А.Лентини
Дерево
Сегодня я в
первый раз увидел дерево. Мама не отставала от папы две недели, и наконец он
согласился и повез нас в Третий район Восточного Бостона. По-моему, потом он
сам был доволен, что мы поехали, потому что, когда мы возвращались домой, он
все время улыбался.
Папа до этого
много раз рассказывал мне про деревья — он их видел, когда был мальчиком, тогда
еще кое-где деревья росли. Правда, их уже оставалось немного, градостроительная
программа действовала вовсю, но почти все, когда шли в первый класс школы,
видели своими глазами уже хотя бы одно дерево. Во всяком случае, тогда было не
так, как теперь. Пластиковые деревья и я видел — сейчас нет улицы, где бы не
стояло несколько. Но если ты хоть раз брал в библиотеке видеозапись с изображением
настоящего дерева, ты сразу поймешь, что пластиковое дерево не настоящее, а
искусственное. А теперь, когда я сам увидел настоящее дерево, я знаю, что
искусственное — это совсем не то.
С самого утра
сегодня мы все очень суетились. Мама набрала цифры легкого завтрака, только
тосты и синтетическое молоко, чтобы мы управились побыстрей. После этого мы
поднялись на лифте на четвертый уровень, а оттуда перелетели по воздуху в
Бруклин, там спустились на лифте на главный уровень, проехали монорельсовым
экспрессом до Двадцать седьмой станции междугороднего метро и сели на поезд,
который идет по второму нижнему уровню в Бостон. Не могли дождаться, когда
доедем, и мы с папой были даже рады, когда мама снова начала рассказывать о
том, как обнаружили это дерево.
Дом О'Брайенов
— один из нескольких старинных деревянных домов, которые уцелели во время
кампании за обновление города, проходившей в Бостоне на рубеже столетий.
Владельцы дома смогли предотвратить снос благодаря своему богатству п
политическому влиянию, и дом так и переходил от одного поколения к другому. У
последнего владельца наследников не оказалось, после его смерти дом пошел с
молотка, и его купил район. И когда представителя местных властей явились
осмотреть дом, они обнаружили задний двор, иметь который в нашем поясе
запрещено.
Во дворе росло
настоящее дерево, «дуп» — так его назвала мама.
Когда люди
узнали о дереве, очень многие стали приходить, чтобы поглядеть на него, и
местные власти поняли, что эго может давать доход. Они стали брать деньги с
тех, кто приходил смотреть, и даже начали рекламировать дерево как
достопримечательность. И теперь все время приезжают смотреть школьники целыми
классами и отдельные семьи — ну, как мы.
Наконец мы
прибыли в Главный Бостон, поднялись на лифте на поверхность, там снова пересели
на монорельсовый поезд и на нем приехали в Третий район Восточного Бостона.
Такси на воздушной па-душке доставило нас со станции к самому дому О'Брайенов.
Сам дом —
ничего особенного. С современными зданиями и сравнить нельзя — ни больших
стекол нет, ни блестящей стали, цвет какой-то тоскливый белый, и даже краска
кое-где облупилась. Папа заплатил за вход, и пятнадцать минут экскурсовод водил
нас но дому — это было довольно скучно. В комнатах везде протянуты веревки, чтобы
люди ни до чего не могли дотянуться и потрогать. Я ни о чем не мог думать,
кроме дерева, и не мог дождаться, когда осмотр дома кончится, но наконец через
потайную дверь, замаскированную под книжные полки, мы вышли во двор.
Двор был
большой, десять на двадцать футов самое меньшее, и я очень удивился, когда по
обе стороны бетонной дорожки, сделанной для туристов, увидел настоящую траву.
Но на траву я смотрел недолго — едва я увидел дерево, я уже не мог оторвать от
него глаз.
Оно стояло в
конце двора, и его окружала высокая ограда из металлической сетки. Форма у него
такая же, как у пластиковых деревьев, но в нем много и такого, чего у тех
совсем нет. Оно куда сложнее, чем любое сделанное растение — в искусственных не
увидишь и половины того, что увидишь в настоящем. Это дерево О'Брайенов —
живое. Кто-то давным-давно вырезал на коре свои инициалы, и ты теперь видишь
это место — рану, которая залечилась. Но лучше всего был запах. Какой-то
свежий, живой, совсем необычный для нас, привыкших к металлу, стеклу и
пластику. Мне хотелось потрогать кору, но из-за сетки не удалось. Мама и папа
просто дышали глубоко, смотрели на него вверх и улыбались. Мы постояли во дворе
немножко, а потом экскурсовод сказал, что надо уступить место следующей группе.
Мне не хотелось уходить и, пожалуй, даже хотелось плакать.
На обратном
пути мама и папа молчали, и я стал читать брошюрку, которую нам, как и другим,
выдал экскурсовод. Когда я прочитал, что со следующего года дом О'Брайенов
закроют, я расстроился. Хотят снести его и построить на этом месте огромный дом
какой-то страховой компании, и дерево исчезнет, как и дом О'Брайенов.
Пока мы ехали
домой, я сидел и ощупывал у себя в кармане то, что подобрал в траве около
дерева. По-моему, то, что я подобрал, называется «желудь».