Мария Мамонова.
Звездная девчонка
Ну вот, опять... Знали бы вы, как мне все это надоело. Уже давно мне
стало ясно, что я, как говорится, родился не в рубашке.
- Витька!.. Ви-тю-ха!.. Ребята, да он оглох.
Нет, я, конечно, не оглох, но меня просто выводят из себя такие вот
окрики моих одноклассников. Ей-богу, доведут человека, и случится что-то
ужасное. Не берусь даже предположить, что случится.
- ...Негов, дурак!
И ведь продолжают. Но не отзовусь. Лопну, но не отзовусь.
- Тебя зовет учительница, Негов, слышишь? Не ответишь, будет капут.
Ну это уже наглость. Придется отозваться. Когда я приплелся в класс,
там бушевали страсти. В центре непоколебимой громадой возвышалась Зоя
Антоновна. Увидев меня, она одним движением своих густых бровей
восстановила тишину и строго сказала:
- Негов, стань у доски... Не прислоняйся...
- Окрашено, - сострил кто-то с "Камчатки".
- Восьмой "В", вы должны обсудить поведение Виктора Негова, -
решительно заявила Зоя Антоновна. - Предоставляю слово Татьяне
Провидоновой.
- Внимание... Наш микрофон установлен на стадионе имени мирового
рекордсмена по толканию речей Татьен Привидение.
Это, разумеется, сказал Толстый и смолк: понимает, что сердить Зою
Антоновну в некотором роде даже опасно. Я с тоской подпирал стену. Все
обвинения в мой адрес летели мимо ушей. О другом я думал, другое было в
голове...
- Ребята! Поведение Негова должно найти горячий отклик в наших сердцах.
Мы не можем допустить дальнейшего морального опускания нашего товарища.
Ого! Если Татьен так начала, пожалуй, все мы можем не успеть на
двенадцатую серию.
- Он регулярно получает двойки, прогуливает, грубит учителям. Пора
принять решительные меры. Что вы предлагаете?
И чем только она их задела? В классе поднялось такое, начали кричать,
что меня надо выгнать из школы... Коллективное письмо моим родителям
написать... Просто поколотить...
- Итак, что ты можешь ответить товарищам, Негов? - с сочувствием
спросила Татьен, смотря на меня, точно на кляксу в тетрадке.
Что я мог ответить? Я вообще не умею с девчонками разговаривать, а тут
нате - смотрят, будто на кляксу.
- Балда, кайся. Самое время, - шипел сзади Кастрюля, известный мастер
подсказки.
- Неужели ты так ничего не ответишь на критику? - чуть не плача
спросила Татьен.
До чего же в нашем "В" классе обожают разбирать огрехи в поведении...
По косточкам разберут. В порошок изотрут. И тут взяло меня зло - все Негов
да Негов, почему?
- Нет, я отвечу, - с достоинством заявил я Татьен. - Во-первых, ясно,
что в тебе ораторского таланта ни на грамм. Во-вторых, с массами ты
говорить не умеешь. В-третьих... В-четвертых...
Татьен прямо ошалела. Но я спокойно продолжаю:
- Если бы я был человеком некультурным, я бы тебе так сказал... - Тут я
сделал многозначительную паузу. - Но я культурный, воспитанный и, видишь,
молчу. И вообще не пора ли нам всем к голубому экрану? Телевидение
расширяет кругозор.
- И это все? - упавшим голосом спросила огорченная Татьен.
- Все, - как можно вежливее подтвердил я.
Ну, конечно же, на двенадцатую серию мы опоздали. Песочили меня еще
добрый час. Обещали даже вызвать к директору. А я слушал и все думал: ну
почему я такой несчастливый? Что бы ни случилось в классе, во всем я
виноват. Все шишки на меня валятся. Все люди как люди, отличники,
старательные, примерные... А я... Разве я виноват: какая-нибудь важная
идея влезет в голову и все передо мной заслоняет.
А как валялись они, когда я загнул про некую планету Шуэй возле Денеба.
Просто языки проглотили. Я рассказал им, какие люди там живут и что я
персонально получил туда приглашение. Все на меня воззрились, ну в меня
как понесло, не могу остановиться. Даже сам испугался, будто кто-то во мне
за меня говорит.
Рассказываю им, что есть у меня девчонка знакомая оттуда, необычная
такая девчонка. Волосы у нее серебряные, глаза горят, а когда улыбается,
вся улица вокруг освещается, вот какая.
...И до чего ж это здорово - идти из школы! Зима. Уже темно. Снег
сверкает. Деревья в кружевах из таких малюсеньких белых двоечек. Они мне
всюду, эти двоечки, мерещатся, хоть бы раз пятерка привиделась. Небо
черное, в звездах. Бреду и вдруг вижу - вроде кто-то идет впереди. Не было
никого, а появился. И движется по-особому, словно танцует. Танцует не как
мы на вечеринках всякие там трали-вали, а кружится вместе со снегом, и
сквозь снежинки трудно рассмотреть, как он это выделывает. Мне, конечно,
интересно стало, сил нет. А он все кружится, кружится, будто земли не
касаясь. Но я-то физику учил, знаю силушку всемирного тяготения.
Стал я догонять этого человека. С ним облако света рядом бежит, точно
фонарик у него в кармане. Мне странно и даже жутко стало. А он медленнее
закружился, словно бы дразнит. Ну, думаю, пожалуй, пора поворачивать
домой. Видать, этот незнакомец с приветом. Пошел быстрее, а он неожиданно
меня обогнал да и присел передо мною в этаком девчоночьем реверансе. С
ходу я на него наскочил. Он упал прямо в сугроб. Плащ его отлетел в
сторону. Гляжу - и не парень это. Девчонка. Девчонка моего возраста.
Значит, лет пятнадцать. Глаза у нее огромные, на голове шапочка из
каких-то крестиков, и каждый крестик будто отдельно - неизвестно как
шапочка сделана. Бледная она такая, словно снег. Ясно, не из нашего
города. И вообще чужая.
- Извини, - говорю ей, - я не нарочно. А вообще-то ты посреди улицы не
очень танцуй, а то еще грузовик сшибет ненароком. - Сказал я ей это,
замолчал. И, хоть убей, не знаю, как продолжать разговор. Однако
соображения хватило, помог ей встать, поднял плащ. И вдруг меня как
треснет... Током, что ли. Смотрю - не рассердилась, даже улыбается, и от
этой ее улыбки кругом все посветлело. Ну, думаю, Негов, это у тебя
галлюцинации начались.
- Нет, - говорит, - все правильно. Спасибо, Витя. - А потом вдруг
добавляет: - Какие вы все-таки странные... люди.
Я прямо остекленел. Люди! А ты кто ж? А она подошла ко мне, пальцами
скользнула по моей куртке, опять искры посыпались. Говорит:
- Не бойся. Заряд ушел. Это был совсем слабый заряд.
Я стою как дурак, ничего не понимая. Она улыбается, и опять светлее
стало на улице. Потом закуталась в свой плащ, только глазищи сияют.
Набрался я храбрости.
- А ты откуда такая приехала?
- Я? - Она смутилась, оглядела улицу, потом показала на небо. - Видишь
ту звездочку? Во-он над деревом. Ясная такая.
- Ну, вижу.
- Оттуда я. По-вашему, с Денеба.
"Во врет! - думаю. - Тоже мне пришелец!"
- Нет, я не вру, - говорит она. И смотрит на меня вроде бы даже
грустно, будто с психом разговаривает. И тут я ей вдруг поверил. Не
совсем, конечно, но поверил... Плащ этот... искры колючие... Огромные
глаза, и это, как его, чтение мыслей. Да еще вечер такой волшебный. Снег
сверкает под фонарем, кружит в поземке, а над головой звезды, ясные, хоть
пересчитывай их.
- Ну и как там у вас, на этом самом Денебе? - вежливо говорю я, чтобы
поддержать разговор.
- Ты меня неправильно понял, - говорит она. - Денеб - это наше солнце,
а планета, где мы живем, Шуэй.
Я прямо-таки подскочил.
- А как тебя звать-то?
- Луэвэ, - отвечает она. И звуки эти произносит так здорово, что я
онемел, будто бы все чудеса мира прозвенели в этом имени.
- А зачем ты у нас? - вдруг спросил я. Она стоит рядом, прямая, словно
выточенная из прозрачной планки. Плащик ее таинственно мерцает. Чувствую
я, дико она мне нравится, но понимаю, что мысли мои она угадывает, и от
этого краснею.
А Луэвэ смахнула с воротничка снежные хлопья, которые падали на нее.
Падали и не таяли. Подумала и говорит:
- Вот что, Витя, приходи завтра вечером на холмы к реке. У меня ведь
среди землян нет товарищей, - И стала удаляться летучими своими шагами. На
повороте обернулась и издали сказала тихо, но так, что я различил каждое
слово: - Странные, странные вы, люди. И вы со временем станете
всемогущими, когда подружитесь с нами. Земля ваша прекрасна, как и наша
Шуэй, и мы давно ждем встречи с вами. И я не первая уже посланница с нашей
планеты. Наши посланники живут среди вас. Даже в твоем классе есть
шуэянин.
- В нашем классе?!
- Да, это Митя Рулев. - Она взмахнула плащом и скрылась. А я в страшном
смятении отправился домой.
Уроков, конечно, я не сделал. Уж какие тут уроки! С тяжелой головой
приплелся на следующий день в школу. Там сидел тише воды, ниже травы и все
размышлял: приснилось мне все вчерашнее или нет? Приснилось там или не
приснилось, но решил все-таки с темнотою пойти на реку к холмам. Ведь это
недалеко, тут, за городом. У меня в этот день был, наверное, отсутствующий
вид, и потому, что я сидел тихо, ребята, наверное, решили, что я вообще
тронулся. А наша строгая Татьен усмотрела в этом благотворное влияние
своего пропесочивания, дескать, вот и Негова воспитали. На переменах я ни
разу не подрался, но все следил за Митюхой Рулевым. Митюха как Митюха,
ничего особенного. Подумал, что Луэвэ меня просто разыграла - ведь Митька
себя ничем и не выдал. А когда я, не выдержав, в конце уроков подошел к
нему и тихо сказал, что знаю, кто он, Митька уставился на меня большими
глазами и молча покрутил пальцем у виска.
После уроков, когда я с нетерпением бросился в раздевалку, вдруг
объявили сбор. О боже, этого еще не хватало! Я притворился, что не слышу,
и выскочил из школы.
Наверное, не один час я околачивался возле приречных холмов,
придумывая, что скажу Луэвэ, и не очень при этом веря, что она выполнит
обещанное и появится. И еще думал, как и почему так неожиданно произошел
контакт, о котором мечтали ученые и фантасты. Я уже не сомневался, что все
вчерашнее мне приснилось. И вдруг недалеко от меня в снежной мгле вспыхнул
голубоватый ореол, рассыпались искры. В них стояла Луэвэ. Когда ореол
рассеялся, она подошла ко мне и очень просто сказала:
- Здравствуй, Витя, - и улыбнулась.
Тут моя скованность сама собой слетела, и я почувствовал себя
превосходно.
- Вы, что ж, изучаете нас, что ли? - с ходу спросил я.
- Мы хотим знать вас лучше, - неопределенно ответила Луэвэ.
Я про себя ухмыльнулся: тоже мне, прислали научную экспедицию. Уж
расщедрились бы на какую-нибудь паршивую летающую тарелку, что ли.
- Люди смеются над такими контактами, потому что привыкли жить
одинокими в своем мире, - серьезно и строго ответила моим мыслям Луэвэ. -
Но мы на многие тысячелетия старше. У нас уже никто и не помнит, что такое
войны. Мы живем в счастливом мире, но наша планета пока - снежинка,
растопленная дыханием вселенной. Поэтому так прекрасно встретить в
беспредельном мире братьев по разуму. Мы давно уже наблюдаем вас, мы
смотрим на вас как бы с вершин тысячелетий, И мы видим вас в будущем,
когда вы познаете, что мир бесконечен, что истинная сила в разуме.
Я смотрел на нее и старался понять, что она говорит. Потом вдруг
спросил:
- Слушай, ты, видать, все знаешь о том, что делается там, в космосе.
Скажи-ка, что это за "черные дыры" где-то возле вашего Денеба?
Об этих "черных дырах" в космическом пространстве я что-то читал или
слышал.
- О, для вас это пыль, скрывшая далекий свет. Ничего больше. Два кольца
на бледных пальцах Млечного Пути, но за ними таятся входы в другие
вселенные, где иные законы, где рушится пирамида времени. Кто знает, какая
энергия бушует там в пучинах, что за миры владеют ею... Один из таких
миров мы познали. - По лицу девочки облаком пронеслась тень. Луэвэ
помрачнела и смолкла, не закончив фразы.
Меня ужасно удивила та одержимость, с которой она заговорила об этих
самых "черных дырах". Эти "дыры" чем-то пугали ее. Я попробовал перевести
разговор. Луэвэ перешла на другую тему, а я решил, что ей почему-то
неприятно говорить о "черных дырах" и об энергии вообще.
Гуляли мы долго. Но я так ничего нового и не узнал ни о дырах, ни о
световых туннелях, связывающих, как оказывается, далекую Шуэй с Землей.
Решил подробнее расспросить потом.
Пошел пушистый снег. Он засыпал меня, лежал на воротнике, на шапке, но
почему-то соскальзывал с Луэвэ, и, как вчера, веяло волшебным ветром чудес
и сказок. Снежинки плавно кружились в морозном воздухе, а над ними,
скрытые белой тьмой, мерцали звезды, зовя в неведомые дали. Интересно, с
каких это пор я сделался поэтом?
- Какой он маленький, этот Денеб, если смотреть с Земли, - снова
сказала она, точно проверяя расстояние между своей звездой и лентой
Млечного Пути. - Как далека дорога.
Я не стал задавать вопросов. Не хотелось выглядеть болтуном, хотя
вопросов в голове вертелось все больше и больше. Мы распрощались на берегу
реки.
- До завтра, - сказала она и исчезла в метели.
А я не пошел домой. Я направился в библиотеку. Там отыскал и прочитал
все, что нашлось, и о "черных дырах", и о Денебе, и о расположении этой
звезды на небесной сфере. Потом возился с астрономическими картами, ничего
толком в них не разбирая, но карты все-таки помогли мне понять, что Луэвэ,
рассказывая о своем Денебе, имела в виду звезды Альферац или Альтаир. И
почему ее так волнуют эти "дыры", надо будет завтра обязательно ее
расспросить.
И еще одно колоссальное событие случилось тогда. Я сделал уроки!
В школе я невольно приглядывался к Рулеву, Рулев как Рулев. Митюха
Рулев. Но теперь мне уже начало казаться, что Митюха-то он Митюха, но,
может быть, действительно замаскированный пришелец. Иногда мне даже
мерещилось, что он хочет мне что-то сообщить. Что-то важное. Но он упорно
не подходил ко мне. А когда я сам направился к нему, он вдруг заявил, что
у него дико болит голова, и смылся с третьего урока. Это укрепило мое
подозрение.
Кое-как досидев четвертый урок, я на пятом не стерпел и, пока Елизавета
Петровна стучала мелом по доске, выводя уравнение, толкнул Толстого.
- Слушай, - прошептал я, - Рулев скотина или не совсем?
- Кто-о? - Пухлая физиономия Толстого источала недоумение.
- Говорю же, Митька Рулев, - хладнокровно повторил я.
- Какой Рулев? Нету у нас никакого Рулева, - добродушно выдал Толстый,
оглядываясь по сторонам.
Я занес было руку, чтобы показать ему, как сбавляют лишние килограммы,
но учительница, решив, что я рвусь к доске, моментально меня вызвала.
Едва прозвенел звонок, я, чуть ли не перемахнув через учительский стол,
закричал на весь класс:
- Граждане, немедленно сообщите местонахождение товарища Рулева
Дмитрия. Или я черт те что сделаю, повешусь, например.
Ребята отзывчиво заржали. У меня отлегло от сердца. Я быстро побросал в
портфель книжки и хотел было бежать из класса, но в дверях меня остановил
Профессор, отличник. Он, кажется, знал все. И всех убедительней рассуждал
о невозможности контакта.
- Витька, про какого это Рулева ты тут говорил? - спросил Профессор.
Пол покачнулся у меня под ногами.
- Как про какого? Про нашего, вон того, что после третьего урока домой
смотался.
Ребята удивленно смотрели на меня.
- Пошел бы ты, Виктор, к врачихе, - дал свой вечный совет Пилюля.
А тем временем дискант Татьен оповестил:
- Мальчики, не разбегаться, Сейчас начинаем сбор, посвященный все тому
же Виктору Негову. Видите, что с ним происходит. Мы должны его осудить и
исправить.
А странные вещи продолжали происходить, Елизавета Петровна в обычное
время никогда бы не доверила мне классный журнал, А теперь вдруг отдала и
велела снести в учительскую. Я понял; это неспроста. Лошадиным галопом
пронесся по лестнице, влетел в учительскую, запер за собой дверь, раскрыл
журнал. Фамилии, естественно, стояли в обычном порядке, выписанные ровно и
красиво, но фамилии Рулева среди них не было. Митьки Рулева. Неужели
все-таки?..
...Я торчал на приречных холмах до самого вечера. Но Луэвэ в
условленный срок не появилась. Я не огорчился - я испугался. Неужели
что-то заставило ее и Митьку вдруг покинуть Землю? Я догадался, что,
исчезая, он у всех, кроме почему-то меня, стер о себе память. От этой
догадки мне легче не стало, я начал думать о Луэвэ. Внезапное исчезновение
их стало казаться мне полным какого-то зловещего смысла. Зловещий смысл
мерещился мне теперь всюду. В памяти всплывали оговорки, непонятные,
странные слова. И все-таки с холма я не уходил, мне все время казалось,
что вот-вот вспыхнет ореол, рассыплются в темноте искры, и выйдет Луэвэ и
улыбнется, освещая снег вокруг себя.
И в самом деле на вершине холма задрожало неясное сияние. Из мглы
появилась фигура человека. Я бросился к нему. Но когда человек этот поднял
лицо, я отшатнулся. Это была не Луэвэ. Странное, даже страшное было у него
лицо. Продолговатое, узенький рот, небольшой, точно приплюснутый огромным
лбом нос, щелочки глаз без зрачков. На голове какое-то подобие шлема.
Из-под короткого плаща виднелся темный комбинезон, Сначала я струсил, но
потом взял себя в руки.
- Что вам здесь надо, товарищ? - спросил я наглым тоном. Но он,
казалось, меня не замечал и только внимательно обводил своими
глазами-щелочками реку, заснеженные поля.
- Мне нужны вы, - проговорил он низким, скрипучим голосом, продолжая
пялиться на дальний лес, что неясно темнел за речкой.
Незнакомец был совершенно не похож на Луэвэ. Почему-то чувствовалось,
что этот новый пришелец - обитатель не Шуэй, а какой-то другой планеты. Он
передернул плечами, поправил руками плащ и вдруг посмотрел мне прямо в
глаза. Мой взгляд просто приклеился к его глазам без зрачков. Я не мог его
отвести, глаза холодные, будто в них ледышки. Он говорит:
- Я вас спрашиваю, вы отвечаете. Только так. Спрашиваю ради спасения
огромной цивилизации. - Узенькие его глаза точно выбросили искры, он
смотрел на меня свысока, хотя был ниже меня ростом. - Я спрашиваю, вы
только отвечаете.
Тут меня окутал туман, и мне показалось, что я вроде уже из космоса
смотрю на Землю. Вроде бы сижу в кресле, и рядом - этот узкоглазый тип. Он
повернул руку, и Земля покорненько повернулась бочком. Не отрывая головы
от изголовья кресла, я просто-таки отчаянно закричал:
- Не смейте, не смейте нашу Землю трогать! Свою вертите, если она у вас
есть.
Он даже не посмотрел на меня. И повторил:
- Я спрашиваю, вы отвечаете.
Тут я сказал себе, что лучше засохну, чем отвечу. А Земля действительно
поворачивается, будто по его велению, и я вижу Европу, Азию, Африку.
- Вопрос первый, - говорит этот тип. - Какое положение в вашем мире
занимают державы данного континента и каково их социальное устройство? - И
повертывает Землю Европой ко мне.
И я с ужасом чувствую, что, хотя всеми силами сопротивляюсь, все равно
отвечаю на эти вопросы, да как отвечаю-то, меня точно бы понесло. На любой
вопрос готов ответ, будто я стал Большой Советской Энциклопедией. Болтаю,
болтаю, а он знай себе Землю поворачивает слева направо и справа налево.
Вертит, слушает. Тут вспоминаю я слова Луэвэ, которые в свое время не
понял, о том, что информацию можно добыть у любого. "И у круглого дурака?"
- спросил я тогда. "Да, - ответила она. - Мозг подключится ко всем
источникам информации на Земле..." И, что самое страшное, я понимаю,
чувствую, что собеседник мой, не в пример Луэвэ, существо враждебное.
Понимаю, а остановиться не могу. Несу ему про технику, в которой ничего не
смыслю, про границы, которых я никогда толком не учил, всякие премудрости
из науки. Болтал я очень много. Аж язык устал. В глазах чертики заскакали.
Наконец этот тип говорит:
- Довольно. Благодарю. Мы удовлетворены вашей информацией.
А меня эта благодарность вовсе разозлила. Еще бы секунда, и я бы
наплевал на них и на могучую цивилизацию и устроил бы такую драку, какой
он на своей планете и не видывал. Но не успел сжать кулаки, как он, не
попрощавшись, исчез. И у меня на душе стало пусто, холодно. Исчез. Унес
все, что я ему выболтал про наши земные дела.
Я брел домой, и меня немного пошатывало, и несколько запоздалых
прохожих проводили меня удивленными взглядами.
Дома, глянув на часы, я обнаружил, что уже... шесть утра. В школу,
конечно, не пошел. Выслушал отповедь матери. Потом меня по всем правилам
ругал отец. Он, дескать, в мои годы работал и учился, а я невесть где
шляюсь, двойки хватаю, и из школы на меня жалобы. А расскажи ему, что я за
эти дни пережил, не поверит. Да разве можно поверить, что ходит тут по
нашему городку звездная девчонка в мерцающем плаще! Чего доброго, вызовут
доктора. Песочили меня крепко, но я молчал, и не оставляла меня мысль о
том, что мое дурацкое интервью, данное против воли, могло повредить и
Луэвэ, а может быть, и людям: зачем понадобилось этому узкоглазому все
выведывать о наших земных делах?
С трех часов дня я опять ходил за городом между холмами. Бродил
дотемна, но Луэвэ не пришла. А в школе меня объявили злостным
прогульщиком, Татьен назвала даже срывщиком мероприятий, потому что,
оказывается, из-за моего отсутствия сбор сорвался, так как обсуждать было
некого. Решили разбирать меня сегодня. У меня жутко трещала голова. А на
геометрии просто свалил сон. По-настоящему заснул. Хорошо, что сижу на
"Камчатке", а передо мной Толстый, и из-за него меня целиком не видно. И
снилось мне, что мы с Луэвэ идем по воде, не касаясь ее. Плащ Луэвэ сыплет
искрами, и вся она еще лучше, еще красивее.
Снилось, что рассказывает мне Луэвэ о далекой своей планете, населенной
хорошими, чудесными людьми, о волшебных городах, о том, что вечный вопрос
энергии они решили раз и навсегда, что болезней у них уже нет и войн не
бывает. И вдруг предлагает: "Витя, летим к нам, хочешь?" Мы схватились за
руки, а вокруг замелькали звезды. А мы неслись с ней по Млечному Пути и
хохотали. Летим - и вдруг вижу: темно стало, только "черные дыры"...
светятся. Страшно, холодно в них, а тут во тьме подкарауливает нас тот
самый незнакомец в шлеме, его беззрачковые глаза сделались еще уже.
Подлетает к нам и говорит; "Благодарю за информацию, она нам очень
пригодится". Услышав это, Луэвэ испугалась, побелела, кричит ему: "Прочь,
уйдите прочь!" Глаза у нее огромные, как небо. Он что-то вскидывает на
руке и прыгает в провал, а Луэвэ за ним, и глаза ее становятся будто
стеклянными. В страхе я пробую вопить, но звуки глохнут, и ничего не
слышно. Но у меня в руке луч, этим лучом я пронзаю незнакомца. Но все
равно Луэвэ уже в пропасти. Тогда я громко кричу от ужаса.
В самом деле, должно быть, я заорал. Проснулся, а надо мной стоит
Пифагорыч, и ребята давятся от смеха. Вид у меня, конечно, преглупейший.
- Негов! - говорит Пифагорыч. - Давайте ваш дневник. - И строго
кашляет: - Гм, гм.
- У меня нет дневника, - вяло отвечаю я.
И вдруг меня словно обухом по голове: портфель-то я забыл дома. Так и
сказал.
- А голову случайно не забыл? - осведомляется Пифагорыч, поглаживая
бороду. Коронный вопрос всех учителей в таких случаях.
- Забыл, - говорю я. - Видите. Ничего нету. - И ровненько так провел
ладонью по шее.
Пифагорыч покраснел, подошел к столу и размашистым почерком вывел мне в
журнале единицу.
- Ой, что же это делается на свете? - плачущим голосом вскрикнула
Татьен. - В нашем классе единичник. Подумать только: единичник! Какой
позор!
- Не расстраивайся, Танюшенька... Сегодня мы ему покажем... Мы его
проучим... - наперебой принялись ее утешать девчонки.
Я стоял как каменный. Даже злости не осталось. В душе была пустота.
Пустота и тревога.
...Чувствую, если Луэвэ не придет и сегодня, то она не придет больше
никогда.
Я все-таки отправился на холмы, удивляясь самому себе и своей
непонятной привязанности к этой звездной особе. Да и видел-то я ее всего
дважды.
Луэвэ на берегу не было. Когда, замерзнув и отчаявшись, я совсем уж
было собрался уйти, мне пришла мысль последний раз подняться на холм. Ну
просто так. И что же? С вершины холма стало видно - внизу мерцают два
плаща. Я бросился на их матовый блеск и чуть не сшиб с ног Луэвэ и...
Рулева. И куда только девалось обычное дурашливое выражение Митькиного
лица? Луэвэ, не оборачиваясь и потому вроде бы и не видя меня, произнесла:
- Здравствуй, Витя.
- Привет, - отвечаю сердито. - Я тут вчера ходил, ждал, ждал, в
сосульку превратился. Эх ты!
Рулев скользнул взглядом по моему лицу и... не узнал.
- Какое это имеет теперь значение? - сказал он, махнув рукой и глядя
вверх, точно уже несся там среди снежных лошадок, покидающих планету. Его
длинные пальцы протянулись ко мне.
- Это трудно понять, Вить, - заговорила Луэвэ. - Все просто и сложно,
ясно и запутанно. Безмерно далек отсюда наш мир. Громаден путь.
Тысячелетиями мы ждали мига, когда сможем сорваться с нитки орбиты,
прилететь к вам, помочь вам слиться с гармонией... Ведь и вас призовет
когда-нибудь Совершенство. Вы можете стать его частью...
Я не понимал ее слов, но снова был поражен одержимостью, с какой она их
произносила. Признаюсь, даже немного испугался.
- Но что случилось-то? Объясните хоть мне!
- Уходим! Покидаем вас. - Она вскинула к звездам тонкие руки, широкие
рукава ее блистали. - Рано или поздно братья по разуму снова встретятся и
объединятся, чтобы противостоять злой стихии, вместе творить, созидать.
Придет этот миг - великий миг. - Эти слова срывались с ее губ, как облачка
пэра, плащ ее искрился больше обычного.
- Улетаешь насовсем? - как дурак спросил я.
Она смотрела на меня, улыбаясь, снежные кони вставали на дыбы перед
ней.
- Вчера ты отвечал человеку, чье лицо холодно, а в глазах не светится
лучик жизни. Мы знаем законы Черных планет: если им понадобится энергия,
они могут уничтожить целую цивилизацию... Голубая Земля, как ты прекрасна!
И над тобой нависла угроза. Ах, зачем, зачем ты, Витя, выболтал ему все
ваши секреты!..
- Я не хотел ничего говорить! - закричал я. - Я сопротивлялся.
- Теперь он все узнал. Они могут уничтожить Землю. Вспышка. Земли нет.
А они на долгое время будут свободны от вечного вопроса о снабжении
энергией. Что ты наделал? - Голос Луэвэ прервался. - Прощай, - прошептала
она.
- И вы уходите, не желая нам помочь? - во все горло завопил я. - Вы
бросаете нас! Это подло! Не хотите нам помочь, черт с вами. Мы сами
защитим себя. Улетай. Улетай в свою Гармонию...
- Странный землянин, - ответила она, словно говорила это не мне. - Мы
знаем, вы будете сильны... Я верю в вас, вот в эту реку, вот в эти холмы.
Но только не забывайте, что в провале Млечного Пути скрыт страшный мир и
только излучатель нашей Шуэй закрывает им подход к вам, защищает вас.
Возьми. - Луэвэ протянула мне маленький шарик. - Ты увидишь, я дам
импульс. Своими глазами увидишь, что проход к вам я закрою. Но меня... не
станет.
- Не надо, Луэвэ! - воскликнул я. - Мы сами. Не надо нам жертвы.
- О нас не думай. Меня не будет, но Шуэй спасет вас. - Луэвэ медленно
подняла ресницы. Глаза ее увеличились, будто она хотела взять у Земли силу
ее духа. - Я так полюбила вашу Землю! - крикнула она звонко, так что с
веток ивы посыпался иней. Крикнула и беззвучно растаяла.
Я стал смотреть в шарик. Может быть, в нем горела душа Луэвэ. Менялись
смутные картины, гигантский конус ронял тень, сотни людей в развевающихся
плащах лавиной пронеслись за Луэвэ, как призрачные видения в зеркале
калейдоскопа. Показалось мне, что среди них мелькнуло лицо Рулева.
Откуда-то вырвался страшной силы луч. Шарик в последний раз вспыхнул в
моей руке. В это мгновение мне показалось, что звезда Денеб засветилась
ярче. Потом свет померк.
Потрясенный, я побрел домой. Иду я и опять вижу; кто-то идет впереди.
Не было никого, а появился. Идет, словно танцует. И тут меня резануло.
Ведь это все уже было, все это я уже видел. И промчались в моей голове -
дорога... Луэвэ... энергия... Зачем мне снова знакомиться со звездной
девчонкой и тем самым обрекать ее на гибель, впутывая Землю в космические
истории? Но тут я понял, что не сверну, пусть все повторится снова, чем бы
мне это ни грозило...
На небе здорово мерцали звезды. Снег скрипел под ногами. В морозном
ветре порхали снежинки. Я отыскал в небе звезду Денеб и подмигнул ей.
Потом ускорил шаги, стараясь догнать звездную девчонку, о которой я знал
так немного. Я почему-то подумал; надо помочь ей как следует завернуться в
ее сверкающий плащ. Как там, на планете Шуэй, не знаю, а у нас в декабре
не жарко.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 19.07.2001 19:49
Полезные ссылки:
Крупнейшая электронная библиотека Беларуси
Либмонстр - читай и публикуй!
Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)
|