Библиотека художественной литературы

Старая библиотека художественной литературы

Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я


Читальный зал:

Алексей ЛЮТЫЙ

СЕМЬ БЕД - ОДИН ОТВЕТРАБИН ГУТ

Хотели как лучше, а получилось... сами знаете. Короче, закончив свою одиссею в Англии времен короля Артура, лихая ментовская троица в составе кинолога Сени Рабиновича, криминалиста Андрюши Попова и омоновца Вани Жомова, попытавшись вернуться домой, оказывается в Митгарде, мире скандинавских мифов, С первой минуты становится ясно, что порядки там до боли знакомые - рэкетиры-асы терроризируют мелких бизнесменов-гномов, а от етунов и гоблинов панков и дебоширов - просто житья нет. И вообще вскоре предстоит крутая разборка. Как туг не задержаться, не поучаствовать? Ну, они и поучаствовали... Часть I ЗДРАВСТВУЙ, МИТГАРД - НОВЫЙ ГОД! Cнег! Честное слово, снег, стригучий лишай меня порази. Я лежал, засыпанный снегом по самые уши, и не решался открыть глаза, как можно дольше растягивая наслаждение от легкого морозца. Нет, вы только не подумайте, что я пытаюсь дискриминировать другие времена года, но никогда еще я не испытывал такого наслаждения от зимы. И уж тем более не мог себе представить, что отмороженный нос, забитые снегом уши и сосульки на усах могут доставить настоящее удовольствие. А вот смогли! Поскольку наличие снега говорило о том, что мы все-таки покинули опостылевшую Англию и вернулись домой. Да, забыл представиться. Меня зовут Мурзик, и я - пятилетний кобель немецкой овчарки. Причем рос не где-нибудь в подворотне, а в самом элитном питомнике. Впрочем, вы меня должны помнить, поскольку мы с вами уже знакомились. Ах, не припоминаете? Тогда сейчас так гавкну, что у самых забывчивых вмиг память восстановится. Вплоть до генетической! Хотя нет. Гавкать я все-таки не буду. Во-первых, воспитан слишком хорошо, чтобы, как последняя дворняга, на прохожих орать благим матом. Во-вторых, полную пасть снега получить не хочу. Я ведь в сугробе зарыт, не забывайте. Ну и в-третьих, я не уверен, что у моих спутников сыщутся подгузники. А с испуганными людьми часто всяческие казусы случаются. Тут даже за примером далеко ходить не нужно. Случай один сразу припоминается. Как-то раз вечером мы с моим хозяином, несравненным Сеней Рабиновичем, пошли на прогулку. Вечерок был тихий, спокойный. Снега тогда на улицах еще не было, а вот морозец уже чувствовался. Мне-то что? У меня шерсть хорошая. Конечно, по лохматости мне до сенбернара далеко, но зато на клацающего зубами бульдога могу свысока посмотреть: дескать, мерзни, мерзни, куцый хвост. А вот Сене моему несладко приходилось. И нос длинный покраснел, и уши начали в трубочку сворачиваться. А все из-за того, что у моего Рабиновича вновь начался период сексуальной активности. Ей-богу, не пойму я этих людей! Все у них ненормально получается. Ладно еще весной они начинают за сучками.. пардон, за самками, то есть женщинами, бегать. Тогда-то все ясно: листики распускаются, цветочки там всякие корявые из-под талого снега лезть начинают. Тут от одних запахов после безвкусной зимы даже у замшелого кобеля крыша с конуры съедет. Но вот чтобы поздней осенью, когда от одного вида голых веток с тоски не то что выть, котов гонять не хочется, пару себе искать - этого я никогда не пойму, хоть без куска говяжьей грудинки меня на Новый год оставьте! Впрочем, думаю, Рабинович и сам не знал, с чего его на самок потянуло. Но как бы то ни было, Сеня шапку не надел, курточку кожаную не застегнул и таращился на все проходящие мимо особи противоположного пола с таким же выражением немого обожания, с каким баран разглядывает новые ворота. Он (Сеня, не баран, естественно) и с хозяйки того самого закоченевшего лысого бульдога глаз оторвать не мог. Поэтому и внимания не обратил на то, что впереди творится. А прямо перед нами старушка мопса по аллее вела. Сама-то бабуля миленькая такая. Сухонькая, худенькая. Прямо-таки ходячий суповой набор. У меня даже слюнки от ее вида потекли. Но вот мопс у нее был - не пес, а слоновий ужас. Маленький, лохматый и наглый. Тявкает на всех, кто по пути попадается. А одного дога даже за заднюю лапу цапнуть успел. А у того, сами знаете, пока сигнал от нервных окончаний до головного мозга доберется и там уместиться попытается, лет двенадцать точно пройдет. В общем, дог, может быть, перед смертью и сообразит, что за наглая рожа на него наехала, но к тому времени уже от мопса одни кости останутся. Хотя бы потому, что я слопаю этого хама, если он и на меня гавкнуть попытается. Впрочем, забивать пасть его вонючей шерстью я не собирался. Просто решил этой гавкающей начинке для вокзальных беляшей сюрприз небольшой устроить. Я подождал, пока суповой набор с блохой на поводке поближе подойдут, а потом, не дожидаясь, пока мопс придумает, как меня облаять, рявкнул на него так, что собака Баскервилей от зависти поперхнулась бы. Оказалось, что переборщил! Мопс от неожиданности прыгнул старушке под юбку и за что-то там зубами зацепился. За что именно, я не рассмотрел, поскольку воспитания не подзаборного, и женщинам, даже таким костлявым, под юбки не заглядываю, но старушке, видимо, порядочно досталось. Сначала у нее глаза на лоб вылезли, как у краба перед тралом. Затем они куда-то внутрь провалились. Причем так, что гланды стало видно. А уж потом старушка хрюкнула как-то загадочно, схватилась за сердце и плавно, как кирпич с пятиэтажки, спикировала на пятую точку. Сеня мой, который до этого момента ни ходячий суповой набор, ни ее мопса дефективного замечать не желал, тут же спохватился и уделил старушке достаточное количество своего внимания. То есть внимание-то он сначала мне уделил. Как у него в таких случаях водится, начал альфа-лидера корчить - так заорал "фу" и "место", что не только я его мегаваттной мощности подивился, но и у старушки от сердца отлегло. Она в две секунды на ногах оказалась, давай на моего Сеню орать, словно это не мопс, а он ей там что-то под юбкой зубами прихватил. В общем, старушка выжила, но Рабинович мне потом два дня нотации читал, как наша соседка малахольная своему нашкодившему коту. Я от его ворчания к концу вторых суток настолько отупел, что едва свою миску в качестве ночного горшка не использовал. Ну и решил я после того случая с внезапным лаем больше не экспериментировать. Поэтому и лежал тихо себе в снегу, наслаждаясь зимней прохладой после опостылевшего английского климата. Спрашиваете, как мы в Англии оказались?.. Долгая история. Собственно говоря, я ее уже рассказывал однажды. Так что повторяться не буду. Все-таки я вам не "панасоник" какой-нибудь, чтобы ленту можно было перемотать и заново прослушать. Впрочем, если вкратце... Поскольку кто вас знает? Может быть, вы "Санта-Барбару" смотрели в то время, когда я о наших похождениях рассказывал? А началось все десятого ноября. В наш профессиональный праздник - День работника милиции. Что здесь смешного?! Ну, работаем мы с Сеней в милиции. Я штатной ищейкой, а он моим кинологом, соответственно. Ну и что тут такого? У всех свои недостатки бывают. Некоторые и вовсе директорами бань работают. Или президентами стран там всяких. И никто над ними не смеется. В общем, есть у нас в стране такой обычай - профессиональные праздники отмечать. Чаще всего с водочкой и вытекающим отсюда похмельем. Мой Сеня тоже не был исключением и каждый год вместе со своими друзьями - омоновцем Ваней Жомовым и Андрюшей Поповым, что экспертом-криминалистом у нас в отделе работает - устраивал небольшую попойку. Небольшую, это в смысле для маленькой компании. В этот раз выпили они граммов по семьсот на брата и пошли "догоняться" в ближайший кабак. Кстати, вот тоже словечко люди придумали - "догоняться"! Значит, приходят в бар, пьют водку так же, как до этого в лаборатории у Попова, и говорят, что "догоняются". Я вот так, например, понимаю, что когда доберман себя за хвост начинает ловить, то он догоняется. А как люди "догоняются", седалище от стула не поднимая, это уж, извините, выше моего понимания! Как бы то ни было, трое друзей направились в бар. И нужно же такой гадости случиться, что именно в этот момент занесло в наше время Мерлина, короля Артура и сэра Ланселота Озерного. Этот старый хрыч (ох, попадется он мне как-нибудь вместо кошки!) что-то с заклинаниями своими напутал, и занесло его по спирали времени, как "Запорожец" на крутом повороте. А эти идиоты - Сеня, Жомов и Попов - с пьяных глаз приняли несчастных ископаемых за бродячих металлистов и решили провести задержание. Понятно, что у них голова не варила, но хоть меня бы послушались! Я даже всеми четырьмя лапами в асфальт упирался, чтобы ментов остановить. Но разве такой бульдозер, как Ваня Жомов, остановится? Вот и получилось, что едва мои менты с аборигенами туманного Альбиона сцепились, как всю нашу компанию в древнюю Англию и забросило. Мне потом подробно объяснил один бродячий уродец трехголовый, из-за чего так случилось, но я повторять это не буду. Во-первых, сейчас причины уже неважны. А во-вторых, объяснения этого монстра вы все равно без бутылки толком не поймете. Главное, что занесло нас в рыцарскую Англию - и уж чего потом с нами только не происходило. И в турнирах мы поучаствовали, и с эльфом-психопатом пообщались, и даже бревно ходячее видели. Ну а потом совместными усилиями отыскали берлогу Мерлина, воссоздали его эликсир, и на этом все кончилось. Англии больше нет, и я с огромным удовольствием вдыхаю аромат свежего снега и... Постойте! А это еще что такое?! Я тщательно принюхался. Сквозь приятный, морозный запах свежего снега подозрительно наволакивало аптекой. Несколько секунд я никак не мог вспомнить, что это за запах, а потом наконец сообразил - пахло йодом, соленым раствором и слегка какой-то гнилью. А ко всему этому примешивались и вовсе незнакомые запахи. Вот только вожделенного аромата бензина, блаженной вони выхлопных газов и милого сердцу запаха сырого асфальта совершенно не чувствовалось. Да и тишина стояла почти оглушающая. Лишь где-то вдалеке слышался какой-то странный рокот, похожий на шум общего собрания в нашем отделе. Чувствуя, как на загривке волосы поднимаются дыбом, я резко поднялся на все четыре лапы и отряхнул морду от снега. Так и есть! Я же как нюхом чуял, что напортачат эти дуболомы что-нибудь снова. Ох, сейчас я отступлю от своих принципов и так рявкну, что и в Гималаях слышно будет. Хотя, может быть, для этого и особо напрягаться не нужно будет, ведь я ни фига не понимаю, где мы находимся!.. С безнадежной тоской во взгляде, которой позавидовал бы и череп шута Йорика, я оглянулся по сторонам. Слева от меня возвышались скалистые горы, покрытые мхом, как щеки Сениного дяди, раввина, пейсами. Справа от меня, метрах в тридцати, земля куда-то исчезала, будто кусок пирога в ненасытном поповском желудке, обрываясь отвесной кручей прямо в грязно-серое море, тянувшееся до самого горизонта. Чуть дальше и правее берег врезался в море длинной извилистой косой, а прямо перед моим носом из снега торчали добротные ментовские ботинки с прилипшими к подошвам дубовыми листиками. Глядя на них, я прямо-таки взбесился. У породистого пса тут, понимаете ли, трагедия настоящая случилась, а это пугало в форме, по вине которого я, между прочим, мотаюсь по всему свету, дрыхнет преспокойно. Нет, голубчик, любовь прошла, завяли помидоры! Сейчас я тебе такую побудку организую, что ты потом спать будешь ложиться только в тумбочку. Причем изнутри еще и на амбарный замок запираться станешь. Я зарычал, будто лев от приступа геморроя и, плюнув на правила гигиены, вцепился зубами в подошву ботинка. Уперевшись лапами в землю, я принялся трясти ботинок во все стороны с такой силой, что, будь моя жертва поменьше, точно бы потеряла ногу. Однако мусор в башмаках оказался Ваней Жомовым, а этому лосю мои усилия - что "Титанику" ручная помпа. Он только слегка замычал и лениво высунул голову из снега. - Мурзик, ты че? Офонарел? - удивленно поинтересовался Жомов, растирая кулачищем слипшиеся ресницы. - Чего в такую рань людей будишь? - И тут же резко сел. - Вот те хрен! Откуда горы? Резонный вопрос! Они, Ванечка, вырасти успели, пока мы по средним и не очень векам гонялись. И люди теперь у нас не в домах, а в норах живут... - Ты чего разорался, Мурзик? - удивленно отреагировал Жомов на мои вопли. - Я тебе на хвост наступил? Извини тогда... Все! Больше с этим олухом разговаривать не о чем. Я выплюнул из пасти остатки дубовой листвы и отошел в сторону. Мне хотелось выть, как шавке подворотней, да гордость не позволяла. Поэтому мне только и оставалось, что горестно вздохнуть и примоститься на камне, ожидая дальнейшего развития событий. Впрочем, ждать пришлось недолго. Пока Ваня удивленно хлопал глазами, пытаясь сообразить, в какой стороне ближайший пивной ларек, очухался мой Сеня. Он как выбрался из снега, так и застыл с открытым ртом, будто призрак коммунизма увидел. Тот самый, который когда-то по Европе бродил. Мне и его облаять жутко хотелось, но стоило только увидеть, как этот олух длинноносый губами от удивления шамкает, пытаясь, видимо, поэтично описать окружающий пейзаж, как все желание пропало куда-то, бодренько вильнул хвостом. Жалко мне Рабиновича. Хозяин все-таки! - Ванечка, миленький, скажи мне, пожалуйста, ты поросеночка нигде вокруг не видишь? - ласково поинтересовался Сеня, обводя глазами окрестности, а у Жомова от такого непривычного обращения нижняя челюсть отстегнулась. - А что, здесь разве поросята должны быть? - удивленно произнес Иван, когда наконец смог пристроить челюсть на место. - Мы на свиноферму попали, что ли? - Я еще не знаю, куда мы попали, но одну свинью я точно прикончу, - все тем же ласковым голоском пролопотал Рабинович, а потом вдруг заорал: - Где Попов, я у тебя спрашиваю?! Я от удивления даже подпрыгнул на месте, словно спящий кот от автомобильного клаксона, и принялся жалостливо смотреть, как мой хозяин заметался кругами около Жомова. Передавать всю тираду, которую во время своего кругового забега произносил Сеня, не имеет смысла. Достаточно сказать, что, кроме матерных, в ней было всего три слова: "убью", "освежую" и "свинья", употребляемые в различных падежах. Впрочем, понять причины его ругани было можно. Уж если я едва от потрясения Жомова не искусал, то моему Сене проораться и вовсе сам бог велел. А Андрюши на самом деле нигде видно не было. Окрестный берег был девственно пуст, как холодильник после трехмесячной задержки зарплаты. Я втянул воздух, пытаясь унюхать крайне характерный (и это еще мягко сказано!) запах Попова, однако ничего, кроме довольно сомнительного по качеству аромата моря, не почувствовал. Судя по всему, на этом забытом богом побережье мы были только втроем. Я, Сеня и Жомов. А Андрюша каким-то образом умудрился испариться. Я в недоумении снова огляделся по сторонам. Того, что случилось с нами после поглощения зелья в пещере у Мерлина, произойти просто не могло. Ахтармерз Гварнарытус, один крайне образованный житель параллельного нашему измерения, очень доходчиво объяснил, что разделиться наша компания просто физически не могла. Согласно каким-то там законам пространственно-временного континуума трое ментов вместе со мной, перенесясь из будущего в прошлое собственного измерения, являлись единым фактором, влияющим на искривление временной спирали, и потеря одного члена группы приводила к таким сильным повреждениям всего существующего мироположения, что могла вызвать общий коллапс нашей вселенной. В общем, говоря простым языком, если мы переместились куда-то вместе под воздействием одного и того же фактора, то и обратно порознь возвратиться не можем. Иначе всей вселенной конец настанет. То, что мы куда-то переместились из древней Англии, было фактом, не требующим доказательств. Достаточно просто по сторонам посмотреть. Но этот же простейший обзор окрестностей говорил о том, что Андрюши с нами нет. Получалось, что либо трехглавый Ахтармерз врал, как пьяный гопник, либо мы все были уже на том свете. Я попытался понять, устраивает ли меня такой загробный мир и та компания, в которой мне придется проводить вечность, но обдумать до конца подобное положение не успел: откуда-то с моря донесся дикий вопль. Поначалу мне показалось, что вопит какой-то полусумасшедший кит, по ошибке принявший прибрежный риф за подругу жизни, но буквально после первых пяти нот вопля понял, что рык этот вполне человеческий. Более того, знакомый до спазмов в желудке. У края обрыва я оказался куда быстрее Жомова с Рабиновичем и сразу понял, что вкушать прелести загробного мира мне еще рановато. Внизу, на огромном камне, метрах в двадцати от берега, прямо посреди пенившихся волн, сидел не кто иной, как Андрюша Попов и вопил во всю мощь своей луженой глотки. Причем орал криминалист так, что попадавшие в поток воздуха из его легких чайки сыпались в воду одна за другой, как "мессершмиты" после зенитного залпа. По-моему, лишь одной несчастной животине удалось выскользнуть из-под ударной волны Попова. Но чайка, вытаращив от изумления глаза, словно попадья при виде сатаны, полностью потеряла ориентацию и пыталась пролететь сквозь скалу. Скала с таким положением дел соглашаться категорически отказалась, и чайке пришлось добавить к своей контузии легкое сотрясение мозга. Птичка кивнула головой и плавно спикировала в воду, навстречу всплывавшим кверху брюхом из глубин моря оглушенным рыбам. Сеня удивленно осмотрел нестройные ряды почитателей поповского таланта, раскачивающихся на бурных волнах, и хмыкнул. - Ну что же. По крайней мере треской мы теперь на полгода обеспечены, вздохнул он и поинтересовался у притихшего Попова: - И что, скажи на милость, ты там делаешь, Андрюша? - Сеня, кончай свои шуточки и вытащи меня отсюда немедленно! - завопил в ответ криминалист так, что следом за рыбами со дна и мидии кверху брюхом всплыли. - Иначе я такую бучу сейчас устрою, что тебе дежурство на концерте "Арии" медом покажется. - Голова с печное чело, а мозгу совсем ничего, - развел Рабинович руками. - Сам дерьма натворит, а потом других костерит... - Так, значит, это твои проделки, Сеня? - угрожающе надвинулся на моего хозяина Ваня. - Ну а чьи же еще? - Рабинович пожал плечами. - Мы вчера, как домой вернулись, набухались до потери пульса и решили отправиться на горнолыжный курорт. Что, не помнишь? - Че, серьезно? - Да, похоже, у Жомова от перелетов во времени и пространстве совсем мозги усохли! Хотел я ему пару ласковых сказать, но не стал. Все равно Ваня нормального языка не понимает, а так, как командир ОМОНа, я разговаривать не умею. Хотя в принципе он здорово похоже на меня гавкает. - Ваня, с такими вещами не шутят. - Мой Рабинович произнес это с таким серьезным видом, что мне пришлось морду лапами закрывать. Иначе своим смехом я ему весь спектакль испортил бы. - Мы же кучу бабок с собой привезли. Вот и решили покутить. - Сеня похлопал себя по карманам: - А кстати, где деньги?.. Ну вот, начинается! Стоит только моему хозяину о деньгах вспомнить, так вокруг хоть трава не расти. Хотя сейчас она и так расти не будет, даже если Сеня "Семь-сорок" ради такого случая слабает! Помню, как-то раз мы с Рабиновичем стояли на контроле у входа на стадион. Болельщиков шмонали, чтобы они всякие запрещенные вещи на стадион не несли. Вроде пивных пластиковых бутылок с неотрезанным горлышком. Так вот, бог весть с чего, но мой Сеня вдруг решил, что где-то червонец посеял. Он тут же обо всем на свете забыл и из комы не вышел, пока этот злополучный червонец в заднем кармане брюк не отыскал. А мне пришлось в дверях встать, иначе мимо нас и гаубицу бы проперли незамеченной. Вот и сейчас Сеня начал усиленно рыться в карманах, выгребая на свет божий пригоршни самоцветов и расплываясь в улыбке с каждой новой порцией, как кот от очередной дозы валерьянки. Он и про Попова, которого материл на чем свет стоит пару минут назад, забыл, и на Ванечку внимания не обращал, да, по-моему, Рабиновичу и вовсе безразлично стало, где он сейчас находится. Я на него смотрел и завидовал. Думал, вот бы и мне какое-нибудь хобби найти, вроде грабежа драгоценностей с последующим лобызанием их, чтобы об окружающем нас пейзаже не думать, вот только в голову ничего не шло. Телевизор, понятное дело, нам сюда никто не притащит, а от всех прочих человеческих радостей такой зубной зуд появляется, что хочется хоть кого-нибудь укусить. Хоть кота облезшего, и хрен с ней, с его шерстью в моей пасти! И тут мне вдруг вспомнилась та самая московская сторожевая, которую я перед перелетом в древнюю Англию видел в магазине. Как представил, что я с ней сделаю по возвращении домой, так сразу на душе теплее стало. А Сеня мой тем временем камушки все из карманов выгреб, пересчитал тщательно и обратно укладывать начал. К тому моменту, когда он закончил, Андрюша уже не орал, а только сипел что-то невнятное с валуна. Видимо, бедняге морская вода в громкоговоритель попала! Жомов успел пистолет почистить и теперь швырял с обрыва булыжниками, стараясь попасть в ту рыбу, которая еще трепыхалась. Я зевнул и посмотрел на Попова. И кто же за тобой, Андрюшенька, в ледяную воду полезет? - Слушай, Сеня, пошутили и хватит, - взмолился со своего рифа Попов. - Давай, доставай меня отсюда. - А вот это не выйдет, Андрюшенька, - елейным голосом проговорил мой Рабинович, засовывая последний алмаз в бездонный карман ментовской куртки. - Ты у нас наказан. - Да ладно, Сеня! Подумаешь, погорячился, сказал, что бучу подниму, - развел руками Попов. - Ну с кем такого не бывает? - Ни с кем! Такое только с тобой бывает, - отрезал Сеня. - Ну-ка скажи мне, как мент менту, вот это, все вокруг, похоже на наш дом? Объясни мне, что это за место и как нас сюда занесло. Как мы сюда попали, ты, алхимик недорезанный?! - Так, я чего-то не понял, - встрял в их содержательный диалог Жомов. - Ты же говорил, Сеня, что это лыжный курорт. Прикололся, что ли? Рабинович после этих слов бессильно рухнул на ближайший камень. Смотреть нужно, Сеня, куда падаешь! Камню-то, конечно, все равно, но ведь секундой раньше я на нем сидел. Не успей я вовремя отскочить, пришлось бы изображать камбалу под рабинадом! Я, конечно, понимаю, что Жомов иногда кого угодно в транс ввести может, но и о любимом псе забывать не следует. - Так, значит, мы не дома? - тупо поинтересовался Ваня у закатившего глаза Рабиновича, все еще не веря в то, что домой вернуться не удалось. - Ты совсем тупой или притворяешься? - не выдержал Сеня. - Да пошел ты... - посоветовал ему Жомов, но почему-то ушел сам. Минут на десять все трое друзей попросту застыли, пытаясь прийти в себя. Жомов стоял на краю обрыва, глядя вдаль, словно статуя Ильича. Сеня мой застыл на камне в позе роденовского "Мыслителя". Даже Попов, махнув на все рукой, попытался опуститься на пятую точку. Но, получив в физиономию соленой пеной, тут же вскочил и грустно выматерился. Я попытался было подбодрить друзей, бегая от одного к другому, но ничего хорошего из этой затеи не вышло. Жомов от меня отмахнулся, Андрюша на мой лай и внимания не обратил, а преподобный Рабинович и вовсе едва пинка не отвесил... Ну, я тебе припомню, Сенечка! Впрочем, нужно отдать ему должное. Именно Рабинович первым нарушил затянувшееся молчание. Подняшись с замшелого камня, Сеня подошел к краю обрыва и внимательно посмотрел вниз. Кроме глушеной рыбы, там ничего полезного не было. Да и ту уже волнами по всему заливу разбросало. Рабинович вздохнул. - Попова вытаскивать нужно, - обреченно проговорил он. - Не дай бог еще насморк поймает на свою жирную задницу. Ваня подошел и встал рядом, в точности скопировав задумчивую позу Рабиновича. Я тоже пристроился около них, хотя сейчас, впервые за долгое время, даже мнe в голову не приходило, как можно выбраться из сложной ситуации. Посмотрев на обоих ментов, я тоже вздохнул и положил голову на лапы. А-а, думайте сами! Не век же мне вас из всякого дерьма вытаскивать. - Может, отлива дождемся? - Жомов высказал неожиданно здравую мысль. Рабинович удивленно посмотрел на него, а затем перевел взгляд на небо, затянутое серыми, под цвет моря, тучами. - А вдруг сейчас отлив? - полюбопытствовал он у омоновца. - Разве тут разберешь, который час теперь? Может, наоборот, прилив скоро начнется? - Ну, тогда он, блин, в натуре, сам до берега доплывет, - пожал плечами Ваня. - Я тебе доплыву, рожа твоя жлобская! - заорал со своего камня Попов. - Вытаскивайте меня быстрее. Я уже жрать хочу. - Рыбки сырой пожри, - обиделся на "жлобскую рожу" Жомов. - Тебе, борову, один хрен, что трескать. - Да заткнитесь вы! - оборвал обоих Рабинович. - Дайте подумать. - И тут же вцепился мне в ошейник. - Мурзик, ты что?! Я что? Да я ничего! Я просто вскочил с места, чувствуя, как шерсть на загривке поднимается дыбом. Может быть, я еще не говорил, но единственным человеком, рядом с которым я спать ни за что не лягу, является Андрюша Попов. И все из-за ужасающего запаха у него из-под мышек. Там такой аромат стоит, что ментовская "черемуха" по сравнению с ним "Шанелью № 5" кажется. Как Ваня по пьянке под стол ко мне падает, так я бегу сразу, куда глаза глядят, пока они вообще глядеть могут. Людям-то что? У них нюх, как у крота зрение. А у меня от запаха Попова сразу слезы текут и обоняние отшибает напрочь, хуже чем от табака, рассыпанного прямо на свежем следе преступника. Никогда не думал, что что-нибудь на свете вонять сильнее может. Однако однажды довелось мне встретить типчика, у которого изо рта несло крепче, чем у трех Поповых из-под мышек. Вот уж не думал, что еще когда-нибудь доведется мне этот ароматец почувствовать, а вот на тебе, он тут как тут! Ставший знакомым запах усиливался с каждой секундой. Мои менты его еще не чувствовали, но мне он так в нос шибанул после девственно чистых ароматов здешнего мира, что я зафыркал, как кот, и невольно назад попятился. А если учесть, что к тому времени я уже стоял ж... извините, крупом к обрыву, то представляете, что могло случиться, если бы меня Сеня за ошейник не поймал. Он удивленно посмотрел на мою перекошенную, как у спрессованного бульдога, физиономию и поднял глаза наверх. - Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, - удивленно присвистнул Рабинович. - Ваня, смотри, какие к нам гости пожаловали! Жомов посмотрел в указанном Сеней направлении и едва не поперхнулся от смеха. Да и было с чего! Поскольку на скалу прямо перед нами выбрался невесть откуда Ахтармерз Гварнарытус собственной персоной - трехголовая многофункциональная пикирующая газовая горелка. Дракон посмотрел на нас сразу всеми тремя головами, и средняя из них обиженно всхлипнула. - Ну и как, господа хорошие, это называется? - Ахтармерз обвел крыльями все вокруг. - Где-то я уже это слышал, - ехидно хмыкнул Рабинович, а Ваня заявил одновременно с ним: - Привет, Горыныч. А ты че здесь делаешь, блин? - Это я у вас спросить хочу, гуманоиды бестолковые, - возопил дракон и начал раздуваться. - Вы уж, пожалуйста, объясните мне, что в этот раз натворили. Я же не должен был вместе с вами в эту дыру попасть! Согласно теории Хрелфака Алтырмынского... - Ты кого гуманоидами обозвал, змеюка говорящая? - возмущенно перебил его Жомов. - Выбирай, гадюка трехглавая, на каком глазу у тебя фонарь первым вырастет! - И сколько же мне этот беспредел терпеть? - возмутился Горыныч и от обиды увеличился еще вдвое. - Мало того, что таскаете меня за собой, словно крыста-песта домашнего, так еще и обозвать норовите? И это у вас называется цивилизованным ведением диалога. Между прочим, нам еще в первом классе преподавали этику взаимоотношений различных разумных рас параллельных миров. А вас, видимо, даже элементарной вежливости в школе не научили! Я же уже не раз говорил, что с рептилиями вашего мира сходство у меня минимальное... - Может, хватит? - оборвал его тираду Рабинович, и я облегченно вздохнул. Дай этому ироду волю, он до вечера болтать будет. Или до утра. Смотря который сейчас час. - Еще раз тебя спрашиваю, ты-то что здесь делаешь? - почему-то присвоил себе Сеня вопрос Жомова. - Да, видимо, все хуже, чем я думал, - пробурчала себе под нос средняя голова Горыныча и, увидев недоуменные взгляды, направленные на нее, дополнила: - Я вам говорил, господа, что в случае удачного эксперимента по возвращению в ваше настоящее, временная спираль должна была занять нормальное положение и ликвидировать все парадоксы, возникшие из-за вашего неосторожного переноса в прошлое. - Господи, кдшачий ты сын! Если в его вселенной все так разговаривают, в жизни туда в гости не поеду. Впрочем, извините! Слушаем Ахтармерза дальше. - Видимо, в ваши действия закралась какая-то ошибка, - лишь слегка покосившись в ответ на мою реплику, продолжил он свой рассказ. - И поскольку я как парадокс взаимоотношений между параллельными мирами домой не вернулся, следовательно, вы в данный момент находитесь не у себя дома. Я не ошибся? - Удивительная проницательность для ленивого второгодника, - фыркнул Рабинович, и дракон еще немного увеличился в размерах. Интересно, он может лопнуть? - Так, может быть, если ты такой знаток парадоксов, то объяснишь нам, куда мы попали? - продолжал язвить мой Сеня. - Или у тебя кишка тонка? Орешек знаний не колется? - Ничего мне не колется, - буркнул Ахтармерз и шмыгнул носом. - А я-то думал, что вы мне подскажете, в какую эпоху нас теперь занесло... - Слушай, Горынушка! - вдруг истошно завопил с валуна Попов. - Давай отношения потом выяснять, а пока придумай, как меня с этой кочки вытащить! Ахтармерз удивленно посмотрел по сторонам, а затем вытянул над нашими головами шею и заглянул через обрыв. Андрюша Попов переминался с ноги на ногу, стоя на скользком валуне, и отчаянно махал руками, стараясь привлечь к себе внимание. Хорошо, что прибой слабый был. А то куковать бы Попову на пне, словно Русалочке из Копенгагена, до скончания веков. Глядишь, местной достопримечательностью бы стал, если, конечно, его рыбы обиженные не слопали бы на завтрак. А Горыныч по очереди посмотрел на Андрюшу всеми тремя головами и проговорил: - Нет ничего проще. Сейчас я спущусь и вывезу его оттуда. - Ты с ума сошел? - испуганно завопил Попов, едва не сбив своим рыком дракона с края уступа. - Чтобы я на птеродактилях летал? Не бывать этому. Я вам не валькирия какая-нибудь. И вообще, высоты боюсь. Уж скорее петух нестись начнет, чем я на эту склизкую животину заберусь. - Попов, заткнись! - заорал Сеня, но было уже поздно. Слово не воробей и даже не курица. Поэтому поправить положение оказалось невозможным, и на Андрюшу невесть откуда свалился здоровый черный петух. Пристроившись прямо на подмокшей поповской лысине, командир курятника неистово прокукарекал три раза, клюнул Андрюшу в темечко и, снеся огромное золотистое яйцо, умчался куда-то в сторону морского горизонта. - Ни хрена себе, курочка Ряба! - удивленно пробормотал контуженный Попов, держа яйцо обоими руками, а затем свалился на пятую точку. - А где та мышка, которая хвостом должна махать? Мышки поблизости не нашлось, даже компьютерной, зато хвостов было сколько угодно. А точнее, два. Мой Андрюше не подошел, поскольку оказался мелковат размером. Зато хвост Горыныча пришелся в самый раз, и несколько секунд мы с Рабиновичем и Ваней наблюдали смертельный трюк под названием "рыбалка для хвоста". Горыныч, спикировав с уступа прямо к валуну, низко опускаться не решился. Вместо этого он ловко, словно волейболист уходящий мяч, поддел хвостом Попова, подкидывая его метра на два вверх. Андрюша истошно заорал и попытался стукнуть супостата своим богатырским кулаком, но Горыныч ловко увернулся и, подцепив толстяка когтями за шиворот, одним движением перебросил его к нам на уступ. - Вот это у тебя трюк получился, тигелевая печь трехголовая! - изумился Жомов. - В регби играть никогда не пробовал? Или в американский футбол? Вместо ответа Горыныч трепыхнулся и вдруг стремительно стал уменьшаться в размерах. От неожиданности мы даже про Попова забыли, уставившись на такую стремительную метаморфозу, происходящую с нашим невольным спутником. Горыныч и раньше нас тешил подобными трюками, но с такой скоростью он еще никогда не уменьшался! Я даже взвизгнул от удивления, словно дворняга, которой на лапу наступили. - Все. Переохлаждение, - слабеющим голосом пролопотал Ахтармерз в ответ на наши удивленные взгляды и разинутые рты. - Я же вам говорил, что с рептилиями у нас только температурный режим общий. Ваня Жомов, не медля ни секунды, стянул с себя омоновский бушлат и бросился к тающему на глазах дракону. Он закутал его так, что наружу выглядывали лишь шмыгающие носы всех трех голов, а затем прижал к себе псевдорептилию, будто кормящая мать грудного ребенка. Мой Сеня только удивленно хлопнул челюстями. - Как он там? - поинтересовался Рабинович, кивнув головой в сторону укутанного Горыныча. - Спасибо, жить буду, - раздался откуда-то из бушлата комариный писк. - Пока еще холодно, но в норму я приду. - И то радует, - фыркнул Сеня и, повернувшись к Попову, похлопал его по лысине. - Вот и все, а ты боялась. Даже юбка не помялась. - Да пошел ты, - буркнул Андрюша и, поднявшись на ноги, посмотрел через край обрыва. - Эх, жалко, рыбы столько пропадает. Сейчас бы ее на сковородочку да с лучком!.. - Перетопчешься, чревоугодник доморощенный, - усмехнулся Рабинович. - С сегодняшнего дня и до того дуба переходишь на подножный корм. - До какого дуба? - Перепуганный Андрюша, прищурив глаза, всмотрелся вдаль. - Дурак ты, - констатировал мой Сеня и обвел всех присутствующих взглядом. - Ну что, пошли, что ли? - Куда? - удивился Иван. - С этой стороны берег упирается в горы и обрывается в море, - тоном экскурсовода продекламировал Рабинович. - А это значит, что нас ждет дорога в противоположном направлении. Заодно и красотами здешних гор налюбуемся... Уж простите меня, пожалуйста, но сдержаться я не мог и залаял, словно щенок сопливый! Я-то уже давно решил, что сидя на месте мы ничего выяснить не сможем. И вот теперь до моего гениального хозяина эта мысль тоже дошла. Теперь пойдем вперед и будем надеяться, что где-то там, вдалеке, хоть какие-нибудь люди водятся. А потом... Суп с котом! Эх, где наша не пропадала!.. Пятеро путешественников еле плелись вдоль береговой ленты, обрывающейся в серое море крутыми склонами. Первым шел бронебойный Ваня Жомов, пытаясь расчистить путь для остальных. Он то проламывался через наметенные сугробы по пояс в снегу, словно танк через склад с туалетной бумагой, то скидывал с обрыва довольно большие валуны, а иногда вырывал с корнем какие-то деревья, отдаленно напоминавшие карельские карликовые дубы. Однако у Жомова они вызывали несколько иные ассоциации, напоминая ему одного прошлого знакомого - онта Корявня. Ваня никак не мог забыть бесцеремонное обращение, учиненное этим ходячим пиломатериалом над своей особой, и, выдирая дубки, бормотал себе под нос: - Экземпляр, говоришь, хороший? В навозе, говоришь, замачивали? Лес, говоришь, бревно дрейфующее, беречь нужно?.. Ну-ну! Я вот домой вернусь, лесорубом, блин, пойду работать. Посмотришь тогда, пенек болтливый, как я о природе забочусь... Корявня поблизости не было, поэтому наставлять разгулявшегося древогуба на путь истинный никто не собирался. Карликовые деревья летели во все стороны, словно мухи от хлопушки. А Ваня, отдохнув на отрезке с валунами, принимался корчевать следующую мини-рощицу. Рабинович, который тащил позади Жомова Горыныча, все еще завернутого в Ванин бушлат, терпел жомовский беспредел долго, но когда один из дубков пролетел около его носа, едва не попортив Сенину античную красоту, он все-таки не выдержал. - Ваня, родной, - ласково проговорил Рабинович, поудобнее устраивая под мышкой бушлат с Горынычем. - Если у меня мимо головы еще хоть один куст пролетит, то вокруг тебя стаями камни планировать станут. - Действительно, с природой этого мира нам нужно быть поаккуратнее, - поддержал его уже отогревшийся Горыныч, высовывая нос средней головы из-под воротника. - Мы ведь даже не знаем, в какую вселенную угодили. И любое воздействие на окружающую среду может вызвать непоправимые катаклизмы данного мира... - Ты хоть сам понял, что сказал? - полуобернувшись к нежданным оппонентам, поинтересовался Иван. И прежде чем растерявшийся Ахтармерз смог что-то ответить, добавил: - Вот и молчи лучше, керосинка говорящая. А то сейчас выйдешь из бушлата, как индюк из норы, и пойдешь своими двоими снег месить! - Ваня, а кто тебе сказал, что индюки в норах живут? - поинтересовался Рабинович, удивленный столь сенсационным открытием доморощенного орнитолога. - Ну, не индюк. Ну, страус! - отмахнулся от него Жомов, выдирая из каменистой почвы очередной куст. - Тебе какая, хрен, разница? Оспорить новое гениальное утверждение у Сени уже не было сил, и ему оставалось только горестно вздохнуть. Он лишь представил себе страуса, вылезающего из норы, и тут же замотал головой, пытаясь отогнать пугающие образы. Больше того, Сеня постарался думать о чем-то приятном. Например, о новой фуражке, которую он купит взамен утраченной на средства, вырученные после продажи драгоценных камней ювелиру. "Кстати, ювелира нужно будет найти такого, чтобы разбирался в камнях, но ничего не смыслил в их стоимости, - сосредоточенно подумал Сеня. - Вот только поторговаться нужно как следует. А то они, гады, все норовят честного еврея объегорить!" И тут Рабинович понял, что сам ни бельмеса не понимает в настоящей ценности самоцветов. К тому же неизвестно еще, что случится с курсом доллара к моменту их возвращения. Да и весы будущего покупателя драгоценных камней проверить не будет никакой возможности, а Сеня на глазок не сможет определить, сколько каратов в каждом камне! От мысли о том, что его действительно могут обмануть, как какого-нибудь якутского чабана, Рабинович застонал. - Ну, спасибо тебе, Ваня, - сердито проговорил он, глядя в широкую спину добровольного бульдозера. - Умеешь ты людям настроение портить! От таких слов Жомов на несколько секунд оцепенел, прекратив перепланировку ландшафта. Он, превративший несколько гектаров пересеченной местности в идеально ровную дорогу ради удобства передвижения друзей, не ожидал от них таких подлых обвинений и уже был готов разразиться тирадой в лучших традициях омоно-гоблинской лексики, но в разговор встрял доселе молчавший Андрюша Попов. С трудом переводя дух после непривычно далекого путешествия пешком, он все же нашел в себе силы сердито проворчать: - Сеня, что ты ко всем цепляешься? Вместо того чтобы ворчать, уж лучше придумал бы что-нибудь на обед. - А тут, Андрюша, у нас только один вариант существует, - ехидно проговорил Рабинович, оборачиваясь к криминалисту, замыкавшему шествие. - Зажарить твою свиную тушу на той раскладной газовой плите, которую я в руках несу. - Да прекратите вы издеваться! - вспылил Горыныч и от обиды начал раздуваться. - В конце концов, я к вам в компанию не напрашивался. Это именно из-за ваших идиотских поступков мы до сих пор мотаемся неизвестно где. А я, между прочим, еще домашнее задание по прикладной биоэнергетике не сделал... - А у меня рыбки дома не кормлены! - поддержал его Попов. - А я в тире давно не был, - безапелляционно заявил Жомов. Через пару минут орали все. Попов размахивал руками и после особо обидных выражений в свой адрес горланил так, что, не будь чайки уже осведомлены о возможностях его вокала и не держись они на почтительном расстоянии, их поголовье понесло бы куда более значительный урон, чем во время арии криминалиста на одиноко торчавшем валуне. Впрочем, пострадавшие от воплей Попова все же были. Одного неосторожного лемминга, из-за глупого любопытства высунувшего из норки нос, впечатало в дальнюю стену так, что потом трое кротов в течение суток проводили спасательные работы по его освобождению. Да Горыныча, к тому времени уже вставшего на крыло, едва не сбросило в воду. Ахтармерз уже вовсю парил над спорящей троицей, закладывая лихие виражи и поливая ментов сверху потоками лингвистических испражнений на тему умственных способностей гуманоидного класса вообще и данных индивидуумов в частности. Рабинович язвил без перерыва, успевая так лихо давать отпор всем своим оппонентам, что его любимая тетя Соня пришла бы в неописуемый восторг и безропотно отдала бы Сене пальму первенства в базарно-торговых перепалках. У Вани Жомова, чей словарный запас был явно беднее, чем у остальных собравшихся, все аргументы в споре о личных качествах и степени вины кого-либо из четверки сводились в основном к возгласам "а в рыло?" и швырянию в море особо крайних камней. Впрочем, камни на него не обижались. Им было все равно, где лежать, и они тихо тонули, выбирая на дне моря местечко поуютнее для нового места жительства. Только я в дискуссии не участвовал. (Что я, дурак что ли?) И первое время даже пытался растащить спорщиков, вцепляясь зубами в штанину то одному, то другому. Но затем плюнул на все и, отойдя подальше, начал метить территорию, презрительно поглядывая на ментов. Впрочем, через пару минут мне это занятие крайне надоело. Найдя себе место посуше, я преспокойно улегся на брюхо и, положив голову на передние лапы, закрыл глаза. Мол, кончите орать, разбудите! Неожиданно этой семейной идиллии пришел конец. Ахтармерз, набравший от злости к тому времени уже приличный размер и максимальную высоту полета, вдруг прекратил участие в перебранке и, развернувшись по направлению недавнего маршрута движения ментов, на несколько секунд завис в воздухе. Затем, резко спикировав вниз и потеряв на пути девяносто процентов объема, опустился на плечо Рабиновича и отчетливо проговорил: - Не хотелось бы отрывать вас от дискуссии, но мною с высоты бреющего полета замечены подозрительные дымы примерно в двух кабельтовых к норд-осту. - Уйди, просроченный освежитель воздуха. - Сеня, брезгливо поморщившись от нестерпимого запаха из пастей Горыныча, стряхнул его с плеча и, когда тот спикировал в руки к Попову, поинтересовался: - И что там происходит? - Думаю, эскадра адмирала Тирпица прикрывает высадку десанта в Норвегии, - рапортовал Горыныч и тут же двумя крайними головами удивленно посмотрел на третью. - Упс!.. - А Тирпиц, это кто? - ничего не понимая, поинтересовался Жомов. - Ваня в кожаном пальто! - буркнул Рабинович и, не дожидаясь комментариев на свою реплику, кивнул головой. - Ладно. Пошли посмотрим. Где дым - там люди. По крайней мере выясним, где находимся. Пришлось прекратить изображать спящую принцессу и бежать вперед, оставив далеко позади остальных путешественников. Горыныч, вновь успев основательно промерзнуть на холодном и сыром воздухе загадочного побережья, опять переместился в теплое нутро жомовского бушлата. Правда, на этот раз его тащил на себе Андрюша, отфыркиваясь от натуги и что-то бормоча под нос. Однако неожиданно для всех ленивый и неповоротливый криминалист в этот раз не отставал от более искушенных в пеших прогулках друзей. Жомов уменьшил свое рвение по уничтожению местной фауны и убирал с дороги лишь то, что действительно мешало пройти. Впрочем, таких препятствий было немного, поскольку относительно ровная часть скалистого берега значительно увеличилась. Более того, уже успевшие намозолить глаза горы, судя по всему, не более чем в километре прямо по курсу заканчивались, отступая куда-то на север. Впрочем, север в этой части света друзья смогли определить лишь довольно относительно. Направление они выдерживали именно то, которое указал Горыныч, однако тот и сам не понимал, что за местный леший дернул его за язык сказать именно о двух кабельтовых к норд-осту. Да и про адмирала Тирпица он в жизни не слыхал. История Земли в его измерении - предмет факультативный, и ходить на него совсем необязательно. Тем более второгодникам начальных классов! Пока три ошалевшие головы Горыныча телепатически спорили между собой о причинах, побудивших буйную среднюю черепушку нести несусветную чушь, его толстоватый рикша следом за Рабиновичем и Жомовым мчался со всех ног в сторону многочисленных дымов, уже отлично видных с земли. Собственно говоря, всем было абсолютно по барабану, что именно там впереди загрязняет девственный воздух эскадра Тирпица или цементный завод - главное, что столько дыма могли произвести только люди. А ничего другого уставшим, измученным и озверевшим от отсутствия возможности хоть кого-нибудь разогнать или забрать в "трюм" ментам и не требовалось. - Ох, ни хрена себе! - возмутился Жомов, тормозя на краю плато, словно паровой каток на повороте. - Это что еще за беспредел? Дальше дорога уходила вниз. Собственно говоря, сказать, что она уходила, было не совсем правильно. Если здесь и была когда-то какая-нибудь дорога, то она точно давно ушла, оставив за собой усеянный валунами склон. Спуск вниз был довольно крутым, зато сразу за ним лежало дивное в прошлом плато, ныне оскверненное многочисленными пожарами. Внизу, на берегу довольно симпатичного залива, на берегу узкой речки некогда стояла небольшая деревня. То, что она собой представляла раньше, сейчас разобрать было трудно, поскольку большинство домов полыхали вовсю. Впрочем, если судить по корявому строению на небольшой возвышенности чуть вдали от берега, шедевров архитектуры в этой части света явно не существовало. Само по себе оно представляло редкостную помесь свинарника с водонапорной башней, да к тому же было окружено частоколом из заостренных бревен, по углам которого торчали косые башенки со съехавшими, как у рокеров после удара Вани Жомова, крышами. Ну а дополняли антураж окружающего пейзажа несколько корявых одномачтовых лодок около деревянного заплесневелого пирса. - Вот это да! Дракары, - пробормотал изумленный Попов, юзом тормозя около Жомова. - Да мне по хрену, драные это куры или ощипанные петухи! - рявкнул на него Ваня. - Ты посмотри, что внизу творится. Андрей посмотрел вниз и покачал головой. Там, на берегу залива, между полыхающих домов метались какие-то люди. Впрочем, с представителями гомо сапиенс у этих существ было весьма отдаленное сходство. Большинство из тех, кто носился по берегу, скорее напоминали озверевших после литра самого крепкого самогона пещерных медведей, чем кого-либо другого. Одетые в какие-то шкуры и столь же мохнатые башмаки, с рогатыми шлемами на заросших бородами мордах, аборигены бегали взад и вперед между горящих строений, вопя и размахивая мечами довольно угрожающего вида. А прямо перед обрывом, на котором стояли менты, два мохнорылых изувера хохоча тащили к кораблям полураздетую женщину. - Либо мы оказались на съемках нового блокбастера Никиты Михалкова под названием "Без цирюльника и не в Сибири", либо наш самолет при совершении рейса Англия - Отдел внутренних дел совершил вынужденную посадку бог весть в каком времени, - меланхолично проговорил Сеня Рабинович, не отрывая взгляда от зрелища первородного буйства. - Надо бы кого-то убить. - А что сразу Попов-то?! - возмутился Андрюша, приняв на свой счет последнюю реплику. - Вы, между прочим, сами половину ингредиентов собирали! - Да пошел ты со своими стонами прокурора жалобить! - отмахнулся от него Жомов и, хлопнув Рабиновича по плечу, спросил: - Ну что, Сеня, пошли разомнемся? - А оно нам надо? - Рабинович удивленно посмотрел на друга. - Что мы с этого будем иметь? - Вот морда торгашеская! - изумился Ваня. - Вместо того чтобы, блин, собственную выгоду высчитывать, мог бы подумать о чести этого, как его?.. Ну, блин, как форму-то по-другому называют? - Мундир, - оторопело ответил Сеня, не ожидавший от Жомова столь возвышенных мотивов. - Вот именно! О чести мундира нужно думать, - рявкнул Жомов, от нетерпения притоптывая на месте. - Мы, может быть, вообще единственные менты на сотню километров. Так кто тут тогда за порядком следить будет? А то посмотри, как гопота распоясалась! Совсем страх потеряли. - Дорогой ты мой омоновец, ты зенки-то разуй! - возмутился Рабинович. - Тут тебе не митинг протеста, а война идет. И вообще, мы не у себя дома. Тут совсем другие обстоятельства. - И еще нужно напомнить вам, господа, - встрял в дискуссию отогревшийся Горыныч, - что поскольку вы еще не вернулись домой, судьба вашего мира висит на волоске. Если хоть один из вас погибнет... - Слышали мы все это уже сто раз. Так что помолчи, лампа паяльная! - оборвал его Жомов. - Раз уж я сегодня на дежурство в отдел не попаду, так хоть тут оторваться не мешайте. Ну, душа истосковалась! - Ваня достал из кобуры пистолет и швырнул его оторопевшему Попову. - Держи. Прикроешь, если что. - И, больше не обращая ни на кого внимания, бросился вниз по склону. Рабинович несколько секунд растерянно смотрел вслед этому озверевшему защитнику правопорядка, не зная, что предпринять, но когда к своему вящему изумлению увидел, что я с громким лаем помчался на замшелых аборигенов впереди доблестного омоновца, устремился следом за нами. Осиротевшему Попову ничего не оставалось, кроме как бросить на камни Ванин бушлат с завернутым в него карманным драконом и последовать примеру друзей. Два волосатых диплодока, увидев невесть откуда взявшихся людей в диковинных нарядах, на секунду оторопели. Ближний к Жомову здоровый рыжий детина даже снял с головы шлем и почесал маковку, пытаясь понять, что за звери такие на него нападают. Эх, если бы он знал, что за звери менты, то бросился бы бежать без оглядки. Однако такие чудища аборигену были неведомы, и он, стукнув себя в грудь правой рукой с зажатым в ней мечом (из-за чего срезал изрядный кусок бороды!), нечленораздельно замычал и, отпустив дамочку в неглиже, бросился навстречу омоновцу. Рыжий идиот, видимо, решил, что может одной левой разделаться с российским ментом, вооруженным всего-навсего резиновой дубинкой. Он взмахнул над головой огромным двуручным мечом и решил обрушить его сверху, перерубив пополам вмешавшегося в его сексуальные домогательства Жомова. Однако не тут-то было! Ваня стремительно нырнул под руку дикарю и, проведя классический бросок через бедро (чем непременно в другое время заслужил бы одобрение от президента!), приложился рукояткой дубинки к окованному стальными обручами кожаному шлему самонадеянного нахала. Дубинка сработала именно так, как от нее и ожидали! То есть произвела на местную сталь тот же эффект, что и на доспехи рыцарей в средневековой Англии. От удара неимоверной силы закованную в стальные обручи голову насильника вогнало в прибрежный песок почти на полметра, отчего ее хозяин оказался вертикально воткнутым в грунт подобно заправской свае. Жомов презрительно фыркнул и, выдернув рыжего за ноги, небрежно бросил на землю. - Лежать, бояться! - скомандовал он. - Раздвинь ноги, урод. Руки за голову и не шевелиться. Однако побывавший в песке варвар оказался глух к инструкциям омоновца. Он как лежал распластанным па грунте, так и не пошевелился. Зато пошевелился его более тщедушный приятель, который, судя по всему, относился к тем людям, что учатся только на своих ошибках. Ему бы бежать подальше сломя голову, ноги, руки, позвоночник, поскольку, если бы это принялся делать Ваня, получилось бы намного больнее. Однако вместо этого завернутый в вонючие шкуры псих подскочил к Жомову сзади и что есть силы саданул окованной медью дубинкой по затылку омоновца. Ваня медленно развернулся. - Вот это, ни хрена себе, уважение к власти, - зло прокомментировал поступок неразумного наглеца омоновец. - Ты совсем оборзел, урод? Быдло поганое! Ну, сейчас огребешь на всю катушку, чмо педальное. Ни секунды не мешкая, Ваня принялся выполнять свое обещание. В первую очередь ударом милицейской дубинки он выбил оружие из рук ошеломленного варвара, а затем заехал ему кулаком в ухо. Бородатый абориген пошатнулся, но удар выдержал, на удивление Ивана. Уж лучше бы ему было сразу упасть! Озверевший от такого непочтения к собственному труду, Жомов схватил полуоглушенного варвара в охапку и, подняв над головой, бросил на песок. Совсем растерявшийся экс-насильник решил прикинуться змеей и уползти от разгневанного омоновца. И неизвестно, удалось бы ему это или нет, кабы не подоспели Рабинович с Поповым. Сеня для начала обогнал Жомова и дал пинка аборигену, видимо, для увеличения скорости передвижения оного, а затем оттолкнул назад Ивана. - Превышение должностных полномочий и необоснованное применение силовых воздействий при задержании, - с трудом переводя дух, проговорил Сеня. - Статья не помню какая, но дадут тебе по ней немало. - Ни хрена себе, "необоснованное"! - возмутился Жомов, все еще пытаясь добраться до бородатого изверга. - Да он меня дубьем своим по чайнику так шандарахнул, что у меня птички в глазах заплясали... - Были бы мозги, наверное, в тазобедренный сустав бы ссыпались, - перебил его Рабинович и повернулся к девушке: - Вы в порядке, мадемуазель? Изумленная появлением странных людей не меньше, чем ее недавние мучители, девушка потеряла дар речи и смогла только кивнуть головой. Сеня, пристально осмотрев ее с ног до головы, пришел к выводу, что данная особа совсем не в его вкусе. Однако на рыцарский жест все же решился. - Вы простудитесь, мисс, - сокрушенно покачав головой, проговорил он и, стянув с оторопевшего Попова его форменную куртку, накинул ее на плечи девушки. - Вот так-то лучше! Андрюша от такой наглости на несколько секунд не только, подобно "мисс Доисторическая Деревня", потерял дар речи, а также способность к движению, возможности к аналитическому мышлению, навыки криминалиста и забыл таблицу умножения. Через пару мгновений придя в себя, он сделал вокруг дамочки несколько танцевальных па, пытаясь то ли выразить восторг поступком Рабиновича, то ли содрать с аборигенки казенное имущество, а затем, обреченно махнув рукой, бросился вдогонку за двумя друзьями, с ходу ворвавшимися в разоренную деревню. В общем и целом внутри поселения дикарей творился тот же самый беспредел, что и на ее окраине. Мелкие разрозненные группы лохматых варваров тащили по грязным улочкам тюки с награбленным добром, конвоировали в сторону гавани визжащих женщин и с огромным удовольствием запаливали немногие уцелевшие дома. Из-за собственного эгоизма трое доблестных сотрудников милиции решили помешать этому феерическому карнавалу. Они били мародеров, отшибали почки у грабителей и выкручивали поджигателям руки. А я довершал разгром врагов, избирательно выкусывая у некоторых филейные части исключительно из человеколюбивых побуждений, дабы более доходчиво объяснить дикарям, что нужно быстренько делать ноги! В общем, оторвались друзья на всю катушку. Даже Андрюша временно позабыл про экспроприированную Сеней куртку и размахивал над головой дубинкой, будто поп кадилом во время крестного хода. Впрочем, троим ментам в компании со мной даже особо напрягаться не пришлось. Варваров в пределах почти до конца разоренной деревни оказалось на удивление мало. Трое друзей, видевшие еще несколько минут назад с вершины обрыва довольно внушительную толпу дикарей, метавшихся между домов, словно бабки-торговки пирожками, спасающиеся от наряда милиции, были несказанно удивлены внезапным безлюдьем. Впрочем, расстраивало это обстоятельство одного лишь Жомова, пропитавшегося воинственно-омоновскими настроениями. Остальные, напротив, ничуть не тяготились отсутствием лохматой орды. А Андрюша Попов даже попытался поджарить в пламени горящей избы кусок жирного бекона. - Совсем помешался на жратве, - покрутил пальцем у виска Сеня, глядя на исходящего слюной криминалиста. - Я вот все думаю, Андрей, как ты при таком аппетите до сих пор своих рыбок аквариумных не сожрал? - Очень остроумно, - огрызнулся Попов. - Ты, Сеня, с каждым днем все больше и больше проявляешь свой истинный уровень интеллекта. Сенека в ментовской шкуре! И вообще, не трогай рыбок. Это святое. - Да куда же они все подевались? - растерянно пробормотал Жомов, имея в виду отнюдь не Андрюшиных рыбок. Однако Рабинович не был бы самим собой, если бы не сострил. - Как "куда подевались"? - поинтересовался он, обеспокоенно заглядывая Жомову в лицо. - Как сидели в аквариуме, так и сидят. Если их, конечно, Андрюшина мама коту не отдала или сама не слопала. - Ты чего мелешь? Откуда здесь Андрюхина мама? - удивился Иван и тут же сообразил, куда ветер дует. - Слушай, Рабинович, достал ты уже со своими приколами. В натуре, доведешь ты меня когда-нибудь до состояния экстаза. После этой реплики Рабинович с Поповым разразились просто диким, в соответствии с окружающим пейзажем, хохотом. Сеня сложился пополам, пытаясь себе представить тот способ, каким он будет доводить Жомова до экстаза, а Попов и вовсе выронил в грязь палку с куском ветчины, которую пытался поджарить на большом (в прямом смысле этого слова!) огне. Впрочем, эта утрата большого значения не имела. Кулинарный процесс все равно пришлось бы отложить, так как Андрюшиным хохотом задуло пламя на ближайших бревнах. - Придурки, - обиделся на друзей Иван и отвесил Попову такую оплеуху, что тот поперхнулся смехом. - Нормально, - проговорил он, разгибаясь. - Значит, прикалывается Рабинович, а тумаки мне достаются? Ментяра ты поганый, Ваня, после этого. - От ментяры и слышу, - буркнул Жомов и тут же замер, услышав, как я бешено лаю с той стороны села, где на холме возвышалась еще не успевшая сгореть местная примитивная крепость. - А ну-ка за мной! - скомандовал Иван и помчался на мой призыв. Сеню дважды просить не пришлось - в нем пробудились отцовские чувства. Только от одной мысли о том, что его любимцу какие-то доисторические уроды могут нанести телесные повреждения, Рабинович пришел в такую ярость, что в конце короткого забега обошел рвущегося в бой Жомова на два корпуса. Любой спринтер бы позавидовал! Зрелище, представшее перед ними, могло бы разгневать кого угодно, будь он хоть невозмутимым тибетским ламой. Представьте, четверо бородатых придурков, окружив пса, тыкали в меня пиками, а я мужественно уворачивался от ударов, успевая попутно цапнуть кого-нибудь из бандитов за руку. Увидев это, Жомов с Рабиновичем настолько озверели, что даже не обратили внимания на то, что происходит вокруг. - Ни хрена себе, местные наших бьют?! - возмутился Жомов и, размахивая дубинкой, бросился на супостатов. - Ну, держитесь. Сейчас крыши по округе летать начнут, в натуре! Однако Сеня вновь опередил его и первым врезался в непочтительных аборигенов. Несколько ударов "демократизатором" по излишне разгоряченным головам - и подбежавшему Жомову оставалось только развести руками с досады. В этот раз, Ваня, ты не успел! Но долго горевать омоновцу не пришлось, потому как я, поймавший кураж, вновь яростно зарычал и рванулся вперед с такой силой, что вцепившегося в мой ошейник Рабиновича протащило пару метров по земле. Даже борозда осталась, хоть картошку сажай! Сеня, сумев все же затормозить, удивленно присвистнул. - Ваня, похоже, в этот раз мы крупно попали, - проговорил Рабинович. Жомов обернулся. Прямо за его спиной, угрожающе скаля зубы, толпилось все варварское воинство общим количеством более сотни голов крупного, мелкого и среднего рогато-бородатого скота. Причем часть этих уродов была вооружена луками. Видимо, аборигены, вволю натешившись во вражеской деревне, решили взять штурмом замок местного феодала и даже приступили к осуществлению своего коварного плана, однако вмешательство в битву российских ментов в корне изменило их намерения. И теперь воинственно настроенные варвары желали сделать из Рабиновича с Жомовым что-то вроде мясного рагу. Ваня, конечно, был парнем не робкого десятка и несравненного безрассудства. Он и один в омоновской форме не побоялся бы выйти против всего этого сброда гопников, однако наличие у противника дальнобойного оружия при отсутствии у Жомова элементарного средства предохранения в виде бронежилета заставило и его умерить пыл. Что до Рабиновича, то Сеня и вовсе озадаченно озирался по сторонам, высматривая Попова с табельным пистолетом. Андрюша не заставил себя долго ждать. Покрасневший и запыхавшийся, он выскочил к друзьям из ближайшего проулка и тут же застыл, узрев перед собой сборную команду по регби в пещерном варианте. Впрочем, замешательство Попова длилось недолго. С присущей ему изобретательностью, Андрей выхватил из кармана жомовский табельный пистолет и поднял его над головой. - Остановитесь, дети порока и безумства! - во всю мощь своих легких завопил он. Аборигены действительно замерли. Хотя скорее всего причиной этого был поповский рев, а не его грозный вид. Но Андрея это не волновало, и он продолжил представление. - Предлагаю немедленно сдаться и бросить оружие, - продолжал вопить он, мастерски переходя из одного образа в другой. - Вы под прицелом снайперов, и мне приказано никого живыми не брать. Поэтому при продолжении сопротивления я всех поражу громом небесным... И поразил! Правда, не всех, а только Жомова с Рабиновичем, когда при попытке Андрюши сделать предупредительный выстрел в воздух пистолет дал осечку. Затем еще одну. И еще! Попов, не веря в происходящее, рассеянно повертел пистолет в руках и даже заглянул в ствол. Аборигены же, на миг поверившие в возможность умереть от грома, увидев эти растерянные манипуляции толстяка, издевательски загоготали и не спеша расступились в стороны, открывая лучникам сектора обстрела. - Эх, не было печали, да черти накачали! - горестно вздохнул Андрюша, глядя на обленившийся пистолет, и тут же раззявил от удивления рот. Прямо перед толпой дикарей, готовившихся наброситься всем стадом на троих ментов, вдруг из ниоткуда появились два огромных трехметровых зеленых беса и, без лишних разговоров сцапав ближайшего любителя медвежьих шкур, принялись накачивать его водкой "Абсолют". Тот первое время, булькая, пытался отплевываться, а затем во всю глотку проорал абсолютно пьяным голосом первые строчки разудалой песни норвежских разбойников "Из-за острова на стрежень" и замертво свалился на засыпанную пеплом землю. Бесы переглянулись и, удовлетворенно кивнув головой, схватили следующего дебошира. Все остальное варварское войско в изумлении застыло. Если бы здесь был хоть какой-нибудь завалявшийся Васнецов, то получился бы идеальный групповой портрет под названием "Возвращение мужа из командировки...". Однако куда более изумленной оказалась физиономия Жомова. Первые несколько секунд, созерцая это безобразие, он лишь раскрывал и закрывал рот, словно корова перед стогом сена, а затем завопил: - Вы что, козлы рогатые, охренели совсем? Такую вещь на этих придурков переводите? А ну, марш отсюда к чертовой матери! И посмейте только водку с собой забрать. Два зеленых беса-переростка удивленно переглянулись, а затем вопросительно посмотрели на Попова. Тот почему-то понял их правильно и неожиданно для себя самого, выхватив из заплечного мешка серебряный крест, замахнулся им на покорно ждавших указаний демонов. А Рабинович, вцепившись обеими руками в отвалившуюся челюсть, с удивлением выслушал дальнейшее напутствие Андрюши. - Идите с богом, дети мои, - с выпученными глазами пролопотал Попов. - Делайте, что он говорит. - И вдруг, придя в себя, заорал: - Пошли на хрен, недоумки! Бесы снова удивленно переглянулись, а затем с истинно армейской точностью выполнили приказ Попова. То есть наступили ногами на мужское достоинство опоенного ранее аборигена. Тот в одну секунду протрезвел и заорал от боли так, что позавидовала бы любая автосигнализация. Андрюша от такого оборота событий и вовсе растерялся. Он растерянно оглянулся по сторонам, как бы спрашивая совета у друзей. Однако Ваня Жомов только озверело сгибал и разгибал дубинку в руке, с садистской ухмылкой глядя на двух посланников ада, не желавших расставаться с водкой, а Сеня Рабинович лишь развел руками. Дескать, предупреждал я тебя следить за своими базарами? Вот теперь сам и выпутывайся. Попов сплюнул и повернулся к бесам, до сих пор с остервенением выполнявшим его последнее приказание. - Мужики, вы почто животинку тираните? Отпустите, ему же больно, - ласково проговорил Андрюша, однако зеленые садисты его просьбу проигнорировали. И тут Попов вдруг выпалил ни с того ни с сего, окончательно ошарашив и без того изумленного Сеню. - В тихом омуте черти водятся! - завопил он так, что половина стоявших перед ним аборигенов покатились с ног, сбитые взрывной волной. А два трехметровых беса, переглянувшись в очередной раз, бросились бегом к ближайшей речке и со всего маху плюхнулись в воду. Несколько секунд их спины с невысоким гребнем вдоль позвоночника еще торчали над мелководьем, а затем будто растаяли в воздухе. - Ну вот, доброе дело Андрюша сделал, - прокомментировал ситуацию Рабинович. - Теперь местные бабы ему спасибо скажут, когда пойдут на речку белье полоскать и увидят на дне отвратные зеленые рожи. Интересно, Андрюша, как ты думаешь, долго после такого подарка эта деревня тут простоит? Попов окрысился, готовя сольную тираду в ответ на такое бессовестное обвинение, но ответить не успел: именно в этот момент над головами все еще пребывавшей в оцепенении варварской хоккейной дружины появился пикирующий бомбардировщик в лице (а точнее, в трех лицах!) Горыныча. Прибывший к шапочному разбору огнедышащий птеродактиль, пытаясь оценить ситуацию, на несколько секунд застыл на месте, отчаянно размахивая крыльями, а затем решил пройтись над головами аборигенов, будто "фантом" над позицией талибов. Его появление для несчастных бородачей оказалось откровенным перебором, и весь доисторический штурмовой отряд, подняв дикий вой, бросился к пирсу, словно стадо ошалевших от иприта бизонов. Я, конечно, взял на себя почетную миссию проводить гостей до порога и успокоился только тогда, когда последний из варваров забрался в деревянные ковши-переростки, которые совсем недавно Попов обозвал "дракарами". - Ты, как всегда, вовремя, - язвительно похвалил Ахтармерза Рабинович, провожая взглядом улепетывающего с поля боя противника. - Мурзик, ко мне! А пошел ты... котов гладить, альфа-лидер хренов! Между прочим, у меня тоже азарт проснулся, а все азартные существа глухи к голосу разума. Тем более твоего!.. - А я, господа, между прочим, не прохлаждался, - возмутился на Сенины слова Ахтармерз. - Вы меня бросили, не удосужившись подготовить к предстоящей операции. И мне пришлось самому вспоминать все оскорбления, которые вы нанесли моему чувствительному самолюбию за время нашего знакомства. - Это еще на хрена? - удивленно поинтересовался Жомов, прижимая к груди оставленную бесами полупустую литровую бутылку "Абсолюта". - Чтобы форму набрать, - шмыгнул всеми тремя носами Горыныч и стремительно начал уменьшаться в размерах. - Ну вот, опять переохладился!.. - Интересно, во что нам обойдется пошив костюмчика для этого летающего термометра? - пробормотал себе под нос Рабинович, с тяжким вздохом заворачивая дракона в собственную кожаную куртку, а затем повернулся в сторону пирса. - Мурзик, ко мне, я сказал! Дракары варваров, беспорядочно махая веслами, уже улепетывали в даль от берега во всю прыть, поэтому я посчитал свою миссию выполненной и не торопясь отреагировал на зов хозяина, то есть направился к Рабиновичу ленивой трусцой, призванной, видимо, изображать спринтерский бег после разгрузки вагона с мукой. Я даже для убедительности вывалил из пасти бордовый язык, но, старательно изображая усталость, не забывал по дороге обнюхивать все подозрительные места. Нужно же, мол, кому-то провести разведку, пока другие прохлаждаются. А то, кто его знает, что нас тут за напасти поджидать могут! Тем временем ворота осажденной цитадели распахнулись, и из них навстречу спасателям в милицейской форме выбралась разношерстная толпа местного населения, мало чем отличавшаяся от разогнанной недавно друзьями банды мародеров. Пожалуй, главной и единственной разницей между осажденными и осаждавшими было наличие в рядах первых женщин всех размеров и мастей, а также всклокоченных ребятишек. А возглавлял процессию седоволосый великан, запакованный в кожу с ног до головы, будто рокер на концерте "Арии". Не дойдя нескольких шагов до застывших в выжидательной позе друзей, предводитель местного дворянства и отец окружной демократии вдруг бухнулся на колени. За ним в грязь повалился и весь разношерстный эскорт. - Ой, смилуйтесь, баре милостливые, бояре сердешные! Не губите вы нас, дурней безродных! - завопил великан и, получив подзатыльник от какой-то старухи, пристроившейся у него за кормой, прокашлялся. - Именем Одина заклинаю я вас, ворлоки Муспелльсхейма, не губите остатки моего селения, и без того разоренного разбойниками Эрика Рыжего!.. Похоже, трое доблестных сотрудников российской милиции постепенно теряют способность удивляться. Да и немудрено, поскольку после двух перелетов во времени и пространстве даже такой конченый идиот, как наш начальник отдела, стал бы воспринимать как должное даже внезапное назначение его министром обороны. А уж мои боевые товарищи и вовсе смотрели на аборигенов, как обожравшиеся коты на пробегавших мимо мышей, и делали вид, что всю жизнь только тем и занимались, что принимали королевские почести. Я тихо сидел в сторонке и наблюдал за разношерстной толпой оборванцев, вывалившихся из-за стен жалкого подобия английских замков. Собственно говоря, их внешность и манеры меня волновали мало. А наблюдал я за варварами с одной-единственной целью - попытаться просчитать, сколько на каждом из них находится блох, и выбрать тот объект, от которого мне следует держаться на максимально далеком расстоянии. Средство защиты от этих наглых паразитов у меня, конечно, было. Этакий антиблошиный дезодорант в лице Горыныча, от одного дыхания которого не только блохи мрут, но и любой токсикоман может получить столь незабываемые ощущения, что о дихлофосе и "моменте" даже думать забудет. Однако мне почему-то не хотелось несколько дней вонять, как приличное торфяное болото. Но от одной только мысли о том, что эти маленькие, наглые, кусачие твари будут ползать у меня по морде и залезать в уши, я готов был впасть в настоящую панику. Примерно в такую же, какую устраивают некоторые человеческие самочки при виде безобидных мышей. А что, у каждого свои слабости имеются!.. В общем, наблюдая за приближением делегации закутанных в шкуры питекантропов, я весь напрягся, готовый дать отпор любому немытому варвару, желающему приблизиться ко мне на расстояние вытянутой руки. Пытаться им рассказать о своей неприязни было бесполезно, поскольку я сильно сомневался, что эти ходячие притоны паразитов понимают хотя бы человеческую речь. Поэтому мне ничего другого и не оставалось, как оскалить зубы и прижать уши к голове, всем своим видом показывая крайнюю степень неприязни к нашим новым знакомым. Видимо, это мне удалось, поскольку делегация спасенных человекообразных обезьян старалась держаться от меня подальше. Через некоторое время после падения аборигенов в грязь, отбивания поклонов и пространной тирады седовласого вождя, почти не уступавшего ростом Жомовy в окрестностях наступила относительная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием горящих домов, негромким шумом прибоя да карканьем воронья, слетевшегося, как это водится во все времена, на праздник, подобный недавнему карнавалу в деревне. Андрюша Попов подозрительно посмотрел на небо, видимо, решив произнести давний заговор от сглаза, типа "каркай на свою шею", но мой Сеня разгадал этот коварный замысел. Помня о том, что может произойти после неосторожных высказываний криминалиста, он без зазрения совести врезал Попову носком ботинка по лодыжке. И правильно сделал! Иначе я сам бы говорливого Андрюшу за что-нибудь укусил. Желательно за язык! - Ты что, рожа еврейская, охренел совсем? - возмутился Попов, который еще мог безропотно терпеть тычки от гориллы Жомова, но подобное отношение к себе со стороны остальных считал сущим непотребством. - Рот держи закрытым, крестоносец хренов, - едва слышно прошипел в ответ Сеня, а Жомов показал обоим кулак. Седовласый орангутанг в рокерском прикиде слов Рабиновича не слышал. Зато хорошо разобрал то, что сказал Попов. С выражением полной и абсолютной, как космический вакуум, тупости на лице он воззрился на побагровевшего от обиды Андрюшу и трясущимися губами произнес: - Не ведаю я, о чем молвишь ты, о величайший из ворлоков Муспелльсхейма, однако тон твоей речи говорит о страшном для простых смертных гневе. Не ведаю я, чем мог оскорбить тебя, величайший из сынов Аска и Эмблы, и все же не посчитаю за позор просить у тебя прощения. Сменишь ли ты свой гнев на милость? - Угу, сменю, - сердито буркнул Попов и прищурившись посмотрел на Сеню. - Только если еще какая-нибудь сволочь попытается на меня наехать, пусть на помощь моего могущества не рассчитывает! Рабинович лишь развел руками и, паясничая, поклонился в знак полной покорности с решением Его Наисвятейшества. Впрочем, не знаю, как мои спутники, но лично я уже давно догадался, куда именно мы попали. Судя по окружающему пейзажу, внешнему виду аборигенов и разговорам их вождя, мы находились на территории древней Скандинавии. Причем, о-очень древней! В какой именно из многочисленных стран викингов, определить на глазок я не мог, поскольку никогда особо не разбирался в этом разделе истории. Однако даже безмозглому мопсу было бы ясно, что о христианстве здесь и не слышали... Впрочем, наверное, насчет мопса я погорячился. Так или иначе, но выходило, что всех своих святейших титулов Андрюша Попов лишился по отбытии из туманного Альбиона. Хотя тут же успел получить новый сан ворлока. Что, даже если судить по моим не слишком обширным лингвистическим познаниям, переводится на нормальный русский язык как "колдун". Лично я сомневался, что у викингов личности подобной профессии были в большом гккете, однако Андрюшу, видимо, такое положение дел вполне устраивало. Но не устраивало оно Жомова. - Так, мужики, если вам по приколу слушать этого идиота, то лично меня он достал, - проговорил Ваня и, зажав вожделенную бутылку с водкой под мышкой, принялся постукивать сжатым кулаком по раскрытой ладони. Ох, недобрый это знак! Я внутренне сжался, пытаясь представить размер урона, который готовится нанести местным бестолочам разгневанный омоновец, которому никак не дают возможности промочить горло дозой приличной выпивки. Думаю, парой синяков тут бы не обошлось! Однако не один я оказался таким умным. - И что тебя теперь не устраивает, доблесть ты милицейская, непоруганная? - елейным голоском поинтересовался Сеня у Жомова. - Выпить хочу! - рявкнул Иван. - А этот идиот тут на дороге валяется и еще мою мать какой-то муспс.. мупспсе... Тьфу ты, язык переломаешь, в натуре! В общем, хрен знает кем моих родителей обзывает! - С чего это ты так решил? - оторопел Рабинович. - Сеня, прочисть уши, - проговорил Жомов и почему-то постучал пальцем по виску (может, просто промахнулся?). - Ты что, не слышал, что он нас этими самыми сынами мудсельными обозвал. Или пусть выражается по-русски, или я ему просто так грызлище на сто восемьдесят градусов поверну. - Уймись, Ванюша, - встрял в разговор Попов. - Сыны Муспелльсхейма это не оскорбление. Насколько я помню, так называется один из девяти миров из скандинавской мифологии. Не могу сказать точно, кто там живет, но нас именно за его обитателей и приняли. - Чего? - удивленно воскликнули Жомов с Рабиновичем, поворачиваясь к криминалисту. - Книжки читать нужно, - скромно потупив очи долу, буркнул Андрюша. - Быдло необразованное. Оказывается, с выводами я поторопился. Могут еще мои менты удивляться. Да и я, честно говоря, оказался в некоторой прострации. До сих пор я считал уровень развития Андрюши остановившимся примерно на дистанции в три класса церковно-приходской школы и никак не мог ожидать с его стороны такого проявления знания скандинавской мифологии. Впрочем, я быстро успокоился, поскольку именно в той школе, где учился маленький Андрюша, сказки викингов могли быть основным предметом. А я знал истории и более удивительные. Как-то раз оперативники из нашего отдела решили самостоятельно провести операцию против одного мужика, которого подозревали в торговле наркотиками. Ну, как водится у оперов, разработали гениальный план, согласно которому в контакт с подозреваемым должен был войти один из сотрудников отдела и продать наркодилеру партию кокаина весом так лет в пятнадцать-семнадцать. Ну, вы сами понимаете, что обычно такими делами ФСБ или особый отдел МВД занимается. Но тут наши местные опера решили погеройствовать и показать всему городу, что и они не лыком, а лампасами шиты. Поймали одного наркомана, устроили ему ломку и под расписку о невыезде вынудили идти устанавливать контакт с интересующим их торговцем. Уж не знаю, то ли наркоман оперативникам попался вольтанутый, то ли опера новую форму подписки о невыезде изобрели, вроде заминированного ошейника с дистанционным управлением, однако их новоявленный агент никуда не сбежал и исправно выполнил задание, предложив подозреваемому купить приличную партию дешевого "снега". В загашнике одного из следаков, среди прочих вещ-доков, валялись несколько пакетиков с кокаином и тальком, изъятые во время недавней облавы в одном из притонов. Как потом оказалось, новоявленные остапы бендеры из этой "малины" кокаин припасали для себя, а тальк продавали наивным идиотам из студенческого общежития. Уж не знаю, как им это удавалось, но лично я не отказался бы посмотреть, как тех студентов плющило и колбасило от талька. Интересно, многие из них побывали с официальным визитом в реанимации? Но вернемся к нашим баранам, то бишь операм. Хотя лично я большой разницы и не вижу! Тот самый следак, что вел дело о притоне, опись вещдоков еще составить не успел, экспертизу не делал и предложил операм самим выбрать из общей кучи пакетики с героином. Ну, один знаток и выбрал. Уж не знаю, что у них там во время операции случилось - молчали все, как будто языки им поотрезали, - но в отдел их вернули ребята из ФСБ, которые наркодилера, оказывается, давно пасли. А тот орел, что в доказательство качества кокаина во время предполагаемой сделки решил его понюхать, вместо отдела направился в больницу с торчащей из носа трубкой. Видимо, тальк хороший оказался, и после неосторожного вдоха ноздри намертво прилипли к трубке, и она попросту отказалась выскользнуть из носа. Впрочем, это были дела давно прошедших дней. И хотя воспоминания об этом случае вызвали во мне такую ностальгию, что я готов был позволить себя погладить даже тому самому дежурному, который обидел меня перед нашим перелетом в Англию, глаз с рассадника блох я не спускал. Пока между моими ментами шел оживленный диспут по поводу смысла выражений седовласого викинга, все его племя так и не поднялось с колен, покорно ожидая решения своей участи со стороны вызывателей демонов и обладателей раскладного дракона. И решение за всю компанию безапелляционным тоном озвучил почетный Разгонщик Демонстраций и главный Усмиритель Дебоширов этого мира Ваня Жомов. - Хватит валяться в грязи, блин, в натуре! - рявкнул он, обращаясь к смирному стаду аборигенов. - Быстро покажите нам какое-нибудь место, где можно спокойно выпить. Понять стремление Вани, у которого дог знает сколько столетий ни грамма алкоголя во рту не было, приложиться к вожделенной бутылке мог бы и щенок бультерьера, однако мой Сеня проявил завидный практицизм. Остановив окриком бросившихся выполнять просьбу Жомова аборигенов, Сеня в истинном сержантско-казарменном стиле приказал варварам отыскать Ванин бушлат, который остался на вершине обрыва, и ту дамочку, которой была на время презентована куртка Попова, за что и получил от незлопамятного Андрюши благодарственный взгляд. - Ну а теперь можно идти, - благосклонно разрешил Сеня, увидев, что несколько юнцов со всех ног бросились выполнять его приказания, а затем Рабинович вспомнил обо мне. - Мурзик, ко мне. Рядом. Угу, разбежался!.. Вы не подумайте, что я брюзга какой-нибудь, но попробуйте хоть один день в жизни вытерпеть человека, который общается с вами только приказным тоном. Я, конечно, понимаю, что вы на работу ходите, и кто-нибудь из вашего начальства только таким образом и разговаривает с вами, но это не совсем то! Во-первых, вы своего босса не круглые сутки видите и после работы всегда отдушину для выхода пара сможете найти. А во-вторых, вы всегда можете начальству доходчиво объяснить свою точку зрения на его родословную, пройтись по умственным способностям шефа, а затем послать его в район Колымы, не дав с собой даже хлеба в дорогу. Я этих привилегий лишен. И потому, что Сеню надолго оставить одного не могу, так как без меня этот несчастный непременно в какую-нибудь неприятность вляпается, и оттого, что мой хозяин нормального языка не понимает. А лаять на него бесполезно. Услышишь в ответ пресловутое "фу". В лучшем случае поинтересуется Рабинович, не оборзел ли я. И на этом все мое выражение недовольства заканчивается. Вот поэтому я и позволяю себе изредка делать вид, что игнорирую его команды. Пусть не забывает, что я тоже личность! Впрочем, в этот раз мне идти рядом с Сеней все же пришлось. Всю троицу в качестве почетных гостей и спасителей отечества поставили во главе разношерстной процессии. Впереди шествовал лишь один местный феодал, да и тот поминутно оборачивался, делая рукой широкие жесты в направлении требуемого курса движения. Вся остальная братия пристроилась в хвост, и мне быстренько пришлось перебраться поближе к Сене, чтобы сохранить между собой и заведомо блохастыми аборигенами надлежащее расстояние. Вот в такой последовательности впереди главный местный феодал, за ним троица ментов с Горынычем в куртке и под моим конвоем, а позади все остальное население полуразграбленной дыры - мы и вошли в тот коровник, который в этом времени считался, видимо, роскошным дворцом. Я огляделся по сторонам и брезгливо фыркнул. Это местечко после относительного комфорта Британии выглядело столь же убого, как гэлгледский кабак по сравнению с банкетным залом "Метрополя". Правда, лачуга была довольно велика по размерам, но на этом ее достоинства и заканчивались. Входом в жилище местного феодала служило некое подобие деревенского предбанника с очень низкой дверью. В доисторический банкетный зал дверь отсутствовала, зато ее с успехом заменяли мохнатые огромные шкуры. Я ничуть не сомневался, что тепло эти штуковины хорошо сохраняют, но зато воняли они так, что я чихнул раз десять кряду и, опасаясь возможной высадки десанта блох на мою холеную спину, прошмыгнул под шкурами в зал прямо между ног у Рабиновича. Сеня едва не свалился и уже собрался было рявкнуть на меня, однако в этот раз от проявления эмоций воздержался. - Ты смотри, как у меня пса к первобытному образу жизни тянет, - проговорил Рабинович, обращаясь к Жомову. - Все-таки животные ближе к своим истокам, чем люди. Мне бы сейчас горячую ванну, мягкий диван и широкоэкранный телевизор, а Мурзику и тут, похоже, нравится. Как вернемся, нужно будет для него в спальне такой же уголок сделать. Со шкурами, соломой и обглоданными костями. Этакий собачий террариум. Только попробуй, Сеня!.. - Да-а, инстинкты сильная вещь, - не слушая меня, согласился Ваня. - Меня вот тоже как потянет кому-нибудь морду бить, так ничего поделать с собой не могу. Наверное, у меня предки кулачными бойцами или боксерами были. Именно боксерами, Ванечка. Только четырехлапыми и с хвостами. Именно от них ты и рожу, и интеллект унаследовал! Все, не могу больше с ними. Что ни сделаешь, они тут же возьмут и переврут. Ну, скажите на милость, разве я мог подумать, что мое стремление быстрее проскочить под вонюче-блохастыми шкурами будет истолковано таким вульгарным образом? Кстати, если мне Сеня действительно дома угол с соломой и шкурами придумает сделать, то в первое же утро сам проснется на этой соломе и в шкурах! Кости, впрочем, может оставить. Когда это нормальная собака от костей отказывалась? Однако времени на споры с ментами у меня не было. Поэтому, рыкнув на двух знатоков тонкостей собачьей души, я обежал зал по периметру, выискивая возможные рассадники паразитов и прочие злачные места. На мое удивление таковых здесь не оказалось, даже несмотря на то что пол внутри забегаловки был земляной, плотно утоптанный и покрытый почерневшей от грязи соломой. Впрочем, последнее упущение тут же принялись исправлять какие-то чумазые карлики, в которых я с трудом опознал местных детишек. Пока они заменяли старую солому на чистую, я продолжил осмотр временно вверенных мне владений. Посреди довольно просторного зала возвышался круглый очаг, сложенный из неотесанных камней, внутри которого жарко горели крупные поленья. Окон в зале не было, и их безуспешно пыталась заменить дыра в потолке, которая, кроме освещения комнаты, служила еще и дымоходом. В круге тусклого света, падающего из нее, буквой "п" стояли несколько деревянных столов, в свою очередь взятых в осаду скамейками. Все каменные стены были завешены все теми же шкурами, за исключением дальней, облицованной черным деревом. Видимо, эта стена служила чем-то вроде местного иконостаса или оружейной комнаты, поскольку была снизу доверху завешана мечами и щитами всевозможных форм и размеров, не менее разнообразными луками и пучками копий. Истинно аборигенский интерьер! Впрочем, искал я не это. По своему скудоумию я считал, что собаки во все времена были друзьями человека и в меру своих быстро развивающихся способностей пытались защитить братьев меньших от всевозможных напастей. Однако, сколько я ни принюхивался, нигде не мог уловить и чего-то отдаленно напоминавшего запах моих дальних предков. Зато весь зал буквально провонял волком! Будь я какой-нибудь расист пархатый, как сибирская лайка, давно бы начал рычать и гавкать, почуяв запах низшей расы, этих цыган собачьего мира - волков. Однако лесные хищники были мне глубоко по барабану, хоть все вместе, хоть каждая особь в отдельности. У меня своя среда обитания, у них - своя. К тому же я как-никак представитель закона. Проверять документы у лиц волчиной национальности, конечно, право имею, но вот лишать их средств передвижения путем откусывания лап могу только в экстраординарных случаях. Так что, воняет тут волком, не воняет, меня это касаться не должно. В конце концов, это право местных извращенцев - давать прописку сомнительным личностям. Впрочем, лукавить не буду. Те пресловутые инстинкты, о которых с видом знатока талдычил Ваня Жомов, все-таки давали о себе знать, подняв у меня на загривке шерсть дыбом. Я всем своим существом, даже без применения нюха и слуха, чувствовал, что где-то рядом находится матерый волчара, и вскоре наткнулся на него. Побелевший от времени и плесени некогда грозный лесной хищник преспокойненько лежал в углу на соломке и скалил на меня желтые клыки. Чтобы показать пенсионеру, кто теперь в доме хозяин, я слегка на него рыкнул. А волк вместо продолжения диалога вдруг взял и лизнул меня в нос!.. Тьфу ты, мерзость. Тоже мне Брежнев нашелся. Гавкнув на хищника, я отскочил в сторону, решив впредь держаться от волка подальше. Мне, со всем этим бардаком во времени, только смены сексуальной ориентации не хватало! Однако мое стремление поддержать собственное реноме вновь было истолковано "царями природы" не правильно. - Фу, Мурзик! - завопил Рабинович, пытаясь поймать меня за ошейник. - Фу, говорю! Свои. А хозяин этого свинарника, скрещенного с оружейной лавкой, и вовсе истолковал мое рычание не правильно. Впрочем, что с него взять?! Одно слово, пещерный организм. - Вашему, без сомнения, благородному псу не следует бояться Фреки, - пытаясь скрыть улыбку, проговорил он. Поскалься мне еще, рожа дикобразная! - Клянусь золотыми волосами прекрасной Сив, этот старый волк хоть и зовется прожорливым, давным-давно охотиться перестал. В основном лежит здесь в углу, хотя и исчезает иногда на несколько дней. Поэтому и вы, благородные ворлоки Муспелльсхейма, и ваш дивный пес можете не обращать на него внимания. - Что же, спасибо за разъяснения, - проговорил Сеня, явно обиженный тем, что меня посчитали трусом. - И все же постарайтесь держать ваше животное подальше от Мурзика. Он хоть и вполне разумный, но, знаете ли, молод и иногда излишне горяч. Как бы он вашему проглоту хребет не сломал! Ой, спасибо, Сеня! Я едва не разомлел от таких комплиментов... Наверное, именно за то, что Рабинович никому не позволяет прикалываться надо мной, я к нему так и привязан. Впрочем, тереться о его ладонь, как блудная кошка, я все равно не буду! - Благородные ворлоки Муспелльсхейма, - вновь возопил тем временем седовласый гамадрил. - Волею Повелителя воронов моих ушей достигло прозвище вашего верного спутника. Однако ваши имена до сих пор сокрыты от спасенных вами нибелунгов. Меня здесь называют Форсет Белый. Кенинг этого королевства. Позвольте же мне узнать, как обращаться к вам. - Во чешет, как дешевый актер с Бродвея, - буркнул себе под нос Попов. Мой Сеня только покосился на него, а затем представил друзей и себя Форсету. - Воистину великие имена, хотя и диковинные нашему уху, - изумленно выдохнул хозяин банкета. - Будет ли мне позволительно узнать, что означает их звучание? - Да ничего они не означают, - махнул рукой Рабинович. - Первая часть это просто имена, а вто рая - фамилии. - А что такое фамилии? - не унимался Форсет. - Если мне, конечно, позволительно узнать смысл этого необычного и, без сомнения, колдовского слова. - Сам ты колдовской, - вмешался в разговор Попов. - Фамилия - это просто принадлежность к какому-то роду. - А-а, то есть имя отца?! - воскликнул окрыленный догадкой абориген. - Изумительно. И все же по-нашему они будут звучать еще более грозно! И, не дожидаясь опровержения своей теории, местечковый феодал повернулся лицом к своим подданным. Воздев руки кверху, будто футбольный фанат на стадионе, поддерживающий "бегущую волну", Форсет завопил во весь дух, правда, куда слабее Андрюши: - Слушайте и запоминайте, верные нибелунги, честные жители Свейннхейма, дабы запомнить до конца дней, а затем передавать потомкам своим имена ворлоков Муспелльсхейма, что своим волшебным вмешательством спасли наши жизни, обратив в позорное бегство кровожадных разбойников Эрика Рыжего. - Тут правитель варваров сделал театральный жест в сторону моих ментов и начал перечислять по порядку: - Ивар Жомовсен, Сеннинг Робинсен и Анддаль Поповсен! Простите меня за столь вольное толкование ваших благородных имен. - Последнее было сказано вполголоса и предназначалось только для ушей моих ментов. Сделал Форсет эту сноску весьма кстати. Едва начали торжественно звучать вновь обретенные моими ментами имена, как я заметил гримасы недовольства, возникавшие в порядке строгой очередности на их лицах. Ara, получили?! Тебе лично, Сеня, это за "Мурзика"! Однако, когда Форсет представил своим подданным Андрюшу, выражения недовольства с физиономий Жомова и Рабиновича сдуло ветром, как блоху с крыши трамвая. Под громкие ликующие крики толпы, давясь от распиравшего их хохота, оба друга бросились держать Попова, приготовившегося пасть порвать своему новому крестному. После такой хохмы я даже простил этому седому питекантропу то, что он посмел посчитать меня трусом. Хоть и с большим трудом, но справиться с Андрюшей новоявленным Жомовсену и Робинсену удалось. А местные аборигены, видимо, не считавшие экстравагантные поступки гостей чем-то из ряда вон выходящим, принялись усаживаться за столы. Сам Форсет опустил седалище в центре стола, образующего верхнюю часть буквы "п". Слева от него расположилась та самая старая карга, что отвесила кенингу прилюдно подзатыльник перед воротами. Место справа досталось Андрюше, видимо, ввиду его исключительных колдовских способностей. Рядом с ним уселся Рабинович, что было более чем благоразумно ввиду новых обстоятельств, ну а Ваню Жомова попытались посадить рядом со старухой, чему омоновец совершенно справедливо воспротивился. - Ты, урод, сейчас сам сюда сядешь! - пригрозил какому-то местному эквиваленту мажордома Жомов и, подойдя к Рабиновичу, отпихнул в сторону бородатого жлоба, пытавшегося занять притянувшее Ване место. - Твой номер шесть, и ты в пролете, - успокоил Жомов ошарашенного варвара и грохнул бутылкой "Абсолюта" о стол. - Где рюмки, блин? Я сейчас слюнями весь изойду! На некоторое время в зале наступила гнетущая тишина. Если аборигены посчитали потасовку троих ментов около стола вполне естественным занятием, то подобное нарушение Жомовым субординации явно оказалось выше их понимания. Все в зале застыли, ожидая какой-либо реакции со стороны своего босса. Застыл и я, готовясь вцепиться зубами в лодыжку первому, кто попытается наехать на моих друзей. Однако Сеня с присушим ему хитроумием тут же разрядил нервную обстановку. - Не обижайтесь на моего соратника, нибелунги! - проговорил он, поднимаясь со своего места. - В нашей далекой стране мы приняли обет, что до конца странствий никогда не будем порознь. Ни на бранном поле, ни за пиршественным столом. И нигде не может сей доблестный муж сесть, кроме как посолонь от меня, - По чего от тебя? - удивленно поинтересовался Жомов. - Слева, Ванечка ты мой тормозной, слева, - перегнувшись через стол, ехидно оскалился Андрюша. - Заткнитесь оба! - сквозь зубы цыкнул на них Рабинович. Однако их никто не слушал. - Воистину, дивны обычаи сынов Муспелльсхейма, но не нам судить сих доблестных воинов и ворлоков, - провозгласил Форсет, вслед за Сеней поднимаясь из-за стола. - А посему пусть будет так, как желают наши спасители, и пусть никто не посмеет укорить их. Иначе будете иметь дело с моим гневом, клянусь молотом Тора! - Затем обернулся куда-то в глубь зала, к завешенному шкурами еще одному проходу. - Приведите жертвенного вепря! То, что произошло дальше, мне даже трудно описать словами, поскольку такого кощунственного обращения с ливером я еще в жизни не видел. Даже на базарной скотобойне! Пока я высматривал из-под стола, что это за подарочек нам приготовил Форсет, трое аборигенов втащили в зал огромного кабана, к тому же лохматого, как приличный сенбернар. Местный седовласый царек выбрался из-за стола и, схватив со стены подходящий нож, самолично прирезал будущее жаркое. Впрочем, это еще понять и я, и Андрюша Попов могли. Но вот дальше начался сплошной беспредел. Аккуратно собрав кровь в золотую чашку, едва ли уступающую по роскоши Святому Граалю в котомке Жомова, Форсет выпотрошил порося и, вырезав сердце, легкие вместе с печенью, со словами "прими нашу жертву Один, благословя трапезу сию", зашвырнул весь ливер в очаг. Я офонарел. Не в смысле, что фонарь обделал, поскольку фонарей тут не было, а просто застыл под столом с открытой пастью, даже не попытавшись поймать на лету какой-нибудь лакомый кусок. У Андрюши тоже челюсть отвалилась до пупка, но он, нервно сглотнув слюни, обоими руками пристроил ее на место. А Форсет, подхватив с пола миску с кровью кабана, направился к моим ментам. Я прижал уши, представляя, что за рев сейчас начнется. Однако ничего не произошло. Подойдя к Попову Форсет Белый обмакнул палец в кровь и провел им по лбу Андрюши, оставляя там ярко-красную отметину. Попов стоически это стерпел, лишь зажмурился на секунду. Ту же экзекуцию вождь викингов проделал и с Сеней. А когда он подошел к Жомову, тот попытался воспротивиться. Впрочем, мой Сеня этого не позволил, наступив Ване на ногу. - Терпи, идиот, - прошипел на ухо омоновцу Рабинович. - Он же тебя не "ревлоном" мажет! Ваня стерпел, хотя и было заметно, как ему хочется заехать аборигену в ухо. А Форсет, измазав и Жомова кровью свиньи, поднял чашку над головой и, застыв на несколько секунд в этой позе, провозгласил: - Пусть отныне и до прихода времени Рогнарек на этих доблестных мужах лежит благословение Одноглазого. С этого момента мудрые ворлоки Муспелльсхейма становятся старшими братьями нибелунгов, и тому, кто попытается навредить им по злому умыслу - можно подумать, кто-то вредит для добра! - не найдется места в Вальгалле, и навеки сгинут они в царстве Нидльхейм под присмотром богопротивной Хели, дочери Сладкоголосого. Лично я и понятия не имел, о чем конкретно говорит кенинг, но ясным было одно - нашим будущим обидчикам дорога в местный рай заказана и их ждет один из прототипов геенны огненной. Присутствующие на сборище аборигены поняли это не хуже меня. Более того, судя по одобрительному ропоту в пиршественной зале, голосовали за высказывание Форсета двумя руками. И то верно, а то недолго от изголодавшегося по выпивке Жомова по хлебалу схлопотать! Кстати, после слова кенинга Ваня решил считать общее собрание закрытым и потянулся за серебряной рюмкой внушительных размеров, что поставила перед мим какая-то дамочка из местной обслуги. Однако Сеня бесцеремонно стукнул омоновца по руке, успев еще и увернуться от второй, нацеленной прямо в ухо. Форсет еще не закончил свой аборигенский ритуал. Он обошел стол и, встав у очага, где зря пропадал кабаний ливер, принялся брызгать кровью во всех собравшихся. Они приняли это безропотно, низко склонив головы. Уж не знаю, прятали они свои бесстыжие морды или преклонением голов выражали дань почтения своему вождю, но мне эта часть ритуала понравилась больше всего, поскольку дала возможность прошмыгнуть к очагу и вытащить оттуда почти не подгоревшую печень. Ихний Один там, у себя на небесах, и без этого найдет что пожрать. Так зачем же такому деликатесу пропадать зря? Впрочем, мой героический поступок нашел одобрение лишь в глазах Попова. Ваня меня и вовсе не увидел, а Рабинович, заметив мой смелый демарш, зашипел, как перегретая кофеварка: - Фу, Мурзик. Фу, кому сказал! Положи на место. Щаз-з-з! Причем с тремя буквами "з" в конце. Положить-то печенку я положу, чтобы ты, противная морда, от меня отвязался, но вот тащить обратно я ее не буду. Пусть уж она мне сердце своим присутствием согреет, чем сгорит на радость мифическому божеству! Выплюнув печень поближе к ножке стола, я виновато посмотрел на Сеню, делая вид, что раскаиваюсь. Рабинович покачал головой. - Совсем от рук отбился? - шепотом поинтересовался у меня хозяин. - Жратву с помойки таскаешь, словно кот шелудивый? Ох, вернемся домой, займусь я твоим воспитанием. Ой, мать моя сучка! Устыдил и напугал. Ты сначала дорогу домой отыщи, Моисей ты наш ненаглядный, а уж потом грози своим воспитанием. И потом, печенку я не с помойки стащил, как ты изволил выразиться, а спас от безвременной кончины в огне. Так что мне за это, может быть, даже орден полагается!.. Впрочем, Сеня мою тираду все равно не понял, так что распинался я зря. Ведь знаю, что разговаривать с людьми, что бисер перед свиньями метать, но никак от дискуссии удержаться не могу. Видимо, горбатого только могила исправит, а ведь так хочется взаимопонимания! Вот так, размышляя о тщетности всего земного, я и пропустил начало пирушки. Очнулся от тяжких мыслей только тогда, когда вокруг меня стали мелькать чьи-то ноги, хоть и обутые в меховые ботинки, но зато без штанов, а лишь укрытые едва ниже колен платьями из грубого холста. Догадавшись, что это девушки-аборигенки начинают обносить гостей местным алкоголем, я горестно вздохнул и отодвинулся подальше под стол. Они-то, может, и не понимают, что трясут юбками над головой у самца, пусть и собачьей породы, но мне-то подсматривание, хоть и случайное, чести не делает. Все-таки я не в коровнике, как они, воспитывался! Трое ментов пить местное пойло наотрез отказались. Жомов, недовольно посмотрев на полупустую бутылку "Абсолюта", горестно вздохнул и разлил водку поровну в три серебряные рюмки. Форсет с нескрываемым любопытством наблюдал за этими манипуляциями и, когда бутылка опустела, робко протянул к ней свою грязную лапу. Ваня инстинктивно отодвинул бутылку в сторону и вопросительно посмотрел на прадедушку российского бомжа. - Ты че, пустые бутылки собираешь? - поинтересовался он у кенинга. - Этот сосуд, наверное, колдовской? - задал контрвопрос сжигаемый любопытством викинг. - Не позволят ли мне могущественные ворлоки Муспелльсхейма прикоснуться к нему? - Слушай ты, Форсет или Корсет, мне лично по хрену, - да, дети, будь вы хоть трижды Ванями Жомовыми, не пейте водку на голодный желудок! - но если ты сейчас же нормальным языком разговаривать не начнешь, я тебе мигом урок грамматики преподам. Прямо вот этим и по темечку. - Жомов сунул под нос кенингу свой кулак необъятных размеров. Тот отпрянул. - А "нормально" - это как? - растерянно поинтересовался викинг. - Так, чтобы всем понятно было и без этих твоих выпендрежей! - рявкнул на него Ваня. - Короче, ты понял. - Андрюша, будь добр, сядь рядом с этим гипертрофированным имбецилом и попытайся его чем-нибудь занять. - Сеня не без усилий, но все же отодвинул клешню Жомова от носа Форсета. - Мне с кенингом кое о чем переговорить нужно. Попов пожал плечами и поменялся местами с Рабиновичем. Чем занять Жомова, Андрюша сообразил довольно быстро, просто поднеся к носу расстроенного омоновца огромный ковш в виде дракара, наполненный до краев местным пойлом. Ваня, побрезговавший халявной выпивкой во время первого разлива, второй раз такую возможность упускать не собирался. Кривясь и морщась, он все-таки осушил емкость до дна, а потом, пожав плечами, потребовал добавки. Сеня же в это время занялся делом, для себя куда более интересным, чем бессмысленное поглощение протухшей браги. - Этот сосуд, Форсет, действительно волшебный, - вполголоса проговорил Рабинович, придвинувшись поближе к кенингу. Все! На своего любимого конька сел. Теперь плевать моему Сене, что творится вокруг, и я со спокойной душой принялся поглощать спасенную из огня печень. А Рабинович тем временем продолжил: - Он принесен сюда демонами из далекой страны, где эти сосуды - большая редкость. - Во заливает! В каждом ларьке таких бутылок - хоть завались. - Он крайне удобен для переноса различных жидкостей, очень стоек к внешнему воздействию и наделяет свое содержимое волшебной силой, дающей человеку, который выпьет ее, несказанную мудрость... Я едва не поперхнулся. Ведь придумал же, подлец, чем простака-варвара зацепить?! Ну, скажите мне на милость, много ли найдется существ, способных признать свою глупость? Вот теперь Форсет даже проверить свойства бутылки "Абсолюта" не сможет, считая, что с каждым глотком становится мудрей. - К тому же и сделан этот сосуд из теплого льда, который и летом не тает, - закончил свою дистрибьюторскую тираду Сеня. - Что само по себе огромная ценность. - Так мне можно сей волшебный сосуд посмотреть? - едва сдерживая дрожь нетерпения, проговорил кенинг. - Смотри, но осторожно, - предупредил его Рабинович. - Эту емкость охраняет могущественный Демон, который разорвет каждого, кто причинит ей вред. Или, упаси того Один, и вовсе расколет ее. Даже говорить об этом страшно! Форсет осторожно взял бутылку двумя руками и повертел ее, осматривая со всех сторон. Сеня даже помог ему, услужливо показав, как отвинчивается пробка. А затем стеклотара пошла гулять по столам! Уж что только ни делали с ней аборигены: и нюхали, и щупали, на пламя очага сквозь нее смотрели. А один особо сообразительный тип даже попытался отгрызть кусочек. А я наблюдал за всем этим безобразием из-под стола, теперь совершенно ясно представляя, как испанские конкистадоры продавали индейцам бусы! Наконец безобразие завершилось, и бутылка вернулась к Рабиновичу. - Что ты хочешь за сей драгоценный сосуд, благородный ворлок Сеннинг Робинсен? - алчно поинтересовался Форсет. Так и есть! До седых волос идиот дожил, а ума не нажил. - Уж не знаю, найдется ли у тебя что-нибудь достойное этой бесценной вещи, - будто в тяжких раздумьях проговорил Сеня. - Да и жалко ее продавать. Дорога, как память о маме. Во врет и не краснеет. Люди добрые, он же эту бутылку только сегодня увидел! Видит дог, я изо всех сил пытался помешать заключению этой сделки. Однако абориген оказался глух не только к моему лаю, но и к голосу своего разума. Если он у него вообще когда-нибудь был. В итоге после недолгого торга обе договаривающиеся стороны остановились на мере драгоценных камней, равной по объему бездонной фуражке Вани Жомова. И только после этого пьянка пошла обычным чередом с неизменными песнями и экзотическими танцами. О последних стоит рассказать особо. Здешние виртуозы имели на вооружении какое-то подобие гуслей, барабанов из пустых пеньков и коровьих рогов. Какофонию весь этот пещерный симфонический оркестр производил невообразимую, однако все местное население, видимо, считало напев крайне мелодичным и лихо отплясывало посреди доисторического зала некое подобие гопака, смешанного с лобовым тараном истребителей. Однако натешиться этим экстремальным зрелишем я вволю не успел. В пиршественный зал ворвался какой-то оборванец и заорал, размахивая руками и пытаясь перекричать доисторическую рок-группу: - Ингвина приближается! В один миг все вокруг стихло. Музыканты побросали инструменты, пьяницы повскакивали со своих мест, и даже местные официантки объявили забастовку, прекратив приносить к столу алкоголь. А когда из-за стола грузно поднялся и сам кенинг, я понял, что кем бы ни была эта Ингвина, но, похоже, новых неприятностей нам сегодня не избежать!.. На несколько секунд сцена в пиршественной зале напоминала финальную сцену гоголевского "Ревизора" в исполнении актеров театра эпохи неолита. У Сени Рабиновича так и свербило в длинном носу нестерпимое желание встать и с надлежащим пафосом воскликнуть: "Господа, я принес вам пренеприятнейшее известие. К нам едет динозавр!" Однако кинолог сдержался, пытаясь угадать, в следы пищеварительного процесса какого существа они вляпались на этот раз. Жомов с Поповым с завидной солидарностью поддержали обеспокоенность друга известием о приближении неизвестной Ингвины и одновременно начали готовиться к бою - Андрюша выпустил из рук куртку с Горынычем, незваным гостем на праздничном пиру, и достал пистолет, а Ваня принялся с усердием разминать кисти рук верной дубинкой, словно обычным эспандером. А Ахтармерз, выпущенный наконец неблагодарными компаньонами на свободу, принялся с завидным аппетитом поглощать все, что накидали под стол участники банкета. Причем делал это с таким проворством, что даже умудрился стащить у меня из-под носа мозговую кость... Тишина в зале длилась секунд пять, а затем вмиг взорвалась диким ревом. Все присутствующие на пиру жители деревни заголосили одновременно, отчего разобрать их крики не представлялось никакой возможности даже чуткому уху Мурзика, а затем в едином порыве аборигены устремились на выход, едва не сорвав шкуры, закрывавшие дверь. Через несколько секунд в зале остались лишь трое друзей, так и не пожелавшие отрывать седалища от скамеек, да престарелый Форсет, сделавший в нерешительности лишь несколько шагов к выходу, а затем остановившийся и подобострастно посмотревший на трех псевдоворлоков. Похоже, новым налетом норвежских басмачей здесь и не пахло! - Это моя... - попытался было что-то объяснить друзьям кенинг, но окончание его фразы заглушил дикий рев, раздавшийся со двора. - Похоже, наши гол забили, - по-своему прокомментировал вопль восторга Жомов и осушил очередную бадейку местного пойла. - Интересно, какой счет? - Нибелунги - Ингвина, 5:0, - тут же состряпал дешевую пародию Андрюша. - Интересно, что там происходит? - Сейчас узнаем, - пожал плечами Рабинович, и тут же со двора донесся новый крик. На этот раз аборигены дружно скандировали лишь одно слово: "Ингвина, Ингвина". - Нет, это, похоже, нашим забили, - сделал свой вывод Жомов. Сеня с безмерной печалью в глазах посмотрел на него. - На чужой сторонушке рад своей воронушке, - проговорил он, разведя руки в стороны. - Вспомнил дом Иван-дурак, вот и шутит кое-как. Пока Жомов пытался сообразить, что именно хотел сказать Рабинович, в пиршественную залу ворвалась толпа ликующих колхозанов скандинавского калибра. Ваня, может быть, и умудрился бы придумать достойный ответ кинологу, но перекричать беснующихся викингов и викингинь было все равно невозможно. Поэтому Жомов только махнул рукой, решив потом когда-нибудь оптом отыграться на Сене за все издевательства. Меж тем буйство в зале не прекращалось ни на минуту. Варвары, продолжая дружно скандировать прежний клич, расходились в стороны, неровными скопищами выстраиваясь вдоль стен, словно дальние родственники на похоронах. Постепенно они освободили центр зала и тут же, раздвинув шкуры, внутрь вошли два вооруженных до зубов громилы. После их появления толпа еще раз громко рявкнула "Ингвина" и тут же затихла, будто всем аборигенам одновременно вогнали в рот пудовые кляпы. Трое ментов, старательно очистив уши от остатков засевших там намертво диких криков, с нетерпением стали ждать продолжения веселья. И оно состоялось. Да еще какое! После небольшой паузы вслед за двумя вооруженными викингами в зал вошла златовласая девушка, так же разительно отличавшаяся от остальных дам, присутствующих на пиру, как фигуристка от стада слонов. У все троих ментов дружно отвалились вниз челюсти. Да и было с чего. Помимо золотых пышных волос, прекрасной фигурки и точеных черт лица, Ингвину отличало от прочих викинговских женщин наличие доспехов, явно сделанных великолепным мастером именно для женщины, - длинного, но узкого меча на поясе и сверкающего золотом шлема в левой руке. Сеня сглотнул слюну. - Вот это да-а! - восхищенно протянул Рабинович. - Ничего себе бабенка. Только малость низковата, - согласился с ним Жомов и, тут же утратив к Ингвине всякий интерес, стащил из-под носа завороженного Сени его ковш с алкоголем. - Что бы ты понимал, - не отводя глаз от девушки, пробормотал Сеня и обратился за поддержкой к Попову: - Согласись, Андрюша, это высший класс! - Валькирия как валькирия, - шмыгнул носом Попов и поинтересовался: - Сеня, может, сначала пожрем, а потом будем баб обсуждать? Кто же на голодный желудок о женщинах говорит? - А тем более по-трезвому! - поддержал его Ваня. - Да пошли вы все в ППС дежурить, - психанул Рабинович и, поднявшись со скамейки, попытался обойти стол и выйти навстречу новой гостье. Однако его маневр остался незамеченным. Ингвина на секунду замерла в дверях, а затем, не глядя по сторонам, направилась прямиком к Форсету. Тот вытер нос рукавом своей кожанки и, заискивающе улыбнувшись, посмотрел в глаза девушке. Та остановилась в двух шагах от него. - Я вижу, дядя Форсет, вы тут пируете? - мелодичным, но твердым и несколько ироничным голосом поинтересовалась она. Кенинг, как китайский болванчик, замотал головой. - Ну, вашу радость я могу понять, поскольку сумели справиться вы своими силами с войском Эрика Рыжего, Однако, клянусь милостью Бальдра, не пойму, зачем нужно было тогда спешно посылать за помощью и отрывать людей от важных занятий? Или же, дядя Форсет, увидев паруса на горизонте, ты перепугался, словно трусливый етун, и, не оценив сил врага, едва не испустил дух? Для тебя собственная жизнь стала дороже милости Владыки эйнхериев и чертогов Вальгаллы? Сеня в смятении замер на половине пути. Увидев перед собой красивую и хрупкую девушку, пусть и в доспехах (мало ли какая мода была в эти времена!), он ожидал от нее нежных речей, мягких улыбок и томных взоров, однако вместо этого услышал звон металла в голосе, увидел ледяное презрение в глазах и всем своим существом почувствовал неукротимую жизненную силу Ингвины. Думаете, это охладило его пыл? Как бы не так. Скорее кот откажется от мартовских серенад, чем Сеня от очередного амурного приключения. - Ничего. Мы и не таких феминисток обламывали, - самодовольно ухмыльнулся Рабинович и попытался сделать по направлению к вновь обретенной даме сердца очередные несколько шагов, но его остановил неожиданный жест Форсета. - Ингвиночка, деточка, да я тут при чем? Это все они! - воскликнул кенинг, махнув рукой в сторону ментов. - Сие есть могущественные ворлоки Муспелльсхейма, и именно их вмешательству обязаны мы столь нежданной победой над разбойником Эриком. Пойдем, я тебя с ними познакомлю и все подробно расскажу. Только сейчас Ингвина заметила пресвятую троицу Отдела внутренних дел. Удивленно вскинув брови, девушка придирчиво осмотрела странный наряд незнакомцев, с неменьшим удивлением окинула взглядом безбородые лица ментов и, пожав плечами, повернулась к Форсету. - Прежде прикажи поставить коней в стойло и посади моих людей за пиршественный стол, - немного смягчив тон, произнесла Ингвина. - А уж затем я послушаю ваши байки и, если они окажутся правдивыми, так и быть, сменю гнев на милость. - Ни хрена себе! - едва не подавившись местным пивом от этих слов, возмутился Жомов. - Может, эта кошелка нас еще и на пальцах разводить начнет? Сеня тут же окрысился на друга и, показав ему кулак, поспешил навстречу Ингвине. Ваня в ответ только пожал плечами и покрутил пальцем у виска. Дескать, нет ума роженого, не дашь и ряженого. Попов, в этот раз полностью соглашаясь с омоновцем, утвердительно кивнул головой, не забывая прожевывать очередной кусок жирной свинины. А Рабинович, забыв обо всем на свете, остановился перед златовласой девушкой. - Сударыня, вам уже, наверное, тысячу раз говорили о вашей несравненной красоте, - старательно изображая на лице самую голливудскую из всех возможных на свете улыбок, оскалился Рабинович. - И пусть я рискую показаться не оригинальным, но все равно скажу, что ваша красота способна ослепить ярче солнца, клянусь алюминиевыми плошками моей тети Сони!.. - Скажи мне, о странник, это так в ваших краях доблестные воители приветствуют друг друга? - оборвала его словоизлияния Ингвина. И поделом! Рабинович поперхнулся. - Вообще-то доблестные воители в наших краях пожимают друг другу руки, - не переставая улыбаться, словно заправский Гуинплен, растерянно пробормотал Сеня. Девушка протянула вперед ладонь, и Рабиновичу не оставалось ничего другого, как неуклюже пожать ее. - Тогда приветствую тебя, незнакомец, - с некоторым вызовом в голосе произнесла Ингвина. - И если твои деяния столь же велики, как похвальбы, расточаемые моим глупым дядей, то пусть милость Тора никогда не покинет тебя и его молот Мьелльнир вдохновляет твое сердце на битву! - И тебя с тем же. И тебе того же, - в полной прострации пробормотал Сеня, глядя в спину удаляющейся девушки. А затем добавил: - И тебя... туда же! Впрочем, эта его тирада осталась без внимания, как нелегальная торговля самогоном на дому после взятки участковому. Ингвина, гордо подняв златокудрую головку, прошла к столу Форсета и преспокойно уселась на место Рабиновича. Сеня от такого поворота событий в сердцах сплюнул, а Жомов, увидев его полное фиаско, дико загоготал. - Ваня, тебе не по фигу, где медовуху глотать? - вкрадчиво поинтересовался Рабинович, подходя к омоновцу. - По фигу, - продолжая скалиться, согласился тот. - Ну так подвинься куда-нибудь, - едва сдерживая гнев, сквозь зубы процедил Рабинович. - Без проблем, - кивнул головой Жомов, всегда сочувствовавший жертвам любовных похождений, и, недолго думая, переместился на соседнюю лавку, мощным крупом потеснив пирующих. Из-за непомерных возлияний большинство из новых соседей Жомова по столу даже не заметило, что произошло, лишь удивившись столь быстрой перемене блюд. Часть, видимо, недостаточно пьяная, возмутилась тем, что им подали чьи-то объедки, малая толика подивилась резкой перемене собеседников напротив, и лишь тощий викинг, сидевший на самом краю скамьи, открыл от удивления рот, в одну секунду вдруг оказавшись лежащим на полу. Впрочем, горизонтальное положение его устраивало, видимо, больше, чем вертикальное, поскольку завопив на весь зал: "Гарсон, счет!" - викинг тут же захрапел. А между тем на противоположном конце стола захмелевший Форсет, размахивая руками, описывал несравненные подвиги трех чужестранцев. С его слов получалось, что один только Сеня Рабинович уложил своими руками около двух сотен берсерков, а уж Жомов и вовсе остановил целую бронетанковую дивизию. Подвиги Попова в этот день вообще заняли бы сотню страниц в какой-нибудь эпической саге Снорри Стурлусона, однако кенинг их несколько сжал. Зато увеличил размеры приблудных бесов. А когда Ингвина позволила усомниться в сем факте, Форсет призвал на помощь свидетелей. И они пришли! Если бы у адвоката Чикатило на суде присяжных было столько свидетелей, то знаменитый маньяк вместо смертного приговора был бы причислен к лику святых. Однако у Чикатило со свидетелями были проблемы, коих не испытывали трое ментов. Свидетели их подвигов, окружив Ингвину, принялись столь горячо убеждать девушку в доблести сынов Муспелльсхейма, что у нее от их болтовни разболелась голова. - А ну, марш отсюда! - рявкнула юная воительница, и всех доброжелателей словно ветром сдуло от стола. - Хорошо. Может быть, все, что вы говорите, и произошло на самом деле, - наконец дождавшись относительной тишины в зале, провозгласила Ингвина, - но я поверю в ваши байки только после того, как своими глазами увижу чудо, сотворенное этим ворлоком. - Да без проблем, - проговорил захмелевший от частых тостов за здравицу Попов. - Хочешь, я угадаю, как тебя зовут? - И, увидев удивленные глаза воительницы, поправился: - То есть я собирался сказать, хочешь, сейчас гром будет среди ясного... потолка? Не дожидаясь ответа, Андрюша выхватил из кармана табельный пистолет Жомова и, вскинув руку с оружием кверху, нажал на спусковой крючок... Ничего не произошло! Попов передернул затвор и попытался выстрелить еще раз, однако эффект получился полностью идентичным первой попытке. В третий раз результат получился тем же - то есть нулевым. Андрей озадаченно осмотрел пистолет. - Слушай, кабан, не умеешь стрелять, не берись, - возмутился Ваня, отбирая у друга табельное оружие. - А то сейчас так звездану в ухо, что сам начнешь из всех дырок палить круче пулемета Дегтярева. Жомов, подобрав с соломы давшие осечку патроны, внимательно осмотрел их. Боезапас выглядел абсолютно нормально, и даже на капсюлях присутствовали вмятины от бойка. Ваня оторопело покосился на Попова. - Ты что, урод безрукий, с оружием сделал? - угрожающе поинтересовался он. - Не докапывайся до него, - вступился за окончательно растерявшегося криминалиста Рабинович. - Между прочим, оружие ты сам всю дорогу тащил. И вообще, давай с пистолетом завтра разберемся! Сегодня мы вполне заслужили спокойный отдых. Без разборок!.. - Так что, чудес можно не ждать? - язвительно поинтересовалась Ингвина, вмешиваясь в их разговор. - Увы, мадемуазель, кина не будет. Электричество кончилось, - развел руками Рабинович. - Фи! - презрительно махнула рукой воительница, и от этого неожиданного проявления женственности Сеня окончательно разомлел, как бомж на теплотрассе в январе. После этого о фокусах новоиспеченных ворлоков и об их беспримерных подвигах на время забыли. Форсет с Ингвиной принялись обсуждать какие-то свои насущные проблемы, вроде переноса курятника из правого верхнего угла крепости в левый нижний, и Сеня откровенно заскучал. Пожирая глазами свою новую избранницу, Рабинович пару раз пытался привлечь к себе внимание бестолковыми советами, но лишь натыкался на равнодушно-вежливый взгляд юной воительницы и терял все желание продолжать разговор. Но когда кенинг извлек из закромов свое новое чудесное приобретение в виде пустой бутылки из-под "Абсолюта", у Сени вновь появилась возможность стать центром всеобщего поклонения... Палестина ты моя скандинавская! Видимо, Сеня рассчитывал, что на Ингвину эта необычная посуда окажет такое же впечатляющее воздействие, как и на ее глуповатого дядюшку, однако Рабиновича ждало очередное разочарование. Не дослушав кенинга, воительница презрительно оборвала его. - И ты, дядюшка, конечно, приобрел эту действительно странную бутыль, не проверив ее свойств? - скорчив недовольную мордашку, поинтересовалась она. - Ты что, Ингвиночка, как я могу подвергать сомнению слова ворлоков, чье могущество мне довелось увидеть собственными глазами, да поразит меня Одноглазый своим несравненным Гунгниром! - возмутился Форсет. - Зато я могу! - заявила Ингвина и, выхватив из рук родича бутылку, потребовала: - А ну-ка, слуги, наполните ее ключевой водой! Приказание воительницы было тут же исполнено. Какая-то девушка из челяди кенинга мигом принесла из задней комнаты объемный ковш с водой и, трепеща от благолепия магического сосуда, осторожно наполнила его до краев. Все присутствующие в зале, кто еще хоть на полмиллиметра мог приоткрыть веки, затаили свое дыхание, сосредоточив внимание на новом шоу. А Ингвина, не обращая ни на кого внимания, лихо поднесла бутылку к губам и одним махом осушила ее наполовину. Поставив стеклотару на стол, она с усмешкой посмотрела на кенинга. - Ну, и стала я умнее? - поинтересовалась она. - Да уж куда еще-то?! - буркнул себе под нос Рабинович, а вслух поспешил прояснить ситуацию, дабы развеять возникшие в полупьяной голове Форсета сомнения: - Видишь ли, очаровательная Ингвина, в моей стране не принято женщинам брать в руки меч, а посему и мудрость воина им недоступна. Магия этого сосуда устроена так, что действует только на мужчин. И уж повeрь мне, не моя в том вина! Кстати, кенинг Форсет, можете сейчас же проверить мои слова. Глотните из этого волшебного сосуда. - Спасибо, нет. Я повременю с этим до случая крайней необходимости, - откровенно испугался неизведанного викинг, а затем, взяв себя в руки, торжествующе посмотрел на Ингвину. - Ну, что ты на это скажешь? - Шарлатан он, а ты ему потакаешь, - осуждающе покачала головой воительница. - Девушка, не смей так говорить с моими гостями, - видимо, хмель все-таки нашел в черепной коробке кенинга остатки мозгов и здорово вдарил по ним, раз уж Форсет впервые за вечер решил перечить своей племяннице. Ингвина, видимо, уже сталкивалась с такой ситуацией и решила не спорить с кенингом, отложив выяснение отношений на утро. А седовласый викинг повернулся к Рабиновичу. - Давай выпьем с тобой, могущественный ворлок, за чисто мужскую, воинскую солидарность и мудрость, - заплетающимся языком проговорил он. Сеня не поддержать такой тост просто не мог, и к двум "мудрым и солидарным" мужчинам тут же присоединились Жомов с Поповым. Пьянка сделала новый виток. Многие из гостей кенинга оказались не способны следовать ее изгибам и, словно кегли от удара, начали ссыпаться под стол со скамеек. А перепившего Сеню вдруг посетило желание откровенничать. - Знаешь, друг Фомка, - пробормотал он, обращаясь к кенингу. - Тяготит мою душу злая кручина. Злые демоны забросили нас так далеко от дома, что мы никак не можем найти дорогу обратно. Скитаемся из конца в конец Земли, а пути домой так и не видим. - Вот так история, клянусь коварством Локи! - завопил удивленный Форсет. - Неужто какие-то зачуханные демоны смогли обставить вас, столь могущественных ворлоков? - Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, - горестно вздохнул Рабинович. - Ну, если кто и сможет вам помочь, то только Хрюмир, - хмыкнул кенинг и развел руками. - Я здесь бессилен, ибо неведомы мне еще тайны девяти миров. Хотя если достаточно много выпить жидкости из вашего волшебного сосуда... - Так долго мы ждать не можем, - перебил его Сеня. - А кто такой Хрюмир? - Насколько мне известно, это самый могущественный во всем Митгарде ворлок и наиглавнейший мудрец, - многозначительно произнес Форсет. - Ходят слухи, что в его жилах течет кровь етуна Эгира, повелителя моря. Говорят, что мать Хрюмира, Сигюн, была столь прекрасна, что когда однажды купалась в море и ее заметил Эгир... - Это все, конечно, очень интересно, - вновь прервал объяснения кенинга Рабинович, - но лучше ты расскажи, как к нему добраться, а Хрюмир о своих предках сам нам поведает. - Да тут недалеко, хотя я и не уверен, что вы сможете убедить этого отшельника помочь вам, - развел Руками Форсет и, заметив, что Сеня пытается возразить, пожал плечами. - Впрочем, могу объяснить доРогу... - Не нужно! - Голос Ингвины раздался над ухом Рабиновича так неожиданно, что он едва не свалился со стула. - Я сама провожу их туда. У меня тоже есть к Хрюмиру пара вопросов. - Только не это! - почти трезвым тоном попытался оспорить решение Ингвины Жомов. - Женщина на корабле - причина пожара. - А мы поскачем на лошадях, - с холодной улыбкой на очаровательных губах успокоила его воительница. Ваня вопросительно посмотрел на Рабиновича, но тот лишь беспомощно пожал плечами. - Все, пропал мужик, - констатировал Жомов и, поминая безвременно ушедшего во вражеский лагерь друга, осушил очередной жбан медовухи... Утро, как водится в таких случаях, началось с головной боли. Она пришла без приглашения и вежливо постучала в черепушки всех троих ментов, спрашивая разрешения войти. А поскольку ни один из трех горе-путешественников с похмелья не соображал, то все трое дружно ответили на стук: "Да-да, войдите!" - хотя могли бы уже привыкнуть к тому, что ранним утром после попойки дверь открывать никому не нужно. Даже самому министру внутренних дел. Впрочем, именно ему не "даже", а "тем более". Первым из троицы проснулся мучимый с похмелья не только лютой головной болью, но и адской жаждой Сеня Рабинович. С трудом приподняв голову, он несколько секунд удивленно осматривался по сторонам, пытаясь понять, где находится и как вообще в этом месте оказался. А сориентировавшись в пространстве и времени, Рабинович тут же пожалел, что проснулся. - О, боже мой, когда это кончится! - со стоном вновь повалился он на ложе из шкур. - А ведь мне приснилось, что мы вернулись домой и тут же схлопотали выговор от начальника отдела. - Уж лучше бы нас уволили еще до того, как взяли на работу, размечтался в ответ Андрюша, проснувшийся от шумной возни Рабиновича. - И зачем я вообще с вами водку тогда пил? - Вот больше ни грамма и не получишь, - раздался из другого угла тоскливый голос Жомова. - А хрен под майонезом не хочешь?! - возмущенно заорал Попов и тут же схватился за голову. - Жомов, я и этот приступ мигрени тебе припомню. - Эй, люди, принесите кто-нибудь воды! - жалобно взмолился Сеня и, не получив ответа, наконец обратил внимание на меня, лежавшего у порога. - Мурзик, хоть ты хозяина выручи. Водички принеси. Я чуть приподнял с лап голову, услышав свое имя, а затем, безжалостно-равнодушно посмотрев на хозяина, опустил ее на прежнее место и закрыл оба глаза. Впрочем, иной реакции Сеня от меня и не ожидал. Как не ожидал и того, что в его содержательную беседу с друзьями встрянет еще кто-то. - Вот именно поэтому мы используем алкалоиды для борьбы с вредителями, - раздался непонятно откуда голос Горыныча. - И до тех пор, пока вы, гуманоиды, будете себя травить этой дрянью, вам никогда не достигнуть вершин цивилизации. - Утухни, рептилия! - в один голос заорали на новоиспеченного пропагандиста трезвого образа жизни болеющие с похмелья менты. - И без тебя хреново. Горыныч обиделся, но не настолько, чтобы превыcить все мыслимые пределы. Видимо, дракон из паралeльного мира уже начал привыкать к постоянным оскорблениям ментами своей чувствительной натуры. Презрительно посмотрев на трех людей одновременно всеми головами, он отвернулся к стене и принялся слизывать с нее какую-то живность. То ли мокриц, то ли тараканов. Ментам в этом плане было несколько тяжелее. Хоть и привыкли они питаться дома сосисками из картона, вермишелью быстрого приготовления и крабовыми палочками из смеси трески с соей, но полностью на подножный корм еще не перешли. Поэтому волей-неволей всем троим пришлось вставать. Первым поднялся Рабинович и, посмотрев на развешанную по колышкам, вбитым в стену, форму, страшно удивился. Сколько Сеня ни старался, все равно никак не мог вспомнить, как раздевался и ложился в постель. Да и самого окончания пира Рабинович вспомнить не мог. Впрочем, это было неважно. Главное, что все оказалось на месте. И бушлат Жомова, и куртку Попова аборигены вернули. Да к тому же и все драгоценности были на месте. В общем, чистая идиллия. Торопливо шаря по карманам своей формы, Сеня даже не сразу понял, насколько холодно в комнате. А почувствовал мороз он только тогда, когда с облегчением убедился в том, что все до последнего, самого мелкого, самоцвета находятся на своих местах. И вот тогда он услышал, как стучат от холода его собственные зубы. Коротко выругавшись, Сеня принялся торопливо одеваться, едва справляясь трясущимися руками с непослушными пуговицами. Андрюшу Попова это зрелище не воодушевило. Крайне чувствительный к перепадам температуры, как и все толстяки, он не желал выбираться наружу из-под вонючих, но теплых шкур и умудрился-таки уговорить жалостливого Жомова сбросить форму с колышков на постель. Умудрившись быстро одеться в горизонтальном положении, Попов сел и горестно посмотрел на Рабиновича. - Ну, Сеня, и что теперь? - плаксивым голосом поинтересовался он. - Может, хоть сейчас объяснишь, отчего вместо дома мы оказались в этой гребаной глухомани? - А что ты меня-то спрашиваешь? - удивленно спросил Сеня, осторожно ощупывая больную голову. - Это вон у нас спец по параллельным мирам и путешествиям во времени сидит, - усмехнулся он, кивая головой в сторону завтракавшего Горыныча. - Его и пытай, сколько тебе влезет! - Боюсь, господа, я не смогу объяснить вам этот прискорбный факт, повернув к друзьям среднюю голову, в то время как две другие продолжали слизывание живности со стены, сообщил Ахтармерз. - Может быть, если бы здесь был мой учитель по теории гиперпространственных перемещений, он смог бы вам все подробно расписать. А моих знаний для этого недостаточно. Я уже смирился с существующим положением вещей, советую и вам сделать то же самое. - А хрен в бутерброд не хочешь? - возмущенно поинтересовался Ваня Жомов. - Ты думаешь, я буду спокойно здесь торчать, где даже какого-нибудь вшивого тира с завалявшейся "тозовской" винтовкой нет? А эпоксидная смола тебе не жвачка? Ахтармерз только взмахнул крыльями, что на языке жестов его народа было равнозначно человеческому пожиманию плечами, и отвернул среднюю голову обратно к стене. На несколько секунд в комнате наступила тишина. Жомов с Поповым переглянулись, а затем вместе уставились на Рабиновича, стоявшего с задумчивым видом, будто тибетский отшельник перед небоскребом. А Сеня напряженно пытался вспомнить что-то важное, происшедшее вчера на пиру, но воспоминания о нем разбегались в разные стороны, словно тараканы от дихлофоса, и Рабиновичу никак не удавалось собрать их в одну кучу. И когда Сеня уже почти отчаялся усмирить это непослушное с похмелья стадо мыслей, шкуры, закрывавшие вход в каморку, раздвинулись в стороны - на пороге, едва не отдавив мне хвост, появилась Ингвина. - Я вижу, обласканные вниманием кенинга Форсета доблестные сыны Муспелльсхейма все-таки поднялись с кроваток? - ехидно поинтересовалась она. - Так, может быть, могущественные ворлоки немного поторопятся, чтобы успеть тронуться в путь хотя бы к заходу Соля? - А что, у этой мегеры даже соль куда-то уходит? - удивленно поинтересовался Жомов. - Хотя удивительно, что от нее и сахар еще не сбежал. - Ванечка, да будет тебе известно, что в скандинавской мифологии Соль не что иное, как Солнце, - назидательно пояснил высказывание Ингвины Попов. - А сахар викинги и вовсе еще не изобрели. - И с чего ты вдруг таким умным стал? - восхищенно поинтересовался Жомов и вдруг щелкнул Андрюшу по лбу. - Вроде и башка трещит по-прежнему, как пустая тыква, - прислушиваясь к получившемуся звуку, произнес он. - А мозгов почему-то прибавилось. - Зато у тебя их совсем не осталось, баран бронежилетный, - потирая ушибленное место, буркнул Андрей. - И вообще, учти. Еще раз протянешь ко мне свои грабли, отрежу их ножовкой и скормлю Мурзику. Услышав подобное обещание, я порадовался и отрывисто тявкнул, заставив Ингвину, стоявшую в полушаге от меня, на мгновение потерять контроль над собой и подпрыгнуть на месте с истинно женским визгом. Оба спорщика расхохотались от такого проявления слабости со стороны "железной леди", а в глазах Сени Рабиновича, до сих пор стоявшего посреди комнаты с выражением счастливого дебила на лице, проявились первые признаки сознания. - Я-то тут, блин, голову ломаю, а ларчик просто открывался, - обрадованно заявил Рабинович, обводя взглядом друзей. - Сеня, только не говори мне, что на этот раз ты задумал какую-то аферу с ограблением, - растягивая слова, промычал Попов. - Если снова попробуешь провернуть что-нибудь в своем торгашеском духе, я тебя собственными руками придушу и не посмотрю, что Мурзик сиротой останется! - Не волнуйся ты так, Андрюша, - рассмеялся Сеня, похлопывая Попова по спине. - Нам поможет Хрюмир. - Да? - изумился Андрей. - А почему не бемир или мумир? В конце концов, можно мяумира, на крайняк, припахать. - И вдруг заорал благим матом: - Хватит нам мозги компостировать, кондуктор трамвайный! Что еще за идиотство ты успел придумать? - Какова пашня, таково и брашно. У Андрюши что взошло, то на корм скоту пошло, - усмехнулся Рабинович и пояснил свою мысль: - Дурак ты, Попов, и не лечишься. Хрюмир - это местный аналог Мерлина. Вчера мне посоветовали обратиться к нему с просьбой вернуть нас домой, а эта милая леди вызвалась показать нам дорогу. - Что же ты до сих пор молчал, идиот?! - разом завопили Жомов с Поповым, а Сеня, продолжая самодовольно ухмыляться, лишь развел руки в стороны. - Так, значит, вы и этого не помните? - возмутилась Ингвина, до сих пор с выражением молчаливого недоумения на лице наблюдавшая за экстравагантными выходками ментов. - Ну, молодцы, великие ворлоки! В общем, делайте что хотите, но как только Соль пройдет половину пути к зениту, я отправляюсь к Хрюмиру. Предупреждаю, ждать никого не буду! - И юная воительница, круто развернувшись, вышла из тесной спальни. - Я же говорил, что всегда нужно надеяться на лучшее! - радостно заявил Ахтармерз, выбираясь из-под стопки шкур, куда предусмотрительно спрятался с приходом Ингвины. - Молчал бы уж лучше, пророк огнедышащий, - усмехнулся Рабинович и, неожиданно для себя самого, потрепал среднюю голову Горыныча по чешуйчатому загривку. Ахтармерз от неожиданности шлепнулся на задние лапы и попытался правой головой укусить себя за хвост. Хвост благополучно успел спрятаться под крыло, и голова, клацнув зубами по стене, разочарованно вернулась в исходную позицию. Впрочем, эти манипуляции Горыныча остались вне поля зрения Рабиновича. Воодушевленный открывшейся перспективой, Сеня бросился сломя голову собираться в дорогу. Он сделал по комнате несколько кругов, прежде чем сообразил, что собирать особо и нечего, поскольку, отправляясь из Англии, все трое друзей последовали лучшим традициям улиток - все свое ношу с собой! И все же небольшое дополнение к скромной экипировке Рабинович придумал. Пытаясь вернуться домой, менты не могли даже подумать о том, что попадут в заснеженную Скандинавию. И уж меньше всего рассчитывали на присутствие хладнокровного Горыныча в качестве страдающего от холода довеска к амуниции. Теперь физиологию Ахтармерза приходилось учитывать, и Сеня с присущей ему изобретательностью соорудил для Горыныча идеальный спальный вагон. Переложив из заплечного мешка Попова все его содержимое в котомку к Жомову, Рабинович выстелил изнутри освободившуюся тару кусками шкур. Через пару минут работы получился довольно приличный спальный мешок для драконов, куда и был помещен успевший скомпоноваться от холода Ахтармерз. Всучив готовую конструкцию Андрюше, Сеня горестно вздохнул. - Все заметили, что Горыныч тебя больше других любит, - проговорил он, закидывая свою котомку за плечо. - Было бы бессовестно вмешиваться в вашу Дружбу, поэтому вручаю драгоценную ношу тебе, Андрей. Береги нашего гостя как зеницу ока. - Сволочь ты, Сеня, - только и смог вымолвить Попов, поднимая с пола довольно увесистый груз, - Отольются кошке мышкины слезы! - Опять?! - Услышав новую поговорку из уст криминалиста, Сеня даже подпрыгнул на месте и круто повернулся на сто восемьдесят градусов. Однако никакого отливания слез не началось, и Рабинович успокоился. - Ой, последний раз, Андрюша, тебя предупреждаю, чтобы следил за своими базарами! Иначе, честное слово, пожалеешь, что вообще говорить научился. - Сеня ткнул Попова пальцем в грудь и, круто развернувшись, помчался к выходу. - Мурзик, рядом! Ингвина уже ждала их во дворе корявого замка Форсета. Около нее переминались с ноги на ногу хозяин сооружения и четыре лихих скакуна, внешним видом поразительно схожих с татаромонголами, такие же кривоногие, низкорослые и узкоглазые! К тому же в отличие от английских жеребцов, таскавших на себе седла, пусть и без стремян, кони викингов были и вовсе минимально экипированы. Попросту говоря, ничего, кроме уздечки, у них не было. - Ерунда! Правда, Ваня? - усмехнулся Рабинович, осматривая неказистых лошадок. - Мы и не на таких драндулетах катались. Жомов неопределенно хмыкнул в ответ на утверждение Сени и взял под уздцы ту лошадь, что подвел ему грум. А беда случилась именно в тот момент, когда из внутренностей замка викингов на свет божий выбрался Попов. Увидев, на чем именно ему придется ехать, Андрюша заартачился. Да и лошади, непонятно каким образом пронюхавшие о его конфликте со своими родичами на берегах туманного Альбиона, ржанием выразили полное презрение к особе Попова и поспешили убраться от него на максимально допустимое уздечками расстояние. - И вы хотите, чтобы я на этих тварях ехал? - возмутился Андрюша, с откровенной ненавистью поглядывая на лошадей. Те отвечали ему полной взаимностью. - Да я лучше полгода поститься буду, чем к этим кусачим парнокопытным подойду на расстояние ближе двух метров! - Вот как? - презрительно фыркнула Ингвина. - Прославивший себя в битвах с демонами ворлок боится обычных лошадей? - Не боюсь, а недолюбливаю, - довольно агрессивно ответил Попов, игнорируя предгрозовые взгляды Рабиновича. - У нас с ними полная психологическая несовместимость. А если это кому-то кажется невероятным, то пусть этот скептик идет к ядреной Фене! Вряд ли Ингвина поняла, кто такая Феня и почему она ядреная, но тон Андрея ее явно оскорбил. Рабиновичу пришлось приложить все свои дипломатические способности, для того чтобы замять вспыхнувший конфликт между валькирией и экспертом-криминалистом. А когда страсти слегка улеглись, проблема с транспортом решилась сама собой - по приказу Форсета слуги прикатили откуда-то из глубины двора примитивную колесницу из неотесанных досок и с деревянными колесами, обитыми железом. - Я все понял! - воскликнул бесподобный кенинг. - Такому великому ворлоку, как Анддаль Поповсен, не пристало ездить верхом, как простому смертному. Единственным достойным его средством передвижения может быть только колесница. - Это еще куда ни шло, - пробормотал Попов и, дождавшись, когда грумы запрягут в нее двух лошадей, ехидно спросил: - И долго мы еще тут прохлаждаться будем? Поехали, что ли!.. "Вот так вот, Андрюша! Колесница - это тебе не велосипед и даже не инвалидное кресло", - подумал я, наблюдая, как толстяк Попов пытается справиться с непривычным для себя средством передвижения. Колесница, запряженная двойкой кривоногих кобылиц, никак не желала подчиняться горе-кучеру. Она то пыталась завалиться набок в излишне глубокой колее, то издевательски взвивалась на дыбы, норовя сбросить возничего в грязь, а лошадям оборвать все постромки, а изредка и вовсе принималась выписывать кренделя на узкой дороге, словно заправский электропоезд на "американских горках". Попов первое время, пытаясь освоить новое средство передвижения, молча сопел, стоически выдерживая все фортели непокорной повозки. Затем начал что-то бормотать себе под нос. И наконец, когда после очередного пируэта колесницы Андрей не удержался на ногах и, чтобы не ударить в грязь лицом, в буквальном смысле этого выражения, был вынужден выпустить вожжи, терпению его пришел конец. Не выдержав нервного напряжения, Попов заорал так, что перепуганные лошади одним мощным рывком обогнали гарцующую впереди верхами троицу во главе с неподражаемой амазонкой... Тьфу ты, валькирией в данном случае!.. А клячи Жомова и Рабиновича, не сообразив, с какой стороны пришел звуковой удар, сначала взвились на дыбы, а затем шарахнулись в стороны от пытавшегося их переехать тарантаса. Мой Сеня Рабинович еще каким-то образом сумел удержаться в седле, а вот грузный Ваня просто сполз с хребта своей лошади и свалился на мягкий снег обочины, где и был заживо погребен под осыпавшимися с елок шишками. Ну хоть памятник над его захоронением воздвигай с лаконичной надписью: "Погиб от русского мата!" Впрочем, никто ему так легко давать помирать не собирался. Пока Ингвина гналась за взбесившейся колесницей Главного Друга кобыл и Великого Соратника меринов, а Сеня безуспешно пытался изловить окончательно офонаревшую лошадь Жомова, мне пришлось целиком взять на себя все спасательные работы и выгребать Ивана из-под завалов. Спасательные работы оказались не тяжелыми, и нести их на себе было просто. Куда сложнее оказалось извлечение Жомова из-под еловых шишек. Вот тут мне пришлось изрядно помучиться. Тем более что дважды контуженный Ваня - криком Попова и ударом о землю - не подавал никаких признаков жизни и, как следствие, не мог помочь мне в выполнении тяжкой миссии по спасению его собственной туши. Вот уж не знаю, сколько Жомов под кучей шишек прохлаждаться собирался, но я его планы в любом случае нарушил. Едва после моего каторжного труда из-под груды беличьего лакомства показался большой палец Жомова, как я без зазрения совести укусил его... Извини, Ваня! Пощечины я давать не обучен, хоть и представляю, как это делается, а другого средства, кроме укуса, чтобы привести тебя в чувство, у меня не было. В итоге, после моей шокотерапии, Жомов заорал и, резко сев, сбросил с себя всю гору шишек. - Охренели вы все, что ли? - непривычно жалобным голосом поинтересовался он. - Один орет как оглашенный, другой кусается внаглую, будто неожиданно сосиску в конуре нашел. Совсем, кабаны, страх потеряли? - И тут же закричал уже более привычным голосом: - Робин, а ну гони мою клячу сюда. Сейчас я проведу с ней воспитательную работу по поводу безопасной транспортировки пассажиров. У меня отлегло от сердца. Если уж Ваня кому-то что-то собрался показывать, значит, контузия была легкой и он теперь в полном порядке. А то какими глазами мы посмотрели бы на командира ОМОНа, если бы вместо лучшего бойца вернули назад слюнявого нюню, жалостливо причитающего от каждого полученного тумака?! Не знаю, как командир ОМОНа, но Родина нам бы этого точно не простила. Минут через десять после этого происшествия наша экспедиция вновь приняла привычный вид: Ингвина впереди на лихом скакуне, по бокам ее доблестные оруженосцы в лице моего хозяина и громилы Жомова, а замыкал вереницу тарантас под управлением Попова с грузом в виде компактного самоходного огнемета. Сам я конкретного места в строю не придерживался, и позволял себе маленькие прогулки по заснеженному лесу, то обгоняя, то отставая от процессии, едва не превратившейся в похоронную. Путь наш лежал куда-то в глубину долины, к видневшимся сквозь туманную мглу на северо-западе недалеким отрогам гор. Первое время после рыка Попова его лошади вели себя смирно, будто овечки на зеленой лужайке, пока до них не добрался волк или я. Но едва мы оказались в той части леса, которая зовется буреломом и насквозь пропахла медведями, волками и прочей хищной живностью, каурые просто взбесились. Нет, лошади понеслись куда-то сломя голову и единственную оглоблю между ними, мешающую приватному общению. Но сочетание пугающих запахов с присутствием ненавистного всему лошадиному племени Андрюши Попова позади крупа едва не довело лошадок до умопомрачения. Напрочь забыв о том, к какому виду представителей местной фауны они принадлежат, клячи стали неистово извиваться всем корпусом, стремясь то ли укусить друг друга за хвост, то ли оттяпать у пухлого Попова половину его жирной ляжки. Впрочем, ни то ни другое бунтаркам не удалось. Вовремя подоспела Ингвина и, бросив в сторону "могущественного ворлока" презрительный взгляд, свободной рукой взяла под уздцы крайнюю слева лошадь и, бормоча ей какие-то ласковые слова, легко повела кобылу вслед за собой. Второй кляче ничего не оставалось делать, как последовать за своей товаркой, а Андрюша обиженно пробормотал в ответ на недоброжелательный взор юной воительницы: - Ишь какая умная! Хотелось бы мне посмотреть, мисс Супернаездница, что с тобой станет, когда ты за руль хоть какого-нибудь задрипанного "Запорожца" сядешь... И все же, несмотря на ворчания Попова, нехитрый маневр Ингвины все же принес желаемый эффект. Лошади, запряженные в колесницу, потрусили вперед неторопливым шагом, не проявляя больше ни малейших признаков беспокойства. Правда, для моего Сени это было настоящей катастрофой! Дело в том, что Рабинович все еще не желал оставлять бесплодных попыток добиться расположения холодной, как "финка" на морозе, и столь же опасной северной красавицы. Сеня прямо-таки сгорал от желания ехать рядом с Ингвиной, но, после того как Златовласка приняла на себя управление тарантасом, на узкой лесной дороге Рабиновичу попросту не осталось места вблизи нее. Вот и пришлось Сене, к вящему сожалению, сместиться в хвост процессии и занять место позади колымаги Попова. Впрочем, даже такой крайне нежелательный поворот событий мой Рабинович сумел обернуть в выгоду для себя. Неспешно труся позади колесницы, я прислушивался к разговору ментов, в который раз не уставая поражаться практицизму своего хозяина. Ибо еще господь бог сказал людям о том, что кто владеет информацией, тот правит миром!.. Не помню, правда, в какой религии это было. - Слушай, Андрюша, нам всем нужна твоя помощь, - начал издалека Рабинович. - Только не говори мне, что собрался ввязаться в очередную авантюру, не купился на уловку Попов. Жомов подозрительно посмотрел на обоих. - Так я и не прошу, - махнул свободной рукой Сеня. - Просто тут складывается одна странная ситуация. Мы с Ваней ломаем голову, пытаясь разгадать, в какое время нас занесло, а ты это знаешь и молчишь, как белорусский партизан перед расстрелом! Тебе не кажется, что это - самое мягкое - нечестно, если не сказать подло. - Так вы же ни о чем не спрашивали, - хмыкнул Андрюша. - Да и знаю я не так много. - Ты давай не прибедняйся, - поддержал Сеню простак Жомов. - А то ломаешься, как кисельная барышня на погосте. - Это как? - оторопел Попов. - Неважно как, - отмахнулся от него Ваня. - Главное, что некрасиво. Тут мой Сеня с Андрюшей дружно загоготали, словно тетерева на току. А затем, когда обстановка полностью разрядилась и Попов окончательно успокоился после очередного конфликта с лошадьми, беседа и вовсе потекла непринужденно. И Андрей без утайки выложил все, что знал об этом крае. Информация, правда, была абсолютно безобидной, и лично я никак не мог понять, для чего все эти знания могли понадобиться Рабиновичу, однако не было еще в моей жизни случая, чтобы Сеня что-то делал из чистого любопытства. Уж я-то лучше остальных понимал, что мой хозяин затеял какую-то очередную прибыльную авантюру. Или по крайней мере собирается затевать. А рассказ Попова был вот о чем. Вы, видимо, и без меня уже поняли, что мы с ментами перенеслись в эпоху викингов. Год, в который именно мы попали, Попов определить не смог, поскольку древние скандинавы не вели своего летоисчисления, а календарь "от Рождества Христова" сюда дошел слишком поздно. Видимо, это событие произойдет уже после нас. - Единственное, что я могу сказать по поводу даты, так это то, что мы находимся в промежутке между эпохой короля Артура и правлением в Англии Ричарда Львиное Сердце, - развел руками Андрюша и при этом едва не свалился с шаткой колесницы. - Это я могу утверждать потому, что Эрик Рыжий, которому мы наподдали под зад вчера вечером, пиратствовал на просторах Балтийского моря примерно в этом промежутке. Точнее утверждать не берусь, хотя, может быть, и здесь я ошибаюсь. - Ну-ка подожди, - перебил его Рабинович. - Мы же были в Англии, когда там, после сжатия временной пружины, правили одновременно и Ричард, и Артур. Как же после нашего переноса получилось, что мы оказались точно посередине их эпох? - А что ты меня-то спрашиваешь? Это вон у нас спец по параллельным мирам и путешествиям во времени в твоем импровизированном спальнике сидит, - передразнил Попов утреннюю тираду Рабиновича и, увидев, что Сеня изобразил на лице крайнее огорчение этим ударом ниже пояса, усмехнулся. - А хрен ее мама знает! Лично я считаю, что мы что-то напортачили с заклинанием и эта проклятая спираль разогнулась сама по себе, выбросив нас, как ненужный мусор, где-то посередине дороги. Так что вряд ли нам твой хваленый Хрюмир поможет. - Это мы еще посмотрим, - буркнул Рабинович, однако от дальнейшего обсуждения возможностей легендарного ворлока и мудреца уклонился. Вместо этого Сеня принялся дальше расспрашивать Попова о викингах. Честное слово, я хоть и образованный пес, но многого из рассказа Андрюши никогда раньше не слышал. Попытаюсь в двух словах поведать вам то, что смог запомнить. В общем, эти бородатые варвары считают, что вселенная состоит из девяти миров, а они, словно пуп земли, живут в самой середине. Они даже и землю так называют - Митгард, или Средний мир. Впрочем, заправляют всей этой лестницей в небеса из девяти ступеней отнюдь не викинги. В их представдении всю власть пригребла к рукам шайка рэкетиров, известная всем остальным группировкам под названием "асы". Видимо, эти сволочи считают себя отменными пилотами! Жаль, что их не существует, а то было бы любопытно посмотреть, как они после ударов Ваниной дубинки стали бы пикировать сверху лестницы вверх тормашками... Но я отвлекся. Заправляет этой бандой одноглазый жлоб по кличке Один, прославившийся своими налетами на остальные группировки. Именно в одном из них он и потерял глаз, пытаясь скоммуниздить какую-то особо ценную штуковину. Видимо, гад на антиквариате специализируется. Боевиками у Одина заправляет некто Тор. Судя по описанию очевидцев, здоровый рыжий садист, любящий издеваться над жертвами при помощи обычного молотка. В ближайших сподвижниках Тора, на должности начальника контрразведки, числится бандит по кличке Локи, пользующийся в определенных кругах славой бабника и хитреца. В принципе личность приметная, но в описании его биографии меня насторожила одна деталь. Видите ли, судя по словам Андрюши, этот криминальный элемент не только успел осчастливить детьми нескольких дамочек сомнительного образа жизни, но и сам умудрился родить ребенка. Каково, а?.. Не верите? Вот и я не поверил. Хотя в нашу эпоху клониро-вания все возможно! Впрочем, Локи хоть и важный человек в окружении Одина, но все же играет в группировке отнюдь не ключевую роль. Куда выше его на иерархических ступенях банды находится некто Хеймдалль. Особые приметы - полная пасть золотых зубов. Типичный образчик чисто "нового русского". Произнося это вслух, непременно раздвиньте в сторону пальцы на обоих руках! Этот самый Хеймдалль, как я понял, возглавляет личную охрану пахана и тщательно контролирует все проходы в штаб-квартиру группировки. Андрюша Попов назвал и еще нескольких членов бригады асов, но я уже особо и не прислушивался к его словам, потому что мне и так стало ясно, что за богов напридумывали себе дремучие викинги. Чистая банда рэкетиров! Они и корм заставляют людей себе поставлять и почти все месторождения полезных ископаемых в Митгарде контролируют, выплачивая шахтерам мизерную зарплату. К тому же каждый мужчина, достигший определенного возраста, немедленно изымается из оборота, несмотря на протесты семьи, и насильно помещается в лагерь подготовки местных моджахедов и камикадзе под кодовым названием "Вальгалла", местоположение которого, кстати, до сих пор не может вычислить ни одна спецслужба остальных группировок. Ну а всех непокорных асы тут же обстреливают из установок "град", бомбардируют крылатыми ракетами "молния" и травят биологическим оружием под очень поэтичным названием "засуха". В общем, с асами все ясно. Настоящая диктатура в лучших традициях Пиночета. Оставалось лишь порадоваться тому, что этой профашистской группировки богов на самом деле не существует, да пожалеть несчастный народ, придумавший себе таких идолов. Чтобы освободиться от гнетущего чувства апатии, которое охватило меня после рассказа Попова, я не стал дослушивать окончание истории и помчался в лес. Побегал я по окрестным чащобам не слишком долго. Заставил пару зайцев сдать сто метров, загнал на дерево белку и, напоследок помешав кабану набивать брюхо, посчитал свое хорошее настроение полностью восстановленным и вернулся к остальным членам экспедиции. Едва выскочив на дорогу, я тут же понял, что происходит что-то странное. Мои чуткие ноздри без труда уловили запах конского страха, и я поначалу решил, что это Андрюша вновь набедокурил, но затем к этому терпкому аромату добавился еще один незнакомый запах, определить природу которого я попросту не смог. Единственным, что легко читалось в этой мешанине оттенков, был специфический аромат мускуса. Решив побыстрее выяснить, что там такое странное творится впереди, я ускорил бег и уже через несколько секунд за одним из поворотов дороги едва не врезался с разбегу в застывшую на месте колесницу. Кони, испугавшись незнакомого запаха, категорически отказывались идти вперед, что вполне понятно. У меня у самого-то от этой странной гаммы различных ароматов волосы на загривке дыбом поднимались, а уж про трусливых лошадей и говорить не стоило. Для них запах незнакомого существа был все равно что красная кнопка пульта дистанционного управления для телевизора - у перепуганных животных попросту отключились все моторные функции. Единственным, кого я увидел около колесницы, был Андрюша Попов. Эксперт-криминалист держал в руках наш военно-воздушный флот, пока пребывавший в компактном состоянии, но всем своим видом выражавший готовность поднять авиацию в воздух. Лошади Жомова и Рабиновича были привязаны поблизости, но, обеспокоенные общей неведомой угрозой, они, видимо, заключили пакт о ненападении и согласно ему полностью игнорировали присутствие друг друга. Самих всадников брошенных кляч нигде видно не было, однако, несмотря на вонь загадочного существа, мне удалось уловить их запах где-то впереди застывшего в ужасе каравана. Не обратив внимания на окрик Анд-рюши, пытавшегося меня остановить, я бросился прямиком через лес туда, где таилась неведомая опасность и куда сейчас направлялся мой хозяин... Идиот ты, Сеня! Прежде чем совать голову в очередную петлю, мог бы хоть меня подождать. Но, видимо, приобретенные привычки преобладают у людей над врожденными инстинктами. Мой Сеня, научившийся в средневековой Англии рыцарствовать без оглядки, похоже, забыл об элементарном инстинкте самосохранения и помчался прямо к дьяволу в пасть, решив выказать собственную удаль, а скорее дурость, перед этой надменной ледышкой Ингвиной. Можно подумать, мало таких дураков повидала эта валькирия в человеческом образе на своем веку. А незнакомый и неприятный запах с каждым моим шагом стократно усиливался. Я каждой шерстинкой в холеной шкуре ощущал близкое присутствие неведомого существа и уже не догадывался, а точно знал, что имя ему опасность! Неведомый зверь, похоже, почувствовал мое приближение и выдал такую откровенную волну ненависти, что все мое существо завопило: "Стой! Ни шагу дальше! Там тебя ждет смерть!" "А хоть три смерти, - огрызнулся я на самого себя впервые в жизни, - там мой хозяин!" На небольшую лесную поляну я выскочил одновременно с неведомым существом и тут же застыл, пораженный его видом, словно громом с ясного неба. Передо мной стояло настоящее пугало - двухметровой высоты в холке гротескная помесь орла и льва. Причем от первого у него были торс и крылья, а от второго круп и мощные лапы, вооруженные почти полуметровыми когтями. Увидев меня, чудище презрительно фыркнуло и тут же обернулось к замершей посреди поляны троице - Жомову, Рабиновичу и Ингвине. Гортанно заклекотав, чудище неспешно направилось прямо к ним. Мне было абсолютно ясно, что в этот раз мы все залезли в неприятности по самое не хочу, поскольку на невиданном звере не наблюдалось ни капли железа, а я сильно сомневался, что ментовские дубинки причинят его дубленой шкуре хоть малейший вред. Конечно, в нашем арсенале оставались еще меч Ингвины и мои собственные клыки, но я был готов дать хвост на отсечение, что от моих зубов пользы будет не больше, чем от "демократизаторов", а узкий клинок юной воительницы чудовище без труда перекусит пополам. И все же, несмотря ни на что, эти придурки оставались в центре поляны. Даже Ингвина, которой по штату было положено пугаться, вместо ретирования с диким визгом достала меч из ножен и встала в оборонительную позицию. А мои дуболомы-менты с дубинками наперевес пристроились с ее флангов. В любой другой ситуации я посчитал бы эту троицу грозной силой, но перед мощью неведомого чудища мои соратники казались не больше, чем прыщами на теле у слона. Как вы думаете, что я сделал в этой ситуации?.. Правильно. Заорал благим матом. Целью моего лая, всю мощь которого до сих пор не слышало еще ни одно живое существо, было в первую очередь подать сигнал Попову к запуску летающего трехглавого огнемета, но еще я надеялся, что своими воплями привлеку внимание зверюги и заставлю его оставить в покое людей до прибытия прикрытия с воздуха. Не знаю уж, достиг ли я первой цели, однако в ответ на мой лай монстр лишь на мгновение замедлил размеренную поступь, а затем продолжил свой путь к центру поляны, сделав вид, что меня и вовсе не существует. Ах ты, скотина мутировавшая, меня не замечать вздумал?! Потеряв голову от такого оскорбительного поведения монстра, я мощным прыжком попытался достать зубами его ногу. Однако у неведомой твари словно глаза на затылке были. Он так быстро попытался достать меня шипастым хвостом, что мне только чудом удалось увернуться от удара. И, отскочив в сторону, я понял, какую серьезную ошибку совершил, - эти трое идиотов, вместо того чтобы переждать прибытия подмоги, посчитали мой бросок сигналом к атаке и рванулись вперед. На мое удивление, Жомов с Сеней не только проявили необычайное мужество, граничащее с безрассудством, но еще и выказали завидное проворство. Рабинович, подскочив к монстру справа, не только успел ловко увернуться от когтистой лапы, но и еще нанес удар по крылу мутанта. Впрочем, особого урона резиновая дубинка чудовищу не нанесла - лишь выбила из крыла пару перьев. Ване Жомову пришлось куда как тяжелее. Он на несколько мгновений запоздал с броском, и чудовище удивительно быстро успело внести корректировку в свои действия. Вместо того чтобы ударить по омоновцу когтистой лапой, оно сбило Ивана крылом на землю, а затем попыталось прихлопнуть, как муху. Впрочем, удар его лапы пришелся в пустое место. Тренированный Жомов успел сгруппироваться в падении и в мгновение ока откатиться на безопасное расстояние. Не знаю, может, кому-то и показалось, что Ингвине было легче, чем остальным, поскольку ей пришлось сражаться "всего лишь" против клюва монстра, однако я так не думаю. Страшилище столь стремительно действовало головой, что серия его ударов слилась в одно размытое пятно. Вот только до цели ни один выпад монстра не достал! Девчонка хоть и отступала под натиском неведомого зверя, но успевала отражать каждый удар, а ее хрупкий с виду меч хлестко бил по клюву монстра, превратившись в своем движении в миниатюрную копию лопастей вертолета. Вот это техника!.. Невольно я залюбовался действиями Ингвины, на несколько мгновений выключившись из боя. Но все же я находился не на просмотре новой киноверсии "Властелина колец", поэтому продолжать быть сторонним наблюдателем дальше не мог и вновь предпринял атаку на задние лапы зверя, старательно уворачиваясь от ударов шипастого хвоста. Больше у меня возможностей следить за действиями соратников не было никакой. Я весь стал одним движением, одним стремлением, отключив мозг и впервые в жизни предоставив право инстинктам полностью командовать моим телом. И все же, как я ни старался достать зверя и отвлечь его внимание от неразумных и слишком медлительных людей, было ясно, что долго нам не продержаться. А когда хвост монстра все же достал меня и я, кувыркаясь в воздухе, полетел в ближайшие кусты, то чуть не завыл от ликования - прямо над поляной, где шло побоище, появился Ахтармерз Гварнарытус собственной персоной. Причем во всей красе! На секунду я поверил в наше спасение, но этот бестолковый второгодник все испортил. Вместо того чтобы мгновенно пальнуть пламенем из всех своих стволов, Горыныч попросту завис над поляной, удивленно таращась на монстра. А чудовищу не нужно было много времени, чтобы оценить вновь возникшую yгрозу. Попросту плюнув на людей, монстр двумя мощными взмахами крыльев оторвал громоздкое тело от земли и стремительно набрал высоту. Теперь у Горыныча шансов не было никаких. Монстр мог одним ударом когтистой лапы или острого клюва превратить хрупкие перепончатые крылья Ахтармерза в кровавые ошметки. Я подпрыгнул, громко пытаясь предостеречь Горыныча от неразумной теперь попытки встретить монстра залпом своих огнеметов. Однако летающий газовый резак понял это и без меня. С сумасшедшей скоростью уменьшаясь в объеме, он камнем рухнул вниз и упал прямо в руки вбежавшего на поляну запыхавшегося Андрюши. - Ох, ни хрена себе?! - только и проговорил тот, увидев в небе над собой огромного монстра. И тут произошло невероятное! Чудовище дико завизжало и зачем-то полезло клювом куда-то между задних ног. Сделав в воздухе невероятный кульбит, покруче петли Нестерова, монстр камнем рухнул вниз, все еще пряча голову между ног. Ингвина стояла чуть дальше остальных от центра поляны, поэтому падение мутанта никак не отразилось на ней. Жомов с Рабиновичем успели отскочить в сторону, а вот неуклюжего Андрюшу, все еще прижимавшего Горыныча к груди, отбросило на пару метров мощным ударом крыла. Я поспешил ему на помощь, однако Попов в ней не нуждался. Опустившись на пятую точку, оскорбленный Андрюша заорал во всю мощь своих легких: - Вот сволочь. Да чтоб тебя разорвало и подбросило! И только когда жуткий монстр прямо у меня на глазах лопнул, будто перезрелый бешеный огурец, и разлетелся по воздуху сотней маленьких кусочков, а над поляной закружились его перья, я понял, что произошло на самом деле: каким-то невероятным образом обе присказки разгневанного Попова обрели силу настоящих магических заклинаний! Вот тебе и безобидный толстяк... На несколько секунд вокруг Андрюши воцарилось полное оцепенение. Даже я, привыкший и не к таким фокусам за немалые годы собственной жизни (по собачьим меркам, разумеется!), и то застыл на месте, пораженный совершенно невероятной развязкой заведомо проигранного сражения. - Андрюша, как-нибудь объясни на досуге, как ты все это делаешь, первым нарушил молчание мой Рабинович и, как подкошенный, рухнул на снег, усыпанный перьями. - В натуре, Андрюха, это было круто, - выдохнул ошеломленный Жомов и, сграбастав целую пригоршню снега, засунул ее в рот. - Пожалуй, даже круче базуки получилось. К его поздравлениям присоединилась и Ингвина. Подойдя на расстояние двух шагов к Попову, юная воительница опустилась в снег на одно колено и взяла в руки шлем, показав всем, что ошарашена не меньше моих ментов, да и меня самого, что уж там греха таить! Секунду посмотрев Андрюше в глаза, девушка низко опустила голову. - Вот теперь я убедилась, благородный господин, что воистину ты могущественный ворлок, - слегка дрожащим голосом (от перенапряжения, а не от пошлого раболепия!) произнесла она. - Если можешь, прости мне мое неверие, а коли обидела я тебя своими сомнениями, казни меня, владыка Поповсен!.. - Чего-чего он владыка? - не дав Ингвине закончить, а Попову как-то отреагировать на столь откровенное признание, поинтересовался удивленный таким словосочетанием Ваня Жомов. - Сена в попе. Ты разве не слышал? - пояснил Рабинович, и оба здоровых идиота повалились в снег, корчась от смеха. - Да пошли вы все к коровьей матери! - завопил Андрюша так, что на омоновца вновь посыпались шишки, моего Сеню стукнуло по черепу большой еловой веткой, а с ближайших гор сошла было вниз лавина, но, остановившись в узкой долине, она поняла, что с Поповым им никак не разойтись, и без колебаний вернулась обратно. Я жалостливо посмотрел на Попова. Ничего не скажешь, в этот раз ему с кличкой не повезло! "Поповсен" даже, пожалуй, похуже Мурзика будет. По крайней мере я бы с ним прозвищами не поменялся. Пока Жомов с моим Сеней помирали со смеху, а Ингвина удивленно смотрела на них, не понимая, отчего взялось такое бурное веселье, Андрюша покрывался красными пятнами от обиды и злости. Мне даже так сильно захотелось подойти и лизнуть его в лапу... тьфу ты... в руку, что я еле сдержался. И вместо этой дурацкой дворняжьей сентиментальности решил выручать криминалиста. Резко развернувшись в сторону лесной дороги, я бешено зарычал, всем своим видом предупреждая людей, что приближается новый монстр. Сработало! Жомов с Рабиновичем вмиг оборвали смех и вскочили на ноги, сжимая свои верные дубинки. Ингвина выхватила меч, а Попов зачем-то поднял вверх Горыныча. Тот слабо хрюкнул: - Ты что делаешь, ирод? Я и так закоченел весь, а ты еще ветер поднимаешь! Впрочем, Андрей на его стенания внимания не обратил, напряженно всматриваясь в дальний конец поляны. Жомов с Сеней и Ингвиной осторожно дошли до начала дороги и выглянули из-за кустов. Естественно, ничего они там не увидели! - Совсем у тебя кобель озверел, - буркнул Жомов, возвращаясь назад. - Дорога чистая, а он рычит чего-то. - Ты мне на пса не наезжай, он нам, можно сказать, жизнь спас, когда этот мутант на нас кинулся, - вступился за меня Сеня (премного благодарен!). - Кстати, что это за тварь такая была? Я раньше таких уродов только в книгах видел. И то не помню, как называются. - Гиппогриф, - прокаркал со своего насеста Горыныч, и Попов, наконец вспомнив о своем подопечном, опустил руки, засовывая трехглавого птеродактиля под куртку. Ахтармерз потрепыхался и высунул наружу все свои тыковки. - Я потому и остановился от удивления, когда его увидел, - пропищала средняя голова. - Ни в вашем, ни в соседних измерениях они никогда не водились. А в сказках и легендах встречаются, потому что некоторые контрабандисты, нарушая законы межмирового права, экспортировали их из других измерений, делая два-три скачка через врата. Они продавали гиппогрифов за огромные деньги. Именно поэтому этот гиппогриф без всадника гулять тут не мог. - Мог не мог, а нас чуть не употребил под водочку, - буркнул Жомов. - А это говорит о том, что сдвиги миров из-за вашего путешествия во времени происходят просто колоссальные, - возмутился Горыныч. - Присутствие гиппогрифа в этих лесах говорит о том, что не только врата между мирами открываются произвольно, но и на вашу вселенную уже началось наложение параллельных миров! - И что из этого? - оторопел Ваня. - Орать теперь надо, что ли, ящерица ты газопроводная? - Сам ты гиппопотам прямоходящий! - обиделся Ахтармерз. - Орать-то, может, и не нужно, но вашему миру жить осталось несколько дней. Неделя от силы, если вы не вернетесь в свою проклятую ментовку. - Ну-ну, полегче! - наехал на болтливую рептилию Попов и слегка шлепнул Ахтармерза ладошкой. - Думай, что говоришь, а то и по рогам получить недолго! - Затем посмотрел на задумчивого Рабиновича: - Сеня, все! Пока не пожрем, ни на шаг с этого места не сдвинусь. - Кому в ухо, а попу крендель в брюхо, - фыркнул Рабинович. - Тут мир на волоске висит, а ты о жратве думаешь. - Вы о чем? - Ингвина удивленно переводила взгляд с одного говорившего на другого. - Что здесь происходит? - В данный момент ничего, - уклончиво ответил мой Сеня. - А вот что будет дальше происходить, зависит от того, как быстро мы до этого Хрюмира доберемся. - Часов шесть еще ехать, - Златовласка обиженно наморщила носик. Вот теперь на женщину похожа стала, а то чисто Снежная королева в парике! - Конечно, если на нас еще какое-нибудь чудище не нападет. - Тогда точно нужно поесть, - вздохнул Рабинович. - А то у Андрюши голодный обморок случится. Андрюша хотел что-то возразить на очередную Сенину колкость, но только махнул рукой и, тяжело развернувшись, пошел в сторону оставленной колесницы, в которой лежали взятые на дорогу нехитрые припасы. Поскольку мои менты вчера малость перебрали, обеспечить нашу экспедицию продовольствием добровольно взялась Ингвина. И по своей варварской привычке к тяготам и лишениям положила минимум съестного: какая-то вяленая рыба, больше похожая по вкусу на подметки Сениных ботинок (пробовал я их по молодости, когда совсем дурной был), несколько кусков мяса, жутко пересоленных и просушенных до такой квинтэссенции, что ими можно было забивать гвозди, да кожаный бурдюк местного пойла под названием "медовуха". Увидев перекосившиеся морды Ивана и Сени, Ингвина с усмешкой проговорила: - Покорнейше прошу простить меня, великие ворлоки, но я не думала о том, что вам приспичит начать набивать желудки уже на середине пути. - Эй, алло! А где же почтение в голосе и преклонение перед могуществом? Видимо, отошла уже девочка от потрясения. - Лично я собираюсь поесть у Хрюмира. Ну а если у того иормальной пищи не найдется, настрелять дичи где-нибудь в дороге. Ну а вы ешьте, что Фрейр послал! К моему вящему удивлению, на лице чревоугодника Попова не отразилось и тени того недовольства, что появилось на физиономиях его друзей. Наоборот, Андрюша сиял, как начищенный медный котел, а улыбка у него и вовсе могла бы с оскалом кита потягаться, когда тот планктон через зубы пропускает. Впрочем, причина поповского веселья недолго оставалась загадкой. Криминалист извлек со дна колесницы какой-то мешок и, развязав его, вытащил на свет божий жареную свиную ногу, едва ли не с меня размером. - А вы что думали, я голодать сюда пришел? - возмутился он, глядя на удивленные физиономии остальной троицы. - Между прочим, если бы я не зашел по дороге на кухню и не попросил припасов в дорогу, сейчас бы жрали эти подошвы, как голодные собаки. - Но-но! Выбирай выражения. - Мурзик, не мурзись. И тебе достанется. Андрюша, расстелив какую-то рогожу на краю колесницы, аккуратненько положил на нее жаркое. Затем, вытащив откуда-то из-за пояса, словно цирковой фокусник из шляпы, огромный тесак, принялся разделывать кабанью ногу на части. Но не успел он сделать и пары надрезов, как неожиданно раздался легкий хлопок, будто от открывшейся бутылки шампанского, и прямо на кабанью ногу, на глазах у изумленной компании, спикировал... Эльф! Мать его!.. Андрюша от удивления выронил нож, а меленький поганец, не обращая ни на кого внимания, уселся на край кабаньей ноги и застыл в позе роденовского "Мыслителя". - Чего уставились, козлы поганые? - как-то до странности меланхолично поинтересовался он. - Грустно мне. Жаба душит. За квартиру платить не хочу. - А это кто? - удивленно поинтересовалась Ингвина и попыталась достать эльфа Нальчиком. - Руки убери, галоша саблезубая! - рявкнул нахал, и наша воительница отдернула палец так резко, будто выдергивала из пасти у крокодила. - Тянут тут все кому не лень свои клешни. Не дай бог, ты крыло мне помяла, так я тебя сразу налысо обрею. - Он охренел совсем, - пробормотал Ваня Жомов и осторожно потянулся к Андрюшиной фуражке, лежавшей неподалеку, а Попов медленно поднял нож. Понять реакцию обоих ментов можно легко. Эта надоедливая маленькая жужжалка настолько достала нас в Англии, что мне и самому жутко, до зубной боли, захотелось пожевать нахала хотя бы пару минут, а затем выплюнуть куда-нибудь в болото. Однако я даже не пошевелился, глядя на эльфа, потому что понимал, чем может закончиться попытка его поймать. А вот Жомов с Поповым, похоже, излишней сообразительностью не блистали. Они ударили по эльфу одновременно. Ваня - Андрюшиной фуражкой, а Попов - стянутым с кухни ножом. Правда, Андрюша запоздал на мгновение, поэтому и оказался нож торчащим в фуражке, а не наоборот. Вот только эльфа на куске свинины уже не было! Он летал сантиметрах в двадцати выше ножа и противно хихикал. - Ну вы и уроды, - восхитился эльф. - Нет, точно по вам Нидльхейм плачет. Вы что, эсэсовцы недоделанные, думаете, я сюда примчался только на ваши туxлые рожи посмотреть да подождать, пока вы меня шапками закидаете? Точно Оберону на вас настучу. Тогда не со мной общаться будете. Пришлют пару троллей, посмотрю, как вы с ними разберетесь. - А тебя разве еще не уволили? - наивно поинтересовался Рабинович. Эльф опешил. - Ты же уже в который раз опаздываешь... - Ах, и ты тоже, маца ходячая, возникать будешь? - возмутился коротышка. - Ну ладно, попомните вы меня, шакалы парнокопытные. Будет вам и жезл, блин, будет и свисток! - Эльф с разворота стукнул кулачонком в нос Андрюше, оказавшемуся в непосредственной близости от разгневанного комара, и растворился в воздухе. На этот раз без хлопка. Попов только ойкнул и потер правую ноздрю, занывшую от чувствительного удара. - Это кого вы наколдовали? - хлопая длинными ресницами, будто болонка перед лужей, поинтересовалась Ингвина. - А-а, не обращай внимания, - махнул рукой мой Сеня. - Это наша своеобразная тревожная сигнализация. Эльф называется... - Господин Робинсен, может быть, перестанете меня за дурочку держать? - неожиданно для всех возмутилась воительница. - Что я, эльфов ни разу не видела? Они побольше этого наглеца ростом и никаких крыльев не имеют. Они, между прочим, пока не рассорились со Снорри Стурлуссоном, к нам каждую осень на ярмарку приезжали. - Че-его? - в один голос удивились Попов с Рабиновичем, а Ваня предложил: - Слушайте, мужики, может быть, раз здесь свои эльфы есть, вложим им этого чумовоза? Пусть они сами конкретно и разберутся, что этот чужак на их территории делает. - Угу. Вот ты этим и займись, умник, - кивнул годовой Сеня, а Попов добавил, выдергивая нож из своей фуражки: - А мы пока пообедаем. Кстати, Ванечка, если ты не в курсе, то я тебе скажу, что за порчу казенного имущества штраф полагается... К удивлению путешественников, отшельник Хрюмир жил не в какой-нибудь заиндевелой пещере или крысиной норе под названием "землянка", а в самом что ни на есть добротном деревянном доме, сложенном из бревен в обхват шириной. Правда, по своей конструкции жилище отшельника ничем от "дворца" Форсета не отличалось - ни окон, ни дверей, полна грядка огурцов. Вот только стояла эта бревенчатая конструкция задней стеной вплотную к отвесной скале. Видимо, для защиты от нападения с тыла. Хотя кому в голову могло прийти напасть на такой скрюченный старый мешок с костями, каким выглядел Хрюмир?.. Разве что Мурзику. Небольшая экспедиция в составе наряда милиции, воинствующей феминистки, служивого кобеля и дракона-трансформера добралась до жилища Хрюмира уже в сумерках. Если бы не Ингвина, то путешественники, несомненно, прошли бы мимо невзрачного строения, прилепившегося к скале. Да и она определила коoрдинаты цели лишь по неярким отблескам от очага, игравшим в салки на краю дыры в крыше дома. - Ну вот мы и на месте, благородные ворлоки, - торжественно проговорила она, махнув рукой в сторону сруба. - Правда, охотиться уже поздно, но будем надеяться, что мудрый Хрюмир поделится с нами своей вечерней трапезой... Девушка трижды саданула кулаком в дощатую дверь. Некоторое время ответом ей была тишина, и изрядно продрогший Жомов уже начал прицениваться к двери, раздумывая, каким плечом ее будет проще высадить, но выполнить свою привычную работу не успел - изнутри дома послышалось шуршание шкур и старческий кашель. - Кого это принесло в такую пору, Имир вас разбери?! Сразу предупреждаю: милостыню не подаю и с дистрибьютерами не общаюсь. Если вы пришли только для того, чтобы продать мне метлу с водяным пылесборником, спущу на вас своего медведя. Так что проваливайте! - Мудрый Хрюмир, не во имя наживы, а ради мудрости твоей пришли мы, - звонким голосом торжественно произнесла воительница. - Жаждут прикоснуться к ней Ингвина Златовласая и благородные ворлоки Муспелльсхейма. Впусти же нас и не дай погибнуть в необразованной серости. - Часы приема с девяти ноль-ноль до двенадцати, - раздался изнутри категоричный отказ. - Приходите завтра утром, но сначала запишитесь у моего медведя на прием. Воительница хотела что-то сказать, но ее перебил Ваня Жомов, окончательно потерявший терпение. Отодвинув в сторону девушку, он подошел к двери и, критически осмотрев ее, так саданул кулаком в косяк, что зашаталось все строение, еще минуту назад казавшееся незыблемой частью скалы. - Ну-ка открывай, дед. Мы из милиции! - рявкнул он. - В случае оказания сопротивления у меня есть приказ полковника Волкова вышибить дверь и применить табельное оружие. Так что будем по-мирному все решать или нам твою халупу по бревнышку разнести? - Ладно-ладно, разбуянились, дебоширы. Милиция! Еще бы ФСБ из Асгарда с собой притащили, - раздался в ответ недовольный голос. - Сейчас открою. Только подожди, я не во фраке... Услышав за дверью удаляющиеся шаги, Попов хлопнул себя руками по бедрам и возмущенно посмотрел на Жомова. - Чего ждешь-то? Дверь вышибай. Этот гад хавчик, наверное, прятать пошел! Дурной Ваня, услышав просьбу Андрюши, тут же собрался ее исполнить. И делал это не ради еды, которую якобы прятал внутри Хрюмир, а оттого, что попросту истосковался по привычной работе - вышибанию дверей с последующим укладыванием на пол всех посетителей притона. Наверное, одному только Оберону было ведомо, к чему привела бы подобная акция в жилище скандинавского колдуна, мудреца и скальда, если бы в дело не вмешались мы с Рабиновичем. Сеня в мгновение ока оказался между готовым к бою Жомовым и несчастной дверью, а я, зарычав, вцепился зубами в Ванин бушлат. - Э, вы охренели, что ли, на своих наезжаете? - оторопел омоновец. - Сеня, убери пса, а то бушлат мне новый покупать будешь. - Мурзик, фу! Я сам с ним разберусь, - гаркнул на меня Рабинович и, посмотрев на Жомова, постучал пальцем по виску. - Ты, Ванечка, башкой-то думай немного. Мы сюда за помощью пришли. А как ты считаешь, много он нам напомогает, если мы ему дверь выставим? - А куда он на хрен денется? - удивился Жомов. - Будет возникать, я ему все почки отшибу. - Типичная реализация в жизнь поговорки "Сила есть, ума не надо"! - горестно вздохнул Сеня. - Иди отсюда, бык педальный. Если руки чешутся, можешь пару елок на дрова сломать. - Дурак ты, Рабинович, - обиделся Ваня. - Тебе помочь хотят, а ты все в издевательство превращаешь. - И, отойдя в сторону, действительно сломал с досады трехметровую елку ударом кулака. - Воистину велика сила мужа сего, - восхищенно проговорила Ингвина, глядя на лесорубские замашки Жомова. Рабиновича от этих слов перекосило, но комментировать фразу воительницы он почему-то не стал... Видимо, стареет! После пары минут ожидания внутри избы отшельника что-то жутко загрохотало, будто разгрузился самосвал с металлоломом, а затем послышался приближающийся лязг, словно пионеры юные этот самый металлолом растаскивали по углам. Еще через минуту лязг затих, послышался шорох отодвигаемого запора, и старческий голос издевательски произнес: - Ну, входите, гости дорогие. Попотчую, чем богат. Попов расплылся в счастливой улыбке, ожидая обещанного угощения, а Сеня дернул на себя дверь и застыл. За порогом стоял сухонький старикашка с одним торчавшим из-под верхней губы сломанным клыком и перекошенным корявым носом. Голову деда украшал, согласно здешней моде, ночной горшок с рогами, скрюченное тело сгибалось к полу под тяжестью намотанной на него сетки-рабицы, а в руках Хрюмир держал довольно большой лук, который тщетно пытался натянуть. Грустно посмотрев на оторопевшего Рабиновича, всемирно известный мудрец произнес: - Ну вот, не получилось. Нужно было лук поменьше выбрать. - Хрюмир отбросил оказавшееся ему не по силам оружие в сторону. - Ненавижу старость! И вас тоже. Впрочем, заходите, раз я вам дверь открыл. Хрюмир развернулся и, громыхая железом, поплелся внутрь своего жилища. Вся делегация вереницей последовала за ним, причем я вновь обогнал всех и проскользнул в дом прямо между ног у своего хозяина (я же предупреждал, что блох не перевариваю!). Внутри обитель Хрюмира оказалась куда более неприглядной, чем снаружи. Стены были покрыты толстым слоем сажи, солома на полу настолько прогнила, что казалось, будто она лежит здесь со времен далекой молодости хозяина жилища, а в углу красовалась большая груда костей и объедков, валявшихся тут, видимо, с самого сотворения мира. Я было рванулся к вожделенному складу собачьих радостей, но там воняло так, что, сделав пару шагов, я чихнул и стремглав метнулся обратно. Вообще в доме пахло дымом от перекошенного очага в центре комнаты, застарелой плесенью от стен, гнилью от горы объедков и еще чем-то кислым. Видимо, прогорклыми шкурами. Трое ментов брезгливо поморщились, причем у Андрюши от этих ароматов даже пропал аппетит. Хватая ртом воздух, он опустился на ближайшую к выходу широкую скамейку. Она и еще пара ее родственниц составляли основное убранство комнаты. А дополняли его перекошенный стол у очага да мини-копия арсенала вооружений Форсета на дальней стене. Хрюмир запулил снятый с головы ночной горшок в угол и уселся на одну из скамеек. - Что вы на меня уставились? - ворчливо поинтересовался он, глядя на ментов, застывших в немом удивлении перед странной внешностью хозяина дома. Впрочем, Хрюмир их удивление истолковал по-своему. - Вы думаете, будто я и без вас не знаю, что умереть от старости позорно? - завопил он, хлопая ладошкой по столу. - Только кто это вам сказал, что я умирать собираюсь? - Да мы, собственно говоря, не по этому поводу, - начал было оправдываться Сеня, но Хрюмир оборвал его. - Подождите, угадаю, - проговорил он, с прищуром посмотрев на ментов. - Вы хотите узнать, оплатит ли вам бухгалтерия эту командировку? Или будет ли... - Старик неожиданно оборвал себя на полуслове и завопил: - Стоп-стоп-стоп! Вы откуда взялись такие? И мысли у вас дурацкие, да и сами вы не лучше. Мне многое открыто, и существ я всяких повидал, но вы явно не из этого мира. А у толстяка в мешке и вовсе какая-то странная тварь находится. Ну-ка доставай! - Сам ты тварь, - обиженно буркнул Горыныч и, немного раздувшись, без помощи Попова выбрался из своего СВ. - Нехорошо такому взрослому человеку оскорблять иные формы разума. Впрочем, чего еще-то от людей ждать? Самые невоспитанные существа во всех вселенных. - Молчал бы лучше, аристократия трехглавая, - буркнул в ответ Хрюмир и ворчливо спросил: - Так говорите, странники неведомые, какого рожна отдыху старика помешали? Рабинович, всю дорогу до жилища Хрюмира репетировавший приветственную речь, вдруг потерял голос. То ли от странного вида отшельника, напоминавшего помесь киношной Бабы-яги с соседом по лестничной площадке, у Сени какие-то контакты в голове закоро-тило, то ли кинолог просто засомневался, действительно ли данный скрюченный радикулитом хрыч может им чем-то помочь. Но, как бы то ни было, вместо изложения собственной проблемы Рабинович зачем-то посмотрел на Ингвину, видимо, предоставляя ей право первого удара по мячу. Как мэру города на открытии футбольного сезона. Воительница оказалась девицей понятливой и торжественно выступила вперед. В приличествующих случаю витиеватых выражениях дамочка принялась распинаться перед Квазимодо о существующих у нее проблемах. Говорила она долго и нудно, обильно приправляя свою речь дифирамбами корявому уродцу, которые тот принимал с крайне довольным оскалом на физиономии. Ваня Жомов, понимавший только нормативную лексику тренировочного зала да команды офицера, первое время требовал от Попова, сидевшего рядом, перевода слов Ингвины. А потом решив, что это ничуть не интереснее бразильского телесериала по телевизору, принялся откровенно зевать. Наконец, выбравшись из словесных дебрей мелкой и крупной лести, Ингвина перешла к сути проблемы. Оказалось, что какая-то бродячая шарлатанка несколько месяцев назад сделала ей странное пророчество. Дескать, встретит воительница прекрасного витязя в серой волчьей шкуре, пройдет с ним три круга Нядльхейма и, знав чувства, которые слаще упоения битвой, навсегда откажется от меча. Спасти же воительницу от такой незавидной участи сможет только старая пророчица и колдунья, вкусившая корня Иггдрасиля. - Вот я и хотела спросить тебя, мудрый Хрюмир, кто эта пророчица и как мне ее найти? - закончила, наконец, свою речь Ингвина и резко выдохнула, как бы облегченно ставя этим точку. - Ну, знаешь, милочка, если после разговора с каждой базарной гадалкой ко мне всякие девицы за советом ходить будут, то мне останется только надеть на голову ослиные уши и стать вегетарианцем! - возмутился старикашка. - Ты у нее-то почему сама не попросила растолковать предсказание? Или к другим толкователям не обратилась? - Та старуха, напророчившая мне судьбу, попросту исчезла, - печально вздохнула Ингвина. - Я лишь на секунду отвернулась, а ее уже нет. - А тебе это не приснилось, девица? - иронично поинтересовался Хрюмир и вгляделся в воительницу пристальней. - Хотя нет. Мне ведомо многое, и нет необходимости бросать руны, чтобы понять: твоя судьба тесно связана с временем Рогнарек. Хотя если бы у меня под руками был жертвенный бык или, на крайний случай, кабан, по его внутренностям я мог бы точнее предсказать твою судьбу... - Ты чего это, гном плешивый, вымогательством заниматься вздумал? - завопил внезапно утративший сонливость Жомов. - Сейчас за такие базары вмиг по чайнику получишь, да еще и статью тебе впаяем. Будешь лет пять Корявню досаждать!.. - Не слушай его обидные речи, мудрый Хрюмир, ибо не из нашего мира он, и обычаи наши ему неведомы! - торопливо проговорила воительница, бросив на Ваню испепеляющий взгляд. Рабинович сразу расцвел в улыбке, будто кактус на подоконнике. - Лучше помоги мне найти старую прорицательницу, ибо нет для меня ничего горше, чем утратить радость упоения битвой. А уж я заплачу тебе золотом! - На хрена золото старому отшельнику, брезгливо сторонящемуся мирских соблазнов?! - с пафосом воскликнул Хрюмир, а затем спросил: - А сколько? Ингвина бросила на стол перед старым стяжателем кожаный мешочек, который своим металлическим звяканьем вызвал обильное выделение слюны у Рабиновича. Сеня даже попытался перегнуться через стол, чтобы наметанным глазом оценить содержимое местного аналога кошелька, однако хитрый Хрюмир загородил обзор плечом. Рабиновичу осталось только вздохнуть и вернуться в исходное положение. Наконец уродец закончил считать и кротко вздохнул. - Что же, эти деньги я потрачу на создание сиротского приюта для детей, чьи родители погибнут при Рогнареке, - грустно качая головой, проговорил Хрюмир. - А ты, наследница валькирий, подожди пока моего ответа. Пусть сначала эти странные чужеземцы свою просьбу изложат. Раз вы вместе пришли, то и будем ваши проблемы вместе решать. Так сказать, оптом, - и косо посмотрел на Рабиновича. - Только не думайте, что это будет дешевле! Ваня Жомов хотел что-то возразить, но Андрюша прихлопнул ему рот ладошкой, и у омоновца вместо гневной речи получилось невнятное бормотание. Жомов уже собрался наказать оборзевшего криминалиста за такое бесцеремонное отношение к его ораторскому искусству, но в этот момент Сеня, видевший все и вся, начал говорить. Причем настолько громко, что недовольного шипения Жомова просто не было слышно. Рабинович вкратце пересказал Хрюмиру тот самый вариант истории, что поведал недавно Форсету. Правда, в этот раз Сеня предпочел поскромничать и не стал превозносить свои собственные магические возможности, но история все равно получилась длинной. Он поведал клыкастому карлику, как один колдун изгнал их из своего мира, и о том, как они, выполнив все условия заклинания, должны были вернуться домой, но, видимо, ошиблись при расчете координат и оказались в этом мире. Ингвина слушала все это, разинув от удивления рот. - Так, значит, вы из будущего? - присвистнул Хрюмир. - Вот так хрен! И как там, в этом будущем? - Да уж получше, чем здесь, - буркнул Жомов, которого маленький и надменный старикашка почему-то крайне раздражал. Может быть, потому, что напоминал тестя?.. А вот Сеня имел несколько иные взгляды на эту проблему. - Извини, дедок, о будущем мы говорить не имеем права, - развел он руками, не желая вдаваться в рассказ о преимуществах цивилизованной жизни. - Нас предупредили, что если будем болтать, то навсегда останемся здесь. А нам это не по кайфу. В общем, выручай, отправь нас обратно. А уж мы потом в долгу не останемся! Хрюмир надолго задумался. Все паломники не сводили с него глаз, ожидая ответа и думая каждый о своем. Попов с блаженной улыбкой на губах представлял, как накормит рыбок, а потом залезет в мягкую постель и прямо там слопает целую кастрюлю маминых щей. Ваня придумывал, как станет откручивать голову Хрюмиру, если тот сейчас станет борзеть и откажется выполнять их просьбу. А Рабинович решил, что Хрюмир пытается просчитать, как много можно содрать с друзей за подобную услугу, и готовился к жестокому торгу. О чем думала Ингвина, остается загадкой, поскольку проследить за полетом мысли женщины не сможет даже господь бог! Наконец, клыкастый уродец прокашлялся. - Да уж, проблемку вы мне задали, - проговорил Хрюмир и, поднявшись из-за стола, принялся расхаживать по комнате, заложив руки за спину. - Сразу скажу, гости из будущего, помочь вам я не смогу. Это может сделать только Один. А к нему есть только четыре пути. Во-первых, мост Биврест, что люди называют "радугой". Но вам по нему не пройти. И потому, что Хеймдалль не пропустит ни одного смертного в Асгард, и оттого, что ваши ноги просто сгорят, едва вы ступите на этот мост. Во-вторых, в Чертог радости можно попасть из Утгарда. Но перейти реку Ивинг можно только по льду. А замерзнет она лишь в час Рогнарек. В-третьих, Одина вы можете увидеть на пиру эйнхериев в Вальгалле. Но, как я понимаю, умирать в бою никто из вас не собирается. - Об этом даже и думать забудьте! - истерично завопил Горыныч, не дослушав карлика до конца. Попову пришлось силой запихивать его головы в мешок. - Ну и, в-четвертых, попасть к Одину можно через Свартальхейм, ворота из которого есть и в Митгард, и в Асгард, - недовольно посмотрев на возмутителей спокойствия, закончил свою речь Хрюмир. - Но, насколько мне известно, брисинги еще не пускали в свою страну ни одного человека. К тому же никому, кроме асов и самих брисингов, неведомы пути в Свартальхейм. Вот такие пироги получаются, господа хорошие! - И про что это он тут пургу гнал? - удивленно поинтересовался у друзей Жомов, который совсем не слушал недавний рассказ Попова о скандинавах и их мифах. - Этот хмырь, Ванечка, сказал, что мы можем попасть домой, только добравшись до здешнего верховного бога, - скептически усмехнулся Рабинович и повернулся к клыкастому путеводителю. - Но у тебя, мудрый Хрюмир, есть какой-то туз в рукаве. Так ведь? Поэтому переставай вешать нам лапшу на уши и говори по существу. - Досточтимый Робинсен, я не знаю, что такое лапша и как ее можно вешать на уши, но понял, что слова мои ты подвергаешь сомнению, - не менее язвительно ответил ему карлик. - Уж не знаю, что вы тут ожидали услышать, но если думаете, что я вру, то валите отсюда. Прием окончен! - Нет, что ты, мудрейший! Мы тебе верим. Мы теперь во всякую лажу поверить можем, как лохи перед наперсточниками. - Сеня театрально раскинул руки в стороны. - Продолжай крутить свой лохотрон и поведай нам, чем ты можешь помочь беде и что лично от нас требуется? Хрюмир остановился и внимательно посмотрел на Рабиновича. Тот с улыбкой выдержал этот тяжелый взгляд, изобразив на лице носорожью покорность судьбе. Карлик покачал головой и решил все-таки продолжить. По его словам, именно он сам, Хрюмир, был единственным человеком или почти человеком, который знал дорогу в Свартальхейм, откуда доблестные милиционеры из будущего могли бы добраться к мистическому Одину. Однако, чтобы он показал ее друзьям, от них требовалась маленькая услуга. В Утгарде, стране етунов, великанов по-скандинавски, живет, дескать, один тип по имени Тьяццы. Этот великан, етун его мать, по словам Хрюмира, был большой бабник и любитель фруктов. В данный момент в гостях у него находилась некая дама, имя которой карлик упоминать не стал. Эта дамочка разделяла страсть етуна к фруктам, но особенно уважала яблоки. И от паломников требовалось ни много ни мало, как проникнуть в дом Тьяццы и стащить с тарелки у дамочки парочку яблок. - И все? - возмутился Жомов. - Ты что, урод, нас за "шестерок" держишь? Мы тебе за хавчиком бегать должны? - Подожди, Ваня, - оборвал его Рабинович. - Слушай, Хрюмир, если ты так хочешь яблок, то я предлагаю сделку. Ты нам показываешь дорогу домой, а мы, раз уж тут яблоки такая редкость, пришлем тебе оттуда пяток килограммов. Уж мог бы и тонну пообещать! Чего мелочиться, если все равно выполнить обещание не получится? - Ну что, по рукам? - Сеня, да что мы с этим вымогателем валандаемся? - возмутился Ваня. - Давай я сейчас ему руки-ноги переломаю, он нам сразу все и расскажет. Даже то, как его троюродный дедушка в юности сифилис перенес. - Ломайте! - радостно воскликнул Хрюмир. - Сдохну, а ничего вам не скажу! По мне, иди те яблоки, о которых я говорю, или насильственная смерть. Тогда уж по крайней мере в Вальгаллу точно попаду. - Он не шутит, - остановил рванувшегося вперед Жомова Андрюша. - У этих придурков попасть в Вальгаллу - заветная мечта детства. - Ладно, мы согласны, - принял условия Хрюмира Рабинович. - Тут ведь и платить ничего не нужно, а всего-навсего надо пару яблок своровать! Рассказывай, как добраться до этого Утгарда. - А вам никуда идти и не нужно будет, - радостно захихикал карлик. - Пойдемте на улицу, я вам мигом транспортное средство организую. - Подождите, мудрый Хрюмир, - остановила всю процессию несчастная Ингвина. - А как же мне быть со своею бедой? - А тебе, дитятко, с ними отправляться, - оскалился карлик, и выяснилось, что сломанный клык - чуть ли не единственный зуб у него во рту. - Прорицательница, вкусившая корня Иггдрасиля, может находиться либо в Нидльхейме, либо в Гимле, двух царствах мертвых. Вот и попросишь Одина, чтобы он тебе туда временный пропуск выписал. - Ну и бред, - тяжко вздохнул Рабинович, однако за Хрюмиром следом пошел. А на улице поднималась вьюга. Серые тучи на небе поменяли пол и расовую принадлежность, превратившись в черные облака, бешено несущиеся по небу, и из них начал сыпать мелкий снег. Ветер разгонялся, как болид на трассе "Формулы-1" в Монте-Карло, и швырялся этим самым снегом в кого ни попадя. Попов истерично завопил, заглушая его вой. Андрюша потребовал отложить новое путешествие до утра, однако его и слушать никто не хотел. Хрюмир расставил пилигримов попарно друг напротив друга. Причем Сеня, естественно, оказался рядом с Ингвиной. А карлик отошел от них метра на три и, вскинув руки вверх, принялся завывать какую-то абракадабру. - Бестла, Аудумла, Аустри. Бури, Be, Вили, Вестри! - вопил Хрюмир, а потом вдруг посмотрел на друзей и ткнул пальцем почти мне в морду. - Кстати, животное свое можете оставить здесь. Или возьмите на руки, а то потеряете. - Сеня тут же, естественно, несмотря на сопротивление, сграбастал меня в охапку. А Хрюмир продолжил: - Брокки и Эйтри, Хугин. Гери, Фреки, Мугин! Эй, тот, кто может потягаться в скорости с Хути-мыслыо. Приди сюда и унеси их в царство Тьяццы, вернув обратно только после выполнения моего приказа! Андрюша, глядя на все это извращение, покрутил пальцем у виска. Жомов кивнул головой, поддерживая друга, и хотел что-то сказать Рабиновичу, но тут вой ветра усилился до того, что у всех заложило уши. Сквозь этот вой откуда-то сверху донесся шум, напоминавший звук, издаваемый разгоняющимися лопастями вертолета, а затем на ментов с неба свалилась туша огромного орла. Жомов потянулся к дубинке, Сеня крепче вцепился в мою шерсть, почему-то решив, что я начну вырываться, а Попов просто закрыл глаза. Впрочем, туша свалилась не окончательно, а зависла в полуметре над нашими головами. Орел внимательно посмотрел на Хрюмира, а затем, подхватив нас с поклажей в свои когти, резко взмыл вверх. От быстрого перепада давления у Рабиновича заложило уши. Видимо, из чувства солидарности с ними мгновенно замерз нос. Его поддержали щеки, и уже через минуту Сеня думал о том, что не лучше ли было на самом деле послушать Жомова и переломать поганому карлику руки с ногами. Однако оценить трезвость этой мысли он не успел. Орел вновь начал снижаться, и от новой смены давления барабанные перепонки подняли в голове Сени нестерпимый звон. Рабинович попытался вспомнить, может ли кессонная болезнь случиться не в воде, а в воздухе, но в этот момент почувствовал под ногами твердую почву. - Утгард. Осторожно, двери закрываются. Следующая станция "Ясень Иггдрасиль", - объявил остановку орел и, швырнув путешественников на камни, резко взмыл вверх, исчезая из виду. - Ни хрена себе электричка, - удивленно проговорил Жомов, поднимаясь на ноги. - Интересно, и где этого Тьяццы искать. У кого-нибудь есть его адрес? - А похоже, мы на месте, - растерянно проговорил Рабинович, ткнув пальцем себе за спину. Путешественники стояли посреди какого-то горного ущелья. Впрочем, так им показалось только на первый взгляд! А при повторном осмотре было легко понять, что скалы вокруг них имеют явно рукотворное происхождение и сложены из грубо отесанного камня. А прямо за спиной Рабиновича возвышалось и вовсе восьмое чудо света - деревянная дверь пятиметровой высоты. Причем ручка у этой двери была такая, что только Ваня Жомов смог бы ее охватить двумя руками. Конечно, если бы умудрился до этой ручки достать. Ингвина коротко взвизгнула. - Утгард! Мы действительно в Утгарде, клянусь козлами Одноглазого! завопила она. - Вот уж где достаточно места для подвигов. Берегитесь, проклятые великаны. Я вам сейчас устрою Ватерлоо!.. - Ну, конечно, - усмехнулся Рабинович. - Если здешние жители по размерам подходят к этому ангару для космических кораблей, то с твоей зубочисткой только и воевать с ними. - Ах, Робинсен, вы сомневаетесь в моей доблести? - удивилась воительница и, обозвав Сеню шовинистом, бросилась к двери. Несколько секунд Ингвина скакала около ручки, словно волейболистка на подаче, пытаясь до нее дотянуться. Затем ухватилась обеими ручонками за край доски, своими размерами напоминавшей бетонное перекрытие, попробовала потянуть ее. Дверь, естественно, не открылась, поскольку ей было плевать на усилия такой мелкоты. Однако Ингвина сдаваться не собиралась. И, решив вызвать великана на бой во что бы то ни стало, принялась барабанить в дверь рукояткой меча и выкрикивать всевозможные оскорбления. Начиная от "гнусного пожирателя крыс", кончая "вонючим потомком лягушки". - Слабо, - констатировал Жомов, выслушав тираду девицы. - Сень, ты ее как-нибудь ругаться, что ли, научи. - Непременно. Под твоим чутким руководством, - буркнул Рабинович и оттащил разгневанную воительницу от двери. - Все, успокойся. Я тебе верю. Только скажи, пожалуйста, ты собираешься добраться до Одина или хочешь помереть здесь? - Девушка сначала кивнула, а затем потрясла головой. - Тогда давай найдем эти дурацкие яблоки и вернемся. Геройствовать будешь после того, как прорицательница разгадает твою загадку. Сеня находился, пользуясь боксерским термином, в состоянии "грогги". Или, попросту, ни фига ничего не понимал! Если к перемещениям во времени и пространстве он уже успел приспособиться, то поверить в реальность каких бы то ни было мифов, будь то скандинавские или библейские, категорически отказывался. С детства приученный к атеизму, Сеня просто не мог представить, что все происходящее вокруг не является сном. Однако гигантская дверь была вполне осязаемой и отказывалась исчезать даже после того, как Рабинович ущипнул себя за нос. Ему пришлось с этим мириться! - Такими темпами я скоро и в синагогу ходить начну, - буркнул себе под нос Сеня и оглянулся по сторонам. Было очевидно, что вход через парадное был им заказан. Самим открыть эту гигантскую дверь похитителям яблок вряд ли удастся, а Рабинович сильно сомневался, что здешние хозяева проявят хоть какое-нибудь подобие гостеприимства и пригласят их внутрь. Разве что в качестве дополнительной и халявной приправки к ужину. И пока мой Сеня, поддерживаемый немым недоумением друзей, придумывал, как пробраться внутрь дома, я отыскал вход. Чуть в стороне в боковой стене дома зияла метровая дыра. Я немного погавкал, привлекая общее внимание, а затем сунул в дыру нос. - Опа, а вот и служебный вход, - проговорил сзади Рабинович, подходя к лазу. - Умница, Мурзик. Вернемся домой, пачка "Чаппи" с меня! Я грустными глазами посмотрел на своего хозяина, но комментировать его решение не стал. Споры на эту тему - ниже моего достоинства, да и собачий денатурат после здешней пищи кажется деликатесом. Размахивая мешком с мини-Горынычем, от чего у мутировавшего птеродактиля закружилась голова, подкатился Андрюша и стал доказывать, что ползанье по катакомбам не входило в пункты его служебного контракта. - Можешь остаться здесь и подождать, пока кто-нибудь из жильцов дома не решит пройтись по двору, - равнодушно пожал плечами Рабинович. Однако такое положение дел устраивало Попова еще меньше. Трезво поразмыслив, он пришел к выводу, что находиться в обществе Жомова будет все же безопаснее, и дал свое согласие на экскурсию по неопознанному лазу. Первым в дыру отправили меня. Я позвал Се-ню последовать моему примеру. Но Сеню оттеснил Жомов, заявив, что зачистка местности входит в его компетенцию. Таким же наглым образом Рабиновича обогнала и Ингвина, чему Сеня не особенно и возражал, предвкушая отличный вид сзади, который ему придется созерцать. Однако и этого удовольствия кинолога лишили враги - Андрюша категорично отказался быть замыкающим. Причем аргументировал он это тем, что при его комплекции нетрудно застрять в узких проходах, и тогда его придется проталкивать вперед. В итоге Сеня, тяжело вздохнув, забрался в лаз последним. Путь через лаз оказался коротким, но крайне содержательным. Сразу, едва забравшись внутрь, Сеня в абсолютной темнотище почувствовал, что запах в норе подозрительно напоминает аромат чулана одесской тети Сони. Лихорадочно пытаясь вспомнить, что именно в том чулане так воняло, Рабинович, услышав мой порывистый рык, а потом писк твари, понял, что в этом проходе пахнет крысой со всеми вытекающими отсюда последствиями. Зубастая тварь сантиметров семидесяти в холке страшно удивилась присутствию в своей норе чужаков. А еще больше она поразилась, когда поняла, что ее пытаются выселить из собственного жилища. Причем без ордера от прокурора! Естественно, крыса попыталась сожрать пришельцев, но Жомов так звезданул ей в глаз, что хозяйка норы плюнула на юридическую неприкосновенность жилища и, сославшись громким писком на срочное дело, предоставила незваным гостям свои апартаменты. Справа мы заметили короткое ответвление. На его стенах играли неяркие сполохи огня, и Жомов, не задумываясь, свернул в этот проход. Мне почему-то не захотелось выбираться наружу. Иван, рассчитывая вытащить меня из норы за ошейник, выбрался первым и тут же присел, чудом увернувшись от башмака непомерного размера, врезавшегося в стену над его головой. Удивленно посмотрев на диковинную обувь, Жомов обернулся в поисках хозяина башмака и тут же застыл, увидев волосатого громилу почти четырехметрового роста, сидевшего на одной из огромных скамеек, сравнимых по размерам с железнодорожным вагоном. - Вот ни хрена себе сюрприз?! - пророкотал гигант и хлопнул себя по ляжкам, заметив выбиравшихся из норы потенциальных грабителей. - Я-то думал, у меня, чисто, крысы в норе шумят, а тут целый выводок людишек. Вы что, конкретно, от самого Митгарда до меня лаз прогрызли? - Да нет, уже готовым воспользовались, - развел руками Рабинович, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать. И идею ему подсказал Жомов. Впрочем, сам того не осознавая. - Это ты, что ли, Тьяццы? - отстегивая от пояса дубинку, поинтересовался омоновец и, получив утвердительный ответ, заявил: - Короче, гони сюда пару своих яблок, и мы оставим в покое тебя и твою телку. - Чего-о-о?! - удивленно завопил гигант и захохотал. - Ты чего, клоп, базары совсем не рулишь? Да за такие наезды я тебя, чисто, живьем в кипятке сварю. Понял,лох? Великан поднялся со своего места и, схватив со стены увесистую дубинку, направился в сторону Жомова. Ваня, то ли по скудоумию, то ли от неверного понятия о действии "демократизатора", совершенно спокойно приготовился к битве. Однако в дело вмешался Сеня. Выскочив вперед, он поднял руки, останавливая великана. - Слушай, Тьяццы, - проговорил хитрый Рабинович. - Позор для меня будет, если я убью тебя в таком бою. Люди стыдить начнут. Скажут, что ты без бронежилета был, когда мы дрались. Уж не позорь меня, надень хотя бы кольчугу. А то ведь стыда потом не оберусь. - Да ты че, лох? - удивился гигант. - Да я тебя, в натуре, одними голыми руками порву на британский флаг! - Тебе чего, в падлу кольчугу на себя накинуть? - с натуральным удивлением поинтересовался Сеня. - Или ты такой доходяга, что в бронике двигаться не сможешь? Тьяццы взревел и одним рывком выхватил откуда-то из-под скамейки огромную кольчугу. Натянув ее на себя, он подхватил дубину размером с хорошую сосну и бросился на наглого клопа, надеясь прихлопнуть его одним ударом. Вот тут-то его и ждало великое удивление. Прямо стояло рядом с Сеней и ждало! А Рабинович, легко увернувшись от неуклюжего удара поленом по полу, высоко подпрыгнул и ткнул дубинкой великана прямо в закрытое броней пузо. Тьяццы отлетел назад, собрал в кучу все скамейки и, теряя сознание, успел подумать: "Вот те раз! А я еще кольчугу не хотел надевать..." - Ингвина, где обычно в ваших домах баб содержат? - прорычал Рабинович, поворачиваясь к воительнице, и, получив от окончательно оторопевшей дамы жест в сторону одного из боковых проходов, занавешенного шкурами, рванулся туда. - Быстрее! Хватаем яблоки и уматываем, пока этот урод в себя не пришел. Вся четверка рванула через казавшийся бесконечным зал на женскую половину. Сеня ворвался туда первым и застыл на пороге, увидев полуголую девушку несравненной красоты. Такую же прекрасную, как Ингвина. Вот только и волосы у нее были пышнее, и лицо красивее, и глаза голубее, и стройность стройнее... В общем, сексуально озабоченные мужские особи, увидев такую красоту, навсегда теряют покой и сон, а нормальные мужики сначала слепнут, а затем предпочитают быстренько уносить от таких шедевров природы ноги. Сеня был нормальным мужиком. Поэтому, сказав "извините, что без стука, но мы только на секунду", схватил с тарелки два яблока и рванул обратно, едва не сшибив застывшую на пороге Ингвину. - Ты чего встала, ненормальная? - удивленно завопил он, хватая воительницу за руку. - Баб никогда не видела в бане или лесбиянка? - Это же Идунн! - заплетающимся языком пробормотала Ингвина. - Но как она здесь оказалась? - Да, по мне, хоть гальюн! - рявкнул Сеня и потащил Ингвину за собой. - Сматываемся быстрее, а то поздно будет. И они побежали обратно, слыша за спиной дикий визг очнувшейся от оторопи Идунн, похожий, как две капли воды, на рев корабельной сирены. Рабинович потащил воительницу к крысиной норе, но Жомов остановил его. Схватив упавшую со стола медную тарелку метрового диаметра, омоновец приставил ее к двери и так саданул по посуде дубинкой, что та выбила дверь и с диким свистом улетела куда-то в небеса. Путь был свободен! Похитители яблок оказались во дворе, чтобы тут же попасть в лапы к рейсовому орлу и быть транспортированными обратно в Митгард. - Граждане пассажиры, прошу освободить вагоны. По техническим причинам поезд дальше не идет, - продекламировал пернатый транспорт и швырнул людей к порогу дома Хрюмира. Сеня отряхнулся и первым вошел в жилище карлика. - Вот твои яблоки, - проговорил он, протягивая фрукты Хрюмиру. - Так где находится вход в Свартальхейм? Похоже, существование великанов настолько надломило психику Рабиновича, что он впервые в жизни отступил от своих принципов. То есть сначала отдал деньги, а затем попытался получить стулья. Однако Хрюмир с окончательным расчетом торопился так же, как госбюджет с задолженностями по зарплате. Обнюхав яблоки, он радостно завопил, приплясывая то на одной, то на другой ноге: - Йо-хо! Они действительно добыли для меня молодильные яблоки. Никогда бы не поверил в это, но теперь я стану равным богам, и плевать я хотел на Элли-старость. Хрен ей в сумку, чтобы куски не мялись! А вы, придурки недоделанные, валите отсюда и не мешайте обретению мною подлинного величия... Хрюмир уже собрался надкусить одно из яблок, но его рука застыла на полдороге. Снаружи дома раздался страшный грохот, а следом за ним с двери сорвало и швырнуло внутрь медвежьи шкуры. Все присутствующие в удивлении обернулись к выходу, чтобы увидеть рыжеволосого красавца-мужчину в полном расцвете сил. Мужчина чуть задержался на пороге, а затем уверенным шагом направился к Хрюмиру. - Значит, это ты, плод скотского союза козы и паровоза, посмел украсть мои с Бальдром яблоки? - удивленно поинтересовался он. - Отдай их мне или умрешь! - Уж лучше смерть, чем такая жизнь! Партизаны не сдаются! - завопил карлик и попытался все же сожрать яблоки, но Ален Делон в рыжем варианте одним неуловимым движением руки выхватил из-за пояса меч и отрубил уродцу его буйную головушку. Причем сделал это так быстро, что никто из присутствующих даже сообразить не успел, что происходит. - Вот, блин, опять напортачил, - горестно вздохнул пришелец, оглядывая плоды труда своих рук. - Теперь эта скотина окажется в Вальгалле и будет мне еще там глаза мозолить. Тьфу ты! А может быть, вы его тело сжигать не будете? - поинтересовался он у присутствующих и сам себе ответил: - Хотя бесполезно вас об этом просить. Вы, смертные, все равно все по-своему сделаете!.. - Ты чего натворил, урод? Это, в натуре, статья! - возмутился Жомов, который всегда, видимо, из-за недостатка мозгов, выходил из ступора первым. - А где мы теперь вход в Свартальхейм найдем? - Да он у вас под носом, - махнул в сторону занавесок на дальней стене рыжебородый. - И скажите спасибо, что Дядюшка Лис сегодня добрый. Но больше, смертные, не смейте попадаться мне на глаза... Рыжий красавец вышел из дома Хрюмира не оглядываясь. Несколько секунд в комнате царила полная тишина, а затем выбрался из мешка Горыныч. Шмыгнув носом, он горестно вздохнул. - Простите меня, пожалуйста, господа, но я должен был понять все еще тогда, когда гиппогрифа увидел. - Все удивленно посмотрели на него, ожидая дальнейших объяснений. И они последовали! - Это не ваша Вселенная, - покачал по очереди всеми тремя головами Горыныч. - Это один из параллельных миров. Просто он очень схож с некоторыми вашими мифами. А гиппогрифы как раз и проживают в соседнем с этим измерении. Сюда его, судя по всему, забросило через врата, так же как и меня. - Параллельный мир, говоришь? - поинтересовался Рабинович. Горыныч виновато кивнул, и Сеня, облегченно вздохнув, опустился на лавку. - Ну, слава тебе, господи! А я-то думал, что у меня крыша съехала... Часть II МОЖЕТ, ТАМ У НИХ НОРА? Изнывая от скуки, я сидел в углу и слушал заумные объяснения Горыныча по поводу строения вселенной и принципа взаимодействия параллельных миров. Конечно, этот ритор трехконфорочный мог бы объяснить все намного проще, чем делал это в данный момент, но, видимо, в его мире белоручек и многоглавок болтовня считается одним из основных достоинств разумного существа. Примитивы! Настоящему высокоразвитому существу молчание иногда дороже антиблошиного ошейника. Не буду утомлять вас подробным пересказом всей речи Ахтармерза - скучно, и половину терминов пришлось бы объяснять на пальцах. А поскольку их у меня нет, то вы точно ничего бы не поняли. Поэтому расскажу все вкратце и своими словами. Я когда-то уже говорил вам, что множество параллельных миров имеют между собой точки соприкосновения, пафосно именуемые во вселенной Горыныча "Вратами". Именно в этих местах границы между мирами почти неразличимы, и любой кретин, вроде соседского кота с пятого этажа, который решил поймать птичек прямо на асфальте и сиганул с балкона, способен перемещаться через Врата в соседний мир. Однако есть на свете множество мест, где границы миров вполне осязаемы, но легко преодолимы из-за своей излишней тонкости. Именно в таких "точках истонченности" часто наблюдаются всякие мистические явления. А любое существо, обитающее возле этих мест, невольно получает в свое распоряжение такие способности, которые считаются в его вселенной абсолютно невозможными. Человек, владеющий знаниями о тонкости границ параллельных миров, может при помощи различных технических или паранормальных средств преспокойно создавать в таких местах собственные, эксклюзивные врата и шататься по различным вселенным столько, сколько взбредет в его дурную головушку. Именно это и случилось со всеми нами. Горыныч недоумевал (а ведь не совсем дурак, мог бы и догадаться!), отчего заклинание Мерлина сработало так, что открыло перед нами свои собственные Врата в параллельный мир, вместо того чтобы вернуть нас назад, в будущее. Конечно, трехротый демагог был прав в том, что у моего Сени и Вани Жомова паранормальные способности отсутствовали напрочь, но Андрюшины-то чудеса не с потолка же берутся?! Почему-то ни одна из непременных поговорок Рабиновича не сработала, а стоило Андрюше какую-нибудь ерунду ляпнуть, как она тут же в жизнь претворялась, словно заветы Ильича в нашей стране на протяжении семидесяти лет. Вы и то, наверное, догадались, что с Поповым у нас не все в порядке. А эти "цари природы", непосредственно присутствующие на всех впечатляющих проявлениях его паранормальности, считали виноватыми во всем окружающую среду. Идиоты! Лично мне было абсолютно ясно, что многострадальный Андрюша взращивался где-то поблизости от истонченной границы миров и нахватался в этой точке паранормального облучения. Именно из-за его неконтролируемой магической силы и обрушивались на нас все беды. В частности, вместо того чтобы помочь всем возвратиться домой, этот недоделанный эксперт-криминалист, а ныне магический кустарь-одиночка, случайно открыл Врата между мирами. Я уж не знаю, о чем этот перекормленный кабан думал во время заклинания в пещере Мерлина, но выбросило нас именно сюда. В мир, где царили законы скандинавских мифов. И, хотим мы того или нет, с ними придется считаться! В дальнейшем выводы, сделанные нашей надувной энциклопедией параллельных миров и мной лично, совпадали почти на сто процентов. Пружина времени нашей вселенной, которую мы здорово сжали своим появлением в вотчине короля Артура, внезапно поняла, что сдерживающие ее силы ослабевают, и резко распрямилась, пинком помогая нам благополучно вылететь в иной мир. И теперь, в идеальном варианте, она спокойно могла вернуться в исходное положение. Без нас! - То есть теперь нашей вселенной ничего не грозит? - поинтересовался мой Сеня, когда Ахтармерз закончил свои нудные объяснения. - Не совсем так, - ответил Горыныч, старательно отводя головы в разные стороны. - Дело в том, что нити, связывающие Мерлина и его спутников с собственным временем, никуда не делись. Конечно, влияние прошлого на будущее закономерно и не приводит к таким катастрофическим последствиям, как обратный резонанс, но и в таком случае присутствие жителей ранних веков в отдаленном для них будущем со временем вызовет необратимые последствия. Должен сказать, что все это стало для меня настоящим сюрпризом. - Ты что, хочешь сказать, что мои рыбки обратно в икру превратятся? - возмутился догадливый Попов. - Что-то вроде этого, - виновато пробормотал Горыныч. - Но я не думал, что до этого когда-нибудь может дойти дело. Тут проклятый двоечник драконьего мира объяснил, что не только нити, связывающие нас со своим настоящим, оказывали воздействие на спираль времени. Аналогичный эффект оказывала и привязанность Мерлина к своим корням. Именно поэтому изменения в древней Англии в период нашего там пребывания происходили с катастрофической быстротой. За такое откровение я был готов покусать застенчивого второгодника с паяльной лампой вместо башки, но передумал. Все-таки, поскольку я себя идиотом не считал, должен был сам догадаться об этих недоговорках. А теперь получалось, что находящиеся в нашем времени "Мерлин и К°" притягивали к себе собственное прошлое, изменяя наш мир. И что из этого получится, даже Оберону вряд ли было известно. Вы только представьте, что из-за этого проклятого колдуна судом истории были пересмотрены последствия битвы на Чудском озере и по возвращении нас ждет тевтонское рабство? Или татаро-монгольское иго? Или Наполеон до сих пор сидит в Москве, пожирая ананасы вкупе с рябчиками? Да даже от мысли о том, что нас ждет в многострадальной России крепостное право или даже эпоха Брежнева - спаси, господи! - у меня мурашки по коже бежать начинали и шерсть на загривке дыбом поднялась. Про хвост я и вовсе не говорю! Он по собственной инициативе такие вензеля выписывать начал, что чуть мне правую заднюю лапу не сломал. Хорошо, что я ее, хотя и в последний момент, но отдернуть успел. - Но вы сильно не переживайте, поскольку вселенная ваша теперь не разрушается, - утешил нас этот драконий болтун, у которого на три головы, похоже, не было ни одного мозга. При этом Горыныч почему-то прятал глаза. - Стоит вам только вернуться назад и отправить Мерлина в свое время, как все встанет на круги своя. Конечно, теперь небольшие изменения неизбежны. Так что, вернувшись домой, не удивляйтесь, еcли узнаете, что цены на водку опять выросли, рубль подешевел, а зарплата не изменилась. Или вы живете не по тому адресу, по которому были прописаны до путешествия, или у вас в стране новый президент... - А вот это ты загнул! - хмыкнул Жомов. - Больно многого хочешь. Горыныч как-то печально посмотрел на Ваню, но промолчал. После окончания его речи в доме Хрюмира наступила гнетущая тишина. Ингвина просто сидела с открытым от изумления ртом, и не знаю, как Рабиновичу, но лично мне эта самовлюбленная красотка в данный момент показалась больше всего похожей на себя саму - полную дуру, готовую пускать слюни при каждом бите новой информации, будто голодная такса при виде крысиной норы. Впрочем, не будем о крысах!.. Доблестные сотрудники милиции о чем-то задумались, словно суть проблемы была им не ясна. Лично я не понимал, чего тут размышлять. Вот он, путь к счастью, который указал нам Локи! Всего лишь отодвинь занавески из блохастых шкур, да топай себе через Свартальхейм в гости к Одину. Пытаясь растормошить друзей, я коротко гавкнул. Однако мои ценные указания они поняли абсолютно не так. И больше всех меня разочаровал Рабинович. Дело в том, что обезглавленный стяжатель Хрюмир, решивший вкусить вечной молодости и стать равным богам, лежал как раз на пути к проходу в Свартальхейм, куда я, собственно, и указывал носом. Мне бы, наверное, стоило пожалеть старого уродца. Но, во-первых, он самым наглым образом подставил нас одновременно асам и етунам, когда заслал воровать бесценное сокровише в виде банальных фруктов, да к тому же еще и кинуть собирался. А во-вторых, Локи по забывчивости полностью осуществил мечту уродца. То есть пришиб его мечом и тем самым отправил в Вальгаллу, где Хрюмир и обрел вечную молодость, вечное бессмертие, да еще и халявную выпивку с закуской. В общем, стал равным богам, как того и хотел! - Слушайте, мужики, а ведь Мурзик прав, - по-своему растолковал мои слова Сеня, кивнув головой в сторону лего-конструктора под названием "Хрюмир". - Нужно с этим трупом что-нибудь делать. - А чего тут думать? - изумился Жомов. - Вон, у нас эксперт-криминалист есть, свидетелей тоже достаточно. Сейчас составим протокол по факту предумышленного убийства и заластаем этого плейбоя Локи при первой возможности. А уж потом пусть с ним местная прокуратура разбирается. - Может быть, у вас таким образом и хоронят людей, но у нас несколько другие обычаи. - Услышав о привычных ей делах, наконец-то пришла в себя Ингвина. - Тело Хрюмира надо возложить на ритуальный костер и сжечь, чтобы помочь душе полностью освободиться и отправиться в Вальгаллу. - Какая душа? Какое там сжечь? - возмутился Жомов. - Раскатала губенки. Так я тебе и позволю следы преступления уничтожать! Хочешь соучастницей по делу пойти? - Ваня, утухни, - совершенно правильно оборвал его Рабинович. Здесь мы такие же менты, как у нас Кашпировский - целитель. Поэтому есть два предложения. Либо сжечь это чучело прямо сейчас, либо переночевать с ним в доме до утра. Что решаем? - Сеня, может, ты и привык в моргах ночевать, но я на такие условия проживания не согласен, - возмутился Попов. - А поскольку я тут самый старший из всех по званию, то приказываю немедленно набрать дров на костер! - Ни хрена себе! У нашего летехи командная нотка проснулась, - восхитился Жомов, глядя на дверь, через которую только что вышел на мороз Андрюша. - Ага. Теперь он точно до генерала дослужится, - кивнул головой Сеня и посмотрел на Ингвину. - Мы дров сами наберем, а ты тут пока повесь занавески на место. Воительница удивленно посмотрела на него, видимо, раздумывая, считать ли такие слова очередным проявлением мужского шовинизма или нет, а затем, очевидно, решила, что в данном случае, при тяжелой работе при низкой температуре, этот пресловутый шовинизм вполне уместен, и, пожав плечами, стала собирать с пола разлетевшиеся по всей комнате шкуры. Я не был самкой и, как следствие, не страдал от излишней эмансипации. Однако выбираться на мороз и сильный ветер только для того, чтобы потаскать в зубах палки, будто годовалый щенок на тренировочной площадке, посчитал неприемлемым для своего положения. Куда более полезным для всей компании будет проведенная мной разведка дальней комнаты жилища Хрюмира. Покосившись на Горыныча, также оставленного ментами в относительном тепле дома и пытавшегося от скуки поболтать с Ингвиной, которая шарахалась в сторону при каждом слове рептилии, я направился в подсобку. Первой преградой на моем пути стали проклятые шкуры, занавешивавшие вход. Я бы, конечно, мог поднырнуть под ними, но, представив, что свора голодных блох только и ждет от меня такой неосторожности, готовясь к халявному обеду, сразу отказался от такой крамольной мысли. Но не был бы я Мурзиком Рабиновичем, если бы не нашел выход из сложной ситуации! Жутко залаяв, будто за шкурами скрывался по меньшей мере главный враг всех псов - Преждевременное Облысение, я стал ждать реакции Ингвины. Девочка оказалась хорошо выдрессированной особой. Застыв на секунду, она вытащила из-за пояса меч и крадущимся шагом подошла к блохастым занавескам. Она вопросительно посмотрела на меня, а я сделал вид, что не замечаю ее взгляда, продолжая зверски рычать и старательно поднимать шерсть на загривке. Ингвина кивнула головой, будто догадалась, что я ей хотел сказать, и, резко откинув шкуры в сторону, словно дикая кошка влетела в подсобку. Естественно, врагов там никаких не было. Ингвина удивленно посмотрела на меня и пожала плечами. Однако меня меньше всего волновала ее реакция. Я оказался на нужной мне территории, избежав контакта с антисанитарными занавесками, а другого мне и не требовалось. Еще раз недоуменно хмыкнув, Ингвина вышла, наконец, из кладовки, оставив меня наедине с будущими величайшими открытиями всего собачьего мира. Впрочем, довольно скоро меня посетило разочарование. Пришло без спросу и встало нагло за спиной! Вся кладовка Хрюмира была забита барахлом. Вдоль одной стены валялись какие-то кожаные тюки, из-за затхлой вони которых унюхать их содержимое оказалось сложнее, чем героин в сигаретных коробках. Другая стена оказалась заставлена деревянными кадками и сосудами всех размеров и фасонов. От некоторых так несло ядреной медовухой, что я едва не начал чихать и решил оставить их в покое. А в третью стену были вбиты деревянные колышки, увешанные пучками каких-то растений. Но вот входа в Свартальхейм нигде не наблюдалось. Не было даже и намека на какую-нибудь дверь, лаз или хотя бы крысиную нору. Ничего! Я едва не завыл с досады. Похоже, ас Локи Один-сен, известный всему скандинавскому миру под кличкой Дядюшка Лис, попросту обманул нас, неукоснительно следуя своей подлой лисьей сущности. Ох, доберусь я когда-нибудь до твоих подопечных. Теперь, Локи, благодаря тебе у меня новые враги появились, даже более ненавистные, чем полчища блох, - рыжие лисы! Даром что я не терьер. А между тем мне нужно было как-то выбраться из кладовки Хрюмира. Можно, конечно, было заорать, как прошлый раз, но я сомневался, что Ингвина повторно поймается на мою уловку. Пока я размышлял над решением новой проблемы, выход нашелся сам собой. В дом вернулся мой Сеня и поинтересовался у дамочки, куда я подевался. Получив указание по направлению движения, Рабинович приперся в кладовку, чтобы полюбопытствовать, что же я украл в этот раз. Можно подумать, я только и делаю, что еду из кухни таскаю. Я же вам не Попов какой-нибудь! Впрочем, вступать в бесполезные дискуссии со своим хозяином я не стал и, едва он отодвинул полог из шкур, тут же выскочил прежним способом на свободное пространство. Сеня же, идиот великовозрастный, посчитал мою ретираду следствием какого-то нехорошего проступка и принялся допытываться, что же я натворил в этот раз. А когда не нашел никаких следов погрома, то успокоился и влюбленно посмотрел на Ингвину. Дон Жуан длинноклювый! - Ингвиночка, дров мы натаскали, - нежно прикасаясь к рукаву ее куртки (тьфу, смотреть противно!), проворковал он. - Теперь нужны дальнейшие инструкции, что с телом усопшего делать. Ну, там ритуалы всякие... - Оружие нужно будет на костер положить и еды какой-нибудь, чтобы Хрюмир не голодал на пути в Вальгаллу. Хорошо бы еще коня какого-нибудь, но поскольку у старого мудреца живности не было, придется плюхать ему пешком, - загибала пальцы воительница. - Погребальную речь я прочитаю сама, а вот где нам плакальщиц взять, понятия не имею. - Ну, по этой части Попов мастак, - усмехнулся Сеня. - Он у нас постоянно скулит... - Сеня, а ты не оборзел? - входя в главную комнатy, возмутился запорошенный снегом Андрюша. - Это ты кого нытиком обозвал? На себя посмотри лучше. Стоит тебе копейку несчастную потерять, так ты такую истерику закатишь... - Где ты в наше время копейку видел? - торопливо перебил его Рабинович, не желавший слушать душещипательные подробности о своем характере. - Ладно, уймись. Если уж Хрюмир сможет обойтись без коня, то без плакальщиц перебьется и подавно. На том и порешили. Собрав со стены все имевшееся в доме оружие, Попов с Ингвиной вытащили его на улицу. Сене с Жомовым выпало транспортировать к последнему пристанищу тело своевременно скончавшегося крокодила. Ни Рабинович, ни Ваня не были в восторге от такой миссии, однако деваться им было некуда. Не мне же, в конце концов, трупы на себе таскать! Хрюмира уложили на внушительную поленницу из бревен, сверху засыпали оружием и набросали несколько мешков с какой-то снедью. Глядя на это изобилие, я подумал, что эйнхериям в Вальгалле, видимо, на самом деле хорошо живется. Уж если чахлый задохлик Хрюмир после смерти сможет тащить на себе такую гору припасов и амуниции, то он попросту должен был восторженно прыгать, будто двухнедельный щенок около мамкиной сиськи, оттого что стал здоровым и сильным. А четверо путешественников, окончив приготовления, запалили погребальный костер с четырех сторон. Ветер на это время почему-то стих, но, едва занялись бревна, задул с новой силой, раздувая до небес жаркие языки пламени. Мне даже в сторону пришлось отскочить, чтобы не опалить шкуру! - Это хорошая примета, - со знанием дела пояснила Ингвина. - Если Один приказывает ветру помочь быстрее сжечь тело, значит, он благоволит к погибшему воину и жаждет быстрее увидеть его в Вальгалле. - Угу. Или просто так страстно желает избавиться от наглого колдуна, что даже прах его на сотни верст раскидать хочет, - буркнул себе под нос Рабинович, а вслух сказал: - Это хорошо. Что же, читай, благородная воительница, свою погребальную речь. - Да, уже пора, - кивнула головой Ингвина и заговорила нараспев: - Вот и настала последняя минута прощания с человеком, чье благочестие было известно за многие километры вокруг. Он был праведником и никому не желал зла, поэтому прошу я господа бога нашего, Иисуса Христа... Мамочки! - Воительница так вытаращила глаза, словно пыталась рассмотреть свой вышедший из-под контроля язык. Несколько секунд мы тоже оторопело смотрели на нее, но девица быстро взяла себя в руки и попробовала начать по новой. И опять получилось что-то явно не то. - Хари Кришна, хари Рама! - завопила она и тут же зажала себе рот обоими руками. Из глаз воительницы были готовы брызнуть настоящие женские слезы. Но, к моему величайшему сожалению, ледышка не растаяла. Она лишь плотно стиснула зубы и, почти не раскрывая рта, пробормотала: - Один, заклинаю тебя именем твоей матери Бестлы и твоего предка Бури, прими сего доблестного воителя в дом своих сынов. Накорми, напои и выдели подобающее ему место. - Удовлетворенно кивнув головой, девушка продолжила, Уже громче: - Ибо умер благородный Хрюмир, как и подобает воину, от меча. И свидетелями его достойной смерти были, без сомнения, благородные Сеннинг Робинсен, Победитель етунов (ага, у Сени новая кличка!), Ивар Жомовсен, Железный кулак (башка у него железная!) и Анддаль Поповсен, Разрыватель чудовищ (уж, если он чего и "Разрыватель", то только туалетной бумаги!). О чем они и готовы, о Повелитель воинов, свидетельствовать пред тобою. - Ага! Только дай до тебя добраться, - вновь буркнул себе под нос Рабинович, а вслух сказал: - Аминь! А теперь пойдемте в дом и помянем усопшего, чем Один послал. В этот момент все отвернулись от пепелища и я смотрел на него один, не в силах оторвать взгляда от завораживающего танца языков пламени, единственным недостатком которых был их цвет - огненно-рыжий, в тон шевелюре ненавистного мне Дядюшки Лиса! И может быть, от того, что я подумал об этом лживом бандите, или просто из-за усталости глаз, но в этот момент я увидел совершенно отчетливо над костром, в клубах дыма, самодовольно ухмыляющуюся морду Хрюмира. Клянусь мозговой косточкой, что спрятана у меня в отделе! Поминальный ужин по отбывшему в Вальгаллу Хрюмиру был пересыщен песнями, плясками и пошлыми бородатыми анекдотами в исполнении бесподобного Вани Жомова. То есть проходил строго в соответствии с обычаями викингов. Причем ближе к его окончанию я заметил наличие некоего разделения труда. Жомов, как я уже говорил, травил анекдоты, но при этом умудрялся без остановки пить хрюмировскую бражку и не закусывать. Андрюша, наоборот, поглощал запасы карлика с необыкновенной быстротой, изредка подбрасывая съедобные куски нам с Юрынычем. Поначалу он и от Вани не отставал в поглощении выпивки, но под конец, почувствовав, что третий раз проносит кусок мяса мимо рта, решил сбавить обороты. А мой Сеня в меру ел, в меру пил, но совсем без меры пожирал глазами смазливую валькирию. Помимо этих занятий, Рабинович успевал быть галантным кавалером. Едва пустел бокал у Ингвины, как он тут же вновь наполнял его. Уж не знаю, чего Сеня хотел этим добиться, но дамочка пила медовуху, как верблюд воду. При этом она почти не пьянела и внимания на галантного кавалера обращала не больше, чем слон на подковы работы Левши. Воинствующая дикарка весело хохотала над теми плоскими Ваниными анекдотами, которые не содержали специфических для нашего времени терминов, пыталась (вынужден признать, довольно мелодично!) подпевать Попову, видимо, от сильного перегрева затянувшего древний хит юных сборщиков утиля "Взвейтесь кострами, синие ночи". И вообще, вела себя так, будто нас с Рабиновичем и вовсе не существует. Ну не стерва ли она после этого?! Мой Сеня с каждой секундой чернел от злости, становился мрачнее тучи и, перестав спаивать Ингвину, принялся за себя. Это занятие у него закончилось куда более успешно, чем предыдущее, и довольно скоро Рабинович дошел до кондиции. То есть принялся прикалываться над всеми тремя собутыльниками сразу. Сеня бы и от семерых торговок отбрехался, а тут ему противостояли всего-навсего Ваня Жомов, все чувство юмоРа которого сводилось к фразе "а в рыло?", да Андрюша Попов, окончательно утративший к тому времени спо-бность ворочать языком. А когда в обмен остротами тупила Ингвина, мой Рабинович, добившись наконец внимания (а именно этого он и хотел), резко сменил тему. - Слушай, Ингвиночка, а ты разве знаешь ту даму, у которой мы позаимствовали яблоки? - невинным голосом поинтересовался он. - Конечно. Это же прекрасная Идунн! - удивилась серости Рабиновича Ингвина. - Она владелица молодильных яблок, а именно от них зависит, будут асы стареть или нет. - Так, значит, ты знала, что за фруктики мы собираемся тискать, и все равно молчала? - попытался влезть в разговор Жомов, но Сеня сунул ему в руки ушат с медовухой, и Ивар-Железный кулак надолго заткнулся. - Да нет, не знала я, - возмутилась воительница. - Идунн должна была сидеть в Асгарде, в палатах рядом с Чертогом радости. Но, видимо, чье-то предательство привело Идунн в жилище этого проклятого Тьяццы. Чтоб ему Нидхегг ногу откусил! Кстати, благородный Робинсен, в жизни не видела я столь страшных ударов, что нанес ты своим диковинным мечом этому мерзкому етуну. Разве что Дающий дары смог бы ударить сильнее. И очень благородным выглядит то, что ты позволил ему надеть кольчугу. Хотя, по-моему, с этими черными отродьями Имира можно и не проявлять благородства. - Ну, мне показалось нечестным прибить этого задохлого карлика таким подлым способом, - скромно потупил очи Рабинович. - Он же не мог знать моей истинной силы... Вот уж это был полный перебор! Услышав последние Сенины слова, я подавился куском мяса, чего сo мной не случалось с раннего детства. Рабинович же на мои хрипы и кашель не обратил никакого внимания, полностью поглощенный своей сосулькой. Хозяин называется! И помереть бы мне следом за Хрюмиром, да Горыныч спас, принявшись молотить по моей спине всеми тремя головами одновременно. Премного благодарен ему за это! - Спасибо в пасть не положишь. Лучше поменьше ерунды обо мне рассказывай, - буркнул Ахтармерз и вновь отполз поближе к кормушке. То бишь Андрюше Попову, который к тому времени уже ронял абсолютно все куски мяса на пол, а сам, думая, что кладет их в рот, усиленно двигал челюстями. В общем, ближе к полуночи набрались все изрядно. Может быть, все так и уснули бы за столом, если бы не Ингвина. Похоже, наша воительница прекрасно знала свою норму и, решительно отодвинув очередной бокал с медовухой, заявила, что идет спать. Сеня попытался устроиться с ней рядом, аргументируя это тем, что в доме Хрюмира поразительно мало кроватей (где ты хоть одну из них увидел, идиот!). На мое удивление, девушка против такой перспективы не возражала. Однако, завалившись на связку шкур, тут же положила между собой и Рабиновичем меч. Если кому-то непонятно, что означает этот обычай, то поясню. Стальное оружие в постели между между мужчиной и женщиной говорит о том, что дамочка полностью полагается на благородство своего временного соседа по спальному месту. А в случае каких-либо поползновений со стороны Сени на Ингвинину непорочность он тут же подвергнется непременной кастрации. Рабинович все понял без слов и, кротко вздохнув, поднялся со шкур. Он уложил уже спящего Попова на лавку, загнал спать Жомова, никак не желавшего оторваться от жбана с выпивкой, и лишь тогда вернулся к Ингвине, крайне благочестиво пристроившись на самом краешке шкур. Мы с Горынычем улеглись у них в ногах. Я хоть и не перестал неприязненно воспринимать всевозможные выхлопы этой многокамерной керосинки, но шкуры были самым мягким местом вокруг. А в шкурах водились блохи, которые дохли от одного только вида Горыныча, не говоря уже о его запахе. Вот и пришлось мне пожертвовать временной утратой нюха ради возможности хоть раз нормально, по-собачьи, выспаться. Я уже задремал, как вдруг почувствовал рядом с собой шевеление. Удивляясь, кому это не спится, я приоткрыл один глаз и сделал этот как раз вовремя, чтобы увидеть, как Сеня Рабинович устраивает Ахтармерзу побудку путем изъятия его из шкур за все три шейных отростка. Застыв от удивления, я даже забыл открыть второй глаз. - Так, рептилия многомудрая, - зашипел на дракона Сеня. - А теперь рассказывай мне, что ты еще скрыл от моих друзей?! - Пфу-уф, - прошипел Горыныч, что, видимо, оз начало: "Отпусти, гад, мне дышать нечем!" Как ни странно, но Рабинович это понял. - Между прочим, цивилизованные диалоги таким образом не ведутся, плаксиво пробормотал Ахтармерз. - И не скрываю я ничего такого, что вас непосредственно касалось бы. Просто дело в том, что своим неконтролируемым прорывом вы изменили структуру этого мира. Части физических составляющих вашей вселенной стали проникать сюда через новые, нерегулируемые Врата. Через некоторое время это приведет к полному крушению данного мира, но на вас подобный ход событий никак не отразится. С вероятностью в 99,999 процента вы будете выброшены в свою вселенную после гибели этого мира. Вероятность моего возвращения домой практически нулевая. Но если вам удастся стабилизировать свое измерение, то врата в мой мир окажутся на месте, и я также вернусь домой. - Короче, ты хочешь сказать, что нам совсем ничего не нужно делать? Просто следует подождать, пока тут наступит этот треклятый Рогнарек, и затем уже проснуться в Англии? - поинтересовался Сеня и почему-то посмотрел на Ингвину. Ахтармерз в ответ только кивнул головой. - Ладно. Вали спать, закончил допрос Рабинович. - И если я узнаю, что ты кому-нибудь об этом проболтался, я тебя на всю жизнь к газовой плите прикую!.. Грустный Горыныч вернулся на свое место, чтобы продолжить издевательство надо мной при помощи запахов. Я сделал вид, что даже и не просыпался. Лежал тихо-тихо, словно мышь на дне колодца, ожидая новых происшествий. Однако к моему вящему удивлению после этой беседы угомонились все. И я, сам того не заметив, крепко заснул... Утром меня разбудил какой-то грохот. Открыв глаза, я увидел Андрюшу Попова, клацающего зубами от холода и безуспешно пытающегося развести в очаге костер местными аналогами спичек. Получалось это у него крайне плохо, если не сказать, что не получалось всем. Трут от сыпавшихся на него искр дымился, но загораться почему-то не хотел. Кучка поленьев, сложенная в очаге неуклюжим шалашиком, норовила рассыпаться от каждого неосторожного движения, а кремень старательно метил по уже отбитым пальцам Андрюши. Наконец Попов не выдержал и, пнув ногой дрова, гневно завопил: - Да гори оно все синем пламенем! Сейчас пойду Горыныча разбужу... И как вы думаете, что после этого случилось?.. Правильно, поленья загорелись. Причем именно синим пламенем, как у гигантской спиртовки. Вот бы Локи удивился, увидев такое надругательство над огнем! Впрочем, удивился и сам Попов. Несколько секунд он оторопело таращился на неожиданно появившийся костер, а затем, самодовольно усмехнувшись, присел перед огнем и протянул к нему руки. Видимо, синее пламя грело не хуже оранжевого, и я ушел к очагу от трехклапанного дихлофосного баллона, чтобы отогреть затекшие за ночь кости. Постепенно к огоньку стали подбираться остальные участники вчерашней попойки. Первым к костерку приполз Ваня Жомов, по дороге вылакав полжбана медовухи. Затем из-под шкур выбрался Рабинович, и последним к теплу поближе приковылял хладнокровный пожиратель насекомых и всего остального, что попадалось ему на глаза. Ингвина же, на удивление всему честному народу, вместо костра умчалась на мороз и принялась обтирать снегом руки и лицо. Привычный для здешних мест случай садомазохизма. Остается только порадоваться, что поблизости нет речки. А то эта моржиха со спокойной душой полезла бы купаться! Пока Ингвина упоенно занималась самоистязанием, остальные принялись хлопотать по хозяйству. Жомов проводил инспектирование алкогольных запасов, дндрюша подогревал вчерашнее жаркое на синем пламени собственного изготовления, о причинах появления которого он тактично умолчал, а мой Сеня принялся убирать со стола остатки вечернего пиршества. Мало того, этот гад и меня припахал мусор выносить, и Горыныча заставил в медном котле воду греть! А то, видите ли, его сиятельство вида мусора на дух не переносит, да еще и решил собственной гигиеной заняться. Успел уже, враг бактерий, у этой снежной бабы дурных привычек нахвататься. К возвращению Ингвины со снежных процедур завтрак уже был готов, мусор вынесен мною за угол дома и закопан в сугробе, а Рабинович сверкал на солнце умытой мордой и трехдневной щетиной. Я бы мог позлорадствовать и на эту тему, но счел ниже своего достоинства вступать в перепалку с этим новорожденным Ромео. К тому же Сеня за хорошую работу презентовал мне лучший кусок грудинки, чем вызвал бурю негодования у жадного Андрюши, и мне было чем занять рот вместо пустопорожней болтовни. Плотно позавтракав, ни менты, ни Ингвина не спешили выбраться из-за стола и приступить к поискам дороги в Свартальхейм. Может быть, чувствовали, паразиты на теле Митгарда, какое горькое их ждет разочарование, может быть, боялись новых каверз неизведанной страны, а скорее всего просто изнывали от лени. Лишь один только Жомов изобразил некую видимость активности, вытащив из кармана свой любимый табельный пистолет. - Интересно, Сеня, как ты думаешь, почему он елять отказался? полюбопытствовал Ваня, вертя в руках некогда смертоносную игрушку, превратившуюся ныне в плохой аналог булыжника. Рабинович ответить не успел. - Фафафмуфсо ф эсом миве саконы фафей фифики фе дейфтфуюс, - раздалось из-под стола непонятное бульканье. - Чего? - произнесли разом все три доблестных сотрудника милиции и так же разом заглянули под стол... Чего на меня-то уставились? Единственного идиота на полу нашли? - Вя сфазаф... Тьфу ты! - Горыныч выплюнул из средней пасти недожеванную свиную шкуру. Две остальные головы меланхолично продолжали жевать. - Вечно они мне пожрать спокойно не дадут, - пожаловалась на товарок средняя черепушка. - Я говорю, что в этом мире законы вашей физики Эйнштейна и Эвклидовой геометрии практически не действуют. Этот мир полностью подчинен законам магии, или парафизики, если говорить правильнее. Тут скорее можно при помощи правильной комбинации слов человека на Луну отправить, чем заставить взорваться обычный порох при помощи бойка и капсюля. - Не, ну это совсем беспредел! - возмутился Жомов. - Ты, Сеня, как хочешь, а я домой пойду. Ни минуты в таком мире не останусь, где даже из обычного пистолета выстрелить невозможно. - Ваня рывком поднялся из-за стола, едва не отдавив мне лапу. Полегче с эмоциями, горилла в камуфляже! - Сеня, ты идешь или нет? - И куда, скажи на милость, ты собрался? - ехидно поинтересовался Рабинович. - Ближайшую станцию метро, Ванечка, перенесли на несколько сотен миллионов километров. - Слушай, Рабинович, я одного не пойму. Ты навсегда дурак или просто притворяешься, чтобы по шее меньше доставалось? - вопросительно посмотрел Ваня на моего хозяина. - Я тебе русским языком говорю, вставай и пошли этот гребаный вход в Сварк... Схат.. В общем, в Сковородник открывать. - Ваня, это ты сковородник. Причем чугунный с ног до головы, - мерзко захихикал Попов. - А мы идем в Свартальхейм. Страну, где живут гномы, имеющие доступ к полезным ископаемым как в Митгарде, так и в Асгарде. Можно сказать, местный аналог тульских мастеров. Но предупреждаю сразу, Ваня, самовары они не делают! - А разве в Туле еще и самовары строят? - изумился Иван. Попов застонал. - Там же оружейный завод... - Извините, благородные воители и странники, что вмешиваюсь в ваш глубокомудрый спор, но вы ошибаетесь. - Сегодня, протрезвев, Ингвина вновь перешла к вычурной манере речи. Я мысленно поаплодировал ей ушами и даже вильнул хвостом, надеясь, что хоть эти идиотские фразеологизмы позволят Сене понять, какая она набитая дура. Впрочем, этой самовлюбленной воительнице, похоже, было наплевать на мое мнение. Не слушая моего ворчания, она продолжила: - Мне доподлинно известно, что никаких существ, назы-IJ ваемых вами гномами, в Свартальхейме нет. Там живут черные эльфы, и лично я не представляю, что мы сможем сделать, чтобы убедить их помочь нам. - А ты и не представляй, - дал девушке ценный совет Ваня Жомов. - Просто иди туда, куда ведут. А уж черные это эльфы или серо-буро-малиновые, мы с ними сами разберемся. Тем более у меня должок к одному такому уродцу есть. - Действительно, Ингвиночка, тебе не о чем беспокоиться, - с видом Брюса Уиллиса, только что расколовшего очередной крепкий орешек, проговорил мой Сеня. - Поверь, мы бывали и не в таких переделках. А уж опыта убеждать людей помочь нам у нас хоть отбавляй. Работа такая!.. Господи, сколько пафоса! После этих слов Рабиновича мне жутко захотелось сделать стойку, такую же, как у борзой на зайца, и самым что ни на есть торжест-венным голосом пропеть гимн ментов всех времен и народов: "Наша служба и опасна, и трудна..." Однако вместо этого я плотно сжал зубами кусок грудинки, чтобы не подавиться, как прошлый раз, от смеха. Помогло. И от мясного сока на душе полегчало! А Сеня тем временем выбрался из-за стола и самолично возглавил группу поиска затерянного мира. Я даже не хотел вставать со своего места, потому что знал, насколько успешной окажется эта операция. Однако не увидеть, как вытянутся их физиономии к концу осмотра чулана, я попросту не мог. Такое зрелище пропустить - всю жизнь потом каяться! Именно поэтому я бросил на пол недоеденную грудинку и поспешил вслед за ментами, переполненными радужных надежд. Давайте, ищите. А я посмотрю, сколько у вас на морде радости останется к концу поиска... Хотя чего это я злорадствую? Сам тут вместе с ними застрял, словно кот в водосточной трубе! Войдя в кладовку, менты внимательно осмотрелись по сторонам, а затем удивленно переглянулись. Видимо до них туго доходил результат визуального наблюдения, поэтому все трое сначала принялись отодвигать поклажу от стен, затем ее попросту отшвыривать, а под конец стали вовсе пытаться раздолбить скалу, которая заменяла заднюю стенку дома. Естественно, ничего из этой затеи у моих ментов не получилось, и они застыли посреди разгромленной кладовки, чувствуя всей шкурой печальный взгляд Ингвины, не принимавшей никакого участия в этом безобразии. - Обманул, гад, - всплеснув руками, прокомментировал результат поисков Сеня. - Я ему руки с ногами местами поменяю, - насулил Жомов незавидную участь Локи. - Ваня, если ты меня на это зрелище не позовешь, я тебя своим рыбкам скормлю, - пообещал добродушный Андрюша, который в гневе бывает страшнее взбесившегося питбуля. - Ингвиночка, похоже, Локи сыграл с нами злую шутку, - проговорил Сеня, поворачиваясь к своей вожделенной льдине. - Есть тут поблизости еще одна справочная типа Хрюмира, которая даст координаты дверей в Свартальхейм? - Если и знает кто-нибудь в Митгарде путь в Свартальхейм, благородный Робинсен, то мне об этом ничего не известно, - грустно покачала головой Ингвина. - Только асы знают все дороги, ведущие туда. Смертным сии пути неведомы. Да и Хрюмир вряд ли знал дорогу к черным эльфам. - Все, блин, доигрались! - истерично завопил в ответ на такое откровение воительницы Андрюша Полов и саданул по стенке с сушеными травами своей дубинкой. - Да чтоб они все провалились, скоты проклятые! Сразу после этих слов где-то под каменным полом раздался жуткий скрежет. Я просто онемел от ожидания того, что нам еще принесет новый взрыв неконтролируемых поповских эмоций, и тут случилось невероятное. Пол под Ваней Жомовым будто испарился, и двухметровый гигант рухнул куда-то вниз. После этого наступила гробовая тишина. На секунду все оцепенели, а затем бросились к квадратному провалу. - Ванечка, ты жив? - испуганно позвал друга Андреи, глядя вниз, в непроглядную темноту пролома. - Все, Поп, ты попал, - раздался откуда-то со дна приглушенный голос Ивана. - Как только выберусь отсюда, язык тебе вырву и сожрать заставлю! - Ну и слава богу, - облегченно вздохнул Андрей и вытер рукавом пот со лба. Жомову одновременно и здорово подфартило яма оказалась неглубокой, и крупно не повезло - Андрюшины молитвы к его погружению на глубину никакого отношения не имели. Нет, конечно, вполне могло быть, что кто-то где-то после слов Попова и в самом! деле провалился сквозь землю, но Ивана вниз опустил вполне приземленный механизм, отодвинувший створку люка, на котором Жомов стоял. Андрюша просто случайно угодил дубинкой по нужному колышку в стене, и автоматика черных эльфов сработала безотказно. Так что повода отрезать Попову язык Ваня лишился. Впрочем, это не означало того, что Жомов не собирался, например, начистить Авдрюше харю за свое внезапное падение в могилу. Ваня прекрасно видел над собой озабоченные физиономии друзей и удивленно-любопытное личико Ингвины, ничего не знавшей о принципах действия механики, зато окончательно уверовавшей в магические способности Попова. Однако Жомова это беспокоило мало. Поскольку на почти четырехметровой глубине он не мог рассмотреть даже пальцы собственной руки. Если, конечно, не подносил их к самому носу! Жомов, конечно, не боялся никого и ничего, если видел противника. А тут, в кромешной темноте, к нему мог подобраться кто угодно и, звезданув чем-нибудь по буйной головушке, что-нибудь отобрать. Например, табельное оружие. От одной только кощунственной мысли об этом Ваня пришел в несказанное бешенство. - Чего вы там торчите, как бабушки в окошке? - возмутился он. - Изобретите мне какой-нибудь фонарик, что ли. Или Горыныча вниз спустите. А то туг не видно ни хрена! Горыныч служить лампочкой категорически отказался, поэтому пришлось Рабиновичу делать из соснового полена факел. Правда, для передачи этого сигнального средства терпящему бедствие другу Сеня не придумал ничего умней, чем сбросить факел на голову Ивану, чем вызвал у погребенного заживо новую бурю возмущения. - Вы что там, сговорились все, что ли? - заорал Жомов, когда древко факела стукнуло его прямо по маковке. - Угробить меня решили? Ну уж тогда постарайтесь сделать так, чтобы я не вылез. Иначе крыши вам слегка отрихтую. Впрочем, гнев Ивана улетучился так же быстро, как и появился. Он и так был парнем отходчивым. Бывало, набьет кому-нибудь в баре морду, а затем сам же своего недавнего врага в вытрезвитель доставит, чтобы отоспался и в нормальном виде к семье пошел. Ну а уж если Жомов до своих врагов сразу добраться не мог, то тут же успокаивался, откладывая месть до подходящего случаю настроения. Рабинович с Поповым это знали. Поэтому, хоть и извинялись для приличия, страха перед гневом омоновца никакого не испытывали. - Ну что, Ваня, теперь у тебя глазки прорезались? - иронично поинтересовался Сеня, опускаясь перед дырой в подземелье на колени и заглядывая внутрь. - Интересно, от чего? От света факела или от удара по башке? Кстати, тыковка твоя здорово звучит. Надо будет посоветовать фанам на стадионе ее вместо барабана использовать. - Да пошел ты постовым на перекресток, - беззлобно буркнул Жомов и, высоко подняв факел над головой, осмотрелся. Прямо перед ним начинался коридор, уходящий куда-то в глубь скалы. Проход был вытесан прямо в горной породе и довольно хорошо обработан. Пол был идеально ровным и, к удивлению Вани, по нему проходили самые настоящие рельсы узкоколейки. Слегка пригнувшись, поскольку свод коридора как раз доставал до маковки омоновца, да и ширины был не более двух метров, Жомов посветил в глубину прохода. Ничего, кроме абсолютной темноты, он там не увидел, и поэтому обернулся назад, едва не уткнувшись носом в металлические скобы, поднимавшиеся к верхнему краю колодца. - Мужики, спускайтесь, предложил Иван товарищам. - Тут самые натуральные ступеньки есть. - Да мы уже видим, - ответил Рабинович и сделал контрпредложение: - Выбирайся лучше ты наверх. Нужно кое-что обсудить. Тема для обсуждения была одна-единственная - сборы в дорогу по злачным катакомбам. В том, что найденный Жомовым коридор ведет в вожделенный Свар-тальхейм, не сомневался почти никто. Лишь один Андрюша Попов, который вдруг ощутил резкий приступ клаустрофобии, попытался предположить, что найденный тоннель - всего-навсего еще одна кладовка Хрюмира. - Ты чего, Андрюша, по фазе двинулся? - Ваня покрутил пальцем у виска. - Крышу птички обгадили? Ты же меня сам из кладовки под землю уронил. - А еще одной у него не может быть? - ехидно поинтересовался Попов. - А зачем? - в тон ему спросил Жомов. - А может, там у него нора? - Сегодня Андрюша по количеству язвительности в одной единице информации мог бы дать фору даже вчерашнему Рабиновичу. - Ладно, все! Кончай спорить, - оборвал их Сеня. - У нас нет никакого другого выбора, кроме как проверить, куда ведет этот задний проход. Или вы оба хотите куковать в Митгарде до конца своих дней? Подобная перспектива не прельщала ни Попова, ни Жомова. И если Ваня с самого начала не возражал против нового похода, то Андрюше, с грустью вспомнившему мамины щи и своих одиноких рыбок, пришлось Огласиться с последним утверждением Рабиновича. Ингвину уговаривать и вовсе не нужно было. Она просто светилась энергией, сгорая от желания посетить мир, который до сих пор еще не был доступен ни одному смертному. Она бы бросилась в подземелье только с мечом и факелом, если бы Сеня не проявил благоразумия. - Подожди. Не так быстро, - поймал он воительницу прямо на краю колодца. - Сначала нужно собраться как следует. Кому чего, а лысому расческу! Это, конечно, не говорит о том, что Андрюша Попов тут же бросился искать среди вещей Хрюмира какой-нибудь завалявшийся костяной гребень. Просто каждый начал собирать в дорогу то, что считал наиболее нужным для предстоящего путешествия. Сеня стал обшаривать закрома Хрюмира в поисках каких-нибудь завалявшихся драгоценных камней, квоту которых он еще не исчерпал в Англии, Попов принялся запихивать в мешок наиболее аппетитные куски мяса самых разных способов приготовления, не забывая при этом часть отправлять и в свой бездонный желудок, а Ваня Жомов без лишних слов связал веревкой два кожаных бурдюка с медовухой и, прикинув общий вес, привязал к ним третий. Ингвина в общей суматохе участия не принимала. Ее, как ярую воительницу, интересовало только оружие. А этого добра в ее собственном арсенале было предостаточно. Начиная от небольшого ножа в голенище, кончая коротким, но очень тугим луком за спиной. Наконец индивидуальные приготовления были закончены, и Сеня предстал перед друзьями во всей красе опытного спелеолога. С видом магистра всяческих наук, объясняющего второкласснику теорию относительности, Рабинович отдал распоряжение приготовить смоляные факелы для освещения пути. Ингвина только ткнула пальцем за плечо, указывая на рассыпавшееся из деревянной бочки по полу в кладовке искомое снаряжение. Сеня, быстро произведя в уме трудоемкую математическую операцию, тут же приказал взять каждому по пять штук. После чего на полу ни одного факела не осталось. Затем Рабинович потребовал от каждого взять по мотку прочной веревки и присоединить его к остальной амуниции. Ну и венцом его познаний в спелеологии стал набор древесных углей, которыми предусмотрительный Сеня собирался метить те перекрестки и развилки, которые-им предстояло пройти в горных тоннелях. - Ну вот, теперь можно отправляться в дорогу, - критически осмотрев друзей, поставил диагноз Рабинович и первым направился к чуланному колодцу. В этот раз Попову отмазаться от роли арьергарда не удалось. Как ни брыкался Андрюша, но все же оказался замыкающим, да еще и с Горынычем на руках. Правда, чтобы избавить себя от удовольствия всю дорогу слышать несмолкаемое брюзжание криминалиста, друзья лишили его части съестных припасов, перегрузив их на свои плечи. Ингвина же, как ни пыталась взять на себя равный с остальными груз (с молчаливого одобрения Попова!), все же осталась налегке. Сеня, в очередной раз проявив чудеса рыцарского благородства, убедил воительницу, что от ее быстроты и маневренности во многом будет зависеть судьба всего отряда. В итоге боевое построение в тоннеле выглядело так. Впереди Жомов с бурдюками на плече, котомкой с мяcoм за спиной и факелом в левой руке, за ним Ингвина, вооруженная мечом, чуть позади нее, почти плечом к плечу, Сеня со съестными запасами на горбу, дубинкой и факелом в руках и замыкал строй тяжко вздыхающий Попов, транспортировавший Горыныча и лично отобранные куски жаркого. Мне же была предоставлена полная свобода действий, и я мог примыкать к строю где угодно. Только не между Рабиновичем и Ингвиной!.. Дискриминация!!! Перед тем как тронуться в путь, следопыт Рабинович внимательно осмотрел рельсы узкоколейки. Собственно говоря, Сеня не ожидал увидеть в этом мире каких-либо признаков сложных механических приспособлений. Тем более после слов Горыныча о том, что структурой этого мира управляют не физические, а магические законы. Но, видимо, черные эльфы, как называла жителей Свартальхейма Ингвина, отгородившись от всего остального мира, развивались по собственным законам. "Что же, тем проще будет с ними общаться!" - почему-то решил для себя Рабинович и, оторвавшись от созерцания рельс, дал распоряжение трогаться в дорогу. Собственно говоря, как начали, так и закончили. Не успели друзбя пройти по тоннелю и двух десятков метров, как впереди замаячила дверь, сверкая в свете факелов отблесками металла. Дверь наглухо перегораживала проход и, судя по всему, была сделана из меди. Причем ни ручек, ни замочных скважин со стороны путешественников не наблюдалось. Отодвинув Жомова в сторону, Сеня подошел к нежданной, но вполне предсказуемой преграде и что есть силы звезданул по ней дубинкой. Дверь, как ни странно, выдержала. Зато не выдержал Попов! После Сениного удара дверь зазвучала, как заправский гонг особо крупных размеров. От этого звона у всех заложило уши, а Андрюша еще и заорал, прибавляя осложнения к всеобщей контузии: - Ты, блин, барабанщик недоделанный, офигел совсем, так стучать?! От поповского рева с Жомова сдуло фуражку, шлем Ингвины сполз на нос, а сама она даже пошатнулась, сдвинутая с места ударной волной. Рабинович и вовсе едва не выронил "демократизатор" из рук, а оба факела дружно потухли, оставив путешественников наедине с темнотой. Вдобавок к прочим бедам от Андрюшиного крика в тоннеле проснулось эхо. И, поскакав по стенам различными интерпретациями слова "стучать", с дикой скоростью выскочило через колодец наружу, спрятавшись от греха подальше в горах. Когда, наконец, шумы в подземелье утихли и звенеть в ушах тоже перестало, на свет божий, а точнее, в абсолютную темноту был извлечен из мешка Горыныч, которому от спецэффектов досталось меньше всего. Сеня потребовал от Ахтармерза временно поработать зажигалкой. Однако трехголовый примус с перепуга от Андрюшиного крика выпустил на ветер весь свой запас желудочных газов и помочь ничем не мог. Пришлось друзьям распаковывать один из мешков с припасами и кормить самовозгорающегося птеродактиля. - Слушай, Сеня, а может, подождем факелы поджигать? - осторожно поинтересовался Жомов, принюхиваясь к воздуху. - А то как бы не рвануло! - Ничего, - махнул рукой Рабинович. - Пока этот летающий баллон газом заправится, все уже давно выветрится. Однако поджигать факелы не пришлось. Неожиданно для всех со стороны двери раздался какой-то странный скрежет. Друзья резко обернулись на звук, приготавливая оружие к бою, хотя и абсолютно не понимали, как смогут драться в темноте. А дверь тем временем слегка приоткрылась, пропустив в образовавшуюся щель тонкий лучик неяркого света. Медные ворота еще несколько раз конвульсивно дернулись, а затем сквозь щель донеслись потоки отборных свартальхейм-ских ругательств. - Вот етун твою мать, замок заклинило, Бестлу ему в дышло! - раздался из-за двери чей-то гнусавый голос. - Сейчас, подожди чуть-чуть, я поправлю, - ответил ему бас, и следом за этой фразой раздались звонкие удары в дверь. Правда, не такие оглушительные, но зато три! Пока путешественники зажимали руками уши, кто-то с той стороны справился с запором, и одна из створок изувеченной двери распахнулась во всю ширину. На мгновение друзья зажмурились от света, а затем сквозь слипшиеся от слез ресницы увидели непомерно широкого в плечах карлика, ростом не больше метра двадцати, в фартуке, рукавицах и с молотком в руках, вышедшего из-за двери. Не обращая никакого внимания на застывших людей, он поднял повыше масляную лампу и внимательно осмотрел вмятину на створке. Карлик потрогал ее руками, коротко присвистнул и лишь затем обернулся к живым статуям. - Ну и кому, скажите на милость, пришла в голову дурацкая мысль хорошую вещь портить? - похлопывая молотком по ладони, с тяжелым вздохом поинтересовался клоп. - Нормально постучать нельзя было? - Так мы думали, что за дверью никого нет, - почему-то стушевался перед карликом Рабинович, словно "дух" перед строгим прапором. - Никого нет? Вы что, идиоты? - удивился кныш. - А на кой Бельгермир ее тут поставили? - Э, шкет, ты на кого наезжаешь? - не выдержал хамства Жомов. - Базары фильтруй, а то я тебе сейчас мигом голову с задницей местами поменяю. - Что за крыса там пищит? - удивился карлик, и Сеня едва успел сдержать бешеный рывок омоновца к осуществлению заветной пластической операции. А коротышка пожал плечами. - Впрочем, это уже не мое дело, - хмыкнул он. - Я дверь открыл, а дальше вы будете с Брагги разбираться. Клоп исчез в проходе, а ему на смену высыпала целая ватага точно таких же недомерков, но с ног до головы закованных в железо, со щитами и молотками на длинных черенках в руках. Выстроив перед дверью миниатюрную копию тевтонской "свиньи", карлики застыли, ожидая указаний босса. И тот, поправив на башке рогатый шлем, сделал шаг вперед из строя. - Ну и что здесь происходит, етун вашу мать? - вызывающим тоном произнес он. - Как вы сюда попали? Что вы тут делаете? И где, Нидхегг его загрызи, этот эгирский выродок, клыкастый Хрюмир? - Видите ли, уважаемый, - сквозь зубы произнес Рабинович, обиженный негостеприимным приемом. - Эрл Хрюмир сейчас отсутствует по причине своего путешествия в Вальгаллу. - Ага, значит, вы все-таки ухлопали старого спекулянта? Это тоже к вашему делу пришьется, - оскалился Брагги. - Только вот или вы врете, или асы что-то напутали. Не может Хрюмир в Вальгалле быть из-за гнилой родословной. Он ведь помесь черных эльфов и етунов. Эти волосатые уроды етуны, понятное дело, вообще отбросы, а мы у асов за второй сорт считаемся. Поэтому скряге Хрюмиру если и найдется где местечко, то только рядом с красно-синей Хели. - Коротышка заржал, и вся его бригада, словно по команде, дружно подхватила смех. - Эта Хели что, фанатка ЦСКА, что ли? - глупо моргая глазами, поинтересовался у Рабиновича Иван, но Сеня ответить не успел. Вместо него заорал карлик: - Молчать! Имя, фамилия, звание? Номер служебного удостоверения и имя твоего командира?! Доложишь ему, что я тебе пять нарядов вне очереди назначил. - Да пошел ты к корове под хвост! - возмутился Жомов таким поворотом беседы. - Сейчас заряжу промеж рогов, и никакой Сеня тебя уже не спасет. - Ладно, заткнись! - оборвал его Рабинович и снова повернулся к карлику. - Я так понимаю, уважаемый Брагги, ты здесь самый главный? - Ну я, и что дальше? - задрал кверху нос коротышка. - Что ты этим хочешь сказать? - Видишь ли, нам с друзьями срочно требуется попасть в Асгард, на прием к Одину. А единственный доступный путь туда лежит через Свартальхейм, - поморщившись, ответил Сеня. - Не могли бы вы пропустить нас и заодно показать правильную дорогу. - Че-его? - изумился клоп и заржал так, словно услышал лучшую в мире шутку. В этот раз солдаты его отряда команды со стороны босса определенно не ждали, поскольку покатились со смеху вразноброд и с множеством интонаций. Впрочем вскоре им пришлось покатиться в буквальном смысле слова. Ваня Жомов, не стерпев подобного издевательства над честью мундира, отпихнул в сторону руку Рабиновича и, отстегнув от пояса дубинку, принялся отвешивать ею чувствительные удары по излишне смешливым карликам. Через несколько секунд ржание стихло а часть отряда Брагги валялась вдоль стен с различными степенями контузии. Уцелевшие воины брисингов в спешном порядке отступили за дверь. Там они мгновенно перестроились. Первые ряды создали из щитов настоящую стену, а задние карлики отцепили арбалеты и, натянув воротами тетиву, вставили в пазы стрелковые болты. Через пару секунд перед путешественниками стояла настоящая стальная черепаха, ощетинившаяся вдобавок добрым десятком арбалетов. - Немедленно отпустите моих воинов! - раздался откуда-то из центра строя злобный голос Брагги. - Да пожалуйста, - пожал плечами Рабинович. - Никто их не держит. Избитые омоновцем карлики, пластом лежавшие до этих слов в коридоре, стали подниматься по одному и, подхватывая под руки своих все еще не пришедших в сознание товарищей, потянулись в глубь строя. Жомов презрительно хмыкал, провожая их глазами, а Сеня лихорадочно пытался найти выход из тяжелого положения, в котором они оказались благодаря бойцовому петyху Жомову. Однако поймать за хвост нужную мысль он так и не успел. Дождавшись, пока последний солдат вроется за стеной щитов, Брагги вдруг заорал: - Приготовиться! Батарея... залпом... по вражеским танкам... бронебойными... Пли!!! Услышав эту команду, Сеня зажмурился, ожидая смерти. Конечно, за ним была не Москва, но отступать Рабиновичу все равно было некуда, поскольку своей тощей грудью он прикрывал златовласую Ингвину. Однако попробовать харч в Вальгалле Сене все же не пришлось. Едва началась заварушка, как умница Горыныч, тихо и скромно держась у стены, пробрался прямо в партер подземного театра военных действий. Просчитав вероятность развития событий, Ахтармерз понял, что добром дело не кончится, и едва Брагги начал командовать, пулей вылетел вперед. Задрав хвост, дракон закрутился на одном месте, будто его ужалила в мягкое место оса. Скорость вращения нарастала с каждой секундой, и зеленые искры, сыпавшиеся с кончика хвоста рептилии, почти мгновенно превратились в плотный сверкающий шар. Ингвина, позабыв о карликах, словно зачарованная смотрела на это зрелище и коротко вскрикнула, когда зеленый шар внезапно взорвался, накрыв путешественников полупрозрачным изумрудным куполом. Именно в этот момент арбалетчики дали залп по колонне вражеских танков и на несколько секунд застыли в изумлении, увидев, как мощные каленые болты отскакивают от прозрачной завесы. Брагги снова истерично заорал, приказывая стрелять. Откуда-то снизу стрелкам подали заряженные арбалеты, и те мгновенно выпустили рой стрел в сторону неподвижных мишеней. Однако и новый залп не достиг цели. Вновь ударившись о купол, болты отскочили назад, громкой дробью пробарабанив по щитам живой стены карликов. - Ингвина, выбирай себе цель и, как только я скомандую, сразу стреляй из лука! - запыхавшимся голосом проорал магический волчок. - Только целься лучше, поскольку долго я не смогу вас защищать! Воительница кивнула и, вмиг забыв про охватившее ее оцепенение, со знанием дела вскинула лук. Первая стрела уже легла на тетиву и нацелилась острым жалом прямо в глаз одного из арбалетчиков, но добраться до конца маршрута так и не успела: это Сеня решил взять ситуацию под свой контроль. - Прекратить огонь! - истошно завопил он, обращаясь к карликам. - Мы, великие ворлоки Муспелльсхейма, приказываем вам опустить оружие и начать мирные переговоры. В противном случае все вы будете раздавлены нашей несравненной магией и вдобавок сожжены огнем. - Да мы и покруче штучки видали! - рявкнул ему в ответ Брагги. - Но убить вас мы всегда успеем. Ладно. Высылайте парламентера. Горыныч тут же прекратил крутиться и, высунув сразу три языка, свалился на каменный пол. Жомов присел рядом с ним на корточки и ласково похлопал дра-кончика ладошкой по спине. Ахтармерз от этой ласки едва не расплющился, но стоически выдержал пытку Дружбой и тут же попросил пожрать. Андрюша немедленно притащил фураж, а Сеня сделал несколько шагов вперед, по направлению к отряду карликов. Ингвина хмыкнула и, не убирая стрелы с тетивы, встала чуть позади и левее его, держа на прицеле вышедшего навстречу Брагги. - Вы чего тут беспредел устроили? - недовольно поинтересовался карлик. - Приперлись в чужую странy, дверь поломали, да еще и свои порядки наводите, словнo немецко-фашистские оккупанты. Совесть у кого-нибудь есть? А у меня, между прочим, недвусмысленный приказ имеется: убивать всех жителей Митгарда, узнавших тайну этого входа в Свартальхейм. Что мне теперь, под трибунал из-за вас идти? - Совсем не обязательно, - усмехнулся Рабинович. - Просто доложи начальству, что четверо странников просят открыть для них транзит в Асгард через вашу территорию. Да и приказ ты не нарушаешь, поскольку мы не из Митгарда. - Да я уж вижу, что и про Муспелльсхейм вы наплели, - буркнул командир местных пограничников. - А вот твоя телохранительница, етуном буду, настоящая викингиня. - Она не телохранительница, а друг и соратник, - отрезал Рабинович (тоже мне Ленин с Крупской!). - И у нее есть серьезная причина сопровождать нас в нашем путешествии. - Ну, не знаю, не знаю, - покачал головой карлик и на секунду задумался. - Ладно, ждите здесь. Сейчас я о вас начальству сообщу! - При этих словах недомерок ткнул пальцем вниз, а не вверх, как это делают все нормальные люди, и вернулся к своему отряду. Сене с Ингвиной не осталось ничего другого, как последовать его примеру и воссоединиться с друзьями. Ни Попов, ни Жомов не стали расспрашивать парламентеров о ходе переговоров, поскольку слышали все сами. Ваня решил утолить жажду, возникшую, видимо, в результате выброса излишков адреналина в кровь, а Попов, терзаемый жадностью, все же кинул Ахтармерзу еще один кусок мяса и уселся на корточки около стены. Горыныч, сожрав подачку, удовлетворенно рыгнул, чем вызвал у всех безудержное чихание, и, извинившись, пристроился рядом с Андрюшей, поддерживая огнеметы в боевой готовности. Некоторое время оба стана в напряженной тишине ждали ответа начальства Свартальхейма на просьбу Рабиновича, а затем, когда ожидание излишне затянулось, и те и другие стали понемногу расслабляться. Со стороны карликов послышалось какое-то бормотание и позвякивание оружия. Арбалетчики, устав держать оружие в вытянутых руках, положили его на кромки щитов, а кое-то даже сделал несколько глотков из металлических фляжек. Для Жомова этот пример оказался заразительным. Развязав один из бурдюков, он довольно ощутимо осушил его и, может быть, вылакал бы наполовину, если бы Рабинович не остановил его. Приласкав Ваню всей мощью арсенала своих матерных выражений, Сеня отобрал у него бурдюки с алкоголем и велел мне охранять их. (Конечно, мне же больше делать нечего, кроме как Жомова от выпивки отгонять! Что я, садист, что ли?) Рабинович же на мое ворчание внимания не обратил и, строго повторив свой приказ (сам ты козел!), подошел к Ингвине. - Так, значит, говоришь, это и есть черные эльфы? - поинтересовался он, ткнув пальцем в сторону разболтавшегося без командира строя коротышек. - А по-моему, самые настоящие гномы из сказок. Только покрупнее немного. - Может быть, - пожала плечами воительница, не сводя напряженного взгляда с карликов. - Слышала я, благородный Робинсен, что так их называют на юге Митгарда. На Востоке они зовутся карлами, а самое пРавильное название им черные эльфы, ибо сотворил их Один из червей, пожиравших плоть мертвого Имира, и велел жить в полной темноте. - Что-то, как я посмотрю, они не очень-то повеления эти выполняют, усмехнулся Рабинович, кивнув головой в сторону масляных светильников на стенах по ту сторону дверей. - А что, есть еще и белые эльфы? - Есть, - кивнула головой Ингвина. - Только они никогда не показываются людям. Ибо белые эльфы настолько прекрасны и наполнены солнечным светом, что, увидев их, можно ослепнуть от божественной красоты. - Да-а, - усмехнулся Сеня. - О нашем уродце этого не скажешь... Хло-оп!!! - Ты кого, козел, уродцем назвал? - запищал вдруг под ухом Рабиновича до боли знакомый голос. - На себя посмотри, дятел длинноклювый! Никак не пойму, то ли вы идиоты, то ли дебилы. Который раз с вами разговариваю, а вы до сих пор нормальному общению не научились. Чего пасть-то раззявил? Рот закрой, а то вчерашний ужин в пузе видно. Неожиданно для эльфа вместо того, чтобы начать орать, ругаться и размахивать руками, Сеня звонко расхохотался. Маленький наглец оторопел. Зависнув сантиметрах в двадцати от лица Рабиновича, эльф никак не мог понять, отчего тот смеется. Может быть, это нервное? На его маленьком личике так красочно отражалось все смятение, царившее в душе, что Сеня расхохотался еще громче. Остальные, в том числе и гномы, удивленно уставились на него. - Вот тебе, Ингвина, возможность посмотреть на белого эльфа, у которого лик неземной красоты, весь наполненный солнцем, - сквозь смех проговорил Рабинович и повернулся к друзьям. - Мужики, идите сюда. К нам снова мухер болтливый пожаловал. - А затем снова к эльфу: - Ты с официальным визитом или так, проведать? Водку пить будешь? - Водку? Теплую, противную, с мухами?.. Буду! - оторопело пробормотал крылатый задира, а потом вдруг очнулся. - Да ты что, охренел, что ли, ишак валаамский?! Ты как со мной разговариваешь? Буркалы протри. Ты, между прочим, со своим официально назначенным эльфом-хранителем говоришь... - В смысле с холодильником, что ли? - перебил его Сеня. - Ну, так вон у нас продукты. Храни! - Сень, ты его еще не прихлопнул? - удивленно поинтересовался подошедший ближе Жомов. - Сейчас исправим! - И замахнулся дубинкой. - Врежь ему, Ваня, как следует! - завопил Андрюша Попов, не забывший недавнего удара в нос кулаком на привале в лесу. - Прихлопни его, как муху. - Нет, вы точно охренели, братцы! - поразился окончательно сбитый с толку эльф. - Чтобы я еще раз в такую даль к этим идиотам ментовским таскался? Да ни за что! Сегодня же заявление об увольнении Оберону кладу на стол, и пусть для такой нервотрепки другого дурака ищет. А вы у меня... Да пошли вы все к гномовой матери!.. С легким хлопком эльф растворился в воздухе точно так же, как и появился до этого. Ваня обиженно, как Ребенок, у которого отобрали игрушку, посмотрел на то место, где секунду назад висел эльф, и на всякий случaй махнул дубинкой. А вдруг повезет хоть раз в жизни? А Сеня с улыбкой повернулся к гномьему строю, таращившемуся на них в несколько десятков пар глаз. - Мужики, где ваша мать живет? - громко поинтересовался он и, получив в ответ наполненное недоумением молчание, пояснил: - Тут нас к ней послали. Дорогу не подскажете? Трое ментов одновременно захохотали, а гномы, совершенно ничего из последних событий в лагере противника не видевшие и не слышавшие, начали недоуменно переглядываться и перешептываться. Наконец после непродолжительного совещания один из арбалетчиков - видимо, замкомвзвода - громко выкрикнул: - А вам чья именно мать нужна? - Гномья! - все еще давясь от смеха, ответил Рабинович и этим выкриком заставил хихикать даже непробиваемую Ингвину. - Козлы вы! - выкрикнул в ответ арбалетчик и в сердцах сплюнул вниз. Похоже, он попал кому-то на голову, поскольку следом за плевком откуда-то из-под щитов взлетела вверх рука и саданула арбалетчика в пузо. От неожиданности тот упал на пятую точку, свалив одного из своих приятелей. Тот тоже не удержался на ногах и, падая, стукнул арбалетом третьего в нос. А третий зачем-то пнул сидевшего внизу воина со щитом. Заварушка вспыхнула мгновенно. Забыв о предполагаемом противнике, гномы начали тузить друг друга, и уже через несколько секунд некогда идеальный боевой строй представлял собой такую мешанину рук, ног, тел и всевозможной боевой амуниции, которую не смог бы устроить и разгоняющий демонстрантов Жомов в лучшие мгновения своей жизни. - Вот это отрываются. Вот это я понимаю! - восхищенно проговорил Ваня, наблюдая за потасовкой. - Техника, конечно, слабовата, но зато машутся от души. - И повернулся к Сене: - Может, пойдем подключимся? Кости старые разомнем, да заодно и детишек драться научим? - А оно нам надо? - ответил вопросом на вопрос Рабинович, и Жомову оставалось только пожать плечами. Несколько минут всеобщая каша из тел около дверей никак не хотела разделяться на группы. Гномы колошматили друг друга, к вящей радости Жомова, с неиссякаемой энергией, а затем вдруг остановились. Возмущенный таким финалом, Ваня пронзительно засвистел, но карлики не обратили на него никакого внимания. Они разделились на две группы - судя по всему, арбалетчиков и щитоносцев - и приготовились к продолжению гулянки. Рабинович не был бы самим собой, если бы не воспользовался подходящим моментом. - Ваня, спорим на килограмм алмазов, что победят дальние? - торопливо проговорил он. - А почему именно дальние? - удивился Жомов и, увидев, как Сеня вновь начинает закатывать глаза, приготавливая очередную тираду о непроходимой тупости друга, сдался: - Ладно, спорим. А теперь-то можно узнать, почему? - Да потому, что их больше, Ванечка, - самодовольно усмехнулся Рабинович. - Нет, ну ты посмотри на этого еврея! - обратился возмущенный Жомов к Андрюше. - Ну дня не может прожить, чтобы кого-то не объегорить. - А кто же тебе мешал дерущихся посчитать, дубина ты славянская? фыркнул Рабинович. - Учишь вас, дураков, уму-разуму, учишь, а толку все равно нет! Как хлебали тысячелетие назад щи лаптем и алкоголика Ярослава мудрым считали, так до сих пор к цивилизации и не приобщились. - Хрен тебе, а не килограмм алмазов, - возмутился такой наглости Жомов. - Между прочим, наш Ярослав на местности получше вашего Моисея ориентировался... - Угу! Зато ваш Сусанин - просто гений спортивного ориентирования, - ехидно перебил его Рабинович. - За бабки повел поляков в обход, да с перепоя в лесу и заблудился. А вы из-за вечного славянского скудоумия, порожденного постоянным похмельем, все перепутали и тут же из него героя сделали. - Ах, ты так? - возмутился Ваня. - Да у вас... Уж неизвестно, до чего дошла бы дискуссия Жомова с Рабиновичем, но тут в их спор, само того не ведая, вмешалось третье лицо. А точнее, только его часть. Поскольку друзья-споршики лица сначала не увидели, а только услышали какой-то дикий рык позади сцепившихся в этот раз стенка на стенку гномов. Поначалу далекий рык трудно было идентифицировать даже Андрюше Попову, человеку с исключительно музыкальным слухом. А затем, по мере приближения нового возмутителя тишины к месту потасовки, путешественники узнали в рычании зверя голос Брагги. Более того, даже разобрали слова! - А ну, прекратить! Смирно, я говорю, етун вашу мать в коромысло! Строиться быстро, вы - отрыжка Аудумлы, пожиратели Имира! Потасовка среди гномов прекратилась, словно по мановению волшебной палочки. Быстро похватав с пола потерянные части амуниции, воины гномьей погранстражи выстроились в две шеренги вдоль одной из стен. По сравнению с недавним лоском выглядели бойцы отряда Брагги крайне неважно. Мало того, что физиономии всех до единого воинов украшали многочисленные синяки и ссадины, так еще и половина оказалась без шлемов, третья часть потеряла молотки, а у одной пятой латы были покорежены и смяты в нескольких местах, что было крайне неприятно их командиру, поскольку, судя по всему, с ним явилось "низкое начальство". Брагги в сопровождении недавнего мастера в рукавицах, починявшего примусы, то есть дверь, и еще какого-то типа в темно-синем балахоне и несуразной кепке такого же цвета подошли вплотную к драчунам и остановились перед строем. Несколько секунд синий карлик внимательно осматривал строй, а затем повернулся к Брагги. - Выявить зачинщиков этого безобразия. Сержантов разжаловать в капралы, капралов - в рядовые, а рядовых отправить в рудники сроком на полгода! скомандовал он и собрался отвернуться, но командир гномьих пограничников остановил его. - Минуточку, босс, я не совсем понял. - Скорость его мыслительного процесса очень четко отразилась на лице. - То есть сначала сержантов разжаловать в капРалы, потом этих капралов сделать рядовыми и, накопи, рядовых сослать в рудники. Получается, что в рудники я должен сослать сержантов? Синий гном на пару секунд застыл. Несколько раз он порывался что-то сказать, беззвучно шлепая губами, но, видимо, процесс идентификации умственных способностей Брагги давался ему с большим трудом. Наконец, Синий сдался. - Зайдите к начальнику штаба полка, лейтенант, он вам все объяснит! прорычал "большой босс" и, круто развернувшись, в сопровождении гнома в фартуке направился к не скрывавшим ухмылку ментам. - Приветствую вас на границе Свартальхейма, чужестранцы, - проговорил он, останавливаясь в трех шагах от Рабиновича и Ингвины. - Мне передали вашу просьбу, и я готов ее обсудить, но сначала должен кое-что увидеть собственными глазами. Позвольте посмотреть вашу косу, благородная воительница, - и карлик протянул руку к золотым волосам Ингвины. Тут же лук отлетел в сторону, а в свете ламп сверкнул обнаженный меч. Однако ударить по рукам гнома девица не успела. Рабинович встал между ней и синим карликом. - Руки убери! - угрожающе прорычал он и краем глаза увидел, как рядом вырастает вездесущий Жомов с дубинкой наперевес. - О, вы меня совершенно неверно поняли, - поднимая руки вверх, натянуто улыбнулся гном. - Просто мне рассказали о прекрасных волосах вашей спутницы, и я хотел собственными глазами взглянуть на это чудо. Благородная воительница! завопил он, пытаясь заглянуть из-под локтя Рабиновича Ингвине в глаза. - Не лишайте меня своей милости. Я уже старый брисинг и, может быть, скоро умру. Мне много чудесных вещей довелось повидать на своем веку, но с красотой ваших волос не сравнится ни одна драгоценность мира. Позвольте мне хоть одним глазком посмотреть на их божественное сияние. И уж тогда я буду готов умереть хоть от вашего меча, хоть от странного оружия ваших спутников. Услышав эту тираду, Сеня едва не подавился собственным языком. Похоже, этот недомерок решил поухаживать за его девушкой! От одной только мысли об этом Рабинович был готов разорвать говорливого гнома на части, однако Ингвина отодвинула его в сторону и с пылающими от смущения щеками вышла вперед. Сняв с головы шлем, она одним движением распустила косу и рассыпала действительно прекрасные волосы по плечам. Синий карлик и мастер внимательно посмотрели на них. - Ну что, Эйтри, подойдет? - неожиданным после цветистой тирады деловым тоном поинтересовался "большой босс" у своего спутника. - Ага, Стурл, то, что нужно, - довольно хмыкнул мастер. - В общем, так, благородные чужеземцы, - обращаясь к ментам, проговорил Стурл Синий голосом председателя правления финансовой корпорации. - Мы готовы впустить вас и вашу спутницу в пределы Свартальхейма, но на одном условии, карлик сделал многозначительную паузу. - Воительница должна остричь свои волосы и подарить их нам. И тут его едва не размазала по стене звонкая пощечина Ингвины. Стурл побледнел, если в его ситуации такое было вообще возможно. И без того серая кожа гнома приобрела какой-то синеватый оттенок, становясь похожей иа незрелый баклажан. Карлик после оплеухи нашей очаровательной воительницы с большим трудом отклеился от стены и с легким оттенком презрения, смешанного с удивлением, посмотрел на Ингвину снизу вверх. Люди ничего не заметили, но я ясно ощутил запах страха, волнами исходящий от гнома и перебивавший его обычные ароматы: запах металла, масла и каких-то неизвестных мне химикатов. В общем, не гном, а лаборатория Андрюши Попова после баллистической экспертизы. Вот только запаха пороха в его парфюме не хватало. Солдаты Брагги, увидев такое надругательство над своим вождем, рванулись вперед. Но похлопывание дубинки Жомова о раскрытую ладонь и мой предостерегающий рык замедлили их бег, а высоко поднятая рука Стурла и вовсе остановила. Карлик был абсолютно спокоен, и со стороны могло показаться, что получать пощечины от жительниц Митгарда для него - привычное дело. А вот Ингвина на достигнутом останавливаться не собиралась. Она резко тряхнула головой, отбрасывая копну волос за спину, и вновь выхватила меч из ножен. Еще секунда, и она разрубила бы гнома пополам (кстати, первый раз вижу такую реакцию женщины на обычную просьбу постричься!), но Сеня обхватил ее сзади двумя руками и не дал нанести удар. - Тихо, Ингвиночка. Тихо, милая, - проговорил он, явно млея от прикосновения женского тела. Пеликан, сексуально озабоченный. - Сейчас мы со всем разберемся. Как я заметил, человеческие самки, то бишь женщины (ну, никак правильное название не запомню!), довольно странные существа. То вдруг они проявляют чудеса дальновидности и предусмотрительности, а то не хотят подумать не только о возможных событиях завтрашнего дня, но и о нескольких следующих минутах. Ингвина была типичной представительницей своего подвида. Вчера ее мысли целиком были заняты определением своего будущего на основе туманного предсказания базарной гадалки, и она из-за этого даже тронулась (и головой тоже!) в далекий путь, а сегодня, пообщавшись с местным парикмахером, решила плюнуть на конечную цель и в ответ на предложение Стурла решила сама удалить его волосы. Причем вместе с головой. Сене, хоть и не без труда, удалось удержать девицу в состоянии относительного покоя. Я старался к этой парочке близко не подходить, поскольку на собственном опыте знаю, как бывает опасна разъяренная женщина. Оказаться рядом с дамой, решившей во что бы то ни стало добиться своей цели, куда опаснее, чем, например, написать на глазах у Вани Жомова на его же собственной двери: "Все менты - козлы!" А вы, я надеюсь, уже догадываетесь, что после этого может последовать?! Вот и я, во избежание нанесения мне Ингвиной непредумышленных тяжких телесных повреждений, приведших бы к летальным последствиям, отодвинулся от взбесившейся парочки подальше. Воительница в лапах развратного Сени извивалась, как кошка в зубах бульдога. Мой Рабинович покраснел от натуги, однако продолжал крепко удерживать даму в своих объятиях. Впрочем, недостаточно крепко, поскольку Ингвина все же умудрилась пнуть его в известное место ниже пояса. Сеня ойкнул и, зажав ладони между бедер, присел на корточки... Знаю, что больно. Но тебя никто лапать бабу не просил!.. Кстати, Ингвина разделяла мое мнение. - Сам виноват, - буркнула она, почему-то сразу Упокоившись. Видимо, уже удовлетворила свои хищнические инстинкты. - Не стоило вмешиваться в мои личные дела. - С вами все в порядке? - участливо поинтересовался Стурл, подходя поближе к Рабиновичу. - Чувак, отвали. Не видишь, человеку плохо? - заступился за Сеню Жомов. - Ничего-ничего, - сквозь зубы процедил Сеня, с трудом разгибаясь. - Все в порядке. У меня все хорошо. У меня все будет отлично. Я вижу сверкающую белую точку и стремлюсь к ней. Она поведет меня за собой туда, где я обрету блаженство и покой... - Э-э! Очнись, Сеня, у тебя крыша поехала! - обеспокоенный Ваня потряс Рабиновича за плечи, а затем обернулся к Ингвине. - Ну ты даешь, подруга. Нашла себе футбольный мячик. Так же человека инвалидом сделать можно! Не скажу, чтобы меня особо беспокоили детородные качества Рабиновича (разве что из чувства половой солидарности), однако вряд ли хоть один нормальный пес мечтает иметь хозяина-идиота. Я подошел к Сене поближе и сочувствующе посмотрел ему в глаза. При моем появлении в карих буркалах Рабиновича промелькнул первый проблеск разума. Он потряс головой и, натянуто улыбнувшись, ляпнул ни к селу ни к городу: - Мурзик, фу! Ты чего, Сеня, сбрендил? Это разве я у тебя что-нибудь откусить собирался? Ледышке своей "фу" говорить нужно было... А впрочем, что это я надрываюсь? Ведь знаю прекрасно, что все равно останусь непонятым. Поэтому я оборвал себя на половине фразы и отошел к противоположной стене, решив больше не вмешиваться в ход событий. Пусть без меня разбираются, если смогут. А Рабинович к тому времени окончательно пришел в себя и осмотрелся по сторонам, словно проверяя, все ли на местах. Затем старательно разгладил форму, поправил фуражку и глубоко вздохнул. Стурл наблюдал за этими манипуляциями Рабиновича с выражением сочувственного понимания на лице. А когда Сеня наконец успокоился, карлик проговорил, обращаясь к нему: - Я вижу, вы тут самый разумный из всех. Мне вполне понятно ваше желание посетить Свартальхейм, но мое предложение остается в силе. И сейчас есть только три решения существующей проблемы. Либо мы получаем золотые волосы вашей спутницы, либо вы возвращаетесь в Митгард и забываете об этом месте, либо пробуете прорваться в нашу страну силой. Но в последнем случае обязан вас предупредить, что брисинги давно готовы к встрече любого вторжения. Вы можете уничтожить этот маленький отряд погранстражи и войти в пределы государства, но даже до второй полосы укреплений вы не дойдете. Как бы ни было велико ваше могущество, у нас достаточно огневой мощи, чтобы противостоять любому вторжению... - Хватит пургу гнать, - отмахнулся от него Рабинович. - Никто войну начинать не собирается. Дайте нам немного времени, и мы решим все проблемы. - Хорошо. Брисинги умеют ждать, - надменно кивнул головой Синий Стурл и, круто развернувшись, отошел к медным воротам. Остановившись около Брагги, гномий босс что-то Командовал вполголоса. Я, хоть и не страдаю глухотой, на таком расстоянии разобрать его слова не мог, но понял, что начальство гневается. Командир погран-стражи коротко кивнул головой и приказал своим воинам строиться в походную колонну. Через пару минут потрепанный междоусобицей отряд отбыл в неизвестном мне направлении, а на смену ему пришла более многочисленная группа. Часть из них была вооружена все теми же арбалетами, а часть вновь прибывшего отряда несла в руках обнаженные секиры размером чуть больше обычных кухонных топориков для разделки мяса. Кроме того, вновь прибывшее подразделение на самой настоящей дрезине привезло к дверям катапульту и тут же привело ее в состояние боевой готовности. Мне лично не хотелось получить каким-нибудь каменным кокосом по голове, поэтому я предпочел отодвинуться подальше. А мои менты на передислокацию вражеских войск не обратили никакого внимания. Сгрудившись около обиженной воительницы, они попытались убедить девушку пожертвовать пышной прической в качестве платы за вход в новый кинотеатр под названием "Свартальхейм". По-моему, зря старались. Уж если женщина что захочет, то и господь бог ее не отговорит. Впрочем, ничто не мешало Сене попробовать перещеголять Творца. Что он и сделал. - Ингвиночка, я, конечно, понимаю, что жалко расставаться с такими пышными волосами, но разве тебе не хочется быть первой женщиной, увидевшей Свартальхейм? - вкрадчиво проговорил он. - К тому же, как мне кажется, короткая прическа тебе вполне подойдет. С ней ты даже моложе выглядеть будешь. - Как, и ты туда же? Как ты можешь предлагать благочестивой даме постричься под корень? Уж лучше смерть в бою, чем такой позор! - завопила взбешенная фурия. - Видимо, Робинсен, в трусости ты растерял все свое благородство перед этими потомками червей. Не думала я, что ты так низко можешь пасть!.. - Это кто тут струсил? - возмутился Рабинович. - Ты хоть и девушка, к тому же красивая, но выбирай все-таки выражения. - Сеня-а! - потянул его за рукав Попов. - У викингов, насколько мне известно, коротко стриженными ходили только опозоренные женщины. Ну, изнасилованные кем-то или там жрицы любви. Так что зря пытаешься. Она тебя скорее загрызет, чем позволит косу отстричь. Ага, вон оно что! А я и не предполагал, что все так серьезно. Значит, степень нравственности тут определяют по степени волосатости особы? Представляете, что у нас в стране было бы, если бы такой закон какой-нибудь умник ввел?.. Лично я - нет. Хотя, если бы действительно кто-нибудь из депутатов такую хохму предложил, та же Ирина Хакамада его, наверное, собственными руками на запчасти разобрала бы. А мой Сеня тем временем не оставлял попыток убедить красавицу поменять прическу. Уж он и с одной стороны к ней подходил, и с другой пристраивался. И льстил, и уговаривал, и каких только радостей не сулил! В общем, кот у стола во время разделки рыбы. Однако Ингвина была неприступна. Говорила, что ей плевать на все (конечно, в более эпических выражениях) и что если единственный способ предотвратить предcказание гадалки - это постричься, то уж пусть она лучше потеряет единственную радость в жизни - упоение битвой, причем вместе с головой, чем пойдет на такое кощунство. В общем, уперлась, как болонка на полосе препятствий, и решила не уступать наглым требованиям. Более того, если бы мой Сеня вовремя не заткнулся, дамочка опять могла бы схватиться за меч! Наконец Рабинович сдался. Горестно вздохнув, он посмотрел на Ингвину и тяжелым шагом направился в сторону гномьего войска, где его поджидал Стурл Синий. Поскольку в этот раз он отправился на переговоры без телохранителя, я счел своим долгом последовать за ним. И не думайте, что из любопытства! Он же мне хозяин все-таки. - Слушай, благородный Стурл, может быть, другую плату за транзит возьмете? - поинтересовался он. - Может быть, драгоценности там или провизию? А то отказывается Ингвина стричься. Хоть режь ее! - Ну зачем же резать? - усмехнулся карлик. - Скрутите и постригите силой. Или три великих воина не в силах справиться с одной взбалмошной девчонкой? - А чего вам ее волосы так понадобились? - вспылил Сеня. - Своих, что ли, не хватает?! - Своих хватает. Но не для этого дела, - горестно вздохнул Стурл. - Не имею я права разглашать государственные тайны, но лично вы, эрл Робинсен, крайне мне симпатичны. Поэтому я готов ввести вас в курс дела, а вы уж постарайтесь с ним разобраться... Я ушам своим не поверил, когда услышал, что старый гном говорит. Оказывается, волосы Ингвины понадобились им для самого обычного парика! Дело в том, что известный нам уже Локи снова набедокурил. На этот раз в Асгарде. Несколько столетий он ухлестывал за некоей Сив, женой одного из самых крутых богов - Тора. Не знаю уж, стоила она такой суеты или нет, но Локи долгое время домоганий не прекращал. А когда Сив все это окончательно надоело, она сказала, что пожалуется на ловеласа мужу. Локи оказался не только самовлюбленным и хитрым, но к тому же крайне обидчивым и неуравновешенным типом. В отместку за отказ Сив принять его ухлестывания рыжий ас не придумал ничего лучше, чем постричь ее ночью налысо. Как вы уже поняли, согласно местным обычаям это было самым страшным оскорблением для женщины. Сив, естественно, пожаловалась мужу, тот поймал Локи и, намяв ему бока, приказал вставить все волосы на место в течение трех дней, или Тор ему включит счетчик. А Дядюшка Лис, спасая свою шкуру, тут же наехал на гномов и потребовал решить эту проблему... Ну я же говорю - чисто гоблинские порядки! - Ну а вы-то тут при чем? - удивился мой Сеня. - Понимаете ли, эрл Робинсен, тут все решает крайне запутанная внешнеполитическая ситуация, - тяжело вздохнул гном. - Мы получили достаточно достоверные сведения о том, что приближается час Рогнарек. - При этих словах Сеня побледнел, но Стурл этого не заметил. - Правительство Свартальхейма долгое время во всех конфликтах придерживалось нейтральной стороны, но в предстоящей войне этого сделать не удастся. Так или иначе, но брисинги окажутся втянутыми в мировую бойню. Наши вожди долго думали, чью сторону придется принять в предстоящем конфликте, и приняли единственно правильное решение поддержать в войне асов. - А почему именно их? - заинтересованно поин-ресовался Сеня. - Больше шансов на победу? - Как раз наоборот, - горестно хмыкнул гном. - По результатам самых тщательных анализов асы обречены на поражение. - И в чем тогда выгода? - удивился Рабинович. - Видите ли, эрл Робинсен, в случае победы отсталых в умственном развитии етунов, возглавляемых отпрысками аса Локи и великанши Ангрободы, мировым змеем Ермунгардом, пожирателем солнца Фенриром и владычицей грешников Хелью, мир будет разрушен до основания. И, как следствие, погибнет Свартальхейм, - пояснил чужестранцу престарелый брисинг. - Ну а если же мы присоединимся к асам в этой войне, то существует некая вероятность, о величине которой мне даже не хочется говорить, что жители Асгарда в союзе с нами, Митгардом и Вальгаллой хотя бы отбросят на прежние позиции объединенные нидльхеймско-утгардско-етунхеймские войска. - Как все запущено, - вздохнул мой Сеня. - И все же я не пойму, при чем тут Локи. - Бог Огня вообще противоречивая фигура, - проговорил Стурл, и я чуть не поперхнулся. Чего уж тут противоречивого? Бандит, он и в Асгарде бандит. - По своей родословной он ничуть не менее знатен, чем Один. Его отец, как и маманя Одноглазого, прямой потомок первовеликана Имира. А мать, так же как и отец Одина, происходит от Бури, великана, сотворенного Адумлой. Вот и неизвестно, какую сторону он поддержит в Рогнареке. - Слушай, кончай пудрить мне мозги! - не выдержал этой скандинавской мыльной оперы Рабинович. - Объясни проще, почему вы решили помочь Локи. - Во-первых, Локи - единственный из асов, кто наведывается в Свартальхейм и не считает нас только рабами, предназначенными для добычи полезных ископаемых, - сухо проговорил гном. - Во-вторых, только с его помощью мы сможем попасть в Асгард и передать богам разработанное нами оружие. Иначе они с нами и разговаривать не захотят. Ну и в-третьих, мы надеемся, что, узнав о нашей поддержке асов, Локи не станет на сторону их врагов. Именно поэтому мы должны угодить Дядюшке Лису. И именно поэтому вы попадете в Свартальхейм, только отдав нам волосы вашей воительницы. Теперь понятно? - Да куда уж ясней! - фыркнул Сеня. - Ладно. Жди. Сейчас попробуем еще. Рабинович поспешил вернуться к поджидавшим его друзьям, и мне ничего другого не оставалось, как идти за ним. Хотя, сказать по-честному, я был на сто процентов уверен, что Ингвина своего решения не изменит и не видать гномам ее волос, как Рабиновичу путевки на Таити. Плавали, знаем! Уж если женщина что решила, то ни за что от задуманного не отступится. Кстати, мужики, не печальтесь. Не одни вы такие несчастные. У нас, у кобелей, та же история. Попробуй-ка подступись к сучке с благими намерениями, если у нее лишь одни новые ошейники на уме! Я вам даже сейчас историю одну расскажу - типичный пример женской солидарности и упрямства. Мы с Сеней давно уже в ППС не работаем. В основном по спортивным да концертным мероприятиям мотаемся. Деятелей всяких от благодарной публики защищаем. Еще, бывает, в рейдах участвуем. "Малины" воровские и притоны наркоманские шерстим. Но и на лятнадцатилетнюю сучку бульдога бывает проруха, и загнали нас однажды с Сеней в патруль к интуристской гостинице. Путан там всяких вылавливать да торговцев осколками советской эпохи разгонять. А скажите, нам делать больше нечего? Всю эту шушеру от одного угла прогонишь, они к другому бегут. Их в дверь, они - через окно. Их в окно - они на тебя жалобу в суд. В общем, разгонять этот сброд не только бесполезное, но и опасное для нервной системы занятие. Вот и решили мы с Сеней разочек пред светлыми очами администратора появиться, чтобы он потом не жаловался на отсутствие возле "культурного" заведения милицейского наряда, а потом пошли в ближайший кабак. После дежурства Сеня в отдел ехать не собирался, поэтому себе пиво с воблой заказал, а мне от щедрот барских целый гамбургер пожертвовал. Просидели мы в этом кабаке примерно час, а потом приспичило Рабиновичу еще раз перед гостиницей прогуляться. Ладно бы, он сам пошел, так нет! Еще и меня с собой потащил. А на улице мороз, градусов двадцать пять. Дело как раз под Новый год было. Дней за пять. Собирались мы недолго. Сеня только шапку на уши натянул, поводок в руки сграбастал и потащил меня к выходу из бара, несмотря на усиленное мое сопротивление. Пришлось подчиниться и идти к гостинице собственным ходом. Что ухмыляетесь? А вы сами бы согласились на пузе по снегу за ментом ехать?.. Вот и я предпочел топать ножками. Приближаемся мы к гостинице, смотрю - у угла два женских силуэта вырисовываются. Спиной к нам дамочки стоят и о чем-то спорят. Ну, думаю, наши клиентки, путаны местечковые. Я даже скорость увеличил. Рассчитывал хоть поразвлечься немного, напугав их даем. Но с этим ничего не вышло. Стоило нам ближе подойти, так я сразу понял, что они такие же путаны, как и я чемпион Олимпийских игр по стрельбе из лука. На одной из дамочек старенькая кроличья шуба была надета, а на другой вообще бог весть что за кацавейка. К тому же если первая хоть по возрасту на жрицу любви тянула, то второй и вовсе около пятидесяти лет на вид было. Ну скажите на милость, видели вы где-нибудь таких путан? В общем, думаю, развлечение мне обломилось. Это я могу вероломно только на каких-нибудь нарушителей правопорядка гавкнуть или зарычать (от чего, кстати, аморальные личности пугаются еще сильнее!), а с законопослушными гражданами я вежливо обращаюсь. Ну, укушу если только слегка. Да и то лишь когда в общественном транспорте на лапы всякие уроды наступают. Проходим мы мимо, и Сеня мой, как у него водится, молоденькой заинтересовался. Он вообще мимо юбок с трудом проходит. Ну и я обернулся посмотреть, что он в этой крольчихе нашел. А как обернулся, так и застыл, глазам своим не поверив. Представляете, на рукавах у обоих красовались красные повязки! Я даже чуть не взвыл от восторга - шанс увидеть такое чудо, можно сказать, раз в жизни выпадает. Да и то не каждому! Я когда еще щенком был, мне старый кобель восточноевропейской овчарки рассказывал, что в былинные времена были такие великие богатыри, которые без табельного оружия, дубинок и бронежилетов с правонарушителями боролись. ДНД называлось их войско. Про них даже поэт какой-то писал: "Не то, что нынешнее племя. Богатыри не вы!" Или что-то в этом роде. Так вот, эти былинные витязи одевали на руку одну лишь красную повязку, знак отличия, вроде ленточки на лбу у японских камикадзе, и выходили на битву с наркодилерами, мафией, маньяками и подзаборными синяками (эти - вообще монстры!). Но минули великие времена, и у нас сейчас вся милиция следует одному девизу: "Предохраняйся!" Некоторые даже в ППС броники надевают. Ну, понятное дело, решил я на сказочных героев поближе посмотреть и потянул за собой Сеню. Он поначалу сопротивлялся, поскольку ничего, кроме миловидной мордашки молоденькой крольчихи в человечьем образе, замечать не хотел. Но потом, когда я его пару раз хорошенько дернул, он зенки-то свои бесстыжие опустил да повязки на рукавах у дам и заметил. Аж подпрыгнул от удивления! Хорошо хоть не выругался с перепуга. А то перед героинями легенд неудобно бы получилось: мент, а ругается, как сапожник! Они же, как мне говорили, мата на дух не переносили и изъяснялись только высоким слогом. В общем, Сеня мой завернул лыжи в сторону дамочек, чему я был очень рад. А они так увлеклись обсуждением грядущих подвигов, что нашего появления даже и не заметили. Зато я заметил кое-что неприятное и глазам своим не поверил. Я-то думал, что в помощниках у былинных богатырей были немецкие овчарки. Ну, или доги на крайний случай. А тут смотрю, старшая из дам на поводке облезлую дворнягу держит. Да еще и пенсионного возраста. Хотел было я на эту шавку наорать, чтобы она от прославленных героинь из сказок подальше держалась, но вовремя удержался. Ведь если ее такие великие борцы с преступностью на поводке держат, значит, не так проста шавка, как с виду кажется. Может, это какой-нибудь бультерьер после пластической операции. А я еще из ума не выжил, чтобы с этими придурками без веской причины связываться! - Здравствуйте, - вежливо так поздоровался с ними Рабинович. - Предъявите документы, пожалуйста! Вот те на! Я даже опешил. Ты что, говорю, Сеня, былинных героев дээндэшников не узнаешь? А он на меня ноль внимания и давай по паспортам дамочек носом чертить. Тут я и обмер! Смотрю, мои кумиры не возражают. Более того, и вид у них какой-то потерянный, и монстр их в дворняжьей шкуре, увидев меня, за хозяйкину ногу спрятался. Я просто глазам своим не поверил. Чудеса, да и только! А ларчик просто открывался. Дамочки оказались работниками социальной сферы, и у них там, как блоха под хвостом, босс особо умный завелся. Высочайшим повелением, видимо, сказок, как и я, наслушался, издал указ о том, что надлежит его сотрудникам патрулировать общественные места, дабы препятствовать скоплению всевозможных аморальных элементов (читай, проституток, прости меня, господи, и нищих, под хвост их кошке во время течки). Ну и остался бы этот указ указом, если бы непосредственная начальница у наших дамочек была им матерью родной, как замполит у нас в участке. А она, как сорока драная, решила своих детей раскидать куда ни попадя в угоду ба-альшому боссу. Выдала им повязки и отправила дежурить в добровольно-принудительном порядке. Видать, у нее на чердаке еще больший беспорядок, чем у высокого начальства, царил! Естественно, мы такого беспредела допустить не могли и вежливо попросили дамочек (Сеня - женщин, а я - сучку) идти домой отдыхать. Однако тут произошло невероятное! Та дружинница, что была постарше, вдруг уперлась. - Никуда мы не пойдем, - безапелляционно заявила она. - Нам, между прочим, за эти дежурства отгулы дают. За каждый вечер работы сутки отгула. А они мне пригодятся! Сеня поначалу дар речи потерял. Если бы ему предложили после работы еще и вечер в ППС проторчать за отгулы, он бы таких лестных слов начальнику наговорил, что тот бы потом трое суток обсыхал, как божьей росой обмоченный. А тут дамочки самостоятельно инициативу проявляют. Даже сучка эта дворняжья и то всеми четырьмя лапами в землю уперлась. Дескать, не пойду никуда. Мы с хозяйкой общественную мораль охраняем и не даем городу перед иностранцами опозориться. Тоже мне блюстители! Уж что мы только с Сеней не делали. Он и расписку женщинам обещал написать, дескать, они весь вечер отдежурили, только бы смылись подальше и милицию не позорили. Предлагал даже на патрульной машине домой отвезти. Впрочем, это не без собственной выгоды. Приглянулась ему молоденькая активистка! А я облезлой дворняге даже обещал показать, где смачная мозговая косточка зарыта, и все без толку. Хотят они тут дежурить, и все. Отгулы нужны, а совесть не позволяет начальство обманывать! Но в тот раз нам все же повезло. Молоденькая дээн-дэшница на удивление вполне разумной девушкой оказалась и спутницу свою от гостиницы увела. Хотя и с огромным трудом. А вот как теперь-то Сене удастся Ингвину уговорить расстаться с волосами, я понятия не имел, поскольку той молоденькой девушки в кроличьей шубе поблизости не было, а от Попова с Жомовым толку, как от бронежилета под танковыми гусеницами. Однако, к моему вящему удивлению, Рабинович с поставленной задачей справился легко. Нашел все-таки, изверг, слабое место в девичьем сердце! - Ингвина, скажи, много ли для тебя значат асы, и чем ты готова пожертвовать, если бы узнала, что кому-нибудь из них угрожает опасность? Я сначала не понял, куда это Сеня клонит. Проблемами Локи, что ли, решил воительницу разжалобить? Видно, крыша совсем поехала! - Благородный Робинсен, только потому, что ты чужеземец, прощаются тебе такие глупые вопросы, - надменно произнесла Ингвина. - Асы дали людям жизнь и всячески опекают нас до самой смерти. Да и после нее не дают душам праведников пропасть. Именно поэтому за любого из обитателей Асгарда я готова отдать жизнь. Даже за Локи?! - Заткнись, Мурзик, - нагло оборвал меня Рабинович, быдло неотесанное, и повернулся к своей ледышке. - Отдавать жизнь не нужно. От тебя требуются всего лишь волосы, - проговорил он и, увидев, что Ингвина вновь собралась хамить, жестом остановил се. - Гномы никогда не стали бы просить тебя о такой жертве, но случилась беда. Локи прошедшей ночью подло остриг спящую Сив. И твои волосы нужны ей, чтобы не понесли позора перед остальными асами Сив и Тор. - Что-о-о-о?! - завопила воительница и едва не схватилась за сердце. - Почему, благородный Робинсен, Победитель етунов, ты не поведал об этой беде раньше? Знай я, что Сив опозорена, не колебалась бы ни секунды и отдала бы ей волосы вместе с головой... - А вот этого не нужно, - поспешно остановил ее Сеня. - Голова тебе еще самой пригодится. Ты просто позволь гномам остричь твою косу. - Хорошо, я согласна, - решительно произнесла воительница. - Но знай же, эрл Робинсен, ежели это обман бесчестный, то жестоко поплатится тот, кто лживой ложью лишил меня чести!.. Вот таким образом проблема с волосами была решена. Не знаю уж, на что рассчитывал этот недомерок Стурл, видимо, гадость какую-нибудь готовил, но он, пожалуй, даже больше моего удивился, когда Сеня попросил его мастера, Эйтри, принести какие-нибудь ножницы. Видимо, несмотря на свой технический прогресс, гномы до такого нехитрого приспособления еще не додумались. А чем, интересно знать, они ногти стригли? Обгрызали, что ли? И Эйтри, и сам Стурл Синий удивились, услышав незнакомое слово. Сеня тут же загорелся желанием продать им патент на изготовление ножниц, но Горыныч так зашипел на него, что Рабиновичу пришлось отказаться от этой прибыльной мысли. Этот трехствольный огнемет, видите ли, считает, что, передавая аборигенам продукты технического прогресса более развитой цивилизации, мы в корне подрываем устройство вселенной. Совсем ошалела рептилия! Вон, американские колонисты индейцам ружья продали, и ничего катастрофического для них, колонистов этих, не случилось. А мой Сеня, засунув подальше в карман жажду наживы, вынужден был довольствоваться ножом Ингвины. Гордая девица, состроив самую надменную физиономию, заявила, что раз уж "благородный Робинсен" (благородный! Это у меня, между прочим, родословная до седьмого колена, а меня все просто Мурзиком называют!) больше всех настаивал на стрижке, то ему и карты в руки. Дескать, вверяя ему свою честь (в странном месте у них девичья честь находится, вам не кажется?), Ингвина передает и всю ответственность за этот поступок в его руки. То есть если Стурл нас с волосами прокатил, то воительница Сеню первого резать будет. Я представил, как это будет выглядеть, но тактично промолчал. Чтобы Рабиновича порешить, этой соплячке сначала через меня нужно пройти будет, а это еще никому не удавалось. Но я пес скромный, поэтому объяснять Ингвине безнадежность ее затеи не стал. Просто отошел в сторону и стал смотреть на Рабиновича в роли парикмахера. Как водится в таких случаях, у Сени тут же нашлось множество советчиков. Каждый, кто оказался поблизости, считал своим священным долгом указать Рабиновичу на недостатки его работы и упрекнуть в отсутствии профессионализма. К тому же и по поводу модели новой прически Ингвины разгорелись самые жаркие споры. Гномы требовали, чтобы Сеня оставил воительнице волосы покороче, Попов предлагал сделать ей каре, а Жомов настаивал на непременной челке. Лично я с первых же советов ожидал от Сени эмоционального взрыва, однако рванула другая секс-бомба: взбесилась Ингвина. - Благородные господа, - едва сдерживая бешенcтво, произнесла она. - Если вы все сейчас же не отойдете отсюда и не повернетесь ко мне спиной, то я вас просто кастрирую!!! Вот тебе и дворцовое воспитание! Естественно, после такого заявления неуравновешенной девицы с садистским уклоном в психике все особи мужского пола, за исключением парикмахера, удалились на максимально далекое расстояние от места стрижки. Даже мне стало не по себе, хотя я, пожалуй, был единственным из всех присутствующих, кто не лез к Рабиновичу с советами. А еще больше я забеспокоился, когда подумал, что сделает с Сеней воительница, если ей вдруг не понравится новая прическа. Впрочем, бояться было нечего. Если Рабинович смог уговорить гордячку постричься, то уж убедить в том, что она даже лысой будет смотреться, как топ-звезда, Сеня как-нибудь сможет. Наконец предварительный этап операции по пересадке волос с Ингвины на Сив был закончен, и девушка достала отполированный кружок стали, заменявший ей зеркало, чтобы полюбоваться своим внешним видом. Несколько минут она так внимательно рассматривала свое изображение, что едва не заговорила с ним. А затем швырнула зеркальце в дорожный мешок и молниеносно натянула на голову шлем. Уж не знаю, чего ее там не устроило, но по мне, она что с волосами, что без волос, все равно, как была, так и осталась воинствующей феминисткой. Правда, если снять с нее доисторический бронежилет с гермошлемом, отобрать щит и большую зубочистку, называемую мечом, то Ингвину будет невозможно отличить от обычной студентки в институтской пьесе о Средневековье. В общем, женщина она и есть женщина. Для меня они все на один цвет, вкус и запах. И я до сих пор так и не смог понять, почему мужчины на одних пялятся вплоть до открытых переломов глазных нервов, а на других если и посмотрят, то только для того, чтобы спросить, кто же все-таки пойдет за "Клинским". - Все, можете поворачиваться! - скомандовала Ингвина застенчивым мужчинам. Это сборище директоров парикмахерских и стилистов-визажистов мгновенно обернулось, надеясь узреть новую прическу воительницы. Однако их взгляды уткнулись в неизменный шлем и холодные глаза Ингвины. По рядам зрителей пронесся вздох разочарования, но попросить воительницу снять гермак почему-то никто не решился. А Сеня с чувством безграничной скорби и тяжелейшей утраты на лице взвесил на руках роскошные косы Ингвины и протянул их Стурлу. - Держи. Мы свою часть договора выполнили, - с пафосом проговорил он, будто сам лично совершил беспримерный подвиг. - Теперь выполните свою! - Естественно! Какие могут быть сомнения у двух цивилизованных деловых партнеров? - всплеснул руками гном и повернулся к своему воинству. - Капитан, прикажите своим брисингам освободить проход нашим гостям. И подайте мою персональную дрезину! - А затем посмотрел на Эйтри: - Что скажешь, мастер? - То, что надо, - пророкотал гном. - Прямо сейчас займусь подготовкой. Конечно, мы такую работу еще не делали, и с инструментом в мастерской туго, но братец Брокки быстренько подгонит то, что есть. - Но ведь Локи требовал волосы из золота, - как-то неуверенно проговорил Стурл. - А это чем не золото? - ухмыльнулся Эйтри. - Из асов в драгметаллах разбираются от силы два-три бога. Остальные даже не знают, где пробу на изделии искать. Но вы не волнуйтесь! Мы с Брокком вплетем куда надо несколько золотых нитей, да встроим прямо в парик золотую диадему с брюликами. А больше этим волосам ничего и не нужно. Сив и так одуреет от счастья, когда сможет такую красоту на свою плешивую голову нацепить. - Ну что же, вверяю все в твои руки, Эйтри. Только смотри, потом на брата не коси. Завалишь работу, будешь сам за все отвечать, - пригрозил Стурл и повернулся к нам с улыбкой на своей мерзкой роже. - Прошу, гости дорогие. Нас ждет почетный прием и небольшой ужин на сотню персон... Дальше мы передвигались с ветерком. Стурлу подали персональную дрезину, и он жестом радушного хозяина пригласил всех занять места в эксклюзивной железнодорожной колымаге. Скамейки в дрезине располагались буквой "п". Судя по ее размерам, механическая телега могла бы легко вместить штук десять карликов, однако люди расселись в ней с трудом. На корме, естественно, уселись предводители дворянства - Сеня с Ингвиной. Кстати, девушка взирала на эту примитивную повозку с некой долей испуга и благоговения в остававшихся ледяными глазах. Попов с Жомовым сели по бокам от молодых. Причем, поскольку Андрюша оказался рядом с Рабиновичем и пристроил у себя в ногах ходячую газовую скважину, еще не выпустившую все пары после сытного обеда, мне пришлось выбрать из двух зол меньшее и перебраться поближе к Ване, получив удовольствие нюхать перегар. Стурл и Эйтри поместились на оставшихся частях скамеек. Причем если начальник еще пытался поддерживать светскую беседу, выступая в качестве экскурсовода, то мастер просто не мог отвести от Горыныча глаза. Ох, скажу я вам, как мне не понравился этот взгляд! Было в нем что-то хищническое. Точь-в-точь как у моего Сени на ипподроме, когда один из подпольных букмекеров оказался вынужденным сказать ему кличку лошади, которая выиграет очередной забег. Впрочем, мастера париков очень скоро с дрезины ссадили, видимо, отправив в мастерскую, и у меня отлегло от сердца. Больше ничего не мешало мне наблюдать открывающиеся вокруг пейзажи, и только тогда я понял, отчего спелеологов так сильно тянет в подземелья. В Свартальхейме было по-настоящему красиво. Мало того, что сама природа из хитросплетений сталактитов и сталагмитов создавала истинные архитектурные шедевры, так еще и карлики оказались прекрасными мастерами. Похоже, они на самом деле страшно любили горы и все, что с ними связано. Брисинги, как могли, украсили свою страну. Причем действовали столь мастерски, что во многих местах было очень трудно разобраться, что творила природа, а что создавали они. Честное слово, пока мы ехали до пещер, отведенных под жилье Стурлу, я даже и думать забыл о том, что мы находимся невообразимо далеко от дома и какая страшная участь Уготована этой красоте, если мы вовремя не успеем вернуться. После дороги моим ментам выделили отдельные комнаты с самыми настоящими бассейнами, в которые невесть каким способом, видимо, прямо из гейзеров, подавалась горячая вода. Именно поэтому я ничуть не стал возражать, когда Сеня позвал меня купаться. А после принятия водных процедур мы все вместе собрались в банкетном зале. Пир у гномов проходил чинно и размеренно, мало напоминая собой удалое разгулье Митгарда. Каждый из присутствующих сидел в строго отведенном месте, говорил вполголоса и старался не пялиться на необычных гостей. К тому же, к моей вящей радости, сначала подали закуску и лишь потом - выпивку. Однако тут моему наслаждению, получаемому от поглощения отменного жаркого, и конец пришел. Стурл, подняв серебряный бокал, предложил первый тост за успех во всех начинаниях своих гостей, то бишь нас. Не поддержать такой спич было бы грешно, и менты, встав вместе со всеми со скамеек, пригубили бокалы... - Я не понял, - тут же завопил Ваня, выплевывая изо рта жидкость обратно. - Это что за херня такая? - Березовый сок, - удивленно пожал плечами Стурл. - Полезный напиток. Но, если не нравится, могу предложить кленовый или минеральную воду. - Ты что, охренел, бык? - совершенно искренне возмутился Жомов. - А где водка? Или ваша брага на крайний случай? - Извините, уважаемые странники, но у нас с воскресенья по пятницу сухой закон, - усмехнулся гном. - Рабочая неделя все-таки. Всем, даже мне, следует воздерживаться от алкоголя. - Вот это шуточки! - Ваня удивленными глазами обвел "пирующих". - Сочувствую я вам, ребята. - А затем посмотрел на друзей. - Как хотите, мужики, но я здесь не останусь. Кощунство это - успех соком обмывать! Короче, берем закуску и идем ко мне. У меня там еще два полных бурдюка с медовухой стоят. - Я не понял! - теперь пришла Сенина очередь возмущаться. - А где третий?.. И, похватав со стола закуску, причем Андрюша - сразу в обе руки, трое ментов, а следом за ними и Ингвина, демонстративно покинули окончательно притихшее собрание, тем самым лишив меня возможности доесть аппетитный кусок, кота им всем троим на поповскую лысину!.. - Не, мужики, не нравится мне у гномов, - заявил Ваня Жомов, ковыряя заусенцы на корявых пальцах. - Мутно тут все как-то. Как в казарме первые полгода. Валить отсюда надо, да побыстрей. - Да, порядочки у них тут еще те, - с тяжелым вздохом согласился с ним Попов. - По звонку просыпайся, по звонку ложись. Жрать, опять же, строго в определенное время дают. И ведь не учитывают, гады, что организм у людей по-разному устроен. - Ой, да перестаньте вы плакаться! - махнул рукой на обоих жалобщиков Сеня Рабинович. - Один день в Свартальхейме всего-то и побыли. Сегодня уже и уйдем отсюда. Так что, потерпите. Тем более что тебе, Ваня, Давно пора к какому-нибудь порядку приучиться. Да и кабану этому небольшая диета только на пользу пойдет. - Да пошел ты!.. - одновременно указали Рабиновичу маршрут Попов с Жомовым и, переглянувшись, Ржали, как лошади перед забегом. Четверо пилигримов сидели в комнате Рабиновича, заняв седалищами все доступные возвышенности. Сеня с Ингвиной расположились на кровати, Попов занял единственный в помещении табурет, а Ваня взгромоздился прямо на стол. Горыныч сверкал шестью глазами из полутемного угла, заваленного дорожными мешками, а мне только и оставалось, что бесцельно шляться по комнате, удивляясь, почему в подземельях не водятся блохи, и мечтая по возвращении домой заставить Сеню переселиться куда-нибудь поближе к слою магмы. На лицах присутствующих на незапланированном совещании не наблюдалось ни малейшего следа вчерашней попойки. Да, собственно говоря, то, что происходило вечером, попойкой язык не поворачивался назвать. Два бypдюкa с медовухой оказались слишком маленькой дозой для трех бездонных глоток. Для трех потому, что Ингвина была в трауре по волосам и пить отказалась! Да к тому же и настроения для нормального отдыха подходящего не было, поскольку проклятые гномы своим сухим законом обломали друзьям весь кайф. В общем, выпить-то вчера менты выпили все, но впервые за много лет не пошли разыскивать, чем "догнаться", а понуро разошлись спать. О каком уж тут похмелье говорить! А утром всех ждал сюрприз. Оказалось, что подъемы в Свартальхейме устраивает местный аналог коменданта общежития или армейского старшины. Привыкший к установленным порядкам и совсем не ожидавший подвоха, трезвоня огромным для своего роста колоколом, он спокойно тащился по коридору, поднимая трудолюбивых гномов на работу. Нельзя сказать, что менты трудиться не любили. Может быть, любовь к работе и теплилась где-то в их многострадальных от об-шения со всевозможными преступными элементами душах, но они о ней не знали ничего. Просто им об этом чувстве еще никто не говорил. Гном с колокольчиком оказался первым существом, попытавшимся объяснить доблестным российским служителям правопорядка, что такое работа. И нет вины этого бедолаги в том, что он не знал народной пословицы, согласно которой первый блин всегда бывает комом. Но вот с гномом вышло некоторое несоответствие вековой мудрости. Первым "блин" сказал Жомов, а комом стал диверсант с колокольчиком, которого Ваня, следуя старой привычке выключать будильник, просто запулил в стенку коридора. После чего в коридоре наступила гробовая тишина, и оставшаяся часть обитателей гномьего общежития проспала на работу. Впрочем, ментам поспать так и не удалось. Пришедший в себя ходячий будильник тут же побежал жаловаться непосредственному начальнику о беспрецедентном случае саботажа на вверенной территории. Начальник, толком не разобравшись, о ком идет речь, послал для усмирения недовольных побудкой целый отряд местных пионерских горнистов в легких кольчугах, простеньких шлемах и с деревянными дубинками в Руках. Жомова они разбудили. Естественно, на свою голову. И буквально через несколько секунд один за Другим вылетели из комнаты, растеряв по дороге шлемы с дубинками и перебудив звяканьем кольчуг о стену всю еще спящую часть общаги. После такого тарарама никто из ментов заснуть уже не мог. Поорали немного на Жомова, не давшего поcпать, порычали на Стурла, пришедшего извиняться за поведение орды будильников, обругали снующих мимо гномов, прикрикнули друг на друга просто так, в качестве разминки, и разошлись по комнатам, чтобы одеться к завтраку. Ну а после принятия пищи собрались в комнате у Рабиновича, ожидая прибытия Стурла на дрезине. Тот не заставил себя долго ждать. - Благородные странники и героическая воительница, - слащаво улыбаясь, проговорил гном, входя в комнату к ментам. - Мне было бы горько и стыдно, если бы вы, побывав в Свартальхейме, не посмотрели нашу бесподобную мастерскую и братьев Ивальди за работой. К тому же я хочу продемонстрировать вам абсолютное оружие, ради доставки которого в Асгард пожертвовала вчера своими волосами прекрасная Ингвина. - Попрошу не путать, добрый гном, - грозно проговорила воительница и потрясла пальцем перед носом у Стурла. - Я пожертвовала волосами ради спасения чести Сив и Тора, а не из-за какого-то там вашего оружия. - Хорошо-хорошо. Пусть будет так, - торопливо согласился гном, уже успевший понять, что с этой девицей лучше не спорить. - И все-таки давайте для научала проследуем в мастерскую. Собственно говоря, смотреть на примитивные верстачочки и наковаленки гномов не хотел никто. Однако Сеня Рабинович настоял на экскурсии, поскольку не хотел обижать одного из правителей Свартальхейма, так страстно стремившегося удивить гостей передовой технологией в области гномьих вооружений. На Сеню поворчали, но с вынужденной экскурсией пришлось смириться. Впрочем, довольно скоро все до единого позабыли о своем нежелании посетить мастерскую. - Эйтри, поди-ка сюда! - проорал Стурл куда-то в глубь мастерской, стоило только экскурсантам переступить порог. - У нас гости. Вчерашний мастер в тех же самых рукавицах и фартуке, будто и не снимал их на ночь, предстал пред ясные очи своего начальства вкупе с экскурсантами. Хмуро теребя себя за куцую бороденку, он поинтересовался: чего его светлости угодно? - Будь добр, принеси сюда, пожалуйста, Гунгнир и волосы для Сив, крайне вежливо попросил мастера Стурл, отчего его подчиненного просто-напросто перекосило, как чугун на переплавке. - И поживее! Эйтри развернулся и крайне неторопливым шагом отправился туда же, откуда пришел. Отсутствовал он каких-то пару минут, а потом возвратился назад, неся в одной заскорузлой руке, с которой рукавицу все-таки снял, парик из волос воительницы, а в другой - какую-то жердину, отливающую странным синеватым металлическим блеском. Менты с видом настоящих ценителей кустарного искусства осмотрели демонстрационные вещи. Парик для Сив и в самом деле выглядел великолепно. Волосы были прекрасно уложены и, украшенные золотыми нитями и сверкающей диадемой, казалось, выглядели даже великолепнее, чем на голове у недавней хозяйки. Впрочем, Ингвину этот отрезанный ломоть теперь волновал мало. Она уже принесла свою жертву богам и больше о ней вспоминать не хотела. Куда больше воительницу заинтересовала та железяка, что притащил Эйтри. При ближайшем рассмотрении железяка оказалась довольно искусно сделанным копьем. Она казалась отлитой из цельного куска металла и должна была бы весить килограммов пятьдесят, если не больше. Именно поэтому Ваня Жомов удивленно вытаращил глаза, когда увидел, с какой легкостью Ингвина примеряет его к своей руке. Стурл перехватил этот взгляд, как бродячий пес кусок дармовой колбасы. - Удивляетесь? Попробуйте сами, благородный Жомовсен, - улыбнулся коротышка и, когда Ваня ощутил в руках фантастически невесомый вес копья, пояснил: - Это мифрил. Металл, нужно сказать, как исключительной красоты, ковкости и твердости, так и несравненной легкости. Стоит он, конечно, бешеных денег, но в качестве подарка асу подойдет лучше всего. Пойдемте. Опробуете копье на нашем полигоне. Полигон гномов оказался просто еще одним тоннелем в скале, только, в отличие от остальных, основательно загаженным. Пол в этом коридоре устилали каменные обломки и остатки боевой амуниции. На стенах красовались черные пятна сажи от обильных пожаров, а в дальнем конце стояло несколько манекенов. Стурл предложил Жомову бросить копье в одну из мишеней, что Ваня и сделал с огромным удовольствием. Шутка ли?! Когда еще обычному сотруднику милиции удастся подержать в руке копье, предназначенное для самого верховного бога! Ваня бросил Гунгнир несколько раз. И хотя в мишень попал лишь однажды, результатом оказался вполне доволен. Поскольку легонькое копье, по весу едва ли превышавшее алюминиевую лыжную палку, пробило навылет прочный стальной доспех и так сильно застояло в каменной стене, что Ивану едва удалось вызволить его оттуда. Затем оружие опробовала Ингвина. Попадать в мишени у нее получалось чаще, хотя и не с таким ошеломляющим результатом. Однако и она промазала пару раз. Сеня презрительно фыркнул. - Это и есть ваше абсолютное оружие? - язвительно поинтересовался он. - Или это только преддверие развлечений? - В некоторой степени вы правы, благородный Робинсен, - покорно кивнул головой гном. - Это всего лишь первая разработка копья. Первоначально Гунгнир планировалось сделать супербронебойным, способным поразить любую защиту, а также придать ему качества, способствующие непременному попаданию в цель. Однако, судя по всему, осуществить задуманное не удастся. - И что же вам мешает? - не унимался Рабинович, ожидания которого были столь жестоко обмануты жалким зрелищем гномьего "абсолютного оружия". - Видите ли, согласно проекту для создания Гунгнира нужно было использовать еще два компонента, помимо существующих, - развел руками Стурл. - Это разрыв-трава, позволяющая оружию пробивать абсолютно все преграды, и эликсир Хели, способный придать оружию возможность стопроцентного попадания в Цель, каким бы неуклюжим ни был его хозяин. Ведь согласитесь, что самое притягательное для всех существ - это смерть. Ты можешь делать все, что хочешь, быть, Ше желаешь, но когда смерть тебя к себе притянет, ты забудешь обо всем и упадешь в ее объятия. Вот только Добыть эти компоненты нам не удалось. - Это почему? - заинтересованно спросил Сеня, внезапно почувствовав, что в воздухе запахло выгодной сделкой. Однако он ошибся. - Дело в том, что на пути в Нидльхейм, царство смерти, которым правит Хель, стоит Глубинный Ужас которого мы зовем Барлог, и еще ни один брисинг не смог пройти мимо него живым, - усмехнувшись, проговорил гном. - А разрыв-трава растет в небольшой горной лощине, окруженной со всех сторон снегами, и в это место невозможно попасть никому из жителей всех девяти миров. Начиная от Нидльхейма, кончая Асгардом. И мы рассчитываем на вашу помощь... - Ну уж нет, извините, - засмеялся Рабинович. - У нас своих дел по горло. Мы вам с волосами помогли? С чего это вы решили, что мы будем помогать вам и дальше? - Во-первых, потому, что, начав помогать победе альянса светлых сил против армий етунов, глупо останавливаться на полпути, - в голосе Стурла внезапно зазвучал металл. - А потом, я боюсь, у вас просто нет другого выхода. Не выполнив нашу просьбу, вы просто никогда не выйдете из Свартальхейма и погибнете вместе с нашим миром!.. Мы не жестокий народ. Но когда речь идет о спасении вселенной, приходится идти на определенные жертвы. Вы меня понимаете? - Еще бы, - усмехнулся Сеня. - Не могли бы вы отойти в сторонку? Мне нужно посоветоваться с друзьями. Кивнув головой, гном отошел на приличное расстояние и приготовился ждать ответа. А обсуждение продолжалось недолго. Первой из пилигримов, высказавшихся за оказание технической помощи брисингам, оказалась, естественно, Ингвина. Только одна мысль о том что она может принять участие в создании оружия для самого Одина, привела девицу в такой дикий восторг, что она едва в ладоши не начала хлопать, как восьмиклассница, узнавшая о болезни "физички". В некоторой степени ее восторги поддержал, неожиданно для Рабиновича, Андрюша Попов. Видимо, втайне давно тосковавший по своей лаборатории, криминалист захотел попробовать заняться фитомагическими опытами в вотчине аборигенов. К тому же Андрюша, давно болевший скандинавскими мифами, не хотел упускать возможность принять в их создании самое непосредственное участие. Пусть и в параллельной вселенной. Заявив о том, что готов помочь гномам с усовершенствованием Гунгнира, Попов поверг Сеню в такой шок, что тот минуты три не мог закрыть рта и смотрел на Андрюшу, как бандерлог на удава. Из всей команды против задуманной Стурлом акции высказался только Горыныч. Трехглавый пессимист завел свою обычную песню: "Мы не должны передавать какие бы то ни было современные технологии в руки аборигенов". Андрюша Попов вступил с ним в жаркий спор и через пару минут смог доказать, что эликсир Хели и разрыв-трава не есть современные технологии. Горынычу пришлось сдаться, и Сеня с тоской во взгляде повернулся к Жомову. - Ну а ты что скажешь? - увидев физиономию Ивана, уже без надежды поинтересовался Рабинович. - А мне по фигу, - пожал плечами Жомов. - Если будет выпивка и возможность с кем-нибудь подраться, можно и задержаться тут на пару дней. - Скучно Афонюшке на чужой сторонушке, - усмехнулся в ответ Сеня. - А Ване по фигу где жить, дали б только морду бить! - Сам дурак, - вздохнул Жомов и вновь запустил недоделанным Гунгниром в ростовую мишень на другой стороне полигона. - И все же я считаю, что нам нужно как можно быстрее добраться до Асгарда, - в последний раз попытался убедить друзей Рабинович. - Мы и так уже застряли здесь слишком надолго. - Во-первых, Сеня, день-другой ничего не решает, - возразил ему Попов. - А во-вторых, как ты собираешься без помощи гномов попасть в Асгард? - Благородный Робинсен, - поддержала его Ингвина. - Стыдно доблестному воителю и могущественному ворлоку перед лицом всеобщей опасности думал, о личной выгоде. Мы должны сделать все возможное, чтобы помочь асам в борьбе за правое дело. Лично я остаюсь и сделаю все, что потребует брисинг Стурл! Это было последней каплей. Несчастный Рабинович, что-то невнятно пробормотав себе под нос, направился в сторону ожидавшего их решения гнома. Но Сеня не был бы самим собой, если бы даже из поражения не попытался извлечь личную выгоду. Он шел к Стурлу нарочито медленно, пытаясь придумать, что именно потребовать от гнома за помощь отряда пилигримов в создании супероружия для асов. - Что вы решили? - напряженно поинтересовался Стурл, глядя в бесстыжие зенки Рабиновича. - Сначала я хочу узнать, что именно нам предстоит сделать, - начал Сеня торг, пытаясь не прогадать при получении вознаграждения. - Видите ли, эрл Робинсен, в Асгарде существует несколько богов, чье влияние на исход Рогнарек окажется решающим, - прокашлявшись, заговорил гном. - Во-первых, это Один, которого мы и пытались вооружить Гунгниром. Во-вторых, это Тор Одинсен. И для него у нас тоже есть подарок, молот Мьелльнир. Однако и он требует доработки. О Локи мы уже говорили, но вооружать его, как вы понимаете, было бы верхом глупости. Ну и последний бог, который не столько может проявить себя в Рогнарек, сколько снабжает нас подножным кормом, это Фрейр, бог Дождей и земных плодов. Для него мы пытались сделать корабль Скид-бланднир, которому, куда бы он ни плыл, должен всегда сопутствовать попутный ветер, а доплыв до места, его можно сложить, как носовой платок, и убрать в кошель... - Вот это вы загнули, - рассмеялся Рабинович. - Да, - горестно вздохнув, согласился с ним Стурл. - Скидбланднир оказался нам не по зубам. Однако мы только техники, а в его изготовлении потребна отличная магия. Мы надеемся, что такие великие ворлоки, как вы, легко решат эту простенькую задачу. - Ни хрена себе, простенькую! - возмутился Сеня. - Над такой работкой можно вообще сто лет корпеть. И вы хотите получить все это лишь за предоставление нам транзита в Асгард? Который, кстати, уже был нам обещан... - Попрошу не путать! - возмутился гном. - После передачи в нашу собственность волос вашей спутницы речь велась только о пропуске вас в Свартальхейм, и ни o чем другом. Вечно вы, люди, все понимаете не так, как говорите, а потом обвиняете гномов в вероломстве! Сене крыть было нечем. Он вспомнил, что действительно был обведен Стурлом вокруг пальца, словно младенец сказками о Деде Морозе. Но кто сказал, что Рабинович вот так просто должен взять и признать свое собственное головотяпство и невнимательность?! Сеня устроил Стурлу настоящую словесную баталию в духе лучших традиций современных политиков. Вот разве что стакана с водой у него под руками не оказалось. И гном, совершенно не подготовленный к лексике одесского Привоза, вскоре вынужден был капитулировать. После чего довольный Рабинович вернулся к друзьям. - Мы беремся за эту работу, - торжественно провозгласил он так, будто только что единолично принял окончательное решение, а не выторговывал всего лишь более выгодные условия. - Времени у нас мало, поэтому придется разделиться. Ты, Андрюша, останешься с Горынычем в Свартальхейме и попытаешься им построить Скидбланднир. Стурл вас ознакомит с разработками. Мы с Ингвиной пойдем собирать лютики в горах... - Очень трудная работа, - прокомментировал Попов. - Заткнись, Андрюша, - почти беззлобно ответил на его ехидство Сеня. - Разрыв-траву должны собирать мужчина и женщина. Могу предложить тебе эту работку, если горишь желанием побыть скалолазом. - Спасибо, нет! - усмехнулся Попов. - Нас и тут неплохо кормят. - Вот тогда и молчи, - огрызнулся Рабинович. - А Ванюша у нас пойдет разбираться с Барлогом, Глубинным Ужасом подземелий. - Это что же, я в одну харю туда попрусь? - У ленно поинтересовался Жомов. - Ломы. - Ну-У, можешь Мурзика с собой взять, - пожал плечами Сеня. (Эй, а меня кто-нибудь спросил, хочу ли я спускаться в местный аналог ада?) - Вон, видишь, пес уже согласен! А вас туда на дрезине гномы доставят. Так что, думаю, в один день обернемся. На том и порешили. Стурл, узнав о таком обороте дела, улыбнулся так, что едва не порвал себе щеки. Он тут же вызвал местное рельсовое такси и предложил основательно перекусить перед дорогой. Жомов попытался было потребовать к обеду выпивки, однако сник под тяжелым взглядом Рабиновича и согласился не пить до окончания операции. Но зато потом пообещал оторваться на всю катушку. Никто против этого не возражал. В этот раз пилигримы обедали не в огромном банкетном зале, а в уютной пещере Стурла, выдержанной в псевдоготическом стиле. Кроме тонкой резьбы по камню, украшавшей стены, от жилищ обитателей Митгарда эту комнату отличало еще и полное отсутствие оружия. Сеня поинтересовался, почему на стенах нет мечей, щитов, копий и прочих инструментов военно-разделочного ремесла. Гном снисходительно улыбнулся. - Эрл Робинсен, мы же не какие-нибудь варвары, - развел руками он. - Каждое цивилизованное общество делится на касты, и воюют у нас те, кому это положено по трудовому договору. Я же принадлежу к админирации Свартальхейма, и мне эти погремушки ни к чему. Ингвина презрительно фыркнула в ответ на эти ова, всем своим видом давая понять, какой именно стью удобрений она считает подобное положение Дел. Рабинович решил не развивать тему и перевел разговор в другое русло, потребовав от Стурла подробных инструкций о предстоящей друзьям работе. Естественно, сначала для себя и Ингвины. Гном с радостью согласился. К удивлению Сени, оказалось, что боги Асгарда устанавливают отнюдь не все законы девяти миров, которые, согласно преданию, и создали сами. По одному из этих законов, которые асы не в силах нарушить, вход в долину, где растет разрыв-трава, закрыт даже для них, во избежание получения очевидных преимуществ в предстоящем Рогнареке. Именно поэтому Стурлу и понадобилась помощь ментов. - Стоп, стоп, стоп! - остановил его рассказ Рабинович. - Как я понимаю, Ингвина тоже не имеет права войти в эту долину, поскольку принадлежит вашей вселенной. Как же она туда попадет? - А это уже ваша забота, эрл Робинсен, - хитро прищурился Стурл. - Все-таки мы работу оплачиваем. И оплачиваем хорошо. А уж это ваше личное дело, каким образом ее выполнить. Нам важен результат. - Это о какой плате он говорит? - удивленно поинтересовался Попов. - Сеня, ты опять взялся за свои торгашеские замашки? Ты когда-нибудь хоть что-то делаешь, не стараясь на этом заработать? - Андрюша, если бы ты у нас в ментовке зарплату невесть за что не получал, ты бы стал работать? - возмутился Рабинович и, не обращая внимания на попытки Попова возразить, закончил тему: - Здесь мы тоже, можно сказать, стоим на страже порядка. Причем не в отдельно взятом районе, а в целой вселенной. По-моему, любой труд должен вознаграждаться. Впрочем, если тебе не нужна твоя доля, можешь отказаться. Попов к альтруистам не принадлежал, поэтому отказываться от гонорара не собирался. Да и цеплялся он к Рабиновичу не от злобы или зависти, а большей частью просто по привычке. Вот и сейчас, пробормотав что-то невнятное себе под нос, Андрюша решил, что обязанность по подкалыванию Рабиновича выполнена и можно спокойно приниматься за обед, а Сеня продолжил расспросы Стурла. Гному, собственно говоря, добавить к сказанному было почти нечего. Какие опасности могут ждать Сеню с воительницей в запретной лощине, он не знал. Как не знал и того, кто такой Барлог. Единственное, что он знал про Глубинный Ужас, так это то, что, пытаясь спуститься в Нидльхейм, экспедиции брисингов постоянно натыкались на какое-то невообразимое чудовище и с позором бежали назад. - Да-а, веселая история, - хмыкнул Рабинович. - Ты там поосторожней, Ваня. - Не учи омоновца дубинкой махать, - широко усмехнулся Жомов. - Разберемся с этим монстром. - Кстати, насчет дубинки! - Сеню вдруг посетила неожиданная идея. - Ванек, помнишь, мы с гиппогрифом ничего сделать не могли? А что, если этот Барлог такой же тварью окажется? - Тогда хреново будет, - простодушно пожал плечами Жомов. - Но что-нибудь мы с Мурзиком придумаем. Да, псина? Меня только сюда не нужно впутывать! Сами головy в петлю суете, так хоть пса невинного пощадите! - Фу, Мурзик. Чего-то он сегодня гавкает весь День, - буркнул Рабинович, удивленно посмотрев на меня, а затем обернулся к Ивану: - А и придумывать ничего не нужно... Оказалось, что Сеня уже изобрел стрелковое оружие. Он напомнил Жомову, что случается, когда милицейская дубинка в этом мире соприкасается с металлом, а затем предложил простейшее оружие в борьбе с теми тварями, на которых нет брони. Нужно было просто бить дубинкой по металлическим шарам, как в лапте или бейсболе, а уж они потом, получив приличное ускорение, и сами разнесут все в пыль. Толчком для создания новой боевой технологии послужил недавний визит к Тьяццы и вышибание Жомовым огромных дверей при помощи медного таза. Правда, об этой части истории Рабинович тактично умолчал. - В общем, так, Стурл, - потребовал он от гнома. - Приготовь-ка каждому из нас по два десятка серебряных шаров размером с хорошее яблоко. - А почему именно серебряных? - с набитым ртом поинтересовался Попов. - Опять, еврей, мздоимствуешь? - Позволь тебе напомнить, боров, если ты уже с мясом собственный ум сожрал, что мы находимся в мире, живущем по магическим законам. - Рабинович испепеляюще посмотрел на Андрюшу. - А раз так, то здесь могут водиться твари, которых только серебром и убьешь. Ясно? - Да пожалуйста, - пожал плечами Попов. - Только мне это добро не суйте. Я его повсюду с собой таскать не намерен. У меня и так всякой дряни целый мешок. Последним пунктом на повестке дня импровизированного совещания был чудесный корабль Скидбланднир. Даже Попов, вдруг возгоревшийся, словно пионерский костер, желанием попробовать себя в качестве мага, крайне скептически отнесся к возможности изготовления такого судна. Конечно, своеобразная единица военно-морских сил Асгарда непременно пригодилась бы богам в борьбе с проклятыми фашистскими оккупантами в лице мирового змея Ермунгарда, но в этот раз гномы, похоже, переборщили! Об этом им и поведал Сеня Рабинович. Однако у идеи мистической посудины неожиданно нашелся приверженец в лице вундеркинда Горыныча. - Я думаю, здесь может быть использован принцип взаимосоприкосновения миров. Или так называемого пятого измерения, - задумчиво проговорил он. - Пожалуй, можно попытаться создать корабль, трансформативный в пределах нескольких параллельных вселенных, и сделать этот процесс полностью аморфным... - Что он сказал? - почему-то шепотом поинтересовался Стурл у Рабиновича. - Не обращай внимания, добрый гном, - усмехнулся Сеня. - Эта милая паранормальная птичка иногда заговаривается. - Я думаю, что мы с Андреем сможем попытаться сделать эту штуку, - не обращая внимания на издевку Рабиновича, продолжил Ахтармерз. - Только мне сначала нужно посмотреть ваши разработки, уважаемый Стурл. - Хорошо, я пришлю к вам братьев Ивальди, - кивнул головой карлик. - Они в технике лучше меня Разбираются. На том и порешили. Попов, радуясь тому, что его ть один день не будут тормошить и заставлять передвигать ногами во всевозможных направлениях сразу, умял целых четыре порции обеда. Причем если Ингвина отдала ему свою добровольно, поскольку наедаться перед возможной битвой было не в правилах воительниц, а Горыныч о своей позабыл, погрузившись в сложные физико-химико-магические вычисления, то у зазевавшегося Жомова и беспечного Рабиновича еду Андрюша попросту стащил и не заметил, как съел. За что тут же и получил свою порцию вежливых эпитетов. Впрочем, Рабинович буянил по поводу пропавшей еды не так сильно, как можно было бы предположить. В тот момент, когда обнаружилась пропажа съестных припасов, его больше заботило то, как протащить Ингвину в запретную долину. Сеня попытался узнать у гнома, как именно действует этот запрет, однако ничего кроме "туда просто нельзя!", от карлика не добился. В итоге Рабинович был вынужден перестать ломать голову и попытаться найти решение проблемы уже на месте. К тому времени, когда Попов умял последнюю порцию съестного, не успев стащить мясо только у меня, посыльный гном притащил в пещеру востребованные Рабиновичем серебряные шары. Видимо, словосочетание "хорошее яблоко" брисинги воспринимали совершенно не так, как остальные существа, поскольку каждый из серебряных шаров был на самом деле копией яблок. Причем таких мизерных, что в огромной лапе Жомова эти яблочки исчезали полностью. - Вы что, сэкономить на нас решили? - возмутился Сеня, увидев, насколько невеликим по размеру оказался его заказ. Стурл, вытаращив от изумления глаза, попытался что-то возразить, но ему этого сделать не дал Ваня Жомов. - Да какая тебе разница, Сеня? - поинтересовался он. - Размер не имеет значения. Главное, чтобы летали хорошо. Он подкинул одно из серебряных яблок вверх и слегка приложился по нему своей дубинкой, после чего стало ясно, что летают шарики лучше некуда! Серебряный сухофрукт от соприкосновения с "демократизатором" решил продемонстрировать, что он тоже птица. Причем бронебойная. Яблочко попало в какую-то металлическую вазу, как позже оказалось, сделанную из бесценного мифрила, расплющило ее в лепешку и, срикошетив, выбило из каменной стены целый рой крошки, засев там навеки. - Ты охренел, урод? - завопил Попов, на которого опустился основной слой каменной пыли, умудрившись даже забиться в открытый рот. - Тебе что тут, поле для гольфа? От Андрюшиного крика осыпалась еще часть стены, похоронив под собой нескольких вездесущих крыс, видимо, решивших, что они находятся на корабле во время обстрела эскадры противника, и собравшихся смыться подальше. Та каменная крошка, что заполонила собой стол, также поторопилась сняться с недавно насиженного места и нашла временный приют на Стурле, сидевшем напротив Попова. У остальных просто заложило уши, если не считать Горыныча, свалившегося со стола. - Воистину, эрл Жомовсен - Железный кулак! - восхищенно проговорила Ингвина, как только смогла прочистить уши. - Уж не знаю, сможет ли даже благородный Робинсен, Победитель етунов, повторить подобный удар. - Проще простого, - усмехнулся Рабинович и, несколько раз подкинув серебряный шар на ладони, убрал его в мешок. - Впрочем, разрушений на сегодня достаточно. А то я боюсь, что доброму Стурлу придется подыскивать себе новые палаты. - И тебе тоже. В реанимации, если только попробуешь что-нибудь отчудить, - сердито пообещал Попов. - Что вы за идиоты? Пожрать человеку спокойно не дадут. Сеня собрался что-то ответить, но в этот момент, перепуганные страшным грохотом и истошным ревом, в комнату ворвались вооруженные стражники брисин-гов, числом так около двух десятков. У Вани тут же сработал нормальный рефлекс омоновца, который всегда включается у него при виде несанкционированной демонстрации, вооруженной холодным оружием. Попросту говоря, Жомов собрался испытать второй шарик на этом сборище консервированных кротов, но Сеня вовремя поймал его за руку. - Ваня, мы не дома, - строго проговорил он, угадав, что творится на душе у друга. - А жаль, - вздохнул Жомов и спрятал шар в карман. Стурлу довольно быстро удалось успокоить перепуганную охрану, выпроводить ее из комнаты и вызвать внутрь уборщиков. Некоторое время, пока в покоях административной "шишки" подземных коридоров наводили порядок, все присутствующие молчали. Каждый думал о своем, и лишь Стурл мечтал поскорее убраться подальше от чужестранных головорезов. Наконец, когда уборка была закончена и драгоценную вазу утащили на переплавку, гном проговорил: - Ну, вы пока готовьтесь. Не буду вам мешать. - И опрометью выскочил в коридор. - Чего это с ним? - удивленно поинтересовался Жомов, глядя карлику вслед. - Он, Ваня, просто расстроился, что ты ему в голову не попал, съехидничал Попов. - Ну, так надо было попросить, а не бегать, - простовато ответил Жомов, а потом вдруг широко улыбнулся. - А ты, Андрюша, на закуску яблочко не хочешь? - Да пошел ты!.. - завопил в ответ Попов, отчего оставшиеся в живых крысы тут же отбросили копыта, а завершивший восхождение на Джомолунгму стола Го-рыныч вновь обрушился вниз. - Я отказываюсь работать в таких условиях! - обиженно завопил он и, увеличившись в размерах, заглянул прямо в глаза Андрюше. - К тому же, если это сред-нечастотное звуковое орудие не прекратит давать залпы по мирным жителям, то немедленно заявлю ноту протеста в ООН и Гаагский трибунал. Здесь вам не Косово, а вы не янки!.. - Фу! Зубы сначала почисти, - поморщился Попов и отодвинул башку Ахтармерза в сторону. - И ты, Брут?! - расстроился Горыныч и, мигом потеряв объем, спрятался под столом. Впрочем, просидел он в своем укрытии недолго, поскольку в комнату, вежливо постучавшись, приперлись два братца Ивальди, в фартуках и рукавицах, перепачканные с ног до головы сажей. Местные Кулибины, помноженные на Левшей и возведенные в степень Циолковских, притащили с собой какие-то свертки пергамента и разложили их на столе. - Вот проект Скидбланднира, - шмыгнув носом, пробасили они. - Вот только что-то не состыковывается у нас... - Ну, не будем вам мешать. Кроите, - милостиво разрешил Рабинович и поднялся со скамейки. - Пошли, что ли, добытчики? Подвиги нас уже заждались! Мурзик, за мной! Жомов с Ингвиной безропотно покинули насиженные места и собрались маленькой стайкой двинуться к выходу. Пришлось срочно прикинуться инвалидом, потерявшим слух в результате поповских вокальных упражнений, и никак не реагировать на команды. Однако Сеня не внял моим переживанием. Он пристегнул к ошейнику поводок и сунул тот в руки Жомова. Я попытался было упереться в мраморный пол всеми четырьмя лапами, но затем передумал (а что еще оставалось) и покорно поплелся вслед за Жомовым. За дверями экспедицию уже ждал переодевшийся в чистый балахон все того же синего цвета Стурл и несколько вооруженных секирами брисингов. Гном пояснил, что это почетный эскорт и проводники для новоявленных добытчиков волшебных ингредиентов. Стурл пояснил, что до конца жилой зоны этого уровня они поедут все вместе, а затем их дороги разделятся. Жомова ждет путь вниз через пограничную зону, населенную горными троллями, а Рабинович с Ингвиной отправятся к поверхности, где им придется преодолеть карстовые пещеры, населенные разрозненными бандами кочующих орков. - Та-ак, - угрожающе протянул Рабинович. - А почему об этом раньше не было говорено? - Ну, я не хотел вас излишне волновать, - пожал плечами Стурл. - К тому же наш спецназ прекрасно обучен борьбе с этими выродками падших брисингов. Поэтому на пути туда вам волноваться нечего. Отряды расчистят вам дорогу. - А обратно? - Казалось, Сеня сейчас переймет мои повадки и с удовольствием вцепится излишне заботливому гному в горло. - Обратно кто нас поведет? - Стыдитесь, благородный Робинсен, - презрительно фыркнула воительница. Если бы на ее месте был Попов, то он тут же заработал бы смачную оплеуху. - Вам ли, Победителю етунов, печалиться о десятке-дру-гом вшивых орков? - Действительно, что мне печалиться, когда рядом такая суперменша, зло пробормотал Сеня себе под нос. - Ладно. Поехали. Почетный эскорт проводил друзей до двух огромных дрезин, забитых по самые бортики закованной в железо ордой гномов. Как оказалось, это и были обещанные отряды спецназа, призванные обеспечить добытчикам увеселительную прогулку до конечных остановок их маршрутов. Третья дрезина, занимавшая поул-позишен этого гандикапа, была пуста, и на нее взгромоздились путешественники вместе со Стурлом. В таком порядке они и добрались до границ жилой зоны. - Ну а теперь мы расстанемся, - торжественно проговорил Стурл, пихая в руки Рабиновича портреты разрыв-травы и карту пути к долине. - Желаю вам легкого пути и осуществления всех замыслов. - Да пошел ты! - буркнул Рабинович и посмотрел на Жомова. - Пса мне береги! - А затем обернулся к томьему спецназу: - Вперед, орлы! Вас ждет величие... Наши шаги гулко отдавались под сводами подземелья. Точнее, грохотали башмаки Жомова, но и я, как ни старался спрятать когти, все равно противно цокал ими по шершавому камню. Не разбираюсь, какой он был породы, но стачивал когти этот дурацкий кирпич не хуже, чем точильный камень. Вот уж когда я позавидовал тому самому мопсу в башмаках, о котором вам уже рассказывал! Бренчащий жестью отряд маринованного спецназа гномов отстал от нас примерно двадцать минут назад. Хотя, кот его знает, как это ненормальное время ведет себя в пещерах. Сколько ни ломай голову, никогда не угадаешь, минута прошла или час, когда вокруг ничего не происходит и ничего не меняется. Одни и те же стены, один и тот же звук шагов и надоедливое эхо, пытающееся нас клонировать, едва мы оказывались в чуть более широкой пещере, чем двухметровый коридор. Наше путешествие до границ Свартальхейма прошло на удивление спокойно. Сначала мы добрались на дрезине до таких же медных ворот, какие отделяли страну брисингов от Митгарда. Потом, провожаемые траурными взглядами пограничной стражи, вместе с двумя десятками гномов, выстроившихся клином в авангарде, направились дальше. Через пограничную зону в сторону владений Хель. При этом гномы постоянно клацали зубами, едва ли не громче лязга собственных железных башмаков, при одной мысли о том, что сейчас откуда-нибудь на нас свалится шайка пещерных троллей. Кстати, тролли на нашем пути так и не появились, и я без единого вздоха сожаления простился с возможностью увидеть этих лохматых монстров. Жаль, что на время. Поскольку, по закону Мэрфи, если неприятность может случиться, она случится непременно. И тролль появится именно тогда, когда рядом не окажется ни одного брисинга. Впрочем, вы не подумайте, что я испугался каких-то лохматых идиотов, превращавшихся в камень на дневном свету. Во-первых, потому что я и не таких чудищ видал. Во-вторых, со мной Ваня Жомов с "демократизатором". А в-третьих, разбираться с троллями придется именно ему. И единственное, чем я смогу помочь в этом случае, так это не попасть под залп серебряных яблок. Ну а уж с ролью главного нюхача и слухача экспедиции я преспокойно справлялся. Впрочем, о троллях пока думать было еще рано. Командир отряда, расставаясь с нами, твердо обещал, что никаких троллей до самого Барлога не будет. А ведь кроме Глубинного Ужаса гномов нас ждала еще и Хель. То есть по наши души образовалась уже солидная очередь, и опоздавшим на обед троллям вряд ли стоило на что-нибудь рассчитывать. Именно поэтому мы бодро и весело шагали вперед, радуясь тому, как ловко обдурили этих идиотов. Ха-ха!.. Мне тоже не смешно. Да и вообще, похоже, единственным радостным существом на много километров вокруг был Ваня Жомов. Идет себе спокойно, тащит в карманах бушлата боезапас шаров, на спине волочет охапку факелов и маленькую котомку с провизией и при этом успевает еще песенку фальшиво насвистывать. Глядя на него, мне иногДа спросить хочется: он просто тормоз, или еще ничего на свете не придумали такого, что могло бы его надолго чз колеи выбить? Тут его Барлог с колуном и тролли с носилками ждут, а ему весело, будто на дежурстве возле борделя. Уж не знаю, как там Барлог - скорее всего тот же Жомов с дубинкой, только заблудившийся, - но вот Хель крутая, даже несмотря на то что считается в определенных кругах самкой. Назвать ее женщиной язык не повернется, судя по тому, что рассказывал Андрюша Попов. Вы когда-нибудь видели полностью лысого пса?.. Нет? И я тоже. Но, согласитесь, зрелище ужасающее. Так вот, по словам нашего знатока скандинавских древностей, Хель - это то же самое, что Паша, только страшнее... Гав, ты! Опять реклама вспомнилась. К чему бы это? В общем, Хель представляет собой жуткую бесформенную старуху, к тому же красно-синей расцветки. Причем это ее естественные цвета, а не грим болельщицы перед матчем ЦСКА - "Спартак". Уж не знаю, как такого эффекта добились местные косметологи - наполовину проварили, наполовину заморозили старуху, что ли? однако вряд ли это сделало бабку красивее. Мало того что и сама Хель - живой экспонат музея мадам Тюссо, так еще и подручные у нее дай бог каждому, не дай бог никому. Одна только служанка по кличке Вялость чего стоит, а уж об остальных и говорить нечего! Вы только послушайте, как там некоторые вещи называются. Например, главное блюдо на пиру зовется Голодом. Ложка - Истощением, а постель - Одром Болезни. В общем, не Хель, а мазохистка. А представьте, каково было бы Андрюше Попову, доводись ему погостить в этом царстве?! Наверное, он именно поэтому и был рад, что остался в пещерах Стурла чертежи изучать. В общем, общение с Хелью не обещало быть приятным, даже если не учитывать ее зловредный нрав, заработанный во время передела собственности между скандинавскими группировками богов. Я вам уже говорил, что банда Одина отхватила себе самые лакомые кусочки. Так вот, Хель претендовала на один из них - Гимле. Что-то вроде курортной Калифорнии для здешних мертвых, где процветает игорный бизнес и все прочее. Но зря Хель точила зубы на такое доходное местечко и истекала слюной! Боевики Одина под предводительством Тора пинками спровадили ее оттуда и в качестве издевки оставили для кормежки нищенский квартал, где жили только одни злодеи, клятвопреступники, обманщики, убийцы и прочая шушера, к тому же еще отравленный ядовитыми испарениями. В общем, Хель имела зуб на всю шайку Одина и во время Рогнарек, естественно, выступила бы на стороне антиасовского альянса. Именно поэтому меня больше всего заботило то, как бы старуха не прознала, для чего нам ее эликсир понадобился. Унюхай старая сине-красная фанатка ЦСКА, что мы намереваемся перемазать им оружие асов, она ни в жизнь нас из Нидльхейма не выпустит. Убить не убьет, чтобы мы, не дай бог, к Одину не попали, а вот в какую-нибудь тюрягу упрячет запросто. И превратимся мы из блюстителей порядка в самых банальных заключенных. Впрочем, подобные проблемы заботили, похоже, только меня. Ваня плюхал рядом со мной, продолжая блаженно улыбаться, как гаишник при виде жезла. Удивительный человек! Как-то раз я видел такую сценку: стоит Ваня Жомов перед начальником отдела и блаженно улыбается. Подполковник на него орет, слюной, бедняга, исходит, как кабан перед корытом, а Ване по фигу. Ну, весело отчего-то парню. Начальник участка Жомову выговор влепляет - никаких изменений на физиономии. Подполковник ему дежурство внеочередное прописывает - та же блаженная улыбка. Переносит отпуск на зиму - никакой реакции. Несчастный "подпол" даже премии пригрозил его лишить, а Ваня по-прежнему счастлив. В итоге начальник участка сдался и, махнув на все рукой, сбежал с работы. В ближайший кабак, нервы лечить. А Ваню даже и это не задело! И знаете, почему этот здоровый амбал улыбался?.. Да просто с утра в тире лучше всех отстрелял. Вот так-то! А вы говорите, что оптимисты вымерли... Вот так мы и дошли до конца тоннеля: я - раздумывая о превратностях жизни, а Жомов - насвистывая так ужасно фальшиво, что мне, честное слово, не раз хотелось его покусать. Неожиданно узкий коридор кончился, и мы оказались перед длинным каменным моcтом без перил, пересекавшим глубочайшую пропасть. Ваня попробовал узнать, насколько она глубока, и бросил вниз увесистый булыжник. Однако сколько ни прислушивался, звука удара так и не услышал. Мне-то что?! Я уверенно пошел вперед по мостику шириной едва ли больше полуметра, а вот Жомов замешкался. Не думаю, что он чего-то испугался. Скорее всего просчитывал возможности боевых действий на ограниченном пространстве. Однако стоять на пронизывающем, холодном ветру, который взялся невесть откуда, мне почему-то не понравилось. И я коротко гавкнул, призывая Жомова. Ваня пожал плечами и ступил на мост. Но не успели мы пройти и половину дороги над пропастью, как все окрестное пространство огласил дикий вой. Я невольно ощерился, а Жомов застыл, схватив дубинку на изготовку. - Я ужас, летящий на крыльях ночи. Я жвачка, прилипшая к подошве вашего ботинка. Я бутылка водки, разбитая о вашу голову, - прерывая вой, раздался с противоположного конца пропасти истеричный крик, сменившийся невнятным бормотанием. - Так, по-моему, это не совсем то. А, вот! - И Барлог заорал снова: - Трепещите, смертные, ибо Ужас Глубин приближается к вам. Никто не смеет нарушать мой покой, ибо цена за это - смерть! Причем позорная. - Ага, сейчас, - согласился с Барлогом Жомов и запустил по направлению голоса одно из своих серебряных яблок. В этот раз Ваня постарался. Если в загоне у Стурла он лишь погладил дубинкой серебряный шарик, то теперь приложился к нему как следует. Яблочко, насвистывая мотив одноименной матросской песни, помчалось вперед, в темноту, готовясь снести все на своем пути. Мы с Жомовым застыли, ожидая результатов выстрела, и они нас порадовали. Шар, выпушенный верной омоновской рукой, с диким грохотом врезался в каменную стену где-то на том конце пропасти и, судя по звукам, вызвал настоящий камнепад. Эхо от удара шара о стену еще не утихло, а у Жомова в руках уже был новый. Полностью готовый к запуску. Однако отправить ero в полет он не успел. С той стороны пропасти, куда Ваня целился, раздался плаксивый голос: - Эй, чего вы кидаетесь? Так нечестно. Я же в вас не кидался! - Ну, конечно! - фыркнул Жомов. - Сейчас мы тут все бросим и на тебя орать начнем. Ну-ка выходи с поднятыми руками. Из темноты послышались шаркающие шаги. Жомов терпеливо ждал, подбрасывая на руке серебряный шарик, и вот нам навстречу в черном плаще с кровавым подбоем вышел прокуратор Иудеи... Ох, извините, оговорился! Вышел худощавый мужичонка, примерно полутора метров роста, сжимавший в руке жестяной рупор. Жомов презрительно посмотрел на него. - Та-ак, гражданин Глубинный Ужас, ну-ка предъявите документики, потребовал омоновец. - По какому праву устраиваем пробки в местах движения общественного транспорта и блокируем пешеходные переходы? Неприятностей на собственную задницу не хватает? - Вы меня арестовывать будете? - почему-то обрадованно поинтересовался Барлог. - Нет, польку с тобой плясать начну! - рявкнул на него Жомов. - Последний раз спрашиваю, какого хрена весь Свартальхейм перепугал? - Да я-то тут при чем? - попытался оправдаться мужик. - Это все она, Хель. У всех нормальных правителей царства мертвых стражи были. У Аида, например, Цербер, у Кощея - Баба-яга. Один Один для Нидльхейма и Берега Мертвых сторожа не придумал. Вот и решила Хель сама себе сторожа назначить. А я что? Мое дело служивое. Поставили на КПП, чтобы посторонних не пущать, я и не пущаю. - Развелось вас, вневедомственных охранников! Плюнуть некуда, - буркнул Жомов и посмотрел на Барлога. - В общем, так, мне по фигу, как ты перед своим начальством отчитываться будешь, но я с псом иду дальше. Вопросы есть? - Йес, сэр! Так точно, сэр! Разрешите изложить, сэр? - рявкнул мужик, вытягиваясь по стойке "смирно". - Может, вы меня арестуете и к Хели под конвоем приведете? Как захваченного с боем заложника? А я вам до Нидльхейма краткий путь покажу. Жомов согласился. И нужно сказать, не зря. По дороге к этой сине-красной мымре попадалось столько ответвлений тоннелей, что мы с Ваней могли бы проблуждать там целых пару сотен лет. Тем более что я даже и представить себе не мог, чем здешний ад пахнет. Представляете, аммиаком! А это, по-моему, похуже, чем запах паленой кошки. Пейзажик вокруг был препоганенький. Как я заметил, из пещер мы не выходили, однако каким-то образом оказались на свежем воздухе. То есть в атмосфере, пропитанной запахом аммиака даже круче, чем на проходной иного химзавода. Вокруг валялись кучи мусора, среди которых ползали местные ободранные бомжи. Вдали виднелась исходящая каким-то желтым паром неширокая речка, на берегу которой стояло что-то странное, напоминавшее внешним видом стадион "Лужники", но только после атомного взрыва. Именно на эти бесформенные руины и показал Барлог. - Замок Хели, - коротко представил он строение. - Нам туда. Только не думайте, что вас там встретят с оркестром. Спасибо, не нужно! Судя по внешнему виду местах жителей, упорно перекладывавших кучи мусора с места на место, оркестрик здесь должен состоять из палых пианистов, безгубых трубачей и безруких барабанщиков. А если солировать возмется сама Хель, то нам такая симфония и даром не нужна. Не то что при почетной встрече. По пути в замок владычицы Нидльхейма нас совершенно никто не беспокоил. И дело, конечно, не только в черно-красном плаще Барлога, каковой являлся здешним символом власти, айв Ване Жомове. Население этой страны в основном составляли всяческие преступные элементы, а на них, я уже успел в этом убедиться, во все времена и в каждом из миров форма омоновца действует как ладан на черта или как пинок на кота. Поэтому при нашем приближении бомжи бросали свои бесплодные поиски и разбегались в разные стороны. Впрочем, лично Ване все это было абсолютно до лампочки. Он осторожно шел узкой тропинкой среди куч мусора и грязных луж, тщательно стараясь не измазать форменные берцы. В этот раз я шел последним. И потому, что вынюхивать кроме аммиака вокруг нечего было, и потому, что по следам Жомова было чище идти. Такой вот узкой цепочкой мы и добрались до жилища Хели, и Ваня, не мудрствуя лукаво, саданул кулаком в дверь. Дескать, тук-тук, ваша мама пришла, ордер на обыск принесла. От его удара ветхое строение зашаталось, приготавливаясь обрушиться нам на головы, но почему-то передумало. И вместо него на нас обрушился поток отборной ругани из-за дверей. Несколько мгновений даже Жомов, прилично натасканный в таком лексиконе, удивленно слушал тираду, а потом поинтересовался: - Ну и кому там в ухо хочется? Видимо, этот невинный вопрос для матерщинника оказался настоящим откровением Иоанна Богослова. Злословящий варвар до сего момента даже представить не мог, что кто-нибудь из окрестных обитателей сможет предложить ему такой сервис. Поэтому и заткнулся, пытаясь понять, не из Асгарда ли кто-нибудь с инспекцией пожаловал. Или, не дай бог, утгардские етуны с дружественным визитом забрели. Вышло еще хуже. За дверью стоял Ваня Жомов. Причем отнюдь не расположенный к общению на брудершафт. Едва долговязый матерщинник высунулся за дверь, как Ваня тут же схватил его за длинный, как у породистой таксы, шнобель. - Гляди-ка что?! - восхитился Жомов, осматривая содержимое своей пригоршни. - Оказывается, тут у Сени то ли конкурент, то ли родственник появился. Мужик, в какой лавке такие носы продаются? - Отбусдите! Бде же больдо! - завопил несчастный абориген, которого Ваня старательно тянул за нос вверх. - А матом ругаться на представителя органов власти не больно? - ласково поинтересовался Ваня, полностью прекращая бедолаге доступ крови в нюхательный орган. Может быть, для людей нос - бесполезный, но обязательный нарост на лице, но для нас, псов, это жизненно важный орган. Именно поэтому я хоть и не испытывал симпатии к дворецкому Хели, но зрелища такого садизма вынести не мог. Пришлось стыдливо отвернуться и ждать, когда Жомов перестанет учить бе-Долагу культурным оборотам речи. Уж не знаю, сколь бы продолжались эти уроки, если бы в глубине коРявого дворца не послышались тяжелые шаги, и пред каши светлые очи не предстала сама красно-синяя Хель. Жуткое зрелище, нужно сказать! Длиннющая сухая старуха с рожей, похожей на маску Фредди Крюгера на Хеллоуин. - Bay! Кого я вижу?! - язвительно-вкрадчиво проворковала она. - Никак Барлог привел гостей из Свартальхейма. И скажи мне на милость, кто разрешил отлучаться с поста? - А ты на мужика-то не наезжай, - вступился за экс-дежурного Жомов. - Мы его в плен захватили и сюда нас вести заставили. Еще вопросы есть? - Вот и работай в таких условиях, - обреченно буркнула старуха. - Кое у кого целый Хеймдалль на Золотой Челке мост охраняет, да и Тор на подхвате с братвой. А у меня шляются через царство все, кому не лень, а среди подданных и вовсе одни отбросы. Все, Барлог. Зашлю тебя из Нидльхейма на Берег Мертвых. Будешь подножным кормом для змея Ермунгарда. - У нас свой драконы имеются, а я тебе уже сказал, чтобы на мужика не наезжала, - вновь встал в позу Жомов. И с чего это он вдруг сегодня такой сердечный? Родственную душу, что ли, встретил в лице местного дежурного по КПП? - Барлог - мой пленник. А хочешь им распоряжаться, плати выкуп. Вон оно что! Сенины уроки не прошли даром. Я удивленно посмотрел на Ваню. Раньше он особыми тактическими изысками не отличался. Насколько мне помнится, жомовские правила всегда были предельно просты: "Дают - бери, а не дают - забирай!" А вот теперь наш доблестный омоновец решил схитрить. Однако Барлог вцепился ему в рукав. - Эй-эй-эй! - завопил несчастный охранник. - Не отдавай меня назад, благородный господин. Она мне уже на триста лет зарплату задерживает и новую форму давно не выдавала. - Это не по моей части, - развел руками Иван. - Нарушения трудового кодекса не входят в юрисдикцию ОМОНа. Так что по поводу своей зарплаты обращайся к адвокатам. - И вновь повернулся к Хели: - Так ты будешь за него платить выкуп? - Да плевать мне на этого придурка! - завопила Хель, на самом деле плюнув в сторону Барлога. Тот ловко увернулся, а вот дворецкому, окрасившему при помощи Жомова нос в национальные цвета Нидльхейма, плевок пришелся точно в центр лба. То ли слюни у Хели были ядовитые, то ли просто оплевывание было здесь самым большим оскорблением, но длинноносый дворецкий, закрыв лицо руками, убежал из зала с невообразимо диким криком. - Забирай этого Барлога себе. У меня еще десяток таких же есть, - не обратив внимания на вой дворецкого, произнесла хозяйка замка. - Только знай, что этот идиот - вор, убийца и мародер. - А мне с ним не детей крестить, - отмахнулся Жомов. - Как и с тобой. Я тут долго рассусоливаться не намерен. Вещица мне одна нужна, и ты мне ее отдашь. - Вот как? - Старуха собралась плюнуть и в Ваню, но благоразумно удержалась: кто знает, может, он переодетый Один в резиновой маске? - И что же ты от меня хочешь, презренный смертный? - Тоже мне бессмертная нашлась. Задолбали все своей простотой, возмутился Жомов, которого и залах аммиака, и рожа Хели уже начали изрядно раздражать. - Ты базары фильтруй, когда с представителем oРганов разговариваешь. - Старуха хитро прищурилась и так засветилась, что легко было угадать ее мысли: "Точно, или Один, или Тор!" И я подумал, что теперь не видать нам эликсира, как своих ушей. А Жомов, не обращая ни на что внимания, продолжил: - В общем, так, карга, сейчас быстро метнешься и притаранишь сюда бутылочку своего эликсира. Жду ровно три минуты. Потом начинаю буянить. - Всего лишь? - удивилась Хель. - А ящик помидоров по пятьдесят копеек за килограмм под Новый год не хочешь? - Нет, - культурно отказался Жомов. - С помидорами я дома разберусь. А тебе уже сказано, тащи эликсир! - Да пошел ты Ермунгарда за хвост дергать, - посоветовала старуха и отвернулась. Это была ее ошибка. Нет, Ваня, конечно, хорошо воспитанный омоновец, он женщин обычно дубинками не бьет. Вот и в этот раз он просто подбросил на руке серебряный шарик и, видимо, представив морду Хели, залепил по нему "демократизатором". Шар, естественно, команду понял и помчался вперед. В этот раз без песни, но ведь и мы были не в пещере! Поэтому серебряное яблочко просто тихо пролетело мимо старухи, ласково свистнув ей в ухо, и впечаталось в стену замка, разрушив ее ровно наполовину прямо у хозяйки перед носом. Хель опешила и обернулась к Жомову. - Я же предупреждал, что буянить буду, - извинился Ваня и запустил второй шар. На этот раз в крышу, и старуху наполовину засыпало обломками. - Если хочешь, могу продолжить. - Нет, спасибо. Хватит, - удивленно хмыкнула Хель, выбираясь из кучи мусора. - Еще сюрпризы есть? - Ну, могу, конечно, Мурзика на тебя натравить, - пожал плечами омоновец. Нет уж, спасибо! Я, конечно, люблю кости, но не ископаемые. Даже в Палеонтологический музей меня Сеня брать не боится, поскольку знает - я динозавров не кусаю. И я не собирался пробовать на вкус ни красную, ни синюю ногу старухи. Поэтому, сделав вид, что нашел в углу что-то интересное, я отошел подальше от Ивана и Хели. А старуха усмехнулась. - Что же, с твоим диковинным волком... - сама ты волк, корова! - ...я связываться не собираюсь и готова тебе эликсир отдать. Но есть одно условие. Чтобы получить мой эликсир, нужно выдержать три испытания... Я поначалу удивился, отчего это Хель так легко согласилась отдать Жомову колдовскую жидкость, но, послушав ее, призадумался. Это только на первый взгляд ее испытания - спринтерский забег на сто метров без барьеров, скоростное поглощение пищи и осушение емкостей с алкоголем - казались довольно простыми. Однако я был абсолютно уверен, что тут кроется какой-то подвох. И первый раскрылся довольно быстро. Оказывается, участвовать в соревнованиях непременно должны три человека. Такова традиция! Жомов на секунду призадумался, а потом развел руками. - Я тебе предлагаю компромисс, - вспомнив умное слово, проговорил он. - Хрен с ними, с твоими испытаниями. Я согласен. Но!.. Я не разрушаю до основаиия твою халупу, а ты позволишь участвовать в забеге ей собаке. - Что же, это, конечно, против правил, - великодушно улыбнулась Хель. - Но пусть бежит пес, если у тебя лучшей кандидатуры нет. А кто будет есть и пить? - Можно я? Можно я?! - завопил Барлог, как первоклассник на уроке. - Давайте я и поем, и попью. А то она меня уже сто сорок лет голодом морит. - Да без проблем, - усмехнулся Ваня и повернулся к Хели. - Жрать будет он, а пить стану я. На этом и порешили. Я, конечно, понимал, что мало на свете найдется людей, способных выпить больше омоновца, да и я бегаю неплохо - пару раз на полдороге дежурную машину догонял, когда меня пьяный Рабинович на задание брать забывал, - но вот насчет Барлога я беспокоился. Конечно, после полутора сотен лет голодовки сожрать можно много, но не при его же комплекции?! Дай бог, если в брюхо этого доходяги пару пельменей влезет. О курице-гриль я уж вообще не говорю! В общем, не доверял я Барлогу, хоть и голодному. Хотя, поскольку для получения вожделенного эликсира нам нужно было выиграть хоть одно соревнование из трех, особого значения возможному поражению бывшего стражника я не придавал. В конце концов, есть еще и мы с Жомовым. А между тем в полуразрушенный зал начали собираться болельщики. Естественно, все одетые в цвета хозяйки стадиона. Оглядев эту толпу, я несколько приуныл и впервые пожалел, что мы не взяли с собой Андрюшу Попова. При такой поддержке, какую тут собирались устроить членам команды Хели, нам будет довольно трудно выиграть. А вот если бы Попов во весь голос начал скандировать что-нибудь, например: "Жомов - чемпион!" - красно-синих не только бы слыш' но не стало, но и увидели бы мы их вряд ли, поскольку Андрюшиным криком их попросту в пролом стены выдуло бы. Перед тем как начать соревнования, старуха Хель вытащила под гром аплодисментов медный графин с какой-то жутко вонючей жидкостью и поставила его на постамент. Судя по всему, это и был нужный нам эликсир. Ну а в случае проигрыша мы с Жомовым должны были убраться восвояси с пустыми лапами. В чем я очень сомневался! Первым туром соревнований решили устроить забег на сто метров, но изголодавшийся Барлог такую истерику закатил, брызгая слюной (что за манеры в Нидльхейме?!) в разные стороны, что Хели пришлось уступить. Впрочем, судя по ее довольной морде, старухе было безразлично, с чего начинать. Она была абсолютно уверена в победе. Поверьте, ничуть не жаль будет ее разочаровывать! Пока объявляли участника команды Нидльхейма, а им оказался некий толстопузый субъект по имени Логи, в центр зала вытащили трехметровое деревянное корыто, наполненное горой поджаренного мяса. Честное слово, я хоть и не чревоугодник, но при виде такого богатства слюни до груди распустил. Пришлось стыдливо отвернуться и вытирать их лапой. А Барлог даже не скрывал вожделения. Он так рвался к корыту, что Жомову пришлось сгрести его в охапку и выпустить из рук только по сигналу к началу соревнования. Мы однажды с Рабиновичем присутствовали при вскрытии спасателями МЧС одной квартирки, где по лодозрению соседей уже несколько дней находился руп. Никакого трупа там не оказалось. Зато вместо него нашелся изголодавшийся бультерьер. Оказалось, что хозяин уехал в гости к другу на дачу, оставив пса дома, забухал там и про собаку забыл. А вонь, что соседи приняли за трупный запах, была всего лишь ароматом отходов жизнедеятельности этого клыкастого метиса. Так вот, изголодавшийся бультерьер едва не сожрал первого же спасателя, открывшего дверь. Пришлось пса замуровать обратно и войти в дом только после того, как ему с балкона швырнули солидный кусок мяса размером с табуретку, начиненный по уши снотворным. Я лично был в шоке, когда видел, как бультерьер проглотил этот кусок одним махом. Но при таком зрелище, которое устроили Барлог с Логи, мне присутствовать никогда в жизни не приходилось. По сравнению с ними обжорство Попова выглядело, как утренний легкий бриз против разгула урагана. Трещали кости, хрустели зубы, и мясо с блюда исчезало с такой быстротой, что я глазом не успел моргнуть, как два едока встретились ровно на середине корыта. Одна беда - после Логи не только костей, но и самого корыта не осталось. - В первом туре победа присуждается команде Нидльхейма! - под громкий рев болельщиков провозгласила Хель, а Жомов коротко выругался. Ну, очень коротко. Слов эдак в триста! Следующим номером программы был мой забег. Не скажу, что я раньше участвовал в подобных соревнованиях, но на стадионах мне бывать приходилось. Как и бегать там вдогонку за особо рьяными фанатами, выбиравшимися со своих секторов на беговую дорожку. В общем, мандража, как это принято называть у спортсменов, я не испытывал. Тем более и соперник мне достался явно слабоватый - совсем юношеского возраста парнишка по имени Хуги. Как ни старалась Хель, но набрать в своем свинарнике сто метров длины не удалось. Пришлось ограничится пятьюдесятью. Но, как водится у этих странных скандинавов, бежать нужно было туда и обратно. Победа засчитывалась только после того, как первый из бегунов вернется за линию старта. А выигрыш тура определялся по результатам трех забегов. Представляете, как сходил с ума Жомов, пытаясь мне все это объяснить на пальцах?! В своей победе я был абсолютно уверен, поэтому и позволил себе поиздеваться над омоновцем, сделав абсолютно тупую рожу в ответ на все его разъяснения. Впрочем, вволю покуражиться мне не удалось, поскольку Хель потребовала поставить бегунов на старт. После сигнала я легко рванулся вперед, надеясь обогнать мальчишку с первых метров, но увидел перед собой только его пятки. Я поднажал, и пятки поднажали тоже. Этот тощий юнец убегал от меня так, будто увидел привидение. Я решил ему на самом деле показать, что значит испугаться, и рыкнул пару раз вдогонку, надеясь, что Хуги собьется с шага. Не тут-то было! Он припустил только еще сильнее и пришел к финишу, обогнав меня по крайней мере метров на десять. Жомов приуныл, я тоже расстроился. А Хуги стоял рядом и тянул пасть в радостной улыбке, будто ему туда Целую коробку "чупа-чупс" запихали! Пришлось прикрикнуть на него слегка, чтобы установить моральное состояние противника на нужный мне уровень, однако эффекта мой рык возымел столько же, сколько крик лавиана на переполненный трамвай. Разве что покинуть вагончик не предложили. Первая половина следующего забега прошла точно по тому же сценарию: Хуги мчался впереди, а я безнадежно отставал. Жомов меня поддерживал яростными криками, но если его голос и было кому-нибудь слышно в реве болельщиков нидльхеймской команды, то только ему самому. Я попытался понять, как этому юнцу удается так резво бегать, но ничего в голову не приходило, а спринтер уносился все дальше и дальше. В итоге второй забег я проиграл с разрывом в двадцать метров, а в третьем едва успел пробежать пятьдесят, как мой соперник уже оказался на финише. И скажите мне, как после такого удержаться и не облаять его последними собачьими матерными словами? - Поскольку наши самоуверенные гости оказались не столь сильны, чтобы оказать серьезное сопротивление в соревнованиях, - произнесла Хель под общий гогот болельщиков, - я собираюсь немного облегчить для них условия конкурса. То есть соперничать в питье с благородным Жомовсеном никто не будет. Просто ему нужно будет осушить рог, который я ему поднесу. Чтобы победить, ему нужно будет выпить жидкость, оторвавшись от рога не более одного раза. Жомов удивленно фыркнул. Он, конечно, представлял, какие большие рога могут быть у здешних животных, но не с железнодорожную же цистерну величиной! Я тоже успокоился, а оказалось, что напрасно. Хель вытащила из-за трона какую-то странную трубу, отдаленно напоминавшую канализационную, и протянула ее Ване. Жомов, с трудом удержав рог в руках, удивленно хмыкнул и попробовал оторвать его конец от пола. К моему удивлению, из этого ничего не вышло. Поэтому и пришлось Ване не вливать в себя жидкость, а высасывать ее. Однако, привыкший к различным способам пьянки, Жомов нашел выход и из такого затруднительного положения. Он опустил свою пятую опорную точку прямо на давно не мытый пол и принялся вливать в себя содержимое рога. Он выпил, наверное, никак не меньше ведра, а вода из небольшого рога все текла и текла. Жомов оторвался, перевел дух и попробовал еще раз. Но снова не выпил и половины странной рюмки. - Ну нет, я вам не сливная яма! - отшвырнув в сторону рог, поднялся с пола разгневанный Жомов. - Хрен ее знает, что вы за хитрость придумали с этим пойлом, но так соревноваться я не собираюсь. Давай-ка я лучше подниму что-нибудь или стукну кому-нибудь пару раз между рогов. Вот это турнир получится. А воду пусть слоны пьют. - Ну, как скажешь, - презрительно усмехнулась Хель. - Дам тебе еще шанс, поскольку интересно посмотреть за твоим обломом. У меня тут есть кошка, с которой вместо гири дворцовая стража тренируется. Не хочешь попробовать ее поднять? - Кошку? - иронично поинтересовался Ваня, а потом, видимо, вспомнив о предыдущем поражении, добавил: - Ладно, давай. Если только она не больше носорога. Кошка оказалась действительно довольно крупной, однако до носорога ей было далеко. Серая кошара какой-то дурацкой вихляющей походкой пьяной манекенщицы вышла на середину зала и остановилась, гляДя на меня. Я уже говорил, что не отношусь к горячим любителям кошек, но и закатывать истерики, будто тупоголовая дворняга, при их виде не собирался. Однако oт этого представителя семейства мышеловов так сильно воняло рыбой, йодом и какой-то плесенью, что я не мог не оскалиться на скотину. Впрочем, мое рычание не возымело никакого эффекта. Кошка только лишь отвела в сторону глаза и пару раз разинула пасть, будто селедка под шубой. Ваня Жомов, презрительно усмехнувшись, подошел к котейке и попытался поднять ее с пола левой рукой. Действительно, чего тут напрягаться? В кошке от силы килограммов семь! Однако перекормленная зверина, вместо того чтобы взлететь вверх, как пушинка, осталась стоять на полу. Я просто выпучил глаза, как самолет при виде стоп-сигнала. Того, чтобы Жомов не мог поднять какую-то облезлую кошку, просто быть не могло. Но это происходило прямо на моих глазах. А им я верить привык. Между тем среди болельщиков раздались первые робкие смешки, которые переросли в хохот, когда Ваня и правой рукой не смог оторвать кошку от пола. Жомов тихо зверел. Мне показалось, что если бы сейчас на него наехал "КамАЗ" с тротилом, то неизвестно еще, от чего произошел бы взрыв. От детонации взрывчатки, или от Ваниного состояния души. Жомов поднапрягся и вцепился в кошку двумя руками. Я угрожающе зарычал, надеясь хоть чуть-чуть перепугать проклятую древолазку, но той было на меня плевать. Она как стояла на полу, так и осталась недвижимой. Только лапу одну едва приподняла. Тут Жомов и сдался. Однако вопреки ожидаемым мною ликующим возгласам болельщиков в замке наступила гробовая тишина. Хель посмотрела на Жомова как-то испуганно, словно не веря своим глазам или пытаясь вспомнить, где раньше видела этого человека. А нигде! Но у тебя есть еще шанс попасть к нам в участок в качестве незаконного организатора азартных игр! А Жомов посмотрел на старуху. - Слушай, достала ты меня уже со своей простотой, - проговорил он. - Если ты кошку к полу автогеном приварила, это еще не значит, что я домкратом должен работать. Короче, кончай свои приколы. Или ты даешь мне честное состязание, или я сейчас разнесу тут все на куски. - Ладно-ладно, - в театральном испуге подняла руки вверх Хель. - Вижу я, какой ты силач. Впрочем, вам, смертным, нечего тягаться с моей стражей. Будет тебе последний шанс выиграть эликсир, раз уж ты такой настойчивый. Только в этот раз терроризировать тебя я не буду. Будешь бороться... - Вот это другое дело, - довольно ухмыляясь, перебил ее Жомов. - ...с моей нянькой Элли, - закончила Хель. - Посмотрим, сможешь ли ты положить на лопатки старуху. Я офонарел. Сначала местный Робин Бобин, съедающий не только корову целиком, но и стойло, в котором ее держали, затем какой-то доходяга, сумевший обогнать меня, чемпиона собачьего питомника на спринтерских дистанциях. Потом бездонный рог, неподъемная кошка и вот теперь - старуха, член сборной Нидльхейма по самбо. Что-то тут было не так. Вот только, что именно, я понять никак не мог. Эх, Сеню бы моего сюда! А Жомов принялся бороться со скрюченной хуже кочерги бабулькой, вышедшей на середину зала. Естественно, Ванино воспитание не позволяло ему издеваться над старым человеком. Поэтому он просто собРался аккуратно взять бабульку за талию и положить ее на пол, выбрав место почище. Однако Жомова ждал очередной облом. Едва он вежливо попытался сгрести старуху в охапку, как тут же отлетел на пару метров и едва устоял на ногах. Бабулька так врезала ему по рукам, что Ваня онемел от удивления. Осознав, что соперник перед ним серьезный, Жомов решил подойти к борьбе ответственно. Вот только сколько ни пытался он скрутить старуху, каждый раз оказывался отброшенным назад. А после первого же ее приема не удержался на ногах и упал на колени. Я от удивления даже высунул язык, а Хель остановила схватку. - Все, благородный Жомовсен, ты проиграл, - под громкое улюлюканье зала вынесла она заключение. - Но не расстраивайся. За великую доблесть я дам тебе свой эликсир, что бы ты с ним ни собирался сделать. - Не понял, - удивился Ваня, уже приготовившийся опротестовать решение судьи и, если протест будет отклонен, попросту экспроприировать проигранный приз. - Все очень просто, я лишь слегка навела на вас морок, - усмехнулась Хель, с некоторой толикой страха в глазах поглядывая на омоновца. - Логи, что выиграл соревнование в еде у Барлога, это Пламя. А разве может быть что-нибудь на свете прожорливее огня? - Хайль! - дружно рявкнули красно-синие болельщики. - Хуги, победивший твоего пса в забеге, на самом деле является Мыслью. А есть ли на свете что-либо быстрее ее? - продолжила Хель и на секунду замялась, чтобы услышать в ответ тот же самый выкрик местных нацистов. - А рог, который ты пытался осушить, соединен с морем. Но разве под силу кому-нибудь выпить море. Точно! Я едва не укусил себя за хвост с досады. Ведь показалось же мне все происходящее крайне подозрительным. Но, кот меня раздери, я так и не смог сразу понять почему. А вот теперь, когда Хель повторила имена и разъяснила их сущность, я вспомнил, что уже однажды слышал про Хугимысль. И было это не так давно. Как раз тогда, когда Хрюмир транспортировал нас при помощи летающего вагона-метро в Утгард. А я еще с ним в беге тягаться еобирался! Все. Вернусь домой, потребую у Рабиновича какое-нибудь средство от склероза. - Знаешь, бабуля, за такие шуточки можно и в лоб получить, несмотря на возраст, - удивленно переведя взгляд с меня на Хель, буркнул Жомов. - Ну, а кошка со старухой? Это что за чудеса? - Кошка - это мировой змей Ермунгард, и, когда ты оторвал его лапу от пола, я поняла, что с тобой лучше не шутить, - усмехнулась владычица Нидльхейма. - А старуха Элли - это старость. И не было еще человека, которого бы она не уложила на обе лопатки. А тебе, видать, долгий век отмерен. - А никто и не сомневался, - буркнул Жомов, стараясь понять, что же он на самом деле натворил. - Иди сюда, - подозвала его Хель и, сунув в руки посудину с эликсиром, пробормотала вполголоса: - А я ведь тебя сразу узнала, Тор Одинсен. Ты сегодня слишком крут, чтобы связываться с тобой. Но мы еще встретимся. - Упаси боже! - фыркнул Жомов, пряча медный графин в котомку. - Если только в кошмарном сне. Обычно я с менее красивыми девушками встречаюсь... Мы развернулись и гордо покинули замок Хель, оставив болельщиков обсуждать итоги матча. Прогулка с динозавром в лице Жомова получилась не только довольно интересной, но и весьма полезной для образования. По крайней мере я понял, откуда в мире берутся легенды. От Жомова все это. И от его бесшабашности!.. - Вот мы и пришли, - проговорил Тогнир, командир отряда скалогрызущего спецназа, останавливаясь около медной двери. - Дальше начинается ареал обитания орков. Приготовьтесь к любым неожиданностям, поскольку они твари крайне подлые. Тогнир осторожно приоткрыл дверь, готовясь выпустить авангард на вражескую территорию, и тут ему на голову свалилось деревянное ведро с какой-то вонючей жидкостью, по цвету и запаху напоминавшей мочу, а откуда-то из темноты донеслось противное хихиканье. Доблестные гномьи спецназовцы тут же обогнули своего обтекавшего предводителя и дали залп из арбалетов в сторону оркского шутника. Судя по дробному отзвуку болтов, ударившихся о стену, успеха массированный артналет не принес. Если, конечно, не считать нового приступа хохота зловредных орков. - Платочек дать? - участливо поинтересовался у Тогнира Рабинович, чем вызвал ехидное хихиканье и со стороны Ингвины. Командир спецназа пару секунд открывал и закрывал рот в немом возмущении, а затем сплюнул и приказал своему отряду выстроиться в боевой порядок. Гномы, похоже, особой изобретательностью в плане ведения боевых действий не отличались, а может, просто сильно любили кабанчиков. Так или иначе, но в бой они шли строго тевтонской "свиньей" и никаких других построений не признавали. Выстроившись клином, гномы поместили подконвойных Сеню и Ингвину в центр строя и неспешным шагом направились в глубь территории, контролируемой оркскими сепаратистами. Я потому так хорошо знаю о событиях, происходивших, где меня и Вани Жомова не было, что по воссоединении все, естественно, поделились впечатлениями от увиденного. Ваня - коротко, но доходчиво, а Сеня, как всегда, цветисто и с комментариями. Пройдя метров двести, Рабинович, окруженный низкорослыми спецназовцами, окончательно почувствовал себя отцом-героином, выведшим свой многочисленный выводок детсадовского возраста на прогулку в парк аттракционов, и не выдержал. - Стоп, бойцы! - приказал он. - Давайте-ка, вы пойдете вперед, а мы с Ингвиной будем прикрывать тылы. А то как бы нам в спину подлые орки не ударили. Тогнир к таким тактическим инсинуациям не привык, однако имел твердый приказ от Стурла не перечить своим подопечным. Пожав плечами, он приказал строю разомкнуться и выпустить двух людей на волю. Карлики вновь сомкнули ряды и, чеканя шаг, пошли вперед. Рабинович с Ингвиной поспешили следом. Причем если воительница обнажила меч и хищно поглядывала по сторонам, выискивая себе добычу, то Сеня не отрываясь смотрел на семенящих впереди себя бронированных карапузов. И чем больше он любовался виДом на спецназ сзади, тем меньше ему это нравилось. Теперь Рабинович сам себе казался свинопасом, конвоирующим на ближайший луг стадо отборных баранов. Сеня оказался в патовой ситуации. Внутри строя он идти не мог, поскольку окружение из гномов отбивало у него последнее желание заводить семью. Позади спецназа пеший переход тоже не вызвал у Рабиновича восторга, так как навевал мысли о возможной отставке из органов в связи с самовольной отлучкой в параллельный мир и последующей головокружительной карьере на свинячьем пастбище. Ну а разговора о том, чтобы возглавить колонну гномов, просто и быть не могло. Стоило Сене представить, как он вышагивает впереди группы экзальтированных лилипутов, как оставалось только повязать на шею красный галстук и с обворожительной улыбкой на устах услышать за спиной пионерскую речевку: "Кто шагает дружно в ряд?.." А затем ехидное: "Дяденька вожатый, вы не туда повернули. Етунхейм направо. Налево мавзолей Ермунгарда!" При мысли об этом зрелище Сеня покрылся холодным липким потом и уже начал подумывать о том, не отправить ли назад карликовый отряд спецназа. В это время они прошли первую развилку. Первые десятка два метров ничего не менялось, а затем позади послышался топот босых ног, и в Рабиновича с Ингвиной полетели мелкие камни, комья грязи и витиеватые выражения. Сеня с воительницей в бешенстве обернулись, собираясь покарать нахалов, но Тогнир их остановил. - Не стоит напрягаться, - проговорил он, пряча в бороде улыбку. - Это оркские беспризорники развлекаются. У них тут любимое место для игр, поскольку взрослые особи к нашим границам близко не подходят. Просто не обращайте на шкетов внимания, и локтей через пятьсот они от нас отстанут. Ну а для того чтобы не получить мелких увечий, повесьте на спину щиты. Пришлось Сене смириться с неизбежным и пару сотен метров слушать грохот камней по щиту, смешанный с различными оркскими дразнилками вроде: "Дядя Степа великан - съел у Одина Хугина" или "Дядь, достань с Иггдрасиля етунчика!". Рабинович тихо зверел и выдумывал хулиганам всевозможные садистские наказания. В частности, мечтал прислать сюда начальника отдела по делам несовершеннолетних. Впрочем, мечты Рабиновича так и остались мечтами, поскольку оркские беспризорники пропали так же неожиданно, как и появились. Наступила наконец долгожданная тишина, и Сеня, вытерев пот со лба, радостно улыбнулся Ингвине. Дескать, слава богу, что появление детей нам с тобой не грозит. Однако не все спокойно было в королевстве Оркском, и вышагивавшие впереди спецназовцы явно заволновались. Сеня догнал Тогнира и попытался узнать, что происходит. - Вот уже локтей сто впереди нас постоянно слышатся звуки передвижения. А теперь сильно запахло гарью, - озабоченно проговорил командир пещерных спецназовцев. - Судя по всему, нас давно уже сопровождают оркские дозоры, а теперь, видимо, собралось все их войско. Обычно орки такими большими стаями не собираются, и мне это кажется о-очень подозрительным. Сеня пожал плечами. Конечно, кучка карликов - это не Жомов с Поповым, но и он сам далеко не последний боец в отряде. Поэтому помеху в лице какого-то Горкского отребья Рабинович считал несущественной. Но гномы, видимо, думали по-другому. Тогнир приказал отряду остановиться и, выслав вперед двоих разведчиков, приготовился ждать их возвращения. Рабинович глубоко вздохнул и решил воспользоваться передышкой для пополнения багажа своих академических знаний. - Слушай, начальник, а кто такие орки? - поинтересовался он у Тогнира. Командир отряда удивленно посмотрел на Сеню. - Да как вам сказать?.. Уроды они просто! - фыркнул он. - Етунские рабы. Добывают для них полезные ископаемые и изготавливают оружие. - То есть делают то же самое, что и вы для асов? - хитро прищурился Рабинович. - Попрошу не путать! - возмутился гном. - Мы не рабы, а свободные предприниматели, исправно выплачивающие налоги в казну. - А по мне, один хрен, - усмехнулся Сеня и вернулся к Ингвине. Вскоре и разведчики последовали его примеру, вернувшись к родному отряду. Рабинович с воительницей присоединились к небольшому совету группы, где должен был быть разработан план дальнейших действий. По данным пронырливой гномьей разведки, впереди отряд в двадцать воинов, не считая двух расхитителей заповедной флоры, ждало около сотни оголтелых орков, вооруженных довольно прилично даже по брисинговым меркам. Разведчики рассмотрели на орках кольчуги и шлемы, кривые ятаганы в руках и даже около десятка лучников позади строя. Кроме этой орды, приближающийся гномий эскорт ждали в боковых ответвлениях два небольших отряда, численность которых доподлинно установить не удалось. Эти группы, судя по всему, должны были пропустить брисингов вперед, а затем навалиться на них с тыла. В общем, ситуация складывалась для отряда гномов крайне безрадостная. В случае продолжения похода брисингов ждало непременное окружение, а результатом отступления было бы разжалование командира и пересылка половины отряда на полгода в рудники. Да и у Рабиновича не было большого желания возвращаться назад и ждать неизвестно сколько времени, пока войска гномов расчистят дорогу до заветной лощины. Пришлось Сене напрягать мозговые извилины и придумывать выход. Несколько секунд он стоял неподвижно, обстреливаемый недоумевающими взглядами карликового выводка, а затем завопил: - Дайте мне кусок черной тряпки! Через пару минут Сеня, спотыкаясь в кромешной темноте о камни и ласково поглаживая лбом стены, пробрался вслед за двумя брисингами к разветвлениям тоннеля, в которых скрывались засады орков. Нащупав дубинкой потолок, Рабинович достал из кармана серебряные шарики и один за другим вогнал по три штуки в каменные своды ответвлений. Результатом его титанического труда был адский грохот и не менее впечатляющий обвал, засыпавший тоннели камнями почти до самого потолка. Вспомогательные отряды орков оказались отрезаны от основных сил, и тут же, сверкая металлом в свете факелов, мимо Сени с проводниками прошествовала "свинья" гномов. Печатая шаг, брисинги подошли на расстояние арбалетного выстрела к ошеломленной грохотом вражеской орде и застыли, укрывшись за щитами. После этого Рабинович с закрытым повязкой глазом и Ингвина вышли вперед. Сеня удивленно посмотрел на орков. Ростом они были чуть выше, чем брисинги, а вот внешне едва отличались от обезьян. Такие же волосатые, клыкастые и кривоногие, какими были предки Рабиновича, если судить по теории эволюции Дарвина. Сеня, лишь на секунду представив в одном из оркского сброда своего пра-пра-пра-фиг-его-знает-какого-деда, мгновенно отказался от подобного родства и милостиво согласился предоставить господу право называться творцом людей. Ингвина обнажила меч, сверкнувший в пламени факелов сполохами огня. - А-ну, брысь отсюда, шантрапа, - заорал Рабинович, ткнув в сторону орков своей дубинкой. - Проваливайте с дороги или почувствуете на себе мой гнев! - Мать моя Ангробода! - завопил тот самый орк, которого Сеня представил в роли своего отдаленного предка. - Этот придурок никак под Одина косит. А кошелка рядом с ним, ну вылитая валькирия! Похоже, мы свадебный кортеж поймали. Интересно, а детки у этих баранов как называться будут? Вальодины или Однокирии? Клыкастая обезьянья орда тут же дико захохотала, побросав ятаганы на пол и держась за животы обеими руками. Особо громко ржал сам шутник, пытаясь перекрыть общий гогот еще парочкой плоских острот. Ингвина, пораженная до глубины души мыслью о сожительстве Одина с валькирией, хотела было броситься вперед и отрезать святотатцу язык, но Рабинович удержал ее. С каменным равнодушием дождавшись окончания веселья, он громогласно поинтересовался (кстати, получилось почти как у Попова!): - Так, значит, вы не боитесь моего гнева? - Чуваки, похоже, у этого идиота крыша съехала, - ткнул в Рабиновича пальцем несостоявшийся родственник. - Пойдемте, поправим ему ее на место! Орда орков нестройно рванулась вперед, но Сеня это предвидел. Вытащив из кармана серебряный шар, он мощным ударом дубинки вогнал его в потолок над головами наступающего сброда. Грохот получился высшего уровня, да и камнепад со свода не уступил по объему результату взрыва тротиловой шашки. На головы орков посыпалась каменная пыль и щебень, заставив их замереть в изумлении. А Рабинович с ласковой улыбкой на губах поинтересовался: - Понравилось? Могу повторить. Только в этот раз буду бить на поражение. - Братва, это, в натуре, Один! - послышался сдавленный выкрик откуда-то из задних рядов. - Да и у телки секите, как меч полыхает. Валькирия, не иначе! Сматываемся отсюда. Ну их обоих к Имиру на хрен! Толпа уродов разом развернулась на сто восемьдесят градусов и, соблюдая полное отсутствие порядка, бросилась прочь от грозного Рабиновича. Кривоногий предводитель пытался было криками вразумить их, но, получив еще один шар в потолок над головой, решил, что благоразумнее всего будет догнать своих подчиненных и затеряться в их лохматых рядах. Что он и сделал под пронзительный свист Рабиновича. Через пару минут вся орда рассеялась по боковым ответвлениям, спасаясь от гнева Великого и Ужасного Сени, и перед отрядом гномьего спецназа до самого выхода на поверхность простиралось абсолютно безжизненное пространство каменных тоннелей. - Эрл Робинсен, ну и задали же вы им перцу! - восхищенно проговорил Тогнир, глядя на Сеню снизу вверх. - Век не видал уже такой потехи, с того самого времени, как великанша сваталась к Метателю Молота. Кстати, неплохой тактический ход. Нужно будет взять его на вооружение. А о вашем подвиге, благородный Победитель етунов, еще будут складывать легенды и пересказывать их потомкам. Однако это предсказание гнома не сбылось. То ли из-за того, что гномы так и не стали общаться с людьми, то ли из-за недостатка у Снорри Стурлусона пергамента, но рассказ о подвиге "Одина", разогнавшего несметную рать орков, так и не дошел до потомков. Впрочем, Сеня об этом и не думал - к нему подошла Ингвина! - Благородный Робинсен, должна признаться... - Рабинович замер, - ...что в очередной раз поражаете вы меня своей доблестью. - Сеня поморщился. - Вы уже однажды показали свою силу, сравнимую разве что с безграничной мощью Тора. А теперь еще и доказали всем, что по изворотливости ума вполне можете потягаться с Локи. На пару минут Рабинович застыл, пытаясь понять: сравнение с Локи - это комплимент или издевательство. Впрочем, тугодумием Сеня никогда не страдал и тут же вспомнил, что кем бы ни казался ас с точки зрения его собственной морали и нравственности, для жителей Митгарда он всегда останется высшим существом, достойным всяческого поклонения. Следовательно, слова об изворотливости ума следовало воспринимать как комплимент, и никак иначе. А Ингвина между тем продолжила: - Вот вам моя рука, Победитель етунов и Гонитель орков. - Девушка протянула вперед кисть, и Сеня, воспылав тайной надеждой о сбывающейся мечте, жадно сцапал ее двумя руками. - Нет ничего почетнее, чем служить такому вождю. Поэтому клянусь вам в верности до скончания веков. И пусть Один будет свидетелем этой клятвы! Рабинович с трепетом в душе мягко пожал ручку прелестной воительницы и поднес ее к губам. От такого жеста Ингвина зарделась и впервые покрылась пунцовым румянцем. Это послужило сигналом для отряда спецназа к развороту вокруг своей оси, чтобы предоставить молодым возможность на несколько секунд уединиться. Однако Ингвина тут же выдернула руку из жарких ладоней. И счастье, которое до этого было так возможно... И так возможно, и вот так... вдруг улетело птицей сквозь потолок горных тоннелей и растаяло в мистической дали Асгарда. - Вы не поняли меня, эрл Робинсен, - холодно произнесла воительница. - Я клялась вам в воинской верности, а не в той, о какой вы подумали. Ибо не смею я подарить свое сердце ни одному мужчине до тех пор, пока в мире жив хоть один злодей. - Ну тогда помереть тебе старой девой, - буркнул Сеня, глядя вслед отошедшей к отряду воительнице. Дальнейший путь прошел без приключений. Перепуганные вестью о незапланированном визите бесчинвующего в подземельях Одина, орки попрятались по норам, не рискуя показывать на его пути даже кончик коса. Около жилой и промышленной зоны прислужники етунов на всякий случай собирали народное ополчение, а их боссы решали между собой, как бы им побыстрее сдаться на милость громовержца. На помощь великанов рассчитывать не приходилось, поскольку те просто физически не могли пролезть в оркские норы. Однако делегация к етунам все же была послана, чтобы уговорить врагов асов дать некоторым лицам опального Оркского государства политическое убежище. Но вся эта суета оказалась излишней. Один с "несчетным" воинством прошел куда-то в неизвестном направлении, и успокоившиеся орки вернулись к обычным делам - жратве, выпивке и мечтам о разбойных набегах. А Сеня, внутренне гордясь собой (как же, обещали в легенды местного фольклора зачислить!) и негодуя по поводу неприступности Ингвины, в сопровождении отряда гномов добрался до тоннеля, ведущего на поверхность горы. После хоть и теплого, но спертого воздуха подземелья дохнувший в лицо морозный ветер с гор мгновенно перекрыл все возможные рекорды по созданию зимней свежести, какие только снились создателям стиральных порошков, жевательных резинок и мятных таблеток. Рабинович с удовольствием втянул воздух носом и спросил, обращаясь к гномам: - Ну что, орлы? Я так понимаю, вы дальше не летите? Назад вернуться одни не побоитесь? - У нас приказ только проводить вас до выхода. Мы должны немедленно возвращаться, - пробормотал Тогнир, морща нос от противного аромата горного воздуха. - И как только вы этой гадостью дышите? - А я вот возьму тебя сейчас за шиворот и вытащу на улицу. Проверишь сам, как "этой гадостью" можно дышать, - пригрозил Сеня и для пущей убедительности сделал шаг по направлению к гному. Тот в ужасе отшатнулся. - Ладно, шучу, - усмехнулся Рабинович. - Топайте отсюда. Дальше без вас разберемся. Поправив котомку на плече, Сеня достал из кармана карту и направился к выходу из тоннеля, не оглядываясь на застывший по стойке "смирно" гномий отряд. Ингвина поспешила следом, стараясь не отстать от своего новоявленного суверена. Коридор метров через пятьдесят сделал крутой поворот, и Рабинович увидел в скальном проеме краешек звездного неба. На поверхности земли была ночь. К тому же полнолунная. Воткнув факел в снег, Сеня попытался посмотреть на карту. С планом дальнейшего передвижения было все в порядке. Гномы проставили на карте даже мелкие ориентиры. Однако беда была с Рабиновичем, поскольку он разбирался в ориентировании на местности, как шимпанзе в космических полетах. Единственный из способов определения сторон света, который он случайно запомнил с детства, гласил: "Направление на север можно определить по Полярной звезде". Сеня, конечно, знал, что вышеупомянутое светило находится в созвездии Малой Медведицы, но вот как искать эту фигуру на небе, совершенно не представлял. К тому же и вовсе сомневался, есть ли в этой параллельной вселенной хоть одна из Медведиц. Беспомощно повертев в руках карту, Рабинович повернулся к воительнице. - Послушай, Ингвиночка, что-то я запамятовал, где тут у вас север? теребя нос, поинтересовался он. - А что такое север? - сделав огромные глаза, ответила вопросом на вопрос воительница. - Вот тебе раз! - поразился Рабинович. - Ну, вы же как-то определяете стороны света? - А что такое стороны света? - окончательно ошарашила Сеню девчонка. - О боже, - прошептал Сеня себе под нос и махнул рукой прямо перед собой. - Вот если мы пойдем в ту сторону, как это будет называться? - Спуск вниз. - Ингвина удивленно посмотрела на кинолога. - Нет, как можно назвать это направление? - Рабинович тихо начал звереть. - Ну я же говорю, спуск вниз, - с нажимом повторила воительница. - Впрочем, если постараться, то спуск можно сделать падением. Ты это хотел услышать, благородный Робинсен? - По-моему, это хуже, чем пытаться заставить козу сыграть на баяне. Клинический случай, - поставил Сеня диагноз и попробовал объяснить Ингвине на пальцах,  что от нее требуется. - Меня интересует не физический процесс движения тел. Ты мне просто покажи... откуда зима приходит или холодный ветер дует! - А, так тебе интересно, где живет Норди? - понимающе рассмеялась воительница. - Так бы сразу и сказал. - Да не знаю я никакого Норди... - взвыл в голос Сеня, но Ингвина перебила его. - Странный вы народ, чужестранцы, - усмехнулась она. - Сам только что спрашивал, откуда приходит холодный ветер, а теперь говорит, что не знает никакого Норди. Так слушай же, глупый Сеннинг. Один создал ветра и дал им имена, как и всему живущему на свете. Холодный ветер он назвал Норди, теплый - Судри. Восходный - Аустри, а закатный получил имя Вестри. Что тут непонятного? А Норди живет вон там, - воительница махнула рукой в сторону скалистых отрогов. - Теперь ясно? - Вполне, - фыркнул Рабинович и развернул карту в соответствии с указанным направлением. - Спасибо за информацию. Не успел Сеня сопоставить карту со сторонами света, как тут же на глаза ему попался первый ориентир - одинокий камень, напоминавший череп, на скальном выступе. Сей архитектурный шедевр буйства стихий находился на противоположной стороне широкой горной долины, по дну которой протекала бурная незамерзающая река. Плюхать до него, форсируя всевозможные природные препятствия, преодолевая подъемы и спуски, по расчетам Сени, пришлось бы примерно с десяток километров. И это была только малая толика пути к заповедной лощине! - Приехали, - тяжело вздохнул Рабинович, глядя на черепообразную скалу. - Это же нам до места больше сотни километров топать, если масштаб не врет! Да мы такое расстояние горами и за неделю не преодолеем. Ну, Стурл, вернусь - убью гада. Чтоб другим неповадно было! - Ни время, ни расстояние значения не имеют, - воодушевленно произнесла воительница, посмотрев в ту же сторону, что и Рабинович. - Ради богов я готова пожертвовать жизнью, а не только терпеть лишения. - Ну так шла бы в монахини, - огрызнулся Сеня и махнул рукой. - Э-эх, сейчас бы транспорт сюда какой-нибудь! Наподобие вертолета... Стоп! Рабинович с силой хлопнул себя по лбу, осознав, что транспорт есть! Перебирая в уме всевозможные средства передвижения своего мира, Сеня вдруг неожиданно вспомнил о том, как они попали в Утгард, в частности, и крылатую "маршрутку" персонально. Осталось только вспомнить, что именно говорил корявый Хрю-мир, вызывая местный вариант такси. Рабинович принялся бормотать себе под нос всяческую абракадабру, пытаясь расставить в нужном порядке слова заклинания. Ингвина удивленно посмотрела на него. - Эрл Робинсен, что с вами? - испуганно поинтересовалась воительница, однако Рабинович отмахнулся от нее рукой. - Подожди. Не мешай, - пробормотал он, а затем посмотрел на девушку так, будто в первый раз ее увидел. - Слушай, Ингвиночка, а ты не помнишь, какое именно заклинание употреблял Хрюмир, отправляя нас за молодильными яблоками? Надо отдать должное Ингвине - соображала она быстро. Девушка тут же поняла, что именно хочет Рабинович, и попыталась вместе с ним вспомнить заклятие Хрюмира, вызвавшее гигантского орла. Через пару минут они уже бубнили синхронно, пытаясь расставить на место непослушные звуки. Естественно, лучше это получалось у Ингвины, более привычной к местному колориту. И минут через двадцать усиленных трудов слова заклинания, как показалось Рабиновичу, встали на место. - Ну что, пробуем? - с надеждой в голосе поинтересовался Сеня у воительницы. Та кивнула головой, и Рабинович завопил нараспев, подражая манере Хрюмира: - Бури, Be, Вили, Вестри. Бестла, Аудумла, Аустр, Брокки и Эйтри, Хугин. Гери, Фреки, Мугин! Эй, тот, кто может потягаться в скорости с Хуги-мыслью. Приди сюда и доставь нас в заповедную долину. А обратно вернешь после того, как мы добудем разрыв-траву. Сеня застыл, с надеждой глядя вверх. Однако ничего не произошло. И ветер не поднялся, и лопасти вертолета (то бишь крылья орла) не зарокотали. В общем, ни-че-го! Сеня разочарованно посмотрел на Ингвину и увидел, как падает его авторитет в ее глазах. Девушка-то надеялась, что такой великий воин и ворлок, как ее суверен, сможет легко повторить фокус Хрюмира, но у того ничего не вышло. Рабинович лихорадочно попытался придумать какое-нибудь оправдание своей неудачи, но в этот момент над их головами послышался легкий шелест крыльев и на уровне лиц путешественников зависла самая настоящая летучая мышь, - Такси вызывали? - пропищала она. - Где пассажир? Давайте его сюда быстрее. У меня еще три заказа на сегодняшнюю ночь. - Да, собственно говоря, мы пассажиры, - растерянно пробормотал Сеня, не в силах отвести глаз от Ового чуда. - Да вы что, с ума все посходили? - возмутилась мышь. - На транспортных расходах экономить вздумали? Я вам что, грузовик какой-нибудь или товарный вагон? Да у меня все мосты на хрен полетят, если я такой груз в салон взять попытаюсь!.. - Да мы вообще-то и хотели что-нибудь погабаритнее, - попытался оправдаться Рабинович. - Тогда номер правильно набирайте, - разгневанно пискнула летучая мышь и исчезла из поля Сениного зрения. - А какой он, правильный-то? - попытался узнать Рабинович, но его недавней собеседницы уже и след простыл. Сеня посмотрел на Ингвину. - Таксисты везде одинаковые, - горестно вздохнул он. - Вы о чем тут говорили? - с хрустом захлопнув рот, произнесла воительница. - Не обращай внимания, - покачал головой Рабинович. - Давай-ка лучше попробуем вспомнить, где именно в заклинании мы допустили ошибку. Сеня с Ингвиной вновь начали перебирать различные варианты словосочетаний. Вот только в этот раз Рабиновичу казалось, что все новые еще хуже предыдущего. Он даже не пытался попробовать произнести их вслух, опасаясь появления вместо орла чего-нибудь более серьезного. Например, эскадрильи тактических бомбардировщиков. Действовать нужно было с максимальной осторожностью, и Сеня зашуршал мозговыми извилинами, пытаясь отыскать в них правильный вариант заклятия. И в этот раз его усилия увенчались успехом. Оказалось, что Рабинович просто перепутал в заклинании два первых предложения. Почти на сто процентов уверенный в успехе, он исправил ошибку и произнес термины в нужном порядке. Результат не заставил себя ждать! С вершин гор налетел сильный ветер, послышалось знакомое шлепанье крыльев, и огромный орел, свалившись откуда-то с неба, подхватил их с Ингвиной в когтистые лапы. Не успели оба и глазом моргнуть, как оказались выброшенными на снег в абсолютно незнакомом месте. Рабинович выбрался из сугроба и помог вылезти Ингвине. - Кажется, в этот раз точно приехали, - проговорил он, вытаскивая снег из-за шиворота. - Теперь осталось только правильно сориентироваться на местности. Так где, ты говоришь, живет Норди? - поинтересовался он, доставая карту, и застыл. - Вот тебе хрен! А это откуда здесь взялось?.. Ингвина обернулась на его возглас и тоже застыла. Прямо перед ними, в скальной нише, красовался гигантский светящийся овал, искрящийся по краям бирюзовыми отливами. Рабиновичу уже однажды приходилось видеть такой. Несколько веков назад (или вперед) на опушке Шервудского леса из подобной дыры в пространстве появились гусеничные горгоны Медузы. Сеня прекрасно помнил, что именно случилось со всеми, кто попал в поле действия их слюнометов - все люди попросту каменели. Но еще лучше Рабинович осознавал, что именно в этот бирюзовый круг ему и следует вести Ингвину. Сеня утратил равновесие и опустился задом в скрипучий снег. - Что это? - удивленно пробормотала воительница, не отрывая глаз от светящихся врат между мирами. - Что это за чудо? Рабинович долго не отвечал, пытаясь собраться с мыслями. Он довольно быстро вспомнил, что твари, которые встретились ему в средневековой Англии, явились из какого-то очень отдаленного мира. Совсем не обязательным было то, что эти врата приведут именно к ним. Рабинович с Ингвиной могли оказаться и в любой другой вселенной. Но это не снимало двух проблем! Во-первых, у Сени не было никакой уверенности, что oбитатели очередного параллельного мира окажутся Менее ужасными, чем медузоподобные монстры. Ну, а во-вторых, никто на свете, наверное, не мог бы дать гарантии того, что, пройдя через врата, Рабинович найдет путь обратно. Скорее всего именно поэтому для обитателей мира Ингвины и существовал запрет на посещение заповедной долины. Наверняка люди, нарушившие табу, просто никогда не возвращались обратно! И все же у Сени не было иного выбора, кроме как шагнуть в бирюзовый овал. Судьба всего мира Ингвины, а вместе с ним и существование этой красивой девушки висели на волоске. И пусть второе волновало Сеню куда больше первого, сути дела это не меняло. Ему следовало войти во врата, нарвать разрыв-травы и вернуться обратно. Только таким образом он мог узнать у гномов дорогу в Асгард, найти Одина и заставить его вернуть всю компанию в их родной мир. Рабинович решился. - В общем, так, девочка, - сурово сказал он Ин-гвине, все еще не отрывавшей зачарованного взгляда от врат. - Этот яркий круг - вход в то место, которое мы ищем. Вот только ты туда не пойдешь. Останешься здесь и будешь ждать моего возвращения. - Что-о?! - удивленно завопила воительница, переводя взгляд с овала на Рабиновича. - Оставить своего господина одного в опасном походе? Никогда! Ты что, меня за трусиху принимаешь? Или забыл, что разрыв-трава подействует, если ее соберут мужчина с женщиной? Даже не пытайся меня отговорить. Ты, конечно, мужчина и, конечно, сильнее меня, но даже ты не сможешь заставить меня отказаться выполнить свой долг. Я иду с тобой. И не пытайся мне возразить! Главным недостатком Рабиновича было полное отсутствие опыта семейных разборок. Он никогда не пробовал жениться и абсолютно не знал, что делать с разгневанным и упрямым спутником жизни. Под яростным натиском Ингвины он шаг за шагом отступал к овалу и, когда почувствовал спиной его жаркое дыхание, сдался окончательно. - Хорошо-хорошо! - поднял вверх руки Сеня. - Пусть будет по-твоему. Раз ты такая глупая и не слушаешь, что тебе говорят, поступай как знаешь. Только, если что-нибудь случится, не говори, что я тебя не предупреждал! Ингвина успокоилась и кивнула головой, соглашаясь с условиями Рабиновича, а Сеня-бедолага ей поверил. Он не мог знать, что при любой причине семейных ссор мужчины говорят те же самые слова, а женщины соглашаются с ними. Но стоит чему-нибудь пойти не так, как планировала слабая половина человеческого рода, как милая дама тут же утрачивает память, гневно интересуясь, почему муж не предупредил ее о возможных неприятных последствиях. В общем, Сене оставалось надеяться только на милость бога и молить его о том, чтобы все прошло гладко. Иначе ничто в мире, даже Один, не смогло бы его спасти от праведного гнева воительницы. И нигде на свете, даже за сотню параллельных вселенных от Митгарда, он не смог бы укрыться от ее обвинений!.. Рабинович глубоко вздохнул, взял теплую ладошку Ингвины в свою руку и, зажмурив глаза, шагнул в бирюзовый круг. Первое, что почувствовал Сеня, было теплое дыхание ветра на лице. Затем пришли запахи: пьянящий aромат цветущих трав, запах сырой листвы, перебиваемый резким дурманом болота. Потом Рабиновича намыла волна звуков. Щебет птиц, кваканье лягушек и треск цикад смешались в его голове в одну невообразимую какофонию. И лишь придя в себя от ошеломляюще-контрастной перемены окружающей действительности, Сеня решился открыть глаза. Он стоял у края обширной лесной прогалины, упиравшейся противоположным концом в затянутое ряской болото. Никаких гор не было и в помине, как исчезла куда-то и зимняя ночь, сменившись ярким солнечным летним полднем. Справа от Рабиновича, почти у самого края леса, виднелся странный квадратный дом на каких-то корявых сваях. Сеня удивленно посмотрел на него и перевел взгляд налево, чтобы удостовериться в том, что Ингвина рядом в полном комплекте, а не просто оставила в его руках свою ладонь. Воительница была на месте, красуясь точеной фигуркой на фоне сверкающих бирюзой врат. Причем стояла воительница разинув рот и пялилась на что-то, находившееся прямо перед ней. Рабинович облегченно вздохнул и, проследив за взглядом барышни, тоже застыл. Прямо перед ними, подбоченясь, стояла точная копия Ингвины. Только с черными, как вороново крыло волосами, к тому же не остриженными, а свободным водопадом сверкающего шелка спадавшими по плечам. На двойнике воительницы была надета длинная белая рубаха, расшитая вдоль ворота красными петухами, а черные волосы украшал ромашковый венок. - Вот это сюрприз! - хлопнув в ладоши, издевательски произнесла Ингвина-дубль. - Никак гости из ада пожаловали. И зачем вас Кощей ко мне прислал? Или вы беглые?.. Что молчите, как тины болотной в рот набрали? - Ты нас сначала напои-накорми, а потом и расспрашивай! - сам не понимая того, что бормочет, нагло заявил Рабинович. - Больно много тут нахлебников развелось, - всплеснула руками брюнетка. - Значит, все же не беглецы! Значит, с заданием явились. Ну, ладно. Ну, я еще Кощею припомню эту хохму с двойником. - Девушка махнула рукой и повернулась к дому. - Избушка-избушка, встань к лесу задом, ко мне передом!.. Дом на сваях с тягучим скрипом начал поворачиваться вокруг своей оси, а Сеня вновь приземлился на пятую точку. После всего, что произошло с ним в Англии и во вселенной скандинавских мифов, Рабинович уже не думал, что чему-нибудь сможет сильно удивиться. Оказалось, что он заблуждался! И попасть из северных сказаний в мир славянских сказок оказалось настоящей шокотерапией. Жаль только, что лечить Рабиновича было не от чего. - Нет, вы посмотрите на него! - возмутилась тем временем брюнетка, поворачиваясь от избушки лицом к непрошеным гостям. - Значит, берет и нагло требует от меня разносолов, а сам усаживается посреди опушки. Ты что, хочешь сказать, что я тебе жратву сюда понесу? А морда от счастья не треснет? - А ну-ка перестань, безродная, повышать голос на моего господина! прежде чем Рабинович успел сказать хоть слово, завопила Ингвина и выхватила из ножен меч. - Извинись, презренная, или отведаешь вкус стали. - А тебе, лысая, я вообще телефон не скажу! - заявила брюнетка и показала Ингвине язык. - Фу-ты ну-ты! Тоже мне, княгиня Ольга нашлась. Ты больно-то своим ножичком не размахивай. А то случайно титьку отрежешь! - Ах ты, уродина черномазая! - обозвала своего двойника Ингвина и шагнула вперед. - Сейчас я тебя научу разговаривать... Брюнетка в ответ тоже шагнула навстречу, выставляя вперед пальцы с длинными ухоженными ногтями. Вконец офонаревший Сеня вскочил на ноги и бросился между двумя разгневанными фуриями. Расставив руки в разные стороны, он предотвратил столкновение стихий и примиряющим тоном произнес: - Тихо, девочки, не ссорьтесь! Дамы замерли, тяжело дыша и не сводя друг с друга горящих ненавистью глаз. На секунду у Рабиновича помутилось в голове. Ему показалось, что он стоит между зеркалом и Ингвиной, пытающейся искромсать в капусту свое собственное отражение. Сеня потряс головой, прогоняя наваждение, и в это время брюнетка опустила глаза. - Ладно, извини, царь-девица, не признала, - пробормотала она и посмотрела на Рабиновича. - А ты, скажи спасибо, что она тебя сопровождать вызвалась. Иначе тебя и пароль бы не спас. Сгинул бы навеки, и ворон бы костей твоих не нашел! - И, увидев, что Ингвина вновь начала свирепеть, поправилась: - Все. Молчу-молчу! Так обедать будем или сразу к делу перейдем? - Значит, ты и есть Баба-яга? - схватившись за голову, поинтересовался Сеня. - Ну, некоторые выродки и так меня называют, - проворчала девица. - Вы так и не ответили, на стол мне накрывать?.. В одну секунду перед внутренним взором Рабиновича промелькнула масса сказок про Бабу-ягу, а заодно и толкование их скрытого смысла, прочитанное в какой-то школьной энциклопедии, случайно попавшейся в руки на дежурстве. Согласно этой книжице выходило, что Баба-яга является стражем врат в царство мертвых. Пройти живущим людям мимо нее можно, лишь прикинувшись своим. То есть, вкусив ту пищу, что, по преданию, едят умершие. А вернуться назад из тридесятого царства возможно только с помощью царь-девицы. Одной из владычиц загробного мира. - Так вот, значит, почему гномы настаивали на том, чтобы разрыв-траву собирали мужчина и женщина?! - пробормотал себе под нос Рабинович, однако очаровательная Баба-яга его услышала. - Это что же такое? - возмутилась она. - Вы мне тут целую истерику закатили всего-навсего из-за этой дряни?.. Вон она, у избушки растет. Собирайте, сколько нужно, и проваливайте. А я не намерена из-за такой мелочи, как разрыв-трава, на вас казенный харч переводить! - И на том спасибо! - рассмеялся Сеня и снял с плеч котомку. - Пошли, царь-девица, займемся сенокосом!.. Я сидел в углу апартаментов Стурла и трепетно впитывал запах свинины, отдыхая от аммиачной вони Нидльхейма. После ароматов вотчины Хели мне даже сероводородная вонь изо рта Горыныча казалась запахом Эдема. А уж про свинину и говорить нечего. Вокруг была чистота, уют и блаженная тишина. Если, конечно, не считать выкриков Рабиновича, взахлеб рассказывающего о своих похождениях в заповедной долине. Да, согласен, ему было чем хвастаться. Но и на нашу с Ваней долю приключений выпало не меньше. Однако этот оболтус великорослый, в отличие от Сени, страдал словесным запором, и на все вопросы о том, как прошел наш поход в царство Хели, отмахивался руками. Дескать, сходили, принесли, что тут еще можно рассказывать? Вот так и остаются величайшие подвиги безвестными! Придется, видно, нам с Жомовым вновь оказаться на вторых ролях, под тенью славы беспримерного Рабиновича. Впрочем, в этом положении плюсы тоже имеются! Все-таки Сеня мой хозяин, а не чей-нибудь еще. И пусть эта самовлюбленная ледышка Ингвина называет его своим господином, это еще не значит, что она имеет на него какие-то права. Ты их сначала заслужи, нахалка, пятью годами верной службы, а уж потом только перед другими хвастайся, кто у тебя хозяин! Кстати, что-то ненормальное с моим Рабиновичем творится. Это я по поводу Ингвины! Конечно, и раньше Сеня никогда не был монахом и не сторонился женщин. Напротив, всегда оказывал им даже более пристальное внимание, чем наблюдению за фанатами на стадионе во время дежурства. Однако, сколько Рабинович ни бегал за юбками, никогда еще роль отвергнутого влюбленного его надолго не привлекала. Ну, попробует он завоевать сердце неприступной красавицы раза три от силы, получит за все свои героические попытки кукиш под нос и тихонечко отваливает в сторонку. А тут вообще какой-то беспредел! Бегает за этой гордячкой, как глупый кот за бумажным бантом, и сколько по длинному носу ни получает, успокаиваться не хочет. Околдовали тут его, что ли? Впрочем, я уже заметил, что Сеня с моим мнением считается только тогда, когда нужно багаж пассажиров поезда на предмет наличия наркотиков обнюхать. Во всех остальных случаях мое слово для него все равно что "Парламентский час" по телевизору - надоест слушать, мигом на выключатель нажмет! Вот и приходится мне, несчастному, молчать и терпеливо нести на своей спине все бремя межвидовой дискриминации. И за что я только этого фашиста люблю? Лениво почесав задней лапой за ухом (в качестве зарядки, а не из-за блох! Я, между прочим, обработку Горынычем уже прошел), я постарался прислушаться к тому, что рассказывал мой Сеня. А он уже добрался до конечной остановки своего маршрута и красочно описывал стычку Ингвины со своим двойником, а Жомов с Поповым слушали его, разинув рты. И что в склоках самок интересного?.. Не понимаю! - Благородный Робинсен, да как у вас язык поворачивается говорить такое? - возмутилась воительница. - Как вы могли заявить, что я похожа на эту уродину? Да у нее и ляжки толще, и грудь висит, как у дойной коровы. А про волосы я вообще не говорю! Мало того, что черные, как у рабов с юга, так еще и немытые, наверное, пару сотен лет. В них даже вши водятся! - Ну, насчет вшей ты загнула, Ингвиночка, - развел руками Рабинович. - Чистые у нее были волосы. Да и фигурка ничуть не хуже твоей. Она если только капельку полнее, но тебе худоба тоже идет. - Ах, значит, я еще и тощая? - завопила воительница. - В таком случае, вкусы у вас, чужестранец, более подобают торгашу с базара, чем благородному воителю. - А вот это ты в точку попала! - заржал Попов и тут же получил два подзатыльника. Один вполне понятный - от Рабиновича. А второй - от Жомова, видимо, для комплекта. - Ингвиночка, никакая ты не тощая, - растерянно улыбнулся Сеня, не обращая внимания на обиженный оскал Попова. - Просто я хотел сказать... - Да оставь ты ее в покое, - с широкой ухмылкой на лице перебил его Ваня. - Что, не видишь, в натуре, что девчонка тебя попросту ревнует? - Это я ревную? - Ингвина зарделась. - Было бы кого ревновать. Да таких бродячих комедиантов, как Сеннинг Робинсен, в моем наследном замке целый выводок! - Ой-ой-ой, принцесса на горошине нашлась! - обиженно буркнул Рабинович. Воительница обожгла его гневным взглядом и резко отвернулась. Эти три оболтуса тут же заржали, как кони на лугу, а я, к своему вящему удивлению, заметил слезы, блеснувшие на глазах девчонки. Сами знаете, что я к ней никогда особой симпатии не испытывал, но трое на одного всегда считал нечестным поединком. Мне вдруг стало жалко Ингвину. Ведь, в сущности, феминистки несчастные самки, обиженные судьбой. Ну не попался им вовремя прекрасный принц, или они по близорукости приняли за него Соловья-разбойника. Обожглись на этом и теперь дуются на весь белый свет, скрывая свои обычные женские страсти и желания под масками бесчинствующих амазонок. Их жалеть нужно, а не прикалываться над ними. Сеня быстро понял свою ошибку и цыкнул на друзей, приказывая им заткнуться. Поднявшись со своего места, он подошел к воительнице и тихонечко прикоснулся к ее плечу. Ингвина резко дернулась, сбрасывая его руку, и осталась стоять в прежней позе. Рабинович глубоко вздохнул. - Конечно, я понимаю, что глупо после всего этого пытаться убедить тебя, что ты самая лучшая, но я все же скажу это, - вкрадчиво проговорил он (хитрит или действительно раскаивается?). - Мы не хотели тебя обидеть. Все наши слова были просто шуткой. Но если ты считаешь свое достоинство оскорбленным, то я избавляю тебя от той клятвы верности, что ты мне дала. Ты вновь свободна и можешь себе выбрать более достойного господина, чем я. - Я слов своих на ветер не бросаю и клятв назад не беру, - ответила Ингвина, резко поворачиваясь лицом к Сене. - Сеннинг Робинсен, вы в очередной раз доказали свое благородство. Вы не только великий воин и хитрый стратег, но еще и мудрый, великодушный владыка. Я подтверждаю свою клятву верности и прошу простить меня за то, что посмела гневаться на своего повелителя! - Значит, мир? - улыбнулся Рабинович и пожал протянутую девицей руку. - Вот и хорошо. - Ого! Вот это сцена. И на какой день назначена свадьба? поинтересовался Ваня Жомов, до которого все вообще туго доходит. И тут же совершенно справедливо получил от Андрюши чувствительный пинок по щиколотке. - Ты чего. Поп, офонарел? Чайник тебе Давно никто не прочищал? Андрюша только покрутил пальцем у виска и ничего не ответил. Да и что тут можно сказать? Еще во времена нашего пребывания в архаичной Англии я заметил, что лучше всего у нас получается справляться с заданием в тех случаях, когда вся без исключения команда, будь то менты, мы с Горынычем или аборигены, начинает действовать как единое целое. Не думаю, что мир скандинавских легенд был исключением из правил, да и Ингвина уже доказала свою профпригод-ность. Поэтому не стоило Жомову продолжать подшучивать над уже и без того задетым самолюбием воинствующей девицы. А Сеня между тем благоразумно решил закончить пересказ своего похода за разрыв-травой и перешел к другой теме, а именно - к освоению Поповым новых технологий кораблестроения. Андрюша лишь тяжело вздохнул и развел руками в сторону. Хоть он был и единственным технически образованным человеком среди моих ментов, но обучался отнюдь не проектированию. Если химические составы и реактивы еще как-то слушались эксперта-криминалиста, то чертежи гномов, сразу почувствовав в нем профана, начали бузить, превратившись в неразрешимую головоломку. В общем, создание Скидбланднира оказалось Попову явно не по зубам. Горыныч изо всех сил пытался помочь Андрюше в изучении нового факультативного предмета, однако что может смыслить в кораблестроении трехголовый представитель цивилизации, так и не научившийся самостоятельно производить даже примитивные механические приспособления? - Понимаете, если бы трансформативное преобразование данного плавсредства в пределах нескольких параллельных вселенных зависело только от магических преобразований технически оснащенного предмета, я бы смог решить эту задачу, - попытался объяснить свою неудачу Ахтармерз. - Однако паранормальный уровень данной вселенной недостаточен для выполнения поставленных условий посредством одних лишь магических усилий... - Тпру, ретивые, - подняв руки вверх, остановил Рабинович словоизлияния Горыныча. - Мы люди необразованные, университетов не кончали. Поэтому давай-ка без своих словесных вывертов объясни, в чем суть проблемы, простым, общедоступным языком. - Говоря проще, - горестно вздохнул Ахтармерз, - для изготовления Скидбланднира нам с Андрюшей требуется механический трансформатор вселенных. Только при помощи его мы сможем заставить корабль соответствовать требованиям госприемки. - И где его взять? - поинтересовался Сеня. - А вот этого я не знаю, - шмыгнул носом трехглавый второгодник. - Точнее, догадываюсь, в каком из миров их производят, но вот не знаю, как туда попасть. Ну, все. Приплыли, что называется! После заявления Ахтармерза в комнате повисла гнетущая тишина. Наверное, сейчас каждый из команды продумывал дальнейший план действий. Я тоже не был исключением. Лично для меня вопрос о том, как отнесутся гномы к подобному провалу, вообще не вызывал раздумий. Стурл вполне ясно дал нам понять, что, только выполнив все его условия, мы получим карт-бланш на проход через Свартальхейм в Асгард. Поэтому было очевидно, что как только мы заявим брисингам о невозможности изготовления суперяхты для их любимчика Фрейра, то тут же получим бессрочную дисквалификацию с непременным возвращениям в родные пенаты. То есть в Митгард, прямо в подвалы жилища Хрюмира. А может, гномы придумают и что-нибудь похуже. Вроде предоставления нам ПМЖ в одной из заброшенных шахт. Судя по лицам моих друзей, их посещали идентичные мысли. Рабинович тоскливо глядел в потолок, шевеля губами, будто читая под сводом комнаты божественные откровения или технические справочники по изготовлению трансформаторов. Ингвина, напротив, уткнулась взглядом в пол и беспрестанно вытаскивала меч из ножен, тут же загоняя его обратно. Ваня Жомов барабанил пальцами по столу, старательно целясь по лапам Горыныча, чем и заставил его убраться подальше, а Попов кротко вздыхал. - Ладно. На голодный желудок мы все равно ничего не придумаем, - пришел к собственному умозаключению Попов. - Давайте перекусим слегка - я тут кусочек грудинки припрятал в мешке, - а потом уже решим, что делать дальше. Не дождавшись от друзей ни порицания, ни одобрения, Андрюша еще раз грустно вздохнул и, нагнувшись со скамейки, полез рукою в один из мешков. Тот самый, откуда доносился запах свинины. Несколько секунд Попов ковырялся в мешке, словно никак не мог поймать обещанный к столу "кусочек", а потом удивленно хмыкнул. Поднеся собственную переносную кладовую к самому носу, Андрюша заглянул внутрь мешка, снова там поковырялся, а затем зловещим шепотом отчетливо произнес: - Ну и какая сволочь прихватизировала мое яйцо? - Ты чего, Андрюша, свои яйца в мешке носишь? - двусмысленно сострил неунывающий Жомов. Криминалист просто взбесился от этой фразы. - Поостри мне еще, шифоньер бродячий! - заорал он, правда, в этот раз регулируя децибелы. - Я еще раз спрашиваю, кто взял золотое яйцо из мешка? Опять ты, Сеня, на моего личного Фаберже позарился? - Андрюша, ты совсем, похоже, сбрендил на почве умственного переутомления? - Мой Сеня удивленно посмотрел на него. - Про какое яйцо ты вообще говоришь? - Про то самое, которое лично мне в руки черный петух на море снес, продолжал бушевать Попов. - Что за беспредел такой? Ничего ни на секунду оставить нельзя. Все тут же прибрать к рукам наровят! Запомните, гады, увижу у кого-нибудь это яйцо, глотку собственными руками перегрызу. - Да чего ты орешь-то?! - возмутился Рабинович. - Получше поищи. В твоем хламе все, что угодно, затеряться могло. - А такое здоровое яйцо не могло в мешке затеряться! - рявкнул Попов, заставив шататься от ужаса барельефы на стенах, и высыпал содержимое мешка на стол. - Вот смотрите. Столешницу действительно засыпала груда хлама. Были, конечно, среди мусора и ценные для людей вещицы. Например, серебряный крест и горка самоцветов. Но лично меня больше всего взволновала грудинка. Уж не знаю, почему со мной так происходит, но стоит только мне малость перенервничать, как я тут же начинаю зверски хотеть есть. Поэтому-то я и впился глазами в грудинку, вожделенно представляя, как ту же самую операцию вскоре повторят и мои зубы. Поглощенный своими мечтаниями, я даже и не заметил покатившегося к краю стола золотого яичка размером не больше голубиного. - Ну и что ты орал? - поинтересовался Сеня, поймав в последний момент считавшееся потерянным сокровище. - Вот оно, твое любимое яйцо. Говорил же тебе, что просто в вещах оно затерялось... - Не понял? - изумился Андрей, забирая у Рабиновича вожделенное богатство. - В этом мире даже яйца с голоду усыхают? - А оно что, было больше? - удивленно спросил Горыныч. - Позвольте-ка мне на него посмотреть. - И, осмотрев яйцо сразу тремя головами, заверещал: - Вот она, тупость гуманоидная! И зачем я только связался с этим отсталым во всех отношениях видом полуразумных существ? Да уж лучше, господа, с манцефаллотога тычинки обрывать, чем иметь с вами какие-либо дела... - А ну, пасть закрой, керосинка болтливая, - вновь обиделся на "гуманоида" Жомов (и чем его это слово так раздражает?). - Еще раз кого-нибудь оскорбишь, я тебе все три говорилки асбестом замажу! - Действительно, Горыныч, - в этот раз полностью поддержал омоновца Сеня. - Вместо того чтобы скулить и на судьбу жаловаться, лучше объясни, что случилось. - Что случилось? - передразнил Рабиновича Ахтармерз. - Вот эта маленькая штучка, что лежит передо мной, и есть тот искомый трансформатор миров. Модель Б-297/16, ходовое название "Пожиратель миров". Этот тол... - Горыныч запнулся и испуганно посмотрел на Жомова. - В общем, наш хороший ДРУГ Андрей все время таскал его с собой и даже ни разу не заикнулся, что владеет таким сокровищем. Все, господа, проблема решена. Осталось только заставить гномов изготовить Скидбланднир и, оснастив его "Пожирателем миров", сбалансировать полученный эффект при помощи определенного набора заклинаний. По комнате пронесся общий вздох облегчения. Теперь мало кого интересовало, каким образом несчастный петух, вызванный излишней болтливостью Попова, оказался в нужном месте в нужное время, да еще и умудрился снести вместо яйца этот самый трансформатор миров, без которого у нас были бы серьезные проблемы с гномами, и не только на дипломатическом уровне. Я-то понимал, что все это произошло неспроста, и какие-то неведомые силы желают нам добра. Вот только кто именно, догадаться было сложно. До сих пор единственным существом, пытавшимся нас облагодетельствовать, был дефективный эльф. Но о нем, как вы сами понимаете, мне думать не хотелось. Согласитесь сами, достал он уже всех своим экстравагантным поведением! Да и не помог он нам до сих пор ничем. Только и делал, что хамил да огрызался. А в комнате засуетились. Посмотреть на трансформатор миров захотели все. Еще больше каждый возгорелся желанием эту штуку потрогать. Однако не всем мечтам суждено воплотиться в реальность! Горыныч просто грудью встал на защиту "Пожирателя миров". Дескать, кто первым из неотесанных гуманоидов протянет руку к плоду технического прогресса высокоразвитых цивилизаций, тот рискует тут же лишиться пальЦа. За такие бескультурные выражения трехглавая рептилия, естественно, получила вполне заслуженную взбучку от Жомова, но трансформатор миров Горынычу все же удалось отстоять. Правда, Ваня в этот раз ограничился только щелбаном, но героизма Ахтармерза это ничуть не убавляет. Попробуйте сами от Жомова щелчок в лоб получить. Голова потом неделю гудеть будет, как пивной котел. Пока омоновец выяснял отношения с Горынычем на предмет принадлежности к тому или иному виду каждого из них, Сеня не сидел сложа руки. Высунувшись в коридор, он потребовал прислуге найти братишек Ивальди и привести их в апартаменты Стурла. Нужно отдать гномам должное - дисциплина у них на высшем уровне. Наш Отдел внутренних дел по сравнению с ними скорее похож на сборище панков, чем на блюстителей правопорядка. Слово начальника для бри-сингов закон. Поэтому, если Стурл приказал своим подчиненным беспрекословно выполнять все наши распоряжения, так они и делали. И не успел Рабинович закрыть за собой дверь, как трое посыльных уже мчались во все возможные места обитания мастеров - в мастерскую, домой и в столовую, - чтобы транспортировать их пред светлые Сенины очи. Брокки и Эйтри прибыли к нам в комнату минут через двадцать после счастливого обнаружения "Пожирателя миров". Оба, как обычно, были перапачканы сажей. Причем в грязи были не только неизменные кожаные фартуки и рукавицы, но и курносые морды близнецов. Остановившись на пороге, оба братца недовольно осмотрели собравшихся. - Чего людей-то тормошите посреди рабочего дня? - недовольно поинтересовался Эйтри. - Мы ведь не баклуши бьем, - поддержал его Брокки. - У нас заказов полна мастерская. Одно перезакаливание в настойке из разрыв-травы и зелья Хели Гунгнира с Мьелльниром чего только стоит. А ведь и кроме них работы немало. Золотощетинного вепря для Фрейра опять же усовершенствовать нужно. Кольцо Драуп-нир для Одина отрегулировать придется. А то оно стекает совершенно бессистемно, да и золото не высшей пробы получается... - Ну-ка расскажите о колечке подробнее, - загорелись глаза у Сени. Оказалось, что Драупнир в переводе с варварского на ментовский язык означает примерно то же самое, что и отписка участкового в докладной: "Несмотря на мои усилия, злоумышленнику, маскируясь под окружающую среду, удалось скрыться с места преступления в неизвестном направлении". Впрочем, колечко для Одина было куда полезнее вышеуказанной отмазки, ограждающей нерадивого мента от взыскания по службе. По идее, каждые девять дней Драупнир должен был почковаться, обогащая своего владельца на восемь внешне идентичных первоначальному колец. Однако что-то у братишек Ивальди с кольцом не заладилось, оно отказывалось выдерживать графики воспроизводства, к тому же выдавая на потребительский рынок дешевые китайские подделки. Я прямо-таки физически ощущал, как тяжело вращаются в голове моего Сени шестеренки, пытаясь навести его на мысли о том, как при возвращении можно будет использовать это колечко в нашем мире. Да обломись ты, хозяин! Тут всякие магические штучки прохоДят, а вот в нашем грубом физическом материализме эти фокусы не сработают. Впрочем, Сеня и без меня понял это и тут же утратил интерес к кольцу. - Ну что же, это ваши проблемы, как довести Драупнир до ума, - оборвал он мастера на полуслове. - Закончите это позже, а пока приступайте к строительству Скидбланднира. Мы нашли способ, как заставить его соответствовать необходимым требованиям. - Вот как? Ну-ка, расскажите, как вам это удалось, - обрадованно удивился Брокки и пошел к столу. Горыныч тут же взгромоздился на золотое яичко, будто несушка на гнездо, и прикрыл драгоценный механизм крыльями. - Это профессиональная тайна, - заверещал он. - Давайте нам корабль, а остальное вас не касается. - Гляди-ка, зверушка говорящая! - изумился гном. - Она механическая или просто что-то вроде попугая? - Граждане милиционеры, да долго ли еще такие безобразия будут продолжаться? - обиженно завопил Горыныч и начал раздуваться. - С каких это пор всяким лохматым аборигенам будет позволено поносить последними словами представителей дружественных цивилизаций?! - Не-а, Брокки. Эта штука просто какой-то магический фокус, проговорил Эйтри, тыча пальцем в сторону набирающего вес разгневанного прожигателя сероводорода. - Я уже видел это чучело у входа в Митгард. - Так, дружно начали фильтровать базары. - Ваня Жомов поднялся со своего места и закрыл Ахтармерза широкой спиной от любопытных взоров гномов. - Если сейчас еще какой-нибудь урод позволит себе нецензурные выражения в адрес нашей газовой горелки, то получит кулаком между глаз и продолжит беседу уже в больнице. Но только с докторами! - Действительно, ребята, займитесь-ка вы лучше строительством корабля, - поддержал Жомова мой Сеня. - Тут у нас и без вашего присутствия геморроя хватает. - Так уже готово все, - пожал плечами Эйтри. - Корабль построен. Осталось только заставить его работать, - поддержал брата Брокки. Оказалось, что у гномов уже весь спецзаказ практически выполнен. Все те изменения в подарках асам, о которых они рассказывали в самом начале беседы, не должны занять на свое осуществление и двух человеко-часов. Единственной настоящей проблемой до сих пор был только Скидбланднир. Если решение и этой проблемы уже найдено, то после обеда оба мастера готовы предоставить свои поделки на комиссию госприемки. - Есть только одна загвоздка, - вздохнул Брокки. - У нас нет возможности провести испытания Мьелльнира, - развел руками Эйтри. - Это оружие делалось специально под Тора, и никто из брисингов не сможет совладать с ним. А нам бы не хотелось давать этому асу бракованное изделие. - Он ведь может и головы за это половине брисингов пооткручивать, пояснил Брокки. - Даже разбираться не станет, кто прав, а кто виноват. Просто перебьет всех, кто под руку попадется. - Так что вы волнуетесь? - удивился Рабинович. - У нас же Жомов есть... - В натуре, - не дал ему досказать фразу Ваня. - Вы только покажите, где он, а я этому беспределыцику мигом ласты выкручу и головой какие-нибудь ступеньки пересчитаю. - Да я не о том, идиот! - рявкнул Сеня, увидев, как у гномов повылазили от страха глаза. - Ты просто возьмешь этот молот и проверишь, как он работает. - Как скажешь, начальник, - кротко вздохнул Жо-мов. - Не нужно никого бить - значит, не будем. Гномы, осознав, что ни им, ни Тору ничего в данный момент не угрожает, раскланялись с путешественниками и вышли из комнаты. Сеня попытался было отправить вместе с ними Попова и Горыныча, но Андрюша категорично воспротивился. У него, видите ли, обед - это святое. А поскольку до вышеуказанного языческо-поповского ритуала оставалось не более двадцати минут, Андрюша отправляться в мастерскую отказался. - Вот пока вы будете испытывать свои дурацкие молоты и копья, мы с Горынычем аппарат на судне и смонтируем, - безапелляционно заявил Попов и сердито посмотрел на Рабиновича. - А если кто-то сильно хочет остаться без обеда и плюхать в Асгард на голодный желудок, может лично отправляться к гномам на верфь и пристраивать трансформатор на корабль самостоятельно. - Ты на меня свои обязанности не перекладывай, - возмутился Сеня. - Я свою часть работы сделал и за кого-то другого горбатиться не собираюсь. Попов хотел заявить в ответ что-то обидное (видно было по роже!), но не успел. В комнату, просто сверкая от счастья, ввалился Синий Стурл. Видимо, верные подданные уже успели доложить гному о наших успехах, поэтому-то карлик и бросился всех поздравлять. Он идиотски хихикал, тряс руки, бормотал о том, что "Родина-мать не забудет своих героев". Разве что, как Брежнев, целоваться не лез. Хотя Ингвину обнять все же попытался. За что едва дважды не схлопотал по морде. Первый раз воительница Воздержалась от пощечины, а второй очередью Сеня успел остановить собственную руку, без позволения хозяина намеревавшуюся отвесить Стурлу подзатыльник. Впрочем, гном этого не заметил. Он был настолько счастлив, что вряд ли обратил бы внимания даже на затрещину от Ивана. Распинаясь в поздравлениях и хвалебных речах, Стурл пригласил нас на праздничный обед в честь "великой победы и беспримерных подвигов воителей с чужедальней стороны". Во завернул! Я когда мысленно попытался эту фразу проговорить, чуть мозговые извилины не вывихнул. Пришлось отказаться от рискованных экспериментов с культурой речи и молча отправиться вслед за всеми в банкетный зал. Видимо, событие для Свартальхейма было действительно знаменательным, поскольку гномы встретили нас стоя, троекратно прокричав "гип-гип, ура!". Впрочем, поразило меня не это. Ко всеобщему поклонению и почитанию я уже привык. Настоящим шоком лично для меня оказалось присутствие на праздничном столе алкогольных напитков в неурочный для гномов день. Я едва не зарычал с досады от того, что эти трое свиней непременно нажрутся до поросячьего визга и наше отбытие из этого мира задержится минимум на пару дней! Разнервничавшись из-за предстоящего облома, я даже не сразу заметил, что в банкетном зале витает какой-то странно знакомый запах. Принюхавшись, я вдруг осознал, что откуда-то явственно пахнет волком. Причем не простым, а хорошо знакомым. Посмотрев по сторонам, я увидел его. И, уж извините, в этот раз не рычать не мог. Правда, всего лишь от удивления. Сеня, увидев мою необычную реакцию на торжественные оды осчастливленных нами гномов, проследил за моим взглядом и коротко хмыкнул. - А это кто? - поинтересовался он, тыкая пальцем в угол. Стурл посмотрел в указанном направления. - А-а, это?! Это волк. Партийная кличка Фреки, что значит Прожорливый, - пожал плечами гном. - Не обращайте на него внимания. Он совсем ручной и никого не тревожит. Что-то вроде домашнего животного. Правда, приходит и уходит, когда ему вздумается, но мы его все равно любим. Ну и чудеса?! Объясните мне, пожалуйста, как может обычный волк свободно приходить и уходить из государства, отгороженного от остального мира массивными медными дверями, да еще без ручки с внешней стороны? У него что, собственный ключ имеется? Или этот волчара сквозь стены проходить научился? Впрочем, эти вопросы, похоже, мучили меня одного. Сеня о волке мгновенно забыл, погруженный в принятие поздравлений. Жомов и не видел волка, впившись жадным взором в емкости с алкоголем, а Попова, кроме жратвы, вообще ничего не интересовало. Это его нужно было прожорливым назвать, а не какого-то престарелого волка. Кстати, участвуя в разгульной попойке у Форсета, я заметил, что Фреки абсолютно ничего там не ел. И стоило-только начаться пирушке у брисингов, я решил проверить, такой ли он прожорливый, как о нем говорят Стянув со стола свиную ногу, я притащил ее волку, надеясь поучиться скоростному поглощению пищи. Пригодится во время дежурства. А то иной раз только начнешь ужинать, как срочно всю группу на выезд требовать начнут. Глядишь, может, и буду успевать съедать полагающийся по службе паек и не возвращаться каждый раз к пустой миске, которую уже вычистила излишне добросовестная уборщица, посчитав, что питания мне нужно не больше, чем цыпленку! Однако меня ждало разочарование. Фреки есть свиную ногу не стал. Более того, он своротил от нее в сторону морду, будто я ему кота на палочке предложил. Но и это еще не все! Представляете, когда я решил попытаться убедить волка продемонстрировать собственные способности и мордой пододвинул к нему поближе свиную ногу, этот извращенец опять лизнул меня в нос! Ох, знал бы он, как в тот момент был близок к безвре менной кончине, навсегда забросил бы свои замашки лидера сексуального меньшинства! Однако я сдержался. Просто фыркнул от отвращения и вернулся назад, поближе к Рабиновичу. Вопреки моим опасениям, пирушка в банкетном зале брисингов не превратилась во всеобщую попойку. Ваня не успел допить второй кубок медовухи, а Андрю-ша слопать первого кабанчика, как Рабинович потре-бовал прекращения банкета. С выражением праведного гнева не лице Сеня облил обоих сослуживцев целым набором оскорбительных эпитетов, из которых самыми ласковыми были "обжоры и алкоголики". Горынычу, которому, похоже, больше всех не терпелось вернуться в родные края и из-за этого встрявшему в увещевания ментов, забывших о чувстве долга, от Сени тоже досталось. И правильно! Нечего стараться выглядеть умнее Других. Я тоже, может быть, о московской сторожевой учаю. Но мешать Рабиновичу ругаться - все равно, что доберману в глаз плюнуть! - Минуточку внимания, граждане брисинги! - завопил Сеня, поднимаясь из-за стола. - Пожрать и напиться вы и позже успеете. А нас, знаете ли, время поджимает. Поэтому давайте закончим дела и разойдемся в разные стороны. Трудяги-гномы, как я заметил, просто кайфующие от работы, как удав от пачки дуста, восприняли это предложение Рабиновича своим троекратным идиотским "гип-гип, ура" и повскакивали с мест. Пока они орали, я оглянулся назад, пытаясь рассмотреть, слопал ли Фреки притащенный мной окорок, но оказалось, что волчьего пенсионера уже не было на прежнем месте. Я удивленно крутанулся вокруг своей оси, надеясь увидеть его где-нибудь поблизости, но волка-извращенца в зале вообще не наблюдалось. Как и куда он успел удрать за несколько секунд, я так и не понял. А вскоре и вовсе забыл о его существовании, поскольку пришлось стараться избежать быть затоптанным ногами брисин-гового стада, упоенно рванувшегося на работу. Мои менты, как и все прочие нормальные сотрудники органов, подобной тягой к работе никогда не отличались, поэтому и остались сидеть за столом, удивленно наблюдая за тем, как толпы гномов пытаюся одновременно прорваться через два выхода из зала. Я посчитал выжидательную тактику моих спутников вполне приемлемой для себя и залез подальше под стол, изо всех сил стараясь при этом не цапнуть за ногу какого-нибудь особо ретивого гнома. Мне это удавалось с довольно большим трудом, поскольку зубы, вопреки приказам мозга, так и старались вцепиться мертвой хваткой в очередную лодыжку, мелькавшую перед моим носом. Я даже закрыл глаза, чтобы не поддаться искушению, но долго так мне просидеть не удалось, поскольку едва я зажмурился, как тут же перед моим носом послышался знакомый звук: Хло-оп!!! Я открыл глаза, заранее догадавшись о том, что должен был увидеть. И точно - прямо перед моим носом висел маленький жужжащий наглец, именующий себя эльфом. Перепончатокрылый хам завис на уровне моих глаз и удивленно вертел башкой по сторонам, изо всех сил пытаясь сообразить, куда именно он попал и что все-таки творится на белом свете. А я вдруг неожиданно для самого себя клацнул зубами, пытаясь поймать в пасть эту болтливую муху. Вы не подумайте, что я эльфоед какой-нибудь. Честное слово, просто инстинкт сработал! Но мухоподобному хаму доказать что-то было абсолютно невозможно. В последний момент увернувшись от моих зубов, он вылетел из-под стола и, не набирая высоты, заорал на меня благим матом: - Ты что, охренела совсем, шавка ментовская? Напрочь нюх потерял? Так я его тебе восстановлю в две секунды! Сейчас хвост к усам привяжу, сразу поймешь, чем свобода пахнет!.. Я, оскорбленный до глубины души обращением этого недоумка к моей благородной персоне с использованием женского рода, уже был готов без помощи инстинктов покусать наглеца. Хорошо хоть, воспитан не в подворотне и вовремя сдержался! Впрочем, эльфу и без меня помешали дальше продолжить гневную тираду. Гномы, которые под ноги смотреть не умели, едва не затоптали болтливую козявку, и маленькому нахалу пришлось крутить "бочки", выписывать "петли Нестерова" и прочие фигуры высшего пилотажа, чтобы не оказаться затоптанным стадом обезумевших трудоголиков. Наконец, после нескольких минут непрерывного смертельного трюка, эльфу удалось выбраться из толчей. Он взлетел вверх и уселся на край стола, вытирая маленькой ладошкой пот со лба. Но, видимо, эльфу сегодня крайне не везло - он приземлился на столешницу прямо перед носом у Попова, который, как известно, с недавних пор в свой список ненавистных существ, состоящий ранее из представителей парнокопытных, прибавил еще и эльфов. И не успел маленький наглец отдышаться и выдать тираду по поводу умственных способностей брисингов, как его смела со стола звуковая волна. - А эта тварь что здесь делает? - истошно завопил Андрюша и что есть силы врезал по эльфу недоеденной свиной ногой. Святотатство какое! Впрочем, ударил Попов не по эльфу, а лишь по тому месту, где он недавно был. Самого маленького нахала там уже не было, поскольку звуковая волна от Андрюши добралась до него раньше окорока. Эльфа в буквальном смысле сдуло со стола и впечатало в спину пробегавшего мимо гнома. Брисингам, за исключением Стурла, слышать вой разгневанного Попова еще не приходилось. А тем более испытывать на себе силу его звукового удара. Первых штук шестнадцать гномов, что по неведению оказались на линии огня, просто смело с лица земли и расфасовало по стенам. Следующему десятку пришлось утолить свою страсть к труду, поработав в качестве зарядов катапульты. От крика Андрюши их так швырнуло вперед, что, разметав орды брисингов, осаждавших двери, словно невесомые кегли, жертвы звуковой волны полностью расчистили выходы из зала. А парочка гномов из этого десятка даже пулей вылетела в коридор. Остальным увечий досталось поменьше, но неизвестно, что бы было с ними, если бы не вмешался мой Сеня. - Хватит орать! - рявкнул он на Попова, прочищая руками уши. Я тоже гавкнул, хотя голоса своего так и не услышал. - Охренел, что ли? Поубиваешь всех гномов раньше, чем Рогнарек наступит. - А на фиг эта скотина опять сюда приперлась? - обиженно буркнул Андрюша и с досадой бросил под стол обломок окорока. - Видеть его не могу! - Глаза закрой, - фыркнул Рабинович и выбрался из-за стола. Первым делом Сеня принялся разыскивать среди тел бренные останки эльфа, не обращая внимания на оторопевших от Андрюшиного крика гномов. Я несколько секунд наблюдал за Рабиновичем, а потом решил помочь в поисках. В отличие от Сени, считавшего эльфа покойником, я был абсолютно уверен, что этого маленького бандита так просто не убить. И, как всегда, оказался прав. Целехонький эльф лежал на спине одного из контуженных гномов и не шевелился, но мне, хотя и с большим трудом, удалось уловить его дыхание. Я пару раз гавкнул, подзывая Рабиновича, и Сеня не преминул явиться, осторожно подняв эльфа и положив его в свою фуражку. - Чего уставились? - гневно обернулся он к гномам. - Тут вам не цирк. А ну марш все работать! И без того перепуганных гномов после этих слов из зала словно ветром сдуло. Сеня удовлетворенно посмотрел им вслед и обернулся к Стурлу, никак не решавшемуся вылезти из-под стола. Лидер партии трудоголиков-брисингов понял этот взгляд как известие об окончании воздушной тревоги и поднялся на ноги. - П-пойдемте в м-мастерскую, - слегка заикаясь от испуга, проговорил Стурл. - У братишек Ивальди yже все должно быть готово. Слова синего гнома оказались правдой на девяносто процентов, поскольку "все" стало готово лишь тогда, когда Попов с Горынычем установили трансформатор на корме Скидбланднира. Всю дорогу до мастерской и то время, пока два наших новоиспеченных колдуна творили какие-то заклинания над подарком Фрейру, я наблюдал за контуженным эльфом. Тот не подавал никаких признаков жизни и не пришел в себя даже тогда, когда Жомов, метнув в стену молот, произвел такой грохот, что и в Нидльхейме у Хели мурашки по коже пробежали. Красно-синие. Впрочем, на маленького наглеца никто, кроме меня и Рабиновича, внимания не обращал. Причем Сеня, прижимая к груди фуражку, зачем-то раскачивал ее из стороны в сторону, словно убаюкивая младенца. Я чуть слюни от умиления не распустил! Тоже мне начинающий папаша нашелся... А Жомов тем временем, вволю наметавшись Мьелльнир, превращенный братишками Ивальди во всеразрушающий бумеранг, со вздохом горького сожаления отложил молот в сторону и принялся испытывать копье. Гунгнир также работал как следует. Однако на Ванечку он такого же сильного впечатления, как молот, не произвел, и Жомов тут же дал возможность Ингвине вволю потешиться с копьем. А Рабинович посмотрел на Стурла. - Ну что, бригадир, мы свой объем работ выполнили, - усмехнувшись проговорил он. - Теперь твоя очередь. Веди нас к входу в Асгард. - Боюсь, тут существует маленькая проблемка, - опустив глаза вниз, вздохнул гном, и тут же полигон заполнили бронированные гвардейцы брисингов с арбалетами. - Видите ли, мы имеем строжайшее указание Одина не пропускать никого через свои земли в его резиденцию. Сожалею, что пришлось обмануть вас, но в Асгард вы не попадете. Только через наши трупы. - Ну, это условие мы сейчас быстро выполним, - оскалился Жомов и отстегнул от пояса дубинку. - Ребята, этих кидал нужно конкретно поставить в позу! Мы люди натренированные, учить нас не нужно, поэтому боевой порядок организовали быстро. Горыныч занял место в авангарде, готовясь прикрыть нас магическим щитом. Ингвина натянула лук, Жомов с Рабиновичем приготовили свои серебряные шары для метания в арбалетчиков. Я присел, собираясь вцепиться в горло предателя Стурла, если он попытается сделать хоть одно не правильное движение, а Андрюша набрал полную грудь воздуха, приготовившись разметать боевые порядки брисингов звуковой волной или, может быть, порвать их на части каким-нибудь новым словесным вывертом. Стурл застыл, глядя в мои гневные глаза. Его подчиненные тоже замерли, не зная, что делать дальше, и в этот момент пещеру заполнил надменный голос: - Отставить побоище. - И пред наши ясные очи явился... Локи-Лис! - Ну-ка, Стурл, разгони свой сброд. Прикажи Ивальди собрать все подарки. А эти смертные, - он махнул рукой в нашу сторону, - пойдут со мной. Н-да! И как тут не удивляться?.. Часть III ЗА КОЗЛА ОТВЕТИШЬ! Казать, что брисинги бьши шокированы заявлением Локи, это не сказать ничего! Стурл Синий, приготовившийся выдать пафосную тираду о бесполезности сопротивления, едва не проглотил собственный язык и, для того чтобы вернуть доступ кислороду в легкие, был вынужден выковыривать вышеназванный орган из гортани пальцами. А его законсервированная в доспехи гвардия и вовсе потеряла возможность шевелиться, беспомощно уронив оружие на каменный пол. Этот металлолом приземлился с таким грохотом, что у двух десятков излишне беспечных летучих мышей под сводом пещеры лопнули от перегрузки их ультразвуковые барабанные перепонки. Даже менты застыли посреди полигона, тщетно пытаясь осмыслить происходящее, и лишь одному Локи все было по фигу. Чеканя шаг, он прошествовал сквозь застывший строй брисингов и остановился между двумя армиями, приготовившимися к сражению. - Кому что непонятно? - грозно поинтересовался он, переводя взгляд с брисингов на ментов и обратно. - Он чего, наехал? - удивленно поинтересовался у Рабиновича Ваня, не утративший еще надежду оторвать у кого-нибудь две-три головы. - Наехал... - меланхолично ответил Сеня. Жомов вскинул дубинку, приготовившись к удару. - Но не на нас, - закончил фразу Рабинович, и Ваня раздосадованно сплюнул. - Что за мир вокруг? - горестно вздохнул он. - Одни лохи. Даже подраться как следует не с кем. К этому моменту Локи полностью утратил интерес к ментам. Он сосредоточил все внимание на Стурле, нетерпеливо притопывая левой ногой, обутой в красный сапог. Правый сапог тоже был красный, но он не шлепал по камням и поэтому внимания к себе не привлекал. Бригадефюрер брисингов наконец справился с предстартовым волнением и мощным рывком вытащил язык из гортани. Правда, гном при этом слегка переусердствовал и несколько секунд потратил на то, чтобы пристроить на место свесившийся до подбородка орган. - Я долго буду ждать, пока ты со своими запчастями разберешься? нетерпеливо поинтересовался у Стурла бог огня. - Все, наисвятейший. Я готов, - прокашлявшись, торопливо проговорил гном. - К чему готов?! - взвизгнул Локи. - Я не понял, а где Ивальди? Где подарки? Где волосы для Сив, в конце-то концов? Я что, еще ждать должен? - Сию секунду, наихитрейший! - затрясся Стурл и заорал, обернувшись к своей гвардии: - Что стоите, идиоты? Марш отсюда! Привести мне братьев Ивальди. Мигом!.. - А подарки? - напомнил ему Дядюшка Лис. - Так точно, наиогнейший! - вытянулся в струнку Стурл и рявкнул вслед убегавшей армии: - И дары богам захватите. - Ну вот, совсем другое дело, - неожиданно для всех широко улыбнулся Локи и обнял за плечи гнома. - Ведь можете же все мирно решать! А то, как дикари, собрались из-за ерунды побоище устроить. - Так ведь запрет Одина... - растерянно начал оправдываться Стурл, но Дядюшка Лис перебил его: - Один, Один. Только и слышно вокруг: "Один то, Один се!" Других богов, что ли, нет? - вздохнул ас с самым несчастным видом. - Да Одноглазый только рад таким гостям будет, - Локи широко улыбнулся (хотя куда уж шире?!) и повернулся к ментам: - Правда, ребята? - У него что, крыша едет? - растерянно поинтересовался Жомов, в этот раз почему-то повернувшись к Попову. - Может, ему в дыню дать? Или едовище чуть-чуть на затылок сдвинуть? - Лучше не надо, - благоразумно покачал головой Андрюша и зачем-то поднял с пола Горыныча. - Мне, что ли, тоже какую-нибудь животину на руки взять? - Ваня удивленно посмотрел на Рабиновича с эльфом в фуражке и Попова с надувным птеродактилем в руках. Я тут же предусмотрительно спрятался за Ингвину, и Жомову не осталось ничего другого, как тяжко вздохнуть и развести руками. Да, остался ты, Ваня, без спутника жизни! Тем временем назад вернулась орда гномов. Прилежные брисинги буквально поняли приказ своего босса и на руках внесли на полигон Брокки и Эйтри. Причем, судя по нескольким разбитым губам, расквашенным носам и десятку-другому фонарей под глазами бойцов брисинговой гвардии, они сначала схватили братишек Ивальди, а уж потом попытались объяснить, кому они понадобились. Хотя могли и ничего не сказать. Ведь приказа вести диалоги с мастерами Синий никому не отдавал. Братьев выгрузили прямо под Стурла и Локи, а сверху навалили подарки асам. - О, идиоты! - тяжко вздохнул гном и помог подняться с пола мастерам. - Всю роту на месяц в каменоломни! - Справедливая кара, - согласился Дядюшка Лис. - Но, благородный Стурл, может быть, в честь благополучного завершения заказа ты помилуешь своих бойцов? - Гип-гип, ура! - громогласным криком встретили подобную извращенную форму приказа гвардейцы и разбежались кто куда. Два мастера-близнеца, кряхтя, поднялись с каменного пола и поочередно внимательно оглядели всех, оставшихся на полигоне. Не говоря ни слова, они аккуратно собрали изготовленные собственными руками дары асам и, усевшись на ближайший осколок скалы, принялись их начищать. Брокки - Гунгнир, а Эйтри - Мьелльнир. Причем сначала он, видимо, от растерянности, попытался использовать в качестве ветоши парик для Сив, но вовремя опомнился и спрятал волосы за пазуху. Локи терпеливо ждал. Наконец, решив, что мастера уже достаточно потешились, ас спросил: - Ну что? Так ли уж хороши ваши подарки, как вы их расписывали? - А мы слов крысам не бросаем, - буркнул Брокки. - Можешь сам проверить, - поддержал его Эйтри. - Если смелости хватит, - добавил первый. - Только для корабля подходящей лужи нет, - внес поправку второй. - Что же, посмотрим, - в тон им пообещал Локи и отобрал у братьев изделия народных промыслов. В первую очередь ас проинспектировал Скидбланднир, Гунгнир и парик для жены Тора. Причем начал именно с раскладного корабля! Повертев в руках непонятную штуковину, больше похожую на плод детской неожиданности, чем на изделие брисинговских мастеров, Локи вдруг решил потрясти около уха загадочный продукт. Эйтри предостерегающе заорал, но было поздно - Скидбланднир в одно мгновение вынырнул из пространственно-временных складок и превратился в довольно приличное по размерам судно. Локи, хоть и был бог, но удержать в руках целый корабль оказался не в состоянии. Быть бы ему придавленным Скидбландниром, но, на свое счастье, Дядюшка Лис держал упакованное плавстредство прямо за корабельный нос и, истошно вопя, повис на драконьей голове впереди дракара, примерно в метре над землей. Спрыгнув вниз, Локи в бешенстве подскочил к братишкам. - Угробить меня захотели? - грозно зашипел он, наклоняясь к гномам. - Инструкцию читать нужно, прежде чем вещью пользоваться, - буркнул Брокки. - Скидбланднир от удара об воду раскрываться должен, - пояснил Эйтри. Локи поочередно посверлил взглядом обоих, а потом взялся за Гунгнир. Осторожно повертев копье в руках, ас все-таки решил воздержаться от собственноручного испытания баллистического оружия Одина и, цокнув языком, сунул его в руки одного из братишек Ивальди. Парик для Сив Локи и вовсе едва удостоил взглядом, а затем подпрыгнул на месте, словно его муха укусила. - Спорим, что эти вещи лучше того хлама, - кивнув головой в сторону Драупнира, Мьелльнира и медленно перебиравшего ногами на одном месте золотого вепря, обратился он к гномам. Брокки пожал плечами, а Эйтри, который оказался менее тормозным, чем брат, спросил: - А зачем нам это нужно? - А выиграете что-нибудь, - развел руками ас. - Может быть. Гномы задумались, а менты взирали на происходящее с выражением немого удивления на лице. Причем каждый удивлялся по-своему. Жомов чесал маковку, пытаясь сообразить, как такой придурок, как Локи, мог попасть в боги, если его не то что в ОМОН, в ППС бы дежурить не взяли. Попов никак не мог поверить в то, что любимые им с детства персонажи оказались идиотами из детсадовской младшей группы, а Сеня поражался тому, отчего гномы никак не решатся спорить. Он бы на их месте уж нашел, что содрать с нагловатого аса. - Достал ты всех уже, - проворчал наконец Брокки. - Ладно, спорим. - Проиграешь, голову свою отдашь, - поддержал брата Эйтри. - Я из нее мишень для дартса сделаю, - буркнул Брокки. - По рукам, - ехидно рассмеялся Дядюшка Лис. - Только, если я выиграю, вы мне сделаете подарок лучше всех этих шести, вместе взятых. А судить нас асы будут. - Это что, еще и в Асгард топать? - возмутился Брокки. - А это приказ! - рявкнул Локи и кивнул на кучу сувениров. - Пакуйте все. Отправляемся немедленно. Не было заметно, что братишки Ивальди глубоко уважали или страшно боялись асов, однако упаковывать подарки бросились со спринтерской скоростью. Стурл вместе с ними начал метаться. Но, в отличие от близнецов, он не собирал в одну кучу изделия брисинговых промыслов, а носился по полигону как угорелый, с классическим воплем на устах: "Карету мне, карету!" Вышеупомянутого транспорта он не дождался, но вот парочку дрезин в парадное подали. Локи, по-прежнему не проявляя никакого интереса к "смертным" ментам, уселся вместе со Стурлом в его персональный транспорт и принялся что-то обсуждать вполголоса. А путешественники в полном составе получили плацкарту в одном вагоне с мастерами. Ивальди загрузили скарб в дрезину и, забыв обо всем, что их окружает, принялись полировать и начищать драгоценные подарки. - Эх, хорошая штука этот молот, - грустно вздохнул Жомов, глядя, как Брокки начищает Мьелльнир. - Жаль только, что мне не пригодится. - Это почему? - Сеня хитро прищурился. - Им можно, например, гвозди на расстоянии забивать. И пальцы не отшибешь. - На хрена мне гвозди забивать? Что я, плотник, что ли? - удивился Ваня. - Этим молоточком демонстрантов разгонять хорошо. Но ты только представь, Сеня, как я в участок с такой хреновиной вместо дубинки на поясе заявлюсь. Да меня даже гибэдэдэшники засмеют. - Да-а, тяжелый случай, - постучав пальцем по виску, вставил веское слово Андрюша Попов. - А ты, Сеня, из этой коллекции колечко бы себе захапал? - А ты - кабана, - огрызнулся Рабинович. - И, вместо того чтобы использовать его по делу, тут же бы сожрал. - Он несъедобный, - обиженно буркнул Попов и решил сменить тему. - Кстати, как там наш персональный эльф? - Валяется, как жук в коробке, - ответил Сеня и потряс фуражку. - Лежит брюхом кверху и не шевелится. Здорово ты его контузил. - Не будет хамить, - проворчал Андрюша и отвернулся. А почетный эскорт тем временем тронулся с места. Первой шла дрезина с гвардейцами, за ней - транспорт Стурла с почетным гостем из Асгарда на борту, и замыкал процессию скрипучий вагон с ментами. Дрезины довольно долга петляли по извилистым коридорам и к тому моменту, когда Ваня уже начал дремать, а Попов успел проголодаться, остановились у еще одних медных ворот. В отличие от дверей в Митгард и Нидльхейм, проход в Асгард был оформлен куда помпезнее. И ворота были выше, и чеканка на них красивей, и охрана стояла в парадных золотых мундирах, без доспехов и арбалетов. Пограничники, встречая эскорт, выстроились вдоль дороги в две шеренги и застыли по стойке "смирно". Створки ворот были распахнуты, и в глаза путешественникам, уже привыкшим к полумраку подземелья, ударил яркий солнечный свет. - Ни фига себе! - удивился Жомов, глядя в открытые ворота из-под руки. - Мужики, мы пока в пещерах сидели, на улице лето наступило? Попов и Рабинович протерли слезящиеся глаза и, прищурившись, посмотрели на открывшийся после поворота пейзаж. Рельсы гномьей железной дороги заканчивались прямо у створок ворот, а сразу за ними начиналась зеленая лужайка. Причем трава была такого пронзительно-зеленого цвета, какого никогда не выда-вить из себя той чахлой запыленной поросли городских скверов, которую принято громко именовать газоном. Из всех путешественников лишь Ване Жомову однажды удалось видеть растительность такого яркого цвета - когда в его воинской части к приезду генерала перекрасили вручную всю окрестную флору и фауну. Траву - зеленым, кошек - серым, собак - черным, стены - коричневым, а солдат - в соответствии с уставом. От этих воспоминаний Ваня передернулся, как заржавевший затвор карабина, и скрипнул зубами. На миг он вновь увидел себя ползающим на четвереньках вокруг плаца и кисточкой дорисовывавшим травке недостающую зеленость. Прошлое вступило в конфликт с настоящим! Жомов встал и решил собственными руками задушить проклятого прапорщика, выискивавшего у травы дефекты цвета. Но едва он схватил врага за горло, как почему-то оказалось, что прапорщик мало того, что резко располнел, так еще и одел на себя милицейскую форму с погонами младшего лейтенанта. - Ты чего, сдурел? - захрипел Попов, ошеломлен-но глядя в пустые глаза Ивана. - Крыша едет? - Извини. Задумался, - потряс головой Жомов и сел на свое место. - Ты мне сволочь одну напомнил. - Ну спасибо! - взревел Попов и потер ладонью занемевшее горло. - Еще раз такое вытворишь, получишь дубинкой по лбу. - Только посильнее, Андрюша, - виновато попросил омоновец. - А то я как задумаюсь, так прямо беда! - Жомов, давай теперь без экспериментов, - выдохнул Сеня, завороженно следивший за любительской импровизацией на тему шекспировского "Отелло". - Ты лучше не напрягайся. А захочешь о чем-нибудь подумать, меня попроси. С резким толчком дрезина остановилась. Братья Ивальди тут же запихали обратно в мешки подарки асам и молча выбрались на перрон. Поглощенные наведением лоска на сувениры, они даже не заметили демаршей Жомова и теперь спокойно плелись к выходу из тоннеля, где их поджидал Локи. На полпути близнецы одновременно вытащили из карманов солцезащитные очки и нацепили их на курносые физиономии. - В следующий раз за дневные походы будешь нам двойные командировочные платить, - буркнул Брокки, проходя мимо Стурла. - А то ведь нам на солнце быть вредно, - пояснил Эйтри. - Обгорим опять к етуновой матери, - закончил фразу его близнец. Стурл хотел что-то сказать в ответ, но промолчал, лишь махнув рукой. Пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре, гномий босс с радушной улыбкой повернулся к путешественникам, пытаясь, видимо, всех облобызать на прощанье. Однако этот номер у него не прошел. Ни менты, ни тем более Ингвина не забыли недавнего предательства Стурла. Жомов, идущий первым, просто поднял его за плечи и отодвинул в сторону, освобождая дорогу, а остальные и вовсе не обратили на прощальные порывы Стурла никакого внимания. - Ну и ладно. Не больно-то и хотелось, - обиженно шмыгнул носом гном, забрался в собственную дрезину и заорал на вагоновожатого: - Чего зенки вытаращил? Людей давно не видел? Крути ручку, а то сейчас следом за ними в Асгард пойдешь! Бедный дрезинщик с перепугу покрылся красными пятнами и так рванул с места свой агрегат, что Стурл едва не вывалился из него на мраморный пол, от чего завопил еще громче, обещая лишить водилу права участвовать в очередном субботнике. Не понимая, что в этом страшного, менты удивленно посмотрели вслед скрывшейся за поворотом дрезине и подошли к асу. Локи с любопытством посмотрел на них, будто первый раз увидел. - Ходят слухи, что вы могущественные ворлоки? - поинтересовался он. - Ну-ка покажите какой-нибудь фокус! - Ты чего, в цирк, что ли, пришел? - возмутился Жомов. - Я сейчас тебе такие фокусы покажу, что потом будешь две недели руки с ногами пытаться на старые места присобачить. Если бы Локи раньше удалось хоть немного пообщаться с доблестными сотрудниками российской милиции, он бы несомненно знал, что попросить их показывать фокусы - это все равно, что попытаться отобрать у добермана кость, рассчитывая остаться непокусанным. Жомов уже начал примеряться, с какой стороны удобнее вязать узел из оборзевшего бога, и неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы его не остановил Рабинович, проявивший недюжинное здравомыслие. Отодвинув в сторону Ваню, уже начавшего потихоньку звереть, Сеня проговорил: - Я так понимаю, ты нас сюда не фокусы показывать вытащил. В жизни не поверю, что Дядюшка Лис решил благотворительностью заняться. Говори, что тебе от нас нужно, и разойдемся в разные стороны. - Ишь какой сообразительный, - фыркнул Локи. - Идите в Гласир, брисинги вас проводят. Вот там обо всем и поговорим. Локи еще раз фыркнул, как кот от запаха табака, и, махнув рукой, свернул с дороги в ближайшую рощицу, скрывшись между деревьев. Два гнома, видимо, уже привыкшие к такому непредсказуемому поведению экспансивного аса, молча подхватили свои мешки и поплелись вперед по дороге. Путешественникам не оставалось ничего другого, как последовать за ними. Братья Ивальди, поначалу неспешно начавшие марш в заповедную рощу правителей Асгарда, постепенно стали наращивать темп. Андрюша Попов, которому не терпелось вернуться домой, к любимым рыбкам и маминым щам, поначалу попытался подгонять медлительных гномов, но затем был вынужден покрикивать на них, для того чтобы те не убежали слишком далеко вперед и не скрылись из виду. Жомов, сжалившись над раскрасневшимся от натуги криминалистом, забрал у него макси-рукавицу для переноса Горыныча и теперь нес на себе сразу четыре мешка. Причем два из них были с провизией, заблаговременно собранной вечно голодным Поповым. Сеня с Ингвиной замыкали процессию. Девица с восторженно-удивленным выражением лица постоянно глазела по сторонам и только выбранная раз и навсегда роль бравой воительницы не позволяла ей благоговейно вскрикивать от красот окрестного пейзажа. Рабиновича меньше всего интересовала флора Асгарда. Все свое внимание он сосредоточил на эльфе, до сих пор отказывающемся подавать признаки жизни. Попыток привести маленького наглеца в чувство Рабинович Вне предпринимал, поскольку никак не мог сообразить, шкак сделать этому недомерку искусственное дыхание. У Рабиновича была масса вопросов к эльфу. Сеня урекрасно помнил, что каждое предыдущее появление утого существа предвещало очередные неприятности нa пути его друзей. Сене, ясное дело, хотелось узнать, какая еще гадость им приготовлена в ближайшем будущем. И все-таки больше всего Рабиновича интересовало другое. Он и сам себе не мог объяснить, отчего его так волнует будущее этого мира в целом и миниатюрной Ингвины в частности. От одной только мысли о том, что эта хрупкая девушка будет вынуждена во время Рогнарек сражаться с огромными волосатыми етунами или с кем-то еще более "приятным" в общении, Рабиновича бросало в дрожь. Он хотел выведать у эльфа, есть ли способ предотвратить Последнюю Битву, и поэтому не спускал с него глаз, боясь, что маленький дебошир, очнувшись, исчезнет так же неожиданно, как и появился. От непомерных усилий следить одновременно за дорогой и за собственной фуражкой с бесценным содержимым, Сеня едва не окосел и начал так часто спотыкаться, что даже невозмутимый Жомов обернулся и настороженно понюхал воздух. Ване пригрезилось, будто Рабинович втихаря прикладывается к емкости с алкоголем, что, ввиду его же запрета на пьянство, выглядело бы настоящей подлостью и требовало бы немедленного наказания. В воздухе пойлом брисингов и не пахло, поэтому Жомов недоуменно пожал плечами и спокойно продолжил свой путь. Несколько раз Сене казалось, что у его временного подопечного, погребенного в глубине милицейской фуражки, трепетали ресницы. Рабинович тут же останавливался, всматриваясь в маленькое личико эльфа, но тот по-прежнему оставался недвижимым. Сеня принимал привидевшееся подрагивание ресниц за игру света и спокойно продолжал свой путь. Может быть, Рабинович так бы и донес эльфа в фуражке до Гласира, если бы однажды, во время очередной потери равновесия, не заметил, как маленький хитрец, не открывая глаз, попытался ручонками зацепиться за край фуражки и этим предотвратить падение на пыльную дорогу. - Та-ак, блин. Носильщика себе нашел? - Сеня резко остановился. - А ну-ка выбирайся наружу, пока я тебе крылья не оторвал. - Я те оторву, урод длинноносый, - пискнул эльф и, легко выпорхнув из фуражки, завис прямо перед глазами Рабиновича. - Сейчас не тридцать седьмой год, чтобы беспределы устраивать. Я на тебя мигом управу найду. С работы вылетишь без выходного пособия. Кстати, я, между прочим, не просил тебя тащить меня куда-то в своей вонючей фуражке. Голову сначала мыть нужно, прежде чем этот дурацкий чепчик для перевозки эльфов использовать. - А ты не оборзел? - несказанно удивился Сеня. Попов и Жомов, заинтересованные происходящим, остановили ретивых гномов и подошли поближе. - Тебя, между прочим, от смерти спасли... - Спасли?! - визгливо завопил эльф. - Значит, теперь контузия и последующий арест без оказания первой помощи у вас спасением называется? - И, увидев приближающегося Попова, завизжал еще громче: - Уберите от меня этого крикливого кабана! Уберите подальше, а то хуже будет. - Вот сейчас тебе точно хуже будет, - злорадно пообещал Андрюша и набрал полные легкие воздуха. - Попов, только посмей мне заорать тут! - предостерег друга Сеня и на всякий пожарный пригнулся. - Рявкнешь еще раз, и я тебе твою же куртку целиком в пасть засуну. - Да пошли вы все, - обиделся Андрей и, отобрав У Жомова мешок с провизией, принялся его развязывать. - Как хотите, а у меня привал. - Благородный Робинсен, - вступила в разговор уступившая любопытству Ингвина. - Может быть, объяснишь все же, что это за существо? - Девочка, иди-ка лучше ромашки собирай! - рявкнул на нее эльф. - Нечего в мужские разговоры встревать. - А ну-ка повежливее с девушкой, - с угрозой в голосе проговорил Рабинович и невольно схватился за верную дубинку. - Ах, ты так? Лучшего друга на какую-то девку променял? - изумился эльф и врезал по носу оторопевшего от такого заявления Сеню. - Все, ухожу в монастырь. Уж лучше в келье сидеть на хлебе с водой, чем с такими козлами общаться!.. Хло-оп! Хло-оп! Хлоп. И ничего не произошло. Эльф как висел в воздухе перед носом удивленного Рабиновича, так там и остался. Маленький нахал усиленно махал крыльями и руками одновременно, его сморщенное личико покраснело от натуги, а вдоль всего тела пробегали радужные сполохи, но это ничего не меняло. Эльф удивленно посмотрел по сторонам, а затем, хлопнув себя по лбу, уселся на ближайшую ветку. Рабинович задорно расхохотался. - Уволили все-таки? - весело поинтересовался он. - Кого? Меня?! - возмущенно завопил эльф и тут же сник. - Не уволили, а временно отстранили от работы. Ясно? В отпуске я. За свой счет. - А чего сюда приперся? - сердито спросил Попов. - Тебе что, курорт тут? Без тебя, думаешь, идиотов в округе не хватает? - Нет, не думаю. С идиотами тут явный перебор, - язвительно ответил крылатый хам. - Ты один десяток заменить можешь. Возмущенный Андрюша собрался было рявкнуть на наглеца во всю мощь своих богатырских легких, но, на свое счастье, вовремя вспомнил предостережение Рабиновича. Опасливо посмотрев на Сеню, Попов вмиг представил, как кинолог запихивает ему в рот куртку вместо бараньей грудинки, и зябко передернулся. Горестно вздохнув, Андрюша с грустью осмотрел остаток свиного окорока в правой руке и, поморщившись, запустил им в наглого эльфа. Тот легко увернулся и показал Попову язык. - Что, промазал, каннибал свинорылый? - хихикнул он и переместился поближе к Жомову. - Попробуй еще раз. Может, снова, как в Англии, в эту жердь перекачанную попадешь. - Все! Заткнулись все. Тихо! - гаркнул Рабинович, и вокруг наступила абсолютная тишина. Причем замолчали не только эльф с Поповым, но вся окрестная живность. Кукушка подавилась на полуслове, огласив лес предсмертным криком раздавленного помидора, дятел воткнулся головой в дерево, не решаясь выдернуть ее обратно, лягушка в ближайшей луже застыла с открытой пастью и, пуская слюни на бородавчатую грудь, не спускала взгляда с зависшего в воздухе комара, а окрестные кузнечики вцепились жвалами в лапки, не давая им возможностей добраться до надкрыльев. И лишь листья на деревьях проигнорировали приказ Рабиновича, нагло продолжая шелестеть. Сеня смущенно прокашлялся. - Я не вам, - махнул он руками в сторону леса, и фауна облегченно продолжила свой концерт. - Вот так-то лучше, - удовлетворенно кивнул головой Сеня и скомандовал: - Привал. Сейчас отдохнем и спокойно во всем разберемся. Против короткой остановки почти никто не возражал. Попов, и так не собиравшийся двигаться дальше, уселся под деревом на приличной дистанции от эльфа и принялся доедать копченую свинину. Жомов, подозрительно покосившись на непривычно чистую траву, осторожно улегся рядом. Ингвина, презрительно покосившись на мужчин, пожала плечами и прислонилась к стволу ясеня. И лишь только братишки Ивальди недовольно поворчали, дескать, не в кайф им на солнце лишнее время торчать, но все же присели отдохнуть, спрятавшись поглубже в тень. А Рабинович поманил к себе эльфа. - Давай-ка прекращай борзеть и рассказывай все по порядку, - не терпящим возражений тоном приказал он. - Кстати, тебя как зовут-то? - Типично ментовские замашки. Сначала испортят весь праздник, а потом только документы спрашивают, - буркнул эльф, опускаясь на один из мешков. - Лориэль меня зовут. - А сокращенно как? - фыркнул Рабинович. - Лори или Элли? - Без сокращений! - взвизгнул мухоподобный буян. - И так уже сокращать нечего. По корень все, на хрен, сократили!.. - Ладно-ладно. Не вопи, - примирительно поднял руки вверх Сеня. - Лориэль так Лориэль. А теперь давай все выкладывай. Только по порядку. Эльф, видимо, с трудом привыкавший к новой для себя роли отпускника, поначалу хорохорился и огрызался в ответ на вопросы Рабиновича. Но отвязаться от Сени было не так-то просто, и маленькому ворчуну пришлось многое рассказать. По словам Лориэля, цивилизация эльфов была одной из древнейших среди множества разумных существ параллельных миров. Горыныч, правда, попытался это опротестовать, но слушать его доводы никто не стал. Более того, Рабинович приказал Ахтармерзу заткнуться, и обиженная керосинка, пофыркивая мелкими язычками пламени, отправилась составить компанию эльфоненавистнику Попову. А Лориэль тем временем продолжал расписывать красоты цивилизации эльфов и особо заострил внимание на средней продолжительности жизни своего народа. Сеня даже присвистнул от удивления, когда услышал, что любой эльф может прожить более двух тысяч лет. Как они добились такого долголетия, Лориэль рассказывать не стал, да никого особо это и не интересовало. Может быть, у них генетика такая! Лишь одна Ингвина презрительно фыркнула на эту статистику. - Подумаешь, две тысячи лет, - проговорила она. - Наш Один и вовсе бессмертен. - Ваш Один - лох по сравнению с Обероном! - обиделся на ее пренебрежение к выдающимся достижениям своего народа эльф. - Он бандит, узурпатор и вообще, можно сказать, он с брательниками своего деда прибил. - Ингвиночка, успокойся, - Рабинович с трепетом положил руку на плечо воительнице, приготовившейся покарать маленького еретика за святотатство. - Никто не спорит. Один, конечно, самый лучший. - Сеня повернулся к Лориэлю: - А тебе за тысячу лет поумнеть давно пора! Рассказывай дальше и не ерепенься. Эльф недовольно покосился на пьиающую правед-!m гневом девицу и продолжил рассказ. По его словам, эльфы давным-давно следили за развитием жизни во многих мирах. Они установили, что любые действия в одной вселенной находят отражение и в ближайшем к ней мире. А сильнейшие потрясения и вовсе расходятся по вселенным, как круги от камня на поверхности воды, вызывая во многих мирах настоящие катаклизмы. Едва не погибнув однажды от подобной цепной реакции (кстати, Лориэль сказал, что на земле в это время вымерли динозавры!), эльфы научились частично предсказывать глобальные катаклизмы параллельных миров и выработали способы их предотвращения. Одним из таких способов была Служба Предупреждения Инертного Диссонанса (сокращенно СПИД!), сотрудником которой и являлся Лориэль. В обязанности спидеров входило вмешательство в действия существ иных вселенных путем божественных откровений, вещих снов, святых знамений и прочей ерунды, дабы убедить ключевых лиц отказаться от тех или иных поступков, грозящих их миру сильнейшим катаклизмом. Решения о подобных вмешательствах принимал лично Оберон, поскольку, судя по всему, ему просто нечем было больше заняться. - Так, значит, ты просто посыльный, - усмехнулся Рабинович. - А я-то думал, ты хоть что-нибудь значишь. Колдовать, например, умеешь. Ингвина вон и вовсе считала эльфов красавцами и великанами. - Не посыльный, а старший дипкурьер. А красавцы и великаны у нас в других ведомствах, - обиженно буркнул эльф. - Первые в Главном Отделе Пропаганды (гопники, соответственно), а вторые - в Отрядах Местного Оперативного Наезда (ОМОН). И для волшебства есть особое подразделение. Феи Служат Быдлy называется (ФСБ, естественно). Но фээсбэшники редко в ваши дела вмешиваются. Во-первых, земная вселенная для колдовства мало приспособлена. А во-вторых, вы от волшебства только сатанеете. Единственную успешную операцию ФСБ смог только с Синдереллой, или Золушкой по-вашему, провести. И то потому, что она дура набитая оказалась, и ни о чем другом, кроме как выскочить замуж за богатенького буратино, не мечтала. - Эльф возбужденно принялся расхаживать взад-вперед по фуражке Рабиновича. - А принц, между прочим, если бы на Золушку не клюнул, самую крупную войну за всю историю Земли мог развязать и в крови потопить ослабленную набегами Чингисхана цивилизацию славян. И тогда пара десятков параллельных миров тазиком бы накрылась. Я тоже в той операции участие принимал. Медаль получил, между прочим. "Трехсоттысячелетие СПИДа" называется. Да и сейчас вот снова с вами вожусь. Из-за ваших дурацких выходок Россия может с лица Земли исчезнуть. А уж тогда экспансию Америки точно ни один Китай не остановит. - Вот, блин, и тут политика! - неожиданно возмутился Жомов. - Мужики, может, лучше об оружии поговорите или о бабах, на крайний случай? - Не мешай, Ваня, умным разговорам, - отмахнулся от него Рабинович и посмотрел на эльфа. - Что же получается? Раз тебя от работы отстранили, с нами теперь другой курьер общаться будет? Или нас вовсе другому ведомству передадут? - Никто с вами общаться не будет, и никому вас не передадут, недовольно буркнул Лориэль. - Служба Экономически Конструктивных Ситуаций просчитала, что дешевле позволить вам вернуться домой самостоятельно. - Это как? - насторожился Сеня, благодаря беседе с Ахтармерзом в доме Хрюмира уже догадывающийся, о чем пойдет речь. - Ваше присутствие в этом мире приблизило Рогнарек, - мрачно проговорил эльф. - Через каких-то пару дней етуны начнут войну, и от всей вселенной викингов ни хрена не останется. Вы тоже погибните, но по закону сохранения баланса параллельных миров реинкарнируетесь у себя дома как раз перед встречей с Мерлином и ничего не будете помнить. А там вас уже будут ждать и предотвратят новый контакт... - Подожди, - остановил его Рабинович. - Как же Оберон решил допустить гибель целого мира, когда ты сам говорил, что это вызовет целую волну катаклизмов в параллельных вселенных. Не проще ли нас вернуть домой, чем разгребать потом последствия катастрофы? - К этим последствиям уже приготовились, - фырк-нул Лориэль. - Воздействовать на ваши перемещения мы непосредственно не можем, а вас самих посчитали безнадежными. То есть ни при каких обстоятельствах не способными вернуться самостоятельно домой. И меня выставили одним из виновников этой ситуации. - Так вот почему ты тут, - в гробовой тишине проговорил Сеня. - В ссылку отправлен. - Никуда я не сослан, идиоты! - заверещал эльф. - Я пытаюсь помочь вам вернуться назад и доказать, что придурки из СЭКСа ошиблись в своих прогнозах! К тому же есть двухпроцентная вероятность того, что канал вашей астральной связи с собственной вселенной уже закрыт и вы теперь не имеете к ней никакого отношения. Тогда вы погибнете здесь окончательно, и Земля претерпит глобальные изменения. А после этого меня сделают козлом отпущения и приговорят к разложению в ядерном реакторе. Так что вам придется выпутываться, а я помогу. Чем смогу. - Значит, до времени Рогнарек осталось два дня? - задумчиво проговорил Рабинович и вдруг заорал: - Чего сидите? Подъем! Все бегом к Одину!.. Гласир встретил путешественников гомоном людских голосов. В центре тенистой рощи возвышался настоящий исполин - ясень, уходящий кроной куда-то под облака. Это и был знаменитый Иггдрасиль, согласно здешнему мироустройству пронзающий корнями каждый из девяти скандинавских миров. Около его необъятного ствола толпилась масса самого разношерстного народа, одетого кто во что горазд. Не скажу, что я когда-нибудь жаловался на плохое зрение, но мельте-шение бестолковых аборигенов крайне раздражало и мешало сосредоточиться на каком-нибудь одном объекте. В итоге я оставил попытки разглядеть нюансы местной моды и, прикрыв морду лапой, улегся у ног остановившегося Рабиновича. - Та-ак, и кто здесь Один? - рявкнул мой Сеня, перекрывая шум голосов. Сборище аборигенов на секунду замерло, удивленно рассматривая Рабиновича, а затем разразилось диким хохотом. Дикари то тыкали пальцем в сторону Сени, то стучали себя по затылку, а то просто хватались за живот. Я попытался гавкнуть на разбушевавшуюся толпу, чтобы привести ее в чувство, но вот рык не возымел на них никакого действия. Разве что вызвал еще одну волну смеха. Сеня от злости мгновенно покраснел до самых кончиков ушей, но с места не двинулся. А Андрюша с Жомовым, надо отдать им должное, тут же оказались рядом и отстегнули от пояса дубинки, готовясь вступиться за оскорбленного друга. Даже Ингвина, к моему величайшему удивлению, выступила вперед, обнажая меч. В общем, несмотря на то что дикарей было никак не меньше полутора тысяч, мы приготовились проучить их как следует и отстоять честь мундира. Появление раздувавшегося на глазах Горыныча на несколько секунд охладило пыл разношерстного сброда, но затем в руках аборигенов тоже стали появляться мечи. Уж не знаю, чем бы все закончилось, если бы в этот момент откуда-то из-за спин толпы не зазвучал рог. Дикари тут же расступились, выстраиваясь неровными рядами по обе стороны от Иггдрасиля, а на авансцену выступили десятка полтора рослых мужчин и женщин. Впереди вышагивал настоящий гигант с темно-рыжей бородой. Увидев его, Ингвина выронила меч и застыла, разинув рот от удивления. Остановившись в десяти шагах от нас, гигант посмотрел по сторонам и пророкотал густым басом: - Ну, и в чем проблемы? - Уйми свой сброд, а то я сам их всех сейчас успокою! - сквозь зубы процедил Рабинович, признав в бородаче главного. Впрочем, я думаю, тут и болонка бы сообразила, что перед нами стоит грозный Тор. - Ты? Один? Всех?! - удивленно пробасил ас и заржал, как простудившаяся лошадь Пржевальского. - 0-хо-хо! Силен, бродяга. Значит, подраться хочешь? - И, не дожидаясь от Сени ответа, Тор повернулся к аборигенам: - Ну, кто окажет честь гостю и надерет ему задницу? - Я! - в один голос взревела толпа, а рыжебородый ткнул пальцем в белобрысого беззубого громилу. - Ну-ка, Бронхерст, встречай гостя! - рявкнул он. Беззубый центнер мышц радостно заревел, нацепил на соломенную башку сверкающий серебром шлем и вышел вперед. Зарычав, как бульдог, страдающий запором, Бронхерст начал трясти кудлатой головой и молотить себя кулаками в грудь. После пары секунд таких упражнений его глаза начали вываливаться наружу, а на губах выступила густая пена. Я едва не подавился! Что, он думает, если закосит под эпилептика, то Сеня его бить не будет? Ну, сейчас он разочаруется! Я коротко гавкнул, предупреждая Рабиновича о том, что припадок аборигена может быть заразным, но мой легкомысленный хозяин не обратил на мой совет никакого внимания. Согнув и разогнув дубинку в руках, Сеня твердым шагом пошел навстречу взбесившейся горилле, покрашенной в блондина гидропери-том. А абориген, шлепнув себя мечом по заднице, бегом бросился вперед. Я сидел и любовался! Рабинович, застыв посреди поляны, как часовой у Мавзолея, спокойно ждал приближения изрыгавшего пену локомотива в лице белобрысого аборигена. Тот, не снижая хода, решил, видимо, протаранить своего противника, но Сеня сделал шаг в сторону, и блондинистая горилла проскочила мимо, с разгону наткнувшись на выставленный в качестве предохранительного буфера кулак Жомова. Бронхерст хрюкнул и осел на траву. По поляне пронесся удивленный вздох, а Ваня брезгливо посмотрел на пальцы, перемазанные пеной, и небрежно вытер их о расшитую рубаху контуженного аборигена. - Сеня, может, его добить? - нерешительно поинтересовался Жомов, посмотрев на Рабиновича. Сеня отрицательно покачал головой. Бронхерст тем временем поднялся с травы и, раскачиваясь из стороны в сторону, попытался вернуть себе чувство ориентации в пространстве. В результате этих манипуляций он едва не наступил мне на хвост, и я слегка рыкнул на громилу... Слегка, говорю! А почему он подскочил, как ужаленный под хвост, понятия не имею. Может, у него с нервами не все в порядке. Оглядевшись по сторонам, Бронхерст наконец сфокусировал внимание на Рабиновиче и прорычал: - Дерись как мужчина! Или ты только и можешь, что скакать в стороны, подобно трусливому зайцу? Не говоря ни слова, Сеня пожал плечами и поманил аборигена пальцем. Тот снова взревел, выпустил изо рта очередную порцию пены и рванул вперед. Пока он мчался к Рабиновичу, я попытался прикинуть, сгодится ли он нам со своей пеной в качестве огнетушителя для Горыныча, но решил, что вряд ли. И пены маловато, и напора никакого! Так что, когда наша трехглавая керосинка разбуянится, толку от Бронхерста не будет никакого. Разве что головой его в одну из пастей Горыныча сунуть, чтобы конфорку заткнуть. А абориген с разбегу налетел на Рабиновича. Взмахнув мечом, Бронхерст явно собирался разрубить Сеню напополам, а мой хозяин стоял как столб, с идиотской улыбкой на губах, поглядывая на Ингвину. На мгновение мне показалось, что меч аборигена снесет этому влюбленному дураку голову. Я тут же себе поклялся, что за каждую травму хозяина буду от воительницы три раза в день по кусочку откусывать и продолжу это до тех пор, пока она Сене капитальный ремонт не сделает, но все обошлось. Даже не глядя на взбесившегося аборигена, Сеня вскинул вверх дубинку в защитном жесте. Меч Бронхерста мгновенно покинул хозяина и, решив присоединиться к гусиному клину, набрал высоту, по дороге едва не увеличив размеры лысины Попова. Андрюша ойкнул и торопливо ощупал редкую растительность на своей макушке, а абориген удивленно посмотрел на опустевшие руки. Сеня в ответ широко улыбнулся самой ласковой из своих садистских ухмылок и почти без замаха огрел Бронхерста по шлему дубинкой. Абориген по колено вошел в рыхлую землю и закачался вперед-назад, как заправский маятник. Сеня что есть силы размахнулся кулаком, но потом передумал и слегка ткнул ладошкой в лоб Бронхерста. Тот плашмя рухнул на траву. Причем ноги аборигена так и остались торчать в земле. А Рабинович под оглушительный рев толпы повернулся к Тору. - Так нас проводят сегодня к Одину или нет? - нагловато поинтересовался он. - Как тебя зовут, странник? - хмыкнув в бороду, спросил ас. Сеня приготовился ответить, но вместо него вперед выступила Ингвина и с таким гордым видом, будто она сама была личным тренером нового чемпиона, произнесла: - Великий Тор, сего грозного воителя зовут Сеннинг Робинсен, Победитель етунов и Гонитель орков. Своей доблестью он уже завоевал себе беспримерную славу в пределах Митгарда, Етунхейма и Свартальхейма. - Что же, достойный человек, как я погляжу, - кивнул головой Тор и осмотрел Рабиновича с ног до головы. - Есть у меня для тебя награда за доблесть, эрл Робинсен. Такая, какой удостаивались немногие, - громогласно, так, что было слышно в самых дальних рядах аборигенов, проговорил он. - Давай-ка я тебя прибью, и место во главе стола чертогов Вальгаллы тебе обеспечено. Толпа аборигенов тут же разразилась ликующим криком. Зная кровожадность викингов, я вполне четко представлял, что может сейчас произойти. Мой Сеня, естественно, откажется от такого лестного предложения. Тор разгневается и попытается все же выполнить обещанное. Может быть, нам и удалось бы справиться с одним бессмертным богом, но к рыжебородому наверняка придут на помощь его прихлебатели. А против такой толпы даже весь наш Отдел внутренних дел не устоит. И все же мой долг - быть рядом с хозяином. Поэтому я зарычал и в одно мгновение оказался между Рабиновичем и Тором. - Фу, Мурзик, - осадил меня бестолковый альфа-лидер и посмотрел на Тора. - Благодарю за честь, но давайте как-нибудь в другой раз. У меня еще много дел. - Другого раза не будет, - сердито буркнул ас, раздосадованный отказом Сени. - Ну да ладно! Место в Вальгалле тебе в любом случае обеспечено. А теперь давайте-ка посмотрим, что нам притащили эти потомки червей-трупоедов, братья Ивальди. Гномы начали вытаскивать сувениры, а я стал высматривать Локи. Мне было жутко интересно, куда по-девался этот хитрец. Все-таки подлец поставил на кон свою собственную голову. Из-за огромной толпы зевак мне ничего не было видно, и я поставил лапы на грудь Рабиновича, стараясь разглядеть среди зрителей Дядюшку Лиса, а заодно и посмотреть, не появится ли и сам Один. Однако Сене мое любопытство показалось излишней бестактностью, и он меня тут же поощрил тумаком по загривку. Спасибо тебе большое, дорогой друг! Мне осталось только фыркнуть и отойти к Жомову, который настороженно поглядывал по сторонам, выбирая себе подходящую жертву на случай беспорядков. А гномы поочередно извлекли из мешка сначала парик для Сив из волос нашей куцей златовласки, затем на свет божий появился Гунгнир. И только после него Брокки или Эйтри (пока братья молчат, я никак не могу их различить, они ведь даже пахнут одинаково!) показал народу сморщенный комок, каким являлся Скидбланднир в упаковке. Сив сразу сцапала парик и натянула его на свою лысую голову. Мой Рабинович тут же, открыв рот, уставился на богиню. Все аборигены восхищенно завопили, и даже Попов присвистнул от удивления. А уж Ингвина и вовсе смотрела на Сив с таким немым восторгом в глазах, какой бывает у голодной болонки при виде сосиски. Не знаю, может быть, для людей жена Тора и казалась какой-то особенно красивой, но я этого не заметил. По мне, так все человеческие самки одинаковы и различаются только по масти. Впрочем, Ингвина как раз восторгалась богиней меньше всех. Заметив, как мой Сеня пялится на Сив, воительница мгновенно помрачнела и, закашлявшись, пихнула Рабиновича в спину. Несколько секунд у моего хозяина ушло на то, чтобы сообразить, кто его толкнул. Потом Сеня еще пару мгновений пытался захлопнуть рот и, наконец, обернувшись, смущенно посмотрел на Ингвину. - Подвиньтесь, эрл Робинсен, - холодно процедила воительница. - Мне совершенно не видно, что там происходит. Сеня отодвинулся, а я едва не взвыл от возмущения. Не видит она, как же! Наехала на моего хозяина самым наглым образом, а он и слюни развесил, как шав-ка перед догом. Разве что на спину не упал и лапами... тьфу ты!.. руками не замахал от восхищения. Это что же такое, люди добрые, творится?! Совсем эта стриженая феминистка мне хозяина испортила. Что я теперь с таким размазней делать буду? - Фу, Мурзик. Сидеть! - рявкнул на меня Рабинович. Вот она, людская благодарность!.. Я плюнул на все и уселся на хвост, обреченно глядя на эту дурацкую парочку. Цивилизованный мент и аборигенка с зубочисткой. Хороший у них дуэт получается. А жители Асгарда тем временем удивленно рассматривали подарок Фрейру. Сам хозяин шедевра интернациональной команды Попова, Горыныча и гномов испытывать сие странное творение не рискнул, предоставив все права демонстрации создателям корабля. Один из братишек Ивальди презрительно пожал плечами и, расширив круг, вытащил Скидбланднир из упаковки. Восторгам не было предела. Я даже думал, что навек оглохну от истошного рева. Идиоты! А Фрейр тут же сложил корабль обратно, сграбастал его в карман и явно собрался смыться, чтобы попробовать Скидбланднир на воде, но его никуда не пустили, посулив новые игрушки. Один так и не появился, поэтому демонстрировать действие Гунгнира пришлось Жомову. Воплей было ничуть не меньше, чем после показа корабля, и счастливая Фрейя, жена Одноглазого, тут же сцапала супероружие, не позволяя никому к нему прикасаться. Гномы не спешили доставать остальные подарки, ожидая появления Локи, и тот примчался на всех парах, запыхавшийся и покрытый пылью. Что-то шепнув на ухо Фрейе, Дядюшка Лис подошел к гномам и с торжествующим видом попросил асов разрешить их пари. Те, довольно потирая руки, согласились, и братишки Ивальди вытащили из мешков вторую часть сувениров. Боже мой, видели бы вы, как алчно загорелись глазки у жены Одина, когда один из братьев продемонстрировал окружающим Драупнир и объявил, что именно он собой представляет. Я думал, что несчастная Фрейя слюной подавится от вожделения, а уж такого выражения алчности в глазах я даже у Сени никогда в жизни не видел. Ну, типичная богиня Семьи - все в дом, и умрет ради дохода! Но куда больше начудил сумасбродный Фрейр. Едва гномы достали из мешка позолоченного вепря, как их любимый бог схватил свинью за хвост и начал кругами бегать по поляне под улюлюканье аборигенов. При этом звезданутый бог Дождя и земных плодов не забывал сам себя подгонять ударами ладони по заднице. После седьмого или восьмого круга Фрейр завопил, как заправский ковбой, и, оседлав кабана, умчался в неизвестном направлении, вычеркнув тем самым себя из списка судей. Тор, естественно, самостоятельно решил испытать приготовленное для него оружие. Раскрутив молот над головой, он запустил его в ближайшую рощу. Мьелльнир пролетел вперед метров сто, свалив по пути десятка два деревьев, и вернулся назад в руки к хозяину, едва не оторвав ему кисти. Увидев, что вытворяет этот молотоподоб-ный бумеранг, аборигены просто взревели от восторга. Я заорал на них, требуя пощадить мои барабанные перепонки, но среди этого дикого воя мой голос просто затерялся. Даже Ваня Жомов и то его не услышал. После этого демонстрация подарков закончилась, и судьи приступили к совещанию. Причем состав их довольно быстро уменьшился. Сначала Ваны, мелкие божки плодородия, подручные Фрейра, обиделись, что их oбделили подарками, и растворились в толпе эйнхтериев, а следом за ними и Хеймдалль. вскочил на свою лошадь с идиотской кличкой Золотая Челка и, сославшись на дела, умчался к своему любимому мосту. Асы совещались недолго, и Тор, выступив вперед, вынес вердикт. - С подавляющим преимуществом победили братья Ивальди! - заявил он, и толпа, которой, судя по всему, было абсолютно по фигу за кого болеть, радостно завопила. Локи застыл, оторопело глядя по сторонам. Я увидел, как он отыскал глазами Фрейю, словно требуя объяснить, что происходит, но та только удивленно повела плечами. Дескать, Локи, я старалась, но эти гады все против тебя. Уж не знаю, чем богам так сильно досадил Дядюшка Лис, но приговор был окончателен и обжалованию не подлежал. Придется теперь самовлюбленному божку расстаться со своей дурной головушкой... Это я так считал! А на самом деле все получилось по-другому. - Ладно-ладно, - злорадно проговорил Локи, глядя на беснующуюся толпу, и тут же рассмеялся. - Ну, бери, Брокки, мою голову. Но только шею не трогай. Шею я в заклад не ставил, поэтому она моя. Сможешь снять голову, не касаясь шеи, бери. Нет? Так иди на хрен, урод коротконогий! Брокки и Эйтри поочередно почесали затылки, примериваясь к асу со всех сторон. А потом, одновременно плюнув и махнув рукой, забрали с земли пустые мешки и, ни на кого не глядя, отправились назад, к входу в Свартальхейм. Толпа аборигенов, лишенная зрелища обезглавливания аса, разочарованно вздохнула и начала потихоньку расходиться. А Локи, торжествующе посмотрев поверх голов асов и эйнхериев, направился прямо к нам. - Ну что, смертные, как вам понравилась заповедная роща Гласир? поинтересовался он. - Лес как лес, только листья почему-то все пожелтели, - буркнул Жомов. - Ты нам зубы-то не заговаривай. Где Один? Давай его сюда. - Ишь, какие прыткие, - усмехнулся ас. - Один пока в отлучке. Я с ним разговаривал. Он скоро будет. Так что придется вам подождать. Впрочем, скучно не будет. Идите в Вальгаллу, в Палаты эйнхериев. Пообедаете, развлечетесь, а утром будет видно, что дальше делать. - И Локи вновь резко развернулся и скрылся среди деревьев. - Листья им пожелтели. Да они все из чистого золота!.. - Эй, ну-ка подожди! - рявкнул ему вслед мой Сеня, но Дядюшки Лиса уже и след простыл. - Вот скотина! В следующий раз, как увижу, сразу в ухо дам. - А я не знаю, что ты с ним вообще валандаешься, - буркнул Ваня Жомов, по привычке использовав дубинку вместо эспандера. - Давно пора им всем рыла начистить, а то они борзые больно все здесь. Рабинович только махнул в ответ рукой и с тяжелым вздохом посмотрел вслед удаляющимся аборигенам. Я-то хозяина знаю не первый год и давно заметил, как ему надоело мотаться по злачным местам различных вселенных в бессменном патруле. Именно поэтому новая отсрочка момента возвращения домой подействовала на него так гнетуще. Да и Андрюша приуныл и, видимо, вспомнив о рыбках, принялся пихать в ненасытные пасти Горыныча всякую гадость. Обо мне бы кто-нибудь так позаботился! Нагадить Сене в башмак, что ли? А то он меня совсем замечать перестал... Из всей нашей компании лишь только Ваня Жомов, которого детдомовское детство приучило стойко переносить все тяжести (в том числе и мешки с провизией) окружающей действительности, не выглядел подавленным. Да и Ингвина просто лучилась восторгом. Ну еще бы! Для нее побывать в Вальгалле при жизни все равно что Рабиновичу два раза за один месяц зарплату получить или мне вдруг обнаружить утром на шее новый антиблошиный ошейник. Кстати, о Сене и о зарплате. После заявления Локи о том, что листья на деревьях в роще из чистого золота, лично я думал, что Рабинович тут же бросится набивать полную котомку халявным драгметаллом. Но не тут-то было! Сеня только обвел грустным взглядом окружающую декоративную растительность и остался на месте. И мне вдруг стало грустно. Это до чего же еврея тоска по родине замучила, если он даже золото под ногами собирать не хочет?! Впрочем, неземную печаль в глазах Рабиновича заметил не один я. Внимание на нее обратила и Ингвина. Эта сивая стервозина кротко улыбнулась и подошла к моему хозяину сзади, положив руку на плечо. Укусить ее? Или пускай живет? - Благородный Сеннинг, не печальтесь, - противным нежным голоском проворковала она. Чистая кошка рядом с любимым отпрыском. - Скоро вы вернетесь домой. Локи же сказал, что Один прибудет завтра и решит все наши проблемы. А пока у нас есть превосходный шанс ознакомиться с Вальгаллой. Не думаю, что нам там будет скучно! - Правда? - вмиг оживился мой Сеня и приобнял воительницу за талию. Тьфу, смотреть противно! - Ты обещаешь? Ингвина в первую секунду оторопела. Он застыла в напряженной позе, глядя в сияющие глазенки Рабиновича. Тот улыбался во все тридцать два зуба и, я уверен, в уме уже начал просчитывать варианты "веселого отдыха", обещанного воительницей. Я обреченно вздохнул и собрался уйти от двух влюбленных идиотов подальше, но тут произошло совершенно неожиданное событие: Ингвина вскинула руку и залепила Рабиновичу такую оплеуху, что тот едва устоял на ногах. - Эрл Робинсен, кто это сказал, что вам позволено лапать меня, как портовую девку? - ледяным тоном поинтересовалась она. - Но ведь ты сама сказала... - попытался оправдаться мой Сеня, но родоначальница местных феминисток оборвала его. - Будьте добры понимать мои слова прямо, а не так, как вам заблагорассудится! - рявкнула она. - Или вы думаете, если я женщина, то и постоять за себя не могу? - Да нет! Я не... - продолжал лепетать ошарашенный Рабинович, но снова не смог договорить фразу до конца. - Вы уже второй раз оскорбляете меня, испытывая мою клятву верности, холодно отрезала Ингвина. - В третий раз прощения вам не будет. Воительница резко отвернулась, принявшись подтягивать какие-то ремешочки в амуниции, а Сеня застыл с открытым ртом, потирая след пятерни на щеке. Жомов судорожно сглотнул, не зная, то ли заржать во все горло, то ли посочувствовать неудавшемуся ухажеру. Да и я, если честно, колебался. За нападение на хозяина эту мегеру следовало бы покусать, но за то, что она Рабиновича вразумила хоть ненадолго, можно бы Девице и лапу... тьфу ты!.. руку лизнуть. И лишь один Попов, судя по всему, не испытывал никаких сомнений. Противно захихикав, он кротко посоветовал: - Сенечка, пойди ее теперь обними с другого бока. Может быть, она тебя еще раз приголубит! А то пятно на твоей наглой роже как-то несимметрично выглядит. - Кто на слово скор, тот в делах редко спор, - огрызнулся в ответ Сеня. - Поп и рад бы к попадье, да инструмент забыл в бадье. - Сам дурак, - обиделся Андрюша и, как и Ингвина, повернулся спиной к Рабиновичу. Сеня махнул рукой, дескать, и хрен с вами, и тут над его ухом послышался знакомый писк. - Я что-то пропустил? - выбравшись из кармана Сениной куртки и протирая заспанные глаза, поинтересовался эльф. - Нет, спи дальше, - фыркнул Рабинович. - Похоже, от тебя все равно никакого толку нет. - Ты охренел совсем, морда козлиная?! - возму-тился Лориэль. - Не зарывайся ни хрена! Я хоть и в отпуске, но над вами, уродами, старшим поставлен. - Как тебя кто-то поставил, так мы сейчас и положим, - вступился за друга Жомов. - Да пошли вы все к гремлинам в нору, - обиделся маленький пискун. - Идите бухайте. А я пока окрестности осмотрю. Бездельники гномовы! - А откуда ты знаешь, что нас на пир пригласили? - удивился Сеня. - Так чем еще эти придурки эйнхерии могут тут заниматься? Только бражку пьянствуют да животы друг другу вспарывать горазды, - пискнул эльф и, проворно замахав крылышками, растворился среди золотых листьев Гласира. - Да. Редеют наши ряды, - хмыкнул Рабинович и тронул за плечо Ингвину. - Ну, перестань дуться. Виноват я. Больше такого не повторится. Пошли лучше посмотрим на твою Вальгаллу. Заодно и объяснишь по дороге, как нам себя там вести. Ингвина глубоко вздохнула и, как-то робко улыбнувшись, повернулась к Рабиновичу. Рука об руку, словно пионеры на экскурсии, они отправились в Палаты эйнхериев, а я с серьезным видом возглавил процессию. Воительница всю дорогу тараторила без умолку, но ничего нового и интересного так и не сообщила. А о том, что погибшие воины, ныне именуемые эйнхериями, любят пожрать, выпить и подраться, ничуть не хуже Попова с Жомовым, вместе взятых, я и так знал. Но мой беспутный Сеня слушал воительницу, разинув пасть шире, чем зевающий сенбернар. Вдобавок он не сводил с Ингвины преданных глаз, поэтому и позже всех заметил, что нам навстречу по дороге от Вальгаллы приближаются густые клубы пыли. - Блин, как рота пехоты на марш-броске, - удивленно буркнул Жомов, всматриваясь вдаль из-под ладони. - Да нет! Похоже, стадо нам навстречу гонят. Там, впереди, звери какие-то. Ну-ка расступитесь. Я сейчас нам ужин добуду. Раздвинув путешественников руками, доблестный омоновец вышел вперед и приготовил свой бронебойный кулак, заранее прикидывая угол удара. Мне еще не доводилось видеть Жомова в роли тореадора, но чем кот не шутит? Глядишь, и свалит Ваня какую-нибудь скотину ударом кулака. Тем более что невыпущенной дури у него за последнее время собралось предостаточно. Вот я и решил благоразумно отойти в сторону, дабы не оказаться заваленным тушами домашних животных. Впрочем, опасался я зря. На нас неслось не стадо, а всего лишь два козла. Но каких! Оба козла были высотой с микроавтобус и примерно такого же размера в ширину. Один был черный, как сажа, а второй сверкал белизной, как блузка тети Аси. Оба козла были запряжены в увеличенную копию такой же колесницы, на которой Попов с грузом добирался до жилища Хрюми-ра. А управлял этой повозкой сам рыжебородый Тор. Он всю дорогу истошно орал на бедных животных и лишь в десятке метров от нас заткнулся, остановив свой катафалк. - Негоже, когда доблестные воины и первые смертные гости Вальгаллы добираются на пир пешком, - пророкотал он. - Я уже оторвал кое-кому из оргкомитета по встрече головы за такую оплошность и теперь решил оказать вам честь, доставив в Палаты эйнхериев на своей легендарной повозке. Кстати, знакомьтесь, - Тор махнул рукой на козлов (не путать с милиционерами!). - Мои верные скакуны. Двести лошадиных сил, автоматическая коробка передач, турбонаддув, полный привод и электропакет... - Ага. А я тогда шестисотый "мере", - буркнул себе под нос Попов, но Громовержец его не слышал. - Тангриснир, - представил он, и черный козел так неожиданно мотнул башкой, что я его едва не цапнул за ногу. - Тангиостр, - закончил представление козлов Тор, а его второй скакун шаркнул в ответ копытом. - Забирайтесь в мою тачку. Прокатимся с ветерком. - Может, лучше пешочком, - неуверенно предложил Андрюша, но его вновь никто не услышал. Первой в колесницу к Рыжебородому стрелой взлетела Ингвина. Следом за ней Сеня с Жомовым запихали упиравшегося Попова. А я едва не взвыл от негодования. Блохам меня скармливали, Горыныча заставляли нюхать, на палачей натравливали и даже на педальном танке возили. Вот только на вонючих козлах я еще и не ездил! Не полезу ни за что!.. Но, как обычно, я разделил участь вопиющего в пустыне. Не нашлось никого, кто стал бы меня слушать. Более того, Жомов самым наглым образом схватил меня за шкирку и забросил в повозку, как приблудного щенка. Спасибо, Ванечка. Сочтемся. Не рассчитывайте, что я стану описывать вам путешествие в козлином кабриолете до ворот Палат эйнхериев. Грязь, вонь, грохот, пляска святого Витта и примитивные матерные тирады Тора - вот и все, что о нем можно сказать. А закончилось все тем, что рыжебородый и скудоумный лихач так резко затормозил свою телегу перед входом, что я буквально пулей вылетел из нее и проехал на брюхе прямо до ворот, вызвав взрыв хохота у поджидавших нас аборигенов. Я был и без того злой, а тут еще смеяться кто-то смеет. Поверьте, оскалился так, что никому мало не показалось, а пара ближайших придурков, судя по запаху, и вовсе напустили в штаны. После этого наступила гробовая тишина. А затем под троекратное "ура" мои товарищи по скитаниям среди миров торжественно выбрались из Торовой брички. За исключением, правда, Попова, торжественность спуска на землю которого заключалась в беспомощном сползании вниз колесницы на брюхе. Остальные выглядели довольно бодро и даже улыбались, как Ельцин во время предвыборной кампании. В первую очередь нас повели не к столу, а на огромный плац рядом с внушительными по размеру покоями эйнхериев. Всем нам отвели места на почетной трибуне, рядом с многочисленным сонмом богов, богинь и божков Асгарда. Правда, насколько я успел заметить, асы здесь снова присутствовали не в полном составе. Не было все того же Хеймдалля, пропали и Локи с Фрейей, не вернулся из своего свиного заезда Фрейр. Зато вновь появились Ваны и о чем-то бормотали без умолку, приставая к дамам. В общем, атмосфера вокруг была точь-в-точь как на стадионе перед футбольным матчем. У меня даже возникло невольное желание спуститься вниз и занять под трибунами привычную позицию, следя за тем, чтобы фаны не бузили. Но я-то вполне могу контролировать эмоции, а вот Ваня Жомов не удержался и поднялся со своего места, погрозив говорливым Ванам дубинкой. Те испуганно притихли и попрятали под скамейки кульки с семечками. Я приготовился смотреть какое-нибудь подобие футбольного матча, но вместо этого нам предложили совсем иное зрелище. Две толпы аборигенов, выстроившиеся неровными рядами по обе стороны от трибун, услышавсигнал рога, повыхватывали мечи, топоры, дубины, копья и устремились друг на друга, истошно вопя. Сеня, сразу сообразивший, чем дело пахнет, по привычке собрался метнуться сделать ставку, пока еще было время для этого, но тут же осекся и, махнув рукой, опустился обратно на скамейку. А две толпы варваров тем временем сшиблись посреди стадиона. Не скажу, что зрелище особо впечатляло. Во-первых, пыль поднялась столбом, и разобрать сквозь ее что-нибудь было трудно. Во-вторых, эйнхе-риев в показательной битве участвовала такая прорва, что сконцентрировать внимание на каком-нибудь одном бойце не представлялось возможным. Ну, а в-третьих, лично вам интересно было бы смотреть, как толпы идиотов поочередно отрубают друг у друга конечности и вспарывают соседям животы? Мне лично нет. Однако асов это забавляло. Все орали, улюлюкали и спорили друг с другом по поводу исхода отдельных стычек. Менты вместе со мной взирали на это хаотичное зрелище довольно брезгливо. Ваню не устраивала техника бойцов и отсутствие какой-либо организации в их рядах. Рабинович вообще, как вы знаете, ничего не понимал в спортивных состязаниях. И даже Андрюша Попов, которому бурчание в желудке мешало насладиться прелестями любимой со времен детских сказок Вальгаллы, недовольно взирал на побоище перед собой. Лишь у Ингвины горели огнем кровожадные глазки, но она сдерживала свои эмоции, подражая манерам выбранного в Свартальхейме суверена. А Рабинович в итоге не выдержал. - Так, все! Прекращаем этот бардак! - завопил он с трибуны. - Что еще за членовредительство, не санкционированное прокурором? Ладно бы, я понял, война. Или там демонстрация левых экстремистов. Пусть они дикари, но убивать столько народа ради своей забавы никто не имеет права!.. - Да успокойся ты, Робинсен! Это же эйнхерии, - расхохотался Top. - Они же бессмертны. Кто сегодня погибнет, тот завтра вновь встанет целым и невредимым. А это побоище и нам забава, и им тренировка, и экономия средств. - Это как? - совершенно растерялся Рабинович. - Тот, кто помрет, остается без обеда, - развел руками Громовержец. - Им ведь кормиться совсем не нужно, но на пиру жрут, как свиньи. Хорошо, пойло халявное. Но ведь моих козлов на всех не может хватить. Вот и пируют каждый день только пятьдесят лучших, пока валькирии остальных из запчастей сшивают. - Ага! А мы однажды прикололись и девок этих напоили в стельку, встрял в разговор дурачок Брагги, которому, за неимением лучшего, поручили быть богом Поэзии. - Так они спьяну все перепутали и таких уродцев нам насшивали, что потом весь Асгард сутки от смеха помирал. Представляете, у одного из эйнхериев вместо носа висела пи... - Тор одарил его гневным взглядом, и златовласый Брагги стушевался. - Жалко, что Один такие шуточки запретил. - Кстати, а где Один? - поинтересовался у Громовержца Сеня. - А он мне разве докладывает? - досадливо поморщился Громовержец, но тут же оживился. - Смотри-смотри. Сейчас самое интересное будет. А на арене началось настоящее непотребство. Штук семьдесят здоровых, правда, несколько потрепанных в последнем сражении аборигенов набросились на появившихся невесть откуда наших новых парнокопытных знакомых - Тангриснира, что в переводе на нормальный язык означает Зубной скрежет, и Тангиостра, соответственно, Зубной скрип. Вместо обычного меканья оба козла издавали звуки, полностью идентичные их странным именам, что лично мне напомнило акустическое оформление стоматологической поликлиники, куда меня однажды, за компанию, затащил Рабинович. Не знаю уж, какие ассоциации вызывали у самого Тора звуки, издаваемые козлами, но при виде своих рысаков Громовержец вскочил на ноги и принялся громко орать, подбадривая зверюг. Впрочем, группа поддержки этим монстрам явно не требовалась, и они принялись носиться взад и вперед по арене, расшвыривая в разные стороны зазевавшихся эйнхериев. Получилась настоящая коррида, которая добавила в местный морг еще два десятка тел, прежде чем обоим козлам удалось перерезать глотки. К моему вящему удивлению, Тор не только не был расстроен гибелью своих рысаков, но, напротив, хохотал вдвое веселее, чем раньше. Сене это тоже показалось подозрительным, и он тут же поинтересовался, не жалко ли асу козлов. - Чтобы я козлов пожалел? - возмутился Тор, но тут же вспомнил, что нам не знакомы правила местного этикета. Может быть, тут слова "мочи козлов!" являются главным девизом, и те, кого сегодня в капусту порубили на ринге, были также в некотором роде козлами. - Да ничего этим тварям не сделается, усмехнулся Тор в ответ на удивленные взгляды Жомова с Рабиновичем. - Тангриснира и Тангиостра спокойно можно съесть, что мы и делаем во время каждого пира. А утром я их оживляю. Только не вздумайте своему зверю кости от них давать. Кости и шкуры должны быть в целости и сохранности. Иначе фокус с оживлением не получится, и я вас самих, как козлов, бегать припашу. - Ну, ты, кабан! Базары фильтруй, - возмутился Жомов. - Ладно-ладно, я пошутил, - в притворном страхе расхохотался Громовержец. - Развлечение окончено, теперь можно и пировать. В банкетном зале Палат эйнхериев собрались все асы, вперемешку с победителями двухраундовой битвы. Все полезли друг к другу обниматься, хотя воняло от аборигенов после сражения хуже, чем от бомжующе-го кота. Впрочем, на запах, похоже, я один обратил внимание. Остальным он явно не портил аппетита. А Ваня Жомов и вовсе, едва увидев выпивку на столе, забыл обо всем. Местные бокальчики омоновцу показались маловатыми, и он тут же извлек из котомки тщательно сберегаемую фирменную рюмку под названием Святой Грааль, доставшуюся в наследство Жомо-ву от безвременно сгинувшего приора Вестминстерского аббатства. Фужерчик сей вызвал дикую зависть у асов, и Тор, замещавший Одноглазого во время его отлучки, на правах старшего, вызвался выкупить у Вани Грааль. Жомов едва не поперхнулся от такой дерзости местным пойлом, а затем поочередно показал дулю каждому из присутствующих. Аргумент сочли вполне веским, и от дальнейших посягательств на бесценный трофей аборигены отказались. А между тем Андрюша, попробовав вальгаллское пойло на вкус, поморщился и спросил, как они делают "эту дрянь". Тут же выяснилось, что жители Асгарда и в этом перехитрили всех остальных обитателей данной вселенной. Оказалось, что у них не только войско и козлы могли бы дать фору Фениксу, но еще и есть собственный халявный пивзавод в виде дойной козы по имени Хейдрун. Жрет эта тварь преспокойно себе листья с Иггдраси-ля и дает вместо молока медовуху. К тому же данную козу не требуется доить. Знай успевай себе ведра под вымя подставлять, а если лень и этим заниматься, можно просто лечь под козу и подставить пасть под струю медовухи. Ваня Жомов обиделся. Причем и за себя, и за того парня! Не успокой его Рабинович, омоновец бы наверняка экспроприировал у эйнхериев уникальную животину и приспособил бы ее дома для собственных нужд. А вот Андрюша Попов смотрел на вещи более практично. Заявив, что ему надоело хлебать слабоалкогольные напитки ведрами, а затем по полночи бегать по окрестностям и искать туалет, наш трудолюбивый криминалист вызвался изготовить самогонный аппарат. Жомов встретил эту затею с безграничным одобрением, и даже мой Сеня ни капли не возражал. Попов тут же потребовал себе необходимые для конструкции компоненты. Котел ему притащили быстро. Причем такой, что в него Андрюшу можно было бы легко погрузить с головой. А вот со змеевиком вышла настоящая проблема. Мало того, что никто из эйнхериев не мог себе представить металлическую трубку, так еще все как один оказались безрукими. Жители Вальгаллы с гневом заявили, что изготовлять вещи - профессия позорная, и послали Попова подальше к гномам. Андрей в Свартальхейм возвращаться отказался, и самогонный аппарат, к вящему разочарованию Ивана, приготовился накрыться медным тазом. Но на то Попов и эксперт, чтобы выходить с честью из самых трудных ситуаций. Он собрал пару сотен металлических кубков примерно одного фасона и, пробив в донышках дырки, вложил поочередно донышко одного сосуда в горлышко другого. Затем замазал стыки глиной и получил слабое подобие нормального змеевика. Примерно через полчаса Жомов снял первую пробу, и я понял, что кратковременный период трезвости у моих друзей закончился. К поздней ночи они вместе с асами и эйнхериями так накачались поповской самогонкой, что свалились вповалку спать прямо на полу банкетного зала. Я оттащил Рабиновича за шиворот в угол, чтобы утром спросонья моего хозяина не затоптали и, вволю облаяв все трупы матом, ушел спать на свежий воздух. Ох, тяжела доля сторожевого пса!.. Утром всех разбудил истошный крик Тора. Рыжебородый ас метался по пиршественному залу, раскидывая на своем пути скамейки, отпинывая с дороги еще полусонных эйнхериев и истошно матерясь на свой, скандинавский манер. Перебравшие вечером забористого самогона ас гарде кие воины расползались по углам, но это и было единственной реакцией на вопли разгневанного Тора. Может быть, все бы кончилось хорошо для аса, не пни он то ли по злому умыслу, то ли просто спросонья спокойно храпящего, несмотря на шум, Ваню Жомова. А подобные эксперименты всегда опасны для здоровья. Тут и без предупреждения Минздрава ясно! Бравый омоновец, получив существенный тычок по почкам, выяснять первопричину такого казуса не стал. Мгновенно вскочив на ноги, он что есть силы зарядил кулаком в ухо бога, все еще оравшего прямо в курносую славянскую физиономию Ивана. Тор в ту же секунду проглотил витиеватую фразу, которую заготовил для продолжения собственного монолога, и жестко приземлился на пятую точку. Ойкнув от удара, он ошалело заморгал глазами, а потом жалобно спросил: - Ой, чего это вы деретесь? - Это я еще не дерусь. Это я громкость будильника убавляю, - грозно заявил Жомов. - Показать, как я дерусь? - Не на-до! - раздельно произнес Тор, а затем, проверив, не видит ли кто-нибудь его позора, торопливо отполз на заднице в один из углов. И лишь после этого вскочил на ноги. - Сейчас вот надену пояс силы, покажу тебе, как на богов кулаками махать, - шмыгая носом, проговорил Рыжебородый. - Да заткнитесь вы оба! - хватаясь за голову, поднялся на четвереньки Рабинович. - И без вас тошно, а вы еще и орать вздумали. Что вообще случилось? - Мьелльнир кто-то спер, - снова шмыгнув носом, жалобно проговорил ас. - Сволочи. Найду - убью! После этих слов Ваня, все еще раздумывающий, врезать Тору еще раз, чтобы не грозился каким-то пояском, или лучше сначала опохмелиться, оторопело застыл. Несколько секунд он разевал рот, не находя слов, но потом бросил это занятие. Да оно и понятно! Машина и та без топлива не работает. А какой же нормальный человек сможет связно разговаривать после попойки, прежде чем пропустит внутрь пару рюмок? Жомов был абсолютно нормальным. Поэтому он осушил ведерный Грааль, вытер губы тыльной стороной ладони и только после этого заявил: - Ну, ты лох, мужик! Как это тебя угораздило табельное оружие потерять? Да у нас за такие дела точно бы под суд пошел и обязательно из органов бы вылетел. - Да плевать мне на органы! Вы у меня хоть печенку заберите, только молот верните! - завопил в ответ ас. - Рогнарек на носу. Весь Утгард уже на ушах стоит, а у меня оружие сперли. Чем я етунов теперь крушить буду? - Заткнись, дай подумать, - со стоном оборвал его Рабинович и подошел к столу. - И пожрать вели что-нибудь принести, - дополнил приказ друга Попов, выбираясь из-под поваленной лавки. - На пустой желудок дискутировать вредно. Тор открыл и закрыл рот, совсем как недавно Ваня, а затем махнул рукой и велел свистать всех валькирий наверх. Дамы оказались на редкость сообразительны либо обладали превосходным слухом. Так или иначе, но остатки вчерашнего жаркого они вынесли в зал еще до того, как ас собрался отдать соответствующее распоряжение. Вместе с прочими воительницами внутрь впорхнула и абсолютно свежая, как разливное пиво с завода, Ингвина. Обворожительно улыбаясь, она поставила на стол перед Сеней огромное блюдо с мясом, но Рабинович, страдающий с похмелья отсутствием аппетита, весь передернулся и с отвращением отвернулся. А Ингвина, видимо, приняв выражение Сениной физиономии на свой счет, едва не поперхнулась от возмущения и, презрительно фыркнув, пулей выскочила из зала. Попов воспользовался моментом и выхватил блюдо с мясом прямо у Рабиновича из-под длинного носа. Сеню вновь перекосило от зрелища набивавшего брюхо Андрюши, и он, торопливо налив себе в чашу самогона, морщась, влил алкоголь внутрь. Жомов составил им компанию, а к следующей рюмке к ментам присоединился и убитый горем Тор. Несколько секунд они сидели не шевелясь, абсолютно бессмысленным взглядом рассматривая выбиравшиеся из-под столов остатки вчерашнего воинства эйнхериев, а затем Сеня вздохнул. - Мы, конечно, не следаки, но воровство где-то и по нашей части, медленно проговорил он. - Будем помогать этому рассеянному господину, а заодно и попрактикуемся в работе перед возвращением домой. - А оно нам надо? - с набитым ртом поинтересовался Попов. - Надо, - ответил Рабинович. - Конечно, если не хочешь, чтобы твои ненаглядные рыбки встретили тебя по возвращении домой бурными аплодисментами, бороздя просторы аквариума исключительно на спине. - Типун тебе на язык, - суеверно сплюнул через левое плечо Попов и решил, что теперь и ему пришла пора опохмелиться. Пропустив еще по рюмке, друзья взялись за дело. В первую очередь были построены, пересчитаны и опрошены все, кто присутствовал на вчерашнем пиру. Всех, кто по дурости сопротивлялся или из-за природного скудоумия не сразу понимал, что требуется ментам, Ваня Жомов тут же вразумлял своим кувалдопо-добным кулаком. Причем, помня об отсутствии в Вальгалле адвокатов, прокуроров и прочих врагов трудового милиционера, делал это с огромным наслаждением, понимая, что дома, может быть, такой возможности порезвиться и не представится. Поначалу Рабинович участвовал в опросе свидетелей с приличествующим случаю энтузиазмом, но затем его пыл угас. Сеня довольно быстро понял, что на поиски молота может уйти не одна неделя. И вот почему! Во-первых, на пирушке присутствовало более пятидесяти человек, не считая еще такого же количества прислуживающих валькирий. Во-вторых, дверей в Палаты эйнхериев насчитывалось ровно пятьсот сорок, и ни одна из них не охранялась, если не считать той, около которой во время пира я дремал. Ну и самой главной преградой в поисках было то, что никто из присутствующих на допросе абсолютно не помнил, чем закончилась вчера пирушка. Кто уходил, кто приходил, кого выносили, а кто и сам уползал, осталось тайной, покрытой мраком. После этих неутешительных выводов Рабинович еще пару минут делал вид, что крайне интересуется профессиональными навыками Жомова, но надолго бы его не хватило. Сеня уже собрался признать свое поражение, но спасло его от незавидной участи проигравшего прибытие Венов. Мелкие божки влетели в зал, словно угорелые, и прямо с порога истошно завопили: - Один идет! Один идет! Сюда, между прочим, идет... В Палатах эйнхериев все тут же изменилось. Вяло ползающие по залу валькирии, видимо, вчера тоже рискнувшие попробовать поповского самогона, начали носиться из угла в угол как угорелые, наводя лоск на все, что попадалось под руку. Даже Горыныч, которого, видимо, приняли за статуэтку, не успел увернуться и был подвергнут унизительному протиранию нестерильной ветошью. Ахтармерз фыркнул от обиды и стремительно начал было набирать объем, но, наткнувшись на суровый взгляд Рабиновича, сник и вернулся в исходное состояние. Ингвина оставила своих новых подруг и тут же пристроилась позади Сени, всем своим видом изображая невозмутимость секьюрити. Попов тут же забыл о жратве-и с зачарованным видом уставился на ту самую дверь, через которую в зал только что влетели Ваны. Даже Жомов и то не смог проигнорировать это известие. Повертев в руках питейный сувенир из Англии, Ваня секунду поколебался, а затем спрятал Грааль от греха подальше. А Тор тем временем, пометавшись вслед за валькириями по залу, остановился в самом центре, готовясь встретить папашку с распростертыми объятиями. Однако время шло, а Один не появлялся. Тор уже решил, что Ваны его разыграли, и стал придумывать для них самые извращенные наказания, но в этот момент дверь в зал распахнулась, и на пороге появился... Нет, не Один и не тот персонаж матерного фольклора, о котором вы подумали! Широко раскрыв створки, в зал въехал на своей лошади златовласый и златозубый Хеймдалль. Посмотрев по сторонам, он брезгливо наморщил нос и проговорил: - Один не желает общаться с гостями в этом провонявшем свинарнике. Пусть зал вымоют с хлоркой к вечернему пиру, а пока топайте в Гласир. Одноглазый ждет вас там. - И, круто развернув свою клячу, Хеймдалль выехал из зала обратно. Тор растерянно посмотрел на путешественников и, взмахом руки пригласив их за собой, направился к выходу из зала. Переглянувшись, трое ментов в сопровождении Ингвины, Горыныча и меня отправились следом. У каждого из них на лице, словно маска, застыл один и тот же вопрос: "Неужели все? Неужели домой?" Внешне верховный бог асов мало отличался от своих многочисленных отпрысков. Оказался он таким же ширококостным и крепким. Отличали Одина от сыновей только седая борода да затянутый черной повязкой глаз. На его плечах нахохлились два ворона, а рядом валялись в пыли два волка. Но самой большой достопримечательностью, выделявшей бога Воинов из свиты, был восьминогий конь-мутант по кличке Слейпнир, что в переводе на нормальный язык, исключив непечатные выражения, можно произнести, как Семичлен Пржевальского. Менты завороженно уставились на него. - Ни хрена себе кобыла, - удивленно проговорил Жомов. - Это кто же у нее папаша был? Что за осьминог парнокопытный? - Это не кобыла, а конь, - ответил на Ванин вопрос Фрейр, пока Один пристально рассматривал ментов. - И папашей у него был тяжеловоз Свадильфари. А вот родил этого коня наш универсал Локи. - Ты мне голову не парь, - обиделся на аса Жомов. - Задолбал уже своей простотой. Как это Локи родить может, да тем более коня? - А он у нас гермафродит. Сам е... Хоп!!! - это Один приложился ладошкой к похабным губищам Фрейра. - Чего ты, папа, дерешься?! - плаксиво возмутился бог Дождей и земных плодов. - Я тебе поматерюсь при дамах-то! - пригрозил Одноглазый и показал Фрейру кулак. - Если считаешь, что уже большой стал, то иди вон етунов колоти. А то все за спину Тора прячешься. - И Один погладил рыжего, улыбавшегося, словно Чеширский Кот, Громовержца по голове. - Хороший мальчик! - Конечно, Тор у вас, папа, любимчик, - обиженно хмыкнул носом Фрейр. - Ему всегда все самое лучшее. А как огород поливать или овощи на зиму заготавливать, так тут Тора не дозовешься. - Цыц, сопляк! - рявкнул на него Один и повернулся к гостям: - Так о чем это мы говорили? - Пока еще ни о чем, но сейчас начнем, - усмехнулся в ответ Рабинович. - Нам нужно, чтобы ты вернул нас домой, в наш собственный мир. - А фигу с маслом не хотите? - удивился Одноглазый. - Чтобы я каким-то смертным в качестве такси работал? Хрен вам в сумку, чтобы куски не мялись. Сами сюда забрались, сами и выбирайтесь обратно!.. Сеня задохнулся от возмущения и хотел что-то сказать, но не успел. Произошло нечто странное! Один из волков, лежавших возле копыт лошади аса, вдруг подскочил с места и, высунув язык, помчался прямо на меня. Пришлось, несмотря на репутацию поджать хвост и попятиться назад (хотел бы я посмотреть, что бы вы на моем месте сделали!). Рабинович, хоть сто лет меня знает, принял мою осторожность за трусость и возмущенно завопил: - Сидеть, Мурзик! Позоришь меня перед людьми. - А затем заорал и на Одина: - А ну-ка убери свою шавку, пока я ее пополам не сломал! - Слушай, Сеня, а это не наш старый знакомец Фреки? - удивленно рассматривая волка, спросил догадливый Попов. - Ну, помнишь ту прожорливую животину, что нам сначала в Митгарде, а потом в Свартальхейме попадалась? - Так вы знакомы с моим волком? - прежде чем Сеня смог ответить Андрюше, удивился Один. - Ну-ка, Фреки, иди сюда. Огромный лесной хищник остановился и послушно потрусил на зов. Одноглазый свесился вниз, и Рабинович, хоть ничего и не слышал, мог бы поклясться, что ас начал обмениваться с волком короткими фразами. Некоторое время путешественники с удивлением взирали на странный диалог Фреки с богом, а затем Один распрямился на спине Слейпнира. Удивленно хмыкнув в бороду, ас с каким-то странным выражением посмотрел на людей. - Странно это слышать, но Фреки дает вам неплохие рекомендации, хотя обычно людей он не переваривает. Впрочем, за лестные отзывы в ваш адрес в первую очередь благодарите своего четвероногого друга, - усмехнулся Один. - В общем, ждите до конца совещания, а потом решим, что с вами делать. Ваня Жомов, в последнее время крайне болезненно реагирующий на любое проявление пренебрежения своей особой и персонами своих друзей, собрался было подрихтовать тыковку наглого верховного скандинавского божества, но Сеня остановил его. Ведь, в конце концов, несколько минут ничего не решают! А Один, словно позабыв о присутствии людей, принялся обсуждать с остальными богами внутренние проблемы. И на первом месте, естественно, стоял надвигающийся Рогнарек. Один заявил, что имеет самые достоверные данные от агентуры о том, что утгардская группировка етунов пришла в движение и явно готовится к какой-то пакости. Инеистые великаны также начинают подтягивать войска к незамерзающей Ивинг-реке, что не может не вызывать опасений. Да и красно-синяя Хель, владычица Нидльхейма, точит зубы и бесится, особенно после того, как узнала, на что именно пошло ее зелье. - Впрочем, ее армия нам не очень страшна. Куда больше меня волнуют етуны, - вздохнул Один. - Вчера я отправил туда на разведку Локи. Он вот-вот должен вернуться и подробнее доложить обстановку. - Ой, папа, чего ты так суетишься, - жеманно произнес Фрейр. - С таким новым оружием, как у тебя и братца Тора, нам никакие великаны не страшны. Правда, Громовержец?.. От такого наглого намека Громовержец потерял дар речи. Даже Жомову было очевидно, что придурковатый Фрейр в лучшем для себя случае просто уже успел узнать о пропаже молота, а в худшем - сам его и стащил. Ваня с вожделением представил, как будет расправляться с подлецом Рыжебородый, но увидеть наяву это зрелище так и не успел - рядом с Одином словно из-под земли появился красавчик Локи и принялся что-то возбужденно нашептывать на ухо Одноглазому. А тот слушал, становясь с каждой секундой мрачнее тучи. Наконец, сведений в голове Одина оказалось более чем достаточно, и из нее начался информационный выброс. - Как ты мог? Как ты мог? - завопил Один, тыча в Тора пальцем. - Позор на мои седины. Я-то думал, что ращу себе достойную смену и когда-нибудь смогу отойти от дел и хорошенько отдохнуть, а ты что сделал?.. Опозорил меня на все девять миров! Теперь даже орки над тобой смеются... Это же надо, потерять именное оружие!.. - Отец, я не потерял. У меня его украли! - испепеляя глазами поочередно Фрейра и Локи, завопил Громовержец. - А мне плевать! - перебил его верховный босс асов. - Без твоего молота етунов нам не остановить. А Локи только что видел Мьелльнир в замке у Трюма. Придется теперь снаряжать поисковую экспедицию, - и на несколько секунд замолчал, выслушивая шепот Локи. - Что же, хорошая задумка, - кивнул головой Один и посмотрел на ментов. - Вы просите от меня помощи?.. Я бы давно прогнал вас, если бы не заступничество Фреки. А теперь и Локи просит за вас. Что же, может быть, вы и достойны моих милостей, но это сначала нужно доказать. Мне сказали, что среди вас уже есть человек, сумевший победить етуна однажды, - Одноглазый просто сверлил единственным буркалом Рабиновича. - Сможешь победить еще раз, и я выполню ваши просьбы. Но для этого верните молот Тору. Громовержец сам пойдет с вами, а Локи покажет дорогу и поможет в вашем задании, чем сможет. Хау! Я все сказал... Восьминогий конь Одина развернулся, словно перепуганная гусеница, и довольно резво засеменил по дороге, куда-то в глубь Асгарда. Следом за своим верховным боссом, кто пешком, а кто на подручном транспорте, от Палат эйнхериев удалились и прочие боги. Сами воины побрели обратно в казарму завтракать, опохмеляться и помогать валькириям штопать порубленных вчера сотоварищей. И не успели менты прийти в себя от удивления новой напастью, как остались на дорожке одни. Если, конечно, не считать Тора и Локи. А чего их пересчитывать? И так ясно, что их двое! - Мужики, я чего-то не понял, - удивленно глядя вслед удалившейся кавалькаде, пробасил Жомов. - Нас опять прокатили? Опрокинули, как лохов последних? - А мы лохи и есть! - истерично завопил Попов. - Шляемся по всяким дырам из одного угла в другой, а этим походам ни конца ни края не видно. Уже столько километров накрутили, что и за год дежурства в ППС не натопчешь. Скоро на башке седых волос больше, чем лысых будет, а мы все ходим туда-сюда. Калики перехожие, мать вашу!.. Ты мне скажи, Сеня, сколько это может продолжаться? - Если это вопрос риторический, то я тебе отвечу, - совершенно спокойно проговорил Рабинович и вдруг заорал, как пожарный на каланче: - А если ты издеваться надо мной собрался, лучше разбегись и треснись башкой об Иггдрасиль. Может, как та коза доится, ты плакать самогоном начнешь. А то от твоего нытья толку совершенно никакого нет. Я, конечно, тоже решил поддержать глухим рыком всеобщую какофонию. Ингвина принялась упрашивать всех успокоиться, и вскоре гомон в компании путешественников стоял такой, что оба аса, боязливо покосившись на них, решили отойти в сторонку, чтобы не попасть под горячую руку какому-нибудь громиле Жомову. Сеня несколько секунд косился на них, а затем, увидев, что оба бога удалились достаточно далеко, рявкнул во всю глотку: - Тихо! Тихо, я сказал, идиоты! - Все его компаньоны поперхнулись криком и удивленно уставились на озверевшего Рабиновича, а он продолжил шепотом: - Найти молот Тора - для нас единственный шанс. Если бы я знал, как сильно он нужен этим уродам из Асгарда, ни за что не отдал бы его просто так. А сейчас, если мы хотим вернуться домой, нужно захватить Мьелльнир и потребовать у Одина в обмен на него отправить нас домой. - Сеня ласково глянул на воительницу. - И, конечно, заставить его разрешить проблему Ингвины. - Ладно, хорошо. Я пойду с вами, - зашипел на Рабиновича криминалист. - Но если ты и в этот раз просчитаешься, дорогой ты наш Сеня, я собственными руками серную кислоту изготовлю и тебе ее в штаны налью. Ясно? - Хорошо. Только сначала ее на вкус попробуй, чтобы не облажаться, буркнул Рабинович и махнул рукой. - Все, спорить больше не о чем. Пошли к этим уродам, узнаем, когда отправляемся. Когда путешественники подошли к асам, Тор стоял мрачнее тучи. Да, собственно говоря, и было от чего. Локи рассказал, что Трюм похитил молот не просто так. Толком пользоваться этим супероружием он не умеет, да и вообще старый отшельник собирается держаться в стороне от Рогнарека, пока жареный петух в зад не клюнет. На уме у етуна совсем другое. Дело в том, что этот престарелый бабник увидел однажды Фрейю и влюбился в нее без памяти. Последние пару сотен лет на уме у него только одна мысль - завладеть неприступной красавицей. Узнав о существовании Мьелль-нира, Трюм решил выкрасть молот и обменять его затем на вожделенную Фрейю. - А она, да будет вам известно, не просто какая-нибудь там девка с мызы, а самая настоящая жена Одина! - закончил свою тираду Локи. - Надо ли объяснять, сколько у нас шансов уболтать Одноглазого отдать етунам свою ненаглядную в обмен на молот раззявы Тора? - Не хами. В зуб получишь, - огрызнулся Громовержец. - Я тебя даже без пояса силы одной левой уложу. - Уложишь, уложишь! - усмехнулся Лис. - А молот как добывать будешь? Тор задумчиво почесал бороду, а затем пожал плечами, признавая свое поражение. Силой тут действительно ничего не возьмешь. Согласно законам этого мира, до начала Рогнарека жители Асгарда не имели право двинуть армию на одного из врагов. А Рогнарек должен был начаться тогда, когда одновременно все враждующие группировки накинутся на шайку Одина. Вот такая тут справедливость! У любой другой, менее малочисленной, чем армия, группы захватить у етунов что-нибудь с боем без молота Тора не было никакой возможности. Именно поэтому штурмовой налет отменялся, и у асов оставалась только одна возможность вернуть украденный Мьелльнир - получить его хитростью. Вот тут-то Локи и предложил свой план. Сославшись на подслеповатость Трюма, Дядюшка Лис сделает вид, что привез Фрейю етуну, а вместо вожделенной невесты подсунет старому похотливому уроду самого Громовержца. Надо ли рассказывать, в какое бешенство пришел Тор? - Меня в женское платье нарядить? - взревел он. - Да я за такие предложения любому голову оторву. И ты, урод рыжий, не исключение! - Успокойся ты, бешеный, - на всякий случай отскочил в сторону Дядюшка Лис. - Во-первых, про этот маскарад никто в Асгарде не узнает. А во-вторых, мы все нарядимся твоими служанками. Попов поначалу хихикнул, представив себе громилу Тора в свадебной фате, и тут же оторопел. Но еще больше возмутился Жомов. Гнев омоновца был столь велик, что затмил недовольство Тора, как грозный рык льва мяуканье недельного котенка. Локи пришлось спасаться бегством, и, если бы не самоотверженный бросок Рабиновича наперерез Жомову в роли локомотива, отдирать бы асам Дядюшку Лиса от Иггдрасиля, словно фотообои от стены. А затем Сеня, выбравшись из-под туши Жомова, каким-то непостижимым образом оказавшегося наверху, отряхнулся и проявил недюжинное красноречие, сумев помочь Локи убедить двух манья-ков-брюколюбов одеться в женское платье. На подготовку к новой экспедиции ушло не слишком много времени. Пока Ингвина подбирала мужчинам платья, Локи метнулся в Чертог радости, где проживала Фрейя, и каким-то совершенно непостижимым образом уговорил эту алчную дамочку расстаться с довольно солидной частью собственных украшений. Вернувшись назад, Лис в мгновение ока облачился в женское платье и даже помог остальным членам группы захвата подогнать на себе амуницию. Затем он прицепил на пояс невесте - Тору огромную связку ключей, как и подобало будущей хозяйке крупного поместья, навешал на его широкую грудь массу украшений, а голову закрыл совершенно невообразимой конструкцией из птичьих перьев, дорогих мехов и полупрозрачного полотна. Тор к выдаче замуж был готов. Однако если и смог бы кто-нибудь принять его за блистательную Фрейю, то этот человек должен был быть либо полным идиотом, либо абсолютным слепцом. Не помешало бы еще будущему жениху и оглохнуть, чтобы не слишком возбуждаться от мелодичного голоска Громовержца. Рабинович не мешкая высказал все это Локи, но тот в ответ лишь махнул рукой. - И так сойдет! - поморщился он. - Во-первых, Трюм на самом деле подслеповат. А во-вторых, предоставьте все мне. Я этому етуну так запудрю мозги, что он и подумать об обмане не успеет. А ваша задача предельно проста-отыскать Мьелльнир. Я абсолютно уверен, что Трюм замаскировал его каким-то заклинанием. Вот тут и проявите себя. Это же вы у нас великие ворлоки! Никто из ментов спорить с Локи не стал, и Дядюшка Лис продолжил дорожные сборы. Ингвину он решил не переодевать, собираясь выдать ее за валькирию, выделенную Одином для охраны свадебной процессии. Мне было ведено косить под собрата Фреки, второго волка Одноглазого - по кличке Гери. То бишь Жадный. А вот Горыныча, оставить которого в Вальгалле менты наотрез отказались, Локи засунул в мешок и, засыпав сверху ворохом платьев, собирался представить как свадебное приданое. Вот так все роли были распределены, и, забравшись в колесницу Тора, бойцы группы захвата Мьелльнира помчались в сторону Етунхейма. Ментам, не успевшим привыкнуть к местным транспортным средствам, поездка до замка Трюма далась очень тяжело. Особенно сильно страдал Андрюша Попов, который несколько раз свешивался за борт и вытворял те же самые пакости, что учиняют некоторые мореплаватели во время морской болезни. В итоге, когда Локи приказал остановить тачанку и дать возможность всем привести себя в порядок перед последним коротким броском до жилища жениха, несчастного Попова вынесли из колесницы на руках. Причем Андрюша не только не мог передвигаться самостоятельно, но еще и выглядел как свеженький покойник, только что вынутый из петли. Чтобы как-то скрасить пронзительно-синий цвет физиономии криминалиста, Локи решил покрасить ему щеки местными румянами в виде отварной свеклы. В итоге после недолгих манипуляций личико Попова вдобавок к синему приобрело еще и ярко-малиновый оттенок. Дядюшка Лис решил, что это перебор, поскольку теперь Андрей походил не на подружку невесты, а на саму Хель, владычицу царства мертвых. Решив, что пугать Смертью етуна еще рановато, Локи с сожалением махнул рукой и вместо нескольких минут позволил путешественникам отдохнуть почти час. - Слушай, Сеня, - лежа на травке, проговорил Попов еле слышным голосом. - Что-то мне вся Эта затея подозрительной кажется. Ну, скажи на милость, как мог огромный етун пробраться в Вальгаллу незамеченным и своровать молот Тора? Наверняка у этого Трюма среди асов сообщник есть. - Я тоже думал об этом, но изменить ничего нельзя, - кивнул головой Рабинович. - Остается надеяться, что никто в Асгарде не видел, как мы переодеваемся. Иначе нас впереди ждут большие неприятности. - Спасибо, утешил, - грустно вздохнул Андрюша и, оказавшись не в силах ворочать языком, проглотил парочку оскорбительных терминов в Сенин адрес, а затем закрыл глаза. Когда Попов наконец-то стал выглядеть несколько краше покойника, Локи, у которого свербило в известном месте, приказал в срочном порядке грузиться обратно в Торову телегу. Андрюша обреченна посмотрел на колесницу, погрозил козлам, подозрительно косившимся на него, кулаком и с тяжелым вздохом вскарабкался в повозку. А когда Сеня решил проверить, как там себя в куче тряпья чувствует неприхотливый Горы-ныч, оказалось, что всеядный птеродактиль слопал уже половину приданого. От укоризненного взгляда Рабиновича Ахтармерз, максимально уменьшившись, стыдливо забрался на самое дно мешка и не подавал признаков жизни до жилища Трюма. Встречать "невесту" к воротам вышел сам хозяин замка. Впрочем, так назвать жилище Трюма можно было исключительно из-за несусветных размеров. На самом деле это здание было точной копией дома Тьяццы, который, в свою очередь, был увеличенным вариантом жилища Хрюмира, представлявшего собой брата-близнеца покоев Форсета, и так - без конца, ввиду скудности местных архитектурных изысков. Хозяин вышеозначенного скандинавского строительного шедевра также не сильно отличался от единственного етуна, виденного до сих пор путешественниками. Трюм был волосат и внешне мало отличался от чучела Кинг Конга. На плечах великан носил рыжеватую шкуру, видимо, отобранную посредством "гоп-сто-па" у одинокого беззащитного мамонта, а на голову надевал некое подобие автомобильной цистерны, разрезанной пополам безруким сварщиком. Етун стоял в воротах своего замка и, щуря подслеповатые глазки, и без того едва различимые под густыми бровями, встречал свадебную процессию радостным размахиванием обеих рук. - О господи! И за эту образину мы нашу красавицу выдавать везем?! - с горечью в голосе воскликнул Рабинович, чем вызвал приступ трясучки у несчастного Тора. - Я это, блин, в натуре, рад конкретно, - растроганно приветствовал гостей скандинавский предок Элочки-людоедки. - Давайте я невесту, чисто, за руку возьму. Тор, скрипя зубами, словно оба его козла одновременно, протянул етуну заскорузлую ладонь и вынужден был под руку с этой обезьяной прошествовать к пиршественному столу. Следом за молодыми и остальные члены свиты "невесты" прошествовали в пиршественный зал. При этом Сеня буквально давился от смеха, глядя на светящегося от счастья Трюма. Он вместе с Локи тащил длинный шлейф платья "невесты". Следом Жомов нес мешок с приданым, занятый к тому времени исключительно Горынычем, а Попов с Ингвиной замыкали процессию. Причем воительница шла, как и подобает охране, с обнаженным мечом. Гостей на свадьбе оказалось не так уж много: что-то около пятидесяти разношерстных великанов всевозможных калибров и полов. Зато стол был накрыт так, будто накормить собирались по крайней мере половину личного состава какого-нибудь Запупыренского военного округа. Молодые уселись во главе стола, "подружек невесты" усадили рядом с ними, остальные гости расположились где попало. И Тор, видимо, пытаясь унять расшалившиеся нервы, тут же принялся запихивать съестное под вуаль, проглатывая неимоверное количество пищи с громоподобным хрустом и чавканьем. Поначалу гости и жених одобрительно поглядывали на молодую, радуясь ее аппетиту, а затем, когда Тор умял заднюю часть крупного оленя, запив жаркое двухведерной бочкой местного пойла, их умиление стало превращаться в недоумение и добралось до негодования к тому моменту, когда Громовержец закусил выпивку десятком жирных лососей. Видя, как "невеста" поглощает съестные припасы, обескураженный неожиданными убытками Трюм удивленно поинтересовался: - Невеста-невеста, а почему ты так много жрешь? - Моей хозяйке так не терпелось побыстрей добраться к прекрасному жениху, что она пару суток маковой росинки в рот не брала, - прежде чем Тор успел что-нибудь ляпнуть, протараторил Локи. - К тому же нервный стресс у нее. А вообще-то она лишь святым духом питается. Выйдет утром на лужок, наловит себе святых духов и грызет их весь день потихоньку. Гостей это объяснение весьма удовлетворило, тем более что ко всяким огородным вредителям в виде святых духов они относились крайне отрицательно. Трюм же и вовсе расцвел, узнав, что на питание будущей жены не придется тратить ни гроша. Пожелав немедленно расцеловать такое сокровище, етун откинул покров и оказался нос к носу с озверевшей мордой Тора. Несчастный подслеповатый жених едва не подавился слюной от такого жуткого зрелища и резко отпрянул, накидывая кучу тряпок обратно на морду аса. - Невеста-невеста, а какого хрена у тебя так морду перекосило? оторопело пробормотал Трюм. А Тору опять не дали ответить. В этот раз роль Копеляна за кадром взял на себя Рабинович. - Нет, ну ты молодец! - возмутился он. - Сам попробуй столько сожрать после голодовки. Желудок так скрутит, что морда еще хуже перекосится. А вообще-то моя хозяйка писаная красавица. - И добавил вполголоса: - Как на ее личико посмотришь, так и хочется его описать. Гости рожу Тора не видели, а туповатый жених посчитал эту отмазку вполне приемлемой и удовлетворенно кивнул. Трюм, видимо, решив молодой дать возможность прийти в себя после стольких тяжестей и невзгод, перенесенных на пути к брачному ложу, хлопнул в ладоши, велев всем веселиться. Гостям иного и не требовалось, поэтому разномастная орава троглодитов-переростков тут же приступила к массовому поглощению алкоголя и съестных припасов, вызвав у Трюма на лице горькую мину от расстройства за бессмысленно пропадающее добро. Менты тем временем изо всех сил пытались разглядеть среди всевозможного оружия на стенах замаскированный магией Мьелльнир. У Рабиновича ничего путного из этой затеи не получалось и он сначала принялся тормошить Андрюшу, требуя от признанного волшебника очередного проявления сверхъестественных способностей, а затем стал приставать ко мне, пытаясь заставить искать молот, Я несколько секунд с грустным выражением смотрел на своего хозяина, а затем и вовсе повернулся к нему спиной... А что вы хотели? Разве можно в этой несусветной вони от немытых тел почувствовать хоть какой-нибудь запах? Ингвина так же пыталась оказать посильную помощь в поисках и непрестанно вертела головой из стороны в сторону, стараясь рассмотреть в пиршественной зале хоть какой-нибудь подозрительный предмет. Даже Ваня Жомов поочередно прищуривал то один, то другой глаз, надеясь по-снайперски вычислить искомую мишень, но и у него ничего не получалось. Все потихоньку начинали звереть, и лишь один Локи вел себя абсолютно спокойно. Он умеренно поглощал угощения, не забывая ободряюще улыбаться путешественникам. Дескать, ищите-ищите. У нас еще масса времени! А Тор совершенно окаменел за столом, с трудом выдерживая сглаживание собственных ягодиц загребущими лапами Трюма. Чайник у него потихоньку начал закипать, сдвигая набок крышу. Бедный ас готов был взорваться, разметав вокруг столы, скамейки и гостей, а похотливого женишка и вовсе запустить на околоетун-гардскую орбиту. Тор еле сдерживался, и появление рядом с ним Ангрободы, страхолюдной сестрицы Трюма, отнюдь не улучшило его настроения. - Короче, кошелка, я тут главная, - зашипела етунша на ухо "невесте", пока ее братец, закатив глаза, пребывал в блаженной нирване, не прекращая возвратно-поступательных движений заскорузлыми клешнями вдоль отсутствующей талии аса. - Снимай свои побрякушки и гони их сюда, если не хочешь, чтобы я тебе сразу после свадьбы райскую жизнь устроила. Тор зарычал, тем самым выведя жениха из прострации. Трюм удивленно посмотрел сначала на Тора, а затем перевел взгляд на Ангрободу, не успевшую еще убрать загребущие лапы от украшений невесты. Етун сразу понял, что происходит, и одобрительно улыбнулся любимой сестренке. Укоризненно покачав головой, он пробормотал: - Невеста-невеста, а чего это ты из-за побрякушек завелась? Жаба заела? - Ну что ты, Трюм, - вновь опередил Тора Локи. - Моя хозяйка просто хочет, чтобы украшения с нее снял только ты и во время первой брачной ночи. А вообще-то она не скупая. Вот так вот, не скупая ничего ни хрена, все может в свои руки заграбастать. Видимо, с заграбастаньем в свои руки Дядюшка Лис просчитался, поскольку этой фразой вызвал недовольный ропот среди етунов. Трюм тоже удивленно посмотрел на будущую супругу и почесал затылок, стараясь осознать услышанное. А Рабинович, почувствовав, что вокруг запахло жареным, пнул под столом Попова, пытаясь заставить его быстрее отыскать молот. И не успел он это сделать, как перед его носом неизвестно откуда появился Лориэль. - Блин, козлы поганые! Вечно все за вас делать приходится, а вы даже элементарные факты сопоставить не можете, - разгневанно пропищал он. - Локи предатель. Это ловушка. Валите осюда немедленно... - Не можем мы без Мьелльнира уйти, - зашипел на него Сеня. - Вот, блин, с какими тупицами работать приходится, - возмутился эльф. - Да вон он, ваш молоток. С пальца маленького хама сорвалась крошечная голубая искорка и, прочертив трассером все пространство зала, окутала тонкой сияющей пеленой один из луков на стене, тут же превратив его в искомый Мьелльнир. Никто из тугодумных етунов не заметил этого преображения, а вот Тор с Локи следили за искоркой, не отрывая глаз. Громовержец дико зарычал и вскочил со своего места. - Ну, все, Имирово отродье! - заорал он на весь зал. - Сейчас всем головы поотрываю! - Невеста-невеста, а какого хрена ты тут хамишь? - удивленно завопил Трюм. - А потому, что достали уже! - Тор сорвал с головы покрывало, а со стены Мьелльнир. - Конец вам пришел. И тебе, Локи, тоже. - Взять их! - истошно завопил Дядюшка Лис, отскакивая в дальний угол. - Вас обманули. Вместо Фрейи Тора подсунули! И етуны, посрывав оружие со стен, бросились на путешественников... Я-то всегда знал, что от Локи хорошего ждать не стоит. Ну, не верил я с самого начала, что этот хитрющий божок решил исключительно в благотворительных целях нам помогать! Наверное, именно поэтому я и оказался единственным из всей нашей компании, кто ничуть не удивился новости, полученной от эльфа. А вот мои менты, да и эта сивая бестия, на несколько секунд просто дар речи потеряли. Так и застыли с открытыми ртами, изумленно глядя на главного лжеца всех скандинавских народов, будто тамбовские лягушки на египетского крокодила. А етуны тем временем не зевали. Похватав со стен Трюмова замка первое попавшееся под руки оружие, бросились всей толпой лупцевать ненавистного Тора, вооружившегося украденным Мьелльниром. Гномий подарок был, конечно, грозным оружием, но предназначался все-таки для поражения отдаленных целей, а в ближнем бою против нескольких десятков рассвирепевших обезьян-переростков толку от него оказалось не так уж и много. Тор успел-таки двумя взмахами снести первые ряды атакующих, но в этот момент етуны-охранники навалились на него сзади, уронили на каменный пол и принялись топтать ногами. В общем, попал наш Тор, как кур в ощип! Первой в себя пришла Ингвина и с диким воплем придавленной дверью кошки бросилась на ближайших етунов. Те, увидев Тора, и думать забыли о том, что кроме него есть еще гости. Поэтому поначалу, когда бравая воительница попыталась нашинковать их для салата, попросту застыли, оторопело глядя на эту пигалицу. Пока великаны чесали затылки, раздумывая, что бы такого учинить над хулиганкой, Ингвина, наверное, смогла бы уложить не меньше десятка етунов, окажись у них шкуры менее дубовые, или у нее меч помассив-ней. А так воительница лишь без толку стегала их своей зубочисткой, нанося урона не больше, чем таранный удар комара ветровому стеклу автобуса. Наконец етунам надоело терпеть наглые выходки малахольной девицы, и двое из них, подняв окованные железом дубины, размером с железнодорожную шпалу, бросились на нее. Ингвина попыталась закрыться мечом от ударов гигантов, но ее меч после первого же соприкосновения с оружием етунов сломался, словно спичка. Воительница успела откатиться в сторону, избегая первого удара, но пиршественный зал у Трюма хоть и был громадный, но все же имел свои пределы. Я ясно видел, что второго удара ей не избежать, и с диким рыком кинулся под ноги етуну. Такого самопожертвования с моей стороны этот гамадрил-акселерат явно не ожидал, а может быть, просто и не заметил меня вовсе. В чем, собственно говоря, в этот раз была истина, выяснять было некогда, да и не у кого. Поскольку етун, сбитый с ног моим таранным ударом, потерял равновесие и, с размаху приложившись лбом о каменную стену, стек на пол рядом с воительницей. Ингвина тут же пулей вскочила на ноги, но мгновенно оказалась зажатой между двумя огромными питекантропами. Тут бы и она не успела увернуться, да и я помочь ничем не мог, поскольку отдыхал в свое удовольствие у стены после легкого пинка етуна, но у нас в резерве был доблестный рыцарь Сеня Рабинович, он же сэр Робин, он же Сеннинг Робинсен, он же кинолог и по совместительству мой хозяин. Первого етуна, который по дурацкой привычке никогда не вылезал из кольчуги, Сеня отправил в короткий полет к дальней стенке. У второго вышиб из рук меч, которым великан, видимо, собирался поправить заметные лишь ему одному дефекты в прическе воительницы. А вот подоспевший третий волосатый лиходей едва не снес Рабиновичу голову. Сеня успел увернуться, но чувствительный удар вскользь по плечу все же получил. Но свою порцию радости огреб и его обидчик. Ваня Жомов, который до этого, громогласно матюкаясь, пытался извлечь из-под юбки верный "демократизатор", справился наконец с этой трудной задачей и, схватив со стола медное блюдо, при помощи дубинки запустил его в спину етуна. Тот трепетной бабочкой пропорхал над Рабиновичем и нежно обнял стену, надолго сроднившись с ней. А Ванечка принялся тем же способом метать металлическую посуду со стола в прочих великанов, искренне веря, что только этого они и дожидались. Не намного отстал от друзей и Андрюша Попов. Махать дубинкой у него особого желания не возникло, но зато криминалисту приспичило спеть. И, недолго думая, Андрюша затянул героико-патриотического "Варяга", который в его исполнении почему-то мало отличался от воя корабельных сирен. Уж не знаю, почему Попов выбрал эту песнь, да и не до гадания мне было, главное - голову под лежачего етуна спрятать, но определенную популярность у великанов она приобрела мгновенно. Конечно, етуны, в отличие от тех же чаек, не ложились штабелями к ногам новоявленного Пласидо Доминго, но два ближайших к Попову слушателя попросту потеряли от восхищения его вокальными данными ориентацию в пространстве и, крепко приложившись друг к другу лбами, обрушились на пол. Завывания Попова пробудили интерес к происходящему у Горыныча, дожевывавшего последний кусок вечернего платья Фрейи, выданного экспедиции под расписку. Обожравшаяся керосинка решила взглянуть на происходящее, но тут, на свою беду, пробегавший мимо етун ногой отпихнул с дороги мешавшийся временный дом Горыныча. Ахтармерз на такое обращение с высокоразумным существом, естественно, обиделся и раздулся так быстро, что мешок, в котором он еще недавно спокойно сидел, попросту разлетелся на клочки. А Горыныч, увидев несущуюся на него стаю переросших все нормативы обезьян, пришел в такую панику, что выпустил в самую гущу етунов троекратный залп из всех своих огнеметных устройств. После этого несколько великанов надолго перестали нуждаться в услугах парикмахера и с радостными воплями умчались куда-то. Видимо, поделиться с близкими новым и абсолютно бесплатным способом эпиляции. Эльф тоже трудился не покладая рук. Одному етуну, неосторожно решившему зайти на Жомова со спины, маленький стервец плюнул в глаз и отвесил две чувствительные затрещины по носу. Здоровый волосатый балбес, не сумевший сразу разглядеть Лориэля, попросту ошалел и начал вертеть в разные стороны лохматой башкой, пытаясь понять, кто это на него напал. А крошечный драчун спокойно облетел етуна сбоку и во всю мощь своих мизерных легких завопил ему прямо в барабанную перепонку, при этом отстукивая на ней кула-чонками вальс Венского леса. Переросший питекантроп закружился по залу в такт мелодии и через два шага грохнулся на пол через перевернутую скамейку, после чего и был успокоен Рабиновичем посредством удара дубинки по медному шлему. В общем, первым лихим наскоком нам удалось вытащить Тора из самой гущи толпы садистов и истязателей. Однако некогда грозный скандинавский бог сейчас больше всего походил на тряпичную куклу, и если и подавал какие признаки жизни, то заключались они всего лишь в невнятном блеянии. Беспомощного Громовержца мы уложили в угол и заняли круговую оборону. Все бы хорошо, но, на нашу беду, головы етунов, впрочем, как и остальные части их тел, оказались чересчур деревянными. Выведенные из игры мощнейшими ударами Рабиновича с Жомовым и истошными воплями Андрюши, от которых даже у меня шерсть поднималась дыбом, великаны удивительно быстро приходили в себя и бросались на нас с утроенной энергией. Вскоре железной посуды под руками моих ментов почти не осталось. Горыныч тоже выдохся, изрыгая огонь лишь тоненькими струйками, не имея времени перезарядить свои природные огнеметы. В общем, мы оставались без боеприпасов! Может быть, Мьелльнир был действительно единственным действенным оружием против них, но у нас не хватало ни времени, ни простора, чтобы запустить его в толпу этих озверевших баобабовидных кабанов. С каждой секундой становилось очевидно, что прорваться сквозь их строй не удастся, а вечно мы держать оборону не можем. - Ну, ты, пискун хренов! Хватит орать, лучше делом займись! - завопил на Попова мой Сеня, выбрав момент, когда тот решил перевести дух. - Когда не нужно, ты своими дурацкими поговорками настоящий бедлам устраиваешь, а когда от них польза может быть, от тебя ничего, кроме дикого рева, не дождешься. Колдуй что-нибудь быстрей! - Сейчас, - закивал головой Попов и принялся что-то бормотать себе под нос. Андрюша стоял и шептал, а вокруг ничего не менялось. Он выругался сквозь зубы и принялся орать свои любимые поговорки во всю глотку. По очереди были процитированы: "чтоб вас разорвало и подбросило", "не было печали, да черти накачали", "баба с возу, кобыле легче". Не оставил Попов без внимания и горного рака вкупе с сивой кобылой, но с етунами ничего не происходило. Более того, не сдерживаемые больше Андрюшиными децибелами, волосатые гиганты принялись атаковать еще более настырно. Рабинович с тоской в глазах посмотрел на криминалиста. Тот, предвидя какую-нибудь колкость со стороны друга, хотел было огрызнуться в ответ на печальный взгляд Сени, но в этот момент пущенная кем-то из етунов свиная нога едва не пригвоздила Попова к стенке. Он изумленно посмотрел на разбившийся вдребезги окорок и заорал: - Вы что, совсем охренели, едой кидаетесь. Да чтоб у вас за такие проделки руки у всех поотсыхали! И я застыл, открыв от изумления пасть. Хорошо, хоть слюну проглотить успел. А то свисала бы она до груди, как у придурочного ньюфаундленда! Впрочем, посмотрел бы я на вашу реакцию, если бы у вас на глазах руки целой орды бандитов начали бы съеживаться, желтеть и с тихим шорохом опадать на каменный пол. Етуны офонарели. Несколько секунд они рассматривали остатки своих лап, а затем с истеричными воплями бросились прочь из замка, открывая по дороге двери головой. Через минуту замок Трюма опустел, а благодаря Попову в его окрестностях появилось новое племя безруких етунов, лишенных теперь навек многих плотских радостей. Впрочем, переживать тут не о чем! Я заметил, что у этих великанов, как у обезьян, задние конечности едва ли хуже передних развиты. Так что поорут-поорут да привыкнут. Все, что делали руками, теперь ногами станут делать. - Хватаем Тора и быстро сматываемся отсюда, - торопливо проговорил Рабинович и посмотрел по сторонам. - Кстати, а где этот поганец Локи? Мои товарищи по несчастью удивленно посмотрели по сторонам, надеясь отыскать предателя где-нибудь поблизости. Могли бы и у меня спросить! Едва стоило начаться заварушке, как этот двуликий обманщик Локи тишком вдоль стены пополз к выходу из зала. Я попытался было остановить его, но не смог пробраться сквозь толпу етунов. А тут, на беду, этот Лис заметил мою оскаленную пасть и помчался к дверям вдвое быстрее. В общем, Локи сбежал довольно давно, и догнать его теперь не было никакой возможности. Жомов выдал порцию ругани вслед предателю и, подхватив на руки Тора, помчался к колеснице во дворе. Остальные, как сумели, подобрали наше разбросанное имущество и поспешили следом. По дороге нам попались несколько етунов, не успевших принять участие в схватке и потому сохранивших в целости и сохранности свои передние конечности. Они, наверное, могли бы замедлить наше продвижение по замку, но поскольку им довелось лицезреть своими глазами возможные последствия таких действий, то етуны предпочитали не драться, а орать и мчаться в разные стороны, словно стая мартовских котов от свалившегося с балкона прямо в их толпу бешеного питбуля. До колесницы мы добрались без единой задержки. Поудобнее устроив травмированного аса на соломе и наших пожитках, Сеня с Ингвиной уселись рядом с Тором, чтобы придерживать его во время ухабистого пути. А Ваня Жомов схватился за вожжи и направил колесницу прямо к воротам, даже не позаботившись их открыть. Впрочем, с этой работой прекрасно справились и Торовы козлы, выставив массивные двери замка наружу так легко, будто они были сделаны из обычного картона. Первый час Жомов бешено гнал колесницу, почти не разбирая дороги. Впрочем, какие дороги могут быть в древней Скандинавии, а тем более между Асгардом и Етунхеймом? У нас в самом отсталом колхозе Забубен-ского района и то дороги автобанами вглядят по сравнению с этой мешаниной из камней, гравия и пыли. Колесницу нещадно трясло, и мне пришлось схватиться зубами за Ванину штанину, чтобы не вывалиться наружу. Почувствовав мои челюсти на своей лодыжке, Жомов покосился вниз, но ничего не сказал... Шпашиба, дуг!.. Ну а единственным пассажиром козлиного кабриолета, который, похоже, совершенно не обращал внимания на тряску и ухабы, был многострадальный Тор. Он по-прежнему продолжал не то мекать, не то блеять, совершенно не реагируя на внешние раздражители. Ну вылитая непорочная невеста после первой брачной ночи! Сеня пытался не давать асу сильно биться головой о борт колесницы и здорово вымучился за целый час гонки, пока наконец не стало ясно, что погони за нами нет. Рабинович потребовал остановить колесницу и принялся заново устраивать Тора на соломе. Эльф, всю дорогу просидевший у Сени на фуражке, тут же куда-то исчез. Ингвина наклонилась к моему хозяину и я, избавленный от потребности грызть Ванин форменный башмак, с удивлением увидел, что дамочка, оказывается, может краснеть! - Эрл Робинсен, сегодня вы в очередной раз доказали свою воинскую доблесть, - проговорила она, и Рабинович с интересом ждал продолжения. Пьеро хренов! Сучий... Пардон, дамский угодник. - Я хочу поблагодарить вас за то, что спасли мне жизнь, рискуя собой, опустив глаза долу, пролепетала Ингвина. А затем, абсолютно пунцовая, гордо вскинула сивую головушку вверх. - Но что там моя жизнь! Спасение Тора поступок куда большей доблести и отваги. Он прославит вас в веках. А я... Я... - воительница вдруг шмыгнула носом. - Я всего лишь стояла у вас за спиной и со страхом ждала смерти. - Ну что ты! Перестань. - Сеня-ловелас отработанным приемом обнял раскисшую воительницу и прижал ее к груди. - Ты была молодцом, крошка. - Ну вот, теперь он принялся ее чмокать во все открытые части тела. - И нечего себя винить. Ведь ты всего лишь женщина. - Ингвина напряглась (спасайся, Сеня!). - Заткнись, Мурзик!.. А поэтому должна в первую очередь следовать инстинктам своего пола, а не пытаться быть круче мужчин... - Следовать инстинктам? - воительница резко распрямилась и вскинула пунцовое лицо вверх. Но теперь я здорово сомневался, что румянец на ее щеках был вызван смущением и стыдом за собственную минутную слабость. - Конечно! - Совсем потерявший голову Рабинович ни фига ничего не понимал и выставил губы трубочкой. - Ну!.. - Ну что же, эрл Робинсен. Ты сам того просил, - звонким голосом произнесла Ингвина и... что есть силы саданула Сене коленкой промеж ног. Рабинович хрюкнул и как был с вытянутыми губами, так и стек к себе в ботинки. Я сердито гавкнул на девчонку. Дескать, конечно, Сеню следовало поучить уму-разуму, но не таким же варварским способом! Но Ингвина на мои замечания не обратила никакого внимания, почти бегом скрывшись в ближайшем кустарнике. С испугу приспичило, что ли? Я фыркнул и посмотрел на Рабиновича. Он уже перестал работать светофором и смог вернуть лицу вполне приличную для человека окраску. Что-то среднее между расцветкой колли и свежим крыжовником. - Два-ноль не в твою пользу, Сенечка, - усмехнулся Андрюша. - В следующий раз потренируйся на матрешках. - Убью, поп! - заорал Рабинович и припустил вокруг колесницы следом за Андрюшей. Я присоединился к их забегу, стараясь в уме рассчитать, какую же скорость может брать с места тучный Попов. Оказалось, что очень даже приличную. За дежурным "уазиком", конечно, не угонится, но от трехногого кобеля точно не отстанет! Сеня быстро догонял лидирующую группу из меня и хихикающего криминалиста, и неизвестно, к чему бы это все привело, если бы за очередным поворотом оба спринтера по очереди не уткнулись носом в скалистую грудь Жомова - я-то проскочил у него между ног! - Финиш. Гонка окончена, - буркнул Ваня, поднимая обоих с земли. - Задолбали уже своей простотой. Марш в телегу, нам Тора к лекарю нужно доставить. Позвав Ингвину, Жомов загнал обоих бегунов в телегу, и мы продолжили свой путь в самое сердце Асгарда. В этот раз Ваня уже не гнал так сильно, и тряску вполне можно было терпеть. Даже Горыныч и тот выбрался из мешка и попытался любоваться пролетавшими мимо пейзажами, сидя на облучке и балансируя крыльями. В общем, чистая турпоездка, если не считать блеющего Тора в одном углу и обиженных друг на друга путешественников в трех остальных. Так, в абсолютном молчании, мы и добрались до Асгарда. Я еще издалека заметил, что нашу колесницу уже ждали с распростертыми объятиями. Толпы эйнхериев и асов собрались на ристалище в Вальгалле и топтались взад-вперед, поднимая клубы пыли. Я, конечно, понимал, что их радость от нашего благополучного возвращения будет омрачена травмой Тора, но все же на приветственные крики и хвалебные оды в наш адрес мы вполне могли рассчитывать. Как-никак, молот вернули, целую орду етунов перекалечили, да еще и жизнь будущему преемнику Одина спасли. В общем, в этот раз мы со всех сторон героями были, хоть памятники нам ставь, хоть на Доску почета вешай. И вешать нас действительно собрались. Вот только не на Доску, а среди веток дерева Иггдрасиль. Причем за шею и надолго! Толпа перед Палатами эйнхериев встретила нас гробовым молчанием. Вооруженные жители Вальгаллы стояли плотными рядами вдоль придорожных обочин, а путь нам закрывал Один с недавно полученным от гномов копьем и в сопровождении большинства асов. Как я заметил, не было поблизости только Хеймдалля и блаженненького Бальдра, который, как обычно, наверное, шлялся неизвестно где. Вот уж кто дармоед так дармоед. И делать ничего не делает, и во всеобщих любимцах ходит. - Остановитесь, смертные! - встретил нас Один диким рыком, вполне способным посоперничать с воплями Попова. - Кто это позволил вам управлять колесницей Тора, и почему вы вернулись без Громовержца? Струсили, презренные? Бросили его в бою? Отвечайте! - Кто струсил? Ты базары-то фильтруй, пенек трухлявый! - обиделся на него Жомов и поднял над головой молот Тора. - А то сейчас вон заряжу Мьелльниром по единственному глазу, будешь потом только с поводырем передвигаться. Вот так тебе, урод криворожий! Будешь знать, как с ментами разговаривать. А то мы, понимаешь ли, жизнью рисковали, чтобы какой-то хреновый молоток вернуть, сына его от верной смерти спасли, а он вместо благодарности трусами нас называет. Да за это и я готов, ну если не морду набить, то полноги откусить точно!.. - Фу, Мурзик! Место. - Ну вот, Рабинович, как обычно, пасть мне затыкает. Ну что за хозяин такой мне попался, ума не приложу. И отучить ведь от этих проявлений межвидовых притеснений никак не получается! А Сеня, совершенно не обращая внимания на мое ворчание, повернулся к Одину. - Между прочим, за клевету в уголовном кодексе статья предусмотрена. А если к ней еще добавить и оскорбление должностного лица при исполнении им служебных обязанностей, то ты попал, чувак, конкретно, - холодно проговорил мой хозяин (ну еще бы, сначала Ингвина пнула куда не следует, а теперь еще и этот одноглазый боров хамит!). - Впрочем, к услугам УК РФ можно и не прибегать. Иногда достаточно человеку просто морду набить, и он сразу умнее становится. Но я и этого делать не буду. И не потому, что сегодня добрый. Напротив, с самого завтрака каждая свинья пытается испортить мне настроение. И ты, Один, не исключение. - Смертный, думай, с кем разговариваешь! - под гневный шум толпы вновь истошно заорал Одноглазый. - А мне плевать, с кем я разговариваю. - Похоже, у Сени лопнуло терпение. Теперь все бегите! - У тебя Рогнарек на носу, хуже бородавки, а ты тут крутого босса перед этими лохами строишь. Дать бы тебе по башке за такие базары, да вот помощь мне твоя нужна. В общем, так, Тор лежит в колеснице. Он ранен. Забирайте его, а Мьелльнир получишь только в том случае, если выполнишь наши просьбы. Ясно? - Вот как ты, проситель, заговорил?! - вновь грозно пробасил Один, и толпа эйнхериев одобрительно загудела. - А ну-ка пойдем в сторонку, пообщаемся. - Пойдем, пойдем. Сейчас я тебе все выскажу, что о тебе думаю, блатата асгардская! - зарычал в ответ Сеня (у меня, что ли, научился?) и повернулся к Жомову. - Держи-ка, Ванюша, эту кувалду. Если какой-нибудь придурок к нам сунется, бей по башке без предупреждения. История тебя простит. Омоновец радостно заржал. Причем с таким энтузиазмом, что Торовы козлы на него коситься начали. Конкурента в извозе, что ли, заподозрили? Не знаю, а спрашивать было некогда. Одноглазая морда Одина никак мне не хотела внушать доверия, и мой долг был присутствовать рядом с хозяином при его встречах с подозрительными личностями. Это у вас, у людей, свободное от работы время, выходные, отпуска там всякие имеются, а мы, псы, каждую минуту на службе. Единственное время, когда мы себе немного расслабиться позволяем, так это в брачный период. И то сам за сучкой ухаживаешь, а вполглаза за хозяином следишь. Ведь только оставь вас, людей, без присмотра, сразу в какую-нибудь кошачью пакость вляпаетесь. Особенно такие личности, как мой Сеня. В общем, спрыгнул я с колесницы и не спеша потрусил рядом с Рабиновичем. Тот было цыкнул на меня, приказывая вернуться, но я сделал вид, что оглох на оба уха, ослеп на оба глаза и отупел на все полушария. Сеня махнул рукой и перестал обращать на меня внимание. Зато тут же, как из-под земли, появился новоявленный поклонник моих собачьих качеств - седой, лохматый и толстый предводитель местного сексуального меньшинства - волчара Фреки. Нет уж, парень, или как тебя там? Ты мне в этом деле не компания!.. Я пару раз рыкнул на волка, показывая ему, кто есть ху в этом леху... Лесу, я хотел сказать! Просто поперхнулся... Волк печально посмотрел мне вслед, но отстал, оставив своего босса без эскорта сопровождения. Меня это вполне устраивало и, проверив еще раз, не плетется ли за мной Фреки, я поспешил догнать Рабиновича. Его высокопревосходительство Победитель етунов, Гонитель орков с Малыя, Белыя, Свартальхеймско-етунгардская и прочая, прочая, прочая Русей и Нерусей, ловелас незадачливый, кинолог неказистый и альфа-лидер недоразвитый, Сеня Рабинович с видом, приличествующим этим гордым званиям, прошлепал мимо Одина, оставив возможность этому задрипанному предводителю асов лишь следовать за собой. Одноглазый, видимо, не знавший о многочисленных титулах моего хозяина и считавший, что именно он должен возглавить парламентерскую процессию, замешкался около своей мутировавшей лошади, пораженный наглостью Рабиновича. И надо же такому случиться, что именно в этот момент восьминогая кляча решила сделать пару шагов вперед. Увидев с правого бока лишнюю пару ног, детище Локи оторопело и попыталось сообразить, как теперь ему придется передвигаться при таком катастрофическом нарушении симметрии. Кляча ничего лучшего не придумала, кроме как попробовать переставлять лишние ноги зубами. Восьминогий Семичлен Пржевальского тут же решил претворить в жизнь это гениальное решение и вцепился зубами в лишние ноги, пытаясь их заставить идти в нужном направлении. У Одина было на этот счет свое собственное мнение. Он-то собирался идти вслед за Рабиновичем, а не потакать прихотям своего ездового мутанта. Поэтому и попытался сделать шаг в противоположном движению Слейпнира направлении. Естественно, зубы клячи не дали ему этого сделать, и верховный бог скандинавов самым неподобающим образом растянулся посреди дороги. А Слейпнир страшно удивился, увидев, что лишняя пара ног падает. Испугавшись, что следом за ней отвалятся и остальные, он решил прижать непослушные конечности к земле и в итоге оказался верхом на Одине, хоть раз в жизни поменявшись ролями со своим хозяином. Мне бы так!.. Пока эйнхерии вместе с асами распутывали этот гордиев клубок из коня и всадника, искусно переплетенных между собой, мой Сеня совершенно успокоился и, посмеиваясь в прилично отросшую щетину, вернул себе бодрое расположение духа. Что же, это облегчало мою задачу. По крайней мере теперь не придется придумывать способов тормозить Рабиновича, когда он войдет в раж. Я тоже успокоился и присел в тенек, ожидая, пока Один наконец сможет до нас добраться. - Ты чего, опупел совсем, кабан? Орешь на меня при подчиненных, обиженно пробормотал Одноглазый, подходя к Сене. - Кто же так дела делает? - За собой следи, - оскалился мой Сеня (ну, честное слово, пастух и овца преподобны с лица!). - Разорался на всю Вальгаллу: "Смертные, смертные". Сам, что ли, бессмертный? - Нет, ну убить аса, конечно, можно, хотя и трудно. А сами по себе мы не умираем, - деловито пояснил Один и спросил: - Что в замке у Трюма произошло? - Что-что, - передразнил его Рабинович. - Предатель твой Локи. Пока Сеня рассказывал Одноглазому, что на самом деле случилось на "свадебном" пиру в замке етунов, Один не переставая теребил бороду. Да оно и понятно. Все-таки нечасто в жизни каждого бандитского авторитета случается, чтобы накануне главной разборки один из старших помощников предавал группировку. Вот и нервничал главарь асов, пытаясь найти выход из тяжелого положения. А Рабинович ему разложил все по полочкам. Судя по всему, Локи уже давно был в сговоре с етунами - сказалась все-таки родная кровь - и загодя готовил план того, как ликвидировать главную угрозу для своих родственников. Мы со своим настырным желанием попасть на аудиенцию к Одину оказались на его пути совершенно случайно, и Дядюшка Лис с присущей ему хитростью тут же откорректировал свои планы, решив использовать неожиданные козыри. Локи, конечно, лучше всех знал, как быстро Одину становится известно о всяких сколь-нибудь значимых событиях в подвластных ему мирах. Верховный бог скандинавов очень живо интересовался новыми кандидатурами в свое войско, и Локи постарался сделать так, чтобы о наших доблестных похождениях Один узнавал во всех подробностях. До поры до времени Дядюшка Лис не говорил Одноглазому, что именно нам от него нужно, и позволил это сделать нам самим, когда ситуация оказалась максимально подходящей для воплощения коварного плана в жизнь. Судя по всему, туповатый Трюм действительно питал какие-то иллюзии относительно Фрейи и совершенно не знал о замысле Локи. А Лис решил использовать его для своих целей. Как вам уже известно, клан Трюма не собирался принимать участие в общей войне, однако это не значило, что его етуны питали теплые чувства к асам. Вот Локи и решил убить сразу двух зайцев: и Тора вывести из игры, и подчиненных Трюма заставить присоединиться к общему войску етунов. Локи объяснил престарелому сластолюбцу, каким образом он может получить к себе в руки Фрейю, и даже сам помог выкрасть молот Тора из Палат эйнхериев. Затем поставил Одина перед фактом утери главного оружия и тут же предложил план по его спасению. Одноглазый знал, что большинство асов не полезут в Етунхейм искать украденный Мьелльнир. Можно, конечно, было дать в помощь Тору эйнхериев, но все они годятся лишь для того, чтобы махать мечом в битве, а думать ни один не обучен. Там, где нужна хитрость, боевики асов просто не пригодны. А тут мы под руку подвернулись! Благодаря заботливому Локи Одноглазый знал, каких чудес мы навытворяли и в Митгарде, и в Свартальхейме, и в царстве Хель. Вот он и решил, что назначить нас исполнителями операции по спасению Мьелльнира - это самый лучший выход из проблемы. Так сказать, и волки будут сыты, и овцы целы. То есть и молот Тора удастся вернуть, и от наших навязчивых просьб избавиться. Потому как Локи клятвенно пообещал Одину, что мы обратно не вернемся. Дескать, он уж постарается сделать так, чтобы етуны нас перебили, а они с Тором, оплакивая погибших соратников, вернулись в Асгард с победой. Ну, не молодец ли? На самом деле Лис не собирался возвращаться и намеревался похоронить в замке Трюма не только нас, но и Тора. На всякий случай он предупредил остальных етунов, где можно будет найти их злейшего врага и во время "свадебного" пира просто медлил, ожидая подкрепления войску Трюма. Однако планы Локи нарушил наш миляга-эльф. Он раньше времени предупредил нас о ловушке, и Дядюшке Лису пришлось сматываться из замка. Впрочем, ушел он только тогда, когда увидел, что етуны повалили Тора и начали его избивать. Этот простак Локи решил, что нам без Громовержца с ордой великанов не справиться, и спокойно помчался в Асгард, где и наплел Одину сказку о том, что мы предали его и подставили Тора. Дескать, Громовержец погиб, Мьелльнир утерян и етуны начинают наступление. Одноглазый был шокирован, но приказал собирать войско, хоть теперь надежд на победу в Рогнареке было мало. Вот и получилось, что толпа эйнхериев не нас встречала, а готовилась вступить в неравную битву с превосходящими силами противника. А тут мы на Торовой колеснице появились, и Локи, поняв, что проиграл, поспешил сбежать из Асгарда. А Один оказался в недоумении, совершенно не понимая, почему "предатели" вернулись назад. - Мы свою задачу выполнили. Один, - после небольшой паузы проговорил Сеня. - Сам знаешь, что мы из другого мира и нам твои Рогнареки ни к чему. Помочь мы вам помогли, а теперь давай и ты нас выручай. Отправляй домой и потом разбирайся со своими етунами, Локи и всеми остальными столько, сколько тебе угодно. - Не получится ничего, - буркнул Один, опуская последний глаз долу. - Не понял, - оторопел Сеня. - Как это не получится? Ты что, забыл, что Мьелльнир все еще у нас? Сейчас отвезем его к етунам на хрен, и прости-прощай твое многовековое господство над девятью мирами. - Вот именно, что ты ничего не понял, - горестно проговорил Один. - Я бы давно спровадил вас обратно, чтобы воду тут не баламутили и непочтению моих подчиненных не учили, но просто не знаю, как это делается... - Ты чего, циклоп, голову мне паришь? Охренел совсем? - угрожающе зашипел Рабинович. - Я сейчас такое "не знаю" тебе покажу, что даже "Кресты" раем покажутся! Сейчас быстро Мимира позову. Он тебе уже один глаз выбил, и второй выставить не откажется. - Да серьезно тебе говорю. Не знаю я, как вернуть вас домой, - почти заплакал Одноглазый. - Мамой клянусь! Я удивленно уставился на Одина, абсолютно не понимая, что происходит. Это что же такое, люди добрые, выходит? Мы тут горбатимся то на гномов, то на асов, то на Хрюмира этого проклятого, и получается, что все без толку? Да за такое убить мало. Перестаньте издеваться! Я домой хочу. В конце концов, там меня красавица московская сторожевая ждет, да и по "Чаппи" я уже соскучился. Надоело мне жрать ваше натуральное мясо!.. Рабинович как-то странно посмотрел на меня, ничего не сказал, но мне орать матом на Одина почему-то расхотелось. Я заткнулся, и ас, попятившийся от моей оскаленной морды, остановился и начал рассказывать. Оказывается, он сам давным-давно попал в миры скандинавских мифов из параллельной вселенной совершенно случайно. Так же как и случайно первым нашел молодильные яблоки и, не имея возможности вернуться домой, пристроился тут работать богом. За сотни лет своего существования в Асгарде он, конечно, все узнал о своем новом мире, но вот путешествовать между вселенными так и не научился. - Вот такие дела, - горестно вздохнул Один-самозванец. - Может быть, я бы и сам домой смотался, чтобы посмотреть, как там дела, но вот не могу этого сделать. Поэтому и хотел, чтобы вы погибли в замке Трюма. Иначе подчиненные разуверились бы в моем всемогуществе и отказались бы воевать против етунов. Извините. - Вот это хреновина, - растерянно пробормотал Рабинович и, ни сказав больше ни слова, пошел обратно к колеснице Тора. Мне ничего другого не оставалось, как отправиться вместе с ним. К тому времени, когда мы с Сеней вернулись назад к поджидавшим нас с нетерпением товарищам, Тора уже вытащили из колесницы и унесли к лекарю. Попов с Жомовым накинулись на Сеню с расспросами, но Рабинович только покачал головой и ничего не сказал. Махнув рукой, он позвал их за собой в Палаты эйнхериев и, усевшись за стол, приказал валькириям притащить выпивку и закуску. Те бросились выполнять ценное указание, а Ваня с Андрюшей опустились на скамейку напротив Рабиновича и выжидающе посмотрели на него. - Ты чего, Робин, как разжалованный сидишь? - удивленно поинтересовался Жомов. - Что, этот урод одноглазый тебя обидел? Так сейчас я ему морду набью... - Сядь на место, - взмахом руки остановил Сеня поднимавшегося со скамейки Жомова. - Не все так просто. Обстреливаемый удивленными взглядами друзей, Рабинович принялся рассказывать то, что узнал от Одина. Начал он издалека, чтобы подготовить Андрю-шу с Ваней к неприятному известию. Те слушали о кознях Локи, совершенно не понимая, к чему клонит речь кинолог, а Сеня старался расписывать все в красках, чтобы как можно дальше оттянуть миг пренеприятного для всех известия. И лишь после того, как все трое выпили по бокалу поповской самогонки, Рабинович рассказал о том, что под конец их разговора сообщил ему Один. - Сеня, скажи, что ты прикалываешься, - шепотом потребовал Андрюша, и Рабинович отрицательно покачал головой. - Значит, сейчас я кого-то убью, - прорычал Попов, поднимаясь из-за стола. - Интересно, с кого бы начать. Может быть, с еврейской морды? - Андрюша начал орать. - Сеня, скажи мне, пожалуйста, кто обещал, что в этот раз все нормально будет? Кто божился, что теперь мы непременно домой попадем? Что, теперь моим рыбкам с голоду подыхать?.. - Заткнись и слушай, - устало потребовал мой Сеня, и его голос подействовал на Андрюшу, как ушат холодной воды. Попов сел, а Рабинович продолжил свой рассказ, Он поведал друзьям о том разговоре, что произошел у них с Горынычем в доме Хрюмира, и сопоставил его с рассказом эльфа. Получалось, что мы теряли не многое. Нам всего лишь нужно было погибнуть за правое дело в Рогнарек, и проблема была бы решена. Конечно, умирать никому неприятно, но почему бы не попробовать разок, особенно если знаешь, что воскреснешь в своей постели дома и с облегчением узнаешь, что тебе пора идти на дежурство. Или, что скорей всего, окажешься вновь перед тремя идиотами во главе с Мерлином, и уж в этот раз обойдешь их стороной и еще трижды перекрестишься от радости, что полных тягот и лишений блужданий между мирами удалось избежать. Лично я ради такого удовольствия и умереть бы не отказался. - Ну, а хрен ли тогда переживать? - поддержал меня друг Ванюша. - Пошли к Одину. Пусть покажет, кого бить нужно, и уж в этот раз я оторвусь на всю катушку. - Не так-то все просто, - снова вздохнул мой Рабинович (а чего тут сложного?). - Понимаете, Рогнарек начинается потому, что мы своими шатаниями между мирами что-то сдвинули в этом мире. Из-за нашего появления эта вселенная обречена на погибель. Это нам по фигу, мы все равно у себя дома вновь возродимся (должны по крайней мере), а здесь все погибнет. Все, с кем мы познакомились в этих мирах, умрут. И это навсегда. Вас совесть не замучает? - Ну-у, некоторым было бы полезно сдохнуть, - как-то растерянно протянул Попов. - Вот именно, что некоторым. - Сеня хлопнул ладонью по столу. Я даже подскочил от неожиданности. - Но почему, например, такая красавица, как Ин-гвина, должна из-за нас умирать?! - Не беспокойтесь обо мне! Все трое ментов дернулись и резко обернулись на голос. В дверях Палат эйнхериев стояла наша воительница, держа на руках грустного Горыныча. Глаза Златовласки как-то подозрительно блестели, а щеки вновь налились пунцовым румянцем. Девушка подошла к столу и, опустив на него Ахтармерза, гордо распрямилась. - Я очень многое поняла за время нашего короткого знакомства, доблестные воители, - звенящим голосом проговорила она. У меня даже мурашки по коже побежали. - Я узнала, что в мире есть много других радостей, кроме упоения битвой и ликования от вида крови врага. Я поняла, что такое настоящая преданность и самопожертвование, и теперь знаю, как сладостно вернуться в родной дом. Теперь я могу умереть спокойно, зная, что это исполнит заветную мечту моих лучших друзей, коими стали вы, доблестные менты! Сеня попытался что-то возразить, но воительница остановила его взмахом руки. Рабинович растерянно заткнулся, а Ингвина с какой-то непонятной улыбкой внимательно посмотрела на него и зачем-то кивнула головой, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями. Я удивленно потряс головой. Ну, не понимаю, что с этими людьми постоянно происходит! Этой дуре умирать скоро, причем по-настоящему, не так, как нам, а она радуется. Чему? - Не нужно так переживать, дорогой Сеннинг, - продолжала улыбаться Ингвина. - Ведь никто из вас не виноват в том, что случайно попал в наш мир. Это не ваша вина, а просто досадное недоразумение. Ну а чтобы утешить вас окончательно, я скажу, что и без помощи Одина разгадала предсказание колдуньи. - Все трое ментов уставились на воительницу совершенно оторопело. - Витязь в серой вольчьей шкуре - это вы, эрл Робинсен. Посмотрите на свою форму! Испытания, которые мне предстояло с вами пройти - это наше путешествие к Одину. О чувствах, которые слаще упоения битвой, я вам уже говорила. Ну, а навсегда я откажусь от меча потому, что нашего мира не станет. Вот и все! А теперь прощайте. Рогнарек начинается, и мое место рядом с валькириями. Может быть, встретимся на поле битвы и последний раз посмотрим друг другу в глаза... Бравая девица вдруг шмыгнула носом, как обиженная школьница, и, круто развернувшись, побежала к выходу. Сеня окликнул ее, но Ингвина не обернулась. Он попытался вскочить и догнать девицу, но Жомов с Поповым пригвоздили его к скамейке. Рабинович несколько минут яростно отбивался от них, а затем плюнул и успокоился. Вот так-то лучше! Я облегченно вздохнул, поняв, что мне не придется гоняться за хозяином по всей Вальгалле. А менты выпили еще по бокалу и с суровыми физиономиями собрались идти к Одину, но тут на блюдо с жареной свининой спикировал эльф. - Пить. Быстро! - скомандовал он и, заложив вираж, уселся на недопитый бокал Рабиновича. Окунувшись в него головой, Лориэль сделал огромный, не соответствующий собственным размерам глоток и, вытерев губки ладошкой, удовлетворенно крякнул. - Ты что, разве бухаешь? - удивленно посмотрел на него Жомов. - С вами чему хочешь научишься, - буркнул эльф. - Чего расселись, козлы, как тролли на обочине дороги? Я тут пашу за них, как проклятый, а они лясы точат, да еще глаза таращат, как оборотни полоумные. Быстро встали, я сказал, и марш отсюда! - Ты чего наезжаешь-то? - оторопел Попов. - Объясни толком, что случилось. - Дело есть. По дороге расскажу, - отмахнулся от него Лориэль. - Пошли быстрее, и рептилию свою трех-мордую захватить не забудьте. И еще захватите с кухни свежей рыбы. Эльф полетел к выходу, и нам не оставалось ничего другого, кроме как следовать за ним. Я совершенно не понимал, что от нас в таком срочном порядке потребовалось маленькому наглецу, да и мои менты пребывали в точно таком же недоумении. А маленький нахал отказался что-либо объяснять до тех пор, пока мы не отошли достаточно далеко от Вальгаллы, здорово приблизившись к заснеженным горам. Вновь стало холодать, и мои менты вынуждены были натянуть на себя куртки. А Лориэль, не сбавляя хода, мчался к горным кряжам, покрикивая на нас, чтобы мы не отставали. Наконец, когда Вальгалла осталась позади и заповедную рощу златолистых деревьев стало невозможно разглядеть, эльф захотел что-то объяснить. Оказывается, он давно знал, что Один не может вернуть нас домой. И в ответ на возмущенные вопли моих друзей о том, "какого хрена он не сказал это раньше", невозмутимо заявил, что нужно же было чем-то нас занять, чтобы мы не шлялись без дела и не совали свой нос, куда не следует. Куда именно нам не следовало совать нос, он не объяснил, заявив лишь, что мы и так наломали немало дров до того, как его уволили с работы. - Так нужно было нам не истерики закатывать, а нормально объяснять, что требуется сделать! - рявкнул на него мой Сеня (и правильно!). - А теперь не хрена перекладывать все с больной головы на здоровую! - Объяснишь вам, как же! - возмутился Лориэль. - Вы и сейчас вон орете, как стадо баранов, вместо того чтобы выслушать, что я скажу. Менты пристыженно переглянулись (вот уж не замечал, что они могут стыдиться!), а эльф продолжил свой рассказ. Оказывается, где-то в пещерах этого мира пряталась старуха, которая всю свою жизнь посвятила колдовству и достигла в этом ремесле таких успехов, что, например, без помощи молодильных яблок Асгарда смогла добиться бессмертия. Правда, за это ей пришлось расплатиться собственной красотой, но нас такая жертва волновала мало. Мы же не любоваться на нее шли! Так вот, Лориэль уже давно получил от Оберона задание помочь нам найти эту старуху. Согласно расчетам эльфийских специалистов, помочь вернуться домой нам могло только колдовство, поскольку именно при помощи магии мы и перенеслись из своего времени в старую Англию. Затем, когда Лориэль не справился сразу с заданием и Оберону стало ясно, что Рогнарека не избежать, на нас плюнули и занялись собственными приготовлениями к глобальной катастрофе. А наш эльф-хранитель без санкции начальства помчался в мир скандинавской мифологии и решил реабилитировать свое доброе имя, отыскав колдунью. И, кажется, он в этом деле преуспел! От такого известия у Рабиновича мгновенно поднялось настроение, что он и показал всем, улыбнувшись голливудским оскалом. Остальным было столь же радостно. Да и мне, если честно, стало полегче на душе. Все-таки теперь не нужно грызть себя тем, что из-за наших небрежностей, недопустимых для настоящего сотрудника милиции, погибли невинные люди. Однако Лориэль несколько поубавил наш пыл. - Дело в том, что нашел я не саму старуху, а лишь того, кто, возможно, знает дорогу к ней, - объяснил он. - Зовут его Горлум. Он немного странный, но вы не обращайте внимания. Я с ним сам разберусь. - Тьфу на тебя, болтун крылатый! - сплюнул раздосадованный Сеня. - С этого и нужно было начинать, а не компостировать нам мозги обещаниями красивой жизни. Давай, веди нас к своему Горлуму, да побыстрей! А то армия Одина уже на бой вышла. Эльф пожал плечами и полетел вдвое быстрей. Мне-то не составило труда его догнать, а вот мои менты, которые, как и все люди, быстрее собак бегать не могут, здорово запыхались к тому времени, как достигли отрогов гор. Эльф юркнул в одну из пещер и туг же засветился, как заправский фонарик. Что было отрадно, поскольку о факелах никто не позаботился. Так мы и мчались вперед по извилистым коридорам до тех пор, пока кто-то впереди гнусаво не крикнул: - Све-ет! Опять этот поганенький свет. Ну-ка погасите лампу, а то у Горлума глазки болят. - Потерпишь, мокрица, не помрешь! - рявкнул в ответ Лориэль, хотя и убавил немного яркость. - А ну иди сюда, пожиратель лягушек, пока я в твои пещеры электричество не провел! В ответ сначала не раздалось ни звука, а затем я отчетливо услышал шлепанье босых ног по каменному полу пещеры. Это шлепанье сопровождалось невнятным бормотанием, всхлипыванием и выпусканием желудочных газов. И без того мерзкий запах в пещере совсем испортился. Впрочем, мои друзья, поглощенные новой идеей, этого даже не заметили. Они напряженно вглядывались вперед, и наконец перед нами предстало странное создание. Горлум походил на помесь лягушки и рахитичного ребенка. Ростом он был даже ниже гномов, к тому же еще и горбился, отчего казался совсем коротышкой. Криво расставив перепончатые ноги, маленький уродец прикрылся одной ладошкой от эльфа-светлячка, а другую протянул вперед. - Рыбка-рыбка! Горлум чувствует свеженькую рыбку, - прогнусавил он. - Дайте Горлуму рыбки, иначе он ничего не скажет. Иначе Горлум будет плохим мальчиком и начнет громко пукать. - Я тебе пукну! - рявкнул Жомов и выставил вперед кулак. Маленький уродец сжался, но не отошел ни на шаг. Напротив, принялся глумливо хихикать. - Дайте ему рыбы, - потребовал эльф и, когда Рабинович кинул Горлуму жирного лосося, повернулся к этой рахитичной жабе. - Все, ты свое получил. Веди нас быстро к старухе Изергиль. - Изергиль-Изергиль. Не знает Горлум никакую Изергиль. Его и тут неплохо кормят, - в мгновение ока проглотив килограммового лосося, пробормотал уродец и снова протянул вперед лапу. - Горлум теперь хорошенький. Он хочет еще рыбки. - Ты чего опять мухлюешь?! - возмутился эльф. - Веди к старухе, а то больше ничего не получишь! - Ну да. Конечно. Горлум мухлюет. Он мухляк, - обиделась на Лориэля рахитичная лягушка-переросток. - Стоит Горлуму захотеть помочь противным людишкам, которые любят мерс-с-с-с-кое солнышко, как они тут же обзываться начинают. Неблагодарные людишки, правда, Горлум? - Ладно, забудь. Ты не мухлюешь, - сдался эльф. - Ты хороший мальчик. Веди нас к старухе, а там получишь остальную рыбу. Горлум настороженно посмотрел на Лориэля, а затем, кивнув головой, торопливо пошлепал босыми ногами куда-то в глубь пещер. Эльф, продолжая освещать нам дорогу, полетел чуть за спиной у нашего проводника. Сколько мы блуждали по пещерам, сказать не берусь. Я же уже рассказывал, что лично для меня под землей время теряет всякий смысл, словно и нет его вообще. Может быть,.именно поэтому интересующая нас колдунья предпочитала жить в пещерах, чтобы не замечать бега времени и обеспечить себе вечную жизнь?.. Не знаю, так это или нет, но на скорости нашего путешествия планы Изергиль никак не сказывались. Мы шли и шли по тоннелям, пока наконец где-то далеко впереди не забрезжил солнечный свет. Горлум остановился, отказываясь дальше идти. Он объяснил, что на солнце ни за что не выйдет. А если нам нужна старая колдунья, то теперь мы сможем найти ее сами. Нужно только перейти горную лощину и постучаться в пещеру напротив. Так мы и сделали, бросив Горлуму остатки рыбы. Правда, стучаться в стенку пещеры не стали. Лориэль просто скрылся внутри, велев нам ждать на склоне лощины, заваленной толстым слоем снега. Уставший Попов тут же плюхнулся в сугроб, Сеня с Жомовым остались стоять, переминаясь с ноги на ногу, а я выполнил свою прямую обязанность. То есть пометил вокруг территорию. Эльфа пришлось ждать довольно долго. Я уже начал сомневаться, не обманул ли нас Горлум, но тут вернулся Лориэль. Выпорхнув на свет, он погасил свой внутренний источник освещения и остался висеть рядом со входом в пещеру. Оттуда через пару минут послышались шаркающие шаги, и перед нами предстала сгорбленная фигура в черном балахоне с капюшоном, опущенным на лицо. - Что вам надо, дети Кузькиной матери? - послышался откуда-то из глубин широких складок одеяния скрипучий старческий голос. Сеня выступил вперед. - Бабушка, мы бы домой вернуться хотели, - максимально вежливо проговорил он. - Ты не могла бы нам помочь, а то Один ничего не смог сделать... Эльф замахал на Рабиновича руками, но было поздно. Старуха зашипела и начала мотаться из стороны в сторону. Мы удивленно уставились на нее, а Лориэль покрутил пальцем у виска, сплюнул Рабиновичу на фуражку и вдруг растворился в воздухе. Я даже зубами клацнул от удивления. Вот сволочь! Снова смылся в самый ответственный момент! А старуха разошлась не на шутку. Она закрутилась вокруг своей оси по часовой стрелке, затем в обратном направлении и застыла, вскинув руки к небу. - Значит, вы к этому проклятому Одину, который лишил меня молодильных яблок и заставил так страдать, за помощью обращались? - возмущенно завопила бабка и, быстро нагнувшись, слепила снежок и замахнулась им в нас. - Ну так вместо моей помощи вы получите смерть!.. - Это ты нас снежком, что ли, убить собралась? - удивленно расхохотался Жомов. - С ума, бабушка, сошла? Не говоря больше ни слова, старуха швырнула в Ваню снежок, и... Жомов пропал! Вот так вот взял и растворился в воздухе, будто его и не было с нами вовсе. У меня отвисла челюсть, а бабка бросила второй снежок, угодив им в Попова. Андрюша попытался увернуться, но не смог. Ком снега, словно самонаводящаяся ракета, залепил ему физиономию, и Попов исчез вслед за Ваней. Горыныч, бешено завертевшись вокруг своей оси, попытался накрыть нас магическим куполом, но очередной снежок прошел сквозь него, как нож сквозь масло, стерев с лица земли и Ахтармерза. Рабинович, идиот, вместо того чтобы бежать назад, отцепил от пояса дубинку и с диким воплем бросился на старуху. Та ответила очередным комом снега, и мой Сеня с легким хлопком растворился в воздухе, исчезнув посреди прыжка. Ну, все. Мое терпение лопнуло! Посмотрим, старуха, как ты сумеешь попасть в меня. Я ведь двигаюсь быстрее людей и успею добраться до твоего горла раньше, чем ты поднимешь руку... Я зарычал и, распрямившись пружиной, прыгнул вперед, собираясь сбить с ног убийцу моих друзей. Я уже представил, как доберусь до ее поганой глотки, и в этот момент ком снега залепил мне морду. Я... Часть IV (вместо эпилога) А БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК? Я лежал на чем-то мягком и шершавом. Дремал вполуха, прислушиваясь к тому, что творится вокруг. Где-то далеко с ритмичностью метронома капала вода, слышался какой-то неясный шорох, что-то поскрипывало справа от меня, и уж совсем из запредельной дали доносились невнятные людские голоса. Кажется, кто-то спорил или ругался, но разобрать я не мог. Впрочем, как и не мог окончательно проснуться. Мое собственное верное тренированное тело пятилетнего кобеля немецкой овчарки совершенно отказывалось мне подчиняться. Я не мог пошевелить ни одной мышцей, не мог открыть глаза. Да что там говорить! Я даже думать-то толком не мог, словно вчера вечером вместе с хозяином напился, как сапожник. Вчера... Стоп, а что было вчера? И вообще, когда это самое "вчера" было? Я попытался восстановить в уме цепочку событий предыдущего дня, но ничего из этого не получалось. Перед моим внутренним взором проносились нечеткие образы, уловить даже очертания которых я не мог. Единственное, что я помнил совершенно четко, это вкус снега на зубах. Объяснив себе, что снег - это холодное и противное второе "я" обычного дождя, я попытался зацепиться за эту мысль и вытащить из памяти остальные образы, и тут же поймал за хвост, словно орущего кота в подворотне, одно-единст-венное слово: "ХОЗЯИН!!!!" Ну, конечно же, хозяин! Кто же еще!.. Так кто-нибудь скажет, при чем тут хозяин и снег? И вообще, кто у меня хозяин? Вот тут-то я и оторопел окончательно. Представляете, что я, пятилетний породистый кобель, верный друг своему хозяину, помню, а вот кто такой этот самый хозяин, не помню ни фига! Это что же со мной сделали, что я до такого позора докатился? Сейчас ведь подойдет любой прощелыга, скажет: "Мурзик, ко мне", и я помчусь к нему на всех четырех лапах, даже не зная, мой ли он на самом деле хозяин. Я попытался избавиться от наваждения и вспомнить, чей я пес и чем в принципе занимаюсь в жизни, но ничего из этого не получилось. Ну не помню я ничего, хоть блохами меня пытайте!.. Ага, а вот это уже плюс. Раз я вспомнил о блохах, значит, вспомню и остальное. Ведь если существуют у собак эти мерзкие кровопийцы, значит, есть и человек, который обязан нас, беззащитных кобелей, спасать от беспредела кусачих тварей. Ну и скажите мне, разве не хозяин этим должен заниматься?.. Конечно, хозяин. Вы абсолютно правы. Следом за воспоминаниями о блохах в моей голове появились еще два новых слова: "АХТАРМЕРЗ ГВАРНАРЫТУС!" Я ужаснулся. Это что же такое получается? Если какой-то Ахтармерз спасает меня от блох, значит, именно он и есть мой хозяин?.. Да вы с ума сошли, если так решили! Вам бы самим хозяина с таким именем, я бы посмотрел, с какими глазами вы в приличном обществе показаться бы смогли. Нет уж, увольте. Человека, которого так зовут, держите от собак подальше. Иначе любой нормальный пес со стыда умрет. И тут я вспомнил, что Ахтармерз - не человек, а трехглавый многофункциональный огнемет. Да и не хозяин он мой, а просто случайный попутчик... Ага! Если у меня был попутчик, значит, я куда-то шел. А раз он "был", значит я уже на месте!.. Или "был" в этом случае означает, что я его потерял? Почему-то от такой мысли мне стало страшно грустно. Не знаю, чем была вызвана эта тоска, но мне захотелось выть на Луну, словно бездомной шавке. Я чувствовал, что во время моего путешествия случилось что-то непоправимое. Такое, от чего слабые духом кобели под машины кидаются. На несколько мгновений я задумался, стоит пытаться вспомнить дальше или лучше сразу найти подходящую машину, но тут над моей головой что-то громко запикало, и вдруг загремела такая музыка, от которой хочется вскочить и принять стойку, подобающую торжественному моменту. Музыка была до боли знакомой, но ее название ускользало от меня. Я напряг мозг изо всей силы, пытаясь его вспомнить, и вдруг, как обухом по голове, - граждане дорогие, да это же Гимн России! Е-Е-Е-Е-ЕСТЬ! ВСПО-О-О-МНИЛ И куда тут девались и провалы в памяти, немощь в мышцах и сонливость. Я вскочил и обернулся вокруг своей оси, не веря собственным глазам. Но окружающая действительность не давала повода усомниться! Вот они, и родной холодильник, и милая сердцу газовая плита, и мойка, заваленная грязной посудой. Я был. на кухне нашей собственной однокомнатной квартиры, и даже моя верная помятая алюминиевая миска, до краев заполненная настоящим синтетическим собачьим кормом, была на месте. И половик на месте! А вон и приметное пятно, которое я на этом половике совсем несмышленым щенком оставил, а Рабинович оттереть не смог. Все здесь. Все на месте. А значит, я дома. Дома, мать твою!.. А где хозяин? - Мурзик, заткни пасть на хрен! - раздался из комнаты знакомый голос. - Время шесть часов, а ты орешь, будто на работу проспали. И какого черта я опять вчера забыл выключить это проклятое ра... Неожиданно Сеня заткнулся, а я стремглав помчался к нему. Мой Рабинович сидел на диване, оторопело осматриваясь по сторонам. Не останавливая прыжка, я ударил его лапами в грудь и, повалив обратно, принялся облизывать... Запомни, Сеня, это случилось первый и последний раз. Больше таких телячьих нежностей от меня не дождешься. Цени момент! Однако Рабинович даже не заметил, что я впервые с того времени, как дорос до намордника, позволил себе проявить искренние чувства. Рассеянно утеревшись рукой, Сеня столкнул меня с груди и встал, ошалело глядя по сторонам. А потом принялся бегать по комнате и орать как сумасшедший. Он хватал руками разные вещи, нежно прижимал их к груди, а старенький телевизор даже поцеловал. Я носился по комнате вместе с ним, но вот, когда очередь целоваться дошла до зеркала, Рабинович вдруг остановился. Замер и я. Да и было с чего! Редкой щетины, заполонившей Сенину физиономию к тому моменту, когда мы встретились со старухой Изергиль, не было и в помине. Рабинович бросился к своей форме, еще недавно сильно потрепанной, помятой и перемазанной пятнами жира от неосторожного принятия пищи, и оторопел окончательно. Эти доспехи милиционера, перенесшие с нами столько горестей, невзгод и лишений, сверкали абсолютной чистотой, были отутюжены, отглажены и преспокойно висели на спинке стула, будто и не шатались среди времен и миров. Я оторопело обнюхал форму, пытаясь уловить хоть отголоски запахов дыма, скотного двора и жареной свинины, которой она пропиталась за время нашего путешествия, но мундир пах только стиральным порошком, сигаретами и водкой. Это что еще за беспредел?! Неужели мы и не ходили никуда? Неужели это странное путешествие нам только приснилось? Что же это, групповая галлюцинация? Похоже, Сеню тоже посетили подобные мысли, и он принялся метаться по комнате в поисках заветной котомки, которая была на его плечах во время встречи с Изергилью. Этот проклятый вещмешок никак не хотел попадаться на глаза, и Рабинович начал ругаться сначала потихоньку, а затем все громче и громче. Причем в первую очередь он орал не оттого, что не находил никаких доказательств нашего нелегкого путешествия, а потому, что драгоценные камни, накопленные им с таким большим трудом, оказались лишь миражом, и теперь снова придется влачить нищенскую жизнь рядового милиционера. Прощайте, Канары! Невольно я принялся помогать Сене в его поисках, хотя и не для того, чтобы помочь обогащению хозяина. Мне в первую очередь хотелось найти доказательства того, что я не сошел с ума. Мы с Рабиновичем перерыли весь дом, но ничего даже отдаленно похожего на котомку с самоцветами нигде не нашли. Я обреченно гавкнул и пошел на кухню, чтобы хоть поесть от разочарования. Сеня поплелся за мной следом. И поскольку Рабинович полез в холодильник, видимо, онтоже решил позавтракать. Но вместо этого истошно заорал и отпрыгнул от морозильной камеры, держа в руках ЭТУ ПРОКЛЯТУЮ ВСЕМИ БОГАМИ, И ОДИНОМ В ТОМ ЧИСЛЕ, КОТОМКУ! Я радостно подпрыгнул и (каюсь, сделал это второй раз!) кинулся на грудь Рабиновичу. В этот раз Сеня не увернулся, а прижал меня к себе, потрепав за ушами. А затем бросился в гостиную, схватил телефон и набрал знакомый номер. - Ванечка, дорогуша, ты еще спишь? - елейным голоском поинтересовался он в трубку, а затем заорал: - Одевайся быстро, урод, и марш ко мне! Я сейчас Попа подниму. Нам возвращение как следует отметить нужно. - Похоже, Жомов еще не до конца проснулся, и мой Сеня заорал вдвое громче: - Какая на хрен работа? Ты хоть сооображаешь, где мы сейчас находимся?.. Ну, слава тебе, господи, проснулся! Все. Одевайся и беги ко мне. Через пятнадцать минут жду... А вы говорите, чудес на свете не бывает!..



Полезные ссылки:

Крупнейшая электронная библиотека Беларуси
Либмонстр - читай и публикуй!
Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)



Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я

Старая библиотека, 2009-2024. Все права защищены (с) | О проекте | Опубликовать свои стихи и прозу

Worldwide Library Network Белорусская библиотека онлайн

Новая библиотека