Юрий Мамлеев

Отражение

 Виктор  Заядлов уже почти  не  был человеком, даже по  его собственному
  мнению. Жил он уже несколько лет оседлым эмигрантом в Нью-Йорке, в маленькой
  трущобной квартире. Работу он бросил (да ее и не было), жену сдуло, и больше
  вокруг  него  ничего  не  стало.  Кормился он на  помойках  и на  социальное
  пособие, которого  боялся.  Неожиданно,  после многих  лет нищеты получил он
  небольшое, но терпимое наследство - однако это  уже ничего  не меняло, и  он
  позабыл о нем. "Не все ли равно как жить", - подумал Заядлов в последний раз.
       Да, не это было главное. Главное, было в том, что начала изменяться его
  тень. Он заметил это впервые, когда писал письмо  далекой бабушке  в Москву.
  Вместо  тени  от  своих пальцев он  увидел черные  когти  - сверхестественно
  черные, ибо тень никогда не бывает так черна.
     "Началось, началось, -  в холодном поту подумал он, - я знал, что  этим
  кончится... Это конец".
       Но он дописал письмо, словно ведомый когтями.
       Впрочем, письмо было довольно добродушным, оно началось так:
     "Дорогая бабуся! Привет из Нью-Йорка, из всемирного центра будущего. Ты
  не умерла?! А я как будто бы умер, но в целом живой.
       У меня все хорошо.  Часто  по ночам  любуюсь  небоскребами. А как  тетя
  Маня, тетя Катя и  тетя Вика?" (На самом деле никаких таких женщин вообще не
  существовало.)
       После  того,  как  Заядлов  закончил писать,  поставив  последнее:  "Не
  забывай меня,  бабушка", он опять поглядел на тень  и увидел,  что она стала
  нормальная.
       Заядлов страшно обрадовался этому.
     "А не пойти ли мне погулять", - решил он от счастья.
       И он прямо-таки побежал - вперед на Пятое Авеню, к рекламам, педерастам
  и бизнесменам.  По дороге он поблевал около большого клуба, который называли
  почему-то храмом.
       И пошел  вперед -  мимо огромных  причудливых  тридцатиэтажных  банков,
  малюсеньких церквей и теней от  небоскребов. Там и  сям появлялись  нищие  и
  сумасшедшие. Секс Заядлов любил, но  сумасшедших - никогда.  Их было много в
  этом городе будущего - но их некуда было девать...
       Заядлов  подмигнул  раза  два прохожим, на  большее он не решался, хотя
  помнил, что как-то раз ему ответили:
       - How are you. (Хау а ю)?
       Нет, он не был одинок. Заядлов вдруг юркнул в заведение, мокрое от пива
  и  от  раскрашенных  как  на  Марсе  проституток, и  запил, наклонившись над
  единственной  рюмкой  виски.  И тогда  второй раз увидел свою  тень:  однако
  вместо обычной головы была голова льва.
     "Да нет,  это кутенка,  - успокоил сам себя Заядлов, наклонясь. - Всего
  лишь кошка - и все".
       Но потом вдруг вскочил, дико озираясь  на  невинных  проституток.  Тень
  исчезла,  ушла  в потолок,  в  лампу, повиснув над  головами дев. И  Заядлов
  выбежал из светоносного этого заведения.
       Свернул в малолюдство: какая-то женщина одиноко свистнула: была она как
  привидение,  сошедшее с ума. Заядлов глянул вверх: там  были небесного света
  небоскребы, и в каждом окне было, может быть, по бриллианту.
       Он не любил плясать перед небоскребами.
       Итак, появилась какая-то новая,  почти  доисторическая  тень, как будто
  раньше  он вообще  жил  без  подлинной  тени, оставаясь  золотым  счастливым
  человечком.
       Спустя  три  недели тень  эта даже  стала  драться  -  словно  из  тени
  высунулся коготь. И тогда он захохотал:
       - Боже мой, я все понял, - кричал он в стену. - Это не сумасшествие, а,
  напротив, обратный процесс! Я, наконец, становлюсь нормальным!
       И он юрко, несмотря на драчливую тень, засеменил к своей новой жене.
       Действительно, когда  сдуло жену-эмигрантку,  он приобрел  вторую -  из
  местных, старуху  лет семидесяти,  якобы почти без  средств,  но все-таки  с
  небольшими деньгами, которые она не тратила  с детства. Потому и накопилось.
  Собственно, формально женат  он не  был, только - друг дома и  полулюбовник.
  Приходил он к ней раз в полгода, или,  может быть, раз в три месяца  - и это
  считалось большой неразлучной дружбой. Почти мечтой.
       Вот перед ней-то Заядлов и любил плясать.
       Старуха  - Мэри  - терпела  и это, скаля не то звериные, не то стальные
  зубы, и все время спрашивала Заядлова:
       - How are you. (Хау а ю.)
       Тот отвечал грустным кивком.
       Чужое небо Нью-Йорка с его ординарными звездами уже не мучило его...
       Следовательно, после появления драчливой тени - он понесся  к Мэри:  на
  забытом даже адом метро.
       Мэри встретила его своей прежней, жизнерадостно-мертвой улыбкой:
       - How are you. (Хау а ю.)
       Много, много  раз слышал это  приветствие  Виктор  от всех просвещенных
  людей  Запада.  И  не всегда реагировал правильно на  эти слова: ведь он был
  чужеземец.
       На этот раз он просто поцеловал Мэри, и они стали  смотреть  телевизор.
  Иногда Мэри опять  спрашивала: "How are you?" - или о погоде: "Не правда ли,
  хорошая погода сегодня?"
       Потом, после выступления регбистов и литераторов, она сообщила Виктору,
  что скоро умрет, так как у нее серьезный рак. Заядлов промолчал, не веря, но
  Мэри добавила, что для  нее это большая проблема и что к ней ужа давно ходит
  (она  тратит  на  это  немалую  сумму  денег)  приличный  психоаналитик:  он
  объясняет ей, что теперь делать  и о чем думать. Виктор улыбался как во сне,
  по-прежнему не веря, и ушел, смущенный.
       А через два дня его тень стала разговаривать.
       У  Виктора пот  ушел  внутрь  лба.  А  потом  он разучился  удивляться.
  Впрочем,  слова тени  были  пророческими:  "Не  смотри  на свое отражение  в
  зеркале... Не смотри... Ты понял это?"
       Утешило его только то, что на самом деле говорила уже не его тень - ибо
  трудно  было  назвать то,  что он видел рядом  с собою,  его  тенью  - лица,
  например, уже не существовало,  но  грудь выделялась и особенно борода, хотя
  на самом деле никакой бороды у него в земной жизни не было.
       Но все-таки  часто - на  стене,  в  углу,  где-то в полуклозете,  среди
  смелых  тараканов -  мелькала  и  его бывшая тень  - но опять-таки в ней  то
  оказывался  птичий нос, то  коровье  ухо, то горб  демона, то еще что-нибудь
  почище.
       Если появлялся горб,  то Заядлов обычно быстро бормотал - но горб, тот,
  как  правило,  упорно  молчал.  А  пророчество  тени  несуществующей  бороды
  (относительно зеркальца) Виктор запомнил на всю жизнь.
       Собственно зеркал  в  его комнате  никогда  не  было (там  вообще почти
  ничего из предметов не  существовало),  но  Виктор стал теперь шарахаться от
  зеркал и на улице, и в кафе, и где-нибудь в рекламном бюро.
       Но  одновременно  его стали манить  к себе зеркала. И  он, становясь на
  цыпочки, пытался заглянуть туда. Но в последний момент страх опрокидывал его
  назад,  а ум свирепел: "Гляди, умрешь, если увидишь  свое  отражение". Так и
  жил он многие дни, вздрагивая от возможности увидеть...
       В конце концов он снова решил сходить к жене.
       Мэри  встретила его доктором. Белый костюм  сидел в комнате и  оказался
  психоаналитиком.
       Виктор ответил самому себе, что цивилизации непонятны друг другу.
       Психоаналитик же твердил свое:
       - Да, Мэри, согласно диагнозу, вы через недели три умрете. Но у вас еще
  много впереди: целые три недели.  Живите активно. Гоните  негативные мысли и
  не думайте о смерти. Наслаждайтесь! Самое главное: наслаждайтесь! Секс (но в
  меру), гипноз, хорошая еда - все годится. Наслаждайтесь - чем можете!
       Мэри улыбнулась:
       - Я согласна. А как же на том свете, если он есть?
       - Если он есть, то думайте о нем только в терминах наслаждения.
       - О'кей, - ответила Мэри.
       - О'кей, - сказал фрейдист.
       - А как же деньги? - спросила Мэри.
       - Деньги будут и на том свете, -  ответил  психоаналитик. - В символах.
  Косвенно. Но реально. Ибо деньги - не только деньги. ...Это - наше сверх Я.
       - Не понимаю о сверх Я, но о деньгах понимаю, - ответила Мэри. - Милый,
  - обратилась она, впервые за этот раз к Виктору. - Через  три недели я умру.
  Все, оказывается, подсчитано. У меня в банке останется немного денег. Доктор
  говорит, что  это  чудо, потому что даже у мертвой у меня  будут  деньги! Ты
  знаешь, я счастлива!
       Виктор промолчал.
       - Ну, хорошо, милый, - продолжила Мэри. - Приходи  ко мне на лэнч через
  три недели или около. Покушаем. Не знаю точно, сколько у меня времени  будет
  тогда. А сейчас уходи. Я буду наслаждаться...
       Заядлов  мгновенно  исчез, поцеловав высокий лоб Мэри.  Больше  он свою
  жену не видел  (хотя один знак к нему пришел). Тень сказала ему (правда,  во
  сне),   что  его  жену,  Мэри,   похоронили  быстро,  как-то  даже  чересчур
  моментально, за десять почти минут, новейшим передовым способом.
       Но  Заядлову было не до Мэри,  превратившейся в  труп. Его  парализовал
  ужас перед своим отражением. Он порой чуть ли не  нырял  в зеркало,  и тогда
  где-то на краю зеркальной безбрежной поверхности появлялось предостерегающее
  черное пятно, словно он сам в  него  превращался и видел свою смерть. Виктор
  отпрыгивал, как потусторонняя кошка, от любых зеркал, пугая самого себя.
       Иногда  на улице,  отпрыгнувши,  он долго хохотал, один, скорчившись на
  тротуаре среди небоскребов и ног механически бегущих людей. Однажды, правда,
  одна собачка  залаяла,  увидев  его. Он  приласкал собачку  от всего  своего
  больного ума...
       Но один раз он поймал все-таки взглядом свое отражение.
       Это случилось, когда он пришел как-то к себе в комнату. В  ней  никогда
  не было зеркала, словно зеркало равносильно небу. Но на тот раз оно висело -
  прямо посередине. Кто принес его? Вероятно, уголовники, они часто заходили в
  его комнату,  чтобы  отдохнуть или просто унести от нечего делать  последний
  стул...
       И тогда Виктор увидел того, кем был он. Больше всего его поразили глаза
  -  потусторонне-звериные  и глядящие  на  него. Но убило  его  иное - черный
  за-ужас, исходящий от всей странно меняющейся фигуры...
       Когда он очнулся  - он был в зеркале, двухмерный и полоумный, а  "оно",
  которое он видел в зеркале, гуляло по комнате.
    





Полезные ссылки:


 Крупнейшая электронная библиотека Беларуси

 Либмонстр - читай и публикуй!

 Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)