Вячеслав Морочко
"ХОТЕЛ БЫ Я ЗНАТЬ..."
Предвидеть катастрофу не удалось. Когда несущиеся во мраке титанические
обломки погибшего мира прошили систему Голубой звезды, жаркая планета
Рубин сместилась с орбиты и за каких-нибудь несколько дней превратилась в
ледяную пустыню. Только в горах, накрытых завесой пурги, блуждали два
огонька. Это были фары сбившегося с пути транспортера. Выбравшись из-под
обвала, машина уже много дней нащупывала выход из лабиринта скал. Глыбами,
сорвавшимися в момент катастрофы, был разбит кормовой отсек, где
помещалась радиоаппаратура. Вышел из строя гироскопический компас. Он стал
давать ложные показания раньше, чем это обнаружилось - три человека в
кабине оказались без связи с базой, без данных о местонахождении. Легкий
транспортер с негерметичной кабиной, набор тонизирующих средств из
бортовой аптечки и подогретый питательный бульон - это все на что они
могли рассчитывать. Внутри кабины - минус двадцать градусов по Цельсию,
снаружи - вдвое больше, плюс шквальный ветер со снегом. Не надо объяснять,
как мало пригодно тропическое снаряжение в условиях полярной зимы: шорты,
безрукавки, летние комбинезоны, походные одеяла и спальные мешки,
предназначенные скорее для защиты от насекомых, чем от лютого холода.
Объезжая препятствия, транспортер упрямо шел сквозь пургу. И пока машина
еще могла двигаться, три человека не теряли надежды.
Имант был старшим тройки биологов, исследовавших тропическую флору
планеты. На нем лежала ответственность за судьбы товарищей. Сжимая руль
транспортера, он до боли в глазах всматривался в освещенное фарами
пространство, чтобы вовремя разглядеть впереди пасть расщелины.
Когда наступало время передавать управление Петеру, Имант откидывался на
сидении; кристаллики инея, поднятые движениями людей, медленно оседали,
кружились в воздухе, и также неторопливо мысли человека возвращались в
привычное русло. В который уж раз он думал о СОД. Всю жизнь биолога манили
к себе далекие звезды, но ради СОД, ради осуществления этой последней
своей идеи, он возвратился на Землю и целый год проторчал в биоцентре.
Из очередной экспедиции Имант привез споры быстрорастущих водорослей ХИУ и
занялся целевой коррекцией их свойств. Все, над чем эти месяцы бился он со
своими ассистентами, умещалось в маленьком тюбике со споромазью. Стоило
каплю этого вещества нанести на поверхность человеческой кожи, как все
тело покрывалось тончайшей пленкой, состоящей из живых волокон. Еще минут
через тридцать образовавшийся волокнистый покров отделялся от кожи и
обретал замечательную термореактивность: при нагревании становился тонким
и проницаемым, при охлаждении расширяясь, уподоблялся пуху и сам начинал
выделять тепло. Именно эта парадоксальная реакция на температуру привлекла
внимание биолога к водорослям ХИУ. Однако по мере того, как работа
подходила к концу, он все больше к ней остывал, представляя себе, как
жалко выглядит споромазь "на общем фоне достижений человечества".
* * *
Когда руководство выделило Иманту двух ассистентов, он в первый же день
учинил им экзамен: спрашивая, глядя в лоб, "казалось бы элементарные
вещи",. Молодые люди, или мямлили вздор или вовсе молчали. Поражаясь,
сумбуру который царил у них в головах, Имант устроил скандал на ученом
совете: по тому, каких ассистентов он получил, уже можно было судить, как
относятся в Центре к его разработке. Услышав про трудности с кадрами, он
заявил: "Нет кадров и эти "два друга" тоже - не кадры! Обойдусь киберами!"
Когда заговорили о том, что "лишенные творческого начала" киберы - только
слепые исполнители человеческой воли, Имант ушел, хлопнув дверью:
кощунственной показалась ему сама мысль о том, что у этих двоих есть хоть
какое-то "творческое начало". Ассистентов пришлось оставить, но каждый раз
один вид их напоминал Иманту как низко его здесь оценивают.
Сокращенное название темы СОД - "спороодежда", комиссия биоцентра
расшифровала иначе: "спасательная одежда". Было высказано сомнение, что в
нормальных условиях кто-то захочет выращивать на своем теле колонию
водорослей. Для Иманта, и без того потерявшего интерес к своему детищу,
сдержанный отзыв экспертов явился последней каплей, и поступившее
предложение отправиться с экспедицией на планету Рубин было принято без
колебаний.
* * *
За дни блужданий у Петера отросла борода. Посеребренная инеем, она делала
напарника Иманта похожим на рождественского Санта Клауса. Ни холод, ни
усталость, казалось, не брали его. Объезжая покрытые льдом скалы, он лишь
тихо посвистывал. Но, вглядываясь в лицо друга, Имант видел, что и Петер
сейчас задает себе тот же вопрос: "Смогу ли когда-нибудь я... хоть немного
согреться?"
Все, что нужно, они давно обсудили. Остальное было понятно без слов.
Такого полного взаимопонимания связанных одной судьбою людей, биолог не
мог найти на Земле в "хрустальном муравейнике" биоцентра. Однако теперь он
нисколько не удивлялся что грезы его о тепле заставляли думать о СОД:
достаточно было бы малой капельки споромази, чтобы спасти их от стужи.
Перед отлетом на знойный Рубин у биолога не возникало и мысли, что тюбик
может ему пригодиться; дела предстоящие обычно захватывали целиком, о
прошлых - старался забыть. Забывались и люди, с которыми Имант работал.
Впрочем, он еще помнил, что ассистентов звали Карл и Степан, и что оба
ходили, как сонные мухи, думали черт их знает о чем, по невежеству или
распущенности то и дело проваливали испытания, приводя в отчаяние киберов.
Испепеляя сарказмом, Имант как мог учил "друзей" уму-разуму. Но в головах
Степана и Карла царили танцульки. Затыкая уши муз- шариками, они и во
время работы подергивались в такт с новомодными ритмами, забывая все, чему
их учили. Временами, подбрасывая ассистентам идейки, он поражался их
детской наивности: "мальчикам" в голову не приходило, что эти "экспромты"
стоили тяжких раздумий. Ясно было одно: участие их в работе только мешало
делу, и нередко его подмывало плюнуть на все и просить молодых людей,
продолжая формально числиться, в лаборатории больше не появляться.
* * *
Уже не одну неделю транспортер блуждал в снежной мгле. Никто из троих
биологов не сомневался, что их давно ищут. С орбитальных станций наверняка
уже прочесывают поверхность Рубина. Но непрекращающаяся пурга делает ее
оптически непроницаемой, а радиолокационные зондирования в этом
нагромождении скал способно выделить только движущиеся объекты. Поэтому
транспортер все время должен был двигаться.
И все же на полчаса им пришлось остановиться: не просыпался Роберт. По
возрасту он был старший. Начало сдавать сердце. Введя лекарство, Имант и
Петер энергичными растираниями вернули товарища к жизни, а затем, не
сговариваясь, сняли с себя одеяла и, закутав Роберта, снова тронулись в
путь.
Постепенное непрерывное коченение, отнимая силы, притупляло
чувствительность. Труднее всего было заставить себя не смежать веки. Даже
применение средств, нейтрализующих токсины продуктов жизнедеятельности,
уже почти не помогало. Без длительного сна не удавалось восстановить
силы. Но уснуть сейчас - значило больше не проснуться.
Когда Имант не сидел за рулем, он невольно возвращался мыслями к СОД.
"Спороодежда" стала его навязчивой идеей. Биолог знал, что, замерзая, люди
порой теряют рассудок, но он думал о СОД, потому что эти мысли согревали
его. "Почему, собственно, комиссия назвала эту одежду спасательной? -
рассуждал он. - Если нас обнаружат, не понадобится и тюбик с СОД. А если,
никому не известно, где мы находимся, - что пользы с того, что
спасательная одежда вообще существует? Мое название вернее: "спороодежда"
и "споромазь"... Мазь связывает споры, ее удобно хранить, удобно наносить
на кожу. И потом..."
- Я не сплю, - ответил Имант на толчок в бок и открыл глаза. Впереди -
пятно освещенное фарами. Слева и справа мгла. "О чем я думал? - вспоминал
Имант. - Ах, да, споромазь! В одной ее капле - около ста тысяч спор. И
каждая дает начало процессу образования спороодежды. Не слишком ли
расточительно? А впрочем, не все ли равно? Ведь даже, если отделить эти
споры одну от другой и развеять по ветру, вероятность, что их занесет
туда, где они нужны, практически ничтожна... Это, если взять содержимое
одного тюбика. Но если рассеять в воздухе такое количество спор, чтобы в
километровом слое на каждый кубический сантиметр в среднем пришлось по
одной споре, мы были бы спасены".
Вскоре несложный расчет показал Иманту, что на Рубине для этой цели
понадобилось бы развеять по меньшей мере около тысячи миллиардов тонн
спор. В другое время и в другой обстановке Имант первый назвал бы такую
идею пустым прожектерством, однако сейчас даже эта грандиозная цифра не
удержала его. Он подсчитал, что если уже существующий регенерационный стол
площадью в два метра квадратных обеспечивает производительность в один
килограмм споромассы в час, то для выращивания тысячи миллиардов тонн
споромассы за такое же время понадобится регенерационная площадь вдвое
большая поверхности планеты. Но и этот результат не смутил биолога. Он
задался недельным сроком, приняв, что фабрика споромассы имеет сто этажей.
Теперь предприятие должно было занимать площадь пятьдесят тысяч квадратных
километров. Такой результат его опять не устраивал. Тогда Имант увеличил
предполагаемый срок производства до года и, учтя возможность
спорообразования на вертикальных стенках, получил площадь основания равную
всего ста квадратным километрам. На создание такой фабрики в современных
условиях потребовалось бы не больше трех месяцев. Споры не боятся
перегрузок. Транспортировка их не займет много времени: их отправляли бы
через пространственные переходы, как перебрасывают контейнеры с почтой.
Возможны и другие варианты: к примеру, выращивание спор на непригодной для
жизни планете или размещение фабрики прямо в открытом космосе... Не
существовало лишь такого пути, который уже сегодня мог выручить из беды
трех исследователей планеты Рубин. Имант отдавал себе отчет в том, что эти
выкладки не имели уже отношения к нему самому. Однако уверенный, что рано
или поздно, независимо от того, останутся они живы или нет, транспортер
будет найден, он включил запись и продиктовал в бортовой журнал стержневую
мысль: "Чтобы обезопасить себя от последствий непредвиденных катастроф,
связанных с похолоданием климата, человечество должно иметь наготове
необходимое количество споромассы СОД для переброски в любой район
обитаемой зоны.
Сделав запись, он с чувством выполненного долга откинулся на сиденье.
И снова на память пришли ассистенты. Иманта поражало, как мало они похожи
на людей его поколения. Окажись он сейчас на их месте, не усидел бы на
старой обжитой планете в скучных удобных лабораториях. Еще будучи молодым,
он любил говорить: "Настоящий мужчина должен тянуться к подвигу, как трава
к солнцу". И, дожив до седин, биолог не изменил своему девизу. Он звал
ассистентов "друзьями" или "приятелями" просто ради словца. Однажды
воспитательные меры Иманта вызвали маленький бунт: "друзья-приятели"
обвинили его в "деспотизме", в том, что он использует их, как бездушных
роботов. Биолог не стал выслушивать до конца этот лепет, без лишних слов
подписал заявления об уходе. Однако "друзей" не манили, как Иманта, "дали
неведомые", их устраивала тепличная жизнь... И в этот же день они забрали
свои заявления: у них был верный расчет, что биолог первый не выдержит и
распрощается с Центром.
* * *
Покончив с мыслями о СОД, Имант почувствовал облегчение, словно что-то
определилось. С самого начала ему было ясно, что в хаосе скал транспортер
движется слишком медленно и его нельзя обнаружить, так как массы снежных
зарядов над ним перемещаются много быстрее. Надо как можно скорее
выбраться на равнинный простор, но, ослепленные снегопадом, они шли на
ощупь, и силы людей подходили к концу.
Имант печально улыбался: он понимал, для чего ему вдруг понадобились эти
расчеты - нужно было себя убедить: окажись сейчас на Земле в биоцентре, и
он не смог бы помочь затерявшимся на Рубине исследователям.
Еще несколько раз пришлось останавливаться из-за Роберта. С каждым разом
все тяжелее было приводить его в чувство: у самих почти не осталось сил.
Никакие тонизирующие средства больше не помогали. Даже горячий бульон с
трудом лез в горло. Меняя друг друга за рулем, водители потеряли счет
времени. Они двигались автоматически, утрачивая порою чувство реальности.
Когда после очередной смены Имант без сил упал на сиденье, то не заметил,
как подкралась коварная дрема.
Пробудился он от толчка. "Я не сплю", - по привычке отозвался биолог и
открыл глаза. Петер спал, положив голову на руки, сжимавшие руль.
Транспортер стоял. Фары слепо глядели в ночь... Под самым носом машины
зияла пропасть. Казалось, уже никакая сила не могла заставить Иманта
пошевелиться. Он смотрел в темноту, с мечтой о грядущем, когда
предупрежденное им человечество будет знать, как действовать при таких
обстоятельствах.
Блеск инея внутри кабины становился все нестерпимее. Снежинки путанными
нитями перечеркивали мрак и разбивались о лобовое стекло; вместе с ними
бились о корпус машины стремительные потоки... По замыслу Иманта, они
должны были нести над планетой миллиарды тонн спор. Биолог вглядывался в
пространство, освещенное фарами, точно надеясь увидеть там эти крошечные
частицы. Ему казалось, он уже слышит, как они барабанят в стекло, не в
силах пробиться к людям, замерзающим в склепе кабины.
Собрав последние силы, человек потянулся к панели, притронулся к
клавише... Дверь отворилась. От ветра у Иманта перехватило дыхание.
Прижатый шквалом к сидению, оглушенный, он провалился в беспамятство, но и
в бредовых видениях вновь была СОД. Эти споры носились повсюду: лезли в
глаза, забивались за ворот, вызывая бешеный зуд. Спасаясь от них, человек
скользил по гладкому льду, прямо к бездне, катился, не в силах
остановиться... И только в последний момент струя горячего воздуха
подхватывала и несла его над стремниной. Однако и здесь ему некуда было
деваться от спор. Кожу как будто стянуло пленкой. Кто-то пытался впихнуть
ему споры в глотку. Имант отплевывался, отбивался, теряя силы и даже в
беспамятстве ощущая желание спать. И он засыпал, и вновь просыпался в
бреду с ощущением, что его кто-то душит. Имант метался, мысленно разрывая
волокна, опутывающие лицо, и опять засыпал, погружаясь на новую глубину
забытья. Потом наступило блаженное состояние, которое испытывают
замерзающие, скованные предсмертною дремой. В больной голове замелькали
идеи, которые не могли появиться в здравом уме. Он умудрялся над собою
смеяться и вместе с тем восхищаться своей гениальностью. "Фактор времени -
вот, где таятся возможности! - говорил он себе. - Полгода - как я улетел
на Рубин. Генетика не стояла на месте, и размножение спор вполне могли
научиться "спускать с тормозов". Имант назвал эту мысль "гениальной",
подсмеиваясь над своею гордыней, и одновременно гордился тем, что в
"героический" час способен над собою подсмеиваться. И еще он печалился от
того, что с уходом "беспокойного племени", к которому себя причислял, уже
не останется "настоящих мужчин". Избалованных мальчиков, обделенных
талантом и страстью, он видел насквозь и усматривал в них симптом
оскудения разума... Но сил уже не было даже на скорбь.
* * *
Когда биолог выплыл из сна, он почувствовал, что транспортер снова
движется. Понадобилось усилие, чтобы размежить веки. Петер был за рулем.
Машина летел по снежной равнине. Имант тихо спросил: "Давно проскочили в
долину?"
- Только что, - отозвался Петер и улыбнулся. - Ну, как ты? Живой!
Сзади зашевелился Роберт. Он был в сознании, даже сидел. Когда биолог
повернулся к нему, Роберт сказал: "Поздравляю с новым рождением!" Только
тогда, наконец, Имант сообразил, что случилось. Он откинулся в кресле и
долго смотрел в одну точку. Машина неслась по бескрайнему плато, и длинные
руки фар разрывали впереди мрак. Но быстрая езда не могла успокоить
биолога: похоже было на то, что, поставив на место, ему сейчас хорошо дали
по носу.
- Ну "друзья"! Ну "приятели"! - повторял он, не находя других слов, все
ниже склоняя голову, пряча горящие уши в пуховый ворот "спороодежды". -
Вот черти! -бормотал он себе под нос восхищенно. - Хотел бы я знать, как
это им удалось!
Рига
1971
--------------------------------------------------------------------
Данное художественное произведение распространяется в электронной
форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой
основе при условии сохранения целостности и неизменности текста,
включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое
использование настоящего текста без ведома и прямого согласия
владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 31.07.2001 13:57
Полезные ссылки:
 Крупнейшая электронная библиотека Беларуси
 Либмонстр - читай и публикуй!
 Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)
| 
