Неархос ГЕОРГИАДИС

 

                                   ХЛЯО

 

                          Фантастический рассказ

 

                        Перевод Лукреция Варакута

 

     ________________________________________________________________

 

                               ОГЛАВЛЕНИЕ:

 

                                  Один

                                  Два

                                  Три

                                  Четыре

                                  Пять

                                  Шесть

                                  Семь

 

     ________________________________________________________________

 

 

                                   Один

 

     «Хляо» для жителей планеты Аат было понятием очень обыденным. Если вы

откроете любой аатинский словарь на  этом  слове,  то  прочтете следующее:

«Природное жидкое горючее,  которое является главным источником энергии на

нашей планете.  Примечательно,  что в очищенном виде Хляо имеет одинаковый

химический состав  с  циркулирующей жидкостью,  которая течет  в  венах  и

артериях аатян».

     Итак,  понятие  это  употреблялось ежедневно без  всякого  грустного,

рокового или траурного оттенка,  и  не особенно занимало супругов Ретрак в

их  шикарном и  уютном доме накануне предстоящего путешествия.  Они просто

знали, что завтра утром должны будут заполнить бак своей машины Хляо перед

тем,   как  ехать  из  столицы  в  другой  город.  Господин  Дило  Ретрак,

генеральный   Директор   министрества  социального   обеспечения,   должен

присутствовать  на   очень  важном  совещании,   где   он   будет  главным

докладчиком.  Тема  его  выступления:  «Медицинское  обслуживание неимущих

сословий».  А  госпожа Ноа  Ретрак,  председатель «Филантропического Союза

Дам»,  встретится с  известным бизнесменом этого  города,  чтобы выпросить

значительную сумму для своей филантропической кассы.

     Перед тем как лечь спать,  они  услышали  новость  по  радио:  «Новое

революционное  правительство Сантрабира сообщает,  что поставки Хляо будут

прекращены до тех пор,  пока на него не будут установлены новые цены.  Как

известно, Сантрабир занимает первое место на нашей планете по добыче Хляо.

Согласно мнению осведомленных экономических  кругов,  если,  в  результате

революции  прошлого года в Иранире,  другой большой хляодобывающей стране,

цены на горючее повысились в 2 раза,  то в данной ситуации  нужно  ожидать

гораздо более серьезных последствий.  Ожидается, что в течение месяца цена

Хляо на мировом рынке увеличится в 5 — 10 раз по сравнению с нынешней»...

     Они переглянулись,  как будто почувствовали внезапный и  резкий удар.

Несчетное количество пар  глаз переглянулось в  этот момент точно так  же,

анализируя, до какой степени ухудшится их благосостояние.

     Большинство заводов работало на Хляо.  Товары перевозились на суднах,

самолетах  и  машинах,  для  которых  также  необходимо  было Хляо.  Таким

образом,  цены на товары на рынке увеличатся,  и все будет очень  и  очень

дорого.  Передвижение на частном автомобиле, будь то поездка на работу или

для развлечения,  станет непомерно дорогим  удовольствием.  Многие  заводы

закроются, в результате чего страна наполнится безработными. И тогда (Боже

упаси!) может произойти какая-нибудь левая революция. То же самое случится

во всех странах, которые опираются на систему Свободной Экономики.

     ...«Решение правительства Сантрабира было  большой неожиданностью для

стран Свободного Мира.  Реакция была  разной.  Президент Великого Аморрика

заявил,  что его страна не может равнодушно относиться к ситуации, которая

угрожает экономической катастрофой.  «Наша реакция,  — сказал он, — должна

быть реакцией сильного гиганта,  который,  изнывая от  жажды,  видит,  как

кто-то   закрывает  ему   путь  к   роднику.   Она   будет  немедленной  и

динамичной»...

     — Что ж они медлят, — воскликнул с нетерпением Дило Ретрак. — Если уж

решили вмешаться, то это нужно делать быстро, а то потом будет поздно.

     «Как  известно,   —   продолжал  диктор,   —  давно  уже  формируются

многонациональные  вооруженные  силы  во   главе  с   Аморрик.   Эти  силы

предназначены для  вторжения в  хляодобывающие страны с  целью обеспечения

стран Свободного Мира жидким горючим в ситуациях, угрожающих опасностью».

     — Так им и надо,  —  поддержала мужа Ноа Ретрак.  — Нельзя допустить,

чтобы  многовековая цивилизация была  разрушена  только  потому,  что  так

захотели варвары и неразвитые сантрабирцы.

     «Между тем две главные партии нашей страны через своих представителей

выразили различные позиции по этому вопросу. Представитель правящей партии

Либеральных  Правых  заявил,   что  решение  сантрабирского  правительства

является неприемлемым и вызывающим.  «Совершенно справедливо, — сказал он,

— цивилизованные страны должны защитить себя  от  призрака экономической и

социальной катастрофы.  Партия  либеральных Правых  одобряет участие нашей

страны   в    многонациональных   вооруженных   силах   для   освобождения

хляоисточников.    Напротив,    партия    Левых    поддерживает   действия

сантрабирского  правительства,   отметив,   что   это   было  продиктовано

интересами  сантрабирского народа  и  соответствует нормам  международного

права.  Согласно представителю партии Левых,  последствия для нашей страны

будут  минимальными,   если,   к  тому  же,  граждане  будут  пользоваться

велосипедами и лошадьми, отправляясь на близкие расстояния, а на дальние —

автобусами, хотя бы на время кризиса применяя более дешевый вид энергии».

     — Левые они, левые и в правительстве Сантрабира! Ворон ворону глаз не

выклюет! — сказал Дило Ретрак и посмотрел на свою жену, как бы говоря: «Ты

же лучше меня знаешь Левых».

     Ноа слегка наклонила голову,  чувствуя себя виноватой из-за  какой-то

истории, о которой давно уже сожалела.

     В то  время,  когда  новости заканчивались словами:  «Совет Министров

нашей  страны  обсудит  это  серьезное  положение  на  заседании,  которое

продлится всю ночь», Дило Ретрак подытожил:

     — Очень трудное положение. Для всех нас наступают суровые времена.

     Супруги Ретрак  заснули тревожным сном.  Ное снилось,  что она одна в

машине и спешит доехать до  какого-то  порта,  неизвестно  зачем.  Машина,

однако,  не  может  набрать  скорость,  пыхтит  и  часто  останавливается.

Какой-то всадник,  который  кажется  ей  знакомым,  соревнуется  с  ней  в

скорости.  Она  может  рассмотреть только силуэт,  поскольку солнце за его

спиной очень низко.  Он все обгоняет ее  и  язвительно  смеется.  В  конце

концов,  Ное удается догнать и со всей скорости наехать на него.  Телесная

жидкость всадника брызжет на стекло и блестящий металл ее машины...

 

 

                                   Два

 

     Итак, супруги Ретрак намеревались заполнить бак машины. Направляясь к

ближайшей хляозаправочной станции,  они услышали по  радио в  машине новое

сообщение:

     «Рано утром группа вооруженных людей в масках напала на хляохранилища

нашей страны для того, чтобы контролировать их. Охрана применила служебное

оружие  и  после  сильной перестрелки неизвестные в  масках вынуждены были

отступить.  Бандиты использовали специальные машины-цистерны для перевозки

Хляо,  которые и  собирались заполнить.  В  результате перестрелки начался

пожар, который уничтожил большую часть запасов. Хляохранилища вынуждены на

неопределенное время прекратить снабжение».

     Воображение супругов Ретрак нарисовало картину пожара.  Дым затуманил

их лица.  События вышли из-под контроля обычно  принимаемых  мер,  поэтому

осознать  полностью  или  обсудить их было уже невозможно.  Употреблять же

штампованные дежурные фразы было бы просто глупо.

     Они доехали до хляоколонки.  С удивлением увидели открытую дверь,  но

знакомого работника нигде  не  было.  Блестела  разлитая  яркая  жидкость.

Ретрак наклонился и понюхал.

     — Странно, — прошептал он, — почему разлито столько Хляо?

     Чтобы разрешить загадку,  он  пошел по  следам от  разлитой жидкости,

которые,  казалось, тащились по земле, и дошел до небольшого склада позади

колонки.  Какой-то  человек лежал ничком.  Ретрак повернул его на  спину и

узнал владельца колонки.  Его лицо было совершенно белым.  Это доказывало,

без сомнения,  что жидкость на земле была не природным Хляо,  а жидкостью,

которая до недавних пор циркулировала в венах и артериях.

     Ретрак позвонил, чтобы прибыли и забрали труп, однако своего имени не

назвал. Супруги уехали, не дожидаясь прибытия полиции.

     По  дороге  они  с  растущим беспокойством стали  замечать,  что  все

колонки закрыты, несмотря на то, что дело шло к полудню. Иногда они видели

какого-нибудь  разочарованного или  озверевшего водителя,  который пытался

вскрыть хляоколонки.  Многие проезжие водители в  таком  случае собирались

вокруг,  наблюдая за его действиями или помогая ему в  этом.  Однако после

вскрытия они убеждались,  что колонки совершенно пусты. Очевидно, известия

о  нападении на  хляохранилища дошли сюда гораздо раньше,  чем  на  радио.

Сообразительные владельцы колонок поспешили выкачать всю  жидкость,  чтобы

позже продать ее на черном рынке втридорога.

     Один из  владельцев не  успел выкачать Хляо.  Жаждущая толпа окружила

его в то время,  когда он водружал на грузовик целые бочки,  бутыли и даже

ванные с  Хляо.  Поскольку водители видели,  что хляоколонка открыта,  они

останавливались один за  другим,  пока не образовалась очередь из примерно

пятидесяти машин.  Ретрак встал в  очередь последним.  Видя столько людей,

нетерпеливых,   крикливых  и  звереющих,   он  чувствовал,  что  душа  его

наполняется унижением и бешенством. Он, Генеральный Директор министерства,

и вдруг опустился на уровень этой озверевшей толпы,  стал частью ее, и все

это   только  для   того,   чтобы  заполучить  обычную  вещь   ежедневного

пользования.

     В очереди видели и слышали  разное  и  непривычное.  Двое  водителей,

которые  в  нормальных  условиях  были  бы  спокойными и вежливыми людьми,

поспорили об очередности,  и дело дошло до драки.  И  вот  из-за  сильного

удара  циркулирующая  жидкость  из  носа  одного  из них брызнула на белую

машину другого.  Полицейский попробовал их разнять и  составить  протокол.

Водитель с разбитым носом, указывая на пятна, сказал:

     — Эта жидкость, которую ты видишь, господин полицейский, моя.

     — Возьми мочалку и собери, — насмешливо заметил полицейский.

     Кто-то в конце очереди предложил,  чтобы каждый галлон Хляо продавали

на аукционе, тогда он достанется тому, кто больше заплатит. Его поддержали

соседи рядом,  однако стоящие впереди стали возражать,  криками и  жестами

рук доказывая свое право.  В  то  время,  как кто-то  приставил пистолет к

голове владельца колонки,  неизвестно,  с  какой именно целью,  в середине

толпы двое, самые терпеливые, обсуждали эпизод с хранилищами:

     — Ерунда, никакого нападения не было.

     — Хорошо, а новости по радио.

     — Фальшивка.  Вранье.  Придумали, чтобы покрыть хляокомпании, которые

хотят приберечь запасы, а потом продать подороже.

     — Однако  программа  новостей  контролируется  правительством,  а  не

хляокомпаниями.

     — Несчастный,  где ты живешь?  С Земли,  что ли,  свалился?  Компании

подмасливают правительство.

     — Ну,  это  ты  слишком.  Уверяю  тебя,  наше  правительство  гораздо

честнее.

     Дило Ретрак,  рассчитав,  что скоро Хляо должно кончиться, собрал всю

свою представительность и, показывая удостоверение личности, сказал:

     — Я —  Генеральный Директор министерства социального обеспечения. Мне

срочно необходимо Хляо для передвижения и выполнения моих профессиональных

обязанностей на благо нашего общества.

     Владелец колонки растерялся и  не знал,  что делать.  Однако первые в

очереди,  услышав слова  Ретрака и  увидев растерянность владельца,  стали

угрожать последнему,  что они разорвут его на части, если он начнет делать

исключения для кого-либо.  И кто видел их глаза и руки, не сомневался, что

они  выполнят свою  угрозу.  Широко раскрытые глаза,  дикие  огоньки в  их

зрачках,  сжатые кулаки и напряженные тела — все это доказывало готовность

броситься на  владельца колонки  или  супругов Ретрак.  Врожденный рефлекс

самосохранения  заставил   владельца   заправочной  станции   неоднократно

извиниться и  объяснить Ретраку,  что если кто-то  из  очереди уступит ему

свое место, он с удовольствием заполнит Хляо бак его машины.

     По  выражению лиц людей в  очереди Ретрак пытался определить,  кто из

них был настроен более миролюбиво, или кто больше уважал и боялся властей.

И он обращался к ним,  меняя соответственно тон и аргументы. Однако ничего

не  получалось.  Их  общее  желание  достать  горючее стало  биологической

необходимостью,   подобно  голоду  или   жажде,   и,   уравнивая  различия

характеров,  объединяло их разные психологии одинаковой реакцией: получить

Хляо как можно быстрее и больше, никого не пропуская вперед.

     Вскоре на заправочной станции кончились все запасы горючего.  В  баке

машины Ретрака оставалось еще немного Хляо со вчерашнего дня,  так что они

могли начать свое путешествие.  Итак,  они отправились в  путь с надеждой,

что где-нибудь,  каким-то образом,  найдут горючее для того, чтобы доехать

до  конечного пункта.  Отправились в  путь  раздраженные,  стиснув зубы  и

разжимая их только для того,  чтобы,  постоянно вглядываясь в даль, ругать

сантрабирцев или  террористов,  или хитрых владельцев заправочных станций.

Но напрасно. Они только видели чередование покинутых заправочных станций и

машин, жаждущих жидкого горючего.

     Вдруг  серьезный и  многозначительный голос диктора радио добавил еще

один новый нюанс к кризисной ситуации:

     «Только  что  правительство приняло следующий Чрезвычайный Закон:  «В

связи с серьезной нехваткой Хляо,  вследствие катастрофы на хляохранилищах

нашей  страны,  постановляем следующее:  «Высшая  мера  наказания,  вместо

расстрела  или  повешания,   как  это  было  принято  до  сих  пор,  будет

осуществляться  путем   изъятия   специальным   шприцем   всей   жидкости,

функционирующей в венах.  Собранная таким образом жидкость,  имеющая,  как

известно,  идентичный состав с Хляо, будет использоваться для передвижения

членов  Совета  Министров,   и   только.   Кроме   того,   смертная  казнь

распространяется на  все  преступления,  которое классифицируются Кодексом

как  тяжкое уголовное преступление.  Смертная казнь распространяется и  на

уже  совершенные преступления,  т.  е.  на  всех,  кто совершил какое-либо

тяжкое преступление и еще не был пойман,  а также на всех, кто был осужден

за  тяжелое  уголовное преступление и  отбывает срок  наказания в  тюрьме.

Количество смертных  казней  будет  зависеть от  потребностей передвижения

членов Совета Министров».

     — Это несправедливо,  — прокомментировал Дило Ретрак. — Льготы должны

распространяться и на  Генеральных  Директоров  министерств.  Мы  —  опора

правительства.

     — И,  в  конце  концов,  вы  постоянны,  а  министры  —  временны,  —

поддержала Ноа.

     Остановившись у  киоска по дороге,  Дило набрал номер телефона своего

министра.

     — Здравствуй,  Дило,  —  сказал министр.  — Еду в Центральную тюрьму.

Возьму  свою  долю  циркулирующей жидкости  заключенных  для  министерской

машины. Сейчас смертный приговор будет приведен в исполнение.

     — Именно по этому поводу я вам и звоню, г-н министр.

     — Что ты имеешь в виду?

     — В  решении о  льготах министрам ничего не  говорится о  Генеральных

Директорах. Не должны ли и мы получить свою долю?

     — Ты прав,  Дило,  однако,  что поделаешь? Сейчас не очень-то большой

запас приговоренных к смерти.

     — Г-н  министр,  я прошу вас выделить мне несколько галлонов.  Как Вы

знаете, мне предстоит поездка по делам Министерства.

     — Сожалею, дорогой мой, однако это невозможно.

     — Г-н министр, может быть у вас есть претензии ко мне?

     — Нет, наоборот, я очень доволен тобой.

     — Исправно ли  я  исполнял обязанности в  период вашего назначения на

должность?

     — О   чем   речь!   Именно  поэтому  я   заполнил  твое  личное  дело

благодарностями.

     — Благодарности в  машину не  зальешь.  Мне  нужно несколько галлонов

циркулирующей жидкости.

     — Очень сожалею, дорогой мой. Сожалею от всей души. Возьму на заметку

твои слова и  передам их  министру правосудия.  Это  он  ввел Чрезвычайный

Закон. Я его увижу в Центральной тюрьме.

 

 

                                   Три

 

     В тени кофейни сидят  трое  старых  и  морщинистых  стариков  —  само

олицетворение прошедших веков.  Напротив — глинобитные покосившиеся дома в

объятиях колючих кактусов и инжира с цветом листьев, неузнаваемым от пыли.

Все  старое  и  уставшее,  кроме какой-то цикады на ветке инжира,  которая

неустанно разматывает клубок  своей  песни.  Забытая  миром,  безводная  и

безжизненная  деревня.  Один  старик  сидит,  опустив руки между коленями,

перебирая бусинки четок.  Очередь идет  по  кругу,  и  счет  не  кончается

никогда.  Другой опирается руками на палку. Голова склонена к мозолистым и

узловатым пальцам.  Иногда он поднимает свою левую  руку,  чтобы  отогнать

насекомое,  которое  кусает  его  лицо.  Третий  потягивает  со  свистом и

безнадежной медлительностью маленькими глотками кофе,  который  уже  давно

остыл.  Безмолвие.  Все,  что  они могли бы сказать друг другу,  уже давно

сказано.

     В эту декорацию въехал и остановился в облаке пыли  черный  блестящий

лимузин. Супруги Ретрак. Нить песни цикады оборвалась. Красная лампочка на

табло машины со словом «Хляо» зажглась  уже  давно,  и  это  значило,  что

жидкость на исходе.  Именно это было причиной,  заставившей их вспомнить о

забытой деревне и сделать крюк в сто километров от главной дороги.

     — Эй,  старики,  может быть,  знаете кого-нибудь в деревне, кто может

продать нам немного Хляо? — спросил Дило Ретрак.

     Старик, который только что поставил чашечку на поднос, выпятил вперед

дрожащую нижнюю губу  и  одновременно медленно повернул ладони рук  вверх,

таким образом выражая неуверенность,  и застыл в этой позе.  Другой старик

просто посмотрел на гостей затуманенными закисшими глазами с  безразличным

интересом,   не  выражая,  однако,  ни  малейшего  желания  вмешаться  или

заговорить.  Третий остановил движение четок,  переложил их в левую руку и

освободил правую для того, чтобы употребить ее как указатель.

     — Есть здесь один таксист, подальше, — сказал он без всяких эмоций. —

У него есть запас Хляо на всякий случай.

     — Нам-то он даст?

     — Может, даст, а может, и не даст.

     — Поезжай с нами. Ты ж его знаешь...

     — Нет.

     — Давай, старик, я заплачу за труд.

     — Нет, сказал. Не хочу его видеть, негодяя.

     — Что он тебе сделал?

     — Соблазнил мою внучку,  четырнадцатилетнюю девочку,  и погубил ее. А

теперь она у него каждодневная подруга.

     Ненависть   оживила   старика,   и   эта   живость   была   очевидной

противоположностью его прежней неподвижности.

     — Ну,  нас это не касается,  — сказал недовольно Ретрак.  — Это  ваши

личные счеты. Нам бы только найти. Ладно. Отыщем его сами.

     Лимузин уехал.  Цикада продолжила.  Старики вновь застыли.  В кофейне

послышалась мелодия  легкой  музыки.  Это  владелец кофейни  включил  свое

радио.

 

 

     Дом был  старый.  Скрипучая  деревянная  лестница  вела  наверх,  где

выцветшие  дверь  и  окна,  должно  быть,  когда-то  были  зеленого цвета.

Постучали, но ответа не получили. Ретрак повернул ручку, и дверь подалась.

На  старомодной железной кровати можно было различить два обнаженных тела.

Слышались стоны и тяжелое дыхание — тела боролись  в  экстазе  любви.  Как

только  открылась  дверь,  мужчина  повернул  голову,  вскочил и повязался

полотенцем,  которое висело на спинке кровати.  Его подруга была не старше

четырнадцати лет. Подобрав колени, она старалась прикрыть себя руками.

     — Эй, кто вы такие? — угрожающе закричал мужчина, страшно изменяясь в

лице. — Это кто открывает дверь и входит в чужой дом без спросу?

     — Извините нас,  пожалуйста, — промолвил Ретрак виновато. — Постучали

в  дверь  —  никто  не  открыл.  Я  —  Генеральный  Директор  министерства

социального обеспечения и...

     — Пройдите на балкон,  господа, и подождите, пока я оденусь, — сказал

голый мужчина,  пытаясь прикрыть своим телом любовницу от глаз непрощенных

гостей.

     — Ну и оргия,  видел,  как они? — прошептала Ноа, когда супруги вышли

на балкон.

     — ...Итак, что вы хотите? — спросил одетый таксист уже спокойнее.

     — Не найдется ли у  Вас немного лишнего Хляо для продажи?  —  спросил

Ретрак после своих неоднократных извинений.

     — Значит, за этим пришли? Нет, нету у меня. Напрасно трудились.

     — Мы вам заплатим, сколько хотите.

     — Я верю,  —  сказал нетерпеливо таксист.  —  Но нету, сказал. Сделал

вчера большой маршрут и теперь не осталось даже на показ.

     Ступив на  последнюю ступеньку лестницы,  Ноа  вновь услышала скрежет

старомодной кровати  под  тяжестью  опустившегося на  нее  мужского  тела.

«Выглядят счастливыми,  —  нечаянно подумалось ей.  —  Неужели можно  быть

счастливым только этим?  Два обнаженных,  сплетенных тела в  любви?»  —  и

почувствовала зависть.

     Так было и с Филиомом,  десять лет назад. Вспомнила прикосновение его

тела.  Какие  минуты!  Говорили,  что  они  были  влюблены...  Но  он  был

совершенно сумасшедший.  Как будто не хватало того,  что сам он не имел ни

гроша,  еще  хотел,  чтобы и  она  поверила,  что все богатые этого мира —

негодяи и  недостойны жизни.  Если и  существовала возможность ее  в  этом

убедить,  то она исчезла тогда, когда Филиом просидел семь лет в тюрьме за

свои политические идеи.  И поскольку она была замешана в этом деле,  могла

бы схлопотать столько же. И вероятнее всего схлопотала бы, если бы не этот

прекрасный человек, Дило Ретрак, который благодаря своему влиянию и связям

убедил полицию, что Ноа была невинна, и поэтому ее отпустили. И лучше, что

так получилось. Вместе с Филиомом ее жизнь была бы сплошным приключением и

нуждой.  И  она никогда бы  не вышла замуж за своего мужа,  который дал ей

такое высокое положение в обществе.

 

 

     Затянутые пеленой,  закисшие  глаза  трех  стариков  были  похожи  на

уставших птиц,  которые  повисли в  воздухе в  глубине дальнего горизонта.

Супруги Ретрак припарковали машину возле кофейни,  прошли мимо  стариков и

вошли вовнутрь,  чтобы выпить чего-нибудь освежающего. Они решили, что Ноа

останется  здесь,   в  кофейне,  до  тех  пор,  пока  Дило,  разъезжая  по

окрестностям, не достанет как можно больше драгоценной жидкости. Мозг Дило

уже  стал  вырабатывать  стратегический  план.  Естественно,  путешествие,

начатое ими, не должно было прерваться.

     И вот снова голос по радио,  как бы  предлагающий  выход  из  тупика:

«Совет   Министров,  после  нового  детального  рассмотрения  сложившегося

серьезного положения и  для  обеспечения  бесперебойного  функционирования

государственного  аппарата,  постановил  ввести  новый Чрезвычайный Закон,

который гласит:  «Право использования циркулирующей жидкости приговоренных

к  смертной казни распространяется не только на министров,  но и на других

высших чиновников. Таковыми являются: судьи и прокуроры; армейские чины от

лейтенанта    и    выше;    директора   министерств,   государственных   и

полугосударственных организаций,  с должности заведующего отделом и  выше.

Каждый,  кто  относится  к  этим категориям,  имеет право задерживать лиц,

совершивших тяжкие преступления любого вида и, после проведения Экстренной

Процедуры,  приводить  в исполнение приговор.  Может призвать в помощь для

этого армию или полицию. Они обязаны немедленно оказывать свое содействие.

Циркулирующая  жидкость,  полученная  в  результате  исполнения приговора,

поступает в распоряжение чиновника,  обнаружившего преступника.  Документы

об  исполнении  приговора  должны  поступить  в  министерство правосудия в

течение  текущей  недели.  Закон  считается   действительным   с   момента

объявления».

     — Как  видно,  прислушались к  моим  словам,  —  сказал Дило Ретрак с

удовлетворением.

     — Ну и что ты сейчас думаешь делать?  Попытаешься найти уголовников в

окрестностях? — спросила Ноа.

     — Мне и  не  нужно пытаться...  Развращение малолетних,  знаешь,  что

такое?

     — Тяжкое преступление?

     — Абсолютно верно.

     — Ты  же  никогда  не  был  Судьей,  —  сказала Ноа  после  минутного

раздумья.

     — Я  —  Председатель  Дисциплинарного Совета  моего  министерства,  —

ответил со смешанным чувством официальности и  уважения к самому себе Дило

Ретрак.

     — Однако  ты  никогда  не  решал  сам.  Дело  никогда не  шло  дальше

решающего голоса при окончательном голосовании на Дисциплинарном Совете.

     — Тем не  менее,  могу сказать,  что опыт судебного разбирательства у

меня есть.

     — Вы когда-нибудь решали вопрос о смертной казни в Совете?

     — Нет,  конечно.  Там  мы  решаем  вопросы  несколько другого  плана.

Естественно, когда освобождаем кого-нибудь от должности, начинаются сказки

о том, что он и его семья помрут с голоду. Однако это все слова.

     Ноа  привыкла высказывать мужу свое мнение,  однако верила,  что Дило

имеет право последнего слова.  Его  логика была  непоколебима.  Ее  логику

опутывали чувства и  эмоции.  Она с этим была согласна.  Довольно часто ее

возражения приводили к  тому,  что  муж  скорее убеждался в  правоте своих

действий и решений. С этой точки зрения они были даже полезными.

     — В конце концов,  к чему слова? — сказал, подводя итоги, Ретрак. — В

теперешнем положении,  в котором находится наша страна, я обязан выполнить

свой долг, как мне приказывает закон. Тяжел долг, но это долг.

     Так же как «суров Закон, но это Закон».

 

 

                                  Четыре

 

     Примерно  в  трехстах метрах  от  деревни  находилась армейская часть

десантников.  Дило  Ретрак  направился туда  пешком,  чтобы  хоть  немного

сэкономить остатки Хляо в машине.

     — Господин   Командир,    разрешите   представиться:   Дило   Ретрак,

Генеральный Директор министерства,  вот вам, пожалуйста, мое удостоверение

личности.

     Командир был  в  форме защитного цвета,  шейный платок гармонировал с

формой.  Он был хорошо сложен и,  несмотря на свои пятьдесят лет, выглядел

бодрым и  подвижным.  Давний глубокий шрам на щеке,  приобретенный в боях,

добавлял еще  больше внушительности его и  так серьезному и  мужественному

лицу. Это был тип того командира, которого солдаты слушают беспрекословно,

со смешанным чувством уважения и страха.

     — Очень приятно познакомиться, г-н Ретрак, — сказал Командир вежливо,

что было, пожалуй, несколько непривычно для такого видавшего виды солдата.

— Я довольно хорошо знаком и дружу с двумя вашими коллегами.

     Он назвал имена двух Генеральных Директоров министерств и подчеркнул,

что будет служить г-ну Ретраку,  как своему ближайшему другу,  и  желал бы

установления между ними таких отношений.

     Ретрак,   тронутый   и   удовлетворенный   теплотой   этого   приема,

поблагодарил Командира и  в  двух  словах объяснил ему  причину посещения.

Спросил Командира,  известен ли  ему  новый  Чрезвычайный Закон и  уточнил

относительно Экстренной Процедуры.

     И  когда  командир ответил утвердительно,  Ретрак завершил свою  речь

такой  фразой:  «Господин Командир,  прошу  вашей  помощи для  задержания,

проведения  Экстренной  Процедуры   и   исполнения  приговора   в   случае

виновности. Мужчина обвиняется в развращении малолетней».

     — Помощь вы получите,  — лаконично ответил Командир, вежливо улыбаясь

только нижней частью своего лица.

     Через некоторое  время  два  грузовика,   заполненные   десантниками,

вооруженными до зубов автоматами, пулеметами и ножами, сопровождали машину

Дило Ретрака по разбитой и полной колючек проселочной  дороге  в  деревню.

Они  получили  приказ  подчиняться каждому его слову,  беспрекословно и со

рвением,  согласно старой армейской  поговорке.  На  одного  солдата  были

возложены обязанности Секретаря, на другого — обязанности Исполнителя.

     В помещении кофейни Ноа рассматривала очень старые портреты  каких-то

героев,  такие  старые,  что было,  пожалуй,  невозможно найти кого-либо в

деревне,  кто помнил бы имена этих героев.  Мухи загадили стены  до  такой

степени,  что  изменился  их цвет.  Портреты героев не были исключением и,

поскольку стекло отсутствовало,  были довольно испорчены.  Влажный  воздух

кофейни  образовал  на  них  потеки  и пятна,  а толстый слой пыли ухудшил

положение и того больше.  Однако было еще возможно разобрать выражение лиц

героев.  Они  смотрели  из  рамок,  как  с  высокого  своего пантеона,  и,

казалось,  молчаливо и терпеливо оправдывали жизнь потомков.  На фоне этой

декорации  появились  следующие центральные персонажи сцены:  Дило Ретрак,

два здоровенных солдата,  которые подталкивали вперед с помощью  автоматов

испуганного человека,  соблазнителя несовершеннолетней, и она сама, шедшая

немного сзади, также испуганная за судьбу своего любовника. Толпа женщин и

стариков окружила эту небольшую группу.

     — Все  вон,  —  сказал Исполнитель,  решительно направляя дуло своего

автомата, и закрыл дверь кофейни изнутри.

     Толпа любопытных расположилась у  окон,  где  были  видны их  зажатые

головы. Кто не сумел занять хорошее место, чтобы наблюдать за происходящим

внутри, довольствовались описаниями очевидцев.

     — Заседание  Черзвычайного  Суда  объявляется  открытым.   Экстренная

Процедура...  — сказал Дило Ретрак, сидящий за столом старосты. Обстановку

комнаты дополнял стенд,  висящий сзади на  стене,  на  нем  были приколоты

разные  документы и  объявления.  На  углу  стола  примостился Секретарь с

бумагами.

     — Обвиняемый   Митрао    Омм.    Ты    обвиняешься   в    соблазнении

несовершеннолетней землячки Уа Лилл и в продолжающемся сожительстве с нею.

Признаешь ли  себя виновным?  Однако предупреждаю тебя,  что ты  ничего не

выиграешь,  если будешь отрицать.  Я лично и моя жена собственными глазами

видели тебя,  упражняющегося в тяжком преступлении.  Итак, признаешь ли ты

или нет свою вину?

     — Признаю,  —  ответил обвиняемый, всем видом показывая, что не может

ответить иначе.

     — Приглашается первый  свидетель  —  дедушка  девушки...  Скажи  мне,

старик, что ты знаешь по этому делу?

     — Уа —  моя внучка, г-н Председатель. Ее родители несколько лет назад

выехали за границу на заработки,  а ее оставили мне.  Однако я — старик, и

не могу за нею уследить.  Нашелся,  между тем, этот негодяй и испортил ее.

Вот уже год как. С тех пор, она то появится, то исчезнет, все с ним. Ночью

спит в его доме! Вот, что могу сказать...

     — Хорошо,   старик,   можешь  сесть.   Сейчас  пусть   подойдет  сюда

потерпевшая... Уа Лилл. Сколько тебе лет?

     — Четырнадцать исполнилось.

     — Таким образом,  согласно закону,  ты — несовершеннолетняя... Ну-ка,

скажи мне, какие отношения у тебя с обвиняемым?

     — Хорошие отношения, г-н Председатель. Я люблю его, а он меня.

     — Нет нет,  я не это имею в виду.  Скажи-ка,  имели ли вы сексуальные

отношения, были ли вы, так сказать, вместе?

     — Так точно,  имели.  Это,  однако, было мое желание. И поэтому очень

прошу вас: освободите Митрао. Он хороший...

     — Можешь идти  на  свое место,  свидетельница,  —  сурово сказал Дило

Ретрак. — Ты, обвиняемый... Можешь взять слово для защиты.

     — Господин Судья,  то,  что сказала Уа,  —  это правда. Мы друг друга

очень любим.  —  Однако, не увидев в лице Судьи понимания, несмотря на все

чувства,  которые он  вложил в  эти  слова добавил:  —  Мы,  так  сказать,

влюблены.  Понимаете,  что хочу сказать...  Любовь —  это не преступление,

господин  Судья.   Это  высокое  чувство,  необыкновенно  прекрасное.  Оно

наполняет душу сопереживанием.  И  уж не видишь грязи и пошлости жизни,  а

воображаешь себе мир гораздо лучшим,  чем он  есть на самом деле...  Я  не

образованный,  как вы,  господин Судья,  но простецкий мой ум говорит мне:

это невозможно,  Митрао,  чтобы тебя наказали за то, что воспевают поэты и

барды мира.  Однако если вы считаете это преступлением,  я готов сейчас же

исправить свою ошибку. Я обожаю Ую и готов взять ее в жены сию же минуту.

     Во время этой речи Уа  глядела  на  него  увлажненными  глазами  и  с

улыбкой на губах,  утвердительно кивая головой,  как будто говоря, что все

очень  хорошо  сказано  и  она  совершенно  согласна  с  ним.   Когда   ее

возлюбленный  закончил  речь,  она  повернулась  и  умоляюще посмотрела на

Судью.

     Что-то  шевельнулось в  душе  Нои,  когда  она  слушала  обвиняемого,

говорящего о  любви.  Естественно,  таксист  рассказал об  этом  несколько

наивно и  грубовато.  Однако слова  его  напомнили ей  собственные мысли и

переживания,  которые когда-то бушевали в ней, и отозвались где-то глубоко

внутри.  На минуту она задумалась,  что это было?  Что шевельнулось в ней?

Это была она сама,  восемнадцатилетняя,  неопытная девушка, в которой было

много общего с  этой  «потерпевшей».  Она  постаралась подавить глупую эту

жалость души, и оценить ситуацию реалистично и серьезно, как полагается ее

высокому общественному положению и, конечно, положению мужа.

     — Несмотря на то, что нам было сказано о прекрасных чувствах, любви и

т. д., — подытожил Дило Ретрак, — преступление остается преступлением. Суд

признает  тебя   виновным   без   смягчающих   обстоятельств.   Совращение

несовершеннолетней  относится  к категории тяжелых уголовных преступлений.

Согласно  сегодняшнему  Чрезвычайному  Закону,  наказание  за  все  тяжкие

преступления  — смерть.  Очень сожалею,  но другого выбора нет.  Приговор:

высшая  мера  наказания.  Смертная  казнь  будет   произведена   здесь   и

немедленно.

     Таксист, услышав этот приговор, который не приснится даже в жутчайшем

кошмарном сне, вытаращил глаза и стал переводить свой взгляд с одного лица

на другое, как бы спрашивая толпившихся у окна людей: «Земляки, слышали ли

вы то, что слышал я? Что вы думаете? Помогите мне»...

     Исполнитель также  переводил свой  взгляд  и  дуло  автомата,  но  не

заметил никаких агрессивных действий со стороны женщин и стариков.

     Секретарь собрал бумаги в  папку,  закрыл ручку и  хрустнул пальцами.

Встал из-за стола с автоматом. Пришло время действовать.

     Ретрак стер пот с  лица шелковым платком и  прошептал что-то  на  ухо

Секретарю,  который  несколько  раз  утвердительно кивнул  толовой.  Затем

Секретарь крикнул:

     — Ванну...  У кого есть ванна, принесите сюда немедленно. Эй, бармен,

ты  что,  глухой?  Ванну тащи,  говорю.  Если не найдешь в  течение десяти

минут, худо будет.

     Ванну поставили перед Судейским столом. Двое десантников подталкивали

осужденного,  пытаясь посадить его в ванну. Тот сопротивлялся, отбивался и

кричал.

     Ему завязали рот полотенцем.  Связали ноги.  Опустили в ванну и, давя

на плечи,  заставили стать на колени. Исполнитель вытащил из кожаных ножен

на поясе двуострый клинок.

     В то же время Секретарь крепко держал осужденного,  который стонал  и

мычал  с  завязанным  ртом.  Исполнитель  схватил  его  голову за волосы и

оттянул назад. Другой рукой, правой, поднес клинок к самой шее. Секунду до

прикосновения к коже, сильный удар заставил Исполнителя споткнуться.

     — Падаль, звери, оставьте его!

     Это  была  Уа,  которая пыталась спасти  своего любимого.  Десантник,

униженный и  разозленный (как  посмела наивная девчонка его  толкнуть,  да

так, что он споткнулся), грубо обругал ее:

     — Катанная, проститутка, рваная!

     И  дал ей тяжелую оплеуху,  которая отшвырнула ее в  угол с  разбитым

носом.

     В  то  время,  когда  Исполнитель вновь схватил за  волосы и  оттянул

голову  осужденного  назад,  Ноа  почувствовала необходимость вмешаться  и

остановить исполнение приговора.  Рассудив,  однако,  что из-за этого она,

пожалуй, потеряет уважение своего мужа, передумала.

     Исполнитель приставил лезвие к горловой артерии Митрао,  посмотрел на

Дило Ретрака и, получив от него утвердительный знак, внезапно резанул.

     Жидкость из  артерии и  отчаянный крик Уы  вырвались одновременно.  И

другие женщины,  смотревшие в окна, вскрикнули, однако плач Уы, потерявшей

своего любимого, заглушил их. Затем она упала без чувств.

     Не случайно Исполнитель выбрал именно горловую артерию осужденного. В

ней больше жидкости,  чем в  других,  к тому же она движется там с большим

напором.  По  этим  двум  причинам  она  и  выливалась  легче  и  быстрее.

Исполнитель применил на практике знания, полученные на курсах десантников,

однако  допустил  одну  ошибку:  давление циркулирующей жидкости было  так

велико, что фонтан брызгал на пол. Старый, съеденный временем мрамор жадно

впитывал ее в себя, изменяя свой — цвет.

     — Импотент,  идиот,  —  голосил  Дило  Ретрак,  видя,  как  пропадает

драгоценная жидкость.

     Он оттолкнул Исполнителя и обратился к Секретарю:

     — Помоги мне его перевернуть,  быстро. Возьми за ноги... Выше ноги...

Голову на дно ванны.

     Секретарь старательно и осторожно исполнял команду,  что повысило его

авторитет в глазах Ретрака.  Он взял одну ногу,  Ретрак —  другую.  Голова

Митрао уперлась в  дно  ванны,  горло открылось как  огромный зев,  и  вся

оставшаяся  жидкость,  побулькивая,  вылилась  в  ванну.  В  то  же  время

Секретарь, мозги которого заработали лучше, позвал владельца кофейни:

     — Губку,  быстро...  Будешь  подбирать жидкость с  мраморного пола  и

выжимать в ванну.

     Тело   Митрао  сморщилось,   как   выжатый  лимон.   Последние  капли

скатывались с  большим перерывом,  как  из  крана,  который забыли закрыть

полностью хозяева, отправляясь спать. Отпущенное тело упало на пол.

     Владелец  кофейни  и   Исполнитель  двумя  губками  собирали  с  пола

жидкость,  сколько было можно. Когда все было сделано, жидкости, собранной

в ванной,  оказалось меньше галлона.  Часть была впитана мрамором и ушла в

щели.

     Исполнитель потерял свою гордую осанку.  Виноватость и  стыд за  свою

неуклюжесть охватили его, заставив сгорбиться.

     — Очень сожалею, г-н Ретрак. Честно. Очень сожалею по этому поводу. Я

и не подумал, что плеснет так далеко...

     Ретрак оставил его без внимания.

     — Ноа, — позвал, — Ноа.

     Искали Ною.

     Секретарь,   приобретший  столько  живости  и  динамичности,  сколько

исчезло из тела мертвого Митрао,  двинулся к двери туалета.  Он видел, как

г-жа Ретрак вошла туда немного раньше. Постучал три-раза с уважением:

     — Г-жа Ретрак...

     Никакого ответа:

     — Г-жа Ретрак...

     Повернул ручку, однако дверь была закрыта изнутри:

     — Г-жа Ретрак.  Все в порядке?  Если вы сейчас не ответите, я разобью

дверь.

     Подождал немного и затем,  разбежавшись, ударил в дверь. Старый замок

поддался легко.  Ноа лежала ничком,  без памяти.  Секретарь набрал воды из

крана  и  брызнул на  ее  лицо.  Ноа  начала приходить в  себя.  Секретарь

почувствовал прилив  гордости.  Ноа  Ретрак  в  свои  тридцать была  очень

красива и желанна. Одна из самых обаятельных в столице. Отсутствие детей и

любовь к спорту помогли ей сохранить фигуру.

     Помогая ей  быстрее прийти в  себя,  он  расстегнул ее платье сзади и

спереди.  Грудь,  мелькнувшая в  разрезе,  была  круглой  и  крепкой,  как

резиновые мячики.

     — Филиом...  —  прошептала Ноа,  приходя в себя, и впилась взглядом в

зеленый хитон солдата.

     — Меня зовут не Филиом,  —  ответил тот. — Я — Секретарь. Вы потеряли

сознание. Теперь все в порядке?

     Между тем  Исполнитель,  показывая всем  свои  существом желание быть

прощенным и  вновь  завоевать расположение Ретрака,  нашел  где-то  тонкую

резиновую трубочку,  положил один конец в ванну, а другой — в рот. Потянул

в  себя и  затем,  освободив трубочку от  воздуха,  переложил конец в  бак

машины Ретрака.

     Большинство земляков Митрао  оценили  приговор как  жестокий,  однако

справедливый. Неграмотные люди, блюдущие законы и большую часть свой жизни

проводящие со скотиной,  признавали,  что не имели права осуждать власть и

образованных  господ,   которые  ее,   власть,  представляли.  И  даже  их

карательные органы.  Кроме  того,  поведение  Митрао,  противопоставленное

традицонной деревенской морали, уже давно накликало на себя проклятие.

     И  все-таки были некоторые,  кто жалел убитого.  Среди них и  один из

последних странствующих народных поэтов,  который  даже  сочинил балладу о

случившемся.  Драматическая  и  длинная  баллада  заканчивалась  следующим

двустишием:

 

              Так было покончено с беднягой Митрао

              ради четырнадцатилетней и одного галлона Хляо.

 

     Здесь,  однако,  следует уточнить,  что на языке оригинала баллада не

была  написана  15-сложным  стихом.   В  далекой  аатинской  стране,   где

разворачивается наша история, слова несколько короче, чем наши.

     К  тому  же  ритм  чтения  стихов,  также  как  и  разговорной  речи,

неударный,  а  скорее просодический.  Поэтому излюбленный размер народного

стиха похож скорее всего на просодический ямбический девятисложный, нежели

на ударный ямбический 15-сложный.  К сожалению,  на нашем языке невозможно

полностью выразить смысл стихом менее сложным,  чем было употреблено выше,

т.  е.  15-ти сложным.  Однако рифма такая же,  как и в оригинале: парная.

Слова,  которые рифмуются, одни и те же — «Митрао» и «Хляо». Следует особо

остановиться на  значении слов:  «четырнадцатилетней» и  «одного  галона».

Планета Аат совершает полный оборот вокруг своего солнца за  180 аатинских

дней.  Это значит,  что аатинский год имеет меньше дней, чем земной, почти

наполовину.  Это, однако, уравновешивается тем, что планете Аат необходимо

в  два  раза больше времени для  того,  чтобы сделать полный оборот вокруг

своей оси. Таким образом, их день и ночь в два раза длиннее, чем наши.

     Единица   измерения  жидкого  горючего  не   называется  «галлон»  и,

естественно,  не  имеет такую же  емкость.  Для  того чтобы передать смысл

аатинских значений,  мы использовали идентичные слова из нашего лексикона.

И,  как вы сами понимаете,  это и  не могло быть иначе.  Это затруднило бы

читателя,  который в  поте лица работал бы  над сравнительными анализами и

объяснениями, которые бы и не прибавили ничего нового к тому, что было уже

сказано.

     Мы руководствовались теми же соображениями для всех единиц каких-либо

измерений, относящихся ко времени, измерению и объему, такие как:

     Время и его деление.

     Пространство и его деление.

     Объем и его деление.

 

 

                                   Пять

 

     Ретрак  подписал  материалы  суда  и  письменно заверил  приведение в

исполнение  приговора.  То  же  самое  сделали  Секретарь,  Исполнитель  и

Староста,  человек  средних  лет,  гордящийся  своим  положением,  который

просидел в  течение всего происходящего,  не проронив ни слова,  как часть

интерьера.

     Ретрак рассудил, что ему необходима циркулирующая жидкость еще одного

человека для  того,  чтобы добраться туда,  куда он  направлялся,  поэтому

приказал  двум  десантникам  сопровождать  его   и   дальше.   Исполнитель

решительно отказывался,  ссылаясь на  то,  что их задание было выполнено и

они должны были вернуться в свою часть немедленно. Секретарь же не находил

идею плохой,  поскольку ему  хотелось подольше побыть с  симпатичной г-жой

Ретрак,  однако вынужден был согласиться с Исполнителем,  поскольку не мог

поступить иначе.

     Секретарь и  Исполнитель сели  в  машину Ретраков,  чтобы  доехать до

своей армейской части, которая находилась по пути.

     При входе в армейский лагерь их остановил охранник.

     — Подождите,  пока закончит свою речь Командир, — сказал он, делая им

знаки замолчать.

     Вся часть стояла по  команде смирно.  По тону голоса Командира и  его

виду,  также как  и  виду  его  слушателей,  было понятно,  что  положение

чрезвычайное и серьезное.

     «Наша цивилизация  переживает  критический  момент,  —  говорил в это

время Командир.  — Она в опасности.  Мы должны любым способом защитить ее,

даже  если для этого потребуется пролития жидкости наших вен.  Мы достигли

завидного  благосостояния  и  должны  защитить  его  нашим   оружием.   Мы

пользуемся плодами научно-технической революции,  не выходя из дома. Живем

в хороших квартирах со всеми удобствами и комфортом.  Разъезжаем в дорогих

роскошных  автомобилях,  и  всегда  одеваемся  по  последнему слову моды и

лучшего качества.  Едим вкуснейшие и питательнейшие блюда, согласно нашему

аппетиту,  и выбираем наши напитки из богатой коллекции содержимого бара в

наших домах.  Мы ездим  за  границу  и  познаем  достижения  других  стран

Свободного   Мира.  Наши  кошельки  всегда  набиты  для  исполнения  любой

потребительской прихоти. Есть здесь кто-нибудь, кто не согласен с этим?»

     Никто из строя не шелохнулся,  за исключением старших чинов,  которые

были ответственны за сбор идеологической информации о своих подчиненных.

     «Наши магазины завалены товарами. Предприятия в нашей стране работают

без остановки.  Вот что называется цивилизация!  И именно на  нее  подняли

свою  руку  варвары сантрабирцы,  которые желают ее уничтожить.  Для своей

цели они находят верных слуг внутри каждой страны,  в том числе, и в нашей

—  это  левые.  Однако это им не удастся.  Страна,  лидер Свободного Мира,

Аморрик  предугадала  ситуацию.  Заранее  были  подготовлены   специальные

вооруженные   силы  для  завоевания  и  защиты  хляоисточников,  в  случае

опасности прекращения потока Хляо в развитые  страны.  Сейчас  эти  войска

готовы  к  выполнению  своей  миссии.  И другие страны выразили готовность

принять участие в этой операции,  каждая со  своей  специальной  дивизией.

Все,  кто  примет  участие в этой операции,  заслужат честь и славу.  Наша

страна не могла остаться в стороне с ее славными боевыми традициями. И я с

гордостью вам сообщаю, что мы удостоены высочайшей чести принять участие в

этой миссии.  Из всех дивизий нашей страны  выбраны  именно  мы.  Операцию

начнут аморриканские войска через несколько часов. Не пройдет и двух дней,

как и мы вступим в бой.  Мы будем переброшены  в  Сантрабир  на  десантных

машинах.  Те,  кто  не  вернется  живым в свою часть после окончания боев,

займут почетное место в ряду героев дивизии. Там, при входе в часть, будут

установлены  огромные  мраморные  плиты.  На  них  золотыми  буквами будут

высечены имена тех,  кому заведомо суждено стать героями  и  погибнуть  за

свою Родину.  Но кроме боевого нам предложен и другой вариант помощи нашей

стране.  Это будет немедленная экономическая помощь:  нашу  дивизию  будет

сопровождать  специальный  отряд  по сбору циркулирующей жидкости убитых и

раненых.  Таким образом, жидкость из наших вен и артерий будет употреблена

в качестве горючего для передвижения нашей славной армии.

     Где-то в этом месте Исполнитель вдруг передумал и сказал:

     — Г-н Ретрак, мы не против поехать с вами. Мы вам поможем во всем.

     — Да, но Командир вас уже заметил...

     — Просите его разрешения на использование нас и  дальше,  —  вмешался

Секретарь.  —  Скажите,  что  необходимо осудить еще  одного преступника в

нашем районе.

     Командир,  обрадовавшись знакомству с  г-жой Ретрак больше,  чем с ее

мужем,  согласился отпустить с  ними двух десантников.  Не  мог  поступить

иначе.  Чрезвычайный Закон обязывал. По окончании своего заседания солдаты

должны будут вернуться в  лагерь и  поступить в распоряжение части дивизии

по поддержанию порядка.

     Ретрак и  Командир обменялись номерами телефонов и последний пообещал

нанести  дружеский  визит,   как   только   вернется  после   операции  на

хляоисточниках.

     Поразмыслив, Дило решил применить в  своем  поиске  следующий  метод:

стал  звонить  всем  старостам  деревень,  которые  находились  по пути их

следования.  В первую очередь,  представлялся и указывал свою должность, а

затем  спрашивал  о  преступниках  в  деревне.  Были те,  кто явно пытался

покрыть преступников:  вроде бы не могли  припомнить  деталей  и  событий,

однако большинство выражало чистосердечное желание помочь.

     В  одной  из  таких  деревень,  несколько  лет  назад,  двое  молодых

влюбленных решили покончить с  собой.  Причиной этому был запрет родителей

девушки на брак с ее любимым,  который,  к тому же,  был беден. Несчастный

выстрелил сначала в нее,  а затем и в себя. Однако дрожащая рука испортила

все  дело,  и  врачу  удалось их  спасти.  Родители девушки,  раскаявшись,

согласились на  брак,  и,  таким  образом,  история влюбленных завершилась

счастливо.  Они поженились,  и  у  них появилось много детей.  Однако факт

остается фактом: юноша стрелял в девушку для того, чтобы ее убить, а это —

тяжкое преступление.

     Дило узнал об  этом от старосты и,  естественно,  не пожелал упустить

случая.

     Суд не  был долгим.  Свидетелями по делу проходили:  доктор,  который

спас двух раненых неудачников, староста и другие соседи, которые знали все

до мелочей.  К тому же и сам обвиняемый не отвергал фактов. Просто пытался

объяснить что-то  для  облегчения своего положения.  Суд состоялся в  доме

обвиняемого, куда его жена и дети входили и выходили свободно. Их никто не

останавливал.  Таким образом,  в  процессе суда обвиняемый держал на своих

коленях двух младенцев, которые большими наивными глазами разглядывали все

вокруг.

     Когда был объявлен смертный приговор,  жена и  дети прилипли к  нему,

пытаясь защитить его своими телами. Попытка, однако, тщетная, из-за усилий

двух десантников, которые собирались привести приговор в исполнение.

     В  этот  момент Ноа  отвела мужа  в  сторону и  попросила его,  чтобы

смертная казнь  состоялась где-нибудь подальше от  дома,  не  на  глазах у

семьи.  Ретрак обвинил ее в  легкомысленности и слабом характере,  которые

под стать только людям низкого происхождения.  Ноа,  однако, настаивала, и

Дило,  засопев,  несколько раз покачал головой. Вид его выражал следующее:

«Ну что ж, пусть будет так, и посмотрим, куда это нас приведет».

     Все  сели  в  машину.  Супруги Ретрак,  двое десантников,  староста и

приговоренный со  связанными сзади  руками.  Предполагалось выехать метров

500 за деревню и произвести казнь,  а жидкость с помощью шприцов собрать в

ванну. Староста будет свидетелем казни, а затем вернется в деревню пешком.

Двоих  десантников взяли  для  вооруженной охраны.  Кто  знает  что  может

случится по дороге или на обратном пути.

     Ретрак выбрал место казни,  и  машина остановилась.  Это  было поле с

несколькими оливковыми деревьями возле дороги.  Мужчины вышли из  машины и

приготовились к исполнению своих ролей.  Ноа, однако, не хотела ни видеть,

ни  слышать этого ужаса.  Она  закрыла уши руками.  Глаза можно было и  не

закрывать,   потому  что   между   машиной  и   местом  казни  возвышалась

естественная стена из растения,  похожего на тростник,  которая затрудняла

видимость.

     Они  связали  ноги  осужденного обрывком веревки  и  повалили его  на

корень оливкового дерева.  В момент, когда десантники присели рядом с ним,

приготовив  шприцы,  на  дороге  неожиданно показался  полицейский джип  и

остановился  возле  их   машины.   Из   нее  выпрыгнуло  пять  вооруженных

полицейских и один хорошо одетый и представительный господин средних лет.

     — Что это вы здесь затеяли? — спросил он.

     — Разрешите   представиться:    Генеральный   Директор   министерства

Социального обеспечения,  —  самоуверенно и  твердо  сказал  Дило  Ретрак,

показывая удостоверение личности.  —  Этот  человек приговорен к  смертной

казни  за  совершенное тяжкое  преступление.  Можете  посмотреть материалы

суда, если хотите. Суд состоялся только что в порядке Экстренной Процедуры

и согласно сегодняшнему Чрезвычайному Закону, который дает мне право суда.

     — Очень сожалею, г-н Ретрак, однако я обязан остановить вас, — сказал

представительный мужчина, в свою очередь показывая удостоверение личности.

— Я —  Судья Верховного Суда,  и,  думаю,  вы не сомневаетесь в том, что я

обладаю большим правом,  чем вы.  Судить — моя общественная и каждодневная

обязанность и я занимаюсь этим без перерыва в течение целых десятилетий.

     — Да,  но  человек  уже  осужден  и  приговорен к  смертной казни,  —

возразил Ретрак.

     — Мы аннулируем ваш суд и осудим снова,  — заверил Судья, приняв вид,

не допускающий возражений.

     — Я  бы  принял ваше  предложение,  если бы  вы  мне  пообещали,  что

циркулирующая жидкость,  полученная в результате казни,  достанется мне, —

сказал Ретрак.

     — Вы  шутите,  дорогой?  Моей целью как  раз и  была эта жидкость,  —

саркастично парировал Судья.

     — Судите  меня  вы,   г-н  Судья.   Я  вам  больше  доверяю.   Судите

справедливо.  Не  убивайте только.  У  меня жена,  дети...  —  Это  сказал

осужденный в  надежде на  то,  что профессиональный Судья обойдется с  ним

лучше.

     — Как  тебя  зовут,  дорогой ты  мой?  —  с  интересом спросил Судья,

наклонившись над ним:

     — Хауо.

     Очевидно, Судья уже слышал это имя раньше:

     — Я так и думал. Мы за тобой и приехали. Услышали твой случай и стали

разыскивать тебя.

     И, повернувшись к группе Ретрака, сказал:

     — Очень сожалею,  господа,  однако вы  должны покинуть это  место для

того, чтобы мы смогли приступить к работе.

     Он повел глазами, и пять дул автоматов в руках полицейских нацелились

на людей: на Ретрака и его группу.

     Имея  только  два  автомата,  они  вынуждены были  отступить.  Уходя,

Исполнитель и  Секретарь  шепотом  обменялись несколькими словами  друг  с

другом.  Как  только Ретрак сел  в  машину,  десантники упали на  дорогу и

открыли огонь по полицейским. Завязалась перестрелка, в результате которой

были убиты двое полицейских, Исполнитель и староста. Остальные полицейские

укрылись  за  стволами  оливковых деревьев,  и  медленно  двигаясь,  стали

окружать Секретаря и машину Ретрака.

     Секретарь приготовился защищаться до  конца,  однако  Ретрак,  оценив

положение более трезво,  решил отступать. Он приказал Секретарю садиться в

машину и  нажал на  газ.  В  последний момент Секретаря осенила гениальная

мысль — прострелить шины полицейского джипа и, таким образом, они спаслись

от погони.

     Несмотря на  пробитые колеса машины,  Судья улыбался от удовольствия.

Ситуация легко исправима. Можно отослать одного из полицейских в деревню и

привезти колеса на  какой-нибудь телеге.  Удовлетворение Судьи объяснялось

тем,  что теперь циркулирующую жидкость можно было собрать у пяти человек,

даже если кое-что и  пролилось на  землю:  двое полицейских,  Исполнитель,

староста и приговоренный.  С первыми четырьмя нужно было торопиться.  Двое

полицейских сразу  же  приступили к  работе.  К  счастью,  группа  Ретрака

оставила на поле битвы ванну и один шприц. Тот, что был у Исполнителя. Что

касается осужденного,  то  нужно было еще  соблюсти Экстренную Процедуру и

подготовить необходимые документы для министерства правосудия.

 

 

                                  Шесть

 

     Дороги змеились между гор,  совершенно пустынные,  без единой машины.

Ни автобусов,  ни такси,  ни грузовиков,  ни,  естественно, частных машин.

Только  какая-нибудь старая поржавевшая машина виднелась кое-где  в  поле,

среди  камней  и  ослиных  колючек,  саркастично выставив  свои  раскрытые

челюсти солнцу.  На одном из поворотов видение это приумножилось, открывая

картину целого кладбища машин,  древних развалюх без запчастей, без цвета,

без  жизни.  Это  было  вроде удачной аллегории,  картина не  прошлого,  а

скорее,  будущего,  где машины,  в первую очередь частные, разделят судьбу

странных доисторических чудовищ,  кости которых потомки пытаются  сложить,

гадая, какова была их форма и каково действие.

     В  машине  царило  уныние  по  случаю  кончины  Исполнителя и  потери

бесценной телесной жидкости осужденного.  Дило всю вину этого происшествия

свалил на  Ною,  брань и  упреки сыпались на нее без перерыва.  Если бы не

она,  легкомысленная и  чувствительная со  своими эмоциями,  если бы не ее

дурацкая мысль казни подальше от дома,  приговор был бы исполнен. Староста

и Исполнитель были бы живы и здоровы,  а главное, жидкость находилась бы в

баке  их  машины,  и  ее  было бы  достаточно для  завершения путешествия.

Секретарь почувствовал необходимость защитить  красивую  г-жу  Ретрак.  Он

предположил,   что  если  бы  казнь  состоялась  в  доме,   то  результаты

перестрелки были бы еще хуже.  Господин и  госпожа Ретрак,  а  также и он,

Секретарь,  могли бы  погибнуть.  Даже  если  бы  Судья с  полицейскими не

застали  осужденного  в  живых,  они  обязательно попытались  бы  отобрать

жидкость у  них  или из  ванной или из  бака машины.  Эта теория Секретаря

совсем  не  убедила г-на  Ретрака,  который по-прежнему пилил  жену.  Ноа,

несмотря  на  защиту  Секретаря,  признавала  всю  тяжесть  своей  вины  и

чувствовала себя страшно виноватой и никчемной. Единственное, что могло бы

помочь ей отделаться от этого чувства,  была новая ситуация,  в которой бы

она проявила себя и рассчиталась бы за потери, тем самым заслужив прощение

и уважение своего мужа.

     Секретарь в глубине души гордился собой,  поскольку с оружием в руках

защитил своего идола.  Он убил,  по крайней мере, одного из полицейских, а

сам сумел остаться в живых. Секретарь почувствовал себя героем фильма, где

после  свершенных подвигов,  он  справедливо приобретает право  на  любовь

своей  избранницы.  Во  всяком  случае,  все  свои  теоретические  знания,

полученные в результате многомесячной подготовки,  он вложил в практику и,

как оказалось,  стал настоящим десантником.  Он подумал, и некоторое время

не мог отогнать эту мысль,  что в  ходе перестрелки мог бы погибнуть и сам

Ретрак.  Что  было бы  тогда?  Вместо ответа фантазия развернула перед ним

целую историю с главными персонажами: он сам и вдова Ретрак.

     Машина шла  свои  последние  километры,  если  судить  по  количеству

жидкости,  оставшейся в баке машины. Жгучим вопросом всех пассажиров было:

дотянут ли они до станции отдыха,  которая, как они знали, была всего лишь

в нескольких километрах отсюда?

     Станция отдыха  находилась на перепутье и представляла собой довольно

непривычное зрелище.  Телеги,  запряженные лошадьми,  ослами, волами, даже

верблюды  с погонщиками толпились во дворе.  Все эти средства передвижения

были  готовы  обслужить  любого,  кто  хотел  бы  взять  их   на   прокат.

Естественно,  это  был  хороший  выход  из  положения  для  путешествия на

небольшое расстояние и для тех,  кто не спешил.  Однако смешно  сравнивать

скорость  даже лошадиной упряжки со скоростью автомобиля.  К тому же,  эти

лошади были настолько плешивыми и старыми,  что не  многим  отличались  от

ослов по скорости.

     Машине  Ретраков  удалось  доехать  до  станции  отдыха  прежде,  чем

кончилось горючее.  На  втором этаже  здания находились комнаты отдыха для

путешественников.  Ноа пошла прилечь. Ретрак направился к телефонной будке

звонить.  Секретарь присел за  один из столиков,  которых было множество в

садике возле буфета. Иногда он поглядывал, то случайно, то безразлично, на

окно комнаты, в которой отдыхала Ноа Ретрак.

     Дило Ретрак снова стал звонить старостам близлежащих деревень. Однако

по той или другой причине, результаты были незначительными и они огорчали.

Преступников малого  ранга,  совершивших разные делишки,  было  полно.  Но

хорошие преступники,  несущие крест тяжких преступлений,  были  редки.  Их

искать — днем с огнем.

     И   даже  этих  немногих  уже   оприходовали  другие  государственные

официальные лица.  Например, какой-то министр осудил и казнил кого-то, кто

в период прошлой войны специально покалечил себя для того,  чтобы не нести

военную службу. Какой-то полицейский — какого-то поджигателя. Какой-то мэр

— какого-то  убийцу.  И  все в  таком же  духе...  Другими словами,  в  их

распоряжении не  было  ни  одного преступника.  Дило  Ретрак подумал,  что

Чрезвычайный  Закон,  очевидно,  должен  распространяться и  на  тех,  кто

совершил преступления полегче*.  Несомненно,  какой-то  выход  должен быть

найден,  и в ближайшее время.  День планеты Аат,  несмотря на то,  что был

очень длинным,  уже перевалил за  полдень.  Он  посмотрел,  что происходит

вокруг.  Секретарь вновь глядел на окно.  Большой мужик! В нем должно быть

было больше чем полтора галлона.

     _______________

          * В данном случае употребляется юридический термин, определяющий

     наказание сроком до пяти лет в тюрьме или большой денежный штраф.

 

     Ретрак  вышел  из  будки,  написал записку,  положил ее  в  купленный

конверт, заклеил. Затем подозвал Секретаря:

     — Передай эту записку госпоже. А я слетаю в соседнюю деревню.

     — У вас же кончилось горючее в машине.

     — Я возьму лошадиную упряжку.

     — Хотите, я поеду с вами?

     — Нет,  ты,  пожалуйста,  оставайся с  моей  женой.  Если  что-нибудь

случится, я дам Вам знать.

     Секретарь постучал в дверь Нои Ретрак.  Он передал ей записку,  и она

распечатала конверт.  Читала молча:  «Секретарь положил на тебя глаз.  Дай

ему  повод.  Сделай так,  чтобы  он  бросился на  тебя.  Заметь...  Должно

выглядеть,  как  попытка изнасилования.  Не  прелюбодеяние...  Это  еще не

преступление.  Только  изнасилование  или  попытка  изнасилования являются

тяжелыми преступлениями. Когда он на тебя накинется, зови на помощь. Делай

то, что я тебе советую, если не хочешь полностью потерять мое доверие».

     Ноа  подумала немного  и  поняла,  что  другого  выхода  у  нее  нет.

Пригласила Секретаря посидеть с ней за компанию. Спросила о семье, о жизни

в армии, о его планах после окончания службы.

     Секретарь был из хорошей семьи.  Отец его был учителем.  После службы

собирался поступить в Университет. Вся эта информация, похоже, производила

впечатление на Ною Ретрак,  и она становилась все приветливей и ласковей к

нему.  Она выразила ему свою симпатию.  И как бы подталкивала его раскрыть

быстрее свои чувства.

     Сам же  Ретрак  сделал  небольшой  круг  на   лошадиной   упряжке   и

возвратился на станцию отдыха.  Прошел в зал. Присмотревшись, он убедился,

что на станции было  примерно  полдюжины  молодцов-официантов  с  сильными

руками, наученных обращаться с невоспитанными клиентами. Двое-трое из них,

возможно,  имели и  разрешение  на  ношение  оружия,  что  было  видно  по

вздувшимся пиджакам.

     Секретарь и Ноа обменивались комплиментами. Затем перешли к открытому

флирту.  Он погладил ее.  Она не возразила.  Он поцеловал. Поцелуй его был

гораздо сильнее,  чем мужа. Скорее был похож на поцелуй Филиома. На минуту

она поддалась соблазну любовной сцены.

     Секретарь страстно произносил слова желанья любви.  Он рвался в атаку

со  страстью юноши.  Армия  обязывала к  воздержанию,  а  Ноа  Ретрак была

женщиной красивой и  образованной.  Высшей ступени общества,  незаурядного

характера.  И самое главное,  ему симпатизировала. Она также его желала, и

все сильнее разжигала огонь его страсти.

     Он попытался ее раздеть. Она сопротивлялась:

     — Мой муж может вернуться внезапно.

     — Он сейчас далеко.

     — Нет, лучше быть осторожными.

     Секретарь забыл обо всем,  но в  самый решительный момент Ноа вдруг с

силой толкнула его. Удивленный десантник не отступал. Она сопротивлялась и

боролась.   Ситуация   развивалась  со   всей   правдоподобностью  попытки

изнасилования.  Раздраженный бугай пытался преодолеть ее сопротивление,  а

она хлестала его по лицу,  обзывала и царапалась.  Борьба длилась столько,

сколько было необходимо для того,  чтобы поцарапать Секретаря и  разорвать

одежду Нои.  Тогда она стала кричать:  «Помогите!» изо всех сил. Насильник

попытался убежать, но дверь была заперта, а ключ спрятан.

     В момент,  когда Дило Ретрак и несколько здоровенных официантов стали

разбивать  дверь  снаружи,  десантник решил  выпрыгнутъ в  окно.  Прыгнул,

одновременно дверь поддалась.  Из окна один из официантов взял бегущего на

прицел и  выстрелил несколько раз.  Пуля попала в  ногу.  Секретарь упал и

застонал от боли.

     Делопроизводство суда вел  сам  Ретрак.  Главным обвинителем была Ноа

Ретрак,  а свидетелями —  официанты,  которые видели убегающего из комнаты

жертвы подсудимого.  Кроме того, разорванная одежда Нои и царапины на лице

и руках подсудимого, говорили сами за себя.

     Пуля  раздробила большую берцовую кость Секретаря и  прошла насквозь.

Жидкость  текла  сильным  потоком,  и  ее  трудно  было  остановить  одной

перевязкой.  В  какой-то мере это было неудачей,  поскольку часть жидкости

впитывалась бинтами.  Во избежание малейших потерь подсудимый был привязан

к  стулу,  который  находился в  ванной.  Официант,  который когда-то  был

медбратом,  разрезал ножницами штанину Секретаря от  колена и  ниже,  снял

ботинок и  носок с  раненой ноги.  Двое  других предложили свою помощь для

охраны подсудимого, доказывая этим свое уважение и лояльность правосудию и

власти,   которые  представлял  собой  Генеральный  Директор  министерства

социального обеспечения.  Нужно сказать,  что помощь их,  однако,  была не

очень-то  необходима,  поскольку подсудимый обессилил от постоянной потери

жидкости, и вскоре совсем потерял сознание.

     — Хотите, приведу его в чувство? — спросил официант, бывший медбрат.

     — Нет,  уж лучше так, ему будет не так больно, — ответил Судья Ретрак

с печальным выражением лица.

     Документы подписали Ретрак и хозяин станции отдыха,  который в данный

момент,  можно сказать,  представлял собой высшую власть в  этой пустынной

окрестности.   Свидетели  заверили  своими  подписями  протокол  правдивых

показаний. За трудную работу исполнения приговора взялся официант-медбрат,

который оказался настоящим мастером-профессионалом в обращении со шприцем.

     Сразу же после своих показаний Ноа поднялась в  комнату и пролежала в

постели при закрытых ставнях все то время,  пока происходили суд и  казнь.

Слабость,  тошнота и головокружение... Все плыло перед ее глазами. Если бы

она попробовала встать,  то упала бы.  Мысли возвращались к Митрао и Хауо.

Если бы она даже и высказалась против казни,  ничего бы не изменилось. Муж

ее все равно сделал бы это и без ее согласия. Однако в случае с Секретарем

ситуация была другая.  Секретарь не попытался бы ее изнасиловать,  если бы

она  не  дала повода для этого.  Она воспользовалась его чувствами к  ней.

Секретарь заплатил своей  жизнью за  то,  что  поверил,  будто  Ноа  могла

ответить на его симпатию.

     Итак, Ноа сделала все возможное, чтобы угодить Дило и вновь завоевать

его  расположение.  Однако сейчас,  исполнив свою трудную и  неблагодарную

роль в точности,  она почувствовала, что душа ее наполняется другой виной,

гораздо более  тяжелой.  Виной  убийства человека.  Может было  бы  лучше,

думала  она  сейчас,  предпочесть неуважение  своего  мужа  (скорее  всего

недолговременное), чем взять на себя вину, которая, она боялась, останется

на всю жизнь.

     Когда кончилась церемония казни и переливания,  Дило Ретрак сам помог

своей жене дойти до  автомобиля.  На  другой стороне дороги,  под рожковым

деревом,  двое  официантов рыли  яму  для  тела Секретаря.  Без  молитвы и

батюшки.

 

 

                                   Семь

 

     На одном  из  поворотов  впереди  них  оказалась телега,  запряженная

волами и занимающая почти всю дорогу.  Рядом стоял полицейский в форме и с

пистолетом в руке.

     — Прошу прощения, что должен таким образом перекрыть дорогу, однако в

этом  случае я  могу быть уверен,  что  первый же  автомобиль остановится.

Видите ли,  машины сейчас большая редкость... Вы едете в Город Нисходящего

Солнца?

     Ретрак утвердительно кивнул головой.

     — Я  должен  поехать  с  вами,   —   сказал  полицейский,   поигрывая

пистолетом. — Это необходимо для четкого функционирования полиции.

     — Пожалуйста, — пригласил Ретрак, который не мог поступить иначе.

     Несколько слов о полицейском.  В окрестных деревнях в последнее время

происходило довольно много тяжелых преступлений.  Полицейский раскрыл лишь

некоторые  преступления,  делая  вид,  что  остальные не  замечал.  Однако

сегодня  утром,   как  только  объявили  Чрезвычайный  Закон,   он   решил

действовать по букве и без промедления.  Таким образом, завершив несколько

судебных  разбирательств,  он  наполнил почти  доверху  бак  своей  машины

циркулирующей жидкостью приговоренных, недостатка в которых не было.

     Во время одного из судов,  когда все шло по плану и дело приближалось

к  оглашению  приговора,  вдруг  неожиданно  появился  Начальник  Полиции,

который  ездил  с  той  же  целью.  Полицейский не  имел  никакого желания

отдавать своего подсудимого,  однако его подчиненные предали его и перешли

на  сторону Начальника,  который был  выше  рангом.  В  результате,  кроме

подсудимого,  наш Полицейский вынужден был отдать и всю жидкость,  которую

собрал с таким трудом. Начальник Полиции забрал все за здорово живешь.

     Дило Ретрак описал и свои приключения с Судьей, чтобы показать, что и

он пережил подобное, и даже хуже.

     — Я не сомневаюсь,  — рассуждал  он,  —  что  в  Чрезвычайном  Законе

достаточно  неточностей  и  упущений.  Что происходит в случае,  если он и

чиновник имеют право,  но один выше другого в  ранге,  или  в  чине?  Если

нижестоящий  оказался  на  месте  раньше,  должен  ли  он  отступить перед

вышестоящим? Или отстаивать свое право, и, даже больше того, столкнуться с

ним.  Опять же,  в другой ситуации,  где двое правомочных,  находящихся на

одинаковой  ступени  субординации,  не  пожелают   уступить   друг   другу

добровольно,   не  возникнет  ли  конфликт  между  их  двумя  вооруженными

группами?  Таким образом,  Чрезвычайный Закон,  имеющий своей целью помочь

вышестоящим  чиновникам  в  их  передвижении  и  способствовать ритмичному

функционированию государственного аппарата,  в большинстве  случаев  может

привести к совершенно противоположным результатам.  Высокодолжностные лица

передерутся между собой и взаимоуничтожатся,  а  это  большая  трата  сил,

времени и, конечно, горючего.

     — Я думаю,  все эти трудности и вся путаница происходят  оттого,  что

Чрезвычайный  Закон предусматривает только небольшой круг преступлений,  —

сказал Полицейский.

     — Именно к этому я и хотел подвести, — подхватил Ретрак. — И поэтому,

я   думаю,   было  бы   гораздо  лучше,   если  бы   Экстренная  Процедура

распространялась и на мелкие преступления.

     — Твои слова да Богу в  уши,  —  поддакнул Полицейский и посмотрел на

небеса, где, предположительно, живет Всевышний.

     Ноа  к  разговору не  прислушивалась.  Путешествие теперь для  нее не

представляло более никакого интереса.  Возможно,  оттого,  что ее тошнило.

Она  чувствовала себя  мешком  картошки,  который бросили в  машину и,  не

спрашивая,  везут неизвестно куда (если предположить,  что  мешок картошки

может иметь свое мнение и  желание).  Она хотела побыть одна.  Она жаждала

покоя  природы —  пения  птиц  и  цикад в  тени  ветвей,  детских голосов,

журчании  воды  и  ветерка,  шевелящего траву.  Картины  фантазии  далекой

памяти.  Хотелось выпорхнуть в окно и направиться напрямик, к тем взгорьям

напротив, перелететь через них и оказаться на другой стороне. Конечно, это

были глупые мечты, незрелые и очень наивные.

     Какой-то  всадник  скакал  по  вершине  холма.   Солнце  сзади  него,

казалось,  пыталось расчленить его фигуру,  сделать ее сплавом из золота и

темноты.  Ах,  если бы только тот всадник был Филиомом и  знал,  что Ноа в

машине, — все остальное было бы очень просто!..

     Сводка новостей:  «Совет Министров на шестом заседании,  которое было

закончено только что,  постановил:  принять участие в военной кампании  по

освобождению  хляоисточников.  Многонациональная  армия во главе с Аморрик

имеет своей целью предотвращение экономического и политического кризиса  в

странах  Свободного Мира.  Кризисная ситуация может сложиться в результате

захвата власти левыми правительствами  в  странах  с  высоким  потенциалом

хляодобычи:  Иранире  и  Сантрабире.  В связи с этим правительство приняло

решение  объявить  вне  закона  партию  левых,  а   всех   ее   членов   —

преступниками.

     Кроме  того,  в  дополнение к  Чрезвычайному Закону  расширен  список

преступлений,  которые,  согласно Экстренной Процедуре,  караются смертной

казнью.  В  том  числе,  кроме тяжких,  все преступления.  Оговорено,  что

членство или сочувствие левой партии считается также преступлением».

     — Прекрасно,  чудесно,  —  прокомментировал сообщение Полицейский.  —

Пришло время достать из моего стола тысячи доносов и папок, которые лежали

там годами. Я объеду все свои деревни с полицейским нарядом. Аресты, суды,

казни,  переливания жидкости  в  цистерны...  Экстренная  Процедура  будет

проходить самым экстренным образом.  Цистерны с жидкостью будут выставлены

на  перекрестках больших  дорог  и  начнется распродажа по  золотым ценам.

Мошенники,   мелкие  и  большие,  воришки  и  ворюги,  преступники  разной

величины...  Никто от  меня не  уйдет.  Место очистится от  грязи.  Страна

перестанет вонять.  В живых останутся только идеально честные граждане, со

спокойной чистой совестью,  как овечки в поле...  А... Забыл... И левые...

Конечно...  Это худшая и  самая мномногочисленная категория преступников в

нашей стране. У нас уже есть списки имен тысяч, скорее, миллионов членов и

сочувствующих левой партии в нашей области.  Конечно, эти списки не совсем

полные.  Однако, мои подчиненные займутся этим делом вместе со старостами,

церковнослужителями и другими компетентными лицами.  Левый? Значит, портил

и портишь эту страну. Предавал и предаешь. Она от тебя в опасности. Однако

твоя  Родина дает  тебе  последний шанс  служить ей.  Стать  циркулирующей

жидкостью для ее машины!  Дождались! Пришел ваш час платить. И пришло наше

время стать богатыми.

     — Хорошо, — возразил Дило Ретрак, — не думаете ли вы, однако, что как

только   страны   Свободного   Мира   во   главе   с   Аморрик   освободят

хляоместорождения,  Хляо свободно появится на  рынке и  цены на него вновь

упадут до обыкновенного уровня?

     Полицейский захохотал, как будто услышал забавную глупость:

     — Я не уверен,  что операция,  о которой вы говорите,  закончится так

быстро,  как вы думаете.  Иранирцы и  сантрабирцы полны решимости и готовы

защищаться до  конца.  К  тому  же  поступили сообщения,  что  как  только

начнутся   вооруженные   действия,    они   взорвут   хляоместорождения...

Уничтожат... Я, однако, и не переживаю? Пусть вообще не останется Хляо, ни

капли.

     Во время этого разговора машина въехала на возвышение,  откуда хорошо

был виден город,  в который они направлялись. Город предстал перед ними во

всем  своем  величии.  Неспроста  он  получил  право  называться  «Городом

Нисходящего Солнца».  Солнце планеты Аат,  наклоняясь к западу,  создавало

различные странные преломления, отражения, иллюзии и другие впечатляющие и

величественные атмосферные явления,  известные по всей  планете  благодаря

прекрасной  книге ныне покойного географа Оехре Иопии,  который описал все

это необыкновенно точно и изящно.  Туристы приезжают  из  дальних  уголков

галактик космоса только для того, чтобы повосхищаться и сделать фотографии

этих феноменов «Нисходящих Чудес», по выражению Иопии.

     Уже  через несколько минут они уже могли быть в  городе.  Дило Ретрак

смог бы снять комнату в какой-нибудь гостинице, принять душ, прочитать еще

раз доклад,  который закончил вчера вечером, и прибыть заранее в роскошное

здание, где состоится конференция.

     Путешествие  супругов  Ретрак,  похоже,  здесь  заканчивается.  Да  и

рассказ,  пожалуй,  должен был бы кончиться тоже на этом месте, если бы не

еще одно последнее,  непредвиденное приключение. При въезде в город дорога

была перекрыта грузовиками.  Несколько железных бочек завершали баррикаду.

Трое мужчин в масках и с автоматами в руках приказали им выйти из машины.

     — Что вы хотите от нас,  ребята? Не знаете, что представителей власти

не стоит беспокоить? — спросил Полицейский.

     Вместо  ответа  один  из  грабителей открыл  бак  машины Ретрака,  и,

пользуясь  длинной  резиновой трубкой  как  насосом,  перелил  жидкость  в

грузовик.

     Другой ударил Полицейского по  голове и  тут же наклонился над ним со

шприцем. Третий, который был, похоже, главарем, отдавал приказы этим двоим

и сторожил супругов Ретрак.

     Через некоторое время труп Полицейского был выброшен в поле. Проводив

его глазами, Ретрак увидел и другие тела, наваленные друг на друга.

     Один  из  масок  прошептал  что-то  на  ухо  главарю  и   тот  жестко

осклабился.

     — Жидкости одного человека не  хватает для того,  чтобы заполнить бак

нашей машины, — сказал садист, глядя на двух испуганных людей.

     — Кого  из  двух  взять?  —  спросил  другой,  красноречиво поигрывая

шприцем.

     — Это пусть решит красивая женщина, — сказал Главарь.

     Только  звук  радио  Ретрака,  которое  все  еще  работало,  нарушало

молчание. Играли национальный гимн.

     Глаза и сами тела людей в масках, как огромные и живые вопросительные

знаки, давили на Ною.

     — ?

     — ?

     — ?

     — Его, — она показала на Дило.

     Как только его схватили, Дило сказал с обидой:

     — Такого я от тебя никогда не ожидал.

     — Ты на моем месте как бы поступил? — спросила Ноа.

     Он склонил голову без ответа.

     — Если бы ты решал,  кому умереть,  и выбрал бы меня,  то зачем тогда

обижаться сейчас?  Почему обвиняешь меня в том, что сделал бы сам? Я вышла

за тебя замуж потому, что ты спас меня от тюрьмы. Однако я не могу в обмен

отдать свою жизнь. Это был бы неравный обмен. Прости... — сказала Ноа.

     Она действительно  не  чувствовала  жалости к своему мужу,  когда его

тащили в сторону,  поскольку это уже было определено всем  ходом  событий.

Чувство  самосохранения  полностью овладело ею.  Желание спасти свою жизнь

любым способом!..  Она верила,  что это возможно.  Ей стало  понятно,  что

хочет  от нее Главарь,  когда тот назвал ее «красивой госпожой» и потрепал

по щеке. И действительно, красота и очарование Нои Ретрак были таковы, что

любому  мужчине  было  трудно не заметить их,  тем более,  что это было ее

главным оружием.  Ярко-красная жидкость Дило Ретрака перелилась через  бак

машины,  доказывая,  что  расчеты  Главаря  были правильными Покойный Дило

Ретрак составил кампанию Полицейскому в поле.

     — Ложись, — сказал Ное Главарь, тоном не допускающим возражений.

     Ноа подчинилась.  Он  встал на  колени подле нее.  Ноа начала снимать

свою одежду,  зазывно улыбаясь маске.  Тот следил без эмоций.  Раздевшись,

она раскрыла и протянула к нему руки:

     — Мое тело — твое!

     Главарь медленным движением снял маску и  положил ее рядом.  Лицо его

было жестоким и напряженным.

     — То,  что мне нужно — это не твое тело,  а твоя телесная жидкость, —

сказал он, доставая из пиджака шприц.

 

 

     «Внимание,   внимание...  Многонациональная  армия  под  руководством

Аморрик начала военную операцию по освобождению Хляоисточников. Как и было

запланировано,   наша  дивизия  вступит  в  бой  в  первые  утренние  часы

завтрашнего дня».

 

__________________________________________________________________________

 

          В 11.   Вдова   колдуна:  Сборник  фаитастики.  /  Сост.  И.  О.

     Игнатьева. — М.: Молодая гвардия, 1991. — 688 с.

          ISBN 5-235-01952-0

          Сборник составлен по материалам семинаров, проводимых Всесоюзным

     творческим объединением молодых писателей-фантастов ври ИПО ЦК  ВЛКСМ

     «Молодая гвардия».

          ИБ 7575

     На 1-й странице обложки: Отарий Кандауров. «Молчание ночи»

          Тираж 150 000 экз.

     Составитель              И. О. И г н а т ь е в а

     Ответственный редактор   В. И. П и щ е н к о

     Ответственные за выпуск  Е. А. Г р у ш к о, Ю. А. И в а н о в

     Редактор                 Е. Н. К р ю к о в а

     Оформление               Л. А. К о л о с о в а

     Технический редактор     О. В. В о л к о в а

     Корректор                И. Г. Д е м е н т ь е в а

 

__________________________________________________________________________

     Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 21.02.2002

     О найденных в тексте ошибках сообщать по почте: vgershov@chat.ru

     Новые редакции текста можно получить на: http://vgershov.lib.ru/