Нора Робертс

Яд бессмертия

Аннотация

Казалось бы, что может быть общего у всемирно известной топ-модели Пандоры, уличной проститутки Хетты и опустившегося бомжа Бумера… У этих трех совершенно разных людей один.., убийца. К тому же в крови у всех жертв обнаружено новое наркотическое вещество, которое, по сути, является ядом замедленного действия. Кто же этот жестокий и беспощадный преступник? Это и предстоит выяснить бесстрашному лейтенанту нью-йоркской полиции Еве Даллас…

Дар красоты роковой.

Байрон

Подари мне поцелуй бессмертья.

Кристофер Марло

Глава 1

Замужество – какая смертельная глупость! Ева не понимала, как с ней такое могло случиться. В конце концов, она ведь служит в полиции! Ева всегда свято верила, что полицейский должен быть человеком холостым, ничем не обремененным, сосредоточенным только на своей работе. Было бы безумием воображать, что кто-то может найти время, энергию, силу духа на то, чтобы защищать законность, и одновременно на семью со всеми ее запросами и тонкостями.

Обе карьеры – а наблюдения неопровержимо свидетельствовали, что замужество представляет собой полноценную работу, – слишком многого требовали и заставляли крутиться круглые сутки как белка в колесе. Даже сейчас, в конце двадцатого века, в просвещенную эпоху технического прогресса, брак оставался браком. Дм Евы это короткое слово было синонимом другого – «кошмар».

Так или иначе, день был летним, приятным, к тому же выходным, что для Евы являлось большой редкостью. Она собиралась за покупками и заранее содрогалась.

Дело в том, что это только так говорится – «за покупками». Сколько Ева ни убеждала себя, что ничего особенного не происходит, легче не становилось. Ей предстояло заказать подвенечное платье.

Разве не сумасшествие?

Но пути назад не было. Рорк подловил ее в редкий момент слабости: оба, полумертвые и забрызганные кровью, радовались, что остались в живых. Что и говорить, умный мужчина умеет правильно выбрать время и место, чтобы сделать предложение. Женщине ничего не остается, кроме как ответить согласием – и погибнуть.

Во всяком случае, такой женщине, как Ева Даллас.

– У тебя такой вид, словно ты собираешься идти с голыми руками на банду наркодельцов, – заметил Рорк, войдя в спальню.

Ева, взявшись за туфлю, покосилась на него. «Слишком хорош!» – в который раз подумала она. Такая привлекательность уже граничит с преступлением. Мужественное лицо, колдовская грива густых черных волос, рот поэта и синие глаза убийцы. Тело его тоже производило достаточно сильное впечатление. Да еще этот легкий ирландский акцент… Все вместе действовало совершенно неотразимо.

– Мне предстоит кое-что похуже стычки с наркодельцами.

Уловив в собственном голосе жалобные нотки, Ева нахмурилась. Ей не было свойственно скулить. Просто она действительно предпочла бы схватку врукопашную с забулдыгами обсуждению последних моделей подвенечных платьев!

Она выругалась про себя, провожая глазами Рорка, расхаживающего по просторной спальне. Вечно он заставляет ее чувствовать себя дурой! Вот и сейчас он присел с ней рядом на их общую высокую, широкую кровать и взял ее за подбородок.

– Я в тебя безнадежно влюблен. Час от часу не легче! Ева знала, что он говорит правду. Этот обладатель невыносимо синих глаз, похожий на прекрасного, но порочного ангела кисти Рафаэля, действительно влюбился в нее!

– Слушай, Рорк… – Она собиралась глубоко вздохнуть, но успела побороть себя. Ей проще было справиться с каким-нибудь наемником, направившим на нее пистолет, чем с непрошеными чувствами. – Я свои обещания выполняю. Раз сказала – значит, сделаю.

Рорк приподнял густую черную бровь. Поразительно, но она, кажется, и в самом деле не отдает себе отчета, до чего соблазнительна сейчас – взволнованная, с кое-как подстриженными темно-каштановыми волосами, которые сама взъерошила небрежным прикосновением, с тревожной неуверенностью в огромных глазах цвета шотландского виски…

– Дорогая моя Ева… – Он поцеловал ее – сначала в губы, потом в подбородок с ямочкой. – Я в этом ни минуты не сомневался. – Рорк подумал, что если честно, то сомневался, и еще как! – У меня сегодня несколько важных дел, а тебя я не успел расспросить о планах. Ты вчера так поздно вернулась…

– В три часа ночи мне пришлось заняться делом Байнза.

– Ты его поймала?

– Он сам прыгнул мне в руки. До того одурел, что уже ничего не соображал. – Она улыбнулась улыбкой хищницы – опасной, безжалостной. – Я скрутила чертова убийцу одной левой.

– Поздравляю. – Рорк похлопал ее по плечу, встал и направился к гардеробу – настоящей выставке костюмов, рубашек и жилетов. – А что сегодня? Рапорты?

– Сегодня у меня выходной.

– Неужели? – Он обернулся, успев снять с вешалки потрясающий темно-серый шелковый жилет. – Если хочешь, я мог бы изменить свои планы на вторую половину дня.

Ева знала, что это равносильно пересмотру генеральных планов решающего сражения. В мире Рорка бизнес представлял собой настоящие боевые действия.

– Я для себя уже все спланировала. – Она невольно скорчила недовольную мину. – Покупки… Свадебное платье.

Рорк расплылся в радостной улыбке. В ее устах эти слова звучали как признание в любви.

– Теперь понятно, почему у тебя такой кислый вид. Я же сказал, что сам об этом позабочусь.

– Позволь уж мне самостоятельно выбрать себе свадебное платье. И самой за него заплатить. Учти, я выхожу за тебя не из-за твоих проклятых денег.

Его улыбка стала самодовольной.

– Тогда из-за чего, лейтенант? – Ева нахмурилась еще сильнее, но терпения ему было не занимать. – Хочешь, я сам предложу варианты ответа?

– Потому что ты не отступаешь, когда тебе отвечают «нет». – Она встала и засунула руки в карманы джинсов.

– Ответ неполный. Еще одна попытка.

– Потому что я выжила из ума.

– Так тебе не выиграть путешествие в Грецию на два лица.

Ева тоже попыталась улыбнуться.

– Может, это любовь?

– Не исключено. – Он шагнул к ней с довольным видом и взял за плечи. – Да не переживай ты! Тоже мне, проблема! Рассматриваешь несколько рекламных проектов и выбираешь платье, которое больше всего нравится.

– Я так и хотела. – Она закатила глаза. – Но Мевис сказала: не вздумай!

– Мевис? – Рорк побледнел. – Ева, обещай мне, что не будешь этим заниматься с Мевис.

Его реакция немного подняла ей настроение.

– У нее есть очень полезный дружок – модельер.

– Господи!

– Она так его расхваливает! Говорит, еще немного – и он прогремит. У него в Сохо своя мастерская.

– Слушай, давай сбежим. Прямо сейчас. Теперь Ева рассмеялась от души.

– Трусишь?

– Прямо поджилки трясутся.

– Отлично. Значит, мы квиты. – Довольная одержанной победой, она расщедрилась на поцелуй. – В ближайшие недели тебя будет мучить вопрос, в чем я появлюсь на свадьбе. – Она потрепала его по щеке. – Мне пора. Через двадцать минут встречаюсь с Мевис.

– Ева! – Рорк поймал ее за руку. – Ты не наделаешь глупостей?

Она вырвалась.

– Я выхожу замуж. Что может быть глупее?

Ева намеренно поддела его на прощание: так ему и надо! С мыслью о замужестве она уже почти смирилась, но свадьба… Наряды, букеты, музыка, гости! Как она все это переживет?

Ева свернула на Лексингтон-авеню и хотела разогнаться, но вместо этого резко затормозила, обложив последними словами уличного торговца, выкатившего на мостовую свою окутанную дымом тележку. Запах пережаренных сосисок вызвал тошноту, а у нее и так уже голова кружилась от волнения.

Таксист, едва не врезавшийся в нее сзади, разразился гудками и руганью. Стайка туристов с видеокамерами и фотоаппаратами на шеях тупо таращилась на транспортное столпотворение. Среди них деловито шмыгал карманник.

Ева удрученно покачала головой. Вернувшись в отель, туристы обнаружат, что их благосостоянию нанесен некоторый урон. Будь у нее время и, главное, местечко, чтобы припарковаться, она бы с удовольствием сцапала воришку. Но он, словно почуяв опасность, мигом затерялся в толпе и уже через пару секунд мелькнул вдалеке.

"Привыкайте: это Нью-Йорк, – усмехнулась про себя Ева. – Вы сунулись сюда на свой страх и риск».

Она обожала толпы, шум, вечную спешку. Здесь редко удавалось остаться одной, но зато создавалась видимость преодоления одиночества. Именно поэтому она когда-то сюда приехала. Сколько воды утекло с тех пор?

Не то чтобы она не могла жить без толчеи, просто необъятный простор и безлюдье действовали ей на нервы.

В свое время Ева подалась в Нью-Йорк с целью поступить в полицию, потому что верила в порядок, нуждалась в нем, чтобы выжить. Несчастное детство, полное издевательств и обид, темных зловещих углов, было невозможно изменить. Зато изменилась она сама: возобладала над своей судьбой и вылепила личность из пустого места, которое некий анонимный социальный работник небрежно назвал когда-то Евой Даллас.

Теперь ей снова приходилось меняться… Пройдет несколько недель – и она перестанет быть просто Евой Даллас, лейтенантом из отдела по расследованию убийств. Она станет женой Рорка. Как совместить то и другое? Это оставалось для нее еще более неразрешимой загадкой, чем любое только что порученное уголовное дело.

Оба они не представляли себе, что значит иметь семью. Оба в детстве познали иное: безразличие, жестокость, надругательства. Ева подозревала, что они сошлись именно из-за схожести жизненного опыта. Оба понимали, что такое страх, голод, отчаяние, что такое ничего не иметь, быть ничем. Оба выстроили себя заново, начав с нуля.

Что влекло их друг к другу? Желание близости, любви, слияния с другим человеком? До встречи с Рорком Ева и не помышляла о таком желании…

"Вопрос для доктора Миры», – подумала она, вспомнив полицейского психиатра, к которой часто обращалась.

Впрочем, сейчас Ева не собиралась вспоминать прошлое и строить планы на будущее. Настоящее было настолько запутанным, что требовало полного сосредоточения.

В трех кварталах от Грин-стрит она воспользовалась подвернувшейся возможностью и втиснула машину на крохотный освободившийся пятачок. Порывшись в карманах, она нашла жетон и угомонила на ближайшие два часа древний стояночный счетчик, который пищал как слабоумный идиот. Ева не исключала, что задержится дольше, но на штрафы ей было искренне наплевать.

Сделав глубокий вдох, она оглядела квартал, в который не часто наведывалась по службе. Убийства совершались повсеместно, однако Сохо оставался пока что богемным бастионом спокойствия: здешние молодые обитатели предпочитали разрешать конфликтные ситуации за бокалом вина или чашечкой черного кофе.

Сейчас в Сохо буйствовало лето. Цветочные киоски утопали в розах – начиная с классических, красных и розовых, и кончая нелепыми гибридами, с полосами на лепестках. Машины неспешно проезжали по улицам, эстакадам, тормозили на развязках. На живописных тротуарах толпились пешеходы. Многие женщины уже надели струящиеся платья – последний писк европейской моды; в глаза бросались босоножки и головные уборы вызывающих фасонов, а также поблескивающие клипсы.

На углах и перед магазинными витринами выставили свои произведения – масло, акварели, компьютерную графику – художники; с ними конкурировали продавцы съестного, предлагавшие экзотические фрукты, разнообразные йогурты и овощные пюре без вредных химических примесей.

Бритоголовые приверженцы какой-то буддийской секты – на сегодняшний день главная изюминка Сохо – проплывали мимо в белоснежных одеяниях, достающих до земли. Один из этих отрешенных попрошаек, показавшийся Еве особенно убедительным, получил от нее несколько монет и преподнес в благодарность очаровательную улыбку и никчемный гладкий камешек.

– Чистая любовь! – пропел он. – Чистая радость…

– Она самая, – пробормотала Ева и проследовала дальше.

Она не сразу нашла студию Леонардо. Энергичный модельер расположился на третьем этаже. Витрина, выходившая на улицу, сразу давала понять, что мастер привержен нестандартным направлениям в моде. Ева поморщилась. Ей была больше по вкусу классическая простота – то, что Мевис называла «серым однообразием».

Подойдя ближе, Ева поняла, что настоящие сюрпризы впереди. Витрина пестрела перьями, бусами, выкрашенными в безумные цвета резиновыми комбинезонами. Конечно, она многое отдала бы, чтобы вызвать у Рорка икоту, но даже ради такого удовольствия не согласилась бы предстать перед ним в резиновом пузыре с неоновой подсветкой.

Но это еще что! Леонардо явно стремился шокировать публику. Центральный манекен в витрине, похожий на труп со съеденным червями лицом, был обмотан прозрачными шалями, которые шевелились, словно живые. Ева представила, как что-то в этом роде ползет по ее телу…

"Нет уж, извините, – подумала она. – Ни за что на свете!» Она уже собралась броситься наутек, но тут как раз подоспела Мевис.

– Какое у него все холодное, прямо мороз по коже! Это сейчас очень модно. – Мевис обняла Еву за талию и восторженно уставилась на витрину.

– Знаешь, Мевис…

– Безграничное воображение! Я видела, как он демонстрирует свои разработки. Безумно любопытно!

– Безумно – это точно. Я тут подумала…

– Никто не понимает изнанку человеческой души так, как Леонардо! – перебила ее Мевис Фристоун.

Она видела Еву насквозь и догадывалась, что та готова к бегству. Тоненькая, как тростинка, в белом с золотом комбинезоне, Мевис, покачиваясь на трехдюймовых платформах, тряхнула своей черной гривой с белыми вкраплениями, окинула подругу придирчивым взглядом и усмехнулась.

– Он сделает из тебя самую сногсшибательную невесту во всем Нью-Йорке.

– Мевис! – Ева нахмурилась, боясь, что ее снова перебьют. – Мне нужно совсем другое: не чувствовать себя полной дурой.

Мевис широко улыбнулась и прижала руку к сердцу, продемонстрировав новое украшение – вытатуированное на плече сердечко с крылышками.

– Доверься мне, Даллас!

– Нет! – отрезала Ева. – Я серьезно, Мевис. Лучше закажу что-нибудь по рекламному проспекту.

– Только через мой труп! – Мевис кинулась к входу, увлекая за собой Еву. – Хотя бы посмотри, побеседуй с ним. Не пренебрегай такой блестящей возможностью. – Она выпятила нижнюю губу, густо намазанную пурпурной помадой, что всегда являлось у нее самым неотразимым доводом. – Не будь ты такой серостью, Даллас!

– Ладно, раз уж я здесь…

Просиявшая Мевис нажала на кнопку и выпалила в переговорное устройство:

– Мевис Фристоун и Ева Даллас, к Леонардо. Дверь со скрипом отворилась. Мевис шагнула к старому лифту в обвитой сеткой шахте.

– Весь этот дом – сплошное ретро! Наверное, Леонардо останется здесь, даже когда разбогатеет. Ну, ты понимаешь: эксцентричная натура художника и все такое.

– Понимаю. – Ева зажмурилась, молясь, чтобы кабина лифта не рухнула вниз. Она решила, что на обратном пути надо будет воспользоваться лестницей.

– Главное, ничего не отвергать с ходу! – распорядилась Мевис. – Позволь Леонардо над тобой поколдовать. т Она выплыла из тряской кабины прямо в красочную мастерскую. Изящество подруги всегда вызывало у Евы восхищение и зависть.

– Мевис, моя голубка! – проревел мужской бас. Ева вытаращила глаза. В человеке, носившем изысканное артистическое имя, оказалось все шесть футов пять дюймов роста. Телосложением он мог бы посоперничать с гориллой. Халат с короткими рукавами цвета марсианского заката обтягивал чудовищные мускулы. У него была широкая, как луна, физиономия, кожа на скулах грозила лопнуть, словно на барабане. Между двумя передними зубами красовался блестящий камешек, глаза сияли, как золотые монеты.

Гигант сгреб Мевис в охапку, оторвал от пола и поцеловал – так основательно, что Ева смекнула: эту пару объединяет далеко не только приверженность моде и искусству.

– Леонардо… – Мевис прыснула, как дурочка, и запустила пальцы с золотистым маникюром в его густые кудри, свисающие на плечи.

– Куколка!

Их сюсюканье было трудно выносить. Ева чуть не фыркнула и закатила глаза. Все ясно: Мевис снова влюбилась – в который раз!

– Какая чудесная прическа! – Леонардо погрузил свои похожие на толстые сардельки пальцы в ее волосы.

– Я специально старалась, чтобы тебе понравилось. Познакомься… – Последовала многозначительная пауза, как перед представлением пса-медалиста. – Даллас.

– А вот и невеста! Очень рад знакомству, лейтенант Даллас. – Продолжая обнимать Мевис, он подал Еве руку. – Мевис много мне о вас рассказывала.

– Могу себе представить… – Ева покосилась на подругу. – Зато о вас она особо не распространялась.

От его гулкого смеха у Евы чуть не лопнули барабанные перепонки.

– Да, моя голубка обожает секретничать. Напитки! – Проревев это слово, он с неожиданной грацией развернулся и исчез в водовороте красок.

– Чудесный, правда? – прошептала Мевис. Ее взгляд сильно поглупел от любви.

– Ты с ним спишь?

– Ты не поверишь, до чего он.., изобретателен. До чего… – Мевис тяжело задышала и сладострастно провела рукой по груди. – Настоящий художник секса.

– Не желаю об этом слышать. Не желаю, и точка. – Ева свела брови на переносице и окинула помещение профессиональным взглядом.

Комната была просторная, высокая, вся увитая струящейся материей. Казалось, на потолке, стенах, даже на столах и подлокотниках кресел сияют многоцветные радуги, бьют водопады, серебрятся озера.

– Господи! – восторженно прошептала Ева. Приглядевшись, она обнаружила настоящий лабиринт из лент, кладезь пуговиц, поясов, тесемок, шляпок и прочих не подлежащих опознанию предметов, заготовок и аксессуаров. Впечатление усиливал запах – как на крупном предприятии по производству ладана, превращенном на день в аукцион цветов.

Внезапно Еве стало страшно. Не зная, что побледнела как полотно, она обернулась к Мевис и пролепетала:

– Мевис, я тебя очень люблю. Если раньше я тебе этого не говорила, извини. Но сейчас позволь мне уйти.

– Даллас! – Мевис со смехом схватила ее за руку. Для такой изящной особы Мевис обладала поразительной физической силой. – Успокойся. Чего ты задергалась? Даю гарантию, Леонардо сделает из тебя конфетку.

– Этого-то я и боюсь, Мевис. Боюсь до жути.

– Холодный лимонный чай, – пропел Леонардо, раздвинув занавеску из искусственного шелка подносом со стаканами. – Будьте так добры, садитесь. Сначала посидим, как следует познакомимся, а уж потом…

Ева шагнула к креслу, все еще оглядываясь на спасительную дверь.

– Понимаете, Леонардо, Мевис, наверное, не объяснила вам, что я…

– Детектив из отдела по расследованию убийств. Я читал про вас. – Леонардо примостился на изогнутом диванчике, Мевис пристроилась рядышком, чуть ли не у него на коленях. – Ваше последнее дело подробно комментировалось в прессе. Признаться, я нахожусь под большим впечатлением. Оказывается, вы мастерица разгадывать ребусы, лейтенант, – совсем как я!

Ева отпила из своего стакана и зажмурилась от наслаждения: чай оказался очень ароматным.

– Как, и вы тоже?

– Естественно. Ведь я должен, впервые увидев женщину, представить себе, как ее надо одеть. Для этого я сначала выпытываю, кто она, что собой представляет, какую жизнь ведет, на что надеется, какие у нее фантазии, как она представляет саму себя. Потом все эти кусочки я складываю вместе, чтобы создать образ. Но в первый момент она для меня – загадка, которую я с наслаждением разгадываю.

– Разве он не чудо, Даллас? – не выдержав, воскликнула Мевис.

Леонардо зарылся носом в ее волосы и довольно громко прошептал:

– Твоя подруга обеспокоена, голубка. Она, очевидно, считает, что я обмотаю ее прозрачной розовой тканью и засыплю блестками.

– Какая прелесть!

– На самом деле прелесть – это вы. – На сей раз улыбка Леонардо предназначалась Еве. – Кажется, ваш жених – неуловимый, но могущественный Рорк?

– Как будто да… – пробормотала Ева.

– Насколько я знаю, вы познакомились, когда расследовали дело сенатора Дебласса? По-видимому, вы заинтриговали его своими светло-карими глазами и серьезным видом.

– Я бы не сказала, что…

– Конечно, не сказали бы! – улыбнулся Леонардо. – Потому что он смотрит на вас по-своему. У меня тоже сложилось о вас собственное представление: сильная, отважная, надежная. Взволнованная.

– Вы модельер или психоаналитик?

– Одно без другого невозможно. Итак, в том, что вы пленили Рорка, нет ничего удивительного. Но расскажите, лейтенант, как Рорку удалось вас завоевать!

– Я не ярмарочный приз! – отрезала Ева и поставила стакан.

– Великолепно! – Леонардо всплеснул руками и едва не застонал от восторга. – Горячность, независимость и при этом – самая малость страха. Из вас получится восхитительная невеста. За работу! – Он встал. – Пойдемте.

Ева тоже поднялась.

– По-моему, не стоит тратить зря мое и ваше время. Я просто…

– Пойдемте, – повторил он и взял ее за руку.

– Позволь ему попробовать, Ева.

Чтобы не огорчать Мевис, она разрешила Леонардо провести ее мимо завалов тканей в дальний угол мастерской, не менее захламленный.

Наличие компьютера немного ее успокоило – хотя бы что-то знакомое. Впрочем, созданные с помощью знакомого устройства непонятные картинки, развешанные на стенах, опять привели Еву в замешательство. Пожалуй, лучше тонна блесток, чем то, что она увидела…

Безликие женщины с чрезмерно удлиненными телами походили на инопланетян. На одних топорщились перья, другие были обвешаны камнями, как грузилами. На некоторых было подобие одежды, но такой экстравагантной – заостренные воротники, юбочки размером с банную мочалку, обтягивающие комбинезоны, – словно все это предназначалось для того, чтобы пугать обывателей в канун Дня всех святых.

– Примеры моделей, которые я демонстрировал в первый свой показ, – небрежно заметил Леонардо. – Как видите, высокая мода – это некий выверт действительности. Тут главное дерзость, уникальность, шаг за грань возможного.

– Блеск! – воскликнула Мевис. Ева укоризненно покосилась на подругу и сложила руки на груди.

– Мы предполагаем устроить весьма скромную церемонию – немноголюдную, домашнюю…

– Угу. – Леонардо уже навис над клавиатурой компьютера и с поразительной скоростью защелкал клавишами. – Как вам вот это?

От появившегося на дисплее изображения у Евы кровь застыла в жилах. Платье цвета мочи с оборками оттенка дорожной грязи от зубчатого ворота до заостренного, как кончик кинжала, подола, увешанного камнями размером с детский кулак… Рукава выглядели такими узкими, что энтузиастка, рискнувшая влезть в этот наряд, мигом утратила бы чувствительность пальцев.

Напоследок Леонардо побаловал Еву видом сзади: полуоткрытые ягодицы, ниже – пучок страусиных перьев…

– Это, ясное дело, не для вас! – Леонардо от души захохотал – так забавляла его бледность клиентки. – Прошу меня извинить, увлекся. А для вас… Сами понимаете, пока что это только набросок. Стройность, длина, простота. Колонноподобный силуэт. Минимум изыска.

Работая, он продолжал говорить. На дисплее на этот раз появились вполне осмысленные линии. Ева с интересом наблюдала, засунув руки в карманы.

Действительно ли это будет так просто, как кажется на первый взгляд? Длинный силуэт, округлые рукава… Все еще не доверяя Леонардо, она ждала, что он опять начнет злоупотреблять мишурой.

– Это только заготовка, – проговорил он рассеянно и, развернув свой набросок, продемонстрировал спи ну – такую же гладкую и изящную, как перед, с разрезом до колен. – Может быть, вы хотите шлейф?

– Шлейф?!

– Я пошутил. – Он покосился на нее и снисходительно улыбнулся. – Перейдем к голове. Ваши волосы…

Привыкнув к насмешкам на сей счет, Ева машинально провела пальцами по волосам.

– Если надо, я их прикрою.

– Нет, это лишнее. Так вам больше идет. Она удивленно уставилась на него.

– Неужели?

– Очень идет. Разве что немного придать форму… Но цвет, коричневато-золотистые тона, легкая взъерошенность – все это вам очень к лицу. Пару раз щелкнуть ножницами – и готово. – Он рассматривал ее, сузив глаза. – Значит, ни головного убора, ни вуали. Такое лицо нужно показывать. Так, теперь займемся цветовой гаммой и материалами. По-моему, вам больше всего подойдет шелк, настоящий, плотный шелк. – Он скорчил гримасу. – Мевис говорит, что Рорк не будет платить за платье…

Ева гордо расправила плечи.

– Это мое платье.

– Заладила, как попугай, – вставила Мевис. – Можно подумать, от Рорка убудет, если он раскошелится на тысячу-другую.

– Дело не в этом…

– Действительно. – Леонардо ободряюще улыбнулся. – Разберемся потом. Лучше подумаем о цвете. Только не белый – не вяжется с оттенком вашей кожи.

Он вызвал на дисплей палитру красок и стал экспериментировать, поджав от усердия губы. Ева, все больше увлекаясь, наблюдала, как белое платье становится кремовым, потом светло-голубым, ярко-зеленым… Мевис встречала одобрительными возгласами любой вариант, но сам модельер всякий раз недовольно качал головой.

Остановился он на бронзе.

– Вот оно! Прямо в точку. Бронзовый цвет соответствует всему сразу: вашей коже, глазам, волосам. Вы вся засветитесь. Великолепно! Хотите побыть богиней? Тут, правда, потребуется ожерелье дюймов в тридцать длиной. Нет, лучше две нитки: одна двадцать четыре дюйма, другая тридцать. Медная цепочка, цветные камешки: рубины, топазы, ониксы… Обязательно сердолик и турмалин. Поговорите с Рорком о бижутерии.

Обычно Ева обращала мало внимания на одежду, но сейчас ее зацепило.

– Красиво, – сказала она осторожно и стала мысленно подсчитывать свои финансы. – Но я еще не уверена… Боюсь, шелк мне не по карману.

– Об этом не беспокойтесь, я готов сам покрыть расходы. Но за это вы должны мне обещать, что соберете приданое по моим эскизам.

– Приданое? Зачем мне приданое? У меня есть что носить.

– Это одежда лейтенанта Даллас, – возразил Леонардо. – К супруге Рорка предъявляются совсем другие требования.

Ева решила, что он, пожалуй, прав.

– Возможно, мы сговоримся.

Ей уже страшно хотелось заиметь это чертово платье. Ева чувствовала, как оно облегает тело, представляла себя в нем.

– Чудесно. Раздевайтесь.

– Что?!

– Я должен снять мерку, – поспешно объяснил Леонардо. Ее угрожающий взгляд заставил его отпрянуть. Он обожал и хорошо понимал женщин, но их гнев всегда внушал ему страх. – Представьте себе, что вы на приеме у врача. Я не смогу создать для вас платье, если не познакомлюсь с вашим телом. Я художник и джентльмен, – добавил он с достоинством. – Если вы смущаетесь, мы можем попросить Мевис поприсутствовать.

Ева покачала головой.

– Сама справлюсь. Но если вы что-нибудь себе позволите, даже только помыслите что-то неподобающее, вам не поздоровится.

– Нисколько не сомневаюсь. – Он вооружился каким-то небольшим прибором. – Недавнее изобретение, измеряет с высочайшей точностью. Только вам придется раздеться догола.

– Хватит хихикать, Мевис! – нахмурилась Ева. – Лучше принеси еще чаю.

– Пожалуйста. Тем более что я уже видела тебя голой.

Послав Леонардо воздушный поцелуй, Мевис удалилась.

– У меня есть другие предложения… Насчет одежды! – быстро уточнил Леонардо, заметив угрожающий прищур Евы. – Я могу предложить вам и вечернюю, и повседневную, и выходную одежду. Где вы собираетесь провести медовый месяц?

– Не знаю, еще не думала об этом. – Она спокойно сбросила туфли и расстегнула джинсы.

– Значит, Рорк еще преподнесет вам сюрприз. – Он подошел к компьютеру, нажал несколько клавиш, увидев, что Ева сняла блузку, приступил к измерениям. – Ноги вместе, пожалуйста. Итак, рост – пять футов девять дюймов, вес – сто двадцать фунтов.

– Давно вы спите с Мевис?

Леонардо пробормотал еще несколько цифр и ответил:

– Недели две. Она мне очень дорога. Талия – двадцать шесть и две десятых дюйма.

– Интересно, вы стали с ней спать до или после того, как она вам сказала, что ее лучшая подруга выходит замуж за Рорка?

Леонардо замер, его золотистые Глаза запылали гневом.

– Я не использую Мевис для каких-то низких целей. Вы оскорбляете ее такими предположениями!

– Просто проверяю. Мне она тоже дорога. Если мы с вами сговоримся, я хочу, чтобы мы играли в открытую, только и всего. Поэтому…

Внезапно ее прервали – в комнату ворвалась женщина в обтягивающем черном трико, с оскаленными белыми зубами и длинными алыми ногтями, готовыми рвать чужую плоть, как кошачьи когти.

– Ах ты обманщик, бессовестный сукин сын! Она устремилась к Леонардо, как пленительный снаряд, и он едва успел отскочить.

– Пандора, я все объясню…

– Нечего тут объяснять!

Теперь объектом ее злобы стала Ева. Еще немного – и она лишилась бы глаза. Пришлось одним ударом послать черную пантеру в нокаут.

– Господи боже мой! – Богатырские плечи Леонардо поникли, вместо того, чтобы что-то предпринять, он в отчаянии воздел руки.

Глава 2

– Обязательно надо было сбивать ее с ног? Ева понаблюдала за движением глазных яблок под веками женщины и утвердительно кивнула. Леонардо тяжело вздохнул.

– Теперь она превратит мою жизнь в кромешный ад.

– Мое лицо… – Пандора уже пришла в себя и, сидя на полу, ощупывала челюсть. – Будет синяк? Уже заметно? Мне через час выступать…

Ева пожала плечами.

– Не повезло.

Настроение у Пандоры менялось стремительно – только что она была похожа на испуганную газель, а теперь снова превратилась в разъяренную пантеру.

– Ты за это поплатишься, мерзавка! – прошипела она. – Теперь тебе не будет пути ни на экран, ни на студию звукозаписи. Даже сдельно тебя никто не пригласит! Ты хоть знаешь, кто я такая?

При данных обстоятельствах нагота только придавала Еве апломба.

– Не знаю и знать не хочу!

– Что тут происходит? Ты озверела, Даллас? Ведь он просто снимает с тебя мерку… Ой! – Мевис, прибежавшая с полными стаканами, чуть не споткнулась. – Пандора?

– Ты?!

Злости у Пандоры хватило бы на десятерых соперниц. Она накинулась на Мевис, послышался звон разбитого стекла, и обе женщины покатились по полу, вцепившись друг дружке в волосы.

– Ну и балаган! – Будь у Евы при себе дубинка, она живо усмирила бы их. – Прекратите! Помогите мне, Леонардо, не то тут произойдет убийство, а то и два!

Очень скоро Еве стало ясно, что на Леонардо рассчитывать не приходится. Он застыл на месте, раскрыв рот, и ей пришлось растащить дерущихся самостоятельно. Пандора при этом получила еще раз – теперь локтем под ребра.

– Ты у меня сядешь в кутузку, даю слово! – Не найдя другого способа, Ева уселась на Пандору верхом и потянулась за своими джинсами, чтобы достать из кармана полицейский значок. – Разуй глаза, идиотка! Я из полиции! Ты уже напала на двоих, хочешь, чтобы тебе предъявили третье обвинение?

– Лучше избавь меня от своей костлявой голой задницы.

Ева послушалась – не столько самого приказа, сколько более или менее спокойного тона, каким он был отдан. Пандора встала с пола, отряхнула руки, презрительно фыркнула, поправила свои огненные волосы и устремила на Леонардо полный ненависти изумрудный взгляд из-под густых ресниц.

– Значит, одной бабы тебе уже недостаточно? Вот подонок! – Она вздернула точеный подбородок и обожгла взглядом Еву и Мевис. – Аппетит у тебя разгулялся, зато вкус подкачал.

– Пандора! – Перетрусивший Леонардо нервно облизнул губы. – Я же сказал, что готов все объяснить. Лейтенант Даллас – просто клиентка.

– Вот, значит, как это теперь называется? – Недавняя пантера обернулась шипящей коброй. – Ну а с той дешевкой, насколько я успела услышать, ты спишь уже две недели? Думаешь, меня можно отбросить, как надоевшую тряпку? Нет, все кончено.

Потрепанная Мевис, прихрамывая, подошла к Леонардо и обняла его.

– Ты ему больше не нужна. Он тебя не хочет!

– На «хочет не хочет» мне наплевать, а вот насчет «не нужна»… – Полные губы Пандоры растянулись в мстительной улыбке. – Придется приоткрыть тебе изнанку жизни, детка. Без меня он не сможет провести в следующем месяце показ своей жалкой коллекции. Без показа не будет спроса, а без спроса ему не оплатить материалы и инструменты, не говоря уже о возврате долга.

Она сделала глубокий вдох и стала рассматривать обломанные в драке ногти. Ева не могла не признать, что злость ей очень идет – так же, как черное обтягивающее трико.

– Так что ты здорово влип, Леонардо. У меня напряженное расписание на предстоящие дни, но я уж как-нибудь выкрою минутку, чтобы переговорить с людьми, которые собирались вложить в тебя денежки. Что они ответят, по-твоему, если я им скажу, что мои высокие профессиональные запросы не позволяют мне появляться на подиуме в твоих моделях? Что эти тряпки просто никуда не годятся?

– Ты не можешь так поступить, Пандора. – В голосе Леонардо звучала паника. Ева видела, что для рыжей чертовки его испуг – все равно что лишняя доза наркотика для наркомана. – Это меня уничтожит. Я все вложил к этот показ: время, деньги…

– Пеняй на себя. О чем ты думал, когда приманивал это ничтожество? – Пандора прищурилась так, что ее глаза превратились в узкие щелки. – К концу недели я, пожалуй, пообедаю с парой людей, у которых водятся средства. В твоем распоряжении два дня, дорогой. Сам решай, как тебе поступить: избавиться от новой игрушки или ощутить на своей шкуре все последствия. Ты знаешь, где меня найти.

Она направилась к двери фирменной походкой манекенщицы и для полноты эффекта громко хлопнула дверью.

– Дьявол! – Леонардо упал в кресло и закрыл своими ручищами лицо. – Вечно она не вовремя!

– Дорогой мой, не позволяй ей так поступать с тобой! – Мевис присела у его ног, чуть не плача. – Нельзя, чтобы она всю жизнь тобой помыкала, шантажировала… – Внезапно Мевис вскочила. – Шантаж! Ведь правда, Даллас, это настоящий шантаж? Арестуй ее!

Ева застегнула последнюю пуговицу на блузке.

– Нет, милая, я не могу арестовать ее за отказ надевать его одежду. За применение силы еще можно было бы, но и то она бы тут же вышла.

– Но что же нам делать? Все средства Леонардо вложены в показ. Если он не состоится, все пропало.

– Ничего не поделаешь. Мне очень жаль, поверь, но полиция тут ни при чем. – Ева пригладила волосы. – Может, не стоит так переживать? Ну, понервничал человек, с кем не бывает? Судя по ее глазам, она перед приходом сюда чем-то накачалась. Можно надеяться, что она сама одумается.

– Не одумается. – Леонардо безнадежно махнул рукой. – Она заставит меня платить. Как вы, наверное, поняли, мы были любовниками, но в последнее время наши чувства поостыли. Ее несколько недель не было в Нью-Йорке, и я решил, что наши отношения утратили интимный характер. Потом я познакомился с Мевис… – Он нашел ее руку и крепко стиснул. – Мне сразу стало ясно: с Пандорой все кончено. Я уже говорил с ней, правда, коротко, пытался ей объяснить…

– Раз Даллас нам не помощница, остается одно средство… – У Мевис затрясся подбородок, но она договорила:

– Возвращайся к ней. Все равно нам ничего больше не придумать. – Леонардо хотел возразить, но она не позволила. – Мы не должны видеться – по крайней мере до показа. Потом, может быть, удастся что-то сделать. Нельзя допустить, чтобы она отправила псу под хвост все твои усилия.

– Думаешь, я смогу? Быть с ней, прикасаться к ней после всего этого? После тебя? – Он вскочил. – Я люблю тебя, Мевис.

У нее потекли слезы из глаз.

– Но сейчас мы не можем быть вместе, Леонардо. Я слишком тебя люблю, чтобы видеть, как она тебя топит. Я ухожу. Ради твоего спасения!

Прокричав это, Мевис выбежала вон. Леонардо проводил ее безнадежным взглядом.

– Я в западне. Вот мстительная стерва! Она может лишить меня всего: любимой женщины, работы… Да за одну слезинку Мевис я готов ее убить! – Он посмотрел на свои руки, тяжело дыша. – И почему мужчины так часто клюют на красоту внешней отделки, не видя подкладки?!

– Может быть, вы напрасно так беспокоитесь? Неужели ее слова так важны для этих людей? Очевидно, они не вложили бы в вас денег, если бы не верили в вашу работу.

– Пандора – одна из знаменитейших топ-моделей планеты! У нее власть, престиж, связи… Стоит ей шепнуть пару словечек в нужное ушко – и человеку в моем положении крышка. – Леонардо потрогал декоративную сеть с камнями, свисавшую со стены. – Если она заявит во всеуслышание, что мои модели никуда не годятся, сбыт немедленно упадет. Уж она-то сообразит, как этого добиться! А этот показ… Я на него всю жизнь положил! Пандора знает, как я старался, и сумеет оставить меня с пустыми руками. Но, боюсь, она и на этом не остановится…

Леонардо удрученно покачал головой.

– Мевис еще не поняла всего. Пандора способна всю жизнь держать на мушке и меня, и ее. Я никогда от нее не избавлюсь, лейтенант, пока она сама не решит, что со мной покончено.

Ева добралась до дома вконец измотанной. Мевис залила ее слезами и вычерпала до дна ее энергию. На успокоение несчастной ушла тонна мороженого и многочасовая видеопрограмма на старой Евиной квартире.

Мечтая забыть о всплесках чужих чувств и о высокой моде, Ева направилась прямиком в спальню и упала ничком на кровать. Кот Галахэд с громким урчанием пристроился рядом. Его попытки обратить на себя внимание ни к чему не привели, и он погрузился в сон. Вернувшийся Рорк нашел обоих лежащими неподвижно.

– Как прошел выходной?

– Терпеть не могу заниматься одеждой.

– Ты просто еще не вошла во вкус.

– Кому это надо? – Ева перевернулась на спину. – Разве что тебе. Это ты у нас любитель совершать покупки.

– Еще какой! – Рорк растянулся рядом с Евой и стал гладить кота, залезшего ему на грудь. – Покупать – почти так же приятно, как просто обладать. У бедности одни только недостатки, лейтенант.

Ева обдумала его слова. Раньше и она была бедна, но напрягла все свои силы для того, чтобы вырваться из трясины. Ей было нечего возразить Рорку.

– Ладно, сдаюсь. Тем более что худшее, кажется, уже позади.

– Как быстро! – В его голосе звучало не только удивление, но и тревога. – Надеюсь, ты не слишком поторопилась?

– Нет, я была очень осторожна. Оказывается, с Леонардо вполне можно договориться. – Глядя через окно в крыше на белесое небо, Ева нахмурилась. – А знаешь, Мевис в него влюблена…

– В самом деле?

Рорк лежал с полузакрытыми глазами, поглаживая кота, и слушал Еву рассеянно. Она тяжело вздохнула.

– Знал бы ты, какой у меня выдался денек! Голова Рорка была забита цифрами, относившимися к трем крупным сделкам, но он отвлекся от дел и придвинулся ближе.

– Расскажи.

– Леонардо – крупный мужчина и, должна признать, чертовски привлекательный, сама не знаю почему. Наверное, в нем много индейской крови. Об этом говорит телосложение, цвет кожи. Бицепсы у него как торпеды, а голос сладкий-сладкий… Я, конечно, не специалистка, но его наброски, по-моему, свидетельствуют об одаренности. В общем, стою я перед ним в чем мать родила…

– В чем, в чем? – Рорк сбросил кота и навалился на Еву.

– Он же должен был снять с меня мерку! – пояснила она со смехом.

– Дальше.

– Мевис вышла налить чай…

– Как удобно!

– И вдруг вбегает незнакомая баба – злющая, так и брызжет слюной. Собой хороша: около шести футов роста, изящная, как статуэтка, длинные рыжие волосы, в общем, картинка. Как заорала на этого детину! У него поджилки затряслись. А потом, представь, прыгнула на меня… Пришлось ей врезать.

– Ударить женщину?!

– А что, лучше было позволить ей разодрать мне ногтями лицо в клочья?

– Моя ненаглядная Ева! – Он поцеловал ее в щеку, потом в другую, потом в ямочку на подбородке. – Что-то в тебе все-таки есть: в твоем присутствии в любом просыпается зверь.

– Просто мне везет. В общем, эта Пандора…

– Пандора? – Рорк насторожился, прищурился. – Модель?

– Она самая. Говорят, от нее вся планета без ума. Рорк засмеялся – сначала тихонько, потом все громче и громче и наконец неудержимо захохотал. Он повалился на спину, ловя ртом воздух.

– Ты ударила бесценную Пандору по личику стоимостью в миллиард долларов?! А по попке ты ее, случайно, не нашлепала?

– Пришлось. – Ева сразу смекнула, что дело нечисто, и задохнулась от ревности. – Ты ее знаешь?

– Вроде того. – Он насмешливо приподнял одну бровь.

Ева села и устремила на него негодующий взгляд. Рорку еще не приходилось видеть ее такой. У глаз Евы появился какой-то зеленый отлив.

– Это было недолгое знакомство. – Он почесал подбородок. – Не стоит об этом вспоминать.

– Не пудри мне мозги.

– Как можно! Так ты сказала, что она…

– Слушай, найдется хоть одна красотка, с которой ты не спал?

– Если хочешь, я составлю список. Значит, ты засветила ей промеж глаз?

– Что-то вроде этого. – Ева уже сожалела о своих упреках. – Она начала стонать и причитать, но тут вошла Мевис. Пандора сразу переключилась на нее, они вцепились друг дружке в волосы и покатились по полу. А Леонардо знай заламывает руки, как дешевый трагик. Пришлось мне самой их разнимать.

Рорк обнял ее за плечи.

– Видишь, какая у тебя насыщенная жизнь!

– То ли еще будет! Пандора поставила Леонардо ультиматум: либо он бросает Мевис и возвращается к ней, либо она запорет показ моделей, на который он очень рассчитывает. Кажется, он все поставил на эту карту, назанимал денег… Если она испортит ему игру, он разорится.

– Это на нее похоже.

– После ухода Пандоры Мевис…

– Ты все это время оставалась голой?

– Конечно, нет. Так вот, Мевис трогательно решила пожертвовать собой. Просто слезоточивая драма! Леонардо клянется в вечной любви, она, рыдая, убегает… Клянусь, Рорк, я чувствовала себя извращенкой, подглядывающей в замочную скважину. Я отвезла Мевис на свою квартиру – пусть проведет там хотя бы одну ночь, придет в себя. Ей надо явиться в клуб только завтра.

– Продолжение следует, – пробормотал Рорк и улыбнулся, но Ева осталась серьезной. – Мыльная опера: домохозяйки с замиранием сердца ждут, чем все кончится. А как настроен главный герой?

– Тот еще герой! – махнула рукой Ева. – А вообще-то он мне симпатичен, хоть и размазня. Он настроен размозжить Пандоре башку, но скорее всего задерет лапки. Может, пригласим Мевис провести несколько дней здесь, если это ей поможет?

– Пожалуйста.

– Правда?!

– Конечно, правда. Ты же сама все время повторяешь, что этот дом слишком велик. К тому же Мевис мне нравится.

– Знаю. – Ева редко улыбалась, тем ценнее была эта ее мимолетная улыбка. – Спасибо. А как провел время ты?

– Купил небольшой остров. Шучу, шучу, – успокоил он Еву, разинувшую от изумления рот. – Просто завершил переговоры о создании фермерской коммуны неподалеку от «Олимпуса».

– Фермерской?

– Людям надо есть. А кроме того, коммуна сможет снабжать продовольствием курорт. Ты же знаешь, я вложил в строительство немалые средства. Как говорится, рука руку моет.

– Не сомневаюсь. А все-таки как насчет Пандоры? Вместо ответа Рорк сорвал с нее блузку, на которой уже успел расстегнуть пуговицы.

– Перестань сейчас же! Ты нарочно меня отвлекаешь. Сколько времени займут твои показания?

Он передернул плечами и нашел губами чувствительное местечко у нее на шее.

– Все понятно: ночь, неделю… Месяц? Я же просила меня не отвлекать!

Но Рорк начал осыпать поцелуями грудь Евы, и все ее тело вспыхнуло огнем.

– Сейчас я разбужу в тебе интерес, – пообещал он – и сдержал обещание.

Ева была согласна начать день с чего угодно, но только не с посещения морга… Она брела по безмолвному в этот ранний час вестибюлю, выложенному белой плиткой, стараясь не думать о предстоящей процедуре. Ей нужно было опознать выуженный из воды труп.

Остановившись перед запертой дверью, Ева нажала кнопку, назвала себя, и через несколько секунд дверь открылась.

У стены с ячейками Еву поджидал работник морга. Ева подумала, что почти все ячейки, наверное, заняты: летом люди мрут как мухи.

– Лейтенант Даллас?

– Да.

– Для вас тут небольшой подарочек. Прошу. – Работник морга шагнул к одной из ячеек и набрал на пульте код. Несколько лампочек замигали, и ячейка, окутанная холодным паром, выехала из стены. – Сотрудница полиции, первой обнаружившая труп, узнала вашего осведомителя.

Ева старалась дышать ртом, хотя в этом не было необходимости: никакого запаха не ощущалось. Зрелище насильственной смерти было для нее далеко не новым, но одно дело – труп на месте убийства, и совсем другое – здесь, в стерильном морге. Среди девственно-белых стен смерть выглядела еще отвратительнее, хотя Ева не сумела бы объяснить почему.

– Да, это Картер Йоханнсен, по кличке Бумер. Последний известный адрес – ночлежка на Бикон-стрит. Мелкий воришка, профессиональный доносчик. Изредка предоставлял сведения о торговцах наркотическими веществами, влачил жалкое существование. – Она со вздохом осмотрела останки. – Черт, Бумер, как же они тебя отделали…

– Тупой инструмент, – отозвался работник морга. – Кусок трубы или бейсбольная бита. Мы еще не закончили анализы. Удары наносились изо всей силы. Тело пробыло в воде не больше двух часов. Все повреждения налицо…

Ева отключилась: пусть себе бормочет, она и так все видит собственными глазами.

Погибший никогда не был красавцем, а теперь на его лицо лучше вообще не смотреть – так мало от него осталось. Сломанный нос, изуродованный ударами рот. Страшный синяк на шее – след удушения; о том же говорили лопнувшие сосуды под кожей лица – если это месиво еще можно было называть лицом.

Тело представляло собой сплошной кровоподтек. На левой руке отсутствовал один палец – но это была старая боевая травма, которой погибший при жизни гордился.

Ясно было одно: над несчастным хиляком Бумером потрудился злобный и жестокий убийца. А то, что оказалось не под силу ему, успели доделать за два часа рыбы.

– Сотрудница полиции опознала его по отпечаткам. Вы подтверждаете опознание?

– Да. Направьте мне копию рапорта о вскрытии. – Ева зашагала прочь. – Кстати, как фамилия сотрудницы? – спросила она, не оборачиваясь.

Работник морга вынул из кармана пачку каких-то бумаг и порылся в них.

– Делия Пибоди.

– Пибоди? – Ева чуть заметно усмехнулась. – Всюду я натыкаюсь на нее! Если кто-то будет наводить о нем справки, немедленно доложите мне.

По пути в Центральный участок Ева связалась с Пибоди и услышала спокойный, серьезный голос:

– Я к вашим услугам, лейтенант.

– Это вы вытащили из воды Йоханнсена?

– Так точно. Я уже заканчиваю рапорт. Могу направить вам копию.

– Направьте. Как вы его опознали?

– Когда его вытащили из воды, я сняла отпечатки пальцев. На правой руке пальцы были почти не повреждены. Вернувшись в участок, я проверила отпечатки. Я слыхала, что он был вашим осведомителем.

– Правильно слыхали. Славно поработали, Пибоди.

– Рада стараться!

– Хотите участвовать в расследовании? Ева помнила, какую неоценимую помощь оказала ей Пибоди в недавнем деле Морса.

– Так точно! Расследование поручено вам?

– Он работал на меня, – лаконично ответила Ева. – Мне и разбираться. Жду вас в своем кабинете через час.

– Будет исполнено! Благодарю, лейтенант.

– Даллас, – проворчала Ева. – Просто Даллас. Но Пибоди уже выключила связь.

Ева покосилась на часы и решила, что успеет заехать по дороге в кафе для автомобилистов. Здесь поили не таким мерзким кофе, как у них в участке. Подкрепившись кофе и изделием, по недоразумению названным в меню сладкой булочкой, она приготовилась предстать перед начальством.

Уже в душном лифте она почувствовала, что каменеет. Сколько она ни уговаривала себя, что переживает по пустякам, что пора все забыть, от прошлого дела остался неприятный осадок. Каждая встреча с шефом давалась ей с трудом.

Родной вестибюль встретил ее перемигивающимися пультами, темными стенами, протертыми коврами. Она доложила о себе в приемной майора Уитни. Секретарша скучным голосом предложила ей присесть и подождать вызова.

Она так и сделала, хотя в другое время предпочла бы, наверное, подойти к окну или полистать старый журнал. Экран у нее за спиной демонстрировал без звука круглосуточные новости, нисколько ее не интересовавшие.

Несколько недель назад Ева до тошноты объелась новостями и публикой, зарабатывающей ими себе на хлеб. Слава богу, такая мелкая сошка, как бедняга Бумер, не могла вызвать интереса у средств массовой информации.

– Лейтенант Даллас, майор Уитни просит вас к себе. Миновав несколько дверей с хитрыми запорами, Ева свернула налево и очутилась в кабинете Уитни.

– Здравствуйте, лейтенант.

– Спасибо, что нашли возможным меня принять, сэр.

– Садитесь.

– Нет, благодарю. Я ненадолго. Я только что опознала утопленника. Это Картер Йоханнсен, один из моих осведомителей.

Уитни, крупный мужчина с суровым лицом и усталыми глазами, откинулся в кресле.

– Бумер? Тот самый, что когда-то устраивал взрывы по поручению уличных воров? Ему еще оторвало указательный палец правой руки.

– Левой, сэр, – поправила Ева.

– Левой, так левой.

Уитни сложил руки на столе и устремил на Еву мрачный взгляд. Недавно он допустил ошибку в деле, касавшемся его лично. Дело расследовала Ева. Он понимал, что она еще не отошла от пережитого. Она по-прежнему повиновалась ему, уважала его, но в их отношениях появилась напряженность, которая очень огорчала Уитни.

– Насколько я понимаю, причина смерти – умышленное убийство?

– Я еще не имею данных вскрытия, но, похоже, прежде чем швырнуть в реку, его здорово отколошматили и для верности удушили. Я хотела бы разобраться в этом до конца.

– Он помогал вам в одном из текущих расследований?

– В текущем – нет, сэр. Время от времени он снабжал информацией отдел по борьбе с наркотиками. Хочу выяснить, с кем конкретно в этом отделе он сотрудничал.

– Текущие дела вам не помешают, лейтенант?

– Справлюсь.

– Боюсь, что у вас будет слишком много работы. – Он постучал пальцами по столу. – Не мне вам объяснять, Даллас, что люди вроде Йоханнсена обречены на несчастье. Рано или поздно оно их настигает. Мы с вами знаем, как в такую жару возрастает число убийств. Я не могу допустить, чтобы мои лучшие детективы отвлекались на второстепенные дела.

Ева стиснула зубы.

– Он был моим человеком. Прежде всего моим, потом – все остальное.

Уитни понимал, что именно преданность отличает Еву от большинства его сотрудников. Пожалуй, это качество он ценил в ней больше всего.

– Ладно Можете считать это дело своей первоочередной задачей на протяжении суток Еще двое суток оно будет числиться среди первостепенных Но на четвертые сутки я передам дело кому-нибудь из менее опытных детективов.

Ни на что большее Ева и не рассчитывала.

– Не могли бы вы выделить мне в помощь сержанта Пибоди?

Майор нахмурился.

– Хотите, чтобы с вами этим пустяком занимался кто-то еще?

– Да, и именно Пибоди, – невозмутимо отчеканила Ева. – Она проявила себя отличным полицейским. Пусть приобретает следственный опыт.

– Она ваша на три дня Но помните: если возникнет что-то погорячее, я отберу у вас дело.

– Слушаюсь, сэр.

– Даллас! – позвал Уитни, видя, что она повернулась, чтобы уйти. Он был готов забыть о гордости. – Ева… Мне еще не представилось случая выразить вам свои наилучшие пожелания в связи с предстоящим замужеством.

Ева удивленно расширила глаза: он застал ее врасплох.

– Благодарю, сэр.

– Надеюсь, вы обретете счастье.

– Я тоже на это надеюсь.

Пробравшись сквозь столпотворение коллег, Ева достигла наконец своего кабинета. Разговор с Уитни сильно ее смутил, теперь ей хотелось уединиться. Но как только она закрыла дверь, раздался звонок телефона. Это был капитан Райан Фини из отдела электронного слежения. Услышав его хрипловатый голос, Ева с облегчением улыбнулась.

– Рано ты пожаловал на рабочее место.

– Не то слово! Даже позавтракать не успел. – Он чем-то захрустел. – Тут кое-что поломалось, и, конечно, никто, кроме меня, не может устранить поломку.

– Быть незаменимым – тяжкий труд! Послушай, можешь срочно провести поиск? Неофициально, для меня?

– Мое любимое занятие. Выкладывай.

– Кто-то прикончил Бумера.

– Грустно слышать. Кстати, чудесный бисквит. – В трубке снова раздался хруст. – Тот еще был тип, но с заданиями справлялся. Когда это случилось?

– Точно не знаю. Сегодня на рассвете его вытащили из Ист-ривер. Мне известно, что он иногда снабжал информацией отдел по борьбе с наркотиками. Можешь узнать поточнее?

– Установление связи между осведомителями и потребителями доносов – хитрая задача, Даллас. Сама понимаешь, какая тут соблюдается секретность. Это только у тебя все на виду…

– Так да или нет?

– Сделаем, сделаем! – проворчал Фини. – Только ты уж меня не выдавай. Копы страшно не любят, когда роются у них за пазухой.

– Он еще будет мне рассказывать! Заранее спасибо, Фини. Видел бы ты, как его отделали! Мне ясно одно: если он и знал что-то такое, за что его следовало бы угробить, то это были не мои дела.

– Не твои – значит, чьи-то еще. Я с тобой свяжусь. Уставившись в экран компьютера, Ева попыталась привести в порядок свои мысли. Перед ее глазами все еще стояло изуродованное лицо Бумера. Служащий морга сказал, что удары наносили обрезком трубы или битой… Возможно, но без кулаков тоже не обошлось. Уж она-то знала, какие следы способны оставить на человеческой физиономии костяшки пальцев. И что чувствует человек, которого беспощадно колотят… У ее папаши были очень сильные руки. Долгие годы Ева пыталась обмануть себя, притвориться, будто ничего не помнит. Но все напрасно: она прекрасно помнила это ощущение, помнила, как потрясает удар еще до того, как даст о себе знать боль.

Что страшнее – побои или надругательства? У нее не было на это ответа. Одно и другое было слишком тесно переплетено в ее памяти, в ее ночных кошмарах…

Под каким невероятным углом была вывернута рука у Бумера! Там не только перелом, но и вывих. В голове у нее прозвучал отвратительный хруст, с которым ломается человеческая кость. Она почувствовала тошноту, услышала чей-то истошный визг. Это должен был быть крик отчаяния, но смрадная ладонь, зажимающая рот, превращала крик в постыдный визг…

Ева очень хорошо представляла себе все это. Холодный пот, окатывающий все тело, унизительный страх перед неизбежными побоями, превращающими тебя в труп. В такие минуты человек молит Всевышнего, чтобы поскорее прибрал его грешную душу…

Стук в дверь заставил Еву подскочить. Она действительно взвизгнула или это ей только показалось? За стеклянной дверью, расправив плечи, стояла Пибоди в тщательно отглаженной форме.

Ева вытерла рукой лоб, пытаясь успокоиться. Пора за работу.

Глава 3

Ночлежка, где находил убежище Бумер, была приличнее многих других. Раньше здесь располагался дешевый мотель, где проститутки снимали номера на час, и с тех пор практически ничего не изменилось. В четырехэтажном здании не было лифта, зато в вестибюле висели тусклые зеркала и имелся даже сомнительный охранник у двери.

Судя по запаху, департамент здравоохранения недавно морил здесь насекомых и грызунов.

Охранник долго рассматривал Евин значок.

– Мы выполняем все предписания, – наконец заявил он. – У нас все спокойно.

– Меня интересует Йоханнсен. – Ева убрала значок. – Кто его в последнее время навещал? Охранник насупился.

– Я не обязан проверять посетителей. Мое дело собирать плату и следить за порядком.

– Хотите, чтобы мы сами проверили, кто посещает ваше заведение? Мне нетрудно напустить на вас полицию нравов.

Упоминание о полиции нравов сразу развязало охраннику язык.

– Йоханнсен живет в комнате ЗС. Ушел вчера поздно вечером, один. За последние пару недель у него вообще не было посетителей.

– Мы намерены осмотреть его комнату. Охранник пожал плечами.

– Третий этаж, вторая дверь налево. Только не беспокойте других жильцов. У нас полный порядок.

– Просто рай на земле. – Ева начала подниматься по деревянным ступенькам, о которые точило зубы не одно поколение крыс. – Будете записывать, Пибоди.

– Слушаюсь. – Пибоди послушно вытащила из кармана блокнот. – Раз он ушел поздно вечером, значит, у убийцы было не так уж много времени.

– Достаточно, чтобы выбить из человека душу. Ева с отвращением скользила глазами по стенам, исписанным скабрезными приглашениями и анатомическими подробностями. У кого-то из «писателей» было неладно с орфографией: стену покрывало многократно повторенное слово «fuk». Впрочем, вдохновлявшая художников и писателей мысль сомнений не вызывала.

– Уютное местечко!

– Прямо дом моей бабушки.

Ева удивленно взглянула на Пибоди.

– Надеюсь, вы пошутили?

Пока она возилась с замками, Пибоди то краснела, то бледнела от смущения и пришла в себя только через несколько минут.

– Здорово замуровался! – Ева отперла последний замок и утерла со лба пот. – Дорогое удовольствие. Каждая такая игрушка прилично стоит. Непонятно, зачем ему было все это… – Она распахнула дверь. – Черт, Бумер, как можно разводить такое свинство?!

Их встретила убийственная жара. Температура в ночлежке регулировалась очень просто – открыванием и закрыванием окон. Бумер игнорировал эту операцию, поэтому в его берлоге нечем было дышать.

Ароматы здесь витали богатые: сгнившая еда, грязная одежда, пролитое виски. Доверив Пибоди первоначальный осмотр, Ева остановилась в центре маленькой каморки и удрученно покачала головой.

Простыни на узкой койке были запятнаны веществом, которое у нее не было охоты анализировать. Пол был усеян пустыми бутылками, скомканными пакетами от еды из дешевых закусочных. Горы грязного белья в углах свидетельствовали, что Бумер не принадлежал к любителям стирки. Подошвы прилипали к полу, каждый шаг сопровождался чавкающими звуками.

Чтобы не скончаться от зловония, Ева бросилась открывать единственное окно. Рывок – и в каморку ворвался поток воздуха и уличных шумов.

– Боже, что за гадкое место! А ведь Бумер зарабатывал доносительством кое-какие деньги. Можно подумать, что он нарочно нищенствовал. Зачем?

– Наверное, хотелось.

– Ну-ну… – Ева, задержав дыхание, решила заглянуть в ванную. Унитаз из нержавейки, раковина, душевая кабинка, в которой мог поместиться только карлик. Вонь была такая, что к горлу подкатывала тошнота. – Трехдневный труп и то так не смердит. – Она захлопнула дверь и оглядела комнату. – Вот, значит, на что шли все его деньги!

В углу стоял массивный рабочий стол, на котором размещался дорогой компьютер, видеомагнитофон и телевизор с огромным экраном. Над ним висела полка, забитая дисками и кассетами. Ева взяла наугад одну и прочла маркировку.

– Культурный был человек, как я погляжу. «Наглые сиськи блондинистых сук».

– А я-то думала, это прошлогодний лауреат «Оскара»… Ева фыркнула и брезгливо отшвырнула кассету.

– Один – ноль в вашу пользу, Пибоди. Скоро вам пригодится весь ваш юмор: нам предстоит проверить всю эту дрянь. Соберите кассеты, запишите номера и названия. Просмотром займемся в управлении.

Ева прослушала записанные Бумером телефонные звонки. Тут были заказы еды, разговор с телефонной проституткой, стоивший заказчику целое состояние, два звонка подозрительного торговца запрещенным товаром. Впрочем, собеседники болтали в основном про спорт – бейсбол и силовые единоборства. Как ни странно, Бумер дважды за последние тридцать часов набирал ее рабочий телефон, но сообщений не оставлял.

– Он пытался со мной связаться, – пробормотала Ева. – Но почему ничего не передал? Это на него не похоже. – Она вынула кассету и передала ее Пибоди.

– Не похоже, что он чего-то боялся, был чем-то встревожен.

– Вы правы. Бумер ничем не отличался от других осведомителей: если бы он заподозрил, что попался, то тут же бросился бы ко мне за защитой. Ладно, Пибоди, теперь самое неприятное. Пора браться за его барахло.

Через несколько часов они едва стояли на ногах от усталости и отвращения. Повинуясь приказанию Евы, Пибоди ослабила воротник и закатала рукава, но пот все равно заливал ей лицо.

– А я-то думала, что самые страшные свиньи – это мои братья!

Ева отшвырнула ногой грязное белье.

– Сколько их у вас?

– Двое. И еще сестра.

– Значит, вас четверо?

– Мои родители – мормоны, – объяснила Пибоди смущенно, как бы оправдываясь. – Их конек – жизнь на природе и свободное продолжение рода.

– Вы все больше меня удивляете, Пибоди. Суровый сержант полиции, убежденная городская жительница оказывается дочерью мормонов! Почему бы и вам не растить люцерну, не воспитывать потомство?

– Мне нравится разнообразие.

– Уважительная причина.

Самое худшее Ева оставила напоследок. Сейчас она с нескрываемым отвращением осматривала кровать. Ей не давала покоя мысль о вшах и блохах.

– А теперь займемся матрасом. Пибоди с трудом проглотила слюну.

– Слушаюсь.

– Не знаю, как вы, Пибоди, а я, как только мы отсюда вырвемся, помчусь прямиком в пункт дезинфекции.

– И я с вами.

Первым делом – простыни. Тут их не поджидали никакие неожиданности – только запах и мерзкие пятна. Конечно, можно было бы пригласить специалистов для более подробного изучения, но Ева не сомневалась, что Бумера убили не здесь. Впрочем, она уделила внимание подушке: основательно порылась внутри. Потом они с Пибоди с двух сторон подхватили матрас, который оказался страшно тяжелым, словно его набили кирпичами, а не поролоном. Женщины с кряхтеньем перевернули его.

– Наверное, бог все-таки есть, – прошептала Ева. К изнанке матраса были прикреплены два свертка.

В одном оказался бледно-голубой порошок, в другом – запечатанная дискета. Чтобы побороть желание высыпать порошок в унитаз, Ева занялась дискетой. На ней не оказалось маркировки, но в отличие от остальных дискет в комнате она была тщательно упакована и защищена от пыли.

Ее подмывало изучить дискету прямо на компьютере Бумера, но брезгливость пересилила. С вонищей, потом, даже грязью она бы смирилась, но опасение подцепить паразитов не позволяло здесь задерживаться.

– Все, уносим ноги!

Выпустив наружу Пибоди с коробкой вещественных доказательств, Ева оглядела напоследок берлогу, в которой жил ее агент, потом заперла замки и опечатала комнату.

Дезинфекция – безболезненная, но не очень-то приятная процедура. Единственное ее достоинство – быстрота. Ева и Пибоди, раздевшись догола, уселись в кабинке на двоих, стены которой излучали горячее белое свечение.

– Похоже на сауну, – заметила Пибоди. Ева усмехнулась.

– А я именно таким представляю себе ад. – Она закрыла глаза и попыталась расслабиться, но в замкнутом пространстве ей всегда становилось не по себе. – Знаете, Пибоди, я завербовала Бумера лет пять тому назад. Он, конечно, не блистал умом, но такой неопрятности я не могла себе представить. – Ее все еще преследовал отвратительный запах ночлежки. – Когда мы встречались, он выглядел вполне прилично. Расскажите, что вы обнаружили у него в ванной.

– Грязь, плесень, какая-то слизь, нестираные полотенца… Но при этом – два куска мыла, один нераспечатанный, полтюбика шампуня, зубная паста, электрическая зубная щетка, бритва. Одна сломанная расческа.

– Все, что полагается. Он за собой следил, Пибоди. Даже считал, что на него обращают внимание женщины. Уверена, эксперты скажут, что еда, грязная одежда и прочая дрянь провалялась так две, а то и все три недели. Какой вы делаете из этого вывод?

– Одно из двух: или он в последнее время совсем опустился, уже ни на что не обращал внимания, или от кого-то прятался, был чем-то взволнован, напуган.

– Совершенно верно. Очевидно, Бумер был не в таком отчаянии, чтобы мчаться ко мне, но достаточно обеспокоен, чтобы кое-что припрятать под матрасом.

– Очень удачное выбрал местечко. Уж под матрас-то никому не пришло бы в голову заглянуть, – сухо прокомментировала Пибоди.

– Да, сообразительностью он порой не блистал, – согласилась Ева. – Как вы думаете, что это за порошок?

– Запрещенное вещество.

– Никогда не видела наркотиков такого цвета. Это что-то новенькое, – отозвалась Ева.

Белое свечение сменилось серым, раздался звуковой сигнал.

– Кажется, мы снова чистые! Давайте поскорее оденемся и поставим дискету.

– Что за чертовщина?! – Ева непонимающе уставилась на монитор, машинально теребя крупный бриллиант, висевший у нее на шее.

– Какие-то формулы…

– Сама вижу, Пибоди. Терпеть не могу науку! – Ева с надеждой оглянулась. – А вы во всем этом разбираетесь?

– Никак нет. Ни капельки.

Мешанина из цифр и символов вызвала у Евы головную боль, и она закрыла глаза.

– В моем компьютере нет соответствующей программы. Придется обратиться в лабораторию. – Она нетерпеливо забарабанила пальцами по столу. – Скорее всего это формула химического состава порошка из-под матраса. Только зачем такому недотепе, как Бумер, химическая формула? Нужно срочно выяснить, кто его другой куратор. Кстати, Пибоди, откуда вы знали, что Бумер работает со мной?

Пибоди, борясь с замешательством, опустила глаза.

– Вы упоминали его в нескольких рапортах по раскрытым делам, мэм.

– У вас привычка читать чужие рапорты, Пибоди?

– Только ваши.

– Почему?

– Потому что вы лучше всех.

– Вы что, подлизываетесь или метите на мое место? Пибоди пожала плечами.

– Оно освободится, когда вам присвоят капитанское звание.

– С чего вы взяли, что я стремлюсь в капитаны?

– Потому что не стремиться было бы глупо. А вы не глупы.

– Ладно, замнем. Может быть, вы все-таки просматриваете какие-нибудь другие рапорты?

– Только по службе.

– Есть предположения, кто бы мог быть куратором Бумера в отделе по борьбе с наркотиками?

– Никак нет. Ни разу не видела, чтобы его имя упоминалось в связи с другим сотрудником полиции, кроме вас. У большинства осведомителей по одному куратору.

– Наверное, Бумер любил разнообразие, как вы… Что ж, придется поработать на улице. Проверим его излюбленные точки и посмотрим, что получится. В нашем распоряжении всего два дня. Если вас ждут дома, у камина, предупредите, чтобы не ждали.

– У меня никого нет. Сверхурочные часы меня не пугают.

– Вот и хорошо. – Ева встала. – Седлаем коней. Кстати, Пибоди, мы с вами уже видели друг друга голышом, так что бросьте эти ваши «никак нет», «так точно» и прочую муру! Называйте меня просто Даллас.

– Будет исполнено, мэм.

Уже глубокой ночью, на последнем издыхании Ева открыла входную дверь, выругалась, споткнувшись о кота, который вообразил себя сторожем, и заковыляла вверх по лестнице.

Чего она только не навидалась за этот вечер! Сомнительные бары, заведения со стриптизом, грязные улочки, где дешевые проститутки караулят клиентов. Все это сливалось в неаппетитную мешанину, среди которой до недавних пор протекала жизнь Бумера Йоханнсена.

Разумеется, все изображали полнейшее неведение. Никто ничего не видел! Единственная полезная информация, которую она вынесли из посещения городской изнанки, заключалась в том, что Бумер не давал о себе знать и никому не попадался на глаза целую неделю, а то и дольше.

Это, впрочем, не помешало неизвестным отправить его на тот свет… У Евы оставалось все меньше времени, чтобы узнать, кто это сделал и почему.

В спальне царил полумрак. Она уже сняла и отбросила в сторону форменную рубашку, когда заметила, что кровать пустует. Она ощутила разочарование, которое очень скоро переросло в настоящую панику, как ни неприятно было это сознавать.

«Вынужденный отъезд? – пронеслось в голове. – Он может сейчас лететь в любой уголок мира. Возможно, будет отсутствовать несколько дней…»

Не сводя растерянного взгляда с кровати, Ева сбросила туфли, стянула узкие брюки, нашарила в ящике комода хлопчатобумажную ночную рубашку и натянула ее через голову.

Позор! Стоит Рорку отлучиться по делам – и она уже погибает от тоски. Конечно, ведь теперь ей не к кому прижаться! Некому развеять ночные кошмары, которые в последнее время одолевают ее все сильнее…

"Я так устала, что сегодня наверняка удастся обойтись без сновидений, – сказала она себе. – В ближайшие дни мне будет просто некогда грустить. И у меня достаточно силы духа, чтобы не вспоминать вещей, которые хочется вообще изгнать из памяти».

Внезапно дверь открылась, и Ева испытала такое невероятное облегчение, что ей снова стало стыдно.

– Я подумала, что ты уехал.

– Я работал. – Рорк подошел ближе. В полумраке его черная рубашка резко контрастировала с ее белой ночной сорочкой. Он приподнял ей подбородок, заглянул в глаза. – Объясните, лейтенант, почему вы вечно так носитесь, что потом валитесь, как загнанная лошадь?

– Очень срочное расследование. – То ли от чрезмерной усталости, то ли потому, что постепенно училась любить, она провела ладонями по его лицу – слишком откровенное выражение нежности для Евы Даллас. – Как я рада, что ты не уехал!

Рорк взял ее на руки и понес к кровати.

– Я имела в виду не это…

– Я тоже. Просто хочу уложить тебя спать. Что толку спорить, когда глаза закрываются сами собой?

– Ты прослушал мое сообщение на автоответчике?

– Еле разобрался – такое оно запутанное: «Буду поздно». – Он поцеловал ее в лоб. – Все, отключайся.

– Сейчас… – Она отчаянно боролась с дремотой. – Я улучила пару минут для разговора с Мевис. Она хочет дня два никуда не высовываться. Даже в «Синей белке» не появится. Говорят, Леонардо заглядывал туда уже несколько раз: все ищет ее.

– Вот она, истинная любовь!

– Похоже на то. Завтра или послезавтра попытаюсь выкроить время и заскочить к ней.

– Ничего с Мевис не случится. Если хочешь, я могу заехать к ней вместо тебя.

– Спасибо, но с тобой она не станет говорить на эту тему. Я займусь ею, как только разберусь с Бумером. Голову даю на отсечение, он не мог сам работать с этой дискетой…

– Где ему… – пробормотал Рорк, ни о чем не спрашивая: он надеялся, что Ева вот-вот уснет.

– Не то чтобы у него были проблемы с математикой: деньги он считал ловко. Но специальные формулы… – Она вдруг резко села, едва не врезавшись головой Рорку в подбородок. – С ними справится твой компьютер!

– Неужели?

– Я обращалась в лабораторию, но у них полно работы, а мое расследование совсем не приоритетное. – Ева уже слезла с кровати. – Твоя незарегистрированная система может выполнить научный анализ?

– Конечно. – Он со вздохом поднялся. – Насколько я понимаю, тебе загорелось прямо сейчас?

– Мы запросим данные из моего компьютера. – Она схватила его за руку и потащила к панели, за которой прятался лифт. – Это не займет много времени.

В лифте Ева кратко посвятила Рорка в курс дела. На то, чтобы окончательно проснуться и загореться энтузиазмом, у нее ушли считанные минуты.

Компьютерная система была очень сложной. Но Ева уже почти привыкла пользоваться ею в экстренных случаях. Впрочем, сейчас она хотела всего лишь получить информацию со своего собственного компьютера.

– У тебя получится быстрее, чем у меня, – сказала она. – Мой личный номер…

– Перестань. – В три часа ночи было не до формальностей. Рорк защелкал по клавишам. – Добро пожаловать в центральный компьютер Управления полиции.

– А мы-то уверены, что полностью защищены!

– Будут еще какие-нибудь пожелания, прежде чем я войду в твой компьютер?

– Нет, – твердо ответила она и подъехала в кресле вплотную к нему. Одна рука Рорка не покидала клавиатуру, другая скользнула по ее плечу. – Как же ты любишь эффекты!

– Подключаться по всем правилам – страшная скука. На стене перед ними загорелся экран.

– Вещественное доказательство тридцать четыре-джей, – подсказала Ева и при появлении на экране формулы покачала головой. – Убедился? Для меня это все равно что древние иероглифы.

– Химическая формула, – определил Рорк.

– Это я и сама знаю! Сможешь разобраться?

– Я произвожу кое-какие препараты – исключительно разрешенные, – поспешно добавил Рорк. – Похоже, это какое-то болеутоляющее средство, но не только. Галлюциногенные свойства… – Он прищелкнул языком и покачал головой. – Первый раз вижу такое! Нестандартный состав. Сейчас попрошу компьютер проанализировать и идентифицировать.

– Значит, наркотик? – спросила Ева, дожидаясь, пока компьютер выполнит задание.

– Скорее всего.

– Это соответствует моей версии. Но зачем эта формула понадобилась Бумеру? И разве из-за какой-то формулы станут убивать?

– Это зависит от того, насколько выгодно ее можно продать. – Рорк хмуро наблюдал за первыми результатами компьютерной расшифровки. На дисплее появилась молекулярная схема, вся в разноцветных точках и спиралях. – Тут тебе и органическое возбуждающее средство, и стандартный химический галлюциноген – того и другого совсем понемножку, почти что в разрешенных дозах. А вот это уже относится к Ти-Эйч-Ар-Пятьдесят…

– Я знаю этот наркотик. По-уличному – «Зевс». Опасная дрянь.

– Но все равно не из самых убойных. Какой любопытный состав! Даже с мятой – для лучшего усвоения. Как я погляжу, эту смесь можно выпускать и в жидком виде. Так, в сочетании с «бриноком» получаем сексуальный стимулятор. В малых дозах – хорошее средство для лечения импотенции.

– Знаю-знаю! Один, помню, превысил дозировку и погиб, побив перед этим мировой рекорд по продолжительности мастурбации. Выбросился из окна от сексуальной безнадежности! Член у него был того же оттенка, что свиная колбаса, и твердый, как железобетонный столб.

– Спасибо за ценные подробности. А это что за фокусы?!

Рорк нажал еще несколько клавиш, но надпись на дисплее осталась прежней:

"Неизвестное вещество. Возможно, способствует регенерации клеток. Идентификация неосуществима».

– Глазам своим не верю! – пробормотал Рорк. – У меня самая последняя программа. Раньше она щелкала любые формулы, как орешки.

– Неизвестное вещество? Ну и ну, ради такого, наверное, можно пойти на убийство. А что мы имеем, если исключить неизвестное?

– Сейчас попробую идентифицировать с известными параметрами.

Рорк нажал еще одну клавишу, и на дисплее появилась новая надпись:

"Формула возбуждающего средства с галлюциногенными свойствами. Органическое основание. Быстро проникает в кровь и действует на нервную систему».

– Так, интересно, каковы результаты?

– «Недостаток данных». Черт! Рорк, запроси возможные результаты на основе имеющихся данных.

– «Вызывает эйфорическое чувство, паранойю, половое влечение, неадекватное восприятие собственных физических и умственных возможностей. Действие 55 мг на человека средней комплекции длится 4 – 6 часов. Превышение дозы в 100 мг чревато смертельным исходом в 87, 3% случаев. Вещество, сходное с THR-50, известным как „Зевс“, с добавлением сексуального стимулятора и состава для клеточной регенерации».

– Знакомая история, – пробормотала Ева. – Многие наркоманы смешивают «Зевс» с «Эротикой». Получается гремучая смесь, под действием которой совершается большинство городских изнасилований. Но секрета в этом нет, большой возможности нажиться – тоже: ведь любой наркоман может приготовить себе эту смесь в портативной лаборатории.

– А как тебе эта неизвестная «клеточная регенерация»? – Рорк свел брови на переносице. – Это же легендарный «Фонтан юности»!

– Омоложение сейчас доступно любому, были бы деньги.

– Но только на время, – возразил Рорк. – Процедуры приходится регулярно возобновлять. Биопрепараты и инъекции от старения – дорогое, хлопотное, а часто и обременительное удовольствие. К тому же в данном случае все дело в сочетании. Плюс эти непонятные добавки…

– Наверное, благодаря им смесь становится эффективнее – или смертельнее. В общем, рынок только ее и ждет.

– У тебя ведь есть сам порошок, – напомнил Рорк.

– Увы, лабораторный анализ займет слишком много времени. А мне надо торопиться.

– Может, принесешь щепотку мне? – Рорк развернулся вместе с креслом и улыбнулся Еве. – Не хочу бросать тень на полицейскую лабораторию, лейтенант, но моя может оказаться более подходящей.

– Это вещественное доказательство!

Рорк промолчал и только насмешливо приподнял брови.

– Ты хоть отдаешь себе отчет, сколько запретов я уже нарушила, посвятив тебя в это дело? – В следующую секунду в памяти Евы всплыло лицо Бумера, его неестественно вывернутая рука. – К черту! Я попробую.

– Молодец! – Рорк отключил компьютер. – Теперь ты готова уснуть?

– На пару часиков. – Ева перестала бороться с усталостью и, заложив руки за голову, спросила:

– Ты снова меня уложишь?

– Так и быть. – Он подхватил ее на руки. – Только на сей раз ты останешься там, где я велю.

– Знаешь, Рорк, когда ты повелеваешь, мое сердце начинает трепетать, как мотылек…

– Подожди, дай мне тебя уложить. Вот когда начнется настоящий трепет!

Ева со смехом уронила голову ему на плечо. Он вынес ее из лифта спящей.

Глава 4

Еще не рассвело, а на столике в изголовье уже запищал сотовый телефон. Женщина по имени Ева еще спала, но полицейский, никогда в ней не засыпавший, тут же схватил трубку.

– Даллас на связи.

– Господи, Даллас! Помоги мне!

Ева узнала голос Мевис. Впрочем, кто-нибудь другой вряд ли узнал бы его: голос срывался на визг, в нем слышались истерические нотки, – Мевис? Что случилось? Ты где?

– Приезжай! – Мевис дышала, как загнанная лошадь, и для пущего сходства хрипела. Она явно пребывала в шоке. – Только скорее. Скорее, умоляю! По-моему, она мертвая. Я не знаю, как быть.

Ева не стала больше спрашивать, где находится Мевис, а включила определитель номера. Мевис звонила из квартиры Леонардо.

– Никуда не уходи, – сказала Ева твердо и спокойно. – Ни к чему не прикасайся. Ты поняла? Ничего не трогай и никого не впускай. Дождись меня. Эй, Мевис!

– Да, да, я дождусь. Ничего не буду трогать. Только ты побыстрее. Это такой ужас!

– Уже бегу.

Обернувшись, она обнаружила, что Рорк не только проснулся и встал, но уже успел натянуть брюки.

– Я с тобой.

Еве было не до споров. Уже через пять минут они неслись сквозь ночь. На улицах, запруженных днем туристами, было пусто, и только реклама по-прежнему соблазняла всеми мыслимыми удовольствиями и товарами. Зато в Гринвич-Виллидж было полно никогда не смыкающих глаз чудаков, попивающих из крохотных чашечек кофе в уличных кафе. Потом пошли уснувшие кварталы, облюбованные художниками.

Рорк нарушал молчание только для того, чтобы спросить, куда поворачивать. Ева была ему благодарна за деликатность. Она понимала, что с Мевис случилось что-то ужасное, и терялась в догадках. Зачем ее понесло к Леонардо? Что она там обнаружила?

Между домами гулял ветер, грозящий превратиться в ураган. Ева выскочила из машины, когда Рорк еще не до конца затормозил, и чуть не задохнулась, получив в лицо порцию пыли. Преодолев тридцать ярдов, остававшихся до подъезда, она нажала кнопку переговорного устройства.

– Мевис, это Даллас. Мевис!

Только спустя десять секунд она догадалась, что устройство испорчено, а дверь не заперта. Ева бросилась к лифту, Рорк едва поспевал за ней.

Оказавшись на нужном этаже, Ева поняла, что ее страх был ненапрасным. В прошлый раз студия Леонардо поражала живописным беспорядком, теперь же здесь царил бессмысленный кавардак: куски разодранной материи, перевернутые столы, все, что только можно, разбросано и разбито.

Но хуже всего – эти пятна крови на стенах, словно здесь покуролесил какой-то безумец, обмакнувший руку в красную краску.

– Ничего не трогай! – машинально предупредила Ева Рорка. – Мевис!

Она сделала два шага и остановилась: одна из занавесок шевельнулась, потом отъехала в сторону. Показалась Мевис, с трудом держащаяся на ногах.

– Даллас… Слава богу!

– Все в порядке, все в порядке… – При виде Мевис Ева облегченно перевела дух. На одежде и на руках Мевис была кровь, но не ее, чужая. – Тебе тоже досталось? Сильно?

– Головокружение и тошнота. Голова…

– Пусть лучше сядет. – Рорк взял Мевис за руку и подвел к креслу. – Садись, вот так… Ева, у нее шок. Принеси какое-нибудь одеяло. Обопрись головой о спинку, Мевис. Молодец. А теперь закрой глаза и глубоко дыши.

– Мне холодно…

– Знаю. – Рорк взял из рук Евы большой атласный лоскут и накрыл им Мевис. – Дыши как можно глубже, не торопись. – Он бросил взгляд на Еву. – Ей нужна медицинская помощь.

– Прежде чем вызывать «Скорую», надо разобраться, что тут стряслось. Постарайся пока сам ее успокоить.

Уже подозревая, что за находка ее ждет, она заглянула за занавеску.

Такой ужасной смерти Ева не пожелала бы никому. Она сумела опознать убитую только по волосам, огненной гриве волос. Лица с поразительно правильными чертами больше не существовало: под градом жестоких ударов оно превратилось в кровавое месиво.

Орудие преступления валялось тут же – то ли какой-то причудливый посох, то ли прогулочная трость, мало, впрочем, пригодная для использования по прямому назначению. Под запекшейся кровью можно было разглядеть серебряное покрытие толщиной в добрый дюйм; рукоятка была выполнена в виде волчьей головы с оскаленной пастью.

Два дня назад Ева видела эту вещь здесь же, в углу. В проверке пульса не было необходимости, но Ева все равно приподняла и опустила безжизненную руку Пандоры. Потом она невольно попятилась, чтобы не находиться в этом страшном месте даже лишние секунды.

– Господи… – прошептал у нее за спиной Рорк и положил руки ей на плечи. – Что же теперь?

– Что полагается. Мевис здесь ни при чем. Он заставил ее обернуться.

– Это мне и так ясно. Ты сейчас ей очень нужна – как подруга и как опытный полицейский.

– Знаю.

– Боюсь, вам обеим будет нелегко.

– Тем более, нечего медлить!

Она вернулась к Мевис. Та была мертвенно-бледной, багровые рубцы на щеке и синяк под глазом только подчеркивали белизну лица. Ева нагнулась и взяла ледяную руку Мевис в свою.

– Тебе придется все мне рассказать. Можешь не торопиться, главное – ничего не упусти.

– Она не двигалась. Все в крови, лицо вообще как…

И она не двигалась.

– Мевис. – Ева крепко стиснула ей пальцы. – Посмотри на меня. Расскажи подробно, как все было, с той минуты, как ты сюда вошла.

– Я пришла… Я хотела… Я решила поговорить с Леонардо. – Она задрожала, комкая окровавленными руками материю, в которую куталась. – Мне позвонили из клуба, сказали, что, когда он в последний раз пришел туда искать меня, на нем лица не было. Он даже угрожал вышибале, а это на него не похоже. Я не хотела, чтобы он погубил свою карьеру, и решила с ним поговорить. Кто-то сломал охранную систему, и я вошла просто так. Дверь была не заперта, я подумала, что, может быть, он… – Мевис перешла на неразборчивое бормотание.

– Леонардо был здесь?

– Леонардо? – Мевис испуганно оглядела помещение. – Нет, кажется, его не было… Я позвала его, потому что испугалась этого разгрома, но мне никто не ответил. Потом я увидела кровь. Боже, сколько крови! Я испугалась, Даллас: вдруг он решил покончить с собой, совершил какую-нибудь глупость? Я заметалась, откинула занавеску и наткнулась.., на нее. Кажется, я потеряла сознание, а может быть, и нет. Помню, я стояла перед ней на коленях и пыталась закричать, но никак не могла. Крик звучал у меня в голове – страшный, непрекращающийся крик… А потом меня ударили, вот здесь… – Она неуверенно поднесла руку к затылку. – Очень больно. Но когда я пришла в себя, все осталось в точности таким же: она, вся эта кровь… Я позвонила тебе.

– Понятно. Скажи, Мевис, ты ее трогала? К чему-нибудь здесь прикасалась?

– Не помню. Кажется, нет.

– Кто разукрасил тебе лицо?

– Пандора…

Еве стало страшно.

– Милая, ты только что сказала, что нашла ее мертвой.

– Это было раньше. Вечером. Я была у нее дома… Ева выдержала паузу, чтобы успокоиться.

– Значит, вечером ты пришла к ней домой? Когда конкретно?

– Точно не знаю. Часов в одиннадцать, наверное. Я хотела ее предупредить, что не собираюсь навязываться Леонардо, и взять с нее обещание, что она не станет ему пакостить.

– Неужели вы опять подрались?!

– Она чем-то накачалась. У нее были гости, что-то вроде вечеринки. Она начала меня обзывать, я не стерпела и ответила тем же. Ну и пошло… Она меня ударила, чуть не задушила! – Мевис откинула волосы, чтобы показать синяки и царапины на шее. – Двое ее гостей нас разняли, и я ушла.

– Куда ты отправилась?

– Сначала в один бар, потом в другой. – Она попыталась улыбнуться. – В общем, я обошла много баров. Страшно себя жалела. Болталась, чтобы успокоиться. А потом мне взбрело в голову поговорить с Леонардо.

– Когда ты здесь появилась? Ты знаешь, который был час?

– Нет. Наверное, очень поздно. Часа три-четыре.

– Так ты говоришь, что не застала Леонардо?

– Нет. Я думала, что он дома, хотела с ним поговорить, но она… Что теперь будет?

– Я этим займусь. Я обязана доложить о случившемся, Мевис. И чем скорее я это сделаю, тем лучше. Я все должна зафиксировать, запротоколировать. А тебя придется отвезти на допрос.

– На что?! Не думаешь же ты…

– Ясное дело, не думаю! – Ева старалась говорить быстро и решительно, чтобы заглушить собственный страх. – Главное, побыстрее во всем разобраться и снять с тебя все подозрения. Пока что ни о чем не беспокойся и положись на меня.

– Но я сейчас ни на что не гожусь!

– Ты сиди и приходи в себя, а я буду действовать. Главное, припомни все подробности: с кем вчера вечером разговаривала, где была, что видела. Вспомни все, что только сможешь. Немного погодя мы к этому вернемся.

– Даллас! – Мевис содрогнулась. – Леонардо… Он на такое не способен.

– Положись во всем на меня, – повторила Ева и бросила взгляд на Рорка, который, поняв, что от него требуется, присел рядом с Мевис.

Ева подняла телефонную трубку и отвернулась.

– Даллас. Умышленное убийство…

Еве никогда не жилось легко. Работая в полиции, она многого насмотрелась и ко многому успела привыкнуть. Но она никогда не могла бы подумать, что самой большой трудностью в ее профессиональной деятельности окажется снимать показания с Мевис.

– Ты нормально себя чувствуешь? Мы могли бы отложить допрос.

– Ничего врачи сделали мне обезболивающий укол. – Мевис боязливо потрогала шишку на затылке. – Вообще ничего не чувствую! Они накачали меня еще чем-то. Я теперь как огурчик.

Ева внимательно осмотрела лицо подруги, удостоверилась, что кожа приобрела здоровый оттенок. Все выглядело нормально, но она все равно чего-то опасалась.

– Слушай, тебе бы не повредило провести денек-другой в больнице.

– Лучше не откладывать, а немедленно приступить к делу. Леонардо… – Мевис закашлялась. – Его не нашли?

– Еще нет. Учти, Мевис, ты вправе пригласить на допрос своего адвоката.

– Мне нечего скрывать. Ведь я ее не убивала, Даллас!

Ева покосилась на свой диктофон. У нее еще была в запасе пара минут.

– Ты только ничему не удивляйся, Мевис. Я должна действовать по всем правилам. Чтобы комар носу не подточил! Если я отступлю от правил хотя бы на шаг, дело передадут другому следователю. Тогда я не смогу тебе помочь.

Мевис облизнула губы.

– Непростая задачка…

– Бывает гораздо хуже. Придется выдержать. Мевис попробовала улыбнуться, и это у нее почти получилось.

– Нет ничего хуже, чем войти в комнату и напороться на убитую Пандору. Ничего!

"Что ты, это еще пустяки!» – подумала Ева, но промолчала и согласно кивнула. Потом она включила диктофон, назвала себя, свой личный номер, зачитала Мевис ее права. Начался замедленный повтор неоднократно пройденного.

– Вы утверждаете, что, явившись домой к потерпевшей, чтобы с ней побеседовать, застали там других людей?

– Да, несколько человек. Это было похоже на небольшую вечеринку. Я узнала Джастина Янга – ну, ты его, наверное, помнишь, это известный актер, и Джерри Фитцджеральд, манекенщицу. Там был еще один мужчина, незнакомый. Похож на «пиджака» – ну, на крупного менеджера.

– Пострадавшая напала на вас?

– Да, мне разок попало, – уныло подтвердила Мевис, трогая пострадавшую шею. – Набросилась, как разъяренная кошка! Она так вращала глазами, что я сразу поняла: накачалась.

– По вашему наблюдению, она употребила наркотическое средство?

– Тогда уж – злоупотребила. Глаза размером с колесо, а силища… Мне уже приходилось мериться с ней силами, ты же видела. – Ева поморщилась. – В тот раз я могла справиться с ней в два счета, а тут…

– Вы дали ей сдачи?

– По крайней мере один раз я ее зацепила. Она меня оцарапала – не ногти, а когти! Ну, я вцепилась ей в волосы. Кажется, нас растащили Джастин Янг и тот «пиджак».

– Что было потом?

– Еще минуту-другую мы с ней ругались. Потом я ушла. Двинулась по барам.

– Куда именно вы пошли? Долго там пробыли?

– Я точно не помню. Заглянула в пару местечек. Кажется, сперва в «Зигзаг» – это на углу Шестьдесят первой стрит и Лексингтон-авеню.

– Вы с кем-нибудь разговаривали?

– Да с кем бы я стала разговаривать в таком состоянии? Лицо горит, настроение хуже некуда… Заказала стройной зомби» и уткнулась в рюмку.

– Как вы расплачивались?

– Кажется, кредитной карточкой. «Ухе легче, – подумала Ева. – Есть данные о времени и месте».

– Куда вы отправились потом?

– Так, шаталась, заглядывала в разные подвальчики. Я здорово нагрузилась…

– Значит, вы и там заказывали спиртное?

– Наверное. Во всяком случае, когда мне взбрело в голову зайти к Леонардо, я была совсем пьяная.

– Как вы туда добрались?

– Пешком. Надо же было хоть немного протрезветь! Вот и побрела. На своих двоих.

Надеясь освежить память Мевис, Ева повторила все, что успела зафиксировать.

– Так куда вы пошли после «Зигзага»? – спросила она затем.

– После двух «тройных зомби»? Я уже не шла, а тащилась. Понятия не имею, куда я отправилась, Даллас! Не знаю, как называются остальные заведения, в которых я побывала, и что еще пила. Все как в тумане. Музыка, смех, танцы на столе…

– Танцы на столе? – Ева ухватилась за эту зацепку. – Танцевала женщина или мужчина?

– Мужчина. Высокий, как будто с татуировкой. А может, это была и не татуировка, а краска. То ли змея, то ли ящерица.

– Как этот танцор выглядел?

– Брось, Даллас, меня не интересовало то, что выше пояса.

– Вы к нему обращались?

Мевис закрыла лицо руками, напрягая память. Это занятие, судя по всему, требовало нечеловеческих усилий.

– Не помню, хоть плачь! Все-таки я сильно набралась. Помню только, как шла. Я решила во что бы то ни стало добраться до Леонардо. Мне не хотелось вваливаться к нему пьяной: ведь я считала, что увижусь с ним в последний раз. И я выпила таблетку для протрезвления. А потом я нашла ее. Уж лучше бы было остаться пьяной…

– Что вы увидели, когда вошли в студию Леонардо?

– Кровь. Столько крови! Все перевернуто, порвано… Я испугалась, что Леонардо покончил с собой, бросилась туда, где он обычно работал, и увидела ее. – Начиная с этого момента воспоминания Мевис стали гораздо отчетливее. – Я увидела ее… Узнала по волосам и одежде – она с вечера не переоделась. Зато лицо… Его, можно сказать, уже не было. Я хотела закричать, но не смогла и опустилась рядом с ней на колени. Не знаю, что я собиралась сделать, просто у меня было ощущение, что надо что-то предпринять. Потом этот удар по голове… Очнувшись, я вызвала тебя.

– Видели ли вы кого-нибудь на улице, подходя к дому?

– Нет. Было очень поздно.

– Расскажите, как вы попали в дом.

– Охранное устройство не работало, но это меня не испугало: уличные хулиганы любят их бить. Я ничего не подумала, просто вошла.

– Как вы попали в студию?

– Дверь была отперта.

– Вы вошли и увидели Пандору. Вы с ней не разговаривали, не ссорились?

– Нет… Я же уже сказала: она лежала мертвая!

– Раньше вы дважды с ней скандалили. Повторился ли у вас скандал вчера в квартире Леонардо?

– Это с мертвой-то?! Слушай, Даллас…

– Почему вы скандалили с ней раньше?

– Она грозила, что навредит карьере Леонардо. – На исцарапанном лице Мевис отражались все ее чувства сразу: боль, страх, горе. – Она вцепилась в него мертвой хваткой! Мы с ним любили друг друга, но она его не отпускала. Ты же сама видела, какая она была, Даллас!

– Для вас очень важны Леонардо и его карьера?

– Я его люблю, – тихо ответила Мевис.

– И готовы на все, чтобы его защитить?

– Я решила больше ему не мешать, – ответила Мевис с достоинством, которое пришлось Еве по душе. – Иначе она бы ему напакостила, а я не хотела, чтобы это случилось.

– Мертвой она уже не сможет напакостить ни ему, ни вам, – осторожно заметила Ева.

– Я ее не убивала!

– Вы пришли в ее дом, устроили ссору, она вас ударила, вы дали ей сдачи. Уйдя, вы напились. Потом добрались до квартиры Леонардо и застали там ее. Возможно, вы снова повздорили, возможно, она опять на вас набросилась. Вы были вынуждены обороняться, и все получилось так, как получилось.

В огромных усталых глазах Мевис появилось удивление, потом обида.

– Зачем ты так говоришь? Ты же знаешь, что это не правда.

Ева подалась вперед, понимая, что сейчас главное – ничем не выдавать своего истинного отношения к случившемуся.

– Пандора превращала вашу жизнь в ад, угрожала человеку, которого вы любите. Наконец, она причиняла вам физическую боль. Снова вас увидев, теперь уже в квартире Леонардо, она на вас набросилась, сбила с ног.

Вы ударились головой и с испугу схватили первое, что попалось под руку. Для самозащиты, конечно. Вы ударили ее, обороняясь. Наверное, она продолжала на вас наступать. Тогда вы ударили ее еще раз. Опять-таки самооборона. А потом вы потеряли над собой контроль и молотили ее до тех пор, пока не убедились, что она испустила дух.

Мевис тяжело дышала и так отчаянно трясла головой, что, казалось, еще немного – и голова слетит с плеч.

– Ничего подобного! Я ее не убивала. Она уже была мертвая. Опомнись, Даллас, как ты могла подумать, что я вообще на такое способна?!

– Возможно, возможно… – Сердце Евы обливалось кровью, но она убеждала себя, что допрос должен быть проведен по всем правилам. – А может быть, это дело рук Леонардо и вы его выгораживаете? Вы видели, как он вышел из себя, Мевис? Как схватил палку и ударил ее?

– Нет, нет, нет!

– Или так: вы оказались там уже после того, как он сделал это. Вы застали его стоящим над телом. Он был в панике. Вы решили ему помочь, выгородить его.

– Нет, все было не так! – Мевис вскочила с кресла побелевшая, с безумными глазами. – Его там вообще не было, я никого не видела. Он бы этого ни за что не сделал! Почему ты меня не слушаешь?!

– Я вас слушаю, Мевис, слушаю. Сядьте. – Ева старалась теперь говорить как можно мягче. – Мы почти закончили. Желаете что-нибудь добавить к своим показаниям или внести в них какие-либо изменения?

– Нет, – пробормотала Мевис, безучастно глядя через Евино плечо.

– Первый допрос окончен. Допрашиваемая – Мевис Фристоун, дело об убийстве. Вела допрос лейтенант Ева Даллас. – Указав дату и время, она выключила диктофон и облегченно перевела дух. – Прости меня, Мевис. Прости!

– Как ты могла говорить мне такие вещи?!

– Ничего не поделаешь. Я обязана задавать такие вопросы, а ты обязана на них отвечать. – Она положила ладонь на руку Мевис. – Возможно, мне придется еще раз повторить всю эту волынку, а ты снова будешь отвечать. – Встретив удивленный взгляд Мевис, Ева чуть заметно улыбнулась. – Я ведь не знаю, что найдут эксперты, какими будут результаты лабораторных анализов. В общем, если нам не повезет, тебе придется обзавестись хорошим адвокатом.

Мевис снова побледнела, побелели даже губы. Она сделалась похожей на труп с внезапно ожившим, затравленным взглядом.

– Ты меня арестуешь?

– Не знаю, дойдет ли до этого, но ты должна быть готова ко всему. А теперь Рорк отвезет тебя домой. Ты выспишься, а потом сделаешь над собой усилие и постараешься все вспомнить: время, адреса, людей. Все, что всплывет в памяти, тщательно зафиксируешь и передашь мне.

– А что будешь делать ты?

– Выполнять свой долг. Я опытный специалист, Мевис. Помни об этом и доверяй мне: я постараюсь во всем разобраться.

– Разобраться… – с горечью в голосе повторила Мевис. – Постараешься меня выгородить перед своим начальством? А я-то верила в презумпцию невиновности!

– Это еще одна сказка для взрослых из тех, в которые мы верим. – Ева встала и вывела Мевис в коридор. – Я сделаю все возможное, чтобы побыстрее раскрыть убийство. Но больше ничего не могу тебе обещать.

– Хотя бы сказала, что веришь мне…

– Считай, что я это уже сказала.

Писанина и формальности – неизменные составляющие любого расследования. Но никогда еще Ева не справлялась со всем этим так быстро. Не прошло и часа, как Мевис Фристоун была отпущена на свободу. Официально она значилась свидетелем, однако Ева знала, что Мевис – главная подозреваемая Желая незамедлительно исправить эту ситуацию, она поспешила к себе в кабинет.

– Что за история про Мевис и знаменитую манекенщицу?

– Фини! – Она была готова расцеловать своего коллегу, каким бы помятым он ни выглядел с утра пораньше. Фини сидел за ее столом со своим неизменным пакетиком орешков в сахаре и недоуменно хмурился. – Как быстро разносятся новости!

– Это было первое, что я услышал, когда заглянул в наш кафетерий. Когда лучшую подругу ведущего следователя ловят на месте преступления, это становится сенсацией.

– Никто ее не ловил. Она свидетель. Пока.

– Журналисты уже идут по следу. Мевис еще не назвали по имени, зато ее личико красуется во весь экран. Жена вытащила меня из-под душа, чтобы я посмотрел и послушал. Пандора ведь была очень заметной персоной.

– И осталась ею даже после смерти. – Ева утомленно опустилась на стул. – Хочешь познакомиться с показаниями Мевис?

– Зачем еще я, по-твоему, здесь сижу? От нечего делать?

Она сообщила ему кратко основные моменты, воспользовавшись понятным обоим полицейским жаргоном. Фини озабоченно насупился.

– Черт возьми, Даллас, она попала в серьезный переплет! Раз ты сама видела, как они выясняли отношения силовым методом…

– Более того, мне тоже при этом досталось! Как ей только взбрело в голову снова явиться к Пандоре?! – Ева встала и зашагала по кабинету. – Это все портит. Одна надежда на лабораторию: вдруг они найдут красноречивые улики? Но особенно рассчитывать на это нельзя. Ты сейчас сильно загружен, Фини?

– Лучше не спрашивай! – Фини махнул рукой. – Скажи уж сразу, что тебе надо.

– Давай начнем с ее кредитной карточки. Она помнит первый притон, в который завалилась, – какой-то «Зигзаг». Если подтвердится, что в момент смерти Пандоры Мевис находилась там или в каком-нибудь еще заведении, она спасена.

– Тут я могу тебе помочь, но… Она ведь оказалась на месте преступления в очень неудачный момент – буквально сразу после убийства. Преступник еще находился там, иначе Мевис не схлопотала бы по голове.

– Знаю. Но нельзя упускать ни одной возможности. Я допрошу людей, которых Мевис видела и узнала дома у Пандоры. Их показания – это уже кое-что. Потом буду искать парня с татуировкой, танцующего на столах клиентов.

– Веселенькое занятие! Ева чуть заметно улыбнулась.

– Необходимо найти людей, способных подтвердить, что Мевис действительно была на бровях. Если перед тем, как явиться к Леонардо, она прошлась по нескольким кабакам, у нее не хватило бы сил справиться с Пандорой.

– Она, кажется, утверждает, что Пандора была наркоманкой.

– Это тоже предстоит проверить. Дальше – пропавший Леонардо. Куда он, к дьяволу, подевался среди ночи?! И где находится сейчас?

Глава 5

Леонардо тем временем лежал ничком на полу посреди гостиной Мевис. Он провалялся так несколько часов, высосав целую бутылку виски; может, он и после такой дозы удержался бы на ногах, но его окончательно подкосила жалость к себе.

Очнувшись, Леонардо первым делом провел рукой по лицу. Не исключалось, что после ночи загула лицо окажется расквашенным. Но опасения – по крайней мере в этом отношении – оказались напрасными: лицо было в целости и невредимости, разве что немного помято и чуть-чуть поцарапано от падения ничком на пол.

Леонардо мало что помнил. Именно из-за боязни впасть в беспамятство он редко пил, а если выпивал, то старался не превышать свою норму. Стоило ему немного перебрать – ив памяти возникали провалы.

Он как будто помнил, как ввалился в дом Мевис, воспользовавшись ключом, который она ему торжественно вручила, когда оба пришли к выводу, что они не просто сексуальные партнеры, а любят друг друга.

Увы, хозяйки дома не оказалось – в этом Леонардо был уверен твердо. А вот что он делал до этого? Тут-то и начинались провалы. Он помнил, хоть и гораздо более смутно, как слонялся по улицам, прикладываясь к бутылке – вот только купил он ее или украл?.. И где его носило? Одно Леонардо знал точно: в руках он держал бутылку, а внутри у него злодействовало выпитое виски.

Допился до бесчувствия – вот стыд! Как можно было надеяться уговорить Мевис вернуться к нему, явившись в таком виде? Хорошо, что он ее не застал.

Сейчас его, ясное дело, мучило похмелье, да такое, что впору было взмолиться о пощаде – только знать бы, кому адресовать мольбы! И все-таки Леонардо заставил себя встать: ему не хотелось, чтобы Мевис обнаружила его здесь в таком позорном состоянии. Он нашел в аптечке болеутоляющее и отправился на кухню, чтобы сварить себе кофе покрепче.

И тут он заметил кровь.

Запекшаяся кровь на предплечье и на ладони. Длинный глубокий порез ниже локтя, уже переставший кровоточить. На рубашке и на брюках тоже были пятна крови. Леонардо почувствовал тошноту и попятился от кухонного стола, удивленно разглядывая свою одежду. Наверное, он с кем-то подрался. Уж не изувечил ли кого?

Тошнота подкатила к самому горлу. Проклятая память, дырявая, как решето! Боже правый, вдруг он совершил убийство?!

Ева с мрачным видом изучала предварительный рапорт судмедэксперта, когда в дверь ее кабинета нетерпеливо постучали. Не успела она отозваться на стук, как дверь распахнулась.

– Лейтенант Даллас? – Ворвавшийся к ней мужчина походил на ковбоя: выгоревшие на солнце волосы, улыбка до ушей, сапоги на высоких стоптанных каблуках. – Черт, до чего же здорово познакомиться с живой легендой! Я видел вас на фотографиях, но живьем вы еще симпатичнее.

– Весьма польщена.

Ева откинулась в кресле, прищурилась. Посетитель был очень хорош собой: мужественное загорелое лицо, длинный прямой нос, по при этом детские ямочки в углах улыбающегося рта и морщинки-лучики вокруг темно-зеленых глаз. По его телосложению было видно, что он без труда мог бы продержаться в седле несколько суток кряду.

– Кто вы такой?

– Касто, Джейк Т. – Он вытащил из переднего кармана линялых джинсов полицейский значок. – Отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств. Я слышал, что вы хотите меня повидать.

Ева внимательно изучила значок.

– А вам известно, почему мне вдруг захотелось с вами познакомиться, лейтенант Касто, Джейк Т.?

– Полагаю, из-за нашего с вами общего осведомителя. – Он по-свойски присел на край ее стола. Они оказались так близко друг к другу, что до Евы донесся приятный запах его мыла. – Я тоже оплакиваю старину Бумера. Безвредный дуралей.

– Раз вы знали, что Бумер работал на меня, почему так долго не шли?

– Задержали другие дела. Да и не думал, по правде говоря, что могу вам чем-нибудь помочь. А потом узнаю, что к расследованию подключился Фини из электронного обнаружения и ищет меня… – Красавчик саркастически усмехнулся. – Фини тоже из ваших?

– Фини сам по себе. Что для вас делал Бумер?

– Обычные услуги осведомителя. – Касто взял с Евиного стола аметистовое яйцо и повертел его в руках, рассматривая вкрапления. – Сведения о торговцах наркотиками, все больше по мелочи. Бумер воображал себя важным сотрудником, хотя на самом деле толку от него было кот наплакал.

– Из таких мелочей выстраивается общая картина, – заметила Ева.

– Потому я и пользовался его услугами, моя милая. На него можно было положиться. Пару раз благодаря ему я припирал к стенке дилеров среднего звена. – Он усмехнулся. – Кто-то ведь должен этим заниматься!

– Кто же выколотил из него душу? Касто положил яйцо на стол и покачал головой. Усмешка на его лице мгновенно пропала.

– Понятия не имею. Бумер был, конечно, не подарок, но я не знаю ни одного человека, кто бы так сильно его ненавидел или был так напуган, чтобы его укокошить.

Ева внимательно рассматривала гостя. Он производил неплохое впечатление, к тому же, судя по тону, питал к Бумеру те же приятельские чувства, что и она. Однако она решила пока не раскрывать своих карт.

– Чем конкретно он занимался в последнее время? Какое-то особенное поручение? Не спугнул ли он крупную дичь?

Светлые брови Касто удивленно приподнялись – В каком смысле?

– Это я хочу у вас спросить. Наркотики – не мой профиль.

– Понятия не имею. Последний раз мы с ним беседовали недели за две до того, как он всплыл в Ист-ривер. Он, конечно, хвастался, что вынюхал что-то из ряда вон выходящее. Ну, вы его манеры знаете.

– Да, я знаю его манеры… – Ева подумала, что придется все-таки выложить козырную карту. – Но дело в том, что я нашла у него дома тайник с непонятным порошком. Сейчас порошок исследуют в лаборатории. Пока мне известно только, что это новый состав, гораздо более эффективный, чем те, которыми торгуют на улицах.

– Новый состав? – Касто наморщил лоб. – Почему он утаил это от меня? Если он пытался подыгрывать обеим сторонам, то… – Касто присвистнул. – Думаете, он поплатился именно за это?

– Пока что не могу придумать ничего умнее.

– Очень даже может быть… Ну и тупица! Наверное, хотел «подоить» изготовителя или дистрибьютора. Значит, так: я обращусь в лабораторию и заодно проверю, не болтают ли на улице о новинках.

– Буду вам очень признательна.

– Рад с вами сотрудничать. – Он сменил позу и задержал взгляд на Евиных губах. У Касто явно имелся талант по части заигрывания: в его взгляде не было ничего оскорбительного, одно восхищение. – Может, перекусим вместе и обсудим план действий? В общем, все, что захотим!

– Нет, благодарю.

– Не голодны или выходите замуж?

– То и другое.

– Что ж… – Он поднялся. Еве не была чужда нормальная женская реакция, и она оценила его длинные стройные ноги, обтянутые джинсами. – Если передумаете, то сумеете меня найти. Я тоже буду поддерживать с вами связь. – Он направился к двери, но в последний момент задержался. – Знаете, Ева, у вас глаза цвета старого выдержанного виски. В полноценном мужчине они возбуждают сильнейшую жажду.

Ева нахмурилась, но Касто уже закрыл за собой дверь. А она страшно рассердилась на себя за неуместную реакцию. Откуда вдруг этот участившийся пульс? Чтобы прийти в себя, Ева провела руками по волосам и вернулась к рапорту на мониторе.

Она и сама прекрасно знала, как погибла Пандора, но ее заинтересовало мнение судмедэксперта, что смерть наступила от первых трех ударов по голове. Остальные удары убийца нанес без необходимости, просто потому, что увлекся.

Ударам по голове предшествовала драка: на теле красовались яркие тому свидетельства.

Эксперт считал, что смерть наступила в два часа пятьдесят минут ночи, и Ева удивилась, что он назвал такое точное время. Судя по содержимому желудка, примерно в девять вечера пострадавшая неплохо поужинала: омары, салат «Эскариоль», баварские сливки, дорогое шампанское. В крови присутствовало также химическое вещество, подлежащее дальнейшему изучению.

Итак, Мевис скорее всего не ошиблась: верно определила, что Пандора находилась под влиянием какого-то наркотика. Еву гораздо больше беспокоило другое: частицы чьей-то кожи у пострадавшей под ногтями. Она почти не сомневалась в результатах идентификации: лабораторный анализ укажет на Мевис. Волосы, найденные рядом с трупом, тоже скорее всего окажутся волосами Мевис. И, наконец, наихудшее: на орудии убийства обнаружатся отпечатки пальцев все той же Мевис.

"Безупречный подлог! – подумала Ева, утомленно закрывая глаза. – Убийце повезло: Мевис появилась в нужном месте и в самый удачный для него момент – и он сразу определил ее в посланного свыше козла отпущения».

Знал ли он (или она?) историю отношений Мевис и пострадавшей или это еще одно трагическое совпадение?

Как бы то ни было, убийца ударил Мевис по голове, проявил заботу об уликах, даже не забыл о последнем штрихе – оцарапал мертвой рукой лицо Мевис. Дальше – сущие пустяки: прижать ее пальцы к палке и срочно удалиться с места преступления.

Для того чтобы все это подстроить, не обязательно быть гением, рассуждала Ева. Но обязательно – обладать холодным, расчетливым умом. Как же тогда понять тот факт, что убийца в ярости нанес увечья остывающему трупу?

Пока то и другое не вяжется. Что ж, придется разбираться. Необходимо срочно найти способ, как вывести Мевис из-под удара и схватить убийцу, превратившего лицо Пандоры в месиво, а потом удалившегося как ни в чем не бывало…

Ева уже поднялась с кресла, как вдруг дверь ее кабинета с шумом распахнулась, едва не слетев с петель. Перед ней предстал Леонардо с безумно вытаращенными глазами.

– Я ее убил. Я убил Пандору. Боже, помоги мне! После этой тирады его глаза закатились, и туша весом в двести шестьдесят фунтов с грохотом рухнула на пол.

– Боже всемогущий!

Ловить его на лету было бессмысленно, поэтому Ева отскочила, чтобы тоже не оказаться на полу. Это напоминало падение векового дерева, срубленного на маленькой поляне. Теперь он лежал распростертый, ногами на пороге, едва не упираясь головой в противоположную стену. Ева нагнулась, поднатужилась и перевернула его на спину. Похлопав Леонардо по щекам, она немного подождала и, так ничего и не добившись, повторила процедуру, уже не жалея сил.

Леонардо застонал и чуть приоткрыл налитые кровью глаза.

– Что? Где?.. Я убийца, Даллас!

– Заткнись, Леонардо! – крикнула Ева, после чего, впихнув его ноги в кабинет, захлопнула дверь. Потом, сурово глядя на него, она произнесла:

– Сейчас я зачитаю тебе твои права.

– Мои права?

Он явно не отдавал себе отчета в том, что происходит, однако богатырским усилием сменил лежачее положение на сидячее.

– Слушай внимательно. – Продекламировав стандартные формулировки, Ева властным жестом помешала ему себя перебить. – Ты понимаешь свои права и вытекающие из них возможности?

– Да. – Леонардо растерянно потер ладонями лицо. – Я пока еще в своем уме, Даллас.

– Желаешь дать показания?

– Я уже сказал…

Она снова прервала его повелительным жестом.

– Отвечай: да или нет?

– Да, да, хочу дать показания.

– Тогда встань с пола. Показания будут зафиксированы. – Она повернулась к столу, размышляя, не отвести ли его в специальное помещение для допросов, но решила, что с этим можно и подождать. – Вы сознаете, что каждое ваше слово будет записано?

– Да. – Леонардо с трудом поднялся, но тут же рухнул в кресло, едва не развалившееся под его тяжестью. – Даллас…

Ева покачала головой, не дав ему продолжить. Включив запись и надиктовав все, что требуется, она снова перечислила подозреваемому его права.

– Леонардо, понимаете ли вы свои права и вытекающие из них возможности, сознательно ли отказываетесь на данный момент от помощи адвоката, готовы ли дать показания?

– Я просто хочу со всем этим покончить.

– Да или нет?

– Да. Да, черт возьми!

– Вы были знакомы с Пандорой?

– Конечно, был.

– Состояли ли вы с ней в близких отношениях?

– Состоял. – Леонардо снова закрыл лицо руками. Перед глазами стояла картина, которую он увидел на телеэкране в квартире Мевис, когда решил посмотреть новости: полицейские выносят из его дома длинный черный сверток. – Мне все еще не верится, что это произошло…

– Каков был характер отношений между вами и потерпевшей?

"Как бесчеловечно это звучит! – подумал он. – «Потерпевшая»!» – Леонардо уронил руки на колени и уставился на Еву.

– Вы же знаете, что мы были любовниками. Знаете, что я собирался с ней порвать, потому что… Ева перебила его:

– К моменту ее гибели вы больше не состояли в интимных отношениях?

– Нет, мы не встречались уже несколько недель. Пандоры не было в Нью-Йорке. Но мы охладели друг к другу еще до ее отъезда. Потом я познакомился с Мевис – и все изменилось… Даллас, где Мевис? Где она?

– В данный момент я не имею возможности сообщить вам о местонахождении мисс Фристоун.

– Хотя бы скажите, с ней все в порядке? – Его глаза наполнились слезами. – Хоть это скажите!

– Она под присмотром. – Это было правдой: за Мевис в участок заехал Рорк и отвез ее к себе. – Леонардо, насколько мне известно, Пандора грозила навредить вам в вашей работе. Она требовала продолжения прежних отношений и угрожала в противном случае отказаться демонстрировать разработанные вами модели. Вы подтверждаете это? Могла ли она действительно сорвать показ, в который вы вложили много денег и времени?

– Вы там были, сами все слышали. На меня ей было плевать, она просто не могла стерпеть, что инициатором разрыва стал я. Она хотела, чтобы я отказался от Мевис и снова стал ее комнатной собачонкой. Пандора вполне могла устроить, чтобы показ моих моделей провалился, а то и вообще не состоялся.

– А вы не хотели прекратить встречи с мисс Фристоун?

– Я люблю Мевис, – ответил Леонардо с достоинством. – Она – самое важное, что есть у меня в жизни.

– Однако если бы вы отказались выполнить требования Пандоры, то остались бы по уши в долгах и с несмываемым пятном на профессиональной репутации. Это так?

– Да. Я вложил в показ моделей все, что у меня было, наделал долгов. Более того, я вложил в это свое сердце, саму душу.

– А она бы все это перечеркнула.

– Одним махом. – Он поджал губы. – И получила бы от этого удовольствие.

– Вы приглашали ее вчера вечером к себе домой?

– Нет. Я вообще не хотел ее больше видеть.

– В котором часу она пришла вчера вечером к вам домой?

– Не знаю.

– Как она вошла? Вы сами ее впустили?

– Вряд ли… Не знаю я! У нее оставался мой ключ. Я не собирался требовать его назад или менять замок. Все это – сплошное безумие!

– Вы с ней повздорили.

Его глаза вспыхнули и тут же потухли.

– Не знаю. Не помню. Наверное. Как же не повздорить?

– Совсем недавно Пандора уже являлась к вам без приглашения. Она угрожала вам, набросилась на вашу теперешнюю приятельницу с кулаками.

– Это точно. Так и было! – Это Леонардо как раз помнил очень хорошо. Какое облегчение – хоть что-то помнить!

– В каком настроении находилась Пандора, когда явилась к вам в этот раз?

– Ясное дело, в плохом. Бесилась, должно быть. Я ведь, наверное, сказал ей, что не брошу Мевис. Тут она полезла в бутылку, и… Даллас! – Его взгляд снова обрел осмысленность. В глазах читалось отчаяние. – Понимаете, я ничего не помню. Ничегошеньки! Сегодня утром я очнулся в квартире Мевис. Вроде бы помню, как вошел, открыв дверь ключом… Я ужасно нализался. Шел и пил, пил – и шел дальше. Вообще-то я редко пью, потому что, когда пьянею, у меня случаются провалы в памяти. Просыпаюсь – и вижу кровь…

Он вытянул перед собой кое-как перебинтованную руку.

– Кровь на ладонях, на одежде, запекшаяся кровь. Наверное, мы с ней подрались и я ее убил…

– Где одежда, которая на вас была прошлой ночью?

– Я оставил ее в квартире Мевис. Я принял там душ и переоделся. Не хотел, чтобы она пришла домой и застала меня в таком виде. Я ждал ее, ломал голову, как быть. Потом включаю «Новости» – и все узнаю.

– По вашим словам, вы не помните, видели ли прошлой ночью Пандору. Ссору с ней тем более не помните. Как убивали – тоже.

– Но, наверное, так все и было, как же иначе? Ведь она погибла у меня дома.

– В котором часу вы ушли вчера вечером из дому?

– Точно не помню, уже тогда был пьяный. Много выпил. Я был очень расстроен и зол.

– Вы кого-нибудь встречали, с кем-нибудь говорили?

– Я купил еще одну бутылку. Кажется, у уличного торговца.

– А мисс Фристоун вы вчера вечером видели?

– Нет, в этом я уверен. Если бы я ее повидал, если бы поговорил с ней, ничего этого не случилось бы.

– Что, если я вам скажу, что вчера вечером Мевис была у вас дома?

– Мевис ко мне приходила? – Леонардо просиял. – Приходила? Нет, не может быть. Такого я бы не забыл.

– Присутствовала ли Мевис при вашей ссоре с Пандорой? Была ли она свидетельницей убийства?

– Нет, нет!

– Может быть, она появилась уже после смерти Пандоры, после того как вы совершили убийство? Ведь вас, очевидно, охватила паника, вы пришли в ужас…

Настоящая паника охватила Леонардо только сейчас.

– Мевис не могла там оказаться!

– Тем не менее она была там. Она позвонила мне из вашей квартиры, обнаружив труп.

– Мевис видела труп? – Меднолицый Леонардо сам сделался бледнее всякого трупа. – Боже, только не это!

– Кто-то ударил Мевис по голове. Она некоторое время была без сознания. Это вы ее ударили, Леонардо?

– Ее ударили? Она ранена?! – Он вскочил и с такой силой вцепился себе в волосы, словно вознамерился содрать скальп. – Где она?

– Это были вы?

Леонардо вытянул перед собой руки и торжественно произнес:

– Я бы отрубил себе обе руки, прежде чем тронуть Мевис хотя бы пальцем! Скажите мне, ради Христа, Даллас, где она? Я должен убедиться, что она цела.

– Как вы убили Пандору?

– Я… Репортер в «Новостях» сказал, что я забил ее до смерти. – Он содрогнулся.

– Чем вы ее били? Каким орудием, предметом?

– Предметом? Нет, руками, наверное… Он снова показал руки, но Ева не увидела на костяшках пальцев никаких повреждений. Это были прекрасные руки, как будто вырезанные хорошим скульптором из дорогой древесины.

– Пандора была сильной женщиной, – заметила Ева. – Не может быть, чтобы она не сопротивлялась.

– Очевидно, она сопротивлялась. Иначе откуда же этот порез?

– Мы исследуем порез, а также одежду, оставшуюся, по вашим словам, в квартире Мевис.

– Вы арестуете меня прямо сейчас?

– В данный момент вам не предъявляется обвинений. Тем не менее мне придется вас задержать до получения результатов названных мной анализов.

Она заставила Леонардо повторить то же самое еще раз, уделяя особое внимание адресам и времени его перемещений. Бедняга снова и снова натыкался на стену, перегородившую его память. Так и не добившись толку, Ева прекратила допрос, приказала отвести Леонардо в камеру и отдала распоряжение об анализах.

Теперь – к майору Уитни.

Отказавшись присесть, она осталась стоять, глядя на расположившегося в своем кресле начальника. Выслушав короткий рапорт, Уитни сложил руки на груди и устремил на Еву выжидательный взгляд. У него был зоркий глаз опытного полицейского. В подчиненных он больше всего ценил самообладание, и Ева постаралась ничем не выдать своего волнения и заинтересованности в этом деле.

– Итак, у вас есть подозреваемый, сознавшийся в содеянном. У него были мотивы и возможность совершить это убийство.

– Да, но он заявил, что не помнит, видел ли пострадавшую в эту ночь и тем более – нанес ли ей смертельные удары.

– Полагаю, вы не впервые сталкиваетесь с преступником, избравшим такую линию поведения, чтобы отвести от себя подозрение.

– Так точно, сэр. И все-таки я не верю, что убийца – Леонардо. Возможно, результаты анализов опровергнут мое убеждение, но по складу характера он не похож на преступника. Я была свидетелем другой стычки, когда пострадавшая напала на Мевис Фристоун. Леонардо и в голову не пришло применить силу. Вместо того чтобы их разнять, он остался стоять, заламывая руки.

– Согласно его собственным показаниям, в ночь убийства он находился под воздействием алкоголя. Алкоголь часто меняет людей.

– Так точно, сэр.

Доводы майора звучали разумно. Ева призналась себе, что ей и самой хотелось бы повесить убийство на злополучного Леонардо, поверить его признанию и действовать соответственно. Мевис, конечно, будет горевать, но по крайней мере останется на свободе. Обвинение с нее будет снято…

– Это не он, – отчеканила Ева. – Я бы предложила некоторое время подержать его у нас, чтобы стимулировать повторными допросами его память. Но мы не можем предъявить ему обвинение в убийстве на том основании, что он сам считает себя убийцей.

– Что ж, я согласен с вашим предложением, Даллас. Скоро мы получим результаты анализов. Надеюсь, они все прояснят. Но учтите, они могут дополнительно уличить Мевис Фристоун.

– Да, сэр, это я понимаю.

– Вы с ней давние друзья. Ваша репутация не пострадает, если вы откажетесь от ведения следствия по этому делу. Думаю, так было бы лучше для вас самой, да и логичнее.

– Нет, сэр, я не откажусь от этого дела. Вы имеете право меня от него отстранить, но тогда я возьму отпуск и продолжу расследование как частное лицо. При необходимости я даже готова подать в отставку.

Уитни потер обеими руками лоб.

– Ваше прошение об отставке будет отклонено. Сядьте, лейтенант. Черт бы вас побрал, Даллас! – прикрикнул он, когда она осталась стоять. – Хотите, чтобы я оформил это приказом?

– Слушаюсь, сэр.

Уитни вздохнул, стараясь успокоиться.

– Я знаю, что не так давно обидел вас, Ева. Мой выговор был неуместным и незаслуженным, он испортил наши добрые отношения. Насколько я понимаю, вам теперь тягостно служить под моим командованием…

– Вы – лучший командир из всех, кому мне доводилось подчиняться. Я ничего не имею против вас как своего начальника.

– Но мы больше не друзья… – Ева ничего не ответила, и он грустно кивнул, сочтя ее молчание за знак согласия. – Однако вы, очевидно, помните мое поведение во время расследования дела, в котором я был лично заинтересован. И догадываетесь, как хорошо я понимаю ваши теперешние чувства. Я тоже знаю, что значит разрываться между долгом и личной преданностью, Даллас. Полагаю, вы не станете делиться со мной своим отношением к текущему делу, поэтому настоятельно советую облегчить душу в разговоре с человеком, заслуживающим вашего доверия. Ошибка, которую я допустил в прошлом расследовании, в том и состояла, что я ни с кем не поделился своей ношей… Смотрите, не совершите той же ошибки.

– Я знаю одно: Мевис никого не убивала. Нет таких улик, которые смогли бы меня переубедить. Но поверьте, я буду делать все, что положено, господин майор. И найду настоящего убийцу.

– Не сомневаюсь в вашей добросовестности, лейтенант, как и в вашей самоотверженности. Обещаю вам свою поддержку – независимо от того, захотите ли вы ей воспользоваться.

– Спасибо, сэр. У меня есть просьба, касающаяся другого дела.

– А именно?

– Дела Йоханнсена.

Уитни не удержался от глубокого вздоха.

– У вас мертвая хватка, Даллас. С этим не приходилось спорить. Впрочем, Ева расценила его слова как комплимент.

– Вы располагаете моим рапортом об уликах, которые мы обнаружили в ночлежке Бумера. Полной формулы найденного там наркотического средства пока не получено. Я попыталась самостоятельно выяснить, что это за вещество. – Она достала из сумочки дискету. – Мне удалось установить, что это новая высокоэффективная смесь, превосходящая длительностью действия стандартную продукцию с улицы. Действие средней дозы продолжается четыре-шесть часов. Разовая передозировка в восьмидесяти восьми процентах случаев приводит к летальному исходу.

Уитни крутил в руках дискету, поджав губы.

– Самостоятельное расследование, говорите?

– Я использовала свои знакомства… Вы ведь сами сказали, что я должна спешить, сэр. Наша лаборатория еще не дала ответа, хотя и определила некоторые составные части и их соотношение. Мой главный вывод – вещество крайне доходное, раз небольшая доза дает верный результат. Быстро приводит к возникновению зависимости, создает ощущение силы, мощи, что-то вроде эйфории – но не спокойной, а порождаемой уверенностью в своей власти над окружающими. Кроме того, в состав входит какое-то неизвестное пока вещество, способствующее регенерации клеток. Я подсчитала эффект от длительного приема. Ежедневное употребление на протяжении пяти лет должно с вероятностью в девяносто шесть процентов привести к внезапному и полному отказу нервной системы. То есть к смерти.

– Господи Иисусе! Так это яд?

– В конечном итоге – да. Изготовители наверняка это знают, следовательно, они повинны не только в незаконном сбыте наркотического средства, но и в предумышленных убийствах.

Она дала Уитни время переварить информацию. Оба знали, какой разразится скандал, когда – и если – пресса пронюхает о ее находке.

– Неизвестно, знал ли Бумер о данной особенности препарата, – продолжила Ева, – однако он знал достаточно, чтобы поплатиться жизнью. Я хотела бы продолжить расследование этого дела. А поскольку у меня есть еще несколько следственных дел, я бы просила приставить ко мне в качестве ассистентки сержанта Пибоди вплоть до раскрытия убийства.

– У Пибоди мало опыта по части наркотиков и убийств, лейтенант.

– Зато у нее хорошая голова и масса рвения. Я могла бы поручить ей координировать мои действия с действиями лейтенанта Касто из отдела по борьбе с наркотиками. Он тоже использовал Бумера в качестве осведомителя.

– Согласен. А к расследованию убийства Пандоры привлеките Фини. – Майор приподнял бровь. – Впрочем, как я погляжу, вы это и так делаете. Будем считать, что я уже отдал соответствующее распоряжение, только надо все официально оформить. Ведь вам придется иметь дело с прессой.

– Ничего, я начинаю к этому привыкать. Надин Ферст как раз вернулась из отпуска. Я буду снабжать ее избранной информацией. Она и «Канал 75» мои должники. – Ева встала. – Не беспокойтесь, шеф. У меня есть с кем посоветоваться. К тому же мне поможет Фини.

– Постарайтесь со всем этим разобраться, прежде чем отправитесь в свадебное путешествие. – На лице Евы отразилась такая гамма противоречивых чувств – замешательства, радости, страха, – что майор Уитни довольно хмыкнул. – Ничего, переживете, Даллас, я вам это гарантирую.

– Тем более что модельер, взявшийся сшить мне свадебное платье, находится в предварительном заключении, – пробормотала Ева. – Благодарю вас, господин майор.

Уитни проводил ее взглядом. Возможно, Ева этого еще не осознала, но ему показалось, что стена, разделявшая их в последнее время, рухнула. И он был этим чрезвычайно доволен.

– Представляю, в каком восторге будет моя жена! Фини с удовольствием доверил Еве руль и теперь блаженно бездельничал. Улицы были не слишком загружены, а на помехи, создаваемые туристическим транспортом, он, как уроженец Нью-Йорка, давно перестал обращать внимание.

– Черт, они же обещали починить мне машину! Ты слышишь, Фини? Что это за жужжание?

Фини послушно прислушался к посторонним шумам, проникающим в салон.

– Похоже на гудение пчелиного роя.

– Три дня! – не унималась Ева. – Продержать машину три дня в ремонте – и никакого толку! Стало даже хуже, чем было.

– Брось, Даллас! – Он похлопал ее по руке. – Научись смотреть правде в глаза. Смирись с простым фактом: твоя машина – груда металлолома. Купи себе новую.

– Не хочу новую! – Ева ударила кулаком по приборной панели. – Хочу ездить на этой, только без шумового сопровождения.

Она резко затормозила на светофоре и принялась нетерпеливо барабанить пальцами по рулю. Звуки были такими угрожающими, что Ева не была уверена, доберутся ли они до места.

– Где этот чертов дом 582 на Сентрал Парк-Саут? – Жужжание стало еще громче, и она снова ударила кулаком по панели. – Мы что, заблудились?

– Да, не повезло твоей технике с хозяйкой, – усмехнулся Фини. – Потому, наверное, она тебя все время и подводит. Так я и говорю, – зачастил он, не дав Еве огрызнуться, – моя жена будет в полном восторге. Этот Джастин Янг играл любовника в «Ночных водопадах».

– Мыльная опера? – Ева скорчила гримасу. – Вы что, смотрите «мыло»?

– Подумаешь, эстетка! Да, я иногда включаю «мыльный» канал, чтобы отдохнуть. Все так делают. В общем, моя жена от него без ума. Сейчас он снимается в кино, и она приобретает все фильмы с его участием. Славный тип! А уж Джерри Фитцджеральд… – Фини мечтательно улыбнулся.

– Оставь свои разнузданные фантазии при себе, приятель.

– Это же не телосложение, а сказка! Не то что у остальных манекенщиц – кожа да кости. – Он причмокнул и облизнулся, словно только что съел большую порцию мороженого. – Знаешь, почему мне нравится с тобой сотрудничать, Даллас?

– Потому что я хороша собой и чертовски умна?

– Это само собой. – Он закатил глаза. – А еще потому, что, вернувшись домой, я бегу к жене и первым делом выкладываю, кого допросил за день. Тут тебе и миллиардер, и сенатор, и итальянские аристократы, и кинозвезды. Это невероятно поднимает мой престиж!

– Я рада, что могу тебе помочь. – Ева втиснула свой помятый полицейский рыдван между мини-»Роллсом» и степенным «Мерседесом». – Главное, держи себя в руках, когда мы будем допрашивать этого актера по третьей категории.

– Я все-таки профессионал. – Фини вылез из машины и ухмыльнулся, разглядывая мраморный фасад роскошного здания. – Нет, ты оглядись! Хотелось бы тебе здесь жить? Ох, извини, я забыл: теперь это для тебя все равно что трущобы.

– Пошел к черту, Фини!

– Ладно, детка, не ерепенься. – Он положил руку ей на плечо и повел к парадному. – Быть невестой богатейшего человека в мире совсем не стыдно.

– А я и не стыжусь. Просто не хочу об этом распространяться…

Зажиточные обитатели дома могли себе позволить и электронную систему охраны, и внушительного по размерам привратника. Показав полицейские значки, Ева и Фини вошли в сияющий мраморный вестибюль, заставленный раскидистыми папоротниками и экзотическими цветами в огромных напольных вазах.

– Показуха, – пробормотала Ева.

– Видишь, как ты зазналась! – Фини подошел к внутреннему экрану охранной системы. – Лейтенант Даллас и капитан Фини, к Джастину Янгу.

– Одну минуту, пожалуйста, – прошелестел вкрадчивый голос и через несколько секунд добавил:

– Мистер Янг вас ожидает. Просьба пройти в лифт номер три. Всего наилучшего!

Глава 6

– В какую игру ты предпочитаешь сыграть? – спросил Фини по пути наверх, косясь на крохотную камеру в углу лифта. – Как обычно – в злого полицейского и доброго полицейского?

– Как ни странно, это чаще всего срабатывает.

– Точно. Гражданские лица клюют с ходу.

– Давай начнем просто: мол, извините за беспокойство, мы ценим ваше сотрудничество, и так далее. А если почувствуем, что он темнит, возьмем его в оборот.

– Только, чур, я буду злодеем!

– Согласись, Фини, злодей из тебя никудышный. Он устремил на нее возмущенный взгляд.

– Зато я старше тебя по званию, Даллас.

– Но следствие веду я. Кроме того, у меня лучше получается злодейская роль. Придется тебе с этим смириться.

– Вечно мне приходится изображать добренького! – простонал он, выходя следом за Евой в ярко освещенный холл, тоже выложенный мрамором.

Джастин Янг распахнул дверь, словно подкарауливал гостей. Ева сразу определила про себя, что одежду он тщательно продумал. Все должно было свидетельствовать о том, что добропорядочный и благополучный гражданин намерен выступить в роли покладистого свидетеля: дорогие свободные брюки, расшитая шелковая рубашка в тон брюкам, модные сандалии на толстых подошвах.

– Рад познакомиться, лейтенант Даллас, капитан Фини. – Серьезное выражение на красивом лице с правильными чертами, неотразимые черные глаза, волнистая шевелюра, широкое кольцо с ониксом на пальце протянутой для пожатия руки. – Прошу.

– Спасибо, что согласились без промедления нас принять, мистер Янг.

Возможно, Ева действительно зазналась, но квартира произвела на нее неблагоприятное впечатление: ей всегда казалось, что выставленное напоказ богатство свидетельствует о неважном вкусе.

– Такая трагедия, такой ужас!

Хозяин жестом предложил гостям присесть на L-образный диван, заваленный разноцветными атласными подушками. Напротив дивана висела огромная картина, изображающая тропический пляж на закате. Этот мирный пейзаж настраивал на спокойный, задумчивый лад.

– Просто не верится, что ее больше нет! Это произошло так внезапно и при таких кошмарных обстоятельствах…

– Извините нас за вторжение, – начал Фини, играя свою роль доброго полицейского и стараясь не таращиться на многочисленные сувениры и цветные стекла. – Мы понимаем, какое тяжелое горе вы сейчас переживаете.

– Действительно, мы с Пандорой были хорошими друзьями. Что вам предложить? – поинтересовался Янг, восседая в глубоком кресле.

– Ничего не надо, благодарю. – Ева никак не могла принять удобную позу среди россыпи подушечек.

– А я, с вашего позволения, выпью кофе. Я живу на нервах с того момента, как узнал о несчастье. – Янг наклонился к столику, отделявшему его кресло от дивана, и надавил на кнопку. – Один кофе, пожалуйста. – Он откинулся на спинку и через силу улыбнулся. – Видимо, вас интересует, где я находился в момент ее смерти? Я столько раз исполнял роль полицейского, подозреваемого, даже потерпевшего, что знаю все наизусть. Но у меня всегда было амплуа невиновного!

Горничная, одетая в классическую униформу, внесла стеклянный поднос с одной-единственной чашечкой на блюдце. Джастин обеими руками поднес чашку ко рту.

– О времени убийства точно не сообщается, но я могу отчитаться о своих занятиях на протяжении всего вечера и ночи. Примерно до полуночи я находился у Пандоры: она устроила небольшую вечеринку. Мы с Джерри – Джерри Фитцджеральд – ушли вместе, чтобы выпить в частном клубе неподалеку. Там, конечно, подтвердят, что видели нас. Из клуба мы вышли примерно в час ночи. Сначала хотели зайти еще куда-нибудь, но, честно говоря, и так достаточно выпили и наобщались с людьми. Поэтому мы поехали прямо сюда и не выходили до десяти утра. У Джерри была назначена репетиция. Когда она ушла, я налил себе кофе, включил «Новости» – и узнал про бедняжку Пандору.

– Что ж, это похоже на алиби, – пробормотала Ева; ей показалось, что рассказ прозвучал как-то слишком заученно. – Но нам придется допросить мисс Фитцджеральд, чтобы все подтвердить.

– Разумеется. Не хотите ли сделать это немедленно? Она сейчас отдыхает в соседней комнате: смерть Пандоры явилась для нее потрясением.

– Пускай отдохнет еще, – разрешила Ева. – Вы сказали, что были с Пандорой хорошими друзьями. Может быть, любовниками?

– Иногда случалось, но в этом не было ничего серьезного. Важнее, что мы с ней вращались в одних и тех же кругах. И если уж совсем начистоту, Пандора предпочитала мужчин, которыми можно помыкать, которых легко взять на испуг. – Янг снисходительно улыбнулся, давая понять, что сам к этой категории мужчин не принадлежит. – Она чаще обращала внимание на неудачников, чем на тех, кто добился успеха. Пандора не любила, чтобы кто-то мешал ей греться в лучах славы, отвлекая внимание на себя.

– С кем же она состояла в романтической связи к моменту смерти? – осведомился Фини в тон рассказчику.

– Полагаю, сразу с несколькими. С одним – она называла его антрепренером, но, по-моему, иронически – она познакомилась на каком-то курорте. Кажется, на Гаити. Был еще начинающий модельер – по словам Джерри, подающий большие надежды. То ли Микеланджело, то ли Пуччини, то ли Леонардо… Что-то в этом роде. Потом Пол Редфорд, видеопродюсер, он как раз был с нами в тот вечер…

Янг отхлебнул еще кофе и наморщил лоб.

– Да, точно, Леонардо… Между прочим, на нашей вечеринке из-за него случился скандал. Вломилась какая-то женщина и устроила с Пандорой настоящую драку. Это было бы даже забавно, если бы все присутствующие так не смутились.

Он удивленно и даже довольно весело развел холеными руками. «Недурно, – подумала Ева. – Хорошо отрепетировано, каждому словечку – свое время и место».

– Нам с Полом пришлось их разнимать.

– Женщина вломилась в квартиру Пандоры и набросилась на нее? – осведомилась Ева.

– Не совсем так. Бедняжка была чем-то удручена, умоляла Пандору сжалиться, но та начала обзывать ее грязными словами, а потом ударила. – Джастин взмахнул кулаком. – Эта женщина невысока ростом, но ей тоже палец в рот не клади: она сумела устоять на ногах и вцепилась Пандоре в волосы. В общем, зрелище не из приятных. Когда Пандора схватила ее за горло, мы их разняли. Та женщина убралась вся в крови. Немудрено: ногти у Пандоры были как кинжалы.

– Пандора исцарапала ей лицо?

– Нет, на лице, я думаю, останется только синяк. Я запомнил несколько длинных царапин у нее на шее. Боюсь, я не смогу назвать вам имя той женщины: Пандора звала ее только сукой и прочими ласковыми словечками. Уходя, она еле сдерживала слезы и пригрозила Пандоре, что та пожалеет о своем поступке. Это была бы неплохая реплика под занавес, если бы она не испортила все впечатление, крикнув, что любовь не знает преград.

"Вполне в духе Мевис», – подумала Ева.

– Как вела себя Пандора после ее ухода? – спросила она.

– Не находила себе места, бесилась… Поэтому мы с Джерри так рано ушли.

– А Пол Редфорд?

– Остался – не знаю, надолго ли. – Джастин со вздохом сожаления поставил чашку на блюдце. – Было бы неблагородно говорить о Пандоре дурно, когда она уже не может за себя вступиться. Но что поделать: иногда она вела себя совершенно недопустимо. И не выносила, если ей перечили.

– А вам приходилось ей перечить, мистер Янг?

– Я старался этого не делать. – Он очаровательно улыбнулся. – Мне дороги моя карьера и внешность, лейтенант. Впрочем, для карьеры Пандора не представляла особой опасности. Зато я слыхал и даже наблюдал собственными глазами, как в гневе она портила людям внешность. Поверьте, она превратила ногти в кинжалы не только для красоты!

– У нее были враги?

– Полно, но большинство из них ее боялись. Ума не приложу, у кого хватило смелости с ней расправиться. А судя по тому, что сообщается о ее смерти, даже Пандора не заслуживала такого ужасного конца.

– Мы ценим вашу искренность, мистер Янг. Если не возражаете, мы хотели бы прямо сейчас побеседовать с мисс Фитцджеральд. Только, извините, не в вашем присутствии.

Он приподнял изящную, тонкую бровь.

– О, понимаю! Чтобы я не мог подать ей какой-нибудь знак.

Ева улыбнулась.

– У вас было достаточно времени, чтобы обо всем договориться. Но мы все равно настаиваем на таком варианте беседы.

Его гладкая физиономия слегка скривилась от этих ее слов, что порадовало Еву. Он послушно поднялся и вышел в коридор.

– Ну, что скажешь? – тихо спросил Фини.

– Что мы с тобой попали на театральное представление.

– Полностью согласен. Тем не менее если Фитцджеральд подтвердит, что всю ночь пробарахталась с ним в постельке, то он чист.

– Все проще простого: они обеспечивают друг другу алиби и оба выходят сухими из воды. Но ничего, мы завладеем дисками охранных систем и выясним, когда они вернулись и выходили ли снова.

– После дела Дебласса я перестал доверять записям охранных камер.

– Если они препарировали записи, этого нельзя будет не заметить.

На ее последнее замечание Фини почему-то ответил знакомым чмоканьем любителя мороженого, его глаза стали маслеными, он весь подобрался, как охотничий пес, делающий стойку на дичь. Ева обернулась, увидела Джерри Фитцджеральд – и удивилась, почему у Фини не вывалился вдобавок язык изо рта.

Созерцая такую фигуру, действительно впору было вытаращить глаза. Роскошная грудь Джерри с торчащими сосками была еле прикрыта шелком цвета слоновой кости. Необходимость в подоле совсем отпала бы, будь он короче хотя бы еще на несколько миллиметров. Над одним коленом красовалось изображение распустившейся красной розы, другая нога, без рисунка, поражала просто своей длиной.

Что и говорить, у Джерри Фитцджеральд было чем похвастаться…

На ее нежном личике застыло мечтательно-сонное выражение, словно ее потревожили в самый разгар сексуальной игры. Прямые иссиня-черные волосы едва касались плеч. Рот у нее был большой, влажный и ярко-алый, глаза синие, ресницы длинные, с золотыми кончиками.

Она уселась в кресло томно, как языческая богиня любви, и Еве пришлось потрепать Фини по колену, чтобы поддержать и успокоить коллегу.

– Мисс Фитцджеральд… – начала Ева.

– Да? – отозвалась Джерри голосом, вызывающим ассоциацию с дымком жертвенного костра. Неотразимые глаза скользнули по Еве и остановились на Фини, в котором Джерри безошибочно угадала более благодарного слушателя.

– Какой ужас, капитан! Я перепробовала все способы расслабления, даже прогулялась по парку, что почти всегда мне помогает, но все без толку: в голове по-прежнему сидит этот кошмар. – Она задрожала, закрыла глаза и поднесла руки к своему неподражаемому лицу. – Наверное, я выгляжу как ведьма…

– Вы восхитительны! – пролепетал Фини. – Прямо как сказка! Да вы…

– Полегче! – шепнула ему Ева и для верности слегка двинула локтем в бок. – Мы понимаем, как вы расстроены, мисс Фитцджеральд: ведь Пандора была вашей подругой.

Джерри открыла глаза и робко улыбнулась.

– Я могла бы вам ответить утвердительно, но вы очень быстро узнаете, что мы не дружили, а только терпели друг друга. Нам приходилось это делать: ведь мы занимались одним и тем же ремеслом. Откровенно говоря, мы друг друга не выносили.

– Но она вас пригласила к себе на вечеринку…

– Это потому, что ей хотелось видеть Джастина, а мы с ним сейчас очень близки. Но нам с Пандорой действительно удавалось сотрудничать, у нас даже было несколько совместных проектов.

Джерри встала – то ли чтобы еще раз щегольнуть своим телом, то ли не желая вызывать прислугу. Взяв из буфета в углу графин в форме лебедя, она налила в стакан какую-то ярко-голубую жидкость.

– Хочу подчеркнуть, что, несмотря ни на что, я искренне опечалена ее трагической смертью. Ужасно сознавать, что существуют люди, сжигаемые такой лютой ненавистью… У меня та же профессия, я так же привлекаю к себе внимание. Я уже не живой человек, а ходячий образ, каким была и Пандора. Раз это случилось с ней… – она сделала жадный глоток, – значит, может случиться и со мной! Это одна из причин, почему я решила остаться в доме Джастина до тех пор, пока не будет найден убийца.

– Расскажите, чем вы занимались и где находились в ночь убийства.

Джерри расширила глаза.

– Меня подозревают? Это почти лестно! – Она вернулась к креслу и уселась, сложив ноги таким провокационным образом, что Ева почувствовала, как Фини завибрировал. – Увы, должна вас разочаровать: меня хватало только на словесную отповедь. А чаще всего она даже не догадывалась, что я ее осуждаю. Пандора не отличалась большим умом и не понимала намеков. Так что…

Джерри пожала плечами и поведала примерно то же самое, что Джастин, с единственной разницей, что более подробно запомнила, как скандалили Пандора и Мевис.

– Признаться, я за нее болела. Не за Пандору, разумеется, а за ту крошку. Стильная штучка, экзотичная и запоминающаяся. Что-то среднее между бродяжкой и амазонкой. Она не собиралась сдаваться, но Пандора, наверное, задушила бы ее, если бы не вмешались Пол и Джастин. Пандора ведь была очень сильной, не вылезала из «качалки», упорно наращивала мускулы. Однажды я своими глазами видела, как она отшвырнула на другой конец комнаты своего ассистента за то, что он не правильно пометил перед выходом на подиум предметы ее туалета.

Джерри махнула рукой, выдвинула из столика ящик и достала эмалированную коробку. Взяв диковинную красную сигарету, она закурила и выпустила струйку ароматного дыма.

– Та женщина пыталась с ней договориться, предлагала какие-то условия. Речь шла о Леонардо, модельере. По-моему, у Леонардо с этой бродяжкой роман, а Пандора отказывалась снять с него поводок. Я знаю, что он собирается в ближайшее время демонстрировать свои модели… – Джерри улыбнулась кошачьей улыбкой. – Теперь, когда Пандоры нет в живых, настал мой черед предложить ему помощь!

– Раньше вы не имели отношения к его шоу?

– До сих пор там всем заправляла Пандора, и, надо сказать, это не шло Леонардо на пользу. Да, мы с ней участвовали в совместных проектах, но ей не все одинаково легко давалось. Внешность у нее, конечно, была что надо, фигура и осанка тоже, но, когда возникала необходимость повторить текст или улыбнуться с экрана, она превращалась в деревяшку. Просто бревно какое-то! Зато у меня это недурно получается. – Джерри сложила губы бантиком и снова выпустила дым. – Я вообще собираюсь переквалифицироваться в актрисы. Но показать модели этого парня было бы для меня полезно в смысле рекламы. Если это звучит бездушно – извините. – Она пожала алебастровыми плечами. – Что поделать, жизнь есть жизнь!

– Она погибла в удачный для вас момент, – заметила Ева.

– Когда удача плывет в руки, я не отворачиваюсь. Но убийство – не мой профиль, лейтенант. – Джерри опять повела плечами. – Это скорее в стиле самой Пандоры.

Она наклонилась вперед, не обращая внимания, что при такой позе ее платьице вообще перестало что-либо скрывать.

– Я сказала вам правду. Я всю ночь провела с Джастином и не видела Пандору после двенадцати часов. Буду с вами до конца честной: я ее не переваривала, она была моей соперницей – и не только в профессиональной области. Пандора мечтала отобрать у меня Джастина, просто чтобы причинить мне боль. Вполне возможно, она добилась бы своего. Но из-за мужчин я тоже не убиваю. – Она бросила на Фини выразительный взгляд. – Вон их сколько вокруг, таких славных! А главное, если бы вам захотелось собрать всех, кто ее ненавидел, то они не поместились бы у нее в квартире. Я – всего лишь одна из многих.

– В каком она была настроении в ночь своей гибели?

– В очень даже приподнятом. – Настроение самой Джерри мгновенно изменилось: она внезапно запрокинула голову и захохотала. – Не знаю уж, чем она пользовалась, но глазки у нее сверкали будь здоров! В общем, девушка была на взводе.

– Мисс Фитцджеральд, – начал Фини извиняющимся тоном, – вы хотите сказать, что Пандора принимала запрещенные возбуждающие средства?

Джерри чуть помедлила, потом передернула плечами.

– От разрешенных все равно никакого проку! Разве от них так заведешься? А ей в тот вечер было хорошо – то-то она разошлась! В общем, то, чего не давал наркотик, она добирала, хлеща шампанское.

– Вам и остальным гостям предлагали у нее в доме наркотики? – спросила Ева.

– Лично мне ничего не предлагали. Впрочем, она знала, что я не употребляю наркотиков. Мое тело – священный храм.

Она улыбнулась, заметив, что Ева уставилась на ее стакан.

– Белковый напиток, лейтенант. Чистый протеин. А это, – она показала свою тонкую сигарету, – трава травой плюс капля успокоительного. Слишком часто я наблюдаю, как знаменитости из-за наркотиков превращаются в ничто. А лично я собралась в длительный полет. Я позволяю себе всего три такие сигареты в день, иногда – стаканчик вина. Никаких искусственных стимуляторов и «таблеток счастья»! А вот Пандора… – Джерри поставила стакан. – Пандора глотала все, что попадалось ей под руку.

– Вам известно имя человека, снабжавшего ее наркотиками?

– Мне не приходило в голову ее спрашивать. Мне это было неинтересно. Но, если хотите знать мое мнение, в тот вечер она попробовала что-то новенькое. Никогда не видела ее в таком приподнятом настроении и, как мне ни больно это признавать, такой молодой и красивой. Даже кожа у нее помолодела! От нее исходило какое-то сияние… Посторонний, очевидно, решил бы, что она провела несколько дней в салоне красоты, но мне лучше знать. Мы обе посещаем «Парадайз», и в тот день ее там не было. В общем, я спросила ее, в чем фокус, а она только улыбнулась и ответила, что открыла секрет красоты и собирается на этом нажиться.

– Любопытно, – выдавил Фини, плюхнувшись на сиденье Евиной машины. – Мы поговорили с двумя из троих людей, которые последними видели потерпевшую, и оба ее на дух не переносили.

– Они могли бы сделать это вместе, – задумчиво отозвалась Ева. – Фитцджеральд знакома с Леонардо и хочет с ним работать. Что может быть проще? Обеспечить друг другу алиби – и дело в шляпе.

Фини похлопал себя по карману, где лежали кассеты с записями охранных видеокамер.

– Вот посмотрим записи, тогда и поговорим. Знаешь, мне почему-то кажется, что мы в принципе ошибаемся насчет мотива. Тот, кто это сделал, хотел не только ее убить. Ему зачем-то понадобилось уничтожить лицо. Как бы то ни было, убийцу обуревала страшная ярость. По-моему, оба допрошенные на такое не способны.

– Даже ангела можно превратить в зверя, надо только нажать нужные кнопки. Хочу заглянуть в «Зигзаг», чтобы проверить рассказ Мевис. Еще надо назначить встречу с продюсером. Поручи одному из своих ребят проверить таксомоторные компании. За руль Пандора в ту ночь не садилась, а я что-то не очень себе представляю нашу героиню, отправляющуюся к Леонардо в метро или на автобусе.

– Сейчас. – Он взялся за сотовый телефон. – Если она воспользовалась такси или вызвала лимузин, мы получим ответ уже через пару часов.

– Хорошо. Заодно проверь, ехала она одна или со спутником.

Днем в «Зигзаге» было пустовато: заведение явно оживало ближе к ночи. При свете дня сюда заглядывали в основном туристы и торопливые горожане, не обращавшие внимания на убогость интерьера и плохое обслуживание. Клуб ночью тонул в огнях, но при безжалостном утреннем солнце демонстрировал всю свою обветшалость и запущенность. Тем не менее некий ореол загадочности, окружавший его в темноте, сохранялся и сейчас.

Музыка здесь не затихала ни на минуту, но после заката она превращалась в рвущий барабанные перепонки грохот. Главную роль в интерьере заведения играли две вращающиеся танцплощадки, приходившие в движение в девять вечера. Сейчас они пустовали и являли собой грустное зрелище, демонстрируя бесчисленные царапины, оставленные каблуками танцоров.

На обед в «Зигзаге» предлагались сандвичи и салаты, названные в честь почивших рок-звезд. Сегодня упор делался на взрывчатую смесь из бананов, лука и арахисового масла; утверждалось, что это было любимое блюдо Элвиса Пресли.

Ева и Фини уселись на высокие табуреты у стойки, заказали черный кофе и разговорились с барменшей.

– Вы работаете в ночную смену? – спросила Ева.

– Нет, только в дневную.

Барменша поставила перед Евой чашку с кофе. Эта была румяная и достаточно пышная особа, как будто сошедшая с экрана, где только что рекламировала вкусную и здоровую пищу.

– Есть ли кто-нибудь в ночной смене, с десяти до трех, кто обращает внимание на клиентов, может их запомнить?

– Здесь все стараются не обращать друг на друга внимания, – нахмурилась барменша.

Ева достала из кармана полицейский значок и положила его на стойку.

– Может, это кому-нибудь освежит память?

– Понятия не имею. – Барменша безразлично пожала плечами. – Слушайте, у нас тут приличное место. У меня дома ребенок, поэтому я работаю только днем и придирчиво выбираю себе рабочие места. Прежде чем сюда явиться, я долго наводила справки и выспрашивала. У Дениса приятная обстановка, сами видите. Иногда здесь, конечно, становится диковато, но он старается не снимать с котелка крышку.

– Кто такой Денис, где его можно найти?

– Его кабинет наверху. Поднимитесь по лесенке вон там, справа, за стойкой. Денис – хозяин клуба.

– Эй, Даллас, может, сперва перекусим? – заканючил Фини, торопясь за Евой. – Мне захотелось попробовать «Джона Леннона».

– Не советую.

Видимо, Дениса предупредили о любопытных посетителях. Едва они поднялись наверх, зеркальная панель в стене отодвинулась, и полицейские увидели невысокого аккуратного мужчину с заостренной рыжей бородкой и по-монашески подрубленными черными волосами.

– Добро пожаловать в «Зигзаг», господа, – произнес он тихо, почти шепотом. – Какие-нибудь проблемы?

– Нам необходима ваша помощь, мистер…

– Денис, просто Денис. Зачем загружать память фамилиями?

Он пригласил их в кабинет. Карнавальная атмосфера осталась за порогом: офис оказался по-спартански строгим и тихим.

– Мое святилище, – объяснил Денис, наслаждаясь впечатлением, произведенным на гостей резким контрастом между суетой снаружи и полнейшей тишиной внутри. – Оценить прелести шума и толкотни можно только при условии, что есть возможность испытать прямо противоположное. Присядете?

Ева опустилась на жесткий стул с прямой спинкой, Фини, поколебавшись, поступил так же.

– Мы проверяем поведение одной из ваших вчерашних клиенток. – Ева показала Денису свой значок. – Может быть, на нее обратил внимание кто-то из официантов, работавших в вечернюю смену. Насколько я знаю, она расплачивалась при помощи кредитной карточки. Не могли бы вы…

– Зачем же беспокоить официантов? Какое время вас интересует?

– Где-то между одиннадцатью вечера и часом ночи. Денис подошел к письменному столу, вставил кассету в видеоустановку, нажал на клавишу, и кабинет сразу затопил шум. На небольшом экране появилось буйство красок, движение. Поборов удивление, Ева сосредоточилась. Им показывали клуб в разгар веселья. Казалось, высокомерное высшее существо-небожитель оглядывает с небес ничего не подозревающих, наивно веселящихся смертных. Это сравнение очень подходило Денису, аскетичному обитателю второго этажа, который с улыбкой наблюдал за Евиной реакцией.

– Если хотите, я могу убрать звук.

Воцарение тишины оказалось еще более неожиданным, чем недавняя шумовая атака. Теперь в движениях толпы сквозила непристойность. Танцоры дергались на вращающихся площадках, разноцветные вспышки выхватывали из темноты их лица, фиксируя выражения радости, экстаза, разнузданности. За боковым столиком развивалась ссора: судя по жестам участников, словесные аргументы вот-вот должны были смениться рукоприкладством. За другим столиком, наоборот, любезничала парочка: многозначительные взгляды и интимные прикосновения не требовали комментариев.

Потом Ева увидела Мевис. Та была одна.

– Можете увеличить? – спросила Ева, ткнув пальцем в угол экрана.

– Конечно.

Ева хмурилась, уставившись на приближающуюся Мевис. Когда она впервые появилась в кадре, было без четверти двенадцать ночи. Под глазом у Мевис был виден крупный синяк. Когда она поворачивала голову, отшивая приставал, камера скрупулезно фиксировала царапины у нее на шее. Но не на щеке! Заметив это, Ева упала духом. Ярко-синее платье Мевис было слегка порвано на плече, но еще не превратилось в рваную тряпку.

Мевис дала от ворот поворот еще какому-то мужчине, потом осушила стакан и поставила на стойку рядом с двумя уже пустыми. Вставая, она покачнулась, но, раскинув руки, удержала равновесие и с брезгливым видом протолкалась сквозь толпу к выходу.

Это произошло в восемнадцать минут первого.

– Нашли, что искали?

– Да, спасибо. Признаться, не ожидала, что ваш клуб оборудован камерами слежения.

Денис улыбнулся и отключил изображение.

– Эта женщина заглядывает к нам в клуб не впервые. Но обычно она общительнее, любит потанцевать, иногда даже поет. По-моему, у нее оригинальный талант. Она умеет понравиться посетителям. Хотите узнать ее имя?

– Я и так знаю, кто она такая.

– В таком случае… – Он встал. – Надеюсь, мисс Фристоун не ожидают неприятности. Что-то у нее здесь невеселый вид…

– Хотите ордер на изъятие кассеты или сами отдадите?

Денис приподнял ярко-рыжую бровь.

– Сам отдам, и с радостью! Чем еще могу быть вам полезен?

– Пока что ничем. – Ева взяла кассету и положила к себе в сумку. – Признательна вам за сотрудничество.

– Какая жизнь без взаимопомощи?

– Странный тип! – буркнул Фини, когда они спустились в зал.

– Зато не тратит даром времени. Я все-таки надеялась, что Мевис помяли во время ее забега по ночным клубам: поцарапали лицо, порвали одежду. Но, как видишь…

– Вижу. – Проголодавшийся Фини уселся за столик и заказал «Джона Леннона». – Тебе бы тоже не мешало заморить червячка, Даллас. А то одни волнения и работа.

– Обойдусь. Я не слишком знакома с ночными клубами, но если у Мевис было намерение добраться до Леонардо, то отсюда она должна была отправиться в юго-восточном направлении. Давай прикинем, где она устроила следующий привал.

– Сейчас. Только перекушу.

Заказ принесли очень скоро, и Фини с наслаждением впился зубами в сандвич.

– Вкусно! Недаром мне всегда нравился Леннон.

– Замечательный способ жить вечно… Ева и без того сидела как на иголках, а тут еще раздался писк сотового телефона.

– Результаты лабораторного анализа, – прошептала она Фини. – Я просила сразу мне позвонить.

Рапорт был коротким и исчерпывающим. Под ногтями убитой обнаружены частички кожи Мевис, и только ее. На орудии убийства – тоже только ее отпечатки. Кровь на месте преступления принадлежит только убитой и Мевис.

– Да, Даллас, ситуация не из приятных, – пробормотал Фини, у которого сразу пропал аппетит, когда Ева познакомила его с содержанием рапорта. Оба долго молчали.

Телефон запищал снова. На сей раз лейтенанта Даллас вызывал прокурор Джонатан Хартли.

– Мы выдаем ордер на арест Мевис Фристоун по подозрению в убийстве второй степени, – сообщил он. – Можете получить его немедленно.

– Эти тоже не тратят времени даром, – резюмировал Фини.

Глава 7

Она хотела сделать это одна. Пусть Фини тем временем раскапывает мелочи, говорящие в пользу Мевис. Подозреваемую надлежало задержать, и Ева не могла поручить это никому другому.

Тем не менее она обрадовалась, когда дверь открыл Рорк.

– Твое лицо выразительнее любых слов. – Он сжал ее щеки ладонями. – Мне очень жаль, Ева.

– Я приехала с ордером на арест. Придется ее забрать. Ничего другого не остается.

– Знаю. Иди ко мне. – Он прижал ее к себе, и она прислонилась лбом к его плечу. – Мы найдем для нее смягчающие обстоятельства.

– Ничего из того, что я нашла, не может ей помочь, Рорк! Положение только ухудшается. Все обличающие улики налицо. Да еще мотивы и время преступления…

Если бы я ее не знала, то ни минуты не сомневалась бы, что убийца – она!

– Ты ее знаешь, вот в чем беда…

– Представляю, как она испугается! – Ева, сама напуганная, посмотрела на лестницу, зная, что на втором этаже ждет решения своей судьбы Мевис. – В прокуратуре сказали, что не будут препятствовать освобождению под залог, но ей все равно потребуется адвокат. Рорк, мне очень неприятно тебя об этом просить, но…

– Просить не обязательно. Я уже обратился к лучшим адвокатам по уголовным делам в стране.

– Я не смогу тебе за это отплатить.

– Ева…

– Я не о деньгах. – Она глубоко вздохнула и схватила его за руки. – Ведь ты ее толком не знаешь, но все равно веришь в ее невиновность, потому что в это верю я. Вот за что я не смогу тебе отплатить. Все, иду за ней.

– Наверное, ты не захочешь, чтобы тебе мешали, – сказал Рорк, и Ева в который раз удивилась тому, что он все понимает. – Я сам оповещу ее адвокатов. Как звучит обвинение?

– Убийство второй степени. Боюсь, мне придется выдержать атаку прессы: репортеры обязательно пронюхают, что мы с Мевис давние знакомые. – Она пригладила растрепанные волосы. – Тебя тоже не оставят в покое…

– Думаешь, это меня тревожит? Она слабо улыбнулась.

– Надеюсь, что нет. Не знаю, сколько это займет времени, но постараюсь вытащить ее из тюрьмы как можно быстрее.

– Ева! – позвал Рорк, когда она уже начала подниматься по лестнице. – Мевис тоже на тебя надеется. И не зря.

– Молю бога, чтобы ты был прав. Собравшись с духом, она медленно подошла к двери Мевис и постучала.

– Входите, Соммерсет. Я же сказала, что сама спущусь и попробую пирог… О! – Мевис отъехала в кресле от компьютера, на котором сочиняла новую песню. Стараясь улучшить себе настроение, она надела ярко-синий обтягивающий костюм и оттенила ему в тон волосы. – Я думала, это Соммерсет.

– С пирогом?

– Ага. Он позвонил и сказал, что повар испек пирог с тройной шоколадной начинкой. Соммерсет знает, что это моя слабость. Удивительно: вы с ним не ладите, но со мной он очень ласков.

– Это потому, что он однажды видел тебя голой.

– Ты думаешь? Что ж, значит, все очень удачно получилось. – Она нервно защелкала ногтями по клавиатуре. – Вот если бы он заподозрил, что я положила глаз на Рорка, я не дождалась бы от него милости. В жизни не видела такой преданности! Можно подумать, что Рорк ему сын родной, а не хозяин. Если хочешь превратить Соммерсета в своего врага – посягни на Рорка! Кстати, то, что ты полицейский, только ухудшает дело: кажется, у Соммерсета на вашего брата здоровенный зуб. Как будто он когда-то…

Мевис внезапно замолчала и задрожала всем телом.

– Извини, Даллас, я треплюсь как маленькая. Просто мне страшно. Ты ведь нашла Леонардо? Что-то не так, я чувствую. Он ранен? Убит?

– Нет, жив-здоров. – Ева пересекла комнату и присела на кровать. – Сам явился сегодня утром в полицию. Порез на руке, но в остальном все в порядке. Представь себе, вчера вечером вас с ним посетила одна и та же мысль – повидаться. Он напился и пополз к тебе, а по пути распорол себе руку о пустую бутылку, которую разбил, падая.

– Он был пьян?! – Мевис подскочила. – Ведь он почти не пьет! Он знает, что ему нельзя. Он рассказывал мне, что если переберет, то вытворяет невесть что и потом ничего не помнит. Его это пугает, поэтому… Так, значит, он пришел ко мне? – Ее взгляд потеплел. – Как мило! Не нашел меня – и отправился к тебе?

– Он пришел ко мне, чтобы признаться в убийстве Пандоры.

Мевис отшатнулась, словно ее ударили.

– Не может быть! Леонардо мухи не обидит! Он не способен на насилие. Просто он выгораживает меня…

– Он еще ничего не знал о твоем участии в событиях. Леонардо ничего не помнит о вчерашнем вечере, но полагает, что поссорился с – Пандорой, сцепился с ней – и убил.

– Полная ерунда.

– Судя по всем уликам, да. – Ева потерла усталые глаза и не сразу убрала руки от лица. – Он порезался о бутылочное стекло. На месте преступления его крови не обнаружено, а на его одежде не было крови Пандоры. Пока что мы не имеем полной картины того, как он провел вечер и ночь, но нам не в чем его обвинить.

Ева чувствовала, что Мевис еще не понимает, куда она клонит.

– Вот и хорошо. Как я счастлива, что ты ему не поверила.

– Решение еще не окончательное, но на данный момент он вне подозрений.

– Слава богу! – Мевис присела на кровать рядом с Евой. – Когда я могу его увидеть, Даллас? Нам с Леонардо надо решить, как жить дальше.

– Боюсь, с этим придется немного подождать… – Ева крепко зажмурилась, потом опасливо разлепила веки и заставила себя взглянуть на Мевис. – Я должна попросить тебя об одолжении – самом большом, о каком тебя когда-либо просили.

– Ты хочешь сообщить мне что-то ужасное?

– Да. – Ева видела, как слабая улыбка Мевис сменяется выражением отчаяния. – Ты должна полностью мне довериться. Поверить в мой профессионализм и знать, что мимо моего внимания не проскользнет ни одна мелочь. Ты обязана помнить, что я – твоя лучшая подруга, которая тебя любит…

Мевис прерывисто дышала, сухие глаза горели, рот пересох, – Ты меня арестуешь?!

– Мы получили данные лабораторных анализов. – Ева поймала руки Мевис. – Они не оказались для меня сюрпризом, потому что я с самого начала знала, что все подстроено. Я ничего другого не ждала, Мевис. Надеялась, что успею найти улики, указывающие на кого-то другого, но не получилось. Сейчас этим занимается Фини. Он – самый опытный специалист, тут ты тоже можешь мне довериться. Рорк уже обратился к наилучшим адвокатам, какие только существуют. Остается сама процедура, а ее бояться не стоит.

– Ты арестовываешь меня по подозрению в убийстве?

– В убийстве второй степени. Это тоже небольшая лазейка, хотя тебе, конечно, так не кажется. Дело в том, что в этих случаях прокуратура разрешает освобождение под залог. Не пройдет и нескольких часов, даже пирог остыть не успеет, а ты уже вернешься.

Однако Мевис зациклилась на одном. «Убийство, убийство!» – звучало у нее в ушах.

– Ты запрешь меня в камере…

У Евы перехватило дыхание, сердце сбивалось с ритма.

– Ненадолго, клянусь! Фини как раз сейчас организовывает предварительное слушание дела. У него уйма аргументов. Судья назначит сумму залога, и ты выйдешь на свободу.

"Но тебе придется сидеть взаперти, чтобы не подвергаться нападениям журналистов, – добавила она мысленно. – Это тоже будет заточением, пусть комфортабельным, в окружении друзей».

– Как просто это у тебя звучит!

– Нет, все будет непросто, но тебя должна поддерживать уверенность, что на твоей стороне двое лучших полицейских. И помни обо всех своих правах. Дождись адвокатов, не говори мне того, о чем можно умолчать. Другим вообще ничего не говори. Ты хорошо меня поняла?

– Ладно. – Мевис высвободила руки и встала. – Принимайся задело, Даллас.

Ева вернулась домой поздно вечером, когда все уже осталось позади. Залог был внесен, все необходимые распоряжения выполнены, и теперь она надеялась, что Мевис приняла снотворное и уснула. Ева знала, что сама она не сомкнет глаз.

Она еще не видела подругу после освобождения: Финн по ее просьбе сам передал Мевис на попечение Рорка. У Евы были другие дела. Самым трудным этапом оказалась пресс-конференция. Как она и ожидала, журналисты пронюхали про ее дружбу с Мевис и усиленно намекали на столкновение личных интересов с профессиональными обязанностями. Еву спас майор Уитни: заявил, что полностью доверяет ей как следователю по делу.

Беседовать с глазу на глаз с Надин Ферст оказалось гораздо проще. Когда-то Ева спасла ей жизнь, и теперь переманить журналистку на свою сторону не составило труда. Возможно, Надин и жаждала крови, но чувство долга взяло верх. Отныне Мевис могла рассчитывать на благосклонность «Канала 75».

А потом Ева совершила поступок, который изумил ее саму: по собственной инициативе позвонила доктору Мире, полицейскому психиатру, и договорилась о встрече.

"Встречу можно отменить, – напомнила она себе, протирая усталые глаза. – Наверное, так и надо сделать».

– Как вы поздно, лейтенант! Мисс Фристоун надеялась застать вас дома.

Ева уронила руки. Из комнаты справа от нее бесшумно появился Соммерсет, одетый, как всегда, во все черное, с недовольным выражением на суровой физиономии. Ева знала: он ненавидит ее почти так же виртуозно, как управляет домом.

– Обойдусь без ваших выговоров, Соммерсет. Но он внезапно преградил ей путь.

– Раньше я считал, что при своих бесчисленных недостатках вы хотя бы являетесь умелым следователем. Теперь я пересмотрел свое мнение. Человеку, который всецело от вас зависит, вы и то не можете быть хорошим другом!

Ева опешила: никогда прежде Соммерсет не позволял себе ничего подобного.

– Неужели вы воображаете, что после всего того, что мне пришлось пережить задень, вам удастся меня задеть?

– Нет, вас ничто не задевает, лейтенант. Вам незнакома верность, и это превращает вас в ничто. Даже меньше чем в ничто!

– Может, у вас есть предложения, как мне следовало поступить? Может, надо было попросить Рорка посадить Мевис в самолет и отправить на какой-нибудь необитаемый остров, где до нее не дотянутся? Пусть себе всю жизнь скрывается!

– Тогда ей по крайней мере не пришлось бы весь вечер рыдать, чтобы потом заснуть от изнеможения.

Стрела угодила точно в цель – в незащищенное сердце. Усталость как рукой сняло – ее заменила боль.

– Уйди с дороги, мерзавец, и больше не попадайся мне на глаза!

Ева обогнула дворецкого и чуть не пустилась от него бегом. Войдя в спальню, она застала Рорка за просмотром записи ее пресс-конференции.

– Ты держалась молодцом, – похвалил он, вставая. – Полное хладнокровие – под таким давлением!

– Перед тобой настоящий профессионал. – Она вошла в ванную и стала разглядывать себя в зеркале. Бледная женщина с тенями под глазами, со скорбной складкой у рта, на лице – выражение безнадежности.

– Ты делаешь все, что в твоих силах, – раздался за ее спиной голос Рорка.

– Ты пригласил хороших адвокатов. – Ева включила холодную воду и подставила лицо под струю. – Они устроили мне настоящий допрос. Я держалась – что еще мне оставалось? Очень умелые ребята. Когда я в следующий раз потащу в каталажку подругу, обязательно найму этих же. – Она зарылась лицом в полотенце.

– Когда ты последний раз ела? Ева покачала головой: эта тема не представляла для нее интереса.

– Репортеры, как всегда, жаждут крови. А я для них – прекрасная пожива. Меня считают выскочкой; ведь я завоевала известность благодаря всего двум громким делам. Некоторые спят и видят, чтобы я получила по башке! Представляешь, как поднимется рейтинг их каналов?

– Мевис тебя не осуждает.

– Я сама себя осуждаю! – взорвалась Ева, отшвыривая полотенце. – Сама! Я просила ее мне довериться, обещала все взять на себя. А что получилось? Арест, отпечатки пальцев, фотографирование анфас и в профиль – целое уголовное дело! А этот ужасный двухчасовой допрос? Я заперла Мевис в камере, откуда ее вызволили нанятые тобой адвокаты под залог, уплаченный тобой же. Ненавижу себя!

Напряжение наконец выплеснулось наружу: она закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Самое время расслабиться. – Рорк легко, как пушинку, взял ее на руки и понес к кровати. – Увидишь, тебе полегчает.

Он не выпускал ее из объятий, гладил по голове. Ее слезы всегда проливались как ливень после долго назревавшей бури, а не как внезапный легкий дождик. Ева вообще не ведала легких путей.

– Мне ничто не поможет! – выдавила она.

– Поможет, поможет. Тебе сейчас просто необходимо поспать. Ты перестанешь ощущать вину, потому что на самом деле ни в чем не виновата. Завтра ты проснешься со светлой головой.

После рыданий Ева никак не могла восстановить дыхание. Голова, казалось, вот-вот лопнет от боли.

– Я должна поработать, записать имена и версии… «Дудки, – подумал он решительно. – Не позволю!"

– Подожди, сперва поешь. – Не дожидаясь возражений, Рорк потащил ее на кухню. – Даже такому непревзойденному мотору, как твой организм, нужно иногда заправляться топливом. Кроме того, я должен тебе кое-что рассказать.

– Я не могу зря тратить время!

– Ты потратишь его не зря.

"Пятнадцать минут», – решила она, уловив волшебный аромат.

– Наскоро поедим и коротко поговорим, ладно? – предложила Ева, вытирая глаза. Она еще не решила, стыдиться ли прорыва плотины и бурных слез или признать, что ей полегчало. – Прости, что я так позорно разревелась…

– Можешь реветь в моем присутствии сколько влезет. – Рорк поставил перед ней дымящийся омлет и полную чашку, уселся напротив и устремил взгляд прямо в ее распухшие от рыданий глаза. – Я тебя обожаю.

Ева вспыхнула. Никто, кроме него, не мог вогнать ее в краску.

– Нечего меня отвлекать! – Она схватила вилку. – От этих речей я всегда теряюсь и забываю, как в таких случаях полагается отвечать. – Она попробовала омлет. – Скажем, так: наверное, ты – это лучшее из всего, что когда-либо со мной происходило.

– Сойдет.

Ева взяла чашку, сделала глоток и скривилась.

– Это не кофе!

– Чай – для разнообразия. Успокаивающая смесь. Хватит с тебя кофеина.

– Наверное… – Омлет был восхитительный, пальчики оближешь, для спора у нее все равно не хватило бы сил, поэтому она послушно глотнула еще. – Вкусно! Ладно, выкладывай, о чем ты мне собирался рассказать.

– Я знаю: ты удивляешься, почему я не увольняю Соммерсета, хотя он с тобой не очень-то вежлив.

– Да он просто на дух меня не переносит! Но я не удивляюсь. Это твое дело.

– Нет, наше, – возразил Рорк.

– В общем, сейчас я не хочу о нем слышать.

– Речь не столько о нем, сколько обо мне. Я хочу рассказать тебе об одном событии, в котором ты, возможно, усмотришь связь с собственными ощущениями. – Рорк подождал, чтобы она отпила еще чаю. По его расчетам, времени на рассказ должно было хватить. – В ранней молодости, еще когда я был дублинской уличной шпаной, я познакомился с одним человеком и его дочуркой. Девочка была сущий ангелочек: сама розовая, волосы золотые, райская улыбка… Они промышляли мошенничеством и неплохо зарабатывали. Я в то время тоже занимался кое-чем похожим, но мне нравилось разнообразие, поэтому я к тому же шарил по карманам. Мой отец еще был жив, когда я познакомился с Соммерсетом – он, правда, еще не носил тогда это имя – и его дочерью Марленой.

– Значит, он – бывший мошенник? – Ева ела со все большим аппетитом. – Так и знала, что у него темное прошлое!

– Зато светлая голова. Я у него многому научился. Надеюсь, он у меня тоже. Так или иначе, однажды, когда папаша отлупил меня с еще большим энтузиазмом, чем обычно, он подобрал меня на задворках, где я валялся без сознания, забрал к себе и выходил. На врача денег у него не хватило, а медицинской страховки у меня не было. Зато было сломано несколько ребер, сотрясение мозга, вывих плеча…

– Бедненький! – Она представила себе избитого Рорка, и это мгновенно вызвало воспоминания, от которых ей стало нехорошо. – Оказывается, и в твоей жизни случались такие страшные вещи!

– Разве это страшные вещи? Слушай дальше, Ева. У, Соммерсета было много талантов, в частности врачебный. При его занятиях ему часто приходилось прикидываться санитаром. Не стану преувеличивать и утверждать, что он спас мне жизнь. Я был молод, силен и привычен к побоям, но он избавил меня от лишних страданий.

– Теперь ты искупаешь свой долг перед ним? – Ева отодвинула пустую тарелку. – Понимаю… Так и надо.

– Нет, дело не в этом. Я действительно был его должником, но давно расплатился. Иногда он сам становился моим должником. Когда мой папаша сыграл в ящик, мы стали партнерами. Опять-таки не скажу, что он тянул меня за собой, – я заботился о себе сам. Зато благодаря ему я обрел то, что именуется семьей. Я очень привязался к Марлене.

– К его дочери? – Ева покачала головой. – Я уже успела забыть первую часть твоей истории. Трудно представить этого старого ворчуна отцом. Где она теперь?

– В могиле. Тогда ей было четырнадцать, а мне шестнадцать. К тому времени мы пробыли вместе в общей сложности шесть лет, и я уже начал становиться на ноги. Один из моих игорных проектов приносил неплохой доход, что привлекло внимание небольшой, но необычайно зловредной преступной группы. Они решили, что я вторгаюсь на их территорию, а я полагал, что не выхожу за пределы своей. Пошли угрозы, но я задрал нос и проигнорировал предупреждение. Раз-другой они пытались научить меня уму-разуму и уважению, но меня было нелегко сцапать. К тому же я очень быстро набирался сил и начал завоевывать авторитет. Денежки так и текли мне в карман. В конце концов мы с Соммерсетом сложились и купили маленькую, но очень приличную квартирку. Примерно тогда же Марлена в меня влюбилась…

Рорк некоторое время молчал, опустив глаза. Очевидно, вспоминал прошлое и о чем-то пожалел.

– Она мне очень нравилась, но я боялся до нее дотронуться. Марлена была красива и поразительно невинна, несмотря на жизнь, которую мы тогда вели. А я уже был мужчиной и воспринимал ее примерно так, как воспринимают возвышенное произведение искусства. Очень романтично я к ней относился. Никаких сексуальных помыслов! Но она смотрела на это по-своему: как-то ночью она зашла ко мне в комнату и очень мило – я чуть не помер со страху – предложила мне себя. Я пришел в ужас. Ведь я был мужчиной и не мог не испытать соблазн.

Рорк поднял на Еву измученный взгляд.

– Я обошелся с ней немилосердно: выгнал вон. Она была потрясена. Никогда не забуду ее взгляд: она мне доверяла, верила мне, а я, поступив правильно, предал ее.

– Как я – Мевис…

– Ты только воображаешь, что ее предала. Но мой рассказ на этом не кончается. Той же ночью она сбежала из дому. Мы с Соммерсетом узнали о ее исчезновении только на следующий день, когда мои конкуренты сообщили, что она в их руках. Они прислали одежду, в которой она удрала, запачканную кровью. В первый – и в последний – раз в жизни я увидел Соммерсета бессильным. Я бы отдал им все, чего бы они ни потребовали, я бы на все пошел, даже самого себя предложил в обмен на нее. Ты ведь тоже сейчас готова поменяться с Мевис местами?

– Да. – Ева рассеянно поставила на стол пустую чашку. – Я готова на все.

– Но иногда это «все» приходит слишком поздно. Я установил с ними связь, сказал, что готов к переговорам, умолял ее не трогать. Но они уже принялись за нее: они насиловали и издевались над этой чудесной четырнадцатилетней девочкой, умевшей радоваться жизни и только-только ощутившей себя женщиной! Не прошло и нескольких часов после того, как я на них вышел, как они подбросили ее труп мне на порог. Она была для них всего лишь средством достижения цели – утереть нос выскочке-конкуренту. Они даже не увидели в ней живого человека! А у меня уже не было возможности обратить время вспять и не дать этому совершиться…

– Ты не виноват. – Она взяла его за руки. – Все это ужасно, но ты совершенно не виноват.

– Сейчас я знаю, что не виноват. Однако мне потребовались годы, чтобы поверить в это, чтобы понять и принять. Надо сказать, Соммерсет ни разу меня не упрекнул, а ведь мог бы: в ней заключалась вся его жизнь, и она приняла страдания и смерть из-за меня. Но он с самого начала не считал меня виноватым.

Ева вздохнула и закрыла глаза. Она знала, зачем Рорк все это ей рассказывает, зачем заново переживает то, что долгие годы преследовало его как кошмар. Он хочет, чтобы она тоже перестала себя винить.

– Ты не мог этого предотвратить. Ты мог вмешаться только в последующие события. Я сейчас тоже выбиваюсь из сил, чтобы найти и наказать виновного. – Ева с трудом приоткрыла глаза. – Расскажи уж, чем все закончилось.

– Я выследил всех, кто это совершил, и всех их убил – медленно и изощренно, насколько хватило фантазии. – Он улыбнулся, и от этой улыбки Еве стало страшновато. – У каждого собственный способ находить решения и добиваться справедливости.

– Справедливость и самосуд – разные вещи.

– Для тебя. Но я уверен: так или иначе, ты все равно найдешь решение проблемы Мевис и восстановишь для нее справедливость. Ни минуты в этом не сомневаюсь.

– Не могу допустить, чтобы она предстала перед судом! – Ева уже не могла держать голову прямо. Встрепенувшись из последних сил, она пролепетала:

– Мне надо найти… Я должна идти… – Рука словно налилась свинцом, ей даже не удалось поднести ее к лицу. – Черт бы тебя побрал, Рорк! Ты дал мне транквилизатор!

– Поспи, – прошептал он и осторожно расстегнул ее портупею. – Ложись.

– Принуждение человека к приему лекарственных средств без его ведома представляет собой нарушение… – Она еще успела почувствовать, как он расстегивает пуговицы на ее рубашке.

– Утром можешь меня арестовать. – Раздев ее, Рорк разделся сам и улегся рядом. – А пока – спокойной ночи.

Но ночь не получилась спокойной – Еву продолжали мучить дурные сны.

Глава 8

Она проснулась в неважном расположении духа. Рорка рядом не оказалось, и Ева подумала, что он поступил мудро, улизнув. За ночь транквилизатор совершенно выдохся, она очнулась посвежевшей, полной сил – и готовой удавить любого, кто подвернется ей под руку.

На ночном столике Ева обнаружила небольшое послание от Рорка.

«С добрым утром, лейтенант! Надеюсь, ты хорошо выспалась. Если твое пробуждение состоится раньше восьми часов, то ты застанешь меня за завтраком. Не хотелось тебя будить: такой безмятежный вид!»

– Это ненадолго, – проворчала Ева.

Через силу приняв душ и одевшись, она пристегнула под мышкой кобуру с оружием. На все это ушло не больше десяти минут.

Рорк и Мевис завтракали в «уголке» – на огромной залитой солнцем веранде, куда вела дверь из кухни. При появлении Евы оба ослепительно улыбнулись.

– Сейчас мы расставим точки над «i», Рорк.

– Смотри-ка, ты порозовела! – Он привстал, страшно довольный собой, и чмокнул ее в кончик носа. – Тебе совершенно не к лицу серый оттенок… Ox! – Стон был вызван кулаком Евы, с размаху врезавшимся ему в живот. Откашлявшись, Рорк проговорил:

– Надо же, ты опять полна энергии! Кофе хочешь?

– Я хочу, чтобы ты зарубил себе на носу: еще раз меня обманешь – и я… – Она сузила глаза и рявкнула, обращаясь уже к Мевис:

– Чего ты ухмыляешься?

– Любо-дорого смотреть, как вы друг на дружку наскакиваете.

– Сейчас я на него так наскочу, что он долго будет валяться и разглядывать потолок. – Ева немного опомнилась и удивленно уставилась на Мевис. – А ты отлично выглядишь!

– Знаю. Наплакалась вволю, объелась швейцарским шоколадом и перестала себя жалеть. Как-никак ради меня старается лучший полицейский города и лучшая адвокатская команда, нанять которую по средствам только миллиардеру! К тому же меня любит один человек… Вот я и подумала: когда все это кончится – добром, конечно, – я стану вспоминать эту историю как захватывающее приключение. Вдобавок ко мне привлечено внимание прессы, а это может стать началом громкой карьеры! Она схватила руку подруги и заставила ее сесть рядом.

– Я больше не боюсь.

Ева заглянула Мевис в глаза и долго не отводила взгляд.

– Действительно, не боишься, сама вижу… Поздравляю.

– Да, я пришла в себя. Я столько размышляла, что всякая шелуха отпала и осталась нехитрая суть. Убийство совершила не я – это главное. Ты обязательно найдешь виновного, и все закончится ко всеобщему удовлетворению. Пока что я буду блаженствовать в этом невероятном доме и баловаться невероятными лакомствами. – Она подцепила вилкой последний кусочек тонкой, как бумага, оладьи. – А пресса тем временем будет приучать страну к моему имени и мордашке.

– Можно, конечно, смотреть на это и так… – Ева нехотя встала, чтобы налить себе кофе. – Пойми, Мевис: не хочу тебя расстраивать, но тебя ждет вовсе не беззаботная прогулка по парку.

– Я не дурочка, Даллас.

– Я не о том…

– Думаешь, я не догадываюсь, как плохо все может обернуться? Догадываюсь, просто не верю, что дойдет до худшего. Я пообещала себе, что отныне буду мыслить исключительно позитивно. Помнишь, ты просила меня вчера об услуге? Так вот, я согласна.

– Хорошо. Но нам предстоит много работать. Ты должна сосредоточиться, вспомнить мельчайшие подробности. Любые, пусть самые пустяковые… Что это? – нахмурилась Ева, когда Рорк поставил перед ней тарелку.

– Твой завтрак.

– Овсянка?!

– Она самая.

– А нельзя мне оладий? – взмолилась она.

– Можно – после овсянки.

Ева обожгла его взглядом и с отвращением отправила в рот первую ложку.

– Мы еще поговорим!

– С вами не соскучишься! – в восторге воскликнула Мевис. – Страшно рада, что могу наблюдать за вами вблизи. Я, конечно, и раньше догадывалась, что происходит нечто бесподобное, но мне не давала покоя главная мысль: как это Даллас захомутала богатенького?! – Мевис нахально улыбнулась Рорку.

– Вот она, настоящая дружба! – мрачно пробормотала Ева.

– Но теперь я увидела, что все наоборот, – продолжала Мевис, не обращая на нее внимания. – Это ты заставляешь ее ходить по струнке – вот где фокус! До тебя это никому не удавалось.

– Лучше заткнись, Мевис, и привыкай шевелить мозгами. Ничего не говори мне, пока не получишь одобрение своих адвокатов.

– Они уже дали мне карт-бланш. Это то же самое, что пытаться вспомнить чье-то имя или место, куда положила нужную вещь. Лучше перестать ломать голову и заняться чем-то другим: отгадка появляется сама собой. В общем, отныне я занимаюсь всякими важными делами, самое важное из которых – ваша свадьба! Леонардо говорил, что скоро можно будет устроить первую примерку.

– Леонардо?! – Ева чуть не упала с табурета. – Ты с ним разговаривала?

– С разрешения адвокатов. Они решили, что нам полезно возобновить отношения. Это вызовет к нам симпатию со стороны романтически настроенных представителей средств массовой информации! – Мевис оперлась локтем о стол и принялась теребить три серьги, оттягивающие левое ухо. – Зато они запретили мне проверку на детекторе лжи и допрос под гипнозом, потому что боятся: вдруг я вспомню что-нибудь лишнее. В общем-то они мне верят, но не хотят рисковать. А вот встречу с Леонардо они сочли полезной. Так что можешь назначить дату примерки.

– У меня нет времени думать о примерках! Боже, Мевис, как тебе только взбрело в голову, что я стану теперь беспокоиться о фасонах и узорах?! До тех пор, пока все не прояснится, никакой свадьбы не будет. А вот Рорк меня не понимает…

Рорк задумчиво крутил в пальцах сигарету.

– Нет, не понимаю.

– Да послушайте вы оба…

– Это ты послушай. – Мевис встала, сияя на солнце ярко-синими волосами. – Пандора и так постаралась помешать моему счастью с Леонардо. Потом она умерла, чем дополнительно все испортила. Не хватало только, чтобы она пакостила нам с того света! Если ты только попробуешь пересмотреть свои планы, я… Лучше тебе, Даллас, найти в своем расписании свободный час и назначить примерку.

Ева не могла спорить – мешали слезы в глазах Мевис.

– Ладно, ладно, убедила! Я займусь этим дурацким платьем.

– Недурацким, а сенсационным!

– Я это и имела в виду.

– Так-то лучше. – Мевис шмыгнула носом и села. – И когда же мы сможем назначить примерку?

– Слушай меня внимательно, Мевис. В интересах твоей защиты – твои распрекрасные адвокаты тебе это подтвердят – нас с тобой не должны видеть вместе. Следователь под ручку с подследственной – это никуда не годится.

– Значит, я не могу… – Мевис нахохлилась. – Ладно, мы не будем появляться вдвоем. Леонардо может поработать и здесь. Рорк не станет возражать, ведь правда?

– Напротив. – Он удовлетворенно затянулся сигаретой. – По-моему, это идеальное решение.

– Одна большая счастливая семейка, – резюмировала Ева. – Следователь, подозреваемая и человек, на квартире у которого совершено убийство. По совместительству бывший возлюбленный потерпевшей и теперешний – подозреваемой. Да вы с ума сошли!

– Никто ничего не узнает. У Рорка великолепная охрана, И потом, если есть хотя бы малейшая вероятность, что меня осудят, я хочу проводить как можно больше времени с Леонардо. – Мевис упрямо выпятила подбородок. – Хочу и буду!

– Я велю Соммерсету выделить место для мастерской, – пообещал Рорк.

Мевис бросилась ему на шею.

– Спасибо! Я так тебе признательна…

– Ну вот что. Пока вы тут готовите сцену для своей безумной пьесы, меня ждет расследование.

Рорк подмигнул Мевис и крикнул вдогонку Еве, бросившейся вон:

– Как насчет оладий?

– Сам лопай!

– Она от тебя без ума, – заключила Мевис.

– Еще бы! Видишь, как она ко мне подлизывается?

Хочешь добавки?

Мевис похлопала себя по животу.

– Почему бы и нет?

На углу Девятой авеню и Пятьдесят шестой стрит возникла огромная пробка. Пешеходы и водители, забыв про все запреты, кричали и гудели кто во что горазд. Ева могла бы опустить стекло и призвать нарушителей к порядку, но боялась, как бы снова не забарахлил кондиционер.

В довершение всех зол с самого утра в Нью-Йорке стояла просто одуряющая жара. Ева коротала время, наблюдая дрожание раскаленного воздуха над асфальтом. При такой жаре к полудню расплавится все, что угодно, в том числе и ее собственные мозги!

Она уже подумывала, не выехать ли на встречную полосу, но пока что воздерживалась: не позволяла профессиональная дисциплина. К тому же некоторые торопливые водители попытались так поступить, и где-то впереди уже завывали сирены дорожного патруля. Для устранения всей этой напасти над пробкой сновали вертолеты транспортной полиции, усугубляя неразбериху стрекотанием винтов и руганью в эфире.

Ева уставилась на яркую наклейку «Я люблю Нью-Йорк» на бампере машины, прочно застрявшей впереди. Самым разумным было не терять времени, а попробовать поработать в машине.

Она решительно взяла сотовый телефон, набрала номер своего рабочего кабинета и услышала знакомый голос:

– Пибоди, отдел расследования убийств.

– Говорит Даллас. Через четверть часа я подберу вас перед участком.

– Слушаюсь.

– Захватите дискеты с делами Йоханнсена и Пандоры.

– Хорошо.

Ева выключила связь, затем она позвонила в офис Пола Редфорда и договорилась о предстоящем допросе. Следующей на очереди была лаборатория, которая получила напоминание о необходимости скорейшего представления полного отчета о токсикологическом анализе, усиленное витиеватой угрозой.

Размышляя, не следует ли связаться с Фини и поторопить его, Ева заметила в стене машин узкий просвет. Рывок вперед, бросок влево, презрение ко всем, кто оглушительно гудит и делает оскорбительные жесты… В отчаянной надежде на удачу она выехала на встречную полосу, в неположенном месте сделала левый поворот и устремилась к Седьмой авеню. Преодолев пять кварталов и оставив позади злосчастную пробку, Ева развернулась и не спеша подъехала к западному входу в участок.

Дисциплинированная Пибоди уже поджидала свою начальницу, И как ей только удается сохранять в этом пекле свежий и собранный вид? Ева решила, что не желает знать ответ.

– Судя по звуку, ваша машина барахлит, лейтенант, – заметила Пибоди, садясь.

– Неужели? Что-то не замечала.

– Да и вы ей под стать. С вашего позволения. Ева вымученно улыбнулась и устремилась к Пятой авеню. Пибоди вынула из своего походного чемоданчика портативный вентилятор и прикрепила его к приборной панели. Струя холодного воздуха пришлась настолько кстати, что Ева блаженно пролепетала:

– Спасибо…

– Кондиционер, установленный на этой модели, ненадежен, – бесстрастно заявила Пибоди. – Но этого вы, наверное, тоже не замечаете.

– У вас хорошо подвешен язык, Пибоди. Это мне в вас нравится. Какие новости в деле Йоханнсена?

– Лаборатория по-прежнему бьется над химическим составом порошка, который мы с вами нашли. Мне начинает казаться, что они уже вывели химическую формулу, но почему-то скрывают ее от нас. А впрочем, ничего удивительного: отдел по борьбе с наркотиками хочет узнать ее первым. Кстати, при более тщательном анализе в организме Бумера не обнаружено следов химикатов – как запрещенных, так и любых других.

– Значит, сам Бумер обходился без наркотиков… – задумчиво проговорила Ева. – Держал под матрасом целый мешок – и даже не попробовал! Что скажете, Пибоди?

– Судя по состоянию его комнаты и показаниям охранника, время и возможность у него для этого были. Я выяснила, что раньше он был хроническим наркоманом, хотя ограничивался несильными препаратами. Значит, знал или подозревал, что представляет собой это вещество.

– Я тоже так считаю. А что слышно от Касто?

– Утверждает, что ничего не знает. У меня сложилось впечатление, что он стремится делиться с нами всеми возможными сведениями и версиями.

Тон Пибоди заставил Еву бросить на нее подозрительный взгляд.

– Он за вами ухлестывает?

Пибоди смотрела прямо перед собой.

– Он не позволяет себе неподобающего поведения.

– Ладно, я не о том спрашиваю.

Щеки Пибоди медленно залились краской.

– Он проявил некоторый личный интерес…

– Ответ истинного полицейского! Встречен ли его личный интерес взаимностью?

– Был бы встречен, если бы не подозрение, что лейтенант Касто питает гораздо более сильный личный интерес к моей непосредственной начальнице. – Пибоди покосилась на Еву. – Он запал на вас!

– Придется его разочаровать. – Впрочем, это сообщение не вызвало у Евы неудовольствия. – Но этот сукин сын хорош, верно?

– Не знаю. Но почему-то, стоит ему на меня посмотреть, у меня распухает язык.

– Да? – Ева на всякий случай проверила состояние собственного языка, проведя им по зубам. – Ну так вперед!

– В данный момент я не готова вступить с ним в близкие отношения.

. – Кто говорит об отношениях? Переспите разок-другой, и дело с концом!

– Я предпочитаю, чтобы в сексуальной связи присутствовала взаимная нежность и привязанность, – чопорно произнесла Пибоди. – С вашего позволения.

– Тогда другое дело. – Ева вздохнула. Как ни трудно ей было отвлечься от мыслей о Мевис, она сделала над собой усилие. – Не обижайтесь, Пибоди, я вас просто дразню. Я знаю, что это такое: стараешься ответственно выполнять свои обязанности, но вдруг появляется какой-то парень – и тебе уже ни до чего. Если вам трудно с ним работать, мне очень жаль, но вы мне необходимы.

– Ничего страшного. – Пибоди расслабилась и позволила себе улыбнуться. – Смотреть на него – не такое уж большое самопожертвование.

Ева свернула к подземной стоянке под одним из белых небоскребов на Пятой авеню.

– Кажется, это одно из зданий, принадлежащих Рорку?

– Как и большинство остальных. Здесь его головной офис. Я уже привыкла к подобным совпадениям, но тут же находится нью-йоркская штаб-квартира «Редфорд Продакшнз», где намечено провести очередной допрос по делу об убийстве Пандоры.

Воспользовавшись разрешением Рорка, Ева поставила машину в секторе для руководящего состава и выключила двигатель.

– Официально вы не ведете следствие, а выполняете отдельные поручения, так что вовсе не обязаны присутствовать при допросах. Но Фини по уши увяз в информации, а мне нужна вторая пара глаз и ушей. Есть какие-нибудь возражения?

– Пока нет, лейтенант.

– Даллас! – напомнила ей Ева, вылезая из машины. Под лобовым стеклом тотчас замигала лампочка, свидетельствующая о включении сигнализации.

Войдя в отдельный лифт для боссов, Ева смущенно пробормотала:

– Экономия времени.

Утонув в пышном ковре, Пибоди восхищенно присвистнула. В кабине лифта, полной волшебных ароматов, свободно могли бы поместиться человек двадцать.

– Я за такую экономию!

Нажав кнопку тридцать пятого этажа, Ева поспешно ввела Пибоди в курс дела:

– В ночь своей смерти Пандора устроила у себя дома небольшую вечеринку. Возможно, последним ее видел живой Редфорд. Еще там были Джерри Фитцджеральд и Джастин Янг, но они ушли рано, сразу после драки Пандоры с Мевис Фристоун. Теперь у того и другого алиби на всю ночь. Редфорд пробыл с Пандорой еще некоторое время. Если Фитцджеральд и Янг не врут, то с них подозрения снимаются. Мевис тоже не врет – я знаю. – Ева выдержала паузу, но Пибоди никак не прокомментировала ее слова. – Послушаем, что нам поведает господин продюсер.

Когда двери лифта разъехались, обе женщины чуть не зажали уши от неожиданности.

Видимо, работники Редфорда привыкли к постоянному музыкальному сопровождению. Воздух вибрировал от энергичных ритмов, исторгаемых невидимыми динамиками. За широкой круглой стойкой трудились двое мужчин и женщина: одновременно переговаривались с несколькими абонентами каждый и не отрывали глаз от компьютерных дисплеев.

Рядом, в небольшом холле, явно что-то праздновали. Несколько человек с энтузиазмом прикладывались к маленьким чашечкам и тянулись за крохотными пирожными. К музыке примешивался смех и гул оживленной беседы.

– Прямо как в его фильмах, – заметила Пибоди.

– Ура Голливуду! – Ева подошла к стойке и продемонстрировала полицейский значок, выбрав себе в жертву наименее развязного из троих секретарей. – Лейтенант Даллас. У меня назначена встреча с мистером Редфордом.

– Конечно, лейтенант. – Юноша, больше напоминавший очаровательной внешностью представительницу прекрасного пола, ослепительно улыбнулся. – Сейчас я его предупрежу. Пожалуйста, угощайтесь.

– Хотите чего-нибудь пожевать, Пибоди?

– Пирожные выглядят аппетитно… Давайте захватим несколько штук, когда будем уходить!

– Наши намерения совпадают.

– Мистер Редфорд с удовольствием примет вас прямо сейчас, лейтенант. Позвольте вас проводить.

Секретарь повел полицейских по коридору со стенами из дымчатого стекла. До ушей доносились приглушенные голоса. Двери по обеим сторонам коридора были распахнуты. Сотрудники компании сидели за письменными столами и на диванчиках, расхаживали, нажимали на кнопки и стучали по клавишам.

– ..До чего стандартный сюжет! Меня уже тошнит от бесконечных мыльных опер.

– ..Нам требуется свежее лицо. Что-нибудь вроде Греты Гарбо, только невиннее.

– ..Зрителю не нужна глубина, мой милый! Если предоставить ему выбор между океаном и лужей, он станет плескаться в луже. Все мы – дети.

Путь преградила хромированная двойная дверь. Секретарь распахнул ее картинным жестом.

– К вам посетители, мистер Редфорд.

– Спасибо, Цезарь.

– Цезарь… – пробормотала Ева. – Кто бы мог подумать!

– Рад с вами познакомиться, лейтенант Даллас. Пол Редфорд поднялся из-за U-образного рабочего стола. Пол кабинета был гладкий, как стекло, с цветными узорами, похожими на витражи. За спиной Редфорда, как того и следовало ожидать, открывался восхитительный вид на город. Рукопожатие его было твердым и радушным.

– Благодарю за согласие поговорить у меня. Сегодня весь день одно совещание сменяется другим, поэтому мне гораздо удобнее принять вас здесь.

– Никаких проблем. Моя помощница, сержант Пибоди.

Улыбка, такая же теплая и заученная, как рукопожатие, была теперь адресована обеим.

– Прошу садиться. Что вам предложить?

– Только информацию.

Еву поразила оригинальность кресел, стульев и диванов: все они были выполнены в форме зверей – тигров, собак, даже жирафов.

– Моя первая жена была дизайнером, – объяснил Редфорд. – После развода я решил все это сохранить как память о том периоде своей жизни. – Он выбрал себе печального бассета и закинул ноги на пуфик в форме свернувшейся кошки. – Вы хотели говорить о Пандоре?

– Да.

Ева подумала, что, если верны слухи, будто они были любовниками, он как-то уж слишком быстро сумел преодолеть горе. Предстоящий допрос, судя по виду Редфорда, совершенно его не смущал. Это была сама собранность, радушный хозяин в костюме ценой не менее пяти тысяч долларов и итальянских кожаных туфлях цвета растаявшего сливочного масла.

Ева сочла его не менее фотогеничным, чем лучшие актеры в его фильмах. Смуглое худое лицо с острыми чертами, аккуратные усы, черные волосы ниже плеч, зачесанные назад. Судя по всему, внешность не обманывала: владелец кабинета был преуспевающим продюсером, который по праву наслаждался своей властью и богатством.

– Я бы хотела записать нашу беседу, мистер Редфорд.

– Я всецело за, лейтенант. – Он устроился на своем печальном бассете поудобнее, сложив руки на животе. – Слышал, вы уже произвели арест подозреваемой.

– Произвели. Но следствие продолжается. Вы были знакомы с погибшей, называвшей себя Пандорой?

– Очень хорошо знаком. Предполагал снять картину с ее участием, неоднократно встречался с ней на протяжении нескольких лет по различным поводам и занимался с ней сексом, когда находил это удобным.

– Оставались ли вы и Пандора любовниками к моменту ее гибели?

– Мы никогда не были любовниками, лейтенант. Это был секс, а не любовь. Сомневаюсь, чтобы нашелся человек, который когда-либо занимался с ней именно любовью или даже предпринимал такую попытку. Если да – значит, он болван. А я себя болваном не считаю.

– Вы ее недолюбливали?

– Ее? – Редфорд усмехнулся. – Мягко сказано! Из всех, кого мне доводилось знать, она меньше всего заслуживала любви. Зато у нее был талант. Не такой большой, как она сама воображала, и далеко не ко всему, однако…

Он развел красивыми руками, сверкнув кольцом – темным камнем в золотой оправе.

– Красота – это ведь совсем несложно, лейтенант. Некоторые рождаются красивыми, другие покупают красоту за деньги. Привлекательная внешняя скорлупа – это сейчас до смешного доступный товар. Но по-прежнему желанный. Смазливая внешность никогда не выходит из моды, но для того, чтобы зарабатывать внешностью, требуется талант.

– Какой талант был у Пандоры?

– О, от нее исходила некая аура! Она обладала какой-то первобытной, даже животной способностью излучать сексуальность. А секс всегда шел и будет идти на ура.

Ева кивнула.

– Только теперь на это нужно иметь лицензию. Редфорд улыбнулся в знак согласия.

– Правительству нужны средства. Но я имел в виду не торговлю сексом, а использование его для того, чтобы лучше расходился другой товар. Так и получается: с помощью секса мы продаем безалкогольные напитки, кухонное оборудование. И модную одежду. Это – вечное сочетание.

– Специальность Пандоры именно в этом и состояла?

– Да. Ее можно было обмотать в кухонную занавеску – и вполне разумные люди были готовы платить, чтобы на нее глазеть. В рекламе она была незаменима. Не существовало такого товара, который Пандора не сумела бы сбыть. Но ей хотелось играть, вот в чем беда! А она могла быть только самой собой – Пандорой.

– Тем не менее вы собирались снять с ней картину?

– Предполагалось, что она сыграет саму себя – ни больше ни меньше. Из этого мог выйти толк. Потом мы стригли бы купоны… Но дело не пошло дальше планов.

– Вы были у нее дома в ночь ее гибели?

– Да, ей не хотелось быть одной. Кроме того, подозреваю, она мечтала утереть нос Джерри: как же, сняться у меня – это победа!

– Как отнеслась к этому мисс Фитцджеральд?

– Удивилась и, наверное, разозлилась. Я, признаться, тоже был зол: мы ведь еще не были готовы обнародовать свои планы. Назревал любопытный разговор, но нам помешали: на пороге появилась молодая особа – восхитительная молодая особа! Та, которую вы арестовали. – Он хитро усмехнулся. – Кстати, пресса утверждает, что вы с ней близкие подруги.

Ева нахмурилась.

– Лучше расскажите, что произошло, когда пришла мисс Фристоун.

– Мелодрама, конфликт, насилие! Вы только представьте… – Он нарисовал в воздухе прямоугольник, подразумевая экран. – Молодая отважная красотка готова принести себя в жертву. Она вся в слезах, бледная, как бумага, отчаяние во взоре. Уверяет, что готова уйти в тень, отказаться от мужчины, который нужен им обеим, – все ради того, чтобы защитить его, не разрушить его карьеру.

Теперь – Пандора крупным планом. На ее лице – гримаса ярости, презрения, она излучает маниакальную энергию. Боже, что за красота! Она – воплощение зла: отказывается довольствоваться предложенной жертвой, жаждет уничтожить соперницу, причинить ей боль. Сначала это душевная боль от грязных ругательств, потом – физическая. Начинается классическая драка: две женщины подрались из-за мужчины. Ту, которая помоложе, окрыляет любовь, однако этого недостаточно, чтобы побороть Пандору, вдохновляемую чувством мести. Да и ногти у Пандоры опасные. Шерсть, что называется, летит клочьями. Наконец двое мужчин – большая часть очарованной аудитории – вмешиваются в конфликт. Одному из них при этом здорово достается.

Редфорд подмигнул и помассировал себе правое плечо.

– Пока я тащил Пандору в сторону, она изо всей силы впилась мне своими клыками в плечо. Признаться, меня самого подмывало ей наподдать. Ваша подружка сбежала, бросив стандартное: «Ты поплатишься!» Но вид у нее был не столько мстительный, сколько жалкий.

– А у Пандоры?

– О, эта кипела энергией! – Сам рассказчик тоже воодушевился. – Она весь вечер была в опасном настроении, а тут сделалась совершенно невыносимой. Джерри и Джастин поспешили откланяться, не слишком заботясь о приличиях, а мне пришлось остаться, чтобы привести Пандору в чувство.

– Вам это удалось?

– Ничуть. Она совершенно озверела, выкрикивала какие-то безумные угрозы. Главным ее желанием было догнать ненавистную стерву и выцарапать ей глаза. Да, еще кастрировать Леонардо. Она вопила, что доберется до него и накажет так, как ему и не снилось. Он не сможет даже торговать пуговицами на углу! Тряпки его изготовления откажутся носить даже бродяги! И так далее в том же духе. Минут через двадцать мне все это надоело, и я навлек на себя ее гнев нежеланием продолжать развлечение. Как она меня только не обзывала! Плевать она на меня хотела! У нее есть проекты получше моего!

– Вы показали, что ушли от нее примерно в половине первого.

– Примерно.

– Она осталась одна?

– Да, слуг она не держала. Ей не нравилось, когда рядом есть люди. Если ей кто-то требовался, она всегда могла его вызвать. Насколько я знаю, в доме не осталось больше ни души.

– Куда вы пошли потом?

– Сюда, заняться своим плечом. Укус был довольно болезненным. Заодно хотел поработать, сделать несколько звонков. Потом я поехал в свой клуб. Потратил пару часиков на сауну и на бассейн.

– Когда вы попали в клуб?

– Часа в два ночи. Точно знаю, что дома был в начале пятого.

– Вы с кем-нибудь встречались, говорили с кем-нибудь между двумя ночи и пятью утра?

– Кажется, нет. Я часто посещаю клуб в ночные часы, так как люблю уединение. В другое время суток там всегда народ.

– Как называется клуб?

– «Олимпус», на Мэдисон-авеню. – Редфорд нахмурился. – Понимаю, у меня проблемы с алиби. Впрочем, при входе в клуб и при выходе я отмечал свою карточку. Таково правило.

– Понимаю. – Ева подумала, что надо будет первым делом проверить эту часть его показаний. – Вы знаете кого-нибудь, кто желал бы Пандоре зла?

– Ах, лейтенант, список получился бы длиной в целую жизнь. – Он снова улыбнулся, показав великолепные зубы. Его глаза смотрели почти весело, но Еве показалось, что где-то на самом дне притаилась угроза. – Правда, сам я в нем не фигурировал бы – просто потому, что она не была для меня настолько важна.

– Вы употребляли наркотик, который выбрала себе Пандора?

Редфорд на мгновение напрягся, потом облегченно улыбнулся.

– Хотели меня подловить? Внезапная смена темы часто застигает врасплох. Заявляю под запись: никогда не прикасаюсь к запрещенным препаратам, как и вообще ко всему недозволенному. – Его широкая, подкупающая улыбка являлась лучшим свидетельством неискренности. – Я знал, что Пандора балуется такими вещами, но не хотел вмешиваться. Подтверждаю: да, она напала на что-то новенькое и злоупотребляла своей находкой. Когда я тем вечером, еще до скандала, заглянул к ней в спальню, я увидел…

Он помедлил, словно припоминая сцену в подробностях.

– Пандора взяла какую-то таблетку из маленькой деревянной шкатулки, очень красивой – кажется, китайской. – Редфорд чему-то улыбнулся. – Она не ждала меня так рано, поэтому поспешила убрать шкатулку в ящик туалетного столика и запереть замок. Я спросил, что она прячет, и Пандора… – Он сделал короткую паузу, сузил глаза. – Как она это назвала? Своим сокровищем? Богатством? Нет, кажется – наградой. Да, именно так и сказала. Потом положила таблетку в рот и проглотила, запив шампанским. После этого мы занялись сексом. Сначала она была какой-то рассеянной, но потом в ней проснулась дикая ненасытность. Кажется, у нас с ней никогда не было таких вспышек страсти. Позже мы оделись и спустились вниз встретить Джерри и Джастина. Я не спросил ее, что это было за вещество, – как-то не пришло в голову…

– Ваши впечатления, Пибоди?

– Хитер!

– Очень скользкий субъект. – Пока лифт ехал вниз, Ева сосредоточенно смотрела прямо перед собой. – Он презирал ее – но в то же время спал с ней и собирался использовать…

– Наверное, считал жалким, хотя и потенциально опасным созданием, на котором тем не менее можно заработать.

– Как вы думаете, в случае падения рыночной стоимости создания или возрастания опасности мог бы он ее убить?

– Запросто. – Пибоди первой вышла из лифта и зашагала к машине. – Судя по всему, он не отягощен совестью, – продолжила она, оглянувшись. – При неудаче совместного проекта или возникновении каких-то помех он бы стер ее, как ненужный файл. Внутри у таких самодовольных, выдержанных типов часто клокочет жестокая злоба. Да и алиби у него хромает.

– Это уж точно. – Вариантов было не счесть, и Ева кровожадно усмехнулась. – Прямо сейчас займемся проверкой, вот только заскочим на квартиру, где жила Пандора, и заберем ее шкатулку. Свяжитесь с диспетчерской! – приказала она. – Нам нужно разрешение на взлом замков.

– Как будто запрет вас остановил бы! – пробормотала Пибоди и бросилась исполнять приказание.

Шкатулку они не обнаружили. Это было так неожиданно, что Ева застыла посреди шикарной спальни, не сводя взгляда с выдвинутого ящика. Прошло долгих десять секунд, прежде чем до нее дошло, что ящик пуст.

– Может, я не там ищу?

– Нет, он говорил именно об этом туалетном столике. Вы только взгляните на все эти пузырьки и баночки! Кремы на все случаи жизни. Как она себя холила! – Не в силах справиться с соблазном, Пибоди потянулась за баночкой размером с четверть ее пальца. – Крем «Вечная молодость»… Знаете, сколько стоит такая баночка в «Саксе», Даллас? Пятьсот долларов. Пять сотен за жалкие пол-унции! Вот что значит любить себя.

Она поставила баночку на место, стыдясь секундного побуждения ее прикарманить.

– Если все подсчитать, тут одной косметики на десять-пятнадцать тысяч.

– Возьмите себя в руки, Пибоди!

– Слушаюсь, лейтенант. Виновата.

– Мы ищем шкатулку. Среди вещественных доказательств она не значится, а здесь уже полазили специалисты-»подметальщики», не пропускающие ни одного квадратного миллиметра. Мини-кассеты из ее телефона конфискованы. Нам известно, что той ночью она никому не звонила и не принимала звонков – по крайней мере здесь. Включите свое воображение, Пибоди. Она донельзя разозлена. Как она себя ведет?

Рассуждая вслух, Ева выдвигала и задвигала ящики.

– Продолжает пить, носиться по дому, строя планы жестокой мести всем своим недругам. Мерзавцы, суки! Вздумали ей перечить? Да она проучит кого угодно, стоит ей только захотеть! Возможно, она поднимается сюда и проглатывает для поддержания настроения еще одну таблетку…

А это что такое? Неужели удача? Вряд ли: простая эмалированная шкатулка. Откинув крышку, Ева зажмурилась от мерцания золотых и серебряных колец, фарфора и слоновой кости.

– Странное место для драгоценностей, – заметила Пибоди. – Для тряпок у нее есть огромный стеклянный гардероб, для настоящих ценностей – сейф.

Ева подняла глаза, поняла, что ее помощница не шутит, и расхохоталась.

– Это не драгоценности, Пибоди, а кольца для мужского члена! Унизываете член кольцами, а потом…

– Понятно. – Пибоди отвернулась. – Знаю. Но место все равно странное.

– Что тут странного? Где еще держать игрушки для секса, если не рядом с кроватью? Так о чем мы говорили? Она запивает наркотическое средство шампанским. Ей испортили вечер – что ж, ее месть будет страшной. Этот червяк Леонардо приползет к ней на брюхе, будет молить о пощаде! Но она заставит его пожалеть, что связался у нее за спиной с дешевой потаскухой да еще позволил ей врываться в ее дом – ее дом! – и разевать здесь пасть!

Ева задвинула один ящик и выдвинула другой.

– Камера зафиксировала ее уход в два ночи с минутами. Дверь запирается автоматически. Машину она не вызывала, а свою не брала. До Леонардо все шестьдесят кварталов, на ней высокие тонкие каблуки, но она не берет такси: ни одна из компаний не зафиксировала, чтобы ее подвозили. Я знаю, что у нее был сотовый телефон с автоответчиком и еще какими-то хитрыми приспособлениями. Но мы его не нашли. Если она брала его с собой и звонила, то потом куда-то подевала. Или это сделал кто-то другой.

– Если она звонила убийце, то он – или она – догадался избавиться от улики. – Пибоди приступила к поискам в колоссальном стенном шкафу, стараясь не слишком переживать из-за шикарных нарядов, на многих из которых еще остались ценники. – Возможно, после своего наркотика она могла бы взлететь, но тащиться в такую даль пешком? У половины ее туфель подошва в идеальном состоянии. Она явно не была любительницей пеших прогулок.

– Это уж точно. Знаете, я подумала, что Пандора ни за что не села бы в вонючее такси. Ей достаточно было щелкнуть пальцами, чтобы появилась дюжина ретивых рабов, готовых везти ее хоть за тысячу миль. Итак, она щелкает пальцами, и кто-то везет ее к Леонардо. Зачем?

Восхищаясь способностью Евы влезать в шкуру другого человека, не переставая при этом оставаться самой собой, Пибоди перестала рыться на полках и уставилась на нее.

– Она, наверное, не утруждала себя объяснениями. Она настаивала, требовала, угрожала…

– Кому она звонила – Леонардо, кому-то еще? Охранная система в его доме разбита. Может, ее разбила сама Пандора?

– Или убийца. – Пибоди зарылась в гору дорогого шелка. – Если он уже решил ее прикончить.

– Но зачем тогда везти ее к Леонардо? Убийца ведь не мог знать, что хозяина не окажется дома, – возразила Ева. – А если это был сам Леонардо, зачем ему проливать кровь в собственной квартире? Не уверена, что в тот момент убийство уже было предрешено. Итак, они поднимаются к Леонардо, но там – если верить ему – нет ни души: Леонардо напивается и ищет Мевис, которая тем временем тоже напивается. А Пандоре подавай Леонардо: она желает предать его казни. Она начинает громить его жилище; возможно, заодно достается и ее спутнику. Завязывается драка, он хватает палку – то ли для самозащиты, то ли для нападения. Пандора поражена, напугана. Никто никогда не смел поднять на нее руку. Что за чертовщина? Но он не может остановиться – или не хочет? И вот она валяется на полу, вся в крови.

Пибоди ничего не сказала. Она видела фотографии, сделанные на месте преступления. Похоже, все происходило именно так, как изобразила Ева.

– Он стоит над ней и тяжело дышит. – Ева прикрыла глаза, чтобы лучше представить себе эту картину. – Он забрызган ее кровью с головы до ног. Вся комната провоняла кровью. Но он не паникует – он не может себе позволить панику. Что их сейчас связывает? Ее сотовый телефон, который фиксирует разговоры. Он кладет его себе в карман. Если это сообразительный человек – а иначе быть не может, – то он обыскивает Пандору, чтобы при ней не осталось ничего, что могло бы нас на него навести. Он вытирает палку в тех местах, где ее касался, и все остальное, на чем могли остаться его отпечатки.

В воображении Евы словно прокручивалась старая видеозапись – нечеткая, с тенями. Фигура – не то мужская, не то женская – пыталась замести следы, сновала, крутилась вокруг тела, стараясь не ступать в кровавые лужи.

– Ему надо торопиться: вдруг кто-нибудь появится? Но главное – ничего не упустить. Кажется, все уже приведено в порядок – как вдруг он слышит шаги. Мевис! Убийца скрывается за одной из занавесок. Мевис зовет Леонардо, видит тело, нагибается. Тем лучше! Он бьет ее по голове, вкладывает ей в ладонь палку, возможно, наносит мертвой Пандоре еще несколько ударов. Потом царапает ногтями убитой щеку Мевис, рвет ими ее одежду. Может быть, надевает поверх своей одежды что-то из вещей Леонардо, на случай, если его кто-нибудь заметит возле дома.

Ева задвинула нижний ящик и выпрямилась. Пибоди восторженно смотрела на нее.

– Можно подумать, что вы сами там побывали, – прошептала она. – Мне бы тоже так хотелось!

– Вот расследуете еще несколько убийств – и достигнете желаемого. Самое трудное – не влезть в шкуру убийцы, а из нее вылезти. Так где же эта чертова шкатулка?!

– Может, она унесла ее с собой?

– Сомнительно. Кстати, а где ключ, Пибоди? Она закрыла ящик, а куда дела ключ?

Пибоди молча включила компьютерную записную книжку и запросила перечень предметов, найденных в сумочке пострадавшей и на ее теле.

– Ключ в перечне не числится.

– Значит, его забрал убийца. Потом вернулся сюда и утащил шкатулку, а также все, что захотел. Давай-ка посмотрим съемку охранной камеры.

– Разве этого не сделали «подметальщики»?

– Зачем? Ведь ее убили не здесь. Они только установили время ее ухода.

Ева подошла к монитору камеры слежения и запросила воспроизведение съемки в нужный день и час. На экране появилась Пандора, выбегающая из подъезда и исчезающая в темноте.

– Два часа восемь минут. Убийство совершено примерно в три ночи… – Она нажала на клавишу ускоренного просмотра и наблюдала, как бегут секунды, минуты. – Стоп-кадр! Вот оно! Видите, Пибоди?

– Вижу. Время перескочило с четырех часов трех минут сразу на четыре тридцать пять. Кто-то отключал камеру – наверное, при помощи прибора дистанционного управления. Это неспроста…

– Кому-то позарез понадобилось войти и что-то вынести. Пришлось рискнуть. Ради какой-то шкатулки с запрещенными таблетками? – Усмешка Евы была безрадостной. – Я нутром чую, где зарыта собака, Пибоди! Давайте поторопим лабораторию.

Глава 9

– Тебе обязательно надо меня злить, Даллас? Старший лаборант Дикки Беренски, прозванный недоброжелателями Дикарем, изучал клочок лобковых волос, повернувшись к двери спиной, обтянутой белым халатом. Он был дотошнейшим человеком и страшнейшим занудой. Любой анализ затягивал до бесконечности, зато так успешно выступал в суде, что на него молились полицейские и вся лаборатория.

– Не видишь, что я увяз по горло? – Дикки поправил фокус на своих очках-микроскопах. – Десять убийств, шесть изнасилований, куча подозрительных смертей и столько всякой всячины, что подумать страшно! Я вам не робот!

– Но очень близко, – прошипела Ева. Она не любила лабораторию с ее запахом дезинфекции и белыми стенами. Это слишком походило на больницу, а то и хуже: вызывало в памяти психологическое тестирование. Если полицейский применял силу на поражение с летальным исходом, он в обязательном порядке направлялся на тестирование. Ева проходила эту процедуру не слишком часто, но всегда вспоминала о ней с омерзением.

– Брось, Дикки, у тебя было достаточно времени, чтобы сделать анализ порошка.

– Достаточно?! – Он поднял голову. Глаза за увеличительными стеклами были огромными, как у филина. – Как все фараоны в городе, ты воображаешь, что твое дело важнее остальных. Сейчас все побросаем и займемся одной тобой! У меня вообще сегодня с утра температура, а тут сиди, копайся с волосами черт знает откуда. Катастрофически не хватает времени! К тому же все пихают под локоть; и отдел расследования убийств, и наркотики… Дался вам этот порошок! У тебя ведь уже есть предварительные результаты.

– А нужны окончательные.

– У меня их нет! – Он надул и без того пухлые губы, отвернулся и высветил на дисплее увеличенный волос. – Видишь, я занят анализом ДНК.

Ева знала слабое место Дикки, хоть и не любила пускать это знание в ход.

– У меня есть два билета в ложу на завтрашний матч «Янки» – «Ред Соке».

Пальцы, бегавшие по клавиатуре, замерли в воздухе.

– В ложу?

– У самой третьей линии.

Дикки убрал с глаз очки и оглядел помещение. Все коллеги были заняты своими делами.

– Ладно, попробую. – Одно движение ногой – и он подъехал в кресле к другому монитору и вызвал нужный файл. – Вот в чем дело… Видишь?

Экран пестрел непонятными символами. Ева помнила, что один из них не смог расшифровать даже суперкомпьютер Рорка.

– Вот это, красное?

– Нет, это стандартный амфетамин. Он присутствует в «Зевсе», «Баззе», «Смайли». Слабое производное можно раздобыть где угодно. А вот это… – Он постучал пальцем по зеленой закорючке.

– Что это?

– В том-то и вопрос, Даллас. Никогда раньше такого не видал. Компьютер бессилен. Не иначе, доставлено из каких-то южных стран.

– Можешь прикинуть его эффект?

– Как раз пытаюсь это сделать. У него примерно те же свойства, что у препарата от старения, и примерно та же способность влиять на энергетику организма. Высвобождает много свободных радикалов. Но при смешивании с другими веществами, содержащимися в порошке, возникают неприятные побочные эффекты. Об этом сказано в отчете. Усиленное половое влечение – это, может, и неплохо, но вместе с тем – резкие перепады настроения. Рост физической мощи – и одновременно потеря самоконтроля. В общем, нервная система не выдерживает такого напора. Какое-то время человек чувствует себя великолепно, все ему нипочем, трахаться хочется, как кролику, и наплевать, как к этому относится партнер, на которого пал выбор. Потом наступает полный упадок сил, страшные мучения, спасти от которых может только новая доза. Начавший принимать препарат так изнашивает свою нервную систему, что она очень скоро просто перестает функционировать.

Ева нахмурилась.

– Это примерно то же, что я уже прочла в предварительном отчете.

– Понимаешь, я застрял на элементе X. Пока что могу сказать только, что он растительного происхождения, вроде остролистной валерианы, растущей на юго-западе США. Индейцы использовали эти листья как снадобье. Но валериана не токсична, в отличие от этой гадости.

– Значит, это яд?

– Если принимать в чистом виде и большими дозами, то да. Как и многие травы, применяемые в медицине.

– Лекарственное растение?

– Я этого не говорил. Еще не определено, что это такое. – Дикки запыхтел. – Если и растение, то неизвестное науке. Это максимум, что я способен сказать на данный момент. Сколько бы ты и парни из наркотического отдела меня ни торопили, быстрее не получится.

– Это не их, а мое дело!

– Это ты им расскажи.

– И расскажу. А теперь, Дикки, мне нужен токсикологический рапорт по убийству Пандоры.

– Этим занимаюсь не я, а Сьюзи Кью. Но сегодня она взяла отгул.

– Ты здесь главный, Дикки, а мне рапорт нужен позарез! – Настал момент забросить главную приманку. – Кстати, к билетам в ложу прилагаются два пропуска в раздевалку.

– Это хорошо. Никогда не вредно взглянуть, в каком состоянии твоя команда. – Он нажал несколько клавиш. – Молодец, Сьюзи, защитила свою работу от постороннего вторжения! Но ничего, сейчас попробуем рассекретить файл «Пандора, 563922-Н». Только учти: токсикологические тесты еще не завершены. Данные предварительные.

Вскоре на дисплее появилось изображение.

– Как я погляжу, она крепко поддала, – начал Дикки. – Хорошее французское шампанское. Скорее всего умерла счастливой. Похоже на «Дом Периньон» пятьдесят пятого года. Сьюзи Кью неплохо поработала… Так, немного «порошка счастья». А пострадавшая, однако, любила повеселиться! Похоже на «Зевс», но… Нет! – Он вобрал голову в плечи, как делал всегда, когда удивлялся или сердился. – Что за чертовщина?!

Не дав компьютеру перечислить все элементы, он остановил изображение.

– Какая-то примесь, – пробормотал он. – Гадость какая-то…

Его пальцы летали над клавиатурой, как пальцы опытного пианиста над клавишами рояля. Даллас следила, как появляются и исчезают формулы и цепочки. Наконец ее осенило.

– То же самое! – Она оглянулась на притихшую Пибоди. – То же вещество!

– Я этого не говорил, – раздраженно возразил Дикки. – Лучше заткнись и дай мне довести дело до конца.

– Все то же самое! – не унималась Ева. – Вплоть до зеленой загогулины в элементе X. Вопрос на засыпку, Пибоди: какая может быть связь между топ-моделью и второсортным осведомителем?

– Связь простая: оба мертвы.

– Ответ на первый вопрос правильный. Хотите попытать счастья со вторым и удвоить свой выигрыш? Как они умерли?

Пибоди чуть заметно усмехнулась.

– Обоих забили до смерти.

– А теперь поборитесь за главный приз. Вопрос номер три: что связывает эти два на первый взгляд никак не связанные между собой убийства?

Пибоди покосилась на дисплей.

– Элемент X?

– Браво, Пибоди, ваша взяла! Отправляй этот рапорт в мой адрес, Дикки. В мой! – повторила она, видя его недоуменный взгляд. – Ребятам из отдела наркотиков скажешь, что застрял.

– Не могу же я похоронить информацию!

– Зато я могу постараться, чтобы ты получил билеты к пяти часам. – Ева развернулась на каблуках и зашагала к двери.

– Вы знали! – догадалась Пибоди по пути в отдел расследования убийств. – Еще там, в квартире потерпевшей. Вы не нашли шкатулку, но знали, что в ней было.

– Подозревала, – уточнила Ева. – Понимаете, очень уж все совпадало: она принимала новую смесь, которой страшно дорожила, и эта смесь увеличивала сексуальный пыл и физическую силу. – Она взглянула на часы. – Мне просто повезло: я веду оба дела одновременно и все время о них думаю. Сначала мне казалось, что это притянуто за уши, но потом уверенность усилилась. Ведь я видела оба трупа, Пибоди. На обоих обрушились с избыточной злобой.

– Ну нет, это не простое везение. Я ведь тоже их видела, но мне не пришло в голову их связать.

– Все равно, вы быстро схватываете. – Ева повернула к лифту. – И не смейте себя грызть, Пибоди: я все-таки прослужила вдвое больше вас.

– А почему вы привлекли меня к расследованию? – спросила Пибоди, пока лифт медленно полз вниз.

– За ваши способности. За ум и смелость. Кстати, то же самое в свое время сказал мне Фини, когда впервые сделал своей помощницей. Он тогда расследовал убийство: двоих подростков сбросили с пешеходного мостика на пересечении Второй авеню и Двадцать пятой стрит. Сначала я за ним не поспевала, но потом вошла в ритм.

– Почему вы выбрали отдел расследования убийств? Ева вышла из лифта и зашагала по коридору к своему кабинету.

– Потому что смерть – всегда оскорбление. А когда ее торопят, это оскорбление вдвойне. Давайте-ка выпьем кофе, Пибоди. Хочется все разложить по полочкам, прежде чем стучаться к начальству.

– Может, заодно перекусим? Ева с улыбкой оглянулась.

– Не знаю, найдется ли что-нибудь в моем холодильнике…

Войдя в кабинет, она удивленно смолкла. За ее столом, положив ногу на ногу, сидел улыбающийся подтянутый Касто.

– А вы расположились как у себя дома, Джейк Т. Касто…

– Я ждал вас, дорогая. Необходима консультация. – Он ослепительно улыбнулся Еве и подмигнул Пибоди. – Привет, Диди!

– Диди? – удивленно переспросила Ева, заглянув в пустой холодильник.

– Так точно, лейтенант, – отчеканила Пибоди стальным голосом. Правда, щеки у нее при этом горели огнем.

– Ну и повезло мне! – воскликнул Касто. – Сотрудничаю с полицейскими, которые отличаются не только сообразительностью, но и приятной внешностью. Можно и мне чашечку, Ева? Покрепче, почернее и послаще.

– Кофе – пожалуйста, а вот консультацию – увы. У меня масса работы, а через два часа назначена встреча.

– Я вас не задержу, – заверил он, но, принимая кофе, не подумал встать. – Я пытался расшевелить Дикки, но все без толку: медлителен, как трехногая черепаха! Вот я и подумал, что вы, как следователь по делу, могли бы передать образец вещества мне. Мы иногда обращаемся в одну лабораторию, где черепах не держат.

– Вряд ли стоит выносить это за пределы отдела, Касто.

– Но наш отдел имеет разрешение на сотрудничество с этой лабораторией. Все вполне легально.

– Я имела в виду свой отдел. Давайте предоставим Дикки еще немного времени. Бумер никуда не денется.

– Вы главная, вам и решать. Просто мне хочется побыстрее с этим разделаться. Дело оставляет дурной привкус – не то что ваш кофе. – Он зажмурился и восхищенно вздохнул. – Боже, где вы такой берете? Фантастика!

– Связи.

– А-а, богатый жених! – Он с наслаждением сделал новый глоток. – Что, если поманить вас для разнообразия холодным пивом и мексиканской едой?

– Я предпочитаю кофе, Касто.

– Не могу вас осуждать. – Он перевел восхищенный взгляд на Пибоди. – А ты, Диди? Как насчет холодненького?

– Сержант Пибоди при исполнении, – отрезала Ева, спасая Пибоди, которая не нашлась с ответом. – У нас много дел, Касто.

– Что ж, не буду вас отвлекать. – Наконец-то он соизволил встать. – Может, позвонишь, когда освободишься, а, Диди? Я знаю одно местечко, где подают самые лучшие мексиканские кушанья к северу от Рио-Гранде. Если передумаете и захотите поторопить лабораторию, дайте мне знать, – сказал он на прощание Еве.

– Закройте дверь, Пибоди! – приказала Ева, когда Касто выплыл в коридор. – И утрите слюну с подбородка.

Пибоди с ужасом поднесла руку к подбородку, но там никакой слюны не оказалось. Впрочем, это не улучшило ей настроение.

– Не смешно, лейтенант.

– Я же сказала, называйте меня Даллас! – прикрикнула Ева. – А вообще человек, откликающийся на кличку Диди, сразу падает в моих глазах. – Ева плюхнулась в кресло, нагретое Касто. – Какого черта ему тут понадобилось?

– Разве он не объяснил?

– Нет! Из-за такой мелочи он бы не притащился. – Она включила компьютер и запустила тест. Покушений на секретные файлы не обнаружилось. – Если он и лазил сюда, я не могу этого установить.

– Зачем ему ваши файлы?

– Как – зачем? Из-за амбиций! Если бы ему удалось раскрыть убийство раньше меня, он бы раздулся от самодовольства. Между прочим, весь его отдел не любит делиться славой.

– Как будто ваш любит, – недовольно буркнула Пибоди.

– Ненавидит! – Ева высокомерно усмехнулась. – Ладно, приступаем к отчету. Боюсь, придется обратиться за помощью к частному токсикологу – специалисту по Южной Америке. Надо придумать, чем заделать дыру, которую это пробьет в бюджете.

Спустя полчаса их вызвали в кабинет начальника Управления полиции и безопасности.

Еве нравился Тиббл – огромный бесстрашный детина, который не переставал быть полицейским, заняв высокий пост, и не увяз в политике. Прежний начальник оставил после себя такой смрад, что городу и управлению срочно потребовалось дуновение чистого воздуха. Появление Тиббла оказалось долгожданной свежей струей.

Причина вызова была Еве неизвестна, однако недоумевала она недолго – только до тех пор, пока не увидела Касто и его капитана.

– Лейтенант, сержант. – Тиббл предложил обеим женщинам сесть. Ева, как опытный стратег, выбрала местечко рядом с майором Уитни.

– Возникло небольшое недоразумение, – начал Тиббл. – Сейчас мы его устраним – быстро и окончательно. Лейтенант Даллас, вы расследуете убийства Йоханнсена и Пандоры?

– Так точно, сэр. Меня привлекли для опознания тела Йоханнсена, моего осведомителя. А в деле Пандоры меня вызвала на место преступления Мевис Фристоун, подозреваемая. Оба дела находятся в процессе расследования.

– Сержант Пибоди – ваша помощница?

– Я обратилась с просьбой приставить ее ко мне в качестве ассистентки и получила разрешение от своего непосредственного начальника.

– Хорошо. Лейтенант Касто, Йоханнсен был также и вашим осведомителем?

– Так точно. Но в момент обнаружения его тела я расследовал другое дело. Меня уведомили позже.

– И с того момента отделы борьбы с незаконным оборотом наркотических средств и расследования убийств договорились о совместном расследовании?

– Так точно. Однако недавно до моего сведения была доведена информация, в связи с которой оба дела становятся прерогативой моего отдела.

– Но это убийства! – не выдержала Ева.

– Да, но между ними есть связующее звено – одно и то же наркотическое средство. – Касто злорадно улыбнулся. – Согласно последним данным, поступившим из лаборатории, вещество, обнаруженное в комнате Йоханнсена, присутствовало также в организме Пандоры. В веществе есть неизвестный компонент, что согласно статье шесть девятого раздела кодекса «В» передает оба дела под юрисдикцию моего отдела.

– В разделе предусмотрены исключения: в частности, в случае, если дела уже расследуются другим отделом. – Ева глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. – Мой рапорт по данному вопросу будет готов не позднее чем через час.

– Исключения делаются не автоматически, лейтенант. – Капитан из соперничающего отдела сцепил пальцы. – Я считаю, что в данном случае подобное исключение недопустимо. Дело в том, что в отделе расследования убийств отсутствуют специалисты, опыт, аппаратура для работы с незнакомыми веществами. У нас все это есть. Мы полагаем, что утаивание новых сведений от нашего отдела идет вразрез с духом сотрудничества.

– Ваш отдел и лично лейтенант Касто получат копии моего рапорта. Это мои дела, и…

Уитни поднял руку, не позволив ей наговорить лишнего.

– Лейтенанту Даллас поручено вести следствие по названным делам. Даже будучи связанными с наркотическими веществами, они остаются делами об убийствах, которые лейтенант и расследует.

– При всем к вам уважении, господин майор, – заговорил Касто, пряча усмешку, – в Управлении полиции хорошо известно, что вы покровительствуете лейтенанту Даллас. Впрочем, учитывая ее послужной список, это не вызывает удивления. Мы попросили мистера Тиббла об этой встрече, чтобы решить вопрос о приоритетах. У меня больше контактов с уличными торговцами и более крупными наркодельцами. Работая под прикрытием, я получил доступ к лабораториям и производствам, каковой у лейтенанта попросту отсутствует. К этому надо прибавить тот факт, что подозреваемая по делу Пандоры…

– Подозреваемая не имеет никакого отношения к делу Йоханнсена, – перебила его Ева. – А оба убийства совершило одно и то же лицо, мистер Тиббл.

Взгляд начальника полиции остался холодным. Если у него и были свой предпочтения, он их тщательно скрывал.

– Это ваша догадка, лейтенант?

– Профессиональное суждение, сэр, каковое я разовью в своем рапорте.

– Не секрет, что лейтенант Даллас лично заинтересована в оправдании подозреваемой, – заявил капитан. – Не думаю, что это пойдет на пользу делу. Как она может сохранить профессиональную объективность, раз подозреваемая – ее близкая подруга?

Тиббл поднял палец, чтобы предотвратить вспышку Евиного гнева.

– Ваше мнение, майор Уитни?

– Я по-прежнему полностью доверяю лейтенанту Даллас. Она с честью исполнит свой долг.

– Согласен с вами. Меня не устраивают раздоры в рядах полиции, капитан. – Выговор был достаточно мягким, но бил прямо в цель. – Следует признать, что оба отдела имеют к делу одинаковое отношение. Исключения действительно не делаются автоматически; с другой стороны, речь идет о неизвестном веществе, с которым связаны как минимум две смерти. Лейтенанты Даллас и Касто имеют безупречные послужные списки и в высшей степени пригодны для ведения следствия. Вы согласны, майор?

– Да, сэр, оба – превосходные полицейские.

– Вот я и предлагаю: пусть не перетягивают канат, а сотрудничают. Лейтенант Даллас остается ведущим следователем по делу и в этом качестве будет посвящать лейтенанта Касто и его отдел во все свои находки. Годится вам такое решение или мне придется уподобиться царю Соломону и пригрозить, что дело будет разрублено на две части, как злосчастный младенец?

– Жду вашего рапорта, Даллас, – проворчал Уитни, выйдя от начальника. – И в следующий раз, пожалуйста, аккуратнее давайте Дикарю Дикки взятки.

– Слушаюсь, сэр.

Ева проводила взглядом Уитни и покосилась на Касто.

– Пришлось постараться, – усмехнулся он. – Наш капитан – тоже любитель бейсбола.

– Посмотрим, как он будет отбивать мои подачи! Я передам вам свой рапорт, Касто.

– Буду вам признателен. А я тем временем разнюхаю, что происходит на улицах. Пока что там не знают о новом составе. Но тропическое происхождение вещества позволяет взглянуть на проблему иначе. На таможне у меня есть знакомые, у которых передо мной должок…

Немного поколебавшись, Ева решила, что настало время сотрудничать по-настоящему.

– Начни с Гаити, – посоветовала она. – Пандора вернулась оттуда за два дня до гибели. Я, правда, еще не занималась ее маршрутом и не знаю, побывала ли она заодно и в других местах.

– Хорошо. Когда узнаешь, сообщи. – Касто улыбнулся и взял ее за руку. – У меня ощущение, что теперь, когда мы во всем разобрались, у нас получится чудо-команда. Кстати, нам обоим будет очень полезно добиться успеха в этом расследовании.

– Я, признаться, больше заинтересована в разоблачении убийцы, чем в служебном росте.

– Я тоже всецело за торжество правосудия! – Он широко улыбнулся, бесстыдно эксплуатируя ямочки в углах рта. – Но, поверь, если это приблизит меня к капитанскому жалованью, я не стану плакать. А ты?

– На твоем месте я бы, наверное, относилась к этому так же.

– Вот и славно. Если не возражаешь, я на днях загляну еще и поклянчу твоего кофе. – Он выразительно сжал ее руку. – Честное слово, Ева, я очень надеюсь, что ты докажешь невиновность своей подруги.

– Обязательно докажу. – Он уже зашагал прочь, но Ева, не выдержав, окликнула:

– Касто!

– Да, золото мое?

– Что ты ему посулил?

– Дикарю? – Его улыбка соперничала шириной со штатом Оклахома. – Ящик чистого виски. Он схватил приманку так же жадно, как лягушка комара. – Касто для большей выразительности высунул язык и подмигнул. – Ребята из нашего отдела – непревзойденные мастера по части взяток.

– Буду иметь в виду. – Ева засунула руки в карманы и не удержалась от ухмылки, провожая Касто взглядом. – Стильный мужчина.

– И фигура – пальчики оближешь! – добавила Пибоди. – Это я так, к слову.

– Согласна с вами, Пибоди. Ладно, одно сражение мы выиграли. Теперь постараемся победить во всей кампании.

Ева так добросовестно трудилась над рапортом, что у нее от напряжения заболели глаза. Направив копии всем, кому следовало, она отпустила Пибоди и подумала, что имеет полное право отменить встречу с психиатром: надо же когда-нибудь и отдохнуть.

Тем не менее в назначенный час она сидела в приемной доктора Миры, вдыхая знакомые запахи травяного чая и приятных духов.

– Рада, что вам захотелось ко мне заглянуть. – Мира закинула ногу на ногу. Ева обратила внимание на ее шелковые чулки и новую прическу – короткую стрижку, сменившую пучок на затылке. Зато глаза остались прежними: синими и спокойными, всепонимающими. – Хорошо выглядите!

– Со мной все в порядке.

– Нелегко в это поверить, учитывая последние события в вашей жизни – как профессиональной, так и личной. Подозрение в убийстве, павшее на лучшую подругу – серьезное испытание. Как вы с этим справляетесь?

– Просто делаю свое дело. То есть вывожу из-под удара Мевис и пытаюсь выяснить, кто ее подставил.

– Вы не видите здесь противоречия?

– Нет. Я много думала об этом… – Ева провела ладонями по коленям: на приеме у Миры у нее всегда потели ладони. – Будь у меня малейшее, самое микроскопическое сомнение в невиновности Мевис, то проблема бы наверняка возникла. Но сомнений нет – и моя совесть спокойна.

– Рада за вас.

– Разумеется, мне будет в тысячу раз спокойнее, когда я завершу расследование и полностью сниму с нее подозрение. Но, признаться, договариваясь с вами о встрече, я волновалась гораздо больше, чем сейчас. Теперь я полностью контролирую и себя, и события.

– Это для вас очень важно?

– Конечно. Я не могу нормально работать, если штурвал находится не у меня.

– А в личной жизни?

– Ну, кто же сможет отнять штурвал у Рорка?

– Значит, в ваших отношениях верховодит он?

– Верховодил бы, если дать ему волю. – Ева усмехнулась. – Наверное, он сказал бы то же самое обо мне. Кажется, мы с ним только тем и занимаемся, что оспариваем друг у друга главенство. Но в конечном счете плывем в одном направлении. Он меня любит…

– Это вас удивляет?

– Признаться, да. Меня ведь никто никогда не любил. Я понимаю, для некоторых это просто слова, и им ничего не стоит их произнести. Но для Рорка это больше чем слова! Он видит мое нутро, и оно его не отпугивает…

– А должно бы отпугнуть?

– Не знаю. Самой себе я не всегда нравлюсь, а ему – всегда. Во всяком случае, он меня понимает. – Только сейчас Ева сообразила, что именно это ей и следовало обсудить с доктором Мирой – темные закоулки души. – Наверное, так происходит потому, что у нас обоих было очень тяжелое детство. В возрасте, когда лучше этого не знать, мы уже знали, какими жестокими бывают люди. Что власть, оказавшаяся в дурных руках, не просто портит – калечит. Рорк… До встречи с ним я просто не знала, что такое любовь. Я занималась сексом, но не чувствовала ничего, кроме физического удовлетворения. Мне никогда не была доступна настоящая… Близость? Я правильно выбрала слово?

– Совершенно правильно. А почему то, что происходит между вами, вы назвали близостью?

– Потому что с ним можно только так! Ведь он… – Ева почувствовала, что на глаза ее навернулись слезы, и поспешно их утерла. – Он открыл внутри меня что-то такое, что сама я боялась открыть. Вернее, он каким-то образом завладел той частью моего естества, которую я считала отмершей. Мне всегда казалось, что я высохла душой в детстве, когда…

– Вам станет лучше, если вы найдете для этого слова, Ева.

– Когда меня насиловал родной отец! – Она вздохнула так, что чуть не лопнули легкие, и больше не пыталась сдерживать слезы. – Это было насилие, надругательство, боль… Он употреблял меня как последнюю шлюху, а я была еще слишком мала и слаба, чтобы этому воспротивиться. Он наваливался на меня, а если я пыталась увернуться – связывал. Избивал так, что у меня заплывали глаза, зажимал ладонью рот, чтобы я не могла кричать. Он насиловал меня так яростно, что я уже не знала, что хуже – само унижение или нестерпимая боль. Мне никто не мог помочь! Оставалось только в страхе ждать следующего раза…

– Вы понимаете, что себя вам не в чем винить? – тихо спросила Мира. Сейчас, когда нарыв прорвался, она старалась осторожно и тщательно выдавить весь гной. – Ни тогда, ни сейчас. Никогда.

Ева вытерла со щек слезы.

– Когда я приехала в Нью-Йорк, мне хотелось поступить в полицию. Ведь полицейские призваны бороться за справедливость, они сами вершат судьбы, хватают за руку преступников. Все казалось просто. Но, прослужив какое-то время, я увидела, что некоторые полицейские тоже паразитируют на слабых и невинных. – Она уже дышала ровнее. – Нет, виновата была не я, а он и люди, делавшие вид, будто ничего не видят и не слышат. Но мне по-прежнему приходится жить с памятью о своем страшном детстве. Когда я не помнила, мне было гораздо легче.

– Но ведь вы, кажется, давно все вспомнили?

– Очень отрывочно. Все, что происходило со мной до того, как в восемь лет меня подобрали на задворках, походило на лоскутья…

– А теперь?

– Теперь лоскутьев гораздо больше. Их слишком много! Все стало яснее, ближе… – Ева поднесла руку ко рту, потом уронила ее на колени. – Я даже вижу его лицо. Раньше не видела. Зимой я расследовала дело об убийстве Шерон Дебласс, в судьбе которой было сходство с моей судьбой. Наверное, поэтому я начала вспоминать. А благодаря Рорку воспоминания превратились в лавину. Я уже не могу им воспрепятствовать!

– А хотели бы?

– Если бы я могла вообще вытравить память о первых восьми годах своей жизни! – с ненавистью произнесла Ева. – К настоящему они не имеют ни малейшего отношения.

– Поймите, Ева, как ни ужасны были эти восемь лет, они вас сформировали. Это благодаря им вы способны сострадать невинным, благодаря им вы так сильны, содержательны и жизнеспособны. То, что вы все вспомните, уже не повлияет на вашу сущность. Я часто рекомендовала вам заняться аутогипнозом, но больше не рекомендую. Теперь ваше подсознание выпускает эти воспоминания на свободу в собственном ритме.

Ева покачала головой. Даже если доктор Мира права, она не возражала бы, чтобы этот ритм замедлился.

– Мне кажется, к кое-каким воспоминаниям я еще просто не готова. Однако мой мозг не знает отдыха. Мне все время снится один и тот же сон – никак не могу от него избавиться. Комната, отвратительная комната с мигающим красным светом в окне. Загорится – выключится, загорится – выключится… Кровать – пустая, но вся в пятнах. Я знаю, что это кровь. Очень много крови! Я лежу на полу, в углу, поджав ноги. Я тоже вся в крови. Своего лица я не вижу – оно повернуто к стене. Все вообще как в тумане, но это скорее всего я.

– Одна?

– Вроде бы. Не знаю… Я вижу только кровать, угол, мигающий свет. Рядом со мной, на полу, лежит нож.

– Когда вас нашли, на вас не было ножевых ран. На Миру глянули затравленные глаза.

– Я знаю.

Глава 10

Входя в дом, Ева была готова к ледяному душу – осуждению, которым ее обдаст Соммерсет. Она успела к этому привыкнуть, даже испытала противоестественное разочарование, когда дворецкий не встретил ее очередным презрительным замечанием. Он вообще почему-то не появился в прихожей.

Ева подошла к переговорному устройству на стене и нажала кнопку.

– Где Рорк?

– В спортзале, лейтенант. Хотите с ним поговорить?

– Нет.

Она решила, что лучше сама его навестит. Возможно, хорошенько вспотеть от физической нагрузки – это как раз то, что ей нужно, чтобы прояснилось в голове.

Ева отодвинула панель в стене, спустилась на один этаж, прошла мимо бассейна с темным дном, окруженного тропической зеленью. Здесь, внизу, был совсем другой мир. Еще один из миров Рорка! Над бассейном располагалась панель, способная по мановению хозяйской руки излучать свет солнца, луны, звезд. Рядом находились комната компьютерных игр, турецкая баня, тир, маленький видеотеатр – в общем, все, чем мог побаловать самый дорогой курорт.

Все это Ева считала игрушками богача. Сам же Рорк называл свое подземное хозяйство инструментами выживания, помогающими расслабиться в мире, который день за днем ускорял свой бег. Он вообще гораздо лучше ее сочетал работу и отдых, и Ева даже не мечтала с ним соперничать. Рорк нашел способ наслаждаться тем, что у него есть, сберегать свое достояние – и преумножать его.

За прошедшие месяцы Ева многое почерпнула у Рорка. Один из главных уроков состоял в том, что следует забывать время от времени про все тревоги, ответственность, даже про неразгаданные загадки и становиться просто самой собой. Именно так она и собиралась поступить сейчас, войдя в гимнастический зал.

Рорк был не из тех, кто экономит на инвентаре и предпочитает упрощенные способы поддержания формы. Но простые мышечные усилия и пот были для него не менее важны, чем гравитационная скамья, водяная полоса, центр силовой нагрузки. Гимнастический зал свидетельствовал о его приверженности традициям: здесь были и старомодные гири, и наклонные снаряды, и велотренажер.

Сейчас Рорк поднимал гири, медленно описывая ими круги в воздухе, одновременно глядя на монитор с какими-то сложными схемами и беседуя по сотовому телефону, который лежал перед ним на столе.

– Безопасность на курорте – основа основ, Тисдейл. Если есть упущение, найдите его и исправьте. – Хмурясь, он взялся за эспандер. – Ваша обязанность – все предусмотреть. Если понадобятся затраты сверх сметы, извольте, доказать мне их необходимость. Я не сказал «найти доводы в их пользу», Тисдейл, я сказал «доказать»! Доклад должен быть в моем кабинете в девять утра. Конец связи.

– Ну и крут же ты, Рорк!

Он оглянулся и улыбнулся Еве.

– В бизнесе как на войне.

– Да, ты воюешь не понарошку. На месте Тисдейла я бы так задрожала от страха.

– Я к этому и стремился.

Он поставил на пол гири, подошел к центру силовой нагрузки, выбрал программу и приступил к тренировке ножных мышц. Ева рассеянно подняла гирю и стала разминать бицепсы, не сводя взгляд с Рорка.

Черная лента на голове делала его похожим на античного воина. Темная майка без рукавов и шорты выставляли напоказ каждый мускул, щедро политый потом. Зрелище его ритмично раздувающихся мышц неожиданно разожгло в Еве желание.

– Кажется, ты довольна собой, лейтенант.

– Скорее тобой. – Она наклонила голову, окинула его прищуренным взглядом, а потом подошла и потрогала бицепс, вызвав у него самодовольную усмешку. – У тебя хорошая фигура. Силач!

Усмешка сменилась широкой улыбкой. Рорк чувствовал, что она в каком-то странном настроении, но пока не мог определить, что это за настроение.

– Хочешь проверить, насколько я силен?

– Думаешь, я тебя боюсь? – Не сводя с него взгляда, она расстегнула портупею и повесила ее на ближайший снаряд. – Иди-ка сюда. – Она вызывающе поманила его пальцем. – Посмотрим, сможешь ли ты со мной сладить.

Лежа на спине, Рорк молча изучал ее. В глазах Евы читался не только вызов. Это походило на вожделение, хотя он не был до конца уверен.

– Я весь потный, Ева.

– Трус! – фыркнула она.

– Вот приму душ, тогда посмотрим, кто из нас…

– Малодушнее? Некоторые мужчины по-прежнему воображают, что с женщиной нельзя всерьез мериться силами. Я знаю, ты не из таких. Напрашивается вывод: ты боишься, как бы я не надрала тебе задницу!

Она добилась своего. Рорк сел, потянулся за полотенцем и промокнул лицо.

– Хочешь сразиться? Даю тебе время на разминку. У нее уже закипела кровь.

– Я и так готова. Стандартная рукопашная?

– Только, чур, бороться, а не бить! – предупредил он, ступая на мат, и прищурился от ее презрительного фырканья. – Лично я не буду тебя бить.

– Ты еще попробуй дотянуться… Ева не успела договорить: Рорк молниеносно сбил ее с ног.

– Так не честно, – воскликнула она и вскочила.

– Вспомнила о правилах? Вот оно, полицейское нутро!

Они закружили по мату. Рорк сделал ложный рывок, но Ева не дала себя обмануть. Они обхватили друг друга за плечи, но на протяжении десяти секунд у обоих соскальзывали ладони. Он попробовал сбить ее подсечкой, однако Ева оказалась к этому готова и устояла. Рывок – и она опрокинула его на лопатки.

– Один – один!

Ева снова приняла боевую стойку. Рорк поднялся и откинул со лба волосы.

– Ладно, лейтенант, больше я не поддаюсь.

– Разве ты поддавался? Не морочь мне… Он чуть было не уронил ее во второй раз, но Ева вовремя смекнула, что он злит ее нарочно, чтобы отвлечь, и избежала падения. Ловкий поворот – и она применила неотразимый прием: запустила руку ему между ног.

Прикосновение было таким нежным, что Рорк блаженно заморгал.

– Вот, значит, чему учат в полиции…

Их губы разделял какой-то дюйм, но Рорк рано расслабился: в следующий момент его ноги взлетели в воздух. Он шлепнулся и не успел опомниться, как Ева налегла на него, уперлась коленом ему в пах, вдавила плечи в мат.

– Ты на лопатках, приятель! Моя взяла!

– Кажется, кто-то говорил о честности?

– Умей проигрывать!

– Трудно спорить с женщиной, придавившей коленом мое мужское достоинство.

– Вот и не спорь. Теперь я разделаюсь с тобой по-своему.

– Неужели?

– Представь себе. Ведь я победила! – Она стала стягивать с него майку. – Не мешай мне, и я не сделаю тебе больно. – Рорк потянулся к ней, но она прижала его руки к мату. – Здесь распоряжаюсь я! Не вмешивайся, а то закую тебя в наручники.

– Заманчивая перспектива! А почему бы тебе не… Рорк не договорил: се горячие, жесткие губы впились в его рот. Его руки сами собой заскользили по ее телу, но уже через секунду он понял, что ей хочется чего-то другого, необычного, и решил не препятствовать.

– Сейчас я тебя возьму… – Она несильно прикусила ему губу, и по его телу пробежала волна желания. – Я сделаю с тобой все, что сочту нужным.

Рорк уже предвкушал, во что это выльется, и с трудом проговорил:

– Ты уж поласковей…

От ее смеха он еще больше распалился.

– Размечтался!

Ева сразу взялась за дело. Руки ее были сильны и требовательны, губы не знали отдыха. Рорк замер, чувствуя вибрацию ее желания, которой она делилась с ним, подпитываемая неиссякаемой внутренней энергией. Ладно, раз ей хочется все делать по-своему – он не станет ей мешать. Рорк говорил себе, что это добровольный выбор, хотя она и лишила его альтернативы.

Губы Евы скользили по его плечам, груди, животу; он чувствовал, что каждый его мускул томительно вибрирует. Потом у Рорка потемнело в глазах: она забрала в рот ту его часть, в которой сейчас сосредоточилось все его естество, и заработала с такой интенсивностью, что он должен был приложить все усилия, чтобы не взорваться.

– Не смей сопротивляться! – Ева резко сменила положение: теперь там, где только что были ее губы, оказалась рука. – Сейчас я заставлю тебя кончить. – Она втянула в рот его язык и довольно сильно укусила. – Давай!

– Боже! – Рорк только и успел, что обхватить ее руками. Он был слаб, как дитя, и смущен полной утратой самоконтроля. Но смущение меркло в сравнении с головокружительной радостью. – Даже не знаю, извиняться или благодарить…

– Не то и не другое. Я еще с тобой не закончила. Рорк усмехнулся, но она уже терлась щекой о его скулу, посылая новые сигналы.

– Детка, ты должна дать мне опомниться.

– Ничего я не должна! – Она была пьяна от восторга, упоена своим могуществом. – Сегодня все будет так, как хочу я!

Она оседлала Рорка, стянула через голову рубашку и, призывно глядя на него, провела руками по своему оголившемуся торсу, по груди. Потом с улыбкой положила его ладони себе на грудь, вздохнула и блаженно зажмурилась.

Его прикосновения были знакомыми и родными, но всякий раз дарили новые ощущения, а сейчас возбуждали, как никогда прежде. От его умелых пальцев ее соски раскалились и заныли так, что свело мускулы живота. Она откинулась, и он поймал ее сосок ртом. Ева сжала его голову ладонями, упиваясь своими ощущениями: его зубы дразнили ее сверхчувствительную плоть, пальцы мяли бедра, тело скользило по телу. В ноздри врывался раскаленный запах пота и секса. Она впилась губами в его рот и почувствовала взрывной вкус желания.

Рорк то ли застонал, то ли выругался, и Ева отпрянула. Вскочив, она в восторге почувствовала, что плохо держится на ногах – так отяжелело от желания тело. Ей не нужно было ему говорить, что так у нее еще ни с кем не было: он сам хорошо это понимал. Она тоже знала, что с ней он почувствовал и понял нечто такое, чего не чувствовал с другими, – знала и недоумевала.

Стоя над ним, Ева не пыталась совладать с участившимся дыханием, не стеснялась пробегавших по телу судорог. Она сбросила туфли и быстро стащила с себя джинсы.

От его взгляда, пробежавшего по ее телу и остановившегося на лице, Еву омыло горячей волной. Она никогда не была особенно высокого мнения о своем теле. Это было тело сотрудницы полиции – сильное и гибкое. Лишь благодаря Рорку она узнала, какое наслаждение могут доставлять женщине ее собственные сила и гибкость. Вся дрожа, она села на него, зажала коленями поясницу, наклонилась и забылась в поцелуе.

– Я все еще главная… – прошептала она чуть погодя. Прожигая ее взглядом, Рорк улыбнулся.

– Валяй.

Ева медленно, сладострастно нанизалась на него. Когда он достиг невероятной глубины, она на мгновение окаменела, запрокинула голову – и с восторженным криком встретила первую судорогу оргазма. Переплетя пальцы с его пальцами, она запрыгала как одержимая.

В голове гремели взрывы, кровь кипела, в крепко зажмуренных глазах расходились разноцветные круги. Еве казалось, что внутри у нее не осталось ничего, кроме Рорка и отчаянной потребности вобрать его в себя без остатка. Приступы наслаждения следовали один за другим, не давая ей упасть. Наконец она легла на него, полностью обессиленная. Прижавшись лицом к его шее, она замерла, надеясь, что рассудок все-таки когда-нибудь вернется.

– Ева! – позвал он, но она не откликнулась. – Теперь моя очередь.

Ошалело моргая, Ева позволила ему перевернуть ее на спину. Как выяснилось, он все еще оставался у нее внутри – и до чего глубоко!

– Я думала, ты тоже… Мы…

– Не мы, а ты, – уточнил он, наблюдая за болезненным наслаждением, с которым она встретила его движения у себя внутри. – Теперь все будет так, как хочу я!

Она попробовала засмеяться, но вместо смеха из ее губ вырвался стон.

– Послушай, если мы будем продолжать в том же духе, то заездим друг друга до смерти.

– Я готов рискнуть. Нет, не закрывай глаза, смотри на меня!

Рорк видел, как стекленеют ее глаза по мере того, как он усиливает напор, слышал ее сдавленные крики, сопровождающие каждое погружение, которым, казалось, не будет конца…

Потом оба задвигались в едином безумном ритме, задергались, сцепились руками, переплелись ногами. Глаза Евы уже не выражали ничего, кроме безумия. Он накрыл ее рот своим и поглотил ее крик.

Они вросли друг в друга, как измученные двадцатым раундом боксеры в клинче, которые ждут, когда же рефери закончит счет, и судорожно ловят ртами воздух. Рорк мог бы дотянуться губами до ее груди, но, как оказалось, в нем не осталось сил, чтобы совершить этот подвиг.

– Я не чувствую пальцев ног! – спохватилась Ева. – И пальцев рук… Наверное, ты сломал мне хребет!

Рорк догадался, что перекрыл ей кислород и кровообращение, и поспешно соскользнул с нее.

– Так лучше? – спросил он, растянувшись рядом. Ева жадно втягивала воздух.

– Кажется…

– Я сделал тебе больно?

– Что?

Он приподнял голову и увидел ее бессмысленную улыбку, пустые глаза.

– Ничего. Ну как, ты разобралась со мной?

– Временно.

– И то хорошо. – Он упал навзничь и усиленно задышал.

– Господи, в каком мы состоянии! – простонала Ева.

– Вернейшее средство напомнить себе, что ты человек, – это хороший, потный секс! Пошли.

– Куда?

– Дорогая, – он поцеловал ее в мокрое плечо, – тебе надо под душ.

– Что мне надо – так это поспать денька два. Прямо здесь… – Она поджала ноги и зевнула. – А ты иди.

Рорк покачал головой, собрался с силами и встал. Сделав глубокий вдох, он нагнулся, поднял Еву и взвалил себе на плечо.

– Вот-вот, поизмывайся над мертвой женщиной!

– Не знал, что трупы такие тяжелые.

С этими словами он потащил ее через зал в раздевалку, потом осторожно опустил на скользкий кафель. В кабинке он развернул Еву так, чтобы струя душа ударила ей прямо в лицо, и включил ледяную воду.

– Ты с ума сошел!..

На большее у нее не хватило сил: пришлось извиваться и визжать, да так, что дрожали стены душевой. Теперь Рорк назвал бы ее не трупом, а ожившим мертвецом, мокрым и холодным. Он хохотал во всю глотку, внимая ее ругательствам и уворачиваясь от ударов и брызг.

– Сейчас же прекрати! – крикнула она. – Включи горячую воду! Немедленно!

Холодный душ сменился на горячий, и она пришла в себя.

– Я тебя убью, Рорк! Вот оттаю – и тебе крышка.

– Тебе полезно. – Он наконец осторожно отпустил ее и протянул мыло. – Мойся, лейтенант. Я сейчас умру от голода.

Еве не меньше его хотелось есть.

– Придется убить тебя позже, – решила она. – После еды.

Не прошло и часа, как она – чистая, умиротворенная, одетая – впилась зубами в сочный бифштекс.

– Я выхожу за тебя замуж ради секса и жратвы! Рорк пил темно-красное вино и с наслаждением наблюдал, как она утоляет голод.

– Ради чего же еще?

Ева принялась за тонкие ломтики жареной картошки.

– Ну, ради твоей смазливой физиономии. Он самодовольно ухмыльнулся.

– Мою физиономию все хвалят.

Пусть причина замужества была не в этом, секс, вкусная еда и приятная внешность благотворно влияли на настроение. Ева улыбнулась ему.

– Как там Мевис?

Рорк ждал, когда она об этом спросит, зная, что это произойдет не сразу.

– Отлично. Сегодня она отправилась к Леонардо, утром ты сможешь с ними поговорить.

Ева уминала бифштекс и не отрывала взгляд от тарелки.

– Кстати, что ты о нем думаешь?

– Что он отчаянно, просто непозволительно влюблен в Мевис. Поскольку это чувство мне в некоторой степени знакомо, я ему сочувствую.

– Мы пока так и не смогли установить, чем он занимался в ночь убийства. – Ева поднесла к губам вино. – У него было все: мотивы, средства и, что весьма вероятно, шанс убить. Улик, напрямую связывающих его с преступлением, не существует. Однако убийство совершено в его квартире принадлежавшим ему предметом.

– Неужели ты можешь себе представить, как он убивает Пандору, а потом подстраивает так, чтобы вина пала на Мевис?

– К сожалению, нет. – Она поставила рюмку. – Хотя, если бы могла, было бы гораздо проще. – Она побарабанила пальцами по столу, опять взяла рюмку. – Ты знаком с Джерри Фитцджеральд?

– Знаком. – Он немного подождал. – Нет, я с ней не спал.

– Я об этом не спрашивала!

– Я решил упростить тебе задачу.

Ева пожала плечами, сделала еще глоток.

– Она показалась мне довольно умной, хитрой и тщеславной. Несентиментальной.

– Ты редко ошибаешься, – улыбнулся Рорк. – Не стану с тобой спорить.

– Я не слишком хорошо знакома с миром высокой моды и манекенщиц, поэтому навела некоторые справки. Фитцджеральд – топ-модель, и на ее уровне ставки высоки: деньги, престиж, пресса… Показ моделей Леонардо – это хорошие деньги, всеобщее внимание, перспектива кредитов. Теперь она займет место Пандоры.

– Если его модели понравятся, спонсоры окажутся в большом выигрыше, – согласился Рорк. – Но только если понравятся.

– Сейчас она с Джастином Янгом и не скрывает, что Пандора пыталась его у нее увести. Не кажется ли тебе, что у нее было достаточно мотивов?

Рорк поразмыслил и ответил:

– Мне трудно себе представить, чтобы Джерри Фитцджеральд так распсиховалась из-за мужчины, что пошла на убийство.

– Пожалуй, ты прав. Она бы скорее не простила переманивания парикмахера, чем любовника, – согласилась Ева. – Но это еще не все.

Она лаконично поведала о мостике между двумя делами, которыми в данный момент занималась, – новом наркотическом составе, обнаруженном под матрасом Бумера и в крови Пандоры.

– Мы не можем найти ее шкатулку. Очевидно, за ней приходили до нас, точно зная, где искать.

– Джерри не раз публично выступала с осуждением применения наркотических средств. Но, конечно, одно дело – публичные заявления, другое – прибыль.

– Судя по всему, этот новый состав сулит большие барыши: он очень сильный и обеспечивает быстрое привыкание. А возможность смертельного исхода не остановит ни сбытчиков, ни наркоманов.

Она отодвинула тарелку с недоеденным бифштексом, заставив Рорка нахмуриться. Он знал два основных Евиных состояния: она или ела, или нервничала.

– По-моему, это очень перспективная ниточка. Разматывая ее, ты отойдешь очень далеко от Мевис.

– Так-то оно так… – Ева вскочила, поскольку не могла усидеть на месте. – Но эта ниточка больше ни к кому не приводит! Фитцджеральд и Янг предоставляют друг другу алиби. Видеозапись охранной системы подтверждает их показания о том, где они находились в момент смерти Пандоры. Если только кто-то из них или они оба не обвели систему вокруг пальца… У Редфорда алиби нет, во всяком случае надежного, но я не вижу связи между ним и убийством. Пока.

– Каким он тебе показался? – спросил Рорк.

– По-моему – бессердечный, грубый эгоист.

– Значит, не понравился?

– Совсем не понравился! Самоуверенный, скользкий, считает, что в два счета обхитрит любого полицейского. Сам вызвался предоставить информацию, так же, кстати, как Янг и Фитцджеральд. А я не доверяю добровольцам.

Рорк в который раз подивился своеобразию полицейских мозгов.

– Он вызвал бы у тебя больше доверия, если бы пришлось вытягивать из него слова клещами?

– Конечно! – Для Евы это было аксиомой. – Он поспешил сообщить мне, что Пандора употребляла наркотики. Так же вела себя Фитцджеральд. Все трое почти с гордостью твердили, что терпеть не могли Пандору.

– Ну и что же? Может быть, они просто были с тобой откровенны.

– Когда люди настолько откровенны – особенно с полицией, – это обычно указывает на второй, невидимый слой. Надо будет копнуть поглубже. – Она прошлась по кухне и снова села. – А теперь мне еще приходится постоянно помнить о коллеге из отдела борьбы с наркотиками.

– Касто?

– Да. Он хотел сам вести расследование, но, как ни странно, спокойно перенес мое назначение. Я буду делиться с ним всеми новостями. Он очень стремится стать капитаном.

– А ты – нет?

Она окинула его холодным взглядом.

– Это надо заслужить.

– Заслужишь! Тебе поможет Касто. Ева поджала губы.

– Не болтай, Рорк. Я должна найти более прочную связь между двумя убийствами – человека или людей, знавших обоих. Пока я этого не добьюсь, Мевис будет грозить суд по обвинению в убийстве.

– Насколько я понимаю, ты можешь двигаться двумя путями.

– Какими же?

– По яркому проспекту высокой моды или по замусоренному уличному тротуару. – Он зажег сигарету. – Где, говоришь, побывала Пандора перед возвращением в Нью-Йорк?

– На Гаити. Пока точно не знаю, где именно.

– У меня там деловые интересы.

– Неудивительно, – сухо отозвалась она.

– Я могу кое-кого расспросить. Люди, среди которых вращалась Пандора, не слишком охотно общаются с полицией.

– Если меня не удовлетворят ответы, которые ты получишь, придется отправиться туда самой.

Она сказала это таким тоном, что Рорк насторожился.

– Какие-нибудь проблемы?

– Никаких.

– Выкладывай!

Ева снова вскочила из-за стола.

– Я никогда не уезжала из Америки! Он не поверил своим ушам.

– Как это «никогда»?

– А вот так. Только всего на несколько часов летала в Рим и в Мексику – вместе с тобой, если помнишь. Далеко не у всех зудит в одном месте. Здесь тоже хватает дел. А если честно, я очень плохо переношу самолет…

– Тебе совершенно нечего бояться! – Рорк был искренне удивлен: он неоднократно предоставлял ей свой самолет и ничего особенного не заметил. – Дальние перелеты гораздо безопаснее езды по городу.

– Не в том дело! – отмахнулась она. – Разве я сказала, что боюсь? Если надо будет, полечу. Просто я бы предпочла этого избежать. Чем меньше придется разбрасываться, тем быстрее будет спасена Мевис.

– Так-так… – Поразительное открытие! Рорк и помыслить не мог, что бравого лейтенанта терзают такие смехотворные страхи. – Попробую-ка я сам все разузнать.

– Но ты же – гражданское лицо!

– Вот и буду действовать неофициально. Ева увидела, что он все понимает и при этом не смеется над ней.

– Ладно, – согласилась она со вздохом. – Только у тебя вряд ли найдется специалист по тропическим растениям.

Рорк улыбнулся и поднял рюмку.

– Ты не поверишь, но…

Глава 11

Ева решила, что правильнее будет не разбрасываться, а действовать в одном, привычном направлении. Самым привычным для нее была улица – там ей не требовались провожатые.

Она надавала поручений Пибоди, справилась у Фини, как идут дела, и взялась за дело самостоятельно. Ей ни с кем не хотелось болтать по пустякам, не хотелось никому попадаться на глаза: она провела тяжелую ночь и имела соответствующий вид.

Кошмар был еще хуже прежних. Ей казалось, что ее душат, колотят головой о подушку, и она просыпалась вся в поту, от собственных стонов. Спасением стал рассвет: он проклюнулся как раз тогда, когда кошмар достиг пика. Рорк к тому времени уже поднялся и плескался в душе.

Если бы он услышал, что она встала, то непременно пристал бы с расспросами, и ей вряд ли удалось бы от него отделаться. Наверное, это была ненужная гордыня, но Ева сделала все возможное, чтобы не столкнуться с ним, и тихонько удрала, оставив коротенькое сообщение.

Мевис еще спала, и только Соммерсет, на которого она налетела на бегу, успел окинуть ее презрительным взглядом.

Ева не хотела сейчас думать о нем. Чутье подсказывало, что она прячется не только от его осуждения, но и от многого другого. Спасением была работа – на нее она возлагала все надежды. Работа, в которой она неплохо разбиралась. Ева остановилась перед клубом «Даун энд Дерти» на Ист-Энд.

– Привет, белая красотка!

– Как делишки, Крек?

– Ни шатко ни валко. – Чернокожий гигант с татуированной физиономией глянул на нее сверху вниз. Его огромную грудь частично прикрывала причудливая накидка из перьев, свисающая до колен. – Кажется, денек снова будет жаркий.

– Может, угостишь меня внутри чем-нибудь холодненьким?

– Тебя – с удовольствием, милашка. Собираешься последовать совету Крека, забросить фараонский значок и блеснуть талантами в «Даун энд Дерти»?

– В этой жизни – вряд ли.

Он засмеялся, поглаживая блестящее брюхо.

– Сам не знаю, почему ты мне так нравишься. Ладно, заходи. Расскажешь Креку, что стряслось.

Ева бывала в клубах похуже этого и не возражала бы, если бы все они стали на порядок лучше. В такой ранний час даже самые оголтелые гуляки предпочитали не высовываться из дому, но в помещении до сих пор витали ночные запахи. Дешевые духи, спиртное, курево, подозрительная травка, немытые тела и торопливый секс.

На столах стояли перевернутые стулья, на липком полу подсыхали лужицы – следы халтурной уборки. Мусор, в происхождение которого лучше было не вдаваться, был просто заметен под столы.

Зато бутылки над стойкой купались в разноцветных огнях. Танцовщица в розовом трико практиковалась в ползании по торчащему из маленькой сцены мерцающему шесту.

Крек прогнал танцовщицу чуть заметным движением огромной головы; официант на всякий случай тоже попятился.

– Чего желаешь, белая красотка?

– Черного кофе. Крек ухмыльнулся.

– А как насчет пары капель лекарства из моего неприкосновенного запаса? С ним кофе будет вкуснее. Ева согласно кивнула. С кем поведешься… Крек кивнул бармену, и тот достал из-под стойки огромную бутыль. Ева уселась на высокий табурет и попыталась расслабиться, невзирая на атмосферу. Она не знала, почему ей по душе Крек – ночной хищник, с которым она была едва знакома. Очевидно, она его просто хорошо понимала: Крек принадлежал к миру, в котором Ева проводила большую часть жизни.

– Ну, что тебе понадобилось в такой клоаке, милашка? Все рыщешь?

– Как всегда. – Она отхлебнула кофе и чуть не поперхнулась. – Неприкосновенный запас, говоришь?

– Только для избранных клиентов! Все в рамках закона. – Он подмигнул. – Ну, разве что с небольшим нарушением… Так чего ты ждешь от Крека?

– Ты знал Бумера? Картер Йоханнсен, мелкая сошка.

– Знал. Теперь он труп.

– Верно. Его убили. Ты имел с ним дело, Крек?

– Иногда он сюда заглядывал. – Крек предпочитал неразбавленный неприкосновенный запас. Опрокинув рюмку, он довольно зачмокал губами. – То с деньгами, то без. Любил посмотреть шоу и потрепаться. Безвредный старый дуралей. Говорят, у него не осталось лица?

– Точно. Кто бы мог такое с ним учинить?

– Видать, кто-то сильно на него взъелся. Вообще-то после пары рюмок он начинал слишком много трепаться.

– Когда ты видел его в последний раз?

– Уже не припомню… Две-три недели назад. Заявился как-то с полными карманами, заказал бутылку, таблетки и отдельную комнату. К нему пошла Люсиль. Нет, не Люсиль, Хетта. Все вы, белые девчонки, на одно лицо. – Он подмигнул.

– Бумер кому-нибудь рассказывал, откуда у него столько денег?

– Хетте, может, и рассказал, потому что был под сильным градусом. Она спускалась взять для него еще таблеток: видно, ему хотелось оставаться счастливым. Хетта сказала, что старикан Бумер решил стать антрепренером или кем-то там еще. Мы посмеялись. А тут, представь, появляется он – и прыг голышом на сцену! Тогда уж мы и вовсе животики надорвали. Хозяйство у него – в лупу не разглядишь.

– Праздновал удачную сделку?

– Похоже на то. Но выяснить не удалось – дела. Пришлось разбить несколько голов и вышвырнуть несколько тел. Помню, стою на улице – а тут он выскакивает из дверей. Я его поймал – так, для смеха, – но он уже не был счастливым. Наоборот, он был чем-то до смерти напуган, чуть в штаны не навалил.

– Что-нибудь сказал?

– Нет, просто вырвался и дал деру. С тех пор я его не видал.

– Кто его спугнул? С кем он говорил?

– Чего не знаю, того не знаю, красотка.

– Ты, случайно, не видел той ночью кого-нибудь из этих? – Ева вынула из сумки фотографии и разложила их на стойке: Пандора, Джерри, Джастин, Редфорд и – по необходимости – Мевис и Леонардо.

– Вот этих двух я знаю. Манекенщицы, конфетки! – Он любовно провел толстыми пальцами по фотографиям Пандоры и Джерри. – Рыжая часто к нам заглядывала: искала знакомства. Коллекционировала она их, что ли? Может, она и была здесь в ту ночь, но точно сказать не могу. Остальные – не из нашего списка приглашенных. Их я не знаю.

– Видел когда-нибудь рыжую вместе с Бумером?

– Он ей ни к чему. Она любила здоровенных, молодых и глупых. А Бумер был только глупым.

– Ты слышал что-нибудь о новом наркотике? Широкая физиономия Крека немедленно стала отсутствующей.

– Ничего не слыхал.

Вот и все дружелюбие! Ева молча положила на стойку несколько купюр.

– Ну как, теперь лучше со слухом?

Крек произвел подсчет и молча поднял на нее глаза. Знакомая тактика. Ева добавила две бумажки. Деньги исчезли со стойки.

– Вроде бы болтают о какой-то новой дряни… Сильная, долгоиграющая, дорогая. Называется «Бессмертие». У нас ее еще не было. Здешний люд не может себе позволить переплачивать. Надо дождаться, когда начнут падать цены, потом выждать еще несколько месяцев и только потом…

– А Бумер об этом говорил?

– Так вот, значит, чем он занимался? – Крек покачал головой. – Я от него ничего такого не слышал. Слухи слухами, а от него – ничего. Говорить-то об этом говорят, но никто еще не попробовал. Хороший бизнес! – Крек улыбнулся. – Раззадориваешь покупателя слухами о новом продукте, он пускает слюни и готов отвалить большие деньги.

– Лучше не придумаешь. – Ева подалась вперед. – Хочу дать тебе дружеский совет, Крек: не вздумай пробовать – откинешь копыта. – Он собирался возразить, но она остановила его, положив руку на мясистое плечо. – Я не преувеличиваю. Это яд, действующий медленно, но верно. Предупреди тех, кто тебе не безразличен: если подсядут на эту дрянь, их песенка спета.

Крек внимательно посмотрел на нее.

– Серьезно, белая красотка? Или это обычная полицейская лажа?

– Серьезно, никакой лажи. После пяти лет регулярного употребления отказывает нервная система. Правило не имеет исключений. Тот, кто производит эту дрянь, прекрасно знает, до чего она опасна.

– Деньги не пахнут, – пожал плечами Крек. – Только мне все равно никто не поверит. Те, кто уже раскатал губы, пошлют куда подальше.

– Боюсь, что ты прав… Где мне найти Хетту? Крек присвистнул, покачал головой.

– Хетту? Кто же ее знает! Не видел ее уже неделю-другую. Ведь эти девчонки – они как? Вертятся то в одном клубе, то в другом.

– Как ее фамилия?

– Моппет. Хетта Моппет. Кажется, снимала комнату на Девятой. Если захочешь занять ее место у нас – дай знать, моя сахарная.

Хетта Моппет не платила за комнату уже три недели и сама не показывалась. Управляющий уведомил Еву, что у мисс Моппет остается на уплату задолженности всего двое суток, после чего ее имущество будет описано.

Слушая его ворчание, Ева карабкалась по заплеванной лестнице на третий этаж. Она держала в руках хозяйский ключ, не сомневаясь, что управляющий им уже пользовался.

Тесная комнатушка, узкая кровать, закопченное окно, жалкие потуги создать уют с помощью занавесок и подушечек. Ева поспешно произвела обыск и нашла записную книжку, кредитную карточку на три тысячи, несколько фотографий в рамках и просроченное водительское удостоверение, согласно которому Хетта приехала в Нью-Йорк из Джерси.

Шкаф был заполнен не целиком; было похоже, что это – все Хеттино имущество. Если она отправилась в путешествие, то налегке: с горстью купюр, без смены одежды… Ева удивилась бы, если бы версия о путешествии подтвердилась.

Из машины она позвонила в морг.

– Проверьте трупы неопознанных женщин, – распорядилась она. – Белая, блондинка, двадцать восемь лет, вес около ста тридцати фунтов, рост – пять футов четыре дюйма: Передаю номер водительского удостоверения.

Не успела она проехать три квартала, направляясь в участок, как поступил ответ.

– Кажется, нашли, лейтенант. Для завершения опознания нужен слепок зубов, анализ ДНК или отпечатки пальцев. Опознание по фотографии невозможно.

– Почему? – спросила Ева, хотя уже знала ответ.

– У нее практически не осталось лица.

Отпечатки совпали. Следователь Кармайкл, которому было поручено расследование смерти неизвестной, с облегчением передал дело Хетты Еве. У себя в кабинете Ева положила на стол все три дела.

– Не чешутся, лентяи! – пробормотала она. – Даже не удосужились запросить отпечатки пальцев. Труп мог быть давным-давно опознан!

– Наверное, Кармайкл не заинтересовался этим делом, – предположила Пибоди.

Ева вспыхнула и бросила на Пибоди негодующий взгляд.

– Значит, Кармайклу не место в полиции! Вы же видите все ниточки, Пибоди: от Хетты к Бумеру, от Бумера к Пандоре. Какова, по-вашему, вероятность, что они пали от руки одного и того же преступника?

– Девяносто шесть процентов.

– То-то! – удовлетворенно воскликнула Ева. – С этим уже можно насесть на прокурора и потребовать, чтобы они сняли обвинение с Мевис. По крайней мере до появления новых улик. А если они не согласятся… – Взгляд Евы не предвещал ничего хорошего. – Тогда я устрою утечку информации! Передам кое-какие сведения Надин Ферст, чтобы она запустила их в эфир. Это, конечно, нарушение кодекса, так что я обязана поставить вас в известность. Ведь вы будете нести ответственность наравне со мной как моя ассистентка. Решайте, Пибоди. Если вы собираетесь работать со мной дальше, то рискуете выговором, а то и наказанием. Я могла бы вас отпустить, пока не поздно.

– Я сочла бы наказанием именно это, лейтенант. Незаслуженным наказанием…

Ева помолчала, потом произнесла:

– Спасибо, Диди. Пибоди скривилась.

– Только не называйте меня Диди!

– Не буду. Для начала передайте сведения, которые мы накопили, в отдел электронного слежения, лично капитану Фини. Не хочу пересылать информацию по обычным каналам, пока не поговорю с прокурором. Ну а после этого вы проведете небольшое самостоятельное расследование.

Глаза Пибоди вспыхнули, и Ева улыбнулась. Она помнила, каково это – быть новенькой и получить первое самостоятельное задание.

– Отправитесь в один грязный клуб – он так и называется: «Даун энд Дерти». Хетта иногда работала у них. Обратитесь к Креку – он там часто бывает. Это такой здоровенный негр. Можете мне поверить, его не придется долго искать. Скажете, что вы от меня и что Хетта убита. Попробуйте выжать как можно больше из него и из остальных: с кем она водила компанию, что говорила той ночью о Бумере, с кем еще проводила время. Ну, сами знаете.

– Слушаюсь.

– Да, вот еще что, Пибоди… – Ева положила дискеты с уголовными делами в сумку и встала. – Снимите форму, иначе распугаете тамошнюю публику.

Прокурору потребовалось десять минут, чтобы не оставить от Евиных надежд камня на камне. Еще двадцать минут она потратила на спор, хотя знала, что это бесполезно. Джонатан Хартли согласился, что три убийства связаны между собой; он вообще любил соглашаться – в пределах возможного. Он восхищался Евой как следователем: ее способностью к дедукции, ее организованностью и выстроенностью доводов. Он вообще с готовностью восхищался любым полицейским, способным на образцовую работу и добивающимся высокого процента раскрываемое™.

А вот готовности снять обвинение с Мевис Фристоун Хартли не проявил. Слишком убедительными ему казались изобличающие ее улики. Тем не менее он заявил, что согласен «оставить дверь открытой». Когда у Евы появится другой подозреваемый, он с радостью вернется к этому разговору.

– Трус! – рявкнула Ева, врываясь в «Синюю белку».

Надин уже сидела в отдельной кабинке и придирчиво изучала меню.

– Почему опять здесь, Даллас? – недовольно спросила она у плюхнувшейся напротив Евы.

– Я – человек привычки.

Впрочем, без Мевис этот клуб перестал быть прежним. Только она могла так убедительно пропищать под музыку невразумительные стишки, потрясая публику новым, невиданным одеянием.

– Что-нибудь выбрала? – спросила Ева. – Я буду только черный кофе.

– Я, пожалуй, тоже. Наверное, страшно гнусный?

– Подожди, попробуешь. А почему ты не куришь? Надин неуверенно оглянулась.

– В этой кабинке, кажется, курить не положено?

– В таком заведении тебе никто не сделает замечания. Кстати, угости меня сигареткой.

– Ты же некурящая.

– Мне надоело жить без дурных привычек. Надин достала две сигареты.

– У тебя такой вид, словно сигарета для тебя – что слону ватрушка.

– Сойдет. – Она прикурила у Надин, затянулась и закашлялась. – Ну-ка, еще разок… – От дыма закружилась голова, легкие отказывались работать. Ева с отвращением затушила сигарету. – Гадость! Зачем ты куришь?

– Привыкла…

– Так и к собачьему дерьму можно привыкнуть. Кстати, о дерьме… – Ева взяла чашку с кофе и храбро отхлебнула. – Как тебе живется?

– Представь себе, хорошо. Даже лучше, чем раньше. Я теперь делаю то, на что почему-то никогда не хватало времени. Удивительно, как смертельный риск помогает понять, что терять время – все равно что вообще не жить. Все-таки с осознанием того, что Морс больше не ходит по этой земле, дышится свободнее.

– Конечно! Ведь он был не сумасшедшим, а хладнокровным убийцей.

Надин провела пальцем по своему горлу, вдоль шрама, оставленного ножом.

– А тебе не кажется, что убивать могут только сумасшедшие?

– Нет. Некоторым просто нравится убивать. Хватит об этом думать, Надин, все равно толку не будет.

– Стараюсь, но не получается. Я взяла отпуск на несколько недель, пожила с родителями… И знаешь – помогло! Я вспомнила, что люблю свою работу. Я ведь хороший профессионал, хотя в тот раз здорово подкачала.

– Ты не подкачала! – повысила голос Ева. – Тебя напичкали наркотиками, приставили нож к горлу – на твоем месте каждый бы испугался. Выкинь это из головы.

– Ты права. – Надин выпустила струйку дыма. – Узнала что-нибудь новенькое о своей подружке? У меня еще не было случая сказать тебе, насколько я огорчена ее неприятностями.

– Ничего, выпутается.

– Раз ей помогаешь ты, можно за нее не переживать.

– Это верно. Но мне нужна твоя помощь, Надин. Могу передать тебе кое-какие сведения – из анонимного источника. Никаких диктофонов, запиши от руки! – прикрикнула Ева, видя, что Надин полезла в сумку.

– Как скажешь. – Надин нашарила на дне сумки ручку и блокнот. – Выкладывай.

– Расследуются три самостоятельных убийства. Улики указывают, что все три совершены одним и тем же лицом. Первая пострадавшая, Хетта Моппет, танцовщица и по совместительству проститутка, была забита насмерть 28 мая, примерно в два часа ночи. Удары были нанесены в основном по голове и по лицу с целью максимально его изуродовать.

– Так, – только и сказала Надин.

– Тело было обнаружено в шесть утра и зарегистрировано как неопознанный труп. В момент убийства Мевис Фристоун стояла вот на этой сцене, которая у тебя за спиной, и драла глотку в присутствии как минимум ста пятидесяти свидетелей.

Брови Надин удивленно приподнялись, губы растянулись в улыбке.

– Так-так. Продолжай, лейтенант!

Еву не надо было подгонять.

В данный момент это было самое действенное средство в ее арсенале. Конечно, когда канал передаст сообщение, никто в управлении не усомнится, от кого исходят сведения. Однако доказать что-либо будет невозможно, а ради Мевис Ева была готова самозабвенно врать.

Она провела несколько часов на службе, откуда первым делом связалась с братом Хетты – единственным ее близким родственником – и сообщила о гибели сестры. Покончив с этой безрадостной формальностью, она приступила к изучению улик, найденных на месте убийства Моппет.

Не вызывало сомнений, что ее убили в том самом месте, где впоследствии обнаружили. Само убийство не потребовало много времени и особой изобретательности. О сопротивлении жертвы говорила только ссадина на локте. Орудие убийства найдено не было.

Бумера тоже убили неизвестным предметом. Ему, впрочем, сломали перед смертью руку и раздробили коленные чашечки. Ева считала, что это была пытка. Как видно, убийца знал, что Бумер владеет не только информацией, но и образцом препарата, а также его химической формулой.

Ясно, что убийце хотелось завладеть тем и другим. Но почему же тогда он не обыскал комнату Бумера в ночлежке? Не успел? Или не пожелал?

Скорее всего не успел. Ведь Бумера, очевидно, кинули в реку, чтобы выиграть время. Но замысел не сработал; тело нашли и быстро опознали. Ева и Пибоди нагрянули в ночлежку через считанные часы после находки и завладели уликами.

Теперь к Пандоре. Почему убили ее? Слишком много знала? Слишком многого хотела? Проявила себя ненадежным деловым партнером, угрожала обратиться не к тем людям? Годится любой мотив. Ева потерла ладонями лицо.

Пандору убивали более яростно, после упорной схватки, с обильным пролитием крови. И немудрено: ведь она приняла «Бессмертие». Это не какая-то танцовщица, пойманная в подворотне, и не жалкий доносчик, пронюхавший больше, чем ему положено. Пандора обладала властью, умом, честолюбием. И, что немаловажно, накачанными бицепсами.

Итак, три трупа, один убийца. И его цель – завладеть секретом нового сильнодействующего наркотика.

То есть в конечном итоге – деньги.

Ева запросила по компьютеру кредитоспособность каждого подозреваемого. Под вопросом оказался один Леонардо: этот по уши увяз в долгах.

Но алчность не проверишь по счетам. Она присуща как богатым, так и бедным. Ева продолжила поиск и обнаружила, что Редфорд, например, вовсю занимается вкладами и снятием денег с бесчисленных счетов, переводами средств с побережья на побережье и из Штатов в небольшие южноамериканские страны.

Любопытно, подумала она. Еще любопытнее – вот этот перевод с его нью-йоркского счета на счет Джерри Фитцджеральд в сумме ста двадцати пяти тысяч.

– Три месяца назад… – пробормотала Ева, уточнив дату. – Крупная сумма даже для закадычных друзей. Пожалуй, стоит проверить переводы со всех счетов Редфорда на счета Джерри Фитцджеральд и Джастина Янга за последний год.

Ева нажала несколько клавиш, и на дисплее возникла надпись:

"Проверка, Переводов не обнаружено».

– Переводы с любых счетов Редфорда на ранее запрошенные счета.

"Проверка. Переводов не обнаружено».

– Ну и пусть. Теперь проверим, не переводил ли Редфорд что-нибудь на имя Пандоры.

Через некоторое время на экране появилась новая надпись:

"Проверка. Результаты по переводам: сто десять тысяч со счета в «Нью-Йорк Сентрал» на счет Пандоры в «Нью-Йорк Сентрал», 2/6/58; пятьдесят шесть тысяч со счета в «Нью-Лос-Анджелес» на счет Пандоры в «Нью-Лос-Анджелес Секьюрити», 3/1/58; шестьдесят тысяч со счета в «Нью-Йорк Сентрал» на счет Пандоры в «Нью-Лос-Анджелес Секьюрити», 5/4/58; восемьдесят тысяч со счета в «Сен-Марк Секьюрити», Гаити, на счет Пандоры в «Сен-Марк Секьюрити», 6/12/58.

Других переводов не обнаружено».

– Ничего, хватит и этих. Как это понять? Шантаж или оплата услуг?

Ева с радостью доверила бы это занятие Фини, но он был очень занят. Пришлось самой запросить информацию за предыдущий год. Пока компьютер трудился, она налила себе кофе и стала продумывать версии.

Прошло два часа. Глаза щипало, голова разламывалась. Зато она узнала столько интересного, что новый допрос Редфорда стал неотвратимым. Ева решила, что в этот раз не пойдет к нему, а потребует, чтобы он сам явился в Центральный участок завтра к десяти утра.

Оставив распоряжения для Фини и Пибоди, она решила, что сделала за день достаточно, и уже собралась уходить, когда ее компьютер принял сообщение Рорка:

"Никак с тобой не свяжусь, лейтенант. Появилось дело, требующее моего присутствия. Когда ты услышишь мое сообщение, я уже, наверное, буду в Чикаго. Я бы предпочел переночевать дома, но ситуация требует немедленного вмешательства. Если я тебе понадоблюсь, буду в «Ривер Палас», если нет – увидимся завтра. Смотри не работай ночью – я все равно узнаю». Ева раздраженно выключила компьютер. – «Не работай ночью»! А что еще мне остается? Без тебя я все равно не усну.

Въехав в ворота, она увидела в окнах дома свет и обрадовалась. Наверное, Рорк отменил встречу, решив свою проблему на расстоянии. Так или иначе, он дома, а это главное! Она вошла в дверь, заранее улыбаясь, и двинулась на смех Мевис.

В гостиной находилось четверо: двое мужчин и две женщины увлеченно пили вино и заедали его крошечными канапе. Рорка среди них не было. «Какая наблюдательность, лейтенант!» – промелькнуло у Евы в голове. Она быстро оглядела гостиную.

На хохочущей Мевис было нечто красное – чрезвычайно короткое, открытое и обтягивающее. Ева не решилась бы назвать это платьем, и тем более – принимать в нем гостей. Поверх была наброшена распахнутая изумрудная блузка. С трудом удерживаясь на каблуках-шпильках высотой в шесть дюймов, Мевис льнула к Леонардо. Тот одной рукой обнимал ее, в другой держал бокал с чем-то прозрачным и пузырящимся.

Вторая женщина была Еве незнакома. Она поглощала канапе со скоростью автомата, то и дело встряхивая головой, покрытой короткими кудряшками, каждая из которых имела свой собственный, неповторимый оттенок. В мочку ее левого уха были продеты серебряные серьги-колечки, правое уродовала здоровенная скрепка. Ярко-синие глаза были подведены малиновым карандашом.

Малиновыми были и ее короткие шортики на подтяжках, с оборками в паху. Подтяжки, пересекавшие голые груди, закрывали соски. Сами груди были размером с любовно выращенные дыни.

Незнакомый мужчина наблюдал за происходящим сквозь розовые стекла очков, попивая вино – судя по всему, выдержанное белое, гордость Рорка. Его выходной костюм представлял собой мешковатые шорты, достигающие колен, и широкую майку, выдержанную в патриотической красно-бело-синей гамме.

Ева всерьез раздумывала, как прошмыгнуть в кабинет на втором этаже, оставшись незамеченной.

– Ваши гости давно вас ожидают, – раздался за ее спиной презрительный голос Соммерсета.

– Послушайте, это не мои…

– Даллас! – взвизгнула Мевис и кинулась к ней через всю гостиную, хотя на таких каблуках это грозило падением и множественными переломами. Она заключила Еву в неуклюжие объятия, чуть не опрокинув на пол. – Как ты поздно! Рорк куда-то улетел, но перед отлетом разрешил пригласить Биффа и Трину. Они давно мечтали с тобой познакомиться. Сейчас Леонардо нальет тебе выпить. Соммерсет, ваши канапе – просто прелесть. Не знаю, как вас благодарить!

– Я рад, что вам нравится. – Он сладко улыбнулся. Ева никогда бы не подумала, что Соммерсет способен так улыбаться. Улыбка совершенно преобразила каменное лицо дворецкого. Прежде чем удалиться, он отвесил Мевис почтительный поклон.

– Ну же, Даллас, присоединяйся!

– Нет, Мевис, у меня действительно много работы… Но отпираться было бесполезно: ее уже волокли к дивану в центре гостиной.

– Вам налить, Даллас?

Улыбка Леонардо была совсем другой: грустной, какой-то щенячьей. Не было лучшего способа, чтобы покорить сердце Евы.

– Наливайте. Вот этого вина, пожалуйста.

– Потрясающее вино. Меня зовут Бифф. – Мужчина в розовых очках подал ей тонкую, изящную руку. – Для меня высокая честь познакомиться с вами, лейтенант Даллас. Ведь вы – защитница нашей дорогой Мевис. Ты совершенно прав, Леонардо, – продолжил он, не сводя с Евы пристальных глаз. – Ее материал – шелк бронзового отлива.

– Бифф – специалист по тканям, – объяснила Мевис, при этом язык ее слегка заплетался. – Работает с Леонардо с незапамятных времен. Они тут обсуждали твое приданое.

– Мое?..

– А это Трина. Она займется твоими волосами.

– Она?! – Ева почувствовала, как кровь бросилась ей в голову. Даже женщина, посвящающая двадцать четыре часа в сутки своей внешности, запаникует, когда перед ней предстанет парикмахер-стилист с кудрями всех цветов радуги. – Вообще-то я… Вряд ли мне…

– Бесплатно! – объявила Трина громким скрипучим голосом. – Когда Мевис благодаря вам оправдают, я до конца жизни буду бесплатно консультировать вас по прическам. – Она сгребла Евину прядь в кулак и больно дернула. – Текстура и масса хороши, стрижка – не очень.

– Вот ваше вино, Даллас.

– Спасибо. – Ева поняла, что сейчас ее может спасти только выпивка. – Я тоже рада с вами познакомиться, но меня ждет работа.

– Ты что?! – Мевис с такой силой впилась ей в руку, что Ева вскрикнула. – Все собрались как раз для того, чтобы заняться тобой!

Кровь снова прихлынула к ее голове.

– В каком смысле?

– Наверху все готово. Там будет мастерская Леонардо, рабочие места Биффа и Трины. А завтра там зажужжат остальные рабочие пчелки. Мы с Рорком уже обо всем договорились.

– Пчелки… – растерянно повторила Ева. – Зажужжат?

– Речь о моем шоу. – Леонардо был трезв и потому меньше уповал на радушный прием. – Голубка, Даллас, видимо, не очень-то готова к тому, чтобы дом наполнился людьми. Все-таки у нее скоро свадьба…

– Но это для нас единственная возможность быть вместе и закончить подготовку к шоу! – Мевис устремила на Еву умоляющий взгляд. – Ты ведь не станешь возражать? Мы не будем путаться под ногами. У Леонардо страшно много дел: кое-какие модели надо переработать, раз.., главной манекенщицей будет теперь Джерри Фитцджеральд.

– Другие цвета, – вставил Бифф. – Другая фактура тканей. Ведь Джерри совсем не похожа на Пандору, – произнес он запретное имя.

– Да. – Мевис заученно улыбнулась. – Появилось много дополнительной работы, и Рорк дал свое согласие. Ведь дом такой большой! Ты никого не будешь видеть…

Когда люди снуют туда-сюда, о безопасности можно забыть, мелькнуло в голове у Евы.

– Не волнуйтесь, – сказала она, прекрасно понимая, что самой ей придется поволноваться.

– Я же говорила, что все будет в порядке! – воскликнула Мевис, целуя Леонардо в подбородок. – Ева, я обещала Рорку, что не разрешу тебе сегодня утонуть в делах. Ты просто сядешь в кресло и отдашь себя в их руки. Кстати, мы заказали пиццу.

– Боже, Мевис…

– И не возражай! – взмолилась Мевис в отчаянии, хватая Еву за руки. – Все будет хорошо, вот увидишь. По «Каналу 75» передали про новые улики, новое убийство, наркотики… А ведь я двух других убитых знать не знала! Так что скоро вы найдете настоящего убийцу и все кончится.

– Ну, положим, не так скоро, Мевис… – Ева хотела продолжить, но увидела в глазах улыбающейся Мевис такую панику, что не стала этого делать. – Ничего, мы все равно победим. Пицца, говоришь? Что ж, не откажусь.

– Отлично! Сейчас найду Соммерсета и скажу ему, что мы готовы. Отведите Даллас наверх и все ей покажите! – С этими словами Мевис упорхнула.

– Новости сильно ее подбодрили, – тихо сказал Леонардо. – Это пришлось весьма кстати: ведь ее уволили из «Синей белки».

– Мерзавцы! – проскрипела Трина.

– Хозяева решили, что певица, обвиненная в убийстве, – плохая реклама. Для нее это стало сильным ударом – вот я и решил ее отвлечь. Простите, надо было, конечно, сначала все обговорить с вами…

– Совершенно необязательно. – Ева допила свой бокал. – Я в вашем распоряжении!

Глава 12

Минут через двадцать, переодевшись и сидя в кресле перед зеркалом, Ева убеждала себя, что бывают вещи и пострашнее. Например, войны, пыточные камеры испанской инквизиции, космические полеты… В конце концов, она уже десять лет служит в полиции, можно сказать, ветеран, и давно привыкла к опасностям!

Трина защелкала зазубренными ножницами – и у Евы расширились глаза, как у лошади, готовой понести.

– Может, лучше не…

– Доверьтесь специалистам! – отрезала Трина, но страшные ножницы были на время отложены.

Ева облегченно перевела дух, радуясь отсрочке. Стилистка приблизилась к ней безоружная, но за ней все равно нужен был глаз да глаз.

– У меня есть программа консультаций по прическам, – раздался голос Леонардо. Они с Биффом колдовали у длинного стола, заваленного материей.

– Обойдусь без твоей программы! – В подтверждение своей компетентности Трина зажала в жестких ладонях лицо клиентки и, щурясь, начала исследовать ее подбородок и скулы. – Хорошая лицевая фактура, – одобрила она. – Чем пользуетесь?

– Для чего?

– Для того, чтобы поддерживать в форме лицо.

– Божьим промыслом.

Трина сначала хихикнула, потом разразилась оглушительным хохотом, похожим на глас заржавленного фагота.

– Мне нравится твоя фараонша, Мевис!

– Она у меня лучше всех, – подтвердила пьяненькая Мевис, которая восседала на табурете, изучая свои отражения в трюмо. – Может, ты и меня приведешь в порядок, Трина? Адвокаты предпочли бы, чтобы я выглядела скромнее. Сделаешь из меня брюнетку?

– И не подумаю! – Трина ткнула Еву большим пальцем под подбородок, заставив приподнять голову. – У меня появился новый оттенок, при виде которого любой судья выскочит из своей мантии. Бордельно-розовый, с серебряным отливом! Последний писк!

– Вот это да! – Мевис откинула назад свои сапфировые локоны и задумалась.

– Что бы я только из вас сделала! – воскликнула Трина, продолжая разглядывать Еву. – Может быть, все-таки разрешите применить краску?

У Евы застыла в жилах кровь.

– Нет-нет! Чуть подровняйте, и все. Просто немного покороче.

– Как скажете. – Очередной удар под подбородок – и Ева ткнулась затылком Трине в грудь. – Этот ваш цвет – тоже божий дар? – Она отшвырнула от себя Евину голову и убрала с ее лица все волосы. – Что ж, глазки ничего себе. Немного поработать над бровями – и…

– Налей мне еще вина, Мевис! – взмолилась Ева и опасливо зажмурила глаза, одобренные стилисткой, решив, что все остальное в случае чего отрастет.

– За дело! – Трина подкатила кресло вместе с перепуганной клиенткой к раковине и ловко опрокинула спинку, поймав шею Евы в прорезь. – Закройте глаза и наслаждайтесь, милочка. У меня самый лучший шампунь, а мой массаж головы вообще неповторим.

Как оказалось, она не слишком преувеличивала. Ева, сама того не желая, расслабилась и даже чуть не задремала. До ее слуха доносился негромкий спор Леонардо и Биффа о том, что предпочтительнее для вечерней пижамы: алый атлас или малиновый шелк. Леонардо включил классическую музыку с фортепьянным соло, в воздухе витал неописуемый цветочный аромат.

И все-таки зачем Пол Редфорд рассказал ей про китайскую шкатулку с наркотиками? Если он сам забрал ее из квартиры убитой, если она находится у него, то зачем ставить следователя в известность о существовании шкатулки?

Двойной блеф? Уловка? А может, он все это выдумал? Или Редфорд знает, что шкатулки больше нет, вот и…

Ева сидела не шевелясь, пока ей на лицо не шлепнулось что-то холодное и липкое. Вот тут она подскочила в кресле.

– Что за?..

– Специальная маска для лица «Сатурния», – невозмутимо сообщила Трина; ее ладонь была полна клейкой субстанции серо-коричневого цвета. – Прочищает поры лучше пылесоса. Не заботиться о своем лице – настоящее преступление. Мевис, будь добра, достань «Шинну».

– Что еще за «Шинна»?.. Ладно, неважно. – Ева содрогнулась всем телом и снова крепко зажмурила глаза. – Больше ничего не хочу знать.

– Вам пошла бы на пользу комплексная обработка. – Трина продолжала швырять ей в лицо своей грязью. – Какая вы упрямая! Хотите, займусь вами по полной программе?

– Нет, благодарю, с меня довольно и этого.

– Как угодно. А теперь расскажите мне о своем мужчине. Мне нужно знать его вкусы и пристрастия.

Трина внезапно расстегнула на Еве халат и схватила ее за груди залепленными грязью руками. Ева сразу распахнула глаза. Прочтя в них гнев, Трина усмехнулась.

– Да не волнуйтесь вы! Я не по женской части. Просто ваш мужчина будет без ума от вашей груди, когда я с ней поработаю.

– Ему и так нравится.

– Вы не представляете себе, какие чудеса творит «Шинна»! Это специальное средство для груди. Ваши груди будут соперничать нежностью с лепестками розы. Поверьте мне на слово! Что он предпочитает – гладить или щипать?..

Ева зажмурилась крепче прежнего.

– Ничего не слышу.

Трина принялась втирать ей в волосы какое-то вещество с приятным ванильным запахом.

Ева успокаивала себя мыслью, что есть люди, готовые за все это платить. Более того, это стоит огромных денег, пробивающих бреши в банковских счетах! А ей искусство Трины досталось бесплатно, следовательно, она не участвует в коллективном умопомрачении.

Ева упорно не открывала глаз, чувствуя что-то мокрое и теплое на своем лице и обнаженной груди. Вокруг нее раздавался беззаботный щебет: Мевис и Трина обсуждали косметику, Леонардо и Бифф – фасоны и цвета.

И все-таки человечество сошло с ума! Ева застонала, почувствовав, что начинается массаж ног: ее ноги окунули во что-то горячее, но вполне приятное. Потом раздался непонятный треск, ноги взмыли в воздух, и настала очередь рук.

Ева терпела и не шевелилась, даже когда что-то зажужжало возле ее бровей. Она все вынесет, как настоящая героиня, пусть Мевис пока веселится и заигрывает с Леонардо. Ее обязанность – поднимать Мевис настроение. В конце концов это так же важно, как прогресс расследования. Возмездие за убийство – еще не главное.

Когда Трина защелкала своими чудовищными ножницами, Ева зажмурилась так сильно, как только смогла. «Ведь волосы – это просто волосы, – твердила она себе, чувствуя, как ее скребут по черепу расческой. – Какая чепуха – внешность!"

Господи, только бы не остаться без скальпа!

Ева заставила себя сосредоточиться на работе: формулировала вопросы, которые задаст утром Редфорду, прикидывала его возможные ответы. Не исключено, что майор вызовет ее к себе на ковер в связи с утечкой информации. Ничего, она и это переживет.

Пожалуй, пора пригласить Фини и Пибоди и устроить совещание. Интересно, складываются ли добытые ими сведения в систему? Сама она снова побывает в клубе и попросит Крека познакомить ее с завсегдатаями. Вдруг кто-то видел, кого так испугался Бумер той ночью? Вдруг тот, кто спугнул Бумера, разговаривал с Хеттой?

Ева вздрогнула: Трина изменила положение кресла и принялась соскребать с нее грязь.

– Я передам ее тебе готовенькой через пять минут, – объявила Трина нетерпеливому Леонардо. – Гениев нельзя торопить! – Она поощрительно улыбнулась Еве. – У вас хорошая кожа. Если хотите, я оставлю вам эти средства. Очень рекомендую пользоваться ими, чтобы ваша кожа не испортилась.

Встретив пристальный взгляд Мевис, Ева почувствовала себя больной на операционном столе.

– Как здорово ты обработала ей брови, Трина! Смотрится очень естественно. Теперь остается подкрасить ресницы. Поразительно: ей даже не нужно их удлинять… А как тебе нравится эта ямочка у нее на подбородке?

– Мевис! – устало окликнула Ева болтушку. – Если ты не уймешься, придется тебе врезать. Мевис только ухмыльнулась.

– Пицца уже здесь. На, попробуй. – Она сунула кусок Еве в рот. – Подожди, Даллас, вот увидишь свою кожу – руками всплеснешь.

Только сейчас, когда горячий сыр с пиццы обжег ей небо, Ева поняла, как хочет есть. Невзирая на опасность поперхнуться, она дожевала угощение. Трина тем временем повязала ей голову серебристым тюрбаном.

– Термальная обработка, – пояснила она, поднимая кресло вместе с клиенткой. – Так лучше действуют средства для укрепления корней и улучшения структуры волос.

Ева опасливо взглянула на свое отражение в зеркале. Все верно: кожа стала свежее, словно ее спрыснули росой, и шелковистее на ощупь. Но куда подевались волосы?! Из-под тюрбана не выбивалось ни единого волоска.

– У меня на голове осталось хоть немного волос? – осведомилась она.

– Осталось, осталось! Ладно, Леонардо, на ближайшие двадцать минут она твоя.

– Наконец-то! – Леонардо просиял. – Снимайте халат!

– Послушайте…

– Тут собрались профессионалы, Даллас. Пора примерить комбинацию под свадебное платье. Ее наверняка надо будет подгонять.

Ева решила, что раз Трина уже щупала ее, где хотела, так почему бы не покрасоваться голой перед целым собранием «профессионалов»? Она покорно сбросила халат.

Леонардо подступил к ней с чем-то белым и гладким. Ева и пикнуть не успела, как шелковая материя обвила ее плечи и бедра. Большие руки модельера шарили по ее телу, поправляя ткань на груди, ловко закалывая, где надо, булавками. Продев край материи между ее ног и закрепив его там, Леонардо выпрямился и отошел, чтобы полюбоваться своим творением.

Мевис в восторге захлопала в ладоши.

– Черт возьми, Даллас, у твоего Рорка язык будет волочиться по полу, когда он начнет тебя раздевать и увидит это!

– Что это такое?

– Мое собственное изобретение! – гордо заявил Леонардо и поправил несколько складок, заметных одному ему. – Отлично подчеркивает грудь. Ваша, конечно, и так хороша, но с этим – еще лучше. Немножко кружева, несколько жемчужин… Все очень скромно. – Он повернул ее к зеркалу.

Ева никогда не представляла себя такой. Ткань слегка поблескивала, создавая впечатление влажности. Благодаря ей грудь казалась пышнее и выше, бедра круче.

– Это специально для брачной ночи?

– Для любой ночи! – мечтательно поправила ее Мевис. – Ты сошьешь мне такую же прелесть, Леонардо?

– Уже сшил, из ярко-красного атласа. Ну как, Даллас, где-нибудь тянет, жмет?

– Нет. – Ей было удобно, как в спортивном костюме, но на всякий случай она нагнулась и повертелась. – Сидит как влитая!

– Отлично. Бифф нашел эту ткань в маленьком бутике на Пятой авеню. Ну а теперь – платье! Оно пока сметано на живую нитку, так что осторожнее. Поднимите руки.

Не успел Леонардо оправить на ней платье, а Ева уже пришла в восторг. Несмотря на портновские пометки, которыми была усеяна ткань, она видела, что никогда еще не была так хороша. Все – и колоннообразный силуэт, и узкие рукава, и строгий изящный покрой – было выше любых похвал. Впрочем, Леонардо все равно хмурился и устранял воображаемые недостатки.

– Удачное декольте. Где ваше ожерелье?

– Какое ожерелье? – Ева только сейчас вспомнила, что Леонардо говорил о чем-то подобном.

– Бронза и драгоценные камни. Разве я не велел вам попросить у Рорка ожерелье?

– Но я не могу сказать Рорку, что мне хочется дорогое ожерелье!

Леонардо вздохнул, переглянулся с Мевис, потом поправил ткань у Евы на бедрах.

– Вы похудели, – заявил он прокурорским тоном.

– Ничего подобного!

– Потеряли не меньше двух фунтов. – Он огорченно покачал головой. – Лучше вам снова их набрать. Покажи-ка ей другие модели, Бифф, пока я буду возиться с платьем.

Бифф изящным жестом включил монитор.

– Как видите, работая над этими моделями, Леонардо учитывал не только вашу фигуру, но и образ жизни. Этот простой повседневный костюм хорош для делового ленча, пресс-конференции: свободный, но в высшей степени элегантный! Материал – полотно с небольшой примесью шелка. Цвет – цитрин с гранатовым отливом.

– Ox! – Костюм чрезвычайно понравился Еве, но ей было почему-то неприятно смотреть на свою копию, смоделированную компьютером.

– Рекомендую следующую модель – продолжение прежней темы…

Ева просмотрела дюжину моделей и совершенно запуталась, голова ее шла кругом. Бретонские кружева, бархат, классический черный шелк… Но Мевис восторженно ахала, и Ева повторяла про себя, что лучше влезть на всю жизнь в долги, чем обречь лучшую подругу на страдания.

Не успел Леонардо снять с Евы свадебное платье, как Трина опять закутала ее в халат.

– Ну-ка посмотрим, что у нас получилось… – С этими словами она размотала серебряный тюрбан и принялась расчесывать Еве волосы огромной массажной щеткой.

То обстоятельство, что у нее осталось что расчесывать, несколько успокоило Еву, но, глядя на невероятную прическу стилиста, она не удержалась и спросила:

– А кто вас стрижет, Трина?

– Ко мне никто не прикасается. – Она подмигнула. – Только я сама – и господь бог. Ну, любуйтесь!

Ева оглянулась, готовая к худшему, но женщина в зеркале определенно была Евой Даллас. Сперва ей даже показалось, что с ней сыграли шутку, никак не изменив ее облик. Но, приглядевшись, она все поняла. Волосы почти не стали короче, зато голова приобрела изысканную форму. И этот блеск – раньше его не было… Прическа повторяла очертания ее лица, скул. Когда она встряхивала головой, волосы послушно ложились на место – прическа упорно хранила форму.

– Вы меня все-таки осветлили?

– Нет, просто выявила естественные переливы. Очень редкий цвет! Вам говорили когда-нибудь, что у вас окрас лани?

– Что?!

– Вам приходилось видеть шкуру лани? Там перемешаны все оттенки; красно-коричневый, просто коричневый, золотой, немного черного… Вот и у вас то же самое. Беда в том, что в прошлый раз вас обкорнали какими-то сучкорезами и поскупились на средства для волос. Но что же вы молчите? Вам не нравится?

– Выглядит неплохо… – осторожно сказала Ева.

– Мягко сказано! Я гений!

Неожиданно Мевис закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Ты выходишь замуж!

– Перестань, Мевис! Слышишь? Прекрати немедленно. – Не зная, что предпринять, Ева растерянно гладила ее по вздрагивающей спине.

– Я такая пьяная и такая счастливая! Еще мне страшно, Даллас: ведь я потеряла работу…

– Знаю, Мевис. Мне очень жаль. Но ничего, найдешь другую, еще лучше прежней.

– Наплевать! Не хочу вспоминать. Ведь мы устроим потрясающую свадьбу, правда, Даллас?

– Можешь не сомневаться.

– Леонардо сошьет мне такое платье, что все попадают от зависти! Оно уже почти готово. Давай покажем ей платье, а, Леонардо?

– Завтра. – Он подошел к ней и обнял. – Даллас устала.

– Конечно, пусть отдыхает. – Мевис уронила голову ему на плечо. – Она так много работает! И переживает за меня. Не хочу, чтобы она переживала, слышишь, Леонардо? Все будет хорошо, правда? Все будет хорошо…

– Лучше некуда.

Леонардо повел Мевис к двери, смущенно оглядываясь на Еву. Ева проводила их взглядом и в сердцах выругалась.

– И кому взбрело в голову, что эта крошка способна кого-то убить?! – Трина собирала свой инвентарь, возмущенно качая головой. – Надеюсь, Пандора сгорит в аду.

– Вы ее знали?

– Кто же ее не знал, Пандору? По крайней мере в нашей тусовке, и все ее дружно ненавидели. Правда, Бифф?

– Стервой родилась, стервой и подохла.

– Она только принимала наркотики или еще и приторговывала? – наугад спросила Ева.

Бифф покосился на Трину, пожал плечами.

– В открытую – никогда, но поговаривали, что этого добра у нее навалом. Болтали, что она не может обойтись без «Эротики». Она обожала секс и готова была в случае надобности загнать дурь очередному партнеру.

– А вам самому не приходилось быть ее партнером?

– Я предпочитаю мужчин. С ними проще.

– А вам, Трина?

– Я тоже предпочитаю мужчин – по той же причине. – Трина закончила складывать инструменты. – Кстати, не так давно до меня дошел слух, что она сочетает бизнес и удовольствие. Якобы появился какой-то остолоп, из которого она тянет деньги. Драгоценностей на ней и вправду стало что на елке иголок. Пандора любила увешивать себя настоящими камнями, но никогда не платила за них сама. Потому люди и решили, что она связалась с наркоторговцем.

– Как его зовут?

– Понятия не имею. Знаю только, что она в перерывах между выходами на подиум не выпускала из рук сотовый телефон. Конечно, это дело обычное, но однажды, помню, она уж очень нервничала. Не знаю, с кем Пандора говорила, но звонок был явно международный: ее страшно злила задержка со связью. Правда, с тех пор прошло уже три месяца…

– Она всегда носила с собой сотовый телефон?

– В сфере высокой моды и косметики никто без него не обходится. У нас, как у врачей, ни шагу без связи.

Ева освободилась только к полуночи. О спальне она не могла и помыслить и отправилась в кабинет, где можно было спокойно поработать. Она решила самостоятельно, без помощи Фини, отследить международный звонок трехмесячной давности с мобильного аппарата, которого в ее распоряжении не было.

Посвятив этому занятию час, Ева махнула рукой и поудобнее устроилась в глубоком кресле с намерением поспать. Внутренний будильник был поставлен на пять утра.

"Наркотики, убийство, деньги… – гудело в голове. – Одно всегда следует за другим. Найти наркоторговца… Опознать неизвестное вещество…

От кого ты прятался, Бумер? Как у тебя оказался образец состава и химическая формула? Кто переломал тебе кости, чтобы заполучить то и другое?"

Ева вспомнила изуродованное тело и тут же приказала себе не думать! Куда это годится – засыпать с такими мыслями? Ее и без того каждую ночь мучают кошмары.

"Может быть, лучше вообще не спать?» – подумала Ева, проваливаясь в сон.

Мигающая красная реклама за окном: «КОКА-КОЛА».

Ей всего восемь лет. Лежа в кровати, Ева смотрит на мигающую рекламу.

А вдруг этим вечером он не придет? Она уже перестала молиться, чтобы он забыл, где ее запер, или свалился замертво в первую подвернувшуюся канаву. Он всегда заявлялся вопреки любым ее молитвам.

Впрочем, иногда, если ей везло, он оказывался слишком пьяным: валился на кровать и начинал храпеть. Тогда она, дрожа и не веря в свое счастье, забивалась в угол и спала там.

Ева беспрерывно мечтала о бегстве, о том, чтобы каким-то образом открыть запертую дверь, спуститься с пятого этажа на первый. А если выпадала особенно отвратительная ночь, она мечтала о том, чтобы прыгнуть с пятого этажа. Короткий полет – и конец всем мучениям. Он больше не сможет ее тронуть… Увы, малодушие не позволяло ей подойти к окну и выпрыгнуть.

Она была всего лишь ребенком, и в тот вечер ее мучил голод. К тому же она отчаянно мерзла: в припадке злобы он сломал кондиционер, и в комнату нагнетался холодный воздух.

Ева поплелась в угол комнаты, где было устроено некое подобие кухоньки, и, наученная опытом, сперва постучала по полке, чтобы распугать тараканов. В ящике она нашла шоколадный батончик – последний. Он наверняка поколотит ее за то, что она съела последнюю шоколадку. Впрочем, он в любом случае найдет повод ее поколотить, так чего смущаться?

Ева проглотила шоколад не жуя и вытерла рот тыльной стороной ладони. Голод ничуть не утих. Она выдвинула другой ящик и наткнулась на заплесневевший кусок сыра. Лучше не думать, какие твари от него откусывали… Ева схватила нож и начала отрезать испорченные куски.

Внезапно за дверью послышались шаги, и от ужаса Ева выронила нож, и он звякнул об пол при его появлении.

– Чем ты тут занимаешься, малышка?

– Ничем. Я проснулась. Хотела выпить воды.

– Проснулась… – Его глаза были стеклянными, но не совсем остекленевшими, так что на передышку рассчитывать не приходилось. – Соскучилась по папочке? Подойди поцелуй своего папу!

Ева перестала дышать. Между ног, там, где он скоро сделает ей больно, заранее началось тошнотворное пульсирование.

– У меня болит зуб.

– Зуб? Ничего, я поцелую – и все пройдет. – Он с ухмылкой направился к ней. Потом ухмылка исчезла. – Ты опять ела без разрешения?! Отвечай, ела?

– Нет, я… – Но надежда на избавление умерла в тот момент, когда он с размаху ударил ее по лицу. У нее пошла кровь из губы, из глаз хлынули слезы; она зарыдала бы громко, если бы он не отучил ее от этого. – Я хотела отрезать себе сыру. Всего кусочек… Потом ты…

Он ударил ее еще сильнее – так, что из глаз посыпались искры. Ева упала и не успела опомниться, как он набросился на нее снова.

Теперь она кричала – слишком тяжелы и беспощадны были его кулаки. От боли темнело в глазах, но страх затмевал боль. Она знала: побои – далеко не худшее, что он мог с ней сделать…

– Прошу тебя, папа… Пожалуйста, пожалуйста!

– Когда дети не слушаются, их наказывают. Ничего, потом я тебя приласкаю, и ты снова станешь хорошей девочкой.

Его дыхание обжигало ей лицо. Почему-то оно пахнет леденцами. Он рвал ее одежду, и без того порванную, хватал, тискал, терзал… Внезапно его дыхание стало другим. Она хорошо знала эту перемену и боялась ее. Прерывистое, похотливое дыхание…

– Нет, нет! Больно, больно!

Несчастная юная плоть сопротивлялась. Ева лупила его кулачками, захлебываясь криком, потом совсем обезумела от страха и стала царапаться. Он взревел от ярости и заломил ей руку. Она услышала отвратительный сухой треск – это не выдержала ее кость.

– Лейтенант! Лейтенант Даллас!

Ева издала последний сдавленный крик и пришла в себя. По телу пробегали судороги. Во сне она так металась, что очутилась на полу.

– Лейтенант…

Ева шарахнулась от чьей-то руки и обхватила себя за плечи. Она с трудом сдерживалась, чтобы снова не закричать.

– Вам снился сон, – невозмутимо произнес Соммерсет, сохраняя на лице бесстрастное выражение. И все-таки, если бы не затуманенный после кошмара мозг, Ева поняла бы по его глазам, что он обо всем догадался. – Всего лишь сон, – повторил он, осторожно подходя к ней, как к угодившей в капкан волчице. – Ночной кошмар.

– Не подходи ко мне. Не трогай! Убирайся!

– Лейтенант, вы знаете, где находитесь?

– Знаю, – выдохнула она, ловя воздух пересохшим ртом. Ей было холодно и одновременно нестерпимо жарко, по телу все еще пробегала дрожь. – Отойдите!

Просто уйдите…

Она умудрилась встать на колени, потом закрыла лицо ладонями и покачнулась.

– Вы уйдете или нет?!

– Я помогу вам сесть в кресло.

Соммерсет обхватил Еву за плечи, и ему хватило твердости не обращать внимания на ее попытки его оттолкнуть. Для него она была сейчас ребенком, беспомощным раненым существом, нуждающимся в поддержке. Как его Марлена… Он старался не задавать себе вопрос, молила ли она о пощаде так же, как Ева.

Затащив ее на кресло, он подошел к комоду и достал одеяло. Ева лязгала зубами, ее широко раскрытые глаза были полны ужаса.

– Спокойно! – приказал Соммерсет, и Ева, сразу перестав отбиваться, уронила руки. – Сидите, где сказано, и не дергайтесь!

Он двинулся в ванную, где находилась аптечка, на ходу промокая лоб платком. У него дрожали руки, но этого следовало ожидать: ее крики пронзили его насквозь – недаром же он сломя голову кинулся к ней на помощь. Ведь это были детские крики.

Вернувшись, Соммерсет подал ей стакан с успокоительным питьем.

– Пейте.

– Не хочу…

– Пейте, говорю, иначе я сам волью это вам в глотку! Ева уже собиралась выбить у него из рук стакан, но потом еще больше смутила его и себя: сжалась в комок и захныкала, как маленькая. Соммерсет понял, что дело совсем худо, поплотнее укрыл ее одеялом и ушел, решив немедленно связаться с персональным психоаналитиком Рорка.

Однако на лестнице он столкнулся с самим Рорком.

– Ты когда-нибудь спишь, Соммерсет?

– Какой там сон! Твоему лейтенанту плохо. Рорк уронил портфель и схватил Соммерсета за лацканы.

– Что с ней?! Где она?

– Ей, очевидно, приснился кошмар. Она кричала. – Соммерсет, потерявший свое обычное самообладание, взъерошил себе волосы. – Я хотел ей помочь, но она не позволила. Я собирался вызвать врача. Она в своем кабинете.

Рорк оттолкнул Соммерсета, но тот поймал его за руку.

– Ты должен был предупредить меня, что ее мучит. Рорк вырвал руку и помчался вверх по лестнице.

– Я сам с ней разберусь.

Он нашел Еву жалкой и дрожащей. На него нахлынуло множество различных чувств сразу: ярость, облегчение, сожаление, угрызения совести… Но сейчас важнее всего была она. И он обнял ее.

– Все хорошо, Ева.

– Рорк… – Она еще раз содрогнулась, а потом обхватила его руками за шею. – Опять эти сны!

– Знаю. – Он опустился в кресло, усадил ее себе на колени и прикоснулся губами к мокрому от пота затылку. – Бедная…

– Теперь без них не обходится ни одна ночь! Их уже ничто не может остановить.

– Почему ты молчала, Ева? – Он заставил ее откинуть голову, чтобы заглянуть ей в глаза. – Зачем мучилась в одиночку?

– Их ничто не остановит, – повторила она и закрыла лицо ладонями. – Раньше я ничего не помнила, а теперь вдруг вспомнила все… Я его убила, Рорк! Я убила родного отца!

Глава 13

Он смотрел ей прямо в глаза, чувствуя, как она дрожит.

– Милая, это просто страшный сон.

– Нет, озарение.

Ева призвала на помощь все свое мужество. Она должна была кому-то рассказать – иначе этот ужас так и не выплеснется наружу, останется у нее в душе. Но для начала нужно обрести спокойствие, нужно рассуждать как полицейский, а не как женщина, тем более не как запуганный ребенок.

– Все было так отчетливо, Рорк, что я до сих пор не отошла. Я все еще чувствую все это, чувствую его… Комната в Далласе, где он меня запер. Он всегда меня запирал, куда бы мы ни переехали. Однажды я попыталась выбраться и удрать, но он меня поймал, а после этого стал снимать комнаты на высоких этажах и запирать двери снаружи. Убежать стало невозможно. Наверное, о моем существовании вообще никто не знал… – Горло горело огнем, и она попыталась откашляться. – Мне надо глотнуть воды.

– Вот, выпей. – Рорк подал ей стакан, оставленный Соммерсетом.

– Нет, это транквилизатор. Не хочу транквилизатор. – Она с трудом перевела дыхание. – Мне он не нужен.

– Хорошо. Сейчас я принесу тебе простой воды. – Рорк встал и, увидев в ее глазах подозрение, улыбнулся. – Обещаю: просто воды.

Поверив ему на слово – кому же еще ей было верить? – Ева приняла у него стакан и жадно выпила до дна. Потом Рорк присел на подлокотник ее кресла, а она, глядя прямо перед собой, заговорила снова:

– Помню ту комнату. Этот сон мне снится вот уже две недели, и каждый раз вижу все новые жуткие подробности. Я даже пошла на прием к доктору Мире. – Она подняла на него глаза. – Я тебе не говорила… Не смогла.

– Ничего, – выдавил Рорк. – Ведь теперь ты все мне расскажешь.

– Теперь придется. – Она набрала в легкие побольше воздуху и попыталась представить всю картину, вспомнив, как ведет себя следователь на месте преступления. – Я бодрствовала в той ужасной комнате. Надеялась, что он вернется вдрызг пьяным и не тронет меня. Было уже очень поздно.

Чтобы увидеть все это, ей даже не надо было закрывать глаза: мерзкая комнатушка, мигание красной рекламы за грязным окном.

– Там было холодно, – бормотала Ева. – Он сломал кондиционер, и стало очень холодно. Я видела, как у меня изо рта идет пар. – Она содрогнулась, настигнутая этой волной холода из прошлого. – Я очень хотела есть. Мне просто необходимо было поесть. У нас никогда не было еды, и я все время голодала. Я как раз обрезала плесень с куска сыра, когда он заявился.

Скрип открывающейся двери, липкий страх, стук падающего ножа. Еве хотелось встать, походить, чтобы успокоить нервы, но она сомневалась, что ноги ее послушаются.

– Я сразу увидела, что он недостаточно пьян. О, в этом я хорошо разбиралась. Сейчас я вижу его как живого. У него были темно-каштановые волосы и расплывшееся от пьянства лицо. В свое время он был, наверное, красив, но потом полопались сосуды по всему лицу, в глазах… У него были огромные ручищи. Огромные! Или, может быть, мне это просто казалось, потому что я была мала.

Рорк взял ее за плечи и стал массировать, чтобы снять напряжение.

– Он больше не сделает тебе больно. Он больше к тебе не притронется.

– Нет, – согласилась она. «Зато во сне… – пронеслось в голове. – Во сне я буду по-прежнему корчиться от боли». – Он взбесился, потому что застал меня за едой. Мне не полагалось притрагиваться к еде без разрешения.

– Боже! – Рорк поплотнее укрыл ее одеялом, чтобы унять ее дрожь. А он-то всегда поражался, с каким аппетитом она ест! Ему очень хотелось так ее накормить, чтобы она раз и навсегда забыла про голод.

– Потом он принялся меня бить. – Ева услышала, как сорвался ее голос, и попыталась взять себя в руки.

, «Теперь это просто рапорт о происшествии, – внушала она себе. – Рапорт, только и всего!» – Он сбил меня с ног и продолжал осыпать ударами. По лицу, по всему телу. Я плакала, кричала, умоляла его перестать. Он разорвал на мне одежду и запустил пальцы.., в меня. Мне было нестерпимо больно, потому что он насиловал меня только прошлой ночью и теперь снова принялся насиловать. Дышал мне в лицо, просил быть хорошей девочкой – и насиловал. Мне казалось, что я вот-вот разорвусь на кусочки. Боль была такой ужасной, что я больше не смогла терпеть. Я стала его царапать – наверное, до крови. Тогда он сломал мне руку.

Рорк не мог больше сидеть спокойно. Он вскочил, подбежал к окну и распахнул его – ему нужен был свежий воздух.

– Может быть, я на минуту отключилась. Но мне не удалось до конца забыть про боль. Иногда ведь про нее забываешь…

– Да, – бесстрастно подтвердил он. – Знаю.

– Но в тот раз боль была чудовищная: она накатывала омерзительными волнами. А он никак не мог уняться… И тогда в руке у меня оказался нож – взял и оказался, сам собой. Я ударила его ножом. – Ее вздох был так похож на рыдание, что Рорк обернулся. – Я вонзала в него нож снова и снова. Кровь была повсюду – сладко пахнущая свежепролитая кровь. Я выползла из-под него. Наверное, он уже был мертв, но я пырнула его еще несколько раз. Я вижу себя, Рорк: я стою на коленях, сжимая в кулаке рукоятку ножа, вся в крови; его кровь брызжет мне в лицо… Мне не позволяла остановиться моя боль.

«Кто бы поступил иначе? – пронеслось у него в голове. – Кто?!»

– Наконец я заползла в угол, чтобы быть от него подальше. Я боялась, что он встанет и убьет меня. То ли я потеряла сознание, то ли уснула от изнеможения. Помню только рассвет. И свою боль. Я превратилась в комок боли; Кажется, меня вырвало. А потом я увидела.., увидела…

Рорк подошел и взял ее руку – холодную, как лед, худую и бескровную.

– Хватит, Ева.

– Нет, дай мне договорить. Я должна с этим покончить. – Она с трудом выталкивала слова, словно это были неподъемные камни, отягощающие душу. – Я увидела тело и поняла, что убила его. Я знала, что теперь за мной придут и посадят в клетку, в темную клетку. Он всегда пугал меня клеткой, когда уговаривал быть хорошей девочкой. Я пошла в ванную и смыла с себя кровь. От боли в руке можно было сойти с ума, но мне очень не хотелось в клетку. Я кое-как оделась, сунула свои вещи в сумку. Хотя – какие там могли быть вещи?.. Мне все время казалось, что он собирается встать и схватить меня. Я оставила его лежать и пошла. Было раннее утро, на улицах ни души. Не помню, что стало с сумкой – то ли я ее потеряла, то ли выбросила. Я долго шла, потом спряталась на каком-то заднем дворе и дождалась темноты.

Ева провела рукой по лицу. Оказывается, она помнит и это: темноту, вонь, страх, потеснивший даже боль.

– В темноте я снова пошла. Я шла долго, пока не свалилась от изнеможения. Это снова были смрадные задворки. Не знаю, сколько времени я там пробыла, пока меня не нашли. Я уже ничего не помнила: ни что случилось, ни где я нахожусь, ни кто я такая. Я до сих пор не помню своего имени. Он никогда не называл меня по имени.

– Тебя зовут Ева Даллас. – Рорк сжал ее лицо ладонями. – Та часть твоей жизни давно в прошлом. Ты выжила и преодолела свое прошлое. Теперь к тебе вернулась память – значит, ты окончательно исцелена. Все страшное позади, Ева!

Она смотрела на него, сознавая, что никогда никого не любила больше, чем его. И не полюбит.

– Неужели ты ничего не понимаешь?! Я обязана ответить за содеянное. У всякого поступка есть последствия, Рорк. Теперь я не смогу выйти за тебя замуж. А завтра я должна буду расстаться со значком полицейского.

– Что за безумие?!

– Пойми, я убила родного отца! Потребуется расследование. Даже если меня оправдают, мне придется начинать с нуля. А пока не завершится расследование, я не смогу работать в полиции. И стать твоей женой не смогу. – Она решительно встала. – Мне надо собрать вещи.

– Только попробуй.

Наверное, если бы он закричал, Ева ушла бы, не задумываясь. Но его тихий, какой-то зловещий голос остановил ее.

– Пойми, Рорк, я должна следовать правилам.

– Прежде всего ты должна оставаться человеком. – Он шагнул к двери и с грохотом ее захлопнул. – Думаешь, самозащита от грязного чудовища – повод, чтобы расплеваться со мной, со всей своей жизнью?

– Я убила родного отца.

– Ты прикончила зверя. И ты была ребенком. Будешь утверждать, что ребенок должен нести весь груз ответственности?

Ева открыла было рот, но не нашла, что сказать, и некоторое время молчала.

– Дело не в моих утверждениях, Рорк. Закон…

– Закон должен был тебя защитить! – На него нахлынули собственные тяжелые воспоминания. Рорк чувствовал: еще немного – и он потеряет контроль над собой. – К черту закон! Много было от него толку, когда оба мы нуждались в нем больше всего? Хочешь расстаться со своим значком, потому что закон слишком слаб, чтобы вступаться за невинные души, за детей? Милости прошу! Топчи свою карьеру сколько тебе вздумается. Но учти: от меня тебе все равно не избавиться.

Рорк хотел схватить ее за плечи, но внезапно бессильно уронил руки.

– Я не могу к тебе притрагиваться, – растерянно произнес он. – Боюсь к тебе прикасаться. Я не вынесу, если близость со мной напомнит тебе о том, что делал он.

– Нет! – Ева взяла его за руки. – Не напомнит, не может напомнить. Когда ты ко мне прикасаешься, я вижу только тебя. Просто я должна пройти свой путь до конца.

– Одна? – Рорк понял, что произнес то самое горькое слово, которое она непрестанно твердила себе. – Как мучилась одна, терзаемая кошмарами? Ева, я не могу вернуться в прошлое и убить его вместо тебя. Я бы отдал все, что имею, и даже больше, чтобы это сделать, но не могу. Зато я могу заставить тебя принять мою помощь. И заставлю! Тут не о чем рассуждать. Сядь.

– Рорк…

– Пожалуйста, сядь. – Он изо всех сил старался говорить спокойно, зная, что злость ее только ожесточит. На Еву можно было подействовать лишь разумными доводами. – Ты доверяешь доктору Мире?

– Да. То есть…

– Не больше, чем всем остальным? Ладно, пусть так. – Он шагнул к телефону.

– Что ты делаешь?

– Звоню ей.

– Среди ночи?

– Я знаю, который час. Но мне необходим ее совет, я собираюсь ему последовать, каким бы он ни оказался. Предлагаю тебе поступить так же.

Ева хотела возразить, но не нашла аргументов и бессильно уронила голову.

– Хорошо.

Погруженная в свои мысли, Ева не прислушивалась к тихой беседе Рорка с Мирой и недоуменно уставилась на него, когда он подошел к ней и протянул руку.

– Она уже едет. Ты спустишься?

– Да, конечно. Не собираюсь тебя обижать или сердить.

– Ты уже сделала то и другое, но это не главное. – Он заставил ее встать. – Запомни: я тебя никуда не отпущу! Если бы ты меня не любила, если бы я был тебе не нужен, тогда другое дело. Но ты любишь меня, нуждаешься во мне. Знаю, с этим тебе труднее всего смириться, но ты во мне нуждаешься.

Ничего не ответив, Ева последовала за ним вниз. Мира не заставила себя долго ждать. Она явилась с таким видом, словно заранее готовилась к вызову и совсем не ложилась спать. Спокойно поздоровавшись с Рорком, она внимательно посмотрела на Еву и села.

– Я бы выпила бренди, если не возражаете. Лейтенант, полагаю, составит мне компанию. – Пока Рорк наполнял бокалы. Мира огляделась. – Совершенно очаровательный дом. Здесь царит атмосфера счастья. – Она улыбнулась, склонив голову набок. – Вы изменили прическу, Ева? Вам очень идет.

Рорк, шедший к ним с подносом, остановился как вкопанный.

– Черт возьми, а я и не заметил! Что ты сделала со своими волосами?

Ева передернула плечами.

– Практически ничего, просто…

– Мужчины! – Мира пригубила бренди. – А мы мучаемся… Когда мой муж в очередной раз не замечает во мне перемену, он всегда говорит в свое оправдание, что обожает меня саму, а не мою прическу. И я, разумеется, делаю вид, будто ответ меня устраивает… А теперь к делу. Рассказывайте, Ева.

Ева повторила Мире все, что рассказала Рорку, но гораздо более холодно, собранно и отстранение: в ней снова проснулся полицейский.

– Что и говорить, тяжелая выдалась ночка! – Мири перевела взгляд на Рорка. – Досталось вам обоим. Но, как ни трудно в это поверить, теперь все поправится. Вы понимаете, Ева, что ваше сознание уже было готово воспринять правду?

– Кажется, да. Я заметила: воспоминания стали накатывать на меня все чаще после того, как… – Ева зажмурилась. – Несколько месяцев назад я приняла вызов. Семейная ссора. Я опоздала. Папаша наглотался «Зевса» и убил свою малышку-дочь еще до моего приезда. Я его прикончила – вы еще тогда проводили тестирование…

– Помню. А вы ведь в свое время могли разделить судьбу той девочки. Но вы выжили.

– Зато мой отец не выжил.

– И какое чувство вы в связи с этим испытываете?

– Как ни страшно в этом признаться, я испытываю радость. И замешательство: как же много во мне ненависти!

– Ева, ведь он вас бил, насиловал. Он был вашим отцом, с ним вы должны были бы чувствовать себя в безопасности. А вместо этого… Как же еще вам к этому относиться?

– Но с тех пор прошла целая вечность.

– Нет, это было только вчера, – покачала головой Мира. – Несколько часов назад.

– Вы правы… – Ева впилась взглядом в свой бокал, ей удалось сдержать слезы.

– Разве вы не признаете самообороны?

– Разумеется, признаю! Но я не просто оборонялась, я его убила. Он уже лежал мертвый, а я убивала его снова и снова. Это было… Слепая ненависть, неконтролируемая злоба. Я превратилась в зверя.

– Это он обращался с вами по-скотски. В зверя вас превратил он. Да-да! – Мира не дала Еве перебить ее. – Он не просто украл у вас детство, невинность – он лишил вас человеческого облика. Для личности, способной на поступки, которые совершал в отношении вас отец, существуют специальные определения. Но, говоря попросту, он был чудовищем.

Ева посмотрела на Рорка, отвела взгляд.

– Он отнял у вас свободу, право выбора, пометил вас скотским клеймом, осквернил. – Мира говорила спокойно и странно холодно. – Для него вы не были человеком; если бы ситуация не изменилась, вы бы так и остались животным, а то бы и вовсе не выжили. Но, сбежав, вы создали себя заново. Кто вы теперь, Ева?

– Полицейский.

Мира улыбнулась: другого ответа она не ожидала.

– А еще?

– Человек, – пожала плечами Ева.

– Ответственная личность?

– Да.

– Способная на дружбу, преданность, сострадание, юмор. На любовь.

Ева снова покосилась на Рорка.

– Да, но…

– А ребенком вы были на все это способны?

– Нет. Та девочка.., то есть я, боялась любых чувств. Согласна, я изменилась. – Ева прижала пальцы к виску. Как ни странно, головная боль стала слабеть. – Я превратила себя в более-менее достойное человеческое существо, но это не отменяет факта убийства. А за убийством неумолимо идет расследование.

Мира приподняла бровь.

– Разумеется, вы можете провести расследование, если для вас важно узнать, кем был ваш отец. Вам это важно?

– Нет, мне на это наплевать. Но процедура требует…

– Простите, что перебиваю. – Мира подняла руку. – Вам хочется, чтобы было проведено расследование гибели этого человека от руки восьмилетнего ребенка?

– Таковы правила, – упрямо заявила Ева. – Согласно правилам я подлежу автоматическому отстранению от служебных обязанностей, пока следственная бригада не придет к устраивающему ее выводу. Кроме того… Думаю, мне стоит повременить с осуществлением личных планов, пока ситуация не будет разрешена.

Мира бросила на Рорка предостерегающий взгляд, и он постарался взять себя в руки, хотя это было очень нелегко.

– Какое разрешение ситуации вы подразумеваете? – спросила Мира. – Мне не пристало учить вас профессии, лейтенант, но ведь речь идет о происшествии, имевшем место примерно двадцать два года назад.

– Нет, вчера! – Еве доставляло противоестественное удовольствие бить Миру ее же оружием. – Вы же сами сказали, что это произошло час назад.

– Если верить эмоциям, то да, – невозмутимо согласилась Мира. – Но на деле, то есть и по закону, – больше двух десятков лет назад. Нет ни тела, ни вещественных доказательств, которые можно бы было подвергнуть изучению. Разумеется, остались данные о том, в каком вы были состоянии, когда вас нашли: о следах жестокого обращения и надругательств, о недоедании, запущенности, травмированной психике. Теперь к этому добавляются ваши воспоминания. Надеюсь, вы не собираетесь на допросе изменять свои показания?

– Конечно, нет. Но правила есть правила.

– Вы – очень хороший полицейский, Ева, – вкрадчиво произнесла Мира. – Представьте, что это дело попадает вам в производство в своем теперешнем виде. Какое решение вы приняли бы как объективный профессионал? Только не торопитесь, отвечайте честно. Что бы вы сделали?

– Я бы… – Ева понуро поставила бокал и прижала кончики пальцев к глазам. – Я бы закрыла дело.

– Вот и закройте.

– Не имею права.

– Ну, что ж… Когда вы доведете все это до сведения вашего непосредственного начальника, я непременно с «ним поговорю – наедине, со всеми фактами и личными рекомендациями. По-моему, вы не хуже меня знаете, каким будет его решение. Нет никакого смысла подвергать наказанию вас и то невинное, поруганное дитя. Такие люди, как вы, Ева, нам нужны – чтобы служить закону и защищать слабых. Ну а теперь о ваших личных планах. Рядом с вами есть человек, добивающийся вашего доверия.

– Я и так ему доверяю! – Она оглянулась на Рорка. – Но поймите: я боюсь начать использовать его в своих целях. Неважно, что люди думают о его деньгах и могуществе. Я не хочу дать ему повод заподозрить, будто я хочу его использовать.

– Разве у него есть такие подозрения? Ева машинально прикрыла ладонью бриллиант у себя на груди.

– Он слишком влюблен в меня, чтобы об этом думать.

– Вот и чудесно! Скоро вам станет понятна разница между зависимостью от любимого человека, которому вы доверяете, и эксплуатацией этих отношений. – Мира встала. – Я бы вам посоветовала принять успокоительное и взять отгул, но вы ведь все равно не последуете совету.

– Не последую. Простите, что вытащила вас среди ночи из дому.

– Для полицейских и врачей это привычное дело. Мы еще поговорим?

Первым побуждением Евы было отказаться – ведь она всю жизнь только и делала, что от чего-то отказывалась и что-то отрицала. Но теперь все изменилось.

– Хорошо.

Мира погладила Еву по щеке и внезапно, не удержавшись, поцеловала.

– Все будет в порядке, Ева. – Она протянула руку Рорку. – Я рада, что вы меня вызвали. К этому лейтенанту у меня личный интерес.

– У меня тоже. Спасибо вам.

– Надеюсь, вы пригласите меня на свою свадьбу? Я бы с радостью пришла.

Проводив се, Рорк вернулся к Еве.

– Скажи, тебе было бы лучше, если бы я сейчас раздал все деньги, все имущество, все свои компании и начал с нуля?

Этого Ева никак не ожидала.

– А ты бы это сделал? – спросила она недоверчиво. Он чмокнул ее в лоб.

– Нет.

Она захохотала и тут же устыдилась своего смеха.

– Я чувствую себя полной идиоткой.

– Немудрено. – Он взял ее за руку. – Тебе нужно расслабиться. Позволь мне поухаживать за тобой.

– Ты занимаешься этим с тех пор, как вошел. – Она вздохнула. – Пожалуйста, будь ко мне терпим, Рорк. Я – хороший полицейский. Когда при мне значок, я знаю, как поступать. Но когда его у меня нет, меня тут же покидает уверенность.

– Я вообще терпимый человек. Я способен смириться с темными сторонами твоей натуры – так же как ты миришься с моими. Давай ложиться. Теперь ты сможешь уснуть. – Он заставил ее встать. – Только обещай мне: если тебя снова станут мучить кошмары, ты не будешь скрывать это от меня.

– Больше не буду. Что ты так смотришь? Он, прищурившись, погладил ее по голове.

– Ты действительно изменила прическу – слегка, получилось очень красиво. Но это еще не все… – Он провел большим пальцем по ее подбородку.

Ева выразительно смотрела на него, надеясь, что он заметит новый, улучшенный изгиб ее бровей, но его взгляд не покидало удивление.

– В чем дело?

– Ты такая красивая! Нет, правда, настоящая красавица.

– Ты просто устал.

– Ничего подобного. – Он поцеловал ее в губы долгим, многообещающим поцелуем. – Я полон сил.

Пибоди таращила глаза, но Ева не подавала виду, что заметила ее удивление. К приходу Фини она запаслась корзинкой пирожков. Сейчас они с Пибоди пили кофе, глядя в окно, за которым раскинулся изумрудный парк. Дальше топорщился открыточный Нью-Йорк.

Пибоди нельзя было осуждать за удивленно разинутый рот.

– Очень благодарна вам за согласие встретиться здесь, а не в участке, – начала Ева. – Хочу побыстрее разобраться с происходящим. Скоро позвонит Уитни, и мне надо представлять, что ему отвечать.

– Конечно.

Пибоди и раньше знала, что кое-кто утопает в роскоши. Она об этом слышала, читала, видела по телевизору. Собственно, покои лейтенанта не поражали особенной пышностью. Всего лишь простор, хорошая мебель, отличное оборудование.

Но сам дом… Боже, что за дом! Его даже нельзя было назвать особняком – скорее крепостью, а то и замком. Зеленые лужайки, деревья в цвету, фонтаны, переливающиеся на солнце башенки. Внезапно появляется дворецкий и вводит вас в хрустально-мраморные чертоги… Но главное – простор. От этого и впрямь может закружиться голова.

– Пибоди!

– Да, простите.

– Ничего. Я тоже испугалась, когда попала сюда впервые.

– Невероятно! – Пибоди перевела взгляд на Еву. – И сама вы выглядите здесь по-другому… – Она прищурилась. – Нет, правда! Кажется, постриглись, и брови… – Она подалась вперед. – А кожа!

– Просто косметическая маска, – поморщилась" Ева. – Ну, что, займемся делом или сперва сказать вам, как зовут мою косметичку?

– Мне это все равно не по карману, – жизнерадостно заявила Пибоди. – Зато у вас отменный вид. Понятно, почему вы взялись за свою внешность: ведь через две недели у вас свадьба.

– Не через две недели, а только в следующем месяце.

– Должна вас разочаровать: следующий месяц уже начался. Что это вы нервничаете? – полюбопытствовала Пибоди. – Раньше этого за вами не отмечалось.

– Перестаньте, Пибоди. В конце концов, мы расследуем убийство.

– Так точно. – Пристыженная, Пибоди спрятала усмешку. – А я, признаться, думала, мы просто убиваем время в ожидании капитана Фини.

– В десять я допрашиваю Редфорда и не могу себе позволить просто так убивать время. Лучше отчитайтесь о том, что вы разузнали в клубе.

– Я принесла рапорт. – Пибоди достала из сумки дискету. – Я прибыла туда в пять тридцать пять вечера и обратилась к субъекту по кличке Крек, назвавшись вашей ассистенткой.

– Какое у вас сложилось впечатление о нем?

– Экзотическая личность, – усмехнулась Пибоди. – Сказал, что из меня вышла бы хорошая настольная танцовщица – у меня, мол, крепкие ноги. Я ответила, что занята.

– Умница.

– Он проявил желание сотрудничать. По-моему, его расстроило известие о гибели Хетты и о способе убийства. Она работала в этом клубе недолго, но он считал ее добродушной, способной и удачливой девушкой.

– Прямо так и сказал?

– На своем диалекте, разумеется. В моем рапорте дословно воспроизведены его выражения. К сожалению, ОН не указал, с кем она говорила после случая с Бумером. Объяснил, что в тот вечер был очень занят.

– Разбиванием голов.

– Вот именно. Тем не менее он назвал нескольких работников клуба и регулярных клиентов, которые могли видеть ее в чьем-нибудь обществе. Я зафиксировала их имена и показания. Правда, никто не заметил ничего странного или любопытного. Один из посетителей как будто видел, как она удалялась с кем-то в отдельный кабинет, но не запомнил время и не смог дать вразумительного описания ее спутника. Единственное, чего я от него добилась, что тот был «такой высокий».

– Очень выразительно.

– Известно, что Хетта ушла в четверть третьего ночи, примерно на час раньше, чем обычно. Сказала одной из девочек, что выполнила норму и решила отдохнуть. Показала целую пачку купюр, похвасталась клиентом, который готов платить за высокое качество обслуживания. С тех пор ее в клубе не видели.

– Тело нашли спустя три дня. – Ева отъехала в кресле от стола. – Если бы дело попало ко мне раньше, если бы Кармайкл так не ковырялся… Что ж, ничего не поделаешь.

– Говорят, она пользовалась успехом. На нее часто клевали.

– У нее был постоянный партнер?

– Серьезного и долговременного, кажется, не было. В клубах такого рода не поощряют встречи с клиентами на стороне, а Хетта была, судя по всему, настоящей профессионалкой. Она, конечно, меняла клубы, но пока что я ничего не нащупала. Может, она и работала где-то еще в ночь своей гибели, но об этом ничего не известно.

– Она употребляла наркотики?

– Понемножку. По словам тех, с кем я беседовала, ничего серьезного. Я проверила все, что имеется на нее в полицейских досье: ничего, кроме пары старых приводов за те же наркотики.

– Насколько старых?

– Пять лет назад.

– Копайте дальше. Хетту я передаю вам. – Ева подняла глаза на вошедшего Фини. – Спасибо, что приехал.

– Извини, что опоздал: немыслимые пробки. Ура, пирожки! Привет, Пибоди.

– Доброе утро, господин капитан.

– Что-нибудь раскопала? У тебя новая блузка, Даллас?

– Нет.

– Тогда что же? Ты выглядишь как-то по-новому. – Он налил себе кофе, а Ева закатила глаза. – Я нашел того танцора с татуировкой в виде змеи. Мевис явилась в «Граунд Зеро» примерно в два ночи, заказала коктейль «Скример» и настольного танцора. Вчера я сам с ним поговорил. Он ее запомнил. Говорит, что напилась до чертиков. Он предложил ей список услуг, но она отказалась и уползла прочь.

Фини вздохнул и сел.

– Может, она навестила и другие бары, но там уже не пользовалась кредитной карточкой. Нам неизвестно, чем она занималась после того, как убралась в два сорок пять из «Граунд Зеро».

– Где оно, это «Зеро»?

– Кварталах в шести от места преступления. Уйдя от Пандоры, она двигалась поперек Манхэттена, смещаясь к даунтауну, и наконец оказалась в «Зигзаге». По пути наведалась еще в пять ночных клубов и всюду брала тройной «Скример». Непонятно, как она вообще устояла на ногах.

– Шесть кварталов, – пробормотала Ева. – Тридцать минут до убийства.

– Мне очень жаль, детка, но ее положение пока ни капельки не улучшилось. Теперь поговорим о записях охранных камер. Камера Леонардо была разбита примерно в десять вечера. В их квартале полно жалоб на детей, которые портят камеры, так что и эта могла отказать благодаря их шалостям. А вот камера у Пандоры была отключена с помощью кода. Никакой кустарщины и вандализма. Тот, кто это сделал, знал, что к чему.

– То есть и ее, и охранную систему?

– Видимо, – согласился Фини. – Зато на съемке в доме Джастина Янга я не нахожу никаких подчисток. Они с Джерри появились вдвоем примерно в час тридцать. Вышла Джерри одна в десять утра на следующий день. В промежутке – ничего. Но кое-что я все-таки откопал. – Фини выдержал эффектную паузу. – Там есть черный ход.

– Что?!

– Для персонала, ведет из кухни в грузовой лифт.

В лифте никакой охранной электроники. Обслуживает вес шесть этажей и гараж. В гараже охрана есть, на этажах тоже. Но… – Еще одна многозначительная пауза. – На лифте можно доехать до самого нижнего, служебного этажа, а там тоже нет камеры слежения.

– Значит, они могли выйти незамеченными?

– В принципе да. – Фини залпом выпил кофе. – Зная здание, систему наблюдения, а также сумев подгадать время ухода, чтобы не столкнуться ни с кем из персонала.

– Это бросает новый свет на их алиби. Молодец, Фини!

– Лучше деньгами. Или вот этими пирожками.

– Можешь слопать все до одного. Сдается мне, нас ждет новый разговор с юной влюбленной парой… Интересная компания! Джастин Янг раньше спал с Пандорой, а теперь состоит в интимных отношениях с Джерри Фитцджеральд – одной из деловых партнерш Пандоры и ее главной соперницей на подиуме. И Фитцджеральд, и Пандора мечтают сделать карьеру в кино. Появляется Редфорд, кинопродюсер. Он заинтересован в сотрудничестве с Фитцджеральд, работает с Янгом, спит с Пандорой. Все четверо собрались у Пандоры в ночь убийства: она сама созвала гостей. Непонятно, зачем ей понадобилось свести вместе соперницу, бывшего любовника и продюсера?

– Она любила драматические эффекты, – напомнила Пибоди. – Хлебом не корми, дай столкнуть людей лбами.

– Верно. Еще она любила ставить ближних в неудобное положение. Интересно, что она собиралась сунуть им под нос на этот раз? На допросах все они вели себя одинаково спокойно, – вспомнила Ева. – Собранно и в то же время раскованно… Посмотрим, удастся ли нам сбить с них спесь.

Перегородка, разделявшая кабинеты Евы и Рорка, отъехала в сторону.

– Вы не заперлись, и я решил, что уже можно войти, – объяснил Рорк с порога. – Простите, что помешал.

– Ничего, мы уже закругляемся.

– Привет, Рорк! – Фини помахал в знак приветствия пирожком. – Как старый мячик, еще скачет? Шутка, – объяснил он недоумевающей Еве.

– Еще как! Только лови. – Рорк посмотрел на Пибоди и заинтересованно приподнял одну бровь.

– Прошу прощения, – спохватилась Ева. – Сержант Пибоди, Рорк.

Рорк с улыбкой пересек комнату.

– Незаменимая Пибоди? Польщен. Пибоди пожала ему руку, стараясь не слишком откровенно его разглядывать.

– Я тоже рада знакомству.

– Вы позволите мне на минутку украсть у вас лейтенанта? Мы живо. Потом я уйду и не буду больше вам мешать.

Он сжал Еве плечо и повел ее к окну. Когда они отошли, Фини возмущенно фыркнул.

– Как не стыдно, Пибоди? Подумаешь, лицо дьявола и фигура бога! Стоит ли из-за этого так таращить глаза?

– Наверное, это что-то гормональное, – пробормотала Пибоди, не спуская глаз с Евы и Рорка. В последнее время она слишком живо реагировала на красивых мужчин…

– Как ты? – спросил Рорк.

– Отлично.

Он нежно погладил Еву по щеке и протянул ей визитную карточку с приписанными от руки именем и адресом.

– Сегодня у меня уйма встреч, но я приготовил для тебя вот это. Надеюсь, это тебе пригодится. Та самая специалистка по тропической флоре, о которой ты спрашивала, обещала оказать тебе всяческое содействие. Она уже получила образец, который ты отдала мне, но требует еще один. Кажется, она назвала это перекрестным анализом.

– Спасибо. – Ева спрятала карточку в карман. – Огромное!

– Теперь насчет Сен-Марка…

– Сен-Марка? – Она не сразу сообразила, о чем речь. – Ах да, это на Гаити. Я и забыла, что спрашивала! Что-то я стала рассеянной.

– Ну, еще бы! У тебя слишком много забот. Словом, согласно моим источникам в последнее время Пандора бывала там довольно часто. Много с кем общалась – как обычно, – но никого особенно не выделяла. Разве что уединялась то с тем, то с другим на одну ночь.

– Черт, опять секс?

– Для нее это всегда стояло на первом месте. – Ева прищурилась, и Рорк улыбнулся. – Не тревожься: я же говорил, что у нас с ней была очень короткая связь, и все это кончилось давным-давно. Так вот, Пандора находилась там по делу и работала, как всегда, крайне эффективно. Произвела неизгладимое впечатление, рекламируя коллекцию купальников, и снялась в каком-то видеофильме.

Ева вздохнула.

– Спасибо за старания.

– Всегда готов посодействовать полиции. Кстати, на три часа у нас с тобой назначен визит в цветочный салон. Успеешь?

Припомнив все намеченные на день дела, Ева еще раз вздохнула.

– Если ты выкроишь для этого время, то и я смогу. Не желая рисковать, Рорк вынул из ее кармана электронную записную книжку и собственноручно запрограммировал мероприятие.

– Там и увидимся. – Покосившись на поджидающих ее Фини и Пибоди, он с улыбкой добавил:

– Вряд ли это понизит твой авторитет. – Оказалось, что под «этим» подразумевался нежный поцелуй в губы. – Люблю тебя!

– Ладно. – Она неловко кашлянула. – Согласна. Рорк потрепал ее по голове и еще раз поцеловал, чем смутил уже окончательно.

– Сержант Пибоди, Фини, желаю здравствовать. – Он кивнул и попятился в свой кабинет, перегородка снова задвинулась.

– Что за дурацкая улыбочка, Фини? Не думай, что я позволю тебе прохлаждаться. – Приближаясь к столу, Ева извлекла из кармана визитную карточку. – Доставь немного порошка, который мы конфисковали в ночлежке Бумера, вот этой специалистке. Рорк за нее ручается, но она не имеет отношения к полиции и службе безопасности. Так что сделай это тайно.

– Можно.

– Я еще сегодня свяжусь с ней и спрошу о результатах. Вы, Пибоди, поедете со мной.

– Слушаюсь.

Только усевшись к Еве в машину, Пибоди нарушила молчание:

– По-моему, полицейскому довольно трудно поддерживать личные отношения с людьми.

– Кому вы это говорите?! Выгораживаем подозреваемую, лжем начальству, подкупаем лаборанта… А в перерывах заказываем свадебный букет.

– Ну, если соблюдать должную осторожность, ваша карьера не пострадает. Но я имею в виду не карьеру…

– На мой взгляд, полицейскому вообще нельзя заводить семью. А впрочем, кто я такая, чтобы судить? – Она нервно забарабанила пальцами по баранке. – Скажем, Фини женат с доисторических времен. У майора прекрасная семья, у других не хуже. В конце концов, я и сама собралась попытать счастья… Так что вы меня лучше не слушайте. – При выезде из ворот Еву вдруг осенило:

– У вас кто-то появился, Пибоди?

– Возможно. Я как раз подумываю, стоит ли… Пибоди сцепила и снова разжала пальцы, что для нее являлось верхом эмоциональности.

– Я его знаю?

– Представьте, да… Это Касто.

– Касто?! – Ева, устремившись к Девятой авеню, чуть не врезалась в автобус. – Ничего себе! С каких это пор?

– Началось все довольно нелепо. Я столкнулась с ним вчера вечером – вернее, заметила, что он за мной следит, и…

– Следит? – Ева поспешно переключила скорость. – Что-то я не пойму…

– У него оказалось отменное чутье: он явно разнюхал, что мы взяли след. Когда я его подловила, он распсиховался. Впрочем, на его месте я повела бы себя так же.

Ева по привычке забарабанила пальцами по рулю.

– А я-то думала, что он попытался вас трахнуть! Пибоди вспыхнула и отвернулась.

– Бросьте, Пибоди, я не хотела…

– Знаю. Просто я не привыкла к таким словечкам, Даллас. К мужчинам меня тянет, но… – Она стала рассматривать собственный рукав, словно впервые заметила, какого он цвета. – Я кое с кем встречалась, но такие, как Касто или как Рорк…

– Происходит короткое замыкание?

– Вот-вот. – Судя по всему, Пибоди испытала огромное облегчение: ведь это так важно – найти понимающую собеседницу. – Если вам хочется знать, вытягивал ли он из меня сведения, отвечаю: да, пытался, но спокойно отнесся к моему отказу расколоться. Он понимает, что разговоры начальства о сотрудничестве отделов – это одно, а практика – несколько иное.

– Как вы думаете, сам он что-нибудь раскопал?

– Не исключено. Так или иначе, он тоже посиживал в клубе. Там-то я его и засекла. Когда я ушла, он потащился за мной. Сначала я делала вид, что не замечаю, хотела посмотреть, как он себя поведет. – Пибоди широко улыбнулась. – В итоге я зашла с тылу. Видели бы вы его физиономию, когда он понял, что его раскрыли!

– Неплохо сработано, Пибоди!

– Надо отдать ему должное – он быстро взял себя в руки. Мы стали болтать о том о сем, потом немного выпили и решили забыть, что мы из полиции. Оказалось, что у нас много общего и помимо службы: музыка, кино и так далее. В общем, мы… Короче, я с ним переспала.

– Ого!

– Глупо, конечно, но что было, то было. Немного выждав, Ева спросила:

– Ну и как?

Вместо ответа Пибоди шумно вздохнула.

– Насколько я понимаю, получилось недурно?

– Просто волшебно! Сегодня утром он предложил встретиться еще, поужинать…

– Обычное дело.

Пибоди удрученно покачала головой.

– Я не обольщаюсь. Таких, как он, я не привлекаю. По-моему, его гораздо больше тянет к вам… Ева махнула рукой.

– Глупости! Не отвлекайтесь, Пибоди, лучше продолжайте рассказывать.

– Нет, правда, Даллас, вы же знаете! Мы с ним о вас говорили. Он в восторге от вашего профессионализма, смекалки, от ваших ног.

– Не хватало еще, чтобы вы с Касто обсуждали мои ноги!

– Во всяком случае, смекалку обсудили. В общем, не знаю, стоит ли мне продолжать. Я должна думать о своей карьере, а для него это и вовсе важнее всего. Когда следствие закончится, нас больше ничто не будет связывать. Мы наверняка перестанем видеться.

Ева тоже так думала, когда влюбилась в Рорка. Но этого почему-то не случилось…

– Вас тянет к нему, он вам нравится, вам с ним интересно?

– Очень.

– И секс устраивает?

– Невероятно!

– В таком случае, Пибоди, приказываю вам как начальник: продолжайте!

Пибоди улыбнулась и тихо сказала, отвернувшись к окну:

– Я подумаю.

Глава 14

Ева удачно рассчитала время: прибыв в Центральный участок в 9.55, она сразу направилась в помещение для допросов, хотя знала, что в кабинете ее наверняка ждет вызов от майора Уитни. Замысел состоял в том, чтобы предстать перед ним вооруженной новыми сведениями.

Редфорд удивил и порадовал ее своей точностью. Но он остался таким же спокойным и невозмутимым, как в первый раз, и здесь радоваться было уже нечему.

– Надеюсь, это ненадолго, лейтенант? Признаться, очень неудобное для меня время…

– Тогда начнем. Присаживайтесь. – Она заперла дверь.

Обстановка в комнате для допросов была не самая приятная: маленький столик, жесткие стулья, голые стены. Зеркало на стене буквально кричало, что представляет собой окно для наблюдения снаружи. Все здесь было рассчитано на то, что приглашенный испугается и это подтолкнет его к чистосердечному признанию.

Первым делом Ева произнесла в диктофон дату и вступительную информацию.

– Мистер Редфорд, – сказала она затем, – вы можете прибегнуть к помощи адвоката.

– Вы собираетесь зачитывать мне мои права, лейтенант?

– Если пожелаете. Вам не предъявляется обвинения, но на официальном допросе позволяется присутствие юриста. Ваше решение?

– В другой раз. – Он смахнул с рукава воображаемую соринку; на запястье блеснул золотой браслет. – Я полон желания оказывать помощь следствию, что и доказал своим сегодняшним приходом.

– Сейчас я ознакомлю вас с вашими прошлыми показаниями, чтобы вы могли, если захотите, что-то добавить, что-то исключить или изменить.

Она вставила в диктофон кассету. Редфорд прослушал запись, подавляя нетерпение.

– Намерены ли вы сохранить эти показания неизменными?

– Да, в них все изложено именно так, как сохранилось в моей памяти.

– Хорошо. – Ева вынула кассету из диктофона, вставила на ее место новую и сложила руки. – Итак, вы и пострадавшая являлись партнерами по сексу.

– Совершенно верно.

– Но это не подразумевало взаимной верности?

– Ни в коей мере. Ни она, ни я этого не желали.

– Прибегали ли вы или пострадавшая к наркотическим средствам в ночь убийства?

– Она – да, но я – нет.

– Принимали ли вы их совместно с пострадавшей при других обстоятельствах?

Редфорд улыбнулся. Когда он повернул голову, Ева заметила под его узким галстуком золотую цепочку.

– Нет. Я не разделял пристрастия Пандоры к наркотическим средствам.

– Располагали ли вы кодом охранной системы в нью-йоркском особняке пострадавшей?

– Код ее охранной системы? – Он наморщил лоб. – Возможно. Наверное, располагал. – Впервые Редфорд испытал затруднение с ответом. Ева чувствовала, как он взвешивает свои слова и их возможные последствия. – Кажется, она когда-то сообщила его мне, желая упростить мои визиты к ней. – Редфорд явно на что-то решился, вынул электронную записную книжку и пробежался по клавишам. – Да, вот этот код.

– Пользовались ли вы данным кодом для проникновения в ее жилище в ночь убийства?

– Она сама меня впустила, так что пользоваться кодом не пришлось.

– Верно, не пришлось – до убийства. Известно ли вам, что этот код служит также для включения и выключения охранных видеокамер?

Редфорд опять настороженно прищурился.

– Поясните вашу мысль.

– С помощью кода, которым вы располагаете, можно выключить внешнюю камеру. Так вот, эта камера бездействовала примерно на протяжении часа после убийства. Согласно вашим показаниям, мистер Редфорд, вы провели этот час в своем клубе. Один. За это время некто, знакомый с пострадавшей и располагающий кодом, а также имеющий представление о планировке помещения и системах охраны, отключил камеру слежения, проник в дом и, судя по всему, забрал нечто с собой.

Его лицо посуровело на глазах.

– У меня не было ни малейших оснований совершать указанные действия! Повторяю, я находился в своем клубе.

– К сожалению, этого никто не смог подтвердить. Мистер Редфорд, на прошлом допросе вы сообщили мне, что видели расписную шкатулку старой китайской работы, из которой пострадавшая на ваших глазах взяла таблетку и приняла ее. Согласно вашим же показаниям после этого она убрала шкатулку в ящик туалетного столика в своей спальне. Найти шкатулку полиции не удалось. Вы уверены в ее существовании?

Его взгляд оставался ледяным, однако Ева подметила еще кое-что. Пока это была не паника, просто настороженность и беспокойство.

– Так вы уверены в существовании описанной вами шкатулки, мистер Редфорд?

– Я ее видел.

– А ключ?

– Ключ? – Он потянулся за графином. Его рука не дрожала, но мысль, судя по выражению лица, работала с колоссальным напряжением. – Он висел у нее на шее, на золотой цепочке.

– Ни на теле, ни рядом ключа и цепочки найдено не было.

– По-моему, из этого следует, что то и другое было прихвачено убийцей, лейтенант.

– Пандора носила этот ключ открыто?

– Нет, она… – Редфорд стиснул челюсти. – Все еще надеетесь меня подловить, лейтенант? Насколько я знаю, она носила его под одеждой. Но я же показал, что не был единственным, кто наблюдал Пандору без одежды.

– За что вы ей платили?

– Простите?

– За последние полтора года вы перевели на счета пострадавшей больше трехсот тысяч долларов. Меня интересует – почему.

Он старался сохранить отсутствующее выражение, но Ева впервые заметила в его глазах страх.

– Разве я не вправе распоряжаться своими деньгами по моему собственному усмотрению?

– Когда речь идет об убийстве, ситуация меняется. Она вас шантажировала?

– Абсурд!

– А мне так не кажется. Думаю, у нее были некие сведения о вас – то ли опасные, то ли компрометирующие. Ей нравилось держать вас на крючке. В качестве платы за свое молчание она требовала денег – иногда немного, иногда побольше. Пандора была человеком, способным наслаждаться такого рода властью, а это может любого утомить. Не правда ли, мистер Редфорд? Тут дело даже не в деньгах, а именно во власти, в возможности помыкать. И она этой возможностью не пренебрегала.

На лице Редфорда не дрогнул ни один мускул, только дыхание стало слегка прерывистым.

– Не скрою, Пандора иногда прибегала к шантажу, лейтенант. Но против меня у нее ничего не было. К тому же я не стал бы терпеть угрозы.

– Интересно, а как бы вы поступили?

– Пожалуй, никак. Человек в моем положении может себе позволить равнодушие. В нашем бизнесе успех перевешивает сплетни!

– В таком случае за что же вы ей платили? За секс?

– Для меня это оскорбление.

– Да, действительно, человек в вашем положении за секс не платит. Хотя для полноты ощущений… Вы часто бываете в «Даун энд Дерти» на Ист-Энде?

– Я вообще не бываю на Ист-Энде, тем более во второсортных ночных секс-клубах. – Но вы, судя по всему, знаете, о каком клубе речь. Вы бывали там с Пандорой?

– Нет.

– Один?

– Я же сказал, что вообще там не бывал.

– Где вы были десятого июня примерно в два часа ночи?

– А в чем дело?

Вы можете подтвердить свое местонахождение в указанное время?

– Не знаю, где я был. Я не обязан отвечать.

– Вы оплачивали Пандоре деловые услуги? Или это были подарки?

– Да! Нет… – Редфорд убрал руки под стол – очевидно, чтобы стиснуть кулаки. – Кажется, наступил момент призвать на помощь адвоката.

– Как знаете. Допрос прерывается в связи с намерением допрашиваемого прибегнуть к своему законному праву проконсультироваться с юристами. Конец записи. – Ева улыбнулась. – Советую рассказать им все, что знаете. Хорошо осведомленному адвокату легче выстраивать систему защиты. Можете воспользоваться нашим телефоном.

– У меня есть свой, – бесстрастно ответил он. – Проводите меня в помещение, откуда я смог бы спокойно позвонить.

– Пожалуйста. Следуйте за мной.

Ева застала Пибоди в коридоре – она наблюдала за происходящим в комнате для допросов через стекло, прозрачное с одной стороны, и слышала все через специальные наушники.

– Вы застали Редфорда врасплох. Это было здорово!

– Я так и хотела.

– Поразительно! Вы заходили с разных сторон; сначала никакого подвоха – потом укол. На клубе он сломался.

– Боюсь, что он скоро придет в себя. У меня еще припасен вопросик насчет переводов на счета Фитцджеральд, но Редфорд уже будет лучше подготовлен. Адвокаты его подучат.

– Зато впредь он не будет вас недооценивать. Считаете, это его рук дело?

– Не исключено. Он ее ненавидел. Если удастся связать его с наркотиками… В общем, там видно будет.

Ева постоянно помнила о приближающемся слушании по делу подозреваемой Мевис Фристоун и об огромной работе, которую еще предстоит проделать, чтобы доказать ее невиновность. Если за ближайшие два дня не удастся найти улик, то…

– Надо поторопиться с идентификацией неизвестного вещества. Мне нужен его источник. Если мы будем знать источник, расследование ускорится.

– Хотите прибегнуть к помощи Касто? Это ведь бойкие по его части.

– Прибережем Касто для крайнего случая. Я еще надеюсь получить удовольствие, поделившись с ним названием этого вещества. – Писк прибора связи заставил Еву поморщиться. – Черт! Я знаю, что это Уитни. Чувствую. – Прежде чем ответить, она натянула на лицо маску невозмутимости. – Даллас слушает.

– Чем вы там занимаетесь?!

– Проверяю одну из версий, сэр. В данный момент направляюсь в лабораторию.

– Я передал вам распоряжение явиться ко мне в кабинет в девять ноль-ноль!

– Виновата, господин майор, не получила. Я не заглядывала к себе. Если вы располагаете моим рапортом, то знаете, что утром у меня был допрос. В данный момент допрашиваемый консультируется с адвокатом. Считаю…

– Не морочьте голову, лейтенант! Несколько минут назад у меня был разговор с доктором Мирой. Ева похолодела.

– Я вас слушаю, сэр.

– Вы меня разочаровали, лейтенант. Что за блажь – тратить время и отвлекать ценных сотрудников на подобное дело? Нет ни малейшей необходимости, а у меня и желания проводить официальное расследование или неофициально наводить справки о столь давнем инциденте. Дело закрыто и таковым останется впредь! Вам все понятно, лейтенант?

Еву захлестнули самые разнообразные чувства: здесь было и облегчение, и ощущение вины, и благодарность…

– Сэр, я… Да, понятно.

– Тем лучше. Скажите, Даллас, вам известно об утечке информации из нашего отдела, которой не преминул воспользоваться «Канал 75»?

– Так точно.

"Думай о Мевис!» – приказала она себе.

– А вам известно об отношении управления к несанкционированной передаче информации журналистам?

– Известно, сэр.

– Отлично. Ну и как же поживает мисс Ферст?

– По-моему, на экране она смотрелась неплохо… Уитни помолчал, но Еве показалось, что он усмехнулся.

– Глядите не сломайте себе шею, Даллас! У нас пресс-конференция, будь она неладна. Жду вас у себя в восемнадцать ровно.

– Ну и ловкость! – похвалила ее Пибоди. – Ни словечка не правды, за исключением обмолвки про лабораторию.

– Я же не сказала, в какую лабораторию еду.

– А какой давний инцидент он имел в виду? Кажется, его что-то сильно рассердило. Вы расследуете еще одно дело? Оно как-то связано с нашим?

– Нет, это старые дела. Сами слышали, он велел их похоронить.

Радуясь, что избавлена хотя бы от этой ноши, Ева лихо въехала в ворота лаборатории «Фьючерс», дочернего предприятия «Рорк Индастриз».

– Лейтенант Даллас, полиция Нью-Йорка, – сказала она в камеру.

– Вас ожидают, лейтенант. Следуйте на синюю стоянку. Оставьте вашу машину там и пройдите в восточный комплекс, сектор шесть. Там вас встретит.

В секторе шесть их поджидала привлекательная брюнетка с молочно-белой кожей и синими глазами, которая представилась как Анна Беркли. У нее оказался мелодичный, как церковные колокола, голосок.

– Добрый день, лейтенант. Надеюсь, вы легко нас нашли..

– Спасибо, все в порядке.

– Прекрасно. Доктор Энгрейв ожидает вас в оранжерее. Это очень приятное место. Прошу следовать за мной.

Анна повела их по длинному сводчатому коридору, который напомнил Еве больницу своей стерильной белизной.

– Доктор Энгрейв заинтересовалась вашим образцом. Уверена, она сумеет вам помочь. Сюда, пожалуйста. – Остановившись у ниши в стене, она нажала какую-то кнопку. – Анна Беркли. Сопровождаю лейтенанта Даллас с ассистенткой.

Перегородки разъехались, и посетители вошли в просторное помещение, полное самой разнообразной растительности и залитое искусственным светом. Откуда-то доносился плеск воды и деловитое жужжание пчел.

– Я оставлю вас здесь, а потом провожу обратно. Не стесняйтесь попросить прохладительные напитки. Доктор Энгрейв часто забывает их предложить.

– Ступай поулыбайся в другом месте! – прозвучало из зарослей папоротника. Анна Беркли снисходительно улыбнулась и попятилась. Перегородки сомкнулись. – Знаю, секретарши приносят пользу, но до чего же они меня раздражают! Я тут, за папоротниками.

Ева опасливо раздвинула заросли и увидела женщину, стоящую на коленях прямо на жирной черной земле.

Седые волосы, кое-как собранные в узел, красные руки в грязи, комбинезон, некогда белый, но беспощадно выпачканный… Женщина подняла голову, и на Еву глянули сердитые, но при этом, как ни странно, веселые глаза.

– Проверяю своих червяков. У меня тут новая разновидность. – Она зачерпнула копошащуюся горсть земли.

– Очаровательно, – выдавила Ева и, только когда доктор Энгрейв вернула червей на место, облегченно перевела дух.

– Значит, вы и есть лейтенант Рорка? А я-то думала, что он выберет себе чистокровную принцессу с длинной шеей и пудовыми грудями… – Оглядев Еву с ног до головы, она пожевала губами. – Рада, что этого не случилось. Чистая порода требует постоянного ухода. Лично я предпочитаю гибриды.

Доктор Энгрейв обтерла грязные руки о не менее грязный комбинезон и выпрямилась. В ней оказалось всего пять футов росту.

– Копаться в земле и ворошить червей – превосходная терапия. Тем, кто на это решается, ни к чему лекарства.

– Кстати, о лекарствах…

– Идите за мной. – Сначала она припустилась едва ли не бегом, потом замедлила шаг, словно забыв о посетителях. – Вот здесь надо еще подрезать, здесь добавить азотных удобрений, здесь не хватает водички… – бормотала она, любовно поглаживая широкие листья, вьющиеся побеги, огромные бутоны. – До чего дошло! Мне платят за мое любимое дело – садоводство. Отличная работа! Не каждому удается заполучить такую. Знаете, что это?

Ева посмотрела на большой цветок трубчатой формы. Название вертелось на языке, но она боялась ошибиться, поэтому пожала плечами.

– Петуния! Люди забыли, что это за прелесть – традиционная простота. – Доктор Энгрейв подошла к раковине и вымыла руки, старательно удалив грязь из-под коротко подстриженных ногтей. – Сегодня всем подавай экзотику. Побольше, получше, пооригинальней! А ведь хорошая клумба с петуниями – это масса удовольствия и совсем немного хлопот. Сажайте – и наслаждайтесь. Только не ждите чудес. Конечно, это простенькие цветы, зато не норовят чуть что завянуть. Ну, к делу.

Она присела на табурет. На ее рабочем столе громоздились садовые инструменты, горшки, какие-то бумаги и сверхсовременная компьютерная система.

– Любопытный мешочек прислал мне ваш ирландец! Между прочим, полицейский, который его принес, знает толк в петуниях.

– Фини – обладатель множества талантов.

– Я подарила ему ящик с анютиными глазками – пусть порадует жену. – Доктор Энгрейв включила компьютер. – Я уже провела кое-какие анализы. Рорк уговорил меня поторопиться. Ох уж эти ирландцы! Но господь к ним неравнодушен.

– Значит, у вас уже готовы результаты?

– Не торопите меня, юная мэм. То, что позволено смазливым ирландцам, не позволено остальным. К тому же я терпеть не могу помогать полицейским. – Заметив изумление Евы, Энгрейв широко улыбнулась. – Все полицейские недолюбливают науку. Держу пари, что вы ни черта не смыслите в периодической таблице, не говоря уже о…

– Знаете что, доктор… – От ссоры их спасло только появление на экране пресловутой формулы. – Ваша система закодирована?

– Не бойтесь, без меня сюда никто не влезет. Рорк предупредил, что это чрезвычайно секретно, а я имела дело с секретностью еще до того, как вы появились на свет. – Она нажала клавишу, и изображения формул замелькали перед Евиными глазами. – Не будем задерживаться на элементарном. Тут и младенец разобрался бы, не то что взрослый сыщик.

– Меня интересует только один компонент…

– Знаю, знаю, лейтенант. Вот она, ваша головная боль. – Энгрейв выделила на экране цепочку обозначений. – Формула поставила вас в тупик, потому что она зашифрована. Если не знать этого, получается настоящая галиматья. Представляю себе, как в вашей лаборатории ломали головы. Выглядит так, пахнет иначе… А при смешивании происходит реакция, создающая еще больше путаницы. Вы разбираетесь в химии?

– По-вашему, это необходимо?

– Если бы люди лучше понимали…

– Доктор Энгрейв, я разбираюсь в убийствах! Скажите мне, что это такое, а дальше я справлюсь сама.

– Нетерпение – вот еще один бич сегодняшнего человека. – Доктор Энгрейв достала из ящика стола склянку под крышкой, внутри которой виднелись капельки белесой жидкости. – Все равно бесполезно вам рассказывать, как я этого достигла. Скажу лишь, что в результате серии химических манипуляций я выделила ваше неведомое вещество.

– Это оно и есть?!

– Да, в жидком виде. Уверена, что в вашей лаборатории решили, будто это особая разновидность валерианы, произрастающей на юго-западе США.

– А на самом деле?

– Близко, но не совсем то. Да, ваше вещество растительного происхождения, да, не обошлось без валерианы – она фигурирует в составе порошка. Но то, что вы ищете, не имеет отношения к валериане. Это нектар! Причем особый. Его не может выделить ни одно местное растение.

– Вы имеете в виду американскую флору?

– Я имею в виду всю флору как таковую. Это искусственно выведенный гибрид. – Она достала откуда-то горшочек с растеньицем и со стуком поставила на стол. – Вот ваша драгоценность!

– Симпатично, – заметила Пибоди, подойдя к растению с лохматыми цветками всех оттенков, от кремово-белого до ярко-багрового. Принюхавшись, она зажмурилась и понюхала еще раз. – Боже, что за чудо! Похоже на… – Она внезапно покачнулась. – Сильная штука!

– Сильная – это мягко сказано. Хватит, а то будете битый час приходить в себя. – Энгрейв отодвинула горшок.

– Эй, Пибоди! – Ева схватила ее за руку и тряхнула. – Прекратите немедленно!

– Все равно что выпить залпом большой бокал шампанского. – Пибоди потерла себе виски. – Волшебное ощущение!

– Да сядьте вы, Пибоди! Так нектар этого цветка – то самое, что мы ищем?

– Совершенно верно. Это экспериментальный гибрид, кодовое название – «Цветок вечности». Данному экземпляру уже четырнадцать месяцев, а он цветет и цветет как ненормальный.

Ваша лаборатория не сумела опознать вещество, потому что экспорт этого гибрида запрещен, он входит в юрисдикцию таможни Гаити. Конечно, в научных кругах о нем знают, но поскольку формула была зашифрована…

– Значит, «Цветок вечности» принадлежит к особо регулируемым видам?

– На сегодня – да. На Гаити его используют в фармацевтике и в парфюмерии. Прием внутрь придает блеск и эластичность коже, вообще омолаживает.

– Но ведь это яд! Длительный прием губит нервную систему. Это подтверждено нашей лабораторией.

– То же самое можно сказать о мышьяке, однако элегантные леди в свое время принимали его малыми дозами для придания коже белизны. Ради красоты и юного облика некоторые готовы совершать и не такие глупости. – Энгрейв пренебрежительно повела тощими плечами. – А в сочетании с другими элементами вашего порошка этот нектар превращается в сильный активатор. Все вместе представляет собой химический препарат, вызывающий высокую степень привыкания, увеличивающий энергию, силу, половое влечение, возвращающий ощущение юности. Еще нужно помнить, что эти гибриды плодятся со скоростью кроликов. Если снять ограничения, их можно будет производить помногу и дешево.

– Выходит, стоит заиметь несколько отростков, лабораторию, прикупить другие химикаты… – начала Ева.

– И производите себе на здоровье и на погибель другим сильнодействующий наркотик! – закончила за нее Энгрейв и кисло улыбнулась. – Уверяю вас, этот наркотик будет пользоваться повышенным спросом. Сила, красота, молодость, сексуальность. Тот, у кого вы нашли этот состав, разбирается в химии, в человеческой природе и в прибыли.

– Смертельная красота.

– Не без этого. Четыре-шесть лет регулярного приема – и вам крышка: откажет нервная система. Зато эти четыре-шесть лет вы проведете в раю, а кое-кто недурно наживется.

– Откуда вам столько известно об этом «Цветке вечности», если его выращивают только на Гаити и запрещают экспортировать?

– Ну, во-первых, зарегистрированная научная лаборатория, вроде нашей, или ученый-ботаник может получить разрешение на импорт экземпляра-другого. А во-вторых, моя дочь – главный пчеловод на Гаити. Пчелы ведь главные потребители нектара.

– Но неужели в нашей полицейской лаборатории нет ни одного экземпляра?

– Думаю, есть. Но когда формула зашифрована, ее трудно соотнести с определенным видом. Ну а теперь мне пора прививать розы. Отчет и оба образца передайте своим умникам в полиции. Надеюсь, теперь-то у них откроются глаза.

– Как вы, Пибоди? – Открывая дверцу машины, Ева на всякий случай поддержала ассистентку под локоть.

– Прекрасно! Такая приятная расслабленность…

– Понятно, вести машину не сможете. А я хотела попросить, чтобы вы высадили меня у Цветочного салона. Ладно, вот как мы поступим: вы что-нибудь съедите, чтобы прошел эффект от нюхания цветочка, и завезете образцы и отчет Энгрейв в лабораторию.

– Даллас! – Пибоди блаженно развалилась в кресле. – Я чувствую себя волшебно!

Ева настороженно покосилась на нее.

– Вы не наброситесь на меня с поцелуями?

– Вы не в моем вкусе. И вообще, мне просто хорошо, секс тут ни при чем. Если принимать этот препарат – то же самое, что нюхать цветок, люди будут сходить по нему с ума.

– Да уж! Кто-то уже так свихнулся, что укокошил троих.

Ева стремительно ворвалась в цветочный салон. Она могла пробыть здесь не больше двадцати минут, поскольку предстояло вернуться в участок, запротоколировать беседу с Энгрейв, представить ее Уитни, а затем выступить на пресс-конференции.

Рорк рассматривал миниатюрные цветущие деревца.

– Прости, что опоздала. – И кому могут понадобиться деревья высотой в один фут?! Рядом с ними Ева чувствовала себя ярмарочным уродом. – Вечная спешка!

– Я тоже только что приехал. Ну, как? Помогла тебе доктор Энгрейв?

– Помогла. Спасибо тебе. Очень занятная старуха. Ну и характер у нее!

Рорк усмехнулся и поманил ее за собой.

– Познакомьтесь, Марк: моя невеста, Ева Даллас. Консультант-флорист обладал обликом добродушного дядюшки, но рука у него была такая сильная, словно он занимался армрестлингом.

– Постараюсь вам помочь. Свадьба – непростое дело, к тому же вы почти не дали мне времени.

– Мне он тоже не дает опомниться, – усмехнулась Ева.

Марк засмеялся и взъерошил свои седые волосы.

– Сядьте, отдохните, выпейте чаю. Мне предстоит многое вам показать.

В принципе происходящее не вызывало у Евы возражений: ведь она любит цветы. Правда, раньше она не представляла, что их бывает так много. По истечении пяти минут у нее закружилась голова от всех этих орхидей, лилий, роз и гардений.

– Главное – простота и традиционность, – предупредил Рорк. – Все только натуральное.

– Да, конечно. У меня есть рекламные проспекты, которые могут навести вас на удачную мысль. Раз церемония будет проходить на открытом воздухе, я порекомендовал бы беседку, увитую глициниями. Вполне традиционно, чудесный старомодный аромат.

Изучая проспекты, Ева пыталась представить, как сидит в такой беседке рядом с Рорком и клянется ему в вечной преданности. От этой картины у нее свело живот.

– А что вы скажете насчет петуний?

– Петунии?! – изумленно заморгал Марк.

– Мне нравятся петунии. Простые растения, без всяких претензий…

– Конечно. Получится очаровательно. Как вы отнесетесь к сочетанию с лилиями? Если говорить о цвете…

– У вас есть «Цветы вечности»? – спросила Ева неожиданно для самой себя.

У Марка загорелись глаза.

– Специфические растения! Очень красивы, выносливы и отлично смотрятся в корзинах. Но у меня их, разумеется, нет.

– Отчего же? – Ева сделала вид, что удивлена.

– К сожалению, их можно ввозить лишь в строго ограниченных количествах. Разрешение имеют только научные лаборатории и некоторые ученые-одиночки. Но, уверяю вас, у меня есть кое-что не менее оригинальное…

– Послушайте, вы ведь наверняка производите заказы через всеобщую компьютерную сеть снабжения. Там отражаются все заказы?

– Естественно, но…

– Мне необходим перечень тех, кто заказывал «Цветы вечности» за последние два года! Могли бы вы это сделать для меня?

Марк бросил недоуменный взгляд на Рорка, и тот покачал головой..

– Моя невеста – ярый садовод.

– Заметно. Придется подождать минуту-другую. Вам нужны все до одного?

– Все, кто заказывал «Цветы вечности» в лаборатории «Эден» на Гаити. Можете начать с американских заказчиков.

– Потерпите, я постараюсь.

– Мне понравилась эта идея насчет беседки. – Как только Марк вышел, Ева вскочила с кресла. – А тебе? Рорк взял ее за плечи.

– По-моему, твои мысли витают сейчас где-то далеко. Может, позволишь мне разобраться с цветами самостоятельно? Хочу преподнести тебе сюрприз.

– Буду твоей вечной должницей!

– Вот и прекрасно. Можешь начинать расплачиваться прямо сейчас: надеюсь, ты помнишь, что в пятницу мы приглашены на показ моделей Леонардо?

– Я бы и так обязательно пошла.

– Ну а как насчет трехнедельного отпуска по случаю медового месяца?

– Мы, кажется, условились о двух неделях…

– Так и есть. Еще одна неделя – это и будет твой должок. А теперь признайся, почему ты вдруг превратилась в страстную любительницу экзотического цветка с Гаити? Неужели разгадана тайна неизвестного вещества?

– Нектар этого цветка связывает вместе все три убийства! То есть свяжет – если я смогу отсюда вырваться.

– Надеюсь, вы будете удовлетворены, – раздался голос Марка, вернувшегося со списком. – Это оказалось проще, чем я думал. На «Цветы вечности» не слишком много заказов: получить разрешение очень трудно.

– Спасибо! – Ева выхватила у него список и пробежала его глазами. – Вот оно! Мне пора, – сказала она Рорку. – Скупай цветы баржами! Главное, не забудь про петунии.

Даже не взглянув на Марка, она бросилась вон, на бегу набирая номер на сотовом телефоне.

– А как же букет? Букет невесты! Она так ничего и не выбрала. – Расстроенный Марк вопросительно посмотрел на Рорка.

– Ничего. Я знаю ее вкусы. Иногда даже лучше, чем она сама.

Глава 15

– Как приятно снова с вами встретиться, мистер Редфорд – Это превращается в докучливую привычку, лейтенант, – проворчал Редфорд, занимая место за столом. – Через несколько часов меня ждут в Лос-Анджелесе. Надеюсь, вы не задержите меня надолго.

– Приходится перепроверять данные. Не хотелось бы ничего упустить.

Ева кивнула адвокату Редфорда и перевела взгляд на Пибоди, застывшую на стуле в углу, – олицетворение власти в полном форменном облачении. Ева знала, что по другую сторону зеркала замерли Уитни и прокурор, подмечающие каждый ее жест, каждое слово. Либо она припрет своего визави к стенке, либо ей самой не поздоровится.

– Надеюсь, сэр, вы располагаете протоколом предыдущего допроса вашего клиента? – обратилась Ева к адвокату.

– Располагаю. – Суровый юрист в безукоризненном костюме сложил на коленях ухоженные руки. – Как вы могли убедиться, мой клиент оказывает всяческое содействие Управлению полиции, лейтенант. Мы согласились на этот допрос как на завершающий.

"Попробовали бы не согласиться! У вас просто не было выбора», – мысленно поправила его Ева, сохранив на лице бесстрастное выражение.

– Мы ценим ваше стремление оказать помощь следствию, мистер Редфорд. Итак, приступим. Согласно вашим показаниям вы не только были знакомы с Пандорой, но и находились с ней в близких, интимных отношениях.

– Совершенно верно.

– Были ли у вас с ней также и деловые отношения?

– Я был продюсером двух видеофильмов, в которых снялась Пандора. Обсуждался замысел третьего.

– Были ли эти проекты успешными?

– Более или менее.

– Были ли у вас какие-либо деловые связи с потерпевшей, помимо названных проектов?

– Нет. – Губы Редфорда растянулись в усмешке. – Если не считать небольшого спекулятивного вложения средств.

– Что вы имеете в виду?

– Пандора говорила, что подумывает о собственном производстве модной одежды и косметических товаров. Разумеется, она испытывала необходимость в инвестициях. Я проявил к этому некоторый интерес и внес определенную сумму.

– Вы дали ей денег?

– За полтора года я вложил в ее предприятие чуть больше трехсот тысяч долларов.

"Придумал, как прикрыть задницу!» – с досадой подумала Ева, откидываясь в кресле.

– Какой статус носило производство, которое, по вашим словам, собиралась открыть пострадавшая?

– У него нет статуса, лейтенант. – Редфорд вздохнул и развел руками. – Меня надули. После ее смерти выяснилось, что ни производства, ни продукции просто-напросто не существует.

– Как же так? Вы – преуспевающий продюсер, человек, делающий деньги. Вы должны были узнать о перспективах, расходах, ожидаемых прибылях, попросить показать вам образцы.

– Сам не понимаю, как меня угораздило совершить подобную оплошность. – Редфорд снова вздохнул и опустил глаза.

– Хотите, чтобы я поверила, будто вы просто так дали ей денег на проект, о котором ничего не знали?

– Хотите верьте, хотите нет. – Он опять поднял глаза. – Не могли бы вы оказать мне небольшую услугу, лейтенант? У меня хорошая репутация в деловых кругах. Если эта информация получит ход, моя репутация пострадает, и я…

– Лейтенант, – вмешался адвокат. – Репутация моего клиента ценна сама по себе. Утечка сведений нанесла бы ей серьезный ущерб. Я вправе потребовать запрета на огласку этой части показаний клиента, исходя из защиты его интересов.

– Сколько угодно. Ну и история, мистер Редфорд! Вы хотите меня убедить, что человек с вашей драгоценной репутацией способен рискнуть тремястами тысячами долларов ради несуществующего проекта?

– Пандора умела убеждать. Она была не только красива, но и умна. Я несколько раз требовал цифр и планов, но она только отшучивалась, упрекая меня в излишней подозрительности. И я не прерывал платежей, так как считал ее специалистом в этой области.

– Стало быть, вы узнали о нечестности Пандоры только после ее смерти?

– Я навел справки: обратился к ее агентам и представителям. – Редфорд надул щеки и покачал головой. Ему почти удалось принять вид наивного простофили. – О производстве никто ничего не знает.

– Когда именно вы навели справки? Если он и колебался, прежде чем ответить, то какую-то долю секунды.

– Сегодня днем.

– Значит – после первого допроса? После моего вопроса о выплатах?

– Признаться, да. Мне не хотелось отвечать, не разобравшись. По совету адвоката я обратился к людям из окружения Пандоры и понял, что меня надули.

– Как своевременно! Скажите, пожалуйста, у вас есть хобби, мистер Редфорд?

– Хобби?

– При вашей напряженной деятельности, при необходимости оберегать столь драгоценную репутацию человек должен как-то расслабляться! Ну, например, коллекционировать марки, играть в компьютерные игры, копаться в саду…

– При чем тут это, лейтенант? – утомленно спросил адвокат.

– Меня интересует, как ваш клиент проводит свободное время. Как он проводит рабочее время, мы уже выяснили. Или, может быть, инвестиции для вас – своего рода хобби?

– О, нет. Пандора – моя первая и, надеюсь, последняя ошибка. Для хобби у меня нет ни времени, ни сил.

– Хорошо вас понимаю. Вот сегодня, например, я услышала мнение, что люди должны высаживать как можно больше петуний – тогда будут решены многие проблемы. Но лично я не могу тратить время на возню с грядками и цветочками. Конечно, я люблю цветы, но… А как относитесь к цветам вы?

– Я равнодушен к цветам. У меня ими занимаются специальные люди.

– Странно… Ведь вы же зарегистрированы как ученый-цветовод!

– Я…

– Вы подали заявку на лицензию и получили ее три месяца назад. Примерно тогда же вы заплатили Джерри Фитцджеральд сто двадцать пять тысяч. Через два дня вы заказали в лаборатории «Эден» на Гаити «Цветок вечности».

– Интерес моего клиента к флоре не имеет отношения к делу!

– Как раз имеет. Кстати, это не суд, а допрос. У допроса своя логика. Зачем вам понадобился этот цветок?

– Это.., в подарок Пандоре.

– Вы затратили массу времени, труда и денег на получение лицензии, потом приобрели за немалые деньги это своеобразное, мягко говоря, растение – и подарили его женщине, с которой иногда занимались сексом? Женщине, которая за последние полтора года вытянула из вас более трехсот тысяч долларов?

– Инвестиции – это одно, а подарок – совсем другое.

– Не морочьте мне голову! А вы, господин адвокат, поосторожнее с ремарками – они протоколируются. Где цветок сейчас?

– В Лос-Анджелесе.

– Пибоди, подготовьте ордер на конфискацию.

– Минутку! Что происходит? – Редфорд вскочил. – Это моя собственность! Я заплатил деньги!..

– Вы фальсифицировали данные для лицензии и незаконно приобрели находящееся под запретом растение. Оно будет конфисковано, а вы понесете соответствующее наказание. Пибоди!

– Слушаюсь.

Отвернувшись, чтобы скрыть победную усмешку, Пибоди включила прибор связи.

– Очевидный произвол! – взвился адвокат. – А эти мелкие придирки просто смешны.

– Подождите, это только начало. Вы знали, что собой представляет «Цветок вечности», Редфорд. Знали, что он необходим для изготовления наркотика. Пандора собиралась хорошо на нем заработать. Она что, хотела лишить вас доли?

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Может, она подсадила вас на этот препарат, превратила в наркомана, давая пробовать? Или, наоборот, не давала, заставляя униженно просить? Довела до того, что у вас возникло желание ее прикончить?

– Да я ее пальцем не тронул! – взорвался Редфорд.

– Но вы знали, что происходит. Знали, чем владеет Пандора. Очевидно, она делилась с вами, и в какой-то момент вы решили, что гораздо выгоднее будет обходиться без нее. Вы купили растение. Скоро мы узнаем, делали ли вы анализ вещества. Имея цветок, вы могли бы сами производить наркотик и не нуждались бы больше в Пандоре. Ведь она была неуправляема, требовала бы еще денег, еще наркотика… Может быть, вы хотели сделать своей партнершей Джерри? Вы знали, что наркотик смертелен, но зачем ждать целых пять лет? Убрав Пандору, вы развязывали себе руки.

– Я ее не убивал. Между нами все было кончено. Она уже ничем не могла помешать мне. У меня не было причин совершать убийство.

– Той ночью вы пришли к ней в дом. Вы легли с ней в постель. У нее был наркотик. Может быть, она вас дразнила? Вы уже совершили два убийства, чтобы защитить себя и свои деньги, но у вас на пути по-прежнему стояла она.

– Никого я не убивал!

Ева позволила ему кричать, не оспаривала протесты и угрозы адвоката.

– Вы последовали за ней, когда она бросилась к Леонардо, или сами ее туда отвезли?

– Я там не бывал. И ее не трогал. Если бы я хотел ее убить, то сделал бы это прямо у нее дома, когда она стала мне угрожать.

– Пол…

– Замолчи! Не мешай! – прикрикнул Редфорд на своего адвоката. – Ведь она пытается повесить на меня убийство! Да, у нас произошла ссора. Она требовала еще денег, много денег. Показала мне свой персональный запас наркотика. Целое богатство! Но я уже получил химический состав и перестал в ней нуждаться. Я так ей и сказал. Мне в помощницы вполне сгодилась бы Джерри. Пандора взбесилась, грозила меня разорить, убить. Но я только посмеялся над ней и с огромным удовольствием ушел, оставив ее беситься дальше.

– Вы собирались самостоятельно изготавливать и распространять сильнодействующее наркотическое средство?

– В ограниченном масштабе. – Редфорд вытер рот тыльной стороной ладони. – Да, я собирался его производить! Ведь это же огромные деньги! Слишком много денег, я уже не мог остановиться… А угрозы Пандоры не стоили ломаного гроша, понимаете? Она не могла бы меня разорить, не разорившись сама. А этого она бы не допустила. Хотя, признаться, узнав о ее смерти, я откупорил бутылку шампанского и выпил за убийцу.

– Замечательно. Повторим все сначала.

Арестовав Редфорда, Ева наведалась к начальству. В кабинете шефа она застала Касто и окружного прокурора.

– Отлично сработано, лейтенант, – заметил Уитни.

– Спасибо, сэр. Хотя я предпочла бы арестовать его за убийство, а не за наркотики.

– Может, еще придется.

– Лейтенант. – При ее появлении прокурор встал и остался стоять. Его манеры были притчей во языцех в суде: даже нанося смертельный удар, он не забывал о манерах. – Я восхищен блеском, с которым вы провели допрос. С радостью допросил бы вас в суде как свидетеля по этому делу, но, боюсь, допрашивать придется только лейтенанта Касто.

– А убийство?

– У нас на него ничего нет. Я имею в виду улики, – уточнил он, заметив, что она намеревается возразить. – И мотив. Вы ведь сами доказали, что он мог добиться поставленной цели, не убивая ее. Очень вероятно, что он виновен, но предстоит еще много поработать, чтобы доказать обвинение.

– Однако вам хватило доказательств, чтобы предъявить обвинение Мевис Фристоун.

– Там все улики налицо, – напомнил он.

– Но вы же знаете, господин прокурор, что она этого не делала. Знаете, что между тремя пострадавшими существует связь. – Ева выразительно взглянула на Касте, развалившегося в кресле. – В отделе наркотиков это тоже знают.

– Вынужден поддержать лейтенанта Даллас, – проговорил Касто. – Мы установили, что между подозреваемой Фристоун и наркотическим веществом, известным как «Бессмертие», не существует никакой связи. Отсутствует также связь между ней и остальными пострадавшими. На ее биографии имеются пятна, но старые и мелкие. Если хотите знать мое мнение, она просто оказалась в неудачном месте в неудачный момент. – Касто улыбнулся Еве. – Вынужден солидаризоваться с лейтенантом Даллас и рекомендовать снять с Мевис Фристоун обвинения в ожидании результатов дальнейшего расследования.

– Ваша рекомендация будет учтена, лейтенант Касто, – сказал прокурор. – Вместе с прочими обстоятельствами. На данном этапе утверждению о связи между тремя убийствами недостает доказательности. Тем не менее мы намерены удовлетворить последнее ходатайство адвоката мисс Фристоун о проверке ее на детекторе лжи и методом аутогипноза. Наше решение будет зависеть от результатов этой проверки.

Ева облегченно перевела дух. Это была уступка. И какая!

– Спасибо, сэр.

– Мы – одна команда, лейтенант. Надеюсь, вы будете помнить об этом, выступая на пресс-конференции.

Прокурор заговорил о чем-то с майором Уитни, а Ева подсела к Касто.

– Я благодарна тебе за поддержку.

– Я всего лишь высказал свое профессиональное суждение. – Он пожал плечами. – Надеюсь, твоей подруге это поможет. По-моему, Редфорд виновен, как первородный грех. Или он сам прикончил всех троих, или кого-то нанял.

При всей заманчивости второй версии Ева удрученно покачала головой.

– Профессионалы не вкладывают в свои удары столько личной ненависти. Но все равно, спасибо тебе за содействие.

– Можешь считать это возвращением долга. Ведь благодаря тебе я получил одно из крупнейших дел десятилетия по наркотикам! Вот расследуем все до конца, огласим результаты – и не миновать мне капитанских нашивок.

– Тогда заранее поздравляю.

– И я тебя. Если ты успешно расследуешь эти убийства, повышение получим мы оба.

– Расследую, можешь не сомневаться. Внезапно Касто дотронулся до ее волос, и Ева удивленно приподняла брови.

– Новая прическа? Мне нравится! – Он улыбнулся и картинно сунул руки в карманы. – Слушай, а ты уверена, что выходишь замуж?

– А ты, кажется, ужинаешь с Пибоди? – спросила она ему в тон.

– Разве она не чудо? У меня вообще слабость к сильным женщинам, Ева, поэтому ты должна простить мне огорчение по поводу твоих планов.

– Что ты, я польщена! – Заметив, что Уитни махнул им рукой, она обреченно вздохнула. – Кажется, пора.

– Чувствую себя мозговой косточкой, брошенной голодной своре, – пробормотал Касто при виде толпы репортеров, ввалившейся в кабинет. – А ты?

Через несколько часов свора утолила голод. Ева сочла бы день удачным, если бы на подземной стоянке ее не подстерегла Надин.

– Как ты здесь оказалась? Сюда не допускаются посторонние.

– Для меня сделали исключение. – Надин оперлась о ее машину и улыбнулась. – Может, подвезешь?

– Я не еду мимо вашей студии. – Видя, что Надин ничем не проймешь, Ева выругалась и распахнула дверцу. – Залезай.

– А ты отлично выглядишь, – сказала ей Надин. – Кто делал прическу?

– Подруга подруги. Я устала рассказывать про свои волосы, Надин.

– Тогда расскажи про убийство, наркотики и деньги.

– Я сорок пять минут только об этом и говорила. – Ева показала свой значок охранной камере и вылетела на улицу. – Или тебя при этом не было?

– Была и видела танцы на пуантах. Слушай, что за душераздирающий скрежет?

– Моя свежеотремонтированная машина.

– Последствия очередного урезания бюджета? Позор! Лучше поведай о новом направлении в расследовании.

– Я не имею права обсуждать эту сторону следствия.

– Ну-ну… А что за кутерьма с Полом Редфордом?

– Редфорд, как было заявлено на пресс-конференции, обвиняется в подлоге, незаконном приобретении запрещенного растительного материала и намерении производить и сбывать сильнодействующее наркотическое вещество.

– Каким боком это относится к убийству Пандоры?

– Я не имею права…

– Черт с тобой! – Надин поерзала на сиденье, с ненавистью глядя на транспортную пробку впереди. – Слушай, давай меняться.

– Смотря на что.

– Мне нужно взять эксклюзивное интервью у Мевис Фристоун.

Ева не удосужилась ответить. Услышав ее фырканье, Надин прикрикнула:

– Брось упираться, Даллас! Пусть она ознакомит общественность с собственной версией.

– Плевать на общественность!

– Можно я это процитирую? Ева, что происходит? Вы с Рорком встали вокруг нее стеной, к ней никто не может прорваться. Чего вы боитесь? Ты ведь знаешь, что я ее не обижу.

– Да, мы держим круговую оборону. Да, к ней никто не прорвался и не прорвется. Да, ты скорее всего ее не обидишь. И все-таки она не будет общаться с прессой!

– Чье это решение – ее или твое?

– Лучше отстань, Надин, не то тебе придется пересесть на общественный транспорт.

– Передай ей мою просьбу, вот и все. Пусть знает, что я готова сделать ее версию достоянием гласности.

– Все выложила? Смени тему.

– Пожалуйста. Сегодня я услышала любопытную светскую сплетню.

– Ты же знаешь, как я люблю подробности из жизни богатых.

– Не забывай, Даллас, скоро ты сама станешь одной из них. – При виде ее негодующей гримасы Надин расхохоталась. – Люблю тебя дразнить. Это так просто! В общем, болтают, будто самая сладкая парочка последних двух месяцев поругалась.

– Сейчас подохну от любопытства.

– Не исключено. Парочка в самом деле любопытная: Джерри Фитцджеральд и Джастин Янг.

Ева настолько заинтересовалась, что рассталась с намерением высадить пассажирку на ближайшей автобусной остановке.

– Выкладывай.

– На сегодняшней репетиции шоу Леонардо наши голубки публично сцепились. Говорят, дошло до рукопашной.

– Они подрались?!

– Согласно моему источнику это никак нельзя было назвать любовными поглаживаниями. Джерри нашла спасение в своей роскошной гардеробной – она ведь там теперь главная звезда. Джастин удрал с подбитым глазом. Спустя несколько часов его видели на гавайском острове Мауи в обществе блондинки – тоже манекенщицы, только помоложе.

– Из-за чего вышла ссора?

– Этого никто не знает. Скорее всего секс показал свою уродливую изнанку. Она обвинила его в измене, он не остался в долгу. Она сказала, что найдет, кем его заменить, он выразил аналогичную уверенность. Он ей больше ни к чему, она ему – тоже.

– Интересно, Надин, только совершенно бессодержательно.

"Разве что время, когда это случилось…» – промелькнуло у Евы в голове.

– Может быть. Но разве не забавно? Заметные персоны, излюбленные герои светской хроники закатывают публичный скандал! Тебе не приходит в голову, что это инсценировка?

– Все это досужие домыслы. Я же сказала, что никакой важной информации ты мне не сообщила. – Ева затормозила. – Твой канал.

– А до дома не подбросишь?

– К твоим услугам автобус.

– Слушай, Даллас, перестань притворяться! Я знаю, ты немедленно займешься тем, что сейчас от меня услышала. Не поделишься ли в знак благодарности кое-какими сведениями?

Требование было законным, но Ева продолжала обороняться:

– Пока что все очень зыбко. Я не могу рисковать.

– Обещаю, я ничего не пущу в эфир, пока не получу твоего согласия.

Ева покачала головой.

– Не могу. Мевис слишком мне дорога. Пока она не будет полностью оправдана, я должна ее беречь.

– Хотя бы скажи, идет ли дело к оправданию. Не жмись, Даллас!

– Строго между нами: прокурор готов пересмотреть обвинение. Но о снятии обвинения речи пока не идет.

– У тебя появился новый подозреваемый? Неужто сам Редфорд?

– Не провоцируй меня, Надин! Ведь мы с тобой без пяти минут подруги.

– Давай сделаем так: если что-то из того, что ты от меня узнала или еще узнаешь, поможет следствию, то ты тоже окажешь мне услугу.

– Когда все прояснится, ты узнаешь об этом первой.

– Пообещай, что за десять минут до предоставления прессе любой свежей информации ты побеседуешь со мной с глазу на глаз.

Ева открыла ей дверцу.

– Пока, Надин.

– Хорошо, за пять минут. Опомнись, Даллас: что для тебя значат паршивые пять минут?!

– Зато для тебя это сотни пунктов рейтинга и тысячи долларов прибыли. Ладно, пять минут – но только если будет о чем шептаться. Больше ничего не обещаю.

– Договорились. – Довольная Надин вылезла из машины. На прощание она сказала:

– Тебе сопутствует удача, Даллас. Ведь ты специалистка по трупам и невиновным.

"Трупы и невиновные…» Ева поежилась. Она-то знала, что вина часто лежит на трупах.

Хмурясь от лунного света, заливающего кровать сквозь стеклянный потолок, Рорк отодвинулся от Евы. Он поймал себя на новом ощущении – никогда еще он не испытывал такого волнения и неуверенности во время занятий любовью. А также до и после этого… Причин можно найти с десяток, убеждал он себя, глядя на Еву, по привычке старавшуюся потеснее к нему прижаться. Хотя бы чужие люди в доме: пестрая компания Леонардо захватила целое крыло. А куча проектов и сделок на разных стадиях реализации? А дела, которые он решил завершить до свадьбы? А сама свадьба? Разве все это – не причины для легкой растерянности?

Увы, Рорк всегда был с самим собой честен до безжалостности. У его состояния существовала одна-единственная причина. Это была засевшая в голове картина – маленькая Ева, избитая до крови. Он боялся, что, дотронувшись до нее, вернет прошлое и красота сменится уродством.

Ева приподнялась на локте и пристально посмотрела на него. Ее лицо все еще горело, глаза были темны.

– Просто не знаю, что тебе сказать… Рорк провел пальцем по ее подбородку.

– О чем?

– Я не хрустальная ваза. У тебя нет оснований обращаться со мной так, будто я того и гляди разобьюсь.

Рорк нахмурился, впервые осознав, что она видит его насквозь. А он-то считал, что непроницаем для всех, даже для нее! Открытие было не из приятных.

– Не пойму, о чем ты. Тебе налить вина? Он собирался встать, хотя ему совсем не хотелось пить, но Ева удержала его.

– Рорк, раньше ты никогда меня не обманывал, – сказала она, и в голосе ее звучал испуг. – Если из-за того, что я когда-то совершила, из-за моих воспоминаний ты стал иначе ко мне относиться…

– Ты хочешь меня оскорбить? Нешуточный гнев, с которым он произнес эти слова, заставил Еву вздохнуть с облегчением.

– А что еще прикажешь думать?! После той ночи ты впервые ко мне прикоснулся, и то это походило больше на исцеление больных, чем на…

– Тебя не устраивает нежность?

Он еще раз доказал свой ум. Что и говорить, Рорк в любом состоянии умел обращать ситуацию себе на пользу. Но она не отпустила его руку, не отвела взгляд.

– Думаешь, я не чувствую, когда ты сдерживаешься? Не хочу, чтобы ты сдерживался. Мне это не нужно.

– Зато нужно мне! – Он высвободил руку. – Некоторые привыкают быстро, некоторые медленно. И хватит об этом.

Это прозвучало как пощечина. Ева кивнула, легла и отвернулась.

– Как хочешь. Просто запомни: то, что происходило со мной в детстве, не имело отношения к сексу. Это была одна только грязная непристойность.

Она крепко зажмурилась и усилием воли заставила себя заснуть.

Глава 16

Вызов, как это часто бывало, прозвучал на заре. Ева потянулась к сотовому телефону, не открывая глаз.

– Даллас слушает.

– К сведению лейтенанта Евы Даллас. Мертвый мужчина, подозрение на убийство, за домом девятнадцать по Сто восьмой стрит. Прибыть немедленно.

У Евы свело живот от дурного предчувствия. Она не дежурила сегодня и потому не должна была получать ночных вызовов.

– Причина смерти?

– Побои. Пострадавший не опознан ввиду повреждения лица.

– Вызов принят. Проклятие!

Она спустила ноги с кровати и с удивлением увидела, что Рорк уже начал одеваться.

– Ты куда?

– Отвезу тебя на место преступления.

– Ты – гражданское лицо. Тебе там нечего делать. Рорк бросил на нее насмешливый взгляд.

– Ваша машина в ремонте, лейтенант. Разве вы забыли? – Он не обращал внимания на ее рассерженное бормотание, сопровождавшее натягивание джинсов. – Я просто высажу тебя и поеду дальше. На работу.

– Как хочешь, – бросила она, застегивая портупею.

Район не заслуживал доброго слова. Злобные надписи на стенах, битое стекло под ногами, знаки, свидетельствующие о том, что дома предназначены к сносу. Тем не менее здесь продолжали жить, тесниться в грязных комнатушках, скрываться от патрулей, находить отраду в дури, приносящей максимальный кайф.

Стоя перед полицейским ограждением и ежась от утреннего ветерка, Рорк думал о том, что такие кварталы существуют по всему свету. Он сам вырос в таком же, пусть и находящемся в трех тысячах миль отсюда, по ту сторону Атлантики.

Он хорошо понимал здешнюю жизнь, жалкие уловки отчаявшихся, понимал жестокость, результат которой был в данный момент у Евы перед глазами. Наблюдая за ней из толпы бездомных, сонных уличных шлюх, просто любопытных, он поймал себя на мысли, что так же хорошо понимает и ее.

Движения Евы были стремительны, лицо бесстрастно. Однако глаза, устремленные на останки, совсем недавно бывшие живым человеком, источали жалость. Какая все-таки живучая, сильная, гибкая женщина! Залижет любое количество ран – и будет жить дальше. Рорк как никогда ясно осознал, что от него она ждет не исцеления, а только понимания.

– Что, не совсем привычная для тебя обстановка, Рорк?

Рорк покосился на Фини.

– Я видал кое-что похуже.

– Да и мы кое-чего повидали. – Фини со вздохом достал из кармана булочку в обертке. – Хочешь перекусить?

– Потерплю. Ешь, не стесняйся. Фини быстро проглотил свой завтрак.

– Пойду взгляну, чем там занимается наша девочка. – Он прошел сквозь ограждение, постучав пальцем по приколотому к груди полицейскому значку, чтобы успокоить нервных полицейских в форме. – Хорошо, что еще не понаехали репортеры.

– Убийство в таких трущобах само по себе не вызовет интереса, – заметила Ева. Ее руки, покрытые специальным составом, были в крови. – Вот когда станет известно, как оно совершено, тогда жди столпотворения. Все сняли? – спросила она у видеооператоров и, получив утвердительный ответ, опустилась на колени. – Давай-ка его перевернем, Фини.

Убитый то ли упал ничком, то ли был брошен в такой позе. В затылке красовалась дыра размером с кулак, из которой натекло много крови вперемешку с мозгами.

– Опознание еще не произведено, – доложила Ева. – Я послала Пибоди в дом: она ходит по квартирам и ищет кого-нибудь, кто его знает или что-то видел.

Фини оглядел фасад дома с заднего двора. Грязные оконные стекла были густо забраны решетками. Бетонный дворик, где толпилась полиция, украшали мусорный бак, мешок с отбросами и груда ржавого железа.

– Ну и местечко! – пробурчал Фини.

– Я сняла отпечатки пальцев. Их сейчас проверяют. Орудие убийства уже в мешке: это железная труба от мусорного бака. – Ева прищурилась. – Странно… Убив Бумера и Хетту Моппет, он не оставил на месте преступления орудий убийства. У Леонардо оно лежало рядом с убитой, но там причина понятна. А сейчас он с нами, по-моему, просто играет: оставил трубу так, что нашел бы и слепой, попросту подбросил. Ну, что скажешь о клиенте?

Убитый был разодет как попугай: жатые шорты до колен с яркими полосами, желтая майка, дорогие расшитые сандалии.

– У него водились деньжата, чтобы транжирить их на безвкусное тряпье. – Фини опять перевел взгляд на дом. – Если он здесь жил, то явно не вкладывал средства в недвижимость.

– Торговец наркотиками, – определила Ева. – Среднего уровня. Жил там, где работал.

Она встала, вытерла кровь о джинсы и посмотрела на подошедшего к ней полицейского в форме.

– Пострадавший опознан, лейтенант. Ламонт Ро по кличке Таракан. Богатый список судимостей, в основном за наркотики: владение, изготовление с целью сбыта, несколько нападений.

– Кто-нибудь его использовал? Был ли он чьим-нибудь осведомителем?

– Эти данные отсутствуют.

Ева перевела взгляд на Фини, который пожал плечами, показывая, что безмолвная просьба принята: все, что можно узнать, он узнает.

– Ладно, давай засунем его в мешок. Пусть им займется патологоанатом, а здесь поработают «подметальщики». Ты меня подвезешь, Фини?

– Можно.

Ева еще раз огляделась и остановила взгляд на Рорке.

– Я сейчас. – Она подошла к ограждению. – Ты же, кажется, собирался на работу.

– Сейчас поеду. Ты закончила здесь?

– Почти. Меня подвезет Фини.

– Думаешь, тут поработал тот же убийца? Она хотела было привычно ответить, что «на данном этапе следствие не располагает…», но только пожала плечами. Не пройдет и часа, как сюда нагрянут дотошные репортеры.

– Слишком мало осталось от лица. Так что догадка напрашивается сама собой. Мне еще надо…

Ее отвлек крик. Вернее, протяжный визг, способный разбудить мертвого. Из дома выбежала толстуха в развевающемся красном пеньюаре. Отшвырнув обоих полицейских в форме, как беспомощных щенков, она кинулась к останкам Таракана.

– Только этого не хватало!

Ева метнулась ей наперерез. В каком-то ярде от тела она совершила прыжок, сбила толстуху с ног и покатилась вместе с ней по пыльному цементу двора.

– Это мой дружок! – Женщина билась, как двухсотпудовая рыбина, дубася Еву здоровенными кулаками. – Мой дружок!

В интересах порядка, неприкосновенности места преступления и самозащиты Ева заехала ей метким ударом в челюсть.

– Лейтенант! Вы целы, лейтенант? – Полицейские нагнулись, чтобы помочь ей выбраться из-под отключившейся толстухи. – С неба она свалилась, что ли? Простите…

– Простить? – Ева испепелила их взглядом. – Ну и остолопы! Еще две секунды – и она испохабила бы нам место преступления. Когда вас отрывают от выписывания штрафов за не правильную парковку и поручают серьезное задание, не смейте считать ворон! Посмотрим, сумеете ли вы хотя бы вызвать «Скорую помощь». Пусть осмотрят эту идиотку, что-нибудь на нее накинут и увезут. Справитесь?

Не дождавшись ответа, она захромала прочь. Ее джинсы были порваны, руки ободраны до крови, но глаза сверкали.

– Чего тут скалиться?! – набросилась она на Рорка..

– Обожаю наблюдать тебя в деле, лейтенант! – Он вдруг сильно сжал ее лицо ладонями и так залихватски поцеловал в губы, что у нее подкосились ноги. – Долой сдержанность! Кстати, санитарам не грех взглянуть и на тебя.

– Не сердитесь, Даллас, – бормотала Пибоди, пока они ехали к Центральному участку. – Я, конечно, не должна была ее выпускать…

– Бросьте, Пибоди! Ведь вы в тот момент находились в другом подъезде.

– Надо было догадаться, что он с кем-то здесь жил, и в первую очередь обезвредить ее.

– Да, всем нам не помешала бы сверхъестественная прозорливость. Отставить угрызения совести: она не успела нанести никакого ущерба, разве что оставила на мне пару новых зазубрин. Как дела у Касто?

– Очень даже неплохо.

– Вот как?

– Мы, признаться, провели вместе эту ночь. Намечался просто ужин, но слово за слово, и… Клянусь, я не спала так крепко с раннего детства. Вот уж не знала, что хороший секс так усыпляет!

– Спросили бы у меня.

Пибоди усмехнулась.

– Думаю, его уже вызвали. Скорее всего он знает убитого и сможет нам помочь.

Не успела Ева вернуться в участок, ее пригласил к себе майор Уитни. Еву не стали мариновать в приемной, а сразу пригласили в кабинет. Уитни, не глядя на нее, указал на кресло. – – Насколько я понимаю, лейтенант, скоро у меня будет ваш письменный рапорт. Пока же я хотел бы услышать устный отчет о последнем убийстве.

– Слушаюсь, сэр. – Она назвала адрес, описала место убийства, сообщила имя убитого и его приметы, охарактеризовала орудие убийства и раны. – Первоначальный обход соседей, произведенный сержантом Пибоди, не дал результатов, но мы совершим повторный обход. Кое-что удалось узнать от сожительницы потерпевшего.

Уитни наконец поднял голову, и его брови поползли вверх: на Еве по-прежнему была рубашка в пятнах крови и рваные джинсы.

– Мне доложили, что с вами произошла неприятность…

– Мелочь. – Ева уже решила ограничиться устным выговором нерадивым полицейским и не навлекать на них служебных санкций. – Она – бывшая уличная проститутка. Употребляет наркотики. Поднажав, мы узнали, чем пострадавший занимался прошлым вечером и ночью. Согласно ее показаниям они находились вместе в квартире до часа ночи. Выпили вина, накачались какой-то дрянью. Потом он сказал, что должен идти по делам. Она приняла снотворное и отключилась. В предварительном рапорте патологоанатома указано время смерти – примерно два часа ночи. Это совпадает с ее показаниями. Улики свидетельствуют, что пострадавшего не перемещали с места преступления. Есть убедительные основания предполагать, что убийство совершено тем же человеком, который убил Моппет, Бумераи Пандору.

Ева перевела дух и закончила тем же официальным тоном:

– Алиби Мевис Фристоун в указанное время подтверждается следователем и другими лицами.

Уитни молча разглядывал Еву. Через некоторое время он произнес:

– Ни следствие, ни прокурор не усматривают ни малейшей связи между последним преступлением и Мевис Фристоун. Кроме того, я располагаю предварительным отчетом доктора Миры о тестировании мисс Фристоун.

– Тестирование? – Ева вскочила, сразу забыв про формальности. – То есть как?! Оно же было назначено только на понедельник.

– Мы пересмотрели планы, – спокойно заявил Унтни. – Процедура завершилась к часу дня.

– Почему мне ничего не сообщили? – Ева была в ярости: слишком неприятными были ее собственные воспоминания о психологическом тестировании. – Я хотела непременно при этом присутствовать!

– Окружной прокурор решил, что в интересах всех сторон не следует приглашать вас на тестирование. – Уитни поднял руку, не дав ей ответить. – Прежде чем вы вспылите и проявите непочтительность к старшему по званию, позвольте мне вас уведомить: в своем отчете доктор Мира докладывает, что мисс Фристоун успешно прошла тестирование. Детектор лжи подтвердил искренность ее показаний. Доктор Мира считает, что испытуемая не могла проявить жестокость, с которой была убита Пандора, и рекомендует снять с мисс Фристоун обвинение.

– Снять… – повторила Ева и медленно опустилась в кресло. – Когда?

Уитни пожал плечами.

– Прокуратура учтет рекомендации доктора Миры. Неофициально могу сообщить, что, если не поступит новая информация, противоречащая данным тестирования, обвинение будет снято в понедельник. – Он не мог не оценить ее самообладания: Ева держала себя в руках, никак не выказывая отношения к услышанному. – Конечно, против мисс Фристоун существуют убедительные улики. Но они перевешиваются рапортом доктора Миры и обстоятельствами, выявленными при расследовании остальных преступлений, связанных с этим.

– Благодарю вас.

– Не стоит: ее оправдал не я. А вот вы сделали для этого все возможное. Теперь поймайте преступника – и побыстрее!

– Я так и планирую. – Услышав писк сотового телефона, Ева дождалась кивка Уитни и только тогда ответила:

– Даллас слушает.

– Получил ваш экстренный запрос, – услышала она ворчливый голос Дикки. – Можно подумать, мне больше нечем заняться.

– Сетования потом. Сначала результаты.

– Твой последний труп перед смертью хорошенько накачался «Бессмертием». Перед самой смертью. Вряд ли он успел получить удовольствие.

– Передай все на мой компьютер, – сказала Ева и поспешила выключить связь, пока он опять не начал жаловаться. Вставая, она улыбнулась. – Надеюсь, сегодня вечером мне удастся выяснить еще кое-что.

Хаос, паника, нервное напряжение – такие же неотъемлемые элементы показа мод, как худые, как спички, манекенщицы и роскошные наряды. Наблюдая распределение ролей между участниками, трудно было удержаться от улыбки. Надутая модель, которой все не так, ассистент с застывшим выражением обиды на лице, парикмахер, набрасывающийся на манекенщиц с расческой, как ретивый солдат с примкнутым штыком, и, наконец, модельер – безутешный виновник всей этой суеты, – заламывающий огромные руки…

– Опаздываем, опаздываем! Если через две минуты здесь не будет Лайзы, то… Музыка в порядке, но все равно мы опаздываем.

– Приедет, приедет. Да успокойся ты, Леонардо! Ева не сразу узнала парикмахера-стилиста. Волосы Трины на этот раз были превращены в черные колючки, однако ее выдавал голос. Не обращая внимания на суетливых ассистентов, Ева наблюдала, как Трина втирает вещество, больше всего напоминающее мужскую сперму, кому-то в волосы, чтобы потом одним прикосновением превратить их в гладкий конус.

– Что ты тут стоишь, как бревно?! – Человечек с совиными глазами накинулся на Еву с явным намерением ее покусать. – Немедленно раздевайся! Ты что, не знаешь, что Хьюго уже на подходе?

– Кто такой Хьюго?

Человечек издал губами неприличный звук и схватил Еву за рукав.

– Захотел остаться без руки? – Она высвободилась и гневно уставилась на него.

– Раздевайся, раздевайся! Видишь, времени в обрез. Ева поняла, что угрожать бессмысленно; пришлось показать ему значок.

– Руки прочь, не то посажу за нападение на сотрудника полиции!

Человечек отскочил как ошпаренный.

– Полиции нам только не хватало! Наша лицензия в порядке, мы платим все налоги… Леонардо, тут приперлась фараонша! Не собираюсь выяснять отношения с полицией.

– Даллас! – Мевис кинулась к Еве на шею, выронив рулон разноцветной ткани. – Уйди, не мешайся. Почему ты не среди публики? Господи, что это на тебе?

– Не успела переодеться. – Ева рассеянно оглядела свой прискорбный туалет. – Ты-то как? Я не знала о переносе тестирования, иначе обязательно пришла бы.

– Все уже позади. Доктор Мира – лапочка, но я все равно рада, что это закончилось. Не хочу об этом разговаривать! – Она поспешно огляделась. – Во всяком случае, сейчас.

– Как знаешь. Где мне найти Джерри Фитцджеральд?

– Ты с ума сошла! Показ уже начался. Тут все рассчитано по секундам. – Мевис ловко отскочила, чтобы не стоять на пути у двух длинноногих моделей. – Пойми, Даллас, ей надо сосредоточиться. Все происходит в ускоренном темпе. – Она прислушалась к музыкальному сопровождению. – Ее следующий выход – через четыре минуты!

– Я ее не задержу. Где она?

– Даллас, Леонардо…

– Где, Мевис?

– Вон там. – Мевис обреченно махнула рукой и сунула какой-то лоскут пробегавшему мимо ассистенту. – В гардеробной для примы.

Ева протолкалась сквозь мельтешащую толпу и добралась до двери, на которой красовалась табличка «Джерри Фитцджеральд». Она вошла без стука и застала манекенщицу в процессе одевания золотого парчового платья до полу.

– Какое узкое! Я же не смогу в нем дышать. В нем даже скелет не смог бы сделать вдох.

– Не надо было объедаться паштетом, милочка, – бесстрастно сказала ассистентка. – Ну-ка вдохните!

– Захватывающее зрелище! – воскликнула Ева с порога. – Вы похожи на волшебную палочку.

– Фасон «ретро», начало века. Нет, в этом просто нельзя сделать и шагу!

Ева подошла ближе и прищурилась, глядя Джерри в лицо.

– А над вами отменно потрудился гример. Где ваши синяки? – Про себя она подумала, что надо будет справиться у Трины, видела ли та синяки. – Я слыхала, что Джастин оставил на вас пару отметин.

– Негодяй! Ударить меня по лицу перед таким ответственным шоу!

– Из-за чего вышла ссора, Джерри?

– Он решил, что может путаться со всякими танцовщицами. Дудки, только не при мне!

– Меня интересует время. Когда он начал с ними путаться?

– Знаете, лейтенант, я сейчас тороплюсь, и мне бы не хотелось расстраиваться перед выходом на подиум. Это может все испортить. Джастин уже в прошлом, и я не желаю о нем думать, а тем более – говорить.

Несмотря на жалобы, что в платье от Леонардо она не может даже вздохнуть, Джерри проворно шмыгнула в дверь. Ева осталась в гардеробной, прислушиваясь к аплодисментам, ознаменовавшим появление Джерри на подиуме. Ровно через шесть минут Джерри вернулась и начала поспешно стаскивать узкое золотое платье.

– Откуда вы узнали, что Джастин спутался с танцовщицей?

– Трина, волосы! А вы цепкая… Какая разница, откуда я узнала? Пронюхала, вот и все. Я стала его обвинять, он, разумеется, все отрицал. Но я видела, что он лжет.

Джерри развела руки, и ассистентка натянула на нее нечто белое, шелковое, с радужной оторочкой. Тем временем Трина с помощью фена превращала ее прическу в сложное месиво завитков.

– Насколько я знаю, после ссоры с вами он улетел на Мауи, но вчера вечером вернулся в Нью-Йорк.

– Мне наплевать, где он! Ева пожала плечами.

– Знаете, Джерри, творятся странные вещи. Когда-то вас было не оторвать от Джастина клещами: вы пришли с ним к Пандоре, оттуда отправились к нему и остались у него до утра. Мне доложили, что он сопровождал вас на все примерки и репетиции. Откуда ему было взять время на танцовщиц?

– Некоторые мужчины очень шустрые. – Джерри вытянула руку, и ассистентка нанизала на нее полдюжины громыхающих браслетов.

– Итак, произошла публичная ссора в присутствии массы свидетелей и прессы. Что ж, если не вникать в суть, это придает прочности вашему обоюдному алиби. Только я не из тех полицейских, кто не вникает в суть.

Джерри повернулась к зеркалу и спросила, глядя из него на Еву:

– Что вы хотите, Даллас? Мне некогда. Я здесь на работе.

– Я тоже. Позвольте, Джерри, я вам изложу, как мне все представляется. У вас и у вашего дружка были с Пандорой деловые отношения. Но она жадничала и постоянно надувала вас обоих. И тут подворачивается удобный случай: приходит Мевис, вспыхивает драка. У вас, умной женщины, появляется идея…

Джерри взяла бокал и залпом выпила пузырящееся синее содержимое.

– У вас уже, кажется, есть двое подозреваемых, Даллас. Кто же из нас жадничает?

Ева не обратила на ее реплику ни малейшего внимания.

– А может быть, вы обсудили это втроем? Вы, Джастин и Редфорд. Вы с Джастином уходите, чтобы заручиться алиби. Редфорд остается. Возможно, он недостаточно умен, но скорее тут был тонкий расчет. Редфорд отвозит Пандору к Леонардо, где вы с Джастином уже их поджидаете. Когда случился кризис? Кто из вас схватил палку?

– Не смешите меня! Мы с Джастином поехали к нему. Система охраны не даст соврать. Если вы хотите в чем-то меня обвинить, несите ордер. А пока убирайтесь!

– Интересно, хватило ли вам с Джастином ума не контактировать после ссоры? По-моему, он отстает от вас по части самообладания. Более того, готова утверждать, что так оно и есть! К утру у нас будут записи переговоров.

– Ну и что, если он мне звонил? Подумаешь! – Джерри вскочила и в упор уставилась на Еву. – Это все равно ничего не доказывает! У вас на меня ничего нет!

– У меня есть новый труп. – Ева выдержала паузу. – Вряд ли вы с Джастином приготовили обоюдное алиби на прошлую ночь.

– Сука! – Джерри швырнула в Еву пустой бокал, но, к счастью, промахнулась. – Все равно ты ничего на меня не повесишь! У тебя ничего нет.

Шум и суматоха за кулисами многократно усилились. Ассистентка завизжала, Джерри выскочила за дверь, Мевис закатила глаза.

– Даллас, как ты могла?! У Леонардо для нее еще десять перемен туалетов.

– Ничего, она не подведет. Слишком любит быть в центре внимания, чтобы заартачиться. Пойду найду Рорка.

– Он сидит в первом ряду, – устало сказала Мевис. – Но, надеюсь, ты не вздумаешь появиться там в таком виде? Надень вот это. Очень скромная модель и к тому же уже демонстрировалась. Без аксессуаров и шали ее никто не узнает.

– Но я никогда такого не носила…

– Пожалуйста! Ты очень поможешь Леонардо, если появишься в первом ряду в его платье. Совсем простой покрой! Сейчас я найду подходящие туфли.

Через пятнадцать минут, запихав свою рваную одежду в сумку, Ева нашла Рорка. Он вежливо аплодировал троице большегрудых манекенщиц, вертевшихся на подиуме в прозрачных комбинезонах.

– У него много привлекательных разработок, – заметил Рорк, когда Ева уселась рядом с ним. – Вот в этой, справа, я бы не прочь увидеть тебя.

– Мечтатель! – Она положила ногу на ногу, зашелестев черным атласом. – Долго мы тут просидим?

– До самого конца. – Он внимательно посмотрел на нее. – Где ты это взяла?!

– Мевис заставила надеть. Это одна из моделей Леонардо, только без финтифлюшек.

– Оставь ее себе. Тебе идет.

Ева усмехнулась. Ее теперешнему настроению куда больше соответствовали бы рваные джинсы.

– А вот и наша дива!

На подиум выплыла Джерри. При каждом шажке ее изящных хрустальных туфелек подиум менял цвет. Ева почти не обратила внимания на пышную юбку и прозрачный лиф, вызвавшие у зрителей восхищенный ропот. Ее интересовало только лицо. Пока критики от моды наговаривали свои комментарии в диктофоны, а десятки покупателей поспешно оформляли с помощью сотовых телефонов заказы, Ева всматривалась в лицо манекенщицы.

Надо сказать, она была разочарована. Джерри прекрасно знала свое дело: изящно поворачиваясь и пританцовывая, она продавала себя и свой наряд, ни единым движением не выдавая волнения.

Аудитория взорвалась аплодисментами. Джерри несколько секунд постояла неподвижно, позируя фотографам, потом устремила ледяной взгляд на Еву.

– Оп-ля! – пробормотал Рорк. – По-моему, это был выстрел в «десятку». Я чего-то не знаю?

– Она с удовольствием исцарапала бы мне физиономию, – объяснила Ева. – А это значит, что я явилась сюда не напрасно!

Она гордо расправила плечи и приготовилась наслаждаться шоу дальше.

– Ты видела, Даллас? Нет, ты видела? – Сделав стремительный пируэт, Мевис восторженно обняла Еву. – Под конец они аплодировали чуть ли не стоя! Даже сам Хьюго.

– Да кто он, этот чертов Хьюго?

– Ты не знаешь Хьюго?! Это же громкое имя в мире моды! Второй, после Пандоры, спонсор показа. Если бы он ушел… Но он остался, а все благодаря Джерри. Теперь Леонардо на коне: он вернет долги благодаря заказам, которые уже посыпались. У него появится свой зал для показов моделей… Пройдет несколько месяцев – и его одежду будут носить все!

– Поздравляю.

– Как чудесно все устраивается. – Мевис мельком взглянула на свое отражение в зеркале женской комнаты. – Когда я найду, где выступать, то буду выходить на сцену только в его платьях. Все станет по-прежнему, ведь правда, Даллас?

– Кажется, к тому идет. Послушай, это Леонардо пригласил Джерри Фитцджеральд или она сама предложила ему свои услуги?

– Ты имеешь в виду шоу? Он сразу к ней обратился. Кстати, это предложение исходило от Пандоры.

«Так-так… – подумала Ева. – Как же я могла это упустить?!»

– Пандора захотела, чтобы он предложил Джерри выступить в его шоу?

– Это вполне в ее духе. – Мевис достала косметичку и вытерла с губ помаду. Изучив ненакрашенный рот, она выбрала новую помаду цвета раздавленной лесной ягоды. – Она знала, что Джерри не согласится быть на вторых ролях, особенно когда первые исполняет сама Пандора. Так что это с самого начала было подвохом: согласиться значило бы занять скамейку запасных, отказаться – пропустить один из самых заметных показов сезона.

– Она отказалась?

– Да, под тем предлогом, что у нее слишком много других обязательств. Спасла лицо… Но как только ее стало Пандоры, Джерри позвонила Леонардо и предложила свои услуги.

– Сколько она заработает?

– Думаю, получит за шоу около миллиона, но это еще что! Она будет рекламировать модели Леонардо на оптовых ярмарках, получая процент за каждый выход. Дальше – контракты с масс-медиа: ведь топ-модели сотрудничают с каналами, специализирующимися на моде, с ток-шоу и так далее. Все это далеко не бесплатно. Тут пахнет полугодовыми контрактами с перспективой продления. Все это выльется в пять-шесть миллионов плюс то, что положено за сегодняшнее участие.

– Славная работенка, мне бы такую! Значит, получается, что она заработает на смерти Пандоры больше шести миллионов?

– Можно смотреть на это и так. Хотя Джерри и раньше не испытывала недостатка в деньгах.

– А теперь и подавно не испытывает… Послушай, она будет на приеме после показа?

– Конечно! Ведь они с Леонардо – герои вечера. Давай-ка и мы поторопимся, иначе там все сожрут. Эти критики хуже гиен: не оставляют даже костей.

– Ты уже какое-то время отираешься поблизости от Джерри и остальных, – начала Ева по пути в зал. – Кто-нибудь из них употребляет наркотики?

– Перестань, Даллас! – Мевис укоризненно оглянулась на нее. – Я не доносчица.

– Слушай, Мевис! – Ева втолкнула ее в какую-то нишу, где стояли горшки с папоротниками. – Ты со мной так не разговаривай. Кто из них наркоман?

– Конечно, кое-кто балуется. Но все больше по мелочи: легкие препараты и средства для снижения аппетита. В этой среде суровые нравы: пара фунтов лишнего веса – и можно вылететь на улицу. Далеко не все манекенщицы могут себе позволить коррекцию фигуры: это ведь страшно дорого. Сильные наркотики употребляют очень немногие.

– А Джерри?

– Эта следит за своим здоровьем. Если и курит, то какую-то легкую смесь для успокоения нервишек. Сильная дурь не для нее. Правда…

– Договаривай!

– За свое питье она готова убить. Пару дней назад одна из девушек неважно себя почувствовала после бессонной ночи и хотела попробовать эту ее синюю бурду. Видела бы ты, как Джерри взбеленилась! Вырвала у нее стакан, орала как сумасшедшая…

– Любопытно! Что же это за бурда?

– Какой-то растительный экстракт. Джерри утверждает, что он способствует обмену веществ и что она собирается его рекламировать.

– Мевис, мне позарез нужен образец! Какая досада, что у меня нет зацепок для получения ордера… – Поразмыслив, Ева улыбнулась. – Кажется, я знаю, что делать. Идем веселиться!

– Ты что затеваешь, Даллас? – Мевис с трудом поспевала за широко шагающей Евой. – Не нравится мне выражение твоих глаз. Не вздумай закатить скандал! Пожалуйста! Ведь сегодня у Леонардо праздник…

– Держу пари, дополнительное внимание только увеличит сбыт его моделей!

В бальном зале одни танцевали, другие держались поближе к столам с едой. Ева сразу высмотрела Джерри и направилась к ней, но ее перехватил Рорк.

– Опять ты превратилась в полицейского!

– Спасибо.

– Не уверен, что это комплимент. Собралась устроить очередную сцену?

– Во всяком случае – очень постараюсь. Если хочешь, можешь держаться в стороне.

– Ни за что!

Рорк был заинтригован. Взяв ее за руку, он сам повел ее туда, куда она стремилась.

– Поздравляю с успешным выступлением! – начала Ева, оттеснив какого-то восторженного критика, чтобы оказаться с Джерри лицом к лицу.

– Благодарю. – Джерри подняла бокал с шампанским. – Однако, насколько я могу судить, вы не относитесь к специалистам по высокой моде. 1 – Она окинула одобрительным взглядом Рорка. – А вот по мужской части у вас отменный вкус.

– Уж получше вашего. Вы слыхали, что сегодня вечером Джастина Янга видели в клубе «Прайвеси» с какой-то рыжей красоткой? Говорят, она – вылитая Пандора.

– Лживая гадина! Он бы не… – Спохватившись, Джерри процедила сквозь зубы:

– Я уже говорила: мне все равно, с кем он встречается и нем занимается.

– Действительно, какая вам разница? Тем более что Джастина можно понять. После определенного количества сеансов коррекции лица и фигуры не каждая женщина способна полностью совладать с реальностью. Наверное, Джастина потянуло на молоденьких. Мужчины такие свиньи! – Ева взяла с подноса у затесавшегося в толпу официанта бокал с шампанским и сделала глоток. – Вы, конечно, все еще прекрасно выглядите – во всяком случае, для своего возраста. Просто яркий свет рампы не может не придавать женщине.., зрелый вид.

– Пошла к черту! – Джерри не стерпела издевательств и плеснула шампанским Еве в лицо.

– Я к этому и стремилась, – пробормотала Ева, моргая мокрыми ресницами. – Вы арестованы за нападение на сотрудника полиции.

– Не трогайте меня! – Джерри отпихнула Еву.

– И за оказание сопротивления при задержании. У меня сегодня на редкость удачный вечер! – Ева мастерски заломила Джерри руку за спину. – Сейчас мы вызовем полицейского, чтобы он отвез вас в участок. Ничего, вы очень быстро выйдете под залог. А теперь успокойтесь, чтобы я могла по пути отсюда зачитать вам ваши права. – Она адресовала Рорку очаровательную улыбку. – Я скоро.

– Можете не торопиться, лейтенант, – отозвался он и, взяв у Евы бокал с шампанским, допил его.

Через десять минут Рорк и Ева стояли у входа в отель, наблюдая, как Джерри усаживают в патрульную машину.

– По какому поводу представление?

– Мне очень нужно было на некоторое время избавиться от нее. А тут как раз подозреваемая проявила склонность к насилию и нервозность, указывающие на привычку к наркотикам.

"Все-таки она настоящий полицейский!» – подумал Рорк и сказал вслух:

– Но ты же специально вывела ее из себя.

– Не без этого… Ничего, она и глазом моргнуть не успеет, как снова окажется на свободе. Я должна поторопиться.

– Куда? – осведомился он, возвращаясь следом за ней в отель.

– За кулисы. Надо добыть немного ее напитка. Нападение на полицейского – вполне пристойный предлог, стоит только немного исказить реальность. Хочу отдать образец на анализ.

– Ты всерьез считаешь, что Джерри способна прилюдно употреблять сильнодействующие наркотики?

– Я всерьез считаю людей ее круга – Пандору, Янга, Редфорда, ее саму – самоуверенными до наглости. У них есть деньги, престиж, кое-какая власть. Почему бы не почувствовать себя над законом? – Прежде чем проскользнуть в гардеробную Пандоры, она бросила на него насмешливый взгляд. – У тебя, кстати, наблюдаются похожие тенденции.

– Большое спасибо.

– Но тебе повезло; я стараюсь держать тебя в узде. А сейчас посторожи-ка дверь. Вдруг у нее адвокат – спринтер? Мне надо успеть до ее возвращения.

– Ладно, меня устраивает такая узда.

Рорк застыл в двери, а Ева приступила к обыску.

– Боже, да здесь просто кладезь дорогой косметики!

– Этого требует ее профессия, лейтенант.

– Не профессия, а тщеславие. Оно заставляет ее тратить только на косметику по несколько десятков тысяч в год. Боюсь даже предположить, во сколько ей обходятся препараты для пищеварения и коррекции фигуры. Вот бы найти в этих завалах щепотку нашего порошка!

– Так ты ищешь «Бессмертие»? – Рорк не смог удержаться от смеха. – Может, Джерри и наглая, но уж никак не дура.

– Наверное, ты прав. – Ева открыла холодильник и усмехнулась. – Зато у нее здесь целая канистра с напитком. Запечатанная… – Она поджала губы и оглянулась на Рорка. – Вряд ли ты сможешь…

– Вывернуться из узды? – Он подошел и, вздохнув, изучил замочек. – Как все продумано! Она не полагается на авось. На первый взгляд эту бутылку не вскроешь… – Он потрогал запор. – Найди-ка мне пилочку для ногтей, заколку для волос, что-нибудь в этом роде.

Ева порылась в ящиках.

– Вот это подойдет?

Рорк придирчиво осмотрел крохотные маникюрные ножницы.

– Годится. – Он поковырял замок острием и провозгласил:

– Готово!

– У тебя, оказывается, криминальный талант!

– Незначительный. А главное – давно не находящий применения.

Ева порылась в сумке, вытащила емкость для образцов и накапала в нее две-три унции.

– Этого вполне достаточно.

– Хочешь, снова запечатаю? Никто не догадается, что бутылку вскрывали.

– Можешь не трудиться, теперь это уже неважно. Заедем по пути в лабораторию?

– По пути куда?

– Туда, где я оставила Пибоди. Она дежурит у черного хода в дом Янга. – Ева ласково улыбнулась. – Знаешь, Рорк, Джерри сказала одну правильную вещь: у меня хороший вкус по части мужчин!

– Безукоризненный, – отозвался он.

Глава 17

С точки зрения Евы, богатый кавалер доставлял немало неудобств, но существовал и безусловный плюс – отменная кормежка. Пока они мчались по городу, она успела утолить голод настоящей котлетой по-киевски, которую Рорк приобрел в бистро при небольшом русском ресторанчике.

– Никогда в жизни не ела котлет по-киевски! – заявила она с набитым ртом.

– Дай тебе волю, ты бы обходилась бургерами и хот-догами.

– Ненавижу хот-доги!

– И я. Кажется, у тебя хорошее настроение. Большая редкость!

– На то есть причины, Рорк. Утром в понедельник с Мевис снимут обвинение! К тому времени я уже арестую виновных. Надо же, как всегда, все произошло из-за денег. Проклятые деньги! Пандора была связана с производителями «Бессмертия», а эта троица зазнаек захотела иметь свою долю.

– Ты считаешь, что они заманили ее к Леонардо и убили?

– Ехать к Леонардо решила, видимо, она сама. Там Пандора наверняка устроила очередной скандал. Отличный шанс, и обстановка подходящая! Появление Мевис было чистой случайностью, и они решили ею воспользоваться.

– Нисколько не ставлю под сомнение твою догадливость, однако можешь ты мне объяснить, почему им было просто не пристукнуть ее в укромном месте? У них для этого имелась масса возможностей.

– Наверное, потянуло на инсценировку. – Ева пожала плечами. – Зато с остальными они не церемонились. Хетта Моппет могла проболтаться. Мало ли что она услышала в постели от Бумеранге-то из них встретился с ней, подробно расспросил – и устранил.

– Потом настал черед Бумера?

– Этот вообще слишком много знал, к тому же был осведомителем. Очевидно, он засек кого-то из них, а когда встретил в клубе, то ушел на дно. Но они его разыскали, подвергли пыткам и убили. А вот вернуться к нему в ночлежку и забрать порошок не успели. Они явно охотились за «Бессмертием», Рорк! Если анализ даст результаты, которых я жду, все встанет на свои места. Я рассуждаю так: когда Пандора что-то имела, Джерри Фитцджеральд хотела того же, только больше. А тут – наркотик, благодаря которому можно выглядеть моложе и сексуальнее!

– Но наркотик-то смертельный…

– То же самое говорят о курении, однако люди не перестают баловаться табаком. Сейчас, в конце двадцатого века, секс без предохранения тоже мог привести к смертельному исходу. Однако это не мешало людям прыгать в постель с незнакомцами. Все знают, что не существует ничего страшнее войны, однако человечество до сих пор воюет…

– Я все понял. Большинство из нас воображают, что будут жить вечно. Кстати, ты проверяла Редфорда?

– Конечно. Он чист. Но из этого не следует, что на его руках меньше крови. Я засажу всю троицу по меньшей мере на полвека.

Рорк затормозил на светофоре и внимательно на нес посмотрел.

– Ты преследуешь их за убийство или за то, что они попытались подставить твою подругу?

– По-моему, это неважно. Результат один и тот же.

– Зато отношение разное.

– Они причинили ей боль, Рорк. Заставили пройти сквозь ад. Принудили меня сделать из нее подозреваемую. Она потеряла работу и почти полностью утратила уверенность в себе. За все это они поплатятся!

– Хорошо. Позволь только одно соображение.

– Не желаю ничего слушать! Не потерплю критики полицейских методов от человека, который запросто вскрывает любые замки.

Рорк вынул платок и вытер ей подбородок.

– Когда в следующий раз вздумаешь жаловаться на отсутствие семьи, сперва подумай, – сказал он тихо. – У тебя есть семья. Это Мевис.

Ева хотела возразить, но передумала.

– Я делаю свою работу. Если она к тому же помогает спасти близкого человека, что в этом дурного?

– Ровно ничего. – Он чмокнул ее в щеку и повернул налево.

– Учти, мне нужно заехать сзади. На следующем углу – направо, потом…

– Я знаю, как подъехать к этому зданию сзади.

– Только не говори, что оно тоже твое.

– Ладно, не скажу. Кстати, если бы ты спросила у меня, как функционирует система безопасности в доме Янга, то я бы сэкономил тебе – или Фини – много времени и усилий. – Ева возмущенно тряхнула головой, и Рорк улыбнулся. – Если мне доставляет удовольствие владеть большими кусками Манхэттена, что в этом дурного?

Она отвернулась и уставилась в окно, чтобы он не заметил ее усмешку.

Казалось, к услугам Рорка всегда есть столик в самом шикарном ресторане, места в первом ряду партера на любой спектакль, удобное парковочное место. Он выключил двигатель.

– Полагаю, ты не ожидаешь, что я буду томиться здесь?

– Ты все равно никогда не оправдываешь моих ожиданий. Ладно, пошли. Только помни: ты – гражданское лицо. В отличие от меня.

– Уж этого я никогда не забуду. Рорк поставил машину на охрану. Район был приличный, однако его машина могла посоперничать стоимостью с полугодовой арендной платой за самое комфортабельное жилище в здании.

– Прежде чем превратиться в официальное лицо, ответь: что у тебя под платьем?

– Приспособление, сводящее с ума мужчин.

– Очень эффективное приспособление. Никогда не видел, чтобы ты так виляла задом.

– Все дело в платье. И учти: теперь это полицейский зад, так что будь внимательнее.

– Я весь внимание! – Он отвесил ей шлепок. – Можешь не сомневаться.

– Рорк, Даллас!

Делая вид, что ничего не слышала и не видела, Пибоди вышла из кустов. Внезапно кусты снова зашевелились. Ева приняла оборонительную стойку, потом выругалась: из кустов выбрался ухмыляющийся Касто.

– Что за черт, Пибоди?

– Только не ругай Диди! – Он с улыбкой протянул руку. – Я был с ней, когда ты позвонила. Она бы все равно не смогла от меня избавиться. Сотрудничество отделов! Рад с вами познакомиться, Рорк. Джейк Касто, отдел по борьбе с наркотиками.

– Это я уже уловил.

Рорк заметил, что Касто внимательно разглядывает черное атласное платье, облепившее Еву, и оскалил зубы, как положено в подобной ситуации всем особям мужского пола.

– Симпатичное платьице, Ева, – одобрил Касто. – Кажется, ты говорила об образце для лаборатории?

– Ты всегда подслушиваешь переговоры коллег?

– Не то чтобы всегда… – Касто поскреб подбородок. – Просто ты позвонила в специфический момент. Нужно было быть глухим, чтобы не услышать. Так ты полагаешь, что нашла у Джерри Фитцджеральд дозу «Бессмертия»?

– Посмотрим, что покажет анализ. – Ева нахмурилась и переключила внимание на Пибоди. – Янг дома?

– Так точно. По данным системы охраны, он вернулся домой примерно в девятнадцать часов и больше не выходил.

– Если не воспользовался черным ходом.

– Никак нет. – Пибоди позволила себе улыбнуться. – Прошу прощения, но по прибытии я позвонила, и он ответил.

– Вы звонили отсюда? Он вас видел? Пибоди покачала головой.

– Люди этого сорта не обращают внимания на мелкую сошку. Он, правда, один раз выглянул в окно, но меня не разглядел. Я заступила на пост в двадцать три тридцать восемь. С этого момента на объекте сохраняется спокойствие. В окнах у Янга горит свет.

– Значит, ждем. Если хочешь принести пользу, Касто, ступай сторожить парадный вход.

– Хочешь от меня избавиться? У Евы сверкнули глаза.

– Именно. Мы на службе. Как следователь по делам об убийстве Моппет, Йоханнсена, Пандоры и Ро, я имею полное право на координацию следственных действий, а потому…

– Ты сильная женщина, Ева. – Касто вздохнул, пожал плечами и подмигнул Пибоди. – Не туши огонек, Диди, я еще приду погреться.

– Прошу меня извинить, лейтенант, – заговорила Пибоди, как только Касто отошел. – Он действительно слышал наши переговоры… Наверное, не следовало брать его с собой, но я решила, что он может оказаться полезным.

– Ладно, это не проблема. – Услышав попискивание телефона, Ева сделала шаг в сторону, выслушала сообщение и кивнула. – Благодарю. – Она хотела машинально положить аппарат в карман, потом вспомнила, что у платья нет карманов, и убрала его в сумку. – Фитцджеральд сама призналась, что приняла наркотик. Неудивительно, что она не могла держать себя в руках.

– Только бы лабораторный анализ подтвердил вашу правоту, – воскликнула Пибоди.

– Будем ждать. – Ева перевела взгляд на Рорка. – Ожидание может затянуться. Тебе не обязательно здесь оставаться. Когда все закончится, Пибоди и Касто подвезут меня, куда я попрошу.

– – Ничего, мне нравится быть с тобой, лейтенант. К тому же… – Он вдруг крепко схватил ее за руку и отвел на несколько шагов. – Ты не докладывала о поклоннике из отдела по борьбе с наркотиками.

Ева запустила пальцы в волосы.

– Разве?

– И этот поклонник уделяет повышенное внимание изгибам твоей фигуры.

– Глупости, Рорк! Кроме того, сейчас он встречается с Пибоди.

– Это не мешает ему таращиться на тебя и пускать слюну!

Ева пренебрежительно усмехнулась, но внезапно поняла, что Рорк не шутит.

– Уверяю тебя, он совершенно безвреден.

– Я другого мнения.

– Брось, Рорк! Во всех мужчинах бурлит тестостерон. – Его глаза по-прежнему сверкали, и Ева с удивлением обнаружила, что ей это приятно. – Ты, случайно, не ревнуешь?

– Ревную. – Как ни унизительно было делать такое признание, он не стал притворяться.

– Правда? – Приятное ощущение переросло в наслаждение. – Вот спасибо!

Рорку очень хотелось ее как следует встряхнуть, но он понимал, что это было бы несправедливо.

– На здоровье. Между прочим, у нас через несколько дней свадьба.

Ева наслаждалась каждой секундой происходящего.

– Я помню.

– Если он не перестанет на тебя пялиться, придется ему наподдать.

Она улыбнулась и потрепала его по щеке.

– Уймись.

Рорк поймал ее за руку и с силой привлек к себе.

– Ты принадлежишь только мне.

Ева так гневно сверкнула глазами, что он почему-то тут же успокоился.

– Взаимно, разумеется. Но на случай, если ты еще этого не заметила, должен тебе сообщить, что намерен охранять свою собственность. – Как она ни уворачивалась, он сумел поцеловать ее в губы. – Я действительно тебя люблю, Ева. Вот умора!

– Да, животики надорвешь. – Чтобы прийти в себя, она глубоко вдохнула. – Я могла бы ничего не объяснять, но так уж и быть: ни Касто, ни кто-либо еще меня совершенно не интересует. К тому же, как я уже сказала, его взяла в оборот Пибоди. Так что уймись.

– Уже унялся. Хочешь, я схожу к машине и принесу кофе?

– Дешевый подкуп должностного лица?

– Напоминаю: дешевых сортов кофе не держим.

– Пибоди пьет некрепкий. Тихо! – Она дернула его за руку, заставив пригнуться. – Дождались.

На улице резко затормозила машина. Резкий взлет, маневрирование на стоянке верхнего уровня, и наконец по лесенке спустилась женщина в мерцающем серебряном наряде.

– Вот и наша детка, – тихо проговорила Ева. – Она не тратит зря времени.

– Это вы ее поторопили, лейтенант, – сказала Пибоди.

– Похоже на то. Любопытно, с какой стати женщина, только что побывавшая в крайне неудобной, компрометирующей ситуации, мчится сломя голову к мужчине, который ее бросил да еще публично объявил об этом?

– Склонность к садомазохизму? – предположил Рорк.

– Вряд ли, – проговорила Ева. – Скорее другая склонность: к сексу и деньгам. Полюбуйтесь, Пибоди, наша героиня не гнушается черным ходом!

Джерри огляделась, ввела код и исчезла за дверью.

– Держу пари, она делает это не в первый раз! – Рорк положил руку Еве на плечо. – Значит, их алиби перечеркнуто?

– Все к этому идет… – Ева достала из сумки очки-бинокль, надела их и навела на окна Джастина Янга. – Пока что я его не вижу. В гостиной никого. – Она перевела взгляд на другое окно. – В спальне тоже пусто, но на кровати стоит большая сумка. На столике у кровати полный стакан. Кухня и входная дверь вне поля видимости. Судя по бликам, в спальне включен телевизор. А вот и она!

В спальню ворвалась Джерри. Мощная оптика позволяла наблюдать сцену неукротимой ярости. Джерри, кривя рот, сняла и злобно отшвырнула туфли.

– Ишь как разошлась! – комментировала Ева. – Очевидно, зовет его и швыряется всем, что попадается под руку. Выход молодого героя. Ну и телосложение!

Пибоди, тоже надевшая очки-бинокль, восхищенно застонала, присоединившись тем самым к оценке своей начальницы. Джастин вошел в спальню обнаженным, мокрым, с блестящими от воды волосами. Но на Джерри это не произвело впечатления: она набросилась на него с кулаками. Он только загораживался и отчаянно мотал головой; спор, сопровождаемый интенсивной жестикуляцией, становился все яростнее. Потом Джастин сорвал с Джерри серебряное платье стоимостью в десять тысяч долларов и повалил ее на кровать.

– Видите, Пибоди, какие молодцы? Нашли способ примирения, – У тебя, случайно, не найдется еще одной пары очков? – спросил Рорк, похлопав Еву по плечу.

– Извращенец! Впрочем, справедливость прежде всего. – Она сняла очки и передала ему. – Тебя можно будет пригласить в свидетели.

– Каким образом? Меня же здесь нет! – Рорк надел очки, присмотрелся и покачал головой. – А парочка не отличается воображением. Ответь честно, лейтенант: ты часто наблюдаешь во время слежки спаривание подозреваемых?

– Я наблюдала практически все, на что способен человек.

Различив в ее голосе недовольные нотки, он вернул ей очки.

– Не слишком приятная обязанность. Как я погляжу, подозреваемые в убийстве лишены права на тайну частной жизни.

Ева дернула плечом и подкрутила окуляры. В данный момент ей было не до шуток. Она знала, что некоторые полицейские не отказывают себе в удовольствии заглянуть в окно спальни; использование очков-биноклей не по назначению превратилось в эпидемию. Тем не менее Ева продолжала считать их полезным инструментом сыщика, как бы часто их ни пытались запретить через суд.

– Похоже, дело близится к завершению, – прокомментировала она. – Похвальная скорость!

Два тела совершали синхронные рывки навстречу друг другу, две пары глаз были крепко зажмурены, два лица, залитые потом, выражали нестерпимое наслаждение. Когда Джастин рухнул на Джерри и застыл, Ева хотела было продолжить описание происходящего, но прикусила язык. Джерри обняла Джастина, он прижался лицом к ее шее. Сцена была пропитана нежностью.

– Глазам своим не верю! – пробормотала Ева. – Это не просто секс. Похоже на любовь…

Наблюдать за выражением человеческой привязанности было тягостнее, чем за приступом животной похоти. Через некоторое время любовники сели; он пригладил ее всклокоченные волосы, она уткнулась лицом в его ладонь. Начался разговор. Судя по выражению лиц, речь шла о чем-то серьезном. Внезапно Джерри уронила голову и заплакала. Джастин поцеловал ее в макушку, в лоб, потом встал, пересек комнату и достал из холодильника бутылку.

Стоило ему налить в стакан синюю жидкость, как она вырвала у него стакан и залпом выпила. Джастин нахмурился: он явно был недоволен.

– Лекарство, говорите? – фыркнула Ева. – Да она настоящая наркоманка!

– Причем только она, – заметила Пибоди. – Он не пьет.

Джастин заставил Джерри встать, обнял за талию и увел из спальни.

– Ждите, когда они снова появятся! – приказала Ева Пибоди и сняла очки, оставив их висеть на шее. – Она чем-то очень расстроена. Не думаю, чтобы причина была в нашей с ней ссоре. Очевидно, просто не выдержала напряжения. Ведь далеко не все люди – прирожденные убийцы.

– Если они для подкрепления своего алиби изображают разрыв, то она сильно рисковала, явившись сюда этой ночью, – рассудила Пибоди.

Ева кивнула и покосилась на Рорка.

– Судя по всему, она без него не может. Зависимость бывает не только наркотической. – Услышав попискивание, она запустила руку в сумку. – Даллас на связи.

– Все торопишься?

– Не томи, Дикки! Надеюсь, у тебя хорошие новости?

– Во всяком случае, любопытные. Забавная смесь, лейтенант: кое-какие добавки для разжижения, придания цвета и фруктового вкуса, в остальном же – весь букет вещества, которое анализировалось ранее, включая нектар «Цветка вечности». Действие, правда, ослабленное: при оральном приеме… от – Это все, что мне нужно. Передай полный отчет на мой компьютер, копии Уитни, Касто и в прокуратуру. – – Может, еще алой ленточкой перевязать?

– Не вредничай, Дикки. Будут тебе билеты. Самые лучшие! – Ева выключила связь и улыбнулась. – Запросите ордер на обыск и арест, Пибоди. Возьмем их тепленькими.

– Будет исполнено. А как же Касто?

– Передайте ему, что мы войдем через парадное. Ему тоже достанется кусочек славы.

Формальности и первый допрос были завершены к пяти утра. Адвокаты Джерри Фитцджеральд настояли на шестичасовом перерыве, и Еве пришлось подчиниться. Отпустив Пибоди до восьми, она побрела в свой кабинет, где ее поджидал Рорк.

– Разве я не советовала тебе ехать спать?

– Я не терял времени даром, Ева посмотрела на монитор компьютера и нахмурилась.

– Это собственность полиции! Незаконное присвоение полицейской собственности карается условным заключением сроком до полутора лет.

– Может, подождем с арестом? Я почти закончил.

– Я не шучу, Рорк. Ты не должен был использовать мой компьютер для личных нужд.

– Минутку. Я только передам свои замечания в отдел архитектуры и дизайна. Они запланировали для оздоровительного центра слишком маленькую площадь. – Через некоторое время он вынул дискету и убрал в карман. – Что ты сказала?

– Моя система закодирована! Как ты в нее залез? Рорк снисходительно улыбнулся.

– Право, Ева…

– Хорошо, можешь не отвечать. Собственно, я и знать не хочу. Но неужели ты не мог заняться этим в своем кабинете?

– Мог. Но тогда я лишился бы удовольствия отвезти тебя домой и заставить поспать несколько часов. – Он встал. – Именно это я и собираюсь сделать.

– Я подремлю в вестибюле.

– Ничего подобного. Я знаю, что ты будешь сидеть здесь, возясь с вещдоками, пока глаза не закроются сами собой.

Она могла бы возразить. Ведь врать чаще всего совсем не трудно – но решила этого не делать.

– Просто надо кое-что привести в порядок… Рорк наклонил голову.

– Где Пибоди?

– Я отправила ее домой.

– А бесценный Касто?

Ева почуяла ловушку и пожала плечами.

– Наверное, увязался за ней.

– А что поделывают твои подозреваемые?

– Им предоставлена небольшая отсрочка.

– Тебе тоже! – заключил Рорк, беря ее за руку. Ева попробовала вырваться, но он насильно вывел ее в коридор. – Уверен, все оценили твой новый наряд для допросов, но будет все же лучше, если ты немного поспишь, примешь душ и переоденешься.

Ева совсем забыла, что явилась на службу в черном атласном платье.

– У меня в шкафчике наверняка завалялись джинсы… – пробормотала она, но почувствовала, что едва держится на ногах. Рорку ничего не стоило затолкать ее в лифт. – Ладно, уговорил: я поеду домой, приму душ, может быть, позавтракаю…

"И поспишь, – мысленно добавил Рорк. – Не меньше пяти часов».

– Как прошел допрос?

– Что?.. – Ева уже засыпала на ходу. – Прогресс пока невелик. Но я и не ожидала, что они с первого раза расколются. Оба держатся за свою первоначальную версию и твердят, что наркотик им подсунули. Но у нас уже достаточно улик, чтобы подвергнуть Фитцджеральд принудительному анализу. Ее адвокаты упираются, однако мы все равно это сделаем. – Она сладко зевнула. – После анализа ей придется быть откровеннее. Может быть, она даже даст настоящие признательные показания… В следующий раз мы утроим силы!

Рорк вывел ее на стоянку для посетителей, к своей машине. Ева осторожно переставляла ноги, словно пьяная. Он распахнул дверцу и наполовину усадил, наполовину уложил ее на сиденье.

– Мы будем меняться. Касто хорошо проводит допросы. – Она откинула голову. – Этого у него не отнимешь. Пибоди тоже недурна: у нее есть цепкость. Мы разведем всех троих по разным комнатам и будем меняться. По-моему, первым сломается Янг.

– Почему? – спросил Рорк, выезжая со стоянки.

– Потому что он ее любит. Любовь всегда все портит! Человек нервничает, хочет защитить любимого – и совершает ошибки. Цена глупости…

Рорк улыбнулся и убрал волосы у нее со лба. Оказалась, что она уже спит.

Глава 18

Проснувшись среди дня, Ева некоторое время пыталась вспомнить, как оказалась в постели. Наконец она сообразила, что Рорк, очевидно, принес ее из машины на руках, и решила, что если считать все это репетицией семейной жизни, то иметь мужа не так уж плохо. Она прекрасно выспалась, а разбудил ее аромат кофе и свежеиспеченных вафель.

Рорк уже встал, оделся и занялся какими-то важными деловыми переговорами. Ева давно заметила, что он спит меньше, чем средний человек, и беспокоилась по этому поводу. Впрочем, с ним она своим беспокойством не делилась, потому что не ждала в ответ ничего, кроме презрительной ухмылки.

Рорк повел себя разумно: не стал напоминать ей о своем ночном приступе заботливости, очевидно, понимая, что это только усилило бы ее смущение.

Ева помчалась в Центральный участок выспавшаяся, сытая, в отремонтированной машине. Однако последняя уже через пять кварталов решила удивить ее новой причудой. Стрелка спидометра заползла в красную зону, хотя в этот момент машина стояла неподвижно в тугой пробке. Если верить спидометру, через пять минут движения на такой же скорости произойдет перегрев двигателя.

Однако Ева решила, что не позволит такой мелочи испортить ей настроение. Черные грозовые тучи тоже ее не волновали. Была суббота, до свадьбы оставалась всего неделя, а ее ждал тяжелый рабочий день, но даже это не могло ее сегодня опечалить.

Ева ворвалась в свой кабинет с торжествующей улыбкой на лице.

– Такое впечатление, что ты готова вцепиться в глотку каждому, кто окажется у тебя на пути, – меланхолически заметил поджидавший ее Фини.

– Вот и не оказывайся! Есть что-нибудь новенькое? Фини, не торопясь, раскрыл очередной пакетик орешков в сахаре.

– Ты правильно угадала насчет звонков с Мауи. Прежде чем полететь обратно, Янг дважды звонил Фитцджеральд. Кроме того, он заказал себе видеокассету с шоу Леонардо.

– Что известно о его местопребывании в ночь убийства Таракана?

– Янг явился домой со своей дорожной сумкой примерно в шесть утра. С острова он прилетел в полночь. Как он провел эти шесть часов, неизвестно.

– Значит, алиби отсутствует! У него было время, чтобы добраться от аэропорта до жилища Таракана. А у Фитцджеральд?

– До половины одиннадцатого вечера она была на репетиции. Домой вернулась только в начале первого. Сделала много звонков: стилисту, массажистке и так далее. Вчера провела четыре часа в салоне «Парадайз». Янг весь день проговорил со своим агентом, менеджером, а также… – Фини позволил себе улыбнуться, – с консультантом по путешествиям. Ему захотелось совершить путешествие вдвоем на Гаити!

– Я тебя люблю, Фини!

– Меня все обожают. Но вот в квартирах Янга и Фитцджеральд наши ребята не нашли ничего, что могло бы нас заинтересовать. Сильнодействующие наркотики присутствуют только в ее синем напитке. Если у них есть еще, они держат запас в каком-то тайнике. Никаких записей о сделках, ни следа рецептов. Остается проверить жесткие диски – вдруг что-то отыщется там? Но, по-моему, эта парочка не гении по части компьютерной технологии, так что ждать особенно нечего.

– Да, из Редфорда, надеюсь, можно будет вытянуть больше. Здесь ведь речь не просто об убийствах и переправке наркотиков, Фини. Если удастся классифицировать вещество как ядовитое и уличить их в заведомом знании о том, что оно смертельно опасно, то можно будет вменить им заговор с целью массового умерщвления!

– Таких приговоров давненько не выносили, Даллас… По-моему, нам пора.

Пибоди ждала начальство в коридоре рядом с комнатой для допросов.

– Где остальные?

– Подозреваемые совещаются с адвокатами, Касто пьет кофе.

– Хватит им совещаться! – нахмурилась Ева. – Что слышно от майора?

– Сейчас появится. Изъявил желание наблюдать.

Прокуратура тоже будет участвовать – через видеотрансляцию.

– Хорошо. Фини проследит за записями. Не хочу, чтобы в суде нас уличили в каких-либо нарушениях. Для первого круга распределяемся так: вы берете на себя Фитцджеральд, Касто – Редфорда, я – Янга.

Из-за угла появился Касто с подносом кофе. Ева приветственно помахала ему рукой.

– Сообщи им дополнительные сведения, Фини. Только используйте свои знания с умом! – Она взяла чашку с кофе. – Через полчаса поменяемся.

Глотнув гадкого кофе из полицейского буфета, она улыбнулась. Сегодня ничто не могло испортить ей настроение. Такой уж выдался денек.

– Я, признаться, ожидала от вас большего, Джастин. – Ева до сих пор ощущала подъем и возбуждение, хотя допрос длился уже три часа.

– Вы спросили, как было дело, и я вам ответил. Кстати, другие полицейские спрашивали то же самое. – Джастин отхлебнул из стакана воды. От его былой спеси не осталось и следа. – Я все вам рассказал.

– Вы ведь актер. – Ева дружелюбно улыбнулась. – И, судя по отзывам, хороший. В одной из статей говорилось, что вы способны превращать в музыку даже плохой текст. Но здесь я почему-то не слышу музыки, Джастин.

– Сколько раз я могу повторять одно и то же? – Он умоляюще посмотрел на адвоката. – Сколько это вообще можно терпеть?!

– Мы можем прерваться в любой момент, – напомнила ему адвокат – броская блондинка с выразительными глазами. – Вы не обязаны продолжать дачу показаний.

– Совершенно верно, – подтвердила Ева. – Мы можем прекратить нашу беседу – вы вернетесь в камеру. Когда обвинение связано с сильнодействующими наркотическими средствами, освобождение под залог невозможно. – Она наклонилась вперед, уставилась ему Прямо в глаза. – А ведь вы, кроме этого, обвиняетесь в убийстве четырех человек.

– Моему клиенту не вменено иных правонарушений, кроме подозрения во владении наркотическими веществами, – заявила адвокат, задрав прямой и острый, как иголка, нос. – Вы блефуете, лейтенант, и это всем понятно!

– Ваш клиент балансирует на краю чрезвычайно крутого обрыва. Вот что веем понятно. Хотите упасть в одиночку, Джастин? На мой взгляд, это будет несправедливостью по отношению к вам. В данный момент ваши друзья тоже отвечают на вопросы. Вдруг они все свалят на вас?

– Я никого не убивал. – Джастин покосился на дверь, на зеркало. Он догадывался, что играет в присутствии аудитории, но не знал, как расположить ее к себе.. – Я даже не слыхал никогда об этих людях!

– Вы хотите сказать, что не слыхали о Пандоре?

– Нет, Пандору я, конечно, знал.

– И были у нее в ночь, когда она простилась с жизнью.

– – Разве я этого не говорил? Мы с Джерри пришли к ней по приглашению, выпили. Потом появилась та женщина. Пандора затеяла драку, и мы ушли.

– Как часто вы и мисс Фитцджеральд пользуетесь неохраняемым входом в ваш дом?

– Мы просто заботимся о приватности. Если бы пресса набрасывалась на вас каждый раз, когда вам надо справить нужду, вы бы меня поняли.

Ева его отлично понимала. Никогда она так широко не улыбалась.

– Забавно! При других обстоятельствах оба вы не гнушаетесь вниманием прессы. Более того, будь я циничной, то сказала бы, что вы его нещадно эксплуатируете. Как давно Джерри принимает «Бессмертие»?

– Не знаю. – Он снова перевел взгляд на зеркало, словно надеясь услышать оттуда режиссерское «стоп». – Повторяю, я не знаю, из чего состоит ее напиток.

– Держите бутылку у себя в спальне и не знаете, что в ней? Неужели никогда не пробовали?

– Даже не прикасался.

– Это тоже забавно, Джастин. Меня, например, так и подмывало бы попробовать жидкость, хранящуюся в моем собственном холодильнике. Другое дело, если бы я знала, что это яд. Тогда, конечно, ни-ни! Вы ведь знаете, что «Бессмертие» – яд медленного действия?

– Не обязательно… – Он осекся и шумно задышал носом. – Ничего об этом не знаю.

– Происходит перегрузка нервной системы. Вещество действует медленно, но верно: летальный исход неизбежен. Каждый раз, когда вы наливали напиток в стакан и подавали его Джерри, вы совершали убийство, Джастин!

– Лейтенант… – хотела вставить слово адвокат.

– Я бы никогда не сделал Джерри ничего дурного! – взорвался Янг. – Я ее люблю. Я бы к волоску на ее голове не притронулся.

– Вот как? Тем не менее несколько свидетелей утверждают, что недавно вы подняли на нее руку. Отвечайте, вы били мисс Фитцджеральд за кулисами «Уолдорф Роял» второго июля?

– Нет, я… Мы рассердились друг на друга. – В голове у него явно все смешалось, он уже не помнил своей роли. – Между нами произошла размолвка.

– Вы, кажется, ударили ее по лицу.

– Да, но… Нет, мы просто повздорили.

– Повздорили? Вы ударили любимую женщину, свалили ее на пол. Ну а минувшей ночью, когда она явилась к вам в квартиру, вы были по-прежнему злы на нее? Вы тогда еще налили ей стакан медленно действующего яда.

– Повторяю, это не яд. Во всяком случае, не в том смысле, как вы утверждаете. Я никогда не злился на нее настолько, чтобы причинить ей боль. Это просто невозможно.

– Вот тут я вам верю, Джастин, – ласково проговорила Ева и неожиданно погладила его дрожащую руку. – Вы действительно ее не били. Вы все это разыграли, так ведь? Вы не из тех, кто способен ударить любимую. Это был розыгрыш, профессиональный розыгрыш.

– Я не… Я…

Джастин затравленно смотрел на Еву. Он чувствовал, что попался.

– Вы много раз снимались в художественных фильмах и знаете, как изобразить удар, не прикасаясь к человеку. Именно это вы и сделали. Вы с Джерри очень удачно изобразили ссору. Разумеется, вы ее не били! – В ее голосе звучало понимание. – Вы ведь не жестоки, правда, Джастин?

Он крепко стиснул зубы и посмотрел на адвоката. Та подняла руку, чтобы прервать поток Евиных вопросов, и склонилась к уху клиента.

Ева ждала, напустив на себя безразличие. Она понимала, в каком они затруднении. Что лучше признать – розыгрыш или драку? Представить себя лгуном или человеком, склонным к насилию? Нелегкий выбор!

Наконец адвокат откинулась в кресле и сложила руки на груди.

– Мой клиент и мисс Фитцджеральд устроили безобидный розыгрыш. Изобразить ссору – возможно, глупость, но никак не преступление.

– Нет, не преступление. – Ева отметила первую трещину. – Отъезд на Мауи и изображение измены любимой с другой женщиной тоже неподсудны. Ведь все это было притворством, правда, Джастин?

– Просто мы… Наверное, мы не успели все толком обдумать. Мы были сильно встревожены: вы взялись за Пола, и нам показалось, что следующая очередь – наша.

В тот вечер мы были втроем, так что это представляете вполне логичным.

– Знаете, я того же мнения, – призналась Ева с широкой улыбкой. – Очень логичный шаг.

– У нас обоих намечены крупные проекты. Мы просто не могли позволить себе терять время так, как теряем его сейчас. Мы подумали, что, изобразив конфликт, подкрепим свое алиби.

– Конечно, вы ведь чувствовали его слабость. Нетрудно догадаться, что либо один из вас, либо вы оба могли незаметно отлучиться из квартиры в день убийства. Вы вполне могли побывать у Леонардо, убить его и вернуться домой так, чтобы это осталось незаметным для системы безопасности.

– Мы никуда не отлучались, и вы не можете доказать обратного. – Джастин расправил плечи. – Вы вообще ничего не можете доказать!

– Напрасно вы так в этом уверены. Ваша возлюбленная – наркоманка, неспособная прожить без «Бессмертия» одного дня. У вас в спальне обнаружена довольно большая бутыль этого наркотика. Откуда он у вас?

– Я… Ей его кто-то дал. Я ничего не знаю.

– Не Редфорд ли? Не он ли вообще подсадил Джерри на «Бессмертие»? Если так, вы должны его ненавидеть. Любимая женщина! Ведь, сделав первый глоток, она уже начала умирать, Джастин.

– Это не яд. Не яд! Она говорила, что это вещество помогает Пандоре сохранять молодой облик. Но Пандора не желала делиться напитком с Джерри. Эта стерва знала, как он ей нужен, и хотела… – Он замолчал, поздновато отреагировав на предостерегающие жесты адвоката.

– Что она хотела, Джастин? Денег? Много денег? Вас? Она изводила Джерри? Угрожала вам? За это вы ее и убили?

– Нет! Повторяю, я к ней не прикасался. Просто мы поссорились. Тем вечером, после ухода подружки Леонардо, мы разругались вдрызг. Джерри очень расстроилась, и немудрено: Пандора такого наговорила! Я увел ее, повел выпить, успокоил. Я убеждал ее, что нет причин бояться, что существуют другие способы раздобыть.., необходимое.

– Какие способы?

Джастин тяжело дышал. Адвокат пыталась его удержать, но он сбросил ее руку со своей.

– Молчите! – крикнул он. – Молчите, и все! Какой мне от вас толк? Еще немного – и она упрячет меня за убийство! Я хочу заключить сделку. Почему бы нет? – Джастин вытер рот тыльной стороной ладони. – Я предлагаю вам сделку!

– Тут есть о чем побеседовать. Что конкретно вы можете мне предложить?

– Пола. – Он с трудом перевел дух. – Я сдам вам Пола Редфорда. Это он убил ее. А может, и остальных.

Спустя двадцать минут Ева сказала, расхаживая по комнате для совещаний:

– Давайте попробуем немного потомить Редфорда неизвестностью. Пусть гадает, что мы узнали от остальных.

– Признаться, от дамочки я узнал не много. – Касто по привычке закинул ноги на стол. – Уперлась – и все. Кстати, у нее появились симптомы абстиненции: сухость во рту, дрожь, утрата сосредоточенности. Но пока держится.

– Джерри не принимала свой наркотик больше десяти часов. Как долго она протянет?

– Это никогда нельзя сказать наверняка. – Касто развел руками. – Может, пересилит себя, а может, уже через десять минут растечется, как студень.

– Значит, на то, что она расколется, надежды нет, – подытожила Ева.

– Редфорд уже колеблется, – сообщила Пибоди. – Сам не свой от страха. Но адвокат у него – скала. Если бы потолковать с ним минут пять с глазу на глаз, он бы раскололся, как орех.

– Так не годится. – Майор Уитни заглянул в распечатки последних допросов. – Вы можете на него надавить, используя показания Янга.

– Слабовато, – возразила Ева.

– А вы сделайте вид, что эти показания его полностью изобличают. Ведь Янг заявляет, что это Редфорд впервые предложил Фитцджеральд «Бессмертие» три месяца назад. И тогда же заговорил о партнерстве.

– Да, но наш красавчик утверждает, что все должно было быть сугубо легально. – Ева скорчила гримасу. – Пускай поищет наивных в другом месте.

– Ну, не знаю… – пробормотала Пибоди. – Он души не чает в Фитцджеральд. Она вполне могла его убедить, что сделка законная: научные исследования, создание нового косметического и омолаживающего продукта с ярлыком «Фитцджеральд»…

– Оставалось только оттеснить Пандору, – закончил Касто. – После этого денежки потекли бы рекой.

– Все опять упирается в прибыли. Они должны были уничтожить всех, кто стоял у них на пути. В первую очередь Пандору. – Ева упала в кресло. – Может, Янг и впрямь невинный барашек, а может, злодей. Мне кажется странным одно: неужели он не понимал, что, указав на Редфорда, заодно валит и свою Джерри? Она ведь многое ему рассказала, он даже планировал полет на Гаити с мыслью самостоятельно раздобыть драгоценное вещество.

– Итак, у нас есть версия о заговоре с целью изготовления и сбыта наркотиков, – подытожил Уитни. – Если Янгу удастся оправдаться по прочим статьям, то он получит наше согласие на сделку. Но когда речь заходит об убийствах, его показания теряют убедительность. Он уверен, что Пандору убил Редфорд, поскольку у него был мотив. Конечно, наше дело – выявить возможность совершения преступления. Но где улики, где свидетели? – Он поднялся. – Мне нужно признание, Даллас. На нас давит прокуратура. Они уже сняли обвинение с Мевис Фристоун. Если мы никого не сможем предложить прессе взамен, то предстанем круглыми идиотами.

После ухода Уитни Касто вытащил перочинный ножик и занялся ногтями.

– Видит бог, мы не хотим представить окружного прокурора идиотом. Но почему-то он всегда ждет, что ему все поднесут на блюдечке. – Он поднял глаза на Еву. – Учти, Редфорд ни за что не признается в убийстве. Наркотики – другое дело, это даже модно. Но четыре убийства?! У нас остается одна-единственная надежда.

– Какая? – поинтересовалась Пибоди.

– Что он сделал это не один. Расколем сообщника – тогда и ему крышка. Я ставлю на Фитцджеральд.

– Вот и бери ее себе, – распорядилась Ева. – А я возьмусь за Редфорда. Пибоди, возьмите фотографию Редфорда и всюду ее показывайте: в ночном клубе, в ночлежке Бумера, в доме Таракана, у Моппет. Пусть его хоть где-нибудь узнают…

Вызов поступил в неудачный момент. Нажав кнопку, Ева прошипела:

– Даллас. Я занята.

– Слышать твой голос – всегда удовольствие, – сказал неумолимый Рорк.

– У меня совещание.

– У меня тоже. Через полчаса я улетаю на строительство «Олимпуса».

– Улетаешь из Нью-Йорка?! А как же?.. Что ж, счастливого пути.

– Я не могу не лететь, Ева. Вернусь не позднее чем через три дня. Ты знаешь, как со мной связаться.

– Знаю. – Ей хотелось очень многое ему сказать – но все больше глупости, не предназначенные для чужих ушей. – Я тоже буду очень занята, – буркнула она вместо этого. – До встречи.

– Ты бы хоть иногда проверяла, какие вызовы поступают в твой кабинет, лейтенант. Мевис весь день не может тебе дозвониться. Представляешь, ты прогуляла примерку! Леонардо в унынии.

Рорк говорил слишком громко, но Ева заставила себя не обращать внимания на реакцию Касто.

– У меня другие заботы.

– Как у всех нас. Но я тебя очень прошу – выкрои для него минутку. Ради меня! По-моему, пора наконец выгнать эту толпу из нашего дома.

– Я давно хотела их выставить, но думала, что тебе нравится, когда вокруг толпится народ.

– А я думал, он твой брат, – пробормотал Рорк.

– Что?!

– Старая шутка. Нет, Ева, мне это совсем не нравится. Ведь все они отчасти маньяки! Только что я вытащил из-под кровати беднягу Галахэда. Кто-то украсил его бисером и красными бантиками. Это унизительно для нас обоих!

Ева прикусила язык, чтобы не рассмеяться. Рорк, впрочем, говорил все это самым серьезным тоном.

– Теперь, зная, что они и тебя сводят с ума, я буду действовать решительнее. Всех повыгоняю! – пообещала она.

– Сделай милость. Боюсь, тебе придется утрясти в мое отсутствие еще кое-какие мелочи, связанные со следующей субботой. Подробности узнаешь от Соммерсета. Все, мне пора. До встречи через несколько дней, лейтенант.

– Да… – сказала Ева и добавила, уже отключив связь:

– Счастливого пути, ты меня здорово подвел.

– Нет, правда, Ева, если тебе надо бежать к портниха и везти кота к психотерапевту, ты только намекни.

Мы с Пибоди сами разберемся с этой безделицей. Подумаешь, убийства!

Ева зловеще усмехнулась.

– Катись ты, Касто!

Что и говорить, Касто умел действовать окружающим на нервы, но его профессиональные навыки от этого не страдали. Редфорд действительно не собирался каяться. Как Ева над ним ни билась, все, чего она достигла, – это признание в мелких правонарушениях, связанных с наркотиками. Признанием в убийстве нескольких человек и не пахло.

– Давайте суммируем сказанное. – Ева встала, чтобы размяться, и плеснула себе кофе. – О «Бессмертии» вы впервые услышали от Пандоры. Когда это было?

– Я уже говорил: примерно полтора года назад, возможно, чуть раньше. – К нему полностью вернулось самообладание: с обвинениями, связанными с наркотиками, можно было бороться, и он считал свою позицию достаточно сильной. – Пандора явилась ко мне с деловым предложением. Так, во всяком случае, она назвала это сама. Заявила, что получила доступ к рецепту, который произведет революцию в косметике и фармацевтике.

– Всего-навсего? Ни слова о наркотических свойствах и об опасности для жизни?

– Тогда – ни слова. Она сказала только, что ей требовались средства, чтобы начать выпуск продукта под своим именем.

– Она показывала вам рецепт?

– Нет. Повторяю, она плела небылицы, много обещала. Согласен, я совершил ошибку. Меня сильно к ней влекло, и Пандора эксплуатировала мою слабость. Однако с деловой точки зрения проект выглядел осуществимым. Сама она принимала препарат в виде таблеток, и результаты были впечатляющими. Я собственными глазами видел, как она помолодела, постройнела, стала еще энергичнее, а уж в отношении секса… При условии грамотного сбыта такой продукт приносил бы огромную прибыль. А мне требовались деньги, чтобы вложить их в собственные, гораздо более рискованные проекты.

– Вам требовались деньги, но тем не менее вы продолжали ей платить, даже не располагая полной информацией?

– Да, некоторое время продолжал. Потом мне это надоело, и я проявил настойчивость. Пандора снова попыталась отделаться обещаниями, и тогда я заподозрил, что она хочет пуститься в одиночное плавание или переметнулась к другим партнерам, а меня просто выдаивает. Я решил, что необходимо все проверить самому, и обзавелся образцом препарата.

– Образцом?

Редфорд медлил с объяснением, как будто выдумывал его на месте.

– Пока она спала, я взял ключ и открыл ее шкатулку с таблетками. В интересах защиты своих инвестиций я изъял несколько таблеток для анализа.

– И когда же вы украли у нее наркотик?

– Это не может квалифицироваться как кража, – предостерег адвокат. – Мой клиент добросовестно оплатил продукт.

– Хорошо, давайте перефразируем. Когда вы решили повысить степень своей осведомленности в делах инвестируемого предприятия?

– Примерно полгода назад. Я отнес таблетки одному знакомому, связанному с химической лабораторией, и заплатил за анализ.

– Тогда-то вы и узнали…

Редфорд долго разглядывал свои пальцы.

– Я узнал, что препарат действительно обладает свойствами, о которых говорила Пандора. Тем не менее у человека развивается зависимость от него, что автоматически переводит его в категорию запрещенных. Регулярный длительный прием может закончиться смертью.

– И тогда, будучи законопослушным гражданином, вы смиренно сосчитали убытки и перестали в этом участвовать?

– Закон не требует от нас праведности, – спокойно парировал Редфорд. – Я должен был защитить свои капиталовложения. Я решил провести исследования, чтобы выяснить, возможно ли свести к минимуму или вообще устранить нежелательные побочные эффекты. Кажется, мы этого достигли – во всяком случае почти.

– А роль лабораторного животного играла Джерри Фитцджеральд?

– Тут я допустил ошибку. Возможно, я поспешил, но Пандора не переставала тянуть из меня деньги и заявляла, что скоро разгласит свои планы относительно продукта. Я хотел ее опередить и считал, что лучшей сообщницей в этом деле будет Джерри. Она согласилась испытать за плату продукт, созданный моими людьми. В виде жидкости. Но и наука, бывает, ошибается. Мы слишком поздно узнали, что средство и в таком виде создает зависимость.

– И остается смертельным!

– Как будто… Процесс протекает замедленно, но, боюсь, в долговременной перспективе средство все равно остается опасным для здоровья. Несколько недель назад я предупредил Джерри о возможности побочных эффектов.

– Это случилось до или после того, как Пандора узнала о вашем намерении ее оттеснить?

– Кажется, после. Да, сразу после этого. К несчастью, Джерри и Пандора столкнулись на какой-то церемонии, и Пандора высказалась насчет своих прежних отношений с Джастином. Насколько я знаю, хотя сам при этом не присутствовал, Джерри в ответ все ей выложила про наши деловые отношения.

– И Пандора не смогла с этим смириться?

– Разумеется, она разъярилась. Мои с ней отношения к этому времени, мягко говоря, утратили устойчивость. Я уже раздобыл «Цветок вечности» и работал над препаратом, стараясь исключить из рецепта все, что вызывает побочные эффекты. Учтите, лейтенант, у меня не было намерения сбывать опасный для жизни препарат. Записи, имеющиеся у меня, это подтвердят.

– Пусть этим занимается отдел по борьбе с наркотиками. Пандора вам угрожала?

– Пандора не могла прожить без угроз и дня. Со временем к этому привыкаешь. Я считал, что вполне могу их игнорировать. – Он самодовольно улыбнулся. – Видите ли, если бы она совершила следующий шаг, перешла от угроз к действиям, я мог бы ее уничтожить. Ведь она-то с самого начала знала о вредных свойствах препарата. Но у меня не было причин делать ей гадости.

– При всей «неустойчивости» ваших отношений вы все-таки явились к ней в тот вечер, – заметила Ева.

– В надежде на компромисс. Поэтому я и настоял на присутствии Джастина и Джерри.

– Но вы занялись с ней сексом.

– Отчего же нет? Она была красива и соблазнительна. Да, я занялся с ней сексом.

– И перед этим она приняла наркотик?

– Да. Как я уже говорил, она хранила таблетки в шкатулке, в ящике туалетного столика. – Он опять улыбнулся. – О шкатулке и таблетках я вам рассказал потому, что был уверен: вскрытие все равно выявит наличие в ее организме наркотика. А поскольку это малоизвестное вещество, я решил облегчить вам задачу. Предусмотрительность приносит плоды: вы имели возможность убедиться, что я с самого начала пошел на сотрудничество со следствием.

– Почему бы не посотрудничать, раз я все равно не найду никаких таблеток! Ведь после гибели Пандоры вы вернулись за шкатулкой. Защита инвестиций, как вы сами это называете. Очень разумно: когда на рынке нет другой продукции, кроме вашей, а конкурент устранен, ваши барыши многократно возрастают.

– Ничего подобного! Я больше не возвращался к ней в дом. У меня не было для этого оснований: я не сомневался, что мой продукт все равно лучше.

– Бросьте, Редфорд. Вы отлично знали, что ни ее, ни ваш продукт не дойдут до рынка. Зато на улице таблетки Пандоры пользовались бы преимуществом по сравнению с вашей разбавленной и более дорогой версией.

– Но мы собирались устроить легальный сбыт! После дополнительных исследований и испытаний…

– На это потребовались бы новые затраты, а вы и так передали Пандоре больше трехсот тысяч. Вы здорово потратились, чтобы добыть образец, оплачивали исследования, испытания, услуги Фитцджеральд. Понятно, что вам уже хотелось начать получать прибыль. Сколько вы брали с Джерри за одну дозу?

– У нас с Джерри было деловое соглашение…

– Десять тысяч за партию! – перебила его Ева и с удовлетворением констатировала, что выстрел угодил в цель. – Эту сумму она трижды за истекшие два месяца переводила на ваш счет.

– Капиталовложения… – начал он.

– Вы сделали из нее наркоманку и тянули деньги! Это превращает вас в наркодилера, мистер Редфорд.

Адвокат не преминул вмешаться: из его слов вытекало, что имела место не сделка с наркотиками, а всего лишь соглашение между деловыми партнерами. Но Ева проигнорировала это замечание.

– Вам требовались уличные контакты, а Бумеру всегда были нужны деньги. Но он превысил свои полномочия, вздумал сам испытывать продукт. Откуда он взял рецепт? С вашей стороны это была оплошность, Редфорд.

– В первый раз слышу это имя!

– Неужели? Полагаю, вы стали свидетелем того, как он распустил язык в ночном клубе. Бедняга недопустимо расхвастался! Потом он уединился с Хеттой Моппет.

Мало ли что он ей наболтал! Выйдя от нее, он увидел вас и побежал. И тогда вам пришлось действовать.

– Вы на ложном пути, лейтенант. Этих людей я не знаю…

Но Ева не дала ему себя перебить.

– Возможно, Хетту вы убили в панике. Сначала хотели только выпытать, что ей известно, но, увидев, что она мертва, решили замести следы. Одно убийство потянуло за собой другое. Может, она что-то рассказала вам перед смертью, а может, и нет, но вы были вынуждены взяться за Бумера. По-моему, в этот раз вы наслаждались: изуродовали его, прежде чем прикончить. Не знаю только, что помешало вам обыскать его конуру в ночлежке. Я побывала там первой. – Ева встала из-за стола, прошлась по комнате. – Ваши проблемы не стали меньше. Вы понимали, что у полицейских есть образец вещества и его формула, а Пандора совсем отбилась от рук. Что вам еще оставалось, кроме нового убийства? – Она оперлась о стол. – Что делать, когда инвестиции и ожидаемая прибыль идут коту под хвост?

– Наши с Пандорой деловые отношения были прекращены!

– Да, вы сами их прекратили и придумали для этого очень остроумный способ: отвезли ее к Леонардо. После стычки с Мевис она была сама не своя. Убив ее у Леонардо, вы бы изобразили все так, будто это его рук дело. Конечно, если бы хозяин оказался дома, пришлось бы прикончить и его, но этого вы уже не боялись, поскольку вошли во вкус. Его не оказалось – тем лучше. И тут – новое везение: появляется Мевис. Убийцей можно изобразить ее.

Дыхание Редфорда участилось, но он сохранял самообладание.

– Когда я видел Пандору в последний раз, она была жива, буйствовала и мечтала кого-нибудь покарать. Если ее убила не Мевис Фристоун, то, полагаю, это могла сделать Джерри Фитцджеральд.

Заинтригованная, Ева присела на краешек стола.

– Вот как? Зачем?

– Они ненавидели друг друга, а кроме того, и были непосредственными конкурентками – в последнее время еще больше, чем прежде. К тому же Пандора хотела вернуть Джастина, а Джерри не могла этого стерпеть. – Редфорд неожиданно улыбнулся, – Знаете, это ведь Джерри надоумила Пандору отправиться к Леонардо.

"Это что-то новенькое!» – подумала Ева, вопросительно приподняв бровь.

– Неужели?

– После ухода мисс Фристоун Пандора была вне себя. А Джерри это как будто нравилось, она еще больше ее раздразнила. Сказала что-то вроде того, что на месте Пандары не потерпела бы такого унижения. Почему бы не отравиться к Леонардо и не показать, кто здесь главный? Потом она подпустила яду: сказала, что Пандора не умеет удерживать мужчин. После этого Джастин ее увел. – Редфорд улыбнулся еще шире. – Понимаете, они оба ненавидели Пандору. Джерри – по понятным причинам, а Джастин… Я ему как-то объяснил, что Джерри принимает наркотик по вине Пандоры. Джастин был готов на все, лишь бы защитить Джерри. На все! Ну а я не был связан эмоциональными узами ни с той, ни с другой. С Пандорой мы занимались сексом, лейтенант. Секс и бизнес – ничего больше.

Ева постучалась в дверь комнаты, где Касто допрашивал Джерри. Он высунул голову в щель, и она воспользовалась этим, чтобы бросить взгляд на женщину за столом.

– Мне надо с ней потолковать.

– Учти, она уже на пределе. Сегодня из нее все равно ничего не выжать. Адвокат требует перерыва.

– Мне надо с ней поговорить, – повторила Ева. – Как ты с ней обращаешься в этот заход?

– Безжалостно.

– Тогда я прикинусь добренькой. – Ева проскользнула в проем.

Оказалось, что ей все еще не чужда жалость. Она не сразу узнала Джерри; затравленный взгляд, осунувшееся лицо… Джерри терла себе щеки трясущимися руками, но все равно оставалась красивой – какой-то хрупкой, трагической красотой.

– Хотите поесть? – тихо спросила Ева.

– Нет. – Джерри затравленно огляделась. – Я хочу домой! Хочу увидеться с Джастином.

– Посмотрим, можно ли будет устроить вам встречу. Под наблюдением, конечно. – Она налила в стакан воды. – Может, выпьете немного и передохнете? – Когда Джерри схватила стакан, ее руки так дрожали, что Еве пришлось помочь ей поднести стакан к губам. – Вам приходится несладко. Сочувствую, но мы ничего не можем вам дать, чтобы воздержание переносилось легче. Этот препарат пока малоизучен, от нашей помощи вам могло бы стать только хуже.

– Я в полном порядке.

– Оно и видно, – пробормотала Ева, усаживаясь напротив нее. – Я знаю, что к наркотику вас приучил Редфорд. Он сам это подтвердил.

– Я в порядке, – повторила Джерри. – Просто устала… Мне нужно принять микстуру! – Она устремила на Еву жалобный взгляд. – Можно выпить хотя бы немного, чтобы взбодриться?

– Вы же сами знаете, как это опасно, Джерри. Знаете, что с вами происходит. К сведению господина адвоката: Пол Редфорд показал под запись, что он приучил мисс Фитцджеральд к сильнодействующему наркотическому средству, заверив ее, что это безобидный научный эксперимент. По нашему предположению, она не "знала о вызываемом средством эффекте привыкания. На данном этапе в наши намерения не входит привлекать ее к ответственности по этой статье.

Как Ева и надеялась, ее заявление пролилось бальзамом на адвокатскую душу.

– В таком случае лейтенант, я немедленно начну хлопотать об освобождении моей клиентки и о помещении на лечение по собственному желанию.

– Что ж, лечение по собственному желанию – реальный выход. Если ваша клиентка уделит мне еще несколько минут, я, возможно, смогу перенести все обвинения на Редфорда.

– Значит ли это, что ей не будет предъявлено обвинений по статьям, связанным с наркотиками?

– Вам известно, господин адвокат, что я не могу давать обещаний. Тем не менее я буду рекомендовать прокуратуре не вменять ей в вину обладание наркотиками и намерение сбывать их.

– А Джастин? Вы и его выпустите? Ева повернулась к Джерри. Какая это все-таки обуза – любовь!

– Он имел отношение к вашей сделке с Редфордом?

– Нет!

Он хотел, чтобы я все бросила. Когда он узнал о моей.., зависимости, то стал уговаривать меня начать лечение, умолял перестать принимать микстуру. Но я без нее уже не могла… Хотела остановиться, но это оказалось невозможно.

– В ту ночь, когда погибла Пандора, у вас с ней произошла ссора…

– С Пандорой было невозможно не ссориться. Ее просто переполняла ненависть. Она мечтала вернуть себе Джастина, хотя на него самого ей было наплевать. Ей хотелось сделать больно мне. И ему.

– Вы боялись, что он к ней вернется?

– К ней?! Да он ненавидел ее так же сильно, как я! – Глаза Джерри неожиданно засверкали, дрожащие руки сжались в кулаки. – Мы рады, что она издохла!

– Джерри…

– Плевать! – Она бросила безумный взгляд на удрученного адвоката. – Она заслужила смерть! Ей хотелось всего сразу – неважно, каким способом. Я с самого начала была бы примой на показе моделей Леонардо, если бы она не пронюхала о моем интересе. Она тут же принялась его соблазнять и оттеснять меня, чтобы занять мое место. А это была моя работа? И Джастин был мой? И наркотик… О, вы не представляете себе, что это такое! От него становишься красивой, сильной, сексуальной. Каждая женщина, принимая его, вспоминала бы меня. Не ее, а меня!

– Джастин был с вами той ночью у Леонардо?

– Что это значит, лейтенант?!

– Вопрос, господин адвокат. Он там был?

– Нет, конечно, нет! Мы вообще туда не ходили. Мы с Джастином решили немного выпить, потом вернулись домой.

– На вечеринке у Пандоры вы ее дразнили и высмеивали. Вы знали, как ее разозлить. Вам зачем-то нужно было, чтобы она бросилась к Леонардо. Редфорд звонил вам, сообщал, когда она ушла?

– Нет. Не знаю… Вы меня совсем запутали! Мне нужна моя микстура.

– Вы пили ее той ночью, и она, как всегда, придала вам сил – вполне достаточно, чтобы совершить убийство. Вы сами сказали, что желали ей смерти, и это можно понять. Вечно она стояла у вас на пути! А ее таблетки были сильнее и эффективнее вашей жидкости. Вы хотели их присвоить, Джерри?

– Да, хотела! Пандора молодела у меня на глазах, становилась стройнее. Я была вынуждена изводить себя голодом, а она… Джастин требовал, чтобы Пол от меня отстал, но он просто не понимает, не знает, что это за чувство. Бессмертие! – Джерри улыбнулась улыбкой трупа. – Вы чувствуете себя бессмертной. Один стакан – и вы бессмертны!

– Той ночью вы вышли через черный ход и поехали к Леонардо. Что было питом?

– Поехали?.. Нет, я не могу. Вы сбиваете меня с Юлку! Дайте мне…

– Вы схватили палку и ударили ее? Вы продолжали ее бить?

– Господи, я ничего не соображаю! Да, я хотела, чтобы она умерла. – Джерри всхлипнула и уронила голову на стол. – Я желала ей смерти. Помогите, ради бога! Я скажу вам все, что угодно, только помогите!

– Лейтенант, любые показания, данные моей клиенткой под физическим и психологическим принуждением, не могут фигурировать в суде.

Ева внимательно посмотрела на рыдающую женщину и потянулась к пульту связи.

– Пришлите санитаров! – распорядилась она. – Мисс Фитцджеральд следует отправить в больницу. Под охраной.

Глава 19

– То есть как не предъявишь обвинений?! – Касто выпучил глаза от возмущения. – Она же практически во всем призналась!

– Это не признание, – возразила Ева. – Она смертельно устала от самой себя. В таком состоянии она бы созналась в чем угодно.

– Господи, Ева, да опомнись ты! – Касто забегал по пахнущему дезинфекцией больничному коридору, стараясь прийти в себя. – Ведь ты ее расколола!

– Ничего подобного. – Ева потерла лоб, морщась от головной боли. – Пойми, Касто, она была в таком состоянии, что созналась бы, будто собственноручно вбивала гвозди в ладони Иисуса Христа, если бы я пообещала ей наркотик. Если я вздумаю предъявить ей обвинение, то на досудебном совещании сторон ее адвокаты превратят меня в посмешище.

– Тебя волнует не досудебное совещание! – Не обращая внимания на угрюмо молчащую Пибоди, он впился глазами в Еву. – Сначала ты вцепилась в нее мертвой хваткой, как и положено полицейскому, расследующему убийство, а потом размякла. Просто ты ее пожалела!

– В себе я разберусь сама, – произнесла Ева бесстрастно. – И нечего мне подсказывать, как вести следствие. Расследование поручено мне, вот и не лезь не в свое дело, Касто!

Он смерил ее взглядом.

– Предлагаешь мне обратиться к прокурору, чтобы оспорить это решение?

– Угрожаешь? – Ева надменно вскинула подбородок. – Валяй! Поступай как считаешь нужным. Я свое решение не изменю. Джерри Фитцджеральд необходимо лечить. Допрашивать ее можно будет только тогда, когда она придет в себя, – не знаю, сколько для этого потребуется времени. Пока я не увижу, что она отвечает за свои слова, о предъявлении обвинения не может быть и речи.

Она видела, что Касто изо всех сил старается взять себя в руки. Наконец это ему удалось, и он заговорил почти спокойно:

– Ева, ты выявила мотив и возможность. Фитцджеральд прошла психологическое тестирование, которое подтвердило, что она способна на подобные преступления. Согласно ее собственным показаниям она находилась под влиянием наркотика и люто ненавидела Пандору. Чего тебе еще?

– Я хочу, чтобы она, глядя мне в глаза незамутненным взглядом, подтвердила, что это дело ее рук! Чтобы подробно рассказала, как все совершила. Так что подождем. Пойми, если бы она призналась сейчас, под давлением, это бы только все испортило: Джерри не могла действовать в одиночку. Чтобы она натворила все это своими наманикюренными ручками? Исключено!

– Почему? Потому что она – женщина?

– Нет, потому что ее основной стимул – не деньги.

Страсть, любовь, зависть, но не деньги. С Пандорой она еще могла бы расправиться в приступе ревности, но убийцей остальных троих я ее не представляю. Во всяком случае, без посторонней помощи, без наущения. Подождем, проведем повторный допрос, вытянем из нее показания на Янга или Редфорда, а то и на обоих. Вот это и будет означать, что дело раскрыто.

– Я с тобой не согласен.

– Я уже в курсе! – огрызнулась Ева. – Что ж, у тебя масса возможностей: написать жалобу, прогуляться, укусить себя за задницу… Главное, скройся с моих глаз!

Касто угрожающе сверкнул глазами, но отступил.

– Ладно, черт с тобой. Попробую остыть. Он помчался прочь по коридору, не удостоив безмолвную Пибоди даже взглядом.

– Сегодня вечером твой приятель не так мил, как обычно, – заметила Ева.

Пибоди могла бы предъявить своей начальнице аналогичное обвинение, однако придержала язык.

– Всем нам приходится несладко, Даллас. Это дело имеет для него очень большое значение.

– Знаете, Пибоди, справедливость, по-моему, гораздо важнее, чем хорошая запись в личном деле или капитанские нашивки. Если хотите, догоняйте своего ненаглядного и гладьте его по головке. Никто вас не задерживает!

Пибоди нахмурилась, но ее голос остался бесстрастным.

– Я никуда не пойду, лейтенант.

– Но если вы собираетесь стоять тут и изображать мученицу… – Ева замолчала на полуслове и провела рукой по лицу. – Простите, Пибоди. Вы сейчас очень удобная мишень.

– Это мое служебное поручение, лейтенант Даллас?

– А вы не лезете за словом в карман. Мне бы, наверное, следовало вас за это возненавидеть… – Ева положила руку ей на плечо и сказала гораздо спокойнее:

– Простите меня. Вы ни в чем не виноваты. Меня страшно, разозлил Касто: служебный долг и личные чувства не должны входить в противоречие.

– Я понимаю. Напрасно он так на вас взъелся, Я понимаю, что он чувствует, и все-таки он не должен был говорить с вами подобным образом.

– Так-то оно так… – Ева привалилась к стене и закрыла глаза. – Но он прав в одном, и это не дает мне покоя. У меня действительно не было ни малейшего желания проделывать все это с Фитцджеральд на допросе. Я была противна самой себе, когда выжимала из нее признание, пользуясь ее страданиями. Но что же делать – ведь это моя работа! Вцепиться в глотку раненой жертве – именно то, чего от меня ждут.

Ева открыла глаза и уставилась на дверь, за которой как раз в этот момент Джерри Фитцджеральд давали успокоительное.

– Иногда, Пибоди, работа становится омерзительной.

– Так точно. – Пибоди впервые позволила себе сочувственно прикоснуться к руке лейтенанта. – Поэтому-то вы так хорошо ее и делаете.

Ева открыла было рот, но внезапно рассмеялась.

– Черт, Пибоди, вы мне все больше нравитесь!

– И вы мне. Может, стоит обратиться к врачу? Ева обняла Пибоди за крепкие плечи.

– Самое подходящее место: здесь они кишмя кишат. Лучше пойдемте перекусим. Фитцджеральд никуда от нас не денется.

Но на сей раз инстинкт подал Еве неверный сигнал.

Звонок разбудил ее около четырех часов утра, когда она спала глубоким и в кои-то веки не отягощенным кошмарами сном. Глаза решительно отказывались открываться, язык еле ворочался. Перед сном она выпила с Мевис и Леонардо немного вина для поддержания компании – вот и результат… Вместо слов у нее получился сдавленный хрип:

– Даллас слушает. Боже, хоть кто-нибудь в этом городе спит?!

– Я тоже часто задаю себе этот вопрос. Голос показался Еве смутно знакомым. Она попыталась сосредоточиться, но это ей никак не удавалось.

– Доктор… Амброуз! – Память возвращалась кусками. Амброуз, тщедушная немолодая женщина, возглавляет Центр реабилитации наркоманов при больнице «Мидтаун». – Как там наша Фитцджеральд?

– С ней возникла проблема, лейтенант. Больная Фитцджеральд умерла.

– Умерла? Как это «умерла»?!

– Скончалась, – терпеливо объяснила Амброуз. – Я, признаться, думала, что вам знакомо это понятие…

– Как это произошло? Отказала нервная система? Она выбросилась из окна?

– Насколько мы можем судить, произошла передозировка. У нас в лаборатории хранился образец препарата «Бессмертие», с помощью которого мы определяли, как ее лечить. Она обнаружила его и все проглотила, запив целым, коктейлем других средств, которые мы здесь держим. Увы, лейтенант, ее больше нет в живых. Я сообщу подробности, когда вы прибудете со своей бригадой.

– Еще как сообщите! – прорычала Ева и отключила связь.

Первым делом Ева подошла к трупу, как будто продолжала надеяться, что Произошла чудовищная ошибка. Джерри лежала на койке в синем больничном халате. Наркоманов на первой стадии лечения обряжали здесь в синие халаты. Переодеться в халат другого цвета ей не было суждено.

Она и мертвой была красива, только жутковатой красотой мертвеца. Под глазами больше не было теней, он расслабился. Самое сильное успокоительное средство зовется смертью. На груди у нее багровели ожоги – свидетельства попыток вернуть ее к жизни электрическими разрядами, на кисти остался синяк от внутривенного вливания. Ева тщательно осмотрела тело, но следов насилия не нашла.

Смерть Джерри можно было отнести к разряду легких, даже счастливых…

Ева обессиленно опустилась на стул.

– И все-таки как это произошло?

– Сначала она приняла «Бессмертие», а потом, судя по отсутствующим флаконам, добавила морфия и синтетического «Зевса». Остальное покажет вскрытие.

– Вы храните «Зевс» прямо здесь?! – Ева закрыла лицо руками. – Господи!

– По необходимости. Наркоманы проходят длительный период контролируемой реабилитации.

– Куда же подевался контроль?!

– Мисс Фитцджеральд ввели успокоительное. Она должна была прийти в сознание только после восьми часов утра. К сожалению, мы еще не до конца разобрались в свойствах «Бессмертия». Очевидно, количества препарата, оставшегося у нее в крови, оказалось достаточно, чтобы нейтрализовать действие успокоительного.

– Выходит, она встала, добралась до места, где у вас хранится всякая дрянь, и накачалась?

– Что-то в этом роде, – ответила Амброуз и тяжело вздохнула.

– А куда же смотрела охрана, медперсонал? Она что, превратилась в невидимку и прошла мимо всех незамеченной?

– С охраной разбирайтесь сами, лейтенант Даллас.

– Обязательно разберусь, доктор Амброуз!

Выражение лица Евы, судя по всему, напугало доктора.

– Послушайте, лейтенант, я вовсе не стремлюсь обвинить в случившемся сотрудницу полиции. Несколько часов назад у нас тут возникла суматоха: один из пациентов со склонностью к буйству напал на медсестру, освободившись от смирительной рубашки. Мы несколько минут наводили порядок, и ваша постовая нам помогала. Если бы не она, медсестра, боюсь, отправилась бы на тот свет вместе с мисс Фитцджеральд. А так она отделалась переломом берцовой кости и нескольких ребер.

– Понятно. Что и говорить, тяжелая выдалась ночка, доктор.

– Да, не хотелось бы, чтобы такое повторилось. – Доктор Амброуз провела рукой по седеющим волосам. – У нашего Центра прекрасная репутация, мы по-настоящему помогаем людям. Поверьте, то, что мы не уберегли пациентку, расстраивает меня ничуть не меньше, чем вас. Ей полагалось спать, а не… Постовая отошла от ее двери не больше чем на четверть часа!

– Тут дорога каждая минута. – Ева покосилась на тело Джерри, не в силах побороть чувство вины. – А как у вас насчет охранных видеокамер?

– Не держим. Вы только себе представьте, сколько было бы утечек в прессу, если бы мы снимали свой контингент! Ведь среди наших пациентов нередко встречаются видные деятели. Мы вынуждены подчиняться законам о неприкосновенности частной жизни.

– Замечательно! Никаких записей, никто не видел ее на последней в жизни прогулке… Где вы держите наркотики?

– В этом крыле, этажом ниже.

– Как же она могла догадаться, куда идти?

– Понятия не имею, лейтенант! И тем более не могу ответить, как она умудрилась отпереть кодовые замки на двери и на самих шкафах. Но как-то сумела! Ночной дежурный нашел ее на полу. Дверь была открыта.

– Открыта или взломана?

– Открыта. И два шкафа – тоже. Она лежала на полу мертвая. Мы попытались ее реанимировать, но больше для очистки совести: надежд не было никаких.

– Придется допросить весь корпус – как пациентов, так и персонал.

– Но, лейтенант…

– К черту неприкосновенность частной жизни! Отменяется! И вашего ночного дежурного давайте сюда. – Еве было нестерпимо жаль погибшую. – Кто-нибудь заглядывал к Фитцджеральд, просился ее навестить? Справлялся о состоянии?

– Об этом вам расскажет приставленная к ней сестра.

– Значит, с нее и начнем. А вы тем временем соберите остальных. Где я могла бы проводить беседы?

– Воспользуйтесь моим кабинетом. – Амброуз оглянулась на тело и покачала головой. – Какая красавица! Молодость, слава, богатство… Я знаю, что в определенных дозах наркотики исцеляют, лейтенант. Они снимают боль, успокаивают взбудораженный рассудок, иногда продлевают жизнь. Но, видя, что они способны натворить помимо этого, я обо всем забываю. Если вам интересно мое мнение, Джерри Фитцджеральд обрекла себя на поступление сюда, как только впервые попробовала своей синей микстуры.

– Да, только она попала к вам гораздо быстрее, чем можно было предположить…

Ева вышла из палаты и столкнулась в коридоре с Пибоди.

– Где Касто?

– Я его вызвала. Он скоро приедет.

– Здесь полная неразбериха, Пибоди! Но будем делать то, что возможно. Проследите, чтобы эта палата… Подойдите-ка!

Она поманила женщину-полицейского, которой поручила вечером охранять коридор. А когда та, придав лицу ревностное выражение, зашагала на зов старшей по званию, Евин палец превратился в копье и чуть не пронзил несчастную насквозь.

Ева выпустила пар, отчитав провинившуюся, которая побелела как полотно. Она ведь не знала, что лейтенант не потребует для нее наказания по службе, а ограничится выволочкой в больничном коридоре. Вспотевшая от крика Ева не сразу заметила у нее на руках синяки.

– Вам досталось от буйного больного?

– Так точно. Но ничего, я его усмирила.

– Обратитесь к врачу. Вы же в больнице, черт возьми! А эту дверь запереть и охранять. Усвоили наконец? Никого не впускать и не выпускать.

– Так точно!

Бедняга щелкнула каблуками, глядя на Еву как побитый щенок. Таким молоденьким даже пиво в уличных киосках не продают, подумала Ева и покачала головой.

– Останетесь на посту, пока я не пришлю вам замену. Ева зашагала прочь, поманив за собой Пибоди.

– Если я когда-нибудь заслужу такой же выговор, – произнесла Пибоди с деланным безразличием, – то, пожалуйста, просто двиньте меня в челюсть и обойдитесь без звуковых эффектов.

– Как вам будет угодно. Касто! Рада, что ты решил к нам присоединиться.

На нем была мятая рубаха, словно он натянул первое, что попалось под руку. Ева знала, как это бывает. Ее блузка тоже выглядела так, словно провела неделю в чужом кармане.

– Что тут творится, черт возьми?

– Сейчас попытаемся выяснить. Устроим штаб в кабинете доктора Амброуз и будем допрашивать персонал по одному. Потом настанет очередь пациентов: их мы будем допрашивать прямо в палатах. Все под запись!

Кабинет доктора Амброуз за толстой стеклянной дверью в конце короткого коридора оказался тесноват.

– Лейтенант Ева Даллас. Опрос возможных свидетелей по делу о смерти Джерри Фитцджеральд, – произнесла Ева в диктофон, после чего зафиксировала время И дату начала опроса. – Также присутствуют: лейтенант Джейк Т. Касто из отдела по борьбе с наркотиками и сержант Делия Пибоди, ассистентка Даллас. Опрос проводится в кабинете доктора Амброуз, Центр реабилитации наркоманов при больнице «Мидтаун». – Ева отключила диктофон. – Доктор Амброуз, вызовите, пожалуйста, медсестру, наблюдавшую Фитцджеральд. Прошу вас присутствовать при беседе.

– Как она умерла? – спросил Касто. – Отказал организм?

– В некотором смысле. Объясню по ходу дела. Он хотел возмутиться, но сдержался.

– Может быть, попросим кофе, Ева? Я так мчался, что…

Ева пожала плечами и заняла место за письменным столом.

Опрос не принес удовлетворения. К полудню Ева лично переговорила со всем персоналом, дежурившим в отделении, но ни от кого не добилась толку. Все твердили примерно одно и то же: буйный пациент из палаты 6027 освободился от смирительной рубашки и набросился на медсестру. Поднялась кутерьма. Люди выбежали в коридор, и палата Джерри осталась без присмотра на двенадцать-восемнадцать минут.

Ева могла согласиться с тем, что отчаявшейся наркоманке хватило бы этих минут для бегства. Но как Джерри узнала, где взять желанные наркотики, как до них добралась?

– Может быть, кто-то из персонала говорил об этом в ее присутствии? – предположил Касто, поглощая в обеденный перерыв вегетарианские спагетти в столовой Центра. – Новый препарат всегда вызывает интерес. Вполне можно себе представить, как сестры или санитары треплются на эту тему. Все думали, что Фитцджеральд отключилась, а она бодрствовала.

Ева отложила вилку: у нее совсем не было аппетита.

– Не исключено. Где-то она должна была это подслушать. Наркоманы становятся иногда очень хитрыми и сообразительными. Предположим, Джерри добралась до хранилища незамеченной. Но как она отперла замки? Где взяла код?

Касто разочарованно уставился в свою тарелку. Мужчине требуется мясо, а не больничная жвачка.

– А не могла ли она обзавестись кодом, подходящим ко всем здешним замкам? – задумчиво спросила Пибоди. Она ограничилась незаправленным зеленым салатом, желая сбросить пару фунтов. – Знаете, есть такие магнитные карточки…

– Тогда куда подевалась эта карточка? – возразила Ева. – «Подметальщики» не нашли ее в комнате.

– А вдруг дверь в хранилище оказалась открытой? – Касто с омерзением отодвинул тарелку. – Случается и не такое…

– Ну нет. Я не верю в такие невероятные случайности. Ладно, готова признать, что Джерри подслушала разговор про «Бессмертие» и узнала, где оно хранится. У нее острая потребность в наркотике, а средства, которыми ее накачали, только придали ей сил. И тут – подарок свыше: суматоха в отделении. Не нравятся мне дары свыше! Но давайте для простоты согласимся и с этим. Она встает, выглядывает за дверь. Постовая отлучилась. Джерри выходит в коридор и добирается до хранилища, хотя я не могу себе представить, зачем даже самым болтливым санитарам обсуждать этот маршрут. Но как она проникла внутрь?

– У тебя есть какая-нибудь другая версия, Ева? Она подняла глаза на Касто.

– Одна-единственная: что ей помогли. Кому-то очень хотелось, чтобы она туда попала.

– Думаешь, ее туда привел кто-то из персонала?

– Может, и так. – Ева пожала плечами, отметая сомнение, прозвучавшее в тоне Касто. – Подкуп, посулы, женские чары… Вот проработаем все личные дела – тогда, может, и найдем слабое звено. А пока… – Запищал прибор связи, и она раздраженно нажала на кнопку:

– Даллас слушает!

– Лобар из бригады, обследовавшей больницу. Мы нашли в мусорной корзине кое-что интересное: магнитная карточка, открывающая все замки, с отпечатками пальцев Фитцджеральд.

– Отлично, Лобар. Я скоро буду.

– Это многое объясняет. – Сообщение разожгло у Касто аппетит, и он снова принялся за спагетти. – Очевидно, ты была права: ей кто-то помог. Или она сама украла карточку из стола дежурной сестры, воспользовавшись суматохой.

– Какая умница! – пробормотала Ева. – Не перестаю ей удивляться. Не теряет ни секунды, спускается вниз, отпирает все замки, да еще успевает избавиться от карточки. Потрясающая ясность мысли!

Пибоди побарабанила пальцами по столу.

– Если она начала с «Бессмертия» – а это приходит в голову прежде всего, – то оно должно было сразу привести ее в чувство. Джерри поняла, что ее могут вот-вот поймать с карточкой. Выбросив ее, она потом заявила бы, что забрела неведомо куда, не сознавая, что делает.

– Вот-вот! – Касто торжествующе улыбнулся. – По-моему, это похоже на правду.

– Тогда зачем ей было там оставаться? – не унималась Ева. – Она уже приняла наркотик, пора спасаться бегством. И почему она не ограничилась «Бессмертием»?

– Ева… – Голос Касто был серьезен, как и его взгляд. – Мы не обсудили еще одну возможность. Что, если она хотела умереть?

– Сознательная передозировка? – Ева уже сделала мысленно такое предположение, но отмахнулась от него, потому что ей стало нехорошо от одной этой мысли. Ведь в таком случае она считала бы виноватой себя. – Почему?

Хорошо понимая состояние Евы, Касто дотронулся до се руки.

– Она попала в ловушку. Ты ее разоблачила, и она поняла, что проведет остаток жизни в клетке, без доступа к наркотику. Она состарилась бы, потеряла красоту и все, что имело для нее значение. Вот и нашла способ умереть красивой и молодой.

– Очень похоже на самоубийство, – согласилась Пибоди. – Смесь, которую она заглотнула, была смертельной, Джерри не могла этого не знать. Если ей хватило соображения, чтобы попасть в хранилище, значит, она была в здравом уме и отдавала себе отчет в своих поступках. Зачем переживать скандал, садиться в тюрьму, подыхать без наркотика, если можно покончить со всем быстро и безболезненно?

– Мне не раз случалось с этим сталкиваться, – добавил Касто. – Это даже нельзя считать чем-то из ряда вон выходящим. Люди не могут жить ни с наркотиком, ни без него и принимают решение уйти из жизни.

– Без записки? – упорствовала Ева.

– Она была подавлена. В отчаянии, как ты сама говоришь. – Касто повертел в руках кофейный стаканчик. – Кроме того, она очень спешила, у нее просто не было времени подумать о записке. Обрати внимание, ее никто ни к чему не принуждал. На теле нет следов насилия или драки. Причина – в ней самой. То ли несчастный случай, то ли самоубийство. Этого сейчас нельзя сказать наверняка.

– Но версия убийства все равно остается в силе. Она не могла все это проделать совершенно одна. Касто и Пибоди переглянулись.

– Возможно. Но факт остается фактом: ее поступок объясняется воздействием наркотиков. Скорее всего дело закроют. Ведь Фитцджеральд почти призналась в совершенных убийствах, а теперь и ее самой нет в живых. Конец. – Он поставил стаканчик. – Можешь переключиться на Янга и Редфорда: у них ведь наверняка рыльце в пушку.

– Какая идиллия! – Над столиком вырос Джастин Янг. Его красные, запавшие глаза впились в Еву. – У тебя всегда хороший аппетит, сука!

Касто хотел вскочить, но Ева подняла руку, приказывая ему сидеть.

– Адвокаты добились для вас освобождения, Джастин?

– А как же! Стоило Джерри умереть – и они организовали освобождение под залог. По словам моего адвоката, ввиду последних событий – этот мерзавец так и сказал – «последние события»! – дело почти что закрыто. Джерри оказалась серийной убийцей, наркоманкой, наконец, трупом, а я вышел чистеньким. Разве не удобно?

– Удобно? – переспросила Ева.

– Это ты ее убила! – Он схватился за край стола. – Могла бы просто воткнуть ей нож в горло. Джерри нужна была помощь, понимание, хоть немного сострадания, а ты ее била и била, пока не расколотила на куски. Теперь ее нет, понимаешь? – В глазах у него блеснули слезы. – Она мертва, а на тебя посыплются награды. Еще бы: разоблачение безжалостной убийцы! Но у меня для тебя неприятная новость, лейтенант: Джерри никого не убивала. Это ты – убийца! Ничего еще не кончено! – Он махнул рукой, и на пол полетели стаканчики и тарелки. – Учти, еще ничего не кончено!

Джастин бросился прочь, а Ева тяжело вздохнула.

– Боюсь, что он прав…

Глава 20

Никогда еще неделя не проходила так стремительно, хотя, казалось бы, время должно было остановиться. Ева страдала от одиночества: все считали дело закрытым, в том числе прокуратура и ее собственный начальник. Тело Джерри Фитцджеральд превратилось в пепел, ее последний допрос – в один из миллионов компьютерных файлов.

Пресса устроила привычную свистопляску: тайная жизнь топ-модели, убийца с неотразимой внешностью, стремление к бессмертию оставляет кровавый след!

У Евы была масса других обязанностей, но она тратила каждую свободную минуту надело, которое считала нераскрытым: изучала улики, строила новые версии. В конце концов даже Пибоди посоветовала ей махнуть на это рукой.

Рорк перед отъездом просил ее взять на себя кое-какие детали готовящейся свадьбы. Но что она знала о фирмах, обслуживающих торжества, о подборе вин и схемах рассадки? В конце концов, подавив гордыню, Ева переложила все эти обязанности на ухмыляющегося Соммерсета. А когда дворецкий наставительно изрек, что супруге такого человека, как Рорк, все равно придется овладеть светскими навыками, она посоветовала ему катиться куда подальше. Наконец оба занялись тем, что умели, и Ева с удивлением отметила, что у них с Соммерсетом возникает взаимная симпатия.

Рорк заглянул к Еве и покачал головой. На следующий день, меньше чем через двадцать часов, они поженятся – и чем же занята невеста? Дошивает подвенечное платье, орошает себя благовониями, мечтает о предстоящей совместной жизни? Как бы не так! Он застал свою избранницу за компьютером. Бормоча что-то про себя, Ева ерошила свои и без того растрепанные волосы. На блузке у нее красовалось пятно от пролитого кофе, на полу стояла тарелка с остатками сандвича, которыми побрезговал даже кот.

Рорк посмотрел на дисплей из-за плеча невесты и, как того и следовало ожидать, увидел файл Фитцджеральд.

Поразительное упорство! И ведь вряд ли кто-нибудь еще понимал, как она страдает из-за гибели Фитцджеральд. Будь на то ее воля, Ева скрыла бы это и от него.

Но Рорка было трудно провести. Он знал, что ее мучает чувство вины и жалости. К тому же так она понимает свой служебный долг. Неудивительно, что Ева прикована к своему расследованию, как кандалами. Впрочем, он любил ее и за это – за железную логику в сочетании со способностью переживать.

Рорк уже наклонился, чтобы поцеловать ее в макушку, но Ева внезапно подняла голову, он врезался подбородком ей в лоб, и оба одновременно выругались.

– Ничего себе! – Рорку было и больно, и смешно. Он вытер кровь с губы. – Любовные отношения с тобой – опасное приключение.

– Я тысячу раз тебе говорила: не надо неслышно появляться у меня за спиной! – Она, хмурясь, потерла ушибленный лоб. – А я думала, вы с Фини в компании дружков-жизнелюбов уже принялись напиваться и насильничать.

– Напрасно ты сравниваешь холостяцкую вечеринку с вторжением викингов. Прежде чем предаться варварству, я выкроил минутку для тебя. – Он присел на край ее стола. – Ева, тебе нужно отвлечься отдел.

– Скоро отвлекусь, на целых три недели, – напомнила она ему без всякого удовольствия, но, поскольку Рорк воплощал терпение и кротость, тут же почувствовала угрызения совести. – Прости, я такая несносная! Но я не могу от этого отделаться. Всю последнюю неделю пыталась, но ничего не получается.

– Если ты в чем-то сомневаешься, произнеси это вслух. Иногда помогает.

– Хорошо. – Она отъехала от стола, едва не раздавив кота. – Я не могу понять, что связывало Джерри и Бумера. Разве что она порой заглядывала в ночной клуб. Некоторые члены модной тусовки так поступают.

– Например, Пандора.

– Вот именно. Они ведь были коллегами и имели дело с одними и теми же людьми. В клубе Джерри могла встретить Бумера. Возможно, ей кто-то про него сказал. Сейчас мы исходим из того, что они были знакомы, хотя об этом ничего не известно. Итак, предположим, они сообщники. Джерри видит его и понимает, что он слишком много болтает. А поскольку он ей больше не нужен, она решает, что от него лучше избавиться.

– Пока что все логично.

Ева кивнула, расхаживая по кабинету.

– Бумер выходит из отдельной комнаты с Хеттой Моппет и видит Джерри. Ему хватает чутья понять, что он в беде, а значит – нужно немедленно исчезнуть. Внимание Джерри переключается на Хетту. Ее надо убрать, потому что она может что-то знать: чтобы произвести впечатление на женщину, Бумер вполне мог распустить язык. Следует скорая и жестокая расправа, причем все выглядит так, будто орудовал случайный маньяк. Джерри превращает лицо убитой в кровавое месиво, чтобы нельзя было быстро ее опознать, связать с клубом и с Бумером. Да и сомнительно, чтобы кому-то приспичило так глубоко копать.

– Конечно, она же не рассчитывала, что за дело возьмешься ты.

– Перестань, мне сейчас не до шуток. Так или иначе, скоро настал черед Бумера. То ли Джерри решила подстраховаться, то ли узнала, что у него есть образец и рецепт «Бессмертия». При желании он умел быть шустрым, а вором просто родился. Голова – вот его слабое место. Возможно, он пытался шантажировать ее, требовал увеличить его долю… Я уверена: Джерри не знала, что он осведомитель. Этого никто не знал, за исключением считанных людей, связанных с полицией.

Рорк склонил голову набок.

– Вот видишь! Я же говорю: если бы не ты, его гибель сочли бы обычной разборкой среди наркоторговцев или местью сообщников.

– Скорее всего. Но Джерри замешкалась. Мы нашли в ночлежке у Бумера порошок и задумались. Одновременно я занялась делом Пандоры. Ты знаешь, как сложились обстоятельства в ночь ее гибели. Шанс повесить убийство на Мевис показался Джерри счастливой случайностью: она могла выиграть время и обзавестись козлом отпущения.

– Козой. Где ей было знать, что эта козочка так дорога следователю?

– Да, не повезло. Господи, Рорк, сколько еще раз мне предстоит расследовать дела, зная, что очевиднейший подозреваемый совершенно не виноват?! Как бы на него ни указывали все улики.

– Ты имеешь в виду прошлое расследование?

– Ну конечно. Правда, тогда я не знала, а чувствовала. Уверенность пришла потом. – Ева засунула руки в карманы и снова прошлась по кабинету. – А невиновность Мевис была мне ясна с первой минуты. Поэтому я подошла к делу с других позиций и в конечном итоге добралась до Джерри Фитцджеральд. У нее были мотивы, возможности и средства совершить эти преступления. Кроме того, она употребляла тот самый наркотик, из-за которого все и закрутилось. Казалось бы, выводы напрашивались сами собой – но тут убирают торговца наркотиками из Ист-Энда. Зачем? Вот где я застряла, Рорк! Таракан ей совершенно не мешал. Почти невозможно себе представить, чтобы Бумер откровенничал и с ним. Однако его убирают. В его крови присутствует тот же наркотик.

– Отвлекающий маневр? – предположил Рорк, и Ева впервые за несколько часов усмехнулась.

– Вот это мне в тебе и нравится – криминальный склад ума. Спутать все карты, заставить полицию ломать голову, при чем тут Таракан… Тем временем Редфорд производит собственное «Бессмертие» и подсовывает его Джерри. Очень предприимчивый бизнесмен! Даже рискнул заказать экземпляр растения в лаборатории «Эден» на Гаити.

– Два, – уточнил Рорк и добился своего: Ева недоуменно расширила глаза.

– Что – «два»?

– Два экземпляра. Видишь ли, мне пришло в голову самому связаться с Энгрейв-младшей и кое-что уточнить. Первый заказ от Редфорда поступил девять месяцев назад. Правда, тогда он прибег к чужому имени, но номер лицензии был тот же… Оказалось, что первый экземпляр растения он не стал переправлять в Нью-Йорк, а передал в некую лабораторию в Сен-Марке, которая якобы занимается научными исследованиями. – Рорк сделал паузу, чтобы затушить окурок в мраморной пепельнице. – Держу пари, именно в этой лаборатории был выделен пресловутый нектар.

– Почему ты не говорил об этом раньше?

– Потому что не мог. Подтверждение пришло пять минут назад. Можешь связаться со службой безопасности в Сен-Марке и потребовать допросить владельца лаборатории.

– Разумеется, я так и сделаю! Но даже если он расколется, пройдет не одна неделя, прежде чем удастся преодолеть все бюрократические рогатки и переправить его сюда, ко мне в объятия. – Это было сказано недовольным тоном, однако Ева уже потирала руки, предвкушая новый поворот. – Мог бы заранее меня предупредить.

– Я решил, что не стоит тебя преждевременно обнадеживать. Зато теперь ты должна быть мне благодарна, хотя я пока особенной благодарности не вижу. – Его взгляд снова стал серьезным. – Впрочем, это все равно не меняет ситуацию.

– Нет, меняет! Из этого следует, что Редфорд действовал самостоятельно дольше, чем говорит. – Ева упала в кресло с расстроенным видом. – Рорк, я все равно не верю, что она могла сделать все это сама! Пожалуй, кроме случая с Пандорой. Вполне возможно, что Джерри незаметно вышла из квартиры Янга, когда он спал, а потом так же незаметно вернулась и успела привести себя в порядок. Впрочем, не исключено, что он все знал: ради нее он готов на все, к тому же он – актер. Он бы преспокойно выдал Редфорда со всеми потрохами, но, если замешана Джерри, он набирает в рот воды.

Ева опустила голову, закрыла лицо руками, потерла лоб.

– Да, она могла бы воспользоваться открывшейся возможностью. Я даже допускаю, что она могла покончить с собой – это соответствует ее натуре. Но все равно что-то тут не так…

– Ты не должна винить себя в ее гибели, – тихо сказал Рорк. – Во-первых, и слепой увидит, что ты действовала единственно возможным образом. А во-вторых, тебе ли объяснять, что чувство вины затмевает логику?

– Все правильно. – Ева встала и опять беспокойно зашагала по кабинету. – Но пойми, Рорк, в этом деле я изменила себе! Страх за Мевис, воспоминания об отце… То я упускала какие-то детали, то без нужды все усложняла. И потом, мне все время что-то мешало. Столько лишних мелочей.

– Например, свадьба? – предположил Рорк. Ева постаралась улыбнуться, но у нее это плохо получилось.

– Признаться, я стараюсь о ней не думать. Только не обижайся.

– Ты опять все усложняешь. Относись к этому как к простой формальности. Ничего особенного: самый обычный контракт.

– Обычный?! А ты хоть раз думал о том, что еще год назад мы не были знакомы? Что живем под одной крышей, но большую часть времени заняты каждый своим?

Что все это.., все, что мы друг к другу испытываем, возможно, не продлится долго?

Он пристально на нее посмотрел.

– Решила меня разозлить накануне свадьбы?

– Нет, я не хочу тебя злить, Рорк. Ты сам об этом заговорил – вот я и решила, что нужно наконец внести ясность. По-моему, я задаю разумные вопросы, достойные разумных ответов.

Его глаза потемнели. Ева распознала штормовое предупреждение и уже приготовилась отражать натиск, однако голос Рорка был настолько спокойным и ледяным, что она содрогнулась.

– Идешь на попятный, лейтенант? – спросил он, вставая.

– Нет! Я же сказала, что согласна. Просто я считаю, что нам надо.., подумать, – пробормотала Ева.

– Вот сама и думай, ищи свои разумные ответы. Я для себя уже все решил. – Он посмотрел на часы. – Я опаздываю. К тому же внизу тебя ждет Мевис.

– Зачем?

– Спроси у нее сама, – ответил Рорк с чуть заметным раздражением и удалился.

– Проклятье! – Она ударила по столу кулаком с такой силой, что кот Галахэд устремил на нее укоризненный взгляд.

Спустя час, абсолютно помимо своей воли, Ева входила в клуб «Даун энд Дерти». Натиску Мевис невозможно было противостоять, она заставила Еву переодеться, причесаться, привести в порядок лицо и даже настроение. Однако музыка и гвалт обрушились на нее с такой силой, что Ева попятилась.

– Но почему здесь, Мевис?!

– Потому что места хуже этого не придумаешь, а холостяцким вечеринкам полагается быть разнузданными. Ты только полюбуйся на этого парня на сцене! Давно не видела мужской стриптиз? Хорошо, что я попросила Крека придержать для нас столик в первом ряду. Здесь уже народу как сельдей в бочке, а ведь еще только полночь!

– Но у меня завтра свадьба… – начала Ева, придумав наконец отговорку.

– В том-то и дело! Ладно тебе, Даллас, расслабься. Вот и наша компания!

Ева привыкла к неожиданностям, но, как выяснилось, не к таким. То, что предстало ее глазам, было очевидным перебором: прямо перед могучим негром на сцене восседали Надин Ферст, Пибоди, женщина, смутно похожая на Трину, и – о, боже! – доктор Мира.

Не успела Ева закрыть разинутый от неожиданности рот, как подкравшийся сзади Крек обхватил ее за талию и приподнял.

– Какая ты худющая, белая штучка! Пришла повеселиться? Так и быть, угощу вас шампанским за свой счет.

– Если в этой яме окажется настоящее шампанское, я проглочу пробку!

– Пузырьки на месте, чего тебе еще? – Он подбросил Еву в воздух, вызвав шумное одобрение за столиком, поймал и усадил. – Развлекайтесь, леди, иначе вам не поздоровится.

– Какие у тебя интересные друзья, Даллас! – сказала Надин, затягиваясь сигаретой. – Выпей! – Она налила непонятной жидкости из графина в чистый на первый взгляд стакан. – Ты должна нас догнать. Почему вы так задержались?

– Попробовали бы вы заставить ее переодеться, – пожаловалась Мевис, плюхаясь на стул. – Как она отбивалась! И все-таки сделала это ради меня. – Взгляд Мевис тут же потеплел, она осушила предназначенный для Евы стакан. – Мы решили тебя удивить.

– И у вас это получилось. Доктор Мира, неужели это вы?

Мира лучезарно улыбнулась.

– Во всяком случае, входя сюда, я была Мирой. Но боюсь, что теперь я уже ни за что не отвечаю.

– У меня есть тост! – объявила Пибоди, вставая и хватаясь за край стола, чтобы не упасть. Следующий ее подвиг состоял в том, что, подняв стакан, она вылила Еве на голову не больше половины его содержимого. – За лучшего копа во всем этом зловонном городе! За ее жениха – самого сексуального сукина сына, какого лично я когда-либо встречала! За ее настойчивость, благодаря которой меня перевели в отдел убийств! Теперь я работаю там – и об этом уже каждая собака знает! Вот так-то! – Она допила свое шампанское, шлепнулась на стул и глупо заулыбалась.

– Пибоди! – Ева шутливо утерла глаза. – Я очень тронута.

– А я сейчас просто сдохну!

– Судя по всему, да. Можно тут съесть что-нибудь, не опасаясь отравиться? Я страшно голодна.

– Невеста хочет есть! – Не успевшая захмелеть Мевис вскочила на ноги. – Я сейчас распоряжусь. Не вставай.

– И еще, Мевис… – Ева потянула ее за руку, заставила нагнуться и прошептала в ухо:

– Мне бы какой-нибудь безалкогольной выпивки.

– Но, Даллас, это же твой праздник!

– И я собираюсь им наслаждаться. Но завтра мне понадобится свежая голова. Для меня это важно.

– Ты такая хорошая! – Мевис прослезилась и прижалась щекой к ее плечу.

– Я тебе безумно благодарна! – Ева поцеловала Мевис в губы. – Кто, кроме тебя, придумал бы так меня порадовать?

– Признаться, я придумала это не одна. – Мевис вытерла глаза сверкающей бахромой, свисающей с рукава. – Это наша с Рорком совместная затея.

– В самом деле? – Ева неуверенно покосилась на полуголые тела, извивающиеся на сцене. – Эй, Надин! – Она постучала по стакану репортерши. – Вон тот, в красных перьях, явно положил на тебя глаз.

– Правда? – Надин вызывающе вскинула голову и оглянулась.

– Слабо?

– Что «слабо»? Подняться к нему? Запросто!

– Тогда вперед! – Ева широко улыбнулась.

– Думаешь, я испугаюсь? – Надин встала, покачнулась, выпрямилась. – Эй, верзила! – позвала она ближайшего танцора. – Подай-ка руку.

Еве понравилось представление, остальным тоже. А уж когда Надин совсем разошлась и разделась, оставшись в ярко-красном нижнем белье, все пришли в полный восторг. Кто бы мог подумать, что эта серьезная деловая женщина способна на такое!

– Как дела, Трина? – поинтересовалась Ева, потягивая минеральную воду.

– Такое впечатление, что душа отделилась от тела. Я случайно не на Тибете?

– Может быть. – Ева перевела взгляд на доктора Миру. Та так веселилась, что Ева не удивилась бы, если бы и она полезла на сцену. – Пибоди! – Пришлось ткнуть ее пальцев в бок, чтобы добиться реакции. – Может, наляжем на еду?

– Я тоже так могу.

Ева проследила ее взгляд. Надин отплясывала рядом с чернокожим танцором ростом в семь футов, разрисованным яркой краской.

– И даже лучше! – подбодрила ее Ева, – У всех глаза повылезали бы на лоб.

– Мне стыдно: я толстая. – Она пошатнулась и, наверное, упала бы со стула, если бы Ева не поддержала ее. – Касто называет меня пышкой. Я теперь коплю деньги на операцию.

– Лучше займись физкультурой. И никакая ты не пышка.

– У меня это на.., насественное.

– Наследственное?

– Ну да! Вся семья такая. А Касто подавай худышек вроде тебя.

– Ну и хрен с ним.

– Это точно. С ним. – Пибоди захихикала. – И еще какой! Но главное не в этом, Еви, сама знаешь. Ева вздохнула.

– Пибоди, ради бога, не называй меня Еви!

– Не буду. Знаешь, что самое главное?

– Сейчас для тебя главное – поесть! – Ева подозвала официанта:

– Принесите чего-нибудь, только побольше. Так что главное, Пибоди? Для чего?

– Ну, для этого… С большой буквы. Для того, что есть у вас с Рорком. Главное – связь! Внутреннее родство. А секс – это только на закуску.

– Предположим. А что, у вас с Касто проблемы?

– Нет, просто маловато связи после того, как закрыли дело. – Пибоди покрутила головой и зажмурилась. – Ну и набралась я! Пора в сортир.

– Я с тобой.

– Сама справлюсь. – Пибоди с достоинством отвела ее руку. – Не хочу, чтобы меня выворачивало в присутствии старшей по званию.

– Как знаешь.

Ева внимательно следила за Пибоди, пока та не скрылась из виду. Судя по всему, ее подруги веселились уже часа три; теперь настало время их накормить и постараться, чтобы все были доставлены по домам.

Опершись о столик, она перевела взгляд на Надин. Та, так и оставшись в нижнем белье, завела задушевный разговор с доктором Мирой. Трина уронила голову на стол и, похоже, погрузилась в трансцендентное общение с далай-ламой. Мевис, наоборот, залезла на сцену и так надрывалась в микрофон, что благодарные танцующие посетители, казалось, вот-вот проломят пол под ее крик.

У Евы встал в горле ком. Она любила их всех до одной, включая Пибоди. Кстати, не мешало бы заглянуть в туалет и проверить, не уснула ли она прямо там.

Ева почти добралась до цели, когда ее внезапно схватили и куда-то потащили. Нечто похожее она наблюдала весь вечер – подвыпившие молодцы приглашали таким способом партнерш на танец, поэтому Ева отнеслась к нападению вполне благодушно.

– Эй, я не танцую! Пошел вон!

Но ее держали слишком сильно, и это не понравилось Еве. Когда ее затолкали в отдельный кабинет, она даже потянулась за полицейским значком, но не нашла кармана. Легкий толчок – и она упала на узкую кровать.

– Отдохни, Ева. Нам надо поговорить. – Касто опустился с ней рядом и закинул ногу на ногу.

Рорк был не в том настроении, чтобы веселиться, но Фини так старался создать подходящую атмосферу, что ему ничего не оставалось, как покориться. Зал был забит людьми, никак не ожидавшими, что станут участниками языческого ритуала. Не зря Фини был специалистом по компьютерным сетям: он пригласил ближайших деловых партнеров Рорка на небольшую вечеринку, и никто из них не посмел оскорбить его отказом.

Теперь все они – богачи и знаменитости, а также те, кто только стремился к этому статусу, – теснились в плохо освещенном помещении и таращились на огромные экраны со сценами экзотического разврата. На сцене извивались уже успевшие оголиться стриптизерши. Пива и виски было припасено столько, что можно было бы утопить весь морской флот.

Рорк был вынужден признать, что Фини постарался на славу, и подыгрывал ему, успешно изображая мужчину, живущего на свободе последнюю ночь.

– На-ка, выпей еще виски, – сказал Фини почему-то с ирландским акцентом, хотя никогда в жизни не был в этой стране. – За бунтарей!

Рорк приподнял бровь. Сам он родился в Дублине и почти всю юность провел в тамошних подворотнях, однако не разделял сентиментальной приверженности Фини ни к самой стране, ни к ее легендарным бунтарям.

– За павших, – ответил Рорк, как требовал ритуал.

– Умница! Увы, Рорк, к девушкам, которых ты тут видишь, нельзя прикасаться. Зато смотреть можно сколько влезет.

– Постараюсь удержаться.

Фини засмеялся и так сильно хлопнул Рорка по спине, что чуть не свалил на пол.

– Тебе здорово повезло. Я про Даллас.

– Да, она… – Рорк заглянул в рюмку, словно там могла плавать подсказка. – Это что-то!

– Но учти: она не даст тебе спуску, как не дает остальным. Цепкая, как акула! Не успокоится, пока не доведет дело до конца. А вот последнее дело, честно тебе скажу, сильно ее расстроило.

– Знаю, она думает о нем день и ночь, – пробормотал Рорк и холодно улыбнулся: абсолютно обнаженная блондинка положила ему на грудь ладони. – Лучше попытай счастья вон с тем, – он указал на нетрезвого человека в сером полосатом костюме. – Это владелец «Стоунер Дайнемикс».

Блондинка никак не прореагировала, и Рорку пришлось убрать ее руки, устремившиеся к его ширинке.

– Он при деньгах.

Последнее сообщение, по счастью, произвело впечатление на блондинку. Она отошла, и Фини проводил ее мечтательным взглядом.

– Я – счастливый семьянин, Рорк, – сообщил он.

– Слыхал.

– Но, признаться, даже я не возражал бы ненадолго удалиться с такой штучкой в темную комнату.

– Ты до этого не опустишься, Фини!

– Верно. – Фини тяжело вздохнул и вернулся к прежней теме:

– Надеюсь, во время свадебного путешествия Даллас отдохнет и забудет об этом деле. Скоро ее будет ждать следующее.

– Видишь ли, ей не нравится проигрывать. А в этот раз она считает себя проигравшей.

Рорку вовсе не хотелось посвящать ночь перед свадьбой размышлениям об убийстве, но он ничего не мог с собой поделать. Отведя Фини в дальний угол, он спросил:

– Что тебе известно о наркоторговце, убитом на Ист-Энде?

– О Таракане? Не очень много. Дилер, в меру хитер, в меру глуп. Поразительно, как в них это сочетается! Очень осторожен: ни шагу за пределы своего участка. Предпочитал быстрый, легкий доход.

– Он тоже был осведомителем, как Бумер?

– Бывшим. Полицейский, который поддерживал с ним контакт, в прошлом году вышел в отставку.

– А что в этом случае происходит с осведомителем?

– Он переходит к другому полицейскому или перестает сотрудничать. На Таракана не нашлось желающих.

Рорк хотел было отмахнуться от надоедливых мыслей, но ему это не удалось.

– Насколько я знаю, полицейские из отдела по борьбе с наркотиками обычно работают парами. С кем работал тот, что вел Таракана?

– Думаешь, у меня компьютер, а не голова?

– Да.

Польщенный, Фини горделиво расправил плечи.

– Тебе повезло: я действительно помню, что одно время его партнером был мой старый приятель Дэнни Райли. Это было, дай бог памяти, лет пять назад. С тех пор он работал с Касто.

Рорк насторожился.

– С Касто? Он работал с Касто, когда вел Таракана?

– Конечно. Но из пары полицейских с осведомителем всегда работает только один. – Фини нахмурился и некоторое время молчал. – Когда напарник уходит на пенсию, оставшийся обычно забирает осведомителей себе, но Касто не писал соответствующих рапортов. У него были свои доносчики.

Как Рорк ни убеждал себя, что все дело в его постыдной ревности, это не помогало.

– Он мог и без всяких рапортов начать сотрудничать с Тараканом. Не странное ли совпадение, что убиты двое осведомителей Касто, причем оба были связаны с «Бессмертием»?

– С чего ты взял, что Таракан работал на Касто? А кроме того, когда имеешь дело с наркотиками, возможны и не такие совпадения.

– Но вы ведь не нашли ни единой ниточки, связывающей Таракана с остальными убийствами! И вдруг оказывается, что Касто хорошо знал и Бумера, и Таракана.

– Господи, Рорк… – Фини провел рукой по лицу. – Ты ничем не лучше Даллас! Думаешь, он использовал Таракана в своих личных целях? Конечно, иногда копы из отделало борьбе с наркотиками сами становятся наркоманами, но Касто чист, как стеклышко: анализы ничего не выявляют. У него хорошая репутация, он хочет добиться капитанских нашивок и не делает из этого секрета. Зачем ему так мараться?

– Иногда соблазн оказывается чересчур велик, и человек сдается. Или ты будешь утверждать, что сотрудники отдела по борьбе с наркотиками никогда не зашибают деньгу, используя свои связи в этом мире?

– Не буду. – Фини снова вздохнул. От этого разговора он ускоренно трезвел, что ему совершенно не нравилось. – Но Касто никто ни в чем не подозревал. А ведь Даллас сама работала с ним. Если бы от него шел хотя бы малейший запашок, она бы мигом это учуяла. Она такая.

– Ее в том деле многое отвлекало, – возразил Рорк, вспомнив жалобы Евы. – А кроме того, сам знаешь, Фини: она всякий раз опаздывала на один шаг, как бы быстро ни продвигалась. Предвосхитить ее действия был способен только очень осведомленный человек. Особенно если он рассуждает как полицейский.

– Тебе просто не нравится Касто, потому что он почти такой же красавчик, как ты, – угрюмо сказал Фини, но Рорк не обиделся.

– Что ты мог бы о нем раскопать за сегодняшний вечер?

– Сегодня? Ну и ну! Хочешь, чтобы я вымарал грязью коллегу просто потому, что у него шлепнули двоих доносчиков? Да еще прямо сейчас?

Рорк положил руку Фини на плечо.

– Тебе не обязательно выяснять все по официальным каналам. Можешь воспользоваться моим компьютером.

– Два сапога пара… – ворчал Фини, пока Рорк тащил его за собой сквозь толпу. – Две акулы!

У Евы почему-то все плыло перед глазами, словно она оступилась и угодила головой в чан с водой. Она смутно различала Касто, чувствовала исходящий от него приятный запах мыла, но не могла понять, что он тут делает.

– Что случилось, Касто? Какой-нибудь срочный вызов? – Она поискала глазами Пибоди, но не увидела ничего, кроме переливающихся красных занавесок, призванных придать побольше чувственности помещению, предназначенному для быстрого, дешевого секса. – Подожди, у меня что-то с головой…

– Успокойся. – Он решил, что можно пока не давать ей новую дозу – хватит и того, что она употребила вместе с шампанским на своем девичнике. – Дверь заперта, бежать некуда. Ты сейчас в таком состоянии, что тебе будет легко смириться с происходящим. – Он подсунул ей под спину атласную подушку. – Конечно, было бы лучше, если бы ты просто отстала, но тебе вечно неймется… Не могу поверить, что ты добралась до Лиллигаса.

– До кого?

– До моего человека из лаборатории в Сен-Марке. Ты подобралась ко мне недопустимо близко, Даллас!

У Евы свело желудок. Почувствовав в горле желчь, она наклонилась вперед, зажала голову коленями и усиленно задышала.

– Тебя тошнит? Что ж, это довольно распространенная реакция. В следующий раз попробуем что-нибудь другое.

– Я тебя проглядела… – Ева делала все возможное, чтобы не расстаться с тяжелой, жирной пищей, которую подавали в «Даун энд Дерти». – Как же я могла тебя проглядеть?!

Касто самодовольно усмехнулся.

– Ничего удивительного: кто бы стал искать убийцу среди полицейских? С какой стати? К тому же у тебя были свои заботы. Ты нарушила священное правило, Ева. Ты ведь знаешь, что следователю противопоказано заниматься делами своих близких. Ты слишком переживала из-за подруги, и это тебе мешало. Глупо, конечно, но я все равно тобой восхищался. И до сих пор восхищаюсь!

Касто взял Еву за волосы, запрокинул ей голову и заглянул в глаза. Состояние ее зрачков подсказывало, что пока с нее хватит первой дозы. Передозировка была бы неоправданным риском. Он успеет с этим потом.

– Сукин сын! – проговорила Ева, с трудом ворочая распухшим языком. – Это ты их убил!

– Всех до одного! – Касто снова забросил ногу на ногу. – Честно говоря, было очень трудно сдерживаться, чтобы не рассказать тебе обо всем. Знаешь, насколько сильно хочется продемонстрировать такой умной женщине, как ты, чего может достичь умный мужчина? Узнав, что дело Бумера поручено тебе, я, признаться, даже немного испугался. – Он провел пальцем по ее подбородку, горлу, между грудями. – Я пытался тебе понравиться. Признайся, я почти этого достиг.

– Убери свои лапы! – Ева хотела шлепнуть его по руке, но промахнулась на несколько дюймов.

– Нарушение ориентации, – констатировал он. – Наркотик – это ведь такая штука, что… Можешь мне поверить, я каждый день наблюдаю это на улице. Надоело до смерти! С этого, собственно, все и началось. Тяжело видеть, как эти пижоны стригут купоны, не марая рук. Почему им можно, а мне нет?

– Так ты пошел на это из-за денег?

– А то из-за чего же? Я накрыл сеть «Бессмертия» пару лет назад и подумал, что это судьба. Старина Бумер все разнюхал. Он всегда приходил ко мне, когда узнавал что-нибудь новенькое про наркотики. Только в тот раз я решил сам этим заняться и не дал его сообщению ход. Тогда, в самом начале, я очень старался: выписал через своего человека в лаборатории «Эден» образец, наладил производство… Потом оказалось, что у Бумера была формула, но я этого не знал. Не знал, что он выжидает, надеясь отхватить жирный куш.

– Ты его убил и изуродовал!

– Только когда возникла необходимость. Я никогда ничего не делаю без нужды. Во всем виновата Пандора, красивая стерва.

Ева мучительно старалась восстановить способность мыслить и координацию движений. А Касто тем временем подробно повествовал о сексе, власти и прибылях.

Оказалось, что Пандора приметила его в ночном клубе. Вернее, они приметили друг друга одновременно. Ей понравилось, что Касто полицейский, и еще больше – что он работает в отделе по борьбе с наркотиками. Ведь такой много чего может раздобыть! И он действительно был готов постараться ради нее. Касто признался, что был очарован ею, совсем потерял рассудок, оказался в зависимости, близкой к наркотической. Теперь он сознавал, в чем состояла его ошибка: не следовало делиться с ней сведениями о «Бессмертии». Пандора пришла в восторг. Она предрекала огромные доходы, кучу денег, которые они не смогли бы истратить и за три жизни. А плюс к деньгам – молодость, красота, секс! Она быстро пристрастилась к наркотику, вечно требовала еще и получала желаемое с его помощью.

Однако и Пандора оказалась полезной. Она много путешествовала, а при ее известности и славе можно было легко провозить продукцию маленькой лаборатории из Сен-Марка в Нью-Йорк.

Дела шли совсем не плохо, пока Бумер не начал требовать все больше и не завладел порцией порошка.

– Мне следовало сразу утихомирить это ничтожество, а я зачем-то притащил его сюда и подмазал, чтобы молчал. Но в один прекрасный момент я встретил его в «Даун энд Дерти» с той шлюхой… – Касто пожал плечами. – Твои догадки были, в общем, правильными, Ева, только человек не тот. Не знаю, что он ей наговорил, но пришлось ее на всякий случай убрать. Я и так наделал ошибок, чтобы и дальше рисковать. Ведь в конце концов она была просто шлюхой.

Ева прижалась затылком к стене. Головокружение почти прекратилось. Она благодарила бога, что доза наркотика оказалась слабой: Касто не знал, что в ее стакане была всего лишь минеральная вода. Ева надеялась выжать из него как можно больше. Если она не сумеет вырваться сама, ее начнут искать – и рано или поздно найдут…

– Потом настала очередь Бумера?

– Да. Жаль, что я не мог прийти к нему в ночлежку: там меня слишком хорошо знают. Впрочем, я тогда еще не догадывался, что у него есть формула «Бессмертия». Я дал ему немного времени, потом связался с ним, сказал, что мы сговоримся, что он мне нужен. Он, дурачок, поверил – и подписал себе приговор.

– Ты начал с того, что изуродовал его. Почему ты сразу его не убил?

– Сперва надо было выяснить, сколько он успел разболтать, с кем говорил. Оказалось, что наш Бумер не выносит боли: он сразу раскололся насчет формулы. Это меня взбесило! Сперва я не собирался так его уродовать, как ту шлюху, но тут не сдержался. Все очень просто: всплеск эмоций, прямо как у тебя.

– Бездушный негодяй! – пробормотала Ева нарочито слабым голосом: она хотела, чтобы Касто считал, будто наркотик все еще действует.

– Не правда. Можешь спросить Пибоди. – Он ухмыльнулся, ущипнул ее за грудь, и Ева содрогнулась от омерзения. – Я занялся Диди, когда понял, что с тобой номер не пройдет. Ты слишком втюрилась в своего богатого ирландца, чтобы обратить внимание на настоящего мужчину! Зато Диди молодец: стоило протянуть руку – и она стала моей со всеми потрохами. Правда, из нее мало что удавалось вытянуть про твои намерения. Диди оказалась хорошим копом. Приходилось добавлять кое-чего ей в вино.

– Ты накачивал Пибоди наркотиками?

– Иногда и совсем понемногу, просто чтобы узнать, не оставила ли ты чего-нибудь за рамками официального рапорта. Ну и чтобы спала, как младенец, если мне надо было отлучиться среди ночи. Шикарное алиби!

– Ладно, с Бумером все ясно. А чем тебе помешала Пандора?

– Эта сука за моей спиной связалась с Редфордом! Рассказала ему о «Бессмертии», научила, как добыть цветок… Короче говоря, хотела доить нас обоих. К тому времени с сексом у нас с ней было покончено, остался только бизнес. И я не желал, чтобы кто-то оттеснял меня от прибылей. А без Пандоры у Редфорда все равно ничего бы не получилось… Она знала, как я поступил с Бумером, только ее это не волновало. Будет она переживать из-за какого-то шелудивого помоечного пса! Ей и в голову не могло прийти, что я способен поднять на нее руку.

– Какое легкомыслие!

– В тот вечер, после драки с Мевис, Пандора попросила меня отвезти ее к Леонардо. Сперва я не знал, что все так получится, но вид разбитой камеры наблюдения стал для меня сигналом. Квартира оказалась пустой. Мы были одни, и я решил, что все складывается очень удачно: виноватым сочтут портняжку. Первый удар свалил ее с ног, но она сумела встать. Наркотик делал ее сильной и злой. Пришлось бить ее еще и еще… Настоящая кровавая баня! Зато она больше не шевелилась. И тут появляется твоя подружка! Дальше ты все сама знаешь.

– Да, остальное я знаю. Ты вернулся к ней в квартиру и забрал шкатулку с таблетками. А зачем тебе понадобился ее сотовый телефон?

– Она всегда звонила с него мне. Вдруг в нем остались записи?

– Я одного не могу понять: почему ты расправился с Тараканом?

– О, это был просто способ задурить вам мозги. Я знал, что Таракану всегда хотелось попробовать новой дури, и снабдил его «Бессмертием». Остальное – дело техники. Кстати, у меня было железобетонное алиби по имени Диди.

– Джерри – тоже твоя работа?

– Конечно. И, надо сказать, очень несложная. Нужно было только помочь пациенту из палаты для буйных освободиться от смирительной рубашки и дождаться хаоса. У меня была с собой доза для Джерри. Стоило ее поманить – и она расплакалась, как дитя. Дозу «Бессмертия» я, разумеется, увеличил, а потом дал ей немного «Зевса». Она умерла счастливой, Ева. И все благодаря мне!

– А ты, оказывается, гуманист, Касто.

– Нет, Ева, я – эгоист, мечтающий сорвать банк. И не стыжусь этого. Двенадцать лет я провел на улице, по колено в крови, сперме и блевотине. Я выполнил свой долг и решил, что пора поработать на себя. Благодаря этому наркотику сбудутся любые мои мечты! Стану капитаном и буду лет пять-десять перечислять доходы на номерные счета. Потом уйду в отставку, переберусь на какой-нибудь тропический остров и начну блаженствовать.

Ева чувствовала, что Касто постепенно оставляет воодушевление. Он уже не бахвалился, а делился с ней вполне практическими соображениями.

– Но сначала тебе придется убить меня…

– Знаю, Ева, и заранее скорблю. Но ты сама виновата: я отдал тебе Джерри Фитцджеральд, а ты отвернулась от наживки. – Он неожиданно погладил ее по волосам, в его глазах мелькнуло что-то похожее на нежность, но Ева отказывалась применять к нему человеческие определения. – Но не бойся, я не причиню тебе боли. У меня есть с собой кое-что. Ты ничего не почувствуешь.

– Очень мило с твоей стороны, Касто.

– Я перед тобой в долгу, детка. Ведь мы оба полицейские. И почему ты не успокоилась, оправдав свою подружку?! Жила бы себе и дальше припеваючи… Страшно жаль, что все так сложилось, Ева. Я всегда говорил, что ты мне по вкусу.

Касто внезапно наклонился к ней так близко, что Ева почувствовала на губах его дыхание, словно он и впрямь собирался попробовать ее на вкус.

Она медленно приподняла ресницы и посмотрела ему в лицо.

– Касто, – тихо произнесла она.

– Не волнуйся. – Он потянулся к карману. – Это недолго.

– Пошел ты!

Ева пустила в ход колено. Ее представление о расстоянии все еще было не вполне адекватным, и вместо того, чтобы заехать ему в пах, она ударила его под подбородок. Но Касто от неожиданности опрокинулся на спину и выронил на пол шприц.

Она потянулась за шприцем одновременно с ним.

– Куда она запропастилась? Что за безобразие – бросать своих гостей! – Мевис притопывала высоким каблучком, обводя взглядом клуб. – К тому же она – единственная трезвая среди всех нас.

– Может быть, она просто отправилась в туалет? – предположила Надин, нехотя натягивая блузку на кружевной бюстгальтер.

– Пибоди уже два раза туда заглядывала. Как вы считаете, доктор Мира, она не могла сбежать? Знаю, она нервничает, но…

– Ева не из тех, кто убегает. – У Миры до сих пор кружилась голова, но она старалась придать своей речи связность. – Давайте поищем еще. Она наверняка где-то здесь. Просто тут слишком много народу.

– Что, потеряли невесту? – окликнул их Крек с улыбкой до ушей. – Кажется, ей захотелось напоследок прокатиться с ветерком. Тут один заметил, как она скрылась в комнате с каким-то ковбоем.

– Даллас? – Мевис фыркнула. – Исключено!

– У каждого свой праздник, – пожал плечами Крек. – Если кому-нибудь из вас, дамочки, тоже неймется, комнат у нас полно.

– В какую комнату они пошли? – осведомилась Пибоди, которая успела освободить желудок от всего содержимого и была поэтому трезвее других. Кроме того, в ней проснулся полицейский.

– В пятую. Если желаете групповуху, я пришлю вам парней. Любых размеров, форм и цветов. – Посмотрев им вслед, Крек покачал головой и решил вернуться к своим обязанностям вышибалы.

Касто не сразу оправился от шока: он никак не ожидал, что Ева способна сопротивляться. И все-таки она не успела схватить шприц: в следующее мгновение Касто заехал ей локтем по зубам. Однако она не собиралась сдаваться – Надо было вкатить мне дозу побольше! – Ева сопроводила свой упрек сильным ударом ему под дых. – Я сегодня не пью, дубина! Завтра у меня свадьба. – Для большей вескости этого заявления она разбила ему в кровь нос. – Это тебе за Пибоди, сволочь!

Касто отбросил ее могучим ударом под ребра. Теперь смертоносный шприц был у него в руках. Почувствовав, что ей в плечо впивается игла, Ева собрала все силы, чтобы отпихнуть его обеими ногами. То ли ей повезло, то ли пошла на пользу неспособность правильно определить расстояние, но Касто отпрянул – и получил ногами в лицо. У него закатились глаза, и он рухнул навзничь, громко ударившись затылком об пол.

Тем не менее он успел впрыснуть ей наркотик. Ева поползла к двери, чувствуя себя как рыба, выброшенная на берег. Ей показалось, что замок вознесся на недосягаемую высоту. Ева попыталась дотянуться до него, но это ей не удалось, и она без сил упала на пол.

Потом дверь распахнулась – и Еву оглушил грохот. Ее подняли, уложили на кровать. Кто-то настойчиво требовал, чтобы доброхоты расступились, иначе она задохнется. Самой ей почему-то хотелось хохотать. У нее было отчетливое ощущение полета.

– Это он их убил! – твердила она, с трудом подавляя неуместный смех. – Я его проворонила… Где Рорк?

Еве приподняли веки, и ей показалось, что ее глазные яблоки превратились в мраморные шарики. Услышав слово «больница», она вступила в отчаянный бой.

Рорк решил, перед тем как поехать домой, заглянуть в «Даун энд Дерти» и поделиться с Евой своей догадкой. Негодование Фини не могло его остановить. Рорк знал: если настоящий преступник на свободе, Еве грозит опасность. Особенно если этот преступник – Касто.

Возможно, Ева тоже не поверит ему, как не поверил Фини. Но, во всяком случае, она не отмахнется от этой версии. А в распоряжении Фини будет три недели, все их свадебное путешествие, чтобы вывести Касто на чистую воду. В том случае, конечно, если путешествие состоится…

Открыв дверь «Даун энд Дерти», Рорк на мгновение замер, а в следующую секунду бросился бежать изо всех сил.

– Что с ней? Она в крови!

Навстречу ему по лестнице спускался негр ростом в семь футов, одетый в одну серебристую набедренную повязку. На руках он нес Еву, позади следовала небольшая толпа. Негр был вынужден отдать Еву Рорку, испугавшись его налитых кровью глаз. Все порывались давать объяснения одновременно, поэтому Мире пришлось похлопать в ладоши, как учительнице, призывающей к порядку разбушевавшийся класс.

– Мы собирались отвезти ее домой. Санитары ввели ей препарат против наркотического отравления, но остаточные явления тоже нелегко вынести. Ей нужен покой. К своим синякам она их вообще не подпустила.

У Рорка окаменело лицо.

– Что за наркотик? – Он уперся взглядом в Мевис. – Чем вы ее опоили?!

– Она не виновата, – через силу произнесла Ева, обхватив руками шею Рорка. – Это Касто. Ты не поверишь, Рорк, но он…

– Я все знаю, Ева. Скорее уж ты мне не поверишь, но я шел сюда, чтобы предупредить тебя о нем.

– Глупо… Глупо, что я его не вычислила! Можно мне лечь?

– Отнесите ее наверх, Рорк, – тихо сказала Мира. – Она немного отдохнет, а потом вы отвезете ее домой. Она выздоровеет, не сомневайтесь.

– Я выздоровею, – согласилась Ева, плывя вверх по лестнице. – Я все тебе расскажу. Я все всегда могу тебе рассказывать, правда? Ведь ты меня любишь…

Рорк с грустью подумал, что такие слова от Евы можно услышать только в экстремальные моменты. Уложив ее на диван в служебном помещении клуба, он вытер ей окровавленную щеку и разбитый рот.

– Где Касто? Он мертв?

– Нет. Он просто отключился. Сейчас за ним приедут, а пока там дежурит полицейский. – Она улыбнулась, поймала его взгляд и медленно покачала головой. – Не смей! Даже не думай. Ведь у нас через несколько часов свадьба.

Рорк убрал с ее лица волосы.

– Неужели?

– Да. – Ей было трудно сосредоточиться, но тема была слишком важной. Она взяла его лицо в ладони, чтобы было легче сфокусировать взгляд. – И должна сказать тебе, что это вовсе не формальность и не контракт.

– А что же?

– Обещание! Впрочем, обещать делать то, что тебе хочется, нетрудно. Но учти: если я окажусь плохой женой, тебе придется это терпеть. Я свои обещания не нарушаю. И еще одно…

Рорк видел, что она вот-вот отключится, и подвинулся, чтобы Мира могла подойти к ней и обработать порез на щеке.

– Я тебя люблю. Иногда мне самой от этого не по себе, но в целом нравится. А сейчас я устала и хочу спать. Я тебя люблю…

– Ей можно поспать? – с тревогой спросил он у Миры.

– Конечно. Сон – самое лучшее средство. Когда она проснется, ей будет гораздо лучше. Останется разве что небольшое похмелье. Поразительная несправедливость. Ведь она ничего не пила: твердила, что должна встретить завтрашний день со свежей головой.

– Вот как? – Даже во сне Ева не выглядела спокойной. Она вообще никогда не знала покоя. – Интересно, она что-нибудь вспомнит? Например, то, что говорила мне?

– Не исключено, что не вспомнит, – усмехнулась Мира. – Зато вы ее слов не забудете. А этого вполне достаточно.

Рорк кивнул и отступил. Главное – Ева снова в безопасности. В этот раз ей повезло. Он взглянул на Пибоди.

– Можете посвятить меня в подробности?

Ева действительно страдала от похмелья. Ее выворачивало, лицо саднило так, словно по нему проехался каток. Но Мира и Трина постарались, чтобы посторонние ничего не заметили. Поглядев на себя в зеркало, Ева решила, что как-нибудь сможет исполнить роль невесты.

– Потрясающе выглядишь, Даллас! – Мевис вздохнула и обошла кругом лучшее произведение Леонардо.

Платье сидело в точности так, как ему полагалось, бронзовый оттенок придавал коже тепло, покрой подчеркивал стройность фигуры. Платье было достаточно простым, чтобы окружающие сразу могли понять: женщина, которая его надела, важнее любых нарядов.

– В саду яблоку негде упасть! – весело сообщила Мевис, не подозревая, что именно от этого Еве может стать нехорошо. – Ты выглядывала в окно?

– Думаешь, я не видела толп? Ох, Мевис, если сюда прорвались репортеры, я этого просто не переживу!

– Пытались, но Рорк нажал не знаю уж на какие кнопки, и их как ветром сдуло.

– Слава богу…

– Как ты себя чувствуешь? Доктор Мира говорит, что последствий быть не должно, но…

– Все в порядке. – Это было ложью только отчасти. – Главное – я спокойна. Факты известны, расследование окончено, правда восторжествовала. От этого не может не полегчать. – На самом деле ей до сих пор не давала покоя мысль о Джерри. Но, поглядев на сияющую Мевис, Ева не выдержала и улыбнулась. – Вы с Леонардо все еще вынашиваете планы совместного проживания?

– Поживем пока у меня: с его домом связаны слишком тяжелые воспоминания. И будем искать жилье попросторнее, чтобы он мог там работать. А я опять начну обходить клубы в поисках места. – Она подала Еве шкатулку. – Это тебе прислал Рорк.

Откинув крышку, Ева ахнула. В шкатулке лежало замечательное ожерелье: две бронзовые нити с разноцветными драгоценными камнями.

– Но как он узнал, что мне нужно именно такое?!

– Уж конечно, не от тебя! Пришлось мне намекнуть, вот он и…

– Могу себе представить.

Ева со вздохом надела на шею ожерелье и приладила к мочкам ушей длинные клипсы. Теперь из зеркала на нее смотрела незнакомка, языческая воительница.

– Да, еще одно! Я совсем забыла…

– Я больше не вынесу, Мевис! Он должен понять, что я… – Ева прикусила язык: Мевис извлекла из длинной коробки скромные белые цветочки – петунии. Самые простые, вырастающие сами по себе.

– Вечно он обо всем догадывается… – пробормотала Ева, чувствуя, что все ее волнения куда-то исчезли. – Всезнайка!

– Когда человек так хорошо тебя понимает, это можно считать счастьем.

– Наверное… – Ева взяла у нее цветы и прижала к груди. Теперь женщину в зеркале снова можно было узнать: там красовалась Ева Даллас в день своей свадьбы! – Посмотрим, как Рорк запоет, когда узнает меня по-настоящему.

Она со смехом схватила Мевис за руку и потащила туда, где вскоре должны были прозвучать ее обещания. Ее клятвы.