Агоп Мелконян.
Ветка спелых черешен
-----------------------------------------------------------------------
Журнал
"Техника - молодежи", 1977, N 11. Пер. с болг. - Л.Павлик.
& spellcheck by HarryFan, 9
August 2000
-----------------------------------------------------------------------
Он шествует к
огромному дереву с
прозрачными желтыми листьями,
по
пестрому ковру из света
и тени, к
овалу стоячих светло-зеленых вод,
пронизанных
копьями тростника и
кучами. Там водные
змеи - точно
светло-коричневые полосы на дне - и лягушки стерегут
свои тайны, которые
он хотел бы раскрыть, как хотел бы взять это размытое
округлое пятно с
поверхности пруда и унести с собою туда, куда он
уйдет. Скрыться в тени
запруды,
ощутить спиною холодноватые
прикосновения ящерицы, а
после
достать из кармана размытое округлое пятно, поднести к
губам и дунуть. Оно
рассыплется на миллион парашютиков одуванчика,
песнь скворца подхватит
парашютики, вознесет к синему покрову небес и растворит в
синеве.
И тогда появится
тот самый знакомец. Лицо у него
цвета раскаленного
железа, усталые от бессонницы глаза, и вечно
он держит в руках ветку
спелых черешен.
- Как тебя
зовут? - спросит его мальчик.
- Васко!
- Ну и ну! И я
Васко.
Знакомец
двинется по косогору, слегка согнувшись вперед,
искривленный,
как зеркальное колечко
под часами в
комнате учителя, поскольку
путь
неблизок и предстоит шагать да шагать. Ступни его оставят
широкие следы на
светло-коричневом песке, мальчик прикоснется
к следу, и в жесте
его
просквозят усталость, боль, тяжкая привязанность.
- Эй, дяденька,
постой! - окликнет мальчик
человека с усталыми
от
бессонницы глазами. - А почему и меня не возьмешь с
собой?
Но знакомец
будет все отдаляться, светлеть,
будто сжигаемый зноем,
поскольку неблизок путь и предстоит шагать да шагать.
Лживые кванты
Мальчик идет по
дороге к селу, горы изнывают в
безветрии, и небеса
темнеют, как засыхающая капля чернил. Что-то его влечет к
дому с колодцем
и крупными розами, устало поникшими в ту сторону, где
берег речки. У ворот
приютилась женщина в выцветшем платке, с опущенными на
колени руками, лицо
ее, цвета березовой коры, застыло в
тревоге. Глаза недвижны,
в груди
поселилась боль, которая не может выйти наружу и кинуться
- корчащаяся в
безумье - к реке. Женщина молчит, ибо не существует, она
еще не нужна, еще
мертвы и застывши дома, колодец и тропинка к нему, розы и
кролик во дворе.
Пока что все это лишь мелкие зерна серебряного хлорида
- темные, более
светлые,
белые, - беспорядочно
рассыпанные по целлулоиду,
тихие,
прилежные, готовые заблестеть в красивом обмане.
Пока что
все это лишь
консервированная
иллюзия, которая способна
породить мир, исполненный
нежности, заботы, укоризны. Отсветы и тени окружат
мальчика, и он окунется
в них, он
поверит в призрачное
соприкосновение, примет иллюзорную
реальность, свыкнется с псевдообъемностью - тогда, когда
сольются правда и
вымысел.
- Мальчик
приближается к территории
эксперимента, - говорит
Старший
конструктор. - Привести
аппаратуру в готовность.
Пусть в этот
вечер
охотник убьет волка, и вообще - да будет хороший конец.
- Все понятно, -
отвечает Дежурный.
- Если за семь
дней его организм не отторгнет генный заряд,
мы сможем
спокойно докладывать об успехе.
- Семь дней не
так уж мало, шеф. Включаю!
- Мама, ты ведь
не сердишься, что я запоздал?
- Нет, мой
малыш.
- Дежурный,
сделай голос теплее, вспомни, каким голосом говорят матери!
Подчеркни гармоники озабоченности.
- Иди,
знаешь, какую вкусную
картошку я нынче
пожарила, ты себе
пальчики оближешь.
- А сказку перед
сном расскажешь?
- Дежурный,
расфокусируй немного глаза
женщины, чтобы выглядели
прослезенными. Тогда дети становятся другими.
- Конечно,
расскажу тебе одну веселую сказку, но
сперва поешь. Про
Красную Шапочку ты вроде бы не знаешь, а?
- Нет. А я тебя
люблю!
Зернышки ожили,
трепещут в живом кристалле, иллюзии
текут по тысячам
тонких световодов, и лазеры превращают их
в явь. Танцуют
многоцветные
спирали,
сплетаются, расплетаются, превращаются
в прозрачные конусы,
пестрые к привлекательные, как поделки народных умельцев.
Волны и поля
покорны воле компьютера,
пред глазами камер,
зеркал и резонаторов
разыгрывается голографическое действо,
интегральные излучатели жестоко
правдоподобны,
и кванты моделируют
мирозданье площадью в
двадцать
квадратных метров, где обитает добрая
женщина из зернышек
серебряного
хлорида и мальчик с евгеничным зарядом.
- Пусть женщина
его не целует, мальчик уснул. Отключи
аппаратуру, -
говорит Старший конструктор. - Оставь включенным только
амнезатор!
Монолог Старшего
конструктора
Он должен забыть
обо всем. Завтра ему снова предстоит открыть лет возле
института, реку, мосток, будто он
никогда здесь и не бывал.
Времена
подопытных кроликов миновали, и я не знаю самопризнания
жестче, чем это.
Он никогда не простит
мне ложь, голографическую мать,
синтезированную
любовь. Но я не знаю, перед кем в большем долгу - перед
малышом или перед
тысячами детей, которые появляются на свет с наследственными уродствами,
генетично обремененные и обреченные. Их можно спасти посредством
генного
заряда от здоровых
людей, и это
единственный способ борьбы
с
несовместимостью, единственный способ преодолеть генетическое
насилие -
да, это так, психологическое насилие. Насилие для борьбы
против насилия -
пойми меня, у меня нет иного выхода, ты должен доказать
мою правоту.
Все было бы
прекрасно, если бы не препятствие в
образе дяди Васко
с
веткой спелых черешен. Когда он это видел, почему это
намертво втиснулось
в его хрупкую память, почему непобедимо? Ты должен
его забыть, забыть
в
семь дней.
Потому что
нельзя перестроить гены,
не "разрядив" предварительно
память. Да, это нелегко. Это на грани возможного.
Но ведь во имя
жизни больных детей!
А пока спи
спокойно, мой малыш, стрелка амнезатора - на делении "III".
Ты должен забыть этого дядю Васко и ветку
спелых черешен. Прошу
тебя,
малыш, забудь его. Это единственный способ снова
вернуться ко мне. Я не
могу иначе, я не властен над чужими детьми.
Спи, малыш, спи
и позабудь.
Эксперимент
- Мама, ты ведь
не сердишься, что я запоздал?
- Нет, мой
малыш. Иди, знаешь, какую вкусную картошку я нынче пожарила,
ты себе пальчики оближешь.
- А сказку перед
сном расскажешь?
- Конечно,
расскажу тебе одну веселую сказку, но
сперва поешь. Про
Красную Шапочку ты вроде бы не знаешь, а?
- Нет. А я тебя
люблю.
И тогда
неизвестно откуда появляется
тот самый знакомец
и
останавливается у деревянных ворот. Лицо у него цвета
раскаленного железа,
и, как всегда, в руке ветка спелых черешен. Мальчик
бросается к воротам,
его босые ноги стучат по черепичным плитам, мимо роз,
мимо колодца.
- Как тебя
зовут? - спрашивает мальчик.
- Васко.
- Ну и ну! И я
Васко.
- Дежурный,
верните его немедленно.
Знакомец
движется по косогору, слегка согнувшись вперед,
искривленный,
как зеркальное колечко под часами в доме учителя.
- Эй, дяденька!
- окликает мальчик человека с
усталыми от бессонницы
глазами. - А почему и меня не возьмешь с собой?
- Дежурный,
пусть мать закричит, пусть догонит его.
Включи поперечное
поле. Обычно его воспоминания останавливаются на этом
месте, но ты включи
поперечное поле. Он не должен соглашаться взять его
с собой,
мальчик не
должен уходить с ним. Это же конец - мальчик
не должен возвращаться
к
самому себе. Ты понял: не должен возвращаться.
- Эй, дяденька,
а почему и меня не возьмешь с собой?
- Повысь мощность
до пяти мегапсих,
подними альфа-ритм. Слышишь,
Дежурный, блокируй все до этой отметки!
- Эй, дяденька,
а почему и меня не возьмешь с собой?
- Идем, малыш.
- Я сделал все
возможное, шеф, не могу. Это уже не воспоминание. С этим
нельзя бороться. Мальчик продолжил сам
себя, он одолел
переживание и
превратил свое желание в реальность. Видите, как он
протянул руку, будто
кого-то держит. Будто идет с ним. Идут вдвоем -
мальчик и продолженное
воспоминание - и уходят. Как будто они
уходят вдвоем - один рядом
с
другим. Потому что мальчик, как и любой человек, хочет
быть только одним -
самим собой. Значит, снова - в поиск!
