Юрий Мамлеев

Дикая история

Андрей  Павлович Куренков -  монстр.  Одна нога  у  него короче  другой
  (третья еще  не выросла),  на  руках всего  семь пальцев, а не  десять,  как
  положено по творению, нижняя губа отсутствовала, уши пугали своей величиной,
  глаза страшенные. Не было в них любви к людям, и вообще ничего не было, если
  не считать  выражения бездонного отсутствия. Да и то это  выражение казалось
  обманчивым.
       Жил он один, в Москве, в коммунальной квартире. И никаких родственников
  - ни матери, ни отца, ни жены, ни сестры. Лет ему было под сорок.  Соседи по
  коммуналке  терпели  его  с  момента въезда уже  семь лет  и поначалу  очень
  пугались.
       Старушка Ведьма Петровна (так уж ее звали по  простоте душевной) не раз
  кричала на Андрюшу в кухне, стуча кастрюлей по рукомойнику:
       -  Страшен ты, сосед, ох как  страшен... А ну-ка посмотри на  меня, - и
  она отскакивала с кастрюлей в угол кухни. - Если бы  не уши, как  у слона  в
  зоопарке, было б терпимо... Женихом был бы тогда, - добавляла она обычно.
       Как-то,  года  через полтора  после его  появления  в  квартире, Ведьма
  Петровна позвала Андрюшу к себе в комнатушку - жила она одна. На столе стоял
  чай вприкуску.
       - Присаживайся, соседушко, - умильно ляпнула Ведьма Петровна.
       А надо сказать, что еще одной особенностью Андрея было то, что он почти
  не говорил,  иногда мычал, а иногда если скажет, то что-то  такое уж  совсем
  непонятное.
       Но  за  стол  он сел  и начал  пить чаек, поглядывая  своими  странными
  глазами на Ведьму Петровну.
       - Андреюшка, - начала Ведьма Петровна, надев почему-то очки. - Вот  что
  я тебе скажу.  Уши  уже  тебе не отрежешь, да  и  я не  мастерица  людям уши
  резать. Бог с тобою, живи так. Я на все согласная.  Мое  предложение: возьми
  меня в жены, выйти замуж за тебя хочу.
       И Ведьма Петровна покраснела.
       Андрюша, однако, никак не реагировал, все молчал и молчал.
       Наконец старушонка даже взвизгнула:
       - Замуж за тебя хочу!
       Андрюша повел ушами, и в глазах его появилась мысль.
       - Я мамке дал зарок не жениться, - произнес он.
       - Да мамка-то твоя давно в могиле!  - прикрикнула Ведьма Петровна. - Ей
  теперь все  по хрену. А  мы  с тобой кататься на лодках будем, в кино ходить
  вместе, в театр... Чем плохо?
       - Убей меня, но не пойду, - упрямо выговорил Андрюша.
       - Экой ты пред рассудительный, -  рассвирепела Ведьма Петровна. - Тебе,
  дураку, хорошую партию предлагают, по старинке говоря.  Чем нам вдвоем плохо
  будет? Я старушка девственная,  если не считать того, что  с чертями  во сне
  спала... Ну это со всеми девками бывает.
       -  С  чертями хочу,  а с  тобой - нет,  - громко  сказал  Андрюша,  как
  отрезал.
       Ведьма Петровна  завелась.  Встала,  начала  бегать  вокруг  стола  как
  чумная.
       - Да  ты что, да что ты, Андрей, - скулила она. - Нешто я хуже чертей?!
  Посмотри на  меня  внимательно.  Лет мне  всего  семьдесят  пять, груди  еще
  сохранились, - и она горделиво выпятилась перед сидящим на стуле монстром.
       Монстр на этот раз тупо взглянул на нее.
       - К мамке хочу, - сказал он, осторожно оглянувшись, - Где моя мамка?
       - Да в могиле же, в могиле, в сырой и глубокой. Ты что, туда хочешь?!
       - Туда, - кивнул Андрюша.
       - Ох, дурачок ты мой, дурачок! Нешто могила вкуснее постельки,  даже со
  старушкой... Помысли. Подумай. Что лучше? А сейчас  брысь, иди к себе, а мое
  предложение обдумай.
       Андрюша встал.
       - У мамки рука только одна была.  Другой не было. Потому  и в могилку к
  ней хочу. Жалко ее...
       Ведьма Петровна захихикала:
       - Ишь ты, жалостливый  какой. А страх  на всех  нагоняешь. Хоть бы губу
  тебе вставили доктора да  уши укоротили, а с ногами и руками  черт с ними, у
  других ума нет, не то что рук. Иди.
       Андрюша послушно вышел.
       На следующий день Ведьма Петровна сама вбежала в его комнатушку.
       - Ну как?
       Но Андрюша забыл  о  предложении,  все толковал  о  каких-то чертях  да
  могилках да об однорукой  мамке, и Ведьма Петровна ничего  большего от  него
  добиться не смогла.
       Но  когда через два дня она опять  заглянула к нему,  Андрюша вдруг сам
  пошел ей навстречу и сказал:
       - Я согласен!
       Ведьма Петровна даже подпрыгнула от радости.
       Закружила потом, обняла своего монстра-соседушку, и решили они сразу же
  в ЗАГС.  Свидетелей взяли  со двора.  В ЗАГСе было  до  того отчужденно, что
  заявление  приняли -  да с бюрократической  точки  зрения  и  нельзя было не
  принять. Весьма миловидная девушка сказала:
       -  Ну  что  ж, через неделю заходите  с цветами,  поздравим вас с новой
  жизнью.
       Назначили день.
       Ведьма Петровна напряженно его ждала, все прыгала из стороны в сторону,
  точно хотела развить в себе резвость. Сосед Никитич  уже больше пугался  ее,
  чем Андрюшу.  Но глаз  у Ведьмы Петровны просветлел, и в старушечьем  облике
  появилась женственность. То  головку набок склонит и  покраснеет, то песенку
  (за кастрюлей на кухоньке)  запоет, но не про чертей. Раньше Ведьма Петровна
  все больше про  чертей песни пела, длинные, умильные, со слезой, а тут вдруг
  на людей перешла.
       Девушкой себя почувствовала.
       Андрюша даже трусы  ее старческие согласился к празднику постирать, что
  и сделал, правда не до конца. Внимательный стал - отмечали соседи. Сам-то он
  был как прежний, но уже какой-то во  всем согласный. Тень  от ушей, впрочем,
  была по-старому угрюмой.
       Наутро,  когда был  назначен  финальный поход в ЗАГС, Ведьма Петровна и
  старик  Никитич,  от  страху  опекавший ее,  постучали в комнату  монстра  -
  дескать, пора цветы  покупать  и  прочая.  Постучали -  нет  ответа. Стучат,
  стучат  - тишина. Хоть дверь выноси. Думали, может, помер Андрюша. Со всяким
  это бывает. И в конце концов - дверь снесли.
       Входят - в комнате пусто. Туда, сюда, заглянули  в  клозет - нет  нигде
  монстра.  Старушка  -  в  рев,  дескать, может быть,  его  убили и ей теперь
  женское счастье  не  испытать. А  время  - уже в ЗАГС идти.  Скандал,  одним
  словом.
       Звонили в милицию.
       - Кто, - спрашивают, - монстр? Фамилие?.. Нету таких в происшествиях.
       Старушка с горя занемогла.
       А к вечеру явился и  сам герой, Андрюша.  Оказывается, той ночью, перед
  свадьбой, долго гулял по  улицам,  а потом  от веселья  на крышу старенького
  дома через чердак забрался - и заснул там.
       И проспал весь  день,  и свадьбу в  том  числе. Неприхотливый он  был в
  смысле сна.
       Старушка  Ведьма Петровна со злости всю посуду у него перебила, и бац -
  сковородкой по голове, но уроду - хоть бы хны.
       -  Да я, Ведьма Петровна, разве отказываюсь? Я хочу. Другой раз пойдем,
  - разводил он руками.
       Но старушка завелась.
       - Не нужен ты мне теперь, кретин, без тебя проживу. С чертями.
       И так хлопнула дверью, что и жильцы все поняли: свадьбе не бывать.
       Монстр  заскучал. И  жизнь в коммуналке потянулась после этого  события
  уже какая-то другая, как будто все смирились.
       Ведьма Петровна  в  очередях засуетилась, соседи  стали меньше  бояться
  своего Андрюшу, а старик Никитич иногда даже заходил к нему пить чай.
       А у  соседки  Веры  дочка  Наташа стала  подрастать,  в  школу  ходила,
  тринадцать ей уже стукнуло. Время бежало. Девочка эта  всех поражала: волосы
  соломенные, золотистые, прямо как из русской сказки, сама худенькая, а глаза
  большие,  синие -  но не этим она  всех ошеломляла, а выражением глаз своих,
  правда,  иногда и  поступком  удивляла. А так она больше молчала. Жизнь  все
  текла  а текла. Время  шло  и шло. Иногда  и  драки бывали:  то,  к примеру,
  соседке  Марье покажется, что Никитич у  нее колбасу пропил, то растительное
  масло  прольют.  Монстр Андрюша по-прежнему мелькал  своей  черной  тенью по
  коридору и мычал что-то, но очень одностороннее.
       А однажды его не стало.  Вышел  он погулять как-то летом. А перед домом
  трамвайная линия. То ли задумался Андрюшенька о чем-то, может быть о судьбе,
  то ли просто замешкался, но сшибло его трамваем и отрезало голову. Оцепенели
  все видевшие а бабы завизжали. Среди видевших была  и девочка Наташа.  Вдруг
  перебежала  она улицу,  наклонилась  над  головой  монстра и  приподняла ее.
  Голова  вся в  крови и пыли, пол-уха слоновьего тоже как  не  было, но глаза
  будто открыты. Наташа наклонилась и с  нежностью поцеловала  эту  голову три
  раза, как будто прощалась.
       -  Прощай,  прощай,  Андрюша,  -  как  бы  невидимо  сказала  она  ему.
  Приподнялась - все детское личико в крови перепачкано, а в глазах слезы.
       Такова вот оказалась свадьба у Андрюшеньки.
       Люди подошли к Наташе.
       - Ты кто такая? Ты его дочка?! - кричат на нее в полубезумии.
       - Никакая  я не дочка,  - спокойно ответила  Наташа, и голубые глаза ее
  засветились. - Просто я его люблю.
       - Как любишь?!
       - А  я  вас всех  люблю,  всех,  всех, и Никитича из нашей коммунальной
  квартиры, и Ведьму Петровну.
       А потом посмотрела на людей грустно и тихо добавила:
       - И даже чертей люблю немного. Они ведь тоже творения...
       Голова монстра валялась в пыли у ее детских  ног,  а  далеко  вдали уже
  раздавался свисток милиционера.
    





Полезные ссылки:


 Крупнейшая электронная библиотека Беларуси

 Либмонстр - читай и публикуй!

 Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)