Библиотека художественной литературы

Старая библиотека художественной литературы

Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я


Читальный зал:

Молдавские народные сказки

Марку-Богатей

Будет сказка занимательна, слушайте ее внимательно, кто уши хорошенько раскроет, много всякой всячины усвоит, а кто невзначай уснет, так ни с чем и уйдет.
Сказывают, жил-был когда-то боярин по имени Марку Богатей. Богатства его были несметны, так что он им и счет потерял. Имел он множество дворцов, хоромы несчетные, поля беспредельные, и на что, бывало, ни глянешь: лес ли, нива ли — все ему принадлежит. На лугах и лесных полянах паслись табуны его лошадей, стада волов и коров и отары овец.
Вот однажды задумал Марку Богатей закатить пир на весь мир, всех богатеев созвать и совет с ними держать, чтоб узнать, чье имение больше, чья казна богаче.
Ждали во дворце гостей, столы от яств и вин ломились: оглядел их Марку Богатей оком хозяйским и приказал стражникам, что на воротах стояли:
— Коль знатный боярин явится, пусть к столу скорее направится, а посмеет прийти бедняк — постолы да дрянной кушак,— так вы его, не жалея, гоните батогами в три шеи. Так я хочу, за то вам деньги плачу.
Стали съезжаться фаэтоны да кареты, которым равных з мире нету, с колокольчиками, бубенцами, со знатными седоками — за три версты слышно — бояре едут!
Под вечер, когда день с ночью смешаются, а пиры боярские разгораются, подошел к воротам старичок в лохмотьях, такой древний да усталый, что ветром его качало.
— Назад, старик! — закричали стражники, едва его завидели.
— Позвольте мне пройти, авось боярин чем-нибудь пожалует.
— Назад, старый хрыч, не подходи к воротам, коли жизнь
дорога.
Видит старик — шутки плохи, понурил голову и назад повернул. Свернул на дорогу в ближнее сельцо, вскоре подошел к крайней избушке и в дверь постучался, чтобы приюта на ночь попросить.
Вышла к нему на порог хозяйка.
— Вечер добрый, хозяюшка!
— Добрый вечер.
— А не пустишь ли меня в дом переночевать?
— С дорогой душой. Только не обессудьте: изба моя детишек полна, мал мала меньше, ни накормить, ни одеть мне их нечем. На ночь их юбкой да платком укрываю, от холода оберегая.
— Что ж, невелика беда, лягу я за печью, коли тебя тем
не обеспокою.
— Милости просим, какое уж тут беспокойство.
В избе, при свете лучины, показался ей старик очень странным, был он похож скорее на колдуна, чем на человека.
Улегся путник за печкой и, так как устал очень с дороги, сразу же захрапел. Легла и хозяйка и вскоре тоже уснула.
Вдруг в полночь слышит она: цок, цок, цок! — стучит кто-то в окошко. Глянула и видит: слетела с неба сверкающая звезда, шепчет старику:
Древний Вещун, Знатный колдун, Знаешь ай нет:
Родился на свет
Новый человек!
Что сулит ему век?
А старик и отвечает из-за печи:
— Эгей, бедолага, будет он горе мыкать, за семерых спину гнуть и все без толку. Прижмет его нужда злая, запьет он горькую и до самой смерти не будет у него другого крова и пристанища, кроме корчмы.
Хозяйка прикинулась спящей, но все видела, все слышала и от страха вся дрожала, зуб на зуб не попадал.
Вскоре слышит она опять: цок, цок, цок! — в окошко. Зто другая звезда прилетела и тоже молвит:
Древний Вещун, Знатный колдун, Знаешь ай нет: Родился на свет Новый человек! Что сулит ему век?
'— Эгей, бедолага, тяжка его доля. Будет он всю жизнь честен, как добрые весы, но в этом бесчестном мире честному только брань и побои достаются, когда он за правое дело стоит. Закуют его в кандалы и до самой смерти будут таскать по темницам.
На рассвете постучалась в окно звезда еще больше и красивее прежних и спросила:
Древний Вещун,
Знатный колдун,
Знаешь ай нет:
Родился на свет
Новый человек! Что сулит ему век?
— Этому достанется все добро Марку Богатея,— ответил старик, перевернулся на другой бок и уснул.
Наутро старик поблагодарил хозяйку за гостеприимство и пустился в путь-дорогу, одному ему ведомо в какие края. А хозяйка осталась со своей нуждой и своим горем. Только солнышко взошло, отправилась она к Марку Богатею барщину
отрабатывать. С тех пор как на свет родилась, только и знала она, что спину гнуть от зари до темна, бывало ей и солоно и горько, пока добудет хлеба черствого корку.
Явилась она ко двору боярскому, а там пир стоит горой, от песен небо раскалывается. Вышел Марку на подворье, а женщина, как увидела его, вспомнила о словах ночного гостя и крикнула:
— Боярин Марку, боярин Марку!
Насупил боярин брови и напустился на нее с бранью:
— Чего тебе? Небось опять есть попросишь, едят тебя черви могильные! Коли дело скажешь — говори, а коли попрошайничать вздумала — сгинь с глаз моих!
— Боярин Марку, я вот тебе поведать хочу: этой ночью ночевал у меня какой-то странник, сама не знаю, откуда явился и куда путь держал. Показался он мне чудным каким-то, не то человек, не то колдун. А видать, он большущий пророк. Ночью, как где дитя нарождалось, тут же звездочка в окошко стучалась и пытала его о судьбе младенца. Одному он предсказал, что станет горьким пьяницей, другому — что каторга по нему плачет. А под утро третий младенец на свет появился и предсказал странник, мол, стать ему владельцем всего твоего добра.
— Ха-ха-ха! Какие это тебе чудные сны по ночам мерещатся.
— Боярин Марку, я своими ушами все слышала. Почесал Марку затылок, будто комар его укусил, попра
вил кушак на вздутом, точно бочка, брюхе, махнул женщине рукой: принимайся, мол, за дело, а сам в хоромы отправился. Еще пуще пир разгорелся. Снедь на столах — горой, вино лилось рекой, Марку поднимал стаканы и кричал в угаре пьяном: гей, гоп, гол, гоп!
Кончили бояре пировать только на второй день под вечер, и проводил Марку всех отпрысков боярских в путь. Но, как говорится: вода уходит, камни остаются. Так и угар пира прошел, а слова бедной женщины запали ему в сердце, покою не давали ни днем ни ночью. Ходил Марку Богатей хмурой тучей да и решил под конец съездить к повитухе, расспросить, кто в округе в такую-то ночь в такой-то час сына родил. Уж кому, как не повитухе, знать, кто когда на свет народился.
— В такую-то ночь, в такой час родила сына жена Иона Бедняка. Бедная женщина, это у нее тринадцатое дитя, а в доме такая нужда, такая нищета, что глядеть на них жалко.
Боярин, не мешкая, велел гнать лошадей и остановил карету перед избушкой Иона Бедняка.
— День добрый, бедолага!
— Добрый, день, боярин!
— Мэй, Ион, слыхал я, будто жена твоя сына родила.
— Верно, боярин, родила жена тринадцатого ребенка. Велика семья моя, да еще больше нужда моя.
— Мэй Ион, отдай его мне. У меня-то своих детей нет, вот и выращу я его и будет он мне на старости лет опорой. А вам от этого честь большая.
— Не знаю, что еще жена скажет.
Позвали жену, а она как услышала, о чем речь,— в слезы ударилась.
— Ох, боярин, тринадцать детей у меня и живем мы в та-такой бедности, что еле-еле душа в теле. А все же дитя не могу тебе отдать, сердце за ним болит.
— Полно, женщина! У меня он будет жить в холе да в тепле, и сыт, и обут, и одет. А как подрастет, пошлю я его учиться и станет он одним из первых людей в царстве-государстве.
Так сладко пел Марку Богатей, все сулил: обуть, одеть их сына, учиться послать, в люди вывести, что в конце концов растрогал сердце бедняков, и продали они ему младенца за три кошеля денег.
Взял Марку Богатей ребенка на руки, стал качать да баюкать с притворной любовью, сел с ним в карету и отправился восвояси.
Едет он и думу думает: как бы этого младенца жизни решить. Вздумал он было удавить его, да страшно стало. Туг карета проезжала лесом, и решил боярин бросить дитя в заросли, авось какой-нибудь дикий зверь на него наткнется и разорвет. Как надумал, так и сделал: бросил ребенка под высоким толстым тополем, а сам в карету сел и весело домой покатил. Теперь уж, думал боярин, избавится он от тяжких дум и горьких сомнений.
А следом ехали батраки Марку Богатея, ко двору его дрова везли. Случилось так, что один из погонщиков кнут потерял, а волы, почуяв волю, стали то и дело к траве склоняться, с пути сбиваться и чуть было телегу не перевернули. Видит батрак, что дело худо, остановил волов, взял топорик и пошел в чащу прут хороший подыскать, чтобы было чем скотину погонять. Искал он, искал, пока не добрался до высокого тол-
стого тополя, под которым увидел брошенного младенца. Взял он дитя на руки, огляделся, нет ли кого поблизости,— ни живой души. Что делать? Понес он мальца к телеге. Собрались вокруг него остальные батраки и все прикидывают: кто бы это мог ребенка в чаще леской бросить? Так никто и не додумался до правды, а тот, что нашел младенца, рад-радешенек: тридцать лет он с женой прожил и не подарила она ему ребенка. И так он сладко глядел на найденыша, так нежно ежу улыбался и к груди прижимал, будто чистое золото в руках держал.
— Поглядите, мэй, как этот дурень обрадовался. Будто подарил ему кто полмира,— заметил один из батраков.
— Как же ему не радоваться, когда опору своей старости в руках держит,— ответил другой.
— Никогда не знаешь, под каким кустом счастье человека караулит,— бросил какой-то шутник и, хлестнув быков кнутом, вскочил на телегу.
— Гей-гей! Цоб, цобэ! — двинулись телеги дальше. Приехав на подворье, батраки разгрузили дрова и стали
ждать, какую работу задаст им хозяин на следующий день. Марку Богатей сам должен был работу им назначить, так как приказчик куда-то уехал по делам. Собрались батраки, хозяина слушают, а тот, что дитя нашел, все подходит к окошку, на телегу поглядывает. Видя такое дело, боярин его и спрашивает :
— Мэй, ты что там нашел, что места себе не сыщешь, все глаза в окошко пялишь.
— Эгей, боярин, что он там нашел, будет ему доброй находкой в жизни,— сказал один из батраков.
— Да что же он нашел? — выпучил боярин глаза.
— Нашел он мальчугана в таком-то месте.
Кольнула эта весть боярина в самое сердце, только он и виду не подал, а повернул дело очень хитро:
— Тьфу, побей тебя счастье, ты и не искал да нашел, а я вот с ног уже сбился и никак себе приемыша не найду. Продай его мне, мэй, у меня-то нет парней.
— Как же мне его продать, когда у меня у самого тоже нет?
— Вот как, значит, не продашь?! Был бы он твоим, куда ни шло, а о найденыше чего тебе жалеть да горевать? Ну, продай, я тебе хорошую цену дам.
С боярином один на один лучше не связывайся — мигом
удавит. Скрепя сердце взял бедный человек деньги и отдал младенца.
Опять Марку Богатей призадумался, и так и этак прикидывал: как бы это с мальцом покончить, со свету его сжить. Всякие мысли ему в голову приходили, одна другой страшнее. Так уж дума толстосума: не жди от нее добра, зато на зло — щедра. Наконец решил он положить мальца в бочонок, набить обручи потуже и пустить по реке. В тот же день замысел свой и исполнил. Ветер отогнал бочонок от берега на середину реки, волны быстрые его подхватили и понесли, а боярин с сердцем, злобой налитым, проклятие ему вслед послал :
— На вот, пропади ты пропадом, катись головой вниз, и когда вода эта вспять повернет, тогда и ты вернись.
Потом сел Марку Богатей в карету и с радостью в душе домой вернулся.
Бочонок на волнах качается, о берег ударяется, плывет день и ночь от боярина прочь. В одном месте у излучины реки зацепился он о коряги и к берегу пристал. А неподалеку от этого места стояла на берегу сукновальня, где суманы делали. Вскоре подошли к берегу два сукновальщика воду брать и наткнулись на бочонок. Раз, два — вытащили его из воды. Почувствовав, что бочонок не пуст, стали они осторожненько обручи ослаблять. Каково же было их удивление, когда обнаружили в бочонке славного, пухленького мальчугана. Взяли они ребенка и бегом отнесли в сукновальню. Холили его мастера, нежили, а как подрос, стали мастерству обучать. Парень оказался смышленым, все на лету хватал и крепко-накрепко запоминал. Весь день-деньской работал он в мастерской и вскоре не только научился всему, что старые мастера знали, но и намного их превзошел и стал вырабатывать сукно любого сорта и любой ширины. Не много времени прошло, и пронеслась по свету молва, что в такой-то сукновальне делают невиданное доселе сукно.
Народ валом валил, кто верхом, кто пешком — всем хотелось заиметь хоть кусок редкого сукна. Туда, сюда, дошли слухи о необыкновенном сукне и до Марку Богатея. В один прекрасный день велел он заложить в карету шестерку лошадей цугом, надеть на них новую сбрую и бубенцы подцепить, на козлы лучшего кучера посадить и, когда все было готово,
двинулся к хваленой сукновальне с полными карманами денег — покупать сукно да войлок, получше да побольше. Прибыл Марку Богатей на сукновальню и был встречен с почетом, расчистили для него дорогу до самого порога, к старшему проводили, за стол усадили, потчуют таровато, как пристало потчевать бояр богатых. Слово за слово, зашла речь о сукне и сукновальне.
— Где это вы нашли таких мастеров знатных? — спросил
Марку Богатей.
— Мастер этот знатный сам к нам пришел.
— Видать, из стран заморских?
— Нет, боярин, вот послушай. Лет двадцать тому уж будет, пошли однажды два сукновальщика по воду. Глядь, а волны прибили к берегу какой-то бочонок. Вытащили они бочонок из воды, обручи сбили и нашли в нем мальца в пеленках.
Боярина будто кто кипятком ошпарил, еле-еле он сдержался, зубы стиснул, чтоб не выдать, как у него сердце горит.
— Вот мы его и вырастили, выучили, а он так ловок и так умен, что с тех пор как работать начал, стало наше сукно славиться по всему свету.
— Видать, он многому учился, книжную мудрость постиг и судейские дела тоже не худо знает? — спросил Марку Богатей.
— Верно, боярин, много всякой всячины он знает,— подтвердили мастера.
— А у меня как раз неполадки в имении. Не мог бы он пойти дела там распутать? И, коли время будет, пусть и дочь мою обучит всякой книжной мудрости, а то ей до сих пор попадались совсем никудышные учителя.
— Что ж, это можно. Сукновальня теперь уж и без него обойтись может, все налажено. Позвать его, что ли?
— Да, позовите.
Пока мастера искали юношу, чтобы поведать ему о желании боярина, Марку Богатей живо настрочил письмецо: «Боярыня-сударыня, как придет к тебе этот юноша с письмом, вели заковать его в кандалы. Потом вели привезти девять возов дров, сложить из них костер, а парня на том костре сжечь и пепел его по ветру развеять, чтоб ни имени, ни следа его на свете не осталось». Под письмецом подпись поставил: Марку Богатей.
Тут как раз юноша к столу подошел.
— Вот так-то и так-то,— объяснили ему мастера.— Ступай ко двору Марку Богатея.
— Ладно, я готов,— ответил парень.
Вручил ему боярин письмо и так напутствовал:
— Возьми вот, в знак того, что я тебя послал. Как придешь отдай моей боярыне письмо, пусть прочтет. Передай, что я еще задержусь немного из-за сукна и по всяким другим делам, но постараюсь поскорее домой возвратиться.
Спрятал парень письмо за пазуху и пустился в путь-дорогу. Шел он, шел и вот однажды, проходя мимо опушки леса, видит — медведь в дупло полез и мед у пчелок ворует. Десятки пчел мертвыми падают, оставляя свои жала в его шкуре, а медведь знай себе ворчит и дерево ломает, все глубже в дупло забирается. Увидев путника, одна пчелка подлетела к нему и говорит человечьим голосом:
— Добрый человек, избавь нас от зтого горя-злосчастья, прогони медведя. Не пропадет твой труд, и мы тебе чем-нибудь отслужим, а коли в беду попадешь, из беды выручим.
Сломал путник толстую дубовую ветку, живо вырезал из нее дубину увесистую и пошел гулять ею по голове косолапого. Видит медведь: худо дело, тут уж не до жиру, быть бы жи-ву, схватил ноги на плечи и — поминай как звали!
Устав от боя с медведем и дороги дальней, юноша прилег в тени дереза, и тут же сон его одолел. А среди пчел была одна волшебная, и знала она, что кто замыслил и чем это кончится. Ну, а раз парень сделал добро пчелиному племени, решила и она ему добром отслужить, из беды тяжкой выручить. Вытащила она тихонько письмецо у парня из-за пазухи, а вместо него другое положила: «Боярыня-сударыня, как придет к тебе этот юноша, вели свести его в баню, дай ему платье самое лучшее и сыграйте свадьбу с моей дочерью, да берегите его от всякого зла пуще зеницы ока». Внизу стояла подпись: Марку Богатей, точь-в-точь как у боярина.
Недолго путник почивал, проснулся, пчелы поблагодарили его за помощь, в путь проводили, а о письме ни словом не обмолвились. После нескольких дней пути прибыл юноша ко двору боярскому, показал слугам письмо, и те с поклонами проводили его к боярыне. Та на радостях сразу велела всякие яства да вина готовить, музыкантов звать, свадьбу боярскую играть. Такую свадьбу затеяли, целую неделю пировали да гуляли.
Улегся шум свадебного пира, а несколько дней спустя и
Марку Богатей в карете домой вернулся. Как узнал он новость нежданную, стал волосы на себе рвать, чуть не лопнул от
злости.
— Что вы натворили? — набросился он на жену и на дочь.
— Как ты в письме велел, так мы и сделали.
— Что же я вам в письме велел?
— Погляди-ка вот сам.
Как увидел Марку Богатей письмо да еще и подпись своя, пронзил его страх до мозга костей: никак, и впрямь суждено этому парню на его добро руку наложить. И опять стал Марку Богатей думать, как бы поступить, чтобы зятя своего со свету сжить. Наконец осенила его мысль: послать юношу на тот свет к покойной матери за перстнем с печаткой боярской. Наутро позвал он к себе зятя и сказал ему голосом тихик, но полным угрозы:
— Потерял я печать свою боярскую, а другой у меня нет и никто сделать ее не может. Пока я ее имел, мне и в голову не пришло снять хотя бы слепок. Ну, да на наше счастье есть еще одна такая печать.
— Где, батюшка?
— На том свете. Матушка моя, значит, твоя бабушка, носит на пальце золотой перстень с печаткой рода нашего. Ступай к ней и забери перстень. Да помни, коли вернешься с пустыми руками, быть твоей голове там, где сейчас ноги.
Взял себе парень еду на дорогу, денег немного и пустился в путь с верой и надеждой вернуться обратно, добыв перстень с боярской печаткой. Долго ли, коротко ли он шел, а прошел хороший кусок пути, пока однажды в полдень добрался до какого-то пруда. Чем ближе он к пруду подходил, тем явственнее слышал странные звуки: будто кто-то что-то бормочет и хлебает впустую.
— Добрый человек, подойди ко мне,— донесся вдруг до него голос с самой середины пруда.
Присмотрелся путник и окаменел от ужаса. По воде плыл человек с обгоревшими от жажды губами и никак не мог наклониться, воды напиться.
— Что с тобой приключилось? — спросил его юноша.
— Тяжкое проклятие пало на мою голову. А ты куда путь
держишь?
— Иду на тот свет, взять у бабушки перстень с печаткой.
— Раз уж ты туда идешь, спроси и обо мне: долго ли мне еще так мучиться?
— Ладно, коли доберусь туда, и о тебе не забуду. Пошел зять Марку Богатея дальше, шел он, шел и наткнулся на два бочонка. Из одного вино через край лилось, а второй был совершенно пуст, даже клепки рассохлись. Глянул парень и подумал: «Кто это таких дел понаделал, в один бочонок столько вина налил, что через край льется, а другой рассыхается на солнце?» Поднял он полный бочонок, перевернул кверху дном над пустым, трясет, трясет, а ни капли вина в пустой бочонок не льется.
«Тьфу, напасть, это еще что за шутка такая?» — подумал юноша и пошел своей дорогой. Шел он, шел без устали, пока дошел до какого-то овражка. Овражек как овражек, да только на самом его дне лежит себе поп на спине. И до того тот поп отощал, что казался только тенью человека: скулы выперли, глаза впали, а он все кричит хриплым голосом: «Кушать, кушать»! Всякий раз, когда он губы размыкал, вываливалась изо рта страшная змея: трепыхнется разок-другсй на воле и опять в рот убирается. Подумал было юноша к по- пу подойти, да преградили ему дорогу злые змеи ядовитые. Напуганный виденным, путник отступил и пошел дальше своей дорогой. Вскоре вышел он на большой луг, весь усыпанный цветами. Посреди луга стоял стол, ломившийся от всяких яств и напитков, а вокруг стола сидели люди, все такие бледные и худые, что и на людей не походили. Руки их были привязаны к большущим половникам, но как они, бедняги, ни изворачивались, а донести пищу до рта не могли. Страшная это была пытка! Все от голода зубами скрипели, глаза у них горели, кругом яства прекрасные, а они ни крошки в рот взять не могут! Узнав, куда юный странник путь держит, стали они его просить:
— Сделай милость, когда дойдешь до Вельзевула Древнего, узнай у него, долго ли нам еще эту пытку терпеть: сидеть голодными перед накрытым столом?
— Ладно, не забуду и о вас расспросить,— пообещал им зять Марку Богатея и пошел своей дорогой.
Долго ли он шел, нет ли, а дошел до крепости с еысокими стенами, черными, как смола. У железных ворот стоял на строже солдат с палицей на плече и саблей на боку.
— Что ты здесь караулишь при таком оружии?
— Сотни лет стою я на страже у этих ворот, все жду-не дождусь смены. А ты куда путь держишь?
— Иду я на тот свет, золотой перстень искать.
— Раз так, сделай милость, спроси там и обо мне: долго ли еще придется торчать здесь?
— Ладно, спрошу.
Вскоре дошел наш парень до замка, тоже черного, как смола. Видать, тут и была канцелярия адова и место сбора чертей. Застал он там только старую чертовку. Так ей наскучило одиночество, что, как увидела парня, так и заохала:
— Ох, ох, горе мне и еще раз горе! Но, видать, есть еще у меня капелька счастья, раз удалось повидать земнородного человека.
Усадила она парня на лавку, стала расспрашивать, откуда он и по какому делу пришел из далеких далей в этот мир печали. Узнав, какая нужда его в путь погнала, старуха ему и говорит:
— Подожди здесь до полуночи, пока явится Вельзевул Древний, самый главный сатана, которому сила зло творить дана. Я уж у него расспрошу обо всем, что ты узнать хочешь,
В полночь явился Вельзевул Древний, еле ноги волоча от усталости: много он в тот день всяких бед людям натворил. Старая чертовка хорошенько спрятала земнородного, а сама прикинулась, будто захворала тяжко, повалилась на пол и так застонала, словно час ее последний пришел.
— Да что с тобой приключилось? — спросил Вельзевул, входя.— Может, кто обидел или хворь какая одолела?
— Захворала я от горя и досады, что ты мне все никак не принесешь перстень Марку Богатея. Тебе хоть кол на голове теши, сколько раз говорила — все в одно ухо войдет, в другое вылетит.
— Да стоит ли из-за пустяка так горевать? Я бы прямо сейчас и отправился за перстнем, но далеко ходить, до самой Пятки Адовой. Завтра же ночью непременно принесу. Хорошо, что ты мне напомнила, а то ношусь весь день-деньской, как угорелый, и все на свете забываю.
— Ох, ох, Вельзевул рогатый! Сколько уж веков я здесь горе мыкаю, а все еще не знаю, что к чему в этом царстве адовом.
— Чего это ты не знаешь?
— Сколько раз я бывала у Соленого пруда в каменном ущелье, а ты мне так ни разу и не сказал, кто тот человек, что день и ночь в воде сидит и ни капли в рот взять не может?
— На земле он был большим богатеем.
— И чего он натворил, что на такую казнь осужден?
— Жил он в достатке, в яствах и винах катался, как мас-ло з сметане, а слуг верных ни за что ни про что порол нещадно, в холодную закрывал и целыми днями ни есть ни пить им не давал. Нынче и ему пора пришла узнать, почем фунт лиха, огня жажды изведать.
— И долго он так мучиться будет?
— Во веки веков.
— А что это за два бочонка на Желтой ниве? Из одного через край виное льется, а второй на солнце рассыхается?
— Это значит, что на земле есть бедные и богатые. У одних столько добра, что девать его некуда, а другие с хлеба на воду перебиваются, весь свой век горе мыкают.
— А почему, когда кто-нибудь пробует перелить вино из полной бочки в пустую, оттуда ни капли не льется?
— Потому, что сытый голодного не разумеет, и сколько бы бедняки ни взывали к богатым о помощи, ничего не получат. Скорее толстосум из бедняка душу выколотит, чем бедняк у него копейку.
— А кто тот поп, что лежит в Полынном овраге ни жив ни мертв от голоду и все кричит: «кушать, кушать!»
— Это поп Калач, который ездил на земле на горбу бедняков, всю жизнь драл шкуру с живых и мертвых, а теперь сам испытывает, каково было тем, у кого он кусок изо рта вырывал.
— А почему у него змей во рту сидит?
— Потому что был он сквернословом и лгуном. На земле у него был не человеческий, а змеиный язык, таким он и теперь остался.
— И долго он так мучиться будет?
— Во веки веков.
— Скажи мне еще, за какие грехи так казнятся люди на Голодном лугу и умирают с голоду и жажды, сидя за столом, который ломится от яств и напитков!
— Казнятся они, так как никому в голову не приходит накормить своего ближнего, чтобы и ближний его накормил. Только тогда жизнь чего-нибудь стоит, когда люди друг другу помогают.
— А кто тот человек, что стоит на страже у врат ада?
— Это тоже бывший толстосум, который много зла сотворил, живя на земле. Дня через три-четыре я его переведу на другую пытку, а его место займет Марку Богатей.
На следующую ночь Вельзевул Древний принес перстень
с печаткой Марку Богатея. Взял его юноша и пустился в обратный путь. Вскоре дошел он до врат ада. Стражник завидел его еще издали и кричит:
— Что ты узнал обо мне, долго я еще здесь простою?
— Дня через три-четыре придет тебе на смену Марку Богатей
Немного времени спустя добрался он и до Голодного луга, где его ждали с разинутыми ртами алчущие и жаждущие.
— Добрый молодец, что сказал Сатана о нашей участи?
— Люди добрые, пока каждый из вас думает только о своем брюхе, будете вы мучиться голодом и жаждой. Наберите полные половники и кормите друг друга, иначе вам не прожить.
С той минуты стали они кормить друг друга: кто лучше кормил, того тоже лучше кормили, кто ленился набрать полный половник, тому тоже меньше доставалось. На столах без конца появлялись новые яства и напитки, и они жили, как братья, забыв о муках голода и жажды.
А наш юноша шел своей дорогой и вскоре добрался до озера, в котором боярин изнывал от жажды.
— Какие вести принес ты мне?
— Грустные, боярин. Слыхал я, что мука твоя будет вечной в наказание за те несправедливости, которые ты чинил людям на земле.
Отправился юноша дальше, шел он, шел и наконец пришел домой. Как увидел Марку Богатей, что зять вернулся домой жив, здоров да еще перстенек с печаткой принес, чуть не лопнул от досады и страха. Придраться было не к чему, вот и стал расспрашивать зятя, где был и что видел.
— Эгей,— сами знаете, как оно в дороге,— ответил зять.— Много всякой всячины увидишь и услышишь. У врат ада видел я стражника с палицей на плече и саблей на боку; ждет он, чтоб вы ему на смену пришли.
— Я?!
— Так он говорил.
— Никто в моем роду никогда в стражниках не ходил. Только меня и нашли?.. Да еще где стоять — у врат ада!.. Пойду сам погляжу и коли ложь это, коль хотел ты посмеяться надо мной, не миновать тебе петли.
Собрался Марку Богатый в путь-дорогу и пошел по следам зятя. Стал подходить к вратам ада, а стражник еще издали кричит:
— Стой, мэй, стой! Кто ты таков и куда путь держишь?
— Я Марку Богатей.
— Раз так, иди сюда.
Подошел Марку, а стражник ему говорит:
— На вот, подержи-ка палицу, саблю, одежду мою и обувку.
Не успел Марку Богатей разобраться, в чем дело, как стражник сунул все ему в руки и был таков. Одежда на него наделась, ремни подпоясались; почуял Марку — пятки печет, подскочил кверху и в сапогах очутился. Мигом был он одет, обут, до зубов вооружен и к месту пригвожден. Много лет подряд стерег он врата ада, ни днем ни ночью век не смыкая, и, может, и сейчас еще стережет, коли кто другой его не сменил.
А сын Иона Бедняка, завладев всем имуществом Марку Богатея, поделил его со своими братьями и всеми другими
бедняками.

1 Валяльная мастерская, вырабатывающая войлок и грубое сукно.


Полезные ссылки:

Крупнейшая электронная библиотека Беларуси
Либмонстр - читай и публикуй!
Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)



Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я

Старая библиотека, 2009-2024. Все права защищены (с) | О проекте | Опубликовать свои стихи и прозу

Worldwide Library Network Белорусская библиотека онлайн

Новая библиотека