Эрик Кросс. Феномен мистера Данфи

 

   -----------------------------------------------------------------------

   Eric Cross. Mister Dunphy's Phenomenon.

   & spellcheck by HarryFan, 18 August 2000

   -----------------------------------------------------------------------

 

 

   Мистер Данфи совершенно отчетливо помнил момент возникновения того, что

он стал называть феноменом. Это случилось одиннадцатого  января  -  в  тот

самый день, когда банковскую ставку повысили на один процент.  Разумеется,

оба эти события никак не были  связаны  между  собой,  просто  совпали  по

времени.

   Он выключил в спальне свет и, сбросив шлепанцы,  начал  укладываться  в

постель, как вдруг глаза его уловили мерцание света в зеркале на туалетном

столике. "Странно", - подумал  он.  Тяжелые  шторы  на  окне  были  плотно

задернуты. Сквозь них  вряд  ли  мог  проникнуть  какой-нибудь  мимолетный

отблеск. Не исключено, что на зрение ему подействовало несварение желудка.

Он забрался в постель и с приятным сознанием того, что жизнь его  устроена

хорошо, через несколько  минут  уснул,  не  дав  себе  труда  как  следует

поразмыслить над странным происшествием.

   Однако на следующий вечер явление повторилось. Нужно  сказать,  в  силу

своего характера мистер Данфи любил, чтобы прежде всего все  у  него  было

разложено по полочкам. Именно эта черта, вероятнее всего,  привела  его  в

область права и в течение ряда лет сформировала скрупулезность в характере

доверенного чиновника юридической конторы "Клаттер, Клаттер энд  Клаттер".

Жизненной  функцией  мистера   Данфи   было   сохранение   и   поддержание

установленного порядка; его  призванием  -  следить  за  тем,  чтобы  весы

правосудия находились в равновесии; идеалом личной жизни -  блюсти  законы

государства, Церкви и условности  общества.  Нечистоплотность,  физическая

или нравственная, была  для  него  оскорбительной.  Необъяснимое,  неясное

беспокоило его. В хорошо отлаженной повседневной жизни его, где все  имело

свое место и все было на своем месте, подобное просто не могло  случиться.

Итак, он не был похож на жертву, которую  можно  застигнуть  врасплох  или

испугать. Опыт подсказывал ему, что нежданное всегда спасует перед разумом

и рациональным подходом  и  при  наличии  терпения  и  времени  подчинится

существующему порядку вещей.

   Так и сейчас, при рецидиве феномена, он воспринял его  с  хладнокровной

объективностью ученого, столкнувшегося с явной аномалией в фундаментальном

законе. Если выразить это фразой, которую сам он никогда бы не  употребил,

хотя она здесь весьма уместна, - он сохранял выдержку.

   Мистер Данфи подошел к окну, тщательно проверил,  плотно  ли  задернуты

шторы, и убедился, что снаружи сквозь них  не  может  проникнуть  хотя  бы

лучин света. Потом он  вернулся  и  уселся  на  край  постели.  В  зеркале

по-прежнему отчетливо виднелся слабый отблеск света. Тогда  он  перешел  к

следующей стадии своего исследования и  начал  раскачиваться  на  постели.

Призрачное сияние колебалось в такт его движениям. Затем он начал  вертеть

головой. И теперь колебания света совпадали с  его  движениями.  Тогда  он

прикрыл  ладонью  макушку.  Свет  исчез.  Он  отнял  руку.  Слабое  сияние

возобновилось. Он произвел серию подобных экспериментов, и они подтвердили

полученный результат. Свет, так сказать, был интимно связан с  ним  самим.

Свет виделся ему на поверхности головы либо в непосредственной близости от

нее. Отражение от лысины полностью исключалось ввиду наличия плотных  штор

на окнах и отсутствия в комнате любого другого источника света.

   При существующих условиях времени и пространства мистер Данфи ничего не

мог поделать с возникшим феноменом. Его жизненным правилом было:  "Никогда

не откусывай кусок больше, чем можешь проглотить". Процессуальная практика

убедила его в мудрости  тех,  кто  поспешает  не  торопясь.  Восемь  часов

крепкого, беспробудного сна были существенным фактором его  образа  жизни.

Он улегся в постель.

   На  следующее  утро,  за  бритьем,  он  не  заметил  в  зеркале  ничего

настораживающего. Правда, электрический свет был включен. Завершив туалет,

он проделал эксперимент: выключил свет и снова принялся разглядывать  свое

отражение в зеркале. В полутьме январского  утра  люминесценция  сразу  же

становилась заметной.  Правда,  она  была  очень  слабой,  но,  бесспорно,

очевидной. Теперь феномен уже нельзя было отнести за счет ночных видений и

галлюцинаций от несварения желудка или переутомления.

   На протяжении нескольких последующих дней,  особенно  по  утрам  и  при

отходе ко сну, мистер Данфи методически изучал  феномен.  Вечерами,  после

ужина, сидя у камина с трубкой во рту, он искал ему возможные  объяснения.

Он вспомнил про  статью  о  биологической  люминесценции,  которую  прочел

как-то в "Ридерс дайджест". Нужный  номер  журнала  оказался  у  него  под

рукой, на книжной полке, однако, перечитав статью, он мало  что  почерпнул

из нее. Не многое прояснила и другая статья - "Волны, испускаемые  мозгом"

- в том же помогающем сэкономить время vade mecum [дословно: иди  со  мной

(лат.) - справочник, указатель]. Он припомнил рассказы о жутком зрелище  -

сиянии, исходящем от разлагающейся рыбы. Вспомнил,  как  много  лет  назад

летней  ночью  наблюдал  фосфоресценцию  на  море.  Он  принялся   изучать

жука-светляка кукуйо и светящуюся ногохвостку и  прочел  о  них  статьи  в

Британской энциклопедии, но приводившиеся там объяснения не имели никакого

касательства к его случаю.

   Убедившись, что он бессилен в данный момент объяснить  феномен,  мистер

Данфи задумался над тем,  какое  влияние  может  оказать  это  явление  на

обстоятельства его повседневной жизни, если оно не  исчезнет.  К  счастью,

окна его конторы были настолько затенены соседними зданиями,  что  даже  в

летний полдень приходилось включать полное освещение. Однако жизнь мистера

Данфи не ограничивалась пребыванием в  конторе.  Нередко  требовалось  его

присутствие в суде, иной раз ему приходилось завтракать  с  клиентами  или

адвокатом.  Эксперименты  показали,  что  котелок,  надетый   на   голову,

несомненно, скрывает феномен, однако едва ли мистер Данфи мог носить его в

подобных случаях. Да, котелок скрыл бы свечение, но в то же время  привлек

бы внимание к самому мистеру Данфи. Если бы даже  мистер  Данфи  попытался

объяснить, что с помощью подобной эксцентричности он  скрывает  физический

недостаток, помимо того  что  это  было  бы  откровенной  ложью,  конечный

результат остался бы тем же: к его особе было бы  привлечено  внимание,  а

это было противно  всей  его  натуре.  Мистер  Данфи  также  не  мог  себе

представить, как в таком виде - с  котелком  на  голове  -  он  явится  на

воскресную мессу или будет играть очередную партию в гольф.

   Таковы  были  его  в  общем-то  неторопливые  размышления  о  возможных

случайностях и разного  рода  затруднениях.  Потребовались  более  спешные

соображения практического свойства, когда он  заметил,  что  первоначально

слабое и рассеянное свечение с течением дней довольно быстро  меняло  свой

характер. Медленно, но неуклонно свет начал концентрироваться и  принимать

форму  нимба,  располагавшегося  примерно  в   дюйме   от   его   макушки.

Одновременно яркость  его  усилилась.  Свечение  по-прежнему  трудно  было

заметить при сильном электрическом освещении или на  открытом  воздухе,  в

солнечную погоду, однако его легко можно было обнаружить при свете утра, в

ванной комнате.

   Мистер Данфи уже уловил удивление во взгляде своей сестры, которая вела

его хозяйство. К счастью, она страдала сильной близорукостью, и он мог, по

крайней мере в течение какого-то времени, парировать любое  ее  замечание,

сославшись на неполноценность ее зрения.

   Человек, не прошедший закалку бесстрастным безличием закона, мог  бы  в

подобных  обстоятельствах  поддаться  панике.  С  мистером  Данфи   ничего

подобного не произошло. Сидя по вечерам у камина,  с  трубкой  и  стаканом

виски, он разбирал обстоятельства дела объективно, так, словно занимался с

клиентом, попавшим в затруднительное положение.  Он  допускал  возможность

сосуществования со своим  феноменом  до  конца  дней.  Он  предвидел,  что

привычный уклад его жизни будет неизбежно нарушен, равно  как  и  душевное

равновесие и благоприобретенные привычки всей  жизни,  оплаченные  трудами

многих лет. В  настоящее  время  он  был  сам  себе  хозяин  и  властитель

собственной судьбы. И всего этого ему предстояло лишиться.

   Феномен, если он будет  прогрессировать  в  нынешнем  темпе,  неизбежно

достигнет стадии, когда  скрывать  его  будет  уже  невозможно.  Тогда  он

привлечет к себе внимание окружающих в самой вопиющей и вульгарной  форме.

Огласка приведет к травле и преследованиям. Пусть даже внимание публики  к

нему как к чуду продлится всего несколько дней, однако вред,  который  это

нанесет его положению в обществе, будет непоправим.

   Чем дольше он размышлял, тем больше приходил к  выводу,  что  угодил  в

ловушку и теперь бессилен что-либо предпринять. Сходные ситуации -  тупик,

замкнутый круг бесплодных размышлений - время от времени возникали и в его

юридической  практике.  Собственный  опыт  подсказывал  ему,  что  тщетную

циркуляцию  мысли  может  иногда   успешно   остановить   консультация   с

посторонним лицом,  предпочтительно  таким,  которое  располагает  нужными

знаниями тонкостей проблемы. Бывало, сам факт такой беседы с глазу на глаз

помогал найти выход: так в душную комнату врывается струя свежего воздуха,

когда открывают окно.

   В данном конкретном случае, однако,  консультация  могла  бы  усугубить

опасность положения. В конце концов, кому он может довериться?  Обратиться

к врачу - бессмысленно. Наука, которая не в  состоянии  объяснить  природу

свечения обыкновенного светлячка, бесполезна. Кроме того, у него  не  было

знакомых в ученом мире.

   Существовала, разумеется, Церковь. Она по меньшей мере имела  некоторое

академическое либо историческое знакомство с феноменами, в чем-то сходными

с рассматриваемым, однако мистеру Данфи нежелательно было  обсуждать  свой

случай в этой особой связи.

   Он,  несомненно,  считал  себя  добросовестным  прихожанином,  щедро  и

незамедлительно  -  по  банковскому  извещению  -  вносил   пожертвования,

скрупулезно исполнял ежегодные обязанности, что от  него  и  ожидалось,  и

верил в учение Церкви столь же ревностно, сколь  в  законы,  установленные

людьми на земле. Такое положение вещей вполне удовлетворяло мистера  Данфи

и, как он считал, будет удовлетворять его до конца дней.  Если  же  он  со

своими  затруднениями  обратится  к  служителям  Церкви,  это,   по   всей

вероятности, нарушит сложившийся порядок, поскольку Церковь подойдет к его

случаю единственно  с  точки  зрения  своих  законных  интересов  и  будет

игнорировать его законные интересы.

   Нет. Он попал в западню. Выхода  из  нее  не  было.  Затем,  совершенно

неожиданно, на  него  снизошло  озарение.  Хотя  Церковь  и  являла  собой

наибольшую потенциальную опасность для его  дальнейшего  спокойствия,  она

одновременно  предоставляла  возможность  -  если  избавление  от  бремени

способствовало облегчению ситуации - найти выход  без  публичной  огласки.

Церковь гарантировала тайну исповеди.

   Он перебрал в уме местных священнослужителей, прикидывая, как  найти  к

ним подход. Правда, сам он их знал поверхностно, но благодаря сестре,  вся

жизнь которой была связана с делами местного прихода и духовенства, имел о

них довольно полное представление, со скидкой на интеллект сестры. Она,  к

примеру,  была  весьма  невысокого  мнения  о  главе  прихода  и  выражала

сомнение, священник ли он вообще, настолько мало занимали его дела прихода

сверх минимального круга обязанностей. В глазах  мистера  Данфи  это  было

лучшей рекомендацией.

   Не дожидаясь, пока озарение будет омрачено  возможными  сомнениями,  он

снял трубку и позвонил отцу Райану,  прося  уделить  ему  несколько  минут

вечером следующего дня для обсуждения одной личной проблемы.  Отец  Райан,

зная солидную репутацию мистера Данфи, тотчас согласился.

 

 

   Отец Райан сам открыл ему дверь. Он принял  у  мистера  Данфи  шляпу  и

провел его  в  гостиную.  Холл  и  гостиная  были  ярко  освещены.  Хозяин

предложил мистеру Данфи одно из двух стоявших в гостиной кресел. Несколько

минут они беседовали о погоде и политике.

   - Итак, мистер Данфи, что же вас ко мне привело?

   - Я прибегаю к вам, святой отец,  если  можно  так  выразиться,  как  к

эксперту. Мне необходим квалифицированный совет по делу, которое несколько

выходит за рамки моей компетенции. Должен  вас  уверить,  что  оно  никоим

образом не имеет отношения ни к закону государства, ни  к  закону  церкви.

Дело носит сугубо личный характер, и хотя, строго говоря, это не исповедь,

мне бы хотелось, чтобы вы отнеслись к нему  столь  же  осмотрительно,  как

церковь относится к исповеди. Я рассчитываю на тайну исповеди.

   - Зная вас, мистер Данфи, как своего прихожанина  и  квалифицированного

юриста, я не сомневаюсь в том, что это условие может быть соблюдено. Итак,

в чем суть дела?

   Мистер Данфи мгновение помедлил.

   - Если я,  святой  отец,  попытаюсь  описать  все  словами,  вы  можете

подумать, что я не в своем  уме  либо  решил  вас  одурачить.  Мне  трудно

рассчитывать на то, что вы мне  поверите.  Это  тот  самый  случай,  когда

увидеть  -  значит  поверить.  Могу  я  вас  просить  провести   несложный

эксперимент? Нужно буквально на секунду выключить свет...

   Отец Райан поднялся с кресла и направился к выключателю у двери,  чтобы

выполнить эту несколько странную просьбу. Комната погрузилась  в  темноту.

Последовала короткая пауза, затем отец Райан воскликнул:

   - Святые небеса! Мистер Данфи, я не верю собственным глазам!

   - Придется поверить, святой отец. Подойдите и осмотрите мою голову.

   Священник приблизился к креслу, на котором  сидел  мистер  Данфи,  и  с

широко раскрытыми глазами и  отвисшей  Челюстью  стал  изучать  феномен  с

близкого расстояния, Снова воцарилось молчание.  Отец  Райан  вернулся  на

свое место.

   - Именно это, святой отец, я и  хотел  обсудить  с  вами  и,  возможно,

просить вашего совета.

   И мистер Данфи рассказал священнику всю историю  с  самого  начала.  Он

поделился  своими   соображениями   относительно   возможных   последствий

появления феномена в его жизни. Отец Райан был весь внимание,  взгляд  его

был прикован к макушке мистера Данфи.

   - Теперь вы знаете, святой отец, в каком  затруднительном  положении  я

нахожусь, - сказал в заключение мистер Данфи.

   - Да, знаю. Несомненно, знаю, - подтвердил священник.

   Они снова умолкли. Священник уставился на огонь, время  от  времени  он

поднимал голову и  взглядывал  на  макушку  мистера  Данфи,  словно  желая

убедиться в реальности происходящего. Он задал мистеру Данфи еще  один-два

вопроса, тот ответил.

   -  Думается,  мистер  Данфи,  вы  поймете,   исходя   из   собственного

профессионального  опыта,  как  трудно  мне  дать  вам  совет  по   такому

экстраординарному поводу немедленно, так сказать,  не  сходя  с  места.  С

подобными случаями я не сталкивался. Мне придется  как  следует  обо  всем

поразмыслить и все взвесить. Могли бы вы дать мне по меньшей мере день или

два? Можете полностью на меня положиться:  увиденное  и  услышанное  здесь

останется между нами.

   Мистер  Данфи,  естественно,  согласился.  Они  еще   несколько   минут

поговорили  о  повседневных  делах,  затем  посетитель   отбыл.   Он   был

удовлетворен беседой и доволен тем, что выбор его пал на отца Райана.

   Тем временем отец Райан вернулся в кресло и долго сидел  там,  мысленно

перебирая подробности этого в высшей  степени  необычного  визита.  Мистер

Данфи, без сомнения, остановил выбор на нем в силу своей  проницательности

либо по счастливой случайности. По натуре  отец  Райан  очень  походил  на

своего посетителя. Он тоже стремился к хорошо налаженному  и  размеренному

образу жизни и достиг этого. Он, как мог,  изолировал  себя  от  излишнего

беспокойства, постороннего вмешательства и ненужных осложнений. При этом у

него выработалась неприязнь  к  тому,  что  в  обиходе  называют  "таскать

каштаны из огня голыми руками". Мистер Данфи мог  быть  абсолютно  уверен,

что увиденное и сказанное здесь в тот вечер не выйдет за пределы дома отца

Райана.

   Затем, обратившись мыслями к самому мистеру Данфи, отец Райан  осознал,

что не может дать ему совет и, более того,  если  бы  мог,  не  сделал  бы

этого. Во всяком случае, не сделал  бы  этого  прямо.  После  долгих  лет,

проведенных в исповедальне, и всего того, что он  узнал  там  о  натуре  и

изобретательности ума человека, он понимал, что мысли мистера Данфи скрыты

глубже, чем представляется на  первый  взгляд.  Они  находились,  как  ему

помнилось из предмета философии природы, в аморфной стадии. Им нужна  была

пылинка  -  намек,  смутное  предположение,  -   чтобы   начался   процесс

кристаллизации. Ничего больше. Это спасло бы их обоих.

   Два дня спустя он написал мистеру Данфи тщательно  продуманное  письмо,

составленное в расчете  на  то,  что  мистер  Данфи  при  его  юридическом

образовании прекрасно умеет читать между строк.

 

   "Уважаемый мистер Данфи!

   Я посвятил один из  вечеров  длительному  и  скрупулезному  обдумыванию

предмета нашего обсуждения.

   Хотя феномен, как Вы его называете, в наши дни встречается крайне редко

или вовсе не известен, на заре христианства, как  свидетельствует  история

церкви и ее традиции, подобные явления не  были  чем-то  необычным.  В  те

времена их считали внешним проявлением целиком  безгрешной  и  безупречной

жизни.

   Думается, Вы поймете, что такой простой,  незаметный,  живущий  в  миру

священник, как я, вряд ли сможет порекомендовать  Вам  что-нибудь  стоящее

относительно возможного образа действий в данном конкретном случае, исходя

из личного опыта и своего образования. У меня невысокий ранг, в  то  время

как для рассмотрения подобных дел издревле существует высший совет.

   Вы  могли  бы,  если  пожелаете,   получить   более   обстоятельный   и

компетентный совет от одного из членов  братства  иезуитов.  Они  обладают

необходимой  академической  подготовкой  в  том,  что  касается  тонкостей

интерпретации законов морали и проблем совести в индивидуальных  и  особых

случаях, каковым является и Ваш феномен. Рекомендую отца Осмиума,  который

пользуется очень высокой репутацией в этом отношении.

   Однако в заключение должен сказать, и  Вы  меня  поймете,  что  решение

относительно мер, к которым Вы решитесь прибегнуть, зависит целиком от Вас

самих и Вашей совести. Доктора, даже иезуиты, могут давать лишь советы, но

исцеление зависит от самого пациента.

   Verbum satis sapienti [умный понимает с полуслова (лат.)].

   Можете не сомневаться, что разговор наш останется  исключительно  между

нами. Как священник я молюсь за Вас. Как человек я выражаю Вам  сочувствие

и понимание.

   Искренне Ваш - Т.Район".

 

   Мистер Данфи неторопливо, со вниманием прочел письмо.  Затем  перечитал

его, стараясь вникнуть в смысл того, что заключалось между строк. В голове

у  него  прояснилось.  Беспорядочные  мысли,  роившиеся  в  глубинах   его

сознания, получили толчок и начали выкристаллизовываться. Он принадлежал к

sapienti и мог с полуслова понять любой намек.

   В тот же день он условился с владельцем юридической конторы  Клаттеров,

что  в  конце  недели   использует   часть   ежегодного   отпуска.   Затем

соответствующим образом устроил свои дела в конторе. Сестре он сказал, что

будет отсутствовать несколько дней. Упаковал  саквояж  и  в  конце  недели

отбыл.

   Вернулся мистер Данфи через неделю. Где он был и чем занимался все  это

время - его личное дело. В тот же  вечер,  нарушив  свою  обычную,  годами

сложившуюся привычку, он отправился на исповедь. Впервые в жизни он шел  к

иезуитам, которые обладали "необходимой академической подготовкой  в  том,

что касается тонкостей интерпретации законов морали и  проблем  совести  в

индивидуальных и особых случаях".

   В воскресенье по пути в церковь он повстречал отца Райана. Он приподнял

шляпу - и не только из вежливости.  Он  приподнял  ее  чуточку  выше,  чем

требовали приличия. "Verbum satis sapienti" - это прекрасно можно выразить

не только словами, но и жестом.



Полезные ссылки:

Крупнейшая электронная библиотека Беларуси
Либмонстр - читай и публикуй!
Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)



Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я

Старая библиотека, 2009-2024. Все права защищены (с) | О проекте | Опубликовать свои стихи и прозу

Worldwide Library Network Белорусская библиотека онлайн

Новая библиотека