Библиотека художественной литературы

Старая библиотека художественной литературы

Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я


Читальный зал:

    Александр Степанович Грин. Слабость Даниэля Хортона

----------------------------------------------------------------------- А.С.Грин. Собр.соч. в 6-ти томах. Том 6. - М.: Правда, 1980 OCR & : Zmiy (zmiy@inbox.ru), 4 мая 2003 года -----------------------------------------------------------------------

    I

Судьба оригинально улыбнулась одному погибшему человеку, известному под именем "Георг Избалованный". Его настоящее имя было Георг Истлей. Он сумел убедить равнодушного прохожего человека с золотыми зубами, что всего три фунта поставят его на ноги, при этом был он так остроумен и красноречив, что прохожий увлеченно пожелал Истлею "полной удачи, твердости и энергии". Оба расстались взволнованные. В тот же вечер Истлей Избалованный засел в пустом складе доков и проиграл свои три фунта одной теплой компании, вплоть до последнего шиллинга. К утру явился лодочник Сайлас Гарт, у которого не было денег, но была охота играть. Он заложил в банк свою лодку; к полудню следующего дня, начав действовать последним шиллингом, Истлей выиграл у него лодку, весла и пустился вниз по реке, сам не зная зачем. Это было не совсем то, на что рассчитывал прохожий с золотыми зубами, тронутый, может быть, первый и единственный раз в жизни жаром, какой вложил в исповедь свою Истлей Избалованный, - но после кабаков, притонов, панели светлая вода реки так воодушевила Истлея, что еще хмельной, ничего не теряя и ни о чем не жалея, он решил плыть вниз по течению до Сан-Риоля. Надо сказать, что в мечтах начать "новую" жизнь человек этот провел сорок два года и так привык начинать, что кончить уже не мог. Все-таки он хотел воспользоваться счастливым толчком мысли, переменить если не жизнь, то ее сорт. На дорогу он купил большой хлеб, табаку и питался одним хлебом, к чему, впрочем, привык. Наступил вечер, и опустился холодный туман. Мечтая о теплом ночлеге, Истлей пристал к берегу на огонек одинокого окна. Он привязал лодку и взобрался на холм. Запинаясь в тьме о валявшиеся бревна и пни, он пришел к бревенчатому дому, толкнул огромную дверь и очутился перед человеком, сидевшим на кожаном табурете. Уставив приклад ружья в край стола, а дуло держа направленным против сердца, человек этот пытался дотянуться правой рукой до спуска. - Не надо! - вскричал Истлей, с ужасом бросаясь к нему. - Не надо! Она придет! От неожиданности самоубийца уронил карабин и обратил бородатое лицо к Истлею; с этого лица медленно сходила смертная тень. Он глубоко вздохнул, отшвырнул карабин ногой, встал, засунул руки в карманы и подошел к гостю. - Она придет? - сказал человек, всматриваясь в Истлея. - Вы можете быть совершенно уверены в этом, - ответил Истлей. - Я приехал в лодке, чтобы сообщить вам эту радостную весть. Так что - стреляться глупо. Все будет очень хорошо, поверьте мне, и не хватайтесь за орудие смерти. Человек схватил Истлея за ворот, поднял его, как кошку, потряс и бросил на кучу шкур. - А теперь, - сказал он, - ты мне объяснишь, кто эта "она" и что значит твое вторжение! Истлей задумчиво потер шею и взглянул на спасенного. Его сильное, страстное лицо с по-детски нахмуренными бровями ему нравилось. Он не был испуган и без запинки ответил: - Это объяснить трудно. Я крикнул первое, что мне пришло в голову: "Она". Позвольте подумать. "Она" - это может быть прежде всего, конечно, та женщина, которой вы пленились так давно, что у вас успела вырасти борода. Быть может также, "она" - бутылка виски или сбежавшая лошадь. Если же вы лишились уверенности, то знайте, что это и есть самая главная "она". Обычно с ней приходят все другие "они". Уверяю вас, "она" отлучилась на минуту, вероятно, чтобы принести вам что-нибудь закусить, а вы сгоряча обиделись. Самоубийца расхохотался и пожал руку Истлея. - Благодарю, - сердечно сказал он, - ты меня спас. Это была минутная слабость. Садись, поужинаем, и я тебе расскажу. Спустя час, после солонины и выпивки, Истлей знал всю историю Даниэля Хортона. Рассказана она была нескладно и иначе, чем здесь, но суть такова: Хортон преследовал идею победы над одиночеством. Он был голяк, сирота, без единой близкой души и без всякого имущества, кроме своих мощных рук. Скопив немного денег работой по сплавке леса, Хортон сел на дикий участок и задался целью обратить его в цветущую ферму. Разговорившись, изложил он все свои мечты: он видел в будущем целый поселок; себя, вспоминающего, с трубкой в зубах, то время, когда еще он корчевал пни и пугал бродячих медведей; с ним будут жена, дети... "Короче говоря, - сделаю жизнь!" Так он выразился, стукнув кулаком по столу, и Истлей понял, что перед ним истинный пионер. Как сильно он переживал эти пламенные видения, так же сильно поразила его сегодня внезапная, никогда не посещавшая мысль: "А что, если ничего не выйдет?" Как известно, в таких случаях вариации бесконечны. Ночь показалась безотрадной, вечер - ужасным, молчание и тишина леса - зловещими. Вероятно, он переутомился. Он впал в отчаяние, поверил, что "ничего", и, не желая более в мучениях коротать дикую ночь, схватил ружье. - Это была реакция, - заметил Истлей. - Я появился совершенно своевременно, в конце четвертого акта. - Живи со мной, - сказал Хортон, прямо не говоря, что рассчитывает на кое-какую помощь Истлея, но уверенный, что тот сам станет работать. - Здесь пока грязно и дико, но ты увидишь, как я все переверну. - По-моему, - проговорил Истлей, взбираясь с ногами на скамью и сибаритствуя с трубкой в зубах, - это помещение очаровательно. Обратите внимание на эффект света очага среди свежесрубленных стен. Это грандиозно! Свежий, наивный романтизм Купера и Фанкенгорста! Запах шкур! Слушай, друг Хортон, ты счастливый человек, и, будь я художником, я немедленно нарисовал бы тебя во всем очаровании твоей обстановки. Она напоминает рисунок углем на штукатурке старой стены, среди роз и пчел. Хочешь, я расскажу тебе историю Нетти Бемпо, знаменитого "Зверобоя"? В четвертом часу ночи приятели мирно храпели на куче сухой травы. Хортон вдруг проснулся, схватил лежащее возле него ружье и закричал: - Берегись, гуроны заходят в тыл! Болтун! - сказал он, опомнясь и посмотрев на спящего Истлея. - Занятный болтун.

    II

Совместное жительство двух столь разных натур скоро обнаружило их вкусы и методы. Едва светало, Хортон уходил пахать расчищенный участок земли, готовил для продажи плоты, рубил дрова, пек лепешки, варил, мыл, стирал. Он был самолюбив и ничего прямо не говорил Истлею, но часто раздражение охватывало его, когда, войдя домой поесть, он заставал Избалованного, который, прикидывая глазом, ставил в разбитый горшок прекрасные лесные цветы, приговаривая: "Они лучше всего на фоне медвежьей шкуры, которую ты растянул на стене", или возился с пойманным молодым дроздом, кормя его с пальца кашей. Истлей старался днем не попадаться на глаза своему суровому и усталому хозяину; он обыкновенно мечтал, лежа в лесной тени, или удил рыбу, но к вечеру он появлялся с уверенным и развязным видом, отлично зная, что Хортон ценит его общество и скучает без него вечером. Действительно, злобствуя на лентяя днем, к вечеру Хортон начинал ощущать странный голод; он ждал рассказов Истлея, его метких замечаний, его анекдотов, воспоминаний; не было такой вещи или явления, о которых Истлей не знал чего-то особенного. Он рассказывал, из чего состоит порох, как лепят посуду, штампуют пуговицы, печатают ассигнации; залпом читал стихи; запас его историй о подвигах, похищениях и кладах был бесконечен. Не раз, сидя перед освещенной дверью, он говорил Хортону о действии тишины, отражениях в воде, привычках зверей и уме пчел, и все это знал так, как будто сам был всем живым и неживым, что видят глаза. Днем Хортон сердился на Истлея, а вечером с нетерпением ожидал, какое настроение будет у Избалованного - разговорчивое или замкнутое. В последнем случае он приносил из своего скудного запаса кружку водки; тогда, поставив локти на стол, дымя трубками и блестя глазами, оба погружались в рассуждения и фантазии. Однажды случилось, что Хортон свихнул ногу и угрюмо сидел дома три дня. С бесконечным раздражением смотрел он, как, мучаясь, полный отвращения и тоски, Истлей рубит дрова, носит воду, стараясь не утруждать себя никаким лишним движением; как крепко он скребет в затылке прежде, чем оторваться от трубки и посолить варево, и раз, выведенный из себя отказом Истлея пойти подпереть изгородь (Истлей сказал: "Я вышел из темпа, погоди, я поймаю внутренний такт"), заявил ему: - Экий ты бесстыжий, бродяга! Ничего не сказал на это Истлей, только пристально посмотрел на Хортона. И тот увидел в его глазах отброшенное ружье. Устыдясь, Хортон проворчал: - Ноге, кажется, лучше; через день буду ходить. Когда он выздоровел, Истлей принес ему десять корзин, искусно сплетенных из белого лозняка. Они были с крышками, выплетены затейливо и узорно. - Вот, - сказал он, - за эту неделю я сделал десяток, следовательно, через месяц будет их пятьдесят штук. На рынке в Покете ты продашь их по доллару штука. Я выучился этому давно, в приюте для безработных... Не расстраивайся, Хортон. Сдавленным, совершенно ненатуральным голосом Хортон поинтересовался, почему Истлей облюбовал такое занятие. - Случайно, - сказал Истлей. - Я увидел старика с прутьями на коленях, на фоне груды корзин, среди других живописных вещей, куч свеклы, корзин с рыбой, цветов и фруктов на рынке; это было прекрасно, как тонкая акварель. Пальцы старика двигались с быстротой пианиста. Ну-с... что еще? Я бросил переплетать книги и выучился плести корзины... Несколько дней спустя, утром, приятели сидели на берегу реки. Близко от них прошел пароход; на палубе стояли мужчины и женщины, любуясь зелеными берегами. Ясно можно было разглядеть лица. Высокая, здоровая девушка взглянула на двух сильных, загорелых людей, взиравших, оскалясь, на пароход, вернее - на нее, и безотчетно улыбнулась. Пароход скрылся за поворотом. - Быть может, это она и была, - заметил Истлей, - так как все бывает на свете... - Что ты хочешь сказать? - Я говорю, что, может быть, она придет... Эта самая... Помнишь, что я сказал, когда ты... С ружьем?! - Кто знает! - сказал Хортон и расхохотался. - Никто не знает, - подтвердил Истлей. Хортон, в значительной мере усвоивший от Истлея манеру видеть и выражаться, глубокомысленно произнес: - Обрати внимание, как прозрачны тени! Как будто по зеленому бархату раскинуты голубые платки. И - это живописное дряхлое дерево! Красивые места, черт возьми! - Согласен, - сказал Истлей.

    ПРИМЕЧАНИЯ

Слабость Даниэля Хортона. Впервые - журнал "Красная нива", 1927, Э 29. Купер, Джеймс Фенимор (1789-1851) - американский писатель, автор серии романов о североамериканских индейцах. Нетти Бампо - охотник, герой серии романов Ф.Купера "Кожаный чулок". Гуроны - племя североамериканских индейцев. Ю.Киркин
Last-modified: Wed, 14 May 2003 08:39:19 GMT RUSSLIT/GRIN/horton.txt

Полезные ссылки:

Крупнейшая электронная библиотека Беларуси
Либмонстр - читай и публикуй!
Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)



Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я

Старая библиотека, 2009-2024. Все права защищены (с) | О проекте | Опубликовать свои стихи и прозу

Worldwide Library Network Белорусская библиотека онлайн

Новая библиотека