Василий Андреевич Жуковский

    Сказка о Иване-царевиче и Сером Волке

    Давным-давно был в некотором царстве
    Могучий царь, по имени Демьян
    Данилович. Он царствовал премудро;
    И было у него три сына: Клим-
    Царевич, Петр-царевич и Иван-
    Царевич. Да еще был у него
    Прекрасный сад, и чудная росла
    В саду том яблоня; всё золотые
    Родились яблоки на ней. Но вдруг
    В тех яблоках царевых оказался
    Великий недочет; и царь Демьян
    Данилович был так тем опечален,
    Что похудел, лишился аппетита
    И впал в бессонницу. Вот наконец,
    Призвав к себе своих трех сыновей,
    Он им сказал: "Сердечные друзья
    И сыновья мои родные, Клим-
    Царевич, Петр-царевич и Иван-
    Царевич; должно вам теперь большую
    Услугу оказать мне; в царский сад мой
    Повадился таскаться ночью вор;
    И золотых уж очень много яблок
    Пропало; для меня ж пропажа эта
    Тошнее смерти. Слушайте, друзья:
    Тому из вас, кому поймать удастся
    Под яблоней ночного вора, я
    Отдам при жизни половину царства;
    Когда ж умру, и все ему оставлю
    В наследство". Сыновья, услышав то,
    Что им сказал отец, уговорились
    Поочередно в сад ходить, и ночь
    Не спать, и вора сторожить. И первый
    Пошел, как скоро ночь настала, Клим-
    Царевич в сад, и там залег в густую
    Траву под яблоней, и с полчаса
    В ней пролежал, да и заснул так крепко,
    Что полдень был, когда, глаза продрав,
    Он поднялся, во весь зевая рот.
    И, возвратясь, царю Демьяну он
    Сказал, что вор в ту ночь не приходил.
    Другая ночь настала; Петр-царевич
    Сел сторожить под яблонею вора;
    Он целый час крепился, в темноту
    Во все глаза глядел, но в темноте
    Все было пусто; наконец и он,
    Не одолев дремоты, повалился
    В траву и захрапел на целый сад.
    Давно был день, когда проснулся он.
    Пришед к царю, ему донес он так же,
    Как Клим-царевич, что и в эту ночь
    Красть царских яблок вор не приходил.
    На третью ночь отправился Иван-
    Царевич в сад по очереди вора
    Стеречь. Под яблоней он притаился,
    Сидел не шевелясь, глядел прилежно
    И не дремал; и вот, когда настала
    Глухая полночь, сад весь облеснуло
    Как будто молнией; и что же видит
    Иван-царевич? От востока быстро
    Летит жар-птица, огненной звездою
    Блестя и в день преобращая ночь.
    Прижавшись к яблоне, Иван-царевич
    Сидит, не движется, не дышит, ждет:
    Что будет? Сев на яблоню, жар-птица
    За дело принялась и нарвала
    С десяток яблок. Тут Иван-царевич,
    Тихохонько поднявшись из травы,
    Схватил за хвост воровку; уронив
    На землю яблоки, она рванулась
    Всей силою и вырвала из рук
    Царевича свой хвост и улетела;
    Однако у него в руках одно
    Перо осталось, и такой был блеск
    От этого пера, что целый сад
    Казался огненным. К царю Демьяну
    Пришед, Иван-царевич доложил
    Ему, что вор нашелся и что этот
    Вор был не человек, а птица; в знак же,
    Что правду он сказал, Иван-царевич
    Почтительно царю Демьяну подал
    Перо, которое он из хвоста
    У вора вырвал. С радости отец
    Его расцеловал. С тех пор не стали
    Красть яблок золотых, и царь Демьян
    Развеселился, пополнел и начал
    По-прежнему есть, пить и спать. Но в нем
    Желанье сильное зажглось: добыть
    Воровку яблок, чудную жар-птицу.
    Призвав к себе двух старших сыновей,
    "Друзья мои, - сказал он, - Клим-царевич
    И Петр-царевич, вам уже давно
    Пора людей увидеть и себя
    Им показать. С моим благословеньем
    И с помощью господней поезжайте
    На подвиги и наживите честь
    Себе и славу; мне ж, царю, достаньте
    Жар-птицу; кто из вас ее достанет,
    Тому при жизни я отдам полцарства.
    А после смерти все ему оставлю
    В наследство". Поклонясь царю, немедля
    Царевичи отправились в дорогу.
    Немного времени спустя пришел
    К царю Иван-царевич и сказал:
    "Родитель мой, великий государь
    Демьян Данилович, позволь мне ехать
    За братьями; и мне пора людей
    Увидеть, и себя им показать,
    И честь себе нажить от них и славу.
    Да и тебе, царю, я угодить
    Желал бы, для тебя достав жар-птицу.
    Родительское мне благословенье
    Дай и позволь пуститься в путь мой с богом".
    На это царь сказал: "Иван-царевич,
    Еще ты молод, погоди; твоя
    Пора придет; теперь же ты меня
    Не покидай; я стар, уж мне недолго
    На свете жить; а если я один
    Умру, то на кого покину свой
    Народ и царство?" Но Иван-царевич
    Был так упрям, что напоследок царь
    И нехотя его благословил.

    И в путь отправился Иван-царевич;
    И ехал, ехал, и приехал к месту,
    Где разделялася дорога на три.
    Он на распутье том увидел столб,
    А на столбе такую надпись: "Кто
    Поедет прямо, будет всю дорогу
    И голоден и холоден; кто вправо
    Поедет, будет жив, да конь его
    Умрет, а влево кто поедет, сам
    Умрет, да конь его жив будет". Вправо,
    Подумавши, поворотить решился
    Иван-царевич. Он недолго ехал;
    Вдруг выбежал из леса Серый Волк
    И кинулся свирепо на коня;
    И не успел Иван-царевич взяться
    За меч, как был уж конь заеден,
    И Серый Волк пропал. Иван-царевич,
    Повесив голову, пошел тихонько
    Пешком; но шел недолго; перед ним
    По-прежнему явился Серый Волк
    И человечьим голосом сказал:
    "Мне жаль, Иван-царевич, мой сердечный,
    Что твоего я доброго коня
    Заел, но ты ведь сам, конечно, видел,
    Что на столбе написано; тому
    Так следовало быть; однако ж ты
    Свою печаль забудь и на меня
    Садись; тебе я верою и правдой
    Служить отныне буду. Ну, скажи же,
    Куда теперь ты едешь и зачем?"
    И Серому Иван-царевич Волку
    Все рассказал. А Серый Волк ему
    Ответствовал: "Где отыскать жар-птицу,
    Я знаю; ну, садися на меня,
    Иван-царевич, и поедем с богом".
    И Серый Волк быстрее всякой птицы
    Помчался с седоком, и с ним он в полночь
    У каменной стены остановился.
    "Приехали, Иван-царевич! - Волк
    Сказал, - но слушай, в клетке золотой
    За этою оградою висит
    Жар-птица; ты ее из клетки
    Достань тихонько, клетки же отнюдь
    Не трогай: попадешь в беду". Иван-
    Царевич перелез через ограду;
    За ней в саду увидел он жар-птицу
    В богатой клетке золотой, и сад
    Был освещен, как будто солнцем. Вынув
    Из клетки золотой жар-птицу, он
    Подумал: "В чем же мне ее везти?"
    И, позабыв, что Серый Волк ему
    Советовал, взял клетку; но отвсюду
    Проведены к ней были струны; громкий
    Поднялся звон, и сторожа проснулись,
    И в сад сбежались, и в саду Ивана-
    Царевича схватили, и к царю
    Представили, а царь (он назывался
    Далматом) так сказал: "Откуда ты?
    И кто ты?" - "Я Иван-царевич; мой
    Отец, Демьян Данилович, владеет
    Великим, сильным государством; ваша
    Жар-птица по ночам летать в наш сад
    Повадилась, чтоб золотые красть
    Там яблоки: за ней меня послал
    Родитель мой, великий государь
    Демьян Данилович". На это царь
    Далмат сказал: "Царевич ты иль нет,
    Того не знаю; но если правду
    Сказал ты, то не царским ремеслом
    Ты промышляешь; мог бы прямо мне
    Сказать: отдай мне, царь Далмат, жар-птицу,
    И я тебе ее руками б отдал
    Во уважение того, что царь
    Демьян Данилович, столь знаменитый
    Своей премудростью, тебе отец.
    Но слушай, я тебе мою жар-птицу
    Охотно уступлю, когда ты сам
    Достанешь мне коня Золотогрива;
    Принадлежит могучему царю
    Афрону он. За тридевять земель
    Ты в тридесятое отправься царство
    И у могучего царя Афрона
    Мне выпроси коня Золотогрива
    Иль хитростью какой его достань.
    Когда ж ко мне с конем не возвратишься,
    То по всему расславлю свету я,
    Что ты не царский сын, а вор; и будет
    Тогда тебе великий срам и стыд".
    Повесив голову, Иван-царевич
    Пошел туда, где был им Серый Волк
    Оставлен. Серый Волк ему сказал:
    "Напрасно же меня, Иван-царевич,
    Ты не послушался; но пособить
    Уж нечем; будь вперед умней; поедем
    За тридевять земель к царю Афрону".
    И Серый Волк быстрее всякой птицы
    Помчался с седоком; и к ночи в царство
    Царя Афрона прибыли они
    И у дверей конюшни царской там
    Остановились. "Ну, Иван-царевич,
    Послушай, - Серый Волк сказал, - войди
    В конюшню; конюха спят крепко; ты
    Легко из стойла выведешь коня
    Золотогрива; только не бери
    Его уздечки; снова попадешь в беду".
    В конюшню царскую Иван-царевич
    Вошел и вывел он коня из стойла;
    Но на беду, взглянувши на уздечку,
    Прельстился ею так, что позабыл
    Совсем о том, что Серый Волк сказал,
    И снял с гвоздя уздечку. Но и к ней
    Проведены отвсюду были струны;
    Все зазвенело; конюха вскочили;
    И был с конем Иван-царевич пойман,
    И привели его к царю Афрону.
    А царь Афрон спросил сурово: "Кто ты?"
    Ему Иван-царевич то ж в ответ
    Сказал, что и царю Далмату. Царь
    Афрон ответствовал: "Хороший ты
    Царевич! Так ли должно поступать
    Царевичам? И царское ли дело
    Шататься по ночам и воровать
    Коней? С тебя я буйную бы мог
    Снять голову; но молодость твою
    Мне жалко погубить; да и коня
    Золотогрива дать я соглашусь,
    Лишь поезжай за тридевять земель
    Ты в тридесятое отсюда царство
    Да привези оттуда мне царевну
    Прекрасную Елену, дочь царя
    Могучего Касима; если ж мне
    Ее не привезешь, то я везде расславлю,
    Что ты ночной бродяга, плут и вор".
    Опять, повесив голову, пошел
    Туда Иван-царевич, где его
    Ждал Серый Волк. И Серый Волк сказал:
    "Ой ты, Иван-царевич! Если б я
    Тебя так не любил, здесь моего бы
    И духу не было. Ну, полно охать,
    Садися на меня, поедем с богом
    За тридевять земель к царю Касиму;
    Теперь мое, а не твое уж дело".
    И Серый Волк опять скакать с Иваном-
    Царевичем пустился. Вот они
    Проехали уж тридевять земель,
    И вот они уж в тридесятом царстве;
    И Серый Волк, ссадив с себя Ивана-
    Царевича, сказал: "Недалеко
    Отсюда царский сад; туда один
    Пойду я; ты ж меня дождись под этим
    Зеленым дубом". Серый Волк пошел,
    И перелез через ограду сада,
    И закопался в куст, и там лежал
    Не шевелясь. Прекрасная Елена
    Касимовна - с ней красные девицы,
    И мамушки, и нянюшки - пошла
    Прогуливаться в сад; а Серый Волк
    Того и ждал: приметив, что царевна,
    От прочих отделяся, шла одна,
    Он выскочил из-под куста, схватил
    Царевну, за спину ее свою
    Закинул и давай бог ноги. Страшный
    Крик подняли и красные девицы,
    И мамушки, и нянюшки; и весь
    Сбежался двор, министры, камергеры
    И генералы; царь велел собрать
    Охотников и всех спустить своих
    Собак борзых и гончих - все напрасно:
    Уж Серый Волк с царевной и с Иваном-
    Царевичем был далеко, и след
    Давно простыл; царевна же лежала
    Без всякого движенья у Ивана-
    Царевича в руках (так Серый Волк
    Ее, сердечную, перепугал).
    Вот понемногу начала она
    Входить в себя, пошевелилась, глазки
    Прекрасные открыла и, совсем
    Очнувшись, подняла их на Ивана-
    Царевича и покраснела вся,
    Как роза алая, и с ней Иван-
    Царевич покраснел, и в этот миг
    Она и он друг друга полюбили
    Так сильно, что ни в сказке рассказать,
    Ни описать пером того не можно.
    И пал в глубокую печаль Иван-
    Царевич: крепко, крепко не хотелось
    С царевною Еленою ему
    Расстаться и отдать ее царю
    Афрону; да и ей самой то было
    Страшнее смерти. Серый Волк, заметив
    Их горе, так сказал: "Иван-царевич,
    Изволишь ты кручиниться напрасно;
    Я помогу твоей кручине: это
    Не служба - службишка; прямая служба
    Ждет впереди". И вот они уж в царстве
    Царя Афрона. Серый Волк сказал:
    "Иван-царевич, здесь должны умненько
    Мы поступить: я превращусь в царевну;
    А ты со мной явись к царю Афрону.
    Меня ему отдай и, получив
    Коня Золотогрива, поезжай вперед
    С Еленою Касимовной; меня вы
    Дождитесь в скрытном месте; ждать же вам
    Не будет скучно". Тут, ударясь оземь,
    Стал Серый Волк царевною Еленой
    Касимовной. Иван-царевич, сдав
    Его с рук на руки царю Афрону
    И получив коня Золотогрива,
    На том коне стрелой пустился в лес,
    Где настоящая его ждала
    Царевна. Во дворце ж царя Афрона
    Тем временем готовилася свадьба:
    И в тот же день с невестой царь к венцу
    Пошел; когда же их перевенчали
    И молодой был должен молодую
    Поцеловать, губами царь Афрон
    С шершавою столкнулся волчьей мордой,
    И эта морда за нос укусила
    Царя, и не жену перед собой
    Красавицу, а волка царь Афрон
    Увидел; Серый Волк недолго стал
    Тут церемониться: он сбил хвостом
    Царя Афрона с ног и прянул к двери.
    Все принялись кричать: "Держи, держи!
    Лови, лови!" Куда ты! Уж Ивана-
    Царевича с царевною Еленой
    Давно догнал проворный Серый Волк;
    И уж, сошед с коня Золотогрива,
    Иван-царевич пересел на Волка,
    И уж вперед они опять, как вихри,
    Летели. Вот приехали и в царство
    Далматово они. И Серый Волк
    Сказал: "В коня Золотогрива
    Я превращусь, а ты, Иван-царевич,
    Меня отдав царю и взяв жар-птицу,
    По-прежнему с царевною Еленой
    Ступай вперед; я скоро догоню вас".
    Так все и сделалось, как Волк устроил.
    Немедленно велел Золотогрива
    Царь оседлать, и выехал на нем
    Он с свитою придворной на охоту;
    И впереди у всех он поскакал
    За зайцем; все придворные кричали:
    "Как молодецки скачет царь Далмат!"
    Но вдруг из-под него на всем скаку
    Юркнул шершавый волк, и царь Далмат,
    Перекувырнувшись с его спины,
    Вмиг очутился головою вниз,
    Ногами вверх, и, по плеча ушедши
    В распаханную землю, упирался
    В нее руками, и, напрасно силясь
    Освободиться, в воздухе болтал
    Ногами; вся к нему тут свита
    Скакать пустилася; освободили
    Царя; потом все принялися громко
    Кричать: "Лови, лови! Трави, трави!"
    Но было некого травить; на Волке
    Уже по-прежнему сидел Иван-
    Царевич; на коне ж Золотогриве
    Царевна, и под ней Золотогрив
    Гордился и плясал; не торопясь,
    Большой дорогою они шажком
    Тихонько ехали; и мало ль, долго ль
    Их длилася дорога - наконец
    Они доехали до места, где Иван-
    Царевич Серым Волком в первый раз
    Был встречен; и еще лежали там
    Его коня белеющие кости;
    И Серый Волк, вздохнув, сказал Ивану-
    Царевичу: "Теперь, Иван-царевич,
    Пришла пора друг друга нам покинуть;
    Я верою и правдою доныне
    Тебе служил, и ласкою твоею
    Доволен, и, покуда жив, тебя
    Не позабуду; здесь же на прощанье
    Хочу тебе совет полезный дать:
    Будь осторожен, люди злы; и братьям
    Родным не верь. Молю усердно бога,
    Чтоб ты домой доехал без беды
    И чтоб меня обрадовал приятным
    Известьем о себе. Прости, Иван-
    Царевич". С этим словом Волк исчез.
    Погоревав о нем, Иван-царевич,
    С царевною Еленой на седле,
    С жар-птицей в клетке за плечами, дале
    Поехал на коне Золотогриве,
    И ехали они дня три, четыре;
    И вот, подъехавши к границе царства,
    Где властвовал премудрый царь Демьян
    Данилович, увидели богатый
    Шатер, разбитый на лугу зеленом;
    И из шатра к ним вышли... кто же? Клим
    И Петр царевичи. Иван-царевич
    Был встречею такою несказанно
    Обрадован; а братьям в сердце зависть
    Змеей вползла, когда они жар-птицу
    С царевною Еленой у Ивана-
    Царевича увидели в руках:
    Была им мысль несносна показаться
    Без ничего к отцу, тогда как брат
    Меньшой воротится к нему с жар-птицей,
    С прекрасною невестой и с конем
    Золотогривом и еще получит
    Полцарства по приезде; а когда
    Отец умрет, и все возьмет в наследство.
    И вот они замыслили злодейство:
    Вид дружеский принявши, пригласили
    Они в шатер свой отдохнуть Ивана-
    Царевича с царевною Еленой
    Прекрасною. Без подозренья оба
    Вошли в шатер. Иван-царевич, долгой
    Дорогой утомленный, лег и скоро
    Заснул глубоким сном; того и ждали
    Злодеи братья: мигом острый меч
    Ему они вонзили в грудь, и в поле
    Его оставили, и, взяв царевну,
    Жар-птицу и коня Золотогрива,
    Как добрые, отправилися в путь.
    А между тем, недвижим, бездыханен,
    Облитый кровью, на поле широком
    Лежал Иван-царевич. Так прошел
    Весь день; уже склоняться начинало
    На запад солнце; поле было пусто;
    И уж над мертвым с черным вороненком
    Носился, каркая и распустивши
    Широко крылья, хищный ворон. Вдруг,
    Откуда ни возьмись, явился Серый
    Волк: он, беду великую почуяв,
    На помощь подоспел; еще б минута,
    И было б поздно. Угадав, какой
    Был умысел у ворона, он дал
    Ему на мертвое спуститься тело;
    И только тот спустился, разом цап
    Его за хвост; закаркал старый ворон.
    "Пусти меня на волю. Серый Волк, -
    Кричал он. "Не пущу, - тот отвечал, -
    Пока не принесет твой вороненок
    Живой и мертвой мне воды!" И ворон
    Велел лететь скорее вороненку
    За мертвою и за живой водою.
    Сын полетел, а Серый Волк, отца
    Порядком скомкав, с ним весьма учтиво
    Стал разговаривать, и старый ворон
    Довольно мог ему порассказать
    О том, что он видал в свой долгий век
    Меж птиц и меж людей. И слушал
    Его с большим вниманьем Серый Волк
    И мудрости его необычайной
    Дивился, но, однако, все за хвост
    Его держал и иногда, чтоб он
    Не забывался, мял его легонько
    В когтистых лапах. Солнце село; ночь
    Настала и прошла; и занялась
    Заря, когда с живой водой и мертвой
    В двух пузырьках проворный вороненок
    Явился. Серый Волк взял пузырьки
    И ворона-отца пустил на волю.
    Потом он с пузырьками подошел
    К лежавшему недвижимо Ивану-
    Царевичу: сперва его он мертвой
    Водою вспрыснул - и в минуту рана
    Его закрылася, окостенелость
    Пропала в мертвых членах, заиграл
    Румянец на щеках; его он вспрыснул
    Живой водой - и он открыл глаза,
    Пошевелился, потянулся, встал
    И молвил: "Как же долго проспал я!"
    "И вечно бы тебе здесь спать, Иван-
    Царевич, - Серый Волк сказал, - когда б
    Не я; теперь тебе прямую службу
    Я отслужил; но эта служба, знай,
    Последняя; отныне о себе
    Заботься сам. А от меня прими
    Совет и поступи, как я тебе скажу.
    Твоих злодеев братьев нет уж боле
    На свете; им могучий чародей
    Кощей бессмертный голову обоим
    Свернул, и этот чародей навел
    На ваше царство сон; и твой родитель,
    И подданные все его теперь
    Непробудимо спят; твою ж царевну
    С жар-птицей и конем Золотогривом
    Похитил вор Кощей; все трое
    Заключены в его волшебном замке.
    Но ты, Иван-царевич, за свою
    Невесту ничего не бойся; злой
    Кощей над нею власти никакой
    Иметь не может: сильный талисман
    Есть у царевны; выйти ж ей из замка
    Нельзя; ее избавит только смерть
    Кощеева; а как найти ту смерть, и я
    Того не ведаю; об этом Баба
    Яга одна сказать лишь может. Ты,
    Иван-царевич, должен эту Бабу
    Ягу найти; она в дремучем, темном лесе,
    В седом, глухом бору живет в избушке.
    На курьих ножках; в этот лес еще
    Никто следа не пролагал; в него
    Ни дикий зверь не заходил, ни птица
    Не залетала. Разъезжает Баба
    Яга по целой поднебесной в ступе,
    Пестом железным погоняет, след
    Метлою заметает. От нее
    Одной узнаешь ты, Иван-царевич,
    Как смерть Кощееву тебе достать.
    А я тебе скажу, где ты найдешь
    Коня, который привезет тебя
    Прямой дорогой в лес дремучий к Бабе
    Яге. Ступай отсюда на восток;
    Придешь на луг зеленый; посреди
    Его растут три дуба; меж дубами
    В земле чугунная зарыта дверь
    С кольцом; за то кольцо ты подыми
    Ту дверь и вниз по лестнице сойди;
    Там за двенадцатью дверями заперт
    Конь богатырский; сам из подземелья
    К тебе он выбежит; того коня
    Возьми и с богом поезжай; с дороги
    Он не собьется. Ну, теперь прости,
    Иван-царевич; если бог велит
    С тобой нам свидеться, то это будет
    Не иначе, как у тебя на свадьбе".
    И Серый Волк помчался к лесу; вслед
    За ним смотрел Иван-царевич с грустью;
    Волк, к лесу подбежавши, обернулся,
    В последний раз махнул издалека
    Хвостом и скрылся. А Иван-царевич,
    Оборотившись на восток лицом,
    Пошел вперед. Идет он день, идет
    Другой; на третий он приходит к лугу
    Зеленому; на том лугу три дуба
    Растут; меж тех дубов находит он
    Чугунную с кольцом железным дверь;
    Он подымает дверь; под тою дверью
    Крутая лестница; по ней он вниз
    Спускается, и перед ним внизу
    Другая дверь, чугунная ж, и крепко
    Она замком висячим заперта.
    И вдруг он слышит, конь заржал; и ржанье
    Так было сильно, что с петлей сорвавшись,
    Дверь наземь рухнула с ужасным стуком;
    И видит он, что вместе с ней упало
    Еще одиннадцать дверей чугунных.
    За этими чугунными дверями
    Давным-давно конь богатырский заперт
    Был колдуном. Иван-царевич свистнул;
    Почуяв седока, на молодецкий
    Свист богатырский конь из стойла прянул
    И прибежал, легок, могуч, красив,
    Глаза как звезды, пламенные ноздри,
    Как туча грива, словом, конь не конь,
    А чудо. Чтоб узнать, каков он силой,
    Иван-царевич по спине его
    Повел рукой, и под рукой могучей
    Конь захрапел и сильно пошатнулся,
    Но устоял, копыта втиснув в землю;
    И человечьим голосом Ивану-
    Царевичу сказал он: "Добрый витязь,
    Иван-царевич, мне такой, как ты,
    Седок и надобен; готов тебе
    Я верою и правдою служить;
    Садися на меня, и с богом в путь наш
    Отправимся; на свете все дороги
    Я знаю; только прикажи, куда
    Тебя везти, туда и привезу".
    Иван-царевич в двух словах коню
    Все объяснил и, севши на него,
    Прикрикнул. И взвился могучий конь,
    От радости заржавши, на дыбы;
    Бьет по крутым бедрам его седок;
    И конь бежит, под ним земля дрожит;
    Несется выше он дерев стоячих,
    Несется ниже облаков ходячих,
    И прядает через широкий дол,
    И застилает узкий дол хвостом,
    И грудью все заграды пробивает,
    Летя стрелой и легкими ногами
    Былиночки к земле не пригибая,
    Пылиночки с земли не подымая.
    Но, так скакав день целый, наконец
    Конь утомился, пот с него бежал
    Ручьями, весь был окружен, как дымом,
    Горячим паром он. Иван-царевич,
    Чтоб дать ему вздохнуть, поехал шагом;
    Уж было под вечер; широким полем
    Иван-царевич ехал и прекрасным
    Закатом солнца любовался. Вдруг
    Он слышит дикий крик; глядит... и что же?
    Два Лешая дерутся на дороге,
    Кусаются, брыкаются, друг друга
    Рогами тычут. К ним Иван-царевич
    Подъехавши, спросил: "За что у вас,
    Ребята, дело стало?" - "Вот за что, -
    Сказал один. - Три клада нам достались:
    Драчун-дубинка, скатерть-самобранка
    Да шапка-невидимка - нас же двое;
    Как поровну нам разделить? Мы
    заспорили, и вышла драка; ты
    Разумный человек; подай совет нам,
    Как поступить?" - "А вот как, - им Иван-
    Царевич отвечал. - Пущу стрелу,
    А вы за ней бегите; с места ж, где
    Она на землю упадет, обратно
    Пуститесь взапуски ко мне; кто первый
    Здесь будет, тот возьмет себе на выбор
    Два клада; а другому взять один.
    Согласны ль вы?" - "Согласны", - закричали
    Рогатые; и стали рядом. Лук
    Тугой свой натянув, пустил стрелу
    Иван-царевич: Лешие за ней
    Помчались, выпуча глаза, оставив
    На месте скатерть, шапку и дубинку.
    Тогда Иван-царевич, взяв под мышку
    И скатерть и дубинку, на себя
    Надел спокойно шапку-невидимку,
    Стал невидим и сам и конь и дале
    Поехал, глупым Лешаям оставив
    На произвол, начать ли снова драку
    Иль помириться. Богатырский конь
    Поспел еще до захожденья солнца
    В дремучий лес, где обитала Баба
    Яга. И, въехав в лес, Иван-царевич
    Дивится древности его огромных
    Дубов и сосен, тускло освещенных
    Зарей вечернею; и все в нем тихо:
    Деревья все как сонные стоят,
    Не колыхнется лист, не шевельнется
    Былинка; нет живого ничего
    В безмолвной глубине лесной, ни птицы
    Между ветвей, ни в травке червяка;
    Лишь слышится в молчанье повсеместном
    Гремучий топот конский. Наконец
    Иван-царевич выехал к избушке
    На курьих ножках. Он сказал: "Избушка,
    Избушка, к лесу стань задом, ко мне
    Стань передом". И перед ним избушка
    Перевернулась; он в нее вошел;
    В дверях остановясь, перекрестился
    На все четыре стороны, потом,
    Как должно, поклонился и, глазами
    Избушку всю окинувши, увидел,
    Что на полу ее лежала Баба
    Яга, уперши ноги в потолок
    И в угол голову. Услышав стук
    В дверях, она сказала: "Фу! фу! фу!
    Какое диво! Русского здесь духу
    До этих пор не слыхано слыхом,
    Не видано видом, а нынче русский
    Дух уж в очах свершается. Зачем
    Пожаловал сюда, Иван-царевич?
    Неволею или волею? Доныне
    Здесь ни дубравный зверь не проходил,
    Ни птица легкая не пролетала,
    Ни богатырь лихой не проезжал;
    Тебя как бог сюда занес, Иван-
    Царевич?" - "Ах, безмозглая ты ведьма!-
    Сказал Иван-царевич Бабе
    Яге. - Сначала накорми, напой
    Меня ты, молодца, да постели
    Постелю мне, да выспаться мне дай,
    Потом расспрашивай". И тотчас Баба
    Яга, поднявшись на ноги, Ивана-
    Царевича как следует обмыла
    И выпарила в бане, накормила
    И напоила, да и тотчас спать
    В постелю уложила, так примолвив:
    "Спи, добрый витязь; утро мудренее,
    Чем вечер; здесь теперь спокойно
    Ты отдохнешь; нужду ж свою расскажешь
    Мне завтра; я, как знаю, помогу".
    Иван-царевич, богу помолясь,
    В постелю лег и скоро сном глубоким
    Заснул и проспал до полудня. Вставши,
    Умывшися, одевшися, он Бабе
    Яге подробно рассказал, зачем
    Заехал к ней в дремучий лес; и Баба
    Яга ему ответствовала так:
    "Ах! добрый молодец Иван-царевич,
    Затеял ты нешуточное дело;
    Но не кручинься, все уладим с богом;
    Я научу, как смерть тебе Кощея
    Бессмертного достать; изволь меня
    послушать; на море на Окияне,
    На острове великом на Буяне
    Есть старый дуб; под этим старым дубом
    Зарыт сундук, окованный железом;
    В том сундуке лежит пушистый заяц;
    В том зайце утка серая сидит;
    А в утке той яйцо; в яйце же смерть
    Кощеева. Ты то яйцо возьми
    И с ним ступай к Кощею, а когда
    В его приедешь замок, то увидишь,
    Что змей двенадцатиголовый вход
    В тот замок стережет; ты с этим змеем
    Не думай драться, у тебя на то
    Дубинка есть; она его уймет.
    А ты, надевши шапку-невидимку,
    Иди прямой дорогою к Кощею
    Бессмертному; в минуту он издохнет,
    Как скоро ты при нем яйцо раздавишь,
    Смотри лишь не забудь, когда назад
    Поедешь, взять и гусли-самогуды:
    Лишь их игрою только твой родитель
    Демьян Данилович и все его
    Заснувшее с ним вместе государство
    Пробуждены быть могут. Ну, теперь
    Прости, Иван-царевич; бог с тобою;
    Твой добрый конь найдет дорогу сам;
    Когда ж свершишь опасный подвиг свой,
    То и меня, старуху, помяни
    Не лихом, а добром". Иван-царевич,
    Простившись с Бабою Ягою, сел
    На доброго коня, перекрестился,
    По молодецки свистнул, конь помчался,
    И скоро лес дремучий за Иваном-
    Царевичем пропал в дали, и скоро
    Мелькнуло впереди чертою синей
    На крае неба море Окиян.
    Вот прискакал и к морю Окияну
    Иван-царевич. Осмотрясь, он видит,
    Что у моря лежит рыбачий невод
    И что в том неводе морская щука
    Трепещется. И вдруг ему та щука
    По-человечьи говорит: "Иван-
    Царевич, вынь из невода меня
    И в море брось; тебе я пригожуся".
    Иван-царевич тотчас просьбу щуки
    Исполнил, и она, хлестнув хвостом
    В знак благодарности, исчезла в море.
    А на море глядит Иван-царевич
    В недоумении; на самом крае,
    Где небо с ним как будто бы слилося,
    Он видит, длинной полосою остров
    Буян чернеет; он и недалек;
    Но кто туда перевезет? Вдруг конь
    Заговорил: "О чем, Иван-царевич,
    Задумался? О том ли, как добраться
    Нам до Буяна острова? Да что
    За трудность? Я тебе корабль; сиди
    На мне, да крепче за меня держись,
    Да не робей, и духом доплывем".
    И в гриву конскую Иван-царевич
    Рукою впутался, крутые бедра
    Коня ногами крепко стиснул; конь
    Рассвирепел и, расскакавшись, прянул
    С крутого берега в морскую бездну;
    На миг и он и всадник в глубине
    Пропали; вдруг раздвинулася с шумом
    Морская зыбь, и вынырнул могучий
    Конь из нее с отважным седоком;
    И начал конь копытами и грудью
    Бить по водам и волны пробивать,
    И вкруг него кипела, волновалась,
    И пенилась, и брызгами взлетала
    Морская зыбь, и сильными прыжками,
    Под крепкие копыта загребая
    Кругом ревущую волну, как легкий
    На парусах корабль с попутным ветром,
    Вперед стремился конь, и длинный след
    Шипящею за ним бежал змеею;
    И скоро он до острова Буяна
    Доплыл и на берег его отлогий
    Из моря выбежал, покрытый пеной.
    Не стал Иван-царевич медлить; он,
    Коня пустив по шелковому лугу
    Ходить, гулять и траву медовую
    Щипать, пошел поспешным шагом к дубу,
    Который рос у берега морского
    На высоте муравчатого холма.
    И, к дубу подошед, Иван-царевич
    Его шатнул рукою богатырской,
    Но крепкий дуб не пошатнулся; он
    Опять его шатнул - дуб скрипнул; он
    Еще шатнул его и посильнее,
    Дуб покачнулся, и под ним коренья
    Зашевелили землю; тут Иван-царевич
    Всей силою рванул его - и с треском
    Он повалился, из земли коренья
    Со всех сторон, как змеи, поднялися,
    И там, где ими дуб впивался в землю,
    Глубокая открылась яма. В ней
    Иван-царевич кованый сундук
    Увидел; тотчас тот сундук из ямы
    Он вытащил, висячий сбил замок,
    Взял за уши лежавшего там зайца
    И разорвал; но только лишь успел
    Он зайца разорвать, как из него
    Вдруг выпорхнула утка; быстро
    Она взвилась и полетела к морю;
    В нее пустил стрелу Иван-царевич,
    И метко так, что пронизал ее
    Насквозь; закрякав, кувырнулась утка;
    И из нее вдруг выпало яйцо
    И прямо в море; и пошло, как ключ,
    Ко дну. Иван-царевич ахнул; вдруг,
    Откуда ни возьмись, морская щука
    Сверкнула на воде, потом юркнула,
    Хлестнув хвостом, на дно, потом опять
    Всплыла и, к берегу с яйцом во рту
    Тихохонько приближась, на песке
    Яйцо оставила, потом сказала:
    "Ты видишь сам теперь, Иван-царевич,
    Что я тебе в час нужный пригодилась".
    С сим словом щука уплыла. Иван-
    Царевич взял яйцо; и конь могучий
    С Буяна острова на твердый берег
    Его обратно перенес. И дале
    Конь поскакал и скоро прискакал
    К крутой горе, на высоте которой
    Кощеев замок был; ее подошва
    Обведена была стеной железной;
    А у ворот железной той стены
    Двенадцатиголовый змей лежал;
    И из его двенадцати голов
    Всегда шесть спали, шесть не спали, днем
    И ночью по два раза для надзора
    Сменяясь; а в виду ворот железных
    Никто и вдалеке остановиться
    Не смел; змей подымался, и от зуб
    Его уж не было спасенья - он
    Был невредим и только сам себя
    Мог умертвить: чужая ж сила сладить
    С ним никакая не могла. Но конь
    Был осторожен; он подвез Ивана-
    Царевича к горе со стороны,
    Противной воротам, в которых змей
    Лежал и караулил; потихоньку
    Иван-царевич в шапке-невидимке
    Подъехал к змею; шесть его голов
    Во все глаза по сторонам глядели,
    Разинув рты, оскалив зубы; шесть
    Других голов на вытянутых шеях
    Лежали на земле, не шевелясь,
    И, сном объятые, храпели. Тут
    Иван-царевич, подтолкнув дубинку,
    Висевшую спокойно на седле,
    Шепнул ей: "Начинай!" Не стала долго
    Дубинка думать, тотчас прыг с седла,
    На змея кинулась и ну его
    По головам и спящим и неспящим
    Гвоздить. Он зашипел, озлился, начал
    Туда, сюда бросаться; а дубинка
    Его себе колотит да колотит;
    Лишь только он одну разинет пасть,
    Чтобы ее схватить - ан нет, прошу
    Не торопиться, уж она
    Ему другую чешет морду; все он
    Двенадцать ртов откроет, чтоб ее
    Поймать, - она по всем его зубам,
    Оскаленным как будто напоказ,
    Гуляет и все зубы чистит; взвыв
    И все носы наморщив, он зажмет
    Все рты и лапами схватить дубинку
    Попробует - она тогда его
    Честит по всем двенадцати затылкам;
    Змей в исступлении, как одурелый,
    Кидался, выл, кувыркался, от злости
    Дышал огнем, грыз землю - все напрасно!
    Не торопясь, отчетливо, спокойно,
    Без промахов, над ним свою дубинка
    Работу продолжает и его,
    Как на току усердный цеп, молотит;
    Змей наконец озлился так, что начал
    Грызть самого себя и, когти в грудь
    Себе вдруг запустив, рванул так сильно,
    Что разорвался надвое и, с визгом
    На землю грянувшись, издох. Дубинка
    Работу и над мертвым продолжать
    Свою, как над живым, хотела; но
    Иван-царевич ей сказал: "Довольно!"
    И вмиг она, как будто не бывала
    Ни в чем, повисла на седле. Иван-
    Царевич, у ворот коня оставив
    И разостлавши скатерть-самобранку
    У ног его, чтоб мог усталый конь
    Наесться и напиться вдоволь, сам
    Пошел, покрытый шапкой-невидимкой,
    С дубинкою на всякий случай и с яйцом
    В Кощеев замок. Трудновато было
    Карабкаться ему на верх горы;
    Вот, наконец, добрался и до замка
    Кощеева Иван-царевич. Вдруг
    Он слышит, что в саду недалеко
    Играют гусли-самогуды; в сад
    Вошедши, в самом деле он увидел,
    Что гусли на дубу висели и играли
    И что под дубом тем сама Елена
    Прекрасная сидела, погрузившись
    В раздумье. Шапку-невидимку снявши,
    Он тотчас ей явился и рукою
    Знак подал, чтоб она молчала. Ей
    Потом он на ухо шепнул: "Я смерть
    Кощееву принес; ты подожди
    Меня на этом месте; я с ним скоро
    Управлюся и возвращусь; и мы
    Немедленно уедем". Тут Иван-
    Царевич, снова шапку-невидимку
    Надев, хотел идти искать Кощея
    Бессмертного в его волшебном замке,
    Но он и сам пожаловал. Приближаясь,
    Он стал перед царевною Еленой
    Прекрасною и начал попрекать ей
    Ее печаль и говорить: "Иван-
    Царевич твой к тебе уж не придет;
    Его уж нам не воскресить. Но чем же
    Я не жених тебе, скажи сама,
    Прекрасная моя царевна? Полно ж
    Упрямиться, упрямство не поможет;
    Из рук моих оно тебя не вырвет;
    Уж я..." Дубинке тут шепнул Иван-
    Царевич: "Начинай!" И принялась
    Она трепать Кощею спину. С криком,
    Как бешеный, коверкаться и прыгать
    Он начал, а Иван-царевич, шапки
    Не сняв, стал приговаривать: "Прибавь,
    Прибавь, дубинка; поделом ему,
    Собаке, не воруй чужих невест;
    Не докучай своей волчьей харей
    И глупым сватовством своим прекрасным
    Царевнам; злого сна не наводи
    На царства! Крепче бей его, дубинка!"
    "Да где ты! Покажись! - кричал Кощей -
    Перекувырнулся и околел.
    Иван-царевич из саду с царевной
    Еленою прекрасной вышел, взять
    Не позабывши гусли-самогуды,
    Жар-птицу и коня Золотогрива.
    Когда ж они с крутой горы спустились
    И, севши на коней, в обратный путь
    Поехали, гора, ужасно затрещав,
    Упала с замком, и на месте том
    Явилось озеро, и долго черный
    Над ним клубился дым, распространяясь
    По всей окрестности с великим смрадом.
    Тем временем Иван-царевич, дав
    Коням на волю их везти, как им
    Самим хотелось, весело с прекрасной
    Невестой ехал. Скатерть-самобранка
    Усердно им дорогою служила,
    И был всегда готов им вкусный завтрак,
    Обед и ужин в надлежащий час:
    На мураве душистой утром, в полдень
    Под деревом густовершинным, ночью
    Под шелковым шатром, который был
    Всегда из двух отдельных половин
    Составлен. И за каждой их трапезой
    Играли гусли-самогуды; ночью
    Светила им жар-птица, а дубинка
    Стояла на часах перед шатром;
    Кони же, подружась, гуляли вместе,
    Каталися по бархатному лугу,
    Или траву росистую щипали,
    Иль, голову кладя поочередно
    Друг другу на спину, спокойно спали.
    Так ехали они путем-дорогой
    И наконец приехали в то царство,
    Которым властвовал отец Ивана-
    Царевича, премудрый царь Демьян
    Данилович. И царство все, от самых
    Его границ до царского дворца,
    Объято было сном непробудимым;
    И где они ни проезжали, все
    Там спало; на поле перед сохой
    Стояли спящие волы; близ них
    С своим бичом, взмахнутым и заснувшим
    На взмахе, пахарь спал; среди большой
    Дороги спал ездок с конем, и пыль,
    Поднявшись, сонная, недвижным клубом
    Стояла; в воздухе был мертвый сон;
    На деревах листы дремали молча;
    И в ветвях сонные молчали птицы;
    В селеньях, в городах все было тихо,
    Как будто в гробе: люди по домам,
    По улицам, гуляя, сидя, стоя,
    И с ними всё: собаки, кошки, куры,
    В конюшнях лошади, в закутах овцы,
    И мухи на стенах, и дым в трубах -
    Всё спало. Так в отцовскую столицу
    Иван-царевич напоследок прибыл
    С царевною Еленою прекрасной.
    И, на широкий въехав царский двор,
    Они на нем лежащие два трупа
    Увидели: то были Клим и Петр
    Царевичи, убитые Кощеем.
    Иван-царевич, мимо караула,
    Стоявшего в параде сонным строем,
    Прошед, по лестнице повел невесту
    В покои царские. Был во дворце,
    По случаю прибытия двух старших
    Царевых сыновей, богатый пир
    В тот самый час, когда убил обоих
    Царевичей и сон на весь народ
    Навел Кощей: весь пир в одно мгновенье
    Тогда заснул, кто как сидел, кто как
    Ходил, кто как плясал; и в этом сне
    Еще их всех нашел Иван-царевич;
    Демьян Данилович спал стоя; подле
    Царя храпел министр его двора
    С открытым ртом, с неконченным во рту
    Докладом; и придворные чины,
    Все вытянувшись, сонные стояли
    Перед царем, уставив на него
    Свои глаза, потухшие от сна,
    С подобострастием на сонных лицах,
    С заснувшею улыбкой на губах.
    Иван-царевич, подошед с царевной
    Еленою прекрасною к царю,
    Сказал: "Играйте, гусли-самогуды";
    И заиграли гусли-самогуды...
    Вдруг все очнулось, все заговорило,
    Запрыгало и заплясало; словно
    Ни на минуту не был прерван пир.
    А царь Демьян Данилович, увидя,
    Что перед ним с царевною Еленой
    Прекрасною стоит Иван-царевич,
    Его любимый сын, едва совсем
    Не обезумел: он смеялся, плакал,
    Глядел на сына, глаз не отводя,
    И целовал его, и миловал,
    И напоследок так развеселился,
    Что руки в боки - и пошел плясать
    С царевною Еленою прекрасной.
    Потом он приказал стрелять из пушек,
    Звонить в колокола и бирючам
    Столице возвестить, что возвратился
    Иван-царевич, что ему полцарства
    Теперь же уступает царь Демьян
    Данилович, что он наименован
    Наследником, что завтра брак его
    С царевною Еленою свершится
    В придворной церкви и что царь Демьян
    Данилович весь свой народ зовет
    На свадьбу к сыну, всех военных, статских,
    Министров, генералов, всех дворян
    Богатых, всех дворян мелкопоместных,
    Купцов, мещан, простых людей и даже
    Всех нищих. И на следующий день
    Невесту с женихом повел Демьян
    Данилович к венцу; когда же их
    Перевенчали, тотчас поздравленье
    Им принесли все знатные чины
    Обоих полов; а народ на площади
    Дворцовой той порой кипел, как море;
    Когда же вышел с молодыми царь
    К нему на золотой балкон, от крика:
    "Да здравствует наш государь Демьян
    Данилович с наследником Иваном-
    Царевичем и с дочерью царевной
    Еленою прекрасною!" - все зданья
    Столицы дрогнули и от взлетевших
    На воздух шапок божий день затмился.
    Вот на обед все званные царем
    Сошлися гости - вся его столица;
    В домах осталися одни больные
    Да дети, кошки и собаки. Тут
    Свое проворство скатерть-самобранка
    Явила: вдруг она на целый город
    Раскинулась; сама собою площадь
    Уставилась столами, и столы
    По улицам в два ряда протянулись;
    На всех столах сервиз был золотой,
    И не стекло, хрусталь; а под столами
    Шелковые ковры повсюду были
    Разостланы; и всем гостям служили
    Гайдуки в золотых ливреях. Был
    Обед такой, какого никогда
    Никто не слыхивал: уха, как жидкий
    Янтарь, сверкавшая в больших кастрюлях;
    Огромножирные, длиною в сажень
    Из Волги стерляди на золотых
    Узорных блюдах; кулебяка с сладкой
    Начинкою, с груздями гуси, каша
    С сметаною, блины с икрою свежей
    И крупной, как жемчуг, и пироги
    Подовые, потопленные в масле;
    А для питья шипучий квас в хрустальных
    Кувшинах, мартовское пиво, мед
    Душистый и вино из всех земель:
    Шампанское, венгерское, мадера,
    И ренское, и всякие наливки -
    Короче молвить, скатерть-самобранка
    Так отличилася, что было чудо.
    Но и дубинка не лежала праздно:
    Вся гвардия была за царский стол
    Приглашена, вся даже городская
    Полиция - дубинка молодецки
    За всех одна служила: во дворце
    Держала караул; она ж ходила
    По улицам, чтоб наблюдать везде
    Порядок: кто ей пьяный попадался,
    Того она толкала в спину прямо
    На съезжую; кого ж в пустом где доме
    За кражею она ловила, тот
    Был так отшлепан, что от воровства
    Навеки отрекался и вступал
    На путь добродетели - дубинка, словом,
    Неимоверные во время пира
    Царю, гостям и городу всему
    Услуги оказала. Между тем
    Всё во дворце кипело, гости ели
    И пили так, что с их румяных лиц
    Катился пот; тут гусли-самогуды
    Явили все усердие свое:
    При них не нужен был оркестр, и гости
    Уж музыки наслышались такой,
    Какая никогда им и во сне
    Не грезилась. Но вот, когда наполнив
    Вином заздравный кубок, царь Демьян
    Данилович хотел провозгласить
    Сам многолетье новобрачным, громко
    На площади раздался трубный звук;
    Все изумились, все оторопели;
    Царь с молодыми сам идет к окну,
    И что же их является очам?
    Карета в восемь лошадей (трубач
    С трубою впереди) к крыльцу дворца
    Сквозь улицу толпы народной скачет;
    И та карета золотая; козлы
    С подушкою и бархатным покрыты
    Наметом; назади шесть гайдуков;
    Шесть скороходов по бокам; ливреи
    На них из серого сукна, по швам
    Басоны; на каретных дверцах герб:
    В червленом поле волчий хвост под графской
    Короною. В карету заглянув,
    Иван-царевич закричал: "Да это
    Мой благодетель Серый Волк!" Его
    Встречать бегом он побежал. И точно,
    Сидел в карете Серый Волк; Иван-
    Царевич, подскочив к карете, дверцы
    Сам отворил, подножку сам откинул
    И гостя высадил; потом он, с ним
    Поцеловавшись, взял его за лапу,
    Ввел во дворец и сам его царю
    Представил. Серый Волк, отдав поклон
    Царю, осанисто на задних лапах
    Всех обошел гостей, мужчин и дам,
    И всем, как следует, по комплименту
    Приятному сказал; он был одет
    Отлично: красная на голове
    Ермолка с кисточкой, под морду лентой
    Подвязанная; шелковый платок
    На шее; куртка с золотым шитьем;
    Перчатки лайковые с бахромою;
    Перепоясанные тонкой шалью
    Из алого атласа шаровары;
    Сафьяновые на задних лапах туфли,
    И на хвосте серебряная сетка
    С жемчужною кистью - так был Серый Волк
    Одет. И всех своим он обхожденьем
    Очаровал; не только что простые
    Дворяне маленьких чинов и средних,
    Но и чины придворные, статс-дамы
    И фрейлины все были от него
    Как без ума. И, гостя за столом
    С собою рядом посадив, Демьян
    Данилович с ним кубком в кубок стукнул
    И возгласил здоровье новобрачным,
    И пушечный заздравный грянул залп.
    Пир царский и народный продолжался
    До темной ночи; а когда настала
    Ночная тьма, жар-птицу на балконе
    В ее богатой клетке золотой
    Поставили, и весь дворец, и площадь,
    И улицы, кипевшие народом,
    Яснее дня жар-птица осветила.
    И до утра столица пировала.
    Был ночевать оставлен Серый Волк;
    Когда же на другое утро он,
    Собравшись в путь, прощаться стал с Иваном-
    Царевичем, его Иван-царевич
    Стал уговаривать, чтоб он у них
    Остался на житье, и уверял,
    Что всякую получит почесть он,
    Что во дворце дадут ему квартиру,
    Что будет он по чину в первом классе,
    Что разом все получит ордена,
    И прочее. Подумав, Серый Волк
    В знак своего согласия Ивану-
    Царевичу дал лапу, и Иван-
    Царевич так был тронут тем, что лапу
    Поцеловал. И во дворце стал жить
    Да поживать по-царски Серый Волк.
    Вот наконец, по долгом, мирном, славном
    Владычестве, премудрый царь Демьян
    Данилович скончался, на престол
    Взошел Иван Демьянович; с своей
    Царицей он до самых поздних лет
    Достигнул, и господь благословил
    Их многими детьми; а Серый Волк
    Душою в душу жил с царем Иваном
    Демьяновичем, нянчился с его
    Детьми, сам, как дитя, резвился с ними,
    Меньшим рассказывал нередко сказки,
    А старших выучил читать, писать
    И арифметике и им давал
    Полезные для сердца наставленья.
    Вот напоследок, царствовав премудро,
    И царь Иван Демьянович скончался;
    За ним последовал и Серый Волк
    В могилу. Но в его нашлись бумагах
    Подробные записки обо всем,
    Что на своем веку в лесу и свете
    Заметил он, и мы из тех записок
    Составили правдивый наш рассказ.

--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 22.05.2002 12:21