Библиотека художественной литературы

Старая библиотека художественной литературы

Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я


Читальный зал:

Джудит МАКНОТ

САМО СОВЕРШЕНСТВО. ТОМ II

Глава 40

     Поджав под себя ноги, Джулия сидела на полу рядом с кофейным столиком с карандашом в руке. В одном из выдвижных ящиков письменного стола она нашла чистые каталожные карточки и теперь внимательно изучала составленный Заком список всех тех, кто был на съемочной площадке "Судьбы" в день убийства. Рядом с каждым именем он указал также и ту работу, которую этот человек выполнял в съемочной группе, и сейчас Джулия аккуратно выписывала всю эту информацию на отдельные карточки, чтобы удобнее было делать пометки, когда Зак начнет говорить.
     Сам он сидел рядом с ней на диване, стараясь ничем не выдать того, насколько его забавляет нынешняя нелепая ситуация. Джулия явно надеялась преуспеть там, где потерпела неудачу целая армия дорогих адвокатов и лучших профессиональных детективов. Одетая в шерстяные свободные брюки вишневого цвета и огромный вязаный свитер, с длинными каштановыми волосами, перехваченными на затылке ярким красно-желтым шарфом, Джулия больше походила на прелестную школьницу-старшеклассницу, чем на учительницу. И уж, конечно, не имела ничего общего с частным детективом, реальным или воображаемым, в которого сейчас пыталась играть. Льющийся сквозь огромные окна солнечный свет позолотил роскошную гриву ее волос и подчеркнул невероятную свежесть и чистоту гладкой, фарфоровой кожи. Джулия внезапно прервала свое занятие, лишив тем самым Зака возможности любоваться ее безупречным профилем, и подняла на пего удивленные, сапфирово-синие глаза.
     - Я видела "Судьбу". Она ведь все-таки вышла на экраны, хотя им и пришлось переснять последнюю сцену с дублерами. Мне почему-то казалось, что для съемок фильма такого масштаба требуется гораздо больше людей.
     - А их и было в десятки раз больше, но в Далласе работали только эти, - ответил Зак, неохотно переключая свое внимание на "дело", которым они занимались. - Когда снимается большой фильм, гораздо выгоднее разделить съемочную группу на несколько мобильных бригад и отправить каждую из них в определенное место. Тогда к началу съемок все уже будет сделано и не придется тратить время на приготовления. В этом списке я перечислил только тех, кто относился к далласской бригаде, да и то не всех, потому что многие к тому времени уже уехали. Точнее, я их отпустил.
     - А зачем ты это сделал?
     - Потому что мы и так уже превысили смету на несколько миллионов долларов, и я старался экономить практически на всем. Мы же уже почти закончили съемки, поэтому я мог себе позволить оставить на площадке только самых необходимых людей.
     Джулия завороженно слушала его с таким пристальным вниманием, что Зак невольно улыбнулся.
     - У тебя есть еще какие-нибудь вопросы, прежде чем мы перейдем к подробностям?
     - Да, несколько, - сразу же ответила она, еще раз пробегая глазами составленный им список. - Кто такой бэст-бой? Я, кстати, давно хотела это узнать. Эта надпись в титрах всегда меня интриговала.
     - Бэст-бой - первый помощник гэффера.
     Джулия выразительно закатила глаза. С одной стороны, ей действительно хотелось узнать побольше деталей, которые могли бы пригодиться в дальнейшем. А с другой, она решила, что неплохо бы было немного облегчить для Зака разговор на такую тяжелую для него тему, обратив в шутку хотя бы то, что можно было в нее обратить, - Благодарю вас, мистер Бенедикт. Теперь мне все понятно. Правда, осталось выяснить одну маленькую деталь - кто такой гэффер?
     Судя по всему, ее план сработал, потому что Зак улыбнулся.
     - Главный гэффер - это в прямом и переносном смысле слова правая рука оператора-постановщика. Я бы назвал его главным осветителем, но он - нечто гораздо большее. Он руководит всеми электриками на съемочной площадке, выставляет свет и многое, многое другое.
     - А чем занимается бутафор?
     - Бутафор заведует всем реквизитом, необходимым для съемок. У старшего бутафора тоже есть свой бэст-бой.
     - Что делает ассистент режиссера?
     - Ассистент режиссера - это, как правило, мальчик на побегушках, который выполняет различные поручения и докладывает обо всем помощникам режиссера.
     Джулия понимающе кивнула.
     - А кто такой продюсер?
     - Вечная боль в заднице.
     Звонкий смех Джулии был настолько заразительным, что Зак сам чуть было не рассмеялся, но Джулия уже задавала следующий вопрос:
     - А оператор-постановщик сам работает с камерой или только осуществляет общее руководство остальными операторами?
     - Он может делать и то и другое. Хороший оператор-постановщик воплощает режиссерские идеи в реальность.
     Причем часто воплощение оказывается лучше первоначального замысла.
     Джулия сверилась со списком, который держала в руке, и неохотно перешла к более конкретным деталям.
     - А Сэм Хаджинс, - прочитала она имя, стоящее в ее списке рядом с должностью оператора-постановщика, - был хорошим или плохим?
     - Одним на лучших. Мы работали вместе над несколькими фильмами, и это именно я попросил его быть оператором-постановщиком "Судьбы". Хотя, честно говоря, примерно то же самое произошло и со всеми остальными членами съемочной группы. Мы уже неоднократно работали одной командой, и я знал, что могу на них рассчитывать. - Заметив, что Джулия нахмурилась, Зак прервал свой рассказ и спросил:
     - Что-то не так?
     - Я просто подумала о том, почему все люди, с которыми, оказывается, ты был знаком не первый год, вдруг решили обвинить тебя в этом убийстве.
     - Я сам об этом неоднократно задумывался, - согласился Зак, пораженный тем, насколько быстро она пришла к тому же выводу, к которому в свое время пришли его адвокаты и частные детективы.
     - Может быть, незадолго до убийства ты сказал или сделал что-нибудь такое, что могло заставить кого-то возненавидеть тебя и отомстить таким странным образом?
     - Что же, интересно, должен я был сказать или сделать, чтобы вызвать подобную месть? - сухо поинтересовался Зак.
     - Да, тут ты прав, - неожиданно быстро согласилась Джулия.
     - Кроме того, не стоит забывать, что основной намеченной жертвой был все-таки не я, а либо Остин, либо Рей-чел. Я же просто оказался удобным козлом отпущения.
     Джулия сделала глубокий вдох и спокойно продолжила:
     - Расскажи мне поподробнее, что именно произошло в тот день. Нет, лучше даже, если ты начнешь с того дня, когда... - Джулия заколебалась и решила перефразировать вопрос так, чтобы он звучал как можно деликатнее. - Я уже тебе говорила, что была в Европе, когда все это произошло. Но я помню некоторые заголовки в газетах. Там говорилось, что...
     Джулия осеклась, и наступила неловкая тишина, которую решительно нарушил Зак:
     - Там говорилось, что моя жена занималась любовью со своим партнером по съемкам, и я вошел в номер в самый разгар этого процесса.
     Сама мысль об этом была настолько омерзительной, что Джулия невольно поморщилась, но взгляда не отвела и решительно продолжала:
     - Расскажи мне все, что помнишь, и говори помедленнее, чтобы я могла делать кое-какие пометки.
     Имея за плечами богатый опыт бесед на данную тему, Зак ожидал самого худшего, забыв о том, что в прошлом имел дело с людьми, которые элементарно допрашивали его либо в поисках дополнительных подтверждений вины, либо, в лучшем случае, из любопытства. Теперь же, вспоминая подробности убийства Рейчел в присутствии Джулии, которая безоговорочно верила ему, он испытал совершенно новые ощущения и даже своеобразный катарсис. По крайней мере, к тому времени, когда он закончил, на душе стало гораздо легче.
     - А не могло так получиться, что это был просто чудовищный несчастный случай.., ошибка? - спросила Джулия, выслушав его монолог. - Я хочу сказать, что тот человек, который должен был зарядить пистолет холостыми патронами - Энди Стемпл, - мог ошибиться и вставить настоящие разрывные пули. А потом, после гибели Рейчел, он просто испугался и побоялся признаться в роковой небрежности.
     Зак решительно покачал головой.
     - Стемпл не мог ошибиться. Он был классным специалистом по огнестрельному оружию. После несчастья на съемках "Сумеречной зоны" Гильдия режиссеров потребовала, чтобы в каждой съемочной группе обязательно присутствовал квалифицированный специалист-пиротехник. Стемпл и был именно таким специалистом. Вообще-то в его обязанности входило только следить за тем, чтобы оружие было в порядке, но так как в этой сцене пистолет был единственным, а у нас не хватало людей, и бутафоров в том числе, то он также самолично заряжал его. В то утро он еще раз проверил пистолет и вставил в него обойму с холостыми патронами. Кроме того, эти разрывные пули в любом случае не могли попасть в пистолет случайно. Ведь кто-то же стер с него все отпечатки пальцев, прежде чем положить на стол, - напомнил он Джулии. - Именно эта маленькая деталь оказалась решающей для обвинения.
     - Но если бы ты сам вытирал пистолет, то у тебя хватило бы ума не оставить на нем единственного отпечатка пальца.
     - Это не был полноценный отпечаток. Крохотное пятнышко у самого основания дула. Прокурору удалось убедить присяжных, что я его просто не заметил.
     - Но ведь, - задумчиво проговорила Джулия, - этот отпечаток попал туда, когда ты немного сдвинул пистолет, выстраивая кадр.
     То, что она ни на секунду не усомнилась в его рассказе, в очередной раз пролило бальзам на сердце Зака. Он обожал ее за это безграничное доверие.
     - На самом деле не имело никакого значения, был или не был вытерт этот пистолет. Если бы он не был вытерт и на нем не было моих, отпечатков, то они бы решили, что я был в перчатках. Даже если бы я в последнюю секунду не изменил финальную сцену, и вместо Рейчел погиб Остин, то в его смерти все равно бы обвинили меня. Потому что факт остается фактом - только у меня одного был достаточно сильный мотив для того, чтобы желать их смерти. - Говоря это, Зак наблюдал, как боль, гнев и сострадание поочередно отражаются на милом, выразительном лице Джулии, и попытался отвлечь ее от невеселых размышлений. Улыбнувшись, он спросил:
     - Может быть, достаточно разочарований для одного-единственного дня? Не пора ли остановиться и не портить хотя бы остаток вечера? Уже больше пяти часов.
     - Я знаю, - ответила Джулия, по-прежнему полностью поглощенная какими-то своими мыслями. Она разложила все карточки на столе широким веером, выбрав из них и придвинув к себе только четыре. Судя по всему, эти люди почему-либо заинтересовали ее больше других. Или, может быть, она их подозревала?
     - Дай мне еще несколько минут, - попросила она и, увидев, что Зак собирается что-то возразить, поспешно добавила:
     - Зак, ведь один из этих людей - убийца. Который к тому же хладнокровно наблюдал за тем, как вместо него в тюрьму отправляли другого человека!
     Зак прекрасно осознавал этот печальный факт и не нуждался в подобных напоминаниях, но у него не хватило духа отказать Джулии, и он, подавив раздражение, стал терпеливо ждать окончания допроса.
     - Мне кажется немного подозрительной эта Диана Коупленд, - начала вслух размышлять Джулия. - Она была влюблена в тебя.
     - Откуда ты это взяла? - ошарашенпо спросил Зак, не зная, сердиться ему или смеяться.
     - Но ведь это же очевидно. - Опершись локтем о стол, Джулия пояснила:
     - Ты же сам сказал, что она должна была уехать в Лос-Анджелес еще утром, но вместо этого осталась в Далласе и пришла на съемочную площадку. Она сказала, что узнала о происшедшем и подумала, что тебе может понадобиться моральная поддержка. Мне кажется, что она была влюблена в тебя и поэтому убила Рейчел.
     - А потом позволила мужчине, которого она предположительно любила, отправиться в тюрьму на неопределенный срок? Нет, я так не думаю, - насмешливо сказал Зак. - Кроме того, Диана никак не могла знать о том, что я изменю сценарий и первым будет стрелять Тони. Более того, - добавил он, - должен тебя огорчить и сообщить, что твои весьма наивные представления о любви и прочих отношениях в Голливуде абсолютно не соответствуют действительности. А правда заключается в том, что каждая актриса испытывает непреодолимую потребность постоянно искать подтверждения тому, что она любима всеми. Сами они не способны не только жертвовать чем бы то ни было во имя любви, но и в большинстве случаев любить вообще. Так что же говорить об убийстве ради любимого человека? Их интересует в отношениях с мужчиной только одно - какую выгоду из всего этого можно извлечь. Это весьма честолюбивые и крайне эгоцентричные создания.
     - Но ведь должны быть какие-то исключения.
     - Может быть. Но я таковых не встречал.
     - В хорошем же мире ты жил, - подытожила Джулия его рассуждения, - если он превратил тебя в такого циника по отношению ко всем людям вообще и к женщинам в частности.
     - Я не циник, - возмутился Зак, неожиданно сильно задетый ее последним замечанием. - Я всего лишь реалист! Зато ты просто патологически наивна во всем, что касается взаимоотношений между полами.
     Вместо того чтобы обидеться и огрызнуться, Джулия подняла на него свои ясные синие глаза и спокойно спросила:
     - Ты действительно так думаешь, Зак? Каждый раз, когда она произносила его имя, особенно таким образом, Зак чувствовал, что сердце готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Кроме того, к своему немалому смущению, он вдруг понял, что эта "патологически наивная" девушка способна заставить его раскаиваться в собственных словах, не затрачивая никаких лишних слов и усилий - достаточно было просто посмотреть на него так, как она это сделала сейчас.
     - Наверное, я был циником до того, как снял свой первый фильм, - неохотно признался он и, не в силах больше выдерживать этот своеобразный молчаливый напор с ее стороны, добавил, сконфуженно ухмыляясь:
     - А теперь перестань смотреть на меня как на последнего осла и задавай свой следующий вопрос. Кто у нас на очереди?
     Вознаградив его за мужество одной из своих сногсшибательных улыбок, Джулия послушно вернулась к карточкам:
     - Томми Ньютон.
     - Какого черта Томми было убивать Рейчел или Остина?
     - Может быть, он просто хотел навсегда избавиться от тебя, и это убийство было лишь средством достижения цели. Ты же сам говорил, что он работал помощником режиссера в нескольких твоих фильмах. Может быть, ему просто надоело вечно играть вторую скрипку и находиться в тени великого Захария Бенедикта?
     - Джулия, - терпеливо начал объяснять ей Зак, - начнем с того, что у Томми впереди была блестящая карьера режиссера и он прекрасно об этом знал. Так же, как и я. Он очень хотел работать вместе со всеми над "Судьбой".
     - Но...
     - А во-вторых, - сухо добавил Зак, - он был влюблен в потенциальную жертву убийства и никогда бы не стал подменять холостые патроны настоящими.
     - Почему же ты не сказал мне об этом раньше? Ведь если он был влюблен в Рейчел...
     - Он не был в нее влюблен.
     - Но ты же сам только что сказал...
     - Он был влюблен в Остина.
     - Что?
     - Томми - голубой.
     Некоторое время Джулия была настолько потрясена, что никак не могла прийти в себя. Но наконец ей это удалось, и она взяла со стола третью карточку.
     - Эмили Макдэниелс. Ты говорил, что она очень многим обязана тебе - сначала ты вдохнул новую жизнь в ее затухающую карьеру, а потом дал одну из ведущих ролей в "Судьбе". Она знает тебя практически с самого детства, и ты сам говорил, что вы очень много времени проводили вместе во время работы над этим фильмом. Дети - особенно девочки-подростки - могут необыкновенно сильно привязываться к взрослому мужчине, который является для них авторитетом. Вполне возможно, что она решила, что влюблена в тебя. Может быть, она предполагала, что если ей удастся устранить Рейчел, то ты ответишь на ее чувства.
     Зак насмешливо хмыкнул, но когда заговорил о девочке, его голос потеплел:
     - Эмили было тогда шестнадцать лет. После тебя - это самая прекрасная и достойная представительница вашего пола, которую я когда-либо встречал в своей жизни. Этот ребенок ни за что на свете не сделал бы ничего такого, что могло бы причинить мне неприятности. Но даже если допустить, что ты права и она действительно была влюблена в меня и ревновала к Рейчел, у нее не было ни малейшего повода убивать мою жену, так как все члены съемочной группы знали, что Рейчел собирается разводиться со мной и выходить замуж за Остина.
     - А если допустить, что она настолько возненавидела Рейчел за унижение, которому та подвергла тебя накануне, что решила таким образом отомстить ей?
     - И все равно ничего не получается. Потому что Эмили была уверена, что первой будет стрелять Рейчел, а не Остин. Так было написано в сценарии.
     - Тогда почему бы нам не предположить, что намеченной жертвой был именно Тони Остин, и не исходить из этого?
     - Этого мы тоже предположить не можем, потому что, как я уже тебе говорил, я неоднократно делал пометки в сценарии, из которых явствовало, что последовательность выстрелов, возможно, будет изменена. Эти пометки мог видеть кто угодно, потому что сценарий постоянно лежал чуть ли не на самом видном месте. Правда, когда перед судом мои адвокаты опросили всех членов съемочной группы, никто не признался, что знал о возможных изменениях.
     - Но давай все-таки предположим, что намеченной жертвой был Тони Остин. Даже если это так, то все равно убийцей может быть Эмили. Она могла презирать и ненавидеть Остина за то, что у него была интрижка с твоей женой, за то, что...
     - Эмили Макдэниелс, - решительно перебил ее Зак, - никого не убивала. Точка. Она просто не способна на это. Так же, как и ты. - Внезапно он сообразил, что именно на нижних четырех карточках были написаны имена основных "подозреваемых", и испытал огромное облегчение от того, что эта тягостная беседа наконец-то близится к завершению. Склонив голову набок, Зак с улыбкой поинтересовался:
     - И чье же имя стоит на последней карточке в нижнем ряду?
     Джулия метнула на него страдальческий взгляд и неохотно ответила:
     - Тони Остина.
     Улыбка сбежала с лица Зака. Он зарылся лицом в ладони, как будто с помощью этого можно было унять ту смертельную ненависть, которая вспыхивала у него внутри каждый раз при мысли о Тони Остине.
     - Я думаю, что это сделал Остин. - Зак поднял голову, но Джулии показалось, что он настолько поглощен собственными мыслями, что не видит ничего вокруг. - Нет, черт побери, я знаю, что Рейчел убил этот подонок, причем специально так, чтобы подставить меня. Когда-нибудь, если я, конечно, доживу до этого момента,., Джулия поежилась от той ненависти, которая прозвучала в словах Зака.
     - Но ведь ты сам говорил, что у Остина не было за душой ни цента, - торопливо перебила она. - Таким образом, убив Рейчел до того, как она получила развод и причитающуюся ей часть денег, он тем самым лишал себя шанса наложить лапу на эти средства после женитьбы.
     - Он был наркоманом. Кто может знать, что происходит в башке у этих придурков?
     - Да, но наркотики - довольно дорогое удовольствие. В таком случае желание как можно скорее получить необходимые деньги для удовлетворения потребности в наркотиках должно было стать основным и доминировать над всеми остальными.
     - Поверь, я размышлял об этом побольше твоего, - довольно резко ответил Зак, но, увидев бледное и озабоченное личико Джулии, тотчас же раскаялся в собственной грубости. Поднявшись с дивана, он протянул ей руку и мягко сказал:
     - Давай на некоторое время отложим наше расследование и решим, что делать с оставшейся частью вечера.
     Обидевшись на его последнюю вспышку, Джулия уже собиралась было огрызнуться, но вовремя подавила эту инстинктивную реакцию, напомнив себе, что то, что произошло прошлой ночью, больше не должно повториться. Никогда.

Глава 41

     Десять минут спустя она сидела на табурете за кухонной стойкой и смеялась, потому что они никак не могли решить, что же именно им делать сегодняшним вечером.
     - Я, пожалуй, составлю список предложений, - насмешливо сказала она, подтягивая к себе блокнот и карандаш. - Итак, насколько я помню, ты предложил заняться любовью. - Она тщательно записала это, в то время как Зак, улыбаясь, стоял за ее спиной и наблюдал. - И еще раз заняться любовью. И еще раз заняться любовью.
     - Разве я вносил это предложение только три раза? - насмешливо спросил он, когда Джулия наконец закончила писать.
     - Да. И все три раза я согласилась. Осталось только придумать, чем нам занять первую часть вечера.
     Глядя на ее записи, Зак снова обратил внимание на то, что заметил еще раньше - когда она записывала имена и должности "подозреваемых" на карточки.
     - У тебя на редкость аккуратный почерк. Такое ощущение, что буквы отпечатаны на машинке.
     - В этом нет ничего удивительного, - оглядываясь на него, с улыбкой ответила Джулия, - так как я несколько лет работала над тем, чтобы он стал именно таким. В то время как остальные тринадцатилетние девчонки бегали в кинотеатры на твои ранние фильмы, я сидела дома и совершенствовала почерк.
     Заку такое времяпрепровождение показалось, мягко говоря, странным.
     - Но зачем?
     Теперь Джулия полностью развернулась на табурете и смотрела ему прямо в глаза.
     - Затем, что я была совершенно неграмотна почти до двенадцати лет. Я могла прочитать только несколько слов, а писать вообще не умела, за исключением собственного имени, да и то не слишком разборчиво.
     - У тебя была дислексия или что-то в этом роде?
     - Нет, я просто была неграмотной от недостатка образования. Когда я рассказывала тебе о своем детстве, то не упомянула об этом.
     - Сознательно? - спросил Зак, глядя, как она встает и направляется за стойку, чтобы взять стакан воды.
     - Может быть, и не совсем случайно, хотя и не собиралась скрывать это от тебя. Правда забавно, что я с легкостью смогла рассказать тебе о том, как воровала, но подсознательно умолчала о том, что была неграмотна?
     - Я совершенно не понимаю, как такое могло произойти. С твоим умом...
     - Да будет вам известно, мистер Бенедикт, - заметила Джулия с таким забавным сознанием собственного превосходства, что Заку сразу же захотелось поцеловать ее, - что ум не имеет к этому ни малейшего отношения. Каждая пятая женщина в нашей замечательной стране фактически безграмотна. Все начинается с того, что девочка пропускает школу - то ли потому, что ей нужно нянчиться с младшими братьями и сестрами, то ли потому, что ее родители постоянно разъезжают по всему свету, - существует тысяча разных причин. Когда же в один прекрасный день она понимает, что уже не может догнать своих сверстников, то считает, что в этом виновата лишь ее собственная глупость. Каковы бы ни были причины, результат всегда один: такие женщины обречены всю жизнь работать за жалкие гроши или жить на пособие, они живут с мужчинами, которые постоянно оскорбляют их и всячески ими помыкают. И они это терпят, потому что чувствуют собственную беспомощность и считают, что не заслуживают ничего лучшего. Ты не можешь себе представить, что это значит - жить в мире, наполненном самой разнообразной информацией, которая для тебя совершенно недоступна. А я вот очень хорошо помню, что это такое. Ты живешь под постоянным гнетом стыда и страха. Стыд порой становится настолько невыносимым, что эти женщины обычно скрывают свою безграмотность.
     - Но ведь ты была совсем ребенком. Неужели тоже испытывала такое сильное чувство стыда? - спросил Зак, совершенно ошарашенный и сбитый с толку.
     Джулия кивнула, отпила немного воды и отставила стакан в сторону.
     - Когда я приходила в школу, то всегда старалась сесть за одну из первых парт, для того чтобы не видеть, как остальные будут смеяться надо мной. Мне приходилось говорить учителям, что у меня плохое зрение.
     Стоило Заку представить себе этого маленького отважного подростка, который отчаянно пытался выжить в огромном грязном городе, где до него никому не было никакого дела, как к горлу подступал комок.
     - Ты говорила, что первопричиной неграмотности всегда является недостаток образования. Почему же ты не ходила в школу?
     - Я часто болела и очень много пропустила в первом и втором классе, но учителя симпатизировали мне и все равно переводили в следующий класс. Мне было трудно понять, как учителя могут делать такие идиотские, противоречащие здравому смыслу вещи, но это случается сплошь и рядом, особенно с "милыми, славными девочками". К третьему классу я поняла, что уже никогда не смогу наверстать упущенное, а потому начала прогуливать уроки и болтаться по улицам в компании таких же, как я. В семейном детском доме, где я жила, была целая куча других детей, и никто ничего не замечал до тех пор, пока я не попала в полицию за бродяжничество. Но к тому времени я была уже в четвертом классе и отстала совершенно безнадежно.
     - И ты решила промышлять воровством и осваивать ремесло угона машин, до тех пор пока Мэтисоны не наставили тебя на путь истинный?
     Джулия смущенно улыбнулась, кивнула и направилась обратно к табурету, с которого недавно слезла.
     - Пару месяцев назад я случайно обнаружила, что жена нашего школьного сторожа не умеет читать. Я начала понемногу учить ее, и вскоре она привела мне свою знакомую, а та привела еще одну знакомую, и вот теперь у меня уже семь подопечных, и мы занимаемся регулярно. Когда они впервые пришли на занятия, то не верили в то, что я действительно смогу им помочь. Они к тому времени пережили столько унижений и разочарований, что считали себя безнадежно и беспросветно тупыми. Честно говоря, труднее всего было убедить их в обратном, - тихо рассмеявшись, она добавила:
     - Мне даже пришлось заключить пари с Пегги Листром, что если к весне она не сможет читать вывески в Китоне, то я буду сидеть с ее ребенком в течение целого месяца.
     Зак подождал, пока она подойдет поближе, и попытался за шуткой скрыть все больше и больше растущую нежность:
     - Ты сильно рисковала.
     - Гораздо более рискованно было позволить ей и дальше лелеять все те же бесконечные комплексы, которые она успела нажить за свою не такую уж и долгую жизнь. Кроме того, я уже практически выиграла это пари!
     - Она научилась читать вывески?
     Джулия кивнула, и ее глаза возбужденно заблестели.
     - О, Зак, ты даже не можешь себе представить, какое это счастье видеть, как они постепенно учатся читать! Как на смену страху и неуверенности приходит радость от первого прочитанного предложения. И тогда.., тогда они смотрят на меня с таким изумлением! - Джулия вытянула вперед руку ладошкой вверх и мечтательно сказала:
     - Учить их - это все равно что дарить чудо, которое держишь в руке.
     Зак проглотил уже знакомый комок, снова подступивший к горлу, и попытался говорить как можно беспечнее:
     - Вы сами настоящее чудо, мисс Мэтисон. Джулия рассмеялась.
     - Нет, не я. А вот Дебби Сью Кэссиди может стать чудом. - Так как ее последняя реплика явно заинтриговала Зака, она продолжала:
     - Ей тридцать лет, начиная с шестнадцати она работает горничной у миссис Нельсон. Дебби необычайно способна, восприимчива и обладает колоссальным воображением. Она хочет когда-нибудь написать книгу. - Не правильно истолковав улыбку Зака, Джулия добавила:
     - Не нужно смеяться. Она действительно способна на это. Во-первых, потрясающе "начитана" для человека, который до недавнего времени вообще не умел читать. Она все время берет в библиотеке и слушает звукозаписи книг. Я слышала, как миссис Нельсон рассказывала об этом отцу. Она говорила, что когда ее дети были маленькими, то могли слушать рассказы Дебби часами. Именно поэтому я оказалась в Амарилло в тот день, когда мы встретились, - закончила она, забираясь обратно на табурет и возвращаясь к записям в блокноте. - Я пыталась раздобыть немного денег на дополнительные учебные пособия. Они довольно дешевые, но деньги все равно нужны.
     - Ну и как, тебе удалось достать денег?
     Джулия кивнула, улыбнулась ему через плечо и снова взялась за карандаш.
     Испытывая непреодолимую потребность все время хоть как-то касаться ее, Зак положил ей руку на плечо и нежно ущипнул за ухо. Джулия весело рассмеялась, склонила голову набок и потерлась щекой о его пальцы.
     Этот простой, милый жест нанес решающий удар по настроению Зака. Он безжалостно напомнил ему о том, что сегодняшняя ночь ляжет водоразделом между таким прекрасным настоящим и мрачным будущим, в котором уже никогда не будет Джулии, ее обворожительной улыбки, ее ласкового голоса... Ему, конечно, следовало бы позволить ей уехать сегодня утром, но он не смог отпустить ее с ненавистью в душе. Теперь же пора подумать о том, что чем дольше они будут вместе, тем труднее окажется расставание. Правда, решение отправить ее домой завтра ускоряло и его собственный отъезд из Соединенных Штатов - ведь по возвращении ее наверняка подвергнут самому тщательному и дотошному допросу. Но Зак вынужден был пойти на этот риск - главное, чтобы Джулия больше не подвергалась опасности. Ведь в следующий раз тревога может оказаться отнюдь не ложной.
     Изо всех сил пытаясь справиться с обуревавшими его мрачными чувствами, Зак сказал:
     - Что бы мы ни решили устроить сегодня вечером, пусть это будет что-то необычное. Праздничное.
     Ему понадобились все его актерские способности, чтобы произнести эти слова с улыбкой и как можно более беззаботно, дабы Джулия не догадалась о его планах.
     Джулия поразмыслила несколько секунд и улыбнулась в ответ.
     - Как насчет ужина при свечах с танцами? Сделаем вид, что это самое настоящее свидание. Я надену что-нибудь нарядное, - добавила она, чтобы придать своей идее еще больший вес в его глазах. Но в этом не было никакой нужды - Зак поддержал ее с неожиданным энтузиазмом.
     - Прекрасная мысль, - тотчас же произнес он и взглянул на часы. - Я приму душ в твоей

комнате и "заеду за тобой" через полтора часа. Тебе хватит этого времени?
     Джулия весело рассмеялась:
     - Вполне. Думаю, что часа за глаза хватит для любых метаморфоз моей внешности, которые мне придут в голову.

Глава 42

     Несмотря на последнее утверждение, Джулия решила произвести неотразимое впечатление на Зака, а потому провела за своим туалетом гораздо больше часа.
     Волосы были одним из ее главных достоинств, и кроме того, они совершенно очевидно нравились Заку. Учитывая все это, Джулия уделила особое внимание своей прическе. Вымыв и высушив волосы, она тщательно расчесала их на косой пробор и уложила так, чтобы они обрамляли ее лицо и небрежными волнами спадали на спину. Оставшись вполне довольна результатом, Джулия достала из шкафа мягкое вязаное платье яркого кобальтового цвета с белыми атласными манжетами и блестящими хрустальными пуговицами. Правда, когда она натянула его на себя, то обнаружила на спине глубокий овальный вырез. Обманчивая простота фасона придавала платью особую пикантность, и Джулия тоже невольно почувствовала себя обольстительной. И все же, глядя в зеркало, она заколебалась - есть ли у нее право надевать такое дорогое платье, принадлежащее незнакомой женщине.
     Но с другой стороны, у Джулии не было выбора. Она выехала из Китона в джинсах и, никак не рассчитывая на подобные приемы, не захватила с собой чулок. Заимствовать же чужое белье Джулия никак не могла. Так что длинная юбка должна была скрыть этот недостаток в ее одежде. Все остальные наряды были либо слишком короткими, либо чересчур экстравагантными. Опять влезать в брюки ей не хотелось. Принеся мысленные извинения хозяйке гардероба, Джулия решила остаться в этом замечательном синем платье.
     Предприняв второй рейд в глубины стенного шкафа, она извлекла пару синих туфелек, которые пришлись ей как раз впору. Довольная достигнутыми результатами, Джулия слегка взбила волосы и еще раз взглянула на себя в зеркало.
     Приглушенные тени и тушь сделали ее глаза еще более выразительными, а румяна подчеркнули высокие скулы и красивый овал лица, но не это придавало сегодня Джулии особый шарм, не потому так ярко сверкали ее глаза. Джулию согревала и будоражила мысль о том, что через несколько минут она увидит Зака, и у них впереди будет долгий, замечательный вечер. Как бы там ни было, но она и сама понимала, что никогда не выглядела так потрясающе. Закончив красить губы, Джулия немного отступила от зеркала, улыбнулась своему отражению и направилась к двери. По дороге она успела подумать о том, что нужно обязательно узнать адрес этого дома и прислать чек за использованную ею косметику, а также услуги химчистки.
     В гостиной уже горели свечи, в камине пылал яркий огонь, а Зак стоял у стойки с бутылкой шампанского. В великолепно сидящем темно-синем костюме, ослепительно белой рубашке и узорчатом галстуке он казался настолько красивым, что у Джулии невольно перехватило дыхание. Открыв рот, чтобы что-то сказать, она вдруг вспомнила, что однажды видела его таким элегантным, и испытала знакомое чувство боли и обиды из-за допущенной по отношению к нему несправедливости. Тогда по телевизору показывали церемонию вручения "Оскаров", и он поднимался на сцену, чтобы получить "Оскара" за лучшую мужскую роль. В тот вечер на нем были черный смокинг, белая рубашка с застроченными складками и черный галстук-бабочка. Джулия по сей день помнила, какое неизгладимое впечатление он на нее произвел - высокий, красивый, мужественный, искушенный. Она, правда, уже успела забыть, что именно он говорил, но это, несомненно, было что-то очень остроумное, потому что все сидящие в зале рассмеялись и продолжали смеяться до тех пор, пока он не ушел со сцены.
     От мысли о том, что сейчас он вынужден прятаться, как загнанное животное, Джулии хотелось плакать.
     Но она понимала, что любые выражения жалости и сочувствия были бы сейчас совершенно неуместны. Сегодня у них праздничный веселый ужин, и Джулия была решительно настроена сделать его именно таким. Стараясь справиться со смущением, она привычным движением засунула руки в карманы, спрятанные в боковых швах платья, и сделала шаг вперед.
     - Привет.
     Подняв на нее глаза, Зак уже не смог их отвести, и шампанское полилось через край бокала.
     - О Боже, - наконец прошептал он, и в его голосе слышалось нескрываемое восхищение. - И ты еще ревновала меня к Гленн Клоуз?
     Лишь после этих его слов Джулия окончательно осознала, что именно заставило ее сегодня так тщательно одеться, причесаться и накраситься. Ей действительно хотелось хоть немного сравняться с теми роскошными женщинами, к обществу которых он в свое время привык. И теперь его реакция была ей настолько приятна, что она даже не сразу нашлась, что ответить.
     - Ты проливаешь шампанское, - сказала она, пытаясь выиграть время и сообразить, как лучше себя повести.
     Чертыхнувшись, Зак поставил бутылку и потянулся за кухонным полотенцем, чтобы вытереть образовавшуюся лужу.
     - Зак?
     - Что? - не оборачиваясь, отозвался он, приподнимая бокалы.
     - А как мог ты ревновать меня к Патрику Свейзи? Широкая белозубая улыбка подсказала Джулии, что ему ее слова были так же приятны, как и ей его.
     - Честно говоря, я и сам не знаю.

***

     - А кого из певцов ты выбрал? - весело поинтересовалась Джулия, после того как они закончили свой ужин при свечах. - Потому что я вряд ли соглашусь танцевать под Микки Мауса.
     - Согласишься.
     - Почему ты так уверен?
     - Потому что тебе нравится танцевать со мной. Несмотря на то, что их беседа протекала легко и непринужденно, Джулия безошибочно почувствовала, что с каждой уходящей минутой настроение Зака ухудшается. Даже их совместные усилия сделать этот вечер по-настоящему праздничным не могли рассеять напряженность и печаль, которые, казалось, витали в воздухе, сгущаясь с приближением ночи. Джулия пыталась убедить себя в том, что причиной всему их дневной разговор. О том, что он собирается отправить ее домой, она старалась даже не думать. Несмотря на все ее горячее желание остаться с ним, Джулия прекрасно понимала, что последнее слово будет не за ней. Да, она очень любила его, но, к сожалению, понятия не имела о его истинных чувствах. Единственное, в чем она могла быть твердо уверена, - это то, что Заку приятно находиться в ее обществе. Здесь.
     Ее размышления прервала дивная музыка, и потрясающий голос Барбры Стрейзанд запел, отгоняя прочь дурные предчувствия.
     - Это явно не Микки Маус, - сказал Зак, протягивая ей руки. - Подойдет?
     Джулия согласно кивнула, щурясь от удовольствия:
     - Стрейзанд - моя любимая певица.
     - И моя тоже, - сказал Зак, обвивая руками талию Джулии и притягивая ее к себе.
     - Если бы у меня был такой голос, я бы пела с утра до вечера просто ради того, чтобы слышать саму себя.
     - Да, она уникальна, - согласился Зак, - опереточных сопрано пруд пруди, но ее нельзя отнести к их числу. Она неподражаема.
     Рука Зака нежно гладила ее обнаженную спину, и, глядя в его глаза, Джулия вновь почувствовала знакомое волнение, которое она испытывала всякий раз, когда он так смотрел на нее. Ей вновь захотелось испытать сладость его прикосновений, нежность и настойчивость поцелуев, а также ту радость и счастье, которое дарило его тело. Но еще больше возбуждало сознание того, что она все это получит сегодняшней ночью, а потому можно наслаждаться предвкушением и сознательно оттягивать момент наслаждения. Правда, вслед за этими приятными размышлениями прокралась и предательская мысль о том, что вряд ли она может быть так же уверена и в завтрашнем, и в послезавтрашнем дне. Совсем напротив, интуиция подсказывала ей нечто совершенно противоположное. Пытаясь подавить острый приступ паники, Джулия снова заговорила:
     - А ты знал ее?
     - Барбру? Джулия кивнула.
     - Да, мы были знакомы.
     - Какая она? Я где-то читала, что она довольно сложный в общении человек и с ней трудно работать. Зак на мгновение задумался.
     - Ты понимаешь, Барбра обладает уникальным, единственным в своем роде талантом. Она прекрасно знает, как распорядиться им наилучшим образом, и поэтому не любит людей, которые считают, что разбираются в этом лучше ее. Короче, она терпеть не может дураков.
     - Тебе она нравилась, правда?
     - Да, мне очень нравилась Барбра.
     Джулия вслушивалась в трогательные слова песни и думала о том, слышит ли их Зак, или, подобно большинству мужчин, обращает внимание только на музыку. А ей отчаянно хотелось, чтобы он прислушался к словам, потому что, казалось, они исходили из ее собственного сердца.
     - Правда, хорошая песня? - не выдержав, наконец спросила она.
     - Замечательные стихи, - тотчас согласился Зак, пытаясь отогнать прочь печальные мысли и убедить себя, что, когда Джулия окажется вдалеке от него, все переменится и он будет чувствовать себя совсем по-другому. Но стоило ему взглянуть на Джулию, как слова песни снова начали разрывать ему сердце:
     В глубине твоих глаз затаилась
     Моя жизнь и мой свет.
     Искра любви засветилась
     В тишине, в глубине.
     Я один знаю светлую тайну
     Колдовской любви.
     Разгорается губ твоих пламя
     На губах моих.
     И всю жизнь потом, за гранью,
     Буду пить любовь.
     И зимой, и весною ранней,
     И с последней зарей.
     Он почувствовал огромное облегчение, когда песня Стрейзанд наконец закончилась, и запел дуэт Уитни Хьюстон - Жермен Джексон. Но именно в этот момент Джулия отняла голову от его груди и подняла на него свои фантастические глаза. Заглянув в них, он внезапно полностью осознал смысл слов и этой новой песни.
     Свет любви в глубине твоих глаз мерцает,
     Он все ярче горит, подобно свече, не угасает,
     Он возвещает наш звездный час, путь озаряет, -
     И я, оглянувшись теперь назад, все понимаю:
     Я была без тебя, подобно стихам без рифмы,
     Я была без тебя, как танцор, потерявший ритмы,
     Я песней была, позабывшей мелодий тайну,
     Но приходит любовь, и приходит с тобою рай мой.
     Песня закончилась, Джулия судорожно вздохнула, и Зак понял, что она тоже пытается всеми силами избавиться от этого музыкального наваждения. Судя по всему, ей это плохо удавалось.
     - Зак, а какой твой любимый вид спорта? Зак слегка приподнял ее голову за подбородок.
     - Мой любимый вид спорта, - сказал он охрипшим от волнения шепотом, который ему самому показался совершенно чужим и незнакомым, - заниматься с тобой любовью.
     В глазах Джулии светилась любовь, которую она больше и не пыталась скрывать.
     - А любимая еда? - дрогнувшим голосом спросила она. В ответ Зак наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
     - Ты.
     И в это самое мгновение он понял, что вычеркнуть Джулию Мэтисон из своей жизни для него будет тяжелее, чем услышать за спиной звук захлопывающихся тюремных ворот, как это произошло пять лет назад. Не отдавая себе отчета а том, что он делает, Зак покрепче обнял Джулию, зарылся в ее волосы и закрыл глаза.
     От мрачных раздумий его отвлекло нежное, успокаивающее прикосновение ладони Джулии к его напряженному лицу. Она старалась говорить как можно спокойнее, но ее выдавала легкая дрожь в голосе;
     - Ты собираешься завтра отправить меня домой, да?
     - Да.
     Этот короткий ответ прозвучал как окончательный и не подлежащий обжалованию приговор. Джулия понимала, что возражать бесполезно, но не сумела совладать с собой.
     - Я не хочу уезжать!
     Зак поднял голову от ее волос, и хотя его голос был по-прежнему мягким, теперь в нем появились и новые, более жесткие нотки:
     - Давай не будем делать расставание еще более тяжелым для нас обоих.
     Джулия чувствовала себя настолько несчастной, что не понимала, как это все может быть "еще более тяжелым". Она держалась из последних сил. Пыталась улыбаться, когда понимала, что он этого ждет. Легла с ним в постель, как только он этого захотел. Но когда все уже было позади и они оба, удовлетворенные и расслабленные, отдыхали в объятиях друг друга, она не выдержала и прошептала:
     - Я люблю тебя. Я люблю... Теплая ладонь закрыла ей рот.
     - Не нужно, не говори этого.
     Джулия с трудом отвела взгляд от лица Зака и уткнулась в его грудь. Она так надеялась, что он тоже скажет, что любит ее, даже если это не правда. Ей просто очень хотелось услышать от него эти слова. Но она не стала просить об этом, потому что знала, что получит отказ.

Глава 43

     Мотор "блейзера" уже разогревался, выплевывая в морозный воздух густые клубы дыма.
     - Сегодня не обещали снега, - сказал Зак, глядя на небо, окрашенное восходящим солнцем в бледно-розовый цвет, и устанавливая на пассажирском сиденье термос, полный горячего кофе. - Думаю, что дороги будут чистыми до самого Техаса, - добавил он, выпрямляясь. На его вновь посуровевшем лице не отражалось никаких эмоций.
     Джулии ничего не оставалось, как принять правила игры, которые он объяснил ей сегодня утром - никаких слез, никаких сцен. Правда, игра по этим правилам давалась ей с огромным трудом.
     - Я буду осторожной.
     - И не гони машину. - Зак поплотнее застегнул ее куртку и поднял воротник. От этого простого заботливого жеста Джулии захотелось разрыдаться. - Ты слишком быстро водишь.
     - Я не буду гнать машину.
     - Постарайся как можно дольше не обращать на себя внимания, - напомнил он, водружая ей на нос солнцезащитные очки. - Как только пересечешь границу с Оклахомой, остановись на первой же площадке для отдыха и оставь машину у самого въезда на нее. Пусть она там постоит минут пятнадцать, а ты сама в это время попытайся никому не попадаться на глаза. Потом иди прямиком к телефонным будкам и звони домой. Телефон будет наверняка прослушиваться фэбээровцами, поэтому постарайся говорить как можно сбивчивее и взволнованнее. Скажи, что я оставил тебя на полу машины с завязанными глазами и исчез, но теперь тебе удалось освободиться, и ты едешь домой. Во всем остальном старайся придерживаться правды.
     Завязанный узлом шарф, подогнанный точно по ее голове, уже лежал в машине. Джулия сглотнула застрявший в горле ком и молча кивнула - она не могла найти слов, по крайней мере тех, которые он бы хотел услышать.
     - Тебе все понятно? Джулия снова кивнула.
     - Вот и хорошо. А теперь поцелуй меня на прощание.
     Джулия встала на цыпочки, чтобы выполнить его просьбу, и поразилась тому, с какой силой Зак сжал ее в объятиях. Но продолжалось это очень недолго - поцелуй был коротким, и вскоре она снова услышала ровный, невыразительный голос:
     - Пора.
     Джулия еще раз кивнула, но по-прежнему не могла сдвинуться с места. Кажется, ее самообладание начало давать трещину.
     - Ты напишешь мне?
     - Нет.
     - Но ты мог бы хотя бы сообщить, как у тебя дела, - сбивчиво заговорила Джулия, - мне ведь надо знать, где ты находишься. Просто сообщи, что все в порядке! Ты же сам сказал, что они не будут досматривать мою почту слишком долго.
     - Если меня поймают, то ты узнаешь об этом из новостей буквально через несколько часов. А если такого выпуска новостей не будет, то значит, со мной все в порядке.
     - Но почему ты не можешь написать мне? - вырвалось у Джулии, но она тотчас же пожалела об этом, потому что лицо Зака сразу приняло холодное и жесткое выражение.
     - Никаких писем, Джулия! Пойми, все должно закончиться вместе с твоим отъездом. Между нами все кончено.
     Хотя в словах Зака не было ни злости, ни раздражения, каждая его фраза била Джулию, как удар хлыста. Помотав головой, как будто выражая молчаливый протест, она резко повернулась к машине, сердито вытирая плечом текущие по щекам слезы.
     - Кажется, мне действительно пора уезжать, пока я окончательно не превратилась в полную идиотку.
     - Погоди, - хрипло прошептал Зак, не давая ей сесть в машину. - Я не хочу, чтобы мы расстались так.
     Поглубже заглянув в его изменчивые, непостижимые глаза, Джулия впервые задумалась о том, что, возможно, и ему это расставание давалось не так легко, как он хотел изобразить. Нежно проведя рукой по ее щеке, Зак отвел назад растрепавшиеся волосы и серьезно сказал:
     - Единственная глупость, сделанная тобой за последнюю неделю, - это то, что ты слишком беспокоилась обо мне. Все остальное было.., совершенно правильно... И безупречно.
     Закрыв глаза, Джулия постаралась сдержать подступившие к горлу рыдания и, нежно поцеловав его ладонь так, как он это делал когда-то, прошептала:
     - Я так люблю тебя.
     Зак резко отдернул руку и снисходительно улыбнулся:
     - Ты не любишь меня, Джулия. Ты просто еще слишком наивна и неопытна, а потому не понимаешь разницы между просто хорошим сексом и настоящей любовью. А теперь будь умницей, залезай в машину и возвращайся в тот мир, которому ты принадлежишь. Я же хочу только одного - чтобы ты поскорее забыла меня.
     Это была пощечина. Но гордость не позволила Джулии показать, как она уязвлена. Гордо вздернув подбородок, она сказала со спокойным достоинством:
     - Ты совершенно прав. Нам обоим давно пора вернуться к реальной жизни.
     Зак наблюдал за машиной Джулии, пока она не исчезла за поворотом. Но еще долго он продолжал стоять неподвижно, глядя ей вслед. Только начав окончательно замерзать, он вдруг сообразил, что вышел на мороз в тоненькой курточке. Зак понимал, какую боль причинил Джулии, но ведь он был просто обязан так поступить, он не мог допустить, чтобы, вернувшись домой, она продолжала любить его, ждать или надеяться на что-то. А значит, напомнил себе Зак, направляясь к дому, он сделал единственно правильную вещь.
     Войдя на кухню, Зак взял кофейник и потянулся к одному из шкафчиков за чистой кружкой, но вдруг его взгляд упал на чашку, из которой сегодня утром пила Джулия. Протянув руку, он осторожно взял ее и прижал к холодной щеке.

Глава 44

     Через два часа Джулия съехала на обочину пустынного шоссе и потянулась за термосом. В горле першило, глаза болели от невыплаканных слез, а в затуманенном мозгу снова и снова возникали жестокие, обидные слова, которые он сказал ей при расставании: "Ты не любишь меня, Джулия. Ты просто еще слишком наивна и неопытна, а потому не понимаешь разницы между просто хорошим сексом и настоящей любовью. А теперь будь умницей, залезай в машину и возвращайся в тот мир, которому ты принадлежишь. Я же хочу только одного - чтобы ты поскорее забыла меня".
     Руки дрожали, и Джулия с трудом налила кофе в крышку термоса. Зачем нужно было так безжалостно высмеивать ее любовь? Особенно зная, что ей предстоит в одиночку противостоять полиции и журналистам. Он, в конце концов, мог просто проигнорировать ее слова, если уж не захотел солгать и сказать, что тоже любит ее. Тогда ей хоть было бы на что опереться во время предстоящего мучительного испытания.
     "Ты не любишь меня, Джулия... Я хочу только одного - чтобы ты поскорее забыла меня..."
     Джулия попыталась проглотить немного кофе, но горло судорожно сжалось, и она чуть не поперхнулась, чувствуя себя еще более несчастной и в то же время совершенно сбитой с толку. Ведь несмотря на то, что Зак так жестоко посмеялся над ее чувствами, он прекрасно знал, что она действительно любит его! Он был настолько в этом уверен, что мог себе позволить обращаться с ней подобным образом перед самым отъездом. Он был убежден, что она все равно не выдаст его властям. И не напрасно. Джулия и сама прекрасно понимала, что никогда не сможет сделать ничего, что причинило бы ему вред. Несмотря ни на что. Для этого она слишком любила его, а ее вера в его невиновность и желание помочь даже сейчас были ничуть не меньше, чем несколько часов назад или вчера.
     Забрызгав "блейзер" жидкой грязью, мимо пронесся небольшой грузовик, и Джулия вспомнила предупреждение Зака ехать как можно дальше, не привлекая лишнего внимания. Чувствуя себя совершенно разбитой и усталой, она дала задний ход и выехала обратно на шоссе. Несмотря на сильное желание ехать побыстрее, Джулия сдержала себя, и стрелка спидометра ни разу не вышла за отметку 100 км. Потому что Зак просил не гнать машину. И потому что остановка за превышение скорости явно попадала в категорию "привлечения внимания".
     Джулия доехала до границы с Оклахомой гораздо быстрее, чем ожидала. Правда, это было совершенно неудивительно - ведь первый раз она преодолевала этот путь в метель. Точно следуя указаниям Зака, она остановилась у первой же площадки для отдыха и позвонила домой.
     Трубку взял отец.
     - Папа, - сказала она, - это Джулия. Я уже свободна. И еду домой.
     - Слава Богу! - взволнованно воскликнул он. - Слава Богу!
     За все те годы, что Джулия прожила у Мэтисонов, она никогда не слышала в голосе отца такой тревоги и теперь испытывала мучительное раскаяние из-за того, что по ее вине пришлось испытать родителям и братьям.
     Больше ни один из них не успел сказать ни слова. В трубке раздался чей-то незнакомый голос:
     - Мисс Мэтисон, говорит агент Ингрэм, из ФБР. Где вы находитесь?
     - В Оклахоме, на площадке для отдыха. Я свободна. Он.., он оставил меня в машине с завязанными глазами.
     Но теперь он ушел. Я уверена, что он ушел. Не знаю куда, но ушел.
     - Слушайте меня внимательно, - сказал фэбээровец. - Возвращайтесь в машину, запритесь изнутри и немедленно уезжайте подальше от того места, где он вас оставил. Когда доедете до ближайшего людного места, позвоните нам. Мы известим местную полицию, и они подъедут за вами. А теперь быстрее возвращайтесь в машину, мисс Мэтисон!
     - Я хочу домой! - с неподдельным отчаянием воскликнула Джулия. - Я хочу увидеть мою семью! Я не собираюсь оставаться в Оклахоме и ждать, пока за мной "подъедут"! И позвонила я только для того, чтобы сообщить, что уже еду домой.
     Повесив трубку, Джулия направилась к машине. Естественно, она никуда не стала звонить из "ближайшего людного места".
     Два часа спустя вертолет, который, очевидно, отрядили на поиски строптивой заложницы, засек синий "блейзер" на центральной автостраде Техаса и завис сверху. А уже через несколько минут на шоссе со всех сторон стали вливаться полицейские машины с включенными мигалками, образуя своеобразный кортеж, который и сопровождал ее до самого дома. Джулия подозревала, что подобные меры предпринимаются не столько в целях обеспечения безопасности бывшей заложницы, сколько в целях предотвращения побега возможной соучастницы, прежде чем ее успеют допросить.
     Только теперь она с ужасом осознала масштабы той охоты, которая велась за ними обоими, и "почетный эскорт" ее отнюдь не радовал. Когда она подъехала к дому родителей, было два часа ночи, но несмотря на это, все вокруг кишело репортерами, и как только Джулия вышла из машины, ее ослепили вспышки фотокамер. Понадобились усилия троих дюжих полицейских и ее братьев, чтобы пробиться к входной двери.
     В доме ее уже поджидали двое агентов ФБР, но поначалу Джулия их даже не заметила. Она видела только своих родителей, видела любовь в их глазах, чувствовала тепло их объятий.
     - Джулия, - плача повторяла мама, прижимая ее к себе, - моя Джулия. Моя маленькая девочка.
     Отец был более сдержан. Крепко обняв ее, он лишь несколько раз горячо воскликнул:
     - Слава Богу!
     Только теперь Джулия до конца осознала, насколько сильно родители и братья любят ее. Тед и Карл, правда, пытались подшучивать над ее "приключением", но оба выглядели похудевшими и измученными. И только теперь, в присутствии родных, при виде любимых лиц, Джулия наконец дала волю слезам, которые упрямо сдерживала в течение двадцати четырех часов. За последние десять лет своей жизни Джулия не пролила и сотни слезинок, да и те в основном в кинотеатрах, на грустных фильмах, но зато за последнюю неделю она отплакала не только за все годы, но и еще на много-много лет вперед.
     Долгожданную встречу с родными прервал светловолосый фэбээровец. Он вышел вперед и заговорил спокойным, властным голосом:
     - Прошу прощения, что вмешиваюсь, мисс Мэтисон, но сейчас дорога каждая секунда, а потому мы хотели бы задать вам несколько вопросов и получить на них ответы. Меня зовут Дэвид Ингрэм, это я разговаривал с вами по телефону. А это, - он кивнул в сторону второго агента - высокого и темноволосого, - Пол Ричардсон. Он ведет дело Бенедикта.
     Миссис Мэтисон решила, что пришла пора вмешаться:
     - Давайте пройдем в столовую - там всем хватит места. Я принесу кофе, молоко и немного печенья, - последнее Мэри Мэтисон всегда считала панацеей от всех бед.
     - Прошу прощения, миссис Мэтисон, - твердо сказал Пол Ричардсон, - но боюсь, что нам придется поговорить с вашей дочерью наедине. А она вам обо всем расскажет утром.
     Джулия, которая в сопровождении Теда и Карла уже направлялась в столовую, услышав эти слова, резко остановилась. Убеждая себя, что эти люди ни в чем не виноваты, что они просто выполняют свою работу, она сказала без злости, но решительно и твердо:
     - Мистер Ричардсон! Я, конечно, понимаю, как вам не терпится задать ваши вопросы. Но моя семья тоже очень хочет услышать ответы на них и имеет на это даже большее право, чем вы. Поэтому я бы очень хотела, чтобы они присутствовали при нашей беседе. Надеюсь, вы не будете возражать?
     - А если буду?
     После изнурительной поездки Джулия совсем не была настроена пикироваться с кем бы то ни было, а тем более с этим фэбээровцем, который ростом и цветом волос настолько напоминал Зака, что у нее защемило сердце. Поэтому она лишь устало улыбнулась, и эта улыбка получилась даже немного более теплой, чем ей бы хотелось.
     - Я все же очень прошу вас этого не делать. Я слишком устала для того, чтобы с вами спорить.
     - Хорошо. Думаю, что ваша семья может присутствовать при нашем разговоре, - смягчился Ричардсон и как-то странно посмотрел на своего нахмурившегося напарника. Этот обмен взглядами произошел настолько быстро, что Джулия ничего не заметила. В отличие от Теда и Карла.
     Как только они сели за стол, агент Ингрэм мгновенно перехватил инициативу.
     - Ну что ж, мисс Мэтисон, - довольно резко сказал он, - давайте начнем с самого начала.
     Увидев, что Ричардсон достал из кармана магнитофон и поставил его на стол, Джулия почувствовала острый приступ страха. Но тотчас же напомнила себе, что Зак предупреждал ее о подобных и даже гораздо худших вещах.
     - Что вы называете "самым началом"? - спросила она, благодарно улыбнувшись матери, которая поставила перед ней стакан молока.
     - Нам уже известно, что вы поехали в Амарилло предположительно для того, чтобы встретиться с дедом одного из ваших учеников, - начал Ричардсон.
     - Что вы имеете в виду под словом "предположительно"? - резко поворачиваясь к нему, возмутилась Джулия.
     - Успокойтесь, мисс Мэтисон. Вас никто ни в чем не обвиняет, - торопливо вмешался Ингрэм. - Мы просто хотим услышать от вас, как все произошло. Начните с вашей встречи с Захарием Бенедиктом.
     Положив руки на стол, Джулия постаралась окончательно успокоиться и говорить как можно ровнее и бесстрастнее.
     - Я остановилась перекусить в небольшом ресторанчике рядом с автострадой. Не помню, как он называется, но смогу без труда его узнать, если увижу. Когда я вышла оттуда, шел снег, а рядом с моим "блейзером" сидел на корточках высокий, темноволосый мужчина. Колесо было спущено. Он предложил мне свою помощь...
     - Вы заметили, что он вооружен?
     - Если бы заметила, то наверняка не предложила бы подвезти его.
     - Во что он был одет?
     Час проходил за часом, а вопросы все сыпались и сыпались один за другим...
     - Мисс Мэтисон, не можете же вы вообще ничего не знать о том, где находится этот дом! - возмущался Пол Ричардсон, рассматривая ее, как какую-то букашку под микроскопом. Его властные интонации снова напомнили ей Зака в минуты раздражения, и теперь это почему-то вызывало странное умиление.
     - Я же говорила вам, что всю дорогу и туда, и обратно у меня были завязаны глаза. И пожалуйста, называйте меня просто Джулией. Это гораздо короче и удобнее, чем мисс Мэтисон.
     - За то время, что вы находились рядом с Бенедиктом, вам не удалось выяснить, куда он в конечном счете направляется?
     Джулия отрицательно покачала головой. Кажется, этот вопрос уже звучал как минимум один раз.
     - Он сказал, что чем меньше я буду знать, тем в большей безопасности будет он

сам.
     - Но вы хотя бы пытались выяснить, куда он направляется?
     Джулия снова отрицательно покачала головой. Этот вопрос был, по крайней мере, чем-то новеньким.
     - Пожалуйста, ответьте вслух - мы ведем звукозапись нашей беседы.
     - Хорошо! - теперь Джулии уже казалось, что он совершенно не похож на Зака. Он был моложе, смазливее, но в нем не было и следа внутренней теплоты, присущей Заку.
     - Я не спрашивала его, куда он направляется, потому что знала, что все равно не получу ответа. Мне же было сказано, что чем меньше я буду знать, тем...
     - А вы хотели, чтобы он был в безопасности, да? - набросился на нее Ричардсон. - Вам ведь не хотелось, чтобы его арестовали?
     Наступила небольшая пауза. Ричардсон ждал, постукивая по столу кончиком шариковой ручки, а Джулия смотрела в окно на толпы снующих вокруг дома репортеров и не чувствовала ничего, кроме смертельной усталости.
     - Я уже говорила вам, что он спас мне жизнь.
     - Но ведь Захарий Бенедикт сделал вас своей заложницей, не говоря уже о том, что он бежал из тюрьмы, где отбывал срок за убийство.
     Откинувшись на спинку стула, Джулия смотрела на него со смесью презрения и безнадежности.
     - Я ни на секунду не верю в то, что он кого-то убил, А теперь, мистер Ричардсон, - продолжала она, проигнорировав предупреждающий знак Теда, - я хочу попросить вас попытаться поставить себя на мое место. Представьте себе, что вы - мой заложник я вам наконец удалось бежать. Вы прячетесь от меня, а я думаю, что вы упали в полузамерзшую речку. Наблюдая за мной из укрытия, вы видите, как я подбегаю к ручью и ныряю в ледяную воду. Я ныряю снова и снова, выкрикивая ваше имя, и наконец, потерпев неудачу, выбираюсь на берег. Но вместо того чтобы сесть на снегоход и отправиться домой, ложусь на снег, расстегиваю начинающую обледеневать рубашку, чтобы побыстрее замерзнуть, и...
     Джулия замолчала, чтобы немного перевести дыхание, и этим немедленно воспользовался Ричардсон.
     - К чему вы мне все это рассказываете? - удивленно спросил он?
     - Я хочу, чтобы вы ответили мне на несколько вопросов. После того как вы это увидите, сможете ли вы по-прежнему верить в то, что я могла кого-то хладнокровно убить? Будете ли вы пытаться выудить из меня информацию, зная, что это может обернуться против меня, привести лишь К моей смерти, прежде чем я смогу доказать, что никого не убивала?
     - А что, Бенедикт собирается это сделать? - судя по тону Ричардсона и по тому, как он резко наклонился вперед, этот вопрос его чрезвычайно интересовал.
     - Это собираюсь сделать я, - ушла от ответа Джулия. - Но вы так и не ответили на мой вопрос. После того как вы увидели, что я пыталась спасти вашу жизнь, стали бы вы выуживать из меня информацию, зная, что это приведет в лучшем случае к моему аресту, а в худшем - к смерти?
     - Я бы, - отпарировал Ричардсон, - считал себя обязанным выполнить свой гражданский долг и позаботиться о том, чтобы убийца, а теперь еще и похититель, был передан в руки правосудия.
     - В таком случае, - спокойно сказала Джулия после нескольких секунд молчания, во время которых она внимательно изучала сидящего перед ней человека, - я могу только пожелать вам поскорее найти донорское сердце, потому что своего вы, судя по всему, не имеете.
     Агент Ингрэм счел, что пора вмешаться, и с улыбкой, такой же вкрадчивой, как и его голос, сказал:
     - Думаю, что на сегодня вполне достаточно. Ведь все мы были на ногах с тех пор, как вы позвонили в первый раз.
     Сонные члены семейства Мэтисонов начали подниматься из-за стола.
     - Джулия, - Мэри Мэтисон смущенно подавила зевок, - ты ляжешь в своей старой комнате. И вы тоже, - добавила она, обращаясь к Карлу и Теду.
     - Думаю, что не имеет никакого смысла пробиваться сквозь эту толпу репортеров, а тем более завтра вы можете понадобиться Джулии.
     Агенты Ингрэм и Ричардсон приехали в Китон из Далласа и уже целую неделю жили в небольшом мотеле на окраине.
     За всю дорогу от дома Мэтисонов они не проронили ни слова. Лишь когда седан наконец затормозил перед их коттеджем, Дэвид Ингрэм заговорил:
     - Она что-то скрывает. Пол.
     - Нет, что ты, - нахмурился Ричардсон, - с ней все в порядке. Я не думаю, что она что-то скрывает.
     - В таком случае, - саркастически заметил Ингрэм, - тебе стоит начать думать головой, а не тем органом, который взял над тобой верх с тех самых пор, как эта девица уставилась на тебя своими глазищами.
     Отвлекшись от созерцания облупившейся белой краски на дверях комнаты. Пол резко обернулся:
     - Что ты, черт подери, имеешь в виду?
     - Я имею в виду, - с отвращением процедил Ингрэм, - что ты помешался на этой девке с той самой минуты, как начал наводить о ней справки в этом городишке. Каждый раз, когда ты узнавал о ней что-то хорошее или беседовал с этими ее детьми-инвалидами и их родителями, ты млел, как сентиментальная девица. А когда ты еще и узнал, что она также занимается с неграмотными женщинами и поет в церковном хоре, то решил, что ее смело можно причислять к лику святых. И сегодня, стоило ей осуждающе посмотреть в твою сторону, как ты тотчас же терял темп, и приходилось начинать все с начала. Ты симпатизировал ей даже тогда, когда видел только фотографию, сегодня же, когда она предстала перед тобой во плоти, твоя объективность и вовсе полетела ко всем чертям.
     - Что за чушь ты несешь?
     - Чушь? Неужели? Тогда, может быть, ты объяснишь мне, почему тебе так хотелось узнать, спала она с Бенедиктом или нет? Она тебе дважды сказала, что он не насиловал ее и не принуждал к сожительству никакими другими способами. Но тебе этого показалось недостаточно! Как это ты еще не решил прямо спросить, спала ли она с ним добровольно. Меня чуть не стошнило, когда ты попросил ее описать белье на его кровати, с тем чтобы мы могли найти фирму-производителя и через него выйти на владельца этого дома!
     Ричардсон смущенно посмотрел на него.
     - Что, это было настолько очевидно? А как ты думаешь, ее родные заметили?
     Ингрэм презрительно фыркнул.
     - Естественно, они заметили! Милая, кроткая миссис Мэтисон даже начала мечтать о том, чтобы ты подавился одним из ее печений. Да протри глаза! Джулия Мэтисон не ангел. В детстве у нее были приводы в полицию...
     - О чем бы мы никогда не узнали, если бы в иллинойсском архиве случайно не завалялись документы, которые должны были быть уничтожены много лет назад, - перебил его Пол. - Более того, если тебе вдруг захочется узнать о том периоде ее жизни немного побольше, то советую позвонить доктору Терезе Уилмер из Чикаго, как это сделал я.. И она скажет тебе, что Джулия - самый честный и чистый человек, которого ей довелось встретить в своей жизни. - Немного помолчав. Пол снова заговорил, и на этот раз в его голосе появились мечтательные нотки:
     - А если честно, Дейв, скажи, ты когда-нибудь видел такие удивительные глаза, как у Джулии Мэтисон?
     - Угу, - насмешливо промычал Ингрэм. - В мультфильме про Бэмби.
     - Бэмби - олененок. И глаза у него карие. А у нее.., у нее они синие и сверкающие, как драгоценные камни. В детстве у моей сестры была кукла с похожими глазами.
     - Нет, я не могу поверить собственным ушам! - взорвался Ингрэм. - Ты хоть сам понимаешь, что ты несешь?
     - Успокойся, - вздохнул Пол. - Если ты прав и она действительно помогала Бенедикту бежать или если у нас появятся веские основания подозревать, что она что-то скрывает, то я первый вытрясу из нее все, что только можно. И ты это знаешь.
     - Знаю, - согласился Ингрэм, доставая ключ. - Но меня интересует другое.
     Пол, который уже открыл дверь своей комнаты, обернулся:
     - И что же именно?
     - Что ты собираешься делать, если ее единственная вина заключается в том, что она спала с Бенедиктом?
     - Найду этого мерзавца и собственноручно застрелю его за то, что он ее совратил.
     - А если за ней нет и этой вины? Мягкая улыбка тронула губы Пола.
     - В таком случае я, наверное, последую ее совету и подыщу себе донорское сердце. Дейв, ты видел, как она на меня сегодня смотрела? Так, как будто мы знаем друг друга давным-давно. И нравимся друг другу.
     - В Далласе полно женщин, которые знают тебя в библейском смысле этого слова, и им всем нравится твой большой...
     - Ты мне просто завидуешь. Тебе обидно, что эта шикарная блондинка, ее бывшая невестка, не обращает на тебя ни малейшего внимания, - ухмыльнулся Ричардсон.
     - В этом занюханном городишке, - неохотно согласился Ингрэм, - действительно водятся совершенно потрясающие женщины. Жаль только, - со вздохом добавил он, - что здесь нет ни одного приличного мотеля.

Глава 45

     - Неужели это необходимо, чтобы обрести хотя бы подобие уединения? - раздраженно воскликнула Джулия. Машина Теда с включенной мигалкой и сиреной проносилась по главной улице города мимо огромного транспаранта с надписью "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, ДЖУЛИЯ". Представители прессы неслись за ними по пятам. - Как я теперь буду работать? Сегодня я не могла пробиться в собственный дом из-за толпы репортеров, а когда мне это все-таки удалось, то телефон трезвонил, не умолкая ни на секунду.
     Флосси и Ада Элдридж просто на седьмом небе от счастья - наконец-то они оказались в своей родной стихии.
     - Ты вернулась уже больше двенадцати часов назад и до сих пор не сделала заявления для прессы, - сказал Тед, наблюдая в зеркало заднего обзора за преследующими их машинами.
     Двенадцать часов, подумала Джулия. И за все эти двенадцать часов у нее не было ни одной свободной минуты, чтобы подумать о Заке, чтобы оживить воспоминания, которые, она знала, придадут ей новые силы и помогут выдержать любые испытания, через которые еще предстоит пройти. Она очень плохо спала, а когда проснулась, фэбээровцы уже были тут как тут и снова набросились на нее со своими вопросами. Эта пытка закончилась только два часа назад. Потом позвонила Кэтрин, и теперь они с Тедом направлялись к ней домой. У Джулии было нехорошее предчувствие, что братья собираются задать ей те вопросы, которые не хотели задавать при родителях.
     - Неужели вы не можете избавиться от репортеров? - сердито спросила она. - Их здесь не меньше сотни, и я уверена, что они обязательно каким-то образом нарушают порядок в городе.
     - Адлесон говорил, что теперь, когда ты вернулась, они толпами осаждают мэрию и требуют заявления для прессы. Они прекрасно знают свои права в соответствии с первой поправкой к Конституции, но, насколько мне известно, никоим образом не нарушают городского порядка.
     Обернувшись назад, Джулия увидела, что машины, набитые репортерами, и не собираются отставать.
     - Да их всех можно оштрафовать за превышение скорости. У тебя на спидометре почти 140 километров. Тед, - устало добавила она, - я сойду с ума, если не получу возможности побыть в одиночестве, собраться с мыслями и немного отдохнуть.
     - Если ты решишь остаться у Кэтрин, - сказал Тед, по-прежнему не отрывая взгляда от зеркала заднего обзора, - то у тебя будет достаточно времени для того, чтобы выспаться. Конечна, после того, как ответишь на наши с Карлом вопросы.
     - Если вы собираетесь устроить мне очередной допрос, - сказала Джулия, содрогнувшись при одной мысли о том, какие именно вопросы ей собираются задать братья, - то сразу предупреждаю, что на сегодня с меня достаточно.
     - И тем не менее тебе придется ответить. Ты вляпалась по уши, Джулия! - Еще никогда брат не разговаривал с ней таким резким тоном, и она зябко поежилась. - И боюсь, что это ясно не только нам с Карлом, но также Ингрэму и Ричардсону. Я решил, что нам лучше обо всем поговорить у Кэтрин, потому что это единственный дом в Китоне, который сможет защитить нас от наших друзей-журналистов. - С этими словами он сбросил скорость и, резко крутанув руль, свернул на частную подъездную дорогу.
     Ворота уже открывались им навстречу. Машины с репортерами проскочили поворот, но Джулия была слишком напугана последними словами брата, чтобы испытать облегчение. "Блейзер" Карла был припаркован перед шикарным кирпичным особняком Кахиллов, но когда Джулия открыла дверцу машины, Тед остановил ее.
     - Думаю, что некоторые вопросы нам лучше обсудить наедине. Я, как твой адвокат, имею право не сообщать никому то, что узнаю от тебя. У Карла такого права нет, а у Кэтрин - тем более.
     - Адвокат? Ты что, уже сдал экзамены?
     - Пока еще нет. Но давай предположим, что я их сдал, и не будем обращать внимания на такие чисто технические детали, как наличие официального диплома.
     Джулию бил озноб, но вовсе не потому, что Тед выключил печку в машине.
     - Мне не нужен адвокат.
     - А я думаю, что он тебе непременно понадобится.
     - Почему?
     - Потому что вчера ночью ты не сказала всей правды. Ты никудышная лгунья, Джулия. Очевидно, сказывается недостаток опыта. И не нужно на меня так смотреть. Я ведь пытаюсь помочь тебе.
     Руки совершенно онемели от холода, и Джулия спрятала их в рукава отороченной мехом куртки.
     - Итак? - продолжал настаивать Тед. - Я хочу услышать то, что ты не рассказала фэбээровцам.
     Джулии было очень больно видеть, впервые за все эти годы, выражение неодобрения на лице брата, но она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.
     - Ты дашь мне слово никому не говорить то, что я тебе сейчас скажу?
     Эта просьба заставила Теда тихо чертыхнуться.
     - Значит, ты влипла еще больше, чем я предполагал.
     - Я не знаю, что ты под этим подразумеваешь, Тед. Меня интересует другое - ты даешь мне слово или нет?
     - Конечно же, я даю тебе слово! - вспылил Тед. - Ты прекрасно знаешь, что ради тебя я готов на все! Так же как и Карл.
     Его слова настолько тронули Джулию, что она чуть было снова не расплакалась, но вовремя вспомнила о данном самой себе обещании и взяла себя в руки, - Спасибо.
     - Не нужно меня благодарить! Я хочу услышать ответ на свой вопрос - чего ты не сказала фэбээровцам?
     - У меня не были завязаны глаза. Я знаю, как найти тот дом в Колорадо.
     - Понятно. Что еще?
     - Это все.
     - Все?
     - Это была единственная ложь, которую я сказала вчера.
     - Тогда, может быть, ты сообщишь мне, что ты не сказала?
     - Ничего такого, что не касалось бы меня лично.
     - Прекрати играть со мной в эти игры! Я должен точно знать, о чем именно ты умолчала, чтобы или защитить тебя, или найти опытного адвоката, если это окажется выше моих сил.
     - Ты что, пытаешься выяснить, спала ли я с ним? - набросилась на него Джулия, усталость и напряжение которой внезапно переросли в гнев. - Если да, то спроси прямо! Не надо уподобляться Ричардсону.
     - На твоем месте я бы не возмущался, а сказал Ричардсону большое спасибо! Если бы не он, то Ингрэм разговаривал бы с тобой совсем по-другому. Он прекрасно понимает, что ты что-то скрываешь, и может быть, даже очень многое, но.., но этот Ридчардсон настолько очарован тобой, что тебе удалось обвести его вокруг пальца!
     - Ричардсон - грубиян!
     - А ты, судя по всему, по сей день не поняла, какое впечатление производишь на мужчин. Ричардсону по крайней мере ты совершенно вскружила голову. Бедняга.
     - Спасибо, - сердито огрызнулась Джулия. - Я всегда знала, что ты обо мне хорошего мнения.
     - Мы и дальше будем продолжать пикироваться, как два подростка, или ты мне все-таки сообщишь, что именно утаила от ФБР?
     - А тебе не кажется, что существуют вещи, которые касаются только меня, и элементарное чувство собственного достоинства...
     - Тебе нужно было вспомнить о чувстве собственного достоинства до того, как прятаться по горам с беглым преступником.
     Джулия вздрогнула, как будто он ударил ее. Ни слова не говоря, она вылезла из машины и с грохотом захлопнула за собой дверцу. Тед догнал ее уже на пороге.
     - Что ты собираешься делать?
     - Я, кажется, уже сообщила тебе ту единственную ложь, из-за которой у меня могут возникнуть неприятности с законом, - ответил Джулия, нажимая на звонок. - А теперь, чтобы не повторяться, я собираюсь сообщить одновременно тебе и Карлу то, что вам так не терпится узнать. После этого, даже если вы меня вывернете наизнанку, мне будет просто нечего вам сказать.
     Дверь открыл Карл, но Джулия решительно прошла мимо него и остановилась в самом центре прихожей. Не замечая ничего вокруг, в том числе и Кэтрин, спускавшуюся по лестнице, она обратилась прямо к озадаченному Карлу:
     - Тед мне уже сообщил, что вы с ним вычислили, что я лгала на допросах. Он также напомнил мне, что люди, которые "прячутся по горам" с беглыми преступниками, не имеют права на личные секреты и чувство собственного достоинства, и он, несомненно, прав! Поэтому сейчас я собираюсь сообщить вам ту правду, которую вы так хотели услышать. Я сказала на допросе, что Зак не применял ко мне никакого физического насилия, и это истинная правда! Он рисковал своей жизнью, чтобы спасти меня, и даже вы, мои братья, которые все равно будете ненавидеть и презирать его, что бы я ни сказала, не сможете расценить это как "физическое насилие". Он ни разу не причинил мне боли. Он не насиловал меня, но я спала с ним. Я спала с ним и охотно продолжала бы спать до конца своей жизни, если бы он этого захотел! Теперь вы удовлетворены? Надеюсь, что так. Потому что больше мне нечего вам сказать! Я не знаю, где сейчас Зак! Я не знаю, куда он собирался ехать дальше! Я бы отдала все на свете, чтобы это узнать, но...
     Джулия задохнулась от душивших ее рыданий и замолчала.
     Прижимая ее к себе и тщетно пытаясь успокоить, Карл свирепо посмотрел на брата.
     - - Ты что, с ума сошел? Какого черта ты ее так расстроил?
     Тед был настолько ошарашен этой неожиданной атакой, что совершенно растерялся. Он даже посмотрел на свою бывшую жену, надеясь хоть от нее дождаться какой-то поддержки, но Кэтрин отвела взгляд и спокойно сказала:
     - Тед обладает одним удивительным талантом - он очень хорошо умеет доводить до слез женщин, которые его любят. Причем делает это не специально, он просто не может простить нам то, что мы периодически нарушаем установленные им правила. Именно поэтому он стал полицейским и собирается стать юристом. Он очень любит всякие правила. Он просто обожает их! Джулия, - добавила она, подходя к подруге и беря ее за руку, - пошли в библиотеку. Ты же просто с ног валишься, хотя твои братья этого, судя по всему, не замечают.
     - Но я ведь не хотел расстраивать ее, - оправдывался Тед, идя рядом с Карлом. - Я просто сказал ей, чтобы она ничего от меня не скрывала!
     - Кроме чувства справедливости, тебе неплохо бы обзавестись чувством такта, - сердито оборвал его Карл, - и не заставлять свою сестру ощущать себя бродяжкой.
     Совершенно обессиленная, Джулия опустилась в кресло, но расслабиться ей не довелось. На сей раз бурная семейная ссора вспыхнула с подачи Кэтрин.
     - Вы оба только что проявили завидную настойчивость, влезая в личную жизнь Джулии, - сердито сказала бывшая жена Теда, наливая всем по бокалу вина. - Более того! Вы еще смели осуждать ее! Лицемеры! Ваша бедная сестра, может быть, и считает вас святыми, но я об этом знаю несколько больше ее. Тед, ты разве забыл, как раздевал меня именно в этой комнате даже до того, как состоялась наша официальная помолвка? А мне, между прочим, тогда было всего девятнадцать!
     Протянув Джулии один из бокалов, Кэтрин кивнула на диван, обитый темно-бордовой кожей;
     - А потом ты занимался со мной любовью на этом самом диване! Насколько я помню, ты еще был приятно удивлен тем фактом, что я оказалась девочкой. А уже через час мы снова занимались любовью в бассейне, а потом...
     - Я все это помню не хуже тебя! - раздраженно перебил ее Тед и, подойдя к бару, взял оставшиеся два бокала. Сунув один из них Карлу, он пробормотал:
     - Если не ошибаюсь, то через пару минут тебе это может понадобиться.
     Но все произошло даже раньше. Покончив с Тедом, Кэтрин повернулась к его злополучному брату:
     - Да и ты, Карл, у нас далеко не святой! До того, как ты женился, ты спал с...
     - Оставь в покое мою жену, - предупредил Карл голосом, который не предвещал ничего хорошего.
     - А я и не собиралась трогать Сару, - язвительно ответила Кэтрин. - Я просто вспомнила об Элен Рихтер и Лизе Бартлесман, с которыми ты спал еще в школе, а также о Кей Соммерфилд - это было немного попозже, а также...
     Отчаянная мольба, прозвучавшая в голосе Джулии, заставила всех повернуться к ней.
     - Пожалуйста, перестаньте. Хватит. Мне кажется, что для одного вечера разрушенных иллюзий более чем достаточно. Тед приподнял свой бокал и сказал:
     - Выпьем за Кэтрин! Ел, как всегда, удалось воздать всем по заслугам. Кроме, естественно, себя.
     Когда Кэтрин снова заговорила, в ее голосе не осталось и следа былой враждебности:
     - Ну почему же? Из нас четверых мне надо каяться больше всех.
     - Наверное, в том, что уступила моим домогательствам и снизошла до того, чтобы спать со мной?
     - Нет, - спокойно ответила она.
     - Тогда в чем же?
     - Ты сам прекрасно знаешь ответ на этот вопрос.
     - Ну уж, наверное, не в том, что наш брак распался? - насмешливо поинтересовался Тед.
     - Нет. Скорее, в том, что я разрушила наш брак. Это неожиданное признание потрясло Теда, но он постарался ничем не выдать своего замешательства, скрыв его за нарочитой грубостью:
     - Кстати, какого черта ты сшиваешься в Китоне? Кэтрин вернулась к бару и начала открывать вторую бутылку вина.
     - Спенсер считает, что перед свадьбой мне на некоторое время необходимо вернуться в город, откуда я сбежала, когда распался мой первый брак. Он говорит, что только так я смогу снять свою подсознательную тягу к прошлому и вновь обрести самоуважение.
     - Этот Спенсер, - презрительно процедил Тед, - судя по всему, редкостный болван.
     К великому изумлению Теда, его непредсказуемая бывшая жена весело рассмеялась и приподняла свой бокал.
     - Я что, сказал что-нибудь смешное?
     - Да нет, - давясь от смеха, ответила Кэтрин, - просто Спенсер мне всегда очень напоминал тебя...
     Отставив в сторону нетронутый бокал, Джулия встала с кресла.
     - Боюсь, что вам придется продолжать свою словесную дуэль без меня. Я слишком устала, чтобы быть секундантом. Спокойной ночи.

Глава 46

     Надев халат, который ей дала Кэтрин, Джулия спустилась в библиотеку. Ее подруга уже была там и смотрела десятичасовые вечерние новости.
     - Я, честно говоря, думала, что ты будешь спать до утра, - удивленно сказала Кэтрин, вставая навстречу Джулии. - Правда, на всякий случай приготовила ужин и на тебя тоже. Сейчас принесу.
     - Было что-нибудь в новостях? - Джулия старалась говорить спокойно, но у нее это плохо получалось.
     - По крайней мере ничего о Захарии Бенедикте, - поспешила успокоить ее Кэтрин. - Зато ты сегодня главная героиня всех национальных новостей. Сообщают, что ты благополучно вернулась домой, что ты цела и невредима.
     Джулия крайне равнодушно отреагировала на это сообщение, и Кэтрин решила поддразнить подругу:
     - Ты хоть понимаешь, что стала знаменитой?
     - Ты хочешь сказать - приобрела скандальную известность, - отшутилась Джулия. Кэтрин оказывала на нее успокаивающее, расслабляющее воздействие, и она начинала постепенно приходить в себя.
     Кивнув в сторону огромной кипы газет и журналов, возвышающейся на журнальном столике, Кэтрин сказала:
     - Я приберегла их на всякий случай. А вдруг тебе захочется завести альбом для вырезок? Можешь просмотреть, пока я схожу за твоим ужином. Или ты уже их видела?
     - Я не видела ни единой газеты и тем более журнала целую неделю, - ответила Джулия, потянувшись к стопке, и взяла верхний журнал.
     - О Господи! - воскликнула она, не зная, злиться ей или смеяться, когда с обложки на нее глянуло ее же собственное лицо под броским заголовком: "Джулия Мэтисон - жертва или соучастница?". Отшвырнув журнал в сторону (кажется, это был "Ньюсуик"), Джулия начала быстро просматривать всю остальную кипу, постоянно натыкаясь на собственные огромные фотографии, занимающие первые полосы десятков национальных журналов и газет.
     Вернувшаяся с подносом Кэтрин мельком взглянула на обложку "Ньюсуик" и сказала;
     - Весь город дружно поднялся на твою защиту. Мэр Аделсон лично написал редакционную статью в "Китайском вестнике", в которой напомнил всем жителям: о чем бы ни писали центральные газеты, они-то знают тебя лучше и должны понимать, что ты никогда не свяжешься с таким преступником, как Захарии Бенедикт. Кажется, я процитировала его почти дословно.
     Улыбка Джулии немного померкла.
     - Но ведь ты-то знаешь, - сказала она, откладывая в сторону очередную газету, - ты же слышала, что я говорила Теду и Карлу. Я таки "связалась" с ним.
     - Та статья Аделсона была как бы ответом на заявление водителя грузовика, который считал, что ты помогаешь Бенедикту совершенно добровольно. Ну, ты помнишь - вся эта история про возню в снегу и тому подобное. - Кэтрин немного поколебалась, но потом все-таки спросила:
     - Ты не хочешь рассказать мне обо всем этом.., и о нем?
     Посмотрев на подругу, Джулия вспомнила все те доверительные разговоры, которые они вели прежде. Они были ровесницами и подружились с той самой минуты, когда Тед их познакомил. После того как их брак с Тедом распался, Кэтрин вернулась в колледж, а потом переехала в Даллас. До сегодняшнего дня она принципиально отказывалась приезжать в Китон даже на пару дней, но Джулия довольно часто навещала ее в Далласе. Их дружба, начавшаяся так внезапно, с годами только крепла, без труда выдержав испытание и временем, и разлукой.
     - Я не только хочу рассказать тебе о нем, - сказала наконец она. - Мне это просто необходимо. Может быть, тогда я хоть как-то смогу избавиться от этого наваждения и вернуться к нормальной жизни. - Джулия помолчала и спустя некоторое время беспомощно добавила:
     - Но я даже не знаю, с чего начать.
     Кэтрин поудобнее устроилась на диване и подсказала:
     - Какой он в реальной жизни?
     - Какой? - задумчиво повторила Джулия, прикрывая ноги пледом и пытаясь подобрать такие слова, которые бы позволили ей создать наиболее точный портрет Зака. - Он суровый, Кэтрин. Очень суровый. Но одновременно и очень нежный. Ты даже не представляешь, каким нежным он может иногда быть. - Джулия снова замолчала, пытаясь подыскать пример, который бы лучше всего объяснил, что она имеет в виду, но потом все же решила рассказать обо всем по порядку. - В течение первых двух дней я действительно боялась, что он убьет меня, если я попытаюсь бежать. На третий день мне удалось обнаружить в гараже снегоход и...
     В течение следующих трех часов Джулия рассказала практически обо всем, кроме самых интимных моментов, которые она не пыталась скрыть, но и описывать в подробностях тоже не хотела.
     В Кэтрин она нашла благодарного слушателя. Подруга лишь изредка перебивала ее, чтобы кое-что уточнить, смеялась над забавными эпизодами, поражаясь ревности к Патрику Свейзи, хмурилась - иногда с сочувствием, иногда с неодобрением.
     - Ну и история! - сказала она, когда Джулия наконец закончила. - Если бы ее рассказал кто-нибудь другой, не поверила бы ни единому слову. Я тебе никогда не говорила, что в свое время мне страшно нравился Бенедикт? Потом я просто думала о нем как об убийце. Но теперь... - Кэтрин замолчала, не находя слов для того, что хотела сказать, но потом все-таки продолжила:
     - Неудивительно, что ты не можешь перестать думать о нем. Я хочу сказать, что у этой истории нет конца. Если он действительно не виновен, то она по идее должна закончиться благополучно - настоящий убийца попадет в тюрьму, хороший парень будет полностью оправдан и начнет новую счастливую жизнь. Такие истории всегда заканчиваются хорошо.
     - К сожалению, - мрачно заметила Джулия, - на этот раз мы имеем дело с реальной жизнью. А в ней, как видишь, такие истории заканчиваются совсем по-другому.
     - Нет, не может быть, чтобы все закончилось так паршиво, - настаивала Кэтрин. - Итак, вчера на рассвете вы проснулись, он проводил тебя до машины, и ты уехала? Неужели это все?
     - Мне бы очень хотелось, чтобы это было "все"! - в отчаянии воскликнула Джулия. - Зак хотел, чтобы все было именно так, и я знала об этом. Но, к несчастью, мне понадобилось все испортить. Мало того, что я разревелась, как последняя дура, я еще и сказала, что люблю его! Он не желал моих признаний, я знаю, накануне я уже говорила ему об этом, и тогда он сделал вид, что ничего не слышал. А вчера все получилось еще хуже. Мало того, что я сама унизила себя, но и он.., он... - Дальше Джулия продолжать не смогла - ее душили стыд и обида.
     - И что же он сделал? - мягко спросила Кэтрин. Джулия заставила себя посмотреть на подругу и, стараясь говорить как можно бесстрастнее, ответила:
     - Он улыбнулся, как обычно улыбается взрослый человек, глядя на неразумное дитя, и сообщил мне, что я, оказывается, его не люблю, что я себе это внушила только потому, что не понимаю разницы между сексом и любовью. Он сказал, чтобы я возвращалась домой и как можно скорее его забыла. Должна заметить, что его последнее, желание полностью совпадает с моим.

     Ее слова поразили и озадачили Кэтрин. Нахмурившись, она резко сказала;
     - Странно, что человек, которого ты мне описала, мог повести себя таким гадким и бессердечным образом.
     - Мне это тоже показалось странным, - согласилась Джулия, снова чувствуя себя глубоко несчастной. - Тем более что временами мне начинало казаться, что я ему тоже небезразлична Иногда у него в глазах появлялось такое выражение, как будто . - Джулия осеклась, злясь на себя за собственную глупость и доверчивость. - Если бы я могла вернуть время назад, я бы повела себя совсем по-другому. Я бы сделала вид, что очень радуюсь предстоящему отъезду. Я бы поблагодарила его за замечательное приключение и уехала! Вот как мне надо было поступить... - Нарисованная ею же самой сцена настолько живо предстала перед глазами, что она снова замолчала и медленно покачала головой, как бы полностью опровергая свои же собственные слова. Внезапно пришедшая ей в голову мысль значительно улучшила ее настроение. - Нет, это было бы невероятно глупо с моей стороны. И совершенно не правильно, - подумала она вслух.
     - Но почему? Ты бы избавила себя от ненужного унижения, - напомнила ей Кэтрин.
     - Может быть. Но потом я бы всю жизнь казнила себя за это и думала, что могло бы быть, если бы он тоже сказал, что любит меня. Я бы винила себя за то, что упустила возможность уговорить его взять меня с собой и вместе искать настоящего убийцу. В конце концов я бы возненавидела себя за то, что не призналась ему в любви, что не предприняла никакой попытки изменить конец этой истории. Конечно, мне тяжело осознавать, что Зак совсем не любит меня. Мысль об этом причиняет мне боль, но эта боль несравнима с тем, что я бы испытывала, если бы не использовала свой шанс.
     Слова Джулии настолько потрясли Кэтрин, что ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя.
     - Джулия, я, наверное, никогда не перестану тебе удивляться. Ты права абсолютно во всем, но если бы я вдруг оказалась на твоем месте, мне понадобились бы годы, чтобы все это осознать и посмотреть на вещи объективно. Ты только подумай - этот человек похитил тебя, соблазнил после того, как ты спасла его жизнь, лишил тебя девственности, а в благодарность за все это унизил и отослал домой на растерзание фэбээровцам и журналистам. Да из всех бессердечных мерзавцев...
     - Пожалуйста, не надо развивать эту тему, - взмолилась Джулия, но теперь на ее лице снова появилась прежняя улыбка, - а не то я снова рассержусь и не смогу "смотреть на вещи объективно". Не говоря уж о том, - добавила она, - что меня никто не соблазнял.
     - Исходя из того, что ты мне рассказала, я просто не могу подобрать другого слова. Может быть, ты меня просветишь? Глядя на потухший камин, Джулия прошептала:
     - Я хотела, чтобы он соблазнил меня. Ты даже не представляешь, как я этого хотела.
     - Скажи, а если бы он признался, что любит тебя, - после непродолжительного молчания спросила Кэтрин, - ты действительно бы смогла отказаться от своей семьи, работы, от всей своей прежней жизни и скрываться вместе с ним?
     Ответ Джулии был выразителен и лаконичен:
     - Да.
     - Но ведь тогда ты бы стала сообщницей, или как там они называют людей, которые помогают преступникам.
     - Я не думаю, что кто-нибудь стал бы судить жену за то, что она присоединилась к своему мужу.
     - О Господи! - в ужасе воскликнула Кэтрин. - Джулия, что ты такое говоришь? Неужели ты бы вышла за него замуж?
     - Я не понимаю, почему именно тебе в это так трудно поверить.
     - Что ты имеешь в виду?
     Джулия продолжала смотреть на подругу с грустной, понимающей улыбкой.
     - Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, Кэтрин. Теперь твоя очередь исповедоваться.
     - В чем?
     - В том, зачем ты вернулась в Китон. Раньше ты постоянно рассказывала мне, что хочешь заставить Теда прислушаться к твоим словам и желаниям, а сегодня ты кротко и безропотно сносила все его оскорбительные и несправедливые выпады. Почему?

Глава 47

     Стушевавшись под пристальным взглядом Джулии, Кэтрин потянулась за чайником и налила себе уже почти остывшего чаю. Ее рука слегка дрожала.
     - Я терпела все, что говорил Тед, потому что не заслуживаю лучшего отношения, учитывая то, как я себя вела после нашей свадьбы.
     - Три года назад, подавая на развод, ты так не считала, - напомнила ей Джулия. - Помнится, ты говорила мне, что разводишься с ним потому, что он бессердечный эгоист, самодур и много чего другого.
     - Три года назад, - грустно сказала Кэтрин, - я была испорченным ребенком, вышедшим замуж за человека, чья единственная вина заключалась в том, что он хотел иметь дома жену, а не взбалмошную девчонку. Наверное, ты одна из всех жителей Китона не подозревала, что я была всего лишь жалкой пародией на жену. Ты просто всегда слишком хорошо относилась ко мне и не видела даже того, что видели все, а у меня самой тогда не было ни мужества, ни необходимой мудрости, чтобы взглянуть правде в глаза. Тед знал правду, но он всегда был слишком галантен и не хотел открывать тебе глаза на то, что я на самом деле из себя представляла. Пожалуй, нежелание вмешивать тебя в наши семейные неурядицы было чуть ли не единственным, что нас в то время объединяло.
     - Скажи, - мягко перебила ее Джулия, - ведь ты же до сих пор любишь его, правда?
     Кэтрин, нервно крутившая вокруг пальца левой руки кольцо с огромным, грушевидной формы бриллиантом, сдавленно рассмеялась:
     - Если бы ты задала мне этот вопрос неделю назад, до того, как твое исчезновение заставило Теда волей-неволей общаться со мной, я бы ответила "нет".
     - А теперь?
     Подняв голову, Кэтрин посмотрела прямо в глаза Джулии и сказала:
     - Говоря твоими же собственными словами, я бы спала с твоим братом до конца своей жизни, если бы он только снова этого захотел.
     - Но коли это так, - спокойно спросила Джулия, внимательно изучая напряженное лицо подруги, - то как ты можешь объяснить тот факт, что до сих пор носишь обручальное кольцо, подаренное другим мужчиной?
     - Честно говоря, оно уже мне не принадлежит.
     - То есть?
     - Вчера я разорвала нашу помолвку, но Спенсер просто попросил меня хотя бы пару недель не объявлять об этом официально. Может быть, он думает, что я просто слишком сильно поддалась настроению и это должно скоро пройти.
     Сдержав бурную радость, которую испытала, услышав новость о расторгнутой помолвке, Джулия лишь слегка улыбнулась.
     - А как ты собираешься вернуть Теда? - поинтересовалась она и, снова посерьезнев, добавила:
     - Это будет нелегко. Он очень изменился после развода - редко смеется и стал каким-то.., сухим, замкнутым, как будто возвел вокруг себя неприступную стену, за которую не пропускает никого. Даже меня и Карла. По-моему, единственное, что его сейчас беспокоит, - это сдача адвокатских экзаменов и открытие собственной практики. - Джулия немного поколебалась, прежде чем продолжить, но потом все-таки решилась:
     - Ты раздражаешь его, Кэтрин. Иногда мне даже кажется, что он тебя ненавидит.
     - Неужели это так заметно? - попыталась пошутить Кэтрин, но вышло это у нее довольно жалко, и она снова заговорила серьезно. - Ну что же, у него имеются довольно веские причины ненавидеть меня.
     - Я не верю в это. Просто иногда даже два самых прекрасных человека не могут ужиться вместе. И в том, что их брак распадается, нет ничьей вины.
     - Не нужно оправдывать меня, Джулия. Особенно теперь, когда я наконец набралась мужества для того, чтобы рассказать тебе всю правду, какой бы безобразной она ни была. А правда заключается в том, что вся вина за наш развод лежит исключительно на мне. Я любила Теда, когда выходила замуж, но в силу испорченности и инфантильности не могла понять, что любовь - это еще и умение кое-чем жертвовать ради любимого человека. Как бы нелепо это ни звучало, но я рассчитывала привязать Теда к себе узами брака, а потом еще пару лет жить в свое удовольствие, до тех пор пока не нагуляюсь и не созрею для оседлой семейной жизни. Чтобы тебе это стало понятнее, приведу такой пример. - Кэтрин сделала глубокий вдох, но мужественно продолжала:
     - Через месяц после свадьбы я вдруг поняла, что все мои друзья приедут в колледж на осенний семестр, а мне придется остаться в Китоне. И я почувствовала себя мученицей, потому что мне было всего двадцать, а семейные узы уже связывали меня по рукам и ногам, не давая вернуться к веселой студенческой жизни. Тед к тому времени скопил достаточно денег для того, чтобы оплачивать и свое, и мое образование. Он предложил согласовать наши занятия таким образом, чтобы ездить в Даллас вместе. Но мне этого было мало! Видишь ли, я хотела вернуться на восток, в свой прежний колледж, и жить там вольной пташкой, приезжая к мужу на праздники и летние каникулы.
     Джулия изо всех сил пыталась скрыть изумление, но могла бы и не стараться - Кэтрин настолько увлеклась самобичеванием, что не замечала ничего вокруг.
     - Тед, естественно, сказал, что не видит смысла в подобном браке, но даже если бы и видел, то все равно не мог бы себе позволить отправить меня на учебу в Бруклин. Тогда я побежала за деньгами к папе, хотя Тед давно ясно дал мне понять, что если я стану его женой, то должна отказаться от привычки по-прежнему брать деньги у родителей. Папа, естественно, позвонил Теду и сказал, что с радостью оплатит все расходы по моему образованию в Бруклине, но Тед ответил, что в этом нет нужды, потому что ни в какой Бруклин я не поеду. Это привело меня в такое бешенство, что я решила мстить. И не придумала ничего более остроумного, чем полностью отказаться от какой бы то ни было работы по дому. Я не готовила обеды, не ходила в прачечную. Всем этим пришлось заниматься Теду, включая и покупку продуктов. Естественно, уже через пару недель весь Китон судачил о том, какая я плохая жена. Но несмотря на все мои выходки, Тед по-прежнему не оставлял надежды, что через некоторое время я повзрослею и стану себя вести как нормальная женщина. Понимаешь, - добавила Кэтрин, - он ведь чувствовал себя виноватым в том, что женился на девчонке, которая не успела как следует пожить. Короче, единственной супружеской обязанностью, которую я выполняла в течение первого года нашего брака, являлись занятия любовью. А это, - добавила она с мягкой улыбкой, - как ты понимаешь, было совсем необременительно.
     Кэтрин снова замолчала. Но на этот раз молчание продолжалось настолько долго, что Джулия даже засомневалась, собирается ли она вообще продолжать свой рассказ. Но вот Кэтрин тяжело вздохнула и заговорила:
     - Через некоторое время папе, который очень переживал за меня, потому что я ему постоянно жаловалась, пришла в голову, как ему тогда показалось, спасительная мысль. Он решил, что если у меня будет свой, роскошный дом, то я сразу стану намного счастливее и все семейные неурядицы отступят на задний план. А я тогда была настолько молода и глупа, что всерьез загорелась идеей стать хозяйкой в собственном доме с бассейном и теннисным кортом. Правда, папа справедливо опасался, что Тед ни за что не примет от него никакой финансовой помощи, но я убедила и себя, и его, что если мы поставим твоего брата перед фактом, то ему ничего не останется, как только примириться. Поэтому папа купил участок земли на Уилсон Ридж, и мы втайне пригласили архитектора, чтобы обсудить с ним проект будущего дома. Дом еще не был построен, а я уже влюбилась в каждый его уголок, до мелочей продумывала каждую деталь, каждый стенной шкаф, каждую нишу, каждый камин. Я даже начала стирать и готовить, так что Тед решил, что я наконец взялась за ум и решила стать настоящей женой. Он видел, что я счастлива, и радовался этому, хотя и не понимал причины такой внезапной перемены. Он считал, что родители строят новый дом на Уилсон Ридж для себя, а я не спешила его разубеждать. Тем более что весь Китон думал точно так же.
     На этот раз Джулия не смогла скрыть своего изумления - ведь она прекрасно знала этот шикарный дом, с бассейном и теннисным кортом, который возвышался на одном из холмов неподалеку от Китона.
     - Да-да, - сказала Кэтрин, заметив выражение ее лица. - Тот дом, где сейчас живут Делорики, должен был быть моим.
     - Ну и что же случилось? - задала Джулия первый вопрос, который пришел ей в голову.
     Поежившись от неприятных воспоминаний, Кэтрин продолжала свой рассказ:
     - Когда дом был уже практически закончен, мы с папой привезли туда Теда, и папа вручил ему ключи. Можешь себе представить, что произошло потом. Тед был в ярости. Он не мог простить мне обмана, а также того, что я нарушила свое обещание, данное перед тем, как мы поженились, - жить только на его зарплату. О, он был очень вежлив! Спокойно посоветовав моему отцу подыскать кого-нибудь, кто мог бы себе позволить жить в таком доме и содержать его, он просто развернулся и ушел.
     История, о которой рассказывала Кэтрин, произошла всего за пару месяцев до развода, поэтому Джулия, естественно, предположила, что именно отказ Теда нанес последний, сокрушительный удар по их браку.
     - После чего вы стали ссориться все чаще и в конце концов расстались, - подсказала она.
     - Нет. После того случая мы перестали спать вместе. Но и так было уже слишком поздно.
     - Что ты имеешь в виду?
     Кэтрин сидела совершенно неподвижно, опустив глаза и кусая губы. Когда она заговорила, ее голос немного дрожал:
     - Через несколько дней - как раз перед нашим окончательным разрывом - я очень неудачно упала с одной из лошадей отца, помнишь?
     - Конечно, помню. Ты тогда еще сломала руку.
     - В тот день я сломала не только руку, но и наш брак, одновременно разбив сердце собственного мужа. - Кэтрин подняла на Джулию полные слез глаза и пояснила:
     - Вскоре после того, как Тед отказался от нашего нового дома, я обнаружила, что беременна. Я пришла в бешенство. И даже не столько потому, что в нашем несостоявшемся доме была предусмотрена прекрасная детская, сколько потому, что Тед, на которого я была так зла, получит то, о чем он так мечтал, - ребенка. На следующий день, несмотря на его запрет, я поехала кататься верхом. И не думай, что это была неспешная прогулка легким галопом. Я гнала как сумасшедшая.
     Кэтрин замолчала, не в силах продолжать, и Джулии пришлось заключить за нее:
     - Ты упала и потеряла ребенка. Кэтрин кивнула.
     - Тед был не только убит горем, он.., он был в бешенстве. Он решил, что я специально подстроила это падение, чтобы избавиться от беременности. И его можно понять, если вспомнить, как я себя вела. Но самое смешное, - с трудом сдерживая слезы, добавила она, - что именно это несчастье было одной из тех немногих вещей в нашем браке, которое произошло не по моей вине. Я всегда гоняла лошадей как сумасшедшая, когда хотела успокоиться. Мне это помогало разрядиться, сбросить напряжение. И в тот день, когда я оседлала Грома, у меня и мысли не было о том, что мне может грозить выкидыш. Тем более что препятствия, через которые мы прыгали тогда, были ему прекрасно знакомы и с ними никогда не возникало никаких проблем. Я просто не знала о том, что у него недавно было растяжение и он еще не совсем поправился. Понимаешь, Гром был настолько привязан ко мне, что ради меня готов был на все. Он и виду не подал, что у него болит передняя нога, но после очередного препятствия не выдержал и упал на колени, а я оказалась на земле. Мы с отцом пытались объяснить это Теду, но он нам не поверил. Хотя разве можно было его обвинять после того обмана с домом? Не говоря уже о том, что ни одна нормальная женщина никогда не стала бы рисковать ребенком таким идиотским образом. - Слезы душили Кэтрин, и, тем не менее, она заставила себя закончить рассказ. - Это не я решила подать на развод, Джулия. Когда я вернулась из больницы, Тед уже собрал все свои вещи. Но он был галантным до конца и позволил мне представить дело так, будто это я развожусь с ним, а не наоборот. И он никогда никому не рассказывал о несостоявшемся ребенке. Я сразу повзрослела в тот день, когда увидела, в прихожей его чемоданы и поняла, что теряю, но было уже слишком поздно. А все остальное ты знаешь - я вернулась на восток, в свой колледж, получила степень и начала работать в далласском музее.
     Поднявшись со своего места, Джулия быстро вышла из комнаты, но вскоре вернулась с пачкой бумажных салфеток.
     - Я подумала, - рыдала Кэтрин, тщательно промокая салфетками слезы, которые тотчас же набегали снова, - что ты ушла, чтобы собрать вещи и навсегда уехать из моего дома.
     - Ты по-прежнему моя лучшая подруга, - прошептала Джулия, крепко обнимая ее и тоже начиная шмыгать носом.
     Наплакавшись, девушки немного успокоились и сели друг напротив друга, промокая остатки слез и пытаясь улыбнуться.
     - Да, ситуация малоприятная, - наконец сказала Джулия.
     - Мягко говоря, - согласилась Кэтрин и, робко улыбнувшись, добавила:
     - Мне кажется, что нам обеим не помешает провести пару недель в доме моих родителей в Сент-Бартсе. Ты можешь сослаться на необходимость восстановить силы после всего случившегося и взять у Дункана небольшой отпуск. Мы могли бы просто отдохнуть, позагорать и хотя бы на некоторое время полностью забыть о мужчинах. Что скажешь?
     - Я скажу, - ответила Джулия, забираясь с ногами на диван и обнимая руками колени, - что если ты действительно собираешься вернуть Теда, то тебе лучше остаться здесь. Ты знаешь, что последнее время его довольно часто видят с Грейс Хэлверс?
     Кэтрин Кивнула. Она, конечно, слышала об этой рыжеволосой красотке.
     - Впервые я узнала о ней от мистера Кипинга. У моих родителей сломалась стиральная машина, и мне пришлось пойти в его прачечную. Как ты думаешь, что он сказал, когда увидел меня?
     Так как вопрос был чисто риторическим, Джулия промолчала, ожидая продолжения.
     - Он посмотрел на меня так, как будто я какой-то несмышленый, беспомощный ребенок, и поинтересовался, сколько еще мужей я собираюсь сменить, прежде чем научусь пользоваться стиральной машиной. После чего ехидно добавил, что Грейс Хэлверс, если ей, конечно, удастся заполучить Теда, не позволит ему готовить, ходить по магазинам и заниматься стиркой. Так же как и Сью Эллен Джури, если ей удастся обставить Грейс.
     Джулия ненадолго задумалась и уверенно сказала:
     - Нет, ты знаешь, несмотря на то, что я только что говорила о Теде и Грейс, мне кажется, что он никогда не женится вторично.
     Но вместо того чтобы успокоить Кэтрин, слова Джулии еще больше взволновали ее.
     - Тед обязательно должен жениться. Если не на мне, то хоть на ком-нибудь. Он относится к тому типу любящих, заботливых мужей, о которых может только мечтать любая женщина. Такой мужчина не может и не должен жить один. Это было бы самым настоящим преступлением и по отношению к нему, и по отношению к той женщине, которую он мог бы осчастливить. Да, им невозможно помыкать, что так злило меня, когда я была помоложе, но он также невероятно мягок и уступчив. В тех редких случаях, когда у меня хватало ума не требовать, а просто попросить, он всегда с готовностью шел навстречу. - В глазах Кэтрин появилось мечтательное выражение и, глядя куда-то мимо Джулии, она заговорила немного удивленным голосом:
     - А ты знаешь, несмотря на то, что мы были такими разными, мы влюбились друг в друга буквально в первую же минуту после того, как встретились. Это было, как.., как какая-то химическая реакция.
     - О да! - насмешливо воскликнула Джулия. - Вы и по сей день реагируете друг на друга молниеносно. Бедный Карл! Когда вы с Тедом вступили в перепалку, у меня появилось такое ощущение, что он хочет поскорее куда-то спрятаться, пока под горячую руку не досталось и ему. А знаешь что? - добавила она уже серьезно. - Раз Тед так бурно реагирует на твое присутствие и каждое твое слово, значит, он до сих пор испытывает к тебе какие-то чувства.
     - Конечно, испытывает! - с горечью воскликнула Кэтрин. - Например, презрение. Но мне обязательно нужно до возвращения в Даллас получить его прощение! А как это сделать? Он бежит от меня как от чумы.
     Джулия, закончив собирать на поднос грязные тарелки, повернулась к подруге и заговорщицки улыбнулась.
     - Ты знаешь, я думаю, что смогу тебе кое-чем помочь. Как насчет того, чтобы поучаствовать в моей спортивной программе для детей-инвалидов? Мне требуются добровольцы для того, чтобы попадать под колеса инвалидных колясок и спотыкаться о костыли.
     - Это, конечно, не вполне соответствует моей специальности, но звучит очень заманчиво, - в тон ей ответила Кэтрин, следом за Джулией направляясь на кухню. - Я принимаю твое предложение. А теперь расскажи мне, как ты собираешься заставить Теда терпеть меня?
     - А вот именно так и собираюсь. Тед работает с моими детьми два раза в неделю, а иногда и чаще. Кроме того, мне действительно может понадобиться твоя помощь - помнишь, я тебе рассказывала о вечерних занятиях с женщинами, которые учатся читать? Ты себе даже не представляешь, какое это удовольствие - работать с ними.
     В огромной кухне Джулия поставила свой поднос на стойку и с любопытством стала рассматривать суперсовременные плиты и духовки, используемые, очевидно, во время знаменитых званых обедов старших Кахиллов. От созерцания множества непонятных приспособлений ее оторвал голос подруги:
     - Джулия, ты не представляешь, как я по тебе соскучилась! - Кэтрин порывисто обняла подругу и продолжала сбивчиво говорить:
     - Спасибо тебе за все. За то, что поддерживала нашу дружбу письмами, звонками и наездами в Даллас. За то, что выслушала меня сегодня. Я так давно хотела рассказать тебе правду о нас с Тедом, не боялась, что после этого ты меня возненавидишь.
     - Я "бы никогда не смогла возненавидеть тебя, - сказала Джулия, покрепче обнимая ее.
     - Потому что ты - самая добрая, самая чуткая из всех, кого я когда-либо встречала. Мне всегда так хотелось быть похожей на тебя.
     - В таком случае, тебе повезло, что это осталось только желанием, - перебила ее Джулия. - Если бы ты была такая, как я, то сегодня вечером начала бы рассказывать Теду о том, как сильно его любишь. А он бы посмеялся и отправил тебя домой.
     Чувствуя, что подруга вот-вот расплачется, Кэтрин хотела было сказать что-то утешительное, но Джулия, заметив это, не дала ей заговорить.
     - Вот увидишь, через пару дней я буду в полном порядке. Сейчас я просто очень устала. А потому и нервы пошаливают, но как только я отосплюсь и отдохну, все снова станет по-прежнему. Честное слово, Кэтрин, все будет хорошо. А теперь давай ложиться - уже ночь.

Глава 48

     Кэтрин засунула в духовку противень со сдобным печеньем и удивленно посмотрела на гудящий интерком.
     - Мисс Кахилл?
     Сознательно проигнорировав вопрос неизвестного визитера, Кэтрин спросила:
     - Кто говорит?
     - Пол Ричардсон, - нетерпеливо ответили на том конце. - Джулия Мэтисон у вас?
     - Мистер Ричардсон, - сердито сказала Кэтрин, - взгляните на часы. Сейчас половина восьмого утра! Мы с Джулией еще в халатах и абсолютно не готовы к приему гостей. Почему бы вам не зайти в более подходящее для визитов время, часов так, скажем, в одиннадцать? Судя по всему, в ФБР не уделяют особого внимания воспитанию хороших манер у сотрудников. - Она озадаченно уставилась на интерком, потому что готова была поклясться, что услышала чей-то смешок.
     - Несмотря на неподходящее время, я тем не менее вынужден настаивать на встрече с Дж.., с мисс Мэтисон.
     - А если я откажусь открыть ворота? - заупрямилась Кэтрин.
     - В таком случае, - весело ответил Ричардсон, - боюсь, что мне придется разнести замок из моего верного служебного револьвера.
     - Если вы это сделаете, - отпарировала Кэтрин, неохотно нажимая кнопку дистанционного управления, - то вам лучше тотчас же перезарядить его, потому что к тому времени, как вы подойдете к дому, на вас будут нацелены оба дробовика моего отца.
     С этими словами она выключила интерком и направилась в библиотеку. Джулия, свернувшись калачиком в кресле, с выражением бесконечной нежности и любви смотрела на экран телевизора. Подойдя поближе, Кэтрин увидела на экране фотографию Захария Бенедикта, и у нее защемило сердце.
     - С ним все в порядке?
     - Они понятия не имеют, где он находится, - с нескрываемой радостью сообщила Джулия и, криво улыбнувшись, добавила:
     - Правда, они также не имеют понятия о том, подозреваюсь ли я по-прежнему в соучастии или нет. Но, по их мнению, мое молчание и молчание ФБР является косвенным признанием вины. Кстати, нам не пора отправляться на кухню готовить омлет?
     - Самое время, - весело ответила Кэтрин, - правда, к нам на завтрак неожиданно пожаловал незваный гость.
     Перехватив удивленный взгляд Джулии, направленный на ее длинный желтый купальный халат, она добавила:
     - Такой грубиян не заслуживает того, чтобы ради него переодевались и даже причесывались.
     - И кто же это?
     - Пол Ричардсон. Кстати, ты для него уже "Джулия". Он только что чуть не проговорился по интеркому.
     Вчерашняя беседа с подругой и несколько часов хорошего, крепкого сна почти полностью восстановили силы Джулии и значительно укрепили ее дух.
     - Это гораздо лучше, чем быть для него заключенной с номером на груди, - мрачно пошутила она, и в это время ожил звонок на входной двери. Поплотнее затянув пояс халата, Джулия пошла открывать.
     Рывком распахнув дверь, она тут же испуганно отступила назад.
     - Пожалуйста, не стреляйте, - умоляюще сказал Ричардсон, протягивая руки.
     - А вы подали неплохую мысль, - ответила Джулия, с трудом сдерживая смех. - Не одолжите мне свой пистолет?
     Пол широко ухмыльнулся, жадно ощупывая взглядом изящную фигуру Джулии, рассыпанные по плечам каштановые волосы, ясные глаза и мягкую улыбку.
     - Сон и отдых явно пошли вам на пользу, - заметил он, но тотчас же спохватился и сурово добавил:
     - Но только не пытайтесь еще раз исчезнуть. Я ведь уже предупреждал вас, что должен постоянно знать, где вы находитесь!
     После утреннего выпуска новостей Джулия пребывала в самом благодушном настроении. Сознание того, что Зак в безопасности, придавало силы и позволяло относиться ко всему со спокойствием и чувством юмора.
     - Так вы пришли арестовать меня или только прочитать нотацию? - весело поинтересовалась она.
     - А что, вы нарушили какие-то законы? - в тон ей ответил Ричардсон, входя следом за ней на кухню.
     - Вы позавтракаете с нами? - спросила Джулия, игнорируя его последний вопрос и направляясь к Кэтрин, которая уже разбивала яйца для омлета. Обе девушки, одетые в халаты и совершенно ненакрашенные.., были очаровательны.
     - А вы меня приглашаете? - вопросом на вопрос ответил он, широко улыбаясь.
     Джулия подняла на него свои необыкновенные глаза, и Полу показалось, что они заглянули ему в самую душу. Почему-то ему очень захотелось, чтобы она смогла там увидеть побольше доброты и великодушия.
     - А вы хотите, чтобы вас пригласили?
     - Да.
     Джулия улыбнулась ему такой лучезарной улыбкой, что Пол почувствовал, как его сердце забилось вдвое быстрее.
     - В таком случае, - весело сказала она, - присядьте и подождите, пока мы приготовим один из наших фирменных омлетов. Правда, мы не занимались этим уже почти год, так что не ожидайте чего-то сверхъестественного.
     Сняв пиджак. Пол расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и поудобнее устроился за столом. Джулия поставила перед ним чашку кофе и вернулась к своим обязанностям. Молча наблюдая за девушками, прислушиваясь к их веселой болтовне, Ричардсон был совершенно очарован. Ему показалось, что он вдруг оказался в волшебной стране, которой правят две прекрасные феи с растрепанными волосами и в длинных халатах пастельных тонов. Кэтрин Кахилл обладала совершенно потрясающей, броской красотой, в то время как Джулию Мэтисон можно было назвать лишь просто хорошенькой, но тем не менее именно она снова и снова притягивала к себе его взгляд как будто магнитом. Он не мог оторвать глаз от ее роскошных, блестящих волос, в которых играли солнечные блики, ее удивительной улыбки, нежной кожи и невероятно густых и длинных ресниц.
     - Мистер Ричардсон, - окликнула его Джулия, не поднимая глаз и продолжая что-то сосредоточенно резать.
     - Называйте меня Полом, - попросил он.
     - Хорошо, Пол, - поправилась она, и Ричардсон подумал о том, что ему определенно нравится, как звучит его имя, когда его произносит Джулия.
     - Почему вы на меня так смотрите? Застигнутый врасплох. Пол сказал первое, что ему пришло в голову:
     - Мне очень интересно, что это такое вы там режете. - Длинный изящный палец указал на лежащий на разделочной доске предмет, по виду сильно напоминавший зубок чеснока.
     - Вы имеете в виду это? - спросила Джулия таким насмешливым тоном, что у Пола не осталось никаких сомнений по поводу того, что его ложь не удалась.
     - Да, - ответил он, к своему великому смущению чувствуя, что краснеет, как школьник.
     - Это болиголов.
     - Слава Богу! А я испугался, что это чеснок. Ее музыкальный смех рассыпался сотнями серебряных колокольчиков.
     - У вас очень красивая улыбка, - сказал Пол, когда, отсмеявшись, она снова вернулась к разделочной доске.
     Метнув на него быстрый взгляд из-под полуопущенных ресниц, Джулия не удержалась и насмешливо поинтересовалась:
     - Как вы думаете, она будет хорошо смотреться на фотографии в одном из ваших досье?
     Улыбка Пола увяла вместе с его хорошим настроением.
     - Бенедикт пытался с вами связаться, да? Поэтому вы вчера уехали так внезапно, не сказав мне ни слова, и приехали сюда? Поэтому вы сегодня утром говорили об аресте?
     Джулия закатила глаза и весело рассмеялась:
     - У вас слишком богатое воображение, мистер Ричардсон.
     - Черт побери! - сердито воскликнул Пол, резко вскакивая со своего места и подходя к ней. - Не играйте со мной в эти игры, Джулия. Когда я задаю вам какой-то вопрос, я хочу получить четкий и ясный ответ. - Обернувшись к Кэтрин, он резко сказал:
     - Не могли бы вы оставить нас наедине, мисс Кахилл?
     - Честно говоря, мне бы этого не хотелось, - так же резко ответила Кэтрин и возмущенно добавила:
     - Неужели вы действительно думаете, что Джулия помогала этому человеку сбежать из

тюрьмы?
     - Нет, не думаю. По крайней мере пока. Однако у меня есть такое подозрение, что она не станет особенно охотно помогать нам найти Бенедикта, даже если у нее и появится такая возможность.
     - Человека нельзя арестовать за то, чего он еще не совершил.
     - Я не собираюсь арестовывать ее! Хотя мне пришлось немало потрудиться, чтобы быть окончательно уверенным в том, что этого не попытается сделать кто-нибудь другой.
     - Вы действительно сделали это для меня? - В немного испуганном голосе Джулии одновременно слышались и удивление, и благодарность.
     Пол заколебался, чувствуя, как под взглядом ее бездонных синих глаз бесследно улетучиваются злость и раздражение.
     - Да.
     Джулия посмотрела на него с такой теплой и ласковой улыбкой, что он окончательно потерял голову, потом повернулась к Кэтрин и весело сказала:
     - Болиголов отменяется! - И они с облегчением рассмеялись.
     Лениво прихлебывая горячий кофе. Пол думал о том, что завтрак прошел просто чудесно. Джулия совершенно очаровала его. Теперь, после их разговора перед завтраком, ее отношение к нему резко переменилось. Она обращалась с ним с непритворной теплотой и сердечностью, улыбаясь шуткам и поддразнивая, когда он вдруг снова начинал себя вести как агент ФБР. От размышлений Пола отвлек голос Джулии.
     - Я разговаривала с мистером Дунканом, нашим директором, и он разрешил мне с завтрашнего дня приступить к работе, но только при условии, что журналисты не будут мешать занятиям, пытаясь добраться до меня. Кэтрин говорит, что единственный способ отделаться от них - это собрать всех вместе и сделать подробное официальное заявление по поводу того, что со мной произошло, а потом ответить на их вопросы. А что вы думаете по этому поводу?
     - Я думаю, что ваша подруга совершенно права. Честно говоря, я сам собирался посоветовать вам это сделать.
     Мысль о том, что ей придется публично защищать себя, ужасно расстроила Джулию.
     - Вы даже представить себе не можете, как мне противно, что толпа совершенно незнакомых людей будет задавать мне вопросы и требовать объяснений в том, что их совершенно не касается, - огорченно сказала она.
     - Я понимаю вас, но, к сожалению, выбор невелик - либо встретиться с прессой сейчас, на ваших собственных условиях, либо позволить им продолжать повсюду вас преследовать и печатать любые домыслы, которые им взбредут в голову.
     Джулия еще немного поколебалась и наконец, тяжело вздохнув, согласилась:
     - Ладно. Я так и сделаю. Но лучше бы меня сразу расстреляли.
     - Хотите, я буду там рядом с вами? Может быть, вам понадобится поддержка.
     - Вы действительно сделаете это для меня? "Сделаю ли я?" - кисло улыбнувшись, подумал Пол. Да ради нее он бы сделал все что угодно - убил дракона, вступил в схватку со львом, сдвинул горы... Черт побери, он бы даже согласился вытирать посуду!
     - Учитывая то, что интерес ФБР не последняя из причин, по которой пресса так настойчиво преследует вас, - сказал он, подходя к мойке и поднимая кухонное полотенце, отложенное Кэтрин, которая отошла к телефону, - это самое малое, что я могу для вас сделать.
     - Я.., я даже не знаю, как отблагодарить вас, - просто сказала Джулия, стараясь не замечать, как сильно он напоминает ей Зака.
     - Как насчет того, чтобы поужинать со мной в среду?
     - В среду? - ужаснулась Джулия. - Вы что, собираетесь быть здесь до среды?
     Дракон, которого Пол хотел убить ради нее, вдруг зарычал и оскалил зубы. Лев расхохотался. А гора выросла перед самым носом - огромная и недвижимая.
     - Я знал, что это вас обрадует, - попытался отшутиться он.
     - Вы меня не правильно поняли, - извиняющимся голосом сказала Джулия, положив руку ему на плечо. Чувствовалось, что она искренне сожалеет о своей несдержанности. - Правда. Просто дело в том, что я.., я ненавижу, когда за мной шпионят. И когда меня допрашивают, даже если это делаете вы.
     - А вам никогда не приходило в голову, что Бенедикт может вернуться за вами и что ваша жизнь тогда окажется в опасности? - спросил Пол, невольно смягчаясь. - Вдруг он решит, что ему недостает вашего общества? Или того чувства безопасности, которое он испытывал, удерживая вас при себе? А если ему покажется, что вы больше не лояльны по отношению к нему, и он захочет вам отомстить так же, как когда-то своей жене?
     - А если эта сковорода, которую вы так усиленно полируете полотенцем, вдруг решит стать зеркалом и повиснуть на стене в гостиной? - насмешливо отпарировала Джулия, ясно давая понять, какого она мнения о его нелепых предположениях.
     И в этот момент Полу вдруг отчаянно захотелось, чтобы Бенедикт обязательно предпринял что-то, направленное против нее. И поскорее. Тогда он мог бы спасти ее от мерзавца и одновременно доказать, что был прав. По каким-то совершенно непонятным ему самому причинам Пол был абсолютно уверен, что Бенедикт вернется за Джулией. Или попытается связаться с ней. К сожалению, Дейв Ингрэм был с ним совершенно не согласен. Насмехаясь над "интуицией" друга, он говорил, что если сам Пол окончательно Потерял голову, то это совсем не значит, что то же самое случилось с Бенедиктом.
     - Так как насчет ужина в среду? - продолжая вытирать посуду, поинтересовался Пол.
     - Я не могу. По средам и пятницам у меня вечерние занятия.
     - А в четверг?
     - Считайте, что мы договорились, - ответила Джулия, подавив очередной всплеск отчаяния по поводу того, что ФБР собирается держать ее под надзором так долго.
     - Может быть, вы пригласите и Кэтрин?
     - Чего ради?
     - Мне начинает казаться, - насмешливо сказала Кэтрин, появляясь на пороге кухни, - что я становлюсь лишней.
     Услышав ее голос. Пол покраснел и закрыл глаза, судорожно подбирая хоть какое-нибудь объяснение собственной бестактности.
     - Не подумайте, что я всегда так.., невежлив. Просто я точно знаю, что если вы пойдете с нами, то Дейв Ингрэм захочет присоединиться. А мне бы очень не хотелось проводить очередной вечер в его обществе, поэтому я и сказал.., то, что сказал. - Произнеся всю эту ахинею. Пол наконец решился открыть глаза и обнаружил, что обе девушки явно забавляются его смущением.
     - Думаю, его можно простить, - заявила Кэтрин.
     - Согласна, - кивнула Джулия. Пол уже хотел было порадоваться тому, что так легко отделался, когда Кэтрин вкрадчиво добавила:
     - Он, конечно, врет.
     - Конечно, - еще раз согласилась Джулия, понимающе улыбнувшись.
     - Кстати, насчет пресс-конференции, - внезапно сказала Кэтрин, резко переводя разговор в серьезное русло и обращаясь к Полу за советом, - где ее лучше устроить, в какое время и кого следует известить о том, что она состоится?
     - Какое помещение в этом городе самое вместительное? - спросил Пол, мгновенно переключаясь на деловую волну.
     - Актовый зал средней школы, - вступила в разговор Джулия.
     После недолгого спора они пришли к выводу, что пресс-конференцию лучше всего устроить в три часа, и Кэтрин вызвалась позвонить директору школы и мэру, который сможет известить прессу и сделать необходимые приготовления.
     - Надо позвонить брату Джулии, Теду, - добавил Пол, надевая пиджак, - пусть попросит шерифа выделить людей, которые бы помогали сдерживать журналистов, если я один не справлюсь. А вас, мисс Мэтисон, - поворачиваясь к Джулии, сказал он, - я мог бы сейчас отвезти домой, Вам нужно хорошенько подготовиться к тому, чтобы предстать перед всей страной через спутник и газеты.
     - Зачем вы пугаете ее? - упрекнула его Кэтрин. - Она и так напугана.
     - Я абсолютно не напугана, - неожиданно для всех, и в том числе для самой себя, сказала Джулия. - То, что происходит, совершенно абсурдно и крайне неприятно, но во всем этом нет ничего страшного. Я никому не позволю запугать меня.
     Пол одобрительно улыбнулся, но от комментариев воздержался, сказав только:
     - Пойду прогрею машину, пока вы будете одеваться. - Кэтрин, - добавил он с ленивой усмешкой, - благодарю вас за прекрасно проведенное утро и замечательный завтрак. До встречи на пресс-конференции.
     Когда за Ричардсоном закрылась дверь, Кэтрин повернулась к Джулии и без обиняков заявила:
     - На тот случай, если ты не заметила, этот фэбээровец - весьма оригинальный молодой человек. И он без ума от тебя. Это видно невооруженным глазом. Ко всем своим прочим достоинствам, он также высок, темноволос, красив и очень, очень сексуален...
     - Прекрати, - перебила ее Джулия, - я не желаю об этом слышать.
     - Почему?
     - Потому что он ужасно напоминает мне Зака, - просто ответила Джулия, снимая передник и направляясь в холл.
     - Но между ними также есть некоторые весьма существенные различия, - продолжала гнуть свою линию Кэтрин, поднимаясь следом за ней по лестнице, - Пол Ричардсон не преступник, не бежал из тюрьмы и вместо того, чтобы разбивать твое сердце, делает все от него зависящее, чтобы защитить тебя и помочь.
     - Я знаю, - вздохнула Джулия. - Ты совершенно права во всем, кроме одного - Зак тоже не преступник. И прежде чем окончательно выкинуть его из головы и из сердца, я собираюсь кое-что предпринять "через спутник и газеты".
     - Что, например? - обеспокоенно поинтересовалась Кэтрин, входя за ней в спальню для гостей, где Джулия провела прошлую ночь.
     - Я собираюсь позаботиться о том, чтобы все узнали, что я думаю по поводу его причастности к убийству. Может быть, если мне удастся хорошо выступить на пресс-конференции, это так повлияет на общественное мнение, что власти просто вынуждены будут пересмотреть его дело.
     - И ты собираешься сделать это ради него, несмотря на то, как он с тобой обошелся?
     Широко улыбнувшись подруге, Джулия решительно кивнула.
     Кэтрин направилась к двери, но, взявшись за ручку, остановилась, обернулась и со вздохом сказала:
     - Раз уж ты твердо решила сегодня выступить в роли адвоката Захария Бенедикта, то мой тебе совет - постарайся выглядеть как можно лучше. Это, может быть, и несправедливо, но большинство людей предпочитают не столько слушать женщину, сколько смотреть на нее.
     - Спасибо за совет. Я им обязательно воспользуюсь, - ответила Джулия. Ясная цель, которую она себе определила, помогла успокоиться, и теперь голова работала четко как никогда. - Может быть, еще что-нибудь посоветуешь?
     Кэтрин отрицательно покачала головой.
     - У тебя прекрасно получится и без моих советов, потому что ты обладаешь самым главным - искренностью. И все это почувствуют.
     Джулия почти не слушала то, что ей говорила подруга. Она была полностью поглощена обдумыванием своего выступления. В конце концов девушка решила, что серьезно и спокойно расскажет о том, что с ней произошло - это поможет расположить аудиторию в пользу Зака, а потом, когда журналисты начнут задавать свои вопросы, резко изменит тактику.
     Она будет веселой, улыбающейся, раскрепощенной.
     Джулия еще не знала, как ей это удастся, - ведь в отличие от Зака она не была актрисой, но чувствовала, что если постарается, то у нее все получится.

Глава 49

     В роскошной квартире, на верхнем этаже одного из чикагских небоскребов, расположенного на Лейк Шор Драйв, за большим письменным столом сидел, склонившись над бумагами, бывший сосед и лучший друг Зака Мэтью Фаррел.
     Внезапно дверь распахнулась, в комнату влетела его дочь и плюхнулась к нему на колени. Длинными белокурыми волосами и голубыми глазами Марисса настолько походила на мать, что Мэтт невольно улыбнулся.
     - Я думал, что сейчас как раз время дневного сна, - сказал он дочери.
     Марисса хитро взглянула на кипу глянцевых проспектов, лежавших перед ним на столе, очевидно, приняв их за детские книжки.
     - Нет, папа, пожалуйста. Сначала расскажи мне сказку. Ну пожалуйста.
     Мэтт вопросительно посмотрел на Мередит - его жену и по совместительству президента "Бэнкрофт энд Компани" - большой сети дорогих универмагов, основанных еще ее предками. В ответ на взгляд мужа Мередит лишь беспомощно улыбнулась:
     - Сегодня воскресенье. Это все-таки не обычный день. Думаю, что сон может пару минут подождать.
     - Ну что ж, раз мама разрешает, - сказал Мэтт, поудобнее пристраивая дочь на коленях. Мередит, уютно расположившаяся в кресле напротив них, заметила веселые искорки, пляшущие в глазах мужа. Но причину этого она поняла лишь тогда, когда Мэтт начал свою "сказку".
     - Однажды, - совершенно серьезно заговорил он, - жила-была одна красивая принцесса, которая сидела на троне "Бэнкрофт энд Компани".
     - Мамочка? - весело прощебетала Марисса.
     - Мамочка, - подтвердил Мэтт. - Так вот, эта принцесса была не только очень красивая, но и очень умная. Но однажды, - мрачно добавил он, - она все же позволила злому банкиру уговорить себя вложить деньги в компанию...
     - Это был дядя Паркер? - улыбаясь, спросила Марисса. Мередит едва не расхохоталась от характеристики, данной Мэттом ее бывшему жениху, и поспешно добавила:
     - Папа шутит. Дядя Паркер совсем не злой.
     - Кто рассказывает сказку, я или ты? - насмешливо поинтересовался Мэтт и продолжал:
     - Муж принцессы, который неплохо разбирался в том, куда стоит, а куда не стоит вкладывать деньги, пытался уговорить принцессу не слушать злого банкира, но та не поверила ему. Принцесса была настолько уверена в своей правоте, что даже заключила с мужем пари о том, что акции обязательно пойдут вверх, чего, естественно, не произошло. Наоборот, в прошлую пятницу они упали на два пункта. И знаешь, что должно произойти теперь, после того как принцесса проиграла мужу пари? Марисса весело покачала головой и улыбнулась отцу. Красноречиво взглянув на жену, Мэтт многозначительно добавил:
     - Ей придется поспать сегодня днем вместе со своим мужем.
     - Мама тоже будет спать днем! - радостно захлопала в ладоши Марисса.
     - Думаю, ей никуда от этого не деться, - совершенно серьезно ответил Мэтт.
     Встав с кресла, Мередит взяла дочь за руку и, тепло улыбнувшись мужу, сказала:
     - Твоя мамочка, детка, действительно очень умная. Она заключает только те пари, которые приятно проигрывать.
     Семейная идиллия была нарушена приходом О'Хары - шофера, телохранителя и фактически члена семьи.
     - Мэтт, - взволнованно сообщил он, - я только что слышал по телевизору, что Джулия Мэтисон - та женщина, которую Зак взял заложницей, - собирается давать пресс-конференцию, она начинается через пару минут.
     Мередит никогда не встречалась с Захарием Бенедиктом - они с Мэттом поженились после его ареста, но знала, что в свое время он был очень близким другом мужа. И сейчас, взглянув на мрачное выражение лица Мэтта, она включила телевизор и сказала:
     - Джо, будь так добр, уложи Мариссу. Ей давно пора спать.
     - Конечно. Пошли, красавица, - сказал О'Хара. Марисса, считавшая этого гиганта чем-то вроде своего персонального огромного плюшевого мишки, радостно вложила крохотную ручонку в огромную лапищу Джо и вместе с ним вышла из комнаты.
     Мэтт нервно прохаживался взад-вперед перед экраном телевизора, наблюдая за хорошенькой молодой женщиной в простом белом шерстяном платье с золотыми пуговицами на воротнике и манжетах. Ее длинные темные волосы были перехвачены на затылке плиссированным бантом.
     - Господи, помоги Заку, - взволнованно прошептал Фаррел. - Она похожа на Белоснежку. Теперь весь мир будет требовать его крови за то, что он посмел ее похитить.
     Но вот мэр Китона открыл пресс-конференцию, и Джулия Мэтисон начала свой рассказ, по мере которого хмурое выражение постепенно исчезало с лица Мэтта, уступая место изумленной улыбке. Неделю, проведенную вместе с Заком, его пленница ухитрилась описать скорее как увлекательное приключение, постоянно подчеркивая галантность и "чрезвычайную доброту" человека, которого все считали беглым убийцей.
     Она рассказала о своем почти удавшемся побеге на площадке для отдыха и о находчивости, которую проявил Зак, чтобы остановить ее, настолько остроумно, что из толпы журналистов послышались отдельные смешки. В описании же ее второго побега на снегоходе и того, как Зак пытался спасти ее из ледяной речки, он и вовсе предстал героем, достойным всяческого уважения и сочувствия.
     Но вот Джулия Мэтисон закончила свое заявление, и на нее со всех сторон обрушился шквал вопросов, первые же из которых заставили Мэтта снова насторожиться.
     - Мисс Мэтисон, - спрашивал корреспондент Си-би-эс, - угрожал ли вам Захарий Бенедикт пистолетом?
     - Я знала, что у него есть пистолет, потому что сама видела его, - спокойно ответила Джулия, - и этого оказалось вполне достаточно, по крайней мере поначалу, для того, чтобы убедить меня не пытаться вступать с ним в драку или критиковать его старые фильмы.
     В зале послышался смех, прерываемый выкрикиваемыми с разных сторон вопросами.
     - Мисс Мэтисон! Если Бенедикта удастся поймать, станете ли вы возбуждать против него дело о похищении?
     Весело улыбнувшись, Джулия отрицательно покачала головой и насмешливо сказала:
     - Не думаю, что мне удастся убедить присяжных. Если среди них окажется хоть одна женщина, то она сразу примет его сторону, как только узнает, что он делал половину всей работы по дому.
     - Он не пытался изнасиловать вас? Джулия выразительно закатила глаза.
     - Послушайте, я же только что подробно рассказала вам обо всем, что произошло в течение этой недели, причем особо подчеркнула, что он ни разу не допустил по отношению ко мне никакого физического насилия. Неужели вы думаете, что я сказала бы это, если бы он позволил себе нечто подобное тому, о чем вы только что спросили?
     - Может быть, он оскорблял вас не действием, а словами?
     Джулия серьезно кивнула, но в ее глазах прыгали веселые чертики.
     - Честно говоря, такое действительно случалось...
     - Не могли бы вы рассказать об этом поподробнее?
     - Конечно. Он однажды страшно оскорбился, когда я не упомянула его имя в списке своих любимых актеров.
     В аудитории раздался хохот, но корреспонденту, задавшему вопрос, изменило чувство юмора.
     - Он угрожал вам? - упорно продолжал допытываться он. - Вы можете повторить, что именно он вам сказал и как он это сказал?
     - Могу. Он разговаривал со мной очень противным голосом и обвинил в том, что я испытываю слабость к низкорослым мужчинам.
     - Мисс Мэтисон, были ли такие моменты, когда вы боялись его?
     - Я боялась его пистолета в первый день, - осторожно ответила Джулия, - но после того, как он не застрелил Меня ни в первый раз, когда я пыталась передать записку продавщице, ни во второй, ни в третий, я поняла, что он ни за что не причинит мне вреда, сколько бы я его ни провоцировала.
     Мэтт завороженно наблюдал за тем, как эта девушка один за другим парировала любые вопросы и постепенно сумела не только нейтрализовать враждебность журналистской братии, но даже вызвать у них определенную симпатию по отношению к своему похитителю.
     Через полчаса поток вопросов начал постепенно иссякать.
     - Мисс Мэтисон, вы бы хотели, чтобы Захария Бенедикта поймали? - выкрикнул вдруг корреспондент Си-эн- эн.
     Джулия повернулась в сторону человека, задавшего вопрос, и совершенно серьезно сказала:
     - Как можно хотеть того, чтобы несправедливо осужденный человек снова оказался за решеткой? Я не знаю, как могли присяжные признать его виновным в убийстве, но абсолютно уверена в том, что он способен на него не больше, чем я. Если бы он действительно был убийцей, вы сейчас вряд ли видели бы меня здесь, потому что, как я вам уже рассказала несколько минут назад, я неоднократно предпринимала попытки сорвать его побег. Хочу вам также напомнить и о том, что, когда над домом появился вертолет, его первой заботой была моя безопасность. Поэтому единственное, чего я действительно хочу, - это прекращения травли и повторного, объективного, рассмотрения дела, из-за которого он попал в тюрьму. А теперь, леди и джентльмены, - безупречно вежливым и твердым тоном сказала она, - я думаю, что нам пора заканчивать эту пресс-конференцию и отправляться по домам. Как вам уже объяснил наш мэр в своей вступительной речи, жители Китона хотят поскорее вернуться к нормальной жизни. И я не являюсь исключением, а потому сразу предупреждаю вас, что никаких интервью больше давать не буду. Ваши деньги, конечно, значительно пополнили бюджет нашего города, и за это вам большое спасибо, но если кто-нибудь из вас решит остаться, то сразу предупреждаю, что он только напрасно потеряет время...
     - У меня есть еще один вопрос! - перебил ее репортер "Лос-Анджелес тайме". - Вы влюблены в Захария Бенедикта?
     Презрительно посмотрев в сторону крикуна, Джулия с достоинством ответила:
     - Я бы не удивилась, если бы подобный вопрос мне задал корреспондент "Нэшнл инкуайер", но от корреспондента "Лос-Анджелес тайме" его слышать довольно-таки странно.
     В зале раздались смешки, но, к сожалению, уйти от ответа на этот раз не удалось, потому что в игру тотчас же вступил корреспондент "Инкуайера":
     - О'кей, мисс Мэтисон! Если вы так хотите, то этот вопрос задам я: вы влюблены в Захария Бенедикта?
     Единственный раз за всю пресс-конференцию выдержка изменила Джулии. Наблюдая за тем, как она пытается сохранить улыбку и бесстрастное выражение лица, Мэтт почувствовал жалость и симпатию к этой мужественной девушке.
     Глаза все равно выдавали ее - огромные, ярко-синие, обрамленные густыми черными ресницами, глаза, которые вдруг потемнели и приобрели какое-то новое, нежное и серьезное выражение. Мэтту было очень жаль, что она оказалась в таком затруднительном положении, что репортерам все-таки удалось загнать ее в угол. Но Джулия внезапно изменила тактику и решительно шагнула прямо в расставленную ловушку.
     - Я думаю, что в то или иное время почти каждая женщина этой страны была влюблена в Захария Бенедикта. И теперь, когда я узнала его поближе, это кажется мне вполне понятным и объяснимым. Он... - Джулия заколебалась, подыскивая наиболее подходящие слова, но, не найдя их, сказала просто:
     - В такого человека очень легко влюбиться любой женщине.
     С этими словами Джулия развернулась, отошла от микрофона в глубь сцены и в сопровождении двоих человек, которые явно смахивали на фэбээровцев, и нескольких помощников шерифа покинула зал.
     Корреспондент Си-эн-эн начал подводить итоги пресс-конференции, и Мэтт, выключив телевизор, вопросительно взглянул на жену:
     - Ну и что ты обо всем этом думаешь?
     - Я думаю, - спокойно сказала Мередит, - что она - совершенно потрясающая женщина.
     - Да, но я хочу знать другое: удалось ли ей изменить твое мнение о Заке? Я-то сам предубежден в его пользу, но ты его совсем не знала, а потому, скорее всего, твоя реакция на это интервью совпадает с реакцией большинства.
     - Не думаю, что меня можно считать непредвзятым телезрителем. Ты очень хороший знаток человеческой природы, дорогой, и коль скоро ты ясно дал мне понять, что считаешь Бенедикта невиновным, то и я очень склонна в это поверить.
     - Спасибо за то, что ты так высоко ценишь мое мнение, - сказал Мэтт, нежно целуя жену в лоб.
     - Пожалуйста, - ответила Мередит и добавила:
     - Но теперь я хочу задать тебе один вопрос. Джулия Мэтисон сказала, что они провели эту неделю в уединенном доме где-то в горах Колорадо. Это был наш дом?
     - Точно не знаю, - честно ответил Мэтт, но, заметив скептическое выражение лица жены, добавил:
     - Но предполагаю, что да. Зак уже бывал там раньше, и я сам неоднократно говорил ему, что он может приезжать туда в любое угодное ему время. Естественно, что в сложившейся ситуации он бы тоже чувствовал себя вправе воспользоваться им как временным убежищем. Тем более что до тех пор, пока я не замешан в этом непосредственно...
     - Но ты замешан в этом! - в отчаянии воскликнула Мередит. - Это же твой дом и...
     - Поверь, до сих пор не произошло ничего такого, что могло бы каким-то образом угрожать тебе и мне. - Видя, что ему не удается убедить жену, Мэтт продолжал:
     - Перед заключением Зак предоставил мне неограниченное право распоряжаться всеми его сбережениями и капиталовложениями, что я и делал все эти пять лет и продолжаю делать до сих пор. Это совершенно законно, и официальные власти об этом прекрасно осведомлены. До того как бежать из тюрьмы, Зак постоянно поддерживал со мной связь.
     - Да, но ведь теперь он бежал, - не успокаивалась Мередит, встревоженно вглядываясь в лицо мужа. - Что, если он попытается сейчас связаться с тобой?
     - В таком случае, - ответил Мэтт, небрежно пожав плечами (пожалуй, слишком небрежно, и это еще больше встревожило Мередит), - я сделаю то, что должен сделать любой законопослушный гражданин, - сообщу в полицию. И Зак об этом прекрасно знает.
     - Как быстро?
     Весело рассмеявшись проницательности жены, Мэтт обнял ее за плечи и начал потихоньку подталкивать к спальне.
     - Достаточно быстро для того, чтобы меня не смогли обвинить в сговоре с преступником, - пообещал он и подумал: "Но ничуть не быстрее, чем это действительно будет необходимо".
     - А как быть с тем, что он воспользовался нашим домом? Ты собираешься сообщить властям о своих подозрениях?
     - Я думаю, - сказал Мэтт после недолгого размышления, - что это замечательная мысль! Это будет расценено полицией и ФБР как жест доброй воли и лишнее доказательство моей непричастности к его побегу.
     - И этот жест, - насмешливо продолжила его мысль Мередит, - к тому же ничем не грозит твоему другу. Потому что, если верить Джулии Мэтисон, он покинул Колорадо несколько дней назад.
     - Я всегда говорил, что у меня очень умная жена, - широко ухмыльнувшись, согласился Мэтт. - А теперь почему бы тебе не забраться в постель и там не подождать, пока я позвоню в местное отделение ФБР?
     Согласно кивнув, Мередит положила руку на плечо мужа.
     - Мэтт, а если бы я попросила тебя больше не иметь ничего общего со всем, что хоть как-то связано с Захарием Бенедиктом... - начала она, но он не дал ей договорить.
     - Мередит, ты же знаешь, что ради тебя я готов на все. Но пожалуйста, не проси меня об этом. Я никогда не смогу быть в мире с самим собой, если поступлю так по отношению к Заку.
     Мередит задумалась, в очередной раз пораженная той лояльностью, с которой ее муж относился к этому человеку. Будучи широко известным в деловых и финансовых кругах, Мэтт имел сотни знакомых, но ни к кому из них не испытывал дружеских чувств. Насколько было известно Мередит, Захарий Бенедикт был единственным человеком, которому Мэтт по-настоящему доверял н которого считал своим другом.
     - Должно быть, он действительно необычный человек, если ты к нему так относишься.
     - Он тебе понравится, - пообещал Мэтт, легонько потрепав ее за подбородок.
     - Почему ты в этом так уверен? - насмешливо поинтересовалась Мередит, пытаясь казаться такой же веселой и беспечной, как и он.
     - Я в этом уверен, потому что тебе очень нравлюсь я.
     - Уж не хочешь ли ты сказать, что вы настолько похожи?
     - Очень многие люди думали именно так. Но дело даже не в этом, - внезапно посерьезнев, добавил Мэтт, - дело в том, что, кроме меня, у Зака никого нет. Я - единственный человек, которому он доверяет. Когда его арестовали, все те, кто паразитировал на нем в течение многих лет, бежали от него как от чумы и наслаждались его унижением. Были, правда, и другие люди, которые сохранили свою лояльность по отношению к нему до конца, даже после того, как его осудили и посадили в тюрьму, но Зак сам вычеркнул их из своей жизни, отказавшись встречаться и отвечать на письма.
     - Наверное, он просто очень тяжело переживал свой позор.
     - Даже наверняка.
     - Но кое в чем ты все-таки ошибаешься, - мягко добавила Мередит. - Ты не единственный человек в мире, на кого он может положиться. У него есть еще по крайней мере один союзник.
     - Кто?
     - Джулия Мэтисон. Она любит его. Как ты думаешь, Зак видел сегодняшнюю пресс-конференцию?
     - Сомневаюсь. Где бы он сейчас ни находился, это наверняка очень далеко отсюда. Надо быть круглым дураком, чтобы оставаться в Штатах после всего, что произошло. А Зак далеко не дурак.
     - Жаль. Мне бы очень хотелось, чтобы он услышал то, что она говорила. Может быть, ему еще повезет и он узнает, что она пытается для него сделать.
     - Заку никогда не везло в личной жизни.
     - Мэтт, а как ты думаешь, он не мог влюбиться в Джулию Мэтисон за то время, что они провели вместе?
     - Нет, - твердо ответил Фаррел. - Во-первых, в то время его наверняка беспокоили гораздо более насущные проблемы. А во-вторых.., у Зака своего рода иммунитет к женщинам. Он с удовольствием спит с ними, но чисто по-человечески совершенно не уважает, что абсолютно неудивительно, учитывая, какого рода женщины его всегда окружали. Когда он был просто популярным актером, они липли к нему как мухи. Когда же стал знаменитым режиссером и роман с ним превратился в заветную цель любой честолюбивой актрисы, они начали виться вокруг него как стая красивых, грациозных и весьма алчных пираний. Так что теперь Зак абсолютно равнодушен к женским чарам. Честно говоря, единственные человеческие существа, по отношению к которым он испытывает истинную нежность, - это дети. Кстати, это была основная причина, по которой он женился на Рейчел. Она пообещала родить ему ребенка, но, естественно, не сдержала этого обещания, как, впрочем, и всех остальных. - Мэтт ненадолго задумался и еще раз решительно покачал головой:
     - Зак ни за что не влюбится в хорошенькую провинциальную школьную учительницу - ни за несколько дней, ни за несколько месяцев.

Глава 50

     Зажав в руке пачку журналов и газет, высокий человек шел по пыльной дороге, ведущей из деревни к докам. Его силуэт четко вырисовывался на фоне заходящего солнца.
     По дороге к пирсу он не перекинулся ни единым словом с многочисленными рыбаками, выгружающими из лодок дневной улов или занимающимися починкой сетей. Они тоже не предприняли никаких попыток заговорить с ним, но несколько пар любопытных глаз внимательно наблюдали за незнакомцем, который направился к довольно большому, тринадцатиметровому судну со свежей ярко-синей надписью "Джулия" на корме. Кроме надписи, которая была обязательна согласно морским законам, лодка не имела больше никаких опознавательных знаков. Внешне она ничем не отличалась от тысяч других судов, бороздящих прибрежные воды в этой части Южной Америки. Здесь были и суденышки рыболовов-любителей, и шхуны потомственных рыбаков, покидавшие гавань задолго до рассвета и каждый вечер возвращавшиеся с уловом.
     Хозяин "Джулии" практически ничем не выделялся среди окружающих. Вместо шортов и вязаных джемперов, которые обычно носили капитаны-чужаки, он был одет в обычную для здешних мест одежду рыбака - белую свободную рубаху из грубой хлопчатобумажной ткани, брюки цвета хаки, туфли на мягкой подошве и темную шапочку, натянутую почти до самых бровей. Загорелое лицо был покрыто четырехдневной щетиной и на первый взгляд ничем не отличалось от лиц рыбаков. Но стоило присмотреться повнимательнее, как сразу становилось заметно, что его кожа огрубела гораздо меньше, чем у них, а его судно скорее оборудовано для дальнего путешествия, чем для рыбной ловли. Но присматриваться повнимательнее здесь, в большом оживленном порту, было особенно некому, и "Джулия" оставалась лишь одним из нескольких тысяч судов, которые заходили туда. Причем многие из них везли далеко не легальные грузы.
     Два рыбака со шхуны "Дьявол", стоящей по другую сторону пирса, внимательно наблюдали за тем, как владелец "Джулии" поднялся к себе на борт. Через несколько секунд там заурчал генератор, и в каюте зажегся свет.
     - Он тратит уйму топлива, - заметил один из рыбаков. - Вчера этот генератор работал добрых полночи. Что он там делает?
     - Я как-то видел сквозь занавески, что он сидит за столом. Кажется, что-то читает или пишет.
     Второй рыбак многозначительно посмотрел на пять антенн, торчащих над рубкой "Джулии".
     - У него на этой посудине целая куча оборудования, включая радар. Тем не менее он не рыбачит сам и не ищет клиентов, которые бы могли зафрахтовать его судно. Вчера я наблюдал, как судно бросило якорь неподалеку от острова Кэлвэри, но непохоже, чтобы он собирался ловить рыбу.
     - Потому что он не рыбак, - его компаньон презрительно фыркнул. - И это судно не для фрахта.
     - Думаешь, еще один контрабандист? Наркотики?
     - А что же еще? - ответил первый рыбак, окончательно теряя интерес к этой теме.
     Не подозревая о том, что его присутствие вызвало столь пристальное внимание, Зак изучал разложенные на столе карты, продумывая курс, который ему лучше всего избрать на следующей неделе. В три часа ночи он наконец собрал карты и откинулся на спинку кресла. Надо было хотя бы немного поспать, но Зак знал, что не сможет уснуть, несмотря на то, что очень устал. Всю последнюю неделю его мучила жестокая бессонница.
     Благодаря связям Энрнко Сандини и миллиону долларов его побег из Штатов прошел без единой накладки. В назначенное время в горах Колорадо появился небольшой вертолет и приземлился в двухстах метрах от дома, на специально оборудованной площадке. Одетый в лыжный костюм, с лыжами в руках и в темных очках, закрывавших большую часть лица, Зак поднялся на борт, и вертолет доставил его на небольшую лыжную базу, находившуюся где-то в часе лета. Пилот не задавал никаких вопросов - постоянно имея дело с богатыми клиентами, он привык к тому, что эти люди, владея собственными горами, предпочитают кататься где-нибудь в другом месте.
     На стоянке рядом с базой Зака ждала машина, на которой он доехал до небольшой взлетной полосы, расположенной ближе к югу, где его ждал четырехмоторный частный самолет. В отличие от пилота вертолета, который ни о чем не подозревал, кроме того, что должен был доставить очередного клиента с одного места на другое, пилот самолета прекрасно знал, что делал. План полета, который он предъявлял каждый раз, когда самолет садился для дозаправки, не имел ничего общего с их настоящим курсом. Они летели все дальше и дальше на юго-восток.
     Вскоре после того как они покинули пределы Соединенных Штатов, Зак заснул и проснулся только на очередной дозаправке. Но с тех самых пор и до сегодняшнего дня почти совсем не спал.
     Он встал, налил себе бокал бренди, надеясь, что хоть это поможет ему уснуть, и прекрасно понимая, что его надежды тщетны. Затем Зак перешел в малый салон, служивший одновременно гостиной и столовой, выключил основной свет, оставив лишь небольшую медную настольную лампу. Все погрузилось в полумрак, ярко освещенной оказалась лишь фотография Джулии, которую он вырезал из журнала недельной давности и вставил в небольшую рамку. Сначала Зак думал, что это ее выпускная фотография, но сегодня, рассмотрев повнимательнее, решил, что скорее всего Джулию сняли на какой-то торжественной вечеринке, может быть, даже на чьей-то свадьбе. На ней было надето скромное платье персикового цвета с единственным украшением - небольшой ниткой жемчуга вокруг шеи. Но больше всего Заку нравилось на этой фотографии то, что Джулия была причесана точно так же, как н в тот вечер, когда они назначили друг другу "свидание".
     Понимая, что лишь напрасно истязает себя, и тем не менее не в силах остановиться, он взял фотографию со стола и, устроившись поудобнее, в очередной раз начал всматриваться в родные глаза. Проведя пальцем по ее улыбающимся губам, Зак невольно подумал, а улыбается ли она теперь, вернувшись домой? Он искренне надеялся, что да, но перед глазами упорно вставало несчастное, искаженное от душевной боли лицо. Именно такой он видел Джулию в последний раз после того, как жестоко посмеялся над ее любовью. Воспоминание об этом неотступно преследовало его, не давая покоя ни днем, ни ночью. Впрочем, поводов для беспокойства было больше чем достаточно - он очень боялся, что Джулия забеременела, и мучился мыслью о том, что если это так, то ей предстоит нелегкая дилемма - либо аборт, либо позор и все "радости", сопряженные с рождением ребенка вне брака в маленьком городке.
     Допив бренди, Зак в очередной раз испытал непреодолимое желание написать ей письмо. Он писал эти письма каждый день, хотя прекрасно знал, что никогда их не отправит. И сейчас в очередной раз говорил себе, что необходимо заставить себя прекратить это дурацкое занятие.
     Он должен обязательно забыть ее, прежде чем окончательно сойдет с ума...
     Он должен хоть немного поспать... Все еще продолжая думать об этом, Зак потянулся за ручкой и блокнотом.
     Обычно в своих письмах он рассказывал ей о том, где находится, чем занимается. Иногда описывал детали, которые, по его мнению, могли заинтересовать ее, например, острова на горизонте или обычаи местных рыбаков. Но сегодня у него было совсем другое настроение. Усталость и бренди сделали свое дело, стократно усилив и без того почти невыносимые угрызения совести. Если верить той американской газете, которую он купил сегодня утром в деревне, Джулию, кроме всего, еще и подозревали в соучастии и содействии его побегу. И внезапно ему пришло в голову, что ей может понадобиться адвокат, который оградит ее от травли со стороны ФБР. Ее могут обвинить в преступном сговоре с ним хотя бы для того, чтобы просто запугать и заставить признаться даже в том, чего не было на самом деле. В таком случае ей понадобится не какой-нибудь неотесанный, полуграмотный местный мужлан, а самый первоклассный адвокат, настоящий ас. А для того, чтобы нанять такого адвоката, нужны деньги. И немалые. Все эти беспокойные мысли отодвигали на задний план чувство безысходности и отчаяния, которое затуманивало его сознание с тех самых пор, как темно-синий "блейзер" скрылся за поворотом горной дороги. Теперь его мозг работал, рассматривая все возможные проблемы и продумывая наиболее оптимальные пути их решения.
     Уже рассветало, когда он наконец снова откинулся на спинку стула, чувствуя себя невероятно уставшим и.., побежденным. Побежденным потому, что он все-таки собирался отправить это письмо. Ему это было совершенно необходимо по двум причинам - во-первых, в нем он изложил плоды своих ночных размышлений над теми затруднительными ситуациями, в которых могла оказаться Джулия, но в основном он делал это для того, чтобы наконец рассказать ей о своих истинных чувствах. Теперь Зак был совершенно уверен в том, что правда не сможет ранить Джулию сильнее, чем та жестокая ложь, на которую он обрек ее якобы для ее же блага. Это письмо будет первым и последним, но оно по крайней мере поможет убрать горький осадок, оставшийся после того безобразного фарса, в который он превратил их прощание.
     Сквозь плотно задернутые шторы в каюту начал проникать солнечный свет, и Зак посмотрел на часы. Почту на этом острове забирали только раз в неделю - утром в понедельник, а это значит, что у него не будет времени переписать свое сбивчивое, бессвязное письмо, тем более что ему еще необходимо написать Мэтту и объяснить, чего он от него хочет.

Глава 51

     - Подлетаем к Китону, мистер Фаррел, - сказал пилот, когда самолет Мэтта вынырнул из-за туч и начал заходить на посадку, - Я сделаю лишний круг перед тем, как садиться, - просто чтобы проверить полосу и убедиться, что она в более-менее нормальном состоянии.
     Мэтт потянулся вперед и нажал кнопку интеркома:
     - Хорошо, Стив.
     Взглянув на взволнованное лицо жены, он заговорил, стараясь, чтобы его слова прозвучали как можно убедительнее:
     - В чем дело, Мередит? Мне казалось, что я уже объяснил тебе, что в передаче письма Джулии Мэтисон нет ничего нелегального. Полиции и ФБР прекрасно известно, что я - доверенное лицо Бенедикта. Тем более что я уже передал им конверт, в котором были адресованные мне инструкции. Правда, я не думаю, что это им поможет, - с улыбкой добавил он. - На конверте стоит почтовый адрес Далласа, но я даю голову на отсечение, что он просто платит кому-то, кто перекладывает его письма из одного конверта в другой, а потом уже отправляет мне.
     Зная, что Мэтт все равно сделает то, что в данном случае считает нужным, Мередит постаралась скрыть свою крайнюю обеспокоенность и спросила:
     - Но зачем он это делает, если полностью тебе доверяет?
     - Он это делает для того, чтобы я спокойно мог передавать властям любые конверты, которые получаю от него, не боясь выдать его местонахождение. Он заботится о том, чтобы у нас с тобой ни в коем случае не было никаких неприятностей. Так что, как видишь, до сих пор я строго следовал букве закона.
     - Не вижу, - насмешливо сказала Мередит, откидываясь на спинку изогнутого, обитого белой кожей дивана, который занимал почти весь салон. - Ты не сказал фэбээровцам, что, кроме письма к тебе, в этом конверте также было письмо, адресованное Джулии Мэтисон. Ты также ничего не сообщил им о своем намерении поехать к ней и передать его.
     - Письмо к ней было в чистом, запечатанном конверте, - невозмутимо отверг ее обвинения Мэтт, - поэтому я никак не мог знать, о чем там идет речь. Может быть, там вообще кулинарные рецепты. Я надеюсь, - в притворном ужасе воскликнул он, - ты не предлагаешь мне распечатать чужое письмо? Это же федеральное преступление! Кроме того, любовь моя, пока еще никто не издал закона, который бы обязывал меня сообщать властям о каждой попытке Зака связаться со мной.
     Его пугающе дерзкая беспечность, как ни странно, подействовала на Мередит успокаивающе. Слегка склонив голову набок, она смотрела на красивого мужчину, в которого влюбилась и которого потеряла, когда была еще невинной восемнадцатилетней дебютанткой, а он - двадцатипятилетним рабочим-литейщиком. С тех пор прошло десять лет. За это время Мэтт благодаря своему уму, смелости и сильному характеру создал свою собственную финансовую империю, после чего снова вернулся за ней. Но и сейчас, несмотря на налет неискушенности, светский лоск, сшитые на заказ костюмы, яхты и личные самолеты, в душе Мэтт Фаррел оставался все тем же задиристым, отчаянным парнем с рабочей окраины. И она любила его за это. Она любила его отвагу и бесшабашность даже сейчас, когда он серьезно рисковал, фактически нарушая закон. Он верил в невиновность Зака, и эта вера в его глазах оправдывала все, что бы он ни делал. Точка. И сегодня она настояла на своей поездке с ним для того, чтобы в случае чего не позволять ему зайти слишком далеко, хотя и понимала, что это совершенно бесполезно.
     - Чему ты улыбаешься? - спросил Мэтт.
     - Тому, что люблю тебя. А вот чему улыбаешься ты?
     - Тому, что ты любишь меня, - нежно прошептал он, обнимая ее за шею. - А еще, - добавил он, залезая во внутренний карман и доставая оттуда письмо Зака, - вот атому.
     - Ты сказал, что он послал тебе ряд указаний относительно Джулии Мэтисон. Что смешного может быть в списке указаний?
     - Вот это-то самое смешное и есть - список указаний. Когда Зак садился в тюрьму, он оставил на меня огромное состояние с капиталовложениями, рассеянными по всему миру.
     Знаешь, какие указания он мне дал, делая своим доверенным лицом?
     - Нет. А какие?
     - Не какие, а какое, - ответил Мэтт, поднимая вверх указательный палец. - Единственное, что он сказал мне на прощание: "Постарайся не разорить меня".
     Мередит рассмеялась, и Мэтт, выглянув в иллюминатор, увидел, что самолет уже катится по посадочной полосе. Его крылья ярко блестели в лучах заходящего солнца.
     - Джо должен нас встречать, - сказал Мэтт. О'Хара вылетел в Даллас коммерческим рейсом еще утром для того, чтобы взять напрокат удобную, но неприметную машину. Фаррел хотел, чтобы его визит в Китон остался незамеченным, а это значило, что он не мог взять такси от аэропорта, даже если бы вдруг каким-то чудом оказалось, что в этом городке есть такси.
     - Были проблемы, Джо? - спросил Мэтт после того, как они с Мередит устроились на заднем сиденье автомобиля.
     - Не-а, - жизнерадостно ответил О'Хара, нажимая на акселератор и рывком срываясь с места. - Я добрался сюда еще час назад и выяснил, где живет Джулия, Мэтисон. Перед ее домом стоит куча детских велосипедов.
     Вцепившись в руку мужа, Мередит мужественно переносила сумасшедшие виражи, которые закладывал Джо, ведя машину со сноровкой и небрежностью профессионального гонщика. Стараясь не думать о том, с какой скоростью они мчатся по автостраде, она решила отвлечься разговором:
     - И какие же указания дал тебе Зак по поводу Джулии Мэтисон?
     Достав сложенное вчетверо послание из кармана пальто, Мэтт просмотрел несколько первых строчек и сухо сказал:
     - В числе прочего мне предстоит обратить особое внимание на то, как она выглядит, и определить, не исхудала ли она и не страдает ли бессонницей.
     Такая необычная забота Захария Бенедикта о своей бывшей заложнице приятно удивила Мередит и еще больше расположила ее в его пользу.
     - Но как ты сможешь это определить? Ведь ты же не знаешь, как она выглядела прежде?
     - Я могу только предположить, что напряжение последних лет печально сказалось на его умственных способностях, - попытался отшутиться Мэтт, стараясь не показывать того, насколько сильно он на самом деле обеспокоен. - Думаю, что тебе понравится следующий пункт в этом списке. Мне также предстоит выяснить, не беременна ли она.
     - И ты это должен определить по ее виду? - воскликнула Мередит, в то время как Джо сбросил скорость и свернул на неширокую, обсаженную деревьями улицу.
     - Нет. Полагаю, что мне придется спросить ее об этом, и поэтому я очень рад, что ты поехала со мной. Если же она будет отрицать, что беременна, то я Должен буду сообщить Заку свое мнение по поводу того, верю я ей или нет.
     - Самое интересное, что она сама еще может об этом ничего не знать. Прошло только три недели с тех пор, как они расстались в Колорадо.
     Джо, скрежеща тормозами, остановился около аккуратного одноэтажного дома, от которого, весело крутя педали своих велосипедов, разъезжалась стайка маленьких мальчишек. Натягивая перчатки, Мередит добавила:
     - Для того, чтобы так беспокоиться о человеке, нужно испытывать к нему достаточно сильные чувства, Мэтт.
     - Полагаю, что если он что-то и чувствует, то только свою вину, - ответил Фаррел, вылезая из машины, - кроме того, у Зака всегда было очень сильно развито чувство ответственности.
     Из боковой двери дома внезапно стремительно выехали двое мальчишек на инвалидных колясках и с предельной скоростью устремились к подъездной дорожке. За ними по пятам, весело смеясь, бежала хорошенькая девушка.
     - Джонни! - кричала она, задыхаясь от смеха и быстрого бега. - Немедленно отдай!
     Один из мальчишек, которого, судя по всему, звали Джонни, ловко маневрировал креслом, размахивая над головой какой-то толстой тетрадкой, в то время как его напарник направился наперерез бегущей девушке. Мэтт и Мередит остановились, наблюдая за тем, как смеющаяся Джулия Мэтисон пытается преодолеть объединенную защиту расшалившихся мальчишек.
     Не подозревая о неожиданных посетителях, Джулия остановилась и, все еще задыхаясь от быстрого бега, крикнула:
     - Ну ладно, маленькие чудовища, вы выиграли! Завтра контрольной не будет! А теперь отдайте мой журнал.
     Издав победный клич, Джонни протянул ей тетрадку.
     - Спасибо, - степенно поблагодарила Джулия и внезапно резким движением натянула его вязаную шапочку до самого подбородка. Наклонившись ко второму ухмыляющемуся шалуну, она поплотнее застегнула курточку и взъерошила непокорные рыжие вихры. - Ты научился очень хорошо блокировать нападающих, Тим. Только не забудь этого во время игры в следующую субботу, ладно?
     - Ладно, мисс Мэтисон.
     Мальчики развернули свои кресла и направились к воротам. Джулия некоторое время постояла, глядя им вслед, потом повернулась и увидела на тротуаре перед ее домом хорошо одетую пару. В сгущающихся сумерках короткого зимнего дня и мужчина, и женщина показались ей странно знакомыми. Вежливо улыбнувшись, она выжидательно посмотрела на них.
     - Мисс Мэтисон, - улыбаясь ей в ответ, сказал мужчина, - меня зовут Мэтью Фаррел, а это - моя жена Мередит.
     Теперь, рассмотрев своих гостей поближе, Джулия увидела, что они представляют собой необыкновенно красивую пару. Золотистые волосы Мередит Фаррел красиво контрастировали с почти черной шевелюрой мужа, а ее улыбка была такой же теплой, как и у него.
     - Вы одни? - спросил муж, кивая на ее дом. У Джулии шевельнулось нехорошее подозрение, и она довольно резко спросила:
     - Вы - журналисты? Потому что, если это так...
     - Я друг Зака, - спокойно перебил ее Фаррел. Джулия почувствовала, как ее сердце бешено застучало о ребра. Голова шла кругом, но ей удалось достаточно быстро справиться с неожиданным потрясением.
     - Пожалуйста, проходите, - сказала она, приглашая гостей в дом.
     Через кухню с висящими по стенам медными кастрюлями и сковородами они прошли в гостиную.
     - Здесь очень уютно, - сказала Мередит Фаррел, снимая пальто и оглядывая светлую гостиную с белой плетеной мебелью, сине-зелеными клетчатыми подушками и пышными растениями в кадках.
     Джулия пыталась улыбаться и не торопить события, но, забирая у Мэтта пальто, не выдержала:
     - С Заком все в порядке?
     - Насколько мне известно, у него все хорошо. После этих слов Джулия сумела немного расслабиться, но ей все равно было невероятно сложно изображать из себя гостеприимную хозяйку. Причина, по которой к ней пожаловали столь неожиданные гости, занимала все ее мысли. И в то же время ей хотелось, чтобы они побыли у нее как можно дольше. Мэтт Фаррел был другом Зака, и ей казалось, что вместе с ним в ее дом вошла и частичка самого Зака.
     - Может быть, хотите бокал вина или чашку кофе? - спросила она, вешая их пальто в стенной шкаф.
     - Кофе, если можно, - сказала женщина, и ее муж согласно кивнул.
     Джулия включила кофеварку, поставила на поднос и вернулась в гостиную в настолько рекордное время, что оба ее гостя улыбнулись, как будто прекрасно понимали и ценили ее чувства.
     - Я немного нервничаю, - призналась Джулия, сдерживая истеричный смех, - но я.., я очень рада, что вы пришли, - добавила она, поставив поднос на стол и нервно вытирая руки о брюки.
     - Зато вы совершенно не нервничали, когда стояли перед толпой репортеров, - с искренним восхищением сказал Мэтт. - Вам тогда удалось почти невозможное - вы таки расположили почти всех в его пользу.
     Теплота в его взгляде и голосе заставили Джулию почувствовать себя так, как будто она действительно совершила замечательный и очень смелый поступок.
     - Я надеюсь, что остальные друзья Зака думают так же.
     - Боюсь, что на сегодняшний день у Зака почти не осталось друзей, - довольно категорично ответил Мэтт, но тут же добавил с легкой улыбкой:
     - Правда, имея такого защитника, как вы, он в них и не нуждается.
     - А вы давно знаете Зака? - спросила Джулия, присаживаясь на стул напротив дивана.
     - Мередит его вообще не знает, а я с ним знаком уже восемь лет. Мы были соседями в Калифорнии, в Кармеле. - Заметив, как Джулия подалась вперед, жадно всматриваясь в его лицо и вслушиваясь в слова, Мэтт понял, что ей хочется узнать о Заке как можно больше, и добавил:
     - Мы также были деловыми партнерами. Перед тем как садиться в тюрьму, Зак доверил мне все свои финансовые дела.
     - С вашей стороны было очень любезно принять на себя такую ответственность, - просто сказала Джулия, и Мэтт вдруг понял, насколько сейчас Заку должно не хватать того тепла и доброты, которые исходили от этой девушки. - Он, наверное, очень уважает и любит вас, раз доверяет настолько безгранично.
     - У нас это взаимно, - ответил Мэтт, чувствуя все большую неловкость от того, что вскоре ему предстояло перейти к непосредственной цели своего визита.
     - И поэтому вы приехали сюда из Калифорнии... - предположила Джулия. - Потому что Зак - ваш друг и вы хотели сказать мне лично, что одобряете то, как я себя вела на пресс-конференции?
     Мэтт отрицательно покачал головой, но к делу так и не перешел, вместо этого переведя разговор на какие-то совершенно ненужные детали:
     - Вообще-то в Кармеле мы обычно проводим только отпуск. А постоянно живем в Чикаго.
     - Я бы, наверное, предпочла Кармел, хотя там никогда и не была, - подхватила Джулия предложенные им правила игры, вступая в непринужденную светскую беседу.
     - Нам приходится жить в Чикаго, потому что Мередит - президент "Бэнкрофт энд Компания, а их штаб-квартира находится именно в Чикаго.
     - "Бэнкрофт"! - удивленно воскликнула Джулия, вспоминая роскошные элитарные магазины этой компании. Улыбнувшись Мередит, она добавила:
     - Однажды в Далласе я заходила в ваш магазин. Он просто чудесен. - Джулия не стала добавлять, что подобные магазины также слишком дороги для нее, и, поднявшись со своего места, сказала:
     - Пойду принесу кофе, он, наверное, уже готов.
     После того как она ушла на кухню, Мередит нагнулась к мужу и тихо сказала:
     - Мэтт, она уже давно почувствовала, что ты приехал сюда с определенной целью. И чем дольше ты откладываешь начало разговора, тем сильнее она нервничает.
     - Не могу сказать, что я горю желанием перейти непосредственно к делу, - признался Мэтт. - Я пролетел полторы тысячи километров по просьбе Зака только для того, чтобы спросить эту девушку, не беременна ли она, и расплатиться с ней чеком. Может быть, ты мне посоветуешь, как бы это поделикатнее сказать; "Мисс Мэтисон, я привез вам чек на четверть миллиона долларов, потому что Зак боится, что вы беременны, и чувствует себя виноватым, а также потому, что он считает, что вам понадобится адвокат, чтобы ограждать вас от прессы, полиции и ФБР".
     Мередит начала было объяснять ему, как получше приступить к делу, но в это время в гостиную снова вошла Джулия с большим фарфоровым кофейником.
     Мэтт откашлялся и неловко начал:
     - Мисс Мэтисон...
     - -Пожалуйста, называйте меня Джулией, - перебила она его. В ее голосе чувствовалось с трудом скрываемое напряжение.
     - Хорошо,. - согласился Мэтт, пытаясь улыбнуться, но улыбка вышла несколько мрачноватой. - Так вот, Джулия, я приехал сюда не из-за вашей пресс-конференции. Я приехал сюда, потому что меня попросил об этом Зак.
     Ее лицо моментально просветлело, как будто из-за туч наконец выглянуло солнце.
     - Он.., он действительно попросил вас приехать? А.., а зачем?
     - Он просил меня узнать, не беременны ли вы. Джулия совершенно точно знала, что не беременна, но в данный момент была так смущена и ошарашена столь неожиданной темой разговора, что совершенно растерялась. К счастью, Мередит поспешила ей на выручку:
     - У Мэтта есть письмо для вас. Я думаю, что оно объяснит вам все гораздо лучше, чем это сделал мой муж.
     Джулия завороженно наблюдала за тем, как рука Мэтта потянулась к внутреннему карману спортивного пиджака и извлекла оттуда чистый запечатанный конверт. Весь мир вокруг перестал существовать. Ее рука, потянувшаяся за письмом, немного дрожала, как, впрочем, и голос.
     - Вы.., вы не возражаете, если я прочитаю его прямо сейчас? В одиночестве?
     - Конечно, нет. Мы пока с удовольствием попьем кофе. Джулия кивнула и, на ходу распечатывая конверт, направилась в соседнюю комнату. Внутренне она готовилась к очередной снисходительной лекции о том, что с ее стороны глупо и наивно придавать слишком большое значение их отношениям в Колорадо, но, прочитав уже первые несколько строк, поняла, что ошиблась, и испытала острый приступ радости и нежности, мгновенно залечившей все старые раны. Весь мир теперь был заключен для нее в тех невероятных словах, которые она читала, и в том удивительном человеке, который их написал, даже не будучи уверенным, что она прочтет эти строки...
     "Моя дорогая Джулия, я знаю, что ты никогда не увидишь это письмо, но все равно не могу не писать тебе каждый день. Это помогает мне жить. Мне кажется, что, когда я тебе пишу, ты становишься немного ближе. Господи, как же я скучаю по тебе. Я думаю о тебе каждую минуту, каждую секунду. Лучше бы мы никогда не встречались. Нет! Я говорю что-то совсем не то! Потому что воспоминания о тебе - это единственные светлые воспоминания в моей жизни.
     Я постоянно думаю о том, счастлива ли ты. Я бы очень хотел, чтобы ты была счастлива. Я бы хотел, чтобы у тебя была прекрасная, замечательная жизнь. Именно поэтому я не смог сказать того, что ты хотела от меня услышать. Я боялся, что если скажу эти слова, то ты будешь ждать меня всю жизнь. Ты хотела, чтобы я сказал, что люблю тебя. Пожалуй, то, что я не сказал этих слов, было единственным моим неэгоистичным поступком по отношению к тебе. Но теперь я раскаиваюсь даже в нем.
     Я люблю тебя, Джулия. Господи, как же я тебя люблю.
     Я бы отдал всю оставшуюся жизнь за всего лишь один год, проведенный с тобой. Полгода. Три месяца. Месяц. Сколько угодно.
     Ты похитила мое сердце, любимая. Но взамен ты оставила мне свое. Я знаю, что это так - это было написано в твоих глазах каждый раз, когда ты смотрела на меня.
     Я больше не сожалею о потере свободы и о годах, проведенных в тюрьме. Единственное, о чем я сейчас жалею, - только о том, что рядом со мной нет тебя. Ты еще очень молода, и я знаю, что сможешь быстро забыть меня и зажить своей собственной жизнью. Ты должна это сделать, Джулия. Я очень хочу, чтобы ты это сделала.
     Хотя, конечно, это гнусная ложь. Единственное, чего я действительно хочу, - снова видеть тебя, сжимать в своих объятиях и заниматься с тобой любовью снова и снова, до тех пор, пока в тебе не останется места ни для кого, кроме меня. Навсегда. До встречи с тобой я не понимал, почему обычный половой акт люди называют "занятиями любовью". Теперь я это понимаю.
     Иногда меня прошибает холодный пот при мысли о том, что ты, возможно, забеременела. И я прекрасно понимаю, что если это так, то я должен первым попросить тебя избавиться от моего ребенка. Но, Господи, Джулия, я так не хочу, чтобы ты это делала.
     Подожди... Мне только что пришла в голову одна мысль. Я понимаю, что не имею права просить тебя оставить моего ребенка, но если ты захочешь, все это можно будет устроить следующим образом: ты уволишься и уедешь из Китона. Материально ты ни в чем не будешь нуждаться - об этом я позабочусь. А потом, когда ребенок родится, ты сможешь отвезти его к моей бабке. Если ты действительно беременна и согласна на такой вариант, то я напишу ей заранее и все объясню. При всех прочих своих недостатках эта женщина никогда не отказывалась от возложенных на нее обязательств. И тогда можно быть уверенным в том, что наш ребенок будет воспитан должным образом. У нее осталась весьма значительная сумма денег, причитавшаяся мне в качестве наследства. Даже ничтожно малой ее части будет более чем достаточно, чтобы вырастить ребенка и дать ему подобающее образование.
     Ты была совершенно права, когда говорила, что нельзя просто поворачиваться спиной к родным людям и сжигать за собой все мосты. Ведь даже после ухода из дома я бы мог очень многое сказать своей бабке, и это умерило бы ее ненависть ко мне. Ты была права, когда говорила, что я любил ее и восхищался ею. Ты была права абсолютно во всем, и если бы я мог сейчас повернуть время назад, я бы все сделал совсем по-другому.
     Ты знаешь, я все-таки решил отправить тебе письмо. Это, конечно, ошибка с моей стороны. Я понимаю, что не имею права этого делать, и тем не менее посылаю его. Я считаю, что ты должна знать, как вести себя в случае чего. Мне невыносима сама мысль о том, что ты так и не узнаешь о вполне реальной альтернативе аборту.
     Вполне возможно, что твоя почта до сих пор просматривается, поэтому это письмо я посылаю тебе не по почте. Человек, который передаст его тебе, - мой друг. Ради меня он рискует своей безопасностью так же, как это сделала ты.
     Ты можешь полностью доверять Мэтту. Если ты беременна, то скажи ему об этом, так же как и о том, какое решение ты приняла по этому поводу. И еще одно, прежде чем придет время бежать в деревню, чтобы успеть к еженедельной выборке почты, - я хочу, чтобы у тебя обязательно были деньги на всякие предвиденные и непредвиденные расходы. Деньги, которые тебе передаст Мэтт, принадлежат мне, так что не трать напрасно времени, отказываясь от них. Он действует согласно моим указаниям и выполнит их в точности, а поэтому давай не будем создавать ему лишних трудностей. Поверь, у меня еще достаточно денег для того, чтобы и самому ни в чем не нуждаться.
     Я бы очень хотел написать тебе более связное письмо, но на это, к сожалению, нет времени. Я больше не буду тебе писать, так что не жди и не надейся понапрасну. Письма заставят нас обоих предаваться несбыточным мечтам, и если я как можно скорее не прекращу этим заниматься, то умру от желания быть рядом с тобой.
     Да, и напоследок... Я прочел в газетах, что Костнер недавно выпустил новый фильм. Если, посмотрев его, ты начнешь слишком часто думать о Кевине, то мой призрак будет преследовать тебя до конца твоих дней.
     Я люблю тебя, Джулия. Я любил тебя в Колорадо. Я люблю тебя здесь, где сейчас нахожусь. Я буду любить тебя всегда. Везде. Вечно".
     Джулии очень хотелось прочитать письмо Зака еще раз, но строчки расплывались перед глазами и, разрыдавшись, она выпустила его из рук. Уткнувшись лицом в стену, она все плакала и плакала. Плакала от счастья и разрывающей сердце боли. Плакала от несправедливости судьбы, которая сделала Зака изгоем. Плакала над собственной глупостью, из-за которой уезжала от него тогда, в Колорадо. Плакала над собственным бессилием и беспомощностью.
     Взгляд Мередит случайно упал на вздрагивающую спину женщины, рыдающей в соседней комнате.
     - Мэтт, посмотри! - испуганно воскликнула она, вскакивая и торопливо направляясь в столовую. - Джулия, - мягко прошептала она, кладя руки ей на плечи, - я могу чем-то тебе помочь?
     - Да! - всхлипнула Джулия. - Вы можете прочитать это письмо и объяснить мне, как кто-то мог поверить, что этот человек - убийца!
     Мередит нерешительно подобрала разлетевшиеся по полу листки и выразительно посмотрела на мужа, неловко топтавшегося на пороге:
     - Мэтт, почему бы тебе не налить нам немного вина? На поиски вина, штопора и откупоривание бутылки у Мэтта ушло несколько минут, так что когда он доставал бокалы, Мередит уже вернулась на кухню. Обернувшись, он хотел еще раз поблагодарить ее за то, что она поехала с ним, но, взглянув на ошеломленное,

внезапно осунувшееся лицо, осекся, забыв про вино и бокалы.
     - Что случилось? - спросил он, подходя к жене.
     - Его письмо... - прошептала Мередит, готовая вот-вот расплакаться. - О Господи! Мэтт.., в это просто невозможно поверить!
     Невольно разозлившись на ни в чем не повинного Зака за то, что тот так расстроил его жену, Мэтт одной рукой обнял Мередит, а другой забрал у нее письмо. По мере чтения его раздражение сменялось изумлением, затем недоверием и, наконец, глубокой печалью. Он дочитывал последние строчки, когда на пороге кухни появилась Джулия. Услышав ее приближение, Мередит быстро промокнула глаза носовым платком и повернулась к вошедшей.
     - Джулия, я... - нерешительно начал Мэтт, - мне очень жаль, что все так получилось. - Он действительно испытывал огромную симпатию по отношению к этой девушке, но его несколько смущало непонятное выражение ее глаз. - Я уверен, что Зак не хотел сделать вас несчастной.
     В последний раз в сознании у Джулии пронеслось все, что она теряет, решаясь на только что разработанный ею план, но отступать она не собиралась. Окончательное решение было принято еще там - в столовой. Стараясь говорить как можно ровнее и спокойнее, она обратилась непосредственно к Мэтту:
     - Когда Зак свяжется с вами, то я попрошу напомнить ему одну вещь. А именно то, что я сама - подкидыш. Сообщите ему также, что я, испытав на себе, каково это - расти сиротой, никогда не обреку на подобное собственного ребенка. - Улыбнувшись сквозь упрямо наворачивающиеся на глаза слезы, она добавила:
     - Передайте ему также, что если он действительно хочет этого ребенка так же, как хочу его я, то все, что от него требуется, - это позволить мне присоединиться к нему, где бы он ни находился.
     Последнее предложение произвело эффект разорвавшейся бомбы, а первоначальное изумление на лице Мэтта Фаррела постепенно сменилось откровенным восхищением. Однако он заговорил, очень тщательно подбирая слова, стараясь несколько охладить энтузиазм Джулии:
     - Я понятия не имею о том, когда Зак свяжется со мной в следующий раз. Я даже не знаю, собирается ли он это сделать вообще.
     - Собирается... И очень скоро! - рассмеялась Джулия, и хотя ее смех звучал несколько истерично, все внутри нее ликовало. Теперь она точно знала. Что собственное чутье в отношении истинных чувств Зака к ней никогда ее не обманывало. И если бы она повнимательнее прислушивалась к своей интуиции, то, скорее всего, смогла бы уговорить Зака не отсылать ее домой, а позволить уехать из Колорадо вместе с ним. - Он обязательно свяжется с вами, потому что не сможет больше переносить неизвестность и непременно захочет узнать, что именно я вам ответила.
     Понимая, что она совершенно права, Мэтт с трудом подавил улыбку:
     - Что еще я должен передать ему, когда он со мной свяжется?
     - Передайте ему, что.., что в его распоряжении максимум четыре недели для того, чтобы забрать меня к себе. И еще скажите ему, что... - Джулия заколебалась, не решаясь передавать то, что она собиралась сказать Заку, через посторонних людей, даже если один из них был его близким другом. Но потом решила, что это не имеет никакого значения. Главное - чтобы Зак услышал ее слова. - Скажите ему, что я тоже не могу жить без него. И.., и скажите, что если он не позволит мне приехать к нему, то я потрачу все его деньги на двадцать пять тысяч кассет с новым фильмом Костнера и буду млеть от счастья до конца своих дней!
     - Думаю, - расхохоталась Мередит, - что подобная угроза на него подействует моментально. - И, повернувшись к мужу, спросила:
     - Ты сможешь запомнить это слово в слово, или мне лучше записать наиболее важные моменты?
     Мэтт несколько испуганно посмотрел на жену, которая теперь, судя по всему, была настолько же решительно настроена принять самое активное участие в судьбе Зака, насколько еще час назад не хотела иметь с этим ничего общего. Разлив вино, он протянул женщинам бокалы и торжественно произнес:
     - Мне кажется, что сейчас самое время сказать тост. К сожалению, после всего, что произошло, я совершенно лишился своего обычного красноречия.
     - Зато с моим красноречием все в порядке, - сказала Мередит и, приподняв свой бокал, тепло улыбнулась Джулии:
     - За всех женщин, которые умеют любить так, как мы. И за мужчин, которых мы любим, - добавила она, поворачиваясь к мужу.
     Заметив, с какой нежностью и взаимным восхищением они смотрят друг на друга, Джулия окончательно влюбилась в этих очаровательных людей.
     - Пожалуйста, скажите, что вы останетесь на ужин. Правда, из меня не Бог весть какая повариха, но ведь это может оказаться нашей первой и последней встречей, а мне так хочется узнать как можно больше о.., обо всем.
     Мэтт и Мередит не сговариваясь кивнули, после чего Мэтт совершенно серьезно сказал;
     - Обо всем? Тогда для начала можно немного поговорить о мировых финансовых рынках. У меня имеются некоторые довольно оригинальные соображения по поводу возможных причин их упадка... - Но, глядя на непритворный испуг, написанный на лице Джулии, было невозможно дольше оставаться серьезным, и он весело рассмеялся. - Или мы могли бы поговорить о Заке.
     - Какая замечательная идея! И как ты только до нее додумался? - насмешливо поинтересовалась Мередит и уже более серьезно добавила:
     - Расскажи о том времени, когда вы были соседями по Кармелу.
     - Сейчас я что-нибудь приготовлю, - сказала Джулия, судорожно пытаясь сообразить, что бы такое сделать на скорую руку, не затрачивая на это слишком много драгоценного времени.
     - Ничего не нужно готовить, - твердо сказала Мередит. - Мы сейчас пошлем Джо за пиццей.
     - А кто такой Джо? - поинтересовалась Джулия, поднимая трубку телефона, чтобы заказать пиццу.
     - Официально - наш шофер. А неофициально - еще один член семьи.
     Они уютно расположились в гостиной, и Мэтт делал все от него зависящее, чтобы удовлетворить ненасытное любопытство обеих женщин. Правда, его нынешняя версия их с Заком холостяцких похождений была несколько подредактированной. Рассказ об очередном забавном эпизоде из их жизни прервал звонок в дверь.
     Ожидая увидеть подтянутого, аккуратного шофера в элегантной униформе, Джулия распахнула дверь и невольно отшатнулась при виде самого настоящего гиганта с обаятельной улыбкой на невероятно уродливом лице и коробками пиццы в руках.
     - Проходите, - сказала наконец она, с неподдельным восторгом рассматривая эту колоритную фигуру. - Вам совершенно незачем сидеть в машине.
     - Я тоже так подумал, - еще шире улыбнулся Джо, отдавая ей коробки и вопросительно глядя на Мэтта. Тот кивнул, и o'Xapa зашел в дом, на ходу снимая пальто.
     - Давайте поедим в столовой - здесь больше места, - позвала гостей Джулия, расставляя тарелки на обеденном столе.
     - Я принесу вино, - поднялась со своего места Мередит. Джо O'Xapa первым вошел в столовую и, засунув руки в карманы, с нескрываемым интересом уставился на мужественную молодую женщину, которая не побоялась перед всем миром выступить в защиту Зака. С завязанными бантом блестящими темными волосами и нежной, светящейся кожей она скорее походила на хорошенькую старшеклассницу, чем на учительницу. Джо понравилось и то, что она совершенно не напоминала тех секс-бомб, которые обычно крутились вокруг Зака. Закончив изучать Джулию, он вопросительно взглянул на Мэтта, после того как тот подтверждающе кивнул, сделал вывод, который и до этого казался ему совершенно очевидным:
     - Значит, вы - девушка Зака.
     Джулия перестала раскладывать салфетки и подняла на него глаза, цветом и бархатистостью напоминающие только что распустившиеся фиалки.
     - Это самый замечательный комплимент, который я когда-либо слышала в своей жизни, - Джулия немного удивилась, заметив, как гигант-шофер покраснел до корней волос, и поспешно перевела разговор в несколько иное русло, стремясь узнать как можно больше о человеке, которого она любила. - А вы тоже знали Зака?
     - Еще бы я его не знал, - ухмыльнулся Джо, усаживаясь рядом с Фаррелами, - да я могу рассказать вам о нем такое, чего не знает даже Мэтт.
     - Так расскажите, - поймала его на слове Джулия. Положив себе на тарелку кусок пиццы, О'Хара немного подумал и начал свой рассказ:
     - Однажды к нам неожиданно должны были нагрянуть гости, и Мэтт послал меня к Заку, потому что у нас закончилась Столи.., водка, - пояснил он и, откусив кусок пиццы, с энтузиазмом продолжал:
     - Была уже полночь, и хотя в доме горел свет, дверь никто не открывал. Услыхав женские голоса со стороны заднего двора, я направился туда и обнаружил Зака, который в смокинге стоял на краю бассейна - судя по всему, он только что вернулся с какой-то вечеринки.
     Джулия слушала его как зачарованная.
     - И что же он там делал? - спросила она после того, как О'Хара прожевал очередной кусок.
     - Ругался, - лаконично ответил Джо.
     - Ругался? Но почему?
     - Потому что в бассейне плавали три совершенно голые девицы, его фанатки. Они каким-то образом выяснили, где он живет, и решили подбить Зака на небольшую оргию таким оригинальным способом.
     - О'Хара! - одернул его Мэтт.
     - Не волнуйся, Мэтт. С этой историей все в порядке, честно. Джулия не будет ревновать или что-то такое. Ведь правда? - обратился он к Джулии, уже начиная сомневаться в собственных словах.
     Весело рассмеявшись, Джулия отрицательно покачала головой. Зак ее любил, и теперь она знала это совершенно точно. Так чего ради ей ревновать к кому бы то ни было?
     - Ну вот, я же говорил, - обрадовался О'Хара и продолжал:
     - Короче, Зак был вне себя от злости. Ты, может быть, не знаешь, - теперь он обращался только к Джулии, - но за этой его вечной невозмутимостью скрывается такой темперамент, ого-го! И когда эти девицы отказывались вылезти из бассейна по собственной воле, он приказал мне схватить их и вышвырнуть за ворота прямо в том виде, в каком они были. Я, честно говоря, немного заколебался, и тогда он прямо в смокинге и обуви залез в бассейн. И через пару секунд у моих ног приземлилась совершенно голая шлюшка лет двадцати от роду. А еще через минуту Зак вылез из бассейна, зажав под мышками по одной брыкающейся девице.
     Стараясь не выдать того, насколько ее шокировала эта история, Джулия спросила:
     - И что же вы потом с ними сделали?
     - Именно то, что сказал Зак. Он был настолько зол, что даже не дал им возможности одеться. Поэтому, не обращая внимания на визг и отчаянные вопли, мы оттащили их к тому месту, где они припарковали машину, и запихнули внутрь. Потом Зак распахнул дверцу и включил зажигание, сказав напоследок, что если они попробуют еще раз заявиться к нему, то им не поздоровится.
     Судя по тем взглядам, которыми обменялись Мередит и Джулия, они по достоинству оценили высоконравственное поведение Зака.
     - Ты никогда об этом не рассказывал, - нахмурился Мэтт.
     - Босс, я просто не смог этого сделать, потому что та дама, которая была у тебя в гостях в тот вечер, была озабочена только одним - как бы поскорее стянуть с тебя всю одежду. Поэтому я просто поставил водку на стол и пошел спать.
     Давясь от смеха, Джулия уткнулась носом в тарелку, исподтишка наблюдая за тем, как Мэтт бросает убийственные взгляды на своего шофера, подложившего ему такую свинью. Но Джо совершенно не смутился.
     - Мэтт, посмотри на Мередит! Она улыбается. И это была истинная правда, потому что неловкое положение, в котором оказался ее муж, явно забавляло Мередит не меньше, чем Джулию.
     - Она же понимает, что в то время ты еще не мог знать о том, что по-прежнему женат на ней.
     - Может быть, ты немного пояснишь свою мысль, прежде чем Джулия решит, что Зак доверил свое будущее человеку, страдающему хроническим слабоумием? - раздраженно сказал Мэтт, обменявшись с женой выразительными взглядами.
     - Но мне казалось, что эта история известна всем - в свое время о ней писали все более-менее крупные газеты. - Джо вопросительно посмотрел на Джулию и, прочитав на ее лице полное непонимание, пояснил:
     - Видишь ли, Мэтт и Мередит поженились и развелись, когда Мередит было всего восемнадцать. Просто об этом никто не знал, даже я. А потом, двенадцать лет спустя, Мередит обнаружила, что им попался пройдоха-адвокат, и их развод недействителен. Тогда она пригласила Мэтта на обед и выложила ему эту новость. Надо было видеть его реакцию! Он пришел в ярость! Мередит к тому времени уже была помолвлена с кем-то, и им всем вместе пришлось давать пресс-конференцию, улыбаться и делать вид, что это всего лишь забавное недоразумение...
     - Ой! Значит, я-таки знаю эту историю! - внезапно воскликнула Джулия. - Теперь понятно, почему вы оба показались мне знакомыми! Я ведь видела ту пресс-конференцию. - Повернувшись к Мэтту, она добавила:
     - Я помню, как вы и жених Мередит обменивались шутками по поводу "непредвиденного осложнения", и всем казалось, что вы чуть ли не друзья... А потом - кажется, всего лишь через пару дней - вы ударили его! Я это очень хорошо помню - в газетах были фотографии вашей драки.
     - И тем не менее на сегодняшний день мы действительно почти друзья, - с улыбкой заметил Мэтт, явно забавляясь непритворным изумлением Джулии, вызванным столь неожиданным открытием.
     Было уже почти одиннадцать часов, когда Фаррелы неохотно засобирались домой. Джулия ненадолго отлучилась в спальню и вернулась с зеленым свитером и брюками, в которых она приехала из Колорадо. К тому времени Джо О'Хара ушел прогревать мотор, а Мэтт с Мередит, полностью одетые, стояли у двери.
     Выполняя просьбу жены ненадолго оставить их с Джулией наедине, Мэтт попрощался первым, добавив, что подождет Мередит в машине.
     Джулия приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его на прощание, и, обнимая ее, Мэтт вдруг почувствовал болезненный укол страха - и за эту чудесную девушку, и за Зака. Ему настолько захотелось хоть чем-нибудь утешить ее, что он сказал то, чего говорить не собирался и чего, наверное, говорить все-таки не следовало:
     - Не знаю, обрадует это тебя или нет, но сотрудники моего международного сыскного агентства уже три недели проверяют всех, кто был в Далласе на съемках того рокового фильма.
     Однако Джулия отреагировала неожиданно агрессивно.
     - Неужели нельзя было этого сделать раньше? - возмущенно воскликнула она, но, вовремя спохватившись, добавила:
     - Извини, пожалуйста. Я понимаю, что с моей стороны очень грубо и неблагодарно так говорить.
     В очередной раз поразившись ее безоговорочной преданности Заку, Мэтт ласково улыбнулся и отрицательно покачал головой:
     - Тебе не за что извиняться. Я прекрасно понимаю, как ты беспокоишься о нем. Но, видишь ли, дело заключается в том, что Зак в свое время заплатил другому известному агентству и они так и не сумели обнаружить никаких фактов, которые могли бы повлиять на исход суда. Кроме того, Зак совершенно однозначно заявил мне, что не примет никакой помощи, кроме той, которую я ему обычно оказывал в финансовых делах. Пощадив его гордость, которая и так пострадала из-за шумихи, поднятой вокруг этого дела, я не стал настаивать.
     - А сыщики твоего агентства? - нетерпеливо перебила его Джулия, обнадеженная ободряющими нотками, которые она, как ей показалось, различила в голосе Мэтта. - Им ведь удалось обнаружить что-то новое, правда?
     Немного поколебавшись, Мэтт все-таки решил рассказать ей кое-что. Заку эти слова не могли повредить в любом случае, а тем более теперь, когда Джулия решила присоединиться к нему.
     - Это связано с Тони Остином, - начал он, но Джулия не дала ему продолжить.
     - Ее убил Остин?
     - Я так не говорил. Если бы мне удалось обнаружить доказательства этого, то меня бы здесь не было. Я бы уже поднял такую шумиху в газетах и по телевидению, что полиция и ФБР просто вынуждены были бы предпринять соответствующие меры.
     - Тогда что же им удалось выяснить?
     - Они обнаружили, что Остин лгал, когда давал свидетельские показания. Во время суда он клялся, что их роман с Рейчел продолжался уже много месяцев и что они "были без ума друг от друга". На самом же деле параллельно с Рейчел у него была связь еще с одной женщиной.
     - И кто же она? - едва сдерживая нетерпение, спросила Джулия. - Ведь именно она из ревности могла заменить холостые патроны настоящими.
     - Пока не знаю. Единственное, что у нас есть, - это свидетельство коридорного, который за две недели до убийства поздно вечером приносил в номер Остина шампанское и слышал из-за двери женский голос. Он мог принадлежать кому угодно, но только не Рейчел, потому что тот же самый коридорный незадолго до этого доставлял поздний ужин в номер Зака и она открывала ему дверь. Правда, кто бы ни была эта женщина, я не думаю, что убийство - ее рук дело. Зато через нее мы могли бы выйти на главного виновника. На Остина.
     - Да, но почему ты так уверен, что настоящий преступник - именно он?
     - Не знаю, - тяжело вздохнул Мэтт, - может быть, мне просто передалась уверенность Зака. Дело в том, что Рейчел смогла бы обеспечить себе и Остину безбедное существование лишь в том случае, если бы, во-первых, продолжала сниматься, а во-вторых, отхватила, согласно калифорнийским законам о разводе, приличный кусок состояния Зака. Но зная ее весьма ограниченные актерские способности и полную зависимость от таланта мужа, никто из режиссеров не стал бы ее снимать, особенно после огласки истории с ее изменой. Этот скандал нанес бы сокрушительный удар по ее популярности у зрителя.
     Таким образом, тот факт, что у Остина был роман с кем-то другим, дает нам веские основания усомниться в правдивости поведанной на суде трогательной истории о безумной любви. Более того, это дает право предположить, что Остина интересовали только деньги Рейчел, а точнее, Зака. Когда же, после происшествия в гостинице, он понял, что ему их, судя по всему, не видать, то решил избавиться от Рейчел, которая теперь превратилась в обузу.
     Возможно, что он вообще не собирался жениться на ней и убил потому, что она стала слишком настойчива в своих притязаниях. Кто знает, что там происходило у него в голове, но факт остается фактом - Остин был единственным человеком, который имел непосредственный доступ к пистолету во время той роковой съемки. Даже если бы Зак в последний момент не изменил сценарий и первой должна была бы стрелять Рейчел, Остин всегда мог сделать так, чтобы в ходе борьбы пистолет оказался "случайно" направленным не на него, а на нее.
     - А Зак знает об этой, другой женщине? - спросила Джулия. Спокойный тон, которым обсуждались такие жуткие вещи, вызывал у нее странное ощущение нереальности происходящего.
     - Да.
     - Ну и как он к этому отнесся? То есть, я хочу сказать, что это должно было его обрадовать или, по крайней мере, обнадежить.
     - Обрадовать? - горько рассмеялся Мэтт. - Если бы тебя осудили за убийство, которого ты не совершала, думаю, ты вряд ли бы очень обрадовалась известию о том, что во всех твоих несчастьях в конечном счете виноват человек, которого ты презираешь больше всех на свете. Кроме того, в ходе расследования мы обнаружили и еще кое-что. Правда, в основном все эти факты очень незначительны, но тем не менее они могут указать и на других возможных виновников случившегося.
     - И что же это за факты?
     - Ну, во-первых, у Дианы Коупленд в свое время был роман с Остином. Правда, довольно давно, но, судя по всему, Диана все же сильно ревновала его к Рейчел. По крайней мере через некоторое время после суда, когда основная шумиха улеглась, она открыто заявляла, что не особенно печалится по поводу смерти соперницы. Возможно, хотя и маловероятно, что убийство совершила именно она. Что касается Эмили Макдэниелс, то почти целый год после убийства ей пришлось проходить довольно интенсивный курс лечения у невропатологов и психоаналитиков. Согласись, что для обычного стороннего наблюдателя это совершенно неадекватная реакция на происшедшее. Томми Ньютон тоже довольно долго приходил в себя, хотя это-то как раз вполне объяснимо - ни для кого не секрет, как он относился к Остину. Вот, пожалуй, и все, - мрачно резюмировал Фаррел. - Как видишь, новых свидетельств достаточно много, но все они совершенно бесполезны, потому что указывают на всех и в то же время ни на кого.
     - Но ведь существуют еще полиция и официальные следователи, которые будут просто обязаны пересмотреть дело, если вы предоставите им подобные свидетельства.
     - Полиция и официальные следователи, - презрительно хмыкнул Мэтт, - давным-давно решили для себя вопрос о том, кто виноват в этом убийстве. Мне бы не хотелось развеивать твои иллюзии, но уж официальные органы в первую очередь сделают все, чтобы не пересматривать дело Зака. Ведь решившись на пересмотр, они тем самым косвенно признают свою ошибку. Если мне когда-нибудь удастся найти неопровержимые доказательства вины Остина или кого-нибудь другого, то я сделаю все, чтобы они сначала попали к адвокатам Зака и журналистам. Тогда официальным властям уже никак не удастся закрыть на них глаза, и они просто вынуждены будут пересмотреть это дело, чего никогда бы не сделали по собственной инициативе. Но честно говоря, я очень сомневаюсь, что нам удастся узнать больше того, что мы уже узнали. Мы испробовали практически все средства, чтобы выйти на след той, другой женщины, но безуспешно. Остин, естественно, все отрицает. Он говорит, что коридорный ошибается, что никакой женщины у него в номере не было и быть не могло, а голос, очевидно, принадлежал какой-нибудь телевизионной дикторше.
     Чувствуя, какую боль причиняют Джулии его слова, Мэтт заговорил тише и ласковее, как бы пытаясь смягчить этим наносимый удар:
     - Зак это все прекрасно понимает. Он знает, что девяносто девять шансов из ста за то, что Остин действительно убийца. Но он также знает, что власти и пальцем не пошевельнут до тех пор, пока мы не предоставим им окончательное, неопровержимое доказательство, которое стопроцентно подтвердит его вину. А это, боюсь, практически невозможно. И я хочу, чтобы ты тоже это поняла, Джулия. И рассказал я тебе все это лишь потому, что ты твердо решила быть с Заком. Может быть, если у тебя когда-нибудь возникнут сомнения в его невиновности, этот мой рассказ поможет тебе справиться с ними.
     Однако подобный фатализм был совершенно чужд оптимистической натуре Джулии.
     - Я никогда не перестану надеяться. Я буду непрестанно молиться о том, чтобы Господь все-таки помог вам найти то самое, единственное и неопровержимое, доказательство.
     Ее непреклонная решимость до конца бороться за восстановление справедливости была настолько трогательной, что Мэтту захотелось хоть как-то приободрить и поддержать эту удивительную девушку.
     - Ну что ж, тогда тебе лучше приступать к своим молитвам немедленно, - нежно сказал он, обнимая ее на прощание. - Нам пригодится любая помощь. - С этими словами Мэтт достал из кармана визитную карточку и написал на обороте два телефонных номера. - Это наши домашние телефоны в Чикаго и Кармеле. Если тебе не удастся дозвониться ни по одному из них, то позвони моей секретарше по служебному номеру - он есть на лицевой стороне. Ей будут оставлены распоряжения в любое время сообщать тебе о нашем местонахождении. Я также на всякий случай написал наш домашний адрес в Чикаго. Теперь мне осталось только передать тебе чек, и я могу считать свою миссию выполненной.
     При упоминании о чеке Джулия энергично покачала головой:
     - Зак написал в письме, для чего предназначался этот чек. Теперь он мне не понадобится.
     - Очень жаль, что я больше ничего не могу сделать ни для тебя, ни для Зака, - добавил Мэтт. - Мне бы хотелось хоть чем-то помочь вам, но боюсь, что это не в моих силах.
     - Но ты и так сделал все, что мог, и даже больше, - горячо возразила Джулия. - Я просто не нахожу слов, чтобы передать, как я благодарна тебе и Мередит.
     Когда Мэтт ушел, Джулия протянула Мередит аккуратно сложенную одежду - ту, в которой она приехала из Колорадо.
     - Я заметила, что Мэтт почти такого же роста, как Зак, и мы с тобой тоже приблизительно одной комплекции, хотя ты и немного выше. Поэтому мне показалось, что ты должна узнать эти вещи.
     Мередит согласно кивнула, и Джулия начала сбивчиво объяснять:
     - Мне пришлось воспользоваться твоим гардеробом, но по приезде я полностью привела их в порядок. Я давно собиралась переслать их по почте, но так и не смогла выяснить ваш адрес.
     - Пусть они останутся у тебя, - мягко сказала Мередит, - на память.
     - Спасибо, - Джулия крепко прижала вещи к груди, как будто живое существо.
     Мередит сглотнула комок, подступивший к горлу от внезапно нахлынувших эмоций:
     - Я тоже думаю, что Зак обязательно вскоре свяжется с Мэттом. Но скажи, ты действительно уверена, что сможешь пережить и вынести все, что повлечет за собой принятое сейчас решение? Я, конечно, не юрист, но знаю, что своим побегом ты поставишь себя вне закона, и тогда полиция будет охотиться уже за вами обоими. В лучшем случае весь остаток своих дней вы проведете в изгнании, постоянно скрываясь от полиции.
     Однако ее слова нисколько не смутили и не поколебали Джулию.
     - Ответь мне на один вопрос, - попросила она, глядя прямо в глаза Мередит, - если бы это все происходило с Мэттом, если бы он скрывался где-то в полном одиночестве... Если бы это Мэтт написал письмо, которое ты сегодня читала, что бы ты тогда сделала? Ответь мне, пожалуйста. Только честно, - добавила она, безошибочно почувствовав, что ее новая подруга может попытаться уйти от прямого ответа.
     - Ну что же, твоя взяла, - с улыбкой сказала Мередит. - Я бы села на первый же самолет, пароход, поезд или грузовик, который бы мог привезти меня к нему. Я бы даже, - заговорщическим шепотом добавила она, - солгала насчет беременности, лишь бы он позволил мне приехать.
     Вздрогнув, как от удара, Джулия подняла на нее встревоженный взгляд:
     -.
     - А почему ты решила, что я солгала?
     - Я просто следила за выражением твоего лица, когда Мэтт задал тебе этот вопрос. Ты даже отрицательно покачала головой, прежде чем спохватилась.
     - Но ведь ты не расскажешь об этом Мэтту, правда?
     - К сожалению, я не могу ему об этом не рассказать, - вздохнула Мередит. - У меня никогда не было секретов от Мэтта за все время нашей семейной жизни. Но если об этом узнает он, то узнает и Зак. Он обязательно все расскажет ему. Пойми меня правильно, он это сделает из самых лучших побуждений - чтобы защитить вас обоих. Ведь на самом деле его очень беспокоит то, что ты собираешься сделать, и то, какие последствия это может за собой повлечь. Впрочем, меня это тоже не на шутку тревожит.
     - Тогда почему же ты помогаешь мне?
     - Потому, - просто ответила Мередит, - что мне кажется, что ни у тебя, ни у него вообще не будет никакой жизни друг без друга. И кроме того, - с легкой улыбкой добавила она, - мне почему-то кажется, что если бы нам с тобой пришлось поменяться местами, то ты сделала бы для меня то же самое.
     Стоя на крыльце, Джулия помахала вслед удаляющейся машине и подождала, пока она окончательно не скроется из виду. Вернувшись в дом, она первым делом взяла письмо Зака и, поудобнее устроившись в кресле, снова и снова перечитывала дорогие строки.
     "Я люблю тебя, Джулия. Господи, как же я люблю тебя. Я бы отдал весь остаток своей жизни за один лишь год, проведенный с тобой. Полгода. Три месяца. Месяц. Сколько угодно... До встречи с тобой я не понимал, почему люди обычный половой акт называют "занятиями любовью". Теперь я это понимаю... Я больше не буду тебе писать.., письма заставят нас обоих предаваться несбыточным мечтам, и если я как можно скорее не прекращу этим заниматься, то умру от желания быть рядом с тобой".
     Вспоминая те обидные, насмешливые слова, которые Зак сказал ей на прощание там, в горах Колорадо, Джулия сравнивала их с искренними, полными боли и любви словами письма: "Я люблю тебя... Я любил тебя в Колорадо. Я люблю тебя здесь, где сейчас нахожусь. Я буду любить тебя всегда. Везде. Вечно".
     Разительный контраст между ними заставил Джулию в очередной раз задумчиво покачать головой.
     - Неудивительно, - вслух произнесла она, обращаясь к невидимому собеседнику, - что ты получал "Оскаров" за лучшую актерскую работу.
     Поднявшись с кресла, Джулия выключила свет в гостиной и направилась в спальню. Но с письмом она не рассталась.
     - Позвони мне, Зак, - горячо шептала она, лежа в кровати и прижимая к груди заветные листки. - Умоляю, позвони поскорее и избавь нас обоих от этих мучений.
     В соседнем доме тоже горел свет. Несмотря на позднее время, сестры Элдридж не спали.
     - Ты помнишь, что нам говорил мистер Ричардсон? - инквизиторским тоном вопрошала Ада Элдридж свою мягкосердечную сестру. - Он говорил, что если мы заметим в доме Джулии Мэтисон что-то необычное или каких-то незнакомых гостей, то должны немедленно позвонить ему в Даллас. В любое время. Так что немедленно дай мне номер той машины, которая стояла у ее дома почти целый вечер, - я должна сообщить мистеру Ричардсону.
     - Но, Ада, - робко пыталась протестовать Флосси, пряча за спину бумажку с записанным номером, - мне кажется, что мы не должны шпионить за Джулией. Даже по просьбе ФБР.
     - Мы не шпионим! - категорично заявила Ада, решительно вырывая бумажку из рук сестры. - Мы всего лишь помогаем властям защитить ее от.., от этого мерзкого негодяя, который ее похитил. Как вспомню о нем и его грязных фильмах! - с отвращением добавила она, подходя к телефону и снимая трубку.
     - Но его фильмы совсем не грязные! И вообще мне кажется, что Захарий Бенедикт невиновен. И Джулия тоже так думает. Она мне говорила об этом на прошлой неделе и то же самое сказала на той пресс-конференции. Кроме того, она говорила, что Бенедикт никогда не делал ничего такого, что могло бы ей повредить. Поэтому я не понимаю, чего ради он вдруг будет делать это сейчас. Мне кажется, - мечтательно добавила Флосси, - что Джулия любит его.
     Ада Элдридж, набиравшая далласский номер, подняла голову и пристально посмотрела на сестру, вложив в этот взгляд все презрение, на которое была способна.
     - Если это так, - поджав губы, процедила она, - то она еще большая романтическая идиотка, чем ты, и кончит тем, что будет чахнуть из-за своего ничтожного актеришки так же, как ты когда-то чахла из-за своего Германа Хенкельмана, который не стоил и твоего мизинца!

Глава 52

     Долгожданный телефонный звонок раздался четыре дня спустя, в таком месте, где она никак не ожидала его услышать.
     - О, Джулия, дорогая, - окликнула ее секретарша директора, когда в конце рабочего дня она зашла в учительскую сдать классный журнал. - Тебе звонил какой-то мистер Стенхоуп.
     Прошло несколько секунд, прежде чем до Джулии дошел смысл этих слов.
     - Что он сказал? - спросила она, с трудом сдерживая дрожь в голосе и стараясь ничем не выдать охватившего ее возбуждения.
     - Что-то насчет того, что хочет зачислить своего сына в твою спортивную секцию для детей-инвалидов. Я сказала ему, что секция и так переполнена.
     - Но откуда ты это взяла?
     - Я просто неоднократно слышала, как на это жаловался мистер Дункан. Но мистер Стенхоуп ответил, что дело очень срочное, и поэтому он обязательно перезвонит тебе сегодня в семь. Тогда я сказала ему, что он, конечно, может перезвонить хоть в десять, но обычно наши учителя не задерживаются в школе после пяти.
     В голове у Джулии стремительно проносились обрывки мыслей. За считанные мгновения она успела подумать и о том, что Зак побоялся звонить ей домой, зная, что телефон наверняка прослушивается; и о том, что, не застав ее на работе один раз, он может больше не повторить попытку, и о том, что она должна следить за собой и ни в коем случае ничем не выдать своего огорчения и раздражения перед этой ленивой, любопытной, вечно сующей нос не в свои дела старой девой. Правда, сдержать кипящую в ней злость до конца она все же не смогла.
     - Если мистер Стенхоуп сказал, что дело настолько срочное, - ледяным тоном поинтересовалась она, - то почему же тогда вы не позвали меня к телефону?
     - Насколько мне известно, учителям запрещено беседовать по телефону в рабочее время. Это личное распоряжение мистера Дункана. И он очень строго следит за его соблюдением.
     - Беседовать на личные темы, - изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, поправила

ее Джулия, до боли вонзая остро отточенные ногти в мякоть ладоней. - Но, как я поняла, этот звонок совсем нельзя было отнести к разряду личных. Он говорил еще что-нибудь?
     - Нет.
     В шесть сорок пять Джулия в полном одиночестве сидела в учительской, не отрывая глаз от молчащего телефона. А если она рассчитала не правильно? Если Зак поверит этой ханже-секретарше и перезвонит ей домой? Вдруг, не застав ее, он решит, что она передумала и больше не собирается присоединиться к нему? Сквозь стеклянные стены учительской смутно виднелись темные, мрачные стены школьного коридора. Казалось, что в здании, кроме нее, нет ни души, и Джулия чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда в приоткрытую дверь просунулась взъерошенная голова школьного сторожа.
     - Вы сегодня поздно, мисс Мэтисон, - осклабившись в щербатой улыбке, заметил Генри Рухарт.
     - Да, - ответила Джулия, поспешно хватая первую попавшуюся ручку и блокнот. - Мне нужно закончить одну.., одну очень срочную работу. Иногда здесь работается лучше, чем дома.
     - Вряд ли вы много наработаете, если будете сидеть, не отводя глаз от телефона, - не унимался сторож, явно не собираясь уходить. - Я даже подумал, что вы, может, ждете какого-то звонка.
     - Нет, что вы. Генри...
     Молчавший до сих пор телефон вдруг разразился ей в лицо резким, насмешливым звоном. Джулия нажала загоревшуюся кнопку с такой яростью, что лишь чудом не сломала ее.
     - Алло? - резко выдохнула она, хватая трубку.
     - Привет, сестренка, - послышался знакомый голос Карла. - Я уже несколько раз безуспешно пытался дозвониться тебе домой и решил на всякий случай звякнуть сюда. Ты уже обедала?
     Нервно пригладив волосы, Джулия судорожно пыталась сообразить, сможет ли Зак дозвониться, если линия будет занята местным разговором. Кажется, переключение происходит автоматически, но лучше не рисковать.
     - Никак не могу закончить срочную работу, - торопливо заговорила она, с беспокойством наблюдая за тем, как Генри, вместо того чтобы продолжать уборку коридора, начал вытряхивать мусорные корзины в учительской.
     - У тебя все в порядке? - продолжал настаивать Карл. - Я несколько минут назад случайно встретил Кэтрин, и она сказала, что ты вот уже почти неделю по вечерам никуда не выходишь и никого не хочешь видеть у себя.
     - У меня все прекрасно! Удивительно! Замечательно! Я стараюсь следовать твоему совету и полностью отдаюсь работе.
     - Что-то не припомню, чтобы советовал тебе что-нибудь подобное.
     - Ну значит, я перепутала тебя с кем-то другим. Мне почему-то казалось, что это был ты. А теперь извини. У меня еще много работы. Спасибо за звонок. Целую.
     Повесив трубку, Джулия почувствовала, как ею постепенно овладевает отчаяние. Генри не спешил и явно намеревался составить ей компанию.
     - Послушайте, - наконец не выдержала она, - может быть, вы займетесь уборкой учительской немного попозже? Я совершенно не могу сосредоточиться, когда вы грохочете здесь своими ведрами.
     - О, простите, мисс Мэтисон, - смутился Генри. Джулия и сама чувствовала несправедливость собственного упрека. В действительности от уборки было не больше шума, чем от ветра за окном. - Тогда я сначала закончу подметать в коридоре, а потом загляну сюда. Ладно?
     - Ладно, Генри. Простите меня. Я просто.., я просто немного устала, - добавила она, попытавшись загладить невольную грубость самой ослепительной из своих улыбок. Глядя вслед удаляющемуся сторожу, Джулия в сотый раз напомнила себе, что она должна вести себя как можно естественнее и не делать ничего такого, что могло бы возбудить ненужные подозрения.
     Ровно в семь часов телефон зазвонил снова, и она моментально схватила трубку.
     Голос Зака в телефонной трубке оказался слишком низким. И каким-то очень далеким, и.., немного чужим.
     - Ты одна, Джулия?
     - Да.
     - Существуют ли на свете какие-то слова, которые могли бы убедить тебя отказаться от твоей безумной затеи?
     Это было не совсем то, что Джулия ожидала услышать, но она твердо решила на этот раз не дать ему обмануть или запутать себя.
     - Да, существуют, - мягко ответила она. - Ты можешь сказать мне, что все, написанное в письме, ложь.
     - Хорошо, - снова послышался далекий, холодный голос. - Это все ложь.
     Призвав на помощь всю свою выдержку, она до боли сжала трубку в руке и закрыла глаза.
     - А теперь скажи мне, что ты не любишь меня, любимый.
     На этот раз в далеком голосе звучали искренняя боль и мольба;
     - Пожалуйста, Джулия, не заставляй меня говорить это. Я очень тебя прошу.
     - Я тебя люблю, Зак. Ты даже не представляешь, как я тебя люблю.
     - Не нужно, Джулия. Не говори так... Теперь Джулия точно знала, что обязательно добьется своего, и наконец смогла немного расслабиться.
     - Я не могу не говорить этого, любимый. Так же как не могу не любить тебя. Теперь для меня остался лишь один возможный путь, и ты о нем знаешь, - нежно сказала она.
     - Джулия, умоляю тебя, ради всего святого...
     - Прибереги свои мольбы на потом, любимый, - насмешливо прошептала Джулия. - Тебе они еще пригодятся после того, как я к тебе приеду. Ты еще будешь умолять меня научиться получше готовить, умолять дать тебе для разнообразия хоть немного поспать, умолять, чтобы я наконец перестала рожать тебе детей...
     - Джулия, прошу тебя, не надо... Не надо. Не делай этого.
     - Не делать чего?
     На том конце провода послышался судорожный вздох, после чего наступила такая продолжительная пауза, что Джулия даже испугалась. Но в результате она все-таки получила ответ на свой вопрос, и на этот раз слова Зака действительно шли от самого сердца:
     - Не переставай любить меня. Слышишь? Никогда не переставай любить меня.
     - Я поклянусь тебе в этом перед любым священником, проповедником или даже буддийским монахом.
     Обычное остроумие Джулии как всегда безотказно подействовало на Зака, и он нехотя рассмеялся:
     - Кажется, здесь кто-то говорит о женитьбе?
     - Ты понял меня совершенно правильно.
     - Мне следовало еще раньше догадаться, что ты обязательно будешь на этом настаивать.
     - А что, у тебя есть по этому поводу какие-то возражения?
     По сравнению с ее нарочито легкомысленным тоном ответ Зака прозвучал необыкновенно серьезно и очень торжественно:
     - Никогда в жизни ничего не хотел сильнее, чем сейчас хочу жениться на тебе.
     - Для этого тебе достаточно сообщить всего две вещи: как мне поскорее добраться до тебя и какой размер кольца ты носишь.
     Последовала еще одна затяжная пауза, и в какое-то мгновение Джулии даже показалось, что ее нервы просто не выдержат напряжения. Но вот Зак наконец заговорил, и мучительные сомнения сменились долгожданным облегчением и радостным предвкушением предстоящих перемен.
     - Хорошо. Я буду ждать тебя в аэропорту Мехико ровно через восемь дней, во вторник вечером. Рано утром во вторник ты должна будешь сесть в собственную машину и поехать в Даллас. Там ты возьмешь машину напрокат, на свое собственное имя, и поедешь на ней до Сан-Антонио. Добравшись туда, не сдавай машину, а просто оставь ее на платной стоянке в аэропорту. В конечном счете ее наверняка найдут, но если нам повезет, то это произойдет не очень быстро. Скорее всего, власти в первую очередь подумают, что ты будешь ехать на машине всю дорогу, до самой встречи со мной, и лишь потом им придет в голову проверить аэропорты. Поездка до Сан-Антонио займет у тебя всего несколько часов. В аэропорту, в кассе авиакомпании "Аэро-Мексика", тебя будет ждать билет на четырехчасовой самолет. Он будет выписан на имя Сьюзан Арленд. Пока все понятно?
     То обстоятельство, насколько хорошо и тщательно был продуман весь маршрут, доказывало, что Зак и не ожидал другого исхода их разговора. Джулия улыбнулась:
     - У меня только один вопрос. Почему я не могу приехать к тебе раньше?
     - Потому что мне необходимо время для того, чтобы утрясти кое-какие дела. - По его тону Джулия поняла, что на этот раз возражать бесполезно, и стала молча ждать дальнейших инструкций.
     - Во вторник утром, когда будешь уезжать из дому, ни в коем случае не бери с собой никаких вещей. Помни, что ни у кого не должно возникнуть и мысли о том, что ты собралась в дальнюю дорогу. По пути внимательно смотри в зеркало заднего обзора. Ты должна быть уверена, что за тобой нет хвоста. Если же ты все-таки что-нибудь подобное обнаружишь, посети несколько магазинов и возвращайся домой. Через некоторое время я снова постараюсь связаться с тобой. В течение следующей недели очень внимательно просматривай всю почту, которая будет приходить на твое имя, даже рекламные проспекты. Если у меня что-нибудь изменится, то я обязательно дам о себе знать либо по почте, либо через какого-нибудь надежного человека. Твоим домашним телефоном мы воспользоваться не сможем - я даю голову на отсечение, что он прослушивается.
     - И кто же будет этим "надежным человеком"?
     - Пока не знаю, но надеюсь, что, кто бы это ни был, ты не будешь спрашивать у него документы.
     - Понятно, - сказала Джулия, делая последние пометки в блокноте, и немного погодя добавила:
     - Я не думаю, что за мной продолжают вести постоянную слежку. Судя по всему, Ричардсон и Ингрэм - это агенты ФБР, которые встречали меня по приезде, - окончательно сдались и вернулись в Даллас.
     - Как ты себя чувствуешь?
     - Великолепно.
     - Тебя не тошнит по утрам, голова не кружится? С трудом борясь с угрызениями совести, Джулия постаралась хоть на этот раз не солгать:
     - Я очень здоровая молодая женщина. Мое тело просто создано для материнства. Так же как оно создано для тебя.
     Судя по всему, ее последние слова вызвали у Зака точно такие же воспоминания, как и у нее самой, потому что в его бархатистом голосе послышалась так хорошо знакомая хрипотца:
     - Дразни меня, но в меру. Помни, что придет день, и тебе за все придется расплатиться сполна.
     - Обещаешь?
     Знакомый гортанный смех в который раз заставил сердце Джулии биться чаще, но уже следующие слова Зака спустили ее с небес на землю:
     - Джулия, ты понимаешь, что даже не сможешь попрощаться со своей семьей? Ты, конечно, сможешь оставить им какое-нибудь письмо, но только при условии, что они найдут его лишь через несколько дней после твоего отъезда. Более того, ты должна быть готова к тому, что скорее всего больше никогда уже не сможешь их увидеть.
     Конечно же, Джулия все это понимала, но каждый раз даже мысль о предстоящей разлуке доставляла ей почти невыносимые страдания. Крепко зажмурившись, она стиснула телефонную трубку.
     - Я знаю.
     - Но готова ли ты к этому?
     - Готова.
     - Кажется, мы нашли не самый лучший путь начать семейную жизнь. Обычно в таких случаях родители невесты проклинают молодых. - Зак отчаянно пытался обратить горькую правду в шутку, но у него это очень плохо получалось.
     - Не смей так ни говорить, ни даже думать об этом! - в отчаянии воскликнула Джулия, подавляя невольную дрожь. - Я постараюсь все объяснить в своем прощальном письме. Ведь я покидаю их, чтобы соединиться с тобой... Это тоже совершенно по-христиански! - Несмотря на последнее уверенное заявление, Джулия чувствовала, что и ее настроение, и настроение Зака катастрофически падает. Чтобы хоть как-то предотвратить это, она резко сменила тему:
     - А что ты сейчас делаешь? Ты стоишь или сидишь?
     - Я сейчас совершенно один в гостиничном номере. Сижу на кровати и разговариваю с тобой.
     - Ты что, живешь в гостинице?
     - Нет, но мне пришлось снять номер, чтобы дозвониться в Штаты и спокойно побеседовать с тобой.
     - Знаешь, сегодня вечером мне бы хотелось представить себе, что я нахожусь рядом с тобой там, где мы скоро будем вместе. Опиши мне свою спальню, а я тебе - свою, если, конечно, захочешь.
     - Джулия, если ты решила окончательно свести меня с ума, то избрала для этого очень удачный способ. Я и так умираю от желания, стоит мне просто подумать о тебе.
     Когда Джулия заговорила о спальнях, ее мысли были очень далеки от секса, но слова Зака тем не менее приятно польстили ей.
     - Неужели я действительно могу свести тебя с ума?
     - Да, и ты об этом прекрасно знаешь.
     - Даже если буду просто говорить о наших спальнях?
     - Даже если просто будешь говорить о чем угодно. В ответ Джулия рассмеялась таким звонким и беззаботным смехом, каким не смеялась уже давно - с тех самых пор, как уехала из Колорадо.
     - А теперь давай уточним кое-какие размеры, - с улыбкой сказал Зак.
     - Тебя интересует размер моей спальни?
     - Меня интересует размер твоего безымянного пальца.
     - Пять с половиной, - тихо ответила Джулия, чувствуя, что ее голос снова охрип от волнения. - А какой у тебя?
     - Понятия не имею, но думаю, что довольно большой.
     - Ну хорошо, тогда давай поговорим о цвете.
     - О цвете моего безымянного пальца?
     - Нет, конечно, - с трудом сдерживая смех, возмутилась Джулия. - О цвете твоей спальни.
     - Вот чертовка! Все-таки добилась своего! Ну что ж, в данный момент моя спальня находится на небольшой лодке. Там обитые тиком стены, медная лампа, небольшой шкаф и твоя фотография.
     - Значит, именно ее ты видишь перед тем, как засыпаешь?
     - Я почти никогда не могу заснуть, Джулия. Я просто лежу и думаю о тебе. Скажи, ты ничего не имеешь против лодок?
     - Я их просто обожаю.
     - Тогда расскажи мне о своей спальне.
     - Она вся в рюшечках и оборочках. Кровать под балдахином, покрытая белым покрывалом. Туалетный столик у противоположной стены. И, конечно, твоя фотография на тумбочке у кровати.
     - Откуда ты ее взяла?
     - Из старого журнала в библиотеке.
     - Я не верю собственным ушам! - с притворным изумлением воскликнул Зак. - Неужели для того, чтобы обзавестись моей фотографией, тебе пришлось ограбить библиотеку?
     - Конечно же, нет! Я ведь девушка с принципами. Я взяла журнал совершенно официальным путем, а потом просто объяснила, что потеряла его, и заплатила положенный штраф. Зак, - испуганно добавила она, не на шутку встревоженная тем, что только что заметила, - ты знаешь, оказывается школьный сторож все время бродит кругами вокруг учительской. Не думаю, что он слышит то, о чем я говорю, но даже само по себе это совершенно ненормально. Он никогда не ведет себя подобным образом.
     - Тогда слушай меня внимательно. Я сейчас повешу трубку, но ты после этого еще некоторое время делай вид, что разговариваешь. Болтай все, что взбредет тебе в голову, но постарайся ввести его в заблуждение.
     - Хорошо, погоди, не вешай трубку, он как раз снова пошел к своей тележке.
     - Нам в любом случае лучше заканчивать этот разговор. И постарайся за следующую неделю доделать все свои дела. Я хочу сказать, все те, которые необходимо закончить перед окончательным отъездом.
     К горлу снова подступил комок, и Джулия просто кивнула, совершенно забыв о том, что Зак не может ее видеть.
     - Я бы хотел, чтобы ты знала еще кое-что, - добавил он, не дождавшись ответа.
     - И что же это?
     - Каждое слово, написанное в том письме, - правда.
     - Я это знала с самого начала - с того самого момента, как прочла его. - Чувствуя, что он может повесить трубку в любую секунду, Джулия торопливо и сбивчиво заговорила на ту тему, которая по-прежнему волновала ее:
     - Ответь мне, пожалуйста, еще на один, последний вопрос. Что ты думаешь по поводу новых сведений о Тони Остине? Мэтт считает, что все равно ничего нельзя сделать законным путем, но мне кажется...
     - Джулия! - резко оборвал ее Зак. - Держись подальше от этого дела. И предоставь Тони Остина мне. Есть масса способов разобраться с этим мерзавцем, не втягивая ни тебя, ни Мэтта.
     - И какие же это способы?
     - Давай не будем сейчас обсуждать этот вопрос. Да, и еще одно. Если по ходу дела у тебя возникнут какие-то трудности в связи с предстоящим отъездом, ни в коем случае не обращайся к Мэтту. То, что мы собираемся сделать, - противозаконно, и я не хочу, чтобы он оказался втянут в какие-то неприятности.
. - Зак! - чуть не плача воскликнула Джулия, чувствуя, как сердце сжимается от какого-то темного, зловещего предчувствия. - Не прощайся со мной так! Скажи хоть что-нибудь хорошее!
     - Что-нибудь хорошее? - переспросил Зак, и Джулия облегченно вздохнула, услышав в его голосе прежние ласковые нотки. - И что именно ты хочешь, чтобы я сказал?
     Джулия подумала, что он бы мог придумать что-нибудь и без ее помощи, но потом решила, что сейчас не время обижаться на такие мелочи, тем более что Зак заговорил снова, не дожидаясь ее ответа:
     - Ровно через три часа я собираюсь лечь в постель. Будь там со мной. И когда ты закроешь глаза, то обязательно почувствуешь, что я рядом.
     - Мне это нравится, - еле слышно прошептала Джулия, пытаясь сглотнуть упорно подступающий к горлу комок.
     - Я был рядом с тобой каждую ночь. С того самого дня, как мы расстались. Спокойной ночи, любимая.
     - Спокойной ночи.
     Услышав короткие гудки, Джулия чуть было не повесила трубку, но вовремя вспомнила то, что ей говорил Зак. Правда, она сомневалась в своих актерских способностях, а потому предпочла действительно позвонить Кэтрин и проболтать с ней полчаса обо всем и ни о чем. После этого она вырвала из блокнота записи плана своего предстоящего побега, но, вовремя вспомнив один из телевизионных детективов, в котором преступник был обнаружен по незаметным для глаза отпечаткам на следующих страницах, решила прихватить весь блокнот.
     - Спокойной ночи. Генри, - весело попрощалась она с подозрительно любознательным сторожем и вышла из школы через боковой вход.
     Генри вышел тем же ходом, но спустя почти три часа. Он довольно долго не мог дозвониться по одному телефонному номеру в Далласе.

Глава 53

     Забросив небольшую сумку в багажник машины, Джулия посмотрела на часы, убедилась в том, что до двенадцатичасового рейса у нее еще масса времени, и снова вернулась в дом. Она заканчивала мыть посуду, когда зазвонил телефон.
     - Привет, красавица, - раздался в трубке уже хорошо знакомый голос Пола Ричардсона, - я понимаю, что почти не оставляю тебе времени на размышления, но очень хотелось увидеться с тобой в эти выходные. Я бы мог завтра прилететь из Далласа и сводить тебя в какой-нибудь ресторан в честь Дня Святого Валентина.
     Джулия решила для себя, что если за ней действительно по-прежнему следят, то именно "невинная" поездка, подобная той, которую она собиралась предпринять в эти выходные, могла бы помочь обмануть ее стражей и усыпить их бдительность.
     - К сожалению, Пол, я не могу. Через полчаса уезжаю в аэропорт.
     - И куда же ты собираешься лететь?
     - Это официальный допрос? - ехидно поинтересовалась Джулия, прижимая трубку щекой к плечу и продолжая мыть посуду.
     - Если бы это был официальный допрос, то я бы вряд ли проводил его по телефону.
     Джулию раздирали совершенно противоречивые чувства. С одной стороны, Пол был ей симпатичен и после всего того, что он для нее сделал, она привыкла доверять ему. Но с другой стороны, именно сейчас ей следовало особенно остерегаться малейшего неосторожного шага, который бы мог поставить под угрозу предстоящий побег. Колебания были недолгими - Джулия решила придерживаться легкомысленного, ни к чему не обязывающего тона, и ни в коем случае не откровенничать сверх меры.
     - Боюсь, я еще недостаточно хорошо изучила ваши методы работы, - попыталась отшутиться она.
     - Джулия, что я должен сделать, чтобы ты наконец поверила мне?
     - Как насчет того, чтобы бросить свою нынешнюю работу?
     - Неужели нет никакого менее кардинального пути?
     - Пол, извини, пожалуйста, но мне еще нужно переделать кучу дел. Давай поговорим после моего возвращения.
     - Откуда и когда?
     - Я собираюсь навестить бабушку одной моей приятельницы, которая живет в небольшом пенсильванском городке - Риджмонте, если тебя интересуют более точные координаты. Вернусь завтра поздно вечером.
     Пол огорченно вздохнул:
     - Что ж, счастливого пути. Придется еще раз попытать счастья на следующей неделе. Надеюсь, больше никаких поездок у тебя не намечается?
     - Ммм. Нет. Спасибо, что позвонил. А теперь мне пора, - торопливо попрощалась Джулия, выключая посудомоечную машину.
     Пол Ричардсон повесил трубку рабочего телефона и тотчас же набрал следующий номер. Его пальцы нетерпеливо барабанили по крышке стола - он явно нервничал в ожидании ответа.
     - Мистер Ричардсон, - сообщил бодрый женский голос, - Джулия Мэтисон заказала билет на дневной рейс, следующий из Далласа в Риджмонт, штат Пенсильвания. У вас есть еще какие-нибудь вопросы?
     - Нет, - сразу повеселев, ответил Ричардсон и, откинувшись на спинку стула, облегченно вздохнул.
     - Ну и? - поинтересовался Дэвид Ингрэм, выходя из соседней комнаты. - Что она тебе сказала по поводу сумки, которую положила в багажник?
     - Правду, черт бы тебя побрал! Она сказала мне правду, потому что ей нечего скрывать.
     - Черта с два. Ты, кажется, предпочитаешь не задумываться о такой небольшой мелочи, как звонок из Южной Америки, которого она ждала в школе прошлым вечером?
     - Южной Америки? - переспросил Пол, резко поворачиваясь к другу. - От его недавнего благодушия не осталось и следа. - Надеюсь, ты выяснил, откуда именно звонили?
     - Угу. Пять минут назад. Из гостиницы в Санта Лючия Дель Map.
     - Бенедикт! - с ненавистью прошептал Пол. - И под каким же именем он зарегистрировался?
     - Хосе Фелисиано, - несмотря на всю серьезность ситуации, Ингрэм с трудом сдерживал улыбку. - Ты представляешь? У этого сукиного сына хватило наглости зарегистрироваться именно под таким именем!
     - Он что же, и по паспорту Хосе Фелисиано? - недоверчиво переспросил Пол.
     - Портье не попросил его предъявить паспорт. Он подумал, что это кто-то из местных. А почему бы и нет? Если ты помнишь, Бенедикт - смуглый, кареглазый брюнет и прекрасно говорит по-испански, как очень многие в Калифорнии. Кстати, теперь он еще и отпустил бороду.
     - Из гостиницы он уже наверняка выписался?
     - Естественно. Он заплатил за сутки вперед, и на следующее утро, когда горничная пришла убирать, в номере уже никого не было. Постель была даже не тронута.
     - Он может наведаться в эту гостиницу еще раз - если возникнет необходимость позвонить. Установите за ней наблюдение.
     - Уже установили.
     Пол наконец перестал нервно вышагивать по кабинету и снова сел за стол.
     - Они разговаривали почти десять минут, - добавил Ингрэм. - За это время можно о многом договориться. В том числе и о плане побега.
     - Ты забываешь о том, что такая девушка, как Джулия, могла просто переживать за симпатичного ей человека и пойти на этот разговор лишь затем, чтобы убедиться, что у него все в порядке. У нее доброе сердце, и она искренне верит в то, что этот мерзавец - жертва обстоятельств. Если бы она хотела бежать с ним, то сделала бы это гораздо раньше.
     - Может быть, он просто не захотел взять ее с собой?
     - Ну да, конечно! - язвительно воскликнул Пол. - А теперь, через несколько недель, он вдруг решил, что не может жить без нее, и начал осаждать ее звонками, несмотря на то, что ему прекрасно известно о том, что им и, естественно, ею интересуется ФБР.
     - Послушай, Пол, - угрожающе процедил Ингрэм, - может быть, хватит упорно напрашиваться на неприятности? Твое навязчивое желание опекать эту девицу уже стало предметом для шуток всего нашего отделения. Это может плохо закончиться. Ежу понятно, что она нас водит за нос. Нам давно надо было привезти ее в Даллас и...
     Пол сделал глубокий вдох и в сотый раз напомнил себе, что Ингрэм - его друг и все, что он говорит, вызвано искренним беспокойством за него. Пола.
     - Дэйв, - как можно спокойнее сказал он, - не забывай о том, что у нас нет никаких серьезных оснований для подозрений. Не говоря уже о доказательствах.
     - А как тогда назвать ту информацию о телефонном звонке из Южной Америки, которую мы получили пять минут назад?
     - Послушай, - примирительно сказал Пол, - если ты прав, то она приведет нас прямо к Бенедикту. Если же нет, то незачем подвергать Джулию лишним унижениям.
     - И тем не менее я все же распорядился установить за ней постоянное наблюдение.
     Теперь уже Пол сдерживался из последних сил.
     - Разреши тебе напомнить, - сквозь зубы процедил он, - что меня пока еще никто не отстранял от ведения этого дела. А потому, прежде чем что-либо предпринять, изволь это согласовывать со мной. Понятно?
     - Понятно! - огрызнулся Дэйв, который был почти так же зол, как и его друг. - Тебе удалось что-нибудь выяснить о машине, которая на прошлой неделе стояла у ее дома почти весь вечер?
     Порывшись в бумагах. Пол нашел нужную и швырнул ее через стол.
     - Машина была взята напрокат в компании "Херц" Джозефом О'Харой. Чикагский адрес. Досье чистое как слеза младенца. Работает шофером-телохранителем в трастовой компании "Коллье".
     - Это что-то вроде банка?
     - Это банк и трастовая компания. Основная контора находится в Хьюстоне, но отделения разбросаны по всей стране.
     - Ты, конечно, забыл спросить у мисс Воплощенная невинность про ее недавних гостей из Чикаго?
     - Для чего? Чтобы окончательно подтвердить ее подозрения о том, что за ней следят?
     Ингрэм тяжело вздохнул и, возвращая досье О'Хары, попытался привести еще один, последний довод, который мог бы урезонить его влюбчивого друга:
     - Послушай, Пол, прости, если я тебя чем-нибудь обидел. Но мне действительно больно видеть, как ты рискуешь карьерой из-за какой-то синеглазой шлюшки, пусть даже с очень красивыми ногами.
     Пол уже успел остыть и потому в ответ лишь широко ухмыльнулся:
     - Когда-нибудь тебе придется на коленях просить прощения за эти твои слова. Иначе мы с Джулией не позволим тебе быть крестным отцом нашего первенца.
     Теперь Ингрэм окончательно понял, что любые увещевания бесполезны.
     - Очень надеюсь, что этот день когда-нибудь наступит. Клянусь Богом. Я буду очень рад за тебя.
     - Вот и хорошо. В таком случае не особенно пялься на ноги моей будущей жены.
     В тот момент, когда Джулия, покончив с домашними делами, уже снимала с вешалки пальто, в дверь постучали. Вздрогнув от неожиданности, она открыла и еще больше удивилась, когда обнаружила на пороге Теда вместе с Кэтрин.
     - Давненько я не видела вас вдвоем, - с улыбкой сказала она.
     Но Тед и не думал отвечать на ее улыбку.
     - Кэтрин сказала, что ты собираешься лететь в Пенсильванию по какому-то делу, связанному с Захарием Бенедиктом. Что это значит, Джулия?
     Не дожидаясь приглашения, Тед прошел в прихожую. За ним с виноватым видом юркнула Кэтрин.
     Отложив в сторону пальто, Джулия взглянула на часы. В любом другом случае она бы резко пресекла всякую попытку такого беспардонного вмешательства в ее личную жизнь, но сознание того, что через несколько дней она должна будет покинуть своих родных навсегда, придало ей кротости.
     - К сожалению, у меня осталось для объяснений меньше пяти минут, - спокойно ответила она. - Тем более вчера я уже объяснила все Кэтрин. Мне, конечно, очень приятно видеть вас снова вместе, но я бы предпочла, чтобы это произошло в другой обстановке и по другому поводу.
     - Прости меня, это я виновата, - торопливо начала оправдываться Кэтрин. - Я случайно встретила Теда утром, и он спросил меня о тебе. Если бы ты мне сказала, что собираешься держать эту поездку в секрете, то...
     - Я не собираюсь делать ничего подобного.
     - Тогда объясни мне, пожалуйста, что происходит и что ты собираешься делать.
     Тед был настолько огорчен и встревожен, что Джулия невольно испытала острое чувство вины.
     Она напряженно размышляла над тем, что именно следует сказать брату и подруге. Не могла же она объяснить им, что ей не дает покоя вчерашнее замечание Зака о том, что их брак будет проклят с самого начала. Но с другой стороны, ей была мучительна сама мысль о необходимости лгать им. Хотелось хотя бы частично передать то, что творилось у нее на душе, чтобы после побега им было легче понять и простить ее. Переводя взгляд с одного обеспокоенного родного лица на другое, она спросила:
     - Скажите, вы верите в то, что любое дело очень важно хорошо начать? - Тед и Кэтрин

обменялись недоуменными взглядами, поэтому Джулия пояснила:
     - Я хочу сказать, что если какое-то дело плохо начать, то из него уже никогда не выйдет ничего хорошего. Вы согласны со мной?
     - Да, - тотчас же откликнулась Кэтрин.
     - Нет, - почти одновременно с ней сказал Тед, и то, как он это сказал, заставило Джулию подумать, что в этот момент он вспомнил о своем браке с Кэтрин.
     - Так как ты, судя по всему, решил постоянно вмешиваться в мою личную жизнь, - с улыбкой продолжала Джулия, - то позволь и мне ответить тебе взаимностью. Если ты имеешь в виду свой брак с Кэтрин, то все дело в том, что он просто никогда не заканчивался. Кэтрин, в отличие от тебя, это понимает. И на твоем месте я бы тоже не стала закрывать глаза на совершенно очевидные вещи. А теперь о моей поездке в Пенсильванию. Зака вырастила его бабка, и он расстался с ней при очень некрасивых обстоятельствах, когда ему было восемнадцать. С тех пор все в его жизни шло наперекосяк. И сейчас, когда он в опасности и совершенно одинок, мне бы очень хотелось, чтобы ему все-таки хоть немного сопутствовала удача. Можете считать это суеверием, но мне кажется, что, наведя те мосты, которые он в свое время безжалостно сжег, я тем самым помогу ему снова обрести своего ангела-хранителя.
     Ее слова вызвали у Теда такое недоумение, что он не сразу нашелся, что ответить, как, впрочем, и Кэтрин. Глядя на этих так любимых ею людей, Джулия очень старалась говорить как можно спокойнее, но даже невооруженным глазом было видно, какое огромное значение она придает следующим своим словам:
     - Запомните, пожалуйста, то, что я вам сейчас сказала, ладно? Для счастья бывает так важно знать, что твои родные и близкие желают тебе добра.., даже если ты поступаешь не совсем так, как они считают нужным. Когда же твоя семья тебя ненавидит, это.., это хуже проклятия.

***

     Джулия уехала, а они все молчали. Наконец заговорил Тед:
     - Какого черта она хотела всем этим сказать?
     - По-моему, она выразилась достаточно ясно, - задумчиво ответила Кэтрин. Ей не давали покоя странные, напряженные нотки, которые она безошибочно различила в голосе Джулии. - Боюсь, что я слишком суеверна, как и мой отец, но мне кажется, что ей все же не стоило употреблять такое сильное слово, как "проклятие". Так можно и беду накликать.
     - Я сейчас говорю совсем не об этом. Я хочу знать, что она имела в виду, когда говорила, что наш брак на самом деле никогда не заканчивался и ты это понимаешь?
     В течение последних нескольких недель Кэтрин наблюдала за тем, как Джулия мужественно противостояла ФБР и всему миру, открыто высказываясь в поддержку Захария Бенедикта, убежденная в его невиновности. И это несмотря на то, что при прощании там, в Колорадо, он жестоко посмеялся над ее любовью. В то же самое время стараниями той же Джулии ей удавалось довольно часто встречаться со своим бывшим мужем. Но в общении с Тедом Кэтрин прилагала все усилия для того, чтобы ничем не выдать своих истинных чувств по отношению к нему. Она лишь продолжала настойчивые попытки преодолеть его неприкрытую враждебность, избрав постепенную, чрезвычайно осторожную стратегию поведения и ни в коем случае не пытаясь как-то ускорить естественный ход событий. Она справедливо опасалась, что открытым признанием в любви лишь еще сильнее оттолкнет этого нового, посуровевшего и ощетинившегося Теда. Нельзя было также забывать и о том, что сейчас он встречался с совсем другой женщиной, и эти свидания участились после ее возвращения в Китон. Теперь Кэтрин приходилось с горечью признать, что все ее усилия оказались тщетными, что Тед ни на йоту не изменил своего отношения к ней, что он лишь вынужденно терпит ее присутствие, скрывая свое презрение под маской деланной, безразличной вежливости.
     И внезапно Кэтрин почувствовала, что если она не скажет всей правды именно сейчас, то уже не решится на это никогда. Что она просто не выдержит этого постоянного нервного напряжения, если немедленно не расскажет Теду о своих истинных чувствах по отношению к нему. Боязнь быть осмеянной и униженной сменилась твердой решимостью как можно скорее поставить все точки над i.
     - Может быть, ты все-таки когда-нибудь снизойдешь до ответа на мой вопрос? - резко спросил Тед, все больше раздражаясь от затянувшегося молчания.
     Мужественно стараясь не обращать внимания на дрожь в коленях и внезапно вспотевшие ладони, Кэтрин нашла в себе силы взглянуть прямо в ледяные, колючие глаза Теда и сказать:
     - Джулия считает, что наш брак все еще не закончен, потому что я до сих пор тебя люблю.
     - Потрясающе! И откуда же у нее взялась эта дурацкая мысль?
     - От меня, - пытаясь унять дрожь в голосе, ответила Кэтрин. - Я сама сказала ей об этом.
     Ответом ей послужил такой ледяной и презрительный взгляд, что Кэтрин невольно вздрогнула.
     - Ты сказала Джулии, что до сих пор любишь меня?
     - Да. Я рассказала ей все, и то, каким жалким подобием жены я была на самом деле, и даже.., даже о ребенке.
     И теперь, спустя несколько лет, одно только упоминание о ребенке, от которого она тогда сознательно избавилась, привело Теда в такую ярость, что он с трудом подавил желание ударить стоящую перед ним женщину.
     - Никогда, слышишь, никогда не смей даже упоминать о гибели ребенка ни при мне, ни при ком бы то ни было. А не то.., да поможет тебе Бог. Я...
     - Что ты?! - в отчаянии воскликнула Кэтрин. Теперь уже никакие силы не смогли бы заставить ее замолчать. - Ты возненавидишь меня? Никто не может ненавидеть меня сильнее, чем я сама ненавижу себя за то, что произошло. Ты разведешься со мной? Ты это уже сделал. Ты не поверишь, что это был несчастный случай? Не верь! - Голос Кэтрин сорвался на истерический крик. - Но знай, что это действительно был несчастный случай. Лошадь, на которой я тогда ехала...
     - Да замолчишь ты когда-нибудь или нет?! - Тед яростно тряс ее, мертвой хваткой вцепившись ей в плечи, но Кэтрин не замечала боли.
     - Нет, не замолчу! Я хочу, чтобы ты хоть раз выслушал меня до конца. Целых три года я пыталась забыть о том, что произошло между нами, о том, что я сделала с нашей с тобой жизнью.
     - Не желаю больше ничего слушать! - Тед попытался оттолкнуть Кэтрин с дороги, но встретил настолько решительное сопротивление, что решил уступить. Иначе ему бы просто пришлось отшвырнуть ее в сторону, а он никогда не смог бы так поступить с женщиной. - Какого черта тебе от меня нужно?
     - Мне нужно, чтобы ты поверил мне, что это был несчастный случай, - всхлипывала Кэтрин.
     Тед изо всех сил пытался игнорировать ее слова и те чувства, которые пробуждались в нем при взгляде на такое знакомое, залитое слезами лицо, но у него это очень плохо получалось. За все те годы, что они были знакомы, он никогда не видел, чтобы его гордая, избалованная жена унизилась до слез. Но даже сейчас он смог бы устоять, если бы Кэтрин не подняла на него печальные, влажные от слез глаза и не прошептала:
     - Давай не будем притворяться, Тед. Мы же оба страдали все эти годы. Так обними меня, пожалуйста, и давай покончим с этим раз и навсегда.
     Теперь руки Теда действовали против его воли. Крепко прижав к груди залитое слезами лицо жены, он почувствовал, что еще немного, и от его самообладания вообще ничего не останется.
     - Послушай, - предпринял он еще одну отчаянную попытку сопротивления, - между нами все кончено. Кончено, понимаешь?
     - Ты можешь хотя бы выслушать то, ради чего я приехала в Китон? Тогда мы могли бы расстаться друзьями, а не врагами. - Почувствовав, как напряглось тело Теда, Кэтрин на мгновение испугалась, что сейчас последует отказ. Но ничего не произошло, и она торопливо продолжала:
     - Скажи, ты хоть раз пытался допустить возможность того, что я действительно не собиралась сознательно избавиться от ребенка? Если бы ты задумался об этом, то понял бы, что у меня никогда не хватило бы элементарной смелости на такой отчаянный шаг. Разве бы стала такая трусиха, как я, рисковать собственным здоровьем, а может быть, и жизнью? Я же боялась всего на свете - крови, змей, пауков...
     Прошедшие годы наложили свой отпечаток и на Теда. Он стал достаточно мудрым для того, чтобы найти в себе силы посмотреть на вещи объективно и признать, что в словах Кэтрин есть своя логика. Кроме того, теперь, когда он видел ее глаза, ему не нужно было больше никаких доказательств. Здесь он ошибиться не мог - она действительно говорила правду. При мысли об этом Тед почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение. Оно росло по мере того, как уходила ненависть, которую он заботливо лелеял в себе в течение последних трех лет.
     - Ты боялась даже обычной моли.
     Кэтрин кивнула. Сейчас, когда впервые за долгое время она наконец не увидела в его глазах враждебности, ей даже удалось улыбнуться сквозь слезы.
     - Я не могу тебе передать, как я раскаивалась в бездушном эгоизме, из-за которого погиб наш ребенок. Как я раскаивалась в том, что превратила наш брак в пародию. Теперь я понимаю, каким кошмаром была для тебя наша совместная жизнь...
     - Ну не таким уж и кошмаром, - невольно вырвалось у Теда, но он тотчас же добавил:
     - По крайней мере не все время.
     - Теперь тебе нет нужды притворяться. Я уже взрослая и вполне в состоянии нести ответственность за собственные поступки. Теперь я понимаю, что была тебе не женой, а всего лишь капризным, взбалмошным ребенком, который вдруг решил поиграть в семейную жизнь. Я не убирала, не готовила, а когда тебе надоедало потакать моим прихотям, отказывалась даже спать с тобой. Я, и только я, виновата в том, что наш брак не удался.
     К ее великому изумлению, Тед тяжело вздохнул и, задумчиво покачав головой, сказал:
     - А ты по-прежнему любишь заниматься самобичеванием. Все так же беспощадна по отношению к самой себе.
     - Беспощадна к самой себе? - Кэтрин не верила собственным ушам. - Тед, ты или шутишь, или путаешь меня с кем-то другим! На тот случай, если ты за эти годы кое-что подзабыл, я попытаюсь немного оживить твою память. Я - та самая женщина, которая только чудом не отправила тебя на тот свет своей стряпней. Это, конечно, касается тех редких дней, когда я снисходила до появления на кухне. Это я сожгла три твои форменные рубашки в первую же неделю нашей совместной жизни. Это я всегда заглаживала стрелки на твоих брюках таким образом, что они приходились как раз на боковые швы.
     - Не нужно преувеличивать. Не думаю, чтобы мне на самом деле грозило пищевое отравление.
     - Мне очень сложно что-либо преувеличить, Тед! Я же прекрасно помню, как насмехались над тобой все полицейские. Я сама не раз слышала шпильки в твой адрес.
     - Неужели ты думаешь, что их насмешки ранили меня больнее, чем сознание того, что я женат на женщине, которую бессилен сделать счастливой?
     Но Кэтрин так давно готовилась к этой исповеди, что решительно отвергла галантную попытку Теда взять часть вины на себя:
     - Это не правда! Зачем ты возводишь на себя напраслину? О Боже, как вспомню, что твоя бедная мама, стараясь хоть чем-то помочь, даже дала мне рецепт твоего любимого гуляша! Но я и его ухитрилась приготовить так, что ты постарался незаметно выкинуть его в мусоропровод. Да-да! Не отрицай. Я сама это видела. Наверное, та же участь постигала и всю остальную мою стряпню, но я едва ли могу винить тебя за это.
     - Черт возьми, Кэтрин, не говори ерунды. - Тед снова начинал сердиться. - Я ел абсолютно все, что ты готовила. Кроме гуляша. Мне очень неудобно, что ты заметила, как я выбрасываю его в мусоропровод, но я его с детства не перевариваю.
     - Тед, зачем ты лжешь мне? Твоя мама сказала, что это твое любимое блюдо.
     - Это любимое блюдо Карла. Мама просто перепутала. Такое уже случалось.
     Внезапно до них обоих дошла вся нелепость и мелочность этого их спора. Теперь Кэтрин с трудом сдерживала смех.
     - Почему же ты не сказал мне об этом тогда?
     - Ты бы мне не поверила. - Обняв Кэтрин за плечи, Тед попытался объяснить своей повзрослевшей жене то, чего никак не мог объяснить двадцатилетней девчонке. - Понимаешь, в свое время юная, красивая и умная дочь Диллона Кахилла вбила себе в голову, что может сделать все что угодно, и причем гораздо лучше, чем кто бы то ни было. Когда же она в чем-то терпела неудачу, то была настолько огорчена, сердита и зла на саму себя, что ей было бесполезно что-либо объяснять. Кэти, пойми, ты тогда представляла себе жизнь как выполнение ряда заранее поставленных задач. Причем решать их нужно было в полном соответствии с имеющимся образцом, и ответ был тоже предопределен заранее.
     Никто, кроме Теда, никогда не называл ее этим забавным уменьшительно-ласкательным именем. И теперь, услышав его снова после такого долгого перерыва, Кэтрин почувствовала, как ее сердце сжалось от сладкой боли. А Тед тем временем продолжал:
     - Ты ведь захотела вернуться в колледж сразу после того, как мы поженились, вовсе не из детского каприза. Нет. Просто неожиданное замужество никак не вписывалось в тот стройный план, который уже был у тебя в голове. И в этом плане под первым номером, естественно, стояло получение первоклассного образования в одном из престижных колледжей Восточного побережья. И твое огромное желание иметь собственный особняк тоже не было всего лишь пустой прихотью. И уж, конечно, оно не было вызвано тем, что ты хотела кому-то доказать свое превосходство. Нет. Просто ты искренне верила в то, что мы будем счастливы в этом новом прекрасном доме, потому что.., потому что именно в таком доме, по твоим представлениям, должна была жить Кэтрин Кахилл.
     Прислонившись к стене и закрыв глаза, Кэтрин слушала его со смешанным чувством любви и печали.
     - Ты знаешь, - наконец сказала она, - после возвращения в колледж я почти целый год каждую неделю ходила к психоаналитику, пытаясь разобраться в самой себе и в причинах нашего развода.
     - Ну и что же ты выяснила?
     - Практически ничего сверх того, что ты сказал две минуты назад. И знаешь, что я сделала потом?
     Легкая улыбка наконец коснулась губ Теда, и он отрицательно покачал головой:
     - Боюсь, что не смогу догадаться даже приблизительно. Так что же ты сделала потом?
     - Я поехала в Париж и поступила учиться на самые лучшие кулинарные курсы!
     - Ну и каковы были твои успехи на этом поприще?
     - Не могу сказать, что я числилась среди лучших учеников, - неохотно признала Кэтрин. - Пожалуй, первый раз в моей жизни я не смогла преуспеть в том, в чем действительно хотела преуспеть.
     Только Тед мог понять, чего ей стоило это признание, и он по достоинству оценил ее мужество.
     - Но ты хотя бы сдала выпускные экзамены? - шутливо поинтересовался он.
     - Я успешно сдала говядину, - в тон ему ответила Кэтрин, - но потерпела полное фиаско с остальными видами мяса. Особенно с телятиной.
     Пожалуй, впервые за последние три года они смотрели друг на друга с улыбкой.
     - Поцелуй меня. Пожалуйста, - мягко попросила Кэтрин.
     - Нет! - Тед резко отшатнулся, как будто она его ударила.
     - Ты что, боишься?
     - Прекрати! Ты уже использовала этот трюк несколько лет назад. Больше не сработает. Я уже сказал тебе, что между нами все кончено, черт побери!
     Стараясь ничем не выдать того, насколько сильно уязвлена ее гордость, Кэтрин скрестила руки на груди и ласково улыбнулась:
     - Для сына священника ты слишком много ругаешься.
     - И это ты мне уже говорила несколько лет назад. И я снова отвечу тебе то же самое, что и тогда. В отличие от моего отца, я сам не священник. Кроме того, - добавил он, желая окончательно развеять все иллюзии Кэтрин по поводу возможного продолжения их отношений, - за эти годы у меня несколько изменились вкусы. Теперь я предпочитаю сам выступать в роли соблазнителя.
     Этого последнего удара уязвленная гордость Кэтрин выдержать уже не могла.
     - Понятно, - тихо сказала она, резко поворачиваясь, чтобы уйти.
     - Если хочешь знать мое мнение, - не унимался Тед, - то я бы на твоем месте поскорее вернулся в Даллас к этому Хейуорду Спенсеру или Спенсеру Хейуорду. Думаю, что бриллиантовое колье каратов эдак в пятьдесят быстро залечит любые душевные раны. Кроме того, оно идеально подойдет к этому безобразно вульгарному обручальному кольцу, которое ты носишь на пальце.
     Несколько лет назад Кэтрин не спустила бы ему даже одной десятой из только что сказанного, но теперь перед Тедом стояла совершенно другая женщина, непредсказуемые реакции которой постоянно ставили его в тупик. Вот и сейчас она как-то странно посмотрела на него и спокойно сказала:
     - Спасибо за совет, Тед. Но боюсь, что я уже давно не нуждаюсь ни в чьих советах. Может быть, тебе покажется странным, но на сегодняшний день многие люди, включая и Спенсера, спрашивают совета у меня.
     - По поводу чего? - насмешливо поинтересовался Тед. - Как получше сделать заявление для колонки светской хроники?
     - Ну хватит! - не выдержала Кэтрин. - Я ничего не имела против твоих упреков, пока они были справедливы, но я никому не позволю оскорблять меня, прикрывая этим свою нерешительность в сексуальных вопросах.
     - Свою что? - взорвался Тед.
     - Ты был таким замечательным, таким великодушным, таким галантным до тех пор, пока я не попросила тебя поцеловать меня. После этого ты начал себя вести просто по-хамски. Теперь тебе придется либо извиниться, либо поцеловать меня, либо признать, что ты испугался.
     - Извини меня, - выпалил Тед с такой поспешностью, что Кэтрин не смогла удержаться от смеха.
     - Извинения приняты, - сказала она, немного успокоившись, и снова повернулась, чтобы уйти.
     Только теперь, окончательно сбитый с толку ее непривычной кротостью, Тед наконец до конца осознал, насколько она изменилась за прошедшие годы.
     - Кэтрин, прости меня, - еще раз повторил он. - Мне действительно очень стыдно за свое поведение.
     Кэтрин кивнула, но глаз не подняла. Они могли выдать ее, а она и так с трудом сдерживала смех.
     - Все в порядке, Тед, не нужно больше извиняться. Ты просто, наверное, не правильно меня понял. Я ведь хотела, чтобы ты поцеловал меня на прощание - лишь для того, чтобы скрепить наше перемирие.
     Она ожидала чего угодно, но только не того, что последовало дальше. Тед уступил.
     - Ну что ж, - сказал он, нежно приподнимая ее подбородок, - пусть будет по-твоему. Поцелуй меня. Но только быстро.
     Последняя реплика, сказанная наигранно-строгим тоном, рассмешила Кэтрин.
     - Прекрати смеяться, - предупредил он, когда ее рот коснулся его улыбающихся губ.
     Но последнее предупреждение было явно излишним. Одного мгновения оказалось достаточно, чтобы в них обоих вспыхнула прежняя страсть.

Глава 54

     Следуя указаниям, полученным от владельца небольшого пункта по прокату машин в Риджмонтском аэропорту, Джулия без труда нашла дом, где прошло детство Зака. Величественный тюдоровский особняк, который, по словам владельца гаража, был "основной местной достопримечательностью", стоял на холме, возвышавшемся над небольшой живописной долиной. В нем по-прежнему жила Маргарет Стенхоуп.
     Доехав до вычурных кирпичных столбов, которые обозначали поворот к дому, Джулия свернула налево и по широкой, обсаженной деревьями дороге стала подниматься на вершину холма. "После того как я отдал бабке ключи от машины, мне пришлось пешком идти до ближайшего шоссе", - вспомнились ей слова Зака, и она подумала о том, что эта дорога была не такой уж и близкой. Внимательно оглядывая окрестности, Джулия пыталась представить себе, что именно он видел и чувствовал в тот роковой день.
     Дорога постепенно расширялась и, последний раз повернув налево, уперлась в величественное каменное здание, в суровости и простоте линий которого было что-то угнетающее, как и в окружавших дом огромных деревьях. Остановив машина на выложенной кирпичом площадке у лестницы, ведущей к парадному входу, Джулия вдруг почувствовала себя очень маленькой и уязвимой. Она не предупредила заранее о своем приезде. Во-первых, потому что не хотела говорить о причине своего визита по телефону, а во-вторых, потому что не хотела получить категорический отказ. Джулия имела довольно богатый опыт в улаживании некоторых деликатных дел и знала, что при этом особенно важен личный контакт. Выбравшись из машины, она немного помедлила, оглядываясь по сторонам и откладывая тот неизбежный момент, когда ей придется постучать в массивные двери особняка. Ей показалось, что в самом доме и окружающем пейзаже было нечто такое, что не могло не наложить своего отпечатка на человека, здесь выросшего.
     Мысль о Заке, как всегда, придала ей силы. Джулия поднялась по широким, стертым от времени ступеням, решительно отогнав какое-то необъяснимое, давящее предчувствие близкой беды, и взялась за тяжелый медный дверной молоток.
     Дверь открыл невероятно древний, сгорбленный дворецкий в темном костюме и галстуке-бабочке.
     - Меня зовут Джулия Мэтисон, - собравшись с духом, сообщила Джулия. - Могу ли я видеть миссис Маргарет Стенхоуп?
     Она заметила, как изменилось выражение карих глаз под белыми кустистыми бровями, когда дворецкий услышал ее имя, но старый слуга был слишком хорошо вышколен и больше ничем не выдал того, что оно ему знакомо. Отступив немного назад, в глубь необъятного, мрачного холла с вымощенным зелеными каменными плитами полом, он сказал:
     - Я узнаю у миссис Стенхоуп, примет ли она вас. Вы можете подождать здесь, - добавил он, указав на высокое древнее готическое кресло с прямой спинкой, выглядевшее удивительно неуютно. Безуспешно попытавшись поудобнее устроиться на жестком деревянном сиденье, Джулия нервно стиснула сумочку, на несколько мгновений почувствовав себя жалкой и никому не нужной просительницей. Атмосфера холла была явно рассчитана именно на такую реакцию со стороны непрошеных гостей. Джулия тряхнула головой, отгоняя охватившее ее оцепенение, и постаралась сосредоточиться на том, что собиралась сказать бабке Зака. Погруженная в собственные мысли, она вздрогнула от неожиданности, когда за ее спиной снова послышались шаркающие шаги.
     - Мадам сможет уделить вам ровно пять минут, - сообщил дворецкий.
     Такое обескураживающее начало никак нельзя было назвать многообещающим, но Джулия, следуя за сутулой спиной слуги по широкому коридору, старалась не думать об этом. Наконец дворецкий распахнул одну из высоких дверей, за которой открылась большая комната с массивным камином и роскошным персидским ковром на темном паркете. Перед камином стояла пара кресел с высокими спинками, обитых выцветшей от времени гобеленовой тканью.
     Джулия огляделась и, не заметив никого, подошла к столу, уставленному фотографиями в серебряных рамках. Зачарованно рассматривая лица родственников и предков Зака, она подумала о том, что он нисколько не преувеличивал, когда говорил о поразительном фамильном сходстве всех мужчин рода Стенхоупов. Из задумчивости ее вывел резкий, неприветливый голос:
     - Я бы на вашем месте не тратила одну из отведенных вам пяти минут на столь бессмысленное занятие, мисс Мэтисон.
     Джулия резко обернулась в поисках источника этого зловещего голоса и невольно вздрогнула от неожиданности. С одного из кресел, опираясь на трость из черного дерева с серебряной рукояткой, поднялась пожилая дама, до сих пор скрытая от нее высокой спинкой. Это была отнюдь не та миниатюрная старушка, которую Джулия ожидала увидеть, особенно после встречи с дворецким. Маргарет Стенхоуп оказалась почти на полголовы выше Джулии, что, учитывая ее необыкновенно прямую и горделивую осанку, производило довольно-таки внушительное впечатление. Ледяное, неприступное выражение удивительно гладкого, почти не тронутого старческими морщинами лица не предвещало ничего хорошего.
     - Мисс Мэтисон! Можете сесть, можете стоять, но я бы хотела как можно скорее узнать причину вашего столь неожиданного визита.
     - Прошу прощения, - растерянно пробормотала Джулия, поспешно усаживаясь во второе кресло с высокой спинкой напротив бабки Зака. Она решила сесть лишь потому, что не хотела вынуждать хозяйку дома продолжать стоять, хотя в глубине души понимала, что это не имеет значения. Маргарет Стенхоуп привыкла поступать согласно своим желаниям, не особенно церемонясь с окружающими.
     - Миссис Стенхоуп, я - друг вашего...
     - Я прекрасно знаю, кто вы. Я видела вас по телевизору, - ледяным голосом перебила ее старая леди, усаживаясь в свое кресло. - Сначала он сделал вас своей заложницей, а потом - чем-то вроде общественного адвоката перед средствами массовой информации.
     - Это не совсем так, - мягко, но решительно возразила Джулия, заметив, что эта женщина избегает даже упоминать имя собственного внука. Конечно, никто и не предполагал, что эта беседа окажется легкой, но действительность превзошла самые худшие ожидания.
     - Мисс Мэтисон, я еще раз вас спрашиваю - зачем вы сюда приехали?
     Упрямо игнорируя попытки Маргарет Стенхоуп смутить и унизить ее, Джулия улыбнулась и спокойно сказала:
     - Я приехала сюда, потому что я была с вашим внуком в Колорадо и...
     - У меня только один внук, и он, насколько мне известно, живет в Риджмонте.
     - Миссис Стенхоуп, - невозмутимо продолжала Джулия, - вы уделили мне всего лишь пять минут, а потому я очень прошу вас не перебивать меня, придираясь к каждому слову. В противном случае мне так и не удастся сообщить вам то, ради чего я, собственно, и приехала. А мне бы очень хотелось, чтобы вы это все-таки услышали.
     Губы старой дамы сжались в почти невидимую тоненькую ниточку, а в глазах зажегся недобрый огонек, но Джулия тем не менее мужественно продолжала:
     - Я в курсе того, что вы отказываетесь признавать Зака своим внуком. Мне также известно и о том, что у вас был еще один внук, который трагически погиб много лет назад. Насколько я понимаю, годы, прошедшие со времени вашей последней встречи со своим старшим внуком, лишь углубили существующую между вами пропасть. И в основном это произошло из-за упрямства Зака.
     Лицо старой леди искривилось в недоброй усмешке.
     - Это он вам так сказал?
     Джулия кивнула, не на шутку встревоженная неожиданным сарказмом, который прозвучал в этом вопросе.
     - Он о многом рассказывал мне там, в Колорадо. В том числе и о том, о чем до этого никогда не говорил с кем бы то ни было. - Джулия сделала небольшую паузу, ожидая хоть какого-то признака вполне естественного в таких случаях любопытства, но, очевидно, последнее не относилось к числу недостатков Маргарет Стенхоуп. Поэтому ей оставалось только продолжить свой монолог:
     - Например, о том, что если бы он мог прожить свою жизнь заново, то обязательно помирился бы с вами еще много лет назад. Ведь он так восхищается вами, так любит вас...
     - Убирайтесь вон!
     Джулия автоматически встала, повинуясь этому грубому приказу, но все же предприняла еще одну отчаянную попытку подавить бушующий в ней гнев.
     - Зак мне, конечно, говорил, что у вас с ним очень много общего, но в том, что касается упрямства, вы, пожалуй, дадите ему сто очков вперед. Я ведь всего лишь пытаюсь сказать вам, что ваш внук любит вас и сожалеет о происшедшем много лет назад разрыве.
     - Убирайтесь вон! Я не желаю вас больше видеть!
     - Теперь это взаимно, - холодно ответила Джулия, терпение которой наконец истощилось. - Когда я ехала сюда, то даже не могла себе представить, что пожилая женщина, стоя на краю могилы, способна по-прежнему таить такую злобу по отношению к собственному внуку, к своей плоти и крови. Что же такое должен был совершить этот юноша, почти мальчик, чтобы вызвать к себе такую неугасимую ненависть?
     Резкий, горький смех Маргарет Стенхоуп полоснул ее как ножом.
     - Наивная дурочка! Значит, он и вам заморочил голову?
     - Что?
     - Что?! Ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос, мисс Мэтисон. Неужели этот человек действительно попросил вас приехать сюда? Да он бы никогда не посмел даже заикнуться об этом!
     Не желая сыграть на руку высокомерной старухе своим отрицательным ответом, Джулия решительно отбросила в сторону остатки гордости и предприняла последнюю, отчаянную попытку достучаться до этого каменного сердца.
     - Он не просил меня рассказывать вам о его любви и восхищении. Это действительно так, миссис Стенхоуп. Но он попросил меня кое о чем другом, чего никогда бы не сделал, если бы не уважал вас. - Стараясь не смотреть на застывшее лицо сидящей перед ней женщины, Джулия сделала глубокий вдох и сказала:
     - Полторы недели назад я получила письмо от Зака. В нем он спрашивал, не беременна ли я, и в случае, если это так, просил меня не делать аборт. Вместо этого он предлагал мне родить ребенка и отдать его на воспитание вам. Он говорил, что вы никогда в жизни не уклонялись от ответственности, и если он напишет вам, что...
     - Если вы действительно беременны от него и при этом имеете хотя бы самое смутное представление о генетике, - злобно перебила ее Маргарет Стенхоуп, - то вам обязательно следует сделать аборт! Впрочем, я в любом случае не потерплю этого незаконнорожденного ублюдка в своем доме.
     Эти слова были произнесены с такой жгучей, ничем не прикрытой ненавистью, что Джулия невольно отшатнулась:
     - Послушайте, вы хотя бы понимаете, что вы - самое настоящее чудовище?
     - Нет, это вы меня послушайте, мисс Мэтисон! В данном случае ваши упреки совершенно не по адресу. Тот человек, который, судя по всему, полностью задурил вам голову, уже хладнокровно убил двоих любивших его людей. Вам еще повезло, что вы не оказались третьей!
     - Он не убивал свою бывшую жену, и я понятия не имею, что вы имеете в виду, говоря о двух убийствах...
     - Я имею в виду убийство его брата Джастина, который погиб от руки этого безумца! И это так же точно, как и то, что Каин убил Авеля. Он застрелил его во время ссоры!
     Столкнувшись с такой наглой, чудовищной ложью, Джулия окончательно утратила контроль над собой. Срывающимся от волнения и нервного перенапряжения голосом она наконец высказала все накопившееся за время этой мучительной беседы гневные слова:
     - Вы лжете Г Я прекрасно знаю, как и почему умер Джастин! И если вы сказали мне все это лишь для того, чтобы отказаться от всякой ответственности за будущего правнука, то вы старались напрасно! Я не беременна. Но даже если бы это было так, я ни за что на свете не доверила бы вам жизнь своего ребенка! Неудивительно, что с такой женой ваш муж искал любовь и ласку на стороне. Да-да, Зак рассказал и об этом! - добавила она, с удовлетворением заметив, что ее последний удар все-таки достиг цели, пробив ледяную броню презрения, в которую до сих пор была закована Маргарет Стенхоуп. - Он мне все рассказал. И о том, как ваш муж говорил ему, что вы - единственная женщина, которую он когда-либо любил, хотя все остальные думали, что он женился на вас из-за денег. Как он жаловался, что никогда бы в жизни не смог удовлетворить ваши завышенные моральные требования. Единственное, чего я не могу понять, - закончила Джулия свою гневную тираду, постаравшись вложить в эти слова все презрение, на которое была способна, - это того, как Зак мог восхищаться вами! Он, наверное, перепутал высокие нравственные устои с полным отсутствием сердца! Неудивительно, что бедный Джастин не смог решиться признаться вам в том, что он был геем! Такое чудовище, как вы, неспособно ни на какие человеческие чувства!
     - А вы, судя по всему, отличаетесь полной неспособностью мыслить и здраво рассуждать! - отпарировала миссис Стенхоуп. Очевидно, гнев Джулии оказался заразительным, потому что даже этой железной женщине в конце концов изменила выдержка. Ее лицо больше не было таким непреклонно-суровым, а в голосе, несмотря на прежнюю властность, звучала усталость.
     - Сядьте, пожалуйста, мисс Мэтисон, и выслушайте то, что я намерена вам сказать!
     - Ну уж нет. На сегодня, пожалуй, с меня хватит. Я возвращаюсь домой.
     - Если вы это сделаете, значит, вы боитесь услышать правду, - невозмутимо ответила

Маргарет Стенхоуп. - Я согласилась принять вас потому, что видела по телевизору вашу пресс-конференцию, видела, как вы защищали этого человека, и мне было просто интересно, что могло привести вас в мой дом. Честно говоря, я ожидала встретить довольно ушлую искательницу приключений, которой просто нравится постоянно эпатировать окружающих и пребывать в центре всеобщего внимания. Теперь же я вижу перед собой молодую женщину, обладающую незаурядным мужеством и обостренным чувством справедливости, которое, к сожалению, в этот раз оказалось направлено не в то русло. Я всегда уважала мужество, мисс Мэтисон, особенно в представительницах своего собственного пола. Именно поэтому я собираюсь рассказать вам о событиях, воспоминания о которых даже теперь, по прошествии стольких лет, причиняют мне душевную боль. Я чувствую себя обязанной сделать это хотя бы ради вас самой. Так что в ваших интересах выслушать то, что я намерена вам сейчас сказать.
     Ошеломленная таким неожиданным поворотом разговора, Джулия заколебалась. Она не уходила и продолжала стоять.
     - Судя по выражению вашего лица, вы не верите ничему из того, что я вам только что сказала, - продолжала тем временем миссис Стенхоуп. - Ну что ж. Это ваше право. На вашем месте я бы, наверное, тоже не стала никого слушать.
     Протянув руку, старая леди нажала кнопку звонка, и буквально через несколько мгновений на пороге комнаты возник дворецкий.
     - Войдите, Фостер, - приказала она и, повернувшись к Джулии, спросила:
     - Я хочу, чтобы вы ответили мне на один вопрос, мисс Мэтисон. Как, по вашему мнению, погиб Джастин?
     - Это не мое мнение. Я знаю, как он погиб.
     - Хорошо. Тогда скажите, что же вы знаете? Джулия уже открыла рот, чтобы ответить, но в последний момент заколебалась. Имеет ли она право сказать этой старой женщине правду? Имеет ли она право омрачить ее воспоминания о покойном внуке, даже если она сделает это ради Зака? Но с другой стороны, Джастин умер, а Зак - жив и страдает.
     - Послушайте, миссис Стенхоуп, не вынуждайте меня говорить правду. Боюсь, что она покажется вам не слишком приятной.
     - Разве правда может быть не слишком приятной? Теперь эта женщина просто откровенно насмехалась над ней, и Джулия опять сорвалась.
     - Джастин покончил с собой, - резко сказала она. - Он был гомосексуалистом и не мог продолжать жить с этим клеймом. Он во всем признался Заку за час до того, как застрелился.
     Ни один мускул не дрогнул на лице Маргарет Стенхоуп. Продолжая рассматривать Джулию со странной смесью жалости и презрения, она взяла со стола одну из фотографий и протянула ее гостье. Чувствуя себя неловко под немигающим взглядом холодных серых глаз, Джулия взглянула на фотографию. На ней был изображен улыбающийся светловолосый парень за штурвалом парусника.
     - Это Джастин, - бесцветным голосом сообщила миссис Стенхоуп. - Неужели он производит впечатление гомосексуалиста?
     - Я никогда в жизни не слышала более нелепого вопроса. Вы же прекрасно понимаете, что по внешнему виду мужчины невозможно безошибочно определить его сексуальную ориентацию.
     Рывком поднявшись с кресла, Маргарет Стенхоуп подошла к старинной горке, находящейся у противоположной стены. Тяжело опираясь на трость, она свободной рукой резко распахнула дверцу и потянула на себя верхнюю полку, заполненную хрустальными бокалами всевозможных форм и размеров. Одна из стенных панелей бесшумно сдвинулась в сторону, и за ней открылся потайной сейф. Наблюдая за тем, как старая леди набирает нужную комбинацию и открывает тяжелую металлическую дверцу, Джулия вдруг испытала острый приступ необъяснимого страха. Маргарет Стенхоуп достала из сейфа большую, пухлую коричневую папку и бросила ее на диван прямо перед Джулией. Ее породистое лицо вновь стало совершенно непроницаемым.
     - Так как вы, мисс Мэтисон, упорно отказываетесь верить всему, что я говорю, то вам лучше просмотреть содержимое этой папки. Может быть, газетные вырезки и материалы официального полицейского расследования убедят вас больше, чем мои слова.
     Мозг Джулии отказывался воспринимать то, что видели ее глаза. С пожелтевших вырезок из газет почти двадцатилетней давности на нее смотрели лица восемнадцатилетнего Зака и его брата Джастина. Аршинный заголовок кричал:
     ЗАХАРИЙ СТЕНХОУП ПРИЗНАЕТ, ЧТО ЗАСТРЕЛИЛ СВОЕГО СТАРШЕГО БРАТА.
     Так и не сумев унять дрожь в руках, Джулия потянулась к папке и взяла несколько выскользнувших оттуда вырезок. Согласно газетной версии, во время гибели Джастина Зак находился в его спальне и рассматривал автоматический "ремингтон" из довольно обширной коллекции огнестрельного оружия старшего брата, не зная, что тот заряжен. Однако "ремингтон" случайно выстрелил, и пуля попала в голову Джастину, убив того на месте.
     Глаза Джулии послушно пробегали газетные строки, но мозг по-прежнему отказывался воспринимать полученную информацию. Закончив читать, она резко повернулась к Маргарет Стенхоуп и сказала:
     - Не верю ни единому слову. Газеты сплошь и рядом публикуют самое бессовестное вранье.
     В ответ старая дама еще раз пристально посмотрела на Джулию, после чего извлекла из лежащей на диване папки какие-то аккуратно сброшюрованные машинописные листки.
     - В таком случае, может быть, вы поверите его собственным словам?
     Джулия испуганно отшатнулась от протягиваемой ей брошюрки так, как будто та могла ее укусить.
     - Что это?
     - Всего лишь протоколы допросов.
     Помертвевшей рукой Джулия открыла первую страницу. Это действительно был протокол допроса. Стенографист записал показания Зака слово в слово. И эти показания практически ничем не отличались от того, что она уже успела прочесть в газетной вырезке. Чувствуя, что силы вот-вот изменят ей, Джулия опустилась на диван и снова погрузилась в чтение. Она прочитала все - протоколы допросов, показания свидетелей, газетные вырезки, но так и не смогла найти ничего, что хоть как-то объясняло бы жуткое несоответствие между той историей, которую ей рассказывал Зак, и той, о которой она сейчас читала.
     Закончив чтение, Джулия вновь подняла испуганные глаза на бесстрастное лицо Маргарет Стенхоуп. Всему этому могло быть только два объяснения - либо Зак солгал ей, когда рассказывал о гибели своего брата.., либо он солгал на следствии. А значит, у него на то были какие-то очень веские причины. Ей становилось все труднее сохранять хотя бы видимость спокойствия, и каждое слово давалось с огромным трудом.
     - Я не знаю, почему Зак сказал мне, что Джастин покончил жизнь самоубийством, а на следствии говорил совершенно другое, - начала она, - но в любом случае гибель Джастина - не его вина. Это был несчастный случай и...
     - Это не был несчастный случай! - Маргарет Стенхоуп с такой яростью стиснула серебряный набалдашник трости, что у нее даже побелели костяшки пальцев. - Вы просто не можете или не хотите посмотреть правде в глаза - этот человек - лжец. Он солгал вам и солгал всем остальным во время следствия!
     - Прекратите! - вскочив с дивана, Джулия с такой гадливостью отшвырнула от себя папку, как будто это была ядовитая змея. - Всему этому должно быть какое-нибудь объяснение. Я уверена в этом. Зак не лгал мне в Колорадо, потому что.., потому что если бы он мне солгал, я бы обязательно это почувствовала. Слышите? Обязательно!
     В голове проносились всевозможные объяснения происшедшему, и, выбрав наиболее логичное из них, она попыталась поделиться своими соображениями с этой железной женщиной, которая возвышалась над ней как скала. Но из-за сильного волнения слова выходили путаными и сбивчивыми:
     - Джастин действительно покончил с собой. Он.., он был гомосексуалистом и не смог этого вынести. Но так как незадолго перед смертью он обо всем рассказал Заку, тот решил взять вину на себя, потому что.., потому что просто не хотел, чтобы кто-нибудь начал доискиваться до мотивов самоубийства и...
     - Да не будьте же вы такой идиоткой! - решительно перебила ее миссис Стенхоуп. На этот раз в голосе железной леди звучала скорее жалость, чем гнев. - Джастин и Зак ссорились как раз перед тем, как раздался выстрел. Их ссору слышали Алекс и Фостер.
     Повернув голову в сторону неподвижно стоящего у противоположной стены дворецкого, она коротко приказала:
     - Расскажите этой бедной, обманутой молодой женщине о предмете их ссоры.
     - Они ссорились из-за девушки, мисс Мэтисон! - ни секунды не колеблясь, ответил Фостер. - Джастин договорился с мисс Эми Прайс о том, что она, пойдет на рождественский бал вместе с ним, но выяснилось; что мистер Зак тоже хотел пригласить ее. Тогда Джастин сказал, что уступает Заку и завтра же отменит свое приглашение, но тот не хотел принимать со стороны брата такой жертвы. Он был в ярости.
     Тошнота комом подступала к горлу, но Джулия все еще пыталась защитить Зака.
     - Я вам не верю, - хрипло прошептала она, хватаясь за свою сумку, как за последнюю надежду.
     - Значит, вы предпочитаете верить человеку, который совершенно точно солгал либо вам, либо следствию и журналистам?
     - Да! - почти выкрикнула Джулия, которой не терпелось как можно скорее убраться из этого проклятого дома. - До свидания, миссис Стенхоуп, - торопливо попрощалась она и, резко развернувшись на каблуках, устремилась к выходу с такой скоростью, что Фостеру пришлось почти бежать, чтобы первым добраться до входной двери.
     Каблуки Джулии уже стучали по зеленым каменным плитам холла, когда ее окликнула Маргарет Стенхоуп. С ужасом ожидая того, что последует дальше, Джулия обернулась и еще раз увидела перед собой бесстрастное лицо бабки Зака. Правда, казалось, что за последние несколько минут оно резко осунулось и постарело.
     - Если вы знаете, где находится Захарий, - сказала миссис Стенхоуп, - и у вас сохранились хотя бы остатки здравого смысла, то вы обязательно поставите в известность полицию. В данном случае лояльность может оказаться преступной. Если бы я в свое время не смолчала и сообщила властям о ссоре, то это могло бы многое изменить.
     - Что именно? - поинтересовалась Джулия. Несмотря на вызывающе вздернутый подбородок, ее голос предательски дрожал.
     - Хотя бы то, что его бы арестовали и показали психиатру, в услугах которого он явно нуждался! Если бы это произошло, то, возможно, сейчас Рейчел Эванс не покоилась бы в могиле. Вина за ее смерть лежит и на моих плечах, и вы даже не можете себе представить, насколько тяжела эта ноша. Если бы по какому-то стечению обстоятельств Захария не осудили за ее убийство, то я бы обязательно отправилась в полицию и рассказала всю правду о гибели своего старшего внука. Вы должны выдать его властям ради своего же собственного блага. В противном случае в один прекрасный день он убьет еще кого-нибудь, и смерть того человека будет и на вашей совести. Мне бы очень не хотелось, чтобы всю оставшуюся жизнь вы несли на себе такое же бремя вины, какое сейчас несу я.
     - Зак не убийца!
     - Вы в этом так уверены?
     - Да!
     - Хорошо. Но ведь даже вы не можете отрицать, что он - лжец. - На этот раз Маргарет Стенхоуп решила прибегнуть к наиболее весомому и абсолютно неоспоримому аргументу. - Ведь он в любом случае солгал. Либо вам, либо следствию и всем остальным. Разве не так?
     Это было действительно так, и именно поэтому Джулия не могла заставить себя признать это вслух.
     - Он лжец по призванию, - безапелляционно заявила Маргарет Стенхоуп. - И даже профессию себе выбрал соответствующую.
     С этими словами она повернулась, чтобы уйти, но, не пройдя и нескольких шагов, снова заговорила, на этот раз стоя к Джулии вполоборота, причем усталые, грустные интонации ее голоса оказывали на Джулию гораздо большее воздействие, чем прежние гневные тирады.
     - Вполне возможно, что Зак и сам верит в собственные вымыслы. Может быть, именно поэтому ему так легко удается убедить в них окружающих. Может быть, и его актерский "талант" объясняется всего лишь тем, что он действительно отождествлял себя со своими героями. А ему не раз приходилось играть людей, которые совершали массу ненужных убийств и выходили сухими из воды только потому, что были "героями". Может быть, он убил свою жену в полной уверенности, что и ему удастся с такой же легкостью избежать последствий. А может быть, - закончила она, подчеркивая каждое произносимое слово, - он просто не способен отличать вымысел от реальности.
     Чувствуя, что еще немного, и она просто не выдержит нервного напряжения, Джулия с такой силой сжала сумку, что сломала замок.
     - Вы что, пытаетесь убедить меня в том, что Зак - сумасшедший?
     Голос Маргарет Стенхоуп понизился почти до шепота. Казалось, каждое слово дается ей с огромным трудом:
     - Вы меня совершенно правильно поняли, мисс Мэтисон. Именно в этом я и пытаюсь вас убедить. Захарий - сумасшедший.
     Может быть, она хотела сказать еще что-нибудь, но с Джулии и так было более чем достаточно. Резко развернувшись и не говоря больше ни слова, она почти побежала к машине, желая поскорее оказаться подальше от зла, которое таил в себе этот дом. Но куда убежать от семян сомнения, посеянных в ее душе?
     Джулия собиралась задержаться в Риджмонте подольше и провести ночь в каком-то из местных мотелей, но после свидания с Маргарет Стенхоуп она поехала прямо в аэропорт, сдала взятую напрокат машину и первым же рейсом улетела обратно в Даллас.

Глава 55

     Томми Ньютон проводил выходные в своем лос-анджелесском доме, заканчивая работу над сценарием.
     - Что-то случилось? - спросил он вошедшую сестру.
     - Тебе только что звонил какой-то шутник, - ответила она и добавила с нервным смехом:
     - Точнее, я надеюсь, что это был шутник.
     - Лос-Анджелес - большой город, и в нем масса сумасшедших, которые обожают телефонные розыгрыши, - успокоил ее брат. - По-моему, - добавил он, улыбнувшись, - они таким образом борются со скукой и одиночеством.
     - Это был не обычный розыгрыш, Томми.
     - Почему ты так решила?
     - Звонивший назвался Захарием Бенедиктом.
     - Бенедиктом? - Томми отрывисто рассмеялся. - Но это невозможно. И что же он сказал?
     - Он сказал... Он просил передать, что убьет тебя. За то, что ты якобы знал истинного убийцу Рейчел Эванс, но не сказал об этом.
     - Но это же смешно!
     - Этот человек не смеялся. Он говорил совершенно серьезно. Мне кажется, что тебе нужно позвонить в полицию. Томми задумался, но потом решительно покачал головой.
     - Нет, кто бы ни был звонивший, он - либо неостроумный шутник, либо обычный сумасшедший.
     - И откуда же тогда он взял номер твоего телефона, которого нет ни в одной телефонной книге?
     - Очевидно, - попытался пошутить Томми, - этот сумасшедший - один из моих знакомых.
     Сестра Томми подошла к журнальному столику, взяла телефон и протянула его брату.
     - Звони в полицию. Даже если тебе безразлична собственная безопасность, ты все равно должен это сделать.
     Поняв, что она не отступит, Томми со вздохом снял трубку:
     - Ладно. Но я не удивлюсь, если они просто рассмеются мне в лицо.

***

     Диана Коупленд высвободилась из объятий любовника и потянулась к телефону, стоявшему на столике в гостиной роскошного особняка в Беверли-Хиллз.
     - Диана, - недовольно пробурчал человек, лицо которого было так же хорошо знакомо зрителям, как и лицо Коупленд, - неужели твоя горничная не может ответить на звонок?
     - Это моя личная линия, - объяснила она, снимая трубку. - Наверное, какие-то изменения в завтрашних съемках. Алло?
     - Ди-Ди? - послышался в трубке низкий мужской голос. - Это Зак. Ты знала, кто убил Рейчел, но позволила им осудить меня. Теперь можешь считать себя покойницей.
     - Зак, подожди!.. - начала Диана, но в трубке уже раздавались короткие гудки.
     - Кто это был?
     Посмотрев на него невидящим взглядом, Диана медленно поднялась с дивана и застыла.
     - Зак Бенедикт... - Голос ее дрожал.
     - Что? Ты уверена?
     - Он... Он назвал меня Ди-Ди. А так меня называл только Зак.
     С этими словами Диана вышла из столовой и направилась в спальню. Сняв трубку телефона, который стоял на тумбочке рядом с кроватью, она набрала знакомый номер.
     - Тони? Я... Мне только что звонил Зак Бенедикт.
     - Мне тоже. Не волнуйся. Это был просто какой-то, сумасшедший.
     - Но этот сумасшедший назвал меня Ди-Ди! А так меня звал только Зак, Он сказал, что я знала, кто убил Рейчел, но позволила ему сесть в тюрьму. И теперь он собирается убить меня.
     - Успокойся! И не забивай себе голову всякой ерундой! Скорее всего, это какой-то дотошный репортеришка, который за неимением лучшего пытается оживить уже начавший затухать скандал с побегом.
     - Я звоню в полицию.
     - Это твое дело. Если тебе нравится выглядеть полной идиоткой, не смею тебе мешать. Только не надо втягивать в это меня. Звонивший, кто бы это ни был, - не Зак.
     - А я тебе говорю, что это он!
     Эмили Макдэниелс подошла к бассейну и поудобнее устроилась в шезлонге. Бассейн, так же как и весь этот дом в Бенедикт Каньоне, принадлежал ее мужу, доктору Ричарду Гроуверу. Они были женаты уже полгода, и все это время казалось сплошным медовым месяцем. Заметив жену, Гроувер подплыл к бортику.
     - Кто это звонил? - поинтересовался он, откидывая волосы со лба, и Эмили в очередной раз подумала о том, какие у него красивые руки - изящные, длиннопалые, чуткие руки нейрохирурга.
     - Только не говори, что это срочный вызов на операцию, - полушутя-полусерьезно взмолился он, с тревогой вглядываясь в ее побледневшее, расстроенное лицо.
     - Это не был вызов на операцию.
     - Так это же чудесно! - Ричард попытался перейти на игривый тон. - А теперь, раз все мои пациенты оказались хорошо воспитанными людьми и не стали портить нам этот чудесный субботний вечер, почему бы тебе не присоединиться ко мне и не доказать, что ты все еще любишь меня.
     - Дик, - сдавленным от сильного волнения голосом сказала Эмили, - это звонил папа.
     - Что-то случилось? - вылезая из бассейна, спросил Ричард, не на шутку встревожившись.
     - Он сказал, что ему звонил Захарий Бенедикт.
     - Бенедикт? - недоверчиво переспросил ее муж. - Если этот парень после всего, что произошло, решил наведаться в Лос-Анджелес, то он не только убийца, но и сумасшедший. Полиция сцапает его в мгновение ока. И чего же он хотел?
     - Меня, - чуть не плача ответила Эмили и пояснила:
     - Зак думает, что я знаю, кто на самом деле убил Рейчел. И он передал моему отцу, что я должна немедленно сообщить об этом во все газеты, потому что иначе он будет убивать всех, кто в тот день был на съемочной площадке. - Эмили ненадолго задумалась, а когда заговорила снова, в ее голосе не было ни страха, ни тревоги. - Должно быть, это какой-то сумасшедший. Зак никогда бы не стал мне угрожать. Он не имеет ничего общего с тем чудовищем, каким его изображают. После тебя это самый замечательный человек, которого я когда-либо встречала в жизни.
     - Боюсь, что очень немногие разделяют твое мнение.
     - Но это действительно так! Что бы там ни говорили и ни писали во время суда, на самом деле Рейчел Эванс была злобной, эгоистичной интриганкой, которая вполне заслуживала смерти! Мне только очень жаль, что Заку из-за нее пришлось сесть в тюрьму. - Эмили снова задумалась и невесело рассмеялась:
     - Все думали, что Рейчел - весьма посредственная актриса. Как же они заблуждались! Это была просто гениальная актриса, правда, не на сцене, а в жизни. По-моему, никто так и не понял, что скрывалось за ее безмятежной улыбкой. Все считали ее элегантной, изысканной и очень спокойной женщиной с безупречными манерами. Ничего подобного! Если хочешь знать мое мнение, то она была самой настоящей уличной кошкой.
     - Ты хочешь сказать, такой же блудливой?
     - И это тоже, но я имела в виду нечто другое. - Эмили нагнулась и подняла полотенце, которое Ричард оставил рядом с бортиком бассейна. Аккуратно свернув его, она снова заговорила, тщательно подбирая слова; - Ты, наверное, не раз обращал внимание, как ведут себя бродячие кошки. Они осторожно крадутся, стараясь поменьше попадаться на глаза, рыскают по помойкам и живут за счет людей, выбросивших объедки, а те об этом даже не подозревают. Вот и Рейчел Эванс была точно такой же.
     - Очень образно, - поддразнил Ричард, - но боюсь, что по-прежнему непонятно.
     Откинувшись на спинку шезлонга, Эмили попыталась объяснить, что она имела в виду, на более конкретных примерах.
     - Если Рейчел знала, что какой-то человек чего-то очень хочет - будь то роль, любовник, платье или украшение, - она делала все от нее зависящее, чтобы помешать ему заполучить желаемое. Так было, например, с Дианой Коупленд, которая любила Зака - по-настоящему любила. Но она настолько тщательно скрывала это, что я оказалась, наверное, единственным человеком, который узнал ее секрет, да и то случайно.
     Эмили надолго замолчала, и Дик, так и не дождавшись продолжения, сказал:
     - Я никогда не спрашивал тебя о Бенедикте и о суде, потому что видел, что эта тема тебе неприятна, но теперь, раз уж ты сама заговорила, то не буду скрывать, что мне очень интересно узнать кое-какие подробности, которые не попали в газеты. Например, никто не писал о том, что Диана Коупленд влюблена в Бенедикта.
     - Действительно, я никогда не говорила об этом. Просто в свое время я дала себе слово никогда и ни с кем не говорить на эту тему. Ведь даже мужчинам, с которыми я встречалась, я не могла рассказать всю правду, не будучи уверена в том, что мои слова в искаженном виде не попадут в газеты. Но теперь, - улыбнулась Эмили, - я, наверное, могу сделать исключение. Кому же и доверять, как не родному мужу?
     Она снова задумалась, но на этот раз ненадолго, и начала свой рассказ:
     - О том, как Диана относится к Заку, я узнала через несколько месяцев после суда, когда Зак уже сидел в тюрьме. Я написала ему одно письмо, но оно вернулось нераспечатанным, с пометкой "Вернуть отправителю", сделанной рукой Зака. А через пару дней после этого ко мне приехала Диана. Она попросила меня отправить Заку ее письмо, но в конверте, надписанном моей рукой. Оказалось, что ее письмо тоже вернулось нераспечатанным и с точно такой же пометкой. Я объяснила, что ничем не могу ей помочь и что, насколько мне известно, то же самое произошло с письмами Харрисона Форда и Пата Свейзи. А потом Диана разрыдалась.
     - Почему?
     - Она только что вернулась из Техаса, куда ездила навестить Зака. Как только он увидел ее по другую сторону экрана, то молча развернулся и попросил охранников увести его обратно в камеру. Я пыталась объяснить ей, что это, наверное, произошло потому, что Зак очень остро переживал то, что с ним произошло, и не хотел, чтобы старые друзья видели его в таком положении. И тогда Диана расплакалась. Она говорила, что эта тюрьма - самый настоящий кошмар, что там грязно и убого, что они заставляют Зака носить тюремную одежду...
     - А она что, ожидала его увидеть в костюме от братьев Брукс?
     - Нет, конечно, - улыбнулась Эмили, - но ее просто потряс его вид в тюремной одежде. В общем, как бы там ни было, но она призналась мне, что была влюблена в Зака и даже согласилась на эпизодическую роль в "Судьбе" только ради того, чтобы быть рядом с ним. Рейчел догадывалась о чувствах Дианы, потому что неоднократно поддразнивала ее по этому поводу. Но одними поддразниваниями не ограничивалась - она прилагала все усилия, чтобы ни на минуту не оставлять их с Заком наедине. И это при том, что у нее самой был роман с Тони Остином и через считанные дни она собиралась подавать на развод. Кроме того, многие слышали, как она уговаривала Зака не снимать Диану в его следующем фильме.
     - Но так как следующего фильма не было, то можно считать, что Диана ничего не потеряла.
     - Дело не в этом, - возразила Эмили. - Дело в том, что Рейчел была самой настоящей ведьмой. Она просто не могла переносить, когда кто-то из окружающих был счастлив. И если она узнавала, что что-то может принести человеку хоть немного радости, то прилагала все усилия, чтобы этому помешать. Наверное, она бы не остановилась даже перед воровством.
     За полгода семейной жизни Ричард достаточно хорошо изучил свою жену, чтобы понять, что она чего-то недоговаривает.
     - А что она украла у тебя, Эмили? - мягко спросил он. Эмили вздрогнула, но потом посмотрела прямо в глаза мужу и спокойно сказала:
     - Тони Остина.
     - Ты шутишь!
     - Мне бы очень хотелось, чтобы это было шуткой. Но тогда я была слишком юной и очень глупой. И была совершенно без ума от него.
     - Но он же наркоман и алкоголик! Он уже даже не актер...
     - Я все это знаю не хуже тебя, - перебила Эмили, вставая. - Но тогда я считала, что смогу спасти его от всего этого и от него самого. С тех пор я много передумала и поняла, что именно в нем так привлекало женщин. На первый взгляд Тони казался очень сильным и мужественным, но потом за этим фасадом обнаруживался беспомощный и ранимый маленький мальчик, и у любой женщины тотчас же возникало желание любить и опекать его. И не только у женщины. Бедный Томми Ньютон тоже был влюблен в Тони. Зак же являлся полной противоположностью Остину - он не нуждался ни в чьей опеке, и все это сразу чувствовали.
     Муж проигнорировал ее последние слова.
     - Томми Ньютон, - с омерзением повторил он. - Ты хочешь сказать, что парень, который ставил твой последний фильм, был влюблен в Тони Остина? - Эмили кивнула, и Ричард задумчиво покачал головой. - В каком же дерьме тебе приходилось жить с самого раннего детства! Это же не люди, а какой-то паноптикум.
     - Иногда они действительно далеки от совершенства, - рассмеялась Эмили, - но большую часть времени это просто трудяги, которые периодически собираются вместе и в течение четырех-пяти месяцев тяжело работают, а потом разъезжаются каждый в свою сторону, чтобы через какое-то время снова встретиться на съемках нового фильма.
     - Наверное, ты права, - согласился Ричард, - потому что в сплошной грязи не смогло бы вырасти такое удивительно чистое, доброе и порядочное существо, как Эмили Макдэниелс. - Обняв жену, он снова вернулся к теме разговора:
     - Меня только удивляет, что все эти истории с тобой. Тони, Дианой и Рейчел не выплыли наружу во время следствия и суда.
     Эмили пожала плечами:
     - Полиция не особенно усердствовала в поисках других подозреваемых. Понимаешь, они ведь знали, что это именно Зак подменил патроны в пистолете, из которого была убита Рейчел. Мы все это знали. Кроме того, накануне вечером он угрожал, что убьет ее, и имел для этого все основания. Только у него были мотивы для убийства, и только у него было достаточно решимости, чтобы его осуществить.
     - Может быть, у него и было достаточно решимости, но вот мозгов ему явно не хватило, если после всего он надеялся выйти сухим из воды.
     - Нет, мозги здесь совершенно ни при чем. Ты просто не знал его. Здесь дело совсем в другом. - Эмили немного помолчала, размышляя над тем, как бы получше объяснить мужу то, что она имеет в виду. Когда же она снова заговорила, в ее голосе звучало неприкрытое восхищение. - Зак был.., как сила, которой невозможно противостоять. Как ветер, который дует одновременно со всех сторон. Он был как кристалл с множеством граней, и ты никогда не знал, какой именно из них он к тебе повернется в следующую минуту. Он мог быть очень добрым, остроумным, чутким, обходительным, галантным...
     - Прямо не человек, а какое-то средоточие добродетелей...
     - Но он мог также быть жестоким, грубым и совершенно бессердечным.
     - В общем, сложная индивидуальность.
     - Очень сложная, - не замечая иронии мужа, продолжала Эмили. - И еще ему было совершенно безразлично мнение окружающих. Если он хотел что-то сделать, то делал это, не считаясь ни с кем и ни с чем. Из-за этого он нажил массу врагов, многие его терпеть не могли, но все равно все относились к нему с уважением. Заку было абсолютно безразлично, что его ненавидят, как, впрочем, и то, что им восхищаются. Единственная вещь в жизни, которая его волновала, - это работа. Казалось, что ему вообще никто не нужен... То есть, я хочу сказать, что он никогда не подпускал никого слишком близко. Пожалуй, я была к нему ближе, чем кто бы то ни было.
     - Только не говори мне, что он был в тебя влюблен. Еще одного любовного треугольника я просто не вынесу. Эмили весело рассмеялась:
     - Я была для него всего лишь ребенком. Может быть, именно поэтому он и подпустил меня так близко. Он говорил со мной о таких вещах, о которых наверняка не говорил ни с кем, даже с Рейчел.
     - О каких, например?
     - О самых разных. Однажды поздно вечером, после съемок на ранчо неподалеку от Далласа, я вышла немного подышать свежим воздухом и увидела Зака, который сидел рядом с трейлером. Он стал показывать мне разные звезды и рассказывать, почему то или иное созвездие получило свое название. Рейчел, очевидно, услышала наши голоса и вышла, чтобы поинтересоваться, чем мы занимаемся. Когда я ей рассказала, в чем дело, нужно было видеть выражение ее лица. Оказывается, она даже не подозревала о том, что Зак интересуется астрономией или вообще что-то знает о звездах.
     - Понятно. Но согласись, что все, что ты мне только что рассказала, никак не объясняет его сегодняшний телефонный звонок твоему отцу.
     - Я уверена, - убежденно сказала Эмили, - что это звонил какой-то сумасшедший. Правда, отец также сказал, что видел человека, очень похожего на Зака, около нашего дома. Но скорее всего, он просто обознался.
     Озабоченное выражение исчезло с лица Ричарда, уступив место легкому раздражению.
     - Эмили, в каком состоянии был твой отец, когда звонил? Потому что если он опять...
     - Не надо. Дик, - мягко перебила его Эмили. - Не суди его слишком строго. Пойми, что если он иногда и выпивает, то только от одиночества. Ведь я была для него всем, а потом бросила, чтобы выйти замуж...
     - Не говори глупостей! Никто его не бросал. Ты же ему дочь, а не жена.
     Эмили обняла мужа и положила голову ему на плечо.
     - Я знаю. И поверь, папа это тоже прекрасно понимает. Но пожалуйста, никогда не забывай о том, что я смогла стать таким, как ты выразился, "чистым, добрым и порядочным существом" только благодаря папе и его самопожертвованию. Он отказывал себе во всем ради меня и посвятил мне всю свою жизнь, без остатка.
     Ричард наклонил голову и нежно поцеловал жену в лоб.
     - Я не забуду.

Глава 56

     Когда Джулия подъехала к своему дому, была уже почти полночь. Прошло более семи часов с тех пор, как она покинула дом бабки Зака, и все это время мучительные сомнения, посеянные в душе визитом в Риджмонт, не оставляли ее. Из этой нелегкой схватки ей все же удалось выйти победительницей, и теперь, оказавшись наконец дома, она чувствовала себя значительно лучше. В родной уютной гостиной мысль о сумасшествии Зака казалась настолько нелепой, что Джулия разозлилась на себя за собственную глупость. Как она могла даже на секунду допустить, что Маргарет Стенхоуп права? Вешая пальто в шкаф, она вспомнила о том замечательном вечере, когда к ней в гости приехали Мэтт и Мередит Фаррелы. Вспомнила, как они прощались и желали ей удачи. Мэтью наверняка рассмеялся бы в лицо любому, кто посмел предположить, что Зак сумасшедший. И ей тоже следовало поступить именно так!
     Джулия резко встряхнула головой, как бы пытаясь отогнать неприятные воспоминания, и прошла в спальню. Присела на кровать, достала из ящика ночного столика письмо Зака. Перечитывая прекрасные, полные любви слова, она испытала жгучий стыд за собственное малодушие и почувствовала острую потребность как можно скорее принять душ, как будто это могло смыть не только грязь с тела, но и неприятный осадок с души.
     Она мылась настолько тщательно, будто боялась, что кожа и волосы насквозь пропитались ядовитой атмосферой того жуткого места, которое Зак когда-то называл домом. Она даже представить себе не могла, что человеческое жилище и его обитатели могут быть настолько лишены тепла. Если кто-то в этом доме и страдал психическими отклонениями, то скорее всего сама Маргарет Стенхоуп! И этот совершенно невозможный дворецкий! И незнакомый ей братец Зака по имени Алекс!
     Правда, возражала какая-то частичка ее мозга, Маргарет Стенхоуп отнюдь не производила впечатления сумасшедшей, а к концу разговора казалась искренне подавленной и обеспокоенной тем, что происходит. Да и дворецкий, несмотря на всю свою дряхлость и несуразность, судя по всему, искренне верил в то, что говорил. И вообще, если разобраться, зачем им обоим было лгать ей? Так и не найдя ответа, Джулия выключила фен и, потуже затянув пояс купального халата, направилась в гостиную. Наверное, им просто показалось, что они слышали ссору. Утешая себя этой мыслью, Джулия включила телевизор - она хотела посмотреть последний, ночной выпуск новостей Си-эн-эн.
     Но один, крайне неприятный факт ей не удавалось ни оспорить, ни забыть - Зак солгал, когда рассказывал о смерти Джастина. И не имело значения, кому именно солгал - ей или полиции и репортерам.
     Чувствуя, что ее вновь начинают грызть сомнения, Джулия огляделась по сторонам в поисках хоть какого-нибудь беспорядка. Но в ее аккуратной, чисто убранной гостиной каждая вещь находилась точно на своем месте. Джулия понимала, что после побега ее квартира станет объектом пристального внимания полиции и журналистов, а потому последние пять дней делала уборку особенно тщательно. К своему великому облегчению, она заметила на одном из растений слева от нее желтый листок и потянулась, чтобы сорвать его. Сделав это, Джулия почувствовала себя значительно лучше и тотчас же вспомнила теплую улыбку Зака, выражение его глаз и насмешливый голос: "У тебя очень своеобразная манера справляться с волнением. Ты всегда в такие моменты занимаешься уборкой?" Вот о чем нужно сейчас думать! Потому что именно в этих воспоминаниях содержится ответ на все ее вопросы. В них заключена правда. В них, и только в них, Зак такой, какой он есть на самом деле. И он действительно любит ее. И ждет в Мексике.
     Да, он солгал полиции насчет смерти Джастина. Но ей он сказал правду. Он просто не мог ей солгать. Теперь Джулия была в этом уверена. А когда они наконец встретятся в Мексике, он обязательно объяснит ей, почему солгал всем остальным.
     По телевизору передавали какой-то специальный репортаж из Китая, и последний выпуск новостей, судя по всему, задерживался. Понимая, что не уснет, пока не убедится, что с Заком по-прежнему все в порядке, Джулия решила заняться письмом, которое собиралась оставить родителям и братьям. Зак просил, чтобы она закончила все свои дела в течение недели. Пять дней уже прошло.
     Вернувшись в спальню, Джулия взяла уже почти законченное письмо и, поудобнее устроившись в кресле-качалке, стала перечитывать его под аккомпанемент нудных рассуждений диктора об экономическом будущем Китая.
     "Дорогие мои мама, папа. Карл и Тед.
     К тому времени, как вы получите это письмо, вы уже будете знать, что я уехала к Заку. Я понимаю, что вы не сможете простить мне этого поступка, а потому и не прошу ни о снисхождении, ни о прощении. Я просто хочу попытаться объяснить вам, почему я так поступила, и надеюсь, что когда-нибудь вы сможете если не простить, то хотя бы понять меня.
     Я люблю его.
     Я бы хотела привести вам более веские причины своего побега, но так и не смогла ничего придумать. Может быть потому, что для меня эта причина - самая важная, а все остальное просто не имеет значения.
     Я уверена, что вы сможете меня понять, потому что сами знаете, что такое любовь. Дорогой папа, я же помню, сколько вечеров ты провел, сидя на диване в обнимку с мамой. Я помню, как вы смеялись и как смотрели друг на друга. Я помню день, когда мама вернулась от врача и сказала, что у нее обнаружили какую-то опухоль в груди. В тот вечер ты вышел из дома и долго плакал, спрятавшись на заднем дворе. Я знаю это, потому что следила за тобой. Я тоже хочу делить с Заком все печали и радости, мне необходимо постоянно быть рядом с ним. Я уверена в том, что так же как вы с мамой были созданы друг для друга, так и мое предназначение - быть рядом с Заком. Не понимаю, почему, но чувствую это. Я не знаю, отчего судьба распорядилась таким образом, но я ни в чем не раскаиваюсь и ни о чем не жалею.
     Карл, у тебя теперь есть замечательная, веселая, добрая жена. Сара - удивительная женщина! Она влюбилась в тебя еще подростком и долгие годы терпеливо ждала, пока ты обратишь на нее внимание. Чего она только не делала, чтобы ты ее заметил! "Случайно" выбегала на дорогу чуть ли не под колеса твоей машины, роняла книги прямо к твоим ногам и многое, многое другое. Когда ты пригласил на какую-то вечеринку Дженни Стоун, Сара узнала об этом и проплакала целый день. Ты даже не представляешь, сколько раз, сам того не желая, причинял ей страдания. Но она тебе все прощала, потому что любила тебя. Надеюсь, что и ты сможешь по-прежнему любить меня, после того как утихнет первая боль.
     Тед, я знаю, что ты будешь осуждать меня больше всех и тебе, пожалуй, будет сложнее всего простить меня. Ты вообще очень трудно прощаешь. До сих пор ты не можешь простить ни себе, ни Кэтрин того, что ваш брак распался. Ты оказался в ловушке, которую сам же и поставил, - не можешь простить, но не можешь и забыть. Но самое смешное, что из всей нашей семьи именно ты и я способны любить настолько сильно и слепо, чтобы забыть обо всем на свете. Я знаю, что ты любишь меня, и мне очень больно, что приходится заставлять тебя страдать. Но я не могу поступить с Заком так, как ты поступил с Кэтрин, - повернуться к нему спиной, зная, что он нуждается во мне, а потом всю жизнь ненавидеть саму себя за то, что не использовала свой шанс.
     После моего отъезда вы наверняка услышите о Заке очень много плохого. Но в основном это будут беспочвенные слухи и злобные измышления людей, которые даже не были с ним знакомы. Мне бы очень хотелось, чтобы вы узнали его поближе, тогда вам, наверное, было бы легче понять меня. Поэтому я оставляю вам одну вещь, которая, надеюсь, поможет вам составить пусть неполное, но собственное представление о том, какой он на самом деле. Это копия письма, очень личного письма, которое он написал мне. Мне пришлось убрать только несколько предложений, но не потому, что в них содержится нечто такое, что может изменить ваше мнение о нем, а потому, что в них идет речь о совершенно постороннем человеке, который оказал и мне и Заку одну очень важную услугу. Когда вы прочтете это письмо, вы поймете, что человек, который его написал, будет любить, опекать и защищать меня. Мы поженимся сразу, как окажемся вместе".
     На этом письмо заканчивалось. Джулия взяла ручку и, продолжая краем уха прислушиваться к голосу телевизионного диктора, начала писать то, что упустила в прошлый раз.
     "Карл, я бы хотела, чтобы вы с Сарой взяли на память обо мне все, что сможет вам пригодиться в вашем новом доме. Может быть, поливая мои цветы, вы будете иногда вспоминать обо мне.
     Тед, в верхнем ящике моего туалетного столика лежит кольцо, которое принадлежит тебе. Ты его сразу узнаешь.
     Это твое обручальное кольцо, которое ты, мой глупый брат, выкинул, после того как вы с Кэтрин расстались. Забери его. Может быть, тебе захочется его примерить.., хотя бы в память о прошлом. Или в надежде на будущее. Ведь ни одно другое кольцо не подойдет тебе так идеально, как это, и ты сам об этом прекрасно знаешь! Вполне возможно, что, снова оказавшись вместе, вы с Кэтрин будете по-прежнему причинять друг другу боль, но эта боль не сравнится с той, которую вы испытываете сейчас, живя вдали друг от друга. И..."
     В это время Си-эн-эн резко прервала репортаж из Китая, и письмо так и осталось незаконченным. Теперь внимание Джулии было полностью поглощено бесстрастным голосом диктора.
     - Мы прерываем наш репортаж для экстренного сообщения, связанного с Захарием Бенедиктом, который некоторое время назад бежал из тюрьмы города Амарилло, где отбывал сорокапятилетнее заключение по обвинению в убийстве своей жены. В калифорнийскую полицию поступило сообщение о том, что в настоящее время Бенедикт находится в Лос-Анджелесе. Имя человека, передавшего эту информацию, пока не разглашается, но в прошлом он был знаком с преступником, а потому не сомневается в том, что случайно замеченный им человек - именно Захарий Бенедикт. Поиски преступника были активизированы после того, как в полицию позвонили несколько человек, присутствовавших на съемочной площадке "Судьбы" в день убийства, и сообщили об угрозах, поступивших в их адрес со стороны Захария Бенедикта. Полиция призывает всех членов съемочной группы фильма "Судьба" к особой осторожности, потому что преступник наверняка вооружен и чрезвычайно опасен.
     Уронив недописанное письмо и ручку на пол, Джулия вскочила с кресла и так и осталась стоять, продолжая невидящим взглядом смотреть на экран. "Это мистификация", - как заклинание повторяла она про себя. Это наверняка мистификация! Какой-то маньяк выдает себя за Зака, чтобы запугать людей и вызвать скандал.
     Продолжая убеждать себя в том, что это всего лишь чудовищная шутка какого-то сумасшедшего, Джулия выключила телевизор и легла в постель. Но в эту ночь ее сны были полны безликих призраков, которые прятались в сгущающейся тьме и выкрикивали злобные угрозы.
     И лишь восходящее солнце вырвало Джулию из этого кошмара. Было еще очень рано, но она просто боялась снова закрыть глаза, а потому встала и вышла на кухню. Налив себе стакан апельсинового сока, Джулия выпила его, совершенно не чувствуя вкуса, и, обхватив руками плечи, зябко поежилась.
     - Зак, - шептала она, - где ты? Что ты делаешь? Пожалуйста, позвони мне и скажи, что все, что про тебя говорят, - ложь. Пожалуйста.., не давай им мучить меня таким образом. Я этого больше не выдержу.
     Она решила сходить в церковь, а потом целый день провести в школе, занимаясь какой-нибудь бумажной работой. Ведь если Зак знает о том, что происходит в Лос-Анджелесе, то он обязательно позвонит, чтобы все ей объяснить. Домой он ей позвонить не может, а значит, будет пытаться застать ее в школе. Ведь он поймет, что после всего, что случилось, она будет сидеть там и ждать его звонка, несмотря на то, что сегодня воскресенье.

Глава 57

     - Джулия, милая, с тобой все в порядке? - озабоченно спросила Флосси Элдридж, постучав по ветровому стеклу. - Ты сидишь в полной темноте уже почти полчаса и даже не выключила мотор.
     Увидев склонившееся над ней доброе, встревоженное лицо соседки, Джулия торопливо выключила зажигание и вылезла из машины.
     - Со мной все в порядке, мисс Флосси. Правда. Я.., я просто задумалась о.., кое-каких школьных проблемах и со всем забыла, где нахожусь.
     Дрожа от холода на морозном воздухе, Флосси поплотнее запахнула пальто.
     - Так недолго и застудиться до смерти. Пытаясь загладить неловкость от того, что соседка застала ее в таком состоянии, Джулия широко улыбнулась, изо всех сил стараясь, чтобы эта улыбка не выглядела слишком натянутой.
     - У меня же был включен обогреватель, мисс Флосси, - сказала она неуверенно.
     - Да нет же, Джулия, ты забыла его включить. Взгляни, как заиндевели стекла, - возразила мисс Элдридж и, заметив в руках у Джулии дипломат, добавила:
     - Ты слишком много работаешь. Вот и сегодня засиделась допоздна. И это в воскресенье!
     - Накопилось слишком много работы. - Чтобы избежать дальнейших расспросов, Джулия осторожно взяла мисс Флосси под руку и сказала:
     - Позвольте я провожу вас домой. Вечер темный, а я не хочу, чтобы вы поскользнулись на обледенелой траве.
     - Джулия, - нерешительно начала мисс Флосси, когда они вышли на освещенный пятачок перед входом в дом, - с тобой точно все в порядке? Ты чахнешь прямо на глазах. Можешь сказать мне правду, я ничего не расскажу Аде. Это из-за Захария Бенедикта, да?
     Имя Зака, произнесенное Флосси Элдридж, моментально вывело Джулию из того полулетаргического состояния, в котором она пребывала целый день.
     - Господи, почему вы так решили? - попыталась рассмеяться она, но смех получился жалким и сдавленным.
     - Потому что, - сказала Флосси таким тоном, как будто ответ был совершенно очевиден, - ты полчаса сидела в полной темноте в собственной машине, в двух шагах от входа в дом. И при этом смотрела перед собой абсолютно невидящим взглядом. Когда я была молодой и сохла по Гер.., по одному человеку, я вела себя точно так же.
     - То есть, - попыталась отшутиться Джулия, - вы тоже по полчаса сидели в полной темноте в собственной матине в двух шагах от входа в дом?
     - Нет, конечно, нет, - по-девичьи захихикала Флосси, и вокруг ее глаз собрались добрые морщинки, - ты же знаешь, что я никогда не умела водить машину. Я имела в виду, что точно так же, как ты, смотрела перед собой невидящим взглядом.
     Джулии не хотелось ни лгать, ни отвечать на этот вопрос, а потому она избрала третий путь - просто ушла от ответа.
     - Я не верю в то, что можно "сохнуть" по кому бы то ни было, мисс Флосси, - широко улыбнулась она. - Если я не могу добиться того, чего очень сильно хочу, то просто смиряюсь с неизбежностью и как можно скорее возвращаюсь к реальности.
     Вопреки ожиданиям Джулии мисс Флосси не стала ни возражать, ни продолжать эту тему. Вместо этого она положила руку на плечо Джулии и мягко спросила:
     - А что бы ты сделала, если бы то, о чем ты всегда мечтала, оказалось совсем рядом - только руку протяни? А ты все не решаешься это взять из боязни предстать перед окружающими тебя людьми в смешном свете? Или просто из страха? Или из, может быть, необоснованного чувства вины?
     На этот раз смех Джулии звучал гораздо искреннее. Отсмеявшись, она покачала головой:
     - Вы задали мне трудную задачу, мисс Флосси. Но все же рискну ответить: если бы я знала, что никогда не буду счастлива, то, наверное, все-таки взяла бы это, несмотря ни на что.
     - А почему ты говоришь об "этом" в среднем роде? - не отступала мисс Флосси, и Джулия поняла, что разговор, по сути, только начинался.
     - О чем? - не подумав, спросила Джулия, но тотчас же поправилась:
     - То есть, я хотела сказать, о ком?
     - О, это секрет.
     Нет, с грустью подумала Джулия.. Это не секрет ни для кого. А потом, неожиданно для самой себя, только потому, что ей было нечего терять, а Флосси могла еще очень многое выиграть, добавила:
     - Я думаю, единственное, что действительно необходимо Герману Хенкельману, - это хорошая женщина, которая бы поверила в него и тем самым дала ему повод для самоуважения. Конечно, - добавила она, глядя на насмерть перепуганную Флосси, - Герман никогда не осмелится сделать первый шаг. Особенно, если дело касается женщины, которую он когда-то любил и которая знает, что он сделал со своей жизнью за прошедшие годы. Вот почему этой женщине придется взять инициативу на себя, а это требует большого мужества.
     Повинуясь внезапному порыву, Джулия наклонилась и поцеловала Флосси.
     - Спокойной ночи, - сказала она и добавила про себя:
     "И до свидания". Шесть из восьми дней, о которых говорил Зак, уже истекли.
     У порога собственного дома Джулия остановилась, порылась в сумке в поисках ключа, открыла дверь и, войдя, плотно прикрыла ее за собой. Она потянулась было к выключателю, но мужской голос остановил ее:
     - Не надо. - Крик ужаса застрял в горле у Джулии, когда неожиданный визитер поспешно добавил:
     - Не боитесь. Я друг Зака.
     - Почему я должна вам верить? - спросила Джулия. Ее голос дрожал, так же как и рука.
     - Потому что, - насмешливо ответил Доминик Сандини, - я приехал сюда, чтобы обеспечить прикрытие одного путешествия, в которое вы неожиданно решили отправиться.
     - Черт побери, вы напугали меня до смерти! - выдохнула Джулия, не зная, сердиться ей или смеяться.
     - Прошу прощения.
     - Как вы сюда попали? - спросила Джулия, чувствуя себя совершенно по-дурацки, оттого что вынуждена общаться с невидимым собеседником, скрывающимся где-то во тьме гостиной.
     - Я вошел через заднюю дверь, после того как немного огляделся по сторонам. Вынужден вас огорчить, мэм. За вами хвост.
     - За.., за мной что?
     Джулия была настолько сбита с толку, что чуть было не оглянулась назад в поисках хвоста, но Сандини тут же пояснил:
     - За вами следят. Парочка в голубом фургоне, припаркованном ниже по улице, не спускает глаз с дома, а черный пикап вы всегда сможете увидеть в зеркале заднего обзора, куда бы ни поехали. Это точно фэбээровцы - только они ездят на машинах, на которые не позарится ни один уважающий себя вор. Но свое дело они четко знают. Машины, - с гордостью добавил Доминик, - моя специальность. Вот взять, к примеру, вашу. В ней полуторалитровый двигатель, радио заводского производства, нет телефона, а значит, если ее разобрать на запчасти, то больше двухсот пятидесяти баксов никак не выручить.
     - Вы.., вы работаете продавцом подержанных машин? - спросила Джулия. Она была так рада поговорить хоть с кем-то, кто называл себя другом Зака, что даже сообщение о ФБР не сильно омрачило эту радость.
     - Можно сказать и так, - ухмыльнулся Сандини. - Правда, когда я их продаю, на них, как правило, бывают сбиты заводские номера.
     - Значит, вы.., воруете машины? - запинаясь, спросила Джулия. Она не верила собственным ушам.
     - Угу. Вернее, воровал, - нимало не смутившись, уточнил Сандини. - Теперь я исправился.
     - О Боже! - не сдержалась Джулия. Ее отнюдь не обрадовало известие о том, что друг Зака оказался вором. Но внезапно пришедшая в голову мысль заставила ее сменить тему. Может быть, хоть этот человек сумеет развеять ее страхи?
     - Скажите, ведь Зак не в Лос-Анджелесе? Ведь это не он угрожал всем тем людям?
     - Я понятия не имею о том, где он и что делает. Честное слово.
     - Но вы же не можете этого не знать! То есть, я хочу сказать, что вы же говорили с ним и...
     - Не-а. Я лично с ним не говорил. Да Зак мне бы надавал таких... Ну, короче, если бы он узнал, что я заявился сюда лично, то у него был бы припадок. По идее к вам должен был прийти совершенно посторонний человек. Но я не мог упустить такой шанс! Я же хотел сам встретиться с его девушкой. Наверное, вы его чертовски любите.
     Доминик замолчал, и Джулия спокойно сказала:
     - Да, я его действительно очень люблю. И для вас он Наверняка тоже очень много значит, если ради него вы так рисковали, приезжая сюда.
     - Да ну, к черту, какой там риск? - преувеличенно беспечно возразил Сандини. - Я же не делаю ничего незаконного. Нет никакого закона против того, чтобы навестить подружку своего приятеля и немного подождать ее, не включая света. Между прочим, я даже починил замок вашей задней двери, а то раньше его мог открыть любой ребенок. Разве это противозаконно? - насмешливо поинтересовался он.
     Джулии было очень интересно узнать, что значили слова ее незваного гостя о том, что он приехал "обеспечить прикрытие" ее поездки. Она уже собиралась было задать Сандини этот волнующий ее вопрос, но тот опередил ее.
     - Вообще-то я здесь потому, что Зак хотел купить вам новую машину. Ну, знаете, на тот случай, если вы соберетесь куда-нибудь съездить в ближайшие пару дней. Я вызвался доставить ее. И вот я здесь.
     Джулия тотчас же поняла, что эта машина необходима для того, чтобы избавиться от преследователей.
     - Только не говорите мне, что вы ее украли! - произнесла она таким умоляющим тоном, что Сандини невольно рассмеялся.
     - Не скажу. Я ведь вам уже говорил, что больше этим не занимаюсь. Ушел на покой. Машина куплена на деньги Зака, а я всего лишь пригнал ее вам. Ведь нет такого закона, чтобы запрещать беглым заключенным покупать машины для своих девушек на кровные, честным трудом заработанные деньги. А то, как она использует эту машину, - ее личное дело. Меня, например, это совершенно не касается.
     - Но я не видела никакой машины, когда заходила домой.
     - Естественно, вы ее не видели! - с преувеличенным ужасом воскликнул Доминик. - Не мог же я нарушить установленный общественный порядок, загромождая вашу чудную улицу какими-то посторонними машинами. Я оставил ее на стоянке позади одного милого заведения под названием "Галантерея Китона".
     - Но почему? - спросила Джулия, чувствуя, себя полной дурой.
     - Интересный вопрос. Даже не знаю, почему у меня возникло такое странное желание. - По-мальчишески задорный голос Сандини заставил Джулию вспомнить своих неисправимых восьмилетних сорванцов-учеников. - Наверное, просто подумал о том, что если однажды утром вы будете проезжать мимо этого магазинчика на своей старой машине, может, вам вдруг захочется зайти внутрь. А потом выйти через заднюю дверь и испробовать новую. Конечно, это может несколько удивить и даже рассердить тех парней, которые за вами следят. Ведь им будет чертовски трудно вычислить, куда вы поехали, на чем поехали и что было на вас надето - это, конечно, в том случае, если у вас вдруг возникнет внезапное желание сменить свитер на тот, который случайно окажется в вашем дипломате. Понимаете, что я имею в виду?
     Джулия кивнула, совсем забыв о том, что в полной темноте ее кивок никто не увидит.
     - Я понимаю, что вы имеете в виду, - попыталась рассмеяться она, но смех вышел несколько нервным и натянутым.
     Заскрипело кресло-качалка, и Джулия догадалась, что ее гость встал.
     - Было очень приятно познакомиться, - сказал Сандини, слегка коснувшись ее руки. - До свидания, Джулия, девушка Зака. Надеюсь, вы знаете, что делаете.
     Джулия тоже на это надеялась.
     - Не включайте свет в задней части дома, пока я не уйду. В тишине послышались удаляющиеся шаги, и Джулии показалось, что ее неожиданный гость немного хромает.

Глава 58

     Услышав какой-то звук. Тони Остин потянулся к лампе на ночном столике и заметил, как зашевелились портьеры у раздвижных стеклянных дверей.
     - Не включай свет! - отрывисто приказала темная фигура, отделившаяся от портьеры. - Я тебя и так прекрасно вижу.
     - Мне не нужен свет, чтобы узнать твой голос! Какого черта ты здесь делаешь? Нельзя было войти по-человечески? - зло огрызнулся Остин, отдергивая руку от выключателя. - Я же оставил ее открытой специально для тебя.
     - Ты хоть понимаешь, как я хочу тебя убить?
     - Твою попытку пятилетней давности никак нельзя назвать удачной. Ты упустил свой шанс. Где деньги?
     - Ты вампир. Не успокоишься, пока не высосешь всю кровь.
     - Заткнись и давай сюда деньги.
     Темная фигура подняла руку, и Тони увидел пистолет.
     - Не дури! Если ты меня сейчас убьешь, то тебя вычислят за двадцать четыре часа.
     - Ошибаешься! Никто меня не вычислит. Разве ты не слышал, что Зак Бенедикт бежал из тюрьмы, что он вооружен и очень опасен? - В темной комнате раздался резкий, жуткий смех. - Сегодня он звонил и угрожал всем членам группы, которые были на площадке в тот день. Все думают, что мне он тоже звонил. Уж об этом я позаботился, можешь мне поверить. Они подумают, что тебя убил Бенедикт. Я так долго ждал этого момента, - рука с пистолетом поднялась еще немного. Теперь черное отверстие дула смотрело прямо в грудь Тони.
     - Не сходи с ума! Если ты меня убьешь, они...
     Раздался выстрел, и под левой ключицей Остина появилась маленькая дырочка. Но пуля была разрывной, и потому не имело никакого значения, что она не попала прямо в сердце. Остин умер мгновенно.

Глава 59

     - Как мило было с твоей стороны пригласить всех нас к обеду, - сказала миссис Мэтисон, помогая Джулии убирать со стола. - Жаль, что обычно мы вот так собираемся лишь по какому-то особому поводу. - Джулия улыбнулась матери, с грустью подумав о том, что сегодняшний повод был всем поводам повод. Сегодня она прощалась со своими родными. Завтра утром она навсегда покинет их.
     - Может быть, мне все-таки помочь тебе прибрать в столовой? - спросила Сара, надевая пальто. - Правда, Карлу сегодня еще нужно закончить заявку на строительство клуба, но это вполне может подождать полчаса.
     - Нет, не может, - сказала Джулия, обнимая их на прощание и целуя в щеку. Наверное, она задержала их в своих объятиях дольше, чем обычно, но ведь это было прощание. - Заботьтесь друг о друге, - с любовью прошептала она.
     - Мы живем всего лишь в трех километрах отсюда, - сухо заметил Карл, удивленный таким неожиданным проявлением чувств.
     Джулия смотрела им вслед, как бы стараясь получше запомнить этот момент, чтобы навсегда удержать его в памяти. Когда она вернулась в дом, Тед с отцом сидели в гостиной в ожидании выпуска новостей, а Кэтрин помогала убирать со стола.
     - Сара такая милая, - сказала миссис Мэтисон, когда они с Джулией остались наедине. - Сердце радуется, когда смотришь на них с Карлом. Они так счастливы вместе.
     Оглянувшись через плечо на Кэтрин, которая в этот момент собирала со стола тарелки, она шепотом добавила:
     - Ты знаешь, мне кажется, что Тед и Кэтрин снова нашли друг друга. Просто раньше она была так молода. Но теперь, когда она повзрослела, помудрела... Ведь Тед никогда не переставал любить ее.
     Засовывая собранные Кэтрин тарелки в посудомоечную машину, Джулия хмуро улыбнулась:
     - На твоем месте я бы не питала слишком радужных надежд. Сегодня Кэтрин пригласила я. Тед не имеет к этому никакого отношения. Более того, он по-прежнему встречается с Грейс Хэлверс. Может быть, таким образом глушит свою тоску по Кэтрин, но факт остается фактом.
     - Джулия, что с тобой сегодня? Ты какая-то не такая. Чем-то озабоченная. Что-то случилось?
     Стараясь казаться как можно более собранной и спокойной, Джулия сосредоточенно вытирала никелированную стойку.
     - Почему ты так решила?
     - Ну хотя бы потому, что кран все еще открыт, посуда не домыта, а ты уже вытираешь стойку. Конечно, ты всегда была очень аккуратной девочкой, - добавила она, поддразнивая дочь, которая поспешно отложила тряпку и вернулась к мытью посуды, - но это, по-моему, уже слишком. Скажи, ты все еще думаешь о Бенедикте?
     Это была замечательная возможность хоть немного подготовить мать к тому, что ей предстоит позднее прочитать в письме, и Джулия решила ее не упускать.
     - Что бы ты сказала, если бы узнала, что я влюбилась в него там, в Колорадо?
     - Я бы сказала, что с твоей стороны очень неразумно и бессмысленно внушать себе подобные вещи.
     - А если я ничего не могу с собой поделать?
     - Поверь мне, дочка, в данном случае время - лучший лекарь. Ведь ты знала этого человека всего лишь неделю. Почему бы тебе не сменить объект и не влюбиться в Пола Ричардсона? - полусерьезно-полушутя добавила миссис Мэтисон. - У него хорошая работа, и он настолько влюблен в тебя, что это заметил даже твой отец.
     У Джулии не было никакого желания тратить те драгоценные минуты, которые остались у нее для общения с родными, на разговор о Ричардсоне, Равно как и на мытье посуды. Решительно отложив в сторону тряпку, она сказала:
     - Пойдем в гостиную. Я домою посуду позднее. Что-нибудь принести из кухни? - повысив голос, спросила она.
     - Да, - откликнулся Тед. - Кофе.
     Кэтрин, закончившая убирать в столовой, вернулась на кухню и начала доставать чашки и блюдца, но Джулия решительно отвергла ее помощь.
     - Иди к Теду. Я вполне справлюсь сама. Поставив чашки на поднос, Джулия направилась в гостиную.
     - Тед, выключи телевизор. Джулии совсем не обязательно это слышать! - донесся до нее громкий шепот отца.
     - Совсем не обязательно слышать что? - спросила она, застывая на пороге. - Не трогай телевизор, Тед, - резко окликнула она брата, который все еще пытался выполнить просьбу отца. Итак, самое страшное случилось. Они поймали его. С трудом удерживая поднос, Джулия тщетно пыталась унять дрожь в руках. - Они поймали его, да? - спросила она, глядя в обращенные к ней испуганные лица. - Поймали?! Ну отвечайте же!
     - Они не поймали его, - Тед первым пришел в себя, и теперь его голос был полон ледяного сарказма. - Зато он поймал себе еще одну жертву!
     Джулия в ужасе смотрела на экран, не в силах пошевелиться. Из какого-то дома на носилках выносили покрытое белой простыней тело, а ведущий невозмутимо комментировал происходящее:
     - Итак, основная новость этого часа - Тони Остин, который снимался с Захарием Бенедиктом и Рейчел Эванс в фильме "Судьба", был найден мертвым в своем доме в Лос-Анджелесе. Экспертиза показала, что он был убит выстрелом из пистолета. Причем, пуля, убившая Остина, оказалась " аналогичной той, которой в свое время была убита Рейчел Эванс. Судмедэксперт определил, что смерть наступила приблизительно около десяти часов прошлого вечера. Руководство полиции Орэндж Сити подтвердило информацию о том, что накануне убийства Остину угрожал по телефону человек, назвавшийся Захарием Бенедиктом. Кроме того, существуют очевидцы, которые предположительно видели Захария Бенедикта в районе дома Остина. Полиция призывает всех членов съемочной группы "Судьбы", которым также угрожал Бенедикт, проявлять максимум осторожности...
     Последние слова диктора были заглушены грохотом бьющейся посуды. Джулия выронила поднос и закрыла лицо руками, как бы пытаясь отогнать стоящее перед глазами жуткое видение - покрытое белым саваном простыни безжизненное тело. А в ушах звучал холодный голос Зака: "Предоставь Остина мне. Существуют другие способы разобраться с ним".
     - Джулия! - Со всех сторон к ней протягивались руки, но Джулия пятилась назад, переводя невидящий взгляд с отца и брата на мать и Кэтрин, которые начали поспешно собирать осколки разбитого

фарфора. Наконец, усилием воли немного стряхнув оцепенение, она сдавленно произнесла:
     - Пожалуйста! Мне необходимо побыть одной. Папа, уведи маму домой, - чувствуя, что у нее в любую минуту может начаться истерика, Джулия поспешно добавила:
     - Ей не стоит волноваться или расстраиваться из-за меня. У нее может подняться давление.
     С этими словами она развернулась и ушла в спальню, плотно закрыв за собой дверь. Где-то в доме звонил телефон, но Джулия не слышала ничего, кроме голоса миссис Стенхоуп: "Захарий убил своего собственного брата и свою жену... Ему не раз приходилось играть людей, которые совершали массу ненужных убийств и выходили сухими из воды только потому, что они были "героями"... Он больше не способен отличать вымысел от реальности... Захарий - сумасшедший...
     Если бы его показали психиатру, в услугах которого он явно нуждался, Рейчел Эванс не лежала бы в могиле... Вы должны выдать его властям ради своего же собственного блага. В противном случае, если в один прекрасный день он убьет еще кого-нибудь, то смерть этого человека будет и на вашей совести. А мне бы очень не хотелось, чтобы всю оставшуюся жизнь вы несли на себе такое же бремя вины, какое сейчас несу я..."
     В памяти Джулии возникло обаятельное, красивое лицо Тони Остина, его знаменитая сексуальная улыбка. Он никогда больше не улыбнется. Так же как Рейчел Эванс и Джастин Стенхоуп, он был мертв. Убит.
     Теперь она вспомнила и слова Мэтта Фаррела: "Мы также обнаружили некоторые факты, которые свидетельствуют против Дианы Коупленд... Эмили Макдэниелс... Томми Ньютона".
     Достав из ящика ночного столика письмо Зака, Джулия прижала его к груди и, раскачиваясь взад-вперед в бесслезном рыдании, как заклинание повторяла про себя его имя. В комнате было совершенно темно, и она не могла перечитать письмо. Но это было и не нужно - она и так помнила наизусть каждое слово.
     Наконец она начала различать приглушенные голоса, раздающиеся в гостиной. Не давая себе окончательно скатиться в пропасть отчаяния, Джулия усилием воли поднялась на ноги. Это были голоса людей, которые хотели и имели право все знать.., чтобы посоветовать.., чтобы помочь...

Глава 60

     Когда Джулия, сжимая в руках письмо, которое она собиралась оставить родным, деревянной походкой вошла в гостиную, отец, Тед и Кэтрин прервали свой разговор и повернули к ней встревоженные, озабоченные лица.
     - Я отправил маму домой, - наконец нарушил молчание отец.
     Джулия с трудом кивнула - тело и голос по-прежнему плохо слушались ее.
     - Это хорошо. - Еще несколько секунд она мяла в руках письмо, но потом решительно протянула его отцу. После того как тот взял его и развернул таким образом, чтобы Тед тоже видел написанное, Джулия сказала:
     - Я.., я собиралась завтра уехать.., к нему. Это правда, - добавила она, глядя прямо в сузившиеся от ярости глаза брата.
     Тед сделал шаг вперед и попытался взять ее за руку, но Джулия резко дернулась и попятилась назад.
     - Не прикасайся ко мне! - теперь в ее голосе снова появились истерические нотки. Прислонившись спиной с стулу, она повторила:
     - Не прикасайся ко мне.
     Джулия перевела затравленный взгляд на печальное, искаженное страданием лицо отца, ожидая, пока он закончит читать и встанет.
     - Помоги мне, - обратилась она к нему с отчаянно! мольбой. - Пожалуйста, помоги. Ты всегда мог отличит! добро от зла. Скажи, что мне делать? Умоляю, - добавил; она, вновь обращаясь к Теду и Кэтрин, которая с трудом сдерживала набегающие на глаза слезы, - кто-нибудь, по могите мне.
     Джулия и сама не заметила, как оказалась в объятия: отца, который крепко прижимал ее к себе и гладил по голове так, как это бывало раньше, когда она выплакивала ему свои полудетские обиды.
     - Ты и сама уже поняла, что тебе нужно делать, - охрипшим от волнения голосом сказал преподобный Мэтисон. - Этого человека необходимо остановить. Тед, - по вернулся он к сыну, - ты же юрист. Скажи, как нам лучин всего поступить, чтобы у Джулии было как можно меньше неприятностей с законом?
     После недолгого раздумья Тед уверенно сказал:
     - Наша единственная надежда - Пол Ричардсон. Я позвоню ему и обо всем договорюсь. Джулия выдает им Бенедикта, а они не задают ей никаких вопросов. Такая сделка, вполне возможна.
     Слово "вопросы" моментально вывело Джулию из прострации, в которой она до этого пребывала. Когда он заговорила, в ее голосе звучали тревога и испуг:
     - Скажи Полу, что я не буду отвечать ни на один вопрос по поводу того, как я узнала, где находится Зак!
     В эту секунду она думала только о Мэтте и Фаррел, а также о веселом молодом человеке, который при гнал ей машину. Все они любили Зака и верили ему, а он обманул их доверие, потому что был серьезно болен. Потом; что не отвечал за свои поступки.
     - Если ты будешь звонить Полу, - предупредил. Джулия брата, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно тверже и ровнее, - то не забудь сказать ему, что я согласи. сообщить только одну вещь - где именно Зак будет находиться завтра вечером. Я не желаю втягивать в это дело других людей, слышишь?
     - Тебе сейчас лучше побеспокоиться о себе - ты по уши увязла в абсолютно противозаконной афере! - взорвался Тед. - Ты хотя бы понимаешь, во что влипла и что Ричардсон может с тобой при желании сделать? Тебе крупно повезет, если еще сегодня тебя отсюда не увезут в наручниках!
     Джулия уже открыла рот, чтобы что-то ответить, но, почувствовав, что выдержка снова начинает изменять ей, не сказала ни слова, а лишь резко развернулась на каблуках и ушла на кухню. Там она обессиленно опустилась на стул и беззвучно зарыдала. Слезы, которые она до сих пор с таким трудом сдерживала, теперь ручьями текли по щекам.
     - Прости меня, любимый, - задыхаясь, шептала она, - прости...
     Кэтрин принесла ей носовой платок и, почувствовав, что ее подруга отчаянно нуждается хоть в чьей-то молчаливой поддержке, села рядом.
     К тому времени, как Тед вошел на кухню, Джулия уже вновь обрела хоть какое-то подобие контроля над собой.
     - Ричардсон согласен на наши условия, - сказал он. - Он будет здесь через три часа.
     Зазвонил телефон, и Тед снял трубку.
     - Да? Да, она дома, но я не знаю, сможет ли она подойти к телефону... - Нахмурившись, Тед повернулся к Джулии. - Это какая-то женщина по имени Маргарет Стенхоуп. Она говорит, что ей необходимо срочно переговорить с тобой.
     Джулия согласно кивнула, сделала глубокий вдох и взяла трубку.
     - Вы позвонили, чтобы позлорадствовать, миссис Стенхоуп? - с горечью поинтересовалась она.
     - Нет, - ответила бабка Зака, - я позвонила, чтобы просить вас... Умолять, если нужно, выдать его до того, как погибнет еще один совершенно невинный человек.
     - Его зовут Зак! - чуть не захлебнулась от бессильной ярости Джулия. - Прекратите наконец называть вашего внука "он"!
     Возникла небольшая пауза, прерываемая только учащенным дыханием миссис Стенхоуп. Когда же пожилая дама снова заговорила, в ее голосе звучало почти такое же страдание, как и в голосе Джулии.
     - Если вам известно, где находится Зак, - взмолилась она, - если вы знаете, где находится мой внук, то заклинаю вас, ради всего святого, остановите его.
     Теперь с ней говорила не прежняя высокомерная аристократка, а просто глубоко страдающая пожилая женщина, и враждебность Джулии мгновенно улетучилась.
     - Хорошо, - прошептала она и повесила трубку.

Глава 61

     - От имени экипажа рейса 614 благодарю вас за то, что вы выбрали самолет компании "Аэро-Мексика", - сказал стюард и жизнерадостно добавил:
     - Наш самолет прибыл к месту назначения на двадцать минут раньше расписания. - Очевидно, это была шутка, потому что сразу же после этой фразы стюард вновь перешел на деловой, заученный тон:
     - Прошу всех оставаться на местах и не расстегивать пристяжные ремни до полной остановки двигателей.
     Сидя почти в самом хвосте самолета между братом и Полом Ричардсоном, Джулия мертвой хваткой сжимала руку Теда и с трудом сдерживала приступы тошноты. Самолет подрулил к зданию аэропорта, последний раз дернулся и остановился. Теперь отступать было некуда. Сердце Джулии кричало, что она совершает непоправимую ошибку, но разум тотчас же вступал в борьбу и говорил, что это ее долг, что это единственно возможный выбор, что она просто не имеет права поступить иначе. Эта внутренняя борьба становилась невыносимой. Пол Ричардсон заметил учащенное дыхание Джулии, но не правильно истолковал причину ее волнения.
     - Не нервничай, - начал он успокаивать ее своим низким, приятным голосом. - Через несколько минут все это закончится. Аэропорт оцеплен со всех сторон.
     - Я не могу этого сделать, - повторяла Джулия, наблюдая за остальными пассажирами, которые уже начали вставать и собирать свои вещи. - Не могу. Мне станет плохо. Меня стошнит.
     Пол еще крепче сжал ее холодные, покрытые липким потом руки.
     - Ты слишком часто дышишь. Попробуй делать глубокие вдохи и задерживать воздух как можно дольше. Джулия послушно выполнила его указания.
     - Пол! - в последний раз напомнила она. - Ты мне обещал, что никому не позволишь избивать его.
     Пол встал и потянул ее за собой, но Джулия резко выдернула руку.
     - Пообещай мне еще раз, что никому не позволишь избить его. Или убить.
     - Джулия, успокойся, - Пол разговаривал с ней, как с перепуганным ребенком. - Никто не собирается его избивать или тем более убивать. И это одна из причин, по которой я попросил тебя приехать сюда. Если Бенедикт тебя увидит, то это позволит нам произвести арест как можно тише, не прибегая к насилию. Помнишь, мы с тобой говорили об этом?
     Джулия кивнула, и Пол, взяв ее под руку, осторожно повел к выходу из самолета.
     - Вот и хорошо, - приговаривал он, - мы с Тедом все время будем рядом, буквально в нескольких шагах. Та что ничего не бойся. Мои люди разбросаны по всему аэропорту, и все они там для того, чтобы в первую очередь гарантировать твою безопасность. Если Бенедикт вдруг начнет стрелять, они прикроют тебя своими телами.
     - Зак никогда не причинит мне вреда!
     - Он сумасшедший. И ты не можешь знать, как о поступит, когда поймет, что ты его обманула. Вот почему что бы ни случилось, ты должна делать вид, что полностью на его стороне до тех самых пор, пока его не возьмут по стражу. Помнишь, мы уже об этом говорили? - Пол ненадолго задержался в проходе, не желая, чтобы стюардессе стоящая у выхода, - красивая высокая брюнетка - слыша ла их. - Тебе все понятно?
     Джулии хотелось затопать ногами и закричать, что ей вообще ничего не понятно, но она изо всех сил впилась ногтями в ладони и заставила себя кивнуть.
     - Вот и хорошо. Потому что дальше тебе придете идти одной. - Остановившись у выхода из самолета. По пропустил Джулию вперед, давая последние напутствия; - Через пять минут все будет кончено. Пусть эта мысль утешает тебя - всего лишь какие-нибудь пять минут. И помни - не ищи его. Он сам должен найти тебя.
     Пол с Тедом обождали, пока Джулия спустится по трапу, и последовали за ней. Как только они оказались одни Тед взбешенно прошептал:
     - Ты не имел права заставлять ее проходить через это. Ты же сам сказал, что аэропорт кишит ФБР и мексиканской полицией. Совсем не обязательно использовать мою сестру качестве наживки!
     Пол расстегнул пиджак и расслабил галстук, придавая себе вид бизнесмена, который вместе с приятелем приехал на пару дней в Мехико, чтобы отдохнуть и попутно сделать некоторые дела. Правда, улыбка у него получилась несколько натянутой.
     - Ты прекрасно знаешь, что Джулия сама настаивала на этой поездке. Она хотела лично убедиться, что Бенедикту никто не причинит вреда. На всякий случай я позаботился о докторе. Может быть, после того как все будет кончено, ей понадобится успокоительное.
     - Если бы вся эта операция была действительно так прекрасно продумана, как ты считаешь, то твои люди давно бы уже арестовали его. Но, судя по всему, это не удалось, или я не прав?
     Не вполне искренняя улыбка Пола стала еще шире, но его голос не предвещал ничего хорошего:
     - Ты совершенно прав. Либо он каким-то образом просочился мимо наших людей, либо просто не пришел. Насколько тебе известно, юрисдикция ФБР не распространяется на Мексику. До тех пор пока мы не перевезем Бенедикта через границу, мы можем лишь "помогать" мексиканской полиции, а у них не слишком большой опыт в подобных делах.
     Дрожа с головы до ног, Джулия пробиралась сквозь шумную толпу пассажиров, которых встречали родственники и друзья. Ее глаза перебегали с одного лица на другое в поисках высокого, темноволосого человека, но ни в одной из оживленных группок встречающих не было видно никого, даже отдаленно напоминающего Зака. Джулия сделала еще несколько шагов в глубь здания аэропорта и остановилась, парализованная странной смесью страха и облегчения.
     - Пардон, сеньорита! - Мимо нее пробирался какой-то мексиканец с ребенком.
     - Пардон! - еще один мужчина грубо толкнул ее и извинился.
     Этот мужчина был очень высоким и темноволосым. Правда, лица его Джулия видеть не могла, так как оно было повернуто в другую сторону.
     - Зак! - в ужасе прошептала она, резко оборачиваясь. Но мужчина, к немалому замешательству Джулии, не обратил на ее оклик никакого внимания - он продолжал целеустремленно двигаться к двери, сквозь которую в здание аэропорта входили прилетевшие пассажиры. Трое мексиканцев, до этого праздно стоявших у одной из колонн и глазевших по сторонам, теперь не сводили глаз с Джулии. Она заметила их почти одновременно с тем, как увидела лицо толкнувшего ее мужчины. Это был не Зак.
     Голова гудела. Казалось, что каждое слово отдается в ушах нестерпимой болью.
     - Выход пассажиров рейса 620, прибывшего из Лос-Анджелеса, через ворота А-24. Выход пассажиров рейса 1152 из Феникса... Рейс 134...
     С трудом справившись со все усиливающейся дрожью в руках, Джулия отбросила волосы со лба и пошла дальше к выходу из аэропорта, молясь только о том, чтобы не видеть ничего из того, чему суждено произойти. Прошло еще четыре минуты. Джулия подумала о том, что если она пойдет быстрее и не будет оглядываться по сторонам, то Зак появится откуда-то из-за колонны или материализуется на выходе из аэропорта, и тогда они быстро арестуют его, и все будет кончено.
     "Господи, - снова и снова повторяла она про себя, проходя через таможню. - Прошу тебя. Господи, сделай так, чтобы это все произошло поскорее. Сделай так, чтобы они не поранили его. Пусть все произойдет поскорее. Сделай так, чтобы они не поранили его".
     Теперь Джулия шла очень быстро. Миновав таможню, она повернулась в направлении, указанном стрелкой. Все дальше продвигаясь к выходу, она ни на секунду не прерывала своей молчаливой молитвы: "Сделай так, чтобы они не поранили его... Сделай так, чтобы они не поранили его... Сделай так, чтобы они не поранили его".
     Она понимала, что близка к истерике, но остановиться уже не могла. Прошло еще две минуты. Впереди уже виднелась ярко освещенная площадка с припаркованными на ней такси и другими машинами. Стоя с включенными фарами, они ожидали пассажиров.
     "Господи, сделай так, чтобы его здесь не было. Господи, сделай так, чтобы его здесь не было. Господи, сделай так, чтобы его не было.., здесь".
     Его здесь не было.
     Джулия встала как вкопанная, совершенно не сознавая того, что ее со всех сторон толкают громкоголосые, оживленные, смеющиеся люди. Постепенно ее взгляд начал выхватывать из окружающей толпы отдельные лица. Неподалеку остановился Пол Ричардсон. Он делал вид, что поглощен оживленной беседой с Тедом... А вон группа смеющихся мексиканцев, которые тоже остановились, чтобы, очевидно, немного поболтать... Мимо них прошел высокий, сутулый пожилой человек с седеющими волосами с чемоданом в руках. Низко склонив голову, он пробирался сквозь толпу. Мимо матери с ребенком на руках, мимо... Пожилой мужчина! Вот он поднимает голову, и на Джулию в упор смотрят его глаза.., такие родные, теплые, улыбающиеся глаза.
     Неужели он не чувствует угрозы? Неужели не слышит ее молчаливого предупреждения? Джулия сделала вперед шаг.., другой.., и побежала, отчаянно пробиваясь сквозь толпу, стараясь как можно скорее оказаться между ним и той страшной опасностью, которая ему угрожала. В эту же самую минуту раздался громоподобный мужской голос:
     - СТОЙ ТАМ, ГДЕ СТОИШЬ, БЕНЕДИКТ! А уже спустя несколько мгновений Зак был схвачен и прижат к стене. Несмотря на то, что он был полностью обездвижен полицейскими, его взгляд по-прежнему не отрывался от Джулии. И этот взгляд умолял, заклинал ее оставаться в стороне. А вокруг творилось Бог знает что. Толпы обезумевших пассажиров испуганно шарахались в стороны, уступая дорогу мексиканским федералам, которые бежали к месту происшествия с пистолетами в руках. И среди всего этого бедлама Джулия услышала собственный пронзительный крик:
     - Не трогайте его! Не трогайте его!
     Чьи-то сильные руки - кажется. Пола Ричардсона - схватили ее и попытались оттащить прочь. Но Джулия продолжала отчаянно вырываться, не отводя взгляда от плотной группы людей, окруживших Зака.
     - Они бьют его!
     - Все кончено! - пытаясь перекрыть общий шум, кричал ей на ухо Ричардсон. - Слышишь! Все в порядке! Все кончено!
     Прошло некоторое время, прежде чем его слова достигли сознания Джулии, и она обессиленно затихла в его руках. Будучи не в силах ни высвободиться из железной хватки Пола, ни отвести взгляда, она с ужасом и болью продолжала наблюдать за происходящим. Теперь группу людей, обыскивающих Зака, возглавлял какой-то плюгавый, прилизанный человечек. Он с нескрываемым наслаждением руководил унизительной процедурой обыска, и до Джулии донеслись его слова:
     - Мы возвращаемся домой, Бенедикт, и будем вместе долгие, долгие годы... - Внезапно он умолк и с недоумением посмотрел на какой-то предмет, вынутый одним из мексиканских федералов из кармана Зака. - А это еще что такое? - Удивление на его лице постепенно сменилось злобной ухмылкой. - Как мило! - с издевкой воскликнул он и внезапно направился к Джулии.
     - Меня зовут Хэдли. Я - директор тюрьмы, - представился он, подходя и протягивая руку. - Мне кажется, что это предназначалось вам.
     Протянутая рука осталась незамеченной, потому что Джулия вообще не могла пошевелиться. Она не отводила взгляда от лица Зака, и больше всего на свете ей хотелось умереть. Потому что невозможно было ошибиться в том, что говорили ей его глаза. Они говорили, что он любит ее. Что ему очень жаль, что все так получилось. Они прощались с ней навсегда.
     Потому что он все еще думал, что она непричастна к тому, что произошло.
     - Возьмите же! - рявкнул Хэдли.
     Его окрик был настолько неожиданным, что Джулия автоматически протянула руку... На ее ладонь упало изящное обручальное кольцо с бриллиантами.
     - О нет... - простонала Джулия, прижимая его к груди. Это было слишком. Страшное многочасовое напряжение наконец нашло выход в рыданиях, сдержать которые она не могла. - Нет, нет, нет...
     Отвернувшись от нее, Хэдли отрывисто приказал:
     - Выведите его отсюда!
     Группа мексиканских полицейских начала расчищать дорогу к выходу, у которого уже стояло несколько десятков неизвестно откуда появившихся полицейских машин. Но когда федералы, ведущие Зака, подошли поближе, Хэдли, как бы внезапно вспомнив что-то очень важное, приказал им остановиться.
     - Обождите минутку, - сказал он и, повернувшись к Джулии, добавил с мерзкой, злобной масляной улыбкой:
     - Мисс Мэтисон, простите мне мою грубость. Я ведь даже не поблагодарил вас за сотрудничество. Если бы не ваша неоценимая помощь, мы бы могли так никогда и не поймать Бенедикта.
     Джулия увидела, как при этих словах голова Зака дернулась, словно от удара. Его глаза впились в ее лицо, как бы умоляя сказать, что это не правда, что этого просто не может быть. Но очень быстро недоумение, мольба и боль ушли, уступив место ненависти. Ненависти настолько сильной, что она изменила лицо Зака до неузнаваемости, превратив его в застывшую маску ярости и презрения. Очевидно, гнев придал ему огромную силу, потому что буквально разметав по сторонам своих конвоиров, он рванулся к двери.
     - Держите этого сукиного сына! - заорал Хэдли. Запаниковавшие федералы бросились вперед, на ходу вытаскивая дубинки.
     Увидев Зака, лежащего на каменном полу аэропорта в окружении мексиканских полицейских с занесенными для нового удара дубинками, Джулия утратила даже те остатки самообладания, которые у нее еще оставались. Вырвавшись из рук Пола, она как смерч налетела на Хэдли. Боль распростертого на полу человека удесятерила ее силы. Вцепившись в ненавистное лицо, она все же успела нанести по крайней мере один удар, прежде чем Полу удалось остановить ее. Хэдли уже занес руку для ответного удара, но замер, услыхав разъяренный шепот Ричардсона:
     - Посмей только тронуть ее, ублюдок, и я задушу тебя собственными руками! - Повернувшись к одному из своих людей. Пол приказал:
     - Доктора сюда! Быстро! - И, кивнув головой в сторону Хэдли, добавил:
     - А этого уберите отсюда! И побыстрее!
     Но если Ричардсон хотел предотвратить еще одну неравную стычку, то мог не беспокоиться... Тело Джулии, безжизненно обмякшее в его руках, медленно сползало на пол. Она была в глубоком обмороке.

Глава 62

     Доктор Делорик вышел из спальни Джулии со своим неизменным черным саквояжем в руке и успокаивающе улыбнулся, глядя на обращенные к нему встревоженные лица Мэтисонов, собравшихся в гостиной.
     - Крепкая девочка. Не пройдет и двадцати четырех часов, как она будет на ногах, - пообещал он. - Если хотите, можете войти и пожелать ей спокойной ночи. Правда, я дал ей снотворное, а потому, скорее всего, она даже не вспомнит, что вы к ней заходили, и почти наверняка не ответит, но, может быть, после вашего визита будет спокойней спать. И не имеет значения, что сейчас утро, а не вечер - она все равно этого не осознает. Думаю, что к работе она сможет приступить не раньше, чем через два-три дня.
     - Я позвоню директору школы и все объясню, - быстро сказала миссис Мэтисон, вставая. Очевидно, ей не терпелось поскорее оказаться рядом с дочерью.
     - Думаю, вам не придется слишком долго что-либо объяснять ни ему, ни кому бы то ни было, - спокойно сказал доктор Делорик. - На тот случай, если вы сегодня еще не включали телевизор, могу вам сообщить, что вчерашнее происшествие в Мехико сегодня транслируют практически во всех выпусках новостей. В видеоматериалах тоже недостатка нет - там было очень много отдыхающих с видеокамерами, и они засняли практически все, от начала до конца. Джулия выглядит просто героиней, даже несмотря на то, что Бенедикт был избит при аресте. Все комментаторы только и говорят о том, как она помогла полиции и ФБР в разработке хитроумного плана и поимке преступника.
     Заметив, что никто из присутствующих не выказывает особой радости по поводу того, что Джулия выглядит "просто героиней" в выпусках новостей, доктор Делорик накинул пальто и добавил:
     - Желательно чье-нибудь присутствие здесь хотя бы в течение суток. Главное, чтобы, когда она проснется, с ней рядом кто-то был.
     - Мы останемся, - сказал Джеймс Мэтисон, обнимая жену.
     - Вы немедленно пойдете домой и немного поспите. Это я вам приказываю как врач, - категорично заявил доктор Делорик. - Вы совершенно валитесь с ног. Мэри. А мне совсем не хочется лечить еще и вас, не говоря уже о том, что если вы будете продолжать изводить себя, то окажетесь в больнице с сердечным приступом.
     - Он прав, - поддержал доктора Тед. - Возвращайтесь домой и немного поспите. Карл, вы с Сарой идите на работу и, если захотите, придете вечером. Останусь я. Тем более что у меня впереди еще два выходных.
     - Ни в коем случае! - возразил Карл. - Во-первых, ты не спал уже почти двое суток. А во-вторых, ты спишь как убитый. Если ты вдруг заснешь, то просто не услышишь, как Джулия проснется.
     Тед уже открыл рот, чтобы сказать Карлу все, что он о нем думает, но внезапно ему в голову пришла отличная идея.
     - Кэтрин, - обратился он к бывшей жене, - ты можешь составить мне компанию? Потому что в противном случае Карл и Сара проведут здесь половину рабочего дня, пререкаясь со мной. Или у тебя есть какие-то дела?
     - Я останусь, - коротко ответила Кэтрин.
     - Ну тогда решено, - резюмировал преподобный Мэтисон, и они направились в спальню Джулии, а Кэтрин пошла на кухню готовить Теду легкий завтрак.
     - Джулия, дорогая, это я, папа. Мама тоже здесь, рядом со мной.
     Сквозь наркотический дурман Джулия почувствовала, как чья-то рука коснулась ее лба, и откуда-то очень издалека донесся родной голос отца:
     - Мы любим тебя. Вот увидишь, все будет хорошо. Спи спокойно.
     Вслед за этим послышался ласковый, взволнованный голос матери:
     - Ты у меня такая мужественная девочка. Ты всегда была такой. Спи крепко.
     Что-то жесткое, колючее коснулось щеки Джулии, и она, невольно поморщившись, отвернулась. Тотчас же вслед за этим раздался знакомый, грубоватый смех Карла.
     - Если твой любимый брат еще не успел побриться сегодня, это не повод от него так шарахаться... Я люблю тебя, сестренка.
     Карла перебил насмешливый, но непривычно мягкий голос Теда:
     - Ну вот! Карл обязательно должен потянуть одеяло на себя! Ведь это я - твой любимый брат. Мы с Кэтрин остаемся рядом с тобой. Если проснешься - только свистни, и мы примчимся к тебе сломя голову.
     Тихий голос Сары был последним:
     - Я тоже люблю тебя, Джулия. Пусть тебе приснятся хорошие сны.
     Но вот родные голоса затихли, и Джулия погрузилась в глухую, беспросветную тьму, наполненную криками бегущих людей, глухими звуками ударов и ревом самолетов.
     Кэтрин поставила на поднос тарелку с тостами, джем и стакан апельсинового сока и, услышав, как захлопнулась входная дверь, направилась в гостиную.
     Тед, как и обещал, позвонил ей сегодня утром, сразу после того, как привез Джулию домой. Но к тому времени, как она добралась до дома подруги, там уже собралось все семейство Мэтисонов. А потому все, что она знала о происшедшем в Мехико, сводилось к версии, которую Тед изложил родителям. Но Кэтрин подозревала, что эта версия была сильно подредактирована.
     Тед сидел на диване, уперевшись локтями в колени и обхватив руками голову. В этой позе ощущалось такое безысходное отчаяние, что Кэтрин сразу поняла - дело не только в усталости.
     - Все было очень плохо, да? - спокойно спросила она.
     - Плохо - не то слово, - ответил Тед, отнимая ладони от лица и поворачиваясь к жене, которая, поставив поднос на стол, села у противоположного конца стола. - Это был какой-то кошмар. Слава Богу, что Джулия с самого начала была на грани истерики, а потому не могла по достоинству оценить даже половины из происходящего вокруг. Кроме того. Пол делал все, чтобы держать ее подальше от основного представления. Но зато мне, - горько улыбнулся он, - достались места в партере. Кроме того, я не был на грани истерики. Господи, все произошло гораздо хуже, чем я мог себе вообразить даже в самом страшном сне...
     Почувствовав, что Тед не знает, с чего лучше начать свой рассказ, Кэтрин решила ему немного помочь:
     - Ты хочешь сказать, что Бенедикт был в ярости? Он что, пытался добраться до Джулии и ударить ее?
     - Ударить ее? - горько переспросил Тед. - Как бы Мне хотелось, чтобы это было так. Тогда бы ей было гораздо легче пережить все случившееся.
     - Я не понимаю.
     Тяжело вздохнув, Тед откинулся на спинку дивана и мрачно рассмеялся:
     - Нет, он не пытался ни добраться до нее, ни ударить. Как только он понял, что происходит, он застыл на месте, не порываясь никуда убежать. Он просто молча стоял и смотрел на Джулию, как бы предупреждая, чтобы она не пыталась ни подходить ближе, ни вмешиваться в происходящее. Он не сказал ни слова и даже глазом не моргнул, когда федералы защелкнули на нем наручники и начали обыскивать. Он вел себя настолько примерно, что не было ни малейшего повода прибегать к каким-либо методам "дополнительного убеждения". Но они тем не менее хорошо над ним поработали под предлогом обыска. Один заехал ему дубинкой по почкам, второй - по ногам, он не только не пытался сопротивляться, но даже не издал ни звука. Клянусь Богом, я никогда в жизни не видел, чтобы кто-нибудь так вел себя при аресте. Особенно при таком аресте. Создавалось впечатление, что ему абсолютно безразлично все на свете, кроме одного - желания, чтобы все прошло как можно тише и чтобы Джулия ни в коем случае не оказалась втянутой в это безобразие. Она же, несмотря на то, что не видела и десятой части из того, что они с ним делали, не переставая кричала, чтобы они не трогали его.
     - Выпей немного сока, - сказала Кэтрин, протягивая ему стакан. - Я так понимаю, что это еще не конец.
     Тед благодарно улыбнулся и, залпом выпив сок, покачал головой.
     - Нет, - язвительно сказал он, нервно катая стакан между ладонями. - Это лишь самая хорошая часть.
     - О Господи, - воскликнула Кэтрин, чувствуя, как ею постепенно овладевает леденящий ужас. - Тогда какова же плохая?
     - Плохая началась пару минут спустя, когда они стали уводить Бенедикта. Хэдли, директор амариллской тюрьмы, который по совместительству также является садистом и редкостным сукиным сыном, поблагодарил и поздравил Джулию в присутствии Бенедикта. Ради этого он даже специально остановил федералов, которые вели его к выходу.
     - Но я не понимаю, почему из-за этого ты назвал его садистом.
     - Для того чтобы понять, надо было видеть гнусную ухмылку, с которой он это делал. Я уже не говорю о том, что он представил все таким образом, как будто Джулия с самого начала согласилась на весь этот план с единственной целью - заманить Бенедикта в ловушку и сдать его властям.
     Кэтрин почувствовала, как у нее похолодели руки и кровь отхлынула от щек. Глядя на ее смертельно побледневшее лицо, Тед кивнул, как бы полностью соглашаясь с такой реакцией на свои слова.
     - Представила себе картинку? А теперь представь себя на месте Бенедикта. Он был... Нет, я даже не могу описать выражение его лица. Он начал вырываться - уж не знаю, то ли хотел добраться до Джулии, то ли просто пытался убежать, но зато прекрасно знаю, что федералы тотчас же воспользовались поводом и стали избивать его прямо на глазах у Джулии. Тогда она окончательно потеряла контроль над собой и набросилась на Хэдли. После чего упала в обморок, слава Богу.
     - Но почему Пол Ричардсон не сделал ничего, чтобы остановить это безобразие?
     Тед нахмурился и отставил в сторону пустой стакан.
     - У Пола были связаны руки. До тех пор, пока мы находились на территории Мексики,

мы были вынуждены играть по их правилам. ФБР вообще оказалось замешанным в этом деле лишь потому, что речь шла о похищении и взятии заложника. Мексиканское правительство тотчас же согласилось сотрудничать и оказать посильную помощь при задержании в аэропорту, но тем не менее до того, как Бенедикт не пересечет границу Соединенных Штатов, ФБР не имеет практически никакой власти. Мексика не подпадает под их юрисдикцию.
     - А скоро они перевезут его?
     - Да, ведь это особый случай. Его даже будут перевозить до границы не машиной, как обычно делается, а маленьким частным самолетом. Пол обо всем договорился. Кстати, перед тем как мы вылетали обратно, мексиканцы проявили несколько запоздалую бдительность, - саркастически добавил Тед. - Они начали ходить по зданию аэропорта и конфисковывать весь отснятый материал у людей с камерами. Пол лично конфисковал парочку кассет, которые проглядели мексиканцы. Но не потому, что он так уж беспокоился об их реноме, а потому, что не хотел, чтобы то, что происходило с Джулией, было выставлено на всеобщее обозрение. Правда, несколько кассет все-таки уцелело, но судя по тому, что я видел в новостях, тех, кто их снимал, интересовал в основном Бенедикт, потому что камера практически все время была направлена на него. И слава Богу.
     - Я почему-то думала, что Пол приедет в Китон вместе с тобой и Джулией.
     - Он должен быть на границе, чтобы принять Бенедикта у мексиканцев. А потом ему еще нужно передать его Хэдли.
     Кэтрин пристально посмотрела на Теда:
     - Скажи, это все? Ты точно ничего не пропустил?
     - Пропустил, - неохотно ответил Тед. - Пожалуй, для Джулии это был чуть ли не самый страшный удар.
     - И что же это?
     - Вот, - достав какую-то вещь из кармана рубашки, Тед положил ее в протянутую руку Кэтрин. - Это было в кармане у Бенедикта. Хэдли испытал массу удовольствия, передавая его Джулии.
     Глядя на кольцо, лежащее на ее ладони, Кэтрин почувствовала, что вот-вот расплачется.
     - О Господи, - прошептала она. - Ему наверняка очень хотелось порадовать ее. Это кольцо просто восхитительно.
     - Не стоит впадать в сентиментальность, - осадил ее Тед, но в голосе уже не было прежней твердости. - Этот человек - маньяк. Убийца.
     Кэтрин сглотнула застрявший в горле ком:
     - Я знаю.
     Тед перевел взгляд с изящного кольца, лежащего на правой ладони Кэтрин, на огромный камень, сверкающий на безымянном пальце ее левой руки.
     - По сравнению с тем булыжником, который ты носишь, этот бриллиантик кажется просто крохотным. Кэтрин невольно рассмеялась.
     - Размер - это еще не все. И кроме того, он не мог позволить, чтобы она носила кольцо с очень большим бриллиантом, что привлекало бы к ним ненужное внимание, куда бы они ни поехали. И он купил это, - задумчиво сказала она, любуясь кольцом.
     - Но ведь это самое обычное обручальное кольцо.
     - Нет, - покачала головой Кэтрин. - В этом кольце нет ничего обычного. Во-первых, оно сделано не из золота, а из платины, а во-вторых, в нем бриллианты идут по всей окружности.
     - Ну и что из этого, если они совсем крохотные? - упрямо настаивал на своем Тед. Но было совершенно очевидно, что он испытывает огромное облегчение и рад говорить о чем угодно, лишь бы не возвращаться к предыдущей теме.
     - Размер - это еще не все, - повторила Кэтрин, продолжая рассматривать кольцо. - Эти камни очень чистой воды и прекрасно огранены.
     - Они же квадратные.
     - Продолговатые. Этот вид огранки называется "радиант". - Кэтрин немного помолчала и сдавленным голосом добавила:
     - Он... У него очень хороший вкус.
     - Он сумасшедший и убийца.
     - Ты прав, - вздохнула Кэтрин и положила кольцо на стол.
     А Тед как зачарованный смотрел на прекрасное, задумчивое лицо, которое всегда сводило его с ума. Она изменилась... Стала старше, мягче и.., и, пожалуй, мудрее и добрее. И во много раз желаннее.
     - Ты не должен винить себя за то, что произошло, - тихо сказала Кэтрин. - Ты избавил Джулию от во сто крат худшей доли. И она это знает.
     - Спасибо. - Тед откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. - Если бы ты знала, как я устал, Кэти.
     А потом, как будто его тело действовало само по себе, совершенно игнорируя приказы уставшего мозга, он немного подвинулся, обнял Кэтрин за плечи и привлек ее к себе. Лишь когда ее голова оказалась прижатой к его груди, Тед наконец понял, что делает, но и тогда продолжал убеждать себя, что это совершенно безобидно.
     - Мы были так счастливы вдвоем, - прошептала Кэтрин. - Мы встретились, полюбили друг друга, поженились. А потом вдруг все испортили и стали делать вид, будто ничего хорошего вообще никогда не было.
     - Ты права, - согласился Тед, но нотки раскаяния, прозвучавшие в его собственном голосе, мгновенно оказали на него отрезвляющее воздействие. Открыв глаза, он внимательно посмотрел на Кэтрин. Ей явно хотелось, чтобы он ее поцеловал - это было написано на прелестном, непривычно серьезном лице.
     - Нет, - сказал он и снова закрыл глаза. Кэтрин потерлась щекой о его грудь, и Тед понял, что в таких условиях ему вряд ли удастся долго сохранять неприступность.
     - Перестань! - предупредил он. - А не то мне придется перейти в другую комнату.
     К его великому изумлению, Кэтрин тотчас же послушно отстранилась. Лучше бы она разозлилась и накричала на него, как это бывало прежде. Еще минуту назад он был полуживой от усталости, но теперь тело, казалось, обрело вторую, свою собственную жизнь, в которой не было места логическим размышлениям.
     - Либо пересядь, - продолжал Тед, не открывая глаз, - либо сними это гнусное кольцо, которое носишь на левой руке.
     - Зачем? - прошептала Кэтрин.
     - Затем, что я не собираюсь заниматься любовью с женщиной, которая носит обручальное кольцо, подаренное другим мужчиной и...
     Кольцо с бриллиантом, оцененным почти в четверть миллиона долларов, было небрежно отброшено в сторону. После того как оно ударилось о кофейный столик, в гостиной раздался тихий смех Теда.
     - Кэти, ты - единственная женщина в мире, которая могла так поступить с таким бриллиантом.
     - Я - единственная женщина в мире, которая создана для тебя.
     Рука Теда нежно гладила затылок Кэтрин, перебирала мягкие завитки волос. Открыв глаза, он смотрел на поднятое к нему лицо и вспоминал тот ад, которым была их "семейная жизнь"... Вспоминал он и ту ледяную пустоту, которая образовалась в его душе после того, как он остался один.
     - Я знаю, - прошептал Тед, целуя уголок глаза, в котором дрожала предательская слезинка.
     - Дай мне еще один шанс, и я докажу это.
     - Я знаю, что докажешь, - прошептал Тед, сцеловывая вторую слезинку.
     - Так ты дашь мне еще один шанс? Тед заглянул в голубые глаза жены и понял, что другого пути у него нет и никогда не было.
     - Да.

Глава 63

     Джулия проснулась с тяжелой, тупой головной болью, все еще одурманенная лекарствами, которыми ее накачали сутки назад. Она с трудом встала и, пошатываясь, направилась на кухню. Открыв дверь, она застыла на пороге, не веря собственным глазам, - Тед и Кэтрин стояли у мойки, сжимая друг друга в объятиях. Но через некоторое время смысл происходящего проник в ее затуманенный мозг, и Джулия широко улыбнулась.
     - А кран, между прочим, открыт, - сказала она, напугав и их, и в первую очередь себя каким-то скрипучим, осипшим голосом.
     Тед радостно улыбнулся в ответ, но Катрин аж подпрыгнула от неожиданности и покраснела, как будто ее застали на месте преступления.
     - Джулия, извини! - выпалила она, отстраняясь от Теда.
     - За что? - поинтересовалась Джулия, наполняя стакан водой. Ее мучила странная жажда.
     - За то, что ты застала нас, когда мы.., мы...
     - А почему ты должна извиняться? - спросила Джулия, вновь наполняя стакан. Казалось, что вода помогает не только утолить жажду, но и немного разогнать туман в голове. Правда, лучше бы она этого не делала. Потому что на смену туману тотчас же нахлынули воспоминания.
     - Потому что, - бессвязно лепетала Кэтрин, - мы здесь не для того, чтобы обниматься, а чтобы помочь тебе прийти в себя после.., после того, что произошло в Мехико и...
     Стакан выскользнул из рук Джулии и со звоном разбился об пол. Кэтрин испуганно умолкла.
     - Не надо! - Джулия облокотилась о стойку и закрыла глаза, стараясь не вспоминать разъяренное выражение лица Зака, мелькающие в воздухе дубинки и глухой звук, с которым его тело ударилось о каменный пол аэропорта. Ее сотрясала неудержимая дрожь, и прошла почти минута, прежде чем она смогла что-либо сказать.
     - Никогда больше не говорите мне об этом, - уже спокойно попросила она и добавила:
     - Я в полном порядке. Все уже закончилось. И прошу только об одном - никогда больше не напоминать мне об этом.
     Джулия посмотрела на настенные часы.
     - Мне нужно позвонить, - сказала она и, ни на секунду не задумываясь о том, что делает нечто прямо противоположное тому, о чем просила Теда и Кэтрин менее минуты назад, начала набирать рабочий номер Пола Ричардсона.
     Она чувствовала себя совершенно опустошенной. Глядя на свои дрожащие руки, Джулия не на шутку испугалась. "С этим нужно кончать", - подумала она. Причем немедленно. В конце концов, жизнь большинства людей никак нельзя назвать вечным праздником, но это не значит, что они оказываются на грани сумасшествия после каждого удара судьбы. Конечно, можно продолжать глотать транквилизаторы и вскоре превратиться в зомби, но если она хочет остаться человеком, то придется взять себя в руки и вновь научиться думать головой. Время - лучший лекарь. Хватит слез. Хватит истерик. Хватит боли. У нее есть о ком заботиться. Она нужна своим ученикам. Она нужна тем женщинам, которых пыталась вытащить из трясины невежества и избавить от унижений. Они смотрели на нее. Они брали с нее пример. И она должна показать и доказать им, что умеет с честью выходить из любой, самой сложной ситуации.
     Ей срочно необходимо чем-то себя занять. Нет, нужно загрузить себя до предела. Нельзя, ни в коем случае нельзя распускаться.
     - Пол, - сказала она, когда на том конце провода взяли трубку, - мне необходимо увидеться с ним. Я должна объяснить...
     Пол был мягок, но категоричен:
     - В данный момент это совершенно невозможно. Некоторое время начальство амариллской тюрьмы не позволит ему принимать посетителей.
     - Он в Амарилло? Но ты же обещал, что его отправят в психиатрическую лечебницу! Его же необходимо обследовать и лечить!
     - Я обещал, что постараюсь добиться этого. И я действительно сделаю все от меня зависящее, но на это необходимо некоторое время и...
     - Не нужно рассказывать мне о "необходимом времени", - начала Джулия, но чувствуя, что снова срывается на истерику, быстро взяла себя в руки. - Этот начальник тюрьмы - самое настоящее чудовище. Он - садист. Ты сам имел возможность в этом убедиться. Зака будут избивать до тех пор, пока...
     - Хэдли не тронет его и пальцем, - мягко перебил ее Пол. - Это я могу тебе твердо пообещать.
     - Но как ты можешь быть уверен в этом? Ты же не знаешь...
     - Я знаю. Я предупредил Хэдли, что мы собираемся допросить Бенедикта в связи с делом о похищении и я хочу, чтобы к этому допросу он был в форме. Хэдли знает, что я его терпеть не могу, и прекрасно понимает, что в случае чего у него могут быть большие неприятности. Он не захочет ссориться ни с ФБР вообще, ни со мной в частности, особенно теперь, когда и без того проводится служебное расследование в связи с недавним бунтом в его тюрьме. Хэдли слишком дорожит своей шкурой и своей работой.
     - Никакого дела о похищении не будет, - напомнила ему Джулия, подчеркивая каждое слово.
     - Я знаю, - успокоил ее Пол. - Я сказал это лишь для того, чтобы нейтрализовать Хэдли. Правда, не думаю, что это было необходимо. Как я уже сказал, он и без того сейчас находится под постоянным контролем.
     Джулия облегченно вздохнула, и Пол добавил:
     - Кажется, сегодня ты уже чувствуешь себя получше. Отдыхай. Тебе нужно побольше спать. Я приеду навестить тебя в эти выходные.
     - Мне кажется, что тебе не стоит... - начала было Джулия, но Пол твердо перебил ее:
     - Я приеду независимо от того, хочешь ты меня видеть или нет. Ты можешь сколько угодно беспокоиться о Бенедикте, но я в данный момент беспокоюсь о тебе. Он - убийца, и ты всего лишь выполнила свой долг. Ты сделала это и ради многих невинных людей, и ради него самого. Тебе не за что себя казнить.
     Джулия кивнула, безуспешно пытаясь убедить себя, что он совершенно прав.
     - Со мной все в порядке, - вслух сказала она. - Правда.
     Повесив трубку, она повернулась к Теду и Кэтрин и робко улыбнулась:
     - Со мной действительно все будет в порядке. К тому же, глядя на вас, приятно сознавать, что из этого кошмара вышло хоть что-нибудь хорошее.
     Джулия послушно проглотила завтрак, который приготовила Кэтрин, и вновь подошла к телефону.
     Ей было необходимо позвонить Мэтту Фаррелу и попросить его употребить все свое влияние на то, чтобы перевести Зака из тюрьмы в психиатрическую лечебницу. Секретарша соединила ее с Фаррелом, но его реакция на звонок превзошла самые худшие ожидания Джулии.
     - Слушай, ты, подлая маленькая интриганка! - задыхаясь от ярости, прошипел он. - Оказывается, ты прекрасная актриса. Надо же мне было быть таким идиотом, чтобы поверить тебе! Если бы не моя тупость, Зак сейчас был бы на свободе! - С этими словами Мэтт швырнул трубку.
     Джулия ошарашенно смотрела на стоящий перед ней телефон, и вдруг до нее медленно начало доходить, что друг Зака, очевидно, не поверил в то, что убийство Тони Остина - его рук дело. Теперь желание хоть как-то оправдаться и объяснить свои поступки стало совершенно непреодолимым. Джулия узнала телефон основного магазина "Бэнкрофт энд Компания в Чикаго, позвонила туда и сказала, что хочет поговорить с Мередит Бэнкрофт. Секретарша настояла на том, чтобы Джулия назвала свое имя. После этого надежды на то, что Мередит захочет взять трубку, практически не осталось.
     Однако через несколько минут она услышала холодный и сдержанный голос:
     - Мне кажется, что нам с тобой не о чем говорить, Джулия, - сказала Мередит. Но она по крайней мере подошла к телефону!
     Джулия изо всех сил старалась сдерживаться, но в ее голосе все равно звучала мольба:
     - Пожалуйста, выслушай меня! Я звонила твоему мужу несколько минут назад, но он не стал меня слушать и повесил трубку.
     - Это неудивительно. Он тебя ненавидит.
     - А ты? - спросила Джулия, сглатывая застрявший в горле ком. - Ты тоже веришь в то, что в тот вечер, когда вы были здесь, я притворялась и использовала вас обоих для того, чтобы заманить Зака в западню?
     - А разве это не так? - спросила Мередит, но Джулия уловила нотку сомнения в ее голосе и судорожно ухватилась за возможность хоть немного выговориться.
     - Ты не можешь верить в это. Нет. Умоляю. Позволь мне объяснить, - речь получалась сбивчивой и бессвязной, но в данный момент это не имело никакого значения. - После того, как вы были здесь, я поехала навестить бабку Зака. И она рассказала мне правду о том, как погиб его брат. Мередит, Зак застрелил его! Подумай, три человека, которые чем-либо оскорбили или рассердили его, мертвы! Я не могла ему позволить убивать и дальше. Ты должна поверить мне и понять...
     В нескольких сотнях километров от Китона Мередит Фаррел откинулась на спинку кресла и потерла пальцами виски, вспоминая атмосферу веселья и любви, которая царила в тот вечер в доме у Джулии.
     - - Я.., я верю тебе, - наконец сказала она. - В тот вечер, когда мы были у тебя в гостях, ты не притворялась. Ты действительно любила его и даже не помышляла о том, чтобы заманить в западню.
     - Спасибо, - прошептала Джулия. - До свидания.
     - С тобой там все в порядке? - вдруг спросила Мередит.
     - Я уже забыла, что это такое - "все в порядке", - горько рассмеялась Джулия, но тотчас же взяла себя в руки и спокойно добавила:
     - Но я справлюсь. Я сильная.

Глава 64

     Несколько последующих недель Джулия "справлялась" единственным доступным ей способом, ничего другого она придумать просто не смогла: начисто забыв о существовании таких вещей, как телевизор и радиоприемник, она с головой погрузилась в работу. Джулия взяла дополнительную нагрузку в школе, вызвалась проводить сбор средств в церковный фонд и согласилась руководить подготовкой празднования двухсотлетия Китона, которое должно было состояться в последнюю неделю мая и включало в себя с добрый десяток мероприятий, начиная с танцев и фейерверков и заканчивая костюмированным балом. Ни у кого в Китоне не возникало ни малейших сомнений по поводу истинной причины столь лихорадочной и бурной общественной деятельности Джулии Мэтисон, но шло время, и она все реже ловила на себе тайные, жалостливые взгляды.
     Дни складывались в недели, и постепенно, очень медленно, Джулия начала приходить в себя. Бывали даже дни, когда она по четыре-пять часов кряду ухитрялась не думать о Заке, ночи, в которые она не перечитывала его письмо, и рассветы, когда она не лежала, уставясь сухими глазами в потолок и вспоминая то, как они с Заком валялись в снегу, как строили снежного монстра, как занимались любовью и какие слова он ей при этом шептал.
     Пол Ричардсон приезжал в Китон на каждые выходные. Сначала он останавливался в местном мотеле, а потом, по настоятельному приглашению родителей Джулии, у них в доме. В результате весь Китон начал шептаться о том, что агент ФБР, который приехал арестовать Джулию Мэтисон, вместо этого в нее влюбился. Но сама Джулия упорно отказывалась замечать его настойчивые ухаживания. Потому что заметить их - значило столкнуться с необходимостью сказать Полу, что он напрасно теряет время. А она просто не могла этого сделать. Пока. Ей было необходимо хотя бы изредка видеться с Полом. Потому что с ним она снова начала смеяться. И потому что он до боли напоминал ей Зака. Так они и продолжали встречаться вчетвером, вместе с Тедом и Кэтрин, после чего Пол провожал ее домой и целовал на прощание. Правда, с каждым разом его поцелуи становились все более пылкими. На шестые выходные его терпение и самообладание наконец дали трещину. В тот вечер они сходили в местный кинотеатр, после чего Джулия пригласила всех к себе домой на чашку кофе. Когда Тед и Кэтрин ушли. Пол взял ее руки в свои и притянул поближе к себе, - Я замечательно провел эти выходные, - сказал он и насмешливо добавил:
     - Несмотря на футбольный матч с детишками-инвалидами, после которого на мне не осталось живого места.
     Джулия улыбнулась, и Пол почувствовал, как внутри у него что-то перевернулось.
     - Я люблю, когда ты улыбаешься, - прошептал он. - И я хочу, чтобы ты улыбалась каждый раз, когда будешь вспоминать обо мне. А для этого я кое-что тебе купил. - С этими словами Пол достал из кармана плоскую бархатную коробочку и протянул ее Джулии. Внутри оказался маленький золотой клоун с крохотными сапфировыми глазами. Взяв брелок за тонкую золотую цепочку, Джулия осторожно извлекла его из коробки Ручки и ножки клоуна задрожали. Джулия весело рассмеялась:
     - Он очень красивый и смешной.
     - Вот и хорошо. Тогда давай примерим его. Джулия инстинктивно схватилась за цепочку, которая висела на шее, но было поздно. Пол успел ее вытянуть и увидеть висящее на ней обручальное кольцо, привезенное из Мехико.
     - Зачем? - не выдержал он, схватив Джулию за плечи и испытывая непреодолимое желание встряхнуть ее по-настоящему - Зачем ты мучаешь себя и продолжаешь носить его кольцо? Ты тогда все сделала правильно, тебе не за что себя корить!
     - Я знаю.
     - Тогда выкинь его из головы, черт побери! Он сидит в тюрьме и будет сидеть там до конца своих дней. А у тебя впереди вся жизнь, и в этой жизни должно найтись место для мужа и детей. - Пол немного успокоился и заговорил совсем другим голосом:
     - Тебе нужен мужчина, с которым бы ты забыла о том, что вообще когда-либо спала с Бенедиктом. Это действительно так, Джулия, поверь мне. В конце концов, это не имеет никакого значения.
     Джулия гордо вздернула подбородок и со спокойным достоинством сказала:
     - Когда это перестанет иметь значение для меня, тогда, может быть, мне действительно понадобится другой мужчина. Но не раньше.
     С трудом скрывая обиду и огорчение. Пол полушутя-полусерьезно спросил:
     - А что бы ты сказала, если бы я уехал сегодня в Даллас и больше никогда не вернулся сюда?
     - Я бы сказала, что мне тебя будет очень не хватать.
     - И ты наверняка считаешь, что я так не сделаю? - поинтересовался Пол, испытывая раздражение от того, что это была истинная правда.
     Джулия озорно улыбнулась и кивнула головой.
     - Конечно, не сделаешь. Ты без ума от обедов, которые готовит моя мама.
     - Я без ума от тебя. - Пол улыбнулся и притянул Джулию поближе к себе. - Я приеду на следующие выходные.

Глава 65

     - Это какая-то ошибка, - Эмили перевела озадаченный взгляд со своего мужа, на его бухгалтера. - Мой отец никогда бы не вложил ни цента в дело, хоть как-то связанное с именем Тони Остина.
     - И тем не менее, мисс Макдэниелс, факты свидетельствуют об обратном, - мягко возразил Эдвин Фээрчайлд. - За последние пять лет ваш отец вложил около четырех миллионов ваших трастовых денег в "Ти-эй Продакшнз", которая принадлежала мистеру Остину. Все делалось совершенно открыто и на законных основаниях, хотя я бы никак не смог назвать это выгодным помещением капитала, так как Остин тратил все деньги, поступающие на счет "Ти-эй Продакшнз", исключительно на свои личные нужды. Я, конечно, ни в коем случае не хочу сказать, что ваш отец поступил не правильно или несправедливо по отношению к вам, - поправился он, заметив, как нахмурилась Эмили. - Все акции "Ти-эй" куплены на ваше имя. И единственная причина, по которой я коснулся этой темы, заключается в том, что как ваш новый финансовый советник я бы порекомендовал вам поскорее продать свой пакет акций наследникам Остина или, если они не захотят их покупать, отдать даром. Тогда, по крайней мере, вам не придется платить за них налоги.
     Эмили, совершенно выбитая из колеи, пыталась хоть как-то переварить полученную информацию.
     - А что говорит мой отец по поводу этих неудачных вложений в "Ти-эй Продакшнз"?
     - Я не имею права ни обсуждать с ним этот вопрос, ни подвергать сомнению правомерность его капиталовложений. Насколько я понимаю, он распоряжался вашим трастовым фондом уже много лет, и вы всегда ему полностью доверяли. Поэтому и обсуждать вопрос с акциями "Ти-эй" вы должны исключительно между собой. Я же вмешиваюсь в это дело лишь потому, что уже много лет являюсь финансовым советником вашего мужа, а так как вы теперь женаты, то возникают такие вопросы, как налог на совместный доход, да и некоторые другие.
     - Мой отец не знал, что "Ти-эй Продакшнз" принадлежит Остину. Иначе он никогда бы не вложил туда деньги, - твердо сказала Эмили.
     Выражение лица Фээрчайлда яснее всяких слов говорило о том, что он думает по этому поводу.
     - Ну что ж, мисс Макдэниелс, я не могу вам запретить иметь свое собственное мнение.
     - Здесь дело не в моем мнении, - нервно рассмеялась Эмили. - Вы просто не понимаете. Для того чтобы каким-то образом заставить моего отца купить акции компании, принадлежащей Остину, понадобилось бы... Понадобилась бы поистине макиавеллиевская хитрость. Он презирал и ненавидел этого человека. Его просто обманули.
     - Извини, Эмили, - осторожно вмешался ее муж. Зная, как болезненно жена относится ко всему, что касается ее отца, он до сих пор старался сохранять нейтралитет. - Но твоего отца никто не обманывал. Мы уже обсуждали с Эдвином этот вопрос. Судя по всему, он купил эти акции непосредственно у Остина.
     - Почему вы так думаете?
     - Потому что акции "Ти-эй" не продавались на бирже. Как уже упомянул Эдвин, это частная компания, а потому акции можно было купить либо у самого Остина, либо у его представителя.
     Эмили перевела взгляд с мужа на Фээрчайлда.
     - А у Остина были представители? Эдвин Фээрчайлд был категоричен.
     - Нет, - твердо ответил он и извлек из папки фотокопию какого-то документа. - Он никогда никому не платил за то, чтобы представляли его интересы. Кроме того, согласно документам, имеющимся в архиве Сакраменто, он был единственным акционером и служащим этой компании. А также директором. И все это в одном лице. Я сверился с некоторыми своими собственными источниками, но получил тот же результат, - Фээрчайлд снял очки и посмотрел на циферблат массивного золотого "ролекса". - Уже начало седьмого. Я не хотел задерживать вас так долго, но зато теперь мы обсудили все, что можно было обсудить. Если вы решите продать акции наследникам Остина, то советую вам это сделать поскорее. Как только вы сообщите мне о своем решении, я смогу наконец планировать налоговые платежи на следующий год.
     Дик молча кивнул, и Фээрчайлд повернулся к Эмили. Взглянув на ее расстроенное лицо, он попытался, как мог, утешить ее:
     - Не огорчайтесь так, мисс Эмили. Мы постараемся максимально компенсировать потерю этих четырех миллионов. Думаю, что за счет налогов нам удастся сэкономить больше миллиона.
     - Я ничего не понимаю ни в финансах, ни в налогах, - ответила Эмили. - Всеми денежными делами всегда занимался мой отец.
     - Тогда вам придется обсудить проблему акции "Ти-эй" с ним. За последние пять лет он покупал их более двадцати раз. Может быть, он исходил из каких-то особых соображений выгоды, о которых мы просто ничего не знаем? После того как он все объяснит, нам будет проще разобраться с тем, что делать с этими акциями. Вполне возможно, что окажется целесообразным не продавать их еще некоторое время.
     - Спасибо вам, мистер Фээрчайлд, - сказала Эмили, пожимая ему руку. - Я обязательно переговорю с отцом.
     - Перед тем, как вы уйдете, - сказал мистер Фээрчайлд, - когда Эмили с мужем уже стояли в дверях, - я хотел бы добавить, что во всем остальном капиталовложения вашего отца были просто безупречны. Он очень мудро распоряжался деньгами и отчитывался за каждый пенни, потраченный за последние пятнадцать лет. Включая и деньги, вложенные в "Ти-эй Продакшнз".
     Обычно мягкий голос Эмили посуровел, и в нем появились металлические нотки.
     - Я не нуждаюсь в напоминаниях о том, что отец всегда действовал исключительно в моих интересах, мистер Фээрчайлд. Мне это и так прекрасно известно.
     Эмили молча наблюдала за тем, как ее муж ловко маневрировал сверкающим "БМВ" в густом потоке машин. Потом все-таки решилась заговорить:
     - Я была очень груба с ним, да? Машина остановилась на красный свет, и Дик повернулся к жене:
     - Ты никогда не бываешь грубой, Эмили. И сегодня ты просто защищалась. Что, впрочем, происходит всегда, когда дело касается твоего отца.
     - Я знаю, - вздохнула Эмили. - Но у меня на это есть веская причина.
     - Ты любишь его, а он посвятил тебе всю свою жизнь, - процитировал Дик.
     Эмили подняла голову, оторвав глаза от переключателя передач, и пристально посмотрела на мужа.
     - Есть и еще одна причина. Дик. Было немало скандалов, связанных с тем, что родители детей-кинозвезд оказывались нечисты на руку. И несмотря на то, что отец никогда не присвоил себе ни пенни из моих денег, всегда находились люди, которые чуть ли не в лицо заявляли папе, что он живет за мой счет, ни в чем себе не отказывая.
     - Очевидно, - заметил Дик, переключаясь со второй скорости на третью, - они никогда не бывали у него в гостях. Иначе им бы и в голову не пришло утверждать такое. Он уже лет десять не делал ремонта, а на мебель просто смотреть страшно. И это не говоря уже о том, что из-за постоянных оползней через пару лет там будет жить вообще небезопасно.
     - Да, ты прав, но он терпеть не может тратить деньги. - Эмили вздохнула и вновь продолжила начатую ранее тему. - Ты даже представить себе не можешь, как это иногда унизительно - быть отцом ребенка-кинозвезды. Я до сих пор не могу забыть, как пять лет назад папа решил купить машину. Продавец был очень доволен тем, что сбыл ему "шевроле", до тех самых пор, пока я не пришла в магазин, чтобы помочь выбрать цвет. Как только этот наглый тип понял, кто я такая, он тотчас заговорил совсем по-другому: "Но это же все меняет, мистер Макдэниелс! Я уверен, что ваша дочка предпочла бы ту замечательную "севилью", которая вам понравилась сначала. Правда, милая?"
     - Если бы твоего отца действительно беспокоил вопрос о том, что думают о нем окружающие, - не выдержал Дик, которому иногда было очень трудно скрывать свою неприязнь к тестю, - то он бы давно нашел себе какую-нибудь приличную, спокойную работу вместо того, чтобы повсюду сопровождать свою маленькую Эмили. И тогда сейчас у него было бы чем заняться и он не напивался бы от жалости к самому себе из-за того, что маленькая Эмили выросла и вышла замуж. - Краем глаза Дик заметил, как сильно его слова расстроили Эмили, и поспешил исправить положение. Обняв жену за плечи, он сказал:
     - Прости меня. Я просто ревнивый болван, который не хочет даже частично делить свою жену с кем бы то ни было. Даже с ее собственным отцом. Ты меня простишь?
     Кивнув, Эмили потерлась щекой о его руку, но ее прелестное личико оставалось задумчивым и печальным.
     - Обманщица, - поддразнил ее Дик, чрезвычайно встревоженный и озабоченный этим совершенно новым и незнакомым для него настроением жены. - Очевидно, простого извинения недостаточно. Я заслуживаю хорошего пинка. Я заслуживаю... - Он немного поколебался, очевидно, придумывая себе наказание посуровее. - Я заслуживаю того, чтобы мы сегодня пошли в самый дорогой ресторан Лос-Анджелеса, где бы все сидели и глазели на мою жену.
     Эмили улыбнулась, и Дик, поцеловав ее в одну из знаменитых ямочек на щеке, сказал:

     - Я люблю тебя. - Но тотчас же шутливо добавил:
     - Даже несмотря на эти смешные и совершенно нефункциональные дырочки на твоем лице. А ведь далеко не каждый сможет не обращать внимания на подобный производственный дефект.
     Услыхав знакомый смех, Дик обрадовался, что его усилия не пропали даром, и облегченно вздохнул. Но его радость длилась недолго. Отсмеявшись, Эмили повернулась к нему и сказала:
     - А твоя любовь сможет выдержать испытание поездкой к моему отцу, перед тем как мы отправимся в ресторан?
     - Зачем?
     - Затем, что я хочу поговорить с ним о тех деньгах, которые он вложил в "Ти-эй Продакшнз". Я никак не могу найти разумного объяснения, и это сводит меня с ума.
     - Догадываюсь, - сказал Дик, включая правый поворот и направляя машину к дому тестя. - Думаю, что моя любовь к тебе способна выдержать даже такую проверку.

***

     Эмили нажала кнопку звонка. Прошло довольно много времени, прежде чем дверь открылась. На пороге стоял отец со стаканом виски в руке.
     - Эмили, девочка моя! - воскликнул он, с трудом справляясь с заплетающимся языком. На заросшем трехдневной щетиной лице горели налитые кровью глаза. - Я не знал, что ты наведаешься ко мне сегодня вечером.
     Полностью игнорируя присутствие Дика, Макдэниелс обнял дочь за плечи и повел в глубь квартиры.
     Он пьян. Мысль об этом всегда была мучительна для Эмили. Ведь еще несколько лет назад ее отец был истым трезвенником, теперь же запои сменяли друг друга с устрашающей частотой. Эмили вдруг подумала о том, что уже забыла, когда видела отца трезвым.
     - Почему бы тебе не включить свет? - мягко сказала она, с трудом отыскивая выключатель. Единственная тусклая лампочка осветила сумрачную гостиную.
     - Я люблю темноту, - возразил старший Макдэниелс, возвращая выключатель в прежнее положение. - Так гораздо уютнее и.., безопаснее.
     - Может быть, мы все-таки включим свет? - твердо сказал Дик, подкрепляя свои слова действием. - Мне бы очень не хотелось, чтобы Эмили споткнулась в этих потемках и что-нибудь себе сломала.
     - Почему ты вдруг решила приехать? - спросил Макдэниелс, игнорируя слова Дика точно так же, как он раньше игнорировал его присутствие. - В последнее время ты меня почти не навещаешь, - плаксиво добавил он.
     - Я была у тебя на прошлой неделе, - напомнила Эмили. - Но сегодня я приехала поговорить о деле. Бухгалтер Дика попросил решить кое-какие вопросы, прежде чем заниматься планированием налогового обложения на следующий год.
     - Конечно, милая. Нет проблем. Пойдем в мой кабинет, и я покажу тебе все документы.
     - Мне нужно сделать несколько телефонных звонков, - вмешался Дик. - Ты пока поговори с отцом, - обратился он к Эмили, - а я тем временем позвоню.
     Оглянувшись по сторонам и не обнаружив никаких признаков телефонного аппарата. Дик снова вопросительно посмотрел на жену.
     - В кухне, - подсказала Эмили, и он направился в указанном направлении.
     Эмили проследовала за отцом вверх по лестнице в спальню, которую он еще много лет назад переоборудовал в кабинет. Макдэниелс сел за письменный стол, который являлся единственным незахламленным местом в доме, хотя и на нем лежал многодневный слой пыли. Все стены были увешаны бесчисленными фотографиями Эмили - Эмили в коляске, Эмили, только начинающая ходить, Эмили в балетной пачке, Эмили в своей первой роли, Эмили в тринадцать лет с волосами, собранными в хвостик, Эмили в пятнадцать со своим первым букетом, подаренным поклонником. Только сейчас, глядя на фотографии, Эмили вдруг заметила, что почти везде она была снята вместе с отцом. А потом она заметила и еще кое-что - несмотря на чудовищную грязь и запустение, царящие кругом, все без исключения фотографии выглядели так, как будто их недавно протерли чистой тряпкой.
     - Чт-то т-ты хочешь знать, ро-одная? - спросил Макдэниелс, тщетно пытаясь контролировать свой заплетающийся язык.
     Глядя на то, как отец в очередной раз отхлебнул изрядный глоток виски, Эмили уже было открыла рот, чтобы заговорить о лечении от того, что, судя по всему, стало хроническим алкоголизмом, но вовремя спохватилась. В последний раз, когда она пыталась затронуть эту тему, реакция отца была совершенно неадекватной. Поэтому она собралась с духом и заговорила о том, ради чего, собственно, и приехала:
     - Папа, ты знаешь, как я благодарна тебе за то, что все эти годы ты занимался моими финансовыми делами. Ты всегда делал все для того, чтобы распорядиться ими наилучшим образом, и я это понимала и понимаю.
     - Еще бы! Я откладывал каждый цент, заработанный тобой. И хотел бы я посмотреть на того, кто посягнет на эти деньги. Себе я брал только двадцать долларов в час, как твой импресарио, и то лишь потому, что ты сама на этом настояла. В тот день, - мечтательно добавил Макдэниелс, - ты была такой забавной. Тебе было всего шестнадцать, но ты разговаривала со мной, как будто это я был провинившимся ребенком. Ты тогда сказала, что если я не соглашусь на более высокую зарплату, то тебе придется меня уволить.
     - Да, я помню, - сказала Эмили, но чувствовалось, что ее мысли очень далеки от ностальгических воспоминаний. - Именно поэтому я прошу тебя правильно отнестись к моему следующему вопросу. Я ни в коем случае не хочу, чтобы ты подумал, что я сомневаюсь в твоей честности и компетентности. Я лишь хочу понять, почему ты так поступил. Сами же потерянные деньги мне совершенно безразличны.
     - Потерянные деньги? - в голосе Макдэниелса послышались сердитые нотки. - Какого черта ты хочешь этим сказать?
     - Я хочу сказать о тех четырех миллионах долларов, которые в течение последних пяти лет ты вкладывал в студию Тони Остина. Акции этой компании не стоят и гроша. Зачем ты это делал, папа? Я же знаю, что ты его всегда ненавидел и презирал.
     Увидев, как изменилось лицо отца после этих слов, Эмили невольно вжалась в кресло. Оно стало страшным. В горящих, как угли, запавших глазах не осталось почти ничего человеческого.
     - Остин... - наконец произнес Макдэниелс, как бы смакуя каждый звук. - Тебе незачем больше беспокоиться по этому поводу, родная. Я о нем позаботился. Нам больше не придется покупать его липовые акции, и все останется нашим маленьким секретом.
     - Но зачем было вообще покупать эти, акции? - не выдержала Эмили, не на шутку напуганная таким чужим и непривычным выражением лица и голоса отца.
     - Он меня заставил. Я не хотел. Но теперь он мертв, и больше мне не придется этого делать.
     - Но каким образом он мог заставить тебя вложить четыре миллиона моих денег в свою компанию, если ты этого не хотел? - спросила Эмили резче, чем ей бы хотелось.
     - Не надо разговаривать таким тоном с папой, девочка! - злобно огрызнулся Макдэниелс. - Даже тебе это так не пройдет.
     Эмили была настолько ошарашена ни на что не похожим поведением отца, что не сразу нашлась, что ответить. Но вскоре она взяла себя в руки и встала.
     - Наверное, нам лучше обсудить это в следующий раз, когда ты будешь в более нормальном состоянии, - сказала она, направляясь к двери.
     - Погоди! - с поразительной прытью Макдэниелс выскользнул из-за стола и, догнав дочь, схватил ее за руку. - Умоляю тебя, родная, не уходи! Не оставляй меня одного. Я боюсь. Клянусь, дело только в этом. Я так боюсь, что даже не могу спать. Но я никогда и ни за что не причинил бы тебе вреда. И ты это знаешь.
     Непритворный испуг в голосе отца не на шутку встревожил Эмили.
     - Не волнуйся, папочка, - начала она успокаивать его, чувствуя себя скорее его матерью. - Я никуда не уйду. Ничего не бойся. Лучше расскажи мне, что произошло. Я все пойму.
     - Но ты никому не расскажешь?
     Это прозвучало настолько по-детски, что Эмили невольно улыбнулась, несмотря на то, что именно после этих слов ей стало по-настоящему страшно.
     - Остин заставил меня купить эти акции. Он.., он шантажировал нас. В течение пяти бесконечных лет этот мерзавец с помощью шантажа высасывал из нас деньги.
     - Нас? - переспросила Эмили, не веря собственным ушам.
     - Мы с тобой - одно целое. То, что касается тебя, касается и меня, разве не так?
     - Ну... Наверное, так, - осторожно сказала Эмили, стараясь не поддаваться панике. - И почему же Тони шантажировал.., нас?
     - Потому что, - заговорщически прошептал Макдэниелс, - он знал, что мы убили Рейчел.
     Это было уже слишком! Вскочив со стула. Эмили повысила голос:
     - Ты.., ты сошел с ума! Наверное, у тебя уже начались галлюцинации от постоянного пьянства! Чего ради тебе вдруг понадобилось бы убивать жену Зака?
     - А я и не собирался ее убивать. Сцепив руки, Эмили попыталась хоть немного успокоиться:
     - Папа, о чем ты говоришь? Это же сумасшествие.
     - Не смей называть меня сумасшедшим! Он тоже так говорил, но это ложь! Я не сумасшедший. Я просто напуган, неужели этого нельзя понять? - захныкал Макдэниелс.
     - Кто сказал, что ты сумасшедший, папа? И чего ты боишься? - терпеливо допытывалась Эмили. У нее постепенно возникало ощущение, что она разговаривает с восьмидесятилетним, впавшим в маразм стариком.
     - Остин сказал, что я сумасшедший, в ту ночь, когда я его убил.
     - Остина убил Захарий Бенедикт, - твердо сказала Эмили. - Это общеизвестно.
     Глаза Макдэниелса подернулись мутной поволокой страха, и он залпом допил остатки виски.
     - Ты ничего не понимаешь! - закричал он, отшвырнув в сторону пустой стакан. - Ко мне приходят разные люди. И эти.., частные детективы.., они уже дважды приходили после того вечера. Они хотели знать, где я был, когда все это произошло. Они точно работают на кого-то, но не захотели мне сказать, на кого. Они подозревают меня, разве ты не понимаешь? Не знаю, как они вычислили, что Остин шантажировал меня, но теперь они уже точно вынюхают, почему он это делал, и узнают, что я убил и его, и Рейчел.
     - Но чего ради тебе было убивать Рейчел? - Эмили старалась, чтобы ее вопрос прозвучал скептически, но у нее плохо получилось. Каждой клеточкой своего тела она предчувствовала беду.
     - Не делай вид, что ты ничего не понимаешь! Я хотел убить Остина. Господи, как же я хотел его убить! Но этот идиот Бенедикт изменил сценарий.
     Эмили с трудом набрала немного воздуха в спазматически сжавшиеся легкие.
     - Хорошо. Но зачем тебе было убивать Тони?
     - Ты прекрасно знаешь, зачем! - взвизгнул Макдэниелс, и по его небритым щекам потекли слезы. - Он давал моей девочке наркотики! Он спал с ней, и она от него забеременела. Ты думала, что я ничего не вижу и не знаю, - добавил он уже спокойнее и закрыл глаза. - Но я все знал. Тебя тошнило по утрам, и я позвонил в Даллас, твоему доктору, чтобы узнать причину. Медсестра мне все рассказала. Очевидно, услыхав имя, она подумала, что я твой муж. - Макдэниелс ненадолго умолк, и в комнате послышались сдавленные рыдания. - Тебе было всего шестнадцать, а этот негодяй сделал тебе ребенка, зная, что обрекает тебя на аборт. Кроме того, он все это время путался с той шлюхой Рейчел, и они смеялись над тобой за твоей спиной. Даже после того, как ты вышла замуж, Остин угрожал, что все расскажет твоему мужу. О.., о ребенке и об аборте.
     Вспотевшие ладони Эмили оставили два влажных отпечатка на кожаных подлокотниках кресла. Прошло несколько секунд, прежде чем она снова смогла заговорить:
     - Дик знает обо всем, что происходило со мной до нашей встречи. А несколько недель назад я даже сказала ему, что тем мужчиной был Тони. И если я ничего не рассказывала тебе все эти годы, то только потому, что не хотела причинять лишних страданий.
     - Кто-то знает, что это я их убил, - продолжал рыдать Макдэниелс, зарывшись лицом в ладони. - Я должен узнать, кто это, и убить его... - добавил он, тревожно озираясь по сторонам и выдвигая один из ящиков письменного стола.
     - Тогда вам придется начать с меня, - сказал Дик, появляясь на пороге. - Потому что теперь я тоже это знаю.
     Вместо того чтобы испугаться, Джордж Макдэниелс заговорщически подмигнул дочери и прошептал:
     - Он прав, Эмили. Боюсь, что нам придется убить твоего мужа.
     Он поднялся из-за стола, и Эмили с ужасом увидела, что в его руке зажат пистолет.
     - Нет! - закричала она, заслоняя мужа своим телом, в то время как он тщетно пытался отстранить ее.
     - Отойди, девочка моя, - приказал Макдэниелс. - Ему не будет больно. Он вообще ничего не почувствует.
     - Папочка! - закричала Эмили, пятясь вместе с Диком к двери и умоляюще протягивая руки к отцу. - Тебе придется убить меня, чтобы добраться до него. Но.., но ты же ведь не хочешь этого?
     Голос Дика прозвучал на удивление спокойно:
     - Положите пистолет, Джордж. Если вы убьете меня, то вам придется убить и Эмили, потому что иначе она обо всем расскажет полиции. А я знаю, что вы ни за что на свете не причините ей вреда. Ведь все, что вы сделали, вы сделали только для того, чтобы защитить ее.
     Человек с пистолетом в руке заколебался, и Дик продолжал говорить все тем же ровным и спокойным голосом:
     - Положите пистолет. Мы вам поможем объяснить всем, что вы всего лишь пытались защитить свою дочь.
     - Я так устал, - захныкал Макдэниелс. - Я так устал постоянно бояться. - Видя, что отец немного успокоился, Эмили выскользнула в двери и метнулась к телефону, чтобы набрать 911. - Я не могу спать.
     Продолжая говорить. Дик начал медленно приближаться к столу.
     - Вам больше не придется бояться, и врачи дадут лекарства, чтобы вы смогли заснуть.
     - Ты пытаешься провести меня, мерзавец! - истерично закричал Макдэниелс, направляя пистолет в грудь Дика. Но тот опередил его, молнией метнувшись вперед.
     Услышав приглушенный звук выстрела, Эмили выронила телефонную трубку и кинулась к двери, но широкая грудь мужа преградила ей дорогу.
     - Не входи туда! - предупредил он, уводя ее обратно в спальню.
     - Папочка!
     - С ним все в порядке! - резко оборвал ее Дик, набирая номер телефона "скорой помощи" и стараясь не спускать глаз с жены. - Он всего лишь ударился головой об угол стола, когда падал, и теперь из него хлещет кровь, как из недорезанной свиньи!

Глава 66

     Трое адвокатов поднялись из-за стола, и один из них с чувством пожал безжизненную руку Эмили.
     - Я понимаю, как это все тяжело для вас, мисс Макдэниелс, и не могу передать, насколько мы все вам признательны за то, что вы взяли на себя труд узнать, что мы представляем интересы Захария Бенедикта, и пришли к нам без промедления.
     Невероятное напряжение и мучительные переживания наложили свой отпечаток на Эмили. Ее обычно звонкий голосок звучал глухо и безжизненно:
     - Мне не составило никакого труда узнать, что вы представляете его интересы. Я помнила название юридической фирмы, которая вела его дело во время первого суда, и когда я позвонила им сегодня утром, они дали мне ваш телефон.
     - После того как мистера Бенедикта обвинили в убийстве Тони Остина, один его близкий друг решил, что будет лучше, если на этот раз его интересы будем защищать мы.
     Высвободив вспотевшую ладонь из цепкого рукопожатия адвоката, Эмили спросила:
     - Вы сможете забрать его из тюрьмы сегодня?
     - Боюсь, что нет. Однако если вы согласитесь вместе со мной отправиться в полицию и повторить там ту историю, которую только что рассказали нам, то это значительно ускорит его освобождение.
     Эмили кивнула. В ее измученном мозгу одна за другой проплывали жуткие картины, врезавшиеся в память на всю жизнь: Зака в наручниках уводят из здания суда... Зака избивают во время ареста в Мехико... И все это за преступления, которых он не совершал! За преступления, косвенная вина за которые лежит на ней.
     - Я не понимаю, почему они не могут его освободить сегодня же, - чуть не плача, сказала она и добавила:
     - Мы подождем в приемной.
     После того как Эмили с мужем вышли из кабинета, Джон Силинг обменялся улыбками со своими партнерами и потянулся к интеркому.
     - Сьюзан, немедленно соедините меня с капитаном Джоргеном. Потом позвоните в Чикаго Мэтью Фаррелу и скажите его секретарше, что дело первостепенной важности. После этого дозвонитесь прокурору Уильяму в Амарилло, штат Техас. Да, и закажите три билета на завтра, на первый утренний рейс в Амарилло.
     Пять минут спустя загудел селектор.
     - Капитан Джорген у телефона, мистер Силинг. Линия 1.
     - Спасибо. - Силинг нажал кнопку. - Капитан, - жизнерадостно поинтересовался он, - не хотите ли стать новым комиссаром полиции, а заодно прославиться во всех средствах массовой информации? - Судя по всему, ответ вполне удовлетворил Силинга, потому что его улыбка стала еще шире. - Все, что мне нужно, - это пара человек, которые бы смогли оформить заявление, касающееся смерти Тони Остина и Рейчел. Скорее всего, это произойдет через день-два.
     Выслушав ответ капитана, адвокат удовлетворенно кивнул:
     - Я знал, что вы сможете это устроить. Мы будем у вас через сорок пять минут.
     Как только он повесил трубку, на селекторе зажглись еще две лампочки.
     - Мистер Фаррел на второй линии, и прокурор Уильям Уэсли - на третьей, - сообщил бесстрастный голос секретарши.
     Силинг нажал кнопку два и заговорил резко изменившимся, уважительным голосом:
     - Мистер Фаррел, вы просили постоянно держать вас в курсе, и я звоню, чтобы сообщить, что только что дело Захария Бенедикта приняло совершенно неожиданный оборот.
     Мэтт повернулся спиной к собравшимся в его чикагском офисе членам исполнительного комитета международной корпорации и, с трудом сдерживая волнение, спросил:
     - Какой именно оборот?
     - В данный момент в нашей приемной сидит Эмили Макдэниелс. Вчера вечером ее отец признался в том, что убил Рейчел Эванс и Тони Остина. Сейчас он в местной больнице - проходит освидетельствование у психиатра. Эмили Макдэниелс уже сделала заявление и передала нам пистолет, из которого был убит Остин.
     - Детали вы сможете сообщить мне позднее. Когда освободят Зака?
     - Завтра мы вылетаем в Техас и передадим местному прокурору заявление Макдэниелс. Мы попытаемся убедить его рассмотреть это дело без промедления. Если нам повезет и судья подпишет документы без всяких проволочек, то мы завтра же сможем передать их в Апелляционный суд. После этого Бенедикта смогут освободить под залог.
     - Залог? - резко переспросил Мэтт. - Но почему? Знакомые грозные нотки в голосе Фаррела заставили Силинга поежиться.
     - Потому что, независимо от того, виновен он или нет, убежав из тюрьмы, он нарушил техасские законы. С юридической точки зрения он совершил преступление. И прокурор Амарилло имеет полное право держать его в тюрьме до тех пор, пока не будет принято какое-то определенное решение по этому поводу. Нам придется очень постараться, чтобы он этим правом не воспользовался. Думаю, что мы будем делать основной упор на то, что избиение в аэропорту Мехико, которое к тому же транслировалось практически по всем телеканалам, было вполне достаточным возмездием за побег из тюрьмы, где он отбывал наказание за преступление, которого не совершал. А дальше все будет зависеть от настроения прокурора. Он может согласиться с нами и отпустить Бенедикта на все четыре стороны, а может и заартачиться.
     - В таком случае, - твердо сказал Мэтт, - позаботьтесь о настроении прокурора.
     - Хорошо.
     - Если же возникнут какие-то трения с властями, я хочу, чтобы обо всем узнали журналисты. Тогда полиции и прокуратуре волей-неволей придется с нами сотрудничать.
     - Понятно, мистер Фаррел. Мы с партнерами вылетаем в Амарилло, завтра утром.
     - Не завтра утром, а сегодня вечером, - поправил его Мэтт. - Я встречу вас там.
     Повесив трубку прежде, чем Силинг успел что-либо возразить, Фаррел нажал клавишу интеркома.
     - Элеонора, отмените все мои встречи на завтра и послезавтра, - лаконично распорядился он. Джон Силинг повернулся к партнерам:
     - Кажется, я наконец понял, что общего у Фаррела и Бенедикта. Они оба - чрезвычайно беспокойные клиенты.
     - Зато платят большие гонорары, - улыбнулся один из адвокатов.
     Силинг кивнул и мгновенно переключился на деловой тон.
     - Итак, джентльмены, начнем отрабатывать наши деньги. - С этими словами он снова снял телефонную трубку и нажал кнопку номер три.
     - Мистер Уэсли, - теперь голос Силинга был одновременно приятным и очень твердым, - насколько я понимаю, ваш предшественник, Элтон Петерсон, пять лет назад вел дело Захария Бенедикта. Мне бы не хотелось вас огорчать, тем более, я понимаю, в этом нет вашей вины, но, судя по всему, имела место чудовищная судебная ошибка. Мне необходима ваша помощь, чтобы исправить ее как можно скорее. А я, в свою очередь, позабочусь о том, чтобы журналисты по достоинству оценили вашу оперативность в столь деликатном деле. Правда, независимо от того, какое решение вы примете, Захарий Бенедикт будет выглядеть в сложившейся ситуации мучеником и героем. А журналисты, естественно, будут требовать крови тех лиц, из-за кого пострадал совершенно невинный человек. И мне бы очень не хотелось, чтобы это была ваша кровь.
     Джон Силинг сделал паузу, терпеливо выслушав все, что ему говорил человек на другом конце провода.
     - О чем это я вам рассказываю? Почему бы нам не обсудить это сегодня за ужином? Часов в семь вас устроит?

Глава 67

     Кэтрин резко нажала на тормоза, остановила машину у дома Джулии и чертыхнулась, увидев у порога детский велосипед. Оставив сумку в машине, она подбежала к входной двери, без стука распахнула ее и вошла в столовую. Джулия сидела за столом с тремя мальчишками.
     - Джулия, - задыхаясь от бега, выпалила она. - Мне необходимо переговорить с тобой. В гостиной.
     Отложив букварь, Джулия улыбнулась своим ученикам и сказала:
     - Вилли, почитай немного вслух. Я скоро вернусь. Безошибочно почувствовав, что происходит нечто важное, Вилли Дженкинс читал лишь до тех пор, пока Джулия не оказалась вне пределов слышимости, после чего подмигнул своим двум приятелям.
     - Сейчас что-то будет, - понизив голос, сообщил он и переместился на стуле таким образом, чтобы получше видеть гостиную.
     Джонни Эверетт оглянулся через плечо и развернул инвалидную коляску. Теперь он смотрел в том же направлении, что и Вилли. Тим Уимпл, чья правая нога была ампутирована выше колена, последовал примеру друзей.
     Решив разведать обстановку более детально, Вилли на цыпочках подкрался к двери.
     - Мисс Кахилл включает телевизор... - шепотом сообщил он и продолжил наблюдение.
     Встревоженно следя за тем, как Кэтрин щелкает переключателем в поисках какого-то канала, Джулия поняла, что подруга хочет ей что-то сообщить о Заке.
     - Кэтрин? - сдавленным голосом позвала она, чувствуя, что не сможет долго выносить это напряженное молчание. - Что случилось? Говори же! Не молчи! Я должна знать. Что-то с Заком, да? Что-то плохое?
     - Нет, - Кэтрин отступила от телевизора и повернулась к подруге. - Ты все узнаешь из новостей. В четыре тридцать будет специальный выпуск. - Сверившись с часами, она добавила:
     - Через минуту.
     - Что произошло? - теряя остатки самообладания, воскликнула Джулия.
     - Хорошие новости, - горько рассмеялась Кэтрин. - Или плохие. Все зависит от того, как на это посмотреть. Джулия, он...
     Кэтрин осеклась и сделала погромче звук. Телевизионный диктор сообщал, что они прерывают свои передачи для специального выпуска новостей, и на экране появилось знакомое лицо Тома Брокоу.
     - Добрый день, леди и джентльмены, - начал он, - ровно час назад Захарий Бенедикт был освобожден из тюрьмы города Амарилло, штат Техас, где он отбывал сорокапятилетний срок за убийство своей жены, актрисы Рейчел Эванс. Адвокаты Бенедикта добились его освобождения на основании официального заявления, сделанного Эмили Макдэниелс, которая снималась в фильме "Судьба" вместе с Бенедиктом, Рейчел Эванс и Тони Остином.
     Кэтрин почувствовала, как пальцы Джулии до боли сжали ее руку. Брокоу продолжал говорить в своей обычной, бесстрастной манере:
     - Судя по информации, которой располагает Эн-би-си, заявление мисс Макдэниелс сводилось к тому, что два дня назад ее отец, Джордж Макдэниелс, признался ей в том, что убил Рейчел Эванс и Тони Остина, который был застрелен в своей лос-анжелесской квартире месяц назад.
     Из груди Джулии вырвался мучительный стон. В нем было все - страдание, радость и непереносимое чувство вины. Судорожно ухватившись за спинку стула, чтобы не упасть, она как завороженная смотрела на экран. Камера была установлена у ворот амариллской тюрьмы. Одетый в темный костюм и галстук, Зак направлялся к ожидающему его лимузину.
     Брокоу продолжал комментировать происходящее:
     - В сопровождении своих калифорнийских адвокатов Захарий Бенедикт вышел из тюрьмы свободным человеком.
     8 машине его ожидал старый друг - известный финансист и промышленник Мэтью Фаррел, чья непоколебимая вера в невиновность Бенедикта не была секретом ни для полиции, ни для журналистов. Справа от ворот вы можете увидеть хорошо вам знакомое лицо молодой женщины. Хотя ее знаменитые ямочки в данный момент и не видны, я уверен, что вы ее без труда узнаете. Судя по всему, в ее планы совсем не входило попадать в кадр - она приехала в Амарилло лишь затем, чтобы убедиться, что Захарий Бенедикт благополучно выйдет на свободу.
     Зак внезапно заметил Эмили Макдэниелс, стоявшую рядом с мужем в толпе зевак, резко остановился и медленно пошел к ней.
     Сквозь пелену слез Джулия смотрела на то, как Зак обнимает Эмили, что-то говорит ей и ее мужу, разворачивается, подходит к машине и исчезает за затемненными стеклами лимузина.
     Брокоу продолжал свой рассказ:
     - Как только местным репортерам стало известно об освобождении Бенедикта, они устремились в аэропорт в надежде получить хоть какое-то заявление. Однако к тому времени Бенедикт и Фаррел уже улетели из Амарилло на личном самолете последнего. Эн-би-си стало известно, что они направились в Лос-Анджелес, где у Мэтью Фаррела имеется собственный дом, который, правда, в последнее время снимает актер Пол Рестерман с женой.
     С трудом сдерживая рыдания, Джулия повернулась к Кэтрин и сказала охрипшим от волнения и слез голосом:
     - Мэтт Фаррел никогда не переставал верить в него. По крайней мере у Зака оказался хотя бы один верный друг.
     - Перестань казнить себя, - одернула ее Кэтрин, но тотчас же поняла, что Джулия все равно ничего не слышит. Ее взгляд был прикован к экрану, а слух воспринимал только слова Брокоу:
     - Через несколько секунд мы будем транслировать пресс-конференцию прокурора города Амарилло Уильяма Уэсли...
     На экране появился темноволосый человек лет тридцати с небольшим. Жестом утихомирив репортеров, которые размахивали микрофонами и наперебой выкрикивали вопросы, он надел очки и сказал:
     - Попридержите свои вопросы до тех пор, пока я не сделаю заявление.
     Подождав, когда окончательно утихнет шум и гул голосов, Уэсли достал свои записи и начал читать:
     - Вчера мне позвонили адвокаты Захария Бенедикта и попросили о срочной встрече. Во время этой встречи, которая состоялась в моем рабочем кабинете, они предъявили мне юридически оформленное заявление Эмили Макдэниелс, в котором та сообщала о том, что ее отец, Джордж Андерсон Макдэниелс, признался в убийствах Рейчел Эванс и Энтони Остина. Мисс Макдэниелс, продиктовавшая это заявление капитану полиции Джону Джоргену из Орэндж Сити, Калифорния, также предъявила автоматический пистолет сорок пятого калибра, принадлежащий ее отцу. Предварительная баллистическая экспертиза, проведенная сегодня утром, показала, что пуля, убившая Остина, была выпущена из этого пистолета. Сразу после нашей встречи адвокаты господина Бенедикта потребовали его освобождения. С моей стороны не последовало никаких возражений, и после того, как приказ был подписан судьей Уолкоттом и заверен в Апелляционном суде, Захарий Бенедикт был выпущен на свободу. Правда, остались еще некоторые формальности, связанные с его побегом из тюрьмы два месяца назад, что теоретически является нарушением законов штата Техас. Однако мы считаем, что мистер Бенедикт уже заплатил достаточно высокую цену за свою кратковременную свободу. У вас есть ко мне какие-то вопросы? - обратился он к журналистам.
     Вопросов было несколько десятков, но ответ последовал только на один, заданный, очевидно, самым горластым журналистом:
     - Собираетесь ли вы возбуждать уголовное дело по факту похищения Захарием Бенедиктом Джулии Мэтисон?
     - Это будет зависеть исключительно от мисс Мэтисон. От того, захочет ли она, чтобы подобное дело было возбуждено. Наша прокуратура не имеет к этому никакого отношения.
     Стоя на пороге, Вилли Дженкинс с трудом оторвал взгляд от искаженного болью и страданием лица учительницы и повернулся к друзьям, которые не могли ни видеть, ни слышать происходящего на телеэкране.
     - Это снова этот козел Бенедикт, - разъяренно прошептал он. - Его выпустили из тюрьмы, и теперь мисс Джулия плачет из-за него.
     Подойдя к столу, Вилли собрал книжки и начал запихивать их в портфель.
     - Нам лучше уйти. Мисс Мэтисон вряд ли захочет, чтобы мы видели, как она плачет. А судя по тому, что я видел, успокоится она еще очень нескоро.
     Тим и Джонни начали поспешно собираться, но внезапно Джонни отложил в сторону книжки и повернул к Вилли озабоченное веснушчатое личико.
     - Скажи, а почему мисс Мэтисон плачет из-за того, что по телевизору показывают Бенедикта?
     Закончив собираться, Вилли развернул коляску Тима к двери.

     - Мама говорит, что он разбил ей сердце. Наверное, поэтому. Мама еще говорит, что об этом знает весь город.
     - Он козел, - сказал Тим.
     - Самый настоящий, - поддержал его Джонни, отъезжая от стола и направляясь на кухню, откуда на улицу вел специальный трап.
     На тротуаре перед домом мальчики ненадолго задержались, глядя через незанавешенное окно на плачущую учительницу, которую тщетно пыталась успокоить мисс Кахилл. Джулия заметила их, усилием воли заставила себя улыбнуться и помахала рукой, как бы говоря, что они поступили совершенно правильно, решив уйти.
     Расстроенные и сбитые с толку, мальчики направились вниз по улице.
     - Я ненавижу Захария Бенедикта, - вдруг сказал Джонни.
     - Я тоже, - поддержал его Тим.
     - Ага, и я, - согласился Вилли, подталкивая велосипед. И тотчас же добавил со свойственным ему практицизмом:
     - Джонни, мы с тобой завтра придем в школу пораньше и предупредим всех, чтобы не валяли дурака и не расстраивали мисс Мэтисон. Никаких прогулов. Никаких плевательных трубочек на уроках. Тим, ты займешься футбольной командой. Предупреди всех ребят, что мисс Мэтисон нельзя волноваться. Понятно?
     - Но они же спросят: почему? - резонно заметил Тим, ловко объезжая упавшую на дорогу ветку.
     - Скажи, что Бенедикт разбил ей сердце и она плакала из-за него. В конце концов, это уже ни для кого не секрет, раз все взрослые об этом говорят.

Глава 68

     - Мы рады вновь видеть вас у себя, мистер Бенедикт! - приветствовал его управляющий гостиницей Беверли-Хиллз. - Мы приготовили для вас самый лучший коттедж, и весь персонал в вашем полном распоряжении. Мистер Фаррел, - повернулся он к Мэтту, тоже заполняющему регистрационную карточку, - ваша секретарша сообщила нам, что вы остановитесь у нас только на сегодняшнюю ночь. Пожалуйста, дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится.
     За их спиной в фойе гостиницы толпились перешептывающиеся люди, и Заку не нужно было особенно прислушиваться, чтобы понять, что они говорят о нем.
     - Будьте добры, пришлите в мой коттедж большую бутылку шампанского, - сказал он, отдавая заполненную карточку подобострастному регистратору. - А к восьми часам пришлите ужин на двоих. Если мне будет кто-нибудь звонить, скажите, что в вашей гостинице нет постояльца под таким именем.
     - Хорошо, мистер Бенедикт.
     Резко повернувшись, Зак едва не сбил с ног эффектную блондинку, рядом с которой стояла шикарная брюнетка. Девушки протягивали ему салфетки и ручки.
     - Мистер Бенедикт, - заговорила блондинка, ослепительно улыбаясь, - можно взять у вас автограф?
     Сухо улыбнувшись одними губами, Зак расписался на салфетке блондинки. Когда же дошла очередь до брюнетки, он увидел в уголке ее салфетки аккуратно написанный номер комнаты и в ту же секунду ощутил прохладное прикосновение ключа к ладони.
     Происшедшее не укрылось от Мэтта - слишком часто он был свидетелем подобных сцен в их с Заком бурном прошлом.
     - Насколько я понимаю, - констатировал он, когда Зак вернул брюнетке ее салфетку и подошел к окну, - сегодня вечером я буду ужинать в гордом одиночестве?
     В ответ Зак мельком взглянул на зажатый в руке ключ и зашвырнул его в ближайшие кусты.
     - Сейчас четыре, - сказал он, взглянув на часы. - Дай время, чтобы сделать несколько телефонных звонков, а после этого мы продолжим праздновать мое освобождение.
     Два часа спустя, когда Мэтт пришел в коттедж Зака, тот все еще говорил по телефону, предлагая огромную неустойку человеку, арендующему его дом в Пасифик Пэлисэйдс, при условии, что он освободит его немедленно. Зак уже переоделся в рубашку и брюки, поспешно доставленные ему его старым портным всего несколько минут назад. Портной покинул коттедж Зака со слезами на глазах, унося в кармане заказ на несколько десятков новых костюмов, рубашек, брюк и спортивных пиджаков. Местный дилер компании "Ролле -Ройс" радовался возвращению Зака не меньше портного и пообещал доставить завтрашним утром к гостинице три новые машины.
     - Надеюсь, - сказал Мэтт после того, как Зак закончил разговаривать по телефону, - что мне не придется на коленях умолять тебя на пару дней лечь в больницу и пройти полное обследование? Моя жена считает, что это нужно сделать обязательно.
     - Она совершенно права, - сухо ответил Зак, направляясь к бару. - Тебе не придется умолять меня на коленях.
     Взглянув на батарею бутылок, он удовлетворенно хмыкнул и повернулся к Мэтту.
     - Шампанское или что-нибудь покрепче?
     - Что-нибудь покрепче.
     Бросив лед в два хрустальных бокала, Зак налил сверху скотч и протянул один из бокалов Мэтту. Впервые с того самого момента, как он покинул тюрьму, Зак почувствовал, что напряжение начинает понемногу отпускать его. Наслаждаясь вновь обретенной свободой, он наблюдал за своим другом, понимая, что никакими словами не сможет выразить той бесконечной благодарности, которую испытывал по отношению к нему.
     - Мэтт, - серьезно сказал он наконец, - ответь мне, пожалуйста, на один вопрос.
     - Что ты хочешь знать?
     Слегка стыдясь несвойственной ему сентиментальности, Зак попытался замаскировать ее шутливым тоном.
     - Так как у меня не хватит денег, чтобы заплатить за все, что ты для меня сделал, может быть, я смогу откупиться слегка запоздалым свадебным подарком? Чего бы тебе хотелось?
     Прекрасно понимая боязнь друга показаться сентиментальным, Мэтт принял предложенный ему шутливый тон. Сделав небольшой глоток виски, он задумчиво нахмурил лоб, как бы всерьез размышляя над заданным вопросом.
     - Учитывая грандиозные масштабы оказанных тебе услуг, я пришел к выводу, что симпатичный островок в Эгейском море будет в самый раз.
     - Но у тебя уже есть один остров в Эгейском море!
     - Да? Надо же, а я совсем забыл. Ну что ж, в таком случае мне придется посоветоваться с Мередит.
     От Зака не укрылось, как смягчилось выражение лица друга при упоминании имени его жены. Как будто прочитав его мысли, Мэтт сделал еще глоток виски и сказал:
     - Она очень хочет познакомиться с тобой.
     - А как мне хочется с ней познакомиться! - воскликнул Зак и с улыбкой добавил:
     - Сидя в тюрьме, я следил за всеми перипетиями твоего повторного ухаживания за собственной женой. Благо это было несложно - об этом писали все газеты. - Зак немного помолчал и продолжал уже серьезно:
     - Честно говоря, я был немного удивлен. Ты ведь никогда не рассказывал мне, что был женат пятнадцать лет назад.
     - Это долгая история. И я обязательно расскажу тебе ту ее часть, которая не попала в газеты, но как-нибудь в другой раз. Как только ты немного обустроишься в Пасифик Пэлисэйдс, я возьму Мередит, Мариссу и мы приедем к тебе погостить на несколько дней.
     - Как насчет того, чтобы приехать ко мне недель через шесть? За это время я вполне успею все подготовить и устрою прием. - Зак ненадолго задумался, после чего снова обратился к Мэтту:
     - Может быть, двадцать второго мая? У тебя на этот день ничего не запланировано?
     - Шесть недель? Да ты с ума сошел! Что можно успеть за каких-то шесть недель?
     Вместо ответа Зак кивнул в сторону телефона и сухо сказал:
     - Полюбуйся. Это все "срочные" сообщения, которые телефонисты сочли своим долгом мне передать, несмотря на то, что они, как я и просил, говорили всем, что я не останавливался в этой гостинице.
     Мэтт быстро просмотрел толстую пачку бумажек. В числе звонивших были руководители четырех крупнейших студий Голливуда, несколько независимых продюсеров и бывший импрессарио Зака. Последний звонил дважды. Мэтт невесело улыбнулся:
     - И во всех одно и то же: "Добро пожаловать домой. Мы всегда знали, что ты на самом деле невиновен, и теперь у нас есть предложение, от которого просто невозможно отказаться".
     - Какое удивительное постоянство, правда? - спросил Зак, но в его голосе не было ни злости, ни враждебности. - Забавно, но я что-то не припомню, чтобы кто-нибудь из них писал мне подобные любовные записки, когда я сидел в тюрьме. А теперь они обзванивают все гостиницы в городе и на всякий случай везде оставляют сообщения.
     Мэтт улыбнулся, но почти сразу же посерьезнел. Одна мысль не давала ему покоя с той самой минуты, как Зак вышел из тюрьмы.
     - Скажи, что ты собираешься предпринять в связи с Джулией Мэтисон? Ведь если она подаст в суд...
     Улыбка угасла на лице Зака, а глаза превратились в две колючие льдинки.
     - Никогда не упоминай при мне этого имени, - резко перебил он Мэтта. - Слышишь, никогда!
     Мэтт был неприятно поражен тоном друга, но не стал акцентировать на этом внимание. В тот вечер, вернувшись в свой коттедж, он позвонил Мередит, сказал, что завтра утром вылетает домой, и вкратце изложил последние новости.
     - Заку продолжают поступать предложения практически от всех студий Голливуда. А через шесть недель он собирается устроить прием. Приблизительно двадцать второго мая.
     - А как насчет Джулии Мэтисон? - осторожно спросила Мередит, зная, какие чувства вызывает это имя у ее мужа.
     - Ее нет в числе приглашенных, - съязвил Мэтт и уже мягче добавил:
     - Я знаю, ты считаешь, что я несправедлив к ней. Но ты даже не можешь себе представить, что происходит с Заком при одном только упоминании ее имени. Мередит упрямо продолжала настаивать на своем:
     - Хотя бы кто-нибудь из вас задумался о том, что она чувствует сейчас, после того как узнала, что он не совершал всех этих убийств?
     - Наверное, разочарование. Ведь ее имидж героини серьезно пострадал.
     - Мэтт, что бы ты там себе ни думал, она любила его! Я это точно знаю. Поверь.
     - Дорогая, мы с тобой неоднократно обсуждали эту тему. Кроме того, все наши обсуждения совершенно бесплодны. Зак ненавидит ее, и это отнюдь не временное явление. Я буду дома утром. Как Марисса?
     - Она скучает по тебе.
     - А Мариссина мама?
     - Скучает по тебе еще больше.

Глава 69

     - Мистер Бенедикт! Можно сфотографировать вас с мисс Коупленд?
     Репортерша "Лос-Анджелес дейли ньюс" изо всех сил старалась перекричать музыку и гул голосов пятисот с лишним гостей, приглашенных на роскошный прием, который Зак устраивал в своем калифорнийском доме. Судя по всему, ей это не удалось, потому что заданный вопрос остался без ответа. Нимало не смущенная этим обстоятельством, она подмигнула коллегам и направилась к одному из пятидесяти официантов. Одетые в смокинги, безупречно вышколенные, они обносили выпивкой и закусками гостей, не добравшихся до гигантского белого шатра, где стояли столы, уставленные омарами, икрой и другими деликатесами. Многие из присутствующих, иные прямо в вечерних платьях, обосновались в огромном, окруженном римскими колоннами бассейне. Отовсюду доносились смех и оживленные голоса.
     - Вы только посмотрите! А ведь не прошло и шести недель с тех пор, как он вернулся, - восхищенно воскликнула репортерша, взяв с подноса шампанское "Дом Периньон". - Зато теперь все акулы кинобизнеса заглядывают ему в рот и умирают от счастья, что удостоились чести быть приглашенными на этот прием. - Сделав глоток, она немного помолчала и, просто из желания поддержать разговор, сообщила то, что уже было хорошо известно ее коллегам:
     - Пресс-секретарь Бенедикта сказала, что Парамаунт и Фоке одновременно предложили ему двадцать миллионов и возможность выбирать любой сценарий по своему усмотрению.
     Бенедикт требует двадцать пять и более высокий процент от общего дохода.
     - Совсем неплохо для парня, который не занимался бизнесом целых пять лет, - усмехнулся репортер Си-би-эс. Так же как и его коллега из "Дейли ньюс", он тщательно избегал слова "тюрьма". Но отнюдь не из соображений тактичности. Причина была гораздо более прозаичной - пресс-секретарь Зака совершенно ясно дала понять всем приглашенным на этот прием журналистам, что существуют три темы, которых касаться не следует, если, конечно, они и в дальнейшем рассчитывают на какие-либо интервью с ее подопечным.
     Этими темами были жизнь в тюрьме, покойная жена и Джулия Мэтисон.
     Репортер Эн-би-си взглянул на часы и оглянулся в поисках своего оператора. Тот стоял у бассейна и пытался флиртовать с молоденькой актрисой в суперкоротком обтягивающем платье.
     - Пресс-секретарь обещала, что мы все сможем взять двухминутное интервью и снять видеоматериал. Если этого не произойдет в ближайшее время, то я не успею к десятичасовому выпуску новостей.
     Как будто почувствовав затруднения журналистов, Салли Моррисон, уже много лет занимающаяся связями Бенедикта с прессой, помахала им рукой и начала прокладывать дорогу сквозь толпу гостей к Заку, который под руку с Дианой Коупленд стоял в окружении трех продюсеров, наперебой старавшихся завладеть его вниманием. Увидев Салли, он кивнул, извинился перед осаждавшими его продюсерами и направился к группке журналистов. Диана Коупленд не отставала от него ни на шаг.

Глава 70

     - Какой чудесный вечер! - с энтузиазмом воскликнула Кэтрин, входя в отдельную кабинку ресторана, в которой уже сидели ее муж, Джулия и Пол Ричардсон. За шесть недель субботний визит в ресторан "Дандилло" уже превратился в традицию. Они обязательно заглядывали сюда после последнего сеанса в кинотеатре, потакая непреклонной решимости Джулии во что бы то ни стало вернуться к нормальной жизни. Правда, Кэтрин эта решимость скорее пугала, чем обнадеживала.
     - Замечательный! - поддержал жену Тед.
     - Просто потрясающий! - согласился Ричардсон и, обняв Джулию за плечи, весело добавил:
     - А почему ты молчишь? Разве ты не согласна, что наша традиция проводить вместе выходные чудесная, замечательная и потрясающая?
     - Конечно, согласна, - откликнулась Джулия. - А сегодня здесь особенно уютно. Май всегда был моим любимым месяцем.
     За те шесть недель, что прошли со времени освобождения Зака, изменилась не только погода. Месяц назад состоялась повторная свадьба Теда и Кэтрин. Это событие отметили очень тихо, по-домашнему, в поместье Кахиллов.
     Пол Ричардсон, естественно, присутствовал на свадьбе, и с тех пор его визиты в Китон стали еще более регулярными. Правда, в последнее время преподобный Мэтисон все чаще намекал но то, что он был бы счастлив освятить еще один брак, как только Пол и Джулия будут к этому готовы. Пол был готов уже давно. Джулия - нет. Несмотря на показную веселость и жизнерадостность, она находилась в состоянии блаженной анестезии к любого рода сильным чувствам. Более того - это ее вполне устраивало. Она могла смеяться, улыбаться, работать и играть... И это было главным. Джулия так боялась потерять с трудом обретенное душевное равновесие, что даже не пролила ни единой слезинки на свадьбе Теда и Кэтрин. Хотя в тот день она была очень, очень счастлива. Судя по всему, она давно выплакала все слезы и теперь не могла плакать даже от счастья. Казалось, Джулия отгородилась от мира стеной, через которую никто и ничто не сможет проникнуть.
     Небольшой ресторанчик был настолько забит отдыхающими китонцами, что прошло несколько минут, прежде чем официантка смогла пробиться к их столику.
     - Как обычно? - поинтересовалась она, держа наизготове блокнот. - Четыре умеренно прожаренных бифштекса и печеная картошка?
     - Это именно то, что надо, - ответил Тед.
     - Как поживает Фил? Я слышала, он нашел неплохую работу в гараже Оукдейла? - привычно поинтересовалась Джулия делами мужа Милли.
     - Ой, Джулия, все просто замечательно. Ты даже не представляешь, как Фил благодарен тебе. Он говорит, что если бы не ты, то он никогда бы не получил этой работы.
     - Дело не во мне. Фил - удивительный механик. Достаточно посмотреть на то, что он сделал с моей машиной. Я оказала услугу не ему, а гаражу Оукленда.

***

     В дальнем углу ресторанчика был музыкальный автомат и маленькая площадка для танцев. А в противоположном углу размещался небольшой бар и огромный телевизор, предмет особой гордости хозяина заведения.
     - У меня есть несколько четвертаков, - Пол извлек из кармана пригоршню мелочи. - Как насчет того, чтобы выбрать пару песен?
     Джулия согласно кивнула и поднялась со своего места. Они двинулись по залу, задерживаясь чуть ли не у каждого столика, чтобы переброситься парой слов с друзьями и знакомыми.
     - Автомат не работает, - сообщил Пол, возвращаясь наконец в кабинку, - потому что включен телевизор. Надо будет попросить Милли выключить его, - добавил он, оглядываясь по сторонам в поисках официантки.
     - Обожди пару минут, - попросил Тед. - Пускай закончатся новости. Я хочу узнать счет в последнем футбольном матче.
     - Прежде чем перейти к спортивным новостям, - донесся до них знакомый голос диктора, - слово нашему специальному корреспонденту Аманде Блейксли. В настоящее время она находится на шумной вечеринке, которую устраивает Захарий Бенедикт в своем роскошном поместье в Пасифик Пэлисэйдс...
     При первом же упоминании имени Зака все разговоры в ресторане мгновенно стихли, после чего возобновились с утроенной силой, как будто все посетители одновременно вдруг задались целью перекричать телевизор. При этом они украдкой бросали сочувственные взгляды в сторону Джулии. Тед, Кэтрин и Пол тоже было попытались последовать примеру остальных, но Джулия не собиралась им подыгрывать.
     - Пожалуйста, - попросила она, сделав выразительный жест рукой, - не тратьте ваших усилий понапрасну. Меня все это совершенно не волнует. - Пытаясь подкрепить свои слова действием, она поудобнее устроилась в кресле и с искренним интересом, но совсем неискренней улыбкой начала наблюдать за происходившим на экране. Немигающими глазами она смотрела на то, как Зак приветливо улыбался группке репортеров, отвечая на удивление тактичные их вопросы. Ни на шаг не отходя от него, Диана Коупленд выглядела еще сногсшибательнее, чем обычно. Джулия не могла оторвать взгляд от руки, сжимающей бокал с шампанским, вспоминая, как эта же самая рука ласкала ее в Колорадо. А белозубая улыбка казалась еще ослепительнее, потому что тюремная бледность Зака сменилась калифорнийским загаром.
     - Ему очень идет смокинг, - наконец выдавила она из себя, стараясь казаться как можно более безразличной. - Правда?
     - Не знаю, - рассеянно ответил Пол, встревоженно вглядываясь в сильно побледневшее лицо Джулии, которое и без того никогда не отличалось особым румянцем.
     - Покажи мне мужчину, которому бы не шел смокинг, - поспешно вставила Кэтрин. - Даже Джек Николсон смотрится в нем вполне прилично.
     Неуклюжая попытка Кэтрин унизить Зака рассмешила Джулию. Тем более что она действительно ничего, абсолютно ничего не чувствовала. Даже тогда, когда чей-то жизнерадостный голос прокричал:
     - Эй, Диана! Как насчет того, чтобы поцеловать нашего блудного сына в связи с его возвращением домой?
     Не моргнув, она наблюдала за тем, как Зак охотно выполнил эту шутливую просьбу и обнял Диану, которая тотчас же начала целовать его с отнюдь не шутливым пылом под всеобщие аплодисменты и возгласы одобрения. Но когда после продолжительного поцелуя Зак наклонился и начал что-то нежно шептать Диане, при этом легонько пощипывая ее за ухо, Джулия не выдержала. Этот такой знакомый, родной жест пробил брешь в ее эмоциональной броне. "Ублюдок", - гневно подумала она и тут же подавила в себе подступающую обиду. Нет, она не должна злиться на него за то, что он счастлив, а она... Ее душа была мертва. И она выбрала свой путь - путь, на котором не было места чувствам.
     Закончив короткое интервью, Зак удалился в сопровождении Дианы. Однако репортаж продолжался.
     - Ходят слухи, - с заговорщической улыбкой сообщила Аманда Блейксли, - что брак между Захарием Бенедиктом и его давнишней подругой Дианой Коупленд - всего лишь вопрос времени.
     - Как замечательно, правда? - прокомментировала Джулия, широко и безмятежно улыбнувшись. - А вот и наш обед.
     Полчаса спустя Джулия и Кэтрин решили ненадолго отлучиться, чтобы "припудрить носик". Все это время Джулия продолжала неестественно широко улыбаться и оживленно разговаривать. Проводив взглядом хрупкую фигурку. Пол повернулся к Теду и озабоченно спросил:
     - Тебе не кажется, что в последнее время она сильно похудела?
     - Еще как кажется. От нее осталась половина, - согласился Тед и с горькой иронией добавил:
     - Правда, она много смеется. Может быть, от этого?
     - У нее очень сильная воля.
     - Угу.
     - Ив последнее время она очень много работает и занимается с детьми. Может быть, это хороший признак?
     - - Это признак только одного, - сердито отпарировал Тед. - Работа помогает ей хоть немного забыться.
     - Почему ты в этом так уверен?
     - Хотя бы потому, что от меня не укрылось и еще кое-что. Дело в том, что когда Джулия нервничает, то ею овладевает непреодолимая потребность прибирать, переделывать и переставлять все вокруг. За последние шесть недель она не только вела уроки в школе, проводила футбольные тренировки и частные занятия, работала во всевозможных церковных и общественных комитетах, а также занималась подготовкой двухсотлетия Китона. Кроме этого, она переклеила обои во всех комнатах, сделала полную перестановку во всех шкафах, шкафчиках и ящиках, а затем, когда в доме просто не осталось ни единого уголка, не охваченного ее бурной деятельностью, она перекрасила гараж. Дважды. Сейчас же она, по-моему, занимается тем, что расставляет все припасы в кладовке в алфавитном порядке.
     Несмотря на всю серьезность ситуации, последнее замечание Теда заставило Пола поперхнуться от смеха.
     - Что?
     - То, что я сказал, - в отличие от Пола Тед не улыбался. Очевидно, происходящее совсем не казалось ему смешным. - Она на грани срыва, который может произойти в любую секунду. А теперь я хочу задать тебе один вопрос. - С этими словами он наклонился к Полу и заговорил, отчетливо произнося каждое слово. - Мы с тобой втянули ее в этот кошмар. Мы давили на нее до тех пор, пока она сама не поверила в то, что Бенедикт виновен. Ты потащил ее в Мехико, как жертву на заклание, а я не сделал ничего, чтобы этому помешать. Мы с тобой - основные виновники того, что Джулия сейчас находится в таком состоянии. Я не отрицаю своей вины. А ты?
     Отодвинув в сторону тарелку. Пол серьезно посмотрел на Теда.
     - Я тоже.
     - В таком случае, почему бы нам не предпринять хоть что-нибудь, чтобы помочь ей вернуться к нормальной жизни?
     Пол кивнул.
     - Давай поговорим об этом сегодня вечером, после того, как я провожу Джулию домой.
     Пол не мог заночевать у Джулии, не вызвав при этом новую бурю в море местных сплетен, и поэтому в свои субботне-воскресные приезды по настойчивой просьбе Теда и Кэтрин он стал останавливаться у них.
     Проводив Джулию домой, он вернулся, открыл незапертую дверь и прошел в гостиную, в которой его уже ждал Тед.
     - Пора поставить точку в этой истории с Бенедиктом, - решительно сказал Тед, после того как Пол сел напротив него. - Будь на то моя воля, то я бы вообще запретил произносить имя этого мерзавца вслух, но Кэтрин считает, что если Джулия хотя бы формально не помирится с ним, чувство вины будет ее преследовать всю жизнь. А это имеет самое непосредственное отношение не только к ней, но и к тебе, если ты понимаешь, что я имею в виду. Конечно, в случае, если я не заблуждаюсь насчет тех чувств, которые ты испытываешь к моей сестре.
     Такая откровенность и прямота неприятно поразили Пола, но колебался он недолго, и заговорив, был очень краток:
     - Я люблю ее.
     - Кэтрин это поняла уже давно. Но она также понимает и то, что Джулия сейчас испытывает почти невыносимые угрызения совести. Хотя, если хочешь знать мое мнение, если кто и должен их испытывать, то этот мерзавец Бенедикт. Единственное, в чем провинилась моя сестра, так только в том, что предложила подвезти совершенно незнакомого человека в благодарность за то, что он якобы заменил ей колесо. А теперь двести миллионов человек, посмотревших видеозапись его ареста в Мехико, обвиняют Джулию во всех грехах, в том числе и в избиении, которое устроили эти мексиканские кретины. Те же самые люди, что еще пару месяцев назад восторгались ее мужеством, теперь считают ее низкопробной шлюхой и интриганкой, из-за которой пострадал совершенно невинный человек. Слава Богу, что хоть те, кто хорошо знает Джулию, не разделяют этого мнения. Правда, Китон - не самый большой город в Штатах, но даже несколько тысяч его жителей - это уже кое-что. А чего стоят хотя бы эти постоянные наезды журналистов, которые продолжают охотиться за ней как стая стервятников.
     Из спальни, в халате и шлепанцах, вышла Кэтрин, и по решительному выражению лица сразу было понятно, что отстранить ее от участия в разговоре не удастся. Примостившись рядом с мужем, она тотчас же заговорила о том, что считала наиболее важным:
     - Когда он был в тюрьме, Джулия чуть ли не каждый день писала ему письма, но все они возвращались нераспечатанными. После того как его освободили, она пыталась связаться с ним через адвокатов, но ответа также не последовало. Хотя на этот раз ее интересовало только то, каким образом она может вернуть присланную ей машину. До тех пор пока Бенедикт не узнает.., до тех пор пока кто-нибудь не расскажет и не докажет ему, что Джулия не лгала и совершенно искренне собиралась присоединиться к нему в Мехико, она не сможет жить в мире ни с собой, ни с тобой, ни с кем бы то ни было. Разве вы не понимаете, что она наложила на себя своеобразную епитимью и будет нести ее, если понадобится, хоть всю жизнь?
     Пол был настолько изумлен, что не сразу смог сформулировать свою мысль.
     - Значит, это единственное, что не дает ей.., полюбить меня? Ей необходимо официальное отпущение грехов со стороны Бенедикта?
     - Насколько я понимаю, - уклончиво ответила Кэтрин, - дело обстоит именно так.
     - Ну что ж, - решил Пол после очень короткого раздумья. - Если вопрос действительно упирается в это, то я его решу. Джулии не понадобится больше ждать ни шесть недель, ни даже шесть дней. - Он встал, и хотя ни Кэтрин, ни Тед не понимали, что он задумал, они видели, что Пол настроен более чем решительно. - Думаю, что мне потребуется от силы два дня. Передайте Джулии, что мне пришлось срочно уехать.
     С этими словами Пол развернулся и направился в свою комнату. Все еще не понимая, что он задумал, Кэтрин крикнула вдогонку:
     - Но Пол, ведь он не захочет даже говорить с ней!
     - Зато ему придется поговорить со мной! - отрывисто бросил Пол, заходя в комнату для гостей.
     - Но почему ты думаешь, что с тобой он говорить согласится? - спросил Тед через пару минут, когда Пол вновь появился в дверях с сумкой в руке.
     - Потому, - ответил Пол, бросая ему на колени значок сотрудника ФБР, и достал из шкафа пальто.
     - Это поможет тебе пройти в его дом, но это никоим образом не заставит его поверить тебе.
     - А этот сукин сын совершенно не обязан верить мне. Где письмо, которое Джулия собиралась оставить вам перед отъездом?
     - У меня, - сказала Кэтрин, вставая, - но оно тоже ни в чем не убедит Бенедикта. Ты же ничем не сможешь доказать, что она написала его не вчера.
     Через минуту Кэтрин вернулась.
     - Пойми, он сейчас снова богат и знаменит. А потому будет относиться вдвойне подозрительно к любой попытке примирения со стороны Джулии.
     - Может быть. Но в моем офисе в Далласе есть еще кое-что, и это заставит его поверить!
     - И что же это?
     - Видеозаписи, - коротко ответил Пол, забирая у Теда значок. - Например, видеозапись пресс-конференции, на которой она делает все, чтобы привлечь симпатии на его сторону.
     - Боюсь, что это тоже не поможет. Он решит, что это - всего лишь часть хитроумного плана, который она разработала, чтобы помочь вам арестовать его.
     - А кроме того, - перебил ее Пол, распихивая по карманам мелочи, которые забыл, когда собирал сумку, - у меня есть конфискованная видеозапись ареста и того, как Джулия вела себя во время него. Если человек сможет просмотреть эту запись и ничего не почувствовать, значит, у него вообще нет ни сердца, ни души. На тот случай, если вы еще не догадались, - добавил он, направляясь к двери, - я сейчас еду в Даллас, чтобы взять все, что мне нужно, и утром вылетаю в Лос-Анджелес. В досье должен быть его калифорнийский адрес.
     - Ты не боишься испортить чудесный прием? - саркастически поинтересовался Тед.
     - К черту Бенедикта вместе с его приемом. Я сыт по горло тем, в какой ад превратилась жизнь Джулии, да и моя тоже, по его милости. А если у меня все же ничего не получится, если он откажется выслушать меня и посмотреть видеозаписи, то тогда придется действовать уже вам. В конце концов, вы имеете полное право подать на него в суд за похищение и причиненный Джулии моральный ущерб. Так что если Бенедикт не захочет слушать меня, то ему все равно придется выслушать вас, причем в суде, и расплатиться хорошеньким, жирненьким чеком на о-очень приличную сумму.
     Пол обменялся рукопожатием с Тедом, и Кэтрин, привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку.
     - До свидания. Спасибо тебе за все. Позвони после того, как переговоришь с ним.
     Грустные нотки в голосе Кэтрин и взгляд, которым она проводила удаляющегося Пола, заставили Теда с любопытством посмотреть на жену.
     - Твое "до свидания" прозвучало так, как будто ты прощаешься с ним навсегда. Почему?
     - Потому что, - виновато потупившись, ответила Кэтрин, - я совершенно ужасная и

неисправимая особа, которая просто не заслуживает такого замечательного мужа, как ты.
     - Переведи.
     - Есть одна деталь, о которой я не сказала ни тебе, ни Полу. Видишь ли, Джулия может думать сколько угодно, что ей нужно лишь прощение Зака. Но на самом-то деле ей необходим он сам. Всегда. И когда он был всего лишь беглым преступником, за которым охотилась вся страна. И сейчас. Если Полу удастся осуществить то, что он задумал, то Джулия получит нечто большее, чем официальное отпущение грехов. Она получит Зака Бенедикта.
     - О чем ты говоришь? Этот парень снова стал кинозвездой номер один. Ты же сама видела сегодня его особняк и ту бабу, которая увивалась вокруг него. Неужели ты думаешь, что ради какой-то там Джулии Мэтисон он вдруг решит изменить такой привычный и милый его сердцу уклад?
     Кэтрин усиленно делала вид, что чрезвычайно озабочена своим маникюром, но в ее голосе звучала абсолютная убежденность в собственных словах.
     - Я читала письмо, которое он ей написал. Это - настоящая любовь. Поверь мне. По крайней мере я в этом убеждена. - Подняв глаза, она продолжила с улыбкой:
     - И на его месте я бы сейчас была больше всего озабочена тем, что "малышка" Джулия Мэтисон после всего того, через что ей пришлось пройти по его милости, снова захотела иметь с ним дело. Она ведь очень обижена на него, Тед. Да, она не высказывает этого вслух, но в глубине души она оскорблена тем, как он с ней обошелся. И даже ее вина, за которую она так терзает себя, не оправдывает ни его лжи насчет смерти брата, ни отказа отвечать на ее письма, ни тем более нежелания встретиться с ней, когда он сидел в тюрьме.
     - Но ведь в последнее время Джулия очень много смеется, и делает это совершенно искренне, - возразил Тед, отчаянно хватаясь за единственный контрдовод, который он мог привести в этом споре. - Вспомни, как она насмешила нас сегодня, рассказывая историю с пролитым на пиджак любимого директора клеем.
     - Она обижена и оскорблена, - продолжала настаивать на своем Кэтрин. - И имеет на это полное право. Честно говоря, мне бы очень хотелось поприсутствовать при том, как она воздаст ему по заслугам за все его "благодеяния" по отношению к ней. Но, к сожалению, об этом пока приходится только мечтать.
     - Кэти, а если он не захочет слушать Пола и снова вникать в дело, которое, надо признать, действительно было для него весьма малоприятным?
     - Тогда ей придется пережить все самой. В конце концов, у нее же есть Пол. А это очень важно.
     Тед включил свет и, немного помолчав, спросил:
     - Скажи, а ты на чьей стороне - Ричардсона или Бенедикта?
     - Я на стороне Джулии, - лаконично ответила Кэтрин.

Глава 71

     Зак сидел в ярко освещенном солнцем солярии и внимательно просматривал финансовые документы, переданные ему Мэттом. Затененные стекла солярия скрывали его от окружающих. Кто-то позвал его, и Зак оторвался от бумаг. Его мало интересовал человек, назвавший его имя, просто хотелось еще и еще раз насладиться знакомым видом из окна и сознанием того, что после столь долгого ожидания он наконец-то снова оказался дома. Он вновь видел ухоженный зеленый газон, который полого спускался к огромному, причудливой формы бассейну, окруженному римскими колоннами и мраморными статуями. По периметру двора располагались многочисленные павильоны для гостей, выдержанные в том же римском стиле, что и сам дом. Все они были до отказа забиты веселящимися гостями. Люди, снимавшие дом в его отсутствие, не стали увольнять старого садовника, и результат был налицо - цветы, деревья и кусты выглядели на редкость ухоженно.
     Толстые стеклянные стены солярия несколько приглушали голоса гостей, резвящихся в бассейне, загорающих и играющих на теннисных кортах. Большинство из них сегодня разъедется по домам, чтобы завтра вернуться снова, а потому на восточной стороне двора поспешно сооружался новый белый шатер и расставлялись столы.
     - А где же Бенедикт? - настойчиво расспрашивала своих друзей женщина в крошечном зеленом бикини, не подозревая о том, что Зак прекрасно видит и слышит все, что происходит снаружи. - Я здесь с самого утра и до сих пор ни разу его не видела. Мне уже начинает казаться, что он - всего лишь миф, которого на самом деле не существует.
     То, что дама в бикини никак не могла увидеть Зака, было совсем неудивительно, так как в крыло дома, где он находился, не пускали никаких гостей, кроме Мэтта и Мередит Фаррел. Только они, его единственные друзья, были допущены во внутреннее святилище дома, надежно укрытое от посторонних глаз. Именно поэтому Зак недовольно скривился, когда услышал еще один женский голос, раздававшийся откуда-то из-за двери в солярий:
     - Эй, кто-нибудь видел Зака или нет?
     Зак понял, что ему в любом случае придется хоть ненадолго появиться перед гостями, потому что некоторые из них не успокоятся до тех пор, пока не увидят его воочию.
     Он даже не заметил, как сзади неожиданно подошла Мередит Фаррел и спросила своим идеально поставленным голосом с безупречным произношением:
     - А вы случайно не видели Захария Бенедикта?
     - Боюсь, что нет, - улыбнулся Зак, вставая ей навстречу.
     - Жаль, а то все его так ищут, - в тон ему ответила Мередит, протягивая руку.
     Поцеловав Мередит в щеку, Зак вдруг задумался о том впечатлении, которое произвела на него жена Мэтта. Честно говоря, не зная ее, он был несколько предубежден и считал, что Мэтт просто не может объективно оценить свою собственную жену. Но после встречи с Мередит он понял своего друга. Мередит Бэнкрофт Фаррел была наделена всем - красотой, талантом, фантастическим самообладанием, которое ей справедливо приписывала пресса, но при этом в ней не было и следа той светской холодности, надменности и выхолощенности, которые он ожидал увидеть. Наоборот, в ней присутствовала та нежность, мягкость и чуткость, которые Зак Всегда уважал и ценил в женщинах.
     - Я слышал, - доверительно сообщил он, - что Бенедикт - чрезвычайно необщительный человек, который просто терпеть не может всякие приемы и вечеринки, особенно такие, как эта.
     - В самом деле? И почему же?
     Встретившись взглядом с очень серьезными глазами Мередит, Зак еще раз предпринял попытку превратить все в шутку.
     - Боюсь, что он просто подвержен резким перепадам настроения.
     Мередит очень хотелось заговорить о Джулии Мэтисон, но, вспомнив категорический наказ мужа даже не упоминать этого имени, вовремя сдержалась и, взглянув на гору папок, возвышающуюся на столе, заговорила совсем о другом:
     - Извини, я, кажется, мешаю тебе работать?
     - Абсолютно не мешаешь. Мне всегда приятно твое общество, - тотчас же отреагировал Зак, оглядываясь по сторонам в поисках очаровательной двухлетней дочери Фаррелов. - А где Марисса?
     - В данный момент пьет чай с Джо, после чего, как всегда в это время, отправится спать.
     - Маленькая обманщица! - с почти непритворной обидой воскликнул Зак, глядя на сервиз из севрского фарфора на журнальном столике. - Она же обещала сегодня пить чай со мной!
     - Надеюсь, - рассмеялась Мередит, - ты не собирался пить с ней чай из этих чашек? Видишь ли, в последнее время у нее появилась странная привычка бросать на пол любую посуду сразу после того, как она использует ее по назначению.
     - Ничего странного, - вступил в разговор вошедший в солярий отдохнувший и посвежевший Мэтт. - Она так делает потому, что я назвал ее принцессой. А разве это не так? Кстати, где Джо? - добавил он. - Мне нужно...
     Джо О'Хара возник как чертик из табакерки. Но он не улыбался. Тщательно скрывая волнение, он бесстрастным голосом сообщил:
     - Зак, у твоей экономки скоро начнется нервный припадок. Несколько минут назад появился какой-то парень и, размахивая значком ФБР, потребовал встречи с тобой. Назвался Полом Ричардсоном. Она провела его в библиотеку.
     Вполголоса чертыхнувшись при мысли о том, что ему снова предстоит увидеть фэбээровскую рожу, Зак направился к двери.
     - Зак? - окликнул его Мэтт. - Ты пойдешь один? Может быть, лучше со свидетелями? Зак колебался недолго:
     - Со свидетелями, если не возражаешь.
     - Ты с нами, Мередит? - спросил Мэтт. - Я, правда, не знаю, о чем идет речь, но мне хотелось бы, чтобы ты тоже пошла.
     Мередит кивнула, и они двинулись вслед за Заком по длинному коридору в обшитую деревянными панелями библиотеку.
     Грубо проигнорировав высокого темноволосого мужчину, который с интересом разглядывал книжные полки, Зак подождал, пока Мередит и Мэтт усядутся поудобнее, после чего сел сам и довольно резко сказал:
     - Покажите ваше удостоверение. - Агент ФБР, которого Зак узнал в первую же секунду (обстоятельства, при которых они встретились впервые, забыть невозможно), достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение и положил его на стол. Мельком взглянув на него, Зак перевел взгляд на непрошеного гостя. - Жуткая фотография, но похоже, что это действительно вы.
     - Приберегите ваши шуточки для другого раза, - не менее любезно ответил Пол, лихорадочно соображая, как бы ему получше приступить к делу, ради которого он, собственно, сюда приехал. - Вы прекрасно знаете, кто я такой. Мы уже встречались в Мехико.
     Бенедикт отмахнулся от этого замечания, как от назойливой мухи.
     - Кто бы вы ни были, знайте - я не намерен разговаривать с какими бы то ни было представителями полиции или ФБР в отсутствие своих адвокатов.
     - Это не официальный визит. Более того, вам и не придется ничего говорить. Вы будете только слушать.
     Не произнеся ни слова, Зак указал не свободный стул. Испытывая непреодолимое желание плюнуть на все и уйти, Пол тем не менее заставил себя сесть и открыть дипломат.
     - Честно говоря, я бы предпочел поговорить с вами наедине, - сказал он, оглянувшись на сидящих на диване Фаррелов. - ..Мне бы не хотелось, чтобы мистер и миссис Фаррел слышали наш разговор.
     - То, чего вам бы "не хотелось", меня абсолютно не интересует, - невозмутимо отпарировал Зак, откидываясь на спинку кресла и поигрывая золотой ручкой, которую взял со стола. - Итак? Мы вас внимательно слушаем.
     Тщательно скрывая все возрастающее раздражение. Пол вежливо и спокойно сказал:
     - Для начала я бы хотел напомнить вам, что в данное время ваше положение не столь уж неуязвимо, как это может вам показаться. Если бы Джулия Мэтисон решила все-таки подать на вас в суд, то вы бы оказались за решеткой прежде, чем успели что-либо сообразить. Обвинение в похищении человека - дело нешуточное. И по некоторым сугубо личным причинам, - мило улыбнувшись, добавил он, - я бы с огромным удовольствием занялся этим делом.
     Взглянув на непроницаемое лицо Зака, Пол решил изменить тон, отбросив в сторону всякие иронические и саркастические интонации:
     - Даю вам слово, что она не будет подавать на вас в суд, а в обмен на это прошу всего лишь пять минут вашего внимания.
     - Это можно расценивать как своеобразное извинение? С трудом подавив непреодолимое желание заехать по этой наглой, высокомерной роже. Пол вежливо кивнул:
     - Да.
     Бенедикт демонстративно взглянул на часы.
     - В таком случае, у вас есть еще четыре минуты и пятьдесят секунд.
     - И вы выслушаете то, что я собираюсь вам сказать?
     - Я буду слушать ровно четыре минуты и сорок секунд, - резко ответил Зак, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.
     - В таком случае постараюсь быть кратким. А чтобы у вас не возникло никаких сомнений в достоверности информации, хочу сказать, что я с самого начала занимался вашим делом, связанным с похищением Джулии Мэтисон. Я был в Китоне в то время, когда вы держали ее в Колорадо, я был там, когда она вернулась, и это именно я приказал установить за ней постоянное наблюдение, потому что у меня было чрезвычайно сильное предчувствие того, что вы каким-то образом попытаетесь связаться с ней. И это мне она позвонила в тот вечер, когда собиралась ехать к вам в Мехико. - Заговорив, Пол начал понемногу успокаиваться и теперь, подойдя к самому главному, постарался придать своим словам особый вес. - Что бы вы там ни думали и о чем бы ни трубили во всех газетах и по телевидению, я знаю наверняка, что поначалу Джулия совершенно не собиралась выдавать вас властям. До самого последнего момента ни мне, ни кому-нибудь другому не было известно о вашем плане. Причина же, по которой она передумала и все-таки позвонила мне, вполне объяснима. Точнее, этих причин даже две. За три дня до предполагаемого побега она по какой-то ей одной понятной причине отправилась навестить вашу бабку, Маргарет Стенхоуп. Насколько мне известно, это связано с ее убеждением в существовании некоего "фамильного проклятия". Как бы там ни было, но эффект от ее посещения оказался совершенно обратным - вашей бабке удалось убедить ее в том, что вы умышленно убили собственного брата, а затем и свою жену.
     Пол ожидал чего угодно - гнева, вспышки ярости, но только не этой абсолютной бесстрастности. Единственное, что могло служить хотя бы косвенным проявлением каких-то чувств, было легкое подергивание жилки на шее Бенедикта, появившееся после упоминания имени, очевидно, не очень приятной ему родственницы. Как ни странно, но именно эта непредсказуемая реакция преисполнила его решимости довести дело до конца.
     - Джулия вернулась из Риджмонта и в тот же вечер узнала, что почти всем членам съемочной группы "Судьбы" звонили и угрожали, называясь вашим именем, но даже это не заставило ее изменить свое решение. Нам она позвонила лишь после убийства Остина. Видимо, это оказалось последней каплей. - Пол сделал паузу, очевидно, ожидая от Бенедикта вполне естественной в таких случаях реакции. Но тот продолжал молчать, всем своим видом выражая величайшее презрение и к собеседнику, и к тому, о чем он ему говорил. - Да вы понимаете, в конце концов, что я вам пытаюсь сказать или нет? - наконец не выдержал Пол. - Она до самого последнего момента не собиралась вас выдавать! Надеюсь, это понятно?
     Лицо Бенедикта окончательно окаменело, но его голос был обманчиво мягким и вкрадчивым:
     - Если вы еще раз позволите себе говорить со мной таким тоном, то я просто вышвырну вас вон, наплевав на обещанные пять минут. Надеюсь, это понятно? - саркастически добавил он.
     Собрав остатки выдержки. Пол напомнил себе, что он здесь ради Джулии, и более-менее спокойным тоном сказал:
     - Давайте не будем пикироваться, как два подростка. То, что мы не испытываем особой симпатии друг к другу, понятно и без этого. И я приехал сюда вовсе не для того, чтобы с вами спорить, а с единственной целью - предоставить вам неопровержимые доказательства того, что Джулия совершенно не собиралась заманивать вас в ловушку. Я делаю это потому, что присутствие при вашем аресте в Мехико и последовавшие за этим события, а также ваш отказ отвечать на ее письма и выслушивать какие бы то ни было объяснения стали для нее чрезвычайно сильным душевным потрясением, и семья очень Встревожена ее нынешним состоянием. Впрочем, как и я.
     - Неужели? - моментально отреагировал Зак на его последнюю фразу. - И почему же вас так тревожит ее душевное состояние, позвольте вас спросить?
     Бенедикт откровенно издевался над ним, и Пол чувствовал, что с каждой секундой остатки его самообладания бесследно улетучиваются.
     - Потому что в отличие от вас я принимаю свою долю вины за то, что произошло в Мехико. И понимаю, какую боль причинил Джулии. Именно поэтому я стараюсь исправить хотя бы то, что еще можно исправить. - Пол открыл дипломат и достал оттуда большой незапечатанный конверт. - И еще, - добавил он, протягивая его Заку, - меня оно тревожит потому, что я люблю ее.
     Так как Бенедикт упорно игнорировал и конверт, и протянутую руку Пола, тому пришлось положить конверт на стол и выслушать очередное издевательское замечание.
     - А вы знаете, - насмешливо процедил Зак, - ваше последнее заявление меня нисколько не удивило.
     - В таком случае вы, судя по всему, - ясновидящий, - не остался в долгу Пол. - Оставляю вам то, что принес, - две видеозаписи и письмо. И я не рассчитывал, что мне поверят на слово. Но, может быть, своим глазам вы все-таки поверите? И после этого вы просто обязаны сделать хоть что-нибудь, чтобы облегчить ее страдания.
     - И как вы думаете, во сколько она их оценит? - насмешливо поинтересовался Зак. - В миллион долларов? В два миллиона? Или, может быть, сумму придется удвоить, так как вы тоже рассчитываете на свою долю?
     Опершись руками о стол и пытаясь хоть как-то сдержаться, Пол наклонился вперед и заговорил, отчеканивая каждое слово:
     - Лучше бы я позволил мексиканцам делать с тобой все, что угодно. Тогда, может быть, ты бы и не добрался до границы с Техасом, ко всеобщей радости.
     - В самом деле? Почему же ты им этого не позволил?
     - Потому что, - ответил Пол, выпрямляясь и вкладывая в свои слова все презрение, на которое был способен, - Джулия заставила меня пообещать, что я никому не позволю причинить тебе вреда. Единственное, в чем она солгала тебе, - это в том, что беременна. И то лишь потому, что иначе ты бы не разрешил ей приехать. Наверное, у нее было временное помрачение рассудка, если она думала, что влюблена в такого бессердечного, высокомерного мерзавца, как ты.
     Последние слова Пола смогли пробить брешь даже в, казалось бы, непробиваемой броне самообладания Зака, и тот угрожающе приподнялся в кресле. Пол, уже давно ждавший повода, чтобы съездить по этой высокомерной роже, обрадовался.
     - Ну давай! - провоцировал он противника. - Давай, мистер кинозвезда! Пожалуйста, прошу тебя, ударь первым. Это наконец-то развяжет мне руки.
     - Хватит! - решительно вмешался Мэтт, мертвой хваткой вцепившись в Зака. - Мистер Ричардсон, по-моему, ваши пять минут уже истекли. О'Хара! Проводите гостя.
     О'Хара появился в дверях с такой скоростью, что невольно возникала мысль о том, что он подслушивал. И не зря.
     - Черт побери, а я уже было подумал, что сейчас начнется самое интересное, - прокомментировал он ситуацию, взглянув на Ричардсона с неким подобием уважения. - Мне никогда не доводилось встречаться с кем-то из вашей братии, кто готов был бы доказать свою правоту на деле, как положено мужчине, а не прикрываться формой или значком. Пойдемте, я провожу вас до машины.
     - Думаю, что мы уже можем идти, - сказал Мэтт, просто чтобы что-нибудь сказать.
     - А я думаю, - решительно возразила Мередит, - что мы должны подождать, пока Зак не посмотрит то, что ему принес Ричардсон. - С этими словами она повернулась к Заку и серьезно сказала:
     - От себя же хочу добавить лишь то, что, по моему глубокому убеждению, Джулия действительно очень любит тебя. И я верю всему, что рассказал нам Ричардсон.
     - В таком случае, - с убийственным сарказмом ответил Зак, - тебе лучше взять то, "что принес Ричардсон", с собой и посмотреть на досуге. После этого можешь отправить все эти "свидетельства" в ближайший камин.
     Лицо Мэтта побелело от гнева.
     - Даю тебе ровно пять секунд, чтобы извиниться перед моей женой.
     - Мне хватит и двух, - тотчас же отреагировал Зак. Взяв руку Мередит в свою, он сухо улыбнулся. - Прошу прощения. Я был непозволительно груб.
     - Ну не так уж непозволительно, - широко улыбнулась Мередит, пытаясь хоть как-то снять напряжение. - И я, кстати, с удовольствием воспользуюсь твоим предложением. Я возьму этот конверт с собой, если ты, конечно, не возражаешь.
     - Так как твой муж все еще продолжает размышлять над тем, съездить мне по уху или нет, - сухо ответил Зак, - я думаю, что будет лучше, если я не стану в очередной раз испытывать судьбу, пытаясь тебе в этом препятствовать.
     - Очень благоразумно с твоей стороны, - рассмеялась Мередит и, взяв со стола конверт, повернулась к Мэтту. - А ведь было время, когда ты приходил в бешенство при одном только упоминании моего имени, - мягко напомнила она, пытаясь таким образом тактично разрядить обстановку.
     Напряженное лицо Мэтта немного расслабилось.
     - Неужели я когда-то был таким же ослом, как сейчас Зак? - улыбаясь, поинтересовался он.
     - Если ты обязательно решил поссорить меня с кем-то из вас, то лучшего вопроса ты бы задать просто не мог.
     Мэтт обнял жену и, любовно взъерошив ей волосы, повел к выходу из библиотеки. У самой двери Мередит еще раз оглянулась и сказала:
     - Увидимся позже, после того как мы переоденемся к ужину.
     - Буду с нетерпением ждать этого момента, - галантно ответил Зак, глядя вслед удаляющейся чете Фаррелов и невольно восхищаясь той близостью и взаимопониманием, которые существовали между его старым другом и той замечательной женщиной, которая стала ему достойной женой. А ведь еще совсем недавно ему казалось, что Джулия и он могли бы... Разозлившись на самого себя за то, что позволил даже мысли об этой женщине осквернить свой мозг, Зак подошел к окну и резким движением раздвинул шторы. Он не знал, что вызывает у него большее омерзение - ее предательство или его собственное легковерие. В тридцать пять лет позволить одурачить себя настолько, чтобы писать идиотские любовные письма и млеть при одном взгляде на ее фотографию! А чего стоила эта идиотская поездка к лучшему ювелиру, которого он смог найти в Южной Америке! Он рисковал своей шкурой ради того, чтобы купить этой лицемерной женщине обручальное кольцо получше. Мысль об этом была гораздо мучительнее для его гордости, чем воспоминания о том, как его поставили на колени и избивали мексиканские федералы под чутким руководством этой скотины Хэдли. Не говоря уже о том, что после того репортажа из Мехико любому более-менее сообразительному человеку стало совершенно понятно, что единственная причина, по которой все это произошло, заключается в том, что он до полного умопомрачения влюбился в никому не известную провинциальную школьную учительницу, которой без всякого труда удалось обвести его вокруг пальца.
     Твердо решив никогда больше не думать и не вспоминать об этой женщине, Зак попытался сосредоточиться на гостях, постепенно съезжающихся к вечернему приему. Гленн Клоуз о чем-то увлеченно беседовала с Джулией Роберте. Подняв голову, она увидела наблюдающего за ними из окна Зака и приветственно помахала рукой.
     Зак махнул в ответ. В данный момент к нему в гости съехались десятки красивейших женщин Америки, и большинство из них могли бы принадлежать ему, прояви он к ним хотя бы малейший интерес. Облокотившись на косяк, Зак высматривал среди своих многочисленных очаровательных гостий ту единственную, с огромными красивыми глазами, с романтическим ртом, с копной прекрасных, здоровых волос.., обладающую тем внутренним теплом, которое бы смогло снова растопить скопившийся внутри него лед.., имеющую, кроме сексуальной внешности, еще и душу и определенные идеалы, Так ничего и не высмотрев, Зак отошел от окна и направился в спальню, чтобы переодеться. Судя по всему, во всем мире едва ли можно было найти достаточно тепла, чтобы растопить заполнивший его душу ледник. И даже если бы такая женщина вдруг нашлась, после всего случившегося с ним за последние месяцы он бы, скорее всего, бежал от нее как от чумы. То, что произошло в Колорадо, не должно повториться. Он уже заплатил достаточную цену за свое легковерие. Тем более что роль безумно влюбленного была явно не в его амплуа. Очевидно, там, в Колорадо, на него просто нашло временное умопомрачение. Может быть, неожиданное сочетание времени и места сыграло свою роль, а может, и что-нибудь другое. Потому что теперь Зак не мог понять, как, будучи в здравом уме, он мог испытывать подобные чувства по отношению к какой бы то ни было женщине.
     А в данный момент ему вообще следовало подумать совсем о другом - он почти не уделял внимания собственным гостям, а этого люди обычно не прощают. Но Зак не мог понять, почему по прошествии всего лишь шести недель после долгожданного освобождения все вокруг снова становилось до тошноты противным, причем с устрашающей быстротой. Наверное, он просто устал, решил наконец Зак, расстегивая рубашку. Ведь меньше чем за шесть недель он встретился с шестью продюсерами, пятью руководителями ведущих голливудских студий и неисчислимым количеством других людей, которым не терпелось нажиться на бизнесе под названием "Возвращение Захария Бенедикта". Кроме этого, он прочитал несколько десятков сценариев, ухитрился ценой неимоверных усилий выжить временных жильцов из обоих своих домов, сформировать новую съемочную группу, включив в нее и несколько проверенных людей, купить две машины, а также заказать собственный личный самолет, который был ему совершенно необходим для работы и нормальной жизни. Теперь же ему просто жизненно важно хоть немного расслабиться и насладиться жизнью, решил Зак, снимая рубашку и небрежно отшвыривая ее в сторону. Внезапно за спиной скрипнула дверь, и он, наученный горьким опытом пяти лет, проведенных в тюрьме, моментально обернулся.
     - Я тебя везде ищу уже несколько часов. - С этими словами в комнату вплыла рыжеволосая девка, призывно покачивая бедрами, обтянутыми длинными шелковыми брюками, и выпячивая внушительную грудь, которую практически не скрывала короткая облегающая майка. На ее запястьях и пальцах поблескивали внушительных размеров бриллианты. - И теперь, когда я тебя наконец нашла, ты оказался еще и полураздетым, - невозмутимо продолжала рыжая. - Ну разве это не удивительное совпадение?
     - Просто потрясающе, - глазом не моргнув, соврал Зак, тщетно пытаясь вспомнить, кто это такая и какого черта ей здесь нужно. - Но мне всегда казалось, что спальни существуют именно для того, чтобы в них раздеваться, разве не так?
     - Я бы сказала, не совсем так, - прошептала рыжеволосая, обвивая его руками. - Точнее, они существуют не только для этого.
     Зак, стараясь действовать как можно мягче, разомкнул начинающие его душить объятия.
     - Давай вернемся к этому вопросу немного позднее, - спокойно сказал он, решительно направляясь к двери. - Во-первых, мне просто необходимо принять душ. А во-вторых, давно пора вернуться к гостям и начать изображать радушного хозяина.

Глава 72

     - Какая удивительная вечеринка, - томно прошептал прямо над его ухом голос, который просто невозможно было не узнать. - Но скажи, где ты нашел такое количество мартышек, которые с радостью вырядились в карнавальные костюмы?
     Широко ухмыльнувшись, Зак обернулся и радостно обнял одну из немногих действительно долгожданных гостий.
     - Я очень надеялся, что ты все-таки придешь.
     - Зачем? Чтобы развеять твою скуку? - С этими словами гостья презрительным жестом обвела многочисленных приглашенных, роящихся вокруг дома и резвящихся в бассейне.
     - Прошу тебя, - с преувеличенной мольбой в голосе сказал Зак, прижимая ее покрепче к себе, - все, что угодно, но только не покидай меня. Смотри, к нам приближается не кто иной, как Ирвин Левин. Клянусь, он будет насиловать меня по поводу фильма, который мне собирается всучить руководство "Эмпайр". Умоляю, побудь рядом хотя бы в ближайшие несколько часов.
     - Трус. Я сейчас тебе покажу, как с ним нужно общаться, - проигнорировав предостерегающее пожатие Зака, его неугомонная гостья протянула руку с длинными наманикюренными ногтями и вкрадчиво промурлыкала:
     - Ирвин, дорогой! Зак так хочет, чтобы ты его наконец оставил в покое хотя бы на время этой вечеринки.
     - А ты, как всегда, язвишь, - огрызнулся Левин, но тем не менее поспешно удалился восвояси.
     - У тебя это всегда замечательно получалось, Барбра, - сухо прокомментировал Зак. - Правда, и у моего импресарио это получается ничуть не хуже. Стоит ему заговорить о деньгах, и всех вокруг как ветром сдувает.
     - Плюнь на своего импресарио. - Стрейзанд была, как всегда, категорична. - Давай лучше поговорим о другом. Какого черта ты не отвечал на мои письма? Ты же знаешь, что я не стану писать письма в тюрьму кому попало.
. - А ты знаешь, что я не люблю благотворительности. И ты должна понимать, что мне просто было стыдно. А теперь лучше напой что-нибудь из твоих последних песен.
     Рассмеявшись, она обняла его за талию и тихонько запела:
     - Люди... Люди, которые нужны друг другу, это самые счастливые люди в мире...

Глава 73

     - Ну хватит! Решено! - С этими словами Мередит вскочила с дивана в гостиной, где она, О'Хара и Мэтт только что закончили просматривать видеозаписи, несколько часов назад принесенные фэбээровцем. С трудом сдерживая слезы, Мередит запихнула бумаги и видеокассету обратно в конверт. - Теперь уж я точно заставлю Захария Бенедикта взглянуть на все это. Даже если мне придется его предварительно связать!
     - Мередит! - Мэтт Предпринял последнюю попытку повлиять на жену. - Признаю, ты была права насчет Джулии. Но поверь мне, я знаю Зака. Никто в целом свете не сможет заставить его посмотреть эти видеозаписи, если он только сам этого не захочет.
     Мередит заколебалась, но ненадолго. Через несколько секунд она уверенно улыбнулась и сказала:
     - Я смогу. И даже точно знаю, как именно это сделаю!
     - Ну что ж, - поняв, что жену ему не переубедить, Мэтт вслед за ней поднялся с дивана. - В таком случае я пойду с тобой и придержу Зака, пока ты будешь его связывать.
     - Думаю, от тебя будет гораздо больше пользы, если ты останешься здесь, - решительно возразила Мередит. - Тогда и ты не выйдешь из терпения, и я буду чувствовать себя гораздо свободнее, если мне вдруг придется на тебя сослаться.
     - Сомневаюсь.
     - А ты не сомневайся, - улыбнулась Мередит, целуя его в лоб. - Если мне вдруг понадобится твоя помощь, я ведь всегда смогу тебя позвать.
     Чувствуя, что Мэтт колеблется, Мередит скользнула в двери патио и направилась к Заку, который в этот момент стоял у бассейна в окружении многочисленных кинозвезд и продюсеров и весело смеялся чьей-то удачной шутке. Гордо вздернув подбородок, она решительно пробилась в самый центр плотно сбившейся группки. Взгляд Зака упал на коричневый конверт, зажатый в ее руке, и его улыбка мгновенно увяла.
     Извинившись перед гостями, и отдельно перед Барбарой, он решительно повернулся к Мередит. Его глаза превратились в две узенькие янтарные щелки.
     - А я как раз думал о том, куда вы с Мэттом подевались, - как можно непринужденнее сказал он, демонстративно не замечая конверт. - Я вижу, ты еще не переоделась.
     - Мы были в гостиной и смотрели кое-что по видео, - в тон ему ответила Мередит, но Зак уже успел заметить ее покрасневшие глаза. Судя по всему, она или совсем недавно плакала, или вот-вот собиралась заплакать. - Можно поговорить с тобой наедине?
     - Ты же сама видишь, - попытался увильнуть Зак, - я сейчас очень занят. Лучше присоединяйся к нам. Кстати, Кевин Костнер очень хочет познакомиться с тобой.
     - Это может подождать, - решительно перебила его Мередит.
     Понимая, что любые попытки переключить ее внимание на что-либо другое вряд ли увенчаются успехом, Зак кивнул и послушно проследовал за ней в библиотеку.
     - Что ты задумала? - довольно резко поинтересовался он, присаживаясь на краешек стола и включая лампу - это было совершенно необходимо, так как Мередит, войдя, первым делом задернула шторы, погрузив комнату в почти непроницаемую темноту.
     - Я задумала то, - спокойно сказала Мередит, подходя к Заку и глядя ему прямо в глаза, - что ты обязательно должен просмотреть содержимое этого конверта.
     - Мне кажется, что я просил тебя его уничтожить.

     - Да, ты действительно просил об этом, - с ледяной яростью отпарировала Мередит. - А теперь я хочу кое о чем попросить тебя.
     - О чем же именно?
     - Для начала ответь мне на один вопрос. Скажи, ты чувствуешь хоть какие-то обязательства перед моим мужем за все то, что он для тебя сделал?
     Зак осторожно кивнул.
     - Вот и хорошо. Тогда пойдем дальше. Ты прекрасно знаешь, что Мэтт делал все это исключительно по дружбе и никогда не станет требовать что-либо взамен.
     - Но, - резюмировал Зак, - насколько я понимаю, это собираешься сделать ты.
     - Ты меня понял совершенно верно. И прошу я тебя лишь об одном одолжении - потратить несколько минут своего драгоценного времени и просмотреть содержимое этого конверта. Согласись, это не слишком большая цена за то, что сделал для тебя Мэтт.
     Лицо Зака окаменело, но голос его звучал совершенно ровно и спокойно.
     - Хорошо, я обязательно займусь этим немного попозже.
     - Нет. Сейчас.
     С высоты своего роста Зак попытался метнуть на Мередит уничтожающий взгляд, но абсолютно безуспешно.
     - Согласись, что я прошу совсем немногого, - непреклонно продолжала она. - Всего каких-нибудь полчаса - Ладно. - Чувствуя, что еще немного, и он окончательно выйдет из себя, Зак решил как можно поскорее покончить со всем этим. Но напоследок все-таки не смог удержаться от колкости:
     - Я могу заняться этим в одиночестве или ты хочешь составить мне компанию, чтобы убедиться, что я сдержу свое слово?
     Теперь, когда Мередит все же добилась своего, такие мелочные оскорбления были ей совершенно безразличны.
     - Я верю тебе на слово, Зак, - сказала она с очаровательной улыбкой, вставила кассету в видеомагнитофон и протянула Заку пульт дистанционного управления. - Это первая видеозапись. Пресс-конференция, которая состоялась через день или два после того, как вы расстались в Колорадо. Кстати, ты случайно ее не видел?
     - Нет, - огрызнулся Зак.
     - Ну что ж, в таком случае тебя ожидает тройной сюрприз. Вторую кассету снял кто-то из туристов, которые стали невольными свидетелями твоего ареста в Мехико. И пожалуйста, когда будешь смотреть эту видеозапись, постарайся не спускать глаз с Джулии.
     После того как Мередит ушла, Зак включил телевизор, но тотчас же повернулся к нему спиной и направился к бару. Одно упоминание имени Джулии Мэтисон вызывало у него непреодолимое желание выпить. А перспектива наблюдать за ней, даже отдаленной от него телеэкраном, в течение получаса усиливала это желание на несколько порядков. Он выплеснул в высокий бокал почти все содержимое из первого попавшегося под руку графина, краем уха слушая разглагольствования мэра того задрипанного городишки, в котором жила эта женщина. Кажется, тот убеждал всех собравшихся, что они должны относиться к ней с уважением.
     Презрительно скривившись, Зак вернулся к столу и, присев на его краешек, скрестил руки на груди. Несмотря на то, что он уже успел внутренне подготовиться к тому, что ему предстояло увидеть, первый же взгляд на незабываемое лицо Джулии заставил его сердце болезненно сжаться. Она заговорила, и он не мог не поразиться завидной выдержке и самообладанию перед сотнями нацеленных на нее камер. Заку показалось, что в относительно небольшом зальчике собралось как минимум две сотни репортеров.
     А уже пару минут спустя он отставил в сторону стакан, не веря собственным глазам и ушам. Несмотря на то что буквально накануне он жестоко посмеялся над ее чувствами, на пресс-конференции Джулия делала все, чтобы изобразить собственное похищение как крайне увлекательную авантюру. И это у нее совсем не плохо получалось. В ее рассказе он представал этаким остроумным и благородным героем, который даже не побоялся рисковать собственной жизнью, спасая свою пленницу от гибели в ледяном потоке.
     Когда же Джулия закончила заявление и на нее со всех сторон посыпались вопросы, она продолжала сохранять поразительное самообладание, тщательно избегая любого неосторожного слова, которое могло бы повредить Заку. Ее ответы и объяснения были абсолютно правдивыми, но кому, как не ему, было знать, насколько они уклончивы и неполны. Так, например, когда кто-то из репортеров спросил, не угрожал ли он ей пистолетом. Джулия ловко ушла от прямого ответа с помощью шутки:
     " - Я знала, что у него есть пистолет, потому что сама видела его. И этого оказалось вполне достаточно, по крайней мере поначалу, чтобы убедить меня не пытаться вступать с ним в драку или критиковать его старые фильмы".
     Невольно улыбнувшись, Зак тотчас же одернул себя. Ведь она могла говорить все это лишь в расчете на него и на то, что, увидев это интервью, он быстрее свяжется с ней и тем самым выдаст себя. Но каждым своим следующим ответом Джулия опровергала эту мысль. Так, когда ее спросили о том, собирается ли она возбудить против него дело по обвинению в похищении, Джулия небрежно отмахнулась от этого вопроса, как будто он касался какой-то совершенно незначительной мелочи, а не федерального преступления, в очередной раз рассмешив всю толпу журналистов:
     " - Не думаю, что мне удастся убедить присяжных. Если среди них окажется хоть одна женщина, то она сразу примет его сторону, как только узнает, что он делал половину всей работы по дому".
     Зак потянулся за бокалом, но, услышав следующий вопрос, снова отставил его в сторону и, впившись глазами в экран, жадно ловил каждое слово.
     " - Мисс Мэтисон, вы бы хотели, чтобы Захария Бенедикта поймали?
     - Как можно хотеть того, чтобы несправедливо осужденный человек снова оказался за решеткой? Я не знаю, как могли присяжные признать его виновным в убийстве, но абсолютно уверена в том, что он способен на него не больше, чем я. Если бы он действительно был убийцей, вы сейчас вряд ли видели бы меня здесь, потому что, как я вам рассказала несколько минут назад, я неоднократно предпринимала попытки сорвать его побег. Хочу вам также напомнить и о том, что, когда над домом появился вертолет, его первой заботой была моя безопасность. Поэтому единственное, чего я действительно хочу, - это прекращения травли и повторного объективного рассмотрения дела, из-за которого он попал в тюрьму".
     Зак потянулся за дистанционным управлением. Ему захотелось еще раз просмотреть ответ Джулии на этот, последний вопрос, но на сей раз уделяя больше внимания не словам, а тому, как она их говорила. Тогда уж он не пропустит ни малейшего признака обмана или лукавства. Но вот зазвучал следующий вопрос, и палец Зака застыл на кнопке обратной перемотки.
     " - О'кей, мисс Мэтисон! Если вы так хотите, то этот вопрос задам я; вы влюблены в Захария Бенедикта?"
     Джулия колебалась недолго. Глядя прямо в камеру, она с мягкой улыбкой сказала:
     " - Я думаю, что в то или иное время почти каждая женщина этой страны была влюблена в Захария Бенедикта. И теперь, когда я узнала его поближе, это кажется мне вполне понятным и объяснимым. Он... - Джулия запнулась, немного подумала, подбирая слова, и слегка срывающимся голосом продолжала:
     - В такого человека любой женщине очень легко влюбиться".
     Теперь Зак все же включил обратную перемотку и еще раз просмотрел ответы на два последних вопроса. Но тщетно он искал хотя бы малейший намек на обман и предательство. Он видел перед собой лишь предельно искреннюю женщину, обладающую при этом также незаурядным мужеством и выдержкой. Словом, всеми теми качествами, которые так ему нравились в ней там, в горах Колорадо.
     Продолжая убеждать себя в том, что он просто не заметил чего-то самого главного, что у Джулии была какая-то скрытая и, несомненно, очень уважительная причина для того, чтобы вести себя подобным образом перед миллионами телезрителей, Зак вставил в видеомагнитофон вторую кассету. Но на этот раз он уже уселся поудобнее и собрался с силами, ведь они ему, несомненно, понадобятся для просмотра сцены, которую он и без того никогда бы не смог забыть. Его унизили, поставили на колени, избили, и все это потому, что он совершенно потерял голову из-за хитрой маленькой интриганки, которая...
     Которая не побоялась перед всем миром признаться ему в любви.
     Несмотря на то, что он сделал ее своей заложницей.
     Несмотря на то, что на прощание сказал ей, что она не способна отличить любовь от секса.
     Зак настолько углубился в свои мысли, что не сразу сообразил, что именно происходит на экране. Но вот он увидел самого себя, повернутого лицом к стене, и мексиканских федерален, надевающих на него наручники. Чувствуя, как непроизвольно напряглось все тело, как бы вновь переживая испытанные тогда ощущения, Зак тем не менее заставил себя смотреть на экран. В аэропорту царила полная неразбериха - все кричали, бестолково тычась в разные стороны, но у человека, который снимал эту кассету, кто бы он ни был, была совершенно определенная цель. Камера плыла по зданию аэропорта, постепенно поворачиваясь на истерический крик какой-то женщины. Когда же оператор-любитель достиг своей цели, Зак невольно наклонился вперед, не веря собственным глазам, - теперь в кадре была Джулия, которая отчаянно пыталась пробиться сквозь полицейский кордон и при этом непрерывно выкрикивала: "Не смейте его бить!"
     Зак видел, как Ричардсон схватил ее за руку и попытался оттащить назад. Видел, как она плакала навзрыд, будучи не в силах отвести взгляд от того, что происходило с ним и вокруг него.
     Камера снова переместилась, и теперь в кадре опять был он сам и Хэдли. Первые несколько секунд Зак просто не мог понять, что происходит, но потом до него дошло, что Хэдли завладел обручальным кольцом, которое федералы достали из его кармана при обыске. Теперь камера неотступно следовала за Хэдли - он прямиком направился к Джулии. Зак, естественно, не слышал слов, но зато прекрасно видел, как ее рыдания перешли в самую настоящую истерику, и Джулия забилась в руках Ричардсона, судорожно прижимая кольцо к груди.
     Зак невольно привстал, увидев ее искаженное болью и отчаянием лицо, затем заставил себя сесть и спокойно наблюдать за тем, что произойдет дальше... И оно действительно произошло, причем именно так, как он это помнил... Федералы повели его к выходу, но когда они поравнялись с Джулией, Хэдли жестом остановил их. Кем бы ни был оператор-любитель, который снимал этот фильм, но трусом он не был точно, потому что ухитрился подобраться со своей камерой настолько близко, что можно было даже различить отдельные слова. Правда, Заку и не нужно было ничего слышать - он и без того запомнил их на всю жизнь. "Мисс Мэтисон, - с гнусной ухмылкой произнес Хэдли, - простите мне мою грубость. Я ведь даже не поблагодарил вас за сотрудничество., Если бы не ваша неоценимая помощь, мы бы могли так никогда и не поймать Бенедикта".
     Зак помнил тот ужас и шок, которые охватили его после этих слов, но теперь он мог понаблюдать за своей реакцией со стороны. Мог увидеть, как боль сменилась дикой яростью, как он вырвался из рук федерален, охваченный единственным желанием - как можно скорее оказаться подальше от этого места...
     А потом начался тот кошмар, который он вряд ли забудет до конца своих дней. Внезапно он оказался на коленях, и на него со всех сторон обрушились удары дубинок... Но теперь он мог видеть и кое-что другое. Кое-что, происходившее в это время на заднем плане справа. Зак подошел поближе к экрану, чтобы рассмотреть происходящее получше. И рассмотрел. Как только его начали избивать, Джулия, судя по всему, окончательно утратила контроль над собой. Как разъяренная тигрица, она набросилась на Хэдли и вцепилась ногтями ему в лицо. Прежде чем Ричардсон успел вмешаться в происходящее и оттащить Джулию в сторону, она еще ухитрилась нанести два сильных удара в пах. Потом федералы потащили Зака к выходу, а Джулия потеряла сознание и обмякла на руках Ричардсона.
     Зак заставил себя перемотать кассету и еще раз ее просмотреть. Но на этот раз он вообще не отрывал взгляда от лица Джулии. То, что он увидел, заставило его сердце сжаться от боли. Когда Зак доставал из конверта письмо, его руки предательски дрожали.
     "Дорогие мои мама, папа. Карл и Тед.
     К тому времени, как вы получите это письмо, вы уже будете знать, что я уехала к Заку. Я понимаю, что вы не сможете простить мне этого поступка, а потому и не прошу вас ни о снисхождении, ни о прощении. Я просто хочу попытаться объяснить вам, почему я так поступила, и надеюсь, что когда-нибудь вы сможете если не простить, то хотя бы понять меня.
     Я люблю его.
     Я бы хотела привести вам более веские причины своего побега, но так и не смогла ничего придумать. Может быть, потому, что для меня эта причина - самая важная, а все остальное просто не имеет значения...
     После моего отъезда вы наверняка услышите о Заке очень много плохого. Но в основном это будут беспочвенные слухи и злобные измышления людей, которые даже не были с ним знакомы. Мне бы очень хотелось, чтобы вы узнали его поближе, тогда вам, наверное, было бы легче понять меня. Поэтому я оставляю вам кое-что, что поможет вам составить пусть очень неполное, но собственное представление о том, какой он на самом деле. Это копия письма, очень личного письма, которое он написал мне. Мне пришлось убрать только несколько предложений, но не потому, что в них содержится нечто такое, что может изменить ваше мнение о нем, а потому, что в них идет речь о совершенно постороннем человеке, который оказал и мне, и Заку очень важную услугу. Когда вы прочтете это письмо, вы поймете, что человек, который его написал, будет любить, опекать и защищать меня. Мы поженимся сразу после того, как окажемся вместе..."
     Откинувшись на спинку кресла, Зак закрыл глаза. То, что он увидел, услышал и прочитал, потрясло его. Перед глазами стояло искаженное страданием лицо Джулии, а в ушах звучал мягкий, музыкальный голос: "Прибереги свои мольбы на потом, любимый... Тебе они еще пригодятся после того, как я приеду к тебе... Ты еще будешь умолять меня, чтобы я дала тебе хоть немного поспать, чтобы я перестала рожать тебе детей... Я так люблю тебя... Я буду любить тебя всегда, что бы ни случилось..."
     Зак еще несколько недель назад понял, что она солгала ему насчет беременности, но тогда он подумал, что это лишь одна из уловок, чтобы заманить в капкан. А ведь это была единственная ложь.
     Все остальное было правдой...
     Джулия в Колорадо, играющая с ним на снегу.., лежащая ночами в его объятиях и отдающаяся ему с такой беззаветностью и любовью, что это сводило его с ума... Джулия с сияющими глазами, музыкальным смехом, острым язычком и задорной улыбкой.
     Он помнил их последнюю ночь, когда она сказала, что любит его, так же отчетливо, как будто это произошло только вчера.., он помнил искреннее сочувствие в ее глазах, когда он рассказал ей старую дурацкую историю о том, как учительница отказалась танцевать с ним... "Я бы никогда не отказала тебе, Зак..." Он вспомнил, как светились ее глаза, когда она рассказывала ему о тех женщинах, которых учит читать... "Зак, это как чудо, которое держишь в руке!"
     Зак вдруг понял, что если бы ей вдруг не пришла в голову эта сумасшедшая мысль о поездке к его подлой бабке, то ничего бы не произошло. Одна гибель Остина не смогла бы на нее так повлиять. Ричардсон говорил, что первый удар не сломил ее, и лишь после второго...
     Джулия была настоящей. И она принадлежала ему. Она любила его даже тогда, когда он был лишь всеми преследуемым беглецом и не мог ей предложить ничего, кроме жизни в изгнании. Она прижимала к груди обручальное кольцо и рыдала так, как будто ее сердце разрывалось от боли...
     Внезапно Зак вспомнил, что Ричардсон ничего не говорил ему по поводу того, любит ли его Джулия до сих пор, несмотря ни на что. Он лишь сказал, что она очень переживает из-за того, что произошло в Мехико, и чувствует себя очень виноватой перед ним. Стоило Заку вспомнить об этом, как ему стали приходить в голову и другие мысли. Например о том, что за последние три месяца Ричардсон провел с Джулией слишком много времени. В конце концов, его самого она знала всего неделю, и он сделал все для того, чтобы превратить ее жизнь в ад. Если он не хочет потерять ее навсегда, то ему следует поторопиться.

Глава 74

     Когда Зак размашистым шагом вошел в гостиную, сжимая в руке небольшую дорожную сумку, Мэтт и Мередит обменялись понимающими улыбками. Откинувшись на спинку дивана, Мэтт вытянул вперед длинные ноги и с притворным недоумением посмотрел на синий пиджак Зака.
     - Зак, ты забыл переодеться. В Калифорнии не принято появляться на собственном вечернем приеме в костюме.
     - Черт, совсем забыл об этом проклятом приеме. - Зак был настолько занят своими мыслями, что даже не заметил иронии в голосе друга. - Побудь хозяином за меня, ладно? Скажи им, что мне пришлось очень срочно уехать. Ты мне одолжишь своего пилота?
     - Только пилота? - с наигранным удивлением спросил Мэтт, обмениваясь смеющимися взглядами с Мередит, которая присела на подлокотник дивана и положила руку ему не плечо. - А разве самолет тебе не нужен?
     - Мне нужны и твой пилот, н твой самолет, - нетерпеливо ответил Зак, забирая у экономки еще две сумки, которые она собрала, следуя его указаниям. - Так ты мне их одолжишь или нет?
     - Все будет зависеть от того, куда именно ты собираешься лететь.
     - Какого черта, Мэтт? Куда, по-твоему, я могу лететь?
     - Откуда мне знать? Но если ты собираешься отправиться в город Китон, штат Техас, то тебе не кажется, что сперва следовало бы позвонить Джулии?
     - Не кажется. Я же знаю, как она отреагирует на мой звонок. А вдруг решит куда-то уехать, спрятаться? Послушай, Мэтт, мне нужен твой самолет. Если я полечу обычным рейсом, то у меня уйдет на дорогу на несколько часов больше.
     - К чему такая спешка? Ты ведь заставил ее ждать целых шесть недель, в то время как Ричардсон наверняка не отходил от нее и при первой же необходимости подставлял ей свое широкое, надежное плечо, чтобы она могла в него поплакаться. Кроме того, знаешь ли, частные самолеты - довольно дорогие игрушки и...
     - Послушай, у меня нет времени на всю эту х... - Зак осекся, вовремя вспомнив о присутствии Мередит, и подошел к ней, чтобы поцеловать на прощание. В эту минуту в комнату вошел О'Хара.
     - Мэтт, я уже приготовил машину и предупредил Стива. Он сказал, что самолет заправлен и может вылететь в любую минуту. Зак, когда ты будешь готов?
     - Мне кажется, - сдержанно улыбнулся Мэтт, - что он готов уже сейчас.
     Зак выразительно посмотрел на него, давая понять, что он о нем думает, и обнял Мередит.
     - Спасибо, - просто сказал он и повернулся, чтобы идти вслед за О'Харой.
     - Пожалуйста, - широко улыбнулась Мередит и добавила; - Передавай Джулии огромный привет.
     - И мои извинения, - на этот раз совершенно серьезно сказал Мэтт, пожимая руку друга. - Удачи тебе.
     Проводив взглядом широкую спину Зака, Мередит повернулась к мужу. На этот раз ее улыбка была немного грустной.
     - Он так любит ее, что ему совершенно наплевать, что подумают остальные. Даже если будут считать его полным идиотом после всего, что произошло в Мехико. Единственное, что сейчас имеет для него значение, - это то, что Джулия любит его.
     - Я его очень хорошо понимаю, - серьезно сказал Мэтт, глядя в слегка затуманенные глаза жены. - Мне знакомо это чувство.

Глава 75

     - Эй, Герман! Ты сможешь забрать одного парня в аэропорту? Он приземлится минут через двадцать.
     Никто, кроме Хенкельмана, не расслышал тихого писка рации, потому что в спортивном зале китайской средней школы царили страшный шум и суматоха. Что было совершенно неудивительно - для генеральной репетиции завтрашнего костюмированного представления по поводу двухсотлетия Китона здесь собралось более 170 человек. Засунув саблю в ножны, болтавшиеся на боку, Герман Хенкельман, одетый в генеральский мундир, извлек рацию и поднес ее ко рту.
     - Конечно, Билли. Джулия Мэтисон только что сказала, что я здорово справляюсь с ролью, а потому она, наверное, сможет меня отпустить.
     Ужасно гордясь своей генеральской формой, Герман оглянулся по сторонам в поисках Джулии, которая режиссировала все представление, и обнаружил ее сбоку от сцены, рядом со своим братом и его женой.
     - Привет, Тед. Привет, Кэтрин, - поздоровался он, пробившись сквозь толпу. - Извините, мисс Джулия, - добавил он и пояснил:
     - Дело в том, что Билли Брэдсон иногда дает мне немного подзаработать на его такси, особенно по выходным. И сейчас он позвонил и сказал, что надо забрать одного парня в аэропорту. Я могу уйти?
     - Конечно, Герман, - с улыбкой ответила Джулия. - Поезжай прямо сейчас. Мы уже почти закончили, да тебе и не надо больше репетировать. У тебя и так все прекрасно получается.
     Кэтрин метнула на Теда быстрый, многозначительный взгляд, но ни Герман, ни Джулия этого не заметили.
     - Я знаю, - гордо ответил Хенкельман. - По-моему, у меня особенно здорово получилось это: "В атаку! За мной!" Правда?
     Джулия весело рассмеялась:
     - Конечно, Герман, у вас это получается просто замечательно.
     Герман слегка застеснялся, но потом все же решился и, нагнувшись пониже, полушепотом сказал:
     - Если вдруг Флосси спросит, где я, не могли бы вы сказать, что меня вызвали по очень важному делу?
     Джулия, которая специально подобрала ему в представлении такую роль, чтобы он был поближе к Флосси, краснеющей, как школьница, всякий раз, стоило ему заговорить с ней, поднялась на цыпочки и заговорщически прошептала:
     - А почему бы вам не сказать ей это самому? Тем более что сейчас она смотрит прямо на вас.
     Призвав на помощь все свое мужество, Герман по дороге к двери остановился около сестер Элдридж, одетых в одинаковые старинные бальные платья.
     - Мне нужно забрать на аэродроме одного парня, - обратился он к Флосси. - Меня попросил Билли Брэдсон. Я иногда подрабатываю у него по выходным.
     - Будь осторожен, Герман, - застенчиво потупилась Флосси.
     - Смотри не разбей чужую машину, - сквозь зубы процедила Ада.
     Это было уже слишком для Германа. Почувствовав, как кровь прилила к лицу, он резко повернулся к Аде и громко и отчетливо произнес:
     - Ты злобная, бессердечная, бездушная женщина. Ада. Я уже говорил тебе об этом много лет назад и повторяю сейчас.
     - А ты, - прошипела Ада, пунцовея от ярости, - жалкое, паршивое ничтожество.
     Обычно доброе и спокойное лицо Германа приобрело угрожающее выражение, не предвещающее ничего хорошего.
     - - Ты говорила совсем другое, когда много лет назад бегала за мной повсюду, пытаясь отбить меня у Флосси! - С этими словами он резко развернулся и ушел, оставив разъяренную Аду и потрясенную, не осознавшую до конца всего сказанного Флосси наедине друг с Другом.
     Кэтрин едва дождалась момента, когда Джулия снова ушла на сцену, где начиналась репетиция с детьми, и крепко сжала руку Теда. Ее лицо было страшно напряжено, но в глазах снова зажегся огонек надежды.
     - Тед, как ты думаешь, это прилетел Бенедикт?
     Теду очень не хотелось расстраивать жену, но он старался смотреть на вещи реально.
     - Нет. Это совершенно точно не он. Помнишь, во вчерашних вечерних новостях говорили, что он устраивает у себя прием.
     Пытаясь хоть как-то ободрить жену, Тед легонько потрепал ее по руке.
     - Наверное, Ларреби прилетел из Далласа с очередной ежемесячной инспекцией того завода, который он строит неподалеку отсюда, в Линчвилле.

***

     - А теперь пристегните ремни и хорошенько помолитесь, - прогудел в интеркоме жизнерадостный голос пилота фарреловского "Лира". - Нам, судя по всему, крупно повезло. Если бы эта полоса была всего сантиметров на пятнадцать короче или если бы уже окончательно стемнело, то мы бы приземлились не в Китоне, а скорее всего, на небесах. Очевидно, здешние ребята умеют экономить электричество. Кстати, мне только что передали, что такси тебя уже ждет.
     Не сказав ни слова, Зак пристегнул ремень и продолжал смотреть на телевизионный экран - обе видеозаписи он взял с собой, чтобы еще раз просмотреть их в самолете. Однако несколько минут спустя резкий толчок и визг тормозов вывели его из этого отрешенного состояния. Пилоту все же удалось остановить "Лир" в нескольких сантиметрах от конца взлетно-посадочной полосы.
     - Еще два подобных приземления, и мистеру Фаррелу понадобятся новые тормоза. - Голос пилота слегка дрожал, как у человека, в очень короткий срок испытавшего сильное потрясение и последовавшее за ним облегчение. - Какие у вас планы на сегодня, мистер Бенедикт? - поинтересовался он. - Мне поселиться в местном мотеле или можно сразу улетать на Западное побережье?
     Зак уже было потянулся к кнопке интеркома, расположенной на пульте между двумя диванами, но в последний момент заколебался. Одна мысль, которую он упорно гнал от себя все это время, не давала ему покоя. Зак понятия не имел, как Джулия относится к нему теперь, после всего, что произошло. А вдруг сейчас она ненавидит его сильнее, чем раньше любила? Он не знал, не мог знать, какой прием ждет его в Китоне и удастся ли ему убедить Джулию уехать вместе с ним в Калифорнию. А если и удастся, то как быстро? Наконец он все же решился нажать на кнопку и сказал:
     - Зарегистрируйся в местном мотеле, Стив. Заплати за ночь вперед. Я пришлю за тобой машину сразу после того, как доберусь до места.
     Еще не успели смолкнуть двигатели, а Зак уже торопливо спускался вниз по трапу. Таксист, одетый в самую нелепую пародию на военную форму времен гражданской войны, ждал его у распахнутой дверцы машины.
     - Вы знаете, где живет Джулия Мэтисон? - спросил Зак у своего экстравагантного шофера, усаживаясь на заднее сиденье. - Если нет, то мне понадобится телефонная книга. Я забыл взять с собой адрес.
     - Естественно, я знаю, где она живет, - ответил загадочный водитель, пристально изучая своего пассажира недобрым взглядом. Удостоверившись в своей первоначальной догадке, он наконец уселся за руль и захлопнул дверцу с такой силой, что вся колымага задребезжала, угрожая вот-вот развалиться. - А вы - Захарий Бенедикт? - Он скорее констатировал факт, чем спрашивал, и его голос не предвещал ничего хорошего. Машина тем временем проехала мимо начальной школы и начала петлять по тихим, извилистым улочкам Китона.
     Зак был настолько поглощен разглядыванием города, в котором выросла Джулия, что даже не обратил внимания на не совсем обычное поведение шофера.
     - Да.
     Дальнейшая поездка проходила в молчании, и спустя несколько минут машина резко затормозила у аккуратного одноэтажного домика, окруженного ухоженным газоном и высокими тенистыми деревьями. Зак почувствовал, как учащенно забилось его сердце, и полез в карман за деньгами.
     - Сколько я вам должен?
     - Пятьдесят баксов.
     - Вы что, шутите?
     - Вообще-то эта поездка стоит пять баксов. Но с такого мерзавца, как ты, я возьму пятьдесят. А теперь, если хочешь, чтобы я отвез тебя туда, где действительно сейчас находится Джулия, вместо того чтобы торчать здесь, где ее совершенно точно нет, то гони еще двадцать пять.
     Вспыхнувшая было злость сменилась изумлением, и Зак, подавив в себе желание поставить на место наглеца-таксиста, спокойно спросил:
     - И где же она сейчас находится?
     - В средней школе. Репетирует костюмированное представление к завтрашнему празднику.
     Зак вспомнил, что они проезжали мимо школы, возле которой, казалось, припарковались все машины города Китона. С одной стороны, он хотел встретиться с Джулией наедине, но с другой - просто не мог долго ждать: ему хотелось поскорее заглянуть ей в глаза, поставить все на свои места и взять ее руки в свои, если, конечно, она позволит ему это сделать.
     - Может быть, вы также случайно знаете и о том, когда она вернется? - язвительно поинтересовался он у своего необычного водителя.
     - Откуда я знаю, - в тон ему ответил Герман. - Может быть, репетиция закончится только под утро. - Герман, конечно, прекрасно знал, что это не так, но в данном случае солгал из принципа, чтобы хоть как-то задеть этого наглого, самодовольного красавчика.
     - Ну что ж, в таком случае поехали туда. Загадочный таксист кивнул и начал разворачивать машину.
     - Не понимаю только одного, - сказал он, с ненавистью рассматривая Зака в зеркало. - К чему такая спешка? Ты бросил ее совсем одну, на растерзание всем этим газетчикам и фэбээровцам, а потом, выйдя из тюрьмы, даже не удосужился приехать сюда и повидать ее. Конечно, ты был слишком увлечен своими новыми и старыми шикарными знакомыми, чтобы вспомнить о такой милой и простой девочке, как Джулия, которая за всю свою жизнь никогда никому не причинила ни малейшего зла! Ты опозорил ее перед всем миром, перед всеми жителями Китона! Хорошо, что мы-то знаем, кто есть кто! А ведь все остальные ненавидят ее! И за что? За то, что она сделала то, что должна была сделать? Даже если потом оказалось, что все это ошибка. Я очень надеюсь, - мстительно добавил Герман, - что она плюнет тебе в лицо, как только увидит! А на месте ее отца я бы просто достал ружье и не успокоился бы, пока не убил тебя! Хотелось бы верить, что он именно так и сделает.
     - Вполне возможно, что в самом ближайшем времени осуществятся оба ваши желания, - спокойно ответил Зак на эту гневную тираду и протянул Хенкельману стодолларовый банкнот. - Я вас очень попрошу вернуться на аэродром и забрать моего пилота. Он не такая сволочь, как я, а потому, надеюсь, двадцати пяти долларов на этот раз хватит.
     Что-то неуловимое в голосе пассажира заставило Германа заколебаться. Резко развернувшись к Заку, он спросил:
     - Ты что, хочешь все-таки помириться с ней? Ты для этого приехал?
     - По крайней мере, собираюсь попытаться. Враждебность мгновенно исчезла с лица и из голоса Германа Хенкельмана.
     - Твой пилот может и обождать пару минут. Это я просто обязательно должен увидеть. Кроме того, вполне возможно, что тебе понадобится помощь.
     Последние слова он говорил уже в пустоту. Зак стремительно направлялся к зданию школы, безошибочно определяя направление по тому шуму, который доносился из-за двойных дверей гимнастического зала.

Глава 76

     Джулию Зак увидел сразу. Еще до того, как за его спиной захлопнулась дверь. Она дирижировала хором детей, одетых в самые разнообразные костюмы. Некоторые из хористов были в инвалидных колясках.
     Какое-то время Зак стоял как загипнотизированный, не в силах пошевелиться. Он слушал такой родной и любимый голос, смотрел на ее невероятную, фантастическую улыбку и чувствовал, как сердце сжимается от почти невыносимой боли. Джулия, с завязанным на затылке хвостиком, в джинсах и школьной майке была необыкновенно красивой, восхитительно юной и.., очень худенькой. Казалось, ее осунувшееся личико теперь состоит лишь из огромных сияющих глаз, и Заку стало еще больнее при мысли о том, что это он стал причиной тех страданий, из-за которых она так исхудала. От прежней Джулии осталась половина. Зак вдруг вспомнил слова таксиста о том, что он осрамил Джулию перед всеми жителями города. Ну что ж, он попытается исправить положение. Если, конечно, у него это получится. Стараясь не обращать внимания на удивленные взгляды и оживленное перешептывание, которое началось в

зале и на трибунах, как только окружающие поняли, кто он такой, Зак упорно шел вперед.
     - Эй, ребята, что случилось? - удивленно спросила Джулия, когда ее подопечные вдруг прекратили петь, начали шептаться и тыкать пальцами во что-то за ее спиной. Правда, ее уже давно должна была насторожить гробовая тишина, внезапно повисшая в зале, в которой отчетливо слышались чьи-то шаги по деревянному настилу, но она была слишком измотана многочасовой, шумной и бестолковой репетицией.
     - Вилли, если хочешь воспользоваться своим шансом и спеть в хоре, то пожалуйста, немного сосредоточься, - наконец обратилась Джулия к одному из своих любимцев.
     Но Вилли не слышал ее. Показывая пальцем в том же направлении, что и все остальные, он что-то оживленно шептал Джонни Эверетту и Тиму Уимплу.
     Совершенно перестав понимать, что происходит, Джулия обратилась к пианистке, которая тоже прекратила играть и, открыв рот, смотрела в сторону дверей.
     - Мисс Тиммонс! Мисс Тиммонс!!! Давайте пройдем этот кусок еще раз.
     Но вот Джулия вновь повернулась к детям и обнаружила, что они, совершенно забыв о репетиции, сбились в плотную группку и, ведомые Вилли Дженкинсом, целеустремленно куда-то направляются.
     - Эй! Вы куда? - окликнула их Джулия, но, не дождавшись ответа, резко обернулась, чтобы определить причину столь неожиданного поведения своих подопечных. И застыла.
     Всего в каких-то пяти метрах от нее стоял Зак. В голове Джулии начали стремительно проноситься бессвязные обрывки мыслей. Значит, он все-таки прочитал ее последнее письмо и теперь вернулся за той машиной. Эта мысль оказалась самой навязчивой, и Джулия стояла, боясь пошевелиться, боясь что-то сказать. Она просто не отрываясь смотрела на красивое, любимое лицо, которое в течение последних нескольких месяцев преследовало ее ночью и днем.
     Вилли Дженкинс сделал шаг вперед и громким, воинственным голосом спросил:
     - Вы - Захарий Бенедикт? - правда, это скорее прозвучало не как вопрос, а как обвинительный приговор.
     Зак молча кивнул, и в ту же секунду все остальные дети тоже двинулись вперед, как бы образовывая живой заслон между ним и Джулией. Это искреннее желание защитить любимую учительницу от того чудовища, каковым они его, несомненно, считали, было настолько трогательным, что Зак еще острее ощутил чувство вины, и без того достаточно мучительное.
     - В таком случае, - вызывающе выпятив подбородок, произнес мальчишка с голосом лягушки-быка, - вам лучше поскорее убраться отсюда подальше. Из-за вас мисс Джулия плакала.
     - Я тоже плакал из-за нее. - Зак разговаривал с Вилли, но при этом его взгляд был прикован к бледному личику Джулии.
     - Мужчины не плачут, - презрительно хмыкнул Вилли.
     - Иногда плачут... Особенно, когда человек, которого они любят, сделает им очень больно.
     Вилли оглянулся на Джулию и увидел, что лицо любимой учительницы снова залито слезами.
     - Посмотрите! - свирепо выкрикнул он, готовый в любую секунду наброситься на Зака с кулаками. - Она снова плачет из-за вас! Вы что, для этого сюда приехали?
     - Я приехал сюда, - спокойно ответил Зак, - потому что не могу жить без нее.
     В огромном зале воцарилась мертвая тишина. Все просто онемели. Стать свидетелями того, как крутой киногерой говорит такое в присутствии кучи народа? Но Джулия уже ничего не замечала. Она не слышала и не видела прикованных к ней взглядов. Она сделала шаг, другой.., и побежала, стремясь как можно скорее оказаться в объятиях, которые уже раскрылись ей навстречу.
     - Я люблю тебя, - прошептал Зак, прижимая к груди залитое слезами лицо Джулии.
     В дальнем конце зала Тед обнял жену и притянул ее к себе.
     - Ив кого это ты только уродилась такая чертовски сообразительная?
     В сложившейся ситуации единственным человеком, сохранявшим способность рассуждать здраво, оказался Герман Хенкельман, которому его романтизм не мешал иногда становиться весьма практичным человеком. Подмигнув Флосси, он объявил:
     - Репетиция окончена, ребята! - И нажал на выключатели, погрузив огромный зал в абсолютную темноту.
     К тому времени как кому-то удалось вновь включить свет, Зака и Джулии уже не было в зале.
     - Поскорее запрыгивайте. - Герман широким жестом распахнул дверцу такси. - Всегда мечтал уходить от погони, - добавил он, резким рывком трогаясь с места. - И куда теперь?
     Но Джулия на некоторое время абсолютно утратила способность связно мыслить.
     - К тебе домой? - спросил Зак.
     - Если хотите хоть немного побыть наедине, - вмешался Герман, - то это не самое удачное место. После того, что произошло, туда будет трезвонить и ломиться в дверь весь Китон.
     - А где-нибудь поблизости есть гостиница или мотель?
     Джулия промолчала, но чувствовалось, что она испытывает некоторую неловкость. Герман был более прямолинеен:
     - Вы приехали восстановить репутацию девушки или окончательно ее разрушить?
     Зак не отрываясь смотрел на Джулию, испытывая только одно отчаянное желание - как можно скорее оказаться с ней наедине. А ее глаза говорили ему, что ей хочется того же самого.
     - Поедем ко мне домой, - наконец решила Джулия.
     - Мы отключим телефон, а если понадобится, то и дверной звонок.
     Минуту спустя Герман остановил машину у аккуратного одноэтажного дома, и Зак потянулся за бумажником.
     - Сколько я должен вам на этот раз? - сухо поинтересовался он.
     Герман развернулся и с видом оскорбленного достоинства протянул Заку полученную ранее стодолларовую купюру.
     - Пять долларов, включая и поездку за вашим пилотом. Это специальный тариф, - добавил он с озорной мальчишеской улыбкой, - для человека, который не побоялся перед всем городом признаться в любви Джулии.
     Странно тронутый, Зак протянул ему двадцать долларов.
     - Я оставил в самолете еще одну дорожную сумку и дипломат. Не могли бы вы завезти их сюда, после того как отвезете пилота в мотель?
     - Конечно. Я оставлю их у черного входа, чтобы вам не пришлось открывать дверь.

Глава 77

     Джулия вошла в гостиную и включила свет, но как только Зак коснулся ее руки, повернулась и бросилась в его объятия. Их поцелуи были лихорадочными и исступленными. Они прижимались друг к другу с такой силой, как будто стремились слиться в одно целое.
     Резкий звонок телефона заставил их подпрыгнуть. Рука Джулии дрожала так сильно, что поднять трубку удалось лишь со второй попытки.
     По-прежнему не сводя глаз с Джулии, Зак начал снимать пиджак и невольно улыбнулся тому, как, заметив это, Джулия потупилась, как смущенная школьница.
     - Да, миссис Адлесон, - лепетала она в трубку. - Это правда. Он действительно здесь. - С минуту она молчала, очевидно, слушая то, что говорили на том конце провода, потом сказала:
     - Я не знаю. Сейчас спрошу, - прикрыв рукой трубку, она подняла страдальческий взгляд. - Это звонит жена мэра. Она спрашивает, не мог бы ты.., точнее, не могли бы мы поужинать у них сегодня вечером?
     Закончив развязывать галстук, Зак категорично покачал головой и начал расстегивать рубашку, с удовольствием наблюдая за тем, как щеки Джулии заливаются ярким румянцем.
     - Извините, но боюсь, что сегодня мы никак не сможем. Дело в том, что мы еще не успели обсудить наши планы на ближайшее будущее. Как только мы это сделаем, я сразу дам вам знать.
     Джулия собралась было повесить трубку, но в последнюю секунду передумала и засунула ее под одну из диванных подушек. В ее голове проносились сотни вопросов, сомнения сменялись надеждой. Но главным было странное, хотя и радостное ощущение нереальности происходящего. Она до сих пор не могла поверить в то, что Зак здесь, и его взгляд снова нежен, и.., очень, очень сексуален.
     - Я не могу поверить, что ты снова со мной, - вслух прошептала она. - Еще пару часов назад все казалось таким, таким...
     - Пустым? - подсказал Зак. - И бессмысленным? - добавил он, снова подходя к ней вплотную.
     Джулия кивнула:
     - И абсолютно беспросветным. Зак, мне столько нужно объяснить тебе.., если ты, конечно, позволишь. Но я... - ее голос сорвался, а пальцы лихорадочно гладили любимое лицо. - Я так по тебе истосковалась!
     А потом необходимость в словах отпала. Зак ответил поцелуем, жадно раздвигая губы Джулии и одновременно развязывая шарф, чтобы поскорее запустить руки в роскошную гриву волос. Джулия отвечала на его ласки с тем же пылом и страстью, воспоминания о которых преследовали его в Южной Америке и заставляли просыпаться в холодном поту а амариллской тюрьме. Наконец ему все же удалось оторваться от ее губ.
     - Покажи мне свой дом, - попросил Зак охрипшим голосом, который сам с трудом узнавал.
     Прекрасно понимая, какая именно часть дома интересует Зака, Джулия кивнула и повела его прямо в спальню. Но, ступив за порог и увидев белую плетеную мебель, буйно разросшиеся деревья в кадках, покрытую белым покрывалом кровать и туалетный столик, он застыл на месте. Эта комната настолько походила на ту, которую он создал в своем воображении долгими бессонными ночами в Южной Америке, что на некоторое время он просто онемел от удивления. Как будто прочитав его мысли, Джулия спросила:
     - Похоже?
     - Не то слово. Это именно то, что я себе воображал, когда...
     Заметив, как напряглось лицо Зака, Джулия закончила фразу за него:
     - Когда ты лежал в своей каюте, представляя меня в этой комнате, потому что я попросила тебя об этом по телефону. Когда, - добавила она, - ты верил в то, что скоро мы будем вместе... Когда ты не мог и мысли допустить, что я тебя предам и отправлю обратно в тюрьму.
     - Да, именно тогда, - с невеселой улыбкой согласился Зак.
     Джулия села на кровать и подняла на Зака серьезные и умоляющие глаза:
     - Мы можем ненадолго просто прилечь и немного поговорить?
     Зак заколебался. С одной стороны, ему больше всего на свете хотелось оказаться вместе с ней на девственно-белой, изукрашенной бесчисленными оборочками, складочками и рюшечками постели. Но с другой стороны он понимал, что у них не будет будущего, прежде чем они окончательно не покончат с прошлым.
     - Конечно. Только очень недолго, - наконец согласился он.
     Набросав у изголовья побольше подушек, чтобы они оба могли устроиться поудобнее, Джулия свернулась калачиком слева от Зака. Обняв ее, он невольно вспомнил, как они сидели в уединенном домике в горах Колорадо, и улыбнулся.
     - А ведь я уже и забыл, как идеально ты умещаешься у меня под боком.
     - Ты вспомнил о том, как мы сидели по утрам в Колорадо, да?
     Это было скорее утверждение, чем вопрос, а потому Зак лишь легонько поцеловал ее в макушку и с улыбкой добавил:
     - Я также забыл о том, что ты умеешь читать мои мысли.
     - Чтение мыслей здесь ни при чем. Я просто подумала о том же самом. - Чувствовалось, что Джулия тоже оттягивает момент неизбежного объяснения. Но вот она сделала глубокий вдох и сказала:
     - Не знаю, с чего начать. Нет, точнее... Точнее, я просто боюсь начать. Я ведь даже не знаю, что привело тебя сюда.
     Зак удивленно приподнял брови.
     - Не что, а кто. Пол Ричардсон. А ты что, не знала, что он собирается поехать ко мне?
     Лицо Джулии выражало настолько непритворное изумление, что Зак счел нужным кое-что уточнить.
     - Сегодня утром он ворвался в мой калифорнийский дом, одетый в костюм от Брукс Бразерс, галстук от Армани и с самым настоящим значком от ФБР.
     - К тебе приезжал Пол? - Джулия была настолько потрясена, что не сразу смогла подобрать нужные слова. - Пол Ричардсон? Мой Пол? Но этого просто не может быть!
     - Очевидно, это все-таки может быть, - довольно резко ответил Зак. Ему только что пришло в голову, что Джулия до сих пор не сказала ни слова о том, что любит его. Стараясь говорить как можно ровнее и безразличнее, он продолжал:
     - Дело в том, что у меня создалось такое впечатление, что ты хочешь моего приезда не только и не столько для того, чтобы просто объясниться. Очевидно, я пришел к этому не совсем верному выводу, просмотрев видеозаписи. А теперь мы можем перейти в гостиную и продолжить наш разговор. - С этими словами Зак попытался высвободить руку.
     Но не тут-то было. Джулия вцепилась в нее мертвой хваткой.
     - Зак! - срывающимся голосом сказала она. - Не смей даже и думать о том, чтобы вылезти из этой постели! Этого я тебе не прощу. Никогда. Пол - мой друг. Он был рядом, когда я была безумно несчастна и очень, очень одинока.
.Голова Зака упала обратно на подушку, руки крепко обняли Джулию, а в голосе зазвучали знакомые иронические нотки:
     - Ты обладаешь просто фантастической способностью выводить меня из равновесия. Эти перепады настроения становятся просто опасны для моего мозга. Да, так возвращаясь к предыдущей теме: я приехал сюда, потому что сегодня утром в мой дом ворвался Ричардсон, размахивая фэбээровским значком и здоровым коричневым конвертом, в котором были две видеокассеты и письмо. В перерывах между не слишком цензурными высказываниями о моем происхождении и попытками завязать драку он также ухитрился сообщить, что, вопреки утверждениям Хэдли, ты не собиралась выдавать меня с самого начала. Он объяснил, что на этот шаг тебя толкнули смерть Остина и визит к моей дражайшей бабушке.
     - А что было на кассетах и в письме?
     - На одной была записана твоя пресс-конференция после возвращения из Колорадо. Письмо ты собиралась оставить родителям и братьям, перед тем как уехать ко мне. А вторая кассета, насколько я понимаю, из архивов ФБР - на ней полностью заснят мой арест в Мехико.
     Почувствовав, как содрогнулась Джулия при одном упоминании о происшедшем в аэропорту, Зак решил временно сменить тему.
     - Объясни мне, ради всего святого, зачем ты отправилась с визитом к Маргарет Стенхоуп?
     Кто-то позвонил в дверь, но ни Джулия, не Зак не обратили на это ни малейшего внимания.
     Тяжело вздохнув, Джулия начала объяснять:
     - В своем письме ты сказал, что уже очень давно хочешь помириться с ней. Ты даже хотел, чтобы я, в случае чего, отдала ей на воспитание нашего ребенка. А по телефону ты что-то говорил о проклятии, которое мы можем навлечь на себя, так безжалостно сжигая все мосты. Вот я и решила поехать к ней и объяснить, что ты любишь ее и жалеешь о том, что произошло много лет назад.
     - И она рассмеялась тебе в лицо?
     - Хуже. В процессе разговора зашла речь о Джастине. Она сказала, что ты убил его, и протянула целую кучу документов, в которых ты сам признаешься в убийстве. И когда я узнала об этой ссоре, о выстреле, я... - Джулия сделала судорожный вдох, собираясь с силами. - Я поняла, что ты мне лгал, Зак. Я пыталась убедить себя, что ты солгал ей, а не мне, но после гибели Остина верить в это становилось невозможным! Ты только представь себе! Все выглядело так, как будто три человека, чем-то тебе не угодившие, погибли от твоей руки. Я подумала... Нет, я действительно поверила в то, что говорила твоя бабка. А она сказала, что ты безумен. И тогда я решила выдать тебя. Клянусь, я сделала это только потому, что считала, что так будет лучше для тебя.
     - Я тебе не солгал о Джастине, Джулия. Я солгал риджмонтской полиции.
     - Но почему?
     - Потому что дед попросил меня об этом. Если бы всплыла история с самоубийством, то полицейские не успокоились бы, пока не докопались до его причин. А мы не хотели, чтобы эта злобная старуха узнала о том, что ее любимый внук был гомосексуалистом. Мне, право, не стоило принимать это так близко к сердцу, - горько добавил Зак. - Джастину уже ничто не могло ни помочь, ни навредить, а вот ей небольшая шоковая терапия могла бы пойти только на пользу.
     - Но если ты знал, как она к тебе относится, то как ты мог даже подумать о том, чтобы отдать ей на воспитание нашего ребенка?
     - Какого ребенка, Джулия? - с хорошо разыгранным удивлением поинтересовался Зак.
     Лицо Джулии снова осветилось той заразительной улыбкой, которая скрашивала его жизнь в Колорадо.
     - Того, которого я выдумала, чтобы ты позволил мне приехать к тебе.
     - Ах, этого ребенка!
     Джулия расстегнула еще одну пуговицу его рубашки и поцеловала в шею.
     - Ты не ответил на мой вопрос.
     - Если ты будешь продолжать в том же духе, то вместо ответа рискуешь получить настоящего ребенка.
     Рассмеявшись, Джулия положила руки ему на грудь.
     - Я ужасно жадная, Зак. Я хочу получить и то, и другое.
     - Ты действительно хочешь этого? - нежно спросил Зак, сжимая в ладонях ее лицо. - Ты действительно хочешь ребенка от меня?
     - Ужасно хочу.
     - Тогда сегодня ночью нам придется над этим хорошенько поработать. Если ты, конечно, в настроении.
     Закусив губу, Джулия тщетно пыталась сдержать смех.
     - Насколько я помню физиологию, главное, чтобы в настроении был ты.
     - Честно говоря, я в подходящем настроении с самого утра, с тех пор как прочитал твое письмо. Убедительное доказательство находится в пределах досягаемости.
     В дверь снова позвонили, но с тем же успехом, что и в первый раз. Тем не менее Джулия торопливо отдернула руку от "убедительного доказательства", - Так ты все-таки собираешься ответить на мой вопрос или нет?
     - Да, - вздохнул Зак, поняв, что от ответа уйти не удастся. - Если ты получше вспомнишь, что именно я написал тебе в письме, то вспомнишь и то, что я хотел предварительно написать ей, а потом уже посылать туда тебя с ребенком. Честно говоря, прежде чем написать ей, я собирался написать Фостеру.
     - Фостеру? Старику дворецкому? Зак кивнул.
     - В свое время дед взял с него слово, что он будет молчать о том, что произошло на самом деле. Но он все знает. Фостер был в холле, когда раздался выстрел, и видел, как я бежал из своей комнаты в комнату Джастина, который к тому времени был уже мертв. Я собирался освободить Фостера от данного тогда обещания и попросить его рассказать своей хозяйке правду.
     - Она же твоя бабушка, Зак. Несмотря ни на что. Так почему бы тебе ее так и не называть. Мне кажется, что она любила тебя гораздо сильнее, чем ты себе представляешь. Если бы я могла встретиться с ней теперь и поговорить, то...
     - Эта женщина умерла для меня, Джулия. - довольно резко перебил ее Зак. - И я не желаю больше никогда слышать о ней. Особенно от тебя.
     Джулия открыла было рот, чтобы что-то возразить, но в последнюю секунду передумала и с улыбкой сказала:
     - Ты никому и никогда не даешь второго шанса, да?
     - Совершенно верно.
     - Кроме меня.
     - Кроме тебя, - согласился Зак, легонько потрепав ее по щеке.
     - И сколько у меня еще шансов?
     - А сколько тебе нужно?
     - Боюсь, что очень много, - потупилась Джулия с таким преувеличенно-виноватым видом, что Зак невольно рассмеялся и порывисто обнял ее. В эту минуту он заметил тоненькую серебряную цепочку, выглядывающую из-под воротника.
     - Что это?
     - Где? - Вопрос был чисто риторическим, потому что Джулия сразу поняла, о чем идет речь, и инстинктивным движением попыталась поплотнее запахнуть ворот.
     - Здесь, - Зак пальцем поддел цепочку и попытался вытянуть ее наружу.
     Испугавшись, что кольцо лишний раз напомнит Заку о том кошмаре, который произошел в Мехико, Джулия судорожно прижала его к груди.
     - Не трогай. Пожалуйста, не трогай, я тебя очень прошу!
     Озадаченный ее волнением, Зак ощутил легкий укол ревности.
     - Так что же это все-таки? - спросил он, стараясь не выходить из себя и говорить как можно спокойнее. - Подарок от старого поклонника?
     - Что-то в этом роде. Я сниму.
     - Но прежде я все же хотел бы на это взглянуть.
     - Нет.
     - Мужчина имеет право получить некоторое представление о вкусе своих предшественников.
     - У этого человека безупречный вкус! Ты бы его полностью одобрил. И оставь цепочку в покос.
     - Джулия, ты совершенно не умеешь врать. А теперь давай все-таки посмотрим, что же висит на этой цепочке. - С этими словами он отвел ее руки и вытащил цепочку.
     На его ладони оказалось платиновое обручальное кольцо, усыпанное сверкающими бриллиантами.
     - Почему ты не хотела, чтобы я его увидел?
     - Я боюсь всего, что может напомнить тебе о Мехико. Я не знаю, смогу ли когда-нибудь забыть то, как ты на меня посмотрел, после того как понял, что... - Голос Джулии дрожал и срывался. - Точнее, я знаю, что никогда не смогу этого забыть. Этот взгляд будет преследовать меня всю жизнь.
     С сожалением смирившись с необходимостью еще на некоторое время отложить занятия любовью, Зак отстранил Джулию и сел.
     - Давай покончим с этим раз и навсегда.
     - (- чем? - испуганно переспросила Джулия. - Куда ты собрался?
     - У тебя есть видеомагнитофон? Теперь страх в голосе Джулии сменился неприкрытым изумлением.
     - Да, в гостиной.

***

     - Что ты делаешь? - Глядя на то, как Зак достает из дипломата кассету и вставляет ее в магнитофон, Джулия снова начала нервничать, но попыталась скрыть это, перейдя на небрежно-шутливый тон. - Надеюсь, что это "Грязные танцы", а не постельная сцена одного из твоих старых фильмов.
     Зак сел рядом с ней на диван, обнял ее за плечи и, притянув к себе, спокойно сказал:
     - Эту запись я смотрел сегодня уже несколько раз. Она - одна из конфискованных ФБР в Мех...
     Джулия не дала ему договорить. Судорожно вырываясь, она пыталась завладеть пультом дистанционного управления.
     - Я не хочу этого видеть! Никогда!
     - Мы должны посмотреть это вдвоем, Джулия. Ты и я. Тогда этот кошмар перестанет стоять между нами и тебе не нужно будет бояться.
     - Пожалуйста, Зак, не заставляй меня снова проходить через это! - Джулию начала бить крупная дрожь. - Я этого просто не выдержу!
     - Смотри на экран! - Зак был неумолим. - Хотя мы были там вместе, но до сегодняшнего дня я даже не подозревал, что делала ты в то время, как меня арестовывали. И мне кажется, что у тебя об этом тоже не очень четкое представление.
     - Ошибаешься! Я очень хорошо помню, что именно они делали с тобой! Так же как помню и о том, что все это происходило по моей вине!
     Зак насильно развернул ее лицом к экрану.
     - А сейчас я попрошу тебя смотреть не на меня, а на себя. И тогда ты увидишь то же, что увидел я, - женщину, страдающую даже больше, чем я сам.
     Джулия заставила себя смотреть на экран, на котором разворачивалась столь памятная ей сцена. Она слышала собственные истерические выкрики, видела, как Пол оттаскивает ее в сторону, приговаривая, что "все кончено", видела, как к ней подходит Хэдли и с гнусной ухмылкой передает ей обручальное кольцо. Видела, как она сама, рыдая, судорожно прижимает кольцо к груди.
     - Джулия, - с нежностью прошептал Зак, привлекая ее к себе, - постарайся посмотреть на себя со стороны. И тогда ты увидишь то, что вижу я. Ведь это всего лишь кольцо - кусок металла и несколько камней. А посмотри, как много оно для тебя значит.
     - Но ведь это было обручальное кольцо, которое ты выбрал для меня! Поэтому я так плакала.
     - В самом деле? - легонько поддразнил ее Зак. - А я-то думал, что плачешь оттого, что бриллианты недостаточно велики.
     Реплика подействовала. Правда, смех Джулии прозвучал еще несколько истерично, но слезы уже высохли.
     - А теперь, - ухмыльнулся Зак, покрепче прижимая ее к себе, - начинается моя самая любимая часть. Не смотри на то, что они делают со мной, - быстро добавил он, чувствуя, как она вздрогнула, увидев занесенные дубинки. - Лучше обрати внимание на то, что происходит в правом углу экрана. Должен отметить, что у вас замечательный хук правой, леди.
     Удивленно наблюдая за тем, как она с кулаками набросилась на Хэдли, Джулия испытывала странную смесь смущения и удовольствия. Значит, ей все-таки удалось хоть как-то поквитаться с этим мерзавцем.
     - Честно говоря, я почти ничего не помню, - прошептала она.
     - Неудивительно. Зато Хэдли, несомненно, запомнит это надолго. Особенно то, что произойдет сейчас. Когда Ричардсон попытался оттащить тебя и ты не смогла больше достать до Хэдли руками, ты...
     - Заехала ему ногой! - закончила Джулия, не веря собственным глазам.
     - И куда! Прямо в пах, - с гордостью констатировал Зак, наблюдая за происходящим на экране с нескрываемым удовольствием. - Ты даже не, представляешь, сколько людей в этом мире страстно мечтали бы повторить твой подвиг.
     Джулия молча кивнула. Она наблюдала за разворачивающимся на экране действием. Дело шло к развязке - вот уже ее тело безвольно обмякло в руках Пола, а доктор вонзил ей в руку шприц. На этом кассета заканчивалась.
     Не обращая внимания на продолжающий работать магнитофон, Зак повернулся к Джулии. Теперь его голос снова звучал совершенно серьезно:
     - Перед тем как окончательно забыть об этой истории, мне еще предстоит свести счеты с Хэдли. После того как я с ним разделаюсь, он окажется в одной из собственных камер.
     - Это не человек, а дьявол! Самый настоящий дьявол!
     - Зато ты, - все так же серьезно сказал Зак, приподнимая ее подбородок, - самый настоящий ангел. Знаешь, что я чувствовал каждый раз, когда смотрел эту запись?
     Джулия отрицательно покачала головой, и Зак продолжал:
     - Я чувствовал себя любимым. Искренне, беззаветно, преданно любимым. Даже будучи уверенной, что я сумасшедший и убийца, ты продолжала любить меня и плакать из-за меня. Я никогда не встречал женщину, которая бы обладала твоим мужеством... - Его губы коснулись уголка ее глаза и переместились ниже, к уголку рта. - Или которая бы умела любить так, как ты. - Руки Зака скользнули под майку и начали расстегивать пояс на джинсах Джулии. Одновременно его язык жадно раздвигал ее губы, делая поцелуй все глубже и глубже. Пальцы гладили нежную обнаженную кожу. Когда же Джулия наконец дрожащими руками расстегнула его рубашку и коснулась груди, он не смог сдержаться и застонал. Но, к сожалению, оказалось, что звон, который он поначалу принял за шум в ушах, имел совершенно другой источник. Кроме того, этот очередной посетитель не ограничился звонком и начал попросту колотить в дверь. Чертыхнувшись, Зак сел и протянул руку Джулии, намереваясь увести ее в спальню.
     - Джулия! - раздался за дверью голос Теда, после чего последовала очередная серия ударов.
     - Это мой брат!
     - Может, ты предложишь ему заглянуть к тебе завтра? Джулия уже собиралась именно так и поступить, но в это время за дверью снова послышался смеющийся голос Теда:
     - Открывай немедленно. Я же знаю, что ты там. Тем более что это в твоих же интересах.
     Поспешно приведя в порядок волосы и одежду, Джулия направилась к двери.
     - Думаю, что мне все же лучше открыть и узнать, чего он хочет.
     - Я подожду на кухне.
     - Но я бы хотела, чтобы ты с ним познакомился, раз уж он здесь.
     - Ты хочешь, чтобы я познакомился с ним прямо сейчас? - Зак выразительно опустил глаза вниз. - В таком виде?
     Нежные щеки Джулии окрасились ярким румянцем.
     - Теперь, по здравом размышлении, мне кажется, что тебе действительно лучше подождать на кухне.
     Джулия распахнула дверь как раз тогда, когда Тед уже занес руку для очередного удара. Окинув сестру понимающим, смеющимся взглядом, он весело сказал:
     - Прошу прощения за несвоевременный визит. Извините, что помешал. А где Бенедикт?
     - На кухне.
     - Понятно, - рассмеялся Тед.
     - Что тебе понятно и зачем ты пришел? - Джулия была смущена и раздосадована, но в то же время испытывала огромную признательность по отношению к брату. Потому что теперь, пусть и с некоторым запозданием, она поняла, кто именно передал ее письмо Полу.
     - Думаю, что мы сэкономим массу времени, если я объясню причину своего визита вам обоим одновременно. - С этими словами Тед направился прямиком на кухню, по пути лишь ненадолго задержавшись в спальне. Судя по всему, его что-то чрезвычайно забавляло.
     - Зак, это мой брат Тед. - Тихий голос Джулии заставил Бенедикта вздрогнуть от неожиданности. Он резко обернулся и.., увидел еще одно знакомое лицо.
     Заметив его реакцию, Тед кивнул:
     - Да, я был в Мехико вместе с Джулией. Немного придя в себя, Зак протянул руку.

     - Рад встретиться с вами при более благоприятных обстоятельствах.
     - Но не в данный момент, - улыбнулся Тед, пожимая протянутую руку. - И на вашем месте я бы приготовил себе выпить чего-нибудь покрепче. - Перехватив удивленный взгляд Джулии, он пояснил:
     - Отец желает видеть вас обоих. Немедленно! - последнее слово Тед произнес самым зловещим тоном, на который только был способен. - Кэтрин уже там. Помогает маме убедить отца спокойно подождать, вместо того чтобы приехать прямо сюда, что он собирался сделать поначалу, когда не смог тебе дозвониться.
     - Но к чему такая спешка? - удивленно спросила Джулия.
     Проигнорировав вопрос сестры, Тед прислонился к стене, засунул руки в карманы и повернулся к Заку:
     - А вы, случайно, не догадываетесь, почему отец Джулии так рвется поскорее перекинуться с вами парой слов? Зак налил в Стакан воды и залпом выпил.
     - Думаю, что догадываюсь.
     - Джулия, - с улыбкой повернулся Тед к сестре. - Тебе бы не мешало посмотреть на себя в зеркало. Ты выглядишь уж слишком.., э-э.., очаровательно-взъерошенно. А я пока позвоню отцу и скажу, что мы скоро будем.
     Развернувшись, Джулия направилась в спальню. Тед, обнаружив телефон, извлек из-под подушки трубку и начал набирать номер.
     Когда Тед вернулся на кухню, Зака там уже не было. Он появился несколько минут спустя аккуратно выбритый и причесанный. Тед, использовавший возникшую паузу для изучения содержимого многочисленных кухонных шкафчиков, спросил через плечо:
     - Вы случайно не в курсе, куда Джулия на этот раз поставила водку?
     - На этот раз? - рассеянно переспросил Зак, слишком поглощенный мыслями о предстоящей встрече со своим будущим тестем.
     - У Джулии есть одна довольно необычная привычка, - пояснил Тед, на всякий случай заглядывая под раковину. - Когда ее что-то беспокоит, она начинает переставлять вещи, наводить порядок. Это помогает ей успокоиться.
     - Я знаю, - улыбнулся Зак, вспомнив, как впервые застал ее за этим занятием в Колорадо.
     - Ну в таком случае вы не будете сильно удивлены, - продолжал Тед, открывая холодильник в поисках выпивки, - узнав, что с тех пор, как вас выпустили из тюрьмы, она сделала полную перестановку во всех шкафах, шкафчиках и тумбочках. А также перекрасила гараж. На верхней полке все бутылки и банки расставлены по размеру. Самые высокие - слева. На следующей полке она выстроила их в обратном порядке, очевидно в эстетических целях. А на прошлой неделе все было подобрано по цветам. На это стоило посмотреть.
     - Не сомневаюсь, - улыбнулся Зак, но улыбка получилась не слишком веселой. Ему было больно думать о том, какие страдания он причинил Джулии.
     - И это еще не все. - С этими словами Тед распахнул дверцу ближайшего шкафчика. - Здесь она расставила все в алфавитном порядке.
     - Что?..
     - Посмотрите сами.
     Заглянув через плечо Теда, Зак увидел, что все консервы, бутылки и коробки стояли ровными рядами, как солдаты на плацу.
     - Анчоусы, апельсиновый сок, арахис, - не веря собственным глазам, бормотал Зак. - Артишоки, бекон, блинная мука, фасоль... Она не правильно поставила фасоль!
     - Ничего подобного, - сказала вошедшая в кухню Джулия, тщетно пытаясь сохранять непринужденный вид под смеющимися взглядами мужчин. - Фасоль, как ей и положено, стоит на букву Б.
     - На Б? - с преувеличенной серьезностью спросил Зак, из последних сил сдерживая смех.
     - Конечно, - с достоинством ответила Джулия, снимая невидимую пылинку со своего безупречно чистого свитера. - Ведь слово "бобы" начитается на букву "б".
     - В таком случае, где водка? - прошептал Зак, зарываясь лицом в ее волосы. - Тед ее никак не мог найти. Джулия подняла на него смеющийся взгляд.
     - Естественно, она находится на букву С.
     - И какого же черта она там делает? - поинтересовался Тед, наконец находя бутылку.
     Давясь от смеха, Зак очень серьезно пояснил:
     - На букву С стоит все спиртное. Это же совершенно естественно.
     Джулия согласно кивнула, на этот раз и не пытаясь сдержать смех.
     - Жаль, что на выпивку уже не осталось времени. - Тед с сожалением поставил бутылку обратно в шкаф.
     - Я не хочу пить, - ответил Зак.
     - Боюсь, что вы об этом очень пожалеете. Полицейская машина Теда была припаркована за поворотом. Зак неохотно скользнул на заднее сиденье. На его лице появилось напряженное выражение.
     Джулия мгновенно почувствовала перемену в его настроении.
     - Что случилось?
     - Ничего. Просто полицейская машина не относится к моим любимым средствам передвижения.
     Глаза Джулии на мгновение потемнели, но она почти тотчас же взяла себя в руки, решив, что единственный способ поднять настроение и Заку, и себе - это обратить все в шутку.
     - Тед, - обратилась она к брату, стараясь говорить как можно серьезнее, но в глазах ее уже снова прыгали веселые чертики, - тебе следовало взять "блейзер" Карла. Заку он нравится гораздо больше, чем.., чем твоя машина.
     Мужчины весело рассмеялись.

Глава 79

     Зато пятнадцать минут спустя Заку уже было не до смеха. Он сидел в маленьком кабинете отца Джулии, в то время как преподобный Мэтисон нервно расхаживал взад-вперед и читал ему гневные нотации. Зак ожидал подобных нравоучений. Более того, он воспринял их как должное. Но он оказался совершенно не готов к тому, как именно это будет происходить. Зак почему-то представлял себе отца Джулии кротким человеком небольшого роста, который, соответственно, прочитает ему длинную, нудную лекцию по поводу многочисленных нарушенных им Божьих заповедей. Но он никак не предполагал, что преподобный Мэтисон окажется высоким, крепко сложенным мужчиной, вполне способным на довольно резкие, хлесткие и очень образные выражения. Его вступительная гневная тирада сделала бы честь даже Джорджу С. Скотту.
     - Я не могу простить ничего из того, что вы сделали! Слышите, ничего! - С этими словами Джим Мэтисон наконец завершил вступительную часть и уселся напротив Зака в потертое кожаное кресло. - Если бы я был подвержен бурным страстям, я бы вас просто отстегал кнутом. Хотя, честно говоря, даже мне очень трудно преодолеть это искушение. Из-за вас моя дочь испытала страх, унижение, всеобщее осуждение, а в придачу ко всему вы еще и едва не разбили ей сердце! Вы соблазнили ее в Колорадо! Я убежден в том, что вы это сделали! Или вы собираетесь отрицать?
     Как это ни было невероятно в сложившейся ситуации, но преподобный Мэтисон нравился Заку все больше и больше. Ему всегда хотелось иметь такого отца и когда-нибудь стать таким отцом для собственных детей - заботливым и в то же время принципиальным, умеющим привить детям понятия о добре и зле, о том, что хорошо и что плохо. Перед Заком стоял исключительно цельный, порядочный и честный человек, который был вправе ожидать подобных качеств и от окружающих. И похоже, что сейчас он задался целью устыдить Зака. Ну что ж, он в этом преуспел.
     - Так вы отрицаете, что соблазнили мою дочь? - сердито повторил Мэтисон.
     - Нет, - просто ответил Зак. А что еще он мог сказать?
     - Потом же вы отослали ее обратно, для того чтобы она в одиночку отбивалась от журналистов и защищала вас перед всем миром! После такого трусливого, безответственного поступка как вы можете вообще смотреть в глаза мне или ей?
     - Честно говоря, то, что я отослал ее из Колорадо, было единственным порядочным поступком с моей стороны. - Это были первые слова Зака в свою защиту.
     - Продолжайте, продолжайте. Будет очень интересно послушать, почему именно вы так считаете.
     - Я знал, что Джулия любит меня. И я отказался взять ее в Южную Америку ради нее самой, а не из личного эгоизма.
     - В таком случае не надолго же хватило вашей порядочности! Потому что уже через несколько недель вы стали планировать ее побег.
     Мэтисон сделал паузу, явно ожидая ответа, и Заку пришлось неохотно признаться:
     - Я думал, что Джулия беременна, и не хотел, чтобы она делала аборт или рожала ребенка одна, в маленьком городке, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
     Зак почувствовал, что его последние слова несколько растопили враждебность Мэтисона, хотя по холодному и язвительному голосу отца Джулии этого нельзя было сказать.
     - Если бы вы действительно обладали хоть малейшей порядочностью и смогли бы обуздать свою похоть там, в Колорадо, то вам бы не пришлось беспокоиться о ее беременности. Или я не прав?
     Несмотря на злость и замешательство, которые вызвала у Зака последняя реплика Мэтисона, его искренне позабавило то, как сурово и чисто по-церковному было произнесено слово "похоть".
     - Молодой человек, я был бы очень признателен, если бы вы все-таки удостоили меня ответом.
     - По-моему, ваше последнее утверждение не нуждается в ответе. Он совершенно очевиден.
     - И вот теперь, - сердито продолжал Мэтисон, - вы снова заявились сюда на своем личном самолете и снова выставили мою дочь на всеобщее обозрение! Вы что, хотите окончательно сделать из нее посмешище и разбить ей сердце? Я достаточно читал о вас и о вашем образе жизни еще до того, как вы попали в тюрьму. Все эти оргии, попойки, обнаженные женщины, грязные фильмы! Что вы мне на это скажете?
     - Я за всю свою жизнь не сделал ни одного грязного фильма, - ответил Зак, тем самым молчаливо соглашаясь со всеми остальными обвинениями.
     Джим Мэтисон с трудом удержался от улыбки.
     - По крайней мере лжецом вас не назовешь. Между прочим, вы знаете, что Пол Ричардсон влюблен в Джулию? Он хочет жениться на ней и спрашивал моего благословения. Он очень хороший, порядочный человек с твердыми принципами. И жена ему нужна на всю жизнь, а не до тех пор, пока ему не вскружит голову очередная грудастая блондинка. Он хочет иметь детей. Ради Джулии он готов на очень многое. Даже на то, чтобы поехать в Калифорнию и увидеться с вами. Он сам происходит из такой же дружной, любящей семьи, как наша. Он сможет создать вокруг Джулии ту атмосферу, к которой она привыкла. Что вы мне на это скажете?
     Несмотря на острый приступ ревности, Зак внезапно сообразил, что Мэтисон просто использует Ричардсона для того, чтобы подчеркнуть его собственные недостатки в качестве потенциального мужа Джулии. Кроме того, он совершенно сознательно и очень ловко поставил Зака в такое положение, что тот должен был либо немедленно выложить все карты на стол, либо признать свое поражение и уехать. Даже чувствуя внутренний дискомфорт, Зак невольно восторгался своим будущим тестем. Поудобнее устроившись на стуле, он спокойно начал:
     - Я могу сказать только следующее. Я вполне допускаю, что ваш Ричардсон просто ангел во плоти и что он влюблен в Джулию. Но дело в том, что я тоже люблю ее. И, что еще более важно, Джулия любит меня. Мне совершенно безразличны грудастые блондинки, равно как брюнетки, рыжие и все остальные женщины, за исключением Джулии. Я тоже хочу иметь детей. Я тоже готов ради нее на очень многое. Я не могу изменить прошлое, но зато могу изменить свой теперешний образ жизни. Я не могу ничего поделать с тем, что моя семья не была ни дружной, ни любящей, но я уверен, что Джулия поможет мне понять, какой должна быть настоящая семья. Если мне не суждено получить вашего благословения, то мне бы очень хотелось услышать просто согласие, пусть даже неохотное.
     Скрестив руки на груди, Мэтисон посмотрел прямо в глаза Заку.
     - Мне кажется, что я еще не слышал от вас слова "брак".
     - По-моему, это подразумевается само собой.
     - И кто же это подразумевает? Разве Джулия уже дала вам свое согласие после того, как вы приехали?
     - У меня не было времени поговорить с ней об этом.
     - Даже за тот час, который вы сидели у нее дома, отключив предварительно телефон? - с преувеличенным удивлением поинтересовался Мэтисон.
     У Зака появилось странное чувство, что он сейчас вспыхнет, как пристыженный подросток.
     - Мне кажется, - резко продолжал Мэтисон, - что у вас несколько искаженные представления о том, что такое порядочность и нравственность. В том мире, в котором вы живете, принято сначала сожительствовать, потом рожать детей, а уже потом, если придет охота, жениться. Но подобный порядок вещей совершенно не принят в мире Джулии, в моем мире и в Божьем мире вообще!
     С трудом подавив желание заерзать в кресле, Зак коротко сказал:
     - Я собирался жениться на ней прямо сегодня. По дороге в Калифорнию мы бы сделали остановку на озере Тахо.
     Резко наклонившись вперед, Мэтисон снова заговорил, и на этот раз его голос даже дрожал от возмущения:
     - Вы что?! Вы знали друг друга всего лишь неделю, вы спали вместе, а теперь вы хотите, чтобы она бросила все и уехала с вами, даже толком не будучи замужем? Ведь нельзя же в самом деле считать браком какую-то убогую гражданскую церемонию! У нее есть работа, есть семья, есть друзья и знакомые, наконец! Кто она, по-вашему, какая-то безмозглая животинка, которую можно водить за собой на поводке и периодически выгуливать в Диснейленде? Честно говоря, до того, что вы сказали несколько минут назад, я был о вас лучшего мнения.
     Ловушка была расставлена очень умело, и Зак шагнул прямо в нее.
     - Я, кажется, вас не совсем понимаю. Чего вы хотите?
     - Я хочу, чтобы вы вели себя, как подобает порядочному цивилизованному человеку, и предполагаю, что вы должны пойти на определенные жертвы. Я хочу, чтобы будущий муж моей дочери сначала получше узнал ее и обращался с ней с уважением и должным почтением, как должны мы обращаться с нашими женщинами согласно Божьим заповедям. И лишь после этого он может сделать предложение, и при условии, что она согласится, по прошествии должного времени можно обвенчаться. Медовый месяц, - неумолимо продолжал Мэтисон, - состоится после свадьбы. Если вы согласны на эти жертвы, то тогда, и только тогда, я дам вам свое благословение или даже сам обвенчаю вас. Причем учтите, что только в этом случае Джулия будет чувствовать себя по-настоящему счастливой. Я достаточно ясно все объяснил?
     - Вполне, - нахмурился Зак. Мэтисон тотчас же снова пошел в атаку.
     - Конечно, если для вас дороже личные удобства и чисто физическое удовлетворение, если те небольшие жертвы, о которых я вас попросил, для вас неприемлемы, то тогда...
     - Я не сказал, что они неприемлемы, - перебил Зак. У него в голове все смешалось. Но одна мысль заглушала все прочие - с некоторым запозданием Зак осознал, что Джулии действительно бы очень хотелось, чтобы ее венчал отец.
     - Вот и прекрасно, Зак, - улыбнулся преподобный Мэтисон, впервые обращаясь к будущему зятю по имени. - Теперь можно считать, что мы обо всем договорились.
     Вовремя заметив довольную улыбку Джима Мэтисона, Зак очнулся от собственных мыслей и тотчас же сообразил, что его вынудили согласиться на некоторые совершенно невозможные условия.
     - Не обо всем. Я, конечно, сам хочу остаться в вашем городе столько, сколько смогу. Но нет никакой необходимости в том, чтобы мы с Джулией узнали друг друга получше, прежде чем я сделаю ей предложение. Так же как нет никакой необходимости ждать свадьбы несколько месяцев. Я сделаю ей предложение прямо сейчас, и как только она согласится, можно смело считать, что помолвка состоялась.
     - Считать, что помолвка состоялась, можно лишь после того, как вы наденете ей на палец обручальное кольцо. Формальности и традиции - это не пустой звук, молодой человек. Что же касается определенного воздержания до свадьбы, то это лишь придаст особый, дополнительный смысл самой брачной церемонии.
     - Считайте, что вы меня убедили, - несколько раздраженно буркнул Зак, хотя отнюдь не был уверен в собственных словах.
     Мэтисон улыбнулся.
     - Когда вы хотите пожениться?
     - Как можно скорее. Максимум через пару недель. Я поговорю с Джулией.
     - Мамочка, может быть, тебе все же помочь? - спросила Джулия, наблюдая за тем, как миссис Мэтисон ставит на стол поднос с печеньем.
     - Спасибо, дорогая, не нужно. Так приятно наблюдать за тем, как вы, дети, сидите здесь и разговариваете. Я так рада, что наконец все вы счастливы.
     Правда, в данный момент счастье Джулии было омрачено сильным волнением. Глядя на закрытую дверь в кабинет отца, она лишь краем уха слушала добродушные поддразнивания Теда и Кэтрин.
     - Что там в конце концов происходит? - не выдержала она.
     Тед широко ухмыльнулся и посмотрел на часы.
     - Ты и сама прекрасно знаешь, что там происходит. Папа читает одну из своих знаменитых добрачных лекций будущему жениху.
     - Зак еще не сделал мне повторного предложения. Кэтрин не поверила собственным ушам.
     - Неужели у тебя есть какие-то сомнения по этому поводу? И это после того, что он наговорил тебе перед половиной Китона?
     - Нет. Наверное, нет. Но он там уже так долго. Обычно папины лекции гораздо короче.
     - Конечно. - Тед и не думал скрывать того, что все происходящее его откровенно забавляет. - Ведь сперва отец должен дать ему хорошенькую нахлобучку за то, что он тебя похитил.
     - Я считаю, что Зак уже вполне расплатился за тот случай. Слишком многое ему пришлось пережить с тех пор.
     Кэтрин засмеялась, чуть не поперхнувшись при этом кока-колой.
     - Боюсь, что ему придется пережить еще больше, если он проглотит наживку и согласится на обычные условия отца.
     - Какие условия?
     - Обычные, типа "традиции-прежде-всего", "никакого-секса-до-свадьбы", "длительные-помолвки-это-очень-хорошо" и тому подобное. Обычный набор, который отец пытается навязать каждому очередному жениху.
     Джулия рассмеялась.
     - А-а, это. Зак никогда не согласится. Он старше, умнее и искушеннее всех тех, с кем папа имел дело до сих пор.
     - Он согласится, - рассмеялся Тед. - У него просто нет другого выбора. Ведь в данном случае перед ним не просто священник, а еще и твой отец, который к тому же имеет на него изрядный зуб. Он обязательно согласится, хотя бы для того, чтобы не обострять отношений с будущим тестем.
     - Ты хочешь сказать, - поправила мужа Кэтрин, - что надеешься на то, что он согласится, потому что сам ты в свое время согласился.
     Тед наклонился к жене и игриво ущипнул ее за ухо.
     - Перестань, ты смущаешь Джулию.
     - Джулия смеется. По-моему, если кто-то здесь и смущается, так это ты.
     - Я смущаюсь, моя любимая болтливая женушка, потому что вспоминаю о самом длинном, самом мучительном месяце в моей жизни. А также о том, во что превратилась наша первая брачная ночь в результате этого месячного воздержания.
     Кэтрин с любовью посмотрела на мужа. Казалось, что на некоторое время они вообще забыли о присутствии Джулии.
     - Это была замечательная ночь. Такая, как будто.., как будто мы действительно впервые были вместе. Мне кажется, именно ради этого ощущения твой отец и просит всех подождать до свадьбы.
     - Как приятно иногда почувствовать себя невидимкой, - напомнила о себе Джулия, но в это время открылась дверь в кабинет, и все, как по команде, повернулись туда.
     Преподобный Мэтисон казался вполне довольным собой и жизнью, чего никак нельзя было сказать о Заке, выглядевшем несколько ошеломленно и не слишком весело. Тед мгновенно оценил ситуацию, и его плечи начали трястись от смеха.
     - Он согласился! Я узнаю этот обалдевший и сердитый вид. Подумать только, киноидол моей юности, человек, фотографиями которого была увешана вся моя комната, оказался таким же простым смертным, как все, еще одним послушным комком глины в опытных руках преподобного Мэтисона. Кажется, папе удалось то, что не удалось тюрьме.
     Бросив задумчивый взгляд в сторону веселой компании, засевшей в гостиной, Зак направился к ним, но был остановлен миссис Мэтисон, которая предложила ему заглянуть в столовую и немного перекусить. Взглянув на часы, Зак поблагодарил за приглашение, но вежливо отказался.
     - Боюсь, что уже поздно, миссис Мэтисон, а мне еще нужно найти какую-то гостиницу.
     Перехватив вопросительный взгляд жены, Джим Мэтисон улыбнулся и кивнул. Получив молчаливое согласие мужа, Мэри Мэтисон снова обратилась к Заку:
     - Мы были бы очень рады, если бы вы остановились у нас.
     Подумав о том беспокойстве, которое он причинит своим постоянным присутствием, и о том безумном количестве телефонных разговоров, которые ему предстояли, раз уж он решил остаться в Китоне, Зак отрицательно покачал головой.
     - Большое спасибо, но я думаю, что мне все же лучше остановиться в гостинице. Мне предстоит довольно много работы и, возможно, кое-какие деловые встречи. Очень не хотелось бы вас стеснять.
     Зак не заметил того, как странно на него посмотрела Джулия при упоминании о гостинице. Сейчас ему хотелось только одного - поскорее остаться вместе с Джулией в отдельном номере, заказать шампанское и наконец в соответствующей, спокойной обстановке сделать ей предложение.
     - Ты не подвезешь меня до гостиницы? - спросил он.

Глава 80

     - Приехали, - Джулия остановила машину у единственного мотеля, который имелся в окрестностях Китона. - Лучший китонский мотель.
     Зак в ужасе смотрел на длинное, обшарпанное здание с совершенно одинаковыми черными дверями, вызывавшими неприятные ассоциации с гнилыми зубами, на пустой плавательный бассейн, находящийся чуть ли не на самой автостраде, и не верил собственным глазам. Потом перевел взгляд на неоновую вывеску, гордо красовавшуюся над входом, и подумал, что это уже слишком. Вывеска гласила: "Мотель "Приляг и отдохни".
     - Послушай, не может быть, чтобы поблизости не было ничего другого.
     - Не хочется тебя огорчать, но это действительно так, - давясь от смеха, ответила Джулия.
     Перед стойкой регистратора на металлическом стуле сидел человек в стетсоновской шляпе и жевал табак. Ему было достаточно одного-единственного взгляда, чтобы определить, кто пожаловал в его мотель.
     - Привет, Джулия, - поздоровался он, при этом продолжая бесцеремонно разглядывать Зака.
     Как только Зак понял, что надеждам на спокойный тихий вечер наедине с Джулией сбыться не суждено, его настроение начало катастрофически портиться.
     - Не возражаете, если я оставлю это у себя в качестве сувенира? - спросил похожий на ковбоя администратор, после того как Зак заполнил регистрационную карточку.
     - Нет.
     - Зак Бенедикт, - благоговейно прошептал администратор, разглядывая его роспись. - Кто бы мог подумать, что такое когда-нибудь случится? Зак Бенедикт собственной персоной останавливается в моем мотеле.
     - Думаю, что такого себе не мог бы представить никто, - оборвал эти излияния Зак. - И я в первую очередь. Полагаю, что у вас, конечно, нет номеров люкс?
     - Ну почему же. У нас есть специальный номер люкс для новобрачных.
     - Вы шутите? - хмуро поинтересовался Зак, обводя взглядом убогое здание. Но вот он увидел освещенное озорной улыбкой лицо Джулии, и его настроение вновь улучшилось.
     - Вовсе нет, - обиженно проговорил администратор. - Между прочим, там есть даже кухонька.
     - Как романтично. Против такого просто невозможно устоять. Я возьму его. - Мелодичный, приглушенный смех Джулии оказывал на него магическое воздействие, и Зак тоже начал улыбаться. Они вышли из помещения конторы и направились к двери, которую им указал администратор.
     - Послушай, или я становлюсь слишком мнительным, или этот парень действительно стоит под козырьком и смотрит нам вслед, желая убедиться, зайдешь ты вместе со мной в номер или нет.
     - Ну что ты, он желает убедиться также в том, закроем ли мы за собой дверь, а если закроем, то как долго я тут пробуду. К завтрашнему утру весь город будет знать ответы на эти вопросы.
     Включив свет, Зак бегло осмотрел комнату и тотчас же поспешно выключил его.
     - Сколько времени мы можем провести в твоем доме, не боясь переполошить всех сплетниц и сплетников вашего города?
     Джулия, которой очень хотелось, чтобы он поскорее снова сказал, что любит ее, и рассказал, что собирается делать дальше, слегка задумалась, но потом все же решилась:
     - Это зависит от твоих намерений.
     - У меня самые честные намерения, но им придется подождать до завтра. Я категорически отказываюсь обсуждать подобные вопросы в комнате с пурпурными стульями и кроватью в форме сердца, застеленной красным бархатом.
     Джулия с облегчением рассмеялась. Зак привлек ее к себе и, тоже смеясь, начал целовать родное лицо.
     - Я люблю тебя, - шептал он. - Ты сделала меня таким счастливым. Ты превратила ту неделю в Колорадо в настоящий праздник. Ты превращаешь эту жуткую комнату в роскошный будуар одним своим присутствием. Даже в тюрьме, ненавидя тебя, я не мог не вспомнить о том, как ты тащила меня, окоченевшего от холода, домой, как ты танцевала со мной, как ты любила меня. Ты снилась мне каждую ночь, и я просыпался в холодном поту.
     Джулия потерлась щекой о его грудь.
     - Когда-нибудь ты обязательно должен взять меня в Южную Америку и показать свою лодку. Я так мечтала о том, как буду жить там с тобой.
     - Ту посудину и лодкой-то назвать было нельзя. Раньше у меня была настоящая, большая яхта. Я обязательно куплю другую, и мы отправимся на ней в круиз.
     Джулия покачала головой.
     - Нет, мне бы хотелось пожить с тобой именно на той лодке. Пусть даже всего лишь неделю.
     - Мы сделаем и то, и другое. - Понимая, что пора расставаться, Зак неохотно отпустил Джулию. - В Калифорнии сейчас на два часа меньше, и мне сегодня обязательно нужно кое-куда позвонить. Когда мы снова увидимся?
     - Завтра?
     - Естественно, завтра, - сухо ответил Зак. - Меня интересует, в котором часу?
     - Чем раньше, тем лучше. Завтра у нас очень большой праздник. Парад, карнавал, пикник, фейерверк и тому подобное. Двухсотлетие будут праздновать целую неделю.
     - Звучит многообещающе, - сказал Зак и сам удивился тому, что сделал это совершенно искренне, без малейшей иронии. - Забери меня отсюда в девять, и я угощу тебя завтраком.
     - Я знаю одно такое славное место - там лучшая еда в городе.
     - И что же это за место?
     - "Макдональдс", - поддразнила его Джулия и весело рассмеялась, увидев испуг на его лице. Легонько поцеловав его в щеку, она убежала.
     Все еще улыбаясь, Зак закрыл дверь, включил свет, подошел к невероятной кровати и с некоторой брезгливостью поставил на нее дипломат. Достав оттуда свой телефон, он в первую очередь позвонил Фаррелам, так как знал, что они с нетерпением ждут известий о результате его поездки. Ему пришлось некоторое время подождать, пока Джо О'Хара отыщет Мэтта и Мередит среди многочисленных гостей.
     - Итак? - Мэтт без всяких предисловий перешел к волнующему его вопросу. - Как там поживает Джулия? Мередит здесь, рядом со мной, она слушает тебя по второму телефону.
     - Джулия поживает просто замечательно.
     - Вы уже поженились?
     - Нет, - неохотно признался Зак, злясь на самого себя за дурацкое соглашение, навязанное ему отцом Джулии. - Мы решили не торопиться.
     - Что? - фыркнула Мередит. - Мы просто думали, что к этому времени вы уже должны быть в Тахо.
     - Я все еще в Китоне.
     - А-а.
     - В лучшем китонском мотеле под названием "Приляг и отдохни".
     В трубке послышался сдавленный смех Мередит.
     - В номере люкс для новобрачных. Смех стал громче.
     - Здесь даже есть кухонька. Теперь уже Мередит хохотала вовсю.
     - Боюсь, что ваш пилот тоже застрял в этом жутком месте. Мне, наверное, нужно было пригласить его на партию в покер.
     - Если ты все-таки на это решишься, - вмешался Мэтт, - то помня, что очень сильно рискуешь остаться без большей части своих денег.
     - Он даже не сможет разглядеть карт. Его ослепит великолепие красного бархата на кровати в форме сердца и пурпурных стульев. Как там гости?
     - Я очень вежливо всем объяснил, что тебе внезапно пришлось уехать по срочному делу. Мередит взяла на себя роль хозяйки. Пока все идет просто чудесно.
     Внезапно Зак вспомнил об обручальном кольце и о шикарных ювелирных магазинах, принадлежащих "Бэнкрофт энд Компани".
     - Мередит, могу я тебя попросить об одном одолжении?
     - О чем угодно, Зак.
     - Мне срочно нужно обручальное кольцо. Желательно уже завтра утром. Я совершенно точно знаю, что хочу, но здесь мне ничего похожего не найти, а в Далласе меня тотчас же узнают. Мне бы очень этого не хотелось, потому что тогда сюда сразу налетит толпа журналистов, а встреча с прессой сейчас совершенно не входит в мои планы.
     Мередит не нужно было долго объяснять - она сразу все поняла.
     - Просто опиши мне, что именно ты хочешь. Завтра, как только откроются магазины, я позвоню директору нашего ювелирного в Далласе, и он подберет для тебя несколько колец на выбор. Стив сможет забрать их уже в четверть одиннадцатого.
     - Ты - ангел. А теперь слушай. Я хочу...

Глава 81

     На следующий день Зак понял, что празднование двухсотлетия маленького техасского городка - дело весьма непростое. Оно включало в себя массу разнообразных мероприятий, которые должны были продолжаться целую неделю. Это и вступительная речь мэра, и многочисленные парады по главной улице, и спортивные соревнования, и костюмированные представления, и многое-многое другое.
     - А вот наш мэр Адлесон, - сказала Джулия, когда они пришли в небольшой парк в самом центре города и остановились в тихом месте, подальше от людских глаз. Она кивнула в сторону высокого мужчины лет пятидесяти, который торопливо поднимался на помост, со всех сторон обтянутый красно-бело-синей материей. - А вон та женщина в желтом льняном платье - его жена Мэриэн, - продолжала Джулия, показывая на симпатичную женщину в стильном полотняном платье и шляпке, сидевшую на специально построенной трибуне для почетных гостей и ожидавшую начала речи своего мужа. - Мэр Адлесон овдовел много лет назад. Они с Мэриэн встретились только в позапрошлом году, в Далласе - она там работала художником по интерьерам. Он привез ее сюда, и они поженились. У них замечательное ранчо недалеко от города, а сейчас они еще строят и новый дом на холме. Очень славные люди.
     Притянув ее поближе к себе, Зак зарылся лицом в роскошные волосы.
     - А ты все равно лучше. Джулия слегка прижалась к нему и тотчас же почувствовала, как напряглось его тело.
     - Ты лучше всех...
     Судорожно сглотнув, Зак попытался сосредоточиться на Адлесоне. Голову мэра венчала густая копна седеющих светло-русых волос, и Зак подумал о том, насколько это типично для здешних мест. Но несмотря на свою чисто техасскую внешность, мэр очевидно разделял пристрастие всех политиков к длинным, помпезным речам, потому что говорил он более получаса, разглагольствуя о великом сражении, которое когда-то произошло на китонской земле, об истории города, начиная с самого его основания. Буквально на пятой минуте Зак полностью отключился от происходящего, мысленно взвешивая все достоинства и недостатки сценариев, которые он успел прочитать на прошлой неделе. Из задумчивости его вывело громко произнесенное собственное имя. Мэр, очевидно, закончил знакомить сограждан с историей города, и переключился на его особу.
     - Перед тем как перейти к основной части праздника, - говорил мэр, - я бы хотел сказать еще несколько слов о госте нашего города. Ведь ни для кого из вас не секрет, что в настоящее время в Китоне находится Захарий Бенедикт, который приехал навестить Джулию Мэтисон. Также ни для кого из вас не секрет, что до сих пор штат Техас был не слишком гостеприимен по отношению к нему. И я прекрасно понимаю, как вы хотите загладить эти малоприятные впечатления и изменить его мнение о нас, техасцах, в лучшую сторону. Но мне кажется, что лучший способ для этого - просто дать ему спокойно пожить среди нас и сделать свои собственные выводы. Вы хорошо знаете, через что ему пришлось пройти, знаете и то, что люди обычно повсюду преследуют кинозвезд и охотятся за их автографами. Вполне возможно, что вообще не существует такого места, где бы Зак мог расслабиться и где бы с ним обращались как с простым смертным. Мы, китонцы, должны предоставить ему такую возможность. Пусть он увидит, что значит жить в таком городе, как наш, в родном городе Джулии, в городе, где все люди заботятся и беспокоятся друг о друге!
     Этот призыв был встречен бурными аплодисментами, барабанным боем, а также дружелюбными улыбками сотен людей, которые как по команде повернулись к Заку. Зак вежливо улыбался в ответ.
     Но спустя несколько часов он в полной мере оценил то, что сделал для него мэр, потому что китонцы, судя по всему, вняли призыву, и Зак, который за последние пятнадцать лет вообще не мог позволить себе роскоши появиться в общественном месте, провел совершенно восхитительный день. По мере того как день этот двигался к вечеру, он обнаружил, что получает огромное удовольствие от таких простых и незамысловатых занятий, как посещение многочисленных павильончиков с домашней выпечкой и вязаными скатертями, от поглощения хот-догов, обильно сдобренных горчицей, от перешучивания с Тедом и Кэтрин по поводу того, были ли результаты многочисленных игр и соревнований заранее предопределены или в них все же присутствовал элемент случайности. Главное, что рядом была Джулия, которая, как он обнаружил еще в Колорадо, обладала удивительной способностью самые прозаические вещи превращать в восхитительное приключение.
     Кроме того, было совершенно очевидно, что она является всеобщей любимицей, и симпатии многочисленных горожан теперь распространились и на него тоже. Ведь после вчерашнего происшествия в спортивном зале никто не сомневался, что он приехал в Китон с самыми честными намерениями. И Зак отчаянно хотел окончательно убедить их в этом, надев на палец Джулии обручальное кольцо, которое он выбрал сегодня утром, но выжидал наиболее подходящего момента. Ему хотелось, чтобы это событие стало веселым, ярким и запоминающимся, чтобы оно окончательно стерло память о том, предыдущем кольце и особенно о той обстановке, в которой Джулия его получила.
     Солнце уже клонилось к закату, а они все еще продолжали бродить среди шумных, ярко освещенных павильончиков. Зак ловил на себе нетерпеливые, любопытные взгляды китонцев, которые явно чего-то ожидали от него, и кольцо с великолепным десятикаратным бриллиантом начинало жечь ему карман.
     - Не хочешь покататься? - спросил он, когда Джулия остановилась у чертова колеса.
     - Только если ты пообещаешь не раскачивать кабинку. - С этими словами Джулия развернула какую-то розовую карамельку и сунула ее в рот Заку.
     - Мне даже в голову такое не приходило, - солгал Зак, усердно жуя конфету. - Джулия, эта штука просто чудовищна на вкус. Как ты можешь это есть? Дай мне еще кусочек.
     Джулия рассмеялась и достала из кармана еще один липкий розовый комок.
     - Ты понимаешь, - сказала она, - я попросила не раскачивать кабинку, потому что я.., я немного боюсь высоты.
     - Ты? - недоверчиво переспросил Зак. - Да ведь несколько минут назад именно ты чуть всех нас не угробила в этой летающей капсуле. Я думал, что у меня оторвется голова, когда ты начала ее раскручивать.
     - Это совсем другое. Там мы были в замкнутом пространстве. А чертово колесо всегда открыто, и поэтому на нем немного страшновато.
     Зак уже собирался купить билеты, чтобы хоть немного поквитаться за летающую кабину, но в это время сзади раздался зычный голос зазывалы:
     - Приходите к нам, и вы выиграете самое настоящее позолоченное кольцо с искусственным драгоценным камнем. Сбейте пять мишеней, и вы получите кольцо! Сбейте десять, и получите главный приз - огромного плюшевого медведя, которого сможете подарить своей девушке!
     Зак обернулся и с интересом взглянул на непрерывно движущихся уток-мишеней, на пневматические ружья, стилизованные под дробовики, и на поднос с кольцами. Он увидел тускло мерцающие "драгоценные камни", цвет которых варьировался от яично-желтого до ядовито-красного, и тут его осенило.
     - Мне казалось, что ты собирался покататься на чертовом колесе, - сказала Джулия, когда он решительно взял ее под руку и развернул на сто восемьдесят градусов.
     - Совершенно верно, но для начала я хочу выиграть для тебя "самое настоящее позолоченное кольцо с искусственным драгоценным камнем".
     - Сколько раз будете стрелять? - спросил хозяин павильончика и обалдело замолчал, уставившись на посетителей. - Послушай, парень, твое лицо мне чертовски знакомо. - Протянув Заку дробовик, он повернулся к Джулии. - Твой парень, он... Он страшно похож на того актера.., ну, как же его там.., ну, вы его знаете...
     Видя, что, несмотря на кажущееся безразличие, Зак искоса наблюдает за ней, Джулия озорно улыбнулась.
     - Такой красивый парень? - подсказала она зазывале. - Темноволосый? С крупными чертами лица?
     - Да-да, именно он!
     - Стивен Сигал! - радостно выпалила Джулия, и Зак промахнулся. Опуская винтовку, он с укором посмотрел на Джулию и снова вернулся к мишеням.
     - Нет, не он. Тот парень повыше, постарше, да и пожалуй покрасивее.
     - Уоррен Битти! - еще радостнее воскликнула Джулия, и Зак промахнулся во второй раз.
     - Джулия, - строго одернул он ее, но его плечи тряслись от смеха. - Я не пойму, ты хочешь получить кольцо или нет?
     - Нет, - с лучезарной улыбкой ответила Джулия. - Я хочу плюшевого медведя.
     - А тогда перестань говорить мне под руку и дай подстрелить этих дурацких уток, прежде чем вокруг нас соберется толпа.
     Джулия оглянулась по сторонам и увидела, что, несмотря на искреннее желание внять призыву мэра, многие китонцы не смогли удержаться от соблазна и собрались посмотреть, как самый настоящий, живой Зак Бенедикт будет стрелять из винтовки. Пусть даже на этот раз его мишенью были не мафиози, шпионы или просто бандиты, а обычные металлические утки.
     Все остальные восемь выстрелов попали в цель, и кто-то в толпе даже зааплодировал, правда, на него тут же зашикали.
     - А теперь отвернись, пожалуйста, на секунду, - обратился Бенедикт к Джулии и, после того как она выполнила его просьбу, подмигнул зазывале. - А не то я нервничаю и могу промахнуться.
     Быстро достав из кармана кольцо с огромным бриллиантом, он положил его на поднос, после чего снова поднял винтовку и дважды промахнулся, но на этот раз уже специально.
     - Все, можешь поворачиваться. - С этими словами Зак отложил ружье и взяв поднос с кольцами, протянул его Джулии. - Выбирай.
     - Все-таки кольцо, - Джулия была явно разочарована и не замечала обалдевшего зазывалу, который не мигая уставился на поднос. - А как же мой плюшевый медведь?
     - Прости, но последние два раза я промахнулся. Так какое кольцо тебе больше нравится?
     Джулия взглянула на изобилие стразов всех цветов радуги в дешевых позолоченных оправах. И увидела бриллиант. Он был больше всех искусственных камней и сверкал, отражая разноцветные огни чертова колеса. Узнала она и огранку - точно такая же, как у бриллиантов на ее старом кольце.
     - Тебе нравится? - серьезно спросил Зак. Столпившиеся вокруг тира люди безошибочно почувствовали, что там сейчас происходит что-то очень важное и необычное. Лучшим тому подтверждением было выражение лица зазывалы, который все еще не мог оправиться от шока. Толпа подалась поближе, чтобы лучше видеть происходящее.
     - Очень нравится, - тихо ответила Джулия, но ее голос слегка дрожал.
     - - Тогда, может быть, мы заберем кольцо с собой и найдем подходящее место, чтобы его примерить? - Джулия молча кивнула, Зак забрал с подноса кольцо и сквозь расступившуюся толпу повел ее прямо к чертову колесу. - А теперь сюда. И поскорее, - добавил он, потому что как раз в эту секунду зазывала из тира пришел в себя и громоподобным голосом объявил всем собравшимся:
     - Послушайте, только что этот парень.., ну тот, который похож на Уоррена Битти.., достал из кармана кольцо с бриллиантом размером с булыжник и подарил его ей!
     Мистер и миссис Мэтисон стояли рядом с каруселью и мирно беседовали с мэром, его женой и родителями Кэтрин, прилетевшими специально на торжества, когда к ним подбежали возбужденные Тед и Кэтрин.
     - Ну вот, - радостно провозгласил Тед. - Теперь все официально. Помолвка наконец состоялась, - сообщил он и, желая поддеть отца, добавил:
     - Они обручились кольцом, которое Зак выиграл в тире.
     - Едва ли это можно считать официальной помолвкой, - нахмурился преподобный Мэтисон.
     - Я пошутил, папа. Это самое настоящее обручальное кольцо.
     Все оживились и стали оглядываться в поисках счастливой пары, чтобы поздравить их с обручением.
     - Где же они? - засуетилась миссис Мэтисон, радостно улыбаясь.
     Кэтрин показала в сторону чертова колеса, у основания которого собралась возбужденно гудящая толпа.
     - Они там, наверху. На вершине мира. К тому времени, как они дошли до чертова колеса, из толпы стали раздаваться подбадривающие выкрики:
     - Поцелуй ее, Зак! Поцелуй ее! - А фотограф из "Китон крайер" приник к видоискателю камеры, поджидая удачного момента, чтобы сделать снимок. Колесо не двигалось.
     Обняв Джулию, Зак свободной рукой приподнял ее подбородок.
     - По-моему, они не собираются отпускать нас до тех пор, пока мы не поцелуемся.
     Разрумянившаяся Джулия улыбнулась и закусила губу. Ее глаза сияли.
     - Никогда не поверю, что ты собираешься сделать это прямо здесь, на глазах у всех. Ты же терпеть не можешь рекламы.
     - Но не такой рекламы, - прошептал Зак, наклоняясь к ее лицу. - Весь этот чертов мир был свидетелем нашего несчастья. Так пусть же теперь увидят, что происходит, когда огрубевший беглый преступник встречается с ангелом, который поверил в него. Поцелуй меня, Джулия.
     Толпа внизу разразилась приветственными возгласами. Мэр Адлесон улыбнулся жене и повернулся к Теду.
     - Твой отец заставил его дать обычное обещание? - поинтересовался он.
     - А как же! - весело рассмеялся Тед.
     - Бедняга, - покачал головой Адлесон, глядя на то, как долго и страстно Зак целует свою невесту. - Боюсь, та" долго ему не выдержать!
     - Я тоже, - согласился Тед.
     - Когда свадьба?
     - Зак говорил что-то насчет двух недель.
     - Думаю, - сказал один из друзей Теда по имени Джон Грейсон, - что они покажутся ему двумя годами. - Он повернулся к жене:
     - Помнишь, Сюзан?
     Сюзан кивнула и улыбнулась Кэтрин.
     - Твой свекор невероятно коварный человек.
     - И очень мудрый, - вмешался мэр Адлесон.
     - Перед нашей свадьбой, дорогой, ты был совсем другого мнения, - напомнила ему Мэриэн.
     - Совершенно верно, но сразу после свадьбы мое мнение резко изменилось.
     - Остается надеяться, - подвел итог Грейсон, задумчиво глядя на целующуюся пару, - что он знает о целебных свойствах холодного душа.

Глава 82

     - Джулия, дорогая, прошу тебя, прекрати. Я больше этого не выдержу, - бормотал Зак несколько вечеров спустя, сидя на диване в гостиной Мэтисонов и с неохотой отрывая от себя Джулию. После двух дней, проведенных в жутком номере китонского мотеля, Зак понял, что родители Джулии искренне огорчены и даже обижены тем, что он отказался жить у них. Поэтому он с радостью принял их повторное приглашение и покинул мотель. Все было просто чудесно, если не считать того, что его поселили в бывшей комнате Джулии, где буквально все напоминало о ней. Днем, когда она была на работе, он читал сценарии, разговаривал с членами своей труппы в Калифорнии, обсуждал детали возможных сделок с различными продюсерами и делал массу других дел, которые помогали отвлечься от мучительного чувства постоянной сексуальной неудовлетворенности. Но когда Джулия по вечерам приходила домой, желание становилось совершенно непереносимым.
     Чувствуя, что, оставаясь с ней наедине, он катастрофически теряет остатки самоконтроля, Зак начал проводить больше времени в компании ее друзей, ходить с ней по местным ресторанчикам и развлекательным заведениям. Так, позапрошлым вечером они посетили местный кинотеатр, где их ласки никак не могли зайти слишком далеко. А вчера он повел ее в кегельбан, вообще исключающий какой-либо соблазн.
     Вполголоса чертыхнувшись, Зак решительно отстранил Джулию и поднялся с дивана.
     - Мне не следовало позволять твоему отцу склонить меня к этому нелепому обещанию. Это же просто глупо, старомодно и.., и вообще по-детски! Очевидно, он хотел мне отомстить за твое похищение. Этот человек чертовски умен, и он прямо садист! Это дурацкое обещание не казалось мне верхом нелепости только один раз - в воскресенье, в церкви, во время проповеди.
     Джулия подавила улыбку и, тщетно пытаясь казаться серьезной, спросила:
     - Как ты думаешь, почему это произошло?
     - Я не думаю, я совершенно точно знаю, почему! Час, проведенный в церкви, был единственным за последнюю неделю, когда у меня не было эрекции.
     Зак уже не первый раз заговаривал о своеобразной сделке с ее отцом, но он слишком болезненно к этому относился, и Джулия боялась говорить ему, что он далеко не единственная жертва. Она знала, насколько легко задеть его гордость, и поэтому не была уверена, как он прореагирует на то, что вся мужская часть населения Китона, в свое время обвенчанная ее отцом, прекрасно знала и понимала, что происходит.
     Зак начал нервно расхаживать по комнате.
     - Мне тридцать пять лет, - напомнил он Джулии на тот случай, если она об этом забыла. - Я взрослый, достаточно искушенный человек с интеллектуальным коэффициентом значительно выше среднего. И что же? Я не только чувствую себя сексуально озабоченным, похотливым восемнадцатилетним юнцом, я уже и вести себя начинаю соответствующим образом! Я несколько раз в день принимаю холодный душ, и твоя мама, наверное, уже подумала, что у меня какая-то особая мания чистоты. Я становлюсь раздражительным.
     Отбросив волосы со лба, Джулия тоже встала с дивана.
     - Вот уж никогда бы не подумала, - улыбнулась она. Обреченно вздохнув, Зак начал сгребать со стола разбросанные страницы сценария.
     - Чем бы ты хотела заняться сегодня вечером?
     - Ты никогда не думал о лечебном эффекте, который иногда оказывает генеральная перестановка в кухонных шкафчиках? - с трудом сдерживая смех, поинтересовалась Джулия. - На меня это всегда оказывало самое успокаивающее воздействие. Мы могли бы попробовать сделать это вместе.
     Зак уже открыл рот, чтобы сказать все, что он думает по поводу кухонных шкафчиков, но в это время зазвонил телефон, и у него появилась прекрасная возможность выместить свою злость на невидимом собеседнике.
     - Какого черта тебе нужно?
     Салли Моррисон, звонившая из Калифорнии, была совершенно невозмутима.
     - Добрый вечер, Зак. Рада слышать твой голос. Но сейчас я бы хотела поговорить с Джулией. Мне нужно узнать, как рассылать приглашения на свадьбу - с посыльными или на лимузинах. Я уже обзвонила пятьдесят приглашенных счастливчиков, так что у них будет вполне достаточно времени, чтобы уладить все свои дела и в субботу утром прибыть в солнечный Техас. Как ни странно, никто не отказался. Мы с Бетти, - добавила она, имея в виду личную секретаршу Зака, - уже договорились о лимузинах, чтобы встретить их в Далласском аэропорту и привезти в Китон, а потом обратно. Для всех зарезервированы номера в тех гостиницах, которые ты одобрил.
     Зак почувствовал, как его раздражение начало постепенно отступать. Дождавшись, пока Джулия выйдет в столовую, он понизил голос и спросил:
     - Как ты думаешь, она не догадывается о том, кто приглашен?
     - Нет, босс. Это совершенно точно. Следуя твоим инструкциям, я сказала ей, что ты обязательно должен пригласить пятьдесят скучнейших деловых знакомых. Точнее, пятьдесят одного, считая меня.
     - А что с прессой? Мне бы очень хотелось узнать, как тебе удается удержать эту ораву на расстоянии. Они же знают, что я здесь, и знают, что у меня в субботу свадьба, об атом передавали во всех местных новостях. Но сейчас если в Китон и приехало несколько репортеров, то они стараются не попадаться на глаза. Я-то ожидал, что они набросятся на нас, как саранча, Последовала небольшая пауза.
     - А разве Джулия тебе не рассказывала, как она решила эту проблему?
     - Нет.
     - Тогда лучше спроси об этом ее. Если тебя вдруг не устроит такой выход из положения, то для меня наступят горячие деньки. Будет чертовски трудно расторгнуть нашу с ними сделку.
     - Какую такую сделку?
     - Спроси у Джулии. Только сначала дай мне переговорить с ней. Ты можешь позвать ее к телефону?
     - Джулия! Это Салли, она хочет поговорить с тобой.
     - Сию минуту. Уже иду, - Джулия появилась в гостиной с неизменным блокнотом в руке, в котором записывала все неотложные дела, неизбежные накануне свадьбы. Вынув из правого уха сережку, она зажала трубку между плечом и подбородком.
     - Привет, Салли! - поздоровалась Джулия с таким искренним радушием, что Зак невольно почувствовал себя вспыльчивым, раздражительным, эгоистичным кретином, который даже не в состоянии обуздать свой темперамент и вести себя, как подобает цивилизованному, культурному человеку.
     - Что? - переспросила Джулия и, услышав ответ, сказала:
     - Сейчас спрошу у Зака.
     Улыбнувшись ему такой восхитительной улыбкой, что он почувствовал себя еще хуже, Джулия сказала:
     - Салли хочет знать, как ей завтра утром рассылать приглашения - с посыльными или на лимузинах. - Сверившись с блокнотом, она добавила:
     - Лимузины обойдутся в четыре раза дороже.
     - Тогда пусть посылает на лимузинах.
     - На лимузинах, - повторила Джулия в трубку. Зак смотрел на нее с искренним восхищением. Несмотря на невероятное количество дел, которое обрушилось на нее в связи с предстоящей свадьбой, Джулия ухитрялась неизменно сохранять хладнокровие. Рейчел в свое время потребовалось несколько месяцев, четверть миллиона долларов Зака, два агента по рекламе, армия слуг, консультантов и всевозможных помощников. И все равно накануне свадьбы она скорее напоминала мегеру, чем светскую леди, пригоршнями глотая транквилизаторы, как будто это были освежающие драже.
     В распоряжении Джулии была всего одна неделя и минимум помощников - Кэтрин и еще несколько человек в далекой Калифорнии. Тем не менее она ухитрялась продол-" жать вести занятия в школе и решать другие организационные вопросы, связанные с предстоящим вскоре отъездом из Китона. И при всем при этом она ни разу не вышла из себя.
     Трогательная тактичность китонцев, их неподдельное желание помочь и всеобщая симпатия к Джулии вызвали у Зака такую искреннюю признательность, что на вечерний прием, который предполагалось устроить в парке, было решено пригласить не только званых гостей, но и всех бесчисленных знакомых и друзей Мэтисонов. Причем решение устроить такой грандиозный прием вместо тихого ужина в узком кругу было принято по инициативе и настоянию Зака. В результате оказалось более шестисот пятидесяти приглашенных. За то недолгое время, что он провел в Китоне, Зак успел искренне полюбить общество простых, порядочных, твердо стоящих на земле людей. Несмотря на его постоянное нытье и жалобы, ему действительно нравилось то, как незатейливо они с Джулией развлекались и проводили вечера. Ему нравилось танцевать с ней в ресторане, в компании друзей, которые никогда не бывали слишком назойливыми. Ему нравилось ходить с ней в кино, есть затхлый попкорн и обниматься, сидя в последнем ряду. Ему нравилось провожать ее домой тихими, спокойными вечерами и держаться за руки. Вчера они играли в бильярд в роскошном доме старших Кахиллов вместе с Тедом и его друзьями. Джулия, Кэтрин и другие женщины разносили еду и подбадривали своих мужчин. А потом вдруг Джулия взяла в руки кий, сыграла партию с победителем и, к немалому удивлению Зака, выиграла ее.
     Так же легко и просто ей удавалось договариваться с местными женщинами, которые должны были обслуживать прием, нанимать музыкантов, заказывать цветы в маленьком цветочном магазине и организовывать доставку из Далласа специальной белой ткани для установки палаток с едой на вечернем приеме. Зак, который имел весьма смутное представление о том, как будет обставлено предстоящее событие, рассчитывал только на то, что общая теплая и праздничная атмосфера компенсирует тот недостаток изысканности и роскоши, которых этому приему будет явно недоставать. Если же этого не произойдет, то оставалось уповать лишь на дождь или какое-нибудь другое стихийное бедствие.
     Единственная проблема, которая вызывала у Джулии некоторое затруднение, - это свадебное платье, а также платья для Кэтрин, Сары и Мередит, которым предстояло стать ее подружками на венчании. Однако тут уж за дело взялась Мередит. Сразу же после звонка Джулии она выслала ей каталог всего, что мог предложить роскошный свадебный салон "Бэнкрофт энд Компани". Джулия остановилась на трех возможных вариантах, и уже на следующий день пилот Фаррелов доставил платья из Чикаго. Рейчел для выбора свадебного платья понадобилось несколько недель;
     Джулии, Кэтрин и Саре хватило и двух часов, после чего они отнесли платья в салон сестер Элдридж для окончательной подгонки. Мередит, которая вместе с Мэттом находилась в Чикаго, решила заняться своим туалетом самостоятельно.
     За все время между Джулией и Заком произошла лишь одна маленькая ссора, и то в самом начале, в вечер их помолвки. Она была вызвана непреклонной решимостью Зака полностью оплачивать все расходы, связанные со свадьбой. Наконец ему удалось решить этот вопрос с преподобным Мэтисоном, который, к счастью, не имел ни малейшего представления ни о стоимости свадебного платья от "Бэнкрофт энд Компания, ни о затратах на топливо для реактивного самолета, которые Зак собирался обязательно возместить Мэтту. Поэтому когда Зак наконец "уступил" и позволил преподобному Мэтисону внести свою лепту в размере 2000 долларов, он тотчас же добавил, что будет лучше, если все утомительные дела, связанные с оплатой счетов, возьмет на себя его бухгалтер в Калифорнии, а потом возместит разницу. Не заподозрив подвоха, Мэтисон согласился.
     И сейчас, глядя на Джулию, делающую пометки в блокноте, Зак в очередной раз поразился ее удивительной способности с завидной легкостью преодолевать любые трудности. Его же собственная жизнь в Китоне протекала на удивление безмятежно и плодотворно. Свободный от суеты, его неизбежной спутницы в Калифорнии, он мог спокойно обдумывать сценарии, что в данный момент для него являлось первоочередной задачей. Встречи и переговоры с руководителями студий, продюсерами, банкирами и всеми прочими могли подождать до его возвращения. Побег из тюрьмы, повторный арест, почти сразу последовавшее за этим освобождение, а теперь еще и женитьба на молодой провинциальной учительнице, которая в свое время была его заложницей, сделали его еще большей "легендой" Голливуда, чем он был до того, как попал в тюрьму. Заку не нужно было читать "Вэраети", чтобы узнать, что он сейчас - самая желанная - добыча любой киностудии и мечта любого продюсера.
     Единственное, чем ему пришлось заняться лично, - это созданием имиджа Джулии и изменением общественного мнения в ее пользу. Конечно, поначалу, сразу после ареста, все превозносили смелость и сознательность Джулии, которая не побоялась выдать полиции сумасшедшего убийцу. Но уже через несколько недель, после того как с Зака были сняты все обвинения, он превратился в мученика, а Джулия из героини - в коварную интриганку, которая со спокойным сердцем послала в тюрьму невинного человека. Зак не хотел, чтобы она постоянно ощущала на себе это клеймо, а потому, не посоветовавшись ни с кем и не предупредив саму Джулию, послал копию видеозаписи, полученной от Ричардсона, одному из своих друзей в Си-эн-эн. А уже через двадцать четыре часа американцы стали свидетелями искренних страданий Джулии и, естественно, реагировали на них точно так же, как в свое время Зак.
     Теперь, вспоминая все это, он еще больше стыдился собственной несдержанности. В конце концов, от него требовалось всего лишь небольшое воздержание, что было ничтожной платой за то сокровище, которое он получал по истечении этих двух недель. Подойдя к Джулии, Зак взял у нее из рук блокнот и легонько поцеловал в лоб.
     - Ты поразительная женщина, любимая. К несчастью, ты собираешься выйти замуж за сексуально озабоченного болвана с ужасным характером, который к тому же постоянно отчаянно хочет тебя.
     - В таком случае, - напомнила Джулия, отвечая на его поцелуй с достаточным пылом для того, чтобы он застонал и снова отстранил ее, - все, что тебе нужно сделать, - это либо нарушить данное слово, либо сказать отцу, что больше не собираешься выполнять его условия.
     - Будь я проклят, если не сумею сдержать собственного слова.
     - Я знаю, - улыбнулась Джулия, снова берясь за блокнот, - я бы очень разочаровалась, если бы ты это сделал.
     Глядя на ее спокойное, безмятежное лицо, Зак почувствовал очередной приступ раздражения.
     - Может, мне было бы значительно лучше, если бы я знал, что ты тоже чувствуешь хотя бы половину того, что скоро окончательно сведет меня с ума.
     Джулия резко отбросила в сторону блокнот и встала. Глядя на эту внезапную вспышку, Зак подумал, что он недооценил способность Джулии владеть собой. А ведь, судя по всему, она совсем не так легко, как это казалось, переносила многочисленные свадебные хлопоты, вынужденное воздержание и его постоянное нытье.
     - Ты не забыл, что сегодня вечером мы идем на бейсбольный матч? - снова взяв себя в руки, сухо поинтересовалась Джулия. - Это необычная игра. Команда малышей, которую я тренирую, будет играть со своими соперниками из Песевиля. Ты согласился судить, и поэтому все с особенным нетерпением ждут сегодняшней игры. Давай отложим все наши ссоры и споры. А если тебе обязательно нужно пререкаться со мной по какому-то поводу, то пусть лучше этим поводом будет бейсбол.
     Последняя фраза Джулии оказалась пророческой. Три часа спустя Зак пожинал плоды своего поведения, которое создало совершенно ненужное дополнительное напряжение для его и без того замученной невесты.
     К концу седьмого инпинга он традиционным жестом остановил одного из лучших игроков команды Джулии.
     - Аут!
     Но, как он уже имел возможность убедиться в течение предыдущих иннингов, техасцы чрезвычайно серьезно воспринимали все, что касалось Детской бейсбольной лиги, особенно если в данный момент на поле играли их сыновья. А потому даже то, что Зак был знаменитой кинозвездой и уже успел полюбиться китонцам, не могло спасти его от их, пускай и не совсем праведного, гнева. Тотчас же раздались улюлюканье и свистки.
     Джулия же, сидевшая на тренерской скамейке у боковой линии, была возмущена, пожалуй, больше всех. Тем более что она искренне считала этот окрик Зака несправедливым, равно как и два предыдущих. Но на этот раз она не ограничилась просто зубовным скрежетом. Вскочив со скамейки, она помчалась к судейскому месту и фурией набросилась на Зака, к величайшему изумлению последнего.
     - Ты что, сошел с ума? Никакого аута не было!
     - Аут был! - в тон ей ответил Зак, ошарашенный этим внезапным нападением.
     Не обращая ни малейшего внимания на смех и крики трибун, Джулия продолжала:
     - Ты вымещаешь свое дурацкое раздражение и неудовлетворенность на моей команде! Я этого не потерплю!
     Зак не поднялся с корточек и не снял маски, но он был просто потрясен и оскорблен этими несправедливыми упреками, которые к тому же были сделаны в присутствии нескольких сот зрителей.
     - Был аут! А теперь отправляйся на свое место, где положено быть тренеру во время игры! - зло огрызнулся он и почти сразу же понял, что совершил непростительную ошибку. Нельзя было отсылать ее к скамейке в таком состоянии, да еще и под смех трибун.
     Через некоторое время ситуация повторилась, но уже в гораздо худшем варианте. На этот раз подскочившая к нему Джулия просто дрожала от ярости, - Тебе нужны очки! Как ты смел не засчитать этот мяч! Как ты смеешь подсуживать персевильцам? Неужели тебе так сильно хочется, чтобы моя команда проиграла?
     - Джулия, немедленно успокойся. Я никому не подсуживаю. Если ты будешь продолжать в том же духе, то мне придется удалить тебя с поля.
     - Ты не посмеешь этого сделать!
     - Не устраивай сцен! - попытался осадить ее Зак. - Сядь на свое место!
     - А я и не устраиваю никаких сцен! - продолжала бушевать Джулия, топнув ногой. - Зато ты устроил настоящий спектакль!
     - Я удаляю тебя с поля! - Эти слова Зак подкрепил традиционным жестом, который бейсбольные болельщики не могли ни с чем спутать. Он означал, что тренер выведен из игры. Джулия послушно развернулась и под свист, аплодисменты и улюлюканье толпы направилась к зрительским трибунам.
     Провожая глазами ее напряженную спину, изящно покачивающиеся бедра, развеваемые ветром волосы, Зак понял, что даром ему это судейство не пройдет. Он чувствовал, что Джулия сделает все возможное, чтобы он еще не раз пожалел о своем поступке.
     Похоже, что юный Вилли Дженкинс полностью разделял эту его точку зрения. Проходя мимо Зака, он повернулся и пробасил:
     - По-моему, ты в глубоком дерьме, Зак.
     Команда Джулии проиграла со счетом 4:3. Проигравшие ребятишки и их родители

почти сразу направились в местный ресторан, где уже были накрыты столы. Насколько Зак понял, подобное застолье было традиционным после каждой игры. Джулия встречала их там. У нее для каждого нашлись слова утешения, одобрения и поддержки, но в сторону Зака она даже не смотрела. И хотя большинство родителей уже примирились с поражением и, соответственно, простили Зака - некоторые даже предлагали угостить его пивом, Джулия продолжала упорно игнорировать своего жениха и, демонстративно повернувшись к нему спиной, разговаривала С Кэтрин, Сарой и еще несколькими подругами.
     Заку оставалось одно из двух - либо прилюдно извиниться, чего он в данном случае делать не собирался, либо направиться в бар, где уже сидели Тед, Карл, Джон Грей-сон, мэр Адлесон и другие мужчины. Зак выбрал последнее.
     Первым заметил его приближение Тед.
     - Сегодня ты сделал очень грубую ошибку, Зак, - ухмыльнулся он.
     - " Не то слово, - подхватил Карл.
     - Да, это было не очень умно с твоей стороны, - согласился мэр Адлесон, тоже почему-то улыбаясь и отправляя в рот горсть соленых орешков.
     - Я судил как положено и никому не подсуживал, - ответил Зак голосом, лишенным всякого выражения. Он не понимал причины всеобщего веселья.
     - Может быть, ты и судил как положено, но все равно сделал очень грубую ошибку, - возразил ему Адлесон.
     - Ну и черт с ним, с этим бейсболом! - окончательно разозлился Зак. - А если она боится обжечься, не следует подходить близко к огню.
     По какой-то неведомой Заку причине эта избитая истина вызвала у окружающих его мужчин приступ безудержного веселья.
     Зак постарался не обращать на это внимания. Он и без того был достаточно зол и обижен на Джулию за ту нелепую ситуацию, в которой оказался по ее милости. В конце концов, ему тридцать пять лет, он стоит более ста миллионов долларов и, если не считать пяти лет, проведенных в тюрьме, он всю жизнь ел в лучших ресторанах, останавливался в лучших гостиницах, общался с талантливыми, остроумными, знаменитыми людьми. И вот теперь он стоит в каком-то занюханном ресторанчике в забытом Богом городишке в штате Техас, размышляет над тем, не отравится ли он, если попробует здешней пиццы, а та, ради которой он все это терпит, просто игнорирует его! Ну нет, хватит! Ему давно пора доказать ей, что он мужчина, а не какая-то жалкая размазня. Сейчас он вытащит ее отсюда, даже если для этого придется применить силу, уложит в постель и займется с ней любовью, как это давно бы сделал на его месте любой взрослый человек. А ее благочестивый папочка, который явно затеял все это лишь для того, чтобы отомстить ему и заставить помучиться, может убираться к черту...
     С этой мыслью Зак направился к выходу из бара.
     Вдруг на плечо ему легла чья-то тяжелая рука, и Зак услышал знакомый голос мэра Адлесона, в котором на этот раз проскальзывали отеческие нотки.
     - Послушайся совета человека, который однажды уже побывал на твоем месте. Не делай этого.
     - Что? - Зак не поверил собственным ушам. К ним подошел ухмыляющийся Тед.
     - Попей чего-нибудь холодного, съешь гамбургер, а потом отправляйся домой и прими еще один ледяной душ. Когда-нибудь ты посмеешься надо всем этим.
     - Я говорю о том, что в Китоне называют методом предсвадебной пытки имени преподобного Мэтисона, - терпеливо пояснил Тед. - Отец пробует его на всех, кто, по его мнению, лишает себя волшебного и нетерпеливого ожидания первой брачной ночи.
     Слова Теда ничуть не улучшили настроения Зака. Скорее наоборот. При мысли о том, каким ослом он выглядел в глазах всех окружающих, его охватила холодная ярость. Но на этот раз он больше злился на самого себя.
     - Повтори, что ты сказал! - потребовал он. Джон Грейсон услышал вопрос и подошел поближе.
     - Кажется, он начинает глохнуть, - сказал он и попытался разрядить обстановку какой-то сальной шуткой.
     - Может быть, вы все-таки растолкуете мне, что все это значит? - Зак продолжал настойчиво добиваться более подробных объяснений.
     - Это значит, приятель, - сказал Тед, отпивая немного из своего бокала, - что половина взрослого мужского населения нашего города когда-то находилась в точно таком же положении, как ты сейчас. И большинство из нас - те, которые все же решили во что бы то ни стало сдержать свое обещание, - обязательно заканчивали тем, что смертельно ссорились со своими будущими женами из-за всяких пустяков.
     Когда Зак наконец сумел поверить собственным ушам, его злость сразу куда-то бесследно испарилась. Да при одной мысли о нелепости ситуации, в которой он оказался, можно было расхохотаться.
     - Расскажите ему, мэр, - попросил Тед.
     - Я думал, что умру. А я ведь уже немолодой человек, и если бы кто-то заранее мне сказал, что я буду так мучиться от данного мною же обещания, то я никогда бы в это не поверил. Мне кажется, что это тяжелое испытание и для женщин тоже, но их страдания компенсируются сознанием того, что их будущие мужья забывают обо всем на свете, кроме одного - желания поскорее быть с ними. Правда, последняя мысль, - ухмыльнулся Адлесон, - не совсем моя. Мне ее подбросил профессор социологии одного колледжа. Кстати, а где ты сам-то учился? Внешне ты вроде похож на северянина, но у тех не совсем такой говор.
     Зак понимал, что мэр пытается разрядить обстановку, связанную с не очень приятным для Зака открытием, что почти все население Китона знало о его сексуальной неудовлетворенности. Все еще испытывая легкое раздражение, он посмотрел на точеный профиль Джулии, сидевшей в соседней комнате, и увидел всю ситуацию в совершенно ином свете. Теперь она казалась ему просто забавной, и он окончательно капитулировал.
     - Я учился в Лос-Анджелесе на факультетах режиссуры кино и финансирования кинопроизводства.
     - То есть у тебя как бы две специальности? Зак кивнул. Он по-прежнему не сводил глаз с Джулии, но никак не мог переступить через себя и сделать первый шаг.
     Эд Санделл, сидящий у дальнего конца стойки, поудобнее устроился на табуретке, вытер загорелую шею носовым платком и обратился к своим приятелям:
     - Моя сестра Холли говорит, что в прошлое воскресенье видела Бенедикта в церкви, - он кивнул в сторону Зака, стоящего у автомата-проигрывателя. - Он ей понравился.
     - Он - голубой, - презрительно процедил Джейк Бартон, нахлобучивая шляпу. - Там, в Голливуде, они все голубые.
     - Не может быть, - возразил Мартин Лафлин. - Если бы это было так, он бы просто не выдержал пять лет в тюрьме. А он вышел как ни в чем не бывало.
     - Подумаешь! Все равно он голубой. Ты только посмотри на эти джинсы. Такие, как он, не вылезают от модных модельеров.
     - Перестань, Джейк, - не соглашался Лафлин. - Этот парень не только провел пять лет в тюрьме, но и не побоялся бежать оттуда.
     - Ну да, и дал себя поймать. Говорю тебе, он голубой, - упрямо стоял на своем Бартон.
     Эд Санделл жестом подозвал официантку и небрежно сказал:
     - Он сегодня судил игру с Персевилем. Джулия Мэтисон попыталась спорить с ним из-за какого-то удара, и он удалил ее с поля.
     - Ты не шутишь? - недоверчиво спросил Джейк.
     - И не думаю.
     Бартон снова посмотрел на Зака, но на этот раз в его взгляде читалось явное уважение. Он повернулся к официантке и широко ухмыльнулся.
     - Трейси, принеси, пожалуйста, выпивку мистеру Бенеднкту и запиши это на мой счет.
     Сидя в другом конце комнаты, Джулия украдкой взглянула на Зака. Он перехватил ее взгляд, как будто только того и ждал, но его лицо оставалось совершенно бесстрастным, лишенным всякого выражения. Он ждал. Джулия чувствовала, как улетучиваются остатки злобы. В конце концов, она так любила его, и они столько всего пережили вместе. Так неужели же стоило упорствовать из-за какой-то ерунды. Тем более что сегодня вечером она была не права и знала его. Конечно, ей стоило бы опомниться гораздо раньше, как только он пришел в ресторан, тогда сейчас ей бы не приходилось так мучительно бороться с собственной гордостью. Ведь она прекрасно понимала, что все присутствующие в ресторане не сводят с них глаз и с нетерпением ожидают, чем же все это закончится. Но с другой стороны, решила она, поднимаясь со своего места и направляясь к группе мужчин, среди которых был и Зак, ужасно глупо тратить еще несколько минут их жизни на это нелепое противостояние. Кивнув братьям, Грейсону и мэру, Джулия засунула руки в карманы шортов и в упор посмотрела на Зака, явно ожидая какого-то ответного шага с его стороны.
     - Ну, что скажешь? - спросил Зак, с трудом отведя взгляд от ее груди, которую совершенно восхитительно облегала тоненькая спортивная майка.
     - Вообще-то я бы хотела чего-нибудь поесть. С трудом скрывая разочарование, Зак кивком подозвал официантку, которая тотчас же поспешила к ним.
     - Что будете заказывать? - спросила Трейси, избегая смотреть и на Джулию, и на Зака. Как и все остальные китонцы, она уже была в курсе происшедшего на бейсбольном поле.
     - Я все никак не могу решить, - совершенно серьезно ответила Джулия и, повернувшись к Заку, без тени улыбки спросила:
     - Как ты думаешь, что нам лучше заказать? Как насчет небольшого скандала? Или, может, лучше старую добрую ссору?
     Заку с трудом удавалось сохранять серьезность.
     - А ты как думаешь, что лучше? Джулия перевела взгляд на официантку, которая, казалось, вот-вот прыснет со смеха.
     - Пожалуйста, Трейси, по порции того и другого.
     - С двойным сыром и ветчиной, - добавил Зак, тем самым переключая их не вполне обычный заказ на более привычную для здешних мест пиццу.
     - Да, Трейси, - крикнула Джулия вслед удаляющейся официантке, - и не забудьте пару бифокальных очков для судьи.
     По ресторану прокатился еле уловимый вздох облегчения, и тотчас же, как по команде, разговоры и смех стали гораздо более оживленными.

***

     Взявшись за руки, они вышли на крыльцо в теплую весеннюю ночь.
     - Мне здесь нравится, - сказал Зак, когда они уже подходили к дому Джулии. - Я даже не представлял, насколько в человеке может быть сильна ностальгия по нормальной жизни.
     Они подошли к двери, и Джулия жестом пригласила его войти, но Зак отрицательно покачал головой и остался стоять на крыльце.
     - Не надо снова меня искушать, - сказал он, привлекая ее к себе, чтобы поцеловать на прощание. Зак собирался сделать этот поцелуй как можно более коротким и как можно менее возбуждающим, но не тут-то было. Обвив его шею, Джулия сама начала целовать его. И Зак в очередной раз потерпел поражение в этой неравной борьбе. Он обнимал, гладил и целовал ее до тех пор, пока не почувствовал, что еще немного, и его тело перестанет вообще подчиняться каким бы то ни было приказам мозга.
     Когда ему наконец удалось оторваться от ее губ, Джулия, продолжая обнимать его за шею, потерлась щекой о его грудь. Ни дать ни взять - ластящийся котенок. Но сегодня он уже имел возможность убедиться, что этот котенок иногда выпускает коготки. Размышляя над тем, стоит ли искушать судьбу и еще раз поцеловать Джулию, Зак пришел к выводу, что не стоит.
     - Достаточно, моя красавица, - сказал он, стараясь казаться как можно более суровым и непреклонным. - Во-первых, я уже так завелся, что с трудом могу стоять. А во-вторых, я до сих пор еще не простил тебя за то, что ты мне не рассказала о той предсвадебной епитимье, какую твой отец накладывает на каждого мужчину, который имеет несчастье просить преподобного Мэтисона обвенчать его.
     Луна светила достаточно ярко, и Зак заметил, что его слова очень смутили Джулию.
     - Я подумала, - робко улыбнулась она, - что ты будешь испытывать большую неловкость, если узнаешь, что все вокруг понимают, что с тобой происходит.
     - Джулия, - сказал Зак, привлекая ее к себе. - Большую неловкость, чем я испытываю сейчас, испытывать просто невозможно.
     - Я понимаю! - выпалила Джулия с такой страстью, что Зак невольно рассмеялся. - Потому что я испытываю то же самое.
     Поцеловав ее в лоб, Зак осторожно высвободился из цепких объятий.
     - Ты сделала меня очень счастливым! - сказал он. - С тобой я смеялся столько, сколько не смеялся за всю мою предыдущую жизнь.

Глава 83

     Сидя в кабинете мистера Мэтисона за два дня до свадьбы, Зак просматривал очередной сценарий.
     - Зак, дорогой, - сказала миссис Мэтисон, входя в комнату с тарелкой только что испеченного печенья. - Могу я тебя попросить об одном одолжении?
     Погруженный в свои дела, Зак не сразу заметил, что она чем-то серьезно озабочена.
     - Вы можете попросить меня о чем угодно, - ответил он, с аппетитом уплетая печенье.
     - Не испорть себе аппетит перед едой, - отвлеклась от темы миссис Мэтисон, глядя на то, как стремительно пустеет тарелка.
     - Мой аппетит просто невозможно испортить, - озорная мальчишеская улыбка буквально преобразила его лицо. За две недели пребывания в доме Мэтисонов Зак очень привязался к своим будущим родственникам. Они были именно такими родителями, о которых он сам всегда мечтал, их дом был полон света, смеха и любви, которых ему так недоставало в детстве. Джим Мэтисон, желая получше узнать своего будущего зятя, каждый вечер засиживался допоздна, обыгрывая Зака в шахматы и рассказывая ему замечательные, забавные случаи из детства Джулии и Теда. Он обращался с ним как с приемным сыном, говорил о необходимости бережно относиться к деньгам и настоятельно советовал больше никогда не снимать фильмов категории "R". Мэри Мэтисон всячески опекала Зака, постоянно предупреждала его, чтобы он не переутомлялся, и давала всякие небольшие поручения, как давала бы их своему собственному сыну. Зака, который никогда в жизни не был ни в лавке мясника, ни в химчистке, эти поручения одновременно и трогали, и смущали. Но постепенно он привык и даже испытывал странное, неведомое ему раньше удовольствие, когда владельцы магазинов тепло приветствовали его и начинали расспрашивать о его новой семье.
     - Как Мэри справляется со всеми хлопотами в связи с предстоящей свадьбой? - спрашивал его мясник, укладывая в пакет мороженых кур. - Она не забывает регулярно мерить давление?
     Владелец химчистки протягивал ему охапку чистых скатертей и салфеток.
     - Не надо никаких денег, - говорил он. - Я тоже хочу внести свою долю в предстоящую свадьбу. Мне это доставит огромное удовольствие. Вы станете членом замечательной семьи, мистер Бенедикт.
     - Я знаю, - отвечал Зак, и он действительно так думал.
     И сейчас, заметив озабоченную складку на обычно гладком лбу Мэри Мэтисон и то, как она нервно разглаживает фартук, он не на шутку встревожился.
     - И что же это за одолжение? - спросил он, пытаясь облегчить ей задачу, и тут же шутливо добавил:
     - Если снова чистка лука, то вам это будет стоить еще одной тарелки с печеньем.
     Мэри Мэтисон присела на краешек стула.
     - Нет, это не имеет никакого отношения к моим домашним хлопотам, - улыбнулась она, - скорее я просто хотела спросить твоего совета, а точнее, узнать твое мнение по одному очень волнующему меня вопросу.
     - И что же это за вопрос? - спросил Зак, готовый согласиться с чем угодно.
     - О, чисто гипотетический вопрос, но он некоторым образом связан с одним поступком Джулии, который я сама всецело одобряю. Но я бы хотела узнать и твое мнение как мужчины.
     - Я вас очень внимательно слушаю, - сказал Зак, откинувшись на спинку кресла, и это была истинная правда.
     - Допустим, что у какого-то человека.., у моего мужа например, - после этих слов Мэри Мэтисон настолько засмущалась, что Зак тотчас же предположил, что речь идет действительно о Джиме Мэтисоне. - Допустим, что у него есть один очень пожилой родственник, с которым он поссорился много лет назад. И я совершенно точно знаю, что этот человек очень бы хотел помириться, пока не поздно. И если мы - я и Джулия - прекрасно понимаем, что ее свадьба будет наилучшей и, может быть, даже единственной возможностью для этого, то как бы ты отнесся к тому, что мы решились пригласить этого родственника, не предупредив Джима?
     Зак поспешно отогнал не слишком благородную мысль о том, что это была бы прекрасная возможность поквитаться с будущим тестем за свое вынужденное воздержание. Он не считал, что миссис Мэтисон и Джулия поступают правильно, и уже собирался прямо сказать об этом, когда миссис Мэтисон кротко добавила:
     - Вся беда в том, что мы это уже сделали.
     - Понятно, - улыбнулся Зак. - Ну что ж, в таком случае вам остается только надеяться на лучшее.
     - Именно так мы и подумали. - С этими словами Мэри Мэтисон встала и оправила фартук. - Мне кажется, что человек никогда не должен забывать одну из основных христианских заповедей. Мы должны научиться прощать даже наших врагов, не говоря уже о близких людях. Ни на кого нельзя держать зла. Этому нас учил Господь.
     Лицо Зака помрачнело.
     - Да, мэм, я уже неоднократно слышал об этом.
     - Называй меня мамой, - поправила его миссис Мэтисон и слегка обняла так, как это умеют делать только мамы. - Ты очень хороший человек, Зак. Замечательный человек. Мы с Джимом гордимся тем, что ты скоро станешь настоящим членом нашей семьи.
     Часом позже Зака снова отвлекли от работы. На этот раз в кабинет впорхнула Джулия, только что вернувшаяся с занятий.
     - Что это? - поинтересовалась она, положив руки ему на плечи.
     - Сценарий. Причем именно тот сценарий, по которому я бы охотно снял фильм. Называется "Последняя интермедия"! Но над ним нужно изрядно поработать.
     Он еще немного рассказал ей о сценарии, об изменениях, которые предстояло в него внести, о проблемах, с этим связанных. Джулия, как всегда, слушала очень внимательно, не перебивая, но когда он закончил, неожиданно заговорила совсем о другом.
     - Знаешь, я хочу попросить тебя об одном одолжении. Это для меня очень важно. Завтра ведь мой последний рабочий день и последний вечер, когда я встречаюсь со своими женщинами, которых учила читать и писать. Понимаешь, мне кажется, что если бы ты пришел специально для того, чтобы встретиться с ними, это бы очень помогло им, придало дополнительной уверенности в себе. Особенно я бы хотела, чтобы ты встретился с Дебби Сью Кэссиди. Ты знаешь, она такая талантливая, но ужасно недооценивает себя. Только потому, что всего после нескольких месяцев занятий она не может читать, как выпускница колледжа, Дебби падает духом и считает себя безнадежной тупицей. И это несмотря на то, что она очень начитанна. - Перехватив недоумевающий взгляд Зака, Джулия пояснила:
     - Она брала в библиотеке звукозаписи разных книг. И потом она умеет сочинять такие удивительные истории. Дебби мечтает когда-нибудь написать книгу.
     - В таком случае, она не оригинальна, - поддразнил ее Зак, которому за свою жизнь приходилось сталкиваться с множеством графоманов обоих полов.
     Джулия обиженно посмотрела на него, но потом согласно кивнула.
     - Да, ты, конечно, прав. Но пожалуйста, не надо недооценивать Дебби. Если бы ее хоть немного поддержал и похвалил кто-нибудь, кем она действительно восхищается...
     - Например, я?
     Джулия весело рассмеялась и поцеловала его в лоб.
     - Как ты догадался?
     - В котором часу мне завтра прийти?
     - Около семи. Тогда у нас останется еще достаточно времени для того, чтобы порепетировать.
     - Договорились. Кстати, сегодня утром, когда я выходил в город, меня перехватила одна из этих пожилых сестер-близняшек. Она буквально силком затащила меня в свою мастерскую и заставила посмотреть кое-что из ее рукоделия. Я, конечно, не особенно хорошо разбираюсь в подобных вещах, но, по-моему, это просто здорово.
     - Вы, парни из больших городов, все такие, - поддразнила его Джулия. - Считаете, что таланты могут расцветать только в мегаполисах. А между прочим, наш китонский цветочник победил в профессиональном конкурсе и будет руководить украшением Белого дома перед следующей инаугурацией! Погоди, ты еще увидишь, как пройдет наша свадьба. Все женщины, помогающие с организацией, одновременно включены и в число гостей, а потому они вдвойне заинтересованы в том, чтобы вечерний прием удался на славу. Увидишь, тебе понравится.
     - До тех пор, пока ты рядом со мной, мне понравится все, что угодно, - сказал Зак, ловко избежав необходимости высказывать собственное мнение по поводу компетентности местных дам в организации великосветских приемов.
     Внезапно настроение Джулии резко изменилось. Когда она снова заговорила, в ее голосе звучала плохо скрытая тревога.
     - Сейчас я, пожалуй, пойду. Не хочу тебе мешать. Помни, что в данный момент для меня самое важное то, что ты любишь меня. И я надеюсь, что ты сможешь простить меня даже в том случае, если я сделаю что-то очень глупое и даже, по твоему мнению, не правильное.
     - Надеюсь, это не связано с каким-нибудь другим мужчиной?
     - Естественно, нет! - возмущенно воскликнула Джулия.
     - В таком случае, - великодушно ответил Зак, - ты можешь смело рассчитывать на мое прощение. Я становлюсь ужасным самодуром и собственником, только если начинаю ревновать. А теперь, может быть, ты расскажешь мне, что же такое глупое или не правильное ты сделала?
     - А почему ты решил, что уже сделала? - уклончиво ответила Джулия. - Это был чисто риторический вопрос. Пойду помогу маме с ужином.
     - Ты точно уверена, что все в порядке?
     - Пока еще да, - загадочно улыбнулась Джулия и исчезла.

***

     Несмотря на заверения миссис Мэтисон и Джулии, за ужином у Зака создалось впечатление, что все семейство чем-то сильно обеспокоено. Когда же сразу после ужина родители Джулии поспешно засобирались в гости, нехорошее предчувствие начало постепенно перерастать в уверенность. Кроме того, Джулия отказалась от его помощи в мытье посуды, что тоже выглядело весьма странно. Заку ничего не оставалось, как вернуться в кабинет, по дороге размышляя над загадочным поведением своей невесты и ее родителей. Он заканчивал просматривать документы, присланные накануне его адвокатом, когда на пороге возникла лучезарно улыбающаяся Джулия. "Слишком лучезарно", - невольно подумал Зак.
     - К тебе кое-кто приехал, - жизнерадостно объявила она.
     Зак встал из-за стола и направился было в гостиную, но как вкопанный застыл на пороге, увидев стоящую в центре комнаты пожилую женщину с тростью в руке. Кивнув ему в знак приветствия, она заговорила, и ее голос был точно таким, каким он на всю жизнь запомнился Заку, - звучным, спокойным и надменным.
     - Прошло много лет с тех пор, как мы виделись в последний раз, Захарий.
     - Боюсь, что недостаточно много, - резко ответил Зак и повернулся к Джулии. Его глаза пылали от ярости. - Какого черта... Что все это значит?
     - Это значит, - невозмутимо сказала Джулия, - что твоя бабушка приехала сюда, чтобы поговорить с тобой. - Видя, что Зак развернулся и собирается уйти, она положила руку ему на рукав. - Я очень прошу тебя выслушать ее, Зак. Сделай мне такой свадебный подарок. А я пока пойду на кухню и приготовлю чай.
     Зак перевел пылающий взгляд на ненавистное лицо стоящей перед ним старухи.
     - Говорите то, что хотели сказать, а затем убирайтесь вон из моей жизни, и на этот раз уже навсегда!
     Пожилая дама никак не отреагировала на его грубость. Когда она заговорила, ее голос, как всегда, был, ровен и спокоен.
     - Я приехала сюда, чтобы сказать тебе, как.., как безмерно я раскаиваюсь во всем, что между нами произошло.
     - Чудесно, - саркастически ответил Зак. - А теперь убирайтесь вон.
     - Это еще не все. Я приехала также для того, чтобы попросить у тебя прощения.
     - Не ставьте себя в нелепое положение.
     - И сказать тебе, что я.., я... - не находя подходящих слов, Маргарет Стенхоуп замолчала и беспомощно оглянулась по сторонам в поисках Джулии. Но Джулия уже ушла на кухню. Тогда она протянула вперед руку и прошептала:
     - Захарий, пожалуйста.
     Зак молча смотрел на протянутую к нему тонкую аристократическую руку, единственным украшением которой было золотое обручальное кольцо.
     13 Само совершенство, кв. 2 Маргарет Стенхоуп поняла, что и этот ее жест останется без ответа, и к ней вернулись спокойствие и обычная надменность. Опустив руку, она гордо вздернула подбородок и сказала:
     - Умолять тебя я не стану. Однако, - добавила она, подходя к окну и глядя на тихую зеленую улицу, - я приехала сюда, чтобы кое-что тебе объяснить, и не уеду, пока этого не сделаю.
     Последовала небольшая пауза, во время которой, очевидно, пожилая леди собиралась с мыслями. Потом она снова заговорила, и Зак не поверил собственным ушам, уловив в ее голосе нотки неуверенности. Он даже представить себе не мог, что такое возможно.
     - Незадолго до смерти Джастина я поднялась наверх, чтобы поставить свежие цветы в холле второго этажа, и услышала, как вы с Джастином ссоритесь из-за того, кто пойдет на танцы с некоей Эми Прайс... - Она осеклась, но потом собралась с силами, сделала глубокий вдох и продолжала:
     - А через несколько минут раздался выстрел. - Маргарет Стенхоуп повернулась к внуку, и на этот раз в ее словах были горечь и боль. - Я знала, что ты солгал полиции. Я видела это по твоему лицу. Но тогда.., тогда я подумала, что ты солгал насчет того, что ружье выстрелило случайно.
     Зак смотрел на скорбные складки, залегшие в углах губ пожилой женщины, и ему становилось все труднее заставлять себя не реагировать на ее слова. Он был поражен тем, что она слышала их ссору. На самом-то деле они ссорились из-за того, что Джастин, узнав об интересе, который проявлял младший брат к этой девушке, хотел отказаться от похода на танцы в его пользу. Но Зак понимал, как могла истолковать эту ссору его бабка, особенно в свете последующих событий.
     - Пожалуйста, Захарий, - слегка охрипшим от волнения голосом попросила Маргарет Стенхоуп, - скажи хоть что-нибудь!
     Видя, что Зак, судя по всему, говорить ничего не собирается, Джулия, к тому времени вернувшаяся из кухни в гостиную, решила взять инициативу в свои руки.
     - Миссис Стенхоуп, скажите, пожалуйста, почему вы ничего не рассказали полиции о ссоре?
     Маргарет Стенхоуп не отрываясь смотрела на свои руки, сложенные на набалдашнике трости. Видно было, что ответ на этот вопрос дается ей с трудом, как будто она стыдилась собственной слабости.
     - Я не смогла. С одной стороны, я не могла даже видеть Захария, но с другой, мысль о том, что он окажется в тюрьме, была для меня непереносима. И тогда, - закончила она, переводя взгляд на бесстрастное лицо Зака, - я решила выгнать тебя из дома. Я прекрасно знала, что ты не пропадешь, - добавила она. - Видишь ли, дело в том, что... Ну, в общем, я знала, что среди всех моих внуков ты самый сильный. И самый талантливый. И самый гордый.
     Зак по-прежнему хранил гробовое молчание, и Маргарет Стенхоуп продолжила свой монолог:
     - Твой дед заставил тебя и Фостера дать обещание, что вы никогда не расскажете мне ни о том, что произошло на самом деле, ни о том, почему это произошло. Фостер решил нарушить свое обещание в тот день, когда тебя выпустили из тюрьмы. Он счел, что больше не вправе скрывать то, что знал. Теперь мне предстоит до конца своих дней нести бремя ответственности за все те страдания, которые ты перенес по моей вине. Это я лишила тебя родного очага, лишила брата и сестры. Это я заставила Джулию поверить, что ты действительно способен на убийство, и убедила ее выдать тебя властям.
     Закончив, Маргарет Стенхоуп некоторое время ждала хоть какой-то реакции со стороны внука, но, так и не дождавшись, повернулась к Джулии и беспомощно развела руками.
     - Я же говорила вам, что он никогда не простит меня. Он слишком похож на меня, чтобы простить то, что считает не подлежащим прощению. - Она направилась было к двери, но внезапно остановилась и горько рассмеялась. - Какой же я тебе должна казаться жалкой и нелепой! Всю свою жизнь я старалась подавить в себе любовь к твоему деду и к тебе. А потом я вдруг узнаю от Джулии, что и он, и ты, оказывается, любили меня гораздо больше, чем я это могла себе представить. Зато теперь остаток жизни мне предстоит провести, раскаиваясь в собственной глупости, жестокости и слепоте. Подходящее наказание для меня, правда, Захарий?
     - Нет! - решительно вмешалась Джулия, безошибочно почувствовав ту внутреннюю борьбу, которая происходила в душе Зака. - Это совсем неподходящее наказание, и Зак тоже так не считает! Ведь ты же можешь еще все изменить, - мягко добавила она, ласково проведя рукой по снова напрягшимся мышцам шеи и подбородка. - Ты же любишь свою бабушку, я это совершенно точно знаю! Я поняла это еще тогда, в Колорадо, когда ты рассказывал мне о своей семье. Ты же знал, что она слышала вашу ссору за несколько минут до гибели Джастина, правда?
     - Не знал, - ответ был более чем лаконичным, а в голосе по-прежнему звучал металл.
     - Зак, пожалуйста, ты ведь простил мне гораздо худшее. Миссис Стенхоуп повернулась, чтобы уходить, но потом что-то вспомнила и, достав из кармана небольшой бархатный футляр, протянула его Заку.
     - Я привезла это тебе, - так как Зак даже не шевельнулся, она отдала футляр Джулии. - Это часы твоего деда, - сообщила она строптивому внуку и, повернувшись к Джулии, печально улыбнулась. - Спасибо вам за то, что вы питаетесь сегодня сделать. Вы удивительная, добрая и очень мужественная женщина. Я уверена, что вы будете прекрасной женой моему внуку, - на последнем слове голос изменил Маргарет Стенхоуп. Она резко повернулась и взялась за дверную ручку.
     И в это время за ее спиной раздался голос Зака:
     - Джулия приготовила чай. Думаю, ей бы хотелось, чтобы вы остались.
     Зак говорил резко и никак не дружелюбно, но это, несомненно, была капитуляция, что сразу поняли обе женщины. Маргарет Стенхоуп обернулась и посмотрела на высокого, гордого, красивого мужчину, который сумел выжить вопреки всему. И женщина, которую он любил, была ему под стать.
     - Твои брат и сестра ждут в машине, - сказала она охрипшим от волнения голосом. - Им бы тоже очень хотелось тебя увидеть, если ты, конечно, не против.
     Джулия затаила дыхание. После минутного колебания Зак все же направился к входной двери и, распахнув ее, посмотрел на лимузин, припаркованный рядом с домом. Джулия поняла, что он ни за что не сделает ни шага навстречу, но уже одно то, что он сам подошел к двери, означало молчаливое приглашение.
     И люди, сидящие в машине, понимали это не хуже ее.
     Задняя дверца лимузина распахнулась, и оттуда стремглав выскочил мальчишка в темном костюме и галстуке. За ним, уже более неторопливо, последовали его мама и дядя. Подбежав к крыльцу, мальчишка остановился и, склонив голову набок, с любопытством рассматривал стоящего перед ним мужчину.

     - Вы действительно мой дядя Зак? - наконец спросил он.
     Глядя на темноволосого ребенка, Зак невольно улыбнулся при мысли о том, что порода Стенхоупов в очередной раз доказала свою живучесть. Мальчик был настолько похож на него самого в детстве, что это казалось почти невероятным.
     - Да, - ответил он племяннику. - Меня действительно зовут Зак. А вот ты кто такой? Мальчишка широко ухмыльнулся.
     - Меня зовут Джеймисон Захарий Артур Стенхоуп. Правда, вы можете называть меня просто Джейми. Мама назвала меня Захарием в вашу честь. Бабушка ужасно сердилась, - доверительно сообщил он.
     - Я думаю, - сухо сказал Зак, наклоняясь к ребенку и подхватывая его на руки.
     Из прихожей Джулия с волнением наблюдала за тем, как разворачиваются события. Она услышала, как Зак сказал: "Здравствуй, Элизабет", - и с трудом сдержала слезы радости, увидев, как молодая женщина взбежала по ступенькам крыльца и бросилась в объятия брата. Потом наступил черед Алекса. Протянув руку, он нерешительно сказал:
     - Я не стану тебя осуждать, если после всего, что случилось, ты откажешься подать мне руку. На твоем месте я бы, наверное, так и поступил.
     Переместив племянника и плачущую сестру влево, Зак протянул брату правую руку.
     Джейми переводил недоумевающий взгляд с мамы на бабушку и Джулию.
     - Почему они все плачут? - наконец требовательно спросил он у Зака.
     - Наверное, это сенная лихорадка, - не моргнув глазом соврал его дядя и с улыбкой поинтересовался:
     - Сколько тебе лет?
     Поздним вечером того же дня Зак и Джулия сидели на ступеньках крыльца ее дома, смотрела на черное бархатное небо, усыпанное звездами, и слушали оглушительное стрекотание сверчков, которые сегодня, судя по всему, исполняли прощальный концерт специально для них.
     - Мне будет недоставать этого города, - тихо сказала Джулия, положив голову на плечо Зака.
     - Мне тоже, - ответил он. За последние две недели ему приходилось два раза вылетать по неотложным делам в Калифорнию, и оба раза он никак не мог дождаться той минуты, когда наконец вернется обратно. Завтра он должен вылететь в Остин, на утреннее заседание Техасской комиссии по защите прав заключенных. После этого, надо полагать, с Уэйном Хэдли будет покончено.
     А послезавтра, наконец, состоится долгожданная свадьба.
     - Мне бы так хотелось, чтобы тебе завтра не нужно было лететь в Остин.
     Зак легонько поцеловал ее в макушку.
     - Мне бы тоже.
     - Постарайся вернуться пораньше.
     - Зачем? - с наигранным удивлением спросил Зак. - Ты что, пригласила еще нескольких жаждущих примирения родственников?
     Джулия приподняла голову с его плеча.
     - А что, у тебя еще есть родственники?
     - Нет! - в комическом ужасе воскликнул Зак. Вдруг ой заметил, что, несмотря на все попытки улыбнуться, лицо Джулии остается очень печальным.
     - Эй! Что случилось? - встревоженно спросил он, заглядывая ей в глаза.
     - Мне просто страшно даже подумать о том, что ты снова окажешься замешанным во что-то, связанное с тюрьмами.
     Зак успокаивающе улыбнулся, но в отношении завтрашней поездки твердо стоял на своем:
     - Я обязательно должен там быть, но тебе совершенно не о чем беспокоиться. В конце концов, - добавил он, стараясь обратить все в шутку, - если они даже и попытаются меня посадить, то я знаю, что всегда могу рассчитывать на тебя. Ты обязательно освободишь меня, чтобы я случайно не опоздал на собственную свадьбу.
     - Это уж точно, можешь не сомневаться! - воскликнула Джулия с такой горячностью, что Зак невольно рассмеялся.
     - Я обязательно приду в твою школу к семи часам, - пообещал он.

Глава 84

     Вдыхая полузабытый запах клея и красок, Зак шел по пустому школьному коридору по направлению к единственной двери, за которой горел свет. В комнате раздавался звонкий женский смех, и Зак немного помедлил на пороге, глядя на семерых женщин, сидящих за низенькими детскими партами.
     Джулия стояла, облокотившись на свой стол, в окружении многочисленных детских рисунков, развешанных по стенам. Рисунки чередовались с огромными буквами алфавита. Джулия была одета в вечернее платье, потому что после репетиции свадебной церемонии они устраивали небольшой ужин для самых близких друзей. В этой не совсем привычной одежде, с тщательно уложенными волосами, она выглядела настолько восхитительно, что Зак невольно залюбовался ею. Неизвестно, сколько бы он так простоял, если бы Джулия его не заметила.
     - Ты как раз вовремя. Мы уже закончили урок и теперь просто болтали и отмечали наше прощальное занятие, - с этими словами Джулия кивнула на небольшой торт и бумажные стаканчики, расставленные на ее столе. После этого она взяла Зака за руку и вывела его на самую середину ярко освещенного класса.
     - Зак пришел сюда сегодня, - объяснила она изумленным, смущенным и не верящим собственным глазам женщинам, - потому что очень хотел встретиться с вами перед тем, как мы уедем из Китона. Паулина, - начала она представлять Зака своим подопечным, - познакомься с моим женихом. Зак, это Паулина Перкинс...
     Зак заметил, что Джулии каким-то образом удалось представить все дело так, как будто не ее ученицы должны радоваться знакомству с ним, а наоборот. Благодаря этому женщины быстро оправились от смущения и снова стали самими собой.
     Отдав должное такту Джулии, Зак пожал руку последней из семерых учениц своей невесты и задумался о том, что же делать дальше. Положение спасла молодая женщина лет двадцати пяти, рядом с партой которой стояла коляска с ребенком. Джулия представила ее как Розали Силмет.
     - Хотите кусочек торта? - выпалила она, сама удивившись собственной смелости.
     - Я еще никогда в жизни не отказывался от торта, - улыбнулся Зак и отрезал себе небольшой кусочек.
     - Я сама его испекла, - сказала осмелевшая Розали и запнулась.
     Повернувшись к Джулии, он видел, что та не сводит глаз с Розали, беззвучно повторяя одно и то же слово:
     - Как?
     - Я... - женщина гордо расправила свои худенькие плечи. - Я прочитала рецепт. А Пегги, - продолжала она, кивая в сторону Пегги Листром, - когда мы ехали сюда, вслух читала все уличные указатели. - В словах Розали звучала такая гордость за себя и подругу, что Зак был тронут до глубины души.
     - Розали, - засмущалась Пегги, - зачем ты все это рассказываешь? Мистеру Бенедикту это совершенно не интересно. Любой может прочитать уличные указатели.
     - Ну почему же, - возразил Зак. Глядя на лица этих женщин, он был готов на все, чтобы вселить в них надежду и уверенность в себе. - Джулия рассказывала мне, что она сама очень долго не умела ни читать, ни писать.
     - Она рассказала вам об этом? - спросила одна из женщин, совершенно потрясенная этим известием. Зак кивнул и снова повернулся к Пегги Листром.
     - А теперь, когда вы научились читать указатели, может быть, научите и меня? Я никогда не мог до конца разобраться, что там к чему.
     Кто-то рассмеялся, и Зак спросил, обращаясь к женщинам:
     - А кто принес пунш? Одна из них подняла руку.
     - Я.
     - Вы тоже прочитали рецепт?
     Женщина покачала головой, но сделала это с такой гордостью, что Заку невольно стало интересно, что же он сейчас услышит.
     - Это консервированный пунш. Я прочитала этикетку. И цену тоже. Это было в нашем бакалейном магазине.
     - Можно мне немного?
     Женщина кивнула, и Зак плеснул в свой стаканчик красной жидкости. Все происходящее настолько потрясло и взволновало Зака, что он даже пролил несколько капель на манжет рубашки. Розали Силмет тотчас же вскочила на ноги.
     - Идемте, я покажу вам, где туалетная комната, и вы сможете застирать пятно.
     - Спасибо, - сказал Зак, не желая обидеть ее отказом. И с улыбкой добавил:
     - Я просто очень волновался сегодня перед встречей с вами. Чего доброго, Джулия бы еще отменила свадьбу, если бы я вам не понравился. - Последняя шутка явно достигла цели. Выходя из класса следом за Розали, Зак слышал позади себя дружный, звонкий смех.
     К тому времени как он вернулся, женщины уже засобирались по домам. Они не хотели сильно задерживать Джулию, боясь, что та опоздает на репетицию свадьбы.
     - У нас еще вполне достаточно времени, - успокоила их Джулия.
     Зак, не торопясь допивавший пунш, заметил, что Розали Силмет о чем-то оживленно шепчет на ухо Дебби Кэссиди, которая отрицательно мотает головой. До сих пор протеже Джулии - молодая женщина с длинными прямыми волосами - не сказала ни слова, и Зак не мог понять, почему именно о ней Джулия беспокоится больше всего. Она абсолютно ничем не выделялась среди всех остальных ее подопечных.
     - Джулия, - не выдержала наконец Розали, так и не добившись толку от подруги. - Дебби Сью посвятила тебе стихотворение, а теперь не хочет его прочитать.
     Зак мгновенно понял, что именно он является причиной этого, и уже открыл было рот, собираясь уговаривать молодую женщину не обращать на него внимания, но Джулия опередила его. Ее голос был одновременно и успокаивающим, и подбадривающим.
     - Пожалуйста, Дебби, прочитай мне это стихотворение. Я очень хочу его послушать.
     - Оно получилось не очень хорошим, - предприняла Дебби последнюю, отчаянную попытку избежать необходимости читать свое произведение вслух, при всех.
     - Я очень тебя прошу.
     - И оно почти без рифмы, - Дебби развернула листок бумаги дрожащими руками.
     - Стихи совсем не обязательно должны рифмоваться, - возразила Джулия. - Очень многие замечательные стихи вообще не имеют рифмы. Мне никогда никто не посвящал стихов, Дебби. Ты даже не представляешь, как я польщена.
     Последняя фраза Джулии окончательно убедила Дебби, и, бросив испуганный взгляд на Зака, она сказала:
     - Я назвала его "Благодаря Джулии".
     Дебби начала читать, и с каждым следующим словом ее голос становился все увереннее:
     Мир наполнился светом дня,
     Многоцветьем красок.
     Убегает тьма от огня,
     Жизнь светла и прекрасна.
     Я стыдилась бесцветных дней
     Моей жизни бренной,
     А теперь новой силой своей
     Я горда безмерно,
     Мир наполнился светом дня,
     Разомкнулись вежды.
     И на смену мечтам и снам
     Вдруг пришла надежда.
     Благодаря Джулии.
     Забыв про пунш, Зак слушал эти наполненные любовью и признательностью строки. Он видел, как Джулия забрала у Дебби листок со стихотворением и прижала его к груди почти так же, как когда-то прижимала к груди его кольцо в аэропорту Мехико. Сразу после этого женщины начали прощаться и разошлись по домам.
     Пока Джулия убирала со стола, Зак просто бродил по классу. Но его мысли были очень далеки от детского творчества, которое являлось единственным украшением здешнего интерьера. Они все время возвращались к стихотворению, которое он только что услышал. Дебби удалось выразить то, что он сам испытал однажды в Колорадо. Он вспомнил любовь, светившуюся в глазах Джулии, когда она протягивала ему раскрытую ладонь и пыталась объяснить: "...Зак, это как чудо, которое держишь в руке".
     Резинка просвистела в паре сантиметров от его уха и ударилась о доску объявлений. Подумав, что она упала откуда-то сверху, Зак поднял голову, но в это время вторая чуть не попала ему в висок. Тогда он с улыбкой обернулся и как раз вовремя, потому что Джулия уже снова брала его на прицел.
     Но Джулию не обманула его улыбка. С безошибочной интуицией она определила, что его мысли только что были очень далеко от шуток и смеха.
     - О чем это вы задумались, мистер Бенедикт? - поинтересовалась она и, сменив мишень, запустила резинкой в книгу, лежащую на задней парте.
     Зак замешкался с ответом, потому что сам не знал, как лучше объяснить Джулии то, что он чувствовал.
     Правда, в этом и не было особой нужды, потому что он догадывался, что Джулия лучше его самого понимает, о чем он только что задумался. Скрестив руки на груди, она слегка склонила голову набок и невинно поинтересовалась:
     - Ну, как тебе понравились мои девушки?
     - Я... Ну, твоя Дебби Сью Кэссиди - вообще особая статья. Но и все остальные, они... Они оказались совсем не такими, какими я их себе представлял.
     - Еще пару месяцев назад одного твоего присутствия было бы достаточно для того, чтобы ни одна из них не могла связать и Двух слов.
     - Сейчас они производят впечатление вполне уверенных в себе.
     - Ты так думаешь? - спросила Джулия каким-то странным голосом. - Так вот, да будет тебе известно, что если бы они вдруг узнали, что ты сегодня собираешься прийти, я бы никого не смогла затащить сюда даже силой. На нашем приеме будет кто угодно - жена мясника, жена церковного сторожа, родители всех моих учеников. Но несмотря на все мое красноречие, я не смогла убедить ни одну из этих женщин, что очень хочу видеть их среди своих гостей. А ты говоришь об уверенности в себе. На те деньги, что мне удалось достать тогда в Амарилло, я заказала специальные тесты, которые помогли определить их истинные способности.
     - Но как можно тестировать человека, который не умеет читать?
     - Очень просто. Устно. Главное иметь под рукой все необходимые материалы. И ни в коем случае не произносить вслух слово "тестирование", потому что тогда они перепугаются насмерть и окончательно замкнутся в себе. Ты знаешь, что мне удалось обнаружить?
     Зак отрицательно покачал головой, хотя и понимал, что вопрос был чисто риторическим.
     - Я обнаружила, что Дебби уже может читать на уровне третьего класса средней школы, а у двух учениц просто средние способности к учебе, и потому они никак не могут переступить через определенный барьер. Но самое главное не это. Главное, что мне удалось выяснить, - это то, что им нужна я. Человек, который верит в них и которому они небезразличны. Господи, да они просто расцветут, если появится еще один человек, который поверит в них так же, как верю я. Педагогическое образование здесь необязательно - это может быть любая женщина, лишь бы она правильно понимала стоящую перед ней задачу. Ты видел сегодня ребенка Розали. Так вот, его будущее полностью зависит от того, сможет ли Кэтрин, которая станет заниматься с ними после меня, сохранить в Розали веру в себя и убедить ее учиться дальше. Если же это не удастся, то эта девочка точно так же будет мыкаться на пособие, балансируя на грани нищеты, как и ее мать. Ты знаешь, сейчас такие группы из неграмотных женщин набираются по всей стране. Их финансируют различные корпорации, и одна из этих корпораций - она называется "Безграмотность. Преодолей ее" - разработала даже общенациональную программу. Я узнала об этом только несколько дней назад.
     Слушая Джулию, глядя на ее одухотворенное лицо, Зак не знал, что лучше предложить ей - деньги или возможность создать свою собственную группу.
     В голосе Джулии вдруг появились умоляющие, отчаянные нотки.
     - Зак, я знаю о том, что сразу после свадьбы Рейчел отказалась оставить свою работу, и знаю, как это на тебя подействовало. И поэтому я... Я решила предупредить тебя заранее. Я хочу продолжать преподавать и в Калифорнии. Не детям, только взрослым. Зак, я очень хочу участвовать в этой общенациональной программе.
     - Значит, поэтому ты так хотела, чтобы я пришел сюда , сегодня вечером? - сухо спросил Зак. Разве он мог объяснить ей, что всякое сравнение между неуемным честолюбием Рейчел и искренним, бескорыстным желанием Джулии помочь отчаянно нуждающимся в этой помощи женщинам просто нелепо и кощунственно.
     Не правильно истолковав причины странной перемены настроения Зака, Джулия посмотрела на него умоляющими глазами.
     - Зак, прошу тебя. Я столько всего могу дать этим женщинам. И я просто обязана им это дать. Сжав ее в объятиях, Зак горячо зашептал:
     - Ты сама - настоящий подарок; У тебя больше граней, чем у того бриллианта, который сверкает сейчас на твоем пальце. И я без ума от каждой из них...
     Джулия нервно поправила узорчатый шелковый галстук Зака и подняла на него умоляющий взгляд. Чувствовалось, что она никак не решается обратиться к нему с еще одной просьбой.
     - Ты знаешь, - решилась она наконец, - Дебби недавно осталась без работы, потому что семья, в которой она работала чуть ли не с детства, переезжает в другой город. А она умеет только вести хозяйство и...
     Зак не дал ей договорить и на этот раз сдался без борьбы.
     - У меня очень большой дом, Джулия, - с улыбкой сказал он.

Глава 85

     - Ты уверен, что в церкви все готово?
     Глядя на то, как Зак в сотый раз счищает невидимые пылинки со своего смокинга, Мэтт Фаррел с трудом сдержал улыбку.
     - Готово все, кроме тебя.
     Накануне вечером Зак не смог связаться с Калифорнией из боязни, что его разговор может случайно услышать кто-нибудь из Мэтисонов. Так что ему в который раз пришлось полностью положиться на Мэтта и Мередит Фаррел, которые прилетели вчера и остановились в доме Джулии. Именно им он поручил роль связных между собой и Салли Моррисон.
     - Из Калифорнии все прилетели?
     - Они уже давно в церкви.
     - Ты предупредил Мередит, чтобы она не позволяла Джулии заглядывать в церковь до начала церемонии? - продолжал допрашивать друга Зак, завязывая галстук. - Я не хочу, чтобы она раньше времени увидела гостей. Это должно быть сюрпризом.
     - Не волнуйся, Мередит и Кэтрин Кахилл следуют за ней по пятам, как две тени. Бедная Джулия не сможет даже вздохнуть так, чтобы одна из них этого не заметила. Не удивлюсь, если Джулию уже заинтересовало столь пристальное внимание.
     - - Ты уверен, что Барбра прилетела? - спросил Зак, надевая смокинг.
     - Она здесь, вместе со своим аккомпаниатором. Я разговаривал с ней вчера вечером. В настоящее время она стоит на хорах и наверняка с нетерпением ждет, когда же все это начнется.
     - А который час?
     - Без десяти четыре. У нас всего десять минут, чтобы добраться до церкви. Тед Мэтисон уже там. Кстати, по дороге я собираюсь проверить, насколько хорошо ты запомнил то, что тебе втолковывали во время вчерашней репетиции.
     - Если ты помнишь, то у меня уже был один генеральный прогон, - сухо напомнил ему Зак.
     - Да, но здесь имеются некоторые весьма существенные отличия.
     - В самом деле? И какие же именно?
     - В тот раз ты был не так счастлив, зато совершенно спокоен.
     Было и еще одно весьма существенное отличие. И Зак понимал это лучше, чем кто бы то ни было. Он понимал это даже до того, как оказался в переполненной церкви, перед своим будущим тестем, в окружении улыбающихся лиц, горящих свечей и благоухающих букетов белых роз, перевязанных белыми атласными ленточками. С чувством благоговения и совершенной радости он стоял у алтаря и ждал Джулию. Когда же наконец в проходе появились Мередит, Кэтрин и Сара в одинаковых платьях из нежно-зеленого шелка, красивые, улыбающиеся и спокойные, он испытал странное чувство абсолютной уверенности в том, что все, что сейчас произойдет, будет правильно и хорошо.
     Орган заиграл громче, и сердце Зака учащенно забилось в предвкушении того, что сейчас совершится.
     Утопая в облаке белого шелка, к нему по проходу приближалась женщина, которую он когда-то сделал своей заложницей, которая научила его смеяться и которую он любил. В теплом мерцании свечей ее глаза буквально излучали безмерную любовь. Зак видел в них и другое - обещание долгой счастливой жизни, дома, полного детей, смеха и радости. Он заметил, как эти родные, единственные глаза расширились от удивления, когда с хоров полился фантастический голос Барбры Стрейзанд. И песня была именно та, которую Зак попросил спеть, когда Джулия будет идти к алтарю.
     Прежде - о как давно это было,
     Был сном мой день.
     Но сон стал явью - ведь ты явилась,
     И бежала ночь.
     Прежде небо скрывали тучи в стране "Без Тебя",
     Но ты со мною, и светел луч, и горит звезда.
     Аладдинову лампу держу в руках,
     И тело пронзает дрожь.
     И под взглядом твоим оживает мечта,
     И легка моя ноша.
     Зак крепко сжал руку Джулии, и они повернулись лицом к алтарю.
     Преподобный Мэтисон улыбнулся и раскрыл книгу, которую держал в руках.
     - Друзья мои, мы собрались здесь, чтобы перед лицом Господа нашего...
     Мэтт Фаррел повернулся и посмотрел в глаза жены. Тед и Кэтрин улыбнулись друг другу.
     Сидя в одном из задних рядов, Генрих Хенкельман придвинулся поближе к Флосси Элдридж и взял ее за руку.
     От находившегося прямо за ними Вилли Дженкинса не укрылись нежные взгляды, которыми обменялась пожилая парочка, и, толкнув в бок сидящую рядом девочку, он заговорил громким театральным шепотом:
. - Голову даю на отсечение, что Хенкельман не согласится на условия преподобного Мэтисона. Он уже слишком стар для того, чтобы ждать...
     Девчушка за словом в карман не полезла:
     - Заткнись, Вилли. Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь.
     Нимало не смущенный такой реакцией, Вилли продолжал шептать заговорщическим шепотом:
     - Мой старший брат рассказал мне, что Мэтисон никому не разрешает целоваться аж до самой свадьбы.
     - Подумаешь! Целоваться! - фыркнула девчушка, но на всякий случай отодвинулась подальше.

Глава 86

     Вечерний прием в парке вопреки всем ожиданиям Зака был просто великолепен. На деревьях мерцали разноцветные лампочки, освещая покрытые белоснежными скатертями столы, уставленные разнообразнейшими яствами, которые сделали бы честь самым лучшим поварам Америки.
     Стоя рядом с Мэттом, Зак наблюдал за Джулией, которая танцевала с Гаррисоном Фордом, и с улыбкой вспоминал ее изумленное лицо в тот момент, когда он начинал представлять ей всех тех, кого она когда-то назвала в числе своих любимых актеров. Правда, она очень быстро оправилась от первого потрясения и теперь вела себя с такой изысканной непринужденностью, которой бы справедливо могла гордиться любая самая искушенная светская львица.
     - Замечательная свадьба, Зак. - К ним подошел Уоррен Битти с женой. В руке у него была тарелка с закусками. - А еда просто фантастическая. Кстати, как называется эта штука?
     - Кажется, ребрышки по-техасски, - сухо ответил Зак. - Или еще что-то из местной кухни.
     Битти с женой ушли, а Зак посмотрел на часы и оглянулся по сторонам в поисках своей невесты. Джулия - уже в который раз - танцевала с Патриком Свейзи.
     - Она очаровала их всех, - одобрительно улыбнулся Мэтт.
     - Особенно Свейзи, - не особенно радостно констатировал Зак, стараясь не обращать внимания на то, как Патрик прижимает Джулию.
     - Ты подумай о том, что приходится пережить мне, - сказал Мэтт. - Мередит уже третий танец подряд танцует с Костнером. А она, между прочим, большая поклонница его таланта.
     - И наоборот, насколько я могу судить. К нашему с тобой общему счастью, и Свейзи, и Костнер женаты, - лениво улыбнулся Зак и, отставив в сторону бокал с шампанским, сказал:
     - Мне кажется, пора пригласить Джулию на последний танец и отправляться в путь.
     - Не терпится поскорее начать свой медовый месяц?
     - Ты даже не можешь себе представить, насколько не терпится.
     На прощание Зак пожал Мэтту руку, но не стал говорить слов благодарности - за долгие годы верной дружбы, за все, что тот для него сделал. Его признательность была слишком глубока, чтобы ее можно было выразить простыми словами, и они оба это понимали.
     Ненадолго задержавшись у оркестра, чтобы заказать песню, Зак прямиком направился к Джулии. Увидев его, она тотчас же покинула Патрика Свейзи и, прильнув к мужу, счастливо улыбнулась.
     - Тебе уже давно пора было забрать меня отсюда.
     - Ты готова уйти?
     Джулия умирала от желания поскорее оказаться наедине с Заком, но когда она повернулась и направилась к выходу из парка, Зак остановил ее.
     - После следующей песни, - многозначительно сказал он.
     - А что это за песня? - поинтересовалась Джулия, но Зак лишь загадочно улыбался в ответ.
     Оркестр снова заиграл, и казалось, даже ночной воздух задвигался, оживленный зажигательным ритмом и полными йеги словами песни Фелисиано.
     - Зажги мой огонь, Джулия, - попросил он, обняв ее и двигаясь в такт музыке.
     И уже в который раз его улыбка и манящий взгляд янтарных глаз околдовали Джулию. Совершенно забыв о том, что их окружают сотни людей, она крепко прижалась к нему. Ее податливое, гибкое тело мгновенно отвечало на любое движение Зака. Его руки скользнули вниз и обняли ее за талию.
     - Еще ближе, - прошептал он, покрепче прижимая ее к себе.

Глава 87

     Свернувшись на диване в роскошном салоне самолета, Джулия смотрела в чернильно-черную ночь за окном. Лишь изредка в непроглядной тьме мелькали отдельные огоньки. Она ничего не понимала. Зак сидел напротив нее, небрежно расстегнув смокинг и положив ноги на кофейный столик, - ну прямо олицетворение безграничного терпения. Сразу после приема он запихнул ее в самолет Фаррела, даже не дав переодеться в дорожный костюм, а теперь не только отказывался отвечать на вопрос о том, куда же они все-таки направляются, но даже не предпринимал попыток поцеловать ее.
     - Боюсь, что я буду выглядеть ужасно нелепо в вестибюле гостиницы в свадебном платье, - наконец сказала она, пытаясь хоть как-то его расшевелить.
     - В самом деле? - улыбнулся Зак. Джулия кивнула. Ей действительно очень хотелось поскорее примерить один из ее замечательных новых нарядов.
     - Я бы могла переодеться за считанные минуты. Но Зак был непреклонен:
     - Я хочу, чтобы и ты, и я прилетели на место именно в этой одежде. Ты же видишь, я тоже не переодеваюсь.
     - Но почему?
     - Подожди, и ты все поймешь сама.
     - Иногда я тебя совсем не понимаю, - грустно вздохнула Джулия, но смирилась с неизбежностью.
     Но она действительно все поняла. Поняла в ту самую секунду, когда вышла из самолета на небольшую взлетную полосу, затерянную среди величественных гор.
     - Колорадо! - только и смогла произнести она, глубоко вдыхая холодный ночной воздух. - Это же Колорадо!

***

     Машина медленно поднималась по узкой горной дороге, так памятной Джулии. Они снова направлялись к их уединенному убежищу в горах. Туда, где вместе провели ту невероятно сумбурную, незабываемую неделю.
     Пока Зак переносил багаж и разводил огонь в камине, Джулия подошла к огромному окну и попыталась определить то место, где они когда-то строили снежного монстра.
     Зак подошел сзади и обнял ее за талию... В темном стекле, как в зеркале, отразилась удивительно красивая пара - хрупкая невеста в белом свадебном платье и высокий темноволосый жених в смокинге. Некоторое время Джулия и Зак Смотрели на свое отражение. Заметив слезы на глазах жены, Зак наклонился и нежно

поцеловал ее в шею.
     - Почему ты плачешь?
     Джулия смахнула слезы и проглотила комок, застрявший в горле.
     - Потому что, - прошептала она, испытывая бесконечную нежность и признательность к стоящему рядом человеку за те сентиментальные воспоминания, которые он таким замечательным образом оживил, - что бы ты ни делал, это Просто само совершенство. Как, впрочем, и ты сам.
     - Нет, - прошептал Зак, покрепче прижимая жену к себе. - Это ты у меня совершенство во всех отношениях.
     - Я обязательно сделаю тебя счастливым, - голос Джулии слегка дрожал от переполнявших ее эмоций. - Вот увидишь.
     - Ты уже сделала меня счастливым. Еще в тот самый первый вечер, когда ты сидела на диване и весело щебетала о всяких несообразиостях в футбольных правилах. Помнишь?
     Джулия улыбнулась, но в это время в неровном свете камина блеснуло обручальное кольцо, которое Зак носил теперь на безымянном пальце левой руки. Прижавшись щекой к этой руке, она коснулась губами кольца.
     - Я люблю тебя, Зак, - прошептала она. - Я люблю твой голос, твои руки, твою улыбку. Я хочу, чтобы у нас было много детей.., и жизнь, заполненная смехом и радостью... Я хочу принадлежать тебе, быть с тобой, любить тебя.
     Неистовое желание, усиленное неделями воздержания, охватило Зака. Прижав Джулию к себе, он с обжигающей страстью поцеловал ее в губы.
     - А теперь, дорогая жена, - сказал он, - почему бы тебе не отправиться в постель вместе со своим мужем?
     Муж. Жена. Джулия начинала постепенно привыкать к этим замечательным, уютным, ласковым словам. Они снова и снова всплывали в ее сознании, даже после того, как Зак отнес ее в постель и начал ласкать со страстью, любовью и нежностью, накопившимися за долгие месяцы разлуки. И Джулия отвечала ему с таким же пылом. Когда же наконец он вошел в нее, она крепко обвила руками его плечи и прошептала:
     - С возвращением домой, Зак.
     И только позже, удовлетворенные и счастливые, они наконец до конца осознали, что лежат в той же самой постели, в которой несколько месяцев назад не смели даже думать о будущем. Нежно поглаживая спину Джулии, Зак думал о долгой и счастливой жизни с женщиной, которая любила его, доверяла ему и научила его прощать. С возвращением домой, сказала она.
     Что ж, только теперь, впервые в жизни, он почувствовал, что это такое - иметь дом и семью. Джулия была его домом, его семьей.

ЭПИЛОГ

     Джулия лежала в одной из палат Медицинского центра "Седар-Синай", уставленной огромными букетами великолепных роз всех цветов радуги, и прижимала к груди новорожденного сына. И впервые за два дня, прошедших со времени родов, крошечный великолепный младенец, которого сотворилк они с Заком, не владел ее вниманием полностью и безраздельно.
     Еще несколько минут назад рядом с ней толпились медсестры, которые тоже хотели посмотреть церемонию вручения "Оскаров". Но потом наступило время кормления, и они разбежались по своим палатам, оставив Джулию наедине с сыном и телевизором. Честно говоря, она была этому очень рада. Скоро должны вручать "Оскара" лучшему актеру года, и хотя Джулия ни на секунду не сомневалась, что его получит Зак, она все же хотела во время объявления победителя остаться одна.
     - Смотри, Ники, - обратилась она к сыну, разворачивая его к экрану. - Вот сидят твои будущие крестные, Мистер и миссис Фаррел. А твой папа сидит справа от них, только на этот раз камера его не показывает.
     Однако Николаев Александра Бенедикта, судя по всему, в данный момент гораздо больше волновало то, что его почему-то оторвали от материнской груди. Поэтому Джулия пристроила его обратно и вновь переключила свое внимание на телевизионный экран.
     "Последняя интермедия", которую Зак снял уже после их свадьбы, не только побила все кассовые рекорды, но и была выдвинута Академией на получение "Оскара" сразу по нескольким номинациям. Зак уже получил "Оскара" за лучшую режиссуру, а Сэм Хаджинс - за лучшую операторскую работу. Кроме того, "Оскаров" получили композитор и мастер по спецэффектам.
     Зак очень хотел остаться с ней и посмотреть церемонию по телевизору, но Джулия была неумолима. Исчерпав все аргументы, она выдвинула последний, решающий довод - он должен туда пойти хотя бы из элементарного уважения к людям, которые вместе с ним работали над "Интермедией".
     На самом-то деле Джулия считала, что этот вечер должен стать вечером его триумфа и ни она, ни ребенок, ни вмешательство потусторонних сил не должны лишать Зака этих минут. Кроме того, сегодня утром ей прислали сигнальный экземпляр книги, которую она написала и гонорар от которой собиралась передать в Фонд ликвидации неграмотности среди женщин. Ей очень хотелось показать эту книгу Заку и узнать его мнение, но, с другой стороны, она так разволновалась, что даже взяла с Салли обещание, что та ни словом не обмолвится Заку о книге.
     Начали вручать "Оскара" за лучший сценарий, и Джулия радостно рассмеялась, когда было объявлено имя Питера Листермана.
     - Смотри, Ники, - снова обратилась она к сыну после того, как Листерман быстрым шагом вышел на сцену. - Это наш Пит. И он победил. Ты, кстати, ему очень обязан: ведь именно благодаря Питу ты являешься единственным в мире обладателем детского стульчика, как две капли воды похожего на стул, на котором режиссер сидит во время съемок. И на его спинке, как положено, написано твое имя.
     Пит был одним из любимцев Джулии. Отчасти потому, что из всех членов съемочной группы он чаще всего бывал у них в доме, а главное потому, что у него сложились очень интересные отношения любви-ненависти с Дебби Сью Кэссиди. Началось все в тот день, когда Зак и Пит никак не могли придумать более удачную концовку, и тогда Дебби со своим обычным спокойствием и невозмутимостью объявила, что у нее есть неплохая идея. Под флегматичной внешностью Пита скрывался вулканический темперамент, и от неминуемой смерти Дебби спасло только то, что Заку очень понравилась ее идея. Действительно понравилась. И после того как Пит, по его указанию, с помощью Дебби разработал эту идею, у фильма появилась совершенно новая, неожиданная развязка, которая сыграла не последнюю роль в огромном успехе ленты.
     Получив "Оскара", Пит сначала, как полагается, поблагодарил за оказанную ему честь, после чего закончил свою короткую речь самым неожиданным образом:
     - Я также хотел бы поблагодарить мисс Дебби Кэссиди, чья помощь в создании сценария была поистине неоценимой.
     - Пит, дорогой, ты просто золото! - воскликнула Джулия, покрепче обнимая Ники. Невероятное упорство Дебби, ее стремление учиться, невольное восхищение и наставничество Пита - все это поистине сотворило чудо.
     А минутой позже Джулия уже забыла и о Дебби, и о Пите и вообще обо всем на свете. На сцену вышли Роберт Дюваль и Мэрил Стрип. Им предстояло объявить лучшего актера года.
     - Перекрести свои пальчики, золотце, - обратилась Джулия к сыну и поцеловала крохотный кулачок.
     Мэрил Стрип улыбнулась в объектив и начала зачитывать список претендентов.
     - Кевин Костнер за фильм "Конец радуги".
     - Курт Рассел за "Выстрел в ночи", - продолжил Дюваль.
     - Захарий Бенедикт за "Последнюю интермедию".
     - И Джек Николсон за "Миротворца", - закончил Дюваль.
     Джулия ощутила какое-то странное, необъяснимое покалывание в затылке.
     Достав содержимое конверта, Дюваль широко улыбнулся и объявил:
     - "Оскара" получает Захарий Бенедикт за фильм "Последняя интермедия"!
     Бурные аплодисменты зала постепенно перешли в овацию, а камера в это время показывала высокого темноволосого мужчину, который стремительно шел по проходу к сцене. Дюваль на долю секунды замешкался, а потом объявил:
     - "Оскар" вручается представителю Зака, Мэтью Фаррелу...
     Внезапно Джулия поняла причину странного покалывания в затылке...
     Не оборачиваясь к двери, она откинулась на подушки и, улыбнувшись, спросила:
     - Ты здесь?
     - И как ты только догадалась? - раздался за ее спиной насмешливый голос.
     Повернув голову, Джулия наблюдала за тем, как Зак подходит к кровати. Смокинг небрежно перекинут через плечо. В левой руке поблескивает золотая статуэтка, которую он получил за лучшую режиссуру.
     - Вообще-то предполагалось, что в данный момент ты будешь получать своего второго "Оскара", - напомнила Джулия, свободной рукой обнимая его за плечи. - Мои поздравления, дорогой.
     Стараясь не потревожить спящего сына, Зак поцеловал жену сначала в губы, потом в щеку, потом в шею.
     - Я там, где я хочу быть. И с теми, с кем хочу быть. Джулия легонько погладила его по щеке.
     - Мы с Ники ужасно гордимся тобой, - нежно сказала она. Глядя на чистое прелестное лицо жены и на сына, свернувшегося клубочком у нее под боком, Зак ощутил непривычное покалывание в глазах и понял, что сейчас просто расплачется от счастья.
     - Он заснул, - сказал он охрипшим от волнения голосом. - Может быть, мне положить его в кроватку?
     - Попробуй, - улыбнулась Джулия, осторожно передавая ему сына.
     Уложив Ники в колыбельку, Зак со вздохом облегчения сбросил узкие туфли и вытянулся на кровати рядом с Джулией.
     - Спасибо тебе за сына, - прошептал он, привлекая ее к себе. Он почувствовал, что еще немного, и его захлестнет поток эмоций, а потому оглянулся по сторонам в поисках чего-нибудь, за что бы можно было ухватиться, как за спасательный круг. И нашел. На столике рядом с кроватью лежала книга.
     - Что ты читаешь? - спросил он.
     Неоднократно, еще тогда, когда книга только писалась, Джулия порывалась обсудить ее с Заком, посоветоваться, но каждый раз в последний момент передумывала. Будучи очень высокого мнения о литературном вкусе мужа, она боялась, что любая критика с его стороны может вообще отбить у нее охоту к писательству. Но, очевидно, время расплаты пришло.
     Набрав в грудь побольше воздуха, она сказала:
     - Это моя книга. Сигнальный экземпляр. Его только сегодня прислали из типографии.
     - Так что же ты мне сразу не сказала! - Зак потянулся к столику. - Это же просто замечательно.
     - Я не хотела ничем отвлекать тебя. Сегодня же такой день.
     Тронутый ее совершенно ненужной заботой, Зак повертел книгу в руках, внимательно рассматривая обложку.
     - Красиво, - наконец сказал он. Распустившиеся розы на фоне грязновато-розового мрамора действительно смотрелись очень красиво.
     - А как тебе нравится название? Зак улыбнулся.
     - "Само совершенство", - вслух прочитал он. Джулия молча кивнула.
     - Мне очень нравится. А почему ты решила назвать ее именно так?
     - Это-то как раз объясняется очень просто, - прошептала Джулия, глядя ему в глаза. - Ведь эта книга о тебе.
     Зак почувствовал почти непереносимый прилив нежности. Сжав жену в объятиях, он зарылся лицом в ее волосы. Джулия была рядом с ним, когда весь мир заклеймил его как преступника. Она любила его тогда, когда ему нечего было предложить ей взамен. Она научила его прощать. Она радовалась его успехам, поддерживала его, когда он был прав, и упрямо противостояла тому, что считала не правильным. Она открыла для него совершенно новую, незнакомую жизнь, полную смысла, смеха и любви. И вот теперь она подарила ему сына.
     Зак вспомнил слова стихотворения, которое однажды Дебби Сью Кэссиди посвятила его жене:
     Мир наполнился светом дня,
     Многоцветьем красок.
     Убегает тьма от огня,
     Жизнь светла и прекрасна.
     Мир наполнился светом дня,
     Разомкнулись вежды.
     И на смену мечтам и снам
     Вдруг пришла надежда.
     Благодаря Джулии.
     - Не плачь, любимый, - прошептала Джулия, обвивая рукой его шею. - Ты же еще не читал моей книги. Может быть, она не так уж и плоха, как ты подумал.
     И в одно из самых удивительных, мучительно-сладостных, трогательных мгновений своей жизни Зак расхохотался.


Полезные ссылки:

Крупнейшая электронная библиотека Беларуси
Либмонстр - читай и публикуй!
Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)



Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я

Старая библиотека, 2009-2024. Все права защищены (с) | О проекте | Опубликовать свои стихи и прозу

Worldwide Library Network Белорусская библиотека онлайн

Новая библиотека