Андрей ЛЬГОВ

ТОТ САМЫЙ НЕПОБЕДИМЫЙ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МИР КОЛДУНОВ   1
Олаф сидел на завалинке и почесывал рыжую бороду, то и дело
  прикладываясь к бочонку эля, принесенному старым дружком.
     После того как великий Торкланд потерял корону Ингленда, он в конце
  концов смог вздохнуть с облегчением, и теперь целыми днями бесшабашно
  накачивался любимым кислым напитком со своим соседом Магнусом Бочкой Эля и
  грелся на весеннем солнышке, отдыхая от непосильной монаршей ноши,
  наконец-то свалившейся с его плеч.
     Весна выдалась довольно ранняя, и дикие гуси целыми косяками потянулись
  с далекого юга в родные северные широты. Как раз в этот момент огромная
  стая показалась над морем и теперь неумолимо приближалась к беспечным
  викингам.
     Птицы были уже почти над самым фиордом Торкланда, когда Магнус толкнул
  приятеля в спину:
     - Эй, Олаф, похоже, пора укрыться где-нибудь, а то эти откормившиеся в
  южных странах птицы испортят нам настроение, обгадив с головы до ног.
     Олаф лениво глянул вверх. Птиц было так много, что даже солнце скрылось
  за жирными тушками гусынь. Но самое неприятное было то, что эти твари
  летели точно на викингов.
     -Твоя правда, дядюшка Магнус, - проговорил великий ярл и, любовно
  обхватив обеими руками недопитый бочонок, нехотя поплелся под навес.
     В глазах Торкланда читалась некоторая апатия, он с удовольствием
  подставлял свои крепкие плечи под ласковые солнечные лучи и задумчиво
  опорожнял бочонок.
     Впервые за много лет его не тяготили никакие заботы и невыполненные
  обещания, мало этого, его никто не гнал на весенние заработки. В родовом
  фиорде Торкланда стояла воистину лирическая тишина. Не трещала мельница,
  не сновали расторопные слуги, не звучал громовой голос Асьхен, заметившей,
  что какой-то нерадивый трелл позволил себе остановиться, чтобы перевести
  дыхание. Не мычали коровы, куры не обгаживали двор.
     Просто как-то поутру Олаф проснулся с больной головой от воплей никак
  не желающей разродиться свиньи и, разъяренный, выскочил во двор,
  размахивая мечом. Он велел всей челяди убираться к йотуновой матери и
  прихватить с собой всю живность. "Но недалеко", - добавил он, немного
  придя в себя на легком утреннем морозце.
     Самоубийц, желающих возразить ему, не нашлось, ведь Асьхен осталась в
  Ингленде, а кроме нее вряд ли нашелся бы хоть один человек во всей округе,
  способный воспротивиться воле Олафа. Разве что Магнус Бочка Эля, да и то
  лишь с помощью откровенного шантажа: мол, будешь ворчать, дядюшка Олаф, не
  принесу в гостинец эля из моего -погребка. А эль у Магнуса был воистину
  лучший на всем северном побережье, и Олаф с ним во всем соглашался.
     Но в данном случае сосед Торкланда был полностью солидарен со своим
  великим товарищем, так как не был большим охотником до кровавых набегов и
  уходил в вик только в случае крайней нужды. На ближайшие же лето и зиму в
  хозяйстве Магнуса добра хватало, и он собирался беспечно провести теплое
  время года в обществе старого друга. Для этого он уже перевез запасы
  своего эля в погреба Олафа Торкланда и был только рад, что воин выгнал
  всех домашних жить на горные пастбища. Он, как и Олаф, с удовольствием
  наслаждался тишиной, стоящей в фиорде. Правда, пару прислужниц пришлось
  оставить, кому-то надо же было стряпать на кухне. Но им строго-настрого
  велели не попадаться хозяину на глаза.
     Дорогая же подруга Асьхен, твердо усевшись на инглендский трон,
  поставила Торкланду ультиматум: либо менять свой образ жизни, прекращать
  такие милые сердцу викинга застолья и потасовки, либо убираться к йотунам
  в Нифльхейм. Олаф сплюнул на провонявшее падалью побережье ненавистной
  саксонской земли и, взойдя на борт верного "Йормунганда", отправился в
  отчий дом.
     Плывя на родину, Олаф со злости разорил миль сто франкского побережья и
  тут только понял, что он теперь свободен! Вольный ветер ласкал его
  мужественное лицо. Торкланд снова был самим собой, словно рыба из сети
  рыбака, вернувшаяся в родную стихию, он радостно наслаждался бескрайними
  просторами Северного моря и крепко сжимал в руках стир.
     Хвала Одину, великий ярл сбросил с могучих плеч золотые королевские
  цепи, и ничто теперь не могло его заставить снова стать королем.
     Вернувшись в Урманленд, Торкланд бурно отпраздновал свое возвращение.
  Всю зиму в фиорде Торкланда не стихали радостные крики приветствий и вопли
  покалеченных в доброй застольной драке. Но с наступлением весны
  большинство соседей ушло в вик, да и Олафу вдруг захотелось тишины.
   "Великий Один, как хорошо сидеть в компании доброго соседа и потягивать
  эль, греясь на солнышке", - думал разомлевший Торкланд под барабанную
  дробь сыплющегося с небес на крышу навеса гусиного помета.
     - Может, тебе и тазик с теплой водой под ноги поставить? - вдруг
  прервал сладострастные мечтания чей-то ехидный голос.
     Обозленный таким нахальством, Олаф оскалился и огляделся по сторонам.
  Магнус тут был ни при чем, он сам удивленно озирался, видимо, голос
  послышался и ему.
     - Что головой мотаешь, словно пес блохастый, я что, должен, по-твоему,
  торчать под градом этого дерьма? Я здесь, у тебя над головой, под навесом.
     Викинги разом подняли головы вверх. Над ними, вцепившись когтистыми
  лапами в поперечину, поддерживающую крышу, сидел огромный ворон и,
  презрительно прищурив один глаз, в упор смотрел на Торкланда. Магнуса он,
  казалось, вовсе не замечал.
     - Мунин, ты откуда? - удивленно спросил Олаф.
     - Сам ты Мунин, не можешь отличить солидного ворона от едва
  оперившегося птенца, я Хугин, - проворчал ворон.
     - Оно и видно, что ты хрень пернатая, - сплюнул на землю Торкланд. -
  Ну, выкладывай, чего прилетел?
     - Ты, выродок рода человеческого, как ты смеешь называть меня, посланца
  Одина, таким грязным словом! - возмущенно закаркала птица. - Да стоит мне
  только намекнуть Великому, что ты нехорошо со мной обращался, и не видать
  тебе Валгаллы! Ну а пришел я за тобой, ты нужен Одину, неблагодарный,
  собирайся и пошли.
     - И не подумаю, - ответил Торкланд.
     Прошедшие годы научили держаться его подальше от богов, а насчет своего
  попадания в Валгаллу он не сомневался, его-то возьмут в любом случае, кому
  там еще быть, как не ему, великому воину Олафу Торкланду.
     - Ты смеешь не подчиниться величайшему из асов? - Вещий ворон удивленно
  разинул клюв.
     - Я не только смею, я еще и не подчиняюсь. Пусть присылает ко мне со
  своими поручениями кого-нибудь повежливее. Или дай мне выщипнуть самое
  роскошное перо из твоей задницы, тогда, может быть, я и соглашусь
  выслушать тебя.
     - Да ты знаешь, грязный червь, слепленный из глины, что Один низвергнет
  на твою голову потоки проклятий, которые сбудутся все до единого! -
  негодовала птица.
     - Не сбудутся, - спокойно возразил Олаф, еще раз отхлебнув эль из
  бочонка, - я скажу Одноглазому, что ты, мерзкая птица, мне вообще ничего
  не говорил. А в Асгарде всем известно твое желание умереть. Также все
  знают, что Один не дает тебе этого сделать, потому от тебя можно ждать
  любой выходки, чтобы разгневать Великого и этим заработать немедленную
  отправку в чертоги Хель.
     - Ну, знаешь! - возмущенно каркнул Хугин и, взмахнув крыльями, вылетел
  из-под навеса, едва увернувшись от руки викинга, пытавшегося схватить
  птицу за хвост.
     Гусиная стая уже давно скрылась в направлении Лапландии, и Олаф, сладко
  потянувшись, все еще не выпуская из рук бочонка, вышел во двор. Ему до
  безумия не хотелось участвовать в очередных играх богов, но ярл понимал,
  что если дело серьезное, то ему не отвертеться от навязываемого поручения.
     Сидевший рядом с Торкландом Магнус прекрасно понимал своего соседа и не
  желал бы оказаться в его шкуре. В такие минуты Бочка Эля был счастлив, что
  не так грозен, как Олаф, и боги вовсе не интересуются его скромной
  персоной. Однако он был благодарен асам за то, что те научили его варить
  такой вкусный эль, благодаря которому могучий Олаф и стал ему лучшим
  другом.
     Тем временем Олаф, погрузившись в неприятные размышления, помрачнел и,
  как всегда в такие моменты, стал поглощать эль двойными глотками. Пустой
  бочонок, глухо стуча по деревянному настилу двора, покатился прочь, и его
  место в руках грозного Торкланда занял следующий.
     В этот момент в ворота кто-то постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.
  Об этом сообщила скрипнувшая калитка.
     - Кого это Локи принес? - ругнулся ярл. - Я же сказал, что, если кто
  заявится без приглашения, голову откручу!
     Из-за сарая показался длинный нос ветхой старухи, которая, семеня
  своими слабыми ногами и покачиваясь на ходу, заковыляла в сторону
  викингов, ничуть не смутившись грозными окликами Торкланда.
     - Что тебе надо, ведьма Хельдегарда? - брезгливо спросил ее Олаф.
     Торкланд никогда не слышал, чтобы колдунья покидала свое жилище,
  особенно днем, и этот случай вызвал в нем искреннее любопытство.
     Тем временем старушенция подкатилась к мужчинам и, самым нахальным
  образом откупорив бочонок эля, сделала огромный глоток. Кислый напиток
  потек по ее морщинистому подбородку и седым волосам, свисающим до земли.
  Она поставила бочонок на землю и, усевшись на него сверху, смачно
  высморкалась в свои белоснежные кудри.
     - В общем, так, великий ярл, собирай манатки. Великий Один ждет твоей
  помощи, Я сидела и дремала в своей лачуге, когда ворвался вещий ворон и
  разбудил меня. Хугин от негодования не мог выговорить ни одного слова, так
  был возмущен тем, как ты с ним обошелся.
     Воины рассмеялись, на мгновение прервав рассказ старухи, но ведьма
  использовала эту передышку для того, чтобы вытащить из-под себя бочонок и
  хлебнуть еще.
     - Так вот, - продолжала она, - когда к ворону вернулся дар речи и он
  передал мне вашу беседу, я отмахнулась от него, зная твой нрав, Олаф. Но
  тут вокруг такое началось! Руны слетели со своего места и, налившись
  кровью, сложились в письмена. Я четко по ним прочитала, что Один в
  опасности, да что там Один, весь наш мир в опасности, и ты можешь помочь.
  Я читала, а кровь так и стекала с рун. Поэтому я немедленно отправилась в
  твой фиорд.
     Ведьма вновь вытащила из-под себя бочонок и в третий раз приложилась к
  отверстию. Пустой сосуд звонко грюкнул об землю, и колдунья опустила на
  него свой зад. Было заметно, что она несколько захмелела.
     Торкланд не собирался менять своего решения из-за ворчания ветхой
  старухи и, стукнув кулаком по стене сарая, о которую опирался, сухо
  проговорил:
     - Никуда я не пойду, плевать я хотел на дела асов, пусть сами
  разбираются. А я останусь здесь, в своем фиорде.
     - Ну и оставайся, упрямец! - воскликнула пьяная ведьма. - А раз боги
  велели мне тебя доставить куда надо, то я это непременно сделаю, не зря во
  мне пульсирует какая-то неведомая ранее сила!
     Старушенция выпрямилась и расправила плечи. В один миг она стала выше и
  шире, ее седые волосы приобрели цвет воронова крыла и стали гуще, они
  поднялись, образовав ореол вокруг головы. С моря вдруг подул ветер, мигом
  перешедший в страшный шквал. Олаф и Магнус схватились за столбы,
  поддерживающие навес, иначе ураган унес бы их прочь. В центр двора ударила
  молния, и земля под ногами закачалась. Раздался хруст, и огромный пласт
  почвы и скальной породы стал подниматься в воздух. Это было невероятно, но
  фиорд Торкланда поднялся в небо, он взлетал вместе с домом, с надворными
  постройками, вместе с погребами, кладовыми и скотным двором, с
  корабельными сараями и даже со скалами, окаймлявшими узкий залив, ведущий
  из моря к имению славного викинга.
     У Олафа волосы тоже встали дыбом, ярл перехватил одной рукой свой
  сосуд, который он так и не уронил, несмотря на все превратности судьбы, и
  пересохшими губами приложился к отверстию, надеясь содержимым прочистить
  себе мозги. Но как раз в это время летающий остров качнулся, очевидно
  попав в воздушную яму, и эль потек не в то горло.
     - Ах вы, сукины дети! - возмутился викинг. - Мало того что изуродовали
  кусок земли, причем лучшей во всем Мидгарде, так еще и надо мной
  издеваетесь! Чтоб вам Гарм головы поотгрызал! - выругался Олаф.
     Торкланд обращался не к старой ведьме, которая стояла сейчас, замерев в
  молчаливом экстазе, обратившись молодой девушкой. То, что сейчас
  происходило вокруг, ей самой было явно не под силу. Он знал эту дряхлую
  женщину с детства, ее колдовства не хватало даже на то, чтобы отвести от
  себя летящую в лоб шишку, пущенную твердой рукой будущего воина, или
  предвидеть, что в высокой траве натянута веревка и она сейчас разобьет
  себе нос на смех проказливой детворе. Так что Торкланд ни на минуту не
  усомнился, что через старуху действуют другие, более могущественные силы.
  Он мог бы сильно ударить ведьму, что вывело бы ее из транса и прервало
  колдовство, но боялся, что шлепнется вместе с фиордом вниз, а потому
  удовлетворился ругательствами в перерывах между глотками. Хвала Одину,
  фиорд больше не проваливался в воздушные ямы. Земля внизу уже совсем
  скрылась из виду. - Ну, дядюшка Олаф, влип я в историю по твоей милости,
  вернемся домой, я отплачу тебе той же монетой, - укоризненно произнес
  Магнус Бочка Эля, покачивая светлой шевелюрой.
     Олаф не стал спорить со старым пьяницей - его внимание поглотил
  окружающий мир. Небо вокруг было прекрасным, оно светилось невиданной
  доселе голубизной и завораживало взгляд. Даже великий ярл, лишенный тяги к
  созерцанию красот природы, не мог отвести взгляд от этого зрелища.
     Чем дольше продолжался полет, тем прозрачнее и чище становился
  окружающий небосвод. Исчезли даже легкие маленькие облачка, болтающиеся на
  небе Мидгарда едва заметными клочками и в ясную погоду. Голубизна была
  идеальной. Не было ни единой точки в окружающем пространстве, за которую
  мог бы зацепиться острый взгляд морского волка. Глаза от напряжения
  заболели, и Торкланд переключил внимание.
     Теперь он смотрел на ведьму, все еще пребывающую в состоянии транса.
  Женщина стояла, раскинув руки и закрыв глаза, по ее телу то и дело
  проходила какая-то пульсация, заставляющая вздрагивать свисающие с плеч
  лохмотья. Стоящие дыбом черные волосы искрились разноцветными огоньками,
  свечение которых сопровождалось щелчками и потрескиванием.
     Олаф презрительно плюнул ведьме под ноги, он терпеть не мог колдовство.
  Встав с бочки, на которой сидел все это время, Торкланд отворил дверь дома
  и зашел внутрь.
     Посреди жилища горел костер, над которым коптилось мясо, умело
  насаженное на вертел. По всей видимости, мясо давно не переворачивали, и
  оно уже начало подгорать.
     Из-под лавки торчал зад внушительных размеров и дрожал так, что
  подпрыгивала вся скамья.
     Торкланд подошел поближе, нагнулся и, подняв тяжелую лавку, отшвырнул в
  сторону:
     - Эй, Герда, хватит создавать землетрясение, пока ничего страшного с
  тобой не случилось, а вот если я останусь без обеда, что-нибудь нехорошее
  точно произойдет.
     Герда была пожилой женщиной, оставшейся в фиорде прислуживать и
  готовить еду великому ярлу и его гостю. Услышав грозный голос своего
  хозяина, она подняла голову и внимательно посмотрела на Торкланда, потом
  огляделась по сторонам.
     - А что, нас еще не раздавили ужасные великаны? - искренне удивилась
  женщина, найдя убранство помещения в относительном порядке, точно в таком,
  каким она оставила его до начала светопреставления.
     - А какого йотуна им делать в Мидгарде? Просто мы летим в гости к
  Одину. Великий так уважает меня, что не стал утруждать утомительным
  путешествием, а решил доставить со всеми удобствами, - самодовольно
  ответил Торкланд.
     - А! А я думала, что настал Рагнарек! - облегченно вздохнула Герда и,
  поправив задравшуюся юбку, встала на ноги.
     Объяснение Олафа ее вполне успокоило. Раз в этом деле был замешан ее
  хозяин, значит, тут не было ничего необычного, и женщина занялась своими
  привычными обязанностями.
     - Ай-яй-яй, - запричитала она, суетясь вокруг пригорающего обеда. - Ты
  хоть бы предупредил, прежде чем устраивать такое безобразие, теперь будешь
  есть горелое мясо.
     - Ничего, не впервой, - буркнул Олаф и пошел обратно.
     Магнус сидел все на том же месте с таким видом, словно все происходящее
  его не касается, и монотонно потягивал эль.
     - Эй, Олаф, мы, кажется, прибыли на место, - сказал он, увидев
  Торкланда.
     Земля была уже так близко, что ее было видно даже через частокол,
  окаймляющий усадьбу. Олаф подошел к воротам и, распахнув калитку, глянул
  себе под ноги, изучая встречающий его мир. С первого взгляда было понятно,
  что это не Мидгард.
     Внизу расстилался буйный лес, состоящий из не виданных Олафом ранее
  деревьев. Огромные листья по размерам напоминали скорее рыбацкие лодки и
  окрашены были так ярко, как никогда природа Мидгарда не разукрашивала свои
  растения. Воздух был свеж и прозрачен настолько, что позволял разглядывать
  очертания предметов, находящихся на самой линии горизонта.
     Летающий фиорд Торкланда опустился к самому лесу и поплыл параллельно
  земле, едва не задевая макушки исполинских деревьев. Так он летел довольно
  долго, и Олаф, устав от созерцания изумрудного моря, вернулся в компанию
  Магнуса Бочки Эля.
     - Что ни говори, а во всех мирах нет ничего удивительнее старого
  доброго эля, - философски заметил товарищ, подталкивая к Торкланду новый
  бочонок.
     - Эй, пьяницы, жрать готово, - раздался голос заботливой Герды, по всей
  видимости уже полностью оправившейся после пережитого потрясения.
     Кухарка осторожно выглянула на улицу и Опасливо покосилась на
  расстилающиеся вокруг окрестности.
     - Эй, хозяин, - недоверчиво спросила она у Торкланда, - а ты уверен,
  что мы в приличном месте, а не в каком-нибудь Йотунхейме?
     - Уж за это будь спокойна, старая карга, то, что это не Йотунхейм, я
  тебе ручаюсь. Разве что, пока я отсутствовал, великаны засадили свою
  ледяную пустыню деревьями.
     Тем временем местность стала заметно повышаться, появились холмы,
  поросшие густой травой и низким кустарником. Фиорд Торкланда подлетел к
  одному из них и мягко опустился на вершину. Олаф понял, что путешествие
  закончено.
     Стоящие дыбом волосы на голове ведьмы вдруг опали, и женщина безвольно
  рухнула на землю. Однако вопреки ожиданию Олафа ведьма Хельдегарда не
  приняла свой старческий образ, а осталась лежать молодой, разбросав в
  стороны руки.
     - Ну, пусть только очухается, карга, я ей намылю щею, - процедил
  Торкланд, перешагивая через бесчувственное тело.
     Он опять подошел к воротам и ступил на чужую землю. фиорд приземлился
  удачно, так четко состыковавшись с местным рельефом, что люди могли
  спокойно выйти за пределы усадьбы.
     Ярл попрыгал по чужой траве и, нагнувшись, пощупал ее руками, она
  казалась самой обыкновенной, может быть, чуть мягче и приятнее на ощупь,
  чем в Мидгарде. Олаф пошел дальше, под сень изумрудного леса.
     Такого разнообразия растительности викинг еще не встречал, несмотря на
  то что побывал во многих землях как в Мидгарде, так и в других мирах,
  сотворенных богами. Огромные деревья, которые люди наблюдали, подлетая
  сюда, росли довольно далеко друг от друга, их широкие, как вся усадьба
  Торкланда, стволы встречались не так часто. Между ними буйно зеленели
  растения поменьше, хотя по меркам Мидгарда многие из них имели весьма
  внушительные размеры.
     - Эй ты, лежебока, не желаешь ли прогуляться, кости размять? - позвал
  Магнуса Олаф.
     - Нет, дядюшка, валяй сам, а мне и здесь хорошо, - ответил сосед, и
  слух Торкланда уловил знакомое бульканье опорожняемого бочонка.
     - Ну и Гарм с тобой, - ответил могучий ярл и, повернувшись, зашагал
  вниз по склону холма в сторону шелестящей изумрудной стены.
     Вскоре растительность вокруг начала густеть. Идти стало совсем трудно,
  и Олаф решил было повернуть обратно, как вдруг перед ним появилась невесть
  откуда взявшаяся тропа. Дорожка начиналась ниоткуда. Просто от пенька, но
  натоптана была так сильно, будто по ней постоянно ходили толпы народа.
  Торкланд пожал плечами, но любопытство взяло верх, и Олаф ступил на тропу.
     В глубине подлесок не был таким густым, как на опушке, и ярл шел
  свободно, оглядываясь по сторонам. Глаз уже стал привыкать к яркости
  красок местной природы, и великому воину окружающая обстановка потихоньку
  начала надоедать. Олаф прошел уже две или три мили, а тропинка все
  тянулась, уходя в чащу.
     Неожиданно из-за кустов до слуха человека донесся щенячий скулеж.
     - Хвала Одину, хоть что-то новенькое! - обрадовался Олаф и раздвинул
  ветки.
     И увидел большого белого волка. Его передняя лапа была зажата створками
  капкана. Зверь был хоть и матерый, но вел себя совсем не по-взрослому, он
  метался и скулил, словно маленький волчонок.
     Подчиняясь какому-то внутреннему голосу, Торкланд наклонился и
  освободил зверя.
     - Благодарю тебя, светлый ас, - раздался человеческий голос из волчьей
  пасти, - когда наступит Рагнарек, я припомню оказанную мне услугу и пощажу
  тебя.
     - Ты - меня? - усмехнулся Торкланд. - Да я мог бы разделаться с тобой
  голыми руками, жалкий щенок!
     - Ты недооцениваешь меня, ас. Даже сейчас, в младенчестве, я сильнее
  тебя. Этот капкан смог сдержать меня только потому, что подлые ваны
  наложили на него заклятие, и меня держало не дерево, а их колдовство. Я
  могу порвать любую цепь, хоть еще и мал, а ведь, когда наступит Рагнарек,
  я вырасту до неба, ведь недаром меня прозвали Фенриром. А как тебя зовут,
  ас, что-то я тебя не помню?
     - Меня зовут Олаф Торкланд, - отрекомендовался викинг.
     - Запомню. И при встрече отплачу добром, - покачал головой молодой
  Фенрир и, повернувшись к Олафу задом, медленно побрел в чащу.
   "Ну и дела! - соображал Торкланд. - Опять влип в переделку! Это же
  надо, разговаривать с самим Мировым волком. Да, и чего это он меня все
  время называл асом?"
   Погрузившись в размышления, Торкланд не заметил, как ему на плечи
опустилась веревка. Викинг пришел в себя, когда петля стала затягиваться.
   - Что, мерзкий ас, попался?! - раздались крики за спиной ярла. - Вяжи
его, ребята!
   Вокруг викинга появились какие-то люди, напомнившие великому воину
трудолюбивых керлов с его родины. Но здесь они вели себя не как обычные
рыбаки и пахари. Особенно бросилось в глаза Олафу то, что среди них не
было ни одного рыжего или светловолосого, все они были смуглые, с длинными
черными волосами. Каждый из них отличался косой саженью в плечах и могучим
телосложением. Но как бы грозно ни размахивали незнакомцы своими страшными
дубинами, опытный глаз Торкланда сразу определил, что их сила от сохи, а
не от меча. Уж больно неуклюже, по-крестьянски двигались эти люди.
   Олаф расправил плечи, но веревка, опутывавшая славного ярла, не
поддалась, и ярл удивился. Ведь такую веревку могучий Торкланд мог порвать
без труда. Викинг едва увернулся от летящей ему в голову дубины и
попробовал еще раз. Раздался треск, стало посвободнее, но веревка опять
выдержала. И в этот момент Олафа достали. Один наиболее ловкий незнакомец
с маху засадил своим орудием прямо в лоб Торкланду. Палка сломалась. Но
Олафу стало больно. В один миг пришедший в бешенство викинг разорвал
надоевшую веревку и выхватил меч. Руки, ноги, головы наглецов покатились
на тропу, изумрудная листва окрасилась кровью. Противники пытались оказать
сопротивление, но становились лишь смазкой для его меча.
   - Ты, Нъяр, говорил, что веревка заколдованная, а что на самом деле? -
крикнул один незнакомец другому.
   -Я, честное слово, всю ночь провел в ворожбе, - оправдываясь, ответил
Нъяр.
   - Так вот почему я не смог сразу разорвать эту никчемную нитку, мерзкие
колдунивдки! - вскричал разъяренный Торкланд.
   Викинг наступал, размахивая своим полутораручным мечом, и враги, не
выдержав, побежали. Олаф бросился вдогонку, однако преследуемые оказались
прыткими ребятами. Они стали отрываться от погони, но и Торкланд прибавил
шагу. Неожиданно удирающие незнакомцы выскочили на поляну, посреди которой
стояла бревенчатая избушка. Точно такие, какие строят славены на севере
Гардарики. Чужаки вскочили в строение и захлопнули за собой дверь. Олаф с
разбегу врезал плечом в дубовые доски. Избушка задрожала, но дверь
выдержала.
   - Ах вы, блохи из шкуры немытого Гарма, - досадливо выругался викинг и
отошел на шаг, размышляя, с какой стороны начать штурм дома.
   Для начала Торкланд попробовал еще раз вышибить дверь. Страшный грохот
потряс окрестности, но результат остался прежним. Ярл снова остановился и
еще чуть-чуть подумал. Однако тут его натура взяла верх над
рассудительностью. Все мысли вмиг покинули могучую голову, уступив место
неудержимой нордической ярости, и Торкланд что есть силы всадил острие
меча в несокрушимую преграду. И преграда вдруг начала сокрушаться. Меч
вонзился в доску и пробил ее насквозь. Олаф замолотил как одержимый, с
каждым ударом откалывая от двери внушительный кусок. Наконец он пнул
ногой, и остатки изуродованной двери разлетелись в щепки. Герой тяжелой
поступью вошел в помещение. Там никого не было.
   Торкланд не смог даже выругаться, так как его массивная челюсть
оттянулась чуть ли не до пола. Враги исчезли, как сквозь землю
провалились. Второго выхода в доме не было, а маленькие окошки, через
которые с трудом мог протиснуться разве что ребенок, были целыми. Торкланд
внимательно оглядел обстановку и со злости стукнул кулаком о скамью. Доска
хрустнула и переломилась.
   Вдруг из-за печки что-то вылетело и ударило Торкланда прямо в лоб.
Больно не было, ибо это был всего-навсего большой старый валенок. Торкланд
пришел в неистовство, он подскочил к печке и треснул по ней своим оружием,
выбив кирпич.
   - Зря стараешься, дылда, - раздался голос откуда-то из противоположного
угла.
   Взбешенный Олаф повернулся в другую сторону, выставив впереди себя
клинок, но опять никого не увидел. В великом гневе Торкланд разрубил
надвое неудачно подвернувшуюся под руку уже и так треснувшую скамью.
   - Ну что ты мебель ломаешь, дурашка, самому же присесть некуда будет,
  медку испить, - продолжал все тот же насмешливый голос.
     Так и не получив выхода, ярость великого воина пошла на убыль, и он,
  напоследок оглядевшись по сторонам в надежде, что все-таки удастся
  кого-нибудь убить, махнул рукой и плюхнулся на вторую, еще не
  уничтоженную, скамью. Рука автоматически потянулась за кувшином, стоящим
  на столе, и Олаф сделал глоток. Это был хмельной мед, причем мастерски
  приготовленный. Настроение Торкланда стало заметно улучшаться.
     - А ты сам-то кто? - спросил он таинственного незнакомца. - Надеюсь, не
  из тех, кто напал на меня в лесу?
     - Нет, не из тех, то были ваны, а я Подлюк. Мне и нападать-то нечем, я
  бестелесный. Вот только валенком бросаться и умею.
     - Ха, Подлюк, говоришь? А скажи-ка мне, дядюшка Подлюк, если ты такой
  умный, чего это ваны на меня нападать вздумали? - продолжил расспрашивать
  собеседника Торкланд, одновременно потягивая душистый мед.
     - Странный ты какой-то, ас. О таких вещах спрашиваешь, будто бы не
  знаешь, что между вами, асами, и ванами уже тысячу лет идет жестокая
  война, - ответил Подлюк.
     - Да? - удивился викинг. - И что же, с этими ванами, мужиками
  неотесанными, боги тысячу лет справиться не могут?
     - Какие боги? Великий и единый бог, создатель Вселенной, всесильный
  Имир не суется в эти грязные дела, а больше богов я не знаю.
     - Как не знаешь, а асы? - настаивал Торкланд с распахнутыми от
  удивления глазами.
     - Асы - боги? Ну, ты меня насмешил. У тебя, похоже, скромности никогда
  и не бывало. Ну посмотри на себя, ас, какой же из тебя бог? Вы только и
  умеете, что мечом размахивать, правда, делаете это весьма недурно, но ведь
  на стороне ванов колдовство!
     Торкланд задумался. Здесь асов никто не почитает, да и его самого
  причисляют к роду Великих. Он еще хлебнул меду и смачно высморкался в
  кулак:
     - А скажи мне, Подлюк, почему все здесь, и ты в том числе, называете
  меня асом? На самом деле я чужеземец и просто случайно забрел в ваши края.
     - Ты, прохожий, мне мозги не мути. Кстати, как там тебя зовут?
     - Олаф Торкланд.
     - Так вот, Олаф, ты свои саги будешь кому-нибудь другому рассказывать.
  И вообще советую не рассчитывать на то, что тебе кто-нибудь еще поверит.
  Ты высок, строен, силен, свиреп, еще и рыжий. Хотя бы бороду перекрасил,
  прежде чем врать начинать. А твоя история про другие земли, наверно, тебе
  в пьяном угаре приснилась. Все - и асы, и ваны, и альвы, и йотуны, -
  каждое разумное существо знает, что нет другой земли, кроме этой, на
  которой мы сейчас находимся.
     - Как нету? Посмотри на меня, Подлюк, я вот перед тобой, человек из
  Мидгарда.
     Какое-то время в комнате стояла тишина. Потом вдруг голос продолжил:
     - Ты, ас, или дурак, или притворяешься. Что такое "человек"? Что такое
  Мидгард? Я таких слов не знаю, и вообще хватит из .меня идиота делать.
  Допивай свой мед и иди куда шел. А не хочешь идти - не иди, дело твое, а
  мне ты надоел, - закончил беседу Подлюк и замолк.
     Олаф тоже молчал, переваривая своим титаническим мозгом полученную
  информацию и допивая мед. Наконец кувшин опустел, и Торкланд швырнул его
  об печку, надеясь разозлить Подлюка. Но в ответ ничего не последовало, и
  даже валенок остался лежать на полу недвижимый.
     - Ну и йотун с тобой, недоумок бесплотный, - прохрипел могучий ярл и,
  поднявшись, вышел на улицу.
     Он несколько раз обошел вокруг избушки, но следов бегства ванов так и
  не нашел. Уже вечерело, и стоило вернуться домой. Торкланд ступил на тропу
  и пошел обратно, по направлению к своему фиорду.
     Дорожка так же монотонно тянулась между изумрудных деревьев, то
  спускаясь вниз, то поднимаясь на очередной холм.
     Прошло много времени, и Торкланду показалось, что что-то происходит не
  так, что назад он движется гораздо дольше, чем вперед. Случись такое в
  Мидгарде, Олаф наверняка решил бы, что перебрал лишнего и, следуя своей
  твердой натуре, продолжал бы двигаться вперед, несмотря ни на что. Но это
  был чужой мир и, как уже понял викинг, мир, полный мерзкого колдовства.
  Торкланд решил было призвать на помощь Одина или еще кого-нибудь из
  Великих, как это всегда делают викинги, когда сталкиваются с неведомым, но
  вспомнил, что если верить россказням Подлюка, то Один, да и любой другой
  из асов, почему-то в этом мире имеют могущества не больше, чем у него
  самого. Самое разумное сейчас было положиться на волю норн и уйти с
  заколдованной тропинки в глубину леса. Конечно, была опасность заблудиться
  в этих исполинских дебрях, но если заблудишься сам, то всегда есть шанс
  рано или поздно найти дорогу назад. А если тебя путают умышленно, то кто.
  поручится, что тебя отпустят?
     Торкланд глянул по сторонам и, пригнув голову, ринулся в ближайшие
  кусты. Солнце уже почти зашло, и под сенью деревьев стояла настоящая
  темнота. Олаф бежал на предельной скорости, то и дело спотыкаясь о
  торчащие из-под земли корни деревьев. К большому удивлению воина, он ни
  разу не встретил мертвых гниющих стволов и старых опавших листьев,
     - Здесь лес не умирает! - осенила Торклацца догадка, - Где-то я такое
  уже видел.
     Тьма полностью окутала изумрудный лес, а.славный ярл все бежал и бежал.
  Он знал, что останавливаться нельзя. Ночь - это самое удобное время для
  колдуна и не очень-то подходящее для воина. Ему надо было только протянуть
  до утра, а там он покажет этим уродам, что такое добрый клинок в руках
  славного ярла Олафа Торкланда.
     Возможно, ночь уже подходила к середине, когда Торкланд почувствовал,
  что зверски устал. Пробираясь по темному лесу, Олаф пытался все время
  забирать влево, двигаясь вокруг холма, на вершине которого стоял его
  фиорд, чтобы не очень далеко углубиться в чащу. Но на самом деле это были
  только его догадки. Точно сориентироваться Торкланд не мог и прекрасно
  понимал это.
     Взбираясь на один из холмов бесконечного леса, Олаф вдруг почувствовал,
  что его правая нога провалилась в какую-то яму. Викинг упал на левое
  колено, пытаясь удержать равновесие, и всем телом рухнул вниз, увлекая за
  собой пласт земли. Летел он недолго и приземлился вполне мягко. Самым
  большим неудобством, причиненным великому воину, была земля, залепившая
  рот, нос, уши и засыпавшаяся даже за шиворот.
     Лишь только ноги Торкланда почувствовали под собой опору, как ярл
  разразился всевозможными проклятиями в адрес всех существ, населявших все
  двенадцать миров, перечисленных в "Прорицании вельвы".
     - Ах вы, толстые неуклюжие йотуны Нифльхейма, чтоб вам вечно жариться в
  пламени Суртовой печки, а вам, огненным, на их место в вечный холод, -
  ругался Торкланд, вытряхивая землю из одежды.
     - Кто это тут свалился мне на голову, да еще поминает йотунов нехорошим
  словом? - раздался голос в темноте.
     Олаф замер от неожиданности и положил ладонь на рукоять меча. В темноте
  защелкало огниво и ярким пламенем вспыхнул светильник. Взгляду Торкланда
  открылось безобразное существо огромных размеров. Это был йотун.
     К немалому удивлению ярла, великан сидел на краю здоровенной кровати в
  рубашке из дорогого сукна и ночном колпаке. Рядом возвышался мощный стол,
  на котором и горел зажженный светильник. Вдоль стен стояли стеллажи,
  полные пергаментных свитков. Вообще пещера была удивительно аккуратной, и
  здесь даже не смердело. Олаф был уверен, что йотуны ходят под себя. Прямо
  над ним в потолке зияла дыра, через которую, собственно, ярл и попал в
  логово великана.
     - А, это ас, - спокойно перевел дух йотун, - ну где можно найти
  мастеров сквернословия искуснее, нежели асы, мог бы и сразу догадаться.
  Ну, присаживайся, рассказывай, что с тобой стряслось. - Великан указал
  Торкланду на скамью.
     В молодости Олаф непременно схватился бы за меч, чтобы заткнуть пасть
  презреннейшему из существ, позволившему себе разинуть ее в присутствии
  его, честного ярла. Но годы научили Торкланда терпимости, и викинг стал
  иногда выслушивать собеседника прежде, чем снести ему голову. Тем более
  сейчас ярл очень устал.
     - Ты откуда здесь взялся? - продолжил расспросы йотун, едва дождавшись,
  пока гость взберется на его скамью. - Насколько я знаю, на этой земле
  полностью хозяйничают ваны. Стоп! - Радушный хозяин поднял руку, призывая
  к тишине, и, подойдя к пробитому в потолке отверстию, потянул воздух своим
  уродливым носом. - Кажется, я понял, тебя они как раз и преследуют, я
  чувствую их магию.
     Йотун начертал в воздухе какие-то знаки, и насыпавшаяся на пол пещеры
  земля поднялась вверх и залепила провал.
     -Это всегда так бывает, когда создаешь что-либо с помощью колдовства,
  вечно в искусственной структуре найдется изъян, и вот на тебе. Пещера была
  бы гораздо надежнее, если бы ее вырыли лопатой. Но это дурной тон - владея
  высоким искусством магии, уподобляться вам, асам, единственным существам,
  не владеющим знаниями. Ладно, отдыхай, сюда ванам с их примитивной
  ворожбой не добраться, а утром я выпущу тебя через другой выход.
     Йотун уже собирался погасить светильник, когда Торкланд остановил его.
     - Постой, толстозадый, - сказал Олаф, - ты меня сейчас назвал асом. Но
  я не ас, я прибыл из другого мира. Он называется Мидгард, и асы у нас
  боги. Они создали людей, к племени которых я отношусь.
     - Какие глупости, мир един и уникален, а асы сами не способны ничего
  создать. Они умеют только разрушать. Это ваше ненормальное племя
  спровоцировало войну с ванами, и то, что ты в ответ на гостеприимство так
  неучтиво ко мне обращаешься, лишь подчеркивает твою принадлежность к этому
  хамскому племени. Тебя, ас, видимо, сильно ушибло ванской магией, раз ты
  напридумывал таких небылиц.
     Брови Торкланда сошлись к переносице, а мощная нордическая челюсть
  злобно защелкала, готовая перегрызть горло наглецу, позволившему себе
  предположить, что он не в своем уме.
     - А как же Рагнарек, а пророчество вельвы? - предъявил последний
  аргумент викинг.
     - Какой Рагнарек? - Великан скорчил удивленную физиономию. - А вельва -
  это, наверно, та малолетняя девчонка, что все время крутится возле
  источника и сочиняет сказки? Теперь я понял, ас, откуда ты набрался этой
  своей ереси. Ложись спать и не донимай меня больше. Завтра отправишься
  куда шел.
     Йотун, с не терпящим возражения жестом, задул свечу и гулко брякнулся
  на свое ложе.
     - Гармов выродок, - выругался Торкланд и, растянувшись на скамье,
  расслабил усталые конечности, но меч из ножен все же вытащил и, положив
  его под голову, сладко захрапел.
     Проснулся Олаф оттого, что его кто-то аккуратно тряс за плечо:
     - Эй, ас, вставай, пора тебе уходить, на улице день. Торкланд вскочил
  как ужаленный и стал беспокойно оглядываться по сторонам, на всякий случай
  перехватив меч на изготовку. Никакого дня не было и в помине. Мрачную
  пещеру великана все так же уныло освещала вчерашняя свеча.
     - Слышишь, волосатый, эль есть? - угрюмо вопросил, Олаф первое, что
  спросонья взбрело ему на ум.
     - На, грубиян. - Великан протянул викингу огромную кружку.
     Йотунов эль на вкус был так же отвратителен, как и морда его хозяина.
  Но в сложившейся обстановке выбирать не приходилось, и славному ярлу
  пришлось довольствоваться и этим угощением. Викинг угрюмо опорожнял
  кружку, а радушный хозяин сидел в углу и нетерпеливо постукивал когтистой
  лапой, не в силах дождаться, когда же его незваный гость наконец соизволит
  убраться.
     Торкланд слизал последние капли кислого хмельного напитка и, наконец
  почувствовав себя в норме, вытер мокрые губы концом рыжей бороды и
  повернулся к йотуну:
     - А ну, толстый, показывай, где у тебя дверь.
     - Нет у меня никаких дверей, и вообще в ту сторону, откуда ты пришел,
  сейчас тебе не попасть - ваны крепко заколдовали выход. Вали-ка ты лучше
  через черный ход.
     Великан сделал многозначительный жест рукой, тут Торкланда как будто
  что-то сильно пнуло под зад, и викинг полетел в угол, в полете готовясь
  удариться головой об стену пещеры. Олаф ухватился за рукоять меча, чтобы
  сразу вскочить и разделаться с гадким йотунишкой, раньше, чем тот начнет
  снова колдовать. Но случилось неожиданное: голова и тело Торкланда прошли
  сквозь стену пещеры, и он выскочил на поверхность земли, словно вынырнул
  из-под воды. На этот раз даже не засыпав уши песком.
     - Ну, поганое племя, дайте мне только добраться до вашей шкуры, я мигом
  выведу вас на чистую воду!
     Солнце светило ласково, и поблизости, к великому сожалению, никого не
  было. Не найдя, кому бы выпустить кишки, Торкланд засунул меч в ножны и
  пошел в направлении, показавшемся ему наиболее привлекательным.
     Судя по окружающему пейзажу, колдовство подземного йотуна выбросило его
  далеко от того места, где викинг провалился под землю. Здесь лес был менее
  густой и гораздо светлее.
     Торкланд перебрался через овраг и вполз на господствующий над лесом
  холм. Его взгляду открылся большой город с каменными постройками и
  мощенными гранитным булыжником улицами. До города было далековато, и
  викинг не смог разглядеть снующих по его улицам людей. После короткого
  наблюдения викинг решил подобраться немножечко поближе.
     Цепляясь за торчащие из земли корни деревьев и ветки кустарника, Олаф
  съехал по крутому склону холма и, отряхнувшись, направился к городу.
  Торкланд понятия не имел, в какой стороне находится его фиорд, и поэтому
  решил для начала обследовать местность и лишь потом пробовать вернуться
  домой. К тому же еще предстояло узнать, как попасть обратно в Мидгард и
  зачем вообще его сюда вытащили. Да ко всему прочему, Олаф был немало
  озадачен тем, как относятся в этом мире к великим асам. Их здесь держали
  за созданий низшего порядка, грубых варваров, ни на что не способных.
     Пробираясь кустами, Торкланд подобрался к крайнему дому, стоящему по
  эту сторону городской стены, и огляделся.
     Конечно, еще в недавнем прошлом великий воин не стал бы красться,
  словно вороватый кот, он вышел бы не сгибая спины, открыто, лицом к лицу
  встречая врагов. Но годы научили его и осторожности, тем более это был
  чужой мир, полный колдовства и коварства.
     Викинг стряхнул с себя тоскливые мысли о родном Мидгарде и полностью
  сосредоточился на окружающей обстановке.
     Тем временем калитка заскрипела, и в маленький уютный дворик вошли два
  чернобородых мужика, совсем таких, как те, что напали на него, только
  побогаче одетые и вооруженные мечами, а не палками.
   "Ваны", - решил Олаф.
     Он тенью перебрался через двор и заглянул в дверной проем.
     Олаф относился к женщинам без особых симпатий и еще не зарезал ради них
  ни одного человека. Но то, что ярл увидел, ему не понравилось.
     Один из вошедших держал за толстую косу рыжеволосую девушку, лежащую на
  полу. Другой что-то ей говорил, то и дело пиная ее носком своего сапога.
  Лицо женщины было перепачкано кровью, двумя струйками вытекающей из
  ноздрей. Видимо, ее успели как следует отлупить.
     Вдруг пленница чернобородых каким-то образом взвилась в воздух и
  вцепилась зубами в руку державшего ее за косу мужчины. Тот взвыл от боли и
  разжал кулак. Женщина моментально отпрыгнула в другой конец комнаты и,
  схватив большой нож для разделки мяса, выставила его перед собой.
     Ван усмехнулся и обнажил меч.
     - Посмотрим, какие у тебя внутренности, дикарка, раз ты сама этого
  хочешь, - самодовольно усмехнулся он.
     - Эй вы, треллы помойные, это я посмотрю на ваши поганые внутренности,
  - раздался голос у них за спиной.
     Враги обернулись. Торкланд не боялся этих двух, он дал ванам время
  прийти в себя и оценить обстановку. Они одновременно бросились на
  нежданного гостя, пытаясь использовать свое численное превосходство. Но
  великий воин лишь усмехнулся. Голова одного из нападавших тут же
  отделилась от шеи и, перелетев через всю комнату, упала на пол, забрызгав
  кровью лицо и грудь женщины. Второй прожил всего лишь мгновением дольше,
  меч Торкланда легко пробил его кожаные доспехи и раскроил брюхо так, что
  содержимое разлетелось по полу. Ван выпучил от ужаса глаза, разглядывая
  свои внутренности, и, рухнув на пол, так и застыл. Олаф вытер об него меч
  и подошел к женщине.
     Рыжая, разрыдавшись, уронила голову на грудь избавителю. Торкланд
  растрогался. Ярл искренне не знал, что ему делать в такой обстановке.
  Слезы потоком текли по его мощному торсу, а великий воин готов был
  провалиться на месте, он молил Одина, чтобы сейчас в дом ворвались новые
  враги, множество врагов. Но за дверями лишь мягко шуршала листва
  раскачиваемых ветром деревьев...
     - Ты странный, ас. Ты не знаешь ни нашей истории, ни положения дел в
  мире. Не вступись ты за меня, я думала бы, что ты, Олаф, шпион. Или
  родился где-нибудь в дикой глуши. Но ты слишком хорошо владеешь мечом,
  несомненно, у тебя богатая практика.
     - Да, Ундин, ты почти права, - ответил собеседнице Олаф. Он решил на
  этот раз не рассказывать правды, чтобы его опять не приняли за придурка. -
  Я хозяин фиорда Торкланд ов, который стоит на холме, к сожалению, я
  заблудился и потерял туда дорогу, - продолжал свой рассказ Олаф, - я
  попался в ловушку, расставленную ванами, из которой меня вытащил знакомый
  йотун и отправил сюда, не оставив обратного адреса. А вокруг моего фиорда
  полно ванов, я убиваю их с малолетства, не могу заснуть, пока не прикончу
  десяток или два перед сном, от этого и взялось мое умение владеть оружием,
  - закончил вранье Торкланд.
     - Ну тогда слушай, будет обидно, если такой славный парень, как ты,
  погибнет только потому, что прибыл из глуши и незнаком с обстановкой.
  Тебе, Олаф, наверно, известно, что мы с ванами воюем столько, сколько себя
  помним. Остальные существа нашего мира вроде бы поддерживают нас, но не
  активно, лишь для того, чтобы со-. хранить равновесие. Мы, асы, храбрейшие
  в мире воины,
     но совсем не обладаем магией, и это самое слабое место. Этот город
  называется Вестгард. Он испокон веков принадлежал нашему племени, но ваны
  накрыли город сонной вуалью, и все жители Вестгарда заснули. После чего
  враги сложили тела спящих мужчин в большую клетку посреди города, а женщин
  пробудили и сделали чуть ли не рабынями. Захватчики издеваются над нами,
  как им захочется, правда, не всегда им это проходит даром, мы ведь
  все-таки гордые аскирии, но они отобрали все оружие, оставив нам для
  защиты собственного достоинства лишь палки и кухонные ножи.
     - А что, если освободить воинов из заточения, надеюсь, что они уже
  проснулись? - поинтересовался Торкланд, потягивая эль, предложенный
  благодарной хозяйкой.
     - Это невозможно, клетка окружена магической стеной, и сквозь нее не
  может пробраться ни одно живое существо, - ответила Ундин.
     - Что, и сами ваны не могут пройти?
     - Да, и ваны тоже, но там сидит страж, который каждый раз убирает
  стену, когда нужно попасть внутрь или, наоборот, выйти обратно. - Женщина
  обреченно опустила голову.
     - Я убью их, - взревел Олаф, поддаваясь неожиданно нахлынувшей вспышке
  гнева. - Смердящие шакалы, гадкие крысы! - орал викинг.
     Изрядно захмелев в процессе беседы, славный ярл достал меч и грозно
  потрясал им в направлении двери. К этому времени Торкланд опустошил
  большую часть хмельных запасов Ундин, припрятанных ею от алчных
  захватчиков.
     Вдруг яростное словоизлияние пьяного ярла прервал валенок, вылетевший
  неизвестно откуда и с такой силой ударивший Торкланда в грудь, что тот
  плюхнулся мощным задом на дубовую скамью и чуть не прикусил собственный
  язык. Глаза его выражали крайнее удивление, он глянул на ударивший его
  предмет, теперь мирно лежащий под столом, потом перевел взгляд на гладкую
  стену.
     - Попустись, ярл, - раздался из пустоты знакомый голос, - чем так
  орать, лучше бы придумал план, как перехитрить ванов. Или ты думаешь, что
  самый грозный? Что до тебя таких не было?
     - Это ты, противный Подлюк? - спросил протрезвевший Олаф. - Как ты
  здесь оказался? Ты же ведь остался в лесной избушке.
     - Я, а кто же еще, - ответила пустота, - а как я сюда попал, не твое
  дело, все равно глупым асам этого не понять.
     - Кто это? - удивленно огляделась Ундин.
     - Придурок невоплощенный, зовут Подлюк. - Олаф поднял из-под стола
  валенок и поставил на скамью. - Можешь отождествлять его с этой вещью,
  это, во всяком случае, единственное, что он умеет делать.
     - Сам ты придурок неотесанный, - раздался голос. Валенок поднялся в
  воздух и снова полетел в Олафа, на этот раз викинг успел подставить меч,
  который вертел в руках, и снаряд Подлюка нанизался на острие клинка,
  словно на вертел. Чуть-чуть подергался и замер.
     - Ладно, сдаюсь, - произнесло незримое существо.
     - То-то, - усмехнулся Торкланд, - давай выкладывай, зачем пришел.
     - Чтобы спасать твою дурную голову. Я тут посоветовался кое с кем и
  пришел к выводу, что в избушке ты, скорее всего, говорил мне правду. В
  таком случае ты действительно плохо знаком с нашим миром, тебе грозит
  множество опасностей, но я тебе помогу.
     - Чем, валенком? - усмехнулся Олаф.
     - Советом, дурак необузданный. Чем ты отличаешься от ванов? Вылей на
  голову черной краски и иди, освобождай своих рыжих варваров. А теперь
  прощай, ты меня утомил.
     - А ведь это идея, - нарушила воцарившуюся тишину Ундин, - эти двое,
  которых ты убил, приходили сегодня за мной, чтобы отвести к клетке с
  пленниками. Я должна подавать нашим мужчинам сквозь прутья сырое мясо,
  потому что сами ваны боятся, что плененные асы в гневе схватят за руку
  кого-нибудь из них и задушат. Оставить пленников живыми приказала великая
  колдунья ванов Хейд, не знаю, зачем они ей нужны. Ваны же кормят наших
  мужчин сырым мясом, стараясь подчеркнуть этим их варварское происхождение.
  Никто из женщин нашего города не пожелал так унизить асов и предпочел
  смерть. Вчера они добрались до меня. Завтра ты, Олаф, потащишь меня за
  волосы к большой клетке на городской площади. По дороге будешь бить меня,
  унижать. Ты должен заставить ванов поверить, что ты один из них.
     - А если они применят колдовство? - засомневался Торкланд. - Может,
  все-таки просто взять меч и всех убить?
     - Нет, колдовство подействует, если мы попробуем покрасить твои волосы
  с помощью колдовства. Но у меня есть отличная черная краска из бузины.
     Олаф задумчиво почесал затылок. Ему было жалко своей замусоленной рыжей
  бороды, он в последний раз вытер грязные руки о светлые волосы:
     - Хрен с тобой, красотка, давай свою бузину.
    
   2
  
   - Ах ты, мерзкая ведьма, на, получи! Будешь знать, как упираться! -
  кричал черноволосый здоровяк, замолкая лишь для того, чтобы пнуть ногой
  молодую женщину, которую он тащил по улице, небрежно намотав ее волосы на
  кулак.
     Редкие прохожие, встречающиеся им на пути, пытались укрыться в
  переулках, и лишь молодые парни в кожаных доспехах, подпоясанные короткими
  мечами, останавливались и, тыча в несчастную пальцем, громко смеялись.
     - Эй, громила, а не помочь ли тебе? Девка шустрая, смотри, сам не
  справишься! - раздавались их возгласы.
     - Заткните свои смердящие глотки, проклятые сборщики навоза! - кричала
  девушка, обливаясь кровью, смешанной с пылью, покрывающей мостовую.
     - Молчать, рыжая шлюха! - басил воин, тащивший девушку, и твердой
  поступью продолжал двигаться вперед, не обращая внимания на нечеловеческие
  корчи женского тела. Лишь время от времени, для порядка, слегка поддавал
  ей носком сапога под ребра.
     - А он и вправду сам справится, - говорили парни и шли своей дорогой.
     Так Олаф прошел через весь город, направляемый тихими подсказками
  Ундин, и приблизился к центральной площади.
     Конечно, Торкланд дубасил женщину не так сильно, как это казалось со
  стороны. Но все-таки, чтобы выглядеть правдоподобно, ему пришлось
  прикладывать некоторую силу. Синяки и ссадины на теле аскирии были вполне
  настоящими. Что же, мужественная женщина накануне вечером сама просила
  Олафа об этом, ведь надо было провернуть дело так, чтобы ни один ван не
  догадался про их истинные намерения. К тому же Торкланд, пиная Ундин, хоть
  и рассекал до крови ей кожу, но целился лишь в те места, попадание в
  которые не могло нанести ей каких-либо увечий. Зато девушка старалась
  вовсю, от души изливая проклятия на всех ванов до пятого колена и отчаянно
  кусая Торкланда за ногу.
     Викинг втащил Ундин на площадь, встал в нескольких шагах от клетки с
  узниками и, отпустив своей пленнице очередной подзатыльник, крикнул двум
  воинам, сидящим на корточках и увлеченным игрой в кости:
     - Эй вы, лентяи, а ну пропустите меня, я привел вам ту, которая будет
  кормить кровавым мясом этих дикарей! - Олаф кивком указал на пленных в
  клетке. - Ну и скрасит вам времяпрепровождение. Если, конечно, сможете ее
  усмирить, - тихо добавил он.
     - И перевел взгляд. Сквозь прутья на него смотрели десятки ненавидящих
  глаз. Он весело подмигнул им. В ответ из клетки в его сторону вылетел
  здоровенный плевок и расплющился, ударившись о магическую стену.
     Еще входя на площадь, Олаф определил границы невидимой стены по
  отпечаткам ног на пыльной мостовой, которые обрывались на расстоянии
  десятка шагов от клетки. Благодаря своей наблюдательности, Торкланд не
  споткнулся о невидимую преграду, тем самым не выдав себя ванам, а со
  знанием дела подошел вплотную к защитной стене и позвал охрану.
     Те мигом забыли о своем занятии и повернули к нему головы.
     - А, еще одна ведьма! - радостно вскричал один. - Не захочет работать,
  так мы ее просто попользуем до смерти, эти все равно не передохнут.
  Слышал, парень, ведьма Хейд сегодня прибывает.
     - Эй, Оргар, иди сними вуаль, - позвал второй стражник.
     Из-за тюрьмы вышел третий ван, больше похожий на колдуна, нежели на
  воина. Его короткий меч неуклюже свисал с бедра, все время цеплялся за
  ногу и путался со множеством других непонятных предметов, на шнурках
  привязанных к поясу старика. От взгляда Торкланда не укрылся и большой
  ключ, болтающийся у него на ремне среди всякой всячины.
     Колдун подошел к вновь прибывшим и сделал в воздухе замысловатый пас
  рукой.
     - Проходи, - скупо сказал он. Торкланд грубо толкнул Ундин к ногам
  колдуна и сделал шаг вперед, оказавшись прямо перед двумя охранниками.
     - Что-то я тебя, парень, не знаю, ты откуда прибыл? - высказал
  запоздалое сомнение один из стражников, пристально вглядываясь викингу в
  лицо. - Первый раз вижу нашего с рыжими бровями.
     - Сейчас узнаешь, - ответил Олаф, доставая из ножен свой грозный
  полутораручный меч.
     Первым упал самый наблюдательный ван, едва успев обнажить оружие.
  Второй пытался сопротивляться. Парировав удар Торкланда, он на мгновение
  скосил глаза на колдуна, надеясь на магическую поддержку в борьбе могучим
  воинам. Но увидел лишь маленький стилет, торчащий из груди старика, и
  гордую аскирию, склонившуюся над оседающим телом. Это было последнее, что
  видел ван в своей жизни.
     Асы за решеткой загалдели, недоумевающе глядя на Ундин.
     - Это Олаф Торкланд, он наш, только волосы крашеные, чтобы ванов
  провести, - кивнула женщина в сторону ярла, снимая ключ с пояса колдуна.
     За решеткой раздался смех. Суровых асов развеселила шутка, которую
  проделали их сородичи с кичливыми ванами.
     Замок щелкнул, и воины оказались на свободе. Три меча досталось асам от
  убитых, остальные готовы были сражаться голыми руками.
     В городе уже подняли тревогу. Звонко затрубил рог. Из переулков
  показались вооруженные ваны. Они толпились на краю площади, не решаясь
  первыми напасть на безоружных, но разъяренных асов, и тянули время,
  дожидаясь отставших товарищей. Однако их противникам медлить было нельзя.
     - Оооодин! - завопил Торкланд и, грозно размахивая мечом, бросился на
  врагов.
     Асы переглянулись, но, поддержав могучего спасителя, хором подхватили:
     - Ооодин! - и смело пошли в атаку. Ваны сгрудились в кучу, ощетинившись
  мечами и копьями, главным образом направленными на черноволосого
  предводителя асов. Соратники Торкланда были безоружны, и ваны не придавали
  им большого значения, считая, что, расправившись с этим сумасшедшим
  верзилой, они легко разделаются с остальными.
     Торкланд легко вломился в ряды неприятеля, в азарте боя даже не
  почувствовав нескольких легких ран, нанесенных ему врагами.
     - Один! - закричал великий воин и тут же разрубил надвое вана.
     С криком "Один!" Торкланд снес голову следующему. С "Одином" на устах
  Олаф месил кровавое мясо, шедшее ему под клинок, чуть не поскальзываясь в
  лужах крови и пару раз едва не споткнувшись об изувеченные трупы.
     Дела остальных его товарищей были не так блестящи. Бесспорно, асы были
  великие герои, и они в очередной раз подтверждали это, бросаясь грудью на
  мечи ванов, что давало возможность воинам, идущим сзади, обезоружить
  врагов, пока те вытаскивали клинки из тел.
     Много полегло в этой битве славных героев, и ваны в конце концов
  дрогнули. Сначала один, потом другой, третий начали шаг за шагом
  отступать, сдавая свои позиции, и вдруг побежали.
     - Уууйййааа! Ооодин! - закричал раззадоренный Олаф, потрясая мечом над
  обрызганной кровью головой, и бросился за отступающими.
     Оставшиеся в живых асы, стараясь не отставать от великого воина,
  поспешили следом.
     Но ваны бегали лучше, чем сражались, и расстояние между беглецами и
  преследователями начало быстро увеличиваться.
     Неожиданно отступающие, добежав до конца улицы, остановились и
  развернулись во фронт. Торкланд заподозрил неладное и тоже остановился.
     - Не могли же эти трусы просто так, вдруг, набраться смелости? -
  пробурчал он сам себе под нос.
     Асы, уже привыкшие брать пример со своего грозного спасителя, тоже
  стали.
     Вдруг за спиной ванов начал сгущаться черный туман, приобретая
  очертания человеческой фигуры.
     - Надо отступать, это Хейд, - дернула за рукав Торкланда Ундин.
     Ярлу и так стало не по себе. По телу прошел озноб. В памяти всплыло
  призабытое воспоминание, и Олаф понял, что действительно пора делать ноги.
     -Все назад! -заорал великий воин. Асы начали пятиться. Страх, навеянный
  в их души колдовством, уже начал сковывать разум, и Торкланд что было силы
  погнал их прочь от колдуньи, помогая отстающим пинками и подзатыльниками.
  За спиной раздались радостные крики ванов, преследователи и преследуемые
  поменялись ролями.
     - Ундин! Веди людей к своей лачуге и ждите меня там! - прокричал Олаф,
  когда они добежали до центральной площади, и встал за угол дома,
  прижавшись спиной к стене.
     Его товарищи исчезли в одном из переулков, ведущих к дому Ундин, а
  Торкланд поднял меч высоко над головой и замер.
     Долго ждать ему не пришлось. Первый ван, появившийся из-за угла, умер
  раньше, чем успел о чем-нибудь подумать. Второй и третий тут же
  последовали его примеру. Следом с улицы вывалила сразу целая толпа врагов,
  и Торкланду пришлось изрядно попотеть.
     Нападение славного ярла было настолько ошеломляющим, что большинство
  ванов почти не оказывали сопротивления. Однако, пережив первое потрясение,
  враги попытались окружить Торкланда, тем более что теперь их стало гораздо
  больше. Но Олаф не боялся врагов, сколько бы их ни было. Великий воин
  опасался другого, он чувствовал приближение мощной темной силы.
  Покалывание между лопаток перешло в жжение, где-то в глубине сознания
  голос говорил, что пора рвать когти.
     Торкланд скрепя сердце сделал шаг назад и тут же распорол брюхо
  зарвавшемуся вану, который решил его преследовать. Больше желающих не
  нашлось, и Олаф отступил еще на один шаг. Никто из ванов не шелохнулся.
  Все они замерли в неистовом напряжении, только мечи дрожали, крепко
  стискиваемые вспотевшими ладонями.
     - Так-то, мальчики, если будете паиньками, то сегодня больше никто не
  умрет, - пообещал викинг, отставляя ногу еще на шаг назад.
     Он развернулся спиной к ванам и, закинув окровавленный меч на плечо и
  насвистывая мелодию одной из car медленно пошел через площадь.
     Олаф понимал, что то оцепенение, в которое он ввел ванов своей
  наглостью, скоро пройдет, однако спешить было нельзя, это могло
  растребушить зачарованных кроликов, а те в свою очередь решат, что удав
  уползает, испугавшись их и захотят съесть удава.
     Не успел Торкланд углубиться в лабиринт городских улиц, как со стороны
  площади послышались воинственные крики. Викинг перешел на бег.
     У Олафа было преимущество, преследователи точно не знали, в каком
  направлении удалились асы и их страшный предводитель. Ванам требовалось
  пошарить по городским улицам. К тому же они боялись рассеиваться по
  городу, не без основания опасаясь асов, и бродили всей кучей, обследуя
  одну улицу Вестгарда за другой.
     Вдруг прямо перед незадачливыми охотниками возникла огромная старуха в
  черном.
     - Эй вы, недоумки! - кричала бабка, воздев корявые руки к небу. - И с
  кем меня только угораздило связаться! Не можете перерезать кучку
  безоружных варваров. Асы сейчас на северной окраине города, вперед туда, а
  я постараюсь преградить им путь. Но поспешите, для сотворения заклинаний
  мне нужно время, поэтому ваша помощь мне крайне необходима.
     Ведьма взмахнула руками и поднялась в небо, обратившись огромной
  птицей, похожей на зубастого ящера с перепончатыми крыльями. Исполняя
  приказ предводительницы, ваны бросились в указанном направлении.
     Асам до слез не хотелось покидать родной город, в нем еще оставались
  женщины и дети. Некоторые из них скрывались по подвалам и на окраинах
  Вестгарда, но большинство или ушло в лес, или было замучено ванами.
  Храбрые воины готовы были идти в бой с деревянными кольями, только что
  вытесанными из близрастущих деревьев. Но в городе властвовало колдовство,
  против которого они были бессильны.
     Асы вереницей взбирались на холм и уже преодолели половину подъема,
  когда над ними пролетела странная птица, а у подножия засверкали
  обнаженные мечи ванов.
     - Вперед, лентяи, вперед, если не хотите очутиться в объятиях гадкой
  старухи! - покрикивал Торкланд, полностью освоившись с ролью предводителя
  асов.
     Беглецы перевалили один холм и начали взбираться на другой, более
  высокий. Но что-то тревожило Олафа, что-то не давало ему покоя.
     - Эх, с утра ничего не пил, оттого и в мозгах бардак, - разорялся
  расстроенный Торкланд, - думал, сделаем дело, захватим город и так
  отпразднуем!.. И какие йотуны эту ведьму принесли?!
     Великий воин разочарованно махнул рукой и сосредоточил внимание на
  карабканье по камням. Склон, на который они взбирались, был довольно крут,
  это был тот самый холм, с которого Олаф впервые увидел улицы Вест-гарда.
     Неожиданно впереди блеснула вспышка, и что-то яркое просвистело у
  самого уха викинга, с вершины покатились камни. Асы прижались к стволам
  деревьев, прячась от тяжелых валунов, летящих сверху. Могучие деревья
  спасали. Но с вершины сорвалась еще одна молния и ударила в дерево, под
  которым стоял Торкланд. Дуб моментально превратился в горящий факел.
     - Вот карга, опередила нас, - выругался Торкланд. - Чтоб тебе Торов
  козел нос откусил! Олаф метнулся к другому дереву. - Эй, парни, попробуйте
  все же подняться вверх, а я ударю во фланг, - крикнул ярл, уворачиваясь от
  сыплющихся на него молний.
     Асы не были трусливым народом, тем более колдовство ванов для них было
  не в диковинку. Выкрикивая воинственные кличи, перебираясь от дерева к
  дереву, парни пошли в атаку.
     Олафу немножко полегчало, видно, старуха полностью переключила свое
  внимание на его товарищей, и он быстрей пополз вверх. От подножия
  послышались страшные крики.
   "Похоже, ваны попали под фейерверк, устроенный их же ведьмой", - думал
  Торкланд, преодолевая последние метры, отделяющие его от вершины.
     В отличие от ванов, асы не кричали от боли - они умирали с проклятиями
  на устах или сквернословя. По доносившимся крикам Торкланд мог легко
  прикинуть количество потерь с той и с другой стороны. К сожалению, это
  соотношение пока было не в пользу его товарищей.
     Викинг наконец-то покорил вершину и не раздумывая помчался к
  противоположному склону. Его взгляду открылся ад, сравнимый лишь с ужасами
  Муспелльсхейма. В ста шагах под викингом бушевало море огня. Языки пламени
  сжирали вековой лес, поднимаясь под небеса и обдавая Олафа нестерпимым
  жаром.
     Колдунья приплясывала на удобном плоском карнизе. Когда она опускала
  тощую ногу на землю, от холма отделялись валуны и катились вниз, сокрушая
  все на своем пути. Из пальцев Хейд вылетали молнии и устремлялись вниз в
  поисках новой жертвы. Старуха, увлеченная своим черным делом, не заметила
  подошедшего сзади Торкланда.
     Олаф поднял меч и, размахнувшись, ударил колдунью сверху вниз. Викинг
  вложил в этот удар всю свою силу, но ничего не произошло. Меч отскочил от
  ведьмы, словно та была сделана из стали более прочной, чем выкованный за
  пределами Мидгарда клинок. На полуторнике великого воина появилась первая
  зазубрина.
     Старуха, почувствовав присутствие врага, стала не спеша поворачиваться.
  То ли страшный удар все же тряханул ей мозги, то ли она двигалась нарочно
  медленно, уверенная в своей неуязвимости. Ее рука неторопливо поднималась
  вверх, наводя указательный палец на Торкланда.
     Олаф понимал, что с такого расстояния Хейд не промахнется, положение
  его было критическим, отступать некуда, а рубить бесполезно.
     Вдруг разогревшиеся От пламени гигантского костра мозги Олафа пронзила
  отчаянная мысль. Торкланд что было силы опустил меч на каменный карниз, на
  котором стояла старуха. Карниз хрустнул и переломился. Ведьма скрылась в
  алом море пламени, огласив округу ужасными воплями, способными остановить
  сердце сильного человека.
     Получив такой корм, огонь вспыхнул выше неба и обжег Торкланду лицо.
  Холм горел, как скирда сухой травы, пламя обходило его по периметру, и
  Олаф что было сил побежал вниз, не желая делить с ведьмой погребальное
  ложе.
     Викинг бежал и бежал, ломая кустарник, встречающийся у него на пути. Он
  не заметил, как оказался у подножия, и, не замедляя шаг, полез на
  следующий холм, обдирая кожу на руках и ногах. Лишь добравшись до вершины
  и почувствовав прикосновение свежего ветра, ярл пришел в себя. Он
  оглянулся назад.
     Зрелище было воистину достойно богов. Огненные языки уходили в синеву
  вечернего неба и исчезали где-то за пределами видимости. Олаф задрал
  голову и долго не мог оторваться от увиденного. Горящий холм, казалось,
  состоял не из земли, а из сухого хвороста. Он трещал, выбрасывая в небеса
  снопы искр. Олаф был уверен, что колдовской огонь выжжет камни до самого
  основания, оставив взамен господствующей над местностью возвышенности
  кучку пепла. Странным было лишь то, что пламя не перекидывалось на
  соседние холмы, будто очерченное невидимой границей.
     Засмотревшись, Торкланд вспомнил о товарищах. Вряд ли кто-нибудь из них
  выжил в этом пекле. Тем более что колдовство было направлено
  непосредственно против асов.
   "Что же, они погибли как герои и должны по праву занять место в
  Валгалле, если, конечно, в этом мире вообще есть такое заведение", -
  подумал Олаф.
     Огонь начал терять силу, когда ночь полностью вошла в свои права.
  Торкланд почувствовал, что он до йотунов устал и что со вчерашнего вечера
  в его желудке не было ни капли эля. Первое желание он мог удовлетворить не
  ходя с места, но вот за вторым необходимо было возвращаться в покинутый
  асами город. Викинг колебался. Не то чтобы Олаф боялся встретиться с
  ванами.
     - Они сами меня боятся, - самодовольно улыбнулся ярл.
     Торкланда больше тревожили воспоминания о погибших товарищах. Нет, Олаф
  не был сердобольным человеком. За свою жизнь он потерял соратников гораздо
  больше, чем мог сосчитать. А считать Олаф Торкланд умел хорошо, он мог
  пересчитать все свои пальцы на обеих руках и ногах, что кстати, не мог
  повторить никто из его соседей. А в бытность конунгом Ингленда нужда
  заставила Торкланда научиться пересчитывать пальцы на обеих руках,
  повторенных столько раз, сколько у него пальцев на ногах. Его придворный
  советник Кабни говорил, что это число называется сто. Торкланд заучил на
  память это слово и употреблял его всегда, когда требовалось блеснуть
  знаниями арифметики.
     Так вот, для грозного воина не была большой трагедией гибель товарищей,
  в конце концов, каждый получает по заслугам. Его больше тяготило
  одиночество, невозможность разделить с ближним бочонок эля. Собственная
  нерешительность стала раздражать ярла, вскоре чувство переросло в гнев.
  Наконец Олаф понял, что ему необходимо кого-нибудь убить, и эта мысль
  стала решающей.
     Викинг, поправив меч, стал спускаться вниз по направлению к городу,
  обходя догорающее кострище. Торкланд стремился выбраться к лачуге Ундин.
  Во всяком случае, там он знал, где искать хмельной напиток. Потом, промыв
  мозги, воин собирался пошастать по ночным улицам Вест-гарда и найти
  кого-нибудь, кто подскажет ему дорогу обратно к его фиорду, ну и по пути
  прикончить парочку-другую ванов.
     После непродолжительных поисков викинг вышел к нужному двору и,
  перемахнув через ограду, беспечно пошел к дому.
     Уже возле самой двери до слуха Олафа долетели приглушенные голоса.
  Викинг мигом припал к стене и, обнажив меч, затаился. Голоса тоже затихли,
  видимо, ярл неосторожным движением выдал свое присутствие.
     Торкланд стоял, затаив дыхание, и боролся с гневом, потихоньку
  пробуждающимся где-то в глубине сознания. Выпускать сейчас ярость наружу
  было небезопасно. Холм хоть и догорал, но тем не менее прекрасно освещал
  окрестности и ближнюю часть города. Торкланд мог бы поклясться, что три
  полных луны не могли бы светить ярче. Появись он в проеме двери, стал бы
  отличной мишенью для затаившегося врага, в то время как сам не смог бы
  разглядеть во мраке ни одного. К тому же прячущиеся за стенами хижины уже
  знали о его присутствии.
     Идея возникла неожиданно, как всегда, когда появлялась необходимость
  преодоления последней преграды, стоящей между великим ярлом и предметом
  его вожделения.
     Викинг пригнул спину и, мягко ступая, отошел к ограде, . сложенной из
  большого гранитного булыжника. Олаф выбрал приглянувшийся камень на самом
  верху забора и потянул на себя, пытаясь вырвать булыжник из цепких лап
  обхватившего его раствора. Камень не шелохнулся. Могучий воин потянул
  сильнее, камень поддался. Торкланд сделал еще усилие и едва успел
  отскочить в сторону. Целая секция ограды отломилась и с треском рухнула на
  землю.
     Олаф юркнул в тень дерева, в глубине души надеясь, что сидящие в засаде
  достаточно глухи, чтобы шум от произведенных разрушений не коснулся их
  ушей.
     Камень, который Торкланд хотел оторвать, остался на месте. Сначала у
  ярла возникла мысль попробовать поднять всю упавшую плиту, но Олаф быстро
  отказался от этой идеи, едва взявшись за нее руками. Однако от стены
  откололось еще несколько увесистых булыжников, которые вполне устраивали
  Торкланда, и викинг, положив два из них друг на друга, кряхтя, понес камни
  к лачуге. Не дойдя несколько шагов, Олаф сбросил верхний камень на землю,
  а нижний поднял высоко над головой.
     Могучий викинг отвел назад руки, все его тело на-ппяглось,
  превратившись в стальную пружину. Человек качнулся пружина выстрелила, и
  тяжелый валун полетел в направлении дома.
     Олаф метил в закрытое деревянными ставнями окно. Ярл хотел выбить
  ставни вместе с рамой и этим расшевелить затаившегося в засаде противника,
  заставить выбраться на освещенный заревом пожара двор, лицом к лицу. Но
  Олаф промахнулся.
     Камень ударил в стену рядом со ставнями и провалил ее вовнутрь.
  Ближайший угол хижины покосился и тоже рухнул.
     Олаф сперва всплеснул руками, огорченный промахом. Но, видя, как
  неудача перерастает в успех, с энтузиазмом схватился за второй булыжник.
     - Постой, Олаф, не делай этого! - долетел до раззадорившегося викинга
  знакомый женский голос.
     Торкланд вгляделся. Сквозь дыру в стене на него смотрело взволнованное
  лицо Ундин. Олаф с сожалением опустил камень.
   "А как красиво рушились стены", - разочарованно подумал он и
  выпрямился.
     Девушка шагнула ему навстречу. За ее спиной появились другие асы.
  Торкланд не верил своим глазам. Он был искренне удивлен, видя, что кроме
  него еще кто-то спасся.
     Асы пытались спешно покинуть лачугу. Видимо, Торкланд попал камнем в
  какое-то опорное место, и хижина продолжала медленно крениться, грозя
  окончательно завалиться.
     В живых осталось всего около десятка асов. Торкланд не любил считать,
  не изменил он этой привычке и сейчас. Все равно на это воинство было
  страшно смотреть. Из всех уцелевших едва ли двое могли держать оружие в
  руках. На остальных нельзя было найти живого места.
     - Ладно, вылечим, - пробормотал Торкланд. - Где эль, хозяйка?
     - Там, в доме, - неуверенно ответила Ундин.
     Торкланд на мгновение представил себе, как рушится крыша и бочонки с
  целебной жидкостью оказываются погребенными под кучей камней и дерева.
     Не отдавая себе отчета в своих действиях, Олаф ворвался внутрь. Из
  темного провала на освещенный двор полетели деревянные сосуды. Падая, они
  катились в разные стороны. Один бочонок не выдержал удара о камень и
  лопнул. Содержимое разлилось, разнося запах по округе. Наружу выбрался
  Олаф.
     - Хватит, - утомленно проговорил он, - пора уносить ноги, ваны
  припрутся, если не на шум, так на запах. Я-то отобьюсь, а вот вы... -
  Викинг окинул присутствующих критическим взглядом.
     - Что, варвар, разрушил жилище, а теперь пора уносить ноги? - раздался
  из хижины знакомый голос.
     Торкланд инстинктивно пригнулся. Вовремя. На этот раз валенок
  просвистел у Олафа над головой, не задев его.
     - Чтоб на тебя крыша обвалилась, - выругался викинг. Стены заскрипели и
  рассыпались, крыша с грохотом завалилась, подняв в воздух тучу пыли.
     - Извини, Подлюк, я не хотел, - сказал викинг руинам и, окинув их
  сожалеющим взглядом, вернулся к своим товарищам.
     - Торкланд, ты настоящий разрушитель, - заявила Ундин, - но скажи, куда
  мы пойдем?
     - Я бы и сам хотел это знать. Эй, ребята, кто сможет нести эль и
  оружие? - обратился к асам викинг.
     Желание выразили все, но Торкланд недоверчиво хмыкнул:
     - Дай вам Один себя донести да личное оружие. Олаф расстелил на земле
  небольшую сеть и, сложив на нее бочонки с хмельным пойлом, закинул на
  могучее
     плечо.
     - Ну что, пошли? - бросил он асам и зашагал вперед. Армия калек
  двинулась следом. Они пошли в уже знакомом направлении и, обойдя
  гигантское кострище, перевалили через гряду холмов. Отыскав удобное для
  стоянки место, разбили лагерь, тоесть разожгли костер и повалились вокруг
  него.
     Торкланд обошел асов и вправил вывихнутые суставы и челюсти кому только
  смог. Дома, в Мидгарде, Олаф слыл не только свирепым бойцом, но и искусным
  костоправом. Он вынужден был научиться этому ремеслу, ибо его буйство
  порой не имело границ. Искалеченных соседей и собутыльников необходимо
  было ремонтировать, иначе на всем Урманском побережье, кроме Торкланда,
  давно никого бы не осталось.
     Закончив процедуры, Торкланд уселся у огня на освобожденное специально
  для него почетное место, и оранжевые блики заиграли на мужественном лице
  великого воина. Викинг бережно взял бочонок эля и, примерившись, искусно
  высадил донышко. Бесспорно, Олаф был сегодня героем дня. Он со знанием
  дела, по-отцовски сидел во главе асов и раздавал страждущим кислое
  лекарство.
     - Олаф, а чего это ты все время поминаешь Одина? - спросил один из
  воинов, с переломанной кистью.
     - Как это чего, а кого мне еще упоминать, как не Отца богов, правителя
  великого Асгарда? - удивился Торкланд.
     В ответ на это заявление асов охватил безудержный смех. Многие даже
  забыли о своих ранах и в буйном веселье катались по земле.
     - Ундин говорила нам, что ты, Торкланд, с причудами, что пришел из
  дикой глуши и абсолютно ничего не знаешь. Но мы не думали, что у тебя это
  так серьезно, - смеясь, говорили ярлу асы.
     Ярл кинул на Ундин вопросительный взгляд. Аскирия единственная не
  хохотала, а сидела спокойно и потягивала предложенный эль:
     - Дело в том, Олаф, что во всем мире есть только один Один и он
  действительно живет в Асгарде, столице нашей страны. Но он никакой не
  владыка Асгарда и тем более не бог. Один выделяется среди асов разве что
  своими странностями. Во-первых, он первый пьяница во всем Асхейме. Да всем
  известно, что любой из асов не прочь опрокинуть кадку-другую эля, пока его
  не отвлекут неотложные дела или он не свалится под лавку, но Один
  превзошел всех. И это не самое худшее, главное в том, что этот лентяй
  целые дни проводит в безделье. В то время как его собратья не щадя живота
  своего бьются с ванами, Один сидит целыми днями в своем доме и лепит
  глиняные фигурки. Правда, когда ваны пару раз приближались к столице
  вплотную, Один выходил и с честью защищал Асгард. Говорят, он даже проявил
  чудеса храбрости. Но среди асов он известен больше своими странностями и
  необычным именем, чем подвигами.
     Олаф в задумчивости почесал почерневший от бузины затылок. Чем дольше
  он находился в этом мире, тем меньше понимал его. Сначала ему сообщили,
  что асы здесь не только не занимают надлежащего места, но и являются
  презреннейшим из народов. Здесь мерзкие йотуны читают умные пергаменты и
  извиняются после каждого слова. А ваны, чей удел - выращивать деревья и
  орошать землю, вовсю теснят светлых асов. Даже самого Одина окружающие
  считают ненормальным.
     - Ну а кто же тогда правит Асгардом? - поинтересовался Торкланд.
     - Как это кто? - удивилась Ундин. - Со дня сотворения мира и до сего
  часа асами правит великий Мимир.
     - Ну, тогда идем в Асгард искать Мимира, - подытожил Олаф.
     Сидевший рядом с ярлом ас по имени Харнар аж присвистнул:
     - Ну, Олаф, это ты загнул. Где в Асгарде ты собираешься искать Мимира?
  Старикан еще в незапамятные времена удалился в тайную пещеру, находящуюся
  где-то в конце мира, к источнику мудрости, питающему жизнью все живое, и
  вот уже тысячу лет выращивает там какой-то саженец.
     - Так как же он управляет Асгардом? - удивился Олаф.
     - Да никак. Уходя, он оставил полномочия древнейшим родам Асгарда
  коллективно решать возникшие вопосы и с тех пор его больше никто не видел.
  Вековая война с ванами консолидировала асов, и среди нас нет разногласий,
  тем более что мудрый Мимир не оставил свой титул никому, чтобы не сеять
  семя раздора между родами.
     - Значит, мне надо попасть к этому Мимиру, - уверенно заявил Олаф.
     - Ну, братец, это непростая задача, - усмехнулся Хар-цдр _ не много я
  знаю асов, которые отправились туда, и уж совсем мало тех, кто возвратился
  обратно. Но ты, ас, со странностями, как и Один, которого ты все время
  поминаешь. Может быть, у тебя получится. В конце концов, ты единственный,
  кто смог уничтожить великую ведьму ванов. Без нее мы уж точно разделаем
  этих подхрюшников.
     - Да, Торкланд, это было великолепное зрелище, когда старая Хейд
  факелом вспыхнула на костре, разложенном ею же самой. Расскажи, как тебе
  это удалось? - попросил ас, сидящий напротив Олафа.
     Свет от костра не доставал до него, и Торкланд не смог рассмотреть его
  лица.
     - Расскажи, Олаф! Расскажи! - поддержали его остальные асы.
     - Ну ладно, - согласился ярл.
     Он расправил бороду и начал рассказ. Викинг был в своей стихии.
  Окружающие восторгались его мужеством, они славили и восхваляли его. Это
  была маленькая слабость славного ярла, и он не видел ничего плохого в том,
  чтобы время от времени ей немножечко потакать.
     Следующий день выдался солнечным. Раненые воины, переваливая с одного
  холма на другой, не замечали полученных накануне ран или делали вид, что
  не замечают. Асы, возглавляемые Олафом, шли в Асгард.
     - Эй, Ундин" а ты уверена, что мы взяли правильное , направление? -
  спросил Торкланд, повернувшись к аскирии.
     - Не знаю, Олаф, ты же знаешь, что главное не то, куда мы идем, а то,
  куда мы хотим прийти, - сказала женщина.
     Торкланд этого не знал и после ответа Ундин решил всегда держаться
  кого-то, чтобы не заблудиться. Во всяком случае, пока не освоится в этом
  странном мире.
     - Если мне не изменяет память, вон за тем пригорком должен быть мост
  через Великую реку. Если ваны и задумали устроить нам засаду, то это может
  быть только там. На воде у этих пройдох особенно сильная магия.
     - Ну, теперь без Хейд они нам ничего не сделают, мы им покажем... -
  самоуверенно заявил молодой ас, Куржор из рода Трахдеров.
     - А ты не хвались без толку, - ответила ему Ундин, - город ваны без
  помощи Хейд взяли. В клетке вас, героев, тоже без ее участия держали.
     - Ничего, - не унимался неугомонный юнец, - нам Олаф поможет, он вон
  впереди, с ним мы выведем мир на чистую воду, это точно.
     Торкланд действительно шел впереди процессии, хоть и абсолютно не знал
  пути к Асгарду, да и в любое другое место. Однако его положение обязывало
  это делать. К тому же восторги, которые викинг вызывал у молодых асов,
  грели самолюбие ярла, и он ни за что не собирался уступать свое первенство
  кому бы то ни было.
     Наконец взору путников открылась сама река. Широкая лента обходила
  скалистые холмы и исчезала вдали. Торкланда ослепила яркая синева воды.
  Глаза жителя Мидгарда давно привыкли к необычной изумрудности местных
  лесов и жгучей лазури здешнего неба. Но реку он увидел впервые.
     - То ли мы вышли не там, где надо, то ли это проделки ванов, но моста я
  не вижу, - проговорила Ундин, подойдя сзади к созерцающему Торкланду.
     Глядя на ширину реки, Торкланд вообще не мог представить, как здесь
  могли построить мост. Противоположный берег был так далеко, что деревья на
  другой стороне сливались, образуя сплошную изумрудную стену.
     - Значит, пойдем вдоль берега, пока не увидим мост, - рассудительно
  ответил Торкланд.
     И получил в ответ такой взгляд Ундин, что судорожно стал вспоминать,
  что же он ляпнул.
     - Если мы сразу не вышли к мосту, то, значит, мы не найдем его никогда.
  Надо или искать другие пути, или поворачивать назад, - ответила девушка.
   "Ах, если бы был драккар или хотя бы лодка", - думал Торкланд.
     Он махнул товарищам, чтобы ждали его над обрывом, а сам бегом спустился
  к каменистому пляжу.
     Олаф зашел по щиколотку в воду, и вдруг - Великий Один! - его взгляду
  открылось массивное сооружение из камня, напоминающее скорее крепость,
  нежели мост. Развалины подобных конструкций Торкланд видел в Ингленде,
  когда был там королем. Его советник Кабни рассказывал, что это постройки
  легендарных римлян. Но то, что его глаза увидят нечто подобное во всем
  величественном великолепии, ярл и не надеялся.
     Его ноги сами собой шагнули на гранит, которым была выложена мостовая.
  Олаф пошел вперед, зачарованный возникшим явлением, даже не вспомнив об
  оставленных на берегу товарищах.
     Неожиданно в могучую грудь Торкланда уперлось острие копейного
  наконечника. Но Олафа не так просто было зарезать. Годы, проведенные в
  непрерывных войнах и стычках, выучили викинга действовать прежде, чем
  думать. Эта особенность и позволила Торкланду пережить многих своих
  товарищей.
     Нападающий на Олафа ван уже готов был выкрикнуть победный клич над
  остывающим телом могучего врага, когда понял, что его копье пронзило
  пустоту. А противник стоит с занесенным для удара мечом. Ван, видя
  неизбежную гибель, попытался замереть, стать невидимым. Но это колдовство
  работало только тогда, когда момент перехода от движения к замиранию никто
  не лицезрел, а Торкланд не собирался отводить взгляд от намеченной жертвы.
  Викинг хорошо видел, как напавший на него ван замер и стал почти
  прозрачным. Проходя мимо, Олаф, скоре всего, не заметил бы притаившегося
  врага, но сейчас он отчетливо различал этот силуэт, чуть более мутный, чем
  остальной мир.
     Торкланд опустил меч. Предсмертный крик разнесся по зеленым холмам.
  Полупрозрачный силуэт обрел свой нормальный вид, и к ногам викинга,
  обливаясь кровью, упало разрубленное от ключицы до желудка тело.
     - Ах вы, мерзкие колдунишки! - взревел разъяренный ярл.
     Он вертел мечом из стороны в сторону, рубя воздух справа и слева,
  благо, мост был неширокий и притворяющимся невидимыми ванам просто некуда
  было укрыться.
     Еще двое потеряли невидимость вместе с жизнью и внесли разнообразие
  своими алыми внутренностями в холодные сине-изумрудные цвета окружающей
  природы.
     Остальные ваны, притаившиеся в засаде, разочаровавшись в колдовстве,
  бросились наутек и стали заметны.
     Нордическая челюсть Торкланда плотоядно двигалась взад-вперед, когда
  его длинный меч раскроил череп ближайшего вана. Остальных Олаф
  преследовать не стал. Как он успел убедиться, ваны умели слишком быстро
  бегать. Стычка сорвала с его глаз завесу очарования, и Торкланд вспомнил
  об оставленных на обрыве товарищах и повернул назад.
     Стоящие над обрывом асы видели, как Олаф вошел в воду, потом пристально
  посмотрел куда-то вдаль, сделал шаг и исчез. Воины заволновались. Лишь
  приказ Торкланда ждать наверху держал их на месте. Когда же с середины
  реки раздались предсмертные стоны и душераздирающие вопли, асы не
  выдержали и бросились к воде.
     Как. раз вовремя. Торкланд возник перед ними из ниоткуда весь в крови я
  с обнаженным мечом.
     - Вода не преграда могучей руке, - самодовольно заявил он и потряс
  мечом, с которого, словно гроздь винограда, свисали мозги только что
  приконченного вана.
     Асы встретили своего предводителя немым вопросом.
     - Не смущайтесь, друзья мои. Вы искали мост? Он перед вами. Смелее.
     Олаф повернулся спиной к товарищам и снова исчез. Асы шагнули к тому
  месту, где только что стоял Торкланд, и их взглядам открылся мост. По
  мосту лениво шагал Олаф, на всякий случай помахивая мечом, вдруг
  кто-нибудь из самых отважных ванов снова решил проделать с ним нехорошую
  шутку.
     - Ванское наваждение, я же говорила, что они еще наделают нам
  неприятностей, - затараторила Ундин.
     - А я тебе тогда ответил, что с нами Олаф, - возразил юный Куржор из
  рода Трахдеров.
     Девушка не нашлась, что ответить настырному юнцу, и асы последовали
  дальше.
     - Эй, Ундин, а почему ваны просто не разрушили этот мост? - оглянулся
  Торкланд.
     - Чтобы разрушить этот мост, нужна сверхъестественная магия. Он был
  создан руками Имира, как и окрестные холмы, как и текущая внизу река. Я
  думаю, после сожжения Хейд у ванов не осталось колдунов, способных творить
  такую сильную магию.
     - А зачем колдовать? - Олаф пнул сапогом расшатавшийся камень на
  парапете моста. Булыжник плюхнулся в воду, подняв в воздух множество
  брызг. - Колдовать-то зачем? - повторил Олаф. - Руки же есть!
     Товарищи уже миновали половину моста, когда их внимание привлекли
  громкие звуки. Мощная конструкция моста стала сотрясаться под тяжестью
  шагов какого-то исполинского существа. На противоположной стороне
  показалось чудовище, больше напоминающее кусок скалы, грубо вырванной
  огромными пальцами из гранитной породы. Передвигалось оно очень медленно.
  Тем не менее если воины собирались перейти через реку, то встреча с
  монстром была неизбежна.
     - Что это еще за чучело? - поинтересовался Олаф, критически осматривая
  надвигающееся страшилище.
     Ундин ответила викингу полным удивления взглядом.
     - Это же каменный тролль, неужели в той глухой провинции, из которой ты
  родом, могучий Торкланд, такие не водятся? Значит, вы хорошо живете, -
  сделала вывод аскирия.
     - И что, Ундин, этот урод тоже сейчас начнет колдовать?
     - Нет, этот как раз полагается исключительно на свои каменные мускулы,
  - ответила девушка.
     После последних слов аскирии уважения к троллю у Олафа заметно
  прибавилось.
     - Хоть одно нормальное существо, с которым можно от души подраться, -
  весело заметил ярл и широкими шагами направился навстречу чудовищу.
     Асы на мгновение замялись, они, без сомнения, все были смелыми людьми и
  даже отчасти безрассудными, но не до такой же степени! Каменные тролли
  были так же тупы, как материал, из которого состояли. Они не могли
  колдовать, но и на них наваждение почти не действовало. По какой-то
  непонятной причине тролли оказались союзниками ванов. Асы не раз
  участвовали в охоте на каменного тролля. Для этого рылась огромная яма,
  куда хитростью заманивали эту безмозглую гору мускулов и потом молотами
  разбивали его на куски. Но чтобы так, как Олаф, на узком мосту лоб в лоб,
  такого асы еще не видели.
     Гордые воины, поборов сомнение, двинулись позади за своим отчаянным
  предводителем, но все же на пару шагов.
     Тем временем тролль вырос перед Олафом во всей своей ужасающей
  отвратительности и занес безобразную руку, чтобы смести возникшего у него
  на пути таракана.
     Викинг пригнулся. Когда большая рука проплыла над его головой, что было
  силы ударил чудовище мечом под мышку. У тролля отвалился кусок
  отвратительной плоти. Как показалось ярлу, этот монстр все же не был из
  камня, хотя то, из чего была создана его плоть, не намного уступало в
  твердости граниту. Пока медлительное создание в очередной раз заносило над
  противником кулак, Олаф обрушил на него целый град ударов, каждый раз
  отбивая от уродливой туши новые куски. Увлекшись, воин чуть не пропустил
  ответный удар и лишь в последний момент отпрянул в сторону, увернувшись от
  кулака, способного разрушать горы.
     Тролль, казалось, не чувствовал боли, во всяком случае внешне этого по
  нему не было заметно. Несмотря на увечья, доставляемые ему великим воином,
  он все также монотонно размахивал руками и топал ногами, пытаясь достать
  своего противника. Торкланду все время приходилось пятиться назад. Друзья
  не могли помочь Олафу, мост был узок, и они опасались свистящего клинка
  своего же предводителя, хоть были готовы в любой момент прикрыть
  Торкланда, оступись он на каменной кладке моста.
   "Так я его буду дробить до дня Рагнарек, - мелькнула у викинга мысль
  после того, как он отколол очередной кусок от массивного тела, - хвала
  Одину, он не так прочен, как старая карга".
     Викинг улучил момент, чтобы взглянуть на лезвие своего чудесного
  клинка. Несмотря на твердую плоть каменного тролля, на мече была
  по-прежнему только одна зазубрина. Викинга уже стала утомлять эта
  бесконечная возня, не приносящая ощутимого успеха. Торкланд потерял
  бдительность, и огромная лапа неожиданно обняла ярла за плечи. Олаф напряг
  свои железные мускулы, не давая себя раздавить. Монстр сжал воина так, что
  у того потемнело в глазах, но викинг устоял. Тролль оторвал его от земли и
  поднес к единственному маленькому глазу, краснеющему во впалой глазнице,
  очевидно желая поближе рассмотреть упрямое создание.
     Асы давно окружили чудовище и, как могли, дубасили его. Но мечи,
  отобранные у ванов, не годились для такой работы и ломались, не доставляя
  троллю особых неприятностей.
     Каменный уперся взглядом в глаза викинга и чуть ослабил хватку.
  Торкланд, все еще не выпустивший из руки меч, извернулся и воткнул его в
  глазницу чудовищу.
     Ужасный вопль разнесся по окрестностям, однако монстр не выпустил
  викинга, наоборот, так сжал его, что Олаф чуть ли не первый раз в жизни
  подумал, что на этот раз ему не выбраться из переделки. Он даже выронил
  меч. А ослепший тролль заметался по мосту и, оступившись, споткнулся о
  парапет и полетел в воду.
   "Ну, теперь точно все!" - решил Торкланд, увлекаемый в пучину
  чудовищем.
     Падая с огромной высоты, тело тролля с такой силой ударилось об воду,
  что на реке поднялся настоящий шторм. Удар был страшен. Правая рука
  чудовища, изрядно подрубленная Олафом, треснула и переломилась. Олаф,
  чудом оказавшийся сверху и избежавший столкновения с водой, почувствовал,
  что может освободиться.
     - Не видать противному вану Ньерду того, кому обещана Валгалла, -
  шептал себе под нос Торкланд, выгребая на поверхность все еще волнующейся
  реки.
     Сверху раздались радостные вопли.
     - Чего ржете, меч мой не забудьте! - крикнул товарищам Олаф, выплевывая
  попавшую в рот воду.
     До встречи с троллем асы прошли уже большую часть моста, и плыть
  Торкланду оставалось недалеко.
     - Ну ты и дал сегодня, я всякое видел, но чтобы так запросто на
  каменного! - похвалил Торкланда старый ас Хангнор, протянув ноги к
  ласковому теплу костра.
     Олаф устало махнул рукой. Великий воин действительно был сегодня на
  волосок от смерти. Он зевнул и, пододвинувшись поближе к огню, закрыл
  глаза. Его храп огласил окрестный лес почище топота ног каменного тролля о
  гранитную кладку моста.
     - Да что тролль, он вон саму Хейд уничтожил, - заметила Ундин, - эта
  стерва почище каменного дебила.
     - Что да, то да, - согласился Хангнор, - теперь мы быстро поставим
  ванов на место. Хейд была великая ведьма, все остальные у них так,
  подмастерья. Что они против наших мечей?
     Все асы уже давно спали. Только к старому Хангнору да к аскирии Ундин
  сон никак не приходил. Они все беседовали друг с другом, мечтая о тех
  временах, когда многовековая война наконец закончится победою асов.
     В этот момент в двух милях за городом Вестгардом на месте сгоревшего
  холма из кучи свалявшегося пепла поднялась едва заметная молочная дымка.
  Облачко газа поплыло вверх на высоту человеческого роста и замерло на
  месте. А снизу прибывал все новый и новый дымок. Газообразная субстанция
  стала сгущаться, приобретая человеческие очертания. Вскоре появились черты
  лица, складки одежды зашевелились под действием легкого ветерка, щеки
  порозовели. Но все-таки фигура сохраняла некую полупрозрачность.
     Девушка, сотканная из белого дыма остывшего пепелища и мрака черной
  бездны, взлетела ввысь и исчезла в ночном небе. Жуткий смех разнесся по
  окрестным холмам, заставляя леденеть души существ, проживающих здесь.
     Лениво переставляя ноги, трое стражников мерили шагами улицы покинутого
  города. После побега узников и гибели колдуньи Хейд жизнь гарнизона
  Вестгарда превратилась в сплошную муку. Последние жители, прятавшиеся До
  этого на окраинах, покинули город, видимо сочтя лес более безопасным
  убежищем. Ваны, оставшиеся в городе, не знали, куда себя деть от скуки.
  Кости уже надоели, а до разных состязаний они были не большие охотники.
  Ваны более привыкшие к деревенским просторам и свежему дыханию леса,
  тосковали, подавляемые ограниченностью пыльных улиц и серостью гранита, из
  которого был построен Вестгард. Дни тянулись за днями, и скучающие ваны с
  нетерпением ждали, когда же их отзовут из этого забытого Создателем места.
     Вдруг на глазах удивленных стражников в небе вспыхнула звезда и стала
  быстро приближаться, увеличиваясь в размерах. Изливая голубое сияние, она
  рухнула на мостовую прямо перед ошеломленными воинами. Сноп белых искр
  поднялся в воздух и на мгновение ослепил ванов, а когда их глаза вновь
  освоились с ночным полумраком, воины увидели прекрасную девушку в платье
  цвета лунного сияния. Но едва красавица подняла лицо, сердца ванов,
  посмевших заглянуть ей в глаза, наполнились первородным ужасом. Воины
  узнали свою повелительницу.
     - Отправьте правителю Найдру послание, - молвила колдунья.
     Стражники пригнули головы, ловя каждое слово ведьмы.
     - Передайте Найдру, что Хейд жива, что огонь не убил ее, она получила
  новую силу. Скажите также вождю, чтобы собирал силы и немедля шел на
  Асгард, я присоединюсь к вам под его стенами. А этот город за мои
  страдания я проклинаю. Спешите же, ваны, покинуть его, ибо еще до восхода
  солнца время сотрет его камни. И горе любому живущему оказаться здесь,
  когда будет совершаться мое проклятие. Будите же своих товарищей, и прочь
  из этого места! - проговорила колдунья ледяным голосом и, взмахнув
  крыльями, неожиданно оказавшимися у нее вместо рук, растворилась в шелесте
  листвы.
     Ошеломленные стражники еще некоторое время стояли на месте, пяля глаза
  туда, где только что стояла Хейд. Потом, разом опомнившись, воины
  сорвались с места и побежали к центральной площади, где размещался
  гарнизон Вестгарда.
     Солнце подымалось, как всегда, весело, лаская взглядом утренний мир.
  Все было как обычно. Только вместо города асов лежала пыль и щебенка, все,
  что осталось от твердого гранита, безжалостно перетертого челюстями Тьмы
  Веков, вызванного могущественной колдуньей для сотворения мести.
     Но ведьма не была полностью удовлетворена. Где-то бродил обидчик,
  столкнувший ее в огонь. Это было существо не из их мира. Хейд никак не
  могла понять, как оно попало сюда. Она знала, что он жив, но не могла
  нащупать его.
     Ведьма закрыла глаза и, глянув на мир незримым оком, осмотрела все,
  куда мог проникнуть ее взгляд. Но наглеца, доставившего ей боль, нигде не
  было, не чувствовалось и его следов, как будто он вовсе не существовал в
  ее мире.
     Хейд устало откинулась на спинку кресла в своем потайном логове.
     - Ничего, чужак, когда силы ванов подойдут к Асгарду, я уверена, ты там
  объявишься. Вот тогда-то я с тобой и поквитаюсь, - прошептала ведьма.
    
   3
  
   Асы проснулись не очень рано и сразу же стали собираться в дорогу.
  Торкланд открыл глаза последним.
     - Эля! - прохрипел викинг еще во сне. Но сладкая дрема стала отпускать
  могучее сознание ярла, и он наконец раскрыл закисшие глаза. Реальность
  была неутешительной: эля не было. Торкланд почесал свою буйную шевелюру и,
  вытрусив из бороды песок, встал на ноги.
     Викингу до безумия надоело путешествовать ногами по суше, но, с другой
  стороны, необходимо было куда-нибудь прийти. Конечно, великому воину
  больше всего хотелось попасть в свой родной фиорд, а потом вместе с ним
  вернуться обратно в Мидгард. Но, к сожалению, когда Олаф начинал описывать
  товарищам местность, где на вершине холма застряла его усадьба, асы лишь
  пожимали плечами объясняя Торкланду, что мест, схожих с описанием Олафа,
  здесь сколько угодно, стоит только оглянуться вокруг, а фиорда на вершине
  холма они никогда не видели. Торкланд давно сообразил, что помощи ему
  здесь не найти, и продолжал путешествие, надеясь отыскать кого-то более
  сведущего, чем его друзья асы. К тому же не мешало узнать, какая свинья
  вытащила его в этот мир, когда он мирно наслаждался элем в родном тихом
  Мидгарде.
     Олаф засунул в рот жменю дорожных сухарей и, пожевав немножко,
  выплюнул.
     - Ну и гадость этот птичий корм, - проговорил-раздраженный воин.
     - Олаф, нам пора в путь, - обратилась к викингу Ундин.
     - К паршивым йотунам ваш путь, я и шагу дальше не сделаю, словно
  сухопутная крыса. Мы поплывем рекой. Ты, Ундин, сама говорила, что все
  равно, в каком направлении двигаться, главное, точно знать, куда хочешь
  попасть.
     Асы удивленно взглянули на своего предводителя:
     - Но ведь река - это самое удобное для ванского колдовства место. Асы
  никогда не путешествуют по рекам.
     - Вот именно, Ундин, асы никогда не путешествуют по рекам, и ваны это
  знают. В их утлых головках не возникает и мысли, что мы можем
  передвигаться по реке. Ну а суша, как я убедился, для их магии
  приспособлена не намного хуже, к тому же каменные тролли не умеют плавать.
  Небось наши "друзья", благополучно унесшие с моста ноги, не теряют зря
  времени и сейчас собирают армию этих каменных дебилов.
     Товарищи ярла одобрительно закивали, восторгаясь мудростью славного
  Торкланда.
     - А теперь за работу, пока ваны не очухались и не пришли посмотреть,
  что здесь происходит, - закончил говорить Олаф и повел асов к той части
  леса, которая вплотную подходила к воде.
     Торкланд пометил несведущим в морском деле товарищам стволы деревьев,
  которые следовало срубить, и, дав им все необходимые инструкции, оставил
  асов работать, а сам решил на всякий случай пройтись по окрестностям.
     Лес за мостом напоминал тот, что рос возле холма, на который опустился
  его фиорд, и викинг лелеял надежду встретиться с существом наподобие
  йотуна, приютившего его в первую ночь пребывания в этом мире. У Олафа
  появилось несколько вопросов, на которые его друзья асы вряд ли могли бы
  дать ответ.
     Но ярлу не повезло: пробираясь сквозь ветки кустарника и жесткую листву
  изумрудного леса, он только исцарапал себе лицо и выдрал изрядный клок из
  косматой бороды.
     Кое-как продравшись сквозь густые заросли, Торкланд наконец выбрался на
  залитую солнцем лужайку. Викинг утомленно опустил свой зад на кочку,
  поросшую мягкой травой.
   "Не мешало бы и поесть", - мелькнула в голове воина умная мысль.
     Олаф завертел головой, подыскивая животное, которое могло бы стать его
  завтраком. Глаза воина встретились с глазами большущего ворона, сидящего
  на нижней ветви молодого деревца и пристально наблюдавшего за человеком.
     - Мной ты сыт не будешь, - угадала птица человеческие мысли, - а вот за
  тем бугорком пасется отменный буйвол. И если у тебя дури окажется больше,
  чем у него, то думаю, ты не будешь испытывать проблем с питанием.
     - Ты Мунин! - воскликнул Олаф, пораженный догадкой.
     - Какой еще Мунин? Меня, молодой человек, зовут Хугин, а тебя?
     - Как, ты разве не знаешь? Я же Олаф Торкланд, при каждой встрече со
  мной ты, Хугин, извергаешь одни ругательства, - заявил Торкланд.
     Ворон завертелся на ветке, переступая с лапы на лапу, и почесал крылом
  перья на голове:
     - Знаешь, Торкланд, я, склерозом не болею, а тебя я вижу в первый раз,
  пусть Имир оторвет мне клюв, если я не прав.
     - Ну как же не помнишь, - не успокаивался викинг, - вы с Мунином по
  очереди не раз носили мне поручения от Одина.
     - Молодой человек, в твоих словах нет ни капельки смысла. Во-первых, я
  не знаю никакого Мунина, с которым Вы изволили меня перепутать, во-вторых,
  я никогда не ругаюсь, в-третьих, я вещая птица, единственная в своем роде,
  и не выполняю ничьих поручений, тем более пьяницы из Асгарда, которого ты
  только что упомянул.
     Олаф не знал, что можно возразить ворону, и замялся. Он совсем
  запутался в хитросплетениях этого мира.
     - Ну ладно, оставим этот глупый спор, - наконец нашелся викинг. - Раз
  ты вещий ворон, то должен знать все, что происходит и должно произойти в
  ближайшем будущем в этом мире.
     - А ты сомневаешься? Я-то знаю. Я знаю, откуда и кто ты. Просто
  официально познакомиться требовали правила приличия, - невозмутимо
  проговорила птица.
     При этих словах Олафу нестерпимо захотелось поджарить пернатого нахала,
  бесцеремонно издевавшегося над ним. Но, почесав за ухом, ярл решил, что на
  вертеле Хугин будет менее полезен.
     - Ну тогда скажи мне, мудрая пташка, кто меня сюда отправил и за каким
  йотуном это сделали? - спросил викинг, выдавив улыбку на суровом
  нордическом лице.
     - Никто тебя особо и не приглашал, - стал успокаивать человека Хугин, -
  просто юная норна Скульд сделала какую-то ошибку в своем рукоделии, и вот
  появился ты. А больше никто не мог этого сделать. То, что произошло с
  тобой, не подвластно даже самой совершенной магии. Такое могут сотворить
  лишь боги да судьбы. А как известно, Создатель не вмешивается в наши дела.
     - Ладно, - не унимался Торкланд, - значит, мне надо искать эту
  нерадивую норну, чтобы она отправила меня обратно?
     - Нет, великий воин, норны тебе не помогут. Они слепы и плетут свои
  кружева на авось. Я сомневаюсь, чтобы Скульд, УрД или Верданди смогли
  сделать что-нибудь на заказ.
     - Но тогда, девяносто девять йотунов и Мьелльнир им в задницу, я что,
  вообще не вернусь в Мидгард? - гневно прокричал Олаф, по привычке хватаясь
  за меч.
     - Конечно, нет. Вельва уже произнесла свои пророчества, и мир перестал
  быть раем. Когда закончится великая война между асами и ванами, когда Один
  принесет себя в жертву и обретет божественность, когда ясень Иггдрасиль
  пустит корни и асы создадут множество миров, в том числе и Мидгард, а
  потом заселят его людьми, только тогда ты, Олаф Торкланд, сможешь
  вернуться к себе домой, если, конечно, на то будет воля Одина. Он тогда
  будет великим богом. Тогда же родится и мой братец Мунин, которого ты
  неустанно поминаешь, а я постарею, устану от жизни и сделаюсь капризным и
  сквернословным. Дальше в "Прорицании вельвы" все написано, я надеюсь, ты в
  курсе. Ну, а пока это не произойдет, тебе просто некуда возвращаться.
  Мидгарда еще не существует, его просто не создали боги. Да и сами асы еще
  не стали богами. Ты разве не видишь, как жалко они выглядят на фоне других
  обитателей этой земли? Так что придется подождать, дорогой мой.
     - Сколько? - угрюмо перебил ворона викинг.
     - Ну, это от норн зависит. Вельва свои пророчества сотворила, а у
  девочек как рукоделие пойдет. Может, завтра все случится, а может, через
  множество веков.
     Олаф всерьез задумался. Похоже, он влип. Теперь ярлу все стало понятно.
  И слабость асов, и все прочее. Его забросило к самому началу времен, когда
  и Мидгард не был сотворен, и асы не получили божественность.
     Но что же делать? Надо приспосабливаться, в конце концов, это не самое
  худшее место, где приходилось бывать славному воину.
     Торкланд встал и поправил меч.
     - Что ты, что ты, я сказал тебе одну только правду, - забеспокоился
  Хугин, опасливо поглядывая на движения викинга, и для пущей безопасности
  взлетел повыше.
     - Эй, пернатый, показывай, где твой буйвол, - проревел великий воин, не
  обращая внимания на суету своего. собеседника.
     Король степей и лугов стоял и самозабвенно пожирал сочную траву, не
  особо тяготясь делами окружающего мира. Он был самец, глава стада, и не
  было в мире существа, способного причинить ему вред. Конечно, он иногда
  встречал чудовищ, превосходивших его в размерах, очень похожих на скалы,
  нависшие над водопоем, но эти монстры не интересовались ни им, ни его
  коровами, поэтому, миновав такого встречного, Буйвол тут же забывал о нем.
     Были еще медведи. Однако эти животные пугали Буйвола только в раннем
  детстве. В юношестве он относился к ним с осторожностью, каждый раз,
  прежде чем кинуться в драку, прикидывая величину зверя-противника и
  собственные силы. Но после того как Буйвол поднял на рога своего деда и
  завладел самой дородной самкой в стаде и, следовательно, стал вожаком,
  времена, когда он приценивался к противнику, канули в лету. Теперь Буйвол
  был безраздельным хозяином просторов, по которым ступали его копыта.
     Вдруг перед ним возникло двуногое существо хлипкого сложения. Буйвол
  критически осмотрел его и уже готов был продолжить свой обед, но у
  пришельца был слишком наглый взгляд. Буйвол выплюнул жвачку и, пригнув
  голову, начал рыть землю, давая понять чужаку, кто есть кто. Но пришелец
  вместо того, чтобы спешно уносить ноги, достал из-за пазухи какой-то очень
  длинный- то ли рог, то ли клык и нахально пошел Буйволу навстречу.
     Этого Буйвол стерпеть не мог и, как следует оттолкнувшись от земли
  задними ногами, вырывая копытами дерн, кинулся на врага.
     Олаф вскинул меч и, лишь только животное оказалось перед ним, что было
  силы опустил оружие, пытаясь раскроить быку череп.
     Но Буйвол оказался не так прост. Он стал самым уважаемым быком в стаде
  не только благодаря горе мускулов, но и из-за парочки извилин в голове,
  которые время от времени давали о себе знать. В последний момент Буйвол
  мотнул головой в сторону, и удар меча прошелся вскользь, лишь срезав
  пол-уха.
     Однако и Олафу пришлось несладко - он еле успел увернуться от удара
  острых рогов. Но огромная туша сбила викинга на землю. Ярл не удержал в
  руке меч, и тот, блеснув солнечным зайчиком, отлетел далеко в сторону.
  Бежать за оружием не было времени. Буйвол, затормозив всеми четырьмя
  копытами, разворачивался для новой атаки.
     В одно мгновение Олаф вскочил на ноги и, схватив животное за рога,
  начал прижимать его голову к земле, одновременно поворачивая в сторону,
  пытаясь свернуть шею. Но Буйвол оказался неожиданно силен. Всего веса
  могучего воина не хватало, чтобы справиться со зверем. Два могучих
  существа сплелись, бились не на жизнь, а на смерть, их налившиеся кровью
  глаза встретились.
     Торкланд понимал, что, ослабь он хватку хоть чуть-чуть ему конец. Самец
  был необычно силен, и викинг чувствовал, что теряет силы. Но и до победы
  Олафа был всего один шаг. Минутная слабость одного или другого - и
  неминуемая смерть.
     В голову Торкланда ударила неудержимая ярость. "Сдохнуть на рогах
  взбесившейся коровы?! Никогда!" Раздался хруст шейных позвонков. В
  сознании повелителя лугов пронесся образ любимой Дородной коровы, и взгляд
  бесстрашного зверя померк.
     Тело Буйвола безвольно рухнуло в траву. Олаф выпустил из рук рога, и
  голова упала рядом с тушей.
     - Ты сражался как герой, но ты лишь коровий самец хоть и увешанный
  мышцами, а я хищник, так что не взыщи, - проговорил Торкланд предсмертную
  речь и, достав кинжал, перерезал горло мертвому животному, выпуская кровь.
     Однако мясо еще требовалось доставить к реке, туда, где товарищи
  викинга строили плот. Сперва Торкланд, утомившись от изнурительной борьбы,
  хотел бросить тушу прямо здесь и вернуться за ней с подмогой. Но,
  поразмыслив, решил, что нехорошо оставлять такой подарок диким животным,
  и, подобрав меч, нехотя поплелся к лесу сооружать носилки.
     Когда Олаф закинул на плечи вытесанные им длинные слеги, дерево
  хрустнуло, но выдержало. Викинг покрепче обхватил их руками, а мощной
  грудью уперся в поперечину, привязанную между слег. Мышцы напряглись, в
  этот момент Торкланд сам был похож на рабочего вола, тянущего груз в
  несколько раз тяжелее себя самого. Только он был впряжен не в телегу, а в
  нечто отдаленно напоминающее сани. Но трава была сочной и скользкой, и
  слеги шли по ней, как по снегу. Ко всему прочему, путь вел вниз по склону.
  Олаф предпочел удлинить маршрут, двигаясь вдоль берега реки и обходя лес.
  Напрямую, преодолевая заросли подлеска, даже он вряд ли дотащил бы
  огромную тушу. Однако Буйвол был настоящим великаном, и, пройдя чуть
  меньше половины пути, великий воин пожалел, что связался с этим животным.
  Битва с Буйволом показалась ярлу детской забавой по сравнению с тем,
  сколько сил пришлось отдавать, волоча на себе эту кучу мяса.
     Но Торкланд не привык сдаваться. Он скорее позволил бы сожрать себя
  собственным глистам, нежели признал себя побежденным. Руки и ноги давно
  свело судорогой, вскоре он вовсе перестал их чувствовать, а на глаза легла
  легкая пелена, когда из-за дерева показался мост.
     - Эй вы, сукины дети, ко мне! - что было силы закричал викинг.
     Громом разнесся его голос по округе, зверье в лесу яшевелилось, ожидая
  грозы. Вдалеке показались асы с обнаженными мечами, спешащие на помощь
  своему вождю. Тоокланд устало опустился на землю и ощутил боль в суставах.
     - Ну все, дорогой, приехали, - похлопал он мертвого Буйвола, - теперь я
  тебя буду только есть, а потащат другие.
     Изрядно проголодавшиеся асы были несказанно рады добыче Торкланда и
  резво поволокли тушу к лагерю. Молодой Куржор услужливо подал руку
  Торкланду, но Олаф презрительно отверг предложенную помощь.
     - Не спеши, сосунок, я еще троих таких, как ты, на себя взвалить могу,
  - проворчал он и по-отцовски хлопнул парня по спине.
     От дружеского хлопка Олафа Куржора отбросило шагов на десять, и,
  возможно, юноша лишился бы сознания, но, когда он шлепнулся, голова его
  угодила прямехонько в воду. Холодная речная вода омыла лицо, не дав
  молодому асу провалиться в обморок.
     - Ну, дядюшка Олаф, ты и медведь! - протянул молодой Трахдер,
  выплевывая изо рта песок.
     - Ничего, не хнычь, держись меня, парень, и удача будет на твоей
  стороне. Во всяком случае, место в Валгалле тебе обеспечат.
     - А что такое Валгалла? - спросил любопытный ас. Олаф вдруг вспомнил,
  что Валгаллы еще не существует, как, впрочем, и многих других привычных в
  его время вещей. Но, не желая вдаваться в подробности, он лишь отмахнулся
  от назойливого Трахдера.
     - Когда попадешь, тогда узнаешь, что такое Валгалла, - закончил он
  разговор.
     Куржор резво вскочил на ноги и засеменил вслед за идущим размеренным
  шагом великим воином.
     Задача, поставленная перед уходом Торкланда в лес, была выполнена, и
  викинг остался доволен. Намеченные стволы были срублены, обтесаны и
  сложены один к одному.
     Олаф отозвал асов, не занятых разделкой мяса, и стал показывать, как
  надо вязать плот. К великому удовольствий славного ярла, не любившего
  длительные объяснения, асы оказались сообразительными учениками. Работа в
  их руках спорилась. И Олаф в хорошем расположении духа пошел в тень
  деревьев, желая немного вздремнуть. Все-таки борьба с Буйволом его
  измотала.
     Но отдохнуть ему не дали. Лишь только Торкланд прикрыл усталые веки,
  из-за деревьев со стороны моста раздались крики и звон мечей.
       Олаф подхватился и бегом помчался туда на шум боя. Благо, бежать было
  недалеко. Викинг миновал маленькую рощицу и оказался на открытом
  пространстве перед мостом. Там воевал Трахдер.
     Окруженный пятью ванами, юноша вовсю размахивал своим оружием, не
  скупясь раздавая удары направо и налево. Один из противников уже отскочил
  в сторону, держась за разрубленную руку. Но Куржор был еще слишком молод и
  неопытен. За то время, что Торкланд спешил на помощь юноше, Трахдер дважды
  успел глупо подставиться, и в боку его зияла серьезная рана, а правая нога
  стала плохо слушаться. И только молодецкий задор давал возможность парню
  успешно отбиваться от превосходящего противника. Задержись Торкланд хоть
  на чуть-чуть, пришлось бы слагать погребальную сагу о славном подвиге
  Куржора из рода Трах-деров.
     - Эй вы, свиньи лупоглазые, а ну, выходи по одному на бойню. А можете и
  все разом. Чего на маленького на бросились?! Подходи, дядюшка Олаф вас
  сейчас отшлепает, - ревел Торкланд, врубаясь в драку.
     Ваны не ожидали, что к раненому асу подоспеет подмога, и растерялись. А
  ярл уже отсек голову ближайшему из них.
     Приободренный Куржор тоже пошел вперед и при кончил еще одного
  противника. Причем юноша так увлекся выворачиванием внутренностей из своей
  жертвы, что поучил новую рану.
     - Дурень! - обернулся к нему Торкланд и убил еще одного вана.
     Оставались двое: парень, раненный в руку Куржором еще в самом начале
  боя, и старец, которого Олаф даже сперва постеснялся убивать. Но, подумав,
  что тот может оказаться колдуном и принести немало неприятностей, Торкланд
  занес меч.
     - Стой, Олаф! - раздался крик со стороны леса. К ним бежали запоздавшие
  асы. Ундин кричала и размахивала руками. Викинг решил чуть обождать с
  расправой и, схватив старика за бороду, сорвал с его шеи и пояса все
  талисманы, обереги и прочие непонятные его нордическому разуму предметы.
  Потом он обезоружил раненого юношу и ловко скрутил их одним ремнем спина к
  спине. К тому времени, когда подоспели асы, процедура была закончена.
     - Вот тебе, женщина, живые и невредимые, как заказывала, - самодовольно
  проговорил Торкланд, выпятив грудь колесом.
     - Очень они мне нужны, - фыркнула Ундин, - их допросить надо и узнать,
  зачем они тут шляются и сколько их в округе. Может быть, там, в кустах,
  еще две сотни прячутся. Ждут удобного момента, чтобы напасть. А как все из
  них вытрясем, то делай что хочешь. Хоть на кусочки порежь, гадов.
     -А ты, женщина, даже думать можешь, - хмыкнул Олаф, - а ну, парни, тащи
  их на мост.
     Пленных заволокли почти на середину моста и, разведя в стороны,
  привязали на шею каждому по булыжнику. Торкланд подозвал к себе старого
  Хангнора и что-то долго объяснял ему, шепча на ухо, указывая то на одного
  пленника, то на другого. Старый ас понимающе кивал и плотоядно
  посмеивался.
     Пленный ван, тот, что помоложе, стал заметно нервничать. Тем временем
  Хангнор, дослушав Олафа, одобрительно кивнул и, поманив с собой двух асов,
  удалился.
     Торкланд некоторое время расхаживал между пленными, скаля зубы.
     - Ладно, йотуновы испражнения, начнем беседовать наконец произнес
  викинг. - И куда же это вы направлялись?
     Оба вана ответили молчанием.
     - Ну, не говорите - и не надо. Вы думаете, я стану вас мучить, вы -
  геройски молчать, а засевшие на холмах ваши приятели сложат саги о вашем
  мужестве? Не надейтесь. Я просто утоплю вас в этой речке, как
  новорожденных котят в ночном горшке. А вашим друзьям, сидящим в засаде я
  вышибу мозги, и они в свой смертный час будут больше думать о себе, чем о
  двух утопленниках, покоящихся на дне реки. Это говорю вам я, посланец
  Имира, пришедший на помощь асам и уничтоживший ведьму Хейд! - произнес
  Олаф.
     Узнав все об этом мире, Торкланд сообразил, как себя надо вести, и стал
  входить в роль великого мессии. В конце концов, однажды ему уже
  приходилось разыгрывать цезаря из легендарного Рима, и он тогда, кажется,
  неплохо справился.
     Судя по мольбе, застывшей в глазах юного вана, тот уже почти сломался.
  Но взгляд старика излучал презрение. Однако первым заговорил старец:
     - О презренные асы, доставившие столько бед моему народу, я готов вам
  все рассказать. Только дожив до глубоких седин, я понял истинную цену
  жизни. Но глаза этого гордого юноши режут меня на куски своим презрением,
  - он кивнул в сторону затравленного парня, - убейте его, и я вам все
  скажу.
     - Хорошо.
     Торкланд нагнулся и, схватив молодого вана за ноги одним движением
  выбросил беднягу за парапет моста. Раздался истерический крик существа, не
  желающего умира затем сильный всплеск, и все затихло.
     Старый ван усмехнулся:
     - Ну, теперь можете и меня хоть в воду, хоть в oгонь. Я это сделал
  нарочно. Молодость тянется к жизни. Парень петрусил и уже готов был
  сдаться. А мне, старику, ничего стоашно, и пусть моя тайна умрет вместе со
  мной.
     - Пусть твоя тайна умрет с тобой, - согласно кивнул викинг и выкинул
  старца в реку.
     Торкланд на глазах ничего не понимающих асов попошел к противоположной
  стороне моста и, перегнувшись через каменный парапет, крикнул:
     - Эй, Хангнор, тащи пацана, пока он совсем не отсырел.
     Старый ас, сидя на трех связанных между собой бревнах, из тех что были
  заготовлены под плот, потянул вверх опущенную в воду руку и вытянул за
  шиворот барахтающегося вана ловким движением сорвав камень с его шеи.
     Молодой пленник уже успел наглотаться воды. Он задыхался, всем ртом
  хватал воздух и кашлял, выплевывая из легких воду. С первого взгляда было
  понятно, что ван готов продать мать родную, лишь бы избежать новой
  экзекуции.
     - Ну что, говорить будешь? -крикнул ему Олаф с моста.
     Парень бешено закивал головой, держась руками за бревно и боясь, что
  ему не поверят.
     - Еле поймал, мерзавца. Он, когда падал, меня чуть своим камнем по
  голове не огрел, а потом едва на дно не увлек. Я его насилу удержал, -
  пожаловался Хангнор.
     - Мы шли в Кашалор к верховному правителю с посланием от колдуньи Хейд,
  - начал рассказ пленный.
     - Ты лжешь, червь помойный, - перебил его Торкланд, - старая ведьма
  умерла!
     Ван испуганно заерзал, затравленно глядя на могучего воина. Но все же
  нашел в себе силы продолжить:
     - Да, это так, ты, великий воин, действительно сжег ее. Но ведьма
  возродилась. Она восстала из пепла в новом облике и с новой силой. Я лично
  был в ночной страже, когда колдунья спустилась с неба и дала нам свои
  распоряжения.
     Асы задумались. Видимо, смерть для Хейд была ничто и объятия старухи
  Хель были не в состоянии удержать ведьму.
       - Ну и бабенка! - восторженно воскликнул юный Куржор, не замечая
  многозначительных взглядов своих соплеменников.
     - Мы должны были сообщить верховному правителю ванов распоряжение
  колдуньи немедленно готовить великий поход на Асгард, - продолжал пленник.
  - Мы поспешно покинули город, так как Хейд в отместку за свое сожжение
  хотела разрушить Вестгард еще до рассвета. Остальные воины гарнизона
  отправились гонцами в разные земли страны ванов, чтобы извещать
  соплеменников о великом походе. Моя группа была в пути второй день, когда
  мы перешли мост и столкнулись с этим воином. - Ван указал на Куржора. -
  Дальше вы все знаете.
     Пленный замолчал, охваченный легкой дрожью, ожидая приговора. Он
  немного отошел после купания, но все равно i неопределенность судьбы не
  давала ему покоя.
     Асы молчали. Все прекрасно понимали, что оставлять живым вана
  небезопасно, но, с другой стороны, убивать этого несчастного вряд ли у
  кого поднялась бы рука.
     - А ты колдовать умеешь? - неожиданно нарушил молчание Торкланд.
     - Я, я, чуть-чуть, - заикаясь, смущенно пролепетал пленный, - у меня с
  этим делом плохо. Разве что спички зажигать да игральные камни
  переворачивать. Да и то не всегда в нужную сторону получается.
     Юноша понурил голову, окончательно смирившись с грядущим смертным
  приговором ввиду своей никчемности.
     Но лицо Торкланда просияло.
     - Не грусти, парень. Это хорошо, что ты колдовать не умеешь. А то бы
  пришлось тебя прикончить. Ненавижу колдунишек. Будешь у нас горшки мыть да
  дерьмо вычищать. Эй, парни, берем иго с собой, - пробасил викинг.
     - Не получится. Его при встрече первый же ас прикончит. А даже если и
  доживет до Асгарда, так оттуда точно живым не выберется, - возразила
  Ундин.
     Эта проблема немножко смутила Торкланда. Ярл в задумчивости стал
  теребить бороду, пока случайно не выдрал из нее волос. Догадка пришла сама
  собой.
     - А ты меня из рыжего черномазым сделала? - повернулся он к женщине. -
  Значит, и обратную метаморфозу тоже произвести можешь.
     - Ну, тогда было проще. Бузина у меня в саду росла. А где же я тебе
  сейчас в этом лесу рыжую ягоду найду? - возразила Ундин.
     - А ты пораскинь мозгами, женщина, мне ведь тоже не мешало бы волосы
  осветлить, а то, глядишь, и на меня в Асгарде набросятся, - настаивал
  Олаф.
     Ундин задумалась. Остальные асы не возражали, чтобы пленник отправился
  с ними. Особенно рад был Трахдер, так как по молодости ему приходилось
  исполнять большинство поручений Торкланда. Теперь же у него появлялся
  подопечный, на которого можно было свалить все неприятные обязанности, да
  еще мылить шею за нерадивость или ради профилактики. А самому только
  следить, чтобы не убежал или не выкинул какую-нибудь колдовскую штучку.
     - Надо спешить в Асгард, - неожиданно вступил в разговор молчавший до
  сих пор старый Хангнор, - если Хейд действительно жива, она наверняка вне
  себя от ярости. Старая ведьма, видимо, в бешенстве решила сравнять Асгард
  с землей в отместку за причиненные ей страдания. Ваны уже пытались
  атаковать Асгард. Тогда нам с большим трудом удалось отстоять Светлый
  город, но в то время с ними не было колдуньи. Я не знаю почему, но Хейд
  вообще редко принимала участие в военных действиях. Теперь, судя по всему,
  положение изменилось, и, мне кажется, не в лучшую сторону. Надо как можно
  раньше предупредить жителей славного города, чтобы они успели
  подготовиться к обороне, может быть, разнесли клич о помощи по всей земле
  асов.
     Сидевшие вокруг костра товарищи одобрительно закивали.
     - Значит, отплываем в ночь, сразу после ужина. Выспаться можно и на
  плоту, - подытожил разговор ярл.
     Асы пожали плечами. Они и днем не очень доверяли воде, а ночью и вовсе
  опасались подвохов со стороны ванов. Но, решив немедленно идти на выручку
  Асгарду, они теперь не могли отступиться от своих слов.
     День давно перевалил за середину. Плот резво несся вниз по течению
  реки, подгоняемый ее голубыми волнами. Торкланд сидел на краю бревна и,
  закинув самодельную удочку, ловил рыбу. Куржор мирно дремал на рулевом
  весле, остальные асы, развалившись на плоту кто где придется, подставляли
  свои подрумяненные бока под солнечные лучи. Вот уже третий день они
  спускались по реке, останавливаясь на ночь в тихих заводях для того, чтобы
  поджарить немножко мяса на ужин от туши убитого Олафом буйвола. Однако к
  третьему дню мясо стало заметно попахивать. Поэтому-то Торкланд и соорудил
  удочку и, нанизывая на крючок куски тухлого мяса, пытался что-нибудь
  выудить из воды. Викингу до смерти не хотелось безвозмездно выкидывать
  остатки туши с таким трудом доставшегося ему быка. Но рыбалка была не
  очень удачной. То ли рыба не желала питаться тухлятиной, то ли прекрасно
  понимала, что, когда великого воина наконец достанет вонь быстро
  разлагающегося на. солнце мяса, он им и так отдаст все, причем даром.
     Однако Торкланд был неумолим. С упорством, достойным воспевания в
  сагах, Олаф отрезал очередной ломоть мяса и, нацепив его на крючок взамен
  утерянного, вновь забросил удочку. Неожиданно буйволова жила, заменявшая,
  леску, резко натянулась, пытаясь стащить вниз самого рыбака. Торкланд
  уперся ногами в настил и почувствовал, что его соперник гораздо серьезнее,
  чем он мог предположить.
     - Эй трелл! Что сопли жуешь? Тащи гарпун! - прокричал Торкланд Нияру.
     Так звали молодого вана. Нияр, единственный кроме Олафа кто в этот
  момент не спал, вовсю наслаждался жизнью которая еще так недавно висела на
  волоске.
     На одной из стоянок Ундин наконец нашла необходимую для краски траву и
  перекрасила черную шевелюру вана в рыжий цвет. С Олафом она проделала то
  же самое, и теперь викинг гордился своей бородой, еще более рыжей, чем
  прежде.
     Нияр, боясь гнева славного ярла, схватил короткий ванский меч,
  привязанный к шесту, и подал викингу. Это сооружение Торкланд и именовал
  гарпуном.
     Намотав на кулак бычью жилу, которая вот-вот грозила лопнуть, викинг
  перехватил в правую руку импровизированный гарпун и, занеся его над
  головой, замер. Все мышцы великого ярла напряглись, вся сила его могучего
  тела перетекла в левую руку, держащую жилу. В этот момент Олафу
  показалось, что прямо под собой, в толще воды он заметил движение чего-то
  крупного. Пружина разогнулась, и Торкланд со всей силы отправил гарпун в
  глубину, одновременно выпуская из рук бычью жилу. Вода у края плота
  окрасилась кровью. Страшный удар снизу заставил плот подпрыгнуть, а бревна
  - затрещать. Проснувшиеся асы недоуменно терли глаза.
     - Эй, сонные обезьяны, гони плот к берегу! - прокричал Торкланд,
  перекрывая своим голосом грохот ударов об воду хвоста исполинского
  чудовища, показавшегося над поверхностью.
     Асы поспешно разобрали шесты, пытаясь достать до дна, но тщетно. Плот
  был слишком далеко от берега. Трахдер что было силы налег на рулевое
  весло, поворачивая к суше.
     Вода вокруг плота вспенилась. Животное, загарпуненное Торкландом,
  устроило настоящий шторм, грозя потопить плот. Но Олаф был непреклонен.
  Викинг ни за что на свете не желал выпускать из рук веревку, которая была
  привязана к гарпуну, впившемуся в спину подводного монстра.
     Бьющаяся под водой тварь вдруг перестала брыкаться и, развернув плот,
  боком потянула его за собой. Теперь асы неслись по воде с невероятной
  скоростью, вздымая фонтаны брызг.
     Олаф крепко держал веревку в кривом оскале, демонстрируя окружающему
  миру крепкие здоровые зубы. Сейчас ничто на свете не могло его заставить
  отпустить конец веревки. Великий воин был весь во власти захватившей его
  борьбы. Соперник Олафа показал пока только хвост. Но и этого было
  достаточно, чтобы ужаснуться его размерам. Однако для Торкланда, для
  которого любая потасовка была желанной, сила врага не имела решительно
  никакого значения.
     А плот все несся, рассекая воды реки. Асы схватились за бревна, чтобы
  не быть сброшенными порывами встречного ветра. И только Олаф стоял во весь
  рост, держась за натянутую как струна веревку.
     Авария произошла неожиданно. То ли плот занесло на мелководье и он на
  всей скорости налетел на подводный камень, то ли столкнулся с встречной
  волной и древесная кора, которой были стянуты бревна, не выдержала
  нагрузки и лопнула. Воины оказались в воде. А Олаф стремительно уносился
  вдаль, вслед за тащившим его чудовищем. Когда мокрые и усталые асы
  выбрались на берег, их предводителя и след простыл. Тихая гладь реки ничем
  не напоминала о недавних событиях.
     - Ну вот и все, нет славного Олафа, - угрюмо проговорил Хангнор.
     - Не-а, это той рыбы, считай, нету, а дядюшка Олаф выплывет, - возразил
  ему юный Трахдер
     Тем временем Торкланд несся по реке, рассекая ее воды. Чудовище,
  похоже, подустало и немножко сбавило скорость. Викинг стал слегка
  притравливать веревку, медленно подтягивая себя к его туловищу. Когда рука
  ярла яконец нащупала рукоятку гарпуна, животное неожиданно остановилось, и
  Олаф, потеряв скорость, стал стремительно пускаться на дно. Но под ногами
  оказалась твердая почва. Торкланд стоял на мелководье по шею в воде, в
  каких-то пятидесяти шагах от берега.
     Викинг, крепко держа веревку, как мог, быстро устремился к суше. Что-то
  ударило его по ногам, и ярл на мгновение опустился под воду, нахлебавшись
  от неожиданности воды. Но, моментально вскочив на ноги, рванул дальше.
     Когда Олаф уже стоял по щиколотку в воде, веревка вдруг опять
  натянулась, и Торкланд еле удержался, чтобы не быть вновь увлеченным в
  реку. Викинг что было силы потянул на себя. Но противник ответил более
  сильным рывком. Пятки Торкланда заскользили по дну, чудовище было явно
  сильнее. В этот момент чьи-то крепкие руки схватили веревку сзади.
     Олафу некогда было рассматривать незнакомца, неожиданно пришедшего ему
  на помощь. Вдвоем они стали брать верх, вытаскивая монстра из воды.
  Торкланд поймал себя на мысли, что как-то гладко и слаженно происходят их
  общие действия, да и силы у помощника не меньше, чем у него самого.
     Олаф почти не удивился, когда вместо ожидаемой рыбы на поверхности
  появилась змеиная голова. Однако рептилия была огромной и не совсем
  обычной. Она имела довольно толстый живот, из-под которого показались две
  когтистые лапы, вовсю сопротивляющиеся усилиям двух мужей.
     Змей извивался и бил хвостом, поднимая брызги высоко в воздух. Зубы
  монстра, величиной с человеческую руку, громко щелкали, пытаясь дотянуться
  до гарпуна, торчащего из страшной раны на его спине и приносящего чудовищу
  немыслимые страдания.
     Олаф бросил веревку на товарища и, выхватив меч, одним ударом отсек
  змею голову. Тело задергалось в конвульсиях, а вода в реке стала красной
  от вытекающей из шеи крови. Помощник Торкланда подскочил к мертвому телу
  рептилии и кинжалом отрезал лапы.
     - Трофей, - проговорил он, обращаясь к Олафу, - мясо этой твари все
  равно несъедобное.
     Викинг впервые получил возможность рассмотреть силача, пришедшего ему
  на помощь. Это был крепыш небольшого роста, но необъятно широкий в плечах,
  с рыжей лохматой бородой.
   "Ас, хвала Одину", - подумал Торкланд.
     Оба мужчины вышли из воды.
     - Это случайно не юный Йормунганд был? - спросил незнакомца Олаф,
  указывая на поверженную рептилию.
     - Ну, ты скажешь, Йормунганд! - засмеялся незнакомец. - Йормунганд -
  это сила, а этот змееныш речной, малолетний. Я таких каждый день по паре
  извожу.
     Олафу не понравился заносчивый тон собеседника, и где-то внутри его
  души стала зарождаться искорка грядущего скандала.
     - Зачем же ты их убиваешь, если они несъедобные? - вызывающе спросил
  викинг.
     -А, потому, что я их терпеть не могу, вот и убиваю. Еще и йотунов я
  ненавижу, но с ними сложнее - они здорово в колдовстве соображают, к ним
  ко спящим подбираться надо.
     - И я мерзких йотунов ненавижу. Голыми руками душил бы и душил, -
  поддержал собеседника Торкланд.
     - Я догадался. Мы с тобой чем-то похожи. Я это сразу определил. Клянусь
  мамой, что еще до заката солнца мы с тобой подеремся, - ответил
  незнакомец.
     Ярл остро ощутил правоту его слов. В этом асе чувствовалось что-то до
  боли родное. А руки так и чесались надавать ему по шее, надавать не с
  ненавистью, как врагу, а с радостью, по-братски.
     Двое рыжебородых мужчин шли вдоль берега реки по узкой полоске песка.
  Вода стекала по их одежде, оставляя за спиной мокрую полосу.
     - Эй, мужик, а зовут-то тебя как? - спросил у викинга незнакомец.
     - Я - славный ярл Олаф из рода Торкландов, - постарался позаносчивей
  ответить воин. - А тебя, малыш? - в свою очередь спросил Олаф, стараясь
  задеть товарища, намекая на его невысокий рост.
     Идущий впереди Торкланда ас открыл было рот, намереваясь достойно
  ответить спутнику, как вдруг река рядом с ними буквально встала на дыбы, с
  головой залив воинов, уже начавших было просыхать. Из воды поднялась
  змеиная голова размером с небольшой драккар и разинула страшную пасть.
     - Эй ты, Тор, убийца детей, сколько раз я тебе говорил, чтоб ты не
  трогал несмышленых змеенышей, а ты опять за свое! - проревело чудовище.
     - Это и есть настоящий Йормунганд, - шепнул Олафу товарищ, - бегом в
  лес, если шкура дорога!
     Олаф, конечно, был самым храбрым воином в Мидгарде. И в другое время
  Торкланд не упустил бы момент сразиться с самим Мировым змеем. Но сейчас
  какое-то десятое чувство подсказывало, что надо послушать совета нового
  друга и нестись в гущу леса сломя голову.
     Двое мужчин не сговариваясь рванули в лес, ломая жилистыми телами
  возникший на пути кустарник.
     Сзади раздался оглушительный удар и хруст деревьев. Викинг не выдержал
  и обернулся. Гигантский хвост Йормунганда опустился на то место, где
  только что были незадачливые ловцы змей. Две могучих сосны медленно,
  цепляясь ветвями за окружающие деревья, валились на землю, вырванные с
  корнем ударом могучего змея.
     - Кажется, пронесло, - проговорил спутник Торкланда, переводя дыхание.
  - Пойдем, Олаф, моя хижина тут недалеко, обсушимся, да я посмотрю, так же
  ты силен в борьбе с элем, как умеешь трепать языком.
     Услышав про эль, Торкланд спрятал до поры до времени занесенный было
  над нахалом кулак и пошел следом за асом.
   "Как там назвал Йормунганд этого пройдоху? - вспоминал Олаф выкрикнутое
  змеем имя. - Top!" - неожиданно всплыло в могучем черепе славного воина.
     Тем временем путники поднялись на холм и спустились с него. Идти через
  лес было трудно. Кругом в изобилии рос густой кустарник, и спутникам
  приходилось на протяжении всего пути продираться через него.
     - Ничего, скоро дойдем, - подбодрил Олафа Тор, - конечно, вдоль берега
  дорога приятней, но эта чешуйчатая зараза способна на любую гадость. Он
  говорит, я с детьми воюю. Ты видел зубы у этих детей? А представь, если их
  не уничтожать, лет через тысячу что будет! Такими, как Йормунганд, все
  воды кишеть будут. Высморкаться поутру станет негде!
     Олаф шел след в след за Тором и понимающе кивал. Викинг тихо
  посмеивался в бороду над своим спутником, ведь тот еще не знал, что в день
  Рагнарек именно ему, Тору, предстоит сразиться с Мировым змеем
  Йормунгандом и убить-таки его. Но и самому умереть тут же, отравленным
  ядом мерзкой рептилии.
     Наконец лес кончился, и Олаф обнаружил, что они опять вышли к реке.
  Точнее, не к реке, а к тихой заводи, которую она образовывала. На светлой
  полянке шагах в ста от воды стояла неказистая, чуть накренившаяся хижина.
     - Совсем как хозяин, - заметил Торкланд, желая в очередной раз
  раздразнить Тора.
     Но ас, видимо, считал свое жилище верхом совершенства, поэтому никак не
  отреагировал на замечание Олафа. Он провел гостя внутрь и жестом пригласил
  садиться на соломенный матрас, расстеленный прямо на полу. Мебели в жилище
  Тора не было. Посуды, как показалось Олафу, тоже. Ас отогнул край
  соломенного матраса и вынул из земли аккуратно вырезанный кусок дерна.
  Опустив в образовавшуюся яму руку, он открыл деревянную крышку погребка.
     - Это мой схорон с элем, - подмигнул он Торкланду, - проклятые цверги
  совсем замучили своим воровством. Приходится маскировать.
     Тор извлек из погребка два небольших бочонка весьма странной формы и
  протянул один викингу. Олаф ловко высадил донышко кулаком, не расплескав
  ни капли напитка.
     - А ты, видать, специалист, - одобрительно кивнул Тор и точно таким же
  движением проделал ту же операцию.
     Олаф пригубил содержимое бочонка. Такого великолепного эля ярл не
  пробовал еще ни разу в жизни. Он сделал большой глоток, и в голове его,
  как всегда бывало в подобных случаях, сразу прояснилось. Торкланд еще раз
  отхлебнул из бочонка, и мозги стало заволакивать легким туманом.
     - Эй, Олаф из рода Торкландов, поосторожней. Я, конечно, верю, что ты
  великий пьяница, но этот эль мне приносят светлые альвы. А все, что делают
  альвы, обладает особой силой. Этих двух маленьких кадок нам хватит, чтобы
  обоим упиться до беспамятства. Хотя обычной асгардской кислятины я могу
  пить бесконечно много и при этом еще размахивать боевым молотом.
     Олаф действительно ощутил крепость напитка и, утолив первую жажду, стал
  попивать мелкими глотками.
     - Кстати, ты-то зачем на змееныша напал? - вдруг вспомнил Тор разговор,
  начинавшийся на берегу реки и прерванный появлением Йормунганда.
     - Я думал, это рыба, - честно признался Олаф.
     - Хороша же рыба! - Ас разразился безудержным хохотом. - Может, ты
  скажешь еще, что на удочку его поймал.
     - Так и скажу, - угрюмо произнес Торкланд. Викинг не торопясь отглотнул
  еще эля и, стряхнув жидкость с бороды, размеренно произнес: - Ну и
  дерьмовое у тебя жилище, Тор. Небось не только цверги эль воруют, а еще и
  паразиты всякие живут? Клянусь челюстями Фенрира, что я не видел большего
  убожества. Только вот эль ничего, да и тот не твой, а альвов.
     Top моментально оборвал смех и уставился на Олафа. Глаза аса налились
  кровыО. Человек ответил не менее испепеляющим взглядом.
     - Ах ты, поросячий понос! - взревел взбешенный Тор.
     Кулак аса просвистел в воздухе. Но Торкланд, уже давно ожидавший
  потасовки, вовремя увернулся и, схватив недопитый бочонок эля, надел его
  на голову Тору. Густая темная жидкость, пузырясь, потекла по одежде
  хозяина хижины. Из-под бочонка послышалось какое-то мычание. Тор обеими
  руками схватился за кадку и сдернул ее с головы. Кулак Торкланда тут же
  влепил ему между глаз. Ас не удержался на ногах и полетел через всю хижину
  и, выломав головой ветхую стену своего жилища, выкатился на улицу.
  Торкланд выбежал следом, правда, через дверь.
     Ярл шагнул к своему противнику, занося руку для нового удара, но
  низкорослый Тор пригнулся и, неожиданно прыгнув навстречу человеку,
  обхватил его руками. Олаф понял, что он в железных объятиях. Торкланд что
  было силы напряг мышцы и попытался освободиться, но это не принесло
  успеха. Ас так крепко стиснул руки, что выпитый недавно эль чуть не
  вылился обратно. Хватка каменного тролля показалась Торкланду детской
  забавой по сравнению с этими тисками.
     - Чтобы у тебя весь эль скис, коротышка, убийца водяных червей! -
  ругался, извиваясь, славный воин.
     Но Тор лишь усмехнулся. Он оторвал Олафа от земли, поднял в воздух и со
  всей силы ударил об землю.
     У викинга потемнело в глазах. Возникло ощущение, что все его тело
  разлетелось на тысячу маленьких осколков. Викинг поднял затуманенный взор
  на Тора. Тот, стоя над поверженным противником, скривил челюсть в
  злорадной усмешке.
     Нет, такого надругательства великий ярл пережить не мог. Его душа
  наполнилась праведным гневом. Кровь хлынула в разгоряченные мозги. В
  глазах весь мир разделился надвое: или уже истекающий кровью, или пока еще
  не истекающий кровью.
     Top пропустил молниеносное движение человека. Олаф резко выбросил руку
  вперед и, схватив аса за ногу, дернул ее на себя. Тор с грохотом повалился
  на землю. Мгновение, и Олаф был уже на ногах. Он скалой навис над асом и,
  подняв ногу, попытался ударить противника пяткой в живот, но Тор откатился
  в сторону, и нога викинга промяла грунт.
     Ас извернулся и ловко вскочил на ноги, но на это ушло время, и Олаф
  мигом подлетел к выпрямляющемуся противнику и, хорошо примерившись,
  припечатал его своим чугунным кулаком. Тор снова оказался на земле. Викинг
  упал на одно колено и занес руку над противником, желая довести дело до
  конца. В последнее мгновение Тор подбросил свое тело вверх, его голова
  мотнулась вперед, и лоб могучего аса встретился с нордическим черепом
  великого воина. Раздался хруст, однако кость выдержала. В глазах викинга
  кроваво-красные цвета сменились на черно-золотистые. Олаф уронил голову и
  обмяк, рухнув на такое же безвольное тело Тора.
     Сколько прошло времени, было трудно понять. Кажется, уже вечерело.
  Торкланд очнулся от легкого пинка в бок и ощутил, что лежит на ком-то.
  Разум стал со скрипом восстанавливать происшедшие события, пока не дошел
  до момента потери сознания. Тор тут же вырос в глазах славного ярла. Во
  всяком случае, еще ни одна тварь до сих пор не удостаивалась даже ничьей в
  поединке с ним. Олаф медленно скосил глаза на лежащего под ним аса и
  встретился с взглядом, полным предупреждения.
     - Тихо! - шепнул викингу Тор. - Цверги эль воруют. Осторожно сползай с
  меня и обходи хижину справа.
     Торкланду не пришлось два раза повторять. Остаться без эля после такой
  славной потасовки викингу не хотелось, да и поймать цверга было
  небезынтересно. В Олафе проснулся инстинкт охотника, но мешала
  раскалывающаяся от боли голова.
     Ярл тихо сполз с Тора и, встав на четвереньки, стараясь производить как
  можно меньше шума, потрусил к хижине.
     Top перевернулся на живот и последовал за товарищем, обходя лачугу с
  другой стороны.
     Олаф не ошибся в своих ощущениях -действительно стоял вечер. Солнце уже
  зашло за лес, и на поляну опустилась сумеречная синева.
     - Самое время цвергов и альвов, - прошептал Тор и с шумом ворвался в
  хижину.
     Олаф не последовал за товарищем. Повинуясь чутью охотника, он вскочил
  на ноги и бросился к дыре, проделанной в стене хижины во время драки.
     Чутье его не подвело. Прямо под ногами у Торкланда показалась маленькая
  голова, одетая в смешной колпак. Следом появилось туловище в кожаной
  безрукавке и, наконец, ноги. Олаф нагнулся и схватил за шиворот маленькое
  отвратительное существо.
     - Брось меня сейчас же, невоспитанный ас! - запищал цверг, вертясь в
  руках Торкланда.
     В это время из отверстия в стене хижины выскочили еще два таких же
  человечка. Олаф успел подставить одному из них подножку, но схватить
  карлика ему было нечем, так как руки викинга уже были заняты добычей.
     Цверг, споткнувшись об подставленную ногу, растянулся на земле. Тут же
  из дыры показалась огромная рука Тора и накрыла беглеца. Цверг вывернулся
  и укусил аса.
     - Ах ты, недоросль подгорная, я тебе сейчас мигом зубы повышибаю! -
  вскричал от боли Тор и отдернул руку.
     Цверг попытался убежать, но тут Олаф ловко подхватил маленького
  беглеца. Викинг успел рассмотреть, что карлик, которого ловил Тор, был
  разодет куда богаче, чем тот, которого он держал в руках, и, сообразив,
  что его товарищу не справиться, решил поменять своего пленника на более
  знатного. Торкланд откинул в сторону брыкающийся комок и крепко схватил
  второго цверга.
     - Почему ты его отпустил, а меня поймал? - возмущенно спросил новый
  пленник, болтаясь в руках Олафа.
     - А зачем мне нужен твой слуга, когда можно схватить господина?
  -вопросом на вопрос ответил Торкланд.
     - И правильно сделал, вот теперь мы повеселимся, - проговорила голова
  Тора, показавшаяся в проломе.
     - Отпустите меня немедленно, мерзкие асы, а то будет хуже! - провопил
  цверг и, извернувшись, умудрился укусить потерявшего бдительность
  Торкланда.
     - Ну засранец! - прокомментировал Олаф. Однако пленника удержал, да еще
  отпустил такую затрещину, что голова бедного карлика мотнулась и повисла.
     - А ты его, случайно, не пришиб? - поинтересовался Тор. - А то жалко
  было бы. Мы еще о выкупе говорить даже не начали.
     - О каком это выкупе вы говорите? - пропищал цверг. Услышав последние
  слова Тора, карлик неожиданно ожил и теперь заинтересованно вертел
  головой. - За меня выкуп никто не даст - я сирота безродный, нахожусь в
  услужении у племени, живущего в здешних холмах. А то, что на мне одежда
  богатая, так это мы с моим господином специально переоделись, чтобы, если
  ловить станут, не за тем гонялись. Во как я вас провел! - захихикал
  коротышка. Олаф вопросительно посмотрел на Тора.
     - Ага, верь ему больше. Он тебе тут такого наговорит, что ты
  растрогаешься, да еще и с подарками его домой отпустишь, - фыркнул ас. -
  Тащи его в дом. За кружкой эля и решим, что с ним делать.
     Друзья вошли в хижину. На улице почти стемнело, и Тор разжег костер на
  земляном полу, выдирая хворост прямо из стен лачуги.
     - Ничего, завтра сходим в лес, подлатаем. Заодно и дыру в стене
  заделать надо. А ты, здоровяк, ничего, меня еще никто не вырубал, -
  признался Тор чуть смущенно.
     - Меня тоже, - ответил Олаф.
     - Вот мы здесь собрались, хорошие ребята, - продолжил разговор ас, -
  давай, Олаф, с тобой дружбу водить. Вдвоем мы и Йормунганда завалить
  можем.
     Торкланд в знак согласия хлопнул друга по плечу, и Тор был первым, кто
  не отлетел в сторону при исполнении Олафом сего дружеского ритуала. Ярл
  даже сконфузился, но промолчал.
     Разожженный огонь осветил лачугу и потайной погребок Тора. Цверги
  все-таки успели его обнаружить, но до содержимого так и не добрались.
  Пленному друзья связали руки и подвесили карлика за шиворот на один из
  сучков, в изобилии торчавших из стен Торовой лачуги.
     Тор извлек из-под матраса еще по бочонку эля.
     - А этому давать не будем, - ас указал на цверга, - он и так нас
  обокрал. Вот, последние два и остались.
     - Ничего я у тебя не крал. Я мирно пришел в гости к своему соседу, то
  есть к тебе, поболтать о рыбалке. А ты сразу рукоприкладством занимаешься,
  еще и подвесил, словно таранку какую-то, и моришь жаждой, - пропищал
  пленник тоненьким голосом.
     - А может, все-таки угостим карлика? Он же к нам по-человечески, с
  душой, можно сказать, - подмигнул товарищу Торкланд.
     - Делай как знаешь, я бы. этому вору и дерьма из помойной ямы не дал, -
  ответил Тор.
     Олаф достал из-за пазухи пивной рог, с которым, как и с мечом, никогда
  не расставался, и, зачерпнув из бочонка немножко эля, поднес его ко рту
  пленника.
     - Ну что, дылда, ты меня так поить будешь? - возмутился цверг. -
  Наверно, хочешь утопить в этом напитке! А ну быстро развяжи мне руки!
     - Хорошо, - усмехнулся викинг и плотно привязал карлика к жердине,
  обмотав его веревкой, потом освободил руки.
     - Вот так-то лучше, - заносчиво заявил пленник, - хотя мог бы и не
  связывать. Чего бы это мне убегать, если я сам в гости пришел.
     Цверг принял рог из рук Торкланда, и в хижине раздалось громкое
  чавканье.
     - А ты родом-то с каких мест? - вдруг поинтересовался Тор.
     Олаф соврал давно заготовленную легенду. Тора же расспрашивать не стал,
  ибо был прекрасно осведомлен о нем. Выпив еще порцию эля, викинг наконец
  вспомнил о цели своего путешествия до того, как его увлекла борьба с
  речным драконишкой. И ярл поведал асу о своих последних приключениях.
     - Ну, Олаф, ты мужик, саму Хейд поджарить! - искренне восторгался
  товарищ. - Это не беда, что она воскресла. Коли один раз получилось, то и
  за другим дело не станет. Мне, конечно, эта война с ванами до одного
  места. Я здесь спокойно живу, на рыбалку хожу. Ну и ваны, соответственно,
  меня не достают. Один только Йормунганд жизнь портит, да и то не часто, у
  Мирового змея без меня забот хватает. Но в одном ты прав, в Асгард эту
  новость сообщить надо обязательно.
     - Эй вы, крутые победители великих ведьм и мировых змеев, плеснули бы
  еще чуток несчастному принцу цвергов, - раздался пьяный голос из угла
  хижины.
     Воины обернулись к пленнику. Цверг умудрился распутать веревку, но
  продолжить начатое ему помешал альвов эль, и теперь карлик висел на сучке,
  отдавая все силы тому, чтобы не выронить из рук рог Торкланда. Товарищи
  рассмеялись. Олаф поднялся и, сняв принца с сучка, посадил его рядом с
  собой, предварительно наполнив рог.
     - Блллгодарю! - воскликнул цверг и чуть не упал в попытке произвести
  какой-то жест светской учтивости.
     - Сиди уж, принц, - придержал его викинг, - а говорил, что сирота.
  Когда за выкупом пойдем?
     - Да, я принц этих холмов, но выкуп за меня вам никто не даст, потому
  как таких, как я, нас четыреста сорок четыре брата и еще примерно двести
  двадцать сестер, а я из них самый младший. И вам за меня не только не
  заплатят, а еще спасибо скажут, если вы меня удавите. Мне после всех даже
  эля не достается, вот воровать приходится, стыдно-то как. - И цверг
  залился краской.
     - Да не расстраивайся, парень, не будем мы тебя удавливать. Вот, на,
  выпей еще эля, - растрогался Тор.
     - Но не милостыню я пришел просить сюда, а поддержки! - завопил
  разошедшийся карлик. - Вы, могучие воины, легко справитесь со всей армией
  цвергов, и, когда я стану королем, я щедро рассчитаюсь с вами за оказанные
  услуги.
     - Ишь куда хватил, королем его сделай, - засмеялся Тор, допивая
  бочонок, - ну, а эль у меня при твоем правлении цверги воровать будут?
     Но младший принц крови ничего не ответил. Напившись, его высочество
  вдруг рухнул на земляной пол и теперь тихо посапывал, свернувшись
  калачиком у края соломенного матраса. Друзья весело рассмеялись.
    
   4
  
   Олаф мучительно пробуждался ото сна. Мучительно, потому что он вовсе не
  хотел пробуждаться. Но назойливая муха, проснувшаяся с первыми лучами
  солнца, случайно забрела в их хижину и теперь со страшным жужжанием
  носилась вдоль стен, замолкая только для того, чтобы подкрепиться. Однако
  это для Торкланда было еще несноснее, так как питалась она исключительно
  на лице Олафа, на котором остались липкие пятна от употребляемого вчера
  эля.
     К тому же несносному насекомому и этого было мало. Наевшись, муха
  подползала к носу великого воина и, по-видимому приняв огромные ноздри
  викинга за уютную пещеру, в которой можно обосноваться, пыталась
  проникнуть вовнутрь.
     Торкланд громко чихал, и муху относило в другой конец хижины. Тогда
  она, расстроенная неудачей, начинала кружить вокруг головы ярла,
  сопровождая полет жужжанием, время от времени совершая посадку то на лоб,
  то в ухо. Олаф в полудреме хлопал рукой, но всегда промахивался. Теперь
  муха перелетела в район рта и начала старательно слизывать эль с губ
  викинга.
     - Ax ты, таракан с крыльями! Бесполезная пожирательница дерьма! -
  произнес Торкланд и открыл глаза.
     Олаф поднялся, на чем свет стоит чихвостя насекомых всех видов и
  семейств, а также их создателей и даже яйца, которые они откладывают для
  продолжения рода.
     Муха, естественно, оставила в покое славного ярла и переместилась на
  нос Тора. Ас даже бровью не повел.
     - Вот это дрыхнет, - позавидовал товарищу викинг. Он легонько пнул Тора
  ногой. - Эй, лежебока, пора подниматься, солнце уже высоко! - прокричал
  ярл, нагнувшись к самому уху аса.
     Хлипкая лачуга затряслась под напором воздушных колебаний, вызванных
  голосом викинга, привыкшего перекрикивать шум десятибалльного шторма.
     Тор вскочил на ноги, на ходу подхватив свой боевой молот, и стрелой
  бросился из хижины.
     - Где Йормунганд?! Где армия каменных троллей, где?! - тараторил ас,
  озираясь по сторонам.
     - Да нету здесь ни врагов, ни извержения вулкана. Это я кричал, -
  ехидно заметил Торкланд.
     Олаф едва успел пригнуться, когда могучий молот Тора, просвистев над
  его головой, врезался в хижину, окончательно разрушив ее. Снаряд, пущенный
  крепкой рукой, снес один из опорных столбов, и ветхое сооружение рухнуло.
     - Ну и ладно, - фыркнул ас, расшвыривая ногами деревянные прутья,
  служившие ранее стенами его лачуги, в поисках своего молота.
     - Да не сердись ты, это я так пошутил, - произнес Олаф.
     - А я и не сержусь. Я молот свой ищу. Ты, Торкланд, правильно сделал,
  что меня разбудил. Пора на рыбалку, а то есть нечего, - сказал ас, ни на
  мгновение не прекращая своего занятия.
     Наконец молот нашелся, и Тор, удовлетворенно хмыкнув, собрался было
  направиться к реке, когда из-под руин обвалившейся хижины раздался писк.
     - Эй вы, дылды, это кто же из вас додумался до такого? - верещал принц
  цвергов, выбираясь из-под обвала. - Так же и убить можно, в конце концов.
  Когда вы захватите мне трон в королевстве цвергов, я вычту из вашего
  вознаграждения стоимость морального ущерба, нанесенного мне вашими
  действиями.
     Оба воина потеряли дар речи, ошеломленные такой наглостью. О нахальстве
  цвергов ходили легенды. Но младший принц крови, похоже, переплюнул всех
  своих родственников.
     - Ты еще здесь, недомерок? - удивленно вопросил Тор, едва к нему
  вернулась способность говорить. - Тебе было бы разумней исчезнуть, пока мы
  с Олафом спали. Но я вижу, что ты настолько глуп, что достоин быть лишь
  наживкой для рыбной ловли.
     Ас нагнулся и ловко схватил карлика за ногу. Перебросив принца через
  плечо, Тор спокойно зашагал в сторону реки. Олафу ничего не оставалось,
  как последовать за ним.
     Тор подошел к берегу небольшого залива, образуемого рекой, и двинулся
  вдоль его края в направлении леса. Дойдя до развесистого кустарника,
  вплотную подходящего к воде, ас сунул в него руку и удивительно легко
  вытащил спрятанную там лодку. Столкнув ее в воду, он обернулся к
  Торкланду.
     - Чего еле ноги волочишь? Или альвов эль дает о себе знать? - кинул он
  товарищу.
     Олафа ничуть не смутила колкость аса, и он так же не торопясь добрался
  до суденышка и взобрался внутрь. Тор оттолкнул лодку и прыгнул следом.
     - А как же наш дорогой друг Йормунганд? - поинтересовался викинг у аса.
     - Да его наверняка где-нибудь носит. Он на одном месте никогда не
  задерживается. А ты что, испугался?
     - Мне-то чего бояться? - усмехнулся Олаф. - Это он тебя сожрать
  грозился. Мне с Мировым змеем делить нечего.
     - Да какой же он Мировой? Просто никто не придушил в младенчестве. Вот
  и вырос такой огромный, - возразил Торкланду Тор.
     Олаф молча пожал плечами. Он не хотел вступать с асом в дискуссию о
  сотворении мира. Тем более что, судя по всему, это сотворение еще не
  завершилось. И многое из того, что было известно великому воину, просто
  еще не произошло.
     Тем временем Тор выгреб на середину реки и стал распутывать снасти.
  Цверг, который до этого тихо сидел под банкой в надежде, что про него
  забудут, боясь исполнения угроз аса, громко застучал зубами.
     Тор выволок карлика за шиворот и, крепко стиснув, стал обматывать его
  тело веревкой. Глаза маленького уродца вывалились из орбит под тяжестью
  переполняющего его ужаса.
     - Не робей, малыш, - подбадривал его Тор. - Поплаваешь немного,
  искупаешься. Я тебе обещаю: как только тебя заглотит какая-нибудь рыба, я
  тут же вспорю ей брюхо и выпущу тебя наружу.
     После последних слов маленький уродец чуть не лишился чувств.
     - А кстати, что интересного есть в сокровищнице цвергов? - как бы между
  прочим спросил ас.
     Цверг аж затрясся, сгорая от желания все рассказать.
     - Дорогой дылда с молотком, в подземельях королевства цвергов столько
  золота, сколько ты никогда не видел в своей жизни, и оно все будет твоим,
  лишь только вы завоюете для меня престол, - заикаясь, пролепетал карлик.
     - Мне не нужен этот блестящий металл. Из него даже ножа не выкуешь. Я
  живу скромно, по-простому. Вот если бы ты предложил мне оружие или
  что-нибудь для хозяйства... - зевая, ответил Тор.
     Цверг насупился и замолчал. Его уродливые вислые щеки надувались и
  сдувались, словно у жабы. Изо рта раздавалось какое-то пыхтение. Весь вид
  карлика выдавал глубокую озабоченность.
     - Ну что, наговорились? Теперь рыбачить будем? - спросил цверга Тор,
  скалясь всеми зубами.
     - Не надо рыбачить. Ты действительно умненький, дылда. Я вообще об асах
  был более низкого мнения, мне с детства внушали, что они тупые варвары, не
  способные ни на что, кроме как напиваться до беспамятства и убивать. В
  общем, есть у нас сокровища и получше золота. В конце концов, золото можно
  накопать, а эти вещи - творения великих мастеров.
     - Ну чего ты тянешь? Ждешь, пока ночь настанет? Так на рыбалку можно и
  завтра поехать, ты-то никуда не денешься, - вмешался в разговор Олаф.
     - Скорые вы какие, - обиделся уродец, - о таких вещах коротко говорить
  нельзя. Для хозяйства у нас есть Пояс Силы. Наденешь его, и станешь
  сильнее тысячи каменных троллей. Сможешь гору свернуть и перекрыть ею
  реку, вода потечет, куда ты ей укажешь.
     - Вот это да! - Тор разинул рот от удивления, выставляя напоказ свои
  полусъеденные зубы. - Так это я и с Йормунгандом сразиться смогу?
     - Еще как сможешь. Голыми руками его задавишь, - заверил аса цверг.
     Тор ненадолго замолчал, мечтательно уставившись в небо. Но вдруг,
  спохватившись, снова повернулся к пленнику.
     - А что ты там говорил насчет оружия? - вспомнил он.
     - Вечно вам, дылдам, мало, - вздохнул младший принц подземелий.
     Он надеялся, что ас, услышав о Поясе Силы, не вспомнит об остальных
  сокровищах. Цверг корил себя за то, что в момент страха потерял
  рассудительность и предложил лишнего. Асы же, как видно, не только ни от
  чего не откажутся, но и постараются прикарманить себе как можно больше.
     - Есть и оружие, - кисло продолжил он. - Вот, например, для тебя
  прекрасный молот, который убивает и разрушает все, что угодно, с одного
  удара. Имя молота Мьелльнир. Есть в подземных сокровищницах и волшебное
  копье, которое летит как молния и всегда возвращается в руку хозяина. Его
  зовут Гунгнир.
     - Ну, с копьями я таскаться не люблю. Его мы Олафу отдадим. А вот молот
  - это то, что мне надо, - довольно потер руки Тор.
     Ас вытащил из-под передней банки какой-то сверток и извлек оттуда кусок
  почерневшего от древности сушеного мяса. Нанизав его на крючок,
  привязанный к толстенному канату, Тор бросил наживу в воду.
     - Вот теперь и порыбачить можно, - улыбаясь, молвил он.
     - Какую же это ты рыбу собрался ловить? - удивленно спросил Олаф. - С
  такими снастями не меньше чем на Йормунганда выходить надо.
     - Ну, про Йормунганда - это ты лишнего хватил, а вот на его потомство в
  самый раз.
     - Так это нам опять за рептилией какой-нибудь гоняться предстоит? -
  разочарованно протянул Олаф.
     - Ничего не предстоит. Я покажу тебе, как это правильно делать надо, а
  не так, как ты. Все сам сделаю. А то мы в Асгард отправимся, знаешь,
  сколько их расплодится? Не перебьешь, - заверил викинга Тор.
     В этот момент веревка дернулась и натянулась.
     - А, гады подводные! Любят несвежее мясо. Была бы чистая тухлятина, он
  бы сразу учуял. Схватил бы крючок раньше, чем я закинуть его успел, -
  прокричал радостный Тор.
     Ас обвязал вокруг пояса веревку и подал конец Торкланду.
     - Вытянешь, когда я ее дерну, - попросил он, - я в общем-то обычно сам
  выбираюсь, но очень уж неудобно со дна реки с молотом в руках выгребать. А
  тем более, если товарищ в лодке, чего бы не воспользоваться его помощью?
     Тор стал на борт суденышка и, ухватившись одной рукой за веревку, на
  которой болтался где-то на дне заглотивший наживку змей, а во второй
  крепко зажав боевой молот, скользнул вниз, под воду.
     Олаф пожал плечами и покрутил пальцем у виска. Сидевший напротив него
  цверг кивком головы выразил полное согласие с жестом человека. Олафа он
  боялся меньше, чем Тора, и поэтому сразу почувствовал себя свободнее.
  Где-то в глубине души карлик даже надеялся, что Тор больше никогда не
  всплывет, что его проглотит подводный змей. Но, к великому сожалению
  младшего принца, вода вскоре забурлила и веревка в руках Торкланда бешено
  задергалась.
     Викинг что было силы потянул ее на себя. Наконец на поверхности
  появилась мокрая голова аса. Тор бросил в лодку свой молот и отрезанные
  драконьи лапы. Затем, схватившись руками за борт лодки, заскочил в нее.
     Вытянув из воды веревку с крючком, он аккуратно снял так и не
  прожеванное драконом старинное мясо и, бережно завернув его, положил под
  банку.
     - Я еще не одну рептилию на него поймаю, - заверил он окружающих.
     - А где туша? Что мы то есть будем? Разве что его когтистые лапы
  обсасывать, - поинтересовался Торкланд, так как его желудок уже стал
  требовать пищи.
     - Я же тебе говорил, дикарь, что драконов в пищу не употребляют, а лапы
  я собираюсь отдать альвам. Думаешь, они мне даром эль поставляют? Альвы
  используют ноги этих рептилий для какого-то своего колдовства. Ну а если
  ты просто хочешь набить живот всякой съедобной ерундой, то нет ничего
  проще, - усмехнувшись, ответил Тор.
     Ас поднял со дна лодки острогу с множеством жал на конце и,
  перегнувшись через борт лодки, на некоторое время завис в неподвижности,
  занеся острогу для удара. Неуловимое движение, и Тор уже втаскивал на борт
  большущую окровавленную рыбу.
     - Это я не называю рыбалкой, это так, за завтраком сходить, -
  проговорил Тор, пнув ногой бьющуюся на дне лодки рыбину.
     Олаф ничего не ответил приятелю. Искусство ловить рыбу не было одним из
  его умений. Ярл с удовольствием взялся за весла, вспоминая слегка
  призабытые ощущения.
     - Эй ты, - обратился Тор к карлику, - когда мы за сокровищами пойдем?
     - Ты хотел сказать, дылда, возводить меня на трон и получать за это
  вознаграждение за вычетом суммы, причитающейся мне за дважды нанесенный
  моральный ущерб, - осмелел цверг, едва услышав, что для наживки нужно
  очень старое или тухлое мясо.
     Тор, не моргнув глазом, схватил младшего принца за шиворот и вышвырнул
  за борт.
     - Помогите! Тону! - заорал цверг. - Я совсем не умею плавать! Я беру
  свои слова обратно!
     Ас протянул руку и вытащил мокрый комок из воды.
     - Ты мне еще приплатишь за моральный ущерб, наносимый моим
  многострадальным ушам твоей болтовней.
     Карлик согласно кивнул, и Тор бросил его на дно лодки, рядом с
  умирающей рыбиной, драконьими лапами и прочей утварью.
     Тем временем Олаф подвел лодку к берегу, и товарищи стали заниматься
  костром. Тор, чтобы особо не мудрствовать, предложил дожечь прутья, из
  которых были сложены стены его хижины. Олаф, у которого желудок изнемогал
  от желания побыстрее наполниться, не возражал. Его высочество выбрался на
  землю и, отойдя в сторону, сел в обиженной позе.
     Рыба оказалась вкусной и сытной. Естественно, когда щемящее чувство
  голода получило удовлетворение, викинг вспомнил, что не мешало бы и
  чем-нибудь запить.
     - Сейчас доедим и пойдем к альвам торговаться, - успокоил товарища Тор,
  прочитав мысли могучего ярла.
     Младший принц незаметно оказался рядом с воинами и, пристроившись сбоку
  от Тора, впился зубами в рыбий хвост.
     - Но-но, ворюга! - предостерегающе процедил ас, не прекращая работать
  челюстями.
     Цверг отскочил в сторону. Но, помявшись немного, опять подошел к жующим
  и лилейным голосом пропел:
     - Многоуважаемые дылды, разрешите мне обглодать вот этот маленький
  хвостик, а то, если я умру от голода, нашим планам не суждено будет
  исполниться.
     - Так-то лучше, - усмехнулся Тор, - набивай свое брюхо, коротышка.
     Разделавшись с рыбой, друзья поднялись со своих мест.
     - Эля бы сейчас, - мечтательно проговорил Торкланд.
     - Будет, - ответил Тор и направился к небольшому холмику,
  возвышающемуся над лугом.
     Тор поднялся на его вершину и, заложив два пальца в рот, оглушительно
  свистнул. Олафу пришлось заткнуть уши, а маленький цверг даже бросил
  недоеденный рыбий хвост и попытался спрятаться под соломенный матрас Тора.
     Вскоре до слуха Торкланда долетел тяжелый топот копыт, а через
  мгновение на вершину холма взбежали два огромных козла. Они подскочили к
  Тору и стали тереться рогами о землю у его ног.
     - Олаф, познакомься с моими друзьями, - крикнул ас, - этого зовут
  Свирепый Рог. - И Тор ткнул пальцем в одного из козлов. - А этого -
  Беспощадный Рог. - Он шлепнул по загривку другого козла.
     Олаф так и не понял, кого из них как зовут, поскольку козлы были
  абсолютно одинаковые. Они весело трясли бородами и высоко подпрыгивали,
  резвясь вокруг своего хозяина. Олаф решил не подходить пока к ним, не
  желая быть ненароком задетым копытами или рогами разыгравшихся животных.
  Тем более что каждый из них был размером с годовалого теленка.
     Тем временем Тор подошел к тем же кустам, в которых он прятал свою
  лодку, только с другой стороны, и с грохотом извлек из гущи ветвей
  двухколесную тележку.
     - К альвам путь не близкий, чего зря ноги сбивать, - сказал он,
  указывая взглядом на двуколку.
     Олаф был с ним полностью согласен, разве что мало доверия вызывали
  козлы, которых, как догадался викинг, Тор собирался запрячь в тележку.
     Однако животные повели себя на редкость смирно, когда ас подошел к ним
  и накинул хомуты.
     - Эй, Олаф, бери матрас, а то всю задницу отобьешь, да поторопись. Мы и
  так уже полдня потеряли.
     - Сам виноват, кто дрых до обеда? - ответил ему Торкланд, но матрас все
  же принес быстро.
     Тор слегка хлестнул козлов по откормленным спинам, и двуколка понеслась
  вперед, набирая скорость.
     - Эй, Свирепый Рог! Эй, Беспощадный Рог! Что заснули! - кричал Тор,
  привстав и от души стегая животных.
     Двуколка уже набрала приличную скорость. Деревья справа и слева так и
  мелькали. Олафу показалось, что ни одна лошадь не несла его с такой
  скоростью, как эти ненормальные козлы. Тележка была без рессор, и викинг с
  благодарностью вспомнил предложение Тора подстелить матрас.
     - Слышь, дылда, потише, ты сейчас из меня все мозги вытрясешь! Чем я
  буду думать, когда мне придется руководить королевством? - раздался
  писклявый голос, и из вороха соломы, набросанной на дно двуколки,
  показалась голова младшего принца.
     - Эй ты, чучело, как ты здесь оказался? - поинтересовался Тор, повернув
  голову. - Нам он сейчас никак не нужен. Альвы цвергов терпеть не могут, -
  добавил он, обращаясь уже к Торкланду.
     - Так вы к альвам собрались? Стойте, немедленно высадите меня. Я к
  альвам не хочу, - негодовал карлик.
     - Да, малыш, это тебе не на рыбалку ходить. Для рыбы ты кто? Кусок
  мяса. Да и то тебе бы сначала утонуть, потом немножечко протухнуть, вот
  тогда, глядишь, и приобретешь кулинарную ценность. А альвы к цвергам
  особую "любовь" питают, - усмехнулся ас, - ну что же, хочешь - прыгай, а
  козлов мне сейчас не остановить. Они только во вкус вошли.
     Цверг заткнулся. Сверкнув напоследок злобными глазенками, он закутался
  в свой потерявший после купания форму кафтан и заполз обратно в солому.
     Тем временем пейзаж вокруг путешественников заметно изменился. Холмы
  стали пониже и с менее крутыми склонами. Лес стал гуще и выше. Начали
  попадаться исполинские деревья, точно такие, как видел Олаф, пролетая над
  лесом на своем фиорде. Прибрежные луга давно закончились, и теперь козлы
  мчали по не очень широкой дороге, стесненной с обеих сторон могучими
  деревьями.
     - Что-то мы долго едем, - пробурчал себе под нос Тор. - То ли Свирепый
  Рог и Беспощадный Рог сегодня не такие резвые, как всегда, то ли...
     - Да-да, дылда, ты правильно подумал. То ли тут дело не совсем чисто, -
  договорил за аса цверг.
     Тор резко натянул поводья. Козлы встали как вкопанные. Олаф от
  неожиданности чуть не вылетел из кузовка.
     - Это колдовство ванов? - спросил Тор, грозно нависая над карликом.
     - Нет, толстокожий невежа, это не ваны, - заявил цверг со знанием дела.
  - Это магия незнакомого мне происхождения.
     - Ну и что теперь делать? - вступил в разговор Олаф.
     - Прятаться немедленно! - воскликнул младший принц и полез глубже под
  солому. Друзья дружно рассмеялись.
     - Ну хорошо, а что мы-то делать будем? Что же это за бестия нас путает,
  а, Тор? Ты вроде здесь как бы живешь, всех знать должен, - повернулся
  викинг к асу.
     - А Хель его знает. - Тор злобно сплюнул на землю. - Может быть, и
  альвы. Пронюхали, что с нами цверг едет, и не хотят его пускать. А может
  быть, и кто угодно. В последние годы столько тварей развелось, что живешь
  и диву даешься, как это земля таких носит?
     Вдруг за деревьями позади путников раздался грохот, в котором отчетливо
  узнавались шаги чего-то очень большого.
     - Помилуй, Создатель, да там, наверно, дюжина каменных троллей шагают в
  ногу, сматываемся, Олаф! - воскликнул Тор, хватаясь за поводья.
     - А может быть, сразимся? - нерешительно возразил Торкланд.
     В этот момент из-за поворота дороги вышел великан таких размеров, что
  ярлу пришлось высоко задрать голову, чтобы рассмотреть его лицо. Оно не
  было столь уродливо, как у большинства йотунов. Великан своей внешностью
  напоминал скорее аса. Но его размеры перечеркивали все впечатления от
  рыжины его волос и бороды. Самый большой йотун едва ли доставал ему до
  пояса, а массивным кулачищам мог бы позавидовать любой каменный тролль.
     - Ну что, хочешь сразиться? - передразнил Торкланда ас.
     Олаф не ответил. Козлов не понадобилось подгонять. Удивительно умные
  твари давно уже сообразили, что к чему, и только ждали, когда хозяин даст
  волю.
     Свирепый Рог и Беспощадный Рог рванули с места в галоп так, что все
  содержимое возка, включая Торкланда, чуть не высыпалось через борт.
     Олаф попытался выругаться, но слова затерялись в шуме ветра, бьющего в
  лицо. Двуколка набрала приличную скорость, однако шаги великана были так
  огромны, что друзьям никак не удавалось от него оторваться, несмотря на
  все старания прытких козлов.
     Дорога еще раз вильнула и выскочила из леса на большой луг, разрезая
  его пополам.
     - Ну вот, как говорится, что такое не везет и чем его запивают! Чтоб на
  вас трава выросла! - громко выругался Тор, сворачивая с дороги на луг.
     Олаф встал на ноги, держась рукой за плечо аса, и посмотрел вперед,
  пытаясь разглядеть, что это так расстроило товарища. Прямо на дороге
  расселись три безобразных чудовища, точно таких, как тот, которого
  Торкланд встретил на мосту. Каменные тролли были чем-то очень увлечены.
     Но стук колес и громоподобное блеяние козлов привлекли их внимание.
  Дружно вскочив, тролли бросились наперерез.
     Движения каменных чудовищ были довольно медлительны, и, как бы они ни
  старались, двуколка успевала объехать их стороной и снова выехать на
  дорогу, даже сделав большой крюк по лугу. Но при этом беглецы теряли много
  времени, а сзади их догонял отнюдь не медлительный великан.
     Тор что есть мочи хлестнул своих животных. Но умные твари и так
  старались как могли. Тележка подпрыгивала на ухабах, и Торкланд вжался в
  ее дно, обеими руками схватившись за невысокие борта. Вывалиться наружу
  было верной смертью. Каким бы великим воином ни считал себя славный Олаф,
  но он уже успел сразиться с каменным троллем и не питал иллюзий о
  последствиях свалки с тремя такими громилами, да еще и вдобавок с огромным
  великаном, уже наступающим им на пятки.
     Тор умело сманеврировал тележкой и буквально в десяти шагах разминулся
  с ближайшим каменным. Теперь тролли остались позади. Тупоголовые создания
  еще некоторое время бежали сзади, пытаясь догнать двуколку. Козлы вновь
  выскочили на дорогу, и трясти стало меньше. Олаф оглянулся.
     Каменные, заметив здоровенного великана, развернулись и направились в
  его сторону, им было не важно, на кого нападать. Тролли были настолько
  меньше его, что великан, казалось, и не заметит их, раздавив словно
  глиняные черепки. Но случилось непредвиденное. Великан вдруг бросился
  наутек.
     - Слышишь, Тор, дружище, а он, кажется, трус, - окликнул товарища Олаф,
  - будь я таким огромным, я и Йормунганду шею свернул бы.
     Но Тор не ответил. Он внимательно смотрел вперед, изредка бросая
  взгляды то вправо, то влево.
     - Колдовство пропало, - ас наконец-то удостоил вниманием товарища, -
  места узнаю, скоро прибудем.
     Проехав еще с милю, возница вдруг натянул поводья и крикнул:
     - Эй, маленький уродец, живо из повозки, если не хочешь очутиться среди
  альвов!
     Младшего принца цвергов не пришлось долго уговаривать. Он мышью
  выскочил из-под соломы и, кубарем скатившись на землю, исчез в придорожном
  кустарнике.
     - А вдруг не вернется? Плакали наши сокровища, - покачал головой ярл.
     Олаф, конечно, понимал, что в этом мире золото не имеет такой ценности,
  как в Мидгарде, однако алчная натура викинга дала о себе знать.
     - Ну и Йормунганд с ними, с этими сокровищами. Нам бы к альвам до
  заката успеть, а то сегодня без эля останемся, - ответил Тор и сильно
  стегнул козлов.
     Олаф был полностью согласен с товарищем. Он относился к той породе
  викингов, которые из всех сокровищ мира предпочитали добрый эль, за
  исключением разве что оружия.
     Викинг с опасением посматривал на заходящее солнце и косился на Тора,
  интересуясь, не слишком ли они медленно едут.
     Но на этот раз ас был полностью спокоен. Ни мгновения не сомневаясь, он
  свернул с дороги и погнал козлов по едва заметной колее.
     Торкланд из-за плеча приятеля глянул вперед и посинел. Из-за леса перед
  ними вырос огромный холм, почти что гора. Склон холма, к которому они
  приближались, у подножия оканчивался обрывом. Как успел рассмотреть
  викинг, это не был обычный срез породы. На Олафа смотрела стена прочного
  гранита. Колея, по которой неслись товарищи, никуда не сворачивала, а
  упиралась прямо в скалу;
     Тор, не сбавляя скорости, гнал двуколку прямиком на камень.
     Смерть надвигалась неумолимо. Выпрыгнуть уже не было времени, не
  хватало его даже для того, чтобы как следует выругаться напоследок. Стена
  была рядом. Олаф закрыл глаза.
   "И как я раньше не распознал в нем ненормального?" - мелькнула
  последняя мысль великого воина.
     Зажмурившись, викинг просидел некоторое время, но ничего не произошло.
  Торкланд решил не торопиться.
   "Может, я уже умер, - думал он, - но так как в этом мире Валгаллы еще
  нет, то все погибшие попадают исключительно в хель. А с этим ужасным миром
  я еще успею познакомиться. Жаль только, что в битве Рагнарек не
  поучаствую, туда из чертогов Хель не пускают".
     Так великий воин сидел и покачивался из стороны в сторону. Двуколка
  явно сбросила скорость.
   "А куда спешить в стране мертвых", - резонно рассудил Торкланд.
     Спереди послышалось громкое блеяние Свирепого Рога и Беспощадного Рога.
   "Несчастные души бедных животных, им, видимо, тоже придется маяться в
  подземельях Хель до гибели мира. А ведь мир-то еще создать толком не
  успели, это же целая вечность. Да, плохо погибать на заре времен, слишком
  долго ждать конца света", - думал Олаф, покачивая головой, жалея себя.
     - Эй ты, заснул, что ли, чего глаза закрыл? - неожиданно прогремел
  голос Тора над самым ухом викинга.
     Олаф от неожиданности оглянулся по сторонам и чуть не очумел. Он
  находился не в чертогах Хель. Во всяком случае, он не так представлял эту
  мрачную страну.
     - Великий Один! - воскликнул пораженный викинг. - Если это хель, то
  почему же люди так боятся сюда попасть?
     - Потому что это не хель, - ухмыляясь, ответил Тор, - это одно из
  королевств альвов.
     - Но как же, мы ведь должны были непременно убиться, столкнувшись со
  скалой? - возразил ярл.
     - Откуда ты взялся, такой дикий? Ты что, Олаф, никогда не сталкивался с
  магией иллюзии? Скала ненастоящая. То есть если ты знаешь, что здесь на
  самом деле не камень, а ворота, то ты через них пройдешь. А если не
  знаешь, то это будет для тебя обыкновенная скала, об которую можно
  удариться и убиться. Понял? Сейчас тебе действительно повезло, а может
  быть, ты остался невредим, потому что я был рядом?
     - В моих краях колдовства практически нет, у нас правит сталь и дух, -
  гордо заявил викинг.
     - Повезло тебе, значит. Что же дома не сиделось, раз у вас там так
  замечательно?
     - Скучно, - соврал Олаф, - я всех победил, один остался, да еще пьяница
  никудышный, Магнус Бочка Эля. Но он дом сторожит.
     Двуколка неторопливо катила по булыжной мостовой, в которую неожиданно
  превратилась заросшая травой колея. По обеим сторонам дороги тянулись
  ровные ряды кустов шиповника, довольно густых и весьма ухоженных.
     Козлы громко стучали копытами по отшлифованному камню, направляясь к
  воротам города, открывшегося взорам друзей. Его высокие стены украшала
  изысканная мозаика, выложенная поверх камней из граненой плитки,
  вырезанной из самоцветов. Сторожевые башни поражали изяществом форм.
  Довершало все это великолепие множество экзотических растений, в изобилии
  произраставших на многочисленных клумбах, балконах и мансардах.
     Ворота города были открыты. Путников встретила пара скучающих
  стражников, одетых в великолепные туники, расшитые золотой тесьмой."Таких
  нарядов Торкланд не видел в Мидгарде даже у императоров Миклагарда, когда
  ходил на своем "Йормунганде" в те края.
     - Петухи ряженые, - презрительно произнес Олаф, когда они миновали арку
  городских ворот.
     Викинг презрительно сплюнул. Он поднял голову и, прищурившись,
  посмотрел на галерии внутри крепости.
     - Дерьмо все это, роскошь показная, пыль фарфоровая. Ну это что,
  укрепления, а? Да эту крепость я возьму с одним хирдом хороших бойцов,
  причем даже если они будут с перепоя, - заключил Олаф.
     Тор лишь пожал плечами. Он не принимал участия в вековой войне между
  ванами и его народом. Конечно, случалось, что кто-то из непутевых ванов
  нападал на него, однако ас быстро отбивал у них всякую охоту делать это
  еще раз. Но в штурме и обороне крепостей он никогда не участвовал, поэтому
  его знания фортификации были весьма скудны.
     - Эти размалеванные, словно праздничные йольские подарки, стены не
  выдержат и одного удара тарана. Башни можно запросто обрушить таким же
  способом. Галереи на стенах узки, лучникам будет неудобно натягивать
  тетиву. Да и чан с кипятком на такую галерею не затащить. Нападающие могут
  спокойно разрушать стену, не опасаясь, что им на голову что-либо свалится.
  А башни? Тор, ты только посмотри, зачем они накрыли их крышей? Как они
  собираются размещать там катапульты? - не унимался Торкланд.
     - Я не знаю, что такое катапульты, - честно признался Тор, - но на
  башнях они ничего не размещают. Там гуляют дамы из знатных альвхеймских
  семейств, да изредка местные маги изучают небо. А обороняться альвам не от
  кого. Они конечно же считаются нашими союзниками в войне с ванами, но я
  еще ни разу не слышал, чтобы альвы чем-либо помогли асам или приняли бы
  участие хоть в небольшой стычке. А нападения ванов они не опасаются, так
  как сильнее их и, главное, им с ванами нечего делить. Они-то нашими
  союзниками назвались только потому, что цверги приняли сторону ванов. А
  известно, что альвы цвергов на дух не переваривают. У альвов к ним
  отвращение, ну типа как у нас к тараканам. Ты думаешь, почему наш принц
  так драпал, когда узнал, куда мы направляемся?
     - А что бы альвы ему сделали? - поинтересовался Торкланд.
     - Не знаю, скорее всего, выгнали бы, но только потому, что он с нами
  приехал. А если б одного поймали, то на рудники отправили. Думаешь, где
  альвы берут столько драгоценных камней для украшения дворцов? Тысячи
  цвергов ежедневно долбят камни в их штольнях, выискивая самоцветы, и там
  же умирают.
     - Жирные индюки, совсем как эллины из Миклагарда или мерзкие франки, -
  презрительно фыркнул Олаф и от души высморкался на выложенную узорами и
  отшлифованную мостовую.
     Торкланд ничего не имел против использования каторжного труда грязных
  треллов. А цверги, по его мнению, ни для чего другого и не годились.
  Викинг даже подумал, что по возвращении в Мидгард не мешает наловить
  десяток карликов, чтобы посадить их черпальщиками на свои драккары. Очень
  удобно. Во-первых, места мало в трюме занимают, во-вторых, живучи, часто
  менять не придется.
     В альвах Торкланда возмущало другое. Излишняя изнеженность и полное
  отсутствие какой-либо свирепости. Казалось, они даже цвергов отправляли
  умирать в рудники с некой утонченностью. Эту черту викинг ненавидел у
  многих южных народов Мидгарда и с удовольствием сжигал Их города.
   "Если мне суждено надолго задержаться в этом мире, то надо бы не забыть
  как-нибудь напасть на этот пестрый городишко, вот только команду стоящую
  соберу. А то что-то они тут зажрались, слишком хорошо им живется", -
  размышлял викинг, строя планы на будущее.
     В его богатом воображении рисовались языки пламени, пожирающие
  размалеванные дворцы, драгоценности, осыпающиеся со стен под ударами
  боевого тарана, и местные обитатели, те, кто еще жив, с ужасом смотрящие
  на свои перепачканные в крови и саже туники, еще недавно восхищавшие своей
  изысканностью.
     К великому удовольствию викинга, их тележка не поехала к центру этого
  до отвращения изящного города, а свернула на одну из менее прекрасных улиц
  недалеко от городской стены и въехала под приземистую арку, хотя, как и
  все в этом городе, не лишенную изящества.
     Дворик, куда попали товарищи, был невелик и по местным меркам довольно
  скромен.
     - Приехали, - сказал Тор и вылез из повозки.
     Олаф последовал его примеру. Ас разгреб солому и, достав со дна свой
  молот, прицепил его на пояс. Затем сгреб в охапку драконьи лапы, и те, что
  добыл во время последней рыбалки, и те, которые отрезал от загарпуненного
  Олафом змея.
     По высокой лестнице спускался хозяин дома, радушно улыбаясь гостям.
  Торкланд внимательно рассмотрел это существо. Несмотря на преклонный
  возраст, альв был, бесспорно, красив, даже слишком красив, можно сказать,
  несколько женственен. От людей его отличали только уши, слегка заостренные
  вверху и со сросшимися мочками, да неестественно юношеская стать. И только
  седина в волосах указывала на прожитые годы.
     - Рад приветствовать тебя, могучий Тор, и тебя... - повернулся альв к
  викингу.
     - Олаф, - коротко представился Торкланд.
     - ...и тебя, могучий Олаф, - продолжил церемонию хозяин.
     - Ладно, Эрмерсиль, хватит пустого трепа. Мы с Олафом забыли, когда
  полоскали горло. Это у вас тут всегда светло, а во внешнем мире, между
  прочим, уже поздний вечер, а последний эль Кончился еще накануне, -
  перебил хозяина Тор.
     Альв едва заметно скривился, недовольный тем, что его приветственную
  речь так бесцеремонно оборвали, но промолчал. Он жестом пригласил
  товарищей следовать за ним.
     Тор с Олафом поднялись по ступенькам и оказались в большой комнате,
  сплошь украшенной различными дорогими побрякушками. Они сели за стол, и ас
  протянул альву драконьи лапы. Тот бережно взял товар и, достав из ящика
  какой-то кусок стекла, как показалось Торкланду, очень похожий на донышко
  от бутылки спайнлендского вина, стал сквозь него их рассматривать.
     Top только пожал плечами, отвечая на вопросительный взгляд Торкланда.
     Изучив драконьи ноги, хозяин удовлетворенно :качнул головой, и
  появившиеся слуги унесли их прочь.
     - Ну что, дорогие гости, товар прекрасный, я с удовольствием приглашаю
  вас отужинать со мной, - проговорил альв.
     Он сделал едва заметный жест кистью руки, и в комнату стали вносить
  подносы, переполненные жареным, тушеным, запеченным мясом. Следом на столе
  появились два бочонка эля и большие золоченые кубки.
     - Это для того, чтобы наливать туда эль, - указал Тор викингу на кубки,
  - глупые альвы никак не могут понять, как это мы, асы, пьем прямо из
  бочек. Но прошу тебя, Олаф, подыграй им в их глупостях, мне еще не раз
  придется иметь с альвами дело, и я не хочу портить здесь отношения.
     Торкланд особо не возражал, тем более что в Мидгарде ему не раз
  приходилось пользоваться кубками. К тому же эти были как будто специально
  созданы для суровых гостей и вмещали в себя никак не меньше половины
  бочонка, поставленного на стол.
     Олаф опрокинул в себя кубок крепкого эля и почувствовал, как вместе с
  благородным напитком в него вливается сила и трезвость мышления. Славный
  ярл усмехнулся, вспомнив о трех каменных троллях и огромном великане,
  оставленных на дороге. Его мужественное лицо покрылось легким румянцем
  смущения. Могучему воину было стыдно за то, что он проявил слабость и
  позволил Тору увлечь себя в бегство и от великана, и от троллей.
   "Как бы я сейчас с ними разделался!" - мечтательно думал викинг,
  наполняя свою емкость элем.
     Тем временем Тор взахлеб рассказывал альвам об их последних
  приключениях, без тени смущения переворачивая события с ног на голову.
     - И вот тогда великан бросился наутек, - вовсю врал ас, - мы с Олафом
  побежали, пытаясь догнать урода, но его шаги были так велики, что даже мои
  козлы, резвее которых нет существ, не могли догнать перепуганного громилу.
  И тут мне пришла блестящая мысль: дорога огибала холм, к я решил
  спуститься напрямик, чтобы перерезать толстобрюхому путь к отступлению. Но
  вдруг как из-под земли передо мной выросли пять каменных троллей. Я,
  конечно, вряд ли одолел бы их в одиночку, но, хвала Имиру, мой друг Олаф
  не успел далеко убежать, преследуя великана, и вдвоем мы быстро разобрали
  троллей по камушкам, поэтому-так задержались в пути.
     Хозяин и его домочадцы, присутствующие на ужине, уважительно закивали
  головами. Но от взгляда Торкланда, обостренного выпитым элем, не
  ускользнула ироничная усмешка на их смуглых лицах. Не укрылось от викинга
  и то, как они кривились, когда Тор употреблял словечки, слишком грубые для
  их изнеженных ушей.
     Закончив свой рассказ, ас допил кубок и громко высморкался в рыжую
  бороду.
     - Рад вас приветствовать, достопочтенный Олаф, в нашем славном городе
  Эларе. Ваши подвиги, о которых поведал нам славный Тор, заслуживают высшей
  похвалы. Не могли бы вы еще раз пересказать эту историю, как все было с
  вашей точки зрения, чтобы мы запечатлели ее на пергаменте? - обратился к
  викингу Эрмерсиль.
   "Поймать на лжи и посмеяться хотят, Гармовы отродья", - подумал про
  себя ярл.
     Где-то в дальних закоулках его души начал накапли- , ваться гнев.
     - Расскажи им, Олаф, не стесняйся"- подбодрил товарища слегка
  захмелевший ас, вовсю подмигивая викингу, чтобы тот поддержал его вранье.
     - Нет, Тор. Им не рассказать, а показать надобно. Ты что, не видишь,
  что они над нами издеваются, - прокричал Торкланд и с силой ударил кулаком
  по столу.
     Блюда с мясом подпрыгнули, расплескав жир на окружающих.
     - Ладно, - пробурчал славный ярл, беря себя в руки, одновременно
  вытирая ими жир с лица. - Мой друг попросил быть с вами поласковее, и
  поэтому я вам ничего не сделаю.
     Но хозяин, по-видимому, придерживался другого мнения. Он отскочил
  подальше от стола и неожиданно воскликнул:
     - Вы, презренные хамы, оскорбившие мое гостеприимство, годитесь только
  на то, чтобы долбить камни в рудниках! Отправляйтесь же туда, пока не
  обучитесь хорошим манерам!
     - Что-то тут не то, я не раз, напившись, опрокидывал стол в этой
  комнате и буянил в беспамятстве, но таких речей от него не слышал, -
  сказал Олафу Тор. - А ну, гляну я в окно, погрузили ли в повозку
  заработанный нами эль, и мы немедленно отправимся восвояси.
     Тор привстал с лавки, выглядывая в выходящее во внутренний двор окно.
     - Эй, друг Олаф, да здесь засада! - прокричал он, хватаясь за свой
  молот. - Внизу полно солдат!
     Торкланду не пришлось повторять два раза, он мигом вскочил на ноги,
  обнажая свой чудесный меч, бросив при этом краткий взгляд в окно.
     Узкий дворик действительно был полон альвов, закованных в какие-то
  примитивные доспехи и вооруженных короткими пиками. Они бегом поднимались
  по лестнице, и первые были уже на пороге.
     Эрмерсиль бросился к небольшой двери, ведущей во внутренние покои его
  дома. Но тяжелый молот Тора, со свистом рассекая воздух, догнал его, когда
  альв уже готов был юркнуть в дверной проем. Череп лопнул, расколовшись на
  две части, и мозги, выплеснувшись на стену, потекли по ней множеством
  струек. Молот аса, сделав свое дело, спружинил на длинном кожаном ремне и
  послушно вернулся в руку хозяина.
     - Лихо, - похвалил товарища Олаф и повернулся ко входу - на пороге
  появились первые враги.
     Викинг взмахнул мечом, и нападавшие отшатнулись, получив несколько ран.
  Торкланд бросился следом, расчищая себе путь.
     Альвы оказались более искусными противниками, нежели ваны, но
  чрезмерная мягкость смазывала впечатление от их умелого фехтования.
     Вырвавшись из помещения, Олаф с ходу получил несколько дырок.
  Ободренные успехом враги кинулись на него, не учтя, что для закаленного в
  походах викинга это не раны, а царапины, какие Торкланд не раз получал,
  ссорясь со своей подругой Асьхен. Олаф, не замечая уколов, Которыми
  изрешетили его враги, наотмашь ударил по первому ряду неприятеля.
  Искалеченные тела посыпались с лестницы.
     Олаф стал приходить в свое боевое состояние. Кровь ударила ему в
  голову. В глазах вспыхнула смерть. Нижняя челюсть великого воина
  задвигалась, как бы перемалывая кости своих будущих жертв.
     Взглянув в лицо викинга, альвы подумали, что не на того напали, и
  попятились, но было поздно.
     Истекая своей и чужой кровью, Торкланд скатился с лестницы, работая
  мечом как сумасшедший, с каждым ударом превращая этих ряженых красавчиков
  в груду отвратительного фарша.
     Где-то по левую руку с грохотом вылетело окно, и сверху рухнул тяжелый
  стол, подмяв под себя нескольких альвов.
     - Эй, Тор, объясни этим засранцам, как нужно использовать мебель по
  назначению! - весело прокричал Олаф и снова кинулся в бой.
     Следом за столом на расчищенную от неприятеля площадку приземлился и
  сам ас. Он с невероятной скоростью стал раскручивать свой молот, держа его
  за кожаный ремень.
     Альвы, чувствуя превосходство противника, кинулись вон со двора. Однако
  не всем посчастливилось добраться до спасительной арки. Тела многих
  навсегда остались в маленьком дворике, размазанные по стенам тяжелым
  молотом Тора или на куски разрубленные мечом славного Олафа.
     Свирепый Рог и Беспощадный Рог тут. же во дворе спокойно жевали солому,
  лежащую на дне хозяйской тележки. Тор с размаху съездил кулаком по морде
  Свирепому Рогу.
     - Что, тварь парнокопытная, хозяина убивают, а ты брюхо набиваешь? -
  проорал разгневанный ас.
     Похоже, страшный удар ничуть не потревожил животное. Тем не менее козлы
  одновременно выплюнули жвачку и скорчили несчастное выражение на морде.
     Тор, не обращая внимания на знаки полного раскаяния своих четвероногих
  друзей, схватил козлов под уздцы и поспешно стал разворачивать мордами к
  выезду со двора.
     - Олаф, не тяни, прыгай в повозку! - прокричал ас товарищу. - Надо
  уходить, пока эти остроухие колдовать не начали!
     Викинг только вошел в боевой раж и жаждал крови, но все же слова Тора
  добрались до его помутневшего сознания, и он, скорее инстинктивно, нежели
  осознанно, вскочил в повозку. Тор подстегнул животных, и тележка рванула с
  места. Проскочив арку, козлы вынесли повозку на улицу и, повинуясь
  железной руке своего хозяина, еще активнее заработали копытами.
     Улица была на удивление пуста. Казалось, что альвы, перепуганные бойней
  во дворе Эрмерсиля, вовсе покинули город. Олаф покрепче сжал клинок,
  мечтая кого-нибудь зацепить, если этот кто-то появится на улице на
  расстоянии удара меча.
     - Уууййаа! - кричал разгоряченный воин, вертя над головой свой ужасный
  полуторник.
     Тележка, несясь по пустынному переулку, набрала приличную скорость.
  Вдруг у самого выезда на центральную улицу, ведущую к городским воротам,
  Тор крепко натянул поводья.
     - Держись, Олаф, кажется, мы попались! - успел прокричать ас.
     Торкланд глянул вперед через плечо друга и успел заметить едва видимую
  взгляду человека, тонкую, как паутина, сеть, перегораживающую выезд с
  боковой улицы на главную. Козлы, уперевшись всеми ногами в мостовую, как
  могли, тормозили, выбрасывая из-под копыт фейерверк искр. Но скорость была
  слишком большая и возок с разгона влетел в расставленную сеть.
     - И эта паутинка меня удержит? - с усмешкой ответил Тору Олаф и тут же
  пожелал забрать свои слова обратно.
     Паутина погасила скорость повозки, чуть не порезав Торкланда на куски и
  лопнув по краям, опутав руки и ноги обоих воинов, а также козлов и
  повозку, стала сокращаться, прижимая конечности к телу. Олаф рванулся,
  пытаясь освободиться от назойливых пут, но всей его силы не хватило, чтобы
  порвать сеть, сотканную из тонкой паутины.
     Викинг завыл нечеловеческим голосом, напрягая все мышцы, но
  полупрозрачная нить была неумолима.
     - Не трать зря силы, Олаф, они тебе еще пригодятся. Ты что, не понял,
  что эта сеть магическая? - раздался голос скрюченной фигуры, отдаленно
  напоминающей Тора в утробе.
     Олаф, видя безысходность борьбы, внял советам товарища и замер,
  осматривая окружающую обстановку, насколько позволяло положение его тела.
     Как только друзья оказались в западне, из домов, с опаской поглядывая
  на скованных мужей, стали выходить альвы. По большей части это были
  солдаты, если судить по тому, что у них при себе было оружие. Но скоро
  показались и любопытствующие горожане, мужчины с большими золотыми
  гребнями на поясах и женщины в пышных платьях, с ног до головы увешанные
  драгоценными камнями.
     Один из альвов отделился от общей толпы и вплотную подошел к пленникам.
     - Гарм смердящий, дай только мне добраться до твоей шеи! - проскрежетал
  зубами Торкланд.
     Незнакомец, по всей видимости, занимал высокое положение, это было
  заметно по взглядам, которые на него бросали собравшиеся на площади альвы.
  Хотя одевался он намного скромнее остальных.
     В ответ на ругань великого воина подошедший изобразил презрительную
  усмешку, не удостоив Торкланда даже взглядом. Он достал из кошелька на
  поясе какой-то кристалл и выставил перед собой.
     В глазах у викинга заискрилось. Вспышка света рассыпалась бесчисленным
  количеством огоньков, и перед взором заиграла радужная мозаика.
     Взгляду славного ярла открылись голубое весеннее небо и вереница гусей,
  возвращающаяся домой из теплых стран. Олаф потянул эль из бочонка, который
  держал в руках, и зажмурился от удовольствия. Сильный пинок в спину
  заставил его обернуться. Магнус Бочка Эля сидел рядом и корчил одну из
  своих отвратительных улыбок.
     - Пора где-нибудь укрыться, - произнес он, указывая на приближающихся
  птиц, - а то эти откормившиеся в южных странах птицы испортят нам
  настроение, обгадив с головы до ног. Ты, дядюшка, что-то заснул, я смотрю.
  Напился небось?
     Олаф тряхнул головой, сбрасывая оцепенение. "А и в правду, что со мной?
  Ну и приснятся же ужасы!" - мелькнула у Торкланда мысль при воспоминании о
  недавних событиях.
     Викинг повернулся к Магнусу, чтобы достойно ответить. Но вдруг лицо
  соседа изменилось. Широкие щеки Бочки Эля стали втягиваться вовнутрь,
  обнажая скулы. Голубое весеннее небо почернело.
     - Где я? - прошептал Торкланд.
     - Кажется, на рудниках Альвхейма, - ответило лицо голосом Тора.
     Олаф окончательно пришел в себя. Тряхнув головой, он сбросил остатки
  грез, навеянных колдовством альвов, и огляделся. Они с Тором находились в
  низком помещении, стены и потолок которого были сделаны из необтесанного
  камня. Скорее всего, это была штольня. Потолок здесь настолько низко
  нависал над головой, что двум могучим мужам приходилось сгибаться чуть ли
  не вдвое. Помещение освещал фонарь причудливой формы, поставленный прямо
  на пол. На руках и ногах Торкланд обнаружил кандалы.
     - Вот гадские отродья! - выругался викинг. - И что ты, Тор, насчет
  этого всего думаешь? Ты вроде бы поболе моего знаком с местными обычаями.
     - Свиньи они, вот что я думаю, - пробурчал Тор, - сразу не убили,
  теперь пусть пеняют на себя. Все равно я отсюда когда-нибудь выберусь.
     Тор что было силы рванул цепь. По коридорам штольни разнесся скрежет
  металла, но цепь выдержала.
     - Вы что, новенькие? - раздался писклявый голос. Из-за угла высунулась
  уродливая голова и внимательно разглядывала товарищей.
     - Эй, ты кто? - позвал голову Торкланд.
     - Я здешний надзиратель и староста, - ответила голова.
     Цверг, чуть осмелев, высунулся целиком и подошел на два шага ближе.
     - Так ты что, на этих хмырей работаешь? - Олаф ткнул пальцем в потолок,
  - Своими товарищами помыкаешь?
     Карлик слегка смутился. Он отступил на два шага назад и, заикаясь,
  произнес:
     - Нет, я такой же пленный, как и все, просто лучше других смыслю в
  торговле. Поэтому и играю роль управляющего и посредника между нашими и
  альвами.
     - Это еще как? - удивился Тор.
     - Ведь альвы никогда не спускаются в подземелье. Они отправляют новых
  пленников вниз, а потом меняют нам пищу на добытые сокровища, в
  грабительском соотношении конечно. Вот мы и выбираем самых ловких и
  влиятельных, чтобы они, участвуя в торге, могли выманить как можно больше
  еды, ну и конечно же навести порядок, если между своих буза пойдет.
     - И что же, вы убежать никак не пытались? - продолжал расспрашивать
  цверга Олаф.
     -Да разве-отсюда убежишь? - кисло ответил карлик. - Здесь все выходы
  заколдованы. Да и штольня так устроена, что как ни рой, а наружу все равно
  не пробьешься.
     - Да на вашем месте я лучше бы с голоду сдох, нежели стал работать на
  этих уродов! - негодуя, воскликнул викинг.
     - Да, естественно, вы не будете работать. Мы с ребятами посовещались и
  решили, что зачислим вас в старосты. Хоть, правда, новеньких и не
  полагается сразу ставить на руководящую должность, но для вас мы решили
  сделать исключение. Собственно, я и явился, чтобы вам об этом сообщить, -
  заявил цверг подобострастным тоном.
     - Вот вошь подлобызная, поприсмыкаться пришел? Ну что, я не против. Не
  хватало, чтобы я на этих тонкошеих еще в каменоломнях горбатился. Эй ты,
  как тебя зовут? - проворчал Торкланд.
     - Хрум, великий ас, - ответил цверг.
     - Так вот, Хрум, первым делом надо снять с нас вот эти железяки. - Олаф
  многозначительно потряс руками.
     - Мы сделаем все возможное, - сконфуженно проговорил карлик.
     - Как это - все возможное? Ты хочешь мне сказать, никчемный коротышка,
  - вмешался в разговор Тор, - что вы с утра до вечера долбите твердые
  камни, а эти жалкие браслеты на наших руках разбить не в состоянии?!
     Карлик отшатнулся, боясь гнева могучих асов и готовый в любую минуту
  броситься наутек, и тихо пролепетал:
     - Благородные асы, я не хотел вызвать ваш гнев. Но от этих цепей разит
  колдовством альвов, которое мы, цверги, не в состоянии отменить. Иначе мы
  давно были бы на свободе, прорыв отсюда тоннель прямо в нашу страну.
     - Ладно, не трясись. - Тор разочарованно махнул рукой. - Веди,
  показывай свои владения. Да давай все же попробуем поломать эти гадовы
  браслеты.
     Цверг согласно кивнул, обрадовавшись, что все обошлось, и повел
  товарищей по коридору. Он шел важной походкой, гордо задрав голову. Тору и
  Олафу приходилось двигаться чуть позади проводника, сильно пригнув голову.
     - Только одно условие, - вдруг обернулся маленький человечек.
     Оба товарища так и встали как вкопанные.
     - Ну чего еще можно ожидать от этих пройдох, - вырвалось у Тора, -
  слышишь, Олаф, я только и ждал, когда этот уродец начнет торговаться.
     - Это очень маленькое условие, к тому же выгодное нам всем, - пропищал
  цверг елейным голосом. - Вы, могучие асы, обеспечиваете мне
  беспрекословное подчинение моих соплеменников, а я, благодаря вашим
  кулакам, утвердившись здесь единоличным правителем, обеспечиваю вам
  беззаботную жизнь.
     - Что, еще один кандидат на престол? - усмехнулся викинг. - Понимаешь,
  дорогой Хрум, мы уже пообещали одному младшему принцу посадить его на трон
  цвергов. Не может же воин нарушить данное слово, даже если оно дано
  подземному уродцу?
     - А вам и не надо его нарушать. Я не претендую на престол. Я хочу всего
  лишь стать правителем этой штольни. И если его величество, да продлит его
  годы Создатель, когда-нибудь доберется до нас, я первый склонюсь перед его
  волей, - заявил карлик ухмыляясь.
     - Но ты прекрасно знаешь, что король цвергов сюда никогда не доберется
  и ты будешь единоличным правителем рабов этой штольни, - заметил Торкланд.
     - Совершенно верно, - не смущаясь, ответил цверг, - и вам тоже никогда
  отсюда не выбраться. Поэтому рано или поздно придется подыскивать себе
  партию. Я сам пришел к вам и предлагаю наивыгоднейшие условия.
     - Чтоб тебя йотуны забодали, если я не выберусь отсюда, - проворчал
  Олаф, - ну что, Тор, давай соглашаться. Пожрать не мешало бы, а там и
  мысли в голову придут.
     - Эй, пройдоха, а эль у альвов выторгуешь? - спросил цверга Top.
     Карлик утвердительно закивал головой.
     - Ну, тогда по рукам.
    
   5
  
   - Эй, правитель, прикажи своим подданным принести еще один бочонок эля,
  - прогремел на всю пещеру голос
     Торкланда - отразившись от голых стен, он полетел дальше по коридорам.
     Правитель рабов штольни Хрум сделал выразительный жест, и расторопные
  подданные тут же принесли требуемое.
     Олаф вышиб донышко бочонка и глотнул ароматного альвхеймского напитка.
     - Извините, пожалуйста, славный Олаф, разрешите мне поинтересоваться,
  где сейчас находится наш друг, могущественный Тор? - протянул цверг, с
  завистью глядя, как викинг поглощает сладкий эль.
     - Поинтересоваться-то можно, да вот нужно ли? - лениво ответил
  Торкланд.
     Олафу очень не хотелось рассказывать карлику о том, что его товарищ,
  едва проснувшись, отправился рыскать по многочисленным тоннелям штольни.
  Эту процедуру друзья совершали с завидным постоянством, желая найти выход
  из ненавистных подземелий. Воины, как могли, пытались, скрыть свои
  намерения от правителя Хрума, не без основания полагая, что тот, прознав о
  стремлении своих союзников обрести свободу, пойдет на все, лишь бы
  удержать их в заточении. Шаткий авторитет Хрума держался исключительно на
  кулаках Тора и Олафа, поэтому друзья понимали: карлик не задумываясь
  предаст их альвам.
     - Тор пошел на нижние ярусы поразмяться. А то от этой жизни совсем
  расклеиться можно. Вот поворочает камни, потренирует мускулы и к нам
  присоединится, - буркнул Олаф в ответ цвергу. - На вот, угощайся.
     Викинг плеснул часть своего эля в миниатюрный по людским меркам кубок
  карлика. У Хрума аж заблестели глаза. Маневр удался, и цверг, забыв обо
  всем на свете, с жадностью поглощал эль.
     Дело в том, что, как уже рассказал силачам Хрум, альвы не желали лично
  спускаться в штольни, чтобы надзирать за своими рабами, и заставляли их
  работать, расплачиваясь с ними пищей за добытые драгоценные камни,
  естественно в грабительском соотношении. Многие цверги и раньше жили
  впроголодь. Теперь же, чтобы умаслить своих "больших друзей", Хрум
  выпрашивал у альвов эль. Те согласились, но потребовали за это невероятную
  цену. Правителю ничего не оставалось, как согласиться на это. Он заставил
  своих подданных поднять количество выработки, но тем не менее пищи не
  хватало. Хрум сам не пил эля, отдавая все Тору и Олафу, да и жрали они,
  что десяток цвергов. Правитель с завистью смотрел, как два громилы
  ежедневно поглощали несметное количество еды, запивая ее бесценным элем, и
  жалел, что затеял это дело. Но отступать было поздно. Хрум понимал, что,
  лишись он покровительства двух товарищей, подданные тут же разорвут на
  части его царственное тело. В таких условиях эль, пожертвованный Хруму
  Торкландом, был пределом мечтаний Уродца.
     Тем временем Тор, звеня цепями, шатался по заброшенным ярусам штольни в
  надежде отыскать выход из подземелий. Сложившаяся ситуация доводила аса до
  неистовства. Время от времени, проходя мимо камня, неудачно оказавшегося у
  него на пути, Тор в порыве гнева принимался лупить по нему цепями и
  браслетами своих оков, iпока не раскалывал булыжник на куски. Руки аса
  были изодраны в кровь, но воин не замечал боли, обуреваемый яростью.
  Впервые в жизни Тор попал в переплет, выбраться из которого ему не хватало
  мускулов и мужества.
     Стальные браслеты на запястьях рук выводили аса из себя. Но даже с этим
  ничего нельзя было поделать. Цверги, умело орудуя зубилом, честно пытались
  сбить оковы с его рук и с рук Олафа. Однако у них ничего не вышло. Тор
  верил карликам, так как сам пытался сделать то же самое. По всей
  видимости, цепи на его руках удерживались больше альвийским колдовством,
  нежели крепостью металла.
     В злой задумчивости ас проник в одну из отдаленных нор и остановился в
  изумлении. У самых ног аса текла вода.
     Прожив здесь уже несколько дней, если, конечно, ощущение времени не
  подводило, Тор ни разу не слышал, чтобы на этом руднике была вода. То ли
  благодаря магии альвов, то ли в силу естественных причин, но грунтовые
  воды обходили стороной эти подземелья.
     Однако не сама вода была причиной удивления Тора. Он был поражен ее
  видом. Жидкость, струящаяся по дну пещеры, была абсолютно темной. Ас
  осветил ее фонарем, который нес в руке. Жидкость не отразила света. Черные
  волны речушки были заметны глазу только на фоне берегов, ограничивающих ее
  бег. А еще Тор неожиданно осознал: черная вода не издавала никакого звука.
     Ас сильно грюкнул цепью, желая проверить, все ли в порядке с его ушами.
  Слух был в норме. Воин заинтересовался увиденным.
     Отойдя на шаг, Тор поднял с пола пещеры увесистый камень и бросил в
  поток. Тяжелый снаряд нырнул в черную бездну, не подняв брызг, не вызвав
  никаких колебаний на поверхности жидкости. Он просто упал и исчез.
     - Вот это да! Ну и водичка, прямо кровь Йормунгандова! - невольно
  вырвалось у аса.
     В этот момент Тор обратил внимание еще на одно явление. За то короткое
  время, что он здесь находился, черная речка значительно размыла свои
  берега и теперь плескалась у самых ног воина.
     Тор нагнулся, низко опустил фонарь, пытаясь разгадать тайну черной
  реки. Цепь, соединяющая кандальные браслеты, опустилась в поток.
     Top простоял так какое-то время. Ничего ценного не увидел и,
  выпрямившись, направился к выходуз пещеры, когда обнаружил, что его цепь
  разорвана.
     Она была вообще-то не разорвана. Звенья, попавшие в черную воду,
  просто-напросто исчезли. Воин аж присвистнул. Он опустил в ручей цепи,
  болтающиеся на руках, по самые браслеты и через мгновение выдернул
  обратно. Цепи исчезли. Тор отшатнулся, не желая испытывать судьбу дальше.
  Он повернулся и твердой походкой зашагал обратно на верхние ярусы, где в
  это время Олаф усиленно поглощал эль и пудрил мозги правителю Хруму.
     Торкланд первый заметил, что во внешнем виде товарища что-то
  изменилось. Он напряг зрение, пытаясь определить, что же на самом деле не
  так в облике Тора. Ему явно чего-то недоставало.
     - Цепи! Где твои цепи, дружище? - вскричал Олаф, пораженный посетившим
  его вдруг озарением.
     - Не знаю, - просто ответил ас. - В нижних пещерах творится что-то
  странное. Это что-то и позволило мне освободиться от цепей.
     Торкланд заинтересовался событиями, происшедшими с его другом, и
  решительно отодвинул недопитый бочонок эля. Правитель Хрум потянулся было
  к сладкому напитку, но Тор, не заметив движений несчастного владыки, взял
  бочонок и вылил оставшийся эль себе в пасть. Хрум тяжело вздохнул.
     - Тор, пойдем скорее туда! Больше всего на свете я мечтаю избавиться от
  этого куска железа. - Олаф многозначительно потряс цепями.
     - Ты, бесстыжий пьяница, напиваешься, едва продрав глаза, обрекая
  несчастных цвергов, дни и ночи долбящих камни, на голодную смерть. При
  этом не даешь своему другу, который не тратил время в праздном безделии,
  промочить пересохшее горло, - не торопясь произнес Тор, смакуя альвийский
  напиток.
     - По дороге допьешь, - буркнул викинг, нетерпеливо топчась на месте.
     За время пребывания в плену оковы так надоели Торкланду, что он готов
  был бежать бегом, лишь бы поскорей избавиться от них.
     - Ладно, пошли, - усмехнулся ас, глядя на своего товарища.
     Он бросил бочонок в угол пещеры.
     - А этого возьмем? - указал викинг на Хрума.
     - Конечно, - ответил ас, - куда он без нас. Его сразу же удавят
  собственные подданные.
     Друзья засмеялись и, пригнувшись, вышли в коридор. Правитель подземелий
  засеменил маленькими ножками следом за своими могучими покровителями.
     - Вот это да... - протянул Олаф, вытаскивая из черной воды кандальные
  браслеты, с которых исчезли цепи. - Может быть, сунуть туда руку, чтоб и
  от браслетов избавиться?
     - Ну-ну, попробуй, я без рук оставаться не хочу, - усмехнулся Тор.
     Впрочем, викинг тоже не рискнул бы сунуть туда руку и сказал это с
  тайной надеждой, что его товарищ попробует первым и, быть может, ему
  удастся. Но Тор, рассуждавший таким же образом, естественно, отказался.
     - Интересно узнать, что это такое? Слышишь, Хрум, у вас тут колдунишка
  был, кажется, который поболее других в этих штучках разбирается. Ты бы его
  позвал, - обратился Торкланд к правителю.
     - И поспешил бы, - добавил Тор, - ибо эта штука быстро прибывает. Когда
  я увидел черную воду, это был маленький ручей на дне пещеры. А пока я
  ходил за вами, эта, бестия затопила целый коридор.
     Олаф пристально глянул на товарища, желая понять, не дурачит ли он
  Хрума. Но по выражению глаз Тора понял, что ас не шутит.
     - Меня не надо звать, я давно здесь, - раздался писклявый голос, и от
  стены пещеры отделилась тень.
     В круг света, падающего от.лампы, вошел седой карлик с всклокоченной
  бородой.
     - Мередикт, ты почему не работаешь? - возмутился правитель, гневно
  глядя на своего собрата.
     - Потому что здесь я нужнее, - невозмутимо ответил тот.
     Мередикт подошел к черной воде и опустил в нее край зубила, которым
  цверги раскалывали камни. Постояв так немного, он вытащил инструмент
  обратно. Как и ожидалось, опущенная в воду часть инструмента исчезла.
     Цверг поднес к глазам железный обрубок и долго пристально смотрел на
  него. Потом он бросил оставшуюся часть инструмента в воду и начертал в
  воздухе какие-то знаки. Ничего не произошло.
     - Если это будет прибывать, мы погибнем. А может быть, и не только мы.
  Возможно, погибнет весь мир.
     - Вот обнадежил! - усмехнулся Торкланд. - Хорошо, хоть не нас одних
  сожрет эта лужа, умирая, я буду рад от сознания, что наши худосочные
  тюремщики отправятся той же дорогой, только чуть попозже. Конечно,
  хотелось бы лично выпустить им кишки. Но что поделаешь, на все воля норн.
     - И Йормунганд нас тоже не переживет, - задумчиво добавил ас.
     Однако правитель подземелий затрясся от ужаса и со страхом в голосе
  обратился к своему подданному:
     - Мередикт, скажи, что это такое? Спаси нас, и я освобожу тебя от
  работы в рудниках, при этом ты будешь вознагражден усиленным питанием и
  удостоен чести восседать за одним столом со мной и этими могучими асами.
     - Я не спасу ни тебя, ни этих асов и никого вообще. Если это и
  колдовство, - седой цверг ткнул пальцем в черную воду, - то это искусство
  высшего разряда. Я не в состоянии понять природу этого явления. Одно могу
  сказать наверняка: черная жидкость - это Ничто. И все, с чем оно
  соприкасается, тоже становится Ничем. Нижний коридор не затопило, это
  глубокое заблуждение. Все, что под черной водой, стало Ничем, то есть
  навсегда исчезло.
     - Я считаю, что нам стоит подняться повыше и там подумать, что можно
  предпринять, - высказал свою мысль Торкланд.
     Ас поддержал товарища. Ну а до смерти перепуганный Хрум только и ждал
  момента, чтобы улизнуть отсюда как можно подальше.
     - Если благородные асы не возражают, я, пожалуй, останусь, - задумчиво
  проговорил Мередикт, абсолютно не интересуясь мнением своего господина.
     Правитель аж затопал ногами, на мгновение его гнев затмил даже страх
  перед неминуемой гибелью, но, глянув на отрешенное выражение лица своего
  подданного, ничего не сказал. Тем более что асы уже удалялись, не обращая
  на него никакого внимания. Убоявшись, что соплеменники застанут его одного
  и переломают ему ноги, Хрум быстро побежал следом за асами.
     - Олаф, что бы ты предложил сделать? - спросил Тор, лишь только друзья
  поднялись в зал, где они обычно коротали время.
     - Прежде всего достать эль и промочить мозги, - не задумываясь ответил
  викинг.
     Предложение было принято, и воины распечатали по последнему бочонку
  сладкого альвийского напитка.
     В самый разгар размышлений, когда пивная посуда опустела наполовину,
  подогревая своим содержимым мыслительный процесс величайших умов, в пещере
  появился цверг из ближайшего окружения Хрума.
     Карлик тактично откашлялся, желая обратить на себя внимание. Он чуть не
  сорвал себе горло, прежде чем ему удалось это сделать.
     - Ну чего тебе? - не оборачиваясь, спросил Олаф вошедшего.
     -Там наверху альвы хотят вас видеть, - прохрипел посыльный.
     - Вот видишь, я же говорил, надо эля выпить, а решение проблемы само
  придет, - заявил Торкланд.
     - А я? А меня они не звали? - пропищал Хрум, который доселе мирно сидел
  на полу позади друзей.
     Пришедший цверг отрицательно покачал головой, и ни от кого не укрылась
  его злорадная ухмылка.
     Тем не менее правитель подземелий последовал за своими покровителями,
  ни на миг не желая оставаться наедине с сородичами.
     Друзья поднялись по коридору, круто забирающему вверх, и очутились под
  сводом высокой пещеры - единственного в этой штольне помещения, где они
  могли ходить, не пригибая головы. Выше этой комнаты ничего не было. В
  потолке находилось широкое отверстие, это был вертикальный коридор,
  выводящий на белый свет. Единственный выход с рудника альвов.
     Именно здесь альвы поднимали с помощью специального механизма
  драгоценные камни, выработанные пленными цвергами, и спускали своим рабам
  пищу и все необходимое.
     Отсюда до поверхности было шагов двести. Друзья давно отказались от
  попытки бежать этим путем. Подняться на такую высоту без необходимых
  инструментов по отшлифованной твердой породе было нереально, тем более что
  сверху альвы закрывали вход, а снизу за воинами следили неусыпные глаза их
"союзника" Хрума и его подхалимов.
     Тор подошел к отверстию в потолке и глянул вверх. Крышка не была
  задвинута. Где-то на том конце вертикального коридора светился путь к
  свободе.
     - Эй вы, отходы мироздания! - прокричал ас, задрав голову. - Что вам от
  нас надо?
     Сверху послышалось шевеление, и на фоне светлого диска появилось чье-то
  лицо.
     - Я бы в вашей ситуации не стал разбрасываться словами, а тем более
  сквернословить. Сейчас я опущу платформу и вытащу вас из рудника. И прошу,
  когда вы окажетесь наверху, не давайте волю рукам прежде, чем выслушаете,
  что я вам скажу, - проговорил незнакомец.
     - Хорошо, мы согласны, - ответил ас за себя и за Торкланда.
     Наверху раздался скрежет, и над головами товарищей темным пятном
  появилась платформа. Чуть постояв на месте, она стала медленно спускаться,
  загораживая свет, падающий на дно пещеры.
     Торкланд завертелся от нетерпения, не в состоянии дождаться, когда же
  платформа опустится, и первым вскочил на деревянный настил. Тор последовал
  за своим другом.
     - А я? Возьмите меня, - взмолился Хрум.
     - Не получится, дорогой мой правитель, - отрезал Олаф, спихивая карлика
  с поднимающейся платформы.
     - Я опасаюсь неприятностей, которые ты можешь доставить нам наверху. Но
  обещаю, что, если будет возможность, я замолвлю за тебя словечко, - сказал
  цвергу Тор.
     Карлик ничего не ответил, он стоял и, задрав голову, смотрел, как
  удаляется его защита и опора. На лице Хрума появилась обреченность. Тору
  стало немного жалко этого цверга, алчного, жадного и властолюбивого, но
  тем не менее несколько скрасившего их пребывание на руднике.
     - Так что будем делать? - прервал размышление аса шепот викинга. - Не
  будем же мы, в конце концов, стоять сложа руки и ждать, пока альвы получат
  от нас все, что им нужно, и, усыпив, снова бросят в подземелье?
     - Конечно же нет, - согласился Тор.
     - Я предлагаю напасть, но сразу шею не сворачивать, а поговорить, как
  они этого хотят. Ну, а потом видно будет, что делать. Тем более что альвы
  вряд ли ожидают увидеть нас без цепей на запястьях, - закончил свою мысль
  Торкланд.
     Тор согласно кивнул. Обсуждение пришлось прервать, так как платформа
  уже приближалась к месту назначения.
     Веревки, на которых держался деревянный настил, подняли товарищей из
  темной норы на свет.
     Торкланд зажмурил глаза. Освещение зала, в который попали воины, было
  не очень ярким. Но тем не менее для человека, проведшего Создатель знает
  сколько времени при тусклом свечении масляных ламп, оно казалось
  нестерпимым.
     Ослепленный ярл едва не провалился в щель между платформой и полом
  комнаты. Он споткнулся и, теряя равновесие, фомко выругался. Тор,
  ослепленный не менее, чем его товарищ, по звуку догадался о случившемся и
  в последний момент на ощупь поддержал друга.
     - Эй вы, я не для того вас вытаскивал из штольни, чтобы вы спускались
  туда обратно, при этом переломав себе все ребра, - сказал альв, отходя от
  подъемного механизма, к которому были прикреплены канаты, тянущие
  платформу.
     Что-то странное в этом альве бросилось в глаза викингу. Его зрение уже
  освоилось с освещением, и ярл бесцеремонно стал разглядывать незнакомца.
     Тор же, памятуя свой договор с Олафом, без лишних слов двинулся на
  врага, обходя его справа.
     Чужак заметил это и сделал шаг назад, выставив перед собой пустую
  ладонь.
     - Стойте, мы же договорились, что прежде, чем драться, поговорим, -
  напомнил он.
     Но ас, казалось, не слышал слов альва и упорно двигался в выбранном
  направлении. Олаф решил, что в этой ситуации благоразумнее всего
  поддержать друга, и стал обходить незнакомца слева.
     - Стойте, ненормальные. Я пришел сюда, чтобы помочь вам, - вполголоса
  прохрипел альв, продолжая пятиться к стенке.
     Однако и эти слова не возымели действия, друзья продолжали
  приближаться, а их угрюмый вид не предвещал ничего хорошего.
     - Ну, в конце концов, вы умеете думать? - продолжал увещевание альв. -
  Вот смотрите, я разоружаюсь.
     Чужак отстегнул от пояса меч и бросил к ногам Торкланда.
     Олаф нагнулся и, подняв оружие, вынул клинок из ножен. Повертев его в
  руке, он опять шагнул вперед.
     Альв от отчаяния уронил руки:
     - Ну, дурни, я представлю вам последний аргумент, но если сейчас здесь
  кто-нибудь появится, то вместо вашего спасения мы все втроем отправимся
  обратно в штольню.
     Незнакомец ловко увернулся от мозолистой руки Тора, пытавшейся схватить
  его за шею, и, отскочив в дальний угол зала, провел ладонью по своему
  лицу.
     Оба воина встали как вкопанные. Вместо смуглого черноволосого парня с
  гладким подбородком перед ними стоял молодой мужчина с ярко-рыжей
  шевелюрой и густой, аккуратно расчесанной бородой. Светлолицый и
  голубоглазый.
     Теперь только до Торкланда дошло, что в этом альве казалось ему
  неестественным. Он был слишком широкоплеч и коренаст для представителя
  тонкокостного народца, хотя Заметно уступал Олафу и Тору.
     - Эй, ты вправду Локи или дурачишь нас колдовством? - прозвучал голос
  Тора.
     - Подойди и пощупай меня, если не веришь, только не хватай обеими
  лапами за горло, - ответил ас. - Если ты меня задушишь, то вряд ли сможешь
  выбраться отсюда, несмотря на всю свою дурь.
     Тор подошел к Локи и недоверчиво подергал его за бороду.
     - Вроде настоящий, - нерешительно проговорил ас, - а на самом деле
  откуда я знаю, что это не сильное колдовство?
     - Если я в совершенстве владею искусством магии, то скажи, пожалуйста,
  зачем мне рисковать своей шкурой, пытаясь с вами договориться? Я бы
  мог-усыпить, заморозить или еще что-либо сотворить. Поверьте, принять
  стойкий образ гораздо труднее, чем совершить все то, что я вам только что
  перечислил.
     Тор постоял немножко в раздумье и, не найдя, что возразить,
  удовлетворенно хмыкнул и кивнул Олафу, подтверждая свое согласие с
  аргументами Локи.
     Викинг вернул клинок в ножны и неохотно протянул его хозяину. Не то
  чтобы ярл не доверял пришельцу или усомнился в выводах, сделанных Тором.
  Просто руки Торкланда соскучились по оружию и он был готов на все, лишь бы
  рубануть кого-нибудь по шее добрым мечом.
     - Успокоились, теперь слушайте. - Голос Локи прервал размышления
  викинга. - Только на случай непрошеных гостей я приму вид альва. Зачем,
  сейчас расскажу. А вы хоть бы для приличия закинули руки за спину, будто
  бы они связаны. Зайди сюда сейчас враги, они ни за что не поверят, что два
  пленных аса со свободными руками не пытаются переломить шею своему
  тюремщику, а вместо этого мирно выслушивают его наставления.
     Товарищи нехотя заложили руки за спину и уселись на стоящую неподалеку
  скамью. Они развалились, словно праздные гости, а не связанные невольники.
  Олаф скучающе зевнул и приготовился слушать наставления неожиданного
  спасителя.
     Локи же первым делом попытался вернуть себе образ альва. Он провел
  рукой по лицу и повернулся к товарищам.
     - Ну как, получилось? - спросил он.
     Тор едва не свалился с лавки, залившись раскатистым хохотом. Вместо
  юного женственного лица альва на товарищей глядела морда, отдаленно
  напоминающая свиное рыло с небольшой примесью чего-то от пещерных йотунов.
  Вдобавок из подбородка пучками торчали волоски рыжей бороды.
     - Вот теперь я точно вижу, что ты не один из них, - сквозь смех
  выговорил Тор.
     - Ужасно неудобно принимать образ без зеркала, - смущенно ответил Локи
  и проделал вторую попытку.
     На этот раз получилось несколько лучше. Возникший образ отдаленно
  напоминал лицо альва, правда скрещенного с каменным троллем и пожеванного
  челюстью Йормунганда.
     - А я и не знал, что кто-то из асов занимается колдовством. Мне
  казалось, что для наших легче удавиться собственными портками, чем
  сотворить хотя бы самое ерундовое заклинание. Ну, я признаю, что прибыл из
  глухой провинции и незнаком со столичными обычаями, - обратился Олаф к
  Тору, желая выведать у товарища побольше, чтобы не опростоволоситься в
  обществе кого-нибудь менее наивного.
     Торкланд хорошо знал Локи в том времени, из которого прибыл, и опасался
  его даже сейчас, когда великий проходимец Асгарда еще не обрел ту силу и
  не набрался такой ушлости, которой он станет обладать в более позднюю
  эпоху.
     - А в Асгарде то же самое, что и в провинции, - ответил Тор, - любого
  нормального аса просто тошнит от этих колдовских штучек. Дело-то в том,
  что Локи - ненормальный ас. Например, когда была великая битва за Асгард,
  где мы с трудом одержали победу, Локи отсутствовал. Накануне вечером он,
  видите ли, уехал собирать цветы. Нет, он не. струсил, эта черта не присуща
  ему, просто у парня был такой порыв. Шум битвы разносился далеко по
  округе, и в конце концов этот стервец примчался под финальную развязку,
  насмерть загнав коня. Но подумай, Олаф, как тебе мысль, достойная аса:
  пойти собирать цветы? Ты этим когда-нибудь занимался?
     Торкланд покрутил пальцем у виска.
     - Я тоже так думаю, - согласился Тор, - во всяком случае, я этим
  занимался один-единственный раз в жизни. Когда Йормунганд откусил
  ползадницы одному из моих козлов и бедняга не мог пошевелиться. Пришлось
  выйти на луг и нарвать букет для его пропитания.
     За беседой друзья не заметили, как Локи закончил свое перевоплощение и,
  подойдя поближе, принялся вещать.
     - Я сейчас накину на вас маску сонливости, - проговорил он, -
  окружающим будет казаться, что вы в колдовском сне.
     - Эй, ты что, хочешь заколдовать нас? - возмутился Тор.
     - Ты же прекрасно знаешь, что я не в состоянии этого сделать, -
  возразил Локи. - Когда кого-нибудь заколдуют, его лицо во сне выглядит не
  так, как у просто спящего. Ну, к примеру, отекают щеки, желтеет кожа,
  глазницы вваливаются. Я сделаю так, чтоб ваши физиономии именно так и
  выглядели. Вы же сможете встать на ноги в любой момент, когда вам
  заблагорассудится, и тут же приобрести прежний вид. Только прошу вас не
  делать ни одного движения, даже пальцем. В колдовском сне не ворочаются с
  боку на бок, а лежат, словно трупы.
     - И как долго ты будешь над нами колдовать? - поинтересовался Торкланд,
  с отвращением представив себе, каким уродом сделает его Локи, взяв за
  образец лицо трупа. Он пытался создать красавчика альва, и то у него
  получалось мерзкое чудовище.
     - Не беспокойся, сейчас мне творить легче. Свое лицо я не видел, а ваши
  прямо передо мной, - угадал Локи мысли Олафа.
     Тяжелые ворота заскрипели, и на пороге появился коренастый альв. Он на
  мгновение остановился, устало вытирая со лба пот.
     - Что-то ты долго с ними возился, - заметили стражники, охранявшие вход
  в рудник.
     - Ты что, не знаешь, какие асы упертые, а эти два - истинные варвары.
  Если бы вы видели, как их воля сопротивлялась моим чарам, я даже взмок, -
  вздохнул альв и снова показательно вытер пот. - Положите их на двуколку с
  козлами.
     - Нет, не надо, эти варвары, конечно, здоровые ребята, но на козлах мы
  возим тяжелые камни, а для них хватит и телеги, запряженной вон той
  клячей, - возразил начальник караула.
     - Делай, что тебе говорят. В конце концов, я здесь старший, - настаивал
  на своем Локи.
     Начальник караула пожал плечами и жестом дал команду своим людям
  исполнять поручение посланца владыки. Воины вошли в помещение и, взяв за
  руки и за ноги распластавшихся на лавке пленников, вынесли их на улицу.
  Раскачав одного, потом второго, они, словно трупы, швырнули их в повозку.
     Острый камешек, покоившийся на дне кузовка, попал Торкланду под голову.
  Викинг хотел было закусить от боли губу, но вовремя вспомнил, что Локи
  строго-настрого запретил шевелить даже бровью. И сдержался, при этом
  грязно выругавшись исключительно в уме.
     Один из альвов вскочил в повозку, еще десяток выстроились вокруг
  двуколки.
     - Да я бы и сам доставил их повелителю, - по-дружески подмигнул Локи
  начальнику стражи.
     - Вот это уж точно не положено, - возразил альв, - пусть владыка меня
  наказывает, если я не прав, но этот пункт инструкции я не нарушу.
     Локи тяжело вздохнул, но, видя, что тут спорить бесполезно, зашагал
  следом за возком, сопровождаемым вооруженными альвами.
     Тележка миновала еще одни ворота, ведущие из крепости, находящейся
  внутри города и защищающей вход в рудники, а заодно и служащей казармой
  для гарнизона города. Процессия свернула на главную улицу и направилась к
  заднему подъезду замка повелителя альвов.
     Когда тележка подошла к подъезду, спящих пленников небрежно стащили на
  землю и так же грубо поволокли вверх по ступенькам. Локи шел позади
  стражников. Следом за ними он проследовал в мрачное помещение без окон,
  завешенное гобеленами синего цвета. Стражники затащили узников и бросили
  их посередине комнаты.
     Занавеска в дальнем конце помещения отдернулась, и на пороге появился
  пожилой альв, одетый в скромную .одежду темно-фиолетового цвета. Это был
  правитель города. Присутствующие склонили головы в изящном поклоне.
  Правитель сделал легкий знак рукой, и стража удалилась.
     - Дорогой мой Альвар, - обратился владыка к Локи, - я благодарю тебя за
  услугу. Скажи, этих варваров трудно было утихомирить?
     - О да, мой повелитель, мне пришлось прибегнуть к хитрости и спустить в
  шахту несколько бочек эля, чтобы дикари увлеклись пьянством и дали мне
  возможность сотворить заклинание.
     - Да, мой верный слуга, ты прав, эти асы забывают про все, когда перед
  глазами появляется добрый эль, - усмехнулся владыка.
     - Это истинная правда, Величайший, - молвил Локи с поклоном.
     По задуманному плану, как только удалится стража, Олаф с Тором должны
  были вскочить на ноги и скрутить повелителя альвов.
     У Локи уже болел язык заговаривать зубы владыке. Альв был искусным
  колдуном, и обман мог в любой миг открыться. Благо, Локи был первым среди
  асов по части болтовни. Он умело вел беседу, едва заметно передвигаясь по
  комнате. Наконец ас оказался рядом со своими друзьями. Его всерьез
  волновала проблема, не переломали ли альвы хребет своим пленникам, когда
  швыряли их в кузов тележки или волокли по лестнице.
     Улучив момент, когда правитель отвернулся, пряча усмешку, вызванную
  шуткой своего подданного, Локи сильно пнул носком сапога Тора под ребра.
  Ас зашевелился.
     Локи понял все: эти два увальня чересчур вошли в роль и теперь просто
  спали, не обращая внимания на неудобства, причиняемые им со всех сторон.
     - А ты сегодня блещешь остроумием, раньше я за тобой этого не замечал,
  - проговорил повелитель, поворачиваясь к своему подданному.
   "Если бы ты знал, дорогой мой Величайший, на какой помойке лежит тело
  твоего Альвара", - подумал про себя Локи.
     Болезненный пинок заставил Тора начать пробуждаться. Он зашевелил
  губами и заморгал, нестойкое колдовство стало рассеиваться. Изящным
  движением Локи встал между ним и альвом, закрыв лицо аса от глаз владыки.
     Хорошо еще, что повелитель альвов до сих пор не попросил его удалиться.
  Локи от души благодарил Создателя, что их план пока не провалился.
     Тем временем Тор открыл один глаз и, вспомнив недавние события, сразу
  понял, где находится. Он едва заметно повернул кисть руки и больно ущипнул
  Олафа, лежащего с ним бок о бок.
     Но викинг не проснулся, потревоженный во сне, он широко разинул рот и
  огласил комнату богатырским храпом.
   "Это конец!" - мелькнула у Локи мысль.
     В отчаянной попытке исправить положение ас раскрыл рот и громко
  захрюкал, пытаясь подражать храпу Торкланда, и решительно шагнул в сторону
  владыки альвов.
     Повелитель остолбенел, не ожидая от своего приближенного столь явных
  проявлений идиотизма. Ошарашенный, он не сразу понял, что происходит,
  когда один из узников вскочил с пола и направился в его сторону. Правитель
  пришел в себя, когда пленный был уже в нескольких шагах.
     - Альвар, сзади! - закричал он своему слуге. Но Альвар, похоже,
  действительно помешался. Вместо того чтобы броситься на помощь своему
  господину, он сам , вцепился в шею повелителя. Владыка захрипел, но
  недаром он был наимогущественнейшим из альвов. Его собственные силы были
  многократно умножены заклинаниями. Владыка без труда сбросил с себя
  сумасшедшего Альвара и поднял было руки для начертания в воздухе
  магических, символов, однако поднявшийся пленник был уже рядом.
     Схватив противника за руки, Тор рывком вывернул их за спину и, бросив
  владыку на пол, уперся ему коленом в позвоночник. Поверженный неприятель
  застонал.
     - Эй, Локи, что стал, неси какую-нибудь веревку! - проревел Тор.
     - Локи?! - удивленно протянул плененный правитель и, выпучив глаза,
  уставился на своего верного Альвара, который вытащил из-за одного из
  гобеленов прочный шнурок и подал варвару, сидящему верхом на владыке.
     Дух владыки был сломлен. Его мужество было убито не тем, что какой-то
  грубиян оседлал его сейчас и, пыжась от собственной важности, крутил ему
  руки. Любую силу всегда можно подточить изнутри. Недаром он был мудрейший
  из альвов. Владыка был поражен тем, что его провели, словно неоперившегося
  юнца. Обманули, и кто? Один из этих тупых асов с идиотским именем Локи.
  То, что это ас, правитель теперь видел хорошо, посмотрев на своего слугу
  колдовским глазом. Грубая сила в содружестве с острым умом - это было уже
  кое-что.
     Повелитель потерял волю к сопротивлению и расслабился. Тор не преминул
  этим воспользоваться и так затянул веревки на руках своей жертвы, что альв
  застонал от боли.
     - Тише! Тише! - предостерегающе зашипел на товарища Локи. - Сейчас сюда
  вся стража сбежится. Мы и так уже наделали много шума. Я вообще удивляюсь,
  как до сих пор еще никто не поинтересовался, что здесь происходит?
     - Хорошо, будем тише, - ответил Тор и воткнул пленнику в зубы кляп,
  скомканный из какой-то тряпки, попавшейся ему под руку.
     Тем временем славному Олафу Торкланду снился сон. Викинг несся на
  стальном драккаре сквозь огненные языки пламени Муспелльсхейма. Гребцы
  дружно работали железными веслами, а сам Олаф крепко держал стир. Огненный
  великан Сурт встал на пути могучего воина. Но ничто не могло остановить
  славного ярла, ведь он мчался на помощь друзьям. Викинг встал на носу
  корабля и выхватил меч. Он размахнулся и ударил великана. Клинок прошел
  сквозь огненное тело, слегка сплавившись по краям.
     Огненный великан засмеялся, и языки пламени с обоих бортов закачались,
  словно морские волны от налетевшего шквала. Он поднял свой молот, занеся
  над палубой драккара, но вдруг с неба ударил дождь. Страшный дождь. Вода
  потоком хлынула на землю Муспелльсхейма. Сурт зашипел, покрылся пузырями и
  наконец так и застыл с высоко поднятым молотом, превратившись в скалу из
  черного камня. А корабль понесся дальше к одинокому острову в море огня,
  на котором стояли Тор и Локи. Они махали Олафу руками, приветствуя его
  приближение. Пламя подступало к ногам товарищей Торкланда, поглощая
  остров, но спасение было уже близко.
     Тор первый ступил на палубу драккара, и огонь погас. На лбу викинга
  выступила испарина, и он почувствовал, что силы покидают его.
     Торкланд открыл глаза. Над ним нависли две фигуры, бесцеремонно уперев
  в него взгляд. Ярл прищурил глаз, присматриваясь повнимательнее, и
  сообразил, что это же Тор и Локи!
     - Как хорошо, что вы живы! Я был бы очень огорчен, если бы после всех
  усилий, приложенных мной, с вами что-нибудь случилось, - воскликнул викинг
  спросонья.
     - Каких усилий, погромче храпеть? - рассмеялись оба аса.
     - Свиньи неблагодарные, я спас вас из лап огненного Сурта, - пробурчал
  обиженный Олаф.
     - Не расстраивайся, ты, видимо, сильно ударился головой о доски, когда
  эти доходяги забрасывали твое тело в повозку, - стал успокаивать
  начинающего закипать товарища Тор.
     Олаф окончательно проснулся и вспомнил реальные события, происшедшие с
  ним.
     - Я тебя сам сейчас стукну о доски, - примирительно буркнул Торкланд,
  понимая, что не прав, но не желая публично признавать своей вины.
     Он прошелся по комнате, потирая затылок, и, дойдя до связанного
  владыки, пнул альва ногой:
     -Эй ты, куча дерьма, эль есть? Пленный не смог с заткнутым ртом
  ответить викингу, но, не желая нового пинка, отрицательно замотал головой.
     - Ну и засохни, - проговорил Олаф, не глядя на пленника.
     Викинг переступил через скрюченное тело и направился к дальней стене
  помещения. Сейчас он забыл обо всем на свете, его заинтересовала коллекция
  оружия, развешанная на гобеленах. Центральное место в коллекции занимал
  меч Торкланда, скованный из неземного металла и добытый викингом в одном
  из тяжелых походов.
     - А этот альв понимает толк в оружии, - самодовольно изрек ярл, снимая
  с почетного места свой клинок.
     - Гад он, семя Йормунгандово, - выругался Тор, - мой славный молот даже
  с краю не подвесил.
     Грозный ас шагнул к пленнику, желая отвесить ему оплеуху за
  оскорбление, нанесенное его оружию.
     - Стой, давай с ним сначала поговорим, - попытался приструнить товарища
  Локи.
     - Да что с ним разговаривать? Шею свернуть и на помойку. Пусть вороны с
  ним разговаривают, - ответил ас и еще решительнее шагнул к владыке альвов.
     - Подожди, давай хотя бы спросим у него, в какой сокровищнице спрятан
  твой молот? Как же ты собираешься прорываться к воротам без своего
  любимого оружия? - настаивал Локи.
     Тор почесал затылок. Слова товарища не были лишены смысла, и ас
  остановился.
     - Только разговаривать будешь сам, - обернулся Тор к Локи, - а когда
  закончишь, я ему ребра посчитаю.
     - Естественно, дорогой Тор, как ты мог подумать, что я стану утруждать
  тебя таким непосильным трудом? - усмехнулся хитрый ас. - Если же мне
  понадобится от тебя такой пустячок, как съездить ему по морде, я думаю, ты
  тоже не откажешь. А сейчас сделай милость, посади это тело на диван, мне
  так будет удобнее разговаривать.
     - А по-моему, когда он лежит на полу, то лучше. Всегда можно дать ногой
  по ребрам. Но если ты так просишь, я посажу его на диван. В конце концов,
  в голову можно дать и рукой, - проговорил Тор, усаживая повелителя альвов
  на указанное место.
     Локи вынул из ножен свой кинжал, а изо рта пленника кляп.
     - Ну что, Вличайший, если я почувствую подвох, то ты умрешь первым.
  Говори, зачем тебе понадобились эти двое? - указал Локи на своих
  товарищей.
     Владыка посмотрел на аса безразличным взглядом.
     - Глупый, после того что произошло, я не боюсь умереть, - ответил он
  Локи. - Но я скажу, потому что гибель ваша все равно неотвратима, и мне
  было бы приятно увидеть тебя, дорогой лже-Альвар, осознающим близость
  своего конца. Колдунья Хейд потребовала одного из них, какого точно - я не
  знаю, поэтому и вызвал обоих. Что же, пусть старушка потешится с тремя, -
  правитель выдавил жалкую улыбку на бледном лице. - Она вот-вот прибудет.
     - По научению Хейд вы и нарушили союз с нами? - продолжал расспросы
  Локи.
     - Да, она рассказала, что из несуществующего мира к нам прибыл великий
  воин и принял сторону асов. С его появлением чаша весов склонилась на вашу
  сторону. В подтверждение того, как могуч этот витязь, Хейд рассказала, что
  он смог убить ее, а это не под силу никому, кроме Создателя. Потому что
  нельзя уничтожить родную сестру самой смерти. Вот я и принял решение
  перейти на сторону анов. Ранее мы, альвы, заключили с вами союз, когда
  противник серьезно теснил вас, исключительноади того, чтобы, поддерживая
  более слабую сторону, не дать никому победить. Но раз с появлением
  великого воина вы стали одерживать верх, я решил, что надо сделать все,
  чтобы этого не случилось. Пусть лучше миром правят полуграмотные ваны, чем
  вы, асы, грубые варвары, способные только махать мечами и пить эль
  смертельными порциями.
     - Ну что же, спасибо за откровенность, а теперь мы будем приводить в
  исполнение мой план, план дикого, ту- пого аса, - ехидно подмигнув
  пленнику, подытожил Локи.
     Он уже собирался отойти от повелителя, когда услышал недовольное
  сопение за своей спиной.
     - Ах да, чуть было не забыл, - спохватился ас. - Еще один вопрос,
  Величайший. Где ты спрятал боевой молот этого благородного воина?
     Пленник залился раскатистым смехом:
     - Как будто ты не догадываешься, куда я мог деть кусок никчемного
  железа! Честно говоря, после того, как ты меня облапошил, я был лучшего
  мнения о твоих умственных способностях. Да я и не смотрел, куда мои слуги
  забрали этот хлам. Но мне кажется, что этот шедевр, скорее всего, попал в
  кузню на переплавку.
     Глаза Тора налились кровью, еще мгновение, и он готов был раздавить,
  растоптать наглеца, позволившего насмехаться над его оружием.
     - Тор, можешь его ударить, - раздался голос Локи, - пусть отключится,
  но не насмерть, он нам еще понадобится.
     Разрешение ударить подействовало на Тора будто ушат холодной воды, гнев
  его сразу остыл. Известное дело, то, что можно, не всегда хочется. Тор
  подошел к повелителю и, занеся свой тяжелый кулак, профессионально стукнул
  альва по затылку. Тело владыки скатилось на пол, но дыхание не
  остановилось.
     Локи показал товарищу знак высшего одобрения, принятый у асов. Затем он
  подошел к двери, ведущей в коридор, и, приоткрыв ее, громко позвал
  стражника, охраняющего вход в покои владыки.
     Вызванный охранник, ничего не подозревая, широким шагом вошел в
  помещение, отработанным движением склонил голову и тут же получил по ней.
     - А у тебя тоже неплохо получилось, - заметил Локи, обращаясь к Олафу.
     - Шлем твердоватый попался, - простонал Торкланд, потирая ушибленную
  руку.
     Тор с Олафом по научению Локи положили два бесчувственных тела рядом, и
  ас стал производить магические действия.
     - Тьфу, - плюнул на пол Олаф, - опять мерзостью занимается.
     Викинг презрительно отвернулся и пошел в дальний конец комнаты, где на
  стене были развешаны мечи. Там несчастный Тор выбирал себе оружие по
  вкусу. Но, к великому огорчению аса, его понятия в этом вопросе не
  совпадали с мнением хозяина коллекции.
     Тор ходил вдоль стены туда-сюда, вынимал клинки из ножен, взвешивал их
  в руке и со злостью швырял в угол. Один меч вроде бы пришелся по душе
  могучему асу. Он был в рост самого Тора, но не являлся двуручным, так как
  был сбалансирован на гарде. Скорее всего, это был кинжал какого-нибудь
  великана.
     Ас перехватил оружие за острие и потряс им в воздухе, так ему
  понравилось больше. Рукоять огромного кинжала кончалась яблоком,
  превышающим размеры головы самого Тора вместе с волосами и бородой,
  которое и давало клинку чудесный баланс. Могучий ас размахнулся этим
  оружием, держась за край лезвия. Ему понравилось. Тор застыл в раздумье.
     - Эй, друзья, у меня все готово, теперь ваша очередь, - позвал воинов
  Локи, - поторопитесь, а то, не ровен час, нагрянет Хейд, тогда нам и
  вправду туго придется.
     Тор покачал в руках выбранное оружие и с досадой бросил на пол. Оно
  было слишком хорошо отточено, чтобы драться им, держась руками за клинок.
  Тор снял со стены булаву, украшенную драгоценными камнями, но все же
  достаточно тяжелую, чтобы утешить несчастного аса, и, заткнув ее за пояс,
  направился к Локи. Тот уже закончил превращение Торкланда в альва и
  поджидал Тора. Подойдя к товарищам, Тор остолбенел - на полу лежали его
  двойник и двойник Олафа.
     - Олаф, спустись вниз, вызови кого-нибудь из охраны рудников, прибывших
  с нами, пусть снесут тела этих двух в повозку, - попросил Локи обращенного
  в альва Торкланда.
     Ярл пожал плечами и шагнул к двери. Локи критически посмотрел на него.
  Этот новоиспеченный альв был похож на альва только лицом и одеждой. В
  глаза бросались его широкие плечи и угловатая походка.
     - Олаф, подожди, я лучше сам схожу за охраной. Хотя и не принято, чтобы
  первый помощник Величайшего лично бегал по лестнице, но я думаю, что за
  один раз альвы не придадут этому значения, - остановил викинга Локи,
  мысленно сравнив его палубную походку с грациозными движениями альвов. -
  Как выйдем, старайтесь не привлекать к себе внимания. Я еще не настолько
  искушен в магии, чтобы изменять пропорции и вредные привычки, - добавил
  он, выходя в коридор.
     На обратном пути процессия двигалась прежним маршрутом. Один из
  стражников правил козлами. Десяток охранников обступили повозку со всех
  сторон, а Локи шел позади в компании с Тором и Олафом. Они вошли в
  крепость .и остановились у ворот, ведущих в штольню.
     Навстречу вышел начальник караула, который до сих пор так и не
  сменился.
     - Ну как дела, уважаемый Альвар, надеюсь, повелитель остался доволен
  беседой с этими двумя? - осведомился он.
     - О да, Величайший прекрасно провел время и от души потешился, выведав
  парочку очень важных секретов, - расплылся в ответной улыбке Локи.
     - О великий Создатель! Каким же пыткам подверг Величайший этих
  варваров? Они прямо усохли на глазах и мертвецки бледны. Их лечить, а не
  вшахту надо, - всплеснул руками начальник караула.
     - Что-то ты разжалобился, солдат. Зачем лечить рабов, если их все равно
  ждет один конец. Или ты со мной не согласен? - одернул начальника караула
  Локи.
     - Никак нет, первый советник, - перешел на официальный тон старший
  караульный и вытянулся в струнку.
     - Так-то лучше, - высокомерно оглядел его Локи. - Я сам спущу вниз
  узников, а потом заберу эту повозку. Величайший поручил срочно показать
  наши укрепления этим двум военным специалистам, - Локи указал на Олафа с
  Тором, - а возвращаться в конюшню нет времени.
     Начальник стражи коротко кивнул, выражая готовность подчиниться, и, как
  только друзья вошли в помещение, повернулся и пошел прочь, обиженный сухим
  тоном первого советника Величайшего.
     Асы положили тела связанных альвов на платформу и стали медленно
  опускать ее в колодец, ведущий в штольню. Снизу раздался писклявый
  голосок:
     - Неужели это вы, мои друзья, возвращаетесь ко мне, к своему другу?
     Олаф глянул в темный провал рудника.
     - Эй, ничтожество Хрум, это ты там надрываешь легкие? - крикнул
  Торкланд в пустоту.
     -Да, это я, а что, вы не возвращаетесь назад? -донесся снизу
  разочарованный голос.
     - Нет, - ответил викинг, - мы не собираемся этого делать. Но, помня
  твою дружбу, я посылаю тебе подарок. На платформе лежит связанный и
  оглушенный правитель альвов. Если ты поступишь разумно, то обретешь
  свободу и спасение от опасности, которая таится на дне штольни, .а также
  заработаешь прощение своего народа. Все, будь здоров.
     Викинг задвинул крышку, закрывающую вход в подземелье. Карлик еще
  что-то кричал, но у асов были свои Проблемы. Им еще предстояло выбраться
  из города. Было чудом то, что до сих пор их никто не заподозрил. Но
  вот-вот должна была появиться Хейд, и друзьям следовало поспешить.
     Повозка, запряженная огромными козлами, неторопливо выехала из ворот
  гарнизонной крепости и, свернув на центральную улицу, направилась к
  главным воротам города. Правил козлами альв с необычно мощным
  телосложением и суровым лицом. Второй такой же сидел в кузовке рядом с
  первым советником Величайшего. Встречный народ приветливо кланялся важному
  сановнику и, пряча улыбку, косился на двух его уродливых телохранителей.
  Хотя среди них вряд ли нашелся бы желающий встретиться с ними один на
  один.
     Козлы, почувствовав руку хозяина, резво били копытами по отшлифованному
  камню мостовой.
     - Ну неужели никто из этих болванов так и не догадается, кто мы на
  самом деле, а хотелось бы на прощание снести парочку голов в знак
  благодарности за радушный прием, - посетовал Олаф, улучив момент, когда
  прохожие были далеко и его вряд ли могли услышать.
     - Не говори гоп, или хочешь обратно в штольню? - полюбопытствовал Локи.
     - А я с Олафом согласен, - поддержал товарища Тор. - Некрасиво было бы
  покинуть это место, не отплатив гостеприимному городу той же монетой.
     - Вы, берсерки ненормальные, когда же в ваших головах начнут появляться
  мысли, достойные разума? Я не сомневаюсь, что, став к стене, плечом к
  плечу, вы можете перекрошить полгорода. Но вы забыли, что... - Локи
  ненадолго замолчал, давая группе альвов, проходящих мимо, удалиться
  подальше. - Так вот, вы запамятовали, что здесь вот-вот должна появиться
  ведьма Хейд. И если тебе, Олаф, удалось один раз справиться с колдуньей,
  то не думай, что это ничему ее не научило. Ежели мы сейчас устроим бойню,
  то окажемся в центре внимания. Наследим грязными башмаками на белом
  пергаменте. Хейд без труда возьмет наш след, даже если немножко
  задержится.
     Олаф и Тор промолчали. Им нечего было возразить Локи, и они предпочли
  отмолчаться, нежели продолжать безнадежный спор.
     Локи облегченно вздохнул, когда тележка выехала за городские ворота,
  беспечно оставленные стражей раскрытыми настежь. Козлы несли повозку по
  знакомой мостовой, с двух сторон обсаженной ухоженным кустарником.
     Впереди показался холм с обрывом вместо склона. Но если с той стороны
  дороги это был сплошной камень, то со стороны Альвхейма на скале была
  вытесана арка с колоннами по обеим сторонам и многочисленными украшениями,
  до которых так охочи альвы.
     На этот раз Олаф не стал закрывать глаза. Он, раскрыв рот, наблюдал,
  как вошли в камень и исчезли козлы, потом растворился в граните Тор. Когда
  очередь дошла и до них с Локи, Торкланд не выдержал и зажмурился. Однако
  набрался мужества и тут же снова открыл глаза. Друзья были снова по ту
  сторону ворот. Под колесами едва просматривалась поросшая травой колея, а
  впереди виднелась дорога, по которой Олаф с Тором прибыли в страну альвов.
     - Эй вы, неблагодарные, сколько можно ожидать вашего появления, ночуя в
  придорожной канаве и питаясь вялеными поганками? - раздался писк с обочины
  дороги, лишь только повозка свернула с колеи на большой тракт.
     - Гляди, Тор, это наш младший принц! - воскликнул Олаф, по-детски
  радуясь всему, что не было связано с городом альвов.
     - Да, это я, а вы что за маски надели на лица? Или думаете, что я
  настолько туп, что не в состоянии отличить от аса альва, даже если он
  набросил на себя чужую личину? - продолжал болтать цверг, выбираясь из
  кустов.
     - А он прав, я совсем забыл вернуть нам прежний вид, - спохватился
  Локи.
     Он принялся водить в воздухе руками и Олаф ощутил, что с его глаз как
  будто спала пелена. Предметы вокруг стали как бы немножечко четче, а Тор и
  Локи приобрели свой нормальный вид.
     - Вот так-то лучше, и нечего мне глаза мутить, - не унимался карлик,
  усаживаясь поудобнее на дно повозки.
     - Ребята, где вы достали это чучело? - усмехнулся Локи. - Я заметил в
  вас удивительное расположение к цвергам. Как я понял, там, на руднике, вы
  тоже успели завести себе друзей.
     - Я не чучело, хам, - объявил младший принц. Локи не отличался
  вспыльчивостью, и асы разразились дружным хохотом.
     - Он - младший принц цвергов, четыреста сорок четвертый претендент на
  престол! - отрекомендовал карлика Олаф.
     Тор развернул повозку и направил туда, откуда они недавно прибыли.
     - Стой, ненормальный самоубийца! Ты собираешься ехать по дороге, на
  которой нас поджидают три каменных тролля и великан ростом выше деревьев!
  - опять всполошился цверг.
     - Эй, младший принц, смею тебя заверить, что огромного великана уже
  нет. А каменных троллей нам не надо бояться. Они слишком медлительны,
  чтобы тягаться в беге со Свирепым Рогом и Беспощадным Рогом, - ответил
  Локи.
     - А почему ты так уверен, что великана нет на дороге? Ты что, убил его?
  - Торкланд с любопытством посмотрел на товарища.
     Олафу до сих пор не давал спокойно спать тот случай, когда он позволил
  себя уговорить Тору не связываться с великаном. И со страхом ждал ответа
  Локи, что тот сразился и победил его. Такого позора Торкланд не смог бы
  пережить, ведь Локи был и поменьше и послабее, чем он.
     - Нет, я с ним не сражался, я им был. Это самое удачное мое колдовство,
  и мне не хотелось сбрасывать личину. Когда я узнал об измене альвов, я
  попытался предупредить вас. Я рассчитывал на свои огромные шаги в этом
  образе, но, как вы, друзья, помните, каменные преградили мне дорогу.
     Олаф облегченно вздохнул, его самолюбию удалось избежать позора, он
  поправил бороду и самодовольно спросил:
     - А что тебя, Локи, заставило бежать от троллей, ведь в шкуре великана
  ты был в несколько раз здоровее любого из них?
     - Дело в том, Олаф, что ты немножко оговорился. Если бы я был
  действительно в шкуре этого монстра, я, без сомнения, разорвал бы на куски
  этих каменных дебилов. Но я был не в шкуре, а в образе великана, то есть
  мой грозный вид был всего лишь иллюзией. На самом деле физически я был не
  сильнее, чем сейчас.
     Торкланд не очень хорошо понял объяснения Локи, главное, никто теперь
  не мог упрекнуть его, что он побоялся сражаться с великаном. Случись это,
  Локи вряд ли сидел бы сейчас с ним в одной повозке.
     - Но скажи мне, дорогой, - вмешался в разговор Тор, - если ты своей
  магией принимаешь только внешний вид великана, но не обладаешь его силой,
  как ты мог передвигаться такими большими шагами?
     - А никак, просто я запутал дорогу, и, несмотря на все усилия бедных
  козлов, вы еле двигались, а я шел быстрым шагом, - объяснил товарищам ас.
     - Так вот кто нам голову морочил! - усмехнулся Тор.
     - Когда на дороге появились каменные, я перестал путать дорогу и
  отпустил вас, иначе тролли догнали бы тележку. Они настолько тупы, что
  колдовство не действует на их безмозглые головы, во всяком случае такое
  слабое, как мое.
     Тем временем повозка выехала на поляну, о которой шел разговор, но
  упомянутых монстров на ней не оказалось. Облегченно вздохнув, друзья
  поехали дальше.
     Вечерело, и Тор пустил животных во всю прыть, пытаясь успеть до темноты
  вернуться к руинам своего шалаша. Повозка неслась так быстро, подскакивая
  на ухабах, что сидящие в ней пассажиры едва не вываливались на дорогу. В
  сумерках, перевалив через холм, друзья на всем скаку въехали в чей-то
  лагерь, стоящий прямо на том месте, где раньше была хижина Тора.
     Лагерь переполошился, тут, по-видимому, тоже не ожидали гостей. Вокруг
  зазвенело оружие.
     - Альвы! - воскликнул Локи, первый разглядевший в полутьме окружающих
  их существ. Асы дружно схватились за оружие.
    
   6
  
   Асы встали в повозке во весь рост, выставив вперед оружие. Вокруг
  засверкал лес обнаженных клинков.
     - Стойте, это же асы! - закричал кто-то из толпы. - Это Тор со своими
  товарищами.
     К великому удивлению друзей, окружившие их альвы поспешно стали убирать
  оружие и отходить в сторону, давая возможность приехавшим спуститься с
  двуколки.
     - Убей меня Создатель, если я хоть что-нибудь понимаю, - проговорил
  Торкланд. - То нам устраивают подлую западню, то встречают как лучших
  друзей!
     - Подожди, Олаф, рано делать выводы. Никто не сказал тебе, что здесь
  нет подвоха. Может быть, они хотят взять нас малой кровью, усыпив
  бдительность. Представь себе сколько было бы трупов, попробуй они открыто
  на нас напасть? - ответил товарищу осторожный Локи.
     - Я думаю, мы получили бы много царапин, но из них никто не ушел бы
  живым, наберись альвы храбрости драться до конца. Однако насчет коварства,
  думаю, Локи прав, после последнего гостеприимного приема я не склонен
  доверять этому народу, - поддержал его Тор.
     Из толпы глазеющих вышел седой, довольно широкоплечий альв и, подойдя к
  асам, приветственно склонил голову:
     - Меня зовут Элин, я предводитель этих альвов. - Он сделал
  красноречивый жест, указывая на свою команду. - Я прошу принять наше
  гостеприимство и извинить за содеянное нашими родичами. Я прекрасно
  понимаю, что после того, что случилось с вами в Альвгарде, мне трудно
  рассчитывать на ваше доверие. Поэтому никто не будет препятствовать, если
  вы удалитесь. Но я прошу вас встретиться со мной завтра в любом удобном
  для вас месте. Я хочу доказать непричастность этих и многих других альвов
  к тому предательству, которое недавно свершилось.
     - Охотно бы поверил тебе, но недавние события призывают нас к
  осторожности, поэтому мы, пожалуй, примем второе предложение, - ответил
  Локи.
     Ас уже собирался усесться, чтобы отправиться ночевать в укромное место,
  как вдруг оживился Торкланд.
     - Эй, хозяин, а эль у тебя есть? - подмигнул он Элину.
     - Сколько угодно, - ответил тот.
     - Тогда я, пожалуй, приму предложение этого радушного альва, - заявил
  викинг и, спрятав меч в ножны, соскочил с повозки.
     - Погоди, Олаф, я тоже с тобой. Если нас снова предадут, то я хоть буду
  сытый и пьяный, а из переделки как-нибудь да выберусь. Это гораздо проще,
  чем засыпать на голодный желудок, - сказал Тор, следуя за Торкландом.
     Локи почесал затылок и обвел взглядом альвов. Они не выглядели
  враждебно, и он тоже сошел на землю.
     - Эй вы, пьяницы, - прокричал он, догоняя друзей, - я с вами. Надеюсь,
  счастливчик Олаф, ты тот, о ком рассказывает ведьма Хейд, и сегодняшняя
  ночь для меня не станет последней.
     Элин провел асов к центру лагеря, который оказался гораздо обширнее,
  чем сперва показалось товарищам, откинул перед ними полог большого шатра.
     Внутри были набросаны подушки, а посередине, на жаровне, горел
  небольшой костерок, слегка согревающий воздух и освещающий помещение. В
  вершине шатра зияло круглое отверстие, через которое легкий дымок уходил
  наружу, не причиняя неудобств.
     -Рассаживайтесь, благородные асы, - пригласил вошедших вежливый хозяин.
  - Принесите поесть и выпить нашим гостям! - крикнул он слугам, высунув
  голову наружу.
     Челядь у Элина оказалась расторопной, и свежезажаренное мясо вскоре
  наполнило своим ароматом своды шатра. Эль принесли еще раньше, и асы,
  изголодавшись по хорошему ужину, накинулись на угощение. В рудниках Элара
  воины тоже питались вдоволь, но качество пищи оставляло желать лучшего, да
  и эль, достававшийся товарищам непосильным трудом цвергов, был всегда
  подкисшим.
     Когда желудки гостей были наполнены, а легкий хмель крепко обосновался
  в их головах, Элин поднял свой бокал:
     - Я хочу выпить за вас, асов, и за наш союз!
     - Наш союз? - переспросил Локи, прищурившись. - О чем это ты? Только
  сегодня владыка Альвхейма сообщил мне, что альвы разорвали союз с асами и
  приняли сторону ванов.
     - Это не соответствует истине, то есть не совсем так, как ты слышал из
  уст Величайшего, благородный Локи. Об этом я и хотел рассказать вам.
     Хозяин на миг замолчал и пригубил эль, асы последовали его примеру,
  осушив свои бокалы до дна.
     - Я хочу рассказать вам, друзья мои, то, чего вы, вероятно, не знаете.
  Мы, альвы, не любим распространяться чужим о своих внутренних проблемах.
  Дело в том, что в Альвхейме давно существовало две партии. Партия светлых
  альвов и партия темных альвов. Светлые ставили в основу своей философии
  волю Создателя, сотворившего мир. Мы, а я и те, кого вы увидели в этом
  лагере, принадлежим к светлым, стараемся черпать свою силу с неба, от
  звезд и солнца, то есть от света, созданного Творцом. Потому-то и зовемся
  светлыми. Мы всегда восторгались асами, в силу своего предназначения не
  обладающими способностью питаться тонкими энергиями. Но, несмотря на это,
  совсем несведущие в магии, в мире, где колдовство является обычным делом,
  ведомые только волей Создателя, вы прекрасно чувствуете себя и даже
  заставляете считаться с собой. Это-то и доказывает правоту наших взглядов.
  Темные альвы не интересуются той силой, которую дает свет. Они черпают
  свою мощь из земли и преуспели во владении магией. Они считают асов дикими
  варварами, животными и до сих пор поддерживали их только ради равновесия
  сил в нашем мире. Но с появлением великого воина все изменилось. Темные
  всегда находились у власти, и им не пришлось даже совершать переворота,
  чтобы сотворить чудовищную измену. Они просто начали разоружать нас,
  светлых. Здесь вы, друзья, видите тех, кому удалось улизнуть из нашей
  страны. Но в Альвхейме осталось еще много наших сторонников.
     Элин замолчал, и в шатре воцарилось молчание. Только бульканье
  стекающего в глотку эля время от времени нарушало тишину.
     - Я видел в лагере много воинов, почему бы не попытаться напасть на
  темных и захватить хотя бы город? - нарушил молчание Торкланд.
     - Мы и собирались это сделать. Но Альвхейм большая страна, светлые
  альвы уходили маленькими группами и по-одиночке. До сих пор к нам
  продолжает стекаться народ. Теперь, хвала Создателю, появились еще и вы. Я
  искренне надеюсь, что вы примете участие в походе на Альвгард. Учитывая
  ваш боевой опыт, мы смело можем рассчитывать на успех. Кто, кроме асов,
  воюющих со дня сотворения, может дать больше народу, у которого
  воспоминания о последней серьезной войне стерлись даже из текстов саг,
  которые о ней были сложены?
     - Я о том только и мечтаю, чтобы надрать задницы этим презренным
  треллам! - вскричал Торкланд, откупоривая новый бочонок и заливая хмельную
  жидкость прямо в горло, минуя предложенный альвами кубок.
     - Клянусь последним вздохом Йормунганда, я присоединяюсь к тебе, Олаф!
  - поддержал товарища Тор, не упустив случая окунуть бороду в эль.
     Локи пожал плечами и согласно кивнул, хотя трудно было сказать, что на
  уме у этого загадочнейшего из асов.
     - Мы будем выжидать еще дней семь, а потом выступаем, - сказал вождь
  светлых альвов.
     - Ну вот еще, так долго ждать. Я предпочел бы выступить прямо сегодня,
  - возразил Тор.
     - И немедленно, пока во мне кипит ненависть, - рыча, вторил товарищу
  Торкланд, подогретый изрядной порцией альвхеймского эля.
     - Дурни, вы забыли, что сейчас в Альвгард прибыла Хейд. Я не думаю, что
  вы, любители честного боя, жаждете встретить на своем пути мощную магию. К
  тому же, похоже, здесь вам тоже скучать не придется.
     Тор с Олафом еще поспорили, но больше из самолюбия, нежели от чувства
  правоты. Ужин продолжался почти до утра, и друзья сами не заметили, как
  заснули там, где сидели.
     Муха, мешавшая Олафу спать в последнюю ночь, проведенную им в хижине
  Тора перед поездкой в Аль-вхейм, похоже, все время отсутствия великого
  воина провела в великой тоске и ожидании новой встречи с любимым ярлом.
     Во всяком случае, викинг опять проснулся от назойливого жужжания и
  путешествий несносной особы от одного его уха до другого с остановкой для
  питания в районе рта. Всяческие попытки борьбы опять ни к чему не привели.
     Торкланд поднялся и хотел было прокричать приветствие новому дню, но,
  взглянув на сладко спящего Тора, отказался от этой мысли. Как раз в этот
  момент его товарищ во сне поправил булаву, взятую им из резиденции владыки
  альвов и теперь служившую асу подушкой. Помня разрушение Тором собственной
  хижины, Олаф, не желая провоцировать своего друга на непредсказуемые
  действия, тихо вышел наружу.
     Лагерь, судя по всему, уже давно пробудился. Кто занимался тренировкой
  с оружием, готовясь к предстоящей войне, а кто хлопотал по хозяйству.
  Похоже, альвы уже позавтракали и вымыли котлы. Но Олаф не был голоден. Он
  вылил в себя недопитый накануне эль, который медленно прокисал на дне
  бочонка, и огляделся, ища Локи. Аса нигде не было видно, в шатре он тоже
  отсутствовал.
     - Ну и Муспелль с ним, - пробурчал Торкланд и направился к реке.
     Ярлу неожиданно захотелось умыться, и он, чтобы не упустить такое
  редкое желание, поспешил его выполнить.
     Как ни странно, но на берегу мух не было, и Олаф с наслаждением
  растянулся на траве и даже задремал под ласкающий душу сурового воина крик
  ворона, засевшего где-то в леске неподалеку. Тут-то его и нашел Тор.
     - Эй, увалень, что развалился, словно бревно? Пошли на рыбалку, -
  позвал товарищ, выводя свою лодку из прибрежных кустов.
     - Пошли, - ответил викинг.
     Олаф сел на весла, а ас, столкнув суденышко с отмели, ловко запрыгнул
  на нос. Торкланд умело развернул лодку и погнал ее на середину реки.
     - Много, наверно, змеенышей развелось, пока я отдыхал у альвов в
  подземельях. Но ничего, я свое наверстаю, - приговаривал Тор, готовя свою
  нехитрую снасть.
     Ас аккуратно приладил на большой крючок легендарный кусок мяса и
  привстал, выискивая место, куда закинуть наживку. То ли что-то не
  нравилось в водной пучине могучему Тору, то ли на его сноровке сказались
  дни, проведенные в заточении, но в этот раз он долго стоял, склонившись
  над водой, не решаясь опустить крючок. Олаф вытащил весла, чтобы не
  будоражить воду, и лодку отнесло к противоположному берегу.
     - Эй ты, лодочник, плыви живо ко мне, я хочу перебраться на тот берег,
  - вдруг раздался нахальный голос с другой стороны реки.
     Тор, который уже решился было бросить наживку в воду, поднял голову и
  удивленно посмотрел на кричащего.
     Зеленый юнец, гордо выпятив грудь и задрав лысый подбородок,
  самодовольно восседавший на тонкой шее, повелительным тоном подзывал Тора
  к себе. Издалека было трудно разобрать, к какому племени принадлежал
  парень. Но товарищам показалось, что он ас.
     - Сейчас я надеру тебе задницу, петушок, - тихо усмехнулся Тор и
  прокричал: - Плыву, знатный господин! Подожди немножко. Только, ради
  Создателя, прошу, стой на месте, чтобы не замочить ноги или, чего доброго,
  не утонуть.
     Олаф налег на весла, и суденышко резво заскользило по волнам, повинуясь
  воле морского волка. Викинг греб, сидя лицом к корме, и не мог разглядеть
  молодого нахала. Тор слегка корректировал направление лодки, отдавая другу
  команды.
     - Эй, господин, а не соблаговолишь ли ты назвать мне свое имя? -
  спросил Тор, когда лодка уже скребла днищем по прибрежному песку.
     - А зачем тебе его знать, лодочник? Твое дело - перевозить с одного
  берега на другой и помалкивать. - Голос показался Торкланду знакомым.
     - А затем, засранец, чтобы привить тебе хоть немножко уважения к
  старшим, - выдавил Тор, выпрыгивая на берег.
     Олаф услышал за спиной звон вынимаемого из ножен клинка, тихий вскрик и
  тяжелые шаги по направлению к лодке. У правого борта появился Тор, неся в
  одной руке за шиворот парня, а в другой его меч. Юноша был выше могучего
  аса, поэтому Тору пришлось высоко поднять руку, чтобы ноги нахаленка не
  волочились по земле.
     - Ба, так это же Куржор из знатного рода Трахдеров! - воскликнул Олаф,
  искренне обрадованный встрече.
     Безвольно повисшее в могучих лапах Тора тело юноши всколыхнулось, и
  юный ас поднял голову.
     - Олаф Торкланд, жив! - радостно завопил Трахдер.
     - Ну ладно, раз вы знакомы, я не буду посылать этого петушка охотиться
  за отпрысками Йормунганда, но по реке он нас покатает. Надо же,
  чтобысегодняшнее происшествие хоть чему-то научило отпрыска столь знатной
  семьи. Иначе, бьюсь об заклад, его род придет в упадок раньше; чем мы
  доберемся до Асгарда, - вынес приговор Тор и опустил ожившего Куржора
  прямо на гребную скамью.
     Олаф с готовностью уступил парню место, удобно развалившись на корме.
  Тор, как всегда, столкнул судно в воду и занял место на носу.
     Олафу пришлось изрядно потрудиться, давая наставления, прежде чем
  благородный Трахдер перестал вертеть лодку на месте и хоть чуть-чуть
  проплыл ровно. Однако солнце еще не достигло зенита, когда друзья
  добрались обратно к своему берегу.
     - Вот, могу, - самодовольно заявил Куржор, лишь только суденышко
  въехало носом на песок.
     Он первым выскочил на берег и обессиленно упад на траву.
     - Эй, парень, ты куда? - послышался суровый голос Тора. - Мы причалили
  к берегу, но не закончили плавание.
     Трахдер поднял голову и умоляюще посмотрел на Тор-кланда.
     - Давай-давай, мореход, - усмехнулся викинг, - нет ничего почетнее, чем
  держать весло своего драккара. А чтобы держать весло боевого корабля, надо
  сначала научиться держать просто весло. А ты, герой, прогреб полмили и
  умер.
     После того как на глазах парня Олаф убил ведьму Хейд, он стал для
  Куржора большим авторитетом, поэтому юнец поднялся и, кряхтя, всем своим
  видом показывая окружающим смертельную усталость, полез в лодку.
     На этот раз реку переплыли гораздо быстрее, несмотря на усталость
  гребца.
     - Куржор, а где остальная компания? Забери меня Хель, ни за что не
  поверю, что ты выкарабкался один! - поинтересовался Олаф во время
  очередного плавания.
     - А я и не один, - прошептал Трахдер, с трудом переводя дыхание. - Они
  в миле вверх по реке лагерь разбили. Я-то на охоту пошел, когда вы меня
  зацапали.
     - Ну, пацан, что же ты раньше молчал?
     - А кто-то мне говорить давал? За шкирку и за весла. А тут дай
  Создатель, чтобы дух в теле удержался, не то что о разговорах думать.
     - Ну, тогда, постреленыш, разворачивай судно и давай к лагерю, -
  приказал Торкланд.
     - Рук не чувствую, дядюшка Олаф, - взмолился парень.
     - Ничего, будешь знать, как хамить. Благодари Создателя, что асом
  оказался, я здесь асов не чаял встретить. Думал, убью задиру. Так что
  греби, осваивай науку, Трахдер-младший, - усмехнулся Тор.
     Олаф пожал плечами, показывая Куржору, что он не Собирается вмешиваться
  в воспитательный процесс, устроенный Тором, и юноша, нарочито тяжко
  вздохнув, развернул лодку против течения. Несмотря на якобы затекшие руки,
  Трахдер резво гнал суденышко вперед и очень скоро повернул к берегу.
     - Все, приехали, - бросил Куржор весла, лишь только челнок коснулся
  земли.
     Вечер выдался на славу. Это был последний вечер накануне выступления
  армии светлых альвов. В гостях у асов собралась теплая компания. Теперь,
  вместе с прибывшими, их было пятнадцать. Все товарищи Торкланда, после
  памятной рыбалки своего предводителя, благополучно выплыли на берег. Никто
  не пострадал, и за время дороги асы даже успели подлечить раны, полученные
  в сражении с ванами и ведьмой Хейд. А у кого травмы были слишком
  серьезные, тем помогли альвы, уже в лагере. Асы недолюбливали любую магию,
  даже приносящую им пользу, но всем хотелось участвовать в битве за
  Альвгард, и воины смирились с тем, что их кости срастят с помощью
  заклинаний.
     Кроме асов, на прощальный ужин к костру Торкланда пришли Элин и многие
  другие военачальники альвов, успевшие завести дружбу с Тором и Олафом. В
  шатре все не помещались, и асы развели огонь прямо на берегу.
     Эль, принесенный гостями, тек рекой. Сами альвы, не большие любители
  напиваться, в этот вечер были неудержимы.
     - Во славу Олафа, победителя Хейд! - надрываясь, кричал Куржор,
  стараясь заглушить гомон, стоящий вокруг костра.
     В конце концов ему это удалось, и пьянствующая братия, подбросив в
  воздух кто кубки, а кто и бочонки, дружно подхватила приветствие великому
  воину. Голос самого Трахдера просто растаял в общем гуле его старших
  соратников. - Слава Олафу! Слава главнокомандующему! - доносилось со всех
  сторон.
     Торкланд полулежал у огня, довольный вниманием, и поглаживал рыжую
  бороду. У закаленных в боях воинов трудно найти слабое место, но слава
  была одним из таких мест достойного ярла.
     Почувствовав, что время пришло, викинг встал на ноги и поднял руку.
  Сейчас Олаф возвышался над окружающими, словно воинствующий пророк, словно
  карающий меч судьбы. Языки пламени красными бликами играли на его жестком
  нордическом лице, будя мысли о сокровенном, и даже присутствующие альвы,
  досконально изучившие силы мира и использующие их в своей магии,
  отшатнулись, почувствовав первородный страх. От могучего воина веяло
  необъяснимой для альвов мощью, более сильной, чем все их искусство,
  сильнее любой магии мира. И даже Мировой змей содрогнулся бы, загляни он
  сейчас Торкланду в глаза.
     - Воины мои и товарищи, - разнесся в ночи голос великого ярла, - я
  обращаюсь к вам, потому что мне суждено вести вас завтра в бой. Для
  некоторых он, вероятно, станет последним. Но знайте, что смерть ваша не
  будет напрасна. Придет час, и каждый получит по заслугам. Я зрю дальше вас
  и знаю, что в вековой войне между асами и ванами наступает решительный
  момент. От завтрашней нашей победы зависят судьбы мира, и не только этого
  мира. Пророчества вельвы уже начали сбываться. Хейд сгорела в пламени и
  восстала из пепла. Знайте, не я погубил великую колдунью. Пророчество
  жрицы, вложенное в ее уста самим Создателем, исполнило его волю моими
  руками. Еще не раз гореть ведьме в пламени, прежде чем мечи досыта
  напьются крови. Но знайте: будет новый мир, в котором я, наиславнейший из
  вас, стану малым, а вы возвыситесь, обретя божественность.
     Торкланда несло, что изредка случалось с ним, обычно угрюмым и
  неразговорчивым, предпочитавшим оторвать кому-нибудь голову, нежели
  объяснить, зачем он хочет это сделать. Но сейчас был особый случай,
  рожденный редким стечением обстоятельств: прекрасного настроения, доброго
  эля, хорошей компании и великого дела, которое предстояло совершить, да и
  еще Создатель знает чего.
     Олаф резко замолчал. Так обычно заканчивались все пылкие речи
  Торкланда, слова в голове иссякли так же внезапно, как и возникли. Викинг
  подергал бороду и, не найдя больше что сказать, молча опустился на свое
  место и поднял бочонок с элем.
     - Слава предводителю! - заорали окружающие, так и не опустошившие кубки
  после предыдущего тоста.
     Еще солнце не успело подняться над лесом, а повозка Тора, запряженная
  двумя козлами, вовсю неслась по дороге к воротам, ведущим в Альвхейм. Асы
  с трудом разместились в небольшом кузовке. Никто не хотел опоздать к
  началу резни в Альвгарде. Альвы вышли пешком еще ночью, и Олаф рассчитывал
  догнать свое воинство у памятной поляны. Однако Тор скептически посмотрел
  на компанию соплеменников, набившуюся в кузов.
     - Если начнете вываливаться, собирать не буду, - сказал он, - негоже,
  чтобы из-за вас полководец и его заместитель опаздывали к началу сражения.
     Под понятием "заместитель" Тор имел в виду конечно же себя. Хоть
  официально никто ему этой должности и не присваивал, но могучий ас
  посчитал нужным назначить себя сам, что, разумеется, ни у кого не вызвало
  протеста.
     - Хуже будет, если возок совсем развалится, - почесал Тор рыжий
  затылок, - тогда хоть козлов седлай!
     Ас пристроился рядом с Олафом и стегнул животных.
     - Стойте, меня забыли! - послышался писклявый голосок из придорожного
  кустарника, и к повозке выскочил цверг.
     - Что это за урод? - воскликнул Куржор.
     - А, это младший принц, - отмахнулся Тор, - волочится за нами с Олафом,
  словно репей, требует сделать его королем цвергов. - И обратился к
  карлику: - Ну, куда ты собираешься залезть, видишь, ногу некуда поставить?
  Да ведь мы к тому же на войну собрались.
     - А я между ног умещусь, - не унимался карлик.
     - Смотри, возок на ухабе подбросит, на тебя и наступят. В стране
  цвергов одним претендентом на престол станет меньше, - усмехнулся ас. - А
  то, глядишь, еще и попадешь под нож какому-нибудь вояке.
     - Лучше быть раздавленным благородной ногой или геройски наткнуться на
  меч, нежели медленно подыхать с голода и от жажды, - гордо ответил цверг.
     - Ты что, воды из реки не напьешься или пожрать себе не нароешь? -
  вмешалась в разговор Ундин. - Вы, цверги, мастера на это дело.
     Маленький уродец встал в величественную позу и, попытавшись скорчить
  надменную мину, заявил:
     - Наследник престола не обязан сам добывать себе пищу!
     Над лесом раздался дружный хохот пятнадцати глоток.
     - Ладно, залазь куда сможешь. Королем ты когда еще станешь! А пока
  потрудишься за шута, - заключил Олаф.
     Повозка наконец сдвинулась с места, и Тор погнал козлов, наверстывая
  упущенное время.
     - Дрыхнут, словно коты после случки, даже тревожить неудобно, -
  проворчал Олаф, сидя в кустах и рассматривая городские стены.
     - Ничего, пусть спят, если Хейд еще в городе, нам и без них мало не
  покажется, - ответил Локи.
     Торкланд направился в разведку, захватив с собой хитрейшего из асов и
  парочку местных альвов. Конечно же, не дело верховного главнокомандующего
  ползать в авангарде по кустам, но викинг так соскучился по хорошей резне,
  что не мог упустить случая высунуться вперед в надежде встретить засаду
  темных альвов и поразмяться.
     Но, к великому разочарованию воина, засады не было. Вместо этого
  пришлось лежать в колючих кустах и рассматривать пустые башни и запертые
  ворота крепости.
     - Ладно, Эльзар, - повернулся полководец к одному из своих подручных, -
  дуй обратно, и, если тараны уже готовы, пусть входят. Пока будут проходить
  арку, скажи, пусть передние не торопятся, чтобы арьергард не отстал. А как
  все войдут, пусть разворачиваются, как я учил, копьеносцы вперед, потом
  мечники с таранами, сзади конные и обоз. И чтобы как можно быстрее шли к
  воротам, я их здесь встречать буду. Не топать же мне пару миль туда и
  столько же обратно. Если чего из науки не помните, пусть Трахдер
  подскажет. Он парень сообразительный, на лету хватает. А ежели кто из асов
  пошлет его за малолетство, зови Тора, пусть подсобит Куржору.
     Посыльный кивнул и бесшумно исчез в кустах.
     - А может, еще передумаем? Вдруг Хейд только и ждет того, чтобы ты сам
  к ней в руки пришел? - прошептал Локи Торкланду и тут же поинтересовался:
  - Скажи, ты вправду не ас, ты из другого мира? Старая карга не врет?
     Олаф посмотрел в глаза собеседнику. Он единственный в здешнем мире
  знал, что этому парню врать бесполезно. Но, похоже, Локи пока еще не
  скурвился и был вполне лоялен к Асгарду. Да что говорить, даже Один еще
  далек от того положения, которое он должен был занять. Судя по рассказам
  асов, знающих Одина, это был позор своего рода, сплошное воплощение
  презираемых в Асгарде черт характера, ну разве что не был трусом.
     - Да, я не из вашего мира, я из Мидгарда, - признался он Локи, не
  отрывая взгляда. - Моего мира еще нет, и я не могу ответить, как я сюда
  попал. Могу сказать одно: если хочешь узнать больше, найди вельву, которая
  живет где-то у источника Урд, и выслушай ее рассказ.
     - Я слышал об этой девчонке, но к источнику не так легко попасть. Там
  недалеко живет наш правитель Мимир. И все же, я думаю, прогулка стоит
  того, чтобы ее совершить. Только смотри, не говори ничего никому из наших.
  Асы достаточные тугодумы, чтобы признать тебя ненормальным. Они даже не
  верят ведьме Хейд, - задумчиво ответил Локи.
     - Спасибо, я об этом догадался после нескольких попыток представиться
  по всей форме...
     Разговор мог продолжаться и дольше, но воины наконец услышали шум возни
  на дороге. Торкланд с Локи выбрались из кустов.
     Растянувшись во всю ширину пути, двигались альвы, прикрываясь большими
  щитами и опасливо выставив перед собой копья. Впереди всех, улыбаясь во
  весь рот, вышагивал молодой Трахдер, лихо закинув обнаженный меч на плечо.
     - Эй, парень, хорош красоваться, тебя все равно не видит ни одна
  асгардская девка, кроме Ундин. А она достаточно повидала на своем веку
  мужиков, чтобы заниматься сейчас делом, а не таращиться на неоперившегося
  петушка. Командуй прибавить шаг! - прокричал Торкланд.
     Куржору не пришлось два раза повторять. Уж что-что, а покомандовать он
  любил. Олаф изрядно польстил самолюбию юноши, назначив его одним из своих
  ближайших помощников. Тем более парень не хотел лишаться полномочий из-за
  нерасторопности.
     - Легким бегом марш! Вперед, мясо! Чего заснули, или вам стоит
  поджарить задницы, чтобы они быстрее шевелились?! - разорялся Куржор,
  копируя жаргон и движения Олафа, подмеченные им на тренировках, проводимых
  Торкландом.
     Олаф усмехнулся в бороду, но такая приверженность юного аса ярлу
  польстила.
     - Занимай позиции перед воротами и прикрой фланги! Копейщики в твоем
  распоряжении до конца сражения, если, конечно, не зарвешься! - прокричал
  Олаф в спину удаляющемуся Трахдеру.
     Куржор, не оборачиваясь, поднял в воздух два пальца - жест,
  обозначающий у асов согласие.
     Олаф повернулся к остальной армии. Альвы выглядели растерянными, катя
  по дороге два огромных древесных ствола, обтесанных и заостренных на
  конце, поставленных на нечто, напоминающее колеса. Похоже, жители этого
  мира плохо разбирались в механизмах, применяемых для штурма и обороны
  крепостей, а о таком устройстве, как таран, не знали вовсе. Это и
  объяснило Олафу малую толщину стен в Альвгарде.
     - Слушай, Тор, бери половину альвов и тащи второй таран вон на ту
  горку. Мне кажется, с той возвышенности можно набрать приличный разгон, а
  я ударю в ворота.
     Ругаясь словами, от которых приличного альва могло стошнить, Тор повел
  часть пехоты на указанный Торкландом холм, возвышавшийся со стороны
  восточной стены. Наверх огромный таран тащить было тяжелее, и наступающие
  nor несли первые потери. Двое альвов попало под колеса покатившегося назад
  тарана. Одного разрезало пополам, второму только раздробило руку. Сам Тор
  подставил огромные плечи и остановил ринувшуюся обратно махину. С помощью
  своего командира альвам удалось возобновить подъем на гору, хоть каждый
  шаг давался с величайшим трудом.
     - Эй, Локи! - повернулся Торкланд к асу. - Возьми всадников, их не так
  много, чтобы представлять из себя силу, и при штурме они не нужны, да
  расставь вокруг города, смотри, чтобы никто не вошел и не вышел из
  Альвгарда, пока мы не ворвались внутрь.
     Локи кивнул и, вскочив на спину поданной лошади, унесся вдаль во главе
  своего отряда, подняв тучи пыли.
     Торкланд посмотрел назад. В тылу оставался обоз с альвскими женщинами,
  готовыми дорого продать свою жизнь, но на самом деле ничего не стоящими.
     Ярл скептически оглядел это воинство. "Если кто-то ударит мне в спину,
  они не встретят здесь сопротивления, разве что в лице Ундин", - подумал
  викинг, взглянув на аскирию.
     Женщина отвернулась. Ундин обиделась на Торкланда за то, что тот
  оставил ее руководить изнеженными альвийскими курицами вместо того, чтобы
  взять с собой на штурм.
     Олаф побежал догонять своих альвов, разворачивающихся для главного
  удара по городским воротам. Он не привык придавать значения женским
  капризам, особенно когда перед ним был неприятель, которого надо было
  сломить и опрокинуть.
     Торкланд еще раз взглянул на башни. Там было подозрительно тихо.
  Полководец плюнул на землю и поднял меч.
     - Вперед, мясо! Надеюсь, ворону будет чем полакомиться! - воскликнул
  Олаф.
     Альвы, наливаясь кровью от натуги, стали разгонять тяжелый таран. Он
  двигался вперед с неумолимостью рока, постоянно набирая ход. Копейщики
  Трахдера, стоящие в авангарде, расступились, пропуская страшную машину.
  Легкий уклон помогал набрать скорость смертоносному бревну, однако Олафу
  хотелось, чтобы таран двигался еще быстрее.
     - А ну, сукины дети, навались! - прокричал он, догоняя альвов,
  толкающих таран, и сам подставил плечо.
     Ударный механизм пошел быстрее. Толкающие перешли на бег. Еще миг - и
  таран врезался в городские ворота и отскочил назад, чуть не зашибив
  нескольких альвов, не ожидавших отдачи тяжелого приспособления.
     Торкланду показалось странным, что он не услышал ни привычного грохота
  в момент удара, ни скрежета ломающихся конструкций.
     Олаф рванулся было вперед посмотреть, во что ударилось острие бревна,
  но в этот момент началось светопреставление. Спящие стены города убаюкали
  бдительность великого воина. Спеша поскорее ворваться внутрь, Олаф
  пренебрег осторожностью. Бросив всех альвов на таран, он не выставил
  стрелков, чтобы взять под прицел бойницы башен, и не приготовил щитов для
  прикрытия обслуги тарана.
     Враги обрушили на голову нападающих дождь стрел, дротиков и камней.
  Многие альвы тут же расстались с жизнью. Те, кому повезло, полезли под
  бревно, имеющее толщину в пять обхватов и служившее надежной защитой от
  летящей сверху смерти.
     Олаф не последовал примеру своих подчиненных. Переборов легкое
  головокружение, после того как небольшой кусок известняка раскололся об
  его голову, викинг большими прыжками отскочил на безопасное расстояние.
  Здесь еще посвистывали стрелы, но, падая, на излете они не были опасны.
   "Эх, где сейчас моя кольчужка? - с досадой подумал ярл. - Будь на мне
  моя верная стальная рубаха да любимый шлем, плевал бы я на это
  постреливание".
     Торкланд благополучно добрался до копейщиков, руководимых Трахдером, и
  оглянулся назад. Как раз вовремя, чтобы заметить, что городские ворота со
  скрипом открываются.
     Выражение лица великого воина быстро сменилось с недовольно-усталого на
  радостно-кровожадное.
     - Трахдер, ты только глянь на это нахальство, они сами просятся ко мне
  на клинок! - воскликнул по-детски восторженный ярл. - Я думал, мне
  придется карабкаться - по стенам, прежде чем я перегрызу глотки этим
  зарвавшимся слизнякам. Но, клянусь головой Мимира, эти недоумки сами лезут
  в пасть к волку!
     Альвы, укрывшиеся под бревном, кинулись наутек. Темные альвы с
  радостными криками последовали за ними.
     Куржор выровнял линию своих подчиненных и приказал опустить копья,
  готовясь встретить контратаку неприятеля.
     В воротах Альвгарда появился всадник. Он стегнул коня и помчался вслед
  за отступающими светлыми альвами. К. великому удивлению наблюдавших, его
  животное в три прыжка догнало и опередило бегущих. Всадник что-то выхватил
  из-за пояса и швырнул им под ноги. Вспыхнул яркий ослепительный свет.
     - Началось! Колдуют черви! - услышал Торкланд возглас Куржора у себя за
  спиной.
     Ярл протер глаза и глянул вперед. Обслуга тарана, убегавшая от
  преследователей, натолкнулась на невидимую стену, неожиданно возникшую на
  пути. Они били по ней руками, оружием, но это не давало результата.
  Сведущие в магии альвы быстро поняли, что с ними произошло, и, не тратя
  попусту силы, обнажили.мечи, обреченно встречая смерть.
     Всадник громко засмеялся, повернувшись в сторону Торкланда, и,
  развернув коня, помчался обратно.
     - Ну, дай мне только до тебя добраться, паршивец, клянусь задней ногой
  Фенрира, я заставлю захлебнуться тебя собственным смехом! - прорычал Олаф
  в спину удаляющемуся колдуну.
     Торкланд перехватил двумя руками свой меч и пошел на врага.
  Невообразимая ярость захлестнула его существо. Кровью налились веки.
  Зрачки в глазницах бешено завра-щались.
     - Уууйййааа! - завопил ярл, заглушая предсмертные крики, поднимающиеся
  над полем битвы, и кинулся на врага.
     Загнанные в угол альвы гибли под ударами мечей своих темных сородичей.
  Но не это приводило в гнев великого воина. В конце концов, они знали, что
  идут на войну, а там, как известно, иногда убивают. Неудержимую жажду
  крови у Торкланда пробуждал сам вид неприятеля. Картина разбросанных по
  земле внутренностей и серых островков мозгов среди океана крови будоражила
  душу могучего ярла.
     - Медленно вперед! - скомандовал Трахдер, не желая отставать от вождя.
     Копейщики двинулись, стараясь не ломать строя. Но скоротечной выучки
  явно не хватало, и когда они догнали своего бешеного полководца, то скорее
  походили на толпу с базарной площади.
     Тем временем Торкланд готов был разбиться, ломясь в незримую преграду.
  Куржор остановился в задумчивости за спиной викинга, не зная, что
  предпринять, и тем более не рискуя в такой момент обращаться к
  предводителю.
     - Командир! - услышал Трахдер справа от себя. Невысокий альв в упор
  глядел на Куржора, добиваясь его внимания. - Я хочу сказать тебе, ас, что
  знаю природу этого заклинания, - сказал копейщик.
     - Так сними его! - обрадовался Трахдер.
     - Нет, я не могу. Оно будет существовать до тех пор, пока его не снимет
  наложивший либо не погибнет последний из захваченных. Обойти эту стену
  нельзя - она наверняка выстроена полукольцом и упирается в башни крепости.
  Но я думаю, что через нее можно перелезть. Обычно такие фокусы не бывают
  слишком масштабны из-за необходимости больших энергетических затрат.
     Куржор был достаточно смышленым малым, чтобы не заставлять свои уши
  дважды выслушивать чьи-либо наставления, если, конечно, он специально не
  прикидывался придурком.
     Вырвав копье у одного из подчиненных, Трахдер отошел на несколько шагов
  назад и, с разбегу воткнув острие в землю, оттолкнулся ногами. Древко
  спружинило, подбросив парня высоко в воздух. Юноша, пролетев несколько
  шагов, благополучно опустился по ту сторону преграды.
     Олаф, безрезультатно пытающийся разнести прозрачную стену, оценил это
  дело и, в один прыжок очутившись рядом с ближайшим альвом, тоже обезоружил
  его. Однако маневр, с легкостью проделанный Трахдером, Торкланду не
  суждено было осуществить.
     В самый ответственный момент древко копья не выдержало веса могучего
  воина и переломилось. Олаф, понося весь свет, рухнул на землю.
     А на той стороне положение немного изменилось. Ошарашенные внезапным
  появлением аса, враги один за другим падали к ногам Трахдера, сраженные
  его клинком. Союзных альвов по ту сторону барьера осталось немного, но они
  воспрянули духом и с новыми силами пошли на врага.
     - Куржор, не дай им уйти в крепость и запереть ворота! - надрываясь,
  кричал Олаф. - Эй вы, копченые бычки, что вылупили на меня глаза, словно
  раки в кастрюле! Давай скорее копья!
     Олаф взял сразу несколько копейных древков и, ухватившись за них с
  одного края, уперся ногами в стену.
     - Поднимай! - крикнул он альвам.
     Воины надавили на пучок копий, а викинг побежал вверх по стене. Шаге на
  восьмом его нога, не нащупав опоры, провалилась в пустоту, и Олаф неуклюже
  рухнул по ту сторону преграды, больно ударившись ребрами о камень.
     - Ух, треллы прокисшие, сейчас я вам устрою Рагнарек досрочно! -
  проревел Торкланд, вскакивая на ноги.
     Кто-то из альвов успел воткнуть меч в бок великому воину сразу после
  неудачного приземления.
     Лучше бы он воткнул его себе в горло. Разъяренный викинг схватил
  наглеца за руку и переломил ее в трех местах. Напоследок, не
  удовлетворившись этим, еще и выдернул ее из плечевого сустава.
     - Я не буду тебя убивать, - прошипел он, скрежеща зубами над корчащимся
  от боли противником. - Клянусь наковальней Сурта, что перегрызу себе
  горло, если тебе удастся когда-нибудь взять меч в эту руку.
     И, размахивая клинком, Торкланд вломился в гущу неприятеля. До сего
  момента Трахдер хоть и с трудом, но все же отбивался от наседающих со всех
  сторон альвов, с появлением Олафа здесь стало совсем жарко.
     Прорубая себе дорогу, ярл рвался к городским воротам, не обращая
  внимания на оставленных за спиной врагов. О его спине должен был
  позаботиться юный Трахдер, Олаф в этом не сомневался. Парень успел хорошо
  зарекомендовать себя в этом бою. Да и Торкланда он понимал с полуслова, а
  иногда даже без слов.
     Союзные альвы, по примеру асов используя копья как шесты, стали
  перебираться через незримую стену и включались в свалку. Это все было
  далеко позади и Торкланда не интересовало. Раздираемый жаждой крови и
  славы, он рвался вперед, сметая на своем пути все преграды.
     Вспышка света, отраженного шлифованным лезвием меча из небесной стали,
  и альв, разрубленный от ключицы до таза, медленно сполз на землю, оставив
  на воротах города кровавую роспись. Торкланд был под аркой.
     Глаза ярла вспыхнули торжествующим блеском. Меч чаще запрыгал в его
  руках. Олаф приходил в неистовство в экстазе танца смерти. Удар могучего
  кулака по шлему одного из вражеских воинов заставил треснуть шею
  несчастного. Он был еще жив, когда могучая нордическая челюсть сомкнулась
  на его горле. Многие альвы бросали оружие и кидались прочь, чтоб не видеть
  этого ужаса. Другие покончили жизнь самоубийством, когда обезумевший от
  крови викинг зубами вырвал кадык своей жертве и, выплюнув кусок
  окровавленной плоти, как ни в чем не бывало двинулся дальше сеять смерть.
     Даже Куржора чуть не стошнило от такого зрелища, но вместе с тем его
  сердце наполнилось гордостью, что он является первым последователем столь
  доблестного воина. Молодой Трахдер захотел повторить подвиг своего учителя
  и попытался перегрызть горло ближайшему альву, но так получил по зубам
  рукояткой меча, что отлетел в сторону. Выплюнув выбитый зуб, молодой ас
  обиделся и проткнул нахалу живот.
     Многих врагов Олаф привел в трепет и лишил воли к сопротивлению, но
  немало было и тех, что продолжали сражаться, несмотря на то, что каждая
  царапина, нанесенная ужасному асу, стоила альвам десятка воинов.
     - Закройте ворота! Немедленно закройте ворота! - слышались
  взволнованные голоса, - Мы любой ценой должны уничтожить это чудовище! -
  кричали обеспокоенные альвы.
     - Это я вас уничтожу, псы смердящие! - орал Торкланд, плотоядно стуча
  зубами в поисках очередной жертвы.
     Вдруг альвы, наседавшие на Олафа и Куржора, кинулись врассыпную. Друзья
  сперва не поняли, в чем дело. Когда же до них дошло, что происходит, было
  поздно.
     Со всех сторон двух асов окружали сети. Площадка, на которой стояли
  воины, неуклонно сужалась, сети придвигались все ближе. Олафу они
  показались очень подозрительными, ибо были слишком тонки, чтобы удержать
  не только его, могучего воина, но и обычного асгардского мальчишку.
     Викинг поймал себя на мысли, что все чаще начинает думать о себе не как
  о человеке, а как об асе.
   "А, с волками жить - по-волчьи выть", - махнул он рукой и, подскочив к
  сетям, ударил по ним своим отточенным мечом.
     Острое оружие не разорвало ни единой нити. Викинг отступил назад. В эту
  минуту он проклял окружающий его мир. В который раз, когда победа,
  казалось бы, уже была у него за пазухой, колдовство вставало на пути его
  доблестного меча.
     - Все, дрова, дорогой Трахдер, мы, кажется, отвоевались, - прошипел он,
  вставая спиной к спине Куржора. Вдруг каменная плита под ногой Олафа
  зашаталась.
     - Ну вот, еще и земля из-под ног уходит. Тьфу! Чтоб ее Йормунганд
  сожрал! - выругался викинг.
     - Эй ты, дылда, убери ногу. Мало того что мне приходится надрываться,
  двигая камни, так ты еще и давишь на них всем своим огромным телом! -
  раздался писк из щели между плитами.
     Торкланд еще не понял, что происходит. Однако не только убрал ногу, но
  и, вставив пальцы в возникшую щель, поднатужился и отбросил в сторону
  гранитную плиту. У него под ногами находился люк, из которого глядели
  глаза младшего принца. Лицо карлика было перемазано грязью и пахло
  дерьмом, отчего выглядело еще отвратительнее. Но цверг так надоел
  Торкланду, что ярл узнал бы его, даже заройся он с головой в навоз.
     - Прыгай скорее сюда! Конечно, здесь тесновато для такого дылды, как
  ты, но все же это лучше, чем попасть к альвам в плен.
     - Ты, наверно, прав, младший принц, а ну посторонись, а то зашибу.
     Цверг мигом исчез из прохода, и Олаф толкнул Куржора в отверстие.
  Церемониться было некогда, так как альвы, заметив, что на площади творится
  что-то непредвиденное, поторопились скорее опутать асов. Сеть уже падала
  на голову Торкланда, когда он нырнул в открытый люк.
     Наверху голосили альвы, но звуки становились все тише и тише. Товарищи
  удалялись прочь по темному провонявшему гнилью коридору.
     - Где это мы, младший принц? - поинтересовался Олаф у проводника.
     - В городском водостоке, - кратко ответил цверг, поглощенный изучением
  пути, по которому они шли.
     - А что это такое? - спросил любопытный Трахдер. Карлик остановился и
  удивленно посмотрел на асов, словно на ненормальных.
     - Ах да, - спохватился он, - я и забыл, что в Асгарде нет такого
  приспособления. Там помои сливают прямо на улице и они реками текут по
  мостовой. Водосток - это помойная канава, вырытая под землей и выводящая
  городские нечистоты и дождевую воду за пределы города. В нормальных
  городах сеть таких сооружений проходит под всеми улицами, понятно?
   "Торкланд с Трахдером кивнули, а цверг, шагая дальше, продолжил:
     - Так вот, пока вы, дылды безмозглые, бряцали мечами и возились со
  своими ужасными приспособлениями для проникновения в город, я просто
  сделал маленький подкоп под стеной и оказался тут. Но, как ты наверняка
  догадался, добропорядочному цвергу небезопасно находиться в обществе
  альвов, и я очень быстро разыскал этот вот тоннель. Когда я обследовал
  интересующие меня места и уже возвращался обратно, то услышал вдруг
  ужасный шум у себя над головой. Заинтересовавшись, я выбрался через
  сточную трубу ближайшего дома и застал как раз тот момент, когда альвы
  расставляли свои сети. Ты, дылда Олаф, всегда относился ко мне с большим
  почтением, чем твой друг Тор, поэтому я и пришел на помощь. Случись
  что-нибудь подобное с дылдой Тором, я бы ему припомнил и рыбалку, и
  поездки на его ненормальных козлах, все бы припомнил, - злорадно закончил
  младший принц, как будто бедняга Тор
     уже и вправду попал в беду и теперь зависел от милости цверга.
     - Ладно, хватит воздух отравлять, меня и так уже мутит от гнили, -
  прервал оратора викинг, - скажи лучше, куда ты нас ведешь?
     - А куда ты хочешь? - вопросом на вопрос ответил карлик.
     - Я хочу в погребок, где хранится эль, - усмехнулся Олаф.
     - Тогда пойдем в водяную башню. Там у альвов бьют источники и хранится
  запас городской воды. В башне можно запереться изнутри и отсидеться, пока
  не подоспеет помощь. Ну, а если помощь никогда не подоспеет, то есть
  возможность выставить любые условия местным правителям. Ну, например, что
  мы отравим городские запасы воды или что-нибудь в этом роде. Попробуют они
  не пойти нам навстречу! Тут и магия никакая не поможет.
     - Ну ты и сволочь, младший принц, - заметил Олаф.
     - А ты как думал, дылда? Как же я могу, претендовать на трон цвергов,
  если не буду обладать подобным качеством? Да меня тогда соплеменники и на
  пушечный выстрел не подпустят к престолу, и вы, дылды, не поможете.
     - Сволочь ты, младший принц, - повторил викинг, - но своя сволочь.
     Подземный тоннель уводил друзей дальше в глубь замысловатых лабиринтов
  клоаки Альвгарда. Но цверг уверенно вел спутников, то и дело сворачивая в
  боковые коридоры, при этом ни разу не усомнившись в своих действиях.
     - Все, пришли, - остановившись, проговорил карлик. - Откиньте вон ту
  плиту, и мы в башне. - Он указал пальцем на темный квадрат над головой.
     Друзья не стали долго раздумывать: вонища, царившая в подземелье,
  изрядно осточертела обоим воинам - и, уперевшись ногами в пол, они
  поднажали. Грязь, свисающая сосульками с потолка, потревоженная руками,
  начала падать на лица.
     - Ну, мне только выбраться отсюда, - проворчал Олаф, выплевывая упавший
  на губы комок слизистой грязи. - Клянусь всеми йотунами Нифльхейма, что
  заставлю эти жалкие отродья сожрать все дерьмо в этом подземелье!
     На последнем слове великого воина плита поддалась и сдвинулась с места.
  Темноту клоаки оживил луч света. Трахдер первый выскочил наверх, ловко
  подтянувшись на руках. Торкланд подсадил маленького цверга и выбрался сам.
     Беглецы огляделись. Скорее всего, они очутились в каком-то подсобном
  помещении. Вдоль стен стояли корзины и ящики, наполненные барахлом.
  Торкланд разбросал пару тюков, но, не найдя ничего заслуживающего
  внимания, разочарованно плюнул.
     - Пошли отсюда, я не знаю, башня это или нет, но, кажется, нам нет
  смысла здесь задерживаться.
     - Постойте, надо вернуться в водосток, я ошибся, это не то место, куда
  нам нужно, - пролепетал карлик.
     - Ну уж нет, пусть альвы делают что хотят, но я в это дерьмо обратно не
  полезу, - отрезал Торкланд.
     К двери, ведущей из помещения, в котором находились товарищи,
  поднималась лестница с высокими ступеньками. Олаф лихо взбежал по
  ступенькам и потянул ее на себя, дверь оказалась незапертой. Викинг
  осторожно выглянул и вернулся обратно.
     - Подождите меня здесь и никуда не суйтесь, - приказал он Куржору и
  младшему принцу, удаляясь.
     Младший Трахдер согласно кивнул головой вслед уходящему предводителю и,
  сладко зевнув, плюхнулся на тюки с тряпками, наваленные в углу.
     Цверг последовал его примеру, но забрался при этом в щель между
  ящиками.
     Трахдер очнулся от тяжелого пинка и вскочил на ноги, непонимающе
  озираясь по сторонам.
     - Ну ты нашел время спать, - усмехнулся Торкланд. - Ладно, пошли
  пошалим немножечко. Наш младший принц здорово ошибся в расчетах и привел
  не к водяной башне, а прямехонько во дворец повелителя альвов. Мне недавно
  пришлось здесь побывать, и я узнал коридоры. Сейчас во дворце пусто, почти
  все альвы торчат на городских стенах, а те, кто остался, вряд ли помешают
  нам похозяйничать в покоях Величайшего.
     Торкланд обнажил меч и шагнул в коридор. Трахдер последовал за ним.
  Перед лестницей, ведущей вверх, Олаф подал Куржору знак молчать и стал
  тихо подниматься по ступенькам. У входа в покои владыки, как и предполагал
  Олаф, стоял стражник. Добравшись до последнего пролета лестницы,
  отделяющего его от двери в знакомую комнату с синими гобеленами, викинг
  остановился и, бесшумно отстегнув от пояса ножны с мечом, подал их
  Трахдеру. Сам же, встав на четвереньки, пополз по ступенькам.
     Стражник, стоящий в глубине коридора, мог хорошо видеть идущих по
  лестнице, но совершенно не видел ступенек. Это Олаф отметил еще в прошлое
  свое пребывание во дворце.
     Не доползя до верха на три ступеньки, викинг вскочил и метнул кинжал.
  Стражник, усыпленный длительным одиночеством, даже не успел ничего понять,
  когда в нескольких шагах перед ним выросла фигура варвара. Альв с ужасом
  глянул в сторону Торкланда, но в следующее мгновение тяжелый кинжал по
  самую рукоятку вошел ему в грудь и, пробив сердце, пригвоздил несчастного
  к стене. Тело альва обмякло и повисло на крепком лезвии.
     - Бегом! - прошептал Олаф Куратору, и парень стрелой взмыл по лестнице.
     Торкланд принял у него свой меч и рывком распахнул дверь гобеленовой
  комнаты. Здесь никого не было. Ярл на цыпочках подошел к левой от входа
  стене и, отдернув синюю материю, приоткрыл небольшую дверцу. Он встретился
  взглядом с владыкой альвов.
     - Входи, славный воин из мира, которого еще нет, - усмехнулся
  Величайший. - К сожалению, Хейд не дождалась тебя. У великой колдуньи дел
  хватает. Армии ванов и их союзников готовятся выступить в поход на Асгард,
  и Хейд надеется, что на этот раз асам настанет конец. Я заверил старушку,
  что моих сил хватит, чтобы встретить тебя, и надеюсь, что так оно и есть.
  Ведь моя сила не. намного слабее, чем у колдуньи ванов, просто у нее иная
  природа, да и мы, альвы, редко вмешиваемся в дела других народов. Но с
  твоим появлением в нашем мире я понял, что час настал, и я не остановлюсь
  ни перед чем, чтобы погубить тебя. А в прошлый раз вы просто застали меня
  врасплох. Однако два раза пить одну и ту же воду нельзя, да и я набрался
  мудрости. ,
     В этот момент, чуть ли не оттолкнув Торкланда, в комнату ворвался
  Куржор.
     - А это еще что за червяк, давай-ка его побреем, - захихикал
  расшалившийся юнец и бросился к альву с обнаженным мечом.
     Трахдер увлекся коллекцией оружия в гобеленовом зале и не слышал
  разговора Торкланда с Величайшим. Все произошло настолько неожиданно, что
  даже участники событий толком не смогли понять, что же происходит.
     На двигающегося к владыке Трахдера свалилась самозатягивающаяся сеть
  альвов. Торкланд уже имел несчастье столкнуться с такой штукой и
  поблагодарил судьбу и Куржора за то, что избавили его от этого подарка.
     Молниеносно сообразив, что ловушка была приготовлена для него, и не
  желая давать противнику опомниться, он стрелой кинулся на врага.
     В один прыжок викинг пересек комнату, руки его сомкнулись на шее
  Величайшего, но боковым зрением опытный воин уловил какое-то движение
  справа. Олаф с силой рванул владыку на себя, развернув его грудью к
  летящему предмету. Это был охотничий нож, судя по всему до сего момента
  мирно покоившийся на стене, а теперь посланный колдовством повелителя
  альвов в спину Торкланду.
     Но славный ярл не походил на барана, которого можно просто так заколоть
  на ужин или ради потехи. Колдун вскрикнул, и летящее оружие остановилось
  перед самой его грудью.
     - Да, Олаф, ты был на высоте, - прохрипел Величайший, с трудом
  выталкивая звуки из пережатого Торкландом горла, - но ты еще не победил.
  Признаюсь, ты можешь убить меня, но от этого колдовство не исчезнет. Нож
  облетит вокруг и воткнется тебе в сердце раньше, чем хрустнут позвонки на
  моей шее. Допускаю, что ты успеешь закончить свое дело прежде, чем
  испустишь дух. Но кому будет польза от нас обоих мертвых? С другой
  стороны, я не могу убрать заклинание, так как не доверяю тебе, а ты вряд
  ли согласишься ослабить хватку на моем горле по той же причине. Так что
  придется нам стоять и ждать, как бросит свой жребий судьба, - философски
  заметил альв.
     Олаф кинул взгляд на младшего Трахдера. Положение аса было незавидным.
  От него едва ли можно было ожидать помощи. Он лежал на полу, крепко
  стянутый волшебной сетью, и наверняка проклинал про себя всех альвов от
  сотворения и до конца мира.
     Вдруг материя на стене колыхнулась, и из потайной двери перед
  присутствующими возникла уродливая мордочка цверга. Это был Хрум, старый
  знакомый Олафа, раб и повелитель рудничных рабов.
     Хрум усмехнулся и обнажил меч, маленький, почти игрушечный для аса или
  альва, но вполне достаточных размеров, чтобы нанести смертельную рану
  любому из присутствующих.
     - Здравствуй, Олаф, - пропищал цверг лилейным голосом. - А где это твой
  друг Тор? Очень жаль, что вместо него страдает вот этот юноша. - Карлик
  презрительно пнул ногой скрученного Куржора. - Хотя какая разница, на
  одного аса меньше, и это уже хорошо. Я вижу, ты удивлен, встретив меня
  здесь? Вы с Тором бросили меня на произвол судьбы, на растерзание моим
  соплеменникам, кинув как подачку два изможденных тела. Но я возблагодарил
  духа каменоломни, что послал мне этого господина. Ты предал меня, Олаф,
  теперь я служу повелителю альвов. Я гляжу, здесь у вас сложилось
  удивительное равновесие сил, что же, ядумаю, моих скромных усилий будет
  достаточно, чтобы нарушить его в пользу моего хозяина.
     Карлик твердой походкой направился к викингу. Олаф чувствовал, что ни
  на миг не может ослабить хватку или отвлечься, Величайший сразу же
  воспользуется этим, но, представив, как маленький уродец вставляет свое
  оружие ему в живот, Торкланд решил задушить альва и умереть от магического
  ножа, нежели от рук отвратительного ничтожества.
     - Эй ты, ренегат, сразись сначала со мной, прежде чем продолжишь свое
  гнусное дело, - прозвенел тонкий голосок со стороны входа.
     На пороге стоял младший принц с обнаженным клинком в руке. Хрум
  обернулся.
     - Это ты, Мердок! - вскрикнул он. - Я всегда ненавидел тебя, и я убью
  тебя, раз ты этого просишь.
     Олаф впервые услышал имя младшего принца, но это сейчас не имело
  значения. По воле норн судьбы великих мира решал поединок двух маленьких
  человечков на игрушечном оружии.
     Клинки блеснули, и викинг с облегчением отметил, что его ставленник
  сражается лучше. Во всем, в движениях, в осанке, в ударах и выпадах,
  чувствовалось превосходство благородного Мердока над алчным Хрумом. Победа
  младшего принца была лишь делом времени, если, конечно, судьба не
  подготовила нового сюрприза. Но, похоже, на этот раз все шло благополучно,
  Хрум уже получил несколько ран и с трудом отражал изящные атаки Мердока.
     Правитель альвов, видя близость конца, видимо, решил задействовать
  магию. Торкланд почувствовал, что напряженные мышцы противника
  расслабились, а внимание переключилось на что-то другое. Олаф все понял.
     Отпустив горло Величайшего, он схватил висящий в воздухе нож и воткнул
  в сердце колдуну. Альв вздрогнул, но его колдовство последним,
  предсмертным усилием выплеснулось наружу. Меч в руках младшего принца ни с
  того ни с сего задрожал и, вырвавшись, упал на пол. Обрадованный Хрум с
  бешеным визгом бросился на обезоруженного, ничего не понимающего Мердока.
     Олаф отбросил в сторону обмякшее тело Величайшего и, оказавшись рядом с
  цвергами раньше, чем Хрум успел вонзить свой клинок в тело соплеменника,
  нанес страшный удар ногой в живот карлику. Хрум взлетел в воздух,
  впечатался в стену и затих. Мердок, одарив ярла благодарным взглядом,
  подошел к своему сопернику.
     - Готов, - коротко проговорил карлик. Магический нож, найдя себе
  жертву, похоже, не имел желания снова отправляться в полет, и Торкланд
  облегченно вздохнул, глядя, как кинжал умиротворенно покоится в фуди
  своего хозяина.
     - Ну, самое главное мы уже сделали, - усмехнулся Олаф, теребя носком
  сапога мертвого альва. - Интересно, много у них еще колдунов?
     - Достаточно, - ответил младший принц, возясь с сетью, опутавшей
  Трахдера.
     Взгляд викинга упал на прозрачный хрустальный шар, стоящий на
  постаменте в углу комнаты. Какая-то неведомая сила вдруг потянула ярла к
  этому странному предмету. Олаф взял его и подбросил в руках. Шар очень
  напоминал те, которые он в детстве кидал с холма, состязаясь с соседскими
  ребятишками в силе, только те были глиняными, а этот из горного стекла.
  Торклавд вспомнил о доме, о Мидгарде и оставленных там друзьях.
     - Эх, был бы со мной пройдоха Хэймлет, мы бы живо разделались со всеми
  этими колдунами и колдунишками, - посетовал он сам себе, бросая шар в
  стену.
     Раздался звон бьющегося стекла, и тысячи осколков усеяли пол комнаты. В
  этот момент за окном раздался ужасный грохот. Олаф разбил оконный витраж и
  глянул на улицу. С высоты дворцовой башни, возвышающейся над городом, Олаф
  увидел, как рухнула стена Альвгарда и в проломе показался таран. А следом
  в город ворвались светлые альвы.
     - Ну наконец-то Тор смог втащить его на гору. Эти дураки заколдовали
  ворота, но кто из них, тугодумов, мог догадаться, что стены тоже можно
  ломать, а не только лазить через них! - восторженно, словно ребенок,
  кричал великий ярл.
     Олаф поднял свой меч и повернулся к только что освобожденному из сетей
  юноше.
     - Поспешим, младший Трахдер, на улицу, пока наши доблестные солдаты не
  перебили всех врагов, - скороговоркой произнес Олаф, бегом кидаясь к
  лестнице. Больше всего на свете сейчас викинг боялся увидеть белые флаги и
  брошенное оружие сражающегося неприятеля.
         ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СТЕНЫ ВЕЛИКОГО ГОРОДА
       7
  
   Солнце недавно взошло. Небольшая повозка с одной парой колес медленно
  катила по извилистой дороге. Два огромных козла вяло тащили тележку, в
  которой вповалку друг на друге лежало несколько тел. Дружный храп,
  доносившийся от спящей компании, соперничал с таким же звуком, исходящим
  от животных, тянущих свою ношу. Козлы спали, но при этом продолжали
  исполнять свои обя-.занности, монотонно перебирая ногами.
     Дорога пошла под уклон, и животным пришлось ускорить шаг под тяжестью
  навалившегося сзади кузовка. Однако это ничуть не потревожило сна
  трудолюбивых козлов. Мало того, топающий в упряжке справа тихо заблеял
  любострастным голосом.
     Наконец уклон кончился. Гремя на всю округу, двуколка пересекла
  небольшую речушку по старенькому деревянному мостику и очутилась на
  мостовой, выложенной нетесаным камнем. Грохот от колес, подпрыгивающих на
  таком покрытии, мог бы разбудить даже пещерного йотуна в его норе, но
  только не тех, кто спал в повозке в непосредственной близости от источника
  шума. Даже чуткие козлы не моргнув веком тащили возок в гору так же
  размеренно, как и с горы, не подавая никаких признаков бодрствования.
     Тем временем ландшафт по обеим сторонам дороги заметно изменился.
  Вместо густых изумрудных зарослей, ласкавших своей тенью спящих, на
  обочинах стали появляться одинокие домики, возделанные приусадебные
  участки, симпатичные аккуратные садики.
     Чем дальше двигалась повозка, тем меньше становилось зелени. Дома
  теперь вплотную теснились друг к другу, заметно увеличившись в размерах и
  соперничая в изысканности архитектурных форм.
     Однако это мало интересовало пассажиров возка и тем более козлов.
  Город, похоже, тоже еще спал, и повозка, так никем и не замеченная,
  выехала на центральную площадь и остановилась у бассейна, находящегося
  прямо посередине.
     Не приходя в сознание, животные дружно опустили морды в прохладную воду
  и блаженно захрюкали.
     Торкланд почувствовал, как его тело сотряслось от страшного толчка, а
  голова подлетела в воздух и ударилась о повозку. Ярл решил спать дальше,
  но толчок повторился.
   "А вдруг это землетрясение!" - Внезапная мысль поразила его
  пробуждающиеся мозги.
     Торкланду доводилось видеть, как страшный огненный великан Сурт тряс
  землю, пытаясь прорваться из Мус-пелльсхейма в Мидгард, и тянул свои
  огненные пальцы сквозь дыру в огромной черной горе. Зрелище было
  поразительное. Однако не такое опасное, как думали местные керлы, в ужасе
  бросая даже самые ценные вещи и убегая прочь. Явление не опасное, если
  только не застанет врасплох. Надо было пробуждаться.
     Не успел викинг открыть глаза, как его сотряс третий толчок. Ярл
  вскочил на ноги. Над ним светило утреннее чистое солнце, птицы щебетали,
  удобно пристроившись в тени крыш ближайших домов и редких деревьев. Олафа
  окружала мирная обстановка спящего города, не дававшая никаких оснований
  для беспокойства, кроме одного. Его -источником был ас, стоящий рядом с
  тележкой и положивший руки на борт повозки. Олаф вопросительно посмотрел
  на незнакомца.
     Ас свел брови и с такой силой тряхнул двуколку, что Торкланд не
  удержался на ногах и, вывалившись из кузова, упал на булыжную мостовую.
     - Ты что, мозги дома оставил, мерин необъезженный? - прокричал
  Торкланд, в мгновение ока поднявшись с земли.
     Незнакомец обладал на редкость высоким ростом и могучим телосложением.
  Он, по крайней мере, на голову превосходил самого Олафа, не говоря о
  других асах, до сих пор встречавшихся викингу.
     - А ты убери свою колымагу отсюда. Ты посмотри, что творят твои
  бесстыжие животные! Оскверняют священный бассейн Асгарда! - неторопливо
  проговорил ас.
     Олаф глянул на козлов. Животные, привыкшие жить на воле, не делали
  ничего более того, что предусмотрено природой. Проснувшись, вдоволь
  напившись воды из бассейна, они уморились со скуки и, не найдя на булыжной
  мостовой себе занятия, начали гадить. Причем, ради пущего интереса, решили
  провести состязание. Не помещавшиеся между ног экскременты они
  разбрасывали задними копытами в разные стороны, освобождая площадку для
  новой порции.
   "Да, у Тора животные под стать хозяину, что жрут, что гадят от души", -
  подумал Олаф.
     Но не это сейчас заботило викинга. Лицо и манеры аса показались ярлу
  удивительно знакомыми. Торкланд напряг свой титанический мозг, вспоминая,
  где же это он раньше мог встречаться с этим грубияном?
     - Я не допущу, чтобы в городе творились подобные безобразия! - тем
  временем разорялся ас. - Я не дам каждой деревенщине пускать свою скотину
  гадить на главной площади, да еще где?! У священного источника! Это говорю
  я, Хеймдалль, страж правопорядка города Асгарда!
     Тут-то Олаф все вспомнил. У викинга зачесались кулаки. В голову ударили
  обиды, нанесенные Торкланду Хеймдаллем во время их прошлой встречи.
  Правда, Хеймдалль об этом еще не знал, так как прошлые приключения Олафа
  должны были случиться в далеком будущем, но гнев Торкланда от этого не
  стал меньше, тем более что в далеком будущем у него и мысли не могло
  возникнуть помериться силами с одним из самых могущественных асов, Стражем
  богов Хеймдаллем. А сейчас они были на равных.
     Олаф не собирался убивать своего противника, в конце концов, Хеймдалль
  приносил неоценимую пользу Асгарду. Последним усилием незамутненного
  разума викинг отстегнул от пояса ножны и, подступив на шаг к асу, нанес
  сильный удар в лицо.
     Хеймдалль отпрянул назад, но на ногах устоял. Торкланд тут же нанес ему
  удар в живот. К удивлению славного воина, его рука врезалась во что-то
  твердое, и викинг почувствовал, что ушиб запястье.
     Хеймдалль, казалось, ничего не почувствовал. Он сделал шаг навстречу
  приезжему незнакомцу и поднял руку. Ярл успел еще раз ударить аса, на этот
  раз в грудь, прежде чем тяжелая рука Хеймдалля легла на его плечо. Как и в
  предыдущий раз, Торкланду показалось, что грудь аса сделана из металла.
  Хватка же противника оказалась настолько крепкой, что ярлу почудилось,
  будто его ключица рассыпается в порошок, сдавливаемая могучей десницей. Из
  глаз Олафа посыпались искры.
     Невероятным усилием воли викинг набрал в легкие воздух и на выдохе
  врезал ногой по коленному суставу аса. Ноги Хеймдалля оказались слабее,
  чем тело, и ас, словно подкошенный, рухнул на мостовую, выпустив Олафа.
     Видя, что противник попался более чем достойный, ярл решил развивать
  успех, не давая ему опомниться. Лишь только Хеймдалль попытался подняться,
  Торкланд нанес ему сильнейший удар ногой в грудь. Ас аж ухнул. Однако он
  хоть и сообразил, что Олаф собирается предпринять дальше, но не подумал
  прикрываться руками, вместо этого он грудью принял удар, поймав на излете
  ногу ярла, и резко потянул ее на себя.
     Торкланд подлетел в воздух и проверил прочность булыжника своим
  затылком. Тем временем Хеймдалль поднялся и потащил Олафа по площади.
  Викинг, как мог, брыкался, пытаясь больно стукнуть свободной ногой
  противника, но ас, казалось, не замечал боли. После двух неудачных попыток
  он наконец-то поймал вторую ногу Торкланда и, прихрамывая, ускорил шаг.
  Голова славного ярла застучала по булыжной мостовой, Олаф продолжал
  извиваться, но это ни к чему не приводило, только ставило дополнительные
  шишки.
     Хеймдалль же невозмутимо дотащил Торкланда до какого-то приземистого
  здания, самого отвратительного из всех расположенных на площади, и увлек
  внутрь. Ударяться головой о доски деревянного настила было несколько
  приятнее, чем о камень на улице, но порог, обитый железом, был все же
  несколько жестковат. Зайдя в угол, ас бросил ноги своей жертвы и пнул не
  успевшего очухаться викинга ногой под ребра. Торкланд перекатился со спины
  на живот и вдруг осознал, что проваливается в какую-то яму.
     Ярл не ошибся. Пролетев немного, викинг ощутил под собой твердую почву.
  Удара он не почувствовал. После всех ссадин, полученных от уличного
  булыжника, падение на мягкое земляное дно ямы, в которую, как видно,
  Хеймдалль отправил Олафа, не вызвало у него неприятных ощущений.
     - Ах ты, падаль прогнившая, клянусь бородой моего соседа Магнуса, я
  выковыряю все органы из твоего никчемного тела, - ругался Торкланд, стуча
  кулаками по стенам ямы.
     Он уже всерьез жалел, что отказался от мысли убить Хеймдалля и решил
  просто подраться с ним. Да и польза, которую ас приносит Асгарду, в глазах
  Олафа резко уменьшилась до минимальных размеров.
     Тем временем отверстие над головой Торкланда закрылось, и викинг
  остался в полной темноте.
     Прошло немало времени, прежде чем великий ярл оставил все попытки
  выбраться из ямы. Она была слишком глубока, и викинг, утомившись, забрался
  в угол и задремал с мыслью о том, что теперь остаток жизни проведет в
  попытках перегрызть Хеймдаллю глотку.
     Долгое время никто не появлялся, и Торкланд успел основательно
  выспаться, пободрствовать и снова устать.
     - Ну и городишко! Как ни попаду сюда, так вечно неприятности, -
  пробуждаясь, проворчал себе под нос Торкланд. - Чтоб тебя ваны разрушили!
     Вдруг что-то мягкое ударило Олафу в голову.
     - Не говори так, дурак, - раздался из темноты противный знакомый голос.
     Олаф вытаращил глаза, пытаясь разглядеть во мраке говорившего.
     - Ты чего пялишься, дурак, все равно ничего не увидишь, - услышал ярл.
  - Я невидимый.
     - Это ты, Подлюк! - осенила викинга неожиданная догадка. - Откуда ты
  здесь взялся? Ты же остался в разрушенном Хейд Вестгарде.
     - Я, где хочу, там и нахожусь, это моя привилегия, - ответил голос. - А
  вот недостаток мой в том, что я не могу швырнуть ничем тяжелее валенка. А
  то я показал бы тебе, как произносить такие проклятия. Разрушить Асгард!
  Да ты думал, когда это произносил?
     - Нет, не думал, - честно ответил Торкланд. - Только ты, Подлюк, не ори
  тут, а то найду твой валенок и порву на мелкие куски. Если б ты на моем
  месте оказался, то еще не так выругался!
     - Не оказался бы, что я - ненормальный, на Хеймдалля с кулаками
  бросаться. Он самый сильный из асов, да еще поговаривают, что он не совсем
  и ас, его Создатель наделил огромной силой. Также молва гласит, что никто
  не победит Хеймдалля, пока стоит он на защите Асгарда. Да к тому же он при
  исполнении был, а ты напал на него, теперь, если совет признает тебя
  виновным, может лет на сто посадить в эту яму.
     - На столько не посадит. Скоро ваны придут Асгард воевать. Меня
  поневоле выпустят. Городу мой меч не помешает. Да, кстати, Подлюк, а чего
  это ты появляешься в самые такие моменты, когда мне до йотунов тошно?
     - А тебе что, не нравится? Я вон с тобой поболтал, смотри, сколько
  времени тягучего убили. А заодно и просветил тебя, и дурь отвел. Тем более
  что я-то не всегда с тобой общаться могу. Мы, Подлюки, только в помещении
  находиться можем. На улицу мы не показываемся. Специфика у нас такая, -
  ответил голос.
     - Ну а как же вы тогда из дома в дом перебираетесь, если на улицу
  показываться не можете? Я домовых знаю, те вроде тебя, только вот из дома
  никуда не деваются. Живут, пока стены не обветшают да крыша не завалится.
     - Знаю я, о ком ты говоришь, только у меня с домовыми предназначение
  разное. Те все дом оберегают, привыкают к нему, а я не могу на одном
  месте. Все время путешествую. Из одного помещения исчезаю, в другом
  появляюсь. Для меня улицы вовсе не существуют, как будто все дома всех
  городов, поселков и просто одинокие строения вместе стоят, как один дом с
  разными комнатами, вот я и хожу так из дома в дом, словно из комнаты в
  комнату. А про улицу я только от асов и ванов слышал.
     Олаф пожал плечами. В этот миг вверху скрипнула крышка, закрывавшая
  вход в яму, и Торкланд метнулся в угол, претворяясь недвижимым.
     - Вылазь, псих, за тобой пришли! - раздался сверху голос Хеймдалля.
     Викинг не шелохнулся.
     - Да что, я убил его, что ли? Парень-то крепкий был - проворчал ас и,
  спустив вниз лестницу, полез в яму.
     - Стой, Хеймдалль, не лезь, это подвох! - прозвучал мерзкий голос.
     Ас удивленно посмотрел по сторонам и махнул рукой. Он сделал шаг, и в
  следующий миг ему в грудь врезался большой серый валенок. Хеймдалль поймал
  обувку и повертел ее в руках.
     - Это ты, Подлюк, шалишь? - спросил он пустоту.
     - Я не шалю, я хочу избавить тебя и того парня, что лежит сейчас внизу,
  от никому не нужных неприятностей.
     Хеймдалль удивленно посмотрел на распластавшееся тело, но, ничего не
  разглядев в полумраке, нагнулся над Торкландом.
     Олаф только и выжидал этого момента. Он подскочил и вцепился обеими
  руками в горло аса. Не ожидавший нападения Хеймдалль повалился на викинга.
  В последний момент Торкланд ловко вывернулся из-под огромного аса и лихо
  взобрался вверх по лестнице. Выбравшись из ямы, Олаф рывком вытащил
  лестницу и задвинул крышку.
     - Все, пусть гниет там, собака, - прошептал ярл, переводя дыхание.
     - К сожалению, тебе придется его выпустить, - услышал Торкланд знакомый
  голос за спиной.
     Викинг обернулся. Перед ним стоял Тор и улыбался во все свои съеденные
  зубы.
     - Тебе придется отпустить его, - повторил Тор. - Я и так еле
  договорился, чтобы о твоей выходке забыли. Дело в том, что на Хеймдалле
  держится весь порядок в Асгарде, и никто из асов не может припомнить,
  чтобы он был по-крупному не прав. А по мелочам, так это кто ж из нас без
"недостатков? Как известно, асы народ горячий и вспыльчивый. Только
  благодаря Хеймдаллю население Асгарда, переполненное спесивыми гордыми
  отпрысками самых благородных семейств, еще не пошло на убыль. Поэтому
  самым тяжким преступлением считается нападение на стража. Тебя спасло
  только то, что ты это сделал в неведении и без оружия. Так что, друг Олаф,
  открывай крышку.
     Ярл, слегка пришедший в себя и кое-как удовлетворенный взятым реваншем,
  нехотя отодвинул крышку и спустил лестницу в яму. Хеймдалль не заставил
  себя долго ждать. Голова аса показалась из отверстия. Он осторожно
  выглянул, ожидая нового подвоха, но, не увидев ничего подозрительного,
  окончательно выбрался наружу. Не удостоив Олафа даже взглядом, Хеймдалль
  пересек помещение и удалился за дверь, что была напротив.
     - Пошли, проголодался небось? Я - так уж точно, пока тебя разыскивал да
  неприятности улаживал, - поторопил Олафа Тор.
     Слова друга напомнили ярлу, что он действительно голоден. Согласно
  кивнув, Олаф вышел на улицу.
     - А Хеймдалля я все же вызову на поединок, - угрюмо проговорил викинг.
     - Не получится. Он не выйдет. Хеймдалль ни с кем не дерется. Для него
  порядок важнее чести. Как страж он всех устраивает, и никто ему не
  докучает. Ну а то, что знать не приглашает его на свои попойки, не очень
  тяготит Хеймдалля. Если ты вызовешь его на поединок, он усмехнется, а если
  кинешься с оружием, окажешься снова в яме.
     Олаф не стал возражать. Опустив голову, он уныло зашагал по улицам
  города, которому еще предстояло стать великим, вслед за своим другом
  Тором, которому тоже еще предстояло стать богом.
     Вот уже третий день Олаф отъедался и отпивался в доме Тора. Дорога до
  Асгарда заняла почти десять дней, а запасов эля, прихваченных в Альвгарде,
  едва хватило на первые два. С провизией было попроще: путники то и дело
  останавливались, чтобы поохотиться, но эль на ходу не сваришь. Поэтому-то,
  дорвавшись до фамильных погребов, могучий ас оттягивался от души, щедро
  угощая своего друга.
     Правда, асгардская кислятина и в подметки не годилась сладкому напитку
  альвов, но зато позволяла влить в себя гораздо больше, причем пьяницы
  оставались относительно. трезвыми. К тому же друзья быстро привыкли к
  новому вкусу и благодарили Творца за каждый день, принесший с собой
  бочонок прохладного эля.
     Тор среди своих соплеменников слыл диковатым. Он большую часть жизни
  провел в скитаниях в самых глухих местах в поисках приключений. Однако у
  него в Асгарде был большой фамильный дом и огромные владения в пригороде.
  Но могучего аса не особо интересовала его собственность. С большим
  удовольствием он уходил в глушь и гонялся там за всякими чудовищами или
  искал, с кем бы померяться силами, оставив дом на попечение управляющих.
     Его собственность, под присмотром многочисленной прислуги, жила своей
  жизнью, а Тор своей. В редкие дни, когда хозяин заявлялся домой, слуги
  готовы были лопнуть от старания угодить ему, лишь бы Тор не вздумал
  наводить порядки и менять сложившийся уклад. Но, на счастье челяди, у аса
  и мысли не возникало хоть раз в жизни посчитать окна в пиршественном зале
  или серебряные кубки в сундуке.
     Больше всех наслаждался младший принц. За мужество и преданность,
  проявленную при битве за Альвгард, что в принципе не свойственно цвергам,
  Мердок удостоился дружбы могучих асов и места возле их очага, чем был
  несказанно горд, так как никто не мог вспомнить, чтобы ранее случалось
  нечто подобное.
     Младший принц полулежал на большой подушке, положенной на лавку, и
  потягивал эль из самого большого кубка, который мог удержать двумя руками.
     - Эй, ребята, вы не забыли, что сегодня вечером нас пригласили на
  совет, и вам не мешало бы чуть-чуть уменьшить норму вечернего эля, потому
  что если ноги откажут у меня, то вы как-нибудь дотащите мое тело на столь
  важное собрание, а вот если свалитесь вы, то я ничем не смогу помочь, -
  проговорил цверг тоном детского наставника.
     - Особенно если учесть, что тебя там больше всех ждут! - рассмеялся
  Тор.
     - Меня тоже пригласили, я слышал, - обиженным голосом пролепетал
  Мердок.
     - Ладно, не ворчи, никто не сомневается в твоей значимости, - попытался
  успокоить карлика Торкланд. - А если с нами что-нибудь случится, например
  напьемся, ты можешь сказать слугам, и те погрузят нас в Торову повозку, а
  по прибытии попросишь асов внести нас в зал советов. Ты же со всеми уже
  перезнакомился, когда они были у нас в гостях.
     - Вот видите, опять начинается дискриминация малых народов. Вам так
  можно напиться до голубых йотунов, а я потом должен за вами ухаживать, -
  возмутился младший принц.
     Дружескую перепалку прервал слуга, который приотворил дверь и всунул
  свой достойный почтения нос, напоминающий клюв грифа-стервятника.
     - К тебе гости, хозяин... - начал было докладывать он.
     Но гость, показавшийся за спиной слуги, решительно отодвинул его и
  прошел в зал.
     - Привет, Локи, что ты делаешь в такой поздний час абсолютно трезвым? -
  усмехнулся Олаф.
     - Я не выпущу тебя из этого дома, пока мы не исправим это упущение, -
  заявил Тор, встречая гостя.
     - Я не против промочить горло, но не за этим я пришел в твой дом. Вы с
  Олафом собираетесь сегодня на малый тинг? - задал вопрос гость.
     - Конечно же я никогда не упускаю такой возможности. Хоть на этом
  сборище и крутятся в основном городские чистоплюи, но после дикой глуши
  это вносит разнообразие в мою жизнь, - ответил хозяин дома.
     - Ты опять не о том. Меня интересует малый тинг не как повод
  высокородных отпрысков попетушиться друг перед другом, а как собрание, на
  котором необходимо решить жизненно важные проблемы. Как ты относишься к
  постройке городских стен вокруг Асгарда?
     - Ха, зачем они нужны? - скривился Тор. - Ты же видел у стен Альвгарда,
  как одним ударом тарана я похоронил все надежды темных альвов на оборону
  столицы. Стоит ли нам возиться со столь хлопотным и совсем неблагодарным
  делом?
     - Top, ты не прав, - вмешался в разговор Олаф. - Ты судишь по тому
  безобразию, которое видел в Альвгарде. Поверь мне, хорошие городские стены
  не так просто разрушить, даже построй ты втрое больший таран и окуй его
  железом. Мне не раз приходилось участвовать во взятии толково укрепленных
  крепостей. Поверь, то, что было под Альвгардом, это детские игрушки.
     - Интересно, где это ты, живя в глуши, штурмовал крепости, или хочешь
  сказать, что полоумная ведьма Хейд говорит правду? - засмеялся Тор.
     - Я знаю, что говорю, - сухо ответил Олаф, не вдаваясь в подробности
  своего происхождения, - я пойду собираться на малый тинг, мне есть что
  сказать высокородному собранию.
     Олаф поднялся по ступенькам на второй этаж и удалился в отведенную ему
  комнату.
     - Вот уже и обиделся, а я чего, мне-то все равно. Хотите стены? Я за
  них сегодня на малом тинге кричать буду, - насупился Тор.
     Малый тинг, собрание самых именитых и уважаемых асов, начался, как
  всегда, с опозданием. Как происходило испокон веков, ко времени начала
  собрания стали появляться первые участники. Это означало, что последние
  соберутся тогда, когда большая звезда пересечет ночное небо и скроется за
  горизонтом.
     Тор, благодаря стараниям Локи и Олафа, прибыл не обычно рано. Уж
  кого-кого, а знаменитого бродягу вряд ли ожидали увидеть раньше глубокой
  ночи.
     Дом, в котором собирался малый тинг, заметно уступал своим соседям в
  роскоши и размерах. Находясь в самом центре Асгарда, он походил больше на
  аккуратный сарай, нежели на сооружение большой общественной важности.
     - Этот дом самый древний в городе, - пояснял Торкланду Локи. -
  Роскошные особняки, которые ты видишь, строились совсем недавно. Хозяева
  ведь постоянно улучшают или перестраивают свое жилище. А дом малого тинга
  принадлежит Мимиру, который и является законным правителем города. Но,
  уходя, Мимир завещал все вопросы решать на совете самых почтенных асов в
  его доме. С тех пор малый тинг собирается в доме Мимира.
     - Но постой! Сдается мне, именно в этот дом тащил меня ваш доблестный
  Хеймдалль! - воскликнул викинг, когда они поравнялись с неказистым
  сооружением.
     - Совершенно верно, здание имеет два входа и две комнаты, - ответил
  Локи. - В одной, маленькой, комнате, живет Хеймдалль, там же у него и яма
  для преступников, которую ты имел честь посетить. А вторая - большой зал,
  предназначенный для малого тинга. Их разделяет глухая стена, потому как
  Хеймдалль терпеть не может пирушки, которыми обычно заканчиваются тинги. А
  многие высокородные асы откровенно презирают этого пса порядка, считая
  ниже своего достоинства общаться с ним, хотя терпят Хейм-далля на улицах
  города, не без основания считая, что вряд ли найдется ас, который
  согласится выполнять столь грязную, но необходимую работу. Хеймдалль сам
  выстроил стену, отгородив себе маленький угол, но он следит за всем домом.
     Друзья вошли в зал и заняли место за столом. Из-за ранцего времени асов
  собралось не так много, и, сбившись в кучу, присутствующие стали делиться
  последними сплетнями, потягивая эль и коротая время в ожидании прибытия
  остальных.
     Локи не зря вытащил товарищей пораньше. Пришедших вовремя асов было
  недостаточно, чтобы принимать серьезные решения. Но это были те граждане
  города, которых интересовали проблемы Асгарда, в отличие от большинства
  остальных асов, приходящих сюда выпить и поразвлечься. Если эта группа
  договаривалась принять какое-то решение, то не было еще случая, чтобы оно
  не было принято.
     - Друзья, - начал беседу Локи, - хочу вам представить, кто еще не
  знаком, нашего с Тором товарища Олафа Тор-кланда. Это тот самый ас,
  который поджарил ведьму Хейд, и не его вина, что она восстала из пепла.
  Тринадцать асов и множество ванов были свидетелями этого. Да и сама Хейд
  кудахчет на каждом углу про великого воина, который смог победить ее, и о
  том, что, если его не остановить, он приведет асов к скорой победе.
  Поверьте мне, за те дни, которые я провел с Олафом, я не раз имел
  возможность убедиться в справедливости ее слов. Последнее подтверждение
  сего - битва за столицу Альвхейма. Тор может подтвердить мои слова.
     Взгляды слушающих устремились на могучего аса. Собравшиеся не столько
  ждали от него подтверждения сказанного, сколько удивлялись столь
  неожиданному интересу Тора к делам города. Обычно за ним этого не
  водилось.
     - Вы уже знаете, что ваны собирают огромную силу против Асгарда, - тем
  временем продолжил Локи. - Это небывалый доселе поход_на нас. Под их руку
  стали все, и даже наши бывшие союзники йотуны. Только благодаря усилиям
  Олафа и моим с Тором нам удалось уладить дела в Альвхейме. И пока альвы -
  единственный народ, оставшийся с нами.
     Локи сделал паузу, обводя взглядом присутствующих. Слушающие закивали,
  показывая, что они все внимание.
     - Я боюсь, в этот раз нам не удастся остановить врагов на подступах к
  городу, а чтобы успешно обороняться, Ас-гарду нужны стены, - закончил
  Локи.
     - Я против, - произнес юный Бальдр. - Я надеюсь, что эта бесконечная
  война когда-нибудь закончится. Но если будут стоять стены, они навсегда
  отгородят нас от мира и тем самым лишат покоя.
     - Я тоже против, - ответил Хенир. - Стены - это слишком сложное
  сооружение, причем вряд ли оправдывающее себя. Даже ваны, а они знают толк
  в колдовстве, не строят их в своих городах. Только альвы оградили свою
  столицу. И что это дало? Наш друг Олаф с горсткой асов заставил эти стены
  рухнуть.
     - А я за. Сейчас на кону стоит все, и не только наши жизни, а вообще
  наш род, род светлых асов, - вступил в разговор мужественный Тюр. - Я не
  собираюсь упускать любую возможность, которая прибавит нам очков в
  решительный час.
     Тор громко опустил кулак на дубовую доску стола. Торкланду непривычно
  было видеть благороднейшего из асов с невредимой правой рукой, и он
  поежился, пытаясь осознать, какая пропасть времени лежит между этим
  разговором и его собственным рождением в Мидгарде.
     Присутствующие вступили в отчаянный спор, голоса разделились поровну.
  За строительство стен были Тор, Локи, Тюр, Вили и Be. Против выступил
  Бальдр, Хенир, брат Бальдра Вали, Гульдр и Обб. Торкланд не стал
  высовываться,
     так как был впервые на столь важном собрании, а его мнения пока никто
  не спрашивал.
     - А можно задать вопрос? Как вы собираетесь возвести крепкие стены
  вокруг Асгарда до подхода неприятеля? Насколько я знаю, нам бы армию
  успеть подготовить, - поинтересовался мудрый Бор, отец Вили, Be и Одина.
     Локи усмехнулся, как будто давно ждал этого вопроса. Жизнерадостно
  подмигнув асам, он сказал:
     - Если вы доверитесь мне, то обещаю, что вопросы, кем, как быстро и за
  чей счет произойдет строительство, не будут вас волновать. Все эти
  проблемы я беру на себя.
     А вы можете спокойно пить эль и готовить войска к предстоящей битве.
     Это заявление в корне меняло дело, и среди противников строительства
  остались один Бальдр да подошедший к этому времени слепой Хед, который
  опасался, что после постройки стен понадобится слишком много времени,
  чтобы научиться находить дорогу к воротам.
     Такая расстановка голосов устраивала Локи. Ас впервые за сегодняшний
  день расслабился и позволил себе отхлебнуть изрядную порцию хмельного
  пойла.
     Зал собраний постепенно наполнялся. Входящие рассаживались на лавки,
  поставленные с двух сторон от стола, тянущегося через весь зал.
     - Тишина, начнем тинг, а то вы до утра будете галдеть! - призвал к
  порядку собравшихся Бор, так как, будучи самым старшим и почтенным жителем
  города, выполнял роль судьи малого тинга.
     Асы поспешно заткнулись. Все прекрасно понимали, что чем быстрее
  начнется совет, тем быстрее и закончится, и тогда они смогут вдоволь
  оттянуться. Многие молодые асы, будь их воля, вообще бы отменили
  совещание, оставив только пир, но, к великому счастью Асгарда, за
  обсуждение насущных проблем стояли более старшие и более влиятельные асы.
     Бор поднялся было со своего места, желая начать тинг.
     - Олаф, привет, и ты здесь?! - грянул молодецкий голос, заставивший
  старика Бора подавиться словами, готовыми уже сорваться с его губ.
     На пороге стоял, обескураживая окружающих своей непосредственностью,
  улыбающийся Трахдер.
     Воцарившееся молчание прервал Тор, который проявил интерес к
  обсуждаемому вопросу исключительно по просьбе друзей, а потому откровенно
  скучал, ожидая окончания процедуры принятия решения. Представившаяся вдруг
  возможность повоспитывать юного грубияна буквально оживила Тора.
     - Эй, петушок, не совестно ли тебе кричать, когда даже убеленные
  сединами мужи пребывают в молчании? - обратился Тор к Трахдеру. - Я думаю,
  присутствующие здесь уважаемые асы не примут это хамство за оскорбление
  ввиду твоей молодости. Так что можешь сесть где-нибудь с краешка и
  говорить, если тебя об этом попросят.
     - Как - с краешка? А я хочу сесть с Олафом. Скажи им, дядюшка...
     Куржор не договорил, так как Тор подарил ему такой взгляд, что парень
  смекнул - в этот раз он греблей по реке может не отделаться. Как бы
  могучий ас не заставил его в порядке воспитания плавать посуху! Трахдер
  быстренько заткнулся и забился на самый край скамьи, подальше от глаз
  грозного Тора.
     Малый тинг прошел быстро и без проблем. Как и во время беседы в узком
  кругу, асов в первую очередь волновал вопрос, придется ли им
  раскошеливаться и ворочать камни на планируемом строительстве? Но после
  того как Локи заверил присутствующих, что все эти заботы он берет на себя,
  проблема отпала сама собой. Против выступили Бальдр да слепой Хед и еще
  небольшая группа асов.
     Решение было принято. Немножко тяжелее прошло назначение Торкланда
  главнокомандующим над силами асов в предстоящей обороне города. Локи и Тор
  представили Олафа присутствующим, рассказали о его личных подвигах и опыте
  руководства армией. Локи подробно поведал о штурме Альвгарда, где военные
  навыки Торкланда успешно противостояли магии темных альвов, и о той роли,
  которую отводит его другу сама ведьма Хейд. Но в кругу молодых воинов
  возникли сомнения по поводу вручения таких полномочий асу из глухой
  провинции, впервые появившемуся в столице. На самом деле все они желали
  видеть себя на этом месте, считая, что высокое происхождение вполне
  компенсирует отсутствие навыков. Однако, понимая, что, выставив в этом
  споре свою кандидатуру, они окажутся посмешищем всего Асгарда, юные
  отпрыски знатных семейств сошлись на личности Бора. Самого наистарейшего и
  наизнатнейшего жителя города, за исключением отсутствующего Мимира. Во
  всяком случае, неоспоримый авторитет пожилого аса не дразнил их самолюбия.
  Бор согласился, понимая, что нет ничего хуже распрей накануне битвы, и тут
  же назначил Торкланда своим первым помощником.
     На том малый тинг закончился. С удовольствием позабыв о насущных
  проблемах, асы предались пьянству, своему любимому развлечению помимо
  войны.
     Следующим утром Торкланд проснулся от тяжелых ударов в голове. За время
  своих недавних приключений великий воин привык, что после эля,
  изготовленного альвами, не наблюдается никаких последствий, сколько бы ни,
  было выпито накануне. Привыкать же к обратным ощущениям было намного
  сложнее.
     Торкланд открыл глаза и уставился в окошко своей комнаты, выходящее на
  восток. Обычно, когда он пробуждался, гостя у Тора, солнце успевало
  приблизиться к зениту и в его окне стояла приятная прохлада.
     Так было и на этот раз, разве что викинга смутила необычная яркость
  сегодняшнего дня. Удары в голове не прекращались, и тут окончательно
  проснувшийся ярл ощутил, что не его воспаленные мозги являются источником
  этих ударов, они лишь болезненно воспринимали сотрясения извне.
     Торкланд также обнаружил, что кровать его подпрыгивала при каждом новом
  звуке. В этот момент из-за зеленеющего вдалеке леса показался ослепительно
  яркий диск.
     - Что? Сейчас только рассвет?! - воскликнул разгневанный Олаф. - Какая
  это бестия разбудила меня ни свет ни заря!
     Викинг наскоро оделся и, схватив меч, бросился на улицу разбираться с
  дерзким возмутителем спокойствия.
     Выскочив за дверь, Олаф понял, что он не одинок в своем стремлении
  открутить кое-кому голову, тем более что в ночной трапезе участвовал весь
  цвет асгардской знати.
     Страшный грохот доносился со стороны главного въезда в город, и Олаф в
  толпе асов направился туда.
     На самой окраине столицы Торкланду и его спутникам открылась
  удивительная картина. К городу приближался огромный великан. Своими
  чудовищными размерами он превосходил даже недавнее создание Локи, которое
  показалось Олафу и Тору немыслимой величины.
     Но не великан и не его шаги создавали грохот, поднявший на ноги весь
  город в столь ранний час. Рядом с гигантом громыхала повозка чудовищных
  размеров, доверху нагруженная камнями, каждый из которых мог вполне сойти
  за скалу.
     К изумлению асов, повозку с валунами тащил удивительно маленький для
  такой работы жеребец. Конечно, это животное как минимум вдвое превышало
  самого могучего коня Асгарда, но тем не менее он был несоизмеримо мал в
  сравнении со своим хозяином и тем более с возом, который животному
  приходилось везти. Однако, как подметили зрители, скакун не жаловался на
  тяжкую ношу и даже не покрылся потом, он резво бежал по дороге, не
  испытывая никаких неудобств. Казалось, не придерживай его хозяин за повод,
  конь устремился бы далеко вперед.
     В то самое время, когда пораженные зрелищем асы, открыв рты, глазели на
  великана, в толпе появился Локи:
     - Эй, друзья, не волнуйтесь, это я пригласил великана Вальбранда
  построить нам городские стены. Я обещал, что вам не придется тратить
  время, столь необходимое для воинских упражнений, на перетаскивание
  камней. Вальбранд хороший мастер-каменщик, он сложит стены до подхода
  вражеских сил.
     - Эй, Локи, - крикнул один из асов, - но ты ничего не говорил про
  грохот, которым будет сопровождаться строительство. Враги еще далеко, и
  если мы будем слушать эти звуки до прихода ванов, то просто все оглохнем.
  Тем более что он начинает работу в такую рань, когда все уважающие себя
  асы еще отдыхают после дружеской... - замялся оратор, - подготовки к
  битве! - быстро нашелся он.
     - Не волнуйтесь, я обещаю вам, что это продлится всего лишь три дня и
  три ночи, - стал успокаивать собравшихся Локи. - Разве трудно потерпеть
  всего лишь три дня ради усиления могущества Асгарда? Стены, которые
  возникнут на месте пустырей, окружающих город, устрашат наших врагов и
  придадут величия вам, жителям светлого града!
     Асы согласно закивали. Пламенные слова Локи пробудили в их сердцах
  чувство патриотизма, тем более что неудобства, доставляемые в связи с
  постройкой, продолжатся всего три дня. К тому же, глядя на огромного
  великана и его неутомимого коня, асы надеялись, что он закончит
  строительство еще быстрее.
     Удовлетворенные заверениями Локи, жители города, стали расходиться по
  домам. Прохладный утренний ветерок слегка освежил Торкланда, и стук в
  голове прекратился. Дойдя до центра Асгарда, викинг опустил голову в
  священный источник и, ощутив благотворное действие влаги, удовлетворенно
  фыркнул.
     Как объяснили ярлу его новые знакомые, этот бассейн обладал целительной
  силой. По утрам сюда сползались все страждущие Асгарда, и источник
  приводил их в норму. Потому-то он и считался священным. Именно по этой
  причине Хеймдалль пытался оттащить повозку со спящими в ней Тором и
  Олафом, когда козлы могучего аса без зазрения совести гадили рядом. Сам
  Хеймдалль никогда не испытывал необходимости исцеления священной водой.
  Мало этого, он даже презирал всех любителей застолья, изнемогающих по
  утрам, а к вечеру снова отдающихся порочной привычке. Но Хеймдалль считал,
  что не им заведены порядки Асгарда и не ему их менять. Он с утомительной
  дотошностью продолжал исполнять свои обязанности.
     Олаф медленно направился к дому Тора, решив досмотреть прерванные сны.
  Его уши стали привыкать к грохоту, и даже скачущие по дому лавки и сундуки
  не вызывали неприязни. Поднимаясь в свою комнату, Олаф не удержался от
  искушения заглянуть в спальню друга.
     - Так я и знал, - усмехнулся ярл. - Этот увалень спит, словно полено,
  не дай Один ему проспать Рагнарек.
     Олаф не стал будить Тора, не желая разрушения еще одного жилища, и
  отправился к себе.
     - Эй, великий полководец, - услышал над собой викинг.
     Он давно проснулся, но не хотел открывать глаза, пытаясь удержать
  улетучивающиеся остатки приятного сна. Однако тормошивший его Тор не
  унимался.
     - Вставай, бездельник. В конце концов, не я же подрядился быть первым
  помощником главнокомандующего. Не лез бы в руководители, сидел бы, пил эль
  и не задуривал себе голову, а так придется идти на совещание, которое
  срочно собирает Бор в доме малого тинга, - не унимался ас.
     Олаф наконец соизволил открыть глаза, окончательно поняв, что остатки
  сна ему не удержать.
     - Какого йотуна, мы ведь вчера все решили, - недовольно пробурчал он.
     - Не знаю, посыльный, приславший приглашение, говорит, что Бор
  настаивает, чтобы были все. Я, пожалуй, тоже прогуляюсь с тобой. Сидеть в
  компании вечно недовольного карлика и мельтешащих слуг мне доставит меньше
  удовольствия, чем присутствие на вашем сборище, - проговорил Тор.
     Олаф нехотя поднялся и спустился вниз. Судя по недоеденному поросенку,
  Тор уже позавтракал. Умостившись на краю лавки, викинг взял большой кусок
  остывшей свинины и вонзил в мясо свои мощные зубы.
     На совет, созванный главнокомандующим, друзья заметно опаздывали. А
  старик Бор не начинал, дожидаясь всех приглашенных, и гонцу пришлось еще
  раз сбегать к дому Тора, чтобы поторопить.
     - Я думаю, случилось что-то серьезное, раз Бор придает такое значение
  этому сборищу. Обычно не в наших привычках заниматься болтовней, даже если
  этот треп затрагивает серьезные вопросы, - поделился Тор с Олафом своими
  соображениями по дороге к дому малого тинга.
     Лишь только друзья переступили порог, как Бор приказал запереть дверь.
  Олаф заволновался. Тем более что у двери он увидел Хеймдалля, а, насколько
  викинг знал порядки асов, страж никогда не приглашался на советы.
     Торкланд с опаской присел на скамью, в соответствии со своим
  положением, рядом с главнокомандующим. Но, внимательно оглядевшись, викинг
  убрал руку с рукояти меча - виновником столь неожиданного торжества был не
  он, а Локи. Во всяком случае, взгляды присутствующих были направлены
  именно в сторону хитроумного аса.
     Однако Локи как будто не замечал немого вопроса, написанного на лицах
  своих соплеменников. Он развалился на лавке, как всегда шутя и непрерывно
  болтая. На лице этого выдающегося скромняги играла самая непосредственная
  улыбка, какую только видел Торкланд в жизни. Зная немного больше, чем все
  здесь присутствующие, Олаф, был уверен, что этот прохвост выкрутится из
  любых неприятностей.
     Наконец Бор откашлялся, прервав затянувшуюся тишину и привлекая
  всеобщее внимание:
     - Локи, я нисколько не ставлю под сомнение ту ответственность, с
  которой ты подошел к вопросу об укреплении города. Поэтому-то мы вчера
  дружно поддержали тебя в благом начинании. Но увиденное сегодня заставило
  задуматься умудренных опытом стариков Асгарда. Неужели великан Вальбранд
  согласился возвести нам неприступные стены задаром? Или ты предложил ему
  что-то такое, от чего он не смог отказаться? Ты должен немедленно
  рассказать об условиях, на которых мастер каменной кладки согласился
  работать.
     На улице уже совсем стемнело, но звуки от непрекращающегося
  строительства не замолкали даже ночью.
     - Я не пообещал Вальбранду ничего особенного, только солнце, луну и
  первую красавицу Асгарда, Фригг, - улыбаясь, ответил Локи, как будто все
  вышеперечисленное было Парой медных монет, завалявшихся в кармане с
  прошлого года.
     Однако присутствующие были другого мнения. Асы аж подались вперед,
  пораженные неожиданным оборотом дела. Один Бор сохранил внешнее
  спокойствие.
     - Ответь, Локи, - молвил он, - ты действительно собираешься исполнить
  свое обещание? Если да, то я первый признаю тебя сумасшедшим. А если нет,
  то как ты мыслишь отделаться от великана после того, как он закончит свою
  работу?
     - Этот тупоголовый каменщик не получит от меня даже булыжника из
  мостовой Асгарда, - усмехнулся Локи. - Дело в том, что по моему с ним
  уговору я отдам Вальбранду вышеперечисленное только в том случае, если он
  закончит строительство ровно через три дня и три ночи. С первым лучом
  солнца четвертого дня стены и башни должны быть полностью готовы, иначе
  великану придется уходить ни с чем.
     - А если он все-таки уложится в назначенное время, нам что, придется
  отдавать жену нашего брата? - дружно вскочили со своих мест Вилли и Be,
  братья Одина, как всегда не проявлявшего большого интереса к общественным
  делам.
     - Не беспокойтесь, я позабочусь о том, чтобы он этого не сделал. В
  конце концов, я прекрасно понимаю, что ваша семья не отпустит без боя
  невестку, а над солнцем и луной не властна даже ведьма Хейд. Но хочу вам
  напомнить, что договор с Вальбрандом заключал я, поэтому великан с меня
  первого начнет спрашивать обещанное. - Локи обвел взглядом взволнованных
  асов. - Не думаю, что кто-либо из вас считает меня самоубийцей, пожелавшим
  свести счеты с жизнью таким необычным способом.
     Асы нехотя согласились с доводами Локи и собрались было расходиться.
     - Послушай, сынок. - Бор неожиданно остановил Локи. - Я, конечно, верю
  тебе, но сейчас на кон поставлено слишком многое. Я думаю, ты перенесешь
  небольшие неудобства ради могущества нашего города?
     Локи удивленно посмотрел на старейшину.
     - Я хочу, чтобы ты посидел под наблюдением Хеймдалля три ночи и два
  дня, оставшиеся до конца строительства. Я должен быть уверен, что за это
  время ты не заблудишься где-нибудь в окрестностях Асгарда. Обещаю, что в
  еде и выпивке недостатка не будет, - твердо закончил Бор.
     Неумолимый страж порядка уже стоял за спиной аса, и Локи, видя, что Бор
  неумолим, пожав плечами, покорился силе.
     Проснувшиеся на заре жители Асгарда были поражены увиденным. Там, где
  пролегала основная дорога, ведущая в город, возвышалась огромная башня.
  Сооружение мастера Вальбранда было и впрямь достойно восхищения. Мощные
  стены толщиной в двадцать шагов тянулись вправо и влево от башни,
  охватывая почти половину периметра города. Кладка была безупречной. Зоркие
  глаза асов с трудом различали швы между каменными глыбами, из которых была
  сложена постройка.
     Самые любопытные асы уже давно крутились вокруг усердно работающего
  великана, дивясь его мастерству и неутомимости. Жители города пытались
  прикинуть, успеет ли Вальбранд закончить свою работу к условленному сроку.
     Слухи в Асгарде распространялись быстро, и не успели участники военного
  совета разойтись по домам, а город уже обо всем знал. Большинство
  легкомысленных асов конечно же не задумывались о возможных последствиях
  несоблюдения договора, как и о том, что сила великана, поразившая горожан,
  может стать разрушительной.
     Падкие до азартных игр, асы делали ставки и вовсю заключали пари, к
  какому дню Вальбранд закончит строительство. Одно было несомненно: то, что
  великан закончит работы вовремя, а может быть, и раньше намеченного срока.
     Бор в окружении своих помощников явился на стройку, лишь только солнце
  перевалило за полдень. Стены вокруг Асгарда росли словно грибы после
  дождя. Главнокомандующий тяжелым взглядом окинул строительство, задержав
  взор на работающем мастере. Вальбранд почувствовал внимательный взгляд и,
  посмотрев на Бора, самодовольно улыбнулся.
     Старый ас ответил строителю столь же любезным оскалом и, развернувшись,
  удалился.
     Каморка Хеймдалля была весьма тесна, да и вырытая в углу яма для
  провинившихся занимала много места. Сопровождавшие Бора асы не стали
  входить вслед за своим предводителем, исключение составил лишь Торкланд.
     Переступив порог, викинг обменялся неприязненными взглядами с хозяином
  дома, но благодаря своему положению счел уместным пройти внутрь. Олаф
  понимал, что если Локи не вытащить из темницы, то может случиться много
  несчастий, ведь только он может избавить Асгард от бесчестья, разрушений и
  гибели многих хороших воинов, чьи руки будут необходимы городу, когда
  подойдет армия ванов. Торкланд не сомневался, что асам удастся убить
  разгневавшегося великана, но какую цену придется заплатить горожанам за
  эту победу? Да и последние немногочисленные союзники светлых асов могут
  отвернуться от них, прослышав о лживости жителей великого города.
     - Локи, я надеюсь, ты доволен пищей, принесенной тебе на завтрак? -
  осведомился Бор, лишь только Хеймдалль откинул крышку над входом в
  темницу.
     - Я напился, как свинья, тем элем, что вы мне принесли, - ответил из
  темноты абсолютно трезвый голос Локи.
     - Слушай, сынок, твои прогнозы не сбываются. Похоже, каменщик закончит
  работу в срок, и нам не избежать неприятностей, - продолжал старик.
     - Я в этом не сомневался, - ответил Локи со дна ямы. - Сидя в этой
  могиле, я ничем не могу помочь. Если бы ты выпустил меня, я состряпал бы
  какую-нибудь пакость, способную помешать каменщику завершить
  строительство.
     - Нет, Локи, это исключено, я стар, но еще не выжил из ума, чтобы
  позволить тебе сотворить что-либо подобное и лишь усугубить ситуацию. Я
  пойду к Вальбранду и предложу вместо обещанных тобой солнца, луны и моей
  невестки Фригг все богатства Асгарда. Поверь, это немалая куча золота. Ну,
  а если великан не согласится, я попрошу его прекратить работу, вознаградив
  за уже затраченный труд. Я объясню великану, что мы неспособны исполнить
  данные тобой обещания.
     - Ну-ну, попробуй, - усмехнулся снизу Локи. Торкланд стоял рядом с
  главнокомандующим и не вмешивался в разговор. Он понимал, что Бор не
  отпустит Локи, несмотря ни на какие уговоры. Но Олаф уже твердо решил, что
  этого пройдоху надо срочно освободить. К тому же он молчал, не желая
  выдавать окружающим своих истинных намерений, во всем подчеркивая свое
  единодушие с мнением главнокомандующего.
     Выйдя из резиденции Хеймдалля, Бор опять направился к месту
  строительства. Великан усердствовал не покладая рук. Стены продолжали
  неумолимо расти.
     - Эй, мастер Вальбранд! - окликнул строителя Бор. - Я старейшина этого
  города и желаю поговорить с тобой, не можешь ли ты ненадолго прервать
  работу?
     - Говори, Бор, мне незачем останавливаться, Я и так могу разговаривать.
  Работа нисколько мне не мешает, я не вижу необходимости оставлять ее ради
  того, чтобы почесать язык, - ответил великан.
     - Хорошо, мастер. Дожив до глубоких седин, я никогда не был дружен с
  ложью, - начал Бор. Слова давались тяжело, но старик понимал, что жители
  Асгарда доверились ему и он обязан сделать все, чтобы избавить город от
  опасности- Я со стыдом хочу уведомить тебя, что прохвост Локи наобещал то,
  что не может дать ни один ас, да и все мы, вместе взятые.
     - Ну, Фригг-то вы можете дать? И все остальное, если постараетесь, -
  перебил Бора Вальбранд, кладя очередной камень.
     - Мастер, я готов отдать тебе все золото Асгарда вместо обещанного
  Локи. А если хочешь, я заплачу тебе за незаконченную стену, - настаивал
  старик.
     - Ну нет, ас, я честный каменщик и исполню работу на совесть, как
  обещал, а потом потребую плату. Договор заключен и должен быть исполнен по
  чести.
     А тем временем стены выросли еще на треть. Вальбранд работал
  размеренно, со знанием дела. В его движениях не чувствовалось усталости,
  хотя каменщик трудился уже два дня и одну ночь не останавливаясь.
     Бор долго пытался уговорить великана принять его условия, но Вальбранд
  был неумолим. Отчаявшись, старик решил отправиться домой. Обещания Локи,
  вплотную затрагивали его семейство, и Бор хотел обсудить положение со
  своими сыновьями, тем более что Один только-только вернулся домой из своих
  извечных шатаний по окрестностям Асгарда и весть о случившемся еще не
  достигла его ушей.
     Торкланд удалился к себе, обуреваeмый жаждой действий. Ночь уже была не
  за горами, а еще надо было подготовиться к похищению Локи и что-нибудь
  соврать Тору насчет ночной отлучки.
     За ужином Олаф попытался влить в своего друга как можно больше эля. Тор
  не сопротивлялся, но все же заподозрил неладное, когда Олаф не в пример
  обычному отпросился спать, едва за окнами стемнело. Торкланд решил не
  пичкать друга ложью, а просто сбежать из своей спальни через окно.
     Заперев дверь изнутри, Олаф тихонько вынул раму из окна и спрыгнул
  вниз. Под самым окном викинга находилась большая куча сухой травы, которой
  питались время от времени оголодавшие Свирепый Рог и Беспощадный Рог,
  поэтому ярл не боялся сломать ноги.
     Словно вор, тенью пробираясь по улицам Асгарда, прячась во мраке
  подворотен при встрече с подгулявшими компаниями, викинг достиг жилища
  Хеймдалля. Прокравшись к двери стража порядка, Олаф осторожно потянул за
  ручку. Дверь была заперта изнутри.
   "Странно, - подумал Торкланд, - асы никогда не замыкают своих жилищ,
  особенно когда они дома".
     То, что хозяин был на месте, выдавала возня за дверями. Викинг перешел
  на другую сторону улицы и устроился в чахлых кустах на обочине дороги.
  Кустарник был слишком облезлый, чтобы скрыть в себе даже оброненный
  башмак, но в ночной мгле его тени вполне хватало для укрытия могучего
  воина.
     Торкланд надеялся, что рано или поздно Хеймдалль отправится по
  каким-либо важным делам. В конце концов, по городу взад-вперед шлялись
  толпы перепившихся юнцов, время от времени своими выходками доставляя
  неудобства желающим отойти ко сну пожилым жителям города.
     Однако надежды Олафа не оправдались. Ночь вошла в свою силу, а
  Хеймдалль все не покидал своего жилища. Штурмовать сторожку блюстителя
  порядка викинг не отважился, так как помнил, чем закончилась прошлая
  стычка. А если он сядет в темницу рядом с Локи, то беда станет неминуема.
     Олаф принялся перебирать в голове все возможные варианты, но тут его
  взгляд уловил одинокую фигуру, шествующую, слегка покачиваясь, мимо.
  Подвыпивший ас показался викингу знакомым. Когда он поравнялся с
  прячущимся Торкландом, сомнения развеялись окончательно.
     Олаф кошкой прыгнул из куста и, зажав ладонью прохожему рот, утащил его
  в тень. Ас что есть мочи брыкался, но железная хватка великого воина
  заставила его сдаться. Не отпуская ладони, зажавшей рот, Олаф повернул
  пленника к себе.
     Удивление на лице аса сменилось на неприкрытый восторг, чего в общем-то
  и опасался Олаф, вынужденный предпринимать подобные действия. На викинга
  смотрели глаза молодого Трахдера.
     Торкланд показал Куржору знак, призывающий к молчанию, и отпустил.
     -Олаф, др...! - попытался воскликнуть юноша, но ярл пресек его
  радостный порыв, снова заткнув ему рот.
     Со второй попытки до Трахдера дошло, что от него требуется, и он
  наконец получил свободу. Отойдя чуть в сторонку, Олаф вкратце объяснил,
  что привело его в такой час, трезвого, в это место. Он обрисовал парню
  возможные неприятности, ожидающие Асгард, если Локи не удастся освободить
  из-под стражи. Потом Торкланд детально объяснил Куржору план действий.
     Юный ас согласно закивал. Похоже, Трахдер не осознал той опасности,
  которая ожидала Асгард, но готов был помогать ярлу, даже если он замыслил
  разрушить великий город и сдать его ванам.
     Олаф вернулся в свои кусты, а Куржор подошел к двери каморки Хеймдалля.
     - Эй, пес цепной, петух колокольный! - выкрикивал Трахдер, лупя ногами
  в дверь. - Открывай, ничтожество, не то я сам ворвусь в твою конуру!
     По плану, придуманному Олафом, Куржор должен был вывести из себя стража
  порядка и, как только тот откроет дверь, пуститься наутек, увлекая
  Хеймдалля за собой. Тор-кланду же понадобится немного времени, чтобы
  вытащить Локи из ямы. Однако викингу показалось, что что-то происходит не
  так.
     А в это время Трахдер продолжал ломиться в дверь Хеймдалля, молотя по
  ней всеми частями тела и изливая поток самых изысканных оскорблений,
  которые могла придумать его молодая голова.
     Прошло много времени, а Хеймдалль не реагировал. Куржор, войдя в азарт,
  изгалялся как мог, усердствуя в своем занятии. Не каждый день приходила
  мысль поиздеваться над суровым хозяином этого дома. От нескончаемых
  попыток, не имеющих результата, парень потерял бдительность. В этот момент
  чуть слышно щелкнул замок и твердая рука схватила зарвавшегося юнца.
     Дверь захлопнулась раньше, чем Олаф успел добежать до нее в надежде,
  что вдвоем с Куржором они справятся с Хеймдаллем. Планам славного ярла
  суждено было рухнуть.
   "Это конец, взбешенный Вальбранд камня на камне не оставит от города, а
  ваны, возглавляемые ведьмой Хейд, пройдя по трупам, довершат начатое", -
  отчаявшись, подумал Олаф.
     Было совершенно очевидно, что Бор, зная коварство Локи, приказал
  Хеймдаллю пуще жизни своей беречь пленника, и, несомненно, все попытки
  освободить пройдоху разобьются о железную хватку могучего стража.
     Олаф окончательно смирился с мыслью, что Локи не вытащить из темницы, и
  решил готовиться к битве с великаном Вальбрандом.
    
   8
  
   Олаф плохо проспал остаток ночи и чуть свет спустился в общий зал. Тор,
  естественно, в такую рань просматривал самые увлекательные сны. Слуги
  разбежались по своим и хозяйственным делам. В помещении викинг обнаружил
  только Мердока, монотонно потягивающего эль через соломинку.
     - Привет, дядюшка Олаф, что так невесел? - поинтересовался карлик, едва
  завидев мрачного как туча Торкланда.
     - Ноги потеют, - отмахнулся викинг и, высадив донышко подвернувшегося
  бочонка, опрокинул содержимое себе в глотку.
     - Не похоже на это, - как ни в чем не бывало продолжал цверг. - Когда
  ноги потеют, морда лоснится, а ты бледный, словно покойник.
     - Эй, Мердок, отстань по-хорошему, пока я не утопил тебя в бочке эля! -
  взбесился Торкланд.
     - Между прочим, это самая приятная смерть, которую я могу вообразить, -
  не унимался маленький уродец.
     Разъяренный хамским поведением цверга, Олаф встал и решительно
  направился к Мердоку. Вдруг в лицо ему ударило что-то мягкое. Викинг
  остановился, удивленно заморгав. Перед ним на полу лежал знакомый валенок.
     - Эй, недоумок, а может, стоило бы ему все рассказать, вместо того
  чтобы топить свою последнюю надежду? - раздался ехидный голос из пустоты.
  - Или ты всерьез собираешься драться с Вальбрандом? Ты - глупейший из
  асов, за исключением тех, что посадили Локи в яму, - можешь только
  проткнуть великану пятку, когда он наступит на тебя. Но смею заверить, что
  это будет последний подвиг, совершенный великим Торкландом.
     - Если надо будет положить жизнь в честном бою, я готов это сделать,
  несносный Подлюк, - гордо заявил Олаф, - этим мы, асы, отличаемся от всех
  остальных созданий Творца!
     - Ха, и, прежде чем решиться на столь геройский поступок, ты сперва
  попытался вытащить Локи, чтобы он хитростью остановил Вальбранда. Но
  первая же неудача лишила тебя способности соображать. Да, видно, мощь
  твоих мускулов не соответствует силе ума, раз ты, словно ребенок, не
  сумевший дотянуться до желаемой игрушки, впадаешь в истерику, - продолжал
  наседать Подлюк.
     Торкланд помолчал, охлажденный словами невидимки, словно ушатом воды.
     - Ну так предложи что-нибудь, прежде чем ругаться, ты же мастер
  проникать в дома, когда тебя не ждут, - злобно прошипел Олаф.
     - Ну, хвала Создателю, ты уже способен слушать, - ответил голос. - Сядь
  и поведай все своему другу, как мне кажется, он единственный может тебе
  помочь.
     Олаф удивленно огляделся вокруг, но не заметил никого, кроме
  невозмутимо потягивающего эль коротышки.
     - Да-да, именно ему, - проговорил Подлюк, - ты забыл, что цверги -
  лучшие в мире землекопы, независимо от того, кто он, принц крови или раб
  рудничный.
     Олаф опустился на скамью напротив Мердока, прихватив бочонок эля.
     День выдался жаркий, солнце, как никогда, сушило окрестности, и даже
  ярко-изумрудная листва местных лесов стала приобретать более тусклые
  оттенки. Большинство асов, едва высунувшись на улицу, тут же попрятались
  обратно.
     Олаф, как и положено, находился в свите главнокомандующего. Бор снова
  направился к месту строительства, правда, стройплощадка переместилась в
  противоположный конец города. За прошедшее время Вальбранд успел выстроить
  огромный кусок стены и возвести еще две башни. Теперь великану оставалось
  закрыть всего лишь четверть периметра, и ни у кого не возникало сомнения,
  что он справится с этой работой в срок.
     Бор, подойдя к каменщику, как и накануне, пытался уговорить его
  согласиться на другие условия. Но великан был непоколебим. Он так же
  размеренно и спокойно продолжал работу, вежливо отказывая Бору во всех его
  предложениях. Похоже, даже жара, свалившая полгорода, совсем не мешала
  этому исполину ворочать камни размером с самые большие дома Асгарда.
     Не добившись никаких уступок, главнокомандующий увел своих помощников
  совещаться. Становилось очевидным, что асам придется сражаться с
  Вальбрандом, и старик хотел как можно лучше подготовиться к схватке.
     Конечно же в центре внимания был Олаф, слывший среди асов темной
  лошадкой, еще не полностью открывшей свои секреты.
     - Ну и задачу вы мне задали, - задумчиво проговорил Торкланд, когда до
  него дошла очередь высказаться.
     Викинга раздражал обычай, введенный еще Мимиром, проводить важные
  советы без доброй выпивки. В сухих мозгах и мысли возникали пересохшие.
     Торкланд встал из-за стола и прошелся взад-вперед по залу советов,
  пытаясь расшевелить увядшие воспоминания. Собрав воедино все свои
  способности, Олаф возрождал в памяти разнообразное оружие и
  приспособления, применяющиеся в Мидгарде для ведения войны. Но все это
  было не то. Оружие его родины годилось для открытого боя с врагом, для
  действий пеших сварг против конницы, для штурма и обороны крепостей, для
  потопления вражеских судов, но только не для борьбы с огромными существами
  вроде Вальбравда.
     Торкланд уже готов был плюнуть на самолюбие и признаться в своей
  несостоятельности, когда за край его черепной коробки зацепилось
  полузабытое воспоминание.
     Вернее, рассказ его лучшего друга дунлендского конунга Хэймлета.
     Этот пройдоха за свою короткую жизнь успел сунуть нос куда только мог.
  Он даже плавал в теплых морях диковинной страны Спайнленда и бывал в
  городе Гранадгарде, где живут глупые черные люди, которые не пьют ни вина,
  ни эля. Хэймлет как-то рассказывал Олафу, что эти черные люди в бою
  применяли ужасных животных, называемых слонами.
     Слоны были огромны, как великаны. Враги черных людей воины конунга
  Карла не могли ничего поделать с этими исполинскими животными, пока один
  из книжников-грамотеев не подсказал конунгу франков кидать под ноги зверям
  доски с торчащими из них острыми шипами.
     Франкский умник вычитал этот способ в сагах про походы какого-то
  древнего героя Александра, всю жизнь проведшего в битвах с армиями слонов
  и так увлекшегося своим делом, что он ушел на восток и не вернулся. Как
  считал сам Торкланд, неугомонный конунг эллинов дошел до края земли и
  свалился в Муспелльсхейм, где и благополучно сгорел.
     Наступив на шипы, слоны получали раны и не могли дальше идти. В это
  время франки подбегали и убивали несчастных животных. Черные люди из
  Гранадгарда жаловались Хэймлету на франков. Им было очень жалко слонов. По
  словам этих чернолицых, огромные животные в душе были добрыми и кроткими
  существами и шли вперед, топча вражескую пехоту, только под ударами
  погонщиков.
     Это воспоминание было более-менее уместным в возникшей ситуации.
  Торкланд сильно сомневался в успехе своей идеи, ведь слон был только
  зверем с соответствующими мозгами, а великан все-таки умен, но все же счел
  нужным вынести ее на суд совета.
     Асы напряженно ждали его слова, не нарушая тишину. Кроме Бора, уже все
  высказались, и никто не нашел решения проблемы. Поэтому Олафа не торопили,
  видя по его глазам, что где-то под защитой черепной кости бродит искорка
  разума.
     Торкланд решил не упоминать о слонах, желая избежать ненужных вопросов.
  Вспомнив о толщине подошв на сапогах Вальбранда, он прикинул, что доски с
  заточенными стержнями здесь не пройдут. Тут требовалось что-нибудь
  посущественнее. На этот раз идея оформилась молниеносно, и ярл довольно
  заулыбался.
     - Скажи, Бор, много ли кузнецов в Асгарде? - осведомился викинг.
     - Больше пяти десятков, - с готовностью ответил старик, обрадованный
  тем, что Олаф что-то придумал.
     - Сколько ваши кузнецы смогут за оставшееся время изготовить железных
  пик в мой рост? Они могут быть сделаны из не очень хорошего металла, но
  должны быть заостренными с двух сторон.
     - Да таких я один накую за сутки больше, чем жителей Асгарда. Только
  зачем они такие? Тяжелые, да еще и выкованные из поганой стали, - раздался
  голос кузнеца Скандина, присутствующего на совете.
     - Паршивые нужны, чтобы не жалко ломать было, - с усмешкой ответил
  викинг. - А теперь смотрите.
     Олаф попросил у присутствующих три кинжала одинаковых размеров и,
  выбрав наиболее подходящие из всех предложенных ему, связал два из них
  крестом. Третий кинжал он приложил поперек креста, привязал его к
  остальным, и под удивленные взгляды асов положил конструкцию на стол.
     - Это еж, - сказал Олаф, - кузнецы сварят обоюдоострые пики таким же
  образом. Ночью перед окончанием условленного срока асы должны раскидать их
  как можно больше вокруг Вальбранда. Великан обязательно наступит на
  какие-нибудь из ежей, и они глубоко застрянут у него в ногах. Можете
  сделать засечки, как у рыболовного крючка, чтобы их больнее было вынимать.
  Когда Вальбранд поранит ноги, я думаю, мы сможем убить его.
     Асы были ошеломлены. Такого простого решения никто и не предполагал.
  Члены совета готовы были немедленно приступить к выполнению предложенного
  великим воином плана.
     Только Олаф не верил в успех затеянного им дела, отдавая предпочтение
  интригам хитреца Локи. Правда, его идею можно было оставить на
  подстраховку. Торкланд не мог дождаться, когда воспрявшие духом асы
  разбегутся воплощать его замысел в жизнь, а он спокойно займется своими
  собственными планами.
     Старый Бор не произнес ничего заслуживающего внимания. Он сказал
  заключительное слово, в котором вознес благодарность Создателю,
  ниспославшему Асгарду Торкланда, и поблагодарил Олафа лично. Затем
  попросил присутствующих не терять время.
     Дом малого тинга мигом опустел. Олаф облегченно вздохнул. Он потянулся
  к походной сумке, с утра болтающейся у него на плече, и, на всякий случай
  выглянув на улицу - вдруг кто-то собирается вернуться, расстегнул замок.
     На белый свет вылезла отвратительная мордочка цверга.
     Карлик огляделся по сторонам и выбрался из сумки целиком.
     - Ну, слава Создателю, ты наконец-то додумался выпустить меня подышать.
  Я думал, мне придется навсегда остаться в этом кожаном мешке, так и не
  испытав благ самодержавия, - протараторил карлик.
     - Тише, сейчас день, и на улицах полно асов, тебя могут услышать и
  поинтересоваться, кто это здесь шебуршит. А ведь ты еще не начал копать, -
  зашипел на Мердока Торкланд.
     - Не боись, - презрительно махнул ручкой цверг, - ты когда-нибудь
  слышал, как крот роет землю? Олаф отрицательно замотал головой.
     - Настоящий мастер-подкопщик роет так тихо, что даже чуткие кроты не
  слышат нашего приближения, - самодовольно изрек младший принц.
     Он снял со своего пояска небольшую сумку и извлек оттуда два одинаковых
  предмета странного предназначения.
     Это было похоже на перчатки, прикрепленные к штыку лопаты, отделенному
  от черенка. Цверг надел перчатки и помахал Олафу двумя лопатами, в которые
  превратились его верхние конечности.
     - Ну, показывай, где там яма расположена, - распорядился он.
     Пол в зале малого тинга был земляной, как и в большинстве жилищ
  Асгарда, а яма для заключенных располагалась как раз впритык к стене,
  разделяющей зал и сторожку Хеймдалля. По счастливому стечению
  обстоятельств, копать было немного, и ярл надеялся, что его маленький друг
  быстро справится.
     День уже клонился к вечеру. Солнце светило менее ярко, но нагревшийся
  камень мостовой теперь вовсю отдавал накопленный жар. Торкланд, присев на
  прохладный пол у входа в помещение, внимательно слушал, что происходит на
  улице, изредка поглядывая в щелку в дверном проеме.
     Мердок действительно работал очень тихо. Торкланд время от времени
  смотрел в его сторону и видел только кучу земли, которая словно сама собой
  вырастала в углу помещения.
     Солнце опустилось за крыши ближайших домов, и Олаф стал волноваться, не
  перепутал ли он чего-нибудь, указав цвергу неверное направление, или тот
  сам ошибся, неправильно поняв Олафа. И тут викинг почувствовал легкое
  прикосновение к своему плечу.
     Младший принц стоял перед ним во весь свой карликовый рост с гордо
  расправленной грудью, на лице цверга было написано переполнявшее Мердока
  чувство выполненного долга.
     - Готово, тоннель прорыт. Можешь вытаскивать своих друзей, - произнес
  цверг.
     Олаф поднялся и направился к дальней стене посмотреть на работу своего
  маленького друга.
     Дыра была отменная. В вырытое отверстие могли пролезть не только худой
  Локи и совсем изящный Трахдер, но даже мидгардский сосед Олафа Магнус
  Бочка Эля, причем после обильного завтрака.
     Викинг размотал веревку, приготовленную заранее, и, привязав к одному
  концу ножны от кинжала, кинул их в темноту. Судя по звуку, ножны достигли
  дна. Закрепив второй конец за свой пояс, викинг тихо позвал друзей.
     - Эй, кто это там? - раздался снизу голос Локи.
     - Это я, Олаф. Цепляйтесь за веревку, я вытащу вас отсюда.
     Какое-то время внизу царило молчание, лишь шевеление веревки
  красноречиво показывало, что там что-то происходит. Наконец раздался
  голос:
     - Готово, тяни,
     Торкланд уперся ногами в край ямы и напряг мускулы.
     Ему показалось, что любой из асов должен быть полегче, чем то, что он
  вытягивал.
   "Он что, не помогает мне, не цепляется за стенки ямы?" - подумал ярл,
  обливаясь потом. Но вслух спросил:
     - Вы что там, сразу вдвоем поднимаетесь?
     Ответа не последовало. Вскоре разгадка явилась сама собой. Из дыры
  показалось обвисшее на веревке тело молодого Трахдера.
   "Хеймдалль замучил", - мелькнула первая мысль в голове славного ярла,
  но развивать ее было некогда.
     Олаф быстро освободил обвязанного со всех сторон Куржора и снова
  закинул конец в яму. На этот раз тянуть было совсем легко, Локи стрелой
  вылетел из отверстия и, отряхнув волосы, улыбнулся Торкланду:
     - Я знал, Олаф, что ты что-нибудь предпримешь. Только не был уверен,
  что не попадешься. Ведь твоя первая попытка потерпела неудачу, и я боялся,
  что ты полезешь напролом. Но я совсем забыло твоем маленьком друге. - Локи
  кивнул в сторону младшего принца, самодовольно восседающего на столе. - Да
  и ты оказался умнее всего этого сборища тугодумов. Когда пойманный
  Хеймдаллем Трахдер рассказал мне, что заставило его составить мне
  компанию, я воспрянул духом.
     - Парня что, били? Он жив хоть? - осторожно поинтересовался Торкланд у
  Локи, указав взглядом на бесчувственное тело Куржора.
     - Он там как сыр в масле катался. Ты не переживай, если молодой Трахдер
  и умер, то только от перепоя, а не от побоев.
     В этот момент юноша всхрапнул и перевернулся с боку на бок. В полоску
  света, падающего от приоткрытой двери попало его лицо, и викинг разглядел
  на нем блаженную улыбку, которую способны изобразить только пьяные или
  полоумные.
     - Бор велел меня щедро кормить и спаивать, наверно, чтобы ничего не
  придумал, - продолжал Локи. - Ел я с удовольствием, а элем только запивал.
  При этом показывая Хеймдаллю, что не просыхаю. Тут ко мне Куржора
  посадили. Ну, парень и оторвался.
     - Что мы с ним делать будем? - спросил Олаф совета у Локи.
     Он слабо представлял себе, как можно тащить бесчувственное тело через
  город у всех на глазах.
     - Здесь оставим. Асы, я думаю, не скоро соберутся. Последняя ночь
  осталась. Я, конечно, не знаю, что сейчас происходит в Асгарде, но время
  для болтовни кончилось. Я думаю, это понимает даже Бор, несмотря на
  высохшие от старости мозги.
     - Да, асы не теряют сейчас время, я занял их работой, - похвастался
  Торкланд.
     Локи посмотрел на викинга взглядом, полным уважения, и Олаф
  почувствовал себя польщенным. Похвала за хитрость в устах этого прохвоста
  звучала вдвое убедительнее.
     Торкланд, довольный хорошо сделанным делом, по- вернулся было к выходу,
  но Локи окликнул его:
     - Подожди, Олаф. Посмотришь сейчас на мою физиономию, когда я попытаюсь
  изменить внешность. А то еще получится нечто напоминающее рыло пещерного
  йотуна или другого какого-нибудь чудовища. Я же не могу вот так запросто
  появиться на улицах Асгарда. Бьюсь об заклад, что весь город знает о моем
  заключении. И если кто-то из асов заметит меня на улице, то все мои
  соплеменники бросят свои дела и устроят на меня охоту, - бормотал Локи,
  отвернувшись к стене.
     Торкланд спокойно ждал завершения его превращений. Викинг слегка устал
  и мечтал поскорее вернуться в дом Тора. Необходимо было как следует
  отдохнуть до наступления завтрашнего дня. Ярл искренне надеялся, что Локи
  перехитрит великана, но на всякий случай надо было готовиться к самому
  худшему.
     - А ну-ка, Олаф, оцени мою внешность, - прервал размышления викинга
  голос аса.
     Торкланд чуть не свалился, пораженный увиденным. Он нащупал рукой лавку
  и, присев на нее, произнес:
     - Вот таким тебя точно поймают. Жаль, что ты сейчас себя не видишь.
     На этот раз у Локи получилась не безобразная физиономия, как раньше. На
  Олафа глядело сияющее красотой юношеское лицо. Локи выглядел настолько
  прекрасным, что первый красавчик Асгарда Бальдр и рядом не стоял с ним.
  Наверно, только образ Творца, высокочтимого в этом мире, но никогда не
  виденный, мог успешно соперничать с внешностью асгардского пройдохи.
     - С такой мордой тебя или снова посадят, или примут за Создателя, что
  одно и то же, - заключил Торкланд, - сделай что-нибудь поуродливее.
     - Понял, - спокойно ответил Локи, по-видимому удовлетворенный оказанным
  на Олафа впечатлением. На этот раз ас не стал отворачиваться. На глазах у
  Торкландалоб Локи покрылся мелкими морщинами. Около век образовались
  мешки, какие бывают от недосыпания и чрезмерного пьянства. Кончик носа
  слегка посинел, а из гладкого подбородка вылезла пышная рыжая борода.
     - Ну, как на этот раз? - спросил ас. Ярл критически осмотрел товарища:
     - Вроде ничего, только волосы слишком чистые. Я таких не видел ни у
  себя в Мидгарде, ни у вас в Асгарде.
     Локи мотнул головой, и его пушистая борода обвисла сосульками,
  лоснящимися от жира.
     - Вот теперь то, что надо, самый настоящий ас, не хуже остальных,
  шатающихся по улицам, - удовлетворительно оценил старания товарища
  Торкланд. - А этого ты тоже будешь превращать? - Он кивнул на спящего
  Куржора.
     - Нет, не буду, к тому времени, как он очухается, я думаю покончить с
  Вальбрандом, страсти улягутся сами собой, и парень спокойно отправится
  домой, - ответил Локи. - Ну, я смотрю, на улице почти стемнело, мне надо
  поспешить.
     - Давай, приятель, удачи тебе, - пихнул Торкланд аса в плечо.
     От такого дружеского проявления чувств Локи чуть не вылетел вместе с
  дверью, но, ничуть не обидевшись, подмигнул товарищу и ступил за порог.
   "Хороший же парень, а ведь скурвится, волчара, я точно знаю, что
  скурвится", - подумал про себя Олаф, глядя в спину удаляющемуся асу.
     Олаф повернулся к столу, на котором сидел цверг, молча наблюдавший всю
  эту сцену:
     - Ну что, Мердок, залазь в сумку, пойдем домой ужинать, мы свое дело
  сделали, теперь Локи, надеюсь, сам справится.
     - Не хочу лезть в этот пропахший потом мешок, хоть это и мой
  собственный пот, - скривился карлик, - на улице уже сумерки, и я прекрасно
  доберусь до дома на своих двоих. В конце концов, свежим воздухом подышу,
  может быть последний раз в жизни. Мы-то не знаем, как там у Локи с
  Вальбрандом получится.
     Олаф, услышав это, не смог сдержать смех:
     - Ставлю один против десяти, что бы ни случилось завтра с Асгардом, это
  никак не отразится на твоем здоровье, младший принц! Но если ты хочешь
  идти до дома Тора самостоятельно, прячась в кустах и канавах при каждом
  появлении встречных прохожих, то я тебе не буду перечить. Ты здорово натер
  мне бедро, елозя целый день в сумке у меня на боку.
     Карлик молча спрыгнул со стола и шмыгнул в дверной проем. Олаф вышел
  следом, но младшего принца нигде не было.
     - Ну и прячься, если тебе хочется, - махнул рукой Олаф и плотно прикрыл
  за собой дверь в дом малого тинга.
     Торкланду повезло, на улице не было прохожих, когда он покидал
  помещение. И если исчезновение узника обнаружится раньше, чем нужно, его
  вряд ли заподозрят в содеянном.
     Олаф быстро зашагал к дому Тора, стараясь как можно быстрее покинуть
  место преступления.
     Всю ночь не стихали в Асгарде удары молотов о наковальни. Готовые ежи
  асы, стараясь не показываться на глаза Вальбранду, прятали в домах,
  дворовых постройках и просто среди кустарника, недалеко от того места, где
  великан должен был завершить свою работу.
     В городе всю ночь стояли такой шум и возня, что Вальбранд должен был
  быть полным идиотом, чтобы не подумать, что против него что-то
  замышляется. Даже Олафу, безуспешно пытавшемуся уснуть, эти звуки не
  давали покоя. А ведь дом Тора находился довольно далеко от ближайших
  кузнечных мастерских и уж совсем на противоположном конце города от места,
  где доделывал свою работу каменщик. Проворочавшись всю ночь с боку на бок,
  славный ярл понял, что уснуть ему не удастся. За окном небо уже приобрело
  синий оттенок, осветленное утренней зарницей. Торкланд встал с кровати и
  принялся натягивать кожаные штаны. Как раз вовремя, потому что снизу
  раздался сильный стук в дверь, потом послышались взволнованные голоса.
     Олаф, так и не закончив одеваться, спешно спустился, не забыв
  прихватить свой любимый меч на всякий случай - вдруг асы пронюхали, что он
  причастен к побегу Локи, и пришли по его душу.
     В дверях стоял сам Бор в окружении своей свиты в полном составе. Тор
  сонным голосом приглашал гостей опрокинуть бочонок-другой эля, но гости
  отказывались даже проходить в дом.
     За последние дни Торкланду так примелькались лица асов из ближайшего
  окружения главнокомандующего, что незнакомый ас, появившийся в его свите,
  сразу бросился ярлу в глаза. Новичок не был совсем незнаком викингу, Олаф
  ясно помнил, что где-то уже видел этого аса, но не в свите Бора, это
  точно.
     Вопросы отпали, когда Олаф спустился с лестницы, на ходу натягивая
  кожаную куртку и застегивая пояс с ножнами.
     - Я рад тебя видеть, Олаф, - проговорил Бор, приветствуя викинга.
     Торкланд понял, что асы не догадались о его вчерашней проделке, и
  успокоился.
     - Мы пришли за тобой, да и Тору не мешало бы с нами отправиться, -
  продолжал Бор. - Скоро взойдет солнце, и нам придется давать ответ мастеру
  Вальбранду. К тому же - случилось еще одно несчастье. Бор многозначительно
  помолчал и, окинув взглядом своих спутников, продолжил: - Мерзавец Локи
  сбежал. И самое страшное, что не ясно, на чьей он стороне. Свидетель его
  побега, парень, которого накануне Хеймдалль поймал пьяным и хулиганящим, а
  потом бросил в яму отоспаться, утверждает, что это было колдовство. Что
  Локи встал и прошел сквозь стену, оставив за собой вырытый тоннель. Я
  думаю, он предатель и в случае с великаном подставил нас специально,
   "Да, он предатель, только еще не стал им, и прежде, чем это случится,
  пройдет немало времени. А пока Локи искренен и вовсю старается на благо
  Асгарда", - подумал про себя Торкланд.
     Но, сделав серьезное лицо, вслух произнес:
     - Все может быть. Я хотел бы ему верить, но мы вскоре все выясним
  наверняка. А пока надо готовиться к самому худшему. Мы не торопились с
  подготовкой к сражению, зная, что армия ванов еще далеко, однако эта
  история застала нас врасплох. Да, кстати, а тот парень, который был
  свидетелем бегства Локи, не пытался тоже бежать? Ты же говоришь, что Локи
  оставил нору, - как бы невзначай поинтересовался Торкланд.
     - Нет, он хороший юноша, а то, что скандалист, так какой же ас в
  молодости не прошел через это. А многие из нас остались такими и до
  глубоких седин. Он спокойно сидел в темнице и ждал, пока его отпустят, что
  мы и сделали.
     Пусть идет домой, приготовится, скоро нам всем придется тяжело.
     Олаф усмехнулся, представив себе, как Куржор в пьяном угаре скатился
  обратно в яму, получив при этом немало шишек, а потом запудрил мозги всем
  этим простофилям.
   "Если Локи захочет когда-либо иметь учеников, то, я думаю, первым из
  них будет младший Трахдер", - пронеслось в голове Торкланда.
     К этому времени Тор наконец нашел свой новый молот, выкованный взамен
  отобранного и переплавленного альвами, и вся компания направилась к месту
  завершения строительства.
     Небо еще больше посветлело, до восхода солнца оставалось совсем
  немного. Асы прибавили шаг, спеша вовремя прибыть к месту событий.
     Однако великана не было. В том месте, где стена должна была сомкнуться,
  зияла дыра, в которую могла пройти лошадь с телегой. Но могучему
  каменщику, вероятно, хватило бы всего лишь двух-трех валунов, чтобы
  закончить работу.
     Великан был где-то близко, ибо грохот стоял, как и в первое утро
  строительства. Скоро и сам мастер появился из-за леса, ведя под уздцы
  своего коня, тянущего воз со стройматериалами. Видимо, строителю в
  последний момент не хватило камней, и ему пришлось отправиться на
  каменоломню. Но в данном случае это ничего не решало, Вальбранд все равно
  успевал закончить работу в срок.
     Великан, увидав собравшихся отцов города, весело подмигнул им, сначала
  показав взглядом на стену, а потом на синеющий небосвод. Солнце хоть и
  было близко к тому, чтобы почтить своим присутствием собравшихся, но все
  же требовало некоторого времени на дорогу.
     Вдруг конь Вальбранда встал словно вкопанный. Грохот, издаваемый
  огромной повозкой, прекратился, и до ушей присутствующих донеслось нежное,
  словно утренний ветерок, пение. Голосок поющего был так звонок и высок,
  что присутствующие невольно заслушались чудесными звуками, а глаза жадно
  искали поющего.
  
   Милый, милый мой Свадильфари,
     О, как я хочу окунуться в твои ласки,
     Как я мечтаю ощутить мощь твоей стати,
     Как я жажду огня, переполняющего тебя,
     Иди же ко мне, и мы будем бегать по лугу,
     А потом ты накроешь меня, мой Свадильфари.
  
   Так звучали слова песни, произносимые неизвестной певицей. В интервалах
  между строками слышалось нежное ржание, действующее возбуждающе даже на
  асов.
     И тут все заметили на опушке леса тонконогую белоснежную кобылу. С
  первого взгляда стало понятно, что она не обычная лошадь, хотя об этом же
  говорила ее песня, произносимая на языке разумных существ.
     Можно себе представить, что случилось с конем Вальбранда, если даже
  асгардские мужчины почувствовали волнение. Животное просто взбесилось.
  Жеребец встал на дыбы и, перекусив надвое мундштук, стягивающий ему рот, к
  величайшему удивлению пораженных зрителей, прорычал, словно тигр:
     - Я иду к тебе, любимая! Я, Свадильфари, иду к тебе! Конь что было силы
  рванулся с места, сбив с ног великана, и помчался к опушке леса, увлекая
  за собой повозку с камнями для строительства.
     Прекрасная кобылица, увидев мчащегося к ней во весь дух жеребца, подняв
  хвост, поиграла перед разгоряченным Свадильфари упругим задом и пустилась
  наутек. Присутствующие не успели прийти в себя от увиденного, как оба
  животных скрылись из глаз, а следом за ними, сотрясая землю шагами, бежал
  каменщик Вальбранд.
     - Так и стояли асы как завороженные и смотрели на опустевшую опушку
  леса. Ошарашенные пережитым, они не могли сдвинуться с места. Даже Олаф,
  единственный, кто ожидал какой-нибудь подлости в отношении великана, стоял
  среди других с выпученными глазами. И тут взошло солнце.
     Первые лучи небесного светила пали на плечи горожан и вернули их с
  небес. Но этот возврат был не менее радостен.
     - Хвала Творцу, ниспославшему нам чудесную кобылицу! Да здравствует
  светлый Асгард! Да здравствует великий город! - то там, то здесь
  раздавались восторженные крики.
     Но старик Бор влез на недавно сооруженную стену и, подняв руку, призвал
  асов к молчанию.
     К этому времени здесь собрался уже чуть ли не весь город.
  Присутствующие замолчали, ожидая от старейшины поздравительной речи. Но
  они ошиблись.
     - Рано радоваться, друзья! - прокричал Бор. - Мы отстояли свою честь,
  но кто знает, что у великана на уме. Вполне возможно, что нам еще придется
  сегодня сражаться!
     Восторги асов начали проходить. Слова главнокомандующего остудили
  праздничный пыл горожан. Да и Вальбранд не заставил себя ждать. Лишь
  только Бор закончил говорить, как асы ощутили легкое колебание земли. Это
  были шаги великана.
     - Вперед, вытаскивайте припрятанные ежи, выставляйте перед стенами!
  Готовьтесь к нападению! - командовал старик.
     Асы, как никогда, организованно засуетились перед стенами. Они
  вытаскивали из укрытий придуманное Торкландом оружие и разбрасывали за
  стенами Асгарда, пряча в кустарнике, который был для Вальбранда все равно
  что трава, или просто оставляли на открытом месте. За ночь кузнецы успели
  вдоволь наковать этих приспособлений, и в них теперь не было недостатка.
  Самые опытные воины занимали места на новой стене, так как строивший на
  совесть каменщик сделал ее на три головы выше своего роста и это давало
  надежду асам поразить великана сверху.
     К тому времени, когда вернулся измученный безуспешной погоней
  Вальбранд, для его встречи все было готово.
     Остановившись в трех шагах от затаивших дыхание воинов, великан устало
  сел на траву. На его лице выступила усталость трех бессонных ночей пополам
  с отчаянием.
     - Асы, вы видите, что не моя вина в том, что я не уложился в срок? -
  проговорил он.
     - Да, мы сочувствуем тебе, Вальбранд. Но уговор есть уговор, -
  невозмутимо ответил Бор.
     Мастер посидел немного, помолчал, потом, подняв голову, спросил:
     - А могу я увидеть того аса, с которым мы договаривались?
     - Нет, он отлучился из города по своим делам. Я не знаю, где его
  искать.
     В глазах великана вспыхнула искра ненависти, и асы схватились за
  оружие. Каменщик встал и отряхнул пыль со своих ног:
     - Я знаю, лживые асы, белая кобыла - это не случайность, это ваши
  козни, поэтому-то среди вас и нет самого большого мерзавца - Локи! Вы
  изначально не собирались расплачиваться со мной, поэтому и ощетинились
  копьями. Но я все равно отомщу. Я изведу ваш предательский род и все равно
  получу свою награду. Вы обнажили мечи и думаете, что я брошусь на вас? Но
  нет, я не безумец, я прекрасно понимаю, что даже маленькие муравьи могут
  загрызть большую змею, если та заползет на их кучу. Я бы мог разнести
  половину вашего города, заплатив за это жизнью. Но я не буду спешить. Я
  присоединюсь к армии ванов, наступающих на вас, и отомщу, только сохранив
  при этом голову. А ваны, я уверен, справедливее вас. Они отдадут мне в
  качестве военной добычи то, что не отдали вы, хоть я и заслужил это
  честным трудом.
     Великан развернулся и быстрыми шагами пошел прочь от города. На стенах
  началось дружное ликование. Асы радостно кричали, потрясая оружием.
  Конечно, не в характере воинов Асгарда было одерживать бескровную победу,
  они в любом случае предпочитали добрую войну. Но сейчас это был
  несомненный успех. Не много чести быть раздавленным сапогами исполинского
  существа, а случись стычка с Вальбрандом, многие славные мужи именно так и
  закончили бы свою жизнь.
     Восторженные жители города, окончательно надорвав глотки, с шумом стали
  спускаться со стены. Толпа повалила к городской площади. Асы были серьезно
  настроены на грандиозную попойку в честь великой победы. Олаф и Тор также
  не прочь были промочить горло, но неожиданно на пути товарищей вырос
  старик Бор.
     - Подожди, Олаф, мне надо поговорить с тобой, - произнес
  главнокомандующий, отводя викинга в сторону от фарватера движения
  воодушевленных асов.
     - Что случилось, Бор, неужто всеобщая радость не коснулась тебя? -
  вмешался Тор, последовавший за товарищем.
     - Олаф, у меня вся надежда на тебя, - начал беседу Бор. - Не скрою, я
  хочу тебе поручить непростое дело, но никто другой не справится с ним, а у
  тебя есть шанс, если, конечно, правда то, что о тебе говорит ведьма Хейд.
     Фраза старика "Если, конечно, правда" крепко затронула самолюбие
  великого воина. Однако, повинуясь тому же чувству, он не стал выкрикивать,
  лупя себя в грудь, доказательства своих подвигов. Торкланд лишь пригнул
  голову и свел брови. Это было присущее викингу мрачное состояние, в
  которое он время от времени впадал, иногда по веским причинам, а иногда
  вовсе без всякого повода.
     - Что тебе надо, чтобы я сделал? - угрюмо пробурчал ярл.
     - Мне надо, чтобы ты выследил и убил Вальбранда, когда он будет
  отдыхать. А это наступит скоро. Великан не спал три дня и три ночи,
  работая как проклятый. Я думаю, он очень устал и не станет далеко отходить
  от города, чтобы вздремнуть. Я не хочу, чтобы он присоединился к армии
  ванов. Врагов надо бить по очереди, потому что, когда они соберутся
  вместе, нам, асам, придется очень туго. Только ты, Олаф, убивший старую
  Хейд, можешь потягаться с этим исполином. А чтобы ты мог догнать
  Вальбранда, несмотря на его огромные шаги, я дам тебе лучших коней
  Асгарда.
     Торкланд заколебался. Просьба Бора была несколько неожиданной и слегка
  хамской. Викинг пораскинул мозгами. С другой стороны, если он откажется,
  это больно ударит по его репутации великого воина. Да еще, чего доброго,
  асы подумают, что он испугался.
   "Если бы эти недотепы знали, до каких йотунов мне надоел их Асгард со
  своими проблемами! Как я истосковался по Мидгарду! Послать бы их всех к
  Хель", - подумал Олаф, но вслух произнес:
     - Ладно, Бор, давай своих коней.
     - Не надо коней, - опять вмешался в разговор Тор, - моих козлов
  запряжем. Они резвее любого коня будут и неприхотливее. Я с тобой, Олаф,
  поеду. Тоскливо мне что-то в Асгарде. Пока вражеская армия сюда доберется,
  я совсем плесенью покроюсь или сопьюсь от безделья. Да и тебя, друг Олаф,
  одного на такое дело отпускать не хочется.
     - Спасибо, друг, - прослезился ярл и в порыве чувств так врезал Тору по
  плечу, что любой другой на месте аса влип бы в ближайшую стену.
     Но Тор лишь качнулся и с лихвой вернул Торкланду дружеское приветствие.
  Олаф устоял. Дружно рассмеявшись, могучие воины стиснули друг друга в
  крепких мужских объятиях. Старик Бор отодвинулся подальше, опасаясь, как
  бы его не зацепили, если эмоции вновь взыграют в этих двух здоровяках.
     - А эль мы возьмем с собой в повозку и не хуже других отпразднуем
  сегодняшний день! - заключил Тор.
     Настроение Олафа было прекрасным, и товарищи, забыв про Бора, слегка
  обескураженного таким невниманием, быстрым шагом направились к дому Тора.
     Свирепый Рог и Беспощадный Рог были не теми животными, которые
  требовали особого ухода и внимания. Войдя во двор, Тор пронзительно
  свистнул, и оба козла тут же возникли перед хозяином, копытами выбивая
  дробь из булыжника. Правда, узнав, что надо впрягаться в повозку и тащить
  ее невесть куда, животные стали проявлять меньше послушания. Но Тор
  пинками загнал козлов в упряжь, а слуги к этому времени уже загрузили
  кузовок элем.
     - Эй вы, неблагодарные, на природе попьянствовать решили, а друга
  своего не приглашаете? - раздался писклявый голосочек с порога Торова
  дома.
     - Мердок, мы не отдыхать едем, а с великаном сражаться, - попробовал
  отвязаться от карлика Торкланд.
     Но младший принц был слишком приставуч, чтобы от него было так просто
  отделаться.
     - Сражаться с великаном? Тем более вы без меня не обойдетесь.
  Подождите, я за оружием сбегаю.
     Карлик исчез с крыльца, а друзья стали поспешно выводить двуколку за
  ворота. Но, видно, цверга легче было взять с собой, чем объяснить, почему
  не хочешь этого делать. Не успела упряжка козлов вывернуть на улицу, как
  карлик уже сидел в кузовке, старательно застегивая оружейный пояс. В
  миниатюрных ножнах болтался клинок, размерами -напоминающий женский
  стилет.
     - Ха, Мердок, этой игрушкой ты собираешься убить великана? Да длины
  твоего меча не хватит, чтобы почистить Вальбранду ногти! - усмехнулся Тор.
     - А ты зубы не скаль. Рад, что здоровым вымахал? На, лучше открой, -
  цверг подтолкнул своим могучим друзьям бочонок с элем, - у меня силенок не
  хватает.
     Олаф с Тором расхохотались. Викинг высадил донышко и подвинул обратно к
  Мердоку:
     - Смотри не утони, а то мы без тебя с Вальбрандом не справимся.
     Друзья, любопытствуя, оглядели новые городские ворота, когда проезжали
  под сенью их арки, и, выбравшись на пригородную дорогу, Тор дал животным
  волю.
     Солнце миновало зенит и стало спускаться с небосклона, а Вальбранда все
  не было видно. Должно быть, великан успел уйти далеко от города.
  Выложенная булыжником дорога заканчивалась сразу за пределами Асгарда, а
  на грунтовке стук копыт огромных козлов был менее слышен. Товарищи
  надеялись, что уловят шаги великана раньше, чем он услышит скрип их
  колесницы. Однако вокруг стояла полная тишина.
     То, что Вальбранд не так давно прошел по этой дороге, было ясно по
  огромным следам, оставленным в грунте, и сломанному кустарнику по
  обочинам. Для великана этот путь был слишком узок.
     К вечеру небо затянуло тучами, и, когда над миром воцарилась ночь,
  друзья были вынуждены остановиться. Сквозь облачную завесу не проникал
  свет звезд, и путникам приходилось двигаться на ощупь. Хорошо еще, что
  умные животные неплохо видели в темноте. Когда стал накрапывать дождь,
  Свирепый Рог и Беспощадный Рог, разглядев что-то во мраке, самовольно
  свернули с дороги и, несмотря на все усилия Тора, втащили повозку в сухую
  пещеру, неизвестно откуда взявшуюся на обочине. И как раз вовремя, потому
  что тут же с небес сорвался страшный ливень.
     Пещера оказалась просторной. Тор, ослабив козлам упряжь, собрался
  спать. Олаф не возражал, день был утомительный. Постоянная тряска в
  повозке вымотала даже таких сильных мужей, как Олаф с Тором. Выпитый в
  дороге эль и то не радовал друзей. Они буквально свалились с ног.
     Олафу снился приятный сон. Но, как всегда бывает в подобных случаях,
  досмотреть ему сон не дали. Многочисленные пинки под ребра заставили
  викинга открыть глаза. Над собой Торкланд увидел уродливую физиономию
  младшего принца.
     Ярл хотел сказать что-нибудь плохое или даже поймать карлика за
  шиворот, чтобы задать ему хорошую трепку, но эту затею прервало сотрясение
  земли, пещера задрожала. Торкланд вскочил на ноги и выбежал на улицу.
     Умытое ночным дождем утро приветливо встретило великого воина. Вот
  только смущал знакомый грохот, сотрясавший окрестности. Олаф глянул на
  дорогу и обомлел. Совсем близко, за поворотом дороги шел Вальбранд, явно
  направляясь в их сторону. Викинг узнал его по шапке, плывущей над
  вершинами векового леса.
     Олаф кинулся обратно, чтобы срочно разбудить Тора, и тут дар речи
  покинул ярла. То, что в непроглядной мгле товарищи приняли за пещеру, в
  которой преспокойно устроились на ночлег, оказалось рабочей рукавицей
  великана.
     По-видимому, он обронил ее и теперь, обнаружив пропажу, возвращался за
  ней.
     Олаф воздал хвалу всем известным ему богам и, обретя способность
  действовать, ворвался внутрь рукавицы. То ли обычно буйные животные не
  возражали против попечительства уродливого недомерка, то ли у козлов было
  сегодня добродушное настроение, но, к удивлению ярла, Мердок Уже справился
  с упряжью, правда, будить Тора не решался, помня, как однажды чуть не
  лишился головы. Ас же, несмотря на грохот и сотрясение, от души потягивал
  воздух обеими ноздрями и с шумом выдыхал его через рот, при этом издавая
  звуки, своей силой соперничающие с грохотом шагов Вальбранда.
     Торкланд подскочил к товарищу и, решив не тратить время на объяснения,
  подхватил друга под мышки. Тор был тяжел, но и Олаф отнюдь не был
  хлюпиком. Викинг дернул спящее тело и закинул его в повозку. Ас
  зашевелился и стал бормотать ругательства. Но Олафу некогда было к ним
  прислушиваться. Он хлестнул вожжами козлов и погнал их вон из рукавицы.
     В этот момент окончательно проснулся Тор. Вальбранд уже миновал поворот
  и должен был вот-вот появиться перед путниками. Тору не пришлось ничего
  объяснять. Повозка пересекла дорогу и вломилась в лес на противоположной
  обочине, круша оказавшийся на пути кустарник. Заехав на сотню шагов в
  чащу, приятели затаились.
     Тем временем Вальбранд добрался до своей пропажи и, наклонившись,
  поднял рукавицу. На мгновение товарищам показалось, что великан что-то
  заподозрил. Он долго вертел рукавицу в руках, нюхал и заглядывал вовнутрь.
     Тор хмыкнул в кулак. Олаф вопросительно посмотрел на друга.
     - Свирепый Рог и Беспощадный Рог всегда норовят нагадить, как только их
  заводят в помещение, потому я и держу козлов на улице. Мне кажется,
  зверушки за ночь наложили большую кучу дерьма, - прошептал Олафу ас.
     Друзья тихо захихикали. Тем временем Вальбранд, окончательно
  разобравшись с рукавицей, вместо того чтобы развернуться и убраться
  восвояси, сел, вытянув ноги вдоль дороги, и раскрыл походную сумку.
     - Эй, Тор, этот мужик, кажется, решил здесь позавтракать, а вот мы,
  похоже, выбрали не самое удачное место для укрытия, - заметил Олаф.
     Ас пришлепнул очередного комара и был вынужден согласиться с другом.
  Почва под сапогами обоих воинов мягко пружинила. По всей видимости, они
  попали в заболоченное место. Вода под ногами не хлюпала, но комаров было
  хоть отбавляй.
     Ругаясь и проклиная навязчивых насекомых, друзья полдня просидели в
  кустах, наблюдая, как Вальбранд поглощает быка, закопченного целиком.
  Конечно, для огромных челюстей великана это был не такой уж и большой
  кусок мяса, но Вальбранд отнесся к приему пищи с особой щепетильностью. В
  этот момент комары с таким же усердием объедали Олафа и Тора. Маленький
  Мердок куда-то исчез, наверняка перебрался туда, где посуше.
     - Ну, обжора, я выпущу твои кишки, чтобы тебе больше некуда было пихать
  столько пищи, дай только мне до тебя добраться, - злобно шипел Тор,
  отчаявшись бороться с зудящей сворой.
     - Кажется, уходит, - пихнул друга Торкланд. Великан действительно
  упаковал свою дорожную сумку, выбросил обглоданные кости в соседнюю рощу,
  поднялся и, оглашая поля и леса громом шагов, удалился в обратном
  направлении.
     Товарищи поспешили покинуть свое укрытие. Выбравшись на дорогу, Тор
  проверил упряжь, и путешественники отправились вслед за Вальбрандом, держа
  при этом приличную дистанцию.
     Преследователи все время слышали гул его шагов и ориентировались по
  ним, не рискуя приближаться. Козлов пустили вполсилы, и телегу трясло куда
  меньше, чем накануне. Жизнь могла бы показаться приятным сном, если бы
  только не пустые желудки и отсутствие эля, все запасы которого приятели
  уничтожили вчера.
     - Эй, Олаф, тебе не кажется, что мы потеряли нашего маленького друга? -
  вспомнил вдруг о цверге Тор.
     - Не думаю, что он потерялся. Просто младший принц отправился по
  каким-то своим делам, и я думаю, он найдется раньше, чем ты успеешь
  отдохнуть от его болтовни.
     - Это правда, мне порой кажется, что мои уши увянут его трепа, а с
  другой стороны, его нет полдня, и мне к будто чего-то не хватает, -
  пожаловался другу Тор. - Да еще и поесть хочется. Может быть, остановимся
  да поохотимся? Я смотрю, великан сегодня не очень торопится, и до вечера
  мы его легко нагоним.
     - Я не против, мой желудок сгорает от негодования на меня. Но боюсь,
  Вальбранд разогнал всю живность в округе и наша остановка будет напрасной.
     Тор был неплохим охотником и тоже понимал, что во время землетрясения,
  вызванного ходьбой великана, все уважающие себя звери убежали куда глаза
  глядят и было бы чудом встретить поблизости хотя бы выжившего из ума
  кролика.
     Путники подтянули пояса и с нетерпением стали дожидаться ночи, мечтая
  поскорее расправиться с надоевшим им Вальбрандом. Впав в состояние
  отрешенности, чтобы заглушить зов желудка, друзья прозевали момент, когда
  тяжелые шаги стихли.
     Внезапно раздался глухой, но громкий звук, и друзей окружила
  непроглядная тьма. Козлы с разбегу во что-то врезались. Но это что-то
  оказалось достаточно мягким, чтобы животные не свернули себе шеи. Они
  недовольно заблеяли и застучали копытами. Друзья замерли, ориентируясь
  лишь на ощупь.
     - Эй, Тор, что это было? - поинтересовался Олаф.
     - А я почем знаю, - ответил ас, пожимая плечами. Впрочем, последнего
  Торкланд все равно не мог разглядеть. Он осторожно слез с повозки и,
  выставив руки перед собой, двинулся вперед.
     - Слышишь, Тор, провалиться мне в Нифльхейм, если то, что нас окружает,
  не похоже на огромную шапку изнутри, - доложил товарищу Олаф, внимательно
  ощупав невидимую преграду.
     - Неужели Вальбранд? - прозвучал в ответ голос аса.
     - Ты прав, червяк, это я, Вальбранд, поймал вас под шапку, словно
  нашкодивших мышей, - прогремел сверху тяжелый бас. - Вы, глупые асы,
  выслеживали меня, чтобы убить? Неужели ваши скудные умишки не понимали,
  что я догадываюсь о ваших планах? Неужто вы думали, что я так же глуп, как
  и вы, и позволю себе заснуть, растянувшись на травке, после нашего
  прощания в Асгарде? Я понял, что вы рядом, когда учуял запах козлиного
  помета в моей рукавице. А твою, Тор, великолепную упряжку я не раз
  наблюдал в Асгарде, когда возводил стены. Но ничего, козликов я съем,
  когда проголодаюсь. Они пойдут взамен копченого быка, которого мне
  пришлось сожрать на сытый желудок, наблюдая за вами. А вас я преподнесу в
  подарок старухе Хейд. Она спит и видит, как корчится в страшных страданиях
  ее обидчик, твой друг, Тор, к сожалению, я не знаю, как его зовут. Но
  ничего, пока мы доберемся до расположения войска ванов, у нас будет время
  познакомиться.
     Тусклый луч света ударил в глаза, пробившись между землей и приподнятым
  краем шапки. Олаф услышал отчаянную ругань Тора, а затем свет пропал. До
  слуха великого воина продолжали доноситься проклятия, обильно низвергаемые
  асом на голову несчастного великана. Однако голос Тора был приглушен и
  слышался как бы вдалеке.
     Торкланд быстро сообразил, что произошло, и, когда край шапки снова
  приподнялся, ярл, прикрывая глаза от слепящего света, со всей силы рубанул
  возникший в проеме палец.
     Ужасный вой огласил окрестности. Огромная рука исчезла. Олаф бросился
  на четвереньки и стал судорожно шарить вдоль края огромного головного
  убора.
     Славный ярл не помнил, как он протиснулся под шапкой и, кубарем
  скатившись в придорожный кустарник, помчался в лес.
     На бегу викинг еще долго слышал страшные вопли, от которых деревья
  гнулись к земле. Торкланд бежал не оглядываясь. Разгоряченные побегом
  мысли покинули великого воина, и теперь им руководил холодный рассудок.
"Если бы я так орал при каждом отрубленном пальце, меня бы в Урмани все
  куры засмеяли", - мелькнуло в голове у убегающего викинга.
     Все пальцы великого воина были на месте, но в многочисленных схватках
  ему отрезали куски мяса поболе, чем палец, и Торкланд имел все основания
  со знанием дела презирать великана.
     Однако Олаф не тешил себя иллюзиями по поводу своего противника. Викинг
  догадывался, что, лишь только боль отступит, Вальбранд непременно пустится
  в погоню. А то, что великан не так прост, как о нем думали асы, в этом
  Олаф успел убедиться. Торкланд стремился как можно быстрее скрыться от
  врага, а потом, когда тот потеряет след, попытаться освободить Тора. Если,
  конечно, Вальбранд в порыве ярости не размажет аса по дороге.
     Великан пришел в себя раньше, чем ожидал Олаф. Сначала стоны перешли в
  ругательства, а затем за спиной беглеца раздался треск ломаемых деревьев.
     Земля под ногами Торкланда резко пошла вверх, на место могучих деревьев
  пришел вьющийся кустарник, а еще через сто шагов на пути Олафа выросла
  скалистая стена.
     Шум от производимых великаном разрушений был , совсем рядом, и Олаф,
  словно насекомое, пополз по камням, не отдавая себе отчета в том, что,
  поднимаясь выше, он открывает себя взору преследователя.
     Что-то огромное пролетело мимо. Викинг едва успел увернуться от града
  падающих камней. Над воином был карниз, внизу...
     Олаф остолбенел: прямо под ним находился Вальбранд. При желании великан
  мог легко дотянуться до Олафа. И похоже, что недавний камнепад был вызван
  как раз попыткой это сделать. Теперь Вальбранд старательно протирал глаза
  от насыпавшейся в них пыли. Ярл аж присвистнул: каждая такая пылинка могла
  убить быка, попади она ему в голову.
     Торкланд подтянулся на карниз, понимая, что ему не уйти от великана.
  Тем более что к тому уже вернулась способность видеть и он готовился
  схватить за ноги дерзкого аса.
     Вдруг чья-то рука сжала плечо викинга и сдернула в отверстие, в
  суматохе не замеченное Олафом. Ярл покатился в глубь пещеры,
  переворачиваясь с боку на бок и колотясь о камни. Наконец падение
  закончилось. Торкланд попытался рассмотреть своего спасителя или, быть
  может, нового противника. Перед ним стоял и улыбался Локи.
     В первое мгновение викинг не мог прийти в себя, его мозг, сотрясенный
  многочисленными ушибами о камни, судорожно работал, стараясь прийти в
  обычный режим.
     Конечно, могучая голова великого воина не раз принимала удары и
  посерьезнее. Но тогда на голове викинга был кованый шлем, так
  неблагоразумно оставленный им в фиорде на вершине холма. А как уже обратил
  внимание Торкланд, никто из народов, живущих в этом мире, доспехи ковать
  не умел. Разве что альвы клепали из жести что-то очень примитивное. Самой
  же мощной защитой воинов были куртки из грубой кожи с нашитыми сверху
  медными бляхами.
     Викинг вытряхнул пыль из бороды.
     - Локи, что ты тут делаешь? - спросил Торкланд, не найдя других слов в
  побитой голове.
     - Я скрываюсь от Вальбранда. А ты, Олаф?
     - Теперь я делаю то же самое, а до этого хотел его убить.
     Локи понимающе кивнул и открыл было рот, желая еще что-то сказать, но
  пещеру тряхнуло, и ас свалился с ног, изрядно глотнув пыли, в изобилии
  покрывающей пол.
     Не успел Локи откашляться, как удар повторился.
     - Похоже, мы стали свидетелями землетрясения, хотя подобное явление в
  этих местах никогда не наблюдалось, - заметил Локи, продолжая выплевывать
  пыль.
     - Эй ты, паршивый ас, выходи, пока я не разнес этот гадкий кусок камня.
  Я обещаю, что ты поживешь, пока
     мы доберемся до владений ванов, - разнесся подобно грому голос
  Вальбранда.
     Все пальцы великого воина были на месте, но в многочисленных схватках
  ему отрезали куски мяса поболе, чем палец, и Торкланд имел все основания
  со знанием дела презирать великана.
     Однако Олаф не тешил себя иллюзиями по поводу своего противника. Викинг
  догадывался, что, лишь только боль отступит, Вальбранд непременно пустится
  в погоню. А то, что великан не так прост, как о нем думали асы, в этом
  Олаф успел убедиться. Торкланд стремился как можно быстрее скрыться от
  врага, а потом, когда тот потеряет след, попытаться освободить Тора. Если,
  конечно, Вальбранд в порыве ярости не размажет аса по дороге.
     Великан пришел в себя раньше, чем ожидал Олаф. Сначала стоны перешли в
  ругательства, а затем за спиной беглеца раздался треск ломаемых деревьев.
     Земля под ногами Торкланда резко пошла вверх, на место могучих деревьев
  пришел вьющийся кустарник, а еще через сто шагов на пути Олафа выросла
  скалистая стена.
     Шум от производимых великаном разрушений был совсем рядом, и Олаф,
  словно насекомое, пополз по камням, не отдавая себе отчета в том, что,
  поднимаясь выше, он открывает себя взору преследователя.
     Что-то огромное пролетело мимо. Викинг едва успел увернуться от града
  падающих камней. Над воином был карниз, внизу...
     Олаф остолбенел: прямо под ним находился Вальбранд. При желании великан
  мог легко дотянуться до Олафа. И похоже, что недавний камнепад был вызван
  как раз попыткой это сделать. Теперь Вальбранд старательно протирал глаза
  от насыпавшейся в них пыли. Ярл аж присвистнул: каждая такая пылинка могла
  убить быка, попади она ему в голову.
     Торкланд подтянулся на карниз, понимая, что ему не уйти от великана.
  Тем более что к тому уже вернулась способность видеть и он готовился
  схватить за ноги дерзкого аса.
     Вдруг чья-то рука сжала плечо викинга и сдернула в отверстие, в
  суматохе не замеченное Олафом. Ярл покатился в глубь пещеры,
  переворачиваясь с боку на бок и колотясь о камни. Наконец падение
  закончилось. Торкланд попытался рассмотреть своего спасителя или, быть
  может, нового противника. Перед ним стоял и улыбался Локи. В первое
  мгновение викинг не мог прийти в себя, его В мозг, сотрясенный
  многочисленными ушибами о камни, судорожно работал, стараясь прийти в
  обычный режим. Конечно, могучая голова великого воина не раз принимала
  удары и посерьезнее. Но тогда на голове викинга был кованый шлем, так
  неблагоразумно оставленный им в фиорде на вершине холма. А как уже обратил
  внимание Торкланд, никто из народов, живущих в этом мире, доспехи ковать
  не умел. Разве что альвы клепали из жести что-то очень примитивное. Самой
  же мощной защитой воинов были куртки из грубой кожи с нашитыми сверху
  медными бляхами.
     Викинг вытряхнул пыль из бороды.
     - Локи, что ты тут делаешь? - спросил Торкланд, не найдя других слов в
  побитой голове.
     - Я скрываюсь от Вальбранда. А ты, Олаф?
     - Теперь я делаю то же самое, а до этого хотел его убить.
     Локи понимающе кивнул и открыл было рот, желая еще что-то сказать, но
  пещеру тряхнуло, и ас свалился с ног, изрядно глотнув пыли, в изобилии
  покрывающей пол.
     Не успел Локи откашляться, как удар повторился.
     - Похоже, мы стали свидетелями землетрясения, хотя подобное явление в
  этих местах никогда не наблюдалось-заметил Локи, продолжая выплевывать
  пыль.
     - Эй ты, паршивый ас, выходи, пока я не разнес этот гадкий кусок камня.
  Я обещаю, что ты поживешь, пока мы доберемся до владений ванов, - разнесся
  подобно грому голос Вальбранда.
     Торкланд собрался сказать в ответ какую-нибудь гадость, но Локи прикрыл
  ему рот:
     - Не выдавай себя, Олаф. В конце концов, если мы будем сидеть тихо,
  великан может подумать, что ты разбился, и отстанет от нас. Его конь
  Свадильфари умчался, увезя в телеге весь его инструмент, а голыми руками
  Вальбранд вряд ли доберется до нас.
     - И мы будем состязаться с ним, кто первый сдохнет от голода? -
  усмехнулся викинг.
     - Не будем, - Локи одарил Торкланда многозначительной улыбкой, - я
  давно облюбовал эту пещеру, и у меня здесь есть все необходимое. Если ты
  освоился с шумом и тряской, я приглашаю тебя отобедать.
     Даже если бы викинг не привык к раскачивающемуся под ногами полу, он
  все равно не смог бы отказаться от предложения аса. А когда кроме мяса его
  глаза обнаружили эль, Вальбранд был напрочь забыт, несмотря на все свои
  старания.
     Олаф подробно описал Локи их поездку и, отбросив в угол очередную
  кость, уставился на товарища.
     - Скажи мне, Локи, где ты украл ту чудесную кобылицу, которая так
  заинтересовала жеребца великана, или это опять было наваждение? - задал он
  асу давно мучающий его вопрос.
     - Нет, это не наваждение. У меня получилось настоящее перевоплощение,
  настоящая магия. Понимаешь, Олаф, мне удалось превратиться в кобылицу. Я
  стал настоящей лошадью со всеми внутренностями, кишками и костями, - не
  без гордости в голосе заявил ас.
     - Да! - засмеялся викинг. - Весь Асгард умрет со смеху. Ты, Локи,
  надолго станешь самым популярным из асов. Я думаю, у тебя просто отбою не
  будет от желающих послушать твой рассказ.
     Локи хотел было что-то возразить, но его прервал новый раскат голоса
  Вальбранда.
     - Я устал тебя выколупывать, паршивый ас, но ты сделал меня калекой, и
  я не сойду с этого места, пока не удостоверюсь, что ты издох от голода. А
  пока я отдохну. Но не думай, что тебе удастся воспользоваться моим сном.
  Со стороны входа в пещеру раздался треск, и вокруг потемнело.
     - Он заткнул вход валуном. Глупый, он не догадывается, что моих
  припасов хватит на год, - усмехнулся Локи.
     - Ты хорошо подготовился, - заметил Олаф. - Как будто предвидел, что
  это все должно случиться.
     - Нет, я и не догадывался, что встречу тебя. Я собирался здесь жить.
  Ведь я не могу сейчас вернуться в Асгард.
     Олаф удивленно посмотрел на Локи, но тот, не заметив в темноте
  выражения его глаз, продолжал:
     - Я тебе только что говорил, что у меня получилось настоящее
  превращение. Так вот, конь Вальбранда накрыл меня в образе кобылы, и
  похоже, что я в положении.
     Олаф аж подпрыгнул и больно ударился, неудачно приземлившись на острый
  камень, так некстати подвернувшийся под его зад. Выговорить он ничего не
  смог.
     - Сам понимаешь, что появляться в Асгарде в таком виде я не могу. Скоро
  мой живот отвиснет до колен. Я останусь жить в этой пещере до тех пор,
  пока не придет время родов. Тогда я попытаюсь вновь превратиться в
  кобылицу и родить.
     Олаф завороженно слушал товарища, под его мощной черепной коробкой
  подобная схема просто не укладывалась. Викинг зажмурил глаза и представил,
  что такое несчастье постигло его. Он вообразил, как у него в животе бьется
  чудовище, и ярла пробил холодный пот. Ни одному врагу Торкланд не пожелал
  того, что предстояло пережить Локи.
     Неизвестно, сколько они просидели в темноте молча, Олаф - пораженный
  услышанным, а Локи, наверняка уже свыкшийся с этой мыслью, видимо, решил,
  что Торкланд заснул.
     Тишину опять нарушил скрежет камней, потом что-то загрохотало,
  постепенно удаляясь.
     - Эй, Олаф, ты еще жив? -раздался из мрака знакомый голос. - Иди на
  звук. Я отвалил камень, но сейчас ночь. Выберешься из норы, будет полегче.
  На небе такие звезды, каких я не видел со дня сотворения мира.
     - А где наш добрый мастер? - осторожно поинтересовался викинг. - Он
  что, отпустил тебя, а заодно и попросил передать мне, что не держит на
  меня зла?
     - Нет. Меня развязал Мердок, пока великан охотился за тобой. А потом,
  когда он уснул, я проломил ему череп своим молотом, и теперь свои обиды
  Вальбранд унес в могилу. Мы с честью можем вернуться в Асгард.
     Окончательно пришедший в себя Торкланд стал карабкаться к выходу, но
  Локи придержал его за руку.
     - Не говори никому, что видел меня, - шепнул он викингу.
     Олаф согласно кивнул, не подумав о том, что ас в темноте его не видит.
  Тор не соврал: небо действительно было усыпано мириадами звезд. Такого
  викинг не видел ни здесь, ни в Мидгарде. Вдруг ночное небо озарилось
  светом. Красная вспышка на мгновение окрасила деревья и скалы в алый цвет.
     - Это знак. Это к войне, - со знанием дела проговорил Тор и поправил
  свой боевой молот.
    
   9
  
   - Эй ты, недотепа, оглянись на своих товарищей и выровняй линию! Из-за
  таких, как ты, простофиль и страдают опытные воины, - ругался Торкланд,
  пытаясь научить молодых асов сражаться в строю.
     Судя по всему, жители этого недоразвитого мира понятия не имели о
  преимуществах сварги или какого-либо другого построения перед
  неорганизованной толпой. Точно так же, как они не носили доспехов и
  игнорировали оборонительные сооружения.
     Но благодаря стараниям Локи стены вокруг Асгарда все же удалось
  возвести. Да не просто стены, а величайшее сооружение, которое Олафу
  когда-либо приходилось видеть. Вальбранд постарался на славу. Лишь
  маленький кусочек стены всего в десять шагов, который мастер не успел
  заложить в срок и достроенный асами, выглядел откровенно убого на фоне
  величия остальных бастионов.
     - Вы, ленивые уроды, должны помнить, что в первом бою гибнет больше
  половины молодняка и лишь те, кому удается пережить свое первое сражение,
  а потом еще парочку потасовок, могут рассчитывать на то, что доживут до
  глубокой старости, если их не подставят такие же сопливые петушки, какими
  они были сами. Например, ты, Грюнфальд, бросился на своего врага и этим
  погубил не только себя, но и весь хирд, образовав разрыв в линии щитов.
  Запомните, Гармовы отродья, когда вы стоите в сварге, то никто больше не
  вправе распоряжаться собственной жизнью, она принадлежит сварге как
  единому организму, словно свирепому животному. Да, сварга как дикий кабан,
  способный снести все на своем пути, и далеко не всякий охотник, ходивший и
  на более крупного хищника, решится напасть на матерого секача. Но если
  удается подрубить зверю лапу или вонзить острие в шею, погибает все тело,
  а не только лапа или голова. Да, я понимаю, что смертельно раненный зверь
  может в последнем порыве нанести немало вреда, но он все равно сдохнет, а
  слава достанется его врагам. Так и вы, сражаясь в строю, должны быть
  единым организмом, прикрывая щитом не только себя, но и товарища, а другой
  товарищ прикроет тебя. Все понятно?
     Торкланд вытер вспотевший лоб и собирался было присесть на камень
  передохнуть после утомительной речи - разговоры всегда давались викингу
  тяжелее, чем хорошая драка. Но тут кто-то из молодых асов подал голос:
     - Олаф, а ведь. ты сам никогда не сражаешься в строю, я-то уж знаю!
     Голос показался ярлу знакомым. Чтобы понять, кто говорил, большой
  сообразительности не требовалось, тем более что оратор и не собирался
  скрываться.
     - А ну, иди-ка сюда, - поманил Торкланд молодого Трахдера, славящегося
  длиной своего языка. Разгневанный викинг обнажил меч и встал напротив аса.
  - Ну что ты замялся, паршивец, или кудахтать легче, чем работать мечом?
  Бери оружие и нападай на меня, - прорычал викинг.
     Куржор обнажил клинок и пошел на Олафа. Ярлу потребовался всего один
  удар, и меч аса со звоном отлетел шагов на десять в сторону.
     - А ну, бери свое оружие! - гаркнул на юношу Торкланд.
     В этот раз Олаф не стал обезоруживать противника. Проскочив под рукой
  Трахдера, ярл вполсилы приложил свой кулак к челюсти аса. Из рук юноши
  вылетел не только меч, но и щит, а сам Куржор прилег на травку отдохнуть.
     Не успел Трахдер перевести дух, как суровый наставник за шкирку поднял
  его с земли, и, как ас ни пытался разыгрывать обморок, Олаф поставил его
  на ноги:
     - А ну, теленок, собирай свое оружие, это тебе не бранные слова, чтобы
  разбрасывать его всюду и везде.
     Бледный как мел, Куржор поднял с земли щит и скрепя сердце поплелся к
  тому месту, где лежал меч. Подняв оружие, он с видом обреченного встал
  напротив Олафа.
     - В сваргу становись, на свое место, думаешь, мне охота с тобой
  дурачиться?! - проревел Олаф.
     Молодой ас поспешил исполнить распоряжение великого воина.
     - Готовы, цыплята? - усмехнулся викинг и, взмахнув мечом, бросился на
  ощетинившийся ряд клинков.
     Став помощником Бора, Торкланд попытался организовать асов, готовя их к
  предстоящему сражению. Но это оказалось выше его сил. Своенравные и
  заносчивые, жители Асгарда все время тратили не на изучение нововведений,
  предложенных Олафом, а на демонстрацию своей доблести. Вместо того чтобы
  учиться, они порывались состязаться с великим воином в надежде потешить
  свое самолюбие. К тому же асы по любому поводу оскорблялись, по-своему
  реагируя на грубые манеры викинга. Среди асов и вправду было немало
  отличных бойцов, и Торкланд оставил свою затею, решив, что горбатого
  только могила исправит. Ярл сколотил себе хирд из неоперившегося
  молодняка, подумав, что раз он надолго задерживается в этом мире, то
  собственная дружина ему не помешает.
     Парни были совсем молодыми - Трахдера в их окружении можно было
  зачислить в ветераны, однако, как и их старшие соплеменники, они были до
  отчаяния храбры.
     Когда Торкланд прошелся своим полутораручным мечом по ряду щитов,
  некоторые из них затрещали, но молодые асы стояли стеной, пытаясь достать
  Олафа своими мечами. Острие одного из клинков оцарапало викингу лицо.
  Запах крови, как всегда, привел славного ярла в неистовство, он усилил
  натиск, и стена щитов дрогнула.
     Торкланд вломился в строй, стараясь не наносить тяжелых ран своим
  подопечным, однако знакомое чувство победы стало затмевать разум. Парни,
  рассыпав строй и сбившись в кучу, попятились, выставив оружие наперевес.
  Какими же они были глупыми, он мог перебить их поодиночке или всех сразу,
  конечно получив при этом кое-какие раны, но что значит лужа собственной
  крови по сравнению с морем крови врагов!
     Неожиданно краткая вспышка озарения осветила разум великого воина,
  заставив выработанные годами инстинкты заглохнуть. Торкланд узнал своих
  хирдманов и опустил меч.
     - Молодцы, смогли меня вывести из себя. Хорошо сражались, - выдохнул
  Олаф.
     Он не торопясь поправил ножны и, опустив в них клинок, посмотрел на
  замерших в ожидании парней.
     - Сможешь в одиночку разбить сваргу, тогда и поговорим, - промолвил
  викинг, ткнув указательным пальцем в грудь Куржора.
     Юный хирдман, уже получив один раз по морде, не имел больше желания
  возражать и, согласно хмыкнув, поспешил отойти в сторону.
     - А теперь отдых! - прокричал Олаф. - По законам вика: вместе деремся,
  вместе и напиваемся! Эй, Улоф, кати сюда бочку!
     Услышав последние слова своего ярла, новоиспеченные хирдманы оживились.
  Они прикатили огромную бочку с элем, одиноко прохлаждавшуюся под
  деревьями, и с необычайным душевным подъемом стали вытаскивать заглушку.
     - А ну разойдись! Смотри, как это делает опытный викинг! - загремел
  голос Торкланда за спинами юнцов. Олаф раздвинул молодежь и со знанием
  дела легким ударом вышиб донышко. - Вот так надо делать. А то через эту
  дырочку, - ярл указал на отверстие, закрытое заглушкой, - вы бы до утра
  цедили это кислое пойло, пока оно и вовсе не прокисло б.
     Хирдманы рванулись было к открытой бочке, но напоролись на суровый
  взгляд ярла. Олаф медленно достал рог и, зачерпнув им эль, пригубил
  напиток.
     - Вот так и надо, пока ярл первым не отпробует, никто соваться не
  смеет! - проговорил викинг и в один присест допил эль.
     Зачерпнув снова, Торкланд вышел из круга асов, обступивших бочку, и
  присел на камень.
     Парни постояли еще миг-другой, вспоминая, не забыли ли они чего еще из
  этикета викингов, и, не найдя больше причин для задержки, с шумом
  бросились наполнять свои рога, отталкивая друг друга и разбрызгивая эль по
  поляне.
   "Славные ребята, хорошие будут хирдманы, если выживут", - размышлял
  Олаф, потягивая кислый напиток.
     Викинг не стремился напиться, бочку эля он велел прикатить, дабы
  приобщать молодежь к традициям викингов. А ему самому вечером еще
  предстояло реселое время-провождение. На сегодня был назначен малый тинг,
  и, зная натуру асов, не надо было быть пророком, чтобы догадаться, чем это
  закончится.
     Армия ванов уже была совсем близко. Город переполнили беженцы из
  дальних и близких провинций. Торкланд никогда не видел такого сборища
  асов. Любезно предоставленные жителями столицы дома, сараи и конюшни не
  вместили всех прибывших, многие разместились просто на улицах, прямо на
  мощенной булыжником мостовой. Даже священный источник на центральной
  площади Асгарда превратился в место обыкновенного водопоя для людей и
  домашних животных.
     Некоторые из асов пришли организованными группами и имели своих
  командиров или старост, а некоторые попали сюда поодиночке или семьями.
  Бор разбил их на отряды и назначил им командиров из наиболее способных к
  руководству воинов Асгарда.
     Хвала Создателю, продовольствия в городе было больше чем достаточно, а
  вот хворост из окрестностей подмели за несколько дней, и мужественным
  аскириям приходилось уходить все дальше от города в поисках дров, чтобы
  приготовить пищу своим мужьям, с утра до ночи готовящимся к предстоящей
  битве.
     По словам очевидцев, армия ванов была огромна. Некоторые вновь
  прибывшие асы рассказывали, что ее колонны двигались мимо них много дней
  без перерыва, причем по нескольким дорогам сразу. На этот раз на сторону
  ванов встали йотуны, до сего дня сохранявшие нейтралитет, темные альвы и
  большинство цвергских королей. Сила, надвигающаяся на великий город,
  поражала воображение даже по рассказам очевидцев. А сами они просто теряли
  рассудок при каждом воспоминании об увиденном.
     К тому же ходили слухи, что некоторые асы, в том числе и Локи, предали
  свой народ и подались к ванам. Асы не очень верили в это, зная нравы своих
  соплеменников, но в отношении Локи слухи подогревались его внезапным
  исчезновением.
     Вражеская армия была настолько близко что собираемый совет мог быть
  последним до начала военных действий, а может быть, и в истории Асгарда.
  Поэтому Бор спешил побыстрее покончить со всеми организационными делами до
  того.
     Олаф не спешил, он медленно шагал по самому центру мостовой, так как
  все остальное пространство было сплошь заполнено палатками, телегами,
  домашними животными и асами, которых приютил великий город.
     Тор шел рядом со своим товарищем. За последние дни могучий ас здорово
  изменился. Он стал проявлять интерес к проблемам своего народа и вообще к
  войне с ванами. Теперь Тор не пропускал ни одного совета и активно помогал
  Бору в управлении городом, переполненном беженцами. Не найдя общего языка
  с лучшими воинами Асгарда, викинг увлекся подготовкой своего хирда и
  остальной молодежи, примкнувшей к нему. Общественные дела не очень
  волновали Олафа, и Тор с молчаливого согласия окружающих занял место
  своего друга.
     Теперь они шли бок о бок на малый тинг, и каждый думал о своем. Тор
  размышлял об установке подъемных механизмов для камней, которые, по словам
  Олафа, воины должны были сбрасывать на голову осаждающим, а Торкланд был
  поглощен мыслями, как бы не упиться, чтобы завтра с утра как следует
  погонять молодежь.
     Оба они опоздали, но асы раздвинулись, пропуская славных мужей к их
  месту на лавке во главе стола, по правую руку от главнокомандующего.
     Несмотря на то что малый тинг должен был давно начаться, Бор сидел
  молча. Собравшиеся не очень тяготились этим обстоятельством и самозабвенно
  обсуждали друг с другом свои дела.
     Дверь скрипнула, и в помещение ввалился Один. Плащ, туника и штаны аса
  были сплошь перепачканы грязью, в которую Один невесть где умудрился
  влезть в эти засушливые дни. Старший сын Бора дни и ночи напролет мотался
  по ближним и дальним окрестностям Асгарда, загоревшись навязчивой идеей
  поймать Локи и отомстить за попытку распорядиться его женой Фригг.
     Со дня завершения строительства Один прочесывал местность, но все его
  старания были напрасны. Однако Бор поощрял стремление сына разделаться с
  обидчиком, потому как до сего момента Один ни разу не выказывал интереса к
  бранному делу, предпочитая лепить свои глиняные фигурки и созерцать
  природу.
     - Ну, если я поймаю этого наглеца, я порежу его на куски и разбросаю по
  лесам и долам, - проворчал ас, усаживаясь на свое место, пихая при этом
  сидящих справа и слева товарищей и вымазывая их грязью.
     То, что Один при встрече разрежет Локи на куски, ни у кого не вызывало
  сомнения. Несмотря на все свои странности, Один был лучшим фехтовальщиком
  Асгарда. Но вот то, что он поймает первого пройдоху их города, вызывало на
  лицах присутствующих легкую усмешку. Хотя многие желали Одину успеха,
  предпочитая видеть Локи мертвым, нежели в рядах армии ванов.
     Бор, как видно, затягивал начало совета, ожидая своего старшего сына.
  Но лишь только Один уселся на свое место, он поднял руку, призывая к
  молчанию, и Тор грохнул кулаком по столу, прося присутствующих заткнуться.
     Утро выдалось прескверным, как все последние дни в переполненном
  городе. Запах перегара, поднимающийся над городом, изрядно сдабривался
  вонью от разлагающегося на солнце дерьма, в изобилии наваленного на улицах
  многочисленными животными беженцев.
     Олаф удивлялся здоровью асов. В Мидгарде в подобных ситуациях, когда в
  осажденном городе или крепости скапливалось такое количество людей, всегда
  появлялась какая-нибудь зараза - чума, оспа или тиф, что причиняло
  осажденным гораздо больший урон, чем оружие их врагов.
     Однако, как бы там ни было, а приходилось подниматься и двигаться за
  город гонять молодых хирдманов. Торкланду до инистых йотунов надоел такой
  распорядок. Но викингу еще больше надоели асгардские выскочки со всеми их
  достоинствами. Олаф хотел иметь свой хирд, чтобы по окончании этой
  заварушки с ванами покинуть опостылевший город и уйти в вик, а заодно и
  поискать в этом мире свой затерявшийся фиорд, пока Магнус еще не полностью
  разделался с родным мидгардским элем. В чем, правда, Торкланд сильно
  сомневался.
     Но предстоящая война с ванами была слишком серьезным испытанием для
  молодых неоперившихся асов. Недаром Торкланд набрал народу больше, чем ему
  требовалось, надеясь, что по окончании битвы в живых останется хотя бы
  четверть.
     Викинг собирался разбить лагерь на берегу большой реки и, построив
  корабль, спуститься вниз по ее водам. По опыту великого ярла, все реки
  заканчиваются морем, а по морю можно добраться куда угодно.
     Сейчас же следовало использовать каждый оставшийся день, чтобы как
  можно лучше подготовить хирдманов к предстоящей войне. И Торкланд был
  настроен решительно.
     Выйдя из своей спальни и спустившись в зал, Олаф добрался до бадьи с
  элем и отхлебнул изрядную порцию. В голове викинга просветлело. Отпив еще
  немножко и почувствовав себя значительно лучше, викинг направился к
  выходу. В сложившейся в Асгарде обстановке вдруг выяснилось, что запасы
  эля в городе намного превышают количество воды. А к великому удивлению
  асов, оказалось, что живые существа воды потребляют гораздо больше, чем
  эля. К тому же лошади и прочий домашний скот кислый хмельной напиток не
  употребляют вовсе. Исключением оказались ездовые козлы Тора, чему могучий
  ас был несказанно рад. Поэтому-то в доме Тора, как и остальные жилища асов
  переполненном беженцами, в углу всегда стояла бочка с элем для всех
  томящихся жаждой. Воду же постояльцам предлагалось добывать самим. Конечно
  же для Олафа нашелся бы кувшинчик живительной влаги, но, честно говоря,
  могучий воин не всегда понимал, зачем существует вода, кроме как для того,
  чтобы по ней плавали драккары. Да, впрочем, если бы ее не было вовсе, а в
  реках и морях плескался эль, Олаф ничуть бы не расстроился.
     Переступая через лежащих вповалку спящих постояльцев, Торкланд выбрался
  на улицу и поспешил за город.
     Несомненно, Торкланд гонял подопечных с особой жестокостью, но жажда
  славы у этих юнцов была сильнее усталости, валящей с ног после
  издевательств Олафа. Ярл знал, кого подбирать себе в компанию.
     Торкланд застал их весьма увлеченными обсуждением чего-то очень
  важного. Во всяком случае, никто из птенцов гнезда Олафа не заметил
  приближения ярла. Парни сбились в кучу и азартно спорили, перебивая друг
  друга.
     - О чем буза, ребята? - поинтересовался Олаф. Молодые асы разом
  обернулись и прикрыли .рты. По обрывкам некоторых фраз, а теперь по
  дружному молчанию и опасливым взглядам викинг догадался, что речь шла о
  нем.
     - Ну, так кого это вы столь усердно обсуждаете? - повторил ярл свой
  вопрос более настойчиво.
     Взгляды хирдманов сосредоточились на молодом Трахдере. Куржор вышел из
  толпы и подошел к Торкланду.
     - Вероятно, мне придется тебе, Олаф, кое-что рассказать, - проговорил
  ас, беря ярла под руку и отводя в сторону.
     Как понял Торкланд, Куржор не был виновником сегодняшнего разговора.
  Олаф видел, что он стоял с краю и больше слушал, нежели говорил. Но
  остальные парни подметили, что Трахдера связывают с Торкландом особые
  отношения, и по негласному уговору Куржор улаживал все щекотливые вопросы,
  возникающие между хирдманами и ярлом.
     - Понимаешь, Олаф, - продолжал ас, слегка замявшись, - даже не знаю,
  как тебе это сказать, в общем, ходят слухи, что появился еще один герой, а
  кое-кто в Асгарде даже поговаривает, что это он великий воин, а не ты.
     Глаза Торкланда гневно блеснули. Даже простоватый Трахдер, и тот
  отшатнулся от ярла при этой вспышке.
     - Не подумай, Олаф, что так думает кто-то из наших. Мы все верим, что
  настоящий герой - это ты, а тот, что появился, - самозванец. В конце
  концов, ты сжег колдунью Хейд, а она, возродившись из пепла, объявила о
  своей ненависти к тебе, и это было задолго до того, как объявился этот
  неизвестный. А ведь ты уже сражался с каменным троллем один на один, да и
  Хейд ты поджарил у нас на глазах, - поспешил успокоить товарища Куржор.
     Олаф громко хмыкнул, частично удовлетворившись заверениями молодого
  Трахдера. А парень тем временем продолжал:
     - Эти сплетни вообще распространяют беженцы из дальних провинций. Они
  мало слышали о тебе, но, судя по их словам, объявившийся незнакомец летает
  по воздуху на огромных лодках, а его воины с ног до головы закованы в
  железо. Зрелище, конечно, впечатляющее, поэтому-то они и верят, что он, а
  не ты великий воин, проклятый ведьмой Хейд.
     Олаф молча теребил бороду, как всегда, когда его тяготили непрошеные
  мысли. Описание закованных в железо воинов и их кораблей полностью
  совпадало с внешним видом боевых драккаров с викингами на борту. Торкланд
  знал, что в этом мире не куют кольчуг и не строят кораблей, во всяком
  случае, никто из асов никогда не слышал о таком, а ведь асы живут вечно и
  умирают только насильственной смертью. Ярл был бы рад сделать вывод, что в
  этом мире кроме него появились еще какие-то люди. Но Торкланда смущало то,
  что драккары летали по воздуху. Это могло быть только колдовством, а
  колдовать викинги не умели.
     - Может, это магия? Как там говорил Локи, сотворение образа? Обман
  зрения? - обернулся викинг к Трахдеру.
     - Может быть. Говорят, что ваны, йотуны, альвы и прочая шваль легко,
  различают такие штучки. Но асам из глухомани вряд ли это по силам, да и
  видели эти лодки издали.
     Успокоенный ответом Куржора, Торкланд постарался выкинуть из головы эту
  беседу. С невозмутимым видом он подошел к своему воинству и прокричал
  громовым голосом:
     - А ну делай строй! Сварга "Свиное рыло" против сварги "Кровавый клык",
  пойдете стенка на стенку, и чтобы рубились как сумасшедшие, а то я
  вмешаюсь! Кого зашибет, откачаем, а не сможет очухаться - пусть ждет нас в
  Валгалле!
     Парни не знали, что такое Валгалла, как, впрочем, и всех остальных
  тонкостей будущего, Торкланд не рассказывал им того, что и сам не в
  состоянии был объяснить, но они верили своему предводителю. И если Олаф
  сказал, что, погибнув, они попадут в какую-то Валгаллу, то, значит, так
  тому и быть.
     Однако сплетни о появившемся герое не оставили Торкланда в покое. Лишь
  только усталый викинг на закате дня вернулся в Асгард, к нему тут же
  подступили младшие сыновья Бора, Вили и Be.
     - Привет, Олаф Торкланд! - прокричали асы еще издали.
     В душу Торкланда закралось нехорошее предчувствие, и оно оправдалось.
  Братья деликатно обступили Олафа и, демонстративно оглядевшись, показывая
  Торкланду, что они заботятся, чтобы их никто не подслушал, вкрадчиво
  начали:
     - Слушай, Олаф, ты знаешь, о чем поговаривают в Асгарде? Мы вот с Be
  посовещались и решили, что было бы некрасиво положиться на слухи, не
  спросив...
     В памяти Торкланда возник утренний разговор с Трахдером, и, перебив
  Вили, викинг отрезал:
     - Вы правильно сделали, что обратились ко мне. Я не знаю, что это за
  великий воин на летающих лодках. Могу только сказать, что старую ведьму
  прикончил я, и меня она прокляла, восстав из пепла. Но я не собираюсь
  никому доказывать свою правоту. А если кто считает меня лжецом, пусть
  выходит и говорит мне это в глаза, я выплесну наглецу немножко мозгов,
  чтобы не мешали соображать. Но если будут говорить за моей спиной, что я
  самозванец, я заставлю сожрать собственные внутренности обладателя столь
  длинного языка. Мне наплевать, если даже против меня выступит весь Асгард.
     Олаф отвернулся и, ускорив шаги, направился в сторону жилища Тора.
  Братья пожали плечами. Они, конечно, ожидали подобной реакции на свой
  вопрос, но в глубине души все же надеялись на более мягкий ответ.
     Грустные мысли Вили и Be прервали крики, доносящиеся от восточных
  ворот.
     - Ваны! Ваны идут! - кричал кто-то. - Ваны! - разнеслось по улицам,
  переполненным беженцами.
     Асы замерли, в первый миг не зная, за что хвататься. Все они, и жители
  города, и бежавшие в Асгард от расправы извечных врагов, догадывались, что
  рано или поздно неприятельская армия доберется до города. Но, встав рано
  утром и улыбнувшись восходящему солнцу, асы говорили сами себе:
     - Это случится завтра.
     Когда же завтра становилось очередным утром, они снова переносили
  волнения на завтра и сами уже уверовали, что этот день никогда не придет.
  А когда это завтра наступило, то всех охватило оцепенение.
     Олаф один из первых сообразил, что спать ему сегодня вряд ли придется.
  Необходимо было срочно добраться до дома малого тинга, куда наверняка
  сползутся все отцы города, до единственного места, в котором он сможет
  узнать реальное положение дел.
     Нужно было поспешить, пока застывшие в недоумении обитатели улиц не
  занялись активной подготовкой к войне, тогда уж точно будет не пройти.
     Торкланд заторопился к дому малого тинга. Вили и Be, не сводившие глаз
  с Олафа, тоже быстро сообразили, что к чему, и вприпрыжку пустились вслед
  за великим воином.
     Посреди помещения стоял Один, как всегда залитый грязью. Только теперь
  коричневая жижа стекала по его телу вперемежку с алыми струйками крови.
  Старший сын Бора был весь изранен, его одежда зияла многочисленными
  дырами, а руки тряслись мелкой дрожью от пережитого напряжения.
     На этот раз асы не рассаживались на скамьи, а, обступив Одина,
  наперебой расспрашивали о случившемся.
     Воин жмурился, тяжело дышал и не знал, кому первому отвечать.
     Вслед за Торкландом в помещение ввалился Бор в сопровождении Тора и
  группы асов. В зале воцарилась тишина, а все взгляды обратились к
  главнокомандующему.
     - Эй вы, недотепы, принесите ему чистую одежду и промойте раны да
  подайте скорее эля! - проговорил Бор грубовато, чем несколько удивил
  окружающих. - Садись, сынок, чего стоишь?
     Старик подхватил сына под руку и подвел к скамье. Как раз вовремя, ибо
  ас готов был потерять сознание от множества ран, полученных в бою. Тут же
  подали эль, и, сделав глоток, Один почувствовал прилив сил.
     - Ваны в полудне пути от Асгарда, а может, уже ближе, - выдавил из себя
  ас, лишь только живительная влага стекла по его горлу.
     - Сынок, где ты с ними столкнулся? Сколько их было? - стал
  расспрашивать Бор.
     - Возле гнилого брода. Они устроили мне засаду, но конь почувствовал
  чужих и отказался идти туда. Ты же знаешь, отец, мой Гринфил поумнее
  некоторых асов, да и чутье у него отменное.
     Один замолчал, чтобы восстановить все еще сбитое дыхание и отхлебнуть
  очередную порцию эля. Многочисленные слушатели молчали. Конечно, сравнение
  Гринфила с асами, да еще и не в их пользу, было несколько оскорбительным.
  Но, отдавая должное достоинствам коня Одина, слушатели решили не затевать
  бесполезной перепалки.
     -Я повернул жеребца обратно, желая объехать кустарник, нависший с
  другой стороны речушки. Честно говоря, я был уверен, что это происки Локи,
  но никак не думал, что ваны подошли настолько близко. Они атаковали, когда
  я перешел речку. На шею мне упал аркан, и я потерял много времени, пока
  перерезал веревку. Ваны выскочили из леса на лошадях, их было пятнадцать
  или двадцать, мне некогда было считать. Хвала Создателю, мой мудрый
  Гринфил знал, что делать, он вонзил клыки в ближайшего всадника,
  попытавшегося преградить нам дорогу, и, искалечив его, понесся обратно
  через речушку.
     Слушая рассказчика, Торкланд поежился. Викинг, памятуя добрых и
  пугливых лошадок Мидгарда, все никак не мог привыкнуть к коням Асгарда,
  имеющим солидные клыки и питающимся мясом с не меньшим удовольствием, чем
  обычные лошади - сочной луговой травкой. К тому же эти звери были
  настоящими хищниками. Проезжая через лес, полный дичи, путник мог запросто
  отпустить своего проголодавшегося скакуна на ночь поохотиться на зайцев.
     - Развернувшись в седле, я убил двоих догнавших меня ванов. Они
  оказались неплохими бойцами, что меня очень удивило. К этому времени
  Гринфил успел перебраться через поток, и я готов был пришпорить своего
  скакуна, когда мне на плечи опустилось еще несколько веревок. От двух
  арканов я быстро освободился, но третий выдернул меня из седла. Гринфил -
  умница, не стал ждать, когда его тоже поймают, и пустился вскачь. Кто-то
  из ванов вытащил меня из воды, когда от полученных ран сознание у меня
  помутилось. Мне связали руки и перебросили через луку седла. Тут я
  очухался, но вида не подавал. У всадника, который вез меня, меч был не в
  ножнах, а просто засунут в петлю на поясе. Так получилось, что мои
  связанные руки болтались рядом с хоть и паршиво, но все же заточенным
  клинком. Неся двойную ношу, лошадь вана плелась в конце колонны,
  двигающейся по узкой лесной тропке. Я быстро разделался со своим опекуном,
  но тут мне пришлось столкнуться с его товарищами, благо, ванов,
  сопровождающих меня, было немного. Они неплохо бились, и меня вновь
  несколько раз проковыряли. Голова шла кругом и мир стал меркнуть в глазах,
  когда я услышал знакомое рычание и увидел Гринфила, выходящего из леса.
  Умное животное, словно охотник, кралось за нами вдоль тропы и появилось
  вовремя. Я собрал остаток сил и залез в седло. И потерял сознание. Конь
  сам вез меня целый день. Очухался я уже в миле от Асгарда.
     Один завершил свой рассказ, одновременно допив поднесенный ему бочонок.
  Слушатели молчали, переваривая услышанное.
     - Самое странное, что ваны вовсе не использовали колдовство, это на них
  очень не похоже, - добавил старший сын Бора, вытряхивая в рот последние
  капли эля.
     - Это был разъезд, или разведка, - произнес со знанием дела опытный
  Тюр. - Ваны, как правило, посылают вперед лучших воинов, а известно, чем
  доблестней боец, тем меньше он забивает себе голову колдовскими штучками.
     Этот ас чаще других участвовал в стычках с ванами, ходил в дальние
  походы или рейды в глубь территории Ванахейма, поэтому в правоте его
  суждений никто не сомневался.
     - Главные силы ванов, вероятно, несколько дальше. Ну, может быть, в
  двух дневных переходах. Однако и этого достаточно, чтобы перейти к
  активным действиям. Я считаю, что надо выйти навстречу врагам и нанести им
  удар на марше, а не ждать, пока они развернут свои силы, - закончил Тор.
     - Глупости, - выкрикнул Бальдр, - это ненужное кровопролитие. Вокруг
  Асгарда неприступные стены, а у нас лучшие воины и огромные запасы
  продовольствия. Мы сможем удерживать город вечно, постепенно перемолов
  силы противника.
     - Я согласен с Бальдром, - поднялся со своего места Вили, - так мы
  сбережем жизни многим асам.
     - Я тоже так думаю, - подал голос Be.
     Бор посмотрел на Тора. Но могучий ас лишь пожал плечами, искренне не
  зная, какую партию поддержать.
     - А что скажет мой первый помощник? - обратился главнокомандующий к
  Торкланду.
     - Я думаю, что Тор прав, - вынес свой вердикт Олаф. - Нам следует
  вывести армию навстречу неприятелю и атаковать их на марше. В городе
  сейчас находится асов в десятки раз больше, чем необходимо для обороны. В
  критической ситуации они могут просто помешать организованному
  сопротивлению ванам. Я предлагаю оставить в Асгарде небольшой отряд
  опытных воинов, необходимый для проведения вылазок и контратак. На стенах
  будет довольно здоровых парней, пришедших к нам из глубинки. Они не так
  искусно, как жители Асгарда, владеют оружием, но зато получше вашего могут
  затаскивать на стены тяжелые камни и сбрасывать их на голову осаждающим.
  Основные же боеспособные силы должны выйти из города и атаковать
  неприятеля, уничтожив при этом как можно больше колдунов и прочей
  мерзости, пока они этого не ждут. Когда эти паршивцы придут под стены
  Асгарда и под защитой армии начнут вытворять свои штучки, я думаю, нам
  будет намного сложнее с ними справиться.
     - Я согласен с Олафом, - принял наконец решение Тор, - за стенами мы
  ничего не высидим. Ваны окутают Асгард магической стеной и даже сражаться
  с нами не будут, а дождутся, пока мы сами помрем. Сколько бы
  продовольствия у нас ни было, но оно рано или поздно кончится. А мы даже
  вылазки совершить не сможем. Так и будем сидеть, пока друг другом не
  начнем питаться.
     Доводы, приведенные Олафом и Тором, были настолько неоспоримы, что даже
  Один, не отличающийся любовью к большим баталиям, без колебаний с ними
  согласился.
     Бор замер в задумчивости. Это был не тинг, где решает большинство, а
  военный совет, на котором решал он, главнокомандующий. Следовательно, и
  ответственность ложилась полностью на его плечи.
     Позиция Бальдра и младших сыновей Бора позволяла сохранить все силы
  асов под рукой и организованно манипулировать ими. Но, с другой стороны,
  план Тора при удачном стечении обстоятельств здорово ограничивал
  возможности ванов использовать колдовство, их главный козырь в этой войне.
  К тому же враги и впрямь могли запереть ворота Асгарда снаружи, и тогда
  все силы, сосредоточенные внутри города, оказались бы бесполезными. А
  помощи ждать было неоткуда. Последние союзники асов, светлые альвы, были
  заняты выяснением отношений со своими темными сородичами. А асы не занятых
  неприятелем провинций вряд ли собрали бы достаточно сил для оказания
  помощи, да и организовать их было некому.
     - Мы выйдем навстречу ванам, - принял решение Бор.
     Утро выдалось, как всегда, солнечным. Улицы города, вернее то узкое
  пространство, которое оставалось свободным для передвижения, кишели асами,
  спешащими каждый к своему пункту сбора. Основные силы покидали город.
     Еще с вечера по цепочке об этом были оповещены все горожане.
     Торкланд, предвидя такое столпотворение, решил выбраться пораньше.
  Загрузив двуколку Тора бочонками с элем, друзья выехали за город еще с
  ночи и досыпали уже на природе.
     Почти полдня ушло на то, чтобы асы разобрались по отрядам и отыскали
  своих командиров. Олаф, заранее приглядев удобное место для своего хирда,
  наблюдал за невиданным количеством воинов, собравшихся в одном месте.
     Великий ярл принимал участие в сражении между данами и войсками конунга
  Карла. Это была самая грандиозная битва, которую видел в Мидгарде Олаф. За
  Хэймлета, датского конунга, встал весь север: конунги Урманленда,
  Ингленда, все свободные ярлы побережья Северного моря, даже гардарики и
  ляхи. А Карл привел с собой армию всего остального Мидгарда, за
  исключением разве что черных людей Гранадгарда да миклагардцев. Но и тогда
  Торкланд не видел большего скопления людей, чем сейчас асов.
     - Какой же должна быть армия ванов, - думал Олаф, - если асы,
  превосходящие их в военном искусстве, опасаются выступить против нее в
  открытом бою?
     Было решено выступать. Серьезных препятствий на пути не предвиделось, и
  асы надеялись до захода солнца добраться до намеченных позиций. Легкая
  кавалерия ушла вперед расчищать путь от вражеских разъездов и по
  возможности отрезать им дорогу к главным силам.
     Шли фронтом, что было не совсем удобно, но переход был невелик, и
  отряды асов, не особо вымотавшись, к ночи прибыли на свои места. Центр
  армии остановился примерно в пяти милях, не доходя до того места, где Один
  столкнулся
     с ванами.
     Хирдманы разложили костры, и Олаф приказал всем спать, а сам взялся
  допивать последний бочонок эля. Сон долго не шел к великому ярлу. А когда
  наконец ему удалось заснуть, он вдруг увидел перекошенное от злости лицо
  ведьмы Хейд, которая тыкала в него пальцем и кричала:
     - Ты не самый великий воин, я, старая дура, ошиблась. Я знаю его, он
  придет и затмит твою славу! А потом придет еще один и заткнет за пояс вас
  обоих! Ха! Ха! Ха!
     Жуткий смех стоял в ушах Олафа всю ночь. А противный голос все кричал:
     - Ты не великий воин! Олаф пытался убежать от видения, но голос
  преследовал его неотступно.
     Викинг был несказанно рад, когда чья-то рука сильно дернула его за
  плечо, вернув в реальный мир.
   "И приснится же такая дрянь. Да еще накануне серьезной войны", -
  размышлял Торкланд, стряхивая с себя последние остатки сна.
     - Олаф, ваны, - услышал он вдруг шепот у себя над ухом.
     Викинг поднял голову, над ним склонился возбужденный Трахдер. Было
  заметно" что парень за ночь ни разу не сомкнул глаз, мечтая о завтрашней
  битве.
     - Где, сколько? - спросил ярл, пытаясь заставить мозги работать в
  нужном направлении.
   "Эх, дурак я, надо было эль на утро оставить, хоть полбочонка", -
  сокрушаясь, подумал он.
     Но элю взяться было неоткуда, а воевать было необходимо.
     - Вроде немного, впереди по дороге, верхом.
     - Разъезд, наверно, - рассудил викинг, - тихонько подыми десяток парней
  и перекрой дорогу, как только ваны проедут мимо вас. Как я учил, щит к
  щиту. Даже если они с галопа в вас врежутся, чтобы устояли, и не дай
  Создатель, хоть один из них обратно к своим уйдет.
     Куржор согласно кивнул и скрылся в кустах.
     Хирду Олафа выпало прикрывать дорогу, ведущую из Ванахейма на Асгард,
  но, предвидя появление вражеских лазутчиков до подхода главных сил, ярл
  приказал воинам расположиться по обеим сторонам дороги, надежно укрывшись
  в кустарнике.
     Видимо, ребята не подвели, потому как группа всадников проехала мимо,
  не заподозрив подвоха. Олаф попытался сосчитать их, но, запутавшись в
  пальцах, бросил это неблагодарное занятие и, вытащив меч, вышел на дорогу.
     - Эй вы, недотепы, если отдадите мне своих коней и оружие, то я всего
  лишь отправлю вас копать могилы для своих соплеменников, - проговорил
  Торкланд, ехидно улыбаясь.
     В мире, куда занесло Олафа, рабства не знали. Пленников или казнили,
  или отпускали. Торкланд решил исправить это досадное упущение, тем более
  что большая война располагала к реализации этой идеи. Посему обещания,
  данные ванам, не были беспочвенными.
     Появление одинокого наглеца было столь неожиданным, что ваны сперва
  растерялись. Но, сообразив, что к чему, пришпорили коней и обнажили
  оружие.
     Торкланд выбрал самое узкое место, где колючий кустарник в изобилии рос
  на обочине и даже нависал над дорогой. Стоя посередине дороги, ярл без
  труда мог достать клинком любого пожелавшего проскочить мимо него, да,
  впрочем, если кто и прорвался бы, Торкланду можно было не волноваться.
  Справа и слева располагались отряды асов, а за спиной всадников молодой
  Трахдер уже выстроил шеренгу бойцов, перекрывшую ванам путь к отступлению.
     - Ну что, красавчики, я вижу, вам не понравилось мое предложение, что
  же, тогда мне придется с вами развлечься! - пробасил викинг, снимая с коня
  первого вана.
     Меч славного ярла описал в воздухе дугу и сшиб с лошади еще одного
  всадника. Как молния, блеснул отточенный клинок, и двое свалились на
  дорогу. Один из ванов прорвался было мимо Торкланда, но острый кинжал
  догнал беглеца. Клинок, со свистом рассекая воздух, вонзился в спину своей
  жертвы, перебив позвоночник. Кровь залила круп лошади, а тело, повиснув в
  стременах, потащилось вслед за животным.
     Довольный викинг выпятил в радостном оскале свою нордическую челюсть и
  плотоядно прищелкивал языком.
     Оставшиеся в живых ваны справедливо рассудили, что прорваться сквозь
  отряд, перекрывший им путь сзади, будет легче, чем мимо этого сумасшедшего
  парня, и повернули коней.
     У всадников почти не было шансов, и они погнали животных прямо на
  неприятельские мечи. Первая лошадь готова была на всем скаку врезаться в
  ряд щитов. Однако в последний момент чей-то меч подсек ноги несчастного
  животного, и лошадь рухнула с перебитыми сухожилиями.
     Асы организованно сделали шаг назад, освобождая пространство для
  падения лошадиной туше, и вновь приготовились к обороне. Еще одному вану
  удалось врезаться в построение асов, но щиты сами разомкнулись, пропуская
  лошадь, а кто-то из окружающих доброжелателей на прощание вонзил клинок
  под ребра кавалеристу.
     Оставшиеся ваны спешились и дружно навалились на обороняющихся.
     - Давайте, парни! Это вам будет хорошей тренировкой?
     А ну, покажите этим треллам, что вы умеете! - подбадривая молодых
  хирдманов Торкланд.
     Ваны поняли, что им не уйти живыми, и со всей яростью врубились в ряды
  асов. Тор был прав, когда говорил, что в лазутчики у ванов отправляют
  лучших бойцов. Они на равных сражались с молодыми асами. Но те навыки,
  которые успел вдолбить своим подопечным великий ярл, теперь давали о себе
  знать.
     - Эй, Гунг, выровняй линию! Кайрад, Гармов сын, посмотри, где твой щит,
  совсем открыл товарища! Трахдер, не высовывайся, все и так знают, что ты
  герой! - покрикивал Олаф, сидя на придорожном камне.
     Вскоре хирдманы спокойно, как на тренировке, расправились с ванами и,
  сияющие от счастья, направились к своему вождю.
     - Спокойно, мальчики, это была лишь разминка, настоящая война еще
  впереди, - усмехнулся Олаф, понимая восторг молодых асов от одержанной
  первой в жизни победы.
     К этому времени, разбуженные потасовкой, на дорогу . сползлись
  остальные хирдманы. Они, не скрывая, завидовали своим друзьям, в десятый
  раз пересказывающим ход поединка и украшающим рассказ все новыми и новыми
  подробностями.
     - А ну, по своим местам, вояки! - прогремел голос Торкланда, заставив
  асов вспомнить, где они находятся. - Еще раз увижу такой бардак, сам вам
  головы пооткручиваю, не дожидаясь ванов!
     Вечерело, солнце склонилось над лесом, за спиной ставших лагерем
  воинов. День прошел тоскливо и скучно.
     Олаф отправил дозор, чтобы вовремя знать о приближении противника.
     Войска асов растянулись тонкой линией на добрую сотню миль, так как
  никто толком не знал длину фронта движения вражеской армии. Поэтому обойти
  ванов с тыла никто не пытался. Войско асов было разделено на отряды,
  задача которых была не в том, чтобы остановить продвижение противника:
  нужно было встретить передовые части ванов на марше и нанести им как можно
  больший урон.
     Те же отряды, которые оказались бы в стороне от основных направлений
  движения вражеских войск, должны были сами выдвигаться вперед и,
  углубившись в лес, затеряться в тылу неприятеля и ударить по второму и
  третьему эшелонам, где находились колдуны и обоз.
     Торкланд догадывался, что его хирду выпала незавидная роль столкнуться
  с главными силами ванов, так как дорога, которую прикрывал его отряд, была
  самым коротким путем на Асгард.
     С одной стороны, Олафа вполне устраивало то, что ему предстоит драться
  с воинами ванов, а не возиться с гнилозубыми колдунишками. Но из-за этого
  он лишался радости покопаться в обозном барахлишке. Ярл здорово соскучился
  по грабительским набегам, в которых он регулярно участвовал в Мидгарде.
   "Эх, дурень я, дурень, не сидел бы дома на завалинке с этим пьяницей
  Магнусом, а отправился бы на заработки - не уволокло бы меня в этот
  гнусный мир, - каялся Торкланд, - бороздил бы сейчас воды Северного моря и
  вскрывал торговые кнарры".
     Мысли Торкланда прервал крик со стороны дороги.
     - Олаф! Олаф! - раздавалось за деревьями. Викинг осторожно выглянул
  из-за кустов. На обочине стоял Трахдер и что было мочи орал в сторону
  леса. В руках у молодого аса что-то болталось, но в надвигающихся сумерках
  викинг не смог разглядеть его ношу.
     - Тебе что, по мозгам надо настучать? Не можешь ногами поработать, что,
  меня найти трудно? - наехал на Трахдера ярл. - Вечер ныне. Сумерки голос
  далече разносят. Мы тут затаились, как сурки, и кормим комаров, чтобы
  врагам засаду устроить, а из-за такого дурня, как ты, все насмарку пойдет!
     Куржор смущенно выставил вперед то, что держал в руках.
     - Я вот, ярл, лазутчика поймал, - проговорил он. Торкланд взглянул на
  цверга, болтающегося в руках аса, и рассмеялся:
     - Ну ты, Куржор, и герой! Ты его, наверно, поймал, потому что он к нам
  шел. Отпусти его.
     Трахдер удивленно посмотрел на викинга:
     - Как же его отпустить, он же цверг, враг? Они же в союзе с ванами.
     - Цверги, может быть, и в союзе с ванами, а этот карлик в союзе со
  мной. Ты что, деревня, с младшим принцем не знаком? - проревел Олаф.
     - Ты, дурак, разве не слышишь, что тебе говорят? Отпускай, а то по
  морде получишь. Я же тебе сразу сказал, чтобы меня не трогал, если не
  хочешь неприятностей, - подал голос Мердок, все еще вися в руках Трахдера.
  - Куржор только теперь узнал в "шпионе" своего давнишнего спасителя,
  который выручил его и Торкланда от предательской сети в Альвгарде. Ас
  смущенно разжал пальцы, и карлик плюхнулся на землю.
     - Хам, - буркнул цверг, отряхивая запылившуюся тунику. - В полверсте по
  дороге стоит воз с элем, я вперед пошел разузнать, где твой отряд стоит, а
  то привез бы его не туда, куда надо, другие асы вылакали бы и
  оправдываться не стали, что взяли то, что не им предназначено, - упредил
  цверг вопрос, готовый сорваться с языка Олафа.
     - Ну ты мой спаситель ненаглядный, я твой вечный должник! - радостно
  зарычал викинг.
     - Нет, не вечный, - спокойно ответил Мердок, - как сделаешь меня
  королем цвергов, так и рассчитаешься. А мне все равно из Асгарда выбраться
  надо было. Что мне там без вас с Тором делать. Скоро Асгард станет самым
  гиблым местом. Не завидую тем, кто там окажется. Ладно, что я тут
  разболтался, вели кого-нибудь со мной послать, чтобы твои орлы меня снова
  не стали потрошить.
     Торкланд посмотрел на Куржора. Но парень, слышавший все собственными
  ушами, сам сгорал от нетерпения исполнить поручение, в надежде, что и ему
  перепадет.
     - Ну давай, дуй за телегой, а то сейчас лопнешь от натуги, - усмехнулся
  викинг, - только, когда вернешься, не кричи на всю округу, что ты воз эля
  приволок.
     Олаф присел на обочину дороги и погрузился в созерцание звезд над
  головой. Некоторые из них были такими большими, каких Торкланд никогда
  раньше не видел. Да и вообще викинг до йотунов соскучился по Мидгарду.
  Созвездия здесь были абсолютно чужими, и Олаф не упускал случая изучать
  их, чтобы, построив драккар, безошибочно ориентироваться в местных морях.
     Размышления великого ярла прервал писклявый, но достаточно громкий
  крик.
     - Олаф! Олаф! - раздалось из темноты.
     - Они что, все ненормальные! - выругался викинг. - Эй, младший принц,
  чего разорался?! Я еще могу понять, когда сопливый ас сдуру вопит на всю
  округу, но когда это делает цверг... Или ты слишком долго прожил в
  Асгарде?
     Однако карлик продолжал размахивать руками, хотя голос понизил.
     - Олаф, там ваны, - выдохнул Мердок. Настроение великого воина
  моментально изменилось. Брови сошлись к переносице, а скулы обострились.
     - Сколько их и где Трахдер?
     - Ваны поджидали нас возле телеги, их десяток, может быть, полтора.
  Твой ненормальный помощник остался с ними сражаться. В общем-то боя можно
  было избежать, я заметил засаду, когда ваны и не подозревали о нашем
  присутствии. Но лишь только я сообщил об этом юнцу, как он вместо того,
  чтобы тихо убраться, выхватил меч и с криками "Олаф!" бросился на ванов.
     Торкланд и помчался по дороге к месту, где Куржор сражался с ванами.
     - Эй, Мердок, скажи кому-нибудь из моих оболтусов, что я ненадолго
  отлучился. Пусть сидят спокойно и не дергаются, - прокричал викинг,
  обернувшись на бегу.
     - Я попытаюсь, но они со мной разговаривать не будут, хорошо, если не
  прикончат до твоего прихода! - ответил цверг.
     - А ты попробуй! - прозвучал издалека голос ярла. Мердок опустил голову
  и с видом обреченного на смерть отправился искать кого-нибудь.
     Еще издали Торкланд услышал поток ругани и звон мечей. Судя по голосу,
  сквернословил в основном Трахдер. Впрочем, Олафу это было на руку. Света
  звезд было недостаточно, чтобы в пылу боя не зацепить своего. Бранящийся
  голос Куржора давал возможность ярлу сориентироваться, где находится его
  хирдман, и держаться от него подальше.
     Ваны, увлеченные возней с Трахдером, сперва не заметили подошедшего
  подкрепления. Олаф опустил меч на голову троим, прежде чем их соплеменники
  почуяли неладное.
     - Ах вы, Гармовы отродья, мой эль захватить хотели? - взревел Торкланд
  во всю глотку, поняв, что его наконец-то заметили.
     Викинг усердствовал, работая мечом, и земля вокруг .него усеялась
  трупами. Куржор держался молодцом, хотя даже беглого взгляда было
  достаточно, чтобы понять, что парень весь изранен и еле стоит на ногах.
     Олаф навалился на противников со всей яростью, разбрасывая по дороге
  отсеченные головы и топча распластанные тела. Что-то засаднило в боку.
  Викинг оглянулся. Один из нападавших умудрился вонзить меч ему между
  ребер. Клинок вошел неглубоко, но сам факт полученной раны лишил Торкланда
  последних капель рассудка.
     Смекалистый Трахдер сразу сообразил, что от него требуется, и,
  быстренько прикончив назойливого вана, с которым возился уже некоторое
  время, желая убить противника исключительно новым, еще плохо освоенным
  выпадом, откатился в кусты, уступая дорогу старшему товарищу. А Олаф шел
  вперед, нанося страшные удары своим ужасным полуторником. Ваны не
  выдержали и побежали.
     Кустарник на обочине дороги преградил воину путь. Подстегиваемые
  страхом смерти, низкорослые ваны нырнули в гущу ветвей, а огромный
  Торкланд запутался среди сучков и колючек. Сотрясая проклятиями небеса,
  викинг, словно бешеный медведь, метался, ломая и вырывая с корнем ни в чем
  не повинные растения, но отсутствие свежей крови постепенно вернуло ярлу
  рассудок.
     - Эй, Куржор, я тебя не зашиб, случайно? - прокричал воин в темноту.
     - Нет, дядюшка, - раздалось со стороны повозки. - Я тут немножко
  сполоснул горло, пока ты гонял этих черномазых, и восстановил силы.
     Олаф молча подошел к повозке и, высадив дно крайнего бочонка, разом
  опорожнил его.
     - Хватит прохлаждаться, пошли к нашим, а то как бы чего не случилось, -
  пробурчал ярл и направился в сторону лагеря.
     Куржору ничего не оставалось, как, взяв коня под уздцы, потащить
  дремлющее, безучастное ко всему животное вслед за ярлом. Так они прошли
  полмили. Всю дорогу Трахдер мучился серьезным вопросом: похвалит его Олаф
  или, наоборот, лучше сейчас куда-нибудь спрятаться? Погруженный в
  размышления, хирдман не только не смотрел по сторонам, но и не особо
  вглядывался вперед. Спина вождя возникла перед носом Трахдера так
  неожиданно, что юноша не успел затормозить и с размаху врезался в своего
  предводителя.
     Словно кошка, Куржор отпрыгнул вбок, ожидая увесистого пинка. Но, к его
  удивлению, ярл даже не обернулся.
     - Ты знаешь, Трахдер, я готов поклясться пастью Фенрира, что тут опять
  колдовство. Нашего лагеря нет, и это вообще другое место.
    
   10
  
   Товарищи сидели на обочине дороги и усердно занимались уничтожением
  эля.
     - Послушай, Олаф, а может быть, все-таки попробуем пройти по дороге,
  вдруг встретим кого-нибудь, кто сможет подсказать нам выход из
  создавшегося положения? - проговорил Куржор между двумя огромными
  глотками.
     Откровенно говоря, парень чувствовал, что напился как свинья, и боялся
  выйти из дела, свалившись под колеса повозки. С другой стороны, он не
  хотел показывать Торкланду своей слабости, отказавшись пить дальше.
     Олаф же сидел как ни в чем не бывало и потягивал эль из бочонка. Викинг
  уже удовлетворил нестерпимую жажду и уловил рациональное зерно в
  предложении своего хирдмана.
     - Знаешь, Куржор, я насмотрелся на эти колдовские штучки и понял, что
  когда ваны начинают путать дорогу, то надо двигаться куда угодно, только
  не вперед. Но, с другой стороны, поступив так, мы, возможно, сможем
  избавиться от наваждений, но это ничуть не приблизит нас к цели. Поэтому я
  предлагаю двигаться прямо, тем более что наша повозка по лесу не пройдет,
  а бросать этот груз мне бы не хотелось.
     Молодой Трахдер с ликованием встретил предложение ярла, так как не был
  уверен, что вообще сможет двигаться по лесу. Да и по дороге идти будет
  тяжеловато, сообразил Куржор, поднявшись на ноги. Поборов легкое
  головокружение, Трахдер вцепился в борт телеги, надеясь таким образом не
  отстать от своего вождя.
     Олаф вылил себе в пасть остатки кислого пойла и резво поднялся на ноги.
  Викинг находился в прекрасном расположении духа и хорошей форме. Мозги
  великого воина, промытые элем от разной житейской шелухи, работали четко и
  ясно.
     Ярл сразу заметил проблемы хирдмана.
     - Эй, парень, не пытайся удержать воз. Если лошадь вздумает сдвинуться
  с места, у тебя все равно ничего не получится! - весело проговорил Олаф.
     Услышав такое, Куржор попытался взять себя в руки и выровняться. Парню
  даже показалось, что у него все получилось. Но викинг рассмеялся еще
  громче.
     - Ладно, отдыхай, приятель, - сказал Торкланд, взял одной рукой
  Трахдера за пояс и, словно мешок с соломой, забросил его на телегу.
     В ответ юноша недовольно пробурчал что-то неразборчивое, но на самом
  деле это было пределом его мечтаний. Не успела голова падающего Трахдера
  стукнуться о покатую стенку бочонка, покоящегося на дне повозки, как изо
  рта юного хирдмана вырвался тяжелый храп, достойный опытного воина.
     Торкланд еще раз усмехнулся и, взяв под уздцы коня, пошел прямо по
  дороге. Ночь не была темной. Мириады звезд освещали викингу путь. Олаф
  помнил, что в этом мире, путешествуя, надо точно знать, куда ты хочешь
  попасть, иначе можно пройти в двух шагах от своей цели, да так и не найти
  ее.
     Олаф научился этому у Тора во время путешествия в Асгард. Все существа
  в этом мире поступали так же. Асы умели это делать с рождения, хотя и не
  могли объяснить это явление.
     Сперва викингу, привыкшему в Мидгарде, что любая дорога, проложенная
  между двумя городами, приведет именно в один из них, было трудно понять,
  как это одна дорога может вывести путника куда угодно. Но со временем Олаф
  освоился и научился ориентироваться здесь абсолютно свободно.
     И вот он легко шагал вперед, желая отыскать любое место в этом
  ненормальном мире, лишь бы там был его недавно сколоченный хирд. Рядом,
  среди бочек, заглушая перегаром все ароматы ночи, спал его первый
  помощник, правая рука в трудах и в бою, молодой Трахдер.
     Викинг не заметил, как прошла ночь и померкли звезды.
     Утро застало бывалого воина врасплох. На пути возник замок с
  остроконечными куполами на башнях и высокими стенами. Таких здесь викинг
  еще не видел. Тонкие шпили . в полумраке раннего утра не сильно отличались
  от высоких деревьев, и Олаф обнаружил строение, только когда оно очутилось
  прямо перед ним.
     Замок казался заброшенным. Ворота были слегка приоткрыты, а башни зияли
  темными провалами пустых бойниц.
     Торкланд спрятал воз со спящим Трахдером в кустах на опушке леса, а сам
  прошел за ворота.
     Аккуратненький дворик был пуст. Даже беглого взгляда опытного воина
  было достаточно, чтобы определить, что владелец этой недвижимости не
  обременяет себя расходами на содержание гарнизона.
     Пройдя миниатюрную площадь, Торкланд поднялся на высокое крыльцо и
  увидел, что двери любезно распахнуты настежь.
     Переходя из зала в зал, Олаф с любопытством рассматривал убранство
  помещений. Оно до боли напоминало славному ярлу внутренние покои франкских
  замков в Мидгарде, которые Торкланду неоднократно приходилось грабить.
     Двигаясь осторожно, викинг не отказал себе в удовольствии потрогать
  оружие, висевшее на стенах. Но каждый раз, взвесив в руке очередной
  клинок, Олаф находил свой меч более совершенным.
     Вокруг стояла глубокая тишина, такая, что казалась бывалому вояке
  неестественной, но, пройдя два десятка залов и коридоров, Олаф слегка
  утратил бдительность. И тут из-за портьеры, блеснув в лучах восходящего
  солнца, бьющих прямо в окно, в грудь викинга ударило что-то твердое и
  рассыпалось фейерверком золотых искр.
     Ярл на мгновение ослеп, но тут же зрение вернулось к нему. Со всех
  сторон могучего викинга окружали ваны, которые бесцеремонно рассматривали
  его персону.
   "Ну вы у меня сейчас попляшете" - подумал викинг и схватился за меч.
     Безотказная рука, выручавшая могучего воина во множестве переделок, не
  послушалась. Торкланд попробовал пошевелить левой рукой, но и она осталась
  неподвижной. Тут же Олаф выяснил, что он не может повернуть голову и
  вообще сдвинуться с места.
     - Ах вы, Хейдовы выродки, срань подхвостная! - выругался викинг, с
  удовольствием обнаружив, что владеет хотя бы голосом.
     Однако отчаянная ругань славного ярла вызвала только смех у бесстыжих
  ванов.
     - Эй, Фафал, не слишком ли много чести этому варвару? Может, стоило
  сделать его из навоза, а не из чистого золота? - шутя спросил один ван у
  другого.
     - Нет, Хьюник, если бы мы превратили этого грубияна в кучу дерьма, то
  представьте, как бы мы провоняли, пока доставили его пред светлые очи
  великой Хейд? - возразил его приятель.
     - Зато теперь нам придется здорово попотеть, - проговорил третий,
  бесцеремонно обхвативший Торкланда и попытавшийся оторвать его от земли.
     Веселья в голосах ванов слегка поубавилось. Видимо желая удостовериться
  в словах своего товарища, еще некоторые из них по очереди подошли к
  Торкланду и попробовали его поднять.
     - Да... - почесал затылок Фафал. - А об этом мы не подумали. Преврати
  мы этого бугая, ну, не в мешок с навозом, а хотя бы в деревянное полено,
  было бы гораздо легче.
     - Да какая разница? Разве ты мог что-то изменить? Магический шар нам
  дала Хейд, и только она могла выбирать, во что превратить это чучело, -
  подключился к разговору еще один ван.
     - Эй ты, кривоногая обезьяна, - вспомнил разгневанный Торкланд одно из
  призабытых ругательств, - когда я освобожусь от ваших заклятий, я сперва
  вырву тебе язык и лишь потом прикончу. А если кто-то из твоих друзей тоже
  предпочитает страдания быстрой смерти, то пусть погавкает. Тем же, кто
  заткнет свой рот, я обещаю, что отправлю в хель безболезненно.
     - Ты что, еще мне угрожаешь? - нахально рассмеялся ван. - Да ты,
  варвар, полностью в моей власти! Я с тобой что захочу, то и сделаю.
     Он подошел к Торкланду и с размаху ударил его кулаком в лицо. К своему
  удивлению, Олаф не почувствовал даже прикосновения его руки, а вот ван
  схватился за ушибленную конечность, едва сдерживая приглушенный стон,
  вырвавшийся из горла.
     - Вот видишь, - в свою очередь рассмеялся ярл, - даже недвижимый, я
  сильнее тебя, червяк.
     Глаза вана блеснули ненавистью, а рука потянулась к мечу.
     - Брось его, Сакурт, - сказал подошедший к товарищу Фафал, - посмотрим,
  как он заговорит, когда Хейд предаст его страшнейшим из мучений. Нам
  теперь надо думать, как доставить его к повелительнице. Никто не ожидал,
  что этот медведь перебьет стольких наших.
     - Эй, Олаф, а тебе ничего, идет! - раздался знакомый голос. - Скажи-ка,
  ярл, это наши чернобровые друзья так постарались? Надо заметить, у них
  вышло недурно.
     Викинг, насколько смог, скосил глаза, пытаясь пересчитать ванов,
  прикидывая, справится ли с ними молодой Трахдер. Но, не используя пальцы,
  это было не так просто сделать. Отчаявшись сладить с математикой без
  помощи рук, бывалый воин на глаз прикинул силы неприятеля и решил, что их
  около пяти. Любой ас без труда мог разделаться с таким количеством ванов,
  но Куржор был молод и, судя по голосу, еще не совсем протрезвел.
     - Эй, парень, рассчитывай только на себя, эти шакалы заколдовали меня,
  и я не могу сдвинуться с места! - крикнул Торкланд.
     - Ничего, ярл, я думаю, что мне и этих будет маловато!- провопил юноша,
  бросаясь на врага.
     Похоже, вчера, когда Куржор откатился в кусты, спасаясь от меча своего
  наставника, ваны посчитали его убитым и, устраивая новую засаду, не
  рассчитывали на то, что с Олафом будет кто-то еще. Появление Трахдера было
  для противника полной неожиданностью.
     Куржор пританцовывал по залу, сокрушая врагов одного за другим. Уже
  двое ванов распласталось на мозаичном полу замкового зала. Остальные,
  сообразив, что одолеть внезапно возникшего аса им поможет разве что
  случайность, кружили вокруг Трахдера, по большей части уходя от открытого
  боя. Похоже, убегать они не решались, страшась гнева своей ведьмы.
     Молодой ас был весь изранен. Хмель, бурливший в его голове, гнал юношу
  в атаку и заставлял забыть про оборону. К тому же бесили бесконечные
  маневры ванов.
     Терпению Куржора пришел конец. Окончательно выйдя из себя, хирдман
  забыл обо всякой осторожности и бросился на одного из трех противников,
  загоняя его в угол.
     - Будешь ты наконец сражаться, сучий сын! - орал Трахдер, вонзая меч в
  живот своей жертве.
     Однако, увлекшись одним из врагов, ас выпустил из внимания остальных.
  Едва прикончив загнанного вана, Куржор почувствовал, как сталь проникает в
  его плоть. Только отменная реакция, присущая роду Трахдеров, спасла ему
  жизнь. Свободной рукой ас перехватил руку атаковавшего его вана и, на
  мгновение сдержав продвижение смертоносного жала в недра своих
  внутренностей, отсек неприятелю голову.
     Дело было сделано. Перед Трахдером оставался только один враг. Куржор,
  зажав левой рукой рану, двинулся на последнего вана. Клинок дрожал в руках
  молодого воина, глаза застилала легкая дымка.
     Ван видел, что соперник теряет силы, и не спешил вступать с ним в бой,
  выжидая, пока ас просто свалится к его ногам.
     Торкланд выходил из себя, будучи не в силах помочь своему хирдману.
  Ярость захлестнула Олафа, заполнив все его существо. Викинг готов был
  лопнуть, разорваться на куски, лишь бы уничтожить ненавистного вана.
     Тем временем враг, потихоньку пятясь, поравнялся с недвижимым Олафом и
  остановился, поджидая юношу. Куржор сделал еще шаг и, вконец обессилев,
  рухнул к ногам врага.
     Ван облегченно вздохнул и занес меч.
     Торкланд не мог перенести такого. Всю ярость, всю ненависть, всю свою
  волю вложил он в одно-единственное стремление. И случилось невиданное.
  Повинуясь неудержимому порыву духа, золотое изваяние покачнулось и рухнуло
  прямо на вана. Кровь брызнула во все стороны, заливая пол и окрашивая
  гобелены, висящие на ближайшей стене.
     - Свершилось, хвала Одину! - прошептал удовлетворенный Торкланд.
     Внезапный порыв, заставивший викинга сдвинуть с места свое
  металлическое тело, забрал у него все силы, и Олаф понял, что нуждается в
  отдыхе. Все равно ярлу ничего больше не оставалось делать, так как он упал
  лицом вниз и теперь мог рассматривать лишь пол.
     Викинг потерял счет времени. Он то слышал стоны приходящего в себя
  Трахдера, то его окутывала тишина, когда юный хирдман терял сознание.
     Олаф уже настроился на то, что Куржор так и умрет тут, рядом с ним, в
  муках и страдании, а ему, горемыке, предстоит пролежать в таком положении
  целые столетия, а может быть, и вечность, когда до притупленного слуха
  великого воина донесся звук тяжелых шагов.
     Вряд ли это был кто-нибудь из асов, ванов или подобных им существ. Шаги
  больше походили на топот какого-то исполинского животного. Олаф вознес
  хвалу Одину за то, что его новое тело приобрело достаточную прочность,
  чтобы выдержать мощь любых клыков и лап.
     Тем временем существо с грохотом поднялось по лестнице и, сотрясая
  просторное помещение, направилось прямо к викингу. Подойдя вплотную, оно
  остановилось.
     - Ну и ну, что они с тобой сотворили, ас? - раздался над головой Олафа
  хрипловатый голос.
     Ярл сейчас отдал бы многое, чтобы повернуться и посмотреть на
  говорящего. Но Торкланду не пришлось выкладывать даже рубленой гривны,
  сильная рука оторвала его от земли и поставила на ноги. Перед глазами
  Олафа возникло безобразное лицо йотуна.
   "Только этого пугала мне сейчас не хватало!" - мелькнула мысль в голове
  викинга.
     - Ба! Старый знакомый! А я то думаю, кого это ваны так старательно
  выслеживают. Теперь понятно, только ты, ас, мог так нахамить колдунье
  Хейд, что за тобой гоняется половина Ванахейма.
     Олаф внимательнее вгляделся в рожу великана: бесспорно, они раньше
  где-то уже встречались. Но для Тор-кланда все йотуны были на одно лицо. В
  глазах великого воина все они были самыми отвратительными существами. Этот
  же стоял перед славным ярлом в домашнем полосатом халате, странного вида
  лаптях без задников и в белом колпаке на голове. И тут викинг все
  вспомнил.
     - А, это ты, Гармов придаток! - прокричал Торкланд. - Это ты отправил
  меня Один ведает куда, прочь от моего фиорда и доброго друга Магнуса?!
     - Прости меня, но откуда я знал, что ты не из наших краев и совершенно
  не умеешь находить дорогу? - стал оправдываться йотун. - Я вывел тебя на
  поверхность с противоположной стороны от твоего дома, или, как ты там
  называешь, фиорда.
     - Но ведь я понятия не имел, в какую сторону идти. А то, что я не
  местный, я пытался вдолбить в твою тупую башку, а ты мне не хотел верить!
     - Еще раз прошу прощения, но какой же здравомыслящий йотун поверит той
  сказке, какую ты мне рассказал? Ты должен меня понять, ас... прости,
  чужеземец. Ты ни внешностью, ни поведением не отличаешься от других асов,
  и я все время забываю, что ты пришел к нам из Творец ведает каких земель.
     - Можешь называть меня асом, это не обидное прозвище, - перебил
  собеседника Торклавд. - Ты, холуй ванский, не поверил мне тогда, а теперь
  поверил ведьме Хейд и помог ей устроить засаду? Что ты сделаешь дальше?
  Отправишь меня к старухе?
     - Ни в коем случае. Ты будешь гостем в моем доме, пока тебе не надоест,
  а потом я перенесу тебя туда, куда ты пожелаешь. Твои же обвинения
  беспочвенны. Действительно, многие из моего народа послушали Хейд и стали
  под ее знамена. Но я отличаюсь от них, я докопался до истины. Дело в том,
  что твой рассказ хоть и вызвал во мне недоверие, но и пробудил
  любопытство, я захотел узнать правду. Расставшись с тобой, я в тот же день
  отправился к источнику мудрости. Там я имел беседу и с девочкой-вельвой, и
  с мудрым Мимиром, но больше всего меня убедили кружева, показанные
  норнами, живущими у источника Урд. Я видел твою нить, она сильно
  отличается от всех остальных и странно вплетена в узор. Норны понятия не
  имеют, как это у них получилось. Нить тянется в обратном направлении. Она
  приходит из будущего и, пройдя через центральный рисунок всего кружева,
  возвращается обратно. Тогда я поверил тебе и понял, что твои слова
  правдивы. Ваны знают, что ты пришел из другого мира, но всем известно, что
  других миров, кроме нашего, не существует. Вот ваны и боятся тебя, потому
  что ничего не понимают. Хейд вычислила, что ты нездешний. Но она довела
  исследование до конца. Я "же понял, что ты из будущего, где много миров. А
  если твои слова были правдой, то значит, что вельва действительно
  пророчествует. Как бы ни хотели ваны или мы, йотуны, но колесо уже
  крутится, и его невозможно остановить. Мысли Создателя неисповедимы, он
  попытался объяснить это нам, приказав вельве пророчествовать, но никто не
  захотел ее слушать. Тогда он послал тебя, и теперь полмира стремится тебя
  уничтожить. Ради планов Творца я не сделаю тебе дурного, ас, я помогу
  тебе, чем смогу.
     - А зачем же ты тогда позволил этим уродцам охотиться На меня в своем
  доме? - поинтересовался викинг.
     - Ну, это не совсем мой дом. Моя пещера находится под нами. Я создал
  этот замок на твоем пути, чтобы привлечь тебя, ас. А ваны появились
  неожиданно, я сперва не понял, что происходит. К тому же я хоть и не
  принял сторону Хейд, но и не собираюсь вмешиваться в войну на стороне
  асов. Я предложил тебе помощь, но только ту, от которой не пострадает ни
  одно живое существо.
     - Так, значит, это ты, толстозадый йотун, запутал дорогу и заманил меня
  сюда, а я-то грешил на ванов! - прорычал Торкланд со всей свирепостью, на
  которую только был способен.
     - Ваны, напавшие на тебя, были хорошими воинами, но ничего не смыслили
  в искусстве магии. Они заколдовали тебя с помощью хрустального шара ведьмы
  Хейд, но сами они могут разве что костер развести без огнива, - как
  всегда, вежливо ответил йотун.
     - Ну ладно, Йормунганд с этими ванами. Но ты-то, я надеюсь, сможешь
  расколдовать меня? - перешел викинг на более миролюбивый тон.
     - Нет, я тебя не расколдую.
     В глазах славного воина помутнело. Олаф сгорал от желания размазать
  кровавые сопли по этой отвратительной морде, но, к великому огорчению
  ярла, его золотые руки оставались- недвижимы.
     - Ты, змеиное отродье, вздумал дурачить меня?! - прогремел под сводами
  зала голос Торкланда. - Кто только что клялся, что готов помочь мне, чем
  сможет, а?
     - Я действительно готов оказать тебе множество услуг, но не требуй от
  меня того, что я не в состоянии дать. Ты, ас, околдован волей Хейд, и
  помочь тебе может только более сильный, чем она, маг или же смерть великой
  колдуньи. Мое же скромное умение не позволяет тягаться в мастерстве с
  Хейд. Прости уж, ас.
     Гнев Торкланда начал потихоньку спадать, а разум вновь обрел
  способность спокойно рассуждать.
     - Ну его ты хоть можешь оживить? - Олаф скосил глаза на тело Трахцера.
     Юноша уже давно не издавал стонов, и Торкланд всерьез волновался за его
  жизнь.
     - Если он умер, то не смогу. Душа мертвого отправляется в чертоги Хель,
  и никто не в состоянии вернуть его оттуда. А если он еще жив, то мне
  ничего не стоит поставить парня на ноги.
     Йотун приложил руку к груди Куржора и замер. Прошло немного времени, и
  ас зашевелился.
     - Ему повезло, душа этого парня была еще в теле, хотя уже собиралась в
  путь. Ты только скажи ему, как очухается, чтобы не бросался на меня с
  мечом, а то мне не очень хочется оживлять его по второму разу.
     Куржор открыл глаза и огляделся. Лишь только в поле зрения молодого
  хирдмана попал йотун, юноша тут же закатил зрачки, инсценируя обморок.
     - Эй, Трахдер, можешь не притворяться. Этот мордоворот нам не враг. Это
  он вытащил тебя, когда ты был одной ногой во владениях дряхлой старухи. Не
  надо пытаться убить его, сей йотун нам еще нужен, - произнес Торкланд.
     - Ну, если ты настаиваешь, ярл, - ответил Трахдер и вернул себе
  осмысленный взгляд.
     Парень сел на полу и внимательно посмотрел сначала на йотуна, а потом
  на Олафа.
     - Славно я тут поработал, правда, дядюшка? Всех перебил, - хвастливо
  промолвил Куржор, указывая на тела мертвых ванов.
     - Не всех, я тоже тебе чуть-чуть помог, одного прикончил. Как раз того,
  что тебя хотел дорезать, - попридержал юношу викинг. - Ладно, йотун, ты
  можешь вернуть нас туда, откуда взял? Или это тоже тебе не по силам? -
  обратился Олаф к великану.
     - Это запросто, а погостить вы у меня не изволите?
     - Нет, не время, и вот еще что: у ворот этого замка в кустарнике стоит
  повозка, ее тоже вместе с нами отправь.
     Великан согласно кивнул, и стены зала, в котором находились
  присутствующие, стали вдруг растекаться, словно кусок льда в огне. Олаф
  почувствовал, что проваливается сквозь пол. В мгновение мираж растаял, и
  викинг увидел, что стоит в своей телеге, а у его ног сидит молодой Трахдер
  с вожжами в руках. В десяти шагах йотун поднял руку в прощальном жесте.
  Все вокруг пришло в движение.
     - Эй, постой, а как я тебя разыщу, если мне понадобится твоя помощь?! -
  проорал Олаф, видя, как тает вокруг него лес и противная физиономия нового
  друга.
     - Спроси йотуна Йошу, и тебе помогут, - раздался из пустоты голос, и
  все исчезло. Реальными оставались только повозка, Олаф и его хирдман
  Куржор.
     Трахдер поднял испуганный взгляд на ярла, но Торкланд не успел
  ответить. Их обоих оглушил неожиданно возникший скрежет металла и вопли
  умирающих. Олаф даже не догадывался, какими громкими могут быть его
  любимые звуки в контрасте с абсолютной тишиной.
     Йотун Йоша вернул воинов прямо в центр битвы, бушующей на том месте,
  где Олаф оставил свой хирд. Друзья попали почти на линию фронта, да еще с
  вражеской стороны. До своих было шагов шесть-семь, но их надо было пройти.
  А вокруг кишели ваны.
     Повозка как с неба свалилась на поле брани, подмяв под себя нескольких
  воинов. Ваны пришли в замешательство, да и асы были весьма удивлены.
     Олаф опомнился первым. Прямо перед Торкланд ом стояла изрядно
  потрепанная, но сплоченная сварга его воспитанников.
     - Сюда, ко мне, не ломая строя, быстро! - на сколько хватило горла,
  проорал ярл.
     Викинг понимал, что его жизнь вне опасности, но вот Куржору придется
  тяжеловато, если помощь не подоспеет вовремя.
     Хирдманы не обратили внимания на золотую статую, стоящую на внезапно
  появившейся телеге, однако узнали Трахдера, сидящего рядом. Асы были не
  меньше ванов поражены случившимся, но знакомый командный голос, который
  невозможно было ни с чем спутать, заставил их повиноваться, не особо
  размышляя, откуда он звучит.
     Хирдманы подняли мечи и сделали шаг вперед, опустив оружие на головы
  врагов. Тела ванов устилали землю. Еще шаг, и опять отчаянные стоны
  огласили вражеский стан. Передняя линия сварги уже была в трех шагах от
  повозки, когда противник окончательно оправился от потрясения и вступил в
  бой с новой силой.
     Ваны усилили сопротивление. Продвижение асов замедлилось, но тут
  страшный голос раздался снова, осыпав воинов отменной бранью, и молодые
  хирдманы, опасаясь гнева Торкланда более, чем вражеских мечей, вновь
  двинулись вперед.
     Тем временем ваны насели на Трахдера, и юноша уже получил несколько
  ран. Куржора спасала только близость товарищей, так как враги не могли
  повернуться спиной к рвущимся вперед асам и всерьез заняться одиноким
  воином на телеге. Торкланду тоже доставалось, но в своем новом теле викинг
  совсем не чувствовал боли, хотя мечи противника и оставляли выбоины на его
  золотом торсе.
     Больше всего на свете викинг жаждал окунуться в суматоху этого бешеного
  боя. Олаф мучился, страдал, он, как никогда, ощутил тяжесть неволи. Руки
  великого воина рвались к мечу, но желтый металл оставался мертвым.
     С высоты своей позиции викинг видел, как из леса выходят все новые и
  новые полчища ванов. Как опытный полководец, Торкланд понимал, что в
  сложившейся ситуации лучше отступать, нежели рваться вперед, врагов
  перебьешь не меньше, зато своих сбережешь. Но было необходимо, чтобы его
  хирдманы добрались до повозки, на которой он стоял, и оттащили ее в тыл.
  Олаф догадывался, что для мечей ванов он сейчас неуязвим, однако он очень
  не хотел предстать в таком виде пред коварной Хейд.
     - Ну что заснули, индюки недорезанные! Вперед, я сказал вам! Вы что, не
  можете справиться с этой дохлятиной? Тогда скажите мне, на что вы вообще
  способны?! -надрывался ярл, подбадривая своих хирдманов.
     Асы в очередной раз усилили натиск и наконец поравнялись с повозкой.
  Строй разомкнулся, чьи-то умелые руки схватили чудом оставшуюся в живых
  лошадь под уздцы и повели в стан асов.
     Ваны, видя, что враги уходят у них из-под носа, неистово забарабанили
  клинками по щитам асов. Но дело было сделано. Строй сомкнул свои ряды,
  лишь только телега скрылась за могучими плечами воинов Ас гарда.
     - Медленно, по полшага отступай! - проорал с повозки Олаф.
     Стоящие ближе всего хирдманы уже поняли, откуда раздается голос ярла,
  но задавать вопросы было некогда. Ваны, увидев, что враг отступает, с
  остервенением бросились штурмовать стену щитов, выстроенную хирдманами. И
  многие тут же умерли на острие мечей асов. Молодые воины Торкланда
  действовали безупречно.
     Олаф был горд за своих питомцев. Но излишнее тщеславие пока не затмило
  его рассудка. Положение было тяжелое, почти безвыходное. К ванам подходили
  все новые и новые отряды, казалось, им не будет конца, рано или поздно его
  асы должны были устать, и тогда ряды их начнут редеть, и это будет
  преддверием конца.
     Хирдманы уже отступили довольно далеко. Лес, из которого вышла армия
  ванов, отсюда выглядел изумрудной полоской. Дальше отходить было нельзя.
  Болото, прикрывающее правый фланг сварги, заканчивалось. Слева было
  попроще - там бился Тор со своими ветеранами.
     Олаф помрачнел, силы воинов были на пределе, а оттягиваться дальше было
  подобно самоубийству. Таким маневром Торкланд мог запустить в тыл себе и
  Тору вражеские отряды.
     Тут викинг заметил, что ваны ослабили натиск. Над полем битвы раздался
  едва различимый, однако знакомый шум. Олаф прислушался, ожидая любого
  подвоха. Но на этот раз впросак попали именно ваны.
     Еще миг, и ярл в надвигающемся шуме различил цокот тысяч копыт. Враги
  стали спешно отступать.
     - Вперед, лентяи! - тут же среагировал Олаф на изменение ситуации. -
  Бросай строй и бей их в спины! Но не увлекайтесь, волчата!
     Молодые асы, казалось, всю жизнь ждали этой команды. Они с величайшим
  рвением разомкнули ряды и бросились на улепетывающего противника. Ванов на
  открытом пространстве скопилось слишком много. Возникла толкучка, и
  началась паника. Многие обезумевшие от страха ваны побросали оружие и
  бросились бежать, расталкивая руками своих товарищей. Асы с удовольствием
  погружали мечи в подставленные под удар спины, от души наслаждаясь
  моментом триумфа. А слева уже показалась кавалерия Асгарда, сметающая все
  на своем пути.
     Возглавляя смертоносную кавалькаду, на своем бессменном коне Гринфиле
  красовался Один, старший сын Бора. Конная атака асов была воистину ужасным
  и величественным зрелищем. Жеребцы Асгарда были свирепы и кровожадны. Они
  с наслаждением топтали и грызли врагов. Зачастую некоторым всадникам не
  удавалось прикончить ни одного вана, так усердствовали их лошадки.
     Олаф сорвал глотку, пытаясь остановить своих раззадорившихся хирдманов.
  Но в конце концов ему это удалось, и воины вернулись назад, с завистью
  наблюдая, как их соплеменники втаптывают в землю отряды ванов.
     Наконец кавалерия, пройдя через все поле и упершись в болота,
  развернулась и отступила за спину хирду Торкланда. Группа всадников
  отделилась от остальных и направилась в сторону Олафова отряда. Возглавлял
  кавалькаду сам Один.
     Всадники въехали в центр расположения хирда и спешились. Окровавленный,
  но довольный Трахдер первым оказался возле гостей.
     - Приветствую тебя, славный Один, - проговорил Куржор.
     - И я рад видеть тебя, Трахдер, невредимым, - ответил гость. - А где
  твой командир, что-то я не вижу старину Олафа?
     Куржор слегка смутился, не зная, что ответить. Юноша подыскивал слова,
  чтобы объяснить всю сложность ситуации, в которой очутился его ярл.
     - Эй, Один, я тут, - раздался голос откуда-то сверху. Ас поднял взгляд,
  пытаясь увидеть говорившего, но никого похожего на Торкланда не увидел.
     - Да вот он я! Протри глаза, я теперь сделан из чистого золота!
     Один впервые удостоил вниманием изваяние, стоявшее на повозке прямо
  перед ним, и остолбенел. Всем в Асгарде было известно, что Олаф учит свою
  молодежь не только искусству войны, но и прививает им страсть к военной
  добыче, без чего, как он говорит, не может существовать ни один уважающий
  себя викинг. Поэтому Один сперва принял эту скульптуру за трофей,
  захваченный хирдманами Торкланда у ванов. Однако поразительное сходство
  золотого изваяния с грозным Торкландом было неоспоримо.
     - Олаф, кто это тебя так? - вырвалось у славного аса.
     - А ты как думаешь, Один? - вопросом на вопрос ответил ярл.
     - Неужели Хейд до тебя добралась?
     - Она самая, старая ведьма. Но зато я теперь неуязвим и для мечей, и
  для стрел. Вот только сам с места сдвинуться не в состоянии. Так и
  передвигаюсь на повозке. Хоть голос у меня не отняли, могу командовать.
     - Ну, это тоже неплохо, - почесал затылок ас, - Ладно, подробнее потом
  расскажешь, а сейчас надо отступать к Асгарду, пока ваны не очухались.
  Твои и Торовы парни хорошо держались, хоть на вас и повалила основная
  сила. У других потери побольше, но и много наших прорвалось. Теперь в тылу
  у ванов будет целая армия. Командуй своим отступление, в Асгарде отдохнут.
  А я пошел, мы вас прикроем, если что.
     Один вскинул руку в прощальном жесте и, развернув коня, отправился к
  своей кавалерии. Олаф хотел ответить асу, но вспомнил, что руки больше не
  подвластны ему, и тяжело вздохнул.
     Хирд двигался весь день и всю ночь. На утро следующего дня усталые
  после кровопролитного сражения и изнурительного перехода воины увидели
  стены родного города.
     Один со своими всадниками, убедившись, что ваны не думают о
  преследовании, обогнал отряд Торкланда еще ночью, и теперь весь город знал
  о том, что случилось с Олафом. Их вышел встречать сам Бор, однако первым
  явился к викингу Тор.
     Бешеный стук копыт раздался позади топающего к городу хирда. Пыльное
  облако приближалось. Торкланд уже был готов развернуть воинов, дабы
  встретить лицом к лицу возможную опасность, когда послышалось знакомое
  блеяние Свирепого Рога и Беспощадного Рога. Через мгновение колесница
  могучего аса поравнялась с телегой Торкланда.
     - Извини, друг, я не мог навестить тебя раньше, - прокричал Тор,
  придержав козлов.
     Он перебрался на медленно двигающуюся телегу и внимательно оглядел
  золотой торс своего товарища.
     - Судя по царапинам на твоем новом теле, ты сражался уже в этом виде, -
  заметил ас.
     - Сражался? Если бы! Языком молол. Старая сучка знала, что делала!
  Очутиться в пылу сражения и быть не в силах поднять меч! Ничего страшнее
  не придумаешь, - зло ответил Олаф.
     - И что, нельзя тебе вернуть прежний вид?
     - Боюсь, что нет. Как мне рассказал один знакомый йотун, знающий толк в
  колдовстве, это может сделать только сама ведьма или тот, кто ее
  прикончит.
     - Да, сложная задача, - почесал затылок Тор. - Ладно, Олаф, я помогу
  тебе, чем смогу, а пока вали в мою повозку, она удобнее, да и мои козлы
  порезвее этой клячи. Эй, воинство, а ну подсоби! - позвал Тор хирдманов
  своего друга.
     Вместе асы опустили золотое изваяние на бок и, перенеся на колесницу,
  вновь поставили на ноги.
     На повозке Тора ярл и впрямь почувствовал себя увереннее. Ас взял вожжи
  и погнал колесницу к городским воротам.
     Олаф стоял в доме малого тинга и выслушивал град соболезнований в свой
  адрес. Великого воина уже тошнило от бесконечного потока сострадательных
  фраз и всевозможного выражения сочувствия. Он не хотел даже ругаться,
  осознавая, что слова ничего не стоят, если за ними нет доброго подспорья в
  виде тяжелого кулака. Викинг понимал, что, начни он сейчас поносить
  окружающих, никто и не ответит ему на оскорбление. Только Хеймдалль
  отличался от остальных своей бесцеремонностью. Он вошел в помещение и,
  протиснувшись к Торкланду, оглядел его с ног до головы.
     - Ну, теперь я могу спать спокойно, не опасаясь, что в Асгарде во время
  очередной пьянки кому-нибудь скрутят шею, - проговорил страж порядка и
  удалился.
     Несколько юных асов попытались преградить ему дорогу, желая вызвать
  Хеймдалля на поединок за оскорбление Торкланда, так пострадавшего в этой
  войне. Но Хеймдалль растолкал их и покинул здание. Торкланд усмехнулся в
  душе нелепому порыву благородства юнцов и переключил внимание на Бора,
  мечтая, чтобы тот как можно скорее объявил о начале совета.
     - Слушай, Тор, - обратился викинг к товарищу, сидевшему рядом на
  скамье. - Попроси Бора, чтобы начинал свою говорильню, пока я не наболтал
  кучу гадостей всем этим доброжелателям.
     Ас повернулся к старейшине и передал просьбу друга. Бор понимающе
  кивнул и объявил о начале малого тинга.
     Солнце обильно поливало своими лучами окрестности Асгарда. Олаф стоял
  на специально сооруженном постаменте, с которого хорошо просматривались
  расположение вражеских войск и позиции асов.
     Внизу, у ног Торкланда, толпились десятки курьеров, в любой момент
  готовых передать отрядам обороняющихся приказ главного помощника,
  командующего обороной Асгарда.
     Находясь в отчаянии, что не может принять активного участия в сражении,
  Торкланд краем уха услышал разговор на совете о необходимости координации
  действий отрядов. С учетом холмистости окрестностей Асгарда это было
  трудноосуществимо.
     Тут-то у Олафа и возникла мысль о том, что если бы ему соорудили
  огромный постамент, господствующий над всеми близлежащими высотами, с
  которого будут хорошо видны передвижения противника, то он сможет
  оперативно принимать решения и отдавать приказы армии асов.
     На такую мысль Торкланда натолкнула одна статуя, которую он видел в
  разграбленном им городе. Тогда викинг удивился, зачем изваяние ставить так
  высоко, тем более что, литая из бронзы, она не имела никакой ценности для
  захватчиков. Среди викингов вряд ли нашелся бы дурак, который стал бы
  тащить ее на драккар, находись она даже на пристани, готовая к погрузке.
     К тому же Олаф ощутил в себе новую особенность. Теперь ему не
  требовалось есть, спать и справлять естественную нужду. Сперва Торкланд
  очень огорчился, когда вылитый в рот по его просьбе эль вытек обратно,
  даже не увлажнив горло. Но для возникшей у Олафа идеи эти качества были
  просто бесценны.
     Асы быстро соорудили постамент на холме перед главными городскими
  воротами и водрузили туда Торкланда.
     На совете первые мужи города решили с трех сторон подпустить неприятеля
  к самым стенам города, а с четвертой соорудить укрепленные позиции, острым
  клином упирающиеся в армию захватчиков. Таким образом защитники попытались
  избежать полной блокады города с помощью непробиваемой магической стены.
  Дело в том, что, как знали асы, магическая стена могла существовать только
  замкнутая в кольцо. Причем круг, образованный ею, должен был иметь
  исключительно правильную форму. Выдвинув войска острым клином, асы
  добились того, что ванам для создания колдовской преграды потребовалось бы
  слишком много сил, ведь пришлось бы держать периметр, вдвое превышающий
  размеры Асгарда, отнюдь не маленького городишки. А если ванам не удастся
  запереть асов, то те смогли бы делать вылазки и в открытом бою, в котором
  они были гораздо искуснее своих противников, наносить осаждающим немалый
  урон.
     Благодаря избытку рабочих рук, за один день были сооружены высокие валы
  и выкопаны рвы на тот случай, если ваны решатся послать вперед каменных
  троллей. Правда, эти существа были абсолютно безмозглыми и с удовольствием
  уничтожали как асов, так и их противников. Но с помощью магии ваны
  научились направлять разрушительную мощь троллей в угодную им сторону.
     По совету Олафа асы вкопали в гребень вала частокол, наклоненный в
  сторону наступающего противника, и подготовили множество камней, чтобы
  забрасывать на попавших в ловушки троллей.
     К сожалению, в Асгарде не было воды, кроме скважин, питающих город из
  подземных источников, и Торкланд не смог придумать, чем бы заполнить ров.
     Сражение не было неожиданностью ни для одной, ни для другой стороны.
  Ваны прекрасно понимали, что их давно дожидаются, а Олаф с высоты своего
  наблюдательного пункта хорошо видел все передвижения врага и вовремя давал
  соответствующие распоряжения.
     Решив на этот раз не рисковать жизнями своих воинов, враги послали
  вперед каменных троллей, видимо решив, что раз уж ров все равно придется
  заваливать чьими-нибудь телами, так пусть лучше это будут бестолковые
  лесные существа, нежели свои же собратья.
     Тролли, как и ожидалось, свалились в ров и там остались. Олаф здорово
  придирался к асам, когда они копали эту яму. Она получилась на славу.
  Каменные болваны оказались в полной западне. Защитники города собрались
  было закидать их камнями, но Торкланд отдал приказ оставить троллей в
  покое. Каменные истуканы ходили взад-вперед по дну рва, а ваны лишились
  одного из своих главных козырей еще до начала битвы.
     Обычно в борьбе с каменным троллем есть один шанс победить - это
  загнать его в вырытую яму-ловушку и забить сверху тяжелыми палицами или
  забросать камнями, расколов каменного истукана на части. На это и
  рассчитывали враги, надеясь, что асы сами же забросают ров. Но приказ
  Торкланда не трогать монстров застал ванов врасплох. Расположение
  неприятельских войск окутала тишина, и в этот день они больше ничего не
  предпринимали. Асы же бурно отпраздновали первую победу. Эля в городе было
  столько, что в нем можно было утопиться, и его щедро подвозили на позиции.
     Однако с рассветом ваны снова пошли в наступление. Все удары осаждающих
  были направлены на сооруженные асами укрепления за городскими стенами.
  Саму крепость ваны пока даже не пытались штурмовать. Мало того, разведка
  донесла, что враги почти не перекрыли дорог, ведущих от города в провинции
  страны. Однако то упорство, с которым ваны стремились сломить
  сопротивление защитников столицы главных ворот, говорило, что они
  действительно хотят выровнять линию осады и, посадив жителей Асгарда под
  магический колпак, уморить их голодом.
     За ночь ваны соорудили перекидные мостики и бросились на штурм, неся их
  впереди наступающего войска. Но опытный Торкланд предвидел и это.
  Защитники укреплений запаслись баграми и длинными шестами,
  предназначенными для сталкивания мостиков в ров. Однако Олаф не учел
  одного, вернее, ничего не мог с этим поделать: ванов было так много, что с
  высоты Торкландова постамента казалось, будто поле покрыто саранчой.
     Мостики легли вплотную друг к другу по всему периметру рва, Асы сбежали
  с гребня вала и принялись сбрасывать в яму деревянные сооружения.
  Засвистели стрелы, заставляя умирать славных воинов, еще не отведавших в
  этом бою вкус вражеской крови. Стрельба из лука была единственным воинским
  мастерством, которым ваны владели лучше асов. Добрые охотники, они с
  детства приучались обращаться большим луком. Асы же в первую очередь
  полагались на умение биться мечом и стрельбе уделяли время
  поскольку-постольку.
     Только часть мостков удалось сбросить, но и этого было достаточно,
  чтобы в жилах воинов с обеих сторон застыла кровь от зрелища, как
  взбесившиеся тролли терзают ванов, свалившихся вниз.
     Неприятельские полчища ринулись через ров, асы отступили на гребень
  вала. Меткие стрелы охотников сбивали их оттуда, но бреши в рядах
  защитников Асгарда тут же заполнялись новыми бойцами. Ванам было не очень
  удобно . атаковать снизу, но и у них на месте убитого становилось двое.
  Склон был мокрый от крови. Мертвые и раненые тут же скатывались в огромную
  могилу, где их втаптывали в землю страшные лапы каменных. Однако и
  защитников становилось все меньше. Незаметно ваны вытеснили асов с гребня,
  и теперь потери среди рыжеволосых воинов стали больше, им пришлось
  отступать.
     С высоты птичьего полета Олаф вовремя заметил прорыв и бросил туда свой
  хирд, находящийся до этого в резерве. Дав возможность просочиться себе за
  спину остаткам усталых бойцов, сварга, воспитанная великим воином,
  сомкнула щиты и твердым шагом двинулась на врага. Отдохнувшие, прошедшие
  отличную подготовку и боевое крещение, переполненные нереализованного
  самолюбия, парни почти без потерь сбросили прорвавшегося неприятеля в ров
  и закрепились на утраченных было позициях.
     Благодаря науке, преподанной Торкландом, даже стрелы охотников не
  доставали молодых хирдманов, прикрывающих друг друга щитами. Все попытки
  ванов вернуть завоеванный было вал не имели успеха, но упорству, с которым
  они их повторяли, могли бы позавидовать в любом муравейнике.
     Неожиданно у асов появились союзники. Трупы ванов и сваленные мостки
  заполнили добрую половину рва, и одному из каменных троллей удалось
  зацепиться лапами за край. Он сперва попытался выбраться на сторону,
  обороняемую асами, но крутизна склона насыпанного вала не позволила
  тяжелой туше обрести свободу. Лапы чудовища заскользили по пропитанной
  кровью глине, и он свалился обратно. Однако, тут же вскочив, ринулся к
  противоположному краю рва. Здесь он и выбрался.
     Его тупоумным собратьям хватило смекалки последовать за первопроходцем.
  Голодные и обозленные, две сотни чудовищ с телами, не уступающими в
  прочности граниту, с остервенением стали крушить армию ванов. Разорванные
  на куски тела, фонтаны крови, летящие по воздуху внутренности - армия
  ванов пришла в ужас.
     Заполнившие равнину воины в панике стали убегать, те, кто был ближе к
  укреплениям асов, в истерике кидались на обнаженные мечи своих врагов, не
  желая быть растоптанными или разорванными страшными лапами.
     Один тупоголовый тролль попытался пройти по мосткам в лагерь асов, но
  деревянная конструкция не выдержала, и чудовище оглушительно взвыло,
  пытаясь вновь выбраться из старой западни.
     Ванские колдуны, сберегая силы, давно сняли контроль с бесполезных
  монстров, заточенных на дне рва, и теперь каменные тролли, полностью дав
  волю своему естеству, уничтожали все, до чего могли дотянуться. Они,
  конечно, были достаточно медлительны, чтобы угнаться за шустрыми ванами,
  но на равнине скопилось такое количество солдат, что в панике они только
  мешали друг другу двигаться и становились легкой добычей разъяренных
  чудовищ. Ваны, гонимые троллями, быстро откатывались от города, оставляя
  за собой поле, усеянное изуродованными трупами.
     В ставке осаждающих не сразу поняли причину столь панического
  отступления. Бегущие в ужасе воины просто снесли центральный лагерь ванов.
  Они смяли заслон опытнейших воинов, прикрывавших ставку, и, ворвавшись
  внутрь, ломали палатки и затаптывали магические узоры и прочие колдовские
  атрибуты, со скрупулезной тщательностью готовящиеся на протяжении двух
  дней для главного удара по великому городу. Сметались жертвенные костры,
  готовые к зажжению, переворачивались котлы с дымящимися отварами. Все
  рушилось и гибло.
     Даже великая Хейд едва успела взлететь, когда толпа обезумевших ванов
  чуть не свалила ее на землю.
     Войдя в раж, каменный тролль становился неуправляемым даже для магов
  великой силы. Мозг этого чудовища был слишком мал, чтобы на него можно
  было воздействовать. Колдуны руководили каменными с помощью боли,
  созданной внутри этих безобразных оболочек. Есть боль - значит, делать
  нельзя, нет боли - значит, нужно. Но сейчас разрушительный инстинкт
  безраздельно владел кам-неподобными монстрами, на боль они реагировали,
  как берсерк в пылу боя. Подобные ощущения лишь разжигали их ярость. В
  такой момент каменного тролля можно было только убить.
     Монстры не заставили себя долго ждать, и первый из них вскоре появился
  в разгромленном лагере.
     Хейд сжала кулак, и сердце чудовища лопнуло, словно раздавленный
  пузырь. Ведьма стала высматривать нового тролля. Но чудища рассеялись по
  большой территории, давя убегающих обидчиков, к тому же ей мешали деревья
  и мельтешащие повсюду ваны. Хейд поднялась выше над лесом и, заметив еще
  одного каменного, полетела к нему. Надо было срочно перебить этих
  неожиданных союзников асов, пока паника не передалась остальным отрядам
  армии ванов.
     Прикончив очередную безмозглую тварь, ведьма углядела сразу двух и
  помчалась в том направлении.
     Торкланд обладал отменным зрением. Бороздя моря Мидгарда, Олаф днями
  вглядывался в едва зримые берега на горизонте и отточил глаз, словно
  спайнлендский стилет. Викинг хорошо рассмотрел, что происходит в лагере
  противника. Асы перебросили через ров свои мостки, и Один повел по ним
  чудовищную конницу Асгарда.
     Хейд была далеко от своей ставки, а отряд воинов, охранявший лагерь,
  еще не пришел в себя после того, как чуть не был растоптан убегающими в
  панике солдатами. Бешеные кони Асгарда застали присутствующих врасплох.
     Асы влетели, словно сама смерть. Обоюдоострые мечи подымались в воздух
  и опускались на немногочисленных защитников лагеря. Маги, находящиеся
  здесь, не были готовы к такому повороту событий и не смогли ничего
  противопоставить бешеному вторжению. Они сбивали асов ударами молний,
  сжигали рыжеволосых воинов живьем. Но такая удача, застать врасплох всех
  лучших колдунов неприятеля, не выпадала асам еще ни разу, и воины, не щадя
  жизни, стремились перебить их как можно больше. Здесь были не только ваны,
  но и темные альвы, и огромные йотуны. С этими уродами было потяжелее, но,
  в отличие от каменных троллей, они были уязвимы для оружия, и асы,
  навалившись со всех сторон, забивали и их.
     Смахнув с плеч голову вану, не успевшему пустить молнию, Один увидел,
  что врагов стало меньше, и огляделся. Лагерь неприятеля горел, буквально
  усеянный трупами. Где-то вдали асы загоняли последних оставшихся в живых
  противников. Однако главное было сделано, ваны лишились своего
  преимущества, мощной магии. Конечно, еще оставалась ведьма Хейд, но
  противостоять одной ей было легче.
     Один взглянул на высокий постамент, маячивший вдалеке. Это он, Олаф,
  вовремя разглядел ситуацию.
   "Наверно, права была ведьма, - подумал ас, - кудахча на каждом углу о
  роли Торкланда в этой войне; Похоже, парень оправдывает свою славу".
     Один посмотрел на поредевшие ряды своих кавалеристов и решил, что пора
  отступать.
     - Отбой, все назад! - прокричал ас и трижды протрубил в рог.
     Воины развернули коней в сторону Асгарда. Кто-то поотстал, ревностно
  добивая еще дышащих врагов или вытаскивая из кучи мертвых и раненых
  товарищей, а кто-то вырвался вперед. Основная часть отряда уже покинула
  поляну, на которой была расположена ставка противника, пересекла небольшой
  лесок и выбралась на равнину перед городом. Вдруг Один почувствовал что-то
  неладное и оглянулся.
     Хейд не закончила своего дела, когда ощутила чьи-то боль и страдания:
  кто-то, владеющий магией, передал ей свои чувства. Увлекшись охотой на
  каменных троллей, она сперва отбросила возникшие ощущения, но тут же
  спохватилась. Ведьма прислушалась, однако источник боли затих, вместо него
  отозвалось сразу несколько, неожиданно к ним прибавилось еще множество.
  Великая колдунья была ошарашена. Ясно было одно - случилось несчастье. В
  ее лагере что-то происходило. Она быстро полетела назад.
     Охота занесла ведьму далеко, но она все же успела увидеть, как
  последние асы покидают разрушенную ставку. Хейд видела факелы догорающих
  шатров и смерть своих многочисленных помощников. Волей норн погибли почти
  все собранные ею маги, величайшие мастера своего дела.
   "Как же?! Как это могло случиться?! Кто это все подстроил?! -
  спрашивала себя колдунья. - Какая сила заставила меня, мудрейшую из
  живущих, бросить все и погнаться за каменными ничтожествами, спасая
  безмозглых низших ванов, и потерять своих лучших помощников, свою главную
  опору в этой битве?!"
   Ведьма встряхнула головой и взлетела под облака. - Ну, держитесь, я
отомщу! Я покажу вам, что расправились вы с детьми! Я же сама сильнее всех
убиенных вами! - прокричала Хейд и подняла руки.
   В этот-то момент Один и оглянулся. Схватив рог, ас стал трубить
тревогу.
   - Рассыпаться! Всем врассыпную! - кричал он, надрывая голос.
   Многие воины так и не поняли, что случилось, когда камни с неба
обрушились на их головы. Они не услышали голоса своего командира, но,
увидев, что происходит, сообразили, что надо делать.
   Кавалерия начала рассредоточиваться по полю, и вновь обрушенный
каменный дождь собрал меньше жертв. Хейд разозлилась и низвергла с небес
новые валуны, однако к тому времени асы успели полностью рассеяться по
равнине, и усилия колдуньи вовсе не принесли результата. Тут ее ищущий
взгляд упал на Одина, все еще трубящего в свой рог. Хейд узнала в нем
предводителя варваров, сорвавших ее планы, и прониклась к нему ненавистью
не меньшей, чем к самому Торкланду.
   Молния вылетела из пальцев великой колдуньи и понеслась в спину
отважному асу, но конь Одина оступился, и огненная стрела ударила мимо.
   Хейд пришла в бешенство - такого никогда не было, чтобы она
промахивалась! Колдунья пустила еще одну молнию. Конь аса сделал
невероятный зигзаг, и она обожгла землю рядом с копытом животного. Ведьма
выпустила еще один смертоносный сгусток огня, и опять мимо.
   - О Создатель, за что ты помогаешь этому рыжеволосому дикарю, отводя от
него мои стрелы?! - взвыла колдунья.
   Она собрала воедино всю свою волю и метнула молнию вновь. Вся ее
ненависть и желание убить проклятого аса сосредоточились в этом броске.
Хейд не могла промахнуться, и она не промахнулась.
   Жеребец, несущий Одина, вдруг остановился и, развернувшись, взвился на
дыбы. Огненная стрела, нацеленная в спину всадника, поразила в грудь
верное животное. Конь упал на передние ноги и в последний раз скосил глаз
на своего двуногого друга.
   - Гринфил, товарищ мой, не оставляй меня, я люблю тебя, словно брата, -
стонал Один, обливаясь слезами, но конь уже не слышал хозяина.
   Хейд была поражена происшедшим, она застыла от удивления, даже
ругательства не могли сорваться с языка. В этот момент где-то в глубине ее
сознания возникла мысль о тщетности этой битвы и вообще всей многовековой
войны против асов. Но мысль была слабой. Злоба снова взяла верх, и ведьма
бросилась к своей жертве.
   Гринфил был убит недалеко от позиций асов. Один, склонившийся над своим
верным конем, оставался последним, кто не покинул равнину.
   И теперь асы кричали с гребня вала, зовя Одина, но он, убитый горем, не
слышал их. А тьма все сгущалась над его головой. Хейд медленно снижалась,
желая в этот раз ударить наверняка.
   Отцовское сердце Бора, наблюдавшего с вершины холма, не выдержало
зрелища смерти, неотвратимо приближающейся к сыну. Старый ас вскочил в
седло и погнал скакуна на равнину.
   - Эй, Один, прошу тебя, очнись! - прокричал старик, осадив коня возле
рыдающего сына. - Ты потерял друга, но подумай, как буду печалиться я и
как станут сокрушаться твоя жена Фригг, твои братья и друзья, а дети твои
осиротеют.
   Один поднял глаза, взгляд его прояснился.
   - Я иду, отец, - проговорил он и запрыгнул на лошадь впереди Бора.
   Старик дал скакуну под ребра, и жеребец во всю прыть помчался к
позициям асов.
   Хейд готова была рвать на себе волосы. Теперь ей трудно было целится,
мешал старый хрыч, неожиданно пришедший на помощь ее жертве. Конь Бора
ступил на мостки, ведущие через ров, а колдунья в отчаянии метнула молнию.
   Один почувствовал жгучую боль в спине и увидел, что отец падает с
лошади. Старик свалился на гребень вала, а Один следом на руки товарищей.
   Последняя неудача окончательно вывела великую колдунью из себя.
   - Ну, ненавистные варвары, вы противопоставили свою волю моей, но я
покажу вам, что я одна сильнее всей армии, которую привела сюда! Я сама
разделаюсь с вами!
   Хейд вновь взмахнула руками - град камней обрушился на обескураженных
асов. Ведьма сыпала и сыпала тяжелые валуны и мелкий щебень.
Неприятельские воины внизу бежали к воротам города, надеясь укрыться за
  его стенами. Укрепления были брошены, окажись здесь сейчас хоть небольшой
  отряд ванов, они без труда бы заняли валы.
     Ведьма выбивалась из сил, погребая под слоем гранита десятки асов.
  Увлеченная своим занятием, она чуть не столкнулась с постаментом, на
  котором стояло изваяние Олафа. Хейд взглянула на фигуру и встретилась
  взглядом с Торк-ландом.
     - Привет, старуха, как жизнь после пожара? - полюбопытствовал ярл.
     Лицо Хейд расплылось в кровожадной улыбке.
     - Так вот кто виновник всех моих неудач! Глупые асы никогда не
  додумались бы сотворить такое. Это был ты! Я, дура, гадала, какое участие
  ты принял в этом деле, но теперь все стало на свои места. Все-таки мои
  слуги добрались до тебя, хотя и не сумели выполнить задание до конца. Если
  бы я раньше узнала, что за монумент воздвигли асы на холме, все было бы
  по-другому, но ничего, я отыграюсь на тебе, воин из другого мира.
     Страшный смех заглушил стоны умирающих у подножия постамента. Ведьма
  отлетела от Торкланда и пустила молнию. Огненная стрела не сразила Олафа,
  сделанного из чистого золота, но то место, куда она попала, сплавилось И
  стекло вниз каплями расплавленного металла.
     - Да тебя еще не так-то просто убить! - ухмыльнулась Хейд. - Ну ничего,
  у меня есть время. Твои друзья бессильны мне помешать!
     Ведьма выпустила еще две молнии, жидкое золото вновь потекло вниз по
  колонне.
     Викинг не чувствовал боли, но понимал, что с каждой новой вспышкой
  теряет в весе. Когда-нибудь это должно было закончиться.
     Хейд подняла руку, готовясь бросить новые стрелы, и вдруг вспыхнула
  живым факелом.
     Вопль нестерпимой боли взмыл к небесам. Колдунья металась в огне. Она
  упала на землю и дико кричала, корчась от боли. С нее сползала
  обуглившаяся кожа, воздух наполнился нестерпимым запахом горелого мяса. С
  чистого неба ударил ливень, вызванный магией умирающей ведьмы, но огонь,
  объявший тело Хейд, не гас.
     Стенания колдуньи стали слабеть. Пришло время, и она замолчала. Да и
  весь мир вокруг Торкланда как-то неестественно затих, вероятно переживая
  одно из своих изменений. Закат стал непривычно прозрачен, словно впервые
  умытый возникшим ниоткуда дождем.
     Олаф пошевелил пальцами. И тут его словно пронзило:
     - Я смог это сделать!
    
   11
  
   Торкланд стоял и не мог оторвать взгляд от великолепия зрелища
  садящегося за лес солнца. Постамент, на котором находился ярл, был так
  высок, что край леса, куда опускался оранжевый диск, казался далеко внизу,
  и это придавало Олафу значительности в собственных глазах.
   "Великий Один, как прекрасен мир, как хорошо вновь почувствовать силу в
  своих руках и ногах! Какое счастье иметь возможность сворачивать шею
  врагам или просто слегка подраться на дружеской попойке", - мечтательно
  размышлял викинг, разминая затекшие руки.
     Олаф так увлекся блаженством вновь обретенной свободы, что даже не
  удосужился узнать, откуда пришло столь неожиданное избавление.
     Приятные размышления Торкланда прервал крик, прозвучавший откуда-то
  сверху:
     - Эй, конунг, глянь-ка, а он уже не золотой!
     Олаф поднял к небесам удивленный взгляд, он готов был увидеть там что
  угодно, но только не то, что там оказалось.
     Прямо над головой славного ярла в воздухе висел самый обыкновенный
  драккар с рядами весел по обоим бортам и подвешенными над ними щитами. На
  носу корабля стоял самый настоящий рыжебородый викинг и, перегнувшись
  через борт судна, глазел на Торкланда.
     Очертания корабля показались Олафу до боли знакомыми, он внимательней
  пригляделся, выискивая памятные выщербины и латки на досках бортовой
  обшивки.
     Ну конечно же, сомнений быть не могло, это был "Фенрир" - любимый
  корабль его друга, датского конунга Хэймлета. Оставалось только узнать: за
  каким йотуном он здесь околачивается?
     Будучи золотым изваянием, великий ярл был лишен возможности вертеть
  головой, поэтому и не заметил подплывшего откуда-то из-за спины драккара.
  Да и асов больше заботило спасение собственной шкуры от каменного ливня,
  низвергаемого на землю ведьмой.
     Судя по движению весел, гребцы на судне дружно налегали на них, и
  корабль медленно двигался по воздуху. Рядом с отвратительной рыжей мордой
  уставившегося на Торкланда викинга показалась еще одна, знакомая, в
  щегольской красной шапке, подбитой соболиным мехом.
     - Олаф, неужто это ты?! Вот это встреча! - рассмеялся на весь Асгард
  викинг в красной шапке.
     - Да, Хэймлет, это я, что лыбишься? Лучше помог бы отсюда слезть, да
  вели подать бочонок эля, у меня этой жидкости уже много дней во рту не
  было.
     - И ты еще жив? - искренне удивился Хэймлет, одновременно давая команду
  гребцам табанить, а рулевому направить корабль чуть ближе к земле.
     У датского принца, как всегда, была отборная команда. Кормчий подвел
  борт судна точно к верхушке постамента, и Олаф уверенно шагнул на палубу.
     Его уже ждал улыбающийся датчанин, протягивая другу крепко сбитый
  дубовый бочонок с уже вышибленной заглушкой. Торкланд хлебнул приятной
  жидкости и чуть не подавился, пытаясь влить в себя побольше.
     Это был эль с его родины! Эль Мидгарда!
     Торкланд единым духом осушил предложенный сосуд и, ловя ртом воздух,
  жадно впился взглядом в еще один, стоящий на палубе. Отдышавшись, он
  осушил второй и лишь тогда окончательно пришел в чувство. Его внимание
  привлек шум, раздававшийся где-то под килем "Фенрира". Олаф посмотрел
  вниз.
     На равнине перед главными воротами города собрались чуть ли не все
  жители Асгарда. Асы заполнили все свободное пространство, попутно
  выкапывая из-под камней, сброшенных ведьмой, еще живых соплеменников.
  Остальные же дружно голосили, приветствуя пришельцев, которые очутились
  здесь так вовремя и спасли Асгард, уничтожив Хейд.
     Хэймлет подошел к борту и приветственно помахал собравшимся рукой.
     - Ничего, не переживай, это ненадолго, я тоже один раз поджарил эту
  стерву, но она возродилась из пепла. Я думаю, мы вновь скоро встретим
  старушку Хейд. Правда, теперь мне будет полегче, ибо у колдуньи появился
  еще один кровный враг. Да, кстати, Хэймль, как тебе это удалось? Когда я
  сражался с ведьмой, то столкнул ее в огненный кошмар, созданный ее же
  магией. А чем ты ее подпалил? Или ты, дядюшка, уже сам занялся
  колдовством? - проговорил ярл, сверля пронзительным взглядом своего
  товарища.
     - Никакого колдовства здесь нет, - ответил Хэймлет. - Ты, Олаф, слышал
  когда-нибудь про оружие миклагардцев "эллинский огонь"?
     Торкланд почесал затылок, что-то смутно припоминая.
     - Кажется, да, - наконец ответил он. - Это такая жидкость, которая сама
  загорается, а потом ее нельзя потушить. Льешь на нее воду, и вода начинает
  гореть тоже. Только где же ты взял "эллинский огонь"? Насколько я знаю,
  миклагардцы берегут его тайну крепче жизни И готовы скорее умереть, чем
  отдать его в руки чужеземцев.
     -А они мне его и не отдавали. Я сам взял. Мой "Фенрир" как раз
  дрейфовал в Эллинском море, когда я заметил их корабль. Большой такой, и
  весла в два ряда. Но сколько бы весел ни было на эллинских кораблях, им
  никогда не угнаться за нашими драккарами, потому что у них гребут треллы,
  а у нас воины. В общем, я обратил внимание, что миклагардское судно как-то
  странно плывет, виляя из стороны в сторону, словно команда перепилась эля.
  Они подошли ближе, но не замечали "Фенрир". Они вообще ничего не замечали
  вокруг, несясь прямо на скалы. И тут я увидел, что сарацины, черные люди,
  каких я уже встречал в Спайнленде, захваченные эллинами в плен и
  прикованные к веслам, подняли бунт и отчаянно сражаются с командой биремы.
  Как ты, Олаф, понимаешь, это был случай, который не может упустить ни один
  уважающий себя викинг. Мы напали. Маленький "Фенрир" тихо догнал
  миклагардский корабль и причалил к корме. Никто не помешал нам, когда мы
  взбирались на высокий борт эллинской биремы. Захватив рулевое весло, я
  слегка поменял курс корабля, отвернув от камней, на которые он шел. Вся
  драка между эллинами и их треллами сосредоточилась на нижней палубе.
  Похоже, миклагардцы одерживали верх, хотя их оставалась горстка.
  Безоружные сарацины доблестно сражались. Все-таки трелл будет покорным,
  если только рожден треллом. А воин, захваченный в бою и сделанный треллом,
  всегда смотрит на плохо лежащий нож, чтобы перерезать горло своему
  хозяину. Мы окружили дерущихся и убили их всех. К радости хирда, трюм
  биремы был наполовину заполнен элем и пшеницей, видимо, эллины
  возвращались от славен, из Кенугарда. Один был с нами, и мы загрузили
"Фенрир" элем прежде, чем я споткнулся о глиняный горшок, лежащий на
  верхней палубе. Я сперва не придал этому значения. Но посудина покатилась
  и упала на нижнюю палубу биремы. За моей спиной что-то взорвалось, обдав
  жаром затылок. Не успел я оглянуться, а пламя уже охватило корабль. Огонь
  распространялся так быстро, как ни на одном пожаре, который мне
  приходилось устраивать. И тут я понял, что это легендарный "эллинский
  огонь". Я огляделся и заметил еще несколько подобных горшков. Дальше
  размышлять было некогда, я схватил ближайший и прыгнул в воду. Остальные
  буквально вспыхнули за спиной. Пламя столбом поднялось вверх. Этого я,
  конечно, не видел, так как барахтался в теплой воде Эллинского моря. Хвала
  Одину, что я, как всегда, оказался без кольчуги. Хирдманы подняли меня на
  борт "Фенрира", горшок с огненной смесью я так и не выронил, и, вот
  видишь, он пригодился. Не успел я скинуть мокрую одежду, как тут появился
  Хугин, которого ты послал за мной.
     - Я посылал за тобой? - удивился Торкланд - Ты, Хэймлет, всегда
  отличался буйной фантазией, но подумай своими протухшими датскими мозгами:
  как я мог посылать за тобой в Мидгард, когда я сам понятия не имею, как
  можно попасть сюда или выбраться обратно и каким образом я очутился в этом
  мире?
     - Не знаю, Олаф, - невозмутимо ответил датчанин, - ко мне прилетел
  Хугин и сообщил, что ты срочно вызываешь меня в ту страну, где сейчас
  находишься. В какую, я от него не смог добиться, ты же знаешь, как трудно
  общаться с этим вороном. Он лишь сказал, что ты разбил какой-то
  хрустальный шар невероятной колдовской силы и пожелал, чтобы я оказался
  недалеко от тебя. Хугин говорил, что разбуженные тобой силы уже начали
  свое дело и он прилетел, чтобы быть моим лоцманом в неопределенном
  пространстве, ибо магия, которую ты привел в действие, обладает невиданной
  мощью. Но ее точность не рассчитана на такие немыслимые расстояния во
  времени, и меня может занести Один знает куда. Я, конечно, хотел тут же
  ощипать его, чтобы помешать исполнению колдовства. Но вещая птица убедила
  меня, что это не поможет.
     Торкланд в задумчивости потрепал бороду. Он пытался вспомнить свой
  поступок, вызвавший появление товарища в этом мире. Пролистывая день за
  днем в обратном порядке, он наконец дошел до того часа, когда пали стены
  Альвгарда под ударами Торова тарана. В голове славного ярла светлой
  вспышкой засветилось воспоминание о хрустальном шаре, который он жестом
  победителя разбил о стену в покоях правителя альвов, при этом посетовав,
  что рядом нет Хэймлета.
   "Вот что, значит, привело датчанина в этот мир!" - догадался викинг.
     Он поднял глаза и виновато посмотрел на конунга данов.
     -Дядюшка Хэймлет, а не найдется ли у тебя еще немножечко эля? У меня,
  кажется, рождается мысль, - пробурчал ярл, почесывая затылок.
     Элем на драккаре были полны трюмы, и Торкланд тут же получил желаемое.
     - Ты знаешь, датчанин, я вот тут подумал, что, раз тебя перенес сюда
  магический шар, значит, нас такой же точно может вернуть обратно. Из этого
  следует, что все наши усилия следует сосредоточить на поисках второго
  шара, - наконец родил свою мысль великий воин.
     - Так и сделаем, Олаф. Но ты знаешь, мне пока здесь не надоело. Во
  всяком случае, в отличие от тебя, я только сейчас добрался до Асгарда и
  еще не представился Одину и остальным асам. Как ни странно, но почему-то
  драккары по воде плавают значительно быстрее, чем по воздуху. Конечно,
  когда поднимается ветерок и можно поставить парус, мы летим будто на
  крыльях, но в этом мире по большей части стоит солнечная, безветренная
  погода, и мои хирд-маны замучились сидеть на веслах, загребая воздух.
     - Ты мне лучше скажи, каким мерзким колдовством ты научил свою посудину
  плавать по небу? - поинтересовался Торкланд.
     - Понятия не имею, я прилетел на "Фенрире" из Мидгарда. А когда
  оказался в этом странном мире, Хугин рассказал мне, что корабли не только
  могут плавать по воде, но и летать по воздуху, и даже там, где воздуха нет
  вовсе. Когда-нибудь в Мидгарде люди научатся строить такие драккары, ну а
  в их мире и сейчас летают все корабли, но, к сожалению, ни асы, ни другие
  местные жители их не строят. Вообще, лишь только мы оказались здесь,
  Хугина как подменили. Он стал болтливее своего братца и рассказал мне все
  тайны этой земли. Я уж подумал, не Мунин ли незаметно прилетел вместо
  Хугина.
     - Нет, просто Хугин помолодел на бесчисленное количество лет, а Мунин
  еще и вовсе не родился, - проговорил Торкланд со знанием дела. - Ну, а с
  Одином и остальными я тебя познакомлю. Поверь мне, ты разочаруешься. Они
  еще весьма далеки от того, что мы привыкли называть богами. Разве что Тор
  чего-нибудь стоит.
     Хэймлет пожал плечами:
     - Посмотрим. Полетели в Асгард.
     Конунг махнул рукой кормчему, и тот переложил стир. Гребцы налегли на
  весла, и "Фенрир" медленно направился к городу.
     Стены Асгарда, построенные мастером Вальбрандом, были достаточно
  высоки, и драккару пришлось немножко подняться вверх, чтобы не зацепиться
  килем за бруствер.
     Хэймлет кинул на Олафа оценивающий взгляд:
     - Да, дядюшка, золотым ты выглядел привлекательнее. Торкланд
  молниеносно отреагировал на злую шутку приятеля резким выпадом огромного
  кулака. Но Хэймлет был к этому готов.
     - Эй, Олаф, золотым ты действительно был несколько симпатичнее, но
  живым ты стоишь значительно дороже, - рассмеялся конунг, швырнув в
  Торкланда бочонком с элем. Викинг поймал ценный сосуд, и перебранка пошла
  на убыль.
     - Хэймлет, я пущу тебя по миру, если за каждую мерзкую шутку ты будешь
  расплачиваться элем, - пробасил Торкланд, вытаскивая заглушку.
     - Можно подумать, что, если я перестану язвить, ты тут же станешь
  трезвенником, - парировал Хэймлет.
   "Фенрир" проплыл над стенами города, и датский конунг вопросительно
  посмотрел на славного ярла.
     - Надо двигаться к центральной площади, - ответил викинг. Потом, вдруг
  о чем-то подумав, твердым шагом направился к корме. Отстранив кормчего от
  стира, он же-. лезной рукой взялся за рулевое весло и сам повел судно к
  цели.
     Только сейчас доблестный мореплаватель ощутил, как он истосковался по
  безбрежной водной стихии, по ветру, гонящему облака за горизонт, по
  могучим северным штормам и по добро сколоченному хирду, дружно опускающему
  весла в свинцовые волны и побеждающему стихию.
     Правда, плыть по воздуху было несколько скучновато. Драккар не только
  не бросало с волны на волну, но даже не покачивало, как при легком
  утреннем бризе. Судно двигалось ровно, не кренясь и не скрипя шпангоутом.
  Но даже при столь существенных недостатках Торкланд все равно получал
  огромное удовольствие от того, что его ноги стояли на палубе боевого
  драккара, а руки управляли могучим кораблем викингов.
     Дома проплывали под килем, сменяя друг друга. Толпа асов, орущая
  приветствия за воротами города, увидев, что большая летучая лодка
  направляется в Асгард, ринулась следом, грозя расплющиться в воротах или
  завалить башню. Счастливчики, успевшие проскочить в город, бежали по
  улицам к центральной площади, обгоняя драккар, двигавшийся, на их счастье,
  слишком медленно.
     Торкланд не забыл, что Асгард до отказа заполнен беженцами из
  провинций, их палатками, семьями и скотом и что сейчас в столице яблоку
  негде упасть. Но он-то знал, где самое достойное место для стоянки
"Фенрира".
     Вырулив на площадь, ярл снизился и, чуть ли не задевая килем головы
  зевак, подвел судно к священному источнику. Драккар мягко скользнул на
  зеркальную поверхность бассейна.
     - Утомили меня эти герои, - проворчал Хеймдалль, стоя на пороге своей
  лачуги, но порядок наводить не стал.
     Проходящие мимо асы уже успели прожужжать ему все уши, в подробностях
  рассказывая о сожжении ведьмы
     Хейд и спасении Асгарда. Страж порядка не захотел портить горожанам
  праздник, простив зарвавшихся героев, опустивших свою посудину в священную
  воду.
     Викинги не стали сразу спускаться с борта своего драк-кара.
     - Пора, Хэймлет, - проговорил Торкланд, увидав наконец появившихся в
  толпе Тора, Одина, Тюра, Вили, Be, Бальдра и остальных членов малого
  тинга.
     Конунг кивнул своим хирдманам, и те живо перекинули трап. Горожане
  взорвались грохотом оваций, лишь только Хэймлет в сопровождении Олафа
  появился перед ними.
     Славный ярл скривился, с неприязнью посмотрев на щегольской кафтан
  друга и подбитую соболями шапку. Хэймлет всегда любил попижонить, и это
  было одной из немногих черт, которые не нравились суровому воину в
  товарище. Викинг недовольно хмыкнул и раскрыл было рот, желая как-нибудь
  съязвить по этому поводу, но тут же закрыл его, понимая, что придется
  приложить невероятные усилия, дабы перекричать ликующих асов. В противном
  случае датчанин просто не разберет в этом шуме его слов.
     Сегодня Хэймлет был героем дня, и его нога первая ступила на булыжную
  мостовую Асгарда. В стане отцов города произошло шевеление.
     По обычаям героя, совершившего подвиги, должен был встречать правитель
  города или тот, кто его замещает. Но, как известно, великий Мимир
  отшельничествовал у легендарного источника, а выбранный советом Бор пал в
  бою. Его главным помощником был Олаф, однако в данный момент. он находился
  рядом со славным незнакомцем. Да и вообще Торкланд не мог представлять
  Асгард, так как не был его коренным жителем. Все взгляды устремились на
  Тора, но тот почему-то, сконфузившись, отступил назад.
     Неожиданно для окружающих вперед выступил Один и твердым шагом
  направился навстречу прибывшим. Асы облегченно вздохнули, при этом немало
  подивившись поступку своего товарища, не отличавшегося ранее такой
  решительностью, правда, они понимали, что события последних дней и часов
  не могли не повлиять на него.
     - Приветствую тебя, незнакомец, покоривший воздух и уничтоживший
  великую ведьму ванов, - торжественно произнес ас, салютуя Хэймлету и его
  команде.
     Они обменялись приветствиями, и Один глянул на Торкланда:
     - Я рад за тебя, славный Олаф, что колдовство, окутавшее тебя,
  разрушилось вместе со смертью ведьмы.
     Олаф в ответ кивнул асу. В глазах Одина стояла доселе не виданная ярлом
  тоска и боль. Он двигался не торопясь, немножко склонившись на один бок,
  видимо, обожженная спина давала о себе знать. Но, судя по тяжести его
  взгляда, не эта боль сильнее всего мучила великого аса. Один еще не
  пережил смерть отца и любимого друга, коня Гринфила. Он повел викингов к
  ожидавшим асам. Толпа разразилась новыми возгласами приветствий.
     А дальше началось что-то неописуемое. На улицах Асгарда появились
  тысячи больших и малых бочонков с элем. Хмельная жидкость, щедро
  проливаемая руками облившихся кравчих, рекой текла по улицам, собираясь в
  лужи, из которых, не стесняясь, лакала домашняя скотина. Пьяные усеяли
  мостовую, а кое-где раздавались звуки дружеских мордобитий, так любимых
  асами. Город погрузился в сплошной буйный праздник. Да и событие стоило
  того, сожжение ведьмы Хейд было происшествием неординарным, и асы вовсю
  дали волю своей широкой натуре.
     К тому времени, когда над далекой полоской изумрудного леса горизонт
  забрезжил юным, едва пробуждающимся рассветом, город наконец погрузился в
  спячку. Асы, вволю нагулявшись, напившись и передравшись, кто смог,
  расползлись по своим домам. Ничто не нарушало таинство рождающегося утра.
     Вдруг с востока задул легкий, едва ощутимый ветерок. Однако его
  хватило, чтобы пепел, рассыпавшийся между камнями и травой, пылью поднялся
  в воздух и собрался в кучку у подножия постамента, на котором еще накануне
  стояло золотое изваяние Торкланда.
     Споткнувшись о гранитный столб, ветерок поднял пепел вверх и завертел
  его маленьким смерчем. Движение становилось все более быстрым и уверенным.
  Смерч рос, вытягиваясь и расширяясь. Черная субстанция, находящаяся внутри
  воздушного завихрения, уплотнялась, в какой-то момент вовсе перестав быть
  прозрачной. А черный вихрь все продолжал расти и расти, пока не поднялся
  над каменной колонной, над стенами Асгарда.
     - Ненавистный город, я сотру тебя с лица земли, чего бы мне это ни
  стоило! - прогремел под небесами могучий голос.
     Одиноким асам, не принимавшим участия в празднике и встающим по
  непонятной привычке до зари, почудилось, что ударил гром, и они посмотрели
  на усеянное затухающими звездами ясное небо, ища грозовые тучи. Полное их
  отсутствие не удивило бодрствующих горожан, как и многое другое,
  случившееся во время осады, и они продолжили заниматься каждый своим
  делом. И лишь один Хеймдалль разобрал сказанное.
     Страж Асгарда, как всегда, проснулся, едва улегшись спать, и стоял на
  пороге своего дома, размышляя о смысле бытия: "Пусть герои думают, что они
  герои, и купаются в славе. Им не дано знать, что каждый их подвиг
  предначертан Создателем и запечатлен в хитросплетениях узора, тщательно
  сотканного норнами. А их свобода жестко ограничена, и лишь сила
  собственного духа находится в их власти, позволяя либо взять очередной
  рубеж, либо споткнуться и отступить, чтобы когда-нибудь попытаться вновь,
  или же навсегда быть лишенным такой возможности".
     Размышления Хеймдалля прервал новый раскат грома. Старый служака
  заинтересованно прислушался.
     - Какая боль, какая ужасная боль! - кричал голос под небесами. - Как
  страшно сгорать и оживать вновь, собирая воедино рассыпанные по клочкам
  мысли и знания. Как я ненавижу это существо, прибывшее из земли,
  называемой Мидгард. Их уже двое, двое моих врагов, принесших мне
  невыносимые муки. Но я разделаюсь с ненавистными пришельцами, как и с их
  друзьями асами. Я уничтожу город, благодаря которому наш мир превратился в
  проходной двор, чего бы это мне ни стоило. Это говорю я, великая Хейд,
  сестра смерти и бессмертия. - Колдунья, которая уже почти приняла свой
  облик, воздела к небу могучие руки: - Брат мой, Тьма Веков, заклинаю тебя,
  приди и сотри с лица земли этот проклятый город, как ты уже делал однажды!
  Помоги мне, и я готова отдать тебе все, что у меня есть!
     Небольшой участок неба прямо перед ведьмой едва заметно
  зафосфоресцировал, постепенно превращаясь в бесцветный провал.
     - Это я, Тьма Веков, я пришел, сестра, по твоему зову. Но я пришел не
  для того, чтобы выполнить твою просьбу, я не в состоянии этого сделать. Я
  хочу утешить тебя в твоих муках и вернуть равновесие в твою душу.
     - Нет, брат, мне не нужно равновесие до тех пор, пока я вдоволь не
  напьюсь из чаши мести. Почему ты не хочешь выполнить мою просьбу? Это
  послужит мне лучшим утешением. Ведь ты же камня на камне не оставил от
  Вестгарда, ненавистного городишки асов, - возразила Хейд.
     - Прости меня, но я не всесилен. Вестгарду было предназначено кануть в
  небытие, и я лишь ускорил это. Асгард же - это город, который ждет великая
  судьба, и я не в силах порвать нить, которую вплели норны в свой узор.
     - И кто же надоумил этих потаскух выделить самый презренный народ
  нашего мира?! - возмутилась колдунья.
     - Такова воля Творца, - был ответ.
     - Ну нет, Создатель не мог так грязно пошутить, я знаю, чьих это рук
  дело. Недаром старый Мимир вот уже вечность крутится у источника жизни. Я
  знаю, это его рук дело. Но он скоро поплатится за свои делишки.
     - Прости, сестра, я не хочу с тобой спорить, мне надо удалиться, ибо
  небытие, которое я из себя представляю, не может долго находиться в
  реальном мире, - проговорило бесцветное облако.
     - Ладно, брат, я отпускаю тебя, скажи мне только, выполнил ли ты мою
  последнюю просьбу?
     - Да, выпущенная мною река Бездны уже пожирает эту землю. Многое
  погибнет в этом мире, но Асгард будет стоять. Такова воля Создателя, -
  проговорил удаляющийся голос.
     - Нет, не будет! - гневно взмахнула кулаком ведьма.
     Смерч завертелся в воздухе и в мгновение ока унесся за горизонт. А
  солнце уже облизало край леса и верхушки дальних холмов.
     Все вышесказанное заставило Хеймдалля призадуматься. По всей видимости,
  Асгард ждали еще очень непростые времена. К тому же страж порядка понял,
  что теперь реальная опасность грозит его единственному другу, правителю
  Мимиру.
     Хеймдалль перебирал в голове имена асов, кому следует передать
  услышанное. Все они казались ему легкомысленными пьяницами, не способными
  ни на что, кроме хорошей потасовки.
   "Если бы я мог покинуть город, я сам бы отправился предупредить Мимира
  о грозящей ему опасности, - размышлял Хеймдалль. - Но, к сожалению, это
  невозможно, я единственный, кто может противостоять любому противнику
  внутри городских стен, будь это даже Хейд. Но я становлюсь не сильнее
  любого из этих выскочек, лишь только выйду за городские ворота. Асгард
  питает меня силой для того, чтобы я защищал его, и мне придется это
  делать, даже если старину Мимира начнут разрезать на куски у меня на
  глазах".
     Страж порядка полный грусти вернулся в свою сторожку. Буянить в этот
  час было некому. Все самые большие забияки Асгарда спали, отходя от
  вчерашнего праздника. Никто из них не догадывался, Как преждевременна была
  радость, столь бурно выплеснутая горожанами. Хеймдалль, пораженный
  печальными мыслями, откинулся в своем дубовом кресле и задремал.
     Солнце еще не успело подняться высоко в небо, а медные трубы асов уже
  трубили сбор, скликая воинов занять места в своих отрядах, которые они
  накануне так сумбурно покинули.
     Кривясь и сквернословя, асы выползали из домов или просто из
  полувысохших луж эля.
     Асы проклинали себя за то, что, находясь в подпитии и обуреваемые
  жаждой подвигов, дали отцам города уговорить себя с утра идти в
  наступление на ванов.
     Толпы воинствующих жителей Асгарда собрались ночью на главной площади
  и, размахивая мечами и сосудами с элем, клялись, что утром камня на камне
  не оставят от позиций врагов. И никому даже в голову не пришла мысль,
  каким тяжким будет это утро, когда оно наконец наступит после столь бурной
  ночи.
     Отцы города, отпрыски знаменитейших родов, выступая с борта застывшего
  на приколе "Фенрира", уговорили асов на этот поступок. Горожане злились и
  на них, считая своих вождей более крепкими и стойкими, как в бою, так и
  при похмелье. Но как жестоко они ошибались!
     Славные вожди Асгарда, проснувшись в пиршественном зале дома Тора, в
  данный момент занимались тем, что выясняли, кому из них первому пришла в
  голову глупая мысль спозаранку выступить в поход.
     - Это была твоя идея, подлый датчанин, - говорил Торкланд голосом, не
  терпящим возражения, приставив указательный палец к груди товарища. -
  Только тебе может прийти в голову такая ненормальная мысль. Я-то уж знаю,
  я знаком с тобой поболе, чем вся эта компания. Твоя голова всегда полна
  гадких мыслей, а глотка - скверных слов.
     - Ну уж нет, Олаф, я точно знаю, что это была не моя, а твоя идея, я
  сам слышал, как ты кричал, что соскучился по подвигам, стоя на столбе
  золотым истуканом. И едва ли доживешь до утра, если не совершишь что-либо
  подобное. А теперь ты хочешь свалить вину с больной головы на здоровую? -
  возмущенно отвечал Хэймлет, счищая со своего щегольского кафтана чью-то
  блевотину.
     - Ты хочешь сказать, что я лгу, подлый датчанин? - Олаф схватился за
  меч.
     - Именно это я и хочу сказать, - проорал в ответ разъяренный Хэймлет,
  вытаскивая свое диковинное для окружающих оружие.
     Меч датского конунга был необычайно легок и имел небольшую кривизну. Он
  достался Хэймлету в подарок от человека из далекой восточной страны, с
  которым конунг познакомился и подружился во время одного из своих походов.
  Это оружие не было приспособлено для парирования и нанесения тяжелых
  ударов, как мощные обоюдоострые мечи асов. Но зато Хэймлет короткими
  режущими движениями мог снести две-три головы раньше, чем враги успевали
  только замахнуться. Однако владение таким мечом требовало специального
  умения, и асы предпочитали рубиться знакомым с детства оружием.
     Клинки вылетели из ножен. Их оскорбленные хозяева застыли друг напротив
  друга. Обоих серьезно мучили сомнения, ведь они были друзьями, почти
  братьями, но ссора зашла слишком далеко. Да и присутствующие не пытались
  их помирить.
     Мнения разделились пополам. Одна часть асов взяла сторону Торкланда,
  так как знакома с ним была гораздо дольше, чем с Хэймлетом, и имела все
  основания доверять его словам больше, чем словам вчера прибывшего гостя.
     Вторая же половина действительно слышала геройские речи Олафа. Многие
  сомневались, что именно Торкланд был первым, кого посетила такая идея, но
  факт был налицо, и они стояли за Хэймлета.
     Обе стороны, изнемогая от нестерпимой жажды и тяжести в голове, были
  едины в одном: кровь должна пролиться. Ибо если главный виновник или кто
  угодно погибнет в дружеском выяснении отношений, а проигравший,
  естественно, будет считаться неправым, то войну на сегодня можно будет
  отменить, заменив пышными похоронами безвременно почившего героя.
     После гибели Хейд асы не придавали особого значения войску ванов, все
  еще стоящему под стенами города, считая, что всегда успеют расправиться с
  ними. Было множество проблем, которые в данный момент волновали их гораздо
  больше.
     Кровь действительно должна была вот-вот пролиться, когда входная дверь
  дома распахнулась и на пороге появился Один, вооруженный с ног до головы,
  мрачный и деловитый. Всем стало ясно, кто истинный виновник их
  сегодняшнего раннего подъема. К тому же многие асы стали припоминать, что
  накануне Один почти ничего не пил, но активнее других участвовал в
  обсуждении военных действий.
     - Это что за драка? - сурово спросил он, глядя на героев, готовых
  кинуться друг на друга. - Вам всем давно пора быть на равнине. Войска уже
  почти собрались, а командиры вздумали выяснять отношения! Я жду вас у
  главных ворот.
     Один развернулся и вышел на улицу, провожаемый воцарившейся в помещении
  тишиной. Присутствующие были поражены переменами, произошедшими со старшим
  сыном покойного Бора. Однако асы даже сквозь пелену похмельного синдрома
  понимали, что городу сейчас нужна сильная рука, а Один, похоже, собирался
  стать именно такой рукой.
     Хэймлет первый отправил меч в ножны, которые носил по чужеземному
  обычаю под мышкой. В отличие от Торкланда, датчанин никогда не видел Одина
  в убогом виде и по укоренившейся привычке относился к нему как к богу.
  Поэтому конунг не мог ослушаться его воли. Олаф же, как и другие асы, был
  поражен переменами в товарище и спрятал клинок, подчиняясь скорее железной
  воле, неожиданно прозвучавшей в голосе Одина.
     Асы вставали и один за другим молча покидали помещение. Олаф тоже вышел
  на улицу и направился к выходу из города. Пыл великого воина немножко
  поостыл, и он искренне раскаивался в том, что чуть было не снес голову
  старому другу, но тем не менее его самолюбие не позволяло подойти к
  Хэймлету. Датчанин, похоже, мучался теми же проблемами - время от времени
  бросая в сторону ярла виноватые взгляды, он тут же отворачивался, чтобы не
  встречаться глазами с Торкландом. Так друзья добрались до главных ворот
  города в толпе среди рядовых воинов, спешащих к своим отрядам.
     Один уже поджидал старейшин и командиров в длинной тени, отбрасываемой
  Олафовым постаментом при низком утреннем солнце.
     Несомненно, это был совсем другой Один, нежели тот, которого знали
  вчера его многочисленные родичи и товарищи. За одну ночь он словно стал
  как бы выше и шире в плечах. Скулы славного аса обострились, делая лицо
  жестче и мужественней, а на висках засеребрилась первая седина. Он окинул
  собравшихся тяжелым взглядом и голосом, не терпящим возражений, произнес:
     - Я рад, что вы, самые уважаемые жители Асгарда и всей страны,
  откликнулись на мою просьбу и собрались здесь, чтобы закончить дело моего
  отца и добить ванов, которые все еще сидят под стенами нашего города. Я не
  могу вам приказывать, так как не являюсь избранным правителем Асгарда или
  его наместником. Но сейчас не время раздумывать. Мы займемся этим после,
  когда окончательно разделаемся с врагами. А сейчас я спрашиваю вас, кто
  готов идти за мной? - произнес Один, понизив голос.
     В словах славного аса чувствовалась уверенность и сила, а его взгляд
  готов был сломать любого, кто встанет на пути. Асы дружно поддержали
  Одина. Поддержали даже те, кто еще вчера с усмешкой говорил о его странных
  чудачествах. Сейчас перед ними был совершенно другой ас, и ему покорились.
  Даже Олаф, считающий себя сильнее и величественнее всех, впал в раж,
  сотрясая стены города дикими криками "Оооодииин!".
     К полудню асы пошли в наступление. Торкланд быстро разыскал свой хирд и
  возглавил его. К немалой радости ярла, его парни понесли наименьшие потери
  из всех участвующих в боях отрядов. К тому же они выглядели свежими и
  бодрыми.
     Один поставил хирд Торкланда в центре, как самую организованную часть
  воинства асов. По переброшенным мосткам воины перешли ров и выдвинулись на
  равнину. Построив хирдманов походной колонной, Торкланд быстрым шагом
  повел их вперед. Естественно, до ближнего леса, где накануне стояли
  передовые отряды ванов, они добрались первыми и тут же столкнулись с
  вражеским разъездом. К великому сожалению молодых хирдманов, боя не
  получилось. Ваны, едва завидев приближение отряда асов, бросились наутек.
  Пешим хирдманам вряд ли удалось бы их . догнать, да и Олаф придержал
  воинов, велев занять позицию и ожидать заметно отставшие остальные силы
  Асгарда. Парни встретили это предложение безо всякого воодушевления, но ни
  у кого не возникало мысли спорить с ярлом.
     Вскоре другие отряды подтянулись, и хирдманы продолжили наступление.
  Пройдя еще милю, они миновали поляну, на которой Один со своей конницей
  напал на вражеских колдунов. Хирдманы быстро пересекли это место, спасаясь
  от вони разлагающихся на солнце те?" и вошли в дубовую рощу.
   "Мертвыми займется похоронная команда, в Асгарде полно бездельников,
  способных разве что рыться в земле", - подумал викинг, когда они проходили
  место кровавого побоища.
     В лесу ваны имели преимущество, так как глушь была их родным домом. В
  отличие от асов и несмотря на свою многочисленность, ваны не строили
  городов или сколько-нибудь больших поселений и жили в мелких поселках и
  хуторках, разбросанных по лесу. Не имея дорог, они передвигались по одним
  им известным тропам и черпали свою силу из стволов могучих деревьев. В
  лесной чаще магия ванов становилась особенно опасной. Несмотря на то что
  основные магические силы ванов были подорваны, такие фокусы, как
  напускание невидимости или кружение дороги, мог вытворять каждый второй
  лесной житель. Поэтому Торкланд строго приказал своим парням быть
  внимательными и не отходить далеко друг от друга.
     На всякий случай ярл развернул колонну во фронт, соединившись на
  флангах с соседями, и в таком порядке повел асов дальше. Передвигаться
  стало было сложнее, но зато безопаснее. Продираясь сквозь кустарник и
  форсируя овраги, воины к вечеру прошли всего две мили. Противника нигде не
  было видно.
     Армия приближалась к цепи холмов, хорошо видимых с высоких стен
  Асгарда. На самом же деле они находились на расстоянии десяти миль, и асы
  никак не могли предположить, что враги отступят так далеко.
     У самого подножия лес был ниже и суше, по большей части сменившись
  густым кустарником. На закате отряды подошли к невысоким, но отвесным
  скалам, опоясывающим подножие холмов. И тут в асов полетели стрелы.
     Стрельба началась так неожиданно, что утомленные длительным переходом
  воины прозевали нападение и многие пали, пораженные стрелами и дротиками
  ванов.
     Потери были повсюду, только не в хирде Торкланда. Еще на опушке леса
  острый глаз викинга, способный различить в море на расстоянии пяти миль
  бревно, качающееся на волнах, вовремя подметил шевеление над поясом скал и
  приказал воинам опуститься на колено и прикрыться щитами, не доходя шагов
  двести до подножия.
     Ваны были хорошими охотниками и, естественно, прекрасными стрелками,
  но, как они ни старались, их стрелы не смогли даже оцарапать ни единого
  воина из отлично подготовленного отряда Олафа.
     Положение для армии асов оказалось весьма неблагоприятным. Им
  предстояла бессонная ночь, так как укрепить свои позиции до наступления
  темноты они не успевали и единственное, что могли сделать, это немного
  отступить в лес.
     Ваны же, напротив, имели возможность в любой момент перейти в
  наступление, тем более что лес был их родной стихией, а ночью они
  ориентировались лучше своих врагов. Да и несмотря на все понесенные
  потери, их армия оставалась более многочисленной, чем перешедшее в
  наступление войско асов.
     Торкланд разделил хирд на две смены. Первая осталась бодрствовать, а
  вторую ярл уложил спать. Сам же Олаф присел у единственного в его лагере
  костра и, закутавшись в походный плащ, задремал.
     Все шло относительно гладко, время от времени викинг приоткрывал правый
  глаз, высматривая часовых, и, убедившись, что они не спят, закрывал снова.
     Незадолго до того времени, когда надо было менять смену, Торкланд
  очнулся от непонятного укола в бок. Укололо не опасно и даже едва ощутимо.
  Викинг снова приоткрыл свой дежурный глаз и взглянул себе под мышку, нос к
  носу столкнувшись с младшим принцем.
     - Мердок! Что ты, прохвост, тут делаешь? Неужели опять воз эля
  приволок? - пробурчал Торкланд, постепенно просыпаясь в предвкушении
  любимого напитка у себя в желудке.
     В ночь празднования сожжения Хейд Мердок прилепился к Хэймлету, видимо
  посчитав, что на его летающем драккаре путешествовать приятнее, чем на
  трясущейся колымаге Тора или с Олафом на своих двоих. Ярл даже немножко
  обиделся на него. В принципе утренняя вспышка гнева великого воина была
  вызвана не только самим предметом спора, а и предательским чувством обиды,
  подтачивающей Торкланда изнутри. Ведь Хэймлет, появившись, отнял у него
  добрый кусок славы. Да и смена фаворита малышом Мердоком тоже сыпанула
  свою щепотку соли на язвящую рану. Поэтому-то викинг никак не ожидал
  увидеть младшего Принца в своем лагере. Естественно, первая мысль
  удивленного воина была связана с недавней выходкой маленького друга.
     - Нет, Олаф, не привез, и, прошу тебя, тише. Враги совсем рядом, -
  огорчил приятеля цверг.
     - А чего же ты тогда явился? - разочарованно протянул ярл.
     - Я подумал, что буду нужнее тебе, чем Хэймлету или Тору, и, кажется,
  успел вовремя.
     - Скажи на милость, чем же ты можешь помочь мне? Любой ван одной рукой
  свернет тебе шею, при этом особо не отвлекаясь от дела, которым занимался
  до встречи с тобой, - усмехнулся Торкланд.
     - Да, Олаф, я согласен, ни мне, ни другому представителю моего
  маленького народа не под силу тягаться с ванами, асами или альвами, а тем
  более с каким-нибудь другим существом. Но ты забыл, что у меня есть уши и
  нюх, которых нет у вас, асов. И ты бы не спорил со мной, а лучше бы
  послушал, потому что тебе и твоему отряду сейчас грозит немалая опасность.
  Я слышу, как ваны спускаются с обрыва, чтобы напасть.
     Торкланд навострил уши и прислушался, но его слух не уловил ничего,
  кроме звенящей тишины леса.
     - Не может быть, если бы кто-то карабкался по стене, я бы хоть что-то
  услышал, да и наблюдателей я там посадил в кустах, - возразил Олаф.
     - Твоих наблюдателей можно и усыпить, напустив на них дрему. А то, что
  ты не слышишь, как крадутся ваны, так это нормально. Это вы, асы, привыкли
  бряцать мечами и звонко чеканить шаг на дорогах, уверенные, что в бою вам
  нет равных. Ваны же - охотники, лесной народ. Они за всю свою жизнь
  привыкли двигаться тише зверя, которого выслеживают. Поверь мне, Олаф,
  иначе может быть поздно.
     - Ладно, - согласился ярл.
     Викинг и пререкался-то с цвергом только из-за противного чувства мелкой
  обидки, которая все никак его не покидала. Да и все равно следовало
  поднимать спящую смену.
     - Пойди разбуди Трахдера, он спит под самым большим дубом справа от
  меня, и передай, чтобы тихонечко, но резво будил остальных. Посмотрим,
  какие тут ваны, - приказал викинг цвергу.
     Младший принц растворился в темноте. Костер, около которого сидел Олаф,
  давно прогорел. Лишь угли светились в темноте красными глазками. Благодаря
  сухому климату они не гасли, а продолжали греть, почти не излучая свет.
  Хотя Торкланд понимал, что если кто-нибудь за ним наблюдает, то этого
  слабого свечения будет вполне достаточно. Тем не менее, если Мердок был
  прав, в чем Олаф ни на мгновение не усомнился, действовать надо было
  быстро.
     Викинг постарался как можно тише встать и направился к месту, где
  должен был находиться старший дежурной смены. Хирдман хотел подняться
  навстречу ярлу, узнав командира по звуку шагов, но Олаф придержал его за
  плечо.
     - Тихо, Двалли, передай на ухо, по цепочке, чтобы поднимались на ноги.
  И не дай Один кому-нибудь поднять шум, - прошептал Торкланд воину.
     Хирдман понимающе кивнул и передал приказание соседу справа, так же как
  и он сидящему на земле. Однако сохранить тишину не удалось. Кто-то стукнул
  щитом о щит. Кто-то заскрипел мечом, перекосившимся в ножнах. Звуки были
  приглушенные и едва различимые, но для чуткого уха охотников объясняющие
  все.
     Ваны поняли, что обнаружены, и скрывать свое присутствие больше не
  стали. С дикими воплями они кинулись на своих врагов, спеша напасть, пока
  те еще не окончательно пробудились.
     Олаф тоже больше не считал нужным скрываться. Он выпрямился во весь
  рост, выставив в темноту щит, и обнажил меч. Обычно ясное, звездное небо
  хорошо освещало равнины Асгарда, но густые кpoны могучих деревьев не
  пропускали, свет звезд. Темнота стояла полная.
     - Сомкнуться в колью! - орал викинг, не жалея глотки. - Передним
  держать фронт, остальным замыкать фланги, бегом, сонные пиявки!
     Славный ярл боялся, что ваны в темноте просочатся в тыл и начнут резать
  его воинов со спины.
     - Кто ближе к костру! - прогдолжал срывать горло Торкланд. - Бросай в
  угли дрова! Все, какие есть, бросай! Пусть хоть этот лес загорится к
  йотуновой матери!
     Хирдманы, и те, что только пробудились, и те, что не спали, быстро
  выполняли команды ярла. Толком не проснувшиеся, они действовали,
  руководимые чувством самосохранения.
     Костер, получив избыток пищи, поднял свои языки чуть ли не до макушек
  деревьев, опалив их могучие стволы. Лес вокруг озарился красноватым
  мерцающим светом. Из темноты показались многочисленные лица врагов. Однако
  асы, потеряв нескольких товарищей, замкнули фланги в кольцо и, прикрываясь
  щитами, выставили вперед грозные мечи.
     Ваны попытались атаковать, но лишь оставили вокруг сомкнутого строя
  хирдманов множество своих соплеменников. Они отошли немножко назад,
  довольствуясь редким постреливанием из луков, целясь в щели между
  сомкнутыми щитами.
     Олаф оценивающе глянул на бушующее пламя костра. "К сожалению, дрова
  скоро прогорят, и мы снова очутимся в темноте", - подумал Торкланд.
     Ситуация была сложной, надо было срочно что-то предпринимать. К тому же
  до слуха викинга доносились крики и лязг оружия. Звуки говорили о том -,
  что ваны, пользуясь темнотой, напали и по всей линии соприкосновения.
     Свет от костра пока был довольно ярок и освещал достаточно большое
  пространство. Олаф надеялся, что его хватит, чтобы хирд добрался к
  подножию скал, а там поможет свет звезд. Опытный викинг решил перейти в
  наступление. По его мнению, это был единственный шанс уцелеть после того,
  как погаснет огонь. Да и если удастся взобраться на скалы, ванам самим
  придется туго. Этим маневром Торкланд рассчитывал заставить неприятеля
  отступить и тем самым спасти от разгрома войска Асгарда.
     - Эй, парни, делай "свинью" и поживее, пока я не припалил вам задницы!
  - кричал Торкланд на весь лес.
     После понесенных потерь ваны держались на расстоянии, дожидаясь, пока
  прогорит костер, и это позволило хирдманам быстро перестроиться из
  круговой обороны в тупой клин. Правда, в этот момент стрелки все же
  свалили пару воинов, но их место тут же заняли товарищи.
   "Свинья" медленно поползла вверх по склону. Ваны попытались было
  преградить ей путь, но хирдманы, идущие впереди, легко разметали возникшее
  препятствие. Идти приходилось медленно, дабы не разорвать строй, и тем
  самым не дать вражеским лучникам повода пустить в ход оружие.
     Однако стрелы свистели вовсю. Изредка их пускали в случайный разрыв
  между щитами, но чаще они летели наугад, в надежде, что сами найдут дорогу
  к плоти врагов.
     В древнем дубовом лесу гигантские деревья стояли довольно далеко друг
  от друга, и "свинья", виляя, кое-как протискивалась между вековыми
  стволами. Правда, время от времени приходилось ломать строй, и тогда асы
  несли новые потери.
     Торкланд был зол. Он ненавидел своих врагов. Гнев уже начал затмевать
  его сознание, но разум еще боролся с подступившей яростью, возбуждаемой
  запахом крови. Ведь прежде, чем отдаться танцу смерти, необходимо было
  вывести этих юнцов на светлое пространство, под звезды, а лучше вообще
  взобраться на скалы.
     К великой радости ярла, наконец-то впереди показался край неба,
  усеянный мириадами звезд.
     - Шире шаг, бездельники! Вперед, или вы хотите помереть маменькиными
  сыночками, не прикончив и десятка врагов?! - подбадривал викинг своих
  бойцов.
     Скалы были уже над ними. После мрака леса сумеречный свет звезд казался
  почти что дневным. Хирдманы оживились. Олаф глянул в сторону холма и
  увидел черные тени суетящихся ванов на фоне белой известняковой породы.
     Напав на полусонных асов, ваны не позаботились оставить надежный заслон
  на холме на случай контратаки. Теперь же они сновали у подножия скал,
  пытаясь сорвать лестницы, по которым нападающие спустились вниз. Это был
  шанс, и Олаф не хотел его упускать, чего бы это ему ни стоило.
     - Трахдер! Бери три десятка парней и атакуй ванов на опушке леса! И
  чтобы ни одна стрела оттуда не вылетела! - проорал викинг.
     Хирдманы явно застоялись, ползая "свиньей", и к Куржору присоединилось
  гораздо больше народу, чем распорядился Торкланд. Наверно, увлеченные
  возможностью пощупать косточки ненавистному врагу, за Трахдером
  устремились бы все хирдманы, но Олаф, луженой глоткой перекрикивая шум
  сражения, проорал:
     - Стой, хватит, остальные за мной, вперед! Обнажив свой полутораручный
  меч, ярл растолкал своих воинов, стоящих в голове "свиньи", и бросился
  вперед.
     - Уууйййааа! - разнесло эхо по холмам. Белый известняк тут же стал
  красным. Последовавшие за ярлом хирдманы не успели догнать его, а Олаф уже
  перебил всех ванов, пытавшихся снять лестницы, и, схватившись за стропы
  одной из них, с ловкостью кошки полез на скалу. Асы последовали за своим
  предводителем.
     Две стрелы одна за другой ударили в мягкий камень рядом с головой
  Торкланда. Викинг обернулся и погрозил кулаком в сторону леса.
     - Эй, Трахдер, чтоб тебя йотуны растоптали, ты что, еще не всех убил?
  Почему они еще стреляют? Смотри, парень, разжалую! - орал ярл, взбираясь
  вверх.
     На краю карниза какой-то ошалелый ван попытался пробить Торкланду
  череп, но опытный воин увернулся и, перехватив неудачника за руку, рывком
  сбросил его вниз. Истерический вопль закончился глухим ударом.
   "Шею свернул, бедолага", - успел подумать Олаф, выбираясь на твердый
  камень, и тут же столкнулся с десятком ванов, норовящих отправить его
  вслед за только что убиенным парнем.
     Не успевая обнажить меч, викинг ногой выбил оружие из рук ближайшего
  противника и, схватив ничего не понимающего вана за плечи, поднял его в
  воздух, прикрываясь им, словно щитом. Нападающие, дивясь силе противника,
  в недоумении отступили на шаг. Но Торкланд сам пошел вперед. Размахивая
  телом вана, словно мешком с навозом, Олаф напал на врагов.
     Вскоре следующий ван с криком свалился с обрыва. Еще один последовал за
  своим товарищем буквально через мгновение. Третий просто отлетел в
  сторону, оглушенный ударом.
     Торкланд вошел в раж. Уже не обращая никакого внимания на опасные
  выпады со стороны врагов, он раскручивал над головой обмякшее тело
  несчастного вана, неумолимо тесня неприятеля.
     Наконец и первые асы показались на бровке скалы. Ванам стало тесно.
  Перестав пятиться, они развернулись и обратились в бегство.
     Ярл отбросил в сторону свое орудие и обнажил меч. - Эй, Куржор, бросай
  там ковыряться и давай за мной! - прогремел над лесом голос Торкланда. -
  Да шевелись, смотри, чтобы они тебе зад не поджарили!
     И Олаф продолжил преследовать врагов. За поясом скал холмы имели
  довольно крутой склон, но шагов через двести он становился более пологим,
  переходя затем в почти плоскую вершину. Торкланд первым поднялся на гору и
  остановился, поджидая растянувшихся хирдманов. Какой-то геройский ван,
  оказавшийся рядом, попытался воткнуть ему в брюхо клинок, но Торкланд
  успел раньше. Счистив об одежду поверженного противника намотавшиеся на
  меч кишки, ярл вновь устремился вперед.
     Перевалив через вершину, Олаф посмотрел вниз, на открывшуюся взору
  долину. Его глаза, привыкшие к ночному сумраку, были ослеплены морем
  огней, пылающих под ногами.
     Великий воин дождался, пока приковылял последний хирдман, и обратился к
  своим парням:
     - Вперед, мои волчата, вот место вашей славы! Вперед, мои голодные псы,
  под вашими ногами шевелится море крови, идите же и напейтесь ее сполна!
     Хирдманы стали в сваргу и быстро пошли вниз по пологому склону, стуча
  на ходу мечами о щиты. Гром, призывающий смерть, разнесся над лагерем
  ванов. А на востоке полыхнула заря.
    
   12
  
   Один был зол. Он ненавидел себя, своих неразумных командиров, всех
  самоуверенных асов и прочий мир.
     Ночное нападение ванов было невероятно удачным. Асы, сражаясь в полном
  мраке, потеряли половину своих товарищей. Такой конфузии воины Асгарда не
  знали со дня сотворения мира. Вести наступление дальше было невозможно.
  Воинственные асы хоть и рвались в бой, желая при свете солнца поквитаться
  за павших друзей, но правитель понимал, что силы армии подорваны.
     Один еле сдерживал гнев, не давая ему выплеснуться наружу. С раннего
  утра, едва взошло солнце, он обходил позиции, отряд за отрядом, и везде
  его ожидало одно и то же.
     В середине ночи ваны, как дождь, свалились на голову спящих воинов.
  Караульные по большей части были усыплены колдовством, и многие асы
  умерли, так и не открыв глаз. Тех же, кому удалось пробудиться, ждало
  тяжелое испытание - бой почти вслепую. Под утро ваны неожиданно исчезли.
     Осматривая войска, Один прикидывал, какие отряды еще в состоянии
  прикрывать отступление армии. А отступление было уже делом решенным.
     Побывав в отряде своего брата Be, правитель, сопровождаемый конным
  эскортом, направился в сторону расположения хирда Торкланда.
     Воины Be почти не пострадали, и Один искренне надеялся, что отряд Олафа
  также сохранил боеспособность.
     Ехать пришлось дольше, чем ожидал Один, и, отвлеченный от грустных
  мыслей сладостью утренней свежести и звонким щебетанием птиц, он едва
  успел придержать поводья, прежде чем его конь ступил передними копытами в
  еще теплое кострище пустующего лагеря Торкланда.
     Полководец оглянулся и пришел в ужас. Вокруг не было ни души. Ни единый
  звук не нарушал тишину леса.
   "Неужели они все до единого погибли?" - поразила Одина страшная мысль.
     Но он тут же успокоился. Объехав место стоянки хирда, воины,
  сопровождавшие Одина, обнаружили десятка два трупов, и из них всего лишь
  пять принадлежали асам. Это говорило о том, что отряд Торкланда, скорее
  всего, отступил. Конечно, Один понимал, что это не свойственно Олафу, но,
  с другой стороны, правитель допускал, что ярл мог пойти на такой шаг ради
  сохранения жизни своих питомцев.
     Послав гонца отыскать хирд Торкланда, Один уже собирался тронуть
  поводья, когда на склоне ближайшего холма раздалось шуршание. Там кто-то
  двигался.
     - Кто бы ты ни был, стой! - повелительно приказал главнокомандующий и
  направил коня к нарушителю тишины.
     Воины эскорта поспешили опередить своего командира, дабы прикрыть его
  на случай подвоха. Однако шуршание не прекратилось.
     - А чего стоять? Я сейчас к вам спущусь, вы верхом все равно здесь не
  продеретесь, - раздался голос из кустов.
     Воины придержали коней, однако тот, кто копошился в зарослях, не спешил
  показаться им на глаза.
     - Вот угораздило же влезть, - проговорил барахтающийся в кустах, -
  хотел путь срезать, пройти как короче, а получилось вот что.
     Из-за ветвей наконец показалась рыжая шевелюра аса. А следом и все
  туловище, сплошь утыканное колючками и усыпанное мелкой листвой.
     - Трахдер, неужто ты? - удивленно протянул главнокомандующий.
     - Я это, я, можно подумать, не видно, - как всегда развязно,
  отрапортовал Куржор, стряхивая с себя многочисленные дары леса, облепившие
  одежду и запутавшиеся в волосах.
     Один прилагал неимоверные усилия, дабы не выказать нетерпения перед
  юным хамом, дожидаясь, пока тот закончит чесаться и отряхиваться.
     - Ну, Трахдер, я надеюсь, ты уже закончил свой утренний туалет? - не
  выдержал новый правитель Асгарда.
     - Ага, - ответил юноша.
     - Ты, случайно, не проспал всю ночь в кустах, из которых только что
  вылез?
     - Нет, Один, я как раз тебя ищу, с донесением от Олафа.
     - Что?! - Один чуть не вывалился из седла, увидев столь беспечное
  отношение к делу у этого юнца, в то время как сам он весь извелся, гадая,
  что произошло с отрядом Торкланда. - Знаешь, парень, я не люблю драк на
  кулаках, но попрошу Тора заняться твоим воспитанием.
     - А я что? Один, я ничего ни сделал. И в кусты я залез не специально, -
  стал оправдываться Куржор.
     - Ладно, брось попусту языком трепать. Что тебе Олаф велел передать и
  где он сейчас сам? - прервал его Один.
     - Там, за холмом. - Молодой Трахдер ткнул пальцем в сторону вражеских
  позиций. - А тебе он просил сообщить, что ночью мы разгромили ставку ванов
  и взяли в плен их вождя Найдра.
     Челюсть Одина отпала, уперевшись в луку седла, чем и помогла своему
  хозяину удержаться на коне. Известие, только что полученное предводителем
  асов, было настолько важным и неожиданным, что Один потерял дар речи.
  Однако мозг его продолжал работать.
   "Надо все-таки попросить Тора или Олафа проучить этого парня", - была
  первая мысль, возникшая в его голове.
     Настроение Одина переменилось в мгновение ока. Теперь асы могли смело
  продолжить наступление. Весть о захвате предводителя уже наверняка
  распространилась в стане врагов, и войска ванов, скорее всего,
  деморализованы, оставшись без руководства.
     - Где Олаф расположился? Долго до него добираться? - спросил правитель,
  лишь только обрел способность разговаривать.
     - Не-а, - мотнул головой Куржор, - через холм перевалить, и все, а как
  в объезд проехать, чтобы с лошади не слезать, не знаю.
     - Хейд с ними, с лошадьми, - махнул рукой Один, - поведешь меня,
  покажешь дорогу. А вы, - правитель повернулся к сопровождающим его
  всадникам, - передайте отрядам приказ наступать. Мой брат Be пусть
  немедленно Перебирается через холм и присоединяется к Олафу. Я буду в его
  лагере.
     Один соскочил с седла и жестом предложил Трахдеру показывать дорогу.
  Воины эскорта укоризненно посмотрели на своего командира.
     -Ладно, Кили и Двалли со мной, а остальные - исполнять приказание, -
  кивнул главнокомандующий.
     Оба названных воина торопливо спешились и пошли вслед за Куржором и
  Одином.
     Под скалами асы обнаружили гораздо больше свидетельств вчерашнего
  сражения. Трупы ванов лежали один на другом, иногда встречались и мертвые
  асы.
     - Те, что на опушке, моя работа. Я Олафа прикрывал, пока он на скалу
  лез, - похвастался юный Трахдер.
     - Надо бы наших похоронить, пока волки не сожрали, - ответил Один,
  думая о своем.
     Куржор обиженно заткнулся и, взявшись за стропы веревочной лестницы,
  пополз вверх.
     Олаф сидел в шатре вождя объединенных племен ванов и поглощал эль,
  захваченный в стане врага, изредка делясь с пленниками: самим вождем
  Найдром и несколькими его приближенными.
     Спустившись с холма и войдя в захваченный лагерь, Один и его спутники
  обнаружили чистоту, невиданную для места, где недавно произошло сражение.
  Вокруг не было ни одного трупа, и даже лужи крови были аккуратно засыпаны
  мелким гравием. Причина этого скоро выяснилась. Миновав невысокий вал,
  которым был обнесен главный стан ванов, путники увидели, как десятки
  пленников, беспощадно подгоняемые хирдманами Торкланда, расчищают дальнюю
  часть площадки.
     Один подошел к асу, одиноко скучающему возле кожаной палатки.
     - Где Олаф? - спросил главнокомандующий.
     - Там, - отмахнулся воин, указывая на самый большой шатер. - Эль жрет,
  - зло добавил он.
     - О, кто к нам пожаловал! Садись, Один, присоединяйся!- приветствовал
  Олаф вошедшего, протягивая ему бочонок кислого ванского эля.
     Один презрительно взглянул в раздобревшее лицо Най-дра, но ничего не
  сказал и молча принял из рук товарища предложенный напиток.
     - Ты что, своим запретил? - поинтересовался главнокомандующий,
  отхлебнув хмельного напитка. - А то они ходят - молнии глазами, да с
  пленных три шкуры дерут.
     - Зелены еще, обопьются, а кругом ваны бродят. Кто знает, сколько их
  еще осталось? А что пленных гоняют, то так тем и надо, нечего сдаваться,
  не можешь драться - умри как мужчина или вообще за оружие не берись.
     - Подчинялись бы мне войска, как тебе твой отряд, столько бы сделать
  можно было, - покачал головой Один.
     - А ты не церемонься. - Олаф потряс в воздухе убедительным кулаком.
     - А этих чего поишь? - Предводитель асов пренебрежительно ткнул пальцем
  в Найдра и его окружение.
     - Да ведь надо с кем-то пить, да и пожалел их, честно говоря. Были
  правителями, а теперь дерьмо. Да и пьяные не разбегутся. Вот ты пришел,
  хочешь, я их выгоню, сами посидим?
     - Не знаю, Олаф, после смерти отца и друга Гринфила я как-то поостыл к
  пьянкам. Меня сейчас больше волнует безопасность Асгарда. Конечно, после
  гибели Хейд я уверен, что ванам не удастся даже приблизиться к городу, но
  оттого,
     что в окрестностях будут бродить толпы этих бандитов, мне будет не
  легче.
     Едва Один успел договорить, как полог шатра откинулся и в проеме
  появилась вечно довольная физиономия Куржора.
     - Олаф, ваны, их много, и они лезут со всех сторон, - улыбаясь, доложил
  воин.
     Торкланд, позабыв об эле, вырвался наружу. К сожалению, его хирдман
  оказался прав. Ванов было не просто много, их было бессчетное количество.
  Враги наступали на лагерь Торкланда со всех сторон, как муравьи, усеяв
  окрестные холмы.
     Периметр бывшей ставки противника был слишком велик, чтобы пытаться
  удержать его одним хирдом. Но в центре лагеря пленные ваны под чутким
  руководством молодых асов успели возвести какое-то подобие укреплений из
  каменных валунов.
     - Всех, кроме Найдра, убить, - холодно приказал Один, появившийся за
  спиной Торкланда.
     - Трахдер, займись, - кинул через плечо викинг. - Молодой воин с
  готовностью ринулся в шатер, из которого тут же раздались предсмертные
  крики и стоны.
     - Готово! - весело объявил Куржор, появившись перед вождями с
  окровавленным мечом в руке и улыбкой до ушей.
     - Выкинь трупы за бруствер, - приказал ярл.
     - Ломает, Олаф, может, ребят позвать? Торкланд одарил Куржора таким
  испепеляющим взглядом, что парень кинулся прочь, но не в шатер, немедленно
  исполнять распоряжение, а к противоположному концу лагеря звать товарищей
  выносить тела из палатки.
     - Пройдоха этот Трахдер, - заметил Один, - ты хоть бы изредка ему по
  ушам давал.
     - Ему как раз не надо, он службу лучше всех понял, - серьезно ответил
  викинг.
     Тем временем асы, перебив пленных, спешили занять оборону в наскоро
  укрепленном лагере. Как бы ни были молоды и горячи парни из хирда славного
  ярла, но даже они понимали, в какое безвыходное положение попали, ванов
  было так много, что, если даже подоспеет помощь, им вряд ли удастся
  прорваться.
     Успокоенные численным превосходством, ваны с ходу бросились на
  укрепления и тут же поплатились за свою безрассудность. Их тела, сраженные
  рыжеволосыми воинами, легли у основания каменной ограды. Однако это не
  остановило ванов. Волна за волной накатывались они на защитников лагеря.
  Молодые асы дрались серьезно, впервые в жизни осознав, что этот бой может
  стать последним. Они стремились оставить о себе как можно больше
  воспоминаний в памяти выживших ванов.
     Олаф был зол на то, что не имеет возможности сейчас, как все, стоять на
  бруствере и сносить головы врагам. В такой сложной ситуации положение
  командира обязывало его оставаться в тылу. Великий воин грязно выругался и
  направился к Одину, который жестом подзывал его к себе.
     - Мне кажется, тут что-то не так. Хейд мертва, Найдр - в плену. Кто же
  мог так быстро организовать этих глупцов? - проговорил правитель Асгарда.
     - Не знаю, иногда так бывает, убьешь конунга, чтобы обезглавить войска,
  а окажется, что у старого дурака есть умненький сынуля или племянник
  какой, вот и выходит, что лучше бы ты этого не делал. Да и с Хейд не все
  понятно. Я же ее тоже сжег, а она все равно воскресла. Кто поручится, что
  после того, как Хэймлет ее прикончил, она снова не вернулась с того света?
  - ответил ярл.
     - Не хотелось бы в это верить. Если же это так, тогда нам конец, а
  может, и всему Асгарду.
     Олаф не дослушал размышлений Одина. Он бросился к восточной части
  укреплений. Там враги убили хирдмана, а товарищи в пылу боя не заметили
  его гибели и не закрыли прореху. Несколько ванов уже перебрались внутрь
  лагеря асов, а за ними готова была последовать вся неприятельская армия.
     Викинг как буря налетел на врагов. Его отточенный меч взлетал и
  опускался. Каждый удар, наносимый великим воином, забирал жизнь одного из
  врагов. Ваны продолжали перелазить через каменную ограду, но Торкланд
  работал усердно. Враги умирали быстрее, чем успевали появляться.
  Наконец-то викинг остался один на один с горой трупов. Ярл выжал пот из
  рыжей бороды и презрительно высморкался на поверженные тела.
     - Ну, кто еще желает? - гневно спросил он воинов, столпившихся за
  баррикадой.
     Там явно никто не желал.
     Ваны продолжали толпами идти на штурм укреплений, - но на том участке,
  где стоял Торкланд, воцарилось спокойствие.
     - Эй, Один! - прокричал Олаф, повернувшись в сторону славного аса. -
  Иди посмотри, какую я здесь дипломатию навел. Похоже, ваны теперь только с
  Асгардом воюют, а со мной они мир заключили.
     Однако Одину было не до шуток. Главнокомандующий видел, что асы устали.
  Несмотря на отличную выучку, которую дал воинам Олаф, они гибли все чаще.
  В рядах обороняющихся возникли бреши. В конце концов Одину пришлось самому
  взяться за меч.
     День стал клониться к вечеру, утомленные асы едва держали оружие. Все
  их силы и воля были сосредоточены на сражении. Ваны уже давно шли по
  трупам товарищей, в некоторых местах наваленным до уровня бруствера.
  Кое-где враги оттаскивали своих, и тогда воцарялось короткое затишье, в
  момент которого асы могли перевести дыхание и размять затекшие руки
     Олаф работал как ненормальный. Ваны не были достойными противниками, но
  их было слишком много даже для могучего Торкланда. Олаф прозевал момент,
  когда, прорубив дорогу в рядах защитников, враги хлынули внутрь
  укреплений. Едва до викинга дошло, что случилось, на него уже смотрело с
  десяток мечей. Ярл широко размахнулся своим полуторником и снес голову
  ближайшему вану. Получив независимость, сосуд разума пролетел по воздуху
  десяток шагов и опустился в гущу врагов, изрядно обрызгав их своим
  содержимым.
     Вид летящей головы сородича на мгновение остудил наступательный пыл
  ванов, и Торкланд смог оглядеться. Неприятель прорвался сразу в нескольких
  местах, и держать периметр больше не было смысла. Один и несколько
  хир-дманов уже отступили к шатру и заняли оборону вокруг него.
     - Эй вы, сонные мухи, отступай к палатке, кто еще хочет немножечко
  пожить! - отдал ярл команду, перекрикивая шум битвы.
     Оставшиеся в живых хирдманы стали прорываться к своим. Ваны тоже
  зашевелились. Торкланда окружили со всех сторон, норовя запихнуть меч ему
  между ребер. .
     - Уууйййааа! - заорал великий ярл, прорубая себе дорогу.
     Стоящий перед ним воин оказался каким-то слишком уж длинноногим, и
  викинг с удовольствием исправил этот недостаток. Кто-то неприятно полоснул
  Олафа по спине, и ярл окончательно пришел в неистовство. Однако и ваны
  озверели, бесстрашно платя жизнями за возможность хотя бы слегка оцарапать
  Торкланда.
     Викинг был неудержим. Двух бросившихся на него ванов он разрубил почти
  пополам, одного сверху вниз, а второго на обратном движении, снизу вверх,
  но не уследил, как вынырнувший из-за их спин воин направил ему в живот
  острие копья. Торкланд успел увернуться, и тяжелый наконечник лишь
  скользнул по боку, вырвав из тела кусок мяса.
     Однако Олаф уже не чувствовал боли. Пена рекой текла из его рта на
  бороду и, разбившись на множество рукавов, орошала землю. Торкланд поднес
  левую руку к зубам, желая откусить немножко щита, но, не обнаружив
  вожделенного предмета на месте, вспомнил, что забыл его в шатре.
     Викинг рвался вперед. Зубы его чесались, мечтая впиться в глотки
  многочисленных врагов. Но их клинки были длиннее, и ярл огорченно работал
  мечом.
     Сметя последних ванов, преграждавших путь к своим, великий воин,
  окровавленный, весь в свисающих лохмотьях рваной одежды и собственной
  кожи, не глядя ни на кого, вскочил в шатер. Связанный Найдр, готовящийся
  либо к смерти, либо к освобождению, отпрянул, забившись в угол, лишь
  только окровавленное чудовище, слегка напоминающее Торкланда, ворвалось
  внутрь. Викинг даже не глянул на пленника. Он направился к куче бочек,
  сваленных в углу, и, вышибив донышко у ближайшей, вылил ее содержимое себе
  на голову. Вторая порция пошла вовнутрь Олаф, почувствовав прилив сил,
  отыскал свой щит и, закусив эль древесиной, вновь кинулся на врага.
     От хирда Торкланда осталась жалкая кучка воинов, едва стоящих на ногах
  от усталости и многочисленных ран.
     Ваны, как никогда, были близки к тому, чтобы в бою одержать победу над
  асами.
     Усталые бойцы не заметили, как из-за вершины холма на фоне заходящего
  солнца выплыл боевой драккар, подгоняемый попутным ветром. Повторяя рельеф
  склона, корабль спустился в долину, чуть ли не чертя килем по камням. Его
  заметили только тогда, когда длинная тень от квадратного паруса упала на
  головы сражающихся и тут же следом полетели булыжники.
     Раненые ваны подняли невероятный вопль, разбегаясь от драккара. Подойдя
  вплотную к асам, из последних сил бьющимся за свою жизнь, корабль
  опустился еще ниже, и с его бортов стали спрыгивать рыжебородые воины.
     Они с неистовой силой врубились в ряды неприятеля, Ничуть не стесняясь
  численного превосходства врагов.
     Одетые в странные стальные рубашки и кованые шлемы, они были почти
  неуязвимы для оружия ванов, и черноволосые охотники побежали.
     - Хэймлет, урод, где ты был все это время?! Меня почти превратили в
  фарш! - орал Олаф, не переставая орудовать мечом.
     Великий воин был единственным из обороняющихся, кто продолжал биться.
  Остальные асы, обессилев, опустились на землю. Хирдманы Хэймлета помогали
  им дотащиться до корабля и перекидывали их через борт, словно мешки с
  песком.
     - Я второй раз подряд вытаскиваю тебя из большой задницы и еще не
  услышал ни одного слова благодарности, - покачал в ответ головой Хэймлет
  и, отвернувшись от приятеля, вплотную занялся ванами.
     Отступление ванов вскоре переросло в паническое бегство, и
  тяжеловооруженные хирдманы, утомившись от преследования, вернулись к
  драккару.
     - Ты как, жив? - осведомился датчанин, подойдя к ярлу.
     - Я еще тебя переживу, - проворчал Торкланд, презрительно оглядывая
  саднящие раны.
     - Ну, тогда полезай на борт. Надо уходить отсюда, пока ваны не
  опомнились. Они собрали здесь пол своей армии, - вновь обратился к
  товарищу датский конунг.
     - Хэймлет, ты вечно суетишься, словно пугливая баба. У тебя все люди
  закованы в сталь. Жители этого глупого мира вообще доспехов не знают. Твои
  хирдманы для них неуязвимы. Мы справимся с ванами, пусть даже здесь
  соберется вся их армия, - заявил Торкланд, пальцами вычесывая из бороды
  кровавые сгустки, пока они не успели полностью затвердеть.
     - Нет, Олаф, ты не прав, - серьезно ответил Хэймлет, - вся армия ванов
  нас одолеет. Хейд жива. Ее здесь нет только потому, что в данный момент
  она испепеляет армию асов, остатки которой спасаются как могут. Смею тебя
  заверить, что, когда ведьма закончит свое дело, она непременно прибудет
  сюда.
     - Ну, в этом я не сомневаюсь, - буркнул Олаф, нисколько не удивившись
  воскрешению великой колдуньи и лишь слегка расстроившись, что она ожила
  так быстро.
     Теперь все становилось на свои места. Было ясно, кто так хорошо
  организовал ванов и почему не пришла помощь. Для Олафа, правда, оставалось
  загадкой то, что ведьма предпочла сперва разделаться с армией асов и лишь
  потом заняться им.
     - Ладно, Хэймлет, раз такие дела, давай отчаливать, - проговорил Олаф,
  наконец почувствовав смертельную усталость и боль от многочисленных ран. -
  Только скажи своим людям, чтобы забрали эль из шатра, я чувствую, мне
  скоро потребуется лекарство.
     Викинг подошел к "Фенриру" и стал тяжело взбираться по трапу на борт
  корабля.
     - Да, чуть не забыл, там в палатке сидит Найдр - верховный вождь ванов,
  пусть его твои парни тоже захватят или прикончат.
     - Заберем, ползи, а то, если свалишься, тебя тяжелее всего будет
  затаскивать, - усмехнулся Хэймлет.
     - Каши надо больше есть, - молвил Олаф, не в силах ругаться с другом, и
  свалился, но, к великому удовольствию датчанина, не за борт, а на палубу
  драккара.
     Хэймлет огляделся по сторонам и поспешил закончить необходимые дела.
  Вскоре "Фенрир" взмыл в воздух и, огибая скалы, полетел прочь от залитой
  кровью долины.
     Не желая встречи с разъяренной ведьмой, конунг повел корабль в
  противоположную сторону от Асгарда, намереваясь сделать большой крюк и
  подойти к городу с другой стороны. Гуляющий в долине ветер крепко надувал
  большой прямоугольный парус, и драккар шел довольно резво. Из соображений
  безопасности Хэймлет прижал судно ко дну ущелья и повторял все его изгибы
  и зигзаги.
     Лишь в сумерках датчанин решился поднять корабль над гребнями холмов и
  перевалить через них. Оказавшись по ту сторону перевала, "Фенрир" взял
  курс на Асгард.
     Утомленные парни из хирда Торкланда спали вповалку, словно убитые, даже
  без привычного для асов храпа. Несмотря на множество ран, первым очнулся
  Олаф.
     - Хэймлет, - позвал слабым голосом славный ярл, - ты приготовил мне
  лекарство?
     - Не сомневайся, все как заказывал, - подмигнул ему датчанин. -
  Надеюсь, ты окрепнешь раньше, чем мы прибудем в Асгард. А то жителям
  города будет странно видеть великого воина в образе освежеванной туши.
     - Ты, Хэймлет, умрешь не от оружия врагов, а когда окончательно
  выведешь меня из себя, - стуча кулаком по донышку бочонка, бубнил Олаф.
     Хэймлет подошел к другу и выбил из бочонка донышко.
     - Надеюсь, когда дойдет до второй порции, ты достаточно окрепнешь,
  чтобы справиться с этим самостоятельно, - усмехнулся конунг и отправился
  на нос корабля.
     Торкланд поднес бочонок ко рту. Первый глоток дался ему с огромным
  трудом, но уже второй пошел с удовольствием. Славный ярл и впрямь
  выздоравливал буквально на глазах. Второй бочонок викинг открыл легко, как
  делал это всегда, и, отпив половину, вновь почувствовал интерес к жизни.
     Опустошив новый сосуд, Олаф небрежно выбросил его за борт и вгляделся в
  темноту.
     Ночь еще не полностью вступила в свои права. Под самым килем драккара
  бесшумно проплывали вершины уснувшего леса. Небо было плотно затянуто
  низкими облаками, что само по себе было редкостью для Асгарда.
     Слева по борту вдалеке мерцали молнии, озаряя небо частыми вспышками.
  Время от времени ветер доносил оттуда отголосок непонятного шума. С такого
  расстояния было трудно понять, что там происходит, то ли гроза, то ли
  бесчинства разъяренной Хейд.
     До города было еще далеко, хотя с высоты их полета привыкший к
  бескрайним морским далям глаз Торкланда различил темное пятно на фоне
  равнины, напоминающее городские стены. Благодаря свежему попутному ветру,
"Фенрир" двигался очень быстро, и Олаф надеялся, что они прибудут в Асгард
  еще до полуночи.
     Больше всего на свете сейчас славному ярлу не хотелось встречаться с
  ведьмой Хейд. Нельзя сказать, чтобы он боялся ее, Олаф вообще ничего не
  боялся. Просто любил разбираться со своими врагами в полном здравии и в
  хорошей форме. А сейчас до окончательного выздоровления ему оставалось еще
  пять-шесть бочонков.
     Викинг зевнул и осушил еще один сосуд с элем. Многочисленные раны
  ослабили могучий организм, и Торкланд, решив, что ему стоит отдохнуть,
  снова уснул.
     Теперь это уже не был тихий сон больного, утомленного человека. Олаф
  спал, широко раскинув руки по палубе драккара, и перекрывал своим
  молодецким храпом скрип такелажа, гнущегося под все крепчающим напором
  ветра. Хэймлет даже немножко испугался, что звуки, издаваемые его
  выздоравливающим другом, привлекут внимание ведьмы.
     Тем временем судно все ближе подходило к городу. Далекие вспышки
  становились ярче, а грохот отчетливее. К середине ночи стало ясно, что
  гроза шумит непосредственно у стен города, а вернее, у главных ворот.
     Когда до Асгарда оставалась всего пара миль, хирдманы увидели пылающую
  землю вокруг города. Горели трава, деревья, кусты, одинокие сооружения -
  все, что вообще могло гореть. Пламя сжирало все, до чего могло дотянуться,
  останавливаясь лишь у гранитных стен города.
     Сквозь шум и треск слышались предсмертные крики гибнущих асов,
  пытающихся пробраться в город. Ведьма Хейд была хорошо видна черной тенью
  на фоне фосфоресцирующих облаков, от нее то и дело отлетали золотые
  молнии, бьющие в подножие городских стен и по вершинам башен.
     То ли особое чутье заставило Хейд обратить внимание на бесшумно
  двигающийся корабль, то ли ее волшебное зрение позволяло видеть в темноте,
  но драккару не пришлось долго оставаться незамеченным.
     Темное пятно, испускающее смерть, за которым внимательно следил
  Хэймлет, перестало швыряться молниями и метнулось в их сторону.
     - А ну, быстренько налегли на весла! - прокричал конунг, подбадривая
  дремлющих гребцов. - Работай что есть мочи, коль жизнь дорога!
     Хирдманы быстро смекнули, что к чему, и дружно поднажали на весла.
  Хэймлет лично начал задавать гребцам ритм. От шума проснулось большинство
  асов Торкланда, да и сам славный ярл и правитель Один были на ногах. Они
  метались по палубе, не зная, чем помочь команде.
     Тем временем пятно в небе росло с невероятной быстротой.
     Олаф прикинул расстояние до городской стены. Кораблю предстояло еще
  одолеть как минимум полмили. Ведьма двигалась слишком быстро. Благодаря
  попутному ветру и усилиям хирда, "Фенрир" несся с необычной для себя
  скоростью, но ему все же было тяжело состязаться с великой колдуньей.
     Олаф посмотрел вниз.
     - Что, высоковато? - спросил подошедший Один.
     - Нет, но если Хейд разнесет корабль в щепки, то вряд ли кому-нибудь из
  нас повезет. Однако спускаться вниз я бы тоже не хотел. Хейд не даст
  добраться до города на своих двоих. А быть подсмоленным в колдовском
  пламени я не хочу еще больше, нежели падать с высоты птичьего полета, -
  ответил Торкланд.
     А Хейд была уже совсем близко. Из размазанного пятна ее очертания уже
  превратились в нечто, напоминающее женскую фигуру с длинными волосами,
  развевающимися по ветру. Однако и "Фенрир" был уже в считанных шагах от
  городской стены. Хирдманы видели, что все их усилия были потрачены не зря,
  что осталось немного, и на одном дыхании проскочили расстояние, оставшееся
  до ближайшей башни.
     Ведьма, поняв, что не успевает настигнуть судно, на котором находятся
  ее кровные враги, метнула молнии. Первая, брошенная наспех, прошла чуть
  выше и ударила в мачту. Парус моментально вспыхнул, огонь грозил перейти
  на палубу.
     - Руби канаты! - прокричал Хэймлет. Но опытные викинги уже сами рвали
  толстые веревки, удерживающие мачту, и вскоре огненный факел полетел вниз,
  на землю.
     Вторая огненная стрела, посланная Хейд, была точнее. Она вонзилась
  прямо в борт "Фенрира". Вспышка пламени озарила корму, но тут же
  послышалось страшное шипение и в воздухе распространился мерзкий запах.
     Торкланд перегнулся через борт и глянул на пробоину. Дыра, опаленная по
  краям, была внушительной, но легко латаемой. "Фенрир" получил шрам на всю
  жизнь, однако тем не менее был готов продолжать дальше служить своему
  хозяину. Из пробитого отверстия вытекала какая-то жидкость. Она-то и
  загасила пламя огненной стрелы.
     - Хэймлет, что у тебя в трюме? -- прокричал Торкланд.
     - Эль! - ответил конунг.
     - Вот сука! - погрозил кулаком ведьме славный викинг, с болью в душе
  глядя на вытекающий напиток. - Я же говорил, что эль спасет мир. Во всяком
  случае, сегодня он спас нас от пожара, - уже тише добавил ярл.
     Как раз в этот момент драккар прошел над городской стеной и поплыл,
  теряя скорость, к центру города. Ведьма на мгновение зависла на месте, но
  тут же, сорвавшись с места, понеслась следом.
     Неожиданно, как раз в тот момент, когда она вслед за кораблем
  перелетела через стену, что-то маленькое ударило ее в грудь и отбросило
  назад.
     Колдунья ошарашенно заморгала глазами, пытаясь понять, что это за сила
  остановила ее, величайшую из великих. Прямо перед ведьмой на башне выросла
  могучая фигура, в очертаниях которой Торкланд узнал Хеймдалля. Потеряв
  мачту, драккар двигался очень медленно, и викинг какое-то время мог
  наблюдать за стражем Асгарда и великой колдуньей.
     - Хейд, это я камнем из своей пращи отбросил тебя прочь от стен
  великого города, - проговорил Хеймдалль. - Разве ты не знаешь, что тебе
  заказан путь сюда?
     - Мне никто ничего запретить не в силах! - усмехнулась ведьма, взмахнув
  рукой, и обрушила на стража порядка целый фейерверк молний.
     Хеймдалль поднял свой щит, и, к великому удивлению Торкланда,
  наблюдавшего эту сцену, да и самой ведьмы, щит не раскололся и не
  вспыхнул, а отразил все снаряды, посланные Хейд.
     - Я не хочу спорить с тобой в могуществе. Ты сильна, как никто в этом
  мире. Но в Асгарде у тебя нет силы, и не пытайся больше попасть в город, -
  продолжал спокойно увещевать ведьму ас.
     Но Хейд не унималась, она все сильнее приходила в ярость. Окончательно
  взбесившись, колдунья просто засыпала могучего стража огненным градом. Но,
  когда дым рассеялся, Хеймдалль все так же стоял перед своей противницей,
  тверд и непоколебим.
     Вне себя от бешенства, Хейд стрелой рванулась в сторону города, однако
  камень, пущенный из пращи твердой рукой, угодил ей прямо в лоб.
     Колдунья приостановилась, приводя помутившийся рассудок в порядок,
  тряхнула головой, окончательно приходя в себя, и подлетела к башне, на
  которой стоял Хеймдалль.
     - Не думай, что ты, цепной пес этого городишки, победил меня! - злобно
  прошипела ведьма, - Я знаю, чьих это рук дело. Я разделаюсь сперва с
  истинным виновником моих бед. Тогда никто не сможет остановить меня, ни
  ты, асгардская собака, ни эти два пришельца из неведомых земель. На самом
  деле вы ничего не стоите. Я знаю, кто виноват.
     - Не трать время, Хейд, ты хочешь спорить с самим Создателем или с
  владыками судеб, являющихся его устами. Тот, кому ты хочешь нанести удар,
  не причастен к твоим неудачам, - спокойно ответил Хеймдалль.
     - Не защищай своего друга, я все равно не верю, что Имир отдает
  предпочтение вам, асам, низшим из низших, лишенным даже того, чем он
  наделил других своих созданий, диких и необузданных. Я знаю, что Мимир -
  единственный из вас, стремящийся к знаниям, - достиг больших высот, и еще
  недавно я бы хорошо подумала, прежде чем сражаться с ним. Но ваши глупые
  герои оказали мне неоценимую услугу. Каждый раз, переживая рождение и
  смерть, я постигала новую мудрость и становилась много сильнее. Ты не
  представляешь своими маленькими мозгами, как это больно - умереть и
  возродиться. Однако тебе также не понять, какой неоценимый опыт я
  приобрела. Когда я вернусь, ты умрешь, но вряд ли воскреснешь, -
  рассмеялась вдруг Хейд и, взмахнув руками, унеслась вдаль.
     Олаф не слышал, о чем говорили Хеймдалль и колдунья, но, судя по
  зловещему смеху, разнесшемуся над городом и не предвещавшему ничего
  хорошего, разговор был серьезным.
     Страж Асгарда значительно вырос в глазах Торкланда после того, как один
  на один, лицом к лицу отразил нападение ведьмы. Драккар все дальше уплывал
  от стены, и фигура Хеймдалля, одиноко стоящая на башне, окончательно
  слилась с ночью.
   "Фенрир" устало плюхнулся на свое место в священный источник, и
  утомленные, но веселыехирдманы вывалились на мощенную гранитом мостовую.
     Их встречал весь город. Вчера население Асгарда сильно уменьшилось, и
  горожане были рады каждому вернувшемуся с поля брани воину. Тем более что
  на летающей лодке находился не кто-нибудь, а их правитель. Было бы дурным
  тоном терять отцов города каждый день, поэтому возвращение Одина вызвало в
  народе неподдельную радость.
     Асы встречали экипаж "Фенрира", словно победителей. Возглавлял
  процессию Один. Следом двигался Торкланд. Оставшиеся в живых воины его
  отряда плелись следом. Тут же вели окруженного закованными в железо
  викингами верховного вождя ванов, и это действительно можно было назвать
  победой.
     Предвидя то, что жители Асгарда, обозленные гибелью родных и близких,
  возможно, захотят растерзать пленника, Хэймлет велел окружить Найдра
  кольцом самых крепких хирдманов. И если уж Один решит его убить, то лучше
  сделать это помпезно.
     Сам Хэймлет шел сзади всех, изрядно устав за сегодняшний день, он
  только и мечтал, как бы завалиться на какую-нибудь кровать и, с головой
  зарывшись в шкуры, крепко уснуть. Он даже думал сперва остаться ночевать
  на борту "Фенрира", но на площади было слишком шумно.
     Толпящиеся там аскирии то зычно голосили по погибшим мужьям, то вдруг
  бурно радовались, когда возвращался какой-нибудь уцелевший родственник.
     Тем временем в город все продолжали возвращаться уставшие и измученные,
  иногда искалеченные и еле живые воины. Ваны никуда не делись, и было
  необходимо срочно заняться формированием новых отрядов для обороны города.
  Да и просто требовалось навести в городе элементарный порядок. Поэтому, в
  отличие от своих товарищей, Одину было не до сна. Поравнявшись с домом
  малого тинга, он махнул Торкланду рукой и направился в помещение.
     Желая сбросить с себя лишнюю обузу, Хэймлет завел пленника в тот же дом
  вслед за правителем и оставил там на его попечение.
     - Разъяренные аскирии действительно были готовы разорвать Найдра на
  куски, и викингам Хэймлета по дороге сюда пришлось приложить немало сил,
  чтобы вырвать вана из их рук. Теперь же верховный вождь, жалкий и
  затравленный, сидел в углу комнаты, полностью смирившись со своей участью.
     Одину доводилось раньше видеть гордого и надменного Найдра. Одно время
  в детстве он даже хотел быть на него похожим. Но теперь то ничтожество,
  которое сидело перед Одином на земляном полу, вообще не напоминало ему
  разумное существо.
   "Вот до чего может довести кого угодно наш Олаф, попади ты ему только в
  руки", - подумал правитель и велел позвать Хеймдалля.
     Один не менее своих товарищей был утомлен прошедшим днем, а вид Найдра
  еще и наводил на него тоску.
     - Ты звал меня? - послышался подхриповатый голос могучего стража.
     - Да, - ответил Один. - У тебя в каморке есть яма, куда сажают
  преступников и хулиганов. Определи его, пожалуйста, туда. Мне кажется, это
  будет для него сейчас самым безопасным местом.
     Исполнительный Хеймдалль подошел к сжавшемуся вану и рывком поставил
  пленника на ноги.
     - Славная, Один, у тебя добыча, сам верховный вождь наших врагов, -
  осматривая пленника, проговорил страж.
     - Это не я добыл, это Олаф, - зевая, ответил правитель.
     Хеймдалль толкнул Найдра к входной двери и вдруг обернулся.
     - Один, ты сейчас в Асгарде главный, - сказал страж. - Ты один можешь
  помочь. Забудь пока про ванов, Хейд бросила их, умчалась к источнику Урд.
  Она хочет убить Мимира. Ты можешь этому помешать?
     Слова Хеймдалля явились для Одина полной неожиданностью. Он встряхнул
  головой, забитой всяким мусором, и, заинтересованно глянув на собеседника,
  спросил:
     - А что ей сделал Мимир? Он вот уже тысячу лет сидит на берегу
  священных вод и занимается самосовершенствованием.
     - Она считает, что он научился влиять на норн и теперь управляет нитями
  судьбы. Хейд думает, что исключительно благодаря стараниям Мимира Асгард
  вот уже тысячу лет неприступен. Она уверена, что появление среди нас Олафа
  и Хэймлета - тоже дело его рук. Ведьма считает, что с его смертью она
  легко покончит с Асгардом.
     Сказанное Хеймдаллем немало озадачило Одина. Он сам взглянул на
  пребывание Мимира у источника жизни с другой стороны.
   "А что, если и правда, мы сопротивляемся превосходящим силам врагов
  только благодаря стараниям старика Мимира? - размышлял правитель. - Да и с
  Олафом и Хэймлетом не все понятно".
     У Одина у самого давно зарождалось сомнение насчет появления двух
  отважных друзей. Дело приобретало неожиданный оборот. Несомненно,
  следовало срочно послать Мимиру подмогу.
     - Ну где я найду таких коней, которые домчат меня к источнику быстрее,
  чем туда доберется ведьма? - в отчаянии всплеснул руками Один.
     Вдруг что-то мягкое стукнуло его в голову и отлетело на стол. Правитель
  опустил глаза. Перед ним лежал толстый, добротный валенок.
     - Ну что, шарики на место встали или повторить? - раздался из пустоты
  ехидный голос.
     Один стал судорожно вспоминать, где он уже сталкивался с подобным. В
  памяти всплыл полузабытый эпизод из раннего детства.
     - Подлюк, ты? - удивленно протянул великий ас.
     - Я, а кто же еще, по-твоему, может прийти на помощь такому тугодуму?
  Так что, разговаривать будем или продолжим вызывать внезапное
  просветление? - Висящий в воздухе валенок многозначительно качнулся.
     - Конечно, говорить, - не колеблясь ответил Один, потирая ушибленный
  лоб.
     - Вот так с вами, асами, и надо поступать. Вы только силу понимаете.
  Садись и отвечай мне, что тебя так расстроило. Хотя не надо, я же и так
  знаю. Ты хочешь обогнать Хейд на пути к источнику, правильно?
     - Да, - ответил ас.
     - Вот видишь, а средств у тебя нет. Но ты забыл: то, что уготовано
  норнами, не подвластно никому, кроме Творца, и ты не в силах изменить
  происходящее, если тебе не придет помощь свыше. Поэтому иди лучше спать, а
  завтра займешься делами насущными, которых в вашем городе невпроворот.
     Один усмехнулся:
     - А ты, Подлюк, не только валенками бросаться умеешь да детям страшные
  истории на ночь рассказывать. Тебя еще и на мудрые мысли пробивает.
     Валенок в воздухе смущенно заерзал.
     - А хочешь, я при тебе советником буду? Ну, если не пожелаешь, я не
  буду советовать. Только, пожалуйста, пообещай мне, что, когда станешь
  богом, материализуешь меня.
     - Кем стану?! - вскочил улегшийся было на лавку ас.
     - Богом, - как бы извиняясь, повторило невидимое существо.
     - Хорошо, обещаю, - пробурчал засыпающий Один, - свечку загаси,
  советник.
     - Один момент, - ответил повеселевший Подлюк. Валенок голенищем вниз
  опустился на свечу, и пламя, лишившись доступа кислорода, погасло. В доме
  малого тинга воцарилась темнота.
     - Когда стану богом, говоришь? - усмехнулся во сне Один.
         ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. РОЖДЕНИЕ БОГОВ
       13
  
   Олаф сидел на заднем дворе Торовой усадьбы и, греясь на Солнышке, жевал
  соломину. Рядом делали то же самое Свирепый Рог и Беспощадный Рог. Правда,
  в отличие от викинга козлы тут же переваривали траву и возвращали миру в
  виде испражнений.
     Однако это ничуть не мешало ярлу наслаждаться прелестями жизни. Честно
  говоря, Олаф немало соскучился по своему фиорду, по скотине, мычащей в
  хлеву, по курам, вечно путающимся под ногами.
     После окончания каждого военного сезона Торкланд привык возвращаться в
  свое имение и отдыхать от кровопролитных битв под пение петухов, вдыхая
  ароматы навозных куч. Вдоволь навоевавшись под стенами Асгарда, славный
  викинг мечтал отдохнуть душой среди хозяйского благополучия. Однако в
  мощенном гранитом Асгарде задний двор дома, в котором поселился ярл, было
  единственным местом, хоть чуть-чуть напоминающим его родовые сви-.нарники
  и курятники. За неимением лучшего викингу приходилось довольствоваться
  запахом козлиного дерьма и прелой соломы.
     Тора не было дома. Он где-то шлялся с Одином, решая вопросы городского
  управления. После прошедших событий проблем в Асгарде прибавилось.
  Потрепанные войска ванов отступили миль на пятьдесят, но не разошлись, а
  разбили временные поселения, создав таким образом подобие блокады.
     Запасы продовольствия в Асгарде были велики, но не бесконечны. Даже
  после тех страшных потерь, которые понесли асы в недавнем сражении, город
  все равно оставался перенаселенным. Отцы города с утра до вечера ломали
  головы, как наладить поставки продовольствия в столицу, расселить
  обосновавшихся прямо на улицах беженцев и создать какое-то подобие
  регулярной дружины, способной в любую минуту защитить Асгард, пока
  соберется ополчение.
     Торкланда не заботили все эти проблемы, он предпочитал грызть соломину,
  если, конечно, не было дел на ратном поле.
     Калитка, ведущая от парадного входа на задний двор, неожиданно
  заскрипела. Ярл лениво перевернулся с боку на бок, дабы взглянуть на
  посетителя.
     Удивление великого воина было столь глубоким, что, прожевав очередную
  порцию травы, он ненароком проглотил ее вместо того, чтобы выплюнуть, и
  тут же запихнул в рот целый пучок сена.
     По дорожке, ведущей к стойлу с козлами и сеновалу, твердой походкой
  вышагивал Хеймдалль. Страж порядка подошел к соломенной куче, на которой
  возлежал великий воин, и, приветственно кивнув, остановился, тактично
  дожидаясь, пока викинг дожует свое сено.
     Тут только до Торкланда дошло, чем он занимается. Викинг крепко
  выругался про себя и выплюнул жвачку.
     - Приветствую тебя, Хеймдалль, - проговорил он, сползая с сеновала.
     В другое время Торкланд, памятуя былые обиды, и разговаривать не стал
  бы с этим могучим хамом. Но после битвы Хеймдалля с ведьмой Хейд викинг
  проникся глубоким уважением к стражу города.
     - Так что же привело тебя ко мне, насколько я знаю, ты не любитель
  ходить по гостям? - поинтересовался ярл.
     Хеймдалль впервые за все пребывание Торкланда в Асгарде посмотрел ему в
  глаза.
     - Мне нужна твоя помощь, Олаф, вернее, не мне, а Асгарду, - тихо
  проговорил он.
     Ярл почесал затылок, потом бороду, соображая, на какую войну надо снова
  отправляться, и уселся на бревно, жестом пригласив аса сесть рядом.
     - Ну, рассказывай, чем смогу, помогу, хоть и навоевался я здесь у вас
  по самое не хочу.
     - А воевать и не надо. То есть, может быть, и надо, но не сейчас. Мне
  необходимо, чтобы ты уговорил Одина бросить все заботы, которые он на себя
  взвалил, и отправиться к источнику жизни.
     - Что же, попробую. Мне и самому там не мешало бы побывать, - ответил
  Олаф, подумав, что это единственное место, где он сможет найти возможность
  вернуться в Мидгард.
     В планы Торкланда входило слетать с Хэймлетом на "Фенрире" к своему
  фиорду, оставленному на вершине холма посреди девственного леса, и
  выяснить, не пропил ли еще сосед Магнус Бочка Эля его имение, оставшись
  там за старшего. Олаф намеревался вывести из сарая свой "Йор-мунганд".
   "Если "Фенрир" Хэймлета летает, почему бы и моему драккару не делать то
  же самое?" - рассуждал викинг.
     Олаф хотел посадить на "Йормунганд" остатки своего хирда и
  передвигаться, как все уважающие себя ярлы, на борту собственного
  драккара.
     - Хорошо, потороплю Хэймлета, мы съездим в одно место, а по возвращении
  захватим Одина и отправимся к источнику, - заверил стража Асгарда
  Торкланд.
     Но, похоже, такой ответ Хеймдалля не устраивал.
     - Будет слишком поздно, - мрачно проговорил он. - Ведьма Хейд уже давно
  умчалась туда. И даже если Один отправится немедленно, то, боюсь, все
  равно будет слишком поздно.
     Хейд собралась посетить священное место? Торкланда это заинтриговало.
     - А что там забыла эта ванская потаскуха? - спросил он.
     - Она хочет убить Мимира и еще один Творец знает что там наделать. Если
  норны будут к нам благосклонны, Один опередит Хейд и предупредит Мимира, а
  тот, я думаю, сумеет противостоять колдунье. Священный источник находится
  в основании нашего мира, путь к нему загадочен и непрост, поэтому не
  всегда самый быстрый попадает туда первым. Я надеюсь, что Одину удастся
  опередить Хейд. Но под лежачий камень вода не течет. Если он и дальше
  будет оттягивать свой поход, ведьма рано или поздно будет там, а
  последствия ее действий трудно предвидеть. Ты, Олаф, чужак в нашем городе,
  и тебя не так заботят проблемы продовольствия и стока нечистот, ты
  способен видеть шире, чем другие асы, и, хочется верить, поймешь
  необходимость срочного отъезда Одина. Я давно уговариваю его отправиться в
  путь, но он все отмахивается, к тому же у него завелся советчик, который
  постоянно отговаривает Одина от этой поездки.
     Олаф усмехнулся. Советчика он знал не понаслышке. Последнее время
  невидимое существо, Подлюк, поселилось прямо в доме малого тинга и не
  стесняясь вмешивалось в ход советов, иногда устраиваемых правителем. Самое
  неприятное заключалось в том, что Один время от времени слушал болтовню
  Подлюка.
     - Ты, Олаф, не ас, и я знаю это наверняка, - продолжал тем временем
  Хеймдалль. - Не пойму, откуда ко мне приходят эти знания, но я в них
  уверен. Я также знаю, что к источнику должен ехать именно Один. Не ты, не
  твой друг Хэймлет, не Тор, а именно он. Конечно, я не вижу ничего дурного
  в том, что вы составите ему компанию, но я убежден, что именно Один тот,
  кого ждут в священном месте. Викинг сплюнул на землю и растер ногой.
     - Не хочешь попробовать нашего эля? - неожиданно спросил он Хеймдалля.
     - Нет, Олаф, я не пью.
     - Ax да, я и забыл, - растерянно пробасил ярл. - Ну, тогда я сам пойду
  выпью. В общем, Хеймдалль, я попробую уговорить его какможно быстрее
  отправиться в дорогу.
     - Спасибо, - ответил страж Асгарда. - Не держи на меня зла за прошлое,
  ты храбрый воин, но я всего лишь исполнял свои обязанности и поступил бы
  так же, будь передо мной сам Мимир.
     Хеймдалль повернулся и пошел прочь со двора. Олаф застыл, глядя ему
  вслед. Голова великого воина разламывалась от внезапных мыслей, вызванных
  разговором с гостем.
   "Это не просто поездка предупредить Мимира об опасности, что-то за этим
  кроется более серьезное, - сосредоточенно размышлял викинг. - Если я
  ничего не запамятовал, Мимир все равно должен умереть. Надо подробнее
  расспросить Хэймлета, ему все детство няньки рассказывали саги, я надеюсь,
  он хоть что-нибудь запомнил. У меня-то нянек не было, мне не до этого
  было".
     Олаф решил отправиться к Хэймлету порасспросить. Может быть, поход
  Одина к источнику жизни и мудрости - дело невероятной важности. А может
  быть, он вообще не нужен.
     Но, прежде чем отправляться к другу, викинг решил как следует промыть
  мозги от набившегося туда мусора и велел Торову слуге прикатить из погреба
  бочонок хмельного напитка.
     Хэймлет уже несколько дней занимался ремонтом своего "Фенрира".
  Огненная стрела, пущенная Хейд, весьма попортила его внешний вид и
  оставила в обшивке огромную дыру.
     Отверстие быстро залатали, но привередливому датчанину не понравилась
  грубая работа асгардских мастеров, и он, отодрав заплатку, попросил
  переделать. На этот раз плотники потрудились на славу. Но каково же было
  их разочарование, когда конунг вновь забраковал их работу.
     В третий раз издеваться над своим любимцем Хэймлет не дал никому. Он
  лично, с помощью двух хирдманов, занялся ремонтом "Фенрира".
     Тщательно выстругивая каждую деталь, конунг мог перевести на стружку
  огромное бревно, вытесав планку размером с руку, а когда та не становилась
  на предназначенное место, выкидывал ее и начинал все заново.
     Центральная площадь Асгарда теперь была сплошь засыпана опилками и
  прочим древесным мусором. Стружка даже плавала в священном бассейне,
  благо, что ваны отступили и асы теперь могли брать воду из многочисленных
  речушек, протекающих за стенами города.
     К тому времени, когда на площади появился Олаф, Хэймлет как раз
  поставил на место полосу обшивки, причем подогнал ее так, что щелей между
  старой и новой доской вовсе не было заметно. По сему поводу настроение у
  конунга было прекрасное, и он присел полюбоваться своей работой.
     - Привет, Хэймль, дело есть, - с ходу начал Торкланд. Могучий викинг
  уселся рядом с другом и, выплюнув летающую здесь повсюду столярную пыль,
  продолжил говорить. - Скажи мне, Хэймлет, если, конечно, твои мозги еще не
  скисли от недостатка эля, должен ли умереть Мимир и ходил ли Один к
  источнику жизни и мудрости?
     Датчанин удивленно посмотрел на товарища и уже хотел было покрутить
  пальцем у виска, но, не желая затевать драку, поскольку с "Фенриром" было
  еще много работы, передумал.
     - Олаф, дружище, что с тобой, с каких это пор ты стал серьезно
  интересоваться историей? Или в погребах Тора истощились запасы эля? Да,
  видимо завозившись с кораблем, я серьезно отстал от жизни, - покачал
  головой Хэймлет.
     - Не язви, я пришел к тебе с важным вопросом. Не забывай, в каком
  ненормальном мире мы находимся. В общем, ведьма Хейд помчалась убивать
  Мимира, а Хеймдалль спит и видит Одина отправившимся на выручку старому
  асу. Он попросил моего содействия, чтобы вытолкать нашего правителя в
  дорогу.
     - Дело серьезное, - проговорил конунг, лихорадочно восстанавливая в
  памяти обрывки саг, рассказанных ему в детстве многочисленными няньками. -
  По-моему, мы стоим на пороге больших событий. Если моя память еще на
  что-нибудь годится, то могу сказать тебе, что Мимира все-таки убьют, а его
  голову пришлют асам. Но Одину все равно надо отправляться к священному
  источнику. Я не помню, что он там будет делать, но что-то очень важное,
  гораздо более существенное, чем даже голова Мимира, которая, как мне
  помнится, будет разговаривать, даже отделенная от тела.
     - Ну, ты, Хэймлет, прямо кладезь мудрости, я и не догадывался, что в
  твоей голове, которая носит такой маленький шлем, имеется столько
  воспоминаний! - рассмеялся довольный Олаф.
     Хэймлет тоже ответил смехом на шутку друга:
     - Я вообще удивляюсь, Олаф, как в твою голову после стольких страшных
  ударов еще возвращаются хоть какие-то мысли.
     На этот раз друзья рассмеялись вдвоем. У обоих викингов было хорошее
  настроение, и шутки, которые в другое время вызвали бы у них вспышку
  ярости, теперь только развеселили морских бродяг.
     - Ты, Хэймлет, скоро закончишь латать свою посудину? - поинтересовался
  Торкланд.
     - Если повезет, то завтра.
     - Ну, тогда передай своим людям, пусть собираются в поход. Я думаю, ты
  не против составить мне и Одину компанию в поездке на священную землю?
     - Да, мне небезынтересны столь легендарные места, тем более, как я
  понимаю, из Мидгарда туда попасть гораздо сложнее, если мы когда-нибудь
  вообще вернемся домой. Да к тому же хотелось бы взглянуть на Иггдрасиль,
  когда он был еще маленьким саженцем.
     - Вот и хорошо, готовь "Фенрир" к отплытию. А я пойду попинаю Одина
  ногами. Конечно, было бы проще уговорить Тора отправиться с нами. Но
  Хеймдалль настаивает, что это должен быть только Один и больше никто. -
  закончил разговор Торкланд и, вставши с бревна, направился к дому малого
  тинга, где, по его предположению, должен был сейчас находиться правитель
  Асгарда.
     К великому разочарованию Торкланда, Одина на месте не оказалось.
  Скучающий Подлюк, которому в силу его происхождения было заказано покидать
  помещения, направил викинга к западным воротам.
     Ярл обозвал сам себя за то, что вообще ввязался в это дело, и, пнув
  ногой дверь, пошел искать правителя.
     Один действительно был там, куда указал Торкланду Подлюк. Он сидел на
  высоком берегу небольшой речушки и о чем-то напряженно беседовал с Тором.
     Олаф был рад, что, кроме Тора, рядом с Одином никого нет. Во всяком
  случае, убеждая правителя отправиться в путь, он легко добьется поддержки
  Тора. Было бы хуже, если бы вместо могучего аса рядом с Одином находились
  Бальдр или Вили, с которыми у Торкланда были вечные противоречия.
     Ярл поздоровался с асами и присел рядом на траву.
     - На этой дороге надо выстроить несколько фортов, чтобы альвы могли
  беспрепятственно попадать в Асгард. Торговля с Альвхеймом очень важна для
  нас. Особенно сейчас, когда все остальные племена поднялись против Асгарда
  войной. Я надеюсь, ты, Тор, возьмешь на себя руководство патрульными
  отрядами, - говорил Один.
     Олаф сидел и молча слушал болтовню правителя, выжидая подходящий
  момент, когда можно будет вставить слово.
     - У меня последнее время так много забот, что, боюсь, я лично не смогу
  контролировать безопасность на дорогах, - посетовал Один. - Может быть,
  ты, Олаф, согласишься помочь нам в этом? - обратился он к викингу.
     - Угу, я готов помогать тебе, Один, но при одном условии: если ты
  немедленно прекратишь заниматься глупостями и начнешь делать дело, -
  заявил ярл.
     Один удивленно поднял бровь и упер в викинга внимательный взгляд,
  ожидая, чтобы тот яснее выразил свою мысль.
     - Ты, Один, просто погряз в хозяйственных делах, и чем дальше, тем
  больше уходишь в них с головой. Видишь, ты уже даже военное руководство
  перекладываешь на Тора. Разорви меня йотун, если через какое-то время ты
  не превратишься в обычного счетовода. А ведь ты правитель великого города,
  не забывай это. Пересчитывать барахло - это удел цвергов, а асы всегда
  славились воинской доблестью, и вождь должен быть первым из первых, -
  покачивая головой, произнес викинг.
     - Хорошо, Олаф, что ты предлагаешь? Мне надо сесть на коня и, выскочив
  в чисто поле, заорать: "Эй вы, ваны, выходи, кто биться хочет"? А в это
  время в Асгарде наступит голод или еще какая-нибудь напасть.
     - Нет, Один, - спокойно прервал его Торкланд. - Тебе не надо выезжать в
  чисто поле и орать. Но на коня тебе сесть все-таки желательно и поспешить
  к священному источнику, где живет великий Мимир. Живет и не догадывается,
  что к нему приближается смертельная опасность, и имя ей Хейд. И ты должен
  совершить этот подвиг, спасти мудрейшего от козней коварной колдуньи.
     - Но почему я? Я, конечно, не отказываюсь, но есть много асов, которым
  совершать подвиги больше по душе, чем мне. Вот, например, ты, Олаф. Ты же
  не будешь копаться в житейском мусоре горожан. Ты сам говорил, что тебя
  воротит от хозяйственных проблем. А мечом помахать ты всегда пожалуйста.
  Ну и отправлялся бы на помощь Мимиру. Я уверен, от тебя там будет больше
  пользы, чем от меня. А я пока в Асгарде порядок наведу, - сопротивлялся
  Один.
     - Если бы это было так просто, я давно отправился бы к священному
  источнику, - помолчав, сказал викинг. - Но дело в том, что там нужен
  именно ты. Видимо, тебе предстоит совершить еще что-то великое, достойное
  правителя Асгарда. Видишь ли, я просто рубака-парень, по воле норн вовремя
  пришедший на помощь Асгарду. Но я не являюсь частью великого города, а ты
  не только его часть, ты теперь его владыка, и если норны вплели в свой
  узор нить великой судьбы для Асгарда, то ты должен быть первый, кто вкусит
  мед величия.
     Тор, который до этого молча слушал все уговоры Олафа, согласно закивал
  головой.
     -Да, Один, я согласен с Олафом, поездка к источнику - это не обычный
  поход. И если кто-то и должен возглавить его, то это должен быть ты, -
  проговорил Тор.
     - Но как я туда отправлюсь? На лошади я буду добираться вечность.
  Ведьма убьет Мимира и вернется обратно, прежде чем я пройду полпути, -
  попытался Один найти последнюю отговорку.
     Он только-только вошел в курс асгардских дел, вник в городские проблемы
  и наловчился находить верные решения, и тут надо срываться и нестись
  Создатель знает куда, да еще не зная дороги.
     - Насчет этого не переживай, мы с Хэймлетом повезем тебя на "Фенрире",
  а, как сказал Хеймдалль, в священное место первым попадет не обязательно
  тот, кто быстрее мчится, все зависит от воли Творца. Ну а даже если и не
  успеем помочь Мимиру, все равно ты, Один, должен получить какое-то
  благословение у священных вод как владыка Асгарда. Ты разве забыл, что,
  хоть все и называют тебя правителем, ты пока всего лишь наместник Мимира.
  И если ты даже не успеешь помочь ему, то, во всяком случае, получишь
  полное право называться владыкой.
     Один задумался. Слова Торкланда были убедительны, да и Тор требовал от
  него того же. Один уже почти принял решение, как вдруг внимание его
  переключилось на совсем
     Другой предмет. Правитель подался вперед, разглядывая что-то
  двигающееся по дороге.
     Отсюда было плохо видно, кто направлялся к Асгарду, одно можно было
  сказать наверняка: это был не ван и уж точно не йотун. Кто-то, мелькающий
  за кустами, показался Олафу знакомым. Но у Одина зрение оказалось острее,
  чем у просоленного морского волка. Владыка Асгарда выпрямился во весь рост
  и обнажил меч.
     Из-за кустов к мостику, перекинутому через речушку, вышел Локи. Один
  быстро спустился на дорогу и преградил идущему путь.
     - Остановись, предатель, доставай свой меч и защищайся, если не хочешь,
  чтобы я просто убил тебя, - грозно проговорил Один.
     Однако Локи не ответил на его предложение. Он был весьма неглупым
  парнем. Каждый ас знал, что Один - лучший фехтовальщик Асгарда, и выйти с
  ним в честный поединок - все равно что заранее подписать себе смертный
  приговор.
     Локи изобразил самую дружелюбную из улыбок, которая только могла
  получиться на суровом лице аса.
     - Один, побойся Творца, о чем ты говоришь, какое предательство? -
  захлебываясь в приступе невинности, пропел он.
     - Как, ты еще смеешь отказываться от того, что стало очевидным для
  каждого аса? - мрачно молвил Один. - Кто привел великана Вальбранда и
  пообещал ему невозможное и мою жену в придачу?! Ну ладно, я еще пойму,
  предположив, что ты больше дурак, чем сволочь, твое обещание дать мастеру
  в уплату солнце и луну. Но как ты, негодяй, мог позволить себе
  распоряжаться моей женой Фригг?!
     - Но ведь я же все и исправил, - переминаясь с ноги на ногу,
  оправдывался Локи.
     Но Один был неудержим в своих обвинениях, он как рок. надвигался на
  Локи, потрясая обнаженным мечом.
     - Расскажи кому-нибудь другому! - гневно кричал он, - Асгард спасла
  внезапно появившаяся белая кобылица, а ты просто трусливо бежал.
     Локи сделал шаг назад, отодвигаясь от острия Одинова клинка,
  оказавшегося в опасной близости от его печенки.
     - Прости меня, Один, но белой кобылицей был я, - тихо проговорил он.
     - Что?! Ты был той славной лошадкой? - правитель Асгарда уронил на
  мостовую нижнюю челюсть и свой меч.
     - Да, Один, он говорит правду, я могу подтвердить его слова полностью,
  - вмешался Торкланд, вставая с травы. - Я видел Локи после того, как он
  увел коня Свадильфари от хозяина. Да и, честно говоря, это я помог ему
  бежать из подвала Хеймдалля, для того чтобы он смог помешать строителю
  закончить работу в срок.
     - Хорошо, но почему же тогда он не явился на помощь нам, когда мы
  сражались с войсками ванов? Я вижу, Локи сведущ в колдовстве, и его знания
  были бы для нас неоценимы. Я все-таки думаю, что этого не произошло
  потому, что в это время он сражался на стороне ванов. А когда те не
  добились успеха, решил вернуться домой.
     - Нет, Один. Все это время я не мог сражаться, - смелее, но все еще
  смущенно проговорил Локи. - Дело в том, что от такого бешеного жеребца,
  как Свадильфари, невозможно убежать, и потом я пытался задержать его как
  можно дольше. В общем, он меня покрыл, и я понес от него.
     Олаф, единственный знавший, что произошло с Локи, потупил взгляд. Один
  же вдруг затих, в очередной раз уронив челюсть. Молчание разорвал бешеный
  хохот Тора, который до этого момента тихо сидел на траве и прислушивался к
  разговору. Теперь же рыжий здоровяк корчился на берегу речушки, сотрясая
  небо и землю раскатистым смехом.
     - Тише, сейчас сюда весь Асгард сбежится, решив, что город атакуют
  каменные тролли, - попытался успокоить товарища пришедший в себя Один.
     - Ну вот я и просидел в пещере всю беременность, - продолжил Локи.
     - Ну и как, разродился? - с усмешкой на лице спросил правитель.
     - Да, у меня получилось.
     - Ну и кто у тебя, мамаша, сын или дочь? - не унимался развеселившийся
  Один.
     - У меня не сын и не дочь. Рожал я, обратившись в кобылицу, и поэтому
  ничего моего, кроме мозгов, в этом не участвовало. Дело в том, что
  накинуть на себя образ и совершить полное превращение - это вещи разного
  порядка. Если бы я просто прикинулся белой кобылицей, то мне никогда бы не
  удалось так далеко убегать от Свадильфари, потому что мои физические
  способности остались бы прежними. Тем более я не смог бы зачать и родить,
  как настоящая кобыла. Совершив же полное превращение, я стал самой что ни
  на есть лошадью, только разумной. И, родив жеребенка, я передал ему
  наследственность белой кобылицы, а не свою.
     - Так, значит, у тебя не сын и не дочь, а просто скотина, - хихикая,
  уточнил Один, чем вызвал очередной приступ смеха у Тора.
     - Считай, что так, - невозмутимо продолжал говорить Локи. - И в знак
  примирения я хочу подарить тебе эту, как ты называешь, скотину.
     Локи обернулся и, достав из-за пояса охотничий рог, пронзительно
  затрубил. Земля под ногами закачалась, а грохот от приближающегося стука
  копыт заставил присутствующих заткнуть уши.
     Тут же из-за кустов на дорогу выскочило огромное черное чудовище. Один
  и Олаф, стоящие на мостике, уже Готовы были отпрыгнуть в сторону, чтобы не
  быть смятыми копытами монстра.
     Но животное как вкопанное остановилось перед Локи. Зверь, конечно,
  чуть-чуть напоминал коня, но от мамы Локи наследственности ему досталось
  меньше всего. Судя по виду, чудовище собрало всю свирепость коней Асгарда,
  а к этому еще прибавилась сила и неудержимость папаши Свадильфари. Но
  самым странным выглядели восемь ног вместо обычных четырех.
     Конь стоял перед Локи и нетерпеливо стучал копытом о землю. Локи указал
  на Одина:
     - Иди и служи этому асу. Он теперь будет твоим хозяином и господином.
  Ты будешь любить его и заботиться о нем. Понял?
     К великому удивлению присутствующих, конь согласно кивнул. Но они
  поразились еще больше, когда конь, перейдя мостик и подойдя к Одину,
  промолвил:
     - Здравствуй, меня зовут Слейпнир. А ты, наверно, Один? Мне Локи много
  рассказывал о тебе. Я буду верным слугой и даже другом, если, конечно, ты
  этого захочешь.
     Вот тут-то у предводителя асов и в самом деле пропал дар речи. Ему
  казалось, что животному надо обязательно что-нибудь ответить. Один
  открывал рот, но все слова исчезли в неизвестном направлении. Наконец,
  сообразив, что из этой затеи ничего не получится, он стал внимательнее
  рассматривать подарок.
     Бесспорно, Локи угодил Одину. Хитрец прекрасно знал, на что падок
  владыка Асгарда. Больше всего на свете Один любил лошадей и потерей своего
  коня Гринфила был опечален не меньше, чем гибелью собственного отца.
     Подарок Локи так понравился Одину, что заставил аса тут же забыть
  Гринфила. Конечно, Слейпнир был не лишен уродства. Огромный, словно йотун,
  с неестественно раздувающимися ноздрями и выпученными, как у гигантского
  рака, глазами, конь мог показаться просто страшилищем.
     Восемь ног вместо нормальных четырех полностью довершали его уродство.
     Однако, если не придираться к деталям, а смотреть в корень, животное
  было просто прекрасно. От Слейпнира так и разило невероятной жизненной
  силой и мощью. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, насколько
  неудержим и силен этот конь.
     - И ты, Локи, все это родил? -Один с оттенком уважения перевел взгляд
  со стоящей перед ним и пыхтящей горы мускулов на худощавого аса.
     Правитель Асгарда шагнул к животному и положил руку на круп, соображая,
  как бы ему вскочить на спину этого исполина. Однако конь сам догадался о
  возникших затруднениях. Подогнув ноги, он опустил спину пониже.
     Один что было сил оттолкнулся от земли и вскочил на своего жеребца.
     Правитель Асгарда посидел немного, поерзал и повернулся к Локи:
     - У тебя есть уздечка? Мне же надо им как-нибудь управлять.
     Однако конь повернул к Одину морду и ответил вместо своей матери:
     - Мной не надо управлять с помощью уздечки, мне надо просто говорить,
  куда ехать, или указывать рукой. Но если тебе нужно на меня повесить
  уздечку, для антуража или каких-либо торжественных выездов, то пожалуйста,
  я не буду возражать. Только не сильно натягивай мундштук.
     Один был в очередной раз ошарашен, поэтому просто спросил:
     - Ну что, поехали к священному источнику?
     - Поехали, - тоже просто ответил Слейпнир. Стоявшие рядом Олаф и Тор
  едва успели открыть рты, как Слейпнир, оттолкнувшись копытами от земли,
  сделал высокий прыжок и исчез. Как друзья ни пытались вглядываться в
  небеса, но не разглядели там ни восьминогого жеребца, ни правителя
  Асгарда.
     - Эй, Локи, я надеюсь, это не одна из твоих очередных проделок? Ты в
  свое время оказал мне услугу, вытащив из рудников Элара-Альвхейма, и мне
  не хотелось бы делать тебе больно, - обратился к пришедшему Тор и
  многозначительно потряс боевым молотом.
     - О нет, Тор, не думай, что я появился здесь для того, чтобы
  разделаться с Одином. В ином случае я сделал бы это без свидетелей. Поверь
  мне, я уже не раз появлялся в городе под чьей-нибудь личиной или просто
  набросив на себя невидимость. У меня была тысяча возможностей уничтожить
  любого аса.
     Тор, однако, не очень поверил Локи и на всякий случай вопросительно
  взглянул на Олафа. Викинг пожал плечами и махнул рукой.
     - Я не думаю, что он врет, - сказал ярл. Тора все же мучило сомнение,
  и, вновь обернувшись к Локи, он произнес, прищурив глаз:
     - Это чудовище - твое порождение, и ты должен хотя бы предполагать,
  куда они исчезли.
     - Понятия не имею, - в свою очередь пожал плечами Локи. - Я еще сам не
  знаю всех возможностей Слейпнира. При всех странных обстоятельствах
  рождения этого коня мне все-таки не удалось убедить его, что я не являюсь
  его. родственником. Он считает меня матерью и противится, когда я пытаюсь
  сесть на него верхом, говоря, что родители не должны ездить на своих
  детях, но, поскольку кони созданы Творцом специально для того, чтобы
  носить на себе седоков, он не прочь служить благородному хозяину. Слейпнир
  сам попросил меня подыскать для него достойную кандидатуру. А так как я
  уже знал, что Один стал править Асгардом, я решил, что лучшего хозяина для
  коня не придумаешь. Ты ведь, Тор, все равно предпочитаешь ездить на своих
  бешеных козлах, а Олаф, насколько я выяснил, после появления в Асгарде его
  друга Хэймлета теперь шагу не ступит иначе как на борту корабля.
     - Ладно, пошли, - ответил Тор. - Только козлы мои не бешеные, а
  нормальные, это весь остальной скот заторможенный. Да смотри мне, не
  объявится Один, я тебя где угодно отыщу, кем бы ты ни притворился.
     - А в Асгарде пока скажем, что Один отправился к священному источнику.
  В конце концов, он туда и просил Слейпнира его отвезти, - вмешался в
  разговор Олаф.
     Тор согласно кивнул, и они втроем зашагали к городским воротам.
    
   14
  
   Один скорее в шутку, чем всерьез попросил Слейпнира отправиться к
  священному источнику. Он еще толком не решил, стоит ли ему вообще туда
  ехать. Во всяком случае, отправляясь в путешествие, владыка Ас гарда взял
  бы с собой провиант и дорожный плащ, ну и, понятное дело, нужно было
  проститься с друзьями, распить с ними бочонок-другой эля.
     Действия коня застали Одина врасплох. Ас едва успел глотнуть воздух,
  вжавшись в спину своего нового скакуна, дабы удержаться во время
  головокружительного прыжка. Весь мир вокруг Одина вспыхнул яркими огнями и
  померк. Его со всех сторон окружала мутная, вязкая серость. Ас не мог
  понять, где верх, а где низ.
     - Где мы? - удивленно спросил он жеребца.
     - Нигде, - последовал ответ. - Это место называется ничто.
     - А зачем мы здесь? - продолжал любопытствовать Один. - Это проделки
  твоего родителя?
     - Нет, это мои собственные проделки. Ты же велел нести тебя к
  источнику, вот мы туда и отправились.
     Один на всякий случай еще раз огляделся. Но вокруг ничего не
  поменялось.
     - Я, конечно, к своему стыду, никогда не посещал священного места, -
  вновь начал разговор ас, - но мне кажется, что то, где мы находимся, и
  близко не напоминает долину источника жизни и мудрости.
     - Конечно, не напоминает, - спокойно согласился конь. - Я же тебе
  сказал, что это ничто, то есть самый короткий путь в любое место, куда бы
  мы ни направлялись. Я слишком ленивый, чтобы добираться в такую даль
  окольным путем, как это делают все мой несчастные собратья. Ничто всегда
  находится вокруг нас, и дорога через него сокращает расстояние и время.
     В этот момент сквозь туман прорезался яркий солнечный луч, чуть не
  ослепивший привыкшего к полумраку аса и заставивший его сильно удивиться.
  Дело в том, что солнце светило не сверху, как привыкли его видеть все
  живые существа, а откуда-то из-под копыт коня.
     - Эй, ты уверен, что мы двигаемся правильно? - спешно спросил Один
  своего жеребца.
     - Ой, прости! - воскликнул Слейпнир, взглянув себе под ноги, и совершил
  головокружительный переворот вокруг своей "оси", от которого Одина чуть не
  стошнило.
     Маневр был произведен вовремя. Через мгновение передние копыта коня
  опустились на твердую землю, завершая прыжок, начатый на мосту у стен
  Асгарда.
     Туман исчез окончательно, и Один с любопытством осмотрелся. Вокруг
  стоял густой, девственный лес, такого ас, пожалуй, никогда в жизни не
  видел. Деревья были настолько огромны, что у основания напоминали целый
  дом, а нижние ветви начинались высоко над головой, создавая ощущение
  купола.
     Слейпнир приземлился на неизвестно кем проделанную просеку. Свет
  солнца, висевшего в зените, а вернее, Один, удивившийся сиянию под
  копытами коня, предупредил его об опасности врезаться головой в землю. Ас
  представил себе такую возможность, и по его телу прошла неприятная дрожь.
  Он, конечно, как и все асы, был смел и не боялся сломать себе шею, но кому
  охота так глупо подыхать из-за фокусов ненормального коня.
     - Поехали прямо, - предложил Слейпнир. Один не возражал, так как все
  равно не знал дороги. Конь неторопливо засеменил всеми восемью ногами по
  чахлой траве, с трудом вытаскивая копыта из рыхлой земли. Просека была
  удивительно ровной и не заросшей молодыми деревцами, как будто чья-то
  рука, проделавшая ее в море векового леса, теперь старательно ухаживала за
  дорогой, расчищая от молодой поросли.
     Один не успел проехать и ста шагов, когда относительную тишину леса
  разорвал сильный шум впереди. Умное животное само смекнуло, что следует
  остановиться и подождать, пока не выяснится причина столь неожиданного
  волнения.
     Одину не пришлось долго скучать. Недалеко от замеревших путников на
  дорогу вывалило сразу пять каменных троллей. Чудовища не раздумывая
  кинулись на Одина.
     Ас обнажил меч и приготовился к бою. В другое время Один предпочел бы
  отступить, нежели связываться с этими монстрами. Но теперь, в роли владыки
  великого города, он чувствовал себя совсем по-иному. Один не был уверен,
  что поступает правильно, кидаясь в безнадежную схватку, но ему врезались в
  память слова Торкланда о том, что правитель асов должен быть первым в бою.
  А Олаф все-таки завалил одного такого тролля.
     Раздумья аса прервал голос Слейпнира.
     - Не дури, - говорил конь, - прячь оружие, и давай сматываться, а то я
  подумаю, что связался с идиотом.
     Замечание жеребца остудило героический порыв Одина, он не мог не
  признать справедливость слов своего восьминогого товарища.
     Не дожидаясь ответа седока, Слейпнир развернулся и потрусил по просеке
  в обратном направлении. Каменные тролли были неуклюжими существами, и
  могучему коню достаточно было перейти на рысь, чтобы оторваться от
  преследовавших их чудовищ.
     - А ты уверен, что мы едем в правильном направлении? - поинтересовался
  Один. - Сперва ты выбрал совсем другую сторону.
     - А я точно не знаю, куда ехать. Источник находится в самом основании
  нашего мира. К его берегам ведут абсолютно все пути. Главное, очень хотеть
  туда попасть, и дорога сама приведет путника к священному месту.
     - Эй, братец, а ты хоть знаешь, на каком мы примерно расстоянии от него
  находимся? - спросил Один, заподозрив неладное.
     - Очень далеко, - последовал ответ.
     - Как? - Ас чуть не свалился с высокой спины коня. - Ты же говорил, что
  путешествие через ничто не занимает много времени. Давай тогда лучше
  вернемся в Асгард и подготовимся к экспедиции, как должно. Тем более что я
  не собирался сегодня отправляться в путь и с утра как следует не
  подкрепился.
     - Конечно, не занимает много времени. Только я еще новичок в этом деле
  и не очень хорошо умею ориентироваться в этом пространстве. Однако это
  дело наживное. Немного тренировок, и мы с тобой будем всегда выходить из
  ничто там, где пожелаем. В Асгард мы, кстати, не можем вернуться по той же
  причине. Обратной дороги я не знаю так же точно, как и пути к источнику.
  Но ты не переживай, мой нюх подсказывает мне, что где-то недалеко готовят
  добрый ужин. Поэтому-то я и не спешу уходить обратно в ничто. Вот
  принюхайся.
     Слейпнир убедительно потянул воздух своими огромными ноздрями. До слуха
  аса донесся свист воздуха, с невероятной скоростью уносящегося в легкие
  его коня.
     - Ну что, унюхал? - громко фыркнул жеребец, очищая грудь от лишнего
  воздуха.
     - Угу, - кивнул Один скорее для того, чтобы животное отстало, нежели
  желая отвечать.
     Ас стал напряженно обдумывать возникшее положение.
   "Вот это услужил Локи! - размышлял Один. - Подсунул жеребца-недоумка с
  невероятными способностями. Это я так и до конца жизни могу в Асгард не
  попасть. А Локи хитрец, сделал дорогой подарок, можно сказать,
  собственного сына в услужение отдал. И не подкопаешься, не уличишь в
  подлости".
     Мысли аса прервал его истосковавшийся по еде желудок, который учуял
  присутствие великолепной пищи раньше, чем обоняние. Один, до этого в
  задумчивости смотревший под ноги Слейпниру, встрепенулся и поднял голову.
     Просека, по которой трусил легкой рысью конь, заканчивалась, упираясь в
  опушку леса. Местность впереди, видимо, резко понижалась, и перед глазами
  зияло только синее небо.
     Слейпнир оставил лес позади и, проскакав еще шагов сто, - встал как
  вкопанный. Перед путниками возникла пропасть. Один: глянул вниз. У
  бывалого воина закружилась голова. Пропасть не имела дна.
     - Поехали назад, что-то мне это место не нравится, - попросил коня ас.
     - А как же ужин? - взмолился Слейпнир. Один оглянулся, пытаясь увидеть
  источник соблазнительного запаха. Он был здесь. Прямо возле леса шагах в
  пятидесяти от просеки горел костер, на котором жарилось какое-то крупное
  животное. Рядом на траве сидел йотун и лениво поворачивал вертел с
  ароматной тушей.
     - Чтобы здесь поужинать, нам как минимум придется сразиться с
  великаном, я никогда не слышал, чтобы йотуны по своей воле делились пищей
  с асами, - пробурчал Один.
     Но, к его удивлению, йотун, увидев, что на него обратили внимание,
  приветственно взмахнул рукой и жестом пригласил путников к огню.
     Слейпнир промолчал, но при этом многозначительно глянул на своего
  хозяина и, не дожидаясь приказа, медленно пошел к костру. А йотун уже
  шагал навстречу, дружелюбно расставив руки. Один понимал, что не следует,
  доверяться великану, и старался быть готовым к любому повороту событий.
     Однако хозяин костра любезно усадил аса возле себя и снял зажаренную
  тушу с огня.
     - Угощайтесь, гости дорогие, - проговорил он, подавая мясо Одину.
     Слейпнир пристроился рядом и благодарно кивнул радушному хозяину. Один,
  конечно, очень любил лошадей, но ему еще предстояло свыкнуться с мыслью,
  что какой-то жеребец сидит подле него, раскидав по сторонам невообразимо
  большое количество ног, и жрет мясо от одного с ним куска. Мало того, к
  этому коню обращаются так же уважительно, как и к нему.
     Сам же йотун вытащил из-под бревна, на котором сидел, огромную миску и,
  запустив туда лапу, отправил себе в рот какое-то месиво. Один был рад, что
  хозяин костра не задает никаких вопросов. Ас был так голоден, что,
  наверно, подавился, если бы ему пришлось отвечать.
     Мясо оказалось очень мягким и изысканно приготовленным. Правитель
  Асгарда с удовольствие погружал в эту пищу зубы, пачкаясь в стекающем
  жире. Рядом, громко чавкая, работал челюстями Слейпнир.
     - А ты почему не ешь этого чудесного мяса? - поинтересовался у йотуна
  конь, как видно слегка насытившись.
     - Я не ем мясного, я употребляю только растительную пищу, - скромно
  заметил великан, - Кабана я приготовил специально для вас с Одином, я
  знал, что вы скоро появитесь здесь страшно голодные.
     - А откуда ты это знал и вообще, как ты догадался, кто я такой? И кто
  ты сам? - промычал Один, встревая в разговор и одновременно дожевывая
  жестковатый кусочек.
     - О Великий, меня зовут Йоша. Мое несчастье заключается в том, что я
  слишком любознателен. Я не мог побороть искушения, чтобы не познакомиться
  с будущим богом, пока он не стал таковым.
     - Кем? - удивленно протянул ас, чуть не подавившись застрявшим в горле
  куском. - Ты уже второе существо, которое несет эту околесицу. Скажи, где
  ты нахватался подобной ерунды?
     Великан неторопливо опустил руку в миску со своей снедью и, запихнув в
  рот очередную порцию салата, усиленно заработал челюстями, обливаясь при
  этом сметаной похлеще, чем ас и его конь мясным жиром.
     - Ты, извини, Один, что я задержался с ответом, но мне надо было
  сначала обдумать твой вопрос, - медленно проговорил йотун. - Дело в том,
  что я совершил паломничество к священному источнику и изучал там историю
  будущего. Я надеюсь, ты слышал о пророчествах вельвы?
     - Да, слышал. - Один криво усмехнулся. - Мимир как-то передавал что-то
  подобное, но говорят, будто вельва - это сопливая девчонка, болтающая
  вздор.
     Йотун Йоша устремилна Одина пронизывающий взгляд:
     - Кто говорит? - укоризненно спросил он и тут же сам ответил: - Говорят
  все кто не попадя. Говорят потому, что не хотят верить в то, что в планах
  Творца стоят ниже презренных асов. А из вашего племени ведь никто не
  побывал там. Я сам, когда впервые об этом услышал, счел существо,
  сообщившее мне эту новость, ненормальным. Ты его знаешь, это ваш Олаф. Но
  я уже говорил тебе, что с рождения отличаюсь редкой любознательностью,
  поэтому и решил все же проверить слова полоумного Олафа. Тем более что все
  образованные йотуны хоть раз в жизни совершают паломничество к источнику
  жизни и мудрости.
     - А что это за яма, возле которой мы сидим? - абсолютно бестактно
  перебил великана Слейпнир.
     Йоша нахмурил бровь и покачал головой, но подумав, что не стоит уходить
  в дискуссию о проблемах этики с невоспитанной лошадью, решил один раз ему
  ответить, чтобы тот больше не встревал в беседу:
     - Это не яма, а край мира, я сюда частенько приезжаю, чтобы посмотреть
  на бесконечное небо. А в этот раз, сидя и созерцая, я заметил вас,
  несущихся в ничейном пространстве, и по траектории вычислил, что вы должны
  выйти из него где-то недалеко. Тогда я и нанизал на вертел свинью,
  рассчитывая, что аромат мяса приведет вас ко мне. Уж очень хотелось
  поболтать с будущим богом. Я для этого и иллюзию просеки создал.
     - Может, ты и каменных троллей на нас для этого наслал? - нахмурился
  Один.
     - Да, - смущенно проговорил великан, - только они бы вам ничего дурного
  не сделали, они тоже были ненастоящие.
     - Слушай, радушный хозяин, а ты что, и вправду можешь видеть то, что
  находится в ничто? - снова влез Слейпнир, восторженно глядя на великана.
     -Могу. Мы, йотуны, видим все, все пространства, наложенные друг на
  друга. Никто из живущих существ неспособен на это, кроме нас. Вот, может
  быть, асы, когда получат божественность, смогут обладать этим даром.
     Великан, видя, что поток вопросов юного коня истощился, наконец решил
  вернуться к своему разговору с Одином. Но ас сам обратился к нему, при
  этом вскочив на ноги.
     - Это тоже твои создания? - крикнул он, тыча пальцем себе за спину.
     Йоша глянул в том направлении, куда показывал правитель Асгарда, и
  увидел трех каменных троллей, медленно подбирающихся к беседующим. Они
  двигались не в пример тише тех, которых создал йотун, но тем не менее слух
  опытного воина уловил шуршание за спиной.
     - Нет, это настоящие. Но не бойся, я помогу, - прокричал великан,
  хватая бревно, на котором только что сидел ас.
     Йотуны гораздо сильнее каменных троллей, поэтому в поединке нетрудно
  было предсказать победителя. Но вместе с тем они и гораздо уязвимей. Шкура
  йотуна ничем не отличалась от кожи асов, альвов или ванов, разве что
  количеством подкожного жира, тело же каменных троллей едва уступало в
  прочности граниту.
     Неуклюже размахивая поленом, великан набросился на ближайшего тролля и
  чуть было не промахнулся. Один подумал, что, будь у него столько силы,
  сколько было у йотуна, он бы запросто разделался с этими тупыми
  созданиями.
     Йоше же наконец удалось сильно заехать каменному по спине, и тот
  отлетел к краю пропасти. Со вторым пришлось туже, так как к нему
  подключился третий. Сумбурно размахивая бревном, великан стал медленно
  отступать от угрюмо надвигающихся противников.
     Один оглянулся, ему-то отступать было некуда. За спиной шагах в
  тридцати лес острым клином смыкался с пропастью, а густой терновник, буйно
  росший вдоль опушки, не давал возможности скрыться в чаще. Одину
  оставалось полагаться на воинские способности йотуна.
     Ac только собрался отойти подальше от костра, освобождая для великана
  площадку, как из лесу вслед за уже явившимися чудовищами показались еще
  два тролля.
     - Один, беги, я чувствую, что не справлюсь с ними со всеми, - закричал
  йотун. - Я забыл, что на краю мира этих тварей очень много, они просто на
  нас, йотунов, не охотятся, ну и мы привыкли не обращать внимания на эти
  тупоголовые творения.
     - Слышишь, что тебе говорят? Быстрей залезай и поедем, - проржал
  Слейпнир.
     - Куда? - ядовито полюбопытствовал ас, глядя, как тролли окружают Йошу.
     - В ничто, куда же еще!
     Одину очень не хотелось туда отправляться, но другого выхода не было.
  Ас вскарабкался на крутую спину своего жеребца и покрепче схватился за
  гриву. Конь пронесся по поляне, и, оттолкнувшись последней парой копыт от
  края пропасти, взмыл над бездной.
     - За меня не беспокойтесь, я им не нужен, вот только жалко, поговорить
  не удалось! - донеслось до Одина напутствие гостеприимного йотуна, и аса,
  как и в первый раз, окутал серый туман.
     Один не очень страдал по незаконченному разговору;
     Он все равно не поверил в слова йотуна. Гораздо больше его душу терзала
  недоеденная туша, которая, вероятнее всего, достанется каменным
  разбойникам. Мясо было действительно необычайно вкусным. Один в шутку
  подумал, что если ему и впрямь суждено стать богом, то он обязательно
  возьмет себе в повара кого-нибудь из йотунов.
     - Ну что, хозяин, попытаем счастья еще раз? - прервал размышления аса
  Слейпнир и тут же, не дожидаясь ответа, вынырнул в реальный мир.
     Один хотел что-нибудь съязвить, вроде "Не угоди в капкан" или еще чего
  похуже, но не успел. Реальность превзошла все его ожидания. Слейпнир
  опустился прямо в центре военного лагеря ванов.
     Наработанная годами привычка выхватывать меч при виде вана спасла Одину
  жизнь, так как хозяева лагеря обладали такими же способностями и хватались
  за оружие при одной мысли об асах.
     Ваны даже не успели подумать, откуда вдруг в их лагере возник ас. Они
  предпочли сначала разделаться с гостем и лишь потом начать соображать.
     Один легко уложил первого подвернувшегося под руку противника, но на
  него было уже направлено сразу несколько копий.
     - Эй ты, чучело восьминогое, давай обратно в свое ничто! - кричал ас,
  неистово отбивая попытки врагов нанизать его на древко копья.
     - Не могу! - ответил Слейпнир. - Мне нужно пространство для прыжка!
     - Ну тогда хоть побрыкайся, не стой как увалень! У тебя каждое копыто
  как боевой молот Тора!
     Один уже получил несколько несерьезных дырок и под радостные возгласы
  ванов истекал кровью, не имея возможности даже зажать раны рукой.
     - Сейчас попробую, - отозвался Слейпнир, - я еще никогда не дрался.
     У него получилось потрясающе. Четыре ноги разом полетели во все
  стороны, сбивая кричащих ванов, пока остальные четыре удерживали его
  могучее тело. Один впервые оценил уродство своего скакуна. Ноги у
  Слейпнира доставали довольно далеко, и ас смог перевести дух.
     Справа из-за гряды невысоких холмов выглядывали шпили Асгарда. Родной
  город был так близко и в то же время недосягаем для своего правителя.
  Несмотря на внушительную помощь коня, не было никакой возможности
  выбраться из вражеского лагеря обычным путем.
     Внезапно затосковав, Один едва удержался на спине Слейпнира, когда тот
  совершил свой прыжок, лишь только ваны освободили место для разгона.
     - Нашел когда спать, хозяин, так можно и голову потерять, - проржал
  конь, уже вошедший в ничто, почувствовав, как дернулся всадник при рывке.
     Один ничего не ответил надоедливому животному. Во-первых, тот был прав,
  во-вторых, он уже устал от болтовни с жеребцом.
     Раны болели, и ас был слишком занят собой, чтобы тратить силы на спор с
  лошадью.
   "Будь что будет", - подумал он и положился на Слейпнира.
     Следующее место посадки выглядело приятнее, чем два предыдущих. Лес был
  так же могуч и девственен, как и на краю мира, но здесь была обычная
  солнечная поляна, а не просека сомнительного происхождения. К тому же
  перед путешественниками возвышалась аккуратная избушка.
     Строение хоть и было ванского происхождения - асы никогда не строили
  жилищ в глухомани, но выглядела слишком маленькой, чтобы вмещать в себе
  большое семейство. А с одним-двумя ванами Один мог справиться, даже с
  трудом держась на ногах, уж в этом ас был уверен. К тому же в избушке
  могли найтись ткань, чтобы перетянуть раны, и эль для восстановления сил.
     Владыка Асгарда твердо ступил на порог дома и, обнажив меч, распахнул
  дверь.
     Внутри никого не было. Глаз опытного воина сразу же заметил кое-какие
  разрушения. Сломанную лавку и битую посуду. Да и входная дверь была
  зверски изуродована.
     На столе стояла берестяная кружка с остатками давно высохшего меда.
  Один стал шарить по углам, но так необходимое ему полотно отсутствовало.
  Да и вообще было заметно, что живые существа очень давно не посещали это
  жилище.
     Кровь продолжала вытекать из многочисленных ран, и Один стал
  расстегивать кожаную куртку, чтобы порвать на бинты нижнюю тунику.
     - Тебе что, делать нечего? - прозвучал откуда-то голос.
     Ас дернулся от неожиданности и, схватив оставленный на столе меч, стал
  озираться по сторонам.
     - Да я это, я, что, обязательно обувью надо покидать, чтобы меня
  узнали? - обиженно произнес голос.
     - Подлюк, ты? - радостно прохрипел Один, довольный тем, что встретил
  хоть одно близкое существо. - Откуда ты здесь взялся?
     - А ты забыл, что я из дома в дом могу перемещаться так легко, что аж
  надоело? Вот только до смерти хочется увидеть природу, какая она?
  Солнышко, небо, - мечтательно ответил Подлюк. - Ты, кстати, не забыл о
  данном мне обещании?
     - Нет, не забыл, - не задумываясь ответил Один, хотя на самом деле
  совсем не помнил, о чем речь. Но, подумав, что он вряд ли мог пообещать
  что-нибудь плохое, решил не спорить с бесплотным созданием.
     - Я бы на твоем месте не стал снимать с себя последнюю рубашку только
  потому, что нечем перетянуть раны, - вновь подал голос Подлюк. - В этой
  избе действительно давно никто не появлялся. Последним здесь был твой
  дружок, Олаф. Он-то и сотворил все разрушения, которые ты видишь, а также
  выпил весь ванский мед, который нашел. Ваны, хозяева этого дома, были так
  напуганы бешенством Олафа, что решили никогда не возвращаться в это
  проклятое место. Они построили себе хижину в другой части леса, я был у
  них в гостях.
     - Ну так что, ты мне предлагаешь истечь кровью, слушая твою болтовню? -
  перебил Подлюка Один.
     - Нет, нет, ни в коем случае. Быстренько садись на своего коня и скачи
  по тропе, начинающейся на западной стороне поляны. Обещаю, ты найдешь
  пристанище, где тебя примут с достоинством.
     Один поблагодарил Подлюка и вышел наружу. У него не было оснований не
  доверять словам этого создания, хотя и верить им тоже.
     Слейпнир удивился приказу своего господина, но, почувствовав не
  слышанную им доселе твердость в голосе, заткнул пасть. От потерянной крови
  у аса закружилась голова. Путь показался бесконечным. Наконец лес
  закончился, и взгляду правителя великого города открылось необычное
  сооружение.
     Из вершины большого холма торчало нагромождение скал, среди которых ас
  обнаружил скромно ютящиеся сараи, обнесенные частоколом из подгнивших
  бревен. Вид этого сборища покосившихся строений не внушал Одину оптимизма.
   "Подлюк, похоже, ошибся, когда направил меня сюда. Вряд ли хозяин этих
  уродливых построек отличается радушием к проезжающим путникам", - подумал
  ас.
     Его опасения сбылись, лишь только Слейпнир довез его до бревенчатых
  ворот.
     - Кого это еще йотуны принесли? - услышал Один грубый голос с той
  стороны частокола.
    
   15
  
   - Ну что, Хэймлет, давай еще по одной. За что мы еще не пили? -
  проревел могучий Торкланд, обнимая пузатый бочонок.
     Датский конунг пожал плечами.
     - Какая разница, Олаф, за что? Давай пить, и все тут, - ответил он.
     Ярл согласно кивнул и стукнул своим бочонком о питейный сосуд товарища.
  От резкого толчка налитая по самый край жидкость всколыхнулась и
  выплеснулась наружу, залив стол и одежду обоих друзей. Это происшествие не
  вызвало никаких эмоций ни у одного, ни у второго. Одежда викингов уже
  третий день подряд мокла, впитывала в себя хмельной напиток, высыхала и
  мокла вновь. Товарищи напивались, засыпали и, пробудившись, пьянствовали
  снова. Запасы То-ровых погребов были воистину неистощимы, и вокруг своих
  вождей буйно пировал весь хирд Хэймлета и то, что осталось от отряда
  Торкланда.
     Три дня назад Хэймлет наконец закончил ремонт "Фенрира" и, как водится
  у северян, предложил Олафу обмыть это дело. А так как к тому времени Один
  отсутствовал уже четвертые сутки, все дела в Асгарде остановились, и Тор,
  не знавший, чем заняться, с удовольствием присоединился к компании. Время
  от времени к ним заходил Локи и, опрокинув чарку-другую, убегал вновь. У
  этого пройдохи всегда находились заботы, даже когда весь город умирал от
  безделья.
     На этот раз по какой-то причине отсутствовал и Тор. Однако это
  обстоятельство ничуть не тяготило викингов. Пьянка стала занятием
  перманентным. Время от времени кто-нибудь засыпал, другие же в этот
  момент, наоборот, просыпались, процесс шел.
     Неожиданно кто-то пихнул Торкланда в плечо. Ярл повернулся, готовясь
  съездить наглецу по морде. Но морда, как оказалось, принадлежала Тору,
  желающему, чтобы Олаф, занявший на скамье слишком много места, чуть-чуть
  подвинулся.
     - Угу, - пробурчал великий воин и подвинул задницу. Хэймлет же
  нагнулся, достал из-под стола нераспечатанный бочонок и протянул его вновь
  прибывшему.
     - Нет, не надо, - отмахнулся Тор, скривившись при этом так, будто ему
  предлагали не эль собственного производства, а прокисшую козлиную мочу.
     - Не хочешь, не пей, нам больше будет, - справедливо заметил Олаф. -
  Чего тогда толкался?
     - Хочу вам предложить прогуляться. В Асгарде все равно ничего
  веселенького не предвидится, во всяком случае до тех пор, пока не вернутся
  Один или ведьма Хейд. А за это время можно было бы съездить на рыбалку. На
  Большой реке, поди, змеенышей развелось - не счесть. Работы непочатый
  край, на весь твой хирд, Хэймлет, хватит. Да и альвхеймский эль повкуснее
  нашего будет. А как известно, после доброй работы и пьется веселей.
     Хэймлет не понял, что имел в виду Тор, поэтому вопросительно посмотрел
  на Олафа.
     - При безделье и такая потасовка в руку, - философски выразился
  Торкланд. - Вот только добираться туда до йотунов долго. Пока докатишься
  на твоих баранах, весь зад отобьешь.
     - А зачем на баранах, я что, "Фенрира" зря ремонтировал? - отозвался
  Хэймлет. - Сядем и полетим.
     - Ну, я повозку все равно с собой возьму, к альвам на чем-то надо
  ездить, да и, может быть, еще для чего сгодится, - заявил Тор.
     - Ну ладно, раз порешили отправляться, то пошли, а то, глядишь,
  разморит, еще уснем. А проспимся, так и вовсе о разговоре забудем, а не
  забудем, так охота пропадет, - изрек Хэймлет.
     - Идите, а я свою бадью прикончу, а то жалко добро оставлять, - ответил
  ярл.
     - Смотри не забудь! - усмехнулся Хэймлет, вставая из-за стола. - А то
  ты, дядюшка, тяжеловат будешь.
     - Не тебе со мной в пьянстве равняться, датчанин. Ты уже ноги
  отбросишь, а я только навеселе буду.
     Пререкаясь и бубня, Торкланд все-таки поспешил допить свой эль, и
  друзья поднялись из-за стола.
     Большинство хирдманов с восторгом восприняли решение своих вождей
  поразмяться и с воодушевлением начали вставать с лавок и выползать из-под
  них. Некоторых товарищей пришлось тащить волоком, но, так как кольчуги и
  шлемы остались в сундуках на драккаре, это было не утомительно.
     Земля под ногами Хэймлета слегка покачивалась, но ноги несли сносно.
  Викинги, несмотря на избыток хмеля в голове, исправно взялись за дело, и
  вскоре "Фенрир" поднялся в воздух.
     Тор был трезв, поэтому и взял на себя обязанности лоцмана. Ас толком не
  умел управлять кораблем, но отсутствие навыков компенсировалось знанием
  местности и умением лучше, чем его товарищи, сворачивать расстояние.
  Гребцы дружно налегли на весла. Чрезмерное пьянство, Обычно вызывающее у
  викингов жажду деятельности, в основном выражающуюся в стремлении
  подраться, на этот раз тоже не подкачало. Хирдманы загребали с таким
  остервенением, что, казалось, ветер, поднятый их веслами, должен был
  перерасти в ураган. Гребя, викинги что было мочи орали самые героические
  саги. Воинствующий настрой, доведенный до предела количеством выпитого эля
  и бравыми песнопениями, не находя практического применения, заставлял их
  грызть ближайший борт корабля.
     Всеобщий подъем подействовал даже на спящих в проходе воинов.
  Поддавшись общему порыву, один за другим они просыпались и, занимая свои
  места на гребной скамье, еще до конца не поняв, что же произошло,
  включались в общий ритм.
   "Фенрир" развил невероятную для себя скорость. На закате Тор сообщил
  весьма посвежевшим товарищам, что им удалось пройти почти четверть
  расстояния до Большой реки.
     Нечеловеческий порыв, правда, давно покинул гребцов, и они устало
  перебирали веслами. Хэймлет хотел опуститься и заночевать на каком-нибудь
  приглянувшемся холме, но Олаф предложил данам укладываться спать, а сам
  хотел погонять на веслах своих хирдманов. Все равно они целый день
  просидели в безделье на корме и теперь запросто могли сменить на веслах
  уставших датчан.
     Конечно, двенадцать неопытных гребцов не смогут далеко увести боевой
  корабль, но корабельная наука была единственным делом, которому Торкланд
  не обучил своих питомцев. И великий воин не хотел упускать подвернувшуюся
  возможность.
     Так тихо-мирно корабль двигался всю ночь. С утра опытные хирдманы
  Хэймлета снова взялись за работу. На этот раз воины гребли с меньшим
  пылом, но зато умело распределив силы на весь день. К вечеру "Фенрир"
  покрыл расстояние не меньше, чем накануне. Перекусив вяленым мясом, в
  большом количестве захваченном Тором из своих кладовых, утомленные викинги
  повалились спать, предоставив своим асгардским товарищам возможность
  вдоволь понатирать мозоли на неумелых руках.
     Следующий день прошел, как и предыдущий. Повозка Тора, привязанная к
  корме, покачивалась в такт движениям гребцов. А знаменитые козлы, запертые
  в трюме, злобно блеяли. Запах, исходивший от них, не давал приблизиться к
  распахнутому люку, открытому для того, чтобы животные не задохнулись в
  собственном зловонии.
     Опытные воины, привыкшие по многу дней не сходить с палубы корабля,
  грамотно делали привычную работу. А вечером улеглись спать.
     На третью ночь Олаф не стал мучить своих молодых хирдманов, пожалев их
  измочаленные в кровь руки, которыми теперь даже меч было удержать
  непросто. Вместо этого Торкланд поставил их нести караул вокруг холма, на
  вершину которого приземлился "Фенрир".
     Зато на следующее утро, лишь только драккар набрал высоту,
  путешественники увидели вдалеке голубоватую ленту великой реки. К полудню
  викинги прибыли на место.
     Как подметил Олаф, любимая поляна Тора за время их отсутствия не
  претерпела никаких изменений. Даже от огромного лагеря светлых альвов не
  осталось следа. Правда, альвы, в отличие от асов, стремились не оставлять
  за собой память на земле. Они тщательно убирали территорию, стараясь
  скрыть место своей стоянки. Великий воин не понимал, зачем они это делают,
  но все же считал их действия не лишенными некоего сокровенного смысла. Во
  всяком случае, было приятно разбить лагерь на зеленой лужайке, не усеянной
  обглоданными костями и чернеющими глазницами кострищ.
     - Рыбалка - завтра, а сегодня отдыхаем, - распорядился Тор, ничуть не
  смущаясь тем обстоятельством, что среди присутствующих ни один воин не
  стал бы подчиняться ему без одобрения своего вождя.
     Дело в том, что в этих диких местах Тор чувствовал себя большим
  хозяином, чем в своем асгардском доме, и подрался бы с каждым, кто стал бы
  оспаривать у него это право.
     По чьему-то недосмотру или с пьяных глаз эль на борт корабля не
  загрузили. Поэтому викинги, поедая всухомятку свежедобытое мясо,
  чувствовали себя не очень уверенно. Костры жгли лениво, не придавая этому
  занятию никакого значения, тем более что ночь стояла более чем теплая для
  суровых жителей севера.
     Олаф лениво подкинул в огонь палку, несвоевременно подвернувшуюся под
  руку великого воина. Глянув через огонь на Тора, сидевшего напротив,
  викинг заметил напряженное выражение на лице товарища. Ярл на всякий
  случай тоже затих. Хэймлет уже спал, обняв, словно бабу, бревно. У костра
  больше никого не было, и возникшая тишина позволила Торкланду расслышать
  шорох, доносящийся откуда-то из-за спины аса.
     В какой-то момент Тор с непривычной для его мускулистого тела легкостью
  сорвался с места и, резко выбросив руку в темноту, вытащил на свет
  трепыхающийся комок.
     - Вот гады, не успел я вернуться в эти края, а они уже эль пришли
  воровать! - возмущенно произнес ас. - Ну что мне с ним делать, Олаф?
     Живой комок в руке могучего аса развернулся, и взглядам друзей предстал
  старый знакомый.
     Младший принц цвергов исчез из Асгарда давно. После того случая, когда
  он предупредил Торкланда о ночной вылазке ванов, карлика больше никто не
  видел. Асы считали его погибшим от рук ванов или пришибленным одним из
  камней, низвергнутых Хейд с небес. Появление же Мердока живым и невредимым
  оказалось столь неожиданным, что Тор выронил его, разжав руку скорее от
  удивления, нежели из желания отпустить.
     Цверг свалился на землю и тут же отскочил в сторону, обжигаемый жаром,
  идущим от пылающего костра.
     - Поосторожней надо, дылда, - возмущенно проговорил карлик. - Смотреть
  надо, куда ставишь. Я тут, живя среди вас, асов, совсем все навыки
  растерял. А мне скоро предстоит становиться королем своего народа. Как же
  я буду подкрадываться к подданным и подслушивать, что, они обо мне
  говорят? Ведь у цвергов уши куда более чуткие, чем у асов. Я надеюсь, вы
  пришли сюда, чтобы выполнить свое обещание и посадить меня на трон
  подземного народа? Я все разведал, можно выступать хоть завтра. Можно было
  бы и сегодня, но для вас, дылд, темнота хуже любого врага. Непонятно
  только, зачем вы привели такую армию? С моими соотечественниками вы могли
  бы справиться и втроем. Или вы настолько глупы, что добровольно раздадите
  золото всем этим воинам?
     - Какое золото? О чем речь? - подскочил разбуженный визгом Мердока
  Хэймлет.
     Датчанин никогда не слышал о договоре его друзей с младшим принцем о
  водворении на престол цвергов. Конечно, .сам карлик время от времени
  напоминал об обещаниях, сгоряча данных ему Олафом и Тором, но конунг
  воспринимал их не более как болтовню надоедливого существа.
     - Да можно тут провернуть одно дельце, нажиться кое на чем, - начал
  было Торкланд.
     - Какое дельце, мы же на рыбалку собрались? Забыли, зачем сюда прибыли?
  Вот набьем змеенышей, тогда и будут всякие дельца, - перебил ярла Тор.
     - Погоди ты с рыбалкой, он же золото предлагает! - отмахнулся
  окончательно проснувшийся Хэймлет. - В конце концов, какой из меня рыбак,
  этим делом пусть керлы занимаются, а конунг всегда должен думать о добыче
  для своих воинов.
     - Так вы же обещали со мной порыбачить, - обиженно произнес Тор,
  приводя друзьям последний аргумент.
     - Ничего, мне вы раньше обещаний надавали. Вот отвоюем у моих старших
  братьев престол, тогда и на рыбалку сходим. Змееныши за это время никуда
  не денутся, их даже больше станет. А для тебя, Тор, у меня тоже кое-что
  есть, если ты золотом не интересуешься, - попробовал Мердок задобрить аса.
     Но самолюбие Тора было задето, и никакие подарки теперь не
  интересовалиего. Ас отвернулся от друзей и уставился в темноту.
     Торкланду стало жалка товарища, и он умоляюще посмотрел на Хэймлета.
     - Сначала золото, - твердо настаивал датчанин. Олаф сидел и разрывался
  между жалостью к обидчивому Тору и своей алчной натурой. Но нежные чувства
  были несвойственны великому воину, и натура в конце концов взяла верх.
     - Ладно, сначала война, потом рыбалка, - тяжело произнес ярл.
     - Без меня, - злобно ответил Тор, повернувшись. - Я буду заниматься
  тем, зачем сюда прибыл.
     - И войска свои оставляйте ему, чтобы не скучно рыбачить было, а то эти
  мародеры все мое королевство разнесут, - вмешался в спор Мердок.
     - Уговорил, - усмехнулся Хэймлет, - слышишь, Тор, мы тебе полтора хирда
  в помощь оставляем. Правда, по закону вика, добычу все равно делить
  придется.
     - Ну и глупо, хотя это ваше дело, - вновь вставил словечко цверг.
     - Что хотите, то и делайте, а я свое сказал, - угрюмо проговорил ас.
     Хэймлет пожал плечами и повернулся к Мердоку. - А до твоей страны
  далеко отсюда? - поинтересовался ой у младшего принца.
     - Нет, ближайшая нора в кустах на краю поляны. Проход свободный. Я
  время не терял, разведал. Мне так ваши пьяные лица надоели, что я решил
  заняться делом. Мы, цверги, конечно же уважаем добрый эль, но употреблять
  его так, как асы, не можем. Вот я и подумал, что вы рано или поздно здесь
  появитесь, поскольку это любимая поляна Тора. А в Асгарде мне все равно
  делать было нечего, там то война, то пьянка, - ответил Мердок.
     - Ну, хорошо, завтра разберемся, - зевая, произнес датчанин, решив, что
  пришло время доспать, и вновь обнял бревно.
   "Совсем без жены не может, бедолага, - подумал Торкланд, наблюдая за
  товарищем. - Может, и самому прикемарить, раз эля все равно нет?" -
  мелькнула шальная мысль в могучей голове ярла, и он последовал
  заразительному примеру датского друга.
     Торкланд открыл глаза рано на рассвете, мучимый нестерпимой жаждой,
  которая так и не дала ему толком поспать. Нет, великому воину не хотелось
  пить, с этой проблемой он легко бы справился. В пятидесяти шагах от того
  места, где воины разбили лагерь, находилась огромная река, с чудесной,
  прозрачной, как цареградское вино, водой. Но дело было не в обычной жажде.
  Прошло уже четыре дня, как в глотке великого воина не было ни капли эля.
  Спасаясь на борту драккара от беспробудного пьянства, которое поглотило
  весь хирд конунга Хэймлета, а с ним заодно и храброго ярла, викинги
  сгоряча забыли погрузить эль. Теперь же Торкланда вовсю мучило раскаяние,
  он рвал волосы из своей бороды и проклинал окружающий мир.
     За этим занятием его и застал пробудившийся Мердок. Карлик встал и,
  повернувшись к востоку, деловито посмотрел на восходящее солнце.
     - Пора идти, а то скоро начнут просыпаться ваши воины, и мы от них не
  отделаемся, - проговорил младший принц.
     Олаф согласно кивнул. Он сейчас был готов идти куда угодно, лишь бы
  выбросить из головы навязчивое желание. А тут еще представлялась
  возможность подраться.
     Избежать ссоры с другом Торкланд считал одним из проявлений
  добродетели, поэтому не желал упустить возможность поколотить кого-нибудь
  чужого.
     - Только буди его сам, - ткнул он пальцем в сторону Хэймлета.
     Младший принц осторожно подошел к спящему дану. Конечно, побудка
  Хэймлета была не таким опасным делом, как если бы его послали будить
  Олафа, Тора или змея Йормунганда, но Мердок с опасением относилсяко всем
  асам.
     - Эй, конунг, вставай, пора на войну, - пропищал цверг на ухо спящему.
     Хэймлет даже бровью не повел. Мердок попробовал еще громче, - результат
  остался прежним. Кричать карлик опасался, не желая разбудить остальных.
  Коротышка жалобно посмотрел на Олафа.
     - А ты бревно у него забери, сам проснется, - со знанием дела подсказал
  ярл.
     Младший принц обошел лежащее на земле тело и обеими руками ухватился за
  бревно. Оно выглядело небольшим, однако оказалось сыровато и весило
  несколько больше, чем могло показаться на первый взгляд. Но Мердок слишком
  давно ждал этого дня и не собирался сдаваться. Цверг крякнул, и деревяшка
  подалась, выкатившись из объятий датчанина. Хэймлет зашевелился, черты его
  лица исказились, приняв гневное выражение. Руки дана попытались нащупать
  исчезнувшую опору.
     - Оттолкни подальше! - загудел Торкланд, войдя в азарт.
     Мердок толкнул. Быстрый кулак конунга взлетел в воздух и настиг голову
  цверга раньше, чем тот успел отскочить в сторону. Взлетев в воздух, карлик
  пронзительно заорал, но приземлился уже без чувств. Окончательно
  проснувшийся от его крика датчанин вскочил на ноги, по пути выхватывая из
  ножен меч и дико вращая глазами.
     Олаф смеялся от души, задуманная им шутка превзошла все ожидания.
  Утирая выступившие слезы, ярл забыл даже об эле и других прелестях жизни,
  которых он был так нахально лишен.
     Приходящий в себя Мердок чувствовал, что его лицо быстро увеличивается
  в размерах, он поднял голову и посмотрел на хохочущего Торкланда. Глаза
  карлика еще видели, но уже начали заплывать, однако хорошее настроение
  великого ярла перед началом похода стоило любых жертв.
     - Меня придется нести, - проговорил он запекшимися губами и вновь
  откинул голову.
     - Это кто его так? - удивленно спросил Хэймлет, рассматривая
  распростертое тело младшего принца.
     Конунг, осмотревшись по сторонам и не найдя нападающих врагов, наконец
  успокоился и понял причину разбудившего его крика.
     - А ты догадайся с трех раз, - язвительно усмехнулся Торкланд.
     - Что скалишься, рыжий урман? Твоих рук дело? - повернулся к товарищу
  Хэймлет.
     - А что, может, подеремся? - с надеждой в голосе спросил ярл.
     - Да иди ты, - отмахнулся от забияки Хэймлет. - Мне тут страшный сон
  приснился. Стою я на пристани и прощаюсь со своей женой Нэтлин, если ты ее
  помнишь.
     Олаф утвердительно кивнул. Нэтлин, прихоть его друга, стоившую ярлу
  гору золота величиной в человеческий рост, он запомнил на всю жизнь.
     - Так вот, прощаюсь я с Нэтлин перед походом, ну, как положено у
  супругов, обнимаю и все такое прочее. Вдруг из-под пирса появляются руки,
  хватают мою королеву и тянут на дно залива. Я, естественно, догоняю ее,
  ловлю за руку и тяну на себя. А руки продолжают тянуть вниз. И наконец,
  когда руки понимают, что им не вырвать Нэтлин из моих объятий, из-под
  пирса появляется отвратительная морда. Я хватаюсь за меч, а его нет. Но я
  не растерялся - вставил чудовищу кулаком промеж глаз, и морда исчезла.
     - Так что ж тут страшного? - удивился Олаф.
     - А то, что морская вода тут же превратилась в чистейший эль...
     Торкланд напрягся. Теперь сон друга по-настоящему заинтересовал
  викинга.
     - Я подумал, - продолжал Хэймлет, - что в таком море я никогда не найду
  дорогу к родному дому!
     - Дурак, - не сдержался Олаф. - твой сон исполнился! Моли Одина,
  чтобы...
     Хэймлет пожал плечами:
     - И тут раздался крик, разбудивший меня, я решил, что на нас напали...
     - Эй, дылды, если вам тяжело меня тащить, то я, так и быть, доберусь
  сам, но солнце уже высоко, и нам пора отправляться, - перебил Хэймлета
  писклявый голос. Весьма потрепанный, но упрямый Мердок нашел в себе силы
  подняться на ноги, несмотря на нанесенное Хэймлетом увечье. - Ты, Олаф,
  обещал мне, что поможешь завоевать престол цвергов, и я не отцеплюсь от
  вас, пока не добьюсь своего. Это же надо быть такими тупоголовыми! Им
  предлагают сокровища, каких асы в глаза не видели, да еще и диковинные
  вещицы, которые стоят много больше, а они морды воротят.
     - Ладно, Олаф, пойдем, а то вдруг этот цверг подыщет кого другого, у
  нас из рук такое богатство уплывет, - вздохнул датчанин.
     Олаф, кряхтя, встал и сделал шаг в направлении, которое указывал
  Мердок. Вдруг что-то юркнуло в кусты справа от того места, где только что
  сидел великий воин.
     - Хватайте его, это лазутчик цвергов! - громко пропищал карлик.
     Но было уже поздно. Легкий порыв ветра зашевелил высокую траву вокруг
  поляны. Викинги стояли и озирались по сторонам, не видя причин для
  беспокойства.
     -Ты уверен, что видел шпиона? - спросил цверга Торкланд.
     - Да, видел, как тебя сейчас. Но не думаю, что это сильно помешает нам
  выполнить задуманное, - ответил младший принц. - Что презренные цверги
  могут сделать великому Олафу, собери они хоть всю свою армию?
     Торкланд, услышав в свой адрес похвалу, самодовольно выпятил челюсть и
  погладил рукой блестящую от жира рыжую бороду.
     -Да, Мердок, ты мудр, хоть и мал, - оскалился он.
     Друзья до шлидо края поляны, и Мердок, раздвинув ветви кустарника,
  жестом пригласил викингов следовать за ним.
     Обычному человеку трудно было себе представить, что в этих зарослях
  может находиться какой-нибудь проход. Но здесь была протоптана настоящая
  тропа - дорога цвергов. Рослым северянам было тесновато идти по пути,
  проложенному карликами, но все же кое-как удавалось.
     Путники уже заметно устали двигаться, то согнувшись пополам, то вообще
  встав на четвереньки, когда неожиданно идти стало легче. Кустарник заметно
  поредел и стал более чахлым, а под ногами появилась известняковая порода.
  Тут же как из-под земли перед друзьями выросла небольшая скала с
  отверстием посередине. Сооружение очень напоминало гардарикский погреб:
  такой себе холмик со входом.
     Викинги, окончательно выбравшись из надоедливых зарослей, присели
  отдохнуть у входа в подземелье.
     Вдруг внимание Торкланда привлекло что-то внутри пещеры.
     - Эй, Хэймлет, сдается мне, что, пока мы тут с тобой полеживаем на
  утреннем солнцепеке, там раздают эль, - неожиданно прокричал Олаф, тыча
  пальцем куда-то вниз.
     Датчанин встал и посмотрел туда, куда указывал его товарищ. Коридор
  пещеры почти вертикально уходил вниз, но, судя по всему, не глубже, чем на
  рост человека, и упирался в залу, потому как глаз конунга уловил легкое
  колебание, словно от свечей, света, да к тому же, похоже, снизу доносились
  аппетитное чавканье и ароматный запах хмельного напитка.
     Хэймлет не успел ничего сообразить, как Торкланд, отпихнув его, вскочил
  в отверстие. Датчанин, больше не раздумывая, последовал за ярлом.
     Комната, освещенная множеством свечей, после ослепительного солнца
  казалась погруженной во мрак, но глаза викингов быстро привыкли.
     Прямо перед ними стояли отменный дубовый стол и крепкая лавка. На столе
  красовались два пузатых бочонка.
     Крышки с деревянных сосудов были сняты, они щеголяли перед гостями
  своим ароматным содержимым.
     Рядом с лавкой на большом камне сидел цверг и прихлебывал эль из
  кружки, в которой сам бы мог поместиться почти целиком.
     Цверг всячески пытался изобразить радость на своей уродливой мордочке,
  но вместо этого его лицо покрыла смертельная бледность.
     - Вы бы присаживались, эля испили. Небось с дороги умаялись, - лилейным
  голосом пропел уродец.
     В могучий мозг великого воина закрались кое-какие подозрения, но жажда
  ярла была столь велика, что совсем не давала соображать.
     - Вот хлебну чуть-чуть, самую малость, голова заработает, тогда и
  пораскину мозгами, - решил Торкланд и устремился к бочонку.
     Хэймлет пожал плечами, цверг казался вполне безобидным, и, похоже, Олаф
  доверял карлику. Конунг последовал примеру товарища. Великий ярл уже
  поднес хмельной напиток к дрожащим от вожделения губам, когда сильный
  -пинок выбил бочонок из его рук. Эль только плеснул на одежду. Хэймлет от
  неожиданности отпрянул в сторону.
     На столе стоял Мердок и сверкал глазами, готовый к самому худшему.
  Глаза Торкланда медленно, но уверенно наливались кровью. Нижняя челюсть
  плотоядно задвигалась, а руки угрожающе потянулись к цвергу.
     Но младший принц даже не шелохнулся. Он мужественно посмотрел в глаза
  надвигающемуся викингу и спокойно произнес:
     - Ты, дылда тупоумный, ты что, думал, мои милые собратья будут поить
  тебя отменным элем? Не дождешься," ни один цверг тебе даром воды из реки
  не подаст. Это я один такой, и то только потому, что слишком долго с асами
  таскаюсь. Здесь нет ни стола, ни лавки, это все иллюзии, наброшенные на
  ваши незрячие глаза. Реальны тут только бочки и их содержимое. Но они
  наполнены не элем, в них чистейший яд, и только такие слепцы, как вы,
  могут не заметить этого. Эль в подземельях цвергов ценится превыше золота.
  После того как мой народ поссорился с альвами и те выгнали нас с равнин,
  цверги не могут готовить свой эль и пьют только выменянный на сокровища,
  да еще украденный. Тебя попросту хотят отравить!
     Олаф на мгновение остановился, переваривая сказанное Мердоком. Но,
  видимо, слова младшего принца показались викингу неубедительными, и
  суровый воин вновь потянул руки к несчастному карлику.
     - Ну посмотри ты хоть на свои лохмотья! - вскричал в последней попытке
  убедить викинга гном. - Этот яд сожрал бы тебе все кишки раньше, чем ты
  успел бы выругаться1
     Хэймлет, более внимательно слушающий оратора, перевел свой взгляд на
  Торкланда. И действительно, те места одежды Олафа, куда попало угощение
  гостеприимных хозяев, словно растаяли. Великий воин стоял голый, увешанный
  кое-где свисающими обрывками не намоченной "элем" ткани.
     Краем глаза конунг поймал движение слева. Существо двигалось
  стремительно, и Хэймлет вряд ли бы поймал его. Однако разум, привыкший в
  экстремальных условиях принимать молниеносные решения, подсказал датчанину
  схватить бадью с угощением и с головой окатить беглеца.
     Мокрый карлик с криком юркнул в большую нору, находящуюся у самых ног
  конунга. В тот же миг видение исчезло, и Хэймлет обнаружил, что сидит не
  на лавке, а на обыкновенном камне, а ораторствующий Мердок стоит точно на
  таком же обломке известняка, только раза в два побольше.
     До Торкланда наконец дошло, что происходит что-то непонятное. Викинг
  разжал пальцы, сомкнутые уже на горле маленького уродца.
     - Отрава, говоришь? - протянул ярл, оглядывая то, что осталось отчего
  истлевших куртки и штанов.
     Викинг презрительно сдернул с себя жалкие лохмотья и остался стоять в
  чем мать родила.
     - Вот треллы поганые, это же надо было так попасть, чтобы вас йотуны
  растоптали! - зло выругался Олаф. - Это, значит, придется возвращаться,
  чтобы одеться.
     Мердок понимал, что в интересах дела нельзя позволить Торкланду
  возвращаться в лагерь. У Олафа могли там в любую минуту найтись более
  неотложные дела, и тогда поход затянулся бы на неопределенное время.
     - Не стоит этого делать, Олаф, - проговорил младший принц. - Лучше идти
  вперед. В подземельях мы найдем, что тебе одеть, тем более что тебе
  незачем стыдиться тех, кого ты все равно хочешь прикончить. Но если ты в
  таком виде вернешься в лагерь, бьюсь об заклад, твой друг Тор покроет тебя
  насмешками с ног до головы.
     Гнев великого воина прошел почти полностью, и Тор-кланд был способен
  выслушать своего маленького друга. Мало этого, Олаф счел слова Мердока не
  лишенными определенного смысла. Тор, обозленный на викингов за
  несостоявшуюся рыбалку, не упустит возможности высмеять его.
   "А тут, в подземелье, я раздавлю любого, кто только посмеет растянуть
  свой поганый рот в усмешке", - подумал Торкланд.
     - Так это что, Мердок, можно расценивать как начало, войны? - заговорил
  наконец датчанин.
     - А ты как думал? - многозначительно постучал себя по голове младший
  принц. - Ты хотел, чтобы они с тобой на поединок выходили, да еще и по
  одному? Цверги не такой глупый народ, как, например, ваны, словно шашлык
  нанизывающиеся на жала асгардских мечей. Я сомневаюсь, что мои родичи
  выступят открыто. Скорее всего, нам следует опасаться подвохов. Но за этим
  я присмотрю, лишь бы вы меня вовремя слушали.
     Хэймлет кивнул, удовлетворенный ответом карлика.
     - Ну, раз так, показывай, куда идти дальше. Я здесь что-то больше ходов
  не вижу, кроме того, что ведет наверх, - проговорил он.
     - Нам сюда. - Мердок указал на дыру в стене, через которую убежал
  цверг.
     - Ты что, с ума сошел? - присвистнул конунг. - Да у меня сюда голова с
  трудом пролезет!
     - Не волнуйся, через эту щель мы, цверги, сами на четырех ходим, шагов
  через десять просторней станет. Можно будет и на ноги встать. Только вот
  вас немножечко уменьшить придется, а то не пролезете, - пропищал карлик.
     - Эй, уродец, мало того, что твои дружки нас чуть было не отравили, так
  ты теперь нас сплюснуть хочешь? - прогудел Олаф.
     Еще окончательно не улегшийся гнев великого война стал вновь пробивать
  себе дорогу наружу.
     - Без этого мы не проникнем в подземелья цвергов, - пожал плечами
  Мердок. - Мой народ, стремясь уберечься от вас, диких асов, альвов, да и
  всех остальных жителей этого мира, превосходящих нас в размерах и силе,
  специально выстроил такие узкие выходы из подземелий, чтобы враги не могли
  проникнуть внутрь.
     - Ты хочешь превратить нас в существ, равных цвергам в размерах. Но
  известно, что, скажем, альвы ничуть не хуже вашего ведают колдовство. Как
  вы собирались защищаться от них? - вступил в спор с карликом Хэймлет.
     - Если альвы станут маленькими, против них на равных выйдут наши воины,
  - гордо ответил Мердок.
     - Так это они и против нас выйдут? - заметил датчанин.
     - Да, но ведь асы - не альвы. Никто из народов, населяющих наш мир, не
  может сравниться с асами в доблести и умении владеть оружием. Я думаю, мы
  пробьемся, тем более что таким узким коридор будет недолго. Высота
  внутренних залов подземелий позволяет таким, как вы, выпрямляться во весь
  рост.
     - Мы идем! - неожиданно прогремел над ухом у Хэй-млета рев его лучшего
  друга. - Хорошая потасовка - это то, что мне сейчас нужно больше всего на
  свете. Кроме эля, - грустно добавил ярл- Сейчас я готов драться даже
  бесплатно.
     Олаф, воинственно поигрывая мышцами, двинулся к норе. Хэймлет
  критически глянул на ярла:
     - Олаф, давай я тебе кольчугу свою дам. Все же хоть какая-то одежда.
     Торкланд мгновение подумал и согласно кивнул. Конунг быстро стянул с
  себя кованую рубашку и подал другу.
     Кольчуга, предназначенная надеваться сверху на кожаный подкольчужник,
  после некоторых усилий все же налезла на голое тело великого ярла. Викинг
  повел плечами и почувствовал недопустимую тесноту.
     - Хэймлет, я ее чуть испорчу? - произнес Торкланд и, не дожидаясь
  ответа, схватил руками ворот.
     На висках славного ярла выступили жилы, лицо покраснело, руки задрожали
  от напряжения. Наконец кольца не выдержали и лопнули в местах стыка. На
  груди появился "разрез". Плечам стало свободнее, и викинг с удовольствием
  развернул их.
     Однако снизу железная рубашка Хэймлета едва прикрывала тело статного
  Торкланда и заканчивалась чуть ниже живота, тем больше подчеркивая наготу
  воина. Олаф верно понял критический взгляд датчанина и поднял остатки
  своей одежды.
     Лохмотьев кое-как хватило, чтобы обернуть их вокруг чресел великого
  воина, создав какое-то подобие набедренной повязки. Если не считать рыжей
  бороды и волос, то Олаф сейчас напоминал пикта-переростка, раздобывшего
  где-то кольчугу и попробовавшего примерить ее на себя.
     Но от этого внешний вид ярла только выигрывал, приобретя черты
  первобытной свирепости.
     Хэймлет удовлетворенно кивнул. -- Ну давай, уменьшай нас поскорее, пока
  во мне не погасла ярость! - пробасил Торкланд, становясь рядом с норой.
     Мердок, все еще продолжавший стоять на большом камне, наконец соскочил
  с него и подбежал к Торкланду.
     - Только вы этого тоже должны захотеть. Иначе, ничего не получится, -
  сказал он. - Если бы можно было превращать без желания оборачиваемого,
  ваши враги уже давно вас, асов, превратили бы в клопов и передавили
  ногами.
   "Ладно, маленьким так маленьким, - решил про себя Олаф, - в конце
  концов, в этом подземелье все такие. Поход бы был на редкость скучным, не
  окажись в нем хорошей драки; а чтобы давить мелюзгу, даже в бешенство
  приходить не надо".
     Тут же славный ярл почувствовал что-то неладное, стены вокруг начали
  расти, голова слегка закружилась. Викинг прикрыл глаза.
     Наконец головокружение прошло, но Олаф стоял все еще с закрытыми
  глазами, боясь взглянуть в лицо новому для себя миру. Торкланд привык
  всегда полагаться только на свою силу и меч. Теперь же викинг гадал,
  сохранилась ли его мощь, когда тело уменьшилось до размера цвергов.
     - Эй, Олаф, хватит спать, пора отправляться, пока мои родичи не собрали
  против нас все воинство подземелий, - раздался рядом с Торкландом басистый
  голос.
     Ярл открыл глаза и глянул в лицо говорившему. Перед ним стоял
  незнакомец и улыбался во весь свой неестественно широкий рот. Торкланд от
  неожиданности схватился за меч.
     - Ты что, меня не узнал? Это же я, Мердок! - скалился чужак.
     Викинг пригляделся. Перед ним действительно был младший принц. Только
  неестественно большие размеры цверга помешали Торкланду узнать в нем
  товарища.
     Пройдоха Мердок, творя свое колдовство, не обошелся без злой шутки,
  сделав Олафа несколько меньше, чем был сам, и оттого выглядел богатырем
  рядом с великим воином. Самолюбие Торкланда было жестоко ущемлено, тем
  более что Хэймлет уменьшился не так сильно и теперь тоже заметно
  превосходил друга в росте и ширине плеч.
     - Кто будет скалиться, я тому мозги вышибу, несмотря на то что меня
  превратили в таракана, - грозно предупредил ярл.
     - Кому ты теперь нужен, чтобы над тобой смеяться, - не сдержав улыбки,
  проговорил датчанин. - Только вот кольчужку на тебя надо было сейчас
  надевать, вещь портить не пришлось бы.
     Торкланд собрался что-то ответить, но Мердок уже встал на четвереньки и
  пополз в темный проем норы. Друзья прекратили перебранку и последовали за
  ним. В лазе было темно, и Олаф чувствовал себя не совсем уютно, постоянно
  натыкаясь на ноги ползущего впереди цверга. Викинг в кровь ободрал колени
  и с завистью оглядывался на Хэй-млета, одетого в толстые кожаные штаны с
  нашитыми наколенниками. Однако эти неудобства вызывали у сурового морского
  волка не столько боль, сколько раздражение, и он чаще переставлял
  конечностями, стремясь быстрее встретить врагов.
     Наконец проход стал расширяться, и вскоре товарищи смогли встать во
  весь рост, хотя потолок еще нависал над самой головой. Двигаться здесь
  было приятнее еще и потому, что стены этого коридора издавали слабое
  зеленоватое свечение, достаточное, чтобы не натыкаться друг на друга и не
  спотыкаться о встречающиеся под ногами камни.
     По мере продвижения товарищей коридор продолжал увеличиваться и в
  ширину, и в высоту.
     - Здесь надо быть осторожнее, - повернулся к спутникам Мердок. - Скоро
  начнутся первые обитаемые пещеры, в них удобно устраивать засады. На нас
  могут напасть в любой момент.
     - Твои родичи, Мердок, будут круглыми дураками, если сделают это прямо
  тут, в таком узком месте, здесь я один справлюсь с целой армией, - заметил
  Олаф.
     Цверги, похоже, и впрямь были круглыми дураками. Во всяком случае, не
  успел Торкланд закончить фразу, как впереди по коридору послышался шум
  множества шагов. Друзья обнажили мечи.
     Шумящая и кричащая толпа уродцев вывалила прямо на изготовившихся
  викингов. Торкланд, как всегда первый, успел пропороть брюхо противнику.
  Однако Хэймлет, хоть сперва и отстал от товарища, но зато своим быстрым,
  словно молния, мечом снес две головы и разрубил третьего противника чуть
  ли не пополам, прежде чем Олаф вновь взмахнул своим тяжелым полуторником.
     Вытащив меч из брюха поверженного цверга, ярл подсек противника,
  пытавшегося обойти друзей вдоль правой стены, и тут же на обратном
  движении обоюдоострого меча вонзил клинок под мышку подбежавшему карлику.
     Потери, понесенные цвергами в первый же момент столкновения, были столь
  огромными, что оставшиеся в живых воины побросали оружие и кинулись прочь,
  пытаясь спастись от неминуемой смерти.
     Опытные воины, Олаф и Хэймлет знали, что нет лучшего зарока победы, чем
  паника в стане врага. Они настигали убегающих, застрявших в узких
  коридорах цвергов, и рубили их, не столько из кровожадности, сколько из
  сознания необходимости сеять вокруг себя страх. Торкланд вообще не успел
  войти в неистовое состояние, столь коротким и неупорным было сопротивление
  противника. Он лениво тыкал в спины несчастных острие меча, не столько
  убивая цвергов, сколько вызывая у них крик боли, сотрясающий своды
  подземелий и усиливающий общее смятение.
     - Хватит, хватит, не надо больше! Вы перебьете или искалечите всех моих
  будущих подданных! В конце концов, я же не хочу править государством
  калек! - бегал между викингами Мердок, пытаясь остановить бойню, но боясь
  сам попасть под безжалостные клинки северян.
     - Прочь с дороги, малыш, - отпихнул младшего принца Торкланд.
     Несмотря на то что Мердок сделал ярла меньше себя, тем не менее в
  викинге сохранилась его былая сила и полученный пинок заставил цверга
  влипнуть в стену.
     - Мы с Хэймлем знаем свою работу и будем кромсать твоих сородичей до
  тех пор, пока не войдем в помещение побольше, где ты сможешь вернуть нам
  прежний вид. А пока можешь заткнуться и не мешаться под ногами, - добавил
  ярл, непрерывно работая оружием.
     В беспорядке бегущие цверги вдруг исчезли, и воины оказались на
  развилке. Дальше коридор, по которому пробивались друзья, растекался на
  четыре рукава. Торкланд вопросительно посмотрел на Мердока.
     - В крайний правый, - без замедления указал проводник. - Но надо
  двигаться быстрее, чтобы попасть в тронный зал раньше, чем они опомнятся.
     - Ну, тогда побежали, - спокойно ответил Олаф. Искатели приключений
  перешли на бег. Товарищи пробежали почти милю, не встречая на пути никаких
  попыток сопротивления. Своды пещеры здесь были так высоки, что на них
  приходилось смотреть задрав голову, вширь коридор тоже стал заметно
  больше, да и освещенность усилилась.
     - Мы, цверги, внутренние помещения делаем такими просторными, чтобы
  увеличить площадь стен, а значит, и количество светящегося камня. Оттого в
  больших залах гораздо светлее, чем в маленьких, - объяснил на ходу Мердок.
     Тем временем воины миновали еще одну развилку и помчались по коридору,
  круто уходящему вниз.
     - Возьмитесь за руки и держитесь за меня. Сдается мне, мой кузен
  Минитарм начал колдовать. Он полный хозяин этих мест и может создать
  иллюзии, которые заставят вас вечно бродить по подземельям цвергов. Он
  может даже скрыть вас друг от друга, так, что вы потеряетесь, разминувшись
  в двух шагах. Но я эти шутки знаю, и меня ему будет нелегко одурачить.
     Бежать взявшись за руки было тяжело, и товарищи заметно замедлили шаг.
     - Мы уже на месте! - прокричал, обернувшись, Мердок и сильнее потянул
  викингов за собой.
     За следующим поворотом возникли два ведущих в разные стороны коридора,
  а впереди глухая стена. Младший принц ускорил шаг и направился прямо к
  ней. Северяне помимо воли притормозили.
     - Это одна из хитростей короля, - проговорил Мердок не останавливаясь.
  - На самом деле там ничего нет. Просто ваши несовершенные глаза не
  отличают произведение магии от творений Создателя. Только крепче держитесь
  за меня, а то больно ударитесь. Для существ, не распознающих иллюзию, она
  становится реальностью.
     Олаф за время своего пребывания в этом ненормальном мире уже встречался
  с подобными явлениями, поэтому прошел сквозь стену, словно всю жизнь этим
  занимался. Однако для Хэймлета такое испытание было впервой. Ожидая
  неминуемого столкновения с гранитной породой, датчанин прикрыл лоб рукой и
  зажмурил глаза и чуть не упал, споткнувшись о самые настоящие камни,
  разбросанные под ногами.
     Пытаясь удержать равновесие, Хэймлет открыл глаза и не сразу сообразил,
  что гранитная преграда осталась у него за спиной. Здесь коридор выглядел
  не так, как раньше. Стены и потолок были сплошь украшены фресками, а
  светящаяся известь, наложенная сверху, имела не только изумрудный, а еще и
  золотой с серебряным цвета. Пол под ногами был отшлифован, а то, обо что
  споткнулся датчанин, оказалось ступеньками. В целом окружающая обстановка
  красноречиво свидетельствовала о приближении королевских покоев.
     - Олаф, не жми, пожалуйста, мою руку с такой силой, - проскулил цверг,
  - смотри, она совсем посинела!
     Торкланд, подавленный массой впечатлений, не заметил, как сдавил кисть
  своего проводника. Опомнившись, он быстро ослабил хватку. Мердок соврал,
  его рука еще не была синей, но уже начала слегка зеленеть. Впрочем, руку
  Хэймлета, находившегося сзади, ярл стиснул не слабее, но, в отличие от
  цверга, датчанин был северянином.
     Красочный коридор оказался коротким. Скорее всего, это был не коридор,
  а парадный вход в тронный зал. Пройдя шагов пятьдесят, друзья уперлись в
  огромную дверь. Это была первая дверь, которую Торкланд видел в
  подземельях этого мира, что здесь, в королевстве цвергов, что в штольнях
  Альвхейма.
     Массивные створки, к удивлению викингов, легко поддались, и товарищи
  влетели в зал, чуть было не напоровшись на острия пик, выставленных
  воинами цвергов.
     Только молниеносная реакция, наработанная годами непрерывных войн,
  спасла товарищей от гибели. Викинги отскочили обратно в коридор, обнажая
  мечи. Кто-то из пикинеров попытался последовать за ними, но Хэймлет в
  прыжке ударил ногой распахнутую створку двери, и та с грохотом сбила с ног
  нападающих.
     - Эй, Мердок, я начинаю уважать твоих родственников! - прокричал
  славный ярл, примеряясь мечом к чьей-нибудь шее. - Слышь, Хэймль, а
  карлики первые додумались ковать доспехи. Во всяком случае, я еще ни у
  кого в этом мире не видел ни кольчуг, ни шлемов! Жестянки альвов не в
  счет.
     Цверги, ощетинившиеся пиками, действительно были закованы в неуклюжие
  латы и носили на голове рогатые шлемы, похожие на ночной горшок. Однако
  Торкланд высоко оценил это достижение маленького народца. Многие асы в бою
  получали увечья, которых у них никогда бы не было, надень они на себя
  железную рубашку. Олаф сам не раз жалел, что вышел из своего фиорда
  разведать обстановку, не надев кольчугу и шлем.
     Однако доспехи цвергов были далеки от совершенства. Опытный воин мог
  подметить, что они немного стесняют движение и делают облаченных в них не
  очень ловкими.
     Торкланд, голый, с ног до головы перемазанный кровью, в рваной
  кольчуге, выглядел в глазах карликов воплощением ужаса, а когда его меч
  разрубил надвое голову ближайшего воина вместе со шлемом, цверги без боя
  сдали плацдарм у дверей тронного зала.
     Хэймлет глянул перед собой и зажмурился. Впереди колыхалось целое море
  мечей и копий. Зал был огромен и сплошь набит воинами, готовыми сражаться.
     - Слушай, Мердок, а почему бы тебе не вернуть нам с Олафом прежний вид?
  - осенила вдруг Хэймлета гениальная мысль. - Насколько я вижу, эта комната
  вполне позволяет встать во весь рост даже йотуну. Я, конечно, не хочу
  сказать, что мы и в таком виде не справимся со всем этим воинством, но,
  клянусь мамой Гуллингамби, это занятие займет много времени, если только
  руки не отсохнут раньше.
     - Только если вы пообещаете, что не станете топтать моих будущих
  подданных, - ответил претендент на престол.
     - Я тебя прямо сейчас затопчу! - повернулся к Мердоку Олаф.
     Викинг даже в своем теперешнем виде продолжал внушать карлику ужас.
     Младший принц отшатнулся и нарисовал в воздухе непонятный знак. Тут же
  ярл почувствовал, что стал быстро увеличиваться в размерах, поднимаясь над
  головами бушующего моря воинственных цвергов. Наконец рост закончился, и
  викинг огляделся.
     Помещение, в котором только что бушевали страсти, стало быстро
  очищаться. Доблестные воины спешили побыстрее покинуть поле битвы.
  Напротив викингов в другом конце тронного зала в кресле на высоком
  постаменте восседал император Минитарм.
     Сквозь многочисленные складки на его уродливой мордочке яственно
  проступала смертельная бледность. Владыка панически боялся, и только
  царственное достоинство не давало Минитарму сорваться с места и бежать
  следом за своими воинами.
     Помимо парадного входа, через который друзья попали в тронный зал,
  отсюда вело еще два коридора, куда и убегали цверги. Эти два выхода были
  не менее велики, чем главный, однако карликов было так много, а желание
  убежать так сильно, что они толпились у выхода, давя друг друга.
     Младший принц стал кричать, пытаясь привлечь к себе внимание
  соплеменников, но его писклявый голос терялся в общем шуме и грохоте.
     - Олаф, ты можешь сделать так, чтобы эти трусливые, недоумки выслушали
  меня? - обратился к викингу Мердок, окончательно отчаявшись добраться до
  сородичей.
     - Попробую, - пожал плечами великий ярл. Неторопливыми шагами Торкланд
  направился к центру помещения, который спасающиеся цверги уже успели
  очистить. Зал был велик даже по меркам людей. Чтобы занять место в его
  середине, Олафу пришлось сделать шагов двести.
     Наконец викинг остановился, сложил ладони рупором и набрал полные
  легкие воздуха.
     - Оооодииин! - раздалось под сводами подземного дворца.
     Словно гром небесный или внезапное извержение вулкана, раздался крик
  могучего витязя морей. Эхо цверговых подземелий многократно усилило и без
  того оглушительный голос Торкланда, которым он не раз перекрикивал могучие
  северные шторма, отдавая распоряжения своим хирдманам.
     Не многие цверги знали, кто такой Один, а те, что знали, даже не
  догадывались, что лихой асгардский парень, носящий это имя, имеет что-то
  общее с боевым кличем этого сумасшедшего аса. Однако все они замерли,
  подчиняясь какой-то повелительной силе, звучащей в этом кличе. В зале
  воцарилась тишина.
     - Славные жители подземелий! - нарушил молчание Мердок.
     Его писк вовсе не был внушителен, но на фоне всеобщего внимания был
  слышен даже в самых отдаленных углах.
     - Не бойтесь, вам никто не желает смерти, - продолжил говорить младший
  принц. - Я пришел, чтобы принести вам мир, долгожданный мир. До сих пор
  нашему маленькому народу приходилось защищаться, борясь с жадными до
  чужого добра дылдами, но теперь будет все по-другому. Вы видите этих двух
  асов. Не их вина, что моим гостям пришлось пустить в дело оружие. Вы
  первые обнажили мечи. Разве нет?
     Толпа ответила молчанием.
     - Но я также знаю, что вы не виновны в этом вопиющем негостеприимстве.
  Я уверен, что вы всего лишь выполняли волю своего императора. Вы показали
  себя достойными подданными, но ваш владыка оскорбил наших знатных гостей,
  он один во всем виновен!
     На этот раз столпившиеся цверги ответили оратору гулом одобрения.
  Минитарм сидел бледный, но держался с достоинством. Сейчас, пожалуй, он не
  смог бы скрыться, даже если бы захотел. Его поймали бы собственные
  подданные и, спасая свою шкуру, передали могучим асам.
     - Но наши гости пришли с миром и не будут мстить за нанесенные обиды!
     Мердок бросил на Торкланда умоляющий взгляд. На что Олаф скривил
  презрительную ухмылку. Младший принц, удовлетворенный полученным
  обещанием, продолжил речь:
     - Я привел с собой асов, чтобы заключить мир между их и нашим народом!
     Хэймлет аж засвистел, услышав, в каком ранге ему выпало выступать.
     - Конечно, нам придется щедро одарить наших гостей. Эти слова заставили
  Хэймлета оборвать свист, и он кивнул, соглашаясь с последним утверждением
  маленького Друга.
     - Дружба с асами, возможно, позволит нам помириться с альвами, и тогда
  мы сможем свободно расхаживать под солнцем и собирать травы, так
  необходимые нам для изготовления эля.
     Услышав последние слова младшего принца, толпа разразилась
  приветственными возгласами.
     - Да здравствует Мердок! Мердока на трон! - кричали многие цверги.
     Но кое-кто только делал вид, что поддерживает претендента на престол.
  Хэймлет заметил, что злоба в их глазах совсем не соответствовала выкрикам.
  Были и такие, что стояли насупившись, ожидая, когда же асы отсюда
  уберутся, чтобы расправиться с предателем.
     - Ох, боюсь я, дело еще далеко не закончено, - шепнул Олафу Хэймлет.
     Тем временем, уловив мгновение тишины, Минитарм поднялся с трона и,
  подняв руку, попросил внимания:
     - Я не буду противиться воле своего народа, желание моих подданных -
  для меня закон. Если цверги считают, что я уже стар и им нужен новый
  император, я не прочь уступить свое место. Честно говоря, государственные
  заботы утомили меня. Я с удовольствием поселюсь в какой-нибудь живописной
  пещере и займусь любимым делом - изготовлением оправ для драгоценных
  камней. А ты, мой дорогой младший кузен Мердок, правь в свое удовольствие.
  Я вижу, ты достоин заменить старика на его посту. Иди ко мне, мой мальчик,
  я заключу тебя в объятия и торжественно передам тебе свою мантию!
     Минитарм широко раскинул руки и стал спускаться с высокого постамента
  навстречу Мердоку. В этот момент старик был само обаяние. Младший принц
  смущенно двинулся навстречу.
     - Да нет, Хэймлет, тебе, наверное, показалось. Глянь на старого хрыча,
  он готов на все, чтобы сберечь свою задницу от экзекуции.
     Датчанин пожал плечами. Действия императора были так искренни, что
  конунг усомнился в своих недавних наблюдениях.
     Тем временем два родственника встретились в центре зала, и старый,
  обняв молодого, набросил на него свою королевскую мантию.
     - Смелей, мой кузен, ступай по этим ступенькам. Тебе еще не раз
  придется всходить по этой лестнице, - подбадривал Минитарм Мердока.
     Новоиспеченный император не торопясь, будто боясь оступиться, поднялся
  на постамент и уселся на трон. Зал разразился новыми овациями.
     - Эй, император, давай обещанное, да мы с Хэймлетом пойдем на рыбалку,
  а то Тор совсем обидится, - прозвучал опять голос Олафа, самым хамским
  образом прервав торжественность момента.
     Но и тут молодого императора выручил старый:
     - Не тревожьтесь, ваше величество, я отведу наших гостей в
  сокровищницу. Кто лучше меня знает туда дорогу?
     Мердок растерянно кивнул, и Минитарм услужливо пригласил викингов
  следовать за ним.
     Ведомые низверженным императором, друзья спустились еще ниже в
  подземелья. Однако проходы здесь были велики и хорошо освещены, в отличие
  от верхних ярусов. Олаф со вздохом прикидывал, как же трудно будет
  вытаскивать наружу сокровища цвергов через их узкие входные норы.
     Тем временем путники подошли к большой тяжелой двери, выглядевшей не
  так красочно, как остальные, но, судя по виду, довольно мощной. Минитарм
  вставил ключ и повернул его в скважине.
     - Толкайте, мне одному ее открыть не под силу, - проговорил он.
     Друзья налегли, дверь поддалась, и они оторопели. Взгляду суровых
  воинов открылся зал, не уступающий размерами тронному, но полностью
  засыпанный золотом. Такого богатства оба морских разбойника не видели за
  всю свою жизнь, а они не раз гоняли драккары с полными трюмами
  драгоценностей.
     - Скажи, Минитарм, тебе не жаль отдавать нам эти сокровища? - промолвил
  пораженный Хэймлет.
     - Нет, не жаль, они все равно достались бы моему кузену.
     Ответ был ужасно правдоподобен, и викинги переступили порог. В то же
  мгновение их охватило страшное головокружение, мир вокруг начал таять,
  помещение как-то неестественно увеличилось.
     Олаф встряхнул головой и пришел в себя. Великий ярл осмотрелся и увидел
  Хэймлета на фоне золотой монеты, стоящей ребром. Они были одного размера!
     - Попались, мышки! - раздался сверху ехидный голос. На викингов
  смотрела ухмыляющаяся физиономия Минитарма размером со сторожевую башню
  Асгарда.
     - Какие же вы глупые! - проговорила физиономия. - Ну какой же цверг
  добровольно расстанется с такой кучей золота? Посидите здесь, а я пойду
  попрошу неучтивого племянника освободить мой стул и обязательно вернусь за
  вами, а может быть, и забуду, я, бывает, годами сюда не заглядываю.
     Огромная дверь захлопнулась, оставив друзей-наедине со своими мыслями и
  несметным богатством.
    
   16
  
   Ругательства с той стороны частокола сыпались беспрерывно. Один разинул
  было рот, желая что-нибудь произнести в ответ, но так и остался стоять,
  ибо вставить слово в этот беспрерывный поток брани было попросту
  невозможно.
     Первым не выдержал Слейпнир, он развернулся и что было силы всадил в
  ворота двумя последними ногами.
     Со стороны казалось, что вход в усадьбу надежно защищен. Но то ли
  впечатления были обманчивы, то ли новый жеребец владыки Асгарда был
  достаточно могуч, как бы то ни было, тяжелые ворота поднялись в воздух и
  отлетели шагов на десять в глубь двора, вместе со столбами, к которым были
  прикреплены.
     Река брани заметно обмелела, а когда Один верхом на Слейпнире появился
  в возникшем проеме, и вовсе иссякла.
     Перед правителем великого города стояло весьма упитанное, пьяное
  существо, отдаленно напоминающее аса. Все тело этого создания было покрыто
  пылью, поднявшейся от только что произведенных разрушений, а в руках оно
  держало увесистый бочонок, оперевши его на внушительный живот. Соломенная
  борода встречающего торчала во все стороны и напоминала асу облезлую
  щетку. Один задумался, не согрешила ли одна из бабушек этого аса с йотуном
  или каменным троллем?
     Тем временем бородатое создание протерло засыпанные мусором глаза и
  вытаращилось на гостя.
     - Один! - догадался встречающий, указывая толстым пальцем не столько на
  аса, сколько на его коня.
     - Я не Один, меня зовут Слейпнир! - возмутилось животное.
     - А я тебя и не имел в виду, я по тебе узнал Великого. Ты что? Ты -
  просто лошадь восьминогая, но, с другой стороны, единственная в своем
  роде. Что-то вроде родового знака на парусе драккара. Раз кто-то едет на
  коне неизвестный, посчитали ноги: восемь - значит, Один. Меньше восьми -
  значит, самозванец. Ну, конечно, я допускаю тот случай, когда тебя могут
  покалечить в бою или на охоте и ног будет семь или даже семь с половиной.
  Но в этом случае, я думаю, слух об этом намного опередит тебя и твоего
  хозяина. А семиногий конь еще более редкостное явление, чем восьминогий.
     С каждым словом, произнесенным хозяином этой грязной усадьбы, Слейпнир
  все больше терялся, не зная, что ответить. К концу речи незнакомца он
  просто заржал, не в силах перевести свои мысли на язык асов.
     Израненный ванами и измученный дорогой, Один терпеливо ждал, пока его
  конь выяснит с незнакомцем отношения. Наконец, дождавшись относительной
  тишины, он негромко произнес:
     - Я приветствую тебя, хозяин этого дома. Ты узнал меня, хотя я понятия
  не имею, где ты меня мог видеть раньше. Тебя бы я уж точно запомнил, если
  бы мы хоть раз встретились. Ты говорил Слейпниру, что узнал меня благодаря
  ему. Но я совсем недавно получил его в подарок, и его еще никто из асов,
  кроме трех близких друзей, не видел. Но это не важно. Я ранен и прошу тебя
  приютить меня на ночлег и помочь справиться с кровотечением, заметно
  истощившим мои силы.
     Раны действительно заставляли Одина слабеть, и, говоря с хозяином
  усадьбы, он уже еле держался на крутой спине Слейпнира. Закончив фразу, он
  тут же потерял сознание.
     Первое, что увидел правитель Асгарда, открыв глаза, это необъятный зад
  толстой аскирии. Женщина стояла к нему спиной и, наклонившись, раздувала
  огонь.
     Один повертел головой, разглядывая помещение, в котором находился. Оно
  было без окон и внутри выглядело довольно темным и мрачным. О том, что
  сейчас день, ас догадался по узкой полоске света на земляном полу в
  дальнем конце просторной комнаты: по-видимому, там была дверь.
     Потолок в этом помещении находился очень высоко, и дым от костра,
  разложенного здесь же на полу, подымался под самую крышу и постепенно
  выходил через дыру в ней.
     Раздув огонь, аскирия подбросила дров и повесила над огнем закопченный
  котелок.
     - Ну как вода, Герда, закипела? - раздался женский голос откуда-то
  снаружи.
     - Сейчас, закипит она тебе тут! Пришла бы и помогла, раз такая умная, -
  проворчала пожилая женщина и грузно опустилась на лавку.
     Говорившая из-за двери как будто услышала ворчание старухи. Она тут же
  вошла в дом и встала у огня.
     - Ты все ругаешься? - укоризненно покачала головой пришедшая. - Сказала
  бы, что огонь разгораться не хочет, я бы помогла.
     Женщина взмахнула рукой, и языки пламени подпрыгнули в человеческий
  рост, осветив все вокруг. Вода в котле закипела.
   "Ведьма!" - подумал Один.
     Вспышка света дала возможность рассмотреть вошедшую. Она была весьма
  привлекательна, хотя и несколько суховата. Ее черные, словно ночь, волосы
  говорили сами за себя.
   "Ванская колдунья! Здесь враги! - осенило Одина. - Недаром этот толстяк
  у ворот показался мне подозрительным. Уж слишком похож на йотуна, только
  ростом не вышел".
     Ас тихонько пошевелил руками и ногами, они не были связаны.
   "Это ничего не значит, они могли понадеяться на то, что я без
  сознания", - подумал правитель Асгарда. Его догадку подтвердило отсутствие
  меча на бедре.
   "Разоружили!"
   Один стал тихонечко подвигаться к краю ложа, желая незаметно
соскользнуть на пол, раны его, по всей видимости, еще кровоточили, но
головокружение не ощущалось, и ас наделся, что сможет ускользнуть из рук
ванов.
   Обе женщины были увлечены своими занятиями. Вошедшая ведьма высыпала в
кипящую воду какие-то снадобья, а старая Герда следила, чтобы огонь под
котлом горел ровно.
   Один спустил ногу с ложа и коснулся пола, затем спустил вторую и
попытался тихонечко встать.
   Страшная боль возникла в позвоночнике и пронзила все тело. Ас с трудом
сдержал крик, но тихий стон все же вырвался из его губ. Воин без сил упал
на шкуры, которыми было устлано ложе.
   В следующий раз, когда ас открыл глаза, он увидел склонившуюся над ним
лохматую голову хозяина дома.
   - Очухался, касатик? Жить будет! - весело, словно ребенок, рассмеялся
бородач. - Ты это куда, дядюшка, удрать порывался? - укоризненно потряс
бородой он. - Ты, голубчик, был на волосок от смерти. На тебе множество
ран было, но они все пустяковые. Такие раны и элем лечатся. Однако была
среди них одна маленькая царапина, сделанная отравленным лезвием, да и яд
этот был не простой, а заговоренный. Если бы не Хельдегарда, кормить бы
тебе сейчас воронов.
   Лохматый толстяк указал рукой на черноволосую ведьму. Один посмотрел на
нее и, повернув голову к говорящему, спросил:
   - Скажи, добрый хозяин, зачем это ванессе спасать жизнь асу? Или у вас
есть коварные планы насчет меня? Так вот, знайте, ничего не получится, я
лучше убью себя сам, но не предам свой народ.
   Бородатый мужик выпучил от удивления глаза:
   - Какая ванесса, кого ты имеешь в виду? - Он проследил взгляд Одина и
снова повернулся к асу. - Она ни Какая не ванесса. Она баба, только вот
ведьма, а в остальном простая баба! И никто тебе ничего плохого делать не
собирался. Ты, благодаря ее стараниям, уже здоров, можешь вставать и идти
куда хочешь, - пробасил бородатый.
   - Ну а меч-то зачем забрал? - предъявил Один последний аргумент.
   - Кто же его забирал, забодай тебя йотун? Вон он над твоей головой
висит!
   Ас глянул на стену над собой. Его верный клинок мирно покоился в
ножнах, вися на гвозде, вбитом в бревно. При желании Один мог легко
дотянуться до своего оружия.
   - А ты, дядюшка, подумал, что мы изверги какие-то? - укоризненно
покачал головой бородач.
   - Прости меня, если сможешь, я действительно с недоверием отнесся к
тебе, когда увидел черноволосую колдунью, обычно они служат ванам.
   - Ничего, ничего, я не обижаюсь, всякое случается. Пойдем, составишь
мне компанию, а то с тех пор, как паршивый обманщик дядюшка Олаф куда-то
завеялся, сказав, что пойдет прогуляется, мне приходилось давиться элем в
одиночку.
   Один согласно кивнул, и они направились к выходу из темного помещения.
Сразу за дверями находился навес, вряд ли способный защитить от дождя, но
вполне пригодный, чтобы укрыться от палящих солнечных лучей.
   Хозяин предложил сесть, указав гостю на одну из больших пустых бочек,
поставленных на попа, и подал другую, значительно меньшую, но зато
наполненную ароматным напитком.
   - Послушай, гостеприимный хозяин, - проговорил Один, отхлебнув глоток
эля, - а кто этот Олаф, которого ты только что поминал бранным словом?
   - Да так, один пройдоха, не заслуживающий твоего внимания, Великий.
   - А все-таки, - настаивал ас. - И почему ты называешь меня Великим?
   - Как это - почему? А разве ты не Один? - чуть не поперхнулся хозяин.
   - Один, а что?
   - Ну, раз Один, значит, бог, - тоном, не терпящим возражений,
проговорил бородач.
   - Странно, ты уже третий или четвертый за последнее время, кто называет
меня богом. Но я к божественности не имею никакого отношения, - пожал
плечами ас.
   - У меня вот тоже сомнения возникли. Раны у тебя что-то плохо заживают.
Да и глаза все на месте. Единственный аргумент - это твой Слейпнир. Ну да
ладно, это не важно, ты мужик вроде бы ничего, вот только недоверчивый
очень, но и это не тяжкий порок. Хоть развлечешь меня в этой глуши, -
пробормотал толстяк.
   - А кто ты сам будешь? - поинтересовался в свою очередь Один.
   - Я Магнус, по прозвищу Бочка Эля, сосед презренного хозяина этого
  фиорда. - Бородач окинул взглядом раскинувшуюся вокруг усадьбу.
     - Так что, разве это не твое имение? - удивился ас.
     - Нет, здесь хозяин Олаф Торкланд. Я только зашел к нему в гости и по
  милости этого сокрушителя черепов оказался здесь. Кстати, - Магнус
  прищурился и посмотрел на гостя, - и по твоей милости, если ты, конечно,
  настоящий Один.
     - Погоди, так Олаф, значит отсюда родом? -удивился ас.
     - Нет, он не отсюда родом. Он родом из Урманленда, который находится на
  берегу Северного моря в Мидгарде. А эта земля - неизвестно что! - вскипел
  вдруг Магнус, подогретый хмельным напитком. Заметив ничего не понимающий
  взгляд собеседника, Бочка Эля воодушевленно продолжил: - Ты, наверно,
  все-таки не Один, потому что мы здесь именно благодаря его воле. Конечно,
  можно было бы допустить, что нас притащил сюда какой-нибудь самозванец,
  если бы дело касалось только одной ведьмы Хельдегарды, примчавшейся в
  истерике и испортившей нам с Олафом утро. Но вот вещего ворона ни с кем
  нельзя спутать, а он первый принес нам повеление Одина.
     - И что же случилось дальше? - заинтересовался рассказом ас.
     - Да ничего особенного. В старую каргу Хельдегарду вдруг вселилась
  неведомая сила, ведьма помолодела и подняла к небу фиорд Торкланда вместе
  со всеми, кто тут находился. Мы неслись вверх, пока земля не исчезла из
  виду, потом появилась вновь, но это был уже другой мир. Так мы попали из
  Мидгарда в эту землю. Потом Олаф пошел осмотреться и до сих пор ходит.
     Один внимательно вслушивался в рассказ Магнуса, очень многое, прежде не
  находящее объяснений, теперь становилось на свои места.
     - А скажи мне, гостеприимный хозяин, не знаешь ли ты случайно конунга
  Хэймлета, которого Олаф еще иногда называет датчанином?
     - Вот ты и выдал себя, незнакомец, - улыбнулся Магнус, - ты точно
  никакой не Один, тебя мерзкий Торкланд подослал, а может, он тебя и
  отдубасил. Хотя нет, Олаф отравленным, а тем более заговоренным оружием
  никогда не дерется. А Хэймлета я случайно знаю. Еще один непоседа, который
  вечно втягивает моего соседа во всякие неприятности. Он что, тоже здесь?
     Один утвердительно кивнул. Сделав очередной глоток эля.
     - Ну, раз эти двое собрались в одном месте, значит, должно произойти
  что-то серьезное, - со знанием дела заметил Магнус.
     - Мне тоже кажется, что должно произойти что-то серьезное, поэтому
  расскажи, пожалуйста, все, что ты знаешь об Одине, - попросил владыка
  Асгарда.
     - Да что я про него знаю, одни только саги тысячелетней давности. Был
  бы здесь Олаф, он бы тебе лучше рассказал. Он с ним не раз встречался.
  Даже на пиру в Валгалле побывал.
     - Расскажи хотя бы, что в сагах о нем говорится, - настаивал Один.
     - Вот видишь, - потряс бородой Магнус, - ты сам мало знаешь про
  Великого, а пытаешься им прикидываться. Но ты, я смотрю, человек незлой,
  поэтому слушай.
     Один не стал расспрашивать собеседника, что означает слово "человек",
  его сейчас гораздо больше интересовали саги, как он догадался, о нем
  самом. Ас чувствовал, что настало время каких-то чудовищных перемен, и
  пытался вникнуть в их суть. Глядя на Олафа и Хэймлета, Один смутно
  догадывался, что они вовсе не асы, хотя и относятся к какому-то очень
  дружественному народу. Теперь же рассказ Магнуса Бочки Эля ответил на
  многое, хотя и породил новые вопросы.
     - Ну, перво-наперво, Один - владыка Асгарда и отец богов, - продолжил
  рассказ Магнус, критически посмотрев на Одина. - Во-вторых, у него есть
  жена Фригг и конь Слейпнир. Но про коня ты и так знаешь. В-третьих, у него
  один глаз, второй он отдал, чтобы получить дар видеть незримое и
  заглядывать далеко в будущее. А если он на что посмотрит пустой глазницей,
  то все это превращается в лед, хоть человек, хоть зверь, хоть камень.
     Магнус с усмешкой заглянул по очереди в оба глаза аса. Один не стал
  заострять внимание на столь явном недоверии к его персоне.
     - А еще Один проткнул себе сердце волшебным копьем Гунгнир и умер,
  провисев пригвожденным к ясеню Иггдрасиль девять дней, потом он воскрес и
  обрел божественную мудрость. Что еще? Есть у него в Асгарде дворец,
  который называется Валгалла, там собираются души воинов, геройски
  погибших. Они там пьют, дерутся до смерти. Наутро все оживают и снова
  начинают пьянствовать. Каждый мужчина на севере мечтает после смерти
  попасть в Валгаллу.
     - А скажи, ясень Иггдрасиль - это, случайно, не то деревце, что растет
  у священного источника? - перебил рассказчика владыка Асгарда.
     - Да, если мне не изменяет память, в сагах говорится, что именно там
  оно и растет. Только Иггдрасиль - это не деревце, а мировое Древо Жизни.
     Магнус закончил говорить и теперь с удивлением уставился на
  собеседника. Еще недавно он был уверен, что незнакомец - великий лжец,
  выдающий себя за Одина. Но то, как близко к сердцу он принял древние саги,
  заставило викинга усомниться в своих выводах.
     Тем временем Один сидел и сопоставлял услышанное с реальными событиями.
  Очень многое сходилось, подтверждая догадки владыки.
     - Можешь мне не верить, но я действительно Один. Просто, как мне
  кажется, тебя и твоих друзей по чьей-то воле занесло далеко в прошлое. И
  то, о чем ты сейчас рассказал, просто еще не произошло. Я действительно
  являюсь владыкой Асгарда, и у меня есть жена по имени Фригг. Правда, я
  стал правителем недавно, после того как погиб мой отец Бор. Кстати, к тебе
  в гости я завернул случайно, направляясь именно к священному источнику.
  Просто по пути возникли некоторые неприятности. Вот только мы, асы, не
  обладаем никакой божественностью. Мы хорошие воины, однако в нашем мире мы
  - единственный народ, не способный к магии, и от этого постоянно терпим
  поражение в вековой войне с ванами. Однако, исходя из того, что ты мне
  рассказал, можно сделать вывод, что мы стоим на пороге великих перемен.
  Воистину неисповедимы пути Творца и недоступны его мысли.
     Теперь пришло время задуматься Магнусу. Бородач откупорил новый бочонок
  и стал медленно вливать эль себе в рот. Так викингу было легче размышлять.
  Слова, сказанные собеседником, очень походили на правду.
     - Ладно, Локи тебя забери, возьмешь меня с собой? Очень хочется плюнуть
  в морду нашему общему другу за то, что бросил меня здесь спиваться в
  одиночку. Да и какой викинг не мечтает принять участие в подобной
  заварушке, даже будь он злостный пропойца? - заявил Магнус.
     Один мгновение подумал и только открыл рот, чтобы ответить викингу, как
  его нахально перебил собственный конь, с упоением жующий отборную пшеницу,
  высыпанную ему старой Гердой по его же требованию.
     - Кто там мою мамашку вспоминает? И вообще, с такими вопросами не к
  владыке, а ко мне обращаться надо. В конце концов, я же повезу, а не он.
   "Ох уж этот подарок! Пора заняться его воспитанием, пока дурные манеры
  этого жеребца не переросли в укоренившееся хамство", - подумал правитель
  Асгарда.
     Он медленно повернул голову и исподлобья посмотрел на распоясавшееся
  животное. Слейпнир еще ни разу не видел у своего хозяина такого гневного
  взгляда. Жеребец быстренько опустил морду в ясли, делая вид, что ничего не
  произошло. Один снова повернулся к Магнусу.
     - Я беру тебя с собой, славный воин, - твердо проговорил он.
     Магнус Бочка Эля благодарно кивнул. Мужчины вскрыли еще по одному
  сосуду.
     Сладостное испитие эля было прервано руганью, внезапно раздавшейся на
  пороге дома, в котором еще недавно лечили Одина. Приятную тишину,
  нарушаемую лишь щебетанием птиц, прервал пронзительный женский крик.
     Ас вскочил и схватился за меч, но Магнус удержал его, кивнув на дом.
     - То бабы между собой развлекаются, - успокаивающе проговорил он. -
  После того как Олаф, стервец, пропал, совсем страх потеряли, квочки.
  Дерутся и дерутся. При Олафе и пискнуть боялись. Он ведь парень простой,
  кого за руку возьмет - руку сломает. Если за ухо потреплет - ухо в руке
  останется. А я что, я человек добрый, как надоедят - возьму коромысло, по
  спине каждой врежу и успокоюсь.
     В этот момент на пороге дома появилась разъяренная Герда. Несмотря на
  преклонный возраст, в жилах женщины текла настоящая кровь викингов.
  Кухарка, намотав черную прядь волос на кулак, волокла за собой
  извивающуюся и вопящую ведьму.
     - Брось, брось меня сейчас же, что я тебе такого сделала? - орала
  несчастная. - Ну что ты ко мне привязалась? Хочешь, я тебя омоложу лет на
  тридцать, пока у меня есть для этого силы! А то вернемся обратно в
  Мидгард, боюсь, это умение снова исчезнет!
     - Ну и хорошо, что исчезнет! Лучше бы у тебя этой дряни в голове вообще
  не было! Она меня молодой, видите ли, сделает, что я тогда со своим старым
  Трювве делать буду? Говори, стерва, когда полетим обратно? Когда я увижу
  своего мужа? Я уже вся иссохла внутри от разлуки! - приговаривала Герда,
  усердно таская Хельдегарду за волосы.
     - Смотри, колдунью за чуб таскает и не боится! - уважительно заметил
  Один.
     - А у нас в Мидгарде ворожба - последнее дело, - ответил Магнус. - Мы
  меч в первую голову ценим, потом эль, ну а уж следом все эти глупости.
  Пусть попробует Хельдегарда сейчас что-нибудь сотворить с Гердой! Сама-то
  небось стряпать не умеет. А Олаф вернется и скажет: "Жрать давайте", а
  готовить некому. Вот тогда он и начнет прислугу тумаками потчевать, а если
  еще и виновного отыщет, так точно из него похлебку сварит. Так что она
  ворчать ворчит, а границу дозволенного не переступает. Ну да ладно, пора
  вмешаться. Колдунья нам тоже еще может сгодиться, а, я смотрю, Герда на
  этот раз серьезно взялась за девку.
     Магнус встал с бочки .и, подойдя к куче хвороста, вытащил длинную
  гибкую ветку. Викинг пару раз махнул ею в воздухе и, не удовлетворившись
  ее качествами, выкинул в кучу. Следующая хворостина понравилась Магнусу
  больше, при взмахе она издавала звенящий свист. Толстяк повернулся и,
  постукивая хворостиной по голенищу сапога, направился к воющим женщинам.
     - Славные в Мидгарде порядки, - кинул ас похвалу в спину бородачу.
     - Немудрено, что тебе нравятся, - ответил, не оборачиваясь, Магнус, -
  ты же сам их и устанавливал.
     Очевидность правоты слов толстяка напрашивалась сама собой, исходя из
  их предыдущего разговора, и Один решил не заострять этой темы до тех пор,
  пока не побывает на берегу священного источника и не узнает все сам.
     Тем временем Магнус незаметно подкрался к своим жертвам и, тщательно
  прицелившись, с оттяжкой перетянул хворостиной по толстому заду Герды.
     Глаза кухарки вылезли из орбит, а зрачки бешено завращались. Некоторое
  время стояла тишина, видимо, боль не сразу проникла через наслоение сала
  на ее ягодицах, хотя в этот момент рот медленно открывался, готовый
  породить новый звук.
     Наконец голос прорезался. Прислуга лишь немного уступала своему хозяину
  и, наверно, стремилась во всем подражать ему. Визг старухи напомнил Одину
  грохот, производимый боевым кличем Торкланда.
     Герда, позабыв о своей противнице, сорвалась с места и с визгом
  помчалась через двор, прочь от гибкого хлыста. Хельдегарда осталась на
  месте, распутывая многострадальные волосы. Магнус не стал наказывать
  колдунью, она и так свое получила. Бросив хворостину на землю, толстяк
  снова направился к Одину.
     Владыка Асгарда как раз допил свой эль и поднялся навстречу Магнусу.
     - Ну что, если ты готов, то, поехали, - сказал он.
     Викинг, привыкший ко всему готовиться основательно, не ожидал, что Один
  решит отправиться так быстро.
     -А может, еще посидим? -с надеждой отсрочить выезд спросил он.
     Один посмотрел на груду невыпитых бочек и отрицательно покачал головой.
     - Ну, тогда погоди, я хоть оденусь, - вздохнул Магнус и направился в
  дом.
     Вскоре викинг вышел обратно. Одетость Магнуса заключалась в щите,
  заброшенном за спину, и топоре, заткнутом за пояс, к тому же копну
  соломенных волос окультуривал металлический шлем, точно такой, как Один
  видел на голове Хэймлета и его воинов.
     - Кольчужки, жалко, нету, - посетовал Магнус. - Я к Олафу пить
  приходил, а не воевать. Моя дома осталась, а здешние мне маловаты. Хорошо
  хоть шлем догадался надеть, чтобы голову не напекло.
     - Слушай, Магнус, а лишней конской сбруи в этом доме не найдется? А то
  мне пора прививать Слейпниру полезные навыки, - вдруг спохватился ас.
     - Конечно, найдется. Эй, Герда! Где ты там прячешься? - проорал викинг.
  - А ну неси сбрую для верховой езды, да смотри выбирай побольше, чтобы
  налезла на это чудовище.
     Кухарка оказалась расторопнее, чем Один мог себе представить, и уже в
  следующий миг выскочила из конюшни, неся требуемый предмет.
     Слейпнир презрительно покосился на уздечку и, фыркнув, отвернулся.
     - На себя сперва это примерь! - возмущенно проговорил он.
     Один обошел животное и, крепко взяв его за загривок, посмотрел в глаза.
     - Ты забыл, что должен меня слушаться? - строго вопросил ас. - Мне
  кажется, ты стал в последнее время слишком много говорить. Поэтому, прошу
  тебя, поисполняй немножечко свои непосредственные обязанности.
     - Если тебе так хочется, я вообще разговаривать не буду, - проворчал
  обиженно восьминогий конь. - Буду делать только то, что мне положено.
  Давай сюда свой гадкий намордник!
     Магнус, слушавший весь этот разговор, поспешил поднести сбрую, и вскоре
  Слейпнир был полностью облачен, как и положено приличному коню.
     Один вскочил в седло, Магнус пристроился сзади. Толстяк оказался
  довольно ловким. Один уже думал, что его придется сажать на высокую спину
  Слейпнира с какой-нибудь бочки, которые в изобилии были разбросаны по
  усадьбе Торкланда.
     - Поехали к источнику, - скомандовал ас. Слейпнир молча двинулся к
  воротам, открывающим путь из владений Олафа Торкланда. Покинув фиорд,
  жеребец спустился с холма и пошел по лесной дорожке в сторону избушки, где
  Один последний раз виделся с Под-люком. Они уже проехали полмили, а
  Слейпнир все мирно трусил по тропе.
     - Ты знаешь, мне надо попасть к священному источнику гораздо быстрее,
  чем ты собираешься меня везти, - заметил Один своему коню.
     На это восьминогий жеребец, ничего не отвечая, вдруг с места рванул в
  галоп. Все произошло так быстро, что скучающий за спиной Одина толстяк
  качнулся, и только ремень аса, за который в последний момент ухватился
  викинг, спас его от падения.
     - Ты что, ненормальный? - закричал на животное владыка Асгарда.
     В ответ на эту реплику конь немножко сбросил скорость. Мелькающие с
  обеих сторон ветви кустов стали различимее для глаза.
     - Так мы тоже будем добираться всю жизнь, - недовольно ворчал ас. - Я
  имел в виду, чтобы ты прошел через это свое ничто.
     Конь согласно качнул головой и прыгнул. Воинов тут же окутала сероватая
  дымка.
     - Где это мы? - услышал Один удивленный голос позади себя.
     - Это ничто. Лучше объяснить я не могу. Слейпнир, расскажи Магнусу про
  ничто.
     Однако в ответ последовала тишина. Конь усердно перебирал копытами, но
  пасти не открывал.
     - Обиделся, наверно, - прокомментировал Один. Тут как раз дымка стала
  растворяться, и Слейпнир с высоты плюхнулся на поляну, растопырив все
  восемь ног. Вокруг раздались встревоженные крики. Один схватился за I меч,
  но тут же с облегчением опустил руку. Отовсюду к [ нему бежали воины в
  конических шлемах и стальных коль- чатых рубахах. Такие носили только
  хирдманы Хэймлета.
     Викинги тоже узнали Одина и разразились приветственными возгласами.
   "Интересно, что они тут делают? - подумал Ас. - И где их конунг?"
   С первого взгляда было понятно, что место, куда опустил его Слейпнир,
находилось далеко от окрестностей Асгарда. Один глянул на спокойную водную
гладь, рассекающую поляну надвое, и догадался, что это один из заливов
Великой реки.
   Конунга Хэймлета видно не было. Зато, к немалому неудовольствию, Один
увидел направляющихся к нему неспешной походкой Локи и Тора.
   - Эй, Тор, я же просил тебя остаться в Асгарде и заняться вместо меня
делами, - укоризненно промолвил Один, лишь только друзья обменялись
приветствиями. - Я, конечно, очень рад видеть знакомые лица, особенно
после всех приключений, в которые вверг меня твой, Локи, несмышленый
жеребенок, но, если в наше отсутствие великий город падет, нам будет
больно об этом вспоминать.
   - Не падет, - со знанием дела ответил Локи, - пока там хозяйничает
Хеймдалль, Асгарду никакие враги не страшны.
   - Да, а сколько, кстати, дней прошло, как я отправился к священному
источнику? Сюда-то от Асгарда явно не один дневной переход.
   Тор задумался. Один задал слишком серьезную задачу для его мощного
черепа. Выручил товарища Локи.
   - Дней восемнадцать или девятнадцать, точнее не скажу, - ответил ас.
   Один аж присвистнул.
   - Вот это да! А для меня словно пара дней прошла. Магнус, сколько я у
тебя раненый валялся? - повернулся Один к викингу, все еще сидящему позади
него.
   - Вечером ты приехал, потом ночь, день и еще ночь, а наутро мы с тобой
уже эль пили, - посчитал толстяк.
   - Ну, тогда три получается, а не восемнадцать, - заключил владыка
Асгарда.
   - Ты, хозяин, забыл посчитать, сколько раз мы с тобой в ничто прыгали.
В этом пространстве не только расстояние шалит, но и время. Там дело
такое, может год, как одно мгновение, пролететь, а можно и, наоборот,
назад во времени вернуться, - заговорило наконец упрямое животное.
   - То-то и оно, - покачал головой Один. - Меня, Локи, твой подарок
несколько раз со свету чуть не сжил. Не со зла, конечно, а от неумения и
бездарности.
   - Он тоже плохой, вот эту железку мне в пасть засунул, - пожаловался
жеребец на Одина, при этом презрительно выплевывая изо рта мундштук.
   Один, выговорившись наконец, решился спуститься на землю, последовав
примеру Магнуса, который как раз это сделал. Толстяк несколько лет не
видел Хэймлета и не знал никого из его заметно помолодевшего хирда. Тем не
менее викинги признали в нем жителя Мидгарда и вступили в оживленную
беседу.
   - Это что, еще один герой с того света объявился? - поинтересовался
Локи, кивнув в сторону Магнуса.
   - Нет, похоже, просто пьяница, но один из них, - посмотрел на людей
Один.
   Судя по форме вопроса, заданного Локи асом, тот был прекрасно
осведомлен о происхождении Олафа, Хэймлета и его воинов. Одину стало
интересно, насколько Локи знаком с сагами будущего и той ролью, которая
якобы отводилась асам.
   - Олаф с Хэймлетом еще два дня назад ушли с младшим принцем в страну
цвергов. Их до сих пор нет, - между тем сказал Тор. - Я очень волновался.
Хорошо, что появился Локи, он знает, где вход в нору этих уродцев. Мы как
раз собрались идти их выручать, ты, Один, вовремя подоспел. Отдохни с
дороги, и пойдем.
   - Пойдем прямо сейчас. Я не знаю, на сколько дней мы застряли в этом
пространственном ничто, но для меня прошло все равно что пара мгновений.
Поэтому у меня еще та пища, что Магнус угощал, в желудке стоит. Я, кстати,
дом Олафа видел: конура, а не дом.
   - Воинов Хэймлета брать не будем, Локи почему-то так хочет, - продолжал
Тор. - Я его уговорил парочку парней захватить, но раз ты пришел, то сами
справимся.
   Один одобрительно кивнул и взмахнул рукой, подзывая нового знакомого.
Толстяк не заставил себя долго ждать и, подхватив топор, который
демонстрировал молодым данам, направился к асам.
   -Знакомьтесь, это Магнус по прозвищу Бочка Эля, сосед Олафа, - стал
представлять бородача Один. - А это Тор и Локи.
   Магнус, когда назвали его имя, приветливо кивнул, но тут же подавился,
услышав, в какой компании находится.
   - Пойдем повоюем. Твой друг, кажется, попал в переделку, - промолвил
Один.
   Магнус был не против помахать топором, и вся компания вслед за Локи
  двинулась к зарослям кустов на окраине поляны.
     - Ну и идите, я хоть немного отдохну от вашего общества, - послышался
  сзади голос Слейпнира.
     Асы не стали тратить время на пререкания с болтливым животным и, не
  сбавляя шаг, направились к тропе, ведущей ко входу в подземелья цвергов.
     После того как по тайной дорожке карликов прошли Олаф с Хэймлетом, а
  затем Локи и Тор сходили на разведку и вернулись обратно, идти было совсем
  легко. Ветви кустарника, так мешавшие Торкланду и его датскому другу,
  теперь были по большей части обломаны, а растительность помельче затоптана
  жесткими подошвами кованых сапог. Асам стоило еще пару раз прогуляться по
  тропе, и к тайному лазу цвергов был бы протоптан широкий тракт.
     Путники, ведомые Локи, быстро дошли до выступающей на поверхность
  известняковой породы, в которой находилась пещера цвергов, и спустились в
  зал. .; - Локи, ты уверен, что знаешь, как пробраться в страну цвергов? -
  недоверчиво спросил Один, осветив наскоро сооруженным факелом помещение.
     - Да, я был уже здесь.
     - И куда же дальше, по-твоему, следует идти?
     - Туда. - Локи без колебаний указал на нору у самого пола.
     Первым нарушил воцарившуюся тишину Магнус. Схватившись обеими руками за
  необъятный живот, викинг сотрясал воздух безудержным смехом. Остальные
  спутники Локи смотрели на соплеменника словно на идиота.
     - Много я слышал о хитром асе Локи, но такого мне про него не
  рассказывали! В эту дырку у меня разве что голова пролезет! - проговорил
  сквозь приступы смеха Магнус.
     Локи ничего не ответил на колкий намек незнакомца, он лишь посмотрел
  толстяку в глаза и спокойно спросил:
     - А ты очень хочешь туда попасть? Магнус утвердительно кивнул.
     - Ну, тогда хоти, - вновь проговорил ас и еще пристальнее уставился на
  викинга.
     Неожиданно на глазах асов Магнус стал таять, словно кусок льда,
  вынесенный из подземелий на солнце, уменьшаясь равномерно со всех сторон,
  пока не превратился в существо размером с цверга.
     Асы удивленно посмотрели на Локи.
     - Ты что, нам тоже предлагаешь стать карликами? - насупив брови,
  поинтересовался Тор, недвусмысленно потирая рукоять своего боевого молота.
     - Да, предлагаю, если ты только не передумал идти на помощь Олафу, -
  невозмутимо ответил Локи. - А ты как думал, цверги что, станут рыть вход
  специально для асов? Арку построят, чтобы Тор мог въехать на своей
  повозке, запряженной парочкой сумасшедших козлов? Прямо не цверги, а сама
  щедрость. Приходи кто хочет, бери что хочешь!
     Тем временем, пока асы ссорились и пререкались, уменьшенный Магнус
  успел юркнуть в нору и, поползав там, высунул голову наружу.
     - Ну, чего вы там застряли? Тут вполне даже сносно и все видно - огня
  жечь не понадобится! - пропищал тоненьким голосом юркий толстячок.
     Один сделал шаг вперед и встал перед Локи:
     - Давай колдуй, только смотри, чтобы все выходило ладно, а не так, как
  у Слейпнира.
     Через мгновение ас стал размером с Магнуса, а вскоре к ним
  присоединился и Тор. Локи догнал их уже в норе.
     Несмотря на новый рост асов, ползти приходилось на четвереньках, и
  друзья то и дело бросали на своего товарища недоверчивые взгляды. Однако
  вскоре потолок стал уходить вверх и можно было встать на ноги, а еще шагов
  через двести и вовсе разогнуть спину.
     Асы шли осторожно, обнажив мечи, стараясь ступать тихо, чтобы не
  привлечь к себе внимания. Хотя их усилия могли показаться любому карлику
  просто смешными. При всем своем старании асы создавали столько шума, что
  его расслышал бы цверг, даже страдающий глухотой. Уши подземных жителей
  были куда более чуткими, чем слух представителей племени воинов. Однако
  навстречу асам никто не попадался.
     По прикидкам Одина, друзья прошли уже несколько миль, когда Локи,
  идущий впереди, неожиданно встал у развилки. Асы затаили дыхание, боясь
  лишним движением нарушить ход мыслей своего проводника. Заблудиться в
  лабиринтах цвергов было проще простого. На своем пути к этому месту они
  прошли столько ответвлений и столько раз сворачивали сами, что никто из
  путников не мог поручиться, что выберется обратно на белый свет, если Локи
  собьется с пути.
     Однако хитрый ас вовсе не собирался путаться в мудреных коридорах,
  нарытых цвергами. Он заглянул в один из трех открывшихся рукавов и
  пронзительно свистнул. Асы привыкли к странностям своего друга и
  постарались с пониманием отнестись к его действиям.
     Локи же постоял немного, к чему-то прислушиваясь, и снова положил
  пальцы в рот.
     - Не надо, - раздался тихий голос. - Я уже здесь. Вы так громко шли,
  что я сразу понял, кто это, и заранее прибыл к месту встречи, вот только
  немножко задремал.
     Это был цверг, он сидел за камнем и был абсолютно незаметен для
  путников. Теперь же карлик поднялся во весь рост, и друзья удивленно
  уставились на него, меряя незнакомца взглядом. Асам еще не доводилось
  видеть цверга одних размеров с собой. Больше всех любопытствовал Маг-нус,
  который вообще никогда не видел представителей этого племени. Однако, судя
  по ответным косым взглядам карлика, он принял викинга за своего.
     Один посмотрел на Магнуса, а потом снова перевел взгляд на карлика.
  Если бы не густая рыжая борода Ола-фова соседа, они с цвергом были бы
  словно дети одной матери. Правитель Ас гарда усмехнулся такому капризу
  природы, но тут же его внимание переключилось на дела более важные.
     - Ты узнал, Нафнафур, все, что я тебя просил? - спрашивал Локи у
  цверга.
     - Да, могущественный ас. Или, вернее, не совсем. Я не знаю, где твои
  друзья, об этом, вероятно, никто не знает, кроме императора Минитарма.
  Однако я нашел лазейку в темницу, где держат принца Мердока, возможно, он
  найдет пропавших асов.
     Локи отвернулся от своего шпиона и вопросительно посмотрел на
  спутников.
     - А что еще делать? Другого выхода у нас нет, - пожал плечами Один.
     Асы, немного поколебавшись, последовали за новым проводником. Нафнафур
  сразу увел друзей с просторных коридоров со светящимися стенами в узкие
  мрачные тоннели. Идти тут было намного сложнее. Воины все время наступали
  друг другу на пятки и бились головой о низкий потолок, стоило только
  немного выпрямить спину.
     Так, шаркая ногами и ругаясь вполголоса, друзья добрались до винтовой
  лестницы и стали спускаться вниз. Чудилось, ступенькам не будет конца,
  спуск оказался еще более утомительным, чем путешествие по боковым
  коридорам. Наконец Нафнафур остановился у ровной стены.
     - Здесь я обнаружил тайную комнату для подслушивания, о чем говорят
  узники, - промолвил цверг. - Ведь эта камера специально предназначена для
  заключенных императорской крови. Мердок действительно один из
  многочисленных племянников Минитарма, и он не мог лишить родственника
  чести поселиться в привилегированной камере.
     - А что, эта тюрьма лучше, чем та, что предназначена для простых
  цвергов? - поинтересовался Один.
     - Нет, что ты! - отчаянно замахал руками карлик. - В тюрьме для принцев
  и свергнутых владык самые ужасные условия, которые только встречаются в
  наших казематах. Здесь на полу всегда вода, которая просачивается из
  подземных источников. К тому же фосфоресцирующая известь в этой камере
  нанесена в виде тайных знаков, призывающих злых духов и различных демонов.
  Таким образом, заключенный погибает очень быстро или от любой из множества
  хворей, или же от душевных болей. А царствующий император спокойно спит,
  зная, что сторонники свергнутого родственника скоро потеряют своего вождя
  и останутся ни с чем. Таким образом владыка избавляется от конкурента и
  остается добреньким в глазах народа, как бы милуя мятежников.
     Рассказывая асам о семейных традициях правящей династии цвергов,
  Нафнафур не терял времени, он приложил руки к стене и что было сил надавил
  на нее. К удивлению воинов, перед ними открылась потайная дверь. Камень
  был подогнан так гладко, что, глядя в упор, невозможно было обнаружить
  щель между стеной и створкой двери.
     Цверг-проводник нырнул в образовавшийся проем и поманил за собой асов.
     - Это и есть комната для подслушивания, - прокомментировал карлик, -
  здесь за стеной находится императорская темница, где и содержат принца
  Мердока.
     Помещение, в которое попали путники, было довольно маленьким и походило
  скорее на какой-нибудь тамбур, нежели на комнату.
     - Вам незачем показывать слуховые окна, тем более я сам плохо знаю их
  расположение. Главное, что я знаю потайную дверь. Она не заперта, но
  узники никогда не убегают через нее. Потому что она открывается только с
  одной стороны, из этой комнаты. Из камеры ее открыть невозможно.
     Цверг пошел в дальний угол помещения и надавил на огромный, правильной
  формы камень. Тот легко ушел в стену.
     - Пожалуйста, вход свободен, - услужливо проговорил карлик, почтительно
  пропуская асов вперед.
     Локи в свою очередь пропустил Одина и сам последовал за ним, слегка
  оттолкнув Тора. Однако могучий ас, не отягощенный страстью к общественному
  признанию, даже не заметил этого и спокойно пошел за Локи.
     Дверь, через которую прошли асы, не вела непосредственно в камеру, а
  выходила в узкий коридор, за которым, по-видимому, и находилось то место,
  где сживали со свету неудачников императорской крови. Впереди виднелся
  просвет, и друзья, пригнув головы, двинулись туда.
     За спиной вдруг стало темно. Потайная дверь захлопнулась. Асы не успели
  понять смысл происходящего, когда пол начал уходить из-под ног,
  переворачиваясь в вертикальное положение. Светлое пятно оказалось где-то
  под ногами, воины, цепляясь руками за стены и понося всех цверговых
  матерей, полетели вниз.
     К счастью, падать оказалось недалеко. Асы приземлились в точно таком
  порядке, как и вошли в предательский коридор. Одину досталось больше
  всего, он лежал и захлебывался, вжатый телами приятелей в глубокую лужу.
     - Ну что, асы, хамы и грубияны, вы думали, что цверга можно обмануть,
  наобещав золотые горы? - раздался голос сверху. - Каждый ребенок знает,
  что богаче нас нет народа. Любой младенец с молоком матери впитывает
  истину, что если аса впустить в сокровищницу, то он не успокоится, пока не
  вынесет все до последней монеты. И только ненормальный цверг, вроде
  полоумного Мердока, готов сотрудничать с вами. Желаю пережить вам вашего
  друга.
     Тор, упавший сверху, уже стоял на ногах. Его оружие было уже в руке.
  Воздух вокруг разрезал свист раскручиваемого молота. Тяжелый снаряд
  вырвался из рук и ударил точно в слуховое оконце. Оттуда раздался
  истерический вопль, однако отверстие было узким, что спасло цвергу жизнь.
  Молот, слегка пощербив стену и выбив зубы говорящему, упал обратно, на пол
  камеры.
     - Кто это там шумит? - услышали асы у себя за спиной. - Дали хоть бы
  умереть в тишине.
     Товарищи повернулись и увидели торчащую из воды голову какого-то
  водоплавающего существа. Надо сказать, что Нафнафур, рассказав искателям
  приключений про лужи на дне камеры, весьма преуменьшил их размеры. Вода
  здесь подымалась выше щиколотки и растекалась по полу ровным слоем, не
  оставляя ни одного сухого места. Заключенный, устав стоять, вынужден был
  садиться или ложиться в лужу. .
     А вода была не теплой. Один, который почти полностью, вымочил свою
  одежду, стоял и дрожал от холода. Что же можно было говорить о
  заключенном, проведшем здесь много, дней?
     Локи первым подошел к потревоженному цвергу и заглянул в изможденное,
  увенчанное шапкой грязных спутанных волос лицо. Нафнафур не обманул, перед
  ним действительно был младший принц, собственной персоной.
     - Локи, ты? - промямлил цверг, теряя силы. - Кто с тобой? Как вы сюда
  попали?
     Ас неожиданно понял, что карлик почти лишился зрения и смог разглядеть
  его только в упор. К тому же Мердок был неестественно худ и бледен. Все
  говорило о том, что жизнь покидает этого некогда бойкого и непоседливого
  юношу.
     - Мы пришли на помощь Олафу и Хэймлету, но предатель заманил нас в
  западню, - ответил ас.
     - Плохо, - покачал головой умирающий, узнав остальных подошедших асов.
  - Из этой тюрьмы выбраться не возможно, а помощи, как я посмотрю, ждать
  больше неоткуда.
     В камере воцарилась тишина. Один представил, что через несколько дней
  он сам будет лежать рядом с умершим уже Мердоком и считать оставшиеся
  мгновения.
     Локи стоял и не мог поверить в то, что его обвели вокруг пальца.
  Конечно, в его прошлом была парочка случаев, когда хитрого аса оставляли в
  дураках, но ни разу поражение не грозило такими последствиями.
     Тор в отличие от своих друзей не отягощал себя фатальными мыслями. Он
  просто стоял и ждал, когда Один или Локи попросят его взять молот и
  разбить ту или иную стену.
     Всеобщее молчание нарушил скрип дверных петель. И перед ними очутился
  улыбающийся во всю свою щеткообразную бороду, вечно веселый Магнус по
  прозвищу Бочка Эля. Толстяк держал за шиворот карлика с разбитой вдрызг
  физиономией.
     - Ну, что стали, дядюшки, вам здесь понравилось, что ли? Или вы так
  отсырели, что с места двинуться не можете?
     Асы, не веря своему счастью, словно дети, принялись тискать в объятиях
  своего спасителя. Они еще не привыкли к обществу Магнуса и, когда викинг
  исчезав суматохе забыли про него.
     - Мне, понимаете ли, понадобилось сходить по нужде, - рассказывал
  толстяк, - а когда я обернулся, вас уже не было, однако голоса были
  слышны, и я пошел следом на звук. Потом я наткнулся на винтовую лестницу и
  стал спускаться. Еще на полпути вниз мои скромные уши уловили крик боли, я
  поспешил и увидел этого урода, утирающего кровавые сопли. Представляете,
  он не испугался моего появления. Он вообще думал, что я цверг,
  перекрасивший бороду в рыжий цвет для маскировки под аса, поэтому-то,
  когда я отстал, он и не придал этому большого значения. Вот тут-то я и
  взял его за горло.
     Слушая рассказ Магнуса, друзья внимательнее всмотрелись в его черты
  лица, и теперь не только Один нашел неоспоримое сходство с маленьким
  народцем.
     - Знаешь, друг, а я, пожалуй, тоже принял бы тебя за крашеного цверга,
  если бы не видел в полный рост, - съязвил Локи.
     - Если бы не мое милое личико, дядюшка Локи, ты бы сейчас гнил в
  подземелье, - нашелся викинг.
     - Ладно, хватит препираться, поспешим, пока коварные карлики еще
  что-нибудь не придумали, - поторопил товарищей Один.
     Асы, возглавляемые Магнусом, направились к выходу из тюремной камеры.
  Лишь на пороге Тор, шедший последним, остановился, о чем-то вспомнив, и
  вернулся назад. Он подхватил умирающего Мердока и, взвалив его на могучее
  плечо, побежал догонять друзей.
    
   17
  
   Викинги уже десятый раз обследовали сокровищницу, в которой их запер
  хитрый карлик Минитарм. Друзья пытались найти в этом помещении что-нибудь
  полезное в создавшейся ситуации. Однако из-за изрядно уменьшенного роста
  обоих воинов подобное предприятие оказалось чревато разными
  неожиданностями.
     Несколько раз на Торкланда обрушивался камнепад из гигантских монет. А
  однажды драгоценная брошь ушла из-под ноги великого ярла, и он, сорвавшись
  с .золотой горы, кубарем скатился под уклон, рискуя сломать себе шею.
     Хэймлет в многочисленных восхождениях на горы сокровищ вел себя
  немножко осторожней, однако тоже чуть не вывихнул ногу, провалившись в
  глубокую щель, и теперь сильно хромал.
     Поиски, сопровождаемые столь величайшим риском, не давали желаемого
  результата. Друзья не нашли ни одной норы, выводящей из заколдованной
  комнаты, ни одной зацепки, подсказывающей, как выбраться из создавшегося
  положения.
     Понятное дело, оказавшись запертыми коварным цвергом, викинги, как
  водится, перво-наперво решили взять дверь штурмом. Обнажив мечи, они
  попытались прорубить себе путь. Вернее, рубил Олаф, Хэймлет пожалел свое
  изящное оружие и ковырял дверь какой то шпилькой, найденной на полу,
  теперь больше напоминающей алебарду. Однако могучий полутораручный меч
  великого воина оказался бессилен против карликовой двери.
     Торкланд был поражен. Его клинок, выкованный из неземного металла и
  добытый викингом в небесном Ирии, не раз выручал хозяина в подобных
  ситуациях, разнося воздвигнутые врагами преграды, и не получал зазубрин.
  Но сейчас даже он не мог помочь.
     Вдоволь намаявшись и поняв всю тщетность своих попыток, друзья
  завалились спать и бездельничали до тех пор, пока голод не заставил их
  предпринять новые попытки освободиться.
     С тех пор прошло уже много времени. Человеку трудно, находясь в пещерах
  цвергов, считать дни, но, по мнению обоих товарищей, их ушло уже много.
  Голод отступил, освободив место нестерпимой жажде, и только прохлада
  золотых монет, к которым время от времени можно было приложить
  потрескавшиеся губы, давала облегчение.
     Викинги перенесли лагерь от двери на одну из золотых вершин и хорошо
  подготовились к обороне на тот случай, если Минитарм пришлет за ними своих
  стражников. Пока рука держит меч, а ноги стоят на земле, сдаваться
  северяне не собирались, даже умирая от жажды. К тому же отсюда хорошо
  просматривалась входная дверь, и можно было в случае чего вовремя
  отступить в найденную Хэймлетом пещерку у дальней стены сокровищницы.
     Друзья лежали, распластавшись на золотых слитках, и берегли драгоценную
  влагу, моля Одина об одном: чтобы волшебная комната подействовала на их
  врагов точно так же, как и на них, значительно уменьшив в размерах. Они
  сгорали от желания напоследок вдоволь напиться крови проклятых цвергов.
     Погруженные в полудрему, викинги не сразу отреагировали на скрип
  массивной двери. Более крепкий Олаф очнулся первым и пихнул товарища. В
  дверном проеме стоял Минитарм и оглядывал сокровищницу, вероятно ища
  пленников.
     Хэймлет смерил глазами цверга. Рост их врага не поддавался никакому
  воображению. Ни одно животное, ни один самый рослый великан, когда-либо
  встреченный конунгом, не стал бы и до пояса этому исполину. В данную
  минуту Минитарм был сравним разве что с вековыми деревьями из изумрудного
  леса или с прибрежными холмами Урманленда, родины Торкланда.
     Император цвергов стоял и шарил глазами по комнате. Надо сказать, что
  отыскать нужный предмет в этих грудах барахла было не простым занятием,
  особенно если искомая вещь была размером с мышонка и все время норовила
  выскочить за дверь.
     - Ну, где вы, асы, попрятались? - наконец прогремел голос
  карлика-великана.
     Олаф первым не выдержал этой унизительной игры в прятки и поднялся во
  весь рост. Великий ярл обнажил меч и, выставив оружие перед собой,
  проговорил:
     - Выходи на бой, гадкий уродец. Клянусь мамой петуха Гуллингамби, я
  проверю, какого цвета внутренности в твоем брюхе!
     В ответ своды пещеры сотряс могучий хохот. Минитарм, не сдерживая
  смеха, трясся, держась обеими руками за вислый живот.
     - Вот это речь! Это в стиле бесстрашных асов! Я принимаю твой вызов,
  варвар! - все еще смеясь, ответил цверг и шагнул за порог.
     Случилось то, чего больше всего боялись друзья. Карлик вошел в комнату
  и сохранил свои прежние размеры. Он повернулся и, плотно прикрыв за собой
  дверь, чтобы мыши не покинули мышеловку, пока он будет за ними гоняться,
  направился к Торкланду.
     Положение было не из веселеньких. Клопу не пристало проявлять храбрость
  в борьбе с великаном, разве что он полный идиот. Олаф идиотом не был и
  решил отступать на заранее приготовленные позиции. Однако шаги великого
  воина были несоизмеримы с шагами исполинского цверга. Викинг кубарем
  катился по склону золотой кучи, пытаясь спастись от волосатых лап карлика,
  но Минитарм сделал один-единственный шаг и вдвое сократил расстояние между
  ними. Однако куча драгоценностей, на вершине которой только что находился
  викинг, доходила императору цвергов до подбородка, и ему самому следовало
  приложить немало труда, чтобы взобраться на нее. На это и рассчитывали
  друзья, но уродец оказался проворней, чем они думали, и был там прежде,
  чем викинги успели укрыться за следующей кучей.
     Минитарм сразу бросился за Торкландом, не без основания считая его
  более опасным противником. Хэймлету повезло, на время забытый, он отскочил
  в сторону.
     Олафу пришлось хуже. Император в два прыжка опередил его на пути к
  спасительной пещере, и несчастному ярлу пришлось свернуть совсем в другую
  сторону. Викинг устремился через узкую долину между двух холмов. Нога
  преследователя опустилась рядом, и с обоих откосов посыпались
  потревоженные слитки золота. Набрав воздух всей грудью, великий ярл бежал,
  как никогда в жизни, а за спиной падали драгоценные валуны, каждый из
  которых мог легко раздавить его.
     Минитарм попытался схватить викинга, но оступился и упал. Олаф получил
  возможность чуть-чуть увеличить расстояние. Он резко свернул вправо,
  пытаясь скрыться с глаз цверга за очередной золотой кучей.
     Тем временем, не чувствуя под собой ног, Хэймлет несся сломя голову к
  намеченной цели. В таких ситуациях люди обычно не пялятся по сторонам, и
  датчанин не заметил того, что Торкланду пришлось изменить маршрут и бежать
  в другую сторону. На одном дыхании конунг преодолел необходимое расстояние
  и кубарем свалился на дно маленькой норки, случайно образовавшейся между
  грудами драгоценностей и стеной сокровищницы.
     Хэймлет осмотрелся, тяжело дыша. Олафа рядом не было. Не слышно было и
  его шагов за спиной. Однако конунгу требовалось какое-то время, чтобы
  прийти в себя, иначе сердце грозило выпрыгнуть наружу.
     Совсем рядом с Хэймлетом покоился перстень с драгоценным камнем в виде
  цветка лилии. Усталый викинг присел на край оправы и вдруг стал расти. Это
  началось так неожиданно, что застало конунга врасплох. Быстро увеличиваясь
  в размерах, Хэймлет стал больше норы, в которой укрывался, и теперь сидел,
  не в состоянии пошевелиться, слушая, как шуршат монеты, раздвигаемые его
  расширяющимся телом. Но терпеть неудобство пришлось не долго. Вскоре
  голова викинга показалась на поверхности, а еще Хэймлет внезапно проснулся
  от чего-то громкого, неприятно резавшего уши. Викинг открыл глаза и увидел
  Торкланда, который, раздуваясь, словно кузнечный мех, трубил в рог,
  наклонившись чуть ли не к самому уху датчанина настолько, насколько было
  возможно, чтобы не ступить обратно в заколдованную комнату.
     Великий ярл заметно увеличился в размерах, однако и сейчас он был ниже
  даже сидящего на полу товарища.
     - Что, прошляпил пленника, дядюшка? - укоризненно покачал головой
  Торкланд. - Теперь жди неприятностей. Как я ни спешил, а он все равно
  успел раньше от тебя избавиться.
     Хэймлет сонными глазами посмотрел на кусок дорогой ткани, зажатый у
  него в кулаке.
     - Минитарм, не будь дурак, едва понял, что ты дрыхнешь как полено,
  достал из-за пояса нож и отрезал свой воротник, за который ты его держал.
  И будь здоров. Я немного не успел. Да теперь вот стою тебя бужу. Сначала
  орал - не помогает, пришлось в рог затрубить, - укоризненно проговорил
  Торкланд.
     Хэймлету было нечего сказать в свое оправдание, и он, скорчив виноватое
  выражение лица, встал на четвереньки и выполз из сокровищницы в коридор.
     Вдруг размеры конунга данов стали снова быстро увеличиваться. Олаф едва
  отскочил в сторону, чтобы не быть раздавленным между телом своего друга и
  стеной пещеры.
     Хэймлет сам не успел ничего понять, когда удар в голову быстро
  приблизившегося потолка заставил его распластаться на полу. Вскоре рост
  остановился. Викинг лежал, вытянувшись во всю длину, не в состоянии
  пошевелиться. Его огромное тело было зажато между стенами пещеры. Даже о
  том, чтобы вернуться в сокровищницу и приобрести прежние размеры, не могло
  быть и речи.
     Пораженный таким внезапным оборотом дел, Торкланд стоял и молча смотрел
  на друга.
     - Ну ты и влип, дядюшка, - наконец оценил он состояние конунга через
  мгновение он уже возвышался над сокровищами. Мир в глазах Хэймлета
  уменьшался с катастрофической быстротой, датчанин был уже выше Минитарма,
  маленький, Олаф, в ужасе глядевший на Хэймлета, вообще превратился в едва
  различимую точку далеко внизу. Рост викинга остановился, когда до потолка
  сокровищницы можно было дотянуться рукой.
     Хэймлет не понял, что с ним произошло. Однако у него было время
  сообразить, что надо делать, когда его тело достигнет максимальных
  размеров. Викинг нагнулся и, боясь ненароком раздавить крошечного
  Торкланда, схватил за шиворот опешившего императора карликов.
     - Ну что, чучело, теперь побеседуем? - улыбнулся он кривой улыбкой
  трясущемуся цвергу и тут же осекся, вспомнив, какими громовыми раскатами
  для него был голос Минитарма. Он же теперь превосходил карлика раз в
  десять, и его голос мог просто оглушить Олафа.
     Хэймлет решил больше пока не сотрясать зря воздух и подошел к выходу.
  От крепкого пинка здоровенной ноги дверь отлетела в сторону, открыв путь к
  свободе. Теперь Хэймлету с его ростом, чтобы выбраться из сокровищницы,
  требовалось встать на четвереньки и выпустить из рук цверга. А так как от
  этого прохвоста можно было ожидать любой подлости, то викинг решил
  подождать, пока Торкланд доберется до выхода и вернет себе прежний рост.
  Тогда можно будет передать пленника товарищу и выбраться самому.
     Однако расстояние, которое Хэймлет теперь преодолевал за один шаг, для
  Олафа превращалось в целое путешествие. Устав ждать появления товарища,
  датчанин присел на корточки и, покрепче сжав цверга, устало прикрыл глаза.
     Внезапный рост не избавил викинга от легкой слабости, вызванной голодом
  и жаждой. Утомленный конунг задремал. И прозевал момент, когда, обходя
  золотые монеты и блестящие ожерелья, мимо него гордо протопал маленький
  человечек размером с мышь.
     Хэймлет внезапно проснулся от чего-то громкого, неприятно резавшего
  уши. Викинг открыл глаза и увидел Торкланда, который, раздуваясь, словно
  кузнечный мех, трубил в рог, наклонившись чуть ли не к самому уху
  датчанина настолько, насколько было возможно, чтобы не ступить обратно в
  заколдованную комнату.
     Великий ярл заметно увеличился в размерах, однако и сейчас он был ниже
  даже сидящего на полу товарища.
     - Что, прошляпил пленника, дядюшка? - укоризненно покачал головой
  Торкланд. - Теперь жди неприятностей. Как я ни спешил, а он все равно
  успел раньше от тебя избавиться.
     Хэймлет сонными глазами посмотрел на кусок дорогой ткани, зажатый у
  него в кулаке.
     - Минитарм, не будь дурак, едва понял, что ты дрыхнешь как полено,
  достал из-за пояса нож и отрезал свой воротник, за который ты его держал.
  И будь здоров. Я немного не успел. Да теперь вот стою тебя бужу. Сначала
  орал - не помогает, пришлось в рог затрубить, - укоризненно проговорил
  Торкланд.
     Хэймлету было нечего сказать в свое оправдание, и он, скорчив виноватое
  выражение лица, встал на четвереньки и выполз из сокровищницы в коридор.
     Вдруг размеры конунга данов стали снова быстро увеличиваться. Олаф едва
  отскочил в сторону, чтобы не быть раздавленным между телом своего друга и
  стеной пещеры. Хэймлет сам не успел ничего понять, когда удар в голову
  быстро приблизившегося потолка заставил его распластаться на полу. Вскоре
  рост остановился. Викинг лежал, вытянувшись во всю длину, не в состоянии
  пошевелиться. Его огромное тело было зажато между стенами пещеры. Даже о
  том, чтобы вернуться в сокровищницу и приобрести прежние размеры, не могло
  быть и речи.
     Пораженный таким внезапным оборотом дел, Торкланд стоял и молча смотрел
  на друга.
     - Ну ты и влип, дядюшка, - наконец оценил он состояние конунга.
     В ответ Хэймлет пробубнил что-то невнятное, так как говорить, упершись
  ртом в камень, было тяжело.
     - Если сейчас появятся цверги, они тебя на ремни порежут совсем
  безнаказанно, - продолжал подбадривать друга Олаф. - Хорошо, если карлики
  со стороны ног появятся, я тебя отобью. А вот если со стороны головы,
  извини, мне через тебя на ту сторону никак не перебраться. Ты проход
  заткнул своим телом, словно заглушка в бочке.
     Договаривая последние слова, викинг уже слышал топот ног, доносящийся
  из коридора. Кажется, Хэймлету на этот раз повезло, враги приближались со
  стороны ног лежащего викинга, а здесь Торкланд мог защитить друга.
     Великий ярл обнажил меч и решил стоять насмерть, если понадобится, все
  равно у него не было другого выхода. Отступить не давало тело Хэймлета, а
  обратно в заколдованную сокровищницу Олаф не вернулся бы ни за какие
  богатства на свете.
     Торкланд уже готов был броситься на приближающегося из-за поворота
  врага, когда ему почудилось в звуке шагов что-то не присущее цвергам.
  Викинг сдержал удар, и вовремя. Из-за угла показалась светловолосая голова
  Одина.
     Следом за владыкой Асгарда появился Тор, несущий на плечах неудавшегося
  императора цвергов, за ним хитрец Локи, предусмотрительно обнаживший
  клинок, и - удивлению Олафа совсем не было границ, когда последней
  появилась лупоглазая физиономия Магнуса Бочки Эля с торчащей во все
  стороны, словно затертая щетка, бородой.
     - Привет, пьяница! - просто молвил Магнус. Асы, обрадованные тем, что
  застали Олафа живым, стали наперебой расспрашивать его о пережитых
  приключениях. Подробно рассказывать было некогда, да и ярл был никудышным
  рассказчиком. Если бы Хэймлет был в состоянии, Торкланд с удовольствием
  переложил бы это занятие на его плечи. Викинг перво-наперво предупредил
  товарищей, чтобы не совались в сокровищницу, и, вкратце описав минувшие
  события, указал на Хэймлета.
     - Вот он теперь так и лежит, бедолага, ждет, пока к нему цверги
  подберутся, - закончил Олаф, указывая на гигантские ноги в проходе.
     Асы поразмыслили и принялись высказывать наперебой идеи, одна глупее
  другой. Один Локи отмалчивался, стоя у стены. Ни у кого не возникало и
  мысли бросить здесь Хэймлета одного на растерзание гадким цвергам. Но, с
  другой стороны, несмотря на усиленные размышления, мысль, позволившая бы
  помочь конунгу в беде, тоже не приходила.
     - Олаф, расскажи, пожалуйста, еще раз с того момента, как Хэймлет начал
  расти, стоя в сокровищнице, - послышался тихий голос младшего принца.
     Мердок слабел на глазах. Олафу было достаточно посмотреть на цверга,
  чтобы понять, что он уже не жилец на этом свете. Викингу от души было жаль
  парня. За время совместных похождений могучий воин успел сердцем прикипеть
  к маленькому уродцу. Но, по всей видимости, его уже ничто не могло спасти.
     - Клянусь челюстью Фенрира, маленький друг, если тебе суждено умереть,
  ты умрешь на троне, - выдавил из себя Олаф, не расслышав просьбу Мердока.
     - Пустое, Олаф, надо спасать Хэймлета, расскажи мне подробности, -
  повторил цверг.
     Викинг подергал бороду, как всегда делал, когда хотел" что-то
  вспомнить, и повторил младшему принцу свой рассказ, по ходу отвечая на его
  вопросы в моментах, особо заинтересовавших карлика.
     - Я, кажется, догадываюсь, в чем дело, - вяло пропищал Мердок, лишь
  только Олаф закончил. - Надо добраться до рук. Хэймлета и, если у него на
  пальце есть перстень с камнем в виде лилии, стащить его.
     Асы дружно посмотрели на разбухшее тело товарища и отвели глаза.
  Конечно, между ногами конунга и стенами коридора были какие-то щели, но
  они были так узки, что пролезть в них мог разве что ребенок. Мердок по
  взглядам своих могучих друзей понял, в чем заключается их проблема, и
  обратился к Тору.
     - Отнеси меня к ногам Хэймлета, я попробую помочь, - пробормотал цверг.
     Жизнь еле теплилась в измученном теле Мердока. Он с трудом сидел, а о
  том, чтобы встать на ноги, не могло быть и речи, однако все присутствующие
  понимали, что сейчас только младший принц может помочь конунгу выкрутиться
  из сложившейся ситуации, но просить об этой услуге умирающего карлика
  никто не отважился. Асы и люди с облегчением вздохнули, когда карлик
  вызвался сам.
     Тор поднес Мердока к узкой щели между правой ногой Хэймлета и стеной
  коридора и запихнул его подальше вглубь, насколько хватило длины рук
  могучего аса. Дальше Мердоку необходимо было пробираться самому.
     Младший принц шустро заработал руками и йогами. Воины погрузились в
  вынужденное ожидание.
     - Олаф, а что это у тебя за странный костюм? - Тор обратил наконец
  внимание на полуобнаженный вид Topкланда и решил пошутить над приятелем,
  пока для этого было время.
     - Это первая степень устрашения врагов, - не колеблясь ответил викинг.
  - Цверги бегут от одного только вида.
     - Да, у нас в Мидгарде жил когда-то народ, кельты, так вот они шли в
  бой, потрясая на ходу своим достоинством, чтобы враги, увидев их мужскую
  силу, в панике бежали, - решил поддержать соседа Магнус, славившийся своим
  знанием норманнских саг и сказаний других народов.
     - Ну тогда извини, а то я думал, что ты занялся соблазнением местных
  красоток, - не унимался ас.
     От последних слов Тора Одина чуть не вывернуло, когда он представил
  себя в постели с безобразной карлицей. Олаф же помрачнел и положил ладонь
  на рукоять меча. Это было плохой приметой. После того как Олаф становился
  мрачным и упирался глазами в пол, обычно следовала вспышка гнева. Тор,
  понимая, что обстановка для ссоры сложилась неподходящая, решил
  заткнуться. Тем более что он был явно не прав и товарищи бы взяли сторону
  Торкланда.
     В этот момент из щели показалась измученная мордочка Мердока.
     - На этой руке перстня нет, надо искать на другой, - устало выдохнул
  он.
     Тор спустил цверга на пол, давая карлику отдохнуть, прежде чем он
  продолжит начатое дело, как вдруг из тоннеля послышался звук шагов
  множества ног. Но самое прескверное было в том, что на этот раз шаги
  раздались со стороны головы зажатого Хэймлета.
     - Давай, Тор, суй меня быстрее, - пропищал карлик, первый услышавший
  приближение опасности. Несмотря на тяжелую болезнь, у цверга слух был все
  же острее, чем у его могучих товарищей.
     Не долго думая ас выполнил просьбу Мердока, и тот снова уполз в
  темноту.
     На этот раз никто из друзей не шутил, все напряженно вслушивались в
  приближающиеся звуки. Воины, затаив дыхание, гадали, успеет ли младший
  принц или нет? Или, может быть, у него вообще ничего не получится. Ко
  всему прочему, смертельная болезнь могла в любой момент свести на нет все
  попытки карлика.
     Шаги уже раздавались совсем рядом. Не выдержав напряжения, люди и асы
  обнажили мечи, хоть и понимали всю бесполезность своих действий. Стой
  стороны огромного тела Хэймлета послышались возгласы удивления и
  возбужденная болтовня. Видимо, цверги уже подошли к голове конунга и,
  весьма изумившись, обсуждали природу этого явления. Теперь у датчанина
  оставалось времени только до тех пор, пока карлики не поймут, что к чему,
  или в их рядах не появится кто-нибудь более умный.
     Олафа аж трясло. Могучий викинг, не в силах удержать свою ярость,
  метался от одной стены к другой, потрясая своим страшным мечом. В этот
  момент он был похож на дикого льва, запертого в клетке. Сходства со
  страшным зверем Торкланду добавляли такие же бугры мускулов, как у
  кровожадного царя зверей, а лохматая шевелюра и всклокоченная рыжая борода
  напоминали гриву.
     Вдруг, неожиданно даже для асов, ждущих чего-то подобного, тело
  Хэймлета начало худеть. Оно уменьшалось так быстро, что товарищи
  растерялись. Но уже в следующее мгновение кинулись на врага.
     - Уууййааа! - проорал Олаф свой любимый боевой клич, бешено вращая
  глазами и плотоядно щелкая челюстью.
     Меч великого ярла рубил по несколько карликов за один взмах. Спутники
  немножко отстали от могучего викинга, опасаясь попасть под его клинок, тем
  более что Олаф прекрасно очищал левую сторону коридора. С правой же шел
  Тор, с такой же яростью дробя кости назойливым карликам своим боевым
  молотом.
     Одину, Локи и Магнусу оставалось только идти позади двух рубак и
  добивать в суматохе недобитых врагов.
     Так получилось, что на какое-то мгновение уменьшенный до нормальных
  размеров Хэймлет и спасший его младший принц остались отрезанными от
  своих. Датчанин еще не пришел в себя после пережитого потрясения и, сидя
  на полу, ошалело смотрел на развернувшуюся вокруг битву. Он усиленно
  растирал затекшие руки. Мердок, полностью обессилев, лежал возле конунга.
  Вокруг были цверги.
     Олаф был уже рядом, когда один из карликов со всей силы опустил боевой
  топор на голову сидящего на полу дана. Не будь на голове Хэймлета кованого
  шлема, это был бы последний миг в его жизни, но добрая сталь выдержала
  удар, лишь слегка прогнувшись. Сотрясение мозга стало приводить Хэймлета в
  чувство, голова еще не заработала, но рефлексы уже дали о себе знать.
     Олаф дотянулся кончиком меча до цверга, пытавшегося повторно ударить
  Хэймлета, и нанес ему серьезную рану в горло, при этом сам получив
  несколько царапин. Однако из-за спины захлебывающегося кровью карлика
  появился его товарищ, вооруженный копьем. Хэймлет почти очухался и готов
  был перехватить древко копья, но неожиданно смертоносное жало изменило
  направление и вонзилось в грудь зашевелившегося было Мердока.
     - Умри, предатель! - прокричал карлик, вооруженный копьем, и тут же
  рухнул с отсеченной головой.
     Хэймлет все же успел схватить древко копья. Однако наконечник зашел
  достаточно глубоко, и рана могла оказаться смертельной.
     Конунг наклонился над цвейгом, пытаясь зажать рану рукой. К нему на
  помощь подоспели остальные. Враги, гонимые ужасом перед неистовыми асами,
  бежали без оглядки, и Олаф с Тором тоже присоединились к товарищам,
  столпившимся вокруг несчастного принца.
     - Это все, - с трудом выговорил Мердок. - Идите дальше по коридору,
  слева будет проход, повернете туда и увидите лестницу вниз. По ней вы
  попадете в мастерскую. Там вы найдете то, без чего не выберетесь отсюда
  никогда.
     Принц устало замолчал и закрыл глаза. Друзья прекрасно понимали, что
  настал его последний час, несмотря на все старания Хэймлета остановить
  кровь. Болезнь подточила силы цверга, и рана, полученная им, стала
  последним звеном.
     Однако Мердок сумел еще на пару мгновений преодолеть слабость, он
  открыл глаза и заговорил снова:
     - Не забудьте взять этот перстень. Он вам понадобится. - Цверг разжал
  кулак и выронил кольцо с красным камнем в виде лилии. - Только не
  надевайте его камнем внутрь, во всяком случае в тесном помещении. Тот, кто
  это сделает, превращается в великана. Хэймлет в сокровищнице случайно
  просунул руку в это кольцо и вырос во много раз, но заклинание уменьшения,
  наложенное Минитармом на пещеру, ограничило его рост. Однако, выйдя из-под
  воздействий колдовских сил, он стал тут же увеличиваться до размеров,
  предусмотренных магией кольца. - Мердок тяжело вздохнул. Отдохнув секунду,
  он продолжил: - Но если перстень носить камнем вверх, то он абсолютно
  безвреден. Мало того, кольцо открывает его владельцу колдовское зрение,
  позволяющее отличать любые иллюзии, навеянные Минитармом или его слугами,
  от реальных вещей.
     Мердок снова замолчал, но на этот раз глаз не закрыл. Смерть уже
  бросила бледную тень на его лицо, до неузнаваемости изменив черты цверга.
  Старуха Хель была готова забрать душу этого карлика, но он из последних
  сил сопротивлялся ей, спеша сказать друзьям что-то важное.
     - Не выносите из подземелий этот перстень, он приносит... - Принц
  цвергов умер, не договорив. Товарищи переглянулись.
     - Нам не стоит терять времени, - взял на себя инициативу Один. -
  Поступим, как он советовал. Воины согласно закивали.
     - Я его здесь не брошу, - вдруг сказал Олаф. - Боюсь, малорослые уродцы
  надругаются над телом, если найдут его здесь.
     - Спрячем в сокровищнице, цверги туда не сунутся, пока с нами не
  покончат, а на обратном пути решим, что делать, - высказал предложение
  Локи.
     Олафу в очередной раз пришлось испытать щекотливое чувство уменьшения
  при входе в пещеру с сокровищами, но он не доверил никому свое дело. К
  тому же теперь на входе стояли его верные друзья, готовые перебить хоть
  всю армию цвергов.
     Лестница, про которую говорил Мердок, была на месте, и воины побежали
  по ней, стуча сапогами по крутым ступенькам. Она оказалась гораздо
  длиннее, чем ожидали товарищи. Ко всему прочему, асы вскоре почувствовали
  уве-. личение температуры, а еще через две-три сотни шагов жар стал просто
  невыносимым. Друзья шли, обливаясь потом, и с завистью смотрели на
  обнаженное тело Олафа.
     Спустившись ниже, асы услышали отдаленный звук ударов металла о металл.
     - Это огромная кузня, - со знанием дела произнес Олаф.
     Ярл не ошибся, и воины вступили в просторное помещение, вдоль стен
  которого располагались кузнечные печи и наковальни. Карлики, трудящиеся
  здесь, не бросились врассыпную при виде ворвавшихся асов. Они даже не
  прервали работу, лишь мельком взглянув на пришедших.
     От одной из печей отошел широкоплечий седой цверг и направился к асам.
     - Зачем вы сюда пришли? - с ходу, без предисловий, спросил карлик,
  ничуть не смутившись воинственным видом гостей.
     Друзья переглянулись, кто-то должен был ответить дерзкому цвергу. После
  короткого замешательства взоры дружно сошлись на Одине. Правитель великого
  города, почувствовав поддержку, выступил вперед.
     - Я Один, владыка Асгарда, пришел сюда забрать то, что должно
  принадлежать мне по праву, - гордо заговорил он.
     Олаф изготовился рубить головы и взялся за меч. Судя по всему, здешние
  карлики были не из пугливых и на такое заявление Одина обязательно должны
  были нахамить. Но к разочарованию ярла цверг склонил голову и спокойно
  ответил:
     - Ты получишь желаемое. Великий, получишь вещи, которые давно ждут
  тебя, в обмен на мир с моим народом.
     При обращении Великий на шее Одина дрогнули жилы, но ас сдержался.
  Откуда-то этот кузнец знал о том, что пророчили ему в последнее время, и
  было бы глупо в очередной раз выслушивать знакомые предсказания.
     Тем временем цверг повернулся к своим работникам и что-то прокричал им.
  Мастера побросали работу и замерли, уставившись на гостей.
     - Следуйте за мной, - пригласил старик и направился к огромному столу,
  единственному предмету, стоящему посередине просторного помещения.
     Подойдя, цверг сдернул полотно, покрывающее стол. Взорам асов явились
  три предмета: короткое копье с наконечником, светящимся ярче солнца,
  боевой молот и железный пояс.
     - ы можете взять подарки, если только он действительно предназначены
  вам, - сказал старик гостям. - Это копье называется Гунгнир, оно обожжет
  руку того, кому не принадлежит. Поднять же боевой молот Мьелльнир и
  застегнуть на себе Пояс Силы тоже сможет только их истинный хозяин.
     Глаза Тора загорелись сразу, лишь только он увидел любимое оружие. Не
  колеблясь могучий ас подошел к столу и взялся за рукоять. Молот оказался
  несколько тяжелее, чем он предполагал, но все же, собравшись с силами, Тор
  поднял его над головой и тут же уронил, растерянно глянув по сторонам.
     - Не смущайся, бери то, что принадлежит тебе по праву, - вновь раздался
  голос кузнеца. - Ни одна живая душа, кроме того, кого ждет Мьелльнир, не
  может даже оторвать его от земли. Надень на себя Пояс Силы и попробуй еще
  раз.
     Тор взял железный пояс и застегнул его на себе, он пришелся асу как раз
  впору, словно искусные мастера тщательно снимали с него мерки.
     И тут Тора посетили не виданные доселе ощущения.
     Могучая сила наполнила тело воина. Ас поднял с пола подаренный молот и
  легко подбросил его вверх, чувствуя, что, захоти он пробить в своде пещеры
  дыру на белый свет, легко сможет это сделать.
     Остальные пятеро спутников Тора уставились на единственное копье. Люди,
  пришедшие из далекого будущего, догадывались, кто должен стать хозяином
  Гунгнира, но асы были в нерешительности.
     Локи первый протянул руку, но почти сразу отдернул ее назад, боясь
  потерпеть неудачу. Тогда вперед выступил Один. Он стал вождем своего
  народа, и это обязывало его первым идти на испытания. Ас собрал все свое
  мужество и положил руку на волшебное копье. Ничего не случилось, мало
  того, внезапно Один почувствовал небывалый прилив энергии, а Гунгнир сам
  лег в ладонь.
     - Вот и второй хозяин отыскался, - промолвил старый кузнец. - Лежала
  здесь и четвертая диковинка, но она была сделана первой и еще не обладала
  защитой против чужих рук. Жадный император Минитарм воспользовался этим и
  забрал ее. Но, я вижу, эта вещь сама нашла своего владельца.
     Цверг указал на перстень с камнем в виде лилии, светящийся на пальце у
  Локи. Ас невольно сжал руку в кулак. Кольцо он взял у умирающего Мердока.
  Оно сразу устроилось на пальце Локи, будто всегда там находилось.
     - Ты получил то, за чем пришел? - вновь обратится кузнец к Одину.
     Великий смущенно оглянулся на оставшихся без подарков людей.
     - Все в порядке, мы свою долю возьмем золотом, - шепнул ему Торкланд.
     - Да, хозяин, мы получили то, за чем пришли, - твердым голосом ответил
  правитель асов.
     - Тогда идите и помните, что вы обещали мир моему народу.
     - Я сдержу обещание, но сначала мне нужна голова императора Минитарма.
     Старик помолчал мгновение, потом прищурился и проговорил:
     - Я не брал с тебя клятвы, что ас не может быть личным врагом кого-то
  из цвергов. Минитарм заслужил своей участи.
     Один получил исчерпывающий ответ и не счел нужным продолжать разговор.
  Он почтительно кивнул кузнецу и, сделав своим спутникам знак следовать за
  ним, направился к лестнице. Но вдруг оглянулся и спросил:
     - Скажи, кузнец, как звать тебя?
     - Я Андвари.
     Один повернулся и зашагал по ступеням. То ли потому, что, когда впервые
  идешь по неизведанному пути, он кажется длиннее, то ли сами путники шли
  окрыленные новыми возможностями, внезапно открывшимися им, но обратно
  ступеньки бежали гораздо быстрее, нежели при спуске. Друзья не заметили,
  как оказались в знакомом коридоре у сокровищницы.
     Однако тут их уже поджидало вражеское войско, перегородившее проход
  баррикадами и выставившее вперед какие-то боевые машины. Ни асы, ни ваны
  никогда не пользовались подобными приспособлениями и не могли понять, что
  замыслили карлики. Викинги же у себя в Мидгарде иногда встречались с
  такими штуковинами, но поскольку сами не использовали ничего, кроме
  тарана, необходимого при штурме крепостей, то сперва тоже растерялись.
     - Мне кажется, я видел что-то подобное, когда мы брали один из
  ирлендских монастырей, - задумчиво произнес Олаф.
     В это время карлик поднес руку к спусковому механизму, и Торкланд вдруг
  абсолютно четко вспомнил это орудие.
     - Назад! - неистово прокричал викинг, широко расставив руки и силой
  впихнув оторопевших товарищей обратно в коридор, ведущий на лестницу.
     Как раз вовремя. Там, где только что стояли воины, со свистом пролетели
  тяжелые копья, выпущенные из боевых машин цвергов.
     - А они неплохо подготовились! - заметил Локи. Один, отстранив друзей,
  снова вышел в коридор, который они только что покинули.
     - Эй вы, цверги! Я, Один, владыка Асгарда, прощаю вас за все зло,
  которое вы причинили или попытались причинить мне и моим друзьям. Я обещал
  старому Андвари, что не трону вас, и я сдержу свое слово, если вы сейчас
  же уберетесь отсюда и отдадите мне Минитарма.
     - Кто ты такой, жалкий варвар, чтобы распоряжаться тут?! - высунул
  голову император цвергов из-за щитов своих воинов. - Вы, асы, в западне, и
  я предлагаю вам сдаться. Выходите по одному и бросайте оружие. Мы закуем
  вас в кандалы, и я гарантирую, что в наших рудниках за хорошую работу вы
  будете получать приличную пищу.
     Олаф и Тор не смогли дослушать до конца столь гнусную речь и схватились
  за оружие. Но Один был более хладнокровен и выдержан. Он дал высказаться
  вконец обнаглевшему карлику и, лишь когда тот замолчал, метнул свое новое
  копье в гущу врагов.
     Лишь только Гунгнир попал в баррикаду, все вокруг вспыхнуло. Горели
  боевые машины, горели камни, с истошным визгом горели карлики.
  Подскочившие было к врагу Олаф и Тор отшатнулись от стены белого пламени,
  внезапно возникшего перед ними.
     Гунгнир снова взлетел в воздух и вернулся в руку хозяина. В тот же
  момент белое пламя погасло, а все горевшее рассыпалось в прах.
     - О Великий, мы сдаемся! - наперебой закричали оставшиеся в живых
  цверги.
     Самые предприимчивые уже скрутили Минитарму руки и, усердно пиная
  своего императора, услужливо тащили его к ногам Одина.
     - Сними заклятие с сокровищницы, и Один, быть может, подарит тебе
  жизнь, - сказал Локи, первым подходя к поверженному монарху.
     Один прикинул в уме предложение своего товарища и решил, что если
  Минитарм даст согласие, то стоит оставить этого карлика в покое. В конце
  концов, его тщедушная. жизнь никому не нужна, а сокровища, похоже,
  интересуют его друзей, не получивших других подарков.
     Однако в ответ на предложение Локи низверженный император вскинул
  голову и гордо заявил:
     - Какой же не выживший из ума цверг добровольно отдаст свои сокровища,
  даже в обмен на собственную жизнь? Разве такие идиоты, как Мердок или
  Андвари. Можете идти брать столько золота, сколько унесете, - усмехнулся
  Минитарм, представив, как асы, переступая порог сокровищницы, становятся
  маленькими и пытаются всей компанией выкатить одну монету. - Но если вы
  убьете меня, то вам вовсе не попасть в пещеру, где хранится золото.
     Асы задумались, глядя на уродливую морду цверга. А Локи вышел из-за
  спины Одина и, достав меч из ножен, вонзил в грудь наглого карлика.
     - Ну так умри же, дурак, - проговорил при этом ас. Друзья удивленно
  уставились на него, одновременно косясь на сокровищницу, ожидая увидеть
  обвал или еще что-нибудь подобное.
     - Не дождетесь! - в свою очередь засмеялся Локи. - Этот пройдоха водил
  вас за нос. Оказывается, это колечко помогает отличить ложь от правды,
  особенно когда дело касается колдовства. - Локи выставил напоказ свой
  чудодейственный перстень. - Во время разговора Минитарм только и думал о
  том, чтобы его случайно не прикончили, тогда колдовство потеряет силу и
  богатства достанутся нам.
     - Так это ты и мои мысли теперь читать можешь? - нахмурился Один.
     - Обычные нет, а если вдруг колдовать начнешь, тогда, конечно, я все
  пойму, - ответил Локи.
     Один покачал головой, но сделал вид, что поверил товарищу, хотя впредь
  решил держаться подальше от хозяина такого перстня.
     В это время цверги, сообразив, что вход в сокровищницу, веками запертый
  магией их императора, теперь свободен, толпой ринулись в пещеру, потеряв
  всякий страх перед грозными асами.
     - Эй вы, воры, оставьте мои денежки! - первым опомнился Магнус Бочка
  Эля и, вскинув боевой топор, стал щедро угощать ударами очумевших цвергов.
     - А они и впрямь при виде золота ничего не соображают, - заметил
  Хэймлет и, достав меч, пошел на помощь Магнусу.
     Однако карлики действительно лишились ума, их напор не ослабевал, даже
  когда к товарищам подключился Олаф. В конце концов Одину снова пришлось
  пустить в ход Гунгнир, и коридор был очищен от сумасшедших уродцев, а
  заодно и от их трупов. Оставались те, что успели ворваться в сокровищницу.
     Было бы проще сжечь и их, но владыка Асгарда, номня, как горят камни в
  пламени его нового копья, побоялся сжечь добрую половину сокровищ и
  предоставил людям самим отобрать свое золото.
     А викинги, не церемонясь, нанизывали на клинки карликов. Те, ничего не
  соображая, запихивали за пазуху золотые слитки и тут же умирали, сраженные
  мечами. Люди выбрасывали трепыхающиеся или обмякшие тела в коридор,
  расчищая сокровищницу от непрошеных гостей. Наконец работа была закончена,
  воины, тяжело дыша, присели отдохнуть.
     - Только как мы будем тащить такую кучу денег? - разумно заметил
  Хэймлет.
     - Может, карликов запрячь? - кинул было мысль Олаф.
     - Не выйдет, ты видел, как они звереют при виде золота? Пока до белого
  света доберемся, все по норам растащат, - отрицательно покачал головой
  Магнус.
     Да, проблема была серьезной. Отбить сокровища оказалось парой пустяков.
  Самое трудное - это унести их отсюда, тем более что под рукой не было ни
  телеги, ни лошади.
     - Ты, Тор, хоть козлов своих взял бы, - посетовал Олаф.
     - Кто знал, что так получится? - смущенно пожал плечами ас, искренне
  расстраиваясь, что не может помочь другу.
     - Может, моя скромная помощь вам пригодится? - улыбнулся Локи.
     Друзья снисходительно посмотрели на аса. Он, не смущаясь, оглядел людей
  и ткнул пальцем в помятый шлем Хэймлета.
     - Сними-ка его и поставь на пол вверх ногами. Датчанин удивился, но,
  привыкнув к тому, что у Локи все чудачества, как правило, выходят ладно,
  снял с головы шишкарь и закрепил его в щели между камнями.
     - Теперь ссыпайте туда сокровища, - указал Локи на шлем Хэймлета.
     - Да там же пяток моих горстей поместится, - усмехнулся Олаф. - Столько
  я и за пазухой унесу!
     - А ты не пререкайся, а делай, что тебе говорят, если хочешь все
  сокровища унести, - настаивал Локи.
     Викинги лениво поднялись и стали загребать золото руками, ссыпая его в
  шлем.
     Вскоре конунг поймал себя на мысли, что тем, что они собрали, можно
  было наполнить целый мешок. Он подошел к шлему и заглянул внутрь. Где-то
  на дне что-то блестело. Датчанин сунул руку в шлем, но не достал до дна.
  Он вопросительно посмотрел на Локи.
     - Я же говорил, что помогу. Там места для всех этих сокровищ хватит и
  еще останется, - улыбнулся ас.
     Викинги с удвоенным усердием принялись очищать сокровищницу цвергов.
  Асы пришли на помощь товарищам, и работа закипела.
     Наконец все было закончено. Магнус Бочка Эля обошел опустевшую пещеру,
  заглядывая во все щели, не закатилась ли куда-нибудь еще одна монетка. Но,
  к великому огорчению толстяка, драгоценности кончились.
     Олаф улыбнулся алчности своего друга, искренне, по-викинговски, понимая
  его, и подошел к шлему. Он был самый сильный из трех присутствующих людей,
  и, по-видимому, нести сокровища предстояло ему. Хотя в глубине могучего
  мозга Олафа созрел хитрый план: пронести золото большую и самую легкую
  часть пути, а когда придется уменьшаться до размеров цверга, то спихнуть
  ношу Хэймлету или лучше Магнусу, он здоровее. И сослаться на то, что шлем
  и так нес всю дорогу.
     Могучий ярл, улыбаясь, подошел к шишаку и, нагнувшись, обхватил его
  руками. Но тут же улыбка сползла с самодовольного лица Торкланда. Шлем
  даже не шелохнулся. Олаф взглянул на Локи.
     - А ты как думал? - хмыкнул ас. - Я уменьшил объем сокровищ, но вес-то
  остался прежним. Уменьшить и то и другое для меня еще слишком сложно. Но я
  обязательно научусь, - заверил он.
     У Олафа не было слов. После стольких трудов ему от души хотелось набить
  морду асгардскому приятелю, но присутствие друзей и усталость удерживали
  викинга.
     Вдруг Тор хлопнул себя по лбу:
     - Ну, дурак, чего это я раньше не додумался! - Могучий ас подошел к
  шлему с сокровищами и легко взял его в руки. - У меня же теперь есть Пояс
  Силы! - улыбнулся он.
     Окружающие облегченно вздохнули. Теперь можно было отправляться в
  обратный путь. Друзья вышли из сокровищницы и направились к выходу наружу,
  ведомые Локи и его колдовским перстнем.
     Неожиданно Торкланд встал как вкопанный. В глубоких недрах его
  неисповедимого мозга родилась какая-то мысль.
     Идущие сзади товарищи натолкнулись на могучую спину великого ярла.
     - Забыли, младшего принца забыли похоронить! - прогудел Олаф.
     - А что его хоронить, он и так под землей лежит, в одной большой
  могиле, лучше поспешим, пока цверги не передумали с нами мириться, -
  возразил Локи, недовольный внезапной задержкой.
     - Так-то оно так, только Олаф прав, похоронить все равно не мешало бы,
  - поддержал товарища Тор. - Все же Мердок был не самым плохим цвергом.
  Если мы тело тут бросим, то его многочисленные родственники со злости
  своего младшенького на части разорвут.
     - Так вы что, парни, и впрямь яму рыть решили, словно треллы рудничные?
  - усмехнулся Локи.
     Олаф с Тором замялись, не найдя, что ответить. Рыть ямы они не
  собирались. Неожиданно к спорщикам подключился Магнус. Старый пропойца
  хоть и был менее других знаком с несчастным цвергом, но почему-то близко к
  сердцу принял его гибель.
     - А может быть, удастся завалить дверь в сокровищницу? - робко спросил
  он. - Тогда у Мердока был бы такой склеп, какого не имел ни один цверг на
  свете.
     - Правильно, - поддержал его Хэймлет, - я даже готов часть нашего
  золота из моего шлема на могилу отсыпать. Пусть его четыреста сорок
  братцев и двести двадцать сестриц лопнут от зависти!
     Идея Магнуса Бочки Эля всем пришлась по душе, и друзья одобрительно
  загудели.
     - Ну, обвал мы мигом устроим, сколько, Хэймлет, побрякушек отсыпать? -
  спросил Тор.
     - Засыпь тело с головой, и хватит, - ответил датчанин. Тор с
  энтузиазмом отправился выполнять поручение. Производить обвалы и другие
  разрушения, в отличие от копания ям, было делом, достойным славного воина
  и благородного мужа. Тор вертел Мьелльниром с воодушевлением, и вскоре его
  друзьям пришлось уносить ноги, чтобы самим не быть погребенными под
  грудами сыплющихся камней.
     Спасаясь от обвала, воины пробежали несколько коридоров и когда наконец
  остановились, то не узнали тоннеля, в котором находились. Однако, как
  оказалось, Локи неплохо знал лабиринты цвергов и скоро вывел друзей к тому
  месту, где нужно было уменьшаться. Искатели приключений переглянулись.
  Никому не хотелось превращаться в карлика, хотя все понимали необходимость
  этой меры.
     - А ну-ка отойдите все назад, - сказал Тор. Его спутники послушно
  отступили и даже побежали, увидев, что ас стал раскручивать Мьелльнир.
     Новый молот Тора, описав дугу, вырвался из руки хозяина и ударился в
  известняковую породу над головой Тора. Земля затряслась, а грохот заставил
  друзей заткнуть уши и вжаться в пол тоннеля. Когда они открыли глаза, их
  ослепил необычайно яркий свет, падающий сверху. В ореоле солнечных лучей
  гордо стоял Тор, одной рукой поигрывая Мьелльниром, а другой держа шлем с
  сокровищами, который он так и не выпустил. Под ударом могучего молота
  скалистая порода раскололась надвое, открыв путникам короткую дорогу из
  подземелий цвергов.
     Лишь только асы вышли из кустарника, окружавшего любимую поляну Тора,
  им навстречу выбежал весь хирд датского конунга. Воины были не на шутку
  встревожены исчезновением своих вожаков.
     Тор подошел к борту "Фенрира" и, кряхтя подняв шлем Хэймлета, закинул
  его на палубу. Оттуда послышался громкий треск металла. Викинги бросились
  к кораблю. Шлем упал шишкой вверх, и награбленное у цвергов сокровище
  рекой потекло на палубу драккара. Хирдманы как завороженные смотрели на
  возникновение из ничего несметного богатства.
     Тем временем Один обошел "Фенрир" и, став у кормы, подозвал к себе
  друзей.
     - Я думаю, мне необходимо срочно отправляться в Асгард. Судя по вашим
  словам, времени прошло много и ведьма Хейд уже могла вернуться обратно. А
  с нашим новым оружием, я думаю, мы сумеем защитить великий город.
     - Нет, Один, сдается мне, как раз сейчас самое время тебе отправляться
  к священному источнику, а не в Асгард, - ответил Олаф. - Поверь, это дело
  важнее, чем твое присутствие в городе.
     - Но что, если Хеид удастся разрушить его, пока мы торчим здесь? -
  возразил ас.
     - Не удастся, мы немедленно отправимся туда, рыбалка все равно не
  вышла. Воины Хэймлета теперь, словно цверги, все равно не могут ни о чем
  думать, кроме золота. А тебе действительно стоит съездить в священное
  место, - поддержал Олафа Тор.
     - Ну, я прямо не знаю, боюсь, что твой, Локи, подарок опять начнет
  носить меня по ничто, каждый раз оказываясь где угодно, только не там, где
  нужно, - высказал последний аргумент правитель Асгарда.
     - Пусть тебя это не заботит, все будет в порядке, - прозвучал хриплый
  голос откуда-то сверху.
     Друзья дружно задрали головы. Зацепившись когтистыми лапами за драконий
  хвост корабля, на них, щурясь, смотрел огромный ворон.
     - Да, это я с вами разговариваю, - проговорила птица. - Меня зовут
  Хугин. Я вещий ворон. Вон Олаф со мной уже знаком. Я имел честь пообщаться
  с сим великим воином на опушке леса.
     Торкланд кивнул, подтверждая знакомство с говорящим пернатым.
     - Меня послал за тобой, Один, Мимир, - продолжала птица. - Он велел
  срочно доставить тебя к священному источнику. Он велел передать, что время
  пришло и откладывать неизбежное больше нельзя. Один должен спешить. Если
  он не явится вовремя, то нити норн могут порваться, и тогда невозможно
  будет предсказать, что случится с миром.
     Все обратили свои взоры на Одина.
     - Ну, раз сам Мимир требует, как я могу отказаться? - пожал плечами ас.
  - Вот только будет ли это быстро, с моим-то конем?
     - Не печалься об этом, я помогу тебе добраться к источнику, - вновь
  закаркал ворон. - Я покажу Слейпниру дорогу через ничто.
    
   18
  
   Один уже не единожды нырял в ничто и всякий раз испытывал там какую-то
  неуверенность. Его правая рука предусмотрительно лежала на рукояти меча, а
  левая сжимала ремень уздечки.
     Говорящий ворон по имени Хугин сидел на его плече и мерно покачивал
  головой в такт движениям Слейпнира. Одину трудно было понять, каким это
  образом птица указывает путь коню. Похоже, ворон просто бессовестно дрых,
  а Слейпнир, следуя своему безответственному характеру, мчался куда глаза
  глядят. Поэтому-то ас и старался быть начеку, ожидая от своего слуги всего
  самого наихудшего.
     - Ппрр! Приехали! - прокричал неожиданно Хугин, не открывая глаз.
     Один даже позавидовал ворону, как это Слейпнир сразу послушал его, не
  пытаясь пререкаться или высказывать собственное мнение.
     Жеребец тут же встал как вкопанный, деловито пофыркивая огромными
  ноздрями.
     - Дальше иди медленно, шагом, - приказал коню Хугин. - Мы уже прибыли.
  Место у священного источника является центром мира, и пространство ничто
  здесь тоже уплотняется и сворачивается. Сделаешь резкое движение - и
  окажешься миль за сто. Потом начинай все сначала или вообще добирайся
  своими ногами.
     Слейпнир в точности исполнял даваемые вороном указания, и вскоре туман
  стал рассеиваться. Копыта коня уже гулко стучали по камням, густо
  устилающим путь.
     Дорога вела куда-то вверх. Туман рассеивался медленно, но уже скоро
  стало понятно, что путешественники находятся в горах.
     Да не просто в горах! Один аж присвистнул, едва смог разглядеть
  каменные громады, упирающиеся вершинами в поднебесье. Таких высоких гор ас
  никогда не видел. Медленно двигаясь вперед, правитель Асгарда, открыв рот,
  рассматривал нависшие над ним скалы, заглядывал в уходящие в пустоту
  пропасти.
     Где-то впереди послышался шум воды. Один подстегнул Слейпнира, и тот
  ускорил шаг. Шум приближался, пока не заглушил собой все остальные звуки:
  свист ветра, огибающего крутые склоны, и истерический визг птиц,
  остерегающих путников от покушения на их гнезда.
     Перед копытами Слейпнира возник бурлящий поток, переливающийся на
  солнце мириадами разноцветных брызг. Вода в ручье была чиста и ароматна,
  она манила к себе, обольщая свежестью утренней влаги.
     Ас сразу почувствовал нестерпимую жажду. Он мигом соскочил с седла и
  подбежал к воде. Зачерпнув горсть желанной влаги, Один, испытывая
  необычайное блаженство, медленно втянул ее в себя. Вода была столь вкусна,
  что ас не удержался и выпил еще. Потом еще и еще, пока не почувствовал,
  что его живот полон и вода скоро польется обратно.
     Нехотя оторвавшись от сладкой воды потока, ас, тяжело ступая, побрел к
  своему коню. Уже взявшись рукой за луку седла, правитель Асгарда оглянулся
  на ручей и вновь почувствовал жажду, сильнее и жгуче, чем раньше. Он в
  нерешительности остановился.
     - Лучше не делай этого! - прокаркал у, него над ухом вещий ворон. - Это
  и есть священный источник. Кто пьет из него, пытаясь утолить жажду,
  страдает еще больше. Кто пытается очиститься в его водах, лишь покрывается
  грязью. Но кто входит в него чистым, становится чище во сто крат. Ты
  можешь пить эту воду, пока не лопнешь, но не испытаешь удовлетворения.
  Поэтому я советовал бы тебе потерпеть, пока не спустишься в долину и не
  напьешься обычной воды.
     Один проглотил густеющую слюну и ругнулся про себя на гадкую .птицу, не
  предупредившую его об этих особенностях ручья заранее. Однако делать
  нечего, надо было продолжать путь. Спасибо ворону, они хоть в этот раз не
  вынырнули посреди вражеского лагеря или в пламени огненного царства.
     - Ну что, Хугин. Так тебя, кажется, зовут? - пересохшими губами
  проговорил Один. - Показывай, куда дальше? Тропинка-то кончилась.
     - А что тебе показывать? Сам, что ли, не видишь? - дерзко ответил
  ворон, но при этом предусмотрительно взлетел с плеча аса и закружил у него
  над головой. - Путь в долину известный, вдоль речушки вниз по течению.
     Один пожалел, что не ухватил ворона за хвост раньше, чем тот поднялся в
  воздух. Сейчас бы он с удовольствием ощипал пернатого проводника. Дело в
  том, что ручей, перед которым остановились путники, еще шагов сто тек по
  склону, а дальше водопадом низвергался на дно огромного ущелья, один
  взгляд в которое даже у видавшего виды аса вызывал головокружение.
     Выслушав Хугина, Один не нашелся что ответить. От бессилия добиться от
  вредной птицы нормального ответа и от ее невообразимой дерзости все, слова
  просто куда-то пропали.
     Слейпнир первым понял ситуацию и лениво проговорил:
     - Поехали, хозяин. Может, ты хоть после этого отнесешься ко мне с
  должным уважением. Держись только покрепче.
     Правитель Асгарда так и не нашелся что сказать, когда огромный скакун
  оттолкнулся копытами от земли и понесся в сторону пропасти, набирая
  скорость. Один успел немножко изучить своего жеребца и был убежден, что у
  того могут быть какие угодно наклонности, только не склонность к
  самоубийству. Это убеждение и заставило аса поверить, что ему ничего не
  грозит. Однако поджилки тряслись, как у теленка, узревшего нож мясника, -
  все же не каждый день доводится прыгать в бездонную пропасть. Один на
  всякий случай закрыл глаза, но тут же снова их открыл.
     Ощущение было непередаваемый. Слейпнир парил над бездной, а рядом
  медленно проплывали скалы, уходя ввысь. Ас расслабился, поддавшись
  приятному ощущению, и чуть не вывалился из седла. Но нестерпимая жажда,
  рожденная водами Урд, сыграла добрую службу, вернув Одина к реальности и
  заставив крепче обнять шею своего коня.
     А дно уже заметно приблизилось. Глаз мог четко различить очертания
  кустов и тропинок, зеленых лужаек и каменистых пагорбков. Узкой лентой
  источник Урд разрезал долину почти пополам.
     Прищурившись, ас стал высматривать удобное место для посадки. Однако
  Слейпнир сам не желал падать брюхом на терновые колючки и выбрал место не
  хуже того, что присмотрел хозяин. Один не стал настаивать, больше всего на
  свете боясь затевать спор с собственным конем.
     Мягко спружинив на все восемь ног, жеребец потрусил дальше, держась
  правым боком вдоль ручья. Долина, казавшаяся с высоты скал не очень
  широкой расщелиной, на самом деле была. необъятна. Дальний ее край терялся
  в фиолетовой дымке и создавал иллюзию бескрайней степи.
     Конь, чуть отвернув от путеводного потока, объехал маленькую рощицу, и
  глазам путешественников открылась приземистая, но добротно сколоченная
  хижина. На пороге сидел седовласый старец и не отрываясь смотрел в глаза
  приближающемуся асу. Один смутился и повернул коня к лачуге, желая осадить
  строптивого деда.
     Старик как будто прочел мысли приезжего, и выражение его лица
  изменилось. Одина как обухом по голове ударили. Он узнал Мимира. Асу
  внезапно стало стыдно за свои мысли, и, спешившись, с опущенной головой он
  подошел к крыльцу.
     - Выше голову, сынок. Садись со мной рядом, посидим на крылечке, -
  проговорил Мимир удивительно моложавым голосом. - Ячмень для Слейпнира в
  корыте с той стороны дома.
     Один удивился, откуда старик, не бывший на родине сотни лет, знает имя
  недавно родившегося жеребца, но не стал заострять на этом внимание. В
  конце концов, Мимир был самым загадочным существом, которое только было в
  их мире, и мог иметь ведомые только ему источники знаний. Да и жизнь,
  проведенная на берегу священных вод, могла открыть старику множество
  секретов бытия.
     Ас взял коня под уздцы и повел к указанному корыту. Когда он вернулся,
  Мимира на крыльце не было. Зато из хижины доносилась тихая возня.
     Вообще-то Один был немало разочарован увиденным. В его представлении
  великий Мимир должен был жить в каменном дворце, окруженный множеством
  воинов и слуг. Поэтому-то ас сперва и не узнал Мимира в маленьком старике,
  греющемся на солнце на пороге избушки, выстроенной на ванский манер.
     Один, чуть помявшись у двери, прошел в хижину. К его удивлению, внутри
  было светло и просторно, несмотря на маленькие окна и кажущуюся снаружи
  убогость постройки. В центре комнаты стоял добротный стол, окруженный
  лавками, а на стаде, источая чарующий аромат, - вскрытый бочонок эля.
     - Проходи, сынок, присаживайся. Утоли жажду, снедающую тебя.
     Один облизал растрескавшиеся губы и, взяв поданный ковш, зачерпнул
  хмельного напитка. Приятная, остужающая влага растеклась по его желудку и
  охладила разум. Ас вдруг увидел окружающий мир совершенно другими глазами.
  И простота обстановки и убогая лачуга стали для него родными и привычными,
  будто знакомыми с детства. Один зачерпнул второй ковш.
     После третьего ас неожиданно почувствовал, что кроме него и Мимира в
  доме присутствует множество существ. Он с удивлением огляделся, но никого
  не увидел. Один отогнал от себя навязчивые ощущения и вернулся было к
  прерванному занятию, однако его глаз уловил мелкую рябь, прошедшую по
  деревянной стене хижины.
     - Приветствую тебя, Великий Один, молодой бог грядущей эры, -
  проговорила вдруг стена.
     Ас заглянул в бочонок, прикидывая, не слишком ли много выпил. Но
  бочонок улыбнулся ему самой приветливой улыбкой, какую только мог скорчить
  деревянный предмет, обтянутый железными обручами.
     - Слава Великому Одину! - воскликнул бочонок, слегка плеснув элем на
  стол.
     - Да будет здрав Великий! - поспешил произнести стол, быстренько впитав
  пролитый эль.
     - И вам всем здравия! - проговорил Один, не найдя других слов.
     Ас вопросительно посмотрел на старика Мимира. Тот приветливо улыбнулся
  и поманил Одина за собой.
     Старец не торопясь вышел из хижины и направился к ручью. Один нагнал
  его у самой воды.
     Спустившись с порога, ас вдруг ощутил, что трава под ногами - это не
  трава, во всяком случае, не то, что он знал до сего момента. Она была
  живой, она шевелилась и что-то шептала. Одинзанес ногу, собираясь шагнуть,
  и так остался стоять.
     Маленькие живые травинки у его ног копошились, живя своей жизнью, даже
  не замечая, что кого-то из них сейчас раздавит огромная ступня. Один
  посмотрел на Мимира, спокойно идущего по живой траве, и опустил ногу.
  Несомненно, кого-то он примял сильнее, кого-то лишь слегка притоптал, но
  соседки пострадавшей травы даже не заметили этого. Они продолжали свое
  существование, не обращая внимания на аса. Когда же Один поднял ногу с
  того места, где только что стоял, то увидел, что помятая трава, даже та,
  что была безнадежно сломлена и растоптана, упорно не желала замечать
  своего обидчика. Одни травинки поднялись сразу, отряхивая пыль со своих
  зеленых камзолов, другие, которым уже никогда не суждено было тянуться к
  солнцу, стонали и сохли. Но и те и другие . были едины в одном:
  виновниками своих бед они считали исключительно себя самих и своих
  собратьев. Один пожал плечами и пошел дальше, смелее ступая по столь
  самоуверенной траве.
     Мимир стоял на берегу речушки, поджидая Одина рядом с большим кустом
  сирени, напевающим самому себе колыбельную песню.
     - Пойдем, я познакомлю тебя кое с кем, - молвил старец и направился
  вдоль берега. - Я добавил тебе в эль Мед Поэзии. Мне удалось выменять у
  йотунов всего один ковш, и я держал его специально для тебя. Если ты
  когда-нибудь сможешь добыть этот священный напиток и напоить им все живые
  существа, то, возможно, мир избежит многих бед, которые ему предстоит
  пережить. Но это будет трудно сделать, йотуны никогда не захотят
  добровольно расстаться с этим даром. Они или потребуют от тебя нечто
  заведомо невыполнимое, или вовсе откажутся торговаться.
     - Какую же плату ты предложил им за тот ковш, которым напоил меня? -
  спросил Один.
     Мимир покачал головой, но ничего не ответил, а ас не стал докучать
  загадочному старцу. В конце концов, у него могли быть свои секреты.
     - Скажи мне, мудрый Мимир, зачем ты вызвал меня сюда и почему последнее
  время окружающие называют меня богом?
     Старик усмехнулся в седую бороду:
     - Ты нетерпелив и любознателен, как и все юноши. Подожди немного и
  узнаешь обо всем из первых рук.
     Один поежился, он был правителем Асгарда и совсем не юнцом, подобное
  обращение Мимира слегка уязвило его самолюбие.
     - Вот видишь, ты даже мыслишь, как ребенок, обижающийся, когда его
  считают недостаточно взрослым. Ты еще усмехнешься, вспомнив наш разговор
  через тьму прошедших веков, - произнес старец, будто прочитав мысли аса.
     Один устыдился своих глупых обид и постарался думать о чем-нибудь
  значимом. Они прошли мимо рощи смеющихся берез и вышли к большой обжитой
  пещере в склоне невысокого холма. Камни вокруг были сплошь исписаны
  непонятными Одину знаками и рисунками. У входа в пещеру сидела неказистая
  девочка и увлеченно что-то чертила на земле.
     К удивлению Одина, Мимир прошел мимо девчонки прямо к деревцу, одиноко
  стоящему посреди полянки.
     - Это великий ясень Игграсиль, Мировое древо, - задумчиво сказал
  старик.
     - Но как же оно может быть Мировым древом, если оно мертво? - удивился
  ас. - Все растения вокруг поют и разговаривают, а оно молчит. Я стал
  слышать их голоса после того, как испил твоего меда, но я не слышу биения
  сердца у этого ясеня. Посмотри, на нем даже нет листвы.
     - Не верь своим глазам. Ты сам можешь казаться сейчас мертвым для глаз,
  наблюдающих свыше. Вспомни, как ты недавно шел по траве и удивлялся, что
  она не замечает очевидного.
     - Но скажи, мудрый Мимир, как прозреть мне? Ведь именно за этим ты звал
  меня в это священное место?
     - Вырви себе глаз и омой пустую глазницу в водах великого источника, -
  просто ответил старик.
     Ас не был готов к такому повороту вещей и замялся, переступая с ноги на
  ногу и теребя рыжую бороду.
     - Не спеши выполнять мои указания, - тем временем продолжал Мимир, -
  сядь и послушай, что расскажет тебе ведунья. Жертва должна быть осознана и
  принесена с верой и рвением, а не по чьему-то научению, иначе она потеряет
  смысл.
     Старик подвел Одина к странной девочке и окликнул ее:
     - Вельва, это Один, расскажи ему то, что он должен знать.
     - Это и есть первые руки, из которых я должен узнать свою судьбу? -
  спросил ас, с улыбкой посмотрев на угловатую, неоформившуюся девчушку.
     - Да, это вельва, уста того, кто ведает всем в мире. Садись и слушай,
  ее прорицания есть единственная истина, которую дано знать вам, асам, -
  ответил Мимир.
     Один не успел ничего возразить. Девочка открыла рот, и из ее уст
  потекла музыка, способная заворожить кого угодно. Такие чудесные звуки не
  мог издавать никто из ныне живущих в их мире. Ас сидел и зачарованно
  слушал, а ребенок пел.
     Вельва пела о сотворении мира, о рождении и славе богов, об их делах и
  гибели. Один потерял счет времени, но, лишь только оборвались последние
  ноты, ас вскочил и побежал к ручью. Пророчества вельвы подействовали на
  него с невероятной силой, асу захотелось самому пережить только что
  услышанное. Один встал на колени, склонившись над журчащим потоком, и,
  поддавшись неведомому порыву, схватил крепкими пальцами глаз, раздирая
  глазницу.
     Сперва боли не было. Ас продолжал все так же сидеть на коленях. Он с
  удивлением уставился здоровым оком в зрачок, еще недавно бывший его
  собственным. Тот мирно покоился на ладони воина и, похоже, ничуть не
  страдал оттого, что только что потерял хозяина. Тут наконец пришла
  запоздалая боль.
     Суртово пламя полыхнуло в глазнице аса, выжигая мозг. Один буквально
  свалился в ледяной поток. Облегчение наступило сразу. Лишь только
  священные воды коснулись кровоточащей раны, Один почувствовал, что в нем
  произошли колоссальные перемены. Он тут же вытащил голову из воды и
  огляделся по сторонам. Теперь Один знал все. Он знал, как должен будет
  родиться новый мир и, просуществовав почти вечность, погибнуть. Он знал
  судьбы своих родных и друзей. Он увидел свою собственную смерть в пасти
  беспощадного Фенрира. Самое главное, Один теперь знал, что ему надо
  делать. Ас больше не нуждался в советах старика Мимира и прорицаниях юной
  вельвы. Он поднялся выше своего учителя, но навеки остался благодарен ему.
     Один подошел к ясеню Иггдрасилю и присел возле него, собираясь с
  мыслями. На закате он должен был принести еще одну жертву, куда более
  страшную, чем ту, которую он только что принес на берегу священного
  источника.
     Мимира поблизости не было. Старик, видимо, ушел, понимая, что теперь
  своим присутствием он будет только мешать Одину свершить предназначенное.
  Вельва тоже удалилась, во всяком случае, ас не слышал шуршащих звуков ее
  резца, выводящего таинственные руны пророчеств на плоских камнях. Один
  теперь хорошо знал знаки, которыми девушка исчертила окрестные скалы.
     Закат наступил быстро. Гораздо раньше, чем Один успел мысленно пройтись
  по тропам пройденной жизни. Впереди его ожидало великое испытание. Он даже
  не знал, сохранятся ли в душе прежние переживания или его мировоззрение
  изменится настолько, что все ранее пережитое будет казаться глупым и
  никчемным. Чтобы обрести могущество, Один должен был живьем пережить
  смерть и возродиться, не умерев.
     В какой-то момент ас вдруг почувствовал, что время пришло. Движимый
  внезапным порывом, он схватил Гунгнир и со всей силы вонзил его себе в
  грудь.
     Копье удивительно легко вошло в плоть и, пробив сердце аса, вышло с
  другой стороны и пригвоздило Одина к стволу молодого деревца.
     Жгучая боль пронзила тело. Таких мук не испытывало ни одно живое
  существо. Обычно удар в сердце убивал жертву наповал, и покойный не мог
  ощущать, как рвутся ткани, как лопаются сосуды, как постепенно гибнет
  каждая частичка его организма, корчась в страдании и взывая о помощи.
  Создатель избавил своих питомцев от ужаса этих переживаний, лишая
  сознания. Один же, которому было предначертано стать богом, чувствовал
  этот кошмар в полном сознании, ощущая боль, быть может, сильнее, чем любой
  другой, доведись ему пережить подобное. Один готовился принять
  божественность и был обязан получить страшный опыт, от которого были
  избавлены остальные.
     Солнце неустанно клонилось к закату, а боль становилась все сильнее.
  Аса безумно мучила жажда. Кровь сочилась не только из раны, но и из носа,
  рта и растрескавшихся губ. Один попытался пошевелить языком, чтобы
  выплюнуть изо рта кровавые сгустки. Солоноватая алая жидкость заполнила
  горло, и Один вдруг понял, что не нуждается в дыхании.
     Солнце наконец село, мир окутала тьма, а вместе с ней наступило
  какое-то облегчение. Боль не ушла, она лишь слегка притупилась, стала
  привычной, а значит, менее заметной.
     С рассветом пришло равнодушие. Весь день, стоя под палящим солнцем,
  Один ощущал, как одна за другой отмирали все части его тела. Боль, уже
  ставшая обыденной, вовсе покидала омертвевшую, разлагающуюся ткань.
  Странно, но ас больше не отождествлял себя со своим телом, ни с умершими
  его частями, ни с еще сопротивляющимися смерти.
     На ночь он забылся. Казалось, он просто заснул. Очнувшись, Один
  удивился: как может спать или бодрствовать труп, пригвожденный к дереву?
     Лишь только солнце осветило равнину, мозг воина, или то, что от него
  осталось, вдруг наполнился тоскливыми мыслями.
   "Какой же я глупец, что решился на этот шаг. Теперь я обречен висеть
  здесь до скончания мира, не имея даже возможности умереть. Я из гордого
  аса, владыки великого города, превратился в самое жалкое на свете
  существо. Один поежился и застонал, но из его горла не вырвалось ни звука.
  - Вот так, даже болью своей я не могу поделиться с ближними. Если придут
  шакалы и начнут грызть мои кости, я ничего не смогу сделать, только буду
  смотреть, как моя плоть исчезает, перемолотая ненасытными челюстями".
     Опасения аса чуть было не сбылись. Вечером у его ног опустилась стая
  воронов, с явным намерением полакомиться падалью. Глава семейства со
  знанием дела опустился на плечо правителя Асгарда и уже было нацелился
  клювом на остекленевший глаз жертвы, как вдруг громкое карканье и хлопки
  тяжелых крыльев отпугнули гурмана. Он с недовольным ворчанием убрался
  прочь, к своей стае, а на его место опустился старый знакомый, огромный
  ворон Хугин.
     - А ну кыш отсюда, мерзкие пожиратели падали! - прокричала птица на
  своем вороньем языке. - Этот ас под моей защитой! Я отклюю голову первому
  же, кто приблизится к нему!
     - Брат, ради чего ты будешь высиживать этот кусок тухнущего мяса? Давай
  лучше вместе съедим его, пока оно окончательно не сгнило! - попытался
  возразить вожак стаи.
     Но Хугин смерил его таким взглядом, что ворон нахохлился и обиженно
  отвернулся. Однако стаю не увел. Вороны лишь отступили на безопасное
  расстояние и расположились на траве, тепля надежду, что их полоумный
  собрат одумается.
     Страшная хандра, мучившая Одина весь день сильнее недавней боли,
  прошла, лишь только ас почувствовал, что не одинок. Его утомленное
  сознание привычно отключилось, лишь только небесное светило покинуло мир.
     Утро четвертого дня выдалось хмурым. С неба срывались мелкие капли
  дождя. Одину показалось, что природа плачет, прощаясь с ним. Хугин нес
  свою стражу, дремля на плече аса, спрятав голову от промозглых струек воды
  под могучим крылом.
     Один понял, что умирает окончательно, умирает не так, как обычно
  умирают другие, когда душа покидает бездыханное тело и отправляется в
  чертоги старухи Хель и мерзнет там, сокрытая от солнца, пока не придет ее
  время. Он понял, что умирает навсегда. Что он уходит туда, где ничего нет
  и больше никогда не будет.
     Однако вместе с этим он ощущал полное равнодушие к происходящему,
  абсолютный покой и равновесие. Сейчас ничто не могло поколебать Одина,
  даже если бы Хугин позволил воронам выклевать его единственный глаз.
     Смерть наступила как-то совершенно осознанно, как если бы Один мог
  управлять ею по собственному желанию. Вместе с ночным мраком, окутавшим
  мир, тьма опустилась и на аса.
     Он шел, вернее, скакал верхом на Слейпнире среди покрытых зеленью
  горных склонов. Копыта коня едва касались верхушек деревьев, окутанных
  звенящей листвой. Это был чужой мир. Один понял это по золотистым
  оттенкам, ощущавшимся в зелени растительности и голубизне небес. В его
  мире небо имело глубокий синий цвет, а листва была скорее изумрудной,
  нежели зеленой.
     Владыка Асгарда не знал, как очутился здесь. Он просто ехал, наверно,
  он ехал всегда. Слейпнир нес его прямо по воздуху, огибая крутые склоны
  невысоких гор.
     Впереди внизу показалось что-то синее, будто небо его родного мира
  разлилось по поверхности этой земли.
     Ас нетерпеливо привстал в стременах и направил жеребца в ту сторону.
     Слейпнир чаще засеменил своими восьмью ногами, а чудо, приковавшее к
  себе взор Одина, приближаясь, росло. Внезапно его взгляду открылись
  бескрайние водные просторы, сразу очаровавшие аса.
     - Это море, - услышал Один голос у себя в голове и понял, что знает о
  нем все, хотя это ничуть не уменьшило восторга, вызванного у него
  удивительным зрелищем.
     Славный ас, вдоволь налюбовавшись синей гладью, наконец-то обратил свой
  взор на побережье и узрел большое белое сооружение, напоминающее бочку,
  вкопанную в песок, со ступеньками, кольцами опоясывавшими ее внутри. На
  этих ступеньках копошилось множество существ, ростом напоминающих асов.
  Однако сходство большинства из них на этом явно заканчивалось.
     Некоторые были черноволосы, как ваны, иные белы, словно известь. Одежда
  на них была столь пестра и разнообразна, что ас даже засмеялся, подмечая
  некоторые нелепости в убранстве многих.
     Однако вновь увиденное заставило его забыть про скопище чужаков. Его
  взгляд привлекли рыжие копны волос и знакомые лица. На него смотрел Тор и,
  улыбаясь во всю бороду, приветственно помахивал рукой.
     Один направил Слейпнира к другу и, соскочив с седла, крепко обнял
  приятеля. Славящийся своей простотой, Тор принял дружеский жест Одина
  слишком искренне и так ответил товарищу, что у того затрещали кости.
  Наверно, их хруст стал слышен даже самому силачу, и он ослабил объятия.
     - Да, сдаешь ты, приятель. Вот что значит чрезмерно отягощать себя
  государственными заботами! - покачал головой Тор, скептически оглядывая
  друга.
     - Ты бы сперва снял свой Пояс Силы, а уже потом проявлял дружеские
  чувства. А то огреешь, чего доброго, меня по голове своим новым молотом и
  начнешь причитать, что во мне, мол, совсем жизни не осталось, - улыбнулся
  Один. - Лучше скажи, что здесь происходит? Я смотрю, тут собралась чуть ли
  не половина Асгарда, и кто все эти чужаки?
     - Честное слово, не знаю, кто они, хоть и успел кое с кем
  познакомиться. Неплохие ребята, надо сказать, - ответил Тор. - Там, внизу,
  накрыты столы. Пойло выставлено -закачаешься, называется вино. С ног
  сшибает почище эля. Те незнакомцы, что его делают, даже водой его
  разбавляют, дабы разум не затуманивать. Но нам, асам, не по нраву хорошую
  вещь портить. Какая разница, напьешься или нет, проспаться-то всегда
  можно. Вообще все это больше похоже на сон. Я точно помню, что сидел у
  себя дома в Асгарде и пил эль в компании Олафа и Хэймлета, ну и,
  напившись, упал под лавку. Тут все как закрутится, завертится, и вот я
  здесь.
     Один задумался над словами Тора:
     - Сон! Вот в чем разгадка!
     Теперь ас отчетливо вспомнил все, что было до того, как он очутился в
  этих краях верхом на Слейпнире. Он вспомнил свое пребывание на берегу
  священного источника, жертву и свою смерть.
   "Неужели Тор тоже умер, перепившись эля?" - посетила Одина шальная
  мысль, но он тут же отмел ее прочь.
     Если асы и страдали иногда от эля, то скорее от его недостатка, нежели
  от избытка, а Тор был далеко не самым слабым из них.
     - Пойдем, - потащил вдруг Одина Тор, ухватив за локоть. - Я познакомлю
  тебя кое с кем.
     После того как могучий ас получил Пояс Силы, его инициативам стало
  невозможно сопротивляться, и Один послушно зашагал вниз по ступенькам,
  увлекаемый приятелем.
     По пути правителя Асгарда встречали одни знакомые лица. Здесь были и
  красавчик Бальдр, и благородный Тюр, и родные братья Одина Вили и Be, и
  Хед с Хениром, и даже молодой Вали. Куда ни падал егозгляд, кругом кишели
  отпрыски благородных родов Асгарда. Не было только, может быть, Хеймдалля,
  Мимира да Олафа с Хэймлетом.
   "Но два последних были чужаками, Мимир же наверняка слишком занят
  своими делами, чтобы отвлекаться по пустякам. А вот Хеймдалль, неусыпный
  страж, просто не может оставить Асгард без своей защиты, и никакие могучие
  силы не заставят его это сделать. Надо бы как-нибудь отметить старика за
  верность", - промелькнула мысль в голове Одина.
     Тем временем он продолжал спускаться вниз по бесконечным ступенькам,
  влекомый неугомонным Тором. Наконец друзья достигли желаемого. Столы,
  ломившиеся от угощений, превзошли все похвалы, воздаваемые им Тором.
  Могучий ас подтащил Одина к кучке мужчин, весело поглощающих напиток, про
  который Тор прожужжал все уши. Среди толпы чужаков Один заметил знакомое
  лицо. Конечно же хитрец Локи был там, где потеплее.
     Тор грубо растолкал присутствующих и ткнул рукой в грудь товарища.
     - Это Один, мой старый друг и, кстати, владыка нашего города, - как бы
  между прочим добавил он. - А вот это Сварог, Велес и Волх, - указал Тор на
  трех мужчин, одеждой и цветом бороды не сильно отличающихся от асов. - Это
  вот Зевс! - Ас уважительно упер палец в огромный живот здоровенного парня
  с овечьей прической. - Вон те пьяницы именуются Шива, Вишну и Брахма, -
  кивнул он на флегматичную троицу, медленно, но неустанно поглощающую еду и
  питье.
     Тор продолжал представлять своему другу присутствующих, но Один уже
  думал о другом, все равно он перестал запоминать называемые ему имена.
  Сейчас его больше заботила причина, по которой их собрали здесь. Один за
  последние дни слишком изменился, чтобы, как раньше, легкомысленно
  предаваться пьянству и удовольствиям в такой момент. В конце концов, в
  отличие от Тора, Один понимал, что даже если это и сон, то он приснился не
  случайно.
     Внезапно догадка Одина стала реальностью. Асу показалось, что ожило
  само небо. Голоса его товарищей и странных незнакомцев внезапно затихли. В
  воздухе повисла звенящая тишина, такая неестественно глубокая, что,
  казалось, прилети сюда сорванный с дерева проказником ветром листок, звук
  его падения был бы сравним с грохотом камнепада в горах.
     Один посмотрел перед собой. Чаша удивительного строения, на всем
  расстоянии, что мог охватить глаз, была усеяна фигурами, застывшими в тех
  позах, в каких их застало это необычное явление.
     Ас пошевелил рукой. Она двигалась, но как-то неестественно медленно.
  Прошло немыслимое количество времени, пока рука Одина, поднимаемая к
  груди, прошла путь от бедра до пояса.
     Неожиданно это занятие аса прервал голос. Он возник в голове Одина. В
  воздухе, как и прежде, стояла оглушающая тишина. Голос был мелодичен и
  звонок. Он приятно ласкал слух и нес душе успокоение.
     - Здравствуй, излюбленный сын мой Один, я обращаюсь к тебе и ко всем,
  кого ты видишь вокруг, - возникло в голове аса.
     С ним говорил Создатель. Один раньше не слышал голоса Великого, но он
  был глубоко убежден, что это именно он.
     - Я никогда еще со дня творения не обращался ни к кому из рожденных
  мною. Но настало время, и я хочу, чтобы ты знал, что мир, в котором ты
  жил, был не единым, сотворенным мною. Я тот, кого вы, асы, называете
  Создателем или Творцом. Народ олимпийцев называет меня Демиургом. У
  ирийцев я именуюсь Родом. Да у меня множество имен: Иегова, Амон и еше
  столько, что не упомянешь. Но я един и этим непонятен для вас. Вы, асы,
  полагаете, что земля, небо и все окружающее создано из моего тела. Отчасти
  вы правы, потому что небо над твоей головой - это я. Море, которое тебе
  так понравилось, - тоже я, шелест листьев на предрассветном ветру -это
  опять же я, да и ты сам -часть меня самого. Ваши же творения не буд едины
  с вами, как вы и я. Вы слепите им тело из земли, вдохнете дух, который я
  наделю вас. Вы будете для них богами, но передо мной вы и ваши создания
  останетесь равны и в равной степени станете держать ответ, когда придет
  время. Но стоит ли говорить об этом... Ты, Один, помнишь, как сказано в
  пророчестве:
  
   И выйдут против них все боги и все герои,
     И выведет Один свое войско мертвых,
     И сгорит в этой битве земля,
     Сожженная огненным великаном Суртом...
  
   Я дарую вам право творить и называться богами не ради своей прихоти. Во
  Вселенной вообще ничего не происходит исключительно ради чьего бы то ни
  было желания. Все события, большие и маленькие, подчинены
  целесообразности, высшей мудрости бытия. Я специально вас, асов, и
  представителей других племен, которых ты здесь видишь, изолировал друг от
  друга, чтобы за века своего развития вы приобрели различные черты. Теперь
  же ваша задача - совместно воспитывать один народ, называемый людьми. Я
  хочу, чтобы люди к тому времени, когда они сами будут готовы стать богами,
  вобрали в себя все многообразие ваших черт и характеров и тем самым еще на
  шаг приблизились к совершенству, став более всесторонними и
  многообразными, чем вы. А когда придет время возвысить ваших
  воспитанников, как я сейчас возвышаю вас, я приду судить вас как
  воспитателей, загубивших или взрастивших посеянное мной семя, и проверять
  людей, достойны ли они стать Творцами, или мне придется начать все
  сначала. Запомни это и прощай. Ты можешь оставаться в этом месте еще
  некоторое время. Веселись, знакомься с теми, с кем плечом к плечу тебе
  предстоит выполнить свое предназначение. Мне нечего тебе больше сказать,
  все, что нужно, ты уже знаешь сам. Теперь мы встретимся в конце времени.
     Голос Создателя неожиданно затих, оставив в мозгу Одина незаполненную
  пустоту. Какое-то время ас стоял, словно завороженный переваривая
  услышанное. Он в общем-то и раньше о многом догадывался, но теперь слова,
  произнесенные Творцом, окончательно расставили все на свои места, осветив
  идею его существования и цель всего происходящего.
     Неожиданно легкий ветерок, сорвавшийся откуда-то сверху погладил Одину
  щеку и привел в чувство. Творец давал ему вечность, чтобы он вылепил из
  куска глины человека. А пока можно было заняться делами более прозаичными.
  Один весело растолкал приходящих в себя товарищей по несчастью и,
  пробравшись к столу, наполнил кубок чудотворным напитком, называемым
  вином.
     Пробуждение было тяжелым. Один чувствовал зуд в каждой точке тела,
  вернее, тела еще не было. Была лишь какя-то аморфная масса. Это оказалось
  не пробуждение, это было рождением. Одина сплошь окутывал густой кокон,
  сотканный из росы и тумана, сквозь который проступали черты окружающего
  мира.
     Мир был нов для рожденного заново, но вместе с тем, не умерший, он
  знал, что должен увидеть за туманной пеленой. Он знал вон того огромного
  ворона по имени Хугин, дремлющего на ветке, покрытой сочной листвой, вон
  тех птиц что так и не улетели, наверно окончательно разочаровавшись в
  жизни...
     Стоп! Хугин сидел на развесистой ветке над его головой. Но редь он был
  прибит копьем к чахлому, сухому деревцу, не имеющему развесистых ветвей. А
  тем более покрытых листвой.
     Один попытался оглянуться, и у него получилось! Он снова обрел
  способность двигаться! Это открытие заставило аса забыть про дерево,
  которое его так заинтересовало. Он издал крик, полный восторга, но вместо
  громкого мужского рыка до слуха владыки Асгарда долетел звонкий детский
  плач.
     Множество мыслей заполнило голову аса. Дерево его уже больше не
  интересовало. Он знал, что Мировое древо зацвело, омыв свой иссушенный
  ствол его кровью. Теперь Иггдрасиль будет расти быстро, быстрее, чем он.
  Один, вновь возмужает, пережив второе рождение. В ветвях ясеня возникнут
  новые миры, куда предстоит переселиться существам его мира. Вокруг ствола
  священного древа возникнет Мидгард, земля, где и будут жить люди, которых
  предстоит создать.
     Все это должно было случиться потом и в то же время сейчас. Один встал
  на ноги и поднял голову. Вершины некогда куцего деревца уже не было видно,
  а его ствол стал так огромен, что Одину было трудно представить, как долго
  надо идти, чтобы обойти это дерево.
     Один вытащил торчащий в стволе Иггдрасиля Гунгнир и, пристроив копье за
  спиной, направился в сторону жилища Мимира.
     Проходя мимо ручья, ас заметил трех дев, которые, сидя на крутом берегу
  и смеясь, выплетали-прекрасные кружева. Едва завидев его, они оживились
  еще больше.
     - Поспеши, Один, сотворить людей, мы уже начали вязать им одежду
  судьбы! - весело прокричали они асу.
     Один знал их, теперь он знал все, эти девы были норны Урд, Скульд и
  Верданди, они плели кружева, переплетая судьбы всех живых существ между
  собой и ввязывая их в узор бытия.
     Один вышел из-за куста, который уже не пел сам себе колыбельную, а
  молча вскинул ветви, приветствуя молодого бога. Перед глазами Великого
  вместо хлипкой лачуги возвышался роскошный замок. У входа старый Мимир,
  облаченный в роскошную кольчугу, такую же, как те, что были у Хэймлета и
  его хирдманов, во все лицо улыбался Одину.
     Он держал в руках тяжелый меч, а вокруг старика суетились слуги.
     - Приветствую тебя. Великий Один! -торжественно провозгласил старик.
     - Приветствую тебя, не менее великий Мимир, - с улыбкой ответил Один. -
  Скажи, что это за замок за твоей спиной и куда делась убогая хижина, в
  которой ты жил?
     - Все меняется: и мир вокруг нас, и ты сам изменился, и мой дом стал
  подобен дворцу. В конце концов асы стали богами, и это прежде всего твоя
  заслуга, ты принес себя в жертву и открыл своему племени путь к
  божественности. Мимир поднял голову и, посмотрев на солнце, продолжил: - К
  сожалению, тебе не придется испытать моего гостеприимства в этом доме. Ты
  должен немедленно отправляться в дорогу. Асгард в опасности!
     Как будто подслушав слова старика, из ворот показалась ехидная морда
  Слейпнира, как раз в тот самый момент, когда Мимир закончил говорить.
     - Помни, теперь ты полноправный владыка Асгарда, - проговорил старик,
  посмотрев в единственный глаз Одину.
     Асу показалось, что во взгляде Мимира таится великая тоска. В душе
  Одина зародилось дурное предчувствие. Отогнав неприятные мысли. Один
  вскочил в седло.
     - Постой! - вдруг спохватился Мимир. - Я хочу сделать тебе подарок.
     Старик подозвал околачивающегося неподалеку слугу и шепнул что-то ему
  на ухо. Вскоре лакей появился, держа в руках старую шляпу с широкими
  полями.
     - Возьми это, Один, и прикрой широким полем свою пустую глазницу, чтобы
  уберечь окружающих от гибели. Из твоей глазницы веет вселенским холодом, и
  душа того, на кого ты посмотришь пустым глазом, замерзнет, а ее хозяин
  превратится в лед, - молвил старик. - Пусть эта шляпа вечно будет с тобой,
  напоминая обо мне.
     Один благодарно кивнул и, натянув головной убор, пустил Слейпнира
  рысью. Он обернулся, чтобы еще раз взглянуть на Мимира. Один чувствовал,
  что видит его в последний раз.
     Едва отъехав на полмили, Один пнул коня под ребра.
     - Давай поживее. Мимир говорил, что на Асгард опять напали, - сказал
  он.
     Слейпнир, к удивлению Одина не пререкаясь, с силой оттолкнулся от земли
  всеми восьмью копытами и взвился в воздух. Ветер засвистел в ушах аса.
  Один пригнулся к холке своего скакуна, чтобы не быть выброшенным из седла
  встречным потоком.
     Огромные горы, по склонам которых они ехали к Ми-миру, пронеслись мимо
  и исчезли за горизонтом. Один пейзаж сменял другой со скоростью, едва
  различимой для глаза.
     - Ну как тебе нравится такой способ передвижения? Правда, лучше, чем
  нырять в ничто? - заржал жеребец, подмигивая асу одним глазом.
     - А ты, сволочь, почему раньше так не бегал? Голову мне морочил! -
  возмутился Один, пнув коня ногой под ребра.
     - Так чего мне раньше было стараться, ты же был обычным асом, хоть и
  правителем. Теперь другое дело, ты сейчас бог, и служить тебе, значит,
  надо соответственно, с полной отдачей и прилежанием.
     - И на том спасибо, - усмехнулся Великий.
     Проводив Одина, Мимир еще раз посмотрел на солнце.
     - Вот и пришло мое время, - грустно проговорил старик и глянул на
  силуэты синеющих вдалеке горных вершин.
     Его острому взгляду уже были видны черные точки, показавшиеся за краем
  обрыва, опоясывающего священную долину. Точки приближались, постепенно
  превращаясь в чудовищ, напоминающих огромных змеев с двумя парами крыльев.
  На каждом змее сидел йотун.
     Горные йотуны были крупнее пещерных и отличались от своих добродушных
  собратьев более жестоким нравом. Они не любили асов, но не присоединились
  к ванам в походе против Асгарда, считая тех недостойными верховодить над
  собой.
     Две летающие рептилии опустились перед Мимиром, и безобразные существа
  сошли на землю.
     - Пришло время выполнить обещание. Мы дали тебе самое дорогое, что у
  нас есть. Ты должен отдать нам самое дорогое, что есть у тебя, - твою
  голову, - сказал более рослый йотун.
     - Я дал слово, и я сдержу его, - ответил Мимир. - Но я должен умереть с
  оружием в руках, и пусть мой пример послужит всем, и асам, и тем
  существам, которых они создадут!
   Мимир обнажил меч.
   - Пусть будет так, - согласился йотун.
   Он махнул рукой, и с небес спустились десятки рептилий. Йотуны,
вооруженные тяжелыми дубинами с железными шипами и грозными секирами,
окружили отважного старика со всех сторон.
   Мимир одним движением руки мог бы разбросать все это воинство, но он
дал клятву отдать свою голову за Мед Поэзии, предназначенный для Одина, а
йотуны позволили ему умереть достойно, как подобает воину, с мечом в
руках. Мимир дрался честно, как простой смертный.
   Трое врагов уже покоилось на земле, омывая кровью изумрудную траву,
когда удар тяжелой секиры вожака йотунов отсек голову хранителя источника
мудрости с плеч. Гром прогремел среди ясного неба, а солнце заплакало,
омыв дождем удивленную землю. Ясень Иггдрасиль зашуршал тысячами ветвей, а
остекленевшие глаза Мимира смотрели навстречу новой эпохе, эпохе великих
асов!
    
 19
  
 Едва вокруг Одина замаячили знакомые очертания холмов и речушек, а
вдалеке показался окутанный синеватой дымкой силуэт родного города, до
слуха правителя Асгарда донеслись звуки, подобные тем, которые сотрясали
землю, когда великан Вальбранд отламывал скалы, предназначенные для
строительства асгардских стен.
   Конечно же ас предположил самое худшее и, забеспокоившись, заерзал в
седле.
   - Слушай, Слейпнир, а нельзя ли бежать чуточку быстрее? -
поинтересовался он у своего жеребца.
   - Чуточку можно, - последовал ответ. - Правда, я и так выкладываюсь как
могу, но так как ты вежливо попросил меня об этом, а не стал всаживать в
бока свои дурацкие шпоры, то я попробую бежать быстрее.
   Слейпнир сделал чудовищный прыжок, заставив Одина вжаться в седло и
пригнуть голову. Ветер, и без того свистящий в ушах, теперь вовсе заглушил
все звуки и ослепил глаза.
   Один все же попытался взглянуть вперед. Асгард вырос раньше, чем ас
успел сообразить, что происходит, и в мгновение ока исчез за спиной.
   - Стой! - что было силы прокричал владыка Асгарда.
   Крик его оказался столь громок и неожидан, что оторопевший конь тут же
затормозил и встал как вкопанный. Один же, не удержавшись, вылетел из
седла через голову Слейпнира.
 "Это конец!" - мелькнуло в голове падающего вниз аса, но он вдруг
  вспомнил, что стал богом, и тут же мягко приземлился на обе ноги.
     Один впервые оценил преимущества своего нового положения и, скорчив
  гневное лицо, стал поджидать своего непутевого коня, постукивая ногой по
  камню. Слейпнир опустился с таким виноватым выражением на морде, что Один
  сразу раздумал задавать ему трепку и, усмехнувшись в рыжую бороду, снова
  залез на спину верного жеребца.
     Грохот, услышанный Одином еще вдали от Асгарда, продолжал сотрясать
  воздух, и Один поспешил к городу.
     Все прояснилось довольно быстро. С высоты птичьего полета город и его
  окрестности были видны как на ладони. Со всех сторон подступы к Асгарду
  были усеяны черными точками, с упорством муравьев рвущихся к городу. В
  этих муравьях нетрудно было узнать ванов и их многочисленных союзников.
   "Кто-то все-таки сумел собрать врагов и организовать их для нового
  наступления. Неужели Хейд уже здесь?" - проскочила у Одина под шапкой
  мысль.
     Однако положение асов не было критическим. На правом фланге защитников
  города Один без труда разглядел бравого Торкланда, вдохновляющего своей
  кровожадностью отряды асов. Перед великим воином из Мидгарда уже выросла
  гора трупов размером с небольшую хижину.
     На левом фланге бился Хэймлет со своим закованным в железо хирдом.
  Облаченные в кольчуги и шлемы, люди не оставляли ванам никаких шансов. Они
  безжалостно перемалывали в фарш тела чернобородых захватчиков, при этом
  почти не получая ран. Их предводитель, конунг Хэймлет, не был столь
  усерден, как его урманский друг. Датчанин лениво прохаживался вдоль
  шеренги своих воинов, раздавая указания. Он лишь время от времени
  появлялся то на одном, то на другом краю сварги и, ювелирно срезав своим
  мечом-бритвой немного неприятельских голов, вновь предавался праздности.
  Однако в общем зачете количество вражеских трупов, усеявших землю вокруг
  хирда конунга данов, не уступало кучам мертвецов, нагроможденных Олафом и
  его командой.
     В центре же бился Тор. Могучий ас сражался один против всех остальных
  ванов. Вернее всего, как оценил обстановку Один, товарищи Тора сочли за
  необходимость отступить к стенам города и залегли там, прячась от
  смертоносного оружия своего же друга.
     Тор стоял один посреди поля и вертел вокруг себя Мьелльнир, привязанный
  к руке на длинном ремне. Могучий молот наносил удары во все стороны,
  принося невиданный ущерб окружающей природе, круша скалы и ломая вековые
  деревья, если те попадались у него на пути, или просто оставляя в земле
  глубокие воронки. Шум, производимый Тором, Один и услышал, находясь далеко
  от Асгарда.
     Несмотря на страшные разрушения, урон, наносимый врагу Тором, был
  значительно меньше, чем у Олафа или Хэймлета. Вернее, никакого урона не
  было вовсе. Ваны просто бежали, охваченные ужасом перед могучим оружием
  Тора. Ас, увлекшись, успел уже довольно далеко отойти от города. Казалось,
  Тор может вот так, без устали, гнать врагов до самого Ванахейма и дальше.
  Один достал из-за пояса рог и протрубил отбой.
     Гром трубных звуков разнесся под небесами Асгарда, и тысячи голов
  поднялись вверх. Ваны, и без того начавшие массовое отступление,
  устрашившись, поспешили убраться восвояси. А асы, узнав в одиноком
  всаднике, парящем в небесах на восьминогом коне, своего владыку,
  разразились победными воплями.
     Один направил Слейпнира в город.
     Олаф сидел за столом и затуманенным взором высматривал аса поздоровее,
  чтобы затеять с ним драку. Банкет по случаю возвращения Одина и
  приобретения асами божественности был в самом разгаре. Выпито было
  достаточно, и теперь настало время поразмять мускулы по-мужски, как
  подобает викингам.
     Однако Торкланду не везло. Все, на ком останавливал взор великий воин,
  не выдерживали его критической оценки и были явно недостойным объектом для
  мордобития. Наконец-то в поле зрения славного ярла попал Тор. Этот парень
  был хоть куда, однако Олафу очень не хотелось драться с другом, но выбора
  у него не было. Достойных противников Торкланд больше не видел.
     Расталкивая окружающих, Олаф стал пробираться к товарищу, который в это
  время, ничего не подозревая, увлеченно спорил с Тюром. Торкланд,
  перевернув лавку, все же добрался до того места, где сидел Тор.
     - Эй, приятель, а не хотелось бы тебе немножечко поразмяться? -
  пробасил викинг в самое ухо аса.
     Тор повернулся и удивленно посмотрел на ярла.
     - Олаф, а может, не надо? - как-то слишком уж мягко произнес могучий
  ас.
     Торкланд принял ответ товарища за проявление слабости, а слабость, как
  известно, викинг не любил.
     - Эй, Тор, я тебя не узнаю, неужели ты позволил себе превратиться в
  кисейную бабу? Я мигом вышибу из тебя эту дурь! - проорал Олаф на весь
  зал.
     Викинг широко размахнулся и что было силы врезал Тору промеж глаз. Еще
  не решивший, что ему делать, ас растерянно покачнулся, но с лавки не
  свалился. Олаф был озадачен, удар был вымерен и нанесен верно и в точку -
  таким ударом, точно между глаз, ярл иногда клал быков, приготовленных под
  убой, однако сейчас усилия Торкланда не принесли желаемого результата.
     Разъяренный викинг поднял свой тяжелый кулак и с размаху опустил его на
  темечко сидящему асу.
     - Будешь ты наконец драться или нет? - вопил пьяный викинг.
     Но, похоже, сотрясение мозга, устроенное Олафом, все же вывело Тора из
  себя. Ас не на шутку взбесился. Он медленно встал из-за стола и, схватив
  Торкланда за шиворот, оторвал приятеля от земли. Олаф был немного выше
  Тора, и поэтому асу приходилось держать викинга на вытянутой вверх руке.
     Великий ярл был сконфужен и опозорен, до сих пор только он сам
  проделывал такое с окружающими. Торкланд дернулся, попытавшись вырваться
  или хотя бы как-нибудь ударить аса. Но хватка Тора была железной, все
  попытки викинга оказались пустыми.
   "И откуда у него столько дури взялось? - промелькнуло в голове у
  Торкланда. - Еще ведь недавно мы с ним дрались на равных".
     - Я ж тебе, недоумку, говорил: "Не надо!" - проговорил Тор, укоризненно
  посмотрев в глаза подгулявшему приятелю. - Глупец, я же теперь бог! Как ты
  собирался со мной тягаться? Но ты, Олаф, отличный парень, поэтому я
  удовлетворю твою просьбу.
     Это были последние слова, которые услышал викинг перед тем, как у его
  лица возник натруженный, утыканный рыжими волосинами кулак. Тело уже
  отключившегося Торкланда поднялось в воздух и, пролетев над столом,
  врезалось в бревенчатую стену и мешком сползло на пол.
     Тор хоть и получил божественность, однако не успел обвыкнуться в новой
  ипостаси и чувствовал угрызения совести перед своим будущим созданием, а
  теперешним лучшим другом Олафом Торкландом. К великому облегчению могучего
  аса, викинг, проснувшись рано утром, напрочь не помнил происшедших
  накануне событий.
     Олаф ходил по дому приятеля и восторженно демонстрировал всем свое
  распухшее лицо, то и дело смотрясь в отшлифованный медный тазик. Силу Олаф
  уважал как в себе, так и в окружающих, поэтому, когда ему рассказали, кто
  его так разукрасил, Тор заметно вырос в глазах ярла. Правда, шлем с
  полумаской, который нашел для друга в трюме своего корабля Хэймлет, теперь
  не годился, и датчанин послал младшего хирдмана на драккар найти шлем, не
  стесняющий изрядно расширившееся в размерах лицо Олафа.
     Тревожный рев Хеймдаллева рога застал товарищей за утренним элем.
     - Ну они и упрямые! - Тор выразительно поднял глаза к небесам. -
  Утомили.
     Однако воинам ничего не оставалось, как отставить хмельной напиток и
  поспешить на городские стены.
     Ваны действовали с настойчивостью комара. Несмотря на вчерашний
  разгром, они с утра снова пошли в наступление. Впереди черноволосого
  воинства шла Хейд. Вопреки своим привычкам, ведьма не парила в облаках, а
  передвигалась на своих двоих. Что-то в ее действиях и выражении лица
  заставляло наблюдателей насторожиться.
     Ворота Асгарда со скрипом отворились, и навстречу врагам выехал
  одинокий всадник на восьминогом вороном жеребце. Асы хотели последовать за
  своим владыкой, но Один жестом остановил их.
     Ведьма, несмотря на свой пеший способ передвижения, шла ничуть не
  медленнее, чем Слейпнир, и две сходящиеся фигуры сошлись недалеко от стен
  города.
     - Ты все не можешь уняться, вздорная женщина! - прокричал Один с высоты
  крупа своего коня. - Сколько уже погибло твоих сородичей, а тебе все мало!
     Хейд оскалилась леденящей душу улыбкой и проговорила:
     - Кто ты такой, презренный ас, что позволяешь себе выезжать мне
  навстречу один, не страшась моего гнева? Глупый варвар, только и умеешь
  махать заточенной и насаженной на рукоять железякой. Ты набрался наглости
  заглянуть мне в лицо и поплатишься за это.
     Тихий голос Хейд разнесся по окрестным холмам и долинам, заставив в
  страхе затрепетать вековые деревья, а лесное зверье срочно убраться
  подальше, чтобы случайно не попасть под горячую руку великой колдуньи. Но
  Один в ответ рассмеялся:
     - Ты хочешь знать, с кем ты говоришь, темная колдунья ванов? Так знай
  же, перед тобой твой бог, поставленный Создателем управлять той частью
  мира, к которой ты имеешь несчастье относиться. Так что, хочешь ты этого
  или нет, но теперь тебе точно придется убраться ни с чем. И считай великой
  милостью то, что я выехал тебе навстречу и разговариваю сейчас, а не
  уничтожил тебя сразу. Кстати, о заточенной железяке, про которую ты так
  неуважительно отозвалась: в новом мире, который будет создан асами по воле
  Творца, меч, а не соха и не магический жезл будет атрибутом властвующих,
  запомни это и проведи оставшуюся жизнь в скромности и смирении.
     Теперь настала очередь рассмеяться ведьме.
     - Ты - бог? Да ты не стоишь и заморенной жабы, в которую я тебя сейчас
  превращу. Нет, пожалуй, с превращением мы подождем, сначала я на твоих
  глазах разрушу ваш мерзкий городишко, а потом разберусь с тобой, полоумный
  дикарь!
     Хейд махнула рукой, и могучие стены Асгарда, построенные каменщиком
  Вальбрандом из целых скал, задрожали. Но не рухнули.
     - Проклятье! - процедила колдунья сквозь зубы и, вспомнив об Одине,
  вновь с ненавистью глянула в его сторону: - Ты еще здесь и до сих пор
  смеешься? Но, я думаю, сейчас ты увидишь то, что заставит тебя задрожать.
  Только один ас мог похвастать благодатью Создателя, и благодаря ему ваш
  город еще не разрушен. Но теперь я все равно сровняю Асгард с землей,
  несмотря на мощь стен, возведенных великаном Вальбрандом, и твое
  нахальство!
     Хейд сунула руку за пазуху и извлекла на свет из кучи тряпья, свисающей
  с ее плеч, округлый предмет:
     - Вот, смотри, глупый ас, что стало с тем, кто противился воле великой
  колдуньи ванов!
     Один всмотрелся в выставленный ведьмой предмет и действительно
  задрожал, но не от страха, а от гнева, обуявшего великого аса. Перед ним
  была голова Мимира.
     - Что скривился? Не по нутру такое зрелище? Но я еще даю тебе
  возможность убежать. Держи мой подарок и покажи его в Асгарде, пусть асы
  перед смертью проникнутся ужасом! - Ведьма небрежно швырнула голову Мимира
  в руки Одину.
     Ас расстегнул седельную сумку и аккуратно опустил туда страшный
  подарок. Потом Великий снял с плеча Гунгнир и отвел в замахе руку.
     - Ну и дурака же выбрали асы себе в предводители! - улыбнулась Хейд. -
  Он решил еще сражаться со мной...
     Больше ничего она сказать не успела, копье блеснуло на солнце и
  воткнулось в грудь ведьме.
     Хейд удивленно уставилась на древко копья, торчащее из ее сотворенного
  колдовством тела, крепче любого металла. В тот же миг столб белого пламени
  вырвался из раны, и ведьма закричала... Гунгнир же вернулся обратно в руку
  владельца.
     На этот раз колдунья не долго корчилась, сгорая в пламени. Огонь,
  посланный рукой бога, жег больнее, но делал свое дело быстрей. И вот уже
  под копытами Сл°йпнира возникла горка черного пепла.
     - Так ей и надо, стерве ненасытной! - раздалось сверху знакомое
  карканье, и на плечо Одйну опустился всклокоченный клубок перьев.
     - Кто бы еще говорил! - послышался раздраженный голос под самым носом у
  Сл°йпнира.
     Все трое, вещий ворон Хугин, бог Один и его конь, уставились вниз.
     - Да, да, это я говорю.
     Кучка пепла, которая раньше была ведьмой, зашевелилась и стала расти,
  постепенно приобретая формы колдуньи. Вскоре перед владыкой Асгарда стояла
  прежняя Хейд.
     - Все, мир, я согласна! - проговорила она, отряхивая с себя пыль,
  подмешавшуюся в пепел, которым она недавно была. - Я устала сгорать и
  возрождаться вновь! Шутка ли, три раза! Ты и то пережил смерть всего лишь
  единожды и сразу получил божественность, а твои сородичи вообще даром!
  Спрашивается, мне-то за какие коврижки стараться? Чего же ты сразу не
  сказал, что ты теперь бог! Заставил меня познавать истину путем смерти и
  возрождения, - во весь голос причитала Хейд.
     Один свысока глянул на ведьму. Хейд была унижена своим поражением и
  стыдилась поднять на аса глаза. Она продолжала стряхивать с себя пыль,
  хотя та уже давно вся осыпалась. Глядя на ведьму, Один заметил, что она
  постарела и осунулась прямо на глазах. Плечи Хейд опустились, на
  позвоночнике вырос небольшой горб, кожу на лице изрезали глубокие морщины,
  а черные как смоль волосы поседели и поредели. Теперь ведьма выглядела
  старше, чем была на самом деле, лет на тысячу.
     Великому стало жалко Хейд, и он опустил Гунгнир, занесенный было для
  повторного броска.
     - Ладно, старуха, - медленно заговорил владыка асов, - я дарую мир тебе
  и твоему народу. А в знак того, что и память о нашей многовековой вражде
  должна быть забыта, наши народы обменяются заложниками знатной крови,
  которые будут приняты мной и вашим правителем как сыновья и станут залогом
  нашей будущей дружбы. Но говорить я буду не с тобой, а с настоящим
  правителем ванов. В новом мире не будет места колдовству, мы, асы, сыты им
  по горло, там будет властвовать мужество и сила, поэтому уходи с моих глаз
  долой, мерзкая ворожейка, принесшая Асгарду столько бед и убившая великого
  Мимира! Убирайся вон, и я не буду мстить ни тебе, ни твоим соратницам по
  ремеслу, если вы будете сидеть тихо и не лезть в чужие дела.
     Хейд послушно закивала головой и, с опаской косясь на жало Гунгнира,
  который Один все еще сжимал в руке, поковыляла прочь. Надо сказать, что
  перемещалась старушенция ничуть не медленнее, чем раньше, и вскоре исчезла
  из виду.
     Один подождал еще немного на месте и, развернув Сл°йпнира, направился
  обратно к Асгарду. К его удивлению, за все время общения с ведьмой Хейд
  болтливый жеребец не произнес ни одного словечка.
     - Ну, я же понимаю ответственность момента, - проговорил вдруг
  Слейпнир, будто прочитав мысли своего хозяина.
     В Асгард Один въезжал под рев триумфальных рогов и грохот барабанов.
  Горожане, которые видели и слышали все со стен, по большей части уже
  успели сбегать в свои погребки и выкатить по бочонку праздничного эля.
  Город усиленно надирался.
     Один с трудом пробирался сквозь восторженную толпу, стремясь побыстрее
  добраться домой. Великий здорово устал, да и вообще стоило о многом
  подумать. Наконец, благодаря усилиям Сл°йпнира, ему удалось попасть во
  двор своего дома. Расседлав и обтерев жеребца, Великий поднялся в свои
  покои.
     Отказавшись от эля, услужливо предложенного пьянствующими слугами, и
  плотно прикрыв за собой дверь, Один открыл седельную сумку и извлек оттуда
  голову Мимира.
     - Эй, владыка, привет! Это я, твой советник! С победой тебя! - раздался
  восторженный вопль откуда-то из пустоты.
     Один от неожиданности чуть не выронил голову мудрейшего.
     - Это ты, Подлюк? - для верности спросил ас, хотя и так это знал. - Ты
  что, тоже успел напиться? Как тебе это удалось, ты же бестелесный?
     - Не напился, а, между прочим, очень хочется. Ты, кстати, обещал, что
  как только станешь богом, то тут же сотворишь мне какую-нибудь оболочку.
     Один пошевелил извилинами: обещание действительно было дано. Ас
  попробовал. В комнате возникло безобразное тело, оно очень напоминало
  каменного тролля и совсем не понравилось Одину.
   "Когда начну создавать людей, не стану лепить таких уродов, а оживлю
  своих глиняных человечков", - подумал ас, глядя на свое творение.
     Дело в том, что в молодости Один любил лепить из глины фигурки асов, за
  это соплеменники считали его странным и даже придурковатым. Этих фигурок
  накопилось уже несколько сотен. Теперь же его увлечение нашло реальное
  применение.
     Уродливое тело, созданное асом, мгновение постояло на ногах и рухнуло
  на пол.
     - Не получается, - констатировал Великий.
     - Я вижу, - огорченно послышалось из пустоты. - Может, засунешь меня
  хотя бы в эту голову? Желудка, в который можно вливать эль, у нее нет, но
  зато есть глаза, которыми можно смотреть на мир, - жалобно протянул
  Подлюк.
     Один посмотрел на говорящую пустоту и расчувствовался. Конечно, с одной
  стороны, вселять Подлюка в голову великого Мимира было отъявленным
  кощунством, но, с другой стороны, старик был мертв, а бестелесное существо
  страдало и было обречено страдатьвечно.
     - Ну, смотри и не говори, что я тебя не предупреждал, когда тебе
  наскучит тысячу лет стоять на подоконнике и все это время пялиться на одну
  и ту же улицу, не в состояний пошевелиться. Тем более обувью швырнуть, -
  предостерег Подлюка Один.
     - Я на все готов, лишь бы увидеть мир за пределами домов! - с надеждой
  воскликнула пустота. Один напрягся.
     - Получилось! Получилось! - неожиданно вскрикнула голова.
     Один посмотрел на шевелящиеся губы Мимира, сам не веря в свой успех.
     - Мне как, сразу пророчествовать или ты сперва дашь посмотреть мне в
  окно хотя бы одним глазком? - спросил Подлюк-Мимир.
     - Ты можешь болтать, и не спускаясь с подоконника, - заметил Один и
  поднес голову к окну.
     В помещении воцарилось молчание. Челюсть головы Мимира отвисла, а
  выражение лица было таким удивленным, таким дурацким, каких ас не видел
  никогда в жизни. Один некоторое время с интересом наблюдал за гримасами,
  непрерывно сменяющими друг друга на впервые обретенном лике Подлюка. Тот
  еще не научился владеть мимикой, и все впечатления мгновенно отражались на
  нем.
     Вдруг голова приобрела иной вид, губы зашевелились, из уст раздался
  голос, скорее похожий на глас Мимира, нежели на бурчание Подлюка.
     - Ты возведешь под Асгардом хрустальную гору, - говорила голова, -
  построишь Валгаллу - пиршественный зал, в котором будут жить мертвые
  герои. А войско мертвых ты наберешь из людей, с доблестью павших в
  сражении и умерших с оружием в руках. Все они навсегда погибнут вместе с
  тобой, когда наступит судный день, Рагнарек!
     Голова замолчала, а Один окунулся в воспоминания о далеком будущем. До
  этого времени было еще так далеко, целая вечность, но его мысли неуклонно
  тянуло в грядущие события.
     Пелену Тяжелых дум помог рассеять громкий стук в дверь, дожидаясь
  приглашения войти, в комнату ввалился слегка захмелевший Тор.
     - Слышь, владыка, нужна твоя помощь. В Асгарде народ вовсю разгулялся,
  а Олаф опять буянит. Хорошо, если с простыми горожанами сцепится. А если
  нарвется на того, кто получил божественное посвящение? Это он вчера на
  меня попал, так я его хрякнул по-дружески, легонько, а другой силу не
  рассчитает и оторвет спьяну парню голову, жалко. Я в драку лезть не хотел,
  ты же знаешь, тоже зашибить нечаянно могу, а ты у нас уже обучился Другие
  силы использовать.
     - Ладно, пойдем, помогу, действительно жалко, если Олаф ни за что
  пострадает, - согласился Один, направляясь к выходу. - Только мне кажется,
  что пора нам домой людей отправлять. Они свою миссию выполнили, спасибо. И
  Творцу спасибо, что прислал нам этих пройдох в трудную минуту. Благодаря
  им я понял, какими должны быть люди, которых нам придется создавать.
  Асгард ждут большие перемены, и им слишком опасно оставаться здесь дальше,
  даже в стенах города, да и незачем.
     Один и Тор подоспели как раз вовремя. Толпа на улице разделилась стенка
  на стенку на две группы. В одной стенке особо выделялась Тройня - Олаф,
  Хэймлет и Магнус Бочка Эля. Три нрца более других забияк сквернословили и
  размахивали руками, поэтому-то асы, ставшие в противоположную стенку,
  пытались достать именно их.
     - Ох и плохо парням сейчас придется, - покачал головой Один.
     Великий сосредоточился и щелкнул пальцами. Ничего не произошло. Ас
  отчаянно взмахнул руками, он еще не научился как следует владеть
  дарованной ему силой.
     - Ну, не лезть же самим в драку, в конце-то концов! - посетовал Один
  скорее сам себе, нежели стоящему рядом Тору.
     Неожиданно решение пришло само собой.
     Драка завязалась что надо. Торкланд молотил кулаками что было сил.
  Однако, к его большому удивлению, то ли народ вокруг стал покрепче, то ли
  он сам потерял силы на никудышном местном эле, но противники не ложились
  перед ним, как раньше. Они крепко стояли на ногах, выдерживая страшные
  удары великого воина, и отвечали весьма болезненными выпадами. Олаф даже
  протрезвел.
     В самый разгар потасовки живая стена перед ярлом неожиданно
  разомкнулась, и знакомая железная рука взяла Торкланда за шкирку и подняла
  в воздух.
     Олаф закрыл глаза, чтобы не встречаться взглядом с заполнившими улицу
  асами, ему было стыдно. Он даже не заметил, что вторая рука несет таким же
  беспардонным способом датского конунга.
     У Хеймдалля было только четыре конечности. Две верхние были заняты
  более знатными персонами, третью же, немного менее уважаемую, ему
  приходилось гнать перед собой пинками нижних.
     Олаф висел с зажмуренными глазами и не видел завистливых взглядов
  Магнуса. Толстый пьяница в эти минуты просто мечтал поменяться местами со
  своим соседом.
     Хеймдалль уже дотащил свою ношу до центральной площади Асгарда, где в
  бассейне источника мирно покачивался драккар Хэймлета. Вдруг из
  сгрудившейся толпы асов выскочил вихрастый юнец и в прыжке влепил стражу
  порядка увесистую затрещину. Хеймдалль даже не сбился с шага, он лишь
  обернулся и удивленно посмотрел через плечо.
     - Эй ты, быдло, как ты смеешь так обращаться с героями последней войны
  с ванами, да еще в день празднования победы?! - возмущенно прокричал
  парнишка.
     Торкланду не требовалось открывать глаз, чтобы узнать в неожиданном
  заступнике молодого Трахдера.
     Тем временем Хеймдалль никак не реагировал на выходки аса, поскольку
  его руки и ноги в этот момент были заняты другой работой, которую он
  продолжал спокойно выполнять. Страж порядка ступил на трап, переброшенный
  с борта драккара на бордюр бассейна, и швырнул оба тела на палубу. Магнус,
  изначально стремившийся избежать неприятных ощущений, быстро смекнул, куда
  его гонят, и давно уже был на месте.
     Один щелкнул пальцами, и корабль исчез.
     - Получилось, - не то радостно, не то грустно прошептал Великий.
     - Что же ты, хоть бы попрощаться дал. Теперь неизвестно, сколько тысяч
  лет не увидимся, пока они не родятся, - укоризненно покачал головой Тор.
     - Не горюй, нас ждет много дел, и я обещаю, что в ближайшее время тебе
  некогда будет тосковать, - ответил ему владыка.
     Один говорил правду. Дела завертелись в тот же вечер.
     Едва зашло солнце, к правителю Асгарда прибыл владыка светлых альвов и
  сообщил, что из рудников, находящихся под Альвхеймом, на поверхность
  выступила черная жидкость, растворяющая все вокруг: камни, железо, воздух.
  Земля альвов покрылась такими озерами, и передвигаться можно было только
  по возвышенностям.
     Вскоре появилась делегация и от цвергов, с тем же сообщением. Эта беда
  пришла к карликам еще раньше. Прослышав, что асы стали богами, они не
  упустили случая напомнить Одину, что тот с друзьями унес все их сокровища,
  обещая взамен дружбу и покровительство.
     В холмистом Ванахейме, похоже, все было пока в порядке. Но Один не стал
  медлить. В первую очередь надо было обезопасить Асгард. Один трудился всю
  ночь и к утру смог создать гору из материала, похожего на хрусталь,
  который не могла растворить черная жидкость. Гора выросла прямо под
  городом. Все произошло так гладко, что пьянствующие жители даже не
  почувствовали перемен.
     Владыка собрал вокруг себя лучших друзей: Тора, Тюра, Бальдра, Вили,
  Be, Локи, Магни, Моди, Хенира. Обезопасив столицу, боги срочно стали
  творить новый мир, взамен старого, утраченного по чьему-то безрассудному
  проклятию. или по воле Создателя.
     Сперва асы создали верхний мир, в ветвях ясеня Иггдрасиля, который к
  тому времени разросся до немыслимых размеров, и перенесли туда Асгард.
  Ясень был единственным, кроме хрустальной горы, что не съела черная
  жидкость. Даже наоборот, его корни высосали всю мерзкую отраву, и выжившие
  существа вздохнули с облегчением. Благодаря этому действию древа уцелела и
  долина священного источника, единственная оставшаяся первородная земля,
  созданная еще Творцом в начале времен. Источник питал своей влагой корни
  Иггдрасиля, и тот цвел, наполняя жизненной силой все миры, созданные
  вокруг его ствола. На берегу источника сидели норны: Урд, Скульд и
  Верданди, они сплетали в кружева нити судеб всех живущих.
     Еще боги сотворили срединный мир, который и был позже заселен людьми.
  Они назвали его Мидгард. Асы создали людей из глины, то есть из глиняных
  фигурок, которые в избытке налепил Один.
     Альвы и цверги расселились между сотворенными землями. В отличие от
  йотунов, им Один разрешил появляться в окрестностях Асгарда, хотя просил
  посещать столицу только по делу.
     Хеймдалль вдруг ни с того ни с сего покинул Асгард и попросил у Одина
  разрешения устроить себе жилище где-нибудь подальше от нахальных пьяных
  юнцов, не дающих покоя ни днем ни ночью. Владыка поселил старого стража на
  перекрестке дорог, связывающего вновь созданные земли между собой, наказав
  не пускать никого в Асгард без его, Одина, дозволения.
     Вскоре после сотворения человека асы обнаружили, что Мидгард перестал
  быть плоским. По краям к нему оказались пристроены другие земли, созданные
  существами, которых, как и асов, Творец наделил божественностью. В
  результате он стал шаром, где совместно сосуществовали создания разных
  богов. Асы встретили тех, с кем познакомились в удивительном строении,
  когда Создатель собрал вместе всех, кому предстояло править миром.
     Люди, сотворенные другими богами, как две капли воды походили на своих
  создателей. Эллины были такие же носатые и кучерявые, как олимпийцы.
  Славены один в один походили на ирийцев, которые, впрочем, почти ничем не
  отличались от асов. Индусы унаследовали круглые животы и темноту кожи
  своих богов. В общем, толпа в срединном мире получилась совсем
  разношерстная. Но асы не спорили, понимая, что таковы планы Творца, хотя и
  переживали за своих, помогая им утвердиться среди инородцев. Впрочем,
  остальные боги делали то же самое.
     После окончания вековой войны ваны неожиданно стали первыми помощниками
  асов. Многие из них, наиболее тесно сотрудничавшие с асами, умудрились
  получить божественность. Особо прославились Фрейр со своей сестрой Фрейей
  и их отец Ньерд, ставший покровителем мореплавателей. Они поселились в
  Асгарде. Остальным же ванам .было дозволено жить в окрестностях столицы. И
  только ведьму Хейд Один попросил убраться куда-нибудь поближе к хель, миру
  мертвых, в котором правила дочь Локи, Хель.
     Мир был юн. Молодые боги устанавливали новые порядки. Но как бы ни было
  бесконечно время, которое им предстояло прожить, все знали, что рано или
  поздно наступит миг, который одни называли Судным днем, другие последней
  битвой Рагнарек, третьи концом света, четвертые ещ° как-то. Все сходились
  в одном, что гнев Создателя будет страшен и обрушится на тех, кто предаст
  его, отказавшись сражаться с его врагом. Не важно, кто будет этот враг:
  зверь, вышедший из воды, или войско великанов, прорвавшееся на небеса.
     Уже давно наступила глубокая ночь, когда Один закончил вдыхать жизнь в
  глиняные фигурки и сбрасывать их в Мидгард. Великий задул свечу и устало
  завалился на лавку
   "Ну все, справился!" - радостно подумал ас. - Нет, не все, - ответила
  из темноты говорящая голова Мимира, - ты забыл построить Валгаллу. Твои
  глиняные чада, едва успев пробудиться, тут же начнут резать друг друга. А
  куда ты собираешься отправлять мертвых героев? Не в хель же, я надеюсь?
     - Завтра, завтра, раньше они не очнутся, - устало махнул рукой Один и
  закрыл глаза.
    
   ЭПИЛОГ
  
   Густая завеса облаков под днищем "Фенрира" стала рассеиваться, и вскоре
  викинги увидели под ногами зияющую синеву морских просторов. Они
  наконец-то покинули мир асов, во всяком случае, насколько знали друзья,
  там морей не было.
     Водная поверхность приближалась с невероятной быстротой, похоже,
  драккар просто падал с небес.
     - Ты знаешь, Олаф, мне кажется, Наши друзья из Асгарда чего-то не
  рассчитали и нас сейчас разобьет о воду. А может, они сделали это
  специально, чтобы золото цвергов, которым у нас забит трюм, попало к
  Ньерду, а через него вернулось обратно в Асгард? - произнес Хэймлет,
  повернувшись к товарищу.
     - Не думаю, Тор бы точно меня не подвел, - убежденно ответил Олаф.
     Тем временем драккар продолжал со свистом нестись вниз. Викинги
  покрепче ухватились за борт корабля. Вода была уже совсем близко, когда
"Фенрир" неожиданно затормозил так, что все хирдманы попадали на палубу.
  Корабль на мгновение завис над волнующейся поверхностью моря и тут же
  мягко опустился на нее.
     Воины облегченно перевели дух, благодаря богов за мягкое обхождение.
     - Ну, кажется, мы дома, узнаю береговую линию! - воскликнул славный
  ярл. - Правда, не знаю, зачем мы сюда плывем, мой дом все равно остался в
  том мире. Да ладно, шут с ним, там все равно ничего ценного не было. Вот
  только "Йормунганд" жалко, он с зимы в корабельном сарае стоял. Теперь мне
  в Урмани делать нечего. Поворачивай, Хэймлет, наверно, на Дунленд, я пока
  у тебя...
     Торкланд не успел договорить. Неожиданно солнце над головой померкло, и
  послышался странный вибрирующий гул. Викинги встревоженно вскинули головы.
  Огромная скала проплывала по небу, она-то и заслонила от глаз людей лучи
  небесного, светила.
     Скала поплыла себе дальше, а солнце вновь согрело хирдманов своими
  лучами. Люди застыли, в недоумении глядя на непонятное явление. Только
  один Торкланд, внимательно присмотревшись к летящему предмету, вдруг
  вскинул руки и радостно воскликнул:
     - Хвала Одину, мой дом возвращается на место! Хэймлет, Магнус,
  смотрите: это летит мой фиорд, где в корабельном сарае отдыхает мой друг
"Йормунганд"! Теперь-то я смогу выйти в море на летний промысел, как все
  нормальные викинги, на своем корабле! Датчанин, вези меня скорее домой, не
  надо поворачивать на Дунленд! - радостно вопил Олаф.
     Вдруг в небе появилась еще одна точка. Она была гораздо меньше, чем
  только что пронесшийся фиорд Тор-кланда, однако приближалась именно к
  кораблю викингов. Вскоре стало видно, что с неба падает человек.
     - Хэймлет, а мы, случайно, никого не забыли? - поинтересовался Олаф.
     - Да нет, я мельком глянул, вроде все. Там, в Асгарде, на наше счастье,
  парни праздновали победу на борту "Фен-рира", и, когда этот придурок
  Хеймдалль швырнул нас на корабль, все оказались на месте, - ответил
  датчанин.
     - Кого это тогда к нам несет? - задумчиво протянул Торкланд.
     Ярлу показались знакомыми очертания падающего человека. Тем временем
  пришелец подлетел к "Фенриру", затормозил над самой палубой и плашмя
  шлепнулся на доски. Теперь его узнали все. Перед викингами сиял своей
  неизменной улыбкой молодой Трахдер.
     - Куржор, а ты как здесь оказался, ты же должен был стать богом, как и
  другие асы? - удивленно воскликнул Торкланд.
     - Понимаешь ли, тут такая история вышла. Когда вас Один отправил,
  Хеймдалль вдруг ужасно разъярился и бросился на меня. Ну, за то, что я ему
  пинков навешал...
     Олаф улыбался, слушая Куржора, он понимал, что его хваленые пинки для
  стража порядка были не более чем комариные укусы.
     - В общем, так он на меня вызверился, - продолжал тем временем Трахдер,
  - что даже Один перепугался. Никто никогда еще не видел Хеймдалля вышедшим
  из себя. Я сам стал с жизнью прощаться, и никакая божественность мне не
  помогала. Один еле уговорил этого верзилу оставить меня в покое, пообещав
  ему, что тот больше никогда в жизни не увидит моей физиономии. Тогда-то
  Великий поворачивается ко мне и говорит: "Вали-ка ты, братец, отсюда к
  своему ярлу и становись человеком. Божественности ты все равно не достоин,
  да и для тебя так безопаснее будет". Пнул меня Великий ногой под зад, я
  моргнуть не успел, смотрю - уже в небесах парю. Ну, вот сюда меня и
  занесло.
     - Говоришь, Один велел человека из тебя сделать? - усмехнулся Торкланд.
  - Это несложно, с этим мы справимся. А ну, живо садись за весло! Раз Один
  велел, значит, сделаем.
     Молодой Трахдер, не найдя сочувствия ни у Хэймлета, ни у Магнуса, уныло
  поплелся занимать место на гребной скамье, а Торкланд повернулся к
  товарищам.
     - А Один, оказывается, был неплохой мужик, - как бы между прочим
  заметил он.
     - Только вот здорово скурвился за последние годы, - ответил другу
  Хэймлет, вглядываясь в прибрежную линию прямо по курсу.
     - Ты бы столько прожил, я посмотрел бы, как ты озверел! -возразил Олаф.
     - Это правда, - согласился датчанин, представив ту прорву лет, которая
  их теперь отделяла от событий, участниками которых им довелось стать.
     Дождь птичьего дерьма неожиданно обрушился на палубу "Фенрира". Викинги
  поспешили натянуть пониже подбитые мехом шапки. Лето закончилось.
     Дикие гуси, заполнив все небо над Северным морем, косяками возвращались
  из Лапландии на юг. А боевой драккар датского конунга, доверху набитый
  золотом, спешил до наступления холодов попасть в родную гавань, чтобы
  отважные викинги, пристроившись у теплого очага с кружкой эля в руках,
  могли рассказывать соседям и заезжим гостям удивительные истории,
  произошедшие с ними этим летом.
    
   ГЛОССАРИЙ
  
   Альвхейм - страна альвов.
     Альвы - природные духи, карлики.
     Амон - египетское божество.
     Асгард - страна асов (скандинавских богов).
     Бальдр - скандинавский бог весны, молодости и счастья.
     Берсерк - воин, идущий в бой в состоянии одержимости.
     Биврест - мост между мирами (радуга).
     Бирема - греческий корабль, типа галера, с двумя ярусами весел.
     Бонды-ей, керлы.
     Бритты - народ, населявший Британию ДО прихода англосаксов.
     Валгалла - дворец Одина, в котором мертвые герои пируют и сражаются,
  ожидая Рагнарек.
     Вальбранд - великан, построивший вокруг Асгарда крепостные стены.
     Ваны - боги земледелия и плодородия в скандинавском эпосе. Ванахейм -
  земля ванов.
     Be - ас, брат Одина.
     Белее - славянский бог плодородия, покровитель животных и растений
  (называемый в народе "скотий бог").
     Вельва - прорицательница, предсказавшая рождение и гибель мира
  (Скандинавия).
     Вик - грабительский поход.
     Вили - ас, брат Одина.
     Вира - денежная компенсация родственникам убитого со стороны убийцы или
  его родичей.
     Волх (Волхов) - славянский бог войны, военной хитрости (бог-оборотень).
     Гардарики - скандинавское название Руси.
     Гарм - огромный демонический пес, которого Хель вскормила мясом
  мертвецов.
     Гери - один из двух волков Одина.
     Гладис - короткий бронзовый меч, оружие римских легионеров.
     487
     Горыня - великан, герой славянского эпоса.
     Гривна - денежная единица.
     Гуллингамби - священный петух, живущий на самой высокой башне Асгарда.
     Гунгнир - волшебное копье Одина, которое после каждого броска само
  возвращается в руки хозяина.
     Дажьбог - бог славянского пантеона, прародитель человечества.
     Даны - датчане.
     Драккар - боевой корабль викингов:
     Дунленд - Дания (земля данов).
     Иггдрасиль - Мировое древо.
     . Иегова - одно из имен Бога-Отца, в христианской и иудейской
  традициях.
     Ингленд - Англия (земля англов).
     Ирий - славянский рай, обиталище богов.
     Йоль - древний скандинавский праздник Нового года (отмечается 25
  декабря).
     Йормунганд - Мировой змей, живущий в мировом океане, окружая кольцом
  мир людей - Мидгард.
     Йотунхейм - страна великанов.
     Йотуны - великаны, жители Йотунхейма.
     Калиги - высокие шнурованные ботинки римских легионеров.
     Каролинг - меч, распространенный в раннем средневековье в Центральной и
  Северной Европе.
     Катана - японский меч.
     Керлы - свободные люди: крестьяне, ремесленники, торговцы в странах
  Северной Европы.
     Клэймур - меч, оружие шотландцев.
     Кнарр - торговый грузовой корабль жителей Балтики и Поднепровья.
     Конунг - военный вождь, позже - король.
     Корова Земун - в славянской мифологии небесная корова, разлившая по
  небу свое молоко, которым питаются боги (ее молоко - это Млечный путь).
     Краина - (по-древнеславянски) земля, страна.
     488
     Ленд - (по-скандинавски) земля, страна.
     Локи - бог скандинавского пантеона. Хитрец и предатель, отец страшного
  волка Феярйра, который в назначенное время сожрет Одина.
     Магни - ас, сын Тора.
     Мимир - великан, мудрец.
     Мидгард - срединный мир, или мир людей.
     Миклагард - Византия.
     Моди - ас, сын Тора.
     Мунин - один из двух воронов Одина, которые летают по всем мирам и
  рассказывают своему хозяину, что где происходит.
     Муспелль - огненный великан, кузнец.
     Муспелльсхейм - страна огня, огненных великанов.
     Мъелльнир - боевой молот скандинавского бога Тора.
     Наручи - часть доспехов воина, защищающая предплечья.
     Нидхегг - дракон, живущий на дне мира и подгрызающий корни Мирового
  древа.
     Нифльхейм - ледяная земля, холодная часть Йотунхейма.
     Норны - волшебницы, наделенные даром определять судьбы людей, мира и
  даже богов. Их имена: Урд (Прошедшее), Верданди (Настоящее) и Скульд
  (Будущее).
     Нъерд - скандинавский бог моря и покровитель мореплавателей.
     Один - верховный бог скандинавского эпоса, хозяин Асгарда, бог
  мудрости, военной магии и военной дружины.
     Пекельное царство (Пекло) - в эпосе славян подземный мир, или темное
  царство.
     Перун - славянский бог, покровитель воинов.
     Пикты - легендарный народ, населявший Британские острова на заре
  времен.
     Подкольчужник - специальная куртка из толстой кожи, одеваемая воинами
  под кольчугу.
     Поножи - часть воинских доспехов, защищающая голень.
     Раб-черпальщик, - у викингов это самое презренное существо из рода
  человеческого. Раба-черпальщика приковывают цепями на дне ладьи, и он всю
  жизнь занимается тем, что вычерпывает в специальное отверстие воду,
  натекшую в трюм через обшивку судна.
     Рагнарек - "судьба (гибель) богов", великая битва, ведущая к гибели
  мира. Предатель Локи проведет в светлые миры войско великанов и чудовищ.
  Мировой волк Фенрир сожрет Одина, но его самого поразит сын Одина Видар.
  Тор-громовержец убьет Мирового змея Йормунганда, однако и сам умрет,
  отравленный его ядом. В этой битве погибнут почти все боги и герои, миры
  сгинут, а на их месте родятся новые.
     Род - верховный бог славянского пантеона. Прародитель Вселенной и всех
  богов (полностью аналогичен Богу-отцу у христиан).
     Рюрик - варяг, князь, основатель империи восточных славян, Киевская
  Русь.
     Свадилъфари - могучий конь великана Вальбранда.
     Сварга - боевое пешее построение викингов, в котором за каждым воином
  закреплено свое место.
     Свейленд - Швеция.
     Сиг/он - великанша, жена. Локи, мать Фенрира, Йормунганда и Хель.
     Скоттленд - Шотландия. Скотты - шотландцы.
     Слейпнир - восьминогий конь Одина, который легко переносит своего
  хозяина через миры.
     Сокровища Нифлунгов (Нибелунги, нем.) - легендарные сокровища,
  приносящие несчастья и раздоры.
     Стир - рулевое весло на кораблях типа ладья.
     Сурт - "черный", огненный великан, житель Мус-пелльсхейма. В конце
  времен именно он сожжет мир.
     Сэконунг - морской конунг.
     Тинг - законодательное собрание в скандинавских странах.
     Top - бог-громовержец. Самый сильный среди асов. Занимается тем, что
  бьется с великанами, чудовищами, обманщиками и предателями, поражая их
  своим боевым молотом Мьельниром. Прост и бесхитростен, покровительствует
  рядовым честным воинам и простым труженикам, крестьянам и ремесленникам.
     Треллы - рабы.
     Тюр - скандинавский бог воинской чести и благородства. У Тюра одна
  рука, вторую он отдал в залог чистоты намерений асов, положив ее в пасть
  Мирового волка. Когда же боги нарушили данное слово и сковали волка,
  Фенрир откусил правую руку Тюра. В последней битве Тюр сражается с
  демонским псом Гармом, и они убивают друг друга.
     Урмань (Урманленд) - Норвегия.
     Фенрир - Мировой волк, сын Локи.
     Фрейр - скандинавский бог плодородия.
     Фрейя - скандинавская богиня жизни и плодородия, покровительница
  семейного счастья, сестра Фрейра.
     Фреки - один из волков Одина.
     Фригг - скандинавская богиня любви и наслаждения, первая красавица
  Асгарда. Жена Одина. Хед - слепой ас, невольный убийца Бальдра. Хейд -
  великая колдунья, способная наслать порчу даже на асов.
     Хеймдаллъ - ас, Страж богов. Его дом находится на перекрестке дорог
  между мирами. Хеймдалль внимательно следит, чтобы существа из разных миров
  не попадали в другие миры, где им не положено находиться. Он защищает
  границы Асгарда.
     Хель - великанша, дочь Локи, владычица преисподней. В ее чертоги
  попадают души грешников, тех, кого не забрали в свои дворцы боги; хель -
  сама преисподняя.
     Хенир - ас, участник творения людей.
     Хирд - морская дружина викингов.
     Холъмгард - Новгород.
     Хугин - один из вещих воронов Одина.
     Цверги - карлики.
     Шишкарь - шлем у славян и скандинавов.
     Ярл - человек благородного происхождения, что-то вроде князя.
  





Полезные ссылки:


 Крупнейшая электронная библиотека Беларуси

 Либмонстр - читай и публикуй!

 Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)