Ги Де МопассанБочонок
Адольфу Тавернье
Дядя Шико, эпревильский
трактирщик, остановил свою двуколку перед фермой тетушки Маглуар. То был рослый
сорокалетний здоровяк, краснолицый, с брюшком, и слыл он за хитреца.
Он привязал лошадь к столбу
забора и вошел во двор. Его владение граничило с усадьбой старухи, и он уже
давно зарился на ее землю. Раз двадцать пытался он купить участок, но тетушка
Маглуар отказывалась наотрез.
- Тут родилась, тут и помру,
- говорила она. Он застал ее у двери за чисткой картофеля. В семьдесят два
года, сухая, морщинистая, сгорбленная, старуха была неутомима, как молодая
девушка. Шико дружески похлопал ее по спине и уселся рядом на табуретку.
- Ну как, матушка, здоровы
ли вы?
- Да ничего, а вы как, кум
Проспер?
- Эх, кабы не ревматизм, был
бы совсем хоть куда.
- Вот и хорошо.
И она замолчала. Шико
смотрел, как она работает. Ее скрюченные, узловатые, жесткие, как клешни краба,
пальцы словно щипцами выхватывали из корзины бурые клубни; она ловко
поворачивала их, срезая длинные полосы кожуры лезвием старого ножа, который
держала в другой руке. Чистую желтую картофелину старуха бросала в ведро с
водой. Три дерзких курицы друг за дружкой подбирались к самым ее юбкам, хватали
очистки и удирали со всех ног, унося добычу в клюве.
Шико, казалось, был сам не
свой, его что-то тревожило, смущало, а слова не шли у него с языка. Но вот он
решился:
- Скажите-ка, тетушка
Маглуар...
- Чем могу услужить?
- Да я все насчет фермы...
Продавать не надумали?
- Уж это нет. Не
рассчитывайте. Сказано - и хватит, не поминайте об этом.
- А я знаю, как уладить
дельце, чтобы и вам и мне была выгода.
- Как же так?
- А вот как. Ферму вы мне
продадите, а она все же за вами останется. Невдомек? Послушайте-ка.
Старуха перестала чистить
овощи, ее живые глаза из-под сморщенных век уставились на трактирщика.
Он продолжал:
- Сейчас объясню. Каждый
месяц я даю вам по сто пятьдесят франков. Понимаете, каждый месяц привожу вам
сюда на своей двуколке тридцать экю по сто су. И все у вас идет по-старому, как
есть по-старому: живете вы у себя, никакого дела вам до меня нет, и вы ничего
мне не должны. Одна у вас забота - брать у меня деньги. Ну что, подходит?
Шико смотрел весело и
благодушно.
Старуха же оглядывала его с
недоверием, подозревая ловушку. Она спросила:
- Ну, мне-то выгодно, а вам
какой прок, вы-то что получите от фермы? Шико отвечал:
- Ну, уж об этом не
обеспокойтесь. Вы останетесь здесь, у себя дома, покуда господь бог продлит вам
жизнь. Только заготовьте бумажонку у нотариуса, что после вас ферма перейдет ко
мне. Детей у вас нет, одни племянники, да они не в счет. Ну как, подходит? Свое
добро вы сохраняете до самой смерти, а я даю вам всякий месяц тридцать экю по
сто су. Прямая для вас выгода.
Старуха была в недоумении и
тревоге, но соблазну поддалась. Она ответила:
- Что же, не отказываюсь, да
только надо все это сообразить. Приходите-ка на той недельке, потолкуем. Скажу
вам, что надумала.
И Шико ушел довольный, точно
король, завоевавший целую империю.
Старуху Маглуар охватило
раздумье. Всю ночь она не сомкнула глаз, целых четыре дня ее мучили всякие
сомнения. Она чуяла что-то недоброе, но мысль о тридцати экю в месяц, о
чудесных звонких монетах, которые посыпаются к ней в передник, свалятся прямо с
неба, не давала ей покоя.
И вот она отправилась к
нотариусу и рассказала о своем деле. Он посоветовал ей согласиться на
предложение Шико, но требовать пятьдесят экю по сто су вместо тридцати, потому
что ферма стоила по крайней мере шестьдесят тысяч франков.
- Если вы проживете еще лет
пятнадцать, - сказал нотариус, - он и тогда заплатит за нее всего лишь сорок
пять тысяч франков.
У старухи заколотилось
сердце, когда она услышала о пятидесяти экю в месяц, но держалась она
настороже, опасаясь всяких случайностей, скрытых подвохов, и просидела до
самого вечера, задавая вопросы и не решаясь уйти. В конце концов она велела
заготовить акт и вернулась домой с таким дурманом в голове, будто выпила кружки
четыре молодого сидра.
Когда Шико приехал за
ответом, она долго отнекивалась, уверяла, что и не думает продавать землю, а
сама до смерти боялась, что он не согласится на пятьдесят монет по сто су. Шико
настаивал, и ей пришлось выставить свои требования.
Трактирщик подскочил от
досады и отказался.
Тут старуха, чтобы убедить
его, пустилась в рассуждения о том, долго ли она проживет.
- Уж я наверняка не протяну
больше пяти-шести лет. Ведь мне семьдесят третий год пошел, да и плоха я стала.
Вот тут как-то вечером совсем было собралась помирать. Так все нутро и
выворачивало. До постели еле добралась.
Но Шико не поддавался:
- Будет вам прикидываться,
вы ведь крепки, как Дуб, до ста десяти лет дотянете. Меня-то наверняка
похороните.
Весь день они проспорили.
Старуха не уступала, и трактирщику пришлось согласиться на пятьдесят экю.
На следующий день они
подписали акт. И тетушка Маглуар потребовала десять экю магарыча.
***
Прошло три года. Фермерша
чувствовала себя превосходно. Она нисколько не постарела, и Шико приходил в
отчаяние. Ему казалось, что он целую вечность выплачивает ей ренту, что его
обманывают, обкрадывают, разоряют. Время от времени он наезжал к старухе, как в
июле ездят в поле - посмотреть, созрел ли хлеб для жатвы. Тетушка Маглуар
встречала его с хитрецой во взгляде. Она будто радовалась, что сыграла с ним
такую ловкую шутку, и Шико быстро взбирался на свою двуколку, бормоча сквозь
зубы:
- Когда же ты подохнешь,
старая кляча?!
Он не знал, как ему быть.
Его подмывало задушить ее. Он ненавидел старуху дикой, угрюмой ненавистью,
ненавистью обворованного крестьянина. И он стал думать, что ему предпринять.
Однажды он явился к тетушке
Маглуар, потирая руки, как в тот раз, когда предлагал ей сделку.
Несколько минут он болтал о
том о сем и вдруг спросил:
- Скажите-ка, тетушка,
почему вы не заходите ко мне в заведение, когда наезжаете в Эпревиль? Люди
судачат, говорят, будто мы с вами повздорили; не по душе мне это. Сами знаете,
платить вам не придется. Угощу обедом, не поскуплюсь. Будет охота, приходите,
не стесняйтесь, уж как обрадуете.
Тетушка Маглуар не заставила
повторять приглашение и день спустя, отправившись на рынок в одноколке со своим
работником Селестеном, без церемонии поставила лошадь в конюшню трактирщика и
потребовала обещанный обед. Шико принял ее радушно, как почетную гостью, подал
цыпленка, кровяную и ливерную колбасу, жареную баранину и капусту с салом. Но
старуха почти не ела, - она с детства привыкла к умеренности и всегда
довольствовалась похлебкой и ломтем хлеба с маслом.
Напрасно потчевал ее
раздосадованный Шико. Она и не пила ничего. Даже кофе не захотела.
Шико спросил:
- Уж рюмочку-то вы выпьете?
- Ну, разумеется. Не
откажусь.
Он крикнул на весь трактир:
- Розали, принеси-ка
виноградной, да покрепче, самой что ни есть крепкой.
И служанка принесла узкую
бутылку, украшенную бумажным виноградным листом.
Шико наполнил две рюмки.
- А ну-ка, отведайте, -
право, знатная! Старуха стала пить не спеша, маленькими глоточками, чтобы
продлить удовольствие. Она осушила рюмку, слизнула языком капли и объявила:
- Да, хороша!
Не успела тетушка Маглуар договорить,
как Шико налил ей еще. Отказываться было поздно, и она смаковала вторую рюмку
так же долго, как и первую.
***
Трактирщик уговаривал ее
выпить и по третьей, но она воспротивилась. Он настаивал:
- Да ведь это же просто
молоко; я выпиваю по десять - двенадцать рюмок, и хоть бы что. Прямо незаметно
проходит. Ни в желудке, ни в голове не остается; можно сказать, тает во рту.
Ничего нет лучше для здоровья.
Старухе очень хотелось
выпить, и она уступила, но полрюмки оставила.
Тут Шико в порыве
великодушия воскликнул:
- Вот что! Раз вам вино по
вкусу, я и бочонка не пожалею, сами увидите, какой я вам друг!
Старуха не отказалась и ушла
под хмельком. На следующий день трактирщик въехал во двор тетушки Маглуар и
вытащил из двуколки бочонок, окованный железом. Шико заставил старуху
попробовать содержимое - убедиться, что виноградное то же самое; и когда они
выпили по три рюмки, он ушел со словами:
- И знайте, опустеет
бочонок, привезу еще, так что не стесняйтесь, я не поскуплюсь. Чем скорее
выпьете, тем мне приятнее будет.
И влез на свою двуколку.
Возвратился он четыре дня
спустя. Старуха около двери нарезала хлеб к обеду. Шико подошел, поздоровался,
наклонился к самому лицу тетушки Маглуар, чтобы уловить ее дыхание. От нее
пахло спиртным. Он просиял и спросил:
- Не угостите ли меня
рюмочкой?
И они раза два-три
чокнулись.
Вскоре разнесся слух, что
тетушка Маглуар напивается в одиночку. Ее подбирали то на кухне, то на дворе,
то на окрестных дорогах и приносили домой мертвецки пьяную.
Шико на ферму больше не
ездил, и, когда ему говорили о старухе, он бормотал с огорченным видом:
- Ведь вот несчастье - в
ее-то годы завести такую привычку! Известное дело, к старости силы уж не те.
Как бы не случилось какой беды!
И действительно, с нею
случилась беда. В ту же зиму перед самым рождеством пьяная старуха упала прямо
в снег и умерла.
И кум Шико, унаследовавший
ее ферму, заявил:
- Вот дуреха! Кабы она не
запила, протянула бы еще лет десять.
Полезные ссылки:
Крупнейшая электронная библиотека Беларуси
Либмонстр - читай и публикуй!
Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)
|