Майкл Коуни. Р/26/5/ПСИ и я

 

   -----------------------------------------------------------------------

   "Знание - сила", 1974, N 4. Пер. - Е.Ванслова.

   & spellcheck by HarryFan, 31 July 2000

   -----------------------------------------------------------------------

 

 

   - Когда вы в последний раз выходили своей комнаты?

   Его губы двигались: толстые губы, не чувственные, но слегка  надменные.

В выговоре ощущалась какая-то цепкость, словно он пробовал на вкус  каждое

слово, отметая всякий словесный мусор, прежде чем его речь достигнет  ушей

слушателей. Губы гармонировали со всем его лицом, широким, круглым  и  как

следует откормленным. Он источал  добродушие.  Это  был  человек,  умевший

заводить друзей и правильно подбирать выражения в разговоре.

   - Когда вы последний раз выходили своей комнаты?

   Его глазки, поблескивая между складок плоти,  добродушно  рассматривали

меня. Они как бы говорили, что мне не о чем беспокоиться.

   И я им поверил, так как это был путь наименьшего сопротивления.

   - Кажется, в прошлом месяце, - ответил я.

   - Время утратило всякое значение? - он сочувственно кивнул мне.

   На его покрытом кожей письменном столе лежала только одна папка  -  мое

дело, и, открыв ее, он стал перелистывать страницы. Он начинал  лысеть;  я

это заметил, когда он наклонил голову при  чтении,  -  я  еще  задал  себе

праздный вопрос, беспокоит ли его это.

   -  Что  вас  беспокоит?  -  спросил  он,   сверхъестественным   образом

переиначив мои мысли.  -  Рождаемость,  перенаселенность.  Марс,  проблема

питания? Когда вы сидите в своей комнате, появляется ли  у  вас  ощущение,

будто вас заперли? Что-то давит?

   - Нет, - чистосердечно ответил я.

   - Почему же вы тогда не выходите на улицу? - спросил он.

   В его прямоугольном кабинете стены были желтые, а потолок - зеленый,  и

за спиной этого человека синело распахнутое окно, откуда открывался вид на

крыши, теряющиеся в бесконечной дали.

   - Так почему же вы не выходите? - спросил он.

   - Видимо, потому, что не хочу. -  Я  не  думал,  что  такой  ответ  его

удовлетворит, но он зеленой шариковой авторучкой сделал пометку в лежавшей

перед ним папке.

   - При выборочной проверке на пульте управления Центральной  выяснилось,

что ваша дверь не открывалась вот уже два  месяца.  Вас  нашли  в  кресле,

рядом с горой еды, и 3-V  был  отключен.  Поставили  диагноз  "хроническая

апатия", я думаю, правильный диагноз, и привезли вас сюда.

   - Чертовы стукачи, - пробормотал я так глухо, чтобы  он  не  расслышал.

Он-то был ничего, а вот Центральной я на дух не брал.  Повсюду  суют  свой

нос!

   - Большой город, - продолжал он.  Его  звали  Форд;  это  имя  украшало

маленький пластиковый значок на куртке. - В большом  городе  почувствовать

одиночество проще простого. Людям, кажется, наплевать... Сколько вам  лет,

Джонсон? Тридцать? Тридцать один? Вы еще  так  молоды,  что  можете  иметь

друзей.

   Я дал горький смешок. У меня были друзья! Те, что живут за ваш  счет,

пьют все, что у вас есть, захватывают все, что вам принадлежит, и  доводят

вас до безумия бесконечным нытьем по сверхпустяковым поводам.

   - Я вполне удовлетворен обществом самого себя, - холодно заметил я.

   Он как-то чудно поглядел на меня, приподняв одну бровь.

   - Странно, что вы так сказали.

   - Странно?

   - Я так часто слышал эти слова от людей, сидевших на том  самом  месте,

где сейчас сидите вы. Они говорили мне - по-видимому, совершенно искренне,

- что они очень счастливы в обществе самих себя. Когда-то я  им  верил.  Я

отпускал их, предоставлял их  самим  себе,  и  через  какое-то  время  они

кончали жнь самоубийством. Я знаю, бессмысленно говорить  вам,  чтоб  вы

взяли себя в руки, а потом отослать вас домой. Вы нуждается в лечении.

   -  В  лечении?  -  нервно  повторил  я.  До  меня  доходили   слухи   о

Восстановительном центре для потенциальных  самоубийц,  о  домах,  где  их

объединяют в коллектив и вынуждают состязаться друг с другом  -  кто  кого

превзойдет, пока власти в мудрости своей не решат, что у этих людей  вновь

восстановлен интерес к жни. Для меня это было бы невыносимо.

   - Нет, только не Восстановительный центр - это уже последнее  средство,

и если я помещаю туда человека, значит,  я  потерпел  поражение.  Нет.  За

последнее время в этой области проошли  кое-какие  менения,  появились

средства более гуманные, чем Восстановительный центр, и  я  предлагаю  вам

стать... гм... подопытным кроликом в серии испытаний, которые  я  провожу.

Мне приятно сообщить, что успех обеспечен на сто процентов... Я  собираюсь

на какое-то время снабдить вас  компаньоном.  Кто-то  должен  поднять  вам

настроение. И запомните, что успех в лечении зависит  главным  образом  от

вас. Если вы не будете ладить с  другими,  то  боюсь...  -  Он  насмешливо

ухмыльнулся, будто имел дело с душевнобольным.

   Дверь отворилась, и в  комнату  вихляющей  походкой  вошла  хорошенькая

медсестра. Я тотчас же  спросил  себя,  не  она  ли  моя  компаньонка,  но

надеяться на это было уже слишком.

   - Уильямс, медсестра, - представил ее Форд. -  Идите  с  ней,  она  вас

протестирует. И, пожалуйста, не беспокойтесь, это нужно только  для  того,

чтобы подобрать вам идеального компаньона.

   За считанные минуты моя голова стала похожа на голову Медузы Горгоны  -

на ней сплелись электроды. Уильяме в совершенстве знала свое дело.

   ...Я снова лежал в кресле и блаженствовал. Хорошо было вновь  оказаться

дома, в своем уголке - в нише уютно белеет  невключенный  экран  3-V  и  в

комнате царит гробовая тишина.

   Стук в дверь. Что-то уж слишком скоро? Я взглянул на часы  и  с  легким

удивлением обнаружил, что недвижимо просидел почти пять часов.  Пора  было

обедать. Я нажал на кнопку доставки, и  за  дверцей  едоматики  послышался

звон. В воздухе запахло чем-то вкусным.

   В дверь продолжали стучать. Я со вздохом  предоставил  едоматику  самой

себе и устало поднялся с кресла. Открыв дверь, я увидел в коридоре высокую

фигуру, всю в темном, с на редкость невыразительным лицом.  В  наше  время

таких хоть пруд пруди, но это лицо было особенно невыразительным.

   - Р/26/5/ПСИ, - доложил посетитель. - Я ваш компаньон и верю, что мы  с

вами чудесно поладим. Может, вы станете называть меня Боб, мистер Джонсон?

   Я не назвал своего имени -  мне  не  очень  улыбалось,  чтобы  со  мной

фамильярничал какой-то проклятый робот.

   - Входи, - сказал я коротко и недружелюбно.

   Он повиновался, но что-то в его манере держаться тотчас  же  вызвало  у

меня раздражение. Он уверенно прошагал в комнату  и  молча  осмотрелся  по

сторонам,  словно  был  здесь  хозяином.  При  этом   вид   у   него   был

страдальческий, словно в воздухе пахло чем-то прогорклым.

   Затем пересек комнату и сел в мое кресло.

   Только потом я осознал, что мне нужно было сразу же дать ему  отпор.  В

конце концов, он был  лишь  машиной.  Мне  бы  следовало  самым  тактичным

образом заметить, что он занял мое кресло. Я  уверен,  что  он  бы  охотно

встал.

   Вместо этого я рассвирепел и сел в другое кресло,  пылая  ненавистью  к

роботу.

   - Надеюсь, мы с вами поладим, мистер Джонсон, -  вежливо  повторил  он,

рассеянно открывая дверцу едоматики и вытаскивая тарелку с мясным пирогом.

Я и не знал, что роботы едят.

   - Так это для тебя дело привычное, да? Я  имею  в  виду  -  расхаживать

туда-сюда и поднимать настроение у людей? Надо полагать, в тебя каждый раз

вводят новую программу в соответствии со вкусами очередного клиента?  -  Я

хотел напомнить этому типу,  что  самим  своим  существованием  он  обязан

человеку.

   - Это правда. Я запрограммирован на то, чтобы общаться с потенциальными

самоубийцами наиболее эффективным  образом,  учитывая  наличие  у  данного

индивидуума интеллекта или отсутствие оного.

   Он замолчал, а я весь  вскипел  от  злости,  услыхав  такую  бестактную

формулировку. Довольно долгое время я сдерживал себя, а он,  казалось,  не

хотел ввязываться в разговор.

   Внезапно робот повернулся ко мне.

   - Я думаю, мы с вами поладим, - сказал он.

   Потом опять наступила томительная пауза.

   Я ждал, что он будет душой общества, что он начнет острить, подшучивать

надо мной, покровительственно похлопывать по спине, - и при мысли об  этом

содрогался от страха. Однако неестественная тишина была и  того  хуже.  Я,

так сказать, не получал по векселям. Я  ждал  от  него  действий,  а  этот

робот, похоже, страдал еще более хронической апатией, чем моя.

   Но  вот  он  вздохнул,  вжался  в  кресло  и  лениво  отворил   дверцу,

скрывавшуюся у него под нагрудным кармашком. Я удивленно наблюдал за  тем,

как он перевел на маленьком пульте ручку в положение  "минимальная  мощь",

закрыл створку и расслабился.

   Он сам себя отключил! Я толчком подвинул свое кресло поближе к  нему  и

толкнул его под ребро.

   - Эй! - крикнул я роботу прямо в ухо.

   Через рядный промежуток времени  его  рука,  словно  при  замедленной

съемке, нервно сдвинулась  с  подлокотника,  поползла  по  телу,  нащупала

створку и повернула ручку, установив стрелку на "максимально" мощи".

   Глаза его тотчас открылись, и он выпрямился.

   - Да? - мгновенно отреагировал он.

   Я позабыл, что хотел сказать. Он буравил меня глазами, и выражение лица

у него было точь-в-точь как у  Форда,  психоаналитика,  -  бдительное,  но

дружелюбное.

   - А я и не подозревал, что роботы едят, - наконец еле слышно  выговорил

я.

   - Конечно, в этом нет нужды, - ответил он.  -  Но  когда  вращаешься  в

обществе, к чему не привыкнешь! Да это еще что! Меня сконструировали  так,

что я умею оценить вкус пищи. Пирог был восхитительным!

   - Я рад, что он пришелся тебе по вкусу, - ледяным тоном пронес я. - А

я-то сам собирался им полакомиться.

   - О, виняюсь! - воскликнул он. - Боюсь, что по  части  этикета  я  не

очень сведущ.

   Он нажал кнопку едоматики и вскоре вытащил желоба доставки и  вручил

мне тарелку с сандвичами, тут же схватив один них и забросив его себе в

рот.

   - Послушай, - сказал я, пытаясь  говорить  как  можно  более  спокойным

тоном. - Покуда ты здесь, у меня, не мог  ли  бы  ты  отказаться  от  этой

привычки? Я не возражаю, чтобы ты подключался к сети  для  перезарядки,  -

конечно, не в часы пик, но еда - продукт дефицитный. Пойми же, мы с  тобой

съели все, что мне положено на сегодняшний день!

   Вы думаете, я заметил у него хоть какие-то  угрызения  совести?  Ничего

подобного!

   Я пошел спать в еще  более  угнетенном  состоянии,  чем  когда-либо,  и

прескверно провел ночь. Каждый раз, просыпаясь, - а это было частенько - я

слышал жужжание, подобное монотонному храпу - мой робот подзаряжался.

   Проснувшись, я только  через  десять  минут  вспомнил  о  существовании

Р/26/5/ПСИ. Я лежал в постели, рассматривая трещины на потолке.  Я  всегда

позволял себе роскошь по утрам около часа проводить в воображаемом мире.

   Однако это длится недолго. Я должен сделать  над  собой  усилие,  чтобы

встать, пойти в туалет и одеться, - иначе я  могу  проваляться  в  постели

целый день.

   Больше всего меня угнетала бесцельность моего существования. Вставал я,

повинуясь только самоконтролю, - с тем же успехом  я  мог  бы  валяться  в

постели. Делать было совершенно нечего.

   Когда я, рассматривая неровные треугольные трещины  на  потолке,  начал

сочинять свою первую сказочку на эту тему,  я  вдруг  вспомнил  о  роботе,

который,  наверное,  все  еще  сидел   в   моем   кресле.   Я   постарался

сконцентрировать внимание на трещинах, но  ничего  хорошего    этого  не

вышло. Я по-прежнему думал о роботе и хотел узнать, о чем думает он.

   Или он совсем не думает, а просто отключился и лежит себе  в  кресле  -

обесцененная модель устаревшей конструкции, и на него  только  зря  тратят

общественные фонды?! Я взволновался не на шутку. Он бы должен  по  меньшей

мере принести мне завтрак в постель.

   - Что ты там поделываешь? - крикнул я ему через ширму, которая отделяла

мою кровать от остальной части комнаты.

   - Разглядываю трещины на потолке, - ответил он. Кровь бросилась  мне  в

лицо. Вчера вечером он уже вызвал у меня такой приступ ярости. Я  сидел  в

"гостевом" кресле, а он - в моем, и внезапно я заметил, что он постукивает

кончиками пальцев по обивке кресла. Я чуть было не поднял голос  протеста,

когда обнаружил, что сам постукиваю кончиками пальцев  по  обивке,  и  уже

довольно давно! Этот ублюдок передразнивал меня!

   - Какого же черта ты разглядываешь трещины? - закричал я.

   - А интересу, - ответил он. - Я нахожу, что это  хорошая  тренировка

для ячеек моего мозга. Да, откровенно говоря, и делать-то особенно нечего.

Почему вы не встаете?

   Я успокоился. Он не мог  знать,  чем  я  занимаюсь;  это  было  простое

совпадение.

   - Предстоит еще один томительный день, - рассеянно пробормотал  я  себе

под нос.

   - После того как вы  всю  ночь  проспали,  у  вас  нет  никаких  причин

чувствовать себя утомленным, - раздраженно отозвался он. - У  вас,  видно,

что-то не в порядке.

   - Потому-то ты и здесь, - ответил я, стараясь не сорваться. - Ты должен

привести меня в порядок.

   Я всегда бываю несколько возбужден сразу же после вставанья.

   - Неправда. Я здесь для того, чтобы  доказать  вам,  что  вы  в  полном

порядке.

   - Ради бога! - Я выскочил -за ширмы,  весь  кипя  от  негодования.  -

Сначала ты сказал, что у меня что-то не в порядке, а потом  говоришь,  что

ничего подобного. Тебе нужно наладить логические цепи!

   - С логикой у меня все нормально! - разозлившись,  он  вскочил  и  сжал

кулаки. Мне оставалось надеяться, что  он  все  еще  помнит  Первый  закон

роботехники.  -  Вы  симулянт,  поглотитель  общественных  фондов!  Хотите

получить кулаком по носу?!

   Двумя прыжками я пересек комнату.

   - Ты что, сам захотел по носу? - взвыл я, забыв и о самом  себе,  и  об

азимовских законах.

   Внезапно он сел.

   - Простите, - немного помолчав, пробормотал он. - Не знаю, что со мной.

После перезарядки мне нужно какое-то время,  прежде  чем  начать  работать

нормально.

   Я стоял над ним, все еще сжав  кулаки,  ошеломленный  этой  неожиданной

переменой. Он уставился на стену, время от времени вздрагивая.  В  комнате

было очень тихо. Я чувствовал себя по-дурацки. Я не  совсем  понимал,  что

это на меня накатило. Передо мной был  лишь  Р/26/5/ПСИ,  и  я  как-то  не

представлял себе, что он может меня передразнивать.

   На следующей неделе дела пошли все хуже и хуже. Тем не  менее  я  опять

уселся в свое кресло - просто при первом  же  удобном  случае  потребовал,

чтобы он его освободил. В  конце  концов,  должен  же  робот  повиноваться

прямым приказам! Но тот  уступил  на  редкость  неохотно  и  усмирил  свою

гордость тем, что стал расхаживать по комнате, а потом включил 3-V.

   Мне не по душе 3-V;  слишком  уж  натуралистично.  Это  все  равно  что

впустить в свою комнату живых люден,  словно  мало  того,  что  сам  робот

основательно вторгся в мои  владения.  Теперь,  когда  он  сидел  за  моей

спиной,  а  вереница  идиотов    какой-то  многосерийной  передачи   для

домохозяек разыгрывала в углу реалистическую драму, все это  вообще  стало

непереносимо. Я бы опять - в который раз - попросил его выключить  3-V,  я

он бы, конечно, повиновался.  Но  очень  скоро  он  бы  втихую  снова  все

включил.

   К концу первой недели ему, как это ни странно, вдруг наскучил 3-V,  как

раз тогда, когда у меня только-только пробудился интерес к  передачам.  Мы

поменялись ролями.  Он  стал  выключать  3-V,  а  я  с  радостью  встречал

персонажей передач, только чтобы не видеть его невыразительной фиономии.

   Примерно к этому времени я разобрался, что же происходит.

   В намерения пси-отдела не входило дать мне друга и компаньона.

   Робота послали ко мне, чтобы я совсем спятил. Нет, лучше все, все,  что

угодно, только бы не сидеть с ним в одной квартире.

   Что же, стану разъезжать  и  осматривать  достопримечательности,  делая

вид, будто это доставляет мне наслаждение. Для начала прокачусь завтра  за

город. Это утомительно, но необходимо же провести должное впечатление на

пси-отдел.

   Через несколько дней Р/26/5/ПСИ убедится в том, что  он  выполнил  свою

задачу и, упоенный успехом, доложит, что я вне опасности.

   В конце концов они заберут робота и оставят меня в покое.

   Но разве у таких  простых  смертных,  как  я,  что-нибудь  когда-нибудь

происходит в соответствии с их планами?

   В этом огромном городе, где любой человек в любую минуту находится  под

контролем, на долю  случая  остается  очень  мало.  Горит  жилой  квартал?

Движение направляется по другим улицам, и  в  считанные  минуты  прибывает

пожарная  команда.  Массовая  эпидемия?  Мгновенно  разыскивают  докторов,

удваивают,  утраивают  вместимость  больниц.  Никогда  нигде   не   бывает

беспорядка.

   Поэтому рок,  загнанный  в  угол,  отыгрывается  на  таких  беспомощных

существах, как я.

   День выдался прекрасный, и я уже предвкушал длительную поездку за город

- путешествие по кольцу примерно в сто миль. Это займет  весь  день,  и  я

подумал, что буду хоть одним днем меньше находиться в компании Р/26/5/ПСИ.

Я представил себе, как он сидит там, в квартире, отключенный, вялый, в  то

время как я гоню вдоль холмов и деревьев в приятном одиночестве.

   - Ну как, готовы? - Он стоял за моей спиной.

   - К чему?

   - К поездке за город, - сказал он с участливым видом.  -  Вы  говорили,

что мы сегодня поедем.

   - Я собирался ехать один, - ответил я с достоинством, надевая пальто.

   - Я не могу этого  допустить.  Сожалею,  ни  должен  вас  сопровождать.

Поймите, что сегодня вам нельзя ехать одному.

   - Но мне намного лучше, - запротестовал я.  -  А  если  так,  я  вообще

никуда не поеду.

   - Возможно, вы замышляете самоубийство, - проницательно заметил  он.  -

Мой долг - сорвать ваши планы.

   Я уступил. Больше  мне  ничего  не  оставалось.  Если  бы  я  продолжал

настаивать на том, чтоб ехать одному,  и  постарался  бы  запереть  его  в

квартире, он бы силой заставил меня подчиниться.

   Мы уселись в машину, я перешел  на  ручное  управление  и  стал  плавно

набирать скорость - совсем неплохо, если учесть, что я последний  раз  вел

такую машину по меньшей мере три года назад.

   Мы проехали примерно четыре квартала, прежде чем  я  понял,  что  робот

использовал двойное управление и машину ведет он, а не я.

   Когда мы проехали еще полмили,  я  заметил  кнопку,  которая  отключала

контроль. Я нажал на нее.

   - Вы понимаете, что пока мы не вышли за пределы города,  машина  должна

находиться  под  Дорожным  Контролем?  -  проскрежетал  он,   нажимая   на

бесполезные теперь тормоза.

   - Да, - с удовлетворением ответил я.

   - Я буду вынужден применить силу. - Он подвинулся ко мне и потянулся  к

рулю. - Ради вашей же пользы.

   - Только попробуй, - ответил я. Мне было уже все равно.

   Впереди виднелся перекресток. Когда он стал отрывать мои руки от  руля,

я нажал на акселератор.

   Машина внезапно с неистовым скрежетом остановилась. Прямо  перед  нашим

носом оказалась другая машина, и нас всех основательно заклинило.

   Лицо женщины, сидевшей в чужой машине, скривилось.

   - Что вы делаете, черт возьми?! - крикнула она, перекрывая уличный шум.

   - Очень сожалею, что мой друг временно утратил контроль  над  собой,  -

проблеял Р/26/5/ПСИ.

   Она переключилась с меня на смешавшегося робота.

   - Вы хотите сказать, что  вы  сидели  и  спокойно  смотрели,  как  этот

человек в пределах города перешел на ручное управление? - возмутилась она.

- Какой у вас номер, робот?

   - Р/26/5/ПСИ, - быстро ответил за него я. - Но робот не совсем виноват.

Я отдавал себе полный отчет в том, что делаю, и, конечно, не  позволил  бы

никаких безумств. Но  он  мне  надоел  до  смерти,  и  я  взбунтовался.  К

сожалению, на нашем пути оказались вы.  Очень  сожалею,  -  заключил  я  с

обезоруживающей улыбкой.

   Верный принцип - когда тебя прижали к стенке, сваливай вину на  робота,

у него плечи пошире твоих.

   Она взглянула на меня с внезапным интересом, почти дружелюбно.

   - Представляю, каково было вам, - сказала она. -  Но  ведь  моя  машина

разбита - здесь уж ничего не менишь.

   Прибыли представители закона.

   - Приношу  винения  да  этот  неприятный  эпод,  офицер,  -  быстро

проговорил я. -  Давайте  будем  считать  его  доказательством  того,  что

машины, слава богу, не всегда непогрешимы. Ведь  мысль  о  том,  что  они,

подобно нам, могут в некоторых случаях ошибаться, как-то успокаивает,  вам

не кажется?

   Плоское лицо полицейского было невыразительным.

   - Может быть, - заметил он, вытащив блокнот.

   - Имя?

   - Джонсон Хьюго. 18659244.

   - Одну минуточку, офицер. - Это опять заговорила девушка, и  ее  улыбка

явно провела на полисмена большее  впечатление,  чем  моя.  -  Нужны  ли

формальности? Я ничего не имею против этого человека.

   У нее были короткие светлые волосы, и тут  я  вдруг  заметил,  что  она

очень недурна собой.

   Через пятнадцать минут прибыла аварийная команда, и мы предоставили  им

делать  свое  дело,  а  сами  пошли  пешком  ко  мне  чего-нибудь  выпить.

Р/26/5/ПСИ с унылым видом тащился следом за нами.

   - А что это за робот, Хьюго?  -  спросила  Джоан.  -  То  есть  я  хочу

спросить, почему он при вас?

   -  Я  присматриваю  за  ним  как  друг,  -   я   сказал   это   громко,

полуобернувшись к Р/26/5/ПСИ, чтобы он услышал, и  со  значением  поглядел

ему в глаза.

   - Он помогает по дому?

   - Ну... Не стоит говорить о роботе.  Давайте  лучше  поговорим  о  вас.

Расскажите мне о себе. Где вы живете? Что делаете? Чем интересуетесь? -  Я

засыпал ее вопросами и, взяв за руку, ввел в свое парадное.  Мы  поднялись

по лестнице, и я пропустил ее вперед в дверь своей квартиры, думая о  том,

как давно девушки переступали в последний раз мой порог.

   К  несчастью,  Р/26/5/ПСИ  воспользовался  моей  задумчивостью,   чтобы

прошмыгнуть мимо меня, и со старомодной учтивостью указал Джоан на кресло.

Конечно, на мое кресло. Она поблагодарила и  села.  Р/26/5/ПСИ  окинул  ее

отталкивающе похотливым взглядом.

   На какое-то время я оказался вне игры, потому что они  начали  болтать,

как старые  друзья.  Когда  я  наконец  отважился  вставить  словцо,  надо

прнаться, невпопад, то Джоан взглянула на  меня  как  на  пустое  место,

потом опять повернулась к роботу и продолжала оживленную беседу  с  ним  о

положении работающей девушки.

   - Приготовь нам чего-нибудь выпить, - внезапно скомандовал я.

   Он стал возиться у стойки распределителя, а Джоан глядела на него, и  я

глядел на Джоан.

   - Ну, и как вам моя комната? -  в  отчаянии  спросил  я,  пытаясь  хоть

как-то завязать разговор.

   - Неплохая комната, - ответила Джоан. - Правда, кое-что  здесь  малость

потертое.

   - Ваш стакан, мадам. - Робот нко  нагнулся  к  Джоан,  и,  вручая  ей

стакан, позволил себе ненадолго задержать другую руку на ее плече.

   О чем, черт возьми, он думал, по-идиотски скалясь ей прямо в  глаза?  И

почему она посылала ему ответные улыбки? Конечно, она знала, что роботы  -

всего лишь машины, лишенные эмоции.

   - Р/26/5/ПСИ, кончай свои штучки! - зарычал я. - А почему ты мне ничего

не налил? У тебя ячейки памяти расплавились, что ли?

   - Простите, Джонсон, - проскрипел он. - Я просто в восхищении от  линий

тела мисс Пиллинг - они в точности соответствуют идеальным женским формам,

на распознавание которых я запрограммирован.

   - Спасибо, Боб. - Джоан сделала попытку покраснеть.

   Именно в этот момент  долго  копившееся  раздражение  прошедших  недель

взорвалось, как сверхкритическая масса урана-238. Эта глупая девка строила

глазки роботу! И не просто  роботу,  но  машине,  в  течение  многих  дней

использовавшей все свои умственные возможности - и не  без  успеха  -  для

того, чтоб вырыть мне яму.

   В этом последнем испытании "человек против машины" - в сексе -  негодяй

снова одержал верх!

   - Господи! - воскликнул я. - Да разве можно вынести, чтобы робот болтал

подобное и моей собственной квартире?  Да  понимаешь  ли  ты,  -  начал  я

убеждать Джоан, - что это всего лишь проклятая машина? Скопище колесиков и

цепей, совершенно  неспособное  к  эстетическим  оценкам?  Ха-ха,  он  еще

решается строить тебе куры! Да неужели ты, бестолочь,  не  можешь  понять,

что ты для него - всего лишь глыба органического вещества, кусок мяса,  да

при этом еще и не слишком чистый!

   - Не чистый! - Джоан была уже на ногах.

   - По сравнению с ним, я хотел сказать. Ведь он стерильный. И не  только

в одном смысле слова!

   Я тоже вскочил на ноги. И тут на мое плечо  опустилась  рука,  стальные

пальцы, обтянутые пластиком вместо кожи, впились в мое тело.

   - Я сожалею, что вынужден применить к  вам  силу,  -  послышался  сзади

хриплый голос. - И я должен сообщить мисс Пиллинг, что вы  находитесь  под

моей медицинской опекой. Вы слишком возбуждены и можете причинить ей вред,

если вас не обуздать.

 

 

   - Приятно, что вы хорошо выглядите, мистер Джонсон. Я и  вправду  очень

доволен.

   Я сидел напротив Форда, удивляясь тому, как быстро прошло время. Все  в

его кабинете выглядело по-прежнему, и у меня появилась безрассудная мысль,

что с моего предыдущего вита он так и не сдвинулся с места, что он и его

комнаты были опечатаны.

   - Да, - медленно ответил я.

   Но, конечно, он был прав. Я вылечился. Теперь меня должны освободить от

компании Р/26/5/ПСИ. Я уже  предвкушал,  что  в  моей  комнате  будут  еще

девушки, чем больше, тем лучше, и чувствовал, что в следующий раз я получу

истинное наслаждение от поездки за город.

   Я мог бы даже прихватить с собой за город старика соседней квартиры.

Странно, что я до прошлой недели ни разу не встретил его, а мы ведь годами

жили бок о бок. Последние дни мы часто вели интересные разговоры  -  после

первого робкого вита, который я ему нанес, чтобы посоветоваться, как  бы

мне хоть на один вечер бавиться от Р/26/5/ПСИ.

   - Как вы ладили с вашим роботом? - спросил Форд.

   Я  уже  хотел  было  дать  какой-нибудь  уклончивый  ответ,  но   потом

сообразил, что дурачить этого человека ни к чему.

   - Плохо, - сказал я.

   - Хорошо, - сказал Форд. - Я полагаю, вы  догадались,  в  чем  был  наш

замысел?

   - А что тут долго думать?

   - Скажите мне, - Форд вынул ручку и открыл мое дело, -  как  Р/26/5/ПСИ

справлялся со своей работой? Мне бы хотелось  иметь  точные  сведения  для

будущих рекомендации...

   - Трудный тип. Ну, знаете, упрямый как осел.

   - У вас у самого довольно упрямый норов, мистер Джонсон. - Форд  сделал

отметку в досье. - Робот был запрограммирован  на  то,  чтобы  реагировать

персонально на вас.

   - Потом он стал меня передразнивать, -  продолжал  я,  -  а  под  конец

совсем взял надо мной верх... И - только этого еще не  хватало,  -  тут  я

почувствовал, что заливаюсь краской, -  он  начал  строить  куры  девушке,

которую я привел к себе домой!

   Внезапно Форд откинулся на  спинку  стула,  посмотрел  на  меня  своими

блестящими поросячьими глазками и начал испускать жирные смешки.  Он  весь

трясся и, вынув кармана платок, промокнул глаза. Я ждал, пока он кончит

смеяться, и злился. Я и не думал, что все это настолько забавно.

   Я так прямо и сказал:

   - В тот момент мне было чертовски не по себе. Он в ее присутствии  брал

надо мной верх. Кстати, как это вы программируете, чтобы робот строил куры

девушке? Ведь это  бессмысленно!  Какую  же,  черт  возьми,  программу  вы

умудрились в него ввести?

   Пронеся эти слова, я понял, что к чему.

   Понятное  дело,  Форд,  восхищенный  своей  маленькой   психологической

шуточкой, пустился в объяснения. Я бы не смог его остановить, даже если бы

попытался это сделать.

   - Ну да, робот строил куры вашей девушке,  -  прокудахтал  он.  -  Само

собой, он возбудил в вас гнев и другими своими поступками -  тем,  что  он

передразнивал вас и садился в  ваше  любимое  кресло,  -  так  уж  он  был

запрограммирован.

   Когда  медсестра   Уильямс   тестировала   вас,   она   просто-напросто

подсоединила Р/26/5/ПСИ к выходному отверстию и прямо  передала  ему  вашу

мозгограмму. Помните, как несколько  недель  назад  вы  мне  скачали,  что

любите общество самого себя? Этот робот обладал почти точной копией вашего

собственного мозга! Вы-то этого не знали, но робот должен был вывести  вас

состояния апатии одной этой дьявольской идентичностью!

   Я встал. Мне нечего было больше здесь делать.

   Но, конечно, за Фордом осталось последнее слово.

   - Как вам все это понравилось, мистер Джонсон? - крикнул  он,  когда  я

уже закрывал дверь. - Последние три недели вы жили в обществе самого себя!