Генри Кат Сплошные неприятности


   -----------------------------------------------------------------------
   "Библиотека современной фантастики" т.10.
    & spellcheck by HarryFan, 29 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------
   У нашего Лемуэля три ноги, и  мы  прозвали  его  Неотразимчиком.  Когда
началась война Севера и Юга, Лемуэль уже подрос, и  ему  пришлось  прятать
лишнюю ногу между лопаток, чтобы не возбуждать подозрений и сплетен.  Нога
под одеждой на спине делала его похожим на верблюда, иногда она  дергалась
от усталости  и  била  его  по  позвоночнику,  однако  все  это  не  очень
беспокоило Лемуэля. Ведь его принимали за обыкновенного  двуногого!  И  он
был счастлив.
   Мы, Хогбены, на своем веку не раз попадали  в  передряги.  Теперь  каша
заварилась -за беспечности Неотразимчика. Он ко всему  относился  спустя
рукава.
   Не виделись мы с Лемуэлем лет шестьдесят. Он жил в горах на Юге, а  вся
наша семья - в Северном Кентукки. Вначале мы решили добраться  к  нему  по
воздуху, но когда подлетели  к  Пайпервилю,  собаки  на  земле  невероятно
разбрехались, жители высыпали  домов и уставились на небо. Мы  вынуждены
были вернуться. Папин па  сказал,  что  придется  отправиться  в  гости  к
родственнику обычным способом, как все люди. Я не люблю путешествовать  ни
по суше, ни по морю. Когда  мы  в  1620  году  плыли  к  Плимут-Року,  мне
вывернуло всю душу. Куда  приятнее  летать!  Но  с  дедом  мы  никогда  не
спорили, папин па у нас глава семьи.
   Папин па взял где-то напрокат грузовик  и  туда  уложили  все  пожитки.
Правда, не сразу нашлось место малышу - он весил около трехсот  фунтов,  и
корыто, в которое его поместили, занимало чудовищно много  места.  Зато  с
дедом обошлось без хлопот: мы положили  его  в  старый  джутовый  мешок  и
засунули под сиденье.  Сборы,  конечно,  легли  на  мои  плечи.  Па  выпил
пшеничной водки и все только прыгал на голове и  напевал:  "Летит  планета
кувырком, кувырком, кувырком...". А дядюшка вообще не  захотел  ехать.  Он
улегся под ясли в хлеву и сказал, что погружается лет на десять в спячку.
   - И чего вам дома не сидится? - бурчал он. - Полтыщи  лет  вы  ежегодно
весной отправляетесь куда-то мотаться! Нет уж, я вам больше не компания...
   Так и уехали без него.
   Когда наши переселились в Кентукки, рассказывали мне,  там  было  голое
место, и пришлось рядно попотеть, чтобы устроиться. Однако  Неотразимчик
не захотел корпеть над постройкой дома и улетел на юг. Там он зажил  тихой
дремотной жнью,  просыпаясь  по-настоящему  раз  в  год-два,  чтобы  как
следует выпить. Лишь тогда с ним налаживалась мозговая связь.
   Оказалось, Лемуэль устроился на  развалившейся  мельнице  в  горах  над
Пайпервилем. Когда мы подъехали,  то  первым  долгом  увидали  на  балконе
Лемуэлевы бакенбарды. Сам Неотразимчик похрапывал в опрокинувшемся  кресле
- очевидно, сон был приятный, и он не проснулся,  когда  упал.  Будить  мы
Лемуэля не стали. Корыто затащили в дом общими  усилиями,  а  потом  па  и
папин па выгрузили спиртное.
   Поначалу у всех было хлопот полон рот - в доме не  нашлось  ни  крошки.
Наш Неотразимчик побил все рекорды сибаритства: даже не варил горячего. Он
приноровился гипнотировать обитавших в окрестных лесах енотов, и те сами
являлись к нему на обед. И до чего только может дойти  лень!  Еноты  очень
ловко действуют лапками, и Лемуэль  заставлял  их  раскладывать  костер  и
самих себя поджаривать. Интересно, свежевал он зверей  или  нет?  А  когда
Неотразимчику хотелось пить, он - стыдно сказать! -  собирал  над  головой
небольшую тучку и устраивал дождь прямо себе в рот.
   Впрочем, сейчас нам было  не  до  Лемуэля.  Ма  раскладывала  вещи,  па
присосался к кувшину пшеничной,  и  мне  снова  пришлось  на  своей  спине
таскать тяжести. Все это было бы еще полбеды, но на мельнице не  оказалось
никакого  электрического  генератора!  А  наш  малыш  жить  не   мог   без
электричества, да и папин па пил его как верблюд.  Неотразимчик,  конечно,
пальцем о палец не ударил, чтобы поддерживать воду в  запруде  на  должном
уровне, и вместо реки по высохшему  руслу  тек  тощий  ручеек.  Нам  с  ма
пришлось здорово пораскинуть мозгами, пока мы  не  соорудили  в  курятнике
печку.
   Однако настоящие неприятности начались после того, как о нашем  приезде
пронюхали местные власти.
   В один прекрасный день, когда ма стирала во  дворе,  заявился  какой-то
плюгавый тип и страшно удивился, завидев нас (я  как  раз  тоже  вышел  
дому).
   - Хороший выдался денек, - сказала ма, - не хотите ли выпить, сударь?
   Незнакомец ответил,  что  не  прочь,  и  я  зачерпнул  ему  ковш  нашей
пшеничной. От первого глотка он чуть  не  задохся,  затем  поблагодарил  и
допил,  однако  повторить  не  захотел,  а  сказал,  что,  если   мы   так
гостеприимны, пусть  лучше  дадим  ему  раскаленный  гвоздь  и  он  его  с
удовольствием проглотит.
   - Недавно приехали? - спросил он.
   - Да, - ответила ма, - в гости к родственнику.
   Плюгавый  взглянул  на  балкон,  где  восседал  спавший  каменным  сном
Неотразимчик:
   - А он, по-вашему, жив?
   - Будьте уверены, - ответила ма, - как огурчик.
   - Мы думали, он давно умер, - сказал  плюгавый,  -  даже  бирательный
налог с него не  взимали.  Теперь,  надеюсь,  и  вы  будете  платить,  раз
поселились здесь. Сколько вас народу?
   - Человек шесть.
   - Все совершеннолетние?
   - У нас, значит, па, да этот - Сонк, да малыш...
   - Сколько ребенку?
   - Он совсем крошка, ему и четырехсот не будет, правда, ма?  -  вмешался
я.
   Но ма влепила мне затрещину и приказала не перебивать старших. Плюгавый
ткнул пальцем в мою сторону и  сказал,  что  не  в  силах  определить  мой
возраст, и я готов был провалиться сквозь землю, так как сбился  со  счета
еще при Кромвеле и теперь сам не знал, сколько мне  лет.  В  конце  концов
плюгавый решил взимать бирательный налог со всех, за исключением малыша.
   - Но это еще не главное, - сказал он, что-то помечая в своей  книжечке.
- Вы должны правильно голосовать. У нас  в  Пайпервиле  один  босс  -  Эли
Гэнди, и органация у него работает как часы... С вас  со  всех  двадцать
долларов.
   Ма отправила меня поискать денег. Но у папиного па оказался только один
денарий, и он сказал, что стащил его еще у какого-то Юлия Цезаря и денарий
дорог ему как сувенир, па опустошил кувшин пшеничной и от него я ничего не
добился, а у малыша нашлось всего три доллара. В карманах Неотразимчика  я
обнаружил лишь старое скворчиное гнездо и в нем два яйца.
   - Ничего, утро вечера мудреней, - сказал я и спросил у плюгавого:  -  А
золото вы берете, мистер?
   Ма опять влепила мне затрещину,  плюгавый  же  страшно  развеселился  и
сказал, что золотом будет еще лучше. Наконец он вышел и направился в лес и
вдруг припустил так, что пятки засверкали: навстречу ему  попался  енот  с
пучком веточек в лапках для костра. Значит, наш Лемуэль проголодался.
   Я стал искать металлолом, чтобы к  завтрашнему  дню  превратить  его  в
золото, но назавтра мы уже очутились за решеткой.
   Мы все могли читать  мысли  обыкновенных  людей  и  заранее  узнали  об
аресте, но не стали ничего предпринимать.  Папин  па  собрал  всех,  кроме
малыша и Неотразимчика на чердаке и объяснил, что нам надо хранить  втайне
свои способности и не возбуждать подозрений местных жителей.
   Во время его спича я загляделся на паутину в углу, и папин па  заставил
мои глазные яблоки повернуться в его сторону, а затем продолжал:
   - Стыдно мне за здешних  мошенников,  но  нам  лучше  им  не  перечить.
Инквиции теперь нет, и нашему здоровью ничто не угрожает.
   - Может, лучше спрятать печку? - спросил  было  я,  но  получил  от  ма
очередную затрещину за то, что перебиваю старших.
   - Только хуже будет, - пояснила она на словах. -  Утром  здесь  шныряли
сыщики  Пайпервиля и все высмотрели.
   - Вы пещеру под домом сделали? - спросил папин па.  -  Вот  и  отлично.
Спрячьте нас с малышом в пещере, а сами идите. - И  добавил  со  старинной
вычурностью, которую любил: - Сколь жалка судьба  человека,  засидевшегося
на этом грешном свете и дожившего до мрака времен, освещаемых лишь солнцем
доллара. Пусть встанут деньги мошенникам поперек горла... Не надо, Сонк, я
сказал просто так, не заставляй их глотать доллары. Постараемся, дети,  не
обращать на себя лишнего внимания. Как-нибудь выкрутимся.
   Папин па с малышом залез в пещеру, а нас всех арестовали и отправили  в
Пайпервиль, где поместили  в  здание  со  множеством  клеток,  похожее  на
птичник.  Похрапывавшего  Неотразимчика  тоже  выволокли,  он  так  и   не
проснулся.
   В птичнике-тюрьме па применил свой любимый трюк и  ухитрился  напиться.
Надо вам сказать, это даже был не трюк и не фокус, а настоящая магия.  Сам
па не мог его толком объяснить  и  сбивался  на  какую-то  чертовщину.  Он
говорил, например, что алкоголь в теле человека превращается в  с  Но
как же он превратится в теле в сахар, если попадает не в тело, а в  живот?
Тут без колдовства не обойдешься. Мало того, па говорил еще, что с помощью
ферментов навострился сахар у себя в крови превращать обратно в алкоголь и
оставаться навеселе, сколько хочешь. Видно, эти его приятели ферменты были
форменные чернокнижники! Правда, он чаще отдавал предпочтение натуральному
спиртному,  но  проделки  колдунов  ферментов  не  раз  сбивали   меня   с
панталыку...
   Из тюрьмы  меня  привели  в  какое-то  помещение,  заполненное  людьми,
предложили стул и начали допрашивать. Я прикинулся дурачком и твердил, что
ничего не знаю. Но вдруг один субъект объявил:
   - Эти горцы абсолютно  первобытные  люди,  однако  у  них  в  курятнике
урановый реактор! И они, конечно, не могли построить его сами!
   Публику настоящий столбняк хватил.
   Затем они снова начали приставать ко мне  с  вопросами,  но  ничего  не
добились и отвели обратно в камеру.
   Постель моя кишела клопами. Чтобы их уничтожить,  я  выпустил    глаз
особые лучики и только тогда заметил тщедушного  человека  с  воспаленными
небритыми щеками, проснувшегося на верхних нарах. Он  умленно  уставился
на меня и быстро-быстро моргал.
   - Во всяких тюрьмах я гнил и с кем только не скучал у  одного  рундука,
но с дьяволом в одной  дыре  первый  раз.  Меня  зовут  Амбрустер,  Стинки
Амбрустер, сижу за бродяжничество. А ты за  что,  приятель?  Прикарманивал
души по бешеной цене?
   - Рад познакомиться, - сказал я. - Вы, наверное,  страшно  образованный
человек, я  таких  ысканных  выражений  ни  от  кого  не  слыхал...  Нас
притащили сюда без всяких объяснений, всех взяли, даже спавшего Лемуэля  и
подвыпившего па.
   - Я бы тоже с удовольствием шарахнул стаканчик-другой, - заметил мистер
Амбру - Может, тогда у меня не лезли бы глаза на лоб оттого,  что  ты
ходишь, не касаясь ногами пола.
   Я действительно был  несколько  выбит  допросом    колеи  и  забылся.
Получилось, что  я  на  глазах  у  чужих  валяю  дурака.  Я  рассыпался  в
винениях.
   - Ничего, ничего, я  давно  всего  этого  ждал,  -  заворочался  мистер
Амбрустер и поскреб щетину  на  щеках.  -  Пожил  я,  покуролесил  в  свое
удовольствие, вот и начал ум за разум заходить... Почему же,  однако,  вас
всех арестовали?
   - Они говорят, -за реактора, где мы расщепляем уран, но  это  ерунда.
Зачем я буду щепать уран? Вот лучину щепать - другое дело...
   - Отдай ты им этот реактор, а  то  не  отвяжутся.  Здесь  идет  крупная
политическая игра -  через  неделю  выборы.  Начали  было  поговаривать  о
реформах, да старина Гэнди всем глотки заткнул.
   - Все это очень интересно, но нам надо поскорей домой.
   - А где вы живете?
   Я сказал, и мистер Амбрустер задумался:
   - Наверное, ваш дом на той реке, то есть ручье... на Большой Медведице?
   - Там даже не ручей, а ручеек.
   - Гэнди называет его  рекой  Большой  Медведицы!  -  рассмеялся  мистер
Амбру - И заработал на этом названии кучу денег! Ручей пятьдесят  лет
как высох, но десять лет назад Гэнди построил  на  нем  дамбу  ниже  вашей
мельницы и отхватил жирный куш. Дамба так и называется: Гэнди-дамба.
   - Неужели он сумел обратить дамбу в деньги?
   - Ага, значит, сам дьявол этого не может? А Гэнди может. У него в руках
газеты, а это все равно что открытый банковский счет, хо-хо! Гэнди взял  и
провел себе ассигнования на строительство... Кажется, за нами.
   Вошел человек со связкой ключей и увел мистера Амбрустера. Скоро пришли
и за мной. Я очутился в большой ярко освещенной комнате, где были и па,  и
ма, и Неотразимчик, и мистер Амбрустер, и  еще  какие-то  рослые  парни  с
пистолетами. Кроме них, там  сидел  тощий  сморщенный  коротышка  с  голым
черепом и подлыми  глазенками.  Этого  лысого  все  слушались  и  называли
мистером Гэнди.
   - Мальчишка, по-моему, довольно глуповат, - заговорил мистер Амбрустер,
когда я вошел. - Если он и сделал что плохое, то не нарочно.
   Однако на пего прикрикнули и стукнули по голове, а  этот  мистер  Гэнди
взглянул  угла на меня по-змеиному и спросил:
   - Кто вам помогает, мальчик?  Кто  построил  атомную  электростанцию  в
сарае? Отвечай правду, или тебе сделают больно.
   Я так поглядел на него, что меня немедленно тоже стукнули  по  макушке.
Вот чудаки, не  знают,  какая  крепкая  у  Хогбенов  голова.  Меня  дикари
пробовали каменными  топорами  по  голове  бить,  да  все  племя  до  того
уморилось, что пикнуть сил не хватило, когда я их стал  потом  топить.  Но
мои сосед по камере заволновался.
   - Послушайте, мистер Гэнди... Я, конечно,  понимаю,  какая  грандиозная
сенсация будет, если вы докопаетесь, кто смастерил реактор,  только  вы  и
без того победите на выборах. А вдруг там и нет никакого реактора?
   - Я знаю, кто его построил, - сказал мистер Гэнди. - Беглые  нацистские
преступники или предатели-фики. Я не успокоюсь, пока не найду виновных!
   - Ого, значит, вам нужен шум на всю Америку, - сказал мистер Амбру
- Наверное, метите  в  губернаторы  или  в  сенаторы,  а  то  и  на  самую
верхотуру?
   - Мальчишка что-нибудь тебе рассказывал? - спросил мистер Гэнди.
   Мистер Амбрустер сказал, что я ничего не говорил. Тогда  они  принялись
за Лемуэля, но только зря потеряли время. Наш Неотразимчик  любил  и  умел
спать. Вдобавок при его лени он не давал себе труда дышать во сне, и  люди
мистера Гэнди даже засомневались, жив ли он.
   Па тем временем успел связаться со своими приятелями ферментами,  и  от
него тоже ничего нельзя  было  добиться.  Они  попробовали  вразумить  его
куском шланга, но он в ответ на удары только глупо  хихикал,  и  мне  было
ужасно стыдно.
   Зато ма не посмели пальцем тронуть. А если кто подходил к ней, она  вся
бледнела, покрывалась испариной,  вздрагивала,  и  наглец  отлетал  прочь,
словно от здоровенного толчка. Помню, как-то один дока сказал, будто у нее
в органме есть орган вроде  ультразвукового  лазера.  Но  это  вранье  и
ученая тарабарщина! Ма просто испускала свист, которого никто не слышал, и
направляла его в цель, как охотник пулю в глаз белки. Я и сам так мог.
   Наконец  мистер  Гэнди  приказал  отправить  всех  обратно  в   тюрьму,
пригрозив еще взяться за нас всерьез. Неотразимчика  выволокли,  остальных
развели по каморам.
   Мистер Амбрустер стонал на нарах,  крохотная  лампочка  с  утиное  яйцо
освещала  его  голову  и  шишку  на  ней.  Пришлось  облучить  ему  голову
невидимыми лучами, действовавшими как припарка (не знаю, что это  были  за
лучи, но я мог пускать и такие  глаз). Шишка исчезла,  мистер  Амбрустер
перестал стонать.
   - Ну и в переплет ты попал, Сонк, - проговорил он (еще раньше я  назвал
ему свое имя). - У Гэнди планы:  о-го-го!  Он  уже  околпачил  Пайпервиль,
теперь хочет прибрать к рукам штат или даже целиком страну... А для  этого
ему нужно сперва прогреметь на всю Америку. Заодно и перебрание  в  мэры
подмажет, хотя город у него уже в кармане... А может, там у  вас  все-таки
был реактор?
   Я вытаращил глаза.
   - Ганди уверен на все сто, - продолжал мистер Амбру -  Он  посылал
фиков, и я своими ушами слышал, как они докладывали про  обнаруженный  у
вас уран-235 и графитовые стержни. Мой совет: скажи им, кто вам помогал. А
то они напичкают тебя лекарствами, от которых начинаешь говорить правду.
   Однако в ответ я лишь посоветовал мистеру Амбрустеру отоспаться -  меня
уже звал папин па. Я вслушивался в его голос, звучавший в моем  мозгу,  но
перебивал па, успевший опохмелиться.
   - А ну-ка, сынок, выпей, промочи горлышко, - веселился па.
   - Заткнись, несчастная букашка!  -  строго  перебил  его  папин  па.  -
Прекрати болтовню и отсоединись. Сонк!
   - Да, папин па.
   - Надо бы обмозговать план действий...
   - А все-таки, почему бы тебе не опохмелиться? - не отставал па.
   - Перестань, па! - не выдержал я. - Имей уважение к старшим,  к  своему
отцу. И потом, как ты дашь мне опохмелиться, если мы в разных камерах?!
   - Очень просто: свяжу  наши  жилы,  по  которым  течет  кровь,  в  одно
замкнутое кольцо и перекачаю образовавшийся во  мне  алкоголь  к  тебе.  В
науке это называется телепатической трансфузией. Гляди!
   Перед моим мысленным взором возникла посланная па схема. Действительно,
все было очень просто. Просто для Хогбенов, разумеется. Но  я  еще  больше
разозлился.
   - Не заставляй, па, своего любящего сына терять  последнее  уважение  к
родителю  и  называть  его  старым  пнем.  Не  щеголяй  этими  теперешними
словечками, я же знаю, что ты ни разу книги в руках не  держал,  а  просто
читаешь чужие мысли и хватаешь верхушки.
   - Да ты выпей, выпей! - твердил па.
   - Кражи мудрости прямо  чужих голов, - хихикнул папин па.  -  Я  тоже
иногда так делал. А еще я  могу  быстренько  состряпать  у  себя  в  крови
возбудителя мигрени и подбросить его тебе, бездонная ты  бочка!..  Теперь,
Сонк, твой проказник па не будет нас прерывать.
   - Слушаю тебя, - ответил я. - Как у вас там?
   - Мы отлично устроились.
   - А малыш?
   - И он тоже. Но, Сонк, тебе придется поработать. Оказывается, все  наши
нынешние беды от печки, или...  как  ее  теперь  называют?..  От  ядерного
реактора.
   - Я тоже догадался.
   - Кто бы мог подумать, что они  раскусят  нашу  печку?  Такими  печками
пользовались во времена моего деда, у него я научился их делать.  От  этих
ядерных печек и мы сами, Хогбены, получились, потому что в них...  как  же
теперь это называется?.. Здесь, в Пайпервиле, есть ученые люди,  пошарю-ка
я у них в головах...
   При моих дедах, - через некоторое время  продолжил  папин  па,  -  люди
научились расщеплять атом. Возникла радиация, подействовала на гены,  и  в
результате доминантных мутаций появилось наше  семейство.  Все  Хогбены  -
мутанты.
   - Про это нам вроде еще Роджер Бэкон [великий  английский  ученый  XIII
века;  предполагают,  что  он  обрел,  в  частности,  очки,   микроскоп,
телескоп;  ему  приписывают  иногда  создание  пороха;  он  сделал  немало
открытий в химии, фиологии и ряде  других  областей  науки;  прывал  к
внедрению математики во все науки] говорил?
   - Ага! Но он был наш приятель и с другими про нас  не  распространялся.
Если бы в его время люди узнали о наших необыкновенных  способностях,  они
бы постарались нас  всех  сжечь.  Даже  теперь  нам  небезопасно  являться
людям... Со временем, конечно, мы насчет этого что-нибудь предпримем...
   - Я знаю, - прервал я. (Мы, Хогбены, не имеем тайн друг от друга.)
   - А пока у нас получилась закавыка.  Люди  снова  научились  расщеплять
атом и догадались, какую такую печку соорудили мы в  курятнике.  Нужно  ее
уничтожить, чтобы от нас отстали. Однако малыш и я  без  электричества  не
обойдемся, и придется получать его не от ядерной  печи,  а  более  сложным
путем. Вот что ты устроишь...
   Скоро я принялся за работу.
   У меня есть способность поворачивать глаза так,  что  становится  видна
сущность вещей. Глянул я, к примеру, на оконную решетку, и вижу - вся  она
состоит  крошечных смешных штучек, которые трясутся, бестолково топчутся
на  одном  месте  и  вообще  суетятся,  будто  верующие,  собирающиеся   к
воскресной  обедне.  Теперь   их,   слышно,   называют   атомами.   Усыпив
предварительно мистера Амбрустера, я  начал  строить    атомов,  как  
кирпичиков, нужные мне комбинации. Вначале, правда, я ошибся  и  превратил
железную решетку в золотую, но тут же поправился и растворил ее в воздухе.
Очутившись снаружи, я загнал  атомы  на  старые  места,  и  в  окне  опять
возникла решетка.
   Камера моя  находилась  на  седьмом  этаже  здания,  половину  которого
занимала мэрия, а другую - тюрьма. Уже стемнело, и я вылетел незамеченным.
Увязавшуюся за мной сову я сбил плевком.
   Атомную печку охраняла стража с фонарями, пришлось застыть сверху и все
делать на расстоянии. Вначале я испарил черные штуковины - графит, как  их
окрестил мистер Амбру Потом взялся за дрова, или, по его  словам,  за
уран-235, обратил его в свинец, а свинец -  в  пыль,  и  ее  быстро  сдуло
ветром.
   Покончив с реактором, я полетел к истокам ручья. Вода бежала по его дну
тоненькой струйкой, в горах тоже оказалось сухо, а папин па говорил,  воды
нам нужно полное русло. Тут как раз он сообщил мне, что малыш хнычет. Надо
бы, конечно, сперва отыскать падежный источник энергии и уже потом  ломать
печку. Оставалось одно - дождь.
   Однако   раньше   я   слетал   на   мельницу,   сотворил   и   поставил
электрогенер
   Поднявшись в облака, я начал охлаждать одно  них, разразилась  гроза,
и хлынул ливень. Но у  подножия  гор  ручей  был  по-прежнему  сух.  После
непродолжительных поисков  я  заметил  провал  в  дне  ручья.  Вот  отчего
пятьдесят лет тут и воробей не мог напиться!
   Я быстренько заделал дыру, на всякий случай отыскал несколько подземных
ключей и вывел их на поверхность, а затем полетел на мельницу.
   Дождь лил как  ведра, и стража, очевидно, ушла сушиться,  подумал  я.
Но папин па сказал, что, когда захныкал наш младенец, они  позатыкали  уши
пальцами и с воплями разбежались  кто  куда.  Он  приказал  мне  осмотреть
мельничное колесо. Починка требовалась небольшая, да и дерево за несколько
веков сделалось мореным. Ну и хитроумная штука было  это  колесо!  Воды  в
ручье все прибывало, а колесо вертелось, и хоть бы хны!  В  старину  умели
строить! Но папин па сказал, что я еще не видел Аппиеву дорогу,  сделанную
древними римлянами, - мостовая до сих пор как новенькая.
   Устроив  его  с  малышом,  как  птенчиков  в  гнездышке,  я  полетел  к
Пайпервилю. Занималась заря, и теперь за мной увязался голубь. Пришлось  и
на него плюнуть, а то нас бы обоих заметили.
   В  тюрьме-мэрии  по  всем  этажам  бегали  служители   с   растерянными
фиономиями. А ма сообщила мне, что, обратившись невидимками, они с па  и
Лемуэлем собрались посовещаться в большой камере на краю тюремного  блока.
Да, забыл сказать, что я тоже сделался  невидимым,  когда  проник  в  свою
камеру взглянуть, не проснулся ли мистер Амбру
   - Папин па вестил нас, что все  в  порядке,  -  сказала  ма.  -  Нам,
кажется, можно отправляться домой. А дождь сильный?
   - Ливень что надо. Чего это они тут так суетятся?
   - Никак не поймут, куда мы подевались и где ты.  Полетим  на  мельницу,
когда разойдутся тюремщики.
   - Все устроено, как велел папин па, - начал рассказывать я, но вдруг на
другом конце коридора раздались умленные возгласы.
   Затем к дверной решетке нашей  камеры  вперевалку  подошел  заматерелый
жирный енот с пучком веточек, уселся на задние лапки и  стал  раскладывать
ко Глазки у зверька  были  удивленные-удивленные.  Должно  быть,  наш
Неотразимчик загипнотировал его, не просыпаясь.
   Перед решеткой собралась куча любопытных, но глядели  они,  разумеется,
не на нас - мы оставались невидимы, а на енота. Мне  лично  уже  случалось
наблюдать,  как  еноты  разжигают  костер,  но  хотелось   поглядеть,   не
заставляет ли Неотразимчик зверей  самих  сдирать  с  себя  шкуру.  Однако
только енот приготовился свежевать себя, один    полицейских  сграбастал
его в сумку и унес.
   К этому времени совсем рассвело. Откуда-то  донеслись  крики,  а  потом
завопил голос, показавшийся мне знакомым.
   - Ма, - сказал я, - мне  бы  нужно  посмотреть,  что  делают  с  бедным
мистером Амбрустером.
   - Нет, нет, пора вытаскивать малыша и деда  пещеры! - приказала  она.
- Говоришь, мельничное колесо вертится?
   - Еще как вертится! Электричества теперь хватит.
   Ма нашарила рядом с собой па и дала ему тычка:
   - Вставай, живо!
   - Может, сперва выпьем? - заикнулся было па, однако ма поставила его на
ноги и сказала, что хватит, надо спешить домой.
   Я тем временем уничтожил оконную решетку. Хотя дождь еще  не  перестал,
ма сказала, мы не сахарные, не растаем. Они  с  па  подхватили  храпевшего
Неотразимчика под мышки и полетели. Все трое  оставались  невидимыми,  так
как перед тюрьмой-мэрией зачем-то собралась громадная толпа.
   - Марш за нами! - крикнула мне ма. - А то нашлепаю!
   - Сейчас! - ответил я, но остался.
   Оказалось, что мистера Амбрустера снова отвели на допрос в зал. У  окна
опять стоял мистер Ганди и сверлил беднягу  своими  змеиными  глазками,  а
двое типов закатали мистеру Амбрустеру рукав и  готовились  проткнуть  ему
руку какой-то стеклянной штукой с  тонким  наконечником.  Ах,  подонки!  Я
вышел  состояния невидимости и крикнул им:
   - Не смейте трогать этого человека!
   В ответ кто-то завжал:
   - Хогбенский щенок, держите его!
   Я позволил им схватить себя и очутился втиснутым в  кресло.  Рукав  мне
тоже закатали.
   - Нечего с ним церемониться, впрыснуть  ему  сыворотку  правдивости,  -
хищно усмехнулся мне в лицо мистер Гэнди, - теперь этот бродяга ничего  не
утаит.
   Мистера Амбрустера они порядком  отделали,  но  он  стоял  на  своем  и
лепетал:
   - Не знаю я, куда девался Сонк. Знал бы, так сказал. Не знаю я, куда...
   Ударом по голове его заставили  замолчать,  и  мистер  Гэнди,  чуть  не
стукнувшись носом о мой нос, прошипел:
   - Сейчас мы узнаем, откуда у вас ядерный реактор! Один укол - и у  тебя
мигом развяжется язык. Понял?
   Тут же мне в руку загнали острый конец  стеклянной  штуки  и  впрыснули
сыворотку. Но на меня она подействовала вроде щекотки, и я опять  отвечал,
что ничего не знаю. Тогда Гэнди  приказал  сделать  мне  еще  укол,  но  я
твердил свое, хотя щекотало больше.
   Внезапно кто-то вбежал в комнату и заорал:
   - Дамба рухнула! Смыло Ганди-дамбу! Половина ферм южной долины в воде!
   Мистер Гэнди отпрянул как ужаленный и взвгнул:
   - Вы бредите! Это невозможно! В реке Большой Медведицы сто лет не  было
воды!
   Однако через несколько мгновений все сбились в  кучу  и  зашептались  о
каких-то образцах грунта и о сборище перед парадной лестницей.
   - Вы бы успокоили их, мистер Ганди, - посоветовал кто-то. - Они  так  и
кипят. Ведь как-никак поля затопило...
   - Я с ними поговорю и все улажу, тем более что  толком  еще  ничего  не
вестно, а выборы через неделю.
   И мистер Ганди исчез в дверях. Остальные кинулись за ним. Тогда я встал
и начал чесаться - вся кожа сильно зудела. Ну,  погоди,  мистер  Ганди,  я
начинаю злиться!
   - удерем, - предложил мистер Амбру - Другого такого случая у
нас не будет.
   Выскочив черным ходом,  мы  обежали  здание  и  перед  фасадом  увидели
огромную толпу. Наверху парадной лестницы стоял мистер  Ганди,  а  к  нему
подступал рослый широкоплечий парень.  В  руке  у  парня  был  здоровенный
каменный обломок.
   - Я не знаю таких плотин, которые не  имели  бы  предела  прочности,  -
возгласил мистер Ганди.
   Но парень потряс обломком над головой и проревел:
   - А что такое плохой бетон, ты знаешь? Тут  же  один  песок!  Дамбу  
этого бетона можно размыть галлоном воды!
   - Отвратительно, мерзко! - затряс головой мистер Ганди. - Я  возмущаюсь
вместе с вами и заверяю всех, что со стороны властей  контракт  выполнялся
добросовестно. И  если  компания  "Аякс"  пустила  в  дело  некондиционные
материалы, мы выведем ее на чистую воду!
   А у меня уже страшно чесалось все тело и стало совсем  невтерпеж.  Надо
было что-то предпринять.
   Здоровяк с обломком бетона сделал шаг назад, ткнул  пальцем  в  сторону
мистера Ганди и спросил:
   - А знаешь, поговаривают, будто в компании "Аякс" хозяйничаешь тоже ты?
   Мистер Ганди открыл рот, потом закрыл, затрясся и вдруг сказал:
   - Да, "Аякс" принадлежит мне.
   Вы бы слышали, что за рев пронесся по толпе! А парень чуть  не  задохся
от возмущения.
   - И ты это открыто  прнаешь?!  Значит,  ты  знал,    какого  дерьма
построена дамба? Говори, сколько прикарманил.
   - Одиннадцать тысяч долларов, -  смиренно  прнался  мистер  Гэнди.  -
Остальное пошло шерифу, членам городского управления и...
   Но взбешенная толпа кинулась вверх по лестнице, и больше мы не услышали
от мистера Гэнди ни слова.
   - Ну и  ну!  Впервые  в  жни  вижу  такие  чудеса,  -  сказал  мистер
Амбру - Что это стряслось с Гэнди, Сонк? Уж не рехнулся  ли  он?..  А
черт  с  ним,  зато  теперешнюю  администрацию  разгонят,  вышвырнут  всех
мошенников, и мы заживем в Пайпервиле райской жнью... Если только  я  не
двину на юг. Зимой я всегда перекочевываю поближе к солнцу... Нет, сегодня
настоящий день чудес: у меня  в  кармане  откуда-то  народилось  несколько
монет! Пошли выпьем по этому случаю.
   - Благодарю вас, но как бы ма не стала беспокоиться, - ответил я. - Так
вы думаете, мистер Амбрустер, в Пайпервиле отныне все пойдет тихо-мирно?
   - Еще бы нет... Хотя, пожалуй, не сразу. Гляди, старину Гэнди волокут в
тюрьму.  Попался,  который  кусался...  Нет,  мы  обязательно  должны  это
отпраздновать, Сонк! Куда ты провалился?
   А я уже опять сделался невидимым. Зуд прошел, я  полетел  домой  тянуть
электропроводку. Вода  скоро  пошла  на  убыль,  но  благодаря  заткнутому
провалу к открытым в верховьях ключам энергией мы были обеспечены.
   С тех пор мы зажили мирной жнью. Мирная  жнь  и  безопасность  нам,
Хогбенам, дороже всего.
   Папин па говорил потом, что наводнение мы  устроили  неплохое,  хотя  и
поменьше того, про которое ему рассказывал его папин па.  В  Атлантиде  во
времена прапапина па тоже умели строить атомные печки. Но эти атланты были
настоящие головотяпы - добыли целые  горы  урана,  и  все  полетело  вверх
тормашками, дело кончилось всемирным потопом. Прапапин па еле  ноги  унес,
Атлантида потонула, никто про нее теперь и не помнит.
   Хотя мистера Ганди упекли в тюрьму, никто от него не добился, почему он
так  разоткровенничался  перед  народом.  Говорили,  будто  бы   на   него
помрачение ума нашло. Но я-то знал, в чем была загвоздка.
   Помните колдовской трюк моего па: телепатическую трансфузию алкоголя 
его крови в мою? Так  вот,  когда  меня  одолела  чесотка  после  введения
сыворотки правдивости, я взял и проделал этот папин трюк с мистером Ганди.
Он стал резать правду-матку, а у меня зуд как рукой сняло.
   Этаких прохвостов только колдовством и можно заставить говорить правду.