Бертрис СМОЛЛ

НЕОТРАЗИМАЯ ГЕРЦОГИНЯ

Анонс

     Богатейшая наследница Англии гордая Аллегра Морган готова предложить супругу в обмен на его титул ВСЕ - кроме своей любви...

     Знатнейший из британских аристократов беспутный Куинтон Хантер готов предложить нареченной в обмен на ее приданое ВСЕ - кроме настоящего брака..

     Итак - "деловой союз" партнеров, которым выгодно считаться мужем и женой? Или - каприз лукавой Судьбы, которая свела настоящего мужчину и прелестную юную женщину, чтобы они полюбили друг друга со всей силой страсти?

     С любовью посвящается лучшей подруге моей покойной матери, Констанс Макинтайр из Трайона, Северная Каролина. Спасибо, Конни!

АНГЛИЯ, 1794 ГОД

Пролог

     - Ничего не поделаешь, будь я проклят! Придется жениться! - объявил собравшимся друзьям Куинтон Хантер, герцог Седжуик. Те потрясение взирали на стройного мускулистого великана с густой гривой черных волос.

     - Когда-нибудь нас всех ждет эта участь, - с радостной улыбкой отозвался наконец виконт Пикфорд.

     - Не похоже, что ты торопишься, Оки, - заметил герцог.

     Октавиан Бэрд, виконт Пикфорд, снова расплылся в улыбке:

     - Вот что, Куинт, я готов пожертвовать собой и составить тебе компанию. Начнем охотиться за невестами с начала нынешнего сезона, договорились?

     Его голубые глаза лукаво блеснули.

     - Думаю, нам всем пора обзавестись семейством, - заключил Маркус Бейнбридж, граф Астон. - Мои родные будут на седьмом небе, если я приведу в дом хорошенькую невесту с богатым приданым.

     - Клянусь Богом, Бейн, это великолепная мысль! - засмеялся виконт Пикфорд.

     Троица дружно уставилась на четвертого собеседника, лорда Адриана Уолворта.

     - А ты, Дри? - осведомился герцог.

     Лорд Уолворт пожал плечами.

     - Можно подумать, у меня есть другой выход, - раздраженно проворчал он. - Если вы женитесь, а я нет, с кем мне играть в карты? Жены терпеть не могут холостых приятелей своих мужей. - И, немного подумав, добавил:

     - Только учтите, в таком случае мы больше не сможем предаваться своим забавам во Франции. Хотя нам и в самом деле лучше этим не заниматься. В последний раз нас едва не схватили. Мне совсем не улыбается, если моя голова будет красоваться на пике какого-нибудь лягушатника.

     Мрачное лицо Уолворта внезапно просветлело.

     - Ах, если бы только лондонские модницы знали, кому обязаны появлением в столице их любимой модистки! - ухмыльнулся он. - Вершиной нашего успеха стало спасение мадам Поль и ее мастериц.

     Остальные дружно кивнули.

     - Что ж, - с ностальгическим вздохом продолжал Уолворт, - если вы трое вздумали повесить на себя кандалы брака, значит, я волей-неволей должен следовать вашему примеру под страхом лишиться всех приятелей сразу. Кроме того, моя матушка будет счастлива. Стоит мне приехать домой, как тут же начинаются разговоры о внуках, которые неизвестно когда появятся, и тому подобных материях.

     - Представляю, в каком восторге будут светские маменьки, когда пронюхают о наших планах на новый сезон, - хмыкнул виконт Пикфорд. - Откровенно говоря, трудно представить себе более завидных женихов! Я слышал, что вдовствующая маркиза Роули собирается вывозить в свет свою племянницу, дочь лорда Моргана. Вот достойная невеста для тебя, Куинт.

     - Боюсь, мне придется потруднее, чем вам, - откликнулся герцог без тени иронии. - Хотя крови благороднее моей в Англии не сыскать даже у королей, зато кошелек почти пуст.

     Мои предки имели весьма романтические представления о женитьбе по любви и, клянусь Богом, неуклонно им следовали. И что еще хуже, почти каждый имел несчастное пристрастие к картам. Каким-то чудом нам удалось сохранить поместье, но если хорошенько присмотреться, Хантерз-Лейр просто разваливается на глазах. Леди, которую я выберу себе в жены, должна быть достаточно богата, чтобы вернуть ему прежнюю роскошь, и принести мне значительное приданое, чтобы я смог стать на ноги. Я вовсе не азартен по натуре и не имею особого желания жениться по любви. Поэтому и придется прибегнуть к практическим соображениям, чтобы привести мое имение в порядок и заставить его процветать. Если, разумеется, сумею найти леди достаточно знатную и богатую, которая приняла бы мое предложение.

     - В таком случае дочь лорда Моргана - именно то, что тебе необходимо, - настаивал виконт Пикфорд. - Состояние у нее огромное.

     - Зато происхождение не слишком высокое, - возразил граф. - Ее отец - носитель титула всего лишь во втором поколении. Его предки были лондонскими торговцами, и семья по-прежнему не оставляет этого занятия. Правда, мать мисс Морган была младшей дочерью герцога Арли. Она сбежала с каким-то итальянским графом, когда девочке было два года, а ее брату - восемь. Представляете, какой разразился скандал!

     Лорд Морган, естественно, с ней развелся, но больше так и не женился. Несколько лет назад убили его сына. С тех пор лорд посвятил себя своей единственной дочери. Она просто баснословно богата, Куинт, но в самом деле недостаточно знатна для тебя.

     - Не будь таким снобом, Бейн, - упрекнул приятеля виконт. - С отцом, богатым, как Крез, и дедушкой-герцогом она наверняка пройдет самый строгий отбор. Особы более аристократичные, увы, не так богаты, чтобы помочь Куинту выбраться из нищеты. Ничего не скажешь, идеальный брак.

     - Я немного знал ее брата, - вставил лорд Уолворт. - Неплохой был малый, с безупречными манерами и всегда вовремя платил долги.

     - Ты когда-нибудь ее видел? - поинтересовался герцог.

     Лорд Уолворт покачал головой:

     - Этакая провинциальная мышка, насколько мне известно. Никогда не бывала в столице, хотя у ее почтенного папаши большой дом на Беркли-сквер.

     - Интересно, какова она на вид? - задумчиво протянул герцог.

     - Ночью все кошки серы, - рассудительно заметил граф.

     - Верно, но при свете дня приходится сидеть напротив них за обеденным столом, - быстро отпарировал герцог под общий хохот.

     - Итак, джентльмены, решено, - заключил виконт. - В наступающем сезоне начнем искать невест и все дружно пойдем под венец. Только подумай, Куинт, какие балы ты станешь задавать, когда Хантерз-Лейр вновь обретет прежний блеск!

     - Не он, а его жена, - угрюмо буркнул лорд Уолворт. - И хочется надеяться, наши супруги будут пользоваться ее благосклонностью, иначе нас туда попросту не пригласят.

     - Вы всегда будете желанными гостями в Хантерз-Лейре, друзья мои. Помните: мужчина - глава семьи и хозяин в собственном доме. Мы встретились еще в Итоне и с тех пор неразлучны. А теперь... - Седжуик стукнул кубком по выщербленному дубовому столу и громко позвал:

     - Крофт!

     Где ужин?!

     - Сию минуту, ваше сиятельство, - с поклоном ответил слуга. - Миссис Крофт боялась пережарить оленину.

     С этими словами он поспешно вылетел из старой парадной залы, где много веков ужинали герцоги Седжуики.

     Хантерз-Лейр был большим домом, но никогда не ремонтировался и не обставлялся заново, даже в эпоху Стюартов, когда переделывались почти все английские особняки, в которых устраивались большие парадные столовые с мраморными каминами. Куинтон был девятым графом Хантером и четвертым герцогом Седжуиком. Первому герцогу титул был пожалован в 1664 году, через несколько лет после провозглашения королем Карла II. Графами же Хантеры стали еще при короле Генрихе VIII. До 1143 года они были известны как бароны, а перед этим - как баронеты, так что и в самом деле могли по праву гордиться чистотой своей крови и древностью рода.

     Нынешний дом был выстроен в 1500 году на руинах древнего замка, а позже и второго особняка, сгоревшего в царствование Генриха VII. Стены из красного кирпича были почти сплошь увиты блестящим плющом. Старинные окна в свинцовых переплетах были очень красивы, но достаточно было легкого толчка, чтобы рамы вылетели. Поэтому открывались они редко и с крайней осторожностью. Несмотря на дряхлость, дом производил впечатление изысканной простоты, служил жилищем многим поколениям Хантеров, и герцог очень его любил.

     Разумеется, от Куинтона ждали, что он женится и произведет на свет наследников, хотя желания его отца в этом отношении были весьма далеки от реальности. Кто, спрашивается, выйдет замуж за нищего с голубой кровью?

     И все же он должен найти невесту - в противном случае что станется с Хантерз-Лейром?! Кроме того, нужно было подумать и о младшем брате Джордже. Без приданого супруги герцог не сможет купить ему патент на право занятия офицерской должности или хотя бы место священника в захудалом приходе.

     - Придется продать несколько лошадей, чтобы сшить себе приличный гардероб и иметь хоть какие-то карманные деньги, - пробормотал Куинтон вслух.

     - Все мы остановимся в лондонском доме моего отца, - решил виконт. - Старик все равно не захочет проводить сезон в столице. Он и в парламент-то почти не ездит, но с сентября по июнь его особняк открыт для семьи и друзей.

     - Чертовски благородно! - восхитился лорд Уолворт.

     - Да, Оки, спасибо, - согласился граф. - У нас никогда не было городского дома. Надеюсь, у семьи той леди, которая станет моей женой, он есть.

     - Буду рад принять твое предложение, Оки, - вторил герцог.

     - Итак, на подготовку у нас два месяца, - объявил виконт Пикфорд. - Завтра мы расстанемся и встретимся пятнадцатого марта, чтобы вместе отправиться в Лондон, джентльмены.

     - Идет, - хором откликнулись граф Астон и лорд Уолворт.

     - Согласен, - кивнул герцог Седжуик.

ЧАСТЬ I

Год 1795-й от Рождества Христова

ВЕСЬМА УСПЕШНЫЙ СЕЗОН

Глава 1

     - В лучшем случае мы сможем подцепить для Аллегры графа, а может, и графского наследника, - объяснила леди Олимпия Эббот, вдовствующая герцогиня Роули, своему зятю, лорду Септимиусу Моргану. - Беда в том, что безумная выходка Пандоры сильно повредила будущему ее дочери. Моя сестра всегда была эгоисткой, и нечего смотреть на меня, как на врага, Септимиус, ты сам знаешь, что это правда, даже если отказываешься ее признать.

     Она задумчиво пригубила чай из чашки веджвудского фарфора.

     - До начала сезона трудно сказать, какие возможности подвернутся и кто именно из подходящих молодых людей решит, что ему необходима жена, но могу ручаться, что необычайная красота и богатство Аллегры привлекут самых завидных женихов. Родовитая знать, разумеется, будет ею пренебрегать, но мы тем не менее сумеем выбрать наидостойнейшего. Чай великолепен, Септимиус. Кто твой поставщик? Я должна заказать себе такой же.

     - Этот чай выращивают на моих собственных плантациях, Олимпия. Я позабочусь о том, чтобы с этого дня ты его получала, - пообещал лорд Морган.

     - У тебя плантации в Индии? Я и не знала, - удивилась свояченица, отпивая глоток.

     - На Цейлоне, Мои владения весьма разнообразны. Неразумно класть все яйца в одну корзину. Я постарался преподать дочери этот урок.

     - Не знаю, к чему столько трудов, - отмахнулась леди Эббот. - Аллегра все равно станет чьей-то женой. От нее всего-навсего потребуется умело вести хозяйство, наставлять слуг на путь праведный, рисовать миленькие акварели, играть на фортепьяно, петь, танцевать и, самое главное, поскорее дать мужу наследника. После этого ей предстоит воспитывать детей в страхе Божьем, прививать им хорошие манеры и чувство гордости тем, что они родились англичанами.

     - Аллегра - моя наследница, Олимпия. Ей следует знать, как управляются мои предприятия, иначе она в один прекрасный день рискует их потерять, - объяснил лорд Морган, но свояченица только покачала головой.

     - Септимиус, - раздраженно воскликнула она, - наследство Аллегры перейдет в руки мужа! Тебе хорошо известно, что мы, женщины, плохо разбираемся в делах. Как бы ты ни трясся над своей дочерью, она всего лишь девушка! - Маркиза рассмеялась, но Тут же вновь нахмурилась:

     - Я знаю, как ты тоскуешь по Джеймсу Люсиану, но сына не вернешь. Аллегра не может его заменить. - Кроткие голубые глаза Олимпии наполнились слезами, и она поспешила положить руку на плечо свояка. - Мой племянник был великим героем, упокой Господь его душу. Героем и истинным джентльменом.

     - Не стоит говорить об этом, - резко перебил Олимпию лорд Морган. - Пусть Аллегра всего лишь женщина, но при этом она чрезвычайно умна. Тот, кто станет ее мужем, должен оценить это качество. До самой моей смерти Аллегра будет ежегодно получать содержание в сумме двухсот пятидесяти тысяч фунтов. По завещанию ей отходит та же сумма от дохода с моих поместий. Не желаю, чтобы моя дочь зависела от благорасположения какого-то смазливого мота с голубой кровью, который вздумает третировать свою жену, после того как покорит ее сердце, станет бросать ее деньги на свои прихоти и любовниц и прежде времени сведет себя в могилу пьянством и игрой, оставив Аллегру и моих внуков беспомощными и без гроша в кармане.

     - Септимиус! - ахнула шокированная свояченица. - Ради всего святого, за кого же ты собрался выдать Аллегру замуж?

     - Я слишком хорошо знаю людей, именующих себя знатью и светским обществом, дорогая Олимпия. Большинство из них - никчемные бездельники и все как один снобы. Как дочери лорда Моргана, Аллегре волей-неволей придется выбрать одного из них в супруги, но я не брошу ее на произвол судьбы.

     Кулак лорда с такой силой опустился на столешницу красного дерева, что маркиза вздрогнула.

     - Но как бы ты ее ни обеспечил, по закону всем будет распоряжаться ее муж, - запротестовала Олимпия. - Невозможно обойти закон, Септимиус.

     Лорд Морган усмехнулся, подумав, что хотя его свояченица и добрая душа, но для своих лет чересчур наивна.

     - Разумеется, я могу обойти закон, дорогая. Это одно из преимуществ огромного состояния. Неплохо быть самым богатым человеком в Англии, ты не находишь? Когда я желаю чего-то, окружающие счастливы мне угодить. Моя благодарность при этом не знает границ и поэтому высоко ценится.

     Ни один муж не сумеет использовать деньги Аллегры в своих целях. А теперь поговорим о насущных делах. Ты, разумеется, на время сезона будешь жить в нашем лондонском доме. У Аллегры будут лучшие и самые дорогие туалеты, которые только можно сшить. Я не позволю, чтобы ее затмили более тусклые звездочки. С твоей стороны крайне благородно взять ее под свое крыло, особенно если учесть, что твоей младшей дочери тоже предстоит дебют в свете. Надеюсь, ты позволишь мне оплатить гардероб и Сирены? Заодно и Аллегра, видя, что ее любимую кузину постигла та же участь, будет стоять смирно на примерках. Ничего не жалей для девушек, дорогая. Чарлз Трент, мой управляющий и секретарь, позаботится о драгоценностях. Сейф в моем городском доме уже ломится от украшений.

     - Ты так добр, Септимиус! - благодарно выдохнула леди Эббот. Ее сын, молодой маркиз Роули, был женат и неплохо обеспечен, но вряд ли мог себе позволить потратиться на младшую сестру. Тем более что, когда маркиза вернулась из Морган-Корта, невестка без стеснения выразила недовольство тем, что Сирену собираются вывозить в свет.

     - Огастес, - злобно шипела она в присутствии свекрови, - приданое Сирены ничтожно. Не представляю, кто на нее посмотрит! Неужели мы не сможем найти ей мужа здесь, в провинции? Насколько мне известно, у сквайра Робертса прекрасный сын, которому давно пора жениться. До чего же глупо тратить наши деньги на сезон для твоей сестры!

     Вдовствующая маркиза была поражена и возмущена наглыми речами невестки. Она всегда старалась поддерживать хорошие отношения с женой Гасси, но это уже слишком. Она не собирается терпеть подобного!

     - Дорогая Шарлотта, - ответствовала она ледяным тоном, от которого по спине ее единственного сына пробежал озноб, - ваше приданое, насколько я помню, тоже нельзя было назвать особенно щедрым, но вы все же сумели привлечь внимание моего сына. Вы женаты уже пять лет, однако пока наследников не предвидится. Тем не менее я не жалуюсь. Кстати, средства на приданое Сирены были отложены еще ее отцом, моим дорогим мужем, вместе с деньгами на ее дебют в высшем свете Лондона.

     - Где же вы остановитесь? - не унималась глупенькая Шарлотта. - Мы тоже сможем приехать на сезон.

     - Я, как известно, вывожу в свет свою племянницу, Аллегру Морган. Лорд Морган предложил нам пожить в его особняке на Беркли-сквер, - промурлыкала леди Эббот. - Все уже устроено, и первого марта мы едем в Лондон.

     - Вы вполне можете остановиться в Эббот-Хаусе; мама, - великодушно предложил сын назло жене.

     - Господи, Гасси, ни за что! - отмахнулась леди Эббот. - Он слишком мал и, боюсь, расположен не в самом престижном квартале. Сирена просто обязана произвести хорошее впечатление в свете! Кроме того, ваши друзья заполонят весь дом, а подобное место вряд ли подходит для молодой девушки.

     - Дом, который мой отец подарил нам на свадьбу, находится в прекрасном квартале! - взорвалась уязвленная Шарлотта.

     - Возможно, дорогая, - великодушно согласилась свекровь, - но все же это не Беркли-сквер, не так ли? - Она широко улыбнулась, довольная, что поставила на место нахальную девчонку. - Уверена, что Септимиус пригласит вас на все балы, которые даст в честь Аллегры. В конце концов, она кузина Гасси!

     - Мне всегда нравилась Аллегра. Миленькая, но уж очень своевольная кошечка, - заметил маркиз Роули с довольным смешком. - Но когда они с Сиреной встречаются, сам дьявол не мог бы наделать большей суматохи! Вдвоем они способны на любую проделку. Тебе нелегко придется, мама.

     - Поэтому я заранее предвкушаю последующее спокойное лето в деревне, - с улыбкой заметила мать.

     - Если девушки сумеют подцепить мужей, мама, не будет тебе никакого покоя все лето. Придется готовиться к свадьбам. Дядя Септимиус сможет положиться в этом деле только на тебя. Представляю, с какой помпой он станет выдавать дочь замуж.

     - У мисс Морган почти никакой надежды сделать достойную партию, - вмешалась Шарлотта. - Пусть она богата, но не слишком знатна, а позорная выходка ее маменьки вряд ли свидетельствует в ее пользу. Не зря говорят, что яблоко от яблони недалеко падает.

     - Мать Аллегры, если помните, Шарлотта, приходится мне младшей сестрой, - отрезала леди Эббот. - Ее неразумный поступок отражается на моей племяннице в той же степени, что и на мне или на тех детях, которых вы так и не успели родить. Что за бред вы несете, дорогая!

     - Ты слышала что-нибудь о тете Пандоре со времени ее побега? - полюбопытствовал Огастес.

     - Раз уж мы заговорили об этом, я скажу, но только ни слова Аллегре или кому-то из посторонних. Да, я знаю, где моя сестра. Она вышла замуж за своего графа и живет неподалеку от Рима. Насколько мне известно, вся округа их любит и уважает.

     - Но как может разведенная женщина снова выйти замуж? - ахнула Шарлотта.

     - Первый брак Пандоры не был заключен по католическому обряду и, следовательно, не признается римской церковью. Моя сестра сначала перешла в католичество, а потом вышла замуж. Септимиусу все об этом известно, но Аллегре ничего не сказали.

     - Она почти не помнит мать, - кивнул Огастес. - Ей было всего два года, когда тетя Пандора сбежала.

     - Племянница совсем ее не помнит, разве что видела портрет, висящий в Морган-Корте. Септимиус так и не снял его, потому что до сих пор любит Пандору. Моя сестра не стоит такого хорошего человека.

     - Мадам, - глупо хмыкнула Шарлотта, - вы так жалеете лорда Моргана, что всякий может вообразить, будто вы к нему неравнодушны.

     Она хитро подмигнула свекрови, продолжая при этом хихикать самым раздражающим образом.

     Просто удивительно, и что нашел Огастес в этой нелепой особе?!

     Леди Эббот поморщилась. Всего год прошел с кончины ее любимого мужа, и Октавия только что сняла траур, когда ее сын встретил Шарлотту, дочь небогатого графа. Ее родители пришли в восторг от столь удачного знакомства своей дочери.

     Еще бы! Они и сделали все, чтобы свадьба состоялась незамедлительно после первой встречи молодых людей. У Октавии не было времени открыть сыну глаза на легкомыслие девушки, которая к тому же оказалась злой эгоисткой. Но Огастес, похоже, был счастлив с женой, хотя она так и не удосужилась родить ему ребенка. Сын утверждал, что Шарлотта боится родов, поскольку наслушалась душераздирающих историй от своей маменьки, безмозглого создания, которое, однако, несмотря на все мнимые страхи, ухитрилось произвести на свет троих отпрысков.

     - Тебе понадобится карета, чтобы добраться до Лондона? - спросил мать маркиз, игнорируя, как и надеялась Октавия, идиотский выпад своей жены. При всей любви к Шарлотте порой даже его смущала ее бестактность.

     Леди Эббот чуть улыбнулась и ободряюще похлопала сына по руке.

     - Нет, дорогой, мы поедем в дорожном экипаже Септимиуса. Он гораздо удобнее.

     - Я слышала, что все накладки на его дверцах из чистого серебра, - снова вмешалась Шарлотта.

     - Кажется, так и есть, - кивнула леди Эббот. - Через несколько дней мы с Сиреной уезжаем в Морган-Корт, а уж оттуда - в Лондон. Буду очень благодарна, если ты одолжишь нам свою карету, чтобы добраться до Морган-Корта.

     - Разумеется, мама.

     - Но что, если мне вздумается как раз в это время навестить сестру? - заныла Шарлотта.

     - В таком случае я сам отвезу тебя к Лавинии в фаэтоне, моя бесценная.

     - О, - просияла Шарлотта, - какая чудесная мысль!

     В этот момент двери гостиной распахнулись, и на пороге появилась Сирена Эббот с пакетом в руках, Леди Эббот улыбнулась хорошенькой девушке с золотистыми волосами и серо-голубыми глазами. Ее розовато-белая кожа напоминала цветом нежный персик со сливками.

     - Мама, это только что прислали от дяди Септимиуса, - выдохнула девушка. - Должно быть, он взял на себя труд расписать все наше путешествие едва ли не по часам!

     Она хотела добавить еще что-то, но, вовремя вспомнив о хороших манерах, присела перед невесткой, подбежала к брату и горячо его обняла.

     - Ох, Гасси, я так волнуюсь! Представляешь, мы с Аллегрой едем в Лондон! И думаем, что там нам не будет равных!

     Все джентльмены будут у наших ног. Нашими мужьями достойны стать только те, кто готов драться за нас на дуэли!

     Огастес от души расхохотался и прижал к себе сестру.

     - Надеюсь, это окажется таким волнующим, как ты и предвкушаешь, сестричка. И ты найдешь прекрасного мужа из достойной семьи и с солидными средствами, который о тебе позаботится.

     - А он будет меня любить, Гасси? - встревожилась Сирена, - Как можно тебя не любить? Ты прелестна, добра, хорошо воспитана и к тому же добродетельна. Ни один мужчина не может требовать от жены большего, дорогая.

     - Но помни, не стоит доверять своим лондонским приятельницам, - вставила Шарлотта. - Ты не дома. Все они охотятся за мужьями и не упустят случая унизить соперницу или ей напакостить, если будущая добыча особенно соблазнительна.

     - Прекрасный совет, - кивнула леди Эббот, удивленная столь неожиданным великодушием невестки. Правда, не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы сообразить: Шарлотта счастлива поскорее сбыть золовку с рук.

     - Можно подумать, что это какая-то война, - заметила простодушная Сирена.

     - Так оно и есть, - усмехнулась Шарлотта. - Твой святой долг - держаться начеку и неусыпно следить за соперницами, пока жених не наденет тебе на палец обручальное кольцо перед алтарем. В свой первый сезон я встретила девушку, помолвленную с молодым человеком, предметом зависти всех ее подруг. Дело уже шло к свадьбе, когда жених вдруг передумал и сбежал с другой! Несчастная, разумеется, лишилась всего разом: будущего, репутации, надежд на достойный брак - и с тех пор не осмеливалась показаться в Лондоне! Вряд ли теперь кто-то на нее польстится, пусть даже в провинции.

     - Бедняжка! - сочувственно пробормотала Сирена.

     - Не будь рядом с тобой мисс Морган, я и в самом деле встревожилась бы за тебя. Сирена, - нетерпеливо бросила Шарлотта. - У твоей кузины по крайней мере хватает здравого смысла.

     Леди Эббот снова удивленно подняла брови.

     - Мне казалось, что вы недолюбливаете Аллегру Морган, - заметила она невестке.

     - Ошибаетесь, она мне совершенно безразлична, - заверила та.

     Вопреки надеждам Сирены в конверте оказалась всего лишь короткая записка. Лорд Морган просил родственниц приехать через неделю. Оказалось, что экипаж Роули не понадобится: лорд Морган решил прислать за дамами свою карету. Они немного погостят в Морган-Корте, а потом отправятся в столицу. Сам хозяин намеревался выехать вперед, чтобы ожидать их в Лондоне. Он уже договорился с мадам Поль, самой известной модисткой в городе, эмигранткой, бежавшей от ужасов французского Террора. Она пообещала сшить девушкам полный гардероб, включая и придворные наряды, в которых они будут представлены королю.

     Сирена была вне себя от волнения.

     - Представь только, Шарлотта! Дядя пишет, что ничего для нас не пожалеет и мы наденем драгоценности из фамильного сейфа! Сама мадам Поль нами займется! Нас даже представят его величеству и королеве!

     - Как всех молодых дам благородного происхождения, - кисло буркнула Шарлотта. - Я в свое время тоже представлялась ко двору, но вот почему эта честь будет оказана мисс Морган? Уж ее кровь вряд ли можно назвать голубой, разве что самого-самого светлого оттенка...

     - Такого же, как и у вас, - резко отпарировала леди Эббот. - Не забывайте, ее мать - дочь герцога, а дед с таким титулом ничуть не ниже вашего отца-графа, а может быть, и выше! - Она величаво поднялась и, прежде чем побагровевшая невестка успела раскрыть рот, скомандовала:

     - Сирена, дорогая, нам пора! Нужно собрать вещи, хотя тебе вряд ли что-то понадобится. Так, самую малость, чтобы протянуть, пока мадам Поль не пришлет твои новые туалеты.

     С этим она выплыла из комнаты, сопровождаемая дочерью.

     - Ну почему твоя мать так меня ненавидит? - разрыдалась Шарлотта, как только за свекровью закрылась дверь.

     Огастес поспешил обнять жену.

     - Возможно, дорогая, было бы куда лучше, не старайся ты выказать свое превосходство. Мама старше, мудрее, и к тому же она дочь герцога. Не забывай, она очень привязана к лорду Моргану и Аллегре. Всякий раз, когда ты их чернишь, она считает себя обязанной встать на защиту своих родных.

     Надеюсь, что в будущем ты станешь держать свое мнение при себе, ибо, видишь ли, я тоже люблю дядю и кузину. Мне в наследство досталось не так уж много денег, но я догадался доверить их дяде Септимиусу, и за три года он сумел их утроить благодаря разумным вложениям. Все те безделушки, украшения и туалеты, которыми ты так восхищаешься, я смог купить только благодаря финансовому гению дядюшки. У нас нет долгов, и когда-нибудь мы сумеем оплатить образование сыновей, которые у нас появятся.

     Он нежно поцеловал жену в щеку.

     - Ненавижу, когда ты упрекаешь меня, Гасси, - надулась Шарлотта.

     - В таком случае постарайся изменить свое поведение, дорогая, и в этом не будет нужды, - ответил мудрый супруг, подкрепляя свои слова еще одним поцелуем.

     - Я буду несказанно рада, когда мы наконец останемся одни, - вздохнула Шарлотта. - Поистине огромное счастье - провести эти несколько недель перед поездкой в город с тобой, Гасси. Если очень повезет, твоя сестра найдет достойного мужа и больше не вернется в Роули-Холл! Разумеется, твоя мама будет по-прежнему жить в своем доме!

     Маркиз рассмеялся. Не находи он пикировки между женой и матерью довольно забавными, то наверняка счел бы нужным положить этому конец. Но это так смешно: его мать, которая так и не свыклась со своим вдовьим положением, и его жена, стремящаяся поскорее выказать себя хозяйкой. Жаль, что Шарлотта упорно не беременеет. Только появление сына и дочери у дочек местных арендаторов убедило маркиза в том, что лично он способен стать отцом. Когда состояние духа его жены станет умиротвореннее, она, несомненно, подарит ему детей.

***

     Экипаж лорда Моргана появился у крыльца Роули-Холла ровно через неделю, с первыми лучами солнца. Лакеи маркиза, разинув рты, глазели на сверкающую черную карету с серебряными накладками и ручками и гербом лорда Моргана на дверце: золотой корабль под всеми парусами и серебряным полумесяцем над ним. Сиденья были обиты рыжевато-песочного цвета кожей и бледно-голубым бархатом. По обе стороны от них были укреплены позолоченные керосиновые лампы и серебряные цветочные вазочки, в которых стояли нарциссы, терновник и белый вереск. Кучер и два грума были одеты в элегантные черные с серебром ливреи. Даже Шарлотта примолкла, с завистью взирая на такую роскошь.

     Грумы проворно погрузили багаж. Кучер так и не слез с козел, с трудом сдерживая четверку серых в яблоках, которые приплясывали и фыркали, торопясь поскорее двинуться в обратный путь. Из дома вышли леди Эббот и Сирена в сопровождении горничных. Обе накинули поверх платьев тонкие шерстяные ротонды с меховой отделкой.

     - До свидания, дорогой, - попрощалась леди Эббот, целуя сына.

     - До встречи в Лондоне, матушка, - ответил молодой маркиз, весело блеснув глазами.

     - Постарайся навещать Шарлотту в спальне каждый вечер и трудись на совесть, - тихо посоветовала мать. - Девчонке давно пора выполнить свой долг перед Роули.

     Она снова поцеловала сына и позволила одному из грумов подсадить ее в экипаж.

     Маркиз, смущенно вспыхнув, повернулся к сестре, изо всех сил старавшейся не хихикнуть.

     - Прощай, малышка. Удачной охоты! - пожелал он.

     - О, Гасси.., в твоих устах это кажется таким.., таким вульгарным! - пожаловалась она.

     - Обещаю тебе, будет весело, но послушайся совета Шарлотты и не доверяй ни одной девушке, кроме Аллегры. Охота за мужем - занятие не для слабодушных, сестричка.

     Он расцеловал ее в обе щеки и помог сесть в экипаж, где уже устроились мать и горничные.

     - До свидания! До свидания! - кричал маркиз Роули, пока конские копыта не застучали по подъездной аллее.

     - До свидания! - откликнулась Сирена, высунувшись из окна экипажа так далеко, что возмущенной матери пришлось оттащить ее назад.

     - Веди себя прилично! - попеняла она дочери. - Пора оставить детские выходки и стать наконец взрослой!

     - Да, мама, - без особого раскаяния кивнула Сирена.

     Они без приключений одолели двадцать миль, отделявших Роули-Холл от Морган-Корта, и к полудню были на месте. Едва лошади остановились, как грумы, спрыгнув с запяток, поспешили опустить подножки и помочь пассажиркам спуститься. Чарлз Трент, управляющий лорда Моргана, представительный джентльмен неопределенного возраста, с седеющими каштановыми волосами и серьезным лицом, поспешил приветствовать гостей: поцеловал руку леди Эббот и поклонился Сирене.

     - Добро пожаловать в Морган-Корт. Его милость уже вернулся в Лондон, но велел мне о вас позаботиться. Прошу в дом. Я знаю, что мисс Аллегра с нетерпением вас ждет.

     Едва они переступили порог, как в вестибюле появилась Аллегра Морган и с восторженным визгом бросилась на шею кузины.

     - Представляешь, - задыхаясь, затараторила она, - мадам Поль прислала свою главную мастерицу мадемуазели Франсин снять с нас мерки и показать образцы тканей, и...

     Она виновато прикусила губу, вспомнив о хороших манерах, высвободилась из объятий Сирены и присела перед леди Эббот.

     - Добрый день, тетя. Я так рада вас видеть! Папа просил передать вам самый горячий привет. Он с нетерпением ждет встречи с вами в Лондоне.

     Аллегра расцеловала тетку в обе щеки.

     - Спасибо, дорогая, - пробормотала Октавия, чувствуя, как в лицо ей бросилась кровь. Хоть бы только девочки ничего не заметили!

     - Кушать подано, миледи, - объявил дворецкий Пирсон, едва горничная приняла у путешественниц ротонды.

     - Вы отобедаете с нами, мистер Трент? - осведомилась леди Эббот, зная, что положение управляющего в этом доме так высоко, что он часто ел за одним столом с хозяевами, когда те жили в деревне.

     - Благодарствую, мадам, у меня срочное дело. Однако я постараюсь освободиться к ужину. Прошу молодых дам после обеда подняться наверх в комнату Примулы, где их уже дожидается мадемуазель Франсин, - напомнил он и с учтивым поклоном направился к двери.

     - Какой прекрасный человек! - воскликнула вдовствующая маркиза. - Жаль, что он всего лишь четвертый сын в семье! Его родители - граф и графиня Чемберлен, и все достанется их старшему сыну Френсису.

     Она позволила Пирсону усадить ее за стол и, понизив голос, добавила:

     - Обидно, что Френсис недостоин титула! Он заядлый игрок, и отцу все время приходится платить его долги. Второй сын служит в Индии и, насколько я помню, уже полковник.

     Третий стал священником и получил превосходный приход в Ноттингеме. Оба женились на богатых наследницах, как и подобает послушным сыновьям, и не причиняют родителям ни малейшего беспокойства. Представьте, у старшего сына настолько сомнительная репутация, что граф никак не может найти ему жену. А вот Чарлз - другое дело! Прекрасное образование, полученное в Хэрроу и Кембридже, безупречные манеры и способность инстинктивно нащупать верный путь.

     Двенадцать лет назад твоему отцу повезло найти его и назначить управляющим. Эта должность - занятие вполне достойное для такого воспитанного человека, как Чарлз Трент. Он присматривает за этим имением и за городским домом. Не знаю, что бы делал без него Септимиус! Мистер Трент ведет расчетные книги, нанимает новых слуг, выплачивает жалованье и отвечает за все хозяйство. Кроме того, он еще и личный секретарь твоего отца. Понятия не имею, как это ему удается!

     Превосходный человек, ничего не скажешь.

     Маркиза опустила ложку в черепаховый суп, который лакей только что налил ей в тарелку, и принялась за еду.

     Аллегра лукаво подмигнула кузине, и Сирена поспешно поджала губы, чтобы не рассмеяться. Девушки ели быстро, почти не притрагиваясь к блюдам, чтобы поскорее покончить с нудным обедом и бежать к мадемуазель Франсин. Но леди Эббот, прекрасно видя, как они возбуждены, разрешила им уйти до того, как подадут десерт и сыры. Обе медленно поднялись, стараясь не выглядеть чересчур взволнованными, сделали реверанс и чинно зашагали к двери, которую поспешно придержал ливрейный лакей. Оказавшись на свободе, девушки переглянулись и ринулись наверх. Чарлз Трент, выйдя из своего кабинета, поднял к небу глаза и улыбнулся.

     Кузины шумно ворвались в комнату, где за столом сидела мадемуазель Франсин. Француженка неодобрительно уставилась на них, грозя пальцем.

     - Мадемуазель! Вы же не лошади! К чему такой топот?!

     - Простите нас, мадемуазель, - покаянно прошептала Сирена. - Просто очень хочется, чтобы с нас поскорее сняли мерки и сшили платья.

     - Вот как? - едва заметно усмехнулась модистка. - Что ж, в таком случае, дамы, вам придется снять свои туалеты, чтобы я смогла начать работу. Вы такие разные! Приходитесь друг другу родственницами?

     - Мы двоюродные сестры, - пояснила Аллегра. - Я - Аллегра Морган, а это - Сирена Эббот.

     - Спасибо, мадемуазель, - кивнула француженка.

     Аллегра подошла к сонетке и несколько раз дернула за ленту. На пороге мгновенно возник лакей.

     - Немедленно приведите Онор и горничную леди Сирены, Дамарис, - велела девушка.

     - Да, мисс Аллегра, - пробормотал лакей и поспешно ретировался.

     - У вас, разумеется, есть с собой образцы тканей, мадемуазель Франсин, которые вы хотели бы нам показать? Мы могли бы их посмотреть, пока не пришли наши горничные.

     "Что ж, - подумала мадемуазель Франсин, взяв коробку с образцами, - у этой девушки манеры герцогини, хотя она всего лишь мисс Морган".

     - Мы только что получили из Франции партию великолепных шелков и атласа. Как вы понимаете, мисс Морган, на них будет большой спрос.

     - Мы решили покупать ткани целыми рулонами - разумеется, те, что выберем, - деловито объявила Аллегра. - Мне и моей кузине совершенно не улыбается видеть такую же ткань на ком-то другом. Ax! - Она подняла лоскуток розового шелка в полоску. - Идеально! Как раз для тебя, Сирена! Прекрасно подчеркнет цвет лица!

     - Вы заказываете ткань рулонами?! - потрясение охнула француженка. Она прекрасно знала, как недешево обходятся материи, привезенные контрабандой из Франции.

     - Да, - кивнула Аллегра. - В этом есть что-то необычное?

     - Я должна спросить мадам Поль. Никогда ни о чем подобном не слышала!

     - Ни на что иное я не соглашусь, - стояла" на своем Аллегра. - Уверена, что папа по достоинству оценит согласие мадам Поль, но если окажется, что она не сумеет нам посодействовать, я всегда могу купить ткани у более сговорчивого продавца. Разумеется, мадам Поль по-прежнему будет шить нам туалеты. Я немедленно пошлю письмо в Лондон, в котором все объясню вашей хозяйке. Вас удовлетворит такое положение вещей, мадемуазель Франсин?

     Модистка растерянно кивнула:

     - Конечно, мадемуазель Морган.

     Да, когда-нибудь эта милая девушка станет силой, с которой придется считаться!

     Она молча сидела, глядя на кузин, перебиравших лоскутки, и даже не смела ничего предложить. Очевидно, мисс Морган знает, чего хочет, и без колебаний советует своей хорошенькой сестре, что выбрать. Как ни странно, у этой провинциалочки превосходный вкус!

     В дверь постучали, и в комнату вошли две молодые горничные.

     - А вот Онор и Дамарис, - улыбнулась Аллегра. - Помогите нам раздеться, чтобы мадемуазель Франсин смогла снять мерки.

     Служанки торопливо выполнили приказ. Вскоре Аллегра и Сирена остались в одних батистовых сорочках. Француженка работала быстро, подозревая, что Аллегра не способна устоять на одном месте больше пяти минут. Записав цифры на чистом листке бумаги, она объявила, что корсеты девушкам ни к чему.

     - Я бы не стала носить корсет, даже если бы мне приказали! - провозгласила Аллегра.

     - Когда-нибудь вы можете и передумать, мадемуазель Морган, - усмехнулась модистка. - Voila! <Готово! (фр.) - Здесь и далее примеч. пер.>.

     - Вы возвращаетесь в Лондон завтра? - спросила Аллегра.

     - Да, мадемуазель, - вежливо кивнула модистка.

     - В таком случае отвезите мое письмо своей хозяйке и передайте ей на словах мои пожелания относительно тканей.

     Если она не согласится, мне придется просить об этом импортеров, торгующих с папиной компанией. Но не хотелось бы терять тот чудесный зеленый шелк. Из него выйдет прекрасная амазонка, не находите? Так и вижу себя в жакете с золотыми застежками!

     - Ничего не скажешь, мадемуазель, у вас не только изумительное чувство цвета, но и безупречный вкус, - похвалила модистка Аллегру.

     - Спасибо, - тихо ответила та.

***

     Когда мадемуазель Франсин по приезде в Лондон рассказала мадам Поль о разговоре с Аллегрой, та, к удивлению подруги, рассмеялась.

     - А что сказал месье Трент? - спросила она.

     - О, Мари, он заявил, что мадемуазель должна иметь все, что пожелает. Неужели лорд Морган настолько богат, что может позволить себе выбросить оставшуюся ткань только ради того, чтобы другая девушка не посмела носить такое же платье! О Мари! И без того так трудно получать товары из Франции, да еще не иметь возможности показать их нашим лучшим покупателям... - едва не плакала Франсин.

     - Не ной! - резко оборвала мадам Поль. - Из каждого рулона можно сшить два или три платья, но мы сделаем только одно, а заплатят за три плюс стоимость материи! Таковы условия мистера Трента. Значит, для других заказчиков у нас останется больше времени, а кроме того, не забудь о кругленькой сумме, которую мы положим в банк! А теперь скажи: что, эти девушки хороши собой? Или дурнушки?

     - Мисс Морган необычайно красива. Кожа белоснежная, как лепестки гардении, без единого пятнышка, а волосы цвета красного дерева, из которого ты в прошлом году заказала стол у мистера Чиппендейла <Знаменитый мебельный мастер начала XIX в.>. Темные, но не каштановые и не черные, с едва заметным красноватым отливом. А глаза! Таких я еще не видела! Темно-лиловые, как фиалки!

     - Как фиалки? - недоверчиво повторила мадам.

     - Именно. Густые темные брови и ресницы. Она, правда, немного выше ростом, чем сейчас модно, но это ее не портит.

     Стройная, с невероятно тонкой талией. Грудь не слишком полная, но приятно-округлая. И плечи достаточно изящные.

     Драгоценности будут прекрасно на ней смотреться. Руки и ноги маленькие, точеные.

     Что же до леди Сирены, она миниатюрна, как фарфоровая статуэтка. Волосы - чистое золото, ни единой темной прядки. Глаза - серо-голубые, с поразительно длинными рыжеватыми ресницами. Она настолько изысканна, что джентльмены будут ее обожать. Мисс Морган всячески ее оберегает, поскольку леди Сирена естественна и мила, как весенний цветок. Совершенно очаровательна и любит свою кузину так же сильно, как та - ее. Крайне необычная пара.

     - Но мисс Морган вовсе не так уж беспомощна, - заметила мадам.

     - Уж это точно! - согласилась мадемуазель Франсин. - Мила и образованна - возможно, даже чересчур для молодой дамы из хорошей семьи. Не терпит глупцов и напрямую высказывает свое мнение. Вполне сознает свое могущество, силу отцовского богатства и то, что она наследница своего отца.

     Если она что-то пожелает, то непременно добьется своего. Не знаю, сумеет ли она понравиться мужчине, несмотря на свою ослепительную красоту и богатство.

     - Она подцепит титулованного мужа еще до конца сезона, - цинично предсказала мадам. - Ее семья постарается найти ей самого знатного жениха, какого только возможно получить за деньги, и мисс Морган выйдет за него, помяни мое слово! Не удовольствуется простым баронетом или мелким дворянчиком, нет, это будет отпрыск древнего рода, и богатство ее отца поможет ей его заарканить.

     - Ну а любовь? - жалобно вздохнула Франсин.

     Мадам рассмеялась.

     - Эти англичане заключают браки, словно торговцы свои сделки! Боюсь, чувства тут не играют роли. Лишь положение и состояние принимаются ими в расчет.

     - Pauvres petites! <Бедные крошки! (фр.)> - пожалела мадемуазель.

     - Не стоит их жалеть. Они получат именно то, что заслужили. И как ни странно, многие будут очень счастливы. Непонятные люди эти англичане. Для них самое главное - дом и семейный очаг. Никакой тяги к приключениям.

     - А как же любовь? - настаивала мадемуазель.

     Мадам снова рассмеялась.

     - Ты так романтична, Франсин, - заметила она. - А теперь неси листки с мерками и начнем делать выкройки.

Глава 2

     По приезде в Лондон Аллегра нашла кипу приглашений, адресованных ей и Сирен. Конверты громоздились на серебряном подносе, разложенные в порядке получения.

     - Господи! - воскликнула девушка. - Что мне с этим делать?

     Чарлз Трент взял у дворецкого Маркера тяжелый вычурный поднос.

     - Я сам просмотрю их, мисс Аллегра, и распоряжусь, чтобы на каждое ответили как полагается. Кстати, вот герб Беллингемов. Их балом обычно открывается сезон. Это мы, разумеется, примем. Некоторые ищут способов возвыситься в обществе, приглашая таких особ, как вы. Есть приглашения и от важных особ и приемы, которые молодым девушкам посещать не полагается.

     - Какие именно? - насторожилась Аллегра.

     - Например, вечера карточной игры, где ставки очень велики, - улыбнулся Трент. - Говорят, герцогиня Девонширская может проиграть за ночь тысячи фунтов. Вы же не хотите впутаться в подобную историю, тем более что всегда найдутся те, кто будет рад заманить вас в игорные заведения.

     Вряд ли ваш отец одобрит такое.

     - Этот самый сезон кажется мне все более опасным предприятием, - вздохнула Аллегра. - Жаль, что папа не позволил мне остаться дома. Если так уж необходимо выйти замуж, лучшего кандидата, чем Руперт Таннер, трудно сыскать. Он делал мне предложение, но папа и слышать ничего не хочет.

     - Младший сын?! Ни в коем случае! - возмутилась леди Эббот.

     - Но его отец был бы рад этому браку.

     - Еще бы! Женить младшего сына на самой богатой наследнице во всей Англии! Да о такой выгодной сделке можно лишь мечтать! Старый граф Экерли - хитрый лис, он своей выгоды не упустит! Кроме того, жена графа не из тех, с кем хотел бы породниться твой отец, пусть и через детей. Это его вторая жена, и ее происхождение крайне сомнительно.

     - Но ты же не любишь Руперта, - поддакнула Сирена. - Сама говорила, что он тебе как брат.

     - Да, но мне с ним спокойно, и, кроме того, он во всем меня слушается, - откровенно призналась Аллегра.

     Мистер Трент проглотил смешок.

     - А теперь поспешите наверх, - скомандовала леди Эббот и, повернувшись к дворецкому, приказала:

     - Маркер, пошлите лакея к мадам Поль передать, что мы приехали и хотим назначить примерку как можно скорее. Нельзя, чтобы девушек видели на людях в старомодных провинциальных платьях.

     - Сию минуту, мадам, - с поклоном ответил дворецкий.

     Дамы довольно быстро освоились в доме на Беркли-сквер, а ближе к вечеру, когда все сидели в саду, наслаждаясь последними лучами заходящего солнца, пришел дворецкий с визитной карточкой, которую и протянул леди Эббот.

     - Боже милостивый! - воскликнула та. - Разумеется, для леди Беллингем я всегда дома. Немедленно пригласите ее!

     Девушки, пожалуйста, постарайтесь вести себя прилично. Леди Беллингем - известная в Лондоне законодательница мод и светская львица. Если вы ей понравитесь, то получите доступ в лучшие дома.

     - А если нет? - поинтересовалась Аллегра.

     - В таком случае ваше появление в свете будет полной катастрофой, дорогое дитя, - ответила за нее появившаяся в саду леди Беллингем, высокая красавица, одетая по последней моде. - Все отчего-то прислушиваются к моему мнению, хотя, честно сказать, сама не пойму, в чем причина. Как поживаете, Олимпия? Кажется, прошло четыре года с тех пор, как вы вывозили в свет среднюю дочь? - Леди Беллингем уместила свои пышные формы на мраморной скамье и огляделась. - У Селтимиуса лучший садовник во всем Лондоне. Не знаю сада красивее.

     Она на секунду смолкла, пытаясь отдышаться, и пронизывающим взором окинула девушек.

     - Р-рада видеть вас, Кларис, - ответила немного смутившаяся леди Эббот, приходя в себя. - Вы правы, я не была в столице с тех пор, как Аманда представлялась его величеству.

     Боюсь, в душе я провинциалка. Кроме того, Лондон без моего дорогого мужа потерял для меня всякую привлекательность.

     Маркер, чай, пожалуйста.

     - Наверное, и мне будет недоставать Беллингема, если ему вздумается умереть раньше, - сухо заметила леди Беллингем. - Не хотелось бы уступать свое законное место той безмозглой глупышке, на которой женился мой сын. К счастью, мой милый муженек находится в добром здравии, благодарение Богу! Как поживают Огастес и его Шарлотта? Брак был заключен так поспешно, что все мы гадали... - Она многозначительно подняла брови и добавила:

     - Словом, вы прекрасно понимаете, о чем все подумали, Олимпия. Однако прошло несколько лет, а она так и не забеременела.

     - Мы продолжаем надеяться и молиться, - едва слышно пролепетала леди Эббот. Она совершенно забыла о том ураганном действии, которое обычно производила на нее Кларис Беллингем.

     - А теперь представьте меня этим милым созданиям. Кто из них посмелее, а кто потише... Можно подумать, я сама не знаю, - хмыкнула она.

     - Это Аллегра Морган, моя племянница.

     Аллегра учтиво присела, хотя ее щеки все еще пылали от неловкости. Мало того, что ее неосторожную реплику подслушали, так еще и считают дерзкой!

     - Не дочка Пандоры, случайно? Что ж, ничего не скажешь, редкостная красавица. Думаю, она будет иметь огромный успех, как наследница своего отца, - откровенно выпалила леди Беллингем. - Рада познакомиться, мисс Морган.

     - Спасибо, мадам, - прошептала Аллегра, краснея еще гуще. Леди Беллингем произнесла имя ее матери. Неужели здесь у всех такая хорошая память? Наверное, так и есть. Странно, что они помнят ее мать, а она - ни чуточки.

     - А это моя младшенькая. Сирена.

     Сирена, в свою очередь, присела в реверансе и застенчиво улыбнулась.

     - Как поживаете, дорогая? - снисходительно спросила грозная леди и повернулась к Олимпии. - Она, вне всякого сомнения, будет украшением сезона. Самая хорошенькая из трех ваших девочек. - И, заметив, как Сирена вспыхнула от удовольствия, подняла брови:

     - Как, дитя, разве никто вам прежде этого не говорил?

     - Нет, мадам.

     - Что же, так оно и есть. Я видела и Кэролайн, и Аманду. У старшей чересчур широки плечи, у средней нос чересчур вздернут. Однако обе нашли себе неплохих мужей, хотя, подозреваю, вы сумеете их обскакать. Кстати, Олимпия, как насчет ее приданого? Я знаю, насколько скупа и эгоистична Шарлотта и как, должно быть, безжалостно обделяет это прелестное дитя.

     - К счастью, Артур оставил деньги на приданое и первый лондонский сезон для Сирены и выделил ей столько же, сколько и старшим дочерям. Сумма более чем достаточная, уверяю вас, - гордо объявила леди Эббот.

     - Не повредит ей и родство с мисс Морган, - кивнула собеседница. - Надеюсь, Септимиус даст бал в их честь? В таком доме только и принимать гостей! Какая жалость, что лорд Морган живет здесь исключительно тогда, когда того требуют дела!

     - Мой отец не скуп, мадам, - смело ответила Аллегра. - И разумеется, даст два бала - в честь каждой из нас. Сирене - в начале мая, а мой - в конце. Если желаете знать точные даты, я позову мистера Трента. Он должен знать.

     - Аллегра! - простонала леди Эббот.

     - Благослови меня Господь, но девочку трудно назвать скромницей, - фыркнула леди Беллингем. - Не ругайте ее, Олимпия. Мне она нравится. Не то что эти жеманные, чопорные мисс, которые до смерти надоели. - Она вновь устремила взгляд на Аллегру. - Попросите Чарлза Трента согласовать со мной точные даты ваших балов, дорогая. В противном случае можете слишком поздно обнаружить, что на эту же ночь назначены более важные приемы и, следовательно, к вам приедет одна шушера, недостойная внимания. Кроме того, вы, разумеется, захотите иметь гостем самого принца-регента. Ничто не придает балу такого успеха, как приезд Принни <Принц-регент, впоследствии Георг IV, правил вместо отца, безумного Георга III, с 1811 по 1820 г.>.

     - Чай, миледи? - осведомился Маркер, разливая душистый напиток из серебряного чайника.

     - Господи, конечно! - отозвалась леди Беллингем. - У Септимиуса лучший чай в городе, как мне сказали. - Она понюхала пар, поднимавшийся из чашечки, и блаженно вздохнула:

     - О да. Какое чудо!

     Леди Эббот даже ослабела от облегчения. Кларис Беллингем одобрила обеих девушек, невзирая на острый язычок Аллегры! Следовательно, успех в обществе им обеспечен!

     Подкрепившись чаем, она заметила:

     - С вашей стороны так великодушно навестить нас, Кларис. Я не могу вывозить девушек, не обновив их гардероба.

     Следует с самого начала произвести хорошее впечатление, иначе ревнивые маменьки начнут злословить и по городу пойдут сплетни.

     - Совершенно верно! - поддержала ее леди Беллингем. - Первое появление мисс Аллегры и леди Сирены должно быть обставлено со всей пышностью. Надеюсь, вы поручили шитье нарядов мадам Поль?

     - Она прислала свою помощницу в Морган-Корт, чтобы снять мерки, - с гордостью сообщила леди Эббот. - Лакей уже отправился к ней, чтобы сообщить о нашем приезде.

     Леди Беллингем кивнула.

     - Вы уже знаете дату представления ко двору?

     - Кларис! Мы приехали несколько часов назад, - слабо улыбнувшись, запротестовала леди Эббот.

     - Я немедленно попрошу Беллингема все устроить. Их необходимо представить одними из первых. Позаботьтесь, чтобы мадам Поль в первую очередь взялась за придворные платья. Я сообщу, когда будет назначен день приема у короля.

     - Разве придворные наряды чем-то отличаются от обычных? - спросила Аллегра.

     - Да, дорогая. Кринолины обязательны, не говоря уже о изысканных париках с дурацкими украшениями.

     - Я никогда не носила парика, - расстроилась Аллегра.

     Леди Беллингем улыбнулась:

     - И вряд ли будете после представления ко двору. Совершенно зряшный, хотя и необходимый, расход. Правда, я не возьму в толк, зачем это требуется.

     - О Боже! О париках-то я и забыла! - вскричала леди Эббот.

     - Попросите мистера Трента послать за месье Дюпоном и скажите, что это я рекомендовала его вам. Чарлз знает, что делать, - отмахнулась леди Беллингем.

     - Я глубоко ценю вашу неуклонную веру в меня!; - воскликнул мистер Трент, выходя в сад, и с улыбкой поцеловал руку гостьи. - Вы, как всегда, великолепны, мадам.

     Леди Беллингем весело хмыкнула.

     - Какая жалость, что вы - всего-навсего младший сын, Чарлз. У вас все задатки настоящего графа, хоть вы и повеса.

     Поскольку ваш отец еще жив, есть некоторая надежда, что ваш старший брат хоть немного образумится до его кончины или сведет себя в могилу пьянством, уступив титул второму брату. Так, вероятнее всего, и будет, - откровенно заметила она.

     По лицу Чарлза скользнула едва заметная улыбка.

     - Первое мая для леди Сирены, и тридцатое - для леди Аллегры, - предложил он.

     Леди Беллингем немного подумала.

     - Пожалуй, - кивнула она наконец. - В эти дни какие-то мелкие людишки дают не слишком пышные приемы. Немедленно разошлите приглашения, Чарлз.

     - Они уже написаны, - широко улыбнулся управляющий.

     - Негодник! - шутливо упрекнула она. - Зачем спрашивать, если вам все известно наперед?

     - Потому, мадам, что вам известно больше, чем мне, и я с трепетом ожидал вашего одобрения, - пояснил Трент и поклонился. - Прошу извинить, леди, меня ждут дела.

     - Как умно поступил Септимиус, наняв его, - заметила леди Беллингем после ухода управляющего. - Настоящее сокровище, но ни на минуту не поверю, будто способна узнать что-то раньше его. Что за льстивый дьявол! Истинный дамский угодник!

     Она снова засмеялась, но тут же стала серьезной.

     - Мне известно, что в этом году на балах ожидается появление необычайно большого количества молодых джентльменов и гораздо меньше девушек, чем обычно, так что вы обе окажетесь замужними леди еще до конца сезона. Кстати, я даю бал ровно через десять дней. Он всегда считался официальным открытием сезона. До этого не принимайте ни одного приглашения. Ах эти дурочки, выставляющие себя напоказ в парках! Еще имеют наглость строить глазки джентльменам и хихикать в ладошки! Из тех, кого я видела, ни одна в подметки не годится вашим девочкам! Разумеется, все знают, что они приехали в город, только держите их подальше от посторонних глаз до самого вечера моего бала. Представляете, какой фурор произведет их приезд! - лукаво прищурившись, объявила она. - Вообразите, сколько холостяков они встретят на моем балу! Вот разозлятся любящие мамаши! Подумать страшно, как они взбесятся!

     - Превосходная мысль, Кларис, - согласилась леди Эббот, - и поскольку вы заверили, что в этом году будет большой выбор женихов, я чувствую себя немного виноватой в том, что использую подобную тактику.

     - Черт возьми, тетя, разве это не дьявольски хитро с вашей стороны? - поддразнила Аллегра.

     - Дитя мое, откуда подобный язык? - покачала головой Олимпия. - Это так вульгарно! Нет ничего плохого в том, что ты и Сирена несколько необычным образом войдете в тот мир, где вам предстоит провести остаток жизни. Это лучший способ привлечь всеобщее внимание.

     - Да! О да! Две первоклассные молодые девственницы с тугими кошельками, готовые идти к алтарю. Делайте ставки, джентльмены! - издевательским тоном провозгласила Аллегра.

     - Аллегра! - прошипела тетка, зато Сирена хихикнула.

     Леди Беллингем разразилась смехом.

     - Она абсолютно права, Олимпия. И все же, дорогая Аллегра, увы, другого способа познакомиться с достойными джентльменами еще никто не придумал.

     - Не уверена, мадам, что мне так уж нужен достойный джентльмен, - полушутя отпарировала Аллегра.

     - Согласна, с грешниками куда веселее, уж поверьте моему опыту, но мы должны брать в мужья праведников. Ради нас самих. И ради наших семей, - изрекла леди Беллингем. - Иногда посчастливится найти необыкновенного мужчину, соединяющего в себе черты и того и другого. Однако они очень редки, дорогая. Не бойтесь, Аллегра Морган, я буду вашей наставницей. И сама буду давать вам советы, ибо знаю все о десяти тысячах избранных - или о светском обществе, как некоторые нас называют. Верьте мне, я смогу благополучно провести вас через все рифы первого сезона. Будем надеяться, он окажется единственным.

     - Боюсь, мне в самом деле понадобится рулевой, чтобы провести меня через бурные воды общества, мадам. Я не могу кокетничать или жеманничать. И считаю такие манеры глупыми и бессмысленными. Джентльмен, у которого на уме только карты и скачки, - такой же пустоголовый олух, как и девушка, думающая лишь о нарядах и балах! - горячо вырвалось у Аллегры. - Боюсь, из меня выйдет не слишком примерная жена.

     Леди Беллингем погладила пальцы девушки пухлой белой ручкой в дорогих кольцах.

     - Ну-ну, дитя мое. И для вас найдется подходящий супруг, я в этом уверена, - шепнула она и, с трудом подняв свой немалый вес со скамьи, объявила:

     - Кажется, я непростительно засиделась. Олимпия, проводите меня. До свидания, дорогие девочки. Жду вас у себя на балу.

     - Мама говорит, что с ней следует считаться и все в лондонском обществе ее побаиваются, - пробормотала Сирена, глядя вслед удалявшимся женщинам.

     - Она станет нам хорошим другом, и, кажется, хоть в этом нам повезло, - проницательно обронила Аллегра.

     - Думаешь, она права?

     - В чем?

     - В том, что каждый человек находит себе пару. А если мы не найдем себе партию до конца сезона? - встревожилась Сирена.

     - Вернемся в Лондон через год, - рассудительно ответила кузина. - Мне говорили, что далеко не всем удается подцепить жениха за один сезон.

     - Но в декабре нам будет восемнадцать! - встревожилась Сирена.

     - Зато пока еще семнадцать, - смеясь, отпарировала Аллефа. - Ах, милая кузиночка, я совсем не уверена, что так уж хочу замуж. Мы, можно сказать, только что со школьной скамьи. Я мечтаю получше узнать жизнь, повидать мир, прежде чем остепениться и свыкнуться с унылой серостью семейной жизни.

     - Зато я хочу замуж! - жалобно воскликнула Сирена. - Матушка не вернется в свой вдовий дом, пока не пристроит меня, а я больше не могу жить вместе с братом! Шарлотта нас не выносит и даже не пытается это скрывать. Терпеть не может матушку и меня и за столом сидит с таким видом, словно мы каждый кусок вырываем у нее изо рта!

     - Вряд ли так уж благоразумно выскакивать замуж без оглядки только для того, чтобы избавиться от невестки, - пожала плечами Аллегра. - Если мы не найдем себе мужей в этом сезоне, родная, ты проведешь лето со мной, а осенью я уговорю папу на всю зиму отправить нас за границу. На следующий сезон вернемся посвежевшими, утонченными дамами с богатым светским опытом. Вот увидишь, все джентльмены будут от нас без ума.

     - О, Аллегра, ты такая умная! Хотелось бы мне больше походить на тебя, но я и в самом деле желала бы найти мужчину своих грез и иметь собственный дом.

     - Поверь, я была бы счастлива, если бы все твои мечты осуществились. Но по-моему, тебе не составит труда обзавестись поклонниками. У тебя безупречное происхождение, чего не скажешь о моем. Папин титул не слишком древний, а скандал с моей матерью наверняка развяжет языки сплетникам, уверенным, что я пошла в нее.

     - Зато ты так богата! - чистосердечно заметила Сирена. - Матушка говорит, что деньги твоего отца заткнут рты кумушкам и заставят забыть о чистоте крови.

     - О да, только я не хочу, чтобы на мне женились ради отцовского состояния.

     - Но в свете неизбежно узнают, кто ты такая, - возразила Сирена.

     - Ты права, - задумчиво протянула Аллегра. - Но я надеюсь, что смогу верно судить, насколько человек чистосердечен, и тем самым избежать несчастного мезальянса. Мать вышла за папу без любви, только из-за его денег, иначе почему же она влюбилась в графа и сбежала с ним?

     - Возможно, ты и права, - тихо согласилась Сирена. Мать всегда предупреждала ее, что этой темы лучше избегать. Из рассказов леди Эббот она узнала, что Пандора была самой младшей в семье. Красивая, своевольная и донельзя эгоистичная, она всегда делала то, что в голову взбредет. В разводе виновата только она, а лорд Морган - всего лишь жертва, и если Сирена не хочет, чтобы Аллегра страдала из-за поведения матери, не следует мучить ее разговорами о Пандоре и скандале, связанном с ее именем.

     Но тут в сад почти вбежала леди Эббот.

     - О, дорогие, вы произвели прекрасное впечатление на Кларис Беллингем! Она еще раз меня заверила, что станет вашей покровительницей на время сезона! Ее одобрение - гарантия вашего успеха, - тараторила она, обнимая девушек. - Кроме того, приехала сама мадам Поль со своими помощницами, чтобы лично проследить за вашими примерками. Я ей объяснила, что в первую очередь вам нужны платья для бала у Беллингемов и придворные наряды. Пойдемте скорее!

     - Как по-твоему, мадам Поль тоже похожа на воробышка, как мадемуазель Франсин? - прошептала Аллегра кузине, пока обе бежали по главной лестнице в общую спальню.

     - Не знаю, - прошептала Сирена. - Должно быть, она куда величественнее! Вспомни, как почтительно отзывалась о ней мадемуазель!

***

     Мадам Поль оказалась высокой сухопарой женщиной с седеющими волосами, черными глазами и очень властной. Не успели девушки показаться на пороге, как она повелительно вскричала:

     - Долой платья, мадемуазель! Vite! Vite! <Быстрее! Быстрее! (фр.)>.

     Две молоденькие помощницы мадам поспешно раздели их до сорочек. Модистка, прищелкивая языком, возилась с вроде бы бесформенными лоскутьями ткани, пока леди Эббот, усевшись на стул с высокой спинкой и гобеленовой обивкой, терпеливо выжидала.

     - Мадемуазель Морган, - позвала мадам, поманив Аллегру костлявым пальцем, - сюда, пожалуйста! Бесс! Кремовый туалет!

     Бесс поднесла ей платье с высокой талией, свободной юбкой, присборенным лифом и короткими узкими рукавчиками с изысканным серебряным кружевом, доходившим до локтей. Подол юбки спускался почти до пола, а поверху нежно серебрились все те же кружева. Круглый вырез был глубже, чем обычно носила Аллегра, и при виде своих юных упругих грудок, вздымавшихся при каждом вздохе, девушка покраснела и нервно подтянула вверх тонкий шелк. Но мадам, строго нахмурившись, хлопнула ее по рукам.

     - Сейчас так носят, мадемуазель, - наставительно заметила она.

     - Даже молодые девушки? - нерешительно вмешалась леди Эббот.

     - Мадам, вы предлагаете новый товар. Неужели не желаете, чтобы его преимущества были видны с первого взгляда? В этом году носят достаточно низкие декольте. У вашей племянницы соблазнительная грудь в отличие от многих, кого я одеваю и кому нужна.., определенная помощь, чтобы показать свои прелести в самом выгодном свете.

     - Платье и в самом деле прелестно, - мягко заметила леди Эббот.

     - Еще бы! Никто, кроме Франсин, не умеет так искусно снять мерку! Мадемуазель, подойдите к зеркалу!

     Аллегра во все глаза смотрела на свое отражение. Какой взрослой она выглядит! Никогда еще у нее не было такого ослепительного наряда!

     Она поворачивала голову так и этак, восхищаясь собой.

     Цвет ткани идеально оттенял ее перламутровую, словно светящуюся, кожу. Волосы переливались рыжевато-красными огоньками, глаза казались двумя аметистами.

     - Да... - выдохнула она, не промолвив больше ни слова.

     Но мадам Поль поняла.

     - У вас еще будет шаль, кремовая с серебром, тончайшая, как паутинка, кремовые лайковые перчатки до локтей, крохотный ридикюль из серебряной парчи и серебряные же лайковые туфельки. К этому наряду подходит только жемчуг, мадемуазель Морган. Это создаст общее впечатление элегантности и безграничной чистоты.

     - Верно, - прошептала Аллегра, не в силах оторвать глаз от зеркала. Интересно, что подумал бы Руперт, увидев ее такой? Наконец она с вопросительной улыбкой повернулась к тетке. Леди Эббот одобрительно кивнула.

     Платье осторожно стянули и отложили, чтобы окончательно дошить в мастерской. Настала очередь Сирены. Ее платье оказалось ничуть не хуже, скроенное в том же стиле из бледно-голубой шелковой парчи с узкой сапфирово-синей бархатной лентой на талии и кремовыми кружевами на рукавах.

     Правда, верхняя кружевная юбка отсутствовала, зато подол на три дюйма вверх был присборен. Сирена взвизгнула от удовольствия и закружилась перед зеркалом.

     - Шаль кремового кружева, перчатки до локтя, ридикюль и туфли цвета ленты, и тоже жемчуг, леди Сирена. Общий эффект деликатности и хрупкости, дополняющий облик красавицы блондинки. Вашей маме придется отгонять джентльменов хлыстом, миледи.

     Девушки дружно рассмеялись, и даже леди Эббот не смогла сдержать улыбки.

     - О мадам! - воскликнула Сирена. - Если все остальное так же великолепно, весь Лондон станет нам завидовать.

     Модистка лукаво усмехнулась:

     - Несомненно, мадемуазель. Несомненно!

     - А как насчет придворных туалетов? - встревожилась леди Эббот.

     - Сесиль, принеси кринолины, - распорядилась мадам. - Они такие неуклюжие! Не понимаю, почему ваш король Георг так на них настаивает. Большинство молодых девушек не умеют носить кринолины и, уж конечно, не осмеливаются в них сесть.

     - Таков обычай, а король не из тех, кто легко смиряется с переменами.

     - Как все мужчины, - бросила мадам Поль, пожимая узкими плечами. - Почему король должен от них отличаться? И кровью истекает, как обычные люди. У меня была возможность узнать это, когда бедному королю Людовику снесли голову с плеч. Благодарю нашего Господа за то, что у меня хватило ума покинуть Францию, прежде чем это случилось.

     - Но кто бы тронул известную модистку? Вы никому ничего не сделали, - удивилась Аллегра.

     - Я шила исключительно для аристократов, - пояснила мадам Поль. - И работала с сестрой и племянницей. Франсина поехала со мной, но Ортанс отказалась расстаться с родиной. И что же? Ее казнили вместе с другими невинными людьми, преступление которых заключалось лишь в том, что они работали на знать.

     - Мне очень жаль, мадам, - вздохнула Аллегра.

     - Мне тоже, мадемуазель Морган. Я тоскую по сестре, - призналась модистка, но тут же сухо поджала губы.

     - Эти платья должны быть готовы к балу у Беллингемов, - напомнила леди Эббот.

     - И тот и другой гардероб будут полностью закончены за два дня до бала, - пообещала модистка, - так что юные леди смогут надеть новые дневные платья и гулять по парку вместе с другими девицами.

     - О нет! Они не появятся на людях до начала бала, - возразила леди Эббот.

     - Ах, какой умный ход! - хмыкнула мадам Поль, взирая на собеседницу с явным уважением. Очевидно, вдовствующая маркиза не так глупа, как кажется на первый взгляд.

     Модистка снова усмехнулась.

***

     Верная своему слову, она вовремя прислала в дом лорда Моргана все готовые заказы. Привезла их мадемуазель Франсин, которая, приказав лакеям разгрузить карету и тележку, представила счет мистеру Тренту и невероятно удивилась, получив наличными всю сумму сразу. Обычно долг удавалось вернуть только к концу сезона, а иногда и гораздо позже. Зачастую модистка не отдавала заказчице придворный наряд, чтобы наверняка получить хотя бы часть суммы.

     Мадемуазель с широкой улыбкой удалилась, и швейцар позже клялся, что слышал, как она довольно мурлыкала что-то себе под нос.

     Аллегра и Сирена с трудом сдерживали волнение. Все было новеньким, с иголочки и таким красивым: дневные и утренние платья, шемизетки из смятого шелка, тонкого полотна и муслина, индийские шали, бархатные плащи, шляпки, дюжина бальных туалетов с туфельками и перчатками в тон, шелковые нижние юбки и чулки, батистовые сорочки. Онор и Дамарис понадобится целый день, чтобы все сложить и развесить.

     Леди Эббот посоветовала девушкам хорошенько отдохнуть до бала.

     - Как только начнете вести светскую жизнь, у вас совсем не останется времени. Вы уже приглашены на множество балов, карточных вечеров, пикников и утренников. Мистер Трент последнее время только и занимается вашими делами. Вы не находите весьма забавным то обстоятельство, что, хотя никто вас еще не видел, каждый ищет знакомства с вами?

     - Меня это пугает, - призналась Аллегра. - Я стала вдруг такой известной только благодаря папиному богатству, и даже будь я уродиной с прыщавым лицом и редкими волосами, все равно имела бы успех у мужчин. Они меня не знают и не желают знать, какова я на самом деле. Просто стараются подцепить богатую наследницу. Возможно ли в таких обстоятельствах найти человека, который любил бы меня, а не мои деньги?

     Скорее всего нет. Я должна заключить выгодный брак, только и всего. Но клянусь, что отдам руку тому, кто предложит самую высокую ставку. Однако при этом необходимо, чтобы мы смогли ужиться друг с другом.

     - О, Аллегра, что за ужасные слова! - умоляюще прошептала Сирена. Но леди Эббот только вздохнула. Племянница как нельзя точно оценила свое положение.

     - Я рада, что ты не питаешь иллюзий, - заметила она. - Однако несмотря ни на что, ты вполне можешь найти хорошего мужа. Очень часто любовь в таких браках приходит позднее, а если нет, думаю, супругам вполне достаточно симпатии и взаимного уважения.

     - Какой кошмар! - вскричала Сирена. - Всю жизнь быть связанной только с одним мужчиной! Я этого не переживу!

     - Пора стать практичной, дочь моя, - покачала головой леди Эббот. - Как только первый цвет облетит и ты наполнишь детскую своими отпрысками, твой муж скорее всего вернется в Лондон, к любовнице, которую все это время содержал в уютном домике. Таков свет, Сирена. Не все мужчины похожи на твоего дорогого отца или дядю Септимиуса.

     Глаза Сирены налились слезами, нижняя губка задрожала, но она ничего не ответила. Что бы там ни твердила ее мать, она найдет человека, который будет вечно ее любить. Но нет смысла спорить. Мать ничего не поймет, да и никогда не понимала!

***

     Настала ночь первого бала, и без четверти десять вечера роскошная карета лорда Моргана подкатила к крыльцу. Из дверей дома показались лорд Морган и Чарлз Трент в бежевых панталонах с серебряными пуговицами, в темных двубортных фраках, открывающих элегантные жилеты, крахмальные жабо сорочек и красиво завязанные шелковые галстуки. Довершали туалет чулки в черно-белую полоску и черные лайковые туфли с серебряными пряжками. За ними следовала леди Эббот в роскошном шелковом платье цвета сливы. Большой напудренный парик украшали белые страусовые перья, посыпанные золотой пыльцой и скрепленные бриллиантовой заколкой.

     Последними шли Аллегра и Сирена в новых платьях. Мужчины усадили дам, сели сами, и лошади тронули.

     Добравшись до места, они обнаружили длинную очередь экипажей, медленно продвигавшихся к парадному входу. Как только очередная карета останавливалась перед домом, лакеи поспешно открывали дверцу, опускали подножку и помогали седокам спуститься. В вестибюле очередной лакей принимал плащи мужчин и ротонды дам. Аллегра заметила, что хотя дом и красив, но гораздо меньше отцовского.

     Поднявшись наверх, они снова увидели длинную цепочку гостей, дожидавшихся, пока о них объявят. Наконец Чарлз наклонился к дворецкому и что-то пробормотал.

     - Олимпия, вдовствующая маркиза Роули, леди Сирена Эббот! - прогремел тот и, когда Сирена с матерью вошли в бальную залу, объявил:

     - Лорд Септимиус Морган, мисс Морган, мистер Чарлз Трент!

     "Черт!" - подумала Аллегра, когда отец проводил ее к гостям, спешившим представиться хозяевам. Неужели она в самом деле здесь?!

     Она неожиданно ощутила на себе десятки любопытных взглядов и, поспешно опомнившись, присела.

     - Добрый вечер, леди Беллингем!

     - Добрый вечер, дорогая, - ответила хозяйка и познакомила ее с мужем, который благосклонно улыбнулся девушке.

     - Дочка Пандоры, не так ли? Но судя по всему, больше ваша, чем ее, Септимиус, - откровенно заметил лорд Беллингем.

     - Так и есть, - гордо ответил лорд Морган и с поклоном повел Аллегру к тому месту, где стояли леди Эббот и Сирена.

     Аллегра не знала, куда смотреть. Бальная зала показалась ей великолепной. Трудно поверить, что в доме таких размеров может быть столь огромное помещение! Отделанная белой с золотом деревянной резьбой в стиле рококо, зала была невероятно роскошной. На потолке сверкали хрустальные с золотом люстры, в которых горели восковые душистые свечи. В дальнем конце виднелась позолоченная галерея в стиле барокко, на которой играли музыканты, одетые в темно-синие бархатные панталоны и такие же фраки. Стены были обтянуты голубой шелковой парчой и увешаны зеркалами. Перед каждым зеркалом стоял позолоченный постамент с большой голубой вазой веджвудского фарфора, полной живых цветов. Паркет был отполирован до блеска. Повсюду стояли бархатные диванчики и позолоченные стульчики с сиденьями, тоже обтянутыми небесно-голубым бархатом. Подняв глаза, Аллегра заметила, что потолок расписан резвящимися херувимами.

     Леди Эббот подвела дочь и племянницу к диванчику и велела сесть.

     - А теперь, - тихо пояснила она, - подождем, пока пчелы слетятся на цветы, так заманчиво выставленные перед ними.

     - Куда ушли папа и Чарлз? - полюбопытствовала Аллегра.

     - Пить или играть в карты с другими джентльменами своего возраста. Танцы - занятие по большей части для молодых людей, - с улыбкой ответила тетка.

     Аллегра заметила, что сидевшие вокруг маменьки и компаньонки украдкой бросают взгляды в их сторону, стараясь рассмотреть соперниц и убедиться, в самом ли деле они так красивы, как гласит молва.

     - Ну, что ты думаешь? - спросил виконт Пикфорд герцога Седжуика.

     - Которая из двух? Я пропустил, когда объявляли их имена. Тоненькая блондиночка?

     - Нет, брюнетка с большими глазами и надменным поворотом головы. Боже, она и в самом деле ослепительна, Куинт!

     Не сомневаюсь, что она с достоинством будет носить ваши фамильные драгоценности!

     Герцог рассмеялся:

     - Мы еще даже не знакомы! Мне, разумеется, нужна богатая жена, Оки, но мы должны подойти друг другу.

     - Пойдем скорее! Вдова и моя мать в юности были подругами. Воспользуемся этим счастливым обстоятельством. Ты получишь наследницу, а я умираю от желания поскорее быть представленным этому восхитительному созданию, младшей дочери вдовы.

     - Недаром ты так усердно собирал сплетни с самого нашего приезда в Лондон! - поддел друга герцог. Молодые люди устремились к заветной цели.

     - Добрый вечер, леди Эббот, - начал Октавиан Бэрд, вежливо кланяясь. - Я виконт Пикфорд. Насколько мне известно, вы были знакомы с моей матушкой, Лорой Боли, когда еще девочками жили в Херефорде.

     - Разумеется! - воскликнула леди Эббот. - Позвольте представить мою племянницу, мисс Аллегру Морган. Аллегра, это виконт Пикфорд. Это моя дочь Сирена.

     - А я хочу представить вам своего друга Куинтона Хантера, герцога Седжуика, - продолжал виконт. - Кстати, леди Сирена, у вас осталось место в бальной карточке? Не прибережете для меня танец?

     Сирена вспыхнула, делая вид, что рассматривает свою незаполненную карточку.

     - По-моему, на третий танец еще никто не претендовал, - пробормотала она, поспешно записывая его имя. - Спасибо за приглашение.

     - Нет, это вам спасибо, - галантно ответил виконт.

     - Седжуик... - задумчиво выговорила леди Эббот. - Ваш отец - Чарлз Хантер, не так ли? А мать - Ванесса Тарлтон?

     - Совершенно верно, леди Эббот.

     - Мы с вашей матерью дальние родственницы. У нас общий прадед, знаете ли, хотя не помню, с какой стороны.

     - Вот как, мадам? - учтиво отозвался герцог. - Не удостоите ли меня танцем, мисс Морган?

     - Увы, ваше сиятельство, - вздохнула девушка, - на моей карточке уже не осталось места. Если в этом сезоне мы встретимся снова, обещаю вам последний танец.

     Аллегра слабо улыбнулась, и герцог, ни слова не говоря, отошел вместе с виконтом Пикфордом.

     - Ты с ума сошла! - прошипела тетка. - Кроме него, тебя еще никто не приглашал! Пойми, он герцог! Сирена по крайней мере притворилась, что хотя и пользуется успехом, все же оказывает виконту любезность!

     - Мне не понравился его взгляд, тетя. Словно я лошадь, а он оценивает мои стати! - пожаловалась Аллегра.

     - А если он близорук? - отпарировала тетка. - Остается надеяться, что его не оскорбил такой афронт и он пригласит тебя еще раз. Это все нервы, дорогая. Постарайся успокоиться.

     Дамы не замечали, что герцог Седжуик с другого конца залы следит за их оживленной беседой. На его губах играла сардоническая улыбка.

     - Она еще не ангажирована ни на один танец, - заметил он другу.

     - Как? Сама же сказала, что карточка заполнена! - удивился тот.

     - Значит, солгала. Я успел увидеть карточку.

     Однако сам он скорее развеселился, нежели оскорбился.

     Эта сказочно богатая красавица не слишком знатного происхождения посмела ему отказать! Что ж, она заплатит за это и к тому же поймет, откуда исходит наказание.

     Куинтон что-то прошептал Оки. Виконт хмыкнул.

     - Ты в самом деле этого хочешь, Куинт?

     - Между мной и мисс Морган с самого начала не должно быть недоразумений, Оки, - пояснил герцог.

     Аллегра сидела рядом с теткой, тщетно ожидая приглашений. Карточка Сирены скоро заполнилась, но танцы уже начались, а Аллегрой, по-видимому, так никто и не заинтересовался. Она сидела застывшая, как камень, в своем изумительном платье, пока соперницы, куда менее привлекательные и хуже одетые, без устали танцевали. Но когда тетка предложила ей перейти в соседнюю комнату, где был устроен буфет, девушка наотрез отказалась.

     - Можешь идти, если хочешь, - отрезала она, высоко держа голову, хотя не знала, куда деваться от стыда.

     - Ничего не понимаю! - беспомощно простонала леди Эббот.

     - Почему Аллегра не танцует? - возмутилась леди Беллингем, узнав о случившемся.

     - Кто-то пустил слух, что ее карточка заполнена, - ответила Сирена, которую очередной кавалер только что подвел к дивану.

     - Когда я узнаю, чья мамаша это устроила, - разъяренно воскликнула леди Беллингем, - она сильно об этом пожалеет!

     Я ее уничтожу! Какая гнусная жестокость!

     Музыканты на галерее заиграли менуэт, последний танец этого вечера. Внезапно перед Аллегрой появился герцог Седжуик и вежливо поклонился: само олицетворение светской учтивости.

     - Насколько мне помнится, мисс Морган, это наш танец, - заметил он.

     Глаза Аллегры широко распахнулись, но в подобных обстоятельствах она просто не могла ему отказать. Неторопливо встав, она протянула герцогу руку. Ее молчание было красноречивее любых слов.

     - Ни пенни в кармане - и все благодаря отцу и деду, - прошептала леди Беллингем, как только пара исчезла среди танцующих. - Правда, мне говорили, что поместье осталось в неприкосновенности, но дом в плохом состоянии. Все же...

     Все же думаю, что, захоти Аллегра стать герцогиней, она вполне могла бы его получить. Какой оглушительный успех, Олимпия! Нужно учесть все возможности...

     - Но я слышала, что он очень гордится чистотой своего рода, Кларис. Вряд ли Аллегра в этом отношении ему подходит, - усомнилась леди Эббот.

     - Зато он беден как церковная мышь. Голубая кровь иссякнет, а род прервется, если он не найдет себе богатую жену.

     В этом сезоне ни одна дебютантка не может сравниться состоянием с Аллегрой. Ее деньги могут купить даже герцога.

     - Он ей не понравился, - запротестовала леди Эббот. - Сказала, что он смотрит на нее, как на кобылу, которую собирается купить.

     Леди Эббот от души рассмеялась:

     - Уверена, что так оно и было, но ведь он спас ее от одиночества, пригласив на последний танец. Ей следует благодарить его за это.

     - Думаю, именно герцог и распустил слух, что в ее карточке не осталось места, - призналась леди Эббот приятельнице. - Он первым пригласил ее, а она заявила, будто все танцы уже разобраны. Очевидно, герцог разгадал обман и решил ее проучить.

     - Ах, дьявол! - фыркнула леди Беллингем. - Придется пожурить его за такие проделки!

     - Аллегра вне себя от гнева, - вздохнула леди Эббот. - Вот увидите, она найдет способ отплатить ему по заслугам.

     - В таком случае они друг друга стоят, - отмахнулась леди Беллингем. - Куинтона Хантера так и распирают гордость и высокомерие, но ваша племянница, будучи самой богатой девушкой в Лондоне, никому не позволит ею командовать.

     Идеальный брак! Олимпия, наша святая обязанность его устроить. В этой зале нет ни единой мамаши, которая не отдала бы дочь нищему герцогу. Главное - не упустить своего шанса!

     Кстати, на что вы рассчитывали?

     - На виконта или графа.

     - А получите герцога, дорогая! Уверена, свет только и будет говорить, что об этой свадьбе. И подумать только, что все началось у меня на балу!

Глава 3

     Миновал апрель. Зацвела сирень в лондонском саду лорда Моргана, земля покрылась ковром нарциссов, и всем обитателям дома стало очевидно, что, несмотря на все усилия Аллегры избавиться от назойливого поклонника, герцог Седжуик не собирается так легко сдаваться. На каждом балу он танцевал только с ней, пока его настойчивые ухаживания не стали предметом сплетен. Аллегра злилась, но поделать ничего не могла. Кроме того, на остальных неженатых джентльменов она вообще не обращала внимания. В довершение всего виконт Пикфорд и Сирена безумно полюбили друг друга, и Аллегра осталась совсем одна.

     У Сирены больше не было времени для кузины, да она к тому же ничуть не возмущалась поведением герцога. Мало того, считала, что Аллегра поступает глупо, не поощряя столь завидного жениха.

     Узнав, что девушки собираются на пикник, леди Эббот, с одобрения свояка, пригласила герцога на чай.

     Когда тот вышел в сад, она в который раз поразилась его мужественной красоте. Дождавшись, пока герцог поцелует ей руку, она пригласила его сесть и без предисловий перешла к делу:

     - Последний месяц вы почти не отходите от моей племянницы, ваше сиятельство. Лорд Морган уполномочил меня справиться о ваших намерениях относительно Аллегры.

     - Значит, вы считаете меня охотником за приданым, мадам? - холодно осведомился он.

     - Нет-нет, упаси Боже! - поспешно уверила леди Эббот. - Мы прекрасно осведомлены о ваших обстоятельствах. Человека вашего происхождения и воспитания вряд ли можно назвать охотником за приданым, но мне довелось слышать из надежных источников, что вы ищете жену. Это так?

     Хантер кивнул. В уголках его губ играла легкая улыбка.

     - Вы подумывали о союзе с моей племянницей? - без обиняков спросила леди Эббот.

     - Да, - так же честно ответил герцог. Его тщеславие тешил тот неоспоримый факт, что ему не пришлось на коленях молить о согласии. Они сами пришли к нему, как и полагалось. Аллегра Морган выйдет замуж за отпрыска самой благородной фамилии во всей стране и станет матерью следующего поколения Седжуиков.

     - Вы ее любите? - неожиданно выпалила леди Эббот.

     - Нет. Не верю, что любовь может быть основанием для счастливого брака. Мои предки женились по любви, и вы видите, к чему привела их глупость.

     - Ваши предки были также заядлыми картежниками, - напомнила Олимпия, гадая, правильно ли поступает.

     - Я не играю. Мало того, питаю отвращение к подобному занятию. Если этот брак состоится, обещаю относиться к мисс Морган со всяческим уважением. Кто знает, может, с годами мы и станем питать друг к другу нежные чувства. Кроме того, она получит титул герцогини, не забывайте об этом.

     В саду появился лорд Морган, сопровождаемый Маркером с большим серебряным подносом в руках.

     - Поставьте поднос на стол, - велел лорд Морган. - Леди Эббот будет сама разливать чай.

     - Разумеется, милорд, - отозвался дворецкий и, выполнив приказ, почтительно удалился.

     Лорд Морган взглянул на свояченицу.

     - Если я правильно поняла, его сиятельство собирается сделать Аллегре предложение, - тактично заметила она.

     - Но у меня есть условия, сэр, - объявил лорд Морган. - Условия, которые вы можете не принять.

     - Какие именно?

     - Аллегра - моя наследница. После моей смерти она получит все: этот дом, Морган-Корт с двумя тысячами акров, чайные плантации, долю в торговых предприятиях, корабли компании - словом, все. Однако я еще далеко не стар и не собираюсь умирать, поэтому и назначаю ей содержание в размере двухсот пятидесяти тысяч в год. Деньги принадлежат ей, и вы не имеете права их касаться. Мы составим договор, который вы подпишете, хотя никто не должен о нем знать. Вы получите такую же сумму и поклянетесь достойно обращаться с моей дочерью. Она не похожа на тех девушек, которых вы знаете. Аллегра унаследовала мой ум и красоту матери. Насколько я знаю свою дочь, она немедленно вложит почти все деньги в прибыльное дело и получит неплохой доход. Я хорошо ее вышколил. Кроме того, Олимпия обучила ее всему тому, что должны знать женщины. Правда, она не слишком хорошо усвоила дамские премудрости, но в таком случае на что тогда слуги?

     - У вашей жены было всего двое детей, - высказал герцог то единственное, что его беспокоило.

     - Пандора не хотела иметь больше. Подарив мне сына, она решила, что выполнила свой долг. После ее побега мне стало известно, что она избавилась от трех беременностей, прежде чем родилась Аллегра. Я так и не узнаю, почему она не уничтожила и этого ребенка. Но будьте уверены, моя дочь способна дать вам наследников.

     Герцог кивнул. Очевидно, будущий тесть с ним честен.

     Нужно немало мужества, чтобы заговорить о прошлом. Наверное, лорд Морган очень любит дочь, если решается говорить о подобных вещах с незнакомым человеком.

     - У нас с Аллегрой не самые лучшие отношения. Боюсь, она все еще на меня сердится, - признался герцог.

     Строгое лицо лорда Моргана смягчилось.

     - Вы сыграли с ней злую шутку на балу у Беллингемов, - хмыкнул он. - С тех пор она считает своим долгом вам отплатить. Однако она девочка разумная и увидит преимущества столь выгодного брака. Я постараюсь ей все объяснить, как только она вернется.

     - Когда вы предполагаете объявить дату свадьбы? - спросил герцог.

     - Насколько я понял, ваше поместье Хантерз-Лейр сейчас не в лучшем состоянии для приема новобрачной. Сначала нужно обновить и отремонтировать дом. Однако я посоветовал бы официально объявить о помолвке в конце месяца, на балу в честь Аллегры. А тем временем вы попытаетесь объявить перемирие, - с улыбкой пояснил лорд Морган.

     - Чай остынет, если не разлить его сейчас, - вмешалась леди Эббот. - О, взгляните! Кухарка приготовила восхитительные маленькие сандвичи с огурцом и лососиной, которые так тебе нравятся, Септимиус!

     - Бал в честь вашей племянницы, лорд Морган, был поистине великолепным, - дружески заметил герцог, - а украшения - такими же изящными, как сама леди Сирена.

     Очаровательная девушка! Мой друг, виконт Пикфорд, собирается предложить ей руку и сердце. Не подумайте, что я вмешиваюсь не в свое дело, но вы сами скоро все узнаете.

     Оки уж говорил с отцом, и граф в восторге от будущей невестки.

     - О, как я рада! - выдохнула леди Эббот. - Сирена всегда хотела обвенчаться в июне. Они поженятся в церкви Святого Георга на Ганновер-сквер в самом конце сезона и скорее всего сразу же покинут Лондон. Ну а я спокойно вернусь в свой осиротевший дом. Пусть он и невелик, но по крайней мере мне не придется терпеть красноречивые взгляды Шарлотты, когда я беру второй тост.

     Они еще долго пили чай, прежде чем герцог распрощался.

     - Мне лучше уйти до возвращения Аллегры, чтобы вы успели с ней поговорить перед нашей новой встречей.

     - Сегодня мы едем в "Олмэкс", - сообщила леди Эббот.

     - Я там буду, - пообещал герцог, склонившись над ее рукой. - Надеюсь, и Аллегра тоже.

     С этими словами он откланялся и удалился. Леди Эббот прижала руку к сердцу и негромко охнула.

     - Мы своего добились, Септимиус! Аллегра - герцогиня! Такой мастерский ход никому еще не удавался с той поры, как сорок четыре года назад из Ирландии приехали сестры Ганнинг вместе со своим папашей! И Сирена тоже! Мое дитя станет графиней, когда умрет старый Пикфорд!

     - Пока еще ни одна из них не пошла к алтарю, и с Сиреной будет куда легче, чем с Аллегрой, - охладил ее восторги зять. - Она хоть влюблена, а я чувствую себя немного виноватым в том, что толкаю Аллегру на брак по расчету. Все же не могу не согласиться с герцогом насчет любви. Стоит лишь вспомнить, куда меня завело это чувство. - Лорд Морган грустно вздохнул. - Но он, похоже, человек неплохой. Я никогда не слышал о нем ничего дурного и думаю, он не будет обижать мою дочь.

     - Лучше позаботься о том, чтобы Аллегра его не обидела, - пошутила Олимпия. - Не завидую тебе, Септимиус. Представляю, каким нелегким будет разговор!

     - Знаю, - кивнул он. - Как только она вернется, мы потолкуем по душам. С кем она поехала?

     - С Сиреной, Пикфордом и, разумеется, с молодым Таннером.

     - Не знал, что Таннер в Лондоне, - нахмурился лорд Морган. - У него хватило наглости просить руки Аллегры еще до того, как мы уехали из Морган-Корта. Не нравится мне, что он снова станет за ней увиваться. Его отец не может выбросить из головы мысль женить своего младшего сына на моей дочери!

     Небо вдруг затянулось тучами, и стал накрапывать дождик - весенняя погода часто бывает прихотливой и капризной. Лорд Морган и леди Эббот поспешили в дом.

     - Когда вернется мисс Аллегра, - велел лорд Морган дворецкому, - попросите ее немедленно прийти в библиотеку.

     - Слушаюсь, милорд, - поклонился Маркер.

     - И передайте моей дочери, что я у себя, - добавила леди Эббот.

     - Да, миледи.

***

     Удобно устроившись в библиотеке, лорд Морган налил себе виски, подвинул кресло ближе к огню и прикрыл глаза. Как ему лучше подступиться к Аллегре? Предстоит нелегкая задача. Правда, у светской женщины должен быть знатный муж. Кроме того, ему известно очень мало браков по любви. Аллегре с детства внушали это. Невеста и жених понимают, что должны как-то уживаться друг с другом, и обычно они стараются как могут, чтобы сделать свою жизнь относительно счастливой. Сам он имел глупость влюбиться в Пандору. От этого ее предательство ранило еще сильнее.

     Он сказал герцогу, будто не знает, почему Пандора не избавилась от ребенка, впоследствии оказавшегося Аллегрой. Но это ложь. Когда-то Септимиус подслушал беседу Олимпии и Пандоры - беседу, не предназначенную для его ушей. Олимпия Эббот угрожала младшей сестре разоблачением, если та не родит ребенка, которого носит в чреве.

     - Ты уже расправилась с тремя детьми Септимиуса! - рассерженно кричала она. - Не позволю уничтожить тебе и этого малыша!

     - Я дала ему сына! - воскликнула Пандора. - Чего еще вы все от меня ожидаете?

     - А если что-то случится с Джеймсом Люсианом? Ты должна родить Септимиусу еще одного ребенка, и он уже зреет в тебе. Не понимаю, как ты могла позволить этой ужасной женщине вырвать троих крошек из твоего тела!

     - О, Олимпия, ни к чему драматизировать! Она давала мне какое-то гнусное снадобье, и через несколько часов я избавлялась от этих жалких существ, причинявших мне столько неудобств! Я никогда не разрешила бы старухе Диггумс, этому омерзительному созданию, дотронуться до меня!

     - Ты доносишь это дитя, - упрямо повторила сестра, - иначе я расскажу Септимиусу о твоих проделках. Он имеет полное право развестись с тобой, и, клянусь, я поддержу его в этом намерении! Только не думай, будто сможешь провести меня, изобразив выкидыш!

     - Но я пропущу охотничий сезон! - раздраженно воскликнула Пандора.

     - Мы обе его пропустим, - возразила Олимпия. - Я тоже беременна. Наши дети вырастут вместе, Пандора! Станут друзьями, и ты когда-нибудь порадуешься, что не разделалась с этим малышом.

     - Ну, так и быть, - неохотно согласилась Пандора. - До чего же, сестричка, ты беспокоишься о моем муже! Не знай я, как сильно ты любишь своего собственного, наверняка заподозрила бы неладное.

     Она ехидно рассмеялась, но Олимпия не сочла нужным отвечать на злобный выпад.

     - Какая трагедия, что ты не любишь Септимиуса, - вздохнула она.

     - Зато он любит меня, - торжествующе отпарировала Пандора, - и всегда будет любить, что бы я ни сделала. Я согласилась родить последнего ребенка ради него и тебя. Но больше никаких сопляков! После рождения Джеймса Люсиана моя талия увеличилась на дюйм! Не желаю выглядеть, как те жирные грузные хрюшки, которые часами просиживают на балах, не вставая с места! Я никогда не буду старой!

     Откровения жены стали тяжелым ударом для Септимиуса.

     Он не знал, что Пандора к нему равнодушна. Теперь стало ясно, что она не любит никого, кроме себя. Но Олимпия настояла на своем: Аллегра благополучно появилась на свет. А когда дочери не было и двух лет, ее мать сбежала с любовником, итальянским графом Джанкарло ди Росси. Септимиус развелся с изменницей, но процедура развода была долгой и нелегкой. К его удивлению, Пандора написала ему, благодаря за полученную возможность вновь выйти замуж. Больше он о ней ничего не слышал, хотя подозревал, что Олимпия переписывается с сестрой. Что ж, у свояченицы всегда было доброе сердце.

     По стеклам окон весело забарабанил дождь, и почти одновременно из вестибюля донеслись оживленные голоса. Дверь распахнулась, и вошли Аллегра с Рупертом Таннером.

     - О, папа! Ты даже не представляешь, что было! Оки просил Сирену выйти за него замуж! Они помчались наверх, чтобы обо всем рассказать тете. Кстати, ты еще не видел Руперта?

     Он вчера приехал в Лондон. Зачем ты меня звал?

     - Хотел поговорить с тобой с глазу на глаз, - сухо ответил лорд Морган. - Руперт, где вы остановились?

     - Аллегра пригласила меня погостить, милорд, - объяснил молодой человек.

     - Сожалею, но это вряд ли будет удобно. Уверен, молодой Пикфорд найдет, где вас приютить. Дом его отца последние месяцы больше напоминает мужской клуб. Думаю, что там вам будет куда уютнее.

     - Папа!

     - Садись, Аллегра, - велел отец.

     - Спасибо за совет, сэр, - вежливо откликнулся Руперт. - Надеюсь, мы сегодня увидимся в "Олмэксе"? У вас есть билеты?

     - Да, - коротко бросил лорд Морган, явно не желая продолжать беседу.

     - В таком случае до вечера, - пробормотал молодой человек и удалился, плотно закрыв за собой дверь.

     - Как ты можешь отказывать Руперту в гостеприимстве? - рассердилась Аллегра. - Он наш сосед, и я знаю его всю жизнь!

     - Сейчас не время для визитов посторонних, - спокойно ответил отец.

     - Почему?! - взорвалась Аллегра, гневно сверкая глазами.

     - Потому что сегодня днем я договорился о твоем браке с герцогом Седжуиком.

     Аллегра от неожиданности растерялась, но тут же сумела взять себя в руки.

     - Нет!

     - Он без колебаний согласился на мои условия. Это весьма примечательно для столь гордого джентльмена.

     - И столь бедного, - огрызнулась Аллегра. - Он охотник за приданым, папа, неужели ты этого не видишь?

     - Всякий мужчина, который ищет твоей руки, - охотник за приданым, дорогая моя дочь! Что поделать, я самый богатый человек в Англии. Но у Куинтона Хантера по крайней мере есть что предложить в обмен на состояние. Благороднее его крови не найдешь во всей стране, и он хочет сделать тебя герцогиней. Герцогиней, Аллегра! Твои дети с самого рождения будут принадлежать к сливкам общества!

     - Но все члены этой семьи славятся несчастным пристрастием к азартным играм, папа!

     - Он никогда не садится за карточный стол и питает крайнюю неприязнь к подобного рода времяпрепровождению, ибо именно этот порок предков довел его до полного разорения.

     - Поэтому обстоятельства вынуждают герцога жениться на мне, - съязвила Аллегра. - На молодой нетитулованной особе сомнительного происхождения. Нет, папа, ни за что!

     Лучше уж выйду за Руперта Таннера. Он по крайней мере ко мне неравнодушен!

     - Не будь глупышкой, Аллегра. Я уже отказал молодому лорду Экерли. Не отдам свою дочь младшему сыну! И Сирена права: ты его не любишь.

     - Мы сбежим и обвенчаемся тайно, - пригрозила Аллегра.

     - В таком случае я лишу тебя наследства и постараюсь, чтобы Руперт и его отец об этом узнали. Уверяю, без денег ты в их глазах потеряешь всю привлекательность. Такова грубая реальность. Разве не я учил тебя, что браки заключаются для того, чтобы обе семьи получили определенные выгоды? Ты поднимешься выше по социальной лестнице, герцог же взамен получит неплохое приданое. Не такая уж трудная задача - выйти замуж за этого человека. От тебя просто требуется вести себя как леди, каковой ты и являешься, и произвести на свет наследников. Он дал мне слово, что будет добр с тобой.

     Аллегра разразилась слезами.

     - Я его ненавижу! - жалобно всхлипывала она. - А он ненавидит меня!

     - Согласен, отношения у вас не из лучших, но виновата ты, дорогая, - разумно заметил отец. - На балу у леди Беллингем он пригласил тебя на танец, но, получив отказ, заметил незаполненную карточку и решил тебя наказать. Распустил слух, что ты уже ангажирована на все танцы, чтобы иметь возможность получить хотя бы последний. Ты злишься, потому что не сумела отплатить ему тем же, но я знаю, как взять верх и отомстить!

     Аллегра с интересом уставилась на отца.

     - Как же именно, папа?

     - Стать его женой, дорогая. Хотя я считаю, что Куинтон Хантер сдержит данное мне слово безупречно себя вести по отношению к тебе, самолюбие его наверняка уязвлено. Еще бы: приходится жениться по расчету, чтобы спасти свое имение. И хуже всего то, что он считает невесту ниже себя. Вот тут и кроется твоя не слишком тонкая месть. Что бы он там ни думал, твои деньги уравновешивают древность его рода, и ты это сознаешь.

     Пусть он никогда не смирится с таким положением вещей, но именно это и дает тебе преимущество над мужем. Подозреваю, правда, что однажды, когда вы получше узнаете друг друга, ты сумеешь залечить раненую гордость, так чтобы он поверил, будто наконец выиграл затянувшуюся между вами битву.

     Слова отца глубоко затронули душу девушки. Аллегра неожиданно улыбнулась:

     - О, папа, как же ты умен! Злость затуманила мой разум.

     - Мы встречаемся с герцогом сегодня в "Олмэкс румз", - сообщил лорд Морган. - Думаю, мы объявим о вашей помолвке на балу в твою честь.

     - А когда свадьба?

     - Не раньше осени. Твой новый дом требует немалых переделок. Я прикажу нанять архитектора и на будущей неделе отошлю его в Хантерз-Лейр вместе с рабочими. Тебе придется время от времени наблюдать за тем, как идет ремонт, и выбирать обстановку и отделку. Где бы ты хотела провести медовый месяц?

     - Я должна над этим подумать, папа. Пока мне следует привыкнуть к мысли о браке с герцогом Седжуиком, - призналась девушка и, поднявшись, поцеловала отца в щеку. - Прости меня за неуместную вспышку. Можно, я расскажу обо всем Сирене?

     - Пока не стоит. Пусть твоя кузина немного порадуется своему счастью. Вот необычный брак! Похоже, жених и невеста в самом деле влюблены. Редкостное счастье! - воскликнул лорд Морган.

     - А мне, папа, разве не повезло? Подумать только, я стану герцогиней, одной из самых знатных дам света!

     - Разумеется, повезло, - заверил ее отец. - У Куинтона Хантера безупречная репутация. Он будет тебе хорошим мужем, дорогая. Постарайся стать ему доброй женой.

     - Непременно, папа. После того, как привыкну к своему положению.

     - И надень сегодня самое красивое платье, - наставлял лорд Морган свою дочь. - Я позабочусь о том, чтобы у тебя и Сирены были лучшие в мире подвенечные наряды и богатый гардероб. Вы обе делаете честь своим семьям, и я горжусь вами.

     - О, папа, что ты будешь без меня делать? - расстроилась Аллегра, но тут же, воспрянув духом, решила:

     - Как что?

     Ты должен жениться на тете Олимпии!

     Лорд Морган густо покраснел.

     - Боже милосердный, Аллегра, что ты несешь?

     Аллегра пристально взглянула на отца, который был явно смущен.

     - Знаешь, папа, я давно считаю, что ты и тетя друг другу подходите. Она почтенная вдова, а ты пострадавшая сторона в разводе, случившемся много лет назад. Неужели ты действительно хочешь, чтобы она вернулась в свой крохотный пустой домик в Роули и больше не украшала своим присутствием твое жилище? Не стала твоей верной спутницей?

     - Ты слишком умна, плутовка, - покачал головой отец. - Должен признаться, что уже подумывал о женитьбе. Но не считаешь ли ты, что, если я сделаю предложение твоей тете, поползут сплетни?

     - Если я что-то и усвоила за этот сезон, папа, так это одно: сплетни поползут в любом случае, даже если ситуация абсолютно невинна. Я, разумеется, никому не скажу о нашем разговоре, но совсем не расстроюсь, если ты в один прекрасный день женишься на тете Олимпии.

     - Я счастлив получить твое благословение, - сухо обронил лорд.

     Аллегра рассмеялась.

     - Пора подумать о том, что именно надеть в "Олмэкс" сегодня вечером, - решила она, поцеловала отца в лоб и, выбежав из комнаты, поднялась наверх к тетке, где уже сидели Сирена и Оки. - Ты довольна, тетя? - осведомилась она, врываясь в комнату. - Сирена подцепила прелестного виконта.

     - Аллегра! - вскричала тетка, заливаясь румянцем, ибо племянница ухитрилась прочитать ее мысли. Больше всего ей хотелось поскорее сообщить обо всем Огастесу.

     - Вы в самом деле считаете меня прелестным? - усмехнулся виконт Пикфорд. - Меня еще ни разу так не называли.

     - Я настаиваю на этом определении! И думаю, что вам и моей кузине очень повезло. Счастья вам на долгие годы!

     Сирена ударилась в слезы.

     - О, если бы только и ты нашла такое же счастье! - всхлипывала она.

     - Увы, дорогая кузина, самой богатой девушке в Англии придется довольствоваться высоким титулом. Так что я не ропщу. Истинная любовь, как мы все знаем, так же редка, как алмазы на мостовой. А вас, Оки, я хотела попросить об одолжении. Вы позволите Руперту Таннеру остановиться у вас? Папа считает, что приютить его здесь означает дать пищу злословию, особенно еще и потому, что он отказал лорду Экерли в моей руке. Руперт - хороший малый, как вы уже наверняка поняли.

     - Разумеется, он может пожить у меня, - кивнул виконт.

     - Спасибо, "прелестный", - лукаво усмехнулась Аллегра. - А теперь я иду выбирать наряд для сегодняшнего вечера. Господи, что за невыносимо тоскливое место этот "Олмэкс", несмотря на всю его претенциозность! Обстановка ужасная, паркет плохо натерт, об ужине и упоминать не стоит - правда, туда ходят не для того, чтобы есть, а показать себя.

     Послав всем поцелуй, она удалилась.

     - Ее поведение иногда бывает просто возмутительным, - пролепетала леди Эббот. - Не знаю, что вы можете о ней подумать, Октавиан.

     - По-моему, она очаровательна, мадам, - поспешил заверить пожилую леди виконт. - И раз Сирена так его любит, значит, и для меня она хороша.

***

     Предмет их беседы впорхнул в спальню, где уже сидела горничная Онор, подшивая отпоровшийся подол.

     - Что мы сегодня наденем? - с порога спросила Аллегра.

     - Это так важно? - удивилась Онор.

     - Очень! Невероятно!

     - О, мисс, расскажите, в чем дело? - взмолилась горничная.

     - Еще рано. Но скоро, Онор, скоро все узнаешь.

     Горничная отложила шитье и поднялась.

     - Есть одно чудесное платье, которое вы еще ни разу не надевали. - Она подбежала к гардеробу и, порывшись в нем, нашла то, что искала. - Вот смотрите!

     Аллегра одобрительно кивнула. Платье с завышенной талией было сшито из "смятого" шелка с широкими розово-кремовыми полосками. Рукава украшали пышные кружевные воланы. Круглый вырез был достаточно низким.

     - Мы можем сорвать в саду пунцовые розы в вашу прическу, мисс, - предложила Онор. - И вы наденете ту красивую розовую камею на золотой цепочке, что подарил вам отец, а к ней - жемчужные серьги.

     - Мне нужно принять ванну, - решила Аллегра.

     - Это правда, что леди Сирена выходит за красавчика виконта, который ухаживал за ней весь сезон? - допытывалась Онор, вновь вешая платье на место.

     - Откуда слуги так быстро все узнают? - развеселилась Аллегра. - Меня всегда это поражало.

     - Дамарис была в комнате ее милости, когда туда пришли леди Сирена и ее ухажер. Она сразу же обо всем мне рассказала. Вернее, похвасталась. Иногда она слишком нос задирает, эта Дамарис.

     - Погоди, скоро и ты будешь мной гордиться, - пообещала Аллегра.

***

     Еще не было десяти, когда они отправились в "Олмэкс" на Кинг-стрит. Как отметила ранее Аллегра, это заведение ничем особенным не выделялось, но для дебютанток считалось обязательным получить туда доступ и заслужить одобрение дам-патронесс. Оно было основано в 1765 году мистером Макколлом, для которого важнее всего была исключительность, так что клуб действительно стал местом для избранных. Во время сезона балы давались по средам. Здесь даже разрешалась игра в карты по маленькой.

     Но попасть в "Олмэкс" было непросто. Его дамы-патронессы рассылали избранным специальные приглашения, позволяющие купить билеты в этот светский рай. Большое значение придавалось знатности и богатству, но и они не гарантировали благосклонность дам-патронесс, одной из которых была леди Беллингем. Именно на ее балу остальные патронессы присматривались к дебютанткам и вместе решали, кому позволят бывать в "Олмэксе", а кому доступ туда будет закрыт. Аллегра едва не оказалась в числе отвергнутых, ибо патронессы заметили, что она танцевала всего один танец. Последний.

     Взяв с них клятву молчать, леди Беллингем объяснила, что герцог Седжуик, получив отказ, понял, что его не только обидели, но и обманули, поклялся отомстить и сыграл злую, хотя и остроумную, шутку с мисс Морган.

     - Бедное дитя, - посочувствовала леди Маркем. - Седжуик красив, как сам дьявол, и так же горд. Разумеется, неопытная девушка могла его испугаться и совершить вполне понятную ошибку.

     Остальные дамы согласно закивали, а когда леди Беллингем закончила печальное повествование, единогласно постановили, что дорогая мисс Морган должна получить приглашение заодно со своей хорошенькой кузиной Сиреной Эббот. Олимпия прекрасно понимала, что только благодаря ее приятельнице дочь и племянница были допущены в священный круг завсегдатаев "Олмэкса", и отныне считала себя в неоплатном долгу перед леди Беллингем.

     Из разрешенных в "Олмэксе" танцев признавались народные, шотландские рилы, контрдансы, экосезы, котильон и менуэт. Хотя после Французской революции популярность менуэта несколько поблекла, в "Олмэксе" он открывал и завершал все балы. И после каждого танца кавалер был обязан подводить молодую даму к ее матери или опекунше, вежливо кланяться, а если по-настоящему интересовался своим предметом, оставался поболтать.

     После первого неудачного бала Аллегра, к своему удивлению, обнаружила, что пользуется большим успехом. Правда, на этот счет она не заблуждалась: состояние отца привлекало к ней поклонников, как мед мух. Некоторые были довольно приятными, многие ей нравились своим остроумием и блестящим умом. Другие оказались обычными охотниками за приданым, даже не скрывающими своих намерений. В конце концов, девушка с богатым папашей, который недавно обзавелся титулом, должна быть довольна, если на нее обращают внимание знатные джентльмены. Но у Аллегры эти алчные глупцы не вызывали ничего, кроме отвращения. Благородные искатели ее руки сначала терялись, потом возмущались, наконец, искренне оскорблялись, когда девушка, устав от их высокомерия и напыщенности, откровенно над ними насмехалась, а иногда и просто гнала их от себя.

     Они прибыли на Кинг-стрит, и швейцар в ливрее с поклоном приветствовал каждого, называя по имени. Усадив женщин, лорд Морган поспешил в игорный зал. Прибывшие маркиз Роули с женой немедленно отыскали леди Эббот.

     - Сирена, дорогая! Что за чудесные новости! - выпалила Шарлотта. - Вы уже назначили дату свадьбы?

     - Потише, Шарлотта! - строго потребовала леди Эббот. - Официального объявления о помолвке еще не было. Вы позорите нас всех!

     - Я еще не решила, когда буду венчаться, - мягко ответила Сирена. - Думаю, мы с Оки все обсудим, когда он получит одобрение отца.

     - Июнь! - обрадовалась Шарлотта. - Из тебя выйдет просто божественная июньская невеста! В церкви Святого Георга, разумеется! А потом мы с Гасси дадим свадебный завтрак в вашу честь!

     - Если Сирена решит выйти замуж в июне, - вмешалась леди Эббот, - уверена, что Септимиус сам захочет дать завтрак. Что ни говорите, дорогая, а его дом лучше подходит для таких торжеств, чем ваша тесная лачужка.

     С лица Шарлотты исчезла улыбка. По-видимому, уязвленная столь откровенным пренебрежением, она решила обратить оружие против Аллегры.

     - По-прежнему не везет? - пробормотала она с деланным сочувствием. - Недаром говорится, что не все купишь за деньги.

     Но Аллегра только рассмеялась.

     - Не говорите чепухи, леди Шарлотта. Так считают те, у кого никогда не было больше шиллинга в кармане! К концу сезона объявят и о моей помолвке, - заверила она, приторно улыбаясь жене кузена.

     - Представить не могу, с кем это? - прошипела Шарлотта.

     - Добрый вечер, леди Эббот, леди Сирена, мисс Морган, - раздался голос герцога Седжуика. - Гасси, леди Шарлотта...

     Он отвесил галантный поклон.

     - Добрый вечер, ваше сиятельство, - ответили хором все присутствующие, кроме Аллегры. Та была слишком занята, впервые как следует изучая человека, женой которого предстояло ей стать. Что же, внешность впечатляющая, но характер не из приятных, и, кроме того, он сноб.

     - От своего друга, виконта Пикфорда, я узнал о готовящемся торжестве. Поздравляю, леди Сирена.

     Сирена, мило покраснев, едва слышно прошептала:

     - Спасибо, ваше сиятельство. А... Оки с вами?

     - Отстал всего на несколько шагов, леди Сирена, - заверил герцог и обратился к Аллегре:

     - Мисс Морган, позвольте... , Он взял у нее карточку и крошечным карандашиком написал свое имя в первой и последней графах.

     - И вы, разумеется, разрешите проводить вас к ужину?

     - Разумеется, милорд, - покорно ответила Аллегра, приседая.

     Он пристально взглянул на нее и, заметив пляшущие в глазах лукавые искорки, засмеялся, поцеловал ей руку и удалился.

     - Вот как! - злобно усмехнулась Шарлотта. - Не удивляюсь, что подобные люди уделяют внимание мисс Морган!

     - Какие именно, мадам? - ледяным тоном осведомилась Аллегра.

     - Всем известно, дорогая, что у него гроша ломаного за душой нет! Он ухаживает за вами только из-за денег лорда Моргана! Зря вы питаете девичьи иллюзии относительно герцога! Несмотря на все свои претензии, он кажется мне грубым и бездушным. Ни настоящего воспитания, ни утонченности, ни достойной внешности. Говорят, он живет в одной комнате своего дома, а остальные постепенно приходят в упадок.

     - Но богатая жена быстро исправит положение, не так ли? - вкрадчиво вопросила Аллегра.

     - Он женится на вас ради приданого, если только смирит свою гордыню и пойдет на такой мезальянс, - продолжала Шарлотта.

     - А я выйду за него, чтобы в обмен на отцовское золото стать обладательницей самого высокого титула, - отпарировала девушка.

     - Как вы вульгарны и неделикатны! - вскричала шокированная маркиза.

     - Вздор, мадам! Разве вы вышли за моего кузена не из-за титула? Ведь маркиз выше графа! Как маркиза Роули вы можете с презрением взирать на свою маму, золовку и сестер!

     Какой неслыханной удачей был, наверное, для вас этот брак!

     Почему же я не могу последовать вашему примеру и получить те же преимущества? - с улыбкой заключила Аллегра.

     Сирена, открыв рот, молча моргала, потрясенная прямотой кузины. Леди Эббот серьезно подумывала о том, чтобы упасть в обморок. Шарлотта наконец лишилась дара речи, а маркиз Роули закатился смехом.

     - Что за веселье? - осведомился виконт Пикфорд, присоединяясь к компании.

     - Аллегра только что как следует отчитала мою женушку, - преспокойно ответил Огастес. - Слишком долго объяснять. А вот и музыканты настраиваются! Скоро начнутся танцы. Поздравляю, дорогой Оки, и можете быть уверены в моем благословении. Моя младшая сестричка будет вам идеальной женой. Да и вы станете ей примерным мужем.

     - Непременно, Гасси, - поклялся виконт Пикфорд будущему шурину.

     Прозвучали первые ноты менуэта, и граф Седжуик мгновенно появился и протянул руку Аллегре. Они танцевали слаженно, но молча. Аллегра думала о том, что Шарлотта ошибается. Куинтон Хантер необычайно красив!

     Внезапно осознав, что и он смотрит на нее, она опустила глаза.

     "Красота и богатство", - думал он. Что ж, он сумел добиться большего, чем предполагал. И теперь выкупит всех своих лошадей!

     Подводя Аллегру к тетке, он тихо спросил:

     - Ваш отец говорил с вами, мисс Морган?

     - Да, и, учитывая обстоятельства, вам вполне дозволяется называть меня по имени.

     - Я приду перед ужином, Аллегра, - кивнул он и с поклоном отошел.

     Она танцевала с целой вереницей молодых людей, большинство из которых мололи чушь, пытаясь заслужить ее благосклонность. Одним девушка улыбалась, на других не обращала никакого внимания. Ей вдруг захотелось побольше узнать о человеке, за которого ей велят выйти замуж. Аллегра почти обрадовалась, когда в полночь музыканты отложили инструменты и герцог Седжуик вернулся, чтобы побыть в ее обществе.

     - Я не хочу ничего, кроме лимонада, - объявила она. - Лимонад здесь довольно сносный.

     - В отличие от вина, - сухо отметил он. - Так что будем пить лимонад.

     С бокалами освежающего напитка они нашли уединенную скамью в маленькой нише и уселись. Оба долго молчали.

     - Вы довольны, что станете герцогиней Седжуик? - спросил он наконец.

     - Если вас устраивает такой брак.

     - Вижу, вы практичны.

     "Или попросту холодна?"

     Аллегра вздохнула:

     - Мой отец любил свою жену. Она же вышла за него только ради денег, но в один прекрасный день влюбилась в другого и сбежала, оставив мужа и детей. Я ее не помню, а вот мой брат помнил. И все твердил, что мать была очень красива, но эгоистична. Только от своего отца я видела родительскую любовь. Я ничего не знаю о чувствах, что вспыхивают между мужчиной и женщиной. Всю мою жизнь я только и слышала, что, хотя поступок моей матери был недопустимым и непростительным, все же в нем не было ничего необычного. И что браки заключаются только для того, чтобы улучшить положение обеих семей. В нашем случае вы женитесь на мне ради денег и огромного наследства, которое когда-нибудь достанется мне от отца. Я выхожу за вас, потому что получаю титул и высокое положение. Причины такого союза разумны и прагматичны. В отличие от матери я люблю детей и буду счастлива дать вам наследников. Обещаю вам свои неизменные уважение и верность. Обман не в моей натуре, ваше сиятельство.

     Герцога потрясли откровенные речи девушки. Она была предельно честна с ним, и его долг ответить ей тем же.

     - Я происхожу, - признался он, - из семьи мужчин и женщин романтического склада. Отец, дед и все мои предки женились и выходили замуж по любви и были очень счастливы. На беду, мужчины нашего рода были одержимы пагубной страстью к игре в карты. Более того, если любимая женщина умирала, они начинали пить. Мое имя - одно из старейших в Англии, а род - самый знатный. Но, Аллегра, у меня нет и шиллинга. Я женюсь, чтобы восстановить фамильное состояние. Мне пришлось продать лучших племенных кобыл, чтобы поехать в Лондон на этот сезон. Я действительно женюсь на деньгах, но обещаю быть вам хорошим мужем. По натуре я вовсе не тиран.

     - В таком случае, ваше сиятельство, мы прекрасно поняли друг друга, - кивнула Аллегра и пригубила лимонад, чтобы освежить пересохшее горло: она слишком нервничала, хотя умудрялась скрыть свое состояние.

     - Меня зовут Куинтон, - спокойно поправил он.

     - Куинтон, - тихо повторила она. По ее спине пробежал озноб, пугающий и вместе с тем приятный. - Я думала, - продолжала Аллегра, - что мы могли бы пожениться осенью, но, с вашего разрешения, я буду наезжать в Хантерз-Лейр, чтобы следить за ходом работ. Если наша свадьба состоится в начале октября, в ноябре мы сумеем пригласить ваших друзей на охотничий сезон.

     - Откуда вы знаете, что я страстный охотник? - удивился герцог.

     - Всем известно, что Хантерз-Лейр знаменит своими охотничьими угодьями. Сама я, однако, не охочусь. Терпеть не могу убивать животных, поэтому я буду развлекать гостей. Не ждите, что я стану носиться по округе в погоне за бедной лисой и одновременно пытаться удержаться в дамском седле.

     Поверьте, Куинтон, дамские амазонки - это настоящая ловушка. Широкие юбки так и тянут вниз! Я обычно езжу верхом в мужских бриджах. Надеюсь, вас это не шокирует? Тетя Олимпия утверждает, что все джентльмены негодуют при виде женщины в мужском седле.

     - У вас красивые ноги, Аллегра? - поддразнил он.

     - Со временем вы сами сможете судить об этом, Куинтон, - кокетливо улыбнулась она, - но в любом случае я буду ездить по-мужски.

     Герцог невольно рассмеялся.

     - Вы очень откровенны!

     - Меня уже не переделать, - пожала плечами девушка.

     - И это неплохо, - ответил Хантер. - Значит, у нас не будет тайн друг от друга. Расскажите о Руперте Таннере.

     - Мы выросли вместе, - пояснила она, удивленная столь странным вопросом.

     - Он утверждает, что хочет на вас жениться.

     - О, это затея его отца, - усмехнулась Аллегра. - Руперт - его младший сын. Когда мой отец заявил, что я должна ехать в Лондон и там найти себе мужа, мы с Рупертом решили объявить, что хотим пожениться. Таким образом я бы вышла замуж за известного мне человека и не пришлось бы покидать родительский дом. Разумеется, отец Руперта был в полном восторге от такого предложения, а вот мой заупрямился. Я не люблю Руперта, да и он ко мне равнодушен. Между нами не было никакого уговора, ни официального, ни негласного.

     - В таком случае лорд Морган может объявить о нашей помолвке через две недели, на балу в вашу честь. Через несколько дней вы будете представляться ко двору, насколько мне известно?

     - Да. Мне ведено надеть ужасное платье с гигантским кринолином и сделать совершенно безобразную прическу. Я буду сверкать бриллиантами и другими драгоценностями, как некий языческий идол, и не смогу ни есть, ни пить за несколько часов до этого события. Говорят, что в таком туалете невозможно отправлять самые естественные потребности. Неужели старый король действительно стоит таких усилий, Куинтон?

     - Вам, как моей будущей жене, чрезвычайно важно представиться королю Георгу и королеве Шарлотте, - спокойно ответил герцог. - Кроме того, с вами будет леди Сирена.

     - Но до моего бала никто ни о чем не узнает, - вздохнула Аллегра. - Я не хочу никому говорить, чтобы дать Сирене время погреться в лучах своего успеха. Мы оба знаем, что любое упоминание о нашей помолвке сразу затмит все события нынешнего сезона, а это несправедливо.

     - Согласен, - ответил Куинтон, подумав, что, несмотря на гордость и непомерное богатство, у этой девушки доброе сердце.

     Это открытие его почему-то обрадовало. Похоже, они прекрасно поладят!

     - Когда вы приедете в Хантерз-Лейр? - осведомился он.

     - Сначала я должна заехать домой. Ждите меня в начале июля. Поскольку вы пока не в состоянии принимать гостей, я возьму с собой только горничную. Уверена, что соседи немедленно начнут сплетничать, но, поскольку мы уже будем обручены и назначим день свадьбы, вряд ли меня это тронет. Думаю, и вас тоже.

     - Вы рассудительная девушка, - похвалил он и, взяв ее за руку, заглянул в фиалковые глаза. - Я уже успел получить разрешение вашего отца и поэтому хочу спросить: вы выйдете за меня, Аллегра?

     - Да, Куинтон, - твердо ответила она, радуясь, что он не слышит громкого стука ее сердца. - Для меня большая честь стать вашей женой.

Глава 4

     В ночь на тридцать первое мая все деревья на Берклисквер были украшены яркими бумажными фонариками, превратившими всю округу в волшебную сказку. Карета за каретой медленно въезжали на площадь с широких улиц, и седоки по полчаса ждали очереди, чтобы оказаться у крыльца дома Морганов. Там их встречали многочисленные лакеи в черных с серебром ливреях, помогавшие гостям выйти из экипажа. У дверей ждал статный дворецкий. Другие лакеи провожали господ на второй этаж, где дам приглашали освежиться в большой гардеробной. Такая же комната была приготовлена для джентльменов.

     Выходившие из гардеробных гости следовали в бальную залу, в дверях которой стояли хозяин с дочерью, приветствуя вновь прибывших. Их имена объявлял могучий дворецкий с гулким голосом, звеневшим в каждом уголке дома. Поднявшись на две ступеньки, они попадали в залу, где уже толпились самые блестящие представители лондонского света.

     Никто не отказался от приглашения на бал мисс Морган.

     Говорили, что приедет сам Принни, а всего несколько дней назад распространился волнующий слух, что на балу будет объявлено о помолвке мисс Морган, хотя имени жениха никто не знал. Ее постоянно видели в обществе кузины. Сирены Эббот, виконта Пикфорда и их приятелей. На посторонний взгляд, она никому не отдавала предпочтения, так что, если в слухах и была хоть капля правды, тайна все равно осталась неразгаданной.

     Леди Беллингем в модном бальном платье цвета полуночного неба, с серебряной отделкой, гордо взирала на собравшихся.

     Они с мужем были единственными гостями, приглашенными на ужин перед балом. Разумеется, вдовствующая маркиза Роули с дочерью, сыном и глуповатой невесткой тоже присутствовали, но ведь они были родственниками, а вот каким образом за столом оказался герцог Седжуик?! Леди Беллингем сгорала от любопытства, поскольку до нее тоже донеслись слухи о помолвке Аллегры Морган.

     - Септимиус, - прошептала она вопросительно, скосив глаза на Куинтона.

     - Вы первая все узнаете, Кларис, - тихо ответил он. - Даже родным еще не сообщили. Я и ужин устроил именно для того, чтобы объявить о радостном событии. Вы довольны?

     - Еще бы! - обрадовалась леди Беллингем. - Ванесса Тарлтон, мать Куинтона, приходилась мне кузиной. Она старшая дочь маркиза Руффорда. И приданое у нее было такое, которого постыдилась бы даже дочь фермера.

     Но Чарлз Хантер безумно в нее влюбился с первого взгляда.

     Прелестное было создание эта Ванесса. Умерла, когда Куинтону было одиннадцать, а его брату Джорджу - шесть. Родила недоношенную девочку и отдала Богу душу. Ребенок скончался несколько часов спустя. Малышку положили в объятия матери и похоронили обеих в одном гробу. Ужасная трагедия!

     Чарлз допился до смерти после того, как проиграл то немногое, что у него оставалось. Старый Руффорд позаботился об образовании внуков, но он сам был небогат, а почти все его состояние и имение отчуждалось в пользу его старшего сына и наследника. Моя мать была младшей сестрой Руффорда. Квентин горд и благороден, Септимиус.

     - Я так и понял, судя по тому, как он ведет себя с Аллегрой.

     Все это время он был неизменно добр и деликатен с ней. Аллегра, разумеется, никогда этого не признает, но Она очень волнуется, сумеет ли стать достойной титула герцогини Седжуик.

     - И напрасно! Ваша девочка, Септимиус, прекрасно справится со своими новыми обязанностями, и могу заверить, из нее выйдет истинная герцогиня, - с ободряющей улыбкой заверила леди Беллингем. - Какая удача, Септимиус! Завтра весь Лондон будет гудеть слухами!

     И вот сейчас леди Беллингем сидела с самодовольной усмешкой, предвкушая фурор, который произведет в свете сообщение о помолвке. О да, все будут вне себя от изумления!

     Разумеется, некоторые начнут злорадствовать, утверждая, что герцог женится на деньгах, и так оно и есть. Ее деньги в обмен на его титул. Зато Аллегра Морган будет герцогиней. Женой одного из самых родовитых людей Англии. Куинтон Хантер приехал в Лондон без особых надежд на успех и, слава Богу, сорвал лучший цветок в саду дебютанток. Да и его друзья тоже не промах. Молодой Пикфорд сделал предложение милой Сирене. Граф Астон обручился с Юнис, средней дочерью нынешнего маркиза Руффорда, а Кэролайн Беллингем, племянница леди Беллингем, ухитрилась поймать в свои сети лорда Уолворта. О да, сезон и впрямь был на удивление удачным.

     Оркестр на возвышении внезапно заиграл туш, ив комнату торжественно вплыл Принни в паре с Аллегрой. Лорд Морган кивнул музыкантам, и прозвучали первые такты менуэта.

     Принц поклонился Аллегре. Она изящно присела, открывая бал вместе со своим тучным партнером. Тот двигался на диво легко, и, когда музыка смолкла, гости разразились оглушительными аплодисментами. Принц Георг, известный под прозвищем Принни, в то время мог считаться привлекательным. Его светлые волосы, голубые глаза и розовые щеки нравились многим дамам. С Аллегрой они составляли прекрасную пару. Принц проводил партнершу к лорду Моргану и величественно наклонил голову.

     - Благодарю, ваше высочество, - пробормотала Аллегра, снова делая реверанс.

     - С позволения вашего высочества, - добавил лорд Морган, - я должен сделать объявление.

     - О ее помолвке? - с жадным любопытством спросил Принни, указывая на Аллегру. Лорд Морган с улыбкой кивнул. Принц был немного ребячлив и обожал тайны.

     - С герцогом Седжуиком, - тихо добавил лорд Морган, решив ублажить принца-регента.

     - Неужели? Прекрасная партия для мисс Морган и еще более выгодная - для Седжуика. Поздравляю жениха и невесту. Седжуик, - обратился принц к герцогу, - теперь, когда вы получили чертовски большое состояние, пора становиться игроком! Подумать только, мало того что красавица, да еще и богатая!

     Он довольно хмыкнул, словно этот союз был устроен исключительно его усилиями.

     - Итак, Морган, делайте поскорее свое объявление, чтобы можно было наконец сесть за карточный стол!

     Лорд Морган снова кивнул музыкантам, игравшим негромкую лирическую мелодию, и, ступив на возвышение, провозгласил:

     - Милорды, леди и джентльмены, имею честь и удовольствие объявить о помолвке моей дочери Аллегры с Куинтоном Хантером, герцогом Седжуиком.

     По залу прокатился гром аплодисментов, но, прежде чем гости бросились поздравлять жениха с невестой, музыканты заиграли быстрый шотландский танец, и собравшимся пришлось пуститься в пляс.

     Сирена, ускользнув от жениха, отвела кузину в сторону.

     - Почему ты мне ничего не сказала? - возмутилась она. - Раньше у нас не было секретов друг от друга.

     - Хотела, чтобы вы с Оки все это время наслаждались всеобщим вниманием. Признайся я, что обручена с герцогом, об этом наверняка немедленно узнал бы весь Лондон.

     - Когда он сделал тебе предложение? - взволнованно прошептала Сирена.

     - Герцог с отцом пришли к соглашению несколько недель назад, а потом он поговорил со мной.

     - Ты его любишь?

     Милое личико Сирены было встревоженным.

     - Я едва его знаю, - пожала плечами Аллегра.

     - Как же можно выйти замуж за едва знакомого человека? - едва не заплакала Сирена.

     - Моя дорогая романтичная кузиночка, он - герцог Седжуик. Как же можно за него не выйти?!

     - Какой холодный расчет! - воскликнула Сирена, глаза которой мгновенно увлажнились.

     - Нет, обыкновенный расчет. Я должна выйти замуж, Дорогая. На таких, как я, женятся только из-за денег. Да я и не верю ни в какие пылкие чувства. Правда, ты и Оки женитесь по любви, но в нашем кругу это почти недоступная роскошь.

     Уверяю тебя, я вполне довольна своей участью.

     - Как я - своей, - подтвердил герцог, присоединяясь к ним. - Пожалуйста, леди Сирена, не стоит так расстраиваться. Обещаю вам заботиться об Аллегре.

     - Пойдем, радость моя, я хочу танцевать, - попросил виконт Пикфорд. - Если мы так и будем стоять, поползут слухи и эти девицы объявят на меня охоту, а все по твоей вине, - пошутил он, увлекая Сирену за собой.

     - Она очень вас любит, - заметил герцог.

     - И я ее, - кивнула Аллегра, беря его под руку. - Наверное, нам стоит последовать их примеру, милорд.

     - Я не люблю танцы.

     - Я тоже, но это мой бал, и не стоит давать пищу злословию. Представляю, что будут болтать, если мы не присоединимся к танцующим.

     - До чего же вы рассудительны, Аллегра! Очевидно, привыкли соблюдать приличия? Вы и в самом деле разумная девушка. Гораздо больше похожи на отца, нежели на мать. Что ж, это хорошо. Зато вы не влюбитесь в другого и не покинете меня.

     - Но вы можете влюбиться в другую и покинуть меня, - возразила она.

     - Я не верю в любовь, - честно признался герцог. - Любовь приводит к большим бедам и неприятностям, чем отсутствие денег. Поскольку, женившись на вас, я стану богатым человеком, не обремененным химерами любви, вряд ли я когда-нибудь вас оставлю, Аллегра.

     - Вы можете изменить свое мнение, когда я примусь восстанавливать Хантерз-Лейр, - поддела его она. - Судя по тому, что я слышала, ремонт будет стоить целого состояния.

     Герцог засмеялся.

     - Я люблю свой старый дом, но признаю, что им давно пора заняться. Можете делать с ним все, что пожелаете, дорогая. Он ваш. Только оставьте парадную залу для охотничьих вечеринок.

     - Согласна, - с улыбкой кивнула Аллегра. - А теперь пойдем танцевать, и пусть все нам завидуют.

     - Я и не подозревал, мисс Морган, что вы настолько тщеславны! Трудно ожидать такого от строго воспитанной девушки, но думаю, что тщеславие - не такое уж плохое качество.

     - У нас впереди целое лето, чтобы получше узнать друг друга, - напомнила Аллегра. - Надеюсь, мы уживемся. Наш брак будет куда крепче, если мы сумеем стать друзьями.

     Потом Куинтон долго думал об этой фразе. Ничего не скажешь, Аллегра и вправду практична, но он чувствовал в ней некую уязвимость, о которой сама она, похоже, не подозревала. Несмотря на ум, образованность и проведенный в столице сезон, в душе она все еще была невинна. Ему отчего-то вдруг захотелось защитить Аллегру от всяческих бед.

     Герцог улыбнулся. Ни одному мужчине не устоять перед женскими чарами. Когда в начале вечера он подарил своей невесте кольцо с аметистом в оправе из бриллиантов, она едва не взвизгнула от радости, но вовремя удержалась. Эта детская радость тронула и позабавила Седжуика.

     - Какое красивое! Но разве вам по карману подобные вещи? - встревожилась она.

     - Это фамильная драгоценность, - успокоил Аллегру герцог. - Одна из немногих, что не ушли за карточные долги. Я выбрал это только потому, что темно-лиловый цвет камня напоминает о ваших глазах.

     Девушка от удивления приоткрыла рот, но, тут же опомнившись, поспешно заметила:

     - Какой прелестный комплимент, милорд!

     Она вытянула руку, любуясь подарком. Герцог поцеловал ее тонкие пальчики.

     - Пусть я и не влюблен в вас, Аллегра, но такой красавице совсем не трудно говорить комплименты. Они сами слетают с уст.

     - Жаль, что у меня не было такого кольца, когда я представлялась королю. Все остальные девицы, особенно те, кто задирал передо мной нос, позеленели бы от зависти.

     - Вы и без того были безупречны, особенно ваш реверанс. Остальные в подметки вам не годились. Ваши манеры поистине достойны герцогини Седжуик.

     - Удивительно, как это я не опрокинулась в этом смехотворном наряде! А юбки! Приходилось протискиваться в двери боком. Когда я кланялась, то едва не уселась на паркет со всего размаха! А вырез, по нынешней моде, был таким глубоким, что король Георг наверняка увидел мою грудь до самой талии! Правда, он не возражал против такого зрелища. Что же до парика, который пришлось надеть, поверите ли, Куинтон, он весил как карета, запряженная четверкой! Я думала, у меня шея сломается под такой тяжестью - А мне показалось, что голубки, трепещущие крылышками среди бриллиантов, - поистине поэтический штрих, - возразил он, весело блестя глазами.

     Аллегра засмеялась.

     - Клянусь, сэр, если бы было возможно посадить в прическу живых птиц, некоторые амбициозные мамаши немедленно так и поступили бы. Предпочитаю простоту в одежде.

     "Как то платье, которое она надела сегодня", - подумал он, когда они гордо выступали в последнем за вечер менуэте.

     Платье с высокой талией из кремового дамасского шелка с верхней юбкой из прозрачного золотого газа сидело на Аллегре идеально. Из-под подола выглядывали крошечные золотые туфельки, в темных локонах сверкали ленты из золотистой парчи. На шее и в ушах переливался жемчуг. Несмотря на кажущуюся простоту, туалет выглядел пышно, но в то же время элегантно Вглядевшись в невесту пристальнее, герцог, пожалуй, впервые понял, как она прекрасна. Он и раньше замечал ее красоту, да и все ему об этом твердили. Целый вечер он слышал от поздравителей одно, богата и красива. Но самому ему в голову не приходило взглянуть на Аллегру поближе.

     Личико сердечком, прямой, чуть вздернутый нос, густые черные брови - памятка о валлийских предках, огромные блестящие темно-лиловые, как фиалки, глаза, обрамленные пушистыми ресницами. Нижняя губка полнее верхней...

     Чувственный рот манил к поцелуям, и Куинтону вдруг захотелось припасть к нему. Для девушки она, пожалуй, высоковата, но при его росте это не имеет значения. Маленькие руки и ноги, стройная фигура, восхитительно округлая грудь. Должно быть, одно такое зрелое яблочко прекрасно поместится в его ладони.

     Именно в эту минуту Куинтон представил Аллегру в постели. Честно говоря, он раньше не думал о подобных вещах.

     Что он будет делать с женой? Она, разумеется, девственна У него никогда раньше не было девственницы. То, что он ее не любит, ничуть его не беспокоило. Да, он не хранил целомудрия, но во всех случаях речь о любви не шла. Однако на этот раз все по-другому. Аллегра станет его женой. Сможет ли мужчина любить женщину, которой овладел? Сумеет ли жена пробудить в нем желание? Или страсть остынет так же быстро, как вспыхнет? Но как разжечь страсть в невинной девушке? С ней придется быть нежным и бережным.

     - Танец закончился, Куинтон, - неожиданно услышал он голос Аллегры. - Пожалуйста, опомнитесь, милорд, иначе все сплетники начнут уверять, что вы обезумели от любви. О чем только вы думаете?

     - О том, как я возьму тебя, - вырвалось у герцога, и, к своему величайшему удовольствию, он увидел, как краска бросилась ей в лицо.

     - Ox! - выдохнула она, встревоженно прикусив нижнюю губку. - Об этой стороне супружеской жизни я и не подумала.

     Когда гости разъехались, он повел ее на террасу, выходившую в сад, усадил на мраморную скамью и сжал маленькую ручку.

     - - Ты сказала, что хочешь иметь детей, Аллегра.

     - Разумеется, - кивнула она.

     - В таком случае мы должны будем на деле осуществить наш брак, дорогая, иначе никаких детей не получится, - объяснил герцог, надеясь, что такая откровенность не испугает и не шокирует ее.

     - Я не настолько глупа, Куинтон, - резко ответила Аллегра, - и знаю, как зачинаются дети. Нужно быть совершенной идиоткой, чтобы оставаться в неведении относительно этого. Любой девушке все известно, даже если приходится делать непонимающее лицо!

     - Но ты сама... - начал он.

     - Я сказала, что еще не думала об этой стороне нашего брака, и так оно и есть, но вполне понимаю, что ее не избежать, - усмехнулась Аллегра. - Не торопите меня, сэр. Меня еще ни разу не целовали.

     - Это я исправлю, и немедленно, - пообещал герцог, коснувшись ее губ кончиками пальцев. Аллегра широко раскрыла глаза, но Куинтон уже обнаружил, что ее губы нежнее лепестков розы, и осторожно коснулся их своими губами. Она застенчиво ответила на поцелуй, и сладость ее рта ошеломила его, потрясла, вскружила голову.

     - Очень мило, - шепнула она, тяжело дыша. - Вы хорошо целуетесь, милорд? Видите ли, это мой первый поцелуй, так что простите мое желание узнать, что думают об этом ваши прежние возлюбленные.

     Герцога так и подмывало рассмеяться, но потрясение от ее чистосердечия оказалось сильнее.

     - Ни одна из дам, которых я целовал, до сих пор не жаловалась, - выдавил он.

     Аллегра вздохнула.

     - На это у них ума хватило. Ни одна и слова бы не сказала, разве что вы были бы абсолютно ужасны. Женщины предпочитают мир и согласие. Зачем напрашиваться на скандал?

     Герцог почувствовал себя уязвленным.

     - Я совершенно уверен, - бросил он, - что лучше меня никто не целуется. С чего это вдруг вам пришло в голову спрашивать?

     - О Господи, я задела ваше самолюбие, верно, милорд?

     Покорно прошу прощения.

     Но играющая на ее губах улыбка противоречила извиняющемуся тону.

     - Следует ли мне представить список дам, которых ты опросишь? - выпалил он, не в силах успокоиться. Это был ее первый поцелуй, по крайней мере так утверждала она сама. Ей следовало бы трепетать от волнения, вместо того чтобы требовать от него рекомендаций, удостоверяющих его искусство любовника.

     Аллегра расслышала раздражение в его голосе, и теперь настал ее черед злиться, - Мне просто любопытно, Куинтон, - объяснила она. - Меня учили, что любопытство - отнюдь не смертный грех и требует обязательного удовлетворения. Простите, если мой вопрос вас оскорбил. Если собираетесь на мне жениться, боюсь, вам придется к этому привыкнуть.

     - Мне также придется привыкнуть к твоей прямоте, - мрачно буркнул он.

     Но Аллегра весело рассмеялась:

     - Господи, сэр, мы, кажется, уже поссорились, а ведь еще даже не женаты! Бьюсь об заклад, что между Сиреной и Оки царит идиллическое согласие.

     - Они влюблены. Предаются сентиментальным мечтам и поют друг другу серенады, - с легким пренебрежением отозвался он.

     - А мы равнодушны друг к другу, - кивнула Аллегра.

     Она не была уверена, что это ее не задевает, но тут же себя одернула. Любовь ведет к измене и горю. Уж лучше просто взаимная симпатия.

     - Ты, случайно, не злопамятна по характеру? - осторожно спросил герцог, уже успокоившись. Верх взяло его природное добродушие.

     - Бывает, но редко, - усмехнулась она.

     - А, так вы здесь, дорогие мои! - воскликнула тетка, выходя на террасу. - Папа ищет тебя, Аллегра, но я вижу, у вас все в порядке. Я так ему и скажу.

     Она улыбнулась и поспешно ушла.

     - Хочешь встретить со мной восход солнца? - спросил герцог.

     - В Лондоне? Такое невозможно, - удивилась Аллегра.

     - Можем взять мой экипаж и поехать за город. Время еще есть. Может, Оки и Сирена захотят полюбоваться этим зрелищем вместе с нами.

     - Если вы сможете вынести их постоянное воркование и нежности, я согласна.

     - Таким деликатным образом ты пытаешься дать мне понять, что предпочитаешь только мое общество? - засмеялся герцог.

     - Через несколько месяцев мы станем мужем и женой Я хочу узнать вас получше, - серьезно ответила она. - Но если вы и впрямь желаете побыть в обществе моей кузины и ее нареченного, я немедленно пошлю за ними слугу.

     - Нет, - мягко обронил он, привлекая ее к себе. - Мне бы тоже хотелось узнать тебя получше, Аллегра.

     Он смотрел на нее с легкой улыбкой на губах, и ее сердце внезапно заколотилось Черт возьми, он и вправду красив Серебристо-серые глаза просто завораживают!

     - Твои ресницы гораздо длиннее моих, - выдохнула она На этот раз ее улыбка стала шире.

     - Неужели?

     - Честное слово, - прошептала Аллегра, зачарованно глядя на губы, только что подарившие ей первый поцелуй. Большой, четко очерченный рот, способный так нежно ласкать...

     - Думаю, что тебя просто необходимо поцеловать еще раз, прежде чем мы поедем встречать рассвет, - перебил ее мысли герцог и снова завладел ее ртом и на этот раз крепко прижав ее к себе.

     По спине Аллегры побежали мурашки. На какое-то мгновение она почувствовала себя слабой и беспомощной, но ощущение исчезло так же внезапно, как и появилось. Едва герцог отстранился, она улыбнулась, но не сказала ни слова, сообразив наконец, что мужчины не любят, когда их слишком откровенно расспрашивают о таких вещах, как искусство целоваться. К тому же ей приятно с ним, и разве этого недостаточно?

     Пока Аллегра искала отца, чтобы сказать, куда едет, герцог приказал подавать экипаж.

     - Какой чудесный вечер, папа! - воскликнула она, входя в библиотеку, где сидели отец и тетка. - Я так тебе благодарна!

     - Подумать только, ты станешь герцогиней! - ликовала леди Эббот. - Как вы могли утаить от меня новость, негодники вы этакие!

     Она игриво погрозила им пальцем.

     - Хотела, чтобы Сирена вдоволь порадовалась за себя. Ты же понимаешь, тетя, что стоило нам с герцогом объявить о помолвке чуть раньше, и никто не обратил бы на мою кузину ни малейшего внимания. Ведь в немалой степени своим успехом во время сезона девушка обязана зависти и восхищению людей, потрясенных твоей удачей! Наверняка многие и помыслить не могли, что младшая сестра маркиза Роули с ее скромным приданым поймает графского наследника! Но красота и очарование Сирены победили! Так почему бы ей не наслаждаться своим триумфом? Узнай же свет обо мне и герцоге, эта новость затмила бы успех моей дорогой кузины.

     Олимпия Эббот закрыла ладонью рот, чтобы не заплакать вслух, но справилась с собой и прошептала.

     - Я так счастлива, что ты любишь Сирену, как родную сестру!

     По ее щекам струились слезы радости.

     - Ну-ну, дорогая, - вмешался лорд Морган, осторожно вытирая прозрачную влагу. - Разумеется, Аллегра любит Сирену, и потом, разве ты не заменила мать моему единственному ребенку? Мать, которой у нее не было?

     - О-о-о, Септимиус, - всхлипывая, пробормотала добрая женщина.

     - Мы с герцогом решили поехать за город и встретить восход солнца, - сообщила Аллегра, гадая, слышат ли они ее, но ответа так и не дождалась, поэтому потихоньку выскользнула за дверь. Пусть побудут вдвоем. Легкого толчка будет достаточно, чтобы отец женился на тетке. Они заслуживают счастья.

     Черная карета герцога с прекрасными рессорами оказалась достаточно удобной. В нее была впряжена четверка гнедых с белыми гривами и хвостами. Кучер погнал лошадей по дороге, и вскоре город остался позади. Небо над ними постепенно становилось из черного темно-серым и продолжало светлеть. Скоро на нем показалась первая голубая полоска, становившаяся все ярче. Экипаж остановился на вершине холма, и седоки спустились вниз.

     - Подождите здесь, - велел герцог и, взяв Аллегру за руку, повел вперед. На горизонте расцветали розовые, желтые и лиловые ленты, предвестники появления солнца. Наконец им на смену выплыл огромный оранжевый шар, повисший над синеющим вдалеке морем.

     Аллегра с наслаждением вдохнула чистый воздух.

     - Ах, как хорошо пахнет! Кажется, мы слишком долго пробыли в городе, и я почти забыла, до чего же свеж деревенский воздух. Скорее бы вернуться домой! После свадьбы Сирены сразу же и поедем!

     - Тебе не нравится Лондон?

     - Почему же, всегда неплохо погостить в столице, но мне совсем не хочется жить здесь постоянно, не говоря уже о том, чтобы воспитывать детей. Детям нужны природа, место, где можно резвиться, майским утром бегать босиком по росистой траве и скакать верхом по лугам.

     Она раскинула руки и закружилась в причудливом танце.

     - Подумать только, еще несколько недель - и я буду дома!

     - Скоро твоим домом станет Хантерз-Лейр, - напомнил Куинтон.

     - Он красив?

     - Для меня - да.

     - В таком случае и я полюблю его, - пообещала Аллегра.

     - Пожалуй, я лучше отвезу вас домой, мисс Морган, - с притворной строгостью объявил он. - Солнце уже высоко, а вы проплясали ночь напролет. Кстати, ты прекрасно держалась с Принни. Настоящая герцогиня. Я горжусь твоими манерами.

     - Правда? - скучающе обронила она. - Принц довольно красив, но, по-моему, чересчур толст. Видели, с какой жадностью он ест? Удивительно, как это его жилет не лопнул от всех тех устриц, которые он так жадно заглатывал.

     - Надеюсь, ты не будешь столь же откровенной с посторонними? - вздохнул герцог.

     - Я не так глупа, Куинтон, чтобы публично оскорблять принца, но думаю, что с тобой могу быть честна.

     - Всегда, - кивнул он, помогая ей сесть в карету.

     На обратном пути она уснула, положив голову ему на плечо.

     Что за необыкновенная девушка! Может, его брак окажется не таким уж несчастным? Пусть у нее не блестящее происхождение, но она хорошо воспитана, и манеры у нее как у настоящей леди. И несмотря на ребяческое чистосердечие, вовсе не легкомысленна. Просто говорит что думает. Ее отец сказал, что Аллегра привыкла сама распоряжаться своими деньгами, а это, видит Бог, доступно далеко не каждой женщине.

     Куинтон Хантер вспомнил слова своей давно почившей дряхлой тетки. Она всегда твердила, что он должен жениться на девушке из семейства, менее знатного, чем его собственное.

     - Самое время влить свежую кровь в жилы Хантеров, мальчик, - ворчала она. - Привычка заключать браки между благородными семьями ведет к вырождению. Здоровая, крепкая девушка принесет тебе больше сыновей, чем какая-нибудь знатная худосочная мисс. Помни мои слова, мальчик!

     Странно, что они пришли ему на ум именно сейчас, когда он уже помолвлен с Аллегрой Морган.

     Куинтон повернул голову, чтобы взглянуть на невесту. Ее темные локоны растрепались. Он осторожно навил на свой палец непокорную прядь и вдохнул нежное благоухание. Аромат сирени, его любимого цветка. Какое удивительное совпадение, что она пользуется этими духами!

     За окнами кареты оживал город. Экипаж свернул на Беркли-сквер и остановился перед домом лорда Моргана. Герцог, не в силах удержаться, нагнул голову и поцеловал гладкий лоб Аллегры.

     - Ты дома, дорогая. Просыпайся, - шепнул он.

     - М-м-м...

     Фиалковые глаза медленно открылись и непонимающе уставились на него. Потом взгляд стал осмысленным.

     - Я всю дорогу проспала? - ахнула девушка.

     Из двери выбежал лакей, чтобы открыть дверцу кареты и помочь молодой хозяйке спуститься. Герцог пошел следом и, проводив Аллегру до вестибюля, поцеловал в лоб.

     - Я приеду завтра в три, и мы отправимся на прогулку в моем ландо. Теперь, после официального объявления о помолвке, мы должны ежедневно выезжать вместе.

     - Завтра у меня примерка платья подружки невесты, - объяснила Аллегра.

     - В три?

     - Сама не знаю. Сегодня будет известно.

     - В таком случае пришли ко мне лакея с запиской, - попросил он, перед тем как откланяться.

     Аллегра побрела вверх по лестнице. В бальной зале все еще трудились горничные и лакеи, снимая украшения. Она поднялась к себе и увидела, что Онор мирно дремлет в кресле перед затухающим огнем.

     - Я вернулась, Онор, - окликнула девушка.

     Служанка вздрогнула и поспешно вскочила.

     - Ой, мисс Аллегра, который же час?

     - Почти семь, - ответила та, глянув на часы на каминной полке.

     - Утра?! - охнула Онор. - Ужас-то какой! Мисс Аллегра, неужели вы всю ночь протанцевали? Все никак не могу привыкнуть, что вы ночи напролет на ногах. Правда, в городе так принято, но все же...

     - Мы ездили за город встречать рассвет, - пояснила Аллегра.

     - Кто? Кто был с вами? А ваш отец знает? - засыпала ее вопросами горничная. Онор была на семь лет старше Аллегры и считала себя ее первой защитницей. Как и Аллегра, она родилась и воспитывалась в Морган-Корте и считала молодую хозяйку едва ли не родственницей.

     - Ах, Онор, ты ведь не знаешь, а я обещала тебе сказать!

     Мы с герцогом Седжуиком обручились! Свадьба осенью. Будем жить в Херефорде. Это всего день езды от дома!

     - Тот высокородный джентльмен, который испортил вам первый бал? И за него вы собираетесь выйти замуж? Но вы не можете его любить, мисс! Вы едва знакомы! - негодующе выпалила Онор.

     - Поэтому и назначила свадьбу на октябрь, а не на июнь, как Сирена. Погостим дома и поедем в Хантерз-Лейр присмотреть за ремонтом и выбрать необходимую отделку. Уверяю тебя, герцог - человек благородный, но он беден. Этот брак сулит нам обоим выгоду. Я стану герцогиней, он получит мои деньги - по-моему, идеальное соглашение. А летом у нас будет возможность познакомиться поближе. Так что после свадьбы сюрпризов у нас не будет.

     - Ошибаетесь, мисс. Сюрпризам всегда найдется место, - кисло проворчала Онор, помогая хозяйке раздеться. - Жаль, что вы не влюбились, как леди Сирена и ее молодой джентльмен.

     Ваша мама вышла за богатство - и видите, что случилось.

     - А вот в семье герцога все женились по любви и теперь бедны как церковные мыши, - отпарировала Аллегра. - Зато мы с герцогом вступаем в брак без особых иллюзий. Кроме того, он начинает мне нравиться, и, думаю, я ему тоже. Уверена, что мы станем большими друзьями и наша семейная жизнь будет вполне мирной. А теперь скажи, когда приедет на примерку мадам Поль?

     - В одиннадцать.

     - Тогда я должна хоть немного поспать, - решила Аллегра. - Разбуди меня в половине одиннадцатого. Принесешь чашку горячего шоколада. Мадам снимет с меня мерки, и я снова лягу в постель. Нужно успеть отдохнуть и одеться до того, как за мной заедет герцог.

     - Да, мисс. Только скажите, куда вы собрались, чтобы я успела приготовить подходящий туалет, - попросила Онор.

     - Мы проедемся по парку в его ландо. Нас должны каждый день видеть вместе. Пусть завистливые леди и джентльмены любуются нами и сгорают от злости! - хмыкнула Аллегра и закрыла глаза. - О Господи, Онор, как я устала, - пробормотала, она, прежде чем заснуть...

***

     Мадам Поль прибыла ровно в одиннадцать часов. Она уже знала о помолвке Аллегры с герцогом Седжуиком и первым делом объявила:

     - Я немедленно сниму мерку для свадебного платья, мисс Морган. Вы именно за этим меня пригласили?

     - Разумеется, - ответила Аллегра, хотя ей еще в голову не приходило шить подвенечный наряд. - Я приеду в Лондон в конце сентября на последнюю примерку.

     - Вздор, мисс, я сама отправлюсь в Морган-Корт. Не подобает будущей герцогине Седжуик навещать мое скромное заведение. Франсин, неси платье подружки невесты. Посмотрим, что нужно исправить.

     Туалет, по тогдашней моде, был с завышенной талией и кружевной пелеринкой. По кремовому шелку были разбросаны кисти сирени; Под грудью проходила лиловая бархатная ленточка, завязанная на спине бантиком. К платью полагалась широкополая соломенная шляпка, отделанная перьями и лиловыми лентами.

     - Прелестно! - воскликнула Аллегра.

     - Вам идет, - спокойно кивнула француженка. - А теперь, мисс Морган, можете возвращаться в постель. Я приеду еще раз, когда вы надумаете покинуть Лондон, чтобы выбрать ткань и фасон для вашего подвенечного платья.

     Аллегра легла в постель, размышляя о своем новом статусе. Мадам Поль, разумеется, всегда была с ней вежлива и почтительна. Но теперь что-то изменилось, хотя трудно уловить, что именно. Очевидно, герцогиня Седжуик заслуживала совершенно иного обращения.

     Разбудила ее Онор уже в начале третьего.

     - Я хочу искупаться, - заявила Аллегра.

     - Времени нет. Вы не успеете к приезду герцога.

     - Значит, герцог подождет! - раскапризничалась Аллегра. - Я хочу принять ванну!

     - Еще не замужем, а уже командует, - проворчала Онор и', приоткрыв дверь, сказала лакею, что мисс требует горячей воды.

     - Вряд ли он расторгнет помолвку из-за того, что я вымоюсь, - рассмеялась Аллегра. - В конце концов, все это для него же! Итак, какое платье ты для меня выбрала?

     Онор подняла вверх простое платье из белого муслина с зелеными веточками, с завышенной талией, низким вырезом и маленькими рукавами фонариком. Подол широкой юбки был забран мелкими фестонами.

     - В нем я буду выглядеть невинной девственницей, обреченной на заклание, - пробормотала Аллегра себе под нос. - Поэтому никакой шляпки. Я возьму зонтик и открою в экипаже, чтобы уберечь лицо от солнца. Зато все смогут как следует меня рассмотреть. Понимаешь, капор закроет мне лицо, а это совсем ни к чему. Пусть все убедятся, что в ландо герцога именно я, а не какая-то другая женщина.

     Онор покачала головой.

     - Я вас не узнаю, - протянула она. - Город не идет вам на пользу, мисс Аллегра. Никогда не думала, что вы можете быть.., такой расчетливой.

     - Но я такой стала, Онор, пусть и на несколько дней. Как подумаю обо всех этих девушках, которые были приветливы с Сиреной, но воротили от меня нос, потому что мой отец всего лишь лорд Морган, а не какой-то там маркиз или граф... Как они презирали меня за то, что я наследница самого богатого человека в Англии! Я притворялась, будто не замечаю их презрительного фырканья, и старалась его игнорировать. Но прошлой ночью после объявления о помолвке девушки, которые и словом со мной не обмолвились, вдруг стали униженно пресмыкаться. И все потому, что я выхожу за герцога! Так что, пока мы еще в Лондоне, я намерена показать свою добычу всему свету! Когда я стану герцогиней Седжуик, все они склонятся передо мной!

     - Мисс Аллегра! - вскричала шокированная Онор. - В вас никогда не было ни злости, ни мелочности! Ваш отец и тетушка расстроились бы, услышав такие речи. Да и мне не слишком приятно!

     - Ах, Онор, я не хотела быть жестокой, но ты понятия не имеешь о том, что мне пришлось пережить. Они были так надменны и холодны, так завидовали богатству моего отца! Не пойму, что плохого в деньгах? Ведь все родители в отличие от молодых девушек радуются богатству. - Аллегра рассмеялась. - Какой вздор, должно быть, я несу, дорогая Онор! - призналась она, обнимая горничную. - Не сердись на меня! Обещаю, что из меня не выйдет гордой и высокомерной герцогини, я просто немножко похвастаюсь, вот и все.

     - О, мисс, я не могу долго злиться! - заверила Онор, прекрасно представлявшая, с чем пришлось столкнуться хозяйке. Сплетни среди слуг распространялись с поразительной быстротой. Но Онор все же считала свою хозяйку лучшей девушкой на свете, невзирая на ее не слишком высокое происхождение.

     В комнату вошли лакеи с горячей водой. Онор налила в фаянсовую ванну эссенцию сирени и поставила пеструю ширму. Аллегра легла в воду, а горничная выложила на постель шелковые юбки и чулки.

     Искупавшись, девушка подождала, пока Онор расчешет ей волосы, потом натянула чулки с подвязками, украшенными крохотными розетками, и две нижние юбки. Онор застегнула лиф платья, уложила локоны и перевила их зеленой лентой.

     Аллегра сунула ноги в туфельки, вдела в уши коралловые серьги и обвила шею коралловым ожерельем. Закончив свой туалет, она посмотрелась в зеркало и улыбнулась.

     - Сейчас принесу зонтик, - сказала Онор, когда Аллегра встала. Часы на каминной полке пробили три раза.

     - Вот видишь, я не опоздала. Может, стоило бы заставить его подождать? Пусть видит, что я не бегу по первому его зову, - объявила Аллегра, проказливо сморщив нос. В дверь постучали.

     Онор предостерегающе погрозила хозяйке пальцем и выглянула в коридор. Там стоял лакей. Слуги о чем-то шепотом посовещались, и Онор обернулась к Аллегре.

     - Его сиятельство внизу. Я сказала, что вы сейчас спуститесь. Не хотите ли набросить кружевную шаль? Конечно, сейчас июнь, но в парке может быть прохладно. Не хватало вам подхватить насморк!

     Не дожидаясь ответа госпожи, она принесла тонкую шаль и поспешила вниз вслед за Аллегрой. При виде герцога она почтительно присела и набросила шаль на плечи хозяйки. Герцог слегка кивнул. Ничего не скажешь, красив, но нелегко с ним придется мисс Аллегре!

     Жених с невестой вышли во двор. Герцог подсадил Аллегру в ландо, и кучер взмахнул кнутом. Глядя им вслед, Онор подумала о том, что их дети будут не только богаты, но и высокородны, а кроме того, трудно отыскать столь же красивую пару.

Глава 5

     - Очаровательный туалет, - похвалил герцог, когда ландо отъехало от дома. - Кстати, почему ты без капора?

     Вместо ответа Аллегра раскрыла зонтик.

     - Хочу, чтобы меня все видели, и, полагаю, вы тоже хотите, чтобы вас видели в моем обществе.

     - Вот как! - догадался он. - Собираешься мстить.

     Она горда, и он вполне способен разделить это чувство.

     Поэтому и наградил ее легкой улыбкой.

     - А вы? Не желаете отомстить, милорд? Сколько маменек из более скромных семейств пытались уберечь от вас дочек, несмотря на ваш достойный род? И только из-за вашего тощего кошелька.

     - Не уверен, что мне нравится столь острый ум. Чересчур уж быстро ты.., меня поняла, - вздохнул герцог.

.Девушка покраснела, но тем не менее горячо выпалила:

     - Для того чтобы наш брак был крепким, мы прежде всего должны понимать друг друга, милорд.

     - Сколько тебе лет? - удивился он.

     - Как, вы не знаете? Семнадцать. Девятого декабря будет восемнадцать. А вы думали сколько?

     Неожиданно Аллегра сообразила, что они и в самом деле ничего друг о друге не знают. Ничегошеньки! И поженятся по голому расчету.

     Она задумчиво прикусила губу.

     Куинтон, в свою очередь, был потрясен этим открытием.

     Ему было известно об Аллегре лишь то, что она богата и, к несчастью, у нее была легкомысленная мать.

     - Семнадцать - самый подходящий возраст для замужества, - заметил он. - Третьего апреля мне исполнился тридцать один год. Наверное, я кажусь тебе очень старым.

     - Не таким, как отец, - призналась она. - Я считаю, что муж должен быть старше жены.

     Куинтон громко рассмеялся, сверкнув белоснежными зубами.

     - Наверное, я заслужил такой ответ!

     - Вы еще красивее, когда смеетесь! - неожиданно воскликнула Аллегра.

     - Так ты считаешь меня красивым? - хмыкнул Хантер. - А ты - само совершенство, но, должно быть, и сама это знаешь.

     Красива и богата - я только и слышал это вчера вечером.

     - А женщины все как одна восклицали: "Герцог! Герцог, дорогая моя", - улыбнулась Аллегра. - Пожалуйста, скажите, что нам не придется жить в Лондоне, милорд. Мне совсем не нравится упорядоченный, чопорный свет. По крайней мере в провинции нас будут принимать как обычную супружескую пару. И мы будем жить не по правилам, которые строго судят богатых, но незнатных наследниц и бедных, но благородных джентльменов.

     - А мне казалось, что ты жаждешь мести, Аллегра. Ты могла бы стать светской львицей, давать роскошные балы, проигрывать огромные суммы в игорных залах, подобно герцогине Девонширской; могла бы сделаться законодательницей мод. Всего этого невозможно добиться, прозябая в безвестности.

     - Нет уж, спасибо, - отмахнулась Аллегра. - Следующие несколько недель я вдоволь поиздеваюсь над глупыми девчонками, которые имели наглость мной пренебрегать. Если вы хотели бы видеть своей женой ту даму, которую только что описывали, сожалею, милорд, но вам не повезло. Я и без того пришла в ужас, узнав, сколько денег отец потратил на сезон для меня и Сирены. Наши свадьбы тоже обойдутся ему в целое состояние. Если бы вложить эти деньги в выгодное предприятие, можно было бы получить неплохую прибыль.

     Теперь же все пущено на ветер. Что же до карточной игры, то я, как и вы, не выношу подобных занятий. Пустая трата времени и золота.

     - Куда ты вкладываешь деньги? - поинтересовался герцог.

     - В основном в компании-экспортеры. Кроме того, мне принадлежит небольшая ниточная фабрика в Йоркшире и акции нескольких транспортных компаний.

     - Поразительно, чтобы столь юная девушка интересовалась делами! - удивился герцог. - Большинство твоих сверстниц предпочитают более веселое времяпрепровождение.

     - Но почему? Женщины ничуть не глупее мужчин, а если к тому же образованны, то способны почти на все! Важнее всего образование. Я думаю дать дочерям такие же фундаментальные знания, как и сыновьям.

     - Говоришь, почти на все? - повторил ее слова герцог.

     - Ну.., не думаю, чтобы я могла стать полковником армии его величества, - пошутила Аллегра.

     Наемное ландо герцога свернуло в парк, где и присоединилось к веренице остальных экипажей, медленно кативших по дорожкам. Кроме карет, в парке было множество леди и джентльменов верхом на породистых лошадях. Аллегра откинулась на спинку сиденья и приняла равнодушный вид: навстречу ехали отвратительная леди Хакни и ее дочь Лавиния с лошадиными зубами и лягушачьим ртом. Аллегра надменно игнорировала их отчаянные попытки привлечь ее внимание.

     - Ловкая работа, - пробормотал герцог и, взяв ее руку, нежно поцеловал как раз в тот момент, когда мимо проплывала коляска с графиней Братертон и ее дочерью. Приданое последней, довольно солидное, не шло ни в какое сравнение с деньгами Аллегры. Графиня приложила все усилия, чтобы оградить дочь от поползновений обедневшего герцога, чем крайне его оскорбила. Но девице так и не удалось поймать мужа в этом сезоне. Придется ей возвращаться в Лондон на следующий год, а ее отцу - увеличить приданое, поскольку красотой его дочь не блистала.

     - Седжуик! - раздался властный голос. - Немедленно остановитесь! Мне нужно поговорить с вами.

     Небольшая карета замерла около ландо, и леди Беллингем с помощью лакея пересела к молодой паре, отдав кучеру приказ ехать следом.

     - Добрый день, тетушка, - приветствовал даму Куинтон, наклоняясь и целуя ее в щеку.

     - Добрый день, леди Беллингем, - вторила Аллегра. "Тетушка"?!

     - Матушка вашего жениха и я были кузинами, - пояснила леди Беллингем. - Итак, когда же свадьба, дорогие?

     - Мадам, мы еще не успели назначить дату, - ответила Аллегра.

     - Почему? - возмутилась почтенная леди.

     - Мы впервые остались наедине после вчерашних празднеств и официального объявления о помолвке, - вставил герцог.

     - Вам стоит поскорее это сделать, иначе пойдут слухи, что помолвка расторгнута. Не допущу, чтобы брак десятилетия разрушило грязное злословие! - воскликнула леди Беллингем.

     - Мы решили обвенчаться осенью, - оправдывалась Аллегра. - Я намерена провести лето в Хантерз-Лейре, проследить за ремонтом, чтобы все было сделано как следует. На следующей неделе папа посылает туда архитектора и рабочих.

     - Как, до конца сезона вы не поженитесь? И свадьба будет не в Лондоне? - потрясение прошептала леди Беллингем.

     - Просто не успеем.

     - Верно, - задумчиво протянула леди Беллингем. - Боюсь, вы правы - ведь ваша свадьба должна стать событием торжественным и великолепным. Все же, Аллегра, вы не можете обвенчаться с герцогом Седжуиком в скромной сельской церкви. Церемонию наверняка посетят король с королевой и Принни. Пожалуйста, вспомните о генеалогии Куинтона, Аллегра. Вы обвенчаетесь пятого октября в церкви Святого Георга на Ганновер-сквер! Я сегодня же сама поговорю с настоятелем. - Леди Беллингем торжествующе улыбнулась. - Ну вот, все устроено, - провозгласила она и, махнув своему кучеру, приказала:

     - Седжуик, велите остановиться! Я перейду в свою коляску.

     - Октябрь - прекрасный месяц, - медленно выговорила Аллегра, когда леди Беллингем наконец оставила их в покое. - В это время наша маленькая церковь в Морган-Корте выглядит особенно уютно. Но ваша тетя права, милорд. Ваша семья настолько знатна и благородна, что нам придется пожениться в Лондоне.

     Куинтон был настолько тронут ее словами, что неожиданно для самого себя предложил:

     - Если вы и вправду хотите обвенчаться в Морган-Корте, значит, так тому и быть.

     - Нет, будет так, как постановила леди Беллингем, милорд. Не позволю, чтобы потом говорили, будто дочери лорда Моргана безразлична репутация семьи мужа. Мы обвенчаемся со всей пышностью и пригласим только сливки общества. Те, кого не окажется в списке, предпочтут на это время уехать из столицы. Выбор мы предоставим сделать Чарлзу Тренту, секретарю отца, и моей тете. Однако после этого нас не скоро увидят в Лондоне. Мне необходимо выполнить свой долг. Надеюсь, в нашем доме скоро зазвучат детские голоса.

     - Дорогая, - с улыбкой сказал герцог, - вы поражаете меня своей практичностью и разумными суждениями. Как вам известно, я не верю в любовь, Аллегра, но вы мне, кажется, нравитесь.

     - Пока вы предоставляете мне свободу действий, готова отвечать вам тем же, милорд, - кокетливо усмехнулась она.

     Куинтон Хантер разразился смехом. Он до сих пор не понимал, почему удача так щедра к нему, но отрицать невозможно: ему несказанно повезло. Его будущая невеста - сама прелесть, несмотря на свое не слишком знатное происхождение. Он почти боялся предстоящего сезона в полной уверенности, что его ждет неудача, а если и придется повесить себе на шею безмозглую жеманную дурочку, брак окончится полным крахом уже через полгода, когда она смертельно ему надоест. Не исключено также, что она будет так бояться мужа, что не посмеет рта раскрыть в его присутствии. Каким же подарком явилась для него Аллегра!

     Разумеется, ей придется научиться не выражать свои мысли столь откровенно, и финансовые операции необходимо ей запретить, но она достаточно умна и спустя какое-то время под его умелым руководством сможет стать истинной герцогиней Седжуик.

     К действительности герцога вернула Аллегра, поспешно положив ему руку на рукав. Герцог почтительно поклонился Принни и мистеру Браммелу, проходившим мимо.

     - Спасибо, - прошептал он.

     - Даже если мы не собираемся жить в Лондоне, это еще не означает, что мы должны чураться общества, милорд, - улыбнулась Аллегра. - Отец говорит, что никогда не знаешь, когда тебе понадобится просить кого-либо об одолжении или ты сам сможешь оказать услугу, которая позже сыграет тебе на руку.

     - Твой отец очень мудр, - кивнул герцог.

     - Вам он нравится? О, я надеюсь, что вы почувствуете расположение друг к Другу, - обрадовалась Аллегра, вдруг превратившись совсем в девочку. - Я люблю своего батюшку больше всех на свете.

     - Мы с твоим отцом прекрасно ладим, и, уверяю, так будет и впредь. Но мы, кажется, уговорились, что ты будешь звать меня по имени.

     - Да, Куинтон, - покраснела она, - но ты такой представительный, что иногда я просто робею. О, взгляни, навстречу едет этот ужасный лорд Мортимер с дочерью! Сделаем вид, что мы их не заметили, хорошо? - Ее глаза озорно блеснули, но благоразумие тут же взяло верх. - Наверное, я веду себя не так, как подобает будущей герцогине?

     - Ты слишком кровожадна, дорогая, но я склонен потакать тебе в подобного рода проделках, поскольку сам терпеть не могу эту семейку. Их лондонский дом когда-то принадлежал моей Семье, и вместо того, чтобы снять наш герб с фасада, они его оставили. Видимо, этим людям доставляет удовольствие хвастаться, что Седжуик-Хаус перешел к ним.

     Лошади как раз трусили мимо большой, затейливо украшенной кареты, принадлежавшей лорду Мортимеру, но Аллегра и герцог намеренно отвернулись от ее пассажиров. Оба экипажа едва разминулись, но до жениха с невестой донеслось разъяренное сопение лорда Мортимера и визгливый женский голос:

     - О, отец, они намеренно унижают нас! Какой позор!

     Немедленно едем домой!

     - Полная победа! - воскликнула Аллегра, когда карета Мортимеров осталась позади. - Пусть это будет уроком для всех, кто был недобр к нам в этом сезоне!

     Дальше прогулка продолжалась без особых событий. Ландо остановилось под деревьями. Оттуда они махали и кланялись проезжавшим друзьям. Некоторые были в колясках, другие - верхом. Так или иначе, Аллегра посчитала, что их первый совместный выезд на люди имел успех.

     Наконец ландо остановилось перед домом на Беркли-сквер, и навстречу поспешил лакей.

     - Вы выпьете с нами чаю? - осведомилась Аллегра.

     - Не сегодня, дорогая. Мы вечером увидимся?

     - Вряд ли. Ни балов, ни приемов. Воспользуюсь возможностью, чтобы пораньше лечь в постель.

     - И видеть меня во сне? - пошутил он.

     - Я очень редко вижу сны.., но если мне посчастливится, только вы будете предметом моих грез.

     - Сдаюсь, - засмеялся герцог. - До завтра. Я обязательно буду.

     - Приезжайте к обеду, - попросила она.

     Герцог поклонился и сел в ландо. Кучер взмахнул кнутом, и лошади бодрым галопом помчались по мостовой.

***

     Войдя в дом, Аллегра обнаружила в гостиной Сирену и Оки.

     - Леди Беллингем назначила нашу свадьбу на пятое октября, - объявила девушка. - Если к тому времени, Сирена, ты уже понесешь, ни в коем случае этого не показывай, потому что, кроме тебя, никто не будет моей подружкой. Вообрази, какие сплетни начнутся, если я отложу церемонию только потому, что ты не сможешь стоять со мной у алтаря!

     - О, Аллегра, ни за что! - расстроилась Сирена. - Об этом даже подумать страшно!

     - В таком случае помни мою просьбу, - засмеялась Аллегра, хитро подмигнув виконту Пикфорду.

     - Представляешь, мы будем соседями! - весело объявила Сирена. - Дом Оки.., то есть его отца, Роуз-Холл, тоже в Херефорде, рядом с Хантерз-Лейром. Не правда ли, какое чудесное название?

     - Вы уже знаете, где проведете медовый месяц? - полюбопытствовала Аллегра.

     - Поедем к морю, - объяснил виконт. - У моих родственников коттедж в Девоне. Сами они живут в Кенте, в собственном имении, но разрешили нам сколько угодно жить в их коттедже. Там постоянно живет прислуга, и нам не придется ни о чем беспокоиться. А вы с Куинтоном? Уже обсуждали свое путешествие, мисс Морган?

     - Мы еще даже не успели поговорить о дне свадьбы, - хмыкнула Аллегра. - Леди Беллингем налетела как ураган и все решила за нас. Возможно, завтра, когда Куинтон приедет к обеду, мы поговорим об этом подробнее.

     Она погладила виконта по руке.

     - Вы женитесь на моей любимой кузине, Оки, и я думаю, вам вполне позволено называть меня по имени, - с улыбкой заметила Аллегра и вышла из гостиной.

***

     Онор принесла госпоже ужин на подносе: Аллегре больше всего хотелось отдохнуть после всех вчерашних волнений. Отец поднялся к ней после ужина с Олимпией, Сиреной и Оки.

     - Ты здорова, дитя мое? - встревоженно спросил дочь лорд Морган.

     - Просто устала, папа, - ответила Аллегра, стараясь подавить зевоту.

     - Но ты счастлива? - настаивал отец.

     - Во всяком случае, не расстроена, - немного подумав, призналась она. - Герцог - человек приятный и обходительный. Мне не терпится увидеть Хантерз-Лейр.

     Она снова зевнула.

     - Он не так велик, как Морган-Корт, дорогая, но достаточно внушителен. И земли там достаточно. Кстати, я собираюсь оставить Морган-Корт твоему второму сыну. Надеюсь, ты согласна?

     - Но я еще даже не замужем, а ты уже заставил меня произвести на свет двух сыновей. А как насчет дочерей?

     - Дочери герцога Седжуика с их происхождением и приданым станут самыми завидными невестами в обществе. Для нас главное - найти достойное место сыновьям, которые появятся после первородного. Именно поэтому твой второй сын получит Морган-Корт после моей смерти. Обещаю, дитя мое, если будут и другие мальчики, мы сможем и их обеспечить.

     - Но что, если ты снова женишься, папа? Неужели обездолишь свою вдову?

     - Аллегра... - начал он, но осекся.

     - Ты любишь мою тетю, папа, - прошептала она, взяв отца за руку. - Она вдовеет уже несколько лет. Ничто не препятствует сделать ей предложение. И я, и Сирена полностью. одобряем этот брак.

     - Неужели? - усмехнулся он, покачивая головой.

     - Честное слово, - настаивала Аллегра.

     - Думаешь, твоя тетя согласится? Мы так долго были добрыми друзьями, и, может, иных чувств она ко мне не питает! Не хотелось бы разрушить нашу дружбу.

     - Ты не узнаешь правды, если ее не спросишь, папа. Я, считай, уже покинула Морган-Корт. Неужели ты и впрямь полагаешь, что тетя предпочтет свое унылое вдовье жилище в Роули положению полновластной хозяйки твоего дома? Мы с Сиреной часто говорили об этом. И хотим, чтобы вы оба были счастливы.

     - А если она все-таки мне откажет?

     - Разве "нет" - такое уж страшное слово, папа?

     - Насколько я помню, в детстве тебе именно так и казалось, - поддразнил дочь отец, поднимаясь. - Однако тебе пора спать, Аллегра. До венчания Сирены осталось всего девять дней, а потом мы вернемся домой.

     - Но до этого ты поговоришь с тетей Олимпией? - допытывалась она.

     - Я об этом подумаю, Аллегра, - пообещал отец, целуя дочку в лоб.

     Ее слова произвели сильное впечатление на Септимиуса Моргана. Хотя он был в восторге от успеха дочери, мысль о грядущем одиночестве наполняла его сердце тоской. Неужели Аллегра права и Олимпия хочет стать его женой? Войдя в библиотеку, лорд увидел, что предмет его грез сидит у камина. Услышав шаги, Олимпия подняла глаза и улыбнулась:

     - Надеюсь, ты не возражаешь против моего присутствия здесь, Септимиус? Сирена и ее возлюбленный милуются в салоне. Боюсь, что я там лишняя.

     - - Налить тебе капельку хереса? - спросил он и, дождавшись ее кивка, наполнил два бокала, протянул один ей, а сам уселся напротив, на стул с гобеленовой спинкой. - Скоро мы оба останемся одни, Олимпия, - нерешительно начал он - Морган-Корт - такой большой особняк, а твой дом в Роули совсем крошечный.

     - К сожалению, - вздохнула она.

     - Не хотелось бы портить нашу дружбу, Олимпия, но может, мы примем решение, которого, по словам Аллегры, давно ждут наши дочери? Наверное, нам следует вступить в брак.

     - С кем? - вырвалось у леди Эббот, хотя сердце ее учащенно забилось.

     - Друг с другом, дорогая, - засмеялся он и, поднявшись со стула, стал перед ней на колени. - Ты выйдешь за меня, Олимпия? Сделаешь меня самым счастливым человеком на земле, чтобы мы смогли провести наши закатные годы вместе? Понимаю, что леди Морган - совсем не то, что вдовствующая маркиза Роули, и это, разумеется, шаг назад по сравнению с твоим нынешним положением, но надеюсь, это не повлияет на твое решение.

     Олимпия поднесла руку к груди. Ее хорошенькое пухлое личико порозовело от удовольствия и смущения. Наконец, справившись с волнением, она пробормотала.

     - Я могла бы выйти только за человека, который меня любит, Септимиус.

     Лорд Морган встал и, взяв ее за руки, привлек к себе.

     - Но я люблю тебя, Олимпия. И наверное, любил всегда, хотя не смел выказать свои чувства, тем более что ты была замужем за другим. В отличие от своей сестры ты добра, мудра и нежна. Если не хочешь снова выходить замуж, я пойму. Молю тебя только не лишать меня твоей дружбы.

     Вместо ответа Олимпия Эббот приподнялась на носках и нежно поцеловала Септимиуса в губы.

     - Разумеется, я выйду за тебя, Септимиус. Не могу же я позволить, чтобы другая выхватила тебя у меня из-под носа, особенно теперь, когда Аллегра собирается нас покинуть.

     - Мы поженимся до свадьбы Аллегры, - твердо объявил он.

     - Когда? - ахнула она, придя в восторг от такой настойчивости.

     - На следующий день после того, как обвенчаются Сирена и молодой Пикфорд, - усмехнулся он. - В таком случае обе девочки смогут быть на церемонии. Потом Сирена и Оки уедут в свадебное путешествие, а мы вернемся домой. Сначала заедем в Роули за твоими вещами, а когда Аллегра отправится в Хантерз-Лейр, мы прекрасно проведем лето вдвоем. Будущей зимой я повезу тебя в Италию. Ты даже не представляешь, как там романтично!

     Он крепко поцеловал ее, и леди Эббот покраснела еще гуще.

     - Ах, Септимиус, - прошептала она, - мне так хочется увидеть Италию.

     - Мы проведем зиму на вилле в окрестностях Неаполя, - пообещал он, - а весной посетим Рим и Венецию.

     - Я еще никогда не выезжала из Англии, - вздохнула она, но ее лицо тут же омрачилось. - Но, Септимиус, что, если мы встретим там мою сестру и ее мужа?

     Наверное, нам не следует ехать в Италию.

     - А может, наоборот, поищем Пандору и ее графа, - возразил лорд Морган.

     - Ни за что! - вскричала она. - Пандора поступила непростительно, сбежав с любовником и оставив тебя на растерзание злым языкам. Кроме того, я знаю сестру. Не важно, сколько лет прошло, не важно, что она счастлива замужем.

     Пандора придет в бешенство, узнав, что ты снова женился, да еще на ком! На ее сестре!

     - До нее так или иначе дойдут вести об этом. Кроме того, мне абсолютно безразличны чувства Пандоры. Я хочу, чтобы у тебя было свадебное путешествие, а Франция в наше время не место для порядочных людей.

     - Что же, - сдалась Олимпия, - мне хотелось бы повидать Италию.

     - В таком случае решено, - кивнул он, снова целуя нареченную.

     Они не смогли утаить свой секрет от дочерей. Утром при одном взгляде на леди Эббот девушки завизжали от восторга и стали танцевать вокруг нее, пока та наконец не приказала им вести себя прилично.

     - Он все-таки сделал предложение! - завопила Аллегра. - О, как я рада!

     - Теперь мы и вправду сестры! - вторила Сирена, обнимая мать.

     - Когда вы поженитесь? - допытывалась Аллегра.

     - Я тоже хочу быть на свадьбе! - требовала Сирена.

     - Прошу вас, никому ни слова, - взмолилась леди Эббот. - Я хочу, чтобы ты как следует насладилась своим праздником, Сирена.

     - О, мама, так оно и будет, - отмахнулась дочь. - Так когда же ваша свадьба? Ну же, мама, скажи, пожалуйста!

     - Мы потихоньку обвенчаемся на следующий день после вас, Сирена. И я ничего больше не хочу слушать. Повторяю, никто не должен знать об этом, пока вы с Оки не поженитесь, особенно твой брат и его жена. Шарлотта, разумеется, будет счастлива от нас избавиться, но я не хочу, чтобы она бегала по всему городу, разнося сплетни. Вы поняли меня, девочки? Я желаю, чтобы все держалось в секрете.

     - Да, мама. Можно рассказать Оки? - попросила Сирена.

     Аллегра согласно кивнула.

     - Обе можете поделиться с будущими мужьями, - позволила леди Эббот, - но предупредите, чтобы и они молчали.

     - Непременно! - хором воскликнули девушки.

***

     Приближался день свадьбы Сирены. Они с виконтом собирались обвенчаться в церкви Святого Георга, самой модной в Лондоне. Правда, приглашенных было немного: Сирена была против излишней помпы. Соберутся в основном родственники и доверенные слуги. Церемонию назначили на десять утра, поскольку этикет диктовал, чтобы члены знатных семей венчались от восьми до полудня. После церемонии в доме лорда Моргана будет сервирован свадебный завтрак с огромным тортом. Проведя ночь в Пикфорд-Хаусе, молодые отправятся в свадебное путешествие. Почти все гости виконта к этому времени разъедутся.

     Граф Пикфорд прибыл в Лондон за неделю до свадьбы, чтобы встретиться с будущей невесткой. Худощавый джентльмен с гривой снежно-белых волос и ярко-голубыми глазами, такими же, как у его старшего сына, пришел в восторг от милой и доброй Сирены. Он, разумеется, знал ее родословную, и Октавиан сам просил разрешения на брак у отца, прежде чем делать предложение. Правда, очень часто из утонченных и благородных девушек выходили плохие жены, но эта, по всему видно, любила его сына, а кроме того, обладала хорошими манерами и мягким характером. И теперь граф был на седьмом небе от счастья.

     - Надеюсь, после свадебного путешествия вы приедете в Пикфорд? - спросил граф сына. - Сирена наверняка захочет увидеть собственными глазами то, что вы со временем унаследуете. Пусть познакомится со своим новым домом. Вы станете самым желанным членом нашей семьи, дорогая.

     - Благодарю, милорд, - прошептала Сирена и застенчиво поцеловала будущего свекра в щеку.

     Сезон подходил к концу. Большинство девушек, которым так и не удалось найти мужа, и те, чьи свадьбы были назначены на лето, покинули Лондон вместе с семьями. Друг детства Аллегры Руперт Таннер тоже вернулся домой. Герцога пригласили погостить в доме лорда Моргана. После свадьбы Сирены он тоже собирался в Хантерз-Лейр.

     Долгожданное утро выдалось на редкость теплым. На синем небе не было ни облачка. Солнце посылало на землю золотые лучи. В саду лорда Моргана вовсю цвели дамасские розы, разливая нежный аромат. Слуги спешили наверх с подносами, поскольку в столовой накрывали столы для свадебного завтрака.

     Сирена с трудом сдерживала волнение. Сегодня она была поистине неотразима в простом элегантном наряде из шелка цвета слоновой кости, с круглым вырезом и короткими рукавами-буф. Платье было подхвачено под грудью серебряной лентой, а на каждом рукаве и носках туфель блестели серебряные бантики. На плечи была накинута тончайшая кружевная шаль. Золотистые волосы были забраны в узел на затылке. На правое ушко спускались два локона. Длинная фата, закрепленная венком из роз, ниспадала до пола.

     - Идеальная невеста! - воскликнула Аллегра при виде кузины. - Никогда тебя такой не видела, Сирена! Восхитительно!

     Леди Эббот тихо всхлипнула.

     - Аллегра права. Подумать только, мое последнее дитя выходит замуж! Ах, если бы твой отец был жив! Он так гордился бы тобой! Аллегра, ты тоже прелестна.

     - Спасибо, тетя. Пора спускаться вниз. Когда ты собираешься открыть свой маленький секрет?

     - Мы с твоим отцом объявим о помолвке в конце свадебного завтрака, - пообещала леди Эббот.

     - С этой минуты я буду называть тебя "тетя-мама", - улыбнулась Аллегра.

     - Ты и вправду рада, что я выхожу за твоего отца, дорогая? - обеспокоенно спросила леди Эббот, все еще не в силах поверить своему счастью.

     - Тетя, ты стала мне матерью, заменив ту, что бросила свое дитя, - великодушно ответила Аллегра. - Я от всего сердца желаю, чтобы ваш брак удался!

     Она расцеловала тетку в обе щеки и крепко обняла.

     Послышался стук в дверь. Лорд Морган осторожно заглянул в комнату.

     - Дорогие, пора ехать в церковь. Сирена, надеюсь, ты не хочешь напугать жениха, опоздав к началу?

     Церковь Святого Георга была не так далеко от Беркли-сквер. Они уселись в открытую коляску и уже через четверть часа были там. У входа их встречал Огастес Роули, которому предстояло сегодня быть посаженым отцом.

     Его жена уже сидела на первой скамье. Лорд Морган проводил леди Эббот в церковь. Под ее молчаливым пренебрежительным взглядом Шарлотта смущенно подвинулась и уступила место свекрови и лорду Моргану.

     По другую сторону прохода восседали отец жениха, граф Пикфорд, со своей сестрой леди Карстерз и ее мужем. Сзади виднелись головы двух молодых Карстерзов, двоюродных братьев Оки, графа Астона, лорда Уолворта и их нареченных. В третьем ряду устроился Уиггинс, верный камердинер жениха.

     Второй ряд со стороны невесты занимали лорд и леди Беллингем и Чарлз Трент. За ними смущенно перешептывались Онор и Дамарис.

     В то время считалось чрезвычайно престижным устраивать свадьбы в церкви Святого Георга, построенной совсем недавно, в начале 20-х годов XVIII столетия. Красивый изящный портик, украшенный шестью устремленными вверх колоннами, был единственным в своем роде. Псы из литого железа сидели по обе стороны от двери. Восточное окно украшал витраж XVI века, спасенный из церкви, уничтоженной во время гражданской войны почти сто пятьдесят лет назад. Алтарная роспись была выполнена художником Джеймсом Торнхиллом на сюжет Тайной вечери.

     Аллегра с букетом из белых роз и сиреневых левкоев шествовала по проходу под торжественные звуки Баха. Позади шла Сирена под руку с братом. У алтаря уже стояли виконт Пикфорд со своим шафером, герцогом Седжуиком. Священник равнодушно улыбался молодой паре. В этом месяце они были уже пятнадцатыми, и до конца июня ему предстояло обвенчать еще двадцать пять пар. Это время было самым хлопотным за весь год.

     - Возлюбленные чада... - начал он.

     Аллегра украдкой огляделась: Да, храм изумительный, но она жалела, что не сможет обвенчаться в своей приходской церквушке.

     - ..боготворю телом своим...

     Аллегра почувствовала, что краснеет при воспоминании о поцелуях Куинтона в ночь бала. С тех пор они не целовались.

     Интересно, как может Мужчина боготворить своим телом?

     Она постаралась выкинуть из головы грешные мысли, как только Сирена сунула ей свой букет из белых роз и плюща, перевязанных серебряной лентой, и встала на колени у алтарной решетки.

     Аллегра постаралась сосредоточиться на церемонии венчания. Как только священник провозгласил брачующихся мужем и женой, щеки ее снова порозовели, особенно когда жених с невестой увлеченно целовались, не обращая внимания на гостей. Она неожиданно встретилась глазами с герцогом. Его лицо было серьезным, а во взгляде - ни тени насмешки.

     Девушка облегченно вздохнула. Поцелует ли он ее так же нежно, когда они отойдут от алтаря?

     Сирена и Оки поспешили выйти из церкви. Оба весело смеялись и не замечали никого, кроме друг друга. Герцог подхватил Аллегру под руку и проводил к дверям. Новобрачные уже отъехали. Остальные последовали за ними в дом лорда Моргана, где уже накрыли столы.

     Повар-француз приготовил множество изысканных блюд.

     Слуги разносили яйца в сливках, розовую деревенскую ветчину, бекон, бараньи отбивные, семгу в укропном соусе с лимоном, крошечные булочки, посыпанные кунжутом. Все это запивалось великолепной мадерой. На десерт подали сыры. французский бри, острый английский чеддер и швейцарский, с большими дырками, самый любимый сыр Аллегры. К ним принесли фруктовый салат из испанских апельсинов, ананасов и бананов, хрустальную чашу с клубникой и еще одну, со взбитыми сливками. И наконец, появился свадебный торт с сахарной глазурью и украшениями. Гости подняли бокалы с шампанским за счастье жениха и невесты.

     Вскоре невеста с кузиной незаметно выскользнули из комнаты и поднялись наверх. Дамарис помогла Сирене снять подвенечное платье и переодеться в дорожный костюм, хотя ехать предстояло не дальше городского дома Пикфордов.

     - Мама и дядя еще не открыли свою тайну, - вздохнула Сирена. - Как по-твоему, они не передумали?

     Аллегра покачала головой.

     - Отец сказал, что они сделают объявление перед твоим отъездом.

     - Все бы отдала, только бы посмотреть на Шарлотту, - хихикнула Сирена. - Бедняжку будут одолевать сразу радость и ужас при мысли о том, что мама выходит замуж "в ее-то годы", как она выразится. Вот увидишь, она изведется от зависти, что мама нашла себе такого богатого жениха.

     - А сколько лет тете-маме? - поинтересовалась Аллегра.

     - Наверняка за сорок. Она вышла за папу в пятнадцать, а в шестнадцать уже родила Гасси. Ему теперь двадцать пять, так что маме, должно быть, больше сорока.

     - Сорок один, - с улыбкой уточнила Аллегра. Кузина никогда не была сильна в арифметике.

     - Ну вот, миледи, готово, - объявила Дамарис, громко всхлипнув. - Поверить не могу, что вы уже замужем. - Она жалостно шмыгнула носом и вытерла глаза краем фартучка. - Кажется, только вчера играли в детской.

     - Ну же, Дамарис, - уговаривала Сирена, обнимая горничную. - Ты по-прежнему будешь со мной, и кроме того, я видела, какими взглядами ты обменивалась с камердинером Оки. Скоро ты сама станешь замужней дамой, и что я буду делать, когда ты меня покинешь?

     - Ни один мужчина не сможет разлучить меня с вами, миледи! - упрямо объявила Дамарис. - А теперь бегите вниз, к гостям. Я буду ждать вас в Пикфорд-Хаусе. - Она почтительно присела.

     Сирена, совершенно очаровательная в белом муслиновом платье, отделанном розовыми шелковыми лентами, и в изящной соломенной шляпке, украшенной такими же лентами, улыбнулась горничной и под руку с Аллегрой спустилась по лестнице в холл, где уже собрались гости. Увидев дядю и мать, она немедленно подбежала к ним, обняла и прошептала:

     - Скажите им сейчас, пожалуйста.

     Обхватив за плечи Аллегру и Сирену, лорд Морган громко объявил:

     - Сегодня один из самых светлых дней моей жизни. Я выдал замуж любимую племянницу. Свадьба моей дорогой дочери назначена на пятое октября. Но завтрашний день тоже будет радостным, ибо я сочетаюсь браком с женщиной, которая оказала мне честь, согласившись стать моей супругой, - с леди Олимпией Эббот. Вы уже высказали добрые пожелания Оки и Сирене. Надеюсь, что нам вы тоже пожелаете счастья.

     - Будь я проклят! - пробормотал маркиз Роули, застигнутый врасплох речью дяди. Немного опомнившись, он пожал руку лорда Моргана. - Примите мое благословение, сэр, хотя вы вряд ли в нем нуждаетесь, - выпалил он и сердечно поцеловал мать. - А вам, мадам, мои наилучшие пожелания. Признаться, я начал думать, что ты меня больше уж ничем не удивишь, мама.

     - Так ты не возражаешь, Гасси? - спросила леди Эббот немного нервно.

     - Ничуть, мама, - заверил он, широко улыбаясь.

     Остальные гости сгрудились вокруг парочки, осыпая ее поздравлениями и добрыми пожеланиями. Во всеобщей суматохе никто не заметил, как новобрачные улизнули. Рука об руку они спустились с крыльца и сели в карету. Когда их отсутствие обнаружили, поднялся веселый смех и всех пригласили в гостиную, где лакеи уже открывали бутылки с шампанским. Провозглашались тосты за новых жениха и невесту.

     - И за завтрашнюю свадьбу! - воскликнула леди Беллингем. - Моя дорогая Олимпия, а вы своенравны, кошечка! Не открыть мне столь жгучей тайны! - Она шутливо хлопнула леди Эббот по плечу и уверенно заявила:

     - Разумеется, для вас это идеальный брак! Ваш сын и невестка наверняка рады за вас. А вы, мисс? Что вы думаете о таком повороте событий?

     - Мы с Сиреной пытались устроить этот брак еще с той поры, как тетя-мама сняла траур, - призналась Аллегра.

     - Ха-ха-ха! Что ж, прекрасно! Заметьте, Куинтон, у вашей невесты нет ни капли эгоизма. Вы сделали прекрасный выбор! Постараюсь вернуться в Лондон к вашей свадьбе. Даже Беллингем решил пожертвовать несколькими днями охоты ради такого события, не правда ли, муженек?

     - Совершенно верно, дорогая, - согласился лорд Беллингем, весело подмигивая собравшимся. - Что нравится тебе, то и мне по душе.

     Он осушил бокал с шампанским. Его широкое лицо сияло.

     - А я просто ошеломлена тем, что дорогая мама решила снова выйти замуж, в ее-то возрасте, - вмешалась Шарлотта. - Боюсь, что мы с Гасси будем безутешны, разом лишившись всех родственников.

     Аллегра ехидно хихикала в кулачок, но, когда Шарлотта злобно уставилась на нее, не выдержала:

     - Видите ли, мадам, Сирена предсказала, что вы скажете именно это. Что же до безутешности, подозреваю, что на самом деле вы счастливы избавиться от тети-мамы и моей кузины. Зато теперь Гасси только ваш и ничей больше, - высказалась она с милой улыбкой.

     - Аллегра, - укоризненно начал маркиз, хотя его губы подозрительно подергивались. - Веди себя прилично и постарайся быть тактичнее, тем более что ты скоро станешь герцогиней.

     - О, Гасси, боюсь, что я никогда не стану безукоризненно воспитанной, и Куинтон об этом знает. Верно, милорд?

     - Вижу, понадобится немало времени, но когда-нибудь я надеюсь убедить Аллегру в преимуществах дипломатии, сэр, - обратился герцог к Огастесу.

     - Хотела бы я посмотреть на этот поединок, в котором встретятся достойные противники, - пробормотала леди Беллингем. Ее муж, услышавший эту реплику, понимающе усмехнулся.

     Вскоре гости распрощались. Все были согласны, что свадьба удалась и они прекрасно провели время. Граф Астон и лорд Уолворт попросили герцога быть шафером на предстоящих им брачных церемониях. Их невесты перед уходом улучили минутку, чтобы поговорить с Аллегрой.

     - Вы приедете вместе с герцогом? Мы непременно пошлем вам приглашения, - в один голос попросили девушки.

     - С удовольствием, - кивнула Аллегра, провожая их к выходу. Как это странно - обзаводиться подругами! До сих пор ее единственной приятельницей была Сирена. Более того, ей в самом деле нравились леди Юнис Тарлтон и Кэролайн Беллингем. Должно быть, она взрослеет.

     - Давай прогуляемся в саду, - предложил герцог.

     Они остались наедине. Отец и тетка исчезли.

     Аллегра взяла Куинтона под руку.

     - Бедный старый дом выглядит таким печальным, - заметила она. - Все кончается. Сезон. Веселье. Сирена и Оки поженились. Наши друзья покидают Лондон. Прежнего не вернешь, верно?

     - Да, - согласился он, - но такова жизнь, Аллегра. Мир вокруг нас постоянно меняется, к лучшему или худшему.

     Они вышли в сад. Стояла необычайная для июня жара, и воздух был совершенно неподвижным.

     - Может, мир и вправду меняется с каждой минутой, - предположила Аллегра, - но я никогда не ощущала этого так сильно, как сегодня. - Она тяжело вздохнула и поежилась, как от озноба. - Моя жизнь, хотя и без матери, текла мирно и ровно, по раз и навсегда установленному порядку. Я росла и воспитывалась в Морган-Корте. Моей лучшей и единственной подругой до самого последнего времени была леди Сирена. Время шло незаметно, и на будничном фоне яркими пятнами выделялись только праздники.

     - А твой брат? - неожиданно спросил герцог. Девушка никогда не говорила о погибшем.

     Лицо Аллегры омрачилось.

     - О да. Мой мир тогда разительно изменился. Я стараюсь не вспоминать об этом. Уж очень это больно!

     - Что же случилось? - осторожно допытывался Куинтон, увлекая ее в тень яблони, под которой стояла мраморная скамья. - Я знаю только, что он умер.

     - Джеймс Люсиан.., мы, неизвестно почему, всегда называли его полным именем.., казнен во Франции. Он был помолвлен с дочерью графа д'Омона. Когда там начались беспорядки, было решено, что они немедленно поженятся и вместе вернутся в Англию. Но едва он приехал во Францию, всю семью графа арестовали. Кто-то выдал их еще до того, как Джеймс Люсиан женился на своей возлюбленной. Но он не покинул Селестину.

     Власти, если только можно назвать эту чернь властями, предложили брату свободу, когда он уже стоял на эшафоте рядом с Селестиной. Она умоляла его уйти. Но он отказался. Говорят, что Джеймс Люсиан встал на колени перед нареченной и стал тихо рассказывать ей о их вечной жизни вдвоем. Ее голова скатилась в корзину на несколько минут раньше, чем был казнен Джеймс Люсиан, и ее горячая кровь брызнула на него. Но он поднялся и без всякой помощи подошел к гильотине. Добровольно последовал за своей невестой.

     В глазах девушки блестели непролитые слезы.

     - Твой брат был очень храбрым, - обронил герцог, потрясенный ее рассказом, и обнял невесту за плечи.

     Но Аллегра стряхнула его руку.

     - Мой брат был глупцом! - рассерженно выпалила она, уже не стыдясь своих слез. - Ради чего он отдал жизнь? Ради любви?! Вы сами твердите, милорд, что никогда не полюбите меня, потому что не желаете повторять ошибки своих предков. Что же, я тоже не полюблю вас, ибо любовь не приносит ничего, кроме боли. Зато наш брак будет прочным, потому что он основан на разумных принципах: уважении друг к другу и богатстве, чтобы прожить в роскоши. И всю любовь, что таится в наших сердцах, мы отдадим детям.

     Ничего не ответив, Куинтон вытер щеки девушки белоснежным платком. Да и чем ее утешить? Очевидно, она горячо любила брата, и даже сейчас, три года спустя после его смерти, ее рана так и не зажила.

     - Эта утрата и стала причиной того, что ты научилась распоряжаться своими средствами? - спросил он наконец.

     - О нет. Я интересовалась отцовскими делами едва ли не с детства. Мы с Джеймсом Люсианом даже соревновались, кто получит больше прибыли. Обычно результаты получались одинаковыми, хотя нужно признать, что я более расчетлива. К сожалению, мой брат всегда больше слушался своего сердца, нежели головы, и позволял эмоциям брать над собой верх, что и привело его к гибели.

     - Когда ты приедешь в Хантерз-Лейр? - поспешил сменить тему герцог, чтобы еще больше не расстроить Аллегру.

     - Когда архитектор и подрядчик меня заверят, что в доме вполне можно жить. Судя по отчетам, мы встретимся уже через несколько недель. Твои друзья живут неподалеку?

     - Да, поместье Астона всего в часе езды, а очаровательный домик Дри совсем рядом. Буду рад сопровождать тебя на обе свадьбы.

     - Боюсь, мы дадим пищу злословию, если я приеду в Хантерз-Лейр до венчания. Тебе это будет очень неприятно? - озабоченно спросила Аллегра.

     - Нисколько, - засмеялся герцог. - А тебе?

     - Ни в малейшей степени.

     - Мы и в самом деле прекрасно подходим друг другу, - заключил Куинтон.

     - Похоже, что это так, - согласилась Аллегра, смело целуя его в щеку. - Похоже, что так.

Глава 6

     Утро после свадьбы Сирены выдалось таким же солнечным, что и накануне. Венчание леди Эббот и лорда Моргана было назначено на девять утра, в большой гостиной. Затем, после завтрака в узком кругу, семейство отправлялось в путь, хотя раньше предполагалось провести в Лондоне еще один день. Герцог должен был проехать с ними значительную часть пути, прежде чем свернуть с большой дороги на проселочную, ведущую в Хантерз-Лейр. Аллегра была рада, что отец решил немедленно покинуть столицу. Ей не терпелось поскорее оказаться дома, хотя без Сирены там будет совсем одиноко.

     Ей показалось, что Сирена как-то изменилась. Она и Оки прибыли без четверти девять. Лицо новобрачной светилось счастьем. Молодые люди не отходили друг от друга и обменивались нежными взглядами. Сирена никого, кроме Оки, не замечала, что казалось Аллегре крайне неприличным и немало ее смущало. Кроме того, ее очень обидело явное невнимание подруги.

     Вскоре приехал священник. Огастес Эббот проводил мать в гостиную. Олимпия была в платье из небесно-голубой парчи, Русые волосы были забраны наверх, и только единственный локон свешивался над левым плечом. Прическа была украшена крошечным кружевным воланом. В руке невеста несла бутоньерку из пунцовых роз, перевязанных голубой и серебряной лентами. Лицо Олимпии сияло тихой радостью. Сын подвел мать к лорду Моргану, сегодня особенно элегантному в темно-синем фраке и панталонах. Церемония началась.

     Аллегра огляделась. Гостей было мало: только лорд и леди Беллингем, выступавшие в роли свидетелей, и герцог. Кроме того, в гостиной собрались члены семьи: Сирена и Оки, леди Шарлотта и Гасси и, разумеется, Аллегра. Она рассеянно слушала слова священника, думая о том, каким счастливыми выглядят кузина с мужем и отец с мачехой. Они любят друг друга...

     Даже на губах Шарлотты играла нежная улыбка. Ее затянутая в перчатку рука покоилась на руке мужа. Сегодня она смотрела на свекровь без обычной неприязни. Аллегра могла бы поклясться, что в глазах у леди Беллингем стоят слезы: недаром она постоянно прикладывала к ним батистовый платочек. Что это с ними? Неужели все вокруг влюблены?

     Любовь - такое неопределенное чувство и к тому же совершенно ненадежное. Сколько терзаний оно причиняет людям!

     Кому как не ее отцу знать об этом?

     Церемония завершилась. К удивлению Аллегры, ее отец обнял жену и крепко поцеловал. Новая леди Морган мило покраснела, когда присутствующие дружно захлопали в ладоши. Аллегра быстро подошла к новобрачным и расцеловала тетку и отца.

     - Желаю вам большого счастья! - искренне воскликнула она.

     - О, дорогая, - всхлипнула Олимпия, тоже целуя ее, - я всегда считала тебя дочерью, и наконец ты ею стала на самом деле.

     Они отправились в столовую, где уже был накрыт стол.

     Сегодня повар предложил гостям кусочки цыпленка в винно-сливочном соусе, завернутые в тонкие блинчики, яйца-пашот, деревенскую ветчину, жареный бекон, форель, посыпанную укропом и сбрызнутую лимонным соком, молодой салат-латук, очень понравившийся Аллегре, и теплый хлеб. На десерт были поданы клубника со взбитыми сливками и небольшой свадебный торт с глазированными фруктами. Из вина разливали только шампанское.

     Первыми уехали Сирена и Оки, отправлявшиеся в свадебное путешествие. Лорд и леди Беллингем ретировались в свой сельский дом в Оксфорде. Маркиз и маркиза Роули решили вернуться в свое поместье. Настал черед семейства Морган.

     Аллегра предпочла ехать верхом.

     - Не хочу сидеть в карете с новобрачными, - пробормотала она герцогу. - Просто стыдно на них смотреть. Они еще хуже Сирены и Оки! Я чувствую себя пятым колесом в телеге.

     - Так оно и есть, - кивнул он. - Они влюблены, только и всего.

     - Любовь! - фыркнула Аллегра. - Трудно поверить, что отец на такое способен! Казалось бы, мама излечила его от этих глупых эмоций раз и навсегда.

     - По-видимому, нет, - развел руками Куинтон.

     - К счастью, я скоро приеду в Хантерз-Лейр, - вздохнула Аллегра. - Вряд ли я смогу все лето наблюдать, как они милуются. В конце концов, оба они уже не первой молодости.

     - Мне говорили, что любви покорны все возрасты. Твой отец и его жена сначала были давними друзьями, поэтому их любовь самая крепкая. Кроме того, твоя мачеха - женщина высоконравственная. Вряд ли она пойдет по пути твоей матушки. Впрочем, и ты тоже, - заверил герцог.

     - Почему ты так уверен? - удивилась Аллегра, втайне опасаясь, что и с ней может случиться нечто подобное тому, что выкинула ее мать.

     - Потому что ты тоже девушка порядочная. Думай я иначе, вряд ли сделал бы тебе предложение, несмотря на все твое состояние. За всю историю нашей семьи никто из моих родственников не запятнал себя скандалом. Я тоже не буду исключением. Пусть твое богатство и стало основной причиной для заключения нашего брака, но для меня очень важна и репутация невесты. Несмотря на твою дружбу с молодым Таннером, я знаю, что ты целомудренна и чиста.

     Город остался позади. Конь Аллегры шарахнулся в сторону, испугавшись проезжавшей телеги, но она не выпустила из рук поводья и сумела успокоить животное. Ее щеки заалели.

     Жених говорил о ней как о выставленном на продажу товаре.

     Да, в сущности, так оно и было.

     Крошечный огонек неприязни к герцогу загорелся у нее в груди, но девушка усилием воли загасила его. Она сделала прекрасную партию и уезжает из Лондона с триумфом. Ее брак - самый блестящий за весь сезон. Да что там за сезон - за последние десять лет, если верить леди Беллингем.

     - Тебя задели мои откровенные речи? - спросил герцог, заметив выражение ее лица.

     - Немного, - призналась она. - Но не твоя прямота меня беспокоит. Просто я никогда не была предметом подобных бесед.

     Куинтон сдержал усмешку. Аллегра поистине чистосердечна и в то же время излишне стыдлива и благонравна. Он понял, что столь молодая и невинная девушка скорее всего посчитает плотские удовольствия не только отвратительными, но и отталкивающими, если ее как следует не подготовить к первой брачной ночи. Пусть их дети не будут плодами бурной страсти, но он хочет, чтобы Аллегра по крайней мере наслаждалась нежными супружескими играми. Их брак никогда не будет счастливым, если кто-то останется равнодушным или холодным в постели. Но как ей это объяснить?

     Он неожиданно понял, как мудро они поступили, решив подождать несколько месяцев до свадьбы. Ну и хитер его будущий тесть, пославший Аллегру в Хантерз-Лейр якобы присмотреть за ремонтом! Лорд Морган, очевидно, надеялся, что они за это время станут ближе, а может, и воспылают друг к другу более теплыми чувствами, что, несомненно, укрепит их супружеские отношения. Наверное, это самое большее, на что мог надеяться любящий отец.

     В полдень они остановились у ручья, бегущего вдоль дороги.

     Повар уложил в корзинку плотный завтрак, и слуги, ехавшие в отдельной карете, расстелили на траве скатерть и расставили блюда с жареным цыпленком, ветчиной, хлебом, сыром и большой кистью винограда. Не было забыто и вино. После завтрака леди Морган пригласила Аллегру к себе в карету, но девушка отказалась.

     - Спасибо, тетя-мама, но я терпеть не могу тряску и по возможности предпочитаю ехать верхом. День сегодня чудесный, и я нахожу общество Куинтона достаточно интересным.

     Они снова отправились в путь.

     - Раньше ты не говорила, что мое общество тебе интересно, - шутливо пожаловался герцог. - Для меня это приятный сюрприз.

     - Ни за что не поеду вместе с ними! - капризно буркнула Аллегра. - Неужели ты не видел, как они за обедом смотрели друг на друга? Просто стыд! Они вели себя куда хуже, чем утром.

     - Но почему это так тебя волнует? Что плохого в том, что твой отец и мачеха любят друг друга? - удивился герцог.

     - Ничего подобного, - возразила Аллегра.

     - Ты расстроена. И сама знаешь почему, дорогая. Ты вдруг увидела в отце мужчину, желания и чувства которого не имеют к тебе никакого отношения. Он снова влюблен и жаждет интимной близости с женой.

     Аллегра покраснела до корней волос.

     - Как ты можешь говорить такое? - возмутилась она. - Они ведь старики! Подумай сам, Сирена сказала, что ее матери сорок один год, а папе уже далеко за пятьдесят.

     - Они зрелые, взрослые люди, вполне имеющие право и позабавиться немного, - усмехнулся герцог. - Мне кажется, тут ничего странного нет.

     - Кажется, ты неплохо разбираешься в подобных вещах! - съязвила Аллегра.

     - А ты чересчур наивна, - парировал он. - Супружеские отношения между твоим отцом и его женой, да и всеми женатыми людьми, должны быть приятными и вызывать только сладостные ощущения, даже если брак заключен не по любви.

     Ведь и друзья могут испытывать страсть друг к другу.

     - Ты сейчас говоришь не о моем отце и Олимпии, верно, Куинтон? - тихо спросила Аллегра.

     - Верно. Через несколько месяцев мы будем делить одну постель, и я хочу, чтобы и ты познала восторги взаимных ласк.

     Не желаю, чтобы ты заранее ненавидела наших будущих детей. Можешь ты это понять?

     - Но ты ни разу не поцеловал меня с самой ночи бала! - выпалила она и, ощутив, как ей в лицо бросился жар, испугалась, что в эту минуту похожа на вареную свеклу.

     - А тебе нравится целоваться?

     - Пока трудно сказать: у меня слишком маленький опыт.

     - А мне показалось, что у тебя на этот счет было довольно твердое мнение, - напомнил он. - Кажется, ты хотела знать, достаточно ли я опытен в поцелуях, и требовала рекомендаций. ,1 - Вздор! Никаких свидетельств по этому поводу я не требовала, - фыркнула она. - Всего лишь спросила, считают ли дамы, что ты хорошо целуешься. Совершенно резонный вопрос, учитывая, что меня раньше никогда не целовали. Не пойму, что тут крамольного и почему это так тебя раздражает?

     - Хочешь сказать, что даже праведный Руперт Таннер к тебе не прикасался? Трудно в это поверить, - отпарировал герцог.

     - С чего это вдруг Руперту меня целовать? - возмутилась девушка. - Мы друзья, и только. И почему ты называешь его праведным?!

     - Потому что, насколько я понимаю, он решил принять сан, и, когда старый викарий в отцовском имении уйдет на покой, Руперт займет его место.

     - Откуда ты знаешь? - взвилась Аллегра.

     - Он сам сказал. Помнишь, во время сезона он жил вместе с нами в Пикфорд-Хаусе? И несколько раз намекал на то, что вы поладили, - объяснил герцог, и в его голосе впервые за время их знакомства прозвучали гневные нотки.

     - Что?! - ахнула Аллегра. - Да как смеет Руперт говорить такое?

     - Очевидно, он пытался меня отпугнуть, - пояснил герцог, чье настроение явно улучшилось. - И нужно быть в самом деле святым, чтобы ни разу не попытаться поцеловать тебя, моя прелесть.

     Вместо ответа Аллегра послала коня в галоп и ускакала далеко вперед. Ее трясло от негодования. Да, она говорила, что хотела бы выйти замуж за Таннера, но лишь потому, чтобы не ехать в Лондон. Отец, однако, и слышать ничего не пожелал. Между ними ничего не было! Да, они росли вместе, но и только!

     - Никогда больше не заговорю с Рупертом, - бормотала она себе под нос. Как ему в голову пришло такое?! Вероятно, он пытался спасти ее на правах старого друга. Да что это он о себе вообразил? И все лишь потому, что они росли вместе?

     Никто не знает ее лучше Руперта.

     Герцог не стал догонять невесту. Пусть немного остынет.

     У этой девушки есть характер. Это открытие. Натура у нее куда более сложная и глубокая, чем он предполагал.

     На ночь они остановились в уютной гостинице. Чарлз Трент, выехавший накануне, занял в ней целое крыло. Они поужинали в маленькой столовой, хотя аппетит, похоже, был исключительно у Аллегры и герцога. После того как убрали со стола, лорд и леди Морган принялись дружно зевать.

     - Откуда вдруг такая сонливость после того, как вы весь день продремали в карете? - язвительно осведомилась Аллегра. - Папа, неужели ты не хочешь сыграть со мной партию в шахматы? Теперь, когда жизнь вернулась в прежнее русло, можно снова вспомнить о наших ночных бдениях. Приказать, чтобы принесли доску?

     - Видишь ли, дитя мое, все связанные с сезоном треволнения и бесконечные празднества вконец меня утомили, а свежий деревенский воздух навевает сон. Думаю, мы с твоей мачехой ляжем пораньше, чтобы хорошенько выспаться. Мы с тобой еще сыграем.

     Он встал и протянул руку жене.

     - Поцелуй меня, Аллегра, - попросила леди Морган. - Надеюсь, ты не слишком устала от скачки?

     - Нисколько, - заверила девушка, послушно целуя отца и мачеху. - Спокойной ночи.

     После их ухода она хмуро спросила:

     - Думаешь, им не терпится оказаться в постели?

     Герцог молча кивнул. Его серебристо-серые глаза улыбались.

     - Поверить невозможно, что люди в их возрасте еще этим интересуются! - воскликнула Аллегра.

     - Почему нет? Уверен, что где-то неподалеку от Морган-Корта в укромном уютном домике живет любовница твоего отца.

     - А у вас тоже есть любовница где-нибудь неподалеку от Хантерз-Лейра, милорд? - помолчав, спросила Аллегра.

     - Дорогая, кажется, я расслышал в твоих словах крохотный намек на ревность? - усмехнулся герцог. - Нет, содержанка мне не по карману, но если быть откровенным, до сих пор я не вел монашескую жизнь.

     - Ты ездил к шлюхам?! - вырвалось у девушки. Она не была шокирована, просто ее любопытство взяло верх.

     - И шлюхи для меня удовольствие дорогое, - терпеливо ответил герцог, откидывая со лба прядь темных волос. - Поверь, Аллегра, всегда найдутся женщины, готовые отдаться, чтобы получить чистейшее, не замутненное расчетом наслаждение. Я не сатир, но когда чувствую желание, без труда его удовлетворяю. Я ответил на все твои вопросы?

     - Нет, - покачала она головой и, поднявшись, встала перед ним. - У меня остался еще один.

     - Какой же именно, дорогая?

     Она так забавна в своей серьезности!

     - Когда ты собираешься снова меня поцеловать? - поинтересовалась она.

     - Да прямо сейчас, дорогая, - отозвался он, усадив ее к себе на колени. Она и опомниться не успела, как он сжал ее подбородок и завладел губами в яростном поцелуе.

     Потрясенная Аллегра задохнулась. Он осторожно провел пальцем по ее щеке и снова поцеловал, на этот раз так нежно, что она едва не растаяла. Их взгляды встретились, и Аллегра ощутила, как горячая волна омыла ее, а сердце куда-то покатилось.

     - Как по-твоему, я достаточно хорошо целуюсь? - лукаво прошептал герцог, которому вся ситуация очень понравилась.

     - Вполне, - неохотно выдавила она. - Клянусь, сэр, я едва не умерла.

     - Ты льстишь мне, Аллегра, но, признаюсь, я совсем не против.

     Ему также нравилось держать на коленях это прелестное создание.

     - Поцелуй меня еще раз, - попросила она, и он с радостью подчинился. Ее розовые губы, мягкие и податливые, были словно шелк. Он ощутил, как она обмякла, как упругие холмики прижались к его груди, и потрясение осознал, что ее невинность его возбуждает. Куинтон не мог оторваться от ее свежего рта, и Аллегра, впервые познавшая сладость страстного поцелуя, отвечала ему с тем же пылом. Непокорная мужская плоть мигом восстала, и Куинтон поспешно отстранился, боясь, что девушка это почувствует. Почти спихнув ее с колен, он положил ногу на ногу.

     Аллегра, внезапно оказавшаяся на ногах, растерянно огляделась. Ее томный взгляд и припухший от поцелуев рот кружили герцогу голову.

     - Почему ты остановился? - удивилась она.

     - Поцелуи, - пояснил он, гадая, звучит ли его голос в ее ушах так же сдавленно, как в его собственных, - ведут к большей близости. Не думаю, что до свадьбы мы имеем право позволить себе подобные вольности. Я, как человек более опытный, смело могу сказать, что ты еще не готова познать такие восторги.

     Пожалуй, тебе пора идти спать, дорогая. У нас впереди еще долгое и утомительное путешествие.

     Он взял Аллегру за плечи и нежно поцеловал в лоб.

     - Спокойной ночи.

     Судя по всему, она была так ошеломлена, что покорно и молча вышла из комнаты. Куинтон и сам был несколько смущен. Подойдя к буфету, он налил себе виски и уселся у огня.

     Что это с ним творится, черт возьми? Да, его донимает вожделение.., но не только. Они должны пожениться. Он вполне мог соблазнить Аллегру до свадьбы, и что тут страшного? Она уже принадлежит ему. Между ними и формальным союзом стоят всего несколько произнесенных священником слов. Аллегра невинна, но ее девические поцелуи дышат страстью. При нежном обращении и терпеливом обучении ей не будет равных в постели.

     Так вот оно что! Он чувствует в ней скрытый огонь, о котором сама Аллегра не подозревает.

     Куинтон понял, что должен быть крайне осторожен с ней, чтобы не отпугнуть. Он хотел, чтобы она горела чувственным огнем, а не сжималась от страха.

***

     Каждый день Аллегра скакала рядом с герцогом. Каждый вечер сворачивалась клубочком у него на коленях и упражнялась в поцелуях.

     - Уже лучше? - спросила она как-то.

     - С каждым днем ты делаешь успехи, - заверил он.

     Аллегра кивнула.

     - Поцелуи очень приятны, но в конце концов становятся несколько однообразными, не находишь?

     - Целоваться можно по-разному, - объяснил Куинтон.

     - Покажи, - прошептала она.

     Его язык скользнул между ее приоткрытых губ и стал лихорадочно ласкать влажную глубину ее рта. Аллегра едва не лишилась чувств. Глаза застлало туманом. Ее словно пронзили насквозь, а внизу живота сосредоточилась приятная тяжесть.

     - О, Куинтон, как волнующе! А есть и другие поцелуи?

     Покажи!

     - Да, но тебе еще рано знать о них. Они сопровождают определенного рода ласки.

     - Ласки? Кого при этом ласкают? - наивно спросила она.

     - Тебя, - усмехнулся он.

     - Меня? Как это?

     - Твою грудь и другие интимные места, - втолковывал ей он.

     - А ты хочешь ласкать меня, Куинтон? - нерешительно пробормотала она.

     - О да, дорогая, но не думаю, что сейчас это возможно.

     Прежде чем мы станем близки, я хочу, чтобы мы с тобой получше узнали друг друга.

     - Ты такой внимательный, - кивнула она. - Но я надеюсь, что наша разлука не будет чересчур долгой. Мне не терпится поскорее приехать в Хантерз-Лейр. Даже если комнаты не готовы, не мог бы ты раскинуть на газоне палатку для меня?

     Папа и тетя-мама заняты только друг другом, я для них не существую. Думаю, в родном доме мне больше нет места. Там я не буду чувствовать себя вольготно. Морган-Корт теперь принадлежит только им.

     Герцог погладил темную головку девушки.

     - Думаю, тебе не долго осталось там пробыть, Аллегра.

     Скорее всего твои комнаты в моем доме уже готовы, а если и нет, я постараюсь сделать все, чтобы поторопить рабочих.

     Он вдруг осознал, что вообще не хочет с ней расставаться, потому что искренне наслаждается ее обществом. Как странно!

     Куинтон вообще не мог припомнить, когда с удовольствием разговаривал с женщиной. Нет, он вовсе не был женоненавистником.

     Но кроме покойной бабушки, которую он любил и уважал, и тех особ, что удовлетворяли его плотские желания, герцог почти не знал представительниц слабого пола.

     Они попрощались на следующий день. Герцог отправился в Херефорд, а карета лорда Моргана свернула на узкую дорогу, ведущую в Морган-Корт.

     По приезде домой Аллегра оказалась в полном одиночестве.

     Онор отпросилась к родителям, а лорд Морган с женой поспешили уединиться после ужина. Стояла середина лета, и сумерки долго не наступали. Аллегра побрела на конюшню проведать своего мерина. Конь встретил ее тихим приветственным ржанием, довольный, что наконец оказался в родном стойле. Присмотрев, чтобы лошадь вычистили, накормили и напоили, Аллегра погладила ее бархатистый нос и вышла погулять в сад. Мраморная беседка у озера манила ее. Девушка поднялась по широким ступенькам и уселась на скамью. Она уже скучала по герцогу. Нужно признать, что им было хорошо вместе. И его поцелуи ей нравились!

     - Я так и знал, что найду тебя здесь, - раздался чей-то голос.

     - Руперт! Как мило с твоей стороны навестить меня в первый же вечер! Иди посиди со мной. Какая великолепная погода! Слышишь, соловей поет в лесу! Нет места на свете прекраснее Морган-Корта!

     - Так зачем же его покидать, Аллегра? - удивился Руперт, приятный молодой человек со светло-каштановыми волосами и бледно-голубыми глазами. - Тебе вовсе ни к чему выходить за этого герцога. Твой отец не настолько жесток, чтобы выдавать тебя за нелюбимого человека.

     - Но я хочу стать женой Куинтона! - возразила Аллегра.

     - Разве ты его любишь? - допытывался Руперт. - А он тебя?

     - Разумеется, между нами нет любви. Мы даже недостаточно знакомы, чтобы решить, нравимся ли друг другу. Но думаю, что все-таки нравимся. Мы прекрасно ладим.

     - Зато я люблю тебя, Аллегра! - вскричал Руперт. - Люблю еще с тех пор, как мы были детьми. Моей любви хватит на нас двоих! Женщина должна чувствовать, что она любима!

     - Руперт, я никогда не думала о тебе как о муже. Ты всегда был моим братом, лучшим другом после Сирены. Довольно глупостей! Пятого октября я венчаюсь с Куинтоном в церкви Святого Георга. Приедут король, королева и Принни.

     Леди Беллингем утверждает, что это будет свадьба года. Мадам Поль уже шьет мне подвенечное, белое с серебром, платье. По самой последней моде, - с улыбкой объяснила она.

     - Ты так молода, - вздохнул Руперт, - и сама не знаешь, чего хочешь. У тебя в голове только наряды и роскошь. Дальше ты заглянуть не в силах. Да тебя еще даже не целовали!

     - Ошибаешься, - отрезала Аллегра, начиная раздражаться. - Мы с герцогом много раз целовались, и я в восторге от его поцелуев!

     Руперт внезапно вскочил, увлекая ее за собой, и не успела она опомниться, как к ее губам прижались мокрые губы. Язык настойчиво пытался проникнуть через преграду ее зубов. От Руперта пахло луком, и Аллегру едва не стошнило.

     - Аллегра, Аллегра, я люблю тебя! Выходи за меня, моя дорогая девочка! Понимаю, что жизнь сельского священника не сможет сравниться с великолепием герцогского титула, но я тебя обожаю! Скажи, что прогонишь герцога и станешь моей!

     Аллегра, упершись кулаками ему в грудь, вырвалась и отвесила Руперту звонкую пощечину.

     - Да как ты смеешь, Руперт Таннер?! Я была почти готова простить тебя за то, что ты солгал герцогу, будто мы условились пожениться, но теперь не жди милости! Я стану женой Куинтона, потому что такова моя воля! Никто меня к этому не вынуждает! Мой долг перед отцом - найти себе достойного мужа. Герцог - вполне подходящая партия для наследницы лорда Моргана. А теперь уходи! Я больше не желаю тебя видеть!

     - Лондон не пошел тебе на пользу, Аллегра. Ты стала бессердечной, - упрекнул он.

     - О, Руперт, не будь таким болваном, - фыркнула Аллегра. - Мой отец любил мою мать - и посмотри, чем все закончилось! Скандалом, позором и разбитым сердцем. Все предки Куинтона женились по любви. Что это им дало? Бедность и нищету. Помолвка между герцогом и мной основана на доводах разума. У него - благородное происхождение, у меня - деньги. Мы идеальная пара. Можно сказать, такие браки заключаются на небесах. Поэтому иди-ка домой. Найди себе милую девушку, из которой выйдет хорошая жена священника.

     Она с удовольствием учила бы детей Божьему завету, навещала больных и тому подобное. Мне это не по душе. Кстати, дочь лорда Стоунли Джорджина сходит по тебе с ума. Через год она достаточно подрастет, чтобы идти к алтарю. Тебе следует поторопиться, чтобы не опоздать, иначе ее отдадут другому. Отец говорит, что ее приданое невелико, но довольно солидное.

     - Что с тобой случилось, Аллегра? - жалобно произнес Руперт.

     - Я стала взрослой, но и раньше ничего тебе не обещала и не утверждала, что жажду стать женой священника со всеми вытекающими их этого звания утомительными обязанностями. Да, мы говорили о браке как о предлоге отделаться от моего выезда в лондонский свет. Но все это было лишь ребяческой фантазией, и отец оказался достаточно мудр, чтобы это понять. Но я никогда не буду питать к тебе иных чувств, кроме сестринских. И никого не собираюсь любить. Любовь не приносит ничего, кроме горя, а мне это ни к чему. А теперь уходи. Я больше не хочу тебя видеть. Может, после того, как я выйду замуж и приеду погостить в Морган-Корт, я прощу тебе твое сегодняшнее поведение, но не сейчас.

     Она замолчала и больше не проронила ни слова, пока юноша не повернулся и не покинул беседку.

     Только тогда Аллегра вновь села на скамью. Руперт поцеловал ее, и она не почувствовала ничего, кроме омерзения. И к тому же он пытался проникнуть языком ей в рот! Куинтон же терпеливо дожидался, пока она привыкнет к его поцелуям.

     И тут Аллегра рассмеялась, вспомнив, как спрашивала Куинтона, хорошо ли тот целуется. Что ж, теперь она знает. Мало сказать - хорошо! Изумительно!

***

     Через два дня из Лондона прибыла мадам Поль, чтобы примерить подвенечное платье Аллегры. Она привезла с собой образцы тканей, из которых сошьет приданое для будущей герцогини. Кроме того, мадам сгорала от желания поскорее поделиться последними слухами из Франции. Маленький король, Людовик XVII, пережил казненных родителей на два года и умер восьмого июня в парижской тюрьме Тампль.

     - Многие говорят, что мертв не он, а его двойник, - добавила мадам, - но эти варвары ни за что не позволили бы Бурбону ускользнуть из своих лап. Бедняжка король уже на небесах. Кажется, ваш брат тоже пал жертвой революции, мисс Морган? Террор начался, когда к власти пришел Дантон, а я успела скрыться. Но остальные! Никому не было пощады, ни священникам, ни ремесленникам, ни таким, как я, - словом, всем, которые трудились на богатых. Это была настоящая бойня. Но кто еще, кроме аристократов, спрашиваю вас, мисс Морган, мог бы позволить себе платье от мадам Поль? А сколько их погибло на гильотине! Это было ужасно! Маленьким детям в атласных платьицах и костюмчиках отрубали головы на глазах у родителей! Ужас! Настоящий ужас!

     - Да, - сухо обронила Аллегра. - Именно тогда моего брата и казнили.

     Несмотря на слабость, она старалась держать себя в руках и крепко схватилась за спинку стула.

     - Ах, мисс Морган, я вас расстроила, - всполошилась мадам Поль. - Поверьте, я не хотела. Сама пыталась все забыть, но ьесть о гибели короля воскресила прошлое.

     Она вытащила батистовый платочек и вытерла глаза.

     - Ничего, мадам Поль, - заверила Аллегра. - Вы много страдали, потеряли сестру и были вынуждены покинуть родину.

     А мы даже не знаем, где похоронен мой брат. Революция - страшная вещь, не так ли?

     Мадам кивнула, но сочла нужным промолчать о том, что тела казненных на гильотине бросали как попало в глубокие ямы, туда же вываливали из корзин головы, все посыпали известью и сверху - землей. Ни холмика, ни плиты, и уже через несколько месяцев безымянные могилы зарастали травой и полевыми цветами. Но не стоит усугублять горе и без того потрясенной Девушки. К чему излишняя жестокость?

     После примерки модистка пообещала Аллегре доставить ее подвенечное платье вместе с остальным гардеробом на Беркли-сквер.

     - Ради вас, мадемуазель, мне пришлось отказать полудюжине знатных клиентов, - заявила она.

     - Боже, но зачем вы сделали такую глупость, мадам?

     - Мастерская у меня невелика, и, кроме Франсины, всего две портнихи. Я должна тщательно выбирать заказчиков.

     Ваш отец - самый богатый в Европе человек, и вы обручены с герцогом. Кроме того, вы вовремя платите по счетам.

     Немного подумав, Аллегра вдруг спросила:

     - Вам нужны компаньоны, мадам?

     - Компаньоны? - удивилась француженка.

     - Именно. Те, кто мог бы финансировать расширение вашей мастерской и увеличение числа мастериц. Взамен вы будете отдавать часть прибыли. Вы - лучшая модистка в Лондоне, и очень жаль, что не можете брать больше заказов. Поймите, все будут ломиться в ваши двери и доходы сразу же взлетят.

     - Повернитесь немного, мисс Морган. Хотите сказать, что уговорите своего отца вложить деньги в мое дело?

     - Речь обо мне. Отец подтвердит, что я достаточно разумно распоряжаюсь своими вложениями.

     - А сколько дохода вы ожидаете получить, мисс Морган? - осведомилась мадам, несмотря на полный рот булавок.

     - Тридцать процентов от общей прибыли, - заявила Аллегра.

     - Черт возьми, мадемуазель! Это невозможно! - воскликнула мадам и, хитро прищурившись, добавила:

     - Пятнадцать.

     - Мадам, я не люблю торговаться, - отмахнулась Аллегра. - Пусть я молода, но далеко не глупа. Двадцать пять процентов - это мое последнее слово. Подумайте, мадам Поль.

     Мужчине и в голову не придет вкладывать деньги в модную лавку. На такое способна только женщина, а кто из знатных дам лондонского света сделает вам подобное предложение? Я не стану вмешиваться в ваши дела. Не буду указывать, каких клиентов брать, какие ткани покупать. Я всего лишь буду вкладывать деньги и получать прибыль.

     - Можете встать, мисс Морган. Я закончила. Ничего не скажешь, вы умеете настоять на своем. Я согласна.

     - И Чарлз Трент будет вести ваши бухгалтерские книги, - добавила Аллегра.

     - Мисс Морган! - возмутилась француженка.

     Аллегра засмеялась:

     - Посудите сами: зачем вам корпеть над скучными цифрами? Вы художница, а не клерк.

     На этот раз хмыкнула уже мадам Поль:

     - А вы очень умны, дорогая. Кстати, куда вы поедете в свадебное путешествие? Говорят, что Португалия и Италия прекрасны.

     - Мы еще не обсуждали это. Я вообще не уверена, что мы куда-нибудь поедем, - объяснила Аллегра. - Зряшная трата денег, ничего больше.

     - Но каждая молодая леди вашего положения должна отправиться в свадебное путешествие! - потрясение воскликнула мадам. - Хотя бы в Шотландию!

     - В таком случае, - усмехнулась Аллегра, - непременно спрошу герцога, что он решил. Может, его сиятельство захочет меня удивить.

     - Если это так, вы не успеете сшить подходящий гардероб, - деловито заметила мадам Поль. - Ах уж эти мужчины!

     Дайте им две пары панталон с фраками в тон, полдюжины галстуков - и больше им ничего не надо. Где им понять, на что приходится идти женщинам ради моды! - Она помогла Аллегре одеться и предупредила:

     - Известите меня, когда будете точно знать, куда поедете после свадьбы. Я позабочусь о подходящих нарядах, мисс Морган.

     После отъезда француженки Аллегра совсем заскучала. Она прогнала Руперта, потому что он вел себя не так, как подобает джентльмену. Сирена жила далеко. Отец впервые в жизни целиком переложил дела на плечи секретаря и не отходил от жены.

     Они поднимались поздно и ложились рано, регулярно объезжали поместье и с каждым днем казались все более поглощенными друг другом. Аллегра никогда еще не чувствовала себя столь одинокой и покинутой. Ее вовсе не утешало сознание того, что они делают это ненамеренно. Несколько раз приезжали соседи, желавшие поздравить новобрачных, но принимала их Аллегра. Благодарила, обещала, что лорд и леди Морган скоро начнут давать балы и обеды. Она читала. Прогуливала своего мерина. Бродила по саду. И изнывала от скуки.

     Хантерз-Лейр находился менее чем в двенадцати часах езды от Морган-Корта. Наконец одним прекрасным июльским утром Аллегра вскочила на коня и отправилась на поиски герцога. Только Онор знала, куда она уехала, и поклялась до вечера хранить секрет от лорда и леди Морган.

     Аллегра надела амазонку, но под нее натянула старые панталоны брата, которые позволяли сидеть на лошади верхом, Мужское седло она находила куда удобнее, чем женское. Ее туалет дополняла белая блузка, но жакет Аллегра не надела, так как день был теплым. Волосы она заплела в одну толстую косу и оставила шляпку дома.

     Она еще никогда не пускалась в путь одна и находила эту идею крайне волнующей. Через два часа она выехала на большую дорогу и сумела найти потертую деревянную дощечку со стрелкой, указывающей на запад, со словом "Херефорд". Поместье герцога было расположено как раз у границы, разделявшей два графства: Вустер и Херефорд. Аллегра проезжала мимо садов с наливавшимися плодами, нив, где уже колосилась пшеница, зеленых полей, на которых паслись коровы и овцы. Путников почти не попадалось, разве что изредка проезжала тележка фермера. Когда солнце поднялось высоко, Аллегра остановилась, чтобы дать отдых лошади и съесть скромный завтрак, захваченный из дома. Подкрепившись, она снова вскочила в седло. Наконец уже на закате она увидела еще один дорожный указатель с названиями, одним из которых была деревня Седжуик. Аллегра повернула коня в том направлении, сокрушаясь, что имение герцога оказалось так далеко.

     Поездка оказалась не такой уж легкой, и она сильно устала.

     Бедра и ягодицы тупо ныли.

     Она поднялась на вершину холма. Вот он, ее новый дом!

     Глаза Аллегры взволнованно заблестели.

     Перед ней расстилались ряды аккуратных, крытых черепицей домиков, утопающих в цветах и зелени. Здесь было много грушевых и яблоневых деревьев, а в лугах под летним солнышком мирно бродили породистые лошади. Чуть подальше, на невысоком холме, стоял Хантерз-Лейр. Стекла горели оранжевым огнем в лучах заходящего солнца. Аллегра пришпорила коня и поскакала по узкой дороге. Проезжая через деревню, она слегка натянула поводья и с удовольствием рассматривала каменную церковь и небольшие лавчонки. Дорога внезапно оборвалась, и она оказалась перед открытыми воротами Хантерз-Лейра, словно кто-то заранее знал о приезде гостьи.

     Наконец-то!

     Она въехала во двор. Дом понравился ей с первого взгляда, и Аллегра полностью разделяла решение Куинтона сохранить свое родовое гнездо.

     Но тут она встретилась с ним взглядом и остановила мерина, смеясь при виде удивленной физиономии жениха.

     - Мне надоело тебя ждать, - объявила она, когда он снял ее с седла. - И в Морган-Корте невыносимая тоска. Папа и тетя-мама поглощены друг другом. Сирена уехала. Пришлось прогнать Руперта Таннера, Я просто не могла больше там оставаться!

     - А отец знает, где ты? - немедленно спросил Куинтон.

     - Я оставила Онор записку и велела передать ему, когда они спохватятся, что меня нет. Возможно, сегодня, а то и завтра, судя по тому, что с ними творится. Боже, Куинтон, я и не знала, что любовь лишает людей разума!

     - И ты проделала весь путь без сопровождения? - рявкнул он. Только сейчас девушка сообразила, что особой радости Куинтон не выказал.

     - Разумеется. А кто еще должен был со мной ехать? Я что, явилась в неподходящий момент?

     Странно, почему он так расстроен?

     - Да ты с ума сошла! - заорал герцог. - Проскакать двадцать миль в полном одиночестве? Слава Богу, что на тебя никто не напал!

     Его сердце непривычно колотилось. Неужели она так же бесшабашна, как он когда-то? Но его французские приключения окончены. Теперь он женится и обязан быть благоразумным. Ничего тут позорного нет.

     - Дорога была почти пустынной, сэр. Насколько я поняла, никакая опасность мне не грозила, - ледяным тоном заметила Аллегра. - И не повышайте на меня голос. Я этого не люблю.

     Она здесь. Она в безопасности.

     Не в силах сдержаться, он разразился смехом.

     - Аллегра! Аллегра! Ты всегда так своевольна? Ну что с тобой делать? Я не могу отвезти тебя домой сегодня. Моли Бога, чтобы твой отец не умер от беспокойства, не зная, жива ли ты или за поворотом тебя подстерегала шайка разбойников. Разве ты не слышала, что они орудуют в округе?

     И совсем об этом не думала?

     - А разве они грабят при свете дня? - удивилась Аллегра. - Но зачем им девушка, скачущая одна, без вещей и драгоценностей? Думаю, ты зря волнуешься.

     - Еще как грабят, - заверил он. - Подумай сама: девушка, без эскорта, в достаточно дорогом костюме, на прекрасной лошади. Любой грабитель посчитал бы тебя прекрасной добычей, а отняв у тебя все что можно, похитил бы и самое главное: добродетель. Неужели ты совсем об этом не подумала? Даже богатство отца не смогло бы купить тебе мужа-герцога, если бы твоя репутация была погублена столь ужасным образом!

     - Ты невыносим! - вскричала она, но справедливость его слов была пугающей. Отправляясь в Хантерз-Лейр, она мечтала избавиться от скуки и поскорее встретиться с Куинтоном. Ей и в голову не приходило, чем все может кончиться.

     Девушка виновато вспыхнула.

     - Что ж, - заметил герцог, увидев, что его слова все-таки произвели надлежащее впечатление, - пойдем, посмотришь свои покои. Ремонт почти закончен. Тебе самой придется выбрать обстановку из той мебели, что стоит в доме. Вероятно, ты захочешь купить кое-что и сменить занавеси, шторы и балдахин. Все же, дорогая, если тебе не терпится перебраться сюда, я велю поставить в твоих комнатах походную койку. Завтра я пошлю одного из слуг к твоему отцу и передам, что, несмотря на недопустимое поведение, ты в безопасности. Заодно пусть пошлет сюда Онор. Надеюсь, что наши дочери не унаследуют твою любовь к приключениям.

     - Может, у нас вовсе не будет дочерей, - мстительно прошипела она.

     - Ну хотя бы одна! Чтобы была твоей копией, дорогая, но упаси Бог, чтобы она уродилась такой же сумасбродкой!

     - А где твой брат Джордж? - спросила она, спеша сменить тему. - Наша свадьба через три месяца, а я еще не видела твоего ближайшего родственника. Почему он не приехал с тобой в Лондон?

     - Потому что денег хватало только на меня; Ты познакомишься с Джорджем, когда он приедет с поля, где надзирает за работами. Мой младший брат - земледелец в душе.

     - Как наш король, - улыбнулась она, довольная, что он уже не сердится.

     - Как король, только без его казны, - усмехнулся герцог.

     - Может, стоит купить ему ферму? - серьезно спросила Аллегра.

     - Только не скажи об этом Джорджу, иначе он станет твоим рабом навеки. Больше всего на свете бедняга хочет иметь свою землю. Я думал, что брат предпочтет службу в армии или сан священника, но он мечтает о собственной ферме да еще о Мелинде, младшей дочери нашего соседа Франклина.

     - В таком случае он просто должен иметь свою ферму, потому что ни один отец не отдаст дочь в жены нищему.., если не считать тех случаев, когда нищий оказывается герцогом, - лукаво протянула она.

     Герцог снова расхохотался.

     - Ты настоящая плутовка, дорогая, - беззлобно ответил он, и в его голосе, пожалуй, прозвучало что-то вроде нежности. Но может, Аллегре только показалось? - А, вот и он! - воскликнул герцог и, приветственно взмахнув рукой, окликнул:

     - Сюда, Джордж! Познакомься с будущей невесткой!

     Двойник Куинтона, разве что чуть помоложе, легко соскользнул с седла. Правда, у Джорджа в отличие от брата глаза были не серебристо-серые, а голубые. Он был без куртки, а рубашка, расстегнутая у ворота, открывала блестевшую от пота грудь.

     - Это мисс Морган? - спросил он, приветливо улыбаясь. - Черт возьми, Куинт, она еще красивее, чем ты описывал. Правда, ты не особенно красноречив, если речь идет не о лошадях. Ваш слуга, мисс Морган!

     Он почтительно поклонился. Аллегра присела.

     - Рада видеть вас, братец Джордж. Боюсь, что я шокировала Куинта, появившись без предупреждения, но он уже успел остыть.

     - Она проскакала двадцать миль без сопровождения, - сухо объяснил Куинтон младшему брату.

     - Неужели? Будь я проклят, Куинт, она молодец! Теперь я вижу, что она не захочет плясать под твою дудочку, - ухмыльнулся Джордж.

     - Веди себя прилично, малыш, - строго предупредил старший брат. - Аллегра грозится купить тебе ферму!

     - Правда? - ахнул Джордж, но тут же сник:

     - Ты издеваешься надо мной, Куинт, а это нечестно!

     - Вовсе нет, - вмешалась Аллегра. - Вы уже присмотрели себе землю, Джордж? Хороший участок? Плодородный и чтобы была вода поблизости?

     - Вы и вправду не шутите? Но мечта не может сбыться так легко!

     - Я не фея-крестная, - серьезно ответила Аллегра. - Если у вас есть на примете ферма, я куплю ее на паях с вами.

     Вы будете получать только половину доходов, пока не вернете мне долг. Это чисто деловое предложение. Я вкладываю деньги - вы обеспечиваете прибыль. Отцовские стряпчие составят контракт, если, разумеется, вы согласны.

     - Да! - не колеблясь воскликнул Джордж.

     - В таком случае отец свяжется со своими поверенными.

     Пусть они ведут переговоры, иначе владелец при известии, что деньги дает дочь лорда Моргана, взвинтит цену до небес.

     У вас есть еще какой-то доход, кроме того, что вы получаете, работая на брата?

     - Сто тридцать фунтов в год, по завещанию бабушки, - пробормотал Джордж.

     - В таком случае, получив землю и имея доход, вы, несомненно, сможете просить у сквайра Франклина руки его дочери. Вряд ли она получит лучшее предложение, разве что уж очень хороша собой. У нас в семье будут две свадьбы! Как, милорд, вы согласны?

     Герцог, потрясенный тем, как спокойно взяла Аллегра бразды правления в свои руки и избавила брата от всех горестей, только пожал плечами;

     - Больше меня не тревожит твоя страсть к приключениям, Аллегра. Любой разбойник, посмевший на тебя напасть, в два счета понял бы, что перед ним достойный противник, ибо твой ум острее любого оружия.

     Но несмотря на похвалы, в душе он сомневался, что такая деловитость и постоянное стремление вмешиваться в мужские дела подобают герцогине Седжуик.

     Аллегра довольно улыбнулась.

     - Спасибо, - тихо ответила она. Кажется, всего за несколько минут она приобрела уважение Куинта, а это означает для нее больше, чем все навязчивые уверения в любви, столько раз слышанные от поклонников. Да, этот лондонский сезон оказался на редкость успешным. Остается надеяться, что их брак тоже не закончится крахом.

ЧАСТЬ II

Лето и осень 1795 года

ИДЕАЛЬНАЯ ПАРА

Глава 7

     Вечером Куинтон Хантер сидел один в маленькой комнатке, служившей ему кабинетом, где он обычно занимался делами поместья. Здесь не было ничего из мебели, кроме древнего бюро и потертого стула с гобеленовой обивкой. Справа находилось высокое двойное окно в свинцовом переплете, слева - дубовая дверь. По обе стороны камина возвышались узкие полки, уставленные книгами. Веселое пламя плясало в камине, прогоняя сырость июльского вечера. В доме было тихо. Рабочие ушли. Его невеста со своей бойкой горничной поднялись наверх, в заново обставленные покои будущей герцогини. Онор прибыла спустя два дня после своей хозяйки, восседая на доверху нагруженной телеге. Остальное, как было сказано герцогу, будет выслано позже. Так и случилось. Он помыслить не мог, что у молоденькой девушки столько вещей.

     Мысли герцога были тревожными. Он знал, что должен жениться, причем на богатой, и уже свыкся с мыслью о союзе с Аллегрой Морган. Но сейчас сомневался в мудрости принятого решения. Она совсем не годится для роли герцогини Седжуик. Все девицы, которых он встречал до сих пор, были почтительны, кротки и милы, склонялись перед желаниями своих повелителей, даже если эти джентльмены были явно не правы. Аллегра, как он уже понял, не из таких. Что же за герцогиня из нее выйдет? Возможно, было бы лучше расторгнуть помолвку и позволить гордому роду умереть вместе с ним и Джорджем.

     Именно положение Джорджа послужило причиной невеселых размышлений. Куинтон так переживал за брата, но тут явилась Аллегра и мигом все уладила. Герцог был вынужден признать, что, хотя и был рад счастью Джорджа, в то же время находил действия Аллегры откровенно раздражающими. Почему ей так все легко дается, черт побери, тогда как к нему удача постоянно поворачивалась спиной?! Но может, для дочери самого богатого в Англии человека нет ничего невозможного? И это сильнее всего ранило его гордость.

     Он опозорит фамильное имя, заключив брак исключительно по расчету. Разве человек чести способен на такое?! Да, если он находится в отчаянном положении...

     Конечно, Аллегра ослепительно красива, у нее безупречные манеры и доброе сердце, но в то же время порой она пряма и дерзка до грубости. Бесконечно терпеливая со слугами и теми, кто был ниже ее по положению, она совершенно забывала об этой добродетели в присутствии высокородных особ, не обращала внимания на титулы и звания и не выносила глупцов. К тому же она была так чертовски независима, когда речь шла о деньгах.

     - Я, - уже успела сообщить жениху она, - стану присматривать за слугами. Они имеют привычку распускаться и даже воровать, если возникнут соблазны. Лучше с самого начала не давать им повода для этого.

     - Крофты служат в нашем доме едва ли не с детства, - надменно бросил герцог.

     - Я не говорю о Крофтах, - возразила Аллегра, - но мне придется нанять целый штат прислуги. Нельзя же, чтобы милый старина Крофт и его добрая женушка вдвоем управляли таким огромным хозяйством, каким скоро будет наше. Я, разумеется, стану платить слугам из тех денег, что даст мне отец.

     Можете делать со своими все, что пожелаете. Жена ведет хозяйство, муж - дела поместья. Так меня наставляла тетя-мама.

     Или она не права?

     Герцогу пришлось неохотно признать, что новоиспеченная леди Морган совершенно верно распределила обязанности в семье. Но и это неизвестно почему его обозлило. Аллегра же безмятежно продолжала все делать по-своему, на деле доказывая, что все можно купить. По-видимому, она искренне считала, что деньги дают ей право командовать в чужом доме. И хотя ему была ненавистна мысль об этом, все же вкус Аллегры нельзя было назвать дурным или претенциозным. Она не тяготела к вызывающей роскоши и обладала несомненным чувством стиля. Богатство ее отца спасло Куиитона и его поместье, но осознание этого еще больше выводило его из себя.

     Зато дом преобразился. Нужно быть честным: герцогу нравилось все, что он видел. Внешний вид Хантерз-Лейра остался в неприкосновенности. Здание было построено в форме буквы "Н", как было модно в 1500 году, когда правил первый король из династии Тюдоров Генрих VII и дом восстанавливали после опустошительного пожара. Выцветший с годами кирпич отливал розовым в тех местах, где обвивающий стены плющ чуть поредел. На крытой сланцевой черепицей крыше возвышались каменные дымовые трубы. Поврежденные черепичные плитки заменили, окна укрепили, перекрасили и вымыли. Его любимая зала в той части старинного дома, которая уцелела при пожаре, была по его требованию оставлена нетронутой.

     Но Аллегра приказала вымыть и отполировать каменный пол, стенные панели, вычистить каменные очаги и оконные проемы. Войдя как-то в залу, он увидел лакеев, которые, стоя на длинных лестницах, усердно мыли стекла. К собственному удивлению, герцог увидел, что в рамы вставлены витражи, о существовании которых он даже не подозревал. Гобелены и шелковые знамена были сняты, вычищены, починены и водворены на прежние места. После всех стараний мебель засверкала, а на главном и боковых столах были поставлены цветы, наполнявшие воздух благоуханием.

     Тесная передняя, к которой прежде примыкали какие-то бесполезные каморки, после того как убрали перегородки, превратилась в просторный, изящный овальный холл с широкими лестницами по обеим сторонам.

     Шесть дней в неделю в доме кипела работа. Под ноги попадались ведра с алебастром, водой и песком. Уже была отделана новая столовая; ее стены обтянули красной парчой и повесили дорогие картины. Люстры, заказанные в ирландском городе Уотерфорде, славившемся своим хрусталем, должны были прибыть только в начале будущего года. Мебель, изготовленная в мастерских знаменитого Чиппендейла, обещали прислать еще до свадьбы.

     На первом этаже располагались библиотека, небольшой кабинет герцога, будуар герцогини и большая гостиная. На втором - столовая с буфетной, великолепная бальная зала и еще одна маленькая семейная гостиная.

     Крохотных клетушек больше не существовало: стены попросту снесли. Третий этаж был отведен для хозяйских и гостевых спален. На четвертом находились помещения для слуг.

     Первыми были закончены комнаты Аллегры, отделанные в ее любимых тонах. Стены небольшого салона до половины обтянули бледно-зеленой парчой, а ниже отделали панелями светлого дерева. На дубовом полу лежал обюссонский ковер: на светло-зеленом фоне были рассыпаны золотистые и розовые цветы с темно-зелеными листьями. Занавеси тоже были из зеленой с золотом парчи, в тон золотистой, с кремовыми точками, парчовой обивке дивана. Стулья с изогнутыми спинками и ножками были обтянуты такой же парчой, что и диван.

     На каминной полке стояли красивые позолоченные часы, бившие каждую четверть часа.

     Лорд Морган лично заказал мебель для дочери еще до отъезда из Лондона, поэтому обстановка красного дерева была не только изящна, но и элегантна. На пристенных столиках красовались небольшие фарфоровые чаши, наполненные сухими лепестками роз и левкоев. Канделябры и подсвечники были из позолоченного серебра, лампы - из хрусталя.

     Спальня была декорирована в розово-кремовых тонах.

     Старинную кровать из золотистого дуба дополнили балдахином и занавесями из розовой шелковой парчи, которые могли по желанию хозяйки сдвигаться. Аллегра никогда не видела такой огромной кровати, но она оказалась вполне на месте.

     Куинтон сказал, что кровать сделали в прошлом веке, и Алдегре она так понравилась, что было решено ее оставить. Кроме того, в спальне поместились гардероб красного дерева, туалетный столик с зеркалом в резной раме, комод, небольшой прикроватный столик и стул с кремовой гобеленовой обивкой у камина. На дубовом паркете лежал еще один обюссонский темно-розовый ковер с вытканной по краям гирляндой из чайных и светло-розовых роз с темно-зелеными листьями. На окна повесили кремовые с розовым парчовые шторы. У двери в гардеробную стоял сундук работы Чиппендейла, над которым висело зеркало. По другую сторону от гардеробной находилась уютная комнатка для Онор. Покои герцога, смежные с комнатами Аллегры, еще не были закончены.

     Нет, он не будет жаловаться даже себе самому на перемены, произошедшие с домом, решил Куинтон Хантер. Состояние невесты, казавшееся неисчерпаемым, стало поистине Божьим благословением для Седжуиков. Герцог любил свой дом, но только теперь он наконец стал таким, каким всегда хотел видеть его хозяин. Только это и честь Хантеров помешали ему разорвать помолвку. К тому же, как только Аллегра родит ему детей, они смогут, как многие супружеские пары, пойти разными дорогами и вести каждый свою жизнь.

     Брат герцога Джордж был счастлив. Так счастлив, что Клинтону было почти стыдно за свои крамольные намерения. Переговоры о покупке фермы шли полным ходом. К концу месяца Джордж станет владельцем пятисот акров земли неподалеку от Хантерз-Лейра. Сквайр Франклин, узнав о переменах в жизни поклонника дочери, был готов дать свое благословение на союз между семьями. Поговаривали даже о свадьбе в конце месяца - разумеется, самой простой и немноголюдной.

     Франклин, человек практичный, всегда симпатизировал молодому лорду Хантеру, но человек без денег и земли вряд ли мог считаться подходящим зятем. Теперь все переменилось.

     Сквайр узнал, что у Джорджа есть свой небольшой доход. Его дочь станет леди Хантер с собственным домом и деньгами.

     Сквайр с гордостью сообщил герцогу, что Мелинда принесет ему в приданое сто пятьдесят фунтов золотом, посуду, столовое и постельное белье и одежду.

     Вспоминая беседу со сквайром, Куинтон улыбнулся. Жизнь младшего брата будет простой и счастливой. Он уже представлял себе детскую, звенящую голосами племянников и племянниц. Его же ждет другое будущее с сильной, уверенной в себе девушкой, которая повзрослеет и превратится в сильную, уверенную в себе женщину, чье своеволие будет расти с рождением каждого ребенка вместе с осознанием своей власти и могущества. Правда, Аллегра не последует по стопам своей матери. Став его женой, она будет верна и преданна ему до конца дней своих. Ей с детства внушали, в чем заключается долг супруги и матери, и она исполнит его во что бы то ни стало.

     Герцог вздохнул. Были ли его предки правы, когда женились по любви? Именно любовь привела их семью на грань нищеты и забвения, но они были счастливы в своей бедности. Так ли это?

     Он снова вздохнул и пригладил непокорные волосы. Что ж, ему никогда не хотелось большого богатства Вполне достаточно скромного, но постоянного дохода. Он мог бы жениться на обычной девушке с приданым, которого хватило бы на восстановление дома и безбедную жизнь. Однако такие девушки, как правило, искали мужей побогаче. Когда-то в старину все склонялись перед его титулом. В то время за ним охотились бы, женщины бросались бы ему на шею, дрались бы за один его взгляд. Но теперь все в прошлом. Сегодня имеет значение одно лишь богатство.

     Куинтон Хантер мысленно одернул себя. О чем он сожалеет и почему так распустился? Его будущая жена прелестна. Возможно, выкажи он ей немного доброты, и она вела бы себя по-другому. Аллегра просто немного избалованна. Отец всячески ей потакал. К тому же она совсем еще девчонка, только теперь вместо игрушек забавляется возмутительно большими деньгами, которыми щедро осыпает ее отец. Аллегра - все равно что молодая необъезженная кобылка. Ее нужно укрощать осторожно, но твердо. Она рассудительна и со временем поймет, что власть в доме может принадлежать только одному человеку, ее мужу.

     Дни летели незаметно. Ферма Джорджу была куплена. Дом оказался крепким, каменным, с черепичной крышей Неподалеку располагались амбар и коровник. Позади рос яблоневый сад, и молодой лорд Хантер намеревался заложить еще и грушевый. Поля были сданы в аренду соседям, но на следующий год Джордж собирался выращивать собственную пшеницу.

     Тесть обещал подарить ему небольшую отару черномордых шропширских овец. Аллегра написала отцу, и на поля Джорджа пригнали стадо из двенадцати коров и быка.

     Вскоре было объявлено о помолвке мисс Мелинды Франклин и лорда Джорджа Хантера. Свадьбу назначили на тридцать первое августа.

     Двадцатого июля Аллегра и Куинтон присутствовали на венчании графа Астона и леди Юнис Тарлтон. Церемония проходила в Астондейле, родной деревне графа, в часе езды от Хантерз-Лейра. Там, впервые после разлуки, Аллегра встретилась с Сиреной. Та просто цвела красотой и излучала радость.

     - Мама сказала, что ты улизнула в Хантерз-Лейр, - рассмеялась она, обнимая кузину. - Капризная девчонка!

     - Мне надоели их воркование и нежные взгляды, - честно призналась Аллегра. - Знаешь, Сирена, просто смотреть совестно. Я поэтому и решила поскорее убраться в Хантерз-Лейр, и вовремя! Оказывается, архитектор уже меня ждал. Не представляешь, сколько там было работы!

     - Когда нам можно будет приехать и взглянуть на всю красоту, которую ты там навела? - умоляюще выдохнула Сирена.

     - Мы еще не готовы к приему гостей. Покои герцога только что закончены. О, Сирена, видела бы ты мои комнаты! Все в моих любимых тонах, и такая роскошь! Хорошо еще, если успеем до свадьбы, но я сказала мистеру Гарднеру, что абсолютно все должно быть готово к моему балу тридцать первого октября.

     - Но свадьба состоится пятого! - удивилась Сирена. - Разве вы не поедете в свадебное путешествие?

     - Понятия не имею, но если и поедем, то ненадолго, потому что бал уже назначен на конец октября. Это будет мой первый официальный прием в качестве герцогини Седжуик, и я желаю, чтобы все прошло идеально.

     - А вы вообще о чем-то говорите с герцогом? - не выдержала Сирена.

     - Когда есть что сказать друг другу.

     Сирена покачала головой:

     - Если ты должна выйти за герцога, то могла бы по крайней мере полюбить его хоть немного!

     - Сирена, дорогая, мы уже об этом рассуждали. Наш союз с Куинтоном основан на доводах разума. Уверяю, мы оба вполне довольны.

     Кузины встретились снова несколько недель спустя, на свадьбе лорда Уолворта и Кэролайн Беллингем. На этот раз Сирена выглядела осунувшейся и бледной.

     - Беременна! - авторитетно заявила леди Беллингем. - Я по глазам вижу.

     - Не может быть! - взволнованно воскликнула Аллегра.

     - Может, - возразила Сирена. - Но я буду твоей подружкой на свадьбе, Аллегра. Обещала и сдержу слово.

     - А тетя-мама уже знает? - допрашивала Аллегра.

     Сирена покачала головой.

     - Ты немедленно напишешь ей, девочка, или это сделаю я, - строго велела леди Беллингем. - Твоя мама слишком долго ждала внуков.

     - Но у моих сестер есть дети, - удивилась Сирена.

     - Совершенно верно, благослови их Бог, совершенно верно. Но именно твоих детей она будет любить больше остальных.

***

     - Сирена и Оки скоро станут счастливыми родителями, - сообщила Аллегра герцогу по дороге домой.

     - Знаю, - кивнул он. - Ты рада за кузину?

     - Да, - протянула Аллегра без особой убежденности.

     Куинтон взял ее руку в свою. Глаза их встретились.

     - Что тебя тревожит, дорогая?

     - Сирена говорит, что сможет быть подружкой на нашей свадьбе, но я сомневаюсь. Она такая хрупкая! Вряд ли в таком состоянии вынесет путешествие в Лондон. - Аллегра глубоко вздохнула. - Мы скорее сестры, чем кузины. Не могу подвергать опасности ее и ребенка.

     Она сильно прикусила губу, но даже боль не остановила скользнувшие по ее щекам слезы.

     - Если бы ты могла выбирать, дорогая, где предпочла бы обвенчаться?

     - Если бы могла выбирать? Но я не могу, Куинтон. Мы должны пожениться со всей помпой и роскошью, подобающей такой семье, как твоя. Леди Беллингем права. Только церковь Святого Георга. Я не могу требовать от тебя меньшего.

     - Твоя преданность моему древнему роду и семье похвальна, но ты так и не ответила на мой вопрос. Если бы ты могла выбирать, то где хотела бы венчаться? - Он ободряюще сжал ее маленькую ладошку. - Итак, дорогая, где?

     - В парадной зале Хантерз-Лейра, - вырвалось у нее.

     - Неужели? - не поверил герцог.

     - Да! Я люблю Хантерз-Лейр, и парадная зала - идеальное место для такого события, особенно сейчас, когда там чисто и красиво. Собрались бы только наши родные и друзья. Мы бы отпустили слуг и устроили пир для всей деревни. А сами вышли бы к людям и приветствовали наших работников и арендаторов. Ну не чудесно ли? - Но ее сияющее лицо тут же омрачилось. - Только всему этому не бывать. Мы должны венчаться в Лондоне и устроить приличествующий твоему титулу свадебный завтрак, с королем, королевой и Принни в качестве гостей. Ах да, совсем забыла мистера Браммела.

     - Нет, - решительно ответил он. - Мы поженимся так, как хочешь ты, дорогая.

     Герцог поцеловал ее руку и заглянул в глаза, чувствуя, как в его груди словно треснул твердый панцирь, в который столько лет было заковано сердце.

     - Ох, Куинтон, - тихо вскрикнула Аллегра, - неужели это возможно? Тогда и Сирена сможет приехать - ведь она живет не так уж далеко, верно? Она будет счастлива!

     Ее лицо светилось, словно озаренное солнцем.

     - Правда? - мягко переспросил он и, подавшись вперед, нежно поцеловал ее в губы. - Я начинаю понимать, Аллегра, что, хотя ты своевольна, самоуверенна, упряма и чересчур дерзка, я хочу видеть тебя счастливой. Ведь в нашем очень деловом брачном договоре нет ничего, что препятствовало бы нам быть счастливыми, верно? - заговорщически подмигнул он.

     - Вы правы, милорд, - скромно выдохнула она. Ее сердце тревожно забилось, а щеки загорелись.

     - Превосходно, - заключил герцог, сильнее сжав ее пальцы.

     - Ты счастлив со мной? - смело спросила Аллегра. - Несмотря на все мои недостатки? Вряд ли я смогу измениться.

     И не уверена, что этого хочу. Слабыми женщинами беззастенчиво пользуются, и в этом причина их гибели.

     - Сомневаюсь, что тобой кто-то сумеет воспользоваться, Аллегра, - усмехнулся Куинтон. Все его терзания и невеселые мысли вдруг куда-то подевались. Странно, почему у него такое ощущение, будто ему подвластен весь мир?

     - Далеко отсюда до Пикфорда? - спросила девушка. - Мне хотелось бы навестить кузину. Хорошо, что она уже вернулась из свадебного путешествия!

     - Всего с полчаса езды, радость моя.

     Свадебное путешествие. Господи! Как это он забыл о свадебном путешествии?!

     - Скажи, Аллегра, - начал он, - куда, по-твоему, нам следует поехать после венчания?

     - А мы должны куда-то ехать?

     - Возможно, не сразу, если не хочешь, но будущей весной я повезу тебя в Италию. В Рим или Венецию - что выберешь, дорогая.

     - Моя мать живет в Италии. Не хотелось бы с ней встречаться.

     - Графиня обитает не в Венеции. Мы отправимся, Аллегра, в этот прекрасный город на берегу моря. Вместо улиц там каналы, и люди ездят не в экипажах, а плавают по каналам в очаровательных лодках, которые называются гондолы и перевозят пассажиров с места на место.

     - Как интересно! - вскричала она. - Едем в Венецию! Я хотела бы увидеть этот необыкновенный город!

     Да, Аллегра, несмотря на некоторое несовершенство характера, будет прекрасной герцогиней Седжуик. Ей необходимы его наставления, ведь он, в конце концов, на четырнадцать лет ее старше. Он поделится с ней своим опытом. Ее желание венчаться в Хантерз-Лейре не только удивило его, но и обрадовало.

     С этого дня герцог стал уделять больше времени своей невесте. Они ездили кататься верхом по утрам, потом занимались каждый своим делом, иногда встречались за обедом и не виделись до ужина. Но Куинтон старался проводить с Аллегрой все вечера. Они гуляли по саду, и ее искусство целоваться с каждым днем совершенствовалось. Оказалось, что Аллегра прекрасно играет на фортепьяно и неплохо поет. Как-то он сидел рядом, переворачивая нотные листы, и не смог устоять при виде влажных локонов, прилипших к ее стройной шее.

     Его руки обвились вокруг тонкой талии, и он припал губами к нежному затылку.

     Аллегра, перестав играть, повернула голову. Их губы слились в жгучем поцелуе. Она неожиданно осознала, что все изменилось, когда его ладонь накрыла ее грудь. Девушка замерла.

     Что ей делать? Неужели от нее не требуется ничего, кроме молчаливого согласия?

     Не в силах справиться с собой, она затрепетала и, едва слышно вскрикнув, припала к его груди. Она никак не могла отдышаться. Голова шла кругом, мысли смешались.

     - Черт возьми, я совсем забыл, как ты еще невинна, дорогая, - извинился он.

     Аллегра конвульсивно сглотнула.

     - Э-это тоже входит в супружеские обязанности? - со всей серьезностью поинтересовалась она. К своему невыносимому стыду, она ощущала, что соски у нее затвердели и натягивают тонкий шелк лифа. Воздуха не хватало, а сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди. Прикосновение вовсе не показалось ей неприятным, скорее - волнующим. Но миллион вопросов не давал ей покоя. Она тоже может до него дотронуться?

     - Это называется любовной игрой. Ты так очаровательна, Аллегра, что я не смог сдержаться. Думаю, нам давно пора познакомиться поближе, не так ли? До свадьбы осталось чуть больше месяца.

     - Меня это взволновало! - неожиданно выпалила она.

     - Что именно?

     - Твое прикосновение. У меня вся кровь в лицо бросилась, когда ты ласкал мою грудь.

     - Правда?

     Куинтон был воодушевлен и немного шокирован ее искренностью.

     - А мне? Мне позволено коснуться тебя? - наивно спросила Аллегра.

     - Пока лучше не надо! - ахнул он. - Со временем. Позже я скажу тебе, - пробормотал Куинтон, чувствуя, как восстает его плоть. Небо, да эта маленькая ведьма ухитрилась его возбудить!

     - Но меня разбирает любопытство, - упорствовала Аллегра. - Как-то я сказала, что еще не думала о плотской стороне брака, но ты прав. День свадьбы близок, а мое желание знать больше все еще не удовлетворено. Все это время мы вели себя так чинно, что так и хочется хихикнуть при мысли о том, какие сплетни ходят по округе, а вероятно, и в Лондоне.

     Представляю, что говорят люди о том, чем мы тут занимались все лето. Заметь, мне совершенно все равно, ведь моя совесть чиста. Да и твоя, должно быть, тоже, если ты, разумеется, не прячешь где-нибудь поблизости смазливую утешительницу.

     Правда, никаких слухов об этом до меня не доходило.

     - И не дойдет, даже если бы у меня и впрямь была любовница, чего на самом деле нет, - сухо сообщил герцог. Опять эта ее возмутительная дерзость!

     - О Господи, я снова тебя оскорбила! - огорчилась Аллегра.

     Куинтон засмеялся. Ну что с ней поделаешь? Аллегра могла быть очень простодушна, причем в самые неподходящие моменты.

     Не найдясь с ответом, он снова ее поцеловал. Его руки сами собой обвились вокруг ее талии, губы прижимались к пухлому ротику, пока нежные лепестки не разошлись. Он провел языком по сладости ее губ, и Аллегра распахнула изумленные глаза.

     - Ты словно персик на вкус, - прошептал он.

     - Я.., за ужином съела один. Почему ты это сделал? Лизнул мои губы?

     - Потому что мне это нравится и тебе тоже подарит наслаждение, - объяснил он. - Наступит наша первая брачная ночь, и я захочу попробовать на вкус каждую клеточку твоего тела. Даже самые потаенные местечки.

     Аллегре стало невыносимо жарко.

     - Ты пытаешься соблазнить меня, Куинтон? - спросила она напрямик.

     - А ты этого хочешь? - допытывался он, обдавая ее серебряным сиянием глаз.

     - Возможно. Я еще не уверена, хватит ли у меня храбрости.

     - Пусть мы у себя дома, - неожиданно ответил он, разрушая волшебные чары, на миг связавшие их, - не хочу, чтобы наши слуги сплетничали, если застанут нас наедине в гостиной, Аллегра.

     - Но мне нравятся твои поцелуи и ласки! - возразила она.

     - Ты получишь все, что пожелаешь, и больше, - пообещал Куинтон. - Я хочу, чтобы ты была счастлива.

     И к своему удивлению, осознал, что говорит правду.

     - А я хочу, чтобы был счастлив ты. Честное слово, хочу!

***

     Следующим вечером она сидела в саду на коленях у Куинтона и томно вздыхала, когда его руки скользили по ее маленьким грудкам. Он осыпал ее пьянящими поцелуями, но она требовала еще и еще.

     - Ты ненасытна, - мягко пожурил он.

     - Но я обожаю целоваться! И ты такой чудесный учитель!

     Кстати, Руперт Таннер поцеловал меня, прежде чем я прогнала его. О, это было омерзительно! Его объятия мне отвратительны, а твоими я не могу насытиться, - выпалила Аллегра и, сменив тему, кокетливо поинтересовалась:

     - Не находишь, что тебе мешает мое платье? Ты хотел бы увидеть мою грудь?

     - Да, - выдавил он. Неужели она не понимает, что с ним творится?

     - Тогда приходи ко мне в спальню после того, как Онор уйдет в свою комнату, - предложила Аллегра.

     Его голова кружилась от все возраставшего желания. Она нетронута. Он точно знает, что его невеста целомудренна. Если верить друзьям, все девственницы либо вянут, как нежные фиалки, при малейшем намеке на запретные ласки, либо невероятно любопытны. Вопрос в том, не пыталась ли Аллегра удовлетворить свое любопытство с Рупертом Таннером. Разве не сама она призналась, что они целовались?

     - Ты позволила этому благочестивому псалмопевцу коснуться тебя? - прорычал он. - А может, и в свою постель пригласила?

     Иисусе! Он ведет себя как настоящий ревнивец. Но с чего бы ему ревновать? Только влюбленные ревнуют друг друга. Но он не влюблен! Не влюблен!

     - Не мели вздор, Куинтон! - грубовато воскликнула Аллегра, и ее тон подействовал на него как кувшин холодной воды, выплеснутый в лицо. - Руперт всего однажды меня поцеловал. Пробовал уговорить меня разорвать помолвку с тобой. Как тебе известно, его хитрый отец пытался пристроить сына, но у него ничего не вышло. Мы были друзьями, а не любовниками.

     - Были?

     - Он никак не хотел оставить меня в покое и так вывел из себя, что я велела ему убираться и сказала, что терпеть его не могу. Поведение Руперта было непростительным, Куинтон! Я уже обручена с тобой и желаю этого брака, так какое дело до этого Руперту? Возможно, через несколько лет я и смогу немного смягчиться, но не сейчас.

     - Разумеется, - согласился он. - Таннер вел себя как последний негодяй.

     - Бедняга Руперт, - вздохнула Аллегра. - Не так легко быть младшим сыном. Но он обязательно найдет себе подходящую девушку.

     Фиалковые глаза встретились с серебристыми.

     - Ты придешь в мою спальню? - повторила она.

     - Ты настоящая бесстыдница, Аллегра, - мягко заметил он.

     - К чему мне быть стыдливой с собственным мужем?

     - Мы еще не женаты, мисс Морган, - напомнил ей герцог.

     - Если ты предпочитаешь подождать до свадьбы, я не стану возражать, - мило улыбнулась Аллегра. - Просто подумала, что, если мы и в самом деле получше узнаем друг друга, в первую ночь у меня не останется сомнений и страхов и все произойдет без особого труда. Такой подход к делу казался мне весьма практичным, но может, я чересчур дерзка и сама этого не понимаю? О, Куинтон, ты должен быть со мной пооткровеннее!

     - Иди к себе, Аллегра, - велел он. - Когда Онор уйдет, я тебя навещу. Но ты должна обещать, что смиришься с любым моим решением в делах, о которых ты не имеешь представления. Даешь слово?

     - Да, Куинтон, - покорно кивнула она.

     - И надень ночную рубашку, - предупредил он.

     - Да, Куинтон, - покорно повторила Аллегра и, повернувшись, поспешила прочь. Наконец-то она узнает восторги страсти! Сирена сказала, что это настоящее блаженство!

     "Правда, она любит Оки, - думала Аллегра, - но хотя я не люблю Куинтона, все же это должно быть довольно приятно. Ведь содержанка мужчины может быть и равнодушна к нему, но все равно испытывает наслаждение!"

     Онор уже ждала хозяйку. Фаянсовая ванна была полна душистой воды.

     - Сегодня вы недолго наслаждались лунным светом в обществе его сиятельства, - заметила она.

     - Вечер холодный, - поспешно объяснила Аллегра. - Уже август... Через пять дней Джордж женится...

     - А потом и ваша свадьба, - добавила Онор. - Как хорошо снова побывать в Лондоне!

     Она помогла Аллегре сесть в ванну и принялась убирать одежду, складывая отдельно все, что предназначалось в стирку.

     - Мы с герцогом решили венчаться здесь, - сообщила Аллегра. - Я уже написала папе. Сирена в ее положении не может ехать в Лондон, а какая же свадьбы без нее? Да я просто к алтарю не пойду, если рядом не будет кузины! И герцог предпочитает обвенчаться здесь, в Хантерз-Лейре. Будут присутствовать только родственники и самые близкие друзья.

     - Что ж, от меня жалоб по этому поводу не услышите, - призналась Онор. - Куда мы едем в свадебное путешествие?

     - Пока остаемся здесь, но будущей весной отправимся в Италию. О, до чего же приятная вода!

     - Италия? Благослови меня Господь, мисс, никогда не ожидала, что окажусь за границей! - разволновалась Онор.

     - Герцог говорит, что мы побываем в городе, где вместо улиц - каналы, а вместо карет - лодки, - продолжала Аллегра.

     - Да вы, должно быть, шутите, мисс. Вода вместо улиц!

     Такого не бывает.

     - Но раз герцог сказал, значит, так оно и есть, - отрезала Аллегра.

     - С каких это пор слова его светлости что-то для вас значат? - съязвила хитрая горничная, но, тут же ахнув, вытаращила глаза. - О, мисс! Неужели вы в него влюбляетесь?

     - Ничего подобного, - отмахнулась Аллегра. - Что за чушь ты несешь, Онор? Я совершенно к нему равнодушна!

     Интересно, как это можно ни с того ни с сего влюбиться? Все равно что в паутине запутаться. У меня пока голова на месте Онор привела в порядок одежду, взяла большую морскую губку и принялась тереть Аллегре спину.

     - Иногда, мисс, вы говорите такие забавные вещи! Я и половины не понимаю, но все равно вас люблю. Ну вот, если вы уже вымылись, можно выходить.

     Горничная помогла Аллегре встать, завернула в большое нагретое полотенце, растерла докрасна и поднесла мягкую батистовую рубашку.

     - Готово! - удовлетворенно воскликнула она.

     Аллегра завязала бантиком голубую ленточку у ворота, села за туалетный столик и принялась расчесывать волосы. Онор тем временем старалась загородить ванну ширмой. Аллегре не нравилось, когда ванна стоит в спальне. Ей место в гардеробной. Завтра нужно приказать передвинуть ее туда.

     Мысли девушки путались. Сейчас придет Куинтон. Неужели она повела себя чересчур развязно? Но предаваться раскаянию поздно... Правда, можно объяснить, что она передумала. Она просто хотела немного больше узнать о страсти, прежде чем придется лечь в брачную постель. Притом за девушками полагается ухаживать, а герцог и не подумал осыпать ее любезностями! Всего лишь заключил с ней договор. Неудивительно, что она почти совсем невежественна.

     Как однажды Аллегра призналась герцогу, ей известно о мужчинах куда больше, чем он предполагает. Ведь у нее был старший брат.

     На глазах девушки выступили слезы при воспоминании о Джеймсе Люсиане. Лучшего брата не было на свете. Его смерть была так бессмысленна, так обидна, что она возненавидела всех французов. Они подло убили ее чудесного брата лишь за то, что он отказался покинуть любимую девушку. Предпочел лучше погибнуть, чем расстаться с ней. Любовь! Фу! Глупейшее чувство, которое сводит с ума разумных людей. Ее милый братец. Мать, бросившая детей и мужа ради любви. А теперь ее отец ведет себя как последний дурак, как зеленый молокосос! Не люби она свою тетку, ситуация могла бы стать невыносимой.

     - Ложитесь, мисс? - спросила подошедшая Онор.

     - А ты? - поддела Аллегра. - Я заметила взгляды, которые бросает на тебя Хокинс, камердинер герцога.

     Онор мило зарумянилась.

     - Не позволяй ему завлечь тебя, - предупредила хозяйка, но тут же улыбнулась:

     - Впрочем, беги. Я вполне могу лечь без посторонней помощи.

     Онор поспешила в гардеробную, откуда можно было попасть в ее комнату, и закрыла дверь.

     Аллегра подошла к окну и выглянула во двор. По небу медленно катилась полная луна, обливая серебристым сиянием землю. Вдалеке на пастбище виднелись темные силуэты лошадей. Какая красота! Недаром она с первого взгляда поняла, что будет счастлива в Хантерз-Лейре.

     Она не повернулась, но ее сердце забилось чуть сильнее, когда послышался стук двери, соединяющей спальни ее и герцога, Он тихо подошел и встал позади.

     - Ты здесь, - мягко обронила она.

     - Я все еще желанный гость? Ты по-прежнему стремишься узнать побольше о том, что происходит между мужчиной и женщиной? - допрашивал он, привлекая ее к себе.

     - Да, - выдохнула она, чувствуя, как он теребит губами мочку ее уха.

     - Прекрасно, - кивнул он, ловко развязывая ленту, скрепляющую концы выреза ее рубашки. Дерзкая рука скользнула под ткань и накрыла ее грудь. Его дыхание обдавало ее жаром, и Аллегра вдруг ослабела, ноги не держали ее.

     - Я.., никогда... - пробормотала она, но продолжать не смогла.

     - Знаю, - ответил он, касаясь губами изгиба, где шея переходила в плечо. Его ладонь, лежавшая на ее груди, сжалась чуть сильнее. Девушка прикрыла глаза. О, настоящий рай!

     Ей и в голову не приходило, что это может так волновать.

     Куинтон отпустил ее и, повернув к себе, стянул рубашку вниз. Белый батист упал сначала до талии, потом скользнул на пол и растекся белым озерцом у ее ног. Аллегра застыла от неожиданности. Такого она не ожидала.

     Он отступил назад, любуясь поразительным зрелищем, и ослепленно зажмурился. Она была само совершенство! Безупречная, без единой родинки или пятнышка кожа. Да, для девушки она высоковата, но ноги не так уж и длинны. Грудь идеально пропорциональна всему телу.

     - Боже! - только и смог выговорить он.

     Аллегра молчала, не в силах сообразить, что можно сказать в подобной ситуации, ведь до сих пор она никогда не стояла нагой перед мужчиной.

     Герцог наконец сглотнул стоявший в горле ком и выпалил:

     - Никто не вправе быть такой красивой! И ты понятия не имеешь, коварная, отважная маленькая плутовка, какое могущество приобретешь надо мной в один прекрасный день!

     Он потрясенно качнул темноволосой головой и, подведя Аллегру к кровати, скомандовал:

     - Немедленно ложись!

     Она беспрекословно подчинилась и тихо попросила:

     - Твои прикосновения сводят меня с ума, Куинтон. Хочу еще.

     - Нет. Это не слишком мудрая затея. Я и понятия не имел, как ты прекрасна без одежды. Ведь часто хорошенькие девушки оказываются не слишком стройны. Но ты.., ты неотразима. Я слабый человек, и если останусь, к утру ты познаешь все радости плоти и потеряешь невинность. Я объезжу тебя на совесть, но пойми, Аллегра, твоя добродетель - самый драгоценный дар, который ты можешь мне принести. Я приму его в нашу брачную ночь и ни секундой раньше. Потом я научу тебя всем любовным играм, а пока не искушай меня больше. Спи, дорогая. Ты, к моему стыду, увидела, что, подобно всем смертным, я тоже неравнодушен к сладостным забавам плоти и, лишь пригубив от твоей медовой чаши, обнаружил все свои недостатки.

     Он поцеловал ей руку и оставил одну в залитой лунным светом комнате. Но, оказавшись в безопасности своей спальни, Куинтон Хантер застонал. Его неудовлетворенная, каменно-твердая плоть ныла от напряжения.

     Он тихо выругался. Какого черта он согласился на ее предложение и, как мальчишка, побежал к этой испорченной, наглой девчонке? Она к тому же еще и чересчур любопытна, а это не слишком пристойное свойство. Особенно для герцогини Седжуик. После свадьбы он откроет Аллегре дверь в мир безумных наслаждений, но сумеет ли удовлетворить ее ненасытные потребности, или это самое любопытство побудит ее, как многих светских женщин, после того как они подарят мужу наследника, заводить и бросать любовников?

     Куинтон застонал. Он убьет всякого, кто посмотрит на Аллегру непочтительно или чересчур заинтересованно, пресыщенным, похотливым взором. Она принадлежит ему, и никому больше, черт возьми!

     И тут Куинтон Хантер с ослепительной ясностью понял причину своих терзаний. Он пал жертвой фамильного проклятия! Влюбился! Влюбился в своенравную, упрямую девчонку, которая, сама того не ведая, держит его сердце в своих руках.

     И узнает о том, что он ее раб, если он выкажет хоть малейшую слабость. Она богата, ослепительно прекрасна, не любит его и вряд ли полюбит. Просто не понимает, что такое любовь, вернее - боится...

     Аллегра не узнает о его чувствах к ней, тем более если решится сбежать, а этого ему не вынести.

     Куинтон тихо засмеялся. Он влюблен, хотя в отличие от своих романтических предков выбрал богатую наследницу.

     Хорошо еще, что пока его не тянет к карточному столу. Хотя... хотя, возможно, он поставил на кон все, решившись жениться на Аллегре Морган.

Глава 8

     - Тебе следовало бы пригласить в подружки герцогиню, - зудела жена сквайра Франклина, обряжая дочь в подвенечное платье. - Что ни говори, а она теперь твоя родственница.

     - Аллегра еще не герцогиня, - раздраженно возразила Мелинда, - и, кроме того, мы встречались всего несколько раз. С моей стороны было бы крайне бесцеремонно требовать от нее подобного одолжения.

     - Но она могла попросить тебя о том же, - настаивала миссис Франклин.

     - Нет, ее подружкой будет виконтесса Пикфорд.

     Мелинда тяжело вздохнула. Слава Богу, хоть Джордж пришел вовремя; правда, она в нем и не сомневалась. Скорее бы оказаться в своем доме и отделаться от матери!

     Мелинда Франклин была младшим ребенком у родителей, но годы шли, и ей исполнилось девятнадцать. Почти старая дева. Какое счастье, что Джордж спас ее от страшной участи остаться незамужней, без своей семьи и угла. Сегодня утром они поженятся, и больше она ни о чем не хочет думать. К полудню Мелинда станет леди Хантер.

     Наконец жена сквайра поспешила к слугам убедиться, что те не сидят сложа руки. Столы были расставлены на улице, потому что помещения в доме оказались слишком тесными.

     Глупышка Мелинда настаивала на свадьбе в узком кругу, но сквайр Франклин с супругой и слышать ничего не хотели. Их младшая дочка сделала блестящую партию, и они постарались, чтобы все графство об этом узнало. А поскольку почетными гостями будут герцог и его нареченная, ни один человек не отказался от приглашения.

     Жена сквайра довольно улыбнулась. Настал час ее торжества!

     А в это время Джордж Хантер, уже приехавший в церковь, то и дело выглядывал из ризницы и нервно морщился.

     - Они пригласили всю местную знать, - жаловался он старшему брату.

     - Трудно их винить, - рассмеялся герцог. - Что ни говори, а для милой Мелинды ты завидная добыча.

     - Смейся сколько хочешь, братец, скоро придет твой черед, - пригрозил Джордж.

     - Да, но мы с Аллегрой решили не венчаться в Лондоне.

     Устроим свадьбу здесь по своему вкусу. Семья, друзья, венчание в парадной зале, а потом...

     Он улыбнулся.

     - Что с тобой стряслось, Куинтон? - удивился Джордж. - Ты сильно изменился в последнее время.

     - Совершенно ничего не произошло, - отмахнулся брат.

     - Куинтон, мы братья. Не пытайся меня одурачить. Я слишком хорошо тебя знаю. В чем дело?

     - У тебя просто разгулялось воображение, малыш. Должно быть, боишься грядущего испытания, - издевался герцог.

     - Вовсе нет, - начал было Джордж, но тут же осекся и уставился на брата с разинутым ртом:

     - Боже! Да ты влюбился в Аллегру!

     Герцог размахнулся и нанес брату удар, от которого тот согнулся пополам и долго не мог вздохнуть.

     - Если посмеешь молоть такой вздор, Джордж, Мелинда овдовеет, не успев стать твоей женой. Понятно?

     - 0-о-ой! - простонал Джордж, с трудом выпрямившись. - Что плохого в любви? Это прекрасное чувство, Куинт.

     - У нас разумный деловой союз по расчету, как и подобает в нашем положении. Любовь не имеет с этим ничего общего. Если хочешь знать, Аллегре отвратительна сама мысль о любви, впрочем, как и мне, судя по примерам, что нам приходилось наблюдать.

     - Все твои друзья влюблены в своих жен, а я так просто обожаю Мелинду, - заявил Джордж.

     - Но мы вполне довольны тем, что у нас есть, и не желаем большего. А теперь довольно нести чушь. Не будь Аллегры, много бы тебе дала твоя любовь? Твой толстяк тесть не собирался выдавать за тебя свою дочь, невзирая на твой древний род и твои пылкие чувства. А вот теперь он мудро обеспечил дочь мужем, домом и скромным доходом.

     - Пора, господа, - возвестил викарий, входя в ризницу. - Прошу за мной.

     Джордж Хантер никогда раньше не замечал, насколько грузен сквайр Франклин, но когда тот вел дочь по проходу, он едва скрыл улыбку и постарался сосредоточиться на Мелинде, пухленькой особе с каштановыми локонами и веселыми карими глазами. Она трепетно улыбнулась, когда жених взял ее за руку.

     После, за праздничным столом, Джордж не мог наглядеться на невесту. Если Куинтон не влюблен, значит, он понятия не имеет, что теряет. Только глупец может не любить такую девушку, как Аллегра.

     К концу дня его будущая свояченица покорила всех гостей. Очаровательная и веселая, она зажигательно плясала народные танцы, не отказывая ни одному кавалеру. Случайно взглянув на брата, Джордж заметил, что тот ест глазами свою невесту. Лукавая улыбка коснулась губ Джорджа Хантера. Что бы там ни говорил Куинт, он по уши влюблен в Аллегру. Любовь - ив самом деле великий уравнитель.

     Но ему тут же стало жаль брата, поскольку было очевидно, что Аллегра не отвечает Куинтону взаимностью.

     - Когда мы сможем уйти? - прошептала ему наконец Мелинда.

     - Вам так не терпится покинуть праздник, леди Хантер? - насмешливо усмехнулся Джордж. Мелинда хоть и покраснела, но кивнула утвердительно. Он взял ее за руку. - Сейчас прикажу подать коляску, милая.

     После того как новобрачные с большой помпой отбыли в свой новый дом, едва не оглохнув от воплей миссис Франклин, которая никак не могла расстаться со своей девочкой, герцог потихоньку предложил невесте удалиться, на что та с готовностью согласилась.

***

     По дороге домой они восхищались веселой свадьбой Джорджа и Мелинды, хотя миссис Франклин умудрилась пригласить куда больше народу, чем будет присутствовать на их собственном празднике.

     - Похоже, она посчитала моего брата завидным женихом, - заметил герцог.

     - Только когда он получил собственную ферму и дом, - резонно заметила Аллегра.

     - Похоже, ты цинична, дорогая, - поддразнил он.

     - Нет, Куинтон, я всего лишь реально смотрю на жизнь.

     - Джордж и Мелинда любят друг друга, - заметил он.

     - Какие счастливчики! Однако для родителей Мелиндм это не имело особого значения, пока у Джорджа не появились собственные владения. Любовь не имеет ничего общего с успешным браком.

     - И все же твой отец любит жену, - настаивал Куинтон.

     - В их возрасте они могут себе позволить роскошь любить, - усмехнулась Аллегра. - Кроме того, они долго были друзьями и прекрасно знают друг друга, так что сюрпризов не предвидится. Но мы, похоже, окружены влюбленными, и это тебя смущает. Я права?

     - Нет, - твердо ответил он. - Пусть мы заключили союз по соображениям практичности, тем не менее будем идеальной парой.

     - Верно, - согласилась Аллегра, устремив взгляд на Хантерз-Лейр, лежавший перед ними в лучах полуденного солнца.

     Дом был еще прекраснее, чем в тот миг, когда она увидела его впервые. Газоны тщательно подстригались целым штатом садовников, сады приобрели прежнюю пышность, а две недели назад у озера установили прелестную мраморную беседку.

     Войдя в дом, она вновь оглядела величественный вестибюль со светло-желтыми стенами, изящной лепниной и черно-белым мраморным полом. Изумительно!

     - Ну разве наш дом не совершенен? - восхитилась она.

     - Да, и все благодаря тебе.

     - Нам с Онор следует вернуться в Морган-Корт за несколько дней до свадьбы.

     - Почему? - удивился герцог. Он не хотел отпускать Аллегру, потому что, как оказалось, уже привык к ее обществу.

     - Ремонт закончен. Через неделю уедут рабочие. Архитектор покидает нас завтра. У меня нет причин оставаться.

     - Когда это соблюдение приличий тебя волновало? - удивился Куинтон. - Скоро ты станешь моей женой.

     - У меня в Морган-Корте дела, - пояснила Аллегра.

     - И Руперт Таннер - одно из этих дел?! - взорвался Куинтон с неожиданным гневом и неприкрытой ревностью.

     - Руперт? А он тут при чем? - искренне поразилась Аллегра. - Я должна собрать присланные нам свадебные подарки и переправить сюда. Из Лондона приедет мадам Поль, чтобы в последний раз примерить мой подвенечный наряд и платье Сирены. Кузина приедет навестить мать, пока я буду дома. Мы с ней условились об этом на свадьбе лорда Уолворта. Кроме того, я хочу купить небольшие подарки слугам, которые всю жизнь обо мне заботились, и как следует попрощаться с ними. Наконец, мы с секретарем отца составим список подарков и пошлем всем благодарственные письма. Так что мне и в самом деле предстоит немало хлопот, причем именно в Морган-Корте. Как только я все сделаю, немедленно сюда вернусь. По-моему, ты должен радоваться, что избавишься от меня, Куинт. Некому будет здесь командовать и жаловаться на то, что маляры никак не могут подобрать нужный колер. Ты обретешь мир и покой. Но только до моего возвращения, учти!

     Она шутливо погрозила ему пальцем и улыбнулась.

     - Мне будет недоставать тебя, - признался Куинтон. - Как-то уютнее, когда ты рядом. Кроме того, мне постепенно стало нравиться твое общество.

     - Неужели? Как мило, - проворковала Аллегра.

     Ему страстно захотелось ее удушить. Неужели она не понимает, как он ее любит? Неужели видит в нем только герцога Седжуика? Неужели в ней нет ни чувств, ни эмоций?

     Боже, он ведет себя как брат или Оки! Но их жены по крайней мере отвечают им взаимностью. Аллегра же холодна, как мраморная статуя.

     Нет! Стоит ему ее коснуться - и она тает, подобно льду на летнем солнце. Он сможет ее заставить полюбить себя! Если уж он влюбился, значит, и она не останется к нему равнодушной.

     - Я с нетерпением стану ждать твоего возвращения, дорогая, - прошептал Куинтон, - а еще с большим нетерпением - дня нашей свадьбы.., и брачной ночи.

     Девушка стыдливо зарумянилась.

     - Мы с Онор отправимся в путь завтра утром, чтобы поскорее вернуться.

***

     Прибыв домой, Аллегра пришла в ужас при виде целой груды свадебных подарков.

     - Но свадьба будет в Хантерз-Лейре, причем весьма скромная, - пожаловалась она Чарлзу Тренту. - Нам следует их оставить или лучше всего отправить обратно?

     - Боюсь, что придется все оставить, мисс Аллегра, даже вещи весьма сомнительного вкуса. Вспомните, что Седжуики - род древний и весьма уважаемый. Теперь, когда они восстановили прежнее влияние и престиж благодаря вашему богатству, многие захотят сохранить или приобрести их благосклонность. Я составил список всего, что прислано, вместе с именами дарителей. Благодарственные письма тоже готовы. Вам остается только подписаться под каждым.

     - Поразительно! - заметила Аллегра, покачивая головой. - Ни я, ни герцог не намереваемся вести светскую жизнь. Мы оба согласились, что предпочитаем провинцию. У нас так мало связей!

     - Верно, но кому это известно, мисс Аллегра? - усмехнулся Чарлз. - Уверен, что в Хантерз-Лейре довольно кладовых, куда можно убрать с глаз долой самые уродливые подношения.

     - Боже! Что это? - воскликнула Аллегра.

     - Слоны присланы набобом, который ведет дела с вашим отцом. По-моему, слон с сундучком на спине олицетворяет удачу и богатство. Эта пара изваяна в треть полного роста животного, покрыта сусальным золотом и украшена самоцветами. Бивни из настоящей слоновой кости. Возможно, если захочет герцог, их можно установить перед дверью библиотеки.

     - Никогда! - поклялась Аллегра. - Наш дом обставлен в классическом изящном стиле, без вульгарной роскоши. О чем думал этот человек?!

     - Вероятно, о том, чтобы поразить вашего отца своей щедростью. Согласитесь, это очень дорогая вещь, - сухо заметил Трент. - Эти набобы, мисс Аллегра, сказочно богаты, но многие выбились в люди из низов и не получили никакого воспитания.

***

     Сирена прибыла вскоре после приезда Аллегры. Кузины сердечно поздоровались. Октавиан Бэрд приветливо поклонился родственнице.

     - Как настроение у Куинта? - осведомился он.

     - Как ни странно, ему совсем не хотелось оставаться одному, хотя я думала, что он вдоволь насладится одиночеством после суматохи последних месяцев. Дом наконец приведен в порядок.

     - Я нанесу ему визит, пока Сирена побудет с вами, - решил виконт.

     - Это несправедливо! - вскричала Сирена. - Значит, ты увидишь новую обстановку прежде меня?!

     - Но ты все равно никогда не бывала в Хантерз-Лейре, так что какая разница? - резонно возразил ее муж. - Наслаждайся обществом родителей и кузины, счастье мое.

     Молодых женщин поместили в их прежнюю девическую спальню. После ее красиво обставленных просторных покоев в Хантерз-Лейре комната показалась Аллегре старомодной. Но вскоре они с Сиреной уже оживленно болтали и сплетничали, словно никогда не расставались.

     - Теперь я поняла, что ты имела в виду, когда распространялась насчет мамы и отчима. Их водой не разольешь, - заметила Сирена.

     - Да, хуже не придумаешь, - буркнула Аллегра. - Я надеялась, что хотя бы через несколько месяцев совместной жизни они станут вести себя поприличнее, но куда там, воркуют, как голубки.

     - Они влюблены, - тихо пояснила Сирена. - Разве не удивительно, что твой папа и моя мама нашли любовь на закате своих дней? Я так за них счастлива!

     - Ты рассуждаешь, как Шарлотта, - шутливо упрекнула подругу Аллегра.

     - Кстати, насчет моей невестки. Она наконец-то забеременела! Гасси на седьмом небе и ничего не жалеет для своей милой девочки. Ей давно пора продолжить род! Представляешь, мы с Оки поженились в июне, а родить мне уже в марте.

     А Шарлотта и Гасси женаты целую вечность.

     - Расскажи об этом, - взмолилась Аллегра. - Каково это.., когда.., ты с мужем в постели?

     - А разве ты и герцог... - начала Сирена. - Ну.., я думала, ты все лето провела в Хантерз-Лейре и все такое... Неужели ни разу? Ни единого?! Боже, Аллегра, ты, наверное, святая.

     Он так красив!

     - Ты считаешь?

     - А ты нет? - поразилась Сирена.

     - Мы и в самом деле целовались, - призналась Аллегра.

     - И?..

     - Я позволила ему коснуться своей груди.

     - И больше ничего? - разочарованно протянула Сирена. - Ты и в самом деле сама наивность, сестричка. До встречи с Оки я успела поцеловаться с десятком молодых людей, не говоря уже о более смелых ласках. Кстати, ты знаешь, как выглядит то, что отличает мужчин от нас, женщин?

     - Разумеется, - заверила Аллегра. - Нечто тонкое и длинное, что болтается у мужчины между ног, хотя, убей меня, не пойму, каким образом эта штука входит в живот женщины.

     Сирена так и залилась смехом.

     - В потайном местечке у женщины есть отверстие, туда она и проникает!

     - Не может быть! Такая дряблая обвислая штука? - недоверчиво отмахнулась Аллегра.

     - Это до поры до времени, но стоит мужчине возбудиться, как она становится твердой и мощной. В первый раз девушке больно и идет кровь, но потом...

     Глаза Сирены затянуло мечтательной дымкой.

     - Что потом? - нетерпеливо перебила кузину Аллегра.

     - Потом это чудесно! Иногда мне даже кажется, что я взлетаю к звездам! Разумеется, теперь, когда я забеременела, мы должны быть очень осторожны, а в конце и вообще не сможем этим заниматься, но пока все восхитительно! Прекрасно!

     - Но как ты это делаешь? - не отставала Аллегра.

     - О, герцог тебе скажет.

     - Нет. Не герцог, а ты. Не можешь же ты оставить меня в полном неведении. Мне нужно знать, чего следует ожидать.

     - Но мама меня убьет, если станет известно, что это я тебя просветила, - отнекивалась Сирена.

     - А если не скажешь, тогда тебя убью я! Кроме того, мама не ответит на все мои вопросы. Начнет распространяться насчет того, что я должна быть покорна и, несмотря на свою стыдливость, исполнять все прихоти мужа.

     - Тут ты права, - хихикнула Сирена. - Именно эту чушь она и начнет тебе вдалбливать, несмотря на то что они с папой совокупляются, как кролики, с самого дня свадьбы...

     - Сирена! - взвизгнула Аллегра.

     - Но это правда, сама знаешь. Почему, по-твоему, ты чувствуешь себя так неловко в их присутствии? Просто оторопь берет при мысли о том, что твои родители могут вести себя так безрассудно и забываться до безобразия, хотя сейчас, узнав истинное блаженство, я вряд ли могу их судить.

     - Хотя бы объясни, что я должна делать, - твердила Аллегра.

     - Ты должна узнать все сама, потому что, если верить Оки, у каждой пары бывает по-разному. Но думаю, ты попадешь в прекрасные руки. Оки говорит, что герцога считают изумительным любовником. Кому как не мужчинам разбираться в этом?

     - Что ж, - неохотно пробормотала Аллегра, - думаю, придется довольствоваться тем, что ты мне открыла. Надеюсь, я не выкажу себя полной идиоткой в свою первую брачную ночь. Ты ведь знаешь, я терпеть не могу выглядеть невеждой в чьих бы то ни было глазах.

     - Ты - невинная девушка, Аллегра, - неожиданно наставительным тоном заявила Сирена. - А девственницам полагается выглядеть неопытными и наивными. Мужчины таких обожают. Оки никогда не узнает о тех мальчиках, с которыми я целовалась, прежде чем приехала в Лондон. Он твердо уверен, что подарил мне первый поцелуй. Надеюсь, ему никогда не придет в голову обменяться воспоминаниями с Джереми Карстерзом!

     - Лучше надейся, что Джереми останется джентльменом, - смеясь, посоветовала Аллегра. - О, Сирена, ты преисполнилась мудрости и знания света, хотя до свадьбы оставалась такой же целомудренной, как я сейчас.

     - Разумеется, - кивнула кузина. - Я так люблю Оки, что никогда не смогла бы обмануть его в этих делах, да и притворяться не пришлось.

     - Хотела бы я знать, каково это - быть влюбленной.

     - Ты влюблена в герцога? - оживилась Сирена.

     - Не знаю. Он мне нравится, за исключением тех случаев, когда ведет себя как напыщенный индюк, и, похоже, здесь мне его недостает. Никогда не думала, что смогу влюбиться, но хотела бы знать, что это такое. Боюсь, что чувство, называемое любовью, не слишком практично и вряд ли разумно. Не стану распространяться на эту тему, ты все уже слышала от меня, но очень любопытно...

     - Любовь, - медленно начала Сирена, - это стремление заботиться о другом больше, чем о себе. Желание сделать этого человека счастливым. Способность полностью отдавать себя, оставаясь вместе с тем самим собой. Не знаю, понимаешь ли ты, что я имею в виду, Аллегра, но лучшего объяснения дать не могу.

     - Думаю, что понимаю - и в то же время не совсем. Но это лучше, чем оставаться в неведении.

     Герцог испытывает то же самое. Он меня не любит и никогда не полюбит.

     - И все же ты за него выйдешь, - печально вздохнула Сирена.

     - Он красив и очарователен. Уважает меня. Из него выйдет превосходный муж, - убежденно сказала Аллегра.

     - И ты сможешь отдать ему тело и душу без любви? О, какой холодный расчет!

     И все же Сирена хорошо понимала, что очень многие браки среди ее окружения заключаются по причинам, не имеющим ничего общего с любовью. Но Аллегра была ей ближе собственных сестер, и она хотела разделить с кузиной свое счастье.

     - Ничего страшного, - утешила Аллегра. - Я всем довольна. Куинтон добр. Хантерз-Лейр прекрасен. Что еще можно пожелать?

     - Наверное, ты права, Аллегра, хотя все это меня тревожит, - сдалась Сирена.

     - Ты всегда была романтичной натурой, дорогая, - развеселилась Аллегра.

     - А ты - здравомыслящим сухарем!

     - Кстати, завтра приезжает мадам Поль! - сообщила Аллегра. - Твое платье будет светло-голубым, в тон глазам. А мое - белым с серебряным кружевом. Скорее бы примерка!

     - Ты всегда любила тряпки, - шутливо попеняла подруге Сирена. - Клянусь, перед смертью ты сама выберешь наряд, в котором тебя похоронят!

     - Разумеется, - усмехнулась Аллегра. - Можешь представить нас старухами. Сирена? Ты так и останешься романтиком, а я буду ворчливой дряхлой ведьмой с клюкой в руках.

     - Какой еще клюкой?

     - Той самой, с серебряной головой дракона, которую намереваюсь заказать, как только одряхлею. Из полированного черного дерева с серебряным драконом. А может, стоит потребовать не только голову, но и всего дракона? Так, чтобы его тело и хвост обвивались вокруг трости? Я буду грозить этой клюкой всякому, кто посмеет меня разгневать.

     Сирена закатилась смехом:

     - О, Аллегра, ты кого хочешь рассмешишь!

     - Я не шучу, кузина.

     - Неужели и на герцога замахнешься? - хихикнула Сирена, озорно блестя глазами.

     - Прежде всего на герцога. Иногда он просто несносен!

     Правда, в целом довольно мил со мной.

     - Все мужья бывают невыносимы, - согласилась Сирена.

     - Ты так уверенно вещаешь, словно век была замужем!

     - Что ни говори, а четыре месяца - срок немалый.

     Кузины почти не разлучались и все время проводили вместе. Дни летели незаметно. Прибыла мадам Поль с Франсин и неодобрительно прищелкнула языком, обнаружив, что талия Аллегры уменьшилась почти на дюйм. Зато, увидев, что Сирена, несмотря на беременность, совсем не поправилась, замурлыкала от удовольствия.

     - Однако еще месяц, дорогая, и, боюсь, все платья придется расставлять, - вздохнула она.

     За три дня до свадьбы приехали виконт Пикфорд с герцогом, чтобы сопровождать семейство невесты в Хантерз-Лейр.

     Аллегра ощутила, как сильнее забилось ее сердце при виде Куинтона, хотя на людях они были крайне сдержанны, она скромно присела в знак приветствия, а он учтиво поклонился.

     - Что это с ними? - прошептала Сирена мужу.

     Октавиан таинственно усмехнулся:

     - Неужели не видишь?

     Сирена недоуменно качнула головой.

     - Да они же влюблены друг в друга, но не желают в этом признаться, мой ангел, - пояснил он.

     - Но почему?! - едва не взвизгнула взволнованная Сирена.

     - Потому что оба боятся быть отвергнутыми. Видишь ли, если вспомнить историю их семей, ни у Куинта, ни у Аллегры нет причин верить в любовь. Но любовь, как ты знаешь, дорогая, ни для кого не делает исключений. Куинтон пришел в ужас, осознав, что Аллегра ему небезразлична. Считает, что признаться в своих чувствах было бы величайшей глупостью, поскольку Аллегра никогда на них не ответит. Кроме того, не следует забывать о непомерной гордости Хантеров. Для него быть отвергнутым любимой женщиной - оскорбление, которого он не простит и не забудет. Поэтому станет молчать, что и тебе советую, сердце мое.

     Сирена кивнула:

     - Ты прав. Мне тоже кажется, что Аллегра неравнодушна к герцогу, но, что бы ты ни думал, вряд ли его любит. Пока.

     - Ты действительно считаешь, что когда-нибудь она признается в своих чувствах? - с надеждой спросил ее муж. - Боже, как был бы счастлив Куинт! Он не в силах поверить в то, что с ним случилось, той буре восхитительных чувств, которую вызвала в его сердце будущая герцогиня.

     - По-моему, они неплохо ладят, и, как я сказала, он ей нравится. Поэтому они станут друзьями, а дружба - лучшая основа для долгого взаимного чувства. О, как бы я хотела, чтобы моя кузина по-настоящему влюбилась и была бы так же счастлива с герцогом, как я с тобой!

     Узнав, что герцог любит кузину. Сирена немного успокоилась и уже не так, как прежде, тревожилась по поводу предстоящей свадьбы.

     Хантерз-Лейр вновь обрел хозяйку. К восторгу Аллегры, оказалось, что все ее распоряжения выполнены. Лорд Морган был доволен переменами в доме, а мачеха восхищалась обстановкой, считая ее изысканной. Сирена радовалась уюту и удобствам.

     - Я так боялась, что Хантерз-Лейр окажется одним из старых, величественных, холодных зданий, где никогда не чувствуешь себя как дома, но ты совершила чудо, Аллегра!

     Лорд Морган отвел Куинтона в сторону.

     - Трент распорядился, чтобы на ваш счет была положена условленная сумма. Он будет делать взносы поквартально, для вас и Аллегры.

     - Спасибо, сэр, - отозвался герцог.

     - Кстати, архитектору, обойщику и рабочим тоже заплачено, так что нет нужды об этом беспокоиться, - продолжал лорд Морган.

     - Вы более чем великодушны, милорд.

     Лорд Морган сухо улыбнулся.

     - Обращайтесь хорошо с моей девочкой, Куинтон. Я не из тех, кто, отдав замуж дочь, считает, будто сбыл ее с рук, и не желает больше ничего о ней знать. Она моя плоть и кровь, и я ее люблю.

     - Аллегра - настоящее чудо, сэр, - с улыбкой заверил герцог. - И хотя она упряма и своевольна, думаю, мы поладим.

     - Надеюсь, - произнес лорд Морган, - что наш уговор обернется удачей для всех нас. Дайте мне внуков, да поскорее, Куинтон. Стоит появиться детям, и женщина забывает обо всем, кроме тревог и беспокойства за своих милых крошек.

     Поверьте, для Аллегры нет лучшего средства остепениться и оставить свои безумные выходки.

***

     Наутро начали съезжаться гости. Первыми прибыли леди Беллингем и ее добродушный муженек. Войдя в дом, она потрясенно разинула рот.

     - Благослови меня, Боже, никогда не видела Хантерз-Лейр в таком блеске! Отнесите мои вещи наверх, я должна немедленно пройтись по дому!

     Вскоре прибыли и лорд и леди Уолворт вместе с графом и графиней Астон. Появился и маркиз Роули - правда, без жены:

     Шарлотта отказалась путешествовать из-за своего деликатного положения, зато Гасси ни за что на свете не пропустил бы свадьбу любимой кузины.

     Этим вечером Аллегра впервые поняла, что значит быть герцогиней Седжуик. Она сидела во главе стола, за которым собралось двенадцать гостей. В новой столовой в огромном камине черного мрамора пылали толстые поленья. Стол был застелен белоснежной скатертью ирландского полотна. В серебряных канделябрах ярко горели свечи. К радости Аллегры, люстры из Уотерфорда прибыли ранее обещанного срока. Две из них висели теперь в столовой, и хрустальные подвески излучали ослепительное сияние. Чаши с белыми и синими оранжерейными цветами украшали стол. Слуги в своих зеленых с серебром ливреях тоже были великолепны. Атмосфера была непринужденной и не такой официальной, как в Лондоне.

     После десерта дамы ретировались в гостиную рядом с бальной залой, чтобы всласть посплетничать, оставив джентльменов за портвейном и сигарами. Потом было решено посидеть за карточными столами.

     - Я так рада, что вы решили венчаться здесь, а не в Лондоне! - воскликнула леди Уолворт.

     - Им следовало пожениться со всей торжественностью и пышностью, подобающими их высокому положению, - возразила ее тетка, леди Беллингем.

     - Но, дорогая леди Би, - вмешалась Аллегра, - мы с Куинтоном любим Хантерз-Лейр. Нет места, более подходящего для церемонии, чем здешняя парадная зала.

     Кроме того, если бы мы вернулись в столицу, Сирена не смогла бы стать моей подружкой. Такой поездки она просто не выдержала бы. Здесь же она за полчаса оказалась на месте. Все наши гости живут поблизости.

     - Но свадьбу удостоили бы посещением их величества король и королева, - с сожалением заметила леди Беллингем.

     - Они прислали нам прелестный подарок, - оживилась Аллегра. - Четыре солонки из позолоченного серебра. Хотите взглянуть? Все подарки выставлены в бальной зале вместе с поздравительными карточками. Перкинс! - Она сделала знак лакею. - Отведите леди Беллингем в бальную залу. Она желает осмотреть подарки. Приглашаю туда всех!

     - Остальные смогут посмотреть в другой раз, - непреклонно заявила леди Беллингем. - Посидите здесь с Аллегрой. Скоро сюда придут джентльмены, но если им приспичило играть, Беллингем не заметит моего отсутствия.

     Она многозначительно усмехнулась и позволила молодому лакею проводить ее в залу.

     - Вот увидите, она вернется не раньше чем через час, - предрекла леди Кэролайн. - Тщательно рассмотрит каждый подарок и по возвращении выскажет свое мнение!

     - Ваша тетя меня пугает, - призналась Сирена.

     - О нет, не стоит ее бояться! У нее доброе сердце, хотя, услышь она это, наверняка поджарила бы меня живьем, - заверила леди Кэролайн.

     - Это она познакомила меня с Маркусом, - вставила леди Юнис. - Я никогда не смогу ей отплатить за доброту и заботу.

     В этот момент дверь распахнулась, и в гостиную вошли джентльмены. Три ломберных столика уже были готовы для игры в вист, и два из них мгновенно заняли. Сам герцог не играл, но не возражал против подобной забавы, если только ставки не взлетали до небес. Леди Кэролайн и леди Юнис больше интересовали свадебные подарки. Аллегра велела лакею их проводить.

     - Если все устроились, - сказала она гостям, - прошу меня извинить: я должна проследить, как украшают парадную залу.

     Изящно присев, она вышла из комнаты.

     В парадной зале суетились слуги, развешивая зеленые гирлянды, перевитые белыми шелковыми розами. Почетный хозяйский стол, как и в прежние времена, был на своем месте.

     Стулья для музыкантов уже были поставлены на Галерее менестрелей.

     - Слуги усердно трудятся, мисс Аллегра, - доложил Крофт, подходя к хозяйке. - Пока все идет как нельзя лучше.

     - Прелестно, не правда ли, Крофт? Пожалуйста, поблагодарите их. Они и в самом деле славно поработали. Те, кто завтра будет прислуживать за столом, получат серебряный шиллинг, чтобы как следует отпраздновать выходной послезавтра. Только не говорите им заранее.

     - Как прикажете, мисс, - с широкой улыбкой ответил дворецкий. Ничего не скажешь, повезло его хозяину с женой!

     Да и всем им повезло!

     Аллегра вернулась в гостиную. Дамы только что пришли из бальной залы, громко восхищаясь богатыми подношениями, из которых их больше всего поразили слоны с бивнями из слоновой кости и спинами, украшенными самоцветами. Они вообще не могли говорить ни о чем другом.

     - Я хочу устроить зимний сад рядом с залой, - сообщила Аллегра, - и спрятать слонов среди зелени. Таким образом я не оскорблю отцовского набоба. Бедняга считает свой подарок роскошным, но небо, до чего же у него дурной вкус!

     Ее приятельницы рассмеялись.

     - Думаю, мы вчетвером станем добрыми подругами, - неожиданно заявила Сирена. - Аллегра сказала, что герцог каждую осень будет устраивать охоту. Вот прекрасный случай видеться чаще!

     - Аллегра, вы охотитесь? - спросила леди Кэролайн.

     - Нет. Я уже сказала Куинтону, что готова развлекать и кормить гостей, но не собираюсь носиться по округе в дамском седле. Обычно я езжу верхом в мужском костюме. Кроме того, мне жаль оленей и лис.

     - Слава Богу, - облегченно вздохнула леди Кэролайн. - Теперь и у меня есть идеальный предлог уклоняться от охоты.

     Ненавижу убивать животных!

     - Мне это тоже не нравится, - призналась леди Юнис, с отвращением передернув плечами.

     - И мне, - добавила Сирена.

     - Дорогая! - воскликнула подошедшая леди Морган, обнимая падчерицу за талию. - Церемония назначена на девять утра. По-моему, тебе пора ложиться.

     - Но как же оставить гостей, тетя-мама? - удивилась Аллегра.

     - Они поймут, и, кроме того, родная, мы должны поговорить, - со всей серьезностью заявила леди Морган.

     Сирена поймала взгляд Аллегры и едва не рассмеялась.

     Остальные дамы постарались последовать ее примеру, не выказывая неуместного веселья. Слишком живы были в их памяти эти беседы перед свадьбой.

     Они пожелали хозяйке доброй ночи, и та в сопровождении мачехи пошла к выходу.

     Онор уже успела приготовить ванну, но леди Морган строго покачала головой и велела горничной выйти на несколько минут, пока она не потолкует с Аллегрой.

     - Дорогая, - начала она после ухода Онор, - есть некоторые обязанности, которые приходится выполнять жене по прихоти мужа. Я нахожу их более чем приятными, хотя есть женщины, которые придерживаются иного мнения. Только помни, что, если проявить при этом доброту, а может, и любовь, все будет хорошо.

     - Тетя-мама, - спокойно ответила Аллегра, - позволь избавить тебя от неловких объяснений. Я уже беседовала с тремя своими подругами, чтобы уточнить род моих супружеских обязанностей. Они посочувствовали моим затруднениям и взяли на себя заботу меня просветить. Уверяю, тебе нет нужды продолжать. Я понимаю, чего от меня ожидают, и не нахожу этот.., процесс таким уж отталкивающим. Мало того, мне не терпится самой его испытать.

     Леди Морган громко и облегченно вздохнула.

     - Благослови тебя Бог, Аллегра, ты всегда была разумной девочкой. Как бы ни были близки мать с дочерью, этот момент между ними всегда крайне деликатен и затруднителен.

     Ни одна девушка не в силах представить, что мать обладает подобными знаниями, и ни одна мать не хочет представить свое дитя в таких обстоятельствах.

     Женщины дружно рассмеялись.

     - Беседуя с Сиреной, я едва сумела выдавить несколько слов, заикаясь и запинаясь, и терзалась бы угрызениями совести, не знай я, как сильно она и Октавиан любят друг друга. Сирена смотрела на меня своими чудесными голубыми глазами, а я корчилась от стыда под ее взглядом.

     В моем представлении она все та же очаровательная малышка с прелестными длинными локонами, которая играла с тобой в Морган-Корте.

     Аллегра подошла к столику у стены, вынула пробку из хрустального графина и налила себе и мачехе по рюмочке хереса.

     - Склоняюсь перед вами, мадам, - торжественно объявила она, протягивая рюмку мачехе. - Вы лучшая мать, о которой может мечтать любая девушка. За вас!

     Она лихо отсалютовала рюмкой.

     - О, дорогая, я пью за тебя! Моя глупая сестра по своей воле отказалась от такой чудесной дочери! - воскликнула леди Морган, приветственно поднимая рюмку.

     Обе дружно выпили и обнялись. Олимпия расцеловала падчерицу в обе щеки.

     - Спокойной ночи, милая моя девочка. Доброго сна. Увидимся утром.

     Она повернулась и поспешила к двери, но Аллегра успела заметить в ее глазах слезы счастья.

     Слава небесам, обошлось! Одному Богу известно, что наговорила бы тетя-мама, не выуди Аллегра правду из Сирены.

     Кроме того, она не выдала кузину, солгав, будто расспрашивала всех своих новых подруг.

     - Онор! - позвала девушка, расстегивая платье. - Она ушла.

     Из гардеробной показалась голова горничной.

     - Вы могли бы разузнать у меня все, что угодно, мисс, - сообщила она хозяйке.

     - Все, что угодно? - переспросила Аллегра, подняв брови.

     - Девушки моего положения быстро взрослеют, мисс, - ответила горничная.

     - Онор, только не ты! - ахнула Аллегра, не зная, стоит ли возмущаться подобными откровениями.

     - Нет, не подумайте чего дурного, - оправдывалась Онор. - Будь я какой-нибудь потаскушкой, бесстыдной негодницей, разве могла бы служить в порядочном доме? Я просто объяснила, что слуги взрослеют быстрее, чем хозяева. Мы многое видим. Многое слышим. Откровенно говорим друг с другом и не стесняемся в выражениях Ведь мы не связаны ни этикетом, ни манерами или правилами светского общества.

     - Вот как?

     Онор сняла с хозяйки нарядное платье и осторожно отложила в сторону.

     - А теперь примите ванну, а то утром времени у вас не будет, - велела она, поднимая вверх темные локоны Аллегры.

     Девушка с наслаждением лежала в пахнувшей сиренью воде. Ей не хотелось спешить, но завтра Онор поднимет ее на рассвете.

     Аллегра быстро облилась водой и встала. Голову она вымыла накануне, так что теперь можно не ложиться в кровать с мокрыми волосами, рискуя простудиться.

     Она вышла из ванны, и Онор вытерла ее нагретым полотенцем.

     - Завтра в это время я уже буду замужней дамой, - громко объявила Аллегра.

     - Вы уверены, что хотите этого? - напрямик спросила горничная.

     - Да, я вполне довольна, - кивнула Аллегра. - Герцог добрый и, похоже, разумный человек, - Значит, он вам понравился? - допытывалась Онор. Хотя она была не намного старше госпожи, но прислуживала Аллегре с ее шестилетнего возраста. Такие отношения дозволяли ей задавать весьма откровенные вопросы.

     - Понравился, - кивнула Аллегра и, вынув шпильки, принялась расчесывать спутанные пряди.

     - Угу, - протянула Онор.

     - И что это означает? - полюбопытствовала Аллегра.

     - Иногда вам требуется много времени, чтобы понять очевидное и принять решение, - загадочно ответила горничная.

     - Решение? Какое именно?!

     - Любите вы его или нет.

     - Люблю? Онор, не говори глупостей. Я уже объясняла, что не люблю.

     - Как скажете, мисс. А теперь ложитесь и постарайтесь заснуть.

     Она подоткнула Аллегре пуховое одеяло и, подхватив платье, направилась в гардеробную.

     - Доброй ночи, мисс Аллегра. Это ваша последняя ночь в прежнем качестве. Завтра все будут величать вас "ваша светлость".

     И, улыбнувшись на прощание, Онор закрыла за собой дверь.

     Аллегра подняла глаза к балдахину. Пришло время становиться герцогиней Седжуик. Настала осень. Весна и лето пролетели как одно мгновение, и завтра она венчается. Какую чушь несла Онор! Кому как не ей самой знать, любит ли она Куинтона Хантера или нет. Разумеется, не любит, да и он к ней равнодушен. И даже если ее чувства к нему изменятся. она все равно не станет его смущать, бормоча всякий романтический вздор. Зато этим летом они стали друзьями. Оба любят Хантерз-Лейр. Оба хотят вести простую жизнь, иметь хорошую семью и детей. Им повезло и в том, что Аллегра богата.

     Так что все в порядке.

     Веки Аллегры налились свинцом.

     В их отношениях нет ничего непонятного. Так почему же Онор это сказала? И так уверенно? Неужели она знает то, что не известно ее хозяйке?

     Аллегра зевнула и закрыла глаза.

     - Он не любит меня, а я не люблю его, - пробормотала она. И заснула.

Глава 9

     В отличие от ее подруг Аллегре не повезло: день ее свадьбы выдался пасмурным. Осенний дождь лил как из ведра, крупные капли барабанили в стекла. Однако в зале было тепло и светло: в каминах пылал яркий огонь, рассыпая золотистые искры под сквозняком, тянувшим из окон, в подсвечниках и канделябрах горели десятки свечей. Викарий из деревенской церкви Святого Луки приехал на час раньше назначенной церемонии, несмотря на непогоду и сильный ветер. Лакеи немедленно отобрали у него мокрую одежду и отнесли сушиться, пока он переодевался в сутану и белую с золотом ризу. Священник был весьма доволен тем, что именно его просили венчать герцога, тем более что плата обещала быть крайне щедрой, а его сиятельство вполне мог бы послать за епископом. И вот сейчас он с благодарностью принял бокал вина и огляделся.

     Высокий стол, служивший алтарем, был застелен белой салфеткой, на которой стояли тяжелые золотые канделябры и усыпанное драгоценными камнями золотое распятие в окружении высоких ваз с цветами. В воздухе разливался аромат поздних роз, розово-белых лилий и лаванды.

     В назначенный час небольшая компания гостей расселась на узких дубовых скамьях без спинок, бывших частью первоначальной обстановки залы. Остальное пространство заполнили слуги и все арендаторы герцога, которые только могли поместиться. Они входили молча, тщательно вытирая грязные башмаки под строгим взором мистера Крофта, перед тем как быть допущенными в дом.

     Сирена выглядела восхитительно в простом бледно-голубом шелковом платье с рукавчиками-буф и завышенной талией. Под грудью у нее была пропущена узкая пунцовая лента. В руках она держала маленькую бутоньерку из чайных роз и лаванды. Такие же розы украшали ее локоны, коротко стриженные по последней моде. Она не могла сдержать улыбки. Ей так хотелось разделить этот день с любимой кузиной, и Аллегра с ее великодушным сердцем сумела этого добиться.

     Невеста была бледна и, к собственному удивлению, не находила себе места. Едва слышным, дрожащим голосом она произносила супружеские обеты. К тому же она очень смущалась и все время гадала, замечают ли это окружающие, особенно герцог. Какое ребячество! Она сама не ожидала, что будет так нервничать. Пусть ее кровь не так благородна, как у герцога, она всегда была уверена, что будет идеальной герцогиней. Именно этого она хотела и к тому же выглядела сегодня поистине неотразимой.

     Мадам Поль превзошла себя. Подвенечный наряд был настоящим шедевром из белоснежного шелка с крохотными серебряными звездочками и прозрачной верхней юбкой из тончайшей серебряной сетки. Круглый вырез и пышные рукавчики были отделаны серебряными бантиками. Герцог подарил невесте ожерелье из крупных жемчужин с бриллиантовой подвеской и жемчужные с бриллиантами серьги, которые Аллегра и надела. Ее густые волосы были уложены строгим элегантным узлом. С венка из белых роз свисала развевающаяся фата из прозрачного серебристого газа.

     Аллегра не сводила глаз с тяжелого массивного кольца из ирландского червонного золота, усыпанного бриллиантами, которое герцог надел ей на палец. Она вдруг осознала реальность происходящего и прислушалась к словам священника, завершавшего церемонию.

     - Объявляю вас мужем и женой. Тех, кого Господь соединил, человек да не разлучит. - Святой отец помедлил и добавил:

     - Можете поцеловать невесту, ваша светлость.

     Широкие ладони обхватили лицо Аллегры. Ее растерянный взгляд встретился со взглядом мужа. Он поцеловал ее, и на какое-то мгновение она словно взлетела в небо. Но Куинтон тут же разжал руки, улыбаясь ее смущению, и тихо спросил:

     - Ну что, ваша светлость, пора идти к гостям?

     Они долго принимали поздравления родственников, друзей и всех собравшихся в зале. Музыканты заиграли веселую мелодию. Слуги спешили накрыть на стол, принести угощение и вино. Зала почти опустела, если не считать приглашенных на завтрак. Новая герцогиня Седжуик пригласила гостей занять места и лично рассадила всех. Сами новобрачные уселись на стулья с высокими резными спинками в центре стола, лицом к зале.

     Аллегра украдкой взглянула на мужа. Она всегда считала его красивым, но сегодня он был просто ослепителен в белом атласном, вышитом золотом костюме. Его брат, бывший шафером на венчании, выбрал такой же костюм из небесно-голубого атласа, в тон платью Сирены. Лорд Джордж Хантер поднялся, чтобы произнести тост:

     - За моего брата Куинтона, имевшего достаточно здравого смысла, чтобы жениться на самой красивой и, нужно признать, самой великодушной девушке во всей Англии. Желаю ему и Аллегре много лет взаимного счастья. Да благословит вас Бог!

     Остальные гости с воодушевлением поддержали Джорджа, вздымая хрустальные бокалы с шампанским.

     Затем встал сам герцог и пристально посмотрел на свою краснеющую жену.

     - За Аллегру, которая принесла удачу моей семье и дала новую жизнь Хантерз-Лейру. Благодарю ее за то, что она согласилась стать моей женой.

     Он осушил бокал и нежно поцеловал руку Аллегры.

     За длинным завтраком было произнесено немало тостов.

     Гости наслаждались яйцами-пашот в сливках и соусе из марсалы, тонко нарезанным розовым деревенским окороком и беконом, свежеиспеченными булочками, только что сбитым маслом и сливовым джемом. Слуги расставляли чаши с овсяной кашей, смешанной со сливками, яблоками, корицей и сахаром, блюда с бифштексами, бараньими отбивными, треской в сливках, с тушенной в белом вине с укропом лососиной на ложе из зеленого салата и ломтиков лимона; здесь были тарелки с печеными яблоками под взбитыми сливками, с вареными грушами, сдобренными мускатным орехом и хересом.

     Наконец принесли свадебный торт с фруктами. К тому времени, как гости встали из-за стола, было уже около полудня.

     Дождь лил не переставая. Слуги и работники имения перенесли свое пиршество с луга в амбары и сараи. Когда буря немного утихла, новобрачные с друзьями решили их навестить.

     Работники пили славный английский эль и сидр за здоровье жениха и невесты и танцевали вместе с господами задорные народные танцы. Возвращаясь домой, Аллегра увидела у дверей выстроившиеся в ряд экипажи: очевидно, друзья и родственники хотели попасть домой засветло. Даже проселочные дороги были небезопасны после захода солнца.

     - Какая прекрасная свадьба! - восхитилась Сирена. - Постарайся быть счастливой, Аллегра.

     - Я уже счастлива, - убежденно ответила новобрачная.

     - Ты знаешь, о чем я, - многозначительно обронила кузина.

     - Оставляем вас в уединении на целую неделю, - предупредила молодая графиня Астон, - но потом вы должны непременно нас посетить. До свидания, дорогая!

     Она расцеловала Аллегру, подхватила под руку мужа и направилась к двери.

     - Вы обязаны приехать в Лондон на зиму, - заявила леди Беллингем, тепло обнимая Аллегру. - Мы прекрасно провели время, милая девочка.

     Последовали новые поцелуи, после чего леди Беллингем и ее тихоня муж удалились.

     - Увидимся у Юнис, - пообещала Кэролайн на прощание.

     - Джордж сказал, что вы самая красивая и великодушная девушка во всей Англии, - застенчиво добавила Мелинда Хантер. - И теперь я знаю почему. - Немного осмелев, она поцеловала невестку. - Спасибо. Без вашей доброты и щедрости мы никогда бы не были счастливы. Желаю вам той же радости в супружеской жизни, что и у нас с Джорджем.

     Аллегра вспыхнула.

     - Родственники должны помогать друг другу.

     - Я присоединяюсь к благодарностям жены, - вторил Джордж, перед тем как распрощаться.

     - А что ты сделала? - немедленно поинтересовалась Сирена.

     - Потом, милая, - тихо ответила Аллегра.

     Сирена кивнула:

     - Что же, придется сдержать свое любопытство.

     Она весело махнула подруге на прощание и потянула мужа к выходу.

     - Ну, дорогая, - вздохнул лорд Морган, - нам тоже пора, Будь хорошей женой своему мужу.

     Он коснулся губами лба дочери.

     - Да, папа, - послушно шепнула Аллегра.

     - Благослови тебя Господь, милое дитя, - поддержала мужа леди Морган. Других слов для падчерицы у нее не нашлось. Слава Богу, все главное было уже сказано.

     Новобрачные остались одни в большом холле. Аллегра не совсем понимала, что теперь будет. Идти в спальню слишком рано: напольные часы пробили всего четверть третьего. Слуги сновали взад-вперед, убирая со стола.

     - Поедем кататься верхом? - неожиданно спросил герцог.

     - В такой дождь? - удивилась Аллегра, сознавая, что ее голос звучит глухо и сдавленно.

     - На улице всего лишь моросит, - возразил он.

     - Может, сыграем в шахматы?

     - Верно! - обрадовался он. - Прекрасное занятие!

     - Я велю принести столик в маленькую гостиную. Перкинс! - позвала она проходившего лакея. - Поставьте в маленькой гостиной шахматный столик и принесите фигуры.

     Лакей поспешил выполнить распоряжение хозяйки, а Куинтон неловко пробормотал:

     - Ты выглядела.., выглядишь настоящей герцогиней Седжуик. Блистательная и неотразимая.

     - Позвольте, сэр, ответить комплиментом на комплимент.

     В этом атласном костюме вы настоящий красавец.

     Герцог, неожиданно покраснев, взял ее за руку.

     - Пойдем, Аллегра. Мы не играли в шахматы несколько недель, и мне не терпится узнать, успела ли ты отточить свое умение.

     - Не терпится узнать, не забыла ли я правила? - съехидничала она. - Готовьтесь защищаться, милорд! Последние Дни я каждый вечер играла с отцом, а он настоящий мастер!

     Семейная гостиная была отделана в бледно-голубых, светло-желтых и кремовых тонах. Перкинс поставил столик у камина, между двумя мягкими креслами. Дождавшись, пока госпожа сядет, он вручил ей коробку из черного дерева и слоновой кости, отделанную серебром. Аллегра откинула крышку.

     - С вашего разрешения, сэр, я буду играть белыми.

     Куинтон согласно кивнул и стал расставлять фигуры. Следующие несколько часов герцог с герцогиней провели, сражаясь друг с другом за шахматной доской. Они сыграли несколько партий, и Куинтону пришлось признать, что силы равны.

     За окном продолжала бушевать буря. В комнату тихо вошел лакей, чтобы подбросить дров в камин. Он зажег лампу и свечи: за окном стемнело. Пятая партия закончилась вничью.

     - Я накрыл стол в столовой, милорд, - объявил Крофт, входя в гостиную. Часы на каминной полке пробили шесть.

     - Боже! Как летит время! - воскликнула Аллегра.

     На ужин повар приготовил каплуна, ветчину, пирог с олениной, зеленые бобы, свежий хлеб, масло и сыр. Когда хозяева насытились, появился Крофт с блюдом нарезанных ананасов из оранжереи и сахарными вафлями. Аллегра обожала кислосладкий фрукт и принялась поглощать ананас с почти ребяческой жадностью.

     Герцог невольно улыбнулся, но когда последний ломтик ананаса исчез во рту Аллегры, тихо сказал:

     - Пора идти наверх, дорогая. Я навещу тебя примерно через час.

     Он поднял бокал и медленно пригубил ароматное вино.

     Аллегра чуть побледнела, но послушно поднялась, присела и молча удалилась. Ее трясло от страха и предвкушения. Скоро! Скоро она узнает, из-за чего вся эта кутерьма. Но так ли уж ей хочется это знать? Впрочем, ее желания вряд ли принимаются в расчет. По английским законам и заветам Господним жена обязана покориться мужу.

     Аллегра легко взбежала по ступенькам и вошла в свои покои, где верная Онор уже поджидала хозяйку.

     - Добрый вечер, ваша светлость, - улыбнулась она, приседая. - Позвольте вас раздеть и приготовить ко сну.

     Онор вела себя так, словно эта ночь ничем не отличалась от предыдущих: быстро и ловко раздела хозяйку, помогла ей сесть в ванну. Пока она мылась, горничная сновала по комнате, развешивая платье и собирая белье в стирку. Наконец горничная усадила госпожу перед туалетным столиком и принялась вытирать ей ноги.

     - Помнишь, Онор, когда я была совсем маленькой, ты все грозилась, что мои пальцы отвалятся, если я не стану их вытирать насухо? А я столько лет тебе верила!

     - У приличной дамы не может быть мокрых пальцев, - отмахнулась Онор. - По крайней мере так всегда моя мать говаривала. - Помолчав минутку, она неожиданно сообщила. - Я оставляю у огня тазик с теплой водой и салфетки.

     - Это еще зачем? - удивилась Аллегра.

     - Позже поймете, - уклончиво бросила Онор и встала.

     Она надела на Аллегру шелковую рубашку и старательно завязала белую ленту у выреза.

     - Ложитесь, ваша светлость.

     Аллегра легла в широкую кровать, с удовольствием вдыхая запах лаванды, которой было надушено белье.

     Онор снова присела и, пожелав хозяйке спокойной ночи, поспешила выйти.

     Герцогиня Седжуик лежала не двигаясь и наблюдала за игрой огненных отблесков на стенах. За окнами по-прежнему ревела буря: жалобно завывал ветер и буйствовал ливень. Сегодняшний день был незабываемым, сказочным, но теперь настало время встретиться с реальностью, о которой она имела очень смутное представление! Все гости были так счастливы сегодня. За нее, за Куинтона, а особенно счастливы друг с другом. Сирена любит своего Оки. Кэролайн с Адрианом при каждом удобном случае стараются взяться за руки, Юнис и Маркус не сводят друг с друга глаз. Ее собственный отец и мачеха после четырех месяцев супружеской жизни воркуют как голубки. Да что там! Даже леди Беллингем и ее муж, похоже, испытывают друг к другу нечто вроде привязанности.

     - Но я не верю в любовь, - пробормотала Аллегра.

     Все это иллюзии. Ни женщина, ни мужчина не могут быть верны своим спутникам, разве что в редчайших обстоятельствах.

     И тогда боль несправедливо преданного любящего человека может стать для него нестерпимой пыткой. Отец и тетя-мама, как и Беллингемы, уже немолоды. Возможно, именно в таком возрасте любовь, истинная любовь, может посетить супругов. Что же до Сирены, Кэролайн и Юнис.., посмотрим, что случится лет через пять. В таком браке, как у Аллегры, обе стороны по крайней мере не испытают разочарований.

     Дверь, разделяющая смежные покои новобрачных, тихо открылась, и вошел герцог, скидывая на ходу ночную рубашку из белого полотна. Не успела Аллегра оглянуться, как он лег рядом.

     - О Господи! - ахнула она.

     - Позволь мне снять этот очаровательный лоскуток, - попросил Куинтон и, прежде чем Аллегра успела возразить, поспешно стянул с нее рубашку и небрежно бросил рядом с кроватью.

     - Ну вот, теперь мы равны.

     Аллегра молниеносно спрыгнула на пол и, подхватив рубашку, прижала к груди.

     - Н-наверное.., я не смогу через это пройти, - нервно пролепетала она.

     - Что именно ты имеешь в виду? - осведомился он, ложась на подушки. Проклятие, она чертовски соблазнительна!

     Но ему следует запастись терпением, пусть даже своевольная плоть уже проявляет интерес к ее восхитительным формам.

     - Ошу.., ошу.., о дьявол, ты понимаешь, о чем я.

     - Осуществление брака, - услужливо подсказал он.

     - Вот именно! Не могу я этого сделать! - завопила она.

     - Ложись в постель, Аллегра! Никто не причинит тебе зла, - спокойно приказал он. - Вполне понятно, что девушка в первую брачную ночь боится, но обещаю, все будет хорошо.

     Иди ко мне, не то простудишься.

     Он властно протянул ей руку.

     Аллегра замерзла, она и сама не понимала, почему ведет себя как капризное дитя.

     - Мы должны это сделать.., прямо сейчас?

     - Не совсем так, моя прелесть, но даю слово, тебе скоро самой захочется узнать, что это такое.

     Сейчас он ощущал такую нежность, что ему было все равно, любит ли она его и полюбит ли вообще.

     Аллегра уронила на пол рубашку и медленно побрела к кровати. Куинтон молча сжал ее в объятиях, и она, к своему унижению, затрепетала, не в силах встретиться с ним взглядом.

     Шелковистая мягкость ее плоти вызвала в нем безумное желание, молнией пронзившее тело. Но Куинтон взял себя в руки. Он овладеет ею нежно, а не грубой силой.

     Герцог провел пальцем по ее губам.

     - Твой рот создан для поцелуев, дорогая, - прошептал он и в подтверждение своих слов стал ее целовать. Аллегра томно вздохнула, чувствуя восхитительно возбуждающую упругость мужского тела. Его губы были теплыми и обольстительными, и она словно таяла в его объятиях.

     "У меня сердце шлюхи, совсем как у матери", - потрясение подумала Аллегра, но не могла не отвечать лаской на ласку. В конце концов, он ее муж, а в супружеской постели нет ничего запретного.

     Куинтон поднял голову.

     - Взгляни на меня, Аллегра, - попросил он.

     - Не могу, - шепнула она. - Мне стыдно. Я еще никогда не была в постели с нагим мужчиной.

     Он тихо засмеялся:

     - Верю, дорогая, но что поделать? Мы муж и жена. И это наша первая брачная ночь.

     Их взгляды наконец встретились. В его глазах промелькнуло что-то непонятное, смущавшее и тревожившее Аллегру.

     Но он по крайней мере не терзал ее тела, подобно свирепому, чудовищному зверю.

     - Хочешь посмотреть, какой я? - неожиданно спросил он и, прежде чем она успела ответить, откинул покрывало и лег на спину.

     Любопытство взяло верх, и Аллегра принялась беззастенчиво изучать стройное тело мужа. Она уже знала, что его плечи и грудь широки, потому что даже одетый он казался настоящим великаном. Торс был покрыт негустой растительностью. Ее взгляд следовал за тонкой линией черных волосков, сбегающей по животу к треугольнику упругих завитков между мускулистыми бедрами. Аллегра тихо охнула, но не смогла отвести взгляда от соблазнительного зрелища.

     - Мой брат был не таким мощным, - откровенно призналась она. - Я часто подглядывала за ним и его приятелями, когда те сравнивали свои достоинства.

     Получив ответ на невысказанный вопрос, герцог облегченно прикрыл глаза.

     - Ступни у тебя большие.

     Он кивнул.

     - Но узкие. А ноги и руки волосатые. Насколько я помню, у Джеймса Люсиана волос не было.

     - У каждого мужчины есть свои особенности, - объяснил он, - как и у женщины.

     - Наверное, ты тоже хочешь меня увидеть, - осенило Аллегру. Последовав его примеру, она откинула покрывало со своей стороны. - Надеюсь, я окажусь не хуже тех женщин, которых ты знал.

     - Куда лучше, - заверил он и, наклонившись, лизнул ее сосок.

     - О Боже! - снова охнула она. Его прикосновение воспламеняло. Темная голова на фоне ее молочно-белой кожи сводила с ума. Не в силах сдержаться, она зарылась пальцами в его волосы. - О-о-о...

     Его губы сомкнулись на ее соске и втянули его в рот.

     - "О-о-о" - это хорошо или плохо? - лукаво осведомился он, поднимая голову и пронзая Аллегру взглядом серебристых глаз.

     - Хорошо, - прошептала она, краснея и боясь взглянуть на него.

     - Ты очень храбрая, Аллегра, - с усмешкой заверил он.

     - А ты очень добр.

     - У тебя восхитительные грудки, дорогая, они словно маленькие бархатистые персики, спелые и истекающие сладким соком. Я хочу их ласкать. Ты мне позволишь, Аллегра?

     - Да, - выдохнула она. - Мне нравятся твои прикосновения.

     - Настанет момент, когда я, окончательно опьяненный твоей прелестью, больше не стану спрашивать твоего разрешения, сердце мое. Но ты не должна бояться, я тебя не обижу.

     - Но ты войдешь в меня?

     - Да.

     - Это очень больно? Сирена сказала, что в первый раз будет больно, - призналась Аллегра, хотя щеки ее пылали огнем.

     - Сирена права, но я обещаю, что буду нежен и осторожен.

     - Х-хорошо, сэр, я готова. Пора избавиться от этой надоевшей невинности, чтобы ты мог насладиться мной. Мне говорили, что мужчины не могут не трахаться!

     Теперь настала очередь Куинтона задохнуться от изумления. Ну и ну! Большинство новобрачных на месте Аллегры постеснялись бы слово вымолвить и перепугались бы до полусмерти. Аллегра же довольно быстро пришла в себя и даже...

     Ни одна воспитанная дама не посмела бы употребить столь вульгарное слово. Просто у них язык бы не повернулся.

     - Верно, - согласился он, - но и женщинам такое занятие тоже по душе. Поверь, они могут быть так же пылки, как и мужчины.

     - Неужели? - удивилась Аллегра. - Что же, сэр, пора приниматься за дело. Надеюсь, вы во всеоружии?

     На этот раз он не сумел сдержаться и раскатился смехом - Аллегра, Аллегра! Твоя невинность очаровательна, но страсть нельзя покорить чьей-то воле. Начало было прекрасным, но твои вопросы сбили мой настрой. Прошу тебя немного помолчать и позволить мне вести тебя по дороге Эроса к наслаждению. Не могу дождаться, когда овладею тобой.

     Он приподнял ее лицо и стал целовать вишневые губы, сначала нежно, потом со все возрастающим пылом. Опрокинув Аллегру на подушки, он пробормотал.

     - Ты чересчур разговорчива, кошечка, но сейчас не время для расспросов. Надеюсь, ты согласна со мной в этом?

     Он шутя чмокнул ее в кончик носа.

     - Но.., но... - слабо возразила она, - у меня есть вопросы, сэр.

     - На которые ты получишь ответ. В свое время.

     Куинтон призывно лизнул мочку ее уха и осторожно подул.

     - Мне нравится вкус твоей кожи, Аллегра, - признался он, скользя губами по ее шее к плечу.

     - А что делать мне? - взмолилась она.

     - Ничего, дорогая, лежи спокойно, следуй своим инстинктам и позволь мне любить тебя. Никто, кроме меня, не касался тебя, радость моя. И никто не коснется. - Его спокойный до сих пор голос внезапно стал почти грубым. - Ты моя, и только моя!

     Его слова вызвали у нее дрожь возбуждения. Аллегра напряглась, когда его язык стал лизать напряженную колонну ее горла Он рассыпал поцелуи по ее груди. Маленькие холмики затвердели, соски заныли, но это была приятная боль. Мучительно-приятная. Куинтон сжал ее левую руку, а правой она очень медленно гладила его по спине, пока не спустилась к бедрам и ягодицам. Аллегра в жизни не думала, что отважится на такую дерзость. Она снова подняла руку и провела пальцами по его затылку.

     Какой бы робкой ни была ее ласка, она воспламенила Куинтона. Он порывисто подмял жену под себя и снова стал осыпать поцелуями ее упругое нежное тело. Потом сжал ее запястья и поднял обе руки над ее темной головкой. Его язык ворвался в крепость ее рта, лаская и сплетаясь с ее языком. Его плоть была каменно-твердой и настойчиво прижималась к ее бедру.

     - Откройся мне, Аллегра, - тихо пробормотал он. - Я хочу тебя, дорогая. Безумно хочу!

     Аллегра затрепетала. Сейчас он посвятит ее в тайны Венеры и Эроса!

     Она нерешительно развела ноги. Сердце рвалось у нее из груди. Она, кажется, потеряла дар речи!

     Большая ладонь легла на ее венерин холмик и слегка сжала его. Куинтон понимал, что девушка со страхом ждет решающего момента, но ему требовалось еще несколько минут.

     Он медленно раздвинул розовые лепестки ее плоти и всмотрелся в бутон любви, коралловый и влажный. Она и в самом деле совершенство! Как бы сильно он ни желал отведать ее пьянящий вкус, но сейчас не время для смелых ласк.

     Продолжая держать створки раскрытыми, он коснулся крохотной горошины пальцем и стал осторожно потирать ее.

     Аллегра тихо вскрикнула и дернулась. На розовой плоти выступили первые жемчужные капли любовной влаги.

     - Ты так прекрасна, Аллегра! - едва слышно простонал Куинтон, улыбнувшись, когда она крепко зажмурилась и покраснела. Подавшись вперед, он поцеловал ее, готовясь к нежной атаке на ее невинность. Она ощутила, как кончик копья прижимается к ее самому интимному месту и входит в медленно поддающуюся плоть. Оказавшись в ней, Куинтон прижался к ее губам и одним сильным рывком проник в самую глубину ее естества. Острая боль пронзила ее раскаленным прутом. Аллегра забилась, закричала, из ее глаз хлынули слезы. Она не могла говорить. Не могла дышать. Но боль вдруг ослабела так же внезапно, как и началась, и ушла, оставив лишь легкие отголоски, напоминавшие о себе с каждым энергичным движением Куинтона.

     Он выпустил ее руки и прошептал:

     - Обними меня, Аллегра!

     Она прильнула к мужу. С ней что-то происходит! Боль полностью исчезла. Восхитительная эйфория овладевала ею.

     Аллегра тихо застонала, инстинктивно приподнимая бедра и устремляясь ему навстречу.

     - О да! - вскрикнула она, уже не сдерживаясь. - Да!

     Куинтон улыбнулся ей, хотя ее глаза были закрыты и она никак не могла видеть его улыбку. Маленькая плутовка и в самом деле наслаждается! Явно испытывает восхитительное удовольствие от разделенного желания!

     Он вонзился в нее еще глубже и сильнее. Разумеется, девственница не в силах достигнуть пика экстаза в свое первое совокупление, но Аллегра по крайней мере не испытывала ни страха, ни отвращения. Он почти достиг нирваны, когда, к его удивлению, ее тело словно застыло, а затем он ощутил сотрясшую ее дрожь удовлетворения. Не в силах больше сдерживаться, он фонтаном взорвался в горячей молодой плоти.

     Аллегра взмыла к звездам. Она никогда не испытывала наслаждения большего, чем то, которое охватило ее сейчас, неуправляемого, восхитительного, неукротимого.

     Золотистые искры фейерверком рассыпались за ее сомкнутыми веками. Неужели такое бывает со всеми? Она непременно спросит об этом Куинтона, потому что, если это так, неудивительно, что отец и тетя-мама так счастливы.

     Она стонала все громче, чувствуя, что стремительно падает в теплую, уютную тьму.

     Аллегра постепенно приходила в себя оттого, что герцог гладил ее длинные волосы.

     - Ну вот, дорогая, - мягко сказал он, - худшее позади, и мне кажется, что и я подарил тебе наслаждение, подобное тому, что ты подарила мне.

     Он коснулся губами ее лба. Аллегра открыла глаза и взглянула на него.

     - О да, Куинтон, - согласилась она. - Это чистая правда. Почему женщины никогда не говорят о подобных чудесах?

     - Разве твоя кузина не рассказала тебе о восторгах страсти? - удивился он.

     - Шепнула только, что это восхитительно, но, когда я стала допытываться, заявила, что мне следует самой все узнать. Вот я и узнала, Куинтон. - Она теснее прижалась к нему. - Интересно, это делают только раз за ночь или можно и больше?

     - Можно больше, - выдавил он, стараясь не рассмеяться.

     - А.., мы можем? - с явной надеждой поинтересовалась Аллегра.

     - Не сегодня, - отказался он, целуя ее вспухшие губы.

     - Почему? - рассердилась она, мятежно блеснув глазами. - Мне понравилось, Куинтон.

     - Это я вижу, Аллегра, - наставительно заметил он, - но сегодня ты стала женщиной, и, боюсь, рана все еще саднит. Обещаю, что завтра мы снова будем любить друг друга, и послезавтра, и послепослезавтра тоже. Ты поистине восхитительна, и думаю, я сделал ценное приобретение.

     - О-о-о, животное! - прошипела она, барабаня по его плечу маленькими кулачками. - Значит, я для тебя - всего лишь вещь?

     - Ты моя ослепительная и прекрасная маленькая женушка, - смеясь, заверил он, встал и надел ночную рубашку. Потом нагнулся, поцеловал Аллегру и игриво ущипнул ее розовый сосок. - Доброй ночи, дорогая. Увидимся утром.

     - Куинтон! Ты покидаешь меня? - вскричала она.

     - Я всегда сплю в своей постели, Аллегра, - объяснил он, перед тем как исчезнуть за дверью.

     Если бы он любил ее или она любила его, он наверняка остался бы. Можно держать пари, что Оки и Сирена все ночи проводят вместе.

     Однако одиночество позволило Аллегре поразмышлять над тем, что только что произошло. Куинтон был так нежен и заботлив! Ах, если бы она верила в любовь.., если бы.., то смогла бы полюбить этого человека. Впрочем, кажется, она и в самом деле начинает питать к нему теплые чувства, тем более что у них будут общие дети. Его семя сейчас в ней. Может, она уже забеременела. В один прекрасный день она станет матерью следующего герцога Седжуика. Ее сына. Ее сына-герцога.

     Аллегра сама не заметила, как заснула.

     А герцог еще долго лежал без сна в холодной постели. Как трудно было ее оставить.., но супругам полагается спать порознь.

     Откуда Аллегре знать об этом, если она росла без матери?

     Но видит Бог, он не хотел уходить от жены, такой горячей и страстной! И это после того, как она была столь разумна и практична. Что бы она сказала, узнав о его любви? Ужаснулась бы?

     Он не скажет ей ничего, пока не будет уверен, что она отвечает на его чувства или по крайней мере не посмеется над ними.

     Прошло немало времени, прежде чем герцог наконец заснул.

***

     Онор, принесшая госпоже завтрак в постель, заметила у камина тазик с чистой водой и решила позже рассказать ей, зачем он нужен. Она также увидела, что Аллегра лежит нагая, а ее рубашка небрежно сброшена на пол. К тому же бедняжка еще совсем сонная! Во всем виноваты треволнения вчерашнего дня и прошлая ночь. Однако ее госпожа не выглядит несчастной!

     - Доброе утро, ваша светлость, - пробормотала горничная.

     - Я, пожалуй, останусь в постели, - решила Аллегра, натягивая рубашку.

     - Прекрасно, миледи, - кивнула Онор и, поспешив к комоду красного дерева, вынула тонкую кружевную шаль, которую и накинула на плечи хозяйки.

     - Герцог уже встал? - осведомилась Аллегра, вгрызаясь в кусочек поджаренного хлеба. Она все еще чувствовала усталость и к тому же успела проголодаться.

     - Встал и поехал кататься верхом. Крофт сказал, что, выходя из дома, он насвистывал. И что у него было веселое лицо, - хихикнула Онор.

     - Вот как, - обронила Аллегра. Другого ответа горничная не дождалась.

     Часов в одиннадцать Крофт открыл дверь элегантно одетым джентльменам.

     - Доброе утро, милорды, - приветствовал он тихо с низким поклоном.

     - Мы приехали навестить герцога, - объяснил тот, что повыше. - Скажите ему, что здесь Принни и Браммел.

     Дворецкий ошеломленно заморгал и снова уставился на гостей. Узнав светловолосого голубоглазого розовощекого джентльмена, портрет которого он видел в лондонской газете, Крофт снова склонился почти до земли и осторожно ответил:

     - Его светлость уехал на прогулку, но я немедленно пошлю за ним. Прошу вас, входите и устраивайтесь в гостиной, а я принесу вина.

     - Скорее уж плотный завтрак, - мрачно поправил принц. - Проклятая гостиница, куда мы завернули, оказалась настоящим свинарником. Я до смерти боялся прикоснуться к тамошней еде из страха, что меня отравят.

     - Его высочество ужасно проголодался, поскольку со вчерашнего дня у нас крошки во рту не было, - с усмешкой объяснил Браммел.

     - Перкинс! - почти завопил Крофт. - Немедленно на кухню! Передай кухарке: полный завтрак для его высочества принца Георга и его приятеля. Немедленно! - И, повернувшись к гостям, снова поклонился:

     - Позвольте мне проводить вас в столовую, джентльмены.

     Не успел запыхавшийся Перкинс передать кухарке требование дворецкого, как на кухне поднялась суматоха.

     - Принц Георг? - ахнула кухарка. - Наш принц? Но что, во имя всего святого, он здесь делает?

     - Его высочество не делился со мной своими планами, но я слышал, как тот, другой, сказал, что принц ничего не ел со вчерашнего дня.

     Кухарка было побледнела, но тут же опомнилась и принялась отдавать приказы. Уже через несколько минут слуги спешили в столовую с блюдом бараньих отбивных, бифштексов, яиц-пашот в сливках с укропом, лососины с лимоном, ветчиной, хлебом и сыром. Кухарка была довольна, узнав, что принц плотоядно улыбнулся и принялся с аппетитом уничтожать собранный на скорую руку завтрак.

     Убедившись, что высокий гость и его спутник устроены, дворецкий послал еще одного лакея за герцотом, а сам поспешил наверх уведомить герцогиню о нежданном госте. В дверях его встретила Онор.

     - Что случилось, мистер Крофт? - осведомилась она.

     - Гости приехали, Онор! Очень важные гости! Я должен видеть ее светлость.

     - Придется ее разбудить, - недовольно проворчала горничная. - Подождите, пожалуйста.

     Она исчезла в спальне Аллегры и, появившись через несколько минут, пригласила его войти.

     Дворецкий едва не влетел в спальню и поклонился протиравшей глаза госпоже.

     - Что случилось, Крофт?

     - Принц, ваша светлость. Здесь принц Георг и мистер Браммел. В столовой. Завтракают, - выдавил он из себя. - Я послал за герцогом.

     - Боже! - ошеломленно прошептала Аллегра. Что ей делать?

     - Если ваша светлость спустится вниз, - предложил Крофт, - будет кому принять гостей. Не знаю, скоро ли возвратится милорд.

     - Подумать только, прибыть так внезапно и без предупреждения! - сокрушалась Аллегра.

     - Они будут заняты завтраком еще час, - успокоил ее Крофт. Аллегра кивнула.

     - Скоро спущусь, - пообещала она, вскакивая с кровати. - Онор! Что мне надеть?

     Но, заметив, как отвел глаза пожилой дворецкий, попятившийся к порогу, рассмеялась.

     - Боже, Крофт, вы старше моего отца и наверняка много раз видели вашу добрую женушку в ночном облачении.

     Она преспокойно проследовала к гардеробной.

     - В самом деле, ваша светлость, видел, - пробормотал красный как рак Крофт, выбегая из комнаты.

     - Вы должны держаться с большим достоинством, ваша светлость, - упрекнула свою госпожу Онор.

     - Что, черт возьми, делают здесь Принни и Браммел? - дивилась вслух Аллегра, игнорируя замечание горничной. - Оба почти не замечали меня в Лондоне, если не считать того раза, когда я танцевала с принцем. Клянусь, что с Браммелом я и словом не обмолвилась! Правда, он кивал мне при встречах, но и только. Так что же мне надеть?!

     - Простое платье, как подобает на второй день после свадьбы, - пояснила Онор, вынимая белое шелковое платье с узором из роз, круглым вырезом и пышными рукавами. - Вот это подойдет.

     - Мне нужно искупаться! - запротестовала Аллегра.

     - Достаточно и обтирания, ваша светлость. Я нагрела воду в тазике, который оставила прошлой ночью у огня.

     - О, я совсем забыла! Для чего он нужен?

     - Леди всегда должна обмывать интимные части тела после ночи любви с мужем, - выпалила Онор. - А теперь поскорее умывайтесь, пока я принесу чулки и туфли.

     На ее бедрах кровь!

     Аллегра с ужасом оглядывала себя, пока не вспомнила, как Сирена говорила, что после первой ночи это неизбежно.

     Ой, и на простынях тоже!

     Аллегра залилась краской. Такой глубоко личный ее секрет скоро будет известен всему дому! Что ж, по крайней мере никто не усомнится в ее добродетели.

     Она тщательно вымылась, отметив, что в промежности и вправду саднит. И это при том, что Куинтон был так осторожен.

     Одеваясь, она продолжала гадать, что привело в Хантерз-Лейр принца и Браммела. Такой визит по меньшей мере неделикатен, но привилегия принцев - поступать как в голову взбредет, и к дьяволу такт!

     Она неподвижно сидела перед туалетным столиком, пока Онор укладывала ей волосы. Потом застегнула вчерашние ожерелье и серьги, надела платье и сунула ноги в туфельки.

     - Я готова, Онор, - сообщила она и спустилась в столовую, где принц расправлялся с последним блюдом.

     Аллегра почтительно присела:

     - Добро пожаловать в Хантерз-Лейр, ваше высочество!

Глава 10

     - Дорогая мисс Морган! - с улыбкой воскликнул Принни, поднимаясь. - Мы приехали на свадьбу!

     - Свадьбу? - растерялась Аллегра. - Видите ли.., ваше высочество, свадьба была вчера.

     - Как вчера? - поразился принц.

     Очевидно, известие его расстроило.

     - Когда до нас дошла весть, что вы решили обвенчаться не в Лондоне, а здесь, - начал принц, почти свалившись на стул, - мы с молодым Браммелом решили сделать вам сюрприз. Не думал, что вы поженитесь в самом начале октября!

     Он говорил с такой укоризной, словно Аллегра совершила преступление.

     - Уверен, что ее светлость не хотела вас огорчать, - поспешно вмешался Джордж Браммел, стройный джентльмен с точеными чертами лица, элегантной прической и зоркими голубыми глазами.

     - Нет-нет, разумеется, нет, - поспешно заверила Аллегра. - Знай мы о вашем визите заранее, ваше высочество, обязательно подождали бы. Какой высокой честью было бы для нас ваше присутствие на свадьбе!

     Принни, однако, выглядел крайне разочарованным, словно ребенок, не получивший долгожданного подарка.

     - Но я в восторге, ваше высочество, от того, - продолжала Аллегра, - что вы почтили нас своим посещением. Вы, разумеется, у нас погостите? Мой муж ежегодно в октябре собирает друзей на охоту. Остальные гости прибудут через несколько дней. Они будут счастливы узнать, что ваше высочество и мистер Браммел остановились у нас.

     - Но если вы поженились вчера, не уместнее ли отправиться в свадебное путешествие, миледи? - спросил принц.

     - О нет, ваше высочество. Мы перенесли путешествие на весну. Вероятно, поедем в Италию. Куинтон рассказывал мне о городе под названием Венеция. Можете себе представить, там вместо улиц каналы! Я до сих пор этому не верю и должна все увидеть собственными глазами.

     - К сожалению, это произойдет не скоро, миледи, - возразил принц. - Подлый корсиканец Наполеон вот-вот захватит Италию, и Венеции грозит неминуемая опасность. Всей чертовой Венецианской республике!

     - О Боже! - разочарованно воскликнула Аллегра.

     - Так что вам придется предпринять старомодное свадебное путешествие в Девон или к озерам, - с сочувственной улыбкой посоветовал Принни. Заметив вытянувшееся лицо Аллегры, Браммел поспешил ее утешить:

     - Не расстраивайтесь, ваша светлость! Негодяй-лягушатник скоро познакомится с мадам Гильотиной. Его так называемые союзники готовы предать своего сообщника, и когда династия Бурбонов вновь воцарится на троне, при дворе у него не останется ни одного сторонника.

     - И тогда я увижу город каналов? - выдохнула Аллегра.

     - Всенепременно, мадам, - заверил Браммел.

     - Ваше высочество! - воскликнул Куинтон, входя в комнату. - Добро пожаловать! Вы оказали нам большую честь!

     Он поклонился принцу и кивнул в ответ на приветствие Браммела.

     - Мы прибыли на свадьбу, - повторил принц, - и вдруг узнаем от вашей очаровательной жены о состоявшемся вчера торжестве. Мы бы успели, если бы не проклятая погода. Дороги так развезло, что пришлось переждать в гостинице. Остановились в мерзком заведении, названном "Король Георг", и, клянусь Юпитером, я заставлю хозяина сменить вывеску! Еда не годилась даже для свиней, а постели кишели блохами!

     - Я просила принца погостить у нас и поохотиться, - сообщила Аллегра растерявшемуся мужу. - Мы просто обязаны оказать гостеприимство его высочеству, тем более что через несколько дней прибудут гости.

     Джордж Браммел заметил промелькнувшее на лице Хантера удивление и понял, что никакой охоты не предвиделось.

     До чего же сообразительна молодая герцогиня! Теперь охота наверняка состоится, и весьма скоро!

     Браммел хмыкнул. Он не обращал особого внимания на Аллегру Морган в прошлом сезоне, но теперь понял свою ошибку. Да эта женщина отнюдь не глупа! Тактична, сообразительна, нельзя не восхищаться ее смелостью. Ничего не скажешь, визит обещает быть интересным.

     - А кто приглашен, ваша светлость? - лукаво поинтересовался он, весело блестя голубыми глазами. Аллегра в отличие от принца сразу поняла, к чему он клонит, но его высочество был далеко не столь сообразителен.

     - Круг наших друзей узок: всего три человека и их жены.

     Они охотились с мужем много лет, мистер Браммел. Это лорд Уолворт, граф Астон и виконт Пикфорд. Но теперь, когда все они женаты, тем веселее мы проведем время, - с милой улыбкой объяснила Аллегра. - Остается надеяться, что вашему высочеству некогда будет скучать. Я приглашу вдовствующую леди Перри и ее сестру леди Джонсон.

     Таким образом, за столом у нас будет равное число джентльменов и дам.

     - Превосходно! Превосходно! - согласился принц.

     - А теперь, если джентльмены меня извинят, я распоряжусь, чтобы гостям приготовили комнаты.

     Аллегра присела и с безмятежным видом выплыла из столовой.

     - Клянусь Юпитером, Куинтон, - объявил принц, - вы женились на изумительной девушке! Поверьте моему слову, она станет превосходной герцогиней, пусть ее происхождение не так уж безупречно. Неплохо иногда улучшить породу с помощью чистокровной молодой кобылки, не так ли?

     - Спасибо, ваше высочество, - с поклоном ответил герцог, ощущая, однако, легкое раздражение от бесцеремонности принца. Он чертовски гордился Аллегрой. Как она умна! Одна встретила королевскую особу, накормила и превратила разочарование принца в удовольствие. Теперь у него не было сомнения, что охота пройдет без сучка и задоринки.

     Крофт поджидал хозяйку за дверями столовой.

     - Я приказал приготовить покои для его высочества и спальню для мистера Браммела.

     - Прекрасно! Через час пришлите лакея. Пусть немедленно отнесет письма на конюшню. Велите конюхам развезти их и подождать ответа. Через два дня мы устраиваем охоту.

     Принц и его спутник знают только, что развлечение намечалось заранее.

     - Будет сделано, - кивнул Крофт, пряча улыбку. Он служил двум предыдущим герцогиням Седжуик, а третья, пожалуй, их превзошла.

     - Я буду в своей гостиной. Попросите Онор принести мои письменные принадлежности, - наставляла Аллегра.

     - Сию минуту, миледи, - с поклоном ответил дворецкий.

     После ухода Онор Аллегра поспешно набросала записки Сирене, Юнис и Кэролайн, в которых извещала о неожиданном приезде принца и о том, что он примет участие в охоте, и приглашала подруг прибыть к ним через два дня. Затем она написала леди Перри, извинилась за то, что приглашает в последнюю минуту, и попросила прелестную вдовушку с сестрой приехать в Хантерз-Лейр. Скрепив послания красным воском, она прижала к мягкой массе свое кольцо-печатку и дернула за шнур сонетки.

     - Крофт уже объяснил, что делать? - спросила она вошедшего лакея.

     - Раздать конюхам письма и приказать, чтобы дождались ответа. Верно, ваша светлость?

     Аллегра кивнула:

     - Можете идти.

     Следующие два дня были посвящены приготовлениям к приему гостей, проводившимся в величайшем секрете: хозяева опасались возбудить подозрения принца. Он и герцог проводили время в прогулках верхом и в охоте на водяную дичь.

     Браммела, однако, подобные занятия не интересовали. Сиятельный гость неизменно объедался за столом, а вечерами играл в вист. Ставок, правда, не делалось, поскольку Принни понимал отвращение хозяина к игре. Однако он все же не удержался от жалобы.

     - По-моему, если у человека туго набиты карманы, - ворчал он, - просто грех не пустить кровь его кошельку. Жадность вам не к лицу, Седжуик, тем более что вы все время выигрываете.

     - Но если бы мы играли на деньги, ваше высочество, - резонно заметила Аллегра, - к этому времени вы бы уже задолжали моему мужу Девон и Корнуолл. Куинтон не хочет разорять ваше королевство.

     - Очень остроумная шутка, миледи, - рассмеялся Браммел. - Надеюсь, зиму вы проведете в Лондоне?

     - Вряд ли, мистер Браммел. Мы простые провинциалы, нам по душе сельская жизнь, - усмехнулась Аллегра.

     - Вздор! - воскликнул Принни. - Я приказываю вам приехать, герцогиня! Обожаю окружать себя хорошенькими женщинами. Клянусь, вы будете королевой в свете!

     - Вы мне льстите, ваше высочество, но вспомните, что мой долг - поскорее подарить мужу наследника. Насколько мне известно, жена вашего высочества прекрасно понимает свои обязанности по отношению к вам и стране. Прежде чем вернуться в Лондон, я должна позаботиться об этом.

     - Прекрасно сказано, герцогиня, но все же ожидаю увидеть вас танцующей в "Олмэксе", если, разумеется, вы к тому времени не окажетесь в интересном положении, - ответил Принни. - О, благослови меня, Боже, кажется, я выиграл этот роббер!

     На вторую ночь после свадьбы Куинтон не пришел к Аллегре, но та была слишком занята. На третью ночь она тихо лежала, не в силах уснуть, и гадала, почему его нет рядом. Она уже потеряла надежду, когда дверь открылась и в спальню вошел ее муж.

     - Милорд, мне уже казалось, что вы забыли о существовании жены, - холодно бросила Аллегра, хотя втайне ликовала. - Наши гости приедут завтра. Боюсь, у нас не будет времени друг для друга.

     Вместо ответа он лег рядом, притянул жену к себе и припал к ее губам долгим чувственным поцелуем, от которого у нее загорелась кровь.

     - Как же я мог тебя забыть, Аллегра, - прошептал он, зацеловав жену до потери сознания. - Говоря по правде, не таким я представлял себе начало супружеской жизни. Черт меня побери, дорогая, если нам все же не придется отправиться в свадебное путешествие!

     - Все было бы прекрасно, не приди Принни в голову явиться сюда! Почему бы ему не посидеть дома, с женой, тем более что она ждет ребенка?

     - Он ненавидит принцессу Каролину, и, честно говоря, есть за что. Грубая, неотесанная, развязная баба и к тому же неряха, которая терпеть не может мыться. Ты же знаешь, дорогая, как брезглив принц. Я приезжал на их свадьбу в апреле. Принц был мертвецки пьян. Королю пришлось его догонять, когда он просто убежал от алтаря во время брачной церемонии.

     - Мне жаль его жену, - вздохнула Аллегра.

     - Но почему? - удивился герцог. - Их брак, как и наш, - практичный и разумный союз.

     - Пусть они не любят друг друга, как и мы, но зато ты добр ко мне. Представить себе не могу, чтобы ты покинул беременную жену и разъезжал по всей Англии, навещая друзей и знакомых. Ты никогда не оставил бы меня одну, не так ли?

     - Никогда, дорогая, - тихо согласился он, укладывая ее на подушки. - Смею ли я надеяться, что прошлой ночью ты тосковала обо мне? Признаюсь, что я страдал без тебя.

     - Неужели, сэр? В таком случае что помешало нам явиться? - язвительно осведомилась Аллегра.

     - Наш гость и его страсть к висту, - вздохнул Куинтон. - Было уже далеко за полночь, когда Принни решил идти спать.

     Мистер Браммел куда более деликатен и, несмотря на молодость и холостой образ жизни, сочувствует страданиям новобрачных.

     Он несколько раз безуспешно пытался выманить Принни из-за карточного стола.

     - Зато теперь ты здесь, - призывно промурлыкала Аллегра.

     - Мадам, вы, кажется, флиртуете со мной? - пошутил он и ухмыльнулся при виде ее зардевшихся щек. Несмотря ни на что, его жена еще так невинна!

     Он принялся осторожно развязывать ленты ее ночной рубашки и широко развел половинки выреза.

     - Желает ли мадам, чтобы я показал ей всю меру своего нетерпения?

     - Да, - выдохнула она, встретив откровенный взгляд мужа.

     Он задохнулся, когда Аллегра притянула его голову ближе и прильнула к губам. Призыв был столь явным, что Куинтон, зарывшись лицом в ложбинку между ее маленькими грудками, стал осыпать ее страстными поцелуями.

     - Ты восхитительна, Аллегра! Так и хочется съесть! И я съем тебя!

     Он впился губами в ее задорно торчащий сосок. Голова у него шла кругом, сердце колотилось. Как он мог быть так слеп, чтобы не видеть посетившую его любовь?

     Аллегра счастливо вздыхала, нежась под его ласками. Что с ней происходит?

     "Ты влюблена", - прошептал едва слышный внутренний голос.

     - Нет! - громко вскрикнула она.

     - Что с тобой, любимая? - удивился герцог, поднимая голову. - Ты здорова? Хочешь, чтобы я ушел?

     - Нет-нет, Куинтон, только не останавливайся! - выдохнула она.

     Почему он назвал ее любимой?

     - О-о, да, - пробормотала она, когда его губы заскользили вниз. - О-о, да.., как чудесно.., я тоже хочу сделать это!

     - Что, душа моя? - спросил герцог, принимаясь лизать ее живот.

     - Хочу тебя ласкать. Женам это позволено, верно? Не желаю лежать, как глупая кукла! Ты покажешь мне, что делать?

     Герцог сел и, сбросив рубашку, швырнул к изножью кровати.

     - Да, Аллегра, жены могут ласкать мужей. Делать с ними все то, что я делаю с тобой. Я счастлив, что ты решилась на это.

     - Ты даришь мне наслаждение. Теперь, когда мы стали друзьями, я отвечу тебе тем же.

     - К вашим услугам, мадам, - объявил он, ложась на спину.

     Аллегра, подражая ему, скинула свою рубашку, уселась со скрещенными ногами и принялась изучать обнаженное мужское тело. Наконец она робко коснулась волос на его широкой груди.

     - Какие мягкие, - удивилась она, ероша темную поросль и с любопытством проводя по узкой дорожке до самого живота. Желая получше рассмотреть мужа, Аллегра, к его удивлению, уселась на него верхом, прижалась пухленькой попкой к бедрам и провела ладонями по его длинному торсу. Тонкие пальчики игриво ущипнули его соски. Подавшись вперед, она потерлась о них своей грудью.

     Куинтон почти всхлипнул, не в силах сдержаться, потрясенный ее смелостью.

     - Тебе понравилось? - с любопытством спросила она.

     - Твои прикосновения меня волнуют, - признался он.

     - У тебя изумительное тело, Куинтон. Я видела рисунки древних статуй в тех книгах, что в отцовской библиотеке. Поэтому и могу сравнивать.

     - - Я так и подумал, дорогая, - галантно отозвался он. Его плоть, сжатая ее бедрами и упругими ягодицами, лихорадочно пульсировала. Ему до смерти хотелось перевернуть ее на спину и погрузиться в теплую, сладостную пучину.

     - Что-то не так? - спросила Аллегра, заметив мученическое выражение его лица.

     - А ну слезай, мой маленький синий чулок, и я тебе покажу, - выдавил герцог.

     Аллегра послушалась и ахнула при виде его вздыбленной плоти, поднявшейся меж мускулистых бедер. Она впервые видела ее так близко и сейчас не могла отвести глаз. Длинная, с проступавшими под кожей голубыми венами, твердая, она чуть подрагивала в ожидании... Аллегра зачарованно наблюдала это невиданное зрелище.

     Куинтон снова уложил жену на подушки, устроился между ее разведенными ногами и одним стремительным движением вошел в ее влажные жаркие недра.

     - Понимаешь ли ты, какую власть приобрела надо мной, Аллегра? - прошептал он, целуя ее и принимаясь двигаться, сначала медленно, потом быстрыми уверенными рывками, лишавшими разума, наполнявшими ее бездумным наслаждением.

     Аллегра, не сдержавшись, громко вскрикнула:

     - О, я больше не вынесу! Не останавливайся, Куинтон, только не останавливайся!

     Повинуясь некоему древнему инстинкту, она обвила его ногами, вбирая в себя еще глубже.

     Ее неожиданное движение пробудило в нем новую волну сладострастия. Он вонзался в нее все сильнее и сильнее, пока кровь не застучала у него в ушах. Тело Аллегры вздрагивало от удовлетворенного желания, которое они, как и в ту, первую, ночь, разделили вместе.

     - Ах, Аллегра, не могу совладать с собой! Я обожаю тебя!

     Не отвергай меня, душа моя! Ты не будешь меня ненавидеть, если я скажу, что хочу от тебя той же любви, которую питаю к тебе?

     Он сжал ее щеки ладонями и стал целовать с отчаянной страстью.

     Аллегра не слышала, как он признался ей в любви. Она все еще переживала последние восхитительные моменты экстаза.

     - Мы оба не верим в любовь, - пробормотала она едва слышно. - Любовь - это боль.

     - Совсем не обязательно, дорогая, - возразил герцог. - О, Аллегра, открой глаза и взгляни на меня.

     Густые черные ресницы медленно поднялись. Фиалковые глаза встретились с серебристыми.

     - Я люблю тебя, - тихо признался Куинтон. - Знаю, что наш разумный брак, заключенный по расчету, не предполагал возникновения такого глупого чувства, как любовь. Но, увы, оказалось, что я, подобно своим романтическим предкам, влюбился. Ты сможешь меня простить? Сумею ли я научить тебя любви, родная?

     - О, Куинтон, - пролепетала она, - не знаю, что тебе сказать. Если откровенно, нужно признать, что и я испытываю нечто такое, чему нет объяснения. Но любовь ли это? Не знаю. Я никогда не любила, если не считать чувств, которые питаю к папе, тете-маме и Сирене, а это совсем другое. Ты в самом деле меня любишь? Но почему?

     Герцог лег на спину и надолго задумался.

     - Сам не понимаю, Аллегра. Но знаю, что люблю тебя. Я едва вынес разлуку, когда ты уехала в Морган-Корт. Спроси Оки. Я вел себя как настоящий глупец в ожидании твоего возвращения. Как-то мне даже показалось, что ты решила меня отвергнуть. Это было настоящей пыткой.

     - Почему ты вдруг вообразил, будто я не вернусь, Куинтон? - нерешительно спросила Аллегра. Как странно было слышать откровения этого гордого человека.

     - Что же мне было предложить тебе, кроме титула? Узнав тебя поближе, я понял, что одного титула недостаточно и для тебя ничего не значит древность рода.

     - Но я дала слово, - возразила она. - Неужели ты подумал, что я способна его нарушить?

     - Я понял, что логика и рассудок не имеют ничего общего с любовью.

     - Ясно, - кивнула она. - Но ты мне доверяешь?

     - Безоговорочно, дорогая, - поклялся он.

     Аллегра рассмеялась. В ее душе загорелся и расцвел крохотный огонек счастья.

     - Ты меня любишь? Вправду любишь?

     - Да! - воскликнул он, вновь принимаясь ее ласкать.

     Аллегра довольно замурлыкала. Он ее любит! До этого она не верила в любовь, но оказалось, что его преданность очень для нее важна.

     - Супружеская любовь нынче вышла из моды, - заметила она и тут же снова засмеялась, когда он покрыл ее тело поцелуями. - О, Куинтон, как хорошо... - выдохнула она, когда он опять припал к ее соскам, почти грубо, пока она не растаяла от наслаждения. Потом он стал лизать ее ухо, и она ответила ему тем же, шепча:

     - Ты хочешь снова взять меня, Куинтон?

     - Хочу и возьму, - бросил он, медленно вонзаясь в нее и отстраняясь. Он проделал это несколько раз, и Аллегра взмолилась о пощаде. Она обхватила его ногами, молча требуя, подгоняя, умоляя, не в силах выдержать эту сладостную пытку.

     - Скорее, Куинтон, скорее, - повторяла она. - Я снова хочу взлететь!

     Она впилась ногтями в его плечи, царапая до крови спину. Но легкая боль лишь возбудила его желание. Он с силой врезался в горячую глубину ее лона, заставив ее тихо застонать. Тело, придавленное им, извивалось, билось, стараясь достигнуть пика наслаждения. Его собственное желание росло с каждым мгновением.

     - Ты моя, Аллегра! Моя! - рычал он, уже не сдерживая страсти. Ему вторили крики Аллегры.

     Что происходит? Если раньше им было хорошо вместе, теперь у нее наверняка разорвется сердце в водовороте блаженства. Она умирает! Боже, она умирает!

     Аллегра пришла в себя в объятиях мужа. Ее щека была прижата к могучей груди, и она слышала гулкий стук его сердца. Он нежно гладил ее волосы, выбившиеся из длинной косы.

     - Ты очнулась? - тихо сказал он.

     - Я еще жива? - поразилась она.

     Куинтон рассмеялся.

     - Более страстной любовницы мне еще не встречалось, - признался он, целуя ее в макушку. - Ты лишила меня последних сил.

     - Ты уйдешь от меня сегодня, Куинтон? - немного помолчав, спросила Аллегра.

     - Нет, душа моя. Вряд ли я когда-нибудь покину твою постель, что бы там о нас ни сплетничали.

     Аллегра улыбнулась, закрыла глаза, ощущая необыкновенный покой и безмятежность, подобных которым она никогда не ведала прежде.

     Куинтон скорее почувствовал, чем увидел, что его жена расслабилась. Но самому ему еще не хотелось спать. Что заставило его объясниться в любви Аллегре? Хорошо еще, что" она не отвергла его сразу! Даже уверила, что питает к нему нечто вроде нежности. Правда, не сказала, что любит его, но это придет. Обязательно придет. Впервые в жизни он понял отца, допившегося до смерти после кончины матери. Лучше это, чем ад на земле.

     Аллегра проснулась рано. Куинтон, лежа на боку, мирно спал. Она внимательно всмотрелась в него. Да, ее муж красив, но не красота привлекает ее. Его лицо светится честностью и силой.

     "Но я не верю в любовь", - снова подумала она.

     "Не веришь? - эхом отозвался внутренний голос. - Почему же ты счастлива оттого, что находишь в нем честность и силу?"

     Герцог открыл глаза и взглянул на свою красавицу жену.

     И она вдруг растерялась и зажмурилась, словно от нестерпимого света.

     - Ты и вправду меня любишь! - восторженно ахнула она. - Я это вижу по твоим глазам, Куинтон! О Господи, Господи!

     Боже всемогущий! Она что-то лопочет, как деревенская дурочка, но все его слова ничего не значат по сравнению с тем, что она узрела в глубине его серебристо-серых глаз.

     - Ты слишком много думаешь, дорогая, - покачал он головой. - А сейчас вставайте, мадам. С минуты на минуту нагрянут гости, не говоря уже о тех двоих, что сейчас блаженствуют в своих спальнях.

     - Никогда не ожидала, что медовый месяц так внезапно кончится и меня призовут герцогские обязанности! Следовало бы сразу же уехать, и тогда Принни и Браммел попросту нас бы не застали. Кроме того, они утверждают, что следующей весной мы не сможем отправиться в Италию, потому что какой-то французский генерал решил завоевать Венецианскую республику.

     - Ничего, еще успеем посетить этот сказочный город, когда беспорядки прекратятся, - пообещал муж. - Кроме того, я горю желанием овладеть тобой в гондоле, моя милая Аллегра.

     Страстно, безумно ласкать тебя под луной, пока мы скользим мимо площади Святого Марка в теплую летнюю ночь.

     - Сэр, вы, кажется, с ума сошли! - упрекнула Аллегра, поднимаясь. - Ой!

     Она вихрем развернулась, потирая свою покрасневшую от легкого шлепка попку.

     - Не смог устоять, - ухмыльнулся Куинтон.

     Аллегра, смеясь, покачала головой:

     - Немедленно в свою спальню, милорд! Я должна одеться, да и вы тоже. Его высочество наверняка жаждет поохотиться.

     Едва герцог успел умыться и спуститься в столовую, как на лестнице послышались мужские шаги. Поспешно оглядев комнату, он убедился, что стол уже накрыт.

     - Доброе утро, милорд, - тихо приветствовал господина Крофт.

     Герцог кивнул, восхищенный и пораженный тем, как безупречно ведется его хозяйство. Ничего не скажешь, Аллегра - настоящее чудо.

     - Доброе утро, ваше высочество, - многозначительно провозгласил дворецкий у него за спиной.

     Герцог поспешно повернулся и приветствовал гостей. Лакеи почтительно усадили джентльменов и стали приносить серебряные блюда и закрытые чаши. Принц, довольно мурлыча, положил себе гору ломтиков сочного бифштекса с кровью, позволил лакею залить их сливочным соусом с тушеным, предварительно обжаренным луком и перцем. Своей очереди ждали яйца-пашот в сливочно-винном соусе с мускатным орехом, не говоря уже о других деликатесах! Он жадно пожирал все, что перед ним ставили, запивая вином из никогда не пустеющего бокала. Его сотрапезники вели себя более сдержанно.

     Насытившись, принц откинулся на спинку стула, прихлебывая вино.

     - Мы в настроении поохотиться, - объявил он.

     - Разумеется, ваше высочество, - кивнул герцог, поднимаясь. - Поедете с нами, Браммел?

     - Браммел не охотится, - хмыкнул Принни. - Он вообще избегает резких движений. Боится, что помнет свой идеальный галстук.

     - Именно, ваше высочество, - без особого запала отозвался Браммел. - Не говоря уже о том, что я запачкаю свои идеально начищенные сапоги. Мой слуга тратит по часу на уход за каждым. Он просто свихнется, если увидит, что я забрызгал грязью сапоги еще до полудня.

     - Я еще не осведомился о здоровье принцессы Каролины, ваше высочество, - вежливо заметил герцог, выходя вместе с принцем из столовой.

     - Жирная, беременная и еще неряшливее, чем всегда! - с отвращением бросил принц. - Только бы она ощенилась сыном! Выполнит свой долг, и я смогу о ней забыть. Я и женился только для того, чтобы король увеличил мне содержание. Переделка Карлтон-Хауса просто пустила меня по миру.

     - Будем надеяться, что желание вашего высочества исполнится, - пробормотал герцог Седжуик, возмущенный столь пренебрежительным отношением принца к жене. Каролина Амелия Елизавета, принцесса Брауншвейгская, приходилась двоюродной сестрой своему мужу. Выросшая при славившемся грубыми нравами дворе своих родителей, она была плохо образована и дурно воспитана. Ее мать была старшей сестрой короля Георга III, и монарх не мог сделать худшего выбора для своего сына. В этом браке главную роль сыграла мать невесты, сумевшая уговорить брата.

     Каролина, от природы неглупая и довольно остроумная, была совершенно невежественна, вспыльчива и своевольна.

     Ее воспитывала вечно хмурая, чопорная мать, с утра до вечера вязавшая чулки и вышивавшая салфетки в своем безвкусно обставленном дворце недалеко от Брауншвейга. Отец Каролины прекрасно проводил время в столице в обществе своей любовницы и редко навещал семью. У матери даже не хватило ума воспитать дочь в какой-то определенной вере. Считалось, что она примкнет к той церкви, приверженцем которой будет ее муж. Она едва читала, еще хуже писала и почти не выезжала за пределы дворца. Бедняжка была лишена музыкальных талантов, в руки не брала кистей и акварельных красок, да и танцевала неважно. Она пренебрегала модой, не обладая ни вкусом, ни чувством цвета. Словом, была диаметральной противоположностью своему мужу. Неудивительно, что между супругами не было ничего общего.

     Поскольку Каролина имела несчастье родиться девочкой, никто не уделял ей особого внимания, а именно внимания и любви она так отчаянно жаждала. В довершение ко всему она славилась ужасающей неряшливостью и почти никогда не мылась. Но собственная внешность нисколько ее не заботила, и она не принимала никаких советов от людей, понимавших, что очень многое зависит от того, какой предстанет принцесса перед теми, кто играл значительную роль в ее будущем.

     Ее старшая сестра, герцогиня Вюртембергская, исчезла при довольно странных обстоятельствах, когда гостила с мужем в России. Ходили слухи, что она изменила супругу с великим князем Павлом. Герцог Вюртембергский вернулся домой с детьми, а императрица Екатерина II заточила герцогиню в крепость на Балтийском море. Два года спустя было объявлено о ее смерти, хотя обстоятельства, при которых она скончалась, так и остались неизвестными. Оказалось, однако, что ее младшая сестра тоже питает пристрастие к красивым джентльменам. Злые языки твердили даже, что она не была невинной в брачную ночь, поскольку еще раньше распространились сплетни о каком-то ее романе.

     Впервые встретившись с невестой, Принни пришел в ужас при виде безвкусно одетой, неряшливой девицы, от которой к тому же дурно пахло.

     - Харрис, мне нехорошо, принесите рюмку бренди, - потребовал он от графа Малмсбери, который привез принцессу в Англию. Принц одним глотком осушил рюмку, повернулся и поспешно покинул комнату, не услышав жалоб принцессы:

     - Боже! И это принц? Я нахожу его безобразно толстым и совсем не таким красивым, как на портрете.

     Тем не менее три дня спустя в Королевской часовне Сент-Джеймсского дворца состоялось венчание. Герцог Седжуик тоже был там и помнил, как принц, безобразно напившись, бродил по церкви, распевая непристойные песни, пока взбешенный отец не притащил его к алтарю. Он сумел выполнить свои супружеские обязанности, но остаток ночи провел за бутылкой, лежа в камине, как охотно сообщала всем и каждому новобрачная. Однако она умудрилась забеременеть с первого же раза, потому что принц больше не находил в себе сил к ней притронуться. Он отказался даже жить с ней в одном дворце и продолжал вести себя так, словно супруги вообще не существовало.

     Куинтон Хантер женился на деньгах Аллегры. Оба они не обманывались на этот счет, но ведь многие люди вступали в брак ради богатства и положения. Все так, но вот обращение джентльмена с женой - дело другое, думал герцог. Даже не влюбись он в Аллегру, все равно выказывал бы ей всяческое уважение. Ему было жаль Каролину. Для подобных неучтивости и бессердечия принца не было извинений.

     - Лошади готовы, ваша светлость, - объявил Крофт, указывая на открытую дверь.

     - Превосходно! - с улыбкой воскликнул принц, и обратился к Браммелу:

     - Подождите нас в библиотеке, Джордж.

     Мы вернемся как раз к обеду.

     Крофт едва заметно кивнул хозяину.

***

     Аллегра позавтракала в своей спальне, оделась и приготовилась к встрече гостей. Спустившись вниз, она узнала, что герцог и принц уехали на охоту, а мистер Браммел в библиотеке и обед будет подан в час дня.

     - У нас достаточно провизии? - встревожилась Аллегра. - Принц ест за троих.

     - По поручению кухарки Перкинс с утра уехал в деревню за съестным и скоро вернется, миледи.

     - Крофт, этот дом без вас пришел бы в упадок, - польстила дворецкому Аллегра. - Я вам так благодарна!

     - Прикажете сказать мистеру Браммелу, что вы уже встали?

     - Покамест не надо. Я хочу написать письмо тете-маме, прежде чем развлекать гостей, и удаляюсь в малую гостиную.

***

     Принц и герцог вернулись домой с десятком кроликов, так что охоту можно было считать удачной. Аллегра тем временем сидела в гостиной с Браммелом. Щеголь картинно вздрогнул при виде окровавленных тушек, свисавших с руки лакея, но принц был в восторге от утренних приключений.

     Подали обед, и принц ел так, словно голодал целый месяц.

     Глядя, как он проглотил едва ли не целого лосося, дюжину бараньих отбивных, бифштекс и цыпленка, Аллегра невольно задавалась вопросом, долго ли он у них прогостит. Насытившись, он перешел в гостиную и громко захрапел под бдительным присмотром Браммела.

     Вскоре начали прибывать гости. Первыми явились Сирена и Оки. Аллегра заметила, что у кузины встревоженное лицо.

     Пока герцог и Оки здоровались, сестры взялись за руки и вошли в дом.

     - Что стряслось? - немедленно спросила Сирена.

     - О чем ты? - удивилась Аллегра.

     - Ты замужем всего три дня и уже зовешь нас приехать, да еще и Принни здесь оказался почетным гостем. Ты ничего не говорила о своих планах. Вы поссорились? Герцог тебя обидел?

     - О, дорогая Сирена, какая же ты мнительная! Вечно ждешь неприятностей! Все чудесно! Однако утром третьего дня явился Принни с намерением попировать на свадьбе. Он сильно разочаровался, узнав, что опоздал, и мне пришлось пригласить его на вечеринку по случаю охоты. Я солгала ему, сказав, что герцог каждую осень собирает друзей поохотиться, поэтому и прислала тебе записку. Нельзя же оскорбить чувства принца, признавшись, что все это чистый вздор.

     - Какое счастье! - облегченно вздохнула Сирена. - А я уже невесть что вообразила!

     - Но почему? - недоумевала Аллегра.

     - Ну, ты вышла замуж по расчету, и я боялась, что между вами начнутся раздоры - ведь герцогу гордости не занимать.

     - Я заметила, - лукаво усмехнулась Аллегра, - но можешь не волноваться, дорогая. Он клянется, что влюблен, и я склонна этому верить.

     - Слава Богу! - вскричала кузина.

     - Но сама я далеко не уверена в своих чувствах, - возразила Аллегра. - И не пойму, можно ли их назвать любовью.

     Пока не разберусь сама, не собираюсь ни в чем признаваться.

     И, Сирена, дорогая, никому не говори об этом, кроме Оки.

     - О, Аллегра, я так за тебя счастлива! - всхлипнула расчувствовавшаяся кузина.

     - Откуда такая радость? - хором осведомились графиня Астон и леди Уолворт, входя в вестибюль.

     - Герцог влюблен в Аллегру! - воскликнула Сирена, но тут же в ужасе захлопнула ладонью рот.

     - Она обещала молчать, - сухо пояснила Аллегра.

     - Ну разумеется, он влюблен. Неужели вы не знали, Аллегра? - поразилась графиня Астон.

     - А я думала, всем это известно, - вторила леди Кэролайн. - Господи, да он уже рассказал Бэйну и Дри, а уж Оки вообще узнал первым.

     - Одна я ни сном ни духом! - бросила Аллегра. - И считала, что выхожу замуж по расчету. Именно этого я хотела и ожидала.

     - Но куда лучше, когда тебя любят! - застенчиво улыбнулась Юнис.

     - А вы? Вы его любите? - деловито допытывалась Кэролайн, в эту минуту весьма похожая на свою грозную тетку.

     - Не знаю, - вздохнула Аллегра.

     - Женщина не может не полюбить человека, который ради нее готов на все. Герцог красив и умен, так что любовь непременно к вам придет, - твердо заключила Кэролайн. - А теперь объясните, почему мы здесь - ведь после свадьбы прошло всего три дня? Вы с герцогом должны были давно скрыться от всех и миловаться на свободе.

     Аллегра со смехом объяснила причину столь неожиданного приглашения.

     - Я также пригласила леди Перри и леди Джонсон. Они вдовы, и, насколько я слышала, весьма нестрогих правил, - добавила она.

     - Интересно, которую из них Принни затащит в постель? - съязвила Кэролайн.

     - Возможно, обеих, - фыркнула Юнис. - Или поделится с Браммелом.

     - Браммел не станет спать с такой неугомонной женщиной, - презрительно бросила Кэролайн. - А вдруг она растреплет ему волосы или помнет простыни? Как вы думаете, он так же элегантен в ночной рубашке, как в сюртуке?

     - А правда, что к ужину он переодевается в черное? - перебила Юнис.

     - Да, и мне кажется, что у него очень тонкий вкус. Мужчине черное идет куда больше, чем персиковый или небесно-голубой шелк. Думаю, вы найдете его поистине очаровательным.

     - Но прошлым сезоном в Лондоне он на нас и не смотрел, - вспомнила Кэролайн. - Тетя считает его слишком высокомерным.

     - Я спрашивала его об этом. Он сказал, что находит дебютанток утомительными и скучными, - пояснила Аллегра. - По его мнению, брак делает женщину куда интереснее.

     - Господи, до чего же заносчивы мужчины! Признаюсь, что страшусь встречи с ним, - пропела Юнис, и все засмеялись.

     Подошедший Крофт предложил проводить дам в их комнаты.

     - Подъехали леди Перри с сестрой, ваше сиятельство, - сообщил он Аллегре. Та вышла на крыльцо, а остальные дамы поспешили наверх.

     Леди Перри, миниатюрная блондинка лет двадцати пяти, в сопровождении старшей сестры, пухленькой брюнетки, как раз выходила из кареты.

     - Герцогиня, как мило с вашей стороны пригласить нас! - воскликнула Джорджина Перри низким мелодичным голосом.

     - Я в долгу у вас обеих, - приветливо улыбнулась Аллегра. - Принц прибыл неожиданно, и у нас не хватает женщин за столом. Видите ли...

     Она объяснила, в чем дело, и Марго Джонсон согласно кивнула:

     - Мы сохраним вашу тайну. Вы очень тактично поступили, пощадив чувства принца.

     - Я посажу вас рядом с ним за ужином, - решила Аллегра.

     - Разумеется, - кивнула леди Перри, немедленно сообразив, в чем дело. - Мы с сестрой будем рады развлечь Принни.

     - Вы охотитесь? - осведомилась Аллегра. - Джентльмены выезжают на рассвете.

     - А вы? - в унисон спросили сестры.

     - Нет, - покачала головой Аллегра.

     - В таком случае мы будем рады последовать вашему примеру, - решила леди Перри. - Одно дело - забавлять принца, и совсем другое - мчаться с утра по полям. Уж лучше поспать подольше, не правда ли? Пусть мужчины проливают кровь бедных зверюшек.

     - Вы совершенно правы, - согласилась Аллегра, провожая сестер в дом.

Глава 11

     Стены столовой в Хантерз-Лейре звенели от смеха. Присутствующие обменивались остроумными шутками и веселыми анекдотами. Стол красного дерева был накрыт чудесной скатертью из белого ирландского Дамаска с кружевной отделкой. Большая серебряная ваза, полная поздних желтых роз и зелени, украшала центр стола. По обе стороны стояли высокие серебряные канделябры, в которых горели свечи из белого воска, ароматизированные розовой водой. Перед каждым из двенадцати гостей стоял прибор изумительного вустерского фарфора. Серебряные ножи и вилки украшал герцогский герб. За каждым стулом стоял лакей в зеленой ливрее с позументом. Остальные слуги разносили блюда.

     На первое подали свежих устриц, паровых мидий, омаров в горчичном соусе, лососину и форель в вине на ложе из кресс-салата. За ними последовали: говяжий бок, жаренный на вертеле, оленина, жареные куропатки, пироги с крольчатиной, истекающие коричневой подливкой, индейка, начиненная хлебными крошками, яблоками и каштанами, два больших окорока в сахарно-гвоздичной глазури и бараньи отбивные - любимое блюдо принца.

     Под конец на столе появились чаши с зелеными бобами, посыпанными миндалем, луковичками в сливочном соусе с душистым перцем, крохотные морковки, политые медом с мускатным орехом, цветная капуста, с которой капал расплавленный сыр, картофель в голландском соусе и маленькие пирожки - тоже с картофелем. За ними последовал салат с огурцами в пикантном соусе с уксусом. Вино лилось рекой, и одна бутылка сменяла другую.

     Настала очередь десерта. Кухарка приготовила вкуснейшие ватрушки, воздушный генуэзский бисквит с кофейным кремом, лимонные и клубничные пирожные, шоколадное и апельсиновое суфле, ананасный крем и крем-карамель. Подали и фрукты: бананы, виноград, апельсины. Не были забыты и сыры: чеддер и стилтон, - тонкие сахарные вафли и, разумеется, шампанское.

     - Мадам! - воскликнул Принни, расстегивая две пуговицы жилета. - Обед просто восхитительный! Обожаю простые деревенские блюда. Мои комплименты кухарке, Крофт.

     - Благодарю, ваше высочество, - поклонился дворецкий, - А теперь, - продолжал принц, - может, сыграем в карты перед сном? Завтра предстоит большая охота. Не так ли, герцог?

     - Совершенно верно, ваше высочество. Говорят, в моих владениях появился злобный старый вепрь, разоряющий сады арендаторов. Лесничий утверждает, что охота за чудовищем будет нелегкой. Придется начать пораньше. На рассвете.

     - Чудесно! - одобрил принц, вставая из-за стола и предлагая руку леди Джонсон. - Вы играете, дорогая?

     - Обожаю карты, ваше высочество, но, увы, я вдова в стесненных обстоятельствах, - вздохнула она.

     Леди Джонсон по праву можно было назвать интересной женщиной, с темными волосами с рыжеватым отливом, очень белой кожей и теплыми янтарными глазами.

     - Позвольте мне ставить за вас, дорогая, - с улыбкой предложил принц.

     - Но как я смогу вернуть долг, ваше высочество? - кокетливо спросила она.

     - Не волнуйтесь, дорогая, думаю, мы сумеем договориться, - промурлыкал Принни, многозначительно поглядывая на соблазнительную ложбинку на пышной груди вдовы. С этими словами он подхватил ее под руку и повел в гостиную, где уже стояли ломберные столики.

     - Прошу, леди Перри! - воскликнул молодой Браммел. - Уверен, что вы тоже заслужите благоволение его высочества.

     - Вы в самом деле так считаете? - простодушно спросила Джорджина.

     - О, вне всякого сомнения, - предсказал Браммел и повел свою даму следом за парочкой.

     - Если вы будете и впредь развлекать гостей подобным образом, никогда от него не избавитесь, - пошутила Кэролайн, едва Браммел отошел подальше.

     - Зато вы чрезвычайно умело выбрали Принни партнера за карточным столом, - поддакнула Юнис. - "Но как я смогу вернуть долг, ваше высочество?" - передразнила она леди Джонсон.

     - Я бы умерла, взгляни он на меня так, как на эту вдовушку.

     - Аллегра знала, кого пригласить, - вмешался герцог. - И леди Перри, и ее сестра - женщины светские и многоопытные. Они весь вечер не отойдут от Принни. Может, хоть сегодня он не просидит до утра за картами и мы сможем провести ночь с нашими прелестными женами.

     Остальные рассмеялись, а дамы смущенно покраснели.

     - Бедняге Куинту пришлось часами играть с принцем в карты. Правда, он отказался играть на деньги, - заметил Оки. - Принни был донельзя раздражен.

     - Вместо этого они играли на английские графства. Куинтон получил Вустер, Херефорд и Уэльс, но еще пара ночей - и он стал бы королем Англии, судя по тому, как играет Принни, - фыркнула Аллегра. - По-моему, он вообще не знает правил.

     Страстно хочет выиграть, но при этом чересчур опрометчив.

     - Пора к гостям, - напомнил герцог, улыбаясь шутке жены.

     Когда остальные вошли в гостиную, оказалось, что принц, Браммел и их дамы уже увлечены игрой.

     За второй стол уселись лорд и леди Уолворт, граф и Оки. Аллегра подошла к фортепьяно. Герцог вызвался переворачивать ноты. Полилась нежная мелодия. Остальные женщины невольно заслушались.

     - Ты изумительна, - тихо сказал Куинтон жене. - Мы женаты меньше недели, а ты развлекаешь гостей так уверенно, словно всю жизнь была герцогиней. Принц то и дело твердит, что он прекрасно проводит время.

     Он нежно коснулся губами макушки Аллегры.

     - Я счастлива, что вы довольны, милорд, - шепнула она, чувствуя, как сильнее забилось ее сердце, и тут же хитро улыбнулась:

     - Только не думай, пожалуйста, что я буду устраивать такие роскошные обеды, когда мы останемся одни. Не желаю, чтобы ты превратился в подобие Принни. Я заметила, что ты неравнодушен к сладкому и съел два куска генуэзского торта, не говоря уже о лимонном пирожном и шоколадном суфле.

     - Просто не смог устоять, - усмехнулся герцог. - Не думал, что наша кухарка знает рецепт генуэзского торта.

     - Она и не знала. Это я дала ей книгу рецептов тети-мамы.

     Моя мачеха заказала сделать копии для меня и Сирены. Но как только гости уедут, обеды вновь станут незатейливыми.

     - Честно говоря, Аллегра, ты - единственная сладость, которой я жажду. Это могут подтвердить и наши друзья, - уверил герцог.

     Аллегра подняла руки от клавиш и посмотрела на мужа:

     - Ты всегда будешь говорить мне такие милые комплименты?

     - Всегда, - поклялся он. - Поверь, я сам крайне поражен тем, что оказался в подобной ситуации. Могу надеяться только, что когда-нибудь и ты полюбишь меня так, как люблю тебя я.

     - Попытаюсь, Куинтон. Честное слово, попытаюсь.

     Принц, как ни странно, выиграл несколько сотен фунтов и поэтому улегся в постель еще до полуночи. Ни для кого не осталось секретом, что леди Джонсон, спеша уплатить долг, вскоре присоединилась к нему. Следующее утро застало наследника британского трона в превосходном настроении и готового к предстоящей охоте. Перед отъездом джентльмены плотно позавтракали яйцами, беконом, овсяной кашей, свежим хлебом с маслом и сыром, треской в сливках и лососиной.

     Дамы же все утро нежились в постели. Одна Аллегра спустилась вниз к десяти часам обсудить меню с кухаркой и вместе с Крофтом проверить запасы в кладовой: она все еще волновалась, хватит ли еды. Дворецкий заверил хозяйку, что Перкинс еще вчера привез нагруженную с верхом тележку с провизией.

     Следующие несколько дней джентльмены провели за охотой, а леди - за разговорами. После обильного ужина обычно следовала игра в карты, пока принц не объявлял, что пора ложиться. За это время были убиты как наглый кабан, так и два прекрасных оленя и великое множество водяной дичи.

     Принни был невероятно доволен, но вскоре и эти занятия ему наскучили, а сельская жизнь приелась, поэтому он объявил, что назавтра возвращается в Лондон. Только после того, как он едва ли не один уничтожил все, что было подано на завтрак, слуги уложили в карету огромную корзину с едой и четыре молодые пары дружно помахали ему с крыльца.

     - Восхитительно! - заверил он своих хозяев на прощание. - Припомнить не могу, когда бы я так веселился.

     Он галантно раскланялся и перецеловал женщинам руки.

     Среди провожающих не было леди Джонсон и леди Перри. Накануне они обе оказались в постели принца и теперь едва дышали, поскольку тот оказался неутомимым любовником. Позже он любезно пригласил их в Лондон. Они обещали приехать.., со временем. Только в полдень за дамами прибыл экипаж, чтобы отвезти домой. Сестры поблагодарили герцога и герцогиню за то, что те вспомнили о них, затевая охоту, и благополучно отбыли. Они оказались последними из гостей, потому что остальные уехали сразу же после принца, пообещав вернуться в конце месяца к первому балу Аллегры.

     Осень окончательно вступила в свои права. Деревья надели роскошные наряды, сады и холмы переливались желтыми, оранжевыми и красными красками. Герцог пришел в восторг, узнав, что четыре его кобылы весной должны ожеребиться. И хотя он мечтал увезти Аллегру в какое-нибудь романтическое местечко, но сейчас радовался, что к этому времени будет дома. Французский генерал Наполеон шел по Италии победным маршем, и герцог понимал, что им вряд ли удастся повидать Венецию в будущем году. Однако он все же решил поехать на сезон в Лондон, чтобы Аллегра смогла насладиться своим положением жены герцога. В провинции было чересчур тоскливо и уныло. Стоило, пожалуй, провести зиму в столице.

     Аллегра заранее решила, что ее осенний бал должен произвести фурор. Она затевала маскарад, на который пригласила все знатные семьи в округе. Никто не отказался от приглашения: слишком многие стремились своими глазами увидеть новую герцогиню не слишком знатного происхождения, но с тугими карманами. Поскольку Хантерз-Лейр был не слишком просторным, многие собирались остановиться у живших неподалеку друзей и родственников. Открытие бала назначили на десять вечера. В полночь все снимут маски, и гости смогут подкрепиться в буфете, а потом снова танцы и игра в карты до рассвета, когда оставшимся предложат завтрак.

     - Мне не нравятся костюмы, - заявил жене Хантер.

     - Но из тебя выйдет великолепный Цезарь, - мило улыбнулась Аллегра.

     - А кем будешь ты? Женой Цезаря? - процедил он.

     - Клеопатрой. Любовницы куда интереснее жен, по крайней мере мне так говорили, - хихикнула она.

     - Клеопатрой?! Клеопатра была...

     - ..царицей, - докончила Аллегра.

     - Не позволю, чтобы моя жена выставляла себя напоказ полуголой! - твердо заявил герцог. - Сюда приедет все чертово графство, а имени герцогини Седжуик никогда не касались сплетни.

     - Как обидно, что все твои предки по женской линии были так скучны, - сухо отпарировала Аллегра. - И прошу не указывать, что мне носить, сэр! С каких это пор вы разбираетесь в моде?

     - Аллегра! - завопил он. - Ты моя жена и будешь слушаться, дьявол меня возьми!

     - Да как вы смеете предполагать, будто я настолько глупа и легкомысленна, чтобы выставлять себя напоказ перед всем графством.., как это вы выразились.., полуголой? Я сшила себе богатый элегантный костюм, который никто не посчитает неприличным или безвкусным! - воскликнула она в ответ. - О, ты невыносим!

     - А ты самая невозможная женщина на свете! - отпарировал герцог, прежде чем схватить жену в объятия и поцеловать.

     - О нет, тебе не удастся так легко меня умаслить! - вскрикнула Аллегра, стуча кулачками в его грудь.

     - Еще как удастся, - усмехнулся он и снова стал целовать, пока ее колени не подогнулись. О, как она злилась на свою неуместную слабость, лишавшую ее воли к сопротивлению! Но что она могла поделать?

     - Прекрати, прекрати! - отчаянно взмолилась она.

     - Почему? - спросил он.

     - Потому что у меня мысли путаются, когда ты меня целуешь! Будь ты проклят!

     - Боже, теперь ты взяла привычку ругаться! - хмыкнул он, разжимая руки. - Мадам, вы совсем не та воспитанная мисс, на которой я женился! Превратились в испорченную особу, которая сыплет ругательствами и восхитительно распутна в постели. Но мне почему-то это нравится.., пока на публике ты величественна и холодна, как подобает герцогине Седжуик.

     - Пропади пропадом герцогиня Седжуик! - пробормотала Аллегра. Но Куинт прав. С ней что-то происходит. Она наслаждается его ласками в постели с каждым разом все больше... Он редко оставляет ее одну по ночам и не скрывает своей страсти, и она неизменно поражается тому, как легко ему удается пробудить в ней вожделение. Но разве это любовь?

     Впервые Куинтон увидел костюм жены в ночь бала. Он был именно таким, как она говорила, - богатым и элегантным: платье белого полотна с длинной прямой юбкой в складку, простым лифом без рукавов и с высоким воротом, поверх которого лежало великолепное широкое ожерелье из золота, бирюзы и черных агатовых бусин, - Боже! - ахнул он при виде ожерелья. - Оно выглядит настоящей древностью.

     - Так оно и есть, - кивнула Аллегра. - Один из клиентов, папы несколько лет назад купил его для меня в Египте. Поэтому я и хотела одеться Клеопатрой, чтобы наконец показаться в нем на людях. Раньше я к нему не прикасалась. Можешь себе представить мое появление прошлой зимой в Лондоне в этом великолепном ожерелье? Кстати, а тебе нравятся серьги к нему?

     Она кокетливо тряхнула головой, так что серьги зазвенели.

     Герцог Седжуик поразился тому, что жена так небрежно говорит о древности, которая, должно быть, стоит целое состояние.

     - Ты прелестна, Аллегра! - вырвалось у него. Она и вправду была ослепительна в длинной до полу накидке из золотой парчи, так выгодно контрастирующей с белым платьем. Ее босые ноги были обуты в позолоченные сандалии, на голове был черный с золотыми блестками парик. Его венчала золотая диадема со священной змеей, сверкавшей рубиновыми глазами.

     - А ты - настоящий молодой Цезарь, - вернула она комплимент. - Но я жалею о своем решении позволить тебе обнажить колени, ибо все дамы будут от них без ума. Наверное, следовало бы обрядить тебя в длинную тогу, какие носили древнеримские сенаторы. Постарайтесь не слишком выставлять себя напоказ, Куинтон Хантер! Ни один герцог Седжуик не делал ничего подобного, так что не стоит и начинать!

     - Если не ошибаюсь, закон позволяет мужьям бить своих жен при условии, что розга будет не толще пальца, - проворчал он.

     - Уж лучше меня отшлепать, Куинтон, - безмятежно отозвалась она, прикусив мочку его уха. - Уверяю, милорд, что я могу быть очень-очень порочной, если меня отшлепать!

     - Придется не пускать в дом Юнис и Кэролайн! - притворно возмутился герцог. - Они вбивают тебе в голову непристойные мысли!

     - Пора подавать ужин. Гости уже ждут, - весело предложила Аллегра, словно ничего не случилось, и старательно расправила юбки.

     К ужину были приглашены виконт Пикфорд, граф Астон и лорд Уолворт с женами. Граф скопировал костюм с портретов своих предков елизаветинской эпохи и буя в черном бархатном камзоле с крахмальными брыжами. Юнис выбрала черное с золотом платье того же периода, с великолепными бриллиантовыми украшениями. Лорд Уолворт изображал индийского принца в алых шелках и золотой парче, с тюрбаном, в который были воткнуты страусовые перья, сколотые большой черной жемчужиной. Но Кэролайн предпочла нарядиться средневековым шутом в ярком камзоле с красными, голубыми и желтыми полосами. На ее туфлях и рогатой шапке звенели колокольчики. Стройные ноги были затянуты в красно-желтое трико. Все много смеялись при виде виконта Пикфорда в коричневом балахоне, так как он жаловался, что из-за беременности жены ему приходится жить монахом. Сирена краснела и, смеясь, уверяла, что никто не может испечь пирог, не разбив яиц. Сама она была неотразима в голубом с серебром наряде средневековой дамы, который как нельзя лучше скрывал ее беременность.

     Они едва успели поужинать, когда начали прибывать гости. Герцог и герцогиня поспешили к двери приветствовать приглашенных. Большинство из них никогда прежде не бывали в Хантерз-Лейре, но те немногие, кто видел дом в прежнем состоянии, не скрывали своего восхищения.

     - Просто чудеса! - восклицал дородный джентльмен.

     - Деньги могут все, - прошипела его жена, толстая особа с бегающими глазками, которые не упускали ни малейшей подробности.

     - Но хорошего вкуса они не заменят, - возразила другая леди, - и, кажется, именно его у герцогини в избытке. Изысканная обстановка, ничего не скажешь!

     Герцог с герцогиней открыли бал под звуки менуэта. За ним последовали всеми любимые народные танцы. Те, кто не желал танцевать, удалились в гостиную, где уже были приготовлены карточные столы.

     Аллегра зорко следила за тем, чтобы свечи в канделябрах и подсвечниках не дымили, хотя Крофт и без того был начеку и не спускал глаз с лакеев. Он служил в этом доме шестьдесят лет, но никогда не видел столь блестящего собрания, как сегодня. Дворецкий прямо-таки раздувался от гордости. Именно такие приемы подобает устраивать герцогам Седжуикам!

     В полночь гости сняли маски, хотя все инкогнито были разгаданы. Двери столовой распахнулись, и присутствующие устремились к длинным столам под белоснежными скатертями, ломившимся под тяжестью блюд. Здесь были два зажаренных на вертеле говяжьих бока, оленина, лососина, форель, устрицы и жареные гуси, индейки, перепела, пироги с куропатками и кроличьим мясом, макароны с сыром чеддер, слоеные пирожки с картофелем, картофель в голландском соусе, зеленый горошек, лук, тушенный в молоке и масле с перцем, печеная морковь и яблоки, салат, сваренный в белом вине. Шесть больших окороков были запечены с медом, тростниковым сахаром и гвоздикой. На блюдах краснели омары, обложенные вареными мидиями. Креветки подавались с горчицей и майонезом. Гости не знали, с чего начать.

     Десерт был столь же великолепным. Кухарка испекла дюжину генуэзских тортов, пирожные с лимоном, клубникой и мятой, оладьи с яблоками и грушами. Шесть чаш были наполнены кремом-карамелью. В последний момент слуги принесли лимонное и шоколадное суфле. Не были забыты также тонкие сахарные вафли и графины со сладким портвейном.

     - Редко приходится видеть столь роскошное пиршество, - одобрительно заметила леди Билл. - Какая щедрость! Какое гостеприимство!

     Эта вдова и весьма влиятельная в графстве особа считалась непререкаемым авторитетом, и ее одобрения ревностно искали молодые хозяйки.

     - Для девушки из не слишком знатной семьи герцогиня на удивление хорошо воспитана, у нее прекрасные манеры, - поддакнула графиня Уитли.

     - Но Седжуик, разумеется, женился на ее деньгах, - возразила леди Дарсли. - Хантеры - люди непомерной гордости и всегда брали в жены лучших девушек.

     - И самых бедных к тому же, - напомнила леди Бесси Билл. - Если верить сплетням, бедняге Седжуику пришлось жить в одной комнате этого дома, потому что в остальные было невозможно войти. Вряд ли в подобных обстоятельствах он мог надеяться на невесту из аристократической семьи. И учтите: пусть герцог и женился на деньгах, но неужели вы не заметили, какие взгляды он бросает на свою красавицу жену?

     Как он к ней внимателен? Что бы мне ни говорили, а это брак по любви!

     Собеседницы неохотно с ней согласились. Остальные гости продолжали увлеченно есть, пить и злословить.

     Сирена покинула бальную залу в начале второго ночи.

     - Последнее время я сильно устаю, - объяснила она кузине. - Мне лучше прилечь. Проследи, чтобы Оки вел себя прилично и не напивался.

     - Непременно, дорогая, - кивнула Аллегра, целуя ее. - Спокойной ночи.

     Праздник продолжался, и хотя Аллегра едва держалась на ногах, она все же оставалась любезной и внимательной хозяйкой. Музыканты играли без устали. Гости танцевали, играли в карты, болтали. К рассвету, когда в столовую подали завтрак, осталось немногим больше пятидесяти приглашенных. Герцогиня прощалась с уезжавшими и благодарила за то, что почтили ее бал своим присутствием. Она удостоилась похвал леди Билл, чем вызвала зависть остальных именитых дам графства. Пусть семья герцогини Седжуик не слишком высоко ценилась в свете, но Аллегра возвысила ее, заняв достойное положение, и заслуживает своего нового титула.

     Наконец последние гости откланялись и сереньким холодным ноябрьским утром отправились домой. Герцог проводил жену в ее покои, а их друзья разошлись по спальням. Закрыв дверь, Куинтон обнял Аллегру и стал целовать нежно и сладко.

     - Я не мог себе выбрать лучшую герцогиню, - искренне признался он.

     - Кажется, я все сделала как надо, - кивнула она, слегка улыбаясь. - Нужно отдать должное и слугам. В жизни не видела, чтобы челядь так слаженно трудилась.

     Она вздохнула и прислонилась головой к его груди.

     - Я так измучена...

     - Онор поможет тебе, родная, - шепнул он и, поцеловав ей руку, ушел к себе.

     - Какой успех, миледи! - взволнованно щебетала Онор. - Я все видела сверху! Просидела на ступеньках почти всю ночь.

     Такие роскошные костюмы! Такой пир! Я словно побывала на тех балах, о которых мне рассказывала бабушка!

     Она сняла с Аллегры накидку из золотой парчи и принялась ее складывать.

     - Да, некоторые костюмы были ослепительны, - согласилась Аллегра с улыбкой. - Что ж, Онор, я прошла свое крещение огнем и выжила. Похоже, во мне признали истинную герцогиню Седжуик. Даже старая леди Билл была в восторге.

     - Еще бы! - воскликнула преданная Онор, освобождая хозяйку от парика и одежды. - Я знаю, что уже очень поздно, вернее - слишком рано, но все же приготовила вам ванну.

     Искупаетесь?

     Аллегра кивнула и, нагая, прошла в гардеробную, куда перенесли ее фаянсовую ванну. Ступив в теплую надушенную воду, она блаженно вздохнула:

     - О, какое счастье, Онор! Ты просто чудо!

     Наскоро вымывшись, она позволила горничной завернуть ее в нагретое полотенце, вытереть и надеть белую батистовую рубашку. Наконец Аллегра смогла лечь в постель и почти мгновенно заснула. Так крепко, что даже не слышала, как вскоре после ухода горничной пришел муж и лег рядом с ней.

     Проснулась она в середине дня и увидела, что Куинтон лежит рядом, тихо посапывая. Аллегра повернулась на бок и принялась его изучать. Они женаты менее месяца, и у нее не нашлось времени как следует рассмотреть мужа. Да, он, бесспорно, красив, со своими темными волосами и густыми ресницами, веером лежавшими на щеках. Ничего не скажешь, ничуть не хуже, чем у нее! Брови такие широкие и почти сходятся на переносице. Нос длинный, из тех, что именуют орлиными. А рот!

     Аллегра тихо вздохнула. Большой, чувственный, дарящий ей восхитительные поцелуи.

     Она едва подавила искушение дотронуться до тяжеловатого волевого подбородка с ямочкой. Поразительно!

     И тут.., тут она внезапно встретилась глазами со взглядом мужа!

     Аллегра растерянно ахнула.

     - Ты проснулся, - пробормотала она, гадая, давно ли он за ней наблюдает.

     Куинтон лениво улыбнулся.

     - Могу я предположить, Что вы одобряете увиденное, мадам? - осведомился он.

     - О чем это ты, Куинтон?

     - Вы так внимательно меня разглядывали!

     Он внезапно уложил ее на спину и крепко сжал запястья.

     - Признавайтесь, герцогиня!

     - Никогда! - рассмеялась Аллегра, разнеженная его поцелуями, но тут же взвизгнула, почувствовав, как он возбужден. - Куинтон! У нас гости! - упрекнула она.

     - Которые, если и проснулись, дорогая герцогиня, занимаются примерно тем же, чем и мы, - ухмыльнулся он.

     - Но уже день, - запротестовала она, когда он прижался к ней. - Неужели такое можно вытворять при свете?

     Куинтон Хантер разразился смехом.

     - Моя милая герцогиня, это можно вытворять в любое время и почти в любом месте.

     - Как интересно! - призывно промурлыкала она. - На ковре?

     - Да.

     - В саду?

     - И там.

     - В моей ванне?

     - Прекрасная идея!

     - В любое время?

     - И почти в любом месте, - повторил он, целуя ее в ушко.

     - А если бы я была одета? - не сдавалась Аллегра.

     - Мне доставило бы огромное удовольствие, герцогиня, поднять ваши юбки, чтобы овладеть этим прелестным телом, - шаловливо пробормотал он, на этот раз подув ей в ухо.

     - О, сэр, вы так испорченны, - пожурила Аллегра, но ее сердце выстукивало барабанную дробь.

     Они лежали, соединившись в чувственном объятии. Его губы скользили по ее губам, шее, лицу, по всему ее телу. Округлые маленькие грудки расплющились о его твердый торс. Мягкие волосы щекотали ее внезапно ставшие невыносимо чувствительными соски. Аромат ее душистой кожи его пьянил. Не в силах совладать с собой, он стал терзать ее поцелуями. Ему и в самом деле хотелось ее съесть! Она так восхитительно свежа и аппетитна!

     Его губы ласкали ее живот. Аллегра извивалась под ним, но он крепко держал ее, не давая ускользнуть. Аллегра издавала тихие воркующие звуки, и его плоть сладко заныла, наливаясь желанием поскорее окунуться в ее благоуханное тепло.

     Наконец Куинтон Хантер, не в силах больше сдерживаться, накрыл ее тело своим и вонзился в ее податливую плоть.

     Аллегра пронзительно вскрикнула:

     - О Куинтон! Милый!

     Тонкие пальцы судорожно вцепились в его плечи. Длинные ноги сомкнулись у него на спине.

     - Да, да, да, - твердила она, как молитву.

     Он потерял голову. Все мысли куда-то исчезли. Остались одни ощущения и нескончаемое наслаждение, которое они дарили друг другу. Их бедра ритмично сталкивались. Его руки утонули в темной массе ее волос, удерживая на месте ее голову. Поцелуи воспламеняли жаркое желание, огнем растекавшееся по жилам, пока оба не задохнулись. Но они недаром были единым целым! Не прошло и нескольких минут, как они одновременно достигли экстаза и, едва не потеряв сознания, блаженно обмякли.

     Несколько долгих минут в комнате слышалось только неровное дыхание, сначала частое, потом более размеренное.

     - Ты великолепна! - вырвалось у герцога. Он поцеловал жену, откатился в сторону и, облокотившись на подушку, всмотрелся в ее светящееся сладостной истомой лицо. - Ты назвала меня милым, - заметил он.

     - Не правда! - возразила она.

     Куинтон тихо рассмеялся:

     - Назвала. Значит ли это, что ты все-таки питаешь ко мне нежные чувства?

     - Я едва вас знаю, сэр, - чопорно ответила она, боясь утонуть в его взгляде.

     - Мы знакомы с апреля, - хмыкнул он, - и вместе жили в Хантерз-Лейре с середины июня. Я не говорю о том, что вот уже целый месяц ты моя жена.

     - Неужели прошел целый месяц? - удивилась она.

     - Скажи же, что любишь меня, - уговаривал он. - Ты ведь знаешь, как я тебя люблю.

     - Скорее, вожделеешь. А это не одно и то же.

     - Вожделение - это часть моей любви к тебе, - объяснил он. - Но мысль о разлуке, даже временной, бросает меня в пучину отчаяния. Не могу без тебя жить! Я люблю тебя, Аллегра, и думаю, что и ты отвечаешь мне взаимностью.

     - Но я не понимаю, что такое любовь, - противилась Аллегра.

     - Не уклоняйся от ответа, - мягко попенял он. - Скажи честно: ты предпочла бы жить со мной или без меня?

     - С тобой! - не колеблясь воскликнула она.

     - Ты меня любишь! - уверенно сказал он.

     И тут ее осенило. Да ведь он прав! Она любит его! И пусть ничего не понимает в любви и не знает, как возникло это чувство к нему, но это правда.

     - Я люблю тебя... - ошеломленно выдохнула она. - О, Куинтон, это правда!

     - Знаю, - кивнул он, заключив ее в объятия. - Несмотря на все наше упрямство, дорогая герцогиня. Несмотря на все события, предостерегавшие нас против подобной глупости, мы полюбили друг друга. Я тоже ничего не понимаю, Аллегра, но что поделаешь?

     - Думаю, это не так уж плохо, - нерешительно протянула она.

     - Да, - согласился он, - ведь нам хорошо вдвоем.

     - Я никогда не предам тебя, как моя мать предала мужа, - поклялась Аллегра. - Говорят, она была легкомысленной и экспансивной. Я же пошла в отца.

     - Знаю, моя милая Аллегра. Я никогда не женился бы на тебе только ради денег, считай я, что ты изменишь мне или опозоришь мое имя.

     - И что нам теперь делать?

     - Полагаю, мы будем жить долго и счастливо, - широко улыбнулся он. - Станем любить друг друга ночи напролет :и заведем много наследников и наследниц.

     - В твоих устах все так просто, но жизнь гораздо сложнее, Куинтон. К сожалению.

     - У нас все будет хорошо, дорогая, - пообещал он.

     Часы на каминной полке пробили четыре раза.

     - Боже! - ахнула Аллегра, вскакивая. - Да у нас гостей полон дом! Ведь завтра они разъедутся, и кто знает, когда мы теперь увидимся!

     Он попытался ее обнять, но Аллегра увернулась и спрыгнула с кровати.

     - Господи, надеюсь, никто не успел спуститься вниз и спросить о нас! Куинтон! Вставай! Да вставай же! - Она поспешно дернула за шнур сонетки, вызывая Онор. - Мне нужно поскорее одеться и составить меню!

     - Крофт обо всем позаботится, - отмахнулся герцог. - У вас такая соблазнительная попка, ваша светлость!

     Аллегра охнула и залилась краской. Она совсем голая! Вскочила, позабыв обо всем в своем беспокойстве за друзей. Она потянулась было к рубашке, но тут же рассмеялась. Какой смысл прикрываться?

     - Поднимайся, Куинтон! - строго повторила она. Муж, безмятежно улыбнувшись, медленно встал, такой же нагой, как она.

     - Мне лучше поспешить в свою спальню, чтобы не шокировать бедняжку Онор, - объявил он и, послав ей воздушный поцелуй, исчез за дверью, как раз когда вошла горничная.

     - Добрый день, миледи, - приветствовала она голую хозяйку, стеснительно отводя глаза. - Принести вам поесть?

     - Что наши гости?! - воскликнула Аллегра. - Онор спокойно подошла к гардеробу и, вынув шелковый пеньюар, накинула на плечи госпожи.

     - Только встают, миледи. Мистер Крофт всем распоряжается.

     - Я должна немедленно спуститься вниз. Нехорошо, если гостей некому будет встретить.

     - Да, миледи. Я сразу же пошлю служанку принести вам чаю.

***

     Час спустя Аллегра вошла в гостиную и обнаружила, что в доме царит тишина. Заглянув по пути в бальную залу, она увидела, что там уже прибрано и пусто. Натертые полы были чисто подметены, стулья и диванчики, расставленные по стенам, как и большие хрустальные люстры, закутаны в чехлы в ожидании следующего бала. В вазах уже не было цветов, а тяжелые шторы золотистого атласа были задернуты, пропуская только узкие лучи света. В маленькой гостиной сидела Сирена и шила крохотную одежку.

     - Уже проснулась? А Крофт говорил, что ты легла не раньше семи утра! - воскликнула она при виде кузины. - Должно быть, совсем измучилась. Какой чудесный бал, дорогая! Надеюсь побывать и на других, когда снова стану стройной.

     - Я люблю его! - объявила Аллегра, не в силах скрыть новость от своей любимой кузины.

     - Знаю, - улыбнулась та.

     - Как это ты можешь знать, если я сама только догадалась? - удивилась Аллегра. - И не смотри на меня так самодовольно, иначе я ужасно рассержусь!

     - Мы с Оки оба поняли это в тот день, когда ты выходила замуж! - засмеялась Сирена. - Ты просто лукавила сама с собой, пытаясь скрыть правду. На это потребовалось время. Я же говорила, любовь не имеет ничего общего ни с рассудительностью, ни с практичностью. Я вовсе не злорадствую - напротив, я счастлива и рада за вас обоих. Теперь все будет хорошо!

     - Но я не изменюсь только потому, что влюбилась в мужа! - запротестовала Аллегра.

     - Не ищи себе оправданий, кузина, - тихо посоветовала Сирена. - Пойми же, главное, что в вашем доме будет тепло и уютно. Кстати, взгляни!

     Она подняла крошечное платьице.

     - Ну? Разве не мило? Как странно сознавать, что в конце марта или начале апреля я надену это платьице на свое дитя!

     Она отложила шитье и положила руку на живот.

     - Сегодня утром мне кажется, что во мне трепещут крылышками сотни бабочек!

     Теперь уже улыбнулась Аллегра.

     - Представляешь, как было бы чудесно, если бы моя дочь вышла замуж за твоего сына? Мы непременно должны устроить эту свадьбу!

     - Мы переодеваемся к ужину? - осведомилась Кэролайн Уолворт, входя в комнату вместе с Юнис.

     - Нет, - покачала головой Аллегра. - Я попрошу Крофта накрыть стол в парадной зале. А потом можем поразвлечься. Но поскольку вы уезжаете завтра утром, то, наверное, захотите лечь пораньше... Я буду скучать без вас.

     - Бэйн говорит, что мы проведем часть зимы в Лондоне, - сообщила Юнис.

     - И мы тоже! - вскричала восторженная Кэролайн. - Я знаю, что вы не любите город, Аллегра, но зимой в деревне ужасно тоскливо. Вы должны приехать, и мы снова будем вместе.

     - А я не смогу, - грустно вздохнула Сирена.

     - Верно, но вы первая вышли замуж, так что, вполне естественно, первая станете матерью, - рассудительно заметила Кэролайн. - Не печальтесь, дорогая. Поедете в другой раз, но если никто из нас не успел забеременеть или хотя бы не признается в этом, мы просто обязаны ехать. Если зимой пойдет снег, вы не сможете из дома носа высунуть! А в Лондоне снег не помеха!

     - Кажется, отныне мы живем по городским правилам? - осведомился Куинтон, появляясь в гостиной. За ним шествовали остальные джентльмены. - Где ужин, герцогиня? Мы умираем с голоду!

     - Терпение, ваша светлость, терпение, и вы будете вознаграждены. Я должна уговорить Крофта накрыть стол в парадной зале, но, бьюсь об заклад, ужин уже готов, хотя мы понятия не имели, когда вы, сони, спуститесь к нам.

     Она присела перед джентльменами и поспешила на поиски дворецкого.

     Ужин не замедлил себя ждать. За столом царило общее веселье. Леди Кэролайн объявила, что подруги собираются встретиться в Лондоне. План одобрили все присутствующие, за исключением виконта и его жены.

     - Думаю, ты мог бы поехать, если пожелаешь, - выдавила из себя Сирена, хотя по ее лицу было заметно, что ей совсем этого не хочется.

     - Ты не возражаешь? - с надеждой спросил Оки, но, заметив неодобрительные взгляды остальных, тут же опомнился:

     - Разумеется, мой ангел, ты не стала бы противиться, но я не оставлю тебя в Пикфорде одну в ожидании родов, тем более что наш наследник скоро появится на свет. Что, если начнутся метели и я не смогу вернуться к тебе? Нет, Сирена, эту зиму мы проведем в Пикфорде.

     - Ах, Оки, ты так мил! - счастливо улыбнулась Сирена.

     После ужина мужчины решили поиграть в кости. Леди настаивали на том, что тоже желают учиться этой игре.

     - Но это неприлично! - заявил граф Астон.

     - Боишься проиграть даме, Маркус? - съехидничала жена.

     - Черт побери, Юнис, это не женское занятие!

     - Но играют же дамы в карты! - вмещалась Аллегра. - А игра в кости, кажется, еще забавнее.

     - А я думал, что вы не любите азартные игры, - заметил лорд Уолворт.

     - Почему бы не поиграть с друзьями? - возразила его жена. - Что тут плохого, Адриан?

     - Кэролайн!

     - Научи их, - посоветовал герцог.

     - Что?! Ты поощряешь этих негодниц? - вскричал граф. - Именно ты?

     - Я не играю на деньги, и моя жена тоже. У Аллегры хватит здравого смысла не садиться за карточный стол с незнакомыми людьми или делать большие ставки. Думаю, что и вы точно так же доверяете своим женам.

     - Браво! - воскликнула Кэролайн. Остальные дамы захлопали в ладоши. Граф Астон засмеялся и, сдаваясь, поднял руки.

     Вскоре в парадной зале разыгралось настоящее сражение.

     Они играли на поцелуи, глоток портвейна или сахарную вафлю до тех пор, пока Аллегра, услышав, что часы бьют десять, не положила игре конец.

     - Пора спать! - весело объявила она. - Завтра рано вставать.

     - Какой изумительный вечер! - оживленно воскликнула Кэролайн. - Этой зимой мы прекрасно проведем время в Лондоне. Будем развлекаться в тесном кругу. Нам никаких других друзей не нужно! А на обратном пути домой выберем время заехать в Пикфорд и взглянуть на нового наследника!

     - Расскажете о своих приключениях, а я стану завидовать. Оки, больше никаких детей, по крайней мере следующие два года.

     Все дружно рассмеялись, и четыре пары рука об руку поднялись наверх.

Глава 12

     Аллегра отпраздновала свой восемнадцатый день рождения девятого декабря в обществе мужа, отца, мачехи, Оки с Сиреной, Джорджа и его жены Мелинды. Та воспользовалась случаем, чтобы самодовольно объявить о своей беременности.

     - Девчонка могла бы выбрать более подходящее время для своих откровений, - шепнула мужу леди Морган. - Похоже, у нее мания величия. Я слышала, как она хвасталась, что ее ребенок будет следующим наследником Седжуиков!

     Какая наглость! Аллегре следует достойно ее осадить, пока не поздно! Должно быть, мамаша Франклин набивает голову дочери всяким вздором! Не думала, что Мелинда окажется такой нахальной дурочкой!

     - Успокойся, дорогая, матерью следующего герцога непременно станет Аллегра, - спокойно уверил лорд Морган. - Разве ты не нарожала прекрасных детей?

     Леди Морган смущенно зарделась.

     - Верно, - согласилась она.

     - В таком случае не о чем волноваться.

     Герцог подарил жене хорошенькую, зеленую с серебром, двуколку вместе с толстым черно-белым пони.

     - Не всегда же тебе ездить верхом, - пояснил он. - Если погода переменится, а ты захочешь отправиться в Пикфорд, вот двуколка и пригодится.

     - Ты прав: теперь, когда Сирене трудно путешествовать, мне придется чаще бывать в Пикфорде, - кивнула Аллегра, обнимая кузину за плечи. - Спасибо за то, что поздравила меня, дорогая. Ты внезапно расцвела и обнаружила миленький животик. Тебе очень идет!

     - Твой крестник растет и процветает, - рассмеялась Сирена. - О, Аллегра, как же я буду скучать этой зимой, пока ты будешь в Лондоне!

     - Я предпочла бы остаться здесь, - призналась Аллегра. - Ты же знаешь, я не слишком люблю городскую жизнь, но Юнис и Кэролайн настаивают, чтобы мы приехали. Обещаю, мы пробудем в столице всего несколько недель.

     - Где ты остановишься?

     - В отцовском доме. Глупо покупать новый, если этот все равно когда-нибудь перейдет к нам. Кроме того, нам нравится Беркли-сквер, и особняк так удобно расположен!

     - Ах, как жаль, что я не смогу ехать! - пригорюнилась Сирена. - Ты получишь куда большую свободу, чем в прошлом сезоне, когда мы были дебютантками! Приходилось быть такими чопорными и скучными, чтобы не упустить выгодной партии. А сейчас тебя ждут театры, Воксхолл-Гарденз, празднества, маскарады, опера и скачки! Я буду часто думать о тебе в твое отсутствие, кузина.

***

     Лондонский бальный сезон обычно начинался в марте или апреле и заканчивался к середине июня, когда все светское общество разъезжалось по загородным домам и поместьям.

     Малый сезон балов начинался в сентябре, но к ноябрю богатые дома снова пустели. В январе, когда открывалась парламентская сессия, знать возвращалась в столицу, и жизнь в провинции становилась невыносимо скучной. Герцог с друзьями старались держаться подальше от политики, но в этот раз решили посещать заседания правительства. Граф Астон и лорд Уолворт сняли дом старого графа Пикфорда, поскольку тот в ожидании наследника не собирался появляться в парламенте.

     Он желал присутствовать при появлении на свет своего первого внука.

     Аллегра и герцог отправились в Лондон в большом удобном дорожном экипаже, запряженном шестеркой лошадей. Рессоры были тугими, сиденья и стенки - мягкими, обтянутыми бежевой кожей. Под каждым сиденьем стоял металлический ящик, в который помещались тлеющие угли, обогревающие карету. Жар распространялся через медную решетку поверх ящика. Освещение давали небольшие хрустальные керосиновые лампы. Стеклянные окна можно было опускать или поднимать в зависимости от погоды. На них висели кремовые бархатные занавеси, которые при желании можно было задернуть. В большом коробе за спинкой заднего сиденья хранились еда и вино. На козлах хватало места для двоих. На запятках сидели два лакея. Сундуки и саквояжи уложили наверх.

     Погода выдалась такой холодной, что герцог не решился ехать верхом и всю дорогу провел рядом с женой. За первой каретой следовала вторая, где сидели Онор и Хокинс, камердинер герцога. Остальное пространство было завалено вещами.

     Несмотря на то что небо было серым и облачным, снег ни разу не выпал. Они обедали и ужинали на постоялых дворах и останавливались на ночлег в гостиницах. Лошадей менять не пришлось, поскольку шестерку хорошо кормили и ночью давали отдохнуть. Аллегра была очень благодарна мужу за подбитый бобром бархатный плащ с капюшоном, подаренный ей на Рождество. К тому же она, не думая о моде, догадалась надеть под дорожный костюм несколько фланелевых нижних юбок.

     Она покрепче закуталась в темно-зеленый плащ и прикрыла глаза.

     Поездка заняла несколько дней, но как только лошади остановились у дома лорда Моргана, из дверей немедленно высыпали слуги, помогая пассажирам спуститься, и проводили их в дом. Вперед выступил широко улыбающийся дворецкий Маркер.

     - Добро пожаловать! Мадам, ваш отец в библиотеке. Он просил вас и его светлость прийти, когда вы устроитесь и отдохнете.

     - Отец здесь! - обрадовалась Аллегра, расстегивая широкий плащ и вручая его лакею. - Давай пойдем к нему прямо сейчас!

     - Хорошо, дорогая, - кивнул герцог. Он не думал, что тесть окажется в столице, но почему бы и нет? В конце концов, это его дом, и он должен где-то заниматься делами!

     Септимиус Морган поднялся с кресла у камина, чтобы приветствовать дочь и ее мужа.

     - Я не стану обременять вас своим присутствием. Тороплюсь вернуться домой. Твоя мачеха последнее время неважно себя чувствует, - пояснил он.

     - Что случилось? - встревоженно вскричала Аллегра.

     - Ничего страшного, дитя мое, вероятно, простуда, - с улыбкой заверил отец. - Мне очень приятно, что ты любишь Олимпию!

     Он жестом показал на диванчик напротив кресла и, дождавшись, пока супружеская чета усядется, спросил:

     - Как долго вы собираетесь пробыть в Лондоне?

     - Всего несколько недель, - ответил герцог. - Наши друзья, Астон и Уолворт, тоже приехали вместе с женами. Мы собираемся как можно веселее проводить время: станем ездить в театры, оперы, а может, и в Воксхолл, если там будет на что посмотреть. Кроме того, я хотел бы посетить "Татгерсоллз" <Аукцион породистых лошадей в Лондоне.>.

     У меня прекрасный жеребец-производитель, но неплохо бы купить несколько чистокровных кобыл, чтобы улучшить породу. Мы, разумеется, уедем до начала малого сезона.

     - Намереваетесь занять свое место в палате лордов? - осведомился тесть.

     - Да, неплохо бы посмотреть, что сейчас там происходит, - кивнул Куинтон.

     - Я никогда вас не спрашивал, но если не секрет: вы виг или тори?

     - Ни то ни другое, сэр, тем более что я нечастый гость в парламенте, - усмехнулся герцог. - В этой жизни ничто не бывает только черным или белым, Септимиус. Я не могу поддерживать только одну политическую партию. Политику, как я обнаружил, делают люди, а людям, к сожалению, свойственно ошибаться.

     Лорд Морган, в свою очередь, улыбнулся.

     - Тебе посчастливилось найти мудрого мужа, дитя мое, - объявил он Аллегре.

     - А вы, сэр? - поинтересовался герцог. - Вы рыба или мясо?

     - Как вы, Куинтон: ни то ни другое. Деловой человек, даже если перед его именем стоит титул "лорд", не может себе позволить принимать чью-то сторону. Оставляю это более умным, чем моя, головам и тем, в ком бурно кипят страсти.

     - У тебя рассудительный и умный отец, дорогая, - обратился к жене герцог, покачивая головой.

     - Пока страна не переживает потрясений, спокоен и я, - добавил лорд Морган, приглядываясь к дочери. Очевидно, он остался доволен увиденным. Сирена писала, что Аллегра отвечает взаимностью влюбленному в нее мужу, но теперь, увидев это собственными глазами, он был счастлив. Он приезжал на день рождения Аллегры, но пробыл всего одну ночь и не имел возможности присмотреться к супругам. Олимпия тоже будет в восторге - ведь именно она с помощью леди Беллингем устроила этот союз.

     - Когда ты покидаешь нас, папа? - спросила Аллегра.

     - Через несколько дней, дитя мое, но я оставлю за себя Чарлза Трента заниматься делами. Он не будет вам мешать, а если вздумаете принимать гостей, сможет развлекать дам и будет превосходным кавалером. На время вашего пребывания в Лондоне Чарлз хотел поселиться в моей конторе, но я сказал, что вы не захотите об этом слышать.

     - Конечно! - согласилась Аллегра. - В конце концов, у него здесь свои комнаты!

     Наутро, когда отец с мужем уехали в палату лордов, Аллегра и Чарлз Трент уселись в библиотеке.

     - От меня ожидают приема, - начала она. - Сколько времени потребуется, чтобы разослать приглашения? Надеюсь, вы знаете, кому их послать? Мы не намереваемся долго прожить в Лондоне, но я знаю, что в качестве герцогини Седжуик я не могу не дать приема.

     - Приглашения уже отпечатаны, - обрадовал ее Трент. - Вам остается только выбрать день. Может, конец февраля?

     - Мы намеревались уехать в начале марта, - задумчиво отозвалась Аллегра. - Не странно ли предупреждать людей за месяц? В прошлом сезоне мы с Сиреной посетили несколько приемов. Что за глупый обычай?! Застаете в доме толпу народа, протискиваетесь к хозяевам, проводите в их обществе четверть часа и откланиваетесь. Ни еды, ни напитков, ни развлечений. И ваш прием будет считаться успешным только в том случае, если кто-то упадет в обморок от давки и духоты. Не вижу в этом никакого смысла. Но если таков этикет, нужно подчиняться. Не желаю, чтобы сплетники злословили, будто я не достойна имени и титула мужа.

     - Я склонен полностью согласиться с вашей светлостью, - слегка улыбнулся мистер Трент. - Обычай и вправду смехотворный, но досужие языки на самом деле станут распускать слухи о том, что вы дурно воспитаны. Итак, последний день февраля?

     - Нет, лучше двадцатое, если только это не воскресенье.

     В этом случае мы хотя бы следующую неделю проведем спокойно.

     - Как прикажете, ваша светлость.

     - До чего же странно слышать из ваших уст не "Аллегра", а "ваша светлость"! - воскликнула она. - Я все еще не привыкла к такой пышности, хотя здесь, в столице, все-таки придется послушно играть роль.

     - Совершенно верно, - посоветовал Трент. - Богатство и влияние много значат для большинства людей, с которыми вам придется общаться в городе, миледи. Всего за один сезон вы поднялись с нижней ступеньки на вершину. Немало найдется тех, кто будет вам завидовать, невзирая на то что ваше богатство и положение герцога сделали вас столь идеальной парой. Однако вы нашли верного друга в лице леди Беллингем.

     - Она уже в городе, мистер Трент?

     - Насколько я знаю, приехала вместе с мужем несколько дней назад.

     - Пожалуйста, пошлите ей на завтра приглашение к чаю, - попросила Аллегра.

     - Разумеется, миледи, - кивнул Чарлз.

     Герцог и лорд Морган вернулись с церемонии открытия парламента только к концу дня. Аллегра велела подать чай в маленькую Зеленую гостиную. Маркер поставил на стол большой серебряный поднос и учтиво отступил. Аллегра разлила душистый индийский чай в чашки севрского фарфора, пока лакеи расставляли хлеб, масло и крошечные пирожные с фруктами и сахарной глазурью.

     - Было интересно? - осведомилась она.

     - В парламенте есть маленькая галерея для посетителей, так что если ты и твои подруги захотят сами все посмотреть, могу это устроить. Да, это бывает довольно интересно, в зависимости от того, о чем ведутся дебаты, но в основном там царит смертельная скука. Сегодня на открытие парламента приехал сам король, и зрелище было весьма красочным. Обычно же заседания проходят довольно уныло, - рассказывал лорд. - Виги сейчас не у дел, они потеряли всякое влияние, поэтому с каждым днем становятся все большими радикалами. От них только и слышишь одно: реформы, реформы, реформы. И поскольку многие выдающиеся виги к тому же люди богатые, можешь быть уверена, что они не понесут урона.

     - Но в Англии так много нищеты, особенно здесь, в городе. Я сама видела, - вздохнула Аллегра.

     - Думаю, что правительство позаботится о бедных только в самом крайнем случае, если его совсем припрут к стенке, - сухо заметил отец.

     - А как насчет тори? - поинтересовалась Аллегра.

     - Они более консервативны, - пояснил герцог. - Со времени образования партии в конце прошлого века они поддерживали Стюартов. И противились всяким попыткам ограничить в правах католиков. Когда был свергнут король Яков II и трон заняла его дочь Мария со своим мужем-голландцем Вильгельмом Оранским, тори стояли за якобитов, но после кончины королевы Анны не стали противиться восшествию на престол Ганноверской династии. Однако виги поставили им в вину прежние якобитские симпатии. Тори были почти изгнаны из правительства первыми двумя Георгами. Однако нынешний премьер-министр Питт-младший сумел воспользоваться ситуацией и изменить существующее положение.

     - Но как? - удивилась Аллегра.

     - Дорогая, - усмехнулся герцог, потрепав жену по щеке, - стоит ли забивать свою хорошенькую головку таким скучным предметом, как политика?

     Наблюдая за дочерью, лорд Морган едва сдержал улыбку, когда та гордо выпрямилась, раздраженно поджала губы и метнула неприязненный взгляд на мужа.

     - Куинтон, - негромко, но твердо начала она хорошо поставленным голосом, - если ты не ответишь на мой вопрос, я отвешу тебе оплеуху. Поверь, я не стала бы спрашивать из пустого любопытства. Надеюсь, ты достаточно хорошо меня узнал, чтобы не путать с теми безголовыми созданиями, которые щебечут всякий вздор, кокетливо хлопают ресницами в ответ на каждое сказанное слово и при малейшем стуке готовы лишиться чувств.

     Несколько растерявшийся герцог к концу речи жены достаточно оправился, чтобы понять свою ошибку.

     - Мистер Питт сделал много добра для Англии. Ему удалось поставить Ост-Индскую компанию под контроль правительства, что значительно увеличило доходы страны. Он попытался уладить проблемы в Канадской колонии, населенной, как тебе известно, англичанами и французами. Разделил страну на Нижнюю Канаду, где проживают в основном французы, и Верхнюю, английскую. Снизил торговые пошлины, что, вне всякого сомнения, благоприятно сказалось на предприятиях твоего отца.

     Основал фонд, куда идет часть средств от правительственных налогов, и использует его для выплаты некоторых государственных долгов. Питт-младший намеревался подготовить парламентскую реформу, но отложил ее из-за происходящего во Франции.

     Из-за этого он также отсрочил подписание Хабеас корпус акта.

     Ты, разумеется, не знаешь, что это такое, Аллегра?

     - Это конституционный акт, гарантирующий процессуальные права граждан. Он устанавливает правила ареста и привлечения обвиняемого к суду. Кажется, впервые он был принят в XVII веке. С тех пор в него вносились изменения, но основополагающие пункты оставались неприкосновенными. Раньше он применялся только в области уголовного права, но теперь речь идет и о гражданских исках. Во время якобитских восстаний действие акта приостанавливалось. Вы именно этот закон имели в виду, мой супруг и повелитель? - медоточиво пропела Аллегра;

     - Неужели вы позволили ей изучать право, Септимиус? - воскликнул пораженный герцог, но, тут же рассмеявшись, добавил:

     - Какие еще сюрпризы у вас в запасе, любовь моя?

     - Но, сэр, так нечестно и испортит всю прелесть неожиданности, - задорно ответила Аллегра.

***

     Леди Беллингем, приехавшая на чай, пришла в восторг при виде племянницы и молодой графини Астон.

     - Как, Кэролайн, ты в городе и до сих пор не навестила меня? - попеняла она.

     - Но мы только что приехали, тетя, - поспешно ответила леди Уолворт.

     - Где вы остановились? Наверное, Уолворт снял вам дом?

     Ведь у вас нет своего? - допрашивала тетка.

     - Адриан и Маркус Бэйнбридж арендовали особняк графа Пикфорда. Сирена беременна и не может путешествовать, так что этой зимой городское жилье им ни к чему.

     - Превосходный адрес! Самый престижный, - одобрила леди Беллингем. - Итак, чем же ваша троица собирается заняться в столице?

     - Прежде всего осмотреть город, - объявила Аллегра. - Посетить Воксхолл, куда порядочная дебютантка не может сунуть носу из страха запятнать свою репутацию.

     - Постарайтесь не погубить свою репутацию сейчас, девочки, - резко бросила леди Беллингем. - Брак - не ширма, прикрывающая все грехи! Надеюсь, вы не собираетесь идти по стопам герцогини Девонширской? Поверьте, все эти возмутительные сплетни о ней - чистая правда. Она в долгах по самые свои хорошенькие ушки. Каждую ночь проигрывает тысячи за карточным столом. Какой ужас!

     - Я, во всяком случае, не играю, - запротестовала Аллегра. - Отведайте лососины, леди Беллингем.

     - Лососины? О, дорогая, это моя любимая рыба! - обрадовалась леди Беллингем и положила на тарелку крошечный прямоугольник намасленного хлеба с таким же малюсеньким кусочком розовой лососины. - Восхитительно! Но такую старую лису, как я, не проведешь! Какие проделки вы задумали?

     - Мы в самом деле решили осмотреть достопримечательности, - поклялась леди Уолворт. - Поскольку Аллегра и Куинтон не играют в карты, а Уолворт и Бэйнбридж не могут себе позволить высокие ставки, поедем в оперу, театр и в маскарад.

     - Весьма мудро, девочки, ибо азартные игры благодаря Принни и его дружкам становятся настоящим бедствием. За одну ночь ставятся на кон и проигрываются целые состояния.

     Сколько жизней разрушено! Пусть Принни с приятелями издеваются над королем, но он хороший человек и являет пример доброго христианина! Я бы вообще не приехала в Лондон, но Беллингем должен бывать в парламенте. Он просто обожает политику, и, кроме того, мистер Питт так умен!

     - Но разве вы не могли остаться в деревне и отпустить дядюшку в столицу? - с невинным видом осведомилась Кэролайн.

     - Боже, дитя мое, о чем ты? - вознегодовала тетка. - Ни одна разумная женщина не должна допускать такого! Слишком много соблазнов для джентльменов, даже лучших из них.

     Полно женщин такого сорта, с которыми нам не пристало разговаривать. Они так и охотятся за одинокими мужчинами вроде моего бедного доверчивого Фредди! Нет-нет, если уж моему Фредерику так необходимо бывать в парламенте, я его не покину.

     Она взяла еще один сандвич с лососиной.

     - Бедный дядюшка, - прошептала Кэролайн подругам, старавшимся не хихикать. Все они прекрасно знали лорда Беллингема, добродушного джентльмена, неизменно пребывающего под каблучком у своей обожаемой, хотя и грозной жены.

***

     Приглашения на прием герцогини Седжуик были разосланы, и ответы прибывали каждый день. Никто не желал упустить возможность увидеть своими глазами, как ладят между собой герцог с герцогиней после трех месяцев супружеской жизни. Все считали весьма странным, что вместо пышного бракосочетания в модной церкви Святого Георга молодые венчались в семейной часовне в родовом поместье Седжуиков.

     Неужели герцогиня беременна и опасается явить всему свету свой позор? Но в таком случае она вряд ли приехала бы в Лондон!

     Тайна волновала всех, и светские круги умирали от любопытства. Правда, было известно, что Принни и мистер Браммел гостили в Хантерз-Лейре, и Браммел, известный своим едким языком и язвительным остроумием, на этот раз до небес превозносил изысканный вкус герцогини, элегантную обстановку дома, превосходный стол и счастливую пару. Окружающих его дифирамбы крайне раздражали, поэтому было решено вывести Браммела на чистую воду. Общеизвестно, что высокородный Седжуик женился на девчонке Морган только из-за денег! Он сам этого не скрывал. Брак заключался по расчету, и, что бы там ни твердил Браммел, ничего хорошего из этого выйти не может!

     В это посещение Аллегра была очарована Лондоном. Прошлой весной все ее время уходило на поиски кандидата в мужья, и за каждым ее жестом и словом следили сотни глаз. Все ее выезды были расписаны заранее. Теперь же она вместе с подругами могла беспрепятственно осматривать город, пока их мужья заседали в парламенте и посещали клубы. По вечерам друзья играли в вист, пели, аккомпанируя друг другу на фортепьяно, разыгрывали шарады.

     Как-то дамы, включая леди Беллингем, отправились в Вестминстерское аббатство, огромное сооружение в готическом стиле, с великолепными витражами и серыми каменными контрфорсами. Внутри находилось множество часовен, нефов, надгробий и памятников. Здесь короновался сам Вильгельм Завоеватель. Коронационный трон, изготовленный для короля Эдуарда I, был установлен в аббатстве в 1272 году и использовался для всех последующих коронаций. А сколько великих людей нашли тут последний приют! Святой Эдуард Исповедник, Эдуард III и юный Эдуард VI; Генрих III, первый король династии Тюдоров, Генрих VII, Ричард II, Мария Стюарт, королева Шотландская, ее сын, Яков I, и внук, Карл II, а также второй король из Ганноверской династии Георг II. Тут покоилось и немало великих женщин: Элеонора Кастильская, Анна Клевская, королева Мария II и ее сестра, королева Анна.

     Мраморные и каменные скульптуры были поистине величественны. Красота цветных витражей заставила Аллегру прослезиться. Они не заметили, как быстро пролетело время, и очнулись, только когда часы пробили два раза. Уходили дамы неохотно. В этот день они многое узнали об истории страны, в которой жили, и испытывали чувство, весьма близкое к благоговению.

     Наутро, поплотнее укутавшись в меха, они посетили Тауэр с его живописными стражами в красно-черных с золотом мундирах. Здесь находился королевский зверинец, впрочем, довольно жалкий. В нем содержались один дряхлый, словно изъеденный молью, тигр, беззубый бурый медведь, индийский слон и несколько павлинов. Аллегра куда больше заинтересовалась Тауэрским Лугом, где были казнены две жены Генриха VIII.

     - Что за страшная судьба! - с участием произнесла Кэролайн.

     - Я слышала, что они изменяли королю, и если это так, то вполне заслужили казнь, - откликнулась Юнис.

     - Анна Болейн скорее всего была невинна, но королю не терпелось жениться на Джейн Сеймур, позже родившей ему сына. У бедной Анны было два выкидыша и всего одна дочь, Елизавета, ставшая величайшей королевой в истории Англии, - заметила Аллегра.

     - А другая жена? - спросила Юнис.

     - Катерина Говард была кузиной Анны Болейн. Не слишком умная от природы, она ко всему прочему была весьма легкомысленного нрава. Король боготворил ее, так что можно представить, каким ударом была для него измена. Ее застали с любовником, и разразилась страшная гроза.

     - Ты столько всего знаешь! - удивилась Кэролайн. - Мы по сравнению с тобой совсем необразованны.

     - Мы с братом учились вместе, - пояснила Аллегра. - Когда Джеймс Люсиан уехал в школу, папа позволил его наставнику остаться и продолжать занятия со мной.

     - Неужели тебе не было скучно? - фыркнула Юнис.

     - Вовсе нет. Мне нравилось учиться. Женщина должна не только уметь рисовать акварели и играть на фортепьяно! Ей необходимы знания. Не выйди я за Куинтона, вполне могла бы вести свои дела без мужа.

     - Ты такая смелая! - восхитилась Кэролайн. - Говоря по правде, куда храбрее меня! Я так рада, что мы с Дри нашли друг друга. Не хотела бы я остаться старой девой!

     - Да и я тоже, - поддакнула Юнис. - Я обожаю Маркуса, и, кроме того, так приятно быть графиней Астон! Тебе нравится быть герцогиней Седжуик, Аллегра?

     - Вполне, - кивнула та, - но не выйди я замуж за Куинтона, вряд ли принялась бы рыдать и стонать.

     Порыв ледяного ветра с реки сорвал капюшон с меховой оторочкой, и Аллегра вздрогнула.

     - Поедем домой, выпьем горячего чаю, - предложила она. - Сегодня вечером мы отправляемся в театр.

     - Жаль, что сейчас слишком холодно для Воксхолла, - вздохнула Кэролайн, когда они спешили к экипажу.

     - Может, в следующем месяце, перед отъездом, мы еще сумеем туда съездить, - с надеждой заметила Юнис.

     - А где сегодня были джентльмены? - полюбопытствовала Кэролайн.

     - На петушиных боях. Какая мерзость! - бросила Юнис.

     Остальные согласно кивнули.

     - Представляете, на прошлой неделе Дри спросил, не хочу ли я поехать с ним в Ньюгейт посмотреть на казнь, - вздрогнув, объявила Кэролайн. - Принес мне листовку с биографией преступника. Там был и его портрет. Совсем молодой, но уже разбойничал на большой дороге.

     - Куинтон сказал, что хотел бы взять меня в "Таттерсоллз", где он собирается купить породистых кобыл, - сообщила Аллегра.

     - О, вот это заманчиво! - оживилась Кэролайн. - Можно и нам поехать? Мне не помешала бы новая кобылка, а до моего дня рождения осталось совсем немного!

     - В таком случае поговори с Адрианом - пусть попросит Куинтона, - посоветовала Аллегра. - Ведь речь пойдет не о развлечении, а о покупке лошадей. Куинтон очень серьезно к этому относится, и я его понимаю. Его жеребец - великолепное животное и уже стал отцом нескольких отличных скаковых коней от не слишком породистых кобыл. А когда ему приведут достойных его подруг?.. У нас будет лучшая ферма во всей Англии!

     Она гордо улыбнулась, а ее подруги весело засмеялись.

     К тому времени как Аллегра вернулась домой, пошел ледяной дождь. Подруги решили ехать в Пикфорд-Хаус. Аллегра ступила в холл и прислушалась. Все спокойно. Мистера Трента нигде не видно. Он и в самом деле воплощение деликатности. Отец, разумеется, уже уехал в Морган-Корт.

     - Добрый вечер, ваша светлость, - приветствовал Маркер хозяйку, подходя, чтобы взять у нее плащ.

     - Его светлость уже дома? - спросила Аллегра.

     - Он в своих покоях, миледи. Хокинс сказал, что он немного простудился на петушиных боях.

     - Немедленно прикажите принести чай в мои комнаты, - велела Аллегра и поспешила наверх.

     Герцог отмокал в ее ванне.

     - Мальчишки - всегда мальчишки, - упрекнула она. - Ты, конечно, не подумал надеть шляпу, верно?

     - Не ругай меня, родная. - Куинтон шмыгнул носом и несколько раз чихнул.

     - Что ты делаешь в моей ванне? - допрашивала она.

     - Я промерз до костей, Аллегра, - пожаловался он и снова чихнул. - Чертовы бои проводились за городом, да еще на открытом месте!

     - Хокинс, помогите хозяину подняться, - приказала Аллегра. - Разотрите как следует и уложите в постель. В мою постель. Онор, сейчас принесут чай. Возьми грелку, согрей простыни и достань еще одно пуховое одеяло. Ах, Куинтон, подумать только, ведь мы собирались сегодня в театр!

     Сейчас пошлю лакея в Пикфорд-Хаус, скажу, что не могу ехать.

     - Но почему, дорогая? Никто не станет сплетничать, увидев тебя в компании друзей, - удивился герцог.

     - Глупости! - резко бросила Аллегра. - Я не герцогиня Девонширская, чтобы бывать по вечерам на людях без мужа.

     Хокинс, где ночная рубашка его светлости?

     Аллегра выхватила у лакея рубашку и натянула на мужа.

     - Ложись поскорее, Куинтон, пока совсем не разболелся.

     Если повезет, к завтрашнему дню будешь здоров.

     Онор принесла медную грелку и, поспешно согрев простыни, справилась:

     - Ужин подать наверх?

     - Да, - коротко ответила Аллегра. - Передай кухарке - пусть приготовит что-нибудь легкое.

     Она укрыла мужа и надела ему на голову ночной колпак.

     - Попытаемся исправить все, что ты натворил.

     - Ты неумолимее моей старой нянюшки, - пожаловался герцог. - Не знал, что вы так жестоки, мадам.

     - После ужина, сэр, я как следует вас накажу, - пробормотала Аллегра.

     - Значит, вы не дадите мне замерзнуть, мадам? - заговорщически шепнул он.

     - Ни в коем случае, - заверила она, целуя его в губы и выпрямляясь. - А теперь мне нужно послать записку в Пикфорд-Хаус и сообщить, что мы не приедем. Пей пока чай. Он смягчит горло.

     Герцог едва успел поймать ее за руку.

     - Я рад, что мы проведем вечер вдвоем, дорогая, - заверил он, целуя ее ладонь. Аллегра покраснела.

     - Я тоже, Куинтон. Следующей зимой нам нет нужды ехать в Лондон. Мы успеем отведать всех его удовольствий к тому времени, как вернемся в Хантерз-Лейр, и нам вовсе не нужно приезжать в столицу, пока не придет пора вывозить дочерей в свет.

     - Но у нас нет дочерей, - напомнил он.

     - Будут.., обязательно, - пообещала она. - А теперь отпусти меня и дай написать записку.

     - Я никогда не смогу отпустить тебя, Аллегра, - поклялся муж.

     - Твоя любовь ко мне кажется всепоглощающей, - призналась она и, отняв руку, убежала.

     Куинтон лег на пахнущие лавандой подушки. Ее слова эхом отдавались у него в голове. "Твоя любовь ко мне кажется всепоглощающей..." Но она тоже его любит. Безудержно страстная в его объятиях, она куда сдержаннее на словах. Он не мог не признать, что готов постоянно слышать от нее слова любви.

     Куинтон закрыл глаза. Он уже не помнил, когда в последний раз болел. Как приятно принимать заботы красавицы жены!

     Аллегра вышла из спальни и поспешила в маленькую семейную гостиную.

     - Позовите Хокинса, - велела она лакею и, когда тот пришел, строго спросила:

     - Хокинс, вы проследили, чтобы герцог надел сегодня фланелевые подштанники?

     - Нет, миледи, - промямлил лакей, предчувствуя выволочку.

     - На будущее позаботьтесь о том, чтобы мой муж одевался по погоде. И не забывайте про шляпу! Если он станет отказываться, скажите, что это я приказала. Вам ясно?

     Она жестко взглянула на лакея.

     - Да, миледи.

     - Можете идти.

     Хокинс не помнил, как выбрался из комнаты, и первым делом наткнулся на Маркера.

     - Ну и характер! - пожаловался он. - Должно быть, вам нелегко пришлось от ее язычка! Представляю, как она вас донимала!

     - У ее светлости доброе сердце и прекрасная душа, - сухо возразил дворецкий, считавший камердинера наглым малым, не стоящим внимания. - Если она и пожурила вас, значит, по заслугам. Насколько я понял, герцог вернулся домой простуженным. Очевидно, вы отпустили его из дому легко одетым. Вам лучше держаться за свое место, Хокинс. Если не можете как следует услужить его светлости, всегда найдутся те, кто будет рад вас заменить.

     - Крепкий орешек этот старый ястреб, верно? - услышал Хокинс. И, обернувшись, оказался лицом к лицу с Онор.

     - Всего за пять минут я успел получить два нагоняя, - мрачно заметил Хокинс. - Для девчонки довольно низкого происхождения твоя хозяйка - настоящая фурия!

     - Придержи язык, Хокинс! - взорвалась Онор. - Не желаю слушать гадости о моей госпоже! Кроме того, ты не выполнил своего долга!

     - Но его светлость терпеть не может фланелевых подштанников, - упрямо возразил Хокинс, - и не силой же мне их на него надевать! Я его камердинер, а не матушка!

     - У тебя приказ миледи, - напомнила Онор. - Герцог послушается, если ты скажешь, что это она велела. Он безумно ее любит.

     - А я бы рад полюбить тебя, - хитро прищурился Хокине.

     - Когда хозяева будут тобой довольны, тогда и увидим.

     Может, я позволю тебе пройтись со мной.

     - Насчет пройтись сказано не было, - возразил Хокинс.

     - В таком случае никакой любви. Я порядочная девушка, Хокинс, и тебе лучше сразу это понять, - фыркнула Онор и, вызывающе взмахнув юбками, удалилась.

***

     Аллегра тем временем написала Юнис и Кэролайн, отправила записку с лакеем и вернулась в спальню, где изнывал ее муж. Принесли ужин. Кухарка выполнила приказание герцогини, поэтому на подносе стоял густой наваристый суп, которым Аллегра собственноручно накормила мужа с ложечки. Кроме того, она уговорила его съесть грудку каплуна с маслом и хлебом, а на десерт - нежный яичный крем, любимое блюдо герцога. Только потом она поужинала сама за маленьким столиком. Куинтон, потягивая портвейн, не сводил с жены глаз.

     Вошедший лакей унес пустые тарелки, и Онор помогла хозяйке приготовиться ко сну. Приняв ванну и надев ночную рубашку и чепчик, Аллегра отпустила горничную, завернулась в кружевную шаль и села у огня.

     - Иди ко мне, - позвал герцог.

     - Подожди.

     - Почему ты сидишь у камина? - допытывался он.

     - Чтобы спокойно и без помех помолиться, - объяснила она. - Я всегда молюсь по утрам и вечерам.

     - Но кто тебя научил? - удивился он. - Ведь у тебя не было матери!

     - Отец. Сказал, что когда-нибудь у меня будут собственные дети и моя обязанность - научить их просить милости у Создателя. А разве твоя мама не сделала того же самого перед смертью?

     - Я едва ее помню, а Джордж тогда был слишком мал, - отозвался герцог.

     Последующие несколько минут тишину нарушало только потрескивание поленьев. Наконец Аллегра встала и, задув свечи, легла рядом с мужем.

     - Ну вот, - прошептала она, прижимаясь к нему.

     - О чем ты молилась? - не выдержал он.

     - О нас. О тебе. О детях. Мы должны лучше стараться, Куинтон, чтобы зачать ребенка.

     - Мадам, я более чем счастлив ответить на ваши молитвы, - с шутливой серьезностью объявил он.

     - Не богохульствуй, - хихикнула Аллегра и только собралась было прочесть ему нотацию, как он закрыл ей рот поцелуем. - О, Куинтон, - вздохнула она, исступленно целуя его в ответ.

     Сирень. Она всегда благоухала сиренью, и это пьянило его. Он нежно провел ладонью по ее щеке.

     - Почему я был так уверен, что не полюблю тебя, Аллегра? Как я мог не любить тебя, дорогая? Ты стала главным в моей жизни. Смыслом моего существования. Я не смог бы без тебя жить.

     Он снова завладел ее губами и почувствовал, как она тает в его объятиях. Его пальцы распустили бант на ее рубашке, теплая рука скользнула под батист и сжала маленькую грудь.

     Под его ладонью тревожно билось ее сердце.

     Аллегра закрыла глаза. О, она любит его, любит, но, когда пытается выразить свои чувства словами, язык отказывается ей повиноваться. Как-то раз ей удалось сказать Куинтону о своей любви. Но как высказать все, что лежит на душе? Ах, ну почему мысли так путаются?

     Он не может жить без нее? Это она не может жить без него, не в силах представить, что Куинтона вдруг не будет рядом!

     Блаженно вздохнув, она сосредоточилась на тех восхитительных ощущениях, которые пробуждал в ней муж.

     Каждым движением, каждой лаской она давала понять, что хочет большего и ей нравится все, что он с ней делает. Она на мгновение вырвалась из его объятий, чтобы сбросить чепец и рубашку, и снова легла на подушки, призывая его манящим взглядом.

     Он ответил тем же, отшвырнув свою рубашку. Потом наклонился, чтобы поцеловать ее соблазнительную грудь, и долго ласкал губами ее соски. Она билась и что-то несвязно бормотала, воспламеняя его страсть, пока он вдруг не понял, чего именно хочет от нее в эту ночь. Того, что он никогда не осмеливался сделать до этой минуты. Но сегодня его терзала потребность посвятить ее еще в одну тайну чувственного безумия. Подняв голову от ее молочно-белой груди, он тихо попросил:

     - Только не бойся, Аллегра. Только не бойся.

     Голова его снова опустилась. Он стал осыпать поцелуями ее тело, медленно и страстно. Аллегра мурлыкала от удовольствия.

     Он спускался все ниже, сжимая ладонью пухлый венерин холмик и ощущая мягкие темные волосы. Наконец, раскрыв сомкнутые лепестки ее плоти, он дотронулся до крошечного бугорка, и Аллегра, самозабвенно извиваясь, забыла обо всем. Ощутив, что она истекает влагой, он удвоил старания и остановился, только когда услышал гортанные стоны. Она и опомниться не успела, как его голова оказалась между ее разведенных бедер.

     - Куинтон?! - ахнула она.

     - Я же просил тебя не бояться, Аллегра, - взмолился он и, подавшись вперед, стал ласкать языком набухшую горошину, Ее напрягшееся тело судорожно выгнулось, но Куинтон держал жену крепко, и Аллегра поняла, что попала в сладостный плен. Сначала она возмутилась. Никогда, даже в самых безумных фантазиях, она не представляла такое... И все же наслаждение было необычайно острым! О да! Ей нравится.

     Безумно нравится!

     Она трепетала от предвкушения. Крохотная частичка ее тела, о существовании которой она не подозревала, пульсировала, исходя жемчужными каплями, пока Аллегра не распалась на сотни сверкающих осколков, осыпавших ее брызгами экстатического удовольствия и оставивших без сил и движения.

     - О, пожалуйста... - беспомощно пробормотала она.

     Куинтон приподнялся, подмял под себя ее трепещущее тело и медленно вошел в тугие, истекающие любовным зельем ножны.

     - Боже, Аллегра, я так отчаянно хочу тебя, - выдавил он.

     Неумолимо-твердый меч вонзался в нее, и она отвечала на каждый его выпад, каждый удар всем своим существом.

     Стенки ее грота сомкнулись вокруг него в попытке удержать.

     - Не останавливайся, - бормотала она, - не останавливайся.., я умираю от желания... Как сладостно! - вскрикнула Аллегра, когда они вместе достигли нирваны.

     - Ах, моя великолепная ведьма, ты выпила меня до дна, - признался герцог, когда его кипящее семя излилось в нее и они напоследок сжали друг друга в объятиях.

     Они долго лежали среди измятых простыней и скомканных одеял, пока дыхание немного не успокоилось. И тут герцог чихнул!

     - О Боже! - воскликнула Аллегра. Она сползла с кровати и схватила с пола его сорочку. - Немедленно надень, Куинтон, пока я не убила тебя своей любовью! - Она быстро натянула ее на мужа. Он, смеясь, подчинился. - Что тут забавного? - обиделась она, снова ложась и укутывая его одеялом.

     - Я так чертовски счастлив, - признался он. - Год назад, когда мы четверо решили найти себе жен и наконец остепениться, я никогда не предполагал.., да что там, даже надеяться не смел на такое чудо! И все это ты подарила мне, сердце мое.

     Только благодаря тебе я живу полной жизнью.

     - Ты дурачок, Куинтон, - объявила она, хотя ей самой хотелось петь от счастья.

     - Я люблю тебя, - прошептал он. - И ты любишь меня.

     - Предположим, - нехотя призналась она.

     Он снова засмеялся.

     - Признай же это, моя обожаемая колдунья. Скажи, что любишь и никого не полюбишь, кроме меня!

     - Да и нет, - шаловливо бросила она.

     - Скажи это, черт возьми!

     Он приподнялся над ней, обдавая свирепым взглядом.

     Сердце ее тут же растаяло.

     - Я люблю тебя, Куинтон Хантер, и всегда буду любить.

     Я ожидала от брака дружеских отношений и взаимного уважения. И хотя не понимаю, как это произошло, но я горячо полюбила тебя. Ну, теперь ты доволен? И заснешь, пока в самом деле не разболелся?

     - Да, герцогиня, - кивнул он, взяв ее руку, и смежил веки.

ЧАСТЬ III

Зима и весна 1796 года

ОПАСНАЯ ИГРА

Глава 13

     Настал день приема у герцогини Седжуик, на который были приглашены две тысячи гостей. Никому не пришло в голову отказаться. К счастью, была только середина зимы. Можно представить, что творилось бы в пик сезона! Количество приглашений пришлось бы удвоить или утроить. На таких приемах ожидалось, что визитеры будут присутствовать всего четверть часа или оставлять карточки, если им не удастся лично поприветствовать герцога и герцогиню, что чаще всего и случалось. Поскольку в этом случае не требовалось ни музыки, ни угощения, то и приготовления были несложны: по вестибюлю и парадным комнатам были расставлены высокие консоли с цветочными вазами. Из оранжерей поместья лорда Моргана доставили охапки роз, лилий, тюльпанов, ирисов и нарциссов. Букеты получились большими и яркими.

     Раньше всех прибыли граф и графиня Астон с лордом и леди Уолворт. Куинтон оправился от простуды, на что ушло несколько дней неустанных забот жены. Все это время они не выезжали из дома и приказывали приносить обеды наверх.

     - Надеюсь, ты достаточно здоров, чтобы поехать сегодня в театр? - спросил граф Астон.

     - Мы уже начали серьезно волноваться, - вставил Адриан. - За всю мою жизнь не видел, чтобы ты болел больше одного дня.

     - Аллегра преданно обо мне заботилась, - заверил герцог, послав жене улыбку и подмигнув друзьям.

     - Ах ты дьявол! - хмыкнул граф. - Значит, тяжело болел?

     - Не слишком, - признался Куинтон. - Но Аллегре так нравилась роль сиделки при больном, что не хотелось портить ей столь редкое развлечение.

     - Или свое собственное, - ухмыльнулся лорд Уолворт.

     Сегодня Аллегра с особенным тщанием выбирала туалет, сознавая, что ее внешность и обстановка дома станут предметом особого любопытства и сплетен, которые поползут по городу после приема. Как и подобало случаю, ее платье было довольно простым, но вместо того, чтобы предпочесть традиционный белый цвет, она решила быть дерзкой и оригинальной. Присборенный лиф из сиреневой шелковой парчи был отделан по низкому декольте кружевной оборкой. Поверх шелковых рукавчиков красовались воланы из того же кружева бледно-сиреневого цвета, в тон лифу. Широкая шелковая юбка в сиренево-кремовых полосах почти доходила до пола. Платье было перехвачено под грудью темно-лиловым бархатным кушаком. Мыски сиреневых шелковых туфелек были украшены маленькими, расшитыми драгоценными камнями бантиками.

     В высоко подобранных буклях переливались такие же бантики. В ушах сияли мягким блеском огромные жемчужины. Шею украшало жемчужное ожерелье с бриллиантом-сердечком. Его острый кончик указывал на глубокую ложбинку на груди.

     Герцог щеголял в серых панталонах с белыми чулками. На черных туфлях сверкали серебряные пряжки. Фрак тоже был серовато-сизым. Зато белизна сорочки и галстука слепила глаз.

     С шеи свисал монокль на тонкой золотой цепочке.

     Аллегра надеялась, что гости станут прибывать постепенно, но им так не терпелось увидеть герцогиню Седжуик, что, похоже, все явились к назначенному часу. Беркли-сквер была забита экипажами, медленно ездившими по кругу. Высадив пассажиров, кучера продолжали монотонное кружение в ожидании, пока хозяева выйдут. Правда, места с каждой минутой становилось все меньше, так что гостям уже приходилось пешком добираться до дверей, а там становиться в очередь, чтобы попасть в дом.

     Герцог и герцогиня в Главной гостиной приветствовали тех гостей, которые смогли до них добраться. Мистер Браммел, небрежно растолкав толпу, собравшуюся на ступеньках крыльца, пересек вестибюль и вошел в гостиную.

     - Герцог! - приветствовал он Куинтона и тут же обратился к Аллегре:

     - Дорогая герцогиня, какой ошеломительный успех!

     Вы знаете, как я обожаю и ценю оригинальность. Ваш костюм - настоящий триумф! Мне нравится, что вы предпочитаете создавать свою собственную моду, вместо того чтобы перенимать дурной вкус окружающих.

     Он с поклоном поцеловал ей руку.

     - Как и вы, мистер Браммел. Вижу, у вас новая прическа.

     Восхитительно, и вам идет. Как она называется? - поинтересовалась Аллегра.

     - А-ля Браммел, - сухо объяснил он. - Вам действительно нравится? Не слишком коротко?

     - Для кого-то другого - возможно, но не для вас. У вас такие скульптурные черты лица! Голова греческой статуи!

     - И здесь, в Англии, она останется на моих плечах! - фыркнул он. - Доброго вам дня, герцогиня.

     Он снова поклонился и отошел.

     - У него такие изысканные манеры, - мечтательно вздохнула Аллегра.

     - Фат и щеголь, - проворчал Куинтон. - И прическа ужасная! Должен, однако, признать, что черный вечерний костюм чертовски элегантен.

     - Ну, как только мы вернемся в деревню, об этом волноваться не придется, - с улыбкой напомнила она.

     Было уже почти семь, когда двери Морган-Хауса закрылись для визитеров.

     - Давайте не пойдем сегодня в театр, - попросила Аллегра. - Лучше завтра. К тому же занавес все равно уже подняли,; а я терпеть не могу опаздывать к открытию!

     - Только если ты согласишься напоить нас хорошим чаем, - потребовала графиня Астон, садясь на диван и скидывая туфли.

     - Маркер! - позвала Аллегра. - Чаю!

     - Сейчас, ваша светлость, - кивнул дворецкий, спеша! выполнить приказание.

     - А герцогиня Девонширская приезжала? - спросила Юнис.

     - Она не смогла подняться по ступенькам, но оставила карточку, - самодовольно объявила Аллегра. - Удивительно, что она вообще удосужилась приехать. Обычно она целыми днями просиживает за картами. Непонятно, когда только спит!

     - Я видела мистера Питта-младшего! - взволнованно сообщила Кэролайн. - Ему удалось пробиться в твою гостиную.

     - Он очень мил, - вспомнила Аллегра. - Но, Каро, а где твоя тетя? Леди Беллингем приняла мое приглашение. Она не из тех, кто пропускает такие приемы. Странно... Весь свет сейчас в городе, и представляю, какие смачные сплетни распустят все наши знакомые! Неужели она не примет в этом участия? Наверное, следует послать к ней лакея, узнать, все ли в порядке, - предложила Аллегра и немедленно исполнила свое намерение.

     Маркер принес чай. За ним следовали несколько молодых лакеев с большими серебряными подносами. На одном лежали сандвичи с лососиной в острой горчичной заливке и тонко нарезанными огурцами, с ростбифом, сыром, нежной грудкой каплуна. Второй поднос едва не гнулся под тяжестью только что испеченных лепешек и булочек, чашек со взбитыми сливками и клубничным вареньем. На третьем подносе были десерты: пироги с фруктами и изюмом, пирожные с лимоном, малиной и абрикосом, крем-карамель и любимый генуэзский бисквитный торт герцога с кофейным кремом.

     Аллегра разлила чай из серебряного чайника в чашки севрского фарфора, а лакеи принялись разносить угощение. Дамы сплетничали о подробностях сегодняшнего приема, туалетах и внешности гостей. Даже джентльмены охотно присоединились к обсуждению.

     Они почти допили чай, когда вернулся лакей, посланный в дом Беллингемов.

     - Мне ничего не ведено передать? - спросила Аллегра, видя, что тот не принес записки.

     - Приказано объяснить на словах, ваша светлость, что его милость получил письмо из чужеземных стран, и это самое письмо больно уж расстроило и его, и ее милость. Они посылают за.., за.., запоздалые извинения, - триумфально закончил он и поклонился герцогине.

     - Спасибо, - кивнула Аллегра. - Больше ничего?

     - Ничего, миледи.

     - Можете идти, - кивнула она и обратилась к Кэролайн:

     - Кто из живущих за границей мог бы послать письмо, которое так огорчило твою тетушку?

     Кэролайн долго думала, прежде чем ответить:

     - У дяди Фредди был младший брат, который женился на француженке.., но больше мне ничего не известно.

     - В таком случае мы должны немедленно ехать к леди Беллингем и предложить ей помощь, - решила Аллегра. - Она была так добра к нам! Неужели мы не можем отплатить ей тем же?

     Все дружно согласились, потребовали плащи и шляпы и велели подать экипажи к крыльцу. Вскоре они уже ехали по темным улицам. Представления в театрах еще не закончились, ужины и балы еще не начались, так что карет на мостовых почти не было.

     Лорд и леди Беллингем жили в двух кварталах езды, на Трейли-сквер. Дворецкий, открывший дверь, казалось, очень удивился: очевидно, его предупредили, что гостей сегодня не будет, но, увидев племянницу хозяйки, он облегченно улыбнулся.

     - Передайте тете, что мы приехали узнать, не нужна ли наша помощь, - наставляла Кэролайн, пока дежурный лакей шатался под тяжестью плащей.

     - Сию минуту, миледи, - пообещал дворецкий, провожая их в гостиную.

     Все молчали, пока не открылась дверь и не вошла леди Беллингем. Молодые люди были потрясены ее бледным, осунувшимся лицом: видимо, она весь день проплакала, потому что глаза у нее распухли и покраснели. Она была в простом домашнем платье, и странно было видеть ее без обычной прически. Из ее косы выбилось несколько прядей.

     - О, дорогие, как я рада, что вы пришли! - пробормотала леди Беллингем и вновь зарыдала.

     - Что с вами, тетя? Что случилось? - вскричала Кэролайн, бросаясь к тетке и обнимая ее за плечи.

     - Э-это из-за твоей кузины, графини д'Омон! - всхлипывая, выдавила из себя леди Беллингем.

     - Моя кузина - французская графиня? - поразилась Кэролайн.

     - Прежде всего, дорогая леди Беллингем, нужно сесть и успокоиться, - властно заявила Аллегра, взяв ситуацию в свои руки, поскольку остальные выглядели крайне растерянными. Куинтон, хереса для бедняжки.

     Она подвела леди Беллингем к дивану и, усадив, сунула ей в руку рюмку хереса.

     - Вот, выпейте. Вы должны успокоиться, леди Беллингем. Что бы ни случилось, слезами делу не поможешь. Мы попытаемся что-либо предпринять, только если узнаем, что вас беспокоит.

     - О, дитя мое, не думаю, что кто-то сумеет мне помочь, - вздохнула леди Беллингем, но тем не менее отпила хереса и почувствовала, что в состоянии говорить.

     Остальные расселись вокруг и терпеливо выжидали. Наконец измученная леди начала свое печальное повествование;

     - У моего мужа было два брата. Отец Кэролайн, как вам известно, священник церкви Святой Анны в Беллингемптоне.

     Живут они скромно, но у него есть кое-какие средства, так что нужды они не знают. Самому младшему, Роберту Беллингему, повезло жениться на француженке, единственной дочери графа Монруа. Отец ее обожал и соглашался выделить молодоженам весьма значительное приданое, только при условии, что они останутся во Франции. Поскольку в Англии у него не было будущего, Роберт не видел причин протестовать.

     Они поженились. Помню, как мы все поехали на свадьбу. Это было тридцать пять лет назад. Мы даже не добрались до Парижа, потому что жена Роберта Мари-Клер жила в Нормандии.

     Она смолкла, осушила рюмку и протянула ее герцогу, безмолвно прося наполнить. Тот мгновенно подчинился.

     - Через год у них родилась маленькая девочка, названная при крещении Анн-Мари. В восемнадцать лет она вышла замуж за графа д'Омона, своего соседа. Она на несколько лет старше Кэролайн, поэтому они никогда не встречались. Роберт с семьей был вполне доволен сельской жизнью, как, впрочем, и Анн-Мари с мужем. Они никогда не были в Англии, а Роберт ни разу не возвращался на родину. Когда Анн-Мари исполнилось двадцать, ее родители погибли. Они куда-то ехали, лошади понесли, и карета перевернулась. У Анн-Мари от потрясения случился выкидыш. Но на следующий год она родила мужу дочь, которую назвала именем своей матери. Два года спустя на свет появился сын, названный Жаном, в честь отца, и Робером, в честь деда.

     Леди Беллингем снова глотнула хереса и продолжала свой рассказ:

     - Несколько лет они жили счастливо, но чуть более года назад граф д'Омон попал в жернова революционного террора.

     Страшная шутка судьбы. Он был в Париже. Его старый друг должен был предстать перед судилищем так называемого Комитета общественной безопасности. Жан-Клод поспешил ему на помощь. Он сам был республиканцем и верил в революцию, но когда посетил своего друга в тюрьме, чтобы спросить, чем может помочь, его тоже арестовали. Наивный человек! Он свято верил в то, что преобразования спасут его страну, и казни короля и королевы ни в чем его не убедили. Добрый, милый мечтатель!

     Леди деликатно приложила к носу платочек.

     - Анн-Мари и ее муж, несмотря на благородное происхождение, были настоящими провинциалами, добрыми к арендаторам. Если урожай выдавался скудным, они не требовали с них денег - наоборот, раздавали свои припасы. В деревне Сен-Жан-Батист их все любили. После казни графа мы умоляли племянницу приехать к нам, ведь здесь ее дети будут в безопасности, пока весь этот ужас не кончится. Но Анн-Мари, несмотря на английскую кровь, в душе настоящая француженка. Ее маленький сын Жан-Робер стал графом д'Омон.

     Земли - это все, что у него есть. Анн-Мари боялась, что, если она уедет, у нее отнимут владения. Поэтому она отказалась покинуть Францию, и вот теперь...

     Леди Беллингем снова разразилась громким плачем.

     - Что? - мягко спросила Аллегра. - Что случилось?

     - Наша племянница под домашним арестом. Местные власти угрожают отнять у нее детей! - прорыдала леди Беллингем.

     Герцог, тронутый ее горем, встал на колени и, сжав руки бедняжки, прошептал:

     - Откуда вы это знаете, леди Беллингем? Каким образом вести дошли до вас?

     - Моя племянница живет близ побережья, - объяснила леди Беллингем. - Один из ее слуг отнес письмо своему двоюродному брату, рыбаку. Тот переплыл Ла-Манш и отдал письмо торговцу рыбой, который и переправил его в Лондон, поскольку ему обещали награду за немедленную доставку.

     Фредди дал ему целую гинею!

     - И как долго письмо находилось в пути? - допытывался герцог. - На нем стоит дата?

     - Оно написано пять дней назад, - пояснила леди Беллингем и повернула к герцогу заплаканное лицо. - О, Куинтон, вы должны нам помочь! Кто, кроме вас, сможет отправиться за Анн-Мари и ее детьми и спасти их от ужасной участи?

     - Но вы же сказали, что она отказывается ехать в Англию! - напомнила Аллегра. - Боится, что ее сын потеряет наследство.

     - Теперь, дитя мое, все изменилось. Анн-Мари видит тщетность своих попыток сохранить поместье. Тот, кто замыслил посадить ее под домашний арест и отнять детей, намерен уничтожить д'Омонов и захватить все их имущество. Анн-Мари бессильна перед таким могущественным врагом. У нее нет ни власти, ни влияния.

     Плечи леди Беллингем затряслись в новом приступе скорби.

     Кэролайн поспешила утешить тетку. Аллегра и ее муж тактично отошли в сторону.

     - Но почему именно тебя она попросила спасти племянницу и ее детей? - удивленно спросила своего мужа Аллегра.

     - Три года назад, когда начался террор, мы с Оки, Дри и Маркусом спасли одного своего друга. Все началось как веселая шутка. Мы знали, что Генри уехал в Париж навестить дальних родственников. До нас дошли слухи, что и он, и его родные арестованы. Позже ему удалось передать весточку из тюрьмы.

     Видишь ли, он, как истинный англичанин, легко подкупил тюремщика. Семья Генри была вне себя от тревоги, они не знали, что предпринять. Отец громко возмущался, что лягушатники не имеют права арестовывать английского гражданина, но что толку было в его воплях, если беднягу Генри осудили и со дня на день его голова должна была скатиться в корзину?!

     Мадам Гильотина не щадит никого! Поэтому мы сели на яхту Маркуса, переплыли Ла-Манш, наняли лошадей и поскакали в Париж.

     Там с беспримерным высокомерием, присущим нашей нации, мы отправились с тюрьму и потребовали встречи с начальником. Маркус и Дри захватили немного денег, а Оки только что получил свое квартальное содержание. У одного меня не было ни пенни. Но все мы швыряли золото, будто настоящие Крезы. Поскольку я лучше всех знал французский, то переговоры с начальником были возложены на меня. Я объяснил, что лорд Гарри Кэрью - сбившийся с пути, но любимый кузен английского короля, который послал нас требовать его возвращения. При этом я намеренно и весьма убедительно позванивал золотыми в кармане. Как мы и предполагали, тюремщик оказался жадным до денег и согласился освободить англичанина за небольшую плату. Но мы потребовали выпустить и родных Генри, если, разумеется, они не преступники. Начальник задумался. Оказалось, что родственницами Гарри были две престарелые леди. Начальник решил быть великодушным, но взамен потребовал того же и от нас.

     Обмен совершился. Мы пообещали отвезти дам домой за вещами и оставить Париж еще до ночи. Начальник согласился, тем более что дамы отписали ему свой дом у самого Нотр-Дам.

     - Вот тебе и революционные идеалы, - сухо заметила Аллегра. Герцог рассмеялся.

     - Можешь представить наше изумление, когда мы, добравшись до дома пожилых леди, обнаружили, что все это время в подвале скрывались еще маркиз и маркиза де Валенси с детьми. Когда за Гарри и его кузинами пришли, в суматохе никто из тюремщиков не догадался заглянуть в подвал, где таилась поистине ценная добыча. Не зная, что делать, они все время безвылазно сидели в подвале. У нас были паспорта для себя, Гарри и старушек, но как вывезти из Парижа семью де Валенси?

     - И что вы придумали? - заинтересовалась Аллегра, завороженная рассказом мужа. Она никогда не ожидала такого героизма и отваги от Куинтона, хотя и не считала его трусом.

     Как жаль, что он не оказался в Париже вовремя, чтобы спасти ее брата!

     - У старушек была маленькая карета, хотя там никого нельзя было спрятать, поэтому мы решили взять с собой повозку для багажа. Маркизу и двух младших детей спрятали в небольшом ящике на дне повозки, а сверху навалили вещи.

     Маркиза со старшим сыном переодели крестьянами в грязную рваную одежду. На ногах маркиза были деревянные сабо, а его сын остался босым. Мы хорошенько вымазали их сажей. За последние месяцы им пришлось постоянно прятаться и питаться объедками, так что оба превратились в обтянутые кожей скелеты. Правда, это было нам на руку.

     Наш маскарад удался. Подъехав к городским воротам, мы показали наши паспорта стражникам и объяснили, что кучера через несколько дней вернутся в Париж с каретой и повозкой и, поскольку и старушкам, и их английскому родственнику приказано убираться из столицы до заката, у нас не было времени оформить выездные документы на кучеров. Они, разумеется, останутся, если прикажут власти, но кто вернет тележку и карету? Мы объяснили также, что престарелые леди отдают их слугам в качестве платы за проезд.

     Это означает, что, вернувшись в Париж, кучера, благонамеренные граждане, смогут заработать на хлеб.

     Стражники мялись и что-то мямлили, но, услышав звон серебряных монет, все же пропустили нас. Несколько дней ушло на то, чтобы добраться до побережья. Разумеется, мы потратили бы меньше времени, если бы выбрали прямой маршрут, но мы ехали окольными дорогами, чтобы не доставлять маркизе и ее детям лишних неудобств. Они тоже были одеты в лохмотья на случай, если нас кто-то увидит. По пути мы покупали еду и спали под открытым небом. Мы без помех взошли на борт яхты Маркуса, предварительно продав карету с тележкой, и отплыли в Англию. Приключение так понравилось нашей четверке, что после этого мы возвращались во Францию несколько раз, чтобы спасти друзей и их родственников. Поэтому леди Беллингем уверена, что я выручу ее племянницу, но я так не думаю. Теперь у всех нас другие обязательства, которых мы прежде не имели.

     - Но можно же попытаться! - воскликнула Аллегра. - Прежде всего нужно выяснить, где живет графиня д'Омон, далеко ли ее дом от моря и где именно расположен. А потом составим план.

     - План? - переспросил герцог.

     - Естественно, - кивнула Аллегра. - Ты же не думаешь, что я позволю тебе одному отправиться во Францию и пережить там много увлекательных приключений?

     - Если мы и попробуем увезти графиню и ее детей, - наставительно заметил герцог, - предприятие обещает быть крайне опасным. Это не увеселительная прогулка, милая моя девочка, но мне нравится твоя отвага.

     - Куинтон, когда ты научишься обращаться со мной не как с хрупким, деликатным созданием, чьи нежные чувства надо щадить? Три года назад тебе повезло спасти своего друга и еще многих других. Но тут дело другое, и его требуется тщательно обдумать. Однако мы должны действовать быстро.

     - Аллегра! - раздраженно воскликнул герцог.

     - Куинтон, выслушай меня, - спокойно откликнулась его жена. - Мой брат и еще множество невинных людей были убиты проклятыми революционерами.

     Среди жертв террора куда больше честных простолюдинов, чем аристократов, которых республиканцы, по их словам, ненавидят. При этом женщины куда более злобны и жестоки, чем мужчины. Кто сидит у гильотины и вяжет, пока в корзину одна за другой падают головы? Кто разжигает в мужчинах жажду крови? Женщины! Тебе без меня не обойтись, если есть хотя бы один шанс на спасение графини д'Омон. Я должна сделать это ради Джеймса Люсиана. Только так можно отомстить за его смерть. Ты должен позволить мне ехать!

     Ее пальцы внезапно впились в его руку. Она настойчиво смотрела ему в глаза.

     - Это безумие! - пробормотал герцог, хотя все понял.

     - Я смогу тебе помочь, - пообещала Аллегра.

     - Подумаю, - пообещал Куинтон.

     - Мы поедем вместе, - улыбнулась она, показывая, что больше говорить не о чем.

     - Мы все поедем, - жизнерадостно объявила графиня Астон.

     - Что?! - воскликнул ее муж.

     - Да, Кэролайн, - согласилась леди Уолворт, поднимая глаза. - Я тоже обязана помочь графине! Она моя кузина, хотя до сего дня я этого не знала.

     - О, дорогие, - выдохнула леди Беллингем, - как мне благодарить вас?

     И она снова захлюпала носом.

     - Где ваш муж? - спросил герцог.

     - Бедный Фредди слег в постель. Чувствует себя виноватым в том, что сам не поехал во Францию, когда граф д'Омон был убит, и не привез Анн-Мари с детьми в Англию. Как он будет счастлив, узнав, что вы, милые молодые люди, собираетесь спасти его племянницу! - Она поспешно поднялась и направилась к двери. - Я должна немедленно все ему рассказать!

     - Черт возьми, ну и неразбериха! - воскликнул герцог.

     - Нужно немедленно собираться, - заметил граф Астон.

     - Совершенно верно, - согласился лорд Уолворт. - Бедная старушка совсем расстроена. Она так много сделала для нас, неужели мы окажемся неблагодарными?

     - Как скоро мы сможем отправиться в путь? - спросил граф.

     - Через два-три дня, не раньше, - ответил герцог. - Нужно подробно разузнать у лорда Беллингема, где живет его племянница. Придется снова взять твою яхту, Маркус. Она быстроходна и остойчива.

     - Решайте, что взять с собой, а я позабочусь о припасах. - предложил лорд Уолворт.

     - Вы только послушайте их! - возмутилась Аллегра. - Строят планы, словно нас здесь нет, и при этом понятия не имеют, что нужно делать. Ох уж эти мужчины!

     - Мы в самом деле собираемся ехать? - спросила Кэролайн.

     - Разумеется, - кивнула Аллегра. - Твоей двоюродной сестре грозит беда! Кстати, что, по-твоему, подумает графиня, когда к ней в дом вторгнутся три англичанина и объявят, что они пришли отвезти ее и детей в чужую страну? Ей не известно, можно ли им доверять и действительно ли они те, за кого себя выдают. Вдруг именно они собираются похитить наследство ее сына? Женщина же всегда сумеет убедить графиню, что все хорошо и ей нет нужды бояться.

     - Но пока что нас собираются оставить здесь, - вмешалась Юнис.

     - Мы им не позволим, - подмигнув, пообещала Аллегра, - О, как жаль, что Сирена не сможет к нам присоединиться!

     - У тебя уже есть план? - справилась Кэролайн.

     - Насколько хорош ваш французский? - спросила Аллегра.

     - Лучше не бывает, - ответила Юнис.

     - Превосходен, - уверила Кэролайн.

     Аллегра улыбнулась:

     - Муж сказал мне, что, к сожалению, он один из всех неплохо знает французский. У них просто не будет иного выхода, и придется взять нас с собой.

     - Но у тебя есть план? - настаивала Кэролайн.

     - Кажется, да. Только дайте мне один день, чтобы убедить Куинтона, что мой план сработает.

     Леди Беллингем вернулась в гостиную как раз в ту минуту, когда гости уже уходили. Они пообещали навестить ее на следующий день и расспросить лорда Беллингема, где находится деревня Сен-Жан-Батист, а уж потом начать приготовления к экспедиции.

     - Фредди так обрадовался, - сообщила леди Беллингем, - а я так просто счастлива! О, дорогой Куинтон, что бы мы делали без таких друзей, как вы! Как приятно, что я смогла принять хоть ничтожное участие в вашей с Аллегрой судьбе. Теперь недостает только наследника, и больше вам нечего желать. Все будет прекрасно!

     - Все будет прекрасно, дорогая леди Кларис, только когда мы благополучно доставим в Англию вашу племянницу с детьми, - галантно заметил герцог, с поклоном целуя руку дамы. - Ждите нас завтра в одиннадцать.

     Друзья распрощались перед домом Беллингемов. Устроившись в карете, Аллегра прижалась к мужу и счастливо пробормотала:

     - Как чудесно, что мы можем помочь бедной леди Беллингем!

     Герцог тяжело вздохнул:

     - Душа моя, тебе стоит оставить все мысли о поездке.

     Неужели ты действительно собираешься пуститься в столь опасную авантюру? О Кэролайн и Юнис я не говорю, они очаровательные пустышки, которых можно уговорить на что угодно. Пойми, если нас поймают, то просто убьют! Оставь подобные предприятия мужчинам. Клянусь, мы спасем графиню и ее семью!

     - Каким образом? - с деланной наивностью осведомилась Аллегра.

     - Каким образом? - недоуменно повторил он.

     - Вот именно, дорогой, каким? Какой умный план спасения сложился в твоей голове? Я не успокоюсь, пока не узнаю, поскольку, как ты резонно заметил, эта затея крайне опасна.

     Итак, что ты намереваешься предпринять?

     Посторонний вряд ли уловил бы в тоне Аллегры нечто необычное, но Куинтон Хантер насторожился. Честно говоря, он понятия не имел, как вызволить из беды племянницу леди Кларис.

     - Думаю, проще всего будет подкупить тех, кто стережет графиню с детьми, - медленно выговорил он, безуспешно пытаясь дополнить так называемый план какими-нибудь деталями. Но ему на ум так ничего и не пришло.

     - Понятно, - кивнула Аллегра.

     Опять этот вкрадчиво-снисходительный тон! Куинтон нервно передернул плечами, помолчал, но, не в силах сдержать любопытства, выпалил:

     - А ты? Что бы сделала ты?

     - Ты сам утверждал, - начала Аллегра, - что единственный из своих друзей сносно говоришь по-французски, а Оки, Маркус и Дри двух слов связать не могут. Что, если мы явимся в дом графини переодетые крестьянами? Объясняться будут только женщины и ты. Маркус и Дри время от времени могут вставлять "Oui" <Да (фр.)>, а остальное время помалкивать. Неужели мы не сумеем убедить охрану, что явились за графиней и ее детьми, чтобы отвезти их на чай к мадам Гильотине? Если мы будем вести себя так же нагло и грубо, как те мерзкие ведьмы-вязальщицы, которые целыми днями просиживают у эшафота, нам, несомненно, удастся увести пленников из дома. Вряд ли их слишком строго охраняют, хотя бы потому, что тем, кто замыслил украсть наследство маленького Жана-Робера, и в голову не придет, будто кто-то посмеет спасать аристократов.

     Кроме того, наглые воры наверняка утаили свои намерения от парижских властей. Как только мы выведем графиню из дома, то сразу свяжем стражей, чтобы они не вздумали отправиться в деревню и проверить правдивость наших слов.

     Герцог Седжуик на несколько минут лишился дара речи.

     Разумеется, в глубине души он понимал, что Аллегра образованна и умна, но разве можно так просто свыкнуться со столь крамольной мыслью ему, человеку светскому, живущему в обществе, где женщине отводилась роль прелестного, очаровательного украшения гостиной? Только Аллегра не игрушка, которую можно выставить напоказ, а потом убрать на полку. Ко всем прочим ее свойствам у нее достаточно твердый характер.

     - План прекрасный, но и тут есть свои трудности, - признался он наконец.

     - Ты прав, - кивнула Аллегра. - Мы должны быть очень осторожны и прежде всего уточнить малейшие детали и знать все подробности. Где живет графиня? Кто издевается над бедной дамой? И почему? Следовательно, нужно отплыть во Францию не позднее чем через два дня. Нам понадобится время, чтобы разведать все необходимое. А уж потом нужно действовать быстро и без промедления.

     - Согласен, - ответил герцог, внезапно осознав, что у него в самом деле не нашлось возражений.

     - Теперь ты понимаешь, почему вам не обойтись без женщин? - допрашивала она.

     - Понимаю, хотя будет очень трудно объяснить это их мужьям, дорогая.

     - Но если ты готов подвергнуть меня опасности, смогут ли отказаться они? - спокойно отпарировала Аллегра.

     - Думаешь, твои подруги достаточно храбры, чтобы отважиться на это приключение, или они впадут в панику при первой же неприятности? - спросил герцог.

     - Я уверена, что у них хватит присутствия духа не закатить истерику и не струсить, но кто из нас может с уверенностью сказать, как поведет себя в случае опасности? Кроме того, если все пойдет, как задумано, вряд ли риск будет велик. Неужели мы не сможем перехитрить парочку сельских олухов?

     Мы, английские аристократы?!

     - Благослови тебя Бог, моя радость, - рассмеялся герцог. - Какой патриоткой ты внезапно заделалась! Так и быть, утром я первым делом поговорю с Дри и Маркусом. Потом поедем к Беллингемам и скажем, что сможем попытаться. Я не признаюсь, что мы возьмем с собой дам, чтобы старики не очень расстраивались и не слегли в постель от огорчения. Пока я уговариваю друзей, ты должна объяснить Юнис и Кэролайн, что мы задумали. Нужно дать им обеим возможность отказаться, если они вдруг испугаются. А они вполне способны это сделать, если хорошенько поразмыслят. Только не стоит на них за это сердиться. Обещаешь?

     - Они не откажутся, - уверенно заявила Аллегра. - Представляешь, как нам тоскливо в Лондоне? Балы, музеи, зверинец в Тауэре... Ничего больше. А это приключение по крайней мере разогреет нам кровь, прежде чем мы вернемся в провинцию, к своим обязанностям, и поспешим наполнить детскую малышами, которых вы, мужчины, так сильно хотите заиметь.

     Она улыбнулась мужу и нежно поцеловала его в губы.

     - Мы должны усердно трудиться, Куинтон, чтобы родить этих милых крошек. Очень усердно!

     Куинтон приподнял ее подбородок и припал к губам.

     - В этом, мадам, я с вами абсолютно согласен. Тут от меня возражений не ждите, - прошептал он.

     Его рука скользнула под ее плащ, погладила грудь, и Аллегра сладко зажмурилась от удовольствия. Что-то проворковав, она прильнула к мужу, но тут карета остановилась.

     - Мы дома, - с сожалением отметил Куинтон.

     - Можно продолжить наверху, если милорд пожелает, - игриво предложила Аллегра, маняще облизывая губы.

     - Сначала мне нужно написать Дри и Маркусу, но скоро я к тебе приду, сердце мое, - пообещал герцог.

     Лакей открыл дверцу экипажа и предложил руку герцогине, которая спустилась на землю и, поспешив в дом, прямиком направилась к лестнице. Войдя к себе, она неожиданно застала Онор в страстных объятиях Хокинса, камердинера герцога. При виде госпожи они отскочили друг от друга как ошпаренные и стыдливо потупились.

     - Миледи! - воскликнула Онор, лиф платья которой был измят и перекошен.

     - Если вы соблазните мою горничную и она окажется в интересном положении, придется вам сделать из нее честную женщину, - предупредила Аллегра.

     - Да, миледи, - нервно пробормотал камердинер.

     - Вы к этому готовы? Ни жены, ни милашки в Хантерз-Лейре или поджидающей в тихом лондонском квартале у вас нет? - допытывалась Аллегра. - Онор, ради Бога, поправь платье!

     - Ни жены, ни подружки, миледи, - поклялся слуга, переминаясь с ноги на ногу.

     - Прекрасно, Хокинс, - одобрила герцогиня. - Идите и помогите своему господину приготовиться ко сну. Он скоро придет.

     Она обернулась к Онор, поспешно приводившей в порядок платье.

     - Я тоже собираюсь лечь, Онор. Где моя ванна? - осведомилась герцогиня и ушла в свою спальню.

     - Фью! - тихо выдохнул Хокинс, как только Аллегра исчезла. - Вот это норов!

     - Разве я не предупреждала, что не желаю слышать никаких грубостей в адрес госпожи? - взорвалась Онор.

     - Похоже, я нуждаюсь в дополнительных уроках, - подмигнув, объявил камердинер, направляясь к спальне герцога. Онор с улыбкой поспешила услужить госпоже.

     - Вы на меня не сердитесь? - краснея, пробормотала она.

     - Только будь поосторожнее, - негромко предупредила Аллегра. - На твоем месте я не стала бы так слепо доверять Хокинсу. Ты мне слишком дорога, чтобы позволить ему тебя обидеть.

     - Он громче лает, чем кусается, миледи, - объяснила Онор, - и уж я всегда смогу обвести его вокруг пальца. Если он намеревается затащить меня в постель, придется сначала посетить священника. От поцелуев дети не рождаются, уж в этом я уверена!

     - Значит, мне не следовало беспокоиться? - засмеялась Аллегра.

     - Я очень рада, что вы побеспокоились, - уверила горничная и, встав на колени, сняла с госпожи туфельки. - Господи, миледи, ваши бедные ножки холоднее льда! Может, эти туфли и самые модные, только уж точно не годятся для лондонских мостовых!

     - Онор, мне нужна твоя помощь. Знаю, что я не имею права требовать этого от тебя. Если не захочешь, так и скажи.

     Мое отношение к тебе не изменится. Помнишь, когда я была маленькой, ты сидела со мной рядом, когда мы с Джеймсом Люсианом занимались? А в один прекрасный день, когда мы писали по-французски, ты заметила ошибку в предложении и меня поправила? Мы еще очень удивились, но именно тогда обнаружили, что ты знаешь язык не хуже нас и можешь прекрасно говорить по-французски.

     - Помню, миледи, - кивнула Онор.

     - Как по-твоему, ты ничего не забыла? Если попрактиковаться, конечно.

     - Не знаю. Нужно попробовать, - с сомнением пробормотал горничная.

     - Comment vous appelez-vous, mademoiselle? <Как вас зовут, мадемуазель?" (фр.)> - спросила Аллегра.

     - Je m'appelle mademoiselle Honneur. <"Меня зовут Онор". (фр.)>.

     - Quel age avez-vous? <"Сколько вам лет?" (фр.)>.

     - J'ai vingt-quatre ans, madame <"Двадцать четыре, мадам" (фр.)>, - с готовностью ответила горничная.

     - Ты и вправду помнишь! - вскричала Аллегра.

     - Похоже, что так! - поражение протянула Онор.

     - В таком случае я сейчас объясню, что мы затеяли, - начала Аллегра. - Видишь ли, племянница леди Беллингем, графиня д'Омон, попала в беду, и мы едем во Францию, чтобы ее спасти. Было бы великолепно, если бы ты согласилась поехать с нами. Все должно выглядеть так, как если бы тамошний комитет безопасности послал людей, чтобы привезти графиню с детьми в Париж, на суд. Ты по-французски хорошо говоришь!

     - А другие дамы? - поинтересовалась горничная.

     Аллегра кивнула.

     - Тогда и я поеду, - решила Онор. - Еще бы, такое приключение! Когда-нибудь я стану рассказывать внукам, как их старая бабка помогла спасти три невинных жизни.

     - Благослови тебя Бог, Онор, - искренне пожелала Аллегра. - Только сначала я все расскажу его светлости. И без того я с трудом убедила его взять меня с собой.

     - Ах уж эти мужчины! Ни капли здравого смысла! Думаю, именно поэтому Господь создал нас, женщин. Нужно же кому-то указывать им верный путь!

     - О да, Онор, - засмеялась Аллегра, - это чистая правда!

Глава 14

     Фредерик Беллингем оглядел троих молодых людей, стоявших перед ним.

     - Уверены, что хотите отважиться на такое? - допытывался он уже в третий раз. - Знаю, как это опасно, но речь идет о дочери моего брата! Я должен любым способом ее вызволить, но имею ли я право подвергать вас такой опасности?

     Сейчас сэр Беллингем, с красными от бессонницы глазами, бледный как смерть, выглядел старше своих шестидесяти двух лет.

     - Мы все тщательно обсудили, милорд, и готовы вам помочь. У нас уже есть план, и я не стану обременять вас деталями. Расскажите точнее, где живет ваша племянница? Далеко ли от побережья?

     - Деревня Сен-Жан-Батист находится в восьми милях от городка Харфлер, который, как вам известно, расположен прямо на побережье. Племянница с семьей живет в большом сером особняке. Они существуют на доходы от продажи овец и сидра. Живут они очень скромно.

     - Идеальное хозяйство, небольшое, но хорошо управляемое. Именно такое может привлечь жадный взор местных властей, - заметил граф Астон. - Беспомощная молодая вдова с детьми. Что она сможет сделать? Боюсь, что, кем бы ни был тип, желающий завладеть ее имением, он настоящий злодей.

     - Ваша племянница действительно хочет расстаться со своим домом и землей? Она так и написала, что согласна приехать в Англию? - спросил герцог.

     - Она пишет, что поступила необдуманно и сейчас хочет передать поместье доверенному другу, а потом перебраться в Англию и жить там до тех пор, пока во Франции не будет восстановлен порядок. Бедняжка просто не ожидала, что кто-то позарится на ее владения, ибо она не богата и не влиятельна. Простая провинциалка, не более, - со вздохом ответил лорд Беллингем. - Надо быть чудовищем, чтобы преследовать беззащитную женщину и ее детишек! Граф д'Омон был хорошим человеком и сторонником республиканцев.

     - Поверьте, немало простых людей погибло в этой революции, - вмешался лорд Уолворт. - Мадам Поль, модистка, что обшивает наших жен, потеряла сестру. Что могла сделать портниха, чтобы ее обезглавили? Вся вина несчастной была в том, что она работала на знатных дам.

     - Я дам вам письмо к Анн-Мари, - пообещал лорд Беллингем. - Пусть знает, что вас не следует опасаться.

     - Она знает английский? - спросил герцог.

     - Понятия не имею. Во время редких встреч мы всегда говорили по-французски. Ее письмо тоже написано на этом языке.

     - Что ж, это не помеха, - решил граф.

     Герцог кивнул.

     - Мы отплываем завтра, лорд Беллингем, - сообщил он. - Дадим о себе знать, когда вернемся.

     Мужчины обменялись рукопожатием.

     - Господь благослови всех вас, что бы ни случилось, - пожелал лорд Беллингем.

     - Да благословит вас Бог, мальчики мои, - добавила леди Беллингем, до тех пор молча плакавшая.

***

     Экипаж герцога доставил их в "Будлз". Рассевшись в столовой клуба, они заказали обед. "Будлз" славился превосходной кухней, и провинциалы, приезжавшие в столицу, особенно любили туда заезжать.

     - Ты сказал, что мы отплываем завтра? - уточнил граф.

     - Надеюсь, твоя яхта, как всегда, пришвартована в Брайтоне? - спросил герцог. - Дамы поедут в экипаже, а мы поскачем верхом.

     - Ты всерьез хочешь взять с собой женщин? - возмутился Маркус. - Пойми, это не увеселительная прогулка! Чересчур опасно! Больше чем чересчур!

     - Тем не менее они едут, - повторил герцог.

     - Интересно, почему я должен позволять Кэролайн рисковать жизнью? - недоумевал лорд Уолворт.

     Куинтон Хантер постарался все объяснить.

     - Ну не умница ли моя Аллегра? - торжествующе спросил он, закончив.

     - Будь я проклят, если это не блестящая идея! Более того, думаю, нам все удастся, Куинт.

     - Аллегра этим утром потолковала с мадам Поль. Та обещала приготовить дамам к завтрашнему дню подходящую одежду. Подумать только, старушка хотела ехать с нами, - хмыкнул герцог, - но моя жена убедила ее остаться.

     Лорд Уолворт вздохнул.

     - Если я прикажу Кэролайн даже не думать об этом, она никогда мне не простит. И без того она постоянно говорит только о кузине, которую даже никогда не видела, и о том, как ей помочь! Думаю, ничего не остается, как пригласить французов к себе, если, разумеется, удастся их освободить.

     - А что, если графиня не захочет ехать в деревню? - с надеждой вставил граф.

     - Да она и так живет в деревне, болван ты этакий, - проворчал лорд Уолворт. - Правда, поскольку она вдова, может, подыскать ей подходящего холостяка и поскорее выдать замуж?

     Официант принес обед. Джентльмены принялись за бифштексы и картофельную запеканку. Почтительные слуги старались, чтобы бокалы посетителей не пустовали. К вечеру герцог отвез друзей в Пикфорд-Хаус, а сам вернулся домой.

     - Где ее светлость? - осведомился он у дворецкого.

     - Наверху, милорд. Отдыхает.

     Герцог поспешил наверх и, войдя в покои жены, обнаружил, что в гостиной никого нет. Он перешел в спальню. Аллегра, закутанная в муслиновый пеньюар, крепко спала. Темные локоны разметались по надушенным лавандой подушкам. Куинтон нежно улыбнулся. Проживи он хоть сотню лет, все равно не поймет, как ему посчастливилось найти такую жену. В прошлом году в это самое время он и не подозревал о ее существовании и в своей слепой гордости был убежден, что ни одна женщина в Англии не достойна титула герцогини Седжуик.

     Каким же глупцом он был! Но ангел-хранитель ему помог и наставил на путь истинный.

     Он осторожно навил на палец мягкую прядь. Аллегра открыла глаза и, увидев склонившегося над ней мужа, порывисто протянула к нему руки.

     - Ты вернулся, - сонно пробормотала она.

     Куинтон сбросил плащ и лег рядом.

     - Все устроено, дорогая. Завтра на рассвете мы отправляемся в Брайтон.

     - А оттуда - во Францию, - докончила она. - Где живет графиня?

     - Милях в восьми от Харфлера.

     - Вероятно, придется идти пешком, чтобы избежать подозрений, - задумчиво протянула Аллегра.

     - Пешком?! Восемь миль?! Думаешь, вы выдержите такой путь? Но мы наверняка сможем найти повозку!

     - Вероятно, - поразмыслив, согласилась Аллегра, - нам понадобится как можно быстрее убраться из деревни, но что касается ходьбы.., видишь ли, простые деревенские девчонки не должны привлекать к себе излишнего внимания. Нужно хорошенько все обдумать.

     - Только не сейчас, - попросил он, целуя ее в лоб и жадно лаская грудь. Его большой палец легонько задел ее сосок. Горячие губы впились в ее рот огненным поцелуем.

     Аллегра задохнулась. Она всегда теряла голову, стоило ему коснуться ее невероятно чувствительной груди.

     - М-м-м... - пробормотала она, отстраняясь. - Немедленно раздевайтесь, милорд! Не желаю, чтобы ваши грязные сапоги испачкали мое покрывало!

     Она легонько оттолкнула мужа, и тот со смехом подчинился, принимаясь стаскивать одежду. За сапогами последовали сорочка и галстук, потом чулки, панталоны и подштанники. Аллегра не сводила глаз с мужа. Какие у него восхитительно упругие ягодицы! Руки так и чешутся до них дотронуться.

     Герцог повернулся, шагнул к кровати, и она охнула от удовольствия при виде налитой плоти, поднимавшейся из темных завитков.

     - Ах ты бесстыдница! - шутливо упрекнул жену Куинтон, заметив ее взгляд.

     - Совсем как колонна из слоновой кости, - зачарованно прошептала она, - с голубыми прожилками... Ослепительное зрелище!

     - Если французы когда-нибудь уберутся из Италии, - пообещал он, - я обязательно повезу тебя туда полюбоваться шедеврами искусства. Древние часто лепили обнаженную натуру, а ты, я вижу, ценишь подобные вещи.

     Он лег рядом, перебирая ее локоны.

     - Там есть статуи обнаженных людей? - удивилась она.

     - Да, и много, - пробормотал он, развязывая пояс ее пеньюара и раздвигая полы. - Но ни одной, которая была бы красивее тебя, дорогая.

     Он легонько куснул ее сосок.

     - И эти статуи все могут видеть? - не умолкала она.

     - Именно.

     Его губы сомкнулись на ее соске и легонько потянули.

     - О-о, - выдохнула она.

     Его губы были горячими, и каждое движение его рта возбуждало ее все больше. В голове у Аллегры вертелись десятки вопросов, но пламенное наслаждение вытеснило все.

     Ее пальцы впились в его затылок и принялись теребить волосы. Он сжал другую ее руку, продолжая ласкать нежный холмик.

     Она возбуждала его. Боже милостивый, как она возбуждала его! Он не мог ею насытиться, но попытается, хотя вряд ли у него что-нибудь выйдет. После каждого соития он хочет ее все сильнее.

     Он принялся с благоговением ласкать языком каждую частичку любимого тела. Ее кожа была мягче лепестков розы и слегка пахла сиренью. Из прелестных уст вырывались тихие стоны. Похоже, какого бы места на ее теле он ни коснулся, повсюду начинала сильно пульсировать кровь. Это еще больше подогревало его страсть.

     - Сделай это! - внезапно взмолилась она, потираясь о него всем телом, как сладострастная кошка. - Пожалуйста!

     - Что именно? - немилосердно допрашивал он, уверенный, что знает все ее желания.

     - Своим языком! Пожалуйста! Там! - почти вскрикнула Аллегра. Сейчас она его убьет.., если только он не смилостивится и не доведет ее до безумия.

     - Здесь? - спросил он, проникая языком в ее пупок.

     - Я тебя ненавижу! - всхлипнула она.

     - Или, - продолжал он, спускаясь ниже, - здесь?

     Он коснулся языком ее крошечного бутона любви и услышал тихий стон. Он лизал медленно-медленно, ощущая вкус соли и мускуса, и наблюдал, как горошина набухает желанием. И тут Куинтон сделал то, чего никогда не делал раньше: он обхватил руками округлую попку, приподнял и зарылся лицом в горячие глубины, находя узкий проход, ныряя в него так глубоко, как только мог, вонзая в него язык, словно свою мужскую плоть.

     Аллегра пронзительно закричала, изнывая от сладострастия и чего-то, чему не было названия: ощущение казалось слишком острым.

     - О Боже, - почти рыдала она. - О-о-о, я не знала!

     Она вцепилась в его плечи, глубоко впиваясь ногтями, и отчаянно царапалась. Она молила только об одном: чтобы эти мгновения длились вечно.

     Ей казалось, что рай так близко, и все же она не могла его достичь. Его язык продолжал терзать и мучить ее, пока желание не стало нестерпимым.

     Его копье было твердым как сталь и подрагивало, готовясь пронзить ее сладостные, открытые ему навстречу глубины. Он поднял голову, накрыл ее тело своим и яростно ворвался в нее, как завоеватель в покоренную страну. Ее вопль самозабвенного экстаза едва не стоил ему потери самообладания.

     Он подался вперед и безжалостно смял ее губы. Их бедра сталкивались в ритмическом танце древнего как мир желания.

     Куинтон стонал в порыве исступленной страсти к ней, к своей прекрасной и желанной жене. К Аллегре!

     Голова у Аллегры шла кругом. Ошеломленная сладостным восторгом, который дарил ей Куинтон, она парила в небесах, поднимаясь все выше, становясь средоточием свирепой торжествующей радости, пока ее ощущения не слились в огненный клубок, разлетевшийся ослепительными брызгами. А теперь она падала, падала, проваливалась в теплое темное небытие, где наслаждение медленно угасало. Остались только мрак и пустота.

     Придя в себя, Аллегра поняла, что герцог все еще лежит на ней. Их тела были влажными от пота.

     - Ты.., великолепен, - едва выговорила она, гладя его темные волосы. Он приподнялся и лег на спину.

     - А ты неподражаема, моя дорогая герцогиня!

     - Я люблю тебя, - прошептала она, прижимаясь к нему.

     - А я тебя, - ответил он, сжимая ее руку. - О, милая моя девочка, как я люблю тебя!

***

     Утром оказалось, что мадам Поль уже доставила одежду, которую они собирались носить во Франции. Она лично приезжала еще затемно, потихоньку постучала и оставила у лакея коробки. В первой оказались четыре потрепанные юбки из грубой ткани, столько же грязных трехцветных поясов, четыре заплатанные белые блузы, сабо и помятые чепцы. Во второй лежали три посеревшие от частых стирок мужские рубахи, такое же количество мешковатых панталон, короткие крестьянские куртки с металлическими пуговицами и три красных фетровых фригийских колпака, украшенных трехцветными кокардами. Сабо тоже не были забыты.

     - Поразительно! - прошептала Аллегра. - Теперь нас наверняка посчитают теми, за кого мы себя выдаем.

     - Почему здесь четыре женских костюма? - удивился герцог.

     - Потому что Онор едет с нами, - спокойно объявила его жена. - Она превосходно знает французский, и ее здравый смысл будет в немалой степени способствовать нашему успеху, тем более что она лучше нас знакома с жизнью простых людей, о которой мы не имеем ни малейшего понятия.

     - Откуда горничной знать французский? - полюбопытствовал Куинтон.

     - Потому что она ежедневно сидела со мной на занятиях, дорогой. Однажды, когда мы с Джеймсом Люсианом не смогли понять, как спрягается глагол, Онор нас поправила, причем с прекрасным произношением, если верить нашему наставнику.

     Все это время она тоже училась с нами и поэтому будет нам большой подмогой, Куинтон. Вот увидишь!

     Герцог восхищенно покачал головой. Спорить с Аллегрой, разумеется, бесполезно. Кроме того, ситуация довольно забавная. Где это видано, чтобы горничная превосходно знала французский?

     - Если ты так считаешь и если сама Онор готова рискнуть, я не возражаю, моя милая герцогиня, - решил он.

     Аллегра бросилась мужу на шею и поцеловала.

     - О, спасибо за то, что согласился со мной! Я так счастлива, что ты доверяешь моим суждениям!

     Герцог улыбнулся, глядя в глубокие фиалковые озера ее глаз, и быстро поцеловал. Можно подумать, у него есть выбор!

     Попробовал бы он не согласиться!

     - Мы наденем эти лохмотья, когда окажемся во Франции, - объявила Аллегра. - Сейчас велю Онор сложить их в саквояж. Все равно хуже от этого они не станут - уже некуда.

     - Интересно, где мадам Поль их раздобыла, и за такое короткое время?

     - Возможно, - задумчиво ответила Аллегра, - они принадлежали французским эмигрантам. Или же кто-то делает то же, что и мы, - спасает людей из ада. До меня доходили слухи о каком-то храбреце, который ежечасно ходит по краю пропасти, вызволяя невинных.

     - Утешительно знать, что, кроме нас, находятся и другие легкомысленные глупцы, - сухо заметил герцог.

     - Чисто английская потребность в честной игре, - объяснила Аллегра. - Нельзя вот так взять и обезглавить короля.., хотя, припоминаю, что и у нас такое было.

     Но мы не отправляли на гильотину тех, кто не был согласен с тогдашним правительством.

     - Нет, - согласился Куинтон, - всего-навсего пошли войной друг на друга, войной, в которой тоже погибло немало невинных душ.

     - Но это было почти двести лет назад, - запротестовала Аллегра. - Сейчас иные времена, и людям не следует превращаться в дикарей.

     - Жаль, что они тебя не слышат и нам придется плыть во Францию за племянницей Беллингемов.

***

     Онор и Хокинс уже уложили в сундук вещи хозяев, и хотя казалось немного странным отправиться в Брайтон в начале марта, другого предлога покинуть Лондон придумать не удалось. Только Чарлз Трент знал об их миссии и, хотя не слишком одобрял столь смелые планы, все же позаботился о том, чтобы у герцогской четы хватило денег на путешествие. Он даже раздобыл кошелек с французскими монетами.

     - Думаю, достаточно для подкупа, - хмуро процедил он. - Ах, Аллегра, что я скажу вашему отцу?!

     - Ничего не говорите, - попросила она. - Мы постараемся вернуться как можно скорее, и я не хотела бы зря его расстраивать. Довольно и того, что тетя-мама всю зиму была нездорова.

     - Поделитесь со мной своим планом, - попросил секретарь.

     Она наскоро ввела его в курс дела. Трент кивнул;

     - Это должно сработать, но медлить нельзя. Постарайтесь добраться до Франции, выручить родных Беллингемов и без промедления вернуться. Там вам грозит опасность. Понимаете, ваша светлость? Игры, что вы затеяли, чреваты смертельным риском.

     - Знаю, Чарлз, - вздохнула Аллегра, назвав Трента по имени, что делала крайне редко. - Но я верю в удачу, и, кроме того, мы не можем оставить Беллингемов в беде. Они были так добры к нам!

     - Верно, ваша светлость, и я вполне согласен с вашими рассуждениями, но, если что-то случится с любым из вас, Беллингемов всю оставшуюся жизнь будут терзать угрызения совести. Они уже немолоды, а история с племянницей окончательно выбила их из колеи. Помните, прежде всего вы должны заботиться о муже и о своей семье.

     Если вам будет грозить беда, думайте прежде всего о собственной безопасности.

     - Вы чересчур тревожитесь, Чарлз, - отмахнулась Аллегра и, привстав на цыпочки, поцеловала секретаря в щеку, отчего бедняга покраснел до корней волос.

     - Вы и оглянуться не успеете, как мы вернемся!

     Она взяла мужа под руку и направилась во двор, где уже ждала карета.

***

     Солнце только всходило, когда они выехали из города и свернули к Брайтону. Друзья условились встретиться в гостинице "Доспехи короля". Дорога была прямой и довольно ровной. Трент договорился о подмене лошадей по всему пути, так что путешествие заняло не более пяти часов.

     Гостиница находилась в порту. Большое удобное заведение было любимым пристанищем путешественников, хотя теперь находилось не так уж много охотников побывать во Франции и постояльцев стало меньше. Мистер Трент снял парадные покои для герцога и большие комнаты для графа и лорда Уолворта, расположенные рядом, в отдельном крыле гостиницы. Было решено, что Хокинс останется здесь и присмотрит за вещами. Ведь им непременно понадобится приют сразу же по возвращении из Франции. Кроме того, не стоило поднимать суматоху, привлекая тем самым ненужное внимание. Недаром говорили, что Брайтон кишит французскими шпионами.

     Хозяин гостиницы поспешил к дверям, чтобы лично приветствовать знатных клиентов.

     - Добро пожаловать, джентльмены! Входите, входите!

     Ваши комнаты уже готовы!

     - Вам сказали, - надменно бросил Куинтон, свысока взирая на хозяина, - что мы оставляем комнаты за собой на время плавания на яхте графа Астона? Здесь пока поживет мой человек, Хокинс. Позаботьтесь о том, чтобы его кормили.

     Он терпеть не может моря, верно, Хокинс?

     - Совершенно верно, ваша светлость. Терпеть не могу, - повторил лакей все, как ему было сказано, яростно кивая при этом головой.

     - Можете подавать ему эль, но не позволяйте напиваться, - наставлял хозяина герцог. - Он обожает эль, не так ли, Хокинс?

     - Да, милорд, - подтвердил лакей, расплывшись в улыбке. - Разумеется. Все будет так, как вы приказали, ваша светлость. Не волнуйтесь, милорд.

     Хозяин низко поклонился и повел гостей в комнаты, где их уже ожидали друзья.

     - О, как все это волнующе! - воскликнула Кэролайн.

     - У вас есть одежда? - поинтересовалась Юнис.

     - Да, и когда вы ее увидите, глазам не поверите! - пообещала Аллегра. - Настоящая рвань! Сейчас Онор принесет!

     - Твоя горничная? - в один голос ахнули подруги.

     - Онор неплохо говорит по-французски, - пояснила Аллегра, - и, кроме того, служанке лучше знать обычаи простолюдинов.

     - До чего же забавно, что твоя Онор сумела выучить еще один язык, - усмехнулась Кэролайн. - Да это почти то же, что иметь горничную-француженку! Даже если она родом из Вустера.

     - А можно посмотреть наши костюмы? - взмолилась Юнис.

     - Онор, принеси маленький саквояж с одеждой, подготовленной для Франции, и покажи леди Уолворт и леди Бэйнбридж, - велела Аллегра.

     Саквояж был принесен, открыт, и Онор вытащила юбку, пояс и чепец. Кэролайн немедленно напялила чепец на свои локоны. Юнис обернула широкий пояс вокруг тонкой талии.

     Обе уставились друг на друга и разразились хохотом.

     - Это не шутка, - упрекнула Аллегра. - Если нас поймают, скорее всего не миновать нам гильотины. Эти революционеры не смотрят на национальность! Англичан казнят наравне с французами. Недаром Куинтон все время твердит, что мы затеяли опасную игру. Нужно пройти восемь миль от побережья до поместья графини, не возбуждая подозрений, освободить ее и детей, снова вернуться на побережье, где нас будет поджидать яхта, и потихоньку поднять паруса. Я не подумаю плохо о той из вас, кто изменит свое решение и останется в Англии.

     - Нет! - твердо сказала Кэролайн. - Графиня д'Омон - моя кузина.

     - Нет! - вторила ей Юнис. - Признаюсь, мы обе нервничаем, но никому в голову не приходило пойти на попятную.

     - Но как мы доберемся до владений графини? - спросила Кэролайн.

     - Примем обличье кровожадных вязальщиц из Харфлера, которые пришли, чтобы потащить графиню и детишек на суд революционного трибунала. Якобы Комитет общественной безопасности города послал нас за гражданкой д'Омон и ее отродьем. Если люди, которые удерживают графиню, попытаются нас остановить, мы набросимся на них с ругательствами и угрозами. Францией правит страх. Простое обвинение ее тюремщиков в том, что они отказываются подчиниться властям, сразу их усмирит, я уверена. Вспомните, что, несмотря на все революционные идеи, эти люди привыкли беспрекословно подчиняться своим господам. Стоит лишь построже на них прикрикнуть, и они подожмут хвосты. Однако придется быть как можно более убедительными.

     А тем временем мужчины тихо совещались, обсуждая план действий.

     - Когда мы отплываем? - спросил герцог графа Астона.

     - Капитан Грант предлагает поднять якорь ближе к полуночи, с вечерним приливом. Небо ясное, ветер умеренный.

     Если погода продержится, послезавтра мы будем у французского побережья.

     - Он знаком с теми местами?

     Маркус улыбнулся:

     - Во всяком случае, знает укромную бухточку у самого Харфлера. Там мы и бросим якорь.

     - Интересно, откуда ему известно о таком идеальном укрытии? - подивился вслух лорд Уолворт.

     - Черт возьми, Адриан, а откуда, по-твоему, берутся все те тонкие французские вина, без которых ты жить не можешь? - ехидно осведомился граф. - Не воображаешь же ты, будто кто-то позволит чертовым лягушатникам перекрыть все источники?

     Когда мне не нужна яхта, а честно говоря, последнее время я почти ею не пользуюсь, Гранту позволено совершать небольшие экспедиции для собственного развлечения. Если при этом он привозит немного вина, я не жалуюсь.

     - Иными словами, Маркус, твой капитан - попросту контрабандист, - заключил лорд Уолворт. - Положение с каждой минутой становится все более критическим. Если яхту узнают и задержат, нам грозит гильотина. Мне это совсем не нравится!

     - О нет, Дри, Грант занимается этим время от времени и до сих пор ни разу не попадался. Его даже не преследовали.

     Лягушатникам не до того. Они слишком заняты террором и уничтожением всего, что создавалось веками, чтобы обращать внимание на английского капитана, которому захотелось раздобыть винца. Нам ничего не грозит.

     - Не будь эта дама в родстве с Кэролайн, я никогда бы на это не пошел, - проворчал лорд Уолворт.

     - Ты вполне можешь остаться. Еще не поздно, - предложил герцог.

     - Нет, мне слишком дорог мой брак. Кэролайн никогда мне этого не простит, - обреченно покачал головой несчастный муж.

     - Ты себя почувствуешь лучше после плотного ужина, - утешил друга граф. - По крайней мере мне это всегда помогает.

     - Когда-нибудь ты станешь таким же дородным, как Принни, - поддел герцог.

     - Но я нуждаюсь в подкреплении! Юнис только выглядит холодной и неприступной, но в постели она настоящая дикая кошка! Где же мне набраться сил?

     - Нам необходимы наследники, - решил лорд Уолворт. - После этой безумной авантюры, если, конечно, Господь Всемогущий поможет нам выбраться из передряги и вернуться домой невредимыми, нам следует хорошенько над этим подумать. Я хочу сына, которого мог бы возить в своем седле.

     И не одного, а нескольких сыновей. Одного - наследника моего титула, другого - для церкви, третьего - для армии и четвертого - для флота.

     - А как к этому относится Кэролайн? - сухо поинтересовался герцог.

     - Во всем со мной согласна, разумеется, - заверил лорд Уолворт. - Почему бы нет? Будь я проклят, Куинт, всего год назад мы спорили, стоит ли обзаводиться семьей, и вот что вышло! Солидные семейные люди - вот кто мы теперь, клянусь Богом!

     - Надеюсь, мы доживем до почтенных лет, - серьезно сказал герцог под общий смех. - Если бы не Беллингемы, я сейчас был бы уже на пути в Хантерз-Лейр.

     Жаль, что Оки нет с нами, но Сирена со дня на день должна разрешиться.

     - Думаю, - вмешался лорд Уолворт, - что это мое последнее приключение. Меня вполне устраивает монотонное, размеренное существование в кругу семьи с Кэролайн и детьми.

     - Согласны, - хором объявили друзья.

***

     Морские ветры, гуляющие на побережье Суссекса, привлекли модное общество в Брайтон еще в восьмидесятые годы восемнадцатого века, когда сам Принни решил провести лето в этих краях. Три года спустя он приобрел там большой деревенский дом, но, разумеется, не ограничился простыми переделками, а нанял архитектора и рабочих, превративших здание в то, что называется теперь Королевским павильоном. Следующие тридцать лет Принни посвятил обустройству своей загородной резиденции, обставив ее в китайском стиле. Внутреннее убранство поражало роскошью. Теперь вся знать ежегодно устремлялась на курорт в Брайтон. Пиком сезона считалось двенадцатое августа, день рождения принца. Но сейчас, в начале марта, Брайтон был почти безлюдным. Большинство домов было закрыто, как и театр с его большой галереей и ярусами лож. Здесь жили только те аристократы, кто был слишком беден, чтобы позволить себе лондонский дом, или такие, кто считал морской воздух полезным для здоровья. "Доспехи короля" не считалось модным местечком, поэтому вряд ли кто-то мог узнать вновь прибывших и задаться вопросом, что делают эти аристократы в Брайтоне в столь неподходящее время года.

***

     Перед самым отплытием Хокинс отвел Онор в сторонку.

     - Послушай, крошка, - шепнул он, - не стоит рисковать головой ради какой-то чужачки, которую ты в глаза не видела. Я хочу, чтобы ты вернулась целой и невредимой.

     - Интересно, с чего бы это, Питер Хокинс? - задорно бросила она.

     - Сама знаешь, - пробормотал он, переминаясь с ноги на ногу.

     - А вот не знаю!

     - Разве мы не поладили, Онор Купер? - удивился он.

     - Если и так, я впервые об этом слышу, - отпарировала девушка.

     - Черт возьми, между нами все ясно, и не позволяй лягушатникам себя прикончить! - свирепо прошипел Хокинс и крепко поцеловал Онор в губы. Она порозовела от удовольствия, но тут же опомнилась и оттолкнула его.

     - Не сбивай меня с толку, Хокинс. Я не сказала, что мы Поладили, но и не против все обсудить, когда вернусь.

     Она ответила ему поцелуем и поспешила вслед за остальными.

***

     Яхта графа была пришвартована в конце длинного каменного причала. Посудина была невелика, но и не слишком мала: длиной семьдесят футов от кормы до носа, шириной в двадцать три фута и водоизмещением в сто восемьдесят тонн. Хотя кораблик предназначался для увеселительных прогулок, все же на палубе виднелось несколько небольших пушек. Под полуютом располагалась просторная каюта, где можно было укрыться от непогоды.

     - Добро пожаловать на борт, господа, - приветствовал пассажиров капитан Грант. - Бобби проводит вас в каюту.

     Мы скоро отплываем.

     Он поклонился леди и джентльменам.

     - У меня на борту постоянная команда, - пояснил граф. - Это Бобби, наш юнга. Он хороший парнишка, верно, Бобби?

     - Да, милорд. Я стараюсь, - последовал серьезный ответ.

     Мальчик лет двенадцати поспешил вперед и придержал дверь. - На столе вино и свежие галеты, милорд, - доложил он и, почтительно дотронувшись до шапки, убежал.

     - Но где же мы будем спать, Маркус? - удивилась графиня Астон. - Здесь очень мило, но уютным это место не назовешь!

     - На таких суденышках нет места уюту, дорогая. Я ходил на "Морской чайке" до того, как мы поженились. Куинт, Дри и Оки уже бывали здесь. Вы будете спать здесь, на этих койках, скрытых за элегантными панелями.

     Нажав потайную кнопку, граф с гордой улыбкой наблюдал, как отходят панели, открывая ряд двухъярусных коек.

     - Они не слишком велики, - пожаловалась Юнис.

     - Зато можно прилечь и отдохнуть, - заверил граф.

     - Но нас семеро, а этих.., топчанов только шесть.

     - Я размещусь на диванчике.

     - Так и быть, - согласилась наконец Юнис. - Думаю, нам пора ложиться. Все равно больше делать нечего.

     Завернувшись в плащи и ротонды, они стали устраиваться.

     Среди ночи Аллегра проснулась от качки и шума волн, бивших о борт судна. Только это и нарушало тишину. Даже ветра почти не было слышно. Она никогда не была на море и не знала, стоит ли бояться, но все казалось таким мирным, разве что мужчины изредка похрапывали. Поэтому она снова уснула.

     Следующий день выдался сырым и облачным. Капал легкий дождик, но ветер по-прежнему был слабым, а море оставалось относительно спокойным. "Морская чайка" легко скользила по воде. Бобби принес им блюдо с яйцами, ветчиной и ржаным хлебом с маслом. Пассажиры ели без обычного аппетита, боясь морской болезни, но все обошлось. День был проведен за картами. Играли все, кроме Онор и герцога, правда, ставок не делали. Горничная просматривала каждый предмет одежды, готовясь к завтрашнему переодеванию. Герцог прогуливался по палубе, в сотый раз перебирая в памяти все подробности плана. И хотя он сознавал, что это безумие и дело может кончиться плохо, все же законы дружбы требовали, чтобы он помог графине д'Омон.

     Подошедший капитан Грант заметил:

     - Если ветер нам поможет, мы бросим якорь уже ночью.

     - Далеко до города?

     - Немногим больше мили, ваша светлость.

     - А вам знакомы те места?

     - Да, - кивнул капитан.

     - Нам понадобится лошадь с телегой, - озабоченно бросил герцог.

     - Я знаю одного человека, но это недешево обойдется. И придется платить французскими монетами.

     - Согласен. Вы идете с нами?

     - Нет, - отказался капитан. - Будет лучше, если меня не увидят в Харфлере, ваша светлость. Тамошние жители неусыпно следят друг за другом и сразу обнаружат чужаков. Ну и донесут, разумеется.

     - Значит, вас уже там приметили, - вздохнул Куинтон.

     - В том-то и дело. Но я достану вам лошадь с телегой.

     Мне якобы понадобится встретиться с поставщиком, который снабжает нас контрабандным товаром. После я всегда оставляю телегу в условленном месте, чтобы лишний раз не попадаться на глаза посторонним. Я обо всем договорюсь, ваша светлость. Бухта, где мы укроемся, находится неподалеку от дороги, что ведет в поместье графини. Д'Омоны хорошо известны в округе своей благотворительностью. Все горевали, узнав о казни графа. Здесь такого не случилось бы. Сестра моего приятеля трудится в поместье. Когда граф объяснил, кого вы пытаетесь спасти, я очень обрадовался, что смогу помочь.

     - Спасибо, капитан, - поблагодарил герцог.

     - Я спрошу своего приятеля, что он знает насчет обстоятельств ареста графини, - предложил Грант.

     - Не стоит, - отказался Хантер. - Этот человек готов вести с вами дела только потому, что хочет набить карманы в такое трудное время, но он прежде всего лояльный к властям француз. Если возбудите его подозрения, он немедленно вас выдаст. Пусть думает, что вы, как обычно, прибыли за контрабандой. При одном упоминании о графине он немедленно насторожится.

     - Вы совершенно правы, милорд, - признал капитан.

     Хотя тучи так и не разошлись, уже ближе к вечеру на горизонте показались очертания французского побережья. Герцог сообщил спутникам, что капитан достанет лошадь с телегой и на рассвете они отправятся в путь.

     Ужин был очень скромным: хлеб, сыр и ветчина. Правда, запивали все это добрым красным вином, которое согрело их и помогло уснуть.

     Юнга Бобби разбудил герцога, как только капитан сел в шлюпку и погреб к берегу. Зевающие женщины вышли на палубу во влажную, холодную тьму, пока мужчины переодевались. Никто не произнес ни слова. Несколько минут спустя джентльмены вышли из каюты. Куда девались важные английские милорды? Перед ними стояли три оборванца.

     Дамы вернулись в каюту, чтобы в свою очередь сменить одежду. Перед тем как надеть им чепцы, Онор распустила всем волосы, спутала пряди и втерла в них сажу, которую позаботилась захватить с собой в кувшине. Но и этого ей показалось мало. Она потребовала, чтобы дамы постарались вымазать сажей лица и шеи по линии ворота.

     - Простонародье моется не так часто, как знатные леди, - объяснила она на превосходном французском.

     - Она и в самом деле знает язык! - воскликнула Кэролайн.

     - А вам, леди, следует забыть английский, - посоветовала горничная. - Звуки по воде далеко разносятся, и разве угадаешь, кто тебя может услышать?

     Женщины переглянулись, только сейчас осознав, что игра - опасная игра - уже началась и каждое бездумно вырвавшееся слово, малейшая ошибка могут стоить им жизни.

     Графиня Астон поежилась и побледнела, но, заметив тревожный взгляд Аллегры, спокойно произнесла на сносном французском:

     - Все хорошо, Аллегра. Я боюсь, но готова сыграть свою роль.

     - Не стоит называть друг друга по имени, - вспомнила Аллегра. - Нужно выбрать что-то попроще. Я стану Мари, Онор сохранит свое имя, только будет произносить его на французский лад, "Онер", Юнис, ты станешь Жанной, а Кэролайн - Прюнель. Нужно переименовать и мужчин.

     Она нахлобучила чепец на длинные растрепанные волосы.

     - Allons, mes amies! <Вперед, друзья! (фр.)>.

     Женщины покинули каюту и объяснили мужчинам, что отныне герцог зовется Жозефом, граф - Пьером, а лорд Уолворт - Мишелем. Дождавшись появления капитана, они заняли его место в шлюпке.

     - Боже, господа, ни за что не признал бы вас в таком обличье! - ахнул он. - Так вот, лошадь с телегой находится в начале тропинки. Сколько мне ждать?

     - До нашего возвращения, капитан Грант, если, разумеется, не случится чего-нибудь непредвиденного. Не знаю, как долго мы там пробудем, но, если повезет, к закату будем здесь.

     - Я повешу фонарь на корму, милорд, - пообещал капитан. - Храни вас Господь! Пусть он вернет вас целыми и невредимыми.

     Герцог взялся за весла. Скоро они достигли прибрежной полосы песка, вытащили шлюпку и стали взбираться наверх.

     Песчинки скрипели под деревянными подошвами. Вот они и во Франции. Все еще только начинается!

Глава 15

     Графиня д'Омон не веря своим ушам уставилась на стоявшего перед ней невысокого коренастого человека, чьи черты так напоминали ей лицо покойного мужа. Все, что он сейчас говорил, казалось немыслимым, нереальным. Невозможно было осмыслить те слова, что срывались с его языка!

     - Но ты его брат, - выдавила она наконец. - Такой же д'Омон!

     - Только наполовину, - поправил он. - Незаконнорожденный, ублюдок, бастард - вот как меня называли.

     - Но ты рос вместе с ним, и вы провели рядом всю жизнь! - вскричала Анн-Мари. - Муж любил и уважал тебя!

     - Между нами было пять лет разницы, - возразил мужчина, - и меня готовили ему в слуги. Я постарше, и все же наследником считался он только по праву рождения. Теперь я получу все, что мне полагается!

     - Это поместье завещано моему сыну, новому графу, - дрожащим голосом напомнила Анн-Мари. - Жан-Робер унаследует Ле-Верже.

     - Я никогда вам не рассказывал, как был зачат, мадам графиня? Моей матери было всего двенадцать, когда ее взяли служанкой в дом. Через год мой отец ее изнасиловал, и она родила меня в четырнадцать. Вскоре бедняжка умерла, а меня воспитала бабушка.

     - Ты напрасно думал меня поразить, Ренар, - откликнулась графиня. - Мне известны обстоятельства твоего рождения, но твой отец был пьян, когда набросился на твою мать.

     Разумеется, это его не извиняет. Он совершил мерзость и сам это понял, поскольку после той ночи ни разу к ней не прикоснулся. Мало того, он платил твоей бабке за то, что заботилась о тебе. Она хотела сбросить тебя с холма на растерзание собакам. Разве ты ничего не знал об этом? Но граф не допустил такого надругательства, сказав, что ты его плоть и кровь. Он выделил старухе щедрое содержание, хотя она держала тебя впроголодь и водила в лохмотьях. Поэтому через четыре года он отнял тебя у нее и принес в дом. Его супруга, ожидавшая в то время ребенка, заботилась о тебе как о родном сыне. Рашель д'Омон была добра к тебе, а отец делал все, чтобы загладить свой проступок перед твоей матерью. Мой муж всю жизнь относился к тебе как к равному.

     - Да, - признал Ренар. - Жан-Клод был хорошим братом. Поэтому мне было так трудно его предать. Но увы, выбора у меня не было.

     - О чем ты? - ахнула графиня, бледнея, и прижала руку к бешено заколотившемуся сердцу. "Боже! Боже, как ты это допустил?!"

     - Едва мы добрались до Парижа, оказалось совсем несложно опустить донос в один из тех ящиков, которые Комитет общественной безопасности расставил по всему городу, чтобы сохранить в тайне имена тех преданных граждан, которые пожелали обличить предателей революции. В Париже такие дела вершатся быстро. Жан-Клода немедленно арестовали.

     Мне, разумеется, повезло ускользнуть от властей, тем более что брат ни за что меня не выдал бы. Ах, мой дорогой младший братец! Сама наивность! Я проводил беднягу к месту казни и даже осмелился шагать рядом с телегой, которая везла его на гильотину. Он умолял меня позаботиться о вас и детях.

     И уж конечно, так и не узнал, кто его выдал.

     Ренар улыбнулся знакомой улыбкой, до такой степени напомнившей ей мужа, что Анн-Мари застонала от боли.

     - Чудовище! - бросила она.

     - А потом я вернулся и вступил в местный Комитет общественной безопасности. Скоро я стал неоценимым его членом и так преуспел в охоте на врагов режима, что власти дали мне под начало комитет этой жалкой деревушки. Это я велел тебя арестовать, графиня д'Омон! Твоя судьба в моих руках!

     Он злорадно захихикал.

     - Господь накажет тебя, Ренар, - пригрозила она. - О его суда не спрячешься!

     - Я устрою так, что твоего сына пошлют в армию, - пообещал он.

     - Но ему всего десять лет! - воскликнула она, трепеща при мысли о своем полном бессилии.

     - Достаточно взрослый, чтобы подносить воду и порох, а если угодит солдатам своими элегантными манерами, его могут даже сделать полковым барабанщиком! Не волнуйтесь, графиня, мой племянник такой смазливый, что, несомненно, найдет друзей, которые его защитят.

     В значении последней фразы нельзя было ошибиться, и графиня поморщилась от омерзения.

     - Нет! - пробормотала она.

     - Что же до вашей дочери, я договорился устроить ее ученицей перчаточника в самом Париже. Пусть учится быть полезной, не то вырастет белоручкой! Перчаточник заверил меня, что обожает девочек. Уверен, он хорошенько позаботится о моей племяннице, - с ухмылкой сказал негодяй.

     - Пожалуйста.., пожалуйста, умоляю.., делай со мной, что пожелаешь. Но оставь моих детей в покое! Мы уедем из Ле-Верже. Поместье твое! Я попрошу убежища в Англии, у родственников, сделаю, как ты хочешь, только не мучай моих крошек!

     По прекрасному лицу графини заструились слезы.

     Карие глаза мерзавца бесстрастно разглядывали ее. От негодяя веяло ледяным холодом.

     - Все, что пожелаю, гражданка? - тихо переспросил он и, расстегнув штаны, вынул свою вялую плоть, - Все, что угодно?

     - Все, - потерянно всхлипнула Анн-Мари. Она и в самом деле так думала. Разве спасти детей - не долг матери?

     - Что же, открывай тогда свой прелестный ротик и ублажи мой корень. Если я останусь доволен, значит, поговорим о твоих делах. А теперь соси, ты, аристократическая сука. Соси!

     Его пальцы безжалостно впились в ее шею, с силой нагнули голову.

     Анн-Мари закрыла глаза и попросила прощения у Бога, покойного мужа и родителей. Помолилась и о том, чтобы когда-нибудь она сама смогла себя простить. Но что ей оставалось делать! Дети! Она должна думать только о детях!

     О, почему, почему она не послушалась английского дядюшку, когда он предложил ей свое покровительство? Теперь стало ясно, что доверять Ренару нельзя. Оставалось надеяться, что его желание заполучить Ле-Верже превосходит жажду мести и неутолимую потребность отомстить оставшимся в живых родственникам. И если она позволит ему овладеть ею, он отпустит их с миром.

     - А-а-а, да, сучка, - рычал он, жмурясь от удовольствия. - Еще! Еще!

     Его хватка вдруг ослабла, а в ее глотку ударила горячая струя.

     Ренар наконец застегнул панталоны.

     - Вижу, у вас много скрытых талантов, гражданка.

     - Что будет с моими детьми?

     - Я, пожалуй, могу облегчить их судьбу. Оставьте дверь спальни открытой, и мы еще побеседуем, - пообещал он. - А теперь вставайте и позаботьтесь об ужине. Мне нужно просмотреть счетные книги брата.

     Анн-Мари, спотыкаясь, выбралась из библиотеки. В доме было тихо. После ареста с ней осталось всего двое слуг - только старая кухарка и горничная, которая присматривала за детьми.

     Остальные не хотели уходить, но она их отослала, опасаясь, что революционеры могут расправиться со всеми домочадцами. Перед этим она выдала слугам плату за год вперед, чтобы никто не голодал.

     Графиня поспешила на кухню.

     - Тереза! - позвала она, стараясь не выдать себя. - У нас есть что-нибудь на ужин? Месье Ренар останется ночевать.

     - Это ничтожество? - презрительно бросила Тереза. - Что ему нужно, мадам?

     - Ле-Верже, - тихо пояснила графиня.

     - О негодяй! - вскричала старуха. - Будь месье жив, он не посмел бы протянуть к поместью свои грязные лапы! Отобрать земли у маленького Жана-Робера, подумать только!

     - Он на все способен. Грозится отослать малыша в армию, а девочку - в Париж, к перчаточнику. Я пытаюсь урезонить его. Мы должны что-то сделать. Умоляю, помоги мне!

     - Мелко истолченное стекло в супе, мадам, - лучшее средство, - яростно пробормотала кухарка. - Или...

     Она красноречиво провела ладонью по горлу.

     - Мы не можем его убить, Тереза! Он глава Комитета общественной безопасности в нашей деревне. Его хорошо знают в Харфлере. Если он вдруг исчезнет, нам не миновать мадам Гильотины.

     - Могу испечь пирог с крольчатиной и зажарить курицу, - неохотно выдавила Тереза. - Я все сделаю ради вас, мадам, но мне не по нутру видеть, как ублюдок Ренар восседает на стуле месье во главе стола!

     - Ты права, Тереза, и мне противно, но времена изменились, а с ними и наш мир. Если мне удастся убедить Ренара в обмен на Ле-Верже отпустить нас, я отправлюсь в Лондон к своему дяде. Разумеется, перед этим я заплачу вам жалованье и еще прибавлю, сколько смогу.

     - Мадам! Мадам! - Старуха закрыла лицо передником и разрыдалась. - Возьмите меня с собой. У меня и моей внучки Седины нет никого, кроме вашей семьи. Мы не станем служить ублюдку! Возьмите нас с собой.

     - А если Седина захочет остаться здесь? Ведь у нее есть кавалер!

     - Его забрали в армию генерала Бонапарта, мадам, и с тех пор о нем ни слуху ни духу, - пояснила старуха.

     Анн-Мари тяжело вздохнула.

     - Если Ренар не станет возражать, вы можете ехать с нами, хотя не знаю, на что мы будем жить. У меня почти не осталось денег.

     - Деньги? Да не нужно нам никаких денег! Наша семья много веков служила д'Омонам! И революция для меня и Селины ничего не изменила.

     Графиня обняла старую кухарку. Ее голубые глаза наполнились слезами.

     - Мерси, Тереза. Мы выживем.., непременно выживем... любой ценой.

     - Да, мадам, беспременно, и никогда не разлучимся, - объявила кухарка, в свою очередь обнимая госпожу.

     - Накорми детей на кухне, Тереза. Не хочу подпускать его к ним. И вели Седине оставаться с ними всю ночь. Пусть спят в детской, как когда-то, - наставляла графиня. - А я пойду накрою на стол.

     К удивлению Анн-Мари, Тереза ухитрилась состряпать великолепный ужин. Графиня попросила ее принести еду в столовую, а сама переоделась в платье почище и сделала прическу, скрутив волосы на затылке в аккуратный узел. Нужно показать Ренару, что она не так уж беспомощна, ничего не боится и готова торговаться с ним за безопасность детей. А Тереза, несомненно, подыграла ей, устроив настоящий пир.

     Они начали с великолепного лукового супа и красного вина.

     Потом Тереза принесла тушенную в масле форель. За ней последовал кроличий пирог с густой коричневой подливой, крохотными морковками и луковками-шалот, жареный цыпленок, начиненный яблоками и хлебными крошками, зеленый горошек, хлеб и сливочное масло.

     Ренар ел с аппетитом, причмокивая, и подбирал хлебом каждую каплю подливы.

     - Вижу, старуха не разучилась готовить, - заметил он, - но у меня на ее место есть кое-кто помоложе.

     - В таком случае ты не станешь возражать, если я заберу ее с собой в Англию? - тихо спросила Анн-Мари.

     Негодяй расплылся в улыбке.

     - Но мы еще ни о чем не договорились, - напомнил он.

     - Я уже сказала, что ты волен взять у меня что пожелаешь: Ле-Верже, дом и всю обстановку. Только отпусти меня и детей. Мы не возьмем ничего, кроме той одежды, что на нас, Дай нам уйти. Неужели у тебя не осталось никаких чувств к брату, которого ты предал? Мари-Клер и Жан-Робер - его дети. Они всегда тебя любили. Неужели твою жажду мести утолит гибель невинных? Будь милосерден, умоляю!

     - Поднимись в спальню и жди меня, - приказал он. - Посмотрим, на что ты способна ради своих детей.

     Графиня встала из-за стола, присела и покинула комнату.

     Наверху стояла мертвая тишина. Очевидно, Седина и Тереза накормили детей и те уже мирно спали. По крайней мере графиня на это надеялась.

     Ее постель, постель, которую она делила с Жан-Клодом, была разобрана. Анн-Мари разделась сама, оставшись в одной сорочке, которая послужит ей ночной рубашкой. Теперь, лишившись прачек, она старалась не слишком часто менять белье и стирала только по необходимости.

     Распустив волосы, она стала их расчесывать, но тут дверь спальни скрипнула, в комнату вошел Ренар и стал молча раздеваться. Сбросил сапоги, куртку, штаны и остался в домотканой рубахе.

     - Сними свою тряпку! Я хочу видеть, что ты можешь мне предложить, гражданка.

     Графиня поспешно подчинилась и вскоре стояла перед ним нагая. Ренар обошел вокруг, время от времени останавливаясь, чтобы прижаться к ней, погладить, сдавить грудь.

     - Неплохо, - одобрительно пробормотал он, - особенно учитывая, сколько тебе лет и то, что ты успела дважды ощениться.

     Он снова стиснул ее грудь, улыбаясь, когда она поморщилась. К его удивлению, сама мысль о том, чтобы поиметь эту аристократку, возбудила его. Он потерся о ее попку, так что его не слишком заметное достоинство скользнуло в прогалину между ягодицами.

     - Интересно, Жан-Клод когда-нибудь брал тебя в задницу? - прошептал он. - Или мне первому предстоит это удовольствие?

     У Анн-Мари язык примерз к гортани. Желчь поднялась к самому горлу, во рту стоял горький вкус. Воздуха не хватало.

     Ренар злобно засмеялся.

     - Но об этом потом, гражданка. На колени! Соси, а я скажу тебе, когда остановиться. И постарайся быть поискуснее, чем сегодня утром! Ах-х-х, да, сука, вот так хорошо. Очень хорошо! - Он закрыл глаза и, когда она почти довела его до оргазма, прохрипел:

     - А теперь на спину и раздвинь ноги пошире. Хочу слышать из твоих собственных уст, как сильно ты хочешь, чтобы я тебя отделал! Сколько времени прошло со смерти братца?

     Он толкнул ее на постель.

     - Ничего не скажешь, он был пылким мужчиной, наш Жан-Клод, а ты не так стара, чтобы не наслаждаться знаками его внимания, - хмыкнул он, упав на нее. - А теперь скажи, как сильно ты жаждешь, чтобы я сделал это с тобой?

     - Ренар, во имя Господа! - взмолилась она.

     - Скажи, сука, - или все переговоры окончены и твои дети завтра будут далеко! - прорычал он, ударив ее по лицу.

     - Пожалуйста, - безнадежно повторила она, но, поняв, что этого недостаточно, с трудом выдавила:

     - Пожалуйста, возьми меня, Ренар. О, сделай это со мной! Мне это нужно! Я так хочу тебя! Оттопчи меня! Возьми! Возьми! А-а-а! - воскликнула она, когда он безжалостно врезался в нее.

     Его мокрый рот завладел ее губами, толстый язык не давал дышать. Графиня сразу поняла, что, если она не проявит должного воодушевления, он жестоко отомстит. Поэтому она застонала, царапая ногтями его широкую спину, и обхватила ногами его бедра.

     - О да, - шептала она в его ухо. - О да, Ренар! Сильнее!

     Не стесняйся быть грубым! Обожаю, когда мне причиняют боль!

     И он не щадил графиню. Он пыхтел и потел над ее покорным телом, а потом взвыл от неутоленной похоти, чувствуя, как острые соски ее грудей щекочут его торс. Но тут его семя брызнуло в нее, и он злобно зарычал, но сразу успокоился, сообразив, что впереди вся ночь. Он будет сосать и грызть эти полные груди, пока она не завопит от боли и наслаждения.

     Пусть она, в свою очередь, заставить его плоть снова подняться, и тогда он возьмет ее в зад! Братец никогда не отваживался на такое, а вот он попробует ее там, куда не входил ни один мужчина! Ей наверняка понравится!

     Ренар всегда хотел Анн-Мари. Теперь она станет его рабой, пока ему не надоест. Вряд ли это случится слишком скоро. Ну а натешившись вдоволь, он продаст графиню хозяйке борделя в Харфлере и избавится от ее отродья, как и намеревался. Мальчишка пойдет в солдаты, а девчонка отправится в Париж, но прежде он надругается над ней, как его отец когда-то обесчестил его мать. Разве это не истинная революционная справедливость?!

     Он громко рассмеялся своим молчаливым мыслям, и женщина, придавленная его телом, задрожала от ужаса.

***

     Больше всего Анн-Мари поразило, что она сумела выжить и вынести эту самую страшную ночь в своей жизни. Проснувшись, она обнаружила рядом храпевшего, как свинья, Ренара.

     Он насиловал ее и унижал самым гнусным образом. Бедная женщина сползла с кровати, корчась от боли. Все ее тело ныло, как избитое. К счастью, на каминной решетке она нашла кувшин с водой и попыталась смыть с себя мерзость его ласк.

     Вряд ли она сумеет так же легко стереть воспоминания об этой ужасной ночи, но, чтобы спасти детей, пойдет и не на такое.

     Кое-как вымывшись, она быстро оделась, выбежала из комнаты и спустилась на кухню, где ее уже ждали дети.

     - Мама! - закричали они в один голос, но она лишь молча покачала головой.

     - Что случилось? - спросила двенадцатилетняя Мари-Клер. - Почему папин лакей ужинал с тобой прошлым вечером ночью, а потом остался ночевать?

     - Месье Ренар теперь новый владелец Ле-Верже, - медленно начала она.

     - Но Ле-Верже мой! - негодующе вскричал Жан-Робер. - Мой дядя - бастард. Я настоящий наследник!

     - Non, mon bebe <Нет, дитя мое (фр.).>. Ле-Верже отныне принадлежит месье Ренару. Так распорядилась революция. Скоро мы уедем в Англию к моему дяде. О, вам понравится Лондон. Тереза и Селина тоже будут с нами, Жан-Робер. Ну не чудесно ли?

     - Англичане - наши враги! - упрямо объявил мальчик.

     - Твой дедушка был англичанином, Жан-Робер. Тебя назвали в его честь, - мягко напомнила сыну мать.

     - Глупый мальчишка! - фыркнула сестра. - Месье Ренар украл Ле-Верже, и мы ничего не сможем с этим поделать.

     - Тогда я поеду к королю! - вспылил мальчик.

     - Короля уже нет, Жан-Робер, - возразила сестра. - Они отсекли ему голову, как и нашему папе.

     Жан-Робер жалобно шмыгнул носом.

     - Мари-Клер! - пожурила девочку мать, хотя понимала, что она права.

     - Когда мы едем? - спросила Мари-Клер.

     - Скоро, - пообещала Анн-Мари. - Седина, отведи детей на урок к отцу Андре. И не возвращайтесь слишком скоро.

     Постарайся задержаться подольше.

     - Хорошо, мадам, - понимающе кивнула Седина. - Пойдемте, дети.

     Она взяла их за руки и увела.

     - Я нагрела воды, - шепнула Тереза, - и налила в маленькую дубовую лохань в кладовой. Вам нужно искупаться, мадам. Смыть смрад этой скотины, иначе он будет вечно стоять у вас в ноздрях.

     Графиня вспыхнула.

     - Ты знаешь?

     - Знаю эту собаку Ренара, мадам. Вы сделали все возможное, чтобы защитить детей, но не верьте ему.

     - Я и не верю. Ах, Тереза, мне так стыдно! - зарыдала графиня.

     - Пусть он стыдится, - свирепо прошипела Тереза. - Я бы его прикончила, но это едва ли сойдет нам с рук, ведь в наше время никто не знает, чего ожидать от друга и соседа.

     Идите вымойтесь.

     Графиня последовала ее совету и почувствовала себя лучше. Она даже смогла съесть вареное яйцо с кусочком свежего хлеба и выпить несколько глотков разбавленного водой вина.

     Едва она встала из-за стола, как в дверь громко заколотили.

     - Пойду открою, - сказала она кухарке, которая в эту минуту месила тесто, и поспешила на стук. Распахнув дверь, графиня оказалась лицом к лицу с компанией крестьян.

     - Мы пришли за графиней д'Омон и ее отродьем, - прохрипела женщина с черной повязкой на левом глазу - очевидно, предводительница.

     - Я графиня, - дрожащим голосом пролепетала Анн-Мари, отступая.

     - Нас послали привезти тебя в Харфлер, гражданка. И твоих детей тоже! - рявкнула женщина. - Где люди, которым приказано тебя сторожить? За такое нарушение закона покатятся головы, уж будьте уверены!

     - Охранники вчера вернулись в Сен-Жан-Батист, когда сюда прибыл месье Ренар, глава местного Комитета общественной безопасности. Он сейчас здесь, но пока не проснулся.

     - Где? - прошипела одноглазая.

     - Наверху. Войдите, пожалуйста.

     - Мадам, - прошептала предводительница, - не бойтесь. Мы пришли спасти вас. И принесли письмо от вашего дядюшки, лорда Беллингема. Все это маскарад.

     Онор вручила графине маленькую записку. Та развернула ее и облегченно вздохнула.

     - Какое счастье! - прошептала она.

     - Кто эти оборванцы, мадам? - осведомилась Тереза, выходя в переднюю с огромным ножом для разделки мяса.

     - Времени нет объяснять, Тереза. Что бы ни случилось, не пугайся. Это друзья. Потом объясню, - как можно тише сказала Анн-Мари. - Они пришли переправить нас в Англию.

     - Что за адский шум? - недовольно проворчал Ренар, свесившись через перила. Очевидно, он только проснулся, потому что был полуодет. - Кто вы, черт побери?

     - Вы месье Ренар? Глава Комитета общественной безопасности в этой деревне? - властно спросила женщина с повязкой на глазу.

     - Это я, - подтвердил Ренар.

     - Я гражданка Онер Дюпон. Меня и этих граждан прислали из Харфлера за графиней д'Омон и ее отпрысками. Ей предъявлено обвинение, и она предстанет перед судом.

     - Что за обвинение? - оживился Ренар.

     - Не знаю, - грубо бросила Онор. - И не мое это дело.

     Мне поручено забрать людей, которых желает допросить Комитет. Разве эта женщина не содержится под арестом?

     - Да, - медленно протянул он.

     - В таком случае почему вы стоите здесь и спорите со мной, гражданин Ренар? Если у вас есть вопросы или жалобы, предлагаю вам поехать в Харфлер с нами. Если же вы посмеете спорить с харфлерским Комитетом и, что еще хуже, идти против его решений, нетрудно представить, что вас ждет. - Она красноречиво рубанула рукой в воздухе и, подбоченившись, пронзила Ренара яростным взглядом. - Гражданка и ее отродье приглашены на чай к мадам Гильотине. Думаю, вы не станете возражать против уничтожения врагов Франции? Итак, гражданин?

     - Н-нет, - промямлил Ренар. - Разумеется, не буду.

     Какое счастливое совпадение, что Анн-Мари и ее щенков уберут отсюда как раз тогда, когда он решил окончательно завладеть имением! Конечно, неплохо бы позабавиться с графиней еще недельки две. Каким наслаждением было терзать это стройное тело! Впрочем, это теперь не важно. Главное, что Ле-Верже отныне станет принадлежать ему безраздельно!

     - Где дети? - спросил он Анн-Мари.

     - С отцом Андре, - тихо ответила она. - Они твои племянники, Ренар! Не позволяй, чтобы их убили! Оставь здесь!

     Умоляю!

     Графиня упала на колени, и негодяй вспомнил о том, как она сделала то же самое вчера. Его плоть невольно восстала и отвердела.

     - Встань, гражданка! - прогремел он, грубым рывком поднимая графиню с пола. - Комитет Харфлера мне не подчиняется. Это я ему подчиняюсь! - Он повернулся к Терезе и приказал:

     - Приведи сопляков, старуха!

     Та свирепо уставилась на мерзавца. Ренар шагнул к ней и заорал в лицо:

     - Ты что, оглохла, старая сука? Поняла? Или ум отшибло?

     - Я прекрасно поняла тебя, гражданин Ренар, - тихо обронила Тереза, вонзая острый как бритва нож в его черное сердце. - Прекрасно! Но ты не получишь Ле-Верже! Оно принадлежит законному наследнику, а не какому-то ублюдку! Ты что, оглох, мерзавец? Понял? Или ум отшибло?

     Она отступила, посторонилась, и Ренар мешком рухнул на пол. Спокойно вырвав из его тела нож, старуха вытерла кровь подолом юбки.

     - Господь небесный! - воскликнул граф Астон по-английски.

     - Молчите, гражданин Пьер! - раздраженно остерегла Онор.

     - Пойду приведу детей и Седину, мадам графиня, - преспокойно заявила Тереза и вышла из дома.

     - Кто он? - спросил герцог потрясенную Анн-Мари.

     - Единокровный брат моего мужа. Побочный сын старого графа. Все это время служил камердинером у Жан-Клода, и тот искренне любил его, как брата. Я всегда считала их друзьями, но вчера узнала, что это Ренар отдал моего мужа в руки трибунала, когда они были в Париже.

     - Именно поэтому старуха его убила? - допытывался герцог. - Прекрасная работа и на редкость аккуратная!

     Анн-Мари перекрестилась, но промолчала.

     - Милорд, - прошептала мужу Аллегра, - очевидно, Тереза убила негодяя, потому что он издевался над графиней.

     Вряд ли она захочет говорить о столь ужасном и позорном испытании. Для такой добродетельной и нежной женщины нет худшей пытки, чем подвергнуться грубому насилию. Не стоит ее расспрашивать, тем более что нам следует как можно скорее отсюда убраться.

     Она подошла к графине и взяла ее за руку.

     - Мадам, соберите все ваши драгоценности и деньги и спрячьте на себе и детях. Мы не можем позволить вам взять что-то еще. Помните, для чужих мы везем вас в Харфлер, на суд Комитета общественной безопасности. Если нас по дороге остановят, именно это мы и будем утверждать. Самая правдоподобная сказка, какую мы только смогли придумать.

     - Кто вы? - осмелилась спросить графиня.

     - Я герцогиня Седжуик. Этот джентльмен - мой муж, а остальные - наши друзья. Женщина с повязкой на глазу - Онор, моя горничная.

     - Но почему вы решили нам помочь?!

     - Ваши тетя и дядя были крайне удручены, узнав о постигших вас несчастьях, тем более что они уже советовали вам немедленно перебраться в Англию после смерти мужа. Моего брата тоже казнили в Париже, потому что он отказался покинуть свою нареченную, хотя ему, как англичанину, и предлагали свободу. Это мой способ отомстить негодяям и помочь своим друзьям Беллингемам.

     - Так вы пришли спасти меня и детей в память брата, мадам? Вы безумны, но, впрочем, мой папа часто говаривал, что все англичане - безумцы. Как мне отблагодарить вас?

     - Но мы по-прежнему в опасности, - напомнила Аллегра. - А теперь идите и соберите все ценное.

     - Погодите! - воскликнула графиня, умоляюще глядя на Куинтона. - Я не могу оставить моих служанок. Они поедут со мной.

     Герцог грустно усмехнулся:

     - Была не была! Семь бед - один ответ, как говорится!

     Разумеется, мадам, ваши служанки могут ехать с нами. Вряд ли я осмелюсь спорить с той грозной старухой, которая не моргнув глазом прикончила месье Ренара.

     Графиня прикусила губку, но не выдержала и тоже рассмеялась.

     Вернулась Тереза с внучкой и детьми. Анн-Мари, спустившись сверху, наскоро объяснила им, как обстоят дела, разделила ценности между всеми, велела спрятать и добавила, что это все, чем они располагают.

     - Боюсь, только на это нам и придется жить, - вздохнула она.

     - О нет, мадам! - вмешалась Кэролайн. - Я ваша кузина. Вы остановитесь в нашем доме и не будете ни в чем нуждаться.

     - Вы моя родственница? - всхлипнула Анн-Мари. - Ах, подумать только, что оставшаяся в Англии почти незнакомая родня позаботится обо мне и детях, а посторонние люди рискуют жизнью, чтобы прийти к нам на помощь! Спасибо! Спасибо!

     Она стиснула Кэролайн в объятиях.

     - Нам пора, - предупредил герцог. - Сейчас не время для бесед.

     - А что делать с этим? - скривилась Аллегра, ткнув своим сабо тело Ренара.

     - О нем позаботятся, мадам, - мрачно буркнула Тереза. - Я поговорила с отцом Анри, и он все сделает. Ублюдка Ренара не слишком-то любили в деревне. Его зароют в чаще леса, чтобы никто и никогда не нашел следов.

     - Обратный путь на побережье займет больше времени, - заметила Аллегра. - Боюсь, придется почти всю дорогу идти пешком. Графиня с детьми могут ехать на телеге, а двое из нас будут по очереди к ней подсаживаться. Остальным придется плестись на своих двоих.

     - Простите, мадам, - вставил герцог, - но мы должны вывести вас из дома под конвоем. Все должно выглядеть так, словно вас увозят силой.

     Анн-Мари согласно кивнула.

     Мнимые крестьяне вывели "арестованных" из дома и грубо толкнули на телегу. Юнис и Кэролайн тоже уселись. Кэролайн постаралась устроиться так, чтобы поболтать с новообретенной родственницей. Герцог и лорд Уолворт вызвались править лошадьми. Остальные покорно зашагали рядом. Время от времени они видели работавших на полях крестьян: те пахали землю под новый урожай.

     - Vive la revolution! <Да здравствует революция! (фр.)> - кричали путники.

     - Vive la revolution! - откликались крестьяне, отводя глаза от графини д'Омон и ее детей. Очевидно, всем было ясно, что последует за арестом, и люди стыдились собственного бессилия.

     Телега медленно тащилась по ухабистой проселочной дороге. Пасмурное утро перешло в серый, унылый денек. Лил холодный дождь, превращая дорожную пыль в жидкую грязь.

     Англичане захватили с яхты немного хлеба и сыра и остановились у подножия невысокого холма, чтобы дать отдохнуть лошади и накормить замерзших, напуганных детей, так до конца и не поверивших объяснениям матери.

     В первые же часы путешествия Кэролайн поведала кузине, какова степень родства между ними.

     - Я знала, что у отца было два брата, - кивнула Анн-Мари. - Но кроме этого, мне мало что известно. Только дядя Фредерик писал нам регулярно.

     - Вы говорите по-английски? - спросила Кэролайн.

     - Ни слова, - с сожалением призналась графиня.

     - Ничего, научитесь, и дети тоже. Не знаю, правда, как насчет вашей свирепой Терезы.

     - Ее семья несколько столетий служила д'Омонам. Когда началась революция, ее дочка сбежала с солдатом, осталась только внучка, Селина.

     В конце дня, когда до побережья было совсем недалеко, впереди показался небольшой отряд кавалерии.

     - Пойте! - велела Аллегра спутникам и громко затянула:

     - Aliens, enfants de la patrie. Ie jour de gloire est arrive! <Первые строки "Марсельезы": "Вперед, сыны отчизны, день славы настал!" (фр.)> - И, весело помахав всадникам, воскликнула:

     - Vive la revolution, граждане!

     Солдаты помахали в ответ и проскакали мимо. Теперь дорога была пустынна. Кому придет в голову пускаться в путь в такую погоду? К тому же поднялся ветер, доносивший запахи морской соли и гниющих водорослей.

     Наконец они добрались до того места, где было ведено оставить лошадь с телегой. До берега отсюда было с полмили.

     Лошадь распрягли и отвели в сарай.

     - Теперь придется всем идти пешком, - объявил герцог.

     До перекрестка было всего несколько шагов, когда вдали послышался стук копыт.

     - В канаву! - прошипел герцог, и все мгновенно повалились в грязь, пряча головы.

     По дороге в Харфлер галопом пролетела группа закутанных в плащи всадников. Едва они исчезли из вида, герцог жестом велел всем подняться. Мокрые, дрожащие, перемазанные грязью путешественники выбрались на дорогу и поспешили к берегу. Узкая песчаная тропинка вела на вершину холма, а оттуда снова устремлялась вниз. Уже была видна привязанная к колышку шлюпка, опасно колыхавшаяся на волнах прилива.

     Граф Астон кубарем скатился к подножию холма, растянулся и едва не потерял сознание. К счастью, у него хватило времени в последний момент схватиться за обрывок линя и удержать шлюпку. Остальные уже были рядом и помогли французам устроиться в крохотном суденышке. Туда же втиснулись граф, которому предстояло грести, Юнис и Кэролайн. Лорд Уолворт и герцог столкнули лодку на воду и долго смотрели, как она сражается с волнами, подходя все ближе к бухточке, где в клубах тумана стояла на якоре "Морская чайка".

     - Удалось! - торжествующе воскликнула Аллегра.

     - Рано радоваться, - покачал головой Куинтон. - Подожди, пока не окажемся на борту. Не будет мне покоя, пока я снова не увижу Англию, родная.

     - Повезло, что нам не пришлось иметь дело со стражей.

     Но как была великолепна Онор с черной повязкой на глазу!

     Онор довольно хихикнула:

     - Мне всегда казалось, что люди пасуют перед повязкой на глазу, миледи. Мне ничего не стоило запугать того гнусного типа. Знаю я эту породу! Хам и наглец, а таких легче всего прижать к ногтю!

     Они повернулись к морю как раз в тот момент, когда шлюпка подошла к яхте. Крохотные фигурки одна за другой взобрались по трапу, и шлюпка снова направилась к берегу. На этот раз на веслах сидел капитан Грант. Не прошло и получаса, как все оказались на борту и поспешили сбросить свои маскарадные лохмотья и поскорее переодеться в сухое платье. Бобби забрал одежду французов, чтобы просушить на камбузе. Остальные отдали им свои теплые плащи.

     - Мы немедленно поднимаем якорь, милорды, - объявил капитан Грант, входя в каюту. - Боюсь, возвращение будет нелегким. Море нынче неспокойное, так что ждите качки. Кроме того, поднимается норд-ост, но думаю, что штормить будет не слишком сильно.

     После его ухода Бобби принес цыпленка и хлеб с сыром.

     Детей уложили спать на узкие койки. К этому времени их одежда почти просохла. Графиня вместе с Юнис и Кэролайн последовала их примеру, потому что едва держалась на ногах после трудного дня. Мужчины устроились в уголке и о чем-то тихо переговаривались. Селина и Онор оживленно трещали между собой. Француженка пришла в восторг, узнав, что горничная-англичанка знает ее язык.

     Аллегра села рядом с Терезой.

     - Этот человек, Ренар, он мучил графиню? - прошептала она. - Может, стоит послать за врачом, когда приедем в Англию?

     - Да, миледи, - кивнула старуха. - Хотя я не спрашивала, а она не говорила, я уверена, что он ее изнасиловал. Всегда вожделел к жене брата, трусливая свинья! Но я позабочусь о ней, мадам. Пока мы с Сединой рядом, госпожа больше ни в ком не нуждается!

     - Понимаю, - вздохнула Аллегра. - Мы не будем навязываться ей с вопросами, Тереза.

     - Вы, англичанки, такие храбрые! Что, если бы вас поймали? - заметила Тереза. - Думаю, появись вы два дня назад, все прошло бы не так гладко, но, слава Богу, мы в безопасности! Эта Онор - смелая девушка! И сообразительная. Она ваша горничная?

     - С самого моего детства, - откликнулась Аллегра. - Родилась в поместье моего отца.

     Тереза кивнула.

     - Традиции - вещь хорошая, мадам. Революционеры хотят уничтожить наши обычаи и нашу страну. Не такого ждал месье граф от революции. Он мечтал о равенстве и справедливости, а начались грабежи и кровопролитие. Зачем убили короля с королевой? Бедняги! Я молюсь за упокой их душ.

     Старуха со вздохом перекрестилась.

     - Перемены иногда не обходятся без жестокости, - согласилась Аллегра.

     - Ах, и вы тоже пострадали от революции! Мадам графиня мне говорила, - прошептала Тереза, сочувственно погладив руку Аллегры. - И несмотря ни на что, рисковали собой ради нас. Вы очень похожи на своего брата, мадам герцогиня!

     Аллегра поднесла руку ко рту, чтобы заглушить крик. Как она возмущалась, расписывая окружающим, что брат совершил глупость, пожертвовав собой ради любви! И все же она сама не побоялась смертельной опасности во имя дружбы с четой Беллингемов.

     "О, Джейми, - подумала она, - я переняла от тебя куда больше, чем предполагала..."

     Одинокая слеза скользнула по ее щеке, но она не сказала ни слова, а Тереза, все поняв, закрыла глаза и откинулась на спинку стула.

     На этот раз погода была к ним немилостива, и прошло два дня, прежде чем они причалили к брайтонской пристани и сошли на берег. Добравшись до "Доспехов короля", они отправили письма в Лондон, лорду и леди Беллингем и Чарлзу Тренту. Усталых путников ждали горячий обед и мягкая постель.

Глава 16

     Графиня д'Омон проснулась от стука. Заспанная Седина неохотно сползла с походной кровати и босиком пошла к двери. Не успела она повернуть ручку, как элегантно одетая пожилая леди бесцеремонно оттолкнула ее и, вбежав в комнату, разразилась слезами.

     - О, Анн-Мари, неужели это ты? Слава Создателю, все обошлось! Где дети? Мы получили письмо от герцога только прошлой ночью, так что пришлось ждать до рассвета, чтобы пуститься в дорогу и убедиться своими глазами, что вы живы и здоровы.

     Она принялась обнимать растерянную француженку. Та тоже зарыдала.

     - Тетя! Тетя! - всхлипывала она. - Как я могу вас отблагодарить? Как объяснить, что только ваше вмешательство спасло нас от ужасной участи?

     Она так громко плакала, что Мари-Клер и Жан-Робер поспешили ворваться в комнату.

     - Мама! - вскрикнула девочка. - Что случилось?

     Леди Беллингем выпрямилась и обернулась к детям:

     - Дети мои, я ваша двоюродная бабушка, леди Кларис Беллингем. Добро пожаловать в Англию, дорогие!

     Мари-Клер немедленно присела, а юный Жан-Робер элегантно поклонился.

     - Спасибо, бабушка, - поблагодарила девочка.

     - Спасибо, бабушка, - вторил Жан-Робер.

     - Леди Беллингем! - воскликнула Аллегра, входя в комнату.

     - Аллегра, милая моя девочка, что вы здесь делаете? - удивилась леди Кларис.

     - Тетя, это герцогиня, ее друзья и горничная Онор спасли нас. Женщины оделись, как те омерзительные создания, что вечно вяжут, сидя у гильотины. А Онор! Как смело она сыграла роль предводительницы! Совсем запугала главу Комитета общественной безопасности нашей деревни и пригрозила, что если тот их ослушается, то разделит судьбу осужденных.

     - Мы поговорим об этом за завтраком, - предложила Аллегра. - Пойдемте, дорогая леди Беллингем, вы, наверное, тоже проголодались.

     Но побледневшая леди Беллингем так и не пришла в себя.

     - Вы, Онор и кто еще? - охнула она. - Неужели Юнис и Кэролайн?

     - Доброе утро, тетя, - поздоровалась леди Уолворт, заглядывая в дверь.

     Леди Беллингем вскрикнула и почти упала на кровать.

     - Глазам своим не верю! Вас всех могли убить!

     - Но все обошлось, - жизнерадостно заметила Аллегра. - Кроме того, наш план блестяще удался! Все оказалось довольно просто. - Она взяла добрую женщину за руки и помогла подняться. - Ну же, идем! У нас своя столовая, где не будет посторонних, и если мы немедленно не явимся, джентльмены все съедят.

     Они направились в столовую, где мужчины в подробностях рассказывали лорду Беллингему об их приключениях. Тот был поражен и восхищен их мужеством. Когда в комнате появилась племянница, он тепло приветствовал ее и детей.

     - Вы, разумеется, будете жить у нас, - объявил он.

     - Совсем недолго, - возразила графиня. - Мы не можем стеснять вас. У меня остались драгоценности и немного золота, и мы смогли все привезти с собой. Я сниму домик и стану заботиться о детях. Мне помогут служанки, которые вызвались ехать с нами. Вряд ли я смогла бы выжить без Терезы и Седины.

     - Поговорим об этом, когда вы хорошенько отдохнете, дорогая, - успокоил ее лорд Беллингем, ободряюще похлопав по плечу.

     - Фредерик! Что ты скажешь об этих глупышках? - вмешалась жена.

     Лорд Беллингем, обернувшись, галантно отсалютовал Аллегре, Кэролайн и Юнис.

     - Дорогие, я благоговею перед вашей отвагой! Какая храбрость! Какой умный план, Аллегра! Насколько я понял, главная героиня - ваша горничная Онор?

     - Совершенно верно, милорд.

     - Фредерик! Их всех могли убить! - возмутилась леди Беллингем.

     - Но они живы, - резонно заметил муж. - Кстати, жена, я голоден, ибо ты подняла меня с постели чуть свет и запихнула в карету. Мне так и видится огромный бифштекс с яичницей!

     Все рассмеялись, включая графиню, которая не понимала ни слова, но по тону уловила, о чем идет речь.

***

     В полдень все отправились в Лондон и, едва стемнело, оказались в городе. Герцог с герцогиней благополучно добрались до дома и обнаружили там поджидавшего их лорда Моргана. Отдав Маркеру плащи, они поднялись в маленькую семейную гостиную, где ярко горел огонь. Молодой лакей поспешил принести поднос с чайником и чашками.

     - Счастлив видеть вас обоих, - заметил лорд Морган.

     - Чаю, папа? - пробормотала Аллегра. - Должна признать, что немного удивлена, застав тебя здесь.

     - Как вам понравился Брайтон? Или, вернее, Франция?

     - Я просила Чарлза не говорить тебе, - вздохнула Аллегра, спокойно протягивая одну чашку мужу, а вторую - отцу.

     - Ему ничего другого не оставалось, Аллегра. Я приехал вчера. Явись я на день позже, может, вам и удалось бы скрыть от меня свою глупую выходку, но когда вы не вернулись к ночи, стало ясно, что дело неладно. Только послание Куинтона немного рассеяло мою тревогу. А вы, сэр? Неужели не могли удержать свою жену от участия в этом безумии?

     - Сэр, - с ехидцей поинтересовался герцог, - могли ли вы хоть раз отговорить свою дочь от авантюр, когда она была под вашей опекой?

     Лорд Морган вздохнул.

     - Я надеялся, что любовь к вам сумеет ее изменить. Вижу, что мои чаяния были напрасны.

     - О, папа, - обхаживала отца Аллегра, - не стоит волноваться из-за пустяков! Да, мы были во Франции и благополучно оттуда выбрались. Беллингемы в восторге оттого, что мы сумели спасти Анн-Мари и ее детей. Нам даже удалось привезти ее служанок. Старая кухарка Тереза убила главаря местного Комитета общественной безопасности, так что мы смогли без помех скрыться. Помнишь, как тебя смешило, что Онор научилась французскому? Так вот, папа, именно она стала настоящей героиней всего приключения. Сыграла роль нашей предводительницы и сумела найти верный тон с этим негодяем. Скрутила его в бараний рог. Не знаю, что бы мы делали без нее!

     - Слава Богу, все кончено, - устало кивнул лорд Морган. - Хоть бы ты и Куинтон подумали хорошенько, прежде чем снова вытворять подобные глупости! Может, наконец остепенитесь?

     - Остепенимся, папа. Через несколько дней мы возвращаемся в Хантерз-Лейр. Довольно с нас треволнений! Да и Лондоном я сыта по горло.

     - Но прежде я прошу вас заехать в Морган-Корт. Твоя мачеха нездорова и хочет видеть вас обоих.

     - Что с ней, папа? - искренне встревожилась Аллегра.

     - Ничего страшного, доченька, но Олимпия желает поговорить с тобой. Поэтому я и приехал. Завтра возвращаюсь домой, а вы с Куинтоном отправитесь в путь, когда уладите все дела.

     - Тетя-мама больна вот уже несколько месяцев, - говорила Аллегра мужу, когда они лежали в постели, обнявшись. - Не пойму, в чем дело. Они с папой так любят друг друга! Тяжело видеть, как он страдает. О, Куинтон, неужели она умрет?

     В фиалковых глазах герцогини застыло беспокойство.

     - Но твой отец нас уверил, что у нее ничего серьезного.

     Вряд ли он стал бы нас обманывать. Но довольно об этом.

     Насколько я припоминаю, перед отплытием во Францию ты произнесла пламенную речь насчет наследников, которые нам так необходимы, - лукаво усмехнулся герцог. - По-моему, настало время исправить эту ситуацию. Что скажете, герцогиня?

     К немалому удивлению Куинтона, жена отвернулась.

     - Прости, дорогой, но я слишком волнуюсь, чтобы думать о чем-то другом, кроме тети-мамы. Не сердись на меня, пожалуйста!

     Но Куинтон был так изумлен, что и не подумал злиться.

     - Я все понимаю и люблю тебя, сердце мое. Ничто на свете не заставит меня отказаться от моей любви, - прошептал он.

***

     Супруги отправились в Морган-Корт два дня спустя. Путешествие заняло несколько дней, а оттуда было недалеко и до Хантерз-Лейра. Гостиницы, в которых они останавливались, были чистыми и уютными, но Аллегра с каждой остававшейся позади милей все больше расстраивалась. Олимпия ее вырастила и стала для осиротевшей девочки второй матерью. Как она была счастлива, когда выходила за лорда Моргана, да и тот был вне себя от радости, что после долгих лет одиночества обрел любящую супругу! Что же произошло?

     Они приехали в Морган-Корт как раз к чаю. Услужливые лакеи поспешили встретить карету и помочь пассажирам спуститься. Аллегра зябко куталась в темно-зеленый бархатный плащ, подбитый бобровым мехом. Сбросив его на руки лакею, она стремительно вбежала в холл. Следом вошел герцог. Узнав о приезде дочери, отец спустился вниз.

     - Мое дорогое дитя! Пойдемте, Олимпия вас ждет! - воскликнул он и повел их в маленькую гостиную, где сидела леди Морган. Завидев падчерицу с зятем, она встала, широко раскинула руки и пошла им навстречу.

     - Аллегра! Куинтон! Как я рада!

     - Тетя-мама! - встревоженно воскликнула Аллегра. Что с тобой стряслось? Какой ужас!

     Некогда стройная фигура мачехи теперь стала бесформенной и словно раздутой.

     - Что за страшные перемены? Какая коварная болезнь поразила тебя? О, только не говори, что умираешь! Я с ума сойду!

     Олимпия тихо рассмеялась.

     - Спасибо, дорогая, что так переживаешь за меня, но я вовсе не умираю. Садись, Аллегра. Мы с отцом хотим сообщить вам одну приятную новость. Мы рассказали бы обо всем раньше, но сами долго не могли поверить и в течение нескольких месяцев игнорировали вполне очевидные признаки. Я жду ребенка, Аллегра. В мае у вас с Сиреной появится братик или сестричка. Мы с твоим отцом думали, что в нашем возрасте уже поздно думать о детях, но, как оказалось, ошиблись. Я еще ничего не говорила Сирене, потому что она вот-вот родит и всякое потрясение ей вредно. Вижу, и ты никак не придешь в себя от того, что случилось.

     Аллегра перевела взгляд с мачехи на отца. У них будет ребенок! Общий ребенок! Но они старики! Старики! И все же ждут дитя. Она же замужем около полугода и, хотя молода и здорова, все еще не забеременела. Подумать только, что мачеха на склоне лет дала росток новой жизни! Но это невозможно вынести! Какой ужас!

     - Теперь, милорд, нам следует обсудить новые условия выплаты вам содержания, - заметил лорд Морган. - В сложившихся обстоятельствах их следует пересмотреть, тем более что мне нужно думать о новом наследнике.

     Аллегра вскочила.

     - Я хочу домой, - объявила она и, не оглядываясь, направилась к выходу. У нее не хватило сил попрощаться с отцом и мачехой.

     - Уже поздно, и лошади устали, - окликнул ее герцог.

     - Возьмем свежих из конюшни, - глухо отозвалась Аллегра. - Я хочу домой.

     Она упрямо вскинула голову и выплыла из комнаты.

     - Ну вот, - упрекнула мужа леди Морган. - Не говорила ли я, что нужно было сказать ей раньше? Теперь Аллегра расстроена, и одному Богу известно, что будет с Сиреной, когда она обо всем узнает.

     - Я приведу ее, - вызвался герцог. - Она выбежала во двор без плаща!

     - Не стоит, - возразила леди Морган. - Я знаю Аллегру лучше, чем вы, сэр, и поверьте, для нее это явилось страшным потрясением. Увезите ее домой, пусть свыкнется с мыслью о том, что ничего уже не исправить. Пока у нее не будет мира в душе, Аллегра будет мучиться и терзаться. Кстати, Септимиус, никакого пересмотра твоих обязательств до тех пор, пока не родится ребенок. Понятно?

     - Да, дорогая, - покорно кивнул лорд Морган и обратился к зятю:

     - Идите, Куинтон. Потолкуем позже.

     Дрожащая Аллегра свернулась в комочек на сиденье кареты. Там ее и нашел муж. Он успел взять у лакея ее плащ и сейчас молча накинул его жене на плечи.

     - Итак, куда мы едем? - весело осведомился он.

     Вместо ответа Аллегра пронзила его негодующим взглядом.

     - Как вы смеете шутить, сэр, над той мерзостью, свидетелями которой мы только что стали? В двух часах езды отсюда есть гостиница, достаточно респектабельная, хотя и не слишком роскошная.

     Она нервно укуталась в плащ, забилась в уголок и молчала всю дорогу до гостиницы.

     Хотя они никогда не останавливались в "Селезне и пушке", владелец сразу узнал высоких гостей и с глубокими поклонами проводил в дом, извиняясь за то, что покои не слишком велики, хотя в их распоряжении самая большая спальня.

     - Мы благодарны за то, что смогли найти здесь ночлег, - благосклонно ответил герцог. - Нам понадобится ужин. У вас есть отдельная комната, где мы могли бы спокойно поесть?

     - Не волнуйтесь, ваша светлость, найдется, - заверил хозяин, снова кланяясь. - И для ваших слуг тоже найдется местечко.

     - Превосходно, - кивнул герцог. - А теперь проводите нас в столовую. День был нелегким, и, кроме того, на улице еще слишком холодно для весны.

     - Могу похвастаться неплохим хересом, ваша светлость.

     Не хотите ли глоточек?

     Герцог улыбнулся и проводил жену в маленькую столовую. Аллегра сумела сдержаться, пока служанка хлопотала вокруг них, унося плащи и наливая херес в маленькие рюмки. Но стоило той уйти, как разразилась буря.

     - Поверить невозможно! Да как они могли? Что за позор!

     Люди в таком возрасте вдруг заводят ребенка! Стыд! Еще до собственной свадьбы я понимала, что они проделывают за закрытыми дверями, но в жизни не думала, что их забавы могут закончиться подобным образом!

     - Но почему? - удивился муж.

     - Почему?! - воскликнула она. - Моему отцу за пятьдесят. Тете-маме за сорок. Вот почему! Людям преклонных лет просто мерзко заводить детей. Последним ребенком мачехи была моя кузина Сирена. Боже, что она подумает, когда все узнает! Ее дитя будет старше собственной тетки или дяди! Это непристойно! Непотребно!

     - А по-моему, романтично, - возразил герцог.

     - До чего ты изменился! - презрительно бросила Аллегра. - Было время, когда ты гордился своей практичностью, Куинтон. Теперь ты считаешь романтичным, что твои тесть и теща скоро станут родителями.., в отличие от нас! Моему отцу не нужен наследник. Он у него уже есть!

     - Так вот что тревожит тебя, Аллегра, - догадался муж. - Придется делить богатство отца с братом или сестрой!

     - Разве не ты соединил самую голубую в Англии кровь с самым огромным состоянием в стране? Если у отца родится сын, мы станем намного беднее. Нам лучше молить Бога, чтобы тетя-мама принесла еще одну девочку. В этом случае мы сохраним хотя бы половину того, что имеем.

     - Все это не имеет значения, - отмахнулся герцог, взяв ее руки в свои. - Год назад я не сказал бы этого, дорогая, и не поверил бы, предскажи кто-то, что я стану иным. Я приехал в Лондон найти богатую жену. И нашел ее, но отнюдь не собирался в нее влюбляться. И все же это случилось. Хантерз-Лейр обрел новую жизнь - нет, стал лучше, чем прежде, - благодаря тебе и щедрости твоего отца. Лорд Морган назначил сказочное содержание мне и тебе, и поскольку мы по натуре не транжиры, то не истратили и десятой доли этой суммы и могли бы до конца дней своих жить на то, что получили за один год. А как насчет твоих вложений, моя дорогая герцогиня?

     Если никто из нас не станет просаживать деньги за карточным столом, мы никогда не обеднеем. Что бы ни решил твой отец, сколько бы денег ни выделил нам после рождения ребенка, все будет благом. Септимиус Морган - человек справедливый. А мне довольно одной тебя, дорогая.

     Он нежно обнял жену.

     - Дело не только в богатстве, - возразила Аллегра. - Пойми, унизительно быть бесплодной, когда и твоя кузина, и мачеха беременны! Мало того что у меня отбирают деньги, так я даже не способна дать тебе наследника, Куинтон! Похоже, ты заключил неудачную сделку, женившись на мне.

     - Ты меня любишь? - спросил он, глядя в ее несчастное лицо. - Ты меня любишь, моя милая герцогиня?

     - Всем сердцем! - вскричала она. - И ты еще сомневаешься?

     - Так почему же ты сомневаешься во мне? Я обожаю тебя, и все золото мира - ничто для меня, пока есть твоя любовь, - прошептал он, принимаясь страстно ее целовать.

     Она прильнула к нему, не скрывая слез. Куинтон - хороший человек и готов даже солгать, чтобы успокоить ее. Кроме того, он успел хорошенько обдумать их положение. Но Боже, как ей хотелось ему поверить! Они вернутся в Хантерз-Лейр, и он скоро поймет, что нищенка жена - совсем не та партия, которая достойна его титула и положения, тем более что она даже не смогла выполнить условия договора и произвести на свет наследника.

     Герцог остро ощущал отчаяние жены. Как убедить Аллегру в том, что он горячо ее любит и будет любить, что бы ни случилось, что бы ни произошло!

     Куинтон вздохнул и прижал жену к себе. Они долго стояли обнявшись, пока служанка не принесла ужин. Но Аллегра почти ничего не ела. Она потеряла аппетит, еда казалась ей безвкусной. Герцог же с удовольствием отведал ростбифа, йоркширского пудинга, лососины в укропном соусе, зеленых бобов, хлеба с маслом и сыром и крема-карамели. У хозяина оказался немалый запас очень приличного французского бордо, и Куинтон выпил три бокала.

     Наутро они позавтракали, прежде чем отправиться в путь.

     Аллегра оставила еду почти нетронутой, в то время как муж уминал за обе щеки, подобно, как она выразилась, "батраку, дорвавшемуся до мяса". Хозяин дал им с собой корзинку с кое-какими припасами. В полдень они остановились отдохнуть и напоить лошадей, а к двум часам снова катили по проселочной дороге. В четыре часа, когда они проезжали мимо богатой гостиницы, какой-то человек выбежал навстречу и остановил экипаж.

     - Герцог Седжуик? - осведомился он.

     - Это я, - кивнул Куинтон, высунув голову из окна.

     - Лорд Морган выслал нас вам навстречу, ваша светлость.

     Мы сняли вам номер в гостинице. Ваши кони в здешней конюшне. Лорд Морган просил вернуть его лошадей по возможности утром. Прошу вас, милорд.

     Слуга взял лошадей под уздцы и повел во двор.

     - Очень предусмотрительно! - кисло пробурчала Аллегра.

     - Ее так и трясет от злости, - шепнула Онор Хокинсу, вылезая из кареты. - Никогда не видела ее в таком состоянии, а ведь мы столько лет вместе!

     - Просто избалована донельзя! Противная, испорченная ведьма! - фыркнул Хокинс.

     - Еще одно слово - и я за тебя не выйду, - огрызнулась Онор.

     - Теперь, когда у тебя во чреве зреет мой ребенок, придется, ничего не попишешь, - хитро ухмыльнулся Хокинс. - И поскорее. Как только доберемся до Хантерз-Лейра, девочка моя.

     - Заткни свою пасть, Питер Хокинс! Не хватает еще, чтобы хозяйка проведала, что я беременна, а она - нет! Еще слово - и, клянусь, я тебя придушу!

     - Уж не знаю, долго ли ты сможешь держать это в секрете, малышка.

     - Сколько смогу!

     - Она недостойна тебя, девочка, - тихо выдохнул камердинер.

***

     Пробыв в дороге еще день, супруги наконец подъехали к Хантерз-Лейру. Они покинули дом на два долгих месяца. Тогда шел снег вперемешку с дождем и вокруг, куда хватало глаз, расстилались унылые, раскисшие поля. Теперь же настала весна и зеленые холмы покрылись золотистыми нарциссами. На деревьях в саду набухли почки. Несколько породистых кобыл ожеребились, и малышей уже пускали пастись на луг вместе с мамашами. Дом, озаренный лучами солнца, казался волшебным замком. Стекла переливались красно-золотыми отблесками, словно расплавленный огонь.

     Аллегре сразу стало немного легче. Она улыбнулась, и герцог прерывисто вздохнул при виде этой улыбки и радостных глаз жены. Подавшись вперед, он сжал ее руки. Их взгляды встретились, и она снова улыбнулась.

     - Недаром я не хотела отсюда уезжать, - сказала она.

     - И я тоже. Нам вдвоем будет так уютно здесь, дорогая герцогиня!

     На крыльцо почти выбежал Крофт.

     - Добро пожаловать домой, господа! - воскликнул он. - Сегодня утром прислали письмо от виконта Пикфорда. Лакей, который его привез, сказал, что леди Сирена разрешилась от бремени!

     Он вручил Аллегре свернутый и запечатанный листок. Она поспешно сломала печать, пробежала глазами записку и, просияв, обернулась к мужу.

     - Мальчик! Джордж Октавиус Уильям, а мы его крестные! Крофт, лакей еще не уехал?

     - Увы, ваша светлость, почти сразу же. Мы не знали, когда вас ожидать.

     Лицо Аллегры на миг омрачилось.

     - Что поделать.., придется написать Сирене. Завтра же с утра пусть кто-нибудь отправляется в Пикфорд. А может, нам следует самим навестить кузину? Подумать только, мальчик!

     Как они, должно быть, счастливы, - с грустным вздохом выговорила она.

     - Но прежде тебе следует отдохнуть несколько дней, - возразил герцог. - Сначала зима в Лондоне, потом наши французские похождения и долгий путь домой.., нельзя же так себя изнурять! Не желаю, чтобы ты заболела. - Он взял ее руку и нежно поцеловал. - Вспомните, герцогиня, предстоит немало трудов, если мы хотим сравняться с Сиреной и Оки.

     Аллегра чуть поморщилась и отняла руку.

     - Пойду напишу Сирене, чтобы завтра первым делом отправить конюха в Пикфорд.

     Ужин прошел в молчании. Аллегра и в самом деле почувствовала себя усталой. Они рано легли в постель. Куиитон обнял ее, поцеловал, но инстинктивно почувствовал, что она не отвечает на его ласки. Скорее всего ее мачеха права: его жене нужно время, чтобы смириться со случившимся.

     Он крепко заснул и проспал всю ночь. Разбудили его солнечные лучи, врывавшиеся в окна. Оглядевшись, герцог обнаружил, что жены нет рядом. Он окликнул ее, но, не получив ответа, дернул за шнур сонетки.

     - Доброе утро, ваша светлость, - поздоровался с господином немедленно возникнувший в дверях Хокинс.

     - Герцогиня завтракает? - осведомился Куинтон.

     - Нет, милорд. Уехала на рассвете. Кажется, Онор сказала, что ее светлость решила навестить виконтессу и новорожденного.

     - Проклятие! - вырвалось у герцога, прежде чем он сумел сдержаться. Но, заметив, что Хокинс скрыл улыбку, поспешно сменил тему:

     - Когда вы с Онор венчаетесь?

     - Через три недели, ваша светлость, когда прочтут оглашения. И без того мы затянули с этим делом, если понимаете, о чем я, милорд, - признался он, подмигнув хозяину.

     - Господи! - ахнул герцог, когда намек дошел до его отуманенных сном мозгов.

     - Онор мне велела не говорить ее светлости. Но я подумал, что вам следует знать, милорд.

     - Ты прав, - кивнул Куинтон, - но моя жена и без того рано или поздно заметит. Такое скрыть невозможно.

     - Да, сэр, но будем надеяться, что госпожа к этому времени сама понесет! - выпалил Хокинс и, тут же покраснев, промямлил:

     - Прошу прощения, милорд.

     - Все в порядке, - отмахнулся Куинтон. - Ты приготовил одежду и бритву?

     - Да, сэр.

     - В таком случае прикажи подать завтрак, а потом иди на конюшню и вели седлать моего жеребца. Придется ехать в Пикфорд.

     Встав с постели, он оделся и после плотного завтрака отправился в путь. Что делать с Аллегрой? Он даже не мог понять - то ли сердиться, то ли утешать жену. Бедняжка и в самом деле измучена. Несмотря на видимую легкость, с которой они освободили Анн-Мари, ситуация была опасной и крайне напряженной. Должно быть, нервы у Аллегры натянуты так, что малейшая неприятность кажется катастрофой. Она просто убита известием о беременности мачехи и ужасно расстроена тем, что сама все еще не ждет ребенка. Но рано или поздно она подарит ему дитя, в этом Куинтон был совершенно уверен! У них родится много детей.., если все ночи они будут спать в одной постели.

     И денек сегодня на редкость! Тепло, солнечно, по обочинам дороги распускаются цветы, на лугах пасутся овцы с игривыми ягнятами, гоняющимися друг за другом, пока мамаши жалобно блеют, наблюдая за проделками озорников. Именно о такой весне поэты сочиняют оды!

     К полудню герцог добрался до Пикфорд-Холла. Его немедленно проводили в утреннюю гостиную и предложили вина, от которого он отказался.

     - Ты его видел? - воскликнул вместо приветствия его друг виконт, врываясь в комнату.

     - Я только что приехал, - объяснил Куинтон посмеиваясь.

     - Аллегра сказала, что тебя следует ждать не раньше чем через неделю, - удивился Оки.

     - Она рассказала тебе о наших французских приключениях? - спросил герцог.

     - Французских? - поразился виконт. - Нет. Какого черта ты делал в Лягушатии, Куинт? И Аллегра была с тобой?

     - А еще Маркус, Юнис, Адриан и Кэролайн. Кстати, я упоминал когда-нибудь, что Онор, горничная Аллегры, прекрасно говорит по-французски? - заметил герцог со смешком. - Но сначала я должен увидеть твоего наследника.

     - Дьявол вас побери, сэр, не могу же я отказать крестному своего сына в столь трогательной просьбе! Но потом ты мне все расскажешь! - потребовал виконт.

     - Согласен. Кстати, где моя жена?

     - С Сиреной. Битый час ворковала с Джорджи, пока совершенно не измучила беднягу, а теперь сплетничает с моей женушкой. Должен сказать, что выглядит она не лучшим образом. Похоже, устала до полусмерти.

     Герцог поднялся вслед за другом в детскую, чтобы посмотреть на своего крестника, достигшего почтенного трехдневного возраста, - пухленького розового младенца с хохолком бледно-золотистых волос. Малыш приоткрыл ясные голубые глазенки, словно желал разглядеть посетителя, и тут же снова закрыл, будто хотел сказать: вы мне не нужны, нисколько не интересны и можете убираться восвояси.

     Герцог весело хмыкнул.

     - Как по-твоему, на кого он похож? - настойчиво допытывался виконт.

     - Пока на сморщенного старикашку, - честно признался его друг, - а значит, можно сказать, что он копия твоего отца.