Библиотека художественной литературы

Старая библиотека художественной литературы

Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я


Читальный зал:

А. Н. Островский

Биографическая справка



П. Морозов. 


     Островский,  Александр  Николаевич - знаменитый драматический писатель.
Родился  31  марта  1823  г.  в  Москве,  где  его отец служил в гражданской
палате,  а  затем  занимался  частной адвокатурой. Матери Островский лишился
еще  в  детстве  и никакого систематического образования не получил. Все его
детство  и  часть  юности  прошли в самом центре Замоскворечья, бывшего в ту
пору,  по  условиям  своей  жизни, совершенно особым миром. Этот мир населил
его  воображение  теми  представлениями  и  типами,  которые он впоследствии
воспроизвел  в  своих комедиях. Благодаря большой библиотеке отца Островский
рано   ознакомился  с  русской  литературой  и  почувствовал  наклонность  к
писательству;  но  отец  непременно  хотел  сделать  из него юриста. Окончив
гимназический   курс,   Островский   поступил   на   юридический   факультет
Московского  университета. Окончить курс ему не удалось вследствие какого-то
столкновения  с одним из профессоров. По желанию отца, он поступил на службу
писцом,  сначала в совестный, потом - в коммерческий суд. Этим и определился
характер  первых его литературных опытов; в суде он продолжал наблюдения над
знакомыми    ему    с    детства   своеобразными   замоскворецкими   типами,
напрашивавшимися  на  литературную обработку. К 1846 г. им было уже написано
много  сцен  из  купеческого  быта,  и  задумана  комедия:  "Несостоятельный
должник"  (впоследствии - "Свои люди - сочтемся"). Небольшой отрывок из этой
комедии  был  напечатан  в  Љ 7 "Московского Городского Листка" 1847 г.; под
отрывком  поставлены  буквы:  "А.  О."  и  "Д.  Г.", то есть А. Островский и
Дмитрий  Горев.  Последний  был  провинциальный  актер  (настоящая фамилия -
Тарасенков),   автор   двух-трех  пьес,  уже  игранных  на  сцене,  случайно
познакомившийся  с Островским и предложивший ему свое сотрудничество. Оно не
пошло   дальше   одной  сцены,  а  впоследствии  послужило  для  Островского
источником  большой  неприятности,  так  как дало его недоброжелателям повод
обвинять  его  в  присвоении  чужого литературного труда. В Љ 60 и 61 той же
газеты   явилось,   без   подписи,   другое,   уже   вполне  самостоятельное
произведение  Островского  -  "Картины  московской  жизни. Картина семейного
счастья".  Эти  сцены  были  перепечатаны,  в  исправленном  виде и с именем
автора,  под  заглавием:  "Семейная картина", в "Современнике" 1856 г., Љ 4.
"Семейную   картину"   сам   Островский   считал   своим   первым   печатным
произведением  и  именно  с  нее вел начало своей литературной деятельности.
Самым  памятным  и дорогим днем своей жизни он признавал 14 февраля 1847 г.:
в  этот  день  он  посетил  С.П.  Шевырева  и,  в присутствии А.С. Хомякова,
профессоров,  писателей, сотрудников "Московского Городского Листка", прочел
эту  пьесу,  явившуюся  в  печати  месяц  спустя. Шевырев и Хомяков, обнимая
молодого  писателя, приветствовали его драматический талант. "С этого дня, -
говорит  Островский,  -  я  стал  считать  себя  русским писателем и уже без
сомнений  и  колебаний поверил в свое призвание". Он пробовал силы также и в
повествовательном  роде,  в фельетонных рассказах из замоскворецкого быта. В
том  же  "Московском  Городском Листке" (Љ 119 - 121) напечатан один из этих
рассказов:  "Иван  Ерофеич",  с  общим  заглавием:  "Записки замоскворецкого
жителя";  два другие рассказа той же серии: "Сказание о том, как квартальный
надзиратель  пускался  в пляс, или От великого до смешного один только шаг",
и  "Две  биографии"  остались  ненапечатанными,  а  последний  даже  не  был
окончен.   К  концу  1849  г.  была  уже  написана  комедия  под  заглавием:
"Банкрут".   Островский  читал  ее  своему  университетскому  товарищу  А.Ф.
Писемскому;  в  это  же  время  он  познакомился со знаменитым артистом П.М.
Садовским,  который  увидел  в  его  комедии  литературное откровение и стал
читать  ее  в  разных  московских  кружках,  между  прочим  - у графини Е.П.
Ростопчиной,  у  которой  обычно  собирались  молодые  писатели,  только что
начинавшие  тогда  свою  литературную деятельность (Б.Н. Алмазов, Н.В. Берг,
Л.А.  Мей, Т.И. Филиппов, Н.И. Шаповалов, Е.Н. Эдельсон). Все они находились
в   близких,   дружеских   отношениях   с   Островским  еще  со  времен  его
студенчества,  и  все  приняли  предложение  Погодина работать в обновленном
"Москвитянине",  составив  так  называемую "молодую редакцию" этого журнала.
Вскоре   выдающееся   положение  в  этом  кружке  занял  Аполлон  Григорьев,
выступивший  провозвестником  самобытности  в  литературе  и ставший горячим
защитником  и  хвалителем  Островского, как представителя этой самобытности.
Комедия  Островского,  под  измененным  заглавием:  "Свои  люди - сочтемся",
после  долгих  хлопот  с  цензурой,  доходивших  до обращения к самым высшим
инстанциям,  была напечатана во 2-й мартовской книге "Москвитянина" 1850 г.,
но  не  разрешена  к  представлению; цензура не позволяла даже и говорить об
этой  пьесе  в печати. На сцене она явилась только в 1861 г., с переделанным
против  напечатанного  окончанием. Вслед за этой первой комедией Островского
в  "Москвитянине"  и  других журналах ежегодно стали появляться и другие его
пьесы:  в  1850  г.  -  "Утро  молодого  человека", в 1851 г. - "Неожиданный
случай",  в  1852  г.  -  "Бедная  невеста",  в 1853 г. - "Не в свои сани не
садись"  (первая  из  пьес Островского, попавшая на сцену Московского Малого
театра,  14  января  1853  г.), в 1854 г. - "Бедность не порок", в 1855 г. -
"Не  так  живи,  как  хочется", в 1856 г. - "В чужом пиру похмелье". Во всех
этих  пьесах  Островский  явился  изобразителем  таких сторон русской жизни,
которые  до  него  почти  вовсе не затрагивались литературой и совершенно не
воспроизводились  на  сцене.  Глубокое знание быта изображаемой среды, яркая
жизненность  и  правда  изображения,  своеобразный,  живой и красочный язык,
отчетливо   отражающий   в   себе  ту  настоящую  русскую  речь  "московских
просвирен",  учиться  которой Пушкин советовал русским писателям - весь этот
художественный  реализм  со  всей  простотой  и  искренностью, до которых не
поднимался  даже  Гоголь,  был  встречен  в  нашей  критике  одними с бурным
восторгом,  другими - с недоумением, отрицанием и насмешками. В то время как
А.  Григорьев,  провозглашая себя "пророком Островского", неустанно твердил,
что  в произведениях молодого драматурга нашло выражение "новое слово" нашей
литературы,   именно  -  "народность",  критики  прогрессивного  направления
укоряли    Островского    за    тяготение    к   допетровской   старине,   к
"славянофильству"   погостинского   толка,   видели   в  его  комедиях  даже
идеализацию    самодурства,    называли    его   "гостинодворским   Коцебу".
Чернышевский  резко  отрицательно  отнесся  к  пьесе  "Бедность  не  порок",
усмотрев   в   ней   какую-то   сентиментальную   слащавость  в  изображении
беспросветного,  якобы "патриархального", быта; другие критики негодовали на
Островского  за  то,  что  он  возводит на степень "героев" какие-то чуйки и
сапоги  бутылками.  Свободная  от  эстетической  и политической предвзятости
театральная   публика   бесповоротно   решила  дело  в  пользу  Островского.
Талантливейшие  московские  актеры  и  актрисы  -  Садовский,  С.  Васильев,
Степанов,  Никулина-Косицкая,  Бороздина и другие, - принужденные до тех пор
выступать,  за  единичными  исключениями,  или  в  пошлых  водевилях,  или в
переделанных  с  французского  ходульных  мелодрамах, написанных, к тому же,
варварским  языком,  сразу  почувствовали в пьесах Островского веяние живой,
близкой  и  родной  им  русской  жизни  и отдали все свои силы правдивому ее
изображению  на  сцене.  И  театральная  публика  увидела  в исполнении этих
артистов  действительно  "новое  слово"  сценического искусства - простоту и
естественность,  увидела  людей,  живущих  на сцене без всякого притворства.
Своими   произведениями   Островский   создал   школу   настоящего  русского
драматического   искусства,  простого  и  реального,  настолько  же  чуждого
вычурности  и  аффектации, насколько чужды ей все великие произведения нашей
литературы.   Эта   его  заслуга  была  прежде  всего  понята  и  оценена  в
театральной  среде,  наиболее  свободной  от предвзятых теорий. Когда в 1856
г.,   по   мысли   великого   князя   Константина   Николаевича,  состоялась
командировка  выдающихся  литераторов  для  изучения  и  описания  различных
местностей  России  в  промышленном и бытовом отношениях, Островский взял на
себя  изучение Волги от верховьев до Нижнего. Короткий отчет об этой поездке
появился  в  "Морском Сборнике" 1859 г., полный - остался в бумагах автора и
впоследствии  (1890)  был  обработан С.В. Максимовым, но до сих пор остается
ненапечатанным.  Несколько  месяцев, проведенных в непосредственной близости
к  местному населению, дали Островскому много живых впечатлений, расширили и
углубили  знание  русского  быта  в  его художественном выражении - в метком
слове,   песне,  сказке,  историческом  предании,  в  сохранявшихся  еще  по
захолустьям  нравах  и  обычаях  старины.  Все  это  отразилось в позднейших
произведениях  Островского и еще более упрочило их национальное значение. Не
ограничиваясь  жизнью  замоскворецкого  купечества, Островский вводит в круг
действующих  лиц  мир крупного и мелкого чиновничества, а затем и помещиков.
В  1857  г.  написаны  "Доходное место" и "Праздничный сон до обеда" (первая
часть  "трилогии"  о  Бальзаминове;  две  дальнейшие  части  -  "Свои собаки
грызутся,  чужая не приставай" и "За чем пойдешь, то и найдешь", - появились
в  1861  г.), в 1858 г. - "Не сошлись характерами" (первоначально написано в
виде  повести), в 1859 г. - "Воспитанница". В том же году появились два тома
сочинений   Островского,  в  издании  графа  Г.А.  Кушелева-Безбородко.  Это
издание   и   послужило  поводом  для  той  блестящей  оценки,  которую  дал
Островскому  Добролюбов  и  которая  закрепила  за  ним  славу  изобразителя
"темного  царства".  Вчитываясь  теперь,  по  истечении  полувека,  в статьи
Добролюбова,  мы  не  можем  не  видеть  их публицистического характера. Сам
Островский  по  своей природе был вовсе не сатирик, даже почти не юморист; с
истинно  эпической  объективностью,  заботясь  только о правде и жизненности
изображения,  он  "спокойно  зрел на правых и виновных, не ведая ни жалости,
ни  гнева"  и  нимало не скрывая своей любви к простому "русачку", в котором
даже  среди  уродливых  проявлений  быта  всегда  умел  находить те или иные
привлекательные  черты. Островский и сам был таким "русачком", и все русское
находило  в  его  сердце сочувственный отзвук. По собственным его словам, он
заботился  прежде  всего  о  том, чтобы показать на сцене русского человека:
"пусть  видит  себя  и радуется. Исправители найдутся и без нас. Чтобы иметь
право  исправлять  народ,  надо  ему показать, что знаешь за ним и хорошее".
Добролюбов,   впрочем,   не   думал   навязывать   Островскому  определенных
тенденций,  а  просто  пользовался  его  пьесами, как правдивым изображением
русской  жизни,  для  собственных, вполне самостоятельных заключений. В 1860
г.   явилась   в  печати  "Гроза",  вызвавшая  вторую  замечательную  статью
Добролюбова  ("Луч  света  в  темном  царстве").  В  этой  пьесе  отразились
впечатления  поездки  на Волгу и, в частности, посещение автором Торжка. Еще
более  ярким  отражением  волжских  впечатлений  явилась  напечатанная в Љ 1
"Современника"    1862    г.   драматическая   хроника:   "Козьма   Захарьич
Минин-Сухорук".   В  этой  пьесе  Островский  впервые  взялся  за  обработку
исторической  темы,  подсказанной  ему  как нижегородскими преданиями, так и
внимательным  изучением  нашей  истории XVII века. Чуткому художнику удалось
подметить  в  мертвых памятниках живые черты народного быта и в совершенстве
овладеть  языком  изучаемой эпохи, на котором он и впоследствии, ради шутки,
писал  целые  письма.  "Минин",  получивший одобрение государя, был, однако,
запрещен  драматической  цензурой  и  мог  появиться  на сцене только 4 года
спустя.  На  сцене  пьеса не имела успеха вследствие своей растянутости и не
всегда   удачного   лиризма,  но  критика  не  могла  не  заметить  высокого
достоинства  отдельных сцен и фигур. В 1863 г. Островский напечатал драму из
народной  жизни:  "Грех  да  беда на кого не живет" и затем снова вернулся к
картинам  Замоскворечья в комедиях: "Тяжелые дни" (1863) и "Шутники" (1864).
В  то же время он был занят обработкой начатой еще во время поездки на Волгу
большой   пьесы  в  стихах,  из  жизни  XVII  века.  Она  появилась  в  Љ  1
"Современника"  1865  г.  под  заглавием:  "Воевода,  или Сон на Волге". Эта
превосходная  поэтическая  фантазия,  нечто  вроде драматизированной былины,
заключает  в  себе  ряд  ярких  бытовых картин давно минувшего, сквозь дымку
которого  чувствуется  во  многих  местах  близость  к быту, и доныне еще не
отошедшему  всецело  в  прошедшее.  Волжскими  же  впечатлениями  навеяна  и
комедия  "На  бойком  месте",  напечатанная  в  Љ 9 "Современника" 1865 г. С
половины  60-х  годов Островский усердно занялся историей Смутного времени и
вступил  в  оживленную  переписку с Костомаровым, изучавшим в то время ту же
эпоху.   Результатом   этой   работы   были   две  напечатанные  в  1867  г.
драматические  хроники: "Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский" и "Тушино". В
Љ  1  "Вестнике  Европы" 1868 г. появилась еще историческая драма, из времен
Ивана   Грозного,  "Василиса  Мелентьева",  написанная  в  сотрудничестве  с
директором   театров   Гедеоновым.  С  этого  времени  начинается  ряд  пьес
Островского,  написанных,  по  его выражению, в "новой манере". Их предметом
служит  изображение уже не купеческого и мещанского, а дворянского быта: "На
всякого  мудреца  довольно  простоты",  1868; "Бешеные деньги", 1870; "Лес",
1871.  Вперемежку  с  ними  идут и бытовые комедии "старой манеры": "Горячее
сердце"  (1869), "Не все коту масленица" (1871), "Не было ни гроша, да вдруг
алтын"  (1872).  В 1873 г. написаны две пьесы, занимающие среди произведений
Островского  особое  положение:  "Комик XVII столетия" (к 200-летию русского
театра)   и   драматическая   сказка   в   стихах   "Снегурочка",   одно  из
замечательнейших  созданий  русской поэзии. В дальнейших своих произведениях
70-х  и 80-х годов Островский обращается к быту различных слоев общества - и
дворянского,  и  чиновничьего,  и  купеческого,  причем в последнем отмечает
перемены  воззрений  и  обстановки,  вызванные  требованиями  новой  русской
жизни.  К этому периоду деятельности Островского относятся: "Поздняя любовь"
и  "Трудовой  хлеб" (1874), "Волки и овцы" (1875), "Богатые невесты" (1876),
"Правда  -  хорошо,  а  счастье  лучше"  (1877),  "Последняя жертва" (1878),
"Бесприданница"   и  "Добрый  барин"  (1879),  "Сердце  не  камень"  (1880),
"Невольницы"  (1881),  "Таланты  и  поклонники"  (1882),  "Красавец-мужчина"
(1883),  "Без  вины  виноватые"  (1884)  и,  наконец,  последняя,  слабая по
замыслу  и  исполнению,  пьеса:  "Не  от  мира  сего"  (1885).  Кроме  того,
несколько  пьес  написано  Островским  в  сотрудничестве с другими лицами: с
Н.Я.  Соловьевым - "Женитьба Белугина" (1878), "Дикарка" (1880) и "Светит да
не   греет"   (1881);   с  П.М.  Невежиным  -  "Блажь"  (1881).  Островскому
принадлежит   также   целый   ряд  переводов  иностранных  пьес:  "Усмирение
своенравной"   Шекспира   (1865),  "Великий  банкир"  Итало  Франки  (1871),
"Заблудшие  овцы"  Теобальдо  Чикони  (1872),  "Кофейная"  Гольдони  (1872),
"Семья  преступника"  Джакометти  (1872),  переделка с французского "Рабство
мужей"  и,  наконец,  перевод  10 интермедий Сервантеса, изданных отдельно в
1886  г.  Оригинальных  пьес  им  написано  всего  49.  Все  эти  пьесы дают
замечательную   по   своей   жизненности   и   правдивости   галерею   самых
разнообразных  русских  типов,  со  всеми  особенностями их повадки, языка и
характера.  В  отношении собственно драматической техники и композиции пьесы
Островского  нередко  слабы: художник, глубоко правдивый по своей природе, и
сам  сознавал  свое  бессилие в изобретении сюжета, в расположении завязки и
развязки;  он  говорил  даже,  что  "драматург  и не должен придумывать, что
случилось;  его  дело - написать, как это случилось или могло случиться; тут
вся  его  работа;  при  обращении внимания в эту сторону у него явятся живые
люди  и  сами  заговорят".  Рассуждая  о  своих  пьесах с этой точки зрения,
Островский  сознавался,  что  у  него самое трудное дело - "выдумка", потому
что  всякая  ложь  ему  противна;  но  без  этой условной лжи драматическому
писателю  обойтись  невозможно. То "новое слово" Островского, за которое так
горячо  ратовал Аполлон Григорьев, по существу своему заключается не столько
в   "народности",   сколько  в  правдивости,  в  непосредственном  отношении
художника   к   окружающей   его   жизни   с   целью   вполне  реального  ее
воспроизведения  на  сцене.  В этом направлении Островский сделал дальнейший
шаг  вперед по сравнению с Грибоедовым и Гоголем и надолго утвердил на нашей
сцене  ту  "натуральную  школу",  которая  при  начале  его деятельности уже
господствовала  в  других  отделах  нашей литературы. Талантливый драматург,
поддержанный  не  менее  талантливыми артистами, вызвал соревнование в своих
сверстниках,  пошедших  тем  же  путем: драматургами однородного направления
явились  Писемский,  А.  Потехин  и  другие, менее заметные, но в свое время
пользовавшиеся  заслуженным  успехом писатели. Всей душой преданный театру и
его   интересам,   Островский   уделял   немало  времени  и  труда  также  и
практическим   заботам   о   развитии  и  усовершенствовании  драматического
искусства  и  об улучшении материального положения драматических авторов. Он
мечтал  о возможности преобразовать художественный вкус артистов и публики и
создать  театр-школу,  одинаково  полезную  как для эстетического воспитания
общества,  так и для подготовки достойных деятелей сцены. Среди всевозможных
огорчений  и  разочарований  он оставался до конца жизни верен этой заветной
своей  мечте, осуществлением которой отчасти явился созданный им в 1866 г. в
Москве  Артистический  кружок,  давший  впоследствии московской сцене многих
талантливых  деятелей.  Вместе  с  тем  Островский  заботился  об облегчении
материального   положения   русских   драматургов:  его  трудами  образовано
Общество  русских  драматических  писателей  и  оперных композиторов (1874),
бессменным  председателем  которого  он  оставался  до  самой  своей смерти.
Вообще,  к  началу 80-х годов, Островский прочно занял место вождя и учителя
русской  драмы  и  сцены.  Усиленно  работая  в  учрежденной  в  1881 г. при
дирекции  Императорских  театров комиссии "для пересмотра законоположений по
всем  частям  театрального  управления",  он  добился многих преобразований,
значительно   улучшивших  положение  артистов  и  давших  возможность  более
целесообразной  постановки  театрального  образования.  В 1885 г. Островский
был   назначен   заведующим   репертуарной   частью   московских  театров  и
начальником   театрального  училища.  Здоровье  его,  к  этому  времени  уже
пошатнувшееся,  не  отвечало  тем широким планам деятельности, какие он себе
ставил.   Усиленная   работа  быстро  истощила  организм;  2  июня  1886  г.
Островский   скончался   в  своем  костромском  имении  Щелыкове,  не  успев
осуществить своих преобразовательных предположений. 
     Сочинения  Островского  издавались  много раз; последнее и более полное
издание  -  товарищества  "Просвещение"  (СПб.,  1896  - 97, в 10 томах, под
редакцией  М.И.  Писарева  и  с  биографическим очерком И. Носова). Отдельно
изданы  "Драматические  переводы" (М., 1872), "Интермедия Сервантеса" (СПб.,
1886)  и  "Драматические  сочинения  А.  Островского  и Н. Соловьева" (СПб.,
1881).   Для   биографии   Островского   важнейшим   трудом  является  книга
французского  ученого  J.  Patouillet  "O.  et son theatre de moeurs russes"
(Париж,  1912), где указана и вся литература об Островском. См. воспоминания
С.В.  Максимова  в "Русской Мысли" 1897 г. и Кропачева в "Русском Обозрении"
1897;  И.  Иванов  "А.Н.  Островский, его жизнь и литературная деятельность"
(СПб.,  1900).  Лучшие  критические  статьи об Островском написаны Аполлоном
Григорьевым  (в  "Москвитянине"  и  "Времени"),  Эдельсоном ("Библиотека для
Чтения",  1864),  Добролюбовым  ("Темное  царство"  и  "Луч  света  в темном
царстве")  и  Боборыкиным ("Слово", 1878). - Ср. также книги А.И. Незеленова
"Островский  в  его  произведениях"  (СПб., 1888), и Ор. Ф. Миллера "Русские
писатели после Гоголя" (СПб., 1887). 




Полезные ссылки:

Крупнейшая электронная библиотека Беларуси
Либмонстр - читай и публикуй!
Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)



Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я

Старая библиотека, 2009-2024. Все права защищены (с) | О проекте | Опубликовать свои стихи и прозу

Worldwide Library Network Белорусская библиотека онлайн

Новая библиотека