|
Читальный зал: |
|
|
Сергей
Есенин
ЯР
повесть
*
ЧАСТЬ
ПЕРВАЯ
ГЛАВА
ПЕРВАЯ
По оконцам
кочкового болота скользили
волки. Бурый вожак потянул
носом и щелкнул зубами.
Примолкшая ватага почуяла
добычу.
|
Слабый вой и
тихий панихидный переклик
разбудил прикурнувшего в дупле
сосны дятла.
|
Из
чапыги
с фырканьем
вынырнули два зайца и, взрывая
снег, побежали к межам.
|
По
коленкоровой дороге скрипел
обоз; под
обротями
тропыхались
вяхири
, и лошади, кинув
жвачку, напрянули уши.
|
Из сетчатых
кустов зловеще сверкнули
огоньки и, притаившись,
погасли.
|
- Волки, -
качнулась высокая тень в
подлунье.
|
- Да, - с шумом
кашлянули притулившиеся
голоса.
|
В тихом шуме
хвои слышался морочный
ушук
ледяного
заслона...
|
Ваньчок на
сторожке пел песни. Он сватал у
Филиппа сестру Лимпиаду и,
подвыпивши, бахвалился своей
мошной.
|
На пиленом
столе в граненом графине
шипела сивуха.
|
Филипп,
опоражнивая стакан, прислонял
к носу хлеб и, понюхав, пихал за
поросшие, как мшаниной, скулы.
На крыльце залаяла собака, и по
скользкому катнику заскрипели
полозья.
|
- Кабы не лес
крали, - ухватился за висевшее
на стенке ружье Филипп и,
стукнув дверью, нахлобучил
лосиную шапку.
|
В запотевшие
щеки дунуло ветром.
|
Забрякавшая
щеколда скользнула по двери и с
инистым визгом стукнула о
пробой.
|
- Кто едет? -
процедил его охрипший голос.
|
- Овсянники, -
кратко ответили за возами.
|
- То-то!
|
К
кружевеющему крыльцу подбег
бородатый старик и, замахав
кнутовищем, указал на дорогу.
|
- В
чапыжнике
, - глухо крякнул
он, догоняя сивого мерина.
|
Филипп вышел
на дорогу и упал ухом на
мятущие порошни. В ухо, как
вата, втыкался пуховитый налет.
|
- Идут, -
позвенел он ружьем по выбоине
и, не затворив крыльца, вбежал в
избу.
|
Ваньчок
дремал над пустым стаканом. На
пол капал огуречный сок и
сливался с жилкой пролитого из
махотки молока.
|
- Эй, Фанас, -
дернул его Филипп за
казинетовую поддевку. - Волки
пришли на свадьбу.
|
- Никакой
свадьбы не будет, -
забурукал
Ваньчок. - Без
приданого бери да свадьбу
играй.
|
Филипп,
засмехнувши, вынул из запечья
старую берданку и засыпал
порохом.
|
- Волки,
говорю на яру.
|
- Ась? -
заспанно заерзал Ваньчок и
растянулся на лавке.
|
Над божницей
горевшая лампадка заморгала от
шумовитого храпа. Филипп
накинул кожух и, опоясав
пороховницу, заложил в карман
паклю.
|
- Чукан,
Чукан! - кликнул он
свернувшуюся под крыльцом
собаку и вынул, громыхая
бадьей, прицепленный к
притолоке нацепник. Собака,
зачуяв порох, ерзала у ног и
виляла хвостом.
|
Отворил
дверь и забрызгал теплыми
валенками по снегу.
|
Чукан, кусая
ошейник, скулил и царапался в
пострявшее в проходе ведро.
|
Филипп
свернул на бурелом и, минуя
коряжник около
чапыги
, притулился в яме,
вывороченной корнями упавшей
сосны.
|
По лещуге,
шурша, проскользнул матерый
вожак. В коряжнике хряснули
сучья, и в мути месяца
закружились распыленные перья.
|
Курок
щелкнул в наскребанную
селитру, и кверху с дымом
взвился вожак и
веснянка-волчиха.
|
К дохнувшей
хмелем крови, фыркая, подбежал
огузлый самец.
|
Филипп
поднял было приклад, но пожалел
наскреб.
|
В застывшей
сини клубилась снежная
сыворотка. Месяц в облаке
качался как на подвесках. Самец
потянул в себя изморозь и,
поджав хвост, сплетаясь с
корягами, нырнул в чащу.
|
Вскинул
берданку и поплелся домой. С
помятого кожуха падал
пристывший снег.
|
Оследил
кругом для приметы место и
вывел пальцем ружье.
|
На снегу
мутнела медвежья перебежка;
след вел за
чапыгу
.
|
Вынул нож и с
взведенным курком,
скорчившись, пополз,
приклоняясь к земле.
|
Околь
бурыги
, посыпаясь белой
пылью, валялся черно-рыжий
пестун.
|
По спине
пробежала радостью волнующая
дрожь, коленки опустились и
задели за валежник.
|
Медведь,
косолапо повернувшись на левую
лопатку, глухо рыкнул и, взрыв
копну снега, пустился бежать.
|
"Упустил",
- мелькнуло в одурманенной
голове, и, кидая бивший в щеки
чапыжник
, он помчался ему
наперескок.
|
Клубоватой
дерюгой на снегу застыли серые
следы. Медведь, как бы
догадавшись, повернул в левую
сторону.
|
На левой
стороне по еланке вспорхнули
куропатки, он тряхнул головой и
шарахнулся назад, но грянул
выстрел, и Филипп,
споткнувшись, упал на кочку.
|
"Упустил-таки",
- заколола его проснувшаяся
мысль.
|
С
окровавленной головой медведь
упал ничком и опять быстро
поднялся.
|
Грянули один
за другим еще два выстрела, и
тяжелая туша, выпятив язык,
задрыгала ногами.
|
Из кустов, в
коротком шубейном пиджаке, с
откинутой на затылок папахой,
вынырнул высокого роста
незнакомец.
|
Филипп
поднял скочившую шапку и робко
отодвинул кусты.
|
Незнакомец
удивленно окинул его глазами и
застыл в ожидающем молчанье.
|
Филипп
откинул бараний ворот.
|
- Откулева?
|
- С Чухлинки.
|
- Далеконько
забрел.
|
- Да.
|
Над носом
медведя сверкнул нож, и Филипп,
склонившись на ружье, с
жалостью моргал суженными
глазами.
|
- Я ведь
гнал-то.
|
- Ты?
|
- Я...
|
Тяжелый
вздох сдул с ворота налет
паутинок. Под
захряслыми
валенками зажевал
снег.
|
- Коли гнал,
поделимся.
|
Филипп
молчал и с грустной улыбкой
нахлобучивал шапку.
|
- Скидывай
кожух-то?
|
- Я хотел тебе
сказать - не замай.
|
- А что?
|
- Тут
недалече моя сторожка. Я волков
только
тудылича
бил.
|
Незнакомец
весело закачал головою.
|
- Так ты,
значит, беги за салазками.
|
- Сейчас
сбегаю.
|
Филипп
запахнул кожух и, взяв
наперевес ружье, обернулся на
коченелого пестуна.
|
- А как тебя
зовут-то?
|
- Карев, - тихо
ответил, запихивая за пояс нож.
|
|
Филипп вошел
в хату, и в лицо ему пахнуло
теплом. Он снял голицы и скинул
ружье.
|
Под иконами
ворочался Ваньчок и, охая,
опускал под стол голову.
|
- Блюешь?..
|
- Брр.. -
задрыгал ногами Ваньчок и,
приподнявшись, выпучил
посовелые глаза. - Похмели
меня...
|
- Вставай...
проветришься...
|
Приподнявшись,
шаркнул ногами и упал головою в
помойную лохань.
|
Филипп,
поджав живот, катался,
сдавленный смехом, по кровати
и, дергая себя за бороду, хотел
остановиться.
|
Ваньчок
барахтался и, прислонясь к
притолоке, стирал подолом
рубахи прилипшие к бороде и
усам высевки.
|
Прикусив
губу, Филипп развязал кушак и,
скинув кожух, напялил
полушубок.
|
- Медведя
убили...
|
- Самдели?
|
- Без смеха.
|
Посовелые
глаза заиграли волчьим
огоньком, но прихлынувший к
голове хмель погасил их.
|
- Ты идешь?
|
- Иду...
|
- И я пойду.
|
Подковылял к
полатям и вытащил свою шубу.
|
- Пойдем...
подсобишь.
|
Ваньчок
нахлобучил шапку и подошел к
окну; на окне, прикрытая
стаканом, синела недопитая
бутыль.
|
- Там выпьем.
|
Шаги
разбудили уснувшего Чукана, и
он опять завыл, скребя в
подворотню, и грыз ошейник; с
губ его кружевом сучилась пена.
|
|
Карев сидел
на остывшей туше и, вынув кисет,
свертывал из махорки папиросу.
С коряжника дул ветер и звенел
верхушками отточенных елей.
|
С поникших
берез падали, обкалываясь,
сосульки и шуршали по обморози.
|
Месяц, застыв
на заходе, стирался в мутное
пятно и бросал сероватые тени.
|
По снегу,
крадучись на кровь, проползла
росомаха, но почуяла порох,
свернулась клубком и, взрывая
снег, покатилась, обеленная в
чапыгу
и растаяла в мути.
По катнику заскрипели полозья,
и сквозь леденелые стволы
осинника показались Ваньчок и
Филипп.
|
- Ух какой! -
протянул, покачиваясь, Ваньчок
и, падая, старался ухватиться
за куст. - Ну и лопатки!
|
- Ты лучше
встань, чем мерить лопатки-то, -
заговорил Филипп, - да угости
пришляка тепленьким.
|
- А разве
есть?
|
- Есть.
|
Ваньчок
подполз к Кареву и вынул
бутыль.
|
- Валяй прям
из горлышка.
|
Тушу
взвалили на салазки и
закрепили тяжем.
|
Ваньчок,
растянувшись, спал у куста и
бредил о приданом.
|
- Волков я
тоже думаю взвалить.
|
- А где они?
|
- Недалече.
|
В протычинах
взвенивал коловшийся под
валенками лед.
|
Филипп взял
матерого вожака, а Карев
закинул за спину веснянку.
|
С лещуги с
посвистом поднялись глухари и
кольцом упали в осинник.
|
- Пугаются, -
крякнул Филипп и скинул ношу на
салазки.
|
Крученый тяж
повернулся концом под
грядку
.
|
- Эй, вставай,
- крикнул он над ухом Ваньчка и
потянул его за обвеянный
холодом рукав.
|
-
Не встану, -
кричал Ваньчок и, ежась,
подбирал под себя опустившиеся
лыками ноги.
|
Ветер
тропыхал корявый можжевельник
и сыпал обдернутой мшаниной в
потянутые изморозью промоины.
|
В небе
туманно повис черемуховый
цвет, и поблекший месяц нырял
за косогором расколовшейся
половинкой.
|
Филипп и
Карев взяли подцепки, и полозья
заскрипели по катнику.
|
Щеки горели,
за шеями таял засыпавшийся
снег и колол растянутые плечи
холодом.
|
Под
валенками, как ржаной помол,
хрустел мягкий нанос; на
салазках, верхом на медведе,
укрывши голову под молодую
волчиху, качался уснувший
Ваньчок.
|
ГЛАВА
ВТОРАЯ
Анисим Карев
загадал женить сына Костю на
золовке своей племянницы.
|
Парню
щелкнул двадцать шестой год,
дома не хватало батрачки, да и
жена Анисима жаловалась на то,
что ей одной скучно и
довериться некому.
|
На
Преображенье сосватали, а на
Покров сыграли свадьбу.
|
Свадьба
вышла в дождливую погоду; по
селу, как
кулага
, сопела грязь и
голубели лужи.
|
После обедни
к попу подъехала запряженная в
колымагу пара сиваков.
Дымовитые гривы тряхнули
обвешенными лентами, и из
головней вылез подвыпивший
дружко.
|
Он вытащил
из-под сена вязку кренделей, с
прижаренной верхушкой
лушник
и с четвертью вина
окорок ветчины. Из сеней выбег
попов работник, помог ему нести
и ввел в сдвохлую от телячьей
вони кухню.
|
Из горницы, с
завязанным на голове пучком,
вышел поп, вынул берестяную
табакерку и запустил щепоть в
расхлябанную ноздрю.
|
- Чи-их! -
фыркнуло около печки, и с
кособокой скамьи полетела куча
пыли.
|
- К твоей
милости, - низко свесился
дружко.
|
-
Зубок
привез?
|
- Привез.
|
Поп глянул на
сочную, только вынутую из
рассола ветчину и ткнул в
красниковую любовину пальцем.
|
- Хорошая.
|
Вошла
кухарка и, схватив за горлышко
четверть, понесла к открытому
подполью.
|
- Расколешь! -
заботливо поддерживая донышко,
крикнул работник.
|
- Небось, -
выпятив отвислую грудь,
ответила кухарка и, подоткнув
подол, с оголенными икрами
полезла в подпол.
|
- Смачная! -
лукаво мигнул работнику дружко
и обернулся к попу: - Так ты,
батюшка, не мешкай.
|
В заслюделую
дверь, спотыкаясь на пороге,
ввалились грузной походкой
дьячок и дьякон.
|
- На колымагу!
- замахал рукою дружко. -
Выходит сейчас
.
|
- На колымагу
так на колымагу, - крякнул
дьякон и, подбирая засусленный
подрясник, повернул обратно.
|
- Есть, -
щелкнул дьячок под салазки.
|
- Опосля,
опосля, - зашептал дружко.
|
- Чего
опосля?..
|
С взбитой
набок отерханной шапкой и
обгрызанным по запяткам
халатом, завернув в ворот
редкую белую бороденку, вышел
поп.
|
- Едем.
|
Дьякон сидел
на подостланной соломе и,
свесив ноги, кшикал облепивших
колымагу кур.
|
Куры, с
кудахтаньем и хлопая крыльями,
падали наземь, а сердитый
огнеперый петух, нахохлившись,
кричал на дьякона и топорщил
клювом.
|
- Ишь ты какой
сурьезный, - говорил шепелявя
дьякон, - в
засычку
все норовишь, не
хуже попа нашего, того и гляди в
космы вцепишься.
|
Батюшка
облокотился на дьячка и сел
подле дьякона.
|
- Ты больно
широко раздвинулся, - заметил
он ему.
|
Дьякон сполз
совсем на
грядку
, прицепил за дышло
ноги и мысленно ругался: "Как
петух, черт сивый!"
|
- Эй , матушка!
- крикнул дружко на коренного ,
но колесо зацепило за вбитый
кол. -Н-но, дьявол! - рванул он
крепко вожжи, и лошади, кидая
грязь, забрякали подковами.
|
- А ты,
пожалуй, нарочно уселся так, -
обернулся поп опять к дьякону, -
грязь-то вся мне в лицо норовит.
|
- Это,
батюшка, бог шельму карает, -
огрызнулся дьякон, но,
повернувшись на
грядке
, полетел кубарем в
грязь.
|
- Тпру, тпру! -
кричал взбудораженный дружко и
хлестанул остановившихся
лошадей кнутовищем.
|
Лошади
рванули, но уже не
останавливались.
|
Подъехав к
крыльцу, дружко суматошно
ссадил хохотавшего с дьячком
попа и повернул за дьяконом.
|
Дьякон,
склонясь над лужей, замывал
грязный подрясник.
|
- Не тпрукай,
дурак, когда лошади встали, -
искоса поглядел на
растерявшегося дружка и сел на
взбитую солому.
|
Молодых
вывели с иконами и рассадили по
телегам. Жених поехал с попом, а
невеста - с крестной матерью.
|
Впереди,
обвязанные накрест рушниками,
скакали верховые, а позади с
придаными сундуками гремели
несправленные дроги.
|
Перед
церковью на дорогу выбежала
толпа мужиков и, протянув на
весу жердь, загородила дорогу.
|
Сваха
вынесла четверть с водкой и,
наливая бражный стакан,
приговаривала:
|
- Пей, гусь, да
пути не мочи.
|
Выпившие
мужики оттащили жердь в канаву
и с криком стали бросать вверх
шапки.
|
Дьячок сидел
с дьяконом и косился - как
сваха, не заткнув пробки,
болтала пузырившееся вино.
|
Из калитки
церковной ограды вышел сторож,
и отодвигая засов, отворил
ворота. Поп слез и, подведя
жениха к невесте, сжал их
правые руки.
|
Около налоя
краснел расстеленный
полушалок и коптело пламя
налепок.
|
Не в охоту
Косте было жениться, да не
хотелось огорчать отца.
|
По селу
давненько шушукали, что он
присватался к вдове-соседке.
|
Слухи
огорчали мать, а обозленный
отец называл его ерником.
|
- Жениться -
перемениться, - говорил Анисиму
уважительный кум. - Я сам
смолоду
олахарь
был.
|
Молодайка
оказалась приглядная; после
загула свекровь показала ей
все свое имущество и отдала
сарайные ключи.
|
Костя как-то
мало смотрел на жену. Он только
узнал, что ходившие о невесте
слухи оправдались.
|
До
замужества Анна спуталась со
своим работником.
|
Сперва в
утайку заговаривали, что она
ходит к нему на сеновал, а потом
говор пошел чуть не открыто.
|
Костя ничего
не сказал жене. Не захотелось
опечалить мать и укорить отца,
да и потом ему самое Анну
сделалось жалко. Слабая такая,
в одной сорочке стояла она
перед ним. На длинные ресницы
падали густые каштановые
волосы, а в голубых глазах
светилась затаенная боль.
|
Вечерами
Костя от скуки ходил с ребятами
на улицу и играл на тальянке.
Отец ворчал, а жена кротко
открывала ему дверь.
|
В безмолвной
кротости есть зачатки бури,
которая загорается слабым
пламенем и свивается в
огненное половодье.
|
Анна
полюбила Костю, но любовь эта
скоро погасла и перешла в
женскую ласку; она не упрекала
его за то, что он пропадал
ночами, и даже иногда сама
посылала.
|
Там, где
отперты двери и где нет
засовов, воры не воруют.
|
Но бывает
так, что постучится запоздалый
путник и, пригретый, забывает,
что он пришел на минуту, и
остается навсегда.
|
Анисим
вздумал арендовать у соседнего
помещика землю. Денег у него не
было, но он думал сперва занять,
а потом перевернуться на
обмолоте.
|
На рождество
пришел к нему из деревни
Кудашева молодой парень, годов
двадцати, и согласился на найм.
|
Костя пропал
где-то целую неделю на охоте, и
от знакомых стрелков о нем не
было слуху.
|
Анна с
батраком ходила в ригу, и в два
цепа молотили овес.
|
Парень
ударял резко, колос
перебивался пополам, а зерна с
визгом впивались в
разбросанную солому.
|
После
хрестца
он вынимал
баночку и, завернув накосо
бумажку, насыпал в нее, как
опилки, чистую полукрупку.
|
Анна
любовалась на его вихрастые
кудри, и она чувствовала, как
мягко бы щекотали его
пуховитые усы губы.
|
Парень тоже
засматривал ей в глаза и,
улыбаясь, стряхивал пепел.
|
- Ну, давай,
Степан, еще
хрестец
обмолотим
говорила она и, закинув за
подмышки зарукавник,
развязывала снопы.
|
Незаметно
они сблизились. Садились
рядышком и говорили, сколько
можно вымолотить из копны.
|
Степан
иногда хватал ее за груди и,
щекоча, валил на солому. Она не
отпихивала его. Ей было
приятно, как загрубелые и
скользкие от цепа руки
катились по ее телу.
|
Однажды,
когда Костя вернулся и уехал на
базар, он повалил ее в чан и
горячими губами коснулся щеки.
|
Она обняла
его за голову, и пальцы ее
утонули в мягких кудрях...
|
Вечером на
масленицу Костя ушел в корогод
и запевал с бабами песни; Анна
вышла в сени, а Степан, почистив
кирпичом уздечку, перевязал
поводья и вынес в клеть.
|
На улице
громко рассыпались прибаски, и
слышно, как под окнами хрустел
снег. Анисим с бабкой уехал к
куму в гости, а оставшийся
саврасый жевал в кошелке овес.
|
Анна, кутаясь
в шаль, стояла, склонясь грудью
на перила крыльца.
|
Степан
повесил уздечку и вышел на
крыльцо. Он неслышно
подокрался и закрыл ладонями
ей глаза.
|
Анна
обернулась и отвела руки.
|
- Пойдем, -
покраснев, как бы выплеснула
она слово и закрылась рукавом...
|
В избу вошел
с веселой улыбкой Костя.
|
Степан,
побледнев, выбежал в сени, а
Анна, рыдая, закопала судорожно
вздрагивающие губы в подушку.
|
Костя сел на
лавку и закачал ногами; теперь
еще ясней показалось ему все.
|
Он обернулся
к окну и, поманув стоявшего у
ветлы Степана, вышел в сени.
|
- Ничего,
Степан, не бойся, - подошел он к
нему и умильно потрепал за
подбородок, - ты парень
хороший...
|
Степан
недоверчиво вздрагивал. Ему
казалось, что ласкающие его
руки ищут место для намыленной
петли.
|
- Я ничего,
Степан... стариков только
опасайся... ты, может быть,
думаешь - я сержусь? Нет!..
Оденься и пойдем посидим в
шинке.
|
Степан вошел
в избу и, не глядя на Анну,
вытащил у нее из-под головы
нанковый казакин.
|
Нахлобучил
стогом барашковую шапку и
хлопнул дверью.
|
Вечером за
ужином Анна видела, как Костя
весело перемаргивался с
Степаном. На душе у нее
сделалось легче, и она опять
почувствовала, что любит
только одного Костю.
|
Заметил
Анисим, что Костя что-то
тоскует, и жене сказал. Мать
заботливо пытала, уж не с женой
ли, мол, вышел разлад, но Костя,
только махнув рукой, грустно
улыбался.
|
Он как-то
особенно нежен стал к жене.
|
На прощеный
день она ходила на реку за
водой и, поскользнувшись на
льду, упала в конурку.
|
Домой ее
привезли на санях, сарафан был
скороблен ледяным застывом.
|
Ночью с ней
сделался жар, он мочил ее
красный полушалок и
прикладывал к голове.
|
Анна брала
его руку и прижимала к губам. Ей
легко было, когда он склонялся
к ней и слушал, как билось ее
сердце.
|
- Ничего, -
говорил он спокойно и ласково. -
Завтра к вечеру все как рукой
снимет.
|
Анна
смотрела, и из глаз ее капали
слезы.
|
|
На первой
неделе поста Костя причастился
и стал собираться на охоту.
|
В кошель он
воткнул кожаные сапоги, онучи,
пороховницу и сухарей, а Анна
сунула ему рушник.
|
Достал
висевший на гвоздике у
бруса
обмотанный
паутиной картуз и завязал
рушником.
|
Опешила, но
спросить не посмела. После чая
он сел под иконы и позвал отца с
матерью.
|
Анна присела
с краю.
|
-
Благословите меня, - сказал он,
нагнувши голову, и подпер
локтем бледное красивое лицо.
|
Отец достал с
божницы икону Миколы
Чудотворца. Костя вылез и упал
ему в ноги. В глазах его
колыхалась мутная грусть.
|
Связав
пожитки, передернул кошель за
плечи и нахлобучил шапку.
|
- К страстной
вертайся, - сказал отец и, взяв
клин, начал справлять топорище.
|
Перекрестился,
обнял мать и вышел с Анной
наружу. Дул ветер, играла
поземка, и снег звенел.
|
Костя взял
Анну за руку и зашагал по
кустарниковому подгорью.
|
Анна шла,
наклонив голову, и
захлестывала от ветра
каратайку.
|
У озера, где
начинался лес, остановился и
встряхнул кошелем.
|
Хвои шумели.
|
- Ну, прощай,
Анна! - проговорил тихо и
коротко. - Не обижай стариков. -
Немного задумался и гладил ее
щеку. - Совсем я...
|
Анна хотела
крикнуть и броситься ему на
шею, но, глянув сквозь
брызгавшие слезы, увидела, что
он был уж на другом конце
оврага.
|
- Костя! -
гаркнула она. - Вернись!
|
- Ись... -
ответило в стихшем овраге эхо.
|
ГЛАВА
ТРЕТЬЯ
- Очухайся! -
кричал Филипп, снимая с Ваньчка
шубу.
|
Ваньчок,
опустив руки, ослаб, как лыко.
|
Гасница
прыгающим отсветом выводила на
белой печи тень повисшего на
потолке крюка. За печурками
фенькал сверчок, а на полатях
дремал, поджав лапы калачиком,
сивоухий кот.
|
- Снегом его, -
тихо сказал Карев.
|
- И то
снегом...
|
Филипп
сгорстал
путровый
окоренок и, помыв
над рукомойником, принес снегу.
|
Ваньчка
раздели наголо, дряблое тело,
пропитанное солнцем, вывело
синие жилы. Карев разделся и
начал натирать. Голова Ваньчка,
шлепая губами, отвисла и
каталась по полу.
|
В руках снег
сжимался, как вата, и выжатым
творогом капал.
|
От Ваньчка
пошел пар, зубы его разжались, и
глухо он простонал:
|
- Пи-ить...
|
Вода
плеснула ему в глаза, и, потирая
их корявыми руками, он стал
подыматься.
|
Шатаясь, сел
на лавку и с дрожью начал
напяливать рубаху.
|
Филипп
подсобил надеть ему порты и,
расстелив шубу, уложил спать
его.
|
- С перепою, -
тихо сказал он, вешая на
посевку корец, и стал доставать
хлеб.
|
Карев присел
к столу и стал чистить
водяниковую наволочку
картошки.
|
Отломив
кусочек хлеба, он посолил его и
зажевал.
|
Пахло
огурцами, смешанной с клюквой
капустой и моченой брусникой.
|
Филипп вынул
с полки сороковку и, ударяя
ладонью по донышку, выбил
пробку.
|
- Пей, - поднес
он стакан Кареву. - Небось не
как ведь Ваньчок. Самовар бы
поставить, - почесался Филипп и
вышел в теплушку
.
|
- Липа? Лип?.. -
загукал его сиповатый голос. -
Проснися!
|
Немного
погодя в красном сборчатом
сарафане вошла девушка.
|
Косы ее были
растрепаны и черными волнами
обрамляли лицо и шею.
|
Карев чистил
ружье и, взведя курок, нацелил в
нее мушку.
|
- Убью, -
усмехнулся он и спустил
щелкнувший курок.
|
- Не боюсь, -
тихо ответила и зазвенела в
дырявой махотке березовыми
углями.
|
Лимпиаду
звали лесной русалкой; она жила
с братом в сторожке, караулила
чухлинский лес и собирала
грибы.
|
Она не
помнила, где была ее родина, и
не знала ее. Ей близок был лес,
она и жила с ним.
|
Двух лет
потеряла отца, а на четвертом
году ее мать, как она помнила,
завернули в белую холстину,
накрыли досками и унесли.
|
Память ее
прояснилась, как брат привез ее
на яр.
|
Жена его
Аксинья ходила за ней и учила,
как нужно складывать пальцы,
когда молишься богу.
|
Потом, когда
под окном синели лужи, Аксинья
пошла к реке и не вернулась. Ей
мерещились багры, которыми
Филипп тыкал в воду, и рыбацкий
невод.
|
- Тетенька
ушла, - сказал он ей, как они
пришли из церкви. - Теперь мы
будем жить с Чуканом.
|
Филипп сам
мыл девочку и стирал белье.
|
Весной она
бегала с Чуканом под черемуху и
смотрела, как с черемухи падал
снег.
|
- Отчего он не
тает? - спрашивала Чукана и,
положив на ладонь, дула своим
теплом.
|
Собака
весело каталась около ее ног и
лизала босые, утонувшие в
мшанине скользкие ноги.
|
Когда ей
стукнуло десять годов, Филипп
запряг буланку и отвез ее в
Чухлинку, к теще, ходить в
школу.
|
Девочка зиму
училась, а летом опять уезжала
к брату.
|
На
шестнадцатом году за нее
приезжал свататься сын дьячка,
но Филипп пожалел, да потом
девка сама заартачилась.
|
- Лучше я
повешусь на ветках березы, - чем
уйду с яра.
|
Она знала,
что к ним никто не придет и жить
с ними не останется, но часто
сидела на крыльце и глядела на
дорогу. Когда поднималась пыль
и за горой ныряла, выплясывая,
дуга, она бежала, улыбаючись, к
загородке и отворяла околицу.
|
Нынче
вечером с соседнего объезда
приехал вдовый мужик Ваньчок и
сватал ее без приданого.
|
Весной она
часто, бродя по лесу,
натыкалась на его коров и
подолгу говорила с его
подпаском, мальчиком Юшкой.
|
Юшка вил ей
венки и, надевая на голову,
всегда приговаривал:
|
- Ты ведь
русалка лесная, а я тебя не
боюсь.
|
- А я возьму
тебя и съем, - шутила она и,
посадив его на колени, искала у
него в рыжих волосах гниды.
|
Юшка
вертелся и не давался искаться.
|
- Пусти ты, -
отпихивал он ее руки.
|
- Ложись,
ложись, - тянула она его к себе. -
Я расскажу тебе сказку.
|
- Ты знаешь
про Аленушку и про
братца-козленочка Иванушку? -
пришлепывая губами,
выговаривал Юшка. - Расскажи
мне ее... мне ее, бывалоча, мамка
рассказывала.
|
|
Самовар
метнул на загнетку искрами.
|
- Готов, -
сдунув золу, сказала Лимпиада и
подошла к желтой полке за
чашками.
|
- Славная
штука, - ухмыльнулся Филипп, -
рублев двести смоем... Чтой-то я
тебя, братец, не знаю, -
обернулся он к Кареву: -
Говоришь, с Чухлинки, а тебя и
не видывал.
|
- Я пришляк, у
просфирни проживаю.
|
- Пономарь,
что ль, какой?
|
- Охотник.
|
Лимпиада
расстелила скатерть, наколола
крошечными кусочками сахар и
поставила на стол самовар.
|
Ободнялая
снеговая
сыворотка пряжей висела на
ставне и
шомонила
в окно.
|
- Зорит... -
поднял блюдце Карев. - Вот
сейчас на глухарей-то хорошо.
|
От околицы
заерзал скрип полозьев.
Ваньчок, охая, повернулся на
другой бок и зачесал спину.
|
- Ишь
наклюкался , - рассмеялась
Лимпиада и накрыла
заголившуюся спину халатом. -
Гусь жареный, тоже свататься
приехал!
|
- Ох, -
застонал Ваньчок и откинул
полу.
|
- Кто там? -
отворил дверь Филипп.
|
- Свои, -
забасил густой голос.
|
Засов,
дребезжа, откатился в сторону,
и в хату ввалились трое
скупщиков.
|
- Есть
дичь-то? - затеребил бороду
брюхатый, низенького роста
барышник.
|
- Есть.
|
- А я тут
проездом был, да вижу огонь,
дай, мол, заверну наудалую.
|
- Ты, Кузьмич,
отродясь такого не видывал;
одно слово, пестун четвертной
стоит.
|
Карев,
поворачивая тушу, улыбался, а
Лимпиада светилась гасницей.
|
- Бейся не
бейся, меньше двух с половиной
не возьмем.
|
Кузьмич,
поворачивая и тыча в лопатки,
щупал волков.
|
- Ну, так,
значит, Филюшка, двести с
четвертью да за волков
четверть.
|
- Коли не
обманываешь - ладно.
|
Влез за
пазуху и вынул туго набитый
бумажками кошелек.
|
- Получай, -
слюнявя пальцы, отсчитывал он.
|
- Счастлив,
брат, ты, - ткнул в бок Филипп
Карева, - и скупщик, как
нарочито, пожаловал.
|
Карев весело
помаргивал глазами и глядел на
Лимпиаду. Она кротко потупив
голову, молчала.
|
- Так ты
помоги, - скинул тулуп Кузьмич.
|
Карев
приподнял задние ляжки и
поволок тушу за дверь.
|
- Ишь какой
здоровый! - смеялись скупщики.
|
- Мерина
своротит, - щелкнул кушаком
Филипп. - Как дерболызнул ему,
так ан навзничь упал.
|
- Он убил-то?
|
- Он...
|
На розвальни
положили пестуна и обоих
волков. Филипп вынул из
головней рогожу и, накрыв,
затянул веревкой.
|
- Н-но! -
крикнул Кузьмич, и лошади,
дернув сани,
засемно
поплелись шагом.
|
Умытое
снегом утро засмеялось
окровавленным солнцем в окно.
|
Кузьмич
шагал за возом и сопел в трубку.
|
- Не надуешь
проклятого.
|
- Хитрый
мужик, - подхватили скупщики и
задергали башлыками.
|
- Дели, -
выбросил Филипп на стол деньги.
|
- Сам дели.
|
- Ну, не
ломайся.
|
Ваньчок
встал, свесил разутые ноги и
попросил квасу.
|
- Кто это? -
мотнул он на согнувшегося над
кучей денег Карева.
|
- Всю память
заспал, - ухмыльнулся Филипп.
|
- Нет,
самдели?
|
- Забыл,
каналья?
|
- Эй, дядя, -
поднялся Карев, - аль и впрямь
запамятовал, как мы тебя верхом
на медведе везли?
|
- Смеетесь, -
поднес к губам корец.
|
- А нам и
смеяться нечего, коли снегом
тебя оттирали.
|
К столу
подошла Лимпиада. Ваньчок
нахлобучил одеяло и,
скорчившись, ухватился за
голову.
|
- Тебе
полтораста, а мне сто, - встал
Карев и протянул руку.
|
- Как же так?
|
- Так... я
один... А ты с сестрой, вишь.
|
Ваньчок
завистливо посмотрел на
деньги.
|
- Ай и
скупщики были?..
|
- Были.
|
- Вон оно
что...
|
Карев
схватил шапку, взмахнул ружье и
вышел.
|
- Погоди, -
останавливал Филипп, -
выспишься.
|
- Нет,
поторапливаться надо.
|
В щеки
брызнуло солнце и пахнуло тем
весенним ветром, который
высасывает сугробы.
|
На крыльцо
выбегла Лимпиада.
|
- Заходи! -
крикнула она, махая платком.
|
- Ладно.
|
Шел примятой
стежкой и норовил напрямик. На
кособокой сосне дятел чистил
красноватое, как раненое,
крыло.
|
На засохшую
ракиту вспорхнул снегирь и
звонко рассыпался свистом.
|
С дальних
полян курилась молочная морока
и, как рукав, обвивала одинокие
разбросанные липы.
|
- Садись,
касатик, подвезу! - крикнула
поравнявшаяся на порожняке
баба.
|
- И то думаю.
|
- Знамо,
лучше... Ишь как щеки-то
разгорелись.
|
Хлестнула
кнутом, и лошадь помчала
взнамет, разрывая накат и
поморозь.
|
- Что ж
пустой-то?
|
- Продал.
|
- Ишь бог
послал. У меня намедни сын тоже
какого ухлопал матерого,
четвертную, не стуча по рукам,
давали.
|
- Да, охота
хорошая.
|
За косогором
показалась деревня.
|
- Раменки! -
крикнула баба и опять
хлестнула трусившую лошадь.
|
Около
околицы валялась сдохлая
кобыла, по деревне пахло
блинным дымом.
|
На повороте
он увидел, как старуха, несшая
вязанку дров, завязла в снег и
рассыпала поленья.
|
На плетне
около крайней хаты висела
телячья шкура.
|
- Подбирай,
бабушка! - крикнул весело и
припал на постельник.
|
За деревней
подхватил ветер и забили
крапины застывающего в бисер
дождя.
|
Баба
накинула войлоковую шаль и
поджала накрытые соломой ноги
под поддевку; ветер дул ей в
лицо.
|
Карев,
свернувшись за ее спиною,
свертывал папиросу, но табак от
тряски и ветра рассыпался.
|
Ствол гудел,
и казалось, где-то
далеко-далеко кого-то
провожали на погост.
|
- Остановись,
тетенька, закурю.
|
Лошадь
почувствовала, как над
взнузданными губами
натянулись вожжи, и, фыркнув,
остановилась.
|
Свернув
папиросу, он чиркал, закрывая
ладонями, спичку, но она тут же,
не опепеля стружку, гасла.
|
- Экай ты
какой! - крикнула укоризненно
баба. - Погоди уж.
|
Стряхнув
солому, она обернулась к нему
лицом и расстегнула петли.
|
- Закуривай, -
оттопырила на красной
подкладке полы и громко
засмеялась.
|
Спичка
чиркнула, и в лицо ударил
смешанный с мятой запах
махорки.
|
Баба
застегнулась и поправила
размотавшуюся по мохрастым
концам шаль.
|
Туман
припадал к земле и зарывался в
голубеющий по лощинам снег.
|
Откуда-то с
ветром долетел благовест и
уныло растаял в шуме хвой.
|
За санями
кружилась, как липовый цвет,
снежная пыль, а на высокую гору,
погромыхивая тесом, карабкался
застрявший обоз.
|
ГЛАВА
ЧЕТВЕРТАЯ
Старый
мельник Афонюшка жил одиноко в
покосившейся мельнице, в
яровой долине.
|
В
заштопанной мешками поддевке
его были зашиты истертые
денежные бумажки и медные
кресты. Когда-то он пришел сюда
батраком, но через год хозяин
его, пьянчужка, скопырнулся
как-то в плотину и утоп.
|
Жена его
Фетинья не могла заплатить ему
зажитое и приписала мельницу. С
тех пор мельница получила
прозвище "Афонин
перекресток".
|
Афонюшка,
девятнадцатигодовалый парень,
сделался мельником и скоро
прослыл по округе как честный
помолотчик.
|
Из веселого и
беспечного он обернулся в
задумчивого монаха.
|
Первые
умолотые деньги положил на
божницу за Егория и прикрыл
тряпочкой.
|
В сумерки,
когда нечего было делать, сидел
часто на крылечке и смотрел,
как невидимая рука зажигала
звезды.
|
Бор шумел
хвойными макушками и с
шелестом на поросшие стежки
осыпал иглы и шишки.
|
- Фюи, фюи, -
шныряла, шаря по сочной коре,
желтохвостая иволга.
|
- Ух, ух, -
лазушно хлопал крыльями сыч.
|
Нравилось
Афоньке сидеть так.
|
Он все ждал
кого-то неизвестного. Но к нему
не шли.
|
- Придут, -
говорил он, гладя
мухортую
собаку. -
Где-нибудь и нас так поджидают.
|
Так он прожил
десять лет, но тут с ним
случилось то, что заставило его
призадуматься.
|
На пятом году
хозяйничанья Афонька поехал к
сестре взять к себе на прокорм
шалыгана
Кузьку.
|
Мать Кузьки с
радостью отдала его брату; на
ней еще была обуза - шесть
человек.
|
Она оторвала
от кудели ссученную нитку,
сделала гайтан, надела крест и
повесила Кузьке на шею.
|
- Мотри, богу
молись, - наказывала ему.
|
Кузька,
попрощавшись с сестренками,
щипнул маленького братишку и
весело вскочил на телегу.
|
- А далеко
будем ехать-то? - спросил
Афоньку и, лукаво щуря
глазенками, забрыкал по соломе.
|
- Две ночи
спать будешь, - ухмыльнулся он, -
а на половину третьей приедем...
|
Первое время
Кузька боялся бора. Ему
казалось, что за каждым кустом
лежит медведь и под каждой
кочкой черным кольцом
свернулась змея.
|
Потихонечку
он стал привыкать и ходил
искать на еланках
пьянику
.
|
- Заблудишь, -
ворчал Афонька, - не броди
далеко.
|
- Я , дяденька
, не боюсь теперь, - смышлено
качал желтой курчавой головой
Кузька . - Ты разя не знаешь
сказку про мальчика с пальчик?
Когда его отвели в лес, он
бросал белые камешки, а я
бросаю калину, она красная,
кислая, и птица ее не склюет.
|
- Ишь какой
догадливый, - смеялся Афонька и
гладил его по загорелой щеке.
|
По
праздникам они ходили на охоту.
Афонька припадал к земле и
заставлял Кузьку лечь...
|
Утро
щебетало в лесу птичий молебен
и умывало зеленый шелк росою.
|
Кузька
ложился в траву и смотрел в
небо.
|
Синь, как
вода, застыла в воздухе; алели
паутинки, и висли
распластанные коршуны.
|
Над сосной
шумно повис взъерошенный
косач; Афонька спустил курок...
Облаком заклубился дым.
|
- Где он, где
он? - крикнул, вскакивая, Кузька
и побежал к кустам.
|
За кустами,
под спуском, голубело озеро; по
озеру катились круги...
|
- Вот он, вот
он! - кричал Кузька и, скинув
портчонки, суматошно вытащил
из узкой кумачной рубахи
голову и прыгнул в воду.
|
Вода
брызнула разбитым стеклом, и
лилии, покачиваясь,
зачерпывали головками струйки.
|
Косач был
подстрелен в оба крыла, но
левое крыло, может быть, было
обрызгано кровью или только
задето.
|
Когда Кузька
подплыл к нему, он замахал
крылом и затрепыхал по воде на
другой конец.
|
- Лови, лови! -
кричал Афонька. - Эх ты, сопляк, -
протянул он и, сняв картуз,
полез в озеро сам. - Гони в
кусты! - кричал он, плеская
брызгами.
|
Косач
кидался в обратную сторону и
ловко проскальзывал за
Кузькиной спиною.
|
- Погоди, -
сказал Афонька, - я нырну, а ты
гони на кусты, а то опять
улизнет.
|
Потянул
губами воздух, и вихрастая
голова скрылась под водою.
|
"Буль,
буль!" - забулькало над
головами лилий.
|
- Кши, дьявол!
- гонялся Кузька и подымал,
шлепая ладонью, брызги к небу.
|
Косач
замахал к кустам и, озираясь,
глядел на противоположную
сторону.
|
Запыхавшись,
он залез на высунувшуюся
корягу и глядел на Кузьку.
|
У кустов
показалась вихрастая голова
Афоньки, он осторожно высунул
руку и схватил косача за хвост.
|
Косач
забился, и с водяными кругами
завертелись черные перья.
|
Один раз
вечером Кузька взял ружье и
пошел по тетеревам.
|
- Не нарвись! -
крикнул ему Афонька и поплелся
с кузовком за брусникой.
|
Кузька вошел
в калиновый кустарник и сел,
схолясь, в листовую опаду.
|
Как
застывшая кровь висели гроздья
ягод; чиликали стрекозы, и
удушливо дергал дергач.
|
Кузька ждал
и, затаенно выпятив глаза,
глядел, оттопыривая зенки, в
частый ельник.
|
- Тех, тех,
тех, - щелкал в березняке
соловей.
|
- Тинь, тинь,
тинь, - откликались ему
желтоперые синицы.
|
В густом
березняке вдруг что-то тяжело
заухало и раздался хряст
сучьев.
|
На
окропленную кровяной
брусникой мшанину выбежал
лось, и ветвистые рога
затрепали где-то подхваченным
поветелем.
|
Кузька
спокойно, как стрелок, высунул
за ветку ствол и нацелил в лоб.
|
Ружье
трахнуло, и лось как
подкошенный упал на мшанину.
|
Красные
капельки по черным губам
застыли в розоватую ленту.
|
"Убил!" -
мелькнуло в его голове, и, дрожа
радостным страхом, он
склонился обрезать для спуска
задние колешки.
|
Но случилось
то, чего испугалась даже
повисшая на осине змея и,
стукнувшись о землю, прыснула
кольцом за кочковатую
выбень
.
|
Лось вдруг
наотмашь поднял судорожно
вздрагивающие ноги и с силой
размахнул назад.
|
Кузька не
успел повернуться, как
костяные копыта ударили ему в
череп и застыли.
|
Пахло
паленым порохом; на синих рогах
случайно повисшая фуражка
трепыхалась от легкого,
вздыхающего ветра.
|
|
Долго
Афонька не показывался на
мельницу.
|
Сельчане,
приезжавшие с помолом, думали -
он к сестре уехал.
|
Он глубоко
забрался в глушь, свил, как
барсук, себе логово и полночью
ходил туда, где лежали два
смердящие трупа.
|
Потом он
очнулся.
|
"Господи,
не помешался ли я?"
|
Перекрестился
и выполз наружу.
|
В голове его
мелькали, как болотные огоньки,
мысли; он хватался то за одну,
то за другую, то связывал их
вместе и, натянув казакин,
побежал в Чухлинку за попом.
|
Осунулся
Афонька и лосиные рога прибил
вместе с висевшей на них
фуражкою около жернова.
|
Крепко
задумался он - не покинуть ли
ему яр, но в крови его светилась
с зеленоватым блеском, через
черные, как омут, глаза, лесная
глушь и дремь. Он еще крепче
связался Кузькиной смертью с
лесом и боялся, что лес изменит
ему, прогонит его.
|
В нем,
ласковая до боли, проснулась
любовь к людям, он уж не ждал, а
тосковал по ком-то и часто,
заслоняя от света глаза,
выбегал на дорогу, падал
наземь, припадал ухом, но
слышал только, как вздрагивала
на вздыхающем болоте
чапыга
.
|
Как-то в
бессонную ночь к нему пришла
дума построить здесь, в яровой
лощине церковь.
|
Он обвязался,
как прутом, круг этой мысли и
стал копить деньги.
|
Каждую
тысячу он зашивал с крестом
Ивана Богослова в поддевку и
спал в ней, почти не раздеваясь.
|
Деньги с
умолота он совсем отказался
тянуть на прожитье.
|
Колол дрова,
пилил лес и отдавал скупщикам.
|
Зимой
частенько, когда все выходило
до последней картошки, он
убегал на болото, рыл рыхлый
снег, разгребал скорченными
пальцами и жевал мерзлый,
спутанный с клюквой мох.
|
|
В один из
мрачных его дней к нему,
обвешанный куропатками, пришел
Карев.
|
С крыши
звенели капли, около ставен,
шмыгая по карнизу, ворковали
голуби и чирикали воробьи.
|
- Здорово,
дедунь! - крикнул он, входя за
порог и крестясь на иконы.
|
Афонюшка
слез с печи. Лицо его было
сведено морщинами, как будто
кто затянул на нем швы. Белая
луневая бородка клином лезла
за пазуху, а через расстегнутый
ворот на обсеянном гнидами
гайтане болтался крест.
|
- Здорово, -
кашлянул он, заслоняясь рукой,
и скинул шубу, - нет ли,
родненький, сухарика? Второй
день ничего не жевал.
|
Карев
ласково обвел его взглядом и
снял шапку.
|
- Мы с тобой,
дедушка, куропатку зажарим...
|
Ощипал,
выпотрошил и принес беремя
дров.
|
Печка-согревушка
засопела березняком, и огоньки
запрыгали, свивая бересту в
свиной высушенный пузырь.
|
|
Когда Карев
собрался уходить, Афонюшка
почуял, так почуял, как он ждал
кого-то, что этот человек к нему
вернется.
|
- Останься, -
грустно поникнул он головою. -
Один я...
|
Карев
удивленно поднял завитые на
кончиках веки и остановился.
|
На Фоминой
неделе Афонюшка позвал Карева
на долину и показал место, где
задумал строить церковь.
Поддевка его дотрепалась, он
высыпал все скопленные деньги
на стол и, отсчитав маленькую
кучку, остальные зарыл на
еланке под старый вяз.
|
- Глух наш
яр-то, жисть надо поджечь в нем,
- толковал он с Каревым. - всю
молодость свою думал поставить
церковь. Трать, - вынул он пачку
бумаг, - ты как Кузька стал мне...
словно век тебя ждал.
|
Лес
закурчавился. В синеве повис
весенний звон.
|
Оба сидели на
завалинке; Афонюшка,
захлебываясь, рассказывал
лесные сказки.
|
- Не гляди,
что мы ковылем пахнем, - грустно
усмехнулся он, - мы всю жисть,
как вино тянули...
|
- Что ж,
захмелел?..
|
- Нема, только
икота горло мышью выскребла.
|
К двору,
медленно громыхая колесами,
подполз скрипящий обоз. Пахло
овсом и рожью... лошадиным
потом.
|
С телеги
вскочил, махая голицами, мужик
и, сняв с колечка дуги повод,
привязал лошадь у стойла.
|
Баба
задзенькала ведром и,
разгребая в плотине горстью
воду, зачерпнула, едва закрыв
пахнувшее замазкой дно.
Опрокинула ведро набок и
заглотала.
|
Большой
кадык прыгал то в пазуху, то за
подбородок.
|
Афонюшка
подбежал к столбам и, падая
бессильной грудью на рычаг,
подымал обитый жестью
спущенный заслон.
|
Рыжебородый
сотский, сдвинув на
грядки
мешок и подымая за
голову руку, кряхтя, потащил на
крутую лестницу.
|
Жернов
вертелся и свистел. За стеной с
дробным звоном слышался рев
воды.
|
Карев
смотрел, как на притолоке около
жернова на лосиных рогах
моталась желтая фуражка.
|
В сердце
светилась тихая, умиленная
грусть.
|
В его глазах
стоял с трясущейся бородкой и
дремными глазками Афонюшка.
|
- Чтоб тебе
пусто взяло! - выругался
сотский, спуская осторожно
мешок. - Не мудрено и
брыкнуться...
|
- Крута
лестница-то, крута... - зашамкал,
упыхавшись, Афонюшка. -
Обвалилась намедни плоская-то,
новую заказал.
|
Карев дернул
рычаг, и жернов, хрустя о
камень, брызнул потоками искр.
|
- Сыпь! -
крикнул он сотскому и открыл
замучнелые совки.
|
Рожь
захрустела, запылилась, и из
совков посыпалась мука.
|
Афонюшка
зацепил горсть, высыпал на
ладонь и слизнул языком.
|
-
Хруп
, - обратился он к
Кареву, - спусти еще.
|
На лестнице
показалась баба; лицо ее было
красно, спина согнута, а за
плечами дыхал травяной мешок.
Карев смотрел, как Афонюшка
суетливо бегал из стороны в
сторону и хватал то совок, то
соломенную кошелку.
|
"Людям
обрадовался", - подумал он с
нежной радостью и подпустил
помолу.
|
Баба терлась
около завьялого в муке и
обвязанного паутинником
окошка.
|
- Что такую
рваную повесили! - крикнула она
со смехом, кидая под жернов
фуражку, и задрожала...
|
- Фуражка,
фуражка! - застонал Афонюшка и
сунулся под жернов.
|
Громыхающий
поворот приподнял обмучнелый
комок и отбросил на ларь.
|
На полу
рассыпались красные ягоды.
|
Думы
смялись... Это, может быть,
рухнула старая церковь.
Аллилуйя, аллилуйя...
|
ГЛАВА
ПЯТАЯ
Карев застыл
от той боли, которую некому
сказать и незачем.
|
Его сожгла
дума о постройке церкви, но
денег, которые дал ему
Афонюшка, хватило бы только
навести фундамент.
|
Он лежал на
траве и кусал красную головку
колючего татарника.
|
Рядом
валялось ружье и с чесаной
паклей кожаная пороховница.
|
Тихо
качались кусты, по хвоям
щелкали расперившиеся шишки и
шомонила
вода.
|
Быстро
поднялся, вскинул ружье и
пошагал к дому. За спиной
болтался брусниковый кузов.
|
Сунулся за
божницу, вынул деньги и,
лихорадочно пересчитав,
кинулся обратывать лошадь.
|
Пегасый
жеребец откидывал раскованные
ноги, ощеривал зубы и прядал
ушами.
|
Скакал
прямой поляной к сторожке
Филиппа. Поводья звякали
удилами, а бляхи бросали огонь.
|
С крутояра
увидел, как Лимпиада отворяла
околицу. Она издалека узнала
его и замахала зарукавником.
|
Лошадь, тупо
ударив копытами, остановилась;
спрыгнул и поздоровался.
|
- Дома?
|
- Тут.
|
Отворил окно
и задымил свернутой папиросой.
Филипп чинил прорватое
веретье, он воткнул шило в
стенку и подбежал к окну.
|
- Ставь! -
крикнул Лимпиаде, указывая на
прислоненный к окну желтый
самовар.
|
Лимпиада
схватила коромысло и, ловко
размахнувшись, ударила по
свесившейся сосне.
|
С курчавых
веток, как стая воробьев, в
траву посыпались шишки.
|
- Хватит! -
крикнул, улыбаясь Карев и пошел
к крыльцу.
|
- Вот что,
Филюшка, - сказал он,
расстегивая пиджак, - Афоня до
смерти церковь хотел строить.
Дал он мне три тысячи. А ведь с
ними каши не сваришь.
|
Филипп
задумался. Волосатая рука
забарабанила по голубому
стеклу пальцами.
|
- Что ж
надумал? - обернулся он,
стряхивая повисшие на глаза
смоляные волосы.
|
- Школу на
Раменках выстроить...
|
- Что ж, это
разумно... А то тут у нас каждый
год помирают мальцы... Шагай до
Чухлинки по открытому полю
версты четыре... Одежонка худая,
сапожки снег жуют, знамо дело,
поневоле схватишь скарлатину
или еще что...
|
- Так и я
думаю... сказать обществу, чтоб
выгоняло подводы, а за рубку и
извоз заплатить мужикам
вперед.
|
От самовара
повеяло смольными шишками,
приятный запах расплылся, как
ладан, и казалось, в избе только
что отошла вечерня.
|
Карев глядел
молча на Лимпиаду, она желтым
полотенцем вытирала глиняные
чашки.
|
Закрасневшись,
она робко вскидывала свои
крыльями разведенные брови, и в
глазах ее словно голуби
пролетали.
|
Она сама не
знала, почему не могла смотреть
на пришляка. Когда он
появлялся, сердце ее замирало,
а горячая кровь пенилась.
|
Но бывало, он
пропадал и не являлся к ним по
неделям.
|
Тогда она
запрягала лошадь в таратайку и
посылала Филиппа спроведать
его.
|
Филипп чуял,
что с сестрой что-то стало
неладное, и заботливо исполнял
ее приказанья.
|
|
Он пришел в
лунную майскую ночь. Шмыгнул,
как тень, за сосну и притаился.
|
Карев сидел
на крыльце и, слушая соловьев,
совал в лыки горбатый
кочатыг
. Он плел кошель и
тоненько завастривал тычинки.
|
В кустах
завозились, он поднял голову и
стал вслушиваться.
|
В прозрачной
тишине ему ясно послышалось
крадущиеся шаги и сдавленное
дыханье.
|
- Кто там? -
крикнул он, откидывая кошель.
|
- Я... - тихо и
кратко было ответом.
|
- Кто ты?
|
- Я...
|
- Я не знаю,
кто ты, - смеясь, зашевелил он
кудрявые волосы. - А если пришел
зачем, так подходи ближе.
|
Кусты
зашумели, и тень прыгнула прямо
на освещенное луною крыльцо.
|
- Чего ж ты
таишься?
|
К крыльцу,
ссутулясь, подошел приземистый
парень. Лицо его было покрыто
веснушками, рыжие волосы
клоками висели из-под картуза
за уши и над глазами.
|
- Так, -
брызнул он сквозь зубы слюну.
|
Карев глухо и
протяжно рассмеялся. Глаза его
горели лунным блеском, а под
бородой и усами, как приколотый
мак, алели губы.
|
- Ты бел, как
мельник, - сказал отрывисто
парень. - Я думал, ты ранен и с
губ твоих течет кровь... Ты
сегодня не ел калину?
|
Карев качнул
головою.
|
- Я не сбирал
ее прошлый год, а сегодня она
только зацветает.
|
- Что ж ты
здесь делаешь? - обернулся он,
доставая
кочатыг
и опять протыкая в
петлю лыко.
|
- Дорогу
караулю...
|
Карев
грустно посмотрел на его
бегающие глазки и покачал
головою.
|
- Зря все
это...
|
Парень
лукаво ухмыльнулся и,
раскачиваясь, сел на
обмазанную лунью ступеньку.
|
- Как тебя
величают-то?
|
- Аксютка.
|
Улыбнулся и
почему-то стал вглядываться в
его лицо.
|
- Правда,
Аксютка... Когда крестили,
назвали Аксеном, а потом
почему-то по-бабьему прозвище
дали.
|
- Чай хочешь
пить? - поднялся Карев.
|
- Не
отказываюсь... Я так и норовил к
тебе ночевать.
|
- Что ж, у меня
места хватит... Уснем на
сеновале, так завтра тебя до
вечера не разбудишь. Сено то
свежее, вчера самый зеленый
побег скосил... она, вешняя
отава-то, мягче будет и
съедобней... Расставь-ка таганы,
- указал он на связанные по
верхушке три кола.
|
Аксютка
разложил на кулижке плахи,
собрал в кучу щепу и чиркнул
спичку. Дым потянулся кверху и
издали походил на махающий
полотенец.
|
Карев
повесил на выструганный крюк
чайник и лег.
|
- Не воруй,
Аксютка, - сказал,
загораживаясь ладонью от
едкого дыма. - Жисть хорошая
штука, я тебе не почему-нибудь
говорю, а жалеючи... поймают
тебя, изобьют... зачахнешь,
опаршивеет все, а не то и совсем
укокошат.
|
Аксютка,
облокотясь, тянул из глиняной
трубки сизый дым и,
отплевываясь, улыбался.
|
- Ладно тебе
жалеть-то, - махнул он рукой. -
Либо пан, либо пропал!
|
Чайник
свистел и белой накипью
брызгал на угли.
|
- Ох, -
повернулся Аксютка, - хочешь, я
расскажу тебе страшный случай
со мною.
|
- Ну-ка...
|
Он
повернулся, всматриваясь в
полыхающий костер, и откинул
трубку.
|
- Пошел я по
весне с богомолками в лавру
Печорскую. Накинул за плечи
чоботы с узлом на палочке,
помолился на свою церковь и
поплелся.
|
С
богомольцами, думаю, лучше
промышлять. Где уснет, можно
обшарить, а то и отдыхать
сядешь, не дреми.
|
В корогоде с
нами старушка шла. Двохлая
такая старушонка, всю дорогу
перхала.
|
Прослыхал я,
что она деньжонки с собой
несет, ну и стал присватываться
к ней.
|
С ней шла
годов восемнадцати али меньше
внучка.
|
Я и так к
девке, и этак, - отвиливает,
чертовка. Долго бился, половину
дороги почти, и все зря.
|
Потихонечку
стала она отставать от бабки,
стал я ей речи скоромные
сыпать, а она все бурдовым
платком закрывалась.
|
Разомлела
моя краля. Подставила мне свои
сахарные губы, обвила меня
косником каштановым, так и
прилипла на шею.
|
Ну, думаю,
теперь с бабкой надо проехать
похитрей; да чтоб того...
незаметно было.
|
Идем мы,
костылями звеним, воркуем, как
голубь с голубкой. А все ж я
вперед бабки норовлю.
|
Смотри, мол,
карга, какой я путевый; внука-то
твоя как исповедуется со мной.
|
Стала и бабка
со мной про божеское затевать,
а я начал ей житие преподобных
рассказывать. Помню, как
рассказал про Алексея божьего
человека, инда захныкала.
|
Покоробило
исперва меня, да выпил дорогой
косушечку, все как рукой сняло.
|
Пришли все
гуртом на постоялый двор, я и
говорю бабке... что, мол,
бабушка, вшей-то набирать в
людской, давай снимем
каморочку; я заплачу... Двохлая
такая была старушонка, все
время перхала.
|
Полеглись мы
кой-как на полу; я в углу, а они
посередке.
|
Ночью шарю я
бабкины ноги, помню, что были в
лаптях.
|
Ощупал и
тихонечко к изголовью подполз.
|
Шушпан
ее как-то выбился,
сунулся я в карман и вытащил
деньги-то...
|
А она, старая,
хотела повернуться, да почуяла
мою руку и крикнула.
|
Спугался я, в
горле словно жженый березовый
сок прокатился.
|
Ну, думаю,
услышит девка, каюк будет мне.
|
Хвать
старуху за горло и туловищем
налег...
|
Под пальцами
словно морковь переломилась.
|
Сгреб я свой
узелок, да и вышел тихонечко.
Вышел я в поле, только ветер
шумит... Куда, думаю, бежать...
|
Вперед пойду
- по спросу урядники
догадаются; назад - люди
заметят... Повернул я налево и
набрел через два дня на село.
|
Шел лесом, с
дороги сбился, падал на мох,
рвался о пеньки и царапался о
щипульник
; ночью все старуха
бластилась и слышалось, как эта
морковь переломилась...
|
Приковылял я
за околицу, гляжу, как на выкате
трактирная вывеска
размалевана...
|
Вошел, снял
картуз и уселся за столик.
|
Напротив
сидел какой-то хлюст и булькал
в горлышко "жулика". "Из
своих", - подумал я и лукаво
подмигнул.
|
- А, Иван
Яклич! - поднялся он. - Какими
судьбами?..
|
- Такими
судьбами, - говорю. - Иду богу
молиться.
|
Сели мы с ним,
зашушукались.
|
- Дельце, -
говорит, - у меня тут есть.
Вдвоем, как пить дадим,
обработаем. "Была бы только
ноченька сегодня потемней".
|
Ехидно
засмеялся, ощурив гнилые, как
суровикой
обмазанные зубы.
|
Сидим, пьем
чай, глядим - колымага
подъехала, из которой вылез в
синей рубахе мужик и, привязав
лошадь, поздоровался с
хозяйкой.
|
Долго сидели
мы, потом мой хлюст моргнул мне,
и мы, расплатившись, вышли.
|
- К яру
пойдем, - говорит он мне. -
Слышал я - ночевать у стогов
будет.
|
Осторожно мы
добрались до стогов и
укутались в промежках...
|
Слышим -
колеса застучали, зашлепали
копыта, и мужик, тпрукая, стал
распрягать.
|
Хомут ерзал,
и слышно было, как скрипели
гужи.
|
Ночь и
впрямь, как в песне, вышла
темная-претемная.
|
Сидим, ждем,
меня нетерпенье жжет. "Не
спит все", - думаю.
|
Тут я почуял,
как по щеке моей проползла рука
и, ущипнув, потянула за собой.
Подползли к оглоблям; он спал
за задком на веретье.
|
Я видел, как
хлюст вынул из кармана чекмень
и размахнулся...
|
Но тут я
увидел... я почувствовал, как
шею мою сдавил аркан.
|
Мужик встал,
обежал нас кругом и затянул еще
крепче.
|
- Да, -
протянул Аксютка, - как
вспомнишь, кровь приливает к
жилам.
|
Карев
подкладывал уже под скипевший
чайник поленьев и, вынув кисет,
взял Аксюткину трубку.
|
- Что же
дальше-то было?
|
Аксютка
вынул платок и отмахнул
пискливого комара.
|
- Ну и дока! -
прошептал хлюст, когда тот ушел
в кустарник, и стал грызть на
моих руках веревку.
|
Вытащил я
левую руку, а правую-то никак не
могу отвязать от ног.
|
Принес он
крючковатых тычинок, повернул
хлюста спиною и начал,
подвострив концы, в тело ему
пихать...
|
Заорал хлюст,
а у меня, не знаю откуда, сила
взялась. Выдернул я руку, аж вся
шкура на веревке осталась, и
откатившись, стал развязывать
ноги.
|
Покуль я
развязывал, он ему штук пять
вогнал.
|
Нащупал я нож
в кармане, вытащил его и
покатился, как будто
связанный... к нему... Только он
хотел вонзить тычинку, - я
размахнулся и через спину
угодил, видно, в самое его
сердечушко...
|
Обрезал я на
хлюсту веревки, качнул его
голову, а он, бедняга, впился
зубами в землю да так... и богу
душу отдал.
|
Аксютка
замолчал. Глаза его как бы
заволоклись дымом, а под
рубахой, как голубь, клевало
грудь сердце.
|
Лунь лизала
траву, дробно щелкали соловьи,
и ухал филин.
|
ГЛАВА
ШЕСТАЯ
На Миколин
день Карев с Аксюткой ловил в
озере красноперых карасей.
|
Сняли портки
и, свернув из комом, бросили в
щипульник
. На плече Карева
висел длинный мешок. Вьюркие
щуки, ударяя в стенки мешка,
щекотали ему колени.
|
- Кто-то идет,
- оглянулся Аксютка, - кажись,
баба, - и, бросив ручку бредня к
берегу, побег за портками.
|
Карев увидел,
как по черной балке дороги с
осыпающимися пестиками
черемухи шла Лимпиада.
|
Он быстро
намахнул халат и побежал ей
навстречу.
|
- Какая ты
сегодня нарядная...
|
- А ты какой
ненарядный, - рассмеялась она и
брызнула снегом черемухи в его
всклокоченные волосы.
|
Улыбнулся
своей немного грустной улыбкой
и почуял, как радостно защемило
сердце. Взял нежно за руку и
повел показывать рыбу.
|
- Вот и к разу
попала. Растагарю костер и ухи
наварю...
|
- Во-во! -
замахал весело ведром Карев и,
скатывая бредень, положил
конец на плечо, а другой
подхватил Аксютка.
|
- Ведь он
ворища, - указала пальцем на
него. - Ты небось думаешь, какой
прохожий?..
|
- Нет, -
улыбнулся Карев, - я знаю.
|
Аксютка
вертел от смеха головою и
рассучивал рукав.
|
- Я пришла за
тобой к празднику. Ты разве не
знаешь, что сегодня в Раменках
престол.
|
- К кому ж мы
пойдем?
|
- Как к кому?..
Там у меня тетка...
|
- Хорошо, -
согласился он, - только вперед
Аксютку накормить надо. Он
сегодня ко мне на заре
вернулся.
|
Лимпиада
развела костер и, засучив
рукава, стала чистить рыбу.
|
С губастых
лещей, как гривенники, сыпалась
чешуя и липла на лицо и на
волосы. Соль, как песок,
обкатывала жирные спины и
щипала заусеницы.
|
- Ну, теперь
садись с нами к костру, - шумнул
Карев. - Да выбирай зараня
большую ложку.
|
Лимпиада
весело хохотала и указывала на
Аксютку. Он, то приседая, то
вытягиваясь, ловил картузом
бабочку.
|
- Аксютка, -
крикнула, встряхивая
раскосмаченную косу, - иди,
поищу!
|
Аксютка,
запыхавшись, положил ей на
колени голову и зажмурил глаза.
|
Рыба
кружилась в кипящем котле и
мертво пучила зрачки.
|
Солнце
плескалось в синеве, как в
озере, и рассыпало огненные
перья.
|
|
Карев сидел в
углу и смотрел, как девки,
звякая бусами, хватались за
руки и пели про царевну.
|
В избу
вкатился с расстегнутым
воротом рубахи, в грязном
фартуке сапожник Царек.
|
Царька
обступили корогодом и стали
упрашивать, чтоб сыграл на
губах плясовую.
|
Он вынул из
кармана обгрызанный кусок
гребешка и, оторвав от
численника бумажку, приложил к
зубьям.
|
"Подружки
голубушки, - выговаривал, как
камышовая дудка, гребешок, -
ложитесь спать, а мне
молодешеньке, дружка
поджидать."
|
- Будя, -
махнула старуха, - слезу точишь.
|
Царек вытер
рукавом губы и засвистел
плясовую. Девки с серебряным
смехом расступились и пошли в
пляс.
|
- В расходку! -
кричал в новой рубахе Филипп. -
Ходи веселей, а то я пойду!
|
Лимпиада
дернула за рукав Карева и
вывела плясать.
|
На нем была
белая рубашка, и черные
плюшевые штаны широко
спускались на лаковые
голенища.
|
С улыбкой
щелкнул пальцами и, приседая, с
дробью ударял каблуками.
|
В избу
ввалился с тальянкой Ваньчок и,
покачиваясь, кинулся в круг.
|
- Ух, леший
тебя принес! - засуетился
обидчиво Филипп. - Весь пляс
рассыпал.
|
Ваньчок
вытаращил покраснелые глаза и
впился в Филиппа.
|
- Ты не
ругайся, - сдавил он мехи, - а то
я играть не буду.
|
- Ты чей же
будешь, касатик? - подвинулась к
Кареву старуха.
|
- С мельницы, -
ласково обернулся он.
|
- Это что
школу строишь?..
|
- Самый.
|
- Надоумь
тебя царица небесная. Какое
дело-то ты делаешь... Ведь ты нас
на воздуси кинаешь - звезды, как
картошку , сбирать.
|
Карев
перебил и, отмахиваясь руками,
стал отказываться:
|
- Я тут, как
кирпич, толку... Деньги-то ведь
не мои.
|
- Зрящее,
зрящее, - зашамкала прыгающим
подбородком. - Ведь тебе
оставил-то он...
|
Лимпиада
стояла и слушала. В ее глазах
сверкал умильный огонек.
|
За окном в
матовом отсвете грустили вербы
и целовали листьями голубые
окна.
|
|
Аксютка
запер хату и пошел в Раменки.
|
Ему хотелось
напиться пьяным и побуянить. Он
любил, когда на него смотрели
как на страшного человека.
|
Однажды
покойная Устинья везла с
ярмарки спившегося Ваньчка и,
поравнявшись с Аксюткой,
схватила мужа за голову и
ударила о постельник.
|
- Чтоб тебя
где-нибудь уж Аксютка зарезал! -
крикнула она и пнула в лицо
ногой.
|
Ребятишки,
собираясь по кулижкам, часто
грезили о нем; каждый думал -
как вырастет, пойдет к нему в
шайку.
|
- Вот меня-то
уж он наверняка возьмет в
кошевые, - говорил с белыми, как
сметана, волосами Микитка, -
потому знает, что я крепче всех
люблю его.
|
- А я
кашеваром буду, - тянул
однотонно Федька, - Ермаком
сделаюсь и Сибирь завоюю.
|
- Сибирь, -
передразнивал Микитка. - А мы,
пожалуй, вперед тваво возьмем
Сибирь-то, уж ты это не говори.
|
- Ты все
сычишься
наперед, -
обидчиво дернул губами Федька.
- Твоя вся родня такая... твой
отец, мамка говорит, только
губами шлепает. А мы все время
на Чухлинке лес воруем. Нам
Ваньчок что хошь сделает.
|
- Поди-ка
съешь кулака, - волновался
Микитка. - А откуда у нас
жерди-то, чьи строги-то на
телегах?.. Это вы губами
шлепаете, мы у вас в овине всю
солому покрали, а вы и не
знаете... накось...
|
|
Аксютка
вошел в избу сотского и
попросил бабку налить ему
воронка
.
|
Бабка в
овчинной шубенке вышла в сени
и, отвернув кран, нацедила
глубокий полоник.
|
- Где ж
Аким-то? - спросил, оглядывая
пустую лежанку.
|
- У свата.
|
-
Обсусоливает все, - смеясь,
мотнул головой.
|
- Что ж
делать, касатик, скучно ему.
Вдовец ведь...
|
Надел
фуражку и покачнулся от
ударившего в голову хмеля.
|
- Не обессудь,
ягодка, дала бы тебе драчонку,
да все вышли. Оладьями, хошь,
угощу?
|
Вынесла
жарницу
от загнетки и
открыла сковороду. Аксютка
выглядел, какие порумяней, и,
сунув горсть в карман, выбег на
улицу.
|
У дороги
толпился народ. Какой-то мужик
с колом бежал за сотским и
старался ударить его в голову.
|
Нахлынувшие
зеваки подзадоривали драку.
Ухабистый мужик размахнулся, и
переломившийся о голову
сотского кол окунулся
расщепленным концом в красную,
как
воронок
, кровь.
|
Аксютка
врезался в толпу и прыгнул на
мужика, ударяя его в висок
рукояткой ножа.
|
Народ
зашумел, и все кинулись на
Аксютку.
|
- Бей
живореза! - кричал мужик и,
ловко подняв ногу, ударил
Аксютку по пяткам.
|
Упал и
почуял, как на грудь надавились
тяжелые костяные колени.
|
Расчищая
кулаками дорогу, к побоищу
подбег какой-то парень и ударил
лежачему обухом около шеи.
|
Побои
посыпались в лицо, и сплюснутый
нос пузырился красно-черной
пеной...
|
- Эх, Аксютка,
Аксютка, - стирал кулаком слезу
старый пономарь, - подломили
твою бедную головушку!.. Что ж
ты стоишь, чертовка! - ругнул он
глазеющую бабу. - Принесла бы
воды-то... живой, чай, человек
валяется.
|
Опять
собрался народ, и отрезвевший
мужик бледно тряс губами.
|
- Подкачнуло
тебя, окаянного. Мою душу
загубил и себя потерял до
срока.
|
- То-то не
надо бы горячиться, - укорял
пономарь. - Оно, вино-то, что
хошь сделает.
|
Аксютка
поднялся слабо на колени и,
свесив голову, отирал слабой
рукой прилипшую к щеке грязь.
|
- На... а...
мель... - дрогнул он всем телом и
упал и упал навзничь.
|
- На мельницу,
вишь, просится, - жалобно
заохала бабка. - Везите его
скорей...
|
Парень,
бивший топором Аксютку,
болезно смотрел на его
заплывшие глаза и,
отвернувшись, смахнул каплю
слезы.
|
Мужик
побежал запрягать лошадь, а он
взял черпак и начал поливать
голову Аксютки водой.
|
Вода лилась с
подбородка струей и, словно
подожженная, брызгала на
кончике алостью...
|
Положили
бережно на сено и помчали на
мельницу. Дорогой он бредил о
Кареве, пел песни, ругался и
срывал повязку.
|
Карев сидел с
Лимпиадой у окна и смотрел, как
розовый закат поджигал черную,
клубившуюся дымом тучу. По
дороге вдруг громко загремели
бубенцы, и к крыльцу подъехали
с Аксюткой.
|
Он почуял,
как сердце у него закололо
шилом. Взял Аксютку, обнял и
понес в хату.
|
- Ложись,
ложись, - шептал бледный как
снег...
|
Лимпиада
тряслась, как осина, и рыданья
кропили болью скребущую
тишину.
|
Аксютка
встал и провел по губам рукой...
|
- Поди... -
глухо прошептал, поманув
Карева. - Хвастал я... никого не
убивал, - закашлялся он. Это я
так все... выдумал...
|
Карев
прислонил к его голове мокрую
тряпку.
|
|
Сумерки
грустно сдували последнее
пламя зари, и за косогором
показался, как желтая дыня
месяц.
|
На плесе
шомонили
вербы, и укромно
шнырял ветерок.
|
- Липа! -
крикнул Аксютка, хватаясь за
грудь. - Сложи мне руки...
помирать хочу...
|
Лимпиада, с
красными глазами, подбежала к
постели и опустилась на колени.
|
- Крест на
меня надень... - опять глухо
заговорил он. - В кармане...
оторвался... Мать надела.
|
Судорожно
всхлипывая, сунула в карман
руку и, вынув из косы алый
косник, продела в ушко креста.
|
Аксютка
горько улыбнулся, вздрогнул,
протягивая свесившиеся ноги, и
замер.
|
За окошком
кугукались совы.
|
Конец первой части.
Продолжение
следует
СЛОВАРЬ
МЕСТНЫХ РЯЗАНСКИХ НАРЕЧИЙ
*
|
|
А
ртус
- просфора,
освященная в первый день пасхи.
|
|
Б
очаг
- яма на дне реки,
омут.
|
Брус
- крайний ряд
кирпичей у чела печи.
|
Брусница
- деревянный
футляр для точильного бруса. Во
время работы привязывается
ремнем за спину косца.
|
Бурыга
- ухаба, рытвина.
|
Бучень
- птица выпь.
|
|
В
оронок
- медовая брага с
хмелем.
|
Выбень
- выбитое место.
|
Вяхирь
- сетчатый кошель
для сена.
|
|
Г
ребать
- брезговать.
|
Грядки
- две продольные
жерди, образующие края кузова
провозки.
|
|
Д
онце
- дощечка со
специальной рамкой, на которую
садится пряха, вставляя в нее
гребень или кудель.
|
|
Ж
арница
- глиняная миска
для запеканов.
|
|
З
абурукал
- глухо, невнятно
заворчал, забормотал.
|
Задвашить
- задушить.
|
"
Заря-зоряница
...
" - заговор от
бессонницы. Есенин слышал его
от матери.
|
Засемать
- засуетиться,
зачастить ногами.
|
Засычка
(норовить в
засычку) - задираться,
ввязываться в драку, скандал.
|
Захряслый
- затверделый.
|
Зубок
- подарок
новорожденному.
|
|
К
алпушка
- детский чепчик.
|
Кочетыг
- тупое, широкое,
плоское шило для плетения
лаптей и кошелей.
|
Кулага
- заварное жидкое
тесто из ржаной муки с солодом.
|
|
Л
оск
- лог, лощина или
низкое место в поле.
|
Лушник
- ситный хлеб,
испеченный с луком,
пережаренным в масле.
|
|
М
отальник
- приспособление в
прялке для сматывания пряжи.
|
Мускорно
- трудно,
кропотливо.
|
Мухортая
- захудалая.
|
|
Н
аянно
- навязчиво.
|
Нехолявый
- неопрятный,
неряшливый.
|
|
О
боднять
- рассветать.
|
Оборки
(оборы) -
веревочные завязки у лаптей.
|
Оброть
- недоуздок,
конская узда без удил, с одним
поводом для привязи.
|
Окадычиться
- умереть.
|
Олахарь
- обалдуй,
непутевый.
|
|
П
адина
- настил из
хвороста под стога сена
.
|
Попки
- связанные пучки
ржаной соломы, кладущиеся на
верх соломенной крыши.
|
Постная
- круглая
корзиночка, плетенная из
соломы, перевитой мелким
лозняком. В ней держат муку и в
нее же кладут, как в форму,
хлебное тесто для подхода.
|
Поязать
- обещать.
|
Путро
- месиво с мучными
высевками для скота.
|
Пьяника
- лесная ягодка
(голубика).
|
Пятерик
- бревно, из
которого можно напилить пять
поленьев.
|
|
Р
азепа
- разиня.
|
|
С
аламата
- кушанье,
приготовленное из поджаренной
муки с маслом.
|
Сиверга
(сиверка)-
холодная мокрая погода при
северном ветре.
|
Суровика
- лесная ягода.
|
|
Т
удылича
- в том месте, в той
стороне; или - не теперь, не
сейчас.
|
Тужильная
косынка
- белая косынка,
которой женщины покрывают
головы в особо горестные дни -
дни похорон и поминания
близких людей.
|
|
У
шук
- мгла.
|
|
Х
рестец
(крестец) -
убранный хлеб подсчитывается
копнами и крестцами. В копне
пятьдесят два снопа, в крестце -
тринадцать. В полях хлеб
укладывается по двенадцать
снопов крест-накрест и
накрывается сверху
тринадцатым. Отсюда и название
- крестец.
|
Хруп
- жесткий, крупный
помол муки.
|
Хрындучить
- ерепениться,
куражиться.
|
|
Ц
ибицы
- чибисы.
|
|
Ч
апыга
(чапыжник) - частый
кустарник, непроходимая чаща.
|
Чимерика
(чемерица) -
луговая трава с толстым
стеблем и с широкими листьями.
|
Чичер
- резкий холодный
ветер.
|
|
Ш
алыган
- шалун,
бездельник.
|
Шомонить
- лезть,
заглядывать, шуметь,
наговаривать.
|
Шушпан
- летняя женская
одежда.
|
|
Щ
ипульник
-
шиповник.
|
_____________________________________________________________
|
*
Составлен
А.А. Есениной.
Приводится с некоторыми
сокращениями.
|
Исходный
текст:
С.А.
Есенин. "Избранное", Москва,
"Художественная литература"
1985 г., печатался по изданию: С.А.
Есенин. Собрание сочинений в 6-ти
томах. Москва, "Художественная
литература", 1977 - 1980 г.г.
©
Текст подготовил
Трошкин Борис
.
Вопросы
и пожелания направляйте:
btroshkin@mail.ru
Copyright
(c) 1999 Трошкин Борис
Полезные ссылки:
Крупнейшая электронная библиотека Беларуси
Либмонстр - читай и публикуй!
Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)
|
|
|
|