Марина СЕРОВА

ПОСЛЕДНИЙ ШАНС

Глава 1

     Незабвенный Винни-Пух говаривал: "Мед - это очень странный предмет, если он есть, то его сразу нет". То же можно сказать и о деньгах.

     Они имеют потрясающую способность просачиваться меж пальцев с невероятной быстротой. Еще вчера ты ощущал себя Рокфеллером, а сегодня соображаешь, у кого бы занять на хлеб, а на хлеб ты уже привык мазать икорочку, и это несколько сужает круг спонсоров. Приходится выбирать: или не есть вообще, ожидая благодетеля, или снизить уровень запросов. И то и другое крайне неприятно и обидно. Терпеть не могу отказывать себе в мелких прихотях, но еще меньше люблю отдавать долги, поэтому предпочитаю их не делать. Почему-то сентябрь - самое безденежное время года. Вроде бы пол-лета, вместо того чтобы лежать на пляже, я вкалываю в прямом смысле в поте лица, а к осени, оказывается, финансов мне не хватает даже на кофе. Конечно, летом шире круг соблазнов, но не до такой же степени!

     Мне не везло: тарасовская преступность решила сделать передышку, а все потенциальные клиенты отбыли в места, где унылые сентябрьские дни получили незаслуженно романтическое название "бархатный сезон". То есть, выражаясь проще, я - безработная и полный банкрот в одном лице. Явись сейчас предо мной добрый волшебник с благородным предложением по щучьему велению, по моему хотению уничтожить все зло на свете, я бы послала его подальше. Да, я борюсь с людьми, нарушившими закон, но без них я загнусь. Доказательство тому - мое нынешнее бедственное положение. Пока люди гибнут за презренный металл, я процветаю.

     Так я размышляла, лежа на диване и разглядывая потолок. За окном собирался дождь, у меня болело горло, жизнь не удалась. Если бы, как большинство нормальных граждан, я работала на нормальной работе, то сидела бы сейчас на оплачиваемом больничном. И мое отсутствие всеми было бы замечено.

     Меня навещали бы сослуживцы с сумками, полными дачных, "экологически чистых" яблок. Больным нужны витаминчики. Постоянно звонили бы обеспокоенные тяжестью моего состояния коллеги. О моем здоровье справлялось бы начальство, поругиваясь: полно, мол, дел, а она отлынивает.

     Мне стало себя очень жалко. Бедная я, несчастная, помрешь, и ни одна собака об этом не узнает. Лишь через неделю найдут обглоданный озверевшими от голода тараканами труп. Никто обо мне не всплакнет, родственники поделят между собой оставшееся после меня имущество, преступники вконец обнаглеют, а друзья вычеркнут номер телефона из записных книжек. Умру в болезни и нищете, как многие великие люди. Я напряглась, вспоминая хотя бы одно громкое имя. На ум пришел только Колумб, и то у меня были веские сомнения на счет обстоятельств его кончины.

     Но что поделаешь, не суждено мне трудиться в коллективе; меня, как волка-одиночку, кормят ноги. И тут я вспомнила, что у недавно приобретенных туфель отвалился каблук. Надо будет идти в магазин отстаивать свои потребительские права... Я громко застонала. Очень глупый поступок. Не потому, что кто-нибудь из соседей, услышав стоны, не правильно меня поймет, примет, к примеру, за ненормальную, а из-за дико засаднившего вдруг горла. Я тут же попыталась придумать эпитафию на свою смерть, но потерпела полное фиаско; голова раскалывалась.

     Режущий ухо перезвон телефона не обрадовал. Я с ненавистью посмотрела на источник шума. Увы, воспламеняющей силой мой взгляд не обладал, и телефон продолжал действовать на нервы. Почему он и все его собратья обладают пронзительными и визгливыми голосами? На своем веку ни разу не встречала благозвучного телефонного звона.

     - Могу я поговорить с Татьяной Александровной Ивановой? - спросила телефонная трубка приятным баритоном.

     - Я. - Сглотнув, я поморщилась. Длинные фразы мне не давались.

     - У нас есть к вам предложение. Удобно ли вам будет сейчас подъехать по адресу... - Он назвал номер дома на одной из центральных улиц.

     - Буду, - просипела я.

     Человек - существо неблагодарное. Всего минуту назад я мечтала о какой-нибудь работе. Богам опротивело мое нытье, и вот смилостивившаяся Судьба подкидывает клиента. Я радуюсь? Нет, нет и нет! Я продолжаю изучать потолок и страдать. На улице похолодало (градуса на два), ураганный ветер (верхушки деревьев не колышутся), и вообще, идти мне никуда не хочется, а ехать не на чем - бензин закончился.

     Кряхтя, я поднялась со своего четвероногого друга ;и, стараясь не заглядывать в зеркало, чтобы не расстраиваться, постаралась придать себе человеческий вид. То есть завязала волосы в узел, напялила джинсы, свитер и ветровку, влезла в кроссовки, подхватила сумку. Каждое движение отдавалось в болевшей голове. К моменту полной боевой готовности у меня появилась одышка, колени дрожали, я обливалась потом.

     Вздрагивая от каждого дуновения ветерка, я добрела до названного по телефону дома. Я пообщалась с хозяином по домофону на предмет установления личности.

     Дверь мне открыл немолодой дядька. В конце оклеенного шелковыми обоями коридора маячил еще один, почти точная копия первого. Так, по-моему, выглядели бы гоголевские Бобчинский и Добчинский, если бы стали городничими, приобрели деньги, власть и положение в обществе. Оба невысокие, полные, с редкими волосиками, одеты по-домашнему - в спортивные штаны и войлочные тапочки. У каждого по шейной золотой цепочке с крестом и по золотой печатке на мизинце.

     - Вы Татьяна Александровна? - недоверчиво переспросили они почти хором.

     - Я, - в зеркальных потолках отразилось что-то, мало похожее на меня обычную.

     - Лев Дмитриевич Сошкин, - представился первый.

     - Иван Сергеевич Мальков, - не отставая от него, вторил другой.

     - Вы проходите. Присаживайтесь, - засуетились мужички.

     - Вот здесь удобнее.

     - Чаю хотите?

     Я отрицательно помотала головой: глотать было страшно.

     - Мы вот по какому поводу. - Дядьки переглянулись и не то чтобы засмущались, а как-то замялись. Я не без труда ободряюще улыбнулась. - Лев Дмитриевич живет на втором этаже, как раз подо мной.

     - Супруга уехала с детьми на Канары, а ее бульдожка скучает, лает, глаз сомкнуть не дает, - пожаловался Лев Дмитриевич.

     - А у меня с детства бессонница, - вторил ему Иван Сергеевич.

     - Вчера день был солнечный, теплый.

     - У нас внизу летнее кафе еще не закрыли.

     - Но сейчас народу в нем мало. Холодно все-таки.

     - А летом все ночи напролет какие-то, простите, мерзавцы в нем гуляли.

     - Дым коромыслом стоял.

     - Спать невозможно.

     Они продолжали возмущаться, а я горестно недоумевала: зачем они меня позвали? Для чего я рассталась с диваном? Дяденькам, похоже, скучно, погода плохая, жены разъехались, телефон доверия надоел. Почему в таком случае не помучить жалобами частного детектива, пользуясь моей временной безгласностью.

     Правильно, я лучше бульдога, все понимаю, молчу, не лаю и пока не кусаюсь. И вдруг:

     - Ночью я слышал выстрел.

     - А я говорю, это открывали шампанское.

     - За этим мы вас и пригласили, - мужички выжидающе уставились на меня.

     Задумавшись, я, наверное, пропустила в их повествовании что-то важное. Не то у меня было состояние, чтобы притворяться любезной.

     - Что... от меня... хотите? - прохрипела я.

     - Да, да! - засуетились мужички. - Мы же еще не объяснили. Иван Сергеевич считает - вчера у нас под окнами было совершено убийство.

     - А Лев Дмитриевич полагает, что хлопнула пробка.

     - Мы поспорили и хотим, чтобы вы разрешили наш спор.

     - Как? - у меня не было сил даже на то, чтобы удивляться.

     - Вы должны выяснить, имело место убийство или нет.

     - Будете у нас кем-то вроде арбитра.

     - Мы поспорили на пятьсот долларов. Выигравший уступает вам половину.

     - О расценках моих слышали? - тоскливо прошептала я. Так и знала, зря время теряю.

     - Конечно, конечно!

     - Но мы подумали, вам же не надо расследовать преступление, не надо искать убийцу, причину, заказчика.

     - Только найти доказательства убийства.

     - Наверное, это не займет много времени.

     - И не очень обременительно.

     Мне показалось - или в их голосах и впрямь проскочило сочувствие?

     Однако жалость ко мне не заставила их отказаться от затеи.

     - Если же выяснится, что убийства не было, мы поверим вам на слово.

     - Все знают о вашей исключительной честности и порядочности по отношению к работе.

     - Все говорят, что вы не обманете клиента, не схалтурите и не бросите дела, если за него возьметесь.

     - Мы справки наводили.

     Оба замолчали и, выжидательно глядя на меня своими по-младенчески чисто-голубыми глазами, засопели. Так как польщенной я себя не чувствовала, то тоже молчала, только смотрела и сопела. Сопела я гораздо лучше их. Спорщики не выдержали первыми. Переглянулись и затянули:

     - Ну так как?

     - Вы согласны?

     При ином раскладе я бы встала и ушла, не затруднив себя даже прощанием, но сейчас выпендриваться было неразумно. Я перевела предложенную сумму в рубли по курсу. Протянуть до выздоровления хватит, а там, глядишь, и перепадет какая-нибудь работенка поприбыльней. Я всегда говорю: следует быть ближе к народу. А народ жаждет ясности. Так почему не доставить ему удовольствие?

     Отнесусь к заданию как к халтурке. В общем, я выдавила из себя звуки, означающие готовность приступить к выполнению поручения. Не иначе у меня в этот момент поднималась температура.

     - Замечательно!

     - Я знал, мы поладим, - обрадовался народ.

     - Расходы, - прервало их восторги мое сипение.

     - Да какие тут расходы!

     - Кафе внизу, в нашем доме, - .забеспокоились азартные парни.

     Мы полчаса препирались. Они стояли на своем: не на что мне тратиться. Я возражала, хрипела, чихала и кашляла. Результатом моих усилий явились двести рублей, выбитые у скупых миллионеров на непредвиденные обстоятельства;

     Вероятно, они сдались, испугавшись перспективы подцепить от меня заразу.

     - До свидания.

     - До скорой встречи.

     - Будем ждать от вас вестей.

     - Надеемся, они не заставят себя ждать.

     - Держите нас в курсе.

     - Мы в вас верим.

     - Угу! - это у меня вырвалась прощальная реплика.

     Я выбралась из подъезда и прислонилась спиной к стене. Хотелось завыть от жалости к себе, но нельзя было: я находилась в самом центре города. Передо мной небольшая площадь, с одной стороны которой виднелись парк и художественный музей, с другой - правительственные учреждения, банк, магазины и прочие казенные дома. Напротив меня красовался старинный особняк - тоже музей, тарасовского поэта Павла Андреевича Образцова, снискавшего себе лавры прославлением в стихах родного города. Местные искусствоведы, критики и литераторы любовно называли Образцова "наш декабрист", хотя это было несправедливо. Кроме десятка стихотворений, ничего Павла Андреевича с событиями 14 декабря не связывало. Отсутствие его на Сенатской площади скорее всего было обусловлено отдаленностью нашей местности от Петербурга да тарасовскими дорогами. Они и сейчас-то из рук вон плохие, а в XIX веке легче было добраться из Петербурга до Америки и обратно, чем от нашего города до ближайшего села.

     Образцововеды приравнивали своего кумира чуть ли не к Пушкину, объясняя малую известность тарасовского гения происками царской тайной канцелярии и лично Николая I. На мой же неискушенный взгляд, Образцова с Александром Сергеевичем роднили разве что бакенбарды, род деятельности и дата появления на свет. Исходя из последнего, на ближайшие выходные в городе намечалось празднование двухсотлетнего юбилея именитого соотечественника. Наш городок старается не отставать от столицы. Если там праздник, то чем мы хуже? Весь вопрос в выборе объекта чествования, а тут такой повод.

     Фасад дома-музея заново был побелен, а перед ним водружен памятник Павлу Андреевичу производства тарасовского ваятеля Кубасова. В данный момент памятник кокетливо скрывала белая простыня, отчего он напоминал пограничника в маскхалате. Покровы должны снять в воскресенье при большом стечении народа, и о предстоящем стриптизе газеты трубили уже с полгода. Бурно обсуждались достоинства и недостатки памятника. Я в этом не участвовала. Да и что тут обсуждать? Зная другие произведения Кубасова, и так ясно: к новому уроду можно будет для устрашения водить особо непослушных детей, правда, как в кино, с ограничением возраста - не моложе десяти лет. Иначе несформировавшейся детской психике будет нанесена тяжкая травма.

     Надо добавить, альянс Образцов - Кубасов насчитывает немало лет. Их совместному творчеству город обязан художественной композицией "Журавли", хорошо заметной из любой точки Тарасова, так как она водружена на самом высоком холме. Гости города! Если по ночам вас мучают кошмары, требуйте номер с окнами в противоположную от горы сторону. Кубасов воплотил в камне ненавистные любому тарасовскому школьнику строчки Павла Андреевича:

     Ужо светало. Над горою, Покрытой жухлою травою, Клин журавлиный пролетал.

     И в том же духе еще строф двести, предназначенных для заучивания подрастающему поколению в целях привития любви к малой Родине. Мне привили.

     Стойкую аллергию.

Глава 2

     Летнее кафе, где, по разумению спорщиков, убивали каждого, кто потребует жалобную книгу, называлось без претензий АО "У Макара" и являлось продолжением одноименной забегаловки. Существовать ему оставалось считанные дни. Бесполезные во время дождя солнцезащитные зонтики свернуты и сложены штабелями около стены. Почти все стулья подняты на столики. Ни одного посетителя - только облокотившаяся о стойку продавщица и хмурая уборщица, подметающая дорожки с изображением морских камушков.

     - Минеральной воды, - попросила я, ища в сумке тюбик с аспирином "Упса".

     - Минералки нет.

     - Тогда спрайт. Сколько с меня?

     - Девушка, вы что, ослепли? Написано на ценнике.

     - Я неграмотная, - я начала звереть. Проскочило бредовое видение, вполне оправданное в моем состоянии: проламываю тетке голову кассовым аппаратом и тащу ее тело спорщикам. Вот ваше преступление! Она назвала цену.

     - Дорого, - возмутилась я.

     - Не берите, - равнодушно отозвалась продавщица. Но не взять я не могла: во-первых, дело, во-вторых, если не выпью таблетку - загнусь. Пришлось потратить часть отпущенных на подобные случаи средств. Я села за столик рядом со стойкой, отсюда удобнее вступить в разговор с обслуживающим персоналом. Я приняла лекарство и прикрыла, глаза, ожидая желаемого эффекта. Хотелось курить, но все предыдущие попытки затянуться заканчивались раздирающей гортань болью и чахоточным кашлем.

     - Я подметаю, а они грязь носят, - пожаловалась уборщица висевшей над нами туче. Под "они" подразумевалась я.

     - Мети, мети! - лениво откликнулась продавщица. - Жалеешь небось, что бомжика с веником гоняла.

     - Он чо, сегодня за объедками не приходил?

     - Как в воду канул, а жаль, вчера сам Макар Петрович с друзьями сидели.

     Много всего осталось.

     - То-то я смотрю, все вверх ногами, грязища. Одних бутылок вагон, - уборщица недовольно покачала головой.

     - Им-то не убирать, - поддакнула продавщица.

     Я приподняла отяжелевшие веки и вздрогнула. Рядом с моим столиком, вплотную к стене, стояла кадка с пальмой. Густая, неестественно зеленая по причине искусственного происхождения листва закрывала алое пятно на стене. Вот оно, доказательство убийства.

     - Кровь! - прохрипела я.

     Женщины засуетились. Мы втроем отодвинули кадку. Под ней на серых плитах подсыхала густая красная лужа. Трупа не было, а жаль.

     - Бутылку с кетчупом разбили, - облегченно вздохнула продавщица, пиная туфлей осколки. - Об стену грохнули, паршивцы. Пальму-то зачем перетаскивать было?

     - Перепились, наверное. Начальство! - продавщица хмыкнула. - Нам на работе ни-ни, а сами что творят!

     - Никого не убили? - решилась я задать волнующий меня вопрос.

     Женщины посмотрели на меня, как на идиотку. Мне это было, конечно, до фонаря. Но меня перестало знобить.

     - Вы, девушка, сядьте и не волнуйтесь. Тут полный порядок, свои кутили.

     Я воспользовалась их советом, вернулась за столик и задумалась.

     Дальнейшие действия были покрыты мраком неизвестности. Я могу выяснить телефоны администрации кафе, только какой в этом прок? Отвечать, сколько вчера выпили, они мне не обязаны. Интересно, пропажу бомжика следует считать зацепкой или жертвой милицейского рейда? Я достала сотовый, набрала номер и попросила позвать Андрея Мельникова, следователя и моего хорошего знакомого. Он не раз выручал меня в самые сложные моменты расследований. Нынешний момент, судя по всему, подходил под данное определение.

     - Татьяна, что у тебя с голосом? - звуки, которые я выдавала за приветствие, его не обманули.

     - Голоса нет, - выдавила я, - буду краткой. За последние сутки на Музейной площади что-нибудь криминальное произошло?

     - А что?

     - Нужно.

     - Ничего не случилось, загадочная ты наша. А должно было?

     - Бомжик с веником пропал.

     - Ты чем лечишься? Часом не водкой?

     - Выяснишь, не забирали его?

     - Зачем? И так знаю, нет. Нашим нынче не до него, - вздохнул Андрей.

     - Ожидается приезд президента?

     - Ты газеты читаешь? - сразу чувствуется, разговаривают два специалиста: сплошные вопросы, словно ведем дознание.

     - А надо?

     - Неужели даже телевизор не смотришь? - развеселился Андрей.

     - Что-то важное пропустила?

     - Ты никуда не уезжала?

     - Не томи же, в чем дело? Сейчас начну чихать в трубку, заражу, - мстительно пообещала я.

     - Если твои вирусы такие же вредные, как ты сама, то охотно верю. А оглохну я наверняка, - заржал Андрей. - Весь город только и говорит, что об убийстве Кубасова.

     - Как? - поразилась я, ограничившись этим возгласом. Замечания типа: добрались-таки поклонники, придавило статуей собственного изготовления, решил, что после смерти обретет мировое признание, - оказались слишком длинными для моих голосовых связок.

     - Машина сбила.

     - Кто?

     - Неизвестный доброжелатель постарался и скрылся с места преступления.

     Представляешь, какой скандал? В воскресенье открытие памятника, а ему самому теперь памятник нужно ставить. Только не на площади. Нас гоняют, как зайцев, обвиняют в бездействии все кому не лень. Будто мы его сами укокошили и пытаемся . замять дело.

     - А могли?

     - Могли, но нас опередили, - Андрей тоже не числился в поклонниках творчества Кубасова. - За небольшое вознаграждение могу разузнать у родственников, не хотят ли они воспользоваться услугами частного детектива, и рекомендовать тебя.

     - Спасибо, обойдусь.

     - Ты не рвешься помочь тарасовской богеме? - с деланной печалью осведомился он.

     - Ага, не патриотка.

     Я с телеграфной лаконичностью поблагодарила Андрея за сведения и распрощалась. Тучу отнесло в сторону, я, как кошка, пригрелась в теплых лучиках осеннего солнца. Никакого желания двигаться. Тетки из кафе куда-то подевались.

     Никто меня не прогонял и не торопил.

     Я достала гадальные кости. Двенадцатигранники неприятно холодили руку, вызывая озноб: скорей бы придумать вопрос и избавиться от них. Отяжелевшая голова работала с перебоями. Я зевнула. Да стоит ли мне заниматься делом этих двух чудаков? Я швырнула кости на столик.

     Выпало 14+28+4. "Приближается болезнь, но серьезных осложнений не будет". Замечательно! Во мне росло раздражение. Я и так знаю, что приближается.

     Осложнений не предвидится. Значит, как говаривал поэт: "Нет, весь я не умру". В результате гриппа у меня не разовьется порок сердца, я не ослепну, не оглохну, и у меня не выпадут зубы. Какие там еще бывают осложнения? Солнце закрыло косматое облако. Я зябко поежилась.

     Второй раз кости не были столь категоричны, но ответ вызвал еще больший приступ озлобления. "Вы согласитесь на какое-то предложение, которое принесет не только много забот, но может закончиться для вас плачевно". Почему "согласитесь"? Я уже согласилась. А что мне есть и на что лечиться, откажись я от задания? Не имею понятия, как закончится, но оно уже началось плачевно. Вот прямо сейчас возьму и разревусь от жалости к себе.

     Третья попытка - 16+26+5 - принесла мне обещание путешествия, следствием которого явятся решительные перемены в моей жизни. Плохие или хорошие? Не разберешь. Я откинулась на спинку стула, недовольная гаданием, погодой, жизнью, политической обстановкой и чуть-чуть собой. С отвращением посмотрела на двенадцатигранники. Только и умеют тень на плетень наводить.

     Толку от них никакого, одна головная боль. Предсказывают, как волхвы, невесть что. Пока гадюка за ногу не цапнет, при чем тут лошадь - понять невозможно. Я сначала окажусь в гуще этих самых "решительных перемен", а уразумею это, при благополучном расположении звезд, только к концу года. Мне стало противно все человечество в целом и каждый человек в отдельности.

     Сидеть тут дальше не имело смысла. Лучше поехать домой и лечь в постель. Черт, теперь от любой поездки будешь ждать "решительных перемен".

     Взвинченным тоном, напугав продавщицу до смерти, я выспросила телефон хозяина кафе. Она, похоже, решила, что я собираюсь жаловаться в санэпидстанцию.

     Я пересекла площадь и подошла к предсмертному творению Кубасова.

     Бросалась в глаза явная диспропорция монумента: сама статуя небольшая, в человеческий рост, а постамент раза в два выше. Скоро открытие памятника, и перед нами воочию предстанет последний шанс Кубасова, благодаря которому он должен был войти в историю отечественной скульптуры. Вокруг постамента экстренно была разбита клумба, засаженная чахлыми астрами. По краю цветника шел широкий след, словно здесь проехался трактор. Он впечатал бедные астры глубоко в землю. Безобразие, расстроилась я, одни делают, другие ломают. Есть ли в жизни справедливость?! Я полезла за сигаретами, и сумка вывалилась из ослабевших рук. Оказывается, я не завязала" мешочек с костями, и все они плюхнулись в лужу. Чертыхаясь, я полезла за ними, и тут же в лужу полетела новая пачка "Мальборо". Сигареты намокли и стали непригодны к употреблению.

     Автоматически я все же отметила комбинацию, в которой кости легли: "Вот неожиданные милости, которые вы получите от окружающих". Да что происходит?

     Даже они надо мной издеваются! И в этот момент меня окликнули.

     - Эй! Девушка! - через площадь ко мне бежала продавщица кафе. - Постойте! - Она приблизилась и, запыхавшись, коротко сообщила:

     - Вернитесь же, вас Макар Петрович хочет видеть.

     Прозвучало это как приказ. Моим мнением она не поинтересовалась, хочу ли я видеть этого, пока не известного мне Макара Петровича. Больной человек становится или капризным, или смирным-пресмирным. У меня открылась вторая стадия, поэтому я покорно побрела за продавщицей, лениво размышляя, зачем это я понадобилась хозяину кафе. По счету вроде бы заплатила, скандал устраивать не собиралась. В знакомцах моих он не числится. Ах, ну да, вспомнила: я же сама зачем-то выпросила его телефончик, вот обслуживающий персонал и проявляет расторопность. Интересно, забывчивость - это своего рода осложнение после болезни?

     Меня провели через дверь с надписью "Посторонним вход воспрещен" в коридорчик, к двери с надписью "Директор". И тут же я услышала мужской голос:

     - ...связываться с ней - себе дороже. Та еще язва.

     Продавщица постучалась, и мы вошли. Табличка не соврала, в кабинете действительно сидел директор. Интересно, а чего я ожидала тут увидеть? Злую собаку? Или медведя?

     Заметив нас, он положил телефонную трубку и приветливо заулыбался.

     - Присаживайтесь, Татьяна Александровна. Наслышан о вас. Макар Петрович - шеф забегаловки, которую вы почтили своим присутствием. В следующий раз предупреждайте заранее, что к нам собираетесь, обслужат по высшему разряду.

     Продавщица исчезла, оставив нас одних. Макар Петрович, продолжая улыбаться, внимательно меня изучал. Я тоже времени даром не теряла. Молодой, не красавец, но ничего: дорогой костюм, модная стрижка, глаза светлые, настороженные, очки в золотой оправе, волосы русые, открытая улыбка, без обручального кольца. Весьма располагающая к себе внешность, только вот ко всему прочему больные нередко становятся и мнительными. Полагаю, "язвой" он назвал меня. Даже если это недалеко от истины, все равно как-то обидно. Тут я одернула себя - да очнись, нельзя же обвинять незнакомого человека на основе бредовых подозрений. От огорчения я даже чихнула.

     - Вы нездоровы? - с неподдельным изумлением спросил Макар Петрович.

     Я очень ехидно подумала: что же это, я не человек, что ли, и поболеть права не имею? Может, он считает, что я не ем, не пью и в туалет не хожу, а день и ночь стою на страже общественного порядка? Но вслух я сказала:

     - Ага.

     - И, наверное, не в состоянии сейчас работать? - то ли огорчился, то ли обрадовался собеседник.

     - Почему же? - вот тут-то я и поняла, зачем меня сюда позвали. Как говорится, то пусто, то густо. Провидение расщедрилось, и заказы повалили косяком. Еще бы и выздороветь поскорее, а то работа не вызывает никакого энтузиазма.

     - Понимаете ли, Татьяна Александровна, в чем дело... Раз вы себя плохо чувствуете, я не рискнул бы утруждать вас, но у меня нет выхода. Мне рекомендовали вас как ответственного человека. И если моя проблема покажется вам слишком сложной...

     - Рассказывайте! - перебила я его: он что, "на слабо" меня, что ли, взять пытается?

     - Видите ли, у меня на даче украли компьютер. Я часто совмещаю приятное с полезным, работаю и отдыхаю. Сама пропажа неприятна, пережить, конечно, можно было бы, однако на жестком диске осталась нужная мне информация. Без нее я как без рук - работа стоит. - Хозяин оттянул пальцами воротник. - Восстанавливать ее долго и хлопотно. Я хотел предложить вам найти похитителей и, если потребуется, провести с ними переговоры. Я согласен на выкуп.

     - А посадить не проще?

     - Я заинтересован в сохранности компьютера, - Макар Петрович отвел взгляд в сторону. - И не хочу подвергать его опасности уничтожения, а если задержать похитителей, такая опасность может возникнуть.

     Да о чем мы тут, по сути, толкуем? О машине или любимом родственнике? Я выдавила из себя что-то о загруженности и недееспособности.

     - Понимаю ваше нынешнее нежелание вникать в чужие проблемы, но дача у меня отменная. Близость Волги сейчас вряд ли может заинтересовать, но финская сауна при простуде - незаменивая вещь. Поэтому настоятельно рекомендую, - уговаривал меня Макарка, так я его окрестила про себя. - Вы могли бы совместить приятное с полезным. На выходные я туда не собираюсь. При доме охранник с женой. Будет кому о вас позаботиться. Подышите свежим воздухом, отдохнете в тишине. Кроме одежды, ничего с собой брать не надо. Берите лучше корзину. Там березнячок недалеко, какие в нем после дождичка грибы! Подберезовики, подосиновики! Ей-богу, не вру, размером с хорошую сковородку. Как-то случай был...

     Я подумала: несмотря на дождь, суббота с воскресеньем на даче самые активные дни, полно дачников, готовят сады-огороды к зимнему сезону. Неплохая возможность расспросить соседей. Отдохнуть, конечно, не придется... Впрочем, я еще не дала согласия. И еще со спорщиками не разобралась. Тем временем Макарка продолжал уговаривать. Болтливый мужик! По-моему, он отчего-то нервничает. С чего бы это? Заразиться боится? Я откашлялась и опять прервала его байку, на сей раз о том, какую рыбу он поймал в Волге недалеко от дачи.

     - Вчера в вашем кафе не произошло убийства? - мой вопрос подействовал как гром среди ясного неба.

     Макарка не бухнулся на колени и не сознался во всех тяжких грехах, он остановился на полуслове и посмотрел на меня, как на чокнутую.

     - Не понял?

     - Никого не убили в кафе? - продолжала допытываться я.

     - Мне об этом не докладывали, - недовольно отозвался Макарка.

     - А жаль. - Интересно, спорщикам хватит свидетельских показаний нескольких человек?

     - Почему вы об этом спрашиваете? - Макарка снял очки и стал покусывать дужки.

     - Жильцы слышали хлопки, похожие на выстрелы.

     - Ах, это! - Макар Петрович с явным облегчением засмеялся. - А я-то уж было решил, что-то серьезное. Шампанское ваши осведомители случайно не пили?

***

     Я оставила вопрос без ответа, выдвинув следующий тезис:

     - И еще бомжик с веником пропал...

     Макар Петрович с минуту внимательно меня рассматривал, словно хотел удостовериться, что вручает судьбу своего драгоценного компьютера не потенциальной пациентке психушки. Я загадала: если сейчас скажет, что первый раз слышит про бомжика, остаюсь и начинаю копать под него.

     - Он ваш родственник? В милицию звонили? Может, он заболел и наконец-то избавил мое заведение от своего присутствия, - Макарка скрестил руки на груди и улыбнулся. - Очевидно, это мои конкуренты наняли вас искать пропавшего бомжика?

     Неужели они вас так мало ценят?

     Действительно. И почему бы не съездить на пару денечков на дачу.

     Поразвлечься, поработать в свое удовольствие. В понедельник вернусь и буду разбираться со спорщиками, предъявлю им честное благородное слово обязанного мне Макарки о том, что в кафе никого, кроме комаров, не убивали.

     Получается, что, помогая Макару, я одновременно выполняю задание азартных мужичков. Конечно, не в моих правилах делать несколько дел сразу, но, учитывая собственное плачевное состояние и не менее плачевное состояние моего кошелька, позволительно сделать исключение. Главное, найти подходящее оправдание, а то неудобно как-то получается: поверили люди в мою честность, а я их надежд не оправдаю. И я принялась себя убеждать, что для разрешения спора временем меня не ограничивали. Если совершено убийство, труп никуда не сбежит, не было его - тем более. А Макаркино дело отлагательств не терпит. Вот спасу его компьютер, а потом, если надо, посвящу всю оставшуюся жизнь разрешению загадки спорщиков.

     Макарка тем временем заливался соловьем:

     - Я согласен на любую цену, на любые условия, только помогите!

     Этот аргумент понравился мне больше предыдущих. Пожалуй, мы с ним поладим, однако для этого пришлось заключить небольшую сделку с совестью:

     - Съезжу, посмотрю. Тогда и решу. - Вроде как не взялась, но и не отказалась. Обнадежила, одним словом.

     Макаркино лицо осветилось искренней радостью.

     - Татьяна Александровна, Танечка! Я вам так благодарен! Вы меня спасли.

     Вы сняли тяжкий груз с моего сердца. - Руки он при этом прижимал к пиджаку в области желудка. Впрочем, кто их, кафешников, разберет, может, сердце у них именно там и находится. Я ощутила легкое раздражение. Наверное, отсутствие признательности к работодателям - явление весьма распространенное. Есть у меня один знакомый, зарабатывающий на хлеб починкой иномарок, так он каждого владельца забугорной игрушки считает своим потенциальным врагом.

     - Не радуйтесь. Я только туда и обратно.

     - О! Очутившись там, вы не захотите возвращаться так скоро.

     И он опять заладил про свежий воздух, сауну и грибные места. Словно я еду не похитителей искать, а дачу покупать. Слово "покупать" перевело мои мысли в иное русло. У моей порядочности был один минус: пока я официально не взялась за расследование, гонорара мне не полагалось. Сам Макарка осуществлять свои грандиозные планы по моему обогащению не торопился. Люди такие непонятливые, а к расставанию с деньгами их надо готовить заранее. Я прокашлялась, шмыгнула носом и спросила:

     - Ехать далеко?

     - Ах, да, я же не сказал, - засуетился Макарка. - Полтора часа по шоссе до поворота на Мокеевку. Вообще-то дача рядом с Сухой Балкой, но там дорога идет полем. Хотя, конечно, так быстрее. В общем, на любителя. Запутаться невозможно. Я вам план нарисую. Сейчас позвоню Вовану'- это охранник, предупрежу.

     - Значит, далеко. Бензина много уйдет... - я задумчиво покачала головой и посмотрела в окно.

     Макарка намека не понял и на сей раз и несколько опешил. Пришлось продолжить:

     - А он все дорожает.

     - Конечно, конечно! Все расходы я беру на себя, - уяснив, в чем дело, заверил меня наконец Макар. Он извлек из кармана кожаное портмоне, и, о чудо, на свет появились две сотни баксов. - Это на бензин. Берите самый лучший, лишь бы поскорее добраться до места. Если мы придем к окончательному соглашению, то, думаю, оба останемся довольны. О еде заботиться не придется. Анночка, жена охранника - потрясающая стряпуха. - Он собрал пальцы щепотью и причмокнул. - Давно хочу перетащить, ее сюда, в кафе. Вы будете чувствовать себя, как в санатории. Там недалеко соснячок, воздух в нем - закачаешься. А какие маслята!

     Ну, опять начинается рекламная кампания!.. - Ладно, не буду терять времени. - Я поспешно вскочила, уронив себе на ногу стул.

     Не лучшее начало дела. Ну и пусть, когда "неожиданные милости" похрустывают в кармане, от "решительных перемен" перестаешь ждать "серьезных осложнений".

Глава 3

     Осенние дожди размыли дорогу, затопили колеи, превратили растертую шинами до состояния пыли землю в липкую жижу. С моей стороны полнейшим безумием было ехать напрямик, по проселочной дороге. Машина цеплялась брюхом о кочки, ревела и рычала, то ли от обиды, то ли от попадающей в глушитель воды. Колеса постоянно пробуксовывали. Поднимающиеся грязевые брызги плотной кисеей закрывали стекла. От ветра и лучей неяркого солнца они быстро подсыхали, и усилиями одних "дворников" очистить лобовое стекло было невозможно. Приходилось время от времени останавливаться, высовывать до предела руку и возить тряпкой по стеклу: вылезти из машины мне просто не хватало мужества.

     О внешнем виде моего средства передвижения даже думать не хотелось.

     Когда довезу машину до мойки, она превратится в сплошной комок земли, и возвращать ее к прежним формам и цвету придется отбойным молотком. Во сколько же мне это обойдется? И почему я не поехала в объезд? Вот заглохнет сейчас мотор, что тогда?

     Мотор не заглох. Вскоре я подрулила к Макариной даче - трехэтажным хоромам из красно-белого кирпича. С вершины холма открывался потрясающий вид на Волгу. Ниже по склону дачный поселок постепенно переходил в деревню. По сравнению с каменными дачами, одноэтажные, в большинстве своем деревянные домики смотрелись бедными родственниками. Чуть поодаль начинались обещанные грибные лески.

     У решетчатых ворот меня поджидал Вован - охранник. Я въехала во двор и остановилась. Вован, хмыкнув, критически осмотрел машину.

     - А ты рисковая. Большинство предпочитает по асфальту. Вылезай.

     Я подчинилась и встала рядом с ним, глядя на свою "девятку". И в самом деле рисковая.

     - Уже приехали! Как вы быстро! - от дома к нам спешила пухленькая женщина, месяцев этак на седьмом беременности.

     Она увидела мою машину, ойкнула, а потом рассмеялась, прижимая ладони к щекам.

     - Макар вас разве не предупредил? После дождя напрямик не проедешь.

     Застрять могли, неделю бы потом машину выволакивали.

     Я чихнула, отрицательно помотав головой, размышляя о людской подлости.

     Анночка шарахнулась от меня, даже не успев убрать улыбку с лица. Все воспринимали меня в этот день не иначе как тайное бактериологическое оружие массового поражения. Скорей бы выздороветь.

     - Заходите в дом. Стол накрыт, - скомандовал Вован, не обращая внимания на смущение жены. - Машину я из шланга ополосну и в гараж загоню. И тебе, Аня, нечего на ветру стоять. Марш на кухню.

     Стол ломился от простой, но сытной еды.

     - Все продукты свежие, деревенские, - сообщила мне Анночка, стараясь держаться на максимально допустимом приличиями отдалении. - Пироги с капустой и с яблоками. Хорошо опару загодя поставила. Как Макар позвонил, я сразу напекла.

     Есть мне не хотелось. Проклятое горло! Я платонически обозрела жирную густую сметану, рассыпчатый творог, головку домашнего сыра, розовое прозрачное сало и жареные свиные ребрышки с картошкой. На плите дымился украинский борщ.

     Ничего, буду утешаться мыслью о том, что берегу фигуру. Скоро стану изящной, талия - осиной, пальцы, как у пианистки, кожа прозрачной, появятся синяки под глазами и начнет шатать от ветра. Подумав так, я расстроилась еще больше.

     - Чаю попейте, с медом, - жалостливо предложила Анночка. - И рыбку берите. Вовочка вчера сам поймал. Где ж вас так прихватило?

     - Самой интересно, - буркнула я, зачерпывая ложкой светлый липовый мед.

     - Ничего, поживете здесь... - Анночка замялась, ей, видно, совсем не хотелось, чтобы я со своим гриппом-ОРЗ-ангиной околачивалась рядом с ней и ее будущим ребенком. - Поживете с недельку, быстро на ноги встанете. Сейчас Вовочка придет, мы посидим. Вы с ним полечитесь. - Она выставила на стол большую бутылку с первачом.

     - Я работать приехала, - просипела я, ковыряя вилкой картошку.

     Анночка, глядя в сторону, продолжала:

     - А к вечеру баньку истопим. Макар сказал, чтобы все по высшему разряду. Комнату велел вам гостевую выделить. Мы-то тут рядом, в пристроечке живем.

     - Мне компьютер искать надо. Что вы знаете о краже? - я подавилась и закашлялась.

     Анночка терпеливо переждала мой приступ.

     - Вы об этом лучше с Вовочкой поговорите. Он вам доходчивее объяснит.

     Попробуйте варенье. Оно из облепихи. Полезное, говорят.

     - Где вы были в момент похищения компьютера?

     - Да где же мне быть? При муже была. Ой! Совсем забыла! - она всплеснуларукамии, переваливаясь, куда-тозаторопилась.

     Я насторожилась. Вот оно! Сейчас всплывет что-нибудь интересное, какая-нибудь важная деталь, проливающая свет... Но додумать я не успела.

     Анночка появилась в дверном проеме, обнимая двухлитровую банку.

     - Грибочки-то не достала. Обязательно попробуйте. Грузди квашеные. Если понравятся, я рецепт дам. У нас тут такие места грибные. Полегчает вам, обязательно сходите, пособирайте. Вовочка у меня такой грибник знатный.

     Ох, не могу больше! Скоро от слова "грибы" буду подскакивать, как павловская собачка от удара током, и лаять. Быстренько переводим тему.

     - Вы кого-нибудь подозреваете в краже?

     Анночка подняла на меня светло-карие спокойные глаза и задумалась, как я по наивности надеялась, над моим вопросом. Постепенно ее лоб пересекла тонкая вертикальная морщинка. Какая-то мысль заняла Анночку чрезвычайно. Она внимательно посмотрела на меня и недоверчиво покачала головой. Я внутренне напряглась. Ну, давай же. Давай!

     - Я подумала... - нерешительно начала Анночка.

     - Ну? - я почти вскрикнула.

     - Вы стрелять умеете?

     - Ну... - я поразилась, неужели все так серьезно.

     - В субботу все наши, - застенчиво сообщила Анночка, - на охоту собираются. Может, вы тоже хотите? Если поправитесь, конечно, - торопливо добавила она. - Весело будет, не пожалеете. Я-то сейчас не могу, иначе обязательно бы пошла.

     Она погрустнела.

     Я чуть было не завыла от разочарования. Ну и послал бог дурищу. Недаром говорят, что у беременных мозг на треть не функционирует. Ладно, попытаюсь еще раз.

     - Вы не ответили на мой вопрос.

     - Какой вопрос? - простодушно удивилась Анночка.

     - Вы кого-нибудь подозреваете?

     - Ах, вы об этом... - она поморщилась, будто я затронула неприличную тему. - Вы лучше с Вовочкой поговорите. Он меня бережет. - Она любовно погладила большой живот. - Всего не сообщает, чтобы не расстраивать. Что ж вы ничего не едите? И так худая, как рыбий скелет, откуда уж здоровью взяться? Не обижайте меня, - она улыбнулась. - Я вам сейчас молочка налью.

     Ну и как мне прикажете вести следствие? Вован явился через час. К этому моменту я успела прослушать добрый десяток рецептов заготовки грибов и консервирования баклажанов, столько же - по улучшению вкусовых качеств рыбы да вдобавок кучу местных сплетен. И выпить ведро чая. В общем, убедилась в том, что жизнь в деревне, как твердит реклама, приятна и нетороплива. До тех пор, пока не выяснишь, что удобства во дворе, а чаю выпито слишком много.

     Недавно чистая рубашка Вована была покрыта глубоко въевшейся грязью. Не иначе, ополаскивание моей тачки оказалось делом трудным и требующим гражданской самоотверженности.

     Еще час я потратила, наблюдая, как Вован поглощает пищу, а Анночка хлопочет около него. Занятное зрелище, но меня начало клонить в сон. Когда священнодействие было закончено, я уже вовсю клевала носом. Анночка предложила отвести меня в мою комнату. Неплохо было бы поспать после обеда, но не за тем я здесь, напомнила я себе.

     - Хочу осмотреть место преступления, - заявила я. Вован посмотрел на жену. Она ласково улыбнулась сначала ему, а потом мне.

     - Так любопытно видеть живого сыщика. Я раньше только в кино такое видела, - Анночка мечтательно вздохнула. - Вы... "Собаку Баскервилей" смотрели?

     Я раздраженно кивнула.

     - Бася, иди сюда, - нежно позвала Анночка. Где он раньше прятался, понятия не имею. Как я проглядела такую зверюгу? На кухне почти бесшумно возник здоровенный ротвейлер. Он обнажил клыки и настороженно вперил в меня оловянные глаза. В кухне сразу стало тесно, и совершать необдуманные, да и обдуманные движения сразу расхотелось, я старалась дышать потише и занимать места поменьше.

     - Правда, большой? - обрадованно спросила Анночка. - Свой, Бася, свой.

     Ну, обнюхай тетю. Теперь иди на улицу, побегай. - Она подпихнула чудовище к выходу.

     Бася утробно заворчал, но послушался и исчез за дверью.

     - Люблю я детективы, - покаянно вздохнула Анночка, будто признавалась в страшной тайне. - Вовочка, можно мне с вами?

     - Ну раз вы обе настаиваете, - буркнул Вован, давая понять, что глупые бабьи просьбы его уже достали.

     Пока мы поднимались по лестнице на третий этаж, я размышляла. Работай я охранником и случись во время моего дежурства кража, я бы места себе не находила. А Вован с женой невозмутимы и довольны, как два бегемота, жуют, зевают, улыбаются. Это нормально? Кто их разберет. Я понятия не имею, что их связывает с хозяином дома, что они вообще за люди и насколько причастны к краже. Может, у них нервы толщиной с железнодорожные рельсы и затронуть их способен лишь крупномасштабный взрыв? А может, у каждого из них сейчас буря в душе, только на лицах она не отражается из-за паралича лицевого нерва. За время работы я ко всему привыкла. Ходит человек, улыбается. Как дела? О'кей. А потом в один прекрасный момент поджигает дом, душит любимую кошку, съедает за раз содержимое аптечки, и тут про этого человека такое выясняется... В общем, жизнь прекрасна и удивительна, а сюрпризы встречаются гораздо чаще, чем хотелось бы.

     Вован распахнул дверь, и мне показалось - я перенеслась в прошлый век.

     Кабинет Макарки напомнил мне кабинет Петра I в Большом дворце. Рядом с дубовыми панелями, с литографиями парусных судов на стенах, старинным большим глобусом на бронзовой подставке - жалюзи, телефон и телевизор с видеомагнитофоном "Sony" казались тут нахальными чудаками. На книжных полках фолианты с тисненными золотом корешками чередовались с яркими журналами типа "Playboy", "Vogue", "В мире бизнеса" и толстенными каталогами товаров. Паркет, выложенный из разных пород дерева, почти полностью покрывал потертый, но явно настоящий турецкий ковер.

     - Как тут красиво... - выдавила я.

     - А, - отмахнулся Вован. Если он когда-нибудь, в чем я сомневаюсь, и испытывал восторги по поводу данного интерьера, то они уже давно поутихли. - У Макара родственничек один есть, помешанный на старье. Хватает, что ни попадя, а после ненужное всем подряд распихивает. Весь дом забарахлил. Пылища.

     - Я не жалуюсь, - вставила слово Анночка. - Хотя хлопотно, конечно.

     - Компьютер здесь стоял? - осведомилась я, изучая солидный широкий письменный стол. Ковер рядом с его ножками, напоминающими львиные лапы, был завален рекламными проспектами туристических фирм, дискетами, видеокассетами, плакатами с изображением красоток, афишами Тарасовского художественного музея с информацией о выставке икон, открытие которой должно состояться в ближайшую субботу, а также фотографиями машин и отелей.

     - А то как же. Где ж ему еще быть-то? - неодобрительно изрек Вован.

     - Кошмар, какой беспорядок! - вздохнула Анночка. - Это надо же было так неаккуратно компьютер снимать со стола, чтобы все поскидывать. Безобразие.

     - Ты это ворам скажи, - хмыкнул ее муженек.

     Я, пристально глядя ему в глаза, задала уже поднадоевший мне вопрос:

     - Где вы были в момент совершения кражи?

     - Жену в больницу возил. - Взгляда Вован не отвел, даже, наоборот, воззрился на меня с преувеличенным вниманием.

     Я, конечно, привыкла, что мужики на меня пялятся, но не так же! Этот смотрел, как ученик на училку, мол, правильно ли ответил или нет?

     - И я вам об этом говорила, - непоследовательно поддакнула Анночка.

     - В какую именно больницу?

     - В тарасовскую.

     - Адрес?

     - Проверять собираетесь? - Вован скис. Уверенности у него заметно поубавилось.

     - Дело в том, - пришла ему на помощь жена, - что до больницы мы не добрались. Точнее, мы в нее вообще не ездили. У родни были. Посидели. Мужчины выпили, вы не подумайте, совсем немножко, но за руль уже не сядешь. Наутро вернулись, и на тебе, пожалуйста! Надо было для Макара уважительную причину придумать... Он не против того, чтобы мы иногда отлучались: Бася хороший сторож, но все равно неприятно. Если надо будет, мы Макару правду расскажем.

     Верно, Вовочка? - Анночка замолчала, выжидающе глядя на меня.

     Адрес и телефон родни Вован дал мне с превеликим удовольствием.

     Поклясться могу, позвони я туда, на том конце мне подтвердят все, что угодно.

     Вплоть до пришествия инопланетян. М-да, поторопилась я с выводами насчет Анночки, не такая уж она простушка.

     - Кто знал о вашем отъезде?

     - Да кто угодно, - Вован нахмурил брови, изображая тяжкую умственную деятельность. - Мы через деревню ехали. Сама понимаешь, каждая собака видеть могла и другой набрехать.

     - Как воры проникли в дом?

     - Окно на первом этаже грохнули. Только я его уже застеклил.

     Молодец. Хозяйственный мужик. Так что про улики ему говорить уже без толку.

     - Следы под окном были? - без особой надежды спросила я.

     - Не посмотрел, - Вован провел пятерней по волосам.

     Грандиозный ответ!, - Не было их. Там под окнами дорожка асфальтовая, не клумба, - подсказала Анночка.

     - Собака где была?

     - Это... - Вован помешкал. - Спала она, то есть он, когда мы приехали, даже не гавкнул. Дрянью, наверное, какой-нибудь накормили. Снотворной.

     Во мне крепло убеждение, что ни слова правды я не услышала. Однако ни Вована, ни Анночку ничуть не смущало мое недоверие. Если компьютер украли они, их спокойствие поразительно, если нет - подозрительно. Какой версии придерживаться, я пока не решила. И в последний раз окинув взглядом кабинет, вздрогнула.

     - Ой! Что это? - на стене повыше розетки сияло небольшое пятно. Видно, что его пытались соскоблить, но до конца не удалили. Потеки достигали паркета, на коем можно было различить следы от красноватой лужицы.

     После увиденного мною кетчупового пятна в кафе не стоило обольщаться.

     - Да, - Вован повеселел. - Этим летом было дело. Макарова бабешка в него лаком для ногтей швырнула. Косая, с двух метров попасть не могла.

     - Как?

     - Она педикюр делала. Поставила ноги на клавиатуру компьютера, - с удовольствием объяснила Анночка. - Для массажа ступней. Макар начал возмущаться. Тогда она заявила, что ему его паршивый компьютер дороже ее, то есть Ларисы. Она еще и пепельницу тогда в него бросила.

     - Точно, косая, - прокомментировал Вован. - Я потом сам стекло вставлял.

     - А под окном гости курили.

     - Нет, все-таки не косая. Михалычу "Скорую" вызывать пришлось.

     - Ничего, все обошлось, - успокоила меня Анночка. - Только у Михалыча теперь нервный тик, и заикаться он стал.

     Веселенькая история, до слез веселенькая, но толку мне от нее никакого.

     Надо же! Отвечают охотно, подробно, ничего не тая, на все мои вопросы, а следствие не движется.

     Мы отправились осматривать окно, через которое похитители попали в дом.

     Здесь меня поджидала еще одна неожиданность. То ли зрение у меня ухудшилось, то ли Анночка такая классная уборщица, то ли стекло никто не бил, но ни на ковре в комнате, ни на асфальтовой дорожке снаружи я не обнаружила даже намека на осколки, ни кусочка величиной с пылинку!

     Далее я высказала пожелание пройтись по дому: где-нибудь преступники да должны были оставить свои следы. Меня без возражений провели по всем комнатам.

     Живут же люди! Завидный жених Макарка! Звучит . смешно, но абсолютная правда. К моему изумлению, обилие ценных вещей воров не прельстило. Зачем понадобился им компьютер? В игрушки поиграть захотелось?

     Мы добрались до спальни Макарки. На шатком журнальном столике недалеко от кровати стоял еще один компьютер с полным набором комплектующих.

     Обыкновенный такой "IBM", беленький с кривоватым кактусом в горшке на процессоре. Кактус, как я полагаю, предназначен для поглощения вредного излучения. У половины моих знакомых рядом с компьютерами стоят родные братья этого заморыша.

     - Этот почему не украли? - спросила я, имея в виду компьютер, а не кактус.

     - Так мы их, наверное, спугнули, - выдвинул версию Вован. - Дача-то на холме, издалека видно, кто к дому подъезжает. Они нашу машину разглядели, цапнули первое попавшееся и бежать.

     Я покивала головой, будто бы удовлетворена объяснением. Интересно, какая это документация содержалась в похищенной машине, раз преступники взяли именно ее? Если они проникли через окно, указанное Вованом, то почему не заглянули сначала в спальню, расположенную ближе, а потащились в кабинет на другом конце дома? Или у них привычка хватать сначала что подальше.

     Воры-дальнобойщики. Впрочем, если они - знакомые Макарки, бывали в доме, а этот компьютер поставлен недавно, то могли и не ведать о его существовании. Надо проверить.

     - Давно он здесь стоит?

     - Полгода, год, разве упомнишь? - Вован пожал плечами.

     Я опять покивала. Напрасно. По затылку разлилась тупая ноющая боль.

     Вранье в больших дозах мне противопоказано. Немедленно отсюда уезжаю. Сообщу все, что выяснила, Макарке. Пусть разбирается со своими людьми.

     Мое решение об отъезде было встречено в штыки.

     - Куда же ты, - гундел Вован, идя следом за мной к гаражу, - дождь собирается, дорога скользкая будет.

     - Вы такая больная, - поддакивала Анночка.

     - Руль держать будет сложно, а путь неблизкий.

     - Темнеет уже, страшно. Столько ужасов про дорожные происшествия по телевизору рассказывают.

     - Оставайся.

     - Не могу. Макару отчет завтра представить должна, - вяло оправдывалась я.

     На самом деле ночевать с людьми, которых подозреваешь в преступлении, пользоваться их гостеприимством и есть их хлеб мне совсем не хотелось.

     Провожать меня вышли втроем - с серьезным Басей.

     - Пирожков на дорожку возьмите, - Анночка плюхнула на сиденье рядом со мной объемистый сверток.

     Я принялась аккуратно выводить машину из гаража, но приглушенное "бух" оборвало мою надежду на спасение.

     - Хо-хо! - загоготал Вован. - Как чувствовал, что по-моему будет!

     Заднее правое у тебя тю-тю.

     Он обошел машину и потыкал носком кроссовки в колесо.

     Я, чертыхаясь, вылезла.

     - Что такое? - я наклонилась и подняла доску, утыканную гвоздями.

     - Моя вина, - заржал Вован. - Сарайчик сегодня собирался починить. - Ты приехала на грязной тачке, и пока я ее мыл, стройматериалы убрать забыл. Как же ты доску-то не разглядела?

     Онемев от возмущения, я с ненавистью посмотрела в его нагло ухмыляющуюся рожу. Забыл он, держи карман шире! Двинуть бы ему, мерзавцу, левой пяткой по правому уху, вмиг бы улыбочку стерло. Вместо этого я принялась остервенело вымещать обиду на ни в чем не повинном колесе. Лупанула по нему пару раз и почувствовала, сейчас упаду: в глазах потемнело, в ушах загудело, в носу заклокотало. Таким образом трех чувств из пяти я моментально лишилась.

     Анночка забегала вокруг меня, засуетилась.

     - Зачем же вы так расстраиваетесь? Судьба, значит, вам остаться.

     Радоваться надо, прихвати вас так в дороге, страшно подумать, что могло бы произойти.

     Меня отвели на кухню и начали отпаивать чаем с травами. Я не сопротивлялась. Знай я, что в чашке находится яд, и тогда бы не нашла в себе сил возражать.

     - Отдохните пару денечков, - уговаривала меня, как неразумного ребенка, Анночка, - подлечитесь, нам не в тягость. - И мило так мужу:

     - Макар - поросенок, в такую даль бедную больную девочку погнал.

     Бася сидел рядом и раздраженно взирал на то, как его хозяева возятся со мной. Похоже, он привык, что все их внимание принадлежит ему. Невесть откуда взявшийся конкурент пришелся ему не по душе.

     - Хорошая собачка, - прошептала я. Он единственное здесь честное существо, после меня, конечно, так зачем же нам портить отношения? - На песик, возьми, - я протянула ему кусочек кровяной колбаски.

     Бася высокомерно взглянул на меня и широко зевнул.

     - Он у чужих не берет, - гордо сообщил Вован. - Дрессированный. Ни-ни!

     - он забрал у меня колбасу и швырнул Басе.

     Пес взвился и на лету сцапал кусок.

     - Умница, - похвалил довольный хозяин. Меня отвели в гостевую комнату.

     - Ложитесь, поспите до ужина, - ворковала Анночка.

***

     Я покорно улеглась, собираясь дождаться, когда хозяева про меня забудут, и тогда попробовать удрать. А пока есть возможность все хорошенько обмозговать.

     Что я имею? Окно, которое не разбивали. Дом, забитый ценными вещами, аппаратурой, которые никто не тронул. Спавшую во время ограбления собаку, которую посторонний человек накормить снотворным не в силах. Кроме того, отбывший в неизвестном направлении охранник с женой. Какой следует из всего этого вывод? Одно не ясно, почему они стараются задержать меня? Чтобы тихо укокошить и в полночь закопать на грибной полянке? Такое предположение мне совсем не понравилось, но оно великолепно объясняло хладнокровие Вована и его жены: они не боятся быть раскрытыми. С другой стороны, я настолько не в форме, что ждать ночи им вовсе не обязательно, а тем более печь ради меня пироги. Будь их воля, я бы давно уже покоилась с раскроенным черепом на дне бочки с груздями. Так нет, они вполне искренне за меня беспокоятся.

     Менделеев открыл свою таблицу во сне, а Пушкин во время сна сложил некоторые свои стихотворения. Чем я хуже? Я задремала, но почти сразу же очнулась. В голову одна за другой пришли две мысли. Они заставили вскочить с постели и на цыпочках подкрасться к двери. Я прислушалась. Анночка гремела кастрюлями на кухне, а Вован гонял хозяйский телевизор. Я прошмыгнула в Макаркину спальню.

     Так, сначала проверим клавиатуру. К моему разочарованию, она оказалась чистой. Я пораскинула мозгами и взялась за шнур. Компьютер был подключен к сети через сетевой фильтр "Заслон". Ура! Поближе к розетке на проводе выделялось несколько красненьких пятнышек. По внешнему виду - лак для ногтей. Я пристально посмотрела на компьютер, словно ожидала, что он заговорит и расскажет обо всех преступлениях хозяев. Мое внимание привлек кактус - жертва радиации. Кажется, обычно цветы клонятся к источнику света, а этот упрямо отворачивается от окна.

     Я припомнила планировку в кабинете. Да, там несчастное растение не нарушало бы законов биологии.

     Словом, не крал, Макарушка, никто твоего компьютера. И есть у меня подозрение, что тебе это хорошо известно. Зачем тебе надо устранить меня из города, я пока не докопалась, но обязательно выясню. Я вредная, упорная и не люблю, когда мною пытаются манипулировать. Я все разузнаю, чего бы мне это ни стоило. Очень опрометчивое заявление.

     Стараясь не шуметь, я спустилась по лестнице и выскочила из дома.

     Теперь в гараж. Слава богу, Вован его не запер. Рядом с моей "девяткой" стояла белая "Нива". С минуту я раздумывала, не воспользоваться ли мне ею. Отсутствие ключей - не проблема. Мои колебания прервал появившийся на пороге Бася. Он не рычал, не лаял, не делал угрожающих движений, а улегся у входа, наблюдая за мной и давая понять, что разворовывать хозяйскую собственность не позволит.

     Стараясь не поворачиваться к псине спиной, я принялась ставить запаску.

     Одного этого обычно хватало, чтобы испортить мне день, но сегодня я уже притерпелась к крупным и мелким неприятностям. Возилась я долго. Руки тряслись, я покрылась испариной и дрожала от сквозняка. Оброненные инструменты мешал искать сумрак: свет включить я не рискнула.

     Закончив работу, я украдкой пробралась до ворот и настежь их распахнула. Выезжая со двора, я успела заметить, как из дома выскочил Вован, но было уже поздно-я вырвалась на свободу.

     На третьей космической скорости промчалась по деревне. Гуси, утки и коровы врассыпную разлетались из-под колес. Обошлось без жертв. Как сумасшедшая, я вылетела на трассу. Глянула в зеркальце - никого. Можно сбросить скорость, не ровен час, кого-нибудь сшибу.

Глава 4

     Как и предсказывал Вован, зарядил мелкий моросящий дождик. Смеркалось.

     Фары с трудом освещали мокрую дорогу. Сумерки - самое неприятное время. Без фар темно, но и с ними не намного светлее.

     Машин было мало. Навстречу промчался "КамАЗ", и минут пять я ехала в абсолютном одиночестве. Потом из зеркальца заднего вида в глаза ударил яркий слепящий огонь. Следовавший за мной грузовик врубил дальний свет. Я посигналила. Никакой реакции. Я выглянула в окно и узнала давешний "КамАЗ". На мои гудки он отреагировал тем, что прибавил газу. Я забеспокоилась. Что за безобразие? "КамАЗ" неотвратимо приближался. Безумие! Дорога, как каток. Я выдавливала из "девятки" все, что могла, но у него движок сильнее. "КамАЗ", задев багажник моей машины так, что она подпрыгнула, пошел на обгон, оттесняя меня к обочине. Мне оставалось только молиться.

     Показалась встречная фура и пяток следовавших за ней машин, собиравшихся обойти ее, как только они минуют нас. Увидев "КамАЗ", они дружно взвыли и ругательно заморгали фарами. Ему пришлось отстать. Может, резко развернуться и пристроиться за ними? У "КамАЗа" совершить быстрый разворот не выйдет. Но нужный момент был упущен.

     И снова гонка. Мы влетели на мост через поросшую камышом речушку.

     "КамАЗ" понесся по встречной полосе и поравнялся со мной. Сейчас толкнет, и я полечу вниз. Я ударила по тормозам и дала задний ход. А он проскочил вперед.

     При спуске с моста дорога довольно резко сворачивала влево. Водитель "КамАЗа" попробовал повторить мои действия, но не справился с управлением. Огромные колеса заелозили по лужам. Машину развернуло почти на девяносто градусов, и она, мягко соскользнув в кювет, завалилась набок.

     Я поскорее проскочила опасный поворот и минут пятнадцать неслась, как угорелая, хотя понимала, что преследовать меня некому. Пережитый стресс гнал вперед. По тарасовским дорогам так ездить нельзя, но об этом я вспомнила, лишь сильно стукнувшись на колдобине. В моторе что-то заурчало, машина задергалась.

     Столкновение с "КамАЗом" на пользу ей не пошло. Я только успела подрулить к обочине, как мотор заглох.

     Намертво вцепившись в руль, я таращилась на пустынную дорогу впереди.

     Накрапывал серенький дождик, оставляя на капоте смешные кляксы, а по стеклам стекал редкими дорожками слез. В природе над всеми прочими возобладал серый цвет: ни тебе желтого листочка, ни синички, ни банки из-под колы. Серое небо над мокрым асфальтом да по краям дороги унылые голые столбы. Безрадостная картина. Будто специально для больного человека, чтобы он не чувствовал себя лишним на празднике жизни.

     Чепуха в моей голове на какое-то время затмила все разумные предположения и предложения. Надо было что-то делать, и я, сделав над собой грандиозное усилие, расцепила скрюченные пальцы, положив руки на колени.

     Потребность в действиях на этом исчерпалась, и я замерла опять, ощущая себя полной развалиной.

     Где-то в недрах носа рокотало при каждом вдохе, хотя я уже давно дышала ртом. Горло горело, во рту пересохло, в ушах стреляло (слава богу, только в ушах), перед глазами стоял туман. И, как назло, именно в тот момент, когда от человечества ждешь жалости и понимания, какие-то идиоты решили меня прикончить, словно сговорившись с вирусами гриппа и гнусными стафилококками. Не дождутся!

     Чувство противоречия - одно из самых загадочных. Повинуясь ему, люди иногда совершают подвиги, безумства и прочие великие поступки. Взять, к примеру, меня: я выпрямилась, грозно высморкалась (слышали бы меня недоброжелатели - заработали бы икоту, изжогу и ночные страхи) и попыталась завести машину. Сейчас главное - добраться до дома, до горячей ванны, до шерстяного одеяла. Вот высплюсь, подлечусь и пойду воевать. М-да, машина не заводилась. Я обозвала ее сначала цензурно, потом нецензурно, потом извинилась и стала заискивающе умолять о снисхождении. Тщетно. Очередная шутка судьбы неожиданно развеселила меня.

     - Чудесно! - хрипло воскликнула я и истерически засмеялась. Пятьдесят километров до города, ночь, дождь, и рядом рыщут убийцы! Смешно! Как ни странно, мысли прояснились. Не до кристальной, конечно, чистоты. Поэтому я не придумала ничего лучше, чем, стеная и ругаясь, вылезти из салона и встать в соблазнительную позу: рука на капоте, левая нога выдвинута вперед и полусогнута в колене, нежный взор блуждает в поисках спасителя. Слегка портили картину частые звучные сморкания, но кому не нравится, может выключить звук. Мимо, спеша к женам, детишкам и любовницам, пронеслись "Запорожец", "Нива" и новенькая "Нексия". От потоков грязи из-под их колес мне удалось как-то увернуться. Почти. Но ноги успели промокнуть, рука соскальзывала с заляпанного капота, выставленное колено посинело и покрылось пятнами, а застывший оскал на моем личике мог привлечь лишь любителя киноленты "Восставшие из ада-111".

     Я пощупала лоб - горячий - и запаниковала. Замаячил призрак пневмонии и нахально мне подмигнул. Я начала неуклюже подпрыгивать, пританцовывать, поднимая тучи брызг. В результате вымокла ниже пояса и взмокла выше. Лоб остывать не спешил, конечности заледенели, а перспектива умереть молодой стала близкой и чуть ли не желанной.

     - Спокойно! - прикрикнула я на себя. - Распустила нюни! Мы им еще покажем.

     Я даже погрозила "им" кулаком - для поднятия собственного настроения.

     Затем, памятуя, что спорт - лучший лекарь, я рванула бегом вокруг "девятки", поскальзываясь на поворотах. Занятие это, хоть и попахивало буйным помешательством, чрезвычайно меня увлекло, поэтому я чуть не проворонила спасителя.

     Темно-синяя "девяносто девятая", проехав было мимо, резко затормозила и, газанув назад, остановилась прямо перед моим драндулетом.

     Я попыталась на ходу вернуться в давешнюю соблазнительную позу, но оступилась и грохнулась на четвереньки. А когда, наконец, нашла в себе силы и подняла глаза на человека, которого угораздило прийти мне на помощь, он оказался совсем рядом и протягивал мне руку. И зря. Надо сначала думать, чем грозят благородные поступки. Я хлопнула в его открытую ладонь пригоршню грязи, которую только что собрала с асфальта, и приняла вертикальное положение. Мой незадачливый спаситель чуть переменился в лице, но не убежал. Джентльмен!

     Сейчас соврет, что я потрясающе выгляжу.

     - Вы отвратительно выглядите, - он достал большой клетчатый платок и аккуратно вытер следы моего рукопожатия, - Женщина за рулем сама по себе опасность нешуточная, а больная... Вам нужен врач.

     - Вы намекаете, психиатр? - смертельно разозлилась я. Температура тела резко подскочила, вежливость и. благоразумие испарились. - Мне плохо, холодно и не до комплиментов. Не хотите помочь, так валите на все четыре стороны.

     Парень опять меня удивил. Вместо того чтобы сплюнуть и оставить меня в гордом одиночестве, он улыбнулся и вручил мне платок. Я устыдилась и грустно высморкалась. - Давайте знакомиться. Максим.

     - Татьяна, - я изобразила на личике нежную признательность. - Платочек вам сейчас вернуть или после стирки?

     - Дарю. До стирки он едва ли доживет... "Или вы", - я сердито надулась и случайно уронила платок. Поднимать не стала - уж очень непристойно он смотрелся, да и снова тюкаться носом в лужу не хотелось.

     - Не бережно вы относитесь к подаркам.

     Стальная нотка в голосе нового знакомого заставила меня вскинуть голову и уставиться в его лицо. Поглазеть в бесстыжие глаза мне не удалось, так как их скрывали темные очки красивой удлиненной формы. Я склонила голову набок.

     Брюнет. Легкая небритость. Короткая стрижка. Черный костюм с воротником-стойкой, черная рубашка в тонкую серебристую полоску. Н-да. Не мужчина, а подарочек ко дню рождения. Хризантемы в петлице не хватает. Я посмурнела. Недолюбливаю таких. Наверняка сноб, пижон и донжуан.

     - Я так обрадовалась, когда вы остановились! Но, похоже, поспешила.

     Если кроме платка и нотаций, вы мне больше ничего не предложите, уезжайте, и пусть вас замучает совесть. Бросить больную девушку у сломанной машины - это гнусно!

     Выдав такую длинную тираду хрипящим контральто с французским прононсом, я величественно откинула мокрые пряди со лба и прошествовала мимо застывшего красавца. Ага, как же! Сегодня не везет даже в мелочах. Максим схватил меня за руку повыше локтя, и мы замерли друг напротив друга. Я упрямо хмурилась, он почему-то улыбался. Правда, криво - правой половиной рта.

     - Я хочу помочь... - медленно проговорил он. Вот настырный! Ему хамят в открытую, а он не замечает, в помощники лезет. Неадекватное поведение.

     Влюбился? Я хмыкнула.

     - С самого начала бы так.

     Непонятный тип. Щелкнуть бы его по носу, враз перестал бы супермена изображать. Но до города далеко, а мой новый знакомый - единственная возможность когда-нибудь вернуться домой. Я постаралась справиться с раздражением и, потирая локоть, спросила поласковее:

     - Тросик имеется? Цепляйте!

     - Может, я попробую разобраться в поломке?

     Явно за идиотку меня принял. Ах да, он же считает: женщина за рулем - досадное недоразумение.

     - Бензопровод поврежден, - я закашлялась. Больное горло предотвратило новый поток оскорблений и насмешек, которые мой больной мозг заготовил для Максима.

     Максим внезапно снял очки и потер переносицу, раздумывая над чем-то.

     Глазищи черные, ресницы длиннющие, придраться не к чему - ни бельма, ни бородавки. Хорош, подлец. Я не удержалась и вздохнула, представляя, как рядом с ним должна выглядеть я.

     - Пойду принесу, - Максим замялся в нерешительности.

     Боится меня одну оставить, что ли? Думает, окочурюсь к моменту возвращения? Так ведь с трупами проще: не бранятся без повода, да и по поводу тоже, не сморкаются дважды в минуту.

     - Иди, иди, касатик. Мое терпение скоро лопнет, и я пойду пешком.

     Красавец-мужчина весело рассмеялся и отправился за снаряжением.

     Приятно, когда у людей хорошее настроение и ты тому причина.

     Я залезла в машину. Сил осталось немного. Скорей бы домой! Ну что он там возится?

     Роковой, во всяком случае для меня, брюнет пропадал без малого вечность. Я периодически впадала в сладкое забытье. В голове медленно шевелились мысли. Говорят, от гриппа только в нашем городе умирают двадцать человек в год. По стране - тысячи. В мире миллионы. Скоро и я присоединюсь к их безликой братии, и какой-нибудь лысый статистик удовлетворенно потрет ладони, нарисовав новую циферку в графе "жертва вируса"...

     - Татьяна!

     Я подскочила и проснулась. Максим открыл дверцу и, присев на корточки, протянул мне пластиковый стаканчик. Я откашлялась и тихо прошептала:

     - Яд?

     - Я принес аспирин "Упса" и минералку, - проигнорировал мой вопрос красавчик. - Выпей, чуток полегчает.

     - Заботливый. Потом счет предъявишь? - несмотря на протестующее горло, неведомая сила тянула меня за язык, заставляла препираться. - В иранских динарах.

     - Называй меня Макс. И привычнее, и короче. А то, вижу, длинные слова у тебя рождаются в муках. Как слонята у зебры.

     Он встал и снова напялил свои дурацкие очки. Забавно, что он, интересно, видит в сгущающихся сумерках через черные стекла? Фонари, светофоры и мои золотые кудри? На них, видно, и клюнул.

     - Макс, ты почему такой добрый? Совесть нечиста?

     - Трос я прикрепил, но сможешь ли ты вести машину?

     Разговор двух психов. Каждый о своем. Ладно, я старая больная каракатица, а он что? Дразнится? Для разнообразия я решила порадовать человека, ответить разумно:

     - До города, надеюсь, дотяну.

     Макс помедлил, недоверчиво разглядывая меня, а потом с непонятной тоской в голосе проговорил:

     - Ты красивая.

     От удивления я захлопнула хронически открытый рот и неромантично хрюкнула носом.

     - Если мы сейчас не тронемся, я умру.

     В доказательство я закрыла глаза и захрипела. Где еще подобную красотку увидишь? В морге не шевелятся, на кладбище помалкивают, а со мной - бесплатное варьете. Дождь усилился.

     - Дай мне твой адрес, - Макс тряхнул мокрой шевелюрой.

     - Зачем? - встрепенулась я.

     - Тебя сразу в больницу везти? - ответил он вопросом на вопрос.

     В больницу не хотелось, и я продиктовала адрес вплоть до номера квартиры. На всякий случай. Макс записал мои координаты в маленький кожаный блокнотик и удалился, бросив напоследок:

     - Будь умницей. Потерпи.

     Последнее слово осталось за ним, так как мою реплику: "Терпеть не могу брюнетов", заглушила захлопнувшаяся дверца.

     Не знаю, что помогло: то ли аспирин, то ли нерастраченное чувство раздражения, но чувствовала я себя сносно, куда ехать - видела, за баранку держалась уверенно и первые десять километров думала, что оставшиеся сорок - сущие пустяки. Затем руль начал вести себя непредсказуемо, норовил выскользнуть из рук, дорога запетляла, встречные машины слепили фарами, и жизнь стала казаться затянувшимся фильмом ужасов.

     Я покрепче сжала зубы, потом разжала - дышать-то надо, и, дабы отвлечь организм от желания впасть в кому, принялась медленно считать до тысячи. К тому времени, когда досчитаю, рассудила я, мы наверняка прибудем к месту назначения.

     После двухсот тридцати я начала сбиваться, путаться, прибавлять десятками, затем, опомнившись, отнимать сотнями. Последние несколько километров я не запомнила совершенно и ничего сказать о них не могу. Как остановились, не знаю.

     Наверное, если меня хорошенько расковырять, глубоко внутри можно обнаружить недремлющий автопилот. Он-то и спас меня на этот раз.

     Сознание я окончательно не потеряла и, когда Макс доставал меня из машины и нес к дому, наблюдала за происходящим со стороны, словно смотрела чужой сон. Меня веселила мысль о том, каким образом мы собираемся проникнуть в квартиру. У двери действительно произошла небольшая заминка. Макс прислонил меня к стеночке, кстати, грязной и холодной, и попытался обыскать, а я отбивалась, как разъяренная фурия, блюдя свою девичью честь. Наконец общими, но разнонаправленными усилиями ключ был найден. Меня внесли, расположили на диване, раздели - верхнюю одежду, разумеется, и засунули в ванну отогреваться и отмокать в горячей водичке, пригрозив забрать через пятнадцать минут, в каком бы виде я ни оказалась.

     Я показала язык закрытой двери и включила душ. Поварившись в кипяточке с полчасика, я пришла в себя, сняла оставшееся белье и хорошенько растерлась мочалкой. Заодно вернулась и способность здраво соображать. Состояние мое по сравнению с утренним значительно ухудшилось: температура явно зашкаливала за тридцать восемь градусов, присоединился к симптомам лающий надсадный кашель, в груди болело, будто меня неделю плющили под прессом, как терминатора. Даю голову на отсечение, все равно раскалывается, вот-вот треснет - пневмонию я заработала. Очень кстати: мне столько нужно сделать, обдумать, решить. К тому же нельзя забывать - меня пытались убить. Обычно такие вещи доводятся до конца.

     Значит, ждать мне гостей.

     Я затосковала, провожая взглядом убегающие струйки воды. В дверь громко постучали. Я вздрогнула. Ах, да! Я же не одна. Я нахмурилась, выдумывая подходящую случаю пошлость. Полный облом! Находчивость отмылась с дорожной грязью и утекла в канализацию.

     Стук повторился.

     - Таня! Подай голос! Ты жива?

     Сбегать, что ли, в луже поваляться? Ради достойного ответа. Скорее надо одеваться, а то еще ворвется чего доброго. Вошел в роль спасителя, не дает умереть спокойно.

     - Мертвая! - остроумно, не правда ли? - Сейчас вылезу, и твоя участь будет ужасной: укокошу берцовой косточкой.

     - Ну, слава богу! - непоследовательно обрадовался Максим. - Жду тебя на кухне. Я тебе теплые вещи принес. Они тут, на тумбочке.

     - Ты рылся в моих шкафах? - это я вместо "спасибо". - Верни бриллианты!

     Макс бесшумно удалился, а я долго откашливалась, прислонившись горячим лбом к холодному зеркалу. Нет, разговоры мне явно противопоказаны. Или надо быть повежливее? Одевалась я сто лет. Навалилась усталость, каждое движение давалось с огромным трудом. Хотела даже кликнуть Макса на помощь, но передумала. Сама справлюсь.

     Две пары шерстяных носков, спортивные штаны с начесом, два свитера, сверху пуховая шаль, а на голове полотенце. Хороша, чертовка! На кухне мое появление вызвало настоящий фурор.

     - Танечка! Ну, наконец-то! Я уже начал беспокоиться.

     Я растрогалась и шмыгнула носом. Дружеская атмосфера разрушилась, странно, что оконные стекла не вылетели.

     - А ты тут похозяйничал, - прошептала я, отсморкавшись. Поберегу горлышко, вдруг длинная хохма в голову пойдет. Макс ухмыльнулся и подвинул мне поднос.

     - В стопке спирт, перец и чеснок...

     - Ага, целоваться со мной ты не собираешься! - перебила я. Вредный характер не лечится.

     - В кружке молоко, мед, масло, - как ни в чем не бывало продолжил мой новый знакомый. - На блюдечке - аспирин, димедрол и витамин С.

     - Не зря время потратил. Обшарил всю кухню. А ну-ка гони мои мельхиоровые ложечки.

     - Тебе надо поменьше говорить. Охрипла совсем.

     Нет, он непробиваем. Броненосец "Потемкин"!

     Я почти сдалась.

     - Правде рот не заткнешь.

     - Пей, не то козленочком станешь.

     На что он намекает? На "рожки да ножки"? Я молча выхлебала и рюмашку, и кружку. Организм содрогнулся, но сил сопротивляться издевательствам у него не осталось. Тут на краю подноса я заметила наполненный прозрачной жидкостью шприц. Так как ком в горле еще не провалился ниже, в пищевод и желудок, я молча ткнула пальцем, сдвинула брови, изображая на лице недоумение и заранее неповиновение. Максим успокаивающе погладил мои сжатые кулаки, готовые отбиваться. Он еще не знает, как я классно дерусь. М-да... Когда здоровая, сытая и выспавшаяся.

     - Антибиотик. Бициллин. Говорят, очень сильный.

     С комом в горле разговаривать тяжело, но промолчать оказалось тяжелее.

     - Откуда дровишки? У меня, насколько помню, эдакой гадости отродясь не водилось.

     - Сбегал в круглосуточную аптеку, - Макс усмехнулся одной половиной лица. - Не зря время потратил.

     Во мне зашевелилась благодарность, но горло разболелось - жуть.

     Пришлось промолчать.

     - Я могу сделать укол. Освободи... мм... ягодицу.

     Я бурно запротестовала, жестикулируя, доводя до сведения Максима, что живой не дамся. Кажется, он не понял и, пожав плечами, двинулся ко мне.

     Пришлось выдавить мрачно:

     - Сама умею!

     Я забрала шприц и удалилась. Нетвердая рука дрожала, но иглу воткнула до основания. Тихо воя, я вернулась на кухню. Максим пил кофе.

     - Ты еще здесь? - простонала я, - Огромное спасибо за все.

***

     Вот и поблагодарила. Если я сегодня выживу, завтра за нынешнее поведение мне будет стыдно. Есть стимул дожить до завтра.

     - Я устала и хочу спать. Одна.

     Максим вскочил и засуетился. Хотел поставить в раковину чашку, но она выскользнула из его пальцев и грохнулась на пол. Вдребезги. Мы печально попялились на осколки. Не знаю, о чем подумал мой неосторожный гость, а я о том, что чашечка была из набора венского фарфора.

     - К счастью! - высказался Макс. Неутешительно. - Я все уберу, мне бы веник...

     Невпопад вспомнился давешний бомжик с веничком.

     - Не надо, - вяло промямлила я. - Спать хочу.

     - Можно я приеду завтра, узнать о здоровье?

     Я представила, сколько осталось чашечек в моем кофейном наборе и отрицательно покачала головой.

     - Тогда давай пообедаем вместе. Если я тебя завтра не увижу, могу подумать все, что угодно... И приеду проверить.

     На шантажиста нарвалась. Я пытливо посмотрела в его черные красивые глазищи. Может, он еще и маньяк? Макс принял мое молчание за знак согласия и торопливо продолжил:

     - В ресторане "Волга", знаешь где? Часа в два дня. Я тебе сейчас записку напишу, а то забудешь.

     Он торопливо полез в накинутый на спинку стула пиджак. Из кармана пиджака вывалился пистолет. Я изогнула бровь. Очень интересно!

     Максим поднял пушку, отряхнул от стеклянных брызг и спокойно засунул ее обратно в карман. Затем извлек свой кожаный блокнотик и вырвал из него страничку.

     - Я человек небедный, а подонков сейчас развелось... Некоторых пока не припугнешь - не отвяжутся. Вот и таскаю с собой, в основном для устрашения.

     А не в основном? Для кровавых убийств? Ну и мысли в мою голову на ночь глядя лезут. После водки-то с димедролом. Пора моего спасителя выпроваживать и спать заваливаться. Утро вечера мудренее. Утречком, на свежую голову, обмозгую все странности и непонятности сегодняшнего сумасшедшего денечка.

     Максим тем временем нарисовал на листочке пару закорючек и пристроил его на сахарнице.

     - Я буду ждать. - Потом критически оглядел меня и добавил:

     - Час. Не больше. И приеду.

     Я обреченно махнула рукой. Сейчас я согласна на любую глупость, лишь бы меня оставили в покое. Макс бережно проводил меня до кровати, укрыл всеми обнаруженными одеялами и выключил свет. Некоторое время он отчего-то не уходил, словно размышлял. Потом вздохнул и сказал на прощание, закрывая за собой дверь:

     - Выздоравливай, Танюша. И до скорого свидания. Я начала проваливаться в черную бездну, будто последняя ниточка, связывавшая меня с этим холодным и грубым миром, оборвалась с уходом Максима. Напоследок промелькнуло: фу, Танюша.

     Мерзость какая! Почему он не спросил номера моего телефона? И я не вспомнила.

     Позвонил бы завтра, поболтали бы о том о сем, и все дела... Теперь придется встречаться... Впрочем, почему бы и нет?

Глава 5

     Утро началось гораздо раньше, чем мне того хотелось. Из приятного, но беспокойного сна, где меня разными способами пытался укокошить смешной мужичонка с огромным носом, а я от него каждый раз элегантно ускользала, вырвал пронзительный телефонный звонок. Я потянулась, позевала, высморкалась, надеясь на самостоятельное восстановление тишины. Выбираться из теплой постели, разговаривать, оживать для нового трудового дня... Бр-р! Не хочу. Не буду.

     Отстаньте.

     Телефон продолжал издавать скрежещущие трели. Да кто это такой бесцеремонный? Будить человека в такую рань! Я посмотрела на часы. Полдевятого.

     Сплю, оказывается, уже двенадцатый час подряд. Между прочим, я болею. Телефон не смолкал. В праведной ярости я вскочила и сцапала трубку.

     - Да! - прохрипела я. А надо было бы: безобразие! Никого нет дома!

     Перезвоните после Рождества!

     - Ну наконец-то!

     В трубке, как ни странно, говорили хором. Или это у меня в ушах двоится? С похмелья.

     - Здравствуйте! - одновременно разными голосами заверещала трубка. - Это Иван Сергеевич и Лев Дмитриевич вас тревожат! .

     Ага, сообразила я, азартные стариканы-спорщики. Проснулись с утра пораньше и ждут не дождутся, чтобы узнать новости.

     - Татьяна Александровна, вы слушаете?

     - Да.

     - Мы желаем знать новости.

     - Мы к вам вчера весь день звонили. Где вы от нас прятались? - голоса теперь звучали порознь, но из-за их похожести угадать, кто обращается к тебе в данный момент, было невозможно.

     - Следите? - недовольно просопела я.

     - А как же? .

     - Ну конечно!

     - Так что вы узнали?

     - И где были?

     Сложные вопросы. Разноплановые. А я что, обязана на них отвечать? Надо полистать трудовое законодательство.

     - Расследование находится в процессе... эээ, сбора данных, а отсутствовала я из-за своих личных проблем.

     Тут я надрывно закашлялась и расшифровывать последнее утверждение надобности не увидела. Пусть думают, в больнице провалялась или народными тибетскими средствами лечилась, на их исторической родине.

     Стариканы некоторое время переваривали услышанное, затем опять затараторили, перебивая друг друга:

     - А вы не забыли о нашем споре?

     - Неужели ничем нас не порадуете?

     - Какие именно данные вы собрали?

     - Было убийство или нет?

     Я взяла телефон под мышку и забралась под одеяло. Что бы им такое наплести?

     - Не волнуйтесь. Я держу ситуацию под контролем. Но какие-то выводы еще делать преждевременно.

     А, каково?! Скромненько и со вкусом. Похоже на заявление правительственных органов. По любым поводам.

     - Вы абсолютно правы...

     - С выводами лучше не спешить.

     - А у нас тут кое-какие предположения возникли...

     - Может быть, пригодятся вам.

     Ой, сыщики-любители! Наверняка соизволили спуститься со своих этажей на грешную землю и отыскали пятно от кетчупа под кадкой с пальмой. Или узнали, что бомжик с веником пропал.

     - Вот мы подумали...

     - А не было ли похищения?

     - Кого? - удивилась я своей прозорливости.

     - Почему - кого? - разом переспросили оба старикана и вновь разделились на два одинаковых голоса:

     - Возможно, похитили ценности...

     - Или вещи.

     Две большие разницы, хотела ляпнуть я, но возникла необходимость высморкаться, и азартные мужички беспрепятственно продолжили излагать свою гениальную идею.

     - Во время ограбления часто бывают жертвы.

     - И убийства.

     Я пожала плечами. Кого грабанули-то? Макарку? Это мы уже проходили: личный охранник утащил компьютер. Из одной комнаты в другую. Но, во-первых, случилось это безобразие на даче, а во-вторых, без летальных исходов. На другом конце провода благоговейно ждали моего одобрения или порицания. Я отреагировала нейтрально:

     - Хм. Я проанализирую вашу версию.

     - Чудесно!

     - Замечательно!

     - Держите нас в курсе.

     - Мы позвоним вечерком.

     Отключить телефон? Завтра с утра получу очередную головомойку от своих энергичных работодателей. Надо попросить на дополнительные расходы - моральные и материальные.

     В следующий раз дважды подумают, прежде чем беспокоить меня по пустякам. Но стариканы уже дружно прощались, желая мне здоровья и счастья. Я не стала их задерживать.

     Оставив телефон на кровати, я поплелась в ванную. Новый день сулил новые хлопоты, приятные и не очень. Стоило умыться и что-нибудь съесть.

     Чувствовала я себя не хуже, чем вчера, жара не было, и мир казался не таким мрачным и расплывчатым. Действенное лекарство я вчера приняла! Надо записать на будущее. Из зеркала на меня поглядела бледная особа с красным носом, подмигнула и скорчила рожицу. Настроение постепенно повышалось. Я почистила зубы, расчесалась и на кухню примчалась уже вприпрыжку. К моей радости, в окно светило солнышко, а от туч не осталось и следа. Я попила кофе и съела два бутерброда с колбасой, разглядывая записку, оставленную Максимом.

     Каллиграфический почерк! Буквы печатные, обрываются резко, написаны твердо и четко, аж бумага в нескольких местах продырявлена. И текст - образец краткости:

     "Ресторан "Волга". 14-00. Жду. Максим". Я почесала подбородок - некогда мне романы крутить. Да к тому же в моем новом знакомом было что-то настораживающее.

     Красивый слишком? Или появился не вовремя?

     Телефонный звонок оборвал мои размышления. Кого опять нелегкая моя судьба за руку потянула? Может, Макс откопал в телефонном справочнике мой номер и спешит осведомиться о самочувствии? Я вернулась в спальню, плюхнулась на кровать, сняла трубку и томно прошептала:

     - Да.

     - Иванова? Татьяна?

     Говорила, точнее, всхлипывала женщина, по голосу - молодая и незнакомая. Я вздохнула.

     - Да.

     - Пожалуйста! Помогите мне!

     - Что случилось?

     - У меня украли ребенка, дочку!

     - Стоп. Кто вы?

     В трубке послышались приглушенные рыдания.

     - Как вы не понимаете! В любую минуту ее могут... Прямо сейчас... Ууу!

     Моя маленькая!

     - Да успокойтесь же!

     - Вы с ума сошли!

     Я обиженно чихнула. Что за напасть такая? Сделаем попытку общаться более разумно.

     - Пока вы не представитесь и не расскажете все по порядку...

     - Пожалуйста, приезжайте! - срываясь на визг, перебила меня убитая горем мамочка. - Мне больше некому помочь!

     - Подождите... - удалось вставить мне словечко. Но не больше.

.

     - Вы моя последняя надежда! Я живу на улице Рязанской, дом пятьдесят четыре. Запомнили?

     - Да, но...

     - Я вас нанимаю. Цена не имеет значения. Если вы не поторопитесь, ее убьют! Я уверена! О боже! Помогите!

     Нас внезапно разъединили.

     Последний истошный вопль все еще продолжал звенеть в ушах. Я потрясла головой. Веселенькое утречко! Знала бы - не просыпалась. На душе муторно, выкинуть из памяти этот звонок вряд ли получится. А дельце, чует мое сердце, серьезное и опасное. Придется ехать немедленно.

     Приняв решение, я стала действовать: оделась и набила любимую сумку полезными мелочами. Не удержалась и вытянула наугад три гадальные кости из заветного мешочка. Ответ отличался лаконичностью: "Увы! Страдания и бедствия!"

     Черт! Такими вещами нельзя заниматься впопыхах. И так-то значения выдают какие-то непонятные и запутанные, а в спешке небось еще и привирают.

     Я выскочила из дома как угорелая с ощущением, что дорого каждое мгновение, а опаздывать я права не имею - речь шла о жизни ребенка. Увидев свою "девятку" перед подъездом, я вспомнила, что осталась без машины. Приятная неожиданность. Я выскочила на проезжую часть, чуть не став причиной дорожно-транспортного происшествия. Повезло: удалось быстро тормознуть древний, заляпанный по крышу "Москвич". Шоферила в нем девушка приятной наружности, адекватно среагировавшая на мой безумный вид, бурную жестикуляцию и неотвязный надсадный кашель. Закрыла за мной дверцу, дала по газам, подняла тучу брызг и лишь затем спросила:

     - Куда?

     Я выдавила из себя адрес, утирая платком слезы и сопли, и мы помчались, дребезжа и грохоча всеми железными деталями. Цель моего путешествия, как оказалось, была почти на окраине города, добираться туда даже в самом быстром темпе - не менее четверти часа. Глядя через грязные разводы, художественно разукрасившие стекла, на мелькающие улицы, я думала о том, что все прочие дела на сегодня придется отложить.

     Не могу назвать себя человеком широчайшей души, благородным до мозга костей, бескорыстным борцом за светлое будущее, но дети - это всегда святое.

     Они могут быть вредными, жестокими, надоедливыми, грубыми и все-таки - они только дети и за грехи родителей ответственности не несут. Люди, способные осознанно причинить ребенку боль, мучить, пытать, - не люди, а звери. И даже хуже. Ни одно животное не обидит собственного детеныша. Я вздохнула. Только бы успеть. Все остальные - азартные старички, Максим, Макарка, мои незадачливые убийцы пусть ожидают своей очереди. По алфавиту. Дойдут руки в этом году, значит, повезло. Кажется, даже простуда временно отступила, поняла: не до нее сейчас.

     Мы резко затормозили. Я чуть не врезалась в лобовое стекло и подумала о том, что иногда и мужчины бывают правы: некоторым женщинам доверять автомобиль нельзя. Расплатившись и сердечно поблагодарив девушку, я оказалась на тротуаре перед высоким железным забором. На калитке белой красочкой витиевато накалякали "Рязанская, 54". Мне сюда. Я позвонила. Ответом была пугающая тишина. Постояв с пару минут, я осторожно толкнула дверцу калитки - не заперто. Посмотрела по сторонам. Ни прохожих, ни собак, одни угрюмые особняки наблюдали за мной темными равнодушными окнами. Заныло нутро: значит, где-то рядом притаилась опасность. Дальше медлить нельзя, положусь на русское авось, многолетние тренировки и холодное оружие.

     Еще раз вдохнув холодный осенний воздух полной грудью, я вошла.

     Внутренний дворик был очень маленьким. От асфальтовой дорожки направо и налево разбиты клумбы с доцветающими бархотками и резедой. У крыльца одиноко и трогательно примостился желто-белый резиновый мячик. Дом двухэтажный из красного кирпича, на вид совершенно стандартный. Окна задернуты шторами.

     Входная дверь приоткрыта и слегка поскрипывает, колеблясь на ветру.

     Я поднялась по ступенькам и опять прислушалась. Единственным звуком, донесшимся до меня, было капанье воды из какого-то незавернутого крана. Больше ничего подозрительного. Жилище казалось абсолютно пустым и покинутым. И тут мне вдруг смертельно захотелось чихнуть. Я перестала дышать и принялась судорожно тереть переносицу. Помогло. Правда, заслезились глаза и запершило горло.

     Бороться с этими явлениями мне было некогда и нечем. Я резко толкнула дверь, еле удерживаясь, чтобы не закашляться. Моему взору предстал короткий широкий коридор, заканчивающийся лестницей на второй этаж. По обеим сторонам, напротив друг друга, располагались двери, всего четыре. Большой выбор для деятельности.

     Я поморщилась. В воздухе так и витало: меня здесь ждут неприятности, которые наверняка нанесут ущерб моему самочувствию и некрепкому здоровью. Жаль, отступать некуда, сама притащилась.

     Стараясь не шмурыгать носом, я вошла в дом и резко рванула первую дверь справа. Никого. Забавно. Подробнее обследую после, сначала выясню, что остальные комнаты не заполнены до потолка бандитами или трупами. Попробуем первую дверь слева. И тут никого. Может, меня нюх подводит? Неудивительно при таком насморке. Я легко скользнула по коридору и распахнула следующую дверь.

     Из полутемного угла ко мне направился отвратительного вида тип. Я удовлетворенно вздохнула. Надо же! Как всегда, оказалась права. Хотя мои неприятности выглядели не внушительно: рост средний, комплекция щуплая, нос сломанный, глаза маленькие, бегающие. Боится меня, что ли?

     - Здравствуйте! - успокаивающе проговорила я. Результат превзошел все ожидания. Паренек подскочил на месте и встал в стойку, видимо, карате, медленно поводя перед собой руками. Фу, безобразие! У этого бедолаги плюс ко всему ногти изуродованы грибком, толстые, зеленовато-желтые, слоящиеся. Дотронуться до себя я ему не позволю. Драки не будет. Вырубим парнишку быстро и бесшумно, а затем, когда очухается, тщательно допросим. Не напрасно же он здесь меня дожидался.

     Хищно ухмыльнувшись, я шагнула к позорно трусившему противнику. И тут, одновременно и внезапно, случились два печальных события. Во-первых, я не утерпела и чихнула, потеряв на миг ориентацию во времени и пространстве; а во-вторых, мне врезали по затылку чем-то очень массивным. Последнее, что я увидела перед тем, как провалиться в бездну беспамятства, - счастливое лицо и кошмарные ногти каратиста.

     Приходила в себя я долго и тяжело. В голове, болезненно ударяясь о внутренние стенки черепа, раскачивались, гудели и звенели тысячи соборных колоколов. Сильно тошнило, ноги затекли и замерзли. Я с трудом разлепила глаза.

     Серый с красными прожилками мир стремительно вращался. Опять зажмурилась, попыталась пошевелиться. Любое движение отдавало нестерпимой болью в затылке, где, должно быть, вспухла после удара гигантская шишка. Одна рука шевелиться вообще не желала. Пришлось приоткрыть набрякшие веки. Так и есть! Мою правую кисть без лишних фантазий приковывали к батарее наручники. Я презрительно фырк-нула - нашли чем удивить, - чем неосмотрительно вызвала волну тупой раздирающей боли, заставившей меня замереть и затаиться. Шум в ушах постепенно стихал, других звуков в комнате и во всем строении не наблюдалось. Нутро мое сигнализировало об отсутствии опасности в радиусе километра от моего временно неподвижного тела.

     Хуже всего в этой ситуации были не наручники, не неудобная поза и даже не заведомо безнадежное стремление воспользоваться носовым платком, а осознание того, что меня надули. Провели, охмурили, накололи. Меня, прожженную, никому не доверяющую профессионалку, "сделали", как маленькую глупую девочку. Эх, доверчивая гусыня! Теперь, припоминая давешний телефонный звонок, я находила много несоответствий и нелепостей. Почему позвонившая женщина не представилась, почему настаивала на личной встрече, хотя при этом терялись драгоценные минуты?

     Разумеется, гипотетическое похищение ребенка - не телефонный разговор, но меня должно было насторожить то, что она не дала никаких зацепок, никакой информации, кроме адреса, по которому меня ждала засада. Конечно, бандиты, укравшие ребенка, могли убить мать, но тогда бы они обязательно уничтожили и меня как ненужного свидетеля.

     А был ли вообще этот ребенок? Я все больше склонялась к мысли, что нет.

     Следовательно, с первого до последнего слова телефонное обращение ко мне было игрой, расчетливой ложью, единственная цель которой - заманить меня в ловушку.

     А я со всех ног бросилась помогать своим врагам, спешила, боялась опоздать, даже такси поймала на последние деньги, чтобы скорее добраться до западни.

     В бессильной ярости я грохнула свободным кулаком по полу. Зря вы со мной связались, братцы-кролики. И погрознее зверюги ломали свои клыки, теперь раскаиваются в содеянном, кто в тюряге, кто на сковороде в аду. И зря вы меня не прикончили, пока имели такую счастливую возможность. Решили просто обезвредить и спокойно завершить свои грязные делишки? Или уверены в своей силе и неуязвимости? Не выйдет! Пока я жива, война не закончена.

     Я уселась поудобнее, прислонилась спиной к стене, вытянула ноги и полностью расслабилась. Негодование медленно отпустило меня, в многострадальной головушке выстроился план действий, безумный и кровожадный. Найти, разобраться и воздать по заслугам.

     Интересно все-таки, кто это решил свести со мной счеты? Отчего-то первым пришел на ум Макарка, хотя мотивы его мне не ясны. Смертельно я его не обижала, задала пару вопросиков, нанялась на высокооплачиваемую работу, посетила его загородное убежище. За подобные пустяки убивают? Не знаю. Но меня пока и не убили. Может, вчерашнее и сегодняшнее покушение на мою жизнь и свободу не связаны? Как бы то ни было, но с Макаром надо серьезно разбираться.

     Врагов у меня предостаточно, большинство из них желали бы носить цветочки мне на могилку. Последняя мысль показалась мне увлекательной. Я представила свой будущий надгробный памятник - белого мрамора трехметровая стела за оградой из толстенных цепей, покрашенных серебрянкой, вечнозеленый газончик и вмурованные вазы для цветов. Не хуже, чем у криминальных отцов города. Да, чуть не забыла: незарастающая дорожка и вереница поклонников, солидных и не очень, с букетами наперевес, тихонько утирающих непрошеные мужские слезы.

     Я сидела и блаженно улыбалась. Как мало человеку надо для счастья!

     Знать, что хотя бы недоброжелатели их ценят и будут помнить после безвременной кончины. Я помотала головой. Не кружится, но еще фонит. Переживем, не маленькие. Лучшую часть человечества по утрам башка беспокоит, давая понять, что еще не отвалилась. Конечно, неплохо здесь, у батареи, сидеть, но пора и честь знать. Из маленького кармашка джинсов я извлекла своеобразно загнутую проволку, бывшую шпильку, ныне многоразовую и многофункциональную отмычку, уже выручавшую меня из похожих бед. Чуток поковырявшйсь в замочке, я избавилась от надоевших наручников. Плавно поднялась на ноги, потянулась. Ну, господа бандиты, спасайтесь! Я иду искать.

     Как и следовало ожидать, во всем доме не нашлось не только ни одного бандита, но и ни одного обычного человека. Зато в мусорном ведре на кухне обнаружилась моя любимая сумочка с почти не тронутым содержимым - сперли только пачку "Мальборо" и ту часть денег, которую я непредусмотрительно не спрятала в подкладку ветровки. Не везет мне нынче с куревом: то кашель душит, то в лужу сигареты роняю, то бандиты грабят. Завязать, что ли, с дурными привычками?

     Умирать здоровой противно. Хм. На данный момент я, правда, приболела. Решено.

     Не курю до ближайшего ларька с никотиновыми изделиями.

     В целом это жилище производило впечатление мало обжитого. Хозяева или только его приобрели, или продают. К моим похитителям, думается мне, владельцы особняка имеют такое же отношение, какое я имею к папе римскому, - один из нас о существовании другого и не подозревает.

     Я покинула место своего временного заключения, пнула носком ботинка обманчиво невинный мячик и, остановившись у калитки, оглянулась. Ну и фантазеры. Задумали хитро и выполнили ловко. Единственный прокол: недооценили противника. Или пожалели?

Глава 6

     Улица порадовала меня промозглым ветром и отсутствием транспортных средств. Легкой трусцой я припустила прочь от злополучного дома. Минут через пятнадцать за мной пристроился обшарпанный старенький "Фольксваген". Что за напасть? Неужели опять покушение? Ну и достали вы меня! Я резко остановилась, нахмурилась и уставилась на гостей. Гость был один и уже вылезал из машины. На вид лет двадцати, лопоухий и курносый. Одет так себе. Из золота лишь два передних зуба. Я молчала, напрягшись.

     - Привет, красавица! - пропел юный незнакомец. - Поехали кататься?

     Он сделал ко мне шаг и протянул руку. Дальше все произошло очень быстро. Я чуть не оторвала ему предплечье, врезала в солнечное сплетение и, крутанув на месте, прижала розовой угреватой мордочкой к немытой поверхности багажника его тачки.

     - Кто такой? Зачем послан? Кем?

     Молодчик попытался дернуться, но после повторного прикладывания к багажнику успокоился, побулькивая.

     - Я дважды не спрашиваю. Хочешь поменять все передние зубы? Устрою. Со скидкой.

     - Да никто меня не посылал, - заканючил парень. - Смотрю, девушка бежит. Красивая. Думаю, может, подвезти надо... Ничего такого не хотел, честно!

     Я задумалась. Погорячилась или нет, не разберешь. Навредить он мне вряд ли сможет, кишка тонка. Ладно, отпущу. Я отряхнула ладони и подмигнула молодому человеку, со стоном разгибающемуся.

     - Проверка на вшивость. Молодец! Прошел успешно - паразиты не обнаружены. А меня действительно нужно подвезти.

     Я не стала дожидаться возражений, обошла машину и села. Парень обомлел от подобной наглости, но деваться ему было некуда, сам почти пригласил.

     Потоптался, отряхивая с ушибленного личика кусочки засохшей грязи, - милицейский патруль высматривал, что ли? С неохотой залез на водительское сиденье и робко ко мне обернулся:

     - Куда ехать?

     - Как звать-то?

     - Это имеет значение в выборе цели поездки? - подивился мой новый знакомый, потом придумал устраивающее его объяснение и радостно оскалился:

     - Вова.

     Я смерила его бесстрастным взглядом, подивившись в очередной раз мужскому самомнению, и назвала адрес макаровской забегаловки. Вовик не вздрогнул и в лице не переменился, хотя я внимательно за ним пронаблюдала. Если притворяется, то весьма профессионально.

     - Ну, милая, - расхрабрился юный Казанова, - смотаемся по твоим делам, и в казино.

     - Не боишься? - зловеще прогнусавила я, пытаясь найти носовой платок. - Я нервная. Чуть что, и фэйсом об тэйбл.

     - Не понял! Объясни по-нашему.

     - Объясню, - покладисто согласилась я, но обещания не сдержала, так как ближайшие несколько минут посвятила сморканию.

     Вова приуныл и стал клеить меня менее активно. Рекламу смотрит, следовательно, про вирусы в курсе и про цены на лекарства тоже. Пообщается со мной и пойдет в ближайшую аптеку менять свою задрипанную тачку на три пузырька назола.

     На скорости, близкой к сверхсветовой - решил впечатление произвести, - мы долетели до знаменитой площади. Я принесла извинение за грубое поведение при знакомстве и хотела было немедленно улизнуть, но не тут-то было. Рассудив, что болеть я буду не вечно, пылкий юноша вознамерился выведать мой номер телефона, а заодно и размер бюстгальтера.

     - На ошибках не учатся только глупые и ленивые, - наставляла я неудачного поклонника, прикладывая его челюстью к рулю. В общем, расстались так же неудачно, как встретились.

     Я прогуливалась по тротуару, разглядывая издалека кафе, притулившиеся рядом с ним машины, пути отъезда и ухода. Солнышко пригревало по-весеннему, пронизывающий ветер поутих, лужи весело поблескивали, отражая синее небо и белые пушистые облака. Благодаря переменившейся погоде в уличной части кафе даже присутствовали кое-какие посетители, я насчитала три пары: парень с девушкой, два поддатых мужика и две девчонки в школьной форме из какой-нибудь гимназии. Никто из них интереса у меня не вызвал. Автомобили у входа также не разожгли моего любопытства: вишневая "девятка", "Газель" с тентом, джип "Чероки" с помятым крылом и отломанным зеркальцем - ни одной знакомой. На всякий пожарный случай я запомнила их номера. Затем устроилась на скамеечке в скверике, не рискнув соваться в пекло без разведки.

     За полчаса ни в кафе, ни из кафе не вошло и не вышло ни одной живой души. Популярное местечко! Я решила отвлечься на телефонный звонок своему приятелю, менту. Ответил он мне быстро, но как-то невнятно. После приветствия я спросила, не стерпев:

     - Бутерброды, что ли, кушаешь?

     - По просьбе моей мамы проверяешь?

     - Для того и звоню.

     - Вот это да! - по голосу чувствовалось, Андрей почти прослезился. - Первый раз за все годы нашего знакомства ты обращаешься ко мне без тайной или явной корысти! Или ты и с моей мамы берешь плату за услуги? Хотя бы по сниженным расценкам?

     - Мне стыдно, но...

     - Неужели без льгот, по курсу презренного бакса?

     - Брось, Андрюха. Разве я могу пасть так низко?

     - Смотря откуда кинуть.

     - Мысль мудрая, но не новая. А мне вот твоя помощь понадобилась.

     - Ага! Не выдержала! Созналась.

     - Как не расколоться перед профессиональным выбивателем информации.

     - Поправка: добывателем.

     - Поправка отклоняется большинством голосов.

     - Сейчас обижусь и брошу трубку.

     - Такое разве бывает? - в притворном ужасе ахнула я.

     - Думаешь, не доброшу?

     - Где уж тебе. Режим дня не соблюдаешь, питаешься всухомятку.

     - Танька! Не тяни резину, чем интересуешься-то?

     - Ага! Не выдержал!

     - Один-один. В мою пользу.

     Я вздохнула. Наша перепалка могла длиться сутками.

     - Вчера на сорок первом километре у моста произошла авария. Ты в курсе?

     - Естественно. А ты?

     Путем неимоверного напряженны воли я проигнорировала очередную нападку и выложила:

     - Мне нужно знать: кто владелец "КамАЗа" и что с водителем.

     - Первое тебе вряд ли нужно, а второе - я не знаю.

     - Не поняла.

     - "КамАЗ" у истинных хозяев угнан четверо суток назад. Дать их адрес?

     - Спасибо, не надо.

     - Мне не жалко.

     - Не сомневаюсь. А водитель?

     - В кабине "КамАЗа" никого обнаружено не было. Или сей недостойный представитель шоферского профсоюза удрал сам, или его бренные останки заблаговременно до прибытия нашей доблестного ГИБДД умыкнули родственники, друзья или коллеги.

     - Складно говоришь, я заслушалась.

     - Не ты первая.

     - О'кей! Запиши на мой счет плитку шоколада.

     - И бутылку коньяка.

     - Или.

     - Сквалыга. Себе на мартини небось уже заработала тысчонку "зелененьких"?

     - Ага, заработала. На бальзам "Биттнера". Угостить?

     - Я еще слишком молод для подобных экспериментов. И хорош собой.

     Я гнусно захихикала, но Андрей предпочел не обижаться, а нахамить:

     - Как насморк? Терминальная фаза? Не умоляй, на похороны не приду: терпеть не могу постных лиц.

     - Не дождетесь.

     - Отбой! Ко мне заглянуло начальство. Задумаешь поблагодарить, звони попозже.

     - Обязательно. От меня отделаться сложно.

     - Но можно.

     Он первым положил трубку, чтобы я не успела ответить. Мужики как дети.

     Не любят проигрывать даже в мелочах. Я встала, потянулась и безумно захотела покурить. Где здесь могут продаваться сигареты? Ах да! За стойкой в летнем кафе. Да бог с ней, с конспирацией. Себя надо баловать, а то и загнуться недолго. Я направилась к заветной цели, не разбирая дороги, как мышонок в мультике на запах сыра.

     У стойки скучала та же продавщица. Та же уборщица ковыряла щеткой в углу у кадки с пальмой. Меня они вроде бы не узнали. Я полезла за деньгами, прислушиваясь к их пересудам. На редкость полезные дамочки - находка для шпиона.

     - Ну а джип чей? - продолжила прерванную моим появлением беседу продавщица.

     - К самому Макару Петровичу гости пожаловали.

     - Так хозяин же с час как отчалил. Пронесся мимо, словно на свою свадьбу опаздывал.

     - Гости-то не простые, - тетка перешла на шепот. - Должок приехали получить, говорят.

     - Да ну?

     - Точно. Макар Петрович от греха подальше и смылся.

     - Чего ж не заплатит?

     - Финансовые трудности, говорят.

     - Васильевна, и откуда ты все знаешь?

     Уборщица скромно пожала плечами.

     - Так я хожу, прибираю за ними. А они на меня и не смотрят.

     Я приобрела пачку "Золотой Явы". Других сигарет почему-то в продаже не оказалось. Видать, и правда, трудности. Медленно содрала обертку, закурила и блаженно затянулась. Кайф! Еле сдержав рвущийся наружу кашель, я осталась у стойки, совмещая наслаждение и подслушивание. Разговор тем временем вернулся к гостям и кредиторам сбежавшего Макара Петровича.

     - Они там внутри не громят ничего?

     - Вроде нет. Сидят культурно, курят. Один только, молодой, ноги на стол положил.

     - В ботинках? - возмутилась продавщица. Я хмыкнула. А если у него носки не первой свежести и совестно обувь снимать?

     - Угу. В этих, в "саламандерах". Мне-то плевать - со столов официантки сметают. Мое дело маленькое, метла да швабра.

     - И долго ждать собираются?

     Блеснуть эрудицией уборщица не успела. С грохотом хлопнув дверьми, из кафе вывалились трое разгневанных ребят, все мощной комплекции и одетые, как агенты похоронного бюро. Я услышала много занимательного и поучительного по поводу персоны самого Макарки, его родителей, а также причины и способа его скорой гибели. Ребятки погрузились в помятый джип "Чероки" и, оставив за собой шлейф серого дыма и проклятий, удалились, чуть не столкнувшись с заворачивающим такси. Кое-как избежав встречи с фонарным столбом, такси остановилось. Вылез водитель и, услаждая наш слух новым набором ругательств, занялся осмотром машины. Открылась передняя дверца, и показались длиннющие ноги, обтянутые белыми блестящими колготками. Смело, но непрактично. В такую грязь я посоветовала бы модницам резиновые ботфорты. До подмышек. Вслед за ногами из такси появились и остальные части тела, принадлежавшие высокой худой блондинке в коротком кожаном алом плащике. Нельзя не признать, выглядела она эффектно - яркий тропический цветок на бледном стебле среди серых унылых осенних декораций. Процокав высоченными каблуками, новоприбывшая скрылась в недрах Макаркиной забегаловки.

     - О! Гляди-ка, хозяйская баба примотала.

     - Вешалка крашеная.

     Эти два замечания были сделаны особым, непередаваемым тоном, какой могут себе позволить лишь не слишком устроенные в жизни немолодые женщины по отношению к более юной и удачливой.

     - А вырядилась-то! - всплеснула руками Васильевна. - Тьфу, шалава.

     - Все равно впустую, - искренне обрадовалась ее собеседница. - Макара Петровича нету. И не скоро, должно быть, появится.

     Их треп навел меня на мысль пообщаться с подругой Макарки в целях добычи новой информации. Я выкинула "бычок" и, покашливая, отправилась к входу в кафе. За моей спиной раздался нелюбезный голос продавщицы:

     - Эта больная второй день здесь сшивается.

     - Может, спереть чего хочет?

     - Макар Петрович ее вроде знает.

     - Небось проститутка.

     - С насморком?!

     - Че они, не люди, что ли?

     Разговаривали они громко, и я вздохнула с облегчением, только когда за мной захлопнулась тяжелая дверь кафе.

     Блондинка сидела за одним из столиков в небольшом уютном зале, отделанном деревянными панелями и украшенном бронзовыми светильниками. Перед ней стояли чашка с кофе и пепельница. Официанток поблизости не наблюдалось. Я села на стул рядом и достала из пачки сигарету. - Прикурить не найдется?

     Макаркина подруга, уже с минуту меня разглядывавшая, внезапно улыбнулась и, вынимая из кармана зажигалку, полуутвердительно сказала:

     - Макара ждешь.

     - Да, - зачем-то согласилась я.

     - По делу?

     Ревнует она его ко мне, наверное. Народ местный добрый и отзывчивый, о моем вчерашнем визите донесли и меня описали.

     - Я из закупочной компании. - Для большей убедительности я высморкалась. - Татьяна.

     - Лариса. - Блондинка заулыбалась шире, взяла предложенную мной сигарету и тоже закурила. Волосы у нее были осветленные, но тон естественный, не хуже моего. Накрашена сильно, но не вульгарно. Объективно, без лести, лет ей двадцать семь - двадцать восемь. Симпатичная, ухоженная, уверенная в себе. Мне она понравилась. Я ей, должно быть, тоже.

     - Плохи его дела, - опять то ли спросила, то ли сообщила Лариса. - Но вот насколько?

     - Не знаю. Я его еще не видела, - ни капли не соврала я.

     - И я, - грустный вздох, - второй день уже.

     - Вчера он был в кафе, - поделилась я сведениями.

     - Но мы договаривались на сегодня. Или нет?

     Она сдвинула аккуратно выщипанные бровки, припоминая. Потом взглянула на мое сочувствующее лицо и рассмеялась.

     - Я не всегда такая забывчивая. Просто наш разговор происходил ночью со среды на четверг... И что подразумевалось под завтра...

     Я встрепенулась, как киска при звуке рекламы "Вискаса". Повезло мне, о Макаре подробности - раз, о возможном убийстве - два. Коли судить по чести, из нанимателей у меня остались лишь азартные мужички-спорщики. Я понимающе покивала:

     - Хорошо, когда обо всем забываешь рядом с мужчиной.

     - Вы не правильно поняли. В пробелах моей памяти больше виновата водка, чем Макар.

     - А! Гуляли? - я одобрительно ухмыльнулась. Беседа неторопливо текла в нужном направлении. Скоро и до бомжика доберемся. Откуда ни возьмись, у столика возникла официантка и равнодушно спросила у меня:

     - Что закажете?

     - Чашку кофе и ... - я ощутила недовольство в желудке. - Пирожное.

     - Мне тоже! И побыстрее, - вмешалась Лариса. - Эх, прощай, фигура. Не поверите, сколько я трачу сил для поддержания себя в форме...

     Я опечалилась. Тема лишнего веса и борьбы с ним является самой любимой среди женщин всех стран, самой назойливой и надоевшей для меня. Но вернемся к нашим баранам. Я сделала умный вид и вмешалась в Ларисин монолог:

     - Я где-то вычитала, что алкоголь - очень калорийный и высокоэнергетический продукт.

     - Да, - моментально расстроилась молодая женщина. - И я читала об этом.

     - Вот-вот, - продолжала я атаку. - Сколько, например, вы выпили в среду?

     - Так. Две кегли пива, красного вина фужеров пять, ну и водки...

     - Ничего себе! Это все на пару с Макаром или в одиночку?

     - В одиночку. Макар вообще пил очень мало. У него печень барахлит, с тех пор как в детстве желтухой переболел. Чуть переборщит в еде или спиртном, сразу загибается.

     Бич "новых русских" - болезни органов пищеварения. Пожрать любят до отвала - шашлычки, балычки, икорка, а меры не знают. Рано или поздно у кого желудок, у кого поджелудочная выходят из строя, начинаются мучения, диеты и бесконечные траты на лекарства и докторов. Вывод: полезно быть бедным и голодным, как я. Я сокрушенно покачала головой.

     - Не повезло бедолаге. А много народу гуляло?

     - Всего человек двадцать. Погудели мы знатно. Дым коромыслом до потолка стоял. Бутылки били, на столах танцевали, народные песни пели...

     Лариса откинулась на спинку стула и прикрыла веки, погрузившись в воспоминания. Но я выяснила еще не все подробности того вечера и не отставала с вопросами:

     - А сидели где?

     - Сначала на улице. Потом зачем-то внутрь забрались. Хотя ни дождя, ни ветра не было.

     - Может, шумели сильно? Песни пели, шампанским стреляли...

     - Шампанское как раз не пили. А здесь мы шумели еще сильнее, чем снаружи. Дискотеку устроили. Столики мужики сдвинули, Макар динамики на середину вытащил. Шабаш начался - собственного голоса не слышно.

     - Бедные жильцы! Не спускались вас утихомирить? Или охрана не пропустила?

     - Ох, Татьяна, такой прикол, - Лариса засмеялась. - Представляешь, охраннички наши крепились, держались, а к двенадцати расслабились, стали то рюмочку, то стопочку опрокидывать и упились в конце концов до поросячьего визга. С нами барыню отплясывали, рыдали в обнимку на полу.

     - Безобразие! А как же их прямые обязанности?

     - Вы совершенно правы! - Тень негодования пробежала по ее красивому лицу. - Из-за этих бездельников я чуть заикой не стала!

     - Расскажите, пожалуйста! - я насторожилась.

     - Часа в два ночи мне потребовалось в туалет. Кстати, их тут два: для работников - рядом с черным выходом - и для посетителей. В последнем закрылась парочка, и мне пришлось топать в служебную часть. Туда доползла удачно, обратно выхожу и как заору!

     - Почему? - подала я голос в нужном месте.

     - На меня из темноты коридора двигалось какое-то чудовище!

     - А-а-а, - это вслух, а про себя: белая горячка, классическая картина.

     - И не сразу до меня дошло, что меня испугал до полусмерти старый вонючий грязный бомжик.

     - С веничком? - прошептала я в восторге.

     - Да. Вы его здесь видели? Он и раньше все время норовил мимо охраны проскочить - погреться, бутылки собрать. Если хотели выгнать, делал вид, что делом занят, подметает. Но я-то с пьяных глаз не сообразила, чуть не обделалась со страху, хорошо, в туалет сходить успела.

     - Кошмар. Не приставал?

     - Не смеши. Он в обычном состоянии на ногах еле держался, а тогда уже успел где-то набраться похлеще меня. Когда мы, оба покачиваясь, сошлись посередине коридора, разойтись, конечно, было проблематично. Старикан меня за руку уцепил и ну лопотать. Бредил, наверное, алкаш.

     - О чем?

     - Чушь несусветную. Статуя, говорит, вознеслась. Я спрашиваю: какая-такая статуя? А он: которая на площади. Наклонился, перегаром на меня дышит и одно и то же повторяет: "Божий промысел, на небеса вознеслась, чудо!"

     Я молчала, переваривая. Лариса передернула плечами, допила кофе и продолжила:

     - Настоящая пытка - психологически-ароматическая. Если бы не Макар, я бы загнулась. Он меня искал уже, выглянул в коридор, а я там с бомжиком обжимаюсь. В прямом смысле. Макарка психанул, меня уволок, на охранников наорал, они даже по стойке "смирно" вытянулись, отправил их наводить порядок.

     Думаю, выгнали они старикана взашей и припугнули чем-нибудь. Сегодня я его не видела.

     Я печально высморкалась. Дело спорщиков, за исключением мелочей, было разрешено. Макаркины ребятки, подстегнутые алкоголем и хозяйской руганью, насмерть забили маленького бомжика. Он попытался убежать, и они открыли пальбу из служебного оружия. Выстрелы слышали азартные бессонные мужички. Как говорится, се ля ви. Убийство произошло. А Макар боится, что я выведу его на чистую воду;

     Я крутила в пальцах чашку, не прислушиваясь к вещающей в похмельном синдроме Ларисе. Меня занимало другое. Сложилась странная ситуация: несколько серьезных и весьма занятых людей, включая меня, обеспокоены судьбой и возможной гибелью какого-то бомжа. Всеобщий альтруизм? Справедливость для всех и каждого?

     Абсурд. Мне за расследование платят "зелененькими", а они на дороге не валяются и на липах не растут. У старого алкоголика не было ни квартиры, ни денег, ни родственников. Или дело вообще не в бомжике, или...

     Докрутилась. На пол, звонко звякнув, упала моя ложечка. Я дернулась было поднять, задела локтем и сбросила ложку Ларисы, лежавшую с краю. Словно слон в посудной лавке.

     - Да ладно тебе, подберут, - спокойно среагировала Макаркина подруга и постучала длинными ногтями по блюдечку. - Где мотаются? Обленились совсем, нахалки.

     Я махнула рукой и полезла под стол, буркнув:

     - Вдруг захотим еще кофе попить.

     Лариса довольно захихикала. Тут громыхнула наружная дверь.

     - О! Кто пожаловал! Макаровы лизоблюды! - прошипела красавица, а я представила, как она им при этом ласково улыбается. - Привет, соколики. Почему без хозяина? Куда он от вас подевался?

     У нашего столика остановились две пары дорогих ботинок, еще одна пара проследовала прямиком к стойке бара.

     - Здравствуй, киска! Выглядишь чуть лучше, чем в прошлый раз, когда ты блевала в обнимку с унитазом, - раздался высокий, на редкость гнусный голос.

     - Любого бы затошнило от того мужского стриптиза, который ты тогда устроил, а у меня желудок слабый.

     - Еще б ему не ослабеть - водку из горла глушила.

     - Удивительно, что ты заметил. К тому времени ты уже спал в углу, прикрыв мордочку салатницей.

     Мне стало жутко любопытно, с кем Лариса ведет такую изощренную перепалку, и хотя второй ложки я еще не нашла, приподняла голову. Мои глаза оказались на уровне поверхности нашего столика, и первое же, что я увидела, были ужасные, исковерканные грибком ногти на расстоянии полуметра от моего носа. Рефлекторно заныла моя гигантская шишка на затылке. Я опять спряталась, лихорадочно соображая, драться мне или бежать. Последний вариант казался предпочтительнее. Поговорю с Макаром попозже и наедине, без ненужных свидетелей. Лариса продолжала лениво переругиваться, вспоминая новые и все более неприличные подробности. Пришлось дернуть ее за ногу.

     - Твоя подруга там подкоп роет? - съехидничал противный тип с больными ногтями. - Или в обмороке валяется?

     - Угадал. У нее на тебя еще иммунитет не выработался.

     Лариса наклонилась ко мне под стол:

     - Что случилось?

     - Плохо мне стало. Отвлеки на минутку этих насмешников, а я поползу в туалет.

     Совершенно идиотское объяснение! Ларисины глаза округлились от изумления, но, поглядев на мое умоляющее лицо, она кивнула и выпрямилась. Я услышала ее расстроенный голос:

     - Ты оказался прав. Она действительно в обмороке. Наверное, давление упало. Надо немедленно вызвать "Скорую". Бегите к ближайшему телефону-автомату!

     Мужики бросились к дверям, а я, прихватив сумку, - в противоположную сторону, к служебному выходу. Бежала я, согнувшись в три погибели, обхватив руками живот, поэтому темп развила не слишком энергичный, когда почувствовала - в дверях произошла заминка.

     - Куда бежим, чуваки? У меня же сотовый! Тут они, наверное, оглянулись и заметили мою быстро удаляющуюся спину.

     - Чего это она?

     - Чего-чего. В туалет потребовалось, - вставила Лариса. - Живот прихватило, с кем не бывает - выкидыш.

     Так бы они и пялились в недоумении до следующей пятницы, не зная, что предпринять, но один из мужиков вдруг воскликнул:

     - Где-то я ее видел!

     - Тупицы, это же она! - проревел знакомый голос. - Ловите ее!

     Вот наконец и долгожданный Макар Петрович объявился, однако с опозданием явился, дорогой. Расхотела я с тобой общаться. Я захлопнула за собой дверь и рванула по коридору. Туалет для работников, за ним должен быть черный выход. Так и есть! Открыто. Я вылетела во двор и, перескакивая через лавочки, помчалась наискосок к гаражам. Заворачивая за угол, оглянулась: мои преследователи только-только покинули дом и тут же заметили меня. Их лица вдохновенно засветились. Мужики рьяно бросились в погоню. Кроме моего старого знакомого, еще трое. Я мысленно сфотографировала их неприветливые рожи и резво припустила дальше.

     Расстояние между мной и Макаркиными ребятками постепенно увеличивалось.

     Можно было бы, конечно, остановиться и принять бой. Уложить четверых противников для обладателя черного пояса карате - задача вполне выполнимая, хотя попотеть пришлось бы. Но любое руководство по самообороне, любой инструктор по восточным единоборствам первым делом советуют научиться быстро убегать от желающих с тобой подраться. Таким образом и энергию сэкономишь, и застрахуешь себя от различных неприятностей типа удара кирпичом по затылку.

     Гаражи и дворики внезапно закончились, и я выскочила на проезжую часть.

     Метрах в двухстах впереди маячила автобусная остановка. К ней медленно подползал "Икарус" - неплохой шанс эффектно смыться. Я экстренно высморкалась, приготовилась и... Никто не угадает, за сколько секунд я одолела этот отрезок дороги! Я вообще не побежала: рядом со мной бесшумно притормозили темно-синие, потрясающе чистые "Жигули" девяносто девятой модели, распахнулась дверца, и смутно знакомый голос мягко проговорил:

     - Вот так встреча! Я буду бесконечно рад помочь...

     Я воспользовалась таким своевременным предложением, уселась в машину и только тогда вспомнила, где и когда слышала этот голос. Я обернулась и онемела от удивления. Максим засмеялся, глянув на меня, и прибавил скорость.

     - Вот так незадача! Ты застала меня врасплох: с собой ни цветов, ни бриллиантов. Понадеялся, что успею все купить, ведь до нашего с тобой обеда еще целых сорок минут.

     Я обрела дар речи:

     - Это ты застал меня врасплох! Умеешь появляться в самый неожиданный момент! Где тебя этому научили? В ФБР?

     - Вовремя хотя бы?

     - Как всегда, нет. Отвлек меня от важного занятия.

     - Загорала на дороге?

     - Нет, готовилась побить мировой рекорд в стометровке.

     А вторые сто метров, подумала я про себя, тащилась бы с растянутой лодыжкой, одышкой и сердцебиением, провожая взглядом уехавший автобус. Очень уж водители общественного транспорта любят поиздеваться над догоняющими их неудачниками, захлопнуть перед самым их носом дверцы и смотаться.

     - Прости, - прервал мои размышления Макс. - Мимо тебя проехать просто не смог. И, заметь, уже не в первый раз. Пугающая тенденция, не правда ли?

     - Тренироваться чаще надо. Давай я выйду на дорогу, а ты усиленно будешь проезжать мимо.

     - Не хочу.

     - Через не хочу, дорогой, как манную кашу.

     - Боюсь, так мы далеко не уедем.

     - Ой! - встрепенулась я. - А куда ты меня везешь? Нечего сказать, быстренько я опомнилась - не прошло и часа. Похищать меня, наверно, одно удовольствие. А прикалываться надо мной - другое, решила я, посмотрев на странно довольного спутника. Словно почувствовав мой взгляд, Максим обернулся ко мне.

     - К тебе домой, естественно. Объяснить, откуда я знаю адрес?

     Урожайный сегодня на шутников день. Вчерашний вечер я, хоть и смутно, но помню. И своего спасителя и благодетеля тоже. Мне еще не восемьдесят лет, чтобы забывать таких красивых и обходительных мужиков. Только зачем мне домой?

     У меня полно дел, нераскрытая пропажа бомжа и неоднократные покушения на меня.

     Я попыталась объяснить это Максу, но он лишь пожал плечами.

     - Домой я тебя везу, чтобы ты переоделась к обеду. Как бы ты ни была занята, про еду забывать не стоит. Думаю, тебе жизненно необходимо подкрепить силы. Ты ведь все еще болеешь?

     Я собиралась посопротивляться, но тут вспомнила про пустой холодильник и украденный кошелек и великодушно согласилась пожрать на халявку. Наемся впрок на три дня вперед, а там и денежная работенка авось подвернется или еще один бескорыстный кормилец. Эх, приятно быть молодой и симпатичной особой! Мне захотелось чуточку повыпендриваться. Я распрямила плечи, втянула живот и кокетливо покосилась на Максима.

     - Ты мало мной интересуешься.

     - Почему ты так решила?

     - Не задаешь никаких вопросов. Разве тебе не любопытно, сколько у меня было мужей, любовников и морских свинок?

     - Когда сочтешь нужным, сама расскажешь.

     Я сникла. Вот и выпендривайся перед таким бесчувственным чурбаном.

     Наверняка кагэбист. Ординарным мужчинам закрыть мне рот даже на пару минут еще ни разу не удавалось. Только кляпом. А Макс легко, не напрягаясь, и уже не в первый раз ставит меня в тупик своими сентенциями. Сидит, красавчик, молчит и улыбается. Наверняка прочитал с утречка мое досье и теперь в курсе моей трудовой и личной биографии. А потому не приврешь ради красного словца. Пара минут иссякла, и я опять открыла рот.

     - Тогда я тебя поспрашиваю. Не против?

     - Какой прогресс в наших отношениях! Хочешь узнать, есть ли у меня жена?

     - Не только. - Я надула губы. Что за человек! Опять приходится выворачиваться. - В основном меня волнует размер твоих доходов и какая часть из них облагается налогами?

     Любой уважающий себя владелец престижной машины, дорогого костюма и фирменных ботинок в этом месте нашего разговора должен был бы вздрогнуть, заозираться и заподозрить меня в сотрудничестве с налоговой полицией.

     - Отвечаю по порядку: я не женат и никогда не был, детей не имею, образование высшее, по профессии - архитектор. Работаю в солидной строительной компании.

     - Как называется?

     - "Еврострой", лицензия номер 327002 от пятого сентября 1994 года.

. Я непроизвольно почесала затылок. Круто! А я вот номер своей лицензии ни за что не вспомню, хоть убей. Надо записать и проверить, вдруг он мне лапшу на ушки вешает. Так... К чему бы еще придраться?

     - Кем работаешь-то, дворником?

     - Главным архитектором. Занимаюсь любимым делом: проектирую воздушные и песочные дворцы, а затем слежу, как они возникают наяву.

     - Красиво! - восхитилась я.

     - Люблю все красивое. - Макс лукаво взглянул на меня. - Мы приехали.

     Заходить в квартиру он отказался, сославшись на какое-то неотложное, но очень важное дело, и пообещал явиться за мной через полчаса. Я понаблюдала из окошка, как он плавно выворачивает со двора, и пошла переодеваться.

     Для обеда я выбрала темно-синий (под цвет тачки) костюм-тройку из тонкой английской шерсти. Заколола волосы шпильками, наложила не вызывающий, подходящий случаю макияж. Покрутилась перед зеркалом. Если бы не красный распухший нос, постоянно слезящиеся глаза и приступы кашля, во время которых я становлюсь похожей на квакающую лягушку-голиафа - раздуваю щеки и покрываюсь пятнами, - меня можно было бы назвать хорошенькой. Я погрозила себе пальцем. Не о том, мать, думаешь. Надо браться за Макара, и чем скорее, тем лучше.

     Покушается на меня он регулярно, хотя мотивы его поведения мне еще не ясны. Не бомж же в самом деле виноват!

     Я побродила по квартире. Мысли непроизвольно перескакивали на предстоящий обед и Максима. Почему он так настойчиво ухаживает за мной и упорно делает вид, что втюрился. Неделей раньше я не усомнилась бы в его искренности.

     Когда здорова, я просто неотразима для представителей противоположного пола. Но нынче на конкурсе красоты я занимаю почетное предпоследнее место, опережая лишь зеленую макаку, правда, с ней дети фотографируются охотнее.

     Время ползло еле-еле. Включила телевизор, попрыгала по программам, остановилась на нашем городском канале. В новостях спорта сообщили - наша баскетбольная команда выиграла у хохлов с разгромным счетом, отомстили за наш футбольный позор. В новостях культуры поведали об открывающейся в воскресенье выставке драгоценных старинных икон. Погода прогнозировалась отвратительная: похолодание до плюс трех, ветер до двадцати метров в секунду, местами дождь с градом. Криминальные новости я, к сожалению или к счастью, пропустила. О ходе расследования гибели ваятеля Кубасова не узнала, но и не расстроилась, не услышав об очередных зверствах местной преступности.

     Точно в назначенное время в дверь позвонили. Я бросилась открывать, потом передумала и предварительно вооружилась бронзовой фигуркой амура с торчащими во все стороны стрелами. От бабушки досталась. Если меня ждет очередное нападение, то бандитов ждет неприятная неожиданность. По голове или куда попаду. Я потаращилась в "глазок", но, кроме букета чайных роз, ничего не обнаружила. Известный прием. Я отперла дверь и притаилась сбоку с амуром наизготове. Пусть заходят, коли жизнь не дорога.

     Никто не ворвался, дверь медленно открывалась сама. На лестничной площадке, покачиваясь с пяток на носки, стоял скучающий Максим.

     - Рад, наконец, тебя увидеть. Мне показалось или ты вправду не собиралась открывать?

     - Тебе показалось.

     Я очаровательно улыбнулась, приняла букет и посторонилась. Макс осторожно переместился в прихожую, стараясь не напороться на острые стрелы.

     - Убери, пожалуйста, этого монстра. Мое сердце и так принадлежит тебе.

     Не надо его лишний раз накалывать.

     - Эээ... На редкость ценная вещица, я с нее пыль вытирала.

     Я сгрузила мальчика-дикобраза на тумбочку и отправилась за вазой.

     Поставила розы в гостиной, отчего вся комната приобрела праздничный вид.

     Семнадцать штук - успела пересчитать! - огромные, полураспустившиеся, нежно-золотистые - роскошный подарок. Я захватила сумку, плащ и вернулась в коридор. Максим разглядывал статуэтку и оторвался от нее при моем появлении с неохотой.

     - Действительно ценная вещь. Начало двадцатого века, год примерно девятьсот шестой - девятьсот седьмой, стиль модерн, а вот автор мне не знаком.

     - Должно быть, он умер до твоего рождения, - ляпнула я. - Откуда такие узкоспециальные сведения?

     - Антиквариат - мое хобби. В старину умели находить и запечатлевать красоту в камне, металле, фарфоре, холсте...

     - Не предполагала встретить столь молодого ценителя прекрасного.

     - У меня есть небольшая коллекция. Надеюсь как-нибудь заполучить тебя в гости и похвастаться.

     - Это зависит от того, что я сейчас съем, - мягко намекнула я.

     Макс последний раз взглянул на амурчика, но продать не попросил. И правильно, не продам. Дорог как память. Хотя... Если бы предложенная цена меня устроила... Все равно бабушка использовала мальчонку под вешалку.

     Максины "Жигули" опять потрясли меня чистотой. Только мы уселись, я попыталась выведать способ поддержания приличного внешнего вида машины в окружающей грязи. Мой спутник пожал плечами и посоветовал почаще мыть тачку. А на сколько чаще, не сказал. Каждые полчаса, что ли?

     Когда мы уже выруливали со двора, я случайно глянула в боковое зеркальце: через машину за нами пристроился старенький, обшарпанный "Фольксваген". Номер и рожу его водителя я забыть еще не успела. В совпадения не верю с пятого класса общеобразовательной школы, когда однажды, прогуливая по уважительной причине урок физики, наткнулась в кино на нашу классную руководительницу и завуча, как раз на местах для поцелуев. Влетело мне тогда по первое число, сидеть долго не могла. Вывод: лопоухий Вова знает мой адрес и следит за мной. Должно быть, я начала дергаться и нервно оглядываться, и Максим обеспокоенно спросил:

     - Что случилось?

     - Будь добр, заверни-ка в следующую подворотню.

     - Мы резко свернули и заехали за дом. "Фольксваген" промчался мимо. Но в своей невиновности он меня не убедил. Я посмотрела в безмятежное лицо Макса.

     - И вовсе у меня не паранойя.

     - Разве кто-то сомневался? Тебе просто понадобилось в туалет. Выходи, я подожду.

     - Не смешно. Поехали дальше.

     "Хвоста" за нами я больше не заметила, однако на душе все равно было неспокойно. Сегодняшний день, почему-то была уверена, еще приподнесет мне сюрпризы. Ладно, удвоим бдительность и осмотрительность.

Глава 7

     Ресторан, в который мы прибыли, назывался "Райский сад" и среди подобных заведений ничем примечательным не выделялся. Раньше я заглядывала сюда пару раз. В памяти остались хорошая кухня и безумно высокие цены. Мы расположились в углу у окна, занавешенного изумрудными парчовыми шторами. По стенам вились искусственные растения, между ними прятались картины с буколическими пейзажами. Несмотря на день, в зале царил приятный зеленоватый полумрак.

     К нам подплыла официантка, кивнула Максиму как старому знакомому, но меню протянула мне. С понятием барышня. Я заказала всего пятнадцать блюд, среди которых попадались и весьма оригинальные: "Утка в яблоках познания добра и зла", "Ангельские отбивные", салат "Возвращение в Эдем". Интересно, как ведет себя салат, будучи съеденным? Возвращается вскоре в тарелку или отправляет пообедавшего прямиком в рай? Пока мы ждали основной заказ, нам принесли легкий аперитив и вазочку черешни. Бесплатно, за счет заведения, сообщила официантка.

     Как же! Плавали, знаем. В конце подадут счет на весьма кругленькую сумму, в которую войдет абсолютно все, что съел здесь ты, и кое-что из съеденного обслугой. Успокаивает одна мысль: платить-то не мне.

     - О чем, красавица, печалишься?

     Я слегка покраснела, но тут же, вспомнив свои беды, решила, что повод для размышлений у меня есть. Кстати, почему бы не посвятить в них Макса? Свежий взгляд, мудрый совет не помешают никогда. И решила открыть кое-что о себе:

     - Вообще-то я частный детектив.

     - Вот как?

     - И у меня проблемы с одним маленьким дельцем. Хочешь, расскажу?

     Макс, казалось, колебался. Шокирован? Боится быть замешанным в грязной истории? Он как-то криво улыбнулся одной половиной лица, став на мгновение похожим на кровожадного корсара.

     - Буду польщен оказанным мне доверием.

     Я вкратце поведала о споре азартных мужичков, о пропавшем бомжике, о странном поручении Макара, нападении на меня в его кафе и в доме на окраине города. Максим выслушал также мою версию о смерти бомжа и задал резонный вопрос:

     - Почему ты так уверена в том, что старик умер?

     - А где же он тогда?

     - Да мало ли где. В больнице с переломом ноги. Ты обзвонила все медицинские учреждения города?

     - Нет, но...

     - Или в длительном запое у друзей. Ты их еще не отыскала? Или у родственников отъедается. Наконец, в Киеве у дядьки.

     - Ты не понимаешь, я нутром чую, алкаш пропал не случайно! Только я сунулась с вопросами о нем к Макару, тот немедленно начал покушаться на мою жизнь.

     - Он отправил тебя на дачу после вопросов о бомже?

     - Нет, до. Но ему могли рассказать продавщица или уборщица.

     Макс скептически покачал головой и принялся за принесеные кушанья. Я последовала его примеру, и разговор временно прервался. Первым оторвался от тарелки мой спутник и, задумчиво отхлебнув красного вина, проговорил:

     - Вероятнее всего, старик не имеет к делу никакого отношения. Верится с трудом, что Макар пошел на убийство из-за бабы, а потом из-за этого стал доставать тебя. Думаю, за бомжа ты зацепилась зря, твоя проблема заключается в хозяине кафе.

     - Я ему ничего не сделала.

     - Сама сказала: у него финансовые затруднения, задолжал крутым ребятам.

     В этот момент появляешься ты, частный детектив, и начинаешь задавать вопросы.

     Любой на его месте занервничал бы. Вот Макар и решил тебя убрать от греха подальше. И на подольше.

     Возразить мне было нечего. Доводы приведены логичные, и лишь внутренний голос кричал мне - все не так просто. Я ела и помалкивала, а Максим продолжал:

     - Самым разумным в твоей ситуации было бы отказаться от расследования спора и не лезть в чужие проблемы, наживая себе ненужные неприятности.

     От возмущения я чуть не подавилась. Прокашлялась и заявила гордо:

     - Ну уж нет! У меня репутация. Если берусь за дело, никогда не бросаю.

     Стопроцентная раскрываемость. От нее зависит и количество обращений, и оплата.

     - Хорошо. Тогда скажи своим спорщикам, что убийства не произошло. В доказательство приведи к ним официанток, уборщицу, самого Макара. Я могу помочь с ним договориться. И отдыхай.

     - Я не халтурю.

     - Ты рискуешь. Обратно домой тебе нельзя. Наверняка ждут. Давай поедем ко мне, приглашаю в гости.

     - Ты слишком торопишься. Мы знакомы всего лишь второй день.

     - На третий тебя могут отправить на тот свет, а я не некрофил.

     - Ты грубиян.

     - Я просто очень встревожен, ты ведешь себя неразумно.

     Макс взглянул на мое обиженное лицо и вздохнул.

     - Ладно. Давай сменим тему, а? Смотри-ка, кто пожаловал!

     Я проследила за его взглядом. У входной двери стоял представительный мужчина лет сорока пяти. В молодости он, наверное, был хорош собой, сейчас же его явно портили небольшая лысина и козлиная бородка. Черные брюки и рубашка, бежевый замшевый пиджак - все дорого и стильно, как в рекламе. Оглядевшись, новоприбывший уселся за ближайший свободный столик и углубился в изучение меню.

     Меня разобрало любопытство.

     - Кто такой?

     - Дмитрий Алексеевич Никифоров, журналист, преподаватель нашего университета. А по совместительству племянник покойного скульптора Кубасова.

     - Да ну! Откуда знаешь?

     - Я часто захаживал к его дяде. Он был замечательный человек, отлично разбирался в любых произведениях искусства. Я притаскивал ему для экспертизы различные вещички, и мы нередко просто беседовали с ним о том о сем.

     - Наш город - как большая деревня. Так или иначе все друг с другом знакомы. Не знаешь, кстати, почему убили Кубасова?

     - Понятия не имею. Последний раз мы встречались месяц назад. Давай позовем Диму и расспросим о последних новостях, он должен быть в курсе.

     Я согласилась, и Максим через официантку пригласил бородатого племянничка. Тот явно обрадовался и немедленно перебрался за наш столик, долго жал руку Максу, оценивающе поглядывал на меня. Принесли его заказ, но жажда общения возобладала над чувством голода.

     - Макс, душа моя, позволь тебе пожаловаться. Замотали меня менты, хоть на стенку лезь, паршивцы, не при девушке будет сказано. Танечкой зовут, я не ошибся? Методы у них варварские, отношение к людям нашего круга совершенно издевательское. Допросы по многу часов, оскорбления, а на каком основании?

     Подозревают меня бог знает в чем!

     - Да не волнуйся ты! Излагай по порядку. В чем они тебя подозревают?

     - Думаю, хотят обвинить в убийстве дяди Лени. Я ведь очень удобная фигура. Ни жены, ни детей у дяди Лени не было. Получается, я единственный близкий родственник и единственный наследник. А состояние старикан накопил за многие годы служения культуре ого-го какое!

     - Насколько я тебя знаю, ты и мухи не обидишь. Пока она тебя не обидит.

     - Я пришел к выводу, что им не нужен истинный убийца, им нужен козел отпущения, коим ваш покорный слуга и является.

     Я еле улежалась от смеха. Очень уж бородатый Дима был похож на названное животное, безрогое и растолстевшее. Потаращившись бездумно в пустоту несколько секунд, опечаленный журналист влил в себя стопку водочки и захрустел салатом. Минут через пять, прикончив куриную ножку, неудачливый племянник стукнул кулаком по столу.

     - Кусок в горло из-за них не лезет, сволочи! В доме обстановка взрывоопасная. Ты ведь, Макс, знаешь Наталью, ей бы только повод был. Ругается, как базарная торговка. Кроме денег, ее ничего больше не интересует. Если меня посадят, а ей достанутся дядина квартира, скульптуры, деньги, она прыгать от радости будет.

     - Главное, ты невиновен. Остальное постепенно образуется. Я все же склонен доверять нашим правоохранительным органам.

     - Какая наивность, друг мой! - театрально вскричал Дмитрий Алексеевич, даже руки воздел кверху. - В этом мире справедливости никогда не было, нет и не будет!

     - Тебе остается только ждать.

     - Нетушки, голубчик мой! Я сидеть сложа руки не буду. Есть у меня одна неплохая мыслишка. Хочу нанять частного детектива. Скажи, ты случайно не знаком с каким-нибудь профессиональным сыщиком?

     Макс оказался в сложном положении. С одним сыщиком он точно был знаком и в данное время с ним обедал. Теперь бедолаге приходилось выбирать, соврать или навязать мне очаровательного клиента. Я пришла на помощь. Пока он думал, я представилась:

     - Частный детектив Татьяна Иванова, лицензия номер 345082 от двенадцатого марта 1996 года.

     Естественно, в документах я дома не рылась, цифры и дату назвала от балды, чтобы произвести солидное впечатление, по примеру присутствующего здесь и ухмыляющегося Максима. Племянничек вылупил глаза, открыл рот, затряс бородкой и завопил, обратив на нас внимание всех присутствующих в зале:

     - Слышал, не поверите, слышал я о вас! Танечка, солнышко! И раньше, вы уже наверняка не помните, от Петра Петровича, помогли вы ему в запутаннейшем дельце, нахвалиться не мог. И на днях от Ивана Сергеевича Малькова, столкнулись с ним в столовой областной Думы.

     Один из азартных спорщиков, тотчас сообразила я, а кубасовский родственник между тем продолжал, перейдя на свистящий заговорщицкий шепот:

     - Танечка, вы - моя последняя надежда! Отыщите убийц дядюшки, обелите мое честное имя!

     Я задумалась. Очередной наниматель, четвертый за вторые сутки. Один оказался липовым, Макарка в качестве работодателя отпадал и находился в когорте подозреваемых. Господа спорщики раскошеливаться не спешили, да и дело их было темным-темно, и конца-края ему еще не видать. То есть опять приходится сидеть без денег. Я вздохнула. Ох, до чего не хотелось заниматься кубасовской смертью, да и не в моих это правилах - одновременно вести два расследования, но...

     Деваться некуда, кушать раза три в день хочется. Дима расценил мои колебания по-своему.

     - Если у вас вызывает недоверие моя платежеспособность, Танечка, радость моя, я вот что вам скажу: хотя я человек небогатый, но свобода стоит дороже.

     - Убедили. Слабая я женщина. Ничего с собой подделать не могу, люблю презренный металл и блага, которые за него можно заполучить. А чтобы избежать недоразумений, обсудим оплату моей работы сейчас.

     Дима оказался далеко не так прост и щедр, как мне бы хотелось. Мы препирались, пока оба не вспотели и не охрипли. Умение торговаться - неприятное, но в наших условиях необходимое качество частного детектива.

     Почему-то многие оценивают наши услуги на уровне работы мойщиков машин или массажисток в сауне. Приходится терпеливо разубеждать и доказывать: наша служба и опасна, и трудна, и ценится соответственно. А не устраивает - обращайтесь к участковому по месту жительства. Наконец мы пришли к соглашению и выпили, чокнувшись, дабы скрепить союз.

     - Танечка, спасительница вы моя! Теперь я уверен в своем будущем! Оно в надежных руках. Позвольте, кстати, поцеловать ручку.

     Меня уже начала раздражать его манера общения, и я весьма невежливо брякнула:

     - За отдельную плату. Обсудим?

     - Ах, молодежь! - расстроился козлобородый журналист. - В вашем возрасте меркантильность не красит. Вот я...

     И он пустился в пространственные трогательные воспоминания о нищей, но бескорыстной юности. Я посмотрела на Максима. Во время нашей бурной беседы он неторопливо попивал вино, не сводя с меня своих черных восточных глаз. Хотя по его бесстрастному лицу сложно было определить, какие бури бушуют внутри него, голову могу дать на отсечение, он очень недоволен. Ну, это его проблемы. Что касается меня, на сытый желудок я не в состоянии удерживать себя в мрачном настроении. Наоборот, мне сложно сосредоточиться на бывших и будущих горестях, на поджидающих за углом врагах, на плохой погоде. Поэтому я игриво подмигнула насупившемуся красавчику:

     - Мужчина моей мечты, что не весел?

     Макс поставил фужер и сцепил в замок пальцы рук.

     - Тебе известно мое мнение.

     - Завалиться к тебе в гости и не выходить неделю, пока мои противники не сдохнут от скуки? Это бесчеловечно!

     - Но разъезжать одной по городу тебе сейчас опасно.

     - Не пугай, не ровен час заикой стану.

     - Они не остановятся, пока не обезвредят тебя.

     - Или я их.

     - Послушайте, - вмешался племянник, решительно отодвигая от себя пустые тарелки. - Поговорите потом, жизнь длинная, а меня арестовать могут не сегодня-завтра. Танечка, счастье мое, с чего думаете начать?

     - Было бы неплохо посетить студию вашего дяди, . место, где он творил.

     Честно говоря, это был всего лишь способ сбежать От сердитого мужчины, во что бы то ни стало решившего меня приручить.

     - Могу устроить! - обрадовался Дима. - Хоть сейчас!

     - Отлично! Поехали, покажете мне, что да как. Я встала, за мной поднялись оба. Максим осторожно дотронулся до моего локтя.

     - Татьяна...

     - Спасибо за угощение, милый. Вот номер моего сотового, позвони, встретимся как-нибудь.

     Я помахала ему ручкой и ушла, не оглядываясь, сопровождаемая болтающим без умолку наследником ваятеля. Вовремя подвернулось новое задание. Удалось спокойно покинуть Макса, надеюсь, недели на три.

     В такси, шаря глазами по сторонам в поисках "Фольксвагена", я с тоской подумала: далась же мне эта студия. Будто других неприятностей мало.

     - Посоветуйте мне, как человек, хорошо знавший Кубасова, - обратилась я к Диме. - Может, стоит начать расследование где-нибудь в ином месте? К примеру, в любимых ресторанах вашего дяди. Притоны он какие-нибудь посещал?

     - Притоны, мон ами?! - Дима так удивился, будто впервые слышал это слово. - Вы меня смущаете. Кхе-кхе, гм. Притоны?.. Такая молодая девушка. Вы знали моего дядю?

     - Ну-у-у... - Когда по ящику начинали показывать Кубасова и его шедевры, я спасалась на другом канале. Общих приятелей у нас не было, общих дел тоже. Про притоны я скорее всего действительно хватанула лишку. На экране Кубасов выглядел эдаким богобоязненным рыжеватым мужичком неопределенного возраста. Внешность, конечно, обманчива, но не настолько же. Кубасова с его маленькими маслянистыми глазками, круглым личиком, окаймленным бородкой, нарядить бы в рясу и сразу в церковь на аналой.

     - Не хочу вас расстраивать, милая Танечка. - Племянничек уяснил, что членораздельного ответа он от меня не дождется. - Понимаю, понимаю, что ответственность за растление молодого поколения, к коему я причисляю и вас, будет целиком лежать на мне. Понимаю также, что могу нанести удар по вашим представлениям о мире, развенчать ваши представления о... - Я поймала себя на мысли, что теряю нить разговора. Для моего прагматичного и весьма прозаического ума Дима выражался слишком витиевато. - ... печально, очень печально. - Племянничек вздохнул и грустно улыбнулся. - Но дяде не было смысла посещать притоны, потому как настоящий притон был у него в мастерской. Не поймите меня не правильно, но туда-то я вас и везу.

     Вот тебе раз!

     - Разве милиция еще не облазила там каждый сантиметр? - робко, как полагается скромной молодой особе, услышавшей сенсационную новость о своем кумире, поинтересовалась я.

     - А вот и нет, душечка. - Дима немного помолчал. - У моего дяди были две мастерские. Одна - как бы парадная - для встречи с фотографами, телевидением, приема различных известных личностей. А другая... - как бы помягче выразиться - для подпольных заказов и приема ... особ, чей вид деятельности... ну, вы понимаете...

     - Тем более, следователи должны были от этой студии камня на камне не оставить.

     - Видите ли, дядя не слишком афишировал ее наличие. Я, в свою очередь, ничего не собираюсь сообщать этим грубиянам, использующим служебное положение для оскорбления уважаемых людей. - Дима возмущенно зафыркал и затряс своей козлиной бородкой.

     - Вы упомянули о подпольных заказах. Что имелось в виду?

     - Ну, не могу сказать, что особенно в курсе, - засмущался племянник. - Ходят слухи - обратите внимание, я ничего не утверждаю, - что дядя никогда бы не отказался воспроизвести подлинное произведение искусства.

     - То есть вы хотите сказать, фальшивые копии делал?

     - Ну, ма шер! Зачем же так грубо? Но смысл, Танечка, вы уловили верно.

     Я промолчала, вспоминая памятник-уродец первому космонавту, воздвигнутый на набережной. Версию о массовом производстве Кубасовым микеланджеловских Давидов можно было в расчет не принимать.

Глава 8

     Подпольной мастерской Кубасову служил переделанный гараж. Дима отпер тяжелый амбарный замок, с трудом распахнул металлические ворота и отошел в сторону, галантно предоставляя даме возможность войти первой. Жаль, что единственной дамой была я. Терпеть не могу лезть в темные помещения. Вдруг там засада, злая собака или открытый люк в погреб. Я робко шагнула, стараясь держаться поближе к стеночке. На меня пахнуло перегаром. Племянничек пошарил по стенке, нашел выключатель. Лампы дневного света резко ударили по глазам. Я прищурилась. Кругом - ужасный бардак. Ногу сломать можно. Сделай я шаг пошире, обязательно врезалась бы в баррикаду из пивных ящиков.

     По всему бывшему гаражу, а он, надо сказать, был немаленьким, валялись бутылки, тряпки, гипсовые и гранитные руки, ноги, торсы всех размеров - наверное, запасные детали будущих бессмертных творений хозяина, - какие-то бумажки, плакатики, наброски, банки, кисточки, инструменты непонятного назначения, части женского и мужского нижнего белья, которыми, учитывая их гигиеническое состояние, не иначе как гуталин с башмаков вытирали. Все покрывал толстенный слой пыли. В центре мастерской стоял мешок с цементом и плоское жестяное корьгго, да простят меня знатоки, если это приспособление для замешивания глины называется иначе. В одном из углов - разложенный диван, настолько старый, что из него клоками торчала вата. В другом углу - захламленный стол. На него опиралось что-то, издали похожее на надгробие.

     - Дядя ничем не гнушался. Считал, что любая работа, если она приносит деньги, хороша, - прокомментировал Дима, проследив за моим взглядом, и удовлетворенно добавил:

     - Извини, Танюша, за беспорядок, негоже, конечно, в такое место приличную женщину приводить, но, вижу, здесь кто-то побывал и рылся в дядиных вещах.

     - Вы уверены? - Энтузиазма его заявление не вызывало. Теперь, если моя родня неожиданно нагрянет ко мне на квартиру и начнет мне пенять, что руки у меня не тем концом и не к тому месту приставлены, что уборка в квартире давно не делалась, а убирать постельное белье, вешать вещи в шкаф и мыть посуду надо каждый день, я обиженно скажу: "Невиновна! Был обыск!"

     Очень удобная отговорка.

     - И сомневаться нечего! У дяди кто-то рылся! Посмотрите, все эскизы на полу! - Дима ткнул пальцем в гору бумаг, испещренных загогулинами и картинками в духе наскальной живописи кроманьонцев. На верхних отчетливо проступали следы чьих-то грязных подошв. - А самое главное - картотека с именами клиентов и счетами. Танюша! Посуди сама, разве на документах, где , значатся суммы выплат, чистят сушеную рыбу?!

     Я согласно покивала, хотя в окружавшем беспорядке рыбья чешуя на деловых бумагах смотрелась вполне естественно. Дима продолжал бушевать, словно это я ему плачу за расследование, а не наоборот.

     - Дядя, как и все нормальные люди, очень аккуратно вел бухгалтерию.

     Складывал все вот в этот ящичек.

     Я чуть было не покраснела: заполнение различного рода ведомостей, подсчет дебетов, кредитов и прочие канцелярские выкрутасы мне претили с детства. Если цифры не написаны на маленьких бумажечках с водяными знаками, то они начинают путаться у меня перед глазами, сливаться и выделывать всякие безобразия. Работа у меня, слава богу, такая, что ни одна налоговая инспекция в жизни не выяснит подлинную сумму моих доходов, поэтому к оформлению финансовой стороны своих дел я отношусь спустя рукава.

     - Вы считаете, что убийца имел с вашим дядей деловые отношения? А что-то в этих бумагах могло навести на преступника подозрения, и он пришел их изъять?

     - Радость моя! Вы попали в точку. Лучше бы и я не смог это выразить.

     Я подняла со стола стопку листочков, стряхнула с них цементную пыль, крошки и рыбьи ребрышки. На верхнем значилось: "Надгробный бюст Бершанского". В графе заказчики: "жена и дочь", а рядом цена. Такого количества денег, по моему мнению, хватило бы на небольшой самолет с ангаром и годовым запасом бензина. В голову полезли нехорошие мысли об оживающих мертвецах, чей вечный сон беспокоят кошмары в виде собственных уродских памятников, и о кровожадных женщинах, идущих мстить за поруганную честь родных.

     - Горе мне, горе! - Дима запустил пальцы в волосы, отчего они встали дыбом, и начал причитать:

     - Раз преступники побывали здесь до нас, я обречен, они украли все улики. Меня посадят. Как пить дать меня посадят. Танечка, солнышко, я не хочу сидеть! Сделай же что-нибудь!

     - Спокойно, вы не прогадали, что обратились ко мне. Ваши проблемы теперь и мои проблемы. - Неплохая самореклама, жаль только, что конец я подпортила разрывным кашлем. Местная пыль меня доконает. - Ваш дядя был связан с какой-то сектой?

     - Полнейшая ерунда! Во всех сектах начинают с пожертвований, а дядя даже взаймы деньги давать не любил. Однако, позвольте узнать, что навело вас на подобную мысль?

     - Вот это, - я протянула ему эскиз, - очень напоминает мне статую жуткой богини Коатликуэ. - Как-то я увидела ее изображение в энциклопедии "Мифы народов мира" и запомнила благодаря несовпадению приятного сочетания звуков имени с тумбообразным внешним видом. - Кажется, у ацтеков были приняты человеческие жертвоприношения?

     - Побойтесь бога, Танечка, - Дима кисло улыбнулся, - это же памятник Образцову. Посмотрите, тут даже на обороте подписано.

     - Постойте, - встрепенулась я, - это тот самый, что на площади, в простыне?

     - Тот самый. Скоро вы его увидите in natura, в полный то есть рост.

     Мне стало больно и обидно за родной город. Я еще раз взглянула на листочек и спросила со слабой надеждой в голосе:

     - А его не сдует с постамента? На площади все время ветер гуляет, прямо как в трубе, а памятник, наверное, не очень тяжелый, раз пустой внутри.

     - Да при чем здесь памятник! - возмущенно воскликнул Дима. - У человека жизнь идет наперекосяк, а вы о памятнике беспокоитесь! Человек вам, между прочим, бешеные деньжищи обещал отвалить за спасение. Никуда ваш памятник не денется, дядя его сделал из гранита.

     - Но он же полый?

     - Как вы себе представляете полый гранитный памятник? - с превосходством осведомился Дима. - Полые могут быть из бронзы, гипса, железа.

     - Но тут вот на картинке... - Я протянула эскиз.

     - Возмутительно, чем только занята ваша голова! Может, он делал маленький бронзовый вариант на конкурс.

     Я хотела заметить, что ниже приводятся расчеты и размеры, явно не соответствующие моим понятиям о маленьких, но не успела. В гараж ворвалась разъяренная фурия. Иначе и не скажешь. Молодая женщина в сером брючном костюме, с развевающимися длинными волосами одной рукой тащила за собой мальчишку лет шести, а другой вращала перед собой сумочку.

     - Попался! - орала она. - Вот ты где, развратник! Так я и знала, стоит на миг отвернуться, как ты тут же за прежнее. Нашел какую-то шалаву! Я тебя отучу жене изменять!

     Бац! - женщина стукнула сумочкой бедного Диму.

     Сумочка, конечно, не моих обычных габаритов, но зато с окованными металлом углами и железными замочками, попала ему прямиком в глаз. Дима взвыл, женщина демонически захохотала и повернулась ко мне, а я трусливо спряталась за ближайший гипсовый торс.

     - Наташа, душа моя, - взмолился униженный и оскорбленный Дима, прижимая ладонь к больному глазу, - ты все не правильно поняла.

     - О нет, я все правильно понимаю, не делай из меня ДУРУ! - И она предприняла попытку достать меня длинными холеными когтищами.

     - Это частный детектив - Татьяна Иванова, помнишь, я хотел заняться собственным расследованием гибели дяди?

     - Видела я таких детективов! У-у-у, ирод, ребенка бы пожалел! - Она пихнула вперед мальчишку. - То-то смотрю, милиции ни гу-гу про этот бордель, и сразу смекнула: для себя оставляешь. Права была, - она горько усмехнулась, - как, впрочем, всегда.

     - Я и в самом деле детектив! - спасавшее меня гипсовое тело под зверскими ударами сумочки Диминой благоверной начало давать трещины.

     Не знаю, что подействовало на Наташу, мой ли осипший голос, начисто лишенный очарования, Димины ли призывы, или то, что оставшийся без присмотра малец отыскал где-то молоток и начал самозабвенно тюкать им по обрезку чугунной трубы. Шум поднялся невообразимый. Прекрасная Натали, перекрикивая его, завопила:

     - Арсений! Прекрати немедленно!

     Однако потребовались усилия трех взрослых людей, чтобы оттащить пацаненка от полюбившегося ему музыкального инструмента. После чего мы минут десять все вместе успокаивали его, грозя дядей милиционером и обещая золотые горы и реки, полные фанты, отчего дитя бушевало еще сильнее.

     - Невыносимый ребенок, - доверительно пожаловалась мне Наташа, прикладывая платок ко лбу. За время битвы с дитятей мы почти сдружились. - Весь в меня пошел. Вы уж простите, что я на вас так... Звоню в ресторан, где Дмитрий обычно обедает, а мне говорят - ушел с женщиной. Я туда, сюда. Нигде нет. Что я могла подумать? Арсений, перестань мазать тетин плащ краской!

     Я взвилась, как ужаленная. Урон был невосполним. Плащ стал похож на те тряпки, что валялись вокруг, такой же грязный и непригодный к употреблению по назначению.

     - Вы уж простите его, - добродушно улыбнулась Наташа, - он не со зла.

     Арсений! Перестань реветь, тетя не сердится, так ведь? Возьми лучше у папы часики, поиграй. Ой, а что это у вас?

     Оказалось, что я все еще нежно прижимаю к сердцу эскиз образцовского памятника. Наташа нахмурилась.

     - А, этот! Представляете, заезжаю я сюда на прошлой неделе...

     - Опять за мной шпионила, - прошипел Дима в спину.

     - Хоть бы и так, - легко согласилась Наташа. - Дядю твоего тут разлюбезного застала. Пока мы с ним разговаривали, Арсений от башмака этого идола, - она потрясла эскизом, - кусочек отколол. Совсем крошечный, но какой твой дядя хай поднял! Сразу видно, что родственнички, - поддела она мужа.

     - Злой дядька не заметил, я еще слово нацарапал! - радостно сообщил малыш. И назвал это слово.

     Я закашлялась и покраснела, а родители хоть бы хны.

     - Ай, - пожурил сыночка папаша, - разве можно такое на произведениях искусства писать? Они же денег стоят.

     - Ничего, - огрызнулась Натали, - подумают, что автор свой автограф оставил. Твоему дяде такое прозвище очень бы подошло.

     - Дмитрий Алексеевич, вы же говорили, что памятник гранитный. Разве гранит легко царапается? К тому же на площади памятник стоит вот уже полгода.

     - Вы бы больше слушали мою жену, - отозвался Дима (Танечкой он меня больше не называл).

     - Кого же ей еще слушать? Тебя, что ли? Гипсовый он был, и точка!

     Дима пустился возражать, непоседливый Арсений тем временем нашел моток веревки и привязывал к себе глиняные руки, а я решила, что с меня хватит. Такое количество родственничков Кубасова может свести с ума кого угодно.

     Я откланялась под предлогом необходимости переодеться, попросила Диму просмотреть повнимательнее счета дяди, дала телефон, чтобы он позвонил, если что обнаружит. На улице передо мной встала дилемма: снять плащ и мерзнуть или позориться, но побыть дома в тепле. Такси меня игнорировали. Пришлось мерзнуть.

     Я запихала изуродованный плащ в мусорный бачок. Как же мне было жалко свой новенький, светленький, чудесненький, дорогой, тепленький плащик! Безвременную его кончину я буду оплакивать долго - пока Дима не компенсирует мне моральные и материальные издержки.

     У дома я расплатилась с таксистом и загрустила: времени потрачено было много, а денег как нет, так и нет. Надо серьезнее браться за дела. Как говорится, не накликая беду. Не успела я дойти до подъезда, как дела сами взялись за меня - да так, что серьезнее некуда. Из недр стоявшей невдалеке машины вынырнуло несколько крепких ребят, среди которых я сразу же узнала гриб-коватого мозгляка. Мне не потребовалось применять дедуктивный метод, чтобы прийти к выводу: парняги приехали явно не извиняться за свое прежнее бесцеремонное обращение с моей персоной. Отступать было некуда, сбежать не успевала, окружили уже, драться ни сил, ни желания, ни возможностей, а сдаваться без со-. противления - не в моих правилах. Поэтому я полезла в сумку и достала подарочек одного приятеля-шутника - зажигалку в виде "лимонки". От настоящей отличается только наличием пламени при надавливании и упорным нежеланием взрываться. Я вынула чеку, положила, чтобы не потерять, в карман и застыла в позе раздумья.

     Братишки резко остановились, попятились и замерла, оценивая, хватит ли у меня смелости бросить гранату. Хватит, хватит! Не впервой. Но появится ли у меня после этого возможность избежать нежелательного контакта с людьми Макара?

     Мое здоровье и так подорвано. Эх, жалко я в милицию заявить не успела.

     Судьба же распорядилась по-своему. Во двор на приличной скорости внезапно ворвались темно-синие "Жигули" Максима. Мой новоявленный ангел-телохранитель выскочил, потрясая пистолетом. Тут я чихнула, а придя в себя, обнаружила, что избавлена от непрошеных визитеров. Нет, все-таки убойный у меня насморк!

     - Не волнуйся, Татьяна. Все в порядке. - Максим приближался ко мне как-то странно, бочком.

     С чего бы? Ах да, гранату я так и не швырнула. Я чихнула еще раз и как бы невзначай уронила "лимонку" себе под ноги. Максим не сплоховал и показал себя с лучшей стороны. Он схватил зажигалку, швырнул ее в заросли шиповника, лелеемые дворовыми бабками, и попытался уложить меня на асфальт. Ну уж нет!

     Плащ мне сегодня испортили, так хоть костюм в обиду не дам.

     - Максим! - пищала я, отчаянно сопротивляясь. - Не трогай меня, я щекотки боюсь.

     - Сейчас рванет!

     Пришлось объяснять, что по техническим причинам взрыв отменяется.

     Жребий, кто полезет в колючие кусты, бросать не стали. Максим благородно вызвался стать добровольцем. Попробовал бы не вызваться!.. Потом мы вместе посмеялись над забавной игрушкой. Я окончательно замерзла и начала дрожать.

     - Какой же я дурак! - Максим стянул с себя длинный черный плащ. - На твою жизнь только что покушались, а я держу тебя на ветру. Как хочешь, Танечка, а одну тебя я больше оставлять не намерен. Трижды мы с тобой встречаемся, и трижды моя помощь была тебе необходима, как воздух. Считаю, надо ехать ко мне.

     У меня безопаснее.

     Я хотела было возразить, что он надутый самоуверенный индюк, может считать, вычитать, делить и умножать все, что угодно, а я иду домой. Но от возмущения только расчихалась сильнее. Время было потеряно, мое вынужденное молчание принято как восторженное одобрение, а я погружена в машину.

     Я высморкалась, проклиная все вирусы и бактерии на свете. Мне нужна ясная голова со здравыми мыслями, а не эта тяжеленная гиря, мечтающая исключительно о горячем чае с малиной и мягкой подушке. Куда подевались моя великолепная реакция, мои чутье и находчивость? Я невольно издала вздох, больше похожий на стон. Максим испуганно обернулся.

     - Танечка, что с тобой?

     Меня скоро будет тошнить от уменьшительно-ласкательного сокращения моего имени. Думала, отделавшись от Димы, не услышу его больше. Но не тут-то было! Неужели я вызываю настолько нежные чувства у противоположного пола?

     Увидели бы они меня хоть раз с автоматом или, на худой конец, с разделочным но жом.

     - Болею, Максик, миленький, - противным голосом передразнила я своего вечного спасителя. - Мы когда-нибудь доедем наконец?

     - Уже, - коротко ответил Макс.

     Обиделся, что ли? Да нет, вряд ли. Он стоически терпел и худшие мои выходки, вызывая у меня каждый раз подозрения в своей нормальности.

Глава 9

     Мы приехали на экологически чистую окраину города. Пока мчались по пустынным бескрайним полям, я решила, что Максим живет в деревне. Внезапно как из-под земли выросли миленькие аккуратненькие коттеджи, невдалеке прогромыхал трамвай, промелькнули разноцветные огни супермаркета. И в глуши, оказывается, люди обитают.

     - Далеко забрался, - сообщила я Максу, ходившему открывать ворота.

     - Здесь красиво. Сады вокруг, лес рядом, речка.

     - И грязища.

     Это я из врожденной вредности. Двор был заасфальтирован и начисто выметен, а то, может, и вымыт с порошочком. Я уже давно заметила, хозяин отличается редкой чистоплотностью. Максим распахнул дверцу, но вылезти мне не дал, подхватил на руки и отнес на крыльцо.

     - У меня что, ботинки грязные? - возмутилась я.

     - Милая, ты, кажется, болеешь, - невозмутимо ответил он, поставил меня на коврик и занялся замком.

     Через пару минут мне была устроена экскурсия по апартаментам моего нового поклонника. За свою нескучную жизнь я побывала во многих богатых домах, но все они похожи один на другой: евроремонт, дорогая техника, элитная мебель.

     Этот отличался лишь большим количеством предметов искусства - повсюду картины, иконы, вазы, статуэтки. Все на своих местах, подобрано со вкусом и соблюдением стиля и эпохи. Вскоре у меня в голове перепутались даты, имена и названия, я начала позевывать и откликаться на обращенные ко мне речи нечленораздельными междометиями. Макс среагировал оперативно. Оборвал себя на полуслове и предложил выпить чая. Я согласилась с нескрываемой радостью, и мы перебрались на кухню.

     - Мне понравилось, честно, - попыталась я загладить неловкость. Когда у меня в руках чашка с горячим душистым напитком, я становлюсь доброй и отзывчивой.

     - Пустяки. Понимаю, тебе сейчас не до этого.

     Макс доставал из холодильника и выкладывал на стол виноград, персики, гранаты, пирожные в пластиковой коробке, шоколадные конфеты, щербет и пастилу.

     Я удивленно открыла рот.

     - Что это?

     - Витамины и калории. Не знал, какие именно ты предпочитаешь, и купил все подряд.

     Из недр "Стинола" появились бананы, киви, финики и ананас, уже нарезанный дольками. Я взяла, сколько поместилось в обеих руках, и довольно пояснила:

     - Я все люблю. Я всеядная.

     Максим засмеялся и извлек откуда-то, словно фокусник, бутылку настоящего французского шампанского.

     - Мы еще не успели обмыть наше знакомство. Из ресторана ты поспешно сбежала с другим мужчиной.

     - Не знаю, какой он мужчина, но зануда первоклассный.

     - А какое впечатление осталось после посещения мастерской дяди Лени?

     - Не перебивай, я ем.

     Максим молча достал красивые тончайшие хрустальные фужеры и наполнил их искрящимся золотым вином. Протянул один мне, соблюдая при этом вид серьезный и торжественный. Интересно, потеряет мой радушный хозяин невозмутимость, если я случайно раскокаю его раритетную посуду?

     - Давай выпьем на брудершафт.

     - Чудесная мысль!

     Мы осторожно сдвинули прекрасные фужеры, и они беспомощно звякнули.

     Шампанское было вкуснейшим, и я выхлебала все до дна, а Макс смухлевал: чуть пригубил и вернул на столик. Проследил, бровью не поведя, как я вытрясла последнюю каплю на язык и поставила богемский хрусталь в целости и сохранности рядом с бутылкой, и мягко привлек меня к себе. С минуту мы глядели друг другу в глаза, притом что я одновременно мучилась от желания чихнуть и рассмеяться.

     Разве не забавно, когда он думает о любви, по крайней мере, выражение лица сделал соответствующее, а она, то есть я, - о местонахождении носового платка.

     Потом мы с минуту целовались. Не знаю уж, о чем в эти мгновения думал он, а я все о том же. Наконец, терпеть мне стало невмоготу, я отстранилась и, успев схватить кухонное полотенце, минут пятнадцать хрюкала, булькала и сморкалась.

     Позор на мою седую голову! Я вообще болею редко и впервые так не вовремя. Стыдливо приспустив полотенце до уровня распухшего носа, я обнаружила, что Макс не сбежал на край света и не опрыскивает кухню ядовитыми растворами, уничтожающими микробы, а занялся сервировкой стола. Невероятная выдержка и самообладание! Я забралась с ногами в кресло, неотрывно следя за его четкими и рациональными движениями.

     - Не боишься заразиться?

     - А что, грипп передается половым путем?

     Вот и объяснили мышке, почем нынче сыр в мышеловке. А я-то размечталась, что у Макса ко мне чисто платоническое влечение, основанное на жалости и сочувствии. Как у Сонечки Мармеладовой. ан нет, коварному обманщику не нужна моя красивая душа, ему подавай мое великолепное тело. Я хмыкнула.

     Собственно, против я ничего не имею, кроме... Глупость, наверное, но мое сердце безмолвствует. По отношению к Максу я совершенно ничего не чувствую. Ни радости при встрече, ни волнения при взгляде, ни пожара в крови при поцелуе. Может быть, виной тому малый срок нашего знакомства, а может, простуда. Или что-нибудь еще, не поддающееся научному объяснению. Так или иначе, но влечения к красавцу-брюнету я не испытываю, а значит, и спать с ним не буду. Приговор вынесен, обжалованию не подлежит. Ну, если только пересмотру при выявлении новых особенностей моего сердечного состояния. Как бы теперь донести мое мнение до Максима, не обидев его окончательно и бесповоротно.

     Пребывая в тяжком раздумье, я съела персик, потом финик, потом медовое пирожное и совсем уже было решилась сказать нечто ужасное и гадкое, но Макс меня опередил:

     - Хочешь горячий кофе или еще шампанского?

     Нравится ему меня мучить. Какой тяжелый выбор! Я съела с десяток виноградин и увесистый кусок щербета, выпалив:

     - Сначала полбокала шампанского, а затем много-много кофе! У тебя какой?

     - "Чибо" в зернах. Придется чуть-чуть подождать.

     - Поскорее бы, милый, а то у меня кончится закуска.

     - Так как тебе в студии нашей знаменитости? - выждав, спросил хозяин, пока скорость поедания мною витаминов и калорий несколько уменьшилась, а на лице появилась отстраненная удовлетворенность.

     Я посмотрела на него почти с любовью. Желудок мой он уже покорил.

     Сердце пока сопротивлялось, но что оно, неразумное, понимает в настоящих мужчинах.

     - Тебе, милый, можно издать пособие для сильного пола под названием "Как достичь успеха у самых стойких и эмансипированных дамочек". Не забудь включить туда главу о кулинарии и парочку собственных рецептов.

     - Ты принципиально не отвечаешь на вопросы или не желаешь распространяться исключительно о деле Кубасова? Прости мою назойливость, но старик был мне другом, да и его племянник мне не чужой. Официальное расследование, насколько мне известно, дало мало результатов. Тебе удалось найти хоть одну ниточку? Ведь преступники всегда в чем-то ошибаются. Идеальных убийств не существует.

     Я пожала плечами. Если бы так!

     - Ты в курсе, что покойный прирабатывал подделкой настоящих произведений искусства?

     - Признаться, я никогда не одобрял это его занятие. Но каждый сам решает, как ему жить и каким путем доставать деньги. По мне, лишь оригинал может быть истинно красив и ценен.

     - Куда любопытнее то, что ваш обожаемый дядя Леня подделывал и собственные произведения.

     Макс засмеялся. Видимо, его мнение о скульпторских талантах Кубасова совпадало с моим, а мысль о копировании стариком собственных чудовищных изделий казалась абсурдной.

     - Зачем?

     - Хотелось бы и мне знать. В его мастерской я обнаружила эскизы статуи Образцова, но не той, что на площади, гранитной, а другой, гипсовой. Мало того, небезызвестная тебе Наташа, Димина жена, рассказала о виденном ею у дяди Лени втором памятнике Образцову. Из гипса.

     - Танюш, все это звучит настолько ужасно, что даже не верится. Еще летом мне был продемонстрирован готовый каменный истукан. Мне потребовался максимум мужества и выдержки, чтобы ничем не выдать своего истинного мнения и ограничиться парой общих фраз типа, какой он большой, твердый и серый. Но два таких памятника! Это невероятно!

     Меня разозлило веселое недоверие Макса. Неужели я похожа на легкомысленную выдумщицу? Засунув в рот почти целиком трубочку с кремом, я веско произнесла:

     - Слушай сюда, милый. Их два. Один из гранита, другой из гипса. Это говорю тебе я, скромная, но никогда не ошибающаяся королева частного сыска.

     - Хорошо, - капитулировал Максим, - пусть так. Возможно, старик сделал сначала модель, пробный экземпляр, дабы вживую оценить размеры, пропорции и художественные достоинства будущей достопримечательности города.

     - Ты видел пробный экземпляр в студии летом?

     - Нет, но...

     - Вот и Наталья утверждает, что дядя Леня работал над гипсовым образцовым осенью, совсем недавно. А гранитный поэт к тому времени уже два месяца пылился под простыней на площади. Что скажешь?

     - Не вижу криминала. Маловероятно, но вполне допустимо, что какой-нибудь крутой любитель и Образцова, и Кубасова заказал копию памятника для своего кабинета или сада... ворон пугать.

     - Ты вертишься в этих кругах, не знаешь случайно подобного извращенца?

     - Могу поспрашивать.

     За окном стемнело. Чуть слышно насвистывал ветер, поскрипывали ветки невидимых деревьев, раскачивался свет одинокого фонаря. В такой вечерок приятно сидеть дома с чашкой согревающего напитка в руках и мурлыкающей кошкой на коленях. А еще лучше рядом с любимым человеком. Я взглянула на Макса. Он встал, задернул шторы и повернулся ко мне. От люстры падал приглушенный серебристый свет, отбрасывая на его лицо причудливые тени: зазубренные от ресниц, полукруглые на скулах, синеватые на чисто выбритом подбородке. Где-то в глубине души натянулась и зазвенела тоненькая струна, наполнив меня тихой непонятной радостью и еще более непонятной надеждой. Я замерла, словно опутанная проводами, тянущимися от тысячи мин и бомб. Почему бы нам не повторить эксперимент с поцелуем? На этот раз должно получиться. Макс встретился со мной взглядом. Ну же!

     - Хочешь сигарету? Не могу взять в толк, отчего ты привязалась к этим статуям Образцова? Не все ли равно, сколько их, из чего они изготовлены? И какая существует связь с убийством старика Кубасова? Или ты раскопала что-то еще?

     Я тихонечко вздохнула и перед тем как ответить, долго сморкалась в полотенце. Сказочное настроение разрушилось, оставив горький осадок. Захотелось убежать на край света, в темноту, ветер, холод. Подальше от этого невозмутимого черноглазого человека, который только что упустил свой первый и единственный шанс. Я закурила и выпустила струю дыма в потолок.

     - Сложно объяснить. Но я абсолютно уверена, что в смерти Кубасова виноват кто-то из его заказчиков. А то, что заказчик гипсового дубликата тут каким-то образом замешан, я просто нутром чую. Не ухмыляйся!.. Без шестого чувства в нашей профессии не обойдешься. Легче без гранаты.

     Мы поулыбались, припомнив давешний инцидент.

     - Я верю, ты специалист высшего класса. Но за тобой охотятся серьезные ребята, а ты ввязываешься в новое опасное дело, где уже есть один труп. Мне страшно за тебя.

     - Мне нравится нескучная жизнь.

     Максим неодобрительно покачал головой. Меня так и подмывало встать и уйти, бросив напоследок: адью, мой одуванчик, мы больше не встретимся никогда.

     Жаль только, что обязательно чихну в самом неподходящем месте. Готовясь к предполагаемому эффектному уходу, я меланхолично запихнула в рот заварное пирожное, три штуки киви и дольку ананаса. Из каждой ситуации надо выносить, хотя бы в желудке, как можно больше пользы.

     - Давай уедем отсюда.

     Вот те на! Я, наверно, начала думать вслух. Надо срочно принять меры.

     - Куда?

     - Куда тебе будет угодно. Во Францию, на Багамы, на Красное море. Я возьму отпуск, и рванем хоть завтра.

     Масштабно мыслит. Я-то собиралась всего лишь удрать из его дома и из-под его опеки.

     - Нет, не могу. И отпуск мне не положен. Работа у меня ненормированная: как потопаешь, так и полопаешь.

     - Расходы я беру на себя. Мы к тебе на квартиру заезжать не будем, купим все необходимое от чемодана до купальника, супермаркетов круглосуточных полно. Решайся, и, клянусь, ты не пожалеешь.

     - Нет. Я не хочу покидать Тарасов.

     - Ну, давай хоть в выходные съездим на Волгу в санаторий. Отдохнешь, расслабишься, подлечишься. Здесь пока бури улягутся, преступники отвлекутся на другие персоны и проблемы. Вернемся в понедельник, и расследуй себе на здоровье дальше.

     - Нет. Закроем эту тему.

     Макс смотрел на меня с нескрываемой грустью. Я отвела взгляд, почувствовав отчего-то вдруг смертельный холод. Между нами разлилась, как из разбитого кувшина, бесстрастная и равнодушная тишина. Что-то в наших отношениях кончилось, так и не успев начаться. Или мне это только показалось? Я медленно подняла глаза. Максим успел встать и теперь стоял около меня. Как бесшумно он двигается, мелькнула мысль, словно большой красивый зверь...

     Как молния небосвод, тишину рассек телефонный звонок. Мой радушный хозяин полушутливо развел руками:

     - Прости, Танечка, на минутку отлучусь.

     Скатертью дорога, молча напутствовала его я, хоть на год. Аппетит у меня почему-то пропал. Должно быть, нервы не в порядке. Мерещится чертовщина всякая. В целях профилактики нервно-психических заболеваний я выпила полфужера шампанского. Вкуснотища! Когда еще доведется.

     Вернулся чем-то озабоченный Макс, взял накинутый на спинку кресла плащ и ласково мне улыбнулся.

     - Такое невезение, должен тебя покинуть на часик-полтора. Будь как дома, ванну прими; видик, телевизор, библиотека в твоем полном распоряжении. Не стесняйся.

     Я заверила его, что давно позабыла, как нужно стесняться, ему не о чем беспокоиться. Вернувшись, сказала я, он найдет разбитый хрусталь, разрезанные на куски картины и поп-корн в кровати. Макс задержался на пороге. Я испугалась, что переборщила с угрозами и он останется охранять собственность. Но ему требовалось всего-навсего тридцать пять последних взглядов на мое очаровательное личико. Наконец он простился и ушел.

     Предчувствие Макса не обманывало. Оставаться я не собиралась. Пошарив в его обширном гардеробе, я откопала чудесную замшевую курточку на натуральном меху. Когда доберусь до своих вещей, вышлю ее обратно бандеролью. Если рука повернется отдать такую прелесть. Эх, тяжело быть образцом честности и добропорядочности!

     Выходила я осторожно, вначале обследовав дверь на предмет сигнализации.

     Система охраны была мне знакома и основную опасность представляла, естественно, для входящего без спроса. Улица недружелюбно встретила меня мелким моросящим дождиком. Я подняла воротник и покинула гостеприимный дом с намерением никогда больше в него не возвращаться.

     Тачку я поймала на удивление быстро, едва выйдя за забор. Немолодой, интеллигентного вида мужчина на "Москвиче" калымил явно не для развлечения, а ради лишней копейки. Общаться был не расположен, и я молча таращилась по сторонам, пока не углядела на убегающей вслед за нами дороге старенький, обшарпанный "Фольксваген". И хотя он старался держаться на приличном расстоянии, я без труда узнала своего старого знакомого, Вовика-Казанову.

     Я заерзала на сиденье, прижимая к животу свою бесценную сумочку.

     Захотелось спрятать голову в коленях - мало ли для чего за мной ведется такая упорная слежка. На макаровских приспешников Вован не походил, в нападениях на меня замечен не был, но его неотвязное сопровождение губительно действовало на мои и без того расшатанные нервы. Пора внести ясность.

     Наша колымага уже вползла в цивилизованную часть города, где движение транспорта было более интенсивным. Боясь потерять нас из виду, "Фольксваген" приблизился настолько, что вызвал недоуменное беспокойство у моего водителя.

     - Странно. Прямо кино какое-то, - проворчал он. - Глядите-ка, неужели за нами "хвост"? Да не туда! Вон тот козел на иномарке, за "КамАЗ" сейчас спрятался. Вон, вон он!

     - И точно! Ну надо же! - поразилась я. - Не волнуйтесь, это мой муж.

     - Я так и подумал. Кто еще способен на подобный идиотизм?

     - Мы поругались, и я ушла, хлопнув дверью. Наверно, решил проследить, к кому я направилась. Ревнует, - проворковала я почти нежно.

     - Мне без разницы, - сердито пробурчал водитель. - Постойте-ка, а мне ваш супружник машину не тюкнет? Крыша у него, похоже, некрепко держится.

     Реплика относилась к сумасшедшему проскоку Вована на красный свет. В результате от нас он не отстал, едва не врезался в шикарный джип и чуть не сбил пытавшуюся просеменить мимо бабульку. Я попыталась успокоить встревоженного владельца "Москвича", но наш незадачливый преследователь выкинул очередной невообразимый финт, огибая по встречной полосе фургон с прицепом. Грозно нынче настроен юный Казанова, не скрывается даже. Инструкции, что ли, поменялись?

     - Да он пьян! Причем в лабузину. Э нет, девушка, с поддатыми ревнивыми мужьями я дела иметь не желаю. Сейчас остановимся, и вылазьте.

     - Довезите меня хоть до места, и распрощаемся. Не выкинете же вы меня посреди дороги!

     - Вы мне за починку заплатите? Или ваш псих благоверный? Вот как раз светофор, выметайтесь, девушка, не тяните.

     - Вы не имеете права!

     Я собиралась много еще чего сказать, но закашлялась, и вредному водителю удалось меня выпихнуть. Наполненная черной яростью, как туча дождем, я рванула вдоль ряда остановившихся перед светофором машин к ненавистному "Фольксвагену".

     Дождь полил сильнее, раздался отдаленный рокот грома. Погодные условия соответствовали бушевавшей во мне буре. Словно мифическая валькирия, я возникла перед знакомой тачкой и со всей дури шарахнула кулаком по капоту. Руку я при этом отбила, настроение упало ниже абсолютного нуля, но и Вовку напугала до полусмерти. Он замер в продолжительном ступоре, из которого его вывели лишь пронзительные гудки машин, стоявших позади и намеревавшихся ехать дальше.

     Бедный парень не нашел Ничего глупее, как высунуться в окошко и заорать:

     - Уйди, дура! Задавлю!

     - Попробуй только! По судам затаскаю!

     - Ну че те от меня надо? - срывающимся голосом выкрикнул он.

     - Сворачивай к обочине. Разговор есть.

     "Фольксваген" неловко свернул к тротуару, но покидать безопасный салон водитель не спешил. Я переждала, пока не иссяк поток транспорта, и подошла к тачке с Вовкиной стороны. Громко постучала в предусмотрительно поднятое стекло и недружелюбно заявила:

     - Ах, не выходишь, отлично! Считаю до пяти и разбиваю твое окно. Пеняй на себя. Я дважды не предупреждаю.

     На цифре четыре противник малодушно бросил последний оплот, выполз на свежий воздух и попал в мои не по-женски сильные объятия. В общем, скрутила я его в бараний рог и хорошенько взгрела бы для начала, но Вовка жалостливо, со слезой в голосе взмолился о пощаде, и бить его мне расхотелось. Пришлось отпустить. Дрожащими руками он прикурил и затравленно уставился на меня.

     Непонятно, кто за кем охотился.

     - Колись, - устало проговорила я, - кем послан и для чего. Не понравятся мне твои ответы, уж не обессудь, вытрясу более приемлемые.

     - Вы меня с кем-то путаете, я случайно ехал сзади... - заканючил Вован излюбленный Душещипательный мотив.

     - Ты меня достал, малый! - разозлилась я, но выплеснуть гнев не успела.

     Парнишка приосанился, затравленно оглянулся по сторонам и заговорщицки прошипел, делая ударение на каждом слове:

     - Тебя Плотник видеть хотел.

     Это имя я ожидала услышать меньше всего. Плотников Геннадий Борисович, рецидивист, вор в законе, в прошлом мой злейший, коварнейший и беспощаднейший враг, мною побежденный и посаженный за решетку, опять, оказывается, на свободе.

     Плохо моя разведка работает. О таком любопытном событии я должна была узнать не от юного прыщавого субъекта, мотающегося за мной по пятам с непонятными намерениями, а от энного количества сотрудников милиции, которые у меня в неоплатном долгу за многое и, в частности, за поимку Плотника.

     Для чего это старый хорек призывает меня к себе? Нанял бы киллера, и все дела. Я недоверчиво посмотрела на переминающегося с ноги на ногу Вовку.

     - Видеть хотел, говоришь? Передай ему мою фотографию.

     - Лично надо, - терпеливо, как слабоумной, пояснил Казанова и подмигнул.

     - Зачем? - Мне лично от Плотника ничего не надо. И опосредованно тоже.

     - Ну... Поболтать о том о сем, чаек попить...

     - И только-то? - Я припомнила недавнюю обильную трапезу, загрузившую деликатесами мой неизбалованный желудок. Чаем меня нынче не заманить. Пусть сочинят что-нибудь позавлекательнее. - Занята я сегодня вечером.

     Вовик вздохнул и начал по-обезьяньи чесаться, не в силах решить, уговаривать меня или махнуть рукой и слинять.

     - Дело у него к тебе. Важное.

     - Ух ты! - ернически ухмыльнулась я. Прикончить меня, что ли, собрался?

     Вот обнаглели люди! На блюдечке с голубой каемочкой им все подавай. - Скажешь, какое дело, может, еще подумаю, поехать или нет. И не красней, чай не невинная девица. Меня не обманешь, уверена, ты в курсе, что от меня Плотнику надо.

     Бедолага аж вспотел от мыслительных усилий. Потер челюсть, поковырял носком кроссовки колесо, поцыкал золотым зубом. С бесконечной скорбью средневекового мученика на лице прошептал почти беззвучно:

     - Нанять он тебя хотел.

     От удивления я чуть не села прямо в грязь на обочине.

     - Врешь!

     - Вот те крест, с места не сойти, ментом буду!..

     - Все равно врешь. Не правдоподобно и нехудожественно. Где ж это видано, чтоб вор сыщика нанял? Чего ты загоняешься, чудак? Поспорил с кем или вправду пьяный? Дыхни-ка!

     Вовка обиженно скривился и полез за пазуху поскрести тощие ребра.

     - Он то же говорил, не поверишь. А еще сказал, крутись, как ерш в унитазе, но привези ее. А не то кое-что кое-куда то ли засунет, то ли натянет, если ничего не перепутал.

     - Так вот почему ты за мной целый день катаешься! Подойти боишься, напугала я тебя при первой встрече.

     - Было маленько. А еще он обещал полную безопасность.

     - Н-да? - засомневалась я.

     - Мамой клянусь!

     Сложно отказаться от такого предложения такого человека. Пока я размышляла, к дождю присоединился град, и мы забрались внутрь машины.

     - Что ж ты, дурачок, сразу все не выложил? Ломался, отпирался, ветошью прикидывался.

     - Струхнул я, - обворожительно улыбнулся лопоухий Казанова. - У вас с ним серьезные дела, а я посередине, как вошь между пальцами.

     - Ну и выражаешься ты при дамах, - покачала я головой. - Ладно, уговорил, сердешный. Вези.

     Ехать оказалось недалеко. Бывший зек жил в новом благоустроенном шестнадцатиэтажном доме на предпоследнем этаже. В лифте Вовочка возобновил попытки познакомиться поближе, и вновь пострадала его и без того не идеальная физиономия. По тому, как искренне он потом извинялся, я сделала вывод, что руки и голова у него работают несогласованно. Последствия многочисленных сотрясений головного мозга, полагаю.

     После звонка открыли нам не сразу, видно, рассматривали в глазок. Затем из-за двери послышался хриплый голос:

     - Вовк, ты? Привез?

     - Сказал ведь, привезу. Отпирай, не томи.

     Зазвякали многочисленные запоры, и еще через полчаса нам было позволено проникнуть в квартиру. Мы обменялись с Плотником настороженными и оценивающими взглядами. С нашей последней встречи он мало изменился, похудел разве. То же обилие морщин на круглом скуластом лице, те же черные равнодушные глазки и седые клочки волос за ушами. Фланелевая клетчатая рубашка и синие джинсы придавали матерому уголовнику домашний и молодцеватый вид.

     - Ну, здравствуй, Иванова, - прохрипел хозяин дома и выругался длинно и заковыристо.

     - Я тоже не рада тебя видеть.

     Геннадий Борисович собрался добавить к своему предыдущему высказыванию пару-тройку этажей, но закашлялся, почти как я, и передумал.

     - Пошли на кухню, там теплее. Чаечку выпьем.

     Мы обосновались в небольшой уютной кухоньке, отделанной в неярких бежевых тонах. Вован разлил нам душистый черный чай и был услан в зал - смотреть телевизор. Я опрометчиво отхлебнула из чашки и едва не выплюнула ядовито-горькую обжигающую жидкость. обратно. Затем опрометчиво проглотила и едва не вывернулась наизнанку. Пока я экспериментировала со свежезаваренным чифиром, хозяин выхлебал всю свою поллитровую бадью и уставился на меня. Я молчала, предоставляя ему право заговорить первым. Он молчал неизвестно почему.

     Может, ждал, когда я допью? Тогда лучше общаться.

     - Давно вернулся?

     - В сентябре, - охотно отозвался Плотник. - Под амнистию попал, в честь юбилея Пушкина. Как раз тогда в больничке валялся. Я, мать, кашляю сильно.

     Туберкулез, мелькнуло в голове, и меня затошнило с удвоенной силой. Мы опять замолчали, в упор пялясь друг на друга. У меня первой сдали нервы: сказался трудный день.

     - Чем лечишься?

     Мой непростой собеседник мгновенно оживился.

     - Чаечком вот лечусь. И травки завариваю. Разные. Малинку, землянику. И еще корень женьшеня. Мертвых, говорят, поднимает.

     Он умолк и перестал подавать какие-либо признаки жизни, даже шевелиться. Темы для разговора я исчерпала и замерла на стуле, стараясь соответствовать мужчине напротив. Тут же нестерпимо зачесались нос, правое ухо, живот, затылок и обе пятки. Ясно, откуда у Вовки дурная привычка постоянно чухаться. Я уже придумала великолепную шутку про пятнадцатый этаж, который задевают самолеты, но хозяин вдруг ожил, долго кашлял, потом удовлетворенно сплюнул в раковину и неторопливо захрипел:

     - Вот что, мать. На днях от людей услышал, кто-то в нашем городе закупил немелкую партию пороха, взрывчатки то есть. Понимаешь, о чем я?

     - Примерно. Но кому это понадобилось?

     - В том-то и дело! В большой тайне торговались, через посредников.

     Спросишь, зачем такое честному человеку, что ему скрывать от нас? Так я тебе отвечу. Не люди это.

     Я, как зачарованная, не сводила взгляда с вещавшего с пеной у рта старого вора.

     - Чечня это, вот что. На ветер пустить нас решили...

     И он минут пять, пока вновь надрывно не заквохтал, покрывал ненавистных бандитов матом. Отдышавшись, продолжил изложение основной идеи уже с коррекцией стиля.

     - Ты того, мать, должна найти этих... заказчиков, и поскорее. Мы не потерпим эту... сволочь в нашей России.

     Он, видно, устав, застыл. Я открыла рот для парочки вопросов, но Плотник поднял на меня свои пустые страшные глаза, и возникать мне сразу расхотелось.

     - Важное дело. Ты, как их найдешь, все документики в органы отдай, в соответствующую контору. Пусть примут меры. А заплатить я тебе заплачу.

     Он порылся в кармане джинсов и аккуратно положил на скатерть несколько стодолларовых бумажек.

     - Геннадий Борисович, - в моем голосе непроизвольно прозвучало уважение. - Мне хотя бы одну зацепку, имя перекупщика, где бывает, когда состоялась сделка.

     Старый вор скривился, словно я просила его выпить за благополучие и семейное счастье всех тарасовских сотрудников милиции, потер подбородок ладонью, смахивая невидимые крошки, злобно глянул на меня и прохрипел:

     - Ты, мать, того, меня не приплетай. Если что спросят, переводи стрелы на ментов, мол, от них данные. Я истово закивала, аж закашлялась для уверения в моей лояльности и солидарности. Плотник опустил тяжелые веки, стесняясь своего стукачества, пусть даже на благо Родины.

     - Сделку обмывали две недели назад. Последний наш перекупщик кликуху носит Штурман и бабки обычно тратит в "Синице".

     Ночной клуб со своим казино, бильярдом и рестораном "Синица в руках" пользовался заслуженной славой бандитского притона. Думаю, на сегодня он входит в план моих культурных развлечений. Быстро же, однако, я согласилась на очередной заказ, несущий мне новые, опасные и вредные для здоровья хлопоты.

     Разгадка моей сговорчивости кроется не в сути самого дела, хотя политически неразборчивой меня тоже назвать трудно, а в нестандартной личности нанимателя.

     Таким людям сложно отказать даже в пустяках, а борьба с чеченским терроризмом вовсе не пустяк, не замужество какое-нибудь. К тому же я была не уверена, удастся ли мне выйти из квартиры живой и невредимой, если я откажусь от предложения Плотника.

     Я уже встала, собираясь откланяться, когда замерший наподобие китайского глиняного божка старик забеспокоился и заворочался на табурете.

     - Иванова, ты пушку-то имеешь? На зверя ведь идешь...

     Я пошарила в сумочке и предъявила слегка облупленную от частого употребления "лимонку". Поддавшись мимолетному порыву увидеть испуг на лице бывшего заклятого врага, я рванула чеку и, выждав секунд пять, зажгла огонек пламени. Плотник поначалу впал в привычное для него состояние окаменения, но, обнаружив вместо грозного оружия зажигалку, сморщился, как-то скукожился и тоненько, пронзительно захихикал. Примчался Вовка, помахивая узким лезвием, и очумело уставился на старшего товарища. Тот отсмеялся, стряхнул непрошеные слезинки и прокряхтел собравшемуся ретироваться Казанове:

     - Малец, притащи-ка с антресолей пару фруктов.

     Парнишка вернулся с пестреньким узелочком, в котором оказались две гранаты, по внешнему виду неотличимые от моей.

     - Настоящие, не фуфло. Бери, пригодятся.

     Я погрузила его "лимонки" в сумочку, оставив свою в качестве сувенира на кухонном столе. Вован безвозмездно вызвался довезти меня до ночного клуба.

     Нет, все-таки он душка! И на что надеется? Что пятая попытка меня соблазнить окажется самой удачной? Не жалеет он себя, не жалеет!

     С хозяином дома расстались сухо, без лишних эмоций. Лишь когда дверь за мной закрылась, я почувствовала, как меня отпустило напряжение. Проявление патриотизма у закоренелого правонарушителя радует и умиляет, но мы с ним по разные стороны баррикад, и в наших отношениях возможно лишь временное перемирие. Сегодня мы сидели за одним столом, а завтра опять, словно волк с зайцем, будем гоняться друг за другом.

     Около ночного клуба свободного места для парковки не было - тесно, бок о бок, как на продажу, выстроились престижные элитные тачки. Мы остановились в темном переулочке метрах в трехстах от входа. Вовка заходить внутрь и светиться в моей компании отказался, предложив подождать меня в машине. Я так поняла, на случай побега и перестрелки. А может, надеялся напроситься на кофе по окончании операции. Эх, самоуверенная юность!

     Я проникла в "Синицу", заплатив за вход в баксах, что не вызвало у кассира никаких лишних вопросов - здесь процветал либерализм и принималась любая валюта. Народу было полно, в зале закладывало уши от блатных аккордов песни Кучина и гула многих людских голосов. В центре на танцевальной площадке утомленно покачивалось несколько разновозрастных пар. Из другого зала, где расположились бильярд, игорные столы и рулетка, доносились то разочарованные, то восторженные вопли. Из отдельных кабинетов по углам слышались звон разбитой посуды и женский визг. Гуляли на всю катушку. Давно я не заглядывала в календарь. Может, нынче день работника теневой экономики, его и празднуют?

     Я скромненько прислонилась к стойке бара, пытаясь сориентироваться в окружающем чаду и гвалте. Есть и пить ничего не хотела, и меня вполне устраивала занятость бармена пятью орущими и требующими немедленного обслуживания мордоворотами. План-минимум сводился к обнаружению каких-либо знакомых и выведыванию у них нужной информации. План покруче - к общению с персоналом. На самый крайний случай предполагалось выйти на середину и подать клич: люди добрые, кто тут оружием торгует? Сами мы не местные, помогите, кто чем может. И насобирать в шляпу от сердобольных мафиози "кольты", обрезы и минометы.

     Знакомые, к сожалению, предпочитали посещению злачных мест домашний уют. И я уже наметила объект для психической атаки - хрупкого замотанного мальчика-официанта, но его ангелы-хранители не дали нашим путям пересечься. Из игорной комнаты гордо продефилировала Макаркина подруга Лариса под руку с огромным толстым боровом. Бритый налысо, в темных очках, с золотой серьгой в ухе, он производил сокрушительное впечатление. И, было заметно, не только на меня. Столик для пары освободили в считанные секунды, хотя ранее вакансий вроде бы не намечалось. Лариса бабочкой крутилась вокруг солидной угрюмой туши, похохатывала, закидывала длиннющие ноги одну на другую, отчего ее короткая кожаная юбка поднималась до подбородка, поглаживала коленки и наматывала пряди волос на палец. В общем, вела себя как круглая дура. Це крутой приятель молча погрузился в пожирание принесенной птицы, по размеру напоминающей индейку.

     Правильно, у большого человека и курица должна быть немаленькой. Девушка приуныла и начала поглядывать по сторонам.

     Мне было очень интересно узнать новости из жизни и деятельности Макара Петровича, но как его подруга отреагирует на мое появление после давешнего скоропалительного бегства из кафе? Пока я тормозила, размышляя над тем, что мне сейчас важнее, остаться в "Синице" или с треском из нее вылететь, Лариса обратила на меня внимание и явно узнала. Она наклонилась к спутнику и что-то зашептала ему на ухо. Я напряглась и приготовилась к худшему. Боров не поднял головы от тарелки, а красавица блондинка выпорхнула из-за столика, подскочила ко мне, схватила за локоть и по-приятельски улыбнулась:

     - Танюшка, привет! Пошли покурим.

     Я промычала приветствие, думая: по себе людей не судят. А она уже тащила меня куда-то прочь. В конце концов мы оказались в дамской комнате и расположились у приоткрытого окна. Закурили.

     - Странно тебя здесь встретить, - в своей обычной полувопросительно-полуутвердительной манере пропела Лариса. - Ох, притомилась я сегодня. Сумасшедший день!

     - И у меня. Начиная с посещения макаровского кафе. - Да, переполох ты устроила грандиозный. Макара таким злым я никогда не видела, гоблинов своих чуть не съел.

     - И с чего бы это? - невинно поинтересовалась я.

     - Мне сказал, что ты у него какие-то бумаги украла. Но сразу видно, врал безбожно. Последнее время заврался Петрович без меры и без предела. Надоел он мне до смерти.

     - Поэтому ты его и поменяла на... эээ...

     - Равильчика? Понравился тебе?

     Пришлось утвердительно кивнуть, хотя точнее было бы сказать - впечатлил.

     - Не только. В основном потому, что с Макаром нынче быть опасно.

     - Почему? - люблю идиотские вопросы.

     - Он задолжал всем мало-мальски серьезным людям и не просто по тыще баксов, а суммы, на которые можно самолет купить или особняк в окрестностях Парижа. Не прельщает меня погибнуть под автоматной очередью или быть присылаемой этому неудачнику по кускам только из-за того, что я имела несчастье с ним спать. С Равилем куда спокойнее.

     - Надолго ли? Он не производит впечатления добропорядочного гражданина.

     - Зато не дурак. А когда им станет, надеюсь, я успею улизнуть к другому мужику. Или подкоплю денег и рвану за кордон. Обкручу толстого, лысого, старого, вдового миллионера и буду плевать в потолок.

     Мы помолчали. Лариса вдруг расхохоталась.

     - А после тебя, знаешь, какой в кафе прикол приключился? Приехала машина за мусором, стали бачки вытряхивать, а из одного со дна труп вывалился!

     Я не поняла, в чем юмор, но сам факт показался мне неординарным. А красотка продолжала, тихонько посмеиваясь:

     - Во дворе бабки, дети крик подняли, у кого истерика, у кого сердечный приступ. Милицию вызвали, всех нас допросили, двор оцепили на несколько часов.

     А зачем? Труп-то несвежий.

     - А кто покойник и как укокошили? Вряд ли он скончался самостоятельно от инфаркта, рассматривая звезды из мусорного ящика.

     - Да это, Татьяна, наш бомжик кафешный, ты же его знаешь!

     Я навострила уши. Вот повезло! Может, удастся наконец завершить дело азартных спорщиков, и завтра им придется раскошелиться.

     - Его, как ты угадала, убили, причем весьма жестоко. По словам уборщицы, у него вся голова разбита. Брр! И кому в голову приходит совершать подобные , зверства?

     - Жаль. Несчастный старик, никому зла не причинял, и такая страшная смерть, - произнесла я расстроенно.

     Жаль, что я оказалась права в своих предположениях. Странно только, почему бедолагу не застрелили. Ведь спорщики слышали выстрелы. Хотя задание состояло, если мне не изменяет память, в том, чтобы выяснить, имело место убийство или нет. А насчет слышанных выстрелов... Что ж, многие другие звуки могут быть похожими на них, вот, скажем, резкий машинный выхлоп или лопнувшая резина. Мне оставалось всего ничего: найти доказательства, что старик погиб именно в ночь со среды на четверг.

     - Ларис, а когда бомжа-то убили? Вроде в среду он еще живой-здоровый был, с тобой еще поконфликтовать успел.

     - Откуда мне знать? Ой! - испуганно пролепетала девушка. - Так я, наверное, последняя, кто с ним разговаривал!

     - Нет, последними с ним общались охранники Макарки.

     - Они с ним не разговаривали, они его взяли за шкирку и выкинули.

     Внезапно Лариса успокоилась так же быстро, как и разволновалась.

     Выкинула окурок в окошко и улыбнулась.

     - Хорошо, я ментам ничего не сказала. Все равно они из-за бомжа землю рыть не станут. Покопошатся для виду и закроют дело.

     Красотка подошла к зеркалу и поправила прическу.

     - Вернемся к нашим баранам.

     Я удивленно приподняла брови, и она пояснила:

     - К мужикам то бишь. Ты же в этом гадюшнике, полагаю, не одна? А то еще решат, что мы с тобой лесбиянки.

     Когда мы вновь очутились в шумном, дымном и темном зале, Лариса опять взяла меня за локоток.

     - Глянь-ка на того мерзкого хмыря у стойки! Один из главных Макаровых кредиторов, Штурман зовут. Недели две назад они какую-то жутко денежную сделку заключили, но деньги свои Штурман вряд ли получит. Ну, ладно, пойду спрячусь за Равиля. Чао! Классно было с тобой поболтать.

     И она удалилась к своему новому другу и защитнику. Я молча смотрела на невысокого плюгавенького мужичонку, беседовавшего с барменом. Затем развернулась на сто восемьдесят градусов и покинула "Синицу".

     Выйдя, прислонилась к тумбе, обклеенной разноцветными афишами, зовущими в цирк, на выставку икон, на премьеру в театр, на обед в зоопарк. Мысли путались. Я достала сотовый и набрала домашний номер Андрюхи Мельникова. В десять часов вечера он должен был оставить преступников в покое и вернуться в свою берлогу. Номер пришлось набирать раз десять, так как никто к телефону подходить не желал. Наконец я услышала Андрея.

     - Ну? Что надо?

     - Милый, ты не один?

     - Кто это, черт побери?

     - Ты меня не узнал? - я пищала, как мышь в мясорубке. - Мы провели потрясающий вечер вместе... Помнишь? А теперь я жду ребенка. Милый, ты мне нужен!

     Повисло тяжелое молчание. Затем Андрюха осторожно спросил, почему-то шепотом:

     - Иванова, ты, что ль?

     Я восхищенно запричитала своим обычным голосом:

     - Великолепная дедукция, умопомрачительная логика! Сразу ясно, наша милиция самая-самая!

     - Ах ты паршивка! Меня чуть удар не хватил!

     - Значит, водятся грешки? Мерещатся детские скелетики в шкафу?

     - Давно мечтаю заполучить в этот шкаф набор твоих костей. И постепенно использовать их в суп.

     - Ну, разбушевался! Помешала интимному свиданию, что ли?

     - Нет. На унитазе сидел. Чего хотела-то?

     До меня долетел женский возглас: "Андрей, ты скоро? Отговорись как-нибудь и иди ко мне". Я засовестилась.

     - Век буду благодарна, если узнаешь для меня все о неком Макаре Петровиче, владельце кафе "У Макара". И время смерти бомжика, которого нашли сегодня около этой же забегаловки. Чем быстрее, тем лучше. У меня все.

     - Ладно. Как узнаю, позвоню. Отбой.

     Я подкралась к задремавшему в "Фольксвагене" Вовке и постучала по крыше.

     - Документики, гражданин!

     Он встрепенулся и с пол-оборота завел машину. Заметил меня и расслабился. Преждевременно. Я накинулась на него с упреками, почему заснул на посту. Вован обиделся и молчал всю дорогу. Выгрузил меня у моего дома и даже ни разу не распустил руки. Взрослеет Казанова. Договорились поддерживать связь по телефону и благополучно расстались.

     Домой! Домой! Как много в этом звуке. Спать хочу. Здоровой быть хочу.

     Богатой и молодой. Из всех желаний пока сбывается только последнее. Горло болело меньше, зато нос решил порепетировать всемирный потоп. Это у него неплохо получалось. Если не выздоровею, то вполне могу утонуть.

Глава 10

     За прошедшие два дня слишком много всего случилось, чтобы сейчас я могла расслабиться. Я сварила себе кофе, села на кухонный стол, поставив ноги на подоконник. Электричество не включала, поэтому могла любоваться двором, подсвеченным одиноким желтоватым фонарем. Красивая получилась картинка, прямо-таки на декорацию похожая. Главное - грязи не видно. Дома и деревья, как восковые, или нет, как нарисованные на тонкой кисее темными красками. От этого колодец нашего двора стал похож на площадь внутри средневекового замка. Не хватает луны, дракона и принца на... Я обожгла язык горячим напитком, закашлялась и отвлеклась от созерцания чудного видения.

     Итак, что мы имеем? Куча вопросов, и все ответы, как ни странно, так или иначе касаются Макара. Бомжик мертв. Почему? Не понравился Макару. Что бомжик бормотал про летающего Образцова? Надо вспомнить. Дальше. Макар должен продавцу оружия. Зачем хозяину кафе взрывчатка? Непонятно. Может, рыбу решил глушить? Конечно, такое количество взрывчатых' веществ способно русло Волги изменить, но и это вполне понятно: Макар - человек занятой. Зачем ему ездить на рыбалку, когда можно речку под окна завернуть. Хорошо бы еще, чтоб и Кубасова Макарка пришил. Я бы тогда разом все дела закончила. Только вот зачем ему все это? Может, Макар с ума сошел? Сначала пристрелил бомжика, потом город решил взорвать, а произошло все это из-за того, что заказал он Кубасову копию образцовского памятника для украшения кафе. Когда же увидел глиняного истукана, тронулся рассудком, расправился со скульптором и решил мстить всему человечеству. Именно в этот момент я поняла - пора спать.

     Верно говорят, человек предполагает, а бог располагает. Не суждено мне было закончить день в тишине и спокойствии, а все из-за научно-технической революции. Когда-нибудь, когда я состарюсь, появится много свободного времени и потянет меня на мемуары и философские трактаты. Тогда я сяду и напишу опус под названием "Телефон как средство пытки", в котором помещу страшные и поучительные истории об этом изощренном изобретении человечества.

     - Ну?! - грозно спросила я в трубку в надежде, что на том конце испугаются и передумают общаться с такой угрюмой и невежливой особой.

     Однако мой намек понят не был.

     - Здравствуйте, Татьяна Александровна!

     - Наконец-то мы вас застали.

     Мужичкам-спорщикам не надо было представляться, их выдавал способ общения по параллельным телефонам. Вместо "здрасьте" я тяжело вздохнула, таких настырных клиентов у меня еще не было. Никакого личного интереса, а звонят по сто раз на дню. Тут я, конечно, приврала в пятьдесят раз, но все равно надоели.

     - Как движется наше дело?

     - Вы можете нас чем-нибудь обрадовать?

     - Мы до вас весь вечер не можем дозвониться.

     - Я не могу вести расследование, не выходя из дома, - резче, чем хотелось, прервала я нескончаемый словесный поток.

     - Да мы ничего...

     - Мы все понимаем, - засуетились стариканы.

     - Еще денек, и смогу доложить о выполнении вашего задания, - отрапортовала я.

     Думала, они обрадуются, заголосят хором, но в трубке повисла напряженная тишина. Создавалось впечатление, что заказчики прикрыли телефоны подушками и совещаются друг с другом, не желая ставить меня в известность о предмете своего разговора.

     - А завтра нельзя? - спросил то ли Мальков, то ли Сошкин, не разбираюсь я в них.

     - На нынешнем этапе темпы расследования не зависят от моего желания. - Понятия не имею, когда Андрей сможет узнать подробности гибели бомжика, а самое главное - время смерти.

     - Но мы были правы? В кафе что-то затевается?

     - В каком смысле? - последний вопрос меня насторожил. Кем мужички интересуются? Бомжиком или Макаркой?

     - Иван Сергеевич хотел сказать, удалось выяснить, было ли убийство? - поспешил с ответом, если логика меня не подводит. Лев Дмитриевич.

     - Это не телефонный разговор, - отрезала я. - У меня сегодня был безумный день, и, если вы заинтересованы в том, чтобы я довела расследование до конца...

     - Мы все понимаем, уже поздно.

     - Вы, наверное, устали. - Они еще сомневаются!

     - Давайте встретимся и все обсудим.

     - Только не завтра. Мне предстоит опасная и конспиративная операция по добыче информации. Она станет последним штрихом в выяснении полной картины вашего запутанного и опасного дела. - Сама-то поняла, что сказала? А, не важно!

     Главное - отделаться от прилипучих мужичков. В субботу я намеревалась вплотную заняться заказом Плотника - с такими людьми лучше не шутить и не тянуть. Жаль, с расследованием кубасовского убийства до открытия памятника ничего не получится. А какая могла бы быть реклама! На первой полосе газеты крупным жирным шрифтом: "Раскрыто величайшее преступление столетия"...

     - А через день? - вернули меня к действительности спорщики.

     - Может быть, встретимся на выставке икон в музее, часиков в двенадцать?

     - А вы успеете к этому времени получить нужную нам информацию? - Чувствовалось, что моя загадочно-непонятная фраза произвела на спорщиков должное впечатление, но все равно голоса звучали как-то вяло. Что это на них нашло?

     - Обещать не могу, сами понимаете, все бывает, но полагаю, скорее да, чем нет.

     Спорщики дружно помолчали, а потом хором спросили:

     - Значит, мы договорились?

     - До воскресенья?

     - Надеюсь! - Умею я все-таки обнадеживать... На этой мажорной ноте мы и расстались.

     Кто это там из классиков сказал, что покой нам только снится? Как знать, может, где-то и встречаются счастливчики, я же в картине под названием "Покой" даже титров увидеть не успела. Мне показалось, что как только я опустила голову на подушку, тишину разорвал телефонный звонок. Я натянула одеяло до макушки. Не помогло. Противный звук не затихал. Нет в жизни счастья.

     Я сдалась и вынырнула на божий свет. К моему вящему удивлению, было уже светло, птички за окном усердно чирикали, а часы показывали десять.

     - Чего к телефону не подходишь? - спросила трубка Андрюхиным голосом. - Дрыхла небось?

     - Завидуешь? - мстительно спросила я. У них в ментовке день, по моему мнению, начинается слишком рано. - Сейчас пошлю тебя подальше, а сама продолжу прерванное занятие.

     - Не выйдет.

     - Послать или продолжить?

     - И то, и другое, - теперь уже вредничал он.

     - Это еще почему?

     - Повезло тебе, миллион в лото выиграла, сейчас по телеку передавали.

     Бежать надо за деньжищами.

     - А если серьезно?

     - Решил на тебе жениться. Позвонил, чтобы узнать твое мнение.

     - Я вешаю трубку. Когда повзрослеешь, перезвони. - Голос у меня сделался очень резким и злым. Во Всяком случае, Андрей бросил дурачиться и обиженно сказал:

     - Нет, не женюсь я на тебе. Зачем мне такая сварливая жена? Ты же сама просила, если я что узнаю про твоего Макара, сразу сообщить, а теперь, видишь ли, недовольна. Может, мне и в самом деле перезвонить попозже? Подождать, когда ты поешь и подобреешь.

     - К этому времени ты уже состаришься, а твоя информация устареет лет на сорок.

     Что, вы думаете, он сделал? Повесил трубку. Я длинно и грязно выругалась, но так как ни одна живая душа, кроме сидевшей на потолке сонной мухи, меня не слышала, то стыдно мне не было. Посвятив риторическим упражнениям минут пять, я слезла с кровати и наступила ногой на кофейную чашку. Какой дурак ее тут оставил? Вот уж точно, встала не с той ноги.

     Я оделась, умылась, впихнула в себя немного пищи - еще не проголодалась после вчерашних излишеств. Какое блаженство, когда можно есть и не думать о горле! Андрей все еще не перезвонил. Для успокоения нервов я достала кости и покатала их в руке. От частого употребления их грани слегка стерлись, закруглились, а цифры поблекли.

     - Пожалуйста, - попросила я, - пусть все будет хорошо.

     - 10+20+27, - ответили кости. - Тебя подстерегает, дорогая, опасная пора, ожидают многочисленные трудности и окружают враги.

     - Ну я же просила!.. Неужели я не заслужила отдыха, наконец, выздоровления и, само собой, денег? Вы же видели, через какие муки я прошла?

     Меня пытались убить, и уже не раз. Я так устала. Настроение от этого все время плохое. Завожусь с пол-оборота. Никто меня не понимает. - Даже самой себя стало жалко. Я расстроенно высморкалась, тяжело вздохнула и хлебнула кофе. - А хотя бы со свалившимися многочисленными делами я разберусь?

     - 13+30+2. Разобраться-то разберешься, - пообещали кости. - Но кто из нас вредный - это еще как посмотреть. Лучше бы ты не предъявляла претензий ни к прошлому (радуйся, что жива), ни к людям (назвать имена, или сама догадаешься?), ни к богу (сами пробовали, бесполезное занятие, на том конце все время занято), ни к судьбе (к нам то есть). Поняла?

     Не успела я ответить, как раздался звонок.

     - Чем занимаешься? - спросил Андрей.

     - Сижу на телефоне и жду звонка от мужчины.

     - Дождалась? - провоцировал на колкость Андрей. Первые пять возможных ответов я подвергла жесточайшей цензуре, поэтому в окончательный вариант они не вошли даже в виде фрагментов. Ничего, подожду. Скоро мне ничего не будет нужно от Андрея, и я ему все припомню. Отольются кошке мышкины слезки.

     - Дождалась, - сказала я.

     - Чего это ты стала вдруг такая смирная?

     - Кости посоветовали.

     Андрей хмыкнул.

     - Одно меня поражает: ты их все время бросаешь, лупишь со всей богатырской силенки об стол, а они тебе еще и советы дельные дают.

     - Да уж, тебе не чета, - не удержалась я.

     - Ненадолго тебя хватило, - обрадовался Андрей. - Так уж и быть, не буду больше тянуть, а то все дела у меня из-за тебя стоят.

     - Правда?

     - Не перебивай! Ну так вот, Макар твой должен всем, кому только можно было задолжать. Много народу на него очень сердиты. Он закрыл все свои счета.

     Оба его кафе проданы, с понедельника переходят к новому владельцу. Однако денег никто из должников так и не увидел. Больше про него ничего сказать не могу.

     - И ты меня мучил из-за...

     - Помолчи, женщина. На имя финансового директора Макара - Константина Михайловича Маркина - оформлена виза в Израиль. Завтра улетает. Для сведения, у Макара в Израиле куча родни. Причем люди все серьезные.

     - Ты ничего не путаешь? У Макарки родня в Израиле? - поразилась я.

     - А что такого? Ты его фамилию знаешь? То-то же!

     - А про время смерти бомжика узнал?

     - Это вместо благодарности? Я, по-твоему, кто? Супермен? Я ради нее забросил дела государственной важности, а она... - Далее шли пространные рассуждения о моей черствости и бездушии. Андрей собирался говорить об этом долго, но его куда-то срочно позвали - то ли рапорт составлять, то ли что-то дегустировать, извиняюсь, фиксировать и инкриминировать, в общем, наш разговор был прерван.

     С минуту я сидела, опасливо разглядывая телефонный аппарат: какие известия он мне преподнесет в ближайшее время? Не знаю, кто придумал пословицу про лежачий камень, но в моем случае она никогда не срабатывает. Сидела я очень тихо, почти не двигалась, не пыталась делать выводы из полученной информации, но в покое меня сегодня оставлять не желали. Мне показалось, телефон подпрыгнул и затрезвонил. Дождалась, дорогая!

     - Танечка! Дмитрий Алексеевич беспокоит, - раздался возбужденный шепот.

     Кто-кто, хотела переспросить я, но вовремя сообразила: это ж кубасовский племянничек.

     - Здравствуйте. Что-то случилось?

     - Случилось, душа моя, случилось! Я преследую убийцу! - Вот уж не думала, что от шепота можно оглохнуть.

     - Вы уверены?

     - Оскорбляете! - возмутился детектив-самоучка.

     - Я правильно поняла, что вам требуется моя помощь? Или вы уже милицию вызвали?

     - Нет-нет! Жду вас.

     - Сейчас буду, - вздохнула я. - Где вы сейчас находитесь? Куда мне подъехать?

     - Кафе "Ветерок", жду.

     Зачем только я завтракала, думала я, влезая в черные вельветовые брюки, расклешенные книзу. Последнее время везет мне на всевозможные забегаловки.

     Растолстею скоро, придется заказывать новый гардероб или садиться на диету, а это так скучно. Я натянула черную шерстяную водолазку, повесила на шею серебряную цепочку с кулоном в виде лезвия бритвы. Наряд получился мрачный - под стать моему настроению и самочувствию. Обычное содержимое сумки дополнили дюжина носовых платков, флакончик назола и одна из полученных вчера в подарок "лимонок".

     Только я успела застегнуть "молнию" и все пряжечки черных полусапожек на платформе, как раздался звонок. По инерции я потянулась к телефону и только потом сообразила, что звонят в дверь. Кого несет нелегкая? Я подкралась к глазку и испытала жесточайшее разочарование. На лестничной площадке не было бандитов, почтальонов и водопроводчиков. Там стоял Максим с очередным розовым веником. Если не раскрою за сегодня ни одного дела, пойду на остановку торговать цветочками. Я изобразила на лице радость и открыла дверь. Максим спросил:

     - Привет, сегодня не покушаешься на мою жизнь?

     - Соскучился по амурчику? Не знала, что тебя волнуют мальчики. - Обменялись любезностями.

     - Только тогда, когда они остаются наедине с тобой.

     - За курточкой приехал? Извини, но в одном костюме мне было холодно.

     - Пустяки, у меня она не последняя. Почему ты так внезапно вчера исчезла? Кто бы говорил!

     - Может, я цветочки в воду поставлю?

     Букет Максим все-таки мне вручил. Как и вчера, розы были великолепны.

     Около головки каждого цветка веерочком был прикреплен поясок из блестящего зеркального целлофана, от этого казалось, что цветков больше.

     - Одно хорошо, - поняв, что ответа он от меня не дождется, сказал Максим, - пока меня не было рядом. ты не впуталась ни в какую новую историю.

     Больше никто тебя не пытался убить и украсть?

     - Наверное, никто не рассчитывал, что после всех нападений я вернусь ночевать домой. А насчет историй ты не прав, я еду разоблачать кубасовского убийцу.

     - Вот как? А мне с тобой нельзя? Ни разу в жизни не видел, как захватывают живого убийцу.

     Интересно, а как захватывают мертвых убийц он видел? Брать с собой Максима мне не очень хотелось, но, с другой стороны, поддержка не помешает.

     Трудно представить, что Дима рванет мне на помощь в экстремальной ситуации.

     Скорее он предпочтет проверить, а не подошли-ли враги с тыла. Чашу весов в пользу Максима перевесило наличие у него машины. В самом деле, не такси же мне ловить. Надо быть экономной.

     - Ладно, - снизошла я. - Только, чур, под ногами не путаться и мои лавры себе не присваивать.

     - Тебе что, нечего добавить в суп? В следующий раз принесу не розы, а набор пряностей и упаковку "Галина Бланка".

     - Боюсь, что тогда я тебя не узнаю и дверь не открою.

     Продолжая беседу в том же духе, мы выехали со двора и помчались по улице.

     - Как поживает твоя паранойя? - осведомился Максим. - Сегодня ты постоянно не смотришься в зеркальце.

     Чего смотреть? Я и так знаю, что Вовик едет сзади на своей развалюшке.

     Плотник ли велел ему не выпускать меня из поля зрения, или по собственной инициативе, но Вовик не отставал от меня ни на шаг.

     - Я сегодня и сморкаюсь меньше.

     - Один раз покормишь тебя витаминами, и какой результат! Сразу на поправку пошла. Что будет после второго раза - даже представить страшно.

     - Вот и не будем, - насупилась я.

     Дима ждал меня, нервно бегая туда-сюда перед входом в заведение с сомнительным названием "Ветерок". Изощренное чувство юмора у владельца этого кафе. Если мне не изменяет память, то раньше здесь была "Кулинария".

     - Наконец-то! Танечка, я уже весь взмок от волнения. Так боялся, что бандит скроется! - приветствовал меня кубасовский племяш.

     Кафе состояло из двух полутемных залов, пропахших пивом, и перехода между ними. В переходе тоже были расставлены столики - видно, кафе пользовалось популярностью у населения. Мы разместились в переходе. Оба зала и выход отсюда просматривались хорошо, нас же скрывали грязные тюлевые шторки, неровно натянутые на разъединяющие залы решетки. Официанты, само собой, бюджетом заведения не предусматривались. В каждой половине кафе была своя стойка, за которой работали по две продавщицы.

     - Татьяна, ты что-нибудь будешь? - брезгливо спросил Максим. Прежде чем сесть, он протер свой стул носовым платком.

     - Нет, успела позавтракать. - Мне приходилось питаться и в более мерзких местах, ни сейчас Максим отбил весь аппетит.

     - Я так и подумал.

     - Вон они, посмотрите, - Дима многозначительно и таинственно приподнял бровь. - Меня чуть в тюрьму не посадили из-за этого ... - Дима употребил очень крепкое определение. Понятно теперь, откуда у его сыночка такие познания в матерных выражениях. А еще интеллигенция называется.

     Я скосила глаза в нужную сторону. Напрасно Дима думал, что убийца его дяди может скоро сняться с места. Молодой парень сидел в окружении девиц и, судя по смурному лицу, страдал от похмелья.

     - Только тот, которого Наташа видела накануне убийства, куда-то делся, - забеспокоился Дима. Он забавно завертел головой, пытаясь обнаружить неуловимого преступника. - Дело вот как было. Идем мы с Наташей к ее матери, теще то есть моей, а эта компания навстречу. Наташа мне шепчет: смотри, вон того молодого человека я видела, когда заезжала к дяде в день его смерти.

     Искала она меня, - пояснил Дима, обращаясь ко мне, - вы же заметили, какая она у меня ревнивая. Я ей и говорю, что надо бы за ним проследить, наверное, он и есть убийца. Жаль, но мой благой порыв остался не понят. Наташа заявила: чего я только не придумаю, лишь бы не идти к ее маме. Хорошо ей судить, но ведь не ее в убийстве обвиняют.

     Я расстроилась и перестала слушать жалобы племянничка. Без толку я сюда приехала, только время зря потратила. Чтобы избавиться от похода к родне жены, еще и не такое можно выдумать, но мне-то от этого не легче. Мое внимание привлек парень, вышедший из какой-то доселе невидимой мне боковой двери.

     - Облегчился? - приветствовал его тот, что сидел с девицами.

     Тот махнул рукой и крикнул заулыбавшейся продавщице:

     - Маня, дай девочкам по пицце.

     Парень повернулся и подошел к столику. Нельзя сказать, что я была поражена в самое сердце, скорее удовлетворена. Вот оно, доказательство того, что Макарка замешан и в убийстве Кубасова. Сидит это доказательство, своими руками, покрытыми грибком, девах лапает и не знает еще, что правосудие в лице Татьяны Ивановой уже полтора часа как не дремлет. Максим что-то тихо промычал.

     Ну да, он мог видеть парня, когда на меня напали перед подъездом.

     За спиной визгливо заорала продавщица. Я оглянулась, в забегаловку зашло существо неопределенного возраста и пола, одетое с невообразимой пестротой и изобретательностью. Существо обнаружило на одном из столиков неубранный стакан, достало бутылку "Трои" и собиралось культурно полечиться, тем паче что рядом лежали остатки недоеденной пиццы - чем не закуска.

     - Эй! - закричала продавщица подручным Макара. - Вы чо думаете, давайте гоните этого взашей. Расселись тут, понимаешь. Вам Макар Петрович за чо деньги платит?

     Ребятки неохотно поднялись и, переругиваясь, направились к нарушителю спокойствия. Точно, осенило меня, Андрей же говорил, что Макар продал оба кафе.

     Мои мысли перескочили на бомжика с веником и его рассказ про летающего Образцова.

     - Дмитрий Алексеевич, а в счетах дяди вы ничего интересного не обнаружили?

     Дима пожал плечами:

     - Почти ничего. Он должен был от кого-то получить крупную сумму, но не получил.

     - А от кого?

     - Понятия не имею. Боюсь, влез дядя в криминал и меня подставил. Что с бандитами делать будем? - Он оживленно потер ладони.

     - Пока ничего. Кроме слов вашей жены, никакого доказательства того, что они знали вашего дядю, а если и знали, это еще не значит, что убили. Но я займусь ими.

     Дима разочарованно осмотрел меня с ног до головы И обиженно сказал:

     - Ну, знаете ли, я хотел как лучше.

     - Мы ценим твою помощь, - вмешался Максим.

     - Но вынуждены вас покинуть, - добавила я. Мне сейчас пришла в голову одна мысль, и я собиралась ее проверить.

     - Танечка, а мне что делать? - растерялся Дима.

     - Идти восстанавливать мир в семье. Показания вашей супруги могут нам пригодиться.

     - Лучше помирись с ней, - посоветовал Максим. - Знаешь, рассерженные ревнивые женщины бывают очень опасны.

     - Еще начнет давать показания против вас, - поддержала я эту мысль.

     - Сам говорил, ей выгодно упечь тебя в тюрьму. Последний аргумент пришелся в самую точку. Дима тут же подхватил шляпу и, наскоро простившись, скрылся.

     - Куда ты теперь? - осведомился Максим.

     - А ты со мной не собираешься? - надулась я. - Бросаешь девушку одну?

     - Не бросаю, а собираюсь временно дать отдохнуть от своего присутствия.

     Как это ни прискорбно, но у меня через полчаса деловая встреча. Посидела бы ты дома, а я приеду, и мы решим, куда рвануть на выходные.

     - Обязательно к твоему возвращению постараюсь влипнуть в какую-нибудь неприятность, - мстительно заявила я. Что же мне теперь, пешком идти?

     Максим, казалось, прочел мои мысли:

     - До места назначения я тебя довезу. Только скажи, куда.

     - На площадь, к памятнику Образцову.

     - Зачем? - удивился Максим. - У тебя там что, свидание назначено?

     - Угадал, касатик. Раз твоя встреча дороже тебе, чем я, то большего ты от меня не добьешься. Можешь умирать от любопытства. - Ну не дрянь я после всего этого, а? Он же мне не нужен.

     Максим задумался, пытливо рассматривая мою обиженную физиономию.

     - Хорошо, поехали.

     Я несколько раз обошла памятник. Как бы залезть к нему под простыню?

     Максим выжидающе молчал. На встречу он, кажется, больше не торопился. С мужчинами всегда так - дела, дела... Знаю я их дела. Ну что же, сам виноват. Не хочет работать на себя, будет работать на меня. Не люблю смотреть, как другие бездельничают, когда я работаю.

     - Максим, ты меня не подсадишь?

     - Не терпится увидеть памятник вблизи? - усмехнулся он. - До воскресенья дотерпеть не можешь?

     - Лучше честно признайся, что не любишь носить женщин на руках и возносить их на пьедестал.

     - Тебе надо не детективом работать, а прокурором.

     Максим легко подхватил меня и приподнял. Я уцепилась за постамент и подтянулась на руках. Со стороны зрелище это, наверное, выглядело забавно. - Есть! Можешь опускать.

     - Не расскажешь, за что я страдал? - Максим аккуратно поставил меня на твердую поверхность.

     - Еще сама не знаю, в чем дело, но это не настоящий памятник.

     - Вот как? - вежливо, но без особого интереса протянул Максим. Его равнодушный тон меня подзадорил.

     - Да! Димин сыночек накорябал на гипсовом истукане одно словечко. Если хочешь, слазь, убедись, вон оно на левом ботинке. Памятник - хорошо раскрашенная под гранит фальшивка. Я думаю, что здесь не обошлось без Макара.

     - Зачем ему это?

     - Не знаю, но думаю, в милиции разберутся.

     - Ты решила сообщить о своих подозрениях в милицию?

     - Конечно! Тем более у макаровского человека оформлена выездная виза в Израиль. Интересно, не собирается ли Макар воспользоваться ею сам?

     Подгримируется, и ищи ветра в поле. Деньги у него есть, раз все имущество распродал.

     - В твоих рассуждениях никакой логики, - нахмурился Максим. По-моему, он сопротивлялся из вредности. Мои слова явно его задели. - Тебя из милиции сразу же отправят в сумасшедший дом.

     - А вот и есть логика, - запальчиво воскликнула я. - Макар задолжал всем, включая торговца оружием, Почему не предположить, что и Кубасову? Чтобы не расплачиваться за копию памятника, он просто убил скульптора. Бомжик скорее всего видел, как меняли местами памятники, за это и поплатился.

     - Почему же никто больше ничего не видел и не слышал?

     - Да все ясно! Жилой дом на площадь выходит окнами только один, а у Макара в тот вечер в кафе так музыка гремела, что шум крана и другой техники просто потонул в звуках. Я на следующий день заметила следы от трактора вот тут, на газончике. Думаю, следователи Выяснят, зачем все это Макару.

     - Пожалуй, нам лучше разузнать все самим. - По лицу было видно, Максим что-то сосредоточенно обдумывает. - Пошли, вытрясем из него признание, а потом доставим куда следует. - Нет, так не годится!

     - Годится. Вдруг тебе сразу не поверят, согласись, история невероятная.

     А Макар, ты была права, воспользуется задержкой и уедет из страны.

     Не дожидаясь меня, Максим широкими шагами зашагал к кафе. Мне оставалось только следовать за ним. Мы беспрепятственно добрались до кабинета директора. Охранников по дороге не попалось, а продавцы и официантки, занятые просмотром телевизора, не обратили на нас внимания. Я открыла дверь и увидела Макара, выгребающего содержимое сейфа. Он поднял глаза на помешавших посетителей и удивленно спросил:

     - Ты?

     Помню, я недоумевала, с каких это пор мы перешли с ним на "ты". Лицо Макара вдруг поплыло перед глазами, вытягиваясь и сжимаясь, а комната разорвалась миллионом ослепительно вспыхнувших осколков. После этого не помнила уже ничего.

Глава 11

     Первое, чему я удивилась, придя в себя, почему так темно. Неужели наступила ночь? Я находилась в каком-то абсолютно темном месте.

     Сначала подумала, что со мной случился инсульт, и я ослепла, оглохла или еще хуже - умерла. Мысли в голове ворочались медленно и неохотно, но постепенно я пришла к выводу: будь я мертвой, не мучилась бы головной болью.

     Скорее всего меня подвела моя хваленая интуиция, а кто-то этим воспользовался и звезданул по черепу. Так и есть! Многострадальную головушку украшала очередная шишка. С той, полученной в заброшенном доме, она составляла очаровательную пару. Теперь острякам может показаться, что у меня растут рога.

     Судя по неприятному привкусу во рту, без большой дозы снотворного тоже не обошлось. Печально. Макар оказался проворнее меня. Интересно, Макс лежит сейчас где-то рядом? Было бы очень романтично, прямо как в любовном романе. Я попробовала было подать голос, но вместо этого начала чихать. Прискорбно, но болезнь, оказывается, тоже вышла из нокаута и наверстывала упущенное.

     Полцарства за носовой платок!

     Я приподнялась. Ложем мне служили какие-то мешки. Где я? На складе макаровского кафе? Судя по сырости и низкой температуре, это был погреб. Я растопырила руки и поползла на коленках вперед. Есть же у этого помещения стены, а на них обычно крепят включатели. Замечательно! Я потерла лоб: работаю сегодня головой в прямом смысле слова. Во что это я врезалась? Матерь божья!

     Рука! Я немножко повизжала от страха, потом сменила направление и поползла дальше. Ура! Стена! Рядом дверь. Окованная металлом. Замок, наверное, амбарный, снаружи висит. Шпилечкой воспользоваться не удастся. Ага, да будет свет! Я повернула рычажок и зажмурилась.

     Открыв глаза, я чуть не заорала: передо мной лицом к лицу стояло страшилище. Лишь мгновение спустя пришло понимание, что я удостоилась чести лицезреть подлинник кубасовской статуи Образцова. Неужели из-за него убили двух человек и который день подряд охотятся за мной? Нет, правильно сделали, что убили Кубасова, все равно открытия памятника он бы не пережил - желающие линчевать быстро бы нашлись, но мы-то с бомжиком в чем провинились?

     Одна радость: бандиты оказались гуманными и оставили мне сумку. Они вообще ребята ничего; после нападения на "КамАЗе" больше убить меня не пытались, только стремились обезвредить. Почему? Сотовый и все предметы, с помощью которых я могла выбраться, изъяли. Я извлекла из сумки платки, кости, сигареты, "лимонку", спички, со вчерашнего вечера положенные в кармашек, и закурила.

     Мерзкая у меня работа - все время искать в людях плохое. Только расслабишься, подобреешь, сердцем отойдешь от жестокости окружающего мира, так нет, кто-нибудь обязательно приведет тебя в чувство, опять ткнет носом в грязь.

     Лишь один человек знал, что "лимонка" не настоящая, а зажигалка, - Максим.

     Любой другой проверил бы. Максим не учел, что теперь безобидную игрушку заменил подарок Плотника.

     Я высморкалась, залила в нос назола, потом опять высморкалась. На опасное дело надо идти с нормально работающей головой. Увы, помочь могу только носу. Шишки болят, глаза слезятся, уши от сморкания заложило, и ничего с ними не сделаешь. На героя нашего времени явно не тяну. Я спряталась за творение Кубасова - пусть хоть так послужит человечеству в моем лице, выдернула чеку и швырнула гранату к двери. Последствия не заставили себя ждать. Дверь исчезла, а гранитный памятник раскололся пополам.

     Я подождала, пока пыль от взрыва немного осядет, выбралась на свободу и огляделась. Макаровская дача предстала во всей своей красе. Вечерело. Сколько же я была без сознания? Ну, Максим, берегись! Разберусь с тобой своими методами. Как я сразу не догадалась, что ты с Макаром заодно?! Что же вы такое затеяли, ребятки?

     Я вдохнула обжигающе холодный воздух и потянулась. Тишина. Шум взрыва не привлек ничьего внимания. Ни Вована-охранника, ни его жены не наблюдалось.

     Наверное, опять уехали весело проводить время у родни. Или уволились, раз собаки тоже не видно. Дачу Макар, вероятнее всего, продал, как и остальное имущество.

     - Татьяна! - послышался приглушенный голос из-за забора. - Ты тут?

     Отзовись.

     Потрясающе! Неужели юный ловелас меня и тут выследил?

     - Вовка, ты?

     - Ага! - обрадовался он'. - Уже полчаса вокруг ограды хожу, охрип даже.

     Я отперла ворота и впустила парнишку.

     - Видел, как ты в кафе входила с этим хлыщом, - отрапортовал Вовик. - Жду, жду. Тебя нет. Долго ждал. Зашел внутрь, выпил боржоми. Смотрю, хлыщ пошел куда-то в подсобку, а тебя с ним нет. Потом догадался обойти с черного входа, а там тот, который Макар, и хлыщ мешок в машину грузят. Очень на тебя похожий.

     - Таких комплиментов мне еще никто не делал.

     - Чего? - оторопело уставился на меня Вовчик.

     - Не обращай внимания. Я шучу.

     - А-а-а... - озадаченно протянул Вовик, но потом решил не утруждаться объяснением моего поведения. - Поехал я, значит, за вами. Сюда то есть. Потом ждал, когда они уедут. А уж после стал думать, как тебя освободить.

     Не знаю, на какую благодарность Вовик рассчитывал, но я ограничилась волшебным словом "спасибо". Потом мы вместе с ним проникли в дом, и я занялась обыском, ничего, впрочем, не давшим. Если в компьютере и хранилась какая-то информация, то она вся была стерта. В кабинете прибрано. Никаких бумаг. Макарка с Максом постарались на совесть. Одна радость, на столе вывалено содержимое моей сумки. Хорошо хоть новый телефон не надо будет покупать. Уже уходя, я бросила последний взгляд на обстановку кабинета и вспомнила слова Вована-охранника о родственнике Макара, который увлекается старинными вещами.

     Мой спаситель загнал свой "Фольксваген" во двор и что-то грузил в багажник. Немудрено, в доме было чем поживиться. Я вздохнула и закрыла глаза.

     Перевоспитать весь мир все равно не удастся, надеюсь, нас не повяжут за воровство.

     - Помнишь, где живет хлыщ? Ты же за нами тогда следил?

     - Еще бы! - гордо отозвался юный мошенник.

     - Тогда поехали. Мне надо подумать, поэтому постарайся не разговаривать.

     На самом деле я постаралась не думать ни о чем и вздремнуть. До города путь неблизкий. В милицию я точно сразу не пойду. В одном Максим был прав - доказал на своем примере - выяснять надо все до конца, а уж потом трепаться.

     - Татьяна, - Вовик осторожно тряс меня за плечо. Похоже, он хорошо уяснил, что руками до меня лучше не дотрагиваться, поэтому как только я открыла глаза, он отодвинулся подальше.

     - Я же просила не мешать мне!

     - Но мы того... доехали уже, - виновато ответил Вовик.

     - Так быстро? - не поверила я.

     - Ничего себе быстро! Часа два добирались, не меньше.

     Я выглянула в окно. Пошел дождь, и в сгущавшихся сумерках на противоположной стороне улицы темной глыбой выделялся Максимов дом. Ни одно окно не светилось. До чего же я не люблю окраин города, где дома расставлены редко! Местность от этого кажется почти необитаемой и враждебной к чужакам. То ли дело центр - суета, сутолока круглые сутки. Ничего не стоит слиться с толпой, подкрасться, не привлекая к себе внимания. Не надо пересекать никакие лужайки, простреливаемые со всех сторон.

     С полчасика я посидела в машине, понаблюдала. Максим признаков жизни не подавал. Дом оставался погруженным в темноту и тишину. Надо идти! Я неохотно покинула теплую машину, наказав Вовику напоследок:

     - Если через час не появлюсь, позвонишь вот по этому телефону, - я протянула бумажку с Андрюхиным номером, - скажешь, Иванова попала в беду, и выложишь все, что знаешь. Задание ясно?

     Проникнуть в дом оказалось даже проще, чем я предполагала: хорошо, что в прошлый раз сигнализацию изучила. Свет, само собой, включать не стала, а достала из сумки фонарик с галогеновой лампочкой. Первым делом попыталась добыть информацию из компьютера. Обнаружила кучу непонятных мне чертежей, расчеты по различным постройкам, накладные по материалам. Ничего, заслуживающего более пристального внимания. Было несколько файлов, чьи коды я взломать не смогла. Я облазила все ящики письменного стола, отделения шкафов.

     Везде чисто. Что же делать? Зачем Максиму с Макаром гипсовый Образцов и взрывчатка?

     Я села на вращающийся стульчик перед компьютером и задумалась над тем, где еще могут быть спрятаны документы. Кажется, Максим сам проектировал свой дом. Надо посмотреть, нет ли эскизов по планировке дома в компьютере. Я нашла нужный файл и долго рассматривала малопонятный чертеж. Давно убеждаюсь, одного профессионального образования для деятельности детектива маловато.

     Мое внимание привлекли заштрихованные места. Создавалось такое впечатление, что дом снабжен сетью двойных стен, между которыми есть проходы. В левом крыле рядом с лестницей на чердак двойной штриховкой была обозначена комната. Недолго думая я отправилась на ее поиски. Но никакой двери и никакой комнаты сразу обнаружить не удалось. Я простучала стенку, но разве с современной пластиковой обивкой разберешь, есть ли где пустоты? Становилось все интереснее, а сама себе я уже напоминала кладоискателя. Тратить .время на изучение выпуклостей, зазубрин и прочих скрытых приспособлений, способных открыть потайную дверь, при моем дефиците времени было бы неразумно, поэтому я разбежалась и врезала со всего размаха ногой по стене.

     За перегородкой действительно обнаружилась комната, и непростая, а вся увешанная картинами, заставленная витринами со старинными украшениями, книгами в переплетах из золота и драгоценных камней. Некоторые полотна я видела в телевизионных передачах, посвященных кражам ценностей из музеев, библиотек и церквей. На стене прямо напротив меня висела афиша об открытии выставки икон в Тарасовском художественном музее. Такая же была на даче у Макара. В голове пронеслось: "Неужели?" И тут я услышала, как открывается входная дверь в квартиру.

     Я шмыгнула под лестницу и замерла, старательно вжимаясь в стенку.

     Максим прошел на кухню и открыл холодильник. Я на цыпочках выбралась из укромного уголка и прокралась к выходной двери. Мне бы только до машины добежать! В книгах обычно пишут: "И тут хрустнул сучок" или: "И тут мне захотелось чихнуть". Я отличаюсь от хрестоматийного правила: у меня запищал сотовый. Всегда говорила, телефоны - зло.

     - Привет, - невинно поздоровалась я с появившимся из кухни Максимом. - Вот зашла твою курточку вернуть.

     Максим поражение замер, а потом перевел взгляд на мои брюки. Проклятый вельвет! Вечно к нему все липнет. Вот и сейчас на черном фоне заметно выделялись даже самые крошечные обрывочки от обоев в потайной комнате.

     - Умная девочка, - похвалил Максим и криво улыбнулся. - Зря только выбиралась с дачи. Завтра, ближе к вечеру, я бы сам тебя спас.

     - Романтик! А по голове меня ударил, чтобы впечатление произвести?

     Оригинальный метод ухаживания.

     - Я тебе предлагал на выходные уехать из города, сама же отказалась.

     - То есть я виновата в том, что ты меня ударил по голове? - Я говорила и одновременно соображала, как бы мне обезвредить Максима и поскорее выбраться отсюда.

     - Лучше не дергайся, - предупредил Максим. Он хорошо меня понимал. В его руке появился пистолет.

     - Неужели застрелишь?

     - Надо было убить тебя еще там, на дороге. Жаль было портить такое произведение искусства, - прозвучало почти как комплимент. Выглядел Максим зловеще, но мне почему-то было совсем не страшно. Однако проверять, способен ли он в меня выстрелить, желания не было. - Шагай на два шага впереди меня, - приказал Максим, дулом пистолета указывая направление.

     - Могу я узнать, за что страдаю? - мы спускались по ступенькам в подвал.

     - Что мне с тобой делать? - в свою очередь спросил мой очаровательный стражник, связывая мне руки. - Посиди здесь, подумай, повыбирай, чего тебе больше хочется: быть богатой и счастливой рядом со мной или навеки успокоиться с дыркой в головке где-нибудь в лесопосадке. Веревку перегрызть не пытайся, только зубы попортишь. Завтра зайду узнать о твоем решении.

     - Как трогательно! Значит, макаровские прихвостни по твоему приказу на меня нападали, а, герой? Ты ведь, очевидно, не знал, что он за границу собрался, верно? Надуть тебя родственничек пытался. - Однако прошибить спокойствие Максима мне так и не удалось.

     - До завтра, дорогая. - Он молча вышел и запер тяжелую дверь с кодовым замком.

     Я очутилась в полумраке подвала. У Максима здесь было что-то типа прачечной. Говорю - вроде, так как в прачечных обычно не принято использовать кодовые замки. Немного света проникало только из слухового оконца над головой.

     Вскоре я услышала шум отъезжающей машины. Все-то у Максима дела!

     Я сидела в ободранном кожаном кресле. Руки были связаны спереди, а ноги прикручены к ножкам кресла. Полный комфорт! Перегрызать веревки и в самом деле занятие глупое, особенно когда на шее весит пусть серебряное, но острое лезвие бритвы.

     - Эй, Иванова! - единственный источник света закрыла Вовкина голова. - Чего делать-то будем?

     - Чего-чего, - передразнила я недогадливого спасителя. - Подгоняй машину и привязывай веревку к решетке окна. Я сейчас свои путы перережу, на кресло встану и вылезу наружу. Ясно? Или еще раз объяснить?

     - А-а-а! Ну, давай. Я сейчас, быстро.

     - Вот и замечательно.

     Уже сидя в машине, я спросила своего не слишком быстро соображающего напарника:

     - Ты по телефону, который я тебе дала, звонил?

     - Не-а. Перетрухал я, когда хлыщ этот приехал. Все, подумал, тебе конец.

     - Я тоже так подумала. Только и на этот раз конец будет не мне. Чует мое сердечко, не простит Максим Макарке предательства. Не отпустит ни в какой Израиль.

     - Ты это чего? - Вовик пялился на меня, как на сумасшедшую, разговаривающую сама с собой.

     - Ничего. Мысли вслух. Поехали к кафе "У Макара" и поживее.

     - Как скажешь, начальник, - недовольно пробормотал Вовик. Его плохое настроение меня не тронуло. Цепляться ко мне перестал, и ладушки.

     По дороге мы сделали остановку перед телефонной будкой, и я вызвала на подмогу Андрея. Понимая, что беготня последних дней подходит к концу, я чувствовала и радостное возбуждение, и опустошение. Почему, спрашивается, я не согласилась на предложение Максима? Половина из известных мне женщин, уверена, даже и раздумывать бы не стала. Только вот жить за чужой счет противоречит моим понятиям о порядочности. Жить рядом с убийцей совсем не такая романтика, как кажется со стороны. Нечего себе этим даже голову забивать, тем более что впереди еще куча дел.

     Макарове кафе было закрыто и погружено в тишину. Не рановато ли? В семь часов вечера подобные заведения обычно только-только работать начинают на полную катушку. Внутри горел свет, но из-за занавесей ничего нельзя было разглядеть. На стук никто не отвечал. Приезда ментовских машин с мигалками я решила не дожидаться.

     - Вовик, слабо такой замок открыть? - Я рассудила, что совсем уж безрукого мальчика Плотник бы к себе не взял.

     - Да ну тебя! - фыркнул Вовик. - Этот замок - оскорбление для профессионала.

     - Какие ты, оказывается, слова знаешь! Сам придумал или слышал где? - Я зябко поежилась. От пребывания в холодных подвалах у меня опять начало саднить горло.

     - Готово! Принимай работу.

     - Уже все? Ну, ты даешь, молодец!

     - А ты только заметила? - воодушевился Вовик. Препирались мы подобным образом, только пока не вошли внутрь. Посреди зала лежал труп охранника. Следов драки не было. Наверное, его пристрелили внезапно и кто-то знакомый. Парень даже оружия достать не успел. Пока мы шли до кабинета Макара, я успела заметить еще одного, того, с грибком на ногтях. Он тоже погиб от огнестрельной раны.

     Смотреть на убитых было тяжело - даже своим врагам я никогда не желала смерти.

     В Макаркином кабинете лежали двое незнакомых мне мужчин. Они были похожи, оба жгучие брюнеты с бородами, какие обычно носят старые боцманы в кино, оба в роговых очках и одеты одинаково. Сначала я даже подумала, что определить, который из них переодетый Макар, будет трудно. Потом один из них застонал. Мы с Вовиком бросились к раненому. Он с трудом открыл глаза. Карие глаза. У Макара, мне помнится, были голубые. Конечно, цвет легко изменить с помощью контактных линз. Человек не узнал нас, его губы шевельнулись, чтобы задать вопрос, но не раздалось ни звука.

     - Если вам тяжело говорить, кивайте или глаза закрывайте. Вовик, иди вызывай "Скорую". Вы Константин Михайлович Маркин?

     Раненый кивнул.

     - Макар собирался вас убить и уехать по вашим документам в Израиль? Я вижу, он уже успел принять ваш облик. Ему оставалось только переодеть вас и...

     Я замолчала. Людей, хорошо знавших Константина Михайловича, трудно было бы ввести в заблуждение, даже если бы Макар его переодел, побрил и нацепил на него крест, перстень или какую-нибудь другую свою побрякушку. Но Макар, видимо, рассчитывал на то, что те, кто придет на опознание, вряд ли станут пристально изучать труп, введенные в заблуждение чисто внешними приметами.

     - Да, - еле слышно прошептал Константин Михайлович.

     - Кто перестрелял остальных, Максим?

     - Да. Он думал, что Макар убил меня. Сказал ему, что подумают - была обычная бандитская разборка.

     - Ага, Макар якобы всех пришил, а вы его. Если не ошибаюсь, рядом с вами лежит та пушка, из которой порешили самого Макара?

     Константин Михайлович устало прикрыл глаза.

     - Макар с Максом нашпиговали статую взрывчаткой, так? Для этого им и понадобился полый гипсовый памятник, а не монолитный из гранита. Завтра на открытии она должна была рвануть, да? - заторопилась я, испугавшись, что последний свидетель сейчас потеряет сознание. - Неужели коллекцию икон нельзя было украсть без шума, без лишних человеческих жертв?

     - Вы видели, сколько там охраны? - с трудом проговорил Константин Михайлович. - Все бросились бы на площадь. Посмотреть, что случилось. Завтра на открытие приезжает много политиков. Взрыв списали бы на террористов.

     - Пособник в самом музее был?

     - Нет. - Константин Михайлович перевел дыхание.

     - Значит, если я правильно понимаю, люди Макара должны были присутствовать на выставке в качестве зрителей. После начала паники они бы приступили к работе. Недалеко от черного входа их ждала бы "Газель" или какая-то другая машина, так? - рассуждала я.

     - Максим сам собирался быть там. Считал, так надежнее, - поправил меня раненый.

     - Романтик с большой дороги! - фыркнула я. - Острых ощущений ему в жизни не хватает. Так, с Максимом все ясно, хотел пощекотать нервы, потратить лишние средства, пополнить свою тайную музейную комнатку новыми экспонатами. А Макару-то с кражи какая выгода? Его самолет завтра улетел бы до открытия памятника.

     - Макар всем должен. Ввязался в это дело из-за денег. В обмен на помощь Максим обещал погасить все его долги. Максим вообще финансировал всю затею, а Макар решил сэкономить. Я слышал, как они ругались. Макар прикарманил деньги за взрывчатые вещества, распродал имущество и перевел все средства на счет в швейцарском банке.

     - Ясно. То-то он так переполошился, когда я начала крутиться рядом с кафе.

     Константин Михайлович слегка кивнул.

     - Ему надо было только дотянуть до воскресенья, поэтому сразу уничтожить вас не решился, а потом Максим не давал.

     Конец фразы я еле расслышала. Раненому становилось хуже.

     - Держитесь, Константин Михайлович. Вам еще в суде надо будет показания дать.

     - Есть стимул жить, - усмехнулся бледными губами Константин Михайлович.

     Возникла пауза, и стало слышно, как режущие слух звуки милицейских машин сливаются с сигналками "Скорой помощи". Ожидание подходило к концу.

Глава 12

     Отзвучали официальные речи мэра города и министра культуры области.

     Произнесено приветственное слово президента соседней республики. Выступил кто-то из многочисленной родни Образцова: "Я никогда не знал своего знаменитого предка, но в нашей семье всегда ходила такая история..." Помянули покойного Кубасова. И вот настал торжественный момент. С памятника под туш оркестра сдернули покров.

     - Я думал, статуя будет большая, в полный рост, - сказал стоявший недалеко от меня мужчина своей спутнице.

     Ничего-то он не понимает в высоком искусстве. Я с гордостью посмотрела на гранитного Образцова, ощущая себя причастной к его сотворению. В конце концов, именно моя "лимонка" превратила его в бюст. Эх, а сколько надо было привлечь людей, чтобы за ночь вывезти его с Макаркиной дачи и водрузить на постамент!

     Я повернулась и медленно побрела к художественному музею, где была назначена встреча с Мальковым и Сошкиным, размышляя по дороге над тем, что сегодня могла осуществиться мечта любителей Образцова - его имя прогремело бы на всю страну. Я лишила его последнего шанса попасть в историю России.

     Хотя Максима арестовали еще вчера, охрана музея была увеличена вдвое. И недаром. Азартные спорщики запаздывали, и я тем временем прошлась по выставке.

     Экскурсовод что-то монотонно втолковывала посетителям. До меня долетали лишь отдельные слова "пятнадцатый век", "школа Феофана Грека". В иконах я мало смыслю, но оклады некоторых, как выходило из объяснений экскурсовода, даже не самых ценных, были украшены таким количеством драгоценного металла и камней, что сами изображения за ними терялись.

     - Здравствуйте! - сказала я, завидя подходящих моих клиентов. Андрей сегодня поднял меня ни свет ни заря, чтобы сообщить время смерти несчастного бомжика с веником. - Ну, теперь, кажется, все прояснилось: было совершено убийство.

     - Мы уже знаем, - улыбнулся то ли Мальков, то ли Сошкин, различать их я так и не научилась. Второй протянул мне деньги.

     - А вот и спонсоры нашего показа, - оживилась экскурсовод. - Лев Дмитриевич, Иван Сергеевич, побалуйте сюда!

     - Мы чувствовали, что-то затевается вокруг предстоящей выставки, - сказал один.

     - Но доказательств не было, - вторил другой. - Вы, товарищ Иванова, замечательно справились со своей задачей.

     - Лучшего расследования за такую мизерную плату и придумать трудно, - сообщили мне хитрые спорщики, присоединяясь к толпе посетителей.

     А я так и осталась стоять с открытым ртом. Меня еще никто не накалывал подобным образом. Конечно, немного согревали сердце лежащие в кармане куртки баксы, полученные от Плотника. Вселял надежду и предстоящий визит к племянничку Кубасова. Однако обидно было до слез. Или это у меня опять начали слезиться глаза и болеть голова от невылеченной простуды?

     - Простите, вы - Татьяна Иванова? - раздался рядом со мной чей-то тихий голос.

     - Да, - машинально ответила я, оборачиваясь к стоявшему рядом мужчине.

     - Я столько слышал о вас хорошего. Не могли бы мы поговорить? У меня возникла одна проблема... Может быть, вас заинтересует мое предложение...

     - Я вас слушаю, - улыбнувшись, ответила я. Итак, жизнь продолжается.