Александр Степанович Грин. Как бы там ни было


     -----------------------------------------------------------------------
     А.С.Грин. Собр.соч. в 6-ти томах. Том 6. - М.: Правда, 1980
     OCR & : Zmiy (zmiy@inbox.ru), 4 мая 2003 года
     -----------------------------------------------------------------------
     Стало  темно.  Туча,  помолчав  над  головой Костлявой Ноги, зарычала и
высекла  голубоватый  огонь.  Затем,  как  это  бывает  для неудачников, все
оказалось сразу: вихрь, пыль, протирание глаз, гром, ливень и молния.
     Костлявая  Нога,  или  Грифит,  постояв  некоторое время среди дороги с
поднятым   кверху   лицом,  выражавшим  презрительное  негодование,  сказал,
стиснув  зубы: - "Ну хорошо!", поднял воротник пиджака, снятого на гороховом
поле  с  чучела,  сунул  руки  в  карманы и свернул в лес. Разыскивая густую
листву,  чтобы  укрыться,  он  услыхал  жалобное  стенание  и  насторожился.
Стенание  повторилось. Затем кто-то, сквозь долгий вздох, выговорил: - "Будь
прокляты ямы!"
     Грифит сделал несколько шагов по направлению выразительного замечания.
     Прислонившись  к  пню,  сидел  молодой  человек в недурном новом летнем
пальто,  с  хорошенькими  усиками и румяным лицом. Охватив руками колено, он
раскачивался  из  стороны  в  сторону  с  таким  мучительным выражением, что
Грифит почувствовал необходимость назвать себя.
     - Позвольте  представиться,  -  сказал  он  угрюмо, как будто посылал к
черту.  -  В  тех кругах, где вы не бываете, я известен под именем Костлявой
Ноги.  Мой  отец  ничего  не знает об этом, так как его звали Грифит. Чем вы
недовольны в настоящую минуту жизни?
     - Тем,  что  свихнул  ногу, - ответил молодой человек, смотря на серое,
голодное  лицо  Грифита  и  переводя взгляд на ближайший толстый сук. - Я не
могу больше идти. Боль страшная. Нога горит.
     - Вы бы встали, - заметил Грифит.
     Пострадавший злобно и тяжко крякнул.
     - Бросьте  шутки,  - сказал он. - Лучше бегите по дороге на ферму - это
полчаса ходьбы - и скажите там Якову Герду, чтобы прислал лошадь.
     - На  ферму "Лесная лилия"? - кротко спросил Грифит. - Ну нет, я не так
глуп.  Месяц  назад  я  поспорил там с одним человеком. Я старательно обхожу
эту ферму. Она мне не нравится. Прощайте.
     - Как, - вскричал пострадавший, - вы бросите меня здесь?
     - Почему  же  нет?  Какое мне дело до вашей ноги? Ну, скажите, какое? -
Грифит  пожал  плечами,  сплюнул  и отошел. Постояв под дождем, он вернулся,
сморщась  от  раздражения.  -  Вот  вы и пропадете тут, - сказал он грустным
голосом,  -  и  помрете. Прилетят птички, которые называются вороны. Они вас
скушают. Кончено. Прощайте радости жизни!
     Взгляд  разъяренного  кролика  был  ему  ответом.  -  С  людьми  вашего
сорта... - начал молодой человек, но Грифит перебил.
     - Черт  бы  вас  побрал! - сурово сказал он, схватив жертву под мышки и
ставя  на  одной ноге против себя. - Прислонитесь пока к стволу. Я посмотрю.
Вес  легкий.  Я  вас  снесу,  но  не  на ферму - долой собак! - а где-нибудь
поблизости. Там вы можете проползти на брюхе, если хотите.
     - Удивительно, - пробормотал молодой человек, - зачем вы ругаетесь?
     - Потому  что вы осел. Почему вы не свернули себе шею? По крайней мере,
мне  не  пришлось  бы  возиться  с таким трупом, как вы. Ну, гоп, кошечка! С
каким удовольствием я бросил бы в озеро ваше хлипкое туловище.
     Говоря  это,  он  с  ловкостью  и  бережностью  обезьяны,  утаскивающей
детеныша,  взвалил жертву на плечи, дав ей обхватить шею руками, а свои руки
пропустил  под  колени  пострадавшего  и  встряхнул, как мешок. Взвизгнув от
боли,   молодой   человек   страдальчески  рассмеялся.  Его  взгляд,  полный
ненависти, был обращен на грязный затылок своего рикши.
     - Вы  оригинал,  но,  как  вижу,  очень сильны, - проговорил он. - Я не
забуду вашей доброты и заплачу вам.
     - Заплатите  вашей  матери  за  входной  билет  в  эту  юдоль, - сказал
Грифит,  шагая  медленно, но довольно свободно, по размытой дождем дороге. -
Не  нажимайте  мне  на  кадык, паркетный шаркун, или я низвергну вас в лужу.
Держитесь  за  ключицы.  Так  с  высоты  моей  спины  вы  можете  обозревать
окрестность  и  делать  критические замечания на счет моей манеры говорить с
вами.  Моя  манера  правильная.  Я  сразу  узнаю человека. Как я увидел вашу
лупетку,  так  стало  мне  непреоборимо  тошно.  Разве вы мужчина? Морковка,
каротель,  -  есть  такая  сладенькая  и пресная. Другой бы за десятую часть
того,  чем  я  вас  огрел,  вступил бы в немедленный и решительный бой, а вы
только покрякиваете. Впрочем, это я так. Сегодня у меня дурное настроение.
     Его  ровный,  угрюмый,  дребезжащий  голос,  а  также  ощущение могучих
мускулов,  напряженных  под  коленями  и  руками  жертвы,  привели  молодого
человека  в  оторопелое  состояние.  Он  трясся  на спине Грифита с тоской и
злобной  неловкостью  в  душе,  нетерпеливо  высматривая  знакомые  повороты
дороги.
     Грифит,  который эти дни питался случайно и плохо, стал уставать. Когда
ноша  сообщила ему, что ферма уже близко, он присел, ссадив жертву на траву,
- отдохнуть. Оба молчали.
     Молодой человек, охая, ощупывал распухшую у лодыжки ногу.
     - Зачем шли лесом? - угрюмо спросил Грифит.
     - Для   сокращения   пути.   -   Молодой   человек  попытался  фальшиво
улыбнуться.  -  Я  там  знаю все тропочки от Синего Ручья до Лесной Лилии. И
вот, представьте себе...
     - Полезай  на  чердак!  - крикнул Грифит, вставая. - Эк разболтался! Не
дрыгай  ногой,  чертов  волосатик,  сиди,  если  несут. - И он снова побрел,
придумывая,  как  бы  больнее  растравить  печень  себе и своему спутнику. -
Решительно  мне  не везет, - рассуждал он вслух, - тащить вместо мешка хлеба
или  свинины  первого попавшегося ротозея, которому я от души желаю лишиться
обеих ног, - это надо быть таким дураком, как я.
     Дорога  стала  снижаться.  Под  ее уклоном блеснуло озеро с застроенным
несколькими домами берегом.
     - Ну,  -  сказал  Грифит,  окончательно  ссаживая  молодого человека, -
катись  вниз,  к своему Якову Герду. Возьми палку. Ею подпирайся. Да не эту,
остолоп проклятый, вот эту бери, прямую.
     Он сунул отломанный от изгороди конец жерди.
     - Вы...  потише,  -  сказал вывихнутый, взглядывая на крыши. - Здесь не
лес.
     - А  мне  что?  -  добродушно  ответил  Грифит.  - У меня нет крыши, на
которую  ты  так  воинственно  смотришь. Прощай, береги ножки. Как бы там ни
было. Мой сын был вроде тебя, но я его обломал. Он умер. Убирайся!
     Не   обращая  более  внимания  на  человека,  с  которым  провел  около
получаса,  Грифит  задумчиво побрел в лес, чтобы обогнуть ферму, где некогда
водил  знакомство  с  курами.  Его  что-то  грызло.  Скоро он понял, что эта
грызня  есть  не  что  иное,  как  желание  посидеть,  в  чистой, просторной
комнате,  за  накрытым  столом,  в  кругу...  Но  здесь  мысли  его  приняли
непозволительный оттенок, и он стал тихо свистать.
     Гроза  рассеялась:  дождь  капал с листьев, в то время как мокрая трава
дымилась  от  солнца. Грифит провел несколько минут в состоянии философского
столбняка,  затем  услышал  собачий  лай. Лай затих, немного погодя в кустах
раздалось  жаркое,  жадное  дыхание,  и  Грифит  увидел красные языки собак,
удержанных  от  немедленной  с ним расправы ремнем, оттянутым железной рукой
Якова  Герда.  Это  был старик, напоминающий шкап, из верхней доски которого
торчала  вся  заросшая  бородою  голова  гиганта.  Винтовку  он держал дулом
вперед.
     Грифит встал.
     - Я  не  ем  куриного  мяса,  -  сказал он. - Вы ошиблись и в тот раз и
теперь. Я - вегетарианец.
     - Если  я  еще  раз  увижу  тебя  в  этих местах, - сказал Герд, бычьим
движением  наклоняя  голову,  - ты при мне выкопаешь себе могилу. Что сделал
тебе племянник? За что ты так оскорбил его?
     - Мы  поссорились, - угрюмо ответил Грифит, не сводя взгляда с собак. -
Спор вышел из-за вопроса о...
     - Ступай  прочь,  -  перебил  Герд, тряся за плечо бродягу. - Помни мои
слова.  Я пощадил тебя ради воскресенья. Но Визг и Лай быстро находят свежую
дичь.
     И он стоял, смотря вслед бродяге, пока его спина не скрылась в кустах.


ПРИМЕЧАНИЯ


     Как бы там ни было. Впервые - журнал "Огонек", 1923, Э 31.
                                                                    Ю.Киркин