Сергей Анатольевич СМИРНОВ
ЦВЕТОК В ДОРОЖНОЙ СУМКЕ
Рассказ
После
привычных
блекло-серых,
бесцветных и
нагоняющих смертельную
тоску
холмов
Безликой кипящая на
полуденной жаре
земная зелень вызывала
резь в глазах.
Я
стоял неподвижно на краю шоссе и,
вглядываясь в зеленый
мир,
щурился с
такой силой, что даже стала болеть голова. Подошвы ботинок
словно приварились к дороге,
и мне казалось, что еще немного - и мои ноги
пустят в асфальт корни.
Вдруг
какой-то
импульс прострелил мои
мышцы.
Я
сорвался с
места,
зашвырнул далеко свою дорожную сумку и
тут же
ринулся сам вслед за ней в
гущу травы.
Но,
сделав несколько яростных
рывков,
выдохся. Ноги опутала
упругая паутина из стебельков и листиков;
наконец, подавшись телом вперед
так,
что
сохранить
вертикальное
положение
уже
было
невозможно,
я
растянулся во весь рост и, должно быть, отшиб бы себе
грудь и разбил лицо,
если бы не тысячи маленьких зеленых пружинок, мягко
сжавшихся подо мною.
И от этого
чувствительного падения мне вдруг стало хорошо-хорошо.
Про
своего
нового
знакомого,
Алексея,
я
совсем забыл,
а
когда
вспомнил и, сев, высунулся из травяных зарослей,
оказалось, что он все еще
стоит на шоссе, переминаясь с ноги на ногу.
- Чего
ты
ждешь?
-
спросил я
решительно,
удивляясь,
как
может
человек,
пробыв
год в
космосе,
не
прийти в
ребячий восторг от
земной
красоты.
Алексей только
посмотрел на меня так,
как смотрит не
умеющий плавать
на реку, через которую ему придется перебираться вброд.
- Ты там до
конца отпуска простоишь,
- почувствовав
какой-то подвох,
сказал я уже как-то неуверенно.
Алексей
наконец тронулся с
места.
Он
повесил на
плечо свою сумку,
сошел с дороги и двинулся в мою сторону,
переступая таким образом,
будто
боялся наступить на спрятавшуюся в
траве змею.
Я
смотрел на него во все
глаза.
Судя
по
всему,
Алексей чувствовал себя
очень неловко:
лицо его
покрылось красными пятнами.
Он подошел ко мне, осторожно положил сумку на
землю и, присев на корточки, пристально посмотрел на
меня.
- Должно
быть,
я немного свихнулся, - с
огорчением сказал он, словно
оправдываясь за свои странные действия.
Я пожал
плечами.
- Это бывает с
теми...
-
я указал глазами на небо,
-
с теми,
кто
возвращается оттуда.
- Хм.
- Алексей слабо улыбнулся. - Но у меня уж
слишком оригинальный
случай...
- Лучше
поговорим о чем-нибудь другом,
-
предложил я,
давая понять
Алексею, что не люблю обсуждать чужие недуги.
...Мы
познакомились два дня назад на пассажирском
космолете:
у
нас
была
каюта
на
двоих,
и,
хотя
-
не
знаю
почему
-
мы
очень
мало
разговаривали между
собой,
на
следующее после знакомства утро
мне
уже
казалось, что мы давние и очень хорошие друзья. Нас
сближало непреодолимое
желание вновь
послушать почти
забытый нами
шелест
листьев на
ветру
и
побродить по вечернему городу, с огнями которого не может
сравниться блеск
самых ярких звезд.
Нужны ли
слова?
И
тем
более не рассказывали мы друг
другу о
своей
работе.
Но
теперь я
вдруг почувствовал,
что
Алексей не
успокоится,
пока
не
расскажет о
своих злоключениях.
Я
понял,
что ему
долгое время пришлось пробыть в
одиночестве.
Такие люди в
космосе очень
молчаливы, но стоит им вернуться на Землю, и они
несколько дней ведут себя
так,
будто им
больно молчать, и, если окружающие их не слушают, впадают в
убийственное уныние.
Я по своему горькому опыту знал,
что означает такое
уныние,
и
поэтому счел своим долгом выслушать
человека,
который,
может
быть, ждал этой возможности целый год.
Я
чуть приподнял брови и
вопросительно глянул на Алексея.
Он снова
слабо улыбнулся:
видно,
понял ход
моих мыслей и,
на
миг
задумавшись,
неторопливо спросил:
- Два
месяца
назад
в
третьем
секторе Урана
беспилотный
грузовик
врезался в
звездолет,
на котором был только
один помощник штурмана.
Ты,
может быть, слышал?
- Конечно, -
ответил я. - Этот звездолет потом больше недели искали.
-
Вот-вот.
Не мудрено. Его на куски
разнесло. В одном из этих кусков
я и загорал полторы недели. - Алексей немного помолчал. -
А столкнулись мы
эффектно,
ничего
не скажешь.
Космолет, на котором я
летел, перегонялся с
одной базы на другую,
с которой шел этот злополучный грузовик;
так
дело
было;
и пути эти
настолько совпали,
словно корабли летели
навстречу друг
другу по одной ниточке.
В общем,
совпадение сказочное,
остается
только
руками развести...
За полчаса до столкновения пошел в оранжерею проверить
систему автополива.
Вдруг страшный удар, будто кто-то кувалдой трахнул по
обшивке,
- и
тишина.
Мне показалось,
что корабль бесшумно прокатился по
гигантской каменной лестнице,
а потом началась
странная
карусель.
Меня
дернуло в сторону, магнитные ботинки оторвались от пола,
перед глазами все
завертелось.
Вначале я даже не успел испугаться, а когда меня провезло по
цветам,
а
потом
стало
безжалостно шлепать о
стены,
мне уже было не до
страха.
Ко мне
пришло спокойствие и равнодушие обреченного,
и еще
минут
пять я заботился только о том,
чтобы не врезаться в стену головой. Я даже
не пытался прилипнуть к опоре
ботинками.
Только
когда
уже
случайно
я
коснулся
ногами
пола,
тогда
и
кончилось это сумасшествие.
Я был весь
вымазан в мокрой земле
и
размятой
зелени,
которая
отдавала
резким
и
неприятным
запахом.
Я сразу рванулся к
выходу,
но люк оказался закрытым
наглухо,
а над ним
горел транспарант:
<Общая
разгерметизация>.
Выйти из
оранжереи было нельзя;
что произошло,
я не знал.
Я думал,
что,
должно
быть,
корабль с
чем-то столкнулся и получил
большую
пробоину
где-то
в
районе грузовых отсеков.
На самом деле это была уже не пробоина, а полный
разгром.
Грузовик
имел на борту
десять
тысяч
тонн
полезного
груза
и
прорвал корпус корабля, как бумажный кулек. Рубку
управления разворотило в
клочья,
часть
отсеков оторвало вовсе,
только оранжерея
целой и осталась.
Вот, что называется, в рубашке родился.
Я
побродил несколько минут перед люком и
решил,
что дела мои плохи.
Даже
зябко
стало.
Оставалось только
ждать.
На
вегетарианской пище
с
уцелевшего огорода я
смог бы
протянуть около месяца,
питья было сколько
угодно: запасной резервуар полива и резервуар с питьевой
водой были полны.
Но
вот
дышать мне
можно было
от
силы дней семь-восемь,
а
потом хоть
открывай люк
и
дыши вакуумом.
Рассчитывать же
на
то,
что меня спасут
раньше чем
через
неделю,
было
трудно:
корабль перед аварией
находился
слишком далеко от баз.
Вдруг меня
словно стукнуло.
Я прозрел. Вокруг меня
были сотни всяких
растений: тюльпаны, бегонии, кактусы, помидоры, лимонные
деревца, березки.
Все они вырабатывали кислород.
Тихо и
незаметно.
Я вспомнил картинку из
старого школьного учебника по
ботанике:
две
мыши,
накрытые стеклянными
колпаками;
одна
уже мертва, а другая живет как ни в чем не бывало; вместе
с ней под колпаком стоит горшок с цветком. Мое положение
было аналогичным:
я только не знал,
смогут ли растения оранжереи обеспечить меня кислородом
на достаточно долгий срок. Но все равно надежда
появилась, а это главное.
На Земле
дышится вольно, мы и не осознаем ценности всех этих травинок
и былинок:
банка,
в которой мы живем вместе
с ними,
большая;
а там,
в
космосе,
когда
каждый
кубический сантиметр воздуха на
вес
золота,
то
каждая травинка -
может быть,
сорняк в цветочном
горшке - превращается в
волшебное дерево.
Я посмотрел
вокруг
себя
другими глазами.
Цветы перестали быть для
меня какими-то
неодушевленными
предметами,
частью
корабельной
мебели.
Передо мной была толпа добрых и отзывчивых друзей,
которые тихо и искренне
заботились обо мне, которые, в сущности, были еще более
беспомощны, чем я,
в
чуждой
для них обстановке и поэтому доверяли
мне,
верили,
что и я не
оставлю их в беде, а уж они будут стараться вовсю.
Я проникся к
ним глубочайшим уважением, и это было не просто уважение
- я благоговел перед ними.
Я наделил каждый цветок душою, выдумал,
смотря
по внешнему виду,
характер и даже, самому теперь смешно, биографию. Так я
перестал чувствовать свое одиночество: со мной было много
друзей. Друзей и
знакомых.
Да-да,
некоторые
из
цветов стали для меня хорошими друзьями,
некоторые - просто знакомыми.
Почему?
Ну,
например,
когда
становилось
как-то
тоскливо
на
душе
и
мне
начинало
казаться,
что
помощи ждать
бессмысленно,
что
на Земле меня
уже
похоронили,
я
подходил
к
желтым
тюльпанам.
Их
цветы
-
как
насмешка
над всеми трудностями,
над всеми
нелепостями судьбы. Чинное спокойствие агав подбадривало
меня, а маленькие
хрупкие
фиалки
смотрели
на
меня
широко
раскрытыми
синими
глазками,
удивлялись и сокрушались:
<Мы такие маленькие - и
ничего
не
боимся,
а
этот,
такой
большой и сильный,
дрожит от
страха>.
Смешно?
Возможно.
С
точки зрения человека,
живущего на Земле и
гуляющего
со
своим
песиком
где-нибудь в городском парке.
Я
тоже
старался
что-то
сделать
для
них.
Собрал
все
цветы,
поврежденные в
результате моих падений,
и
занялся,
что называется,
их
лечением:
пересаживал,
подрезал и был
ужасно расстроен,
когда несколько
цветов все же
не
удалось спасти.
Но это уже не по моей вине:
эти цветы
росли
в
ящике,
который перед
отлетом с
базы
плохо закрепили на
полу
оранжереи, и во время аварии он кувыркался в воздухе
вместе со мной.
Освещение
я
не выключал вовсе.
Вообще мне здорово повезло и
в том,
что не
вышла
из
строя энергосистема корабля,
иначе я
бы
превратился в
ледышку.
Уцелели
и
холодильные резервуары
с
твердой
углекислотой для
подкормки растений.
В
общем,
жил
-
не
тужил,
только вот обеды всегда
доставляли мне
волнения,
ведь
питался
я
тоже
только
растительностью.
Такой
психологический настрой:
а вдруг вот этот листик,
который
я сейчас съем,
не даст равно столько кислорода,
сколько нужно,
чтобы прожить всего одну
минуту до
спасения.
Я
уж
старался
питаться лишь
морковкой,
редиской,
огурцами:
капусту
вообще не ел,
хотя ее было больше всего,
но ведь у нее
такие огромные листья...
В
последние дни
стало все-таки
не
хватать воды для
цветов,
и
я
подключил к
системе автополива резервуар с
питьевой водой,
так
что
до
самого конца мне
пришлось страдать от
жажды.
За
два
дня до
спасения я
открыл последний аварийный баллон с
кислородом и после этого окончательно
положился на свои цветы: от них теперь уже полностью
зависела моя судьба.
Спасение
пришло
неожиданно.
Я
спал,
когда
подошел
спасательный
космолет.
Целый
час обследовали развороченные отсеки и наконец обнаружили
закрытую
и
неповрежденную
оранжерею.
С
космолета
выдвинули
тамбур,
приварили его к стене оранжереи с внешней стороны и
вырезали в борту дыру.
Спасатели вошли внутрь,
увидели меня лежащим на
полу,
решили,
что дело
плохо,
и
стали
меня
осторожно
переворачивать
на
спину.
Я
вскочил,
спросонок не
разобрался,
что
к
чему,
чуть отбиваться не
стал,
потом
разглядел
смеющиеся лица...
Когда
стал
влезать
в
тамбур,
опомнился,
рванулся назад,
выкопал первую попавшуюся фиалку,
мою фиалку, и вернулся
обратно.
Спасатели
только
плечами
пожимали.
Я
видел,
как
отделяли
выдвижной
тамбур
от
оранжереи.
На
экране
мелькнуло
светлое
пятно
вырезанной в борту дыры: там, внутри, продолжали еще
гореть лампы дневного
света.
Это как
прощальный жест друга, с которым я расставался навсегда. В
тот
момент
в
оранжерее уже
царили
пустота и
адский
холод,
которые,
наверное,
быстро
расправились с зелеными друзьями. У меня сжалось сердце,
и,
постояв еще
с
минуту перед экраном,
я
ушел
из рубки управления.
На
Ганимеде меня осмотрели врачи, покачали головами и
отправили на Землю.
Вот и вся
история.
Алексей
замолчал.
- Да,
- вдруг спохватился он, - та фиалка, которую
я успел забрать с
собой, она сегодня со мной... Вот она.
Он
расстегнул <молнию> на
своей
дорожной сумке и
осторожно достал
цветочный горшочек, накрытый пластиковым колпаком.
...Когда мы
возвращались на шоссе,
я заметил, что
иду след в след за
Алексеем.
Я
вроде бы усмехнулся про себя и почему-то
постарался думать о
чем-то другом, но тем не менее продолжал идти так же.
Машина пришла
за
нами
точно в
указанное время.
Закрывая за
собой
дверцу,
я
взглянул на луг и
на миг замер,
ужаснувшись:
откуда это там
такой огромный участок поваленной и жестоко смятой
травы?
Вот ведь,
весь
луг испортили!
Тут
до
меня дошло:
это же
я
сам...
Я
как-то опасливо
оглянулся.
<Как
убийца>, - подумалось вдруг. Алексей с тоской глядел туда
же.
Я захлопнул
дверцу и почувствовал, что мне стыдно до корней волос. Не
знаю,
перед кем
больше:
перед Алексеем или...
перед лугом.
Кажется,
я
что-то начинал понимать. Ведь Земля тоже космический
корабль. Только очень
большой.
__________________________________________________________________________
Текст
подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 31/08/2000
Поиск по фамилии автора:
Старая библиотека, 2009-2024. Все права защищены (с) | О проекте | Опубликовать свои стихи и прозу |