Библиотека художественной литературы

Старая библиотека художественной литературы

Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я


Читальный зал:

Майкл Муркок

Хроника Корума II. Серебряная рука. Том 1

"Бык и Копье"

ВСТУПЛЕНИЕ

     В то время были океаны, света, и города в небе, и дикие бронзовые птицы. Красные животные, выше замков, грозно рычали В черных реках плавали изумрудные рыбы. То было время богов, сошедших на землю, великанов, блуждающих по воде; время гнусной нечисти и бездумных духов, которых можно было вызвать с помощью заклинаний и которые уходили только тогда, когда им приносилась страшная кровавая жертва; время магии, волшебства, меняющейся природы, безумных парадоксов; снов, которые сбывались, кошмаров, превращающихся в реальность.

     Богатое на события время, мрачное время. Время Повелителей Мечей. Время, когда угасала цивилизация двух древних врагов, вадагов и надрагов. Время, когда появился Человек, раб страха, не ведая, что боится он самого себя. И это было мак же смешно, как и многое другое, связанное с Человеком (который в те дни назвал свою расу "мабдены").

     Мабдены жили недолго и быстро размножались, В течение двух-трех веков они заселили западный континент, на котором появились, но из суеверия не посылали своих кораблей к вадагам и надрагам еще несколько столетий. Увидев, что на них не обращают внимания, мабдены осмелели, чувствуя ревность к древним расам, гневаясь на них великим гневом.

     Вадаги и надраги ни о чем не подозревали. Миллион с лишним лет жили они на планете, на которой, как им казалось, наконец-то воцарился мир. Они знали о существовании мабденов, но считали их новым видом животных. Продолжая по традиции ненавидеть друг друга, они занимались изучением абстракций, создавали дивные произведения искусства, долгие часы проводили в размышлениях. Разумные, мудрые, обретшие внутренний покой, древние расы не могли поверить, что в мире грядут перемены. И поэтому, как всегда бывает, не замечали их зловещих признаков.

     Стариннейшие враги не делились друг с другом знаниями, хотя последняя битва между ними отгремела много веков назад.

     Вадаги жили отдельными семьями в замках, разбросанных по всему континенту, который они называли Бро-ан-Вадаг. Семьи эти редко общались между собой, потому что вадаги давно потеряли всякий интерес к путешествиям. Надраги жили в городах на островах в океане к северо-западу от Бро-ан-Вадага Они тоже не любили общения и редко встречались даже со своими близкими.

     Появившиеся Люди плодились и размножались, расселяясь по всей Земле. Подобно чуме истребляли они представителей древних рас, попадавшихся на их пути. Человек нес с собой не только смерть, но и страх. Намеренно превращал он старый мир в руины, засыпая ими обломки костей. Сам того не понимая, он натворил столько бед, что ужаснулись Великие Древние Боги.

     Великие Древние Боги тоже познали страх.

     А Человек, раб страха, нахальный в своем невежестве, продолжал, спотыкаясь на каждом шагу, творить прогресс. Ему было невдомек, какие страшные перемены вызвал он в мире, удовлетворяя свои никчемные потребности. Кроме того, Человек обладал всего несколькими чувствами и не знал о множественности Вселенной, в то время как вадаги и надраги могли путешествовать по иным мирам, сосуществующим с Землей, которые они называли Пятью Измерениями.

     Казалось несправедливым, что мудрецы должны погибнуть от руки невежественных мабденов, которые мало чем отличались от животных. Они напоминали вампиров, пирующих над парализованным телом поэта, который смотрит на них изумленным взглядом, теряя жизнь, которую кровососы не способны понять.

     "Если б они ценили то, что украли, если б они познали то, что уничтожили, - сказал один старый вадаг в рассказе "Последний Осенний Цветок", - я был бы утешен."

     Несправедливость была налицо.

     Создав Человека, Вселенная предала древние расы.

     Впрочем, это была извечная и неизбежная несправедливость. Живое существо может воспринимать и любить Вселенную, но Вселенная не может воспринимать и любить живое существо. Она не делает различий между разнообразными формами жизни. Все равны. Вселенная, вооруженная материей и властью созидания, созидает. Она не способна управлять теми, кого созидает, и те, кого она созидает, не способны управлять Вселенной (хотя многие обманывают себя, думая иначе). Тот, кто борется против нее, пытается сокрушить несокрушимое. Тот, кто трясет кулаками, грозит слепым звездам.

     Но это не означает, что во Вселенной не осталось созданий, которые борются за справедливость и пытаются превозмочь невозможное.

     Такие создания будут всегда, и среди них найдется немало мудрецов, которые не захотят поверить в безразличие Вселенной,

     Принц Корум Джайлин Ирси принадлежал к их числу. Он был одним из последних, а может, последним вадагом, и называли его "Принцем в Алой Мантии".

     В этой хронике повествуется о нем.

КНИГА ПЕРВАЯ,

в которой принца Корума посещает неприятное и странное видение...

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ПРОШЛОЕ МЕРКНЕТ, БУДУЩЕЕ ПУГАЕТ

     Красавица Ралина умерла. Девяносто шесть лет - предел для смертной женщины. Долго оплакивал ее Корум. Прошло семь лет, а принц все еще чувствовал тяжесть на сердце, ведь сам он мог прожить еще тысячу лет и потому краткий век мабденов вызывал в нем непонятную зависть. Самих же мабденов Корум сторонился, поскольку те напоминали ему о Ралине.

     Вадаги вновь стали селиться в уединенных замках. Замки так походили на скалы, что мабдены видели в них не жилища, а глыбы гранита, известняка и базальта. Но Корум избегал и вадагов - годы, проведенные с Ралиной, приучили его к обществу мабденов. Странное это положение побуждало его к занятиям поэзией, живописью и музыкой, для чего в замке Эрорн были отведены особые залы.

     Так, всем чужой, жил Корум в замке Эрорн у моря. Все реже и реже посещали его гости. Слуги (теперь это были вадаги) ломали себе голову над тем, как же внушить Принцу мысль о том, что следует жениться на вадагской женщине, которая нарожала бы ему детей и вернула бы интерес к жизни, как к настоящей, так и к будущей. Но не знали они, как подступиться к своему господину, Коруму Джайлину Ирси, Принцу в Алой Мантии, с помощью которого мир избавился от множества страхов и низверг всесильных богов.

     В сердца слуг закрался страх. Они стали бояться Корума, одинокого вадага с повязкой, прикрывавшей пустую глазницу, Корума, безмолвно скитающегося ночью по темным залам замка или угрюмо едущего верхом по зимнему лесу.

     Страшно было и самому Коруму. Его пугали пустые дни, годы, исполненные одиночества; он ждал одного - когда же медленный ход столетий приведет его к смерти.

     Подумывал Принц и о самоубийстве, однако ему казалось, что подобное деяние будет оскорблять память о Ралине. Он думал и о новых походах; но где найти неосвоенные земли в этом уютном и спокойном мире. Даже дикие мабдены короля Лир-а-Брода вернулись к своим обычным занятиям, став земледельцами, торговцами, рыбаками, рудокопами. Миру ничто не угрожало, не было в нем и явной несправедливости. Лишившись древних богов, мабдены исполнились довольства, доброты и мудрости.

     Корум вспоминал об увлечениях своей молодости. Когда-то он был охотником. Теперь же совершенно потерял вкус к охоте. Слишком часто Принц выступал в роли ловца в битве с Повелителями Мечей, для того, чтобы чувствовать что-либо кроме сострадания к преследуемому. В прошлом Корум много ездил верхом. Его радовали чудесные, покрытые пышной зеленью земли замка Эрорн. Теперь же вкус к жизни пропал. Впрочем, конные прогулки Принц совершал и поныне.

     Путь его пролегал по лиственным лесам, окаймлявшим мыс, на котором стоял замок Эрорн. Порою Корум отваживался доезжать до зеленой низины, поросшей вереском, - его встречали густые заросли дрока, соколы, парящие в небе, и непроницаемая тишина. Иногда Корум возвращался в замок по приморской дороге, идущей в опасной близости от обрывистого, сыпучего берега. Далеко внизу высокие белые волны с шипением и гулом яростно набрасывались на скалы. Порою брызги долетали до Корума, но вряд ли он замечал их. А ведь когда-то это доставляло ему радость...

     Большую часть времени Корум проводил в замке. Ни солнце, ни ветер, ни шум дождя не могли выманить его из мрачных комнат, залитых любовью, светом и весельем в ту пору, когда в них жила Ралина... Иногда Корум даже не вставал из своего кресла. Его стройное тело покоилось на подушках, его желто-багровый глаз пытался пронзить мглу прошлого, которая год за годом сгущалась. Отчаяние Корума росло, поскольку многое из того, что связывало его с Галиной, стало блекнуть и забываться. Образ смертной женщины погрузил вадагского принца в бездны печали. Вместе с людьми в Эрорн вошли и призраки.

     Порой, когда тоска ослабевала, Корум вспоминал Джерри-а-Конеля, такого же долгожителя, как и он сам, - и зачем только тот решил покинуть это Измерение... Спутник Героев свободно путешествовал по всем Пятнадцати Измерениям, он был проводником, товарищем и советником того, за множеством обликов которого, по мнению Джерри, скрывался сам Корум. Именно Джерри-а-Конель сказал, что вместе с ним они составляют некоего единого Великого Героя; в замке Войлодион-Гагнасдаг Джерри встречался с другими воплощениями Корума - Эрикезе и Эльриком. Корум мог принять эту идею умом, чувства же его сопротивлялись этому. Корумом был - он сам. В этом и состояла его судьба.

     Корум сохранил коллекцию картин Джерри. В основном это были автопортреты, но были здесь и портреты Ралины и Корума, а также изображения черно-белого крылатого кота, которого Джерри всегда носил с собой, он был столь же непременной его принадлежностью, что и широкополая шляпа. В самые тяжелые минуты Корум вглядывался в картины, вспоминая о былом, но скоро и они стали казаться ему портретами каких-то незнакомых людей. Корум пытался думать о будущем, строить какие-то планы, но все его благие намеренья ни к чему не приводили. Сколь бы детальным и разумным не был бы план, его хватало ровно на день. Замок Эрорн был завален неоконченными поэмами, романами, картинами и партитурами Судьба превратила мирного вадага в воина, однако лишила его противников. В том и был рок Корума. Ему не нужно было возделывать землю, поскольку вадагская пища в изобилии водилась в стенах замка. Ни в мясе ни в вине не было недостатка. Замок Эрорн давал своим немногочисленным обитателям все необходимое для жизни. Многие годы Корум занимался изготовлением ручных протезов, подобных тем, что он видел в доме лекаря в мире Леди Джейн Пентальон. Теперь в его распоряжении был целый набор совершенных механизмов, ни в чем не уступавших настоящей руке. Больше всего времени Корум потратил на протез с кистью, сотканной из серебра, - серебряная рука была точной копией той, настоящей руки, которой лишил Принца сотню лет назад герцог - Гландит-а-Край. Этой новой рукой Корум мог управляться и с мечом, и с пикой, и с луком, будь в том необходимость. Слабого движения мышц было достаточно для того, чтобы серебряная рука выполнила волю своего хозяина. Протез отличался от обычной руки только тем, что хватка ее была сильнее. Корум научился одинаково хорошо владеть обеими руками. Но, как бы то ни было, нового глаза сделать он не мог, ему приходилось довольствоваться обычной повязкой из алого шелка, украшенной сложным орнаментом, искусно вышитым Галиной. Он привык, размышляя, ощупывать пальцами левой руки эту вышивку.

     Но вот, однажды - ночью, Корум услышал голоса, - он решил, что уединенное его существование подвело его к грани безумия. Голоса неслись откуда-то издалека, то и дело их хор повторял имя, что напоминало его имя на языке вадагов и, в то же самое время, отличалось от него. Он пытался изгнать голоса, но все попытки его были тщетными, столь же тщетными были попытки как-то расслышать их. Так продолжалось несколько ночей. Он пытался кричать в надежде изгнать их. Он тяжело стонал. Он катался по шелкам и мехам своего ложа, пытаясь заткнуть уши. Порою же он потешался над собой или устраивал долгие прогулки верхом, дабы вконец вымотаться и заснуть крепким сном. Но голоса неизбежно возвращались. Мало того, со временем Коруму стали являться и образы. Средь густого леса появлялись мутные фигуры. Они держали друг друга за руки, пытаясь взять Корума в кольцо. В своих виденьях Принц обращался к ним, говоря о том, что не слышит их и не понимает, чего они хотят. Он просил их замолчать. Но они все пели и пели свою песнь. Глаза их были закрыты, тела раскачивались как в трансе из стороны в сторону.

     "Корум. Корум. Корум. Корум."

     "Чего вы от меня хотите?"

     "Корум. Спаси нас. Корум."

     Прорвавшись через их кольцо, он побежал в лес и лишь тогда пришел в себя. Он знал, что с ним происходит. Его разум играл сам с собой. Устав от блуждания в лабиринтах памяти, он принялся творить фантомы. Коруму еще не доводилось слышать о том, чтобы с вадагом произошло что-либо подобное, хотя с мабденами это случалось часто. А может быть - как о том однажды говорил Шуль - он до сих пор живет во сне мабденов? Может быть сон вадагов и надрагов уже закончился? А сам Корум видит сон во сне?

     Впрочем, подобные мысли нисколько не помогали. Корум попытался изгнать их. Ему нужен был совет, но не было того, кто дал бы его. Здесь больше не правили Владыки Закона и Хаоса, не было даже их слуг, владевших хоть каким-то знанием. Корум был знаком с философией, как никто другой. И все же существовали мудрые вадаги, пришедшие из Гласкор-Гриса, Города в Пирамиде, вадаги, что-то знавшие о подобных вещах.

     Корум решил для себя так: если видения и голоса не прекратятся, он отправится в путешествие к одному из замков вадагов и там будет искать помощи. Как бы то ни было, думал он, голоса могут и не последовать за ним, - вполне возможно, что они связаны с самим замком.

     Скачка становилась все неистовее, Корум загнал всех своих коней. Все дальше и дальше от замка Эрорн устремлялся он, словно надеялся нечто обрести. Но не было ничего, кроме моря на западе, падей и лесов на востоке, севере и юге. Здесь не было ни деревень, ни ферм, ни домишек угольщиков или лесничих, - со времени падения короля Лир-а-Брода мабдены не любили селиться на землях вадагов. Неужели Корум искал именно их? Неужели ему хотелось к мабденам? Может быть голосами и образами владело его желание вновь связать свою жизнь со смертными? От этой мысли ему стало больно. Он ясно представил Ралину, юную, светлую, гордую и сильную.

     Он мечом рубил папоротники. Он пику вонзал в стволы деревьев. Из лука он стрелял по камням. Такие теперь были битвы. Порою он падал в траву и рыдал.

     А голоса все звали его:

     "Корум. Корум. Спаси нас."

     "Спасти вас? - кричал Корум в ответ. - Это меня, меня надо спасать!"

     "Корум. Корум. Корум, .."

     Слышал ли он эти голоса прежде? Происходило ли с ним что-либо подобное?

     Коруму казалось, что все это однажды уже было, однако, вспоминая события своей жизни, понимал, что это не так. Никогда он не слышал этих голосов, никогда он не видел этих снов. И все же они были знакомы ему. Быть может, это память о прошлом воплощении? Выходит, он действительно Вечный Воитель?

     Усталым и разбитым, порою потерявшим оружие или загнавшим коня Корум возвращался в замок Эрорн. Удары волн о скалу, на которой стоял замок, казались Коруму ударами его собственного сердца.

     Слуги пытались поддержать и ободрить его. Но он не отвечал им, вежливо умалчивая причину своих страданий. Если бы он и сумел рассказать слугам о происходящем, те - он был уверен в этом - не поняли бы его.

     Но вот однажды, когда Принц с трудом переступил через порог замка, едва держась на ногах от усталости, слуги сообщили ему о прибытии гостя; гость ждал его в одной из музыкальных комнат, запертой за несколько лет до этого самим Корумом, - сладость музыки напоминала ему о Ралине, кроме того, комната эта была ее любимой комнатой.

     - Как его зовут? - - угрюмо спросил Корум. - Это мабден, или это вадаг? Чего он хочет?

     - Гость сказал только одно, - вы, мол, сами поймете, друг он или враг.

     - Друг или враг? Этому шутнику сейчас несладко придется!

     На самом деле Корум был сильно заинтригован, если не сказать больше, - он был крайне рад появлению таинственного посетителя. Прежде чем пойти в музыкальную комнату, он умылся, одел чистое платье и выпил вина, дабы произвесть на незнакомца должное впечатление.

     Арфы, органы и кристаллы палаты заиграли. Их тихие звуки сплетались в знакомую мелодию. Сильнейшее смятение охватило Корума, - он было решил отказать гостю в приеме, но музыка, чаруя, лишала его решительности. Он сочинил эту музыку ко дню рождения Ралины. Ей было уже девяносто лет, но разум и тело ее почти не выказывали признаков старения.

     - С тобой я молода, - говорила Ралина.

     Глаз Корума наполнился слезами. Он смахнул их и вслух выбранил гостя, разбередившего его старые раны. Этот грубиян, которого никто не приглашал в замов Эрорн, посмел открыть заветную комнату. Интересно, что он скажет в свое оправдание?

     Быть может это надраг? Корум слышал, что надраги и поныне ненавидят его. Те редкие надраги, что пережили владычество короля Лир-а-Брода, опустились донельзя, превратившись едва ли не в скотов. Что если один из них, движимый ненавистью, явился сюда, чтобы убить его, Корума? От этой мысли Коруму стало легче. Сейчас он насладится боем.

     Взяв тонкий меч и пристегнув серебряный протез, он направился к музыкальной комнате.

     Чем ближе подходил он к ней, тем громче и изысканнее становилась музыка. Казалось, борется Корум с сильнейшим ветром.

     Он вошел в залу. Ее цвета скользили и кружились в такт музыке. Их яркость на миг ослепила Корума. Прищурившись, он окинул взглядом комнату, пытаясь разглядеть гостя.

     Наконец он увидел его. Тот, поглощенный музыкой, сидел в тени. Корум подошел к огромным арфам, органам и кристаллам, при его касаньи они замолкали; наконец, установилась полная тишина. Цвета померкли. Человек поднялся со своего места и шагнул навстречу Коруму. Он был невысок, но шел очень важно. На нем была широкополая шляпа; правое же его плечо странно дыбилось, - видимо, у человека был горб. Поля шляпы совершенно скрывали лицо, однако Корум и без того сообразил, что за гость явился к нему.

     Сначала он узнал кота. Он сидел у гостя на плече. Именно его Корум вначале принял за горб. Круглые глаза внимательно следили за Принцем. Кот замурлыкал. Гость поднял голову, и из-под шляпы появилось улыбающееся лицо Джерри-а-Конеля.

     Так потрясен был Корум и так привык он к общению с призраками, что вначале не мог и двинуться.

     - Джерри?

     - Доброе утро, принц Корум. Надеюсь, вы не сердитесь на меня за то, что я решил послушать ваши сочинения? Этой вещи я раньше не слышал.

     - Это так. Она написана уже после вашего ухода. - Корум слышал свой голос словно издалека.

     - Играя ее, я вас расстроил? - участливо спросил Джерри.

     - Да. Но сами вы в том не повинны. Эта вещь посвящена Ралине, сама же Ралина...

     - Она умерла, - я знаю об этом. Говорят, она прожила хорошую жизнь, - хорошую, счастливую жизнь.

     - Да. Но очень короткую, - печально добавил Корум,

     - Для смертных век ее был долог, Корум, - Джерри перевел разговор на другую тему. - Ты плохо выглядишь. Может, ты болен?

     - С моей головой что-то происходит. Мне все еще трудно без Ралины, Джерри. Меня все еще снедает печаль. Мне хотелось бы. - Корум растерянно улыбнулся. - Впрочем, зачем говорить о невозможном-

     - Ты считаешь, что невозможное существует? - Пальцы Джерри гладили покрытые мягкой шерсткой крылья кошки.

     - Таков закон этого мира.

     - Таков закон большинства миров. Но, невозможное здесь, где-то становится возможным. В этом-то и состоит прелесть путешествий по мирам.

     - Ты отправлялся на поиски богов. Тебе удалось найти их?

     - Кое-кого я нашел. Нашел я и героев, с которыми мне было по пути. Многое открылось мне со времени нашего последнего разговора, - я видел, как рождается новый мир и как умирает мир старый. Встречался я со множеством престранных тварей, выслушал массу суждений о природе этой Вселенной и существ, в ней обитающих. Жизнь приходит и уходит, Корум. В смерти нет ничего трагичного.

     - Трагедии творятся здесь. Ты можешь встретиться с предметом своей любви лишь через сотни лет, и свяжет возлюбленных разве что забвенье.

     - Пустой и странный разговор ты ведешь. Говорить так недостойно героя, - засмеялся Джерри. - Более того, мой друг, говорить так глупо. А я спешил встретиться отнюдь не с глупцом!

     Корум улыбнулся.

     - Ты прав. Как только друзей оставишь, тут же и пропадешь, - будут мозги набекрень.

     - Именно поэтому и прежде всего поэтому я предпочитаю жить в городе, - сказал Джерри.

     - Но разве город не лишает тебя сил? Надраги тоже жили в городах и, смотри, до чего они дошли!

     - Дух находит себе пропитание едва ли не всюду. Разуму нужна опора. Связано это со стремлением к обретению равновесия. Определяется же все темпераментом. У меня, например, темперамент горожанина. Чем больше, населеннее и грязнее город, - тем лучше! Мне приходилось бывать в городах, где всего было столько, что и поверить-то в это невозможно! Ах, что это были за города!

     Корум засмеялся.

     - Я рад твоему возвращению, Джерри; все-то у тебя на месте, - и шляпа, и кот, и сарказм! Рассмеявшись, они обняли друг друга.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГОЛОС УШЕДШЕГО БОЖЕСТВА

     Ночью был устроен пир. Легко стало на сердце у Корума - впервые за эти семь лет он радовался вкусу вина и мяса.

     - И тогда я оказался втянутым в самое странное изо всех своих приключений; связано оно было с природой времени, - рассказывал Джерри. Почти два часа ушло у него на рассказ о приключившемся с ним за эти годы.

     - Ты помнишь Рунный Посох, что помог нам у Войлодион-Гагнасдага? Странствия завели меня в мир, управляемый этим самым посохом. Там вечный герой, которого воплощаешь и ты, называет себя Хокмуном. Происшедшее с тобой - ничто в сравнении с трагедией Хокмуна, он обрел друга, но потерял возлюбленную, двоих детей и...

     Рассказ о Хокмуне длился целый час.

     Затем последовали и другие истории. Корум согласился выслушать и их. История об Эльрике и Эрикезе, уже известных Коруму, о Кейне, Корнелиусе и Карнельяне, о Глогауэре и Бэстейбле, и прочая, и прочая, и прочая. Все они по утверждению Джерри были воплощениями одного и того же воителя, сопровождаемого одними и теми же друзьями (похоже, Джерри имел в виду самого себя). О самых серьезных материях он говорил так остроумно, что Корум пришел в прекрасное расположение духа и, в конце концов, совершенно опьянел от смеха и вина.

     Ранним утром Корум открыл Джерри свою тайну - он поведал ему о своем безумии.

     - Я слышу голоса и вижу фигуры. Всегда одно и то же. Они зовут меня. Они просят меня прийти к ним. Может быть я принимаю их за зов Ралины? Я пытался избавиться от них, но мои попытки ни к чему не привели. Именно по этой причине я и покидал замок, - я пытаюсь загнать себя настолько, чтобы спать мертвецким сном,

     Джерри нахмурился. Когда Корум закончил свой рассказ, он положил руку ему на плечо и сказал:

     - Не бойся. Возможно, безумие и владело тобой все эти годы, но это не то безумие, о котором ты говоришь. Ты действительно слышишь голоса. Ты видишь настоящих людей. Они призывают, или пытаются призвать своего защитника, своего покровителя. Они пытаются призвать тебя к себе. И длится это уже много дней.

     Корум вновь не понял Джерри.

     - Своего покровителя? - спросил он растерянно.

     - Ты уже стал их легендой, - ответил Джерри. - Ты стал их божеством. Для них ты Корум Лло Эрайнт - Корум Серебряная Рука. Великий воин. Великий покровитель своего народа. Существуют целые циклы легенд, рассказывающие о твоих подвигах и доказывающие твое божественное происхождение! - Джерри ухмыльнулся. - Как это обычно и бывает в легендах о богах и героях, считается, что ты вернешься к своему народу в его роковой час. Этот час действительно настал.

     - О каком это "моем" народе ты говоришь?

     - О потомках племени Лайвм-ан-Эша, о народе Ралины.

     - Ралины?

     - Прекрасный народ. Я его хорошо знаю.

     - Ты пришел сюда прямо от них?

     - Не совсем.

     - Ты не можешь заставить их замолчать? Не можешь изгнать их из моих снов?

     - Их силы день ото дня слабнут. Скоро они перестанут тревожить тебя. Ты вновь будешь спать спокойно.

     - Ты в этом уверен?

     - Разумеется, уверен. Жить им осталось недолго - Люди Льдов покорят их. Народ Ели пленит или уничтожит их.

     - Ну что ж. Помнится недавно ты говорил о том, что все преходяще.

     - Да, это так. Но грустно будет видеть, как славный народец погибнет от рук свирепых варваров, сеющих ужас там, где прежде был мир, поселяющих страх там, где царила радость...

     - Знакомые слова, - сухо ответил Корум. - Мир раз за разом движется по кругу. - Наконец-то он понял, куда клонит Джерри.

     - Да, - - раз за разом, - согласился Джерри.

     - При всем моем желании я не могу помочь им. Я уже не могу путешествовать по мирам. Я их даже не вижу. И разве может помочь народу один воин?

     - И один воин может сделать многое. А оказаться у них ты можешь их призыванием, - была бы на то твоя воля. Они слишком слабы. Они не могут пересилить твою волю. Ты сопротивляешься им. Их же становится все меньше, и сила их слабеет. Прежде же был велик этот народ. И называли они себя твоим именем, - Туха-на-Кремм Кройх.

     - Кремм?

     - Кремм или Корум. Это древняя форма. Слово это означает "повелитель" - Повелитель Кургана. Поклоняясь тебе, они поклоняются каменной плите, водруженной на вершине кургана. Считается, что ты живешь под плитой и слышишь все их молитвы.

     - Суеверный народ.

     - Отчасти так. Но, надо сказать, боги их не заездили. Более всего они почитают Человека. Их боги - погибшие герои. Встречаются племена, которые творят богов из солнца, луны, ураганов, зверей и так далее. Эти же обожествляют лишь людское благородство и красоту человеческого тела. Ты вправе гордиться потомками своей супруги, Корум.

     - Хорошо, - Корум, улыбаясь, покосился на Джерри. - А теперь скажи мне - этот курган находится в лесу? Не дубы ли там растут?

     - Верно, дубы.

     - Я видел их во снах. Ответь мне и на другой вопрос - почему на них напали?

     - Народ варваров пришел из-за восточного моря (некоторые говорят из-под моря). Земля, называвшаяся Бро-ан-Мабден, либо ушла под воду, либо покрылась вечными снегами. Ледник пригнал этих людей сюда. Говорят также, что варвары некогда завладели этой землей, но затем отступили назад, на свои земли. Когда-то несколько древних племен объединились для того, чтобы уничтожить прародителей мабденов Лайвм-ан-Эша. Говорят, в результате их смешения и появился народ варваров. Они не знают ни о Законе, ни о Хаосе. Силу они черпают в самих себе. Они умеют вызывать призраков и владеют сильными чарами. Они способны разить и огнем, и хладом. Есть у них и другие силы. Фой Мьёр, - так зовут они себя, - управляют Северным Ветром. Их называют Народом Льдов, ибо северное и восточное моря послушны им. Их называют Племенем Ели и повинуются им черные волки. Жестоки эти люди, говорят, что рождены они от Хаоса и Древней Ночи. Быть может, в этом измерении Хаос нашел в них свое последнее прибежище.

     Корум широко улыбнулся.

     - И ты хочешь, чтобы я с такими воевал? Воевал ради народа, к которому я не принадлежу?

     - Ты принял этот народ. Это народ твоей жены.

     - Раз я уже влез в чужое дело, - Корум отвернулся и подлил себе вина.

     - Чужое? Все это твои дела, Корум! Такая уж у тебя судьба.

     - А если я буду сопротивляться судьбе?

     - Надолго тебя не хватит. Я это точно знаю.

     Лучше принять свою судьбу с достоинством, я бы даже сказал, с юмором.

     - С юмором? - Корум одним глотком осушил бокал и вытер рукою губы. - Это не так-то просто, Джерри.

     - С этим я спорить не стану. И все же только это может сделать жизнь сносной.

     - Чем я рискую, если я откликнусь на зов и приду на помощь этим людям?

     - Многим. Жизнью, например.

     - Это пустяк. А чем еще?

     - Наверное, душою.

     - Что это, такое?

     - Ответ ты получишь только тогда, когда приступишь к делу. Корум нахмурился.

     - Джерри-а-Конель, мой дух не принадлежит мне. - Ты сам говорил мне об этом.

     - Так я сказать не мог. Твой дух принадлежит тебе. Хотя действиями твоими могут руководить и иные силы. С другой стороны...

     Корум вновь улыбнулся.

     - Ты напоминаешь мне жрецов Аркина, - в Лайв-ан-Эше они процветали. Я считаю такую мораль сомнительной. Я скорее прагматик. Раса вадагов - это раса прагматиков.

     Джерри удивленно поднял брови, но промолчал.

     - Ты дозволишь народу Кремм Кройх призвать себя?

     - Я подумаю.

     - Ты хотя бы поговори с ними.

     - Я пытался, но они не слышат меня.

     - Как знать. А может, ты должен настроиться на ответ определенным образом?

     - Пожалуй, я рискну. Теперь скажи мне, Джерри, если я перенесусь в это измерение, отправишься ли и ты за мною?

     - Вполне возможно.

     - Ты не можешь говорить конкретнее?

     - Я, как и ты, Вечный Воитель, не владею своей судьбой.

     - Буду очень признателен тебе, если ты перестанешь называть меня этим именем, - сказал Корум. - Мне оно не нравится.

     Джерри засмеялся:

     - Корум Джайлин Ирси, можно подумать, я тебя оскорбляю!

     Корум встал и вытянул руки перед собой, его серебряная кисть, отразив свет факела, сверкнула красным, словно налившись вдруг кровью. Он принялся внимательно рассматривать ее, поворачивая перед собою, казалось, он видит ее впервые.

     - Корум Серебряная Рука, - произнес он насмешливо. - Я возьму ее с собой, - люди считают ее чудесной.

     - Их опыт чудесного или сверхъестественного куда богаче опыта того, что вы величаете "наукой". Не стоит относиться к ним с презрением. В их мире много необычного. Природные же .законы порой рождаются из людских идей.

     - Я часто размышлял об этой теории, однако нет никакой возможности проверить ее.

     - Состоятельность может быть сотворена подобным же образом. Ты мудр, коль ставишь под сомненье собственный прагматизм. Сам же я верю всему и ничему.

     Корум зевнул и согласно кивнул.

     - Полагаю, что это наилучшая точка зрения. Ладно, пошел я спать. Что бы из всего этого не вышло, знай, твой приход хоть немного развеял мое мрачное настроение. Поговорим утром. Посмотрим, как пройдет эта ночь.

     Джерри чесал кота за ухом.

     - Помощь зовущим тебя обернется для тебя самого великою пользой. - Казалось, что слова эти были адресованы коту.

     Корум приостановился:

     - Ох, и надоели мне эти намеки! Что же это за великая польза, о которой ты говоришь?

     - Я говорил тебе не более чем об условии. Больше я ничего не скажу. С моей стороны это было бы глупо. Может быть я уже и так сказал слишком много. Я тебя только с толку сбиваю.

     - Что ж, тогда забудем об этом. Спокойной ночи, дружище.

     - Спокойной ночи, Корум, желаю тебе ясных снов.

     Корум покинул палату и направился наверх, в свою спальню. Впервые за много месяцев он ждал сна не со страхом, но с интересом.

     Сон не заставил себя ждать.

     И тут же зазвучали голоса. Корум не стал сопротивляться им, - расслабившись, он прислушивался.

     "Корум! Кремм Кройх! Твои люди ждут тебя."

     Несмотря на странный акцент, голос был совершенно внятным. Но Корум не видел хора, не видел кольца людей, сомкнутого вкруг кургана, стоявшего посереди дубовой рощи.

     "Повелитель кургана. Повелитель Серебряной Руки. Лишь ты можешь спасти нас."

     И тут Корум услышал собственный голос:

     "Как я могу помочь вам?"

     Ответный голос исполнился волненья.

     "Ты наконец ответил! Приди к нам, о, Корум Серебряная Рука! Приди к нам, о, Принц в Алой Мантии! Спаси нас, как ты спасал нас прежде!"

     "Как я могу спасти вас?"

     "Ты можешь найти для нас Быка и Копье, ты можешь повести нас на Фой Мьёр. Научи нас сражаться с ними, ибо сражаются они не так, как мы."

     Корум шевельнулся. Теперь он видел их. Это были высокие и красивые молодые люди, мужчины и женщины, на их загорелых телах зрелой пшеницей светилось золото, - украшения были затейливы и изящны. Ручные и ножные браслеты, ожерелья и кольца, - все было сделано из золота. Свободные одежды, сшитые из льняного полотна, были окрашены в розовый, голубой и желтый цвета. На ногах у людей были сандалии. Некоторые из собравшихся были светловолосыми, волосы же других походили своим цветом на ягоды спелой рябины. Несомненно это были люди из народа Лайвм-ан-Эша. Они стояли средь рощи, взявшись за руки и закрыв глаза; они говорили хором.

     "Приди к нам, о, Корум. Приди к нам."

     "Я подумаю об этом, - Корум старался говорить мягко, - я уже давно не сражался, и позабыл воинское искусство."

     "Придешь ли ты?"

     "Если я приду, то приду завтра."

     Картина померкла, голоса смолкли. До утра Корум спал мирно.

     Проснувшись, Корум уже знал, как ему поступить. Решение пришло к нему во сне, - если удастся, он ответит на зов людей из дубравы. Его жизнь в Замке Эрорн была не просто жалкой, - она не нужна была никому, включая и его самого. Он придет к ним из других времен и миров спасителем, осиянным славою.

     Джерри отыскал Принца в оружейной комнате. Корум выбрал для себя серебряный нагрудник и конический шлем из посеребренной стали, вкруг навершья которого было выгравировано полное имя Принца. Корум нашел ножные латы из позолоченной меди, достал алую шелковую мантию и рубаху из голубой парчи. К скамье был прислонен вадагский боевой топор с длинной ручкой, а рядом - меч, что ковался не на Земле, с рукоятью, украшенной красным и черным ониксом; пика, покрытая тончайшей резьбой, изображавшей сцены охоты, распадавшиеся на сотни крошечных фигурок, каждая из которых была детально вырисована; превосходный лук и колчан, полный стрел. Здесь же покоился щит, деревянная его основа была покрыта слоями кожи, меди и серебра, снаружи он был обтянут кожей белого носорога. Некогда носороги обитали в северных лесах страны Корума.

     - И когда же ты к ним отправишься? - спросил Джерри, рассматривая доспехи.

     - Сегодня ночью. - Корум оценил вес пики. - Теперь все зависит только от них. Я отправлюсь туда на коне. На своем буланом жеребце.

     Джерри не стал интересоваться, каким же образом Корум попадет к людям, впрочем, Корум и сам не думал об этом.

     Они знали одно, - некие законы будут приведены в действие, - на большее они и не расчитывали.

     Многое определялось силою заклинаний, творимых теми, кто ждал Принца в дубраве.

     Покончив с трапезой, друзья поднялись на крепостной вал. С его высоты открывался вид на безбрежное море, омывавшее замок с запада, и на бескрайние леса и пустоши, лежавшие к востоку от замка. Ярко светило солнце, ясное небо сияло голубизной. День был исполнен покоя и благодати. Друзья вспоминали стародавние времена, имена ушедших товарищей, погибших или изгнанных богов, вспомнили они и о Кулле, который своей силою превосходил и Владык Закона, и Владык Хаоса, о Кулле, не ведавшем страха. Им хотелось понять, куда ушли Кулл и его брат Ринн, существуют ли иные миры за пределами Пятнадцати Измерений, и если да, то похожи ли те миры на Землю.

     - Помимо прочего, - сказал Джерри, - существует и проблема слияния Миллиона Сфер, - совершенно неясно, какими могут быть последствия этого слияния. А может быть, оно уже произошло, - как ты думаешь?

     - Слияние приведет к появлению новых законов. Но что будет подлежать им? Кто их установит? - Опершись о стену, Корум смотрел вдаль через узкую бойницу. - Порою мне кажется, что эти законы определяются нами. Однако, определяя их, мы сами не осознаем этого. Мы не способны даже отличить добро от зла, - я исхожу из их реальности. А вот для Кулла их попросту не существовало, и это вызывает у меня зависть. О, сколь мы жалки! Сколь жалки мои преданность и чувство долга! Сила ли побуждает меня отправиться к этим людям? Быть может, это слабость?

     - Только что ты говорил о нашей неспособности распознавать добро и зло, а ведь с силой и слабостью дело обстоит совершенно так же! Эти понятия лишены смысла, - Джерри пожал плечами. - Вот любовь для меня что-то значит, любовь и ненависть. Иные из нас обладают физической силой - это мне тоже понятно. Есть люди физически слабые. Но что дает нам право определять посредством этих понятий характер человека? Мы не порицаем человека за его физическую слабость, слабость же его воли вызывает у нас презрение. Подобное отношение, но на уровне инстинктов, присуще животным, и в их случае оно оправдано. Люди же отличаются от животных. Люди это люди. Вот и все.

     Корум грустно улыбнулся.

     - Да, Джерри, люди - не боги!

     - Не боги, но и не демоны. Люди - это мужчины и женщины. Как счастливы бы мы были, согласись мы с этим! - Джерри махнул рукой, но тут же рассмеялся. - Ох, и зануды же мы! Мы исполнились излишнего благочестия, мой друг! Мы воины, а не святоши!

     Корум повторил свой старый вопрос.

     - Ты знаешь ту страну, в которую я решил направиться. Пойдешь ли ты вместе со мной?

     - Я себе не хозяин. - Джерри принялся мерить шагами каменную площадку. - Ты ведь это знаешь.

     - Мне бы очень хотелось, чтобы ты был рядом.

     - Корум, в этих пятнадцати измерениях у тебя существует огромное количество воплощений. Быть может, иной Корум в ином месте нуждается в спутнике; быть может, я должен идти именно с ним.

     - Но ведь ты не уверен в этом?

     - Да, в этом я не уверен. Корум пожал плечами.

     - Если это правда, а я, похоже, должен относиться к сказанному именно так, я могу встретиться и с иным твоим воплощением, не знающим собственной судьбы, верно?

     - Я тебе, помнится, уже говорил - память меня частенько подводит. То же самое можно сказать и об этом твоем воплощении.

     - Надеюсь, встретившись в новом мире, мы узнаем друг друга.

     - Я тоже надеюсь на это, Корум. Вечер они посвятили игре в шахматы. Корум отправился спать раньше обычного.

     Когда голоса явились, Корум обратился к ним со словом. Речь его была неспешной.

     "Я приду к вам в доспехах воина. Буланый жеребец будет подо мною. Зовите меня всею своею силой. Но прежде отдохните. Соберитесь с силами и через два часа приступайте к заклинанию."

     На то, чтобы одеть доспехи, шелка и парчу, у Корума ушел час, к этому времени конюх уже привел его коня во двор. Когда Принц уже был готов, когда его левая, одетая в перчатку рука уже держала поводья, а серебряная легла на луку седла, он обратился к своим слугам, объявив, что их господин отправляется в поход. В случае его смерти слуги должны были обратить Замок Эрорн в прибежище для путников, нуждающихся в крове: гостей следовало принимать так же, как и самого Принца, - дабы люди вспоминали его имя с благодарностью.

     Корум выехал через главные врата замка, спустился с холма и поскакал по тропе, ведшей прямо в чащу леса, - этой же тропой он скакал и сто лет назад, в пору, когда живы были еще его родители и сестры. Тогда он выехал утром. Теперь же была ночь, и месяц освещал ему дорогу.

     Из всех обитателей Замка Эрорн с Корумом не попрощался один только Джерри-а-Конель.

     Чем дальше Корум углублялся в древний лес, тем громче становились голоса.

     "Корум! Корум!"

     Его тело наполнилось странной легкостью. Он пришпорил коня, и тот перешел на галоп.

     "Корум! Корум!"

     "Я иду к вам!"

     Жеребец поскакал быстрее, оставляя в мягком торфянике глубокие следы. Все дальше и дальше - в мрачную лесную чащу.

     "Корум!"

     Корум привстал в седле, то и дело ему приходилось уворачиваться от ветвей, хлеставших по лицу;

     "Я иду!"

     В сознании возник смутный образ - среди дерев, образуя замкнутое кольцо, стояли люди.

     Однако, Корум все пришпоривал и пришпоривал коня, чувствуя, как надвигается головокружение.

     "Корум!"

     Принцу вдруг показалось, что все это когда-то уже было, - он так же скакал в ночи, и голоса так же призывали его, - он знал все то, что предстояло ему.

     Деревья слились в сплошную темную линию, - так быстро он скакал.

     "Корум!"

     Вкруг заклубился туман. Теперь Корум ясно видел лица поющих. Голоса плыли. То тихими, то громкими становились они. Корум направил храпящего коня в самую гущу тумана. Туманом было само бытие. Туман был легендой. Туман был временем. Здания, которых ему никогда не приводилось видеть, вздымались ввысь на сотни и тысячи футов. Он видел многомиллионные армии и оружие, обладавшее ужасающей мощью. Он видел летающие машины и видел драконов. Он видел множество тварей самых разных ферм и размеров. Все они, казалось, пытались докричаться до него.

     И тут он увидел Ралину.

     Галина была девочкой и мальчиком, Ралина была мужчиной и старухой. Ралина была живой и Ралина была мертвой.

     И тогда Корум закричал - он кричал, а конь уже вынес его на лесную Опушку, прорвав кольцо людей, стоявших вкруг кургана и хором певших.

     - Корум! - Воскликнули люди на поляне. Крича, Принц достал из ножен меч и высоко поднял его над головой, сжимая рукоять серебряной рукой. Послушный ему конь остановился на самой вершине кургана.

     - Корум! - ахнули люди, стоявшие на поляне.

     Корум замолчал и склонил пред ними голову, не опуская при том меча.

     Буланый вадагский конь в шелковой попоне бил копытом и храпел.

     Корум обратился к людям, - голос его был спокоен и негромок. - Я - Корум. Я помогу вам. Но знайте, мне не ведомы ваши земля и время.

     - Корум, - говорили люди, - Корум Лло Эрайнт.

     Они смотрели на его серебряную руку и шептались, их лица светились радостью.

     - Я - Корум, - сказал Принц. - Зачем вы позвали меня?

     Человек, выглядевший старше других, с рыжей бородой, в которой виднелось множество седых прядей, и тяжелым золотым воротником вышел вперед.

     - Корум, - сказал он. - Мы звали тебя потому, что ты - Корум.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ТУХА-НА-КРЕММ КРОЙХ

     Сознание Корума затуманилось. Он чувствовал, как овевают его ночные ветры, как ходит под ним конь, он видел людей, стоявших вокруг, но все это казалось ему сном. Неспешно он съехал с кургана. Легкий ветерок поднял полы его алой мантии, укрыв ею лицо. Мысль о том, что меж ним и привычным миром лежат тысячелетия, не давала ему покоя.

     А может, - подумалось вдруг, - он действительно спит? В этом его убеждало ощущение собственной обособленности, обычно присущее снам.

     Когда он достиг подножья поросшего травами кургана, мабдены почтительно расступились. Судя по выражениям их благообразных лиц, можно было понять, что происшедшее поразило их; похоже, они не слишком-то верили в собственные заклинанья. Люди эти располагали к себе. Нет, не суеверные варвары, которых Корум ожидал встретить, стояли перед ним. Умными были их лица и чистыми взоры; они держались с достоинством, пусть - как думали они - пред ними и находилось сверхъестественное существо. Да, это были потомки народа Галины. В эту минуту Корум уже не сожалел о том, что ответил на их зов.

     "Как только они не мерзнут?" - подумал Корум.

     Сам он уже основательно продрог. Воздух обжигал хладом, на мабденах же были только тонкие плащи, оставлявшие открытыми грудь, руки и ноги, золотые украшения, кожаные пояса и высокие сандалии.

     Человек, заговоривший с Корумом, был силен и строен, в росте он не уступал вадагам. Корум подъехал к нему и спешился. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Затем Корум обратился к мабдену, стараясь оставаться бесстрастным.

     - Я ничего не знаю о вашем мире, - сказал он. - Ты должен помочь мне-

     Потупив глаза, человек задумался, затем поднял голову и проговорил:

     - Я - Маннах, здешний король. - Он слегка улыбнулся. - Нечто вроде волшебника. Некоторые величают меня друидом, хотя мне не хватает ни уменья, ни мудрости подлинных друидов. И все же я знаю больше других, ибо люди забыли древнее знание. Я думаю, все наши беды связаны именно с этим. - Он добавил едва ли не смущенно:

     - Мы думали, что знание это уже не пригодится нам, но тут вернулись Фой Мьёр. - Он взглянул в лицо Коруму, словно не веря, что его заклинание возымело действие.

     Король Маннах определенно понравился Коруму. Принцу была понятна и его недоверчивость (если только это было недоверчивостью). Заклинание не обладало достаточной силой именно потому, что Маннах и его люди не слишком-то верили в его действенность.

     - Вы приступили к заклинанью только тогда, когда все прочие средства уже были испытаны? - спросил Корум.

     - Да. Фой Мьёр оказались сильнее нас, ибо они сражаются иначе. Нам оставалось уповать только на древние легенды, - Маннах, смутившись, добавил, - до этого часа я и сам не очень-то верил им.

     Корум улыбнулся.

     - Может статься, до этого часа им и не стоило верить,

     Маннах нахмурился.

     - Не как бог и не как великий герой говоришь ты; твои речи походят на речь человека. Не прими это за оскорбление.

     - Друг мой, и богов, и героев, подобных мне, творят люди, - Корум обвел взглядом собравшихся. - Скажи сразу, чего ты от меня ждешь? Ибо не обладаю я мистическими способностями. Теперь уже улыбался Маннах.

     - Возможно, ты и не обладал ими прежде. Корум приподнял свою серебряную руку.

     - Ты говоришь об этом? Она сделана на Земле. Человек, обладающий достаточными знанием и мастерством, может изготовить то же самое.

     - Ты владеешь иными дарами, - сказал король Маннах, - дарами своего народа, своего опыта, своей мудрости. Тебе присуще и уменье, о. Владыка Кургана. В легендах говорится о том, что на Заре Мира ты низверг могущественных богов.

     - Да, я сражался с богами.

     - Именно богоборец нужен нам. Фой Мьёр - боги. Они разоряют нашу землю. Они выкрадывают наши Святыни. Они берут в плен наших людей. Наш Верховный Король - их пленник. Наши Великие Земли пали под их ударами, средь прочих пали Кэр-Ллюд и Крэг-Дон. Они поделили страну на части и тем разъединили людей. Наши силы раздробленны, мы не можем собрать их воедино для битвы.

     - Сколь же они многочисленны, эти Фой Мьёр? - спросил Корум.

     - Их всего семеро.

     Корум промолчал, - изумление, которого он не сумел скрыть, говорило красноречивее всяческих слов.

     - Их всего семеро, - продолжил король Маннах, - теперь же, о, Корум Кургана, прошу последовать за нами, в нашу крепость, что стоит в Кэр-Малоде. Там ждут нас мясо и мед, там узнаешь, зачем мы позвали тебя.

     Корум сел на коня, дозволив людям короля вести его в поводу. Вначале они шли по заиндевевшей от холода дубраве, затем стали подниматься на холм, стоявший над морем, освещенным мертвенным светом луны. Высокие каменные стены скрывали вершину холма; единственный ход вел в город, лежавший за стенами - узкий тоннель сначала вел вниз, затем начинался подъем. Камень, из которого слагались стены, был белым. Казалось, весь мир замерз, и все в мире было сотворено изо льда.

     Град Кэр-Малод напоминал каменные города Лир-а-Брода, однако дома здесь были украшены резными фасадами и многоцветной росписью. Скорее это был не город, а крепость; мрачный его облик никак не сочетался с обликом людей, призывавших Корума.

     - Это древние укрепления, - пояснил король Маннах. - Мы были изгнаны из наших городов, и потому нам пришлось селиться здесь, в городе наших предков. Как бы то ни было, крепости, подобные Кэр-Малоду, почти неприступны, к тому же отсюда хорошо видны окрестные земли.

     Они вошли в одно из зданий; по стенам горели масляные лампы и свечи. Люди, стоявшие вместе с Маннахом у кургана, шли за ними.

     Они остановились в зале с низкими сводами, тут стояли тяжелые деревянные столы и скамьи. На столах блестела золотая, серебряная и бронзовая посуда, поразившая Корума своим изяществом и красотой. Любая чаша, любое блюдо, любой кубок сияли таким совершенством, что с ними не могли сравниться даже виденные им недавно украшения. Свет факелов играл на посуде и украшениях людей Кремм Кройха, наполняя залу огнями.

     - Это все, что осталось от наших сокровищ, - сказал король Маннах, содрогнувшись при этих словах. - Мясо тоже стало редкостью, ибо дичь почти выродилась, - Псы Кереноса рыскают в поисках добычи от заката и до восхода. Боюсь, однажды солнце и вовсе не подымется из-за горизонта, ибо останутся в этом мире лишь псы, да их хозяева. Снегом и льдом покроется вся земля наша, и настанет вечная Самхайн.

     Последнее слово было знакомо Коруму, - народ Лайвм-ан-Эша называл подобным же словом самые темные и студеные дни зимы.

     Они уселись на длинную деревянную скамью, и вскоре слуги принесли мясо. Еда выглядела не очень-то аппетитно, и королю пришлось извиняться вторично.

     Но вот зазвучали арфы, и собравшиеся в зале запели песни о былой славе Туха-на-Кремм Кройх, о том, как Корум Джайлин Ирси поведет их на неприятеля, как вместе разобьют они врага, как на землю придет вечное лето, - и в эту ночь тьма отступила от сердец. Коруму приятно было отметить, что женщины здесь во всем равны мужчинам. Маннах согласился с ним и сказал, что женщинам приходятся и сражаться наравне с мужчинами, особенно искусны они в метании болы, ремня, скрепляющего собой два груза, что удушает врага или отрывает ему члены.

     - Всему этому мы научились за последние годы, - сказал король, подливая пенистый мед в золотой кубок Корума. - Воинское искусство превратилось у нас в забаву, в игру, которой мы развлекали себя по праздникам.

     - Когда же появились Фой Мьёр? - спросил Корум.

     - Три года тому назад. Мы были не готовы к их приходу. Зимой они тайно высадились на восточном берегу. Весна так и не пришла в тот край, и люди попытались найти причину этого. Когда мы впервые услышали о происшедшем от людей Кэр-Ллюда, то не поверили своим ушам. За это время Фой Мьёр установили свое владычество во всех восточных землях нашей страны, от севера и до юга. Теперь они продвигаются на запад. Вначале появляются Псы Кереноса, за ними идут сами Фой Мьёр.

     - Семеро? Семеро людей?

     - Семеро уродливых великанов, - пятеро мужчин и две женщины. Они владеют странною силой, которой подвластны природа, звери и, может так статься, демоны.

     - Ты говоришь, они пришли с востока. Откуда именно?

     - Некоторые утверждают, что из-за моря, с огромного загадочного континента, о котором мы почти ничего не знаем. Жизнь ушла оттуда - весь этот континент покрыт льдами. Другие же считают, что они пришли прямо из морских глубин, из страны, где могут жить только они. Наши предки называли эти земли именем Анвин, сами же Фой Мьёр, видимо, называют их как-то иначе.

     - А слышал ли ты о Лайвм-ан-Эше? Ты знаешь что-нибудь об этой стране?

     - Согласно легендам, наш народ вышел из страны, носившей это имя. Но в незапамятные времена произошла битва Фой Мьёр с народом Лайвм-ан-Эша, и страна Лайвм-ан-Эш ушла на морское дно и стала частью страны Фой Мьёр. От Лайвм-ан-Эша осталось всего несколько островов, а города, стоявшие на них, превратились в груды развалин, - так я слышал. Но после случившегося бедствия нашим людям удалось одолеть Фой Мьёр, и в этом нам помогли волшебные предметы: Меч, Копье, Котел, Жеребец, Овен и Дуб. Все это хранилось в Кэр-Ллюде у нашего Верховного Короля, который правил всеми народами этой земли и в день солнечного солнцестояния решал самые сложные споры, которые не могли быть разрешены обычными правителями, подобными мне. Ныне же эти магические предметы утрачены, - некоторые говорят - навсегда, - сам же Верховный Король стал пленником Фой Мьёр. И потому нас охватило отчаяние, и потому мы вспомнили легенду о Коруме и позвали тебя на помощь.

     - Ты заговорил о магических предметах, - заметил Корум. - Ни магия, ни мистика мне не понятны, - и все же я постараюсь помочь вам.

     - Происходящее представляется мне крайне странным, - поразился словам Корума король Маннах, - я обедаю вместе с полубогом и вдруг обнаруживаю, что, несмотря на всю очевидность его присутствия, он подобно мне отрицает существование сверхъестественного! - Король покачал головой. - Да, Принц Корум Серебряная Рука, теперь нам придется приучить себя к этой вере. Силы Фой Мьёр липший раз доказывают реальность сверхъестественного.

     - Это продемонстрировали и вы сами, - добавил Корум, - ведь именно силою вашего заклинания я оказался здесь!

     Высокий рыжеволосый воин поднял свой кубок в честь Корума;

     - Теперь мы победим Фой Мьёр. Их дьявольские псы подожмут хвосты! Слава Принцу Коруму! Все поднялись со своих мест и хором повторили:

     - Слава Принцу Коруму!

     Принц поблагодарил их и поднял свой кубок со словами:

     - Слава Туха-на-Кремм Кройх!

     Сердце его забилось чаще. Где же он слышал этот тост? Только не в этой жизни. Ему надлежало вспомнить иную жизнь, иное время, - время, когда он стал героем и спасителем для народа, чем-то похожего на этот. Почему же ему стало страшно? Неужели он предавал людей? Он попытался избавиться от этого неприятного чувства, но у него ничего не выходило.

     Со скамьи поднялась женщина; слегка качаясь, она подошла к Коруму, обняла его мягкой сильной рукой и поцеловала в правую щеку.

     - Приветствую тебя, о, герой! - прошептала она. - Теперь ты вернешь нам Быка. Ты призовешь нас на битву копьем Брионак. Ты вернешь наши утраченные сокровища и Великие Земли. А не подаришь ли ты нам сыновей, о, Корум? Не подаришь ли ты нам героев?

     Она вновь поцеловала Принца.

     Корум горько усмехнулся.

     - Я сделаю все, что в моих силах, госпожа. Все что угодно, но только не последнее, - брак вадагов и мабденов не дает потомства.

     Женщину это нисколько не расстроило.

     - Я думаю, и на этот случай существует какое-нибудь волшебство, - сказала она.

     Она поцеловала его в третий раз и только после этого вернулась на свое место. Желание проснулось в Коруме, и желание это напомнило ему о Ралине; он опечалился настолько, что это стало заметно для окружающих.

     - Наверное, ты устал? - спросил его король после краткой паузы. Корум пожал плечами.

     - Я слишком долго спал, король. Так что сил я накопил предостаточно.

     - Ты спал? Спал в кургане?

     - Все может быть, - ответил Корум задумчиво. - Может быть и в кургане, хотя мне самому так и не кажется. Я жил в замке, что стоит над морем, дни мои были исполнены грусти и одиночества. И тут вы позвали меня. Вначале я старался не обращать на вас внимания, пытался избавиться от вас, но вскоре появился мой старинный приятель, - он-то и посоветовал мне ответить на ваш зов. И я пришел к вам. Впрочем, все это могло быть и сном, .

     Корум почувствовал, что он уже перебрал сладкого меда. Напиток был достаточно крепким. Сознание его замутилось, им овладело странное состояние, в котором эйфория сочеталась с меланхолией.

     - Король, тебе важно знать, откуда я пришел?

     - Нет. Достаточно того, что ты здесь, в Кэр-Маледе, - твое присутствие укрепляет в людях воинский дух.

     - Тогда продолжи свой рассказ о Фой Мьёр, расскажи мне о том, как они одолели вас.

     - О Фой Мьёр многого не расскажешь. Говорят, что они не всегда были вместе, что они разных кровей. Мы помним, как воевали наши предки; Фой Мьёр же воюют совсем иначе. Раньше, когда сходились два войска, из их рядов выходило по человеку. Эти герои сражались один на один, пока один из них не одолевал другого. Побежденного щадили, - если он и умирал, то только от тяжких ран, полученных во время боя. Часто оружие не применялось вообще, - бард состязался с бардом в язвительных сатирах на неприятеля, - побежденный убегал с поля боя, сгорая от стыда. У Фой Мьёр иное отношение к войне. Потому они и побеждали нас с такой легкостью. Мы не привыкли убивать, они же - самые настоящие убийцы. Они хотят Смерти, жаждут Смерти, идут за Смертью, они хотят, чтобы Смерть всегда была рядом с ними. Этот-то народ мы и называем народом Льдов. Народ Ели рыщет, следуя за Смертью и за вестником Царства Смерти, Владыкой Зимы, по всем Западным Землям, или Вро-ан-Мабден, как называете их вы, древние. Мы на Западных Землях. Люди наши живут на севере, на юге и на западе. Лишь на востоке никого не осталось, ибо все замерзли, ибо их покорил Народ Ели.

     Король Маннах словно пел панихиду по погибшим своим соплеменникам.

     - О, Корум, не суди о нас по тому, что ты видишь сейчас. Были и мы великим народом, была и у нас великая сила, но напали на нас Фой Мьёр и мы сразу же обеднели и обессилели, ибо они унесли с собой землю Лайвм-ан-Эша, а вместе с нею все наши книги и все наше знание.

     - Похоже, эта легенда создана лишь для того, чтобы объяснить события вполне естественные, - осторожно предположил Корум, - До последнего времени я относился к ней так же, теперь же я думаю иначе. - Корум вынужден был согласиться с королем.

     - Хотя мы обеднели, - продолжал король, - и почти разучились управлять стихиями, мы остаемся тем же самым народом. Наше сознание осталось тем же. Мы не утратили свой ум.

     Корум был поражен ясностью мысли короля, ожидая встретить куда более примитивных существ. Да, эти люди относились к магии и колдовству как к реальности, но их никак нельзя было назвать суеверными.

     - Твои люди достояны самых высоких похвал, о, король Маннах, - искренне сказал Принц. - Я сделаю для них все, что в моих силах. Но именно ты должен сказать, в чем должно состоять мое служение, ибо ты больше знаешь о Фой Мьёр.

     - Фой Мьёр страшатся наших древних сокровищ, сокровищ магических, - ответил Маннах. - Мы забыли о них, считая их чем-то курьезным и пустым; лишь теперь нам стало открываться истинное их значение - они обладают могуществом, с которым не могут совладать и Фой Мьёр. Послушай, Принц Корум, люди, собравшиеся здесь, могут подтвердить мои слова - Бык Кринанасса появился в наших краях.

     - Этого быка здесь уже поминали.

     - Верно. Это огромный черный бык, поспорить с которым может только один человек. Только ему это под силу.

     Корум улыбнулся:

     - И этого человека зовут Корум?

     - В древних текстах его имя не названо. Говорится же там следующее: в руке, сияющей лунным светом, этот человек будет держать копье, называемое Брионак.

     - Копье Брионак?

     - Волшебное копье, выкованное кузнецом Гоффаноном из народа Сидхи; кузнец этот владеет им и сейчас. Понимаешь, Принц Корум, после того как Фой Мьёр пришли в Кэр-Ллюд я пленили Верховного Короля, воин по имени Онраг, охранявший древние реликвии, бежал на колеснице, захватив сокровища с собой. Фой Мьёр стали преследовать его; скрываясь от них, Онраг растерял все реликвия. Некоторые из них попали в руки к Фой Мьёр. Другие попали к мабденам. Кое-что, если верить слухам, оказалось у народа, древностью своей превосходящего и мабденов, и Фой Мьёр, я говорю о народе Сидхов, который и даровал нам реликвии. Множество раз мы бросали руны и многое пришлось сделать нашим прорицателям, прежде чем мы узнали, что копье Брионак вновь попало к таинственному Сидхи, кузнецу Гоффанону.

     - Вы знаете, где живет этот кузнец?

     - Считается, что он живет в месте, называемом ныне Хи-Брисэйл, на таинственном острове, окутанном чарами, лежащем к югу от наших восточных берегов. Наши друиды говорили, что Хи-Брисэйл - это все, что осталось от Лайвм-ан-Эша.

     - Но разве не Фой Мьёр правят теми землями?

     - Они боятся чудесного острова. Причина этого мне неизвестна.

     - Велика же должна быть опасность, угрожающая им, коль они покинули земли, некогда принадлежавшие им.

     - Согласен с тобой, - кивнул Маннах. - Но не только Фой Мьёр боятся острова. Ни один мабден, отправлявшийся в Хи-Брисэйл, не возвратился оттуда. Говорят, что Сидхи находится в кровном родстве с вадагами. Многие считают их одним народом. И, вероятно, только вадаг может не только отправиться в Хи-Брисэйл, но и вернуться оттуда.

     Корум рассмеялся:

     - Наверное, ты прав! Хорошо, - я отправлюсь туда и постараюсь найти это копье.

     - Ты можешь найти там и собственную смерть.

     - Смерти я не боюсь, король. Король Маннах, посерьезнев, кивнул:

     - Похоже, я понимаю тебя. Ты лишний раз напомнил мне о том, что в эти суровые дни следует бояться не смерти, но вещей куда более страшных.

     Оплывшие свечи догорали. Похоже, час веселья подходил к концу. Арфист запел тоскливую песню, говорилось в ней о любви и судьбе, о расставаньи и печали; Коруму, совершенно опьяневшему от меда, казалось, что мабден поет о любви Принца к Ралине. Ему вдруг подумалось, что девица, вступившая с ним в разговор, очень похожа на Ралину. Он пристально посмотрел на нее. Не замечая его взгляда, она смеялась, болтая о чем-то с молодым воином. Надежда вернулась в сердце Корума. Где-то в этом мире могла воплотиться и Ралина: он найдет ее, и она вновь полюбит Корума, не ведая, что некогда уже любила.

     Девица повернулась в его сторону и перехватила взгляд. Улыбнувшись, она слегка поклонилась Принцу.

     Корум встал, поднял свой кубок и громогласно возгласил:

     - Пой, бард! Любимой моей, Ралине, я посвящаю этот тост! И да хватит у меня сил на то, чтобы вновь отыскать ее в этом страшном мире!

     Корум опустил глаза, чувствуя, что ведет себя крайне глупо. При ближайшем рассмотрении оказалось, что девица вовсе не похожа на Ралину. Корум уселся на место, чувствуя на себе пристальный взгляд девицы; он вновь удивленно посмотрел на нее.

     - Я смотрю, тебя заинтересовала моя дочь, о, Повелитель Кургана, - услышал Корум голос короля. В голосе звучала явная ирония.

     - Твоя дочь?

     - Ее зовут Медбх. Она хороша, верно?

     - Да, да, она очень красива, король Маннах.

     - Мать ее была убита в первой же битве с Фой Мьёр, с той поры Медбх выполняет роль королевы. Она - мой советник, моя правая рука. Великолепна она и в вою, - никто не может сравниться с нею в метании болы, стрельбе из пращи и бросании татлума.

     - Что такое татлум?

     - Твердый шар, сделанный из перемолотых мозгов и костей наших врагов. Фой Мьёр боятся этого оружия. Поэтому мы и используем его. Мозги и кости смешиваются с известью, которая и придает шару твердость. Эти шары неплохо помогают нам в борьбе с Фой Мьёр.

     Корум подлил себе меда и тихо сказал:

     - Прежде чем отправиться за копьем, я хочу понять природу наших врагов. Король Маннах улыбнулся.

     - Выполнить твою просьбу несложно, - двое Фой Мьёр вместе со своими сворами бродят где-то неподалеку. Паши разведчики считают, что Фой Мьёр направляются к Кэр-Малоду, с тем, чтобы атаковать крепость. К завтрашнему вечеру они будут здесь.

     - И ты хочешь победить их? Меня смущает твое спокойствие.

     - Сражаться с ними мы не будем. Подобные вылазки Фой Мьёр предпринимают вовсе не для того, чтобы нападать на нас. Порой они действительно уничтожают наши крепости, обычно же появляются лишь для того, чтобы поселить в нас страх.

     - Стало быть, ты разрешаешь мне погостить у вас до завтрашнего вечера.

     - Да. Но ты должен обещать мне, - если крепость падет, ты тут же покинешь ее и отправишься в Хи-Брисэйл.

     - Я даю тебе такое обещание, - сказал Корум. Он вновь взглянул на дочь короля Маннаха. Смеясь, она пила из кубка; рыжие косы были откинуты назад. Он смотрел на ее тонкие запястья, украшенные браслетами, на ее крепкое и ладное тело. Он угадывал в ней и принцессу, и воительницу, но было в ней и что-то такое, чего Корум понять но мог. В глазах ее читались острый ум и веселый нрав. Впрочем, может быть, он попросту обманывал себя, желая видеть Ралину в любой женщине.

     В конце концов, собравшись с силами, Корум покинул залу. Король Маннах проводил его в специально приготовленную для него комнату. Комната была обставлена очень просто; на деревянном ложе лежал соломенный матрас и шкуры. Корум тут же заснул. В эту ночь сновидения не тревожили его.

КНИГА ВТОРАЯ.

Новые враги, новые друзья, новые напасти...

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ПРИЗРАКИ В ТУМАНЕ

     Пришло утро, и Корум, наконец, увидел эту землю.

     Сквозь промасленный пергамент, которым было затянуто окно, Корум смутно видел Кэр-Малод, - крыши и стены домов сверкали инеем. Морозными искорками поблескивал серый гранит; морозом были скованы земля и деревья в соседнем лесу. Все было ослепительным и мертвым.

     Костер, согревавший комнату ночью, к утру погас, обратившись в горстку пепла. Пока Корум умывался и облачался в одежды, он сильно замерз.

     "И это, - думалось ему, - весна. А ведь когда-то весна здесь была ранней и скорой. Зиму едва замечали, казалось, будто щедрость осенних дней тут же превращается в свежесть весенних утренников."

     Коруму казалось, что он узнает эти земли. Где-то неподалеку находился мыс, на котором некогда стоял замок Эрорн. С моря полз густой туман, закрывая собой всю округу, виден был лишь утес, очертаниями своими удивительно походивший на один из утесов, стоявших у замка. Жгучее желание увидеть свой замок овладело Корумом, - быть может, кто-то живет там и поныне, быть может, живущие в замке что-то знают о его истории. Он покинет эти земли лишь после того, как побывает в замке, - так решил для себя Корум, - пусть тот и напомнит лишний раз о его, Корума, бренности.

     Он вдруг вспомнил гордую, смешливую девицу, виденную им прошедшей ночью. Да, она понравилась ему, и это новое чувство вовсе не было предательским по отношению к Ралине. Скорее всего, Принц ей тоже понравился.

     Откуда же эта неловкость? Может быть, он просто боится? Скольких женщин он мог полюбить я схоронить за свою долгую жизнь? Сколько раз он мог испытать боль расставания? Может быть, он должен относиться к этому иначе, - расставаться с женщинами еще до того, как по-настоящему полюбит их? Так будет лучше и для него, и для них, - иного выхода он просто не видел.

     Корум с трудом отогнал от себя эти мысли, стараясь не думать о рыжеволосой дочери короля. Сегодня день битвы, и потому думать следует прежде всего о ратных делах, когда враги отнимут у .неге жизнь, они лишат его и мыслей-. Он улыбнулся, вспомнив слова короля Маннаха. "Фой Мьёр идут за Смертью, - говорил Маннах." Они прислуживают Смерти. - А разве нельзя сказать того же о Коруме? Если бы это было не так, разве стал бы он главным врагом Фой Мьёр?

     Выйдя из спальни и миновав множество маленьких круглых комнаток, Корум Оказался в зале, где пировал прошлым вечером. Зала была пуста. Вся посуда со столов уже была убрана; слабый свет, сочившийся из узких окон, едва освещал мрачные стены. Здесь царили холод и строгость. В таком месте, - подумалось Коруму, - можно разве что готовить себя к битве, - встать на колени и изгнать из головы и сердца все лившее. Он сжал серебряную руку, пошевелил ее пальцами. Рука была изготовлена мастерски, - был повторен не только внешний вид, но, даже, линии ладони той, настоящей его руки. Серебряная кисть крепилась к запястью специальными зажимами. Отверстие в лучевой кости Корум просверлил собственноручно, здоровой правой рукой. Протез был столь совершенен, что его нетрудно было принять за некое волшебное творение. Выражение досады вдруг появилось на лице Корума. Эта рука - единственное, что он сделал за эти семьдесят лет. Единственный итог десятилетий, прошедших со времени падения Повелителей Мечей.

     Отвращение к самому себе вдруг охватило его. Корум принялся расхаживать по зале, дыша словно пес, идущий по следу зверя.

     А, может, он и сам жаждет боя? Да, да, - скорее всего именно так, - он жаждет боя, дабы избавиться от чего-то в себе. Но от чего же? От знания своей судьбы? От той участи, что пророчили ему Эльрик и Эрикезе?

     - О, мои великие предки, пусть же грянет бой, я да будет бой этот страшен! - вскричал Принц. Он с силою извлек из ножен клинок и взмахнул им над головой, испытывая сталь на прочность. Щелчок, с которым клинок вернулся в ножны, отозвался в зале эхом.

     - И да будет эта битва удачной для Кэр-Малода, о, Воитель! - это был сладкозвучный голос Медбх, дочери короля. Подбоченившись, она стояла в дверях. На тяжелом ремне, стягивавшем ее талию, висели одетые в ножны кинжал и палаш. Волосы ее были собраны в узел, кожаная накидка заменяла кольчугу. В руке девушка держала легкий шлем, формою походивший на шлемы вадагов, но сделанный, из меди. Корум, обычно не склонный к возвышенным речам, отвернулся к стене, не в силах скрыть своего смущения. Боевой дух вмиг оставил его.

     - Госпожа, боюсь, что перед вами сейчас стоит явно не великий герой, - холодно сказал он.

     - На печального бога, о. Властитель Кургана, ты тоже мало походишь. Многие из нас сомневались в том, стоит ли вызывать тебя. Многие думали так: если ты и существуешь, то ты, скорее всего, похож на Фой Мьёр, - такой же жуткий и страшный, - потому, вызвав тебя, мы навлекли бы на наш народ новую беду. Но этим опасениям не суждено было сбыться, вместо бога к нам пришел человек. Человек куда сложнее бога. И потому нам куда сложнее будет прийти к цели, которую мы ставили перед собой, творя заклинанье. Ты стал гневаться потому, что твой страх...

     - Возможно, это и не страх, госпожа.

     - Но, возможно, и страх. Ты решил поддержать нас. Мы не вправе были требовать этого. Нам казалось, что мы будем властны над тобой, но ошиблись. Сомнения и страхи терзают тебя, но несмотря ни на что, ты полон решимости помочь нам. И эта помощь для нас куда важнее помощи какого-то бездушного сверхъестественного существа, подобного Фой Мьёр. Фой Мьёр знакомы сказания о Коруме; они боятся тебя, - помни об этом.

     Корум оставался недвижным. Эта женщина очень добра. Он нравится ей. Она столь же умна, сколь и красива. Нет, он не мог повернуться к ней, ибо любовь тут же пронзила бы его сердце.

     Борясь с волненьем. Принц ответил ей:

     - Благодарю тебя за твою доброту. Я сделаю для твоего народа все, что в моих силах, но не ждите от меня чего-то необычайного.

     Он не мог повернуться к ней, ибо не доверял самому себе. Ему так не хватало Ралины, и, быть может, именно поэтому он видел ее в Медбх. И если это так, то какое право он имеет любить Медбх, - ведь он любит не ее, но отражение в ней Ралины, причем, отражение неверное.

     Серебряные пальцы коснулись повязки, расшитой рукою Ралины. Холодные бесчувственные пальцы. Голос Принца обратился едва ли не в крик.

     - Что ты скажешь о Фой Мьёр? Они уже пришли?

     - Пока нет. Но туман становится все гуще. Значит они где-то рядом;

     - За ними следует туман?

     - Они следуют за туманом. За ними же идут снег и лед. Часто об их приходе оповещает людей Восточный Ветер, что приносит с собою градины размером с яйцо чайки. Земля гибнет и деревья ломаются, когда идут Фой Мьёр.

     От слов девушки повеяло холодом.

     Напряжение достигло предела.

     И тут Медбх сказала:

     - Ты не обязан любить меня, о, владыка.

     Корум повернулся к ней.

     Но девушки уже не было.

     Вновь посмотрел он на свою металлическую руку, другою же, живой, он смахнул слезу.

     Вдруг где-то вдалеке заиграла мабденская арфа, мелодия была прекрасна и печальна. Даже музыка, звучавшая в замке Эрорн, не могла сравниться с этой ни красотой своей, ни глубиною.

     - Король Маннах, твой придворный арфист - гений.

     Корум и король стояли на стене, окружавшей Кэр-Малод.

     - Ты, значит, тоже слышал арфу? - нахмурился король.

     Бронзовые латы защищали его грудь, седеющую голову покрывал бронзовый шлем. Его лицо было мрачно, в глазах же читалось удивление:

     - Многие решили, что это ты играешь на арфе, о, Владыка Кургана. Корум поднял свою серебряную руку.

     - Струны не выдержат моих железных пальцев. - Он посмотрел на небо. - Это играл мабден.

     - Не думаю, - ответил Маннах. - По крайней мере, это человек не из моей свиты. Барды Кэр-Малода готовятся к бою. Они играли бы боевые песни, совсем не то, что мы слышали сегодня утром.

     - Этот мотив тебе неизвестен?

     - Однажды я его уже слышал. Это было на кургане в ту самую ночь, когда мы решили позвать тебя на помощь. Именно музыка убедила нас в том, что древняя легенда может оказаться былью. Если бы арфа не заиграла, мы прекратили бы заклинанье.

     Корум нахмурился.

     - Чудеса мне никогда не нравились.

     - Тогда тебе не должна нравиться и жизнь, о, Повелитель.

     Корум улыбнулся.

     - Я понимаю тебя, король Маннах. И все же к призрачным арфам я отношусь с подозрением.

     Говорить больше было не о чем. Король Маннах указал рукой в направлении дубравы. Тяжелый, густой туман доходил уже до вершин деревьев. На глазах он густел и, опускаясь, совершенно скрывал из виду могучие дубы. Лес пропадал; лишь несколько покрытых инеем деревьев еще можно было разглядеть в молоке тумана. Солнце стояло высоко, но его свет был неярок, так как по небу поползли тонкие, призрачные облачка.

     День еще не закончился.

     Молчали лесные птицы. Беззвучно ходили по крепости воины. Крики людей взмывали было ясным колокольным звоном, но тут же вязли, сливаясь с тишиной.

     К крепостным укреплениям подтаскивалось оружие, - пики, стрелы, луки, огромные камни и ядра татлумов, которые запускались из пращи. Воины стали расходиться вдоль стен, занимая назначенные им места. Крепость была невелика, но хорошо укреплена. Она стояла на вершине холма, склоны которого были круты настолько, что холм являл собой огромный конус, созданный руками человека. К югу и к северу виднелись другие похожие холмы, на вершинах двух из них можно было различить развалины крепостных стен. От древнего Кэр-Малода мало что осталось.

     Корум обратил свой взор на море. Там туман рассеялся; солнце играло на спокойной синей глади, - казалось, непогода, охватившая землю, была невластна над морем. Давешняя догадка Корума оказалась верной. В двух или трех милях к югу лежал знакомый мыс, над которым возвышался утес, напоминающий развалины замка.

     - Король Маннах, знаешь ли ты то место? - спросил Корум, указывая в направленьи мыса.

     - Мы называем его Замок Оуин. Издали эти скалы напоминают развалины замка, на самом же деле, это - обычный камень. Если верить старым легендам, там жили сверхъестественные существа - Сидхи и Кремм Кройх. Но у Замка Оуин только один зодчий, - ветер, и только один строитель, - море.

     - И все же мне хотелось бы побывать там, - сказал Корум. - Если, конечно, такая возможность представится.

     - Если мы оба переживем атаку Фой Мьёр, или, если Фой Мьёр почему-то не станут нападать на нас, я отведу тебя туда. Но смотреть там не на что. Принц Корум. Издали это место выглядит привлекательнее.

     - Боюсь, что ты прав, король.

     Пока они говорили, туман сгустился еще больше, скрыв за собой и море. Туман полз по узким улочкам Кэр-Малода. Он надвигался на крепость со всех сторон.

     На стенах установилась полнейшая тишина, воины желали понять, что же несет с собою туман.

     Свет померк; казалось, что наступил вечер. Стало заметно холодать, Корум, одетый теплее других, совершенно озяб и поплотнее запахнулся в алую мантию.

     Из туманной мглы вдруг раздался вой собаки. Этот жуткий одинокий вой был подхвачен, и вскоре им было охвачено все пространство вкруг крепости, что носила славное имя Кэр-Малод.

     Щуря свой единственный глаз, Корум пытался увидеть самих собак. Ему показалось, что у подножья холма мелькнула какая-то тень. Однако, как он ни старался, он больше ее не видел. Корум бережно взял свой лук, сделанный из кости, и длинную тонкую стрелу. Зажав лук серебряной кистью и натянув тетиву живою рукой, Корум стал ждать. Вскоре тень показалась вновь, и Принц тут же выстрелил.

     - Стрела исчезла в тумане.

     Раздался пронзительный вопль, который тут же перерос сначала в рычанье, потом - в дикий рев. Вверх по склону стремительно скользнула тень.

     Два желтых глаза смотрели прямо на Корума, словно зверь неким таинственным образом учуял своего обидчика. Коруму показалось было, что рядом с пышным, развевающимся на ветру хвостом собаки он видит еще один хвост, прямой и жесткий. Однако Принц тут же понял, что это стрела, угодившая собаке в бок. Он извлек из колчана следующую стрелу и снова натянул лук.

     Собака ощерилась, обнажив желтые клыки; из ее красной пасти текла слюна. Шерсть была грубой и длинной, само же животное, как успел разглядеть Корум, размером было никак не меньше крупного пони.

     Корум услышал злобное рычание, однако стрелять было еще рано, сильно мешал туман.

     Шкура у псины была совершенно белой. Эта сияющая белизна почему-то вызывала отвращение. Лишь кончики ушей зверя были окрашены в цвет крови.

     Все выше и выше взбирался пес. Стрела, похоже, ничуть не мешала ему, вой же его был вызван скорее не болью, но предвкушением того, как он вонзит клыки в глотку Корума. Желтые глаза собаки горели злой радостью.

     Больше Корум ждать не мог. Он выстрелил.

     Ему казалось, что стрела еле движется. Зверь заметил летящее, смертоносное жало, и попытался отклониться в сторону, но слишком велика была скорость, слишком сильно было желание зверя ускользнуть, пытаясь спасти свой правый глаз, собака сбилась с шага, и стрела угодила в ее левый глаз, пробив череп пса насквозь.

     Зверь оскалился, но теперь уже беззвучно, в предсмертной агонии. Он упал наземь, скатился вниз и замер.

     Корум вздохнул с облегчением и повернулся к королю Маннаху.

     Однако королю было не до этого, - он делил копьём в туман, где целая сотня белых призрачных псов скалилась, пуская слюну, дружным воем выражая решимость отомстить убийцам своего собрата.

ГЛАВА ВТОРАЯ

БИТВА ПРИ КЭР-МАЛОДЕ

     - Да их же целая стая!

     Король Маннах с трудом успел выговорить эти слова, ибо вслед за первым копьем ему тут же пришлось послать и второе.

     - Никогда я их столько не видел.

     Он огляделся по сторонам, желая понять, что происходит с его людьми. Воины ожесточенно бились с псами. Кружили пращи, слетали стрелы и копья.

     Кэр-Малод со всех сторон был окружен дьявольскими собаками.

     - Их слишком много. Наверное, Фой Мьёр прослышали о том, что ты. Принц Корум, пришел к нам. Возможно, они решили уничтожить тебя.

     Ответить Корум уже не смог, он увидел огромного белого пса, рыскавшего у самой стены и обнюхивавшего огромный камень, которым был привален вход в крепость. Перегнувшись за укрепление, Корум выпустил одну из последних своих стрел, - она угодила прямо в темя чудовищу. Собака взвыла и скрылась в тумане.

     Убил он ее или нет, Корум не знал. Этих псов убивать было трудно. Туман и иней делали их почти невидимыми, - лишь кроваво-красные уши и желтые глаза виднелись в туманной мгле.

     Впрочем, цвета уже не имели особенного значения.

     Туман стал еще гуще. Он лез в глаза, в глотки защитников крепости, то и дело они смахивали с лица капли воды и кашляли, пытаясь очистить легкие от сырого хлада. Но мужества они не теряли. Копье за копьем устремлялись вниз. Дождь стрел осыпал зловещих собак. Татлумы же оставались нетронутыми, - причина этого была непонятна Коруму, ибо король не располагал временем и не мог внятно изъяснить ее. Запас стрел, копий и камней уже подходил к концу, убито же было всего несколько собак.

     "Кем бы ни был этот Керенос, свору свою он натаскал хорошо, " - так думал Корум, выпуская последнюю стрелу. Он отбросил лук в сторону и достал из ножен меч.

     Собачий вой леденил души воинов, им приходилось сражаться не только с псами, но и с собственным телом, цепенеющим от ужаса.

     Король Маннах побежал вдоль укреплений, на ходу подбадривая воинов. Погибших пока не было. За мечи, топоры и пики воины возьмутся только тогда, когда у них кончатся метательные орудия. И это время было уже близко.

     Корум перевел дыхание и попытался как-то оценить ситуацию. Крепость была окружена. Воинов же было чуть больше сотни. Стены крепости были достаточно высоки, и все же собакам ничего не стоило запрыгнуть на них, - в этом Корум ничуть не сомневался.

     Не успев подумать об этом, Принц увидел, что прямо на него летит белый зверь, - передние лапы были вытянуты, зубы щелкали, глаза горели желтым огнем. Извлеки Корум меч секундой позже, зверь загрыз бы его. Зверюга прыгнула, и в тот же миг Корум нанес ей удар. Клинок вонзился чудовищу в брюхо; последний раз оно разинуло пасть и тихо зарычало, угадав вдруг свою судьбу, удивившись концу, пришедшему так внезапно. Через мгновенье монстр уже летел вниз, на спины своих собратьев. Корум едва устоял на ногах, - таким огромным был зверь.

     Казалось, на сегодня бой закончился, - псы Кереноса отступили от стен крепости. Однако рык и завыванье не оставляли сомнений в том, что собаки отступили только для того, чтобы немного передохнуть и собраться с силами. Возможно, сам незримый Керенос, их хозяин, дал такую команду. Многое отдал бы Корум за то, чтобы увидеть самих Фой Мьёр, - понять, кто они, откуда черпают свои силы. Минутою раньше он увидел в тумане странную тень. Фигура эта стояла на двух ногах и была куда выше собак, впрочем, Корум мог и обмануться - туман постоянно плыл, сплетая немыслимые формы. Если же он действительно видел Фой Мьёр, то несомненным становилось то, что они отличны от Людей, - они были слишком высоки. Это не вадаги, не надраги и не мабдены. Но кто же тогда? Откуда пришли?! Этот вопрос не давал Коруму покоя еще со времени первого их разговора с королем Маннахом.

     - Псы! Псы!

     Из тумана беззвучно выплыл сверкавший белизной зверь и подмял под собою кричавшего воина. Оба, и воин, и зверь, сорвались со стены и с ужасающим хрустом упали на мостовую.

     Собака тут же проворно вскочила и впилась зубами в тело своей жертвы. Затем, довольно ощерившись, она понеслась вдоль по улице. Недолго думая, Корум метнул в нее свой меч. , Меч угодил собаке в бок. Она завизжала и попыталась схватить зубами рукоять, торчавшую между ребер, - так щенок, играя, ловит зубами собственный хвост. Огромный пес закружился было на одном месте, но через миг уже испустил дух.

     Корум спустился, на мостовую, чтобы извлечь свой меч из бездыханного тела.

     Таких огромных собак Принц никогда не видел, не видел он и шкур с таким странным окрасом. С чувством крайнего отвращения выдернул он свой меч из грузного тела, вытер о белесую, грубую шерсть и бегом вернулся на свое место.

     И тут он почувствовал вонь. Это был запах псины, сырой, грязной шкуры; вонь эта с каждой минутой становилась все сильнее и сильнее. Защитникам крепости приходилось тяжко, едкая вонь травила их, ; туман ел глаза и сжимал горло. В нескольких местах собаки забрались на стену, - четверо защитников уже лежали с перегрызенным горлом, Убито было всего два пса, одному из них начисто снесли голову.

     Корум почувствовал усталость и лишний раз подивился выносливости защитников крепости. В обычном бою они давно лишились бы сил, но сейчас им приходилось сражаться не с людьми, а со зверьем, которым, казалось, управляли некие неведомые, безумные силы.

     Корум отпрыгнул в сторону, - огромный пес перелетел через стену и оказался на площадке. Он тяжело дышал, высунув язык, с клыков стекала слюна. Волна вони, шедшей из пасти зверя, обдала Корума. Утробно заурчав и прижав красные уши к своей узкой голове, зверь изготовился к атаке.

     Корум закричал, схватил свой боевой топор, что стоял у стены, и бросился на зверя.

     Зверь заметно испугался, когда топор просвистел над его головой. Он поджал было свой хвост, но тут же понял, что соперник куда мельче и слабее его, - и тогда зверь грозно зарычал, обнажив свой двенадцатидюймовые клыки.

     Корум занес топор для второго удара, но вдруг потерял равновесие. Зверь тут же бросился на него. Корум умудрился отскочить в сторону и ударил зверя по задней лапе. Он стоял на самом краю стены. Спрыгнуть с нее означало по меньшей мере сломать ноги: еще один шаг назад - и он рухнет на мостовую.

     Ему оставалось только одно. Когда зверь вновь бросился на Корума, тот ловко уклонился от него, и зверь, не удержавшись на стене, полетел вниз и разбился насмерть.

     Шум боя доносился уже отовсюду. Несколько псов Кереноса рыскали по улочкам города, выискивая старых женщин и детей, что прятались за дверьми своих домов.

     Медбх, дочь короля Маннаха, охраняла улицы.

     Корум увидел ее во главе небольшого отряда воинов, загонявшего двух огромных псов. Пряди рыжих волос Медбх, выбившись из-под шлема, развевались на ветру. Гибкость, стремительность и точность движений, несомненная ее отвага изумили Корума. Никогда он не встречал женщин, похожих на Медбх; впрочем, здесь все женщины сражались наравне с мужчинами и подобно мужчинам переносили все тяготы битвы.

     "Как красивы здешние женщины", - подумал Корум. И тут же он выругал себя за невнимательность: завывая и скрежеща зубами, на него несся зверь. Корум замахнулся и с боевым криком вадагов на устах нанес зверю смертельный удар прямо между алых ушей. "Скорее бы кончилась битва", - думал Принц с тоскою, - он уже настолько ослаб, что сомневался, удастся ли ему совладать еще с одним чудовищем.

     Казалось, что лай этих ужасных тварей становится все громче; зловонное дыхание наполняло воздух таким смрадом, что не хотелось дышать. Белое мощные тела все взлетали и взлетали на стену, скаля огромные клыки и сверкая желтыми глазами; гибли люди, чью плоть и чьи кости рвали и дробили страшные челюсти.

     Тяжело дыша, Корум прислонился свиною к стене, - еще одна стычка - и он погибнет. Ему уже не хотелось защищаться. Он выдохся. Сейчас он умрет, и вмиг решатся все проблемы. Кэр-Малед падет. В мире восторжествуют Фой-Мьёр.

     Что-то заставило его посмотреть на улицу. С мечом в руках там стояла Медбх. Прямо на нее несся огромный зверь. Весь ее отряд уже погиб. На мостовой лежали истерзанные трупы воинов. Теперь, похоже, настал черед Медбх.

     Времени на раздумья у Корума не было - в тот же миг он спрыгнул со стены. Его обутые в сапоги ноги ударили прямо в крестец зверя, прижав тело животного к земле. Боевой топор со свистом рассек воздух и с хрустом вонзился в хребет собаки, разрубив ее едва ли не надвое. Корум перекатился через труп зверя, перепачкавшись в его крови, и повалился на спину, так и не сумев найти под ногами надежной опоры. Медбх так и не поняла, что же произошло, - она выстрелила в глаз псу, не понимая того, что пес уже мертв, и только после этого заметила Корума.

     Когда он поднялся на ноги и принялся выдергивать топор из туши зверя, девушка улыбнулась.

     - Так ты. Принц, не хочешь моей смерти?

     - Ну что вы, госпожа, - ответил Корум, переводя дыхание. - Конечно же нет.

     Он наконец выдернул топор и поспешил назад, на укрепления, где усталые воины боролись с бесчисленной сворой псов.

     Корум бросился на помощь воину, который уже не мог бороться с нападавшим на него чудовищем. К тому времени топор Корума уже затупился и потому удар лишь слегка оглушил зверя, - пес тут же пришел в себя и рыча двинулся на Принца.

     Удар пики пришелся псу в брюхо; волна густой зловонной крови выплеснулась на Корума.

     Он отступил назад и устремил взор в туман, клубившийся за стеной. На сей раз он увидел в тумане неясную фигуру, - огромную фигуру человека с рогами оленя на голове. Лицо было уродливо, тело - криво. Человек поднес что-то к губам, казалось, будто он пьет.

     И тут же раздался звук, заставивший собак замереть; оставшиеся в живых воины побросали свое оружие и зажали руками уши.

     Звук этот был исполнен ужаса, в нем слышались и смех, и плач, и стенанья, и победные кряки. Это трубил Рог Кереноса, созывая псов.

     Корум неотрывно смотрел на исполина, пока тот не скрылся во мгле. Псы тут же бросились вслед за хозяином, они легко перепрыгивали через стены и сбегали с холма, растворяясь в тумане. Вскоре в Кэр-Малоде не осталось ни одной живой собаки.

     Туман стал подниматься и отступать к лесу, словно был мантией Кереноса.

     Рог затрубил еще раз.

     Кого-то из людей тошнило от невыносимого смрада, кто-то рыдал, кто-то кричал.

     Неплохо позабавились в тот день Керенос и его свора. Они только поиграли с людьми Кэр-Малода, явили им малую толику своей силы. Большего они и не хотели. Корум был почти уверен в том, что Фой Мьёр считали эту битву чем-то вроде торжественного парада перед главным сражением.

     В битве при Кэр-Малоде люди убили тридцать четыре собаки.

     Битва унесла жизни пятидесяти воинов, мужчин и женщин.

     - Медбх! Татлум! - закричал король Маннах. Он был ранен в плечо. Из раны капала кровь.

     Медбх взяла одно из ядер, слепленных из мозгов и извести, и раскрутила пращу.

     Татлум полетел вослед Кереносу.

     Но Фой Мьёр остался невредимым, - Маннах сразу понял это.

     - Трудно сразить их обычным орудием, татлумов же они боятся, - сказал король.

     Молча оставили они стены Кэр-Малода и отправились оплакивать своих мертвых.

     - Завтра, - сказал Корум, - я отправлюсь на поиски Копья Брионак. Я принесу его вам. Я сделаю все, чтобы спасти народ Кэр-Малода от Кереноса и ему подобных. Я так решил.

     Король Маннах, которому помогала спускаться те ступеням Медбх, молча кивнул - он не мог вымолвить ни слова, так велика была его усталость.

     - Но прежде я отправлюсь в место, которое вы называете Замок Оуин, - продолжил Корум. - Прежде чем уйти, я должен побывать там.

     - Вечером я отведу тебя туда, - сказала Медбх. Корум не стал возражать ей.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

НА РАЗВАЛИНАХ

     День близился к концу. Солнце вышло из-за туч, растопив иней и слегка согрев воздух. Запахло весной.

     Корум и принцесса Медбх, прозванная Длинной Рукой за искусность в метании татлумов, отправились верхом в то место, которое принц называл Эрорн, а девушка - Оуин.

     Стояла весна, но деревья были голы, а земля пустынна. Весь мир выглядел застывшим и мертвым. Жизнь ушла с этих земель. Коруму вспоминалась пышная, буйная зелень. Думы о том, во что могла обратиться большая часть страны, после того как там побывали Фой Мьёр со своими сворами и слугами, устрашали Принца.

     Они остановили коней у края утеса. Волны накатывались с шумом, играя галькой в крошечной заводи.

     Высокие черные скалы, скалы древние, источенные временем, поднимались из воды. То тут, то там виднелись темные гроты и глубокие трещины. Такими же они были и тысячу лет назад.

     И все же мыс стал другим. Центральная его часть ушла вниз, рухнув своим гранитным телом на морское дно. Теперь Корум знал, что же сталось с Замком Эрорн.

     - Это место называют Крепостью Сидхов или Крепостью Кремма, - сказала Медбх, указывая на дальний край провала. - Издали скалы кажутся чем-то рукотворным, но на деле их зодчий природа.

     Очертания скал были хорошо знакомы Принцу.

     Да, эти скалы действительно казались естественным творением природы, но вадаги всегда строили свои дома так, чтобы те сливались с окружающим миром, не нарушая его гармонии. Даже в древние времена многие путники проходили мимо замка, не подозревая о том, что замок перед ними.

     - Их изваял мой народ, - сказал Принц тихо, - это и есть дом вадагов, хоть в это и трудно поверить.

     Медбх была поражена услышанным. Она засмеялась:

     - Значит легенды говорят правду! Это и есть твой замок!

     - Я здесь родился, - сказал Корум со вздохом и тут же добавил, - наверное, здесь я и умер.

     Спешившись, он подошел к краю утеса и посмотрел вниз. У подножья утеса плескалась вода. Корум стал разглядывать руины. Ему вспомнились Ралина, принц Клонски, отец, мать принцесса Колаталарна, сестры Иластру и Фолирна, принц Ранан, двоюродная сестра Сертреда. Никого из них уже нет. Ралина умерла своею смертью. Другие же пали от рук Гландит-а-Края и его головорезов. Теперь о них помнит только он, Корум. На какой-то миг Принц даже позавидовал им, - слишком многое отягощает его память

     - Но ты же живой, - сказала девушка.

     - Ты так считаешь? Порою я кажусь себе тенью, плодом воображения твоего племени. Память о моей прошлой жизни стала покидать меня. Я с трудом вспоминаю лица своих родителей.

     - У тебя была семья? Откуда же тогда ты взялся?

     - Ваша легенда говорит так: я спал в кургане, пока не стал нужен вам. Это не так. Я пришел сюда из своего времени, - на месте этих руин там стоит Замок Эрорн. О, сколько на моем пути руин.

     - Так ты здесь со своей семьей? Они тоже станут помогать нам?

     Корум отрицательно покачал головой и, грустно улыбнувшись, сказал, смотря Медбх в глаза:

     - Нет, госпожа, этого не произойдет. Все мои родственники убиты, убиты вашим племенем, Мабденами. Жена моя тоже умерла.

     - Ее тоже убили?

     - Нет, она умерла от старости.

     - Она была старше тебя?

     - Нет.

     - Значит, ты и в самом деле бессмертный? - она смотрела вниз, на море.

     - В известном смысле - да. Потому я и боюсь любви.

     - А меня это совсем не пугает.

     - Не пугало это и мою избранницу, маркграфиню Ралину. Я тоже не думал ни о чем, пока она не покинула меня. Вновь пережить горечь разлуки я уже не смогу.

     Невесть откуда появившаяся чайка уселась на камень. Когда-то их было здесь множество.

     - Корум, и ты не хотел бы пережить все это вновь?

     - Да, не хотел бы. Понимаешь...

     - Ты любишь трупы? Слова эти задели Принца.

     - Как смеешь ты так жестоко-

     - Когда человек уходит, остается его труп. Или ты любишь трупы, или ты должен любить живых. Он покачал головой:

     - Милая Медбх, не так-то все просто.

     - Я говорю вещи непростые, о, Корум Владыка Кургана.

     Корум раздраженно взмахнул своей серебряной рукой.

     - Я вовсе не из кургана. Мне не нравится это имя. Ты говоришь о трупах, а сама называешь меня так, что я чувствую себя ожившим мертвецом. Стоит этому имени прозвучать, как мне кажется, что от одежд моих исходит запах тлена.

     - В старых легендах говорится о том, что ты питаешься кровью. В древности на кургане совершались кровавые жертвы.

     - Чего я не люблю, так это крови, - сказал Корум. Настроение его заметно улучшилось. Битва с Псами Кереноса помогла ему избавиться от мрачных мыслей, - теперь его больше занимали более практичные соображения.

     Живой рукой он прикоснулся к липу девушки - ее губы, ее шея, ее плечи...

     Он обнял ее, и слезы радости покатились по его щеке.

     Волны шумели у древних стен Замка Эрорн. В лучах заходящего светила смотрели они на море.

     - Слушай! - сказала Медбх, приподняв голову. Пряди тонких волос разметались по лицу.

     Он слушал. Он услышал эти звуки еще до того, как она сказала о них, но ему не хотелось внимать им.

     - Арфа, - сказала она. - Какая прекрасная музыка. Сколько в ней грусти. Ты слышишь ее?

     - Да.

     - Я эту музыку уже слышала.

     - Наверное, ты слышала ее сегодня утром - за минуту до боя, - сказал Корум нехотя.

     - Да. И еще - на кургане.

     - Я об этом слышал. Она звучала в первый день вашего заклинанья.

     - Но кто же это играет? Что это за музыка?

     Корум печально смотрел на развалины, - это все, что осталось от замка Эрорн. Даже ему развалины казались теперь обычными скалами. Быть может, намять подводит его, и этот замок действительно лишь работа воды и ветра?

     Ему стало не по себе.

     Теперь и она смотрела на руины.

     - Музыка играет здесь, - сказал он. - Арфа играет музыку времени.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

МИР ПОБЕЛЕЛ

     Облачившись в меха, Корум отправился в путь. Он надел белую меховую накидку прямо на свои одеяния, шлем его был покрыт - огромным капюшоном. Все было сшито из мягкого меха зимней куницы. Для коня, подаренного королем, была сшита кожаная попона, отороченная мехом и расшитая картинами, изображавшими сцены далекого прошлого. И еще дали ему расшитые узорами меховые сапоги и перчатки из кожи оленя, высокое седло и вьюки, а также мягкие ножны для его пик, меча и топора. Перчатку он надел и на серебряную руку, дабы случайно не выдать себя. У стен крепости он поцеловал Медбх и попрощался с жителями Кэр-Малода, смотревшими на него с тоскою и с надеждой. Король Маннах поцеловал его в лоб.

     - Верни нам копье Брионак, - сказал король. - И тогда мы сможем приручить быка - Черного Быка Кринанасса, Мы повергнем наших недругов, и земля наша снова зазеленеет.

     - Я найду его! - пообещал Принц Корум Джайлин Ирси; его единственный глаз заблестел, и трудно было понять, чем вызван этот блеск, - решимостью или печалью.

     Оседлал огромного своего скакуна, сильного боевого коня Туха-На-Кремм Кройх, вставил ноги в стремена, изготовленные специально для него (здесь их не помнили), захватил пику и знамя, сшитое прошлой ночью девушками Кэр-Малода.

     - Ты похож на великого рыцаря, о, господин, - прошептала Медбх. Склонившись в седле, Корум коснулся рукою ее волос и погладил ее нежную щеку. - Я вернусь, Медбх.

     В течение двух дней он скакал на юго-восток, дорога была несложной, ибо и прежде он не единожды ездил по ней, время же так и не смогло уничтожить многих знакомых ему примет этого пути. Возможно, потому, что он увидел так мало, - а, быть может, так много в Замке Эрорн, - он решил направиться к горе Мойдель, на которой некогда стоял замок Ралины. Выбор цели пути был оправдан не только этим: некогда гора Мойдель была последним оплотом Лайвм-ан-Эша, теперь же эта роль перешла к Хи-Брисэйлу. Помимо прочего, гора Мойдель стала бы хорошим ориентиром, если, конечно, она не ушла под воду вместе с Лайвм-ан-Эшем.

     Корум держал путь на юго-восток.

     Становилось все холоднее, то и дело падал крупный град. Градины били в стылую землю, барабанили по доспехам, больно ударяли коня. Пока Принц ехал по широкой дикой пустоши, стена града несколько раз вставала перед ним, сбивая с пути. Порой град становился настолько крупным, что Коруму приходилось искать убежище, - обычно это были валуны, поскольку деревьев на всем протяжении пустоши почти не было. Кроме орляка и вереска, который должен был давно цвести, здесь росли дрок и чахлые березы. Жизнь теплилась в редких растеньицах. Прежде здесь во множестве водились олени и фазаны. В этом же путешествии Корум встретился лишь с одним пугливым, тощим оленем, что смотрел на одинокого всадника совершенно безумными глазами.

     Чем дальше Принц ехал на восток, тем унылее становились земли. Землю покрывал толстый слой инея, холмы и камни были одеты в снежные нашей. Начался подъем, воздух стал разреженнее и морознее. Людей, подаривших ему шубу, Корум вспоминал с благодарностью.

     Теперь уже не иней, но снег покрывал землю. Мир сиял белизной, отчего невольно вспоминались псы Кереноса.

     Конь вяз в снегу. Напади на Корума враги, он не смог бы ни убежать от них, ни достойно сразиться с ними.

     Небо сверкало голубизной; солнце почти не грело, но сияло ярко. Корум опасался тумана, ибо теперь он знал, что из него могут появиться и дьявольские псы, и их хозяева.

     На пути стали попадаться неглубокие долинки, в которых укрывались то домишки, то деревушки, то целые города, некогда заселенные мабденами. Все они были безлюдны.

     Эти поселения стали местами ночлегов Корума. Он не решался открыто разводить огонь, боясь, что враги иди просто недруги заметят дым. На каменном полу он разводил костер из торфа и делал это так, что дым рассеивался прежде, чем его можно было заметить снаружи. Так Принц обогревал себя и своего коня, так он готовил себе пищу. Если бы не тепло этих костров, путешествие его было бы поистине жалким.

     В домах все еще стояла мебель, на стенах висели картинки, на полках валялись всяческие безделушки, - и оттого становилось особенно грустно. Вещи мабденов вряд ли могли заинтересовать Фой Мьёр, видимо, поэтому дома и не были разграблены.

     Когда Корум добрался до восточных деревушек, он увидел следы кровавой бойни, - похоже, псы Кереноса попировали здесь вволю. Понятною стала причина, побудившая людей покинуть свои жилища и искать прибежища в древних заброшенных крепостях вроде Кэр-Малода.

     Народ, живший здесь, обладал развитой, утонченной культурой. По всему было видно, что эти сельские жители успевали не только возделывать землю.

     В покинутых жилищах Корум находил книги и картины, музыкальные инструменты, керамику и литье. Грустно было видеть это. Значит, борьба с Повелителями Мечей была бессмысленной? Принц защищал народ Лайвм-ан-Эша так, словно это был и его народ, но где теперь Лайвм-ан-Эш? То, что от него осталось, было обречено на гибель.

     Корум стал избегать людских поселений, чтобы не вспоминать лишний раз о трагедии мабденов. Ночевал он в пещерах.

     Однажды утром, после часа езды, он оказался перед глубокой ложбиной, посреди которой лежало замерзшее озерцо. На северо-восточном его берегу стояло нечто, похожее на камни высотою в человеческий рост. Фигур было несколько сотен. Обычно же ритуальные круги состояли из пары десятков каменных истуканов.

     Как и везде, толстый слой снега покрывал все вокруг.

     Корум подъехал к берегу озера, миновав было каменных истуканов (таковыми они ему казались). И вдруг заметил, что среди снегов мелькнуло что-то темное. Ворона? Принц заслонил глаза от солнца и стал всматриваться в просвет между камней. Нет, куда крупнее. Наверное, волк. Если же это олень, он забьет его на мясо. Корум достал лук, вынул из колчана стрелу, натянул тетиву.

     Конь послушно двинулся вперед.

     Подъехав к каменным статуям, Корум заметил, что они крайне необычны. Работа неведомого скульптора тонкостью своей не уступала шедеврам вадагских мастеров. Все фигуры - и мужские, и женские - застыли в позах воителей. Кто же изваял их и для чего?

     Что-то темное мелькнуло вновь. И вновь оно скрылось за статуями.

     Статуи были удивительно знакомы Принцу. Может быть, он уже видел нечто подобное?

     Ему вспомнился замок Ариоха, - замок и все то, что Корум видел там. Все стало на свои места. Разум не желал замечать очевидного. Он противился этой правде.

     Статуя была прямо перед глазами, и Принцу пришлось-таки согласиться с реальностью увиденного.

     Это были не статуи.

     Это были замерзшие тела людей, застывших в тот миг, когда они уже приготовились к бою с неприятелем; Люди эти походили на народ Туха-на-Кремм Кройх. Корум видел выражения их лиц, их позы. Лица выражали решимость - лица мужчин и женщин, мальчиков и девочек; дротики, топоры, мечи, луки, пращи и ножи сжимали они в руках. Они вышли на бой с Фой Мьёр. Но враг ответил им лишь холодом, внезапным, страшным холодом, что обратил теплую плоть в лед.

     Корум отвел глаза и опустил лук. Конь заволновался и понесся по берегу мимо оледенелых, мертвых камышей. Корум увидел две фигуры, стоявшие по пояс в промерзшем насквозь озере; руки их в ужасе были воздеты к небу. И мальчику, и девочке было лет по шестнадцать.

     Все было мертво. Все было немо. Стук конских копыт казался Коруму похоронным звоном. Он наклонился вперед и устремил взгляд на землю: не мог он видеть всего этого ужаса. Не мог он и плакать.

     И тут Корум услышал стон, что вначале показался Принцу его собственным стоном. Он поднял голову и сделал глубокий вдох.

     Звук повторился.

     Корум обернулся и заставил себя вновь посмотреть на застывшее воинство, полагая, что звук исходит оттуда.

     Черная фигура отчетливо выделялась среди прочих, припорошенных снегом фигур. Черный плащ хлопал на ветру, словно сломанное воронье крыло.

     - Кто ты? - вскричал Корум, - не по ним ли ты плачешь?

     Человек стоял на коленях. Услышав Корума, он поднялся на ноги, однако его черный изодранный плащ продолжал скрывать лицо.

     - Кто ты? - Корум повернул коня.

     - Забери и мою жизнь, прихвостень Фой Мьёр! - ответил ему старческий голос. - Я знаю, кто ты и зачем пришел сюда.

     - Значит, ты меня не знаешь, - сказал Корум мягко. - Теперь ты, женщина, ответь мне - кто ты сама?

     - Я - Айвин. Здесь стоят и мои дети, и мой супруг. Я должна умереть. Если ты враг - убей меня. Если ты друг - убей меня, - тем ты докажешь свою дружбу. Я отправлюсь туда, вслед за ними. Мир этот со всеми его ужасами мне несносен. Не нужно мне ни видений, ни страхов, ни истин. Я - Айвин, и я предрекала все то, что ты здесь видишь. Они не послушались меня, и потому я жива, а они - нет. Я вернулась и убедилась в своей правоте. И потому я плачу, но плачу я не по ним. Я плачу по себе, ибо предала я свой народ. Я провидица Айвин, но кому нужен теперь мой дар, кто кроме меня самой сможет оценить его? Пришли Фой Мьёр и обратили всех в камень. Они так и не вышли из своих туч, не выпустили своих псов, ибо искали куда более лакомой добычи, чем наш маленький род. Наши отважные люди верили в то, что Фой Мьёр - как бы испорчены и злы те не были - не откажут им в чести сражаться с ними. Я предупреждала людей о грозящей беде. Я умоляла их бежать вместе со мною. Но они внимали лишь гласу собственного разума. Они отпустили меня с миром, сами же пожелали остаться. "Если народ не может сберечь собственное достоинство, значит он обречен на смерть, - так говорили они, - ибо умирать можно по-разному." Не поняла я тогда их слов. Лишь теперь открылся мне их смысл. И потому, господин, убей меня!

     Моля, она протянула к нему руки, обнажив посиневшую от холода и старости плоть. Капюшон упал, открыв морщинистое лицо и седые волосы. В глазах провидицы застыла такая мука, что Корум невольно поразился, - никогда еще он не встречал такого взгляда.

     - Господин, убей меня!

     - Я не могу этого сделать, - ответил Корум. - Будь я мужественнее, я сделал бы то, о чем ты просишь. Но, поверь, госпожа, нет у меня такого мужества.

     Принц жестом указал на запад.

     - Иди туда и попытайся найти Кэр-Малод Там твой народ все еще сражается с Фой Мьёр. Расскажи им о том, что здесь произошло. Предупреди их. Тем ты искупишь грех, который так мучает тебя.

     - Кэр-Малод? Так ты пришел из Кэр-Малода? Крепости на берегу моря неподалеку от кургана Кремма?

     - Я должен совершить важное дело. Я ищу копье.

     - Копье Брионак? - Провидица стала говорить с придыханием. Голос ее стал тоньше. Айвин тихонько покачивалась, глаза ее смотрели в бездонную глубь, хотя, казалось, что она смотрит на Корума.

     - Брионак и Бык Кринанасса. Серебряная Рука. Придет Кремм Кройх. Придет Кремм Кройх, - женщина уже пела. - Придет Кремм Кройх и назовется, назовется, назовется. И имя будет у него другое.

     Корум хотел было назвать свое имя, но изумление лишило его дара речи, - он мог лишь слушать.

     - Корум Лло Эрайнт. Серебряная рука и алая мантия. Тебя зовут Корум. Падешь ты от руки брата.

     Корум уже не сомневался в чудесном даре старухи, однако последние слова заставили его улыбнуться.

     - Пасть я могу, но только не от руки брата. У меня нет братьев.

     - У тебя их много, Принц. Я вижу всех. Все гордые воители, славные герои.

     Сердце Корума часто забилось, странная тяжесть легла на него. Он сказал торопливо:

     - Нет у меня, старуха, братьев. Нет и не было. Почему сказанное так испугало его? Быть может, провидице известно нечто, неведомое Принцу?

     - Ты испугался, - сказала она. - Значит, это правда. Но не бойся. Лишь трех вещей ты должен опасаться. Первое - брат, о котором я говорила. Второе - арфа. И третье - красота. Бойся трех этих вещей, Корум Лло Эрайнт.

     - Красота? Первое и второе еще как-то можно понять, но при чем здесь красота?

     - Красота, - упрямо повторила старуха. - Бойся трех этих вещей.

     - Я больше не хочу слушать этот вздор. И все же ты нравишься мне, старуха. Похоже, пережитое лишило тебя рассудка. Иди в Кэр-Малод, там за тобой присмотрят. Там ты сможешь искупить свою вину, хотя - еще раз повторяю - на тебе нет вины. Я же продолжу свой путь.

     - Брионак, о, воитель, будет твоим. Но сначала ты заключишь договор.

     - Договор? С кем?

     - Не знаю. Я послушаюсь твоего совета. Если я останусь в живых, я расскажу народу Кэр-Малода обо всем виденном мною. Но и ты помни мои слова, Корум Джайлин Ирси. Не забывай моего совета. Я провидица Айвин, и всегда истинно то, что я вижу. Лишь одного не дано мне увидеть - последствий собственных деяний. Такова моя судьба.

     - Моя же судьба в ином, - сказал Корум, повернув коня. - Я не принимаю истин. По крайней мере, я предпочитаю малые истины великим. Прощай, женщина.

     Окруженная застывшими сыновьями, в изодранном плаще на старом дряхлом теле, провидица тихо повторила:

     - Бойся трех вещей, Корум Серебряная Рука. Брат, арфа и красота.

     Корума несколько смущало те, что среди прочего была упомянута и арфа. Если бы не она, речи старухи можно было бы считать бредом сумасшедшей. Но он уже слышал арфу. И он боялся ее.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ВОЛШЕБНИК КАЛАТИН

     Под тяжестью снега гнулись и ломались деревья, лишенные листвы и плодов; лесные обитатели давно умерли или ушли в иные земли, - и посему лес утратил свою былую силу.

     Коруму он был знаком. Это был Лес Лаара. Именно здесь он очнулся после пыток Гландит-а-Края. Принц задумчиво посмотрел на свою левую серебряную руку, другою рукой коснувшись правого глаза. Бурый человек и Великан Лаара. Все началось с него, с Великана Лаара, - сначала он спас ему жизнь, а потом... Корум отогнал от себя эти мысли. За дальним краем Леса Лаара находилась западная оконечность этих земель, там и стояла гора Мойдель.

     Корум покачал головой, глядя на умирающий лес. Нет здесь теперь и племен Конников. Нет злобных мабденов.

     И вновь он подумал о Гландите. Отчего зло всегда приходит с восточных берегов? Может быть, судьба этой земли в том и состоит, чтобы страдать раз за разом на протяжении всей истории?

     С этими праздными мыслями Корум въехал в занесенный снегом лес.

     Уныло и мрачно обступили его со всех сторон голые дубы, вязы и рябины. Из всех лесных деревьев лишь тиссы как-то удерживали тяжкую снежную ношу.

     Корум вспомнил рассказы о Людях Ели. Может быть, Фой Мьёр действительно хотят уничтожить все лиственные деревья, оставив на их месте только хвойные? Но зачем им бороться с обычными деревьями? Разве деревья могут быть опасными?

     Пожав плечами, Корум направился дальше.

     Дорога была нелегкой. Путь преграждали огромные сугробы и лесные завалы. То и дело ему приходилось объезжать их, рискуя сбиться с пути.

     Он ехал без остановок, моля стихии о том, чтобы они были милостивы к нему хотя бы в море.

     Два дня плутал Корум в лесу Лаара, пока не понял, что окончательно заблудился.

     Мороз несколько ослаб, но это вовсе не означало, что западные земли где-то рядом. Может быть, Принц просто привык к холоду.

     Несмотря на то, что стало теплее, дорога сделалась еще более трудной. По ночам Коруму приходилось разгребать снег, чтобы приготовить себе место для сна. Былая осторожность в пользовании огнем совершенно забылась. Он разводил большие костры, от жара которых снег таял; Корум надеялся, что заснеженные ветви смогут развеять дым до такой степени, что его нельзя будет заметить с опушки леса.

     В одну из ночей Принц остановился на маленькой поляне, где и сложил костер из сухих ветвей, Он напоил коня талой водой и разрыл снег, чтобы конь мог пощипать редкую сухую травку.

     Едва Корум приготовился посидеть спокойно у костра и погреться, как над лесом разнесся знакомый вой. Вой слышался с севера. Корум тут же вскочил на ноги, забросал костер снегом и прислушался.

     Вой раздался вновь.

     Его нельзя было спутать ни с чем. Добрая дюжина собачьих глоток выводила эту дружную песнь. Это могли быть только дьявольские псы Кереноса.

     Корум взял лук и колчан со стрелами.

     Рядом рос древний могучий дуб. Дерево было еще живым, и Корум решил, что ветви дуба выдержат его вес. Обвязав оружие веревкой, взяв конец веревки в зубы и смахнув снег с нижних ветвей, он полез на дерево.

     Под ногами хрустела ледяная корка, и пока Корум взбирался на дуб, то дважды едва не сорвался вниз. Взобравшись так высоко, как только мог, Корум осторожно потряс ветви, стряхнув с них немного снега, так, чтобы с одной стороны видеть поляну, с другой - самому оставаться незаметным.

     Он надеялся на то, что конь, почуяв запах собак, попытается бежать от них, однако для этого конь был слишком хорошо вышколен. Он доверчиво ждал Корума, пощипывая скудную травку.

     Собаки явно приближались. Теперь Принц был почти уверен, что чудовища выследили его. Он повесил колчан на соседнюю ветвь и достал из него стрелу.

     Слышно было, как трещат под ногами собак сухие ветки. Конь захрапел и прижал уши; он вращал глазами, пытаясь отыскать своего хозяина.

     Туман на краю поляны стал сгущаться. Коруму показалось, что к дереву крадучись движется что-то белое. Лежа на ветке и удерживая равновесие ногами, Корум натянул тетиву.

     Первая собака выскочила на поляну, - красный язык ее был высунут, уди подергивались, желтые глаза горели жаждой крови.

     Корум прицелился, метя ей в сердце.

     Он отпустил тетиву. Тетива щелкнула, задев рукавицу. Лук распрямился, запев струною. Стрела полетела прямо в цель. Собака дернулась и закружила на месте, глядя на стрелу, вонзившуюся в бок. Зверь никак не мог понять, откуда прилетело это смертоносное жало. Лапы пса подкосились.

     Корум взял новую стрелу.

     И тут сук, на котором он сидел, сломался.

     Прежде чем Корум понял, что с ним происходит, он уже летел вниз. Он пытался схватиться за нижние ветви, но все попытки его были тщетными, - со страшным шумом он свалился на землю. Падая, Принц выронил лук; колчан же и пики так и остались на дереве.

     Корум упал на левый бок. Если бы не глубокий снег, он переломал бы себе все кости. Все остальное его оружие осталось на дальнем краю поляны. Псы, напуганные внезапной смертью своего собрата и оглушительным падением ветви, попрятались.

     Корум вскочил на ноги и побежал к дереву, у которого оставил свой меч. Конь, увидев хозяина, заржал и понесся наперерез. Корум закричал, пытаясь отогнать коня в сторону. Протяжный торжествующий вой раздался у Принца за спиной. Гигантские лапы ударили его, и он плашмя упал на землю. Капли теплой, липкой слюны слетели ему на шею. Корум попытался было подняться на ноги, но огромный пес словно пригвоздил его к земле.

     Зверь победно взвыл. Вой этот подхватила вся стая. Еще мгновенье, и пес вцепится Принцу в глотку.

     Корум услышал ржание коня и увидел копыта, промелькнувшие прямо перед самым лицом. Он вновь был свободен. Его боевой конь стоял на задних йогах, нанося рычащему зверю тяжелые удары копытами, обутыми в стальные подковы. Череп у псины был проломлен, но она все еще пыталась схватить скакуна зубами. Еще один удар пришелся в голову, и зверь забился в предсмертных судорогах.

     Корум захромал к краю поляны и через минуту его серебряная рука уже держала ножны, а живая, настоящая рука вынимала меч. Он извлек клинок из ножен и в тот же миг резко развернулся, став лицом к поляне.

     На поляну, извиваясь призрачными пальцами, вползали струйки тумана. Доблестный конь бился теперь уже с двумя псами; дважды или трижды тем удавалось укусить его, но конь не сдавался.

     И тут Корум увидел появившуюся из-за деревьев фигуру человека.

     Человек был одет в кожаный плащ с капюшоном, за плечами его висела тяжелая кожаная сума. В руках он держал меч.

     Вначале Корум решил, что незнакомец пришел ему на помощь, поскольку лицо его было белым как снег, а глаза сверкали алым огнем. Принцу вспомнился воин-альбинос, виденный им в замке Войлодион-Гагнасдак.

     Может быть, это Эльрик?

     Но нет - незнакомец не был похож на Эльрика. Лицо его было грубо и некрасиво, к тому же он был толст, чего нельзя было сказать об Эльрике из Мельнибонэ.

     Незнакомец неуклюже двинулся вперед, увязая в снегу по колено; меч его был поднят.

     Неуклюжий противник сделал первый удар. Корум легко парировал его и сделал резкий выпад вперед, целя врагу в сердце. Странные звуки вырвались из уст воина, он сделал несколько шагов назад, и меч Принца выскользнул из тела.

     Ухватив оружие обеими руками, воин вновь напал на Корума.

     Принц успел нырнуть под клинок.

     Его охватил ужас. Ведь Корум бил сильно и точно, и все же враг не умер.

     Принц ударил противника по открытой левой руке, однако ни капли крови не выступило из глубокой раны, оставленной лезвием.

     Человек вновь взмахнул мечом, не обращая на удары Корума никакого внимания.

     Тем временем все больше и больше псов появлялось на поляне. Одни сидели, глядя на то, как бьются меж собой люди. Другие присоединялись к своим собратьям, сражавшимся с конем. Из ноздрей скакуна уже валил пар. Конь устал; страшные звери должны были вот-вот растерзать его.

     Изумленно смотрел Корум на бледное лицо неприятеля, так и не понимая, с кем же он сражается. Не Керенос же это, в самом деле! О Кереносе говорили как о великане, этот же великаном явно не был. Нет, нет, - скорее всего это был прислужник Фой Мьёр о таких ему тоже доводилось слышать. Какой-нибудь псарь. На поясе у воина висел небольшой охотничий кинжал, похожий на нож для рубки костей и свежевания крупной дичи.

     Взгляд человека был направлен не на Корума, а куда-то вдаль. Может быть, именно по этой причине он был столь медлителен. Но, как бы то ни было, Принц постепенно терял силы, - он должен был либо сразить врага, либо пасть от одного из его неуклюжих, но сильных ударов.

     Неумолимо надвигался на Корума загадочный воин, размахивая огромным клинком.

     Принц медленно отступал назад, помня о том, что за его спиной, на краю поляны, поджидают псы. Те, в предвкушении добычи, шумно дышали, высунув языки, - так дышат обычные собаки, стоя у миски с кормежкой.

     Корум не мог вообразить более страшной кончины, чем оказаться сожранным псами Кереноса. Он попытался взять инициативу в свои руки и пошел в атаку, но тут левая нога зацепилась за невидимый корень, и Корум рухнул в снег. В тот же миг из леса донеслись звуки рога, рога, который мог принадлежать лишь величайшему из Фой Мьёр, - Кереносу. Собаки тут же вскочили на ноги и рыча двинулись на Корума.

     Принц, лежа на спине, с трудом отражал удары белоликого воина.

     Рог прозвучал вновь.

     Воин замер, так и не опустив клинок; его грубое лицо исказила гримаса крайнего недоумения. Растерялись и псы; подняв свои алые уши, они силились понять, чего же от них ожидают.

     И в третий раз зазвучал рог.

     Неуверенно побрели собаки в лес. Воин, повернувшись спиной к Коруму, зашатался, выронил клинок, зажал уши руками и, тихо застонав, отправился вослед собакам. Вдруг он замер. Руки его безвольно нависли, а из ран, нанесенных Корумом, рекою хлынула кровь.

     Воин упал на снег и замер.

     Принц неуверенно поднялся на ноги. Верный конь подбежал к нему и нежно прильнул головой к плечу. Корум покраснел от стыда, - как мог он бросить такого скакуна, как он мог не подумать о нем! Корум погладил коня. Из ран животного сочилась кровь, серьезных ранений, однако, не было. Тут же, на поляне, лежали трупы трех собак, чьи головы и тела были растоптаны копытами.

     Воцарилась тишина. Корум решил, что затишье это не будет долгим, и принялся разыскивать свой лук. Тот лежал рядом с упавшей веткой. Стрелы же и обе пики оставались там, где Корум их и повесил, - высоко на дереве. Он попытался достать до них своим луком, однако ничего не получилось.

     И тут Принц услышал, что за его спиной что-то движется. Он резко развернулся и поднял меч.

     На поляну вышел высокий человек. Он был одет в длинный, складчатый плащ из мягкой кожи, выкрашенной в синий цвет. Тонкие пальцы поблескивали перстнями, золотой ворот был инкрустирован драгоценными каменьями, из-под плаща виднелась парчовая мантия, расшитая диковинными фигурами. Лицо человека было старо и значительно, его обрамляли длинные седые волосы и борода. В руке незнакомец держал рог, - длинный рог, украшенный золотыми и серебряными лентами, на которых были вырезаны изображения лесного зверя.

     Потрясенный, Корум отбросил лук в сторону. В обе руки взял он меч.

     - Керенос, - сказал Принц в Алей Мантии. - Я вызываю тебя на бой!

     Высокий человек улыбнулся.

     - Немногим доводилось видеть Кереноса, - усталый голос был исполнен доброты и мудрости. - Даже я не видел его.

     - Так ты не Керенос? Но ведь ты держишь в руках его рог. Рог, которому послушна его свора. Ты что, служишь ему?

     - Я служу только себе, себе и тем, кто мне помогает. Я - Калатин. Прежде здесь жили люди, и все они хорошо знали мое имя. Я - Волшебник. Двадцать семь сыновей было у меня. Был у меня и внук. Но теперь остался только я, Калатин.

     - Многие в эти дни оплакивают своих дочерей и сыновей, - сказал Корум, вспомнив женщину, виденную им на берегу озера.

     - Многие, - согласился волшебник Калатин, - но не в битве с Фой Мьёр погибли мои дети и мой внук. Я сам повинен в их смерти. Они искали то, что требовалось мне для борьбы с Людьми Льдов. Воин, ты отважно сражался с псами Кереноса, рука же твоя похожа на руку легендарного божества. Скажи мне, кто ты?

     - Я рад, что меня не узнают, - ответил Корум. - Мое имя - Корум Джайлин Ирси. Я из народа вадагов.

     - Значит, ты из сидхов? - Старик задумался. - Что же ты здесь делаешь?

     - Здесь у меня есть дело. Я должен найти один предмет для людей, живущих в Кэр-Малоде. Эти люди - мои друзья.

     - Сидхи стали дружить со смертными! Может быть, это и хорошо, - Фой Мьёр не будут чувствовать себя так вольготно.

     - Не знаю, хорошо это или плохо, - сказал Корум. - Тебя же, волшебник, я благодарю за то, что ты увел псов.

     Калатин пожал плечами и спрятал рог в складки своего синего плаща.

     - Пели бы на охоту вышел сам Керенос, я не смог бы помочь тебе. Но на сей раз он послал это. -

     Калатин показал на труп воина, с которым бился Корум.

     - Кто это? - спросил Принц, подойдя к краю поляны и рассматривая труп. Кровь из ран уже не текла, - ее схватило морозом. - Я не мог поразить его мечом, ты же сделал это просто подув в рог.

     - Третий сигнал всегда убивает гулегов, - ответил Калатин, удивленно пожимая плечами. - Впрочем, "убивает" не совсем точное слово, ибо народ гулегов и так полумертв. Именно поэтому их так трудно лишить жизни. Первому сигналу они должны подчиняться беспрекословно. Второй сигнал говорит им о том, что команда не выполнена. Третий же сигнал убивает их за ослушание. Из них воспитали настоящих рабов. Звук моего рога слегка отличается от Рога Кереноса, однако собаки и гулеги их не различают. Они знают одно - третий сигнал убивает. Вот этот гулег и умер.

     - Кто такие гулеги?

     - Фой Мьёр привели их с собой. Это народ, выращенный для того, чтобы служить Фой Мьёр. Больше я о них ничего не знаю.

     - А ты знаешь, откуда пришли сами Фой Мьёр? - спросил Корум. Он бродил по поляне, собирая дрова для затушенного им костра. Туман к этому времени совершенно рассеялся.

     - Нет. Хотя кой-какие догадки на этот счет у меня имеются

     Недвижный Калатин, сощурив глаза, разглядывал Корума.

     - А мне-то казалось, что сидхи знают больше простых смертных волшебников.

     - Не знаю я, кто такие сидхи, - ответил Корум. - Я - вадаг, и пришел сюда из другого времени. Из древнего века, из века, которого, - может так статься, - здесь никогда и не было. Вот вес, что я знаю.

     - Почему же ты решил прийти сюда? - спросил Калатин, приняв объяснение Корума без тени удивления.

     - Я ничего не решал. Сюда меня привели людские заклинанья.

     - Заклинанья? - поразился Калатин. - Ты общаешься с людьми, способными призывать сидхов? И этот народ живет в Кэр-Малоде? В это поверить трудно.

     - Кое-что зависело и от меня, - пояснил Корум. - Их заклинанья не обладали достаточной силой. Не будь на то моей воли, у них ничего бы не вышло.

     - Все понятно, - Калатин тут же успокоился. Мысль о том, что кто-то из смертных обладает большими познаниями в магии, похоже, расстраивала его.

     Корум посмотрел в глаза Калатину. Они казались таинственными, и Корум не испытывал особого доверия к этому человеку, пусть тот и спас ему жизнь.

     Наконец, запылал костер. Калатин подошел поближе и стал греть руки.

     - А что если собаки нападут снова? - спросил Корум.

     - Кереноса рядом нет. О случившемся он узнает только через несколько дней. Мы же за это время успеем уйти отсюда.

     - Ты хочешь пойти вместе со мной? - спросил Корум.

     - Я хочу, чтобы ты воспользовался моим гостеприимством и посетил мое жилище, - ответил Калатин улыбаясь. - Оно находится неподалеку отсюда.

     - Скажи, а что ты, собственно, делал в лесу? Калатин поплотнее запахнулся в свой синий плащ и сел у костра. Пламя играло на его лице и бороде, придавая ему зловещий вид. Волшебник повел бровями.

     - Я искал тебя, - ответил он.

     - Так ты знал, что я нахожусь здесь?

     - Нет. День назад, заметив дым, я решил выяснить, кто же развел костер. Давненько смертные не повещали ужасный лес Лаара. К счастью, я поспел вовремя, - псы не успели обглодать твой труп. Без рога в этих краях не выжил бы и я. Разумеется, порой мне приходится прибегать и к волшебству, - Калатин усмехнулся. - Вновь пришло время чародейства. А ведь всего несколько лет тому назад меня считали чудаком, - одни боялись, другие считали безумцем. "Калатин оставил этот мир и погрузился в оккультные материи", - так говорили обо мне люди. Что им оккультное? - Калатин захихикал. Смех его был неприятен. - Мне удалось применить знание древних. На всем этом полуострове в живых остался только я - волшебник Калатин.

     - Похоже, знание это служило только тебе, - Корум достал из мешка флягу с вином и протянул ее Калатину. Без лишних слов тот принял ее, слова Корума ничуть не задели его.

     - Я - Калатин, - сказал волшебник, - когда-то у меня была семья. У меня было несколько жен, двадцать семь сыновей и один внук. О них я и заботился. Теперь, когда их нет, я забочусь только о себе. Но не суди меня слишком строго, Сидхи, ты не знаешь, как издевались надо мной люди. Я предвидел приход Фой Мьёр, но они не обращали внимания на мои предостережения. Я предлагал людям свою помощь, но они лишь смеялись надо мной. У меня нет особых оснований для того, чтобы любить смертных. Так же как нет и особых причин ненавидеть Фой Мьёр.

     - Что же сталось с твоими детьми?

     - Они разбрелись по миру - кто в одиночку, кто вместе, но смерть нашла их.

     - Отчего же они погибли? Ведь с Фой Мьёр они не сражались?

     - Некоторых убили Фой Мьёр. Все мои дети были посланы на поиски магических предметов, которые были нужны мне для изучения мистического знания. Одному или двум из них удалось найти искомое, но, вернувшись домой, они скончались от ран, полученных в походах. Кое-что нужно мне и сейчас, но, боюсь, желаниям моим не суждено сбыться...

     Корум промолчал. Он почувствовал крайнюю слабость. Огонь согревал тело; от тепла заныли раны, полученные в бою. Только теперь он сполна оценил собственную усталость. Глаза закрывались сами собой.

     - Как видишь, - продолжал Калатин, - я был искренен в разговоре с тобой, Сидхи. Теперь ты должен рассказать мне о своем деле.

     Корум зевнул.

     - Я ищу копье.

     Свет костра был неярок. Возможно, Коруму и показалось, что Калатин вдруг насторожился.

     - Копье?

     - Да. - Корум вновь зевнул.

     - Где же ты собираешься его искать?

     - Некоторые считают, что такого места не было и нет, другие утверждают, что мабдены не осмеливаются посещать его, так как страх смерти останавливает их, третьи говорят... - Корум неожиданно замолк и передернул плечами, - впрочем, достаточно, В вашем мире предрассудки громоздятся на предрассудках, - отделять их друг от друга бессмысленно.

     - Место, которого может и не быть, случайно не остров?

     - Да, остров.

     - Не Хи-Бриеэйлом ли его называют?

     - Да, этот остров зовется так, - Корум отогнал от себя сон. - Выходит, ты знаешь о нем?

     - Я слышал, что он лежит в открытом мере к западу от наших земель. Но даже сами Фей Мьёр боятся посещать его.

     - Об этом я уже слышал. А ты не знаешь, чего так опасаются Фой Мьёр, почему они так боятся острова?

     - Говорят, что воздух Хи-Брисэйла полезен для смертных, но гибелен для Фой Мьёр. Смертных же отпугивает не воздух, а чары, от них человек погибает.

     - Чары? - Корум тщетно боролся со сном.

     - Да, - отозвался волшебник, - чары красоты. Это были последние слова, услышанные Корумом. Принц погрузился в сон.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В ХИ-БРИСЭЙЛ ПО ВОЛНАМ

     Утром Калатин вывел Корума из леса.

     Они оказались на берегу моря. Песчаный берег и синее море дышали теплом, за спиною же лежал скованный морозом лес.

     Корум шел пешком. Он решил не садиться в седло, пока у коня не заживут раны; амуницию свою он закрепил на седле так, чтобы ноша не беспокоила коня.

     Ушибы и ссадины неприятно ныли, но Корум совершенно забыл о них, стоило ему выйти на знакомый берег.

     - Я был в миле или двух от берега, когда варвары напали на меня, - сказал Корум, улыбаясь, - а вот и гора Мойдель. - Он указал на холм, стоявший в море. Холм стал пониже, и все же это был тот самый холм, на котором некогда стоял замок Галины, защищавший маркграфство Лайвм-ан-Эш.

     - Гора Мойдель всех пережила.

     - Это название мне неведомо, - сказал Калатин, разгладив бороду и поправив одежды; казалось, волшебник готовился к приему высокого гостя, - хотя мой дом стоит на вершине этого холма. Я провел здесь всю свою жизнь.

     Корум кивнул и зашагал к берегу.

     - Здесь жил и я, - бросил Принц. Потом добавил. - Здесь я узнал, что такое счастье. Калатин, ускорив шаг, догнал Корума.

     - Ты жил в этом месте, Сидхи? Я ничего не знаю об этом.

     - Это было еще до того, как Лайвм-ан-Эш ушел под воду, - ответил волшебнику Корум. - Еще до того, как история вступила в свой новый цикл. Люди и боги приходят и уходят, мир же остается.

     - Все относительно, - сказал Калатин. В голосе его слышалось раздражение, - вероятно, слова Корума показались ему слишком банальными.

     Подойдя к берегу, Корум увидел на месте прежней насыпи мост. Мост был разрушен и, похоже, разрушен сознательно. Корум спросил об этом Калатина.

     Волшебник утвердительно кивнул.

     - Я сам его и разрушил. Фой Мьёр и все, связанное с ними, боятся западных вод. То же самое относится и к сидхам.

     - Во почему они боятся воды?

     - Мне непонятны их обычаи. Ну а вы, уважаемый Сидхи, осмелитесь ли переправиться на остров?

     - Можете в этом не сомневаться, - ответил Корум. - Ни единожды ходил я по этому броду. Пойми, волшебник, - я не сидхи, и потому слова твои лишены смысла.

     - Когда-то сидхи называли себя вадагами.

     - В легенды могла вкрасться ошибка, - два разных народа были восприняты как один.

     - Может быть. Но ты, что бы ты ни говорил, похож на сидхи, - сухо заметил Калатин. - Начинается отлив. Скоро можно будет переходить. Сначала ми пойдем по мосту, а потом сойдем в воду.

     Корум шел за Калатином, ведя в поводу коня. Уцелевший пролет моста заканчивался грубыми ступенями, спускавшимися прямо в море.

     - Здесь неглубоко, - сказал волшебник. Корум смотрел на зеленый холм. Весна там была в самом разгаре. Он обернулся. От леса веяло зимней стужей. Неужели Фой Мьёр властны над природой?

     Коню было трудно идти. В любую минуту он мог поскользнуться на мокрых камнях. Однако вскоре и седок, и конь были уже по грудь в воде - они шли по ушедшей в воду древней насыпи. Под водой Корум видев истертые временем плиты; возможно, он ходил по ним и за тысячу лет до этого. Вспомнилось, как впервые попал он на гору Мойдель. Тогда он ненавидел всех мабденов. Сколько раз они его предавали!

     Волшебник Калатин шел впереди. Его длинный плащ плыл за ним по волнам.

     Становилось все мельче. Когда они прошли две трети пути, вода едва доходила им до колена. Конь пофыркивал от удовольствия. Купание явно пошло ему на пользу. Он тряс гривой и раздувал ноздри. Его радовал вид пышных зеленых трав, которыми были покрыты склоны холма.

     От замка Ралины не осталось и следа. На его месте у вершины стоял двухэтажный дом из белого камня, сверкавшего на солнце. Кровля была сложена из серого сланца.

     - Приятный домик, - подумал Корум, - трудно представить, что в нем живет оккультист. - Принцу вспомнились стены древнего замка, сожженного мстительным Гландитом.

     Почему он так не доверяет этому Калатину? Уж не похож ли тот на герцога Гландит-а-Края? Глаза, походка, голос, - должно же было хоть что-то остаться? Впрочем, сравнивать их было глупо. Да, в Калатине многое неприятно, но, возможно, побуждения его и благи. В конце концов, он спае Коруму жизнь. Судить о волшебнике только по одним его циничным высказываниям глупо.

     Они пошли по извилистой тропке, ведшей к вершине холма.

     Корум радовался запаху весны, запаху цветов, трав, цветущих деревьев. Благоуханный мох покрывал скалы; на лиственницах и ольхе вили гнезда птицы, сновавшие средь яркой молодой хвои и листвы. Выло за что благодарить Калатина, - угрюмый пейзаж успел крайне утомить Корума.

     Наконец, они подошли к дому. Калатин помог Коруму расседлать коня, затем пригласил Принца в дом, широко распахнув перед ним двери.

     Почти весь нижний этаж занимала одна большая комната со множеством широких застекленных окон. Часть окон выходила на море, часть - на заснеженную мертвую землю. Над землей клубились облака, над морем же небо было совершенно ясным. Казалось, что тучам было заповедано переходить некую незримую черту.

     Стекло было практически неизвестно мабденам, по крайней мере, Корум никогда не встречал его у них. Похоже, Калатин не зря изучал древнюю премудрость.

     Высокие потолки поддерживались каменными перекрытиями. Комнаты были набиты книгами, свитками пергамента, дощечками, испещренными непонятными знаками, странными устройствами и приспособлениями, - не дом, а настоящее логовище мага. В предметах или, точнее, в страсти Калатина Корум не нашел ничего дурного. Человек этот величал себя волшебником, но походил скорее на философа, бьющегося над разгадкой тайн мироздания.

     - Посмотри! - сказал Калатин. - Я успел свезти сюда почти все библиотеки Лайвм-ан-Эша, прежде чем эта великая цивилизация погибла в пучине вод. Многие соплеменники смеялись надо мною, говоря, что я забиваю себе голову чепухой, что книги эти написаны такими же безумцами, как и я, что в них не больше правды, чем в моих писаниях. Историю они считали легендой. Боги и демоны казались им поэтическими образами, эдакой метафорой. Я же думал иначе, и оказался прав. - Калатин мрачно усмехнулся. - Они доказали мою правоту своей смертью. - Улыбка его стала мягче. - Только не подумай, что мне было приятно узнать о том, что заблуждавшаяся сторона была растерзана сворой Кереноса или обращена в камень самими Фой Мьёр.

     - Тебе не жаль их? - Корум сел у окна и стал смотреть на море.

     - Жаль? Нет. Жалость мне неведома. Неведомо мне и чувство вины. Смертные слишком увлечены эмоциями, - это им и мешает.

     - Разве тебя не мучает совесть? Ведь ты отправил двадцать семь сыновей и внука в бессмысленный поход, так и не увенчавшийся успехом.

     - Определенные успехи все же были. Кроме того, поиски пока не закончены.

     - Но ведь именно ты повинен в том, что все твои дети погибли.

     - Погибнуть могли и не все. Некоторые просто не вернулись. Но ты прав - большей части моих сынов уже нет. Наверное, меня должна мучить совесть. Конечно, лучше было бы, если бы они остались в живых. Но я никогда не исхожу из подобных соображений - слишком многих они сгубили и продолжают губить. Меня интересует только знание, ничего кроме знания.

     Корум молчал.

     Калатин стал расхаживать по комнате, жалуясь на сырость одежд. Переодеваться он и не думал. К Коруму он обратился только тогда, когда одежды его окончательно высохли.

     - Ты собираешься в Хи-Брисэйл, верно?

     - Да. Ты знаешь, где это?

     - Если остров действительно существует, то да. Но знай, - все смертные, приблизившиеся к острову, тут же подпадают под его чары, - они не видят ничего, кроме рифов и отвесных скал. Лишь сидхи могут видеть истинный образ этого острова. Так говорится в книгах. Ни один из моих сыновей не вернулся из Хи-Брисэйла.

     - Они так и пропали?

     - Мало того, с ними пропали и лодки. Островом правит Гоффанон - ни к смертным, ни к Фой Мьёр он никакого отношения не имеет. Многие считают его последним из сидхов. - Калатин вдруг посмотрел на Корума с крайним подозрением и слегка отшатнулся от него. - Постой, а ты не...

     - Я - Корум. Я уже говорил тебе это. Я не Гоффанон. Я - тот, кто должен найти его, если, конечно, он существует.

     - Гоффанон! Он так могуществен! - Калатин нахмурился. - Если ты говоришь правду, то ты единственный, кто может найти его. Ну что ж, Принц Корум, я хочу предложить тебе сделку.

     - Если она пойдет на пользу нам обоим, я согласен.

     Калатин задумался. Пощипывая бороду, он что-то бормотал себе под нос.

     - Из слуг Фой Мьёр только псы Кереноса не боятся острова - чары его невластны над ними. Кереносу Хи-Брисэйл страшен, его же псам - нет. Ты можешь встретить их и там. - Волшебник поднял глаза и испытующе посмотрел на Корума. - Ты можешь попасть на остров, но можешь и не дожить до встречи с Гоффаноном.

     - Если он существует...

     - Разумеется. Что касается твоего дела, то я, похоже, знаю, о каком копье идет речь. Это копье Брионак, верно?

     - Да, его называют именно так.

     - Это копье - одно из сокровищ Кэр-Ллюда, так?

     - У меня складывается такое впечатление, что об этом знают решительно все.

     - Зачем оно тебе?

     - Оно нужно мне для борьбы с Фой Мьёр. Большего я сказать не могу.

     Калатин кивнул.

     - Больше ничего говорить и не надо. Я помогу тебе, Принц Корум. Тебе нужна лодка, верно? Ты можешь взять ее у меня. Ты хочешь защитить себя от псов Кереноса, - так? Ты можешь взять на время мой рог.

     - Чем же я буду расплачиваться?

     - Дай слово, что ты привезешь мне из Хи-Брисэйла то, о чем я тебя попрошу. Мне это просто необходимо. Лишь кузнец Гоффанон из народа сидхи может дать тебе это.

     - Камень? Амулет?

     - Нет. Нечто большее.

     Калатин стал рыться в бумагах и приборах, валявшихся на столе. Наконец, он нашел то, что искал. Это был мешочек, сшитый из тонкой мягкой кожи.

     - Вот то, что тебе нужно, - сказал волшебник. - Этот мешочек не пропускает воду.

     - Что же я должен набрать в него? Воду из чудесного колодца?

     - Нет, - тихо сказал Калатин. - Ты должен принести в нем слюну Сидхи, слюну кузнеца Гоффанона. Возьми его. - Калатин вынул из складок плаща прекрасный рог, с помощью которого отгонял псов. - Возьми и это. Если ты дунешь в него трижды - псы уйдут. Если дунешь шесть раз - нападут на твоих врагов.

     Корум осторожно взял рог.

     - Должно быть, это замечательная вещица, - пробормотал он, - коль может сравниться с рогом самого Кереноса.

     - Некогда этот рог принадлежал Сидхи, - сказал ему Калатин.

     Через час волшебник уже вел Принца к далекой бухточке, которая была здесь и во времена Ралины.

     На волнах покачивалось маленькое суденышко. Калатин вручил Коруму карту и компас. Рог Корум повесил на пояс, оружие же взял на спину.

     - Подумать только, - пробормотал волшебник, ощупывая трясущимися пальцами свой благородный лик. - Ведь теперь мои надежды могут сбыться. Ты уж сделай все, что от тебя зависит, Принц Корум. Хотя бы ради меня.

     - Ради людей Кэр-Малода, ради тех, кто еще жив, ради того, чтобы зима сменилась весною я сделаю это!

     Парус наполнился ветром, и по блистающим волнам лодка заскользила на запад, туда, где некогда лежала земля Лайвм-ан-Эша с ее прекрасными городами.

     Коруму на миг представилось, что он возвращается в знакомый ему Лайвм-ан-Эш; события последних недель стали казаться ему сном.

     Скоро гора Мойдель и материк остались далеко позади и совершенно скрылись из вида. Повсюду играло волнами бескрайнее море.

     Существуй Лайвм-ан-Эш, Принц уже видел бы его берега. Но не было прекрасного Лайвм-ан-Эша. Легенда о том, что страна эта ушла на дно морское, оказалась былью. Но правдиво ли сказание о Хи-Брисэйле? Действительно ли этот островок - единственное, что осталось от страны? Неужели и он, Корум, окажется во власти чар этого острова?

     Корум углубился в изучение карты. Скоро он получит ответы на все вопросы. Примерно через час он должен подплыть к берегам Хи-Брисэйла.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

КАРЛИК ГОФФАНОН

     - Интересно, не об этой ли красоте говорила старуха? - подумал Корум.

     Остров действительно был странный. Открывшаяся Коруму картина поразила его, - он никак не ожидал, что остров так живо напомнит ему земли Лайвм-ан-Эша. Корум поймал парусом попутный бриз и подплыл поближе к берегу.

     Казалось, ничто здесь не предвещало опасности.

     Волны нежно шептались с белым песком пляжей, легкий ветерок трогал кроны кипарисов, ив, тополей, дубов и земляничных деревьев. Спокойные пологие холмы стояли над тихими долинами. Кусты рододендрона горели алыми, пурпурными и желтыми цветами. Остров был залит мягким теплым светом, одевавшим далекие холмы в золотистую дымку.

     От земли, открывшейся Коруму, веяло покоем. Здесь он нашел бы мир. Он спал бы на берегах прозрачных тихих рек, бродил бы по благоуханным лугам, глядя на оленей, белок и птиц.

     Другой, юный Корум, с радостью принял бы эту землю, - остров удивительно походил на древние поселения вадагов. И все же он был вадагским сном, сон же этот давно ушел в прошлое. Корум жил во сне мабденов или, даже, во сне Фой Мьёр, пришедшем ему на смену. И разве Хи-Брисэйл мог существовать в этих снах?

     Корум осторожно причалил к берегу.

     Он спрятал лодку в кустах рододендрона, росших неподалеку. Оружие он повесил на себя так, чтобы в любой момент суметь воспользоваться им. Покончив с этим, Принц направился в глубь острова, чувствуя некоторую неловкость от того, что нарушает царившую вокруг идиллию своим грозным видом.

     Корум шел через рощи и луга. Олени нисколько не боялись его, прочие звери с любопытством подходили к нему, пытаясь получше разглядеть диковинное двуногое существо.

     Как знать, думал Корум, может быть все это - иллюзия. Впрочем, в это трудно было поверить, - мир начинал казаться тогда страшной фантасмагорией. Однако, ни один мабден не смог вернуться отсюда; многие не нашли и самого острова; вероломные, страшные Фой Мьёр боялись ступить сюда, хотя некогда, если верить легендам, они смогли покорить целую землю, крошечным осколком которой был этот островок. С Хи-Брисэйлом было связано множество тайн, но нельзя было отрицать и того, что для утомленного разума и изнуренного тела не было мира совершеннее этого.

     Принц улыбался, глядя на ярких бабочек, порхающих в теплом воздухе, павлинов и фазанов, безмятежно разгуливающих по зеленым травам. Даже Лайвм-ан-Эщ не мог сравниться с этим местом. Похоже, люди здесь никогда не жили. Не было ни развалин, ни строений, ни пещер. Рай этот тут же стал вызывать у него подозрения. Здесь должен был жить хотя бы один человек, - кузнец Гоффанон, охранявший свои владения с помощью чар и кошмаров, что сулили верную смерть каждому, кто осмеливался ступить на эту прекрасную землю.

     - Да, - подумал Корум, - чары эти крайне искусны, кошмары же совершенно неприметны.

     Он загляделся на маленький водопад, что изливался со скал, сложенных из известняка. Высокие рябины росли по берегам кристально-чистой реки, в которой играли мелкая форель и хариусы. Вид рыбы вызвал у Корума острое чувство голода. Со времени прибытия в Кэр-Малод он питался крайне скверно. Корум решил было поймать рыбу при помощи пики, но тут же передумал. Ему вдруг подумалось, - возможно, эта мысль была навеяна старинными суевериями, - что, напади он на любого из здешних обитателей, и весь остров выступит против него. Корум решил не трогать даже мух; достав из сумки кусок вяленого мяса, он зашагал дальше.

     Перед ним высилась гора, на: самой вершине которой лежал гигантский валун.

     Чем ближе Корум подбирался к вершине, тем круче становился подъем. В конце-концов он добрался до валуна и, опершись на него, принялся осматривать окрестности. С этой вершины он ожидал увидеть весь Хи-Брисэйл, поскольку это была самая высокая точка острова: Но, как ни странно, сколько он не смотрел, так и не смог увидеть моря.

     Странная мерцающая дымка окутывала весь горизонт голубым покровом; то здесь, то там поблескивали золотые искорки. Похоже, дымка стояла над морей и повторяла изгиб береговой линии. Но почему же он не замечал ее раньше? Уж не этот ли туман скрывал Хи-Брисэйл от посторонних глаз?

     Корум недоуменно пожал плечами. Он решил немного отдохнуть, благо день был погожим. Корум сел на стоявший в тени камень, достал флягу с вином и стал потихоньку попивать из нее, разглядывая долины, рощи и реки острова. Все они были удивительно похожи друг на друга; казалось, что к ним приложил руку гениальный садовник. Хи-Брисэйл совсем не походил на обычный остров. Скорее он напоминал гигантский парк, наподобие тех, что разбивались вадагами в пору расцвета их культуры. "Поэтому животные и не боятся меня, - решил Корум. - Их защищали, и потому они доверяют людям, двуногие создания не кажутся им чем-то опасным."

     Но тут Принц вновь вспомнил о мабденах, не вернувшихся с острова, о Фой Мьёр, которые завоевали эту землю, но тут же в страхе покинули ее, чтобы никогда не возвращаться сюда вновь.

     Его стало клонить в сон. Он зевнул и лег на траву. Глаза его закрылись сами собою, и на него снизошел сон.

     Коруму снилось, что он беседует с юношей, чье тело горело золотом; немыслимым образом тело юноши срасталось с огромной арфой. Юноша улыбнулся недобро и заиграл. Музыке внимала Медбх, Принцесса и воительница; лицо ее дышало ненавистью к Коруму. Она привела темную фигуру врага и приказала ему убить Принца.

     Корум проснулся, а странная музыка все не умолкала. Однако прежде чем, он понял, наяву или во сне играет арфа, музыка стихла.

     Сон был страшен, он наполнил сердце страхом. Подобных снов Принц никогда не видел. Остров был действительно опасен, только теперь Корум стал понимать это. Вероятно, людской разум здесь обращался против себя самого, творя кошмары себе под стать, кошмары куда более ужасные, чем все то, что приходит к человеку извне. Корум решил, что здесь, на острове, лучше воздержаться ото сна.

     И тут же ему показалось, что он вновь видит сон - вдали послышался знакомый лай Псов Кереноса. Неужели они плыли за ним по морю? А может быть, уже не первый день они поджидают его на Хи-Брисэйле? Корум взял в руки богато украшенный рог. Лай и вой становились все громче. Корум увидел перепуганное стадо оленей, бежавшее к лесу. Наверное, за ними гнались псы. Но нет. Прошло время, а псов так и не было видно.

     В долине по другую сторону холма также что-то двигалось. Сначала Корум решил, что это - олень, но потом, вглядевшись, понял, что бежит человек, передвигаясь странными прыжками.

     Человек этот был высок и грузен, в руках он сжимал непонятный предмет, сверкавший на солнце.

     Интересно, человек это или нет?

     Беглеца преследовали собаки. Сначала Корум увидел одного зверя, затем - другого, третьего... Вскоре из рощи выбежала целая дюжина огромных белоснежных псов с алыми ушами. Похоже, они больше привыкли охотиться на людей, нежели на оленей.

     Человек, если только это был человек, стал карабкаться на скалы, с которых падали потоки воды. Однако псов это не остановило. Склон был почти отвесным, но псы легко взбирались по нему. Корум поразился их проворству. Вновь блеснуло что-то яркое. Корум понял, что человек держит в руках оружие, призванное защитить его от псов. Жить человеку оставалось недолго.

     Лишь тут Принц вспомнил о роге. Корум поднес рог к губам и трижды протрубил в него. Звуки рога наполнили собою долину. Собаки остановились и стали кружить на месте, словно принюхиваясь, хотя жертва была прямо перед ними.

     Псы понеслись в рощу.

     Корум радостно засмеялся. Ему впервые удалось победить этих адских псов.

     Смех привлек к себе внимание человека, стоявшего на дальнем краю лощины. Корум приветственно помахал ему рукой, но тот и не думал отвечать на приветствие.

     Как только Псы Кереноса исчезли, Корум побежал вниз, к человеку, которого он спас от злобных тварей. Он быстро добежал до дна лощины и стал взбираться на противоположную ее сторону. Он нашел водопад и скалу, где на узкой площадке человек собирался встретить псов. Однако самого человека нигде не было. Ни вверх, ни вниз он уйти не мог, ибо все это время водопад оставался в поле зрения Корума.

     - Эге-гей! - закричал Принц, размахивая рогом. - Где ты прячешься, приятель?

     Лишь шум водопада прозвучал ему в ответ. Корум стал осматривать скалы и кусты, но, похоже, человек стал невидимым.

     - Где ты, приятель?

     Плес и рев воды быстро заглушили эхо.

     Корум пожал плечами и зашагал прочь. Странное дело: человек оказался пугливее оленя.

     И тут он почувствовал сильный удар в бок. Расставив руки, чтобы как-то смягчить падение, он повалился наземь.

     - Приятель? - Услышал он грубый низкий голос. - Это ты меня приятелем кличешь?

     Оттолкнувшись от земли, Корум откатился в сторону, одновременно пытаясь достать меч из ножен.

     Человек, ударивший его, был настоящим великаном. В нем было восемь футов роста, плечи же были четыре фута, шириной. Полированная стальная пластина защищала грудь, ножные латы были украшены червонным золотом. На косматую голову был одет стальной шлем, из-под которого торчала густая черная борода. В ручищах великан держал гигантский топор, каких Коруму еще не приходилось видеть.

     Корум вскочил на ноги и выдернул клинок из ножен. Только подумать, и этому-то чудищу он только что спас жизнь. Великану, похоже, чувство благодарности было неведомо.

     Корум с трудом выдавил из себя:

     - С кем имею честь сразиться?

     - Со мной. Ты, будешь иметь дело со мной, с карликом Гоффаноном, - ответив ему великан.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

КОПЬЕ БРИОНАК

     Корум недоверчиво улыбнулся:

     - Карлик?

     Кузнец из народа сидхи свирепо уставился на него.

     - Что тебя так рассмешило?

     - Не хотел бы я встретиться с людьми, живущими на этом острове.

     - Я тебя не понимаю, - Гоффанон прищурил глаза, взял топор на изготовку и принял боевую стойку.

     Только тут Корум понял, что глаза у Гоффанона вадагские, - миндалевидные глаза желто-багряного цвета. Лицо его тоже можно было бы назвать лицом вадага. Впрочем, во всем остальном Гоффанон ничуть не исходил на представителя того же народа, что и Корум.

     - Есть ли еще в Хи-Брисэйле такие же, как ты? - Корум заговорил на чистом языке вадагов; а не на мабденском его диалекте.

     От удивления Гоффанон едва не разинул рот.

     - Я здесь один, - ответил кузнец на том же языке. - По крайней мере, я так думаю. Слушай, если мы одного роду-племени, то почему ты спустил на меня своих псов?

     - Это не мои псы. Я Корум Джайлин Ирси из народа вадагов. - Своей левой серебряной рукою Корум поднял рог. - Собаки послушны этому рогу. Они думают, что в него дует их хозяин.

     Гоффанон немного опустил топор.

     - Так ты не слуга Фой Мьёр?

     - Надеюсь, что нет. Я борюсь с Фой Мьёр и со всем тем, что с ними связано. Псы не единожды нападали на меня. Мабденский волшебник дал мне этот рог для того, чтобы отгонять их.

     Корум решил, что настало время вернуть меч в ножны; он надеялся, что кузнец не воспользуется такой счастливой возможностью для того, чтобы раскроить Принцу череп.

     Гоффанон нахмурился и стал кусать губу, обдумывая слова Корума.

     - Сколь долго Псы Кереноса были на твоем острове? - спросил Корум.

     - В этот раз? День, не больше. Но они бывали здесь и раньше. Это, похоже, единственные твари, которых здесь не одолевает безумие. Фой Мьёр люто ненавидит Хи-Брисэйл, и потому раз за разом посылают своих слуг, которые охотятся за мной. Обычно я предугадываю час их прихода и принимаю необходимые меры. Но на сей раз я ошибся - я был слишком уверен в том, что они не станут возвращаться так скоро. Я было решил, что ты - какая-то новая тварь, наподобие Гулегов, что служит Кереносу. Теперь же мне вспоминается одна старинная история, в которой речь идет об одноглазом вадаге со странной рукой. Правда, этот вадаг умер еще до прихода сидхи.

     - Вы не зовете себя вадагами?

     - Сидхи - вот как мы себя называем. Гоффанон опустил топор.

     - Наши народы связаны родственными узами. Ваши люди однажды приезжали к нам, мы у вас тоже бывали. Правда, было это во времена стародавние, в ту пору, когда путь к Пятнадцати Измерениям был еще открыт. Слияние Миллиона Сфер тогда еще не произошло.

     - Ты из другого измерения. Как же ты попал сюда?

     - В стене меж мирами образовался пролом. Через него сюда пришли Фой Мьёр, что жили в Ледяных

     Пространствах Лимба. Через него пришли сюда и мы, - мы должны были помочь народу Лайвм-ан-Эша и его вадагским друзьям уничтожить Фой Мьёр. Великое смертоубийство творилось в те далекие дни, страшные полыхали войны, и оттого погрузился Лайвм-ан-Эш под воду, погибли все вадаги и большая часть мабденов. Погиб и мой народ, народ сидхи, ибо мы уже не могли вернуться в свое измерение - пролом быстро залатали. Мы считали, что все Фой Мьёр повержены, но недавно они снова появились в этом мире.

     - И ты не стал сражаться с ними?

     - Сам по себе я особой силы не представляю. Остров же этот - частичка нашего Измерения. Здесь я могу жить в мире и покое, правда, порой меня беспокоят псы. Я уже стар, еще сотня-другая лет, и я уйду в мир иной.

     - Я тоже слаб, - сказал Корум. - Но я решил бороться с Фой Мьёр. Гоффанон кивнул.

     - Ты поступаешь так потому, что прежде тебе не доводилось сражаться с ними, - сказал он.

     - Почему же Фой Мьёр так боятся Хи-Брисэйла? Почему ни один мабден не вернулся отсюда?

     - Я пытаюсь уводить мабденов в сторону от острова, - ответил Гоффанон, - но они крайне неугомонный народец. Их собственная отвага становится причиной их гибели. Но, послушай, давай для начала поедим, а потом я расскажу тебе все по порядку. Отобедаешь со мною, брат?

     - С удовольствием, - улыбнулся Корум.

     - Тогда пойдем.

     Гоффанон полез на скалы, обошел площадку, на которой собирался встретить псов Кереноса, и исчез. Через мгновение его голова появилась вновь.

     - Иди сюда. С тех пор, как мне стали досаждать псы, я живу здесь.

     Корум медленно пополз по скале; добравшись до площадки, он увидел, что она идет к каменной плите, прикрывавшей вход в пещеру. Плита передвигалась по специально вырезанным канавкам и при необходимости могла полностью закрыть вход в пещеру. Корум вошел вовнутрь, И Гоффанон, приложившись к камню своим огромным плечом, задвинул его на мести.

     В пещере было достаточно светло: тонко сработанные лампы горели в нишах, выдолбленных в каменных сводах. Обстановка была простой, но изысканной; пол был покрыт ткаными коврами. Если не принимать во внимание отсутствие окон, жилище Гоффанона можно было бы считать вполне пристойным.

     Пока Корум отдыхал в кресле, Гоффанон хлопотал у плиты, занимаясь готовкой супа, овощей и мяса. От запаха, шедшего из горшков, кружилась голова. Корум поздравил себя с тем, что он решил не трогать рыбу. Эта пища выглядела куда привлекательнее.

     Гоффанон извинился за отсутствие приличной посуды, объяснив это тем, что вот уже несколько столетий он живет один, и поставил перед Корумом огромную миску с супом. Вадагский Принц с благодарностью принял ее.

     Затем настал черед мяса, разнообразных овощей, и, наконец, были поданы фрукты, таких прекрасных фруктов Корум не ел никогда.

     Когда, наконец, Принц вновь погрузился в свое кресло, он испытывал такое блаженство, какое не посещало его многие годы. Он сердечно поблагодарил Гоффанона, который от смущения даже как-то поуменьшился в размерах. Карлик еще раз извинился и занял место в кресле напротив, после чего поднес ко рту маленькую чашечку с трубочкой. Над чашечкой он держал горящую щепку. Вскоре из чашечки и изо рта повалили клубы дыма. Заметив удивление Корума, Гоффанон смущенно улыбнулся.

     - Это наш обычай, - объяснил он. - Мы вдыхаем в себя дым этой благодатной травы. Нам это очень нравится.

     Дым не показался Коруму особенно ароматным, но он внял словам Гоффанона, хотя и отказался присоединиться к нему.

     - Ты спрашивал, - неспешно заговорил Гоффанон, полузакрыв свои огромные миндалевидные глаза, - почему Фой Мьёр боятся этого острова, и почему пропадают здесь мабдены. Так вот, сам я здесь ни при чем, хотя меня и радует то, что Фой Мьёр избегают встречи со мной. Давным-давно, во времена первого вторжения Фой Мьёр, когда нас призвали на помощь нашим вадагским братьям и их друзьям, мы стали пробивать брешь в стене, разделяющей миры. О, как трудно было сделать это! В конце-концов нам это удалось, однако в нашем Измерении тут же началось что-то несусветное. В результате вместе с нами в ваш мир пришел изрядный кусок нашей земли. К счастью, он попал в сравнительно малонаселенные земли королевства Лайвм-ан-Эш. Земля сохранила свойства нашего Измерения, она осталась частью сна сидхи; к снам вадагов, мабденов и Фой Мьёр она не имеет никакого отношения. Как ты уже мог заметить, вадаги настолько близки к сидхи, что без особого труда приживаются на острове. Если же говорить о мабденах и Фой Мьёр, то они не могут прожить здесь и дня. Стоит им высадиться на берег, как их тут же одолевает безумие. Они попадают в мир кошмаров. Страхи их быстро множатся и превращаются в единственно существующую реальность. Их уничтожают собственные фобии.

     - Я об этом уже думал, - сказал Корум Гоффанону. - Стоило мне заснуть, как все то, о чем ты говоришь, явилось и ко мне.

     - Все верно. Если остров так влияет на вадагов, то представь себе, что могут чувствовать здесь мабдены. Я стал напускать туман для того, чтобы скрыть остров от глаз мабденов, но, увы, дымки для этого хватает далеко не всегда. В таких случаях мабдены находят мой остров, обрекая себя на ужасные страдания и гибель.

     - Скажи мне, откуда пришли Фой Мьёр? Помнится, ты что-то говорил о Ледяных Пространствах.

     - Да, да. Так это и называется. Неужели вадаги не знают этого? Ледяные Пространства - это пространства меж мирами, меж измерениями, это исполненный хаоса Лимб, где порой рождается своеобразный разум. Вот тебе и ответ. - Фой Мьёр, порождения Лимба, проникли в это измерение через брешь, разверзшуюся меж мирами. Они хотят обратить этот мир в новый Лимб, отвечающий их законам, потому они и пытаются захватить его. Недолго осталось жить Фой Мьёр. Они погибнут от собственных пороков. И все же века их может с лихвою хватить на то, чтобы обратить в лед все, кроме Хи-Брисэйла, - всех мабденов и всех животных этого мира, кончая последней рыбешкой. Это неизбежно. Вероятно, они переживут меня. Керенос, так тот переживет точно, и, все же, в конце концов их настигнет их же порок. Они уже погубили этот мир, остались только земли, с которых ты пришел. Думаю, это произошло едва ли не разом. Мы считали, что их уже нет, но, должно быть, они затаились в неком тайном месте где-нибудь на краю света, в стране вечных льдов, Теперь они сполна вознаградили себя за свое долготерпение. - Гоффанон вздохнул. - Ну да ладно, есть и иные миры, миры им недоступные.

     - Я хочу спасти этот мир, - тихо сказал Корум. - Спасти хотя бы то, что от него осталось. Я дал такую клятву. Я поклялся помочь мабденам. Я должен найти их древние сокровища. Говорят, одно из них хранится у тебя. Ты отковал его для мабденов в самом начале войны с Фой Мьёр.

     Гоффанон кивнул.

     - Ты говоришь о копье Брионак. Да, оно действительно выковано мной. Здесь, в моем мире, это самое обычное копье, но во снах мабденов и Фой Мьёр оно обладает великой силой.

     - Я слышал об этом.

     - С помощью этого копья возможно укротить Быка Кринанасса, быка, которого мы привели с собой из нашего измерения.

     - Так это бык сидхи?

     - Да. Бык из великого стада. Последний из наших быков.

     - Почему же ты стал искать это копье? Зачем ты вернул его на Хи-Брисэйл?

     - Я никогда не покидал берегов Хи-Брисэйла. С этим копьем сюда пришел один из смертных. Я пытался как-то смягчить его страданья, но у меня ничего не вышло, - в страшных муках безумия он скончался. Так копье вернулось ко мне. Наверное, тот мабден решил, что копье Брионак оградит его от чар моего острова.

     - Надеюсь, ты не откажешься еще раз помочь мабденам.

     Гоффанон нахмурился.

     - Не знаю. Мне нравится это копье. Мне не хотелось бы потерять его вновь. К тому же, брат, я сомневаюсь, что оно сможет помочь мабденам. Они обречены. Пусть же смерть их будет скорой. Лучшее в такой ситуации - принять все как есть. Они обречены. Вернуть им Брионак, значит вселить в них призрачную надежду.

     - Я всегда верю в надежду, сколь бы призрачной она не казалась, - тихо сказал Корум. Гоффанон сочувственно посмотрел на него.

     - Ага. Что-то я начинаю припоминать. Мне говорили о Коруме. Теперь я все вспомнил. Ты - человек благородный. И тебе грустно. Но то, что должно произойти, произойдет обязательно. Ты не сможешь этому помешать.

     - И все же, я попытаюсь это сделать.

     - Ну ладно.

     Гоффанон поднял свое грузное тело из кресла и направился к дальней, неосвещенной стене пещеры. Он вернулся, держа в руках самое обычное копье. По видавшему виды древку шли стальные полосы. Наконечник копья был изготовлен из необычного материала. Он блистал так же, как топор Гоффанона, и был куда светлее стали.

     Сидхи держал это копье с гордостью.

     - Мой род всегда был самым неприметным из племен сидхов как числом, так и обличьем. Но вое в чем были сильны и мы; Мы умеем работать с металлом и понимаем его. Помимо обычных свойств металлы обладают свойствами тайными. Мы помнили об этом, выковывая оружие для мабденов. Нам удалось сделать для них несколько вещей. Теперь же осталось только оно - это копье. Я сам его ковал. Это и есть копье Брионак.

     Он передал копье Коруму, который неожиданно для самого себя взял его в левую серебряную руку. Копье было прекрасно сбалансировано, как оружие оно было великолепно, однако, если бы Корум ожидал от него чего-то необычайного, его тут же бы ждало разочарование.

     - Просто хорошее копье, - сказал Гоффанон. - Копье Брионак.

     Корум согласно кивнул.

     - Вот только наконечник у него необычный.

     - Такого металла мы больше выплавить не сможем, - сказал ему Гоффанон. - Покидая свое измерение, мы прихватили с собой немного руды. Несколько топоров, пара мечей и это копье - вот все, что мы смогли изготовить. Это прекрасный металл. Он не тускнеет и не ржавеет.

     - Он обладает и магическими свойствами?

     Гоффанон рассмеялся.

     - Только не для сидхи. Вот Фой Мьёр, похоже, думают иначе. Да и люди тоже. Поэтому можно говорить и о его магических свойствах. Свойствах, производящих некий неведомый мне эффект. Как я рад, что это копье вновь вернулось ко мне.

     - Ты не хочешь расставаться с ним?

     - Конечно нет.

     - Но ведь Бык Кринанасса подчиняется только тому, кто держит в руках это копье. Этот бык поможет людям Кэр-Малода бороться с Фой Мьёр; возможно, с его помощью они даже уничтожат Фой Мьёр.

     - Ни у быка, ни у копья не хватит на это сил, - угрюмо ответил Гоффанон. - Я знаю, что ты хочешь заполучить копье, но я повторяю - ничто не может спасти мир мабденов. Он обречен на гибель так же, как и Фой Мьёр, и я, и думаю ты, если только ты не умудришься вернуться в собственное Измерение.

     - Думаю, что обречен и я, - тихо промолвил Корум. - Но я принесу копье Брионак в Кэр-Малод, ибо я поклялся в этом.

     Гоффанон вздохнул и забрал копье у Корума.

     - Нет, - сказал он. - Когда Псы Кереноса вновь придут сюда, мне понадобится оружие, много оружия. Свора, напавшая на меня сегодня, вряд ли покинула остров. К тому времени, когда я расправлюсь с ней, здесь появится новая стая. Копье и топор - только они могут защитить меня. У тебя же, по крайней мере, есть рог.

     - Мне его дали на время.

     - Кто?

     - Волшебник. Его зовут Калатин.

     - Знаю, знаю. Я пытался отвести от острова трех его сыновей. Но они погибли так же, как и все другие мабдены.

     - Многие его сыновья сложили голову на этом берегу.

     - Чего они здесь искали? Корум засмеялся.

     - Они хотели, чтобы ты плюнул на них.

     Он вспомнил о кожаном мешочке Калатина ж достал его из сумки.

     Гоффанон нахмурился. Затем чело его разгладилось, и он закачал головой, не вынимая изо рта дымящуюся трубку. Корум силился вспомнить, где еще он встречался с подобным обычаем, но память его о прошлом была уже слишком слаба для этого.

     "Вот чем мы расплачиваемся, уходя в чужой сон, чужой мир", - подумал Корум.

     Гоффанон фыркнул.

     - Снова эти дурацкие суеверия. Зачем им все это? Кровь животного, убитого в полночь, кости, корни. Как низко пали мабдены!

     - Ты выполнишь желание волшебника? - спросил Корум. - Мне было поручено попросить тебя об этом. Именно поэтому мне и был дан рог.

     Гоффанон затряс своей густой бородой.

     - Ну и ну! Вадагам стали помогать мабдены!

     - Мы живем в мире мабденов, - сказал Корум. - Ты и сам говорил об этом.

     - Скорее мы живем в мире Фой Мьёр. А потом этого мира вообще не будет. Ну да ладно, уговорил, я сделаю то, о чем тебя просили. При этом я ничего не теряю, правда, боюсь, и волшебник ничего не обретет. Давай сюда свой мешок.

     Корум передал мешочек Гоффанону. Тот было стал ворчать, но потом засмеялся, покачал головой и, наконец, плюнув в мешочек, вернул его Коруму. Корум изящным движением положил его в сумку.

     - И все же мне нужно копье, - тихо сказал Корум.

     Гоффанон был так гостеприимен и снисходителен к просьбам, что Корум не боялся того, что он покажется хозяину излишне назойливым.

     - Знаю-знаю, - Гоффанон принялся рассматривать ковры, лежавшие на полу. - Но ты подумай - ради нескольких мабденских жизней я могу поплатиться собственной.

     - Неужели ты забыл о великодушии, что привело тебя и твой народ в этот мир?

     - Тогда я был лучше. Не забывай и того, что мы спешили на выручку нашей родне, вадагам.

     - Но ведь и я тебе родня, - тут же нашелся Корум. Ему было несколько неловко - ведь он играл на лучших чувствах сидхи. - И я прощу тебя о помощи.

     - Один сидхи, один вадаг и толпа мабденов. Когда я впервые попал в этот мир, все выглядело здесь иначе. Земля была прекрасна. Она цвела. Теперь же она сурова и безжизненна. Пусть она умрет, Корум. Останься со мною на прекрасном Хи-Брисэйле.

     - Я связан обещанием, - ответил Корум. - Поверь, мне хочется принять твое приглашение! Но, увы, я связан обещанием.

     - Мой же обет, обет сидхи, уже выполнен. И я тебе ничего не должен. Ты слышишь, Корум?

     - Я помог тебе спастись от дьявольских псов.

     - А я помог тебе выполнить обещание, данное вадагскому волшебнику. Разве тем я не отдал долг?

     - Неужели все исчерпывается обетами и долгами?

     - Да, - серьезно ответил Гоффанон, - ибо этот мир подходит к концу, и в нем осталось очень немногое. Возможно только менять одно на другое и тем поддерживать равновесие этого мира. Я уверен в этом, Корум. Не подумай, что за этим кроется корысть. Мы, сидхи, никогда корыстными не были. Просто таков порядок в этом мире. Что можешь предложить мне ты? Что сможет заменить мне копье Брионак?

     - Боюсь, что ничего.

     - Только твой рог. Рог, отгоняющий собак. Он дороже копья. А копье - разве не стоит оно твоего рога?

     - Я согласен с тобой, - ответил Корум. - Но ведь рог не принадлежит мне, Гоффанон. Калатин дал мне его на время.

     - Тогда я не отдам тебе Брионак, - угрюмо сказал Гоффанон. - Или ты соглашаешься, или ты не получаешь ничего.

     - Я не вправе поступить так.

     - Может быть ему понадобится еще что-нибудь.

     - Я уже заключил с ним договор.

     - Заключи новый.

     Корум нахмурил брови и принялся ощупывать пальцами правой руки повязку, прикрывавшую пустую глазницу. Он столкнулся с серьезной проблемой. Он обязан Калатину жизнью. Калатин пока ничем не обязан ему. Когда асе он отдаст Калатину мешочек со слюной сидхи, они полностью рассчитаются с долгами.

     Но ведь без копья не обойтись. Может быть, в эту самую минуту Фой Мьёр атакуют Кэр-Малод. Единственное, что может спасти его защитников - копье Брионак.

     Копье Брионак и Бык Кринанасса.

     Корум поклялся вернуться с копьем. Он снял рог, что висел у него на плече. Посмотрел на гладкую крапчатую кость, на украшавшие рог фигурки, на серебряный мундштук. Кому он принадлежал до того, как им завладел Калатин? Уж не самому ли Кереносу?

     - Я могу протрубить в этот рог и призвать сюда псов, - мрачно пошутил Корум. - И тогда я возьму копье Брионак в обмен на твою жизнь.

     - Ты это сделаешь, брат?

     - Конечно нет.

     Корум оставил рог в покое. И заговорил еще не зная того, что решение им уже принято.

     - Ну хорошо, Гоффанон. Я обменяю рог на копье. Когда же я вернусь на материк, я постараюсь заключить с Калатином новую сделку.

     - Печальный обмен мы совершаем, - сказал Гоффанон, передавая ему копье. - Неужели он повредит нашей дружбе?

     - Боюсь, что да, - ответил Корум. - Мне пора уходить, Гоффанон.

     - Ты считаешь Меня подлецом?

     - Нет. Я не обижаюсь на тебя. Мне грустно, что мы дожили до таких времен, Когда обстоятельства начинают подменять собой благородство. Ты потерял не только копье, Гоффанон. И не только ты, я - тоже.

     Гоффанон скорбно вздохнул. Корум отдал ему рог, - то, чего отдавать он был не вправе.

     - Меня страшат последствия этого деяния, - сказал Корум. - Не ярости мабденского волшебника я боюсь, но чего-то куда более страшного.

     - Тени пролегли по миру, - сказал Гоффанон. - Странные существа таятся в них. Многое рождается незримо и нежданно. Бойся этих теней, Корум Джайлин Ирси. Глуп тот, кто не боится их. Да, мы низко пали. И нет у нас былой чести. Позволь мне проводить тебя на берег.

     - К границам твоего прибежища? Почему бы тебе не пойти вместе со мной? Твой топор был бы там весьма кстати. Неужто тем не вернул бы ты своей чести?

     - Боюсь, что нет, - грустно ответил ему Гоффанон. - Как видишь, холод, проник и в Хи-Брисэйл.

КНИГА ТРЕТЬЯ,

в которой, заключаются новые договори, и разыгрывается

решительное сражение с Фой Мьёр

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ЧТО ПОТРЕБОВАЛ ВОЛШЕБНИК

     Стоило Коруму причалить в бухту у подножья горы Мойдель и ступить на берег, как тут же он услышал чьи-то торопливые шаги. Корум нащупал рукою рукоять меча и резко обернулся

     Принц покинул прекрасный тихий Хи-Брисэйл и вновь попал в большой мир, и оттого в душе его опять поселилась печаль. Гора Мойдель, вид которой совсем недавно так радовал его, казалась теперь блеклой и зловещей. Неужели сон Фой Мьёр добрался и до нее? Впрочем, в прошлый раз Принц попал на гору прямо из зимнего мрачного леса, в котором встретился с волшебником. Вероятно поэтому она и показалась ему тогда столь прекрасной...

     Перед ним стоял статный, седой Калатин, одетый в свой голубой плащ. Было видно, что тревога снедает волшебника, хотя он и старался это скрыть.

     - Ты нашел Зачарованный Остров?

     - Да.

     - А кузнеца сидхи?

     Корум достал из лодки копье Брионак и показал его Калатину.

     - Ты выполнил мою просьбу? - Калатина совершенно не заинтересовало легендарное копье из сокровищницы Кэр-Ллюда.

     Корума несколько удивило то, что Калатин столь равнодушен к копью и столь заинтересован в слюне сидхи. Он достал мешочек и отдал его волшебнику. Тот с облегчением вздохнул и довольно улыбнулся.

     - Спасибо тебе, Корум. Я рад тому, что и я смог помочь тебе. Ты сталкивался с псами?

     - Один раз, - ответил Корум.

     - Тебя выручил рог?

     - Да. Я прибег к его помощи.

     Корум стал взбираться на холм. Калатин шел за ним.

     Они взошли на вершину холма и обратили взоры на материк: над белым морозным миром бродили серые облака.

     - Ты переночуешь у меня? - спросил Калатин. - Расскажешь мне о Хи-Брисэйле и обо всем, виденном там тобою.

     - Нет, - ответил Корум. - У меня нет на это времени, я должен быть в Кэр-Малоде. Боюсь, Фой Мьёр вот-вот нападут на него. Теперь они наверняка знают о том, что я помогаю их врагам.

     - Скорее всего. Тебе нужен конь?

     - Да, - ответил Корум.

     Установилось молчание. Калатин хотел было заговорить, но вдруг передумал. Он отвел Корума в конюшню, что располагалась под жилой частью дома. Его боевой конь, похоже, совсем оправился от ран. Он радостно заржал, увидев Принца. Корум нежно похлопал его по лбу и вывел из стойла.

     - Мой рог, - сказал Калатин. - Где мой рог?

     - Я оставил его на Хи-Брисэйле, - ответил Корум.

     Он смотрел волшебнику в глаза и видел, как страх и гнев загораются в них.

     - Что? - Калатин едва не закричал. - Как ты мог забыть его?

     - Я его не забывал.

     - Выходит, ты оставил его сознательно? Но ведь мы договаривались о том, что рог будет дан тебе только на время. Разве не так?

     - Я отдал его Гоффанону. Не забывай и о том, что не будь у меня этого рога, я не выполнил бы твоей просьбы.

     - Гоффанону? Мой рог попал к Гоффанону? Взгляд волшебника посуровел.

     - Да.

     Коруму нечем было оправдываться, и потому он замолчал. Он ждал, когда заговорит Калатин. Тот долго молчал, но, наконец, произнес:

     - Ты вновь у меня в долгу, вадаг.

     - Согласен с тобой.

     Волшебник забормотал что-то себе под нос, прикидывая, на что он может теперь рассчитывать. Неприятная улыбка появилась на его лице.

     - Ты должен дать мне что-то взамен.

     - Чего же ты хочешь? - Корума чрезвычайно утомлял этот разговор. Он спешил поскорее покинуть гору Мойдель и вернуться в Кэр-Малод.

     - Кое-что мне действительно нужно, - сказал Калатин. - Надеюсь, ты мне не откажешь.

     - Скажи, что тебе нужно.

     Калатин принялся рассматривать Корума. Од походил на фермера, оценивающего лошадей на базарной площади. Наконец, он коснулся рукой мантии, выглядывавшей из-под меховой накидки, подаренной Коруму мабденами. Это; была алая вадагская мантия, легкая мантия, сшитая из тонкой кожи животного, обитавшего некогда в одном из Измерений.

     - Я полагаю, Принц, твоя мантия стоит недешево.

     - Я никогда не думал об этом. Это моя фамильная мантия. У каждого вадага есть такая.

     - Значит, она тебе не слишком-то дорога.

     - Тебе что, нужна моя мантия? Ты хочешь взять ее в обмен на рог?

     В словах Корума звучало нетерпение. Теперь волшебник и вовсе не нравился ему. Но что он мог поделать? Калатин прекрасно понимал это.

     - Ну что ж, если тебе так нравится, Корум сбросил с себя меховую накидку, расстегнул ремень и снял булавку, скреплявшую мантию. Ему было странно расставаться с вещью, которую он носил всю жизнь; впрочем, он сильно не расстраивался. Меховая накидка была достаточно теплой. Он мог обойтись и без мантии.

     Корум протянул мантию Калатину.

     - Вот и все, волшебник. Теперь никто никому ничего не должен.

     - Верно, - ответил Калатин, глядя на то, как Корум вешает на себя оружие и взбирается в высокое седло. - Счастливого тебе Пути, Принц Корум. Берегись Псов Кереноса. Теперь у тебя нет рога.

     - У тебя его тоже нет, - сказал Корум, - они могут напасть и на тебя.

     - Вряд ли, - загадочно ответил Калатин. - Вряд ли они станут нападать на меня.

     Корум съехал с горы и направил коня к ушедшему под воду броду.

     Он ни разу не обернулся назад. Взгляд его был устремлен к земле, занесенной снегами. Путешествие в Кэр-Малод обещало быть нелегким, и все же, оставляя гору Мойдель, он испытывал облегчение. В левой серебряной руке он сжимал копье Брионак.

     Вскоре переправа осталась позади, и воздух вновь стал холодным. Из ноздрей коня вырывались струйки пара. Конь нес своего седока на северо-запад.

     Корум въехал под мрачные своды дышавшего стужей леса; на миг ему показалось, что он снова слышит звуки арфы, исполненные безумьем и тоскою.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ФОЙ МЬЁР НАСТУПАЮТ

     На животном, весьма отдаленно напоминавшем коня, ехал всадник. Оба - и животное, и наездник - были странного бледно-зеленого цвета. Снег кипел под копытами, снопы его высоко взметались по обе стороны от скакуна. Лицо всадника было совершенно отрешенным, казалось, будто недвижным его сделал мороз. Холод застыл в его бледно-зеленых глазах. В руке всадник держал бледно-зеленый клинок.

     Корум извлек из ножен меч. Всадник резко остановил коня и прокричал:

     - Так это тебя они считают своим спасителем? Мне кажется, ты походишь не на бога, а на человека!

     - Я и есть человек, - спокойно ответил Корум. - Человек и воин! Ты хочешь вызвать меня на поединок?

     - На бой тебя вызывает Балахр. Я только инструмент в его руках.

     - Значит, сам Балахр боится сражаться со мной?

     - Фой Мьёр никогда не воюют со смертными. Зачем им это?

     - Фой Мьёр, похоже, боятся людей. Говорят, странная болезнь лишает их сил.

     - Я - Хью Аргех, я пришел с Белых Скал, стоящих над Карнеком. Некогда там жило все наше племя. Теперь остался лишь я. Я служу Балахру Одноглазому. Что мне остается?

     - Служи своему народу, народу мабденов.

     - Мой народ - деревья. Ели. Они питают и меня,

     И моего скакуна. Не мясо и мед, но земля и дождь нужны мне. Я - Хью Аргех, брат елей.

     Корум не верил собственным ушам. Когда-то это существо было человеком, но потом оно переродилось, переродилось колдовством Фой Мьёр. Воистину, Фой Мьёр владели великою силой.

     - Как мы будем сражаться, Хью Аргех? Я предлагаю спешиться и биться на мечах.

     - Я не смогу спешиться. Хотя некогда я умел сражаться и так. - Голос его дышал невинностью, Коруму казалось, что он беседует с ребенком. Лицо и глаза Хью ничего не выражали. - Прежде мною владела честь, теперь - коварство.

     С этими словами Хью Аргех пришпорил своего скакуна и понесся прямо на Корума, размахивая мечом.

     Неделя прошла с той поры, как Корум покинул гору Мойдель, неделя жгучих морозов и лютой стужи. Члены его едва двигались. Ослепительные снега так утомили единственный глаз, что он с трудом различал бледно-зеленых всадника и скакуна.

     Атака Хью Аргеха была столь стремительна, что Корум едва успел подставить свой меч под удар противника. Хью Аргех развернул коня и пошел в новую атаку. На этот раз Корум был готов к ней, однако его меч едва скользнул по руке противника, удар же Аргеха пришелся прямо по нагрудной пластине Корума и едва не вышиб вадагского Принца из седла. В левой руке Корум сжимал копье Брионак, этой же рукой он потянул за поводья и развернул коня, готовясь к новой атаке.

     Какое-то время всадники сходились друг с другом, но ни одному из них не удавалось одолеть другого. Корум тяжело дышал, клубы пара вырывались из его рта, Хью Аргех же, похоже, не дышал вовсе. Это бледно-зеленое существо нисколько не уставало, в то время как Корум изнемог уже настолько, что с трудом удерживал в руках меч.

     Хью Аргех выжидал той минуты, когда Принц окончательно выбьется из сил, и тогда он, Хью, поразит его ударом меча.

     Несколько раз Коруму удавалось собраться с силами, но теперь враг кружил вкруг него, почти не встречая сопротивления. Сильным ударом Хью Аргех выбил меч из закоченевших рук Корума; странный смех, похожий на шелест дерев, сорвался с его уст. Он пошел в последнюю атаку.

     Покачиваясь в седле, Корум поднял копье Брионак над головой. Меч Хью Аргеха угодил в блестящий наконечник, и тот неожиданно для обоих противников отозвался чистым звоном. Аргех промчался мимо Корума, но тут же заставил своего скакуна развернуться. Корум отвел серебряную руку назад и метнул копье с такой силой, что сам перелетел через холку коня и свалился наземь. Подняв голову, он увидел, что копье сидхи попало в грудь Хью Аргеха.

     Хью Аргех раскрыл рот и свалился со своего бледно-зеленого скакуна.

     То, что произошло вслед за этим, поразило Корума. Таинственным образом копье само вышло из тела бледно-зеленого всадника и вновь легло в раскрытую ладонь серебряной руки Корума. Пальцы сами собою сомкнулись на древке.

     Корум заморгал, отказываясь верить происшедшему, хотя реальность копья была несомненной.

     Он посмотрел на поверженного неприятеля. Скакун Хью Аргеха схватил своего Седока в зубы и поволок прочь.

     Коруму невольно подумалось, что подлинным его противником был не всадник, а конь. Он не мог объяснить себе этого, однако, посмотрев в глаза животному, он лишь укрепился в этом чувстве, - тот смотрел на него с нескрываемой иронией.

     Хью Аргех неожиданно раскрыл рот и заговорил:

     - Фой Мьёр вышли в поход. Они знают, что тебя позвал народ Кэр-Малода. Они хотят уничтожить Кэр-Малод прежде, чем ты вернешься туда с копьем, которым ты поразил меня. Прощай же, Корум Серебряная Рука, я возвращаюсь к своим братьям - елям.

     Вскоре диковинное животное и человек скрылись за холмом.

     Корум остался в одиночестве. Он рассматривал копье, спасшее ему жизнь, так, словно один вид оружия мог раскрыть пред Корумом его тайны.

     Принц затряс головой, пытаясь освободиться от назойливых мыслей, и пришпорил своего кона. Он спешил в Кэр-Малод.

     Фой Мьёр оставались загадкой. То, что Принц слышал о них, никак не вязалось с тем, что они способны были управлять такими существами, как Хью Аргех, творить диковинные чудеса, командовать сворой Кереноса и псарями-гулегами. Некоторые видели в Фой Мьёр тупых тварей, наподобие животных, некоторые считали их богами. Несомненно, каким-то разумом они владели, - ведь они могли . создавать таких существ, как Хью Аргех, брат елей.

     Корум подумал, что Фой Мьёр могут иметь какое-то отношение к Владыкам Хаоса, с которыми ему приходилось бороться во времена стародавние. Но в сравнении с ними Фой Мьёр были куда дальше от людей и куда ближе к людям, да и цели у них, похоже, были иными. Вероятно, они оказались в этом мире не по своей воле. Они провалились сюда через брешь, раскрывшуюся меж мирами, и уже не могли вернуться в свой странный полумир, затерянный где-то меж измерениями. Они пытались воссоздать Лимб. Корум почувствовал к ним известную жалость.

     Неужели Гоффанон был прав? Ведь мог же и он поддаться чувству отчаяния? Неужели судьба мабденов предрешена?..

     Вокруг расстилалась унылая заснеженная равнина.

     Да, и мабдены, и он сам были обречены на гибель - они стали жертвами Фой Мьёр.

     Корум стал останавливаться все реже, зачастую пренебрегая даже ночлегом. Усталость и сон одолевали Принца. Боевой его конь шел, уже не разбирая дороги, он тоже едва держался на ногах.

     Однажды, под вечер, Корум увидел вдали длинную процессию. Вокруг идущих и едущих на огромных колесницах фигур клубился туман. Корум хотел было окликнуть их, но тут же понял, что это не мабдены. Неужели это были сами Фой Мьёр, наступающие на Кэр-Малод?

     Несколько раз Принц слышал далекий вой. Это рыскала по снежным пустошам свора Кереноса, Вне всяких сомнений, Хью Аргех вернулся к своим хозяевам и рассказал им о копье Брионак, которое само собой возвращалось в руки Корума.

     Кэр-Малод казался Принцу почти не достижимым; холод вгрызался в тело Принца, словно червь.

     За время, прошедшее с той поры, как он покинул крепость, выпало много снега. Вехи, знакомые ему издревле, исчезли, совершенно утонув в снегу. Ухудшившееся зрение и отсутствие примет делали его предприятие едва ли не безнадежным. Он молил богов об одном - о том, чтобы конь не забыл пути. Теперь он полагался только на него.

     Силы Корума подходили к концу. Все чаще и чаще овладевало им отчаяние. Почему он не послушался Гоффанона и не согласился провести остаток дней в блаженном Хи-Брисэйле? Какое ему дело до мабденов? Разве мало сражался он на их стороне? Что ему эти люди, что они дали ему?

     Его память вдруг ожила. Они дали ему Ралину.

     Он вспомнил и о Медбх, дочери короля Маннаха. Рыжеволосая Медбх в латах воина, с пращей и татлумом в руках ждала его. Она ждала, что он принесет народу Кэр-Малода свободу и жизнь.

     Мабдены научили его ненависти. Они убили его семью, отрубили ему .руку и лишили его глаза. Они научили его бояться и мстить

     Но они же одарили его и любовью. Они дали ему Ралину. Теперь они даровали ему Медбх.

     Эти мысли немного согрели Принца. Отчаяние отступило, затаившись - в темных закоулках его разума. Корум продолжал свой путь. Путь в Кэр-Малод, крепость на, холме, где ждали его люди, связывавшие с ним свои последние надежды.

     Теперь Кэр-Малод представлялся ему чем-то очень далеким. Ему казалось, что с той поры, как он видел боевые колесницы Фой Мьёр и слышал собачий вой, прошло никак не меньше года. Наверное, Кэр-Малод уже пал, а Медбх замерзла так же, как и все остальные - приготовившись к бою и не ведая того, что битва уже проиграна.

     Наступило утро. Конь еле плелся. То и дело он проваливался в занесенные снегом рытвины. Конь тяжело дышал. Коруму следовало спешиться и тем облегчить его ношу, но у Принца не было уже ни сил, ни желания что-то менять. И зачем только он отдал Калатину свою алую мантию? Тепло ее могло бы спасти ему жизнь. Наверное, Калатин это понимал. Может быть, именно поэтому он потребовал у Корума мантию, желая таким образом отомстить ему...

     Какие-то звуки привлекли его внимание. Он с трудом поднял отяжелевшую голову и, сощурив налившийся кровью глаз, посмотрел вперед. Неясные фигуры преграждали ему путь.

     Гулеги.

     Он выпрямил спину и стал нащупывать рукоять меча.

     Корум пустил коня галопом, поднял дрожащей рукою копье Брионак и попытался крикнуть. С растрескавшихся губ слетели странные каркающие звуки.

     Ноги коня вдруг подкосились, и животное повалилось наземь. Корум перелетел через голову и распластался на земле, беззащитный перед неприятелем.

     "Ну что ж, - подумал Принц, теряя сознание, - зато теперь я не почувствую боли от их ударов."

     Волна забытья обдала его теплом.

     Он улыбнулся и погрузился во мрак.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ЛЕДЯНЫЕ ПРИЗРАКИ

     Коруму чудилось, будто он плывет на огромном корабле по безбрежным ледяным просторам. Корабль стоял на полозьях.

     На ледяной пустоши жили диковинные, неведомые твари. Потом корабль превратился в колесницу, запряженную медведями. Странные тусклые небеса открылись взору. Повсюду был только лед.

     Миры, лишенные тепла. Древние, мертвые миры, результат Энтропии. Один лишь лед - хрупкий, прозрачный. Сулящий смерть любому. Лед - символ смерти. Смерть мира.

     Корум застонал во сне.

     - Именно о нем я слыхал, - голос был тихим и звонким.

     - Лло Эрайнт? - спросил .другой голос.

     - Ну конечно. Кто же еще? Смотри, и рука у него серебряная. А лицо? - вылитый сидхи! Я-то самих сидхи никогда не видывал, но, думаю, такие они и есть.

     Корум открыл свой единственный глаз и уставился на говорящего.

     - Я умер, - сказал Корум. - И потому прошу не нарушать моего покоя.

     - Ты - живой, - ответил ему мальчик лет шестнадцати. Глаза его светились умом, а лицо было благообразным; впрочем, то же самое можно было сказать о большинстве мабденов, встречавшихся Коруму. Мальчик был чрезвычайно худ. Копна его светлых волос была перетянута кожаным ремешком. На плечи была наброшена накидка из меха, шею украшал золотой ворот. На руках и ногах позвякивали браслеты.

     - Я - Бран. А это - мой брат, Тейрнон. А тебя зовут Корум, Ты - Бог.

     - Бог? - Только теперь Корум понял, что перед ним стояли не Фой Мьёр, а мабдены. Он улыбнулся мальчику. - Разве Бог может так пасть?

     Бран пожал плечами и почесал голову.

     - Я о богах ничего не знаю. И потом, а вдруг ты притворяешься? Делаешь вид, что ты - такой же, как мы, а сам смотришь, что мы будем делать.

     - Да, ты рассуждаешь весьма своеобразно, - сказал Корум.

     Он взглянул на Тейрнона и тут же удивленно перевел взгляд на Брана. Мальчики были похожи друг на друга, как две капли воды, их отличало только одно: накидка Брана была сшита из шкуры медведя, а Тейрнона - из шкуры бурого волка. Корум посмотрел наверх и понял, что они находятся в маленькой палатке.

     - Кто вы? - спросил Корум. - Откуда вы? Что знаете вы о судьбе Кэр-Малода?

     - Мы - Туха-на-Ана. Мы - то, что осталось от этого народа, - ответил мальчик. - Мы пришли сюда из - земель, лежащих к востоку от Гвиданью Гаранхира, что стоит у южных пределов Кремм Кройх, твоей страны. Когда пришли Фой Мьёр, наш народ стал воевать с ними. Все наши воины погибли. Люди, оставшиеся в живых, - а были это, в основном, старики и дети, - отправились в Кэр-Малод, где, по слухам, мабденские воины и поныне противостоят Фой Мьёр. Мы сбились с пути. Нам не раз приходилось прятаться от их псов. Но теперь мы уже близки к нашей цели, - до Кэр-Малода рукой подать. Он находится к западу отсюда.

     - Я тоже иду в Кэр-Малод, - сказал Корум, усаживаясь. - С собой я несу копье Брионак. Оно поможет мне укротить Быка Кринанасса.

     - Этого Быка никому не укротить, - тихо сказал Тейрнон. - Мы встретили его две недели тому назад. Мы были голодны и стали охотиться на него, но он напал на наших охотников и насадил на свои страшные рога сразу пятерых. Потом он отправился на запад.

     - Если мне не удастся укротить быка, - сказал Корум, взяв в руки кувшин с жиденьким бульоном, предложенный ему Браном, - Кэр-Малод падет, и тогда вам придется искать другое прибежище.

     - Мы хотим попасть на Хи-Брисэйл, - внезапно сделавшись серьезным, сказал ему Бран. - Зачарованный Остров, что лежит за морем. Там мы будем счастливы, там нас не найдут Фой Мьёр.

     - Фой Мьёр там вас действительно не найдут, - сказал Корум, - но вас погубят ваши собственные страхи. Не стремись на Хи-Брисэйл, Бран из племени Туха-на-Ана, ибо на этом острове мабдены умирают страшной смертью. Мы должны идти в Кэр-Малод. Будем надеяться, . что нас не заметят Фой Мьёр. Ну а с Быком Кринанасса я постараюсь разобраться.

     Бран скептически покачал головой. Его брат Тейрнон сделал то же самое.

     - Мы отправимся в путь через несколько минут, - сказал Тейрнон. - Ты сможешь ехать верхом?

     - Разве мой конь жив?

     - Не просто жив - он даже успел отдохнуть. Мы собрали для него немного сухой травы.

     - Ну что ж, в путь.

     Отряд, в котором было около тридцати человек - в основном старики - медленно пробирался сквозь сугробы. Кроме Брана и его брата Тейрнона здесь было еще трое мальчиков и три девочки, одной из которых едва ли исполнилось десять. Больше детей не было - все погибли от зубов чудовища Кереноса, внезапно напавших на лагерь во время одного из первых переходов.

     В волосах людей поблескивали снежинки. "Цари в алмазных коронах", - подумал Корум.

     Оружия у людей не было, и Корум раздал им свое - одному достался меч, другому - кинжал, еще двоим - по пике, Брану же - лук и колчан. Себе Корум оставил копье Брионак. Порой он ехал верхом во главе колонны. Порой - вел коня под уздцы, усадив на него двух-трех стариков, - те оголодали настолько, что были почти невесомы.

     Бран сказал, что до Кэр-Малода осталось дня два пути. Чем дальше на запад шли они, тем легче становился их путь. Настроение Корума заметно улучшилось, конь же полностью восстановил свой силы. Корум то и дело выезжал вперед, проверяя дороги. Судя по заметному улучшению погоды, Фой Мьёр еще не подошли к крепости.

     Близился вечер. По предположениям, к вечеру следующего дня отряд должен был оказаться в Кэр-Малоде. Решено было идти по неглубокой лощине, хоть как-то укрывавшей людей от ледяного, пронизывающего ветра, дувшего почти непрестанно.

     Корум заметил, что по обеим сторонам лощины поблескивают причудливые ледяные фигуры, похожие на застывшие на лету водопады. Отряд шел по лощине еще какое-то время, затем было решено устроить ночлег. Солнце еще не село. Мальчики Стали расставлять палатки, и тут Корум заметил какое-то движение. Он был почти уверен в тем, что одна из ледяных глыб изменила свое положение. Впрочем, свет уже мерк, а видел Корум плохо.

     И тут двинулось сразу несколько глыб, теперь это уже не вызывало сомнений. Глыбы брали лагерь в кольцо.

     Корум поднял людей и помчался к коню.

     Сверкающие глыбы, словно призраки, неслись вниз, туда, где, был разбит лагерь. У дальней палатки стояла старуха; она в ужасе всплеснула руками .и попыталась бежать, но мерцающий призрак вобрал ее вовнутрь и потянул ее тело вверх по склону, Прежде, чем люди успели что-либо понять, так же были пленены еще две женщины.

     В лагере поднялся переполох. Бран сделал два метких выстрела, но стрелы прошли сквозь призраков, не причинив им никакого вреда, Корум метнул копье Брионак, целя, как ему казалось, в голову одного из монстров. Копье вернулось обратно, призрак же остался невредим.

     Захватив добычу, адские создания один за другим стали возвращаться на склон. Корум услышал крики Брана и Тейрнона; мальчики пытались догнать одно из призрачных существ. Корум попытался как-то урезонить братьев, но они словно не слышали его. Он побежал за ними.

     Темнело. По снегу пролегли глубокие тени. Солнце зашло, и над молочной белизной снегов легла кровавая полоса заката. Ледяных призраков трудно было, разглядеть и при свете дня теперь же они стали почти невидимыми.

     Корум пытался держать мальчиков в поле зрения. Бран на миг остановился и выпустил наугад стрелу. Тейрнон сделал ему знак рукой, и мальчики побежали в противоположном направлении. Корум боялся привлекать к себе внимание странных тварей и все же продолжал кричать.

     Стадо еще темнее.

     - Бран! - кричал Корум, - Тейрнон! И тут он наткнулся прямо на них. Мальчики стояли на коленях и плакали. Рядом лежало тело старой женщины.

     - Она мертва? - пробормотал Корум.

     - Да, - ответил Бран, - наша мама умерла. Корум не знал, что мать этих мальчиков шла вместе с ними. Он тяжело вздохнул и отвернулся.

     Прямо перед ним стояли три ухмыляющихся зыбкие образины.

     Корум грозно закричал и метнул в, них копье, Медленно шли на него призраки. Корум почувствовал, как касаются его кожи их незримые щупальца, как начинает стынуть тело. Сначала чудовища заставляют человека замереть, затем они высасывают из него все тепло, насыщая им себя. Быть может, с людьми, которых Корум видел у озера, произошло то же самое. Принц не мог спасти ни себя, ни мальчиков. С неосязаемым противником сражаться невозможно.

     Вдруг наконечник копья Брионак засветился оранжево-красным светом. Корум коснулся им одного из призраков, и тот, зашипев, исчез, превратившись в облачко тут же рассеявшегося пара. Копье уже не удивляло Корума, Взмахнув им, он коснулся наконечником двух оставшихся монстров. Они исчезли так же бесследно, как и первый. Похоже, чудища жили теплом, но не переносили его избытка.

     - Мы должны развести костер, - сказал Корум мальчикам. - Горящие головни - - вот что нам нужно. Ночлега не будет. Мы пойдем при свете факелов. Да, нас могут заметить Фой Мьёр. Но мы должны спешить в Кэр-Малод, иначе столкнемся с чем-нибудь еще более страшным.

     Бран и Тейрнон подняли труп матери и пошли вслед за Корумом. Наконечник копья уже не светился, оно вновь стало прежним, добротно сработанным обычным копьем.

     Спустившись в лагерь, Корум сообщил о своем решении людям; все согласились с ним.

     Они вновь отправились в путь. Ледяные призрака крались за ними, стараясь не приближаться к факелам; они тихо вздыхали, всхлипывали, молили о чем-то.

     Путники выбрались из лощины. Призраки отстали, однако решено было не останавливаться. Ветер на мгновение изменил направление, и люди услышали соленый запах моря. Кэр-Малод, прибежище, к которому они так долго шли, был совсем рядом. Путники помнили о том, что Фой Мьёр со своим воинством идут вслед за ними; мысль эта придавала им сил, и оттого они шагали быстрее.

     К утру они должны были оказаться в Кэр-Малоде.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ЛЮДИ ЛЬДОВ НАСТУПАЮТ

     Корум вновь видел конический холм и каменные крепостные стены, знамя короля Маннаха и прекрасную Медбх. Медбх скакала ему навстречу. Она смеялась. Ее рыжие косы развевались на ветру, серо-зеленые глаза горели радостью.

     - Корум! Корум Лло Эрайнт, принес ли ты копье Брионак?

     - Да, - отозвался Корум, потрясая оружием. - Я привел в Кэр-Малод гостей. У нас мало времени - за нами идут Фой Мьёр.

     Девушка подъехала к Принцу, обвила рукой его шею и поцеловала в губы. Прежняя скорбь тут же оставила Корума. Как славно, что он не остался в Хи-Бриеэйле, что его не убил Хью Аргех, что ледяные призраки не высосали тепло из его тела.

     - Ты вернулся, Корум, - сказала девушка.

     - Я вернулся, милая Медбх. Смотри - это копье Брионак.

     Она изумленно посмотрела на копье, но прикасаться к нему отказалась. Она отшатнулась от него и странно улыбнулась.

     - Мне нельзя его трогать. Это - копье Брионак. Копье Кремм Кройха, Лло Эрайнта и божеств нашего народа. Это копье Брионак.

     Корум засмеялся, поразившись той серьезности, с которой она это говорила, и поцеловал ее. Взгляд ее вновь стал ясен, и она засмеялась вместе с Принцем, Затем пришпорила своего гнедого жеребца и поскакала впереди, указывая уставшим людям путь в крепость.

     По ту сторону стены их встречал сам король

     Маннах. Король, улыбаясь, смотрел на Корума; благодарность и восхищение наполнили его сердце. Еще бы, Корум нашел одно из величайших сокровищ Кэр-Ллюда, одну из утраченных реликвий мабденов; он нашел копье, с помощью которого можно было приручить последнего быка сидхи, Черного Быка Кринанасса.

     - Приветствую тебя, о, Владыка Кургана, - сказал король. - Приветствую тебя, герой. Приветствую тебя, сын мой.

     Корум спрыгнул с коня и поднял вверх серебряную руку, сжимавшую копье Брионак.

     - Вот оно. Смотри. На вид самое обычное копьё. Но оно уже дважды спасало мне жизнь. Возьми его и рассмотри хорошенько.

     Король Маннах последовал примеру своей дочери и отступил назад.

     - Нет, Принц Корум, лишь герой может держать в руках копье Брионак. Проклят будет тот смертный, что посмеет коснуться его. Это оружие сидхов. Даже тогда, когда мы владели им, мы никогда не вынимали его из ларца и никогда не прикасались к нему.

     - Ну хорошо, - сказал Корум. - Я уважаю ваши обычаи, хотя мне кажется, что бояться здесь нечего. Бояться Брионака должны только наши враги.

     - Да будет так, - тихо сказал король Маннах. Потом улыбнулся и громко произнес. - Нас ждет обед. Сегодня нам удалось наловить рыбы и изловить нескольких зайцев. Пусть все эти люди следуют за, нами. Похоже, они давно не ели.

     Бран и Тейрнон от имени своего племени объявили:

     - Мы с благодарностью принимаем твое приглашение, о, великий король, ибо наши люди изголодались. Но есть среди нас и воины. Прими же их в свое воинство, они станут сражаться с Фой Мьёр рядом с твоими воинами.

     Король Маннах благодарно кивнул им.

     - Вряд ли может сравниться мое гостеприимство с вашими благородством и честью. Благодарю вас, о, воины, за вашу решимость и отвагу.

     Не успел король произнести эти слова, как сверху раздался девичий крик. Дозорная, что стояла над вратами, прокричала:

     - Белый туман движется к нам с юга и с севера. Люди Льдов наступают. Фой Мьёр уже здесь. Король не без юмора заметил:

     - Боюсь, что пир придется отложить. Надеюсь, он станет победным пиром. - Он мрачно усмехнулся. - Лишь бы рыба за это время не протухла.

     Король послал большую часть людей на крепостные стены и обратился к Коруму:

     - Корум, ты должен вызвать Быка Кринанасса. Чем скорее ты это сделаешь, тем лучше. Если Бык не придет, Кэр-Малод погибнет.

     - Я не знаю, как это делается.

     - Об этом знает Медбх. Она научит тебя всему необходимому.

     - Да, - отозвалась Медбх, - я научу тебя. Медбх и Корум присоединились к воинам, стоявшим на стенах, и обратили свои взгляды на восток. В клубах тумана там уже стояли Фой Мьёр, окруженные бесчисленными слугами.

     - Сегодня они затевают что-то серьезное, - сказала Медбх.

     Корум взял ее руку и крепко сжал.

     За лесом, на расстоянии двух миль от крепости клубился туман. Он уже сокрывал собою весь горизонт. Туман медленно, но верно полз в сторону Кэр-Малода.

     Подобно гончим, что всегда идут впереди своего хозяина, перед стеною тумана рыскали собачьи своры. За ними шли псари-гулеги. За гулегами выступали бледно-зеленые всадники, братья Хью Аргеха, братья елей. В тумане же угадывалось что-то куда большее, некогда уже виденное Корумом. Это были гигантские колесницы, запряженные странными животными, отдаленно напоминающими лошадей. Колесниц было семь, и в каждой из них было по одному огромному наезднику.

     - Вот эта да! - Медбх, похоже, была напугана. - Они выставили против нас все свои силы. Все Фой Мьёр явились сюда. Похоже, боги эти относятся к нам с уважением.

     - Мы их не разочаруем, - ответил ей Корум.

     - Ну а теперь мы должны оставить Кэр-Малод.

     - Ты хочешь оставить город - в эту минуту?

     - Мы должны вызвать Быка Кринанасса. Для этого нам нужно уйти в другое место. Если он придет, то придет именно туда.

     Корум задумался.

     - Часа через два Фой Мьёр пойдут в атаку.

     - Мы постараемся вернуться к этому времени. Чем скорее мы отправимся на Камень Сидхи, тем лучше.

     Они незаметно покинули Кэр-Малод и поскакали вдоль утесов, стоявших над морем. Море стонало, ревело и рокотало в ожидании предстоящего сражения.

     Они стояли на желтоватом песке. Темные зубья скал остались у них за спиной, пред ними же волновалось беспокойное море. У самой кромки берега одиноко возвышался необычный камень.

     Начался дождь. Его капли и брызги, долетавшие с моря, падали на камень, оживляя нежную сеть прожилок. Местами камень был темным, местами же - едва ли не прозрачным. Глубины его переливались мягчайшими красками.

     - Это - Камень Сидхи, - сказала Медбх. Корум кивнул. Иначе и быть не могло. Камень явно не принадлежал этому измерению. Подобно Хи-Брисэйлу он попал сюда вместе с сидхи, пришедшими в этот мир для того, чтобы бороться с Фой Мьёр. Подобные вещи Корум видел и раньше, - вещи, которым не было места в этом Измерении, которые присутствовали здесь лишь отчасти, прорастая из иных миров.

     Начался настоящий ливень. Взбираться на скользкий камень мешали порывы ветра. Но, наконец, Принц и девушка взошли на него. На берег яростно набрасывались огромные волны. Страшные порывы ветра грозили сдуть людей с камня. Дождь становился все сильнее.

     - Возьми копье Брионак в серебряную руку, - приказала Медбх, - и высоко подними его. Корум послушно выполнил приказание.

     - Теперь ты будешь переводить мои слова на язык вадагов. Сидхи и вадаги говорили на одном языке.

     - Я это знаю, - сказал Корум. - Что же я должен говорить?

     - Прежде ты должен представить самого Быка, Черного Быка Кринанасса. В холке он с тебя ростом. Тело его покрыто длинным черным волосом. Его рога остры и широко расставлены, - даже ты не смог бы обхватить их. Ты можешь представить его?

     - Думаю, что да.

     - Тогда повторяй за мной.

     Все, кроме огромного камня, на котором они стояли, вдруг посерело и поблекло.

     - Чрез высокие камня врата поспеши же сюда, Черный Бык, Сам Кремм Кройх вызывает тебя. Если спишь, Черный Бык, то проснись. Коль проснулся - так на ноги стань. Если встал - поскорей приходи. К Камню Сидхи иди, Черный Бык, Ибо держит копье господин. Кринанасса копье Брионак Вновь готово Фой Мьёр поразить. Так иди же сюда, Черный Бык, Поскорее домой воротись.

     Медбх произнесла заклинание на одном дыхании. Серо-зеленые ее глаза наполнились тревогой.

     - Ты сможешь перевести это на свой язык?

     - Да, - ответил Корум. - Но почему ты считаешь, что Бык откликнется на твое заклинание?

     - Делай то, что тебе говорят. Вадаг пожал плечами.

     - Ты видишь Быка своим внутренним оком? Корум на миг задумался, но тут же утвердительно кивнул.

     - Да, вижу.

     - Я повторю заклинание, а ты переведешь его на свой родной язык.

     Корум подчинился воле Медбх, хотя заклинание это и казалось ему слишком уж топорным, - вадаги так не изъяснялись.

     Медбх медленно повторяла заклинание, Корум же переводил его на свой язык. У него стала кружиться голова. Казалось, что слова сами слетают с уст. Копье Брионак он держал высоко над головой. Холодный ветер трепал его волосы и одежды. Корум звал Быка, Черного Быка Кринанасса. Все громче и громче звучал его голос, вой ветра уже не мешал ему.

     Так иди же сюда, Черный Бык, Поскорее домой воротись.

     Язык мабденов почти не отличался от вадагского, но на языке вадагов эти слова звучали куда весомее.

     Заклинание закончилось. Медбх тронула Корума за плечо и приложила палец к губам. Слышен был только вой ветра, рев моря и шум дождя.Вдруг Камень Сидхи засветился всеми своими красками и задрожал, - откуда-то издалека донеслось грозное мычание.

     Через минуту мычание раздалось вновь, на этот раз оно было громче.

     Медбх схватила Корума за руку.

     - Бык, - прошептала девушка, - Бык идет!

     Понять, откуда доносится мычание, пока было невозможно.

     Стена дождя совершенно отгородила их от мира. Им казалось, что море обступает их со всех сторон.

     Вскоре все звуки слились в один - низкое грозное мычание. Стоя на камне, Корум увидел огромного быка, выходящего из моря. Оказавшись на берегу, бык стряхнул с себя воду и принялся водить огромными умными глазами, пытаясь увидеть того, кто осмелился звать его.

     - Черный Бык! - закричала Медбх, - Черный Бык Кринанасса! Смотри, здесь стоит Кремм Кройх с копьем Брионак в руках! Твое время пришло!

     Чудовищный бык опустил свои острые, широко посаженые рога, затряс черным грузным телом и забил копытом. Корум почувствовал его запах - до боли знакомый запах домашней скотины. Однако Черный Бык не походил на обычную скотину. Это был бык-воин, гордый и самонадеянный, что служил не хозяину, но чему-то куда более высокому.

     Помахивая своим черным хвостом, бык смотрел на людей, стоявших на Камне Сидхи.

     - Теперь я понимаю, почему его так боятся Фой Мьёр, - сказал Корум.

ГЛАВА ПЯТАЯ

КРОВАВАЯ ЖАТВА

     Корум и Медбх стали спускаться с камня; бык внимательно смотрел на копье. Животное покорно ожидало, время от времени оглашая берег своим ревом. Рога его все еще оставались опущенными. Страшно было подходить к нему, но очевидно было и то, что Бык узнал копье Брионак, что он боится его.

     - Бык, - сказал Корум, нисколько не смущаясь необычностью подобного обращения, - пойдешь ли ты в Кэр-Малод вместе с нами?

     Дождь сменился снежной крупой, поблескивавшей на могучем крупе быка. Черный Бык Кринанасса был не просто страшен, - он был ужасен. Кони захрапели, но бык не обращал на них ни малейшего внимания. Он затряс головой, и капельки воды полетели с его острых рогов. Бык раздул ноздри. Умные холодные глаза его глянули было на жеребцов, но тут же вновь уставились на копье.

     Коруму доводилось встречаться и с куда более крупными тварями, но он никогда не видел животных столь же мощных. Казалось, ничто в этом мире не могло устоять против гигантского Быка Кринанасса.

     Корум и Медбх, вернувшись к своим скакунам, принялись успокаивать их. Бык внимательно наблюдал за ними. Наконец, кони успокоились настолько, что на них стало возможно ехать верхом. Оседлав коней, Корум и Медбх направились к Кэр-Малоду.

     Несколько минут Бык стоял недвижно; казалось, что он о чем-то размышляет. Наконец, он двинулся вслед за всадниками, уверенно ступая по узкой тропке. Расстояние меж ним и всадниками не уменьшалось, но и не увеличивалось.

     "Наверное, он считает нас чем-то недостойным себя, - думал Корум, - чем-то непозволительно слабым."

     Пошел снег. Внезапно пахнуло холодом. И Корум, и Медбх поняли, что это означает - Фой Мьёр подошли к стенам Кэр-Малода.

     К стенам мабденской крепости стекались бесчисленные отряды гигантского воинства; крепость казалась гордым кораблем, окруженным пенистыми волнами. Туман был настолько густ, что походил на вязкий кисель, однако пока им был окутан только лес, - особенно те его участки, на которых росли ели. Здесь скрывались сами Фой Мьёр. Без тумана они не могли жить - мгла Лимба дарила НА! силу.

     Корум увидел семь темных фигур, движущихся в тумане. Они сошли со своих колесниц и собрались в круг. Был там и Керенос, предводитель Фой Мьёр. Был Балахр, что подобно Коруму имел один глаз, но был тот глаз мертвящим. Была Гоим, которой нравились смертные мужчины. Были здесь все Фой Мьёр.

     Корум и Медбх обернулись.

     Черный Бык шел за ними; он останавливался только тогда, когда останавливались и люди. Бык неотрывно смотрел на копье Брионак.

     Сражение началось. К стенам подступали своры Кереноса. За ними шли гулеги, вооруженные луками и копьями. Бледно-зеленые всадники пытались овладеть крепостными вратами. Командовал ими знакомый Коруму Хью Аргех. Корум и Медбх созерцали эту картину, стоя на высоком холме; крики защитников и злобный рык псов долетали даже сюда.

     - Как же мы попадем в крепость? - воскликнула Медбх.

     - Даже если мы доберемся до ворот, их вряд ли распахнут перед нами, - согласился Корум. - Думаю, нам следует напасть на врага с тыла.

     Медбх кивнула. И указала на одну из стен.

     - Поспешим туда - стена вот-вот рухнет. Мы поможем вашим людям выиграть время, и тогда они смогут укрепить ее.

     Корум согласился. Без лишних слов он поскакал вниз, готовый в любую минуту метнуть копье в неприятеля. И он, и Медбх должны были умереть, но теперь это не имело никакого значения. Корума расстраивало только одно, - у него не было его фамильной мантии. Алой Мантии, отданной им Калатину.

     Из всех странных существ, виденных Корумом, в армии врага не было только ледяных призраков. Впрочем, возможно, они не имели к Фой Мьёр никакого отношения. Гулегов же здесь было множество. Убить их было почти невозможно, и потому они были особенно опасными врагами. Кто же вел их на бой? Всадник на мощном скакуне. Всадник этот ничуть не походил на бледно-зеленого Хью Аргеха, и, все же, в нем было что-то очень знакомое.

     Много ли у Корума знакомых в этом мире? Всего несколько человек...

     Солнце заиграло на доспехах воина. Они стали лучиться золотом и серебром, алым и голубым цветами.

     Коруму эти доспехи были знакомы. Своей собственной рукой он отправил их владельца в Лимб. Было это во время великой битвы в лагере королевы Ксиомбарг. Да, он отправил его в Лимб, туда, где до времени Фой Мьёр чувствовали себя в безопасности, пока не сдвинулось нечто в махине миров, и не оказались они в этом Измерении. Неужели Лимб изверг из себя и этого всадника? Это походило на правду. Темно-желтое перо, как и прежде, колыхалось на шлеме; сам шлем, как и прежде, совершенно скрывал лицо всадника. Нагрудная пластина была украшена знаком Хаоса: восемь стрел, выходящих из одного центра. В металлической рукавице всадник сжимал меч, что подобно латам сиял то златом, то серебром, то голубым, то алым.

     - Гейнор, - сказал Корум, вспомнив ужасную кончину этого воина. - Это - Принц Гейнор Проклятый.

     - Ты его знаешь? - удивилась Медбх.

     - Однажды я уже убивал его, - мрачно ответил Корум. - Я наказал Гейнора, навсегда изгнав его из этого мира. Но, как видишь, он вернулся вновь. Мой древний враг. Быть может, он и есть тот "брат", о Котором говорила старуха?

     Последние слова были адресованы самому себе. Корум метнул копье Брионак в Принца, который подобно самому Коруму некогда был защитником слабых (возможно, даже Вечным Защитником, Вечным Воителем), но затем полностью подпал под власть темных сил.

     Копье Брионак полетело к цели. Оно ударило Принца Гейнора в плечо. Тот закачался в седле. Стальная маска повернулась в сторону Корума. Гейнор наблюдал за тем, как копье возвращается в руки Корума. Он приказал гулегам усилить натиск. Те бежали по снегу, красному от крови и черному от грязи; у многих не хватало отдельных членов, у некоторых были вспороты животы, однако, это ничуть не мешало им продолжать бой.

     Корум размышлял, сжимая в руке копье:

     - "Да, Гейнора одолеть не просто, здесь не помогает даже магия".

     Из-под шлема раздался смех. Похоже, Гейнора обрадовало появление Корума.

     - Принц Корум, Защитник мабденов! Вот это встреча! Мы только что говорили о тебе и даже решили, что ты, наконец, облагоразумился и вернулся в свое Измерение. Но ты все-таки решил остаться.

     Как причудлива Судьба, решившая продолжить наш глупый спор!

     Корум оглянулся и увидел, что Бык Кринанасса послушно следует за ним. Он посмотрел на крепостные укрепления. Воинов на них оставалось все меньше.

     - Да, судьба причудлива. Но примешь ли ты мой вызов и теперь? Станешь ли ты просить меня о пощаде? Или мне вновь придется изгонять тебя в Лимб?

     Принц Гейнор засмеялся горьким смехом и сказал:

     - Спроси об этом Фой Мьёр! Они с радостью вернутся на свою страшную родину. Закон и Хаос уже не воюют за это Измерение; если Фой Мьёр уйдут отсюда, мое служение им закончится, и тогда я с радостью присоединюсь к тебе, Корум. Пока же мы враги.

     Коруму вспомнилось лицо Гейнора; его передернуло. Вновь сердце Принца наполнилось жалостью к Гейнору Проклятому, обреченному на множество жизней во множестве миров. Этим он походил на самого Корума, но в отличие от него Гейнору суждено было служить самым низким, самым вероломным хозяевам. Теперь под его началом были полутрупы. В прошлый раз его солдатами были уродливые оборотни.

     - Ну и солдаты у тебя, Гейнор, - сказал Корум. Гейнор засмеялся.

     - Да, на этот раз мне повезло.

     - Отзови их от крепости и перейди на мою сторону. Ты ведь знаешь, я не испытываю к тебе ненависти. Мы очень похожи друг на друга.

     - Что верно, то верно, - ответил Гейнор. - Но почему бы тебе не принять мою сторону, а, Корум? Нравится тебе это или нет, но пришествие Фой Мьёр - вещь свершившаяся.

     - Фой Мьёр приведут этот мир к гибели.

     - Именно смерть и была обещана мне, - сказал Гейнор неожиданно просто.

     Корум знал о том, что Гейнор ищет только смерти. Предложи он ему умереть, и Гейнор тут же примкнет к нему.

     - Если умрет этот мир, вместе с ним умру и я. Верно? - спросил Гейнор.

     Корум смотрел на стены Кэр-Малода, где горстка мабденов сражалась с полумертвыми гулегами, хищными псами и тварями, скорее похожими не на людей, а на ели.

     - Все может быть, Гейнор, - задумчиво сказал Принц. - Возможно, твоя судьба и состоит в том, что, пытаясь достичь своей цели, ты всегда становишься на сторону зла. Но как знать, быть может, только добро способно привести тебя к цели.

     - Ты - романтик, Принц Корум. - Гейнор развернул коня.

     - Ты не хочешь сразиться со мной? - воскликнул Корум.

     - Да, - ни с тобой, ни с этой говядиной сражаться я не стану, - ответил Гейнор. Он спешил вернуться в облако тумана, застывшее поодаль. - Я не уйду из этого мира до самого его конца. Тебе не удастся Вернуть меня в Лимб! - Он сменил тон на дружеский. - Но я еще вернусь сюда, Корум, - мне хочется посмотреть на твой труп.

     - Не думаю, что ты увидишь его.

     - Ваших людей осталось человек тридцать. К вечеру в ваших залах будут пировать наши псы. Ты ошибаешься, Корум. Прощай.

     Гейнор исчез. Корум и Медбх направили своих коней в сторону полуразрушенной стены. И вдруг у себя за спиной они услышали гневное сопение быка. Они было решили, что бык разгневан ими, но тут животное развернулось и понеслось на бледно-зеленых всадников, готовившихся напасть на Корума и Медбх. Голова Черного Быка Кринанасса была низко опущена. Он смел сразу несколько всадников и, не останавливаясь, принялся крушить гулегов и собак. Адских псов он насаживал на свои страшные рога.

     Он тут же овладел полем боя, этот Черный Бык Кринанасса. Он легко стряхивал с себя оружие, которым его силились поразить враги. С немыслимой скоростью он трижды обежал вкруг стен Кэр-Малода.

     Корум и Медбх, о которых враги забыли и думать, изумленно следили за происходящим. Корум высоко поднял копье Брионак и принялся подбадривать Черного Быка, Меж рядами нападавших образовалась брешь.

     Пригнувшись в седле и кивком пригласив Медбх следовать за ним, Корум поскакал к крепости. Конь запрыгнул ; на стену в месте, где врагам удалось сломать ее основательно, и остановился. Прямо перед Принцем сидел на камне израненный и изможденный король Маннах. Старый воин пытался извлечь стрелу из его груди. Изо рта короля текла кровь.

     Слезы заблестели в глазах Маннаха, когда он поднял свою покрытую сединами голову и увидел Корума.

     - Бык пришел слишком поздно, - сказал он.

     - Быть может, ты прав, - ответил ему Корум. - но посмотри, - он крушит тех, кто уничтожил твой народ.

     - Нет, - ответил король Маннах. - Я не стану на это смотреть. Я слишком устал.

     Пока Медбх ухаживала за отцом, Корум обошел стены Кэр-Малода, пытаясь оценить ситуацию. Внизу Бык Кринанасса крушил неприятеля.

     Принц Гейнор ошибся. На стенах сражались не тридцать, а сорок воинов. За пределами крепости оставалось еще немало псов, несколько эскадронов бледно-зеленых всадников и множество гулегов. Более того, - ни один из Фой Мьёр еще не выступил против Кэр-Малода. Любому из богов Лимба было по силам разрушить крепость. Для этого им достаточно было на минуту покинуть свое туманное прибежище.

     Корум взобрался на высокую полуразрушенную башню. Бык гонял по грязному полю маленькие группки неприятелей. Многие пытались скрыться, но из тумана, стоявшего над лесом, неслись громовые, леденящие душу крики - Фой Мьёр, уничтожавших дезертиров. Тех, кого пугали эти крики, сминал Бык; тех, кто пытался бежать, лишали жизни собственные хозяева.

     Фой Мьёр безжалостно истребляли собственные создания, но ничего не делали для того, чтобы остановить Черного Быка Кринанасса. По всей видимости, Народ Льдов был слишком уверен в своей победе над Кэр-Малодом и в своей власти над Быком.

     Вскоре все было кончено. Ни единого гулега, ни единой собаки, ни единого всадника не осталось в живых. Те, кого не могло уничтожить оружие смертных, были уничтожены Быком.

     Бык гордо стоял среди трупов людей, зверей и человекообразных тварей. Он бил копытом землю и шумно дышал. Он поднял голову и грозно заревел; от его рева сотряслись стены Кэр-Малода.

     На, крепостных стенах молчали - все понимали, что главная схватка еще впереди.

     Установилась тишина, лишь Бык оглашал окрестности своим победным ревом.

     Повсюду царила Смерть. Она стояла над полем боя. Она бродила по крепости. Она ждала, затаившись в тумане.

     Коруму вспомнились слова короля Маннаха - г Фой Мьёр идут за Смертью. Может быть, подобно Принцу Гейнору, они ищут в ней забвения? Но желание ли смерти движет ими? Если это так, они воистину ужасны.

     Туман ожил. Корум закричал, призывая воинов.

     Он держал копье Брионак так, чтобы его могли увидеть все.

     - Это - копье сидхи! Это - последний бык их грозного стада! Я - Корум Лло Эрайнт. Соберитесь с силами, люди Кэр-Малода, ибо сами Фой Мьёр готовы выступить против нас. Но мы сильны, и мужества нам не занимать. Это наша страна, наш мир, и мы должны защитить их!

     Корум увидел Медбх. Улыбаясь ему, она прокричала:

     - Так встретим же смерть достойно! Пусть доблесть наша переживет нас!

     Даже король Маннах, опиравшийся на руку израненного воина, собрался с духом и приготовился к схватке. Здоровые и раненые, мужи и девы, юнцы и старики, - все поднялись на крепостные стены. Ровно бились сердца их.

     Семь теней в семи скрипучих колесницах, запряженных семью безобразными тварями, подъехали к холму, на котором стоял Кэр-Малод. Туман сгустился. В липкой белесой мгле умолк Черный Бык Кринанасса. Туман, казалось, отравил его.

     Корум целил копьем в зыбкий абрис головы одной из теней. От скрипа колесниц заныли кости и тело, однако Корум справился с собой и метнул копье.

     Раздвигая туман, копье медленно летело к цели. Раздались странные крики. Брионак вернулся в руку Корума, а крики все не смолкали. При других обстоятельствах звук этот мог показаться смешным и забавным, теперь же он представал зловещим. Это был голос неразумного животного, тупой твари.

     Корум вдруг понял, что голос принадлежит существу с убогим разумом и чудовищной примитивной волей. Именно это сочетание и делало Фой Мьёр столь опасными. Их вела голая необходимость, они же не понимали этого и не пытались как-то изменить положение дел. Так и шли они по миру, не ведая ни злобы, ни ненависти, ни мести. Они не искали многого, но прибегали к любым послушным им силам не пренебрегая никем и ничем. Одолеть их было почти невозможно. С ними нельзя было договориться, их нельзя было образумить. Лишь страх мог остановить их. Крик, доносившийся из тумана, был вызван не болью, но страхом перед копьем сидхи.

     Колесницы замедлили свой ход, Фой Мьёр стали переговариваться между собой на странном невнятном языке.

     Через мгновение из тумана появилось багровое лицо, больше походившее на рану. Рот его был крив, единственный глаз был прикрыт огромным омертвевшим веком. К веку была привязана проволока, идущая через голову под левую руку. Двупалая рука, потянув за проволоку, могла открыть веко.

     Рука потянулась к проволоке. Корум, почувствовав приближение опасности, укрылся за крепостной стеной. Глаз, синий, как северные льды, наконец, раскрылся, и из него полились потоки холодного света. Хотя прямые лучи и не попадали на Корума, его охватил жгучий холод. Теперь Корум знал, что же произошло на озере. Волна холода была почти осязаемой. Корум отполз подальше от стены, взял копье на изготовку и приподнял голову. Несколько воинов уже обратилось в лед. Он метнул копье Брйонак прямо в синий глаз.

     Казалось, будто копье застыло в воздухе, но уже через миг, преодолев незримое сопротивление, оно летело в цели. Наконечник его светился ярко-оранжевым светом. Бросок был точен - копье угодило прямо в глаз Фой Мьёр.

     Теперь Корум знал, кому из Фой Мьёр принадлежали недавние крики. Проволока выпала из двупалой руки, и веко закрылось, но за миг до этого копье вынырнуло из глазницы и полетело назад, к Коруму.

     Уродливое лицо искривилось гримасой боли, голова Фой Мьёр затряслась. Тварь, тянувшая колесницу, стала спешно отступать в туман.

     Корум испытал нечто, похожее на радость. Оружие сидхи специально ковалось для борьбы с Фой Мьёр, и оно прекрасно отвечало своему назначению.

     Корум обратился к людям, стоявшим на стенах:

     - Спускайтесь вниз. Я останусь здесь один, ибо держу я в руках копье Брйонак. Фой Мьёр нельзя поразить вашим оружием. Сражаться с ними смогу лишь я.

     Медбх закричала в ответ:

     - Корум, дозволь мне остаться! Я хочу умереть вместе с тобой!

     Но он покачал головой и вновь устремил свой взор в туманную мглу, надвигавшуюся на крепость вместе с Народом Льдов. Они были почти невидимы. Рогатая голова. Грубая щетина. Глаз. Все тонуло в тумане.

     И тут раздался рев. Не глас ли это был предводителя Фой Мьёр, страшного Кереноса? Но нет, рев слышался откуда-то из-за колесниц Фой Мьёр.

     Огромная темная фигура возникла в тумане. Узнав ее, Корум ахнул. Это был Черный Бык Кринанасса, который вдруг вырос до совершенно невероятных размеров. Он опустил рога и перевернул колесницу одного из Фой Мьёр. Седока же он подбросил в небо, поймал на один из своих страшных рогов и вновь швырнул вверх.

     Фой Мьёр охватила паника. Их колесницы разом задвигались и стали отступать от стен крепости.

     Корум увидел крошечную фигурку Принца Гейнора, испуганно бегущего за своими хозяевами. Туман стремительно отступал. Появилось поле, затем - лес, и, наконец, очистился весь горизонт.

     Посереди поля, усеянного трупами, стоял Черный Бык Кринанасса, вновь принявший свой обычный облик. Он меланхолично жевал чудом сохранившуюся травку. Рога его были испачканы темной кровью. Рядом лежало истерзанное тело, а поодаль - огромная колесница, что была куда больше быка. Одно из ее колес все еще вращалось.

     Народ Кэр-Малода не ликовал, хотя и был спасен от верной гибели. Происшедшее потрясло людей. Медленно поднимались они на стены, чтобы своими глазами увидеть эту страшную картину.

     Корум неспешно спустился вниз, так и не выпуская копье Брионак из рук. Он прошел через тоннель, раскрыл крепостные ворота и по изуродованной земле направился к быку. Корум и сам не понимал, зачем он это делает. На этот раз бык позволил ему подойти к себе и посмотрел прямо в глаза Коруму.

     - Теперь ты должен убить меня, - сказал Черный Бык Кринанасса, - только тогда свершится назначенное мне.

     Он говорил на языке сидхи и вадагов. Покоем и грустью веяло от его слов.

     - Я не смогу убить тебя, - ответил Корум. - Ты спас нас. Ты убил одного из Фой Мьёр, и теперь их осталось только шестеро. И Кэр-Малод, и его защитники обязаны тебе жизнью.

     - Жизнью они обязаны и тебе, - сказал Бык. - Именно ты смог найти копье Брионак. Именно ты позвал меня. Убей меня - ты должен это сделать.

     - Но для чего?

     - В том моя судьба.

     - Хорошо, - сказал Корум. - Я сделаю то, о чем ты меня просишь.

     И Принц вонзил копье Брионак прямо в сердце Черного Быка Кринанасса. Поток крови хлынул из раны; зверь же принялся носиться по полю. На сей раз копье не вернулось в руку Корума.

     Все поле обежал Чёрный Бык Кринанасса. Он бежал по лесам и по пустошам. Он бежал по морскому берегу. И кровь его умыла землю. Там, где падали ее капли, оживали травы и распускались цветы. Тучи стали уползать с неба. Вновь оно стало голубым, вновь солнце радовало мир своими теплыми лучами.

     Когда же отогрелась земля вкруг Кэр-Малода, понесся Бык к утесам, на которых некогда стоял замок Эрорн. Постоял он с минуту у развалин башни, заливая своей кровью древние камни, и бросился прямо в море. Вместе с ним ушло навсегда из мира смертных и копье Брионак.

ЭПИЛОГ

     Так заканчивается Сказание о Быке и Копье.

     И холм, и лес, и поле стали такими же, какими были и всегда. В Кэр-Малод, наконец, пришло лето. Многие решили, что кровь Черного Быка навсегда обезопасила их край от Людей Льдов.

     Корум Джайлин Ирси из народа вадагов стал жить с народом Туха-на-Кремм Крайх, что лишний раз успокаивало людей. Даже старуха, встреченная Корумом у озера, оставила свои мрачные мысли. Все были счастливы. Когда Корум женился на Медбх, дочери короля Маннаха, люди возликовали, так как это означало, что он останется с ними.

     Земля щедро одаривала их зерном. Люди же пели и пировали, радуясь небывалому ее плодородию.

     Теперь Корум делил ложе со своей новой возлюбленной. Однако сон его был неспокоен. Ему казалось, что он вновь слышит холодные, печальные звуки арфы, и тогда ему вспоминались слова старухи. Почему он должен бояться арфы, брата и, даже, красоты?

     В такие минуты Корум чувствовал себя по-настоящему несчастным.



Полезные ссылки:

Крупнейшая электронная библиотека Беларуси
Либмонстр - читай и публикуй!
Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)



Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я

Старая библиотека, 2009-2024. Все права защищены (с) | О проекте | Опубликовать свои стихи и прозу

Worldwide Library Network Белорусская библиотека онлайн

Новая библиотека