АЛЛА КОНОВА


                       ОСКОЛКИ ТЯЖЕСТИ

                    Фантастическая повесть


   ИРИНА И СЕРГЕЙ

   На дачу к Северцеву съезжались друзья. Дочь профессора
Ирина выходила замуж.
   Константин Петрович Северцев был еще молод. Сорок три го-
да - совсем немного для профессора. Он стоял, слегка повора-
чиваясь перед зеркалом, невысокий и юношески стройный. Его
быстрые пальцы старательно расправляли галстук. Руки профес-
сора все умели делать. Он был не только известным ученым,
блестящим экспериментатором, по и музыкантом и спортсменом.
У Константина Петровича смуглое лицо скорее татарского, чем
русского, типа и узкие глаза с искорками юмора.
   Близкий вечер ясно ощущался по удлинившимся теням деревь-
ев, но особен тишине воздуха, в которой звуки, медленно за-
мирая, гаснут. И в песне, знакомой с детства, "Ах ты, степь
моя, степь широкая..." слышится особое раздолье.
   "Как чисто, - подумал профессор, - как будто не радио, а
кто-то рядом поет".
   Он вышел из спальни.
   В столовой говорила жена.
   - Сюда, сюда фрукты. А шампанское пока на лед, на лед...
   Слегка приоткрыв дверь, профессор заглянул в комнату.
   Просторная, сверкающая чистотой столовая еще полна света.
Три окна слева и три окна справа.
   "Степь широкая, степь раздоль..." - звуки радио усили-
лись, но вдруг песня умолкла, стало очень тихо.
   Константин Петрович подоплел к приемнику, повернул одну
ручку, вторую, переключил на другой диапазон волн. По ре-
зультат один - шипенье и легкое потрескивание.
   "Что случилось? - с досадой подумал Константин Петрович.
И невольно прислушался. В поселке тишина. Даже громкоговори-
тель соседей на этот раз умолк. - "Это почему же? Прекраще-
ние радиосвязи?"
   И резко поднял голову. Слева сквозь высокие и узкие окна
прорывалось багровое солнце. Его сияющие контуры терялись в
мареве зноя.
   В этот год солнечная активность была повышенной. На по-
верхности Солнца много пятен, часты возмущения. Возможно,
произошла вспышка, а это значит, во много раз увеличилось
количество заряженпых частиц, пронизывающих атмосферу Земли.
Вот почему прекратилась радиосвязь. Константин Петре вич по-
думал о том, что на Землю принесено еще обилие космических
лучей несолнечного происхождения. Они потоками летят к Зем-
ле, пока не разгаданные, потому что неизвестно, где они воз-
никли и почему несут с собой такую колоссальную энергию.
   Профессор легко взбежал на второй этаж, где находился его
кабинет, но, проходя мимо комнаты дочери, заглянул к ней.
   Ирина гладила прозрачное белое платье. На ней пестрый
узенький халатик. И сама она очень тоненькая. Личико нежное,
розовое, с трогательными детскими очертаниями щек.
   Константин Петрович издали улыбнулся ей, поприветствовал
и исчез в своем кабинете. Общая дверь соединяла комнату Ири-
ны с кабинетом профессора.
   Вскоре Ирина услышала громкий разговор Константина Петро-
вича по телефону, а потом его пгаги в коридорчике и на лест-
нице.
   Девушка некоторое время стояла неподвижно. Детство уходи-
ло безвозвратно вместе с шутками отца, и этим домом, и са-
дом... Ирина подавила невольный вздох, осторожно надела
платье. Расправила пышную юбку, подняла руки, чтобы попра-
вить прическу. И... закружилась голова... Легкая тошнота под
ложечкой.
   Зеркало рядом с окном. Ирина слегка повернула голову.
   Солнце, уже совсем склоненное к закату, красноватым све-
том било ей в глаза. Из окна был виден их сад, невысокая ог-
рада, другие дачи, а за ними речушка с берегами, поросшими
ивой, за речушкой поле, а потом, у самою солнца, чернеющий
лес. И Ирине показалось, что это уже когда-то было, что она
уже стояла вот так перед окном своей комнаты, и так же ей
солнце слепило глаза, и такая же игра света и тени на де-
ревьях. Ирина отвернулась к зеркалу. Ее лицо покрылось сине-
ватой бледностью.
   И еще показалось... Нет, не показалось! А она явственно
увидела, как возле ее открытого окна повис шар диаметром с
чанное блюдце, мутно-голубой шар, в котором проскальзывали
желтые тона и легкие вспышки искр. Ирина, чтобы не упасть,
ухватилась за стул.
   Шар как бы в раздумье еще немного продержался в воздухе,
а потом медленно поплыл над садом.
   Ирина отошла в тень, оглянулась на дверь. На пороге Сер-
гей, он протянул к ней руки, сильные и загорелые. Ирина поч-
ти упала в его объятия.
   - Что я... видела сейчас...
   Она двинулась к окну. Сад оставался прежним, тени деревь-
ев слились с темнотою травы, воздух густой, ни один листочек
не шелохнется.
   Сергей прижался щекой к ее щеке.
   - Что тебя испугало?
   - Н-не знаю... Наверно, показалось.
   У Сергея вдруг все поплыло перед глазами. Его охватило
чувство нереальности окружающего, как будто утрачена ориен-
тация во времени. И то, что сейчас перед ним, - эта неболь-
шая комната, косые лучи солнца, бесконечно родная Ирина в
белом платье - все уже виделось ему когда-то... Ирина попы-
талась улыбнуться, превратить все в шутку...
   - Ты почему пришел? Перед свадьбой встречаться нельзя.
Так не принято.
   Отгоняя непонятное, он приглушенно рассмеялся.
   - Неужели мы будем делать только то, что принято?
   - Ну, хотя бы сегодня...
   - Хорошо, но только сегодня...
   Он отпустил ее, прошел через комнату к дверям кабинета
Константина Петровича и, уходя, еще раз оглянулся.
   - Может быть, лучше остаться?
   Ирина уже овладела собой, обычным смехом блеснули глаза.
   - Иди! Иди!
   В кабинете Северцева солнца не было, но не было и прохла-
ды.
   "Нервы пошаливают, - думал Сергей, - устал я. И бравирую
опасностью, а излучения дают себя знать. Где же Константин
Петрович?"
   У Ирины тихо. Сергей спустился в столовую и у самых две-
рей столкнулся с Северцевым,
   - А-а... жених... Пойдем...
   Константин Петрович взял Сергея под руку, и они вышли на
террасу.
   Летом темнота наступает сразу. Перекликаются женщины и
дети в деревне. Сохнущим сеном пахнет вечер.
   Профессор и Сергей молча курили. Им хорошо вдвоем, хорошо
даже молчать. Они любили друг друга.
   Сергей встретил Ирину три года тому назад, когда она была
еще худенькой девочкой с тугими косичками. А он учился на
третьем курсе института ядерной энергетики. В тот год начал
им читать теорию ядерных сил профессор Северцев.
   Константин Петрович говорил увлеченно, страстно. Но ни-
когда не забывал о слушателях. Он выбирал одного, который
наиболее чутко воспринимал его мысли. Профессор как бы про-
верял на этом человеке убедительность своих доводов. Смуглое
лицо Сергея Батарова, проникновенный взгляд-сразу же прив-
лекли внимание профессора. Две-три беседы наедине, и Сергей
оказался в числе сотрудников Северцева.
   Однажды ранним летом, уже перед самыми экзаменами, Сергей
приехал к профессору на дачу. Луна медленно выползла из-за
леса. Сергей подошел к дому профессора. Кто-то играл старин-
ный вальс.
   Окна распахнуты в сад. Очень слабо освещена большая, поч-
ти без мебели комната. За роялем полная женщина, белокурые
пряди волос на затылке выбились из прически.
   А по комнате, сливаясь с темпом музыки, двигалась девушка
в коротеньком белом платье. В ее движениях - трогательная
угловатая грация подростка и профессиональное мастерство
почти настоящей балерины.
   Сергей вошел в дом, растроганный виденным, в ожидании че-
го-то необыкновенного. Терраса - маленький коридор - и
дверь...
   Сергей оказался в той же комнате. Музыка теперь звучала
отчетливее. А девушка все так же продолжала танцевать, как
будто не замечая его, или она просто не хотела отвлекаться.
   И в ушах Сергея еще звучал последний низкий аккорд, когда
женщина у рояля спросила:
   - Вы что хотите?
   - Константин Петрович просил меня прийти.
   - К папе? - девочка стояла перед ним. - Пойдемте, я про-
вожу вас.
   Он следом за ней поднялся по узенькой лестнице и оказался
в кабинете профессора, освещенном только настольной лампой.
Теперь Сергей почему-то боялся смотреть на девушку. Но он
знал, какая она, знал навсегда, на всю жизнь.
   - Садись, Сергей, - указал ему глазами на стул Константин
Петрович.
   Ирина вышла. Вскоре звуки внизу возобновились.
   - Так ты хочешь работать со мной?
   Сергей молчал. Это был вечер в конце мая, вечер распуска-
ющейся зелени и поющих голосов.
   - А что тебя привлекает в науке? - спросил Северцев. -
Почему ты решил стать физиком? Это, может быть, самое слож-
ное, самое трудное. Которое берет не только мысли, все вре-
мя, но и здоровье... а может быть, и жизнь...
   - То, что отнимает у одних здоровье, может дать его дру-
гим, то, что может превратить в пустыню целый мир, - повто-
рил Сергей слова самого Константина Петровича, - то может
сделать его еще прекраснее... если...
   Сергей шагнул к окну. Над рекой, над лесами, над туманами
повисла луна. А снизу на простор рвалась музыка, и звуки на-
бегали друг па друга.
   - ...если только он может быть краше, - тихо окончил Сер-
гей.

   - Костя! Где ты? - послышался голос Софьи Андреевны. И
она сама выплыла на террасу. - Вот вы где... А гости одни.
   - Женя Звягинцев пришел? - спросил профессор.
   - Нет, Жени нет. А что, разве без него не будем начинать?
   - Нет, будем. Он подъедет.
   - Что с Женей? - удивился Сергей.
   - Я звонил ему. В 17.33 началась очень сильная вспышка на
Солнце.
   И тише добавил:
   - Ты понимаешь, что такие наблюдения Женя никому не мог
перепоручить, даже если бы это была его свадьба.
   Они прошли к гостям.
   Справа - праздничные столы. У радиолы хозяйничала подруга
Ирины Дина Вайнер, очень смуглая девушка с тяжелыми косами.
Три пары кружились в вальсе. Остальные, стараясь не мешать,
столпились у стен.
   - Надо идти за невестой, - громко сказала Софья Андреев-
на. - Диночка, сходи ты... И вы, девушки...
   Дина с серьезным неулыбающимся лицом пошла из комнаты, за
ней девушки.
   Все присутствующие встали у входа, ожидая появления не-
весты.
   - Песни обрядовые будем петь? - шепнул Константин Петро-
вич. - Кто будет? Никто! Тогда я один запою!
   И вдруг раздался голос Дины:
   - Ирина! Ирина! Где же ты?
   Торопливые шаги Дины, и она одна появилась в дверях. На
ее лице недоумение.
   - Ее там нет...
   - Как нет?! - Софья Андреевна, тяжело дыша, взбежала по
лестнице.
   - Ирина! Ирина! Перестань дурачиться!
   Но ответа не последовало.
   Тогда и сам профессор и гости поднялись наверх. Констан-
тин Петрович выглянул в окно.
   - Ирина! Ирина! Слышишь? Прекрати свои шутки!
   Профессор забеспокоился. Каждой шутке есть граница. А
кроме того, Ирина совсем не склонна к озорству.
   - Ирина!
   И опять не получил ответа. Профессор вспомнил о сыне.
   - Юрий! Юра! - крикнул он.
   Только эхо замерло вдали.
   Константин Петрович сел на подоконник, перегнулся в тем-
ный сад и снова позвал детей. Он тревожно взглянул на жену.
Софья Андреевна изменилась в лице.
   - Куда он девался... - прошептал профессор, - сегодня он
должен быть дома. Непонятно, куда они могли запропаститься!
   В этот момент появился Женя Звягинцев. Вид у него был до-
вольно странный. Маленький и щуплый, с пышной шевелюрой,
растрепанной еще больше, чем обычно, он торопливым движением
поправлял очки. Очки были большие, в темной роговой оправе,
а нос маленький и острый. Сам Женя производил впечатление
человека не только совершенно растерянного, но просто оше-
ломленного. Приехал он в рабочем костюме, без галстука. Ви-
димо, в минуту сильного волнения он хотел расстегнуть ворот-
ник рубашки, но не смог и прямо "с мясом" вырвал пуговицы.
Однако на Женю никто сейчас не обращал внимания. Ирины и
Юрия не нашли и в саду.
   Гости растерянно столпились на террасе. Никто не решался
шутить, но и тревоги не было: очень спокойно все вокруг.
   - Я к Лене пойду, - сказал профессор жене, - они всегда
вместе хулиганят.
   И, обращаясь к гостям, добавил с улыбкой:
   - Пожалуйста, веселитесь. Дина, включи радиолу.
   И, когда он подходил к дому напротив, где жил Юрин друг
Леня, томный голос старательно выводил: "Лепестки фиалки
опадают, словно хлопья снега на ковер..."
   На вопрос, дома ли Леня, профессору ответили:
   - Леня уже спит...
   Мальчика разбудили. Он рассказывал очень сбивчиво.
   - Мы на свадьбу хотели смотреть... Сидели себе... Просто
так сидели... А потом... а потом... Ой! Подождите... Может,
это когда-то давно-давно было...
   - Что ты мелешь? - сердито перебила его мать.
   - А может, это снилось...
   - Говори толком!
   - Вот тут, в животе засосало, засосало... А возле окна,
где ваша Ирина спит, шар появился... вот такой...
   И он согнул ладони, показывая, какой величины был шар...
   - Такой голубой, мутный и с искрами...
   Он немного помолчал.
   - А может, это все когда-то давно-давно было...
   Терпение профессора истощилось.
   - А Юрка-то, Юрка где?
   - Вот мы с Юркой и побежали за шаром... Меня мама увидела
и домой загнала. А Юрка побежал к реке.

   "Что она не сказала? - напряженно пытался представить се-
бе Сергей, вспоминая последнюю встречу с Ириной. - Что она
видела?"
   Ему помнилось собственное непонятное недомогание в комна-
те Ирины. Теперь он был убежден. Нет! Это не результат утом-
ления или прежних облучений! Ирина тоже казалась ослабевшей,
чем-то ошеломленной. Зачем он оставил ее одну?!! Но ведь не-
ожиданное не падает вдруг из ясного неба! Он мучительно ста-
рался проследить ее взгляд. Сад... речушка... лес... там бы-
ло это "что-то"...
   Сергей шел по дачному поселку. Горели в домах огни, слы-
шались возгласы, смех. Совсем близко пронесла женщина ведро
парного молока. Сергей шел по примятой траве рядом с доро-
гой. Дорога вела к реке, потом в лес, а дальше - к строениям
энерготрона. Энерготрон расположен в пяти километрах от дач-
ного поселка Малаховка. И там, в темноте, где он находится,
полыхают частые зарницы.
   Река... Обычно в это время ее низину затягивает густой
туман. Но сегодня воздух сух, и только коегде сгустившиеся
речные испарения запутались среди ветвей ивняка.
   Дорога не обрывается у воды. Здесь настолько мелко, что
речушку переезжают вброд и на другом берегу виднеются черные
следы колеи. А дальше, до леса, - полоска ржи. Рожь еще низ-
корослая, зеленая, и легкий ветер волнами носится по ней. А
над лесом все полыхают и полыхают зарницы.
   Сергей решил дойти хотя бы до первых деревьев.
   Редкие березы... Кусты орешника и высокая холодная трава,
   Сергей немного углубился в лес.
   И это, если не успокоило, то во всяком случае собрало его
волю. Он, сын потомственного рыбака с далекого озера Гали-
тур, привык искать забвенья среди тайги, в одиночестве.
Только лес кругом, только прозрачная гладь озера, только
сопки высятся вокруг. А в мыслях - ясность и в чувствах -
покой. Здесь, в Подмосковье, был другой лес, другой воздух,
иначе дрожали звуки. Но все-таки это был лес.
   И вдруг... Белое под бесформенным в темноте орешником.
Один прыжок - и Сергей у куста. На земле лежал мальчик.
   Сергей сжал ладонями голову Юрика. Лоб был холодным. На
теле мальчика не видно никаких следов насилия, одежда в пол-
ном порядке. И падал он осторожно, ухватившись за гибкие
ветви кустарника, обломки веточек и сейчас цепко держат его
пальцы.
   Застывшая темнота душила Сергея. Опустив ребенка на тра-
ву, почти из последних сил он закричал.
   - И-ри-на!
   И тишина до боли в ушах
   И вдруг - это было так неожиданно, так удивительно и даже
страшно: все небо, летнее, темное и душное небо, запылало.
Оно горело зеленовато-синими переливающимися огнями. И все
предметы и кусты, и лицо ребенка приобрели неприятный зеле-
ный оттенок. Это продолжалось минуты две-три, не больше.
   - Что такое? - еле слышно шепнул Сергей. - Северное сия-
ние?! Здесь, под Москвой?! И не отблеск сияния, как это
иногда бывает, а игра самого настоящего полярного света!
   - Ирина! - опять крикнул Сергей.
   Кто-то откликнулся:
   - Сергей! Где ты?
   - Сюда, Константин Петрович! Сюда!
   Через минуту Константин Петрович стоял на коленях перед
сыном.
   - Вы донесете его до больницы? - спросил Сергей. - Надо
только быстрее... Я останусь... Ирина...
   Константин Петрович не ответил, он поднял сына и широко,
прямо через кустарник шагнул в темноту.
   Ирины не было. Не было следов, не было ничего, что хотя
бы косвенно указывало на ее недавнее присутствие.
   Юрик скоро пришел в себя. Он повторил рассказ Лени о све-
тящемся шаре и добавил, что потом видел еще над лесом переп-
летающиеся молнии. Это было последнее, что он помнил. Ирина?
Нет, о ней он совсем ничего не знает.

   Летние ночи коротки. Кончилась и эта, бурная и неразга-
данная.
   Сергей возвращался в дом Северцева. Светлело все больше и
больше, и казалось диким, что привычные предметы принимают
прежние очертания. В мире ничего не изменилось.
   Терраса... В беспорядке сбились стулья.
   Сергей вошел в столовую. Огромная комната сейчас, как и
вчера, наполнена солнцем. Но свет падает из других окон, с
востока. Яркая белизна скатерти, салфеток... Никто не прит-
ронулся к свадебному столу. Сверкают пустые бокалы из ста-
ринного хрусталя... Фрукты в высоких вазах... Вино... Сергей
вернулся на террасу. Шел, как слепой, вытянув вперед руки,
отодвигая стулья со своего пути, потом прижался лбом к пери-
лам и глухо застонал.
   - Сережа, послушай...
   Кто-то тронул Сергея за рукав. Сергей, резко вздрогнув,
оглянулся и несколько мгновений растерянно смотрел на стояв-
шего перед ним Женю, как будто ожидал увидеть кого-то друго-
го, но только не его. Потом схватил друга за плечи и взвол-
нованно произнес:
   - Что с тобой?! Ты на себя не похож...
   - Ты не думай, что я с ума сошел, что это бред... Евгений
говорил хриплым шепотом. - Это все было. Я не знаю, я не мо-
гу объяснить, как и почему, но это было.
   Евгений с усилием глотнул воздух. Дрожащими пальцами он
упорно пытался застегнуть петельку у ворота рубахи на несу-
ществующую пуговицу. Сергей усадил Женю рядом с собой на
узенькую кушетку.
   - Говори! Говори же!
   - Мне трудно вспоминать... Началась вспышка на Солнце...
Я, конечно, очень торопился на свадьбу... Но... но... невоз-
можно же пропустить такие наблюдения... Я включил энергот-
рон... Но поток первичного излучения был настолько силен,
что сорвало управление. Нет! Нет! Это были уже не солнечные
частицы... А что-то неизмеримо большее, такую силу могут
иметь только внегалактические излучения. Я понимал: надо не-
медленно все отключить... Здесь, на пульте, - это уже невоз-
можно было сделать... Я поднялся, чтобы броситься к рубиль-
нику... И не смог двинуться...
   Женю, видимо, мучили очень неприятные воспоминания. Его
лоб покрылся крупными каплями пота.
   - ...Но защита сработала... И сильнейший поток антипрото-
нов ринулся не в камеры исследований, он бы уничтожил их, а
в атмосферу. Я видел в окно... там, где антипротоны соприка-
сались с воздухом, был ослепительнейший свет... Я просто
оборвал питающий провод... И начал выбираться, я даже
полз...
   На Сергея из-за толстых стекол очков смотрели страдающие,
почти безумные глаза.
   - Я отлично помню: я был уже во дворе. Я, конечно, думал,
наверно... или во всяком случае в мыслях было, что я должен
идти к вам на дачу... Но я не сделал ни единого шага по нап-
равлению к вам...
   Казалось, что-то душит Женю, не дает ему говорить.
   - Я отлично помню, что вышел из здания энерготрона, упал,
ударился затылком... И не мог подняться... Помню, что небо
было совершенно темное, безлунное и сухой воздух не освежал
меня...
   Евгений закрыл глаза, качнувшись вперед всем телом.
   - Нет-нет, это не бред... Я отлично помню... Над лесом в
стороне Малаховки я уловил странный металлический блеск и
звук. Этот звук шел отовсюду. Он напоминал затухающий звон
одинокого колокола. Этот гаснущий звук поглотил и мое созна-
ние... А очнулся я... очнулся у самой Малаховки... у реч-
ки... И лежал я вниз лицом... Нет, нет! Не перебивай меня.
Но это было! Я не знаю, как я туда попал. Но это было.
   - Успокойся, успокойся, - машинально повторял Сергей, пы-
таясь в рассказе Жени отделить правду от больной фантазии.
   - Еще вечера... вчера, когда я пришел, а Ирины нет... мне
показалось, я подумал, что с ней случилось то же. Ты не ве-
ришь?
   - Верю! Верю! - теперь в сознании Сергея все сплелось во-
едино: и то, что случилось с Женей, и последняя встреча с
Ириной, и ее исчезновение, и собственная слабость!
   От окна Ирины по прямой до энерготрона пять километров.
Но какое это может иметь значение? Вчерашняя авария, как бы
она велика ни была, не в состоянии оказать никакого влияния
ва Ирину... А если может?.. Как иначе сильнейшее проникающее
излуче-ние достигло укрытого в лесу дачного поселка? А оно
было, как свидетельствует болезнь Юрика.
   А вдруг в этом непредвиденном эксперименте таится нечто
абсолютно неожиданное, как лучи урана в опытах Беккереля.
   Прежде всего Ирина... Но и здесь, ему казалось, разгадку
надо искать у энерготрона...
   Решение принято - и Сергей как будто успокоился. Внима-
тельно посмотрел на друга.
   - Ты плохо себя чувствуешь. Но надо идти к энерготрону и
мне и тебе... Я ждать не могу: побегу... А ты иди, как смо-
жешь...
   Опять та же дорога, что и вчера, но только дальше через
лес. Солнце обжигает жаром, яркое солнце. А в движеньях неп-
ривычная порывистость да во рту сухая горечь.
   Лес кончился внезапно. Высокая, как хлеба, трава, приги-
баясь на ветру, переливается светом и тенью.
   Прямо из зелени луга поднимаются бетонные ворота проход-
ной. И над ними пять светлосерых колонн энерготрона.
   Сергей свернул налево к зданию энерготрона. Пока его мог-
ли видеть люди, он шел как можно спокойнее. Но, оказавшись в
полутемных коридорах, соединяющих разные отделения установки
в единую систему, Сергей побежал. Он подскочил к машинам па-
мяти.
   Первый автомат фиксировал мощность поступающего излуче-
ния. Сергей взял в руки график и невольно вскрикнул. Мощ-
ность в пятьсот раз превышала обычную.
   Энерготрон был задуман профессором Северцевым, как ги-
гантская установка, улавливающая в околоземном пространстве
на высоте четырехсот километров первичные частицы космичес-
ких лучей. Но их там по сравнению с просторами Земли ничтож-
но мало. И для того чтобы поймать вестницу далекого мира,
площадь действия энерготрона пришлось чудовищно расширить.
Практически он может улавливать частицы, если они появляются
над Парижем и нал Свердловском, в районе Новой Земли и на
Крымском побережье Черного моря.
   Частицы космических лучей несут колоссальную энергию. По-
ка ни один ускоритель мира не способен разгонять частицы до
скоростей, с которыми они часто прилетают из глубин Вселен-
ной. О таких энергиях давно мечтают физики... Это верный
путь к тайнам мироздания.
   Сергей торопливо тянул к себе ленты тонкой пленки, жадно
рассматривая следы разыгравшихся в микромире событий. Чтобы
все оценить, пройдут многие дни напряженной работы... Надо
отождествить линии с частицами, определить энергии... Но и
сейчас видно... Утолщенный штрих первичного протона. Антип-
ротон: путь отклоняется в другую сторону. Соприкосновение
антипротонов с веществом и... ничего нет...
   Сергей схватил второй рулон графиков, третий, потом начал
рвать их из всех камер.
   И везде - непостижимое: пленка молчит... Нет обычных чер-
точек фотонов, что возникают при взаимодействии антипротонов
с веществом. То, что родилось сейчас, не оставило следов.
   И вдруг ошеломляющая мысль - гравитация... Неужели он
увидел рождение "атомов" тяготения?
   Сергей, согнувшись перед пультом машины, обеими руками
отодвинул от себя графики, потом закрыл лицо.
   "Женя в невменяемом состоянии... Но в его рассказе что-то
есть..."
   Сергей прошел в свой кабинет. Здесь было прохладно. Окна,
полуприкрытые шторами, выходили на север. И перед ними толь-
ко пыльный пустырь да бетонная стена ограды.
   Здесь Сергея нашел Женя. Он положил на стол карту.
   - Вот... распределение космического излучения вчера вече-
ром по всему земному шару...
   Сергей впился глазами в бумагу.
   - Так... так...
   Огромный поток тяжелых частиц обрушился на Землю, видимо,
в связи со вспышкой на Солнце. Все станции мира, даже распо-
ложенные на экваторе (чего раньше никогда не бывало), заре-
гистрировали это. Значит, первичные частицы несли с собой
колоссальную энергию. Но?! В солнечных космических лучах нет
и не может быть таких быстрых протонов. Это вестницы других
Галактик. А потом... Московская, Тульская, Калужская облас-
ти... особенно сильное непонятное излучение... И концентри-
руется оно здесь, в районе дачного поселка Малаховка.
   Сергей стоял не двигаясь.
   И вдруг с силой распахнулось плотно прикрытое окно, взду-
лись шторы. Ветер смахнул со стола бумаги.
   Сергей вскочил на подоконник.
   Загремел гром. Наползала густая туча. Упали первые тяже-
лые капли, как бы прощупывая дорожную пыль, за ними хлынул
дождь. Запахло мокрым бурьяном.
   - К телефону, Сергей! - крикнул Женя.
   Сергей спрыгнул с подоконника.
   - Кто?
   - Не знаю. Женщина...
   Сергей прошел в соседнюю комнату, где стоял телефон, взял
трубку.
   - Да... да... да...
   Далекий голос Софьи Андреевны долетал до его слуха, пре-
рываемый приближающимися громовыми раскатами:
   - Сергей... Это ты?.. Приезжай немедленно во Внуково на
авиавокзал... Немедленно... Отец ждет там...
   Трубка телефона лежит на месте. А не сон ли это все...
Внуково... Авиавокзал... И почему Константин Петрович там?
   А Ирина? Ирина...
   Сергей выскочил под проливной дождь и помчался туда, где
проходила автомагистраль на Москву. Обильные потоки воды пе-
нились у ног. Сергей в одну минуту совершенно промок.
   По широкой прямой дороге неслись машины. Сергей остановил
такси, распахнул дверцу и почти упал рядом с шофером.
   - Внуково! Быстрее!
   Ровная стремительная дорога. Щедрый дождь заливает окна.
Но постепенно светлеет.
   "Значит, сегодня еще будет солнце", - невольно подумал
Сергей. Когда он сошел у авиавокзала, уже не было ни дождя,
ни ветра.
   Константин Петрович шел ему навстречу. Обычно щеголева-
тый, несколько высокомерный, профессор сейчас оказался щуп-
лым и очень маленьким. После тяжелой бессонной ночи его гла-
за запали и не вспыхивали привычными смешинками, отчего лицо
стало неузнаваемым.
   - Наконец-то ты... Через пять минут вылетаем..
   - Как?!
   - В Ялте, кажется, Ирину нашли.
   - Что?!
   Сергей был настолько ошеломлен, что говорил только резки-
ми восклицаниями.
   - Слушай... - Константин Петрович потянул его за рукав.
Они подошли к репродуктору. Бесстрастно звучал голос дикто-
ра:
   - Сегодня на рассвете, вопреки всем прогнозам погоды, над
Черным морем пронеслась сильнейшая грозовая буря, сопровож-
даемая невиданными электрическими разрядами и обилием шаро-
вых молний. Шаровая молния - явление очень редкое, но в дан-
ном случае молнии наблюдались в исключительно большом коли-
честве. Некоторые из них даже достигли Крымского полуострова
и рассыпались искрами на набережной Ялты. Центр наибольшей
деятельности атмосферного электричества наблюдался в 50
кклометрах от Ялты.
   Громовой шквал налетел внезапно и внезапно утих. И море
осталось таким же спокойным, каким было до начала грозы.
   Рыбаки колхоза "Красный Крым" в месте предполагаемого
центра бури заметили одинокую лодку. Приблизившись, они уви-
дели неподвижно лежащую в ней девушку. Девушка в бессозна-
тельном состоянии отправлена в госпиталь. Ее личность пока
не установлена. Интересно отметить, что лодка сделана из се-
ребристо-голубого неизвесгного материала.
   Главврач ялтинского госпиталя сообщил, что девушка нахо-
дится в состоянии глубочайшего шока. Но есть надежда привес-
ти ее в сознание через 5-6 часов. Тогда, возможно, рассказ
девушки прольет свет на это пока совершенно необъяснимое
происшествие.


   ЧУЖОЙ МИР

   Ирина, продолжая ощущать непонятную вялость в теле, стоя-
ла у окна.
   "Шар... горящий шар... почему я не сказала Сергею?"
   Она положила локти на подоконник, прижалась лбом к рукам.
   Но вдруг что-то заставило Ирину насторожиться. Резко под-
нять голову. Она с беспокойством осматривала уже темнеющую
даль. Что это ей почудилось? Резкий звук? Или, может быть,
быстрая вспышка очень яркого света, настолько яркого, что
она ощугила его сквозь плотно сжатые веки, сквозь руки,
прикрывающие лицо?
   Но нет, вокруг все было спокойно. Лес почти совсем чер-
ный. Над ним еще светлое, но уже серое небо с одинокой тучей
на закате.
   И вдруг Ирина увидела, как там, над черным лесом, на фоне
черной тучи замелькали, заплясали огненные змеи. Они рвались
из-за леса, они были связаны с землей и бились и переплета-
лись, слабея в вышине неба. Ирина, сощурив глаза, как от си-
яющего солнца, большими неверными шагами пошла из комнаты.
   "Сказать... сказать папе... Сергею... Что-то случилось...
с энерготроном... Но где они?.."
   Память не отметила, как она оказалась в саду. Она помнит
только... Было уже совсем-совсем темно... И небо черное,
безлунное и тяжелое. Ирина, полуоткрыв рот, втянула в себя
побольше воздуха. Она закричала.
   - Папа! Папа! Сергей!
   Но вдруг пошатнулась от обилия каких-то странных, нераз-
борчивых звуков, обрушившихся на нее. И опять появилось ощу-
щение чего-то давно-давно пережитого. Особенно ее поразил
одинокий, беспомощный зов, который она отчетливо различала в
этом множестве шумов. Так когда-то в детстве кричал Юрик,
когда проломился под ним тонкий осенний ледок вот на этой
самой речушке-безымянке, что течет внизу, отделяя поселок от
леса. И как тогда, Ирина побежала ему навстречу.
   - Юрик! Зайчик мой маленький!
   Ничего не видно. И что-то путается в ногах. Она неожидан-
но упала, поднялась и опять упала... Как-будто вихри мета-
лись вокруг, отрывая ее от земли. Но непостижимее всего то,
что она предельно ясно подумала: вокруг - и в лесу, и там, у
нарядных дач, - тишина, насыщенный покой летнего гаснущего
вечера.
   Силы на исходе... Неимоверно возросшая тяжесть придавила
ее к холодной траве, а потом неведомо как подбросила вверх.
И звук, певучий и монотонный, как старинная песня, нахлынул
со всех сторон. Прямо перед ней в черном навалившемся небе
что-тo блеснуло, серо-голубое, скользкое, подобное телу ги-
гантской рыбы.

   Ирина зашевелилась. И собственное движение ошеломило ее:
она не чувствовала тела и не могла определить, стоит она,
сидит или лежит.
   "Что со мной? Что это такое со мной? Но я думаю - значит
я живу..."
   И чьи-то слова, обрывок чужого спора. Она слышала их, она
их понимала. Но голоса были бесцветные, не отличимые друг от
друга.
   - Нет! Так не будет!
   - Нам жить надо!
   - Жить? Для чего?
   Пауза. Ирина отчетливо ощутила эту паузу. Она как бы пог-
рузилась в их молчание, напряженно стараясь уловить, что же
ответит другой. Это было очень важно, хотя она совсем не по-
нимала, почему этот невысказанный ответ ее так волнует.
   Она их не видела, она не имела о них никакого представле-
ния, но казалось несомненным, что именно этот другой стра-
шен, отвратительно страшен и жесток. И как будто вся ее
жизнь... Нет! Не только ее одна жизнь, а что-то неизмеримо
большее зависело от его слов.
   Но, видимо, заговорил не он, а первый.
   - Еще раз подтверждается: вселенная рождает повторения.
Не тождества, а повторения. Планета удивительно напоминает
Оринду. И женщина...
   - Тише. Она очнулась.
   Легкий шелест растворился вдали. Ирина открыла глаза. Над
ней мутным сиянием светился потолок. Она лежала на полу в
узкой голубой кабине Ирина, приподняв руку, коснулась стены.
Палец потонул, как в ласковом мягком бархате.
   Ирина села, потом поднялась на ноги, шагнула. Во всех
движениях легкость. Где она? И что, собственно, случилось?
Острого беспокойства не было, только щемящая тоска, как буд-
то она потеряла что-то бесконечно дорогое.
   - Сергей! Сергей!
   Тишина. Такая тишина, что, кажется, слышно, как сиянье
истекает от стен и потолка.
   - Сергей! - еще раз громко позвала она. Тогда что-то
щелкнуло. Ирина быстро оглянулась на звук. Кто-то невысокий,
вполовину человеческого роста, выдвинулся из стены там, где
ее сияние затуманилось. Он медленно приближался, весь уку-
танный тоже голубым, но не светящимся, а просто голубым пок-
рывалом. Он плыл над коричневым полом на высотe пятнадца-
ти-двадцати сантиметров. Ирина отскочила назад, стараясь
втиснуться в угол.
   "Не надо бояться! Не надо! Не надо! Не надо!"
   - Правильно, бояться не надо. Страх хуже всего. Он унижа-
ет, - как будто произнес кто-то.
   Ирина встрепенулась.
   "Что?! Что-то сказано?! Но ведь по-прежнему не слышно ни
единого звука..."
   - Да, не слышно. Но мои мысли ты отлично слышишь.
   И тогда Ирина поняла, что она разговаривает с этим су-
ществом, разговаривает без слов. И неожиданно стало очень и
очень спокойно, пришла странная уверенность, что все обяза-
тельно будет хорошо, что с ней ничего ужасного не произой-
дет, что ее близкие находятся там же, в подмосковное поселке
Малаховка, и даже Юрик в полной безо пасности.
   - Ты хочешь знать, где ты? Пусть это не покажется тебе
ужасным. Ты находишься сейчас на расстоянии тридцати тысяч
километров от поверхности Земли на нашем космическом кораб-
ле.
   Это было сказано без всякого усиления интонации, как о
самом обычном, И Ирина не сразу осознала все страшное значе-
ние этих слов. А когда поняла, стало жутко, непреодолимо
жутко.
   - Твой страх вполне естественен. Но, повторяю, не бойся.
Мы крепко связаны с Землей. Хочешь, я покажу тебе сейчас
совсем близко твоих родных и твой дом? Хочешь?
   Почти в ту же минуту от стены отделилась тень, Голубое
покрывало, скрывающее от Ирины тело ее не обыкновенного со-
беседника, вдруг раздвинулось, мелькнули длинные черные и
гибкие щупальца, они ловко подхватили какой-то предмет и по-
дали его Ирине.
   - Возьми, надень и пойдешь за мной.
   В руках Ирины оказался скафандр. Странно, что и в ска-
фандре Ирина двигалась легко, не чувствуя тяжести этой гро-
моздкой одежды.
   Ирина, как сквозь густую жидкость, шла за своим провожа-
тым. Темнота. Сплошная темнота.
   - Смотри, смотри внимательно.
   Ирина напрягла зрение и увидела большой шар, а на нем
знакомые очертания материков. Это был огромный глобус.
   - Укажи нам, где находятся они.
   Ирина показала Москву.
   - Так... так... Я так и думал.
   И вдруг прямо под ногами раскрылась пропасть. Ирина ша-
рахнулась назад.
   - Не бойся, не бойся.
   Внизу, насколько хватало глаз, была голубая, клубящаяся,
как бы живая часть шарообразной сферы. Потом начали высту-
пать более темные, более синие массивы.
   Ирина вскрикнула: она узнала своеобразный, изрезашный мо-
рями рисунок Европы. Скандинавия.. Балтика... Москва...
   - Тише... тише...
   И Ирина совсем близко увидела комнату родного дома Весе-
лых гостей в столовой. Отец и Сергей на террасе. Ночь. Тер-
раса не освещена. Отец потушил о перила папиросу и положил
ее в пепельницу.
   - ...перепоручить... даже... если бы... это была...
его...
   Отец пошел к дверям и Сергей за ним.
   Только движения у них странные, медленныемедленные. Они
не идут, а как бы плывут по воздуху... И голоса отца Ирина
не узнала. Он слова произносил медленно, растянуто...
   Существо другого мира исчезло. И уверенность сразу же по-
кинула Ирину.
   В отведенном ей жилище, в этой сияющей кабине, все запол-
нено чистейшим воздухом, как будто ранняя весна дохнула пря-
мо в лицо своими запахами.
   Но тревога нарастала! Какая навязчивая, цепкая тревога!
Нет! Это не страх за собственную жизнь! Ирине казалось нело-
гичным создавать такую бодрящую свежесть для нее и только
для нее, а потом ее же, Ирину, уничтожить. В основе этого
все нарастающего беспокойства лежала одна-единственная фра-
за, слова, которые она первыми услышала здесь, в этих сте-
нах. "Нам жить надо!" И почему-то за этим жестоким "Нам жить
надо!" виделась опустошенная земля, груды камней на московс-
ких улицах, безжизненная равнина вместо любимой березе вой
рощи. Ирина понимала, что ее мысли слышат. И их нельзя преж-
девременно открывать кому бы то ни было. "Надо действовать,
действовать, а не думать!"
   Она медленно продвигалась вдоль стен, ощупывая их руками,
- они были совершенно гладкие, мягкие и тепловатые.
   - Есть хочется, - негромко сказала Ирина. Необходимо
как-то отвлечься.
   Прямо перед ней затуманилась, потемнела стена и четко
выступили очертания закутанного в синее покрывало тела.
"Оно" появилось опять. Черные щупальца протянули Ирине три
золотисто-желтых овальных предмета. Плоды оказались аромат-
ными и нежными. Ирина с удовольствием ела их, осторожно
рассматривая вошедшего. Он говорил, но смысл его слов плохо
воспринимался.
   Ирина покорно села на пол, прислонившись пле чом к стене.
Она не спускала глаз с этого непостижимого существа. Рядом с
ним возник небольшой экран, усыпанный звездами, четкая золо-
тистая стрелочка бегала от одной светящейся точки к другой.
   - Вот Солнце. А вот ближайшая к нему звезда..
   - Проксима Центавра...
   - Пусть будет Проксима Центавра, раз вы ее так называете.
И на экране светящаяся точка увеличилась, превратилась в ша-
рик, вокруг нее закружилась единственная планета.
   - Это наша земля.
   Ирина не удивилась Как будто она когда-то очень давно
знала, что именно так и есть.
   - Почему я понимаю вас?
   - У нас один мозг, одни и те же нервные ткани. Мысли рож-
дают в мозгу определенные излучения. У меня есть прибор,
усиливающий это излучение. Вот мы и понимаем друг друга.
   И это не вызвало возражения. Но тревога росла. Ирине ка-
залось, что он не досказывает самого главного.
   - Зачем вы здесь? Чего вы хотите от Земли? - резко спро-
сила она и вся превратилась в слух не только разумом, но
каждой клеточкой своего тела готовая встретить его слова.
   - Ничего. Мы только изучаем, наблюдаем.
   И сразу же понял: такой ответ совершенно неудовлетворяет
Ирину. Он начал объяснять подробнее и как-то задушевнее.
   - Мы уже очень и очень давно оторвались от своей планеты.
Мы видели другие миры, такие не схожие между собой. Разнооб-
разен мир жизни! Есть жизнь, очень похожая на вашу, потому
что солнце у них такое же, как ваше. Об этом ты узнаешь -
всему свой час.
   Ирина не могла не согласиться - всему свое время.
   - Почему я у вас? Чего вы хотите от меня?
   - И об этом мы расскажем тебе. Но знай, мы насильно не
отрывали тебя от родной стихии. Мы только с большим трудом
сумели спасти твою жизнь. Пойми: мы спасли, и мы ничего не
уничтожали. Но раз ты с нами, мы хотим воспользоваться твоим
присутствием. Мы хотим как можно больше знать о Земле.
   Но ей не давали покоя слова "Нам жить надо!", произнесен-
ные так злобно, с тупой ненавистью ко всему живущему, хотя
она верила, что сказаны они не им, не этим, наверно очень
добрым существом.
   Пришелец другого мира заговорил очень медленно и очень
проникновенно.
   - ...Условия жизни на вашей Земле и в ваших морях непри-
годны для нас. Для нас гибельны лучи вашего Солнца. В них
слишком велика ультрафиолетовая компонента. Наше солнце хо-
лодное: красные и инфракрасные лучи - вот в каком свете мы
живем. Мы совсем другие. Я боюсь испугать тебя своим видом,
и я окутан еще оболочкой, в которой могу дышать. В том воз-
духе, в котором живешь ты, не могу жить я. Мы искусственно
создали эту атмосферу. Так зачем же нам ваша Земля?
   Ирина молчала, но он чувствовал ее недоверие.
   - Ты узнаешь жизнь нашей планеты. Посмотри на меня. Не
бойся, прямо смотри. Разве я могу лгать? Не бойся, не бойся.
   На мгновенье распахнулось синее покрывало. Ирина не сдер-
жала крика ужаса. Перед ней в прозрачном, как из стекла, со-
суде находилась огромная медуза с черными, очень длинными и
очень гибкими щупальцами. Почти все тело медузы - голова.
Огромные человечьи зеленовато-синие глаза смотрели ласково и
сочувственно. Покрывало прикрылось опять.
   - Я знал, что мой вид будет тебе неприятен.
   - Нет! Нет! - горячо возразила Ирина, еще не совсем опра-
вившись от потрясения. - Теперь я не боюсь тебя. Я верю те-
бе. Но мне... мне надо подумать...
   - Я не советую тебе тратить на тоску и на земные воспоми-
нания свое дорогое время. Ты должна думать, наблюдать, запо-
минать. Или же отдых, сон. Вот посмотри: нажмешь эту кнопку
- и наступит земной вечер, потом ночь. Тогда отдыхай, пол-
ностью отдыхай, никаких посторонних мыслей. Мы, может быть,
и наивно, но сделали здесь все, чтобы как-то повторить все
ваше земное - и день, и вечер, и ночь, и рассвет...
   Ирина не двигалась. Да она и не слышала его слов. Слегка
запрокинув голову, она всматривалась в голубое свечение
стен, как бы стараясь увидеть за ними свое будущее. Она всем
своим существом ощущала: это правда! Это все правда! И в
этом нереальном мире ей предстоит найти свой собственный
путь.
   Это были мудрые существа. Они не оставили Ирине времени
на мучительные размышления.
   Она сразу же увидела чужой мир.
   Ириша сидела перед большим экраном яйцеобразного прибора.
И перед ней очень рельефно, очень зримо открывалась непонят-
ная жизнь.
   Безбрежный и бесконечный океана. Твердая сердцевина пла-
неты сплошь покрыта вечно двигающейся, вечно волнующейся
оболочкой. И этот океан непривычного цвета: коричневый с зе-
леным оттенком. Ни единого островка. Только колеблющиеся
волны. Только вечно живая стихия. А над ней низкие сплошные
тучи, и в их редком, случайном разрыве-желтое небо, и солнце
в нем тускло-красное, с четко очерченными краями.
   Таков был вид планеты, такой ее должны увидеть те, кто
опустится на эту зыбь.
   Кое-где протянулись по воде водоросли - синие растения с
очень крепкими и толстыми стеблями. Их бьет и кромсает море.
Но они живучи. Они продолжают расти. В некоторых местах они
сплошной изгородью охватили поверхность воды. Бурая шумящая
пена там, где вода ударяется о их стволы.
   Потом Ирина как бы начала опускаться ниже, в пучину вод,
на морское дно. Становилось все темнее и темнее. Но жизнь
оживлялась, расцветала.
   Появились странные сооружения, остроугольные, самой при-
чудливой формы - и все блестящие, черные. Настолько блестя-
щие, что, кажется, от них исходит легкое сияние, но сразу же
гасится, тонет в вязкой воде.
   Разбросив во все стороны щупальца, проносилось множество
тех странных существ, чьей пленницей стала Ирина. Теперь она
их рассмотрела лучше.
   Наверно, большой прочности панцирь охватывал все их тело
и видны лишь глаза, огромные и очень красивые, глаза, вне
всякого сомнения, зоркие способные все видеть и все отме-
чать. А вокруг этого почти круглого корпуса вьется множество
гибких и ловких жгутиков. Неожиданно всю поверхность экрана
заполнила ровная блестящая стена. И как раз в эту минуту к
Ирине приблизился проксимианец. (Так Ирина назвала пришель-
цев этого мира.) Он повернул какой-то рычажок. И стена рас-
таяла. Ирина оцепенела от ужаса.
   Сквозь миллиарды километров, она чувствовала, именно
сквозь миллиарды километров, из мрака густой и темной воды
на нее смотрели слабо мерцающие зелеными искрами глаза. Они
изучали! Они оценивали! От них невозможно спрятаться!
   - Не бойся, - сказал тот, что был рядом, - он только хо-
чет посмотреть на тебя. Это управление нашим космическим ко-
раблем.
   Медуза на экране была без панциря, и Ирича видела даже,
как в ее мутном теле пульсирует множество переплетающихся
тонких сосудов.
   Но вот медуза отодвинулась, уступив место огромному соо-
ружению, состоящему из большого числа сросшихся труб. В
центре, там, где все соединилось в узел, - овальное зеркало
с выпуклой поверхностью.
   - К другим звездам мы летим в поле проникаемости. Это по-
ле нам все время посылает генератор с родной планеты.
   Ирина нуждалась в отдыхе. Впечатления были слишком силь-
ными. Эта густая, темно-коричневая пучина вод, извивающиеся
щупальца, остроугольные, черные до блеска строения и беско-
нечная скользкая сеть водорослей.
   - Омут, какой страшный омут! - прошептала Ирина. И сод-
рогнулась при мысли, что она когда-нибудь окажется там.
   Она взяла в руки оставленные ей полупрозрачные, как спе-
лый виноград, плоды и начала медленно есть.
   "Неужели у них, в этой темноте, растут такие фрукты? Нет!
Не может быть! Плод требует полноценного солнца. Все требует
настоящего солнца!"
   "Не надо напрасно тратить дорогое время, - вспомнила Ири-
на, - не надо тосковать и думать о тех, кого ты оставила на
Земле Мы сделаем все возможное, чтобы вернуть тебя. А сейчас
ты должна наблюдать, изучать, запоминать. Или отдых, сон".
   - "Или отдых, сон", - повторила Ирина. - Я слишком воз-
буждена, чтобы воспринимать. Спать, только спать...
   Она нажала кнопку ночного отдыха. И постепенно начал ме-
няться оттенок стен и потолка. Все было сделано для того,
чтобы создать иллюзию земного заката. Появились желто-крас-
ные тона, повеяло вечерней прохладой. Но это казалось слиш-
ком примитивным.
   Да, краски были почти земные. И воздух свеж... Только нет
земного простора, его безграничности, нет шумов земных, нет
самой Земли..
   И тоска Ирины не гасла, а становилась острее. Ирина вер-
нется. Конечно, вернется на Землю. Она верила проксимианцу.
   Она лежала. И сон не шел. И небо над ней - слабо светяще-
еся, с обилием мерцающих звезд, почти такое, как в Подмос-
ковье. Такое и не такое.

   ТРАГЕДИЯ ОРИНДЫ

   Сон Ирины был насыщен смутными видениями чужой планеты.
Как будто все заполнилось темной волнующейся жидкостью;
тусклые блики лежат на вязкой воде. И она все время чувству-
ет чей-то взгляд, то серьезный, то восторженный... Сергей...
Это он, он. Нет... Нет... Это зеленые оценивающие глаза из
бесконечности, глаза медузы...
   Ирина хочет и не может закричать. Проснуться! Только бы
проснуться! Темно и тихо в кабине.
   Ирина не двигается, прислушиваясь к чему то. И действи-
тельно... Легкий щелчок, мелькнул неясный свет. Как будто
стена раздвинулась и кто-то вошел. Сначала длинная тонкая
тень упала в комнату, потом шарахнулась в сторону, и Ирина
увидела пальцы, настоящие человеческие пальцы, сжимающие го-
рящий предмет. К Ирине неслышно подступал человек.
   И все смешалось: сон это или явь? А он подходил все ближе
и ближе. Это, вне всякого сомнения, человеческое существо
внушало Ирине ужас, ужас, сковавший движения, перехвативший
дыхание. Но вот ее настигли горячие руки, очень горячие, но
липкие. Прикосновение было настолько омерзительным, что Ири-
на дернулась, как от ожога. И услышала речь, резкую, гортан-
ную, но, несомненно, человеческую речь. В интонациях голоса
чувствовалось убеждение, даже мольба. И липкие руки опять
потянулись к ней. Ирина вскочила.
   - Вон!
   Именно в этот момент она осознала, насколько дорога ей
жизнь.

   Он до острой, нестерпимой боли сжал ее плечи и совсем
близко придвинул искаженное злобой лицо. Ирина опять закри-
чала, но только гораздо громче.
   Он отпрыгнул и стоял, наклонившись корпусом вперед, как
бы напряженно слушая что-то. Брошенный на пол темно-красный
немигающий огонь освещал его широко расставленные ноги. Ири-
на ясно видела их тонкие очертания, они как бы просвечивали
сквозь оранжевую, похожую на пластмассу материю, гармошкой
собранную от колена до ступни.
   Ирине почудился отдаленный шорох. И он уловил его, быстро
наклонившись, поднял свою холодную свечу и побежал к проти-
воположной стене. Стена бесшумно раздвинулась и с легким
щелчком захлопнулась.
   От неожиданной борьбы, от необъяснимого омерзения Ирина
вся дрожала. Слабый желтый луч проник в кабину, появился
проксимианец, окутанный покрывалом.
   Нет! Она больше не позволит обманывать себя! Надо спутать
мысли и думать... думать... о Земле... о Сергее, о Юрке, о
речушке-безымянке - обо всем, только не о том, что произошло
несколько минут назад.
   - Мне страшный сон приснился. Я слишком долго смотрела на
вашу планету.
   - И она тебе показалась такой страшной?
   Ирина смутилась и почувствовала себя очень глупой.
   А проксимианец будто смеялся над ней, но успокаивал:
   - Спи, спи спокойно. Теперь никто не потревожит тебя.
   Но Ирина больше не спала. Она опять села за экран яйцеоб-
разного прибора.
   "Я должна все видеть, я должна преодолеть свое отвраще-
ние. Я должна изучить этот мир. Надо быть спокойной и беречь
свои силы для борьбы. Если я хочу жить - я должна быть гото-
ва к борьбе...
   А может быть, сама по себе жизнь - это борьба? Ты не ду-
маешь об этом? Только меняются формы борьбы, ее проявле-
ния..."
   Ирина не заметила, когда появился проксимианец.
   - Я изучил жизнь своей планеты и изучаю ее в других ми-
рах. И поэтому я знаю, что жизнь сама по себе, по своему
смыслу, по своему возникновению и существованию - это борь-
ба.
   Ирина горько усмехнулась.
   - Разная есть борьба...
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - Ни-че-го. Я лучше смотреть буду.
   Она повернулась к экрану.
   Он не обиделся на грубость.
   - А хочешь увидеть нашу жизнь нашими же глазами?
   Черный жгут щупальцев протянул Ирине предмет, похожий на
бинокль. И сразу же посветлела жугкая глубина вод Возник
удивительный золотисто красный мир - переплетающиеся расте-
ния, светящиеся легкие дворцы - мир сияющей воды.
   - Тебе и сейчас кажется страшной наша планета?
   Ирина немного помедлила с ответом.
   - Нет, она не кажется мне страшной. Но это чужая для меня
жизнь.
   Проксимианец как будто улыбнулся глазами.
   - Вы смеетесь?
   - Мне приятна твоя искренность.
   На этот раз рассмеялась Ирина.
   - Моя искренность? Моя глупая искренность, хогите вы ска-
зать? Не знаю, почему, но я верю вам.
   - А разве я хоть чем-нибудь обманул твое доверие?
   - Но вы до конца не искренни со мной. Всего несколько ми-
нут назад...
   - Что было?
   Ирина на вопрос ответила вопросом.
   - Сколько вас находится здесь на корабле?
   - Четверо. Четыре основные специальности физик, астроном,
геолог, как говорите вы, и я, биолог.
   - И больше нет никого?
   - Ах, вот оно что! Так что же было несколько минут назад?
   Ирине стало неприятно от одного воспоминания. И она горь-
ко сказала:
   - Со мной рядом был человек, подобный мне, такой, как
я... А вы говорите, что вам Земля моя не нужна, что вы дру-
гие!
   - Что он хотел от тебя?
   - Не знаю. Мы не смогли объясниться.
   - Ты хочешь сказать, что со мной, совершенно другим су-
ществом, ты можешь говорить, а с подобным себе - нет?
   Ирина чувствовала пристальный взгляд своего собеседника.
   - Да, это так.
   Проксимианец очень долго обдумывал что-то.
   - Я дам тебе усилитель мыслей. Он его не имеет.
   У Ирины в руках оказался маленький блестящий предмет.
   - Смотри. Нажмешь эту кнопку - и вы будете разговаривать
друг с другом. А нажмешь эту красную - ты будешь читать его
мысли, а он твои - нет. Укрепи это на шее.
   Ирина дрожащими пальцами взяла прибор.
   - А теперь пойдем.
   Стена камеры раздвинулась. И перед ними открылась перс-
пектива узкого, теряющегося в синей дали прохода. На этот
раз Ирина не надела скафандр и легко шла рядом со своим
спутником. Он ей казался таким маленьким-маленьким. Ведь
вместе с сосудом он едва достигал локтя ее опущенной руки.
   - Я прежде всего познакомлю тебя с тем, кто был у тебя.
   - Так вы знали...
   - Нет, не знал. Я просто догадываюсь.
   Воздух был свеж и опьяняюще приятен. Так идти можно было
бы бесконечно долго. Но они остановились. Гладкая поверх-
ность стены. Это место ничем не отличалось от других. Быст-
рые щупальцы нажали кнопку. И с уже знакомым легким щелчком
стена раздвинулась.
   Комната такая же, как и у Ирины. В дальнем углу за не-
большим столиком, поставив локти на его крышку, сидел чело-
век. Он оглянулся. Ирина даже вздрогнула: человек отталкива-
юще неприятен. Лицо длинное, бесцветно-белое с сильно разви-
той нижней челюстью, а глаза - коричневые, жестокие и мут-
ные. Тусклые волосы зачесаны назад, открывая очень большой
лоб. При виде Ирины недобрая усмешки искривила его вялые гу-
бы.
   - Вот он, твой посетитель, - сказал проксимианец.
   Человек ничего не отрицал и только холодно подтвердил:
   - Да, это был я.
   При этих словах он поднялся и оказался гигантом с несу-
разно вытянутыми конечностями.
   - Я. Ну и что же?
   - Об этом разговор будет позже.
   Ирина осталась наедине с этим человеком, стоящим в вызы-
вающей позе, уперев кисти рук в бока. На нем было странное
одеяние - ярко-оранжевое, прочное и плотное, но слегка прос-
вечивающее, как целлулоид, и, вероятно, очень эластичное.
Красивые складки-гармошки на длинных шароварах вокруг тон-
ких, как кости, ног, легкая юбочка и рубаха дамского покроя
с фигурным вырезом у шеи и пышными рукавами. Он стоял, слег-
ка покачиваясь с пятки на носок и с носка на пятку, и без
стеснения рассматривал Ирину. Она не хотела открывать секрет
своего обладания усилителем мыслей и нажала красную кнопку.
Человек думал.
   "Так вот, значит, какие карлики населяют Землю. Слабые,
жалкие, ничтожные... Раздавить их не составит труда... Толь-
ко бы эти медузы помогли... Но как их заставить?"
   Ирина брезгливо, но настойчиво изучала его. В нем совсем
не чувствовалось силы, здоровья, радости движений. Он был
весь расслабленный и ленивый. А его напыщенное высокомерие
смешило.
   "В этой девчонке что-то есть, что-то еще от наших пред-
ков. Доатомная древность. Эти скоты-медузы не дают усили-
тель. Интересно заговорить с ней..." - думал он.
   Потом у себя в комнате Ирина с гримасой отвращения спро-
сила проксимианца:
   - Откуда эти жалкие люди? Они совсем не похожи на земных.
   - И земляне тоже могут стать такими, - холодно ответил
проксимианец, - такими же, если не будут достаточно разумны.
   В этих словах звучало что-то слишком многозначительное.
   - Лучше умереть, чем стать такой!
   - Ну, ты не станешь. Нужны столетия для такого перерожде-
ния. Таких людей у нас на корабле трое. Тот, которого ты ви-
дела, - это самая страшная разновидность. И мне кажется, ты
недооцениваешь его. Он много может еще, он наделен большим
разумом.
   - У каждого солнца рождается своя жизнь, - так сказал
проксимианец. - Ваше Солнце и альфа Центавра А не отличимы
по своим свойствам. Они посылают одни и те же лучи в мировое
пространство. Поэтому они и породили одинаковую жизнь.
   - "Альфа Центавра А", - Ирина вспоминала, что отец эту
звезду называл Толимак, как арабы, солнцеподобная Толимак.
   Наша Проксима - очень древняя звезда. Она пришла в эту
часть Галактики издалека. Пришла и привела с собой свою
спутницу - нашу планету. Где то в пространстве Вселенной
растеряв свою скорость. они двигались здесь очень медленно,
и альфа Центавра А, оказавшись рядом (Проксима - небольшая
звезда), навсегда связала их своим притяжением Это случилось
тогда, когда у Солнца появились планеты, а Оринда, спутница
звезды Толимак, была еще мертва. Но у нас уже развивалась
жизнь.
   - Жизнь - не случайное стечение счастливых об стоятель-
ств, - говорит проксимианец, - а на определенных планетах -
неизбежность, подготовленная всем предшествующим развитием
материи. Страшно долго идет это развитие. Но коль оно нача-
лосьжизнь обязательно возникнет. Но какая? Примитив ная -
только обмен веществ и воспроизведение себе подобных или
жизнь остро чувствующая, мыслящая? От простого к сложному
идет эволюция. У вас и на Оринде, где родились эти люди,
развитие шло быстро. Так было потому, что на ваших планетах
сами условия существования белковых тел очень резко меняют-
ся. У вас три стихии: вода, суша и воздух. Материки поднима-
ются. Отступив здесь, океан постепенно заливает землю в дру-
гом месте. Так было много раз, и живое вынуждено приспосаб-
ливаться к новым условиям, организмы усложняются. А у нас
среда одна-очень насыщенная солями вода. П наша планета, на-
верно, навсегда была бы обречена только на примитивную
жизнь, если бы Проксима не странствовала. Это блуждающая
звезда. Нам неведомо, подчиняясь каким законам наше солнце
брело миллиарды лет из противоположного конца Галактики че-
рез ее уплотненный центр сюда, где находится Толимак. Перво-
начальная скорость движения была, наверно, очень велика, по-
чему ни одна звезда не могла удержать нас. А мы проходили
мимо бесконечного множества светил, то страшно горячих - до
150 тысяч градусов, - то холодных... И разный свет облучал-
ся. И разной силы космические частицы проникали в нашу воду.
Так менялись условия, и организмы приспосабливались, выжива-
ли более совершенные. Тот же закон эволюции, что и у вас.
Всего около двух месяцев идет световой луч от Проксимы к
Орионe. И мы уже много-много тысячелетий изучаем ее. Чы ви-
дели, как на ней развивалась жизнь.
   Мы не внушаем ужаса людям Оринды. Они привыкли к нам. В
наших водах почти иссякли многие ценные металлы. И мы брали
их из морей Оринды. Это разумное содружество, особенно пото-
му, что за последние столетия отбросы их производства отрав-
ляли водоемы. А мы очищали воду.
   Нас не трогало то, что делали эти люди. Пока... пока не
погиб наш космический корабль. Они уничтожили его... Тогда
вот этот космоплан, на котором мы находимся, самый совершен-
ный из когда-либо созданных нами, отправился к Оринде. И то,
что мы видели, было ужасно. Мы не рискнули больше опускаться
в их моря. Но нам нужны металлы. И мы взяли курс к далекой
Земле. Еще в глубокой древности, два миллиона лет тому на-
зад, мы посетили вашу планету. Эта экспедиция привезла убе-
дительные доказательства, что Земля подобна Оринде. Но Земля
далеко. И связь держать с ней трудно. И только ориндская ка-
тастрофа поставила нас перед этой необходимостью. Мы расчи-
тываем очищать ваши океаны.
   И вот мы здесь, пока только для того, чтобы изучить зем-
ной мир. Смотри: наши щупы отбирают пробы ваших вод.
   И Ирина, как раньше свой родной дом, так теперь совсем
рядом увидела бушующий океан. Темные, однообразные и громад-
ные волны неслись одна за одной. А вода темная-темная и тя-
желая. Наверно, и на планете проксимианцев ночью она такая
же.
   - Ты боишься? - удивился проксимианец.
   - Я не видела раньше океана...
   - Почему!? - это было изумление высоко разумного, жадного
к знаниям существа. - Почему же ты не хотела избороздить всю
землю?
   - Я бы хотела... но... но у нас это очень трудно, - бес-
помощно ответила Ирина. И замолчала.

   Проксимианец познакомил Ирину с Нкоем. Это был уже очень
пожилой ориндец, с лысым теменем и седыми на висках волоса-
ми. Он не казался отвратительным, хотя и его лицо и тело бы-
ли вытянуты, оттенок кожи землисто-бледный, одутловатый.
   Он сидел за вычислительной машиной и не заметил появления
Ирины. Проходили минуты. Он все так же работал. Ирина с тру-
дом понимала, о чем он думает.
   "Осколки тяжести... Так они называют поле проникаемости,
потому что само тяготение бессильно против него... Какая же
энергия нужна для получения этого поля?"
   В нем было что-то приятное. Ирина решила заговорить.
   - А почему вы не спросите об этом проксимианцев? Они, оп-
ределенно, знают.
   Он повернулся к Ирине:
   - Я должен все сам, сам...
   - Но почему сам, когда это уже создано другими? Надо
только взять их опыт и развить дальше.
   - Вы ничего не понимаете, девушка.
   Вдруг он спохватился и на какое-то мгновенье изумленно
взглянул на нее.
   - Откуда вы?
   - Я с Земли, с планеты, возле которой вы сейчас находи-
тесь.
   Но он, опять захваченный своими вычислениями, забыл о
ней, только безразлично произнес:
   - О! Тогда Землю населяют прекраснейшие существа.
   Большего Ирина не могла добиться, он не хотел ее заме-
чать. А в мыслях у него Ирина читала только одни формулы.
   - Как тебе понравился новый знакомый? - спросил проксими-
анец.
   Ирина рассмеялась.
   - Он гораздо симпатичнее первого.
   - Человек, которого ты сейчас видела, - крупнейший ученый
Орннды. Он не только управляет нашей вычислительной машиной,
но и делает обобщения, предположения. В логике он безупре-
чен. Раньше мы для этого брали с собой громоздкие приборы,
которые поглощали огромное количество энергии.
   - Стал живым роботом, - с ужасом подумала Ирина.
   Он уловил ее мысль, но не понял.
   - Что это значит?
   - Стал живой машиной, - повторила Ирина.
   Она вспомнила бесконечные споры Сергея с отцом о бионике.
   Проксимианец воспринимал ее мысли не просто с изумлением,
а даже со страхом. Жестокость! Жестокость мечтать о живых
машинах! Правда, близко соприкасаясь с Ориндой, проксимианцы
успели оценить темперамент и широту воззрений даже у явно
деградирующего человечества Оринды. Они сознавали потенци-
альные возможности разума людей и понимали пользу, которую
сами могут извлечь из этого. Им нужен был Нкой.
   - А я... для чего вам нужна? - дрогнувшим голосом спроси-
ла Ирина.
   - Он добровольно здесь, - быстро вставил проксимианец, -
он сам так хотел. То, что ему приходится делать у нас - для
него наслаждение...
   - Наслаждение оторваться от родной Земли! - раздельно
произнесла Ирина. - Наслаждение вечно блуждать в космосе?!
Без цели! Без мечты вернуться назад, увидеть дорогих людей!
Не верю!
   - Трудно поверить! Но это так!
   - Сколько их здесь?
   - Трое.
   - А для чего те двое? Они тоже добровольно?.. - Она не
договорила.
   - Вполне добровольно. Убедишься сама.
   Он сделал небольшую паузу.
   - Разум, углубляясь в тайны материи, идет похожими путя-
ми. Сначала электричество, потом ядро атома и, наконец, ан-
тивещество. Мы имеем неопровержимые доказательства, что оно
уже известно людям Земли. А это значит, что скоро ваши ко-
рабли пойдут в звездные просторы.
   Внимание Ирины напряглось до предела, она подсознательно
чувствовала: сейчас, именно сейчас она услышит что-то очень
важное.
   - Но этого может и не случиться!.. Присмотрись к людям
Орннды!.. И подумай! Думай сама!
   Он очень долго молчал, а потом заговорил о себе.
   - Совсем недавно мы овладели полем проникаемостн. Сейчас
это - вершина нашей науки. Но для земного человечества это
еще очень и очень долгий путь поисков, ошибок, находок, ра-
достей, трагедий.
   Энергия соприкосновения вещества с антивеществом - анни-
гиляция - самый распространенный у нас вид энергии. Это та-
кая же мощь, как само солнце, что дает жизнь планетам. Срав-
нительно недавно в фотонных ракетах, двигающихся за счет ан-
нигиляции, мы летели к далеким мирам. А ведь такая ракета,
отправляющаяся на расстояния в сотни тысяч световых лет, не-
сет с собой колоссальный груз-горючее, необходимое для дви-
жения, и этот груз в миллиарды раз больше полезного веса.
Сейчас мы летаем только на так называемых ракетах проникае-
мости. Поле проникаемостн нам все время посылает генератор с
родной планеты. И основное управление нашим кораблем нахо-
дится там же. Помнишь? Ты видела его. Нам предоставлено
только местное передвижение и, конечно, в случае необходи-
мости мы можем взять себе и главное управление. Но это быва-
ет очень редко. На нашем космическом корабле нет горючего,
т. е. вещества, которое расходуется на процесс полета. У нас
только полезный груз: мы сами, наши приборы, то, что необхо-
димо для поддержания нашей жизни. Лишний вес в таких услови-
ях - не проблема. Почти не затратив энергии, мы подняли тебя
на свой корабль. Твое присутствие приятно нам.
   Разговаривая через усилитель мыслей, нельзя думать одно,
а говорить совсем другое. И Ирина понимала: стоящее перед
ней существо искренне радо ее присутствию.
   - Мы все время в поле проникаемости, таком же реальном,
как и тяготение, как поле электрически заряженных частиц,
как силы, связывающие нуклоны в ядра. И вместе с тем для нас
это - необыкновенное Великое поле. Великое потому, что
здесь, во власти гравитации, природа сделала его бессильным.
Оно властвует в межгалактических просторах. А мы вызвали его
к жизни здесь, в нашем крохотном мире звезд и планет. Ты по-
нимаешь теперь, почему это Великое поле?

   Огромная, во всю стену картина - первое, что увидела Ири-
на в каюте Инга. Человек, творец этого удивительного полот-
на, казался маленьким по сравнению с ним. И Ирина даже не
заметила его.
   Нет, это была не Земля. Только в правом углу кусочек зем-
ного моря с густой пеной прибоя и песок желтый-желтый, а
дальше - все чужое: и широколистые раскидистые деревья почти
фиолетового цвета, и остроконечные горы, сложенные из молоч-
но-белых пород, даже трудно отличить, где горы, а где снег
на них. И небо кажется более синим, более густо окрашенным,
чем на Земле. Воздух замер. Зной и тишина. Только в дебрях
фиолетовых растений притаилось непонятное беспокойство.
Краски чересчур яркие, но верится, что на самом деле они та-
кие и есть, И от всей картины веет необъяснимой грустью,
тоской по далекой родине. Инг тосковал. Когда он писал Орин-
ду, ему казалось, что он никогда-никогда не покидал ее, что
он дышит ее знойным воздухом, гладит ее белые камни.
   Увидев Ирину, Инг отошел назад, почти скрывшись за карти-
ной.
   - Что это? Кто это? - Он даже прикрыл руками лицо. Потом
опять посмотрел. Девушка не исчезала.
   Застыв в немом восхищении, она стояла перед его творени-
ем, перед его Ориндой. Это была необыкновенная девушка, жи-
вая статуя далекой древности.
   Ирина, слегка запрокинув голову, вглядывалась в ориндский
пейзаж. Опущены вдоль тела тонкие, но сильные руки, и кожа
на них гладкая, прохладносвежая. Все в этой девушке удиви-
тельно - и нежная линия худенькой шеи, и детские плечи. Вот
она отступила немного назад, потом подошла ближе, медленно
подняла и прижала ладони к груди. В ее движениях, как и во
всем теле, грация и сила, а в ясных глазах и изумленное вос-
хищение, и вопрос, и смелость мысли. Ему хотелось закричать:
   - Откуда, откуда ты? Из каких глубин прошлого?
   Инг вырос там, где знойная альфа Центавра прямыми лучами
обжигала Оринду. Волосы у него мягкие, вьющиеся, темно-ру-
сые, а лицо смуглое. И тело сохранило почти земные пропор-
ции, только в движениях расслабленность и вялость. Художник
и поэт в душе, он родился большим мечтателем. И чаще всего
он мечтал о девушке, о необыкновенной девушке, такой, какие
давным-давно населяли Оринду, красивые, стройные, с живостью
во взгляде и в движениях.
   Ирина стояла перед ним, живая, зримая, прекраснее самой
прекрасной мечты.
   Наконец она его заметила и улыбнулась, быстро пошла навс-
тречу. Ее движения были такими изящными, а расположение и
радость такими искренними и непосредственными, что он расте-
рялся.
   - Наконец-то, наконец я вижу человека. А то я уже стала
думать, что у вас на Оринде все какие-то странные...
   - Кто ты? Откуда?
   - А ты не знал, что у вас на корабле землянка?
   - Я ничего не знаю...
   Он грустно поник головой, потом медленно взглянул ей в
лицо.
   - Ничего не знаю...
   Эта вялая поза, этот беспомощный ответ отрезвили Ирину. И
она сразу же отметила и свинцовый оттенок его кожи, и замо-
роженность движений.
   - Что с вами? Что? Да скажите же, почему?
   - Почему?.. - он грустно улыбнулся. - Почему? Это длинная
и горькая история. Нравится тебе? - он указал рукой на по-
лотно.
   - О! Да!
   Она опять повернулась к картине, с радостным возбуждением
рассматривая ее.
   - У нас никто этим не занимается больше. Все заменено
усовершенствованными методами фотографии. А я люблю...
   - И я люблю! - с силой повторила Ирина. - Только почему,
почему такая печаль и обреченность!
   Она смотрела туда, где сливается небо и море, - крошечный
кусочек на полотне.
   - Жарко, чувствуется зной, полноценное солнце, рождающее
здоровую жизнь... А вот в этом далеком мареве, в застывшем
воздухе - тоска... И вот эта серая полутень среди деревьев,
в ней что-то зловещее... Почему?

   По рекомендации проксимианца Ирина очень тщательно изуча-
ла прошлое Оринды. Проксимианец давал пояснения.
   - Ориндская трагедия заставила нас вплотную заняться изу-
чением человеческих отношений. И оказалось, что мы в дейс-
твиях и поступках людей разбираемся свободно, что все собы-
тия бурной людской жизни не произвольны, а подчиняются опре-
деленным законам, которые во многом не подвластны людям. Мы
теперь знаем эти законы.
   Может быть, несчастье людей в том, что народы с самого
начала отделены друг от друга морями, горами, лесами. Одни
развиваются быстрее, другие отстают. И человек порабощает
человека. Так рождаются насилие, ненависть и ложь. У нас та-
кого не было. Мы все в однородной среде, и наше развитие
протекало равномерно. Наше общение друг с другом всегда было
более глубоким, более чистым и по-настоящему честным. Есть,
конечно, определенные природные и исторические предпосылки
ориндской катастрофы. Но где же был их Разум, великий Разум
мыслящих существ?!!
   Ирина сидела перед ультрателевизором совсем близко к
проксимианцу. Слегка поблескивала изящная, как бы вылитая из
бронзы облицовка прибора. Но экран был еще матово-темным.
   - Это произошло семьсот земных лет тому назад. Для Оринды
это была именно та критическая эпоха в развития разумной
жизни, она была и v нас, на нашей планете, когда разум овла-
девает энергией вещества. Но у нас это овладение послужило
расцвету, дошло до покорения тяжести, а у них привело к ги-
бели.
   На экране появились громадные сооружения. Нет перспективы
дали, нет деревьев... Одни заводские трубы, дышащие в небо
копотью. И небо от дыма посерело.
   Ирина оцепенела: ей почему-то показалось, что это Земля,
родная Земля, и она крикнула:
   - Да это же Земля!
   - Да, это Земля, - жестко сказал проксимианец, - Калифор-
нийские заводы. На таких точно заводах на Оринде семьсот лет
тому назад была получена первая водородная бомба.
   Ирина отодвинулась, закрыла лицо руками.
   - Смотри! Это уже Оринда.
   Пустырь с огромным котлованом... Кое-где что-то белеет,
не то камни, не то скопления обнаженных костей...
   - Семьсот лет не могли сгладить это. Шестьсот миллионов
человек погибло сразу. И более трех миллиардов - в последую-
щие двести лет. Потом вымирание значительно сократилось, по-
явились организмы, способные переносить излучения. И ты этих
людей видела! Но и они, правда, уже гораздо медленнее, но
тоже гибнут.
   - А спасенье?! Есть ли спасенье?! - шепотом спросила Ири-
на.
   - Почти нет. У них не хватит ни разума, ни воли.
   Ирина краем глаза опять покосилась на экран. Непроглядной
тьмой зияла глубочайшая воронка. И Ирине показалось, что
среди чего-то мутно белеющего она ясно различает и округ-
лость человеческого черепа, и тонкие кости ног.

   Инг мог бесконечно долго смотреть на Ирину, ловить каждое
ее движение, едва уловимые изменения лица. Этот взгляд сна-
чала смущал девушку, а потом она привыкла и просто перестала
замечать. А Инг все смотрел и смотрел. И почему-то ему вспо-
миналось прошлое. Оринда, яркая, сверкающая, и жаркий воз-
дух. Белокаменные ущелья и долины с бесконечными зарослями
огромных темно-красных цветов. Их не было в древности. Они
возникли потом, после Эры Ужасов. И разрослись. У них тонкие
стебли и холодные вялые листья, а венчики с треугольными
бархатистыми лепестками опущены к земле. И Оона...
   Да-да, ее звали именно Оона. Слабая память Инга смогла
удержать ее имя. Оона любила эти цветы. У нее были такие же
полупрозрачные глаза, как у Ирины... И движения, хотя немно-
го и неуклюжие, но легкие. Тоже почти такие, как у Ирины...
Вот почему Инг смотрит на Ирину, а помнится ему Оона. Оона
ближе, Оона роднее... Ирина - мечта, воскресшая из прошлого.
А Оона - подруга детства и юности. Ирина хотя и рядом с ним,
но это малопонятное существо другого мира, это, наверно, его
тяготение художника к строгой красоте человечесткого тела. А
Оонареальность, содержание его прошлой жизни. Он отлично
помнит, что ее уже давным-давно нет...
   Она высокая, как и все ориндки, намного выше Ирины. И ру-
ки у нее длинные, с посиневшими ногтями... Но волосы совер-
шенно светлые и гораздо нежнее, чем у Ирины. Легкими кольца-
ми они лежали на тонкой шее. И губы были бледные.
   Она прижимала к себе охапками эти мрачные цветы, прятала
в них лицо. Аромат растений возбуждал ее. Она смеялась.
По-детски радостно смеялась своему ярчайшему солнцу, и белым
горам, и этому горьковатому запаху траурных цветов. А он бо-
готворил ее за этот смех, за бледное, как бы выточенное из
камня лицо.
   На Оринде властвовал суровый закон. Его ввели сто лет то-
му назад. Иного выхода не было. Каждый третий ребенок рож-
дался уродом - двухголовые, ноги без ступней, волчья пасть,
недоразвитые глаза... Человечество не могло содержать беско-
нечное множество уродов. Их топили.
   Семьи распались. И сильные, страстные чувства иссякли.
Люди сходились и расходились. Рождались случайные дети.
   Но Инг любил! И видел в своей подруге всю радость мира,
всю радость жизни, хотя и поруганной, но все-таки жизни. Ему
было очень тяжело, когда он понял, что Оона скоро станет ма-
терью.
   И однажды...
   Топили детей-уродов. Люди с закрытыми лицами в бесформен-
ных белых балдахинах принимали младенцев из рук матерей. А
потом шли по широкой дороге. Дорога, белая от пыли камней.
Вдоль нее широколистые, как пальмы, фиолетовые деревья. Си-
яющая альфа Центавра в безоблачном небе...
   И матери, отдав ребенка, бессильно опускались на землю...
И тихо плакали, не то всхлипывая, не то завывая... А по-
том... все забывалось...
   И вдруг Инг среди них увидел Оону. Она не дрожала. Ни
слез, ни мольбы в глазах, только губы крепко сжаты. Она поч-
ти спокойно протянула ребенка и даже не всхлипнула, а только
смотрела, как уносили ее дитя по белой дороге среди родных
фиолетовых зарослей.
   Дорога сворачивала налево, туда, где стояла острая скала
- вершина смерти. У ее подножья бурлящий водоворот... Там,
на мгновенье мелькнув своим тельцем, исчезали те, кому не
суждено жить.
   Вот четкие силуэты широких одеяний приблизились к поворо-
ту.
   И тогда Оона дико закричала. Инг бросился ей наперерез,
чтобы задержать, остановить... Но она уже далеко бежала по
сверкающей утоптанной земле, нелепо размахивая руками. И ее
глухой надсадный стон заполнил безмятежную синь воздуха.
   А те, впереди, все так же бесстрастно, равномерно шагали.
Инг бежал почти рядом с Ооной, бежал, задыхаясь от непривыч-
но резких движений. Но в эти минуты Оона была гораздо силь-
нее его.
   Она вырвала свое дитя из рук палача, но ослабела и протя-
нула его Ингу.
   - Беги! Беги быстрее!
   Ребенка сразу же отняли. И кто-то ударил Оону чем-то ост-
рым по голове. Левый висок был разбит... И текла кровь очень
яркой и очень узенькой стрункой. Оона больше не кричала: ни
звука, ни стона, только шаталась... И все-таки шла за сы-
ном...
   Потом его тело с глухим всплеском упало в темный поток...
И Оона рванулась за ним. Никто не помог ей.
   Только Инг, уже много времени спустя, вытащил тело женщи-
ны на берег. Вся левая половина лица была багрово-синей, на-
верно от удара. А справа, если смотреть в профиль, те же
черты, как бы выточенные из родных матово-белых камней. Гла-
за остекленели, но широко раскрыты. Волосы скоро высохли и
пушистыми кольцами лежали вокруг шеи. И голова, как всегда,
запрокинута к небу. И кажется, она вотвот засмеется тихо и
изумленно, засмеется так, как могут смеяться только дети.

   БОРЬБА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

   Земля была внизу. Она дышала. Дышала легким голубым све-
чением, охватившим планету там, где горело Солнце. На огром-
ной мутной полусфере, которая жила, волновалась, ежесекундно
меняясь на глазах, постоянно оставалась одна-единственная
линия - раздел между днем и ночью.
   Они всегда находились во тьме, и над ними непривычно
сверкали немигающие далекие светила. Но расположение звезд
прежнее, как на Земле. И Ирина узнавала знакомые созвездия.
Только здесь они казались неожиданно четкими и яркими.
   А взгляд постоянно тянется туда, где Земля и где всегда
день. Темные пятна проплывали над затуманенной поверхностью
- это скопление туч. Там идут ливни и гремят грозы. Зеленые
массивы лесов, желтые пустыни, ярко-синие моря. Но самым
удивительным остается воздух - голубое сияние Земли, ее том-
ление и жизнь.
   - Вот уже пять земных суток космоплан висит над Землей в
поле проникаемости, - так начал свой рассказ проксимианец.
   Ирина слушала плохо. Она вся была там, где родилась, в
этом голубом тумане, без которого для нес жизнь немыслима...
И он понимал это.
   - Я хочу объяснить тебе, почему ты здесь, среди нас.
   Ирина сразу же повернулась в его сторону н прикрыла смот-
ровое окно. Земля исчезла.
   - Вспомни все, вспомни, что было в твой последний ве-
чер...
   Он говорил, говорил без слов. И его мысли становились
мыслями Ирины.
   Красное Солнце в мареве зноя совсем склонилось к закату.
Она стоит перед зеркалом в прозрачно-белом платье. Огненный
шар у ее окна...
   - Мы ожидали вспышки на Солнце. Вот-вот поток частиц с
громадной энергией должен вырваться из недр Солнца. Мы ближе
спустились к земле. Нам хотелось проследить, как усиление
излучения скажется на атмосфере Земли. Обилие света ослепля-
ло, и мы не заметили тонкой паутины ваших сооружений. Это
едва не погубило нас. Раньше мы и не подозревали, что вам
известно антивещество. Как вдруг... К корпусу нашего корабля
понеслось необычно большое количество непонятных светящихся
шариков... Это были сгустки энергии.
   А Ирина , опять очень ясно видела, как шар диаметром с
чайное блюдце, мутно-голубой, с легкими вспышками искр, плыл
над вершинами яблонь,
   - Это плазма, вырвавшаяся с датчиков не замеченного нами
прибора. Прибор улавливал космические лучи на расстоянии в
тысячи километров, концентрировал их...
   Ирине помнилась темная терраса, гаснущий шум голосов в
вечернем воздухе и долгие разговоры отца с Сергеем.
   - Этот пучок антипротонов повредил приемники поля прони-
каемости. И наш космоплан превратился в сильнейший гравита-
тор - машину, образующую вокруг себя могучее поле тяготения,
гораздо более сильное, чем поле Земли. Мы могли бы саму Зем-
лю сдвинуть с орбиты.
   Ирина помнила все: как ее отрывает от Земли, как будто
буря бушует вокруг.
   - Чтобы не случилось этого, мы начали падать и в ка-
ких-нибудь пятистах метрах от поверхности обрели управление.
Взметнулись вверх и тогда заметили, что захватили с собой
что-то белое. Волны тяготения прижали тебя к корпусу нашего
корабля.
   Он приоткрыл смотровое окно. И опять голубая Земля запол-
нила все видимое пространство.
   - И вот ты с нами... И, кажется, жалеешь?
   Ирина как-то странно улыбнулась. Улыбнулась так, как буд-
то она была одна, улыбнулась только своим мыслям, вернее,
одной мысли, осознанной в эту минуту.
   - Я теперь много могу и... знаю...

   Ирина стремилась к обществу Инга. Только в нем она в ка-
кой-то мере чувствовала существо, подобное себе. Джой внушал
ей страх и ненависть, а Нкой был слишком отрешен от всего
окружающего.
   Она устала от почти постоянного присутствия проксимианца.
Это очень утомительно - все время воспринимать чужие мысли
без звуков, без голоса, без мимики лица - одни голые истины.
   А Инг, как и все люди, не мог просто думать. Он говорил.
И голос его, глуховатый и тихий, казался Ирине приятным.
Рассказывал он много и путано. Но Ирина скоро научилась от-
личать правду от вымысла его больной фантазии. У него было
острое видение художника. Иногда, в минуты прояснения, он
скупыми, точными словами создавал всю страшную картину опус-
тошенной Оринды. Ио чаще всего он путался, перескакивал с
одной мысли на другую и называл Ирину Ооной.
   Ирине было даже приятно, что он принимает ее за любимую
девушку с далекой планеты. И вдруг - страшное откровение...
Эта далекая девушка стала потом матерью сына-урода...
   Ирина в смятении бежала. И в одиночестве своей комнаты
она прочувствовала весь ужас Оринды так, как не смогли бы ей
этого внушить ни бредовые рассказы Инга, ни бесстрастные ис-
тины проксимианца.
   Страшнее всего был голос Инга, без всяких интонаций, без
гнева, без боли - это все стало обычным; и глубочайшие кот-
лованы с грудами костей на днеобычнее; и появившиеся заросли
траурных цветов - обычное; и смеющаяся девушка, родившая
урода - тоже обычное...
   Это был заколдованный водоворот, пляска смерти и ужасов.
Все кружилось вокруг гибнущей без спасения Орннды.
   Ирину опять тянуло к Ингу, к теплу человеческих чувств:
тоска, любовь, беспомощность - все знакомое.
   Она вернулась и спросила:
   - Почему вы здесь, на этом корабле?
   Инг не удивился вопросу, он как будто ждал его.
   - Нас взяли прокснмианцы по нашей просьбе. Они, наверно,
хотели помочь нам... найти во Вселенной спасение...
   Он говорил то очень быстро, почти захлебываясь словами,
то очень медленно, как бы с усилием выдавливая из себя каж-
дую фразу.
   - Нкой... Он хороший, Нкой.. Не надо бояться его. Он
здесь потому, что хочет знать, как можно больше... хотя... и
сам не понимает, зачем... Джой...
   Инг, наверно, забыл, о чем рассказывал, и долго молчал.
   - Джой, - подсказала Ирина.
   - Джой... О! Тот из ненависти... Такие Оринду сгубили...
Он говорит, что надо найти все такое, как у нас, и забрать.
Это необходимо для нашей жизни... А еще...
   Очень тихо в каюте Инга. Только ровная синева стен... Да
стол в углу.
   - Проксимианцы знают, в чем сила Джоя. Они хотели бы
иметь его волю, его упорство... Он сильнее всех... И хо-
чет... умеет хотеть... Я не могу до конца... Сил нет... Все,
все равно... А он... он... очень упорный...
   Инг устал от такой долгой речи. И заговорил о чем-то дру-
гом; это было для него гораздо важнее.
   - Мне хорошо с тобой, Оона... Так хорошо, как будто...
цветут сейчас элиссы... и время дождей уже прошло.
   Ирина вздрогнула: она не выносила теперь, когда он ее на-
зывал Ооной.
   - Ты мне рассказывал о Джое, Инг.
   Она старалась быть спокойной.
   - Ну, что Джой?! Я не хочу говорить о нем...
   Он замолчал, но все-таки что-то вспомнил.
   - А я... Я мечтал спасти Оринду. Не знаю, какое, но найти
ей спасение... во Вселенной и, может быть, в вашем мире.
Мечтал... И понял, что я ничего, ничего не могу...
   Теплое сочувствие на лице Ирины сменилось состраданием и
даже отчуждением. Он заговорил громче.
   - Я не хотел тебе раньше говорить, но это правда, у нас
почти нет возможности вернуться назад, вырваться из этих...
этих...
   Он поднялся во весь рост, размахивал руками над головой.
   - из этой... клетки... Есть лодка для спуска на планету.
Одна!!! И только пять шансов из ста, что мы благополучно
приземлимся... а скорее всего... смерть...
   И Ирина поняла: этот страх смерти гложет его, гложет все
время, он проклинает себя за прежние смелые мечты, за то,
что по доброй воле оказался здесь. Он весь дрожал.
   Ирина мягко остановила его.
   - Не надо так переживать, Инг. Я тебя спрашиваю о другом.
Я хочу знать, что задумал Джой?
   В позе Инга, в его движениях - растерянность. Ирина пони-
мает: он не знает, что задумал его соотечественник.

   Ирина упорно следила за Джоем и, включив красную кнопку
на приборе, холодное прикосновение которого она ощущала на
груди, пыталась узнать его мысли. Но стены оказались непрео-
долимой преградой. Они не пропускали слабого излучения нерв-
ных тканей, они удерживали то, что так интересовало Ирину.
   Джой был осторожным. Или он предполагал, что Ирина владе-
ет усилителем мыслей, или ему сказал об этом Нкой, но Ирина
улавливала лишь обрывки раздумий.
   - Она все знает... Не думать... Не думать... Она силь-
на...
   Только случайно, когда он не заметил ее приближения, она
услышала продуманный план действий:
   - Приемник поля проникаемости... Это власть... Это си-
ла... Когда получу его... Управление лодкой знаю... справ-
люсь с гравитатором... Надо узнать у девчонки... Крупная
промышленность... а может быть, термоядерная... Узнать...
узнать все, узнать и убрать...
   Ирина не знала, много ли времени она пробудет в чужом ми-
ре. Она даже не загадывала себе: суждено ли ей вернуться.
Сейчас она хотела одного: больше увидеть, познать, запом-
нить. Она вместе с проксимианцем сидела перед овальным экра-
ном, изучая бесконечно далекие, на расстояниях в миллиарды
километров, холодные твердые тела. Иногда там была непонят-
ная жизнь, но чаще всего груды каменистых мертвых образова-
ний. Разные светила озаряли их, то нестерпимо горячие, блед-
но-голубые, то холодные и красные, как Проксима.
   Появился Джой. Он скривил свои вялые губы в каком-то по-
добии улыбки.
   - Я не помешаю? Мне тоже интересно.
   А Ирине казалось, что она вплотную соприкасается с всепо-
жирающей ненавистью ориндца.
   Так они сидели в полном молчании. Слабо поблескивали
очертания ультрателевизора. В серой колеблющейся глубине его
возникали далекие миры. Проксимианец больше не включал Зем-
лю, как бы оберегая ее от помыслов Джоя. Ирина была благо-
дарна ему за это.
   Вдруг срочный вызов потребовал проксимианца в управление
космопланом. Безмятежно задвинулась за ним сияющая стена. И
в узкой кабине они остались один на один; Ирина и Джой. Ири-
на сидела все в той же позе, положив руки на маленький сто-
лик, слегка наклонившись в сторону экрана. И чувствовала,
как напряглась мысль ориндца и каждый мускул в теле, как
будто он готовился к гигантскому прыжку. Но ничего особенно-
го не произошло, просто Джой заговорил.
   Он говорил, старательно подбирая быражения, стараясь не
сказать ничего лишнего.
   - Мы, ориндцы, наделены гораздо большим опытом жизни, чем
вы, земляне. Мы перенесли больше горя, и мы большего достиг-
ли в своем развитии. Нам покорилось антивещество. Вернее, мы
стояли на пороге его покорения.
   Ирина напряженно следила за ходом его рассуждений.
   - Мне тяжело говорить, когда ты безучастна, когда я не
могу надеяться получить твой ответ.
   Ирина не шевелилась: она решила ни в коем случае не вклю-
чать усилитель на общий разговор. Она предполагала всю глу-
бину подлости Джоя и боялась его.
   - Я знаю, что ты слышишь меня.
   Ирина по-прежнему не откликалась.
   - Молчишь...
   Ирина на мгновенье почувствовала острую злобу, сверкнув-
шую в мыслях Джоя и моментально скрывшуюся. Она затаилась,
но она еще вспыхнет - в этом Ирина уверена.
   - Но я все-таки буду говорить. Мы плохого не хотим Земле.
Но нам нужно жить! Мы слегка потесним людей.
   "И у нас будут рождаться дети-уроды", - с ужасом подумала
Ирина.
   - Ты одна можешь помочь нам, мне. Это даст тебе к руки
колоссальную власть...
   - А зачем мне власть? Зачем? - не выдержала Ирина. Она
вдруг решила бороться. Она сильна! Она очень сильна! А Джой
обрадовался: наконец-то, наконец-то она заговорила! У него
появилась хоть малейшая возможность проникнуть в ее планы. И
он сразу же подхватил.
   - Ты сильна! Ты очень сильна! Таких девушек уже совсем
нет на Оринде. И, наверно, мало на Земле. Ты красива... Нет
нигде такой удивительной женщины, как ты. Тебе ли не власт-
вовать?
   И вдруг осекся. Осекся потому, что понял: Ирина прекрасно
отличает ложь от правды. Она снисходительно смеется над его
промахом.
   - Ну что же, продолжай, продолжай дальше... Я красива, я
сильна, я необыкновенна... Ну и что ж?
   Это величайшая глупость: недооценить противника. Как он
раньше не заметил: она совсем не похожа на слабеньких орин-
док. Тем хуже для нее! Она слишком опасна! А если ее попро-
бовать взять тем, чем безусловно, можно было бы подкупить
его, Джоя.
   - Я предлагаю тебе разумную власть. Ведь люди все-таки в
своем большинстве глупы. А ты по своему уму, по своей силе
призвана властвовать. Это же для их пользы...
   - Таких, как я, миллионы, - вставила Ирина.
   Она убеждена в этом. Джой ясно прочел ее мысли, и это
озадачило его.
   - Не может быть...
   - Это так! Таких, как я, миллионы, сотни миллионов!
   Ирина поднялась. Она протянула вперед ладони и одну руку,
тонкую, нежно прохладную, опустила на окаймленный бронзой
овал ультрателевизора.
   - На Земле я мечтала быть великой актрисой. И чтобы тыся-
чи людей, затаив дыхание, следили за каждым моим движением.
Это ты прочел в моих мыслях? И ничего не понял. Я хотела лю-
дям подарить радость. Это моя желанная власть. Слышишь? Ра-
дость, а не рабство.
   Сначала ее голос казался слишком нежным, слишком мягким,
а потом страстная убежденность окрылила слова, придала им
силу и взволнованную звучность.
   - У меня и без тебя есть Земля, полная жизни и радости. И
навсегда такой останется. Слышишь? Навсегда! И пусть я ни-
когда не вернусь туда. Но мое солнце будет светить над живы-
ми полями. И люди будут радоваться восходу дня!

   Ирина радостно смеялась. Давно ей не было так весело. Ай
да Джой! Сильнейший из сильных! Он просто глуп!
   Она быстро двигалась по своей кабине. И когда делала
слишком разкие движения, повисала в воздухе. Она ничего не
замечала. Торжество победы переполнило все ее существо. Но
почему, почему она раньше боялась, его?! Какая нелепость!
Она сильнее! Сильнее!!!
   Вдруг тревожная мысль на мгновенье, но только на одно
мгновенье, отрезвила ее: я слишком взволнована. Надо успоко-
иться. Но она продолжала метаться по каюте, как будто ей
трудно было остановиться.
   "Надо включить отдых.. Сон..."
   Большим напряжением воли она заставила себя протянуть ру-
ку к кнопкам включения... круги вдруг поплыли перед глазами,
синие, зеленые, темно-красные. Она резко тряхнула головой,
чтобы отогнать этот мираж. Но не смогла. Наоборот, ясно уви-
дела в углу, там, где был вход, непонятный, плывущий в воз-
духе предмет. Шагнула ему навстречу. Шар... Странный оранже-
вый шар.
   "Осторожно! Осторожно!" - пыталась она успокоить свои
разбушевавшиеся нервы. Но что-то оказалось сильнее ее. Она
протянула к шару руки, кажется, слегка коснулась. Жар опалил
лицо. Ирина не сразу поняла, что, собственно, произошло. Над
ней наклонилось искаженное дикой усмешкой лицо Джоя.
   "Ну! Кто сильнее?!"
   "Да что же, что же это такое?" - с отчаянием подумала
Ирина, проваливаясь в темноту.
   К телу Ирины что-то слабо прикасалось, прикасалось с едва
ощутимым электрическим пощипыванием. Синяя пелена колышется
перед ней. И вдруг она понимает: это же покрывало проксими-
анца. А вот и само тело медузы, оно слабо пульсирует в мут-
ной жидкости, а над Ириной беспрерывно вьются гибкие щупаль-
цы, они то обвивают ее руки и ноги, то опять отпускают. А
глаза у медузы добрые, серо-зеленые, как вода северных морей
на родной Земле.
   - Тебе лучше? Ты понимаешь меня?
   - Что это было?
   - Не могу объяснить, как и почему вдруг оказался в твоей
комнате шар под большим напряжением.
   - А Джой?
   - Что Джой?
   Ирине хотелось сказать: это он! Он... Но тоска по Земле в
эти первые минуты сознания оказалась сильнее всего..
   - Скажи мне правду... скажи... я вернусь, я вернусь ког-
да-нибудь на Землю?..

   В минуты слабости ей необходимо было присутствие Инга.
Она сама пришла к нему.
   Вид Инга поразил Ирину: бледный, с виноватой улыбкой, он
мельком взглянул на нее и опустил голову. Ирине даже показа-
лось, что он сейчас упадет перед ней на колени и спрячет
свое лицо в складках ее юбки. Она слегка отшатнулась. И не
он, а она спросила:
   - Что с тобой, Инг?
   - Лучше, лучше бы это случилось со мной. Это Джой на тебя
напал...
   - Но я жива, и все хорошо.
   - О нет, нет, Ирина, совсем, совсем не все хорошо, - го-
рячо зашептал он.
   Он смотрел ей в лицо. От волнения слегка подергивались
губы, а глаза вдруг вспыхнули страстной волей.
   - Нет! Не все! Не все хорошо!
   Он подошел совсем близко.
   - Я люблю тебя! Люблю! И это дает мне силы... Нет, он
страшен еще, страшен, пока живет. Они не убьют его. Они во-
обще никого не убивают... Оона... Оона...
   Ирина пошатнулась и медленно опустилась на пол. Он сел
рядом, до боли сжав ее пальцы, он не мог отпустить их. Прямо
перед ними во всю стену была Оринда, знойная, горячая Оринда
с притаившейся тоской, обреченная Оринда, а вокруг искусс-
твенная синева, неловкая подделка весенних далей.
   - Он живет. Он покажет еще свои когти. Он не отступит. Он
рвется к Земле...
   Ирина вспомнила громадный котлован с чем-то белеющим на
самом дне. Потом никогда не виденный беспомощный ребенок Оо-
ны... Это, конечно, от слабости пришла такая тоска и такое
одиночество... Неужели же в мире остались только белеющие
кости в котловане и такие.... такие дети?!
   А Сергей?.. Сергей... Само его имя среди этих стен звуча-
ло как-то странно.
   Инг уловил настроение Ирины.
   - Мы с тобой... Нас только двое во всем космосе... Они...
О! Нет... Они другие... Ирина...
   От волнения он даже слегка заикался.
   - И я л-люблю... люблю тебя...
   Инг склонился над ее руками, покрывая их частыми поцелуя-
ми. Ирина сидела, резко выпрямившись и неподвижно, не отры-
вая глаз от яркого ориндского неба.
   - Вернуться невозможно! Возвращение - верная смерть!
   Ирина повернула к нему голову и холодно, четко спросила:
   - И это так страшно - смерть?!
   Он растерялся. От слабости и воображаемой опасности слег-
ка отвис подбородок. Он молчал.
   - Зачем ты все это говоришь?
   Инг начал неуверенно.
   - Смерть висит над нами... Я всегда думаю об этом... Ког-
да тебя нет... Но...
   Он вдруг загорелся.
   - У нас много еще впереди, Ирина! Есть смысл жизни - са-
мая большая радость - любовь! Так будем же любить!
   Он опять поднес ее руки к губам. Она отстранилась.
   - Нет, нет, Инг, не надо...
   Он отступил и смотрел на нее с мучительной тоской.
   - Почему? Почему? - этот вопрос звучал очень невнятно,
еле ощутимо.
   Ирина поднялась.
   - Я ухожу, Инг...
   Он не старался ее удерживать, он понимал, что не может
это сделать.
   - Я шла к тебе за успокоением, а нашла безнадежность...
   Она остановилась у выхода. И вдруг страшный нечеловечес-
кий вопль ворвался в кабину. Он заполнил все вокруг, одно-
тонный, тягучий и мучительно ровный.
   Инг, сжав ладонями голову, метнулся в дальний угол. А
Ирина резким движением распахнула стену. И вопль расширился,
острой болью отдаваясь в ушах.
   - У них что-то случилось! - крикнула Ирина.
   Она бросилась к люку, соединяющему обиталище людей с ос-
новной частью космоплана. Там владения проксимианцев. Но три
скафандра всегда висели на этом месте, как бы приглашая пос-
тичь все тайны чужой жизни.
   Ирина торопливо натягивала на себя защитный костюм. Дро-
жащий от слабости Инг едва поспевал за ней. Но вот он замер
в нелепой позе, выражающей полную растерянность.
   - Здесь всегда три... Всегда было три...
   Третьего не было! Но раздумывать некогда.
   - Быстрее!
   В коридоре показалась неуклюже ковыляющая фигура Нкоя.
Даже его потревожил этот непрекращающийся вопль. Инг, подняв
руку, показал ему: иди обратно! И еще крикнул что-то, чего
нельзя было услышать в сплошном диком вое.
   Нкой покорно повернулся и скрылся в голубом сиянии стен.
Ирина натянула на голову шлем. Звук ослабел, он не был те-
перь таким всепокрывающим, но все-таки назойливо просачивал-
ся сквозь герметически закрытую крышку.
   - Как?! Как попасть к ним?!
   Ирина ощупывала люк.
   И неожиданно под ними образовался провал. Ирина и Инг
оказались в вязкой жидкости. Стало очень тихо. Несколько
мгновений они барахтались в слабо-сером сумраке. Ирина уви-
дела перед собой медузу. Черные шупальцы помогли ей принять
правильное положение тела.
   И вдруг Ирина неизвестно по каким признакам обнаружила,
что это не он, не он, не тот, с кем она встречается каждый
день, не ее добрый друг проксимианец. У этого суровость в
мыслях.
   А потом... потом... там, дальше... почти у самой стены,
где все потушила серая муть, четко выделялось темное пятно,
оно расползалось, увеличивалось, а центр его судорожно
вздрагивал. Ирина, подгоняемая непонятным чувством, пошла
ему навстречу. Теперь она уже различала, почему так судорож-
но бьется вода... Она подходила все ближе и ближе и не могла
остановиться. Ее друг, ее испытанный друг, проксимианец,
бессильно трепыхал щупальцами, все его мутно-прозрачное тело
судорожно пульсировало. А в глазах - тоска.
   Ирина рванулась к нему.
   - Что? Что случилось?
   И сама увидела чуть правее и чуть выше глаза черную зияю-
щую рану. Его глаза тускнели, но Ирина поняла: он узнал ее.
   - Что мне сделать?
   - Уже ничего.
   Она ясно почувствовала этот ответ. Ирина оглянулась, как
бы в поисках помощи и защиты. И тогда заметила Джоя. Он сто-
ял, словно скованный, сильно согнувшись, выражение его лица
скрывали стекла скафандра. А в позе что-то жалкое. За ним в
глубине остроугольное очертание серо-голубых легких крыльев.
Лодка! Лодка!
   Ирина повернулась в сторону живого проксимианца, вслуши-
ваясь в его слова. И поняла даже то, о чем он не хотел гово-
рить.
   "Я всегда говорил, что привычка к насилию у людей неизле-
чима. На него только один ответ - опятьтаки насилие. А мне
это противно... Но теперь ему нет пощады! Смотрите!"
   Тело Джоя еще сильнее наклонилось вперед, судорожно дер-
нулось и окаменело.

   Джой хотел похитить голубую лодку и приемник проникаемос-
ти. Он один рассчитывал покорить Землю.
   Джоя уже нет. Но нет и их друга, нет проксимианца. Инг
уныло повторял:
   - Что будет?! Что?
   - Не волнуйся так, - уговаривала его Ирина, - глупо пред-
полагать, что мы вдруг останемся в ответе за дикое зверство
Джоя. Проксимианцы прекрасно понимают, что мы не разделяем
планов Джоя и никогда бы не стали соучастниками его преступ-
лений. А потом они свободно читают наши самые сокровенные
мысли. Ну что там можно прочитать плохого, страшного для
них?
   Но Инг не слушал ее. Страх, панический страх овладел всем
его существом. Ирина подумала: ориндцы бессильны перед ужа-
сом смерти. И это, наверно, потому, что вымирание с самого
рождения довлеет над ними.
   Нкой тоже казался пришибленным, но он работал, пусть
бессмысленно, без цели, почти механически, но все-таки рабо-
тал. Он не вставал из-за вычислительной машины.
   Теперь Ирину тянуло к нему. Нкой охотно делился своими
знаниями. Он вдохновенно рассказывал, как ему удалось обна-
ружить гравитон, элементарную частицу тяжести. В это время
вошел проксимианец. Не замеченный людьми, он долго слушал и
жадные вопросы Ирины, и подробные объяснения Нкоя. И вдруг
вмешался.
   - А зачем тебе все это нужно? Зачем тебе все это знать?
   Ирина быстро повернулась к нему.
   - Как зачем? Когда я вернусь на Землю - я передам это лю-
дям.
   - Зачем? Чтобы они убивали друг друга?
   - О нет! Нет! Почему вы думаете, что люди могут только
убивать?! Нет! Люди могут любить, люди могут создавать прек-
расное, люди могут так же, как и вы, покорить космос!.. И
они не будут там вашими врагами, они будут вашими первыми
друзьями!
   Он бесстрастно, долго и молча изучал ее.
   Ирина убедилась, что он никогда раньше не читал ее мыс-
лей, просто они его не интересовали.
   - Значит, ты рассчитываешь вернуться на Землю? - сухо
спросил он.
   Ирина, закусив пересохшие губы, не отрываясь всматрива-
лась в него. От сияющих стен, от светящегося потолка ее лицо
казалось очень бледным, а глаза - бесконечными в своей сине-
ве.
   - А разве я не вернусь?
   В мыслях его что-то изменилось.
   - Мы владеем лодкой, на которой вы, правда с большим рис-
ком, можете опуститься на планету. Но вероятнее всего, вы
погибнете...
   - Я хочу на Землю!
   Это сказала Ирина. Проксимианец опять упорно и долго оце-
нивал ее.
   - Но ты можешь и не возвращаться. Ты навсегда останешься
с нами. Мы дадим тебе интересную работу. Твоей жизни ничто
не будет угрожать.
   - Хочу вернуться! Но... но... я одна, а их - двое...
   - Мне нечего делать на Оринде, - угрюмо сказал Нкой.
   Инг не отвечал,
   - Ты молчишь, Инг?
   - Я останусь здесь, - он с трудом произнес эти слова.
   А Ирине вспомнилась созданная им Оринда, та Оринда, кото-
рую она знала, и знала только благодаря ему, благодаря Ингу:
обреченность среди деревьев, яркое небо - любовь и тоска в
каждом мазке.
   - А вместе со мной, Инг? Хочешь вместе со мной на Землю?
   В его мыслях было такое смятение, что Ирина ничего не по-
няла.
   - Тебе будет у нас хорошо.
   Потом, много минут спустя, Инг ответил:
   - Если и умереть, то каждому хочется лечь в родную зем-
лю...

   Наступил час возвращения на Землю.
   Ирина знала: она должна уснуть, уснуть здесь - в лод-
ке-кабине на чужом космическом корабле, а проснуться у род-
ных берегов. Она опустится в Черное море. Ирина сама выбрала
это место.
   В эти последние минуты перед стартом Ирина не чувствовала
страха. Желание вернуться назад, окунуться в эту туманную
родную синь, которая была так близка и которую она постоянно
могла видеть перед собой, оказалось самым сильным. Ирина с
удивлением заметила, что ее пальцы дрожат и губы все время
пересыхают.
   Надо спешить. Скафандр перед ней... Она наденет его и
навсегда покинет эту светящуюся голубую комнату.
   Прощайте, добрые и мудрые проксимианцы! Прощайте, люди,
Инг и Нкой! Будьте человечны!
   Ирина долго и горячо жмет их руки. Потом берет скафандр,
гладкий и гибкий материал скользит под руками и, наконец,
плотно охватывает тело. Ориндцы стоят уже там, по ту сторону
желтоватых стекол шлема. Один - длинный и костлявый, рассе-
янно улыбающийся; он неуклюже приподнял огромную ладонь,
приветливо помахал и притронулся к седеющим вискам. А второй
- красивый и смуглый, еще стройный, но уже с тоской, с бес-
конечной тоской во взгляде.
   Ирина еще, последний раз, кивает им и двигается следом за
проксимианцем.
   Опять густая, вязкая вода. Впереди, широко раскинув щу-
пальца, плывет медуза, указывая Ирине путь. Ирина узнает
этот зал. Здесь совсем недавно разыгралась жестокая трагедия
и погиб ее друг-проксимианец. Зловещие тени бороздят темную
воду.
   Они остановились перед остроконечным, единственно светлым
в этом мраке сооружением, где когда-то бился в предсмертных
судорогах Джой.
   - Подойди, вплотную подойди! Ближе! Ближе! Еще ближе!
   Ирина навалилась грудью на стенку скафандра и сквозь него
почувствовала холодный металл лодки. Небольшой толчок... Все
как будто пошатнулось и расплылось. Ирина оказалась в узком
и тесном помещении. Скафандр исчез. Она лежит на полу, вгля-
дываясь в близкий потолок.
   И вдруг пришло ощущение чего-то очень и очень давно пере-
житого. Как будто это уже было. Она лежала вот так, вытянув-
шись всем телом, сжатая этими серо-голубыми стенами; они
очень близко, но их поверхность плохо видна в темноте. И ка-
кой-то звук, не резкий, нет, а приятный, тоже когда-то очень
и очень давно слушанный, приближался разом со всех сторон.
   - Вот... оно наступает, уже неизбежно надвигается... не-
ведомое... Я усну... сейчас усну... А если навсегда?
   Электрический ток пробежал по жилам...
   Так неодолимо, наверно, наркоз захватывает сознание. Но
прежде чем уснуть, с необыкновенной силой вдруг вспыхивает
самое главное, бесконечно дорогое. Земля, необъятная Земля!
А ведь помнится только крошечный кусочек.
   Березовая роща под Москвой, речушка, где она плескалась
девчонкой; терраса, обвитая вьюном; легко и быстро ступая,
идет отец, задорная усмешка в уголках его губ и в смеющихся
глазах; мать проводит рукой по ее лицу, и ладони у нее горя-
чие и немного шершавые.
   А потом... потом... Широкоплечий юноша, почти мальчик,
стоит на пороге. Он смущен. В его серьезных глазах - восторг
и изумление. А она... она, кажется, танцует... Да, танцу-
ет... Какие легкие у нее движения, какое послушное, невесо-
мое тело. А он все смотрит, смотрит и смотрит... Ох! 0-о-ох!
Она проваливается... бездна... Остановиться!.. Остановиться
бы... Но это же невозможно. Она сама так хотела.
   И побелевшие губы Ирины шепчут последнее, последнее, что
еще удерживает уходящее сознание:
   - Сережа! Где ты?! Слышишь?! Иду к тебе! Иду!..

   ВОСТОЧНО-СИБИРСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО, 1964 г.


--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 15.11.2002 12:24