Игорь Росоховатский. Вожак.

Научно-фантастический рассказ

Профессор включил микрофон. Тотчас из репродуктора раздалось:

— Слушаю вас, Семен Евгеньевич.

Профессор уловил в голосе нотки тревоги и ожидания, подумал: «Ну что ж, это

естественно — волноваться перед опытом. Особенно в его возрасте».

Он ласково улыбался, представляя, как нетерпеливо вздрагивают пальцы юноши на

рукоятке генератора.

Пальцы Аркадия действительно слегка дрожали. Они касались руки Лены. Аркадий

тихо спрашивал, наклонившись к ней:

— Придешь?

— Включайте! — скомандовал профессор в микрофон.

Рука Аркадия потянулась к рукоятке. Послышалось два щелчка.

Профессор придвинул к себе чистые листы бумаги. Нужно было закончить статью для

журнала.

Первыми почуяли запах молодые волки. Они настороженно повернули влажные носы в

ту сторону, принюхиваясь. Затем, словно по команде, облизнулись и застыли,

высунув шершавые красные языки.

Теперь и вожак почувствовал запах, незнакомый, приятный, чуть горьковатый. Это

было похоже на то, как пахли телята в хлеву, и все же это не был запах телят.

Если бы не снег и холод, могло показаться, что настала весна и волчица зовет,

манит его к себе. Но это не был и запах волчицы. Вернее, это был запах и еды, и

волчицы, и еще чего-то; чего именно, вожак не знал. Поэтому он медлил. Так,

безусловно, не мог пахнуть никакой враг. И все же…

Вожак еще слишком хорошо помнил о коварстве людей,

Но вот запах послышался явственнее, и вожак не выдержал. Сначала медленно, затем

быстрее и быстрее он повел стаю. При свете луны на снегу волки отливали

коричневым. Рядом с ними бесшумно летели синие тени, а сзади оставались цепочки

следов.

Вожак добежал до холма и задержал бег. Здесь он впервые познакомился с людьми.

Здесь они пытались загнать его в ловушку, кричали и улюлюкали. Слух подвел его,

но чувство запаха спасло. Он почуял, где скрыта западня, и побежал в другую

сторону.

А потом недалеко отсюда в голодную зиму вожак наткнулся на тушу лошади. Он долго

выжидал, но ни уши, ни глаза не могли обнаружить ничего опасного. И когда он

почти решился выйти из-за деревьев, ветер донес до него людской запах. И он

опять ушел невредимым из западни.

Вожак остановился и глухо зарычал. Он рычал всегда, когда вспоминал об извечных

врагах. Они травили его собаками — этими продажными собратьями, променявшими

свободу на обглоданные кости. Вожак знал, что никто из волков не пошел бы на

это, не мог бы подчиняться человеку, охранять его дом и его стадо. Ни один волк

не позволил бы лапе извечного врага гладить его по шерсти. Ни один волк не стал

бы при этом вилять хвостом! Нет! Волк щелкнул бы зубами, и человек взвыл бы от

боли. Разве можно променять па что бы то ни было волю! Беги куда угодно, ищи

добычу по силе, лакай дымящуюся кровь, побеждай слабого и погибай в схватке с

сильнейшим… Разве мог волк забыть леса, где бродят сотни подобных ему.

Ветер, взметая снежную пыль, пронесся над землей и донес до вожака слабое

мычание. Значит, запах не обманул и на этот раз. Там, впереди, идет еда. Надо

спешить.

На экранах, вмонтированных в стены лаборатории, загорались разноцветные карты,

вспыхивали и бежали огоньки. Приходящие сигналы улавливались

особочувствительными приемниками, записывались и расшифровывались электронными

приборами. Длинные ленты ползли из-под самописцев. Автоматы свертывали их в

тугие рулоны и укладывали в коробки. Миллиарды тончайших и разнообразнейших

сообщений о том, что чувствует подопытный объект, хранились на лентах: на

первоначальных — в виде извилистых линий, на последующих — в колонках цифр.

Профессор иногда отрывался от бумаг, всматривался в экраны, читал ленты,

довольно кивал головой: опыт протекает нормально. Он давал указания Аркадию, и

тот фокусировал излучения генераторов — волны определенных частот. Далеко от

лаборатории они воспринимались органами чувств объекта Б-47 и, превращенные в

нервные импульсы, шли к его мозгу.

Вожак рванулся с места. Почти рядом с ним бежали волчицы и несколько матерых

волков, а немного позади, не решаясь опережать старших,— легконогие переярки.

Стая пересекла поляну. Здесь летом травы и цветы пахли по-особенному, у них был

особый вкус, и больные волки приходили сюда лечиться. Конечно, они не могли

знать: травы пахнут так оттого, что под ними залегает магнитная руда. Просто

больные волки ощущали потребность именно в этих травах, им нравились этот запах

и вкус.

Внезапно вожак резко остановился. Совсем близко он увидел хлев и телят. И около

них ни одного человека, ни одной собаки.

Слюна потекла по языку, вожак сглотнул ее. Волки за его спиной облизывались,

тихо рычали и повизгивали. Но так же внезапно хлев с телятами исчез, растаял.

Ничего подобного вожак еще не встречал.

В нем снова проснулось опасение. Может быть, это западня? Все, что люди ни

делают, направлено против волков. Люди убрали с дорог лошадей и пустили по ним

несъедобные страшилища с огненными глазами и пронзительными голосами. Они

оградили свой скот уже не деревянными, а каменными стенами. Они пустили в небо

рокочущих птиц, чтобы пугать волков. И, наконец, они осветили улицы огнями,

наверное, для того, чтобы водки не могли в темноте пробираться к еде, спрятанной

в хлеву.

С каждым годом огней становится все больше и больше. Они наступают на лес,

теснят вожака и его стаю. Очевидно, люди решили полностью уничтожить волков.

Запах снова стал сильнее. Ночной лес для людей — темный, враждебный, непонятный.

А для волков он еще гостеприимнее, чем днем, и все это только благодаря запаху…

Вожак больше не опасался. Он несся впереди стаи, из его глотки вырывалось

торжествующее рычание. Он слышал, как мычат беззащитные телята; ощущал теплоту

живого мяса, видел кровь на снегу. И еще он чуял победу над человеком, над его

собаками и огнями. Скорей! Скорей!

Профессор заканчивал статью. Он писал: «Запах есть не что иное, как прием

электромагнитных колебаний молекул особыми нервными окончаниями. Молекула

пахучего вещества попадает в нос и воспринимается нервными клетками, молекулы

которых колеблются с близкой ей частотой. В последнее время выяснилось, что

можно подобрать такое электромагнитное излучение генератора, которое бы

воспринималось живыми существами, как различные явления: запах, звук, форма и

цвет»,

Вожак с размаху ударился грудью обо что-то твердое и покатился по земле. Он тут

же вскочил на ноги, ощетинясь и щелкая зубами.

Увидел решетки впереди себя и по сторонам — свернул назад. Но было поздно.

Железная решетка упала перед ним, загородив проход, отделив его и стаю от леса,

свободы, разбоя… И тогда вожак завыл, завыл от злобы, ненависти, беспомощности.

Он вызывал на поединок человека, который превратил даже запах в ловушку. Он

словно увидел человека — всемогущего, умного, охраняющего от хищников овец и

свиней, лошадей и коров и преследующего всех, кто на них охотится. Наверное, зто

цель его жизни, и сейчас он радуется, торжествует победу. Еще бы: ведь он

наконец поймал самого вожака!..

— Семен Евгеньевич, звонили с седьмого участка, просили передать вам, что объект

Б-47 прибыл в назначенный пункт,— доложила лаборантка профессору и спросила: — А

что это за объект Б-47?

— Биологический объект, индекс 47,— ответил профессор.— В эту группу входят

собаки, волки, шакалы. Довольно сложные и чувствительные объекты.

Он перевернул несколько страниц лабораторной книги. Сюда заносились общие итоги

опытов. Под записями «Истребление комаров, летящих на запах» и «Подтвердились

данные о залегании руд, полученные по оттенкам запаха цветов и трав» Семен

Евгеньевич дописал: «Объект Б-47 прибыл в заданный пункт».