|
| Читальный зал: |
|
|
|
---------------------------------------------------------------
: Страмоусова Марина
---------------------------------------------------------------
Сколько в жизни интересного, любопытного и загадочного! Никогда не
соскучишься. Особенно с лучшим другом Сусликом. Он как-то спросил у Хомы:
- Почему солнце днем светит, а луна - ночью?
- Сам сообрази, - ответил Хома. - Что было бы, если бы солнце засветило
ночью?!
- Кошмар! - согласился лучший друг. - Из норы не выйди. Вмиг сцапают!
- Ночью даже луна-то бывает лишней, - заметил Хома. Со знанием дела.
- Верно. Я вкусное и во тьме найду.
Они сидели в норе. И потягивали березовый сок из чашек через соломинки.
Так удобней. Для хозяина - Суслика. Сразу много не выпьешь.
- А ты видел вчера, какой гриб старина Ёж на спине домой отвез? -
сказал
Суслик. - Большущий белый! Говорит, далеко его
учуял. Везет же, у кого острый нюх!
- Нет, не так. У кого нюх острый, тот и везет! -рассмеялся Хома. - А
слышал, позавчера у Лисы день рождения был?
- Откуда знаешь?
- Сама громко хвасталась. Издали. И спрашивает: "Ну как я выгляжу?" Я и
брякнул: "На все сто!"
- Зачем ты ее такой старухой обозвал? Теперь она еще больше взъестся!
- Я ее хвалил, а не обзывал, - огорчился Хома. - А поди докажи!
- Ну, сейчас она на тебя зубы точит, - утешил его лучший друг. -
Старые.
- А! Пусть. Она всю жизнь точит. Может, все сточит. А кстати, ты по
утрам зубы чистишь? -внезапно спросил Хома.
- Зачем? - изумился Суслик.
- Для здоровья.
- Для здоровья - я ем, - с достоинством ответил Суслик. - А зубы сами
собой от еды чистятся. Вкусной еды, - уточнил он.
- От еды они тупятся. От любой еды.
- Думаешь? - забеспокоился Суслик.
- И думать нечего. У стариков они вообще стираются. Посмотри у старины
Ежа. А все почему? Чистил плохо.
- А ты сам-то чистишь?
- Еще как! Толченым мелом. Раз в неделю.
И Хома широко улыбнулся, показывая белые зубы.
- Ночью заметно, - проворчал Суслик.
- А я ночью не улыбаюсь. Ночью страшно. Рот на замке, понял?
- Понял. А мел где берешь? - как бы ненароком справился лучший друг.
- Да в овраге. Там здоровенный меловой камень из земли выходит.
- Знаю, - оживился Суслик. - Спасибочки!
И начал с того дня зубы чистить. Мелом. По десять раз в день, а то и
чаще.
Зубы у него скоро стали как зеркало. Очень они ему нравились. Даже в
лужи смотрел. Любовался.
И вот что случилось. Пошел он ночью один на Дальнее поле. За горохом.
Привычное дело. Ночь как ночь. Луна.
Пришел. Стал тихонько горох рвать. И вдруг -Лиса! Она всегда - вдруг!
А Суслик ни с места. Запутался ногой в гороховых плетях. Стоит. Рот со
страху раскрыл. А Лиса как взвизгнет, тоже от страха, и деру!
Выпутался Суслик. Прибежал к Хоме, трясется.
Рассказал, наконец, о своем похождении. И спрашивает:
- Не пойму, почему она унеслась? Посмотрел на него Хома странно.
- Давай выйдем, - позвал. Вышли они из норы.
- Покажи, как ты стоял.
Суслик застыл на месте и рот раскрыл. Хома даже отшатнулся.
- Ну и зубки! - ахнул он.
При неверном свете луны зубы у Суслика сверкали, точно у новой пилы.
Такими страшными показались, что Хома на миг зажмурился.
- Вот видишь, - сказал он, будто Суслик мог себя видеть, - чистые зубы
не привлекают, а отпугивают врагов. По ночам!
Жуткое дело. Если бы Суслик не чистил свои зубы, попал бы в зубы чужие.
К Лисе.
Поэтому всяким неряхам такое не по зубам. Им спасенье не светит.
Особенно ночью.
Охоч был Суслик спорить. По любому поводу. И без повода. Пристал он
как-то к Хоме с мудрейшим вопросом:
- Что было раньше, курица или яйцо?
- Курица, - с ходу отгадал Хома. - Нет, яйцо, - потер ладошки Суслик. -
Курица ведь из яйца вылупилась!
- Запомни раз и навсегда, - твердо сказал Хома. - Вначале была первая
курица. Понял? Первая!
- А разве первого яйца не могло быть? - растерялся Суслик.
- Нет. Первого яйца и быть не могло без первой курицы. Вот и все.
Заяц-толстун и старина Ёж тоже поддержали Хому. Ясное дело. Странный
он, Суслик. В открытые ворота ломится.
В конце концов и сам Суслик согласился. И корил себя:
- Смотри-ка, а я и не догадывался. Так просто.
Но так просто не всегда бывало. Не всегда удавалось его легко убедить.
Нашли однажды Хома и Суслик на Дальнем поле арбуз. Случайно-случайный.
Случайно нашли, случайный вырос. Здоровенный. Больше их обоих!
- А ты знаешь, - торжественно произнес Хома, - арбуз - это ягода. А не
фрукт.
- Сам ты - фрукт, - тут же заспорил Суслик. - Скажешь тоже... Ягоды в
тебе самом помещаются, когда ты ешь. А здесь ты сам в арбузе поместишься. В
одном!
Говоря "ты", он имел в виду себя. Мигом прогрыз в полосатой корке
дырку. И, сладко чавкая, исчез внутри. Фрр! - только семечки наружу
полетели. Причем уже разгрызенные - шелуха одна. И мякоть ел, и семечками
заедал.
Хотел было Хома за ним нырнуть в сладкую норку, да вовремя остановился.
Услышал шаги чьи-то. И в гороховых зарослях спрятался.
И правильно сделал. Прямо к арбузу Лиса вышла!
- Ах! Ах! Ах! - восторженно разахалась она. - Какой арбузяка!
Суслик внутри арбуза сразу притих.
- Жаль только - порченый, - огорчилась Лиса, увидев дырку. - Но ничего.
Не каждый день нахожу. И такой сгодится.
Оторвала она арбуз и покатила домой.
Хорошо, что здесь, на месте, есть не стала. Если бы тут за него
принялась, вполне могла бы весь его съесть. Вместе с начинкой - Сусликом.
Невиданное блюдо!
Хома украдкой за ней двинулся. Не потому, что с находкой расстаться
жалко. Хотя и жалко. Но друга с арбузом потерять - вернее, арбуз с другом! -
жаль вдвойне.
Вскоре Лиса к оврагу вышла. И арбуз вниз столкнула. Не тащить же - сам
скатится. Не маленький.
А сама в обход заспешила.
Только Хома к оврагу подобрался - Суслик навстречу вылезает. Еле дышит.
Толстенный, почти круглый.
А снизу, из оврага, истошный Лисий голос донесся:
- Легкий какой!.. Да он же пустой!.. А откуда вторая дыра взялась?
Не терял, значит, Суслик времени даром. Насквозь арбуз прошел!
Кувыркался внутри, пока Лиса добычу катила, а брюхо свое набивал. Спелой
мякотью.
А напоследок, видать, все доел, когда в овраг его завертело!
Наверное, от страха ел. А то и просто решил вволю налопаться. Перед
неминуемой гибелью. Не помнит!..
- Она себе из арбуза может погремушку сделать, если обе дыры заткнуть,
- переваливаясь с ноги на ногу, сопел он. -- Я там немножко семечек оставил.
Гулко загремят!
Вернулись они домой. А Суслик в свою нору не пролезает. Да и куда там
-- внутри него арбуз здоровенный!
Пришлось отвести его к Зайцу. В его просторную, бывшую барсучью нору.
Сам бы он туда не дошел. Пропал бы, возможно. Случись тут снова Лиса,
она могла бы теперь Сусликом с арбузом закусить. А не арбузом с Сусликом,
как прежде.
Силен Суслик! А еще спорил, что арбуз не ягода. Ягоды, мол, внутри
едока помещаются. А сам уместил в себе весь арбуз. Как одну ягоду проглотил.
Не знаешь - не спорь!
Помните историю о скворце Скворушке? Он после внезапной бури всю родню
потерял, а Хома и Суслик его вырастили. И потом он осенью в Африку улетел. В
Северную.
Так вот, вернулся Скворушка на другой год. Весной. Не забыл приемных
родителей - Хому и Суслика. Хотя и отдельно от них поселился. В свободной
норке на Ласточкином обрыве над ручьем.
Нет-нет да и залетал он то к Хоме, то к Суслику. А то и к ним обоим,
если они вместе были. И милым скрипучим голоском рассказывал про опасное
Африканское путешествие. О невероятных зверях и птицах. Об удивительных
деревьях и вкусных плодах.
Хома и Суслик готовы были его целыми днями слушать. Неделями. И даже
годами, если б такое было возможно.
У взрослого Скворушки теперь была своя жизнь. Свой дом. Свои друзья.
Все реже и реже навещал он Хому и Суслика.
- Хорошо, хоть помнит, - успокаивал Суслик Хому. - У него и без нас
всяких птичьих забот хватает.
Все верно, все правильно. Да только грустно почему-то.
Ну, это ладно. На то и родители, пусть и приемные папы, чтобы по
взрослым детям скучать. Лишь бы с ними никакой беды не случилось!
А тут узнали они, что в последнее время Скворушка вдруг повадился в
деревню летать. Конечно, там прокормиться легче. Зерном в амбарах, крошками
в столовой.
Разных воробьев и ворон еще можно понять. Они вечно возле людей
пасутся. И даже зимой на юг не улетают.
А ведь Скворушка - вольная птица! Не какой-то бездельник и попрошайка.
Ему лодырничать не пристало. Он обязан сам о себе заботиться. А не то совсем
разучится корм добывать.
Да разве убедишь? Жизнь такая пошла. Несусветная! Даже гордые красавицы
чайки в последнее время перестали рыбу ловить. Больше на свалках тучами
колготятся. Объедки собирают.
А ведь это может плохо кончиться. Вон ручные коты, привыкшие жить на
всем готовом, перестают и мышей ловить.
Кстати, о котах. Вернее, об одном деревенском толстом Коте. Нахальном и
наглом. Хитрющем!
Мышей этот Кот никогда не ловил. Родился он в зажиточном доме. И жил
припеваючи. Пел. И сыто мурлыкал.
Зачем ему мыши? Зато он ловил глупых, доверчивых птиц. Он считал их
особенно вкусными. Вроде курятины. Хоть его и кормили разной домашней едой,
но всяких курей ему к обеду, конечно, не подавали.
Вот и стал он в деревне опасным охотником на пернатую дичь. Любую!
Поэтому Хома и Суслик еще и боялись, что лодырь Скворушка бесславно
погибнет в зубах у другого лодыря. Кота.
Но никакие просьбы и уговоры - в деревню не летай! - на Скворушку не
действовали. Не ваше, мол, дело. Сам знаю!
Молодой совсем. Непутевый. Чем больше его убеждаешь, тем упрямей
становится.
- Да вы и сами вроде бы вольные, - сказал он как-то. - А зерна с поля
таскаете? За горохом шастаете? Огороды теребите? И ваш дружок Заяц тоже
хорош! У людей морковку тырит.
- Но зато мы все не попрошайки, - гордо возразил Хома. - По деревне не
ходим с протянутой лапой!
- А набеги на поля и огороды -- это другое дело, - запальчиво подхватил
Суслик. -- Благородное!
- А разве и вам никакие опасности не грозят? -- не сдавался Скворушка.
- Лучше погибнуть от диких разбойников -- Волка, Лисы или Коршуна! --
чем от Кота домашнего, - убежденно заявил Хома.
А Суслик снова поддакнул:
- Нас на полях даже подстрелить могут из ружья. Двуствольного. Тоже
благородная, почти героическая смерть!
- А трепыхаться в зубах у деревенского Кота - просто унизительно, -
угрюмо добавил Хома. - Стыдно. Брр! Весь он какой-то рыхлый, дряблый...
- И смурной, - ввернул Суслик.
- Да ну вас! - и Скворушка улетел. Возможно, опять в деревню.
- В тебя лодырь, - вгорячах сказал Хома Суслику.
- Почему - в меня?
- А больше не в кого, - невозмутимо ответил Хома.
Он думал, что лучший друг спорить начнет, возмущаться. Но тот внезапно
ударил себя кулачком в грудь:
- Точно. Я один виноват. Не углядел я за ним.
Хоме сразу стыдно стало.
- И я виноват, - признался он. - Оба мы виноваты. - Всю вину на себя он
не взял. Не Суслик.
Вышли они из Хоминой норы. И вдаль посмотрели. В сторону деревни.
Неожиданно какой-то Воробей рядом сел.
- А там, - зачирикал он, - Кот вновь на охоту вышел. Вот с такой
булкой! - растопырил он крылья. - Ваш недотепа к ней подбирается!
- Недотепа? - вознегодовал Суслик.
- А то кто же? Он еще неопытный, порядков наших не знает.
- За мной! - оглянулся на Суслика Хома. Он уже во всю прыть несся к
деревне.
Первым, кого они увидали у околицы, был тот хитрый Кот. Он валялся,
мертвее мертвого, на зеленой травке. А между раскинутыми лапами у него лежал
большой огрызок булки. Где-то стянул.
Вовремя поспели Хома и Суслик.
Около Кота, пока еще на расстоянии, прохаживался внимательный
Скворушка. Кругами ходил, присматривался.
- Не подходи, родимый! - вскричал Хома. -Кот притворяется!
- На приманку ловит! - проголосил Суслик.
- Откуда знаете? - беззаботно откликнулся их питомец. - А по-моему,
давно готов. Мухи над ним вьются.
- Мухи над булкой вьются. Да ты глянь, ухо у него вверх торчит! -
завопил Хома.
- Наверно, уже окостенело, - отмахнулся крылом неслух.
- А почему ж оно подрагивает?
- От ветра, - небрежно отозвался скворец.
- Ветра нет! Не подходи!
Неслух опять отмахнулся. Другим крылом.
- Скажи ему, - беспомощно попросил Хома лучшего друга.
- Ты не знаешь Кота, как мы его знаем! -крикнул Суслик. - Ты с ним мало
знаком!
- Вот и узнаю поближе, - храбрился Скворушка, скакнув поближе.
Кот не шелохнулся. Хома поднял на обочине осколок стекла.
- Резать его собираешься? - ужаснулся Суслик.
- Отстань!
И Хома направил на Кота солнечный зайчик. На его большой закрытый глаз.
А Скворушка мелким подскоком все подбирался к лакомой булке.
И Хома тихонько подкрадывался к Коту. Солнечный зайчик становился
острей и острей. Вот-вот веко у Кота задымится!
- М-мяу! - взвыл Кот. И закрылся лапой.
- Живой, собака! - воскликнул Суслик. Словно еще сомневался.
Схватил Скворушка кусок булки и взмыл вверх.
- Пошли, - позвал Хома Суслика. - Дело сделано.
Скворец догнал друзей по дороге домой.
- Угощайтесь, - предложил он свою добычу. - На всех хватит!
- Хватит? - и Хома с размаху отшвырнул подачку. - С меня хватит!
- И с меня! - поддержал его Суслик.
- И с меня, - виновато признался Скворушка. - Я и правда думал, он
мертвый. Надо же, такое и в Африке не встретишь!
- Это тебе - Россия, - сурово произнес Хома.
- Правильно ты мне говорил: "Никогда глазам не верь!", - уважительно
напомнил ему Скворушка.
Хома важно посмотрел на лучшего друга.
- А ты не раз предупреждал: "Будь всегда начеку!" - обернулся к Суслику
поумневший скворец.
Теперь лучший друг свысока поглядел на Хому.
- Молодец! - похвалил Хома Скворушку. - Значит, больше в деревню ни
ногой? То есть, ни крылом?
- Договорились? - радостно подпрыгнул Суслик.
Им хотелось лишний раз услышать приятное от сынка.
- А разве мы об этом договаривались? - удивился Скворушка. - Я просто
сказал: хватит с Котом играться. А деревня тут ни при чем.
- Вот как! - резко остановился Хома. - Если ты будешь лодырем жить, мы
будем каждый день в деревню ходить. За тобой!
- Ага, - подтвердил Суслик. - Тебя спасать. И в столовой, и везде!
- Да вы что? - испугался за них Скворушка. - Я-то в любой миг улететь
могу, а вас, глядишь, коты схватят! Или собаки!..
- Хочешь этого? Будет! - мрачно сказал Хома. - Ты меня знаешь.
- И меня знаешь, - ревниво добавил Суслик.
- Угрожаете?!
- Предупреждаем, - спокойно заметил Хома. - Погибнем, но не отступимся.
И столько уверенности было в его голосе, что и Скворушка поверил. И
вздохнул.
- Ладно. А не то я за вас изведусь от страха.
- Давно бы так, - подобрел папаша Хома.
- Давай не изводиться вместе! - воскликнул папаша Суслик.
- Наградила меня судьба родителями... - снова вздохнул Скворушка. -
Пока!
И домой умчался. На Ласточкин обрыв.
- Слыхал, как он нас похвалил? - довольно спросил Хому Суслик. - Мы ему
как награда!
Больше скворец не летал в деревню. Не гонял лодыря, как говорится.
А вот на далекие Вишневые сады он, конечно, налетал. Вихрем. Со всеми
дружками. Спелые вишни ух какие сладкие!
Но это достойное увлечение. Хотя и очень опасное. Сады, уж точно, с
ружьями охраняют. Двуствольными!
Вишни клевать - никак не запретишь. Скворцы их страсть как любят!
Хлебом не корми - вишни подавай! Благородное занятие.
Брать в долг легко. А отдавать неохота. Тяжело. Зачастую и отдавать-то
нечего. А уж если есть кое-что, то вернуть трудно. Лучше как бы забыть. И
жить себе преспокойно, пока сто раз не напомнят.
А может, и вовсе не станут вспоминать. Был такой случай. Занял Хома у
Суслика полную кастрюлю гороха. И целый месяц ждал, что Суслик ему напомнит.
А Суслик ни гугу.
Не выдержал Хома. А кто бы выдержал!
- Чего горох назад не требуешь?
- Какой горох? - удивился Суслик.
- Я у тебя брал? - рассердился Хома. - Было, - наконец вспомнил Суслик.
- Я свой должок тебе отдавал.
Вот и пожалуйста. Оказалось Хома не брал, а забрал. А он и забыл давно,
что Суслик ему должен. Кастрюлю гороха.
Так что иногда забывают про долги. Поэтому и не спеши возвращать.
Глядишь, крепче забудут.
Но долг долгу рознь. Когда просто так берешь, по-соседски - это не в
счет. Они тоже забегают за какой-нибудь петрушкой. То и дело. А то и без
дела.
Долгом считается что-то серьезное, о чем приходится нехотя говорить:
"Дай мне, пожалуйста, я тебе верну". И хочется добавить: "Возможно".
Возможно, верну.
И берешь тогда - если дадут, конечно! - не чепуху какую-то, а пузатый
мешок харчей. Или хотя бы полмешка.
Зашел как-то Хома к запасливому Суслику:
- Дай мне, пожалуйста, гороху. Дождь зарядил. Кончится, схожу на поле и
верну.
- Дождь кончится или горох? - деловито спросил Суслик.
- И дождь, и горох.
- Много дать не могу. Запасы слабые. Но пару горстей дам.
- Твоих или моих горстей? - колко уточнил Хома.
- Твоих. Твои меньше, - улыбнулся Суслик.
- И на том спасибо, - сухо сказал Хома, пожалев, что говорил
"пожалуйста". - Завтра я тебе три отдам! - подчеркнул, что ничем ему не
обязан.
2 + 1 = 3
А дождь не прекращается...
Съел Хома горох. Снова пришел к Суслику.
- Дай еще три горсти, - гордо попросил он. - Отдам за них пять!
3 + 2 = 5
- А те три, вчерашние? - хорошая память у Суслика.
- И те отдам, - небрежно заметил Хома. - Будет - восемь! 5 + 3 = 8
- Но ведь ты сегодня три обещанных не вернул! Значит, за них - тоже
пять. Выходит, за тобой - десять.
5 + 5 = 10
Вот когда Хома пожалел о своей щедрости. Дернуло его за язык!
Дал ему Суслик еще три горсти гороха. Так и быть.
- Завтра десять вернешь, - предупредил. - А не вернешь, за тобой
двадцать будет.
10 + 10 = 20
И где он счету научился? Все время прикидывался - плохо считать умеет.
- Двадцать так двадцать, - пробормотал Хома, чувствуя, что его гордость
слишком уж расточительна.
И главное, Суслика ни в чем обвинить ев нельзя. Сам такое затеял. На
свое разорение.
А дождь все идет... Опять пришел Хома.
- Не могу я сейчас двадцать горстей отдать, -проворчал он. - Дай еще
три, станет за мной двадцать три.
20 + 3 = 23
- Ошибаешься! - возразил Суслик. - Двадцать ты не скоро вернешь.
Прибавим двадцать, и будет сорок.
20 + 20 = 40
Хома мрачно потупился.
- И на сегодняшние три, - продолжил Суслик, - пару горстей накинуть
надо. Как обычно. И получится сорок пять.
20 + 20 + 3 + 2 = 45
- Сорок пять! - схватился за голову Хома. - Да это ж мешок целый! За
твои жалкие горсти ты меня с протянутой лапой по миру пустишь! Ладно,
согласен, - буркнул он.
- Задавака! - рассмеялся Суслик. - Я не жадничал. Я поглядеть хотел, до
чего ты дойдешь. Гордый какой! Так никогда бы не рассчитался. А ты...
Попросил бы и получил. И все тут.
- А отдавать?.. - устыдился Хома.
- Отдал бы когда-нибудь. А не отдал - что ж теперь? И меня выручишь в
трудную минуту. А ты задаешься. Я, мол, не просто беру, а с большой отдачей.
Тоже мне благодетель!
Молчит Хома. Отвернулся. А Суслик по новой:
- Разве можно так с друзьями? Хорошенького ты мнения обо мне. Спасибо!
- А что ж ты меня не остановил?..
- Я думал, ты сам остановишься.
Вконец стало стыдно Хоме. Он готов был сквозь землю провалиться. Но он
и так под землей был - в норе у Суслика.
- Все! Прости меня за дурь, - виновато вымолвил он. - А за весь твой
горох я вдвое больше отдам, не беспоко...
И умолк.
А затем расхохотался. Дошло!
Нет, не исправишь Хому. А ведь на целых полгода старше Суслика.
- С тобою в любой дождь весело! - улыбнулся лучший друг.
Очень верно. Об этом можно хоть сто раз -и еще сто раз - повторить:
100 + 100 = 200!
Все друзья на месте.
Стихи такие. Стишата.
Суслику все время чего-то не хватало. То еды, то питья. То солнца, то
дождичка. То еще чего-то.
Хорошего - ему всегда мало. Даже если много. А плохого - ему всегда
много. Даже если мало. Не угодишь!
Зашел как-то утром Хома к Суслику. Лучший друг свои бутыли с березовым
соком пересчитывал.
У него от тех бутылей кладовка ломится. А он бурчит:
- Маловато весной заготовил.
- Пошли за орехами, - сказал Хома.
- Пошли, - оживился Суслик. - У меня их тоже мало. Всего три мешка.
Погода стояла теплая. Чудесная погода.
- Жарко, - привычно занудил Суслик. - Давай сначала на ручей завернем,
искупнемся.
- Давай, - согласился Хома.
Он и сам-то любил поворчать. Но не тогда, когда дельное предлагают.
Подошли к ручью. Суслик воду ногой попробовал.
- Брр! Холодная...
А затем Хома его из воды выгнать не мог. До посинения плавал Суслик. И
потом на берегу дрожал.
- Солнце с-совсем не греет! И уселся на самом солнцепеке. Сидел, пока
не задымился.
- Ну и печет! Прямо пекло какое-то! - заныл он. Для него все на свете
не так устроено.
Отправились, наконец, за орехами. Теперь уже и впрямь по самой жаре. И,
пока еще недалеко отошли, Суслик раза три бегом возвращался. Окунуться.
В орешнике он опять заныл:
- Лучшие орехи - очень высоко. Только для белок!
Вот чудила! Самые лучшие орехи - внизу. На ветках у земли. Там никто не
ищет. Все бросаются к тем, что на виду. А внизу-то их полным-полно!
Хотел было Хома ему показать, но...
- Лиса! - вскричал Суслик. Бухтеть бухтит, а начеку.
Чудом, как всегда, сумели удрать. Лишь клочок шерсти успела Лиса у
Суслика вырвать. На ходу.
- Семь шкур сняла! - ощупывал Суслик себя дома, в норе. А сам
жив-живехонек.
- Лиса и та тебе не угодила, - попенял Хома.
- Как? - оторопел лучший друг.
- Семь не семь, а одну шкуру вполне могла снять!
- Вон ты как! - обиделся Суслик. - Мне плохо, а тебе хорошо?
- И тебе хорошо! - подчеркнул Хома. - Это нам свыше дано, - загадочно
добавил он.
- Свыше?
- А то как же! Все свыше дается: и вишни, и горох, и орехи... Они же
вверху. Даже к тем орешкам, что внизу висят, нам тянуться надо.
- Верно, - озадачился Суслик.
- А солнце? Выгляни из норы. Оно сверху греет!
Суслик подумал.
- Ну а нора? - коварно заметил он.
- И нора. Она сверху вниз идет.
- Правда, - прошептал Суслик. И, расщедрившись, угостил Хому березовым
соком. Полную чашку налил. Большую.
- Гляди-ка, - вновь удивился он. - И сок сверху льется. А не снизу
вверх.
- Именно!
- Ну ладно. Все нам свыше дано. А кем?
- До чего же ты непонятливый! Я уже давно про это говорил, когда
Великую тайну открыл. Помнишь?.. Кто все на свете создал и устроил, Тот и
дает.
- Но Его же не видно!
- Как - не видно? - всплеснул лапами Хома. -Да ты выйди и оглянись
вокруг. А земля, вода, деревья и воздух - откуда взялись?
- Но Его-то не видно, - снова заметил Суслик.
- Погоди, ты разве никогда не заходил ко мне поболтать ночью? -
терпеливо спросил Хома.
- Заходил. И сразу уходил. Если ты спал.
- И ты меня видел?
- Не видел. Темно...
- А чувствовал, что я дома?
- Конечно.
- А как ты узнавал? - допытывался Хома.
- Ты дышал.
- А бывало так, что и дыхания моего не слышал?
- Бывало, - кивнул Суслик. - Сверчок заглушал.
- А без сверчка?
- Тоже, - растерялся лучший друг. - Странно. Помнится, вхожу, темно, не
слышно ничего. А все равно чувствую - здесь ты. Когда тебя нет, нора будто и
не та. Пустая, что ли.
- Вот! Не видно, не слышно, а ты все равно чувствуешь. А теперь широко
подумай, с размахом. У меня - всего-то нора, а у Него -весь мир! И это так
же чувствуется. Только настройся и сразу поймешь: Его неслышное дыхание -
повсюду, - проникновенно сказал Хома. -Во всем!
- Теперь понял, - притих лучший друг. - Повторить сможешь? -
встрепенулся он.
- Нет, - покачал головою Хома. - А вот другое скажу. Как Он о тебе,
дурашке, заботится!.. Живи и не скули. Радуйся.
- Говоришь, обо мне заботятся? А Лиса у меня шерсти клок выдрала.
Хороша забота!
- Глядите на него! - поразился Хома. - Вновь уцелел, ни разу его не
съели, а еще и жалуется!
- Я не жалуюсь, - спохватился Суслик. - Я просто так.
- Если б тебе, хоть иногда, не доставалось от Лисы, ты бы вконец
обнаглел и обленился, - убежденно произнес Хома.
Суслик вновь глубоко задумался. И затем вздохнул.
- Ты прав, пожалуй.
Глубокие мысли ему трудно давались. Очень.
- И как ты до всего этого додумался? - с уважением взглянул он на Хому.
- Много думал...
Они умолкли.
За входом в нору слабо посвистывал ветерок. Солнечные зайчики
мельтешили на пороге. В кладовке запел сверчок.
И было хорошо.
Мало того, что Медведь был самый большой и сильный. Он еще был и
Главный судья в их краю. Судил, рядил, все споры решал. Когда хотел. В
свободное, от поисков дикого меда, время. Или от иных, таких же важнейших
забот.
Обратилась Лиса к Медведю: осудить Хому. Строго наказать, чтобы другим
неповадно было. За что? А за все!
Мешает он ей, Лисе, на Зайца охотиться, на Суслика, и даже на Ежа. И на
него самого - Хому.
Это раз!
Насмехается над нею, Лисой. Рыжей называет. Рожи издали корчит. А
вблизи язык показывает. Большой язык. Хотя сам и маленький.
Это два!
И вообще его давно пора к порядку призвать. За нахальство и живучесть.
Это три!
Прямо неистребимый какой-то. Из любого положения выкручивается.
Основной закон нарушает: "Сильный всегда прав".
Это четыре!
Много себе воли взял. Много себе хомяк позволяет. Ну ладно, он всегда
удирает, спасается. А других зачем спасает? Что если все звери-зверьки
подражать ему станут?
Пять!
Пять обвинений, полагала Лиса, хватит с лихвой.
И так она надоела Медведю своим нытьем, что он в конце концов суд
созвал.
Большую поляну заполнили жители рощи, поля и луга. Пришли все кому не
лень. Кабану, например, было лень, и он не пришел.
- Глупое дело - по судам шляться, - прохрюкал он болтливой сороке. Она
приглашала всех на редкое зрелище.
Последний суд был месяц назад. Вернее, мог быть. Над коварным Шмелем.
На него случайно Медведь сел. Шмель успел-таки ужалить напоследок. И погиб.
Поэтому дело замяли. Поскольку тяжелый Медведь его задавил.
Итак, назначили суд над Хомой.
На суд его не привели. Он храбро явился сам. И взобрался на пенек,
чтобы все видели.
Медведь же восседал на поваленном дереве. И важничал. Большую голову то
одной, то другой лапой подпирал.
- Пощады не будет, - бормотал Медведь, скорый на расправу. - Я
сердитый, но справедливый.
Сначала дали слово Лисе.
Она бегло перечислила все обвинения. Бегло -потому что бегала вокруг
подсудимого, пока зло обвиняла.
И закончила так:
- А еще - непочтителен со старшими!
- Отметаю, - тут же прогудел сердитый, но справедливый Медведь. - Со
мною он почтителен.
- Почти почтителен, - лукаво ввернула Лиса.
- Почти почтите... - не сумел повторить Медведь. - Ты нам голову
скороговорками не забивай! - возмутился он. - Ты не дома!
Затем разрешили выступить Хоме.
- Я спорить не буду, а то надолго затянется. Лишь об одном прошу. Можно
я судей сам выберу? - спокойно сказал он. А глазки хитрые-хитрые.
- Тебе меня мало? - пробурчал Медведь. - Ну хорошо, согласен.
Такое, в общем, бывало.
- Но только дружков не выбирай, - подчеркнул Медведь, сурово посмотрев
на всех. - Знаю я их!
- Вы всех знаете, - услужливо поддакнул Волк. Он сидел справа от него.
На подхвате.
- Пусть решат мою судьбу, - звонко начал Хома, - пусть решат...
муравьи.
А вот такого еще не бывало. Никогда. Все засуетились, зашумели. Кто-то
выкрикнул:
- Слишком маленькие!
- Цыц! - пробасил Медведь. - Муравьи - маленькие, зато кусачие. Мало не
покажется! -мрачно взглянул он на Хому. - Выбрал, потом не жалуйся.
Приказал он как Главный судья муравьев позвать. Пятерых, по числу
обвинений.
Объяснил им, что к чему.
- Действуйте!
Они, конечно, подчинились. И давай стараться. Ползали по Хоме.
Заглядывали ему в глаза. Тихонько совещались между собой.
- Строго судите! Пожалеете подсудимого, себя пожалеете, - пригрозил
Медведь, - я тогда весь ваш муравейник растопчу!
Наконец муравьи объявили решение. Приговорить Хому к штрафу: один
лесной орех - Лисе, одну каплю меда - Медведю! Лисе - за убытки, Медведю -
за беспокойство.
- Чего-чего?! - взвизгнула Лиса.
- Каплю меду?! - оторопел Медведь. На что маленькие муравьи смущенно
ответили:
- Сами понимаем, штраф ого какой! Огромный! Но мы ведь строго его
судили.
- Все! - рявкнул в сердцах Главный судья. Тем и закончился суд.
Хома сразу сорвал с ветки орешек. И с поклоном вручил остолбенелой
Лисе. А Медведю меду пообещал. Целую каплю.
- Знал, кого в судьи выбрать! - восхищался Суслик по пути домой с
осужденным.
- Для муравьев все, что ни возьми, огромно! -ликовал Заяц-толстун.
А старина Ёж солидно заметил:
- Справедливое решение. Ни за что судили, ничего и не получили.
- Я однажды ушам своим не поверил, - рассказывал Суслик Хоме. - Иду в
рощу, слышу - позади паровоз шумит. Чук-чук-чук-чук!.. Хотел я удрать, но не
стал. Не поверил. И правда, мимо меня всего лишь мальчишка пронесся. Он
паровозу подражал: локтями дергал и громко чучукал!
- Зря не поверил, - ответил Хома. - Все равно задавить мог.
- Но не задавил же!.. Слышь, а можно и глазам своим не поверить?
- Можно, - солидно кивнул Хома. - В темноте. Кромешной.
- Еще неизвестно, - уклончиво заметил Хома. Но вскоре довелось им это
узнать. Убедиться воочию. Светлым солнечным днем. Светлее не бывает! Пришли
Хома и Суслик в рощу. За орехами. И видят... Глазам не верят. Сидит под
дубом Медведь. И кочан капусты ест. Суслик ахнул.
- Неужели медведи капусту едят? Не верю!
- Тут что-то не так, - произнес Хома.
- Как - не так? - разволновался лучший друг. - Слепой, да? Сам не
видишь? Хорошо, что Зайца с нами нет. Он бы умер от огорчения. Еще один
охотник до капусты - и какой!
- Не тарахти, - прервал его Хома. И подошел к Медведю:
- Приятного аппетита!
- Скажешь тоже! - пробурчал Медведь. - Только сверху - приятно.
Принюхался Хома:
- Медом пахнет.
- Слабо пахнет, - поморщился Медведь. - Меду мало, капусты много. Медом
не наешься, а капусту не люблю. А есть-то охота. Пришлось ее медом обмазать.
- И пошла?
- Идет помаленьку, - вздохнул Медведь. Уловил Хома пальцем упавшую с
кочана капельку меду. И мазнул ее обратно на капусту.
- Спасибо, - буркнул Медведь.
- Должок за недавний суд возвращаю, - ухмыльнулся Хома.
- Ну-у, - разочарованно протянул Суслик. - А светлым днем? Солнечным?
Наверняка нет!
А Суслик лишь головой покачал:
- Вот и верь глазам своим!
- А что я тебе говорил? - хмыкнул Хома.
- Ты сказал: "Еще неизвестно". И все. Значит, не знал.
- Зато ты сейчас знаешь.
- А вы не поверили, что я капусту наворачиваю? - расхохотался Медведь.
- Ну, уморы!
- Я теперь не поверю, даже если увижу Лису с морковкой, - проворчал
Суслик.
- А я поверю, - подмигнул Хома. - Подумаю и решу: неспроста она с
морковкой выставляется. Видать, Зайца подманивает. Думать надо!
И Хома звонко-презвонко постучал кулачком по лбу Суслика. Не один
бедняга Суслик, но и Медведь удивился странному звону.
- Слышал? - осторожно потрогал свой лоб Суслик. - Выходит, у меня
голова пустая? - расстроился он.
- Силен звон! - пробасил Медведь.
- И ушам не верьте, - Хома разжал кулачок. В нем оказались спелые,
твердые орешки. Они-то и звенели.
- Во! - поразился лучший друг.
- Сам же вчера говорил, что ушам верить нельзя, - напомнил, смеясь,
Хома.
- А чему же верить? - упал духом Суслик. - Вместо паровоза мальчишка
бегает, вместо меда Медведь капусту ест, вместо головы орешки звенят.
Сплошная путаница!
- Нюху тоже нельзя доверять, - прогудел Медведь. - Я знавал хорька,
который в жилетке из куриных перьев на охоту в курятник ходил. Там его по
запаху за своего принимали!
- Ничему верить нельзя, - вконец ошалел Суслик. - Ни тонкому слуху, ни
зоркому зрению, ни сильному нюху...
- Верить можно только своей умной голове, - мудро сказал Хома.
- И моей, - скромно добавил Медведь.
- А моей? - жалобно прошептал Суслик.
Они промолчали.
А ведь и правда: голова - всему Голова. И зрению, и слуху, и нюху.
Все на ней держится. Не только глаза, уши и нос.
Прибежал Хома к ручью. Окунулся пару раз. В их местах это называется -
"искупнуться". Искупаться - другое дело. Может, и долгое. А "искупнуться" -
раз, два, и готово!
Тут и дождик заморосил. Он был такой мелкий, что казалось: над самым
ручьем прыскают, мельтешат бесчисленные комарики.
Вдруг на том берегу Хорек появился. Любитель кур. Давненько его не было
видно. Даже слух прошел, что его как-то в курятнике заловили. В капкан, мол,
попал. Да, видать, капкан на него еще не изготовили.
- Ты домой? - спросил Хорек Хому.
- А куда же? - ответил Хома. Они, конечно, ни друзьями, ни приятелями
не были. И потому не здоровались.
- Ты уходишь, а Хорек остается, - капризно сказал Хорек. Он всегда
говорил о себе как о постороннем.
- Дождь сейчас всерьез зарядит! - передернул плечами Хома.
- Вот-вот, ты домой, а Хорек будет здесь мокнуть.
- У тебя же шубка - водонепроницаемая, - с усмешкой заметил Хома.
- Ты-то уходишь, а Хорек должен свою шубку под дождем портить, - снова
заныл Хорек. - Единственную.
- Чего ты хочешь? Не пойму.
- Поговорить охота. Давно не виделись. Хорек давно ни с кем не виделся,
- вздохнул Хорек.
- А получше погоду не мог выбрать?
- Погоду не выбирают. Погода сама нас выбирает, - умно определил Хорек.
- Ладно, говори. Да побыстрей. - и Хома голову от дождя лопушком
прикрыл.
- А о чем? - спросил Хорек.
- Ты же поговорить хотел, а не я.
- Вот так сразу Хорек не может, - обиделся Хорек. - Ты меня расспроси:
где был, что видел, что со мною случилось.
- Где был? Что видел? Что случилось? - нетерпеливо спросил Хома.
- Слишком много вопросов, - покачал головою Хорек. - С ходу на них
Хорек не ответит.
- Да брось ты! - рассердился Хома. - Коротко можно ответить. Ты одно,
самое главное, слово скажи.
- Какое? - заинтересовался Хорек. - Хорек такое слово не знает.
- Нет, знаешь.
- Не знает Хорек! - горячо убеждал Хорек.
- Знает!
- Ну какое? Ну какое главное слово? Ну скажи, пожалуйста, Хорьку! -
взмолился любопытный Хорек.
Он был страсть какой любопытный. И говорили, что даже в курятники он
лазит только затем, чтобы убедиться, есть ли там куры.
- Сказать? - набивал себе цену Хома.
- Скажи! Скажи Хорьку!
- Про все: где был, что видел, что случилось, -можно ответить просто.
Легко!
- Как? Как?
- Живой! - сказал Хома. Легко и просто.
- Ве-е-рно... - изумился Хорек. - Именно это я и хотел тебе сказать.
Живой! - воскликнул он.
И пошел себе прочь, своей дорогой, восхищенно покачивая головой.
- До чего же точно, - бормотал он. - Изумительно.
И уже уходя, Хома услышал, как Хорька Выдра окликнула:
- Привет! Как дела, пропащий?
- Живой! - гордо ответил Хорек. Не удержался и добавил: - Хорек живой.
И впрямь до чего же точное слово! Главное!
Вот ведь какая история. Появился в их роще один голубь-голубок. Почти
весь белый, с сереньким отливом.
Звали его - Орлик. Когда-то всех диких голубей орликами называли. Об
этом старина Ёж от древнего Ворона слышал.
Орлик был особенным голубем. Соберет, созовет малых зверьков на поляне.
И говорит им кротко: чтобы не обижали друг друга, в беде помогали и обиды
прощали. Уж больно зла много!
- А как со злом бороться? - спрашивали у него.
- Чем больше будет доброго, тем меньше будет злого, - чистым голосом
отвечал Орлик. - И тогда для недоброго и места не останется. Злое -- не
главное. Поглядите на орешник. И тень в жару дает, и плоды-орехи. Все
вокруг милое: и солнце, и роща, и ручей... И вы станьте добрыми, добрые
звери. Учитесь у детей, зверюшек ваших. Всякое дыхание да славит Благое!..
По-разному все к Орлику отнеслись. Белки и мышки - сочувственно. Волк и
Лиса - насмешливо. А Коршун - раздраженно.
Хома и его друзья тоже по-своему приняли Орлика. Им нравилось то, что
он говорил. Они и сами вроде бы так жили. Старались не обижать друг дружку,
помогать и прощать.
Но они считали, что это пока лишь с друзьями возможно. А со всеми
как?..
Любопытно себя Медведь повел. По-медвежьи. Как самый главный.
Прослышал он о задушевных беседах Орлика. И к себе его вызвал.
- Будешь загодя к моей берлоге прилетать и докладывать, о чем со
зверями говорить собираешься. Слово в слово!
Он, верно, боялся, что Орлик обидно его затронет. Властителя.
А впрочем, какая там власть? Всякий жил как хотел. Вернее, как мог. Но
все-таки!..
Вскоре Медведь устал каждое утро выслушивать Орлика. Почувствовал
вдруг, что сам от этого как-то меняется. Добрее становится, мягче. А потому,
какая-никакая, а власть слабеет. Нельзя без строгости со здешним зверьем. Да
и с любым нездешним.
- Ну тебя! - наконец сказал он кроткому Орлику. - Больше ко мне не
прилетай, - и чуть не всплакнул. - А то я управлять не смогу. Жалко теперь
мне всех. А затем сурово добавил:
- Можешь говорить что хочешь. Разрешаю. Но если что скажешь не так,
связать тебя прикажу. И на земле, и в воздухе, - выразительно взглянул он на
Лису под сосной и на Коршуна на сосне.
- Ничего злого я никогда не скажу, - своим чистым голосом ответил
Орлик. - А что до меня... Меня ты можешь связать, а доброе слово ни за что
не свяжешь.
И полетел себе дальше, в другие края, неся с небес доброе слово с
добром.
Не раз потом вспоминали Орлика Хома с друзьями.
- Долго ему придется летать, - сокрушался однажды Суслик, - и убеждать
нас, бесчувственных.
- Тебя! - не удержался Хома.
- Все хорошее, доброе долго делается, - сказал им старина Ёж, - только
злое - быстро.
- Доброе долго делается, - задумчиво согласился Хома, - зато надолго
остается.
- Навечно, - застенчиво улыбнулся Заяц-толстун. - Сами подумайте:
сделал что-то плохо, взял и переделал. А когда оно хорошо, оно и вечно.
Доброе переделывать не надо.
- Как орешник, - прислушалась к их разговору Белка с дерева. - Всем
свои орешки дает. Его никак не приукрасишь!
И ускакала, раскачивая ветки.
- Как орешник... - проворчал Суслик. - Как я! - И посмотрел на Хому. -
С тобой.
Добрый он, Суслик. Не забыл и про Хому.
- Ну, что такое - злое? - внезапно сказал рассудительный Ёж. - Проверь
наоборот и будет - незлое. Еще не значит, что доброе. Выходит, никакое.
Ненастоящее.
- И чего?.. - навострил уши Заяц.
- Теперь проверь доброе. Получишь - недоброе. Значит, злое! Доброе -
самое главное. Основное. Настоящее!
- А помнишь, Хома, как ты Коршуна из капкана спас? - встрепенулся
Суслик. - Хоть он и злой, зато жив остался, по-доброму!
Так они говорили. И Орлик был незримо с ними.
Непросто понять... Все на Земле временно. Было и прошло. Есть и
проходит. Будет и пройдет.
А все доброе останется. Доброе сильнее всего.
- Заяц пропал! - внезапно сообщил Хоме Суслик. Поздно вечером.
Не впервые пропадал Заяц. Всяко было. То Волку, то Лисе удавалось
схватить толстуна. Везло ему, что они каждый раз сытые были. Про запас в
кладовой у себя держали.
Находили его друзья, спасали. Да и сам он, бывало, удирал оттуда. А вот
опять пропал!
Утром куда-то ушел. А уже темно и дома, в бывшей барсучьей норе, пусто.
Хоть тыквой, а не шаром покати!
А ведь Заяц-толстун почти всегда засветло возвращался. Косой он
все-таки. Темноты не любил. Впотьмах налететь можно - на низкое деревце или
на высокий пень.
Нет и нет Зайца! Значит, новая беда случилась.
Надо искать. Хорошо, что луна светит.
- Найдем, - уверял Хому Суслик, когда они на поиски вышли. - Мы с тобой
- всемирные следопыты.
Эк его разобрало!
- Всемирные? - приглядывался Хома к росистой тропе.
- А то какие! Все вокруг знаем: и луг, и рощу, и поле. Мало тебе?
- Меньше болтай, следы ищи.
- Нашел! - неожиданно замер лучший друг. -Смотри, Зайца след.
- Недавний, - задумчиво определил Хома.
- Почему думаешь?..
- Роса стерта. Глянь, а за ним - лисьи следы! - ахнул Хома.
- Тоже недавние.
- Так, так, так... Заяц бежит себе спокойно, а Лиса за ним крадется, -
прошелся на четвереньках по тропе Хома.
- Как узнал, что он бежал спокойно? - придирчиво спросил Суслик.
- Ровные, одинаковые прыжки.
- А если б он ее заметил?
- Прыжки были бы другие. Большие. И вдобавок - из стороны в сторону, -
разъяснил следопыт Хома.
- Теперь и сам вижу, - пропыхтел следопыт Суслик.
- Гляди-ка! - снова склонился Хома. - А за Лисой старина Ёж появился.
- Его следы, - приник к земле Суслик. - Так и семенит!
- Что же выходит? - устремился дальше Хома. - Заяц бежит сам по себе,
Лиса - за ним, а Ёж - за ней. Думаешь, случайно?
- Не случайно. Ох, нет!
- Ох, да! - передразнил Хома друга. - Старина Ёж ничего случайно не
делает. Он случайно только в гости заходит.
- На обед, - хихикнул Суслик.
- Тихо ты! Спугнешь!
- Кого - Лису?
- Ежа, - загадочно ответил Хома.
И они вновь двинулись по тропе. По следам: быстрым - у Ежа, вкрадчивым
- у Лисы, беззаботным - у Зайца.
- К орешнику идем, - приподнял голову Суслик.
- Теперь я понял, - вздохнул Хома. - Заяц недавно вернулся, к нам
заглянул, а нас нет. Мы вечером в орешник ходили? Вот и отправился он нас
искать. Тоже по нашим следам. Прежним.
- А где же они - наши?..
- Затоптали, - коротко ответил Хома.
- И ты их под другими не заметил? - сердито сказал Суслик.
- Я за нашими следами никогда не слежу, - отмахнулся Хома, убыстряя
шаг.
- А чего ж мы Зайца на обратном пути не встретили?
- Забыл? Мы другим путем домой пошли.
- Точно. А почему Заяц так расхрабрился? Он же темноты боится.
- Он вечером за нами отправился, а не ночью. И, видать, заплутал. И
еще, мы тогда не торопясь шли, и ему спокойно было от наших спокойных
следов. Тсс, - снова предупредил Хома. -- Орешник. Всемирные следопыты
закружили по опушке. Судя по всему, Заяц погоню заметил. И заметался от
Лисы. Туда-сюда, туда-сюда!..
Следы Ежа неотрывно тянулись за ними: за Лисой и Зайцем.
Но за орешником Зайцев путь оборвался. Вдруг. Бесследно. У Лисы и Ежа
есть отметинки, а у него совсем исчезли. Значит, плохо дело.
- Сцапала Лиса, - выдохнул Суслик. - Я не ошибся?
- Лучше б ты ошибся! - в сердцах заявил Хома.
- Впервые от тебя это слышу, - уныло произнес лучший друг. - Может,
прямо здесь его и съела?
- Косточек нет, - огляделся Хома.
- А если целиком проглотила?!
- Подавилась бы. Заяц у нас толстый, - повеселел Хома. - А раз не
съела, то не все потеряно.
- Не все, - тоже приободрился Суслик. -- Уж Лиса-то его не потеряет.
Лишь бы уцелел!
И они опять пошли. Теперь -- за Ежом и Лисой.
Лисьи следы стали заметней. Как бы поглубже. Понятно, добычу несет.
Упитанную. Недаром Заяц-толстун вскормлен на больших морковках и капустных
кочанах.
- Глянь! Еж от Лисы оторвался. И свернул в сторону.
- Куда это он?.. -- встревожился Суслик.
- В обход, - почему-то довольно ответил Хома.
- А может испугался?
- Скоро узнаем, кто испугался! Что-то будет...
И они по лисьему следу направились. На пути им попалась канава.
- Гляди, - прошептал Хома. - Лиса не перепрыгнула, а пошла через нее.
Тяжеленько с нашим Зайцем прыгать!
Миновали они канаву. И углубились в чащу.
- Что-то будет... - повторил Хома. И верно. Вдруг неподалеку раздался
лисий визг, а затем - ее злое собачье тявканье.
- Караул! Ограбили! Среди бела дня... Тьфу, среди темной ночи! -
заголосила она.
- Пошли обратно, - спокойно сказал Хома лучшему другу. - Заяц уже домой
спешит. Раньше всех будет.
- Откуда знаешь? - изумился Суслик.
- Чего тут знать! Сначала Заяц дома окажется, а Ёж позже нас придет.
- Позже?
- А у него ноги короткие. Зато иголки длинные, - странно заметил Хома.
Когда заявились они в бывшую барсучью нору, Заяц уже за столом сидел. И
уплетал капустные кочерыжки. С хрустом!
- Это у него нервное, - определил Хома, подсаживаясь рядом.
- И у меня - нервное, - сел с ними Суслик. И безошибочно ухватил самую
крупную кочерыжку.
Затем старина Ёж притопал. И тоже удобно устроился за столом. Будто
только что вышел.
Так они молча целую гору вкуснятины уплели.
- Сам капусту крошил? - огляделся Ёж. - И где она?
- В кадке, в кладовочке, - отвалился от стола Заяц-толстун. - Ой,
спасибо тебе, Ёжик, спасибо! - опомнился он. - Если б ты не подкатился к
Лисе под ноги...
- Ладно-ладно, - фыркнул Ёж. - Привычное дело.
- Твой коронный номер? - восхитился Хома. -Подкат слева и подкол
справа! В прошлый раз и меня выручил.
Ёж полыценно улыбнулся.
- А мы за вами шли, - затараторил Суслик. -Если бы не он, мы бы и
сами... Все засмеялись.
- А что! - напыжился Суслик. - Ёж у меня Зайца перехватил.
Все снова засмеялись.
- А вы пойдите и посмотрите, - расшумелся Суслик. - Там все нашими
носами перепахано. По следам ползали! Сами увидите!
- Сегодня я не пойду, - наотрез отказался Заяц. - Устал.
И на радостях откупорил заветную бутыль - с морковным соком.
- Да здравствует дружба!
- И острый глаз друзей! - добавил старина Ёж.
2001
Last-modified: Mon, 04 Mar 2002 15:08:54 GMT
TALES/IWANOW_A/homa2.txt
Полезные ссылки:
 Крупнейшая электронная библиотека Беларуси
 Либмонстр - читай и публикуй!
 Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)
|
|
|
|
