Юрий МамлеевМистик
Этот дворик расположен на окраине Москвы, на узенькой,
деревянно-зеленой улочке, которая сама кажется маленьким, отрешенным
городком. Изредка по ней пронесется Бог весть откуда и куда пыльный,
громыхающий грузовик. На дворике, под серым, изрезанным ножами кленом,
приютился тихий, уютно-грязненький уголочек с деревянным, покосившимся
столом и скамейками.
Летним вечером, когда с нависающих крыш и чердаков двухэтажных дворовых
домиков сыплется пение и визг котов, в уголочек тихо и достойно себе
направляется Паша, здоровый, 40-летний мужчина с отвислым, как губы,
животом.
Здесь, собрав народ, он, не торопясь, обстоятельно начинает свой
длинный, смачный рассказ о загробной жизни, о том, как он побывал на том
свете.
Слушать его приходят издалека, даже с соседских улиц. Некоторые
приносят с собой миски с едой, платки, располагаясь прямо на траве. Одна
грудастая женщина приходит сюда с годовалым ребенком на руках и, несмотря на
то, что он вечно спит, всего поворачивает его лицом к рассказчику.
Рассказывает Паша обычно полуголый, в одной майке и штанах, так что
видна его волосатая, щетинистая грудь; из кармана вечно торчит сухая вобла.
Его ближайшие поклонники: два-три инвалида, сухонькая старушка в пионерском
галстуке и угрюмый наблюдательный рабочий, - цепочкой сидят около него,
оттеснив остальных. Какой-то очень рациональный старичок в очках что-то
записывает в кучки лохматых, комковидных бумаг.
И только перед самым началом из окна ближайшего дома появляется томная,
худенькая фигурка Лидочки - местной, дворовой проститутки и самой первой
почитательницы Пашиных загробных рассказов. У нее странное, забрызганное не
то грязью, не то мочой, платье, томительные, точно ищущие Божество в небе
глаза и пыльный, детский, из придорожных усталых ромашек венок на голове.
Паша оборачивает к ней свою грузную, отяжелевшую от дум голову и губами
манит ее. Во весь плеск своих 19 лет Лидочка бежит к Паше.
Местные угрюмые, толстые, как лепешки, женщины уже привыкли к ней и,
несмотря на то, что она гуляет с их мужьями, задушевно и глубоко любят ее.
Любят потому, что мужья будут все равно изменять им или даже спать с
собственной тенью как длинный лопоухий мужик со второго этажа, а если бы не
Лидочка и ее романы, женщинам не о чем было бы говорить длинными, пятнистыми
вечерами. Ведь кроме загробных рассказов Паши, единственной отдушиной
местных баб были их долгие, крикливые разговоры о похождениях Лидочки; эти
разговоры чаще начинала та женщина, чей муж в данное время гулял с Лидочкой,
и она обстоятельно, подробно, с увлечением рассказывала, сколько денег
пропил ее муж с Лидкой, сколько кастрюль ей подарил, сколько гвоздей.
Это было очень интересно, поэтому женщины принимали Лидочку.
Лидочка пробиралась между скамеек и ложилась обычно на землю, у ног
Паши, лицом к небу.
После проституции ее любимым занятием было глядеть на далекие облачка в
небесах... Тогда Паша, откашлянув, начинал говорить - сначала, от
стеснительности, себе в руку, а потом все громче и громче:
- Дело это было в аккурат под пятницу... По ошибке я попал на тот
свет... Потом ошибку признали, и я вынырнул обратно.
В этот момент Паша осторожно вынимал из штанов вяленую воблу и начинал
ее понемножечку обнюхивать.
- Интереснейшая, я вам скажу, эта страна, загробный мир, - продолжал
он. - Все там не так, как у нас. Сначала я было перепугался; как дате
неразумное пищал, не зная, что делать... Плохо там, что со всех сторон, куда
ни пойдешь, яма... Большая такая, как Млечный путь... С которого бока ни
зайди, все по краю ходишь... Но потом ничего, попривык... Насчет баб там,
девоньки, ни-ни... Потому что нечем... Все там вроде как бы воздушные. Но
любить можно кого хочешь... Потому что любят там за разговорами... Если кто
друг в дружку влюблен, то просто сидят и цельными временами разговаривают
между собой всякую всячину... Вот и вся любовь... И некоторые говорят, что
лучше, чем у нас...
В этом месте обычно окружающие Пашу бабоньки, старушки охают и начинают
причитать.
- Ужасти, - все время повторяет сухонькая старушка в пионерском
галстуке.
- Если кто уж очень сильно втрескается, - оживляется Паша, - то на это
пузырь есть... Из глаз любящих он отпочковывается и поглощает их в единый
колобок. Но там они все равно в отдалении... По духовному... Только от
остальных пузырей огорожены...
Вдруг глаза Паши заливаются звериной тоской, и он начинает поспешно
кусать воблу.
- Ты что, Паша? - робко спрашивают его.
- Друга я там потерял, - пусто ворчит он в ответ, - только во сне
иногда мне является... Дело было так. Захотел я первым шагом, как туда
попал, папаню с маманей разыскать. И деда. Но куда там! Людей
видимо-невидимо! И не поймешь, не то светло, не то темень! Луны, солнышка и
звезд - ничего нет. Только яма везде увлекает. Ну, вестимо, загрустил я,
даже повеситься захотелось, бредешь, бредешь, и все по людям, и все мимо
людей... А куда бредешь - не ? поймешь... Как среди рыб... Но тут
подвернулся мне толстый, хороший мужчина. Ентим, вавилонянином оказался... А
по профессии банщиком... Пять тысяч лет назад помер... Очень он мне чего-то
обрадовался... Заскакал даже от радости... Отошли мы с ним куда-то вверх и
завели разговоры. Рассказывал он мне, как помер; а помер он от цирюльника...
Больно плох топор был для бритья, вот от етого дела он и скончался...
На дворе становилось тихо-тихо, как на собрании при объявлении крутых
мер. И так продолжается час, полтора. Иногда только какая-нибудь старушка
отгонит нахального мальчишку.
Наконец Паша кончает. Первой встает Лидочка. Ее глаза полны слез. Она
поправляет венок у себя на голове и берет Пашу за руку.
Единственный, кому Лида отдается бесплатно, - Паша. И слезинки на
Лидочкиных глазах - это маленькие хрусталики, прокладывающие путь к сердцам
Паши и высших существ.
Когда все успокаиваются, Лидочка берет гитару и, усевшись на стол, поет
блатные песни.
Наконец начинает темнеть. Первыми уходят Паша с Лидочкой.
Они идут в обнимку - безного переваливающийся пузатый мужчина и
худенькая, стройная девочка в обмоченном платье.
Старушки смотрят им вслед. Им кажется, что над Лидиным венком из
усталых ромашек пылает тихое, затаенное сияние.
- Святая, - часто говорят они про нее.
Лидочка любит Пашу и его рассказы. Правда, однажды она обокрала его на
пустяковый денежно, но дорогой для Паши предмет: старую нелепую чашку,
оставшуюся ему от деда. Но Лидочке так хотелось купить себе новые туфли, а
не хватало нескольких рублей...
...Все наблюдают, как они исчезают в темной дыре подвала, исчезают,
прижавшись друг к другу - как листья одного и того же дерева... Потом
расходятся остальные.
Полезные ссылки:
Крупнейшая электронная библиотека Беларуси
Либмонстр - читай и публикуй!
Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)
|