Спрег Де Камп

 

                            ЕДИНОРОГ ЭВДОРИКА

 

 

 

     Когда пассажирская карета сэра Эвдорика Дамбертсона  стала  регулярно

курсировать  по  линии,  Эвдорик  начал  подумывать  о  расширении  своего

предприятия. Он продолжит линию от Кромница до Согамбриума, столицы  Новой

Наполитанской Империи. Он закажет  вторую  карету.  Наймет  писаря,  чтобы

освободиться от ведения бухгалтерских записей...

     Первым шагом будет продолжение Согамбрианской ветки маршрута.  Поэтом

он повесил в Зургау и Кромнице объявления о том, что в  определенный  день

карета  вместо  возвращения  из  Кромница  в  Зургау  продолжит   путь   в

Согамбриум, везя  тех,  кто  согласится  внести  дополнительную  плату  за

проезд.

     От барона Эммерхарда Зургаусского, которые некогда едва не  стал  его

тестем, Эвдорик получил рекомендательное письмо. В нем  его  рекомендовали

брату императора, архидюку Рольгангу.

     - В качестве подарка, - сказал Эммерхард, поглаживая седеющую бороду,

- я пошлю с тобой мою лучшую гончую. При  дворе  ничего  не  делается  без

подарков.

     - Вы очень добры, сэр, - сказал Эвдорик.

     - Не более, чем остальные. Не забудь занести стоимость собаки в графу

своих расходов.

     - На какую сумму?

     - Клея обойдется тебе по меньшей мере в пятьдесят марок...

     - Пятьдесят!  Боже милостивый,  быть такого не может.  Я оценил бы ее

в...

     - Не раздражайте меня, молодой  человек!  Вы  ничего  не  смыслите  в

гончих...

     Поторговавшись, Эвдорик сбил цену на собаку до тридцати  марок,  что,

тем не менее, продолжало ему казаться слишком большой  ценой.  Несколькими

днями позднее он отправился в путь, привязав клетку с собакой к  запятками

кареты. Через семь дней Эвдорик, правивший каретой  попеременно  со  своим

помощником Жилло, въехал в Согамбриум.

     До этого Эвдорик был в столице империи лишь однажды,  подростком.  По

сравнению с ней Кромниц казался небольшим городком, а Зургау  -  деревней.

Крыши домов показались ему бесконечными, как морские волны.

     Увидев толпы прохожих, сновавших  по  прямым  узким  улицам,  Эвдорик

ощутил себя не в своей тарелке. Столичные моды сильно отличались от  того,

что носили в провинции. Мужчины ходили в узких туфлях  с  загнутыми  вверх

носками, которые ниже колена пристегивались  к  ноге  владельца  ремешком.

Женщины щеголяли в  конических  шляпах  метровой  длины.  Каждый  человек,

казалось, куда-то спешил. Даже диалект, на котором все разговаривали,  был

ему не совсем понятен. Согамбрианцы укорачивали  слова,  пропускали  целые

слоги и почти не употребляли привычные ему личные местоимения.

     Сняв комнаты в средней руки гостинице, Эвдорик оставил карету и  вещи

на попечение Жилло. Ведя  на  поводке  собаку,  он  отправился  ко  дворцу

архидюка. Он одновременно старался примечать все на своем пути, и в то  же

время не очень явно разевать от удивления рот и вертеть головой.

     Дворец, облицованный по последней моде  резными  каменными  плитками,

примыкал к собору Божественной Двоицы. Эвдорик приобрел  достаточно  опыта

при дворе своего сюзерена, короля Валдхелма III Локаннского, и  знал,  что

его ожидает во дворце: бесконечные задержки, сокращаемые лишь  бесконечным

подмазыванием придворных. Благодаря правильно избранной стратегии  уже  на

второй день Эвдорик добился аудиенции у архидюка.

     - Прелестное животное, - сказал Рольганг,  почесывая  голову  собаки.

Архидюк был толстым мужчиной с глубоко посаженными, сверлящими собеседника

глазками, и облачен в золотисто-пурпурные сериканские шелка. - Расскажи те

мне, сэр Эвдорик, об этой затее с пассажирскими каретами.

     Эвдорик рассказал о том, как обнаружил регулярное каретное сообщение,

неизвестное в Империи, во время своего путешествия  в  Патению.  Упомянул,

как возвратился с этой идеей домой в  Ардуэн,  расположенный  в  баронстве

Зургау, графство Треверия, королевство Локания, и  о  приобретении  кареты

патенской конструкции, сработанной тамошними мастерами.

     - Это следует обдумать, - сказал  архидюк.  -  Я  предвижу  некоторые

последствия этой затеи,  которые  могут  оказаться  не  по  душе  властям.

Преступники могут скрываться на вашей карете от правосудия. Банкроты могут

скрыть свою неплатежеспособность и основать новое  дело  в  другом  месте.

Тайные агитаторы станут шнырять по стране,  распространяя  недовольство  и

сея смуту среди черни.

     - Но с другой стороны, ваше высочество, - сказал Эвдорик, - если дело

станет процветать, вы сможете когда-нибудь обложить его налогом.

     Глаза-бусинки вспыхнули.

     - Ага, молодой сэр! Вы умеете попадать в самую точку! Если учесть это

обстоятельство, то я уверен, что Его  Императорское  Величество  не  будет

иметь возражений против вашей идеи. Я в этом уверен. У Его  Императорского

Величества завтра в десять утра прием. Будьте во дворце с этим  пропуском,

и я представлю вас моему брату-императору.

     Покинув дворец  на  крыльях  неожиданно  подвалившей  удачи,  Эвдорик

принялся размышлять о приобретении нового подходящего  костюма,  хотя  его

скуповатая натура и запротестовала при мысли о покупке новой одежды, когда

старая еще не сносилась. В конце концов он  решил,  что  лучше  произвести

впечатление честного, опрятного и верного подданного, чем жалкой  имитации

столичного щеголя.

 

 

     На  следующее  утро  Эвдорик,  подтянутый,  неулыбчивый,  со  сжатыми

челюстями и серьезным выражением на лице, одетый  в  строго  коричневое  с

черным платье, стоял в одной линии с  полусотней  других  дворян  Империи.

Император Торар IX и его брат медленно двигались вдоль них,  а  придворный

чиновник представлял:

     - Ваше Императорское Величество,  позвольте  представить  вам  барона

Гатолфа Дринского, сражавшегося в  императорских  войсках  при  подавлении

последнего бунта в Авионе. Сейчас он занят реконструкцией своего поместья,

а также рытьем и осушкой новой польдеры.

     - Прекрасно, мой лорд Дринский! - воскликнул император. -  Мы  должны

показать нашим обманутым подданным, подбитым к бунту мерзкими агитаторами,

что мы их любим, несмотря ни на что. - Торар  был  высок,  худ  и  немного

горбат, с седой козлиной бородкой, явной  залысиной  и  говорил  скрипучим

голосом. Он был затянут во все черное, поверх  одежды  блестело  несколько

украшений из драгоценных камней.

     - Ваше Императорское Величество, - сказал чиновник, - это сэр Эвдорик

Дамбертсон из Ардуэна. Он  основал  регулярное  каретное  сообщение  между

Зургау и Кромницем.

     - Это тот самый, о котором я говорил, - вставил архидюк.

     - А, сэр  Эвдорик!  -  проскрипел  император.  -  Мы  знаем  о  вашем

предприятии. Мы вскорости обсудим с вами эту тему.  Но...  не  тот  ли  вы

Эвдорик, что одолел дракона в Патении, а потом победил чудовищного паука в

лесу у Димшоу?

     Эвдорик выдавил из себя улыбку.

     - Истинно так, это был я, Ваше Императорское Величество, хотя удалось

это мне большей частью за счет везения, чем способностей.  -  он  не  стал

добавлять, что дракона убил  Жилло,  и  то  практически  случайно,  и  что

Эвдорик, уже нацелив арбалет на гигантского паука Фрака, едва не отвел его

в сторону в порыве сентиментальности.

     - Ерунда, мой мальчик! - сказал император. - Удача приходит  к  тому,

кто готов ею воспользоваться. Раз вы проявили такое мужество в схватках  с

этими чудищами, то у меня найдется для вас задача. - Император  повернулся

к архидюку.  -  Сможете  вы  уделить  мне  полчаса,  когда  все  кончится,

Рольганг?

     - Да, сэр.

     - Тогда отведите парня  в  покои  для  Частной  Аудиенции.  И  велите

Хейнмару отыскать досье сэра Эвдорика. - И император шагнул в сторону.

 

 

     В покоях Частной Аудиенции Эвдорик  обнаружил  императора,  архидюка,

министра   общественных   отношений,   секретаря   императора   и    двоих

телохранителей  в  серебряных  кирасах  и  шлемах  с  плюмажем.  Император

перелистывал страницы тощего досье.

     - Садитесь, сэр Эвдорик, - сказал Торар. -  Дело  обещает  продлиться

достаточно долго, а мы не любим зря утомлять ноги верных подданных. Вы,  я

вижу, не женаты, хотя вам скоро тридцать. Почему?

     "Вот прицепился старикан", - подумал Эвдорик, однако ответил спокойно

и ясно:

     - Я был обручен, Ваше Императорское Величество, но судьба каждый  раз

разлучала меня с моей избранницей. То, что я одинок,  вовсе  не  следствие

моего равнодушия к другому полу.

      - Гм.  Это  следует  исправить.  Рольганг,  ваша  младшая  дочь  уже

обещана кому-нибудь?

     - Нет, сэр.

     Император повернулся к Эвдорику.

     - Сэр Эвдорик, дело вот в чем. В следующем месяце нашу страну посетит

Великий Хам  Панторозии,  он  привезет  молодого  дракона  для  пополнения

императорского зверинца. Как вы, может быть, слышали,  после  благополучия

Империи зоологическая коллекция - наша вторая страсть.  Но  ради  чести  и

славы Империи,  мы  не  можем  позволить  этому  азиату  превзойти  нас  в

щедрости.

     Драконы редки в Империи,  их  осталось  лишь  несколько  штук,  и  те

рыскают в диких зарослях. Нам, однако, говорили, что к западу от  Хесселя,

в ваших краях, находятся Брикенские пущи, где  скрывается  много  странных

зверей. Водится там и единорог.

     Брови Эвдорика поползли вверх.

     - Ваше Императорское Величество желает  преподнести  Хаму  Панторозии

единорога?

     - Именно так, вы угадали, сэр. Как вам это нравится?

     - Ну... гм... я, конечно, сознаю, какую  честь  мне  оказывают,  Ваше

Императорское Величество,  однако  я  не  уверен,  что  справлюсь  с  этой

задачей. Как я вам уже говорил, счастливому исходу моих предыдущих схваток

я обязан удаче более,  чем  ловкости  и  силе.  Кстати,  моя  пассажирская

карета, требуя пристального к себе внимания, отнимает все мое время...

     - Чушь, мой мальчик! Вы получите вполне достаточно за свои труды, как

и  мы  все,  хотя  нам,  голубой  крови,  следовало  бы  быть  выше   этой

материальной суеты. А, Рольганг?

     Император  подмигнул.  Эвдорик  даже  нашел  это  циничное  замечание

правителя  освежающим  после   замаскированной   скупости   провинциальных

помещиков, среди которых он жил. Торар продолжил:

     - Так, сейчас у нас нет вакантных графств или баронств,  но  у  моего

брата есть взрослая дочь. Она не из самых красивых...

     - Петрилла ХОРОШАЯ девушка! - вмешался архидюк.

     - Никто с этим не спорит, никто. Но никто и не  присуждал  ей  Корону

Красоты на турнирах. Ну, сэр Эвдорик, что вы на это  скажете?  Всего  один

единорог за руку Петриллы, дочери Рольганга, идет?

     Эвдорик поразмыслил, прежде чем ответить.

     - Юная леди сама должна сделать выбор, без  принуждения.  Буду  ли  я

иметь честь встретиться с ней?

     - Конечно. Рольганг, устройте это, если вас не затруднит.

 

 

     За свою жизнь Эвдорик был влюблен несколько раз, но исход каждого  из

этих романов лишь добавлял свою лепту  в  его  установившееся  циничное  и

практическое отношение к битве полов. Он никогда не находил полных девушек

привлекательными, а Петрилла была полна - не слишком, но это прибавляло  к

ее внешности пару лет. Она оказалась брюнеткой с  пухлым,  невыразительным

лицом и часто хихикала.

     Вздохнув, Эвдорик принялся перебирать преимущества и недостатки брака

с этой непривлекательной девушкой, но зато из  такой  знатной  семьи.  Для

карьеры придворного и магната быть зятем архидюка значило практически все.

В конце концов, Петрилла выглядела здоровой и  добродушной.  Если  же  она

окажется непереносимо скучной, он, несомненно, сможет найти  утешение  где

угодно.

 

 

     Вернувшись в  Ардуэн,  Эвдорик  отыскал  своего  старого  наставника,

доктора Лысониуса, жившего теперь полуотшельником в лесной хижине.  Бывший

преподаватель магии, подрабатывавший к пенсии случайной ворожбой, Лысониус

достал огромную энциклопедию и расстегнул ее железные замки.

     - Единорог... -  пробормотал  он,  переворачивая  страницы  шуршащего

пергамента. - Ага, вот. "Единорог, Dinohyus  Helicornus,  последний  живой

представитель  семейства  Entelodonitiae.   Спирально   закрученный   рог,

торчащий из его лба, на самом деле не одиночный. Это было  бы  невозможным

из-за  его  фронтального  расположения  на   средней   линии   головы.   В

действительности это пара рогов, сросшихся в один и закрученных. Легенда о

том, что девственница может  заставить  это  животное  стать  послушным  и

кротким, кажется, имеет под собой практическое основание. В соответствии с

общеизвестной версией..." Но ты знаешь эту легенду, Эвдорик.

     - Да, - ответил Эвдорик. - Возьмите девственницу -  если  сможете  ее

найти - и посадите под деревом в лесу, где водятся единороги. Зверь придет

и положит голову  ей  на  колени,  а  охотники  выскакивают  из  засады  и

связывают его. Может ли быть такое, и почему?

     - Мой коллега доктор Бобрас издал монографию - дай-ка мне взглянуть -

ага, вот она, - Лысониус извлек из шкафа свиток. - По его теории,  которую

он разработал,  когда  мы  оба  были  еще  студентами  в  Саалингене,  это

происходит оттого, что единорог чрезвычайно чувствителен к  запахам.  Судя

по  размерам  его  рыла,  это  вполне  может  оказаться  истиной.   Бобрас

предположил, что девственницы пахнут не так, как женщины, и что этот запах

усмиряет буйные повадки зверя.

     -  Ну,  хорошо,  -  сказал  Эвдорик.  -  Допустим,  я   смогу   найти

девственницу, которая согласится участвовать в этом  эксперименте,  а  что

дальше? Одно дело наброситься  на  усыпленного  зверя  и  поразить  его  в

уязвимые места, а совсем  другое  -  поймать  его  целым  и  невредимым  и

привезти в Согамбриум.

     - Увы! Боюсь, у меня нет опыта в подобных делах. Как вегетарианец,  я

избегал всего, что связано с преследованием и пленением.

     - Тогда кто же сможет дать мне совет?

     Лысониус задумался, потом улыбнулся сквозь густую бороду. - Есть один

необычный эксперт, живущий во  владениях  барона  Райнмара  -  моя  кузина

Сванхалла.

     - Гессельбурнская колдунья?

     - Только не вздумай произносить эти слова при ней. Она  считает,  что

колдун - это некто, занимающийся черной, незаконной магией, в то время как

она всеми  уважаемая  специалистка,  чья  магия  законна  и  полезна.  Моя

энциклопедия разъясняет значение этих слов...

     - Не  затрудняйтесь,  -  поспешно  вставил  Эвдорик,  когда  Лысониус

принялся листать страницы, - я не встречался с ней, но наслышан.  Говорят,

она слегка тронутая старая перечница. Что она может знать о приемах охоты?

     - Она знает удивительные вещи. Среди моих коллег известно,  что  если

хочешь узнать никому не нужные  старые  сведения,  которые,  казалось  бы,

нигде и не раскопаешь - к примеру, что ел на завтрак  граф  Холмер  в  тот

день, когда ему отрубили голову - спроси у Сванхаллы. Я  дам  тебе  письмо

для нее. Я ее не видел уже много лет - побаиваюсь ее острого языка.

 

 

     - Та  ты,  значит,  рыцарь  теперь?  -  спросила  Сванхалла,  сидя  с

Эвдориком в полумраке своей хижины. - Но вроде бы не от избытка храбрости,

хо-хо! Просто воспользовался той удачей, что тебе подвалила, а? Слыхала  я

историю, как ты вышиб дух из того патенианского дракона - выпалил  в  него

из сериканской громовой трубки и не попал, а  потом  сиганул  от  него  по

кустам, и как Жилло случайно поджег мешок с огненным порошком  как  раз  в

тот момент, когда дракон прыгнул через него.

     Эвдорик сдержался, проклиная про себя длинный язык Жилло.

     - Будь я вдвое храбрее и втрое искуснее с громовым оружием,  это  все

равно не спасло бы нас, не будь подобного  везения.  Дракон  проглотил  бы

нас, как мух.  Но  вернемся  к  делу.  Лысониус  говорил,  что  вы  можете

посоветовать мне, как изловить единорога в Брикене.

     - Могу, если совет будет этого стоить.

     - Сколько?

     Поторговавшись, Эвдорик и Сванхалла сошлись  на  шестидесяти  марках,

половину сразу и половину после поимки единорога. Эвдорик отсчитал деньги.

     - Во-первых, - сказала гессельбурнская колдунья, - тебе следует найти

девственницу лет пятнадцати. Если слухи, что дошли до меня,  и  в  которых

речь идет про Ардуэн, верны, то ты и твои братья-бездельники...

     - Мадам!  Вот  уже  год,  как  я  не  знал  близко никого из  здешних

девушек...

     -  Тише,  тише,  я  знаю.  Когда  зуд  становится  непереносимым,  ты

начинаешь рыскать возле Кромница. В  твои  годы  тебе  следовало  бы  быть

женатым, но теперь девушки думают, что ты хладнокровный соблазнитель.  так

или иначе, они не совсем ошибаются, потому что любя женщин, ты еще  больше

любишь свое золото.

     - Не стоит об этом, - сказал Эвдорик.  -  Кстати,  я  жду  совета  об

охоте, а не о любви.

     - Хе! Так вот, твой брат Олф пожинает среди девушек  Ардуэна  богатый

урожай. Не думай, что я слишком  сильно  его  обвиняю.  Он  красив,  да  и

слишком многие девушки думают, что смогут стать женой лорда, предложив для

приманки свои прелести. Они надеются если и не на  законный  брак,  то  по

крайней мере на роль богатой содержанки. Вот они и кричат:  "Возьми  меня,

прекрасный сэр!". В какой прогнивший, упадочный век мы живем!

     - Раз вы так много знаете о делах в Ардуэне, то КТО же  тогда  сейчас

девственница?

     - Об этом я должна  узнать  от  своих  приятельниц.  -  Она  подробно

описала ему, как следует ловить зверя и  под  конец  добавила:  -  Приходи

завтра с утра. А пока зайди  к  Фроцу-веревочнику  -  заказать  сеть  и  к

Карлвагу-тележнику насчет клетки на колесах. И проследи, чтобы их  сделали

покрепче, иначе тебе повезет меньше, чем тогда с драконом!

 

 

     Когда Эвдорик вернулся в хижину сванхаллы, он застал ее за разговором

с летучей мышью размером с орла. Она висела вниз головой,  зацепившись  за

стропила, среди сеток с луком и прочей снеди. Когда Эвдорик  шарахнулся  к

двери, старуха захихикала.

     - Не бойся Нигмалкин, смелый и могучий герой! Она  самый  симпатичный

маленький демон из всех, что можно отыскать в королевстве. Более того, она

рассказала мне то, что ты так хочешь услышать.

     - И что же?

     - А то, что во всем Ардуэне есть только одна  девушка,  которая  тебе

подходит. Правда, есть  и  другие,  но  они  не  годятся.  Крессета,  дочь

Олмундса,  больна  и  лежит  при  смерти.  У  Греды,  дочери  Пера,   отец

религиозный фанатик и глаз с нее не спускает, и так далее.

     - Но кто же подходит?

     - Бертруда, дочь Ульфреда Неумытого.

     - О, боги! Она ведь совсем,  как  ее  папаша  -  ее  можно  учуять  с

подветренной стороны за полмили. И это лучшее, что ты  можешь  предложить,

Сванхалла?

     - Что есть, то есть. Брать или не брать - дело твое. В конце  концов,

гордый и не сокрушимый искатель приключений вроде тебя не должен  обращать

внимания на легкий посторонний запах, не так ли?

     Эвдорик вздохнул.

     - Впрочем, я легко смогу снова представить себя в той тюремной камере

в Патении. Там воняло еще сильнее.

 

 

     Бертруду, дочь  Удьфреда  Неумытого,  можно  было  бы,  если  вымыть,

назвать смазливой девушкой, а может, даже и красивой.  Ульфреду  Неумытому

прорицатель однажды нагадал, то он умрет от простуды после умывания. С тех

пор он полностью исключил  все  внешние  контакты  с  водой,  а  его  дочь

приобрела сходные привычки.

     Эвдорик вернулся в  Брикенскую  пущу,  обогнув  Ардуэн  стороной.  Он

избегал владений своего старого недруга  барона  Райнмара  Хессельского  и

старался ехать с наветренной стороны от Бертруды.

     Кроме нее с Эвдориком отправился младший брат Жилло, работник с фермы

по имени Теовик Годмарсон, помогать в тяжелой работе. Жилло ехал за  ними,

правя клеткой на колесах. Эвдорик оставил Жилло с клеткой на опушке  леса,

в глубь которого не вела ни одна достаточно широкая дорога.

     После дня поисков, во время которых приходилось двигаться  осторожно,

чтобы не проглядеть почти невидимую  паутину  гигантских  пауков,  Эвдорик

выбрал подходящую поляну. На ней рос гигантский бук, имевший вблизи  земли

достаточно веток, что  позволяло  быстро  на  него  вскарабкаться.  Поляна

располагалась недалеко от притока Луны,  на  берегу  которой  они  разбили

лагерь.

     Остаток дня ушел на то, чтобы развесить сеть, цепляя ее на скользящие

петли за ветки бука и двух других  ближайших  деревьев,  после  чего  один

хороший рывок спусковой веревки обрушивал  ее  вниз.  Свинцовые  грузы  по

краям сети гарантировали, что зверь из-под нее  не  выберется.  Сеть  была

тяжелой, а день жарким. К тому времени6 когда  они  закончили,  Эвдорик  и

Теовик стали мокрыми от пота. они рухнули на землю и лежали, тяжело  дыша,

прислушиваясь к жужжанию и стрекоту насекомых.

     - Я не прочь  искупаться,  -  сказал  Эвдорик.  -  Ты  тоже,  Теовик?

Бертруда, если ты пройдешь немного вниз по течению, то  найдешь  заливчик,

где сможешь спокойно поплескаться.

     - Мне? Купаться? -  спросила  девушка.  -  Эта  привычка  вредна  для

здоровья. Можно простудиться и умереть.

     Ночью Эвдорик слышал рев единорога. Наутро он  велел  Бертруде  сесть

под дерево, а сам с Теовиком влез на него  и  стал  ждать.  Вглядываясь  в

просветы  между  бронзово-зелеными  листьями,  Эвдорик   держал   веревку,

освобождающую сеть. Бертруда лениво отмахивалась от облака  мух,  которые,

казалось, сопровождали ее как постоянный эскорт.

 

 

     Появившийся после обеда единорог не очень походил на свои изображения

полулошади-полугазели  на  гобеленах  в  императорском  дворце.  Телом   и

конечностями он напоминал быка  шести  футов  в  холке,  в  то  время  как

огромная щетинистая голова придавала ему сходство  с  гигантским  кабаном.

Повыше глаз из головы торчал длинный рог.

     Единорог приблизился к большому дереву, под которым сидела  Бертруда.

Зверь двигался осторожно, шаг за шагом. Оказавшись уже почти под сетью, он

замер, раздувая большие ноздри.

     Некоторое время он  принюхивался.  Затем  поднял  голову  и  заревел,

словно лев, но более низко. Он завращал глазами и стал рыть землю копытом.

     - Бертруда! - крикнул  Эвдорик.  -  Он  сейчас  нападет!  Залезай  на

дерево, быстро!

     Когда единорог рванулся вперед, девушка, которая смотрела на него  со

все возрастающим ужасом на  покрытом  грязью  лице,  вскочила  на  ноги  и

вскарабкалась на нижние ветки. Зверь остановился,  пропахав  землю,  глядя

вперед налитыми кровью глазами.

     Эвдорик дернул веревку. Как только сеть стала падать, единорог  снова

прыгнул вперед,  обогнул  дерево  и  помчался  дальше.  Когда  сеть  почти

коснулась земли, один из свинцовых грузов стукнул его по голове.

     Единорог с испуганным ревом обернулся,  выставив  крупные  клыки.  Не

увидев врага, он  помчался  в  лев.  Постепенно  треск  и  шум  замерли  в

отдалении.

     Когда охотники спустились на землю, Эвдорик сказал:

     - Все ясно. Лысониус говорил, что эти звери чувствительны к  запахам.

Ты же, моя дорогая  Бертруда,  пахнешь  за  шестерых.  Теовик,  пойдешь  в

деревню и купишь кусок мыла и губку. Вот деньги.

     - Может быть,  вам  лучше  пойти  самому  и  оставить  меня  охранять

девушку? - спросил с ухмылкой Теовик.

     - Нет. Если меня узнают, Райнмар нашлет на нас своих головорезов, так

что держи язык за зубами, пока будешь  там.  Иди  и  постарайся  вернуться

поскорее.

     Вздохнув, Теовик оседлал свою лошадь и потрусил в  деревню.  Бертруда

дрожащими губами спросила:

     - Что... что вы хотите сделать со мной, сэр? Меня будут бить?

     - Ерунда, девочка. С твоей головы и волосок не упадет. Не думай,  что

я стану покушаться на твою честь лишь потому, что перед моим именем  стоит

"сэр". Я стараюсь обращаться с людьми так, как они этого заслуживают, быть

то крепостной или король.

     - Так что же вы собираетесь делать?

     - Увидишь.

     - Вы собираетесь меня вымыть, вот что! Не дамся! Убегу в лес...

     - Где рыскает единорог и другие опасные звери? Думаю, что не убежишь.

     - Убегу! Уже иду...

     Она  осторожно  двинулась  к  лесу.  Эвдорик  удачно  изобразил   рев

единорога. Бертруда взвизгнула, примчалась обратно и повисла у Эвдорика на

шее. Эвдорик твердо отстранил ее, сказав:

     - Когда мы тебя помоем и поймаем  единорога,  то  если  захочешь  еще

поиграть в эту игру, я не откажусь.

     Теовик вернулся на закате и сказал:

     - Вот ваше мыло и все остальное, милорд. Жилло спрашивал о вас,  и  я

сказал, что все идет хорошо.

     Так как Бертруда  готовила  ужин,  Эвдорик  отложил  мытье  до  утра.

Наутро, сняв с себя все, кроме набедренной повязки, он, при охотной помощи

Теовика, притащил брыкающуюся и ревущую Бертруду к реке. Они стащили с нее

блузку и юбку и затолкали в воду.

     - Боже, какая холодная! - завопила она.

     - Это лучше, что у нас есть, моя леди, - отозвался  Эвдорик,  яростно

работая губкой. - Клянусь Божественной Двоицей, красотка, на тебе из грязи

целый слоеный пирог! Да не дергайся, чертова кукла!  Дай-ка  мне  гребень,

Теовик, эти космы надо хоть немного  расчесать.  Ладно,  теперь  я  и  сам

справлюсь. Тебе пора лошадей кормить.

     Теовик отправился в лагерь. Эвдорик продолжал  намыливать,  тереть  и

окатывать водой свою жертву.

     - Ну, - спросил он, - неужели в самом деле это настолько страшно?

     - Я... не знаю, сэр.  Такого  я  еще  никогда  не  испытывала.  Но  я

замерзла, можно я о вас погреюсь? Сдается мне, вы сильный, правда?

     - Ты сейчас, пожалуй,  не  слабее,  если  вспомнить,  сколько  сил  я

потратил, пока тащил тебя сюда, - ответил Эвдорик.

     - Я много работала. Некому больше вести хозяйство с тех пор, как  моя

мамаша смылась с тем торговцем. Мы с отцом одни остались. Вот это мускулы!

     Она потрогала его бицепс, придвинувшись  настолько,  что  ее  большие

твердые  груди  коснулись  груди  Эвдорика.  Тот  ощутил  под  набедренной

повязкой знакомое шевеление.

     - Полегче, полегче, дорогуша, - сказал он. -  Я  ведь  сказал,  ПОСЛЕ

того, как поймаем зверя, а не до этого. - Когда же она стала продолжать  в

том же духе и принялась исследовать Эвдорика, тот рявкнул: - Я же  сказал,

нет! - и оттолкнул ее.

     Он толкнул ее сильнее, чем собирался, и она упала в воду.  л  помочь,

он снова должен был  заплатить  видением  дна  озера;  и  когда  он  опять

двинулся к гибели на дне мира - как пловец, как неспособный  говорить,  он

слышал откуда-то с высоты  над  Землей  вой  Фенриса  Волка,  готовящегося

пожрать луну; и услышав, он понял, что вой этот так же  похож  на  трубный

глас правосудия, как дама рядом похожа на луну. В каждой малости. Во  всех

отношениях. И его охватил страх.