Геннадий Гор. 
                                 Лифт
   -----------------------------------------------------------------------
   Сборник "Талисман".
   OCR & spellcheck by HarryFan, 27 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------
   Вы бывали на проспекте Уэллса? Нет? А я бывал. Этот проспект  построили
недавно. Там есть  семидесятиэтажный  дом.  В  семидесятиэтажном  доме  на
шестьдесят втором этаже живет наш одноклассник Володька Шестиногов.
   Как-то раз Шестиногов пригласил меня и Гошу Сингапурова к себе.
   - Только приходите ровно к семи, -  предупредил  нас  Шестиногов,  -  я
люблю точность. И на лифте подымайтесь на обыкновенном, который для всех.
   -  А  что,  разве  у  вас  есть  еще  лифт,  который  не  для  всех?  -
заинтересовался Гоша Сингапуров.
   - Есть.
   - А для кого он?
   - Эта тайна, которую я не имею права разглашать.
   Мы с Гошей переглянулись. Володька  любил  делать  из  каждого  пустяка
тайну. И нам стало очень смешно. Но мы ничего  не  сказали  Шестиногову  и
решили, что приедем точно к семи, придем ровно к семи,  минута  в  минуту,
чтобы уважить Володькину любовь к точности.
   Без пяти семь мы уже стояли с Гошей у подъезда. Затем мы вошли, вертясь
вместе со стеклянной дверью, в вестибюль и увидели сразу два  лифта.  Тот,
который был неизвестно для кого, стоял справа  от  входа.  На  нем  висело
объявление: "Посторонних просим не пользоваться".
   Гоша Сингапуров, как только увидел это объявление, так сразу зажегся.
   - Поедем, Андрей, на этом лифте.
   - Посторонних просят не пользоваться, - показал я на объявление.
   - Просят? - усмехнулся Гоша.
   - Да, - сказал я. - И при этом очень вежливо. Еще ни разу  в  жизни  не
видел такого вежливого объявления.
   Но Гоша меня не слушал, Гоша повторял:
   - Я вовсе не обязан выполнять те просьбы, которые мне не нравятся. И ты
тоже не обязан. Поедем!
   Он открыл дверь.
   Только он ее открыл и мы сделали  шаг,  как  дверь  коварно  закрылась,
закрылась сама. В лифте все было не так, как полагается. Стояли стулья,  а
в углу даже маленький диванчик. Был и столик,  как  в  парикмахерской.  На
столике лежали газеты и журналы, в том числе "Искатель".
   - Не понимаю, - спросил я, - куда мы попали?
   - Тут нечего и понимать, - ответил  Гоша  Сингапуров.  -  Вот,  видишь,
кнопка. Сейчас я ее нажму, и мы спокойно подымемся  на  шестьдесят  второй
этаж.
   - Обожди. Не нажимай. Может, это совсем не лифт, а что-то другое.
   - Лифт. Только новой конструкции.
   - А зачем здесь диванчик и стол с журналами? В лифте журналы не читают,
а стоят все с серьезными лицами и думают о том, чтобы поскорее подняться.
   - Я все-таки нажму кнопку, - сказал Сингапуров.
   Он слегка притронулся пальцем к кнопке, лифт  дернулся,  а  затем  стал
мягко и плавно подниматься.
   - А нам не попадет? - спросил я.
   - За что?
   - Посторонним ведь пользоваться нельзя.
   -  Даже  в  Европейской  гостинице  все  пользуются,  хотя  там   полно
иностранцев.
   Я не стал спорить, а стал ждать, когда лифт поднимет нас на  шестьдесят
второй этаж, где нас ждал Володька Шестиногов.
   Лифт  двигался.  Прошло  пять  минут,  десять,  пятнадцать,  а  он  все
подымался и подымался, все выше и выше.
   - Странно, - сказал я, - он давно бы  должен  остановиться,  а  он  все
двигается и двигается, словно в этом доме не семьдесят, а по крайней  мере
тысяча этажей.
   - Тебе кажется, - возразил Гоша. - Пока все в порядке. Он еще не  дошел
до шестьдесят второго этажа.
   - Давно уже прошел, - стал спорить я. Я взглянул на  Гошино  лицо.  Оно
было напряженное, словно Гоша сидел не на  диванчике,  а  в  зубоврачебном
кресле.
   - Да, - вдруг согласился Гоша. - Будем ждать.
   Я сел на диван, сел и подумал, что сидеть гораздо лучше, чем стоять.
   "Теперь понятно, - подумал я, - почему здесь стоит стол с газетами. Это
лифт-читальня, специально для тех, кто не  очень  торопится  подняться,  а
хочет поскорее узнать новости".
   Я сказал об этом Гоше Сингапурову, но тот со мной не согласился:
   - Лифт не может быть читальней. Это исключено.
   Я не стал больше спорить и промолчал. Гоша Сингапуров тоже молчал.  Так
мы сидели молча  на  диванчике  и  ждали.  А  лифт  беспрерывно  двигался,
подымаясь вверх и неся с собой нас, запертых как в клетке.
   Прошло около часа, не меньше. Гоша посмотрел на часы, потом на меня,  а
затем уже на дверь лифта.
   - Опаздываем, - сказал он очень печальным голосом.  -  Шестиногов,  это
известно всем, любит точность и опоздания нам не простит.
   - По уважительной причине опаздываем, - сказал я. - По ошибке сели не в
тот лифт.
   - По чьей ошибке? - насторожился Гоша.
   - Не важно по чьей. Важно только, что мы стали жертвой чьей-то  ошибки.
Я думаю, нас подвело объявление. Уж  слишком  оно  вежливое.  "Посторонних
просим"... Если бы не это слово "просим", мы бы не сели. Верно?
   - Точно, - сказал Гоша. - Объявление  не  должно  просить,  оно  должно
требовать, особенно когда опасно.
   - Ты думаешь, мы находимся в опасном положении?
   - Я не трус, чтобы так думать, - ответил Гоша.
   Мы опять замолчали, прислушиваясь к  безостановочному  движению  лифта,
который давным-давно миновал все этажи и поднимался неизвестно  где  и  по
какой причине.
   Молчали мы долго, потом я не вытерпел и спросил Гошу:
   - Может, всего этого нет? Может, это только мне снится?
   - Чокнутый, - возразил Гоша. - Не может тебе и мне сразу сниться один и
тот же сон.
   - А все-таки лучше, если бы это был сон, - продолжал настаивать я.
   - Ты не умеешь глядеть в глаза правде, - сказал Гоша Сингапуров.
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - Я хочу сказать, что мы столкнулись с загадкой,  с  неизвестностью.  И
надо вести себя мужественно, надо ждать, когда лифт остановится. Не  может
же он вечно двигаться!
   - А вдруг может?
   Гоша Сингапуров посмотрел на меня и покачал головой.
   - Есть же явления, которые еще не объяснила наука, - настаивал я. - Вот
ты попытайся объяснить, почему  и  где  движется  лифт,  когда  все  этажи
остались внизу?
   - Это противоречит законам физики, - сказал Гоша и посмотрел на часы.
   Я тоже посмотрел на часы. Прошло уже около двух  часов  с  той  минуты,
когда Гоша нажал кнопку и лифт начал подыматься.
   Гоша, по-видимому, надеялся, что мы опоздаем к Володьке  всего  на  два
часа, он рассчитывал на то, что  лифт  наконец  остановится.  Но  лифт  не
остановился, а продолжал свое движение неизвестно куда и почему.
   Мне стало немножко страшновато, но Гоша"  теперь  уже  не  показывал  и
вида, что чего-то боится. Он делал вид, что  все  идет  вполне  нормально,
давным-давно заведенным порядком и что надо терпеливо  ждать,  когда  лифт
остановят.
   "Из Сингапурова, наверно, выйдет хороший космонавт, - подумал я, - а из
меня не выйдет, потому что я боюсь. А бояться стыдно".
   Действительно, было стыдно, но я ничего не мог поделать с собой  и  все
смотрел на минутную стрелку часов.
   Гоша развернул журнал (это  был  последний  номер  "Искателя")  и  стал
спокойно читать, как в парикмахерской, когда ждешь своей очереди.
   Я взял газету "Смена" и тоже попробовал читать,  но  почему-то  не  мог
понять смысла тех строчек, которые прочли  глаза,  словно  между  глазами,
строчками и мною оборвался привычный контакт.
   Я посмотрел на Гошу. Гошино лицо не выражало  ничего,  кроме  интереса,
очевидно вызванного тем рассказом, который он в эти минуты читал.
   Гоша сказал:
   - Здорово! Ух, и интересно же!  Понимаешь,  двое  оказались  в  космосе
далеко от Земли,  а  в  космолете  не  то  испортились  двигатели,  не  то
кончилось атомное горючее. Мне так стало жалко этих двух, которые  навечно
остались  запертыми  в  тесном,  неизвестно  куда  двигающемся   аппарате.
Понимаешь?
   - Не понимаю! - сказал я сердито.
   - Почему? - спросил Гоша.
   - Да потому, что какое мне дело до тех двоих! Мы тоже застряли в тесном
пространстве аппарата и двигаемся неизвестно куда.
   - Только без паники, -  насторожился  Гоша.  -  Лифт  рано  или  поздно
остановится. А те двое...
   И Сингапуров опять стал рассказывать о тех  двоих  и  об  ожидающих  их
страданиях, а также о том, как ему их жалко.
   Я уже пришел почти в полное  отчаяние,  как  вдруг  услышал  мелодичный
женский голос. Этот красивый мягкий голос сказал:
   - Ну что, мальчики? Вам надоело? Не беспокойтесь, вы здесь не  одни.  Я
тоже поднимаюсь с вами.
   - А кто вы? - спросил Гоша.
   - Дверь. На вопросы я не отвечаю. Я не  лектор.  А  рассказываю  сказки
тем, кому очень скучно.
   - Нам не скучно, - сказал Гоша. - Даже наоборот. И мы  давно  вышли  из
того возраста, когда любят сказки. Вы лучше ответьте  на  вопрос,  где  мы
сейчас находимся?
   - В другом измерении, - ответила дверь красивым женским голосом, полным
нежности и почти материнской ласки.
   - В другом измерении? А что это означает? - спросил Гоша.
   - Я сама плохо разбираюсь в науке и технике, - ответила нежно и ласково
дверь.  -  Я  лучше  вам  почитаю.  Если  не  хотите  сказку,   я   прочту
научно-фантастический рассказ.
   И дверь очень мелодичным голосом стала читать  рассказ  про  тех  двух,
которые летели в космосе, где в космолете не хватило атомного горючего.
   Я стал слушать. Гоша тоже слушал. Он очень любил фантастику и даже сам,
кажется,  писал  научно-фантастические  рассказы,  но   пока   никому   не
показывал.
   - Здорово! - сказал Гоша, когда дверь кончила читать.
   И затем, обратись ко мне и к двери, спросил:
   - А что потом было? В рассказе не хватает конца.
   - Я на вопросы не отвечаю, - сказала дверь.
   Мы  замолчали.  Дверь  тоже  молчала.  Потом,  укачанный   беспрерывным
движением, Гоша уснул. Я тоже уснул.
   Нас разбудил красивый женский голос.
   - Вставайте, мальчики, - сказала дверь. - Вы  поднялись  на  шестьдесят
второй этаж.
   Затем дверь открылась, и мы вышли из  лифта.  Прежде  чем  позвонить  в
квартиру Шестиноговых, Гоша посмотрел на ручные часы.  У  него  были  часы
"Восток", и они показывали не только который час, но и какое число.
   - Ровно на сутки опаздываем,  -  сказал  Гоша,  -  а  Шестиногов  любит
точность.
   Потом он позвонил. Дверь открыл сам Володька.
   - Вот молодцы, - сказал он обрадованным голосом, - пришли ровно в семь.
   - Разве мы не опоздали? - спросил я.
   - Нисколько.
   Я посмотрел на Гошу, Гоша посмотрел на меня и незаметно для Шестиногова
подмигнул. Я догадался сразу: рассказывать о том,  как  мы  провели  целые
сутки в лифте, нельзя. Нужно ждать, пока Шестиногов сам не проговорится  и
не расскажет нам об этом странном лифте и почему в нем время течет не так,
как везде.