Библиотека художественной литературы

Старая библиотека художественной литературы

Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я


Читальный зал:

Б.Лиддел Гарт. Вторая мировая война



 Перевод с английского
 В. В. Борисова, П. Н. Видуэцкого и
 Е. Л. Цылева

Под редакцией и с предисловием кандидата исторических наук полковника О. А. Ржешевского

    * ПРЕДИСЛОВИЕ *
Имя крупного английского военного историка и теоретика Б. Лиддел Гарта, являющегося автором более 30 книг, уже давно известно советскому читателю. Некоторые из его трудов в разные годы были опубликованы в Советском Союзе <$FНовые> . По своим политическим взглядам и методологии Б. Лиддел Гарт -- типичный буржуазный исследователь, историк прочерчиллевской ориентации, как правило придерживающийся официозной интерпретации событий. Над книгой "Вторая мировая война" Б. Лиддел Гарт работал более 20 лет и завершил ее в 1970 году, незадолго до смерти. Она была издана в Англии и США и разрекламирована западной печатью как "великий труд". Для советского читателя книга "Вторая мировая война" представляет интерес прежде всего благодаря своей обширной фактологической базе. Кроме того, она позволяет проанализировать современную буржуазную трактовку событий второй мировой войны, в то же время в книге как в фокусе слились основные тенденции буржуазной историографии. Политическое кредо книги, ее научный уровень, достоинства и недостатки определяются той трактовкой, которую дает автор узловым вопросам: причинам второй мировой войны, событиям на решающем, советско-германском фронте и на других фронтах, а также оценке итогов второй мировой войны. Рассматривая причины второй мировой войны, Б. Лиддел Гарт пишет: "1 апреля 1939 года мировая пресса сообщила, что кабинет Чемберлена, отказавшись от политики умиротворения и самоизоляции, дал клятвенное обещание в интересах обеспечения мира в Европе защищать Польшу от любой угрозы со стороны Германии" (стр. 19). Военные гарантии Польше Б. Лиддел Гарт считает "последней роковой ошибкой" английского правительства, которая привела ко второй мировой войне. Анализ агрессивной сущности империализма -- главного виновника войны -- остается за пределами книги, хотя автор и прослеживает некоторые цехи антисоветской политики западных держав, которые подталкивали фашистскую Германию к агрессии против СССР. Говоря о гитлеровских планах завоевания "жизненного пространства" на Востоке, Лиддел Гарт замечает: "Планы Гитлера были гораздо шире, чем намерение вернуть территории, отнятые у Германии после первой мировой войны, и было бы неправильно утверждать, будто западные государственные деятели не знали об этом. В 1937--1938 годах многие из них были весьма откровенны в частных беседах, но не в своих публичных выступлениях. В английских правительственных кругах выдвигалось немало предложений относительно того, чтобы позволить Германии осуществить экспансию в восточном направлении и таким образом отвести опасность от Запада. Эти круги доброжелательно относились к стремлению Гитлера приобрести жизненное пространство и давали ему понять это" (стр. 22). Автор далее признает, что Англия дала возможность Германии вооружиться, проглотить Австрию и Чехословакию и в то же время отклонила советские предложения о совместных действиях против германской агрессии. Надо сказать, что Лиддел Гарт тщательно продумывает каждую фразу, всякий раз оставляя за ней какой-то нераскрытый смысл. Вслед за многими буржуазными историками он повторяет версию о стремлении Англии "к обеспечению мира в Европе", но несостоятельность этой версии становится очевидной из приводимых им же фактов. "...Когда в сентябре 1938 года угроза Чехословакии стала очевидной, -- говорится в книге, -- русское правительство публично и в частном порядке вновь заявило о своей готовности сотрудничать с Францией и Англией в принятии мер по защите Чехословакии. Предложение русских было игнорировано. Более того, Россию демонстративно лишили участия в Мюнхенском совещании, на котором решалась судьба Чехословакии. Это <192> пренебрежение <169> год спустя имело фатальные последствия" (стр. 23). Политику подталкивания фашистской агрессии против СССР Лиддел Гарт расплывчато характеризует как "движение Германии на Восток". На первый взгляд он осуждает эту политику, но, отказываясь от классового ее анализа, по существу скрывает, что весь период между двумя мировыми войнами характеризуется активными попытками международного империализма создать антисоветский фронт с целью уничтожения Советского Союза. В книге дается оценка англо-франко-советским переговорам в Москве и советско-германскому договору от 23 августа 1939 года. "Единственная возможность избежать войны заключалась в том, -- указывается в книге, -- чтобы заручиться поддержкой России, единственной державы, которая могла оказать Польше непосредственную помощь, и таким образом сдержать Гитлера. Однако, несмотря на всю остроту положения, действия правительства Англии были вялыми и неискренними. Чемберлен питал чувство глубокой неприязни к Советской России, а Галифакс -- религиозную антипатию. Кроме того, они оба в равной мере недооценивали мощь России..." (стр. 27). Лиддел Гарт довольно недвусмысленно обвиняет английское правительство в срыве московских переговоров и создании условий, способствовавших заключению советско-германского пакта о ненападении, о котором говорится, что "при рассмотрении положения в Европе в последующие годы нельзя сказать с такой уверенностью, как в 1941 году, что меры, предпринятые Сталиным, нанесли ущерб России. Западу же все это нанесло неизмеримый урон" (стр. 28). Вновь возвращаясь к оценке военных гарантий Польше, автор подчеркивает, что они могли быть выполнены "только с помощью России", но в Лондоне не предприняли никаких шагов в этом направлении. Почему? Автор не отвечает на этот вопрос. И, видимо, не случайно. Объективный ответ на него неизбежно вскрыл бы корни реакционной империалистической политики западных держав перед второй мировой войной. Дело в том, что выполнять свои гарантии Англия не собиралась. Польша, как и Чехословакия, стала жертвой политики подталкивания фашистской агрессии против СССР. "Правительства Англии, Франции и США, -- указывается в советской историко-партийной литературе, -- надеялись, что после захвата Польши Германия сразу же повернет оружие против Советского Союза" <$FИстория> . Б. Лиддел Гарт пытается все свести к "ошибкам" английских министров и лично Чемберлена, которые, оказывается, принимали решения под влиянием "непродуманных импульсов, а не трезвых рассуждений". Объективизм -- старое оружие Б. Лиддел Гарта, которое он активно использует в целях маскировки антисоветской политики западных держав. Трактовка причин войны, данная Б. Лиддел Гартом, во многом отражает общее положение, сложившееся в современной буржуазной историографии. Запутавшись в антисоветских измышлениях, она находится в состоянии глубокого кризиса. Созданные ею мифы о "виновности СССР" в возникновении войны рухнули. Растущее влияние марксистской историографии, раскрывающей правду о причинах войны, заставляет буржуазных историков маневрировать. В их трудах все чаще встречается "рациональная" критика предвоенной политики западных держав. Однако такого рода "реверансы", по существу, служат лишь ширмой для достижения главной цели -- замалчивания ответственности империализма как главного виновника войны. Примером в этом отношении служит и книга Б. Лиддел Гарта. Представляют интерес некоторые рассуждения автора о ходе войны в Европе в 1939--1940 голах. Характеризуя реакцию английского правительства на высадку немецкого десанта в Норвегии (апрель 1940 года), Б. Лиддел Гарт приводит следующую выдержку из выступления Черчилля, в то время морского министра, в палате общин: "С моей точки зрения, которую разделяют мои опытные советники, господин Гитлер совершил огромную стратегическую ошибку... и мы крупно выиграли от того, что произошло в Скандинавии..." (стр. 61). Занятые подготовкой нападения на СССР и стремясь таким образом осуществить идею создания совместно с Германией объединенного антисоветского военного блока, британские министры закрывали глаза на немецко-фашистские планы и недооценивали потенциал германских вооруженных сил. 10 мая 1940 года началось наступление немецко-фашистских войск во Франции, и через сорок дней все было кончено. "Ход мировых событий изменился... -- пишет автор, -- катастрофа привела к падению Франции и изоляции Англии. И хотя Англии удалось удержаться за своей водной преградой, спасение пришло лишь после долгой мировой войны, в которую вылился затянувшийся конфликт" (стр. 73). Много места в книге отводится боям под Дюнкерком. Было естественным ожидать, что автор, неоднократно исследовавший "чудо Дюнкерка", внесет что-то новое в анализ событий, связанных со спасением личного состава английского экспедиционного корпуса. Он намекает на возможность существования "политических причин", вызвавших пресловутый "стоп-приказ" Гитлера. Не случайно в книге цитируется заявление Блюментрита, присутствовавшего при посещении Гитлером штаба Рундштедта 24 мая 1940 года, когда был отдан этот приказ. Блюментрит пишет о том, что целью Гитлера было достичь соглашения с Англией на основе, которую будет допускать ее престиж. Но намек остается намеком, так как Лиддел Гарт спешит заявить, что "чудо Дюнкерка" навсегда останется загадкой. В дальнейшем, при освещении "битвы за Британию", Б. Лиддел Гарт приходит к заключению, которое он сам не связывает с событиями под Дюнкерком, но которое имеет прямое отношение к их правильному пониманию. "Однако как это ни странно, но, -- говорится в книге, -- ни Гитлер, ни немецкое верховное командование не разработали планов борьбы против Англии. Еще более странно, что ничего не было сделано даже в течение той девятимесячной паузы, после которой в 1940 году началось наступление немцев на Западе. Никакого плана не было разработано и тогда, когда неизбежным стало поражение Франции" (стр. 93--95). Казалось бы, ключ к событиям в Дюнкерке, которые Б. Лиддел Гарт объявил загадкой, находится к руках автора, но он преднамеренно выпускает его из рук. Дело в том, что рассматривать политические мотивы "стоп-приказа" Гитлера -- значит прямо или косвенно обнажить империалистическую политику английских правящих кругов, ее антисоветскую основу. Но у Б. Лиддел Гарта совершенно иное кредо, он видит свою цель прежде всего в оправдании и маскировке этой империалистической политики, насколько это ему представляется возможным. Уместно заметить, что анализ военно-политической обстановки, сложившейся в конце мая 1940 года, свидетельствует о том, что наряду с собственно военными факторами, позволившими осуществить эвакуацию английских войск (Франция еще не была разгромлена; немецкие войска испытывали трудности снабжения горючим, Геринг не выполнил своего обещания разгромить английские войска путем нанесения ударов с воздуха и др.), следует учитывать факторы политические. Гитлер готовился к войне против Советского Союза, и ему было крайне выгодно опираться, как минимум, на "позитивный нейтралитет Англии" в предвидении решающих событий второй мировой войны. Основания для таких расчетов существовали веские: традиционная антисоветская политика правящих кругов Англии; Мюнхен; англо-французские планы войны против СССР, разработанные осенью 1939 года, и, наконец, приход к власти Черчилля, чья зоологическая ненависть к Стране Советов была известна всему миру (У. Черчилль занял пост премьер-министра 10 мая 1940 года). Только анализ взаимосвязи политики и войны позволяет дать объективную оценку сложной обстановки 1939--1941 годов. Подлинные причины событий под Дюнкерком, отказа Германии от вторжения на Британские острова (операция "Зеелеве"), полета в Англию фашистского вице-фюрера Гесса могут быть правильно раскрыты в отдельности и в их взаимосвязи лишь на основе именно такого анализа. Многое приводимые в книге Б. Лиддел Гарта факты подтверждают эту связь, но сам автор ее "не видит". Вследствие классовых убеждений и присущих буржуазной методологии органических пороков, его концепции постоянно приходят в столкновение с действительностью и не выдерживают проверки ею. Рассматривая причины нападения фашистской Германии на СССР, автор пишет: "Гитлер постоянно думал об уничтожении Советской России. И его идея была не просто соображением целесообразности в достижении честолюбивых замыслов: антибольшевизм был его самым глубоким эмоциональным убеждением" (стр. 142). Скрывая классовые причины нападения фашистской Германии на СССР, Б. Лиддел Гарт дает к тому же немало пищи тем лжеисторикам, которые выдвинули версию о превентивном характере войны фашистской Германии против СССР. Он, правда, делает как бы оговорку. "После перехода границы, -- говорится в книге, -- немецкие генералы убедились, как далеки были русские от агрессивных намерений, и поняли, что фюрер их обманул" (стр. 151). Но эта оговорка не вносит ясности. Б. Лиддел Гарт преднамеренно запутывает вопрос о причинах нападения фашистской Германии на СССР, "попутно" развивая избитую версию о некоей "особой позиции" фашистского генералитета, взгляды которого, по его словам, расходились со взглядами Гитлера. Он льет воду на мельницу буржуазной пропаганды, фальсифицирующей предвоенную политику Советского Союза по отношению к Японии, обеляет антисоветский, захватнический курс японских милитаристов. Поводом для этого автор книги избрал советско-японский договор о нейтралитете. "В апреле 1941 года японцы еще больше укрепили свое положение, заключив пакт о нейтралитете с Советской Россией. Это позволило им высвободить войска для экспансионистских операций в южных морях. Но даже тогда подозрительность по отношению к России и ее намерениям заставила японцев использовать для проведения таких операций только 11 дивизий, в то время как в Маньчжурии они держали 13 дивизий, а в Китае -- 22" (стр. 200). По Лиддел Гарту выходит, что кровавая агрессия Японии в Китае осуществлялась в целях защиты "империи восходящего солнца" от каких-то мифических "советских планов", что США и Англии следовало "зажечь зеленый свет" японской агрессии в континентальной Азии в расчете на столкновение Японии с СССР. На примере этих откровенно империалистических рассуждений Б. Лиддел Гарта еще раз видно, как его реакционное кредо неизбежно приводит, особенно в оценке политики СССР, к преднамеренному искажению исторической правды. Вооруженной борьбе на советско-германском фронте автор отводит семь неполных глав. "Весь ход войны в корне изменился, когда Гитлер 22 нюня 1941 года вторгся в Россию -- на день раньше, чем в 1812 году это сделал Наполеон. Предпринятый шаг оказался для Гитлера столь же роковым, как и для его предшественника..." (стр. 141). Такими словами Лиддел Гарт начинает первую главу, посвященную событиям Великой Отечественной войны, и сразу же дает свою трактовку причин поражения немецко-фашистского вермахта, которая является важным критерием его мировоззрения. Автор плетется в хвосте реакционных буржуазных историков. Правда, в отличие от тех, кто представляет события лета и осени 1941 года как "катастрофу", Лиддел Гарт подчеркивает, что продвижение немцев сдерживалось исключительно упорным сопротивлением русских. "Обычно немцы, -- продолжает он, -- достигали успеха за счет маневра, но не могли победить противника в самой схватке. Окруженные войска если иногда и вынуждены были сдаться в плен, то это, как правило, происходило лишь после длительного сопротивления. Обороняющиеся проявляли редкое упорство..." (стр. 157). Лиддел Гарт считает, что основными факторами, обусловившими крах гитлеровских планов, были недооценка советских ресурсов и ошибки немецкого командования, однако в конечном итоге сводит причины разгрома немецко-фашистских армий к "необычным" природным условиям Советского Союза, "плохим дорогам", повторяя избитые версии, много лет пересказываемые в воспоминаниях гитлеровских генералов и в трудах разделяющих их взгляды реакционных историков. Преимущества советского государственного и общественного строя, могущество Советских Вооруженных Сил, морально-политическое единство советского народа, руководство Коммунистической партии -- все эти основные факторы победы автор преднамеренно замалчивает. О контрнаступлении советских войск под Москвой в книге говорится как бы мимоходом. Автор пишет, что "русские отбросили измотанные в боях немецкие войска и обошли их с флангов, что создало критическое положение" (стр. 161). Весьма важными, однако, являются разбросанные по различным главам факты, относящиеся к "ноябрьскому тупику" в ставке Гитлера. Лиддел Гарт пишет, что 9 ноября 1941 года Гитлер заявил: "Признание того факта, что ни одна из сторон не способна уничтожить другую, приведет к компромиссному миру" (стр. 160). В эти же дни (или на одном и том же совещании в ставке -- из текста не ясно. -- О. Р. ) Рундштедт не только предложил перейти к обороне, но и отвести войска в Польшу на исходные позиции. Его поддержал в этом командующий группой армий "Север" Лееб. Командующий группой армий "Центр" Бок выступил за продолжение наступления на Москву, но предупредил, что его исход "будут решать последние батальоны". В поддержку идеи наступления высказались также главнокомандующий сухопутными войсками Браухич и начальник генерального штаба сухопутных войск Гальдер. Следует также учесть упоминание в западногерманской литературе о беседе командующего армией резерва генерал-полковника Фромма с Гальдером 24 ноября 1941 года, в которой Фромм высказался за заключение мира с Россией с тем, чтобы "продиктовать ей условия в выгодной ситуации, которая может оказаться последней". Дальнейшее изучение вопроса о "ноябрьском тупике" может иметь определенное значение для уточнения этапов срыва Советской Армией гитлеровских планов войны против СССР. Автор весьма конспективно излагает последующие события на советско-германском фронте. Он проводит параллель между битвой под Сталинградом и битвой под Верденом, делая в этом смысле шаг назад по сравнению с оценкой, содержащейся в многотомной "Истории второй мировой войны", изданной в Англии в 1966--1968 годах под его же редакцией, где отмечается несостоятельность такого сравнения. Он оправдывает решение Гитлера "пожертвовать своей армией под Сталинградом", так как, по его мнению, ее капитуляция в течение первых семи недель после окружения могла привести к еще большей катастрофе, поскольку в этом случае оказались бы отрезанными немецкие армии, отступавшие с Кавказа. Подводя итога 1942 года, Б. Лиддел Гарт пишет, что поражения гитлеровских армий под Сталинградом и на Кавказе показали всему миру, что "время побед Германии закончилось". Избегая определения Сталинградской битвы как коренного перелома во второй мировой войне, которое он делал раньше <$FТак,> , автор тем не менее признает ее огромное влияние на последующие события. "Сталинград, -- пишет он, -- развенчал стратегию немецкого командования. И в моральном отношении катастрофа, которую потерпела немецкая армия под Сталинградом, имела такой эффект, от воздействия которого она уже не оправилась" (стр. 457--458). Тенденциозно и весьма поверхностно освещает Б. Лиддел Гарт события 1943--1945 годов. Он уклоняется от оценки итогов Курской битвы, а затем и битвы за Днепр, довольно бегло рассматривает Белорусскую операцию. Из последующих этапов общего стратегического наступления советских войск он, по существу, указывает лишь на значение Ясско-Кишиневской операции и последовавших за ней действий советских войск в центральных и западных районах Румынии. В книге отмечается, что немецкие войска потеряли 20 дивизий, а их поражение было почти таким же сокрушительным, как под Сталинградом. Однако и в этом случае автор стремится принизить значение успехов советских войск. "В Румынии, -- пишет он, -- было взято в плен более 100 тыс. немцев. Возможностей восполнить эти потери для Германии уже не существовало ввиду катастрофического положения на Западе, где к концу сентября на различных участках фронта было захвачено в плен более полумиллиона немецких солдат и офицеров" (стр. 549--550). Нельзя не заметить, что автор сравнивает результаты одной операции советских войск с результатами боевых действий англо-американских союзников на всем Западно-европейском театре военных действий. Как известно, немецко-фашистская армия потеряла в летне-осенней кампании на советско-германском фронте около 1 млн. 600 тыс. человек, и гитлеровское командование пыталось восполнить эти огромные потери именно путем переброски войск с Запада. В июне -- декабре 1944 года ОКВ перебросило из Германии и других стран Европы на советско-германский фронт 59 дивизий и 13 бригад, в то время как с советско-германского фронта было снято лишь 12 дивизий и 5 бригад. Значительное место Б. Лиддел Гарт уделяет Висло-Одерской операции, перечисляя рубежи продвижения советских войск. У него, однако, не нашлось добрых слов для Советской Армии. Огромная мощь советского наступления ассоциируется у автора с "щупальцами гигантского осьминога". "Русские, -- пишет он, -- задержались на этом рубеже (р. Одер. -- О. Р. ) до тех пор, пока не рухнула окончательно немецкая оборона на Рейне. Тем не менее именно кризис, вызванный угрозой со стороны русских, заставил немцев принять роковое решение пожертвовать обороной Рейна ради обороны Одера..." (стр. 624). Б. Лиддел Гарт не может не признать больших достижений советского военного искусства, однако всякий раз стремится их тут же дискредитировать. Он пишет, что в 1943 году улучшилась организация Советской Армии, по тут же укоризненно отмечает, что корпусное звено затрудняло управление войсками и ограничило возможности оперативного маневра на поле боя. Лиддел Гарт говорит о повышении мобильности и маневренности советских войск, но тут же подчеркивает, что это объясняется поставками по ленд-лизу, в первую очередь американских грузовиков. Указывая, что советские войска хорошо действовали, развивая успех после разгрома немецко-фашистской группировки под Сталинградом, что "командование Красной Армии, как искусный дирижер", руководило "инструментом наступления", автор утверждает, что этот успех достигался якобы прежде всего путем применения "стратегии непрямых действий", теоретиком которой является он, Б. Лиддел Гарт. Автор далее заявляет, что идея преднамеренной обороны и последующего контрнаступления в битве под Курском была якобы подсказана главой британской военной миссии в Москве, что последовательные удары советских войск по противнику на различных участках фронта, дезорганизовавшие его стратегическую оборону, -- это идея французского маршала Фоша, а "недостатки" советского военного искусства -- результат "советского строя и русских традиций" и т. п. Абсурдность таких домыслов очевидна. Они порождены не результатами глубокого анализа событий на советско-германском фронте, а неприязнью Лиддел Гарта к Советской стране, вынесшей основную тяжесть борьбы с фашистской Германией и ее сателлитами, враждебными классовыми позициями автора книги. Надо сказать, что описание событий на советско-германском фронте -- наиболее слабая в научном отношении часть его труда, -- во многом искажающая историческую правду. Более двух третей книги Б. Лиддел Гарт отводит оперативно-стратегическому обзору боевых действий англо-американских войск. Методологическая концепция автора остается неизменной. Он приводит интересный фактический материал, делает некоторые содержательные оценки, однако взаимосвязи явлений войны и их обусловленности не вскрывает. Анализируя непосредственные причины нападения Японии на тихоокеанские владения США, он объясняет его введением американского и английского эмбарго на поставки нефти в Японию, вследствие чего она оказалась "вынужденной воевать". Империалистические противоречия между США и Японией, антисоветская политика правящих кругов США, способствовавших экспансии японского милитаризма и всячески направлявших Японию на СССР, то есть основные причины, которые обусловили военное столкновение между Японией и США, автором не исследуются. В подтексте его рассуждений явно прослеживается идея о том, что западные державы совершили ошибку, оказав сопротивление японской экспансии в Китае и континентальной Азии в целом. Поражение американо-английских вооруженных сил в бассейне Тихого океана в 1941--1942 годах английский историк рассматривает прежде всего с "имперских", колониалистских и расистских позиций. Анализируя причины поражения англо-американских войск, он приходит к выводу о порочности военной доктрины этих стран в целом. Его категорическое суждение не опирается, однако, на анализ взаимосвязи англо-американской политики и стратегии. Автор не вскрывает те глубинные причины, которые обусловили принятие англо-американскими союзниками стратегических решений, идущих вразрез с целями быстрейшего разгрома фашистской Германии и ее сателлитов. Показательна с этой точки зрения позиция Лиддел Гарта в отношении проблемы открытия второго фронта. Он лишь фиксирует события. Высадка англо-американских войск в Северной Африке, через две недели после сражения у Эль-Аламейна, означала, по утверждению автора, отказ от обещания президента Ф. Рузвельта, данного В. М. Молотову, об открытии второго фронта в Европе в 1942--1943 годах. Автор скрывает подлинные цели англо-американской "периферийной стратегии", которая была направлена на истощение СССР в единоборстве с фашистской Германией. Определенного внимания заслуживает фактический материал, в котором автор подробно освещает боевые действия на Средиземноморском ТВД, в Африке и на Тихом океане, и особенно операции английских вооруженных сил, которые он хорошо знает и которым отдает предпочтение. Представляют, в частности, ценность некоторые статистические данные. Так, Б. Лиддел Гарт пишет, что в мае 1942 года английская 8-я армия располагала 1270 танками против 560, имевшихся у Роммеля, из которых к тому же 230 составляли устаревшие и ненадежные итальянские танки. В результате преимущество в танках составляло 4:1 при относительно равном соотношении сил в авиации (600 английских самолетов против 530 немецких и итальянских). И тем не менее англичане потерпели крупное поражение, которое автор объясняет превосходством противника в тактике, и особенно во взаимодействии танков и средств ПТО. Медленное развитие союзниками успеха в условиях абсолютного превосходства в силах и средствах в Северной Африке и фактическую приостановку боевых действий к декабрю 1942 года Лиддел Гарт относит на счет недостатков военного искусства. В этой связи он приводит выдержку из личного письма Д. Эйзенхауэра, направленного им заместителю Д. Маршалла генералу Хэнди 7 декабря 1942 года: "По-моему, наши боевые действия лучше всего охарактеризовать как нарушение всех общепризнанных принципов ведения войны, как противоречащие всем правилам проведения операций и обеспечения войск, изложенным в уставах. Их будут подвергать критике в Ливенуорте и военном колледже еще лет 25" <%0> -- название форта, где расположен командно-штабной колледж армии США; военный колледж -- высшие академические курсы в армии США. -- О. Р. <192> поворотным пунктом <169> , который определил конечное поражение Японии". И в этом случае, а также при рассмотрении успехов западных союзников в борьбе на коммуникациях в Атлантике и вообще при анализе морских операций он искусственно отделяет их от событий второй мировой войны в целом, не учитывает ее коалиционного характера, решающего значения сухопутных театров и военно-политического положения гитлеровской Германии как эпицентра фашистско-милитаристского блока. Б. Лиддел Гарт критически оценивает военно-морское искусство США (а иногда и Англии), длительное бездействие корабельных и авианосных сил этих стран, в то же время отмечая "гибкость действий и экономное расходование ресурсов" у их противника. Он приводит ряд сведений о соотношении сил на Тихом океане, согласно которым превосходство вооруженных сил США при проведении десантных операций достигало 40:1. Комментируя курьезный факт двухнедельной бомбардировки американским флотом и авиацией оставленного японцами острова Кыска и в целом операцию по захвату островов Алеутской гряды, Лиддел Гарт с сарказмом пишет об американском военном искусстве. В ряде случаев автор "выводит промежуточные оценки". Он далек от того, чтобы вслед за Х. Болдуином ставить бои за атолл Тарава в один ряд с битвой под Сталинградом <%0> <%0>
    * ЧАСТЬ I *
@CS1 = ПЕРЕД ВОЙНОЙ
    ГЛАВА 1. КАК БЫЛО УСКОРЕНО НАЧАЛО ВОЙНЫ
1 апреля 1939 года мировая пресса сообщила, что кабинет Чемберлена, отказавшись от политики умиротворения и самоизоляции, дал клятвенное обещание в интересах обеспечения мира в Европе защищать Польшу от любой угрозы со стороны Германии <$FПравящие> Поскольку силы Советского Союза пока неизвестны, могло бы оказаться, что Германия слишком удалилась бы от своих баз и была бы вынуждена вести длительную и истощающую войну. Только тогда демократические государства атаковали бы Германию и принудили бы ее капитулировать". (Цит. по кн.: И. <%20> Овсяный <%0> . Тайна, в которой война рождалась. М., 1971, стр. 286.) -- Прим, ред. . Немецкие документы свидетельствуют, что Гитлера особенно ободрил визит лорда Галифакса в ноябре 1937 года. Галифакс был тогда лордом -- председателем совета, вторым лицом в правительстве после премьер-министра. Сохранилась стенограмма беседы Галифакса с Гитлером. Галифакс дал Гитлеру понять, что Англия не будет мешать ему в Восточной Европе. Возможно, Галифакс имел в виду не совсем это, но таково было впечатление от его слов, и это имело чрезвычайно важное значение. В феврале 1938 года министр иностранных дел Идеи после неоднократных споров с Чемберленом был вынужден уйти в отставку. В ответ на один из протестов Идена Чемберлен предложил ему "отправиться домой и принять аспирин". Министром иностранных дел был назначен Галифакс. Несколькими днями позже английский посол в Берлине Гендерсон посетил Гитлера для конфиденциальной беседы. Фактически она явилась продолжением ноябрьских переговоров фюрера с Галифаксом. Гендерсон дал понять, что английское правительство весьма симпатизирует стремлениям Гитлера к "переменам в Европе" на благо Германии и что нынешнее английское правительство обладает "острым чувством действительности". Как свидетельствуют документы, эти события ускорили действия Гитлера. Он решил, что перед ним открыли "зеленую улицу", позволяя двигаться на Восток. Это был вполне закономерный вывод. Еще больше ободрила Гитлера та сговорчивость, с какой правительства Англии и Франции восприняли его вторжение в Австрию и включение этой страны в состав рейха. (Единственным осложнением в этом легком маневре было то, что по дороге на Вену вышло из строя большое число танков.) И наконец, еще большее удовлетворение Гитлер получил, узнав, что Чемберлен и Галифакс отклонили предложения русских о созыве конференции относительно коллективного плана гарантий против агрессии Германии. Здесь следует добавить, что, когда в сентябре 1938 года угроза Чехословакии стала очевидной, русское правительство публично и в частном порядке вновь заявило о своей готовности сотрудничать с Францией и Англией в принятии мер по защите Чехословакии. Предложение русских было игнорировано. Более того, Россию демонстративно лишили участия в Мюнхенском совещании, на котором решалась судьба Чехословакии. Это "пренебрежение" год спустя имело фатальные последствия <%0> -- главарь словацких фашистов. -- Прим. ред. <%0> 1939. The Making of the Second World War. London, 1973, p. 270). (Подробно по вопросу этих переговоров см.: СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны. Документы и материалы. М., 1971, стр. 543--636; История второй мировой войны 1939--1945 гг. Т. II. М., Воениздат, 1974, гл. 4.) -- Прим, ред. <%0>
    ГЛАВА 2. СООТНОШЕНИЕ СИЛ ПЕРЕД НАЧАЛОМ ВОЙНЫ
В пятницу 1 сентября 1939 года германские войска вступили в Польшу. В воскресенье 3 сентября, во исполнение ранее данных Польше гарантий, правительство Англии объявило войну Германии. Шестью часами позже правительство Франции последовало примеру Англии. Приветствуя заявление правительства об объявлении войны от имени лейбористской партии, Гринвуд подчеркнул, что "невыносимая агония неизвестности, от которой мы все страдали, прошла. Теперь мы знаем худшее". Это заявление было встречено бурными аплодисментами, так как Гринвуд выразил общее мнение парламента. Гринвуд закончил речь словами: "Да будет война быстрой и короткой, и пусть мир, который восторжествует, гордо установится навсегда на руинах дьявольского режима". Никакой разумный анализ соотношения сил и ресурсов не давал оснований считать, что война будет "быстрой и короткой", или даже надеяться, будто Франция и Англия своими силами сумеют победить Германию, как бы долго война ни продолжалась. Еще более нелепым было заявление о том, что "теперь мы знаем худшее". Представления о военной мощи Польши были также иллюзорны. Лорд Галифакс, которому, как и премьер-министру, надлежало бы быть хорошо осведомленным, полагал, что Польша в военном отношении сильнее России, и предпочитал иметь в качестве союзника именно Польшу. Об этом он и сказал американскому послу 24 марта -- за несколько дней до принятия неожиданного решения предложить Польше английские гарантии. В июле генеральный инспектор вооруженных сил генерал Айронсайд побывал в частях польской армии и по возвращении представил доклад, который Черчилль назвал "самым благоприятным". Еще большие иллюзии существовали относительно французской армии. Сам Черчилль назвал ее "наиболее высоко подготовленной и надежной мобильной силой в Европе". За несколько дней до начала войны Черчилль встретился с главнокомандующим французской армии генералом Жоржем, который познакомил его со сравнительными данными о военной мощи Франции и Германии. Эта информация настолько поразила Черчилля, что он воскликнул: "Да вы же хозяева положения!" <%0> <%0> <169> очень возросли вследствие нынешнего превосходства обороны перед наступлением... Мечты солдата о <192> молниеносной <169> войне имеют все меньше перспектив на их осуществление. Если германский генеральный штаб не потерял еще чувства реальности, то возможность серьезного немецкого наступления на Западе становится более чем сомнительной" (В. <%20> Liddel <%0> Hart. The Defense of Britain. N. Y., 1939, pp. 42, 96.). -- Прим. ред.
    * ЧАСТЬ II *
@CS1 = НАЧАЛО ВОЙНЫ
    ГЛАВА 3. ЗАХВАТ ПОЛЬШИ
Кампания в Польше была первой демонстрацией и успешным претворением в жизнь теории "быстротечной войны", ведущейся силами танковых соединений во взаимодействии с авиацией. Когда эта теория была впервые разработана в Англии, предусмотренные ею действия стали называть молниеносными. Именно с этого времени и получило всемирное распространение понятие "блицкриг", что в переводе с немецкого означает "молниеносная война". Польша наилучшим образом подходила для демонстрации блицкрига. Протяженность ее границ была весьма значительной и составляла в общей сложности около 3500 миль, из которых 1250 миль приходилось на германско-польскую границу (после оккупации Чехословакии протяженность этого участка границы возросла до 1750 миль). К началу войны южные и северные районы Польши оказались открытыми для вторжения. Западные районы образовали огромный выступ, на фланги которого и нацелились немецкие армии вторжения. Равнинная местность обеспечивала высокие темпы продвижения мобильным войскам агрессора. Правда, условия здесь были несколько хуже, чем во Франции, из-за недостатка дорог, песчаного грунта и наличия озер и лесов в некоторых районах. Однако время, выбранное для вторжения, сводило к минимуму эти недостатки. Для польской армии было бы разумнее организовать оборону значительно восточнее границы, за широкими, реками Висла и Сан, но это означало бы оставить некоторые важные районы страны. Месторождения угля в Силезии находились у самой границы, а значительная часть главной промышленной зоны -- несколько вглубь территории Польши, но все же западнее рек. Трудно представить, что поляки смогли бы, даже при самых благоприятных обстоятельствах, долго удерживать эти передовые районы. Однако выдвигались доводы о необходимости, с экономической точки зрения, попытаться остановить продвижение противника к главной индустриальной зоне. Эти доводы подкреплялись соображениями национального престижа и самоуверенными утверждениями военных руководителей, а также преувеличенными представлениями о том, что могут сделать западные союзники Польши, дабы ослабить давление противника. @RIS = Условные обозначения Главные силы польской армии Резервы польского командования Направление ударов немецких войск Сx. 1. Нападение Германии на Польшу Нереалистический подход к оценке обстановки нашел отражение и в группировке польских войск. Примерно третья часть всех сил была сосредоточена в пределах Польского коридора (или поблизости от него), где войска подвергались риску двойного охвата -- со стороны Восточной Пруссии и с запада. Предпринятая исключительно по соображениям национального престижа попытка воспрепятствовать немцам захватить территорию, принадлежавшую Германии до 1918 года, осуществлялась за счет сил, которые могли бы прикрыть более важные для обороны Польши районы, ибо на юге, на главных направлениях наступления, силы были весьма слабыми. В то же время почти третья часть польских войск под командованием маршала Рыдз-Смиглы была отведена в резерв и располагалась к северу от центральной оси между Лодзью и Варшавой. Эта группировка предназначалась для нанесения контрудара, но при этом совершенно не учитывались ограниченные возможности маневра польской армии, даже если не принимать во внимание последствия налетов немецкой авиации на железнодорожные и шоссейные коммуникации. Сосредоточение сил в передовых районах лишило польские войска возможности вести оборону методом сдерживающих действии на последовательно расположенных рубежах, поскольку без средств механизации войска не успевали отойти на следующий рубеж обороны и закрепиться на нем прежде, чем мобильные войска противника наносили им поражение. На обширных просторах Польши отсутствие средств механизации сыграло более фатальную роль, чем внезапность удара противника и отсутствие времени на мобилизацию резервов. По этой же причине важным оказалось не то, что для вторжения немцы использовали 40 с лишним кадровых дивизий, а то, что в их числе было 14 механизированных или частично механизированных дивизий (6 танковых, 4 легкие и 4 механизированные дивизии) <$FПространные> Что же собиралась предпринять Англия? Лорд Чэтфилд заявил на том же заседании, что "мы, конечно, сможем осуществить эффективное воздушное наступление в том случае... если в войну вступит Бельгия" (Public Record Office. CAB 23/29, pp. 291--292). Помощи Польше уже тогда никто не планировал. -- Прим.. ред. . Один из политических лидеров Франции Рейно несколько лет подряд доказывал, что эти концепции устарели, и требовал создать механизированные силы, укомплектованные солдатами-профессионалами, готовыми к немедленным действиям. Но это был глас вопиющего в пустыне. Французские государственные деятели, как и многие среди военного руководства, полагались на старую систему мобилизации и важнейшее значение придавали обеспечению численного превосходства над противником, сколько бы времени на это ни потребовалось. Ход военных действий в 1939 году можно охарактеризовать двумя фразами: на Востоке безнадежно устаревшую армию быстро расчленили танковые соединения, действовавшие под прикрытием превосходящих сил авиации в соответствии с новыми методами ведения войны; на Западе из-за устаревшей системы развертывания армию удалось подготовить к боевым действиям лишь тогда, когда уже было поздно оказывать союзнику какую-либо помощь.
    ГЛАВА 4. "СТРАННАЯ ВОЙНА"
"Странная война" -- понятие, пущенное в ход американской печатью. Вскоре оно прижилось по обе стороны Атлантики и прочно закрепилось как название периода войны от падения Польши в сентябре 1939 года до начала наступления немецких войск на Западе весной следующего года. Те, кто пустил в ход это понятие, имели в виду, что войны, как таковой, не было, поскольку между франко-английскими и немецкими войсками не происходило никаких больших сражений. На самом же деле это был период активной закулисной деятельности сторон. В середине этого периода с немецким штабным офицером произошел странный инцидент, настолько напугавший Гитлера, что в ходе последующих недель немецкий план ведения войны был полностью изменен. Старый план не имел бы того успеха, которого немцы добились с помощью нового. Но миру все это было неизвестно. Поля сражений оставались спокойными, и люди думали, что Марс впал в спячку. Популярные объяснения этого внешне стабильного состояния носили различный характер. Согласно одному из них, Англия и Франция, несмотря на объявление войны на стороне Польши, не относились серьезно к своим обязательствам и лишь ждали момента, чтобы начать переговоры с Германией. Не менее популярным было мнение, что Англия и Франция хитрят. В американской печати появилось множество сообщений о том, что верховное союзное командование преднамеренно приняло тонко продуманную оборонительную стратегию и готовит немцам ловушку. И то, и другое объяснение далеко от истины. В течение осени и зимы, вместо того чтобы сосредоточить внимание на подготовке эффективной обороны от вероятного наступления гитлеровских войск, союзные правительства и верховное командование детально обсуждали наступательные планы против Германии и ее флангов, хотя в действительности они не имели возможности осуществить эти планы своими силами и средствами. После падения Франции немцы захватили документы французского верховного командования и частично опубликовали их. Это был сенсационный материал. Документы свидетельствовали, что в течение зимы союзное командование обдумывало планы самых различных наступательных операций: план удара по Германии через Норвегию, Швецию и Финляндию; план удара по Рурскому бассейну через Бельгию; план удара по Германии через Грецию и Балканы; план удара по нефтеносным районам на Кавказе с целью отрезать Германию от источников снабжения нефтью. Это был конгломерат напрасных воображений союзных лидеров, которые пребывали в мире иллюзий до тех пор, пока их не привело в чувство наступление Гитлера <169> , -- писал У. Фостер, -- английские, французские и американские фашиствующие империалисты заигрывали с Гитлером, пытаясь проводить и далее политику Мюнхена и превратить <192> ошибочную войну <169> между капиталистическими державами в <192> правильную войну <169> всех капиталистических держав против СССР" (У. <%20> Фостер <%0> . Очерк политической истории Америки. М., 1953, стр. 607). Документы, выявленные за последние годы, убедительно подтверждают марксистскую концепцию рассматриваемых событий. (См. История второй мировой войны 1939--1945 гг. Т. III, гл. 2.) -- Прим. ред. <%0>
    ГЛАВА 5. ФИНСКАЯ ВОЙНА.
Советское правительство в обмен на другие территории просило финнов уступить острова Гогланд, Сескар, Лавенсари, Торсари и Лойвисто, а также сдать в аренду на тридцать лет порт Ханко, с тем чтобы построить там военно-морскую базу с береговой артиллерией, которая во взаимодействии с военно-морской базой в Палдиски, расположенной на другом берегу залива, могла бы прикрыть доступ в Финский залив. Русские хотели обеспечить лучшее прикрытие сухопутных подступов к Ленинграду, отодвинув финскую границу на Карельском перешейке настолько, чтобы Ленинград был вне опасности обстрела тяжелой артиллерией. Это изменение границы не затрагивало основные оборонительные сооружения линии Маннергейма. Советское правительство предлагало также уточнить границу в районе Петсамо (Печенга). Здесь она представляла собой искусственно проведенную прямую линию, проходила через полуостров Рыбачий и отрезала его западную оконечность. Пересмотр границы, возможно, имел целью обеспечить оборону морских подступов к Мурманску и лишить противника плацдарма на полуострове Рыбачий. В обмен на все эти территориальные изменения Советский Союз предлагал уступить Финляндии районы Реболы и Порайорпи. Этот обмен даже в соответствии с финской "Белой книгой" давал Финляндии дополнительную территорию в 2134 кв. мили в качестве компенсации за уступку России территорий общей площадью 1066 кв. миль. Объективное изучение этих требований показывает, что они были составлены на рациональной основе с целью обеспечить большую безопасность русской территории, не нанося сколько-нибудь серьезного ущерба безопасности Финляндии. Безусловно, все это помешало бы Германии использовать Финляндию в качестве трамплина для нападения на Россию. Вместе с тем Россия не получала какого-либо преимущества для нападения на Финляндию. Фактически же районы, которые Россия предлагала уступить Финляндии, расширили бы границы последней в самом узком месте ее территории. Однако финны отвергли и это предложение. Первое русское наступление завершилось неожиданной остановкой. Под влиянием этих событий усилилась общая тенденция к недооценке военной мощи Советского Союза. Эту точку зрения выразил в своем выступлении по радио 20 января 1940 года Черчилль, заявив, что Финляндия "открыла всему миру слабость Красной Армии". Это ошибочное мнение до некоторой степени разделял и Гитлер, что привело к серьезнейшим последствиям в дальнейшем. Однако беспристрастный анализ военных действий дает возможность установить истинные причины неудачи русских в первоначальный период. Условия местности во всех отношениях затрудняли продвижение наступавших войск. Многочисленные естественные препятствия ограничивали возможные направления наступления. На карте участок между Ладожским озером и Северным Ледовитым океаном казался довольно широким, но фактически он представлял собой густую сеть озер и лесов, что создавало идеальные условия для ведения упорной обороны. Более того, на советской территории вблизи границы проходила только одна железнодорожная линия (линия Ленинград -- Мурманск), от которой, на всем протяжении в 800 миль, к границе тянулась лишь одна ветка. Это привело к тому, что в прорывах на самых узких участках финской территории участвовало всего по три дивизии (в сообщениях финской печати масштабы действий русских значительно преувеличивались), в то время как для обходного маневра севернее Ладожского озера использовалось четыре дивизии. Гораздо более выгодным направлением для наступления был Карельский перешеек между Ладожским озером и Финским заливом, однако здесь проходила линия Маннергейма, на которой с самого начала оборонялось шесть кадровых дивизий. Наступательные действия русских севернее этого участка хотя и не могли рассчитывать на успех, однако отвлекали часть финских резервов, пока велась подготовка к прорыву линии Маннергейма. Наступление русских войск под командованием генерала Мерецкова началось 1 февраля
    * ЧАСТЬ III *
@CS1 = СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ ПОТОК. 1940 год
    ГЛАВА 6. ЗАХВАТ НОРВЕГИИ
Шестимесячное затишье, наступившее после завоевания Польши, оказалось обманчивым. Новая гроза была тем более неожиданной, что разразилась она не там, где сгущались тучи, а над Скандинавией. Удару гитлеровской молнии подверглись мирные Норвегия и Дания. 9 апреля газеты сообщили о том, что накануне корабли военно-морских сил Англии и Франции вошли в норвежские воды и установили там минные поля, чтобы преградить путь в эти воды кораблям стран, торгующих с Германией. Восторженные отклики по поводу этих мероприятий чередовались в печати с доводами, оправдывающими нарушение нейтралитета Норвегии. Однако газеты отставали от событий, поскольку этим же утром радио передало гораздо более поразительное сообщение: немецкие войска высаживаются в нескольких пунктах на побережье Норвегии и уже вступили в Данию. Дерзость Германии, не посчитавшейся с превосходством Англии на море, потрясла союзных руководителей. Выступая в этот день в палате общин, премьер-министр Чемберлен сообщил, что немцы высадились на западном побережье Норвегии у Бергена и Тронхейма, а также на южном побережье. Далее Чемберлен сказал: "Получено несколько сообщений о подобной высадке в Нарвике, но я весьма сомневаюсь в их правдоподобности". Английским руководителям казалось невероятным, что Гитлер рискнет высадиться так далеко на севере, тем более что в этом районе в полном составе находились их собственные военно-морские силы, прикрывавшие установку мин и проведение других мероприятий. Высказывалось предположение, что Нарвик перепутали с Ларвиком, местечком на южном побережье Норвегии. Однако к исходу дня стало известно, что немцы заняли столицу Норвегии Осло и основные порты, включая Нарвик. Все десантные операции проводились одновременно и увенчались успехом. Однако за скорым разочарованием последовала новая волна иллюзий у англичан. Черчилль, являвшийся тогда первым лордом адмиралтейства, двумя днями позже заявил в палате общин: @RIS = Сx. 2. Нападение Германии на Норвегию "С моей точки зрения, которую разделяют мои опытные советники, господин Гитлер совершил огромную стратегическую ошибку... и мы крупно выиграли от того, что произошло в Скандинавии... Он ввел в бой целый ряд соединений на норвежском побережье, за которое ему теперь придется сражаться, если это будет необходимо, в течение всего лета против держав, обладающих намного превосходящими военно-морскими силами и способных транспортировать эти силы к месту операции с большей легкостью, чем он. Я не вижу какого-либо контрпреимущества, которое он получил... Я полагаю, мы в значительной степени выиграли от... этой грубой стратегической ошибки, на которую был спровоцирован наш смертельный враг" <%0> <%0> <%0> . The Second World War. Vol. I, p. 489. Под предлогом "помощи Финляндии" в действительности планировалась агрессия западных держав против СССР. (Подробнее см. История второй мировой войны 1939--1954 гг. Т. III, гл. 2, раздел 2.) -- Прим, ред. <%0> . War Speeches. Vol. I, p. 137). Это заявление вызвало настоящий переполох. В бельгийской, голландской, датской, норвежской и шведской печати были поспешно опубликованы заявления, отвергающие призыв Черчилля, а в Лондоне, отдавая дань эпохе умиротворения, объявили, что Черчилль всего лишь высказал личные взгляды. -- Прим. авт.
    ГЛАВА 7. ЗАВОЕВАНИЕ ЗАПАДА
10 мая 1940 года войска Гитлера прорвали оборону на Западе. Ход мировых событий изменился, что повлекло за собой далеко идущие последствия для будущего всех народов. Решающий акт драмы, потрясшей весь мир, начался 13 мая, когда танковые соединения Гудериана форсировали р. Маас у Седана. 10 мая беспокойный, энергичный Черчилль стал премьер-министром Великобритании, заменив на этом посту Чемберлена. Немцы быстро расширили участок прорыва, и через образовавшуюся брешь хлынули немецкие танки. Неделю спустя они вышли к побережью Па-де-Кале и таким образом отрезали союзные армии в Бельгии. Эта катастрофа привела к падению Франции и изоляции Англии. И хотя Англии удалось удержаться за своей водной преградой, спасение пришло лишь после долгой мировой войны, в которую вылился затянувшийся конфликт. В конце концов усилиями Америки и России Гитлер был раздавлен. После прорыва у Седана развал французского фронта стал неизбежным, а натиск гитлеровских войск неотразимым. И все же высшие офицеры германской армии мало верили в перспективы наступления, которое они начали против своего желания по настоянию Гитлера. В решающий момент Гитлер сам вдруг потерял веру в успех и приказал на два дня остановить наступление. Это случилось как раз тогда, когда оборона французской армии была прорвана и войска получили возможность беспрепятственно продвигаться вперед. Если бы французы сумели использовать эту передышку, то шансы Гитлера на успех резко бы пали. И самое странное заключалось в том, что Гудериан, руководивший действиями ударной группировки, неожиданно был отстранен от командования. Очевидно, высшее начальство стремилось поскорее затормозить темпы развития достигнутого им успеха. И если бы не "ошибка" Гудериана, осмелившегося наступать слишком стремительно, операция потерпела бы неудачу и события в мире развивались бы иначе. @RIS = Сx. 3. Падение Франции Отнюдь не обладая тем огромным превосходством, какое им приписывали, гитлеровские армии на самом деле были значительно малочисленнее армии противника. И хотя решающую роль сыграли танки, Гитлер имел этих боевых машин меньше, чем противник, да и сами танки были у него хуже. Только в авиации Гитлер действительно обладал превосходством. Более того, задача практически была решена лишь небольшой частью сил и раньше, чем вступили в дело основные силы немцев. Помимо авиации решающую роль сыграли десять танковых дивизий, одна парашютная и одна воздушно-десантная дивизии. А всего в атом районе Гитлер сосредоточил 135 дивизий. Успех, достигнутый новым родом войск, был настолько ослепительным, что заслонил не только малочисленность использованных сил, но и угрозу поражения, висевшую над ними. Этого успеха немцы могли бы и не добиться, если бы не грубые ошибки союзников, возникшие вследствие преобладания устаревших, военно-теоретических взглядов. Но даже при всей недальновидности союзного руководства успех наступления в опасной степени зависел только от удачи и решительности Гудериана в использовании открывавшихся перед ним возможностей. Битва за Францию -- один из наиболее ярких примеров решающей роли новых взглядов, проводимых в жизнь энергичным исполнителем. Гудериан рассказывал, что еще задолго до войны он вынашивал идею глубокого стратегического прорыва силами самостоятельных танковых соединений с целью перерезать тыловые коммуникации армии противника. Энтузиаст развития бронетанковых войск, Гудериан понял потенциальные возможности этого рода войск, созданного после первой мировой войны на основе новых английских военно-теоретических взглядов. Многие высшие немецкие генералы относились к этим взглядам с таким же сомнением, как и английские и французские руководители, считая их неосуществимыми в боевых условиях. Однако, когда началась война, Гудериан улучил момент, чтобы, несмотря на сомнения своего высшего командования, реализовать потенциальные возможности нового рода войск. Эффект был поистине потрясающим. Немецкое наступление на Западном фронте началось с ошеломляющих успехов на правом фланге -- с овладения ключевыми пунктами обороны нейтральных Бельгии и Голландии. Эти удары, нанесенные воздушно-десантными войсками, настолько приковали к себе внимание-союзников, что на несколько дней отвлекли их от главного удара, который нацеливался через Арденны в самое сердце Франции. Ранним утром 10 мая в столице Голландии Гааге и важном узле коммуникаций Роттердаме высадились воздушно-десантные войска. Одновременно немцы атаковали пограничные оборонительные позиции Голландии. Смятение и тревога, вызванные этим двойным ударом с фронта и тыла, усиливались угрозой нападения немецких военно-воздушных сил. Используя панику в рядах противника, немецкие танковые соединения прорвались на юге и на третий день вышли к Роттердаму, где высадился воздушный десант. Это произошло под самым носом у французской 7-й армии, которая направлялась на помощь голландцам. На пятый день голландцы капитулировали, хотя их основной фронт так и не был прорван. Угроза налетов немецкой авиации на густонаселенные города ускорила капитуляцию. По численности немецкие войска значительно уступали противнику. Более того, решающий прорыв был осуществлен всего лишь одной 9-й танковой дивизией, единственной, которую немцы могли выделить для наступления в Голландии. На пути ее продвижения находилось множество каналов и широких рек, где можно было легко организовать оборону. Успех этой дивизии зависел главным образом от успеха воздушного десанта. Содержание плана действий немецких войск изложено в показаниях командующего воздушно-десантными войсками генерала Штудента: "Ограниченность сил вынуждала нас сосредоточить усилия на двух объектах -- пунктах, которые представлялись наиболее важными для успеха вторжения. Главный удар под моим командованием имел целью захватить мосты у Роттердама, Дордрехта и Мердийка, через которые открывался путь к устью Рейна. Наша задача заключалась в том, чтобы захватить эти мосты раньше, чем голландцы успеют взорвать их, и удержать до прибытия наших мобильных соединений. В моем распоряжении было четыре парашютных батальона и один десантно-посадочный полк. Мы добились полного успеха, потеряв лишь 180 человек. Мы не могли не выполнить задачу, ибо в противном случае обрекалось на неудачу вторжение в целом". Сам Штудент в этих боях был ранен в голову и вышел из строя на восемь месяцев. Вспомогательный удар наносился в направлении на Гаагу. Он имел целью захватить членов правительства и таким образом дезорганизовать управление страной. Здесь действовали один парашютный-батальон и два десантно-посадочных полка под общим командованием генерала графа Спонека. Однако этот удар, вызвавший сначала смятение у голландцев, был отражен. Вторжение в Бельгию началось сенсационно. Здесь наземные войска были представлены 6-й армией под командованием Рейхенау, в состав которой входил 16-й танковый корпус Геппнера. Для поддержки действий этих сил было выделено всего лишь 500 десантников. Перед ними стояла задача захватить два моста через Альберт-канал и самый современный бельгийский форт Эбен Эмаэль. Этот небольшой отряд, однако, в корне изменил ход операции. Дело в том, что к бельгийской границе в этом районе можно подойти только через южный выступ голландской территории. Значит, как только немецкие войска пересекли бы границу Голландии, бельгийская пограничная охрана Альберт-канала могла бы успеть взорвать мосты, поскольку вторгшимся войскам предстояло преодолеть расстояние в 15 миль по голландской территории. Внезапная выброска воздушного десанта ночью обеспечила единственную возможность сохранить важные мосты. В Бельгии немцы использовали весьма ограниченные силы воздушно-десантных войск. Правда, печать сообщала, что высадка воздушных десантов осуществляется в нескольких районах и что десантируемые войска исчисляются в тысячах. Как объяснил генерал Штудент, немцы широко применяли выброску чучел, чтобы создать впечатление многочисленности десантируемых войск. Эта уловка оказалась весьма эффективной. Расчет на тенденцию печати преувеличивать масштабы операций оправдал себя. Неожиданное нападение на форт Эбен Эмаэль осуществил небольшой отряд из 75 десантников-саперов под командованием лейтенанта Витцига. Потери отряда составили всего шесть человек. Форт, хорошо оборудованный для отражения любой угрозы, не был готов к высадке воздушного десанта. С крыши каземата горстка десантников в течение суток держала под контролем гарнизон в 1200 человек, пока не прибыли немецкие сухопутные войска. Бельгийская охрана мостов также была застигнута врасплох. На одном мосту охрана успела поджечь шнур для взрыва моста, во ворвавшиеся в бункер десантники в самый последний момент предупредили взрыв. Необходимо отметить, что в соответствии с планом обороняющиеся взорвали мосты по всему фронту вторжения, за исключением тех районов, где немцы использовали воздушные десанты. Это показывает, насколько рискованно действовали немцы, ибо успех вторжения целиком зависел от фактора времени. К утру второго дня операции немецкие войска форсировали канал и прорвали оборону бельгийских войск. Затем 3-я и 4-я танковые дивизии под командованием Геппнера по сохранившимся мостам устремились вперед на широкие равнины. Их прорыв вынудил бельгийцев начать общее отступление, хотя в тот момент к ним на помощь уже стали прибывать французские и английские войска. Прорыв немецких войск в Бельгии не играл решающей роли в наступлении на Западном фронте, но все же оказал большое влияние на ход кампании. Помимо того, что внимание союзников было отвлечено в ложном направлении, начавшиеся бои сковали значительные силы мобильных войск. Союзникам так и не удалось вывести из боя и перебросить мобильные войска на юг, чтобы отразить более опасную угрозу, неожиданно возникшую 13 мая на французской границе в наиболее слабо защищенной ее части -- неподалеку от западной оконечности линии Мажино, где еще не было закончено строительство укреплений. Ударные механизированные соединения группы армий Рундштедта продвигались через Люксембург и по бельгийской территории к Франции. Пройдя 75 миль через Арденны, они, почти не встретив сопротивления, пересекли французскую границу и на четвертый день операции достигли рубежа р. Маас. Использовать такую массу танков и автомашин на местности, которая считалась стратегами "непроходимой", неприемлемой для ведения наступательных операций, а тем более для действий танков, было рискованно. Однако наступление на этом направлении обеспечивало внезапность действий, а наличие лесов позволяло скрытно подготовить и сосредоточить силы для удара. И все-таки именно французское верховное командование в наибольшей степени способствовало успеху Гитлера. Разрушительный эффект удара через Арденны можно объяснить прежде всего особенностями французского плана, который, по мнению немцев, полностью отвечал их собственному пересмотренному плану. И роковыми для французов оказались не их оборонительная стратегия или вера в неприступность линии Мажино, а их планы наступательных действий. Вклинившись в Бельгию левым крылом своих войск, французы попали в ловушку <$FW.> . На следующий день Черчилль вылетел в Париж, где категорически возражал против вывода войск союзников из Бельгии. Но Гамелен слишком медлил с их выводом. Он планировал контрудар, придерживаясь методов 1918 года, то есть намечал использовать большое число пехотных дивизий. Черчилль слепо верил в успех этого предприятия. К сожалению, Гамелен продолжал идти по проторенной дорожке, хотя он, как никто другой во Франции, имел возможность принять решительные меры. Рейно решил сместить Гамелена и вызвал из Сирии генерала Вейгана. Вейган прибыл лишь 19 мая, и, таким образом, в течение трех дней французская армия фактически не имела главнокомандующего. 20 мая войска Гудериана вышли к Па-де-Кале, отрезав коммуникации союзных армий в Бельгии. А Вейган оказался еще более старомодным, чем Гамелен, и тоже продолжал планировать боевые действия по образцу 1918 года, так что надежда на улучшение положения исчезла. В общем, союзные руководители делали все или с запозданием, или неверно. В итоге они так и не смогли предотвратить катастрофу. Английским экспедиционным силам удалось эвакуироваться из Дюнкерка только потому, что в это время в ход боевых действий вмешался Гитлер. Когда немецкие танки захватили север Франции и отрезали английскую армию от ее баз, Гитлер вдруг остановил продвижение ударной группировки. Это произошло как раз в тот момент, когда немецкие танки готовы были ворваться в Дюнкерк -- единственный порт, через который англичане могли эвакуировать свои войска. В то время главные силы английских войск находились еще на большом удалении от порта. Однако Гитлер задержал свои танки на три дня! Приказ Гитлера фактически сохранил английским солдатам жизнь, когда, казалось, уже ничто, не могло их спасти. Позволив английским войскам улизнуть, Гитлер дал им шанс восстановить силы, продолжать войну, организовать оборону побережья своей страны и не допустить вторжения противника. Понимая, что возможность эвакуироваться из Дюнкерка была ничтожной, и не зная причин, обусловивших эту возможность, английский народ заговорил о "дюнкеркском чуде". Почему же Гитлер отдал роковой приказ остановить наступление? Даже для немецких генералов осталось и, возможно, навсегда останется загадкой, как фюрер пришел к этому решению и каковы были его мотивы. Даже если бы Гитлер и дал какое-то объяснение, ему вряд ли можно было поверить. Люди, занимающие высокий пост и совершающие роковую ошибку, редко говорят об этом правду, а Гитлер был одним из тех, кто не очень-тo любит правду. Более вероятно даже, что его свидетельство только перепутало бы все следы. Также весьма вероятно, что он и сам не смог бы дать правдоподобного объяснения, даже если бы и захотел этого, ибо мотивы его поступков часто зависели от настроения, а порывы были изменчивы. После долгих исследований этого критического события историки получили достаточно данных, чтобы не только восстановить всю цепь событий, но и вскрыть причинную связь, приведшую к этому роковому решению. Отрезав линии снабжения левому крылу союзных войск в Бельгии, танковый корпус Гудериана вышел 20 мая к морю недалеко от Абвиля. Затем Гудериан стал продвигаться дальше на север, к портам в Па-де-Кале, в тыл английской армии, которая еще находилась в Бельгии и едва сдерживала натиск пехотных соединений Бока. Во время продвижения на север справа от Гудериана действовал танковый корпус Рейнхардта, входивший в состав группы армий Клейста. 22 мая войска Гудериана отрезали пути отступления англичан к Булони, а на следующий день -- к Кале. Они вышли к Гравлину, расположенному всего лишь в 10 милях от Дюнкерка -- единственного порта, оставшегося в распоряжении англичан. Танковый корпус Рейнхардта также вышел к каналу на участке Эр, Сент-Омер, Гравлин. И вот здесь продвижение танков было остановлено приказом свыше. Командиры танковых соединений получили приказ остановиться у канала. На многочисленные вопросы и протесты ответ был один: "Это личный приказ фюрера". Прежде чем проанализировать это спасительное вмешательство Гитлера, давайте посмотрим, что происходило в это время у англичан, и проследим за ходом эвакуации. 16 мая командующий английскими экспедиционными силами генерал Горт отвел свои войска с передовых позиций у Брюсселя. Но прежде чем они заняли новые позиции на р. Шельда, Гудериан перерезал коммуникации английских экспедиционных сил на юге. 19 мая кабинету доложили, что Гарт "изучает возможность отхода к Дюнкерку, если в этом возникнет необходимость". И хотя кабинет знал, что в войсках Гарта продовольствия осталось на четыре дня, а боеприпасов на один бой, все же отправил Гарту директиву двигаться вглубь Франции в южном направлении, сквозь боевые порядки прорвавшихся немецких войск. Эта директива соответствовала плану, разработанному французским главнокомандующим Гамеленом. Однако в тот же день Гамелен был отстранен и заменен Вейганом. Новый главнокомандующий немедленно отменил приказ Гамелена, однако через три дня предложил план, который, по сути дела, ничем не отличался от плана его предшественника и осуществить который было уже нельзя. Сам Горт утверждал, что директива кабинета неосуществима, однако попытался нанести удар в южном направлении от Арраса силами двух пехотных дивизий и одной бронетанковой бригады. (Всего у Горта было 13 пехотных дивизий.) Фактически в контрударе, нанесенном 21 мая, участвовало только два танковых и два пехотных батальона. Танки сумели немного продвинуться вперед, но не были поддержаны пехотой, поскольку она подверглась налетам пикирующих бомбардировщиков. Французская 1-я армия должна была выделить для участия в этом контрударе две дивизии, но это оказалось невыполнимо. Налеты пикирующих бомбардировщиков и быстрый натиск немецких танков парализовали французов. Тем не менее примечательно, какой панический страх нагнал этот неудавшийся контрудар на высшее военное немецкое командование, если оно сразу же решило остановить наступление своих ударных танковых соединений. Сам Рундштедт назвал этот момент "критическим": "В течение некоторого времени мы опасались, что наши танковые дивизии будут отрезаны раньше, чем подойдут пехотные дивизии" <192> решительное чудо <169> , а также высказал мнение о том, что война будет закончена через шесть недель. После этого он намеревался заключить разумный мир с Францией, а это открыло бы путь к заключению соглашения с Англией. Гитлер удивил нас и тем, что с восхищением начал говорить о Британcкой империи, о необходимости ее существования и о цивилизации, которую Англия принесла миру. Затем, пожав плечами, Гитлер заметил, что империя создавалась подчас жестокими средствами, но лес рубят -- щепки летят. Гитлер сравнивал Британскую империю с католической церковью, говорил, что они в равной степени важны для поддержания стабильности в мире. Фюрер заявил, что от Англии хочет лишь признания позиций Германии на континенте. Возвращение утерянных Германией колоний желательно, но это не самое важное, и даже можно поддержать Англию, если она будет где-то еще вовлечена в конфликт. Гитлер заметил, что колонии -- прежде всего дело престижа, ибо их нельзя удержать во время войны, и что лишь немногие немцы пожелали бы обосноваться в тропиках. В заключение фюрер сказал, что его цель -- договориться с Англией о мире на такой основе, какую будет допускать ее престиж". В своих воспоминаниях Блюментрит не раз возвращается к этому разговору. По его мнению, "остановка была вызвана не только военными соображениями, но являлась компонентом политической интриги и преследовала цель -- облегчить достижение мира. Если бы английские экспедиционные силы в Дюнкерке были захвачены, англичане могли бы считать, что их честь запятнана и они должны смыть это пятно. Дав же им возможность улизнуть, Гитлер рассчитывал, что англичане пойдут на примирение с ним". Эта мысль приобретает еще большее значение, поскольку она высказана генералом, критически относившимся к Гитлеру. Рассказ Варлимонта о том, что говорил Гитлер во время событий в Дюнкерке, совпадает со многими воспоминаниями фюрера в книге "Майн кампф". Характерно, что Гитлер испытывал смешанное чувство любви и ненависти по отношению к англичанам. Об этой его тенденции в разговорах об Англии упоминается также в дневниках Чиано и Гальдера. Более вероятно, что его решение было обусловлено несколькими факторами. Три из них очевидны: желание сохранить мощь танковых соединений для нанесения следующего удара, постоянные опасения попасть в ловушку в болотах Фландрии и заявления Геринга о люфтваффе. Также вполне вероятно, что с военными соображениями переплетались какие-то политические цели, тем более что Гитлер был склонен к политической стратегии и для него были характерны самые неожиданные повороты мысли. @BL = Ширина нового фронта обороны французских войск, проходившего по рекам Сомма и Эна, была больше, чем раньше, а численность войск значительно сократилась. На первом этапе кампании французы потеряли 30 дивизий и лишились помощи союзных войск (лишь две английские дивизии оставались во Франции и еще две не полностью обученные дивизии готовились к отправке). Всего для обороны на новых позициях Вейган собрал 49 дивизий, а 17 дивизий оставил на линии Мажино. За то короткое время, которое было в распоряжении Вейгана, нельзя было сделать большего: нехватка сил мешала создать глубоко эшелонированную оборону. Поскольку большинство механизированных дивизий было разгромлено или сильно измотано, ощущался недостаток в мобильных резервах. Немцы же доукомплектовали свои 10 танковых дивизий личным составом и танками, а 130 пехотных дивизий остались почти нетронутыми. Перед началом нового наступления они произвели перегруппировку сил: на участок, проходивший по р. Эна (между реками Уаза и Маас), были переброшены две свежие армии (2-я и 9-я). Гудериан был назначен командующим танковой грудной в составе двух танковых корпусов. В распоряжении Клейста оставалось два танковых корпуса. Они должны были нанести удар с плацдармов на р. Сомма в направлении на Амьен и Перонн и замкнуть кольцо окружения в нижнем течении р. Уаза. Остальные танковые соединения под командованием Гота должны были наступать на участке между Амьеном и морем. Наступление началось 5 июня на западном участке фронта между Лаоном и морем. В течение первых двух дней сопротивление было упорным, но 7 июня танковые корпуса вырвались на дорогу к Руану. После этого оборона французских войск распалась, и 9 июня при форсировании р. Сена немцы уже не встретили серьезного сопротивления. Однако решающий маневр немецкое командование намечало не здесь, и поэтому наступление было приостановлено. Благодаря этому большей части английских войск под командованием генерала Брука удалось эвакуироваться в Англию уже после капитуляции французов. Войскам Клейста не удалось точно выполнить задачу. 8 июня правое крыло в конце концов прорвало оборону французских войск, а левое, двигавшееся от Перонна, было задержано упорным сопротивлением севернее Компьеня. Тогда немецкое верховное командование приняло решение перебросить танковую группу Клейста на поддержку прорыва, который был осуществлен в Шампани. В этом районе наступление началось только 9 июня. Сопротивленце французов было быстро сломлено. Как только пехота форсировала реку, танки Гудериана устремились к Шалону-на-Марне, а затем на восток. К 11 июня войска Клейста форсировали р. Марна у Шато-Тьерри. Продвижение шло быстрыми темпами по плато Лангр к Безапсопу и швейцарской границе. Все французские войска, находившиеся на линии Мажино, оказались отрезанными от остальных сил армии. Еще 7 нюня Вейган рекомендовал правительству незамедлительно просить перемирия, а 8 июня он заявил, что "битва за Сомму проиграна". Правительство, среди членов которого не было единогласия, долго колебалось в принятии решения и наконец 9 июня покинуло Париж, выехав в Тур. Рейно направил президенту Рузвельту просьбу о помощи. Он писал: "Мы будем сражаться перед стенами Парижа, мы будем сражаться за ними, мы укроемся в одной из наших провинций и, если нас выгонят, отправимся в Северную Африку..." 10 июня в войну вступила Италия. Франция с запозданием предложила Муссолини отдать различные колониальные территории, но он отказался принять их в надежде получить от Гитлера больше. Однако наступление итальянских войск началось только через десять дней и было легко задержано слабыми французскими силами. 11 июня Черчилль вылетел в Тур в тщетной надежде ободрить французских руководителей. На следующий день Вейган в своем докладе правительству заявил, что война проиграна, обвинил в поражении Англию, а затем сказал: "Я вынужден заявить, что необходимо прекратить военные действия". Без сомнения, он был прав в оценке военного положения, ибо французская армия распалась, практически прекратив сопротивление, и неорганизованным потоком откатывалась на юг. Правительство никак не могло решиться, что предпринять: капитулировать или попытаться продолжать военные действия из Северной Африки. Оно переехало в Бордо и дало Вейгану указание попытаться организовать сопротивление на р. Луара. 14 июня немцы вошли в Париж, а их фланговые группировки продолжали двигаться на юг. 16 июня они достигли долины р. Рона. Вейган при поддержке высших военных руководителей настаивал на перемирии. Черчилль предпринял попытку предупредить такое решение, предложив продолжать сопротивление из Северной Африки и заключить, франко-английский союз. Однако его предложение вызвало лишь раздражение во французских кругах. Большинством голосов французское правительство отвергло предложение Черчилля и приняло решение о капитуляции. Рейно подал в отставку. Маршал Петэн сформировал новое правительство, и ночью 16 числа Гитлеру была направлена просьба о перемирии. Условия перемирия были переданы французским парламентерам 20 июня в Компьеньском лесу в том же железнодорожном вагоне, в котором немецкие парламентеры подписали перемирие в 1918 году. Пока шли переговоры, немцы продолжали продвижение за р. Луара. 22 июня условия перемирия были приняты, и оно вступило в силу 25 июня в 01.35, после того как была достигнута договоренность о заключении аналогичного перемирия с Италией.
    ГЛАВА 8. БИТВА ЗА АНГЛИЮ
1 сентября 1939 года вторжением в Польшу Гитлер начал войну. Два дня спустя Англия и Франция объявили войну Германии. Однако как это ни странно, но ни Гитлер, ни немецкое верховное командование не разработали планов борьбы против Англии. Еще более странно, что ничего не было сделано даже в течение той девятимесячной паузы, после которой в 1940 году началось наступление немцев на Западе. Никакого плана не было разработано и тогда, когда неизбежным стало поражение Франции. Таким образом, очевидно, что Гитлер рассчитывал добиться согласия английского правительства на компромиссный мир на благоприятных для Англии условиях, которые он был склонен гарантировать. Видимо, при всем своем величайшем честолюбии он не хотел, чтобы конфликт с Англией привел к серьезным последствиям. И действительно, Гитлер дал понять своим генералам, что война закончена, разрешил отпуска, а часть сил авиации перенацелил на другие потенциальные фронты. Даже когда отказ Черчилля пойти на какой-либо компромисс стал явным, а его решимость продолжать войну -- очевидной, Гитлер продолжал верить, что это блеф, и считал, что Англия обязана призвать "свое безнадежное военное положение". Он еще долго лелеял эту надежду и лишь 2 июля приказал изучить вопрос о вторжении в Англию. 16 июля, отдавая приказ о подготовке к вторжению в Англию (операция получила кодовое наименование "Морской лев"), Гитлер все еще сомневался в необходимости подобной операции. О сомнениях Гитлера в отношении Англии говорит и тот факт, что 21 июля он заявил Гальдеру о своем намерении всесторонне изучить проблему России с точки зрения возможности начать военные действия против нее осенью текущего года. 29 июля Йодль сообщил Варлимонту о том, что Гитлер принял твердое решение начать войну с Россией. За несколько дней до этого весь состав штаба танковой группы Гудериана был отозван в Берлин для подготовки планов использования танковых войск в этой кампании. К моменту падения Франции немецкая армия совершенно не была готова к вторжению в Англию. В штабе сухопутных войск не только не планировали эту операцию, но даже не рассматривали подобную возможность. Войска не были обучены действиям в морских десантных операциях, ничего не было сделано для строительства десантных судов. Можно было лишь попытаться спешно собрать транспорты, привести в порты Па-де-Кале баржи из Германии и Голландии и обучить войска посадке на суда и высадке. Лишь временное "бессилие" английской армии, потерявшей большую часть вооружения во Франции, могло обеспечить этой импровизации какие-то шансы на успех. Основная роль в операции отводилась группе армий "А" фельдмаршала фон Рундштедта, в состав которой входили 16-я армия генерала Буша и 9-я армия генерала Штрауса. Войска десанта планировалось погрузить на суда в различных портах между устьями рек Шельда и Сена и высадить на юго-восточном побережье Англии между Фолкстоном и Брайтоном. Воздушно-десантная дивизия должна была захватить район Дувр, Фолкстон. Согласно плану операции "Морской лев", в первой волне десанта предполагалось за четыре дня высадить десять дивизий, чтобы создать широкий плацдарм. Примерно через неделю планировалось начать наступление с плацдарма вглубь страны с ближайшей задачей овладеть районами по дуге от устья р. Темза до Портсмута. На следующем этапе намечалось отрезать Лондон с запада. Вспомогательную операцию должна была провести 6-я армия фельдмаршала Рейхенау, входившая в состав группы армий "Б". В первой волне здесь намечалось использовать три дивизии. Десантируемые войска 6-й армии предполагалось перебросить морем из Шербура в район Портленд-Билла в заливе Лайм. Затем они должны были продвигаться на север к устью р. Северн. Во второй волне планировалось высадить мобильные силы в составе шести танковых и трех моторизованных дивизий, сведенных в три корпуса. Затем должны были последовать третья волна в составе девяти пехотных дивизий и четвертая -- в составе восьми пехотных дивизий. Хотя в первую волну и не входили танковые дивизии, войска, располагали примерно 650 танками, причем все они должны были находиться в первом из двух эшелонов десанта. (Общая численность войск первой волны составляла 250 тыс. человек, а в первом эшелоне намечалось высадить около одной трети этих сил.) Для переброски войск первой волны к пунктам высадки требовалось 155 транспортов общим водоизмещением 700 тыс. т и свыше 3 тыс. мелких судов: 1720 барж, 470 буксиров и 1160 моторных катеров. Приготовления начались лишь в конце июля, и, хотя Гитлер приказал завершить подготовку к середине августа, штаб ВМС заявил, что такое большое количество судов для операции "Морской лев" можно собрать не раньше середины сентября. В дальнейшем штаб ВМС предлагал перенести операцию на весну 1941 года. Но это было не единственным препятствием. Немецкие генералы прекрасно сознавали тот риск, которому подвергнутся их войска при переходе морем. Они мало верили в способность военно-морского флота и авиации прикрыть переброску сухопутных войск и настаивали на том, чтобы вторжение осуществлялось на довольно широком фронте от Рамсгита до залива Лайм с целью распылить силы обороняющихся. Немецкие адмиралы в еще большей степени опасались противодействия английского флота. У них не было уверенности в том, что немецкие военно-морские силы сумеют отразить контратаки английского флота. Они с самого начала заявляли, что обеспечить прикрытие высадки сухопутных войск на широком фронте невозможно, а поэтому следует ограничить полосу вторжения и численность войск десанта. Требования морского руководства еще больше усугубляли сомнения генералов. Адмирал Редер подчеркивал, что необходимым условием успеха является завоевание господства в воздухе над всей полосой вторжения. После беседы с Редером 31 июля Гитлер согласился с мнением командования ВМС, что операцию "Морской лев" нельзя начинать до середины сентября. Однако решения отложить операцию до 1941 года принято не было, поскольку Геринг убеждал Гитлера в том, что люфтваффе способны подавить военно-морские силы Англии и одержать верх над англичанами в воздухе. Руководители военно-морских сил и сухопутных войск склонялись к тому, чтобы предоставить Герингу возможность провести авиационное наступление в воздухе, поскольку это не обязывало их ни к чему определенному, пока не был бы достигнут успех. Но такой успех не был достигнут, и битва в воздухе стала основной и единственной в решающей схватке за Англию. Превосходство люфтваффе над английскими военно-воздушными силами оказалось не столь значительным, как оно всем в то время представлялось. Люфтваффе не были способны вести систематические налеты на объекты в Англии крупными силами бомбардировочной авиации (а именно этого опасались англичане), и немецкая истребительная авиация в численном отношении ненамного превосходила английскую. Авиационное наступление осуществлялось в основном силами 2-го и 3-го воздушных флотов под командованием фельдмаршалов Кессельринга и Шперля. 2-й флот базировался на северо-востоке Франции и в Нидерландах, а 3-й -- на севере и северо-западе Франции. Каждый воздушный флот являлся полностью самостоятельным объединением. Такая организационная структура давала определенные преимущества при взаимодействии авиации с сухопутными войсками в Польше и на Западе, но оказалась не столь эффективной в чисто воздушной кампании. Каждый флот разрабатывали представлял на утверждение высшему командованию свои планы. Общего плана действий не было. К началу авиационного наступления 10 августа во 2-м и 3-м воздушных флотах насчитывалось в общей сложности 875 обычных и 316 пикирующих бомбардировщиков. (Пикирующие бомбардировщики оказались настолько уязвимыми, что после 18 августа их вывели из боев, чтобы сохранить для участия во вторжении.) Кроме того, базировавшийся в Норвегии и Дании 5-й воздушный флот под командованием генерала Штумпфа имел в своем составе 123 бомбардировщика, однако этот флот принимал участие в боях всего один день -- 15 августа: его потери оказались слишком тяжелыми. И все же косвенным присутствием он вынудил англичан держать часть сил истребительного авиационного командования на северо-востоке страны. В конце августа из состава этого флота было выделено около 100 бомбардировщиков, чтобы возместить потери 2-го к 3-го воздушных флотов. 2-й и 3-й воздушные флоты начали боевые действия 10 августа. Оба флота насчитывали 929 истребителей. В основном это были одномоторные самолеты типа Ме-109. Кроме того, имелось 227 двухмоторных истребителей Ме-110 со сравнительно большим радиусом действия. Истребитель Ме-109, прототип которого появился в 1936 году, развивал скорость свыше 350 миль в час, а его большая скороподъемность обеспечивала ему дополнительные преимущества перед английскими истребителями. Однако по маневренности этот истребитель уступал английским самолетам. В отличие от английских истребителей большинство немецких машин к началу боевых действий не имело броневой защиты кабины пилота, но зато располагало пуленепробиваемыми топливными баками, чего не было у английских самолетов. Решающую роль для немецких одномоторных истребителей в этих боях сыграл их ограниченный радиус действия. Официальные данные о том, что дальность полета этих самолетов на крейсерской скорости составляет 412 миль, на практике оказались неверными. Действительный радиус действия этого самолета составлял немногим более 100 миль, так что такой самолет мог долететь от Па-де-Кале или от полуострова Котантен до Лондона, но для боя у него оставалось совсем мало времени. Другими словами, в воздухе он мог находиться всего 95 мин., что давало ему лишь 75--80 мин. боевого полетного времени. Когда же в связи с тяжелыми потерями в бомбардировщиках из-за их совершенно очевидной уязвимости встал вопрос об организации истребительного прикрытия, оказалось, что в течение дня против объектов в южной Англии возможно было использовать не больше 300--400 бомбардировщиков (при выделении двух истребителей для сопровождения каждого бомбардировщика). Помимо всего прочего, истребитель Ме-109 был сложен в управлении при взлете и посадке и имел слабое шасси. Последний недостаток усугублял положение тем, что приходилось использовать импровизированные ВПП на французском побережье. Двухмоторный истребитель Me-110, номинально имевший максимальную скорость полета 340 миль в час, оказался значительно "медленнее". Он развивал скорость лишь 300 миль в час и даже меньше. Таким образом, Ме-110 уступал английскому истребителю "спитфайер" в скорости, скороподъемности и маневренности. На этот самолет немцы рассчитывали как на надежное средство люфтваффе, до он разочаровал их своими летно-тактическими характеристиками. В конце концов в боевых вылетах пришлось даже обеспечивать его прикрытие истребителями Ме-109. Однако величайшим недостатком немецких истребителей была примитивность бортовой радиоаппаратуры. Правда, эти самолеты были оборудованы радиотелефоном для связи между собой во время полета, но их радиоаппаратура уступала оборудованию английских самолетов. Английские ВВС потеряли во Франции более 400 истребителей, однако к середине июля численность английской истребительной авиации составила около 650 самолетов, то есть столько же, сколько Англия имела перед началом немецкого наступления на Западе. В основном это были самолеты типа "харрикейн" и "спитфайер". На вооружении находилось также около 100 машин устаревших образцов. Это замечательное "возрождение" произошло в значительной степени благодаря усилиям лорда Бивербрука, который был назначен в мае на новый пост министра авиационной промышленности в правительстве Черчилля. Критики Бивербрука жаловались на то, что его энергичное вмешательство имело отрицательные последствия в перспективном плане. Однако, по мнению командующего истребительным авиационным командованием главного маршала авиации Даудинга, "эффект от этого назначения можно назвать не иначе, как магическим". Уже к середине лета производство истребителей возросло в два с половиной раза, а в течение года Англия выпустила 4283 истребителя. Германия за этот же срок выпустила примерно 300 одномоторных и двухмоторных истребителей. Определить соотношение сил в авиационной технике нелегко. Самолеты "харрикейн" и "спитфайер" были вооружены лишь пулеметами. На каждом самолете имелось восемь пулеметов, установленных в крыльях. Это были американские пулеметы системы Браунинга. Выбор пал именно на них, поскольку они были достаточно надежны в дистанционном управлении и отличались высокой скорострельностью-1260 выстрелов в минуту. Истребители Ме-109 в основном были вооружены двумя пулеметами, установленными на обтекателях, и двумя 20-мм пушками, установленными в крыльях. Эти пушки немцы разработали на основе опыта гражданской войны в Испании. Люфтваффе там же опробовали истребитель Ме-109 и другие, более ранние типы истребителей, ко времени второй мировой войны уже снятые с вооружения. Немецкий ас Галланд в своих воспоминаниях утверждает, что вооружение Ме-109 было лучше вооружения английских истребителей. В Англии мнения разделились. Одни считали, что большая скорострельность пулеметов системы Браунинга давала преимущество в ведении огня короткими очередями. Другие отмечали, что полдюжины пушечных снарядов могли нанести куда больший ущерб, чем пулеметные очереди. Некоторые английские летчики-истребители с горечью признавались, что даже при уверенном поражении цели эффекта не достигалось. В ходе боевых действий около 30 самолетов "спитфайер" получали 20-мм пушку "испано" ("эрликон"), а в октябре вступили с строй самолеты "харрикейн", вооруженные четырьмя пушками. Таким образом, немецкие бомбардировщики, вооруженные лишь несколькими пулеметами с горизонтальной наводкой, не могли самостоятельно, без помощи истребителей сопровождения, противостоять английским истребителям. Соотношение сил с точки зрения численности летчиков-истребителей определить еще труднее. На начальном этапе боевых действий его нельзя было назвать благоприятным для англичан. Уровень подготовки английских летчиков был высок, но их явно не хватало. Число летных школ английских военно-воздушных сил росло медленно, и это сказывалось на ходе боевых действий. Кадры нужно было сохранять во что бы то ни стало, поэтому иногда даже приходилось не реагировать на налеты немецкой авиации. Главной заботой Даудинга были люди, а не самолеты. К началу августа Даудинг сумел довести численность летчиков до 1434 человек. 68 летчиков были переданы истребительному командованию из морской авиации. Однако через месяц число летчиков сократилось до 840 человек. Потери в среднем составляли 120 человек в неделю, а учебные подразделения ВВС выпускали в течение месяца не больше 260 летчиков-истребителей. В сентябре нехватка летного состава стала особенно острой, поскольку число опытных летчиков сократилось, а спешно обученные новички гибли чаще. Вновь прибывшие эскадрильи несли подчас б[ac]ольшие потери, чем сменяемые для отдыха эскадрильи. Усталость порождала упадок духа и повышенную нервозность. Немцы не испытывали таких больших затруднений в летном составе. Они понесли тяжелые потери во время боев на континенте в мае и июне, но их летные школы выпускали летчиков больше, чем требовалось для фронтовых эскадрилий. Однако на боевом духе немецких летчиков-истребителей сказывалось отношение Геринга и других руководителей люфтваффе к истребительной авиации как к оборонительному и второстепенному роду авиации. Более того, многих лучших летчиков истребительной авиации переводили в бомбардировочную авиацию для восполнения ее потерь в летном составе. Геринг часто критиковал истребительную авиацию за нерешительность действий и обвинял ее в неудачах, причиной которых были его собственная недальновидность и ошибки в планировании. В противоположность этому английских летчиков-истребителей считали цветом военно-воздушных сил и национальными героями. Немецкая истребительная авиация (и летчики, и материальная часть) испытывала большое напряжение. Истребители все чаще использовались для сопровождения бомбардировщиков и совершали по два-три, а иногда и по пять вылетов в день. Геринг не давал экипажам выходных дней и не разрешал менять подразделения, находящиеся на линии фронта. Таким образом, усталость, ощущение тяжелых потерь и напряжение привели к тому, что в сентябре моральный дух немецких летчиков-истребителей резко упал. Их состояние усугублялось и сомнениями относительно того, действительно ли намечается вторжение. Летчики видели, как медленно и неорганизованно ведется подготовка, и поэтому им все сильнее казалось, что ими попросту жертвуют по соображениям престижа. Экипажи бомбардировщиков ощущали тяжелые потери и страдали от сознания своей незащищенности от атак английских истребителей. Итак, на ранних этапах битвы стороны не уступали друг другу в мастерстве и мужестве, но с течением времени все более заметным становилось преимущество англичан. Им помогало сознание того, что противник несет тяжелые потери и испытывает большее напряжение, чем они. В действительности же потери и напряжение английских летчиков были не меньшими. В ходе всей битвы немцы постоянно ощущали слабость своей разведки. Основным справочным пособием люфтваффе по организации авиационного наступления была выпущенная еще до войны книжка, где излагались данные о местонахождении английской промышленности, а также сведения комплексной фоторазведки, полученные в результате "пробных полетов по гражданским линиям". Информация разведывательного управления люфтваффе, во главе которого стоял майор Шмид, была весьма скудной. В составленном им обзоре английских военно-воздушных сил по состоянию на июль 1940 года недооценивался уровень производства истребителей в Англии. Шмид утверждал, что Англия выпускает 180--300 самолетов в месяц, в то время как в результате усилий Бивербрука производство самолетов "харрикейн" и "спитфайер" только в августе и сентябре выросло до 460--500. Эту грубую ошибку усугубляли сообщения управления военной промышленности, возглавляемого генералом Удетом, в которых преувеличивались недостатки самолетов "харрикейн" и "спитфайер" и не отмечались их достоинства. В обзоре майора Шмида ничего не говорилось о системе противовоздушной обороны, созданной английскими ВВС, о радиолокационных станциях, сети радиосвязи и управления. А между тем английская поисковая радиолокационная станция в Болен, на побережье графства Саффолк, и вздымавшиеся здесь высокие антенные мачты были совершенно не замаскированы и хорошо видны любому наблюдателю. Казалось маловероятным, что немцы не имеют информации относительно английской системы предупреждения. Еще в 1938 году немцам стало известно, что в Англии разрабатывается радиолокационная аппаратура, а в мае 1940 года они даже захватили подвижную радиолокационную станцию на побережье в Булони, однако немецкие ученые считали эту аппаратуру несовершенной. Более полную информацию об английских радиолокационных станциях можно было свободно получить во Франции во время вторжения туда немцев. Однако, как представляется, немцы этим не воспользовались. Геринг явно недооценивал потенциального влияния радиолокационного оборудования на исход битвы. Когда же немцы установили контрольно-поисковые станции на побережье Франции и начали перехватывать поток сигналов от радиолокационных антенн в Англии, они поняли, что перед ними новое и важное оружие. И все же командование люфтваффе продолжало недооценивать дальность действия и надежность работы английских радиолокационных станций и не принимало мер к их уничтожению или подавлению. Никак не реагировали немцы и на тот факт, что управление действиями английской истребительной авиации осуществляется по радио. Командование люфтваффе считало, что это только лишает гибкости истребительную авиацию. Тенденция преувеличивать потери противника в ходе интенсивных воздушных боев была общей ошибкой, но в дальнейшем это создало серьезные трудности, особенно для немцев. Вначале разведка люфтваффе правильно оценивала силы Даудинга, сообщая, что Англия имеет в своем распоряжении около 50 эскадрилий, насчитывающих примерно 600 самолетов "харрикейн" и "спитфайер", из которых 400--500 машин сосредоточены в южной части Англии. Однако систематическая переоценка потерь англичан и недооценка производства самолетов в Англии привели к тому, что немецкие летчики подчас просто недоумевали, как это англичанам удается поддерживать численность истребительной авиации на одном уровне. Естественно, это сказывалось на моральном духе летчиков люфтваффе, а причина была одна: в каждом боевом донесении значительно преувеличивалось число сбитых английских самолетов. В этом отношении весьма характерна практика, которой придерживались командиры соединений люфтваффе. Обычно после налета на базы английской истребительной авиации они красным карандашом перечеркивали на оперативных картах число базировавшихся на этих аэродромах английских эскадрилий. Частично это было следствием плохой разведки, а частично -- результатом неправильного анализа итогов налетов. Так, например, в люфтваффе подсчитали, что к 17 августа было "совершенно разрушено" не менее 11 аэродромов, в то время как на самом деле был выведен из строя на долгое время лишь один аэродром в Менстоне. Кроме того, немцы тратили усилия на то, чтобы атаковать аэродромы на юго-востоке, хотя там не базировались самолеты английского истребительного командования. В то же время руководители люфтваффе совсем не придавали значения таким базам истребительного командования, как Биггин-Хилл, Кенли, Хорнчерч, и не знали о том, что командные пункты здесь находились над землей и не были защищены. Налеты на эти базы, предпринятые люфтваффе в конце августа, продолжены не были. Другим препятствием для немцев явилась погода. Над проливом она часто была неблагоприятной для атакующей стороны, а поскольку облачность обычно приносили западные ветры, англичане узнавали об этом первыми. Немцы разгадали шифр английских радиометеорологических сообщений из Атлантики, но почти не пользовались этим и нередко попадали в затруднительное положение. В частности, внезапная облачность и резкое ухудшение видимости постоянно срывали встречи бомбардировщиков с истребителями сопровождения. Скопления облаков над северной Францией и Бельгией задерживали вылеты бомбардировщиков, экипажи которых почти не имели опыта слепых полетов. В результате они опаздывали на место встречи, а истребители, предназначенные для их сопровождения, вынуждены были следовать с какой-либо другой группой бомбардировщиков. Получалось так, что одна группа бомбардировщиков имела двойное прикрытие, а другая оставалась вообще без истребительного сопровождения и несла тяжелые потери. Осенью погода ухудшилась, и такие недоразумения возникали все чаще, что не могло не привести к катастрофическим последствиям. Однако в одном аспекте немцы выиграли в результате лучшего планирования. Английская авиационно-спасательная служба поначалу действовала неорганизованно. Летчики сбитых самолетов, спускаясь с парашютом на воду, вынуждены были в основном надеяться на удачу и верить в счастливую случайность, что их подберут. Это была довольно серьезная проблема, поскольку в середине августа почти две трети решающих воздушных боев велись над морем. У немцев же авиационно-спасательное дело поставлено было лучше. Они использовали для этой цели около 30 гидросамолетов "хейнкель", а их летчики-истребители и экипажи бомбардировщиков имели надувные резиновые лодки, спасательные жилеты, ракетницы и химический препарат, образующий в месте приводнения большое светло-зеленое пятно. Летчик, совершивший вынужденную посадку на воду, мог рассчитывать, что его быстро подберут. Если бы не эти дополнительные меры предосторожности, моральный дух летчиков люфтваффе упал бы еще больше. Люфтваффе в своих налетах на Англию пришлось столкнуться и с активным противодействием зенитной артиллерии противовоздушной обороны Англии. Эта артиллерия входила в состав сухопутных войск (точно так же, как и в английских экспедиционных силах), хотя в оперативном отношении была, подчинена истребительному командованию ВВС. И хотя в ходе битвы за Англию зенитная артиллерия сбила сравнительно немного немецких бомбардировщиков, ее действия в значительной степени затрудняли полеты немецкой бомбардировочной авиации и, во всяком случае, снизили точность бомбометания. Во главе командования ПВО стоял генерал-лейтенант Пайл. Он начал службу в артиллерии, в 1923 году был переведен в бронетанковые войска и скоро стал одним из самых пылких поклонников этого рода войск. Однако в 1937 году после присвоения ему звания генерал-майора Пайл был назначен командиром 1-й зенитно-артиллерийской дивизии, прикрывавшей Лондон и южные районы Англии. В следующем году вместо двух таких дивизий было создано вначале пять, а потом семь. В конце июля, как раз перед началом войны, эти дивизии были сведены в командование ПВО. Пайла назначили командующим. В его подчинении находились также прожекторные подразделения, оборонявшие аэродромы и другие важные объекты от нападения низколетящих самолетов. Важную роль в отражении налетов низколетящих самолетов играли аэростаты воздушного заграждения. Они поднимались в воздух и с помощью стальных тросов удерживались на высоте около 5 тыс. футов. Аэростаты находились в ведении истребительного командования английских ВВС. В течение многих довоенных лет командование сухопутных войск с большой неохотой соглашалось на развертывание сил противовоздушной обороны, в частности зенитно-артиллерийских частей, считая, что это лишь ослабляет сухопутные войска. Усилия Пайла, направленные на развитие ПВО и повышение ее эффективности, не раз встречали противодействие в военном министерстве. Пайл оказался в немилости у армейского командования, и это отрицательно сказалось на его карьере как генерала сухопутных войск. Однако, к счастью для страны, Пайлу удалось найти общий язык с Даудингом. К началу войны в сентябре 1939 года штатная численность вооружения командования ПВО была постепенно увеличена до 2232 тяжелых зенитных орудий (это почти вдвое превышало цифру, предусмотренную в так называемом "идеальном" плане, отвергнутом два года назад), 1860 легких зенитных орудий и 4128 прожекторов. Однако в результате колебаний и отсрочек к началу военных действий в войсках было лишь 695 тяжелых и 293 легких зенитных орудия, что приблизительно составляло одну треть тяжелых и одну восьмую легких орудий, предусмотренных утвержденными штатами. (Так или иначе, положение оказалось лучше, чем в период мюнхенского кризиса, когда к действию было готово лишь 126 тяжелых орудий). С прожекторами дело обстояло сравнительно хорошо, поскольку в войсках находилось 2700 из 4128 прожекторов, предусмотренных штатами. С началом войны возникли новью затруднения, поскольку адмиралтейство потребовало выделить 255 тяжелых зенитных, орудий для прикрытия шести баз флота. До войны адмиралтейство не выдвигало таких требований, считая, что корабли сами могут отражать налеты авиации противника. Теперь же адмиралтейство требовало для прикрытия базы в Розайте не менее 96 орудий, то есть столько, сколько было в наличии для обороны всего Лондона, и в четыре раза больше, чем находилось в районе Дерби, где были расположены важные заводы фирмы "Роллс-Ройс". Экспедиция в Норвегию в апреле 1940 года потребовала еще большего количества зенитно-артиллерийских средств, в том числе тяжелых и легких зенитных орудий. После падения Франции трудности обеспечения английской противовоздушной обороны резко возросли, поскольку Англия оказалась буквально в окружении авиационных баз противника. К этому времени командование ПВО имело в своем распоряжении 1204 тяжелых орудия и 581 легкое орудие, то есть почти вдвое больше, чем в начале войны. Положение было бы еще более благоприятным, если бы не приходилось по различным причинам использовать зенитно-артиллерийское вооружение в других целях, помимо противовоздушной обороны Англии. Английские вооруженные силы за пять недель получили 124 тяжелых и 182 легких орудия, однако половину тяжелых орудий и четвертую часть легких орудий пришлось выделить для учебных целей и отправить за пределы Англии в те районы, которые могли оказаться под угрозой после вступления Италии в войну на стороне Германии. В конце июля ПВО Англии имела всего чуть больше половины того числа тяжелых зенитных орудий и около одной трети числа легких орудий, которое считалось необходимым в первые дни войны, когда обстановка в стратегическом отношении была куда более благоприятной, чем теперь. Численность прожекторов почти достигла штатной цифры, хотя изменившаяся обстановка требовала теперь резкого увеличения числа этих средств. На первоначальной стадии битвы за Англию немцы постепенно наращивали масштабы действий своей авиации против английского судоходства и портов на побережье Ла-Манша (Английского канала). Кроме того, они всеми силами старались отвлечь английскую истребительную авиацию. До 6 августа руководители люфтваффе Кессельринг и Шперль не имели четких указаний относительно ведения воздушного наступления против Англии. Именно этим объясняется странный характер действий немецкой авиации в первый период битвы за Англию <%0> Военный дневник. Т. 2. М., Воениздат, 1970, стр. 80--81). -- Прим. ред.
    ГЛАВА 9. КОНТРУДАР ИЗ ЕГИПТА
Когда после прорыва обороны французских войск на рубеже Сомма, Эна стало очевидным поражение Франции, 10 июня 1940 года Муссолини вступил в войну, надеясь извлечь хоть какую-нибудь выгоду из этой ситуации. С точки зрения дуче, это решение казалось совершенно безопасным, зато ставило под смертельную угрозу позиции Англии в Средиземноморье и Африке. Это был самый черный день в английской истории. И хотя большей части английских экспедиционных сил удалось улизнуть из Франции морем, они были вынуждены оставить почти все оружие и снаряжение. Кроме того, над Англией нависла угроза вторжения победоносной немецкой армии. У англичан совершенно не было возможностей усилить войска, охраняющие Египет и Судан от вторжения итальянских армий из Ливии и Итальянской Восточной Африки. Вступление Италии в войну создавало опасность средиземноморским коммуникациям, и подкрепления приходилось отправлять кружным путем: вокруг побережья Африканского континента, через Красное море. Небольшой отряд численностью 7 тыс. человек был отправлен в мае 1940 года, а прибыл в Египет лишь в конце августа. Итальянские войска обладали огромным численным превосходством над силами генерала Уэйвелла, который в июле 1939 года был назначен, по предложению Хор-Белиша, главнокомандующим английскими войсками на Среднем Востоке. Это была первая попытка упрочить позиции на этом театре. Однако к середине 1940 года в распоряжении Уэйвелла находилось всего около 50 тыс. человек, которым противостояли итальянские колониальные войска, насчитывавшие свыше 500 тыс. человек. На юге, в Эритрее и Абиссинии, итальянцы имели свыше 200 тыс. человек и могли нанести удар в западном направлении на Судан, где оборонялись объединенные силы англичан и суданцев, насчитывавшие 9 тыс. человек, или на Кению, где гарнизон был не больше. В этот опасный период Судан спасали суровая местность, огромные просторы и те трудности, которые испытывали итальянцы, сдерживая волнения недавно покоренных эфиопов. Не следует сбрасывать со счетов и слабость итальянской армии. Итальянцы не предпринимали никаких наступательных действий, если не считать двух небольших вклинений в районах Кассалы и Галлабата. На севере Африки 36 тыс. английских, новозеландских и индийских войск, оборонявших Египет, противостояли превосходящие силы итальянцев под командованием маршала Грациани. Позиции англичан в этом районе разделяла Западная Пустыня. Передовая позиция находилась в Мерса-Матрухе, в 120 милях восточнее границы и примерно в 200 милях западнее дельты р. Нил. Уэйвелл не оставался пассивным. Подразделения не полностью укомплектованной бронетанковой дивизии он использовал в качестве сил прикрытия непосредственно перед пустыней. Эти подразделения постоянно совершали налеты на итальянские пограничные посты. Таким образом, с самого начала боевых действий 7-я бронетанковая дивизия генерала Крея добилась морального превосходства над противником. Особенно высокую оценку дал Уэйвелл действиям 11-го полка бронеавтомобилей под командованием подполковника Комба. 14 июня подвижная группа под командованием бригадного генерала Каунтера неожиданным ударом захватила важный опорный пункт противника Ридотта Капуццо. Однако в дальнейшем англичане не пытались удерживать его. Следуя своей тактике, они стремились сохранить мобильность, быть "хозяевами пустыни", вынуждая итальянское командование к сосредоточению сил, которые затем становились выгодным объектом нападения. В опубликованном итальянским командованием списке убитых и раненых за период с начала боевых действий до середины сентября насчитывалось 3500 человек. Потери англичан составили лишь 150 человек, хотя английские войска часто подвергались бомбовым и штурмовым налетам итальянской авиации. Впрочем, итальянских самолетов было немного, но они почти не встречали сопротивления. Только 13 сентября, сосредоточив более шести дивизий, итальянцы начали осторожное продвижение вглубь Западной Пустыни. Пройдя 50 миль, то есть менее полпути до английских позиций в Мерса-Матрухе, они остановились в Сиди-Баррани и создали там цепь укрепленных лагерей, которые, однако, оказались слишком удаленными друг от друга, чтобы вовремя оказать поддержку соседу. Проходили недели, а никаких попыток к тому, чтобы вновь начать наступление, не предпринималось. В это время Уэйвелл получил подкрепление, в том числе три танковых полка, спешно переброшенных на быстроходных торговых судах из Англии. Это было сделано по смелой инициативе Черчилля. Уэйвелл решил, что, поскольку итальянцы не проявляют активности, нужно нанести им неожиданный удар. Это могло повлечь за собой разгром итальянской армии и положить конец владычеству Италии в Северной Африке. Однако в действительности англичане почему-то не поставили перед собой таких решительных целей. Удар войск Уэйвелла планировался скорее как рейд, нежели как наступление с далеко идущими целями. Войска получили задачу лишь сковать противника на то время, пока Уэйвелл частью сил постарается потеснить другую группировку итальянских войск в Судане. Таким образом, фактически не было принято никаких мер для развития успеха. Во многом это объясняется темп радикальными изменениями, которые были внесены в ходе подготовки к операции и были вызваны возникшими сомнениями в ее осуществимости. Вместо обходного маневра планировалось нанести фронтальный удар, но он был обречен на неудачу, поскольку предстояло преодолеть обширные минные поля. Изменения в плане операции были приняты по предложению бригадного генерала Дормана-Смита, который по поручению Уэйвелла инспектировал готовившиеся к операции войска. Однако скрытые возможности сразу же оценил командир отряда "Западная Пустыня" генерал О'Коннор. Именно ему принадлежит заслуга в успехе операции. Ни Уэйвелл, ни генерал-лейтенант Уилсон, находясь вдали от поля боя. Ее могли оказывать сколько-нибудь существенного влияния на ход операции в условиях быстро меняющейся обстановки. Они пытались это сделать, но, как мы увидим дальше, их деятельность, к сожалению, сыграла только отрицательную роль. В распоряжении O'Коннора было 30 тыс. человек, а у противника -- 80 тыс., но англичане имели 275 танков против 120 танков противника. 50 танков "матильда" 7-го танкового полка, которые оказались неуязвимыми для противотанковых орудий противника, сыграли решающую роль в этом и последующих боях. В ночь на 7 декабря отряд O'Коннора выступил из Мерса-Матруха и начал свой марш через пустыню. Ему предстояло пройти 70 миль. На следующую ночь отряд прорвал позиции противника на стыке двух укрепленных лагерей, и рано утром 9 декабря пехотные части индийской 4-й дивизии под командованием генерала Бересфорда-Пейрса атаковали с тыла лагерь "Нибейва". Впереди атакующих подразделений действовал 7-й танковый полк. Противник был застигнут врасплох и потерял 4 тыс. человек. Потери атакующих оказались невелики, из числа танкистов было убито всего семь человек. Затем танки "матильда" двинулись на север и во второй половине дня штурмом овладели лагерем "Туммар Вест", а к ночи захватили лагерь "Туммар Ист". В это же время 7-я бронетанковая дивизия
    ГЛАВА 10. ЗАВОЕВАНИЕ ИТАЛЬЯНСКОЙ ВОСТОЧНОЙ АФРИКИ
Когда фашистская Италия по настоянию Муссолини в июне 1940 года вступила в войну, ее силы в Итальянской Восточной Африке, куда с 1936 года входила завоеванная Эфиопия, так же как и в Северной Африке, значительно превосходили силы англичан. По итальянским данным, эти силы включали итальянские формирования, насчитывавшие около 91 тыс. человек, и туземные войска численностью около 200 тыс. человек. Последняя цифра, по-видимому, была лишь величиной на бумаге, и, вероятно правильнее исходить из того, что численность туземных войск составляла половину указанной цифры. В первые месяцы 1940 года, перед вступлением Италии в войну, у Англии в Судане было 9 тыс. английских и туземных войск и в Кении -- 8,5 тыс. человек. На этом обширном, фактически двойном театре военных действий итальянцы почти так же медлили взять на себя инициативу ведения боевых действий, как и в Северной Африке. Итальянцы мотивировали это опасениями, что в дальнейшем не удастся пополнять запасы горючего и боеприпасов ввиду установленной англичанами блокады. Однако такое объяснение вряд ли можно считать серьезным, поскольку именно из-за этого итальянцам следовало бы безотлагательно использовать свое значительное превосходство в численности раньше, чем английские войска в Африке будут должным образом усилены. @RIS = Сх. 5. Поражение немецко-итальянских войск в Восточной Африке В начале июля итальянцы весьма нерешительно выступили из Эритреи в северо-восточном направлении и заняли суданский город Кассала, примерно в 12 милях от границы. На этом участке итальянцы использовали две бригады, четыре кавалерийских полка и две дюжины танков (всего около 6,5 тыс. человек). Передовой пост англичан удерживался ротой численностью около 300 человек из состава суданских оборонительных сил. Командующий английскими войсками в Судане генерал-майор Плэтт располагал в то время во всем этом обширном районе лишь тремя английскими пехотными батальонами, размещенными соответственно в Хартуме, Атбаре и Порт-Судане. Плэтт благоразумно не бросил их в бой до тех пор, пока не увидел, как развертывается наступление итальянцев. А итальянцы вместо продолжения наступления приостановили боевые действия, захватив несколько пограничных постов, таких, как Галлабат, в непосредственной близости от северо-западной границы с Эфиопией, и Мояле, на северной границе Кении. Лишь в начале августа итальянцы предприняли более серьезный наступательный маневр, однако это наступление ставило самую легко достижимую из возможных целей -- захват Британского Сомали, -- растянувшегося узкой полосой вдоль африканского берега Аденского залива. И даже этот маневр с весьма ограниченными целями был по замыслу оборонительным. Дело в том, что Муссолини приказал итальянцам держать здесь оборону, но герцог Аоста (вице-король Эфиопии и главнокомандующий итальянскими войсками в этом районе), понимая, что порт Джибути во Французском Сомали позволит англичанам легко проникнуть в Эфиопию, и не веря в соглашение о перемирии с французами, решил занять соседнее и большее по площади Британское Сомали. Английскими войсками на этом участке командовал бригадный генерал Чейтер. В его распоряжении было лишь четыре африканских и индийских батальона; кроме того, ожидалось прибытие одного английского батальона. Итальянские силы вторжения состояли из двадцати шести батальонов с артиллерисй и танками. Однако немногочисленная сомалийская кавалерия на верблюдах успешно приостановила их продвижение. Прибывший к месту боевых действий генерал-майор Годуин-Остин принял командование как раз в тот момент, когда вторгшийся противник вышел к перевалу Туг-Арган на подступах к морскому порту Бербера, главному городу Британского Сомали. Здесь обороняющиеся оказали настолько упорное сопротивление, что итальянцы в итоге четырехдневных боев так и не смогли продвинуться вперед. Однако из-за отсутствия подкреплений и необходимых оборонительных позиций английским войскам пришлось эвакуироваться из Берберы морем; большая их часть была переброшена в Кению для усиления создавшейся там группировки английских войск. В ходе боев итальянцы потеряли свыше 2 тыс. человек, в то время как потери англичан составили менее 250 человек. Это произвело большое впечатление на итальянцев и оказало серьезное стратегическое влияние на их действия в последующем. Английские войска в Кении под командованием генерал-лейтенанта Каннингхэма включали африканскую 12-ю дивизию генерала Годуин-Остина (южноафриканская 1-я и восточноафриканская 22-я бригады, а также 24-я бригада Золотого Берега), к которой вскоре присоединилась африканская 11-я дивизия. К осени численность английских сил в Кении возросла примерно до 75 тыс. человек: 27 тыс. южноафриканцев, 33 тыс. из Восточной Африки, 9 тыс. из Западной Африки и около 6 тыс. англичан. Было сформировано три дивизии: южноафриканская 1-я, африканские 11-я и 12-я. В Судане теперь находилось 28 тыс. человек, включая индийскую 5-ю дивизию. Индийскую 4-ю дивизию планировалось перебросить туда после завершения первого этапа контрудара против итальянцев в Северной Африке. В Судан был направлен батальон танков 4-го танкового полка. Кроме того, там находились и суданские оборонительные силы. Черчилль считал, что столь крупные английские силы должны проявлять большую активность, чем это имело место в действительности, и неоднократно настаивал на этом. Командующий вооруженными силами на Среднем Востоке Уэйвелл предлагал в мае или июне, после окончания периода весенних дождей, начать совместно с Каннингхэмом наступление из Кении вглубь Итальянского Сомали. Правда, Уэйвелла одолевали сомнения, и этому способствовало сильное сопротивление, которое встретила предпринятая Плэттом в ноябре попытка продвинуться в направлении Галлабата силами индийской 10-й бригады. Этой бригадой командовал Слим, решительный командир, ставший впоследствии одним из самых прославленных военачальников. Атака на Галлабат прошла успешно, однако последующая атака на соседний пост Метемма была отражена итальянской колониальной бригадой. И случилось это главным образом по вине английского батальона, который был введен для усиления в состав индийской бригады вопреки желанию Слипа. Как показали дальнейшие события, итальянские войска в этом северном секторе вели себя гораздо более стойко, чем на других участках фронта. Единственными обнадеживающими эпизодами в холеной зимней кампании были действия бригадного генерала Сэндфорда. Этого отставного генерала вновь призвали на действительную службу в начале войны и направили в Эфиопию с задачей организовать мятеж вождей горных племен в районе Гондара. Его действия были развиты в течение зимы неуловимым партизанским отрядом капитана Уингейта при поддержке суданского батальона. Находившийся в изгнании император Хайле Селассие 20 января 1941 года был доставлен самолетом в Эфиопию. Не прошло и трех месяцев, как он вновь вступил в свою столицу Аддис-Абебу вместе с Уингейтом
    * ЧАСТЬ IV *
@CS1 = НАСТУПЛЕНИЕ ГЕРМАНИИ НА ШИРОКОМ ФРОНТЕ. 1941 год
    ГЛАВА 11. ВТОРЖЕНИЕ НА БАЛКАНЫ И ЗАХВАТ КРИТА
По мнению некоторых специалистов, операция по отправке войск генерала Уилсона в Грецию, хотя и закончилась поспешной эвакуацией, все-таки имела смысл, поскольку она на шесть недель задержала вторжение немцев в Россию. Правомерность подобных выводов спорна. Многие военные специалисты, хорошо знакомые с положением в районе Средиземного моря, и в частности генерал де Гинан, осудили эту опасную политическую игру. Относительно небольшие силы, переброшенные в Грецию, совершенно не имели реальных шансов спасти ее от немецкого вторжения. Однако при этом была упущена блестящая возможность воспользоваться поражением итальянцев в Киренаике и захватить Триполи до прибытия немецких войск. Правильность подобной точки зрения подтвердили последующие события. Греция была оккупирована немцами в течение трех недель, и англичан выдворили с Балкан. В это же время лишенные большей части своих сил английские войска в Киренаике также были выброшены оттуда немецким Африканским корпусом, которому дали возможность высадиться в Триполи. Эти поражения означали для Великобритании потерю престижа и перспектив и только усугубили несчастья, обрушившиеся на греческий народ. И даже если допустить, что греческая кампания задержала вторжение немцев в Россию, это обстоятельство не может служить оправданием, поскольку, принимая свое решение, английское правительство не преследовало в то время такой цели. Однако в историческом аспекте этот вопрос представляет интерес. Действительно ли эта кампания имела такие последствия? Ответом на этот вопрос является тот факт, что первоначально Гитлер приказал завершить подготовку к нападению на Россию к 15 мая, в конце марта предварительно установленная дата нападения была сдвинута примерно на месяц, а затем вторжение было назначено на 22 июня. Фельдмаршал Рундштедт отмечает, что подготовка его группы армий задержалась в связи с занятостью танковых дивизий в балканской кампании и что это наряду с неблагоприятными погодными условиями было основной причиной отсрочки нападения на Россию. Фельдмаршал Клейст, командовавший танковыми войсками у Рундштедта, высказался более определенно. "Безусловно верно, -- заявил он, -- что силы, брошенные нами на Балканы, были небольшими по сравнению с общей численностью наших войск, однако доля занятых там танков была велика." <$FW.> . Его больше беспокоило вторжение на Крит с моря, хотя эта угроза в данном случае снималась присутствием английского военно-морского флота. Черчилль тоже проявлял беспокойство по поводу угрозы Криту. Он настаивал на том, чтобы послать "по меньшей мере еще дюжину танков" в добавление к шести-семи танкам, которые там находились <$FIbid.,> . Серьезным просчетом англичан было также полное отсутствие авиации для борьбы с немецкими пикирующими бомбардировщиками и для перехвата самолетов с воздушным десантом. Очень мало было и зенитной артиллерии. К исходу первого дня численность немецких войск на острове более чем удвоилась и непрерывно возрастала, поскольку выброска парашютистов продолжалась. Десант высаживался с планеров и доставлялся на транспортных самолетах. Транспортные самолеты стали приземляться на захваченном аэродроме в Малеме, хотя он еще находился под обстрелом артиллерии и минометов защитников острова. Общая численность немецких солдат, переброшенных по воздуху, достигла примерно 22 тыс. человек. Немцы несли большие потери убитыми и ранеными при авариях самолетов во время приземления, однако превосходящий их численно противник не был так хорошо обучен и все еще находился под впечатлением шока, полученного при изгнании из Греции. У англичан также не хватало вооружения, отсутствовали радиостанции для тактической связи. Тем не менее многие английские и греческие солдаты сражались храбро, и их стойкое сопротивление имело важные последствия, которые проявились позже. В высших сферах Великобритании некоторое время продолжали царить оптимистические настроения. В свете полученных сообщений на второй день Черчилль заявил в палате общин о том, что "большая часть" немецких десантников уничтожена. Штаб командования на Среднем Востоке продолжал еще два дня сообщать, что остров "очищают" от немцев. Однако на седьмой день, 26 мая, командующий английскими войсками на Крите был вынужден признать: "Мне кажется, что войска под моим командованием достигли предела выносливости... Наше положение здесь безнадежно". Поскольку этот приговор исходил из уст такого стойкого солдата, как Фрейберг, его не подвергли сомнению. В ночь на 28 мая началась эвакуация войск, закончившаяся ночью 31 мая. Английский военно-морской флот, стремясь эвакуировать с острова максимальное число войск, понес тяжелые потери под ударами господствовавшей в воздухе авиации противника. В целом было эвакуировало 16 500 человек, в том числе около 2 тыс. греческих солдат. Остальные либо погибли, либо оказались в плену у немцев. Потери флота составили свыше 2 тыс. человек. Были потоплены три крейсера и шесть эсминцев, серьезные повреждения получили тринадцать других кораблей, в том числе два линкора и единственный имевшийся тогда в составе английского Средиземноморского флота авианосец. Немцы потеряли около 4 тыс. человек убитыми и около 2 тыс. ранеными. Таким образом, их потери составили меньше трети потерь англичан. Но если учесть, что потери немцев приходились в основном на отборный личный состав единственной тогда у них парашютной дивизии, то легко понять, какое влияние оказали она на Гитлера, что обернулось впоследствии выгодой для Англии. Однако в тот момент поражение на Крите выглядело катастрофой. Этот удар был столь болезнен для английского народа еще и потому, что последовал сразу же за двумя другими катастрофами: в апреле в течение десяти дней английские войска были выброшены Роммелем из Киренаики, а через три недели после начала немецкого вторжения -- из Греции. Зимний успех Уэйвелла по захвату Киренаики у итальянцев был лишь мимолетным проблеском в мрачных тучах. Новая серия поражений и возобновление весной немецкого воздушного "блица" над Англией рисовали более мрачные перспективы, чем в 1940 году. Гитлер после третьей победы в районе Средиземного моря не избрал ни один из тех путей для продолжения действий, которые считала возможными английская сторона, -- внезапный удар по Кипру, Сирии, Суэцу или Мальте. Месяцем позже он начал вторжение в Россию и, таким образом, упустил открывшуюся перед ним возможность изгнать англичан из районов Средиземного моря и Среднего Востока. Отказ от использования этой возможности объясняется главным образом тем, что внимание Гитлера полностью поглотила авантюра в России, но, несомненно, на него также повлияли итоги боев на Крите. Гитлера не столько обрадовал захват острова, сколько огорчили потери. Эта победа резко отличалась от прошлых его успехов, которые давались ему намного легче и в то же время были гораздо более крупными. Его новые танковые соединения столь же легко ломали сопротивление в Югославии и Греции, как и на равнинах Польши и Франции. Они пронеслись по этим странам, как смерч, и расшвыряли противостоящие армии, как кегли. Армия фельдмаршала Листа захватила в плен 90 тыс. югославов, 270 тыс. греков и 13 тыс. англичан, потеряв, как стало известно позже, всего 5 тыс. человек убитыми и ранеными. А в то время английские газеты сообщали, что немцы потеряли около четверти миллиона человек, и даже в официальном английском заявлении говорилось, что потери немцев составляют, "вероятно, 75 тыс. человек". Оборотной стороной медали в победе Гитлера на Крите были не только высокие потери, но и то обстоятельство, что они временно ослабили единственный имевшийся тогда у него новый род войск, способный вести наземные боевые действия после переброски через морские просторы без риска перехвата английским военно-морским флотом, который, несмотря на тяжелые потери, все еще господствовал на море. Образно говоря, на Крите Гитлер "растянул связки на руке, которой наносил удар". После войны командующий немецкими воздушно-десантными войсками генерал Штудент вызвал всеобщее удивление, рассказав, что Гитлер весьма неохотно согласился с планом нападения на Крит. "Он хотел прекратить балканскую кампанию после выхода наших войск в южную часть Греции. Узнав об этом, я полетел на прием к Герингу и предложил план захвата Крита силами одних только воздушно-десантных войск. Геринг, которого всегда можно было легко увлечь новой идеей, быстро оценил возможности этого замысла и направил меня к Гитлеру. Я встретился с ним 21 апреля. Когда я впервые изложил ему свой плац, Гитлер сказал: <192> План хорош, но вряд ли целесообразен <169> . Однако в конце концов мне удалось убедить его. В этой операции мы использовали нашу единственную парашютную дивизию, наш единственный планерный полк и 5-ю горнопехотную дивизию, у которой до этого не было опыта переброски по воздуху". Авиационную поддержку обеспечивали пикирующие бомбардировщики и истребители 8-го воздушного корпуса Рихтгофена, которые сыграли решающую роль при "взламывании ворот" в Бельгию и затем в 1940 году во Францию. "По морю никакие войска не перевозились. Первоначально предусматривалось по морю доставлять подкрепления, но в нашем распоряжении не оказалось других транспортных средств, кроме некоторого количества мелких греческих судов. Тогда было решено, что конвой из этих судов перевезет более тяжелое вооружение для намеченной экспедиции -- зенитные и противотанковые пушки, другую артиллерию и несколько танков, а также два батальона 5-й горнопехотной дивизии. ...Считалось, что английский флот все еще находится в Александрии, в то время как в действительности он был на пути к Криту. Конвой отправился к Криту, подвергся нападению английского флота и был рассеян. Люфтваффе отомстили за эту неудачу, нанеся английскому флоту немалые потери. Однако наши наземные операции на Крите сильно затруднялись отсутствием тяжелого вооружения, на которое мы рассчитывали... 20 мая нам не удалось захватить ни одного аэродрома. Наибольший успех был достигнут лишь на аэродроме в Малеме, где хорошо подготовленный десантный полк сражался с отборными новозеландскими, войсками. Ночь на 21 мая была критической для немецкого командования. Мне пришлось принять важное решение -- использовать резерв парашютистов, находившихся еще в моем распоряжении, для окончательного захвата аэродрома в Малеме. Если бы противник предпринял этой ночью или утром 21 мая организованную контратаку, ему, вероятно, удалось бы разгромить сильно потрепанные и уставшие остатки десантного полка, особенно потому, что действия десантников были скованы острой нехваткой боеприпасов. Однако новозеландцы предпринимали лишь отдельные контратаки. Позже я узнал, что английское командование ожидало высадки крупного морского десанта на побережье между Малеме и Ханьей и потому держало там свои войска. В решающий момент английское командование не рискнуло направить эти войска к Малеме. 21 мая немецким резервам удалось захватить аэродром и деревню Малеме. Вечером уже можно было доставить 1-й горно-пехотный батальон на транспортных самолетах. Таким образом и была выиграна Германией битва за Крит". Однако эта победа досталась слишком дорогой ценой, и не только потому, что английских войск на острове оказалось в три раза больше, чем предполагалось, но и по другим причинам. "Значительная часть потерь была следствием неудачной выброски десанта. На Крите имелось очень мало пригодных для этой цели мест. Ветры в основном дули из глубины острова в сторону моря. Опасаясь, что десантники упадут в море, летчики стремились сбрасывать их в глубине острова, в результате парашютисты приземлялись фактически на английских позициях. Контейнеры с оружием часто падали далеко от приземлившихся парашютистов, что создавало дополнительные трудности и приводило. к излишним потерям. Большой урон нам вначале нанесли английские танки, но, на наше счастье, их оказалось не больше двух дюжин. Пехота, большей частью новозеландцы, оказывала упорное сопротивление, хотя и была захвачена врасплох. Фюрера очень расстроили тяжелые потери парашютных частей, и он пришел к выводу, что фактор внезапности, связанный с их применением, уже не эффективен. После этого он часто говорил мне: <192> Время парашютных войск прошло... <169> Убеждая Гитлера одобрить план захвата Крита, я предложил ему после этого захватить с воздуха Кипр и затем последующим броском с Кипра занять Суэцкий канал. Гитлер как будто не возражал против этой идеи, но не хотел связывать себя определенными обязательствами, так как его мысли были заняты предстоящим вторжением в Россию. После шока, вызванного тяжелыми потерями на Крите, он отказался предпринять еще одну попытку использовать воздушно-десантные войска. Я неоднократно пытался разубедить его, но безуспешно". Таким образом, потери англичан, австралийцев и новозеландцев на Крите не остались без возмездия. Предложенный Штудентом план захвата Суэцкого канала, возможно, нельзя было бы осуществить, пока танковые войска Роммеля в Африке не получили серьезных подкреплений, а захват Мальты был бы более легкой задачей. Гитлера уговорили было предпринять эту операцию годом позже, но затем он раздумал и отменил этот план. Штудент говорил: "Гитлер чувствовал, что, если в дело вступит английский флот, все итальянские корабли удерут в свои порты и бросят немецкие воздушно-десантные войска на произвол судьбы".
    ГЛАВА 12. ГИТЛЕР РЕШАЕТ НАПАСТЬ НА РОССИЮ
Весь ход войны в корне изменился, когда Гитлер 22 июня 1941 года вторгся в Россию на день раньше, чем в 1812 году это сделал Наполеон. Предпринятый шаг оказался для Гитлера столь же роковым, как и для его предшественника, хотя конец этой авантюры наступил не так быстро. Наполеон был вынужден отступить из России еще до конца 1812 года, и русские войска вошли в столицу его империи в апреле следующего года. Гитлер был изгнан из России лишь через три года после вторжения, и русские войска вошли в столицу рейха только в апреле четвертого календарного года войны. Гитлер проник вглубь России в два раза дальше Наполеона, хотя ему и не удалось повторить иллюзорного успеха Наполеона -- войти в Москву. Более глубокое проникновение Гитлера на территорию России стало возможным вследствие применения более совершенных средств передвижения, однако этого оказалось недостаточно для достижения поставленной цели. Большие пространства сначала привели к крушению планов Гитлера, а затем и к поражению. История повторилась также и во второстепенных последствиях самоубийственного шага агрессора. Гитлер позволил Англии выйти из положения, которое казалось безнадежным в глазах большинства людей за пределами ее собственных островных границ. Все понимали, сколь отчаянным было положение небольшого острова. Значение Ла-Манша снизилось в связи с развитием воздушной мощи. Индустриализация острова привела к тому, что он стал зависеть от импорта. Угроза со стороны подводных лодок приобрела огромнейшее значение. Отказываясь рассматривать любые предложения о мире, английское правительство заставило страну принять курс, который в создавшихся условиях должен был логически привести сначала к истощению ее сил, а в конечном итоге к полному поражению, даже если бы Гитлер и не пытался быстро завоевать остров путем вторжения. Этот бескомпромиссный курс был равносилен медленному самоубийству. Соединенные Штаты могли бы "подкачать воздух", чтобы дать возможность Англии "удержаться на плаву", но это только продлило бы агонию, но не позволило бы избежать печального конца. К тому же продолжительность передышки сократилась из-за принятого Черчиллем в середине лета решения осуществлять бомбардировки Германии с воздуха всеми (тогда еще ничтожными) силами английской авиации. Эти налеты были для Германии не более чем булавочными уколами, но все же отвлекали внимание Гитлера от действий на Востоке. В этих условиях английский народ серьезно не задумывался о трудности своего положения. Англичане проявили инстинктивное упрямство и неосведомленность в области стратегии. Пламенные речи Черчилля помогли преодолеть упадок духа, вызванный событиями в Дюнкерке, и дали жителям острова необходимый заряд бодрости. Однако более сильное впечатление на англичан произвели не призывы Черчилля, а действия Гитлера. Завоевание Франции и приближение немцев к берегам Англии мобилизовали их на борьбу гораздо эффективнее, чем любое из предыдущих сообщений о тирании и агрессивности Гитлера. Англичане прореагировали в характерной для них манере. Они были полны решимости "не выпускать зубов из шкуры Гитлера", чего бы это им ни стоило. Никогда еще их общенациональная характеристика "как бульдога" не проявлялась так ярко во всей своей возвышенной глупости и не была столь оправданной! Покоритель Запада был вновь сбит с толку поведением народа, который "не понимал того, что он потерпел поражение". Гитлер, как свидетельствует "Майн кампф", понимал англичан лучше, чем Наполеон <%0> . Большая стратегия. Т. 2. М., Издатинлит, 1958, стр. 234). -- Прим. ред. <$F> . В военной директиве Гитлера Э 18 от 12 ноября 1940 года говорилось: "Начались политические переговоры с целью выяснить, какую позицию займет Россия в ближайшем будущем. Независимо от исхода этих переговоров все приготовления для кампании на Востоке, проводимые в соответствии с устными указаниями, должны продолжаться". Переговоры в Берлине позволили Советскому правительству уточнить оценку складывающейся обстановки, выяснить намерения фашистской Германии и дать им отпор. Черчилль писал позднее: "Как и ожидалось. Советское правительство отклонило германский проект". (Подробнее см. История второй мировой войны 1939--1945 гг. Т. III, гл. 17.) -- Прим. ред. Пока дипломаты вели переговоры, работа над военными планами шла своим чередом. Сам Гитлер все больше вдохновлялся своей идеей предпринять нападение на Россию. Редер, имевший с ним беседу 14 ноября 1940 года, отмечал, что "фюрер по-прежнему склоняется к тому, чтобы разжечь конфликт с Россией". После отъезда Молотова Гитлер собрал некоторых своих подчиненных и ясно дал им понять, что собирается вторгнуться в Россию. Их попытки отговорить его от этой авантюры не имели успеха. Довод о том, что это означало бы войну на два фронта -- положение, оказавшееся роковым для Германии в первой мировой войне, -- тоже не убедил Гитлера. По мнению Гитлера, нельзя было рассчитывать на то, что Россия будет оставаться безучастной до тех пор, пока не сломлено сопротивление Англии. Гитлер считал, что для достижения победы над Англией следовало бы усилить военно-воздушные и военно-морские силы, но это привело бы к ослаблению сухопутных войск, что также недопустимо, пока сохраняется угроза со стороны России. В силу всего этого Гитлер счел необходимым отложить проведение операции "Морской лев". 5 декабря 1940 года Гитлер получил доклад Гальдера о плане восточной кампании, а 18 декабря издал директиву Э 21 -- план "Барбаросса". Она начиналась с решительного заявления: "Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии. Сухопутные силы должны использовать для этой цели все имеющиеся в их распоряжении соединения, за исключением тех, которые необходимы для защиты оккупированных территорий от всяких неожиданностей. Основные усилия военно-морского флота должны и во время восточной кампании, безусловно, сосредоточиваться против Англии! Приказ о стратегическом развертывании вооруженных сил против Советского Союза я отдам в случае необходимости за восемь недель до намеченного срока начала операции. Приготовления, требующие более длительного времени, если они еще не начались, следует начать уже сейчас и закончить к 15 мая 1941 года. (Эта дата считалась самым ранним сроком, когда по погодным условиям можно начинать боевые действия. -- Прим. авт. ) Решающее значение должно быть придано тому, чтобы наши намерения не были распознаны... Основные силы русских сухопутных войск, находящихся в западной части России, следует уничтожить в смелых операциях посредством глубокого быстрого выдвижения четырех танковых клиньев. Отступление боеспособных войск противника на широкие просторы русской территории должно быть предотвращено". В директиве далее говорилось, что если этих усилий окажется недостаточно, чтобы парализовать Россию, то ее последний индустриальный район на Урале следует уничтожить с помощью авиации. Красный флот окажется парализованным в результате захвата баз на Балтийском море. Румыния будет сковывать русские силы на юге и осуществлять вспомогательную службу в тыловых районах. Относительно участия Румынии в нападении на Россию Гитлер прозондировал почву в беседе с новым румынским диктатором генералом Антонеску в ноябре 1940 года. План предполагалось замаскировать путем осуществления тщательно разработанной программы мер по введению противника в заблуждение. Гитлер, естественно, взял на себя инициативу в этом отношении, тем более что меры по введению в заблуждение необходимо было осуществлять не только в отношении противника, но и в отношении своего собственного народа. Многие из тех, с кем Гитлер обсуждал этот план, были обеспокоены риском, связанным с войной против России, и тем, что это означало ведение войны на два фронта. Гитлер поэтому счел необходимым создать видимость, будто он еще не принял окончательного решения. Это давало сомневавшимся время освоиться с изменением курса, а Гитлеру давало возможность представить более убедительные доказательства враждебных намерений России. 19 января 1941 года Гитлера посетил Муссолини. На этой встрече Гитлер говорил об осложнениях в отношениях с Россией. Он не раскрыл своих планов нападения на Россию, но многозначительно сообщил, что получил резкий протест от России в связи с концентрацией немецких войск в Румынии. Важный намек содержался и в его замечании: "Раньше Россия не представляла бы для нас никакой опасности вообще, так как была не в силах угрожать нам. Теперь, в век авиации, румынские нефтепромыслы можно превратить в дымящиеся развалины в результате воздушного нападения из России или района Средиземного моря, а ведь само существование держав оси зависит от этих нефтепромыслов". 3 февраля 1941 года после совещания с военным руководством в Берхтесгадене Гитлер утвердил окончательный вариант плана "Барбаросса"
    ГЛАВА 13. ВТОРЖЕНИЕ В РОССИЮ
Успех кампании в России в меньшей степени зависел от стратегии и тактики, чем от таких факторов, как расстояние, материально-техническое обеспечение и мобильность войск. Бесспорно, некоторые оперативные решения оказали существенное влияние на ход кампании, но они не имели столь большого значения, как недостаток в средствах обеспечения мобильности в сочетании с громадными расстояниями. В соотношении с этими основными факторами следует учитывать влияние стратегии и тактики. Роль фактора расстояний легко оценить, взглянув на карту России, а вот влияние фактора механизации требует более подробного разбора. Предварительный его анализ очень важен для понимания хода событий. Во всех предыдущих вторжениях Гитлера успех зависел от механизированных войск, хотя они и представляли собой лишь небольшую часть его вооруженных сил. 19 танковых дивизий едва составляли одну десятую общего числа дивизий, которыми располагали Германия и ее сателлиты. Из всей огромной массы остальных дивизий только 14 были механизированными и могли не отставать от танковых группировок, наносивших удар. В целом немецкая армия в 1941 году имела 21 танковую дивизию по сравнению с 10 в 1940 году. Однако это удвоение численности ее бронетанковых войск на поверку оказывалось чисто иллюзорным, так как было достигнуто главным образом за счет уменьшения количества танков в дивизиях. В кампании на Западе ядро каждой дивизии составляла танковая бригада из двух полков по 160 боевых танков каждый. Перед нападением на Россию Гитлер приказал из каждой танковой дивизии изъять по одному танковому полку и на базе каждого такого полка сформировать новую танковую дивизию. Кое-кто из квалифицированных экспертов-танкистов пытался возражать против подобного решения, поскольку действительным результатом этой меры было бы умножение числа штабов и вспомогательных войск в так называемых бронетанковых войсках. Численность бронетанковых войск фактически оставалась без изменений, а сила удара, который могла наносить каждая дивизия, намного ослабевала. Из 17 тыс. человек в составе дивизии только около 2600 были бы в этом случае танкистами. Но Гитлер был упрям. Видя перед собой огромные пространства России, он хотел чувствовать, что у него больше дивизий, способных наносить удары в глубину, и рассчитывал на то, что техническое превосходство над русскими войсками послужит достаточной компенсацией за разжижение его бронетанковых войск. Он подчеркивал также то обстоятельство, что благодаря увеличению выпуска более современных типов танков Т-III и T-IV две трети танков в каждой дивизии будут составлять средние танки с более мощными пушками и увеличенной вдвое толщиной брони, в то время как в западной кампании две трети танков составляли легкие. Таким образом, по мнению Гитлера, сила удара дивизии возросла, хотя число танков в ней и уменьшилось в два раза. Если учесть обстоятельства того времени, это был в известной мере убедительный довод. Однако сокращение числа танков в дивизиях усугубило главный недостаток "германской танковой дивизии" -- то, что в основном ее части и подразделения, по сути дела, были пехотными и не могли передвигаться по пересеченной местности. Величайшее преимущество, которое дал танк при проведении боевых действий, заключалось в его способности передвигаться вне дорог. Танк не нуждался в ровной и твердой поверхности дороги. В то время как колесные мотосредства лишь ускоряли темп продвижения, танк революционизировал само понятие мобильности. Прокладывая себе путь самостоятельно, он мог отказаться от необходимости следовать определенным маршрутом по заранее проложенной дороге. В реорганизованной танковой дивизии образца 1941 года имелось в целом около 300 гусеничных машин, в то время как колесных машин, рассчитанных большей частью на движение по дорогам, было почти 3 тыс. Сверхобилие таких машин не имело значения в западной кампании, когда крах плохо спланированной обороны приводил к далеко идущим последствиям и нападающий для развития успеха мог воспользоваться сетью хорошо вымощенных дорог. Однако на Востоке, где подходящих дорог было очень мало, это обстоятельство стало в конечном итоге решающим тормозом. Немцам пришлось расплачиваться за то, что на практике они оказались на двадцать лет позади теории, которую сами же считали ключом к успеху. Своих первоначальных успехов немцы добились только вследствие того, что их противник уступал им в технической оснащенности. Хотя русские и обладали значительным количественным превосходством в танках, общее число средств моторизации у них было настолько ограниченным, что их бронетанковые войска не имели даже полного комплекта механических транспортных средств. Это создало очень серьезные препятствия при отражении немецких танковых ударов. Рано утром в воскресенье 22 нюня 1941 года тремя огромными параллельными потоками на фронте от Балтийского моря до Карпатских гор немцы хлынули через границу. На левом фланге группа армий "Север" под командованием Лееба перешла границу Восточной Пруссии и вторглась в Литву. На левом фланге центральной части фронта, восточнее Варшавы, группа армий "Центр" под командованием Бока начала мощное наступление по обе стороны выступа, который образовывал здесь фронт русских войск. На правом фланге центра оказалась стокилометровая полоса затишья, где немецкий поток разделялся западным краем Припятских болот. Справа группа армий "Юг" под командованием Рундштедта ринулась вперед в направлении северной стороны Азовского выступа, образованного русским фронтом в Галиции вблизи Карпат. Разрыв между правым флангом Бока и левым флангом Рундштедта был намеренно оставлен для того, чтобы иметь возможность сосредоточить силы на решающих направлениях в наиболее благоприятных условиях местности. Это обеспечивало высокую скорость продвижения немцев на первом этапе. Но поскольку район Припятских болот остался в стороне от основных направлений продвижения немецких войск, русские получили возможность использовать этот район для скрытного сосредоточения своих резервов; позже они нанесли из этого района ряд фланговых контрударов в южном направлении, что затормозило продвижение Рундштедта к Киеву. Это имело бы меньшее значение, если бы в ходе наступления войск Бока севернее Припятских болот была выполнена поставленная перед ними задача окружить русские армии у Минска. Основной удар немцы наносили на левом фланге центрального участка фронта. Здесь Боку была отведена ведущая роль. Такая же роль предназначалась ему первоначально и во время наступления на западе Европы, но там в последний момент эту задачу передали группе армий Рундштедта. Для осуществления своей решающей миссии на Востоке Боку предоставили б[ac]ольшую часть бронетанковых войск (две танковые группы под командованием Гудериана и Гота, в то время как другие группы армий имели только по одной танковой группе). Под командованием Бока находились также 4-я и 9-я армии, каждая из которых имела в своем составе три пехотных корпуса. Каждая танковая группа (позже переименованные в танковые армии) состояла из четырех-пяти танковых и трех механизированных дивизий. Все немецкие руководители были едины во мнении, что успех наступления будет зависеть от действий этих танковых групп, однако по вопросу, как наилучшим образом использовать их, возникли разногласия. Эта борьба мнений имела далеко идущие последствия. Некоторые представители высшего командования предлагали уничтожить русские армии в решающем сражении, завершив его классическим окружением. Такое сражение планировалось дать как можно скорее после перехода через границу. Сторонники этого плана придерживались ортодоксальной стратегии, которая была сформулирована еще Клаузевицем, упрочена Мольтке и развита Шлиффеном. Опасаясь риска, связанного с продвижением в вглубь России до того, как будут разгромлены главные силы русской армии, эта группа генералов считала, что для успешного осуществления замысла танковые группы, взаимодействуя с пехотными корпусами, должны охватить, подобно клещам, оба фланга противника и соединиться в его тылу для завершения окружения. Специалисты по танковым войскам во главе с Гудерианом придерживались иного мнения. Они настаивали, чтобы танковые группы продвигались как можно глубже и как можно быстрее, следуя образцу, который оказался столь решающим для кампании во Франции. Гудериан доказывал, что его группа и группа Гота должны, не теряя времени, развивать прорыв в направлении на Москву и, прежде чем начать охват флангов противника, выйти по крайней мере к Днепру. Чем скорее они достигнут этого рубежа, тем больше вероятности, что сопротивление русских будет сломлено, как было сломлено сопротивление французов, и тем больше будет шансов на то, что Днепр станет такой же наковальней, какой оказался в 1940 году Ла-Манш. По мнению Гудериана, задачу по окружению русских войск, зажатых между двумя танковыми клиньями, следовало поручить пехотным корпусам при поддержке относительно небольших отрядов, выделенных из танковых групп для нанесения фланговых ударов, в то время как сами танковые группы будут быстро продвигаться вперед. Эта "борьба мнений" по решению Гитлера закончилась в пользу сторонников ортодоксальной стратегии. Несмотря на всю свою самонадеянность, Гитлер не был самоуверен настолько, чтобы поставить на карту все свои успехи. На этот раз его компромисс с консерватизмом имел более отрицательные последствия, чем в 1940 году. Хотя самим танковым специалистам и отводилась более важная роль, чем в 1940 году, но им не предоставлялась возможность выполнить эту роль наилучшим, с их точки зрения, образом. На решение Гитлера повлияли не только его сомнения относительно их методов ведения войны, но и его необузданное воображение: он был захвачен видением того, как будут окружены в одном гигантском кольце главные силы Красной Армии. Это видение стало неуловимым блуждающим огоньком, увлекающим Гитлера все глубже и глубже в просторы России. Первые две попытки окружить русских не удались. Третья попытка увлекла его за Днепр. При четвертой попытке зимняя погода помешала использовать разрыв в линии фронта. Каждое из проведенных сражений требовало времени для осуществления охватывающих маневров, а в погоне за тактическим замыслом была упущена из виду стратегическая цель. Вопрос о том, имел бы метод Гудериана больший успех, остается открытым. Однако даже в то время его поддерживали некоторые из самых способных представителей германского генерального штаба, хотя они и не считали танки решающим средством ведения войны. Позже, опираясь на опыт, эти генералы с еще большей определенностью высказывались в пользу метода Гудериана. Признавая трудности, связанные с переброской подкреплений и организацией снабжения при таком глубоком прорыве, они считали, что их можно преодолеть, если использовать авиацию, отказаться от ввозимых запасов предметов снабжения танковых войск, продвигать вперед боевые части и сосредоточить внимание на их техническом обслуживании. Моторизованные колонны подразделений обслуживания должны были постепенно догонять ушедшие вперед боевые части. Однако эта идея движения налегке слишком противоречила установившимся правилам ведения боевых действий в Европе, чтобы получить на этом этапе войны всеобщее признание. "Борьба мнений" решилась в пользу ортодоксальной стратегии. Был задуман план огромного окружения с целью поймать в ловушку и уничтожить главные силы русских до того, как наступающие немецкие войска выйдут к Днепру. Чтобы иметь больше шансов на успех, план предусматривал провести в полосе действий группы армий Бока неглубокий маневр на окружение противника силами пехотных корпусов 4-й и 9-й армий и более широкий маневр танковыми группами, которые должны были продвинуться дальше, чем пехотные корпуса, а затем начать охватывающий маневр. Такой "телескопический маневр" в известной мере, хотя и недостаточно полно, отвечал взглядам Гудериана, Бока и Гота. Ось наступления проходила вдоль автострады, идущей на Минск и далее на Москву, через участок 4-й армии под командованием Клюге, которой была придана танковая группа Гудериана. Выходу на эту магистраль препятствовала крепость Брест за р. Буг. Таким образом, в первую очередь предстояло захватить плацдарм на противоположном берегу реки и овладеть крепостью, чтобы, используя автостраду, обеспечить в дальнейшем высокий темп наступления. При рассмотрении этой проблемы встал вопрос, должны ли танковые дивизии ждать, пока пехотные дивизии прорвут оборону противника, или же, осуществляя этот прорыв, они должны взаимодействовать с пехотными дивизиями. Чтобы сэкономить время, был избран второй путь. Когда пехотные дивизии штурмовали крепость, на их флангах действовало по две танковые дивизии. После форсирования р. Буг танковые дивизии обошли Брест и соединились за ним на автостраде. Для ускорения продвижения все войска, участвовавшие в прорыве, были временно переданы в оперативное подчинение Гудериану. Когда же прорыв был осуществлен, танковая группа устремилась вперед самостоятельно, подобно снаряду, выпущенному из орудия. Большая ширина фронта, тактика обходных маневров, а также внезапность нападения способствовали тому, что армиям Бока удалось глубоко проникнуть на территорию противника во многих местах. На второй день танковые войска, наступавшие на правом фланге, достигли Кобрина, в 40 милях за Брестом, а войска, действовавшие на левом фланге, заняли крепость и железнодорожный узел Гродно. Выступ, занятый русскими войсками в северной Польше (белостокский выступ), заметно изменил свою конфигурацию, и выход из него сузился. Положение русских войск в этом районе в последующие дни стало критическим, так как наступающие группировки немецких войск создали угрозу замкнуть кольцо окружения у Барановичей. Однако чрезвычайно упорное сопротивление русских войск тормозило продвижение наступавших. Обычно немцы достигали успеха за счет маневра, но не могли победить противника в самой схватке. Окруженные войска если иногда и вынуждены были сдаться в плен, то это, как правило, происходило лишь после длительного сопротивления. Обороняющиеся проявляли редкое упорство и пренебрежение к своему безнадежному в стратегическом отношении положению, и это серьезно тормозило выполнение планов наступающих. Это обстоятельство приобретало еще большее значение в стране с редкой сетью коммуникаций. Впервые с упорством русских немцы столкнулись при осаде Бреста. Здесь гарнизон старой крепости держался неделю, несмотря на массированный огонь артиллерии и бомбардировку с воздуха, и, прежде чем его сопротивление было сломлено, нанес тяжелые потери атакующим войскам <$FПопытки> . Танки могли бы продолжать наступление, но они, как и другие гусеничные машины, составляли лишь небольшую часть каждой так называемой танковой дивизии. Предметы снабжения и многочисленные пехотные подразделения перевозились на больших и тяжелых колесных машинах, которые не могли передвигаться вне дорог и даже по дорогам, если их поверхность превращалась в грязь. Как только показывалось солнце, песчаные дороги быстро просыхали, и тогда наступление возобновлялось. Однако совокупное влияние всех этих задержек серьезно мешало осуществлению стратегического плана. Внешне это не было заметно из-за относительно быстрого продвижения танковой группы Гудериана по автостраде к Смоленску. 16 июля немцы заняли Смоленск. Расстояние свыше 100 миль между Днепром и Десной было покрыто за неделю. Однако продвижение танковой группы Гота на северном фланге задерживали болотистая местность и начавшиеся проливные дожди. Это, естественно, грозило срывом плана Гитлера по окружению русских армий, так как давало последним больше времени для сосредоточения сил в районе Смоленска. Когда между замыкавшими кольцо окружения немецкими группировками оставался промежуток всего в 10 миль и немцы считали, что в западню попало полмиллиона русских, наступающие войска встретили такое сильное сопротивление на обоих флангах, что оно казалось просто непреодолимым. Большей части русских войск удалось вырваться из окружения, а половинчатый успех немцев наводил на мысль, что путь на Москву, до которой оставалось еще более 200 миль, был по-прежнему закрыт значительными силами, которые непрерывно пополнялись за счет подкреплений, формируемых из недавно мобилизованных контингентов. Немцы же не могли предпринять новое наступление из-за трудностей, связанных с переброской подкреплений по плохим дорогам. Это грозило новой задержкой, но отнюдь не такой длительной, какой она оказалась на деле. Наступление на Москву возобновилось лишь в октябре. Два лучших летних месяца были упущены из-за остановки армий Бока на Десне. Причины этого следует искать в нерешительности Гитлера, а также в действиях армий Рундштедта южнее Припятских болот <%0> (1773--1827) -- французский дипломат, приверженец Наполеона, автор мемуаров о разгроме армии Наполеона в России в 1812 году. -- Прим. ред. <%0> . Провал операции "Тайфун". М., 1972.) -- Прим. ред.
    ГЛАВА 14. РОММЕЛЬ В АФРИКЕ
В 1941 году ход войны в Африке претерпел ряд поразительных поворотов, которые расстраивали планы то одной, то другой стороны, но не имели решающего значения. Это была война стремительных маневров, напоминающая движение качелей с резким взлетом и столь же стремительным скольжением вниз. Год начался с того, что англичане выбили итальянцев из Киренаики. Затем в борьбу вступили немецкие войска под командованием генерала Роммеля, и буквально через пару месяцев англичане были выброшены из Киренаики (у них остался лишь небольшой плацдарм, который они удерживали в небольшом порту Тобрук). Два последовавших один за другим удара Роммеля в направлении Тобрука были отбиты. Получили отпор и обе попытки англичан деблокировать осажденный гарнизон Тобрука. После пятимесячной паузы, во время которой стороны накапливали силы, англичане предприняли более мощное наступление. Сражение с переменным успехом продолжалось около месяца, пока окончательно измотанные остатки армии противника не были вынуждены отступить снова к западной границе Киренаики. В последнюю Неделю года Роммель нанес на границе ответный удар, который послужил предзнаменованием еще одной драматической неудачи англичан в ходе их наступления. Первый удар Роммеля в конце марта 1941 года и последующее развитие успеха вызвали тем большее потрясение, что англичане исключали возможность столь раннего наступления противника. Получив предупреждение о том, что немецкие войска начали прибывать в Триполи, Уэйвелл 2 марта направил комитету начальников штабов в Лондоне оценку обстановки, где подчеркнул, что немцам, прежде чем предпринять серьезное наступление, понадобится накопить силы численностью до двух дивизий или более. Далее Уэйвелл приходил к выводу, что имеющиеся у немцев трудности "делают маловероятной возможность такого наступления до конца лета". В противоположность этому в посланиях Черчилля высказывалось беспокойство по поводу того, что немцы не станут ждать традиционного накопления сил. Черчилль говорил о необходимости предпринять контрнаступление и сверхоптимистично оценивал возможности находившихся в этом районе английских войск. 26 марта английский премьер-министр телеграфировал Уэйвеллу: "Мы, естественно, встревожены быстрым продвижением немцев к Эль-Агейле. Они привыкли продвигаться вперед всякий раз, когда не встречают сопротивления. Я полагаю, что вы ждете, пока черепаха достаточно далеко высунет свою голову, чтобы затем отрубить ее. Крайне важно дать им поскорее почувствовать, чего мы ст[ac]оим по качеству" <%0> <%0> <%0> . The Second World War. Vol. III, p. 218) -- Прим. авт. <%0> . The Second World War. Vol. III, p. 223). Конвой был отправлен вокруг мыса Доброй Надежды и прибыл в Сули лишь в середине июля. -- Прим. авт.
    ГЛАВА 15. ОПЕРАЦИЯ "КРУСЕЙДЕР"
После краха предпринятой в середине лета 1941 года попытки добиться решающей победы в Африке и изгнать противника с этого континента Черчилль еще больше внимания сосредоточил на достижении этой цели. Он был полон решимости возобновить эту попытку как можно быстрее и более крупными силами. Вот почему он не переставал посылать подкрепления в Египет и отмахивался от напоминаний своих военных советников о давно принятом решении, что оборона Дальнего Востока, и в особенности Сингапура, уступает по важности лишь обороне самой Великобритании и важнее обороны Среднего Востока. Начальник имперского генерального штаба Дилл пытался напомнить Черчиллю об этом тщательно продуманном решении, но у него был слишком мягкий характер, он был слишком почтительным, чтобы отстоять свои взгляды перед такой сильной личностью, как Черчилль. Обстановка на Дальнем Востоке угрожающе обострялась, а находившиеся там английские войска по-прежнему были ничтожно слабыми. До сих пор Япония воздерживалась от вступления в войну, однако принятые в июле Рузвельтом и Черчиллем меры по изоляции ее экономики вынуждали Японию нанести. ответный удар единственно возможным для нее путем -- силой оружия. Колебания Японии позволили получить Америке и Великобритании более чем четырехмесячный срок для совершенствования своей обороны в районе Тихого океана. Союзники, однако, не смогли извлечь пользы из этой отсрочки. Великобритания упустила это время, так как все интересы и усилия Черчилля были сосредоточены на Северной Африке. Таким образом, Роммель косвенно способствовал падению Сингапура -- как подавляющим впечатлением, которое он производил на английского премьер-министра, склонного придавать особое значение личности в истории, так и потенциальной угрозой захватить долину Нила и Суэцкий канал. Перед новым наступлением в Африке (операция получила кодовое название "Крусейдер") английские войска были значительно усилены и перевооружены. Число танковых частей возросло с четырех до четырнадцати. Ударная группа получила четыре полностью укомплектованные бронетанковые бригады, а гарнизон Тобрука -- одну. Эта бригада была переброшена морем и предназначалась для использования при прорыве с плацдарма навстречу ударной группе. Были переброшены также три моторизованные пехотные дивизии. Теперь англичане имели четыре такие дивизии, не считая свежую дивизию в Тобруке, где английская 70-я дивизия сменила австралийскую 9-ю дивизию, вынесшую основную тяжесть осады. В противоположность этому Роммель не получил значительных подкреплений из Германии и ни одного дополнительного танкового полка для усиления первоначально имевшихся у него четырех танковых полков. 5-я легкая дивизия была переименована в 21-ю танковую, но танков в ее составе не прибавилось. Единственное, что Роммелю удалось сделать для увеличения своих сил, -- это сформировать на месте пехотную дивизию (сначала она называлась Африканской, а позже -- 90-й легкой дивизией), использовав для этой, цели несколько сверхштатных артиллерийских дивизионов и пехотных батальонов. Итальянские войска, насчитывавшие три дивизии (из них одна бронетанковая), были усилены тремя пехотными дивизиями меньшего состава, однако их ценность значительно снижалась тем, что они имели на вооружении устаревшую технику и не были обеспечены автотранспортом. Таким образом, их можно было использовать лишь для выполнения задач статического характера, и они резко ограничивали свободу стратегического маневра Роммеля. Англичане теперь имели большое преимущество в авиации. Их военно-воздушные силы были доведены в целом почти до 700 самолетов (против 120 немецких и 200 итальянских самолетов). По танкам и бронемашинам превосходство англичан оказалось еще более внушительным. Когда началась операция "Крусейдер", у англичан было свыше 710 пушечных танков (в том числе более 200 пехотных), в то время как противник имел всего лишь 174 немецких пушечных танка и 146 итальянских танков устаревшего типа. Таким образом, англичане обладали более чем двукратным превосходством над противником в целом и более чем четырехкратным превосходством над немцами, две танковые дивизии которых расценивались английским командованием как "костяк армии противника". К тому же Роммель не имел танкового резерва, если не считать небольшого числа отправленных на ремонт машин, в то время как у англичан в резерве или в пути на транспортах находилось около 500 танков. Таким образом, англичане гораздо в большей степени были подготовлены к ведению продолжительных боевых действий. Этот резерв в конце концов перетянул чашу весов сражения в пользу англичан
    ГЛАВА 16. НАРАСТАНИЕ СОБЫТИЙ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ
Начиная с 1931 года японцы настойчиво расширяли свои плацдармы на Азиатском материке за счет Китая, который был ослаблен внутренним конфликтом, в ущерб американским и английским интересам в этом районе. В 1931 году японцы вторглись в Маньчжурию и превратили ее в своего сателлита. В 1932 году они проникли на территорию собственно Китая и с 1937 года непрерывно предпринимали усилия по установлению контроля над этой обширной территорией. Однако, увязнув в трудностях партизанской войны, они в конечном итоге стали пытаться найти решение этой проблемы в осуществлении дальнейших экспансионистских планов в южном направлении, стремясь отрезать Китай от внешних источников снабжения. После того как в 1940 году Гитлер захватил Францию и Нидерланды, японцы, воспользовавшись беспомощностью Франции, угрозами заставили ее согласиться на "покровительственную" оккупацию Французского Индокитая <%0> -- официальное название периода правления (с 1868 года) японского императора Муцухито. В данном случае имеются в виду социально-экономические преобразования середины и второй половины XIX века, в результате которых в Японии была ликвидирована феодальная система и образовалось централизованное буржуазное государство. -- Прим. ред. <$FЗаключив> . 24 июля японцы при попустительстве правительства Виши захватили Французский Индокитай. Через два дня президент Рузвельт "заморозил" все японские активы, а вслед за этой мерой аналогичные шаги предприняли английское и голландское правительства. Япония импортировала 88% нефти, потребляемой ею в мирное время. В момент установления эмбарго ее запасов нефти хватило бы в мирное время на три года, а при интенсивном расходовании в условиях войны -- на вдвое меньший срок. Более того, обследование, проведенное военным министерством Японии, показало, что эти запасы будут израсходованы еще до окончания трехлетнего периода, который считался необходимым для завершения войны в Китае, где победа казалась теперь особенно важной. Единственным доступным для Японии источником остались нефтяные промыслы в Голландской Восточной Индии. Можно было предположить, что при угрозе захвата этих промыслов Японией голландцы приведут в негодность оборудование, однако в этом случае японцы могли восстановить работу промыслов раньше, чем их запасы нефти истощились бы. Нефть с Явы и Суматры могла бы спасти положение и помочь завершить завоевание Китая. Завоевание Голландской Восточной Индии, включая Малайю, позволило бы Японии завладеть также четырьмя пятыми мирового производства каучука и двумя третями мирового производства олова. Это не только было бы чрезвычайно ценным приобретением для Японии, но и ощутимо ударило бы по ее врагам. Таковы были основные факторы, которые пришлось учитывать Японии после объявления США эмбарго на торговлю с нею. Япония оказалась перед выбором: или отказ от своих честолюбивых замыслов, или захват нефтяных источников и необходимость сражаться против объединившихся стран Европы и Северной Америки. Это была исключительно жесткая альтернатива. Смягчения эмбарго можно было бы добиться, уйдя из Индокитая и прекратив экспансию на юг, но тогда сама Япония оказалась бы слабее и в меньшей степени могла бы противостоять дальнейшему нажиму со стороны Соединенных Штатов. Естественное колебание при решении вопроса "все или ничего", возможно, объясняет загадку, почему японцы с таким запозданием нанесли удар и отложили окончательное решение на четыре месяца. Военное руководство, естественно, было заинтересовано получить достаточное время для завершения подготовки и детального обсуждения стратегии, которой следовало придерживаться. Некоторые оптимисты надеялись, что Америка, возможно, останется в стороне, если Япония ограничится захватом территорий, принадлежащих Нидерландам и Англии. 6 августа Япония обратилась к Соединенным Штатам с просьбой отменить эмбарго. Американцы же приняли решение в случае войны удерживать все Филиппинские острова. Тогда японцы обратились к США с новой просьбой: прекратить переброску американских подкреплений в этот район. Через два месяца острые политические разногласия привели к тому, что правительство Каноэ было заменено правительством во главе с генералом Тодзио. Это событие, по-видимому, сыграло решающую роль, хотя и не положило конца спорам. Решение о войне было принято лишь 25 ноября. Одним из факторов, ускоривших это решение, явилось сообщение о том, что запасы нефти в стране за период с апреля по сентябрь сократились на 25%. И тем не менее 25 ноября главнокомандующий японским объединенным флотом адмирал Ямамото получил указание, что нападение на Пирл-Харбор следует немедленно отменить, если продолжавшиеся в Вашингтоне переговоры, вопреки ожиданиям, окончатся успешно. Общая, численность и состав военно-морских сил на Тихом океане в декабре 1941 года приводятся в следующей таблице <$FS.> . @Z_TBL_BEG = COLUMNS(7), DIMENSION(IN), ABOVE(.1111), BELOW(.1111), HGUTTER(.0555), VGUTTER(.0555), BOX(Z_DOUBLE), HGRID(Z_SINGLE), VGRID(Z_SINGLE), KEEP(OFF) @Z_TBL_BODY = TABLE TEXT, TABLE TEXT, TABLE TEXT, TABLE TEXT, TABLE TEXT, TABLE TEXT, TABLE TEXT , Линейные корабли, Авианосцы, Тяжелые крейсеры, Легкие крейсеры, Эсминцы, Подводные лодки Британская империя, 2, -, 1, 7, 13, -- США, 9, 3, 13, 11, 80, 56 Нидерланды, -, -, -, 2, 7, 13 Свободная, -, -, -, 1, -, -- Франция, , , , , ,, Всего у союзников, 11, 3, 14, 21, 100, 69 Япония, 10, 10, 18, 18, 113, 63 @Z_TBL_END = Прежде всего следует обратить внимание на то, что, хотя во многом соотношение сил сторон казалось равным, японцы обладали значительным преимуществом по числу авианосцев, а это был решающий класс кораблей. Таблица, однако, не может дать представления о качественных различиях в вооружении. Японские силы были компактными и хорошо обученными, особенно ведению боевых действий ночью, и в противоположность союзникам не испытывали затруднений при организации управления из-за различий в языках. К тому же главные военно-морские базы союзников, Пирл-Харбор и Сингапур, разделяло морское пространство протяженностью 6 тыс. миль. С точки зрения состояния материальной части, японские военно-морские силы тоже были в значительно лучшем положении. Они имели намного больше новых кораблей, и большинство их составляли лучше вооруженные и более быстроходные корабли. Среди линейных кораблей союзников только английский "Принс-оф-Уэлс" мог выдержать сравнение в этом отношении с лучшими японскими линейными кораблями. Что касается сухопутных войск, то для проведения операций в юго-западной части Тихого океана японцы использовали только 11 из 51 дивизии. Это составляло примерно меньше четверти миллиона человек в боевых войсках, а всего около 400 тыс. человек. Данные о численности войск союзников менее определенны. Принимая решение о нападении, японцы исходили из того, что англичане имеют в Гонконге 11 тыс. человек, в Малайе -- 88 тыс. человек и в Бирме -- 35 тыс. человек; всего -- 134 тыс. человек. По японским данным, США имели на Филиппинах американские войске численностью 31 тыс. человек и филиппинские формировании численностью около 110 тыс. человек. У голландцев было 25 тыс. человек в регулярных войсках и 40 тыс. человек в ополчении. На первый взгляд, решение о наступлении с далеко идущими целями при таких небольших шансах на успех могло показаться весьма дерзким шагом. В действительности же это была хорошо рассчитанная азартная игра, потому что господство на море и в воздухе до сих пор обеспечивало японцам местное численное превосходство, которое умножалось опытом и более высокой выучкой войск, особенно при проведении десантных операций, при действиях в джунглях и в ночных боях. Японцы использовали только 700 из 1500 армейских самолетов первой линии, однако они были усилены 480 самолетами морской авиации из состава 11-го воздушного флота, базировавшегося на Формозе, а также 360 самолетами, выделенными для нанесения удара по Пирл-Харбору. Первоначально предусматривалось (и это действительно было необходимо) использовать для авиационного прикрытия боевых действий в южных районах эскадренные авианосцы, однако в ноябре, всего лишь за четыре недели до начала войны, была увеличена дальность действия истребителей "зеро", которые превосходили по своим тактико-техническим характеристикам истребители союзников. Теперь японские истребители могли покрывать расстояние в 450 миль от Формозы до Филиппин с возвращением на базу. В результате этого высвободившиеся авианосцы могли быть использованы для нанесения удара по Пирл-Харбору. Мощным японским авиационным силам противостояли 307 американских боевых самолетов на Филиппинских островах, включая 35 дальних бомбардировщиков В-17 (за исключением этих бомбардировщиков, остальные американские самолеты уступали японским по своим характеристикам), 158 английских самолетов первой линии (преимущественно устаревших типов) в Малайе и 144 голландских самолета в Голландской Восточной Индии. Превосходство японцев по числу самолетов многократно усиливалось качественным превосходством их машин, особенно превосходством истребителей "зеро". Кроме того, разработанная японцами тактика морских десантных операций давала им большое преимущество при действиях в океаническом районе, изобилующем островами и заливами. Единственной серьезной слабостью японцев был относительно небольшой тоннаж их торгового морского флота -- немногим более 6 млн. т, однако этот недостаток решающим образом сказался лишь на более поздних этапах войны. В целом японцы начали войну с большим преимуществом по всем статьям, и особенно в качественном отношении. На начальном этапе войны единственная реальная опасность для них таилась в возможности быстрого вмешательства со стороны Тихоокеанского флота США. Однако японцы предотвратили эту опасность, нанеся удар по Пирл-Харбору. Такой фактор, как разведка, редко учитывается в достаточной мере при установлении соотношения сил. У японцев в этом отношении дела обстояли неплохо: они заблаговременно проводили длительное и тщательное изучение районов предстоящих боевых действий. Однако у союзников было одно громадное преимущество. Дело в том, что летом 1940 года американцам удалось раскрыть японский дипломатический код (эта заслуга принадлежала полковнику Фридману). С этого времени американцы получили возможность расшифровывать все секретные телеграммы министерства иностранных дел и верховного командования Японии и в ходе предвоенных переговоров узнавали о содержании последних предложений Токио раньше, чем они вносились официально. Японскому послу не были сообщены лишь точная дата нападения и место нанесения удара. И хотя американцы были захвачены в Пирл-Харборе врасплох, знание японских кодов дало им потенциально большие преимущества в дальнейшем, когда они научились их использовать. Японская стратегия преследовала двоякую цель -- оборонительную и наступательную: обеспечив себя необходимыми запасами нефти, Япония смогла бы одержать победу над Китаем, который в ходе этого стремительного наступления был бы отрезан от ресурсов, необходимых для поддержания сопротивления. Рискуя бросить вызов Америке -- стране, потенциал которой намного превосходил их собственный, лидеры Японии ободряли себя слишком оптимистичными выводами из хода событий в Европе. К этому времени страны оси господствовали почти над всем Европейским континентом. И если бы японцам удалось осуществить свою мечту -- создать концентрическое оборонительное кольцо от Алеутских островов на севере до Бирмы на юге, они надеялись, что Соединенные Штаты после тщетных попыток прорваться сквозь это кольцо в конце концов смирятся с завоеваниями Японии и образованием так называемой "великой восточно-азиатской сферы сопроцветания". Этот план в основном сходен с гитлеровской концепцией, согласно которой предполагалось установить с помощью наступательных действий оборонительный рубеж от Архангельска до Астрахани и таким образом зафиксировать и держать в неприкосновенности границу с Азией. Первоначально японцы планировали захватить Филиппины, а затем сосредоточить силы для отражения ответного маневра американцев с подмандатных островов. (В соответствии с планом военных действий японцы рассчитывали завершить захват Филиппин за 50 дней, Малайзии -- за 100 дней, а всей Голландской Восточной Индии -- за 150 дней.) Однако в августе 1939 года на пост главнокомандующего японским объединенным флотом был назначен адмирал Ямамото, страстный поклонник авианосцев. Ямамото сразу же заявил, что необходимо нанести немедленный и внезапный удар с целью парализовать Тихоокеанский флот США, который он называл "кинжалом, приставленным к горлу Японии", и задержать его ответные действия. Штаб военно-морских сил Японии с большими сомнениями и крайне неохотно согласился с аргументами Ямамото. Планирование первого удара осложнялось зональными различиями во времени (в то время, когда на Гавайских островах было воскресенье 7 декабря, в Малайе наступил понедельник 8 декабря). Было решено все крупные операции проводить в период с 17.15 до 19.00 по гринвичскому среднему времени, а все атаки предпринимать рано утром по местному времени. Американская сторона в течение длительного времени считала политически неблагоприятным оставлять Филиппины. Победила точка зрения военных специалистов, утверждавших, что защитить эти острова, находящиеся в 5 тыс. миль от Пирл-Харбора на Гавайях, невозможно. Американцы стали планировать лишь сохранение плацдарма на укрепленном полуострове Батаан на острове Лусон, неподалеку от столицы Филиппин Манилы. Однако в августе 1941 года этот план был пересмотрен, и американцы приняли решение удерживать все Филиппинские острова. Изменение плана произошло, во-первых, под давлением генерала Макартура, который с 1935 года был военным советником правительства Филиппин. В конце июля 1941 года его отозвали в США и назначили командующим американскими войсками на Дальнем Востоке. Высокое мнение президента Рузвельта о Макартуре было продемонстрировано еще раньше, когда в 1934 году Рузвельт лично продлил Макартуру на год обычный четырехгодичный срок пребывания на посту начальника штаба армии США. Второй фактор, повлиявший на изменение американского плана, заключался в следующем. Поскольку Германия увязла в войне с Россией, президент Рузвельт решил проводить более твердую линию по отношению к Японии и наложил эмбарго на вывоз нефти. Третьим фактором были оптимистические настроения, возникшие в связи с появлением у американцев дальних бомбардировщиков, которые, как казалось, смогут наносить эффективные удары не только по Формозе, но и по самой Японии. Однако еще до того, как сколько-нибудь значительное количество самолетов В-17 прибыло на Филиппины для усиления базировавшейся там авиации, Япония сама нанесла удар. Это был удар по Пирл-Харбору, о возможности которого комитет начальников штабов США всерьез не задумывался.
    ГЛАВА 17. ВОЛНА ПОБЕД ЯПОНИИ
Как принятие, так и осуществление плана нападения на Пирл-Харбор во многом зависели от энергичности адмирала Ямамото. В течение многих месяцев квалифицированные офицеры морской разведки, получившие должности в японском консульстве в Гонолулу, посылали поток информации, в особенности о передвижениях американских кораблей. В самих японских военно-морских силах интенсивно готовились к операции команды кораблей и экипажи самолетов, причем готовились к проведению ее при любых погодных условиях. Экипажи бомбардировщиков также совершили по крайней мере по пятидесяти тренировочных вылетов. Как уже упоминалось, шансы на успех этого плана в значительной мере повысились, когда японцы увеличили дальность полета истребителей "зеро". Это высвободило авианосный флот, избавив его от необходимости обеспечивать боевые действия в юго-западной части Тихого океана. В пользу этого плана говорили и результаты нападения английского флота на Таранто в ноябре 1940 года, когда английской морской авиации удалось, использовав всего лишь 21 торпедоносец, потопить три итальянских линкора, находившихся в хорошо защищенной гавани. Но даже после этого считалось невозможным сбрасывать авиационные торпеды в районах, где глубина моря была менее 75 футов (примерно такой была средняя глубина гавани в Таранто). Пирл-Харбор считался поэтому неуязвимым для нападения подобного рода, поскольку глубины там составляли всего 30--45 футов. Однако к 1941 году англичане, используя приобретенный в Таранто опыт, научились сбрасывать авиационные торпеды в районах с глубинами всего лишь 40 футов: они прикрепляли к торпедам деревянные плавники, которые не давали им возможности делать "клевки" и ударяться о дно в мелководье. Получая об этом сведения во всех подробностях от своих посольств в Риме и Лондоне, японцы стремились форсировать подобные же эксперименты. Кроме того, в целях повышения эффективности планируемого ими нападения японцы оснастили свои высотные бомбардировщики 15-- и 16-дюймовыми бронебойными снарядами со стабилизаторами, что обеспечивало им такое же падение, как и бомбам. При вертикальном попадании такого снаряда не выдерживала никакая палубная броня. Тихоокеанский флот США мог бы предотвратить угрозу "повторения Таранто", если бы оснастил свои крупные корабли противоторпедными сетями. Японцев как раз беспокоила такая возможность, однако командующий Тихоокеанским флотом адмирал Киммел, как и военно-морское министерство США, считал, что имевшиеся в то время громоздкие сети будут ограничивать скорость хода кораблей. Как показали дальнейшие события, это решение, по сути, предопределило судьбу флота в Пирл-Харборе. День нападения был назначен с учетом ряда факторов. Японцы узнали, что адмирал Киммел на субботу и воскресенье всегда возвращал свой флот в Пирл-Харбор и что в эти дни личный состав кораблей частично уходил в увольнение на берег. Это увеличивало эффект внезапности нападения. Таким образом, вполне естественно, что японцы выбрали для нанесения удара одно из воскресений. Ожидалось, что во второй половине декабря погода не будет благоприятствовать высадке десантов в Малайе и на Филиппины, так как на это время приходится разгар сезона муссонов. Значит, погода не будет благоприятной и для дозаправки в море сил, выделенных для удара по Пирл-Харбору. Поэтому выбрали день 8 декабря по токийскому времени (на Гавайских островах это было воскресенье). Прогноз предсказывал безлунную ночь, что способствовало скрытному приближению авианосных сил к Гавайским островам. Первоначально даже рассчитывали на приливы в этом районе, однако затем эта идея была отвергнута из-за отсутствия транспортов для перевозки пехоты, а также потому, что подход сил вторжения вряд ли бы остался незамеченным. При выборе маршрута подхода ударного соединения рассматривалось три варианта. Южный маршрут проходил через Маршалловы острова, а центральный -- через острова Мидуэй. И хотя оба маршрута были короткими, от них отказались в пользу подхода, с севера, со стороны Курильских островов (это предполагало и дозаправку в море), поскольку этот маршрут лежал в стороне от морских путей и при следовании по нему оказывалось меньше риска быть обнаруженными американскими разведывательными самолетами. Японцы также извлекли выгоду, применив так называемый "налет с использованием неравных отрезков маршрута". Приблизившись под покровом ночи, авианосцы выпустили самолеты на рассвете, когда они находились ближе всего к цели. Затем авианосцы развернулись, стали отходить и приняли самолеты на борт в точке, которая находилась от цели дальше, чем точка, в которой их выпустили. Таким образом, японские самолеты пролетели один короткий и один длинный отрезки маршрута, в то время как преследовавшим их американским самолетам пришлось бы покрыть два длинных отрезка. Эту невыгодную для американцев ситуацию не предусмотрели американские офицеры, ответственные за военное планирование. По своей важности цели распределялись следующим образом: американские авианосцы (японцы надеялись, что их будет в Пирл-Харборе шесть, в худшем случае -- три); линкоры; нефтехранилища и другие портовые сооружения; самолеты на основных аэродромах Уилер, Хикам и Беллоуз-Филд. Для нанесения этого удара японцы использовали шесть авианосцев, имевших на борту в общей сложности 423 самолета, из которых в налете приняли участие 360 (104 высотных бомбардировщика, 135 пикирующих бомбардировщиков, 40 торпедоносцев и 81 истребитель). Силы прикрытия состояли из двух линкоров, трех крейсеров, девяти эскадренных миноносцев и трех подводных лодок в сопровождении восьми танкеров. Этими силами командовал адмирал Нагумо. Планировался также одновременный удар сверхмалых подводных лодок, чтобы усилить панику, которая, как ожидалось, возникнет на базе. 19 ноября группа подводных лодок, имея на буксире пять сверхмалых подводных лодок, вышла из военно-морской базы Куре в Японии. Основное оперативное соединение сосредоточилось в заливе Танкан на Курильских островах, а 26 ноября оно вышло в море. 2 декабря соединение получило подтверждение, что приказ о нанесении удара остается в силе. На кораблях была введена светомаскировка. Однако даже в это время оставалось в силе указание, что приказ о нападении отменяется, если флот будет обнаружен до 6 декабря или если в Вашингтоне в последнюю минуту будет достигнуто соглашение. 4 декабря провели последнюю дозаправку в море и скорость хода увеличили с 13 до 25 узлов. Оперативное соединение постоянно получало через Японию информацию из консульства в Гонолулу. 6 декабря, накануне дня нападения, поступило разочаровывающее сообщение, что американских авианосцев в Пирл-Харборе нет. (И действительно, один авианосец в это время был в море у берегов Калифорнии; второй перевозил бомбардировщики на Мидуэй; третий только что доставил истребители на Уэйк; еще три авианосца находились в Атлантическом океане.) Однако, по сообщению, в Пирл-Харборе стояло восемь линкоров, причем не оснащенных противоторпедными сетями. Адмирал Нагумо принял решение нанести удар. Самолеты были выпущены с авианосцев на следующее утро, в период с 6.00 до 7.15 по гавайскому времени, из точки, находившейся примерно в 275 милях строго на север от Пирл-Харбора. Следует отметить, что американское командование получило, правда с запозданием, два предупреждения, которые могли бы повлиять на ход событий. Первое предупреждение состояло в том, что американцы несколько раз обнаруживали приближающиеся японские подводные лодки. Одна из них была потоплена американскими эскадренными миноносцами в 6.51, а другая -- самолетами морской авиации в 7.00. Затем, вскоре после 7.00, самая северная из шести американских радиолокационных станций обнаружила приближение крупного авиационного соединения, насчитывавшего предположительно более сотни самолетов. Однако информационный центр решил, что речь идет о группе самолетов В-17, которую ждали из Калифорнии. Впрочем, в ожидаемой группе насчитывалось всего 12 самолетов и подходить она должна была с востока, а не с севера. Налет начался в 7.55 и продолжался до 8.25. Затем в 8.40 обрушила свой удар вторая волна, состоявшая из пикирующих и высотных бомбардировщиков. Однако решающую роль сыграли торпедоносцы в первой волне. Из восьми американских линкоров четыре -- "Аризона", "Оклахома", "Западная Виргиния" и "Калифорния" -- были потоплены, а другие четыре -- "Мэриленд", "Невада", "Пенсильвания" и "Тенесси" -- получили серьезные повреждения Падение Гонконга . Падение этого форпоста Англии на Дальнем Востоке на раннем этапе войны -- ярчайший пример того, как можно безо всякой пользы пожертвовать стратегией и здравым смыслом во имя воображаемого престижа. Даже японцы никогда не совершали подобной глупости "ради спасения своего лица", как это сделали в данном случае англичане. Гонконг был явно слабым звеном в позиции Англии, и удержать его оказалось труднее, чем Сингапур. Порт Гонконг располагался на острове, прилегающем к побережью Китая, и находился всего в 400 милях от японских авиационных баз на Формозе, в то время как от английской военно-морской базы в Сингапуре его отделяло 1600 миль. В оценке обстановки, сделанной в начале 1937 года, комитет начальников штабов Англии в перечне вероятных противников ставил Японию на второе место после Германии и приходил к выводу, что Сингапур, как и сама Англия, решает, судьбу Британского Содружества. Тем самым подчеркивалось, что никакие соображения по обеспечению интересов Англии в Средиземноморье не должны помешать в случае необходимости направить флот в Сингапур. Анализируя положение Гонконга, начальники штабов отметали, что на переброску туда подкреплений потребуется не меньше 90 дней и что, даже если усиленный гарнизон удержит эту колонию, сам порт может быть нейтрализован японской авиацией, действующей с Формозы. Однако, исходя скорее из утешительных надежд, чем из реальной обстановки, начальники штабов отказались от логического вывода на том основании, что эвакуация гарнизона будет связана с потерей престижа и лишит Китай моральной поддержки, необходимой для продолжения сопротивления японцам. Начальники штабов в конце концов пришли к выводу: Гонконг -- это важный форпост, который следует защищать как можно дольше. Этот вывод предопределил судьбу гарнизона. В начале 1939 года при новой оценке обстановки был повторен тот же самый общий вывод и внесено весьма важное положение о том, что безопасность Средиземноморья важнее безопасности Дальнего Востока. Это сделало безнадежной оборону Гонконга, тем более что к этому времени японские экспедиционные силы заняли выгодные позиции на материке Китая к северу и югу от Гонконга, изолировав тем самым это английское владение и сделав его уязвимым для нападения с суши. В августе 1940 года, после падения Франции, новый состав комитета начальников штабов пересмотрел оценку обстановки. На этот раз комитет признал, что Гонконг защитить невозможно, и рекомендовал эвакуировать гарнизон, состоявший в то время из четырех батальонов. Военный кабинет, во главе которого теперь стоял Черчилль, согласился с этой точкой зрения. Однако для претворения этого решения в жизнь ничего не было сделано. Более того, годом позже комитет начальников штабов вновь изменил свое мнение и рекомендовал Черчиллю принять предложение канадского правительства усилить гарнизон Гонконга двумя батальонами. Это предложение и пересмотр политики в отношении Гонконга стимулировались оптимистическими взглядами генерал-майора Грасета. Незадолго до этого он командовал войсками в Гонконге и по возвращении в Англию заявил начальнику генерального штаба Канады, что, если серьезно усилить гарнизон Гонконга, он сможет продержаться длительное время. Рекомендуя принять это предложение, комитет начальников штабов Англии выразил мнение, что даже в самом худшем случае усиление гарнизона позволит "более достойно" оборонять остров. Это был еще один "престижный" аргумент. 27 октября 1941 года два канадских батальона направились в Гонконг, увеличивая тем самым бесполезные жертвы почти на 50%. Наступление японцев с материка началось утром 8 декабря. Его вела хорошо вооруженная группировка силой более дивизии (двенадцать батальонов) при мощном авиационном прикрытии и артиллерийской поддержке. На следующий день англичане отошли на так называемую линию Джиндринкерс на полуострове Коулун, а утром 10 декабря японский отряд захватил там один из ключевых редутов. Этот удар вынудил англичан быстро оставить линию Джиндринкерс и отойти на остров Гонконг. Японцы в это время еще только сосредоточивали силы для запланированного ими штурма этого рубежа. Первые попытки форсировать пролив были отражены, однако это привело к распылению сил обороняющихся. В ночь на 19 декабря главные силы японцев высадились в северо-восточной части острова и вскоре нанесли сосредоточенный удар в направлении мыса Дипуотер на юге, расколов силы обороняющихся. Одна из обороняющихся группировок сдалась вечером на рождество, вторая -- на следующее утро. Несмотря на подкрепления, Гонконг продержался всего 18 дней, хотя оборона была рассчитана на срок в пять раз больший. Японцы потеряли около 3 тыс. человек, а захватили в плен весь гарнизон, состоявший почти из 12 тыс. человек. Остров пал в сотый год со времени его оккупации и через 99 лет после того, как Китай официально уступил его Англии. @BL = Падение Филиппин. 8 декабря в 2.30 американское военное командование на Филиппинах получило сообщение о нападении японцев на Пирл-Харбор и начало готовиться к обороне. Между тем утренний туман на Формозе задержал планировавшийся японцами удар по Филиппинам с воздуха. Однако это неблагоприятное обстоятельство обернулось для японцев преимуществом. Дело в том, что американцы никак не могли решить вопрос, следует ли самолетам В-17 немедленно нанести бомбовый удар по Формозе. Наконец самолетам В-17 было приказано летать над островом Лусон, чтобы избежать опасности быть застигнутыми на аэродромах. В 11.30 американские самолеты совершили посадку, чтобы подготовиться к бомбовому удару, и как раз в этот момент над аэродромом появились задержавшиеся из-за непогоды японские самолеты. Вследствие плохо поставленной системы воздушного наблюдения и оповещения большинство американских самолетов, в особенности бомбардировщики В-17 и современные истребители Р-40Е, было уничтожено. Таким образом, соотношение сил в авиации резко изменилось в пользу японцев. Они теперь господствовали в воздухе, имея в своем распоряжении 190 армейских самолетов и 300 самолетов морской авиации, действовавших с Формозы. 17 декабря десять оставшихся в строю самолетов В-17 были переброшены в Австралию. Была отозвана также горстка надводных кораблей так называемого Азиатского флота адмирала Харта. В результате в этом районе осталось лишь 29 подводных лодок из состава этого флота. Что касается сухопутных войск, то здесь действовало принятое по настоянию Макартура новое решение оборонять все Филиппинские острова. Сам же он, вопреки этому решению, предусмотрительно сосредоточил большую часть из 31 тыс. регулярных войск (американцев и разведчиков-филиппинцев) в районе Манилы. Береговую линию большой протяженности прикрывали только слабо обученные филиппинские войска, насчитывавшие номинально около 100 тыс. человек. Это решение, разумное в стратегическом плане, означало, однако, что японцы не встретили бы серьезных препятствий при высадке десанта в любой точке. Захват Филиппин был поручен японской 14-й армии, которой командовал генерал Хомма. При высадке десантов и на начальном этапе операции в его распоряжении находились войска численностью 57 тыс. человек. Эти силы были сравнительно невелики, поэтому факторы внезапности и превосходства в воздухе играли все возрастающую роль. Японцы стремились также захватить несколько лежащих в стороне островов и слабо защищенных прибрежных районов, чтобы срочно построить там аэродромы для армейских самолетов с небольшим радиусом действия. В первый день операции японцы захватили главный остров из группы островов Батан, примерно в 120 милях к северу от острова Лусон. 10 декабря они атаковали остров Камигин, находящийся чуть севернее острова Лусон. В тот же день два других японских отряда высадились на северном побережье острова Лусон в районах Апарри и Вигана. 12 декабря четвертый отряд, прибывший с островов Палау, высадился, не встретив сопротивления, в Легаспи, на юго-восточной оконечности острова Лусон. Эти отряды проложили путь для главных сил десанта, которые начали высаживаться 22 декабря в заливе Лингаен, всего в 120 милях к северу от Манилы. Свои войска численностью 43 тыс. человек генерал Хомма перебросил на 85 транспортах. 24 декабря в заливе Ламон, на восточном побережье острова, напротив Манилы, высадился еще один отряд численностью в 7 тыс. человек, прибывший с островов Рюкю. Ни один из этих отрядов не встретил серьезного сопротивления. Необученные и плохо вооруженные филиппинские войска быстро оставляли позиции, особенно когда на них надвигались танки, а американцы приходили им на помощь слишком поздно. Потери японцев к этому времени составили меньше 2 тыс. человек. Надежды Макартура не сбылись: он не смог разгромить японцев до того, как они закрепились на берегу. 23 декабря Макартур вернулся к первоначальному плану и решил отвести все оставшиеся в его распоряжении войска на полуостров Батаан. Это решение было ускорено донесениями, в которых почти вдвое преувеличивалась численность японских войск и совершенно принижалась боеспособность большей части филиппинских войск. 26 декабря Манилу объявили открытым городом. Несмотря на замешательство на первоначальном этапе, войскам Макартура под давлением противника удалось постепенно отойти и к 6 января закрепиться на полуострове Батаан, причем им помогло то обстоятельство, что в действительности силы японцев были примерно в два раза меньше американских. Оказавшись на полуострове Батаан, имеющем 25 миль в длину и 20 миль в ширину, американцам пришлось взять на себя заботу по снабжению продовольствием более 100 тыс. человек (в том числе и гражданского населения) вместо 43 тыс. войск, как это предусматривал первоначальный план. Кроме того, на острове свирепствовала малярия, и очень скоро оказалось, что боеспособность сохранила лишь четвертая часть американских войск. Первые атаки японцев на позиции, занятые американцами на полуострове, были отбиты. Были сорваны и попытки высадить десанты на флангах. 8 февраля после напряженных боев, длившихся около месяца, японцы прекратили атаки. В их войсках насчитывалось 10 тыс. человек, заболевших малярией. 48-ю дивизию приказано было перебросить для захвата Голландской Восточной Индии. К началу марта на боевых позициях японцев осталось всего 3 тыс. человек. Американцам не было, об этом известно, и они не предприняли никаких попыток перейти в наступление. Кроме того, у них самих в строю осталась лишь пятая часть общей численности войск. 10 марта Макартур отбыл в Австралию Падение Малайи и Сингапура. Согласно плану японского командования задача захвата Малайи и Сингапура возлагалась на 25-ю армию под командованием генерала Ямаситы, состоявшую из трех дивизий с подразделениями обеспечения. Общая численность войск достигала 110 тыс. человек, из них 70 тыс. составляли боевые части и подразделения. Однако имеющимися в наличии транспортными судами можно было перебросить через Сиамский залив лишь четвертую часть армии -- 17 тыс. человек в боевых частях и подразделениях (всего -- 26 тыс. человек). Этот передовой отряд должен был захватить северные аэродромы. Главным же силам армии Ямаситы предстояло двигаться по суше из Индокитая через Таиланд и далее по перешейку Кра. Им ставилась задача -- как можно скорее прийти на помощь десанту, а затем развить наступление в южном направлении вдоль западного побережья Малайского полуострова. На первый взгляд, это были удивительно небольшие экспедиционные силы для достижения столь далеко идущих целей. Действительно, японская армия казалась весьма малочисленной по сравнению с оборонявшими Малайю английскими войсками под командованием генерала Персиваля, в распоряжения которого находилось 88 тыс. человек (в том числе 19 тыс. англичан, 15 тыс. австралийцев, 37 тыс. индийцев и 17 тыс. малайцев). Однако это были смешанные войска, плохо оснащенные и слабо подготовленные по сравнению с тремя дивизиями Ямаситы -- императорской гвардейской, 5-й и 18-й, -- считавшимися одними из лучших во всей японской армии. Японцы имели 211 танков (у англичан не было в Малайе ни одного танка) и 560 самолетов, что почти в четыре раза превышало число английских самолетов в Малайе, причем японские самолеты отличались намного лучшими тактико-техническими данными. Кроме того, японцы рассчитывали на господствующие здесь с ноября по март муссоны, которые наверняка затрудняли бы противодействие английских войск, поскольку в период плохой погоды в этом районе почти все дороги становились непроходимыми. Далее японцы рассчитывали, что Малайский горный хребет, поднимающийся до 7 тыс. футов и покрытый тропическими лесами, расчленит силы обороняющихся и поможет японцам перебросить свои силы с восточного побережья на западное. По иронии судьбы, английские войска располагались рассредоточенно с целью обороны аэродромов, выстроенных для прикрытия военно-морской базы, хотя ни соответствующих сил авиации, ни какого-либо флота у них здесь не было. Основную выгоду от этих аэродромов и военно-морской базы получили японцы. Главные силы японцев высадились в Сингоре и Патани на принадлежащем Таиланду перешейке Малайского полуострова, а четыре вспомогательных десанта были высажены севернее, также на побережье Таиланда. Третьим по важности был десант, высаженный в Кота-Бару, на территории Малайи, в непосредственной близости от границы с Таиландом. Силами, высаженными в Кота-Бару, планировалось захватить имевшийся там аэродром и совершить отвлекающий маневр вдоль восточного побережья. Главный же удар предполагалось нанести в это время в южном направлении вдоль западного побережья. Десанты начали высаживаться рано утром 8 декабря по местному времени, причем высадка десанта численностью 5,5 тыс. человек в Кота-Бару фактически была произведена более чем за час до начала нападения на Пирл-Харбор. После короткого боя японцы захватили аэродром в Кота-Бару, а аэродромы на территории Таиланда были взяты с еще большей легкостью. Планировавшийся упреждающий маневр под названием "операция <192> Матадор <169> " англичане нанесли слишком поздно, потому что не хотели переходить границу Таиланда до того, как Япония нарушит его нейтралитет. 6 декабря воздушная разведка англичан обнаружила японский флот в Сиамском заливе, однако плохая погода помешала выявить его последующие передвижения к цели. Перегруппировка, проведенная с целью занять исходные позиции перед началом операции "Матадор", попросту нарушила оборонительные порядки англичан. К утру 10 декабря японская 5-я дивизия уже переместилась на западное побережье и перешла границу Малайи, продвигаясь по двум дорогам к Кедаху. В тот же день англичане потерпели катастрофу на море, которая имела решающие последствия. После того как в июле было принято решение перерезать маршруты поставок нефти в Японию, Черчилль с запозданием "понял громадный эффект эмбарго" и месяцем позже, 25 августа, предложил направить на Восток эскадру, которую он называл "военно-морскими силами сдерживания". Адмиралтейство планировало направить в этот район линейные корабли "Нельсон", "Родин", четыре линкора более старой постройки, а также линейный крейсер и два или три авианосца. Черчилль, предпочитая использовать "наименьшее число наилучших кораблей", предложил направить один из новых линкоров типа "Кинг Джордж V", линейный крейсер и авианосец. 29 августа Черчилль заявил: "Я должен добавить: по-моему, Япония едва ли решится противостоять складывающемуся против нее союзу Соединенных Штатов, Великобритании и России... Ничто так не усилило бы ее колебания, как появление упомянутого мною соединения кораблей, и прежде всего корабля класса <192> Кинг Джордж V <169> . Это может явиться решающей сдерживающей силой" <%0> <%0> <%0> <%0> Падение Бирмы. Потеря Англией Бирмы была одним из первых следствий падения Малайи, позволившего японцам завершить захват западных подступов к Китаю и Тихому океану, то есть создать большой оборонительный барьер, предусмотренный их стратегическим планом. Хотя захват Бирмы явился следствием падения Малайи, эта кампания готовилась как самостоятельная операция, и ее осуществление было возложено на 15-ю армию под командованием генерал-лейтенанта Ииды. Эта "армия" состояла всего из двух дивизий, и даже с подразделениями обслуживания и обеспечения в ней насчитывалось только 35 тыс. человек. В ее задачу входили оккупация Таиланда, включая большую часть перешейка Кра, и прикрытие тыла 25-й армии в период ее наступления в южном направлении по Малайскому полуострову после высадки в районе Сингоры. Затем 15-й армии предстояло приступить к выполнению своей самостоятельной задачи по вторжению в Бирму, причем непосредственной целью был захват столицы Бирмы Рангуна. Планируя столь крупную операцию такими малыми силами, японцы рассчитывали на малочисленность и слабую подготовку войск, оборонявших Бирму. Первоначально силы оборонявшихся по своей численности лишь немногим превышали дивизию и состояли преимущественно из недавно созданных бирманских подразделений. Костяк их составляли всего лишь два английских батальона и одна индийская бригада (вторая индийская бригада находилась на подходе и должна была составить общий резерв). Когда наступил кризис, большинство имевшихся пополнений было направлено в Малайю, хотя спасти Сингапур уже было нельзя, и лишь в конце января в Бирму начали прибывать подразделения слабо обученной и не полностью укомплектованной индийской 17-й дивизии, а ведь были обещаны более, существенные подкрепления. Обстановка в воздухе складывалась еще хуже. Сначала англичане имели 37 самолетов, которым предстояло сражаться против 100 японских самолетов, причем число последних вначале января, после падения Манилы, удвоилось с прибытием еще одной авиационной бригады. Вторжение японцев в Бирму началось в середине декабря. Один из отрядов 15-й армии занял Тенассерим, находящийся на западной, или бирманской, стороне перешейка Кра, захватил там три ключевых аэродрома и тем самым блокировал путь для переброски английских авиационных подкреплений в Малайю. 23 и 25 декабря японцы совершили мощные воздушные налеты на Рангун. Рабочие-индийцы побросали работу на строительстве оборонительных сооружений и, спасаясь от бомбежек, запрудили дороги из города. 20 января началось наступление японцев из Таиланда. 31 января после упорного, но беспорядочного боя был занят Моулмейн. Обороняющимся, прижатыми широкому эстуарию р. Салуин, едва удалось избежать полного разгромами плена. В конце декабря Уайвелл приказал начальнику своего штаба в Индии генерал-лейтенанту Хаттону принять командование войсками в Бирме. Хаттон, в свою очередь, подчинил мелкие отряды, защищавшие Моулмейн и подступы к Рангуну, генерал-майору Смиту, командиру вновь прибывшей индийской 17-й дивизии. После падения Моулмейна японцы устремились на северо-запад и в первой половине февраля захватили переправы через р. Салуин неподалеку от Моулмейна и в 25 милях выше по течению. Смит настаивал на планомерном стратегическом отходе на позиции, надеясь сосредоточить свои силы, однако разрешение на отход он получил слишком поздно, чтобы организовать соответствующую оборону на рубеже р. Билин. Эти позиции были вскоре сданы. Затем англичане поспешили отвести войска на 30 миль к р. Ситаун на позиции в 70 милях от Рангуна. Отход был начат с опозданием, и японцам удалось упредить англичан. На рассвете 23 февраля японцы взорвали, важный мост, в результате большинство сил Смита осталось на восточном берегу. Спастись удалось группе численностью около 3500 человек, причем только меньше половины из них сохранили оружие. К 4 марта японцы, развивая успех, вышли к Пегу и окружили его. В Пегу, расположенном на стыке железных и шоссейных дорог, сосредоточились остатки войск Смита и немногочисленные пополнения. На следующий день прибыл генерал Александер, чтобы принять от генерала Хаттона командование войсками в Бирме. Это чрезвычайное решение Черчилля можно вполне понять при сложившихся обстоятельствах, особенно если учесть, что английское высшее руководство не предвидело быстрого разгрома своих войск в Бирме. Однако по отношению к Хаттону это решение было несправедливым. Ведь он не только высказывал сомнение в возможности удержать Рангун, но и проявил разумную дальновидность, направив запасы снабжения в район Мандалая и одновременно ускорив строительство горной дороги, чтобы связать штат Манипур в Индии с Мандалаем и Бирманской дорогой, ведущей в Чунцин. Как, и раньше, на взгляды руководства в метрополии оказывало большое влияние мнение Уэйвелла, считавшего, что искусство японцев в ведении боевых действий переоценивается, что это миф, который можно развеять энергичным противодействием. Прибыв в Бирму, Александер настаивал на необходимости удержать Рангун и отдал приказ о контрнаступлении. Однако попытки предпринять его не дали никаких результатов, несмотря на энергичные действия вновь прибывшей 7-й бронетанковой бригады и некоторых пехотных частей. В итоге Александер был вынужден согласиться с мнением Хаттона и днем 6 марта отдал приказ об эвакуации Рангуна. 8 марта японцы вошли в покинутый город. Английскому гарнизону удалось уйти из окружения по дороге, ведущей на север через Проме. После этого наступило временное затишье, в течение которого японские войска были усилены еще двумя дивизиями, 18-й и 56-й, и двумя танковыми полками, а численность их авиации удвоилась и превысила 400 самолетов. Англичане получили намного меньше подкреплений. Что касается боевых действий в воздухе, то потрепанные английские эскадрильи и две эскадрильи американской добровольческой группы, в которых насчитывалось вначале в общей сложности 44 самолета "харрикейн" и "томахок", успешно отбивали воздушные налеты японцев на Рангун и наносили большие потери наступающим. Когда же Рангун был оставлен, большинство английских самолетов вернулось в Индию, куда к концу марта прибыло с Ближнего Востока подкрепление примерно из 150 бомбардировщиков и истребителей. Потеря Рангуна нарушила систему воздушного наблюдения -- и оповещения, и оставшиеся английские самолеты не могли, как это было и в Малайе, организовать эффективное сопротивление японцам. В начале апреля усиленная японская 15-я армия двинулась на север по долине р. Иравади в направлении Мандалая с задачей перерезать и закрыть Бирманскую дорогу в Китай. Английские войска, насчитывавшие теперь около 60 тыс. человек, удерживали рубеж, идущий с востока на запад в 150 милях южнее Мандалая, при поддержке китайских войск, прикрывавших их восточный фланг. Однако японцы смело обошли их западный фланг и, создав угрозу окружения, в середине апреля захватили нефтепромыслы в Енанджуане. Американский генерал Стилуэлл разработал план, в соответствии с которым следовало дать возможность японцам подняться вдоль р. Ситаун, чтобы взять их там в клещи. Однако японцы более широким маневром в обход восточного фланга, в направлении Лашио на Бирманской дороге, сорвали этот план. Английские, войска начали быстро откатываться, и вскоре стало ясно, что нельзя удержать ни Лашио, ни пути подвоза из Китая. Александер принял мудрое решение -- не оборонять Мандалай, вопреки надеждам японцев, а отойти к границе Индии. Отход более чем на 200 миль начался 26 апреля под прикрытием арьергардов. Мост через р. Иравади был взорван 30 апреля, за день до того, как японцы, совершив фланговый маневр, вышли к Лашио. Основная задача теперь заключалась в том, чтобы достичь индийской границы и выйти к провинции Ассам до того, как в середине мая начнутся муссоны и реки, выйдут из берегов, а дороги станут непроходимыми. Японцы быстро продвигались вверх по долине р. Чиндуин, стремясь перехватить отступающие английские войска, но арьергардам англичан удалось прорваться окружным путем и выйти к Таму за неделю до того, как начались муссоны. При последнем рывке англичане потеряли много вооружения и техники, включая все танки; большинство же личного состава было спасено. Потери англичан в бирманской кампании в три раза превысили потери японцев: 13500 человек против 4500. Английским войскам, совершившим переход на расстояние в тысячу миль, удалось уйти в значительной мере благодаря неоднократным контратакам 7-й бронетанковой бригады, а также благодаря хладнокровию, с которым было организовано отступление после решения оставить Рангун. Цейлон и Индийский океан. В то время, когда японская армия в Бирме неудержимо продвигалась от Рангуна к Мандалаю, англичан ждал еще один удар. Их не на шутку встревожил выход японского флота в Индийский океан. Дело в том, что англичане придавали исключительно важное значение острову Цейлон, расположенному у юго-восточного выступа Индии. Цейлон мог стать плацдармом для японского флота, и тогда коммуникации, по которым Англия перебрасывала войска и предметы снабжения на Ближний Восток и Южную Африку, а также коммуникации, связывающие Англию с Индией и Австралией, оказались бы под угрозой. Цейлонский каучук после потери Малайи также приобрел для Англии весьма важное значение. Комитет начальников штабов Англии заявил Уэйвеллу, что сохранение Цейлона важнее сохранения Калькутты. Для обороны Цейлона поэтому держалось не менее шести бригад, в то время как в Бирме явно не хватало войск, а войска в Индии были опасно слабы. В марте в Индийском океане начало действовать новое соединение сил флота под командованием адмирала Сомервила. В состав соединения входило пять линкоров (четыре из них были старой постройки и устарели морально) и три авианосца. Японцы со своей стороны готовили к действиям в Индийском океане более мощное оперативное соединение, состоявшее из пяти эскадренных авианосцев (тех самых, которые принимали участие в нападении на Пирл-Харбор) и четырех линкоров. Когда об этом стало известно англичанам, перспективы удержания Цейлона им стали казаться мрачными. Но угроза не была столь серьезной и столь существенной, как это представлялось, потому что этот удар японцев имел в основном оборонительные цели. У японцев не было войск, чтобы осуществить вторжение на Цейлон. Они ставили перед собой задачу -- рассеять формировавшееся военно-морское соединение англичан и прикрыть переброску подкреплений в Рангун по морю. Предполагая, что японцы нанесут удар 1 апреля, Сомервил разделил свое соединение на две группы. Одна из них, включавшая более быстроходные и более эффективные корабли (соединение А), патрулировала в море, а потом отправилась на заправку кораблей топливом к атоллу Адду, где находилась новая секретная база на Мальдивских островах, примерно в 600 милях к юго-западу от Цейлона. В действительности японцы нанесли удар 5 апреля. Свыше 100 их самолетов совершили налет на гавань Коломбо и, отразив атаки английских истребителей, причинили порту большой ущерб. Еще один удар в тот же день нанесли 50 японских бомбардировщиков, потопившие два английских крейсера. Соединение Сомервила, не оказав японцам никакого противодействия, ушло из этого района: линкоры отошли -- к Восточной Африке, а быстроходные корабли -- в Бомбей. 9 апреля, нанеся удар по Тринкомали, японский флот также покинул эти воды. Его рейдерский отряд за короткий промежуток времени потопил в Бенгальском заливе 23 судна общим тоннажем 112 тыс. т. Это было еще одно унизительное для английской морской мощи поражение. К счастью, оно не имело тяжелых последствий. Англичане фактически сами спровоцировали этот удар, пытаясь сформировать на Цейлоне соединение из явно устаревших кораблей. По крайней мере, первоначальные планы японцев не предусматривали этого нападения.
    * ЧАСТЬ V *
@CS1 = ПОВОРОТ. 1942 год
    ГЛАВА 18. ПОВОРОТ СОБЫТИЙ В РОССИИ
В 1940 году немцы начали кампанию 9 апреля, совершив нападение на Норвегию и Данию. В 1941 году они начали ее 6 апреля наступлением на Балканах. Однако в 1942 году начало кампании было отложено на более поздние сроки. Этот факт свидетельствовал о том, что силы немцев были значительно истощены в бесплодных попытках добиться быстрой победы над Россией, а их наступательные усилия нейтрализованы. Ведь если на русском фронте условия погоды ранней весной наступлению не благоприятствовали, то для наступления против восточного или западного фланга весьма ненадежной позиции Англии на Средиземном море подобных препятствий не было. И тем не менее в этом ключевом районе для заморских коммуникаций Англии новой угрозы не возникло. На театре военных действий в России зимнее контрнаступление Красной Армии, начавшееся в декабре, продолжалось больше трех месяцев. К марту Красная Армия продвинулась на отдельных участках более чем на 150 миль
    ГЛАВА 19. ПЕРИОД ПОБЕД РОММЕЛЯ
В ходе кампании 1942 года в Африке произошли еще более резкие и серьезные по своим последствиям повороты судьбы, чем в 1941 году. В начале кампании войска противников занимали позиции на восточной границе Киренаики -- там же, что и девять месяцев назад. Однако через три недели после начала нового года Роммель нанес следующий стратегический контрудар на глубину более 250 миль и, прежде чем англичане смогли привести свои силы в порядок, отбросил их на две трети расстояния до египетской границы. Затем фронт стабилизировался у Эль-Газаля. Примерно в конце мая Роммель нанес еще один удар, упредив наступление англичан точно так же, как они упредили его наступление в ноябре. На этот раз, после еще одного суматошного сражения с захватывающими дух поворотами удачи, англичане были вынуждены отступить настолько быстро и настолько далеко, что смогли собраться с силами лишь у Эль-Аламейна. Роммель, развивая успех, прошел за неделю более 300 миль, но к этому времени и наступательный порыв, и его силы были уже на исходе. Попытки Роммеля прорваться к Александрии и Каиру получили отпор, и в ходе сражения, закончившегося взаимным истощением сил, немецкие войска были отчаянно близки к поражению. В конце августа, получив подкрепления, Роммель еще раз попытался добиться победы. Однако англичане, получившие более крупные подкрепления под руководством новой группы командиров во главе с генералами Гарольдом Александером и Бернардом Монтгомери, парировали его удар. Немецкие войска были вынуждены отойти, утратив почти все, чего им удалось добиться первоначально. Позже, в конце октября, англичане возобновили наступление, использовав более крупные силы, чем когда-либо раньше. На этот раз они действовали более решительно. После тринадцатидневной борьбы ресурсы Роммеля были исчерпаны и у него почти не осталось танков. Его фронт развалился. Ему удалось уйти с остатками армии. Его войска утратили способность оказывать серьезное сопротивление и к концу года были отброшены к Буэрату в Триполитании, в 1000 милях от Эль-Аламейна. Это была лишь кратковременная задержка в отступлении, которое завершилось в Тунисе в мае следующего года полной эвакуацией немецких и итальянских войск из Африки. @BL = В начале января 1942 года англичане рассматривали отпор, полученный ими у Аджедабьи, лишь как кратковременную паузу в наступлении на Триполи. Они разрабатывали планы и наращивали силы для этой операции, получившей весьма подходящее наименование "Акробат". И действительно, в конце месяца им пришлось проделать серию сальто-мортале в обратном направлении. 5 января конвой из шести судов, которому удалось проскользнуть сквозь морской и авиационный заслоны англичан, доставил в Триполи новую партию танков. В результате в распоряжении Роммеля оказалось более 100 танков. Получив это подкрепление и зная о слабости английских авангардов, Роммель начал скрыто готовить контрудар и нанес его 21 января. 23 января в его штаб прибыл итальянский военный министр, чтобы заявить протест, но к этому времени передовые отряды Роммеля продвинулись уже на 100 миль на восток, а англичане отходили на восток еще быстрее. В тот момент, когда Роммель нанес удар, авангард английских войск состоял в основном из частей вновь прибывшей 1-й бронетанковой дивизии, в танковую бригаду которой (150 крейсерских танков) входило три полка. Эти полки были сформированы из бывших кавалерийских частей. Их личный состав не имел опыта по использованию танков и опыта действий в пустыне. Неблагоприятным для англичан был и тот факт, что полученные Роммелем новые тапки Т-III отличались более мощной броней (бронеплиты толщиной 50 мм), чем старые танки, и немецкая противотанковая артиллерия применяла новые способы взаимодействия с танками в наступательном бою. Гейнц Шмидт описывает эти новые способы следующим образом: "Мы перебрасывали наши двенадцать противотанковых пушек перекатами с одной выгодной позиции на другую, в то время как наши танки с укрытых позиций своим огнем поддерживали маневр артиллерии. Затем артиллерия, заняв огневые позиции, прикрывала движение танков. Эта тактика дала хорошие результаты, и, несмотря на интенсивность огня противника, его танкам не удавалось задержать наше продвижение. Англичане непрерывно несли потери и были вынуждены постепенно отступать. Мы не могли не чувствовать, что теперь перед нами не такой сильный и опытный противник, как в боях у Ридотта Капуццо". Помимо всего прочего, три английских танковых полка вводились в бой поодиночке. Они потеряли почти половину танков в первых же стычках, когда немцы внезапно напали на них у Антелата. Затем наступление Роммеля было временно приостановлено из-за вмешательства итальянского военного министра генерала Кавальеро, который не разрешил итальянскому подвижному корпусу следовать за Африканским корпусом Роммеля. Англичане не смогли воспользоваться этой паузой, а отсутствие какого-либо сильного контрманевра с их стороны лишь ободрило Роммеля. 25 января он вновь двинулся вперед в направлении Мсуса и прорвал позиции, удерживавшиеся гвардейской бригадой и 2-й бронетанковой дивизией. Англичане отошли к северу, в сторону от оси немецкого наступления, сохранив лишь 30 танков. Глубокий и угрожающий прорыв Роммеля на Мсус не на шутку встревожил англичан. Находившейся в Бенгази индийской 4-й дивизии был отдан спешный приказ покинуть этот порт, забитый запасами материальных средств, и отойти на рубеж Дерна, Мечили. Этот приказ был отменен в ту же ночь, а после прибытия Окинлека, прилетевшего из Каира на встречу с Ритчи в штабе 8-й армии, был отдан приказ о подготовке контрнаступления. Однако вмешательство Окинлека на этот раз оказалось не столь уместным и плодотворным, как в ноябре, так как привело к тому, что английские силы растянулись и находились в статичном положении, пытаясь прикрыть 225-километровый участок между Бенгази и Мечили. В то же время Роммель, основные силы которого сосредоточились в Мсусе, выиграл время и получил свободу действий. Под влиянием разнообразных угроз Роммеля английское командование в последующие дни стало отдавать противоречивые и беспорядочные приказания. В результате командир корпуса Годуин-Остин попросил освободить его от командования, потому что командующий армией отдавал приказы его подчиненным через его голову. Были и еще худшие последствия. Располагая небольшими силами, Роммель решил повернуть на запад, в направлении Бенгази, чтобы ликвидировать всякую угрозу своему тылу с этого направления и в то же время продемонстрировать наступление на восток к Мечили. Этот обманный маневр настолько загипнотизировал английское командование, что оно в спешном порядке перебросило подкрепления в район Мечили. Таким образом, индийская 4-я дивизия осталась без всякой поддержки. Быстрый бросок Роммеля к Бенгази явился полной неожиданностью. В результате этот порт со всеми накопившимися в нем запасами был поспешно оставлен. Продолжая использовать эффект внезапности, Роммель направил две небольшие боевые группы на восток. Действуя смело и решительно, немцы вынудили англичан оставить ряд оборонительных рубежей и отойти к Эль-Газалю, хотя главные силы Африканского корпуса из-за нехватки предметов снабжения еще находились в районе Мсуса. Английская 8-я армия 4 февраля отошла на оборонительные позиции у Эль-Газаля, но только в начале апреля Роммель, преодолев колебания итальянского высшего военного командования, смог продвинуть свои войска к позициям англичан. К этому времени англичане начали строить полевые фортификационные сооружения и ставить обширные минные поля, стремясь превратить рубеж у Эль-Газаля в сильно укрепленную оборонительную позицию. Вскоре подготовка этого рубежа к обороне отошла на второй план, поскольку английское командование решило предпринять отсюда наступательные действия. Дело в том, что позиции у Эль-Газаля представляли собой удобный плацдарм для наступления и были менее пригодны для обороны, так как не имели достаточной глубины. За исключением прибрежного сектора, укрепленные пункты находились слишком далеко друг от друга, чтобы обеспечить эффективную взаимную поддержку огнем. Они тянулись в южном направлении на 50 миль от побережья. На левом фланге позиция у Бир-Хашейма, которую занимала 1-я бригада Свободной Франции под командованием генерала Кенига, находилась в 16 милях от позиции у Сиди-Муфты. Другим осложняющим оборону обстоятельством стало создание в Бельхамеде передовой базы и конечно-выгрузочной станции в предвидении возобновления наступления. Это был очевидный объект для флангового удара противника, и необходимость прикрывать сосредоточенные там обширные запасы материальных средств постоянно беспокоила английских командиров в ходе боевых действий, сковывая свободу маневра. Разработке планов боевых действий сильно мешали разногласия среди английских руководителей относительно целесообразности и желательности наступления в ближайшие сроки. Начиная с февраля, Черчилль настаивал на возможно раннем начале наступательных операций, указывая, что у англичан на Ближневосточном театре бездействуют 635 тыс. человек, в то время как русские ведут отчаянную борьбу, а Мальту, что находилась совсем рядом, буквально стирает с лица земли непрерывными налетами авиация Кессельринга. Однако Окинлек, хорошо знающий недостатки английских войск в техническом и тактическом отношении, предпочитал подождать, пока силы Ритчи возрастут до уровня, достаточного для нейтрализации качественного превосходства войск Роммеля. В конце концов Черчилль, не согласившись с аргументами Окинлека, решил направить ему категорический приказ с требованием начать наступление: Окинлек должен был "либо подчиниться, либо уйти со своего поста". Роммель 26 мая нанес удар первым и вновь упредил англичан, намеревавшихся начать наступление в середине июня. С обеих сторон были использованы гораздо большие силы, чем в операции "Крусейдер", хотя число дивизий оставалось прежним (три немецкие, в том числе две танковые, и шесть итальянских, в том числе одна танковая, против шести английских, в том числе двух бронетанковых). Если оперировать числом дивизий, как это делают обычно государственные деятели и генералы, то Роммель имел девять дивизий против шести. Подобная военная арифметика используется до сих пор для оправдания поражения англичан. В действительности же соотношение сил было совершенно иным, и оно показало, насколько дезориентирующим может быть счет "дивизиями". Четыре из пяти итальянских пехотных дивизий но имели транспортных средств и поэтому не могли принимать активного участия в таких маневренных операциях, как у Эль-Газаля. Английская же 8-я армия располагала в изобилии не только транспортом, но и двумя, отдельными моторизованными бригадными группами, а также двумя армейскими бронетанковыми бригадами в дополнение к шести дивизиям. Кроме того, в одну из ее двух бронетанковых дивизий входило две танковые бригады вместо одной по штату. Таким образом, в общей сложности 8-я армия имела четырнадцать танковых частей (и еще три были на подходе) против семи танковых частей Роммеля, причем только четыре немецкие части были оснащены современными танками. У англичан в танковых частях 8-й армии было 850 танков еще 420 танков могли быть присланы в качестве подкрепления. Их противники имели в общей сложности 560 танков, причем 230 из них были устаревшими и ненадежными итальянскими танками, а из 330 немецких танков 50 были легкими. По-настоящему могли показать себя в бою только 280 немецких средних танков, вооруженных пушкой. В резерве у немцев было всего около 30 танков, находящихся в ремонте, и примерно 20 танков новой партии, только что выгруженной в Триполи. Таким образом, при реалистическом подсчете англичане имели численное превосходство в соотношении 3:1 к началу танковых боев и более чем 4:1 в случае длительных боев. В артиллерии англичане также обладали численным превосходством в соотношении 3:2, однако это преимущество частично нейтрализовалось тем, что у англичан все орудия были распределены по дивизиям, а Роммель весьма эффективно использовал подвижной резерв из 56 орудий среднего калибра, который он держал в своем собственном распоряжении. В авиации соотношение сил было примерно равным. Английская "авиация пустыни" имела приблизительно 600 самолетов первой линии (380 истребителей, 160 бомбардировщиков и 60 самолетов-разведчиков) против 530 немецких и итальянских самолетов (350 истребителей, 140 бомбардировщиков и 40 самолетов-разведчиков). Однако действовавшие здесь 120 немецких истребителей Ме-109 превосходили по своим характеристикам английские "харрикейны" и "киттихоки". Более сложным является вопрос о качественном соотношении танков обеих сторон. После поражения 8-й армии англичане, вполне естественно, считали, что их танки уступают танкам противника. Эту точку зрения изложил в официальном докладе Окинлек, однако она не подтверждается при анализе технических характеристик пушек и брони танков той и другой стороны и данных их испытаний. Большинство немецких средних танков были вооружены короткоствольной 50-миллиметровой пушкой, которая по своей пробивной способности несколько уступала 42-миллиметровой пушке с более высокой начальной скоростью на английских танках. Что касается броневой защиты, то в 1941 году большинство немецких танков имело более тонкую броню по сравнению с броней новых английских крейсерских танков (максимальная толщина брони 30 мм против 40 мм). Теперь же немецкие танки отличались лучшей бронезащитой (кроме башенной брони). Недавно прибывшие танки имели более толстую лобовую броню (50 мм), а на остальные танки были поставлены дополнительные бронеплиты, защищавшие наиболее уязвимые части корпуса. И все же немецкие танки оказывались более уязвимыми, чем "матильды" (78-мм броня) и "валентайны" (65-мм броня). В этом сражении приняли участие новые немецкие средние танки Т-III (J), вооруженные длинноствольными 50-мм пушками, сходными с немецкими противотанковыми пушками. Правда, на фронт попали только 19 таких танков. В Триполи также была выгружена одна партия танков этого типа. Однако значение этого вооружения померкло с прибытием в Египет более 400 новых американских танков типа "грант". К началу сражения две английские танковые дивизии у Эль-Газаля были оснащены 170 танками "грант", вооруженными 75-мм пушкой с лучшей пробивной способностью, чем у длинноствольной 50-мм пушки на танках Т-III (J), а также имевшими лучшую бронезащиту (57-мм броня по сравнению с 50-мм). Таким образом, нет серьезных оснований утверждать, что английские танки уступали немецким. Наоборот, англичане обладали не только крупным превосходством в численности, но и преимуществом в качестве. В противотанковой артиллерии англичане также восстановили свое качественное преимущество с прибытием 57-мм пушек, пробивная способность которых была на 30% выше пробивной способности немецкой длинноствольной 50-мм противотанковой пушки. Новых 57-мм пушек оказалось достаточно, чтобы вооружить ими как мотопехотные бригады, так и мотопехотные батальоны танковых бригад. Хотя немецкая 88-мм пушка по-прежнему оставалась самым эффективным "истребителем танков", у Роммеля насчитывалось всего 48 таких пушек, а высокий лафет делал их намного уязвимее любой другой противотанковой пушки. Анализ технических факторов, как видим, не объясняет должным образом поражение 8-й армии у Эль-Газаля. Факты свидетельствуют о том, что в первую очередь оно было обусловлено превосходством немцев в тактике, и особенно в организации ими тактического взаимодействия танков с противотанковой артиллерией. Укрепленную оборонительную линию Эль-Газаля удерживал 13-й корпус, которым командовал генерал-лейтенант Готт, с двумя пехотными дивизиями в первом эшелоне: южноафриканская 1-я дивизия на правом фланге и 50-я дивизия -- на левом. 30-й корпус, которым по-прежнему командовал Норри и в состав которого входило большинство танков, должен был прикрывать южный фланг, а также парировать любой танковый удар в центре. Такой удар, как это ни странно, английское командование считало наиболее вероятным шагом со стороны Роммеля. Двойная задача привела к тому, что английские танки оказались плохо размещенными: 1-ю бронетанковую дивизию держали у Ридотта Капуццо, а 7-ю бронетанковую дивизию (имевшую только одну танковую бригаду) -- примерно в 8 милях южнее, причем фронт ее действий был сильно растянут с целью оказать поддержку французской бригаде, удерживавшей Бир-Хашейм. Окинлек предложил Ритчи использовать танки более сосредоточенно, но, к сожалению, непосредственные исполнители не выполнили его указаний. В ночь на 26 мая Роммель стремительным маневром силами трех немецких и двух итальянских танковых дивизий обошел позиции английских войск с фланга. В это время итальянские пехотные дивизии проводили демонстрацию наступления у Эль-Газаля. Хотя фланговый маневр Роммеля был обнаружен еще до наступления темноты и на рассвете у Бир-Хашейма, английские командиры по-прежнему считали, что главный удар Роммель нанесет в центре. Английские танковые бригады промедлили и вступили в бой разрозненными группами, а две мотопехотные бригады, выдвинутые далеко на южный фланг, оказались смятыми, поскольку между ними не было взаимодействия и они не получили никакой поддержки. Штаб 7-й бронетанковой дивизии был разгромлен, и командир дивизии генерал-майор Мессерви попал в плен. Позже ему удалось бежать. Это была его вторая неудача за несколько месяцев: в январе он командовал 1-й бронетанковой дивизией, которую Роммель захватил врасплох и разгромил у Антелата. Несмотря на первоначальный успех, Роммелю не удалось прорваться к морю и тем самым отрезать, как он надеялся, дивизии, находившиеся на рубеже Эль-Газаль. Немецкие танкисты пережили настоящий шок, встретившись впервые с танками типа "грант" с 75-мм пушками. Немцы попадали под уничтожающий огонь на дистанциях, слишком больших для того, чтобы вести ответный огонь. Им удалось продвинуться вперед, лишь когда они подтянули противотанковую артиллерию, включая три батареи 88-мм пушек. К исходу дня немецкие танковые дивизии ценой тяжелых потерь продвинулись всего на 3 мили к северу от Ридотта Капуццо, а до побережья им оставалось почти 20 миль. Сам Роммель записал в своем дневнике: "Наш план разгромить английские силы на рубеже Эль-Газаль не удался... Появление нового американского танка вызвало панику в наших рядах... За один только этот день было потеряно значительно больше трети немецких танков" <$FThe> . Предпринятая Роммелем на второй день новая попытка выйти к морю также не имела успеха. Немцы понесли еще большие потери. К исходу второго дня надежда на быструю победу исчезла. Англичане же не предприняли ничего, чтобы воспользоваться растерянностью противника. Положение войск Роммеля становилось все более опасным в связи с тем, что подразделения обслуживания танковых частей вынуждены были обходить Бир-Хашейм, избегая ударов английских танков и авиации. Сам Роммель едва избежал плена, а когда возвратился на свой командный пункт, обнаружил, что в его отсутствие англичане разгромили штаб. У Африканского корпуса осталось всего 150 боеспособных танков, у итальянцев -- 90. Англичане же имели 420 танков. После еще одного безуспешного дня боев Роммель приказал своим войскам перейти к обороне. Это была ненадежная позиция, поскольку она находилась в тылу укрепленной позиции англичан у Эль-Газаля. Ударные соединения Роммеля, таким образом, оказались отрезанными на этой позиции от остальных немецко-итальянских сил английскими войсками и широким поясом минных полей. Вести бой "прижатым к стене" трудно, но еще труднее вести бой прижатым к минному полю. В последующие дни английская авиация обрушила град бомб на расположение ударных соединений Роммеля, метко названное англичанами котлом. В это время 8-я армия атаковала немцев на земле. Газеты запестрели триумфальными сообщениями о том, что Роммель попал в западню, а в английском штабе воцарилась уверенность, что теперь с Роммелем можно расправиться не спеша и что ему не избежать капитуляции. Однако к ночи на 13 июня картина резко изменилась. 14 июня Ритчи оставил позиции у Эль-Газаля и начал быстро отходить к границе: гарнизон в Тобруке оказался изолированным. 21 июня Роммель взял эту крепость, захватив 35 тыс. пленных и громадные запасы снабжения. Это была самая крупная катастрофа англичан в ходе войны, если не считать падения Сингапура. На следующий день остатки 8-й армии оставили свои позиции на границе у Соллума и, преследуемые по пятам Роммелем, начали поспешный отход на восток через пустыню. Чем же был вызван столь драматический поворот событий? Столь сложный ход сражения -- явление необычное, а в данном случае никому еще не удалось полностью объяснить развитие событий. "Загадка котла" по-прежнему неприступна для тех, кто брался решить ее с английской стороны, а возникшие в связи с этим мифы только запутывают дело. Помимо мифа о том, что Роммель обладал превосходством в танках, бытует миф и о том, что судьба сражения решалась в роковой день -- 13 июня, когда англичане потеряли основную массу танков. В действительности же это была лишь кульминация серии катастрофических дней. Ключ к "загадке котла" следует искать в документах Роммеля. Вечером 27 мая он записал: "Несмотря на опасную ситуацию и трудные проблемы, я с надеждой слежу за развитием боя, потому что Ритчи бросил свои танки в бой мелкими группами и тем самым дал нам возможность в каждом случае использовать ровно столько наших собственных танков, сколько необходимо... Они ни в коем случае не должны были поддаваться обману и разделять свои силы..." <$FThe> . Затем Роммель записал, что он занял оборонительную позицию, казавшуюся опасно открытой, "исходя из определенного предположения, что англичане не рискнут использовать какую-либо значительную часть своих бронетанковых соединений против итальянцев на рубеже Эль-Газаль (в условиях, когда крупные танковые силы немцев могли угрожать тылу англичан)... Таким образом, я предвидел, что механизированные бригады англичан будут по-прежнему пытаться пробить нашу хорошо организованную оборону, растрачивая свои силы" <$FIbid.,> . Расчет Роммеля полностью оправдался. Англичане действительно предприняли серию разрозненных атак против его позиций, и эти атаки дорого им обошлись. Такие прямые штурмы оказались худшей формой осторожности. Отбивая их, Роммель захватил изолированный "очаг" у Сиди-Муфты, удерживаемый 150-й пехотной бригадой, и проделал проход через минное поле для подвоза снабжения. Через четыре дня, 5 июня, Ритчи предпринял новое наступление более крупными силами. И на этот раз он вводил в бой силы по частям. Противник же, воспользовавшись длительным интервалом, смог организовать и укрепить оборону. Сложный план наступления страдал целым рядом недостатков. Серию разрозненных и слишком прямых штурмов противник отбивал по очереди. К вечеру 6 июня число танков, имевшихся в распоряжении англичан, вследствие боевых потерь и технических неполадок сократилось примерно до 170 из 400. Кроме того, Роммель, воспользовавшись замешательством наступавших войск, вечером первого же дня нанес контрудар, в результате которого одна из бригад индийской 5-й дивизии была рассеяна, а другая окружена и на следующий день разгромлена вместе со всей дивизионной артиллерией. Роммель взял в плен четыре артиллерийских полка и 4 тыс. человек. Английские танковые бригады не имели передышек в ходе этой операции. Их действия по поддержке пехоты плохо координировались, причем недостатки в управлении войсками усугубились тем, что командир 7-й бронетанковой дивизии Мессерви оказался отрезанным от своих войск как раз в тот момент, когда немецкие танки разгромили штаб индийской 5-й дивизии. Это был второй случай в ходе данного сражения, когда он терял управление войсками. Тем временем Роммель отсекал важную часть позиции 8-й армии. Вечером 1 июня, непосредственно после захвата "очага" у Сиди-Муфты, он отдал приказ немецкой боевой группе и дивизии "Триест" захватить еще более изолированный "очаг" у Бир-Хашейма на южном фланге, который удерживала 1-я бригада Свободной Франции. Однако обороняющиеся оказали такое упорное сопротивление, что Роммель вынужден был принять на себя командование наступающими частями. В своем дневнике он записал: "Нигде в Африке мне не давали столь упорного боя". Лишь на десятые сутки Роммелю удалось прорвать оборону. Большинство французов ускользнули под покровом темноты. Теперь у Роммеля были развязаны руки для нанесения нового, более глубокого удара. К этому времени общая численность танков в английских бронетанковых бригадах была доведена, благодаря свежим подкреплениям, до 330 и в два раза превышала число танков, оставшихся в Африканском корпусе, однако боевой дух англичан был серьезно подорван, а немцы уже предвкушали победу. 11 июня Роммель нанес удар в восточном направлении и на следующий день зажал две из трех английских танковых бригад между своими танковыми дивизиями. Англичанам пришлось вести бой в степном пространстве под угрозой быть уничтоженными перекрестным огнем. Они могли бы попытаться вырваться из ловушки, если бы Мессерви не был вновь, в третий раз за три недели, отрезан от своих войск наступающими немецкими войсками, когда он ехал на доклад к командующему армией. Ко второй половине дня 12 июня две танковые бригады попали в западню. Лишь немногим удалось вырваться. Третья бригада, шедшая им на выручку, понесла тяжелые потери, так как немцы к этому времени заняли выгодные позиции. 13 июня Роммель повернул на север, вытеснил англичан из очага обороны "Найтсбридж" и продолжил преследование английских танковых сил. К походу дня у англичан осталось около 100 танков. Таким образом, Роммель добился превосходства в танках и, господствуя на поле боя, мог теперь, в отличие от англичан, эвакуировать и отремонтировать многие из своих поврежденных танков. Над двумя дивизиями, удерживавшими рубеж Эль-Газаль, нависла угроза окружения, поскольку 14 июня Роммель отдал приказ Африканскому корпусу двинуться на север через Акрому и перерезать прибрежную дорогу. Однако продвижение немцев задержало минное поле. Они смогли преодолеть его лишь к концу дня. К этому времени танкисты настолько устали, что физически были не в состоянии выполнить приказ Роммеля перерезать дорогу. Этим воспользовалась южноафриканская 1-я дивизия, автоколонны которой всю ночь отходили по этой дороге. Часть их арьергарда все же оказалась отрезанной, когда на следующее утро немецкие танковые части возобновили бросок к морю. Английской 50-й дивизии, занимавшей оборону на рубеже Эль-Газаль, удалось избежать разгрома лишь потому, что она прорвалась на запад через фронт итальянских войск и двинулась на юг, в обход противника, а потом повернула на восток, к границе. Южноафриканская 1-я дивизия, которой удалось проскользнуть по прибрежной дороге, также отходила к границе, находившейся в 70 милях за Тобруком. Отход на столь большое расстояние противоречил замыслу Окинлека, и он отдал Ритчи приказ, в соответствии с которым 8-я армия должна была собрать силы и занять оборону западнее Тобрука. Ритчи, однако, не доложил своему главнокомандующему, что дивизии, удерживавшие рубеж Эль-Газаль, уже отступили к границе, а когда Окинлек узнал об этом, остановить их было слишком поздно. Английские войска оказались "между двух стульев". Дело в том, что 14 июня, когда английские войска откатывались назад, Черчилль прислал категорическую телеграмму: "Полагаю, что в любом случае не может быть и речи об оставлении Тобрука". Он повторил это требование в телеграммах от 15 и 16 июня. Это "указание на расстоянии", пришедшее из Лондона, привело к еще одной грубой ошибке. Было принято поспешное решение оставить часть 8-й армии в Тобруке, в то время как остальные ее силы отходили к границе. Это позволило Роммелю разгромить изолированные войска в Тобруке раньше, чем была должным образом организована оборона. Когда немецкие танковые силы вышли к морю, Роммель вновь повернул их на восток. Они обошли Тобрук, захватывая или блокируя очаги обороны, созданные в тылу 8-й армии, и двинулись к аэродромам у Гамбута, восточнее Тобрука. В ходе этого марш-маневра они отбросили остатки английских танковых бригад, которые отошли к границе. Роммель не стал их преследовать. Захватив аэродромы у Гамбута, он вновь повернул на запад и удивительно быстро начал наступление на Тобрук. Усиленный. гарнизон Тобрука состоял из южноафриканской 2-й дивизии (в которую входила индийская 11-я бригада) под командованием генерала Клоппера, гвардейской бригады и 32-й армейской танковой бригады, насчитывавшей 70 танков. Полагая, что танки Роммеля ушли на восток, они не ожидали удара и не были готовы отразить его. В 5.20 20 июня артиллерия и пикирующие бомбардировщики обрушили мощный удар по одному из участков в юго-восточной части оборонительного периметра. Вслед за этим на штурм пошла пехота. К 8.30 в прорыв начали втягиваться немецкие танки. Роммель лично руководил развитием успеха. Во второй половине дня немецкие танки преодолели сопротивление обороняющихся и ворвались в Тобрук. Утром начальник гарнизона генерал Клоппер пришел к выводу, что дальнейшее сопротивление бесполезно, а отступление невозможно, и принял роковое решение о капитуляции. Только отдельным мелким группам удалось прорваться. В плен попало 35 тыс. англичан. Эта катастрофа вызвала стремительный отход уцелевших сил Ритчи в Египет. Войска Роммеля начали их преследовать. Осуществить это преследование Роммелю во многом помогли громадные запасы снабжения, захваченные им в Тобруке. По-свидетельству начальника штаба Африканского корпуса Байерлейна, в тот период 80% транспорта Роммеля составляли трофейные английские машины. Захваченные у англичан материальные средства позволяли обеспечивать войска транспортом, горючим и продовольствием. И все же полностью восстановить боеспособность своих войск Роммелю не удалось. Когда Африканский корпус вышел 23 июня на границу, в нем оставалось всего лишь 44 танка, способных вести боевые действия, а у итальянцев -- 14. Тем не менее Роммель решил и на этот раз сделать все возможное для развития успеха. На следующий день после падения Тобрука туда прилетел из Сицилии фельдмаршал Кессельринг. Он хотел отговорить Роммеля от дальнейшего наступления в Африке и потребовать возвращения своих авиационных частей для нападения на Мальту, как было условлено раньше. Итальянское верховное командование в Африке также возражало против продолжения наступления, и 22 июня Бастико <$FKippenberger.> Роммель не дал им времени на переформирование, и быстрота организованного им преследования свела на нет надежды Ритчи "выиграть время за счет расстояния". Получив "добро" из Рима в ночь на 24 июня, Роммель перешел границу и двинулся через пустыню. К вечеру 24 июня он покрыл более 150 километров и вышел на прибрежную дорогу значительно восточнее Сиди-Баррани, буквально по пятам преследуя англичан. Правда, ему удалось разгромить лишь небольшую часть их арьергарда. К вечеру следующего дня немецкие войска вышли к позициям в Мерса-Матрухе и южнее его. Поскольку Мерса-Матрух можно было легко обойти, подвижные силы 13-го корпуса (под командованием Готта) при поддержке новозеландской дивизии были выдвинуты в пустыню южнее, а Мерса-Матрух удерживался 10-м корпусом (под командованием Холмса), имевшим в своем составе две пехотные дивизии. Между двумя корпусами находился промежуток примерно в 10 миль, прикрытый минными полями. Для тщательной подготовки наступления не было времени. Не располагая крупными силами, Роммель надеялся на высокие темпы и внезапность действий. К тому времени у англичан насчитывалось уже 160 танков (примерно половина из них была типа "грант"), Роммель же располагал всего 60 немецкими танками (четверть из них были легкие танки Т. II) и горсткой итальянских танков. Общая численность пехотинцев в его трех немецких дивизиях составляла всего 2500 человек, а в шести итальянских -- около 6 тыс. человек. Начинать наступление с такими незначительными силами было явной дерзостью, но этой дерзости способствовали моральный эффект и быстрота действий. Три сильно поредевшие немецкие дивизии начали наступление во второй половине дня 26 июня. Две из них вышли в район перед промежутком в позициях английских корпусов, 90-й легкой дивизии повезло в том отношении, что она вышла к самой узкой части минного поля. К полуночи она уже была в 12 милях за ним (вновь на прибрежную дорогу она вышла вечером следующего дня и таким образом блокировала прямой путь отхода из Мерса-Матруха). 21-й танковой дивизии немцев потребовалось больше времени, чтобы преодолеть двойной минный пояс на своем пути. К рассвету она оставила позади больше 20 миль, а затем развернулась, зашла в тыл новозеландской дивизии у Минкар-Кайма и рассеяла часть ее транспортных средств, 15-я танковая дивизия, действовавшая южнее, встретила сопротивление английских танковых частей, которые не давали ей продвинуться в течение всего дня. В это время 21-я танковая дивизия нанесла быстрый и глубокий удар, создав угрозу путям отхода англичан. В результате во второй половине дня Готт отдал приказ об отступлении, которое вскоре превратилось в неорганизованное бегство. Новозеландская дивизия оказалась в окружении, однако с наступлением темноты ей удалось вырваться из кольца. Находившийся в Мерса-Матрухе 10-й корпус получил сообщение об отступлении 13-го корпуса лишь на рассвете следующего дня, через 9 часов после того, как его путь отхода был блокирован. И все же почти двум третям войск, блокированных у Мерса-Матруха, удалось уйти последующей ночью: мелкими группами они прорывались в южном направлении. Тем не менее в плен попало 6 тыс. человек, что превышало численность всей ударной группировки Роммеля. Кроме того, при отступлении были брошены значительные запасы снабжения и много военной техники, чем Роммель не замедлил воспользоваться. Тем временем передовые танковые отряды Роммеля продвигались настолько быстро, что лишили англичан всякой надежды занять временную оборону у Фуки. Быстро выйдя на прибрежную дорогу в этом районе вечером 28 июня, немцы настигли и разгромили остатки индийской бригады, которая рассеялась при первой же атаке, а на следующее утро перехватили несколько колонн войск, бежавших из Мерса-Матруха. 90-я легкая дивизия, очищавшая от противника район Мерса-Матруха, днем 28 июня возобновила продвижение на восток вдоль прибрежной дороги. К полуночи она прошла 90 миль и догнала передовые танковые отряды. На следующее утро, 80 июня, Роммель восторженно писал своей жене: "До Александрии всего 100 миль!" К вечеру он был уже лишь в 60 милях от своей цели. Казалось, он вот-вот овладеет ключом к Египту.
    ГЛАВА 20. ПЕРЕЛОМ В АФРИКЕ
30 июня немцы, совершив сравнительно короткий переход, вплотную подошли к линии обороны Эль-Аламейна и стали ждать подхода итальянцев. Вот эта короткая пауза для сосредоточения сил и оказалась пагубной для Роммеля. В то утро остатки английских танковых бригад все еще находились в пустыне южнее прибрежной дороги, не зная, что их обогнали танки Роммеля. Узость полосы наступления преследующих сил немцев спасла английские танки от окружения и разгрома, и они успели укрыться за линией обороны Эль-Аламейна. Видимо, кратковременную остановку Роммеля можно объяснить ошибочными донесениями разведки относительно силы этой оборонительной позиции. В действительности она состояла из четырех опорных пунктов и растянулась на 35 миль между побережьем и крутым спуском в большую впадину Каттара, которая из-за соленых болот и сыпучих песков ограничивала возможности обходного маневра. Самый большой и самый укрепленный опорный пункт находился на побережье у Эль-Аламейна. Его занимала южноафриканская 1-я дивизия. Дальше на юг располагался вновь созданный аналогичный опорный пункт в Дейр-эль-Шейне, занятый индийской 18-й бригадой. В семи милях от него находился третий опорный пункт -- Баб-эль-Каттара (немцы называли его "Карет-эль-Абд"), занятый новозеландской 6-й бригадой. Затем с разрывом в 14 миль располагался опорный пункт Накб-эльДвейс, обороняемый бригадой индийской 5-й дивизии. Промежутки между опорными пунктами прикрывались небольшими мобильными колоннами, сформированными из состава этих трех дивизий и остатков двух дивизий, составлявших гарнизон Мерса-Матруха. Роммель, планируя наступление на 1 июля, не знал о существовании нового опорного пункта в Дейр-эль-Шейне. Не знал Роммель и о том, что в ходе наступления он обогнал отступающие английские танки, которые теперь возвращались в Эль-Аламейн. Роммель рассчитывал, что английские танки, вероятно, займут позиции для прикрытия южного фланга, и поэтому именно здесь наметил нанести сковывающий удар с последующей быстрой переброской Африканского корпуса на север, чтобы прорваться на участке между Эль-Аламейном и Баб-эль-Каттарой. Однако Африканский корпус натолкнулся на "неизвестный" опорный пункт Дейр-эль-Шейн, который ему удалось захватить только к вечеру. Оборона продержалась весьма долго, разрушив надежду Роммеля на быстрый прорыв и стремительное развитие успеха. И хотя английские танки прибыли к месту действия слишком поздно, чтобы спасти опорный пункт, их появление все же помогло задержать дальнейшее наступление Африканского корпуса. Роммель приказал продолжать наступление ночью, но его замыслы были сорваны английской авиацией. Пользуясь лунным освещением, она разбомбила немецкие транспортные колонны. Этот день -- среда 1 июля -- был самым опасным моментом сражения в Африке. Именно этот день в большей степени можно считать поворотным пунктом, чем отражение атак Роммеля в конце августа или октябрьскую битву, которая закончилась отступлением Роммеля и которая вследствие ее очевидного драматического исхода получила название "Эль-Аламейн". В действительности же было несколько "сражений под Эль-Аламейном", и первый "Эль-Аламейн" был самым решающим. Узнав о том, что Роммель достиг Эль-Аламейна, английский флот покинул Александрию и через Суэцкий канал ушел в Красное море. Клубы дыма повалили из труб здания в Каире, где размещались военные штабы: там поспешно сжигали архивы. С мрачным юмором солдаты назвали этот день "пепельной средой". Ветераны первой мировой войны припомнили, что именно в этот день в 1916 голу началось наступление на Сомме, когда английская армия потеряла 60 тыс. человек, то есть понесла самые тяжелые потери в один день за всю свою историю. Глядя на черные вихри обгорелых бумаг, жители Каира, естественно, сочли это за признак бегства англичан из Египта, и толпы людей, стремившихся выбраться из города, осаждали железнодорожную станцию. Мир, услышав эти известия, решил, что Англия потерпела поражение в войне на Ближнем Востоке. Однако с наступлением ночи положение на фронте стало более обнадеживающим, а обороняющиеся почувствовали большую уверенность в себе в отличие от панического состояния, охватившего тыл. 2 июля Роммель продолжал наступать, но в Африканском корпусе осталось меньше 40 пригодных для боя танков и войска смертельно устали. Возобновившееся наступление не получило развития до второй половины дня и вскоре захлебнулось, натолкнувшись на две крупные группы английских танков: одна оказалась на пути корпуса, а другая обходила его фланг. Окинлек, хладнокровно оценив обстановку, понял слабость наступающих сил Роммеля и наметил решающий контрудар. И хотя Окинлеку не удалось осуществить свой план, тем не менее он помешал Роммелю достичь цели. 3 июля Роммель возобновил попытку наступления, но к этому времени в Африканском корпусе осталось лишь 26 танков, пригодных для боя. В то утро его продвижение на восток остановили английские танки. При новой попытке во второй половине дня Роммелю удалось продвинуться на 9 миль, но затем его вновь остановили. Наступление дивизии "Ариете" тоже было отражено. В ходе боя новозеландский 19-й батальон внезапной контратакой во фланг захватил почти всю артиллерию этой дивизии, а "остатки в панике бежали" <$FThe> . Провал наступления был явным следствием перенапряжения. 4 июля Роммель удрученно писал домой: "К сожалению, дела идут не так, как нам хотелось бы. Сопротивление слишком сильное, а наши силы исчерпаны". Удары Роммеля не только парировались, но ему наносились сокрушительные ответные удары. Немецкие войска слишком устали, и лишь немногие части могли приложить новые усилия. Роммель был вынужден прервать наступление и дать войскам передышку, хотя тем самым предоставлял Окинлеку время, чтобы подтянуть подкрепления. Более того, Окинлек вновь захватил инициативу и даже до подхода подкреплений был близок к тому, чтобы решительно поменяться ролями с Роммелем. Его план на этот день оставался в общем таким же, как и на предыдущий: сдерживать наступление немецких танковых войск силами 30-го корпуса Норри, в то время как 13-й корпус Готта, расположенный на южном фланге, должен был нанести удар в северном направлении по тылам противника. На этот раз основная масса танков находилась на севере в подчинении 30-го корпуса, а в состав 13-го корпуса вошла недавно реорганизованная 7-я бронетанковая дивизия, получившая теперь название легкой бронетанковой дивизии и имевшая в своем составе моторизованную бригаду, бронеавтомобили и танки "стюарт". Ей не хватало ударной силы, но она обладала мобильностью, необходимой для стремительного широкого рейда по тылам противника, в то время как сильная новозеландская дивизия наносила удар во фланг немцев. К сожалению, нарушение секретности при радиопереговорах позволило немецкой службе перехвата узнать о плане Окинлека и предупредить Роммеля. 21-я танковая дивизия была оттянута назад для противодействия охвату, и этот контрманевр, возможно, стал одной из причин нерешительности, которую проявили английские командиры при осуществлении плана Окинлека. Такая же нерешительность отличала и северный участок фронта. Когда 21-я танковая дивизия отошла назад, часть танков "стюарт" 1-й бронетанковой дивизии начала продвигаться вперед, но даже это незначительное продвижение вызвало панику среди солдат так называемой 15-й танковой дивизии (в ее боевом составе было всего 15 танков и около 200 стрелков). Все это говорило о том, насколько немцы переутомились. Однако англичане не воспользовались этой возможностью, чтобы силами бронетанковой дивизии и корпуса перейти в общее наступление, которое вполне могло оказаться решающим. В ту ночь Окинлек еще настойчивее, чем прежде приказал своим войскам довести наступление до успешного конца. В своем приказе он писал: "Нашей задачей остается разгромить противника и не дать ему организованно отойти... не давать противнику отдыха... 8-я армия атакует и уничтожит противника на его нынешней позиции". Однако ему не удалось передать свое решительное настроение нижестоящим командным инстанциям. Окинлек переместил свой командный пункт ближе к штабу 30-го корпуса, но последний находился почти в 20 милях от линии фронта и на таком же расстоянии от штаба 13-го корпуса. Штаб немецкой танковой армии находился всего в 6 милях от линии фронта, и Роммель сам неоднократно выезжал в передовые части, лично вдохновляя войска. Роммеля не раз критиковали ортодоксальные военные специалисты (как немецкие, так и английские) за частые отлучки из штаба и за склонность брать в свои руки непосредственное управление боем. Однако именно это непосредственное управление боем было главной причиной его больших успехов. 5 июля 13-й корпус сделал мало, а 30-й корпус -- еще меньше для выполнения поставленной Окинлеком задачи. Бригады новозеландской дивизии, которым предназначалась ведущая роль в наступлении на тыл Роммеля, оказались неосведомленными о намерениях своего командующего и об ожидаемых от них решительных действиях. Можно с достаточным основанием критиковать Окинлека за то, что он оставил основную массу танков в 30-м корпусе, вместо того чтобы направить их на усиление 13-го корпуса, которому предстояло нанести удар по тылам, хотя маловероятно, что их использовали бы там более эффективно, чем в центре, где энергичный удар против слабого противника мог бы легко увенчаться успехом. Количество танков в 1-й бронетанковой дивизии к тому времени было доведено до 99, тогда как в противостоявшей ей 15-й танковой дивизии их оставалось лишь 15, а во всем Африканском корпусе -- не больше 30. Наилучшим оправданием и, в сущности, самым правдивым объяснением случившегося может служить просто усталость -- результат длительного напряжения. Именно этот фактор в конечном счете и решил исход первого важнейшего этапа. Создалось патовое положение. Это положение, пожалуй, давало непосредственное преимущество немцам и итальянцам, но в конечном счете ставило их в неблагоприятные условия. Положение англичан никогда не было таким отчаянным, как казалось на первый взгляд, хотя к 5 июля войска Роммеля были ближе к полному краху, чем к победе. Во время короткого затишья подошли остатки итальянских пехотных дивизий. Они заняли оборону на северном участке фронта, где теперь не велись активные боевые действия, тем самым высвободив немецкие части для нового удара на южном участке. Однако к 8 июля, когда Роммель был почти готов нанести удар, боевой состав трех немецких дивизий не превышал 50 танков и 2 тыс. пехотинцев, а в семи итальянских дивизиях (включая недавно прибывшую танковую дивизию "Литторио") насчитывалось только 44 танка и 4 тыс. пехотинцев. Английские войска были усилены прибывшей австралийской 9-й дивизией (в 1941 году она энергично обороняла Тобрук) и двумя свежими полками, благодаря чему у англичан стало больше 200 танков. Австралийская дивизия была включена в состав 30-го корпуса. Его командиром назначили генерал-лейтенанта Рэмсдена, бывшего командира 50-й дивизии. Намерение Роммеля переключить свои усилия на южный участок как нельзя лучше соответствовало желанию Окинлека и новому его плану, по которому предусматривалось использовать австралийцев для наступления в западном направлении вдоль прибрежной дороги. Когда немцы двинулись к югу, новозеландцы отошли в восточном направлении, оставив опорный пункт Баб-эль-Каттара, так что все, чего достигли немцы в результате своего продвижения 9 июля, -- это овладение опорным пунктом, который никем не оборонялся. На следующий день рано утром австралийцы, начав наступление вдоль берега, быстро смяли итальянскую дивизию, оборонявшую этот участок. Их остановили поспешно переброшенные на этот участок немецкие войска, однако серьезная угроза прибрежным коммуникациям заставила Роммеля отказаться от удара на южном участке. Окинлек постарался незамедлительно развить успех, стремясь нанести удар по ослабленному теперь центру боевых порядков войск Роммеля в районе кряжа Рувейсат. Однако хорошо задуманный план опять не был выполнен из-за плохого управления войсками и недостаточно умелого взаимодействия между танками и пехотой. Несовершенство тактического взаимодействия родов войск усугублялось давно растущим недоверием пехоты к той поддержке, какую она могла бы получать от своих танков при наступлении и в случае контратак танковых войск противника. "В то время не только в новозеландской дивизии, но и во всей 8-й армии отмечалось сильнейшее недоверие, чуть ли не ненависть к нашим танковым частям. Повсюду можно было слышать рассказы о том, как другие рода войск подводили пехоту. Считалось само собой разумеющимся, что танки никогда не появляются вовремя там, где они нужны" <$FKippenberger.> . Тем не менее этот удар и связанная с ним угроза потребовали напряжения скудных ресурсов Роммеля, а контратака, предпринятая им на севере, не имела большого успеха. Английские танки, хотя и проявляли медлительность при отражении контратак немецких танков против пехоты, все же так запугали итальянских пехотинцев, что те стали сдаваться в плен. 17 июля Роммель писал домой: "В настоящий момент дела мои обстоят просто плохо, во всяком случае в военном отношении. Противник использует свое превосходство, особенно в пехоте, и громит итальянские части одну за другой, а немецкие части слишком слабы, чтобы выстоять без них. От одного этого можно заплакать" <$FThe> . На следующий день 7-я бронетанковая дивизия создала угрозу южному флангу Роммеля и еще больше усилила напряжение. Окинлек тем временем готовил новый, более мощный удар силами вновь прибывших подкреплений. Этот удар также ставил целью прорыв в центре, но на этот раз с южной стороны кряжа Рувейсат в направлении на Эль-Мирейр. Для наступления намечалось использовать вновь прибывшую 23-ю танковую бригаду (со 150 танками "валентайн"). Правда, один из ее трех полков был послан на помощь австралийцам для нанесения вспомогательного удара у кряжа Митейрия, на севере. Перспективы этого удара казались неплохими, поскольку 8-я армия с дополнительной бригадой и новыми поступлениями в другие части имела теперь около 400 танков в районе боевых действий. Силы Роммеля были еще слабее, чем предполагали его противники: в Африканском корпусе оставалось меньше 30 танков. То ли благодаря счастливому стечению обстоятельств, то ли вследствие разумной оценки обстановки они сконцентрировались именно в том пункте, где вырисовывался главный удар англичан. В действительности же на этом участке была введена в бой лишь незначительная часть английских танков. На этот раз план Окинлека имел целью прорвать позиции противника в центре ночной атакой на широком фронте силами пехоты (индийской 5-й дивизии, наступавшей прямо вдоль кряжа Рувейсат) после того, как сопротивление противника ослабеет в результате флангового удара новозеландской дивизии в северном направлении. Затем в светлое время 23-я бригада должна была наступать на Эль-Мирейр, а 2-я танковая бригада, пройдя через ее боевые порядки, развивать успех. Этот отлично задуманный план требовал от исполнителей тщательной детальной разработки, а этого сделано не было. На совещании в корпусе последующие шаги оказались не согласованы, и подчиненные Готта получили смутное представление о роли других частей. Наступление началось в ночь на 21 июля. Новозеландцы вышли к своему объекту, однако немецкие танки контратаковали их в темноте и вызвали замешательство. С наступлением дня немцы разгромили передовую новозеландскую бригаду, 22-я танковая бригада, которая должна была прикрывать фланг наступающих новозеландцев, на поле боя не появилась: ее командир заявил, что танки не могут двигаться в темноте (немцы, однако, с этим прекрасно справлялись!). Наступление индийской 5-й дивизии также не достигло своей цели. Более того, она не сумела расчистить проходы в минных полях для ввода в бой 23-й танковой бригады. Утром 40-й и 46-й танковые полки, перейдя в наступление, встретили отступающих индийцев. Никто не мог сказать точно, расчищены ли минные поля, лежащие на пути наступающих. Вскоре обнаружилось, что проходы в минном поле не проделаны. Танки, оказавшись в ловушке, попали под сильный огонь немецких танков и противотанковых орудий и застряли. Вернулось лишь 11 танков. Правда, эта злополучная атака помогла восстановить веру пехоты, и в частности новозеландцев, в то, что танки не оставят их в беде из-за чрезмерной осторожности. Другой полк бригады оказался столь же достойным доверия во время наступления на северном участке. Однако цена была слишком высокой: в этот день англичане потеряли в общей сложности 118 танков. Немцы же оставили на поле боя только три танка. И все же, несмотря на это, у англичан оставалось в десять раз больше танков, чем у Роммеля. Тем не менее неудача первоначальной атаки оказала столь потрясающее действие, что англичане не предприняли никаких значительных попыток возобновить наступление и использовать свое потенциальное превосходство в силах. После четырехдневного перерыва, использованного для реорганизации и перегруппировки сил, была предпринята еще одна попытка прорвать фронт Роммеля ударом на севере. Она началась удачно. Австралийцы захватили кряж Митейрия. 50-я дивизия, действовавшая южнее, тоже вначале имела успех. Однако командир 1-й бронетанковой дивизии, которая должна была следовать за нею и войти в прорыв, счел проход, расчищенный в минном поле, недостаточно широким. Задержка ухудшила перспективу всего наступления. Только к началу дня головные танки двинулись через минное поле, но были остановлены немецкими танками, спешно переброшенными на северный участок. Пехота в это время находилась на дальней стороне минного поля. Немцы ее отрезали, а затем и разбили в результате контратаки. Австралийцев они тоже оттеснили с кряжа. Окинлек вынужден был приостановить наступление. Многие подразделения проявляли признаки крайней усталости после длительных боев и все чаще начали сдаваться в плен, оказавшись в окружении. Англичанам стало также ясно, что на таком ограниченном фронте обороняющиеся имеют преимущество, которое будет все возрастать, поскольку теперь к Роммелю начали поступать подкрепления: к началу августа численность его танков увеличилась больше чем в пять раз по сравнению с состоянием на 22 июля. Хотя исход боя принес англичанам разочарование, их положение стало гораздо лучше, чем к началу боя. Заключительная фраза отчета Роммеля об этом бое говорит сама за себя: "Хотя потери англичан в сражении под Эль-Аламейном были больше ваших, эта цена не была чрезмерной для Окинлека, потому что ему было важно одно -- остановить наше продвижение, и это, к сожалению, ему удалось" <$FThe> . Английская армия за время июльского сражения под Эль-Аламейном потеряла свыше 13 тыс. человек, захватив в плен больше 7 тыс. человек, в том числе свыше 1 тыс. немцев. Потери могли бы быть меньше, а успехи больше, если бы планы выполнялись более энергично и эффективно. Но как бы то ни было, разница в общих потерях сторон была невелика, а Роммель имел гораздо меньше возможностей возместить потери. Крушение его планов вело к роковым последствиям, если учесть приток подкреплений, поступавших теперь к англичанам в Египет. Из его собственного отчета становится ясно, в какой опасной близости к поражению оказался Роммель к середине июля. Об этом красноречиво свидетельствует и его признание в письме к жене от 18 июля: "Вчера был особенно трудный и критический день. Мы опять спаслись от поражения. Но так не может, долго продолжаться, иначе фронт развалится. В военном отношении это самый трудный период, какой мне когда-либо пришлось переживать. Конечно, предвидится помощь, но доживем ли мы до нее -- это вопрос" <$FThe> . Через четыре дня его войскам с гораздо меньшими резервами пришлось испытать даже более мощный удар, и, к счастью для них, им удалось его пережить. В последующем отчете об этом бое Роммель дает высокую оценку английскому командующему: "Генерал Окинлек, который... взял на себя командование под Эль-Аламейном, весьма умело управлял войсками... Как видно, он оценивал обстановку с явным хладнокровием, так как не позволял себе принимать поспешные <192> второсортные <169> решения в ответ на наши действия. Это особенно подтвердили последующие события" <$FIbid.,> . К сожалению, каждое из "первосортных" решений Окинлека (и начальника его штаба Дорман-Смита) исполнители обрекали на неудачу своими "третьесортными" действиями. Одну из главных причин этого следует искать в том, что здесь действовали войска из различных стран Британского содружества наций и нижестоящих командиров постоянно отвлекали тревожными вопросами и предостережениями правительства соответствующих стран. И хотя их тревога была вполне естественной после печальных событий последних месяцев, она лишь усиливала напряженность и трение в военной машине. Естественно также, что глубокое недовольство результатами июльского сражения опять вызвало дебаты о плохом руководстве, возникшие после июньской катастрофы. Так родилось импульсивное чувство необходимости коренных перемен в высшем командовании. Как обычно, критику обращали к верхушке лестницы, а не в адрес нижестоящих инстанций, где как раз и имели место промахи. Необходимо было восстановить доверие войск, вновь поколебленное неудачей контрнаступления Окинлека. В таких условиях смена командования -- самый легкий способ повысить тонус войск и дать им новый стимул, как бы несправедливо это ни было по отношению к смещаемому командиру. Чтобы оценить обстановку, Черчилль решил вылететь в Египет. Он прибыл туда 4 августа -- в роковую годовщину вступления Англии в первую мировую войну. Черчилль заявил, что Окинлек "сдержал натиск противника". Тогда еще не было ясно, что действительно произошел перелом: Роммель еще стоял в каких-нибудь 60 милях от Александрии и дельты Нила -- угрожающе близко! Черчилль уже подумывал о смене командования и принял такое решение, когда Окинлек воспротивился его требованию как можно скорее возобновить наступление и настойчиво предлагал отложить его до сентября, чтобы дать пополнениям время акклиматизироваться и как-то подготовиться к действиям в условиях пустыни. Черчилль укрепился в своем решении также под влиянием беседы с премьер-министром Южно-Африканского Союза фельдмаршалом Смэтсом, который прилетел в Египет по требованию английского премьера. Сначала Черчилль предложил принять командование очень способному начальнику имперского генерального штаба генералу Алану Бруку, однако Брук из соображений такта и по политическим мотивам не захотел покинуть военное министерство и занять место Окинлека. Тогда Черчилль телеграфировал другим членам военного кабинета в Лондон, что он предлагает назначить главнокомандующим Александера, а командующим 8-й армией -- Готта. Это был неожиданный выбор, если учесть неумелые действия этого храброго военачальника в качестве командира корпуса в последних сражениях. Однако на следующий день Готт погиб в авиационной катастрофе на пути в Каир. Тогда, к счастью, для заполнения вакансии из Англии вызвали Монтгомери. С ним прилетели также два новых командира корпусов -- генерал-лейтенант Оливер Лис (30-й корпус) и генерал-лейтенант Брайен Хоррокс (13-й корпус). Однако по иронии судьбы в результате этих перемен возобновление наступления англичан было отложено на гораздо более позднюю дату, чем предлагал Окинлек. Нетерпеливый премьер-министр уступил твердой решимости Монтгомери подождать, пока будут закончены приготовления и обучение войск. Таким образом, инициатива осталась у Роммеля, который получил возможность еще раз попытаться вырвать победу в так называемом "сражении" у Алам-Хальфы. Фактически ему предоставили только "побольше веревки, чтобы повеситься". В течение августа для усиления войск Роммеля поступило лишь два новых соединения -- немецкая парашютная бригада и итальянская парашютная дивизия. Обе прибыли "спешенными" для использования в качестве пехоты. Впрочем, потери дивизий, участвовавших в боях, были в значительной степени восстановлены за счет призывников и новых поступлений вооружения. Итальянские дивизии получили гораздо больше, чем немецкие. Накануне наступления, которое Роммель намечал на конец августа, у него было около 200 пушечных танков в двух немецких танковых дивизиях и 240 -- в двух итальянских. В итальянских дивизиях были лишь танки старого образца. В немецких же частях находилось 74 танка типа III с длинноствольными 50-мм пушками и 27 танков типа IV с новыми длинноствольными 75-мм пушками. Это было важное качественное достижение. Численность английских танков на фронте была доведена до 700 (из них около 160 танков "грант"). В танковом сражении, которое на этот раз оказалось кратковременным, использовалось только около 500 танков. Позиции англичан по-прежнему обороняли те же четыре пехотные дивизии, что и в июле, но пополненные личным составом. 7-я легкая бронетанковая дивизия тоже осталась на месте, а 1-я бронетанковая дивизия была отведена в тыл на переукомплектование. Ее сменила 10-я дивизия (под командованием генерал-майора Гейтхауза) в составе двух танковых бригад (22-й и вновь прибывшей 8-й), а с началом сражения ей была подчинена также 23-я бригада. На фронт перебросили также вновь прибывшую пехотную дивизию, которая получила задачу оборонять тыловую позицию на кряже Алам-Хальфа. В системе обороны, плац которой разработал Дорман-Смит и утвердил, еще будучи командующим, Окинлек, не произошло коренных изменений. Когда же сражение было выиграно, широко распространилась версия о том, будто после смены командования план обороны был полностью пересмотрен. Александер в своих мемуарах честно излагает факты, опровергая подобные утверждения. По его свидетельству, когда он принял командование от Окинлека, "план заключался в том, чтобы как можно упорнее оборонять район между морем и кряжем Рувейсат и угрожать с фланга наступлению противника к югу от этого кряжа с сильно укрепленной и заранее подготовленной позиции на кряже Алам-Хальфа. Генерал Монтгомери, вступивший в командование 8-й армией, в принципе принял этот план, и я с ним согласился, надеясь, что, если противник даст нам достаточно времени, можно будет улучшить наши позиции, укрепив левый или южный фланг" <$FAlexander> . Аламхальфскую позицию хорошо укрепили до начала наступления Роммеля, но ее оборона не подверглась серьезному испытанию, так как исход сражения решили хорошо продуманное размещение танков и их весьма эффективные действия в обороне. Северный и центральный участки фронта были так сильно укреплены, что добиться быстрого продвижения можно было только между опорным пунктом новозеландцев на кряже Алам-Найиль и впадиной Каттара. Поэтому при попытке осуществить прорыв Роммелю обязательно пришлось бы выбрать это направление наступления. Именно на это и был рассчитан разработанный при Окинлеке план обороны. Таким образом, внезапность в выборе направления удара исключалась. Роммель надеялся быстро прорвать южный участок и перерезать коммуникации 8-й армии, вследствие чего она будет выбита из колеи, а ее оборона окажется расчлененной. План Роммеля предусматривал сначала ночной атакой захватить полосу минных заграждений, а затем Африканский корпус с частью сил итальянского подвижного корпуса должен был до рассвета продвинуться примерно на 30 миль в восточном направлении, после чего повернуть на северо-восток к побережью, в тыл 8-й армии. Эта угроза, как надеялся Роммель, вовлечет английские танки в бой и даст возможность поймать их в ловушку и уничтожить. Тем временем 90-я легкая дивизия и остальные силы итальянского подвижного корпуса образуют защитный коридор, достаточно сильный, чтобы отразить контратаки с севера, пока не будет одержана победа в танковых сражениях в тылу англичан. В своем отчете Роммель пишет, что он "особенно рассчитывал на медленную реакцию английского командования, так как опыт показал, что ему всегда требуется некоторое время для принятия решений и приведения их в исполнение". Однако, когда ночью 30 августа началась атака, оказалось, что полоса минных заграждений гораздо глубже, чем предполагалось. К рассвету передовые части Роммеля были лишь в 8 милях позади заграждений, а главные силы Африканского корпуса не смогли начать наступление в восточном направлении почти до 10.00. К тому времени английская авиация подвергла жестокой бомбардировке скопление немецких машин. В начале боя был ранен командир корпуса генерал Вальтер Неринг, и в дальнейшем Африканским корпусом командовал его начальник штаба генерал-лейтенант Фриц Байерлейн. Когда стало ясно, что всякий эффект внезапности утрачен, а темп наступления резко отстает от предусмотренного планом, Роммель хотел было прекратить наступление, но, посоветовавшись с Байерлейном, все же решил его продолжать, несколько видоизменив цели и ограничив задачи. Английские танки успели занять свои боевые позиции и тем самым могли теперь угрожать флангу глубоко растянувшихся наступающих войск. Роммель счел нужным "повернуть на север раньше, чем намеревался", и приказал Африканскому корпусу немедленно повернуть в направлении высоты с отметкой "132" -- господствующей точки кряжа Алам-Хальфа. Это привело его к месту расположения 22-й танковой бригады, а также в район сыпучих песков, стесняющих маневр. Первоначально намеченное направление прорыва далеко обходило этот "липкий" район. Позиции 8-й танковой бригады находились примерно в 10 милях к юго-востоку от позиций 22-й бригады и располагались с таким расчетом, чтобы непосредственно сдержать наступающего противника с фронта. Располагая бригады так далеко друг от друга, Монтгомери шел на риск, но в то же время рассчитывал на то, что каждая из бригад имела почти столько же танков, сколько весь Африканский корпус, а следовательно, была способна задержать его, пока на помощь не подойдет соседняя бригада. 8-я бригада достигла назначенной ей позиции только к 4.30. К счастью, противник задержался. По первоначальному плану Роммеля Африканский корпус должен был прибыть в этот район до рассвета. Если бы немецкие танки смогли начать атаку в утренние часы, пока 8-я бригада еще не успела закрепиться на позиции, то у англичан создалось бы затруднительное положение, особенно если учесть, что многие английские солдаты впервые участвовали в бою. Однако, поскольку Роммелю пришлось повернуть на север раньше, чем он планировал, удар пришелся по одной 22-й танковой бригаде, и то в конце дня. Непрекращающиеся удары авиации и запоздалое прибытие транспортов с горючим и боеприпасами серьезно задержали наступление. В результате Африканский корпус не смог начать маневр в северном направлении до второй половины дня. Приблизившись к Алам-Хальфе и позициям 22-й танковой бригады, танковые колонны немцев попали под ураганный огонь хорошо расположенных английских танков и поддерживающей артиллерии, которыми умело управлял командир бригады Робертс. Повторные атаки и попытки осуществить частные фланговые маневры были отбиты. С наступлением темноты бой затих. Обороняющиеся получили заслуженный отдых, а наступающих охватило уныние. Неудача Роммеля объясняется, впрочем, не только упорным сопротивлением англичан. У Африканского корпуса оставалось так мало горючего, что во второй половине дня Роммель отменил приказ о захвате высоты 132. Утром 1 сентября, учитывая недостаток горючего, Роммель был вынужден отказаться от мысли провести в этот день боевые действия в широком масштабе. Самое большее, что он мог предпринять, это ограниченное частное наступление силами 15-й танковой дивизии с задачей захватить кряж Алам-Хальфа. Африканский корпус оказался в весьма затруднительном положении и нес большие потери, так как английские бомбардировщики и артиллерия 13-го корпуса Хоррокса наносили удары в течение всего дня. Атаки немецких танков успешно отражались, и рано утром Монтгомери, убедившись, что противник не наступает на восток -- в направлении английских тылов, приказал двум танковым бригадам сосредоточиться вблизи бригады Робертса. Во второй половине дня Монтгомери "приказал начать планирование контрудара, который даст нам инициативу". По его плану предусматривалось нанести фланговый удар в южном направлении с позиции новозеландцев с целью заткнуть горлышко бутылки, в которую забрались немцы. Монтгомери также отдал распоряжение штабу 10-го корпуса взять управление войсками, которые должны "быть готовы развивать наступление на Дабу". В Африканском корпусе к этому времени оставался всего однодневный запас горючего, т. е. только на 60 миль. После второй ночи почти непрерывной бомбардировки было решено прекратить наступление и начать постепенный отход. В течение дня немецкие части, находившиеся у Алам-Хальфы, одна за другой стали двигаться на запад. Англичане не решились преследовать противника. Монтгомери не хотел рисковать, опасаясь новой ловушки со стороны Роммеля. И в то же время Монтгомери приказал начать наступление в южном направлении силами новозеландцев и некоторых других частей в ночь на 4 сентября. 3 сентября войска Роммеля начали общий отход. Их преследовали только английские дозоры. Англичане пытались атаковать правый фланг противника, который прикрывали 90-я легкая дивизия и дивизия "Триесте", однако совершенно запутались и понесли тяжелые потери. В последующие два дня, 3 и 4 сентября, Африканский корпус продолжал постепенно отходить. Англичане даже не пытались отрезать ему путь. Лишь небольшие передовые группы с большой осторожностью вели преследование. 6 сентября немцы остановились на линии высот в шести милях к востоку от своих первоначальных позиций и, очевидно, намеревались здесь закрепиться. На следующий день Монтгомери с разрешения Александера отдал приказ прекратить сражение. Таким образом, у Роммеля остался лишь небольшой участок территории, захваченный в ходе наступления на юге. Это было слабое утешение за понесенные потери и решительное крушение первоначальных планов. Для войск 8-й армии сам факт отступления противника, хотя и на незначительную глубину, в моральном плане оказался гораздо важнее, чем разочарование, вызванное неспособностью отрезать путь отхода немцев. Это было начало перелома. Монтгомери сумел вдохнуть уверенность в войска и заставил их поверить в себя как командующего. И все же напрашивается вопрос: не упустили ли англичане большую возможность лишить противника способности к дальнейшему сопротивлению, пока Африканский корпус не соединился с главными силами немецко-итальянских войск. Ведь разгром Африканского корпуса избавил бы англичан от всех последующих затруднений и тяжелых потерь при наступлении на подготовленные позиции немецких войск... Во всяком случае сражение у Алам-Хальфы было большим успехом для англичан. Немцы определенно утратили инициативу, и, учитывая растущий поток подкреплений англичанам, новое предстоящее сражение Роммель сам справедливо назвал "сражением без надежды". В более ясном свете послевоенной оценки сил и средств можно видеть, что конечное поражение Роммеля стало вероятным с того момента, как первоначально был остановлен его бросок в Египет в первом июльском сражении при Эль-Аламейне. Следовательно, именно это сражение можно считать фактическим поворотным пунктом. Тем не менее Роммель все еще представлял большую угрозу, когда начал новое наступление в конце августа, а поскольку силы обеих сторон были ближе к равенству, чем когда-либо прежде или потом, у него еще могли быть шансы на победу. И он бы добился ее, если бы его противники заколебались и дрогнули, как было раньше в нескольких случаях, когда их преимущество казалось более верным. Однако теперь такая возможность отпала и восстановить ее было невозможно. И хотя сражение у Алам-Хальфы происходило в том же районе, что и другие сражения при Эль-Аламейне, оно имело решающее значение и получило даже отличительное наименование. Это сражение представляет интерес и в оперативном отношении. Дело не только в том, что оно было выиграно обороняющейся стороной, но и в том, что к этому привела чистая оборона, без всякого контрнаступления и даже без сколько-нибудь серьезной попытки развить успех. В этом отношении оно резко отличается от большинства "переломных" сражений второй мировой войны и прежних войн. Хотя решение Монтгомери воздержаться от развития успеха путем наступления лишило его возможности окружить и уничтожить войска Роммеля (одно время для этого были хорошие шансы), оно не уменьшило решающего значения сражения как поворотного пункта кампании. С тех пор английские войска прониклись уверенностью в конечной победе, и это подняло их боевой дух, тогда как войска противника действовали с сознанием безнадежности, чувствуя, что, несмотря на все усилия и жертвы, они могут добиться не более чем временной отсрочки конца. Много уроков можно также извлечь из тактических методов, применявшихся в сражении. На его исход большое влияние оказали группировка английских войск, выбор местности, а также гибкость боевых порядков обороняющихся. Самым важным моментом следует считать хорошо организованное взаимодействие военно-воздушных сил с сухопутными войсками. Его эффективности способствовал оборонительный характер сражения, когда сухопутные войска удерживали кольцо обороны, а авиация, непрерывно бомбила районы расположения войск Роммеля. При таком характере сражения военно-воздушные силы действовали более свободно и эффективно, так как все войска, находившиеся внутри кольца, могли считать противником, а следовательно, целями. При более подвижных формах боя действия авиации скованы. Только через семь недель англичане начали наступление. Нетерпеливый премьер-министр нервничал по поводу задержки, но Монтгомери был полон решимости дождаться, пока будут закончены приготовления и он сможет твердо надеяться на успех. В этом его поддерживал Александер. Черчиллю, политическое положение которого в то время было довольно шатким после ряда поражений англичан с начала года, пришлось согласиться с доводами командующих отсрочить наступление до конца октября. Точная дата дня "Д" определялась фазами луны, поскольку наступление намечалось начать ночной атакой, чтобы ограничить возможности противника в ведении прицельного огня и в то же время иметь достаточные условия освещенности для расчистки проходов в минных полях. Было решено нанести удар в ночь на 23 октября. Одним из важнейших факторов, которые торопили Черчилля начать наступление раньше, был широкий проект совместной высадки американских и английских войск во Французской Северной Африке. Эта операция "Торч" намечалась на начало ноября. Решающая победа над Роммелем у Эль-Аламейна побудила бы французов приветствовать освободителей из-под ига стран оси и оказала бы отрезвляющее действие на генерала Франко, готового дать согласие на вступление немецких войск в Испанию и Испанское Марокко, а эта контрмера могла бы расстроить и поставить под угрозу высадку войск союзников. Александер рассчитывал, что если наступление его войск (операция "Лайтфут") начнется за две недели до операции "Торч", то промежуток "будет достаточно длинным, чтобы уничтожить большую часть армии стран оси, стоящей перед нами, и, с другой стороны, достаточно коротким, чтобы противник не успел в сколько-нибудь значительной степени усилить свои войска в Африке". Во всяком случае, Александер считал необходимым обеспечить успех на одном конце Северной Африки, для того чтобы высадка на другом конце принесла хорошие результаты. "Решающим фактором было мое убеждение в том, что начало наступления до готовности чревато неудачей, если не катастрофой". Его доводы восторжествовали, хотя предложенная им дата была почти на месяц позже того срока, который раньше предлагал Черчилль Окинлеку. Премьер-министр согласился с отсрочкой до 23 октября. К тому времени превосходство англичан в силах, как количественное, так и качественное, стало б[ac]ольшим, чем когда бы то ни было. Если считать, как принято, по "дивизиям", то силы сторон оказывались как будто равными: каждая имела по двенадцать дивизий, в том числе по четыре танковые. Фактически же численное соотношение войск было совершенно иным. Боевой состав 8-й армии насчитывал 230 тыс. человек, а Роммель имел меньше 80 тыс., из них только 27 тыс. немцев. Кроме того, 8-я армия имела семь танковых бригад (всего 23 танковых полка), а у Роммеля было только четыре немецких и семь итальянских танковых батальонов. Еще больше поражает сопоставление фактической численности танков. К началу сражения 8-я армия имела в общей сложности 1440 пушечных танков, в том числе 1229 пригодных к бою, а в случае затяжного сражения она могла привлечь еще около 1000 танков, находившихся на базовых складах и в ремонтных мастерских в Египте. Роммель имел 260 немецких танков (из них 20 находилось в ремонте, а 30 были легкими танками типа II) и 280 итальянских танков (все устаревших типов). В танковом сражении немцы могли рассчитывать только на 210 пушечных танков. Таким образом, англичане имели шестикратное превосходство в готовых к бою танках и располагали гораздо большими возможностями возместить потери. Превосходство англичан оказывается еще большим, если учесть, что в дополнение к танкам "грант" из Америки в больших количествах стали поступать новые, еще более совершенные танки "шерман". К началу сражения 8-я армия имела более 500 танков "шерман" и "грант", тогда как у Роммеля было всего лишь 30 новых танков типа IV (вооруженных 75-мм пушками с высокой начальной скоростью), которые могли равняться с новыми американскими танками. К тому же Роммель утратил былое превосходство в противотанковых пушках. Он довел численность 88-мм противотанковых пушек до 86; в дополнение к ним он использовал 68 трофейных русских 76-мм пушек. Стандартные немецкие 50-мм противотанковые пушки практически не могли пробить броню танков "шерман" и "грант", в то время как новые американские танки были снабжены осколочно-фугасными снарядами, которые позволяли подавлять противотанковую артиллерию противника на больших расстояниях. В воздухе англичане тоже обладали гораздо большим превосходством, чем когда бы то ни было. Теддер, командующий военно-воздушными силами на Ближнем Востоке, имел в своем распоряжении 90 боевых эскадрилий, в том числе 13 американских, 12 южноафриканских, одну родезийскую, пять австралийских, две греческих, одну французскую и одну югославскую. Они насчитывали больше 1500 самолетов первой линии. Из этого общего количества 1200 исправных самолетов, базирующихся в Египте и Палестине, были готовы поддержать наступление 8-й армии. Немцы и итальянцы вместе имели в Африке только около 350 исправных самолетов. Превосходство в воздухе имело огромное значение: авиация препятствовала передвижениям немецких танковых соединений и их снабжению и обеспечивала доставку средств материального обеспечения войскам 8-й армии. Не меньшее значение для исхода сражения имели стратегические действия военно-воздушных сил совместно с подводными лодками английского флота на морских путях подвоза танковых соединений Роммеля. В течение сентября почти треть грузов, предназначенных для их снабжения, оказалась потопленной в Средиземном море, а многие суда были вынуждены повернуть обратно. В октябре немецко-итальянские коммуникации подверглись еще более сильным ударам союзников, так что меньше половины отправленных грузов достигло Африки. Немцы испытывали острую нехватку в артиллерийских боеприпасах: порой им нечем было отражать налеты английских бомбардировщиков. Однако самой тяжелой потерей для немцев оказалось потопление танкеров накануне английского наступления. Ни один танкер не достиг Африки, и, когда началось сражение, в соединениях Роммеля горючего оставалось только на три заправки вместо 30 заправок, считавшихся минимальным резервом. Острая нехватка горючего сковывала всякий контрманевр немецких войск. Это не позволяло им быстро сосредоточивать танковые части на решающих направлениях и по мере развития сражения все больше лишало их подвижности. Потери продовольственных грузов способствовали распространению болезней среди войск. Рост заболеваний объяснялся также антисанитарным состоянием окопов, особенно окопов, занимаемых итальянцами. Еще в июльском сражении грязь и вонь вынуждали англичан оставлять захваченные итальянские траншеи, причем в ряде таких случаев англичане попадали под огонь немецких танков на открытом месте, прежде чем успевали отрыть новые траншеи. Пренебрежение санитарными нормами в конце концов обернулось бумерангом: дизентерия и инфекционная желтуха распространились как среди итальянских войск, так и среди немецких. Заболели даже несколько руководящих офицеров танковых соединений Роммеля. Среди больных оказался и сам Роммель. Он слег в августе, накануне наступления на Алам-Хальфу. К сражению он немного поправился, однако требования врачей в конце концов взяли верх, и в сентябре его отправили в Европу для лечения и отдыха. Роммеля временно замещал генерал Штумме. Вакантную должность командира Африканского корпуса занял генерал фон Тома. И Штумме и фон Тома прибыли с русского фронта. Отсутствие Роммеля и неопытность этих командиров в ведении войны в пустыне стали дополнительным тормозом при планировании и подготовке мер по отражению наступления англичан. В день начала наступления по дороге на фронт Штумме попал под сильный обстрел, выпал из автомобиля и умер от сердечного приступа. В тот же вечер отдых Роммеля в Австрии был прерван телефонным звонком Гитлера. На следующий день, 25 октября, Роммель прибыл в район Эль-Аламейна, чтобы вновь взять на себя командование. К тому времени англичане глубоко вклинились в оборону, а немецкие войска потеряли почти половину своих танков в бесплодных контратаках. Первоначально план Монтгомери предусматривал нанести одновременные удары справа и слева (силами 30-го корпуса Лиса на севере и силами 13-го корпуса Хоррокса на юге), а затем ввести в прорыв массу танков, сосредоточенных под командованием Ламсдена в 10-м корпусе, с задачей перерезать пути снабжения противника. Однако в начале октября Монтгомери пришел к выводу, что это слишком смелый план, если учесть недостатки в уровне подготовки армий, и заменил его более ограниченным планом. Согласно новому плану главный удар в операции "Лайтфут" наносился па севере, около побережья, в полосе шириной до четырех миль между кряжами Белль-эль-Эйса и Митейрия. 13-й корпус действовал на второстепенном направлении с целью отвлечь силы противника, пока не будет взломана оборона. Этот осторожный план вел к затяжной и дорогостоящей борьбе, которой, учитывая огромное превосходство 8-й армии в силах, можно было бы избежать, действуя по более смелому первоначальному плану. Сражение вылилось в тяжелые, упорные бои, лишенные маневра, и одно время казалось, что усилия англичан находятся на грани провала. Однако неравенство в силах сторон было так велико, что темп истощения сил действовал в пользу Монтгомери, который добивался своей цели с непреклонной решимостью, характерной для всего, что он предпринимал. В рамках избранного им плана Монтгомери проявил замечательную способность менять направления ударов и разрабатывать такие тактические приемы, которые выбивали противника из колеи. 23 октября в 22.00 после пятнадцатиминутной ураганной артиллерийской подготовки с участием более 1000 орудий пехота перешла в наступление. Оно началось успешно, поскольку противник испытывал нехватку в снарядах. Штумме даже воздержался от артиллерийского обстрела исходных позиций англичан. Однако глубокие и плотные минные поля оказались более серьезным препятствием и потребовали больше времени для расчистки, чем предполагалось. Когда наступил рассвет, английские танки все еще находились в проходах или задержались непосредственно за минным полем. И только на следующее утро, после новых ночных атак пехоты, четырем танковым бригадам удалось развернуться за минным полем, в шести милях от первоначального рубежа, причем при прохождении через узкие проходы они понесли большие потери. Вспомогательный удар 13-го корпуса на юге встретил такие же трудности, и 25 октября продвижение войск было остановлено. Угрожающий клин, вбитый в оборону на северном участке, вынудил немецкое командование в течение дня бросать в бой танки мелкими группами, чтобы помешать расширению клина. Эти действия отвечали расчетам Монтгомери и позволили его танкам, закрепившимся теперь на выгодных позициях, наносить тяжелые потери контратаковавшему противнику. К вечеру в 15-й танковой дивизии осталось только четверть танков, пригодных к бою, а 21-я дивизия все еще находилась на южном участке. На следующий день, 26 октября, англичане возобновили наступление, но потерпели неудачу и понесли большие потери в танках. Возможность дальнейшего углубления прорыва поблекла. Мощный английский танковый клин оказался в плотном кольце немецкой противотанковой артиллерии. Ламсден и командиры дивизий начали возражать против ввода танков в бой через узкие проходы в минных полях и оборонительных позициях противника. По мере роста потерь в ходе ударов на узком фронте офицеры и солдаты танковых подразделений все больше стали убеждаться, что их неправильно используют. Сохраняя вид полной уверенности, Монтгомери со свойственной ему проницательностью признал, что его первый удар не удался, что брешь закрыта и надо разработать новый план, а пока дать своей главной ударной силе отдых. Его готовность менять цель в зависимости от обстоятельств в этом и последующих случаях служила лучшим стимулом для войск и больше говорила о его полководческом искусстве, чем привычка многих задним числом утверждать, будто все шло "согласно плану". Примечательно, что эта привычка лишь затмевала и принижала его заслуги как командующего, умеющего ориентироваться в условиях быстро изменяющейся обстановки и ловко маневрировать. Новый план получил наименование "Суперчардж" ("Усиленный заряд"). Такое название внушало исполнителям уверенность в успехе, 7-ю бронетанковую дивизию перебросили на северный участок. Роммель тоже воспользовался передышкой для перегруппировки своих войск: 21-я танковая дивизия направилась на север, за ней последовала дивизия "Ариете". Вспомогательный удар английского 13-го корпуса на южном участке не достиг цели -- отвлечь внимание противника и вынудить его оставить часть своих танковых сил на юге. Переброска войск на северный участок и последующее сосредоточение там главных сил были тактически выгодны Роммелю. Англичанам пришлось полагаться больше на успех фронтального удара и нести значительные потери. К счастью, их численное превосходство было так велико, что даже при самом неблагоприятном соотношении потерь оно обещало решить исход сражения в их пользу, если они будут упорно добиваться поставленной цели. Наступление Монтгомери началось в ночь на 28 октября ударом на север, в направлении побережья, с большого клина, вбитого в позиции противника. Монтгомери намеревался отрезать прибрежный опорный пункт противника, а затем развить наступление на запад в направлении Дабы и Фуки. Однако этот удар захлебнулся на минном поле. Роммель быстро принял контрмеры, перебросив на этот фланг 90-ю легкую дивизию. Роммель считал, что ему повезло, потому что к тому времени, когда захлебнулось наступление англичан, его ресурсы были на исходе. В Африканском корпусе осталось только 90 танков, тогда как 8-я армия все еще имела более 800 боеготовых танков, хотя ее потери в танках в четыре раза превышали потери немцев. Превосходство англичан составляло теперь 11 : 1. В письме к жене от 29 октября Роммель писал: "У меня осталось мало надежды. Ночью я лежу с широко открытыми глазами и не могу уснуть от тяжелых раздумий. Днем я чувствую себя смертельно усталым. Что будет, если дела здесь пойдут плохо? Эта мысль мучит меня днем и ночью. Если это случится, я не вижу никакого выхода" <$FThe> . Из этого письма ясно, что напряжение изматывало не только войска, но их командира, который к тому же был болен. Рано утром у Роммеля появилась мысль отдать приказ об отходе на позицию в районе Фуки, в 60 милях к западу, но ему не хотелось настолько отступать, потому что это означало бы пожертвовать значительной частью своей пехоты, лишенной транспортных средств. Роммель отложил это роковое решение в надежде, что еще одна задержка заставит Монтгомери прекратить наступление. Впоследствии оказалось, что задержка наступления к побережью лишь пошла на пользу англичанам: ведь если бы в этот момент Роммель ускользнул, планы англичан рухнули бы. Убедившись, что его удар в направлении побережья потерпел неудачу, Монтгомери решил вновь обратиться к первоначальному направлению удара, надеясь извлечь выгоду из переброски скудных резервов противника на север. Это было продуманное решение -- еще один пример гибкости действий, однако войска Монтгомери не проявили такой же гибкости, и время, ушедшее на перегруппировку, не позволило начать повое наступление раньше 2 ноября. Эта новая пауза вслед за неоднократными задержками наступления вызвала уныние и тревогу в Лондоне. Черчилль переживал горькое разочарование и с трудом удерживался от отправки язвительной телеграммы Александеру. Главный удар принял на себя начальник имперского генерального штаба генерал Алан Брук. Он старался успокоить кабинет, хотя и в его душе росли сомнения и он с тревогой спрашивал себя: "Не ошибся ли я, и не выдохся ли Монти?" <$FIbid.> Даже сам Монтгомери уже не был так уверен в себе, как казалось со стороны, и по секрету признавался в этом. Наступление, начавшееся па рассвете 2 ноября, опять потерпело неудачу и усилило чувство, что активные действия, возможно, придется прекратить. Преодоление минных полей опять отняло много времени, да и сопротивление было сильнее, чем ожидалось. Головная бронетанковая бригада "оказалась под дулами мощного заслона противотанковых орудий на Рахманской дороге, вместо того чтобы оказаться за ним, как планировалось" <$FAlexander> . В таком стесненном положении ее контратаковали остатки танковых сил Роммеля, и за день боя бригада потеряла три четверти своих танков. Уцелевшие подразделения держались храбро и тем самым позволили другим бригадам войти в прорыв, но их остановили сразу же за Рахманской дорогой. Когда с наступлением темноты бой прекратился, потери англичан составили еще около 200 танков. Какой бы мрачной ни казалась обстановка после этой очередной неудачи, но тучи должны были вот-вот рассеяться, так как к исходу дня ресурсы Роммеля подошли к концу. Удивительно, что оборона еще так долго держалась. Ее ядро составляли две танковые дивизии Африканского корпуса. К началу боя их боевой состав насчитывал только 9 тыс. человек, а к концу боя в них осталось немногим больше 2 тыс. человек. В Африканском корпусе оставалось едва 30 боеготовых танков, тогда как у англичан их было больше 600. Их превосходство над немцами достигло теперь 20 : 1. Итальянские танки с тонкой броней были уничтожены огнем англичан. В ту ночь Роммель принял решение отойти в два этапа на позиции у Фуки. Войска уже приступили к осуществлению этого решения, когда вскоре после полудня 3 ноября поступил приказ Гитлера с требованием любой ценой удерживать позиции у ЭльАламейна. Роммель, которому раньше не приходилось испытывать вмешательство Гитлера, остановил отход и отозвал колонны, уже находившиеся на марше. Этот поворот был роковым: он лишил немцев возможности занять прочную оборону на тыловой позиции, а попытка восстановить положение у Эль-Аламейна оказалась тщетной. Отход на запад был обнаружен с воздуха, и рано утром 3 ноября о нем доложили Монтгомери. Это, естественно, побудило английского командующего напрячь все силы для продолжения наступления. В течение дня обе попытки обойти заслон противника были отражены, однако ночная атака пехоты (английской 51-й и индийской 4-й дивизий) в юго-западном направлении увенчалась успехом. Ей удалось прорвать оборону противника в стыке между Африканским корпусом и итальянцами. На рассвете 4 ноября три бронетанковые дивизии вошли в прорыв и развернулись на северо-запад, чтобы преградить противнику путь отступления по прибрежной дороге. Развитию их успеха способствовали моторизованная новозеландская дивизия и приданная ей 4-я танковая бригада. Перед англичанами открылась блестящая возможность отрезать и уничтожить всю армию Роммеля. Эта возможность стала еще более реальной, когда во время утренней сумятицы попал в плен командир Африканского корпуса фон Тома. К тому же приказ на отступление не отдавали до второй половины дня, а запоздалое разрешение Гитлера поступило лишь на следующий день. Когда Роммель отдал приказ на отступление, немецкие войска, максимально использовав весь оставшийся автотранспорт, развили большую скорость, в то время как англичане действовали излишне осторожно и нерешительно. Войдя в прорыв и развернувшись, три бронетанковые дивизии направились на северо-запад к прибрежной дороге у Эль-Газаля, всего в десяти милях за прорванным фронтом. Этот незначительный поворот дал возможность остаткам Африканского корпуса быстрым и коротким фланговым маневром задержать англичан. Продвинувшись на несколько миль, англичане были остановлены этим небольшим заслоном немецких войск до второй половины дня, когда танковая армия Роммеля в соответствии с приказом начала отход. С наступлением темноты англичане остановились. Это решение было тем более ошибочным, что они уже зашли далеко в тыл главных сил Роммеля. На следующий день, 5 ноября, попытки отрезать противника опять были слишком медлительными и предпринимались ограниченными силами, 1-я и 7-я бронетанковые дивизии вначале получили приказ двигаться на Дабу, в десяти милях от Эль-Газаля. Головные части достигли Дабы лишь в середине дня, но отступающий противник успел проскользнуть, 10-я дивизия была направлена на Галаль, в 15 милях к западу, и догнала арьергард противника, захватив около сорока танков (преимущественно итальянских), у которых кончилось горючее. До самого вечера никаких попыток преследовать отступающие колонны главных сил не предпринималось, а потом английские танки, как обычно, остановились на ночь, продвинувшись только на 11 миль, хотя оставалось всего лишь 6 миль до их нового объекта -- эскарпов у Фуки. Когда был осуществлен прорыв, новозеландская дивизия с приданными танками получила задачу наступать на Фуки, но, следуя за бронетанковыми дивизиями через участок прорыва, задержалась из-за плохого регулирования движения. Затем она потеряла время на прочесывание занятого района. С наступлением темноты 4 ноября этой дивизии оставалось до Фуки еще больше полпути. Она подошла к своему объекту в середине дня 5 ноября, но опять остановилась перед предполагаемым минным полем, которое оказалось ложным, поставленным англичанами для прикрытия своего отхода к Эль-Аламейну. Когда новозеландцы прошли через него, уже надвигалась ночь. Тем временем 7-я бронетанковая дивизия после преждевременного поворота на Дабу была направлена обратно в пустыню с задачей наступать на Баккуш, в 15 милях за Фукой, однако, пропуская арьергард новозеландцев, она задержалась и остановилась на ночь. На следующее утро три преследующие дивизии замкнули кольцо вокруг Фуки и Баккуша, но отступающий противник успел ускользнуть на запад. Все, что англичанам удалось захватить, -- это несколько сотен отставших солдат и несколько танков, оставшихся без горючего. Теперь все надежды перехватить колонны Роммеля возлагались на 1-ю бронетанковую дивизию. Упустив немцев под Дабой, эта дивизия получила приказ совершить длинный обход через пустыню и перерезать прибрежную дорогу к западу от Мерса-Матруха. Из-за нехватки горючего она дважды останавливалась. Во второй раз оставалось всего несколько миль до прибрежной дороги. Это особенно угнетало командира дивизии, потому что он, как и другие, не раз требовал подготовить к длительному преследованию до Соллума хоть одну из бронетанковых дивизий, для чего надо было заменить часть боеприпасов в транспорте дополнительным запасом горючего. Во второй половине дня 6 ноября в прибрежной полосе начался дождь. Ночью он усилился и затормозил движение преследующих. Это помогло Роммелю ускользнуть. Впоследствии дождь стал главным предлогом для оправдания неспособности англичан отрезать немцам путь отхода, однако при строгом анализе ясно, что наилучшие возможности были упущены еще до дождя и причиной тому послужили чрезмерная осторожность, недостаточный учет фактора времени, нежелание наступать в темноте и невнимание к организации решительного развития успеха. Если бы преследование велось с целью достичь более отдаленной блокирующей позиции, например крутых эскарпов у Соллума, можно было бы избежать помех как со стороны сопротивляющегося противника, так и со стороны погоды, поскольку дожди вероятны в прибрежной полосе, но очень редки в глубине пустыни. В течение ночи 7 ноября Роммель отошел от Мерса-Матруха на Сиди-Баррани, где сделал короткую остановку в ожидании транспортных колонн, просачивавшихся через пограничные дефиле по проходам в эскарпах у Соллума и Халфайи, которые жестоко бомбила английская авиация. Одно время па прибрежной дороге образовалась огромная пробка: хвост машин вытянулся на 25 миль, и только благодаря хорошей организации регулирования движения большинству машин в следующую ночь удалось пройти, несмотря на налеты английской авиации. 9 ноября, хотя еще почти тысяче машин предстояло проскочить через дефиле, Роммель приказал своим арьергардам отойти к границе. Тем временем Монтгомери организовал специальную группу преследования из 7-й бронетанковой и новозеландской дивизий и остановил две другие бронетанковые дивизии, чтобы сохранить горючее и не дать возможности Роммелю нанести контрудар по отставшим войскам. Это длительное преследование началось 8 ноября. Новозеландцы вышли к границе только 11 ноября. Обе бригады 7-й бронетанковой дивизии, двигаясь через пустыню южнее прибрежной дороги, пересекли границу днем раньше, однако не успели перехватить колонну противника, которая прошла через Ридотта Капуццо 11 ноября. Хотя войска Роммеля не попадались в лапы Монтгомери, успешно ускользая от каждой очередной попытки отрезать им путь отхода, они слишком ослабели, чтобы создать новый рубеж обороны на границе или дальше, в Киренаике. Боевые силы Роммеля в этот момент состояли примерно из 5 тыс. немцев и 2500 итальянцев и имели 11 немецких и 10 итальянских танков, 65 немецких и нескольких итальянских полевых орудий. Немецкие войска численностью около 15 тыс. человек благополучно вышли из боя, но две трети из них потеряли все свое боевое снаряжение, многие итальянцы бежали, все бросив, 8-я армия уничтожила несколько тысяч человек и захватила в плен около 10 тыс. немцев и свыше 20 тыс. итальянцев, а также около 450 танков и свыше 1000 орудий. Это была солидная компенсация за потерю 13500 человек и за то разочарование, которое пережили англичане при виде ускользающего каждый раз Роммеля. После короткой паузы для подвоза предметов снабжения англичане возобновили наступление. Но это было скорее движение за противником, чем его преследование. Контрудары Роммеля оставили такое глубокое впечатление, что англичане осторожно развивали наступление по прибрежной дороге, а не через пустыню, по хорде бенгазийской дуги. Головные танки достигли Мерса-Бреги только 26 ноября, более чем через две недели после того, как они пересекли восточную границу Киренаики. Роммель уже давно обосновался па этой позиции. Единственную серьезную трудность и угрозу его силам в период отступления через Киренаику представлял недостаток горючего. В Мерса-Бреге войска Роммеля были усилены свежей итальянской танковой дивизией "Чентауро" и подразделениями трех итальянских пехотных дивизий, хотя последние, будучи немоторизованными, являлись больше обузой, чем подмогой. Наступила еще одна пауза. Она длилась две недели, пока англичане подвозили подкрепления и предметы снабжения для наступления на позицию Мерса-Брега, Монтгомери опять подготовил план "уничтожения противника на его оборонительных позициях". Он планировал сковать Роммеля мощным фронтальным ударом. Вновь сформированной сильной группе предстояло в это время совершить широкий обходный маневр и преградить противнику путь отхода. Фронтальный удар намечалось нанести 14 декабря. Ему должны были предшествовать массированные налеты авиации в ночь на 12 декабря с целью отвлечь внимание от начинающегося в это время обходного движения по пустыне. Однако в ночь на 12 декабря Роммель ускользнул и тем самым свел на нет английский план. Совершив стремительный скачок, он отошел па позиции близ Буэрата, в 250 милях к западу от Мерса-Бреги и вдвое дальше от новой передовой базы 8-й армии в Бенгази. К концу года Роммель все еще удерживал позицию у Буэрата, так как на этот раз Монтгомери потребовалась месячная пауза на сближение и наращивание своих сил и средств для возобновления наступления. Тем не менее становилось ясно, что военная обстановка в Африке решительно изменилась. Теперь было маловероятно, что армию Роммеля удастся довести до численности, сопоставимой с возможностями 8-й армии, а его тыловым районам и возможным тыловым позициям угрожало продвижение англоамериканской 1-й армии в восточном направлении, из Алжира в Тунис. Однако вскоре у Гитлера вновь разыгралась фантазия, а Муссолини лишь способствовал этому, потому что не мог видеть, как рушится африканская империя Италии. Однако никому из них все еще не было ясно, удастся ли Роммелю ускользнуть от преследователей и вывести остатки своей разбитой армии. Благополучно достигнув Мерса-Бреги, Роммель получил распоряжение "любой ценой" удерживать этот рубеж и не допустить проникновения англичан в Триполитанию. Для подкрепления этого фантастического требования Роммель, как и прежде, при наступлении на Египет, был подчинен маршалу Бастико. Встретившись с Бастико 22 ноября, Роммель прямо заявил ему, что приказ "сопротивляться до конца" на этом пустынном пограничном рубеже означает верную гибель оставшихся войск: "Либо мы потеряем эту позицию на четыре дня раньше и спасем армию, либо потеряем и позицию и армию на четыре дня позже". 24 ноября к Роммелю прибыли Кавальеро и Кессельринг. Роммель заявил им, что только около 5 тыс. немецких солдат имеют оружие, а для удержания позиции у Мерса-Бреги ему необходимо срочно, пока Монтгомери не начал наступать, доставить 50 танков типа IV, вооруженных новыми длинноствольными 75-мм пушками, и 50 противотанковых пушек такого же типа, а также достаточное количество горючего и боеприпасов. Это были скромные требования, но Роммель хорошо понимал, что они вряд ли будут удовлетворены, так как большая часть военных материалов и подкреплений была переключена на Тунис. Тем не менее Роммелю приказывали удерживать Мерса-Брегу. В надежде убедить Гитлера взглянуть в лицо фактам и реально оценить обстановку Роммель вылетел в ставку фюрера вблизи Растенбурга, в лесах Восточной Пруссии. Роммель встретил холодный прием, и, когда высказал мнение, что самым мудрым решением будет эвакуация из Северной Африки, Гитлер "пришел в ярость" и не стал слушать дальнейших доводов. Эта вспышка больше, чем все прежнее, поколебала веру Роммеля в фюрера. Он записал в своем дневнике: "Я начал понимать, что Адольф Гитлер просто не хочет видеть обстановки, как она есть, и, вместо того чтобы принять правильное решение, которое подсказывает разум, реагирует чисто эмоционально. Гитлер настаивал на <192> политической необходимости удерживать важный плацдарм в Африке и не отходить с рубежа Мерса-Брега <169> " <$FThe> . На обратном пути Роммель заехал в Рим и обнаружил, что Муссолини больше склонен к доводам разума и лучше сознает трудности доставки необходимых запасов в Триполи и перевозки их к Мерса-Бреге. Роммелю удалось получить разрешение Муссолини подготовить промежуточную позицию у Буэрата, чтобы своевременно перебросить туда немоторизованную итальянскую пехоту и отвести остатки своих скудных сил, если англичане начнут наступать. Роммель поспешил воспользоваться этим разрешением и отвел свои войска при первых же признаках английского наступления. Более того, он сам решил не останавливаться у Буэрата или перед Триполи, чтобы не дать возможности Монтгомери поймать его в ловушку. У Роммеля уже сформировался план отхода вплоть до тунисской границы и дефиле Габес, где англичане не смогли бы обойти немецкие позиции с фланга и где появилась бы возможность нанести эффективный контрудар.
    ГЛАВА 21. Операция "торч" -- новая волна с Атлантического океана
Войска союзников высадились во Французской Северной Африке 8 ноября 1942 года, через две недели после начала наступления англичан на позиции Роммеля у Эль-Аламейна на крайнем северо-востоке Африки и через четыре дня после падения этих позиций. На конференции "Аркадия", проведенной в Вашингтоне в рождественские дни 1941 года, первой конференции союзников после нападения японцев на Пирл-Харбор и вступления Соединенных Штатов в войну, Черчилль выдвинул "проект северо-западной Африки" в качестве шага к "замыканию и сжатию кольца вокруг Германии". Он сообщил американцам, что уже существует план "Джимнест", предусматривающий высадку в Алжире, если 8-я армия добьется достаточно решающего успеха в Киренаике и продвинется на запад к тунисской границе. Далее Черчилль предложил, чтобы "одновременно американские войска, получив согласие французов, приступили к высадке па побережье Марокко". Президент Рузвельт одобрил этот проект, сразу увидев его политические выгоды с точки зрения большой стратегии, однако его военные советники сомневались в осуществимости плана и выражали тревогу, как бы он не помешал перспективам скорейшего и более прямого удара против Германии в Европе. Самое большее, на что они были готовы согласиться, -- это продолжать изучение операции, которую теперь переименовали в "Супер-Джимнест". В течение последующих нескольких месяцев обсуждение сосредоточилось на проекте наступления через Ла-Манш, которое планировалось начать в августе или сентябре в ответ на требование Сталина открыть второй фронт. По настоянию начальника штаба армии Соединенных Штатов генерала Маршалла и генерал-майора Эйзенхауэра, которого Маршалл назначил командующим американскими силами на Европейском театре, высадку было решено осуществить на полуострове Котантен. Англичане предостерегали от преждевременной высадки в Европе недостаточными силами, чтобы высадившиеся войска не подвергать опасности разгрома, поскольку тогда русские не получат никакой помощи. Однако президент Рузвельт поддержал проект, предложенный американским командованием, и, когда в мае в Вашингтон прибыл Молотов, заверил его, что "надеется" и "рассчитывает" открыть "второй фронт в Европе в 1942 году" <192> Джимнест <169> -- единственное средство, при помощи которого США могут нанести удар Гитлеру в 1942 году, иначе обоим западным союзникам придется остаться бездеятельными в 1942 году". В ответ на это утверждение американские начальники штабов вновь возразили против операции "Джимнест". Маршалл осудил этот план как "дорогостоящий и бесплодный". Его поддержал адмирал Книг, который заявил, что "невозможно выполнять обязательства военно-морских сил на других театрах и в то же время обеспечивать доставку грузов и эскортирование, если будет предпринята эта операция". Американские военачальники пришли также к единому мнению, что возражения англичан против высадки во Франции в 1942 году ясно свидетельствуют о том, что они не пойдут на такой риск и в 1943 году. Поэтому Маршалл, которого охотно поддержал Кинг, предложил коренным образом изменить стратегию: если англичане не примут американский план скорейшей высадки через Ла-Манш, американцы переключатся на Тихий океан и нанесут решающий удар по Японии; другими словами, будут вести оборонительные действия против Германии и использовать все имеющиеся средства на Тихом океане. Однако президент воспротивился идее такого ультиматума английским союзникам. Рузвельт выразил несогласие с предлагаемым изменением стратегии и заявил своим начальникам штабов, что, если они не смогут убедить англичан предпринять высадку через Ла-Манш в 1942 году, надо будет либо начать операцию во Французской Северной Африке, либо послать сильные подкрепления на Ближний Восток. Рузвельт подчеркнул, что политически необходимо до конца года предпринять какие-то решительные действия. Можно было ожидать, что, учитывая мнение президента, начальники штабов скорее изберут курс на временное усиление англичан на Ближнем Востоке, чем на проведение операции "Джимнест", против которой они так решительно и настойчиво возражали. Тем более что, рассмотрев оба варианта, штаб Маршалла, осуществлявший планирование, пришел к выводу, что первый вариант является меньшим злом. Однако, вопреки ожиданиям, Маршалл и Книг круто изменили свое мнение в пользу операции "Джимнест". Они предпочли эту альтернативу после того, как в середине июля побывали в Лондоне вместе с Гопкинсом в качестве представителей президента и убедились, что английские начальники штабов решительно возражают против плана Эйзенхауэра о скорейшей высадке около Шербура. По словам Гопкинса, главной причиной, побудившей Маршалла избрать в качестве альтернативы северо-западную Африку, а не посылать подкрепления на Ближний Восток, было нежелание подчинять американские войска английскому командованию па Ближнем Востоке. План операции "Супер-Джимнест" был сформулирован па двух заседаниях объединенного англо-американского штаба в Лондоне 24 и 25 июля и незамедлительно одобрен Рузвельтом. Более того, в своей телеграмме он подчеркнул, что высадку надо осуществить "не позже 30 октября". Такую директиву подсказал ему Гопкинс в личной телеграмме, чтобы "избежать проволочек и задержки". По ипициативе Черчилля операция была переименована в "Торч". Такое название ему казалось более вдохновляющим. Была также достигнута договоренность верховное командование поручить американцу. Черчилль охотно предоставил это утешение недовольным американским начальникам штабов, и 26 июля Маршалл сообщил Эйзенхауэру, что ему предстоит занять пост командующего. Хотя решение о проведении операции "Торч" оказалось -- принятым безоговорочно, вопросы о ее времени и месте еще не были согласованы и даже полностью исследованы. По обоим этим вопросам возникли новые разногласия. Английские начальники штабов, побуждаемые Черчиллем, предложили начать операцию 7 октября. Американские начальники штабов называли дату 7 ноября как "самую раннюю разумную дату для высадки войск, учитывая наличие десантных транспортов". По вопросу о месте высадки взгляды союзников расходились еще больше. Англичане настаивали на высадке на северном Средиземноморском побережье Африки, чтобы можно было быстрее продвинуться к Тунису. Американские же начальники штабов твердо придерживались ограниченной цели плана "Джимнест", который предусматривал чисто американскую операциюОни стремились ограничить высадку районом Касабланки на западном, Атлантическом побережье Марокко, опасаясь не только сопротивления французов, но и враждебной реакции Испании, а также контрудара немцев с целью захватить Гибралтар и блокировать вход в Средиземное море. Англичан привел в смятение такой осторожный подход к этой стратегической проблеме. Они доказывали, что это лишь позволит немцам выиграть время для захвата Туниса, усилит сопротивление французов в Алжире и Марокко или приведет к замене их немецкими войсками. Все это лишь расстроит замысел операции союзников. Эйзенхауэр и его штаб склонялись принять точку зрения англичан, Первый вариант плана, сформулированный Эйзенхауэром 9 августа, был компромиссом. Эйзенхауэр предлагал осуществить высадку одновременно на Атлантическом и Средиземноморском побережье, но не дальше к востоку, чем в Алжире, чтобы но подвергнуться опасности ударов авиации противника из Сицилии и Сардинии. Исключение составляла вспомогательная высадка в Боне с целью захвата аэродрома (Бон находится в 270 милях к востоку от Алжира и в 130 милях к западу от Бизерты). Этот компромисс не удовлетворил англичан, так как он, видимо, не соответствовал главному условию успеха, которое они определяли следующим образом: "Мы должны занять ключевые пункты Туниса через 26 дней после прохождения Гибралтара и предпочтительно через 14 дней". По .мнению англичан, для достаточно быстрого наступления на Тунис главную высадку необходимо было произвести в Боне, и даже еще восточнее. Эти доводы произвели впечатление на президента, и он дал указание Маршаллу и Кингу вновь изучить проект. Такой же точки зрения, видимо, придерживался и Эйзенхауэр, так как он сообщил в Вашингтон, что американские представители в его штабе убедились в разумности доводов англичан и что он разрабатывает новый план, согласно которому высадка в Касабланке отменяется и сокращаются сроки других высадок. 21 августа штаб Эйзенхауэра подготовил второй вариант плана, который в значительной степени отвечал идее англичан. Отвергая высадку в Касабланке, план предусматривал высадку американцев в Оране (250 миль восточнее Гибралтара) и высадку англичан в Алжире и Боне. Однако сам Эйзенхауэр одобрил этот план с оговоркой, отметив, что такая экспедиция, проводимая полностью на Средиземном море, будет весьма уязвимой с фланга. Такого же мнения придерживался и Маршалл. Второй вариант плана оказался столь же неприемлем для американских начальников штабов, как первый для английских. Маршалл заявил президенту, что "наличие единственной линии коммуникаций через Гибралтарский пролив чрезвычайно опасно", и возражал против всякой высадки на Средиземноморском побережье восточнее Орана (600 миль западнее Бизерты). Черчилль получил сообщение об этом по возвращении из поездки с генералом Бруком в Египет и Москву. Сталин бросил им обидный упрек в неспособности западных держав открыть второй фронт, задавая такие презрительные вопросы, как: "Не думаете ли вы, что мы будем выполнять всю работу, пока вы наблюдаете?.. Неужели вы никогда не начнете воевать? Вы убедитесь, что это не так плохо, когда начнете!" Это, естественно, уязвило Черчилля. Правда, ему удалось вызвать у Сталина интерес к операции "Торч". Черчилль живо описал, как она может косвенно облегчить положение русских. Можно представить, как же был шокирован Черчилль, узнав, что американцы предлагают свести на нет этот план! 27 августа он направил пространную телеграмму Рузвельту, где утверждал, что изменения, предлагаемые американскими начальниками штабов, могут оказаться "роковыми для всего плана" и что, "если мы не возьмем в первый день Алжир и Оран, пропадет весь смысл операции" <$FW.> . Англичан пугала мысль о длительной паузе накануне высадки в восточных районах, имевшей более важное значение для достижения стратегических целей, чем высадка в западных районах. Не разделяли англичане и оптимистического мнения американцев о том, что немцы не смогут эффективно вмешаться раньше чем через две недели. Черчиллю очень хотелось использовать сильное влияние американского посла при правительстве Виши адмирала Леги в целях облегчения задачи в политическом и психологическом отношении. Хотя Черчилль "стремился сохранить американский характер экспедиции", а потому был готов держать английские войска, "насколько это физически возможно, на заднем плане", он не считал необходимым скрывать тот факт, что большая часть транспортных судов, поддерживающей авиации и военно-морских сил будет английской и что они проявят себя раньше, чем сухопутные войска. Черчилль коснулся этих вопросов в тактичном ответе Рузвельту 1 сентября и отметил, что, "если политически бескровная победа, на которую, я согласен с Вами, имеются хорошие шансы, не удастся, произойдет военная катастрофа, чреватая очень большими последствиями". И далее: "Наконец, несмотря на трудности, нам представляется жизненно важным, чтобы Алжир был занят одновременно с Касабланкой и Ораном. Это самое дружественное и обнадеживающее место во всей Северной Африке, где политическая реакция будет наиболее решительной. Отказываться от Алжира ради вряд ли осуществимой высадки в Касабланке представляется нам весьма опрометчивым решением. Если это приведет к тому, что немцы упредят нас но только в Тунисе, но и в Алжире, произойдет весьма прискорбное нарушение равновесия сил на всем Средиземном море" <$FIbid.,> . Этот веский довод в пользу высадки в Алжире не содержал упоминаний о необходимости высадки дальше к востоку и ближе к Бизерте. Это была не только уступка, но и упущение, имевшее роковые последствия для шансов на скорый стратегический успех. 3 сентября, отвечая на телеграмму Черчилля, Рузвельт согласился включить в план высадку в Алжире при условии, чтобы американские войска высадились первыми, а "в течение часа вслед за ними и английские войска". Черчилль согласился с этим предложением при условии, что численность войск, предназначенных для высадки в Касабланке, будет сокращена настолько, чтобы обеспечить успех высадки в Алжире. Рузвельт дал на это согласие в иной форме, предложив сократить на "один усиленный полк" десант в Касабланке и на столько же в Оране, чтобы предоставить "10 тыс. человек для использования в Алжире". Черчилль телеграфировал 5 сентября: "Мы согласны с предлагаемым Вами планом. У нас достаточно войск, хорошо подготовленных для высадки. Если это удобно, они могут надеть вашу форму. Они с гордостью будут ее носить. С транспортами будет все в порядке". В тот же день Рузвельт ответил одним словом: "Ура!" Таким образом, в результате обмена телеграммами между Рузвельтом и Черчиллем вопрос был окончательно урегулирован. Через три дня Эйзенхауэр определил дату высадки -- 8 ноября, но отклонил предложение Черчилля одеть английских "коммандос" в американскую форму, так как хотел, чтобы первая высадка была целиком американская. Черчилль примирился с отсрочкой и с изменением плана. В телеграмме Рузвельту от 15 сентября он писал: "Во всей операции <192> Торч <169> я считаю себя в военном и политическом отношении Вашим помощником; прошу только разрешения прямо излагать Вам свои мнения" <$FW.> "Ура!" Рузвельта в телеграмме от 5 сентября завершило "трансатлантическое состязание", хотя Маршалл продолжал высказывать сомнения, а его непосредственный политический начальник военный министр Стимсон жаловался президенту по поводу решения о высадке в Северной Африке. Решение президента позволило ускорить детальное планирование, приостановленное в период проволочки. Впрочем, план таил в себе обоюдоострые последствия компромисса. Уменьшая шансы на быстрый решающий успех в Северной Африке, он неизбежно на длительное время отвлекал усилия союзников в районе Средиземного моря. Это официально признают и подчеркивают американские историки. Согласно окончательному плану, высадку на Атлантическом побережье с целью захвата Касабланки производили только американские войска численностью в 24 500 человек под командованием генерал-майора Паттона с кораблей Западного оперативного соединения ВМС под командованием контр-адмирала Хьюитта. Оно отправлялось прямо из Америки (большая часть -- из Хэмптон Роудса) и состояло из 102 кораблей и судов, в числе которых было 25 транспортов. Задачу захвата Орана предстояло выполнить Центральному оперативному соединению (американские войска численностью 18 500 человек) под командованием генерал-майора Фридендолла, а его переход морем обеспечивало соединение английских кораблей под командованием коммодора Трубриджа. Оно отплывало из Клайда, так как состояло из американских войск, доставленных в Шотландию и северную Ирландию в начале августа. Операции по высадке в Алжире осуществляло Восточное оперативное соединение ВМС, состоявшее полностью из английских кораблей под командованием контр-адмирала Бэррофса. Десантная группа состояла из 9 тыс. англичан и 9 тыс. американцев, командовал ею американец генерал-майор Райдер. Кроме того, американские войска общей численностью в 2 тыс. человек были включены в состав отрядов английских "коммандос". Такой странный смешанный состав был задуман в надежде на то, что выдвижение американцев напоказ в первые ряды заставит французов думать, будто десантная группа состоит из одних американцев. На второй день после высадки, 9 ноября, общее командование всеми союзными войсками в Алжире должен был принять командующий вновь сформированной английской 1-й армией генераллейтенант Андерсон. Войска десанта, предназначавшиеся для высадки в Оране и Алжире, отплыли из Англии двумя большими конвоями: более медленный конвой отправился 22 октября, а более быстроходный -- через четыре дня. Эти сроки были определены с таким расчетом, чтобы оба конвоя могли одновременно пройти через пролив Гибралтар в ночь на 5 ноября. В дальнейшем их должна была прикрывать часть английского Средиземноморского флота под командованием адмирала Эндрю Каннингхэма. Этого оказалось достаточно, чтобы удержать итальянский флот от вмешательства даже после высадки. Каннигхэм с сожалением отмечал, что его мощным силам пришлось "попусту крейсировать". Однако работы Каннингхэму хватало, так как, будучи командующим союзными военно-морскими силами, подчиненными Эйзенхауэру, оп отвечал за все морское обеспечение операции "Торч". Включая суда с запасами, прибывшие с передовыми конвоями в начале октября, из Англии отправилось более 250 торговых судов, из них около 40 транспортов (в том числе три американских), а английские военно-морские силы, привлеченные к операции, включали до 160 боевых кораблей разных типов. Дипломатическая прелюдия к высадке напоминала смесь детектива и вестерна с комическими интерлюдиями, разыгрываемыми на сцене истории. Главный американский дипломатический представитель в Северной Африке Мэрфи активно готовил почву для высадки, осторожно зондируя мнения французских высших офицеров, которые могли бы сочувствовать плану и оказать ему помощь. Мэрфи особенно рассчитывал на генерала Маста, командующего войсками в алжирском секторе (бывшего начальника штаба главнокомандующего генерала Жуэна), и на генерала Бетуара, командующего войсками в секторе Касабланки (в целом этот сектор находился под командованием адмирала Мишелье, и этого не учли американцы). Маст настаивал, чтобы в Алжир тайно прибыл старший военный представитель союзников для закулисных переговоров и обсуждения планов с Жуэном и другими. В ответ на это требование в Гибралтар вылетел генерал Кларк (только что назначенный заместителем командующего операцией "Торч") с четырьмя ответственными штабными офицерами. Оттуда всю группу переправили на английской подводной лодке "Сераф" на виллу, расположенную в 60 милях к западу от Алжира. Подводная лодка прибыла в указанный район утром 21 октября, но слишком поздно, чтобы высадить группу Кларка до рассвета. Подводной лодке пришлось весь день оставаться в погруженном состоянии. Озадаченные и разочарованные французы уехали назад. С подводной лодки в Гибралтар была отправлена радиограмма, которую передали по секретному радиоканалу в Алжир. Мэрфи с несколькими французами вернулся на виллу. Группа Кларка на четырех парусиновых лодках, одна из которых перевернулась при посадке, высадилась на берег. Ориентиром для них служила лампа, выставленная в окне на фоне белого одеяла. Кларк в общих чертах информировал Маста о том, что крупные американские силы готовятся к отправке в Северную Африку и что их будут поддерживать английские военно-воздушные и военно-морские силы. Сообщение Кларка было недостаточно откровенным. Более того, в интересах секретности он не назвал Масту время и пункты высадки союзников. Такая чрезмерная осторожность при переговорах с человеком, чья помощь имела огромное значение, была неразумной, так как лишала Маста и его коллег возможности точно планировать и осуществлять совместные мероприятия. Кларк, правда, уполномочил Мэрфи сообщать Масту дату высадки накануне, но не называть места. При таких обстоятельствах Маст не успел бы известить своих коллег в Марокко. Совещание было временно прервано появлением французской полиции, заподозрившей неладное. Кларка с коллегами поспешно спрятали в пустом винном погребе. Когда полицейские наконец ушли, не освободившись от подозрений и готовые снова вернуться, Кларка и его группу ждала новая неприятность. В сумерках при сильном прибое они пытались сесть в лодки, лодка генерала перевернулась, и Кларк чуть не утонул. При новой попытке на рассвете перевернулись и другие лодки. В конце концов им удалось преодолеть буруны. Насквозь промокшие, Кларк с коллегами благополучно добрались до подводной лодки. На следующий день летающая лодка доставила группу в Гибралтар. На этом совещании обсуждался и такой важный вопрос, как выбор наиболее подходящего французского руководителя, который сумел бы привлечь французские войска в Северной Африке на сторону союзников. Жуэн в частной беседе благосклонно отнесся к идее высадки, но он стремился как можно дольше сохранять нейтралитет и не хотел брать на себя инициативу. Старшие из его подчиненных не имели достаточного престижа и тоже не хотели предпринимать никаких решительных шагов в разрез с распоряжениями правительства Виши. Главнокомандующий вооруженными силами Виши (и вероятный глава государства в случае смерти престарелого маршала Петэна) адмирал Дарлан в 1941 году намекал Леги, а позже и Мэрфи, что он готов отказаться от политики сотрудничества с Германией и привлечь Францию на сторону союзников, если получит гарантии американской военной помощи в достаточно широком масштабе. Однако Дарлан так долго заигрывал с Гитлером, что его намеки не внушали доверия. К тому же он питал предубеждение в отношении Англии, которое, естественно, усилилось из-за английской акции против французского флота в Оране и других местах после падения Франции в 1940 году. Позиция Дарлана вызывала сомнения еще и потому, что трудно было скрыть тот факт, какая важная роль предназначалась англичанам в операции "Торч". Генерала де Голля исключили по иной причине. Его неповиновение Петэну в 1940 году и участие в дальнейшем в мерах, предпринятых Черчиллем против Дакара, Сирии и Мадагаскара, не вызывали сомнения в том, что французские офицеры, оставшиеся верными Виши (даже те, кто жаждал сбросить германское ярмо), не согласятся на кандидатуру де Голля как руководителя. Этот довод, выдвинутый Мэрфи, охотно признал Рузвельт, который питал глубокое недоверие к суждениям де Голля и которому не нравилось его высокомерие. Черчилль подчинился Рузвельту, и де Голлю ничего не сообщили о проекте высадки. В этих условиях американцы, начиная с президента и ниже, охотно согласились с мнением генерала Маста и его коллег, что самым приемлемым кандидатом в руководители французов в Северной Африке является генерал Жиро. Об этом Мэрфи сообщил еще до совещания. Жиро, командовавший армией в 1940 году, был взят немцами в плен, но в апреле 1942 года ему удалось бежать. Он добрался до неоккупированной части Франции. Ему разрешили остаться при условии, что он будет поддерживать власть Петэна. Жиро поселился вблизи Лиона. Находясь под наблюдением, Жиро все-таки связался со многими офицерами как в самой Франции, так и в Северной Африке, которые разделяли его стремление организовать с помощью американцев восстание против господства немцев. Жиро изложил свою точку зрения в письме к одному из своих сторонников генералу Одику: "Мы не хотим, чтобы американцы нас освободили; мы хотим, чтобы они помогли нам освободиться, а это не совсем одно и то же". В конфиденциальных переговорах с американцами Жиро поставил одним из условий, что командовать союзными войсками на французской территории везде, где сражаются французы, будет он. Из полученного им сообщения Жиро понял, что Рузвельт принимает его условия, однако для Эйзенхауэра было полной неожиданностью, когда 7 ноября, накануне высадки, Жиро прибыл в Гибралтар, чтобы встретиться с ним. Жиро доставила та же самая английская подводная лодка "Сераф" <192> Д <169> , я пойду вперед и одержу победу". К счастью, замешательство и растерянность среди французов были так велики, что волны десанта благополучно достигли берега. Когда обороняющиеся открыли организованный огонь, уже достаточно рассвело, и американская корабельная артиллерия подавила береговые батареи. Но на плацдарме высадки и при его расширении возникли новые затруднения из-за неопытности н неорганизованности армейских отрядов обеспечения высадки, так что Паттону пришлось перенести свою яростную критику на собственные войска и свой вид вооруженных сил, и войска, и десантно-высадочные средства были перегружены. Хотя наступление на Касабланку началось на второй день и не встретило серьезного сопротивления, оно быстро остановилось из-за перебоев в снабжении: груды припасов были сложены на берегу, их не сумели доставить наступающим боевым частям. На третий день продвижение было незначительным, а сопротивление усилилось. Перспективы стали довольно мрачными. Положение оказалось бы еще более серьезным, если бы в первый, же день не была ликвидирована угроза со стороны французского флота. Сражение при Касабланке протекало в старомодном духе. Оно началось около 7.00. Батарея береговой обороны с мыса Эль-Ханк и орудия линкора "Жан Бар" из порта (это был новейший французский линкор, но еще не закопченный и не способный сдвинуться с места у причала) открыли огонь по группе прикрытия контр-адмирала Джиффена, в которую входили линкор "Массачусетс", два тяжелых крейсера и четыре эскадренных миноносца. Американские корабли не получили прямых попаданий, хотя было несколько близких разрывов. Их ответный огонь оказался достаточно эффективным, чтобы на время заставить замолчать батарею Эль-Ханка и артиллерию "Жана Бара". Однако американцы так увлеклись этой перестрелкой, что забыли о поставленной перед ними задаче не выпускать из порта другие французские корабли. В итоге к 9 часам один легкий крейсер, семь эсминцев и восемь подводных лодок ускользнули. Эсминцы направились к Федале, где легкую добычу представляли американские транспорты. Однако эсминцев заставили отступить тяжелый крейсер, легкий крейсер и два эсминца, которые получили приказ адмирала Хьюитта перехватить французские корабли. Затем по приказу Хьюитта вышла группа прикрытия с задачей отрезать им путь отхода. Благодаря искусному кораблевождению, умелому применению дымовых завес и беспокоящим действиям подводных лодок французам удалось выдержать сокрушительный шквал сосредоточенного огня. Они потеряли только один эсминец. Затем французы предприняли еще одну смелую попытку прорваться в район расположения транспортов. Однако во втором бою был потоплен еще один эсминец, и только один из восьми французских кораблей вернулся в порт без повреждений. В порту были потоплены еще два корабля, а остальные получили новые повреждения при бомбардировке. И все же результат не был решающим. Батарея Эль-Ханка и 15-дюймовые орудия "Жана Бара" ожили вновь, а американские корабли израсходовали столько боеприпасов, что могли оказаться не способными отразить возможную атаку французских кораблей, базировавшихся в Дакаре. К счастью, обстановка в Касабланке и на всем Атлантическом побережье коренным образом изменилась вследствие благоприятного развития политических событий в Алжире. К концу дня генерал Ногес окольным путем узнал, что местные французские власти во главе с адмиралом Дарланом отдали 10 ноября приказ о прекращении боевых действий. Ногес поспешил воспользоваться этим непроверенным сообщением и приказал своим подчиненным командирам прекратить активное сопротивление в ожидании перемирия, Американская высадка в Оране встретила более упорное сопротивление, чем Западное оперативное соединение ВМС в районе Касабланки. Американцев выручило исключительно хорошо организованное совместное планирование и взаимодействие между американским войсковым оперативным соединением и английскими военно-морскими силами, на кораблях которых был доставлен десант. К тому же американская 1-я пехотная дивизия под командованием генерал-майора Аллена была отлично подготовленным соединением и ее поддерживали части 1-й бронетанковой дивизии. План предусматривал захватить порт и город Оран двойным охватом: два усиленных полка высаживались на берег в заливе Арзев, в 24 милях к востоку, а третий -- в районе Лез-Андалуза, в 14 милях к западу от города. Затем одна колонна должна была двинуться в глубь территории с плацдарма у залива Арзев, а другая -- с более удаленного пункта высадки в районе Мерса-БуЗеджара, в 30 милях к западу от Орана, с задачей захватить аэродромы южнее Орана и завершить окружение города с тыла. Быстро окружить город было тем более важно, что, как предполагали, гарнизон города, насчитывавший около 10 тыс. человек, мог быть почти удвоен за сутки за счет подкреплений из других гарнизонов. Операция началась хорошо. С наступлением темноты 7 ноября конвой, чтобы ввести противника в заблуждение, проследовал мимо Орана на восток, а ночью повернул обратно. Высадка в заливе Арзев началась точно вовремя (в 1.00), а в Лез-Андалузе и Мерса-Бу-Зеджаре -- с опозданием лишь на полчаса. Внезапность оказалась полной, и на побережье не было встречено никакого сопротивления. Этот участок прикрывали 13 батарей береговой обороны, но до рассвета они не вели огня, а потом причинили весьма незначительный ущерб благодаря эффективной поддержке флота и постановке дымовых завес. Высадка и выгрузка прошли в общем гладко, хотя и относительно медленно из-за того, что каждому солдату пришлось нести на себе около девяноста фунтов снаряжения. Средние танки перевозились на транспортах, а после захвата порта в заливе Арзев выгружались на причале. Единственная серьезная неудача произошла при попытке захватить порт Орана лобовой атакой, чтобы предотвратить акты саботажа. Для выполнения этого дерзкого плана, который американское военно-морское командование резко осуждало как безрассудство, было выделено два небольших английских катера -- "Уолни" и "Хартленд" -- с 400 американскими солдатами на борту, сопровождаемых двумя сторожевыми катерами. Ход событий подтвердил мнение американцев о том, что это -- "самоубийственная задача". Время начала лобовой атаки порта было выбрано неразумно -- через два часа после высадки основных сил десанта. К этому времени французы уже были начеку. Поднятый для предосторожности большой американский флаг на катерах не остановил французов. Они сразу же открыли огонь. Были повреждены оба катера, а десантная группа разгромлена. Наступление с плацдармов высадки главных сил десанта началось в 9.00, и вскоре после 11.00 легкая бронетанковая колонна полковника Уотерса, выступившая из района залива Арзев, достигла аэродрома Тафараци. Через час было получено сообщение о готовности аэродрома к приему самолетов из Гибралтара. Но когда колонна повернула на север, она была остановлена недалеко от аэродрома Ла-Сенья, как и колонна полковника Робинетта, выступившая из Мерса-Бу-Зеджара. Наступление пехоты по сходящимся направлениям из залива Арзев и Лез-Андалуза тоже задержалось из-за сопротивления на подступах к Орану. На второй день не было достигнуто большого успеха, так как сопротивление французов усилилось, а их контратака во фланг арзевского плацдарма расстроила план операции из-за преувеличенно мрачных сообщений, которые заставили генерала Фридендолла отвлечь войска от выполнения других задач. И хотя аэродром Ла-Сенья был захвачен еще днем, его нельзя было использовать из-за непрерывного артиллерийского обстрела. На третье утро, после того как ночью были обойдены очаги сопротивления на дорогах, ведущих к Орану, концентрическое наступление на город возобновилось. Атаки пехоты с востока и запада вновь получили отпор, но они отвлекли на себя внимание обороняющихся, а тем временем передовые отряды двух легких бронетанковых колонн ворвались в город с юга. Не встретив сопротивления, они к середине дня достигли штаба французских войск. Тогда французское командование согласилось капитулировать. Потери американцев за три дня боев на суше составили около 400 человек, а потери французов -- еще меньше. Ослабление сопротивления в последний день свидетельствовало о том, что французским командирам было известно о переговорах в Алжире. Высадка в Алжире прошла более гладко и заняла меньше времени. Немалая заслуга в этом принадлежала генералу Масту и сотрудничавшим с ним офицерам. Нигде не было оказано серьезного сопротивления, за исключением сопротивления при первой попытке прорваться в порт, как и в Оране. На рассвете 7 ноября американский транспорт "Томас Стоун" был временно выведен из строя торпедой, выпущенной с подводной лодки, в 150 милях от Алжира. Дальнейший переход по Средиземному морю прошел без происшествий. Когда несколько разведывательных самолетов обнаружили конвой, никаких атак не последовало. С наступлением темноты конвой повернул на юг к районам высадки. Одна группа высадилась у мыса Матифу, примерно в 15 милях к востоку от Алжира, другая -- около мыса Сиди-Ферруш, в 10 милях к западу от города, а третья группа -- еще на 10 миль западнее, вблизи Кастильоне. В целях политической маскировки в пунктах, ближайших к Алжиру, высадились американские войска и отряды английских "коммандос". Англичане же высадились на самом западном участке, у Кастильоне. Высадка началась точно в 1.00 и протекала без происшествий, хотя условия высадки из-за крутых берегов были сложные. Французские войска, встреченные недалеко от берега, сообщили, что им дано указание не оказывать сопротивления. Около 9.00 был занят аэродром. Высадка восточнее Алжира несколько запоздала и протекала не совсем организованно, но из-за отсутствия сопротивления удалось быстро выправить положение. Вскоре после 6.00 войска подошли к важному аэродрому Мэзон-Бланш и заняли его, практически не встретив сопротивления. Однако при наступлении на сам Алжир войска наткнулись на сопротивление опорного пункта. Их продвижение приостановилось под угрозой атаки французских танков. Береговая батарея на мысе Матифу тоже отказалась капитулировать и сдалась лишь во второй половине дня, после того как ее дважды обстреляли военные корабли и атаковали пикирующие бомбардировщики. Попытка прорваться в порт Алжира окончилась хуже. Эту задачу получили английские эсминцы "Броук" и "Малькольм", на которых были подняты большие американские флаги и разместился американский пехотный батальон. По плану эти корабли должны были войти в порт через три часа после высадки десанта. Предполагалось, что порт обороняться не будет. Однако, как только эсминцы подошли к порту, на них обрушился мощный огонь. "Малькольм" получил серьезные повреждения и отошел. "Броуку" с четвертой попытки удалось прорваться, пришвартоваться у причала и высадить войска, которые быстро заняли портовые сооружения. Около 8.00 корабль подвергся сильному артиллерийскому обстрелу и был вынужден покинуть порт. Десантная группа, окруженная французскими колониальными войсками, после полудня сдалась, так как у нее кончились боеприпасы и не было никакой надежды на помощь со стороны главных сил. Впрочем, французы открыли огонь не столько для того, чтобы уничтожить десант, сколько чтобы остановить его продвижение. При высадке западнее Алжира, около мыса Сиди-Ферруш, произошло гораздо больше путаницы. Некоторые десантно-высадочные средства вышли даже к району высадки англичан, дальше к западу. Подразделения батальонов растянулись вдоль побережья на 15 с лишним миль, а многие десантные катера получили повреждения от прибоя или задержались из-за неисправности двигателей. К счастью, вначале войска встретили дружественный прием. Маст со своими офицерами расчистили им путь, иначе эта высадка окончилась бы дорогостоящим провалом. Однако, когда, спешно перегруппировавшись, войска двинулись к Алжиру, они в нескольких пунктах встретили сопротивление. Дело в том, что к тому времени Маста отстранили от командования и его распоряжения о сотрудничестве с союзниками были отменены. Французские войска получили приказ оказывать сопротивление войскам союзников. Те, кто сотрудничал с союзниками в Алжире, выполнили свою роль исключительно добросовестно. А это было нелегко, если учесть, что их поздно информировали о высадке и ее целях. Собственные планы содействия высадке они незамедлительно привели в исполнение. Вдоль побережья для встречи и сопровождения американцев были выставлены офицеры, телефонная связь в значительной степени оказалась блокированной, были заняты полицейские штабы и участки, несочувствующие высшие чиновники взяты под арест, захваченная радиостанция могла передать обращение самого Жиро или заявление от его имени, которое должно было сыграть решающую роль. В общем, было сделано достаточно, чтобы парализовать сопротивление ко времени высадки и сохранять контроль над городом почти до 7.00 -- дольше, чем считалось необходимым. Однако наступление с участков высадки развивалось гораздо медленнее, чем следовало бы. А когда американцы не появились и к 7.00, стало очевидно, что офицеры, сотрудничающие с союзниками, не пользуются особым влиянием на своих соотечественников. Более того, когда они передали по радио воззвание от имени Жиро, который тоже не явился в ожидаемое время, равнодушие, с каким оно было воспринято, показало, что они переоценили популярность Жиро. Вскоре офицеры, сотрудничающие с союзниками, начали терять контроль над положением и затем были отстранены или арестованы. Тем временем на высшем уровне велись решающие переговоры. В половине первого ночи Мэрфи отправился к генералу Жуэну и ошеломил его известием о предстоящей высадке мощных сил. Мэрфи потребовал, чтобы Жуэн незамедлительно дал указание не оказывать сопротивления. Он сказал, что войска союзников прибыли по приглашению Жиро, чтобы помочь освобождению Франции. Жуэн не пожелал признать Жиро руководителем, счел недостаточным его авторитет и предложил обратиться к адмиралу Дарлану, который в этот момент случайно оказался в Алжире, прилетев навестить своего тяжело заболевшего сына. Дарлана разбудили по телефону и попросили прибыть на виллу Жуэна, чтобы принять срочное послание от Мэрфи. Когда Дарлану сообщили о предстоящей высадке, он сердито воскликнул: "Я давно знаю, что англичане глупы, но всегда считал, что американцы умнее. Теперь я начинаю верить, что вы совершаете столько же ошибок, сколько и они". Однако, немного поспорив, Дарлан в конце концов согласился послать радиограмму маршалу Петэну с сообщением о сложившейся обстановке и с просьбой предоставить ему свободу действий. Тем временем виллу окружил отряд антивишистов. Дарлан фактически оказался под стражей. Немного погодя отряд жандармерии прогнал антивишистов и арестовал Мэрфи. Дарлан и Жуэн, с подозрением глядя друг на друга, отправились в штаб в Алжир. Там Жуэн отдал распоряжение освободить генерала Кельца и других офицеров, арестованных Мастом и его сотрудниками, и в свою очередь арестовал последних. Дарлан около 8 часов утра послал еще одну телеграмму маршалу Петэну, где указывал, что "положение ухудшается и оборона скоро будет сломлена". Это был явный намек на то, чтобы разумно склониться перед превосходящими силами союзников. Петэн в своем ответе предоставил ему требуемые полномочия. Примерно в 9.00 американский поверенный в делах в Виши Такк отправился к Петэну и передал ему письмо Рузвельта с предложением о сотрудничестве. Петэн вручил заранее подготовленный ответ, где выражал "недоумение и огорчение" по поводу американской "агрессии" и заявлял, что Франция будет сопротивляться нападению на свою империю даже со стороны старых друзей: "Таков приказ, который я отдаю". Через несколько часов премьер-министр Лаваль принял предложение немцев об оказании помощи авиацией, и к вечеру державы оси начали готовить силы для переброски в Тунис. Тем временем Дарлан на свою ответственность отдал распоряжение французским войскам и кораблям в зоне Алжира прекратить огонь. Хотя этот приказ не относился к районам Орана и Касабланки, Дарлан уполномочил Жуэна достигнуть договоренности относительно всей Северной Африки. Кроме того, в начале вечера было достигнуто соглашение, что в 20.00 контроль над Алжиром переходит к американцам и что союзники могут пользоваться портом с рассветом следующего дня, 9 ноября. Днем 9 ноября прибыли Кларк для ведения дальнейших переговоров и Андерсон, которому предстояло принять командование союзными войсками в предстоящем наступлении на Тунис. Немного раньше прибыл Жиро, но, обнаружив, что другие французские руководители отнюдь не обрадовались его приезду, поселился уединенно. По замечанию Кларка, "он фактически ушел в подполье", однако на следующее утро Жиро явился на первое совещание Кларка с Дарланом, Жуэном и их главными помощниками. Кларк потребовал, чтобы Дарлан отдал приказ о немедленном прекращении огня во всей Французской Северной Африке. Дарлан заколебался, объяснив, что ждет указаний из Виши. Тогда Кларк стукнул кулаком по столу и заявил, что в таком случае приказ отдаст Жиро. Дарлан на это возразил, что Жиро не имеет ни юридических полномочий, ни достаточного личного авторитета. Дарлан также предупредил, что такой приказ "приведет к немедленной оккупации немцами южной Франции" (и это предвидение вскоре оправдалось). Дальнейший спор под аккомпанемент ударов кулаком по столу кончился тем, что Кларк в резкой форме заявил Дарлану: если тот немедленно не отдаст приказ, то будет арестован. Кларк заранее позаботился расставить вокруг здания вооруженную охрану. Дарлан, коротко посовещавшись со своим штабом, принял ультиматум и в 11.20 разослал приказ. Когда об этом сообщили в Виши, Петэн вначале был склонен одобрить решение Дарлана, но Лаваль, услышав об этом по пути в Мюнхен, связался по телефону с Петэном и убедил его не признавать этого решения. Вскоре после полудня Кларк получил сообщение, что Виши отвергает перемирие. Когда Кларк информировал об этом Дарлана, тот удрученно заметил: "Мне больше ничего не остается, как отменить приказ, который я подписал утром". Кларк на это возразил: "Вы не сделаете ничего подобного. Приказ не будет отменен, а для большей уверенности я буду держать вас под арестом". Дарлан, который сам намекнул на возможность такого решения, проявил полную готовность принять его и направил ответ Петэну: "Я аннулирую свой приказ и становлюсь пленником". Аннулирование предназначалось только для ушей Виши и немцев. На следующий день Петэн под нажимом Гитлера объявил через Лаваля, что вся власть в Северной Африке переходит от Дарлана к Ногесу, Перед этим Дарлан получил от Петэна секретное послание о том, что он отклонил перемирие под нажимом немцев и что это решение противоречит его личным стремлениям. Такая двойная игра была вынужденной, вызванной опасной ситуацией во Франции, однако она не внесла ясности в положение французских военных руководителей в Северной Африке вне Алжира
    ГЛАВА 22. Продвижение к Тунису
Наступление на Тунис и Бизерту началось с высадки морского десанта в порту Бужи, примерно в 100 милях восточнее Алжира. Это был сокращенный вариант первоначального плана, который, исходя из полного и безотлагательного сотрудничества французов, предполагал использовать парашютные войска и высадку морского десанта "коммандос" для захвата аэродромов Бона, Бизерты и Туниса соответственно 11, 12 и 13 ноября. Второй эшелон войск, высадившихся в Алжире, должен был захватить порт Бужи и аэродром в Джиджелли, в 40 милях от передовой базы. Однако в условиях неопределенности после высадки в Алжире этот план сочли слишком рискованным и высадку десантов в более отдаленных от передовой базы пунктах отменили. Вместо этого 9 ноября было решено занять Бужи и аэродром, а затем стремительно двинуть отряд к конечной железнодорожной станции Сук-Ахрас вблизи тунисской границы; одновременно воздушный и морской десанты должны были занять Бон. Вечером 10 ноября два усиленно охраняемых конвоя вышли из Алжира, имея на борту 36-ю бригаду английской 78-й дивизии. Бригада прибыла в район Бужи рано утром на следующий день, однако, опасаясь враждебной встречи, потеряла время, высаживаясь на необорудованных берегах при сильном прибое. На самом же деле встреча оказалась дружественной. Из-за сильного прибоя намеченная высадка вблизи Джиджелли не состоялась, и аэродром не был занят своевременно. В результате не удалось обеспечить эффективное прикрытие высадки с воздуха. Аэродром захватили только через два дня. Рано утром 12 ноября отряд "коммандос" проскользнул в порт Бон, а на аэродром был сброшен отряд парашютистов. Французы не оказали сопротивления. 13 ноября усиленная бригада двинулась вперед из Бужи, а другие части дивизии начали наступать по суше из Алжира; за ними следовала группа "Блейд" -- только что высадившийся 17/21-й уланский полк <192> хейнкели <169> ?" В своих мемуарах Эйзенхауэр замечает: "Все, с кем мне пришлось разговаривать по пути, преувеличивали размеры ущерба, однако страшно было выслушивать замечания, подобные следующему: <192> Нашим войскам обязательно придется отступить; люди не могут существовать в таких условиях <169> " <$FD.> Между тем фельдмаршал Кессельринг, посетивший Тунис в это же время, упрекал Неринга в чрезмерной осторожности и оборонительной тенденции. Кессельринг отверг доводы о значительно превосходящей численности союзных войск и о том, что поступлению подкреплений войскам стран оси сильно препятствует бомбардировка аэродромов союзниками. Критикуя решение об отходе от Меджез-эль-Баба, он приказал Нерингу вновь захватить утраченную территорию, хотя бы до Тебурбы. И вот 1 декабря три танковые роты примерно с 40 танками и поддерживающими подразделениями, в том числе с трехорудийной батареей полевой артиллерии и двумя ротами противотанковых пушек, нанесли контрудар. Контрудар был направлен не прямо против сил, атаковавших Джедейду, а с севера во фланг, в направлении прохода Шуиги, с целью выйти в тыл союзников в районе Тебурбы. Немцы двумя колоннами сначала нанесли удар по группе "Блейд", прикрывавшей фланг, разгромили часть ее сил. Потом, во второй половине дня, они двинулись к Тебурбе, но, прежде чем немцам удалось достичь своей цели, они были остановлены артиллерийским огнем и бомбардировкой с воздуха. Однако постоянный нажим противника создал такую непосредственную угрозу, что авангард союзников пришлось оттянуть из Джедейды на позицию около Тебурбы. 3 декабря Неринг бросил в бой все имевшиеся здесь немецкие подразделения, оставив лишь небольшую группу для охраны города Тунис. В ту ночь авангард союзников был вытеснен из Тебурбы и едва сумел ускользнуть по грунтовой дороге вдоль берега реки, побросав много имущества и транспортных средств. В ходе контрудара немцы захватили в плен больше 1000 человек, и их трофеи составили больше 50 танков. К этому времени немцы в качестве подкреплений получили пять новых танков "тигр" с длинноствольными 88-мм пушками. Эти чудовища считались "секретным оружием", но Гитлер решил послать несколько танков в Тунис для испытания их в бою; два из них были приданы боевой группе в сражении за Тебурбу. В течение последующих дней командование союзников готовилось в скором времени возобновить наступление большими силами. Однако надежды на его осуществление вскоре исчезли после предпринятых Нерингом мер по развитию успеха. Неринг решил использовать свои небольшие танковые силы для захвата Меджез-эль-Баба путем широкого обходного маневра к югу от р. Меджерда. Здесь только что развернулось боевое командование "В" американской 1-й бронетанковой дивизии с задачей возобновить наступление. Передовой отряд этого командования расположился в Джебель-эль-Гессе, на возвышенной местности к юго-западу от Тебурбы, господствующей над расположенной южнее равниной. Прежде чем начать свой обходный маневр, немцы утром 6 декабря атаковали позиции отряда и вытеснили его. Подкрепления, направленные американцам, прибыли слишком поздно и получили отпор, понеся большие потери. Этот удар немцев заставил вновь прибывшего командира английского 5-го корпуса генерал-лейтенанта Олфри отдать приказ об отводе войск, расположенных севернее реки, с позиции вблизи Тебурбы на позицию у высоты 200 (которую англичане назвали Долгой стоянкой), ближе к Меджез-эль-Бабу. Более того Олфри предложил отойти еще дальше, на рубеж западнее Меджезэль-Баба. Андерсон одобрил это предложение, но Эйзенхауэр его отверг. Тем, не менее высота Долгая стоянка была оставлена. В письме к своему другу генералу Хэнди от 7 декабря Эйзенхауэр писал: "По-моему, наши боевые действия лучше всего охарактеризовать как нарушение всех общепризнанных принципов ведения войны, как противоречащие всем правилам проведения операций и обеспечения войск, изложенным в уставах. Их будут подвергать критике в Ливенуорте и военном колледже еще лет 25". 10 декабря немцы нанесли новый фланговый удар силами, в состав которых входило около 30 средних танков и два "тигра", однако в двух милях от Меджез-эль-Баба они были остановлены огнем удачно расположенной французской батареи; пытаясь обойти ее с фланга, танки сошли с дороги, застряли в грязи и под угрозой удара в тыл со стороны отряда американского боевого командования "В" были вынуждены отступить. Тем не менее они косвенно добились непредвиденного успеха, так как с наступлением темноты боевое командование "В" начало отход со своей незащищенной позиции. Под влиянием ложного слуха об угрозе со стороны немцев оно свернуло затем на топкую дорогу, идущую вдоль реки. Здесь многие из уцелевших танков и других машин застряли и были брошены. Это пагубно отразилось на перспективе скорого возобновления наступления союзников на Тунис. К этому времени в боевом командовании "В" осталось всего 44 танка, пригодных к бою, -- едва четвертая часть его штатной численности. Два немецких контрудара весьма чувствительно подорвали планы союзников. Тем временем Гитлер назначил генерал-полковника Арнима верховным главнокомандующим войсками стран оси, которые были сведены в 5-ю танковую армию. 9 декабря Арним принял командование от Неринга и с прибытием новых подкреплений приступил к расширению двух позиций круговой обороны, охватывающих Тунис и Бизерту, в общий плацдарм. Он состоял из цепи опорных пунктов и простирался на 100 миль -- от побережья примерно в 20 милях к западу от Бизерты до Анфидавиля на восточном берегу. Плацдарм делился на три сектора: северный обороняла дивизия Бройха (названная по имени ее командира), центральный (от пункта западнее прохода Шуиги до Пон-дю-Фахса включительно) -- 10-я танковая дивизия, прибывавшая небольшими группами, и южный сектор -- итальянская дивизия "Суперга". По оценке разведки союзников, силы стран оси в середине декабря насчитывали около 25 тыс. человек в боевых частях, 10 тыс. человек административного персонала и 80 танков. Эта оценка была явно завышенной. Действующие боевые части союзников насчитывали около 40 тыс. человек: около 20 тыс. англичан, 12 тыс. американцев и 7 тыс. французов, а общая численность союзных войск была гораздо выше из-за раздутого административно-хозяйственного аппарата. Задержка в сосредоточении войск, отчасти из-за плохой погоды, вынудила Андерсона отложить возобновление наступления. Он решил начать наступление 24 ноября, чтобы воспользоваться полнолунием для ночной атаки пехоты. Наступление намечалось провести силами английских 78-й пехотной и 6-й бронетанковой дивизий и частью сил американской 1-й пехотной дивизии. Для обеспечения развертывания были предприняты две частные атаки с целью захвата высоты Долгая стоянка и высоты 466, расположенной севернее на подступах к Тебурбе. Из-за плохой погоды обе атаки потерпели неудачу и вылились в затяжные бои с переменным успехом. По этой причине пришлось отложить основное наступление. К 25 декабря немцы полностью овладели своими прежними позициями и, вполне естественно, переименовали высоту Долгая стоянка в Рождественскую высоту. В канун рождества Эйзенхауэр и Андерсон решили отказаться от намеченного наступления, учитывая свои неудачи и проливные дожди, превратившие поле боя в болото. Союзники проиграли "гонку к Тунису". Однако эта неудача впоследствии обернулась величайшим благом. Ведь не потерпи союзники такой неудачи, Гитлер и Муссолини не имели бы ни времени, ни побуждения направить в Тунис огромные подкрепления и довести численность войск, оборонявших этот плацдарм, до 25 тыс. человек, которым приходилось воевать, имея за собой море, где господствовал противник, и под постоянной угрозой оказаться в западне. Когда в мае силы стран оси были в конце концов сокрушены, юг Европы оказался почти оголенным, так что последующее вторжение союзников в Сицилию в июле прошло сравнительно легко.
    ГЛАВА 23. ПЕРЕЛОМ НА ТИХОМ ОКЕАНЕ
Своей цели на Тихом океане -- создания так называемой "великой восточноазиатской сферы взаимного процветания" -- Япония практически достигла за четыре месяца. Были полностью завоеваны Малайя, Голландская Восточная Индия и Гонконг, а также почти все Филиппины и южная часть Бирмы. Потом капитуляция острова-крепости Коррехидора ознаменовала утрату американцами последнего плацдарма на Филиппинах. Через неделю англичан вытеснили из Бирмы в Индию, и Китай оказался отрезанным от своих союзников. В результате таких обширных завоеваний японцы потеряли около 15 тыс. человек, 380 самолетов и четыре эсминца. После ряда легких побед японцы, естественно, не захотели переходить к обороне, как предписывал их стратегический план. Они опасались, что такая перемена может привести к постепенному упадку боевого духа и в то же время дать их западным противникам, экономически гораздо более сильным, передышку для восстановления сил. Командование японских военно-морских сил, в частности, стремилось лишить американцев возможности использовать Гавайские острова и Австралию. Оно указывало, что авианосные силы американского флота все еще могут базироваться на Гавайях, а Австралию американцы явно превращают в трамплин и опорный пункт. Командование японских сухопутных войск, внимание которого по-прежнему было направлено на Китай и Маньчжурию, не хотело высвобождать войска для таких огромных по масштабу операций, как, например, вторжение в Австралию. Раньше оно также уклонилось от участия в осуществлении плана но захвату Цейлона, разработанного штабом объединенного флота. Впрочем, командование военно-морских сил надеялось, что еще один удачный удар может преодолеть сопротивление армейских начальников и убедить их предоставить войска для той или иной операции. Однако и среди представителей военно-морского командования не было единого мнения относительно направления удара. Адмирал Ямамото и штаб объединенного флота поддерживали план захвата островов Мидуэй (1100 миль к западу от Пирл-Харбора) в качестве приманки, чтобы втянуть в бой американский Тихоокеанский флот и разгромить его. Штаб ВМС предпочитал нанести удар через Соломоновы острова с целью захвата Новой Каледонии, Фиджи и Самоа, чтобы блокировать морские пути между Америкой и Австралией. Веским аргументом в пользу плана изоляции Австралии было то обстоятельство, что японцы, проделав большой путь, уже были близки к завершению своих планов экспансии. К концу марта они продвинулись из Рабаула на Соломоновы острова и на северное побережье Новой Гвинеи. Споры относительно планов войны на море прервал налет американской авиации на Токио 18 апреля 1942 года. Налет на Токио . Удар авиации по японской столице, самому сердцу страны, был задуман как акт возмездия за Пирл-Харбор. Его планирование началось еще в январе. Поскольку расстояние от любой из оставшихся американских баз было слишком большим, налет по необходимости приходилось планировать с авианосцев. Однако, как стало известно, сторожевые корабли японцев патрулировали в 500 милях от берегов Японии. Значит, атакующие самолеты пришлось бы поднимать в воздух примерно в 550 милях до цели, то есть перелет туда и обратно составил бы по крайней мере 1100 миль. Это было слишком большое расстояние для самолетов авианосной авиации. К тому же немногочисленные американские авианосцы подверглись бы опасности, если б им пришлось ожидать в установленном районе возвращения самолетов, участвовавших в налете. Поэтому решили использовать бомбардировщики армейской авиации с большим радиусом действия, причем после бомбардировки Токио они должны были лететь на запад на китайские аэродромы. Теперь предстояло выбрать самолет, способный преодолеть расстояние в две с лишним тысячи миль и взлететь с авианосца. Выбор пал на самолет "Митчелл В-25". Эти самолеты, снабженные дополнительными топливными баками, могли нести бомбовую нагрузку в 2 тыс. фунтов на расстояние в 2400 миль. Летчики под командованием подполковника Дулиттла практиковались во взлете с коротким разбегом и длительных полетах над водой. Было привлечено только 16 самолетов, так как они были слишком велики для размещения под палубой и нуждались в достаточной площади для взлета. Для выполнения этой задачи избрали авианосец "Хорнет". 2 апреля он вышел из Сан-Франциско с эскортом из крейсеров и эсминцев. 13 апреля к нему присоединилось 16-е оперативное соединение во главе с авианосцем "Энтерпрайз", который должен был осуществлять авиационную поддержку, так как собственные самолеты "Хорнета" размещались под палубой. Рано утром 18 апреля авианосное соединение было обнаружено японским дозорным кораблем. До Токио еще оставалось 650 миль. Командир соединения вице-адмирал Хэлси и Дулиттл, посоветовавшись, решили, что лучше немедленно поднять бомбардировщики в воздух, хотя им и придется пролететь лишнее расстояние. Это решение оказалось мудрым. Поднявшись в воздух между 8.15 и 9.24 при сильной волне, бомбардировщики за четыре часа долетели до Японии и, застигнув врасплох ее противовоздушную оборону, сбросили бомбы (в том числе зажигательные) на Токио, Нагою и Кобе. Затем при попутном ветре самолеты повернули к Китаю. К сожалению, из-за какого-то недоразумения аэродром Чжучжоу не был готов к их приему, и экипажам пришлось совершать аварийную посадку или выбрасываться с парашютом. Из 82 человек вернулось 70. Троих японцы казнили за бомбардировку гражданскнх объектов. 25 апреля оба авианосца невредимыми вернулись в Пирл-Харбор. Несмотря на предупреждение дозорного корабля, японцы предполагали, что налет состоится днем позже, 19 апреля, когда, по их расчетам, авианосцы подойдут достаточно близко. К тому временя были бы готовы военно-воздушные силы, а авианосцы адмирала Нагумо достигли, бы намеченной позиции для нанесения контрудара. После налета моральный дух американцев, испытавших сильное потрясение после Пирл-Харбора, неизмеримо возрос. Кроме того, налет заставил японцев держать четыре истребительные группы для обороны Токио и других городов и отправить карательную экспедицию в составе пятидесяти трех батальонов в провинцию Чжедзян, где приземлялись американские бомбардировщики. Еще более важным последствием, которое само по себе отвлекало силы, было решение японцев в целях предотвращения дальнейших налетов предпринять операцию против островов Мидуэй и нанести удар с целью отрезать Австралию от Америки. Эта двойная попытка оказалась пагубной, так как вела к распылению сил и средств. Согласно новому японскому плану, во-первых, предусматривалось продвижение в глубь Соломоновых островов с целью захвата Тулаги как базы морской авиации для прикрытия дальнейшего скачка в юго-восточном направлении. Кроме того, намечалось захватить Порт-Морсби па южном берегу Новой Гвинеи, в результате чего Квинсленд оказался бы в пределах досягаемости японских бомбардировщиков. Затем объединенный флот под командованием Ямамото должен был занять острова Мидуэй и ключевые пункты на западных Алеутских островах. После предполагаемого уничтожения американского Тихоокеанского флота планировалось возобновить наступление на юго-восток с целью блокирования морских путей из Америки в Австралию. Первый из этих пунктов плана привел к сражению в Коралловом море, второй -- к сражению у атолла Мидуэй и третий -- к затяжной и ожесточенной борьбе за Гуадалканал, большой остров вблизи Тулаги. Косвенным следствием этого разностороннего японского плана было то, что он помог американцам ликвидировать разногласия в планировании и организации командования. В начале апреля Соединенные Штаты взяли на себя ответственность за весь район Тихого океана, кроме Суматры. Англичане сохранили ответственность за Суматру и район Индийского океана. Китай считался отдельным театром военных действий под опекой Америки. Американская сфера делилась на две части: юговосточная часть Тихого океана под командованием генерала Макартура, штаб которого разместился в Австралии, и район Тихого океана под командованием адмирала Нимица. Оба командующих отличались властным характером, что вело к постоянным трениям. Японский план полностью учитывал компетенцию и сферу деятельности каждого. К тому же граница между соответствующими сферами проходила по Соломоновым островам, где угроза японского десанта требовала объединенных усилий сухопутных войск Макартура и морских сил Нимица, поэтому им необходимо было разработать какое-то рабочее соглашение. Сражение в Коралловом море . Для выполнения первой задачи японские сухопутные и военно-воздушные силы сосредоточились в районе Рабаула, на острове Новая Британия, а военно-морские силы -- в районе Трука, на Каролинских островах, в 1000 милях к северу. Высадку десантов прикрывало авианосное ударное соединение, готовое отразить контрудары американцев. Оно состояло из авианосцев "Дзуйкаку" и "Секаку" с эскортом из крейсеров и эсминцев и имело 125 самолетов (42 истребителя и 83 бомбардировщика). Их могли поддержать еще 150 самолетов, расположенных в Рабауле. Американская разведка раскрыла основные нити японского плана, и адмирал Нимиц направил на юг все имеющиеся у него силы: два авианосца -- "Йорктаун" и "Лексингтон" -- из Пирл-Харбора со 141 самолетом (42 истребителя и 99 бомбардировщиков) и две группы крейсеров для их охраны. (Два других американских авианосца -- "Энтерпрайз" и "Хорнет", -- возвратившиеся после выполнения задачи при налете на Токио, тоже получили приказ срочно следовать в Коралловое море, но они прибыли туда слишком поздно, когда сражение уже закончилось.) 3 мая японцы высадились на острове Тулаги и заняли его, не встретив сопротивления (небольшой австралийский гарнизон был заранее предупрежден и выведен с острова). В это время "Лексингтон" заправлялся топливом в море, а "Йорктаун" под командованием контр-адмирала Флетчера оказался еще дальше от места действия. Однако на следующий день, находясь почти в 100 милях от Тулаги, он нанес ряд ударов. Правда, они не имели особого эффекта, если не считать потопления японского эсминца. "Йорктауну" удалось избежать ответного удара. Накануне два японских авианосца получили задачу доставить в Рабаул несколько истребителей (авианосцы отправили из района боевых действий лишь потому, что хотели сэкономить на лишней перегонке самолетов). Это положило начало целому ряду ошибок и недоразумений с обеих сторон; в результате всего этого выиграли американцы. Авианосная группа адмирала Такаги прошла восточнее Соломоновых островов в Коралловое море в надежде нанести удар американскому авианосному соединению с тыла. Тем временем "Лексингтон" присоединился к "Йорктауну", и оба авианосца направились на север на перехват японских сил вторжения, находившихся на пути к Порт-Морсби. 6 мая, в черный день капитуляции Коррехидора, авианосные группы американцев и японцев пытались найти друг друга, но так и не вступили в соприкосновение, хотя одно время их отделяло всего лишь 70 миль. Утром 7 мая японские разведывательные самолеты доложили, что им удалось обнаружить авианосец и крейсер. Такаги немедленно приказал нанести массированный бомбовый удар, и обнаруженные корабли быстро потопили. Оказалось, однако, что жертвами стали всего лишь танкер и эскортировавший его эсминец, так что время и усилия были потрачены зря. В тот же вечер Такаги попытался нанести еще один, уже менее мощный удар, но в результате потерял 20 из 27 самолетов. Тем временем самолеты с авианосца Флетчера, тоже введенного в заблуждение ложным донесением, нанесли удар по силам непосредственного прикрытия высадки в Порт-Морсби. При этом они потопили легкий авианосец "Сехо", затратив на это всего десять минут. Это было одно из самых быстрых потоплений, зарегистрированных за годы войны. Важнее оказалось другое: японскому командованию пришлось отложить вторжение и приказать своим силам вернуться. Утром 8 мая американское и японское авианосные соединения наконец завязали бой. Силы сторон были почти равными: у японцев -- 121 самолет, у американцев -- 122. Их эскорты тоже были почти одинаковы по силе: четыре тяжелых крейсера и шесть эсминцев у японцев; пять тяжелых крейсеров и семь эсминцев у американцев. Однако японцы двигались в зоне облачности, а американцам пришлось действовать в районе чистого неба. Авианосец "Дзуйкаку" остался незамеченным, но "Секаку" получил три попадания бомб, и пришлось вывести его из боя. В "Лексингтон" попали две торпеды и две бомбы, а последующие взрывы внутри авианосца завершили гибель этого любимца моряков, который они ласково называли "Леди Лекс". Более подвижный "Йорктаун" отделался одним попаданием бомбы. Во второй половине дня Нимиц приказал авианосному соединению покинуть Коралловое море, тем более что угроза для Порт-Морсби на время миновала. Японцы тоже оставили район боевых действий, ошибочно полагая, что оба американских авианосца потоплены. По абсолютным потерям американцы вышли из боя в несколько лучшем положении: 74 самолета против более 80 у японцев и 543 человека против более 1000. Однако американцы лишились тяжелого авианосца, тогда как японцы потеряли легкий. Более важно то, что американцы сорвали японский план захвата стратегического объекта -- Порт-Морсби на Новой Гвинее. К тому же благодаря техническому превосходству американцам удалось вовремя отремонтировать "Йорктаун" для следующего этапа войны на Тихом океане, тогда как ни один из двух японских авианосцев, участвовавших в сражении в Коралловом море, не был подготовлен для другого, более решающего сражения. Сражение в Коралловом море было первым в истории боем между флотами, которые так и не увидали друг друга. Вскоре предстояло повторить подобное сражение в более широком масштабе. Сражение у атолла Мидуэй . Имперский генеральный штаб Японии уже определил этот следующий этап своим приказом от 5 мая. План, разработанный штабом объединенного флота, был тщательно и всесторонне продуман, однако ему не хватало гибкости. В операции предстояло использовать почти все военно-морские силы: в общей сложности около 200 кораблей, в том числе 8 авианосцев, 11 линкоров, 22 крейсера, 65 эсминцев, 21 подводную лодку. Их поддерживало больше 600 самолетов. Адмирал Нимиц смог наскрести только 76 кораблей, причем треть из них принадлежала военно-морским силам северной части Тихого океана и в бой так и не вступила. Для Мидуэйской операции японцы привлекли: передовое соединение подводных лодок, имевшее задачей сорвать контрмеры американских военно-морских сил; силы вторжения под командованием адмирала Кондо из 12 транспортов с 5 тыс. солдат на борту при непосредственной поддержке четырех тяжелых крейсеров и соединения дальнего прикрытия, состоящего из двух линкоров, одного легкого авианосца и четырех тяжелых крейсеров; 1-е авианосное соединение под командованием Нагумо из четырех тяжелых авианосцев (свыше 250 самолетов), двух линкоров, двух тяжелый крейсеров и охранения из эскадренных миноносцев; главный линейный флот под командованием Ямамото в составе трех линкоров с охранением из эскадренных миноносцев и одного легкого крейсера. Одним из линкоров был недавно построенный гигант "Ямато" водоизмещением в 70 тыс. т с девятью 18-дюймовыми орудиями. Для Алеутской операции японцы выделили силы вторжения на трех транспортах с 2400 солдат на борту и группой поддержки из двух тяжелых крейсеров; авианосное соединение из двух легких авианосцев; силы прикрытия из четырех линкоров старого образца. Сражение на Алеутских островах должно было начаться 3 июня ударами авиации по Датч-Харбору с последующей высадкой в трех пунктах 6 июня. Самолеты с авианосцев Нагумо должны были 4 июня атаковать аэродром на атолле Мидуэй. На следующий день предстояло захватить остров Куре (в 6 милях к западу) в качестве базы для самолетов морской авиации. 6 июня после артиллерийского обстрела на атолле Мидуэй должны были высадиться войска под прикрытием линкоров Кондо. Японцы рассчитывали, что до окончания высадки в районе атолла Мидуэй американских кораблей не будет, потому что, как только поступят сообщения об ударах авиации по Алеутским островам, Тихоокеанский флот США поспешит на север. Это позволило бы японцам поймать американцев в ловушку. Однако, преследуя эту стратегическую цель -- уничтожение американских авианосцев, японцы сковали себя тактическими мероприятиями. Решив воспользоваться благоприятными метеорологическими условиями в начале июня, Ямамото не стал дожидаться, пока "Дзуйкаку" пополнит свои потери в самолетах, понесенные в Коралловом море, и сможет усилить другие авианосцы. Из восьми имеющихся авианосцев два были направлены к Алеутским островам, а еще два сопровождали группы линкоров. В то же время передвижения флота сковывала малая скорость хода войсковых транспортов. К тому же трудно понять смысл отвлекающего маневра на Алеутские острова, если главной целью японцев было уничтожение американских авианосцев, а не только захват атолла Мидуэй. Связав себя захватом определенного пункта в определенное время, японцы утратили стратегическую гибкость. Что касается американской стороны, то главную тревогу адмирала Нимица вызывало превосходство японцев в силах. После катастрофы в Пирл-Харборе у него не осталось ни одного линкора, а после сражения в Коралловом море пригодными к боевым действиям были только авианосцы "Энтерпрайз" и "Хорнет". Нечеловеческими усилиями удалось отремонтировать "Йорктаун" (за два дня вместо предполагаемых 90). Число авианосцев таким образом увеличилось до трех. Этот недостаток компенсировался для Нимица превосходством в средствах и способах получения информации. Три американских авианосца с 233 самолетами находились далеко к северу от атолла Мидуэй, оставаясь вне зоны обнаружения японскими разведывательными самолетами, но сами они могли рассчитывать на заблаговременное получение сведений о передвижениях японцев при помощи летающих лодок "Каталина", обладавших большим радиусом действия и базировавшихся на атолле Мидуэй. Американцы рассчитывали нанести фланговый удар по японским силам. 3 июня, на другой день после того, как авианосцы заняли свои позиции, воздушная разведка обнаружила медленно движущиеся японские транспорты в 600 милях западнее острова Мидуэй. Интервалы между полетами японских разведывательных самолетов позволили американским авианосцам незаметно подойти с северо-востока. Им помогло также убеждение Ямамото и Нагумо в том, что Тихоокеанского флота США в море не будет. Рано утром 4 июня 108 самолетов Нагумо нанесли удар по атоллу Мидуэй. Другая волна такой же численности готовилась нанести удар по военным кораблям противника, если они будут замечены. Первая волна причинила большой ущерб сооружениям на атолле Мидуэй. Нагумо доложил, что требуется второй удар. Американские самолеты с атолла Мидуэй бомбили японские авианосцы, и Нагумо счел необходимым подавить аэродромы острова. С этой целью он приказал на самолетах второй волны заменить торпеды бомбами, так как никаких признаков появления американских авианосцев не было. Вскоре поступило сообщение, что примерно в 200 милях обнаружена группа американских кораблей. Вначале считали, что эта группа состоит только из крейсеров и эсминцев. Однако в 8.20 поступило уточнение, что в группу входит авианосец. Это поставило Нагумо в затруднительное положение, так как большинство его бомбардировщиков-торпедоносцев были уже снаряжены бомбами, а большинство истребителей патрулировали в воздухе. К тому же еще предстояло принять на палубы самолеты, возвращающиеся после первого удара по атоллу Мидуэй. И тем не менее, получив это сообщение, Нагумо произвел изменение курса на северо-восток, и это помогло ему уклониться от удара первой волны пикирующих бомбардировщиков с американских авианосцев. А когда между 9.30 и 10.24 три последовательные волны американских бомбардировщиков-торпедоносцев атаковали японские авианосцы, 35 американских самолетов из 41 сбиты японскими истребителями и зенитными орудиями. И в этот момент японцы уже считали, что они выиграли сражение. Однако через две минуты 37 американских пикирующих бомбардировщиков с "Энтерпрайза" так неожиданно спикировали с высоты 19 тыс. футов, что не встретили никакого сопротивления. Японские истребители, которые только что отразили нападение третьей волны американских бомбардировщиков-торпедоносцев, не имели возможности набрать высоту и контратаковать. Авианосец "Акаги", флагманский корабль Нагумо, был поражен бомбами в тот момент, когда на самолетах меняли снаряды, что вызвало взрыв многих торпед и заставило команду покинуть корабль. На авианосце "Кага" прямыми попаданиями бомб был разрушен мостик. Авианосец был охвачен огнем от носа до кормы и к вечеру затонул. Авианосец "Сорю" получил три прямых попадания полутонных бомб с пикирующих бомбардировщиков "Йорктауна" и через двадцать минут был покинут экипажем. Единственный еще не поврежденный тяжелый авианосец "Хирю" нанес ответный удар по "Йорктауну" во второй половине дня и причинил ему такие повреждения, что его команде пришлось покинуть корабль. Уже перед самым вечером 24 американских пикирующих бомбардировщика настигли "Хирю" и нанесли ему жестокие удары. Ночью 5 июня его команда покинула корабль, а в 9.00 "Хирю" затонул. Сражение 4 июня примечательно самой быстрой в военно-морской истории переменой удачи. Это было яркое свидетельство превратностей судьбы, характерных для сражений нового типа, ведущихся силами авиации флота на больших дистанциях. Когда адмирал Ямамото узнал о бедствии, постигшем его авианосное соединение, он сначала решил остановить линкоры и отозвать два легких крейсера с Алеутских островов. Адмирал еще надеялся провести морское сражение в более традиционном стиле, чтобы восстановить шансы на успех. Однако последующее сообщение о гибели "Хирю" и мрачные донесения Нагумо заставили его изменить решение, и утром 5 нюня Ямамото отдал приказ приостановить нападение на острова Мидуэй. Он все еще надеялся заманить американцев в ловушку, отойдя к западу, но его план потерпел неудачу благодаря сочетанию дерзости и осторожности, проявленным адмиралом Спрюэнсом, который командовал двумя американскими авианосцами -- "Энтерпрайзом" и "Хорнетом" -- в этом решающем сражении. Тем временем утром 3 июня, как и планировалось, был нанесен удар по Алеутским островам в северной части Тихого океана. С двух легких крейсеров, назначенных для проведения этой операции, поднялись 23 бомбардировщика и 12 истребителей и нанесли удар по Датч-Харбору. Силы были слишком малы, чтобы достигнуть значительного эффекта, и вследствие сильной облачности причиненный ущерб был невелик. Повторив удар на следующий день при более ясной погоде, самолеты добились нескольких попаданий, которые не имели решающего значения. 5 июня авианосцы были отозваны на юг на помощь главной операции. 7 июня небольшой японский десант высадился, не встретив сопротивления, на острова Кыска и Атту, которые заранее были назначены объектами нападения. Японская пропаганда вовсю раздула этот незначительный успех, чтобы как-то скрасить впечатление от поражения у атолла Мидуэй. На первый взгляд, захват этих островов казался важным достижением, так как Алеутские острова, простирающиеся поперек северной части Тихого океана, примыкают к кратчайшему пути между Сан-Франциско и Токио. В действительности же эти суровые, скалистые острова, часто затянутые туманом и подверженные штормам, совершенно не пригодны как авиационные или морские базы для наступления через Тихий океан с любой стороны. В целом июньские операции 1942 года окончились сокрушительным поражением для японцев. В одном лишь сражении у атолла Мидуэй они потеряли четыре тяжелых авианосца, примерно 330 самолетов и тяжелый крейсер, тогда как потери американцев составили только один авианосец и около 150 самолетов. Главным оружием с американской стороны были пикирующие бомбардировщики. Что касается бомбардировщиков-торпедоносцев, то 90% этих самолетов было сбито, а большие армейские бомбардировщики В-17 оказались совершенно неэффективными в борьбе против кораблей. Кроме основных стратегических ошибок, упомянутых выше, неудачи японцев объясняются целым рядом других недостатков. Среди них можно назвать и такие, как фактическая изоляция Ямамото в ходе сражения, потеря самообладания Нагумо и рабское следование морской традиции, подчиняясь которой Ямагути и другие командиры пошли на дно со своими кораблями и не сумели вновь захватить инициативу. В отличие от Ямамото Нимиц, оставаясь на берегу, имел возможность постоянно быть в курсе всей оперативной обстановки. Беды японцев усугублялись целым рядом и тактических ошибок, таких, как недостаточное использование разведывательных самолетов для обнаружения американских авианосцев; отсутствие истребительного прикрытия на больших высотах; плохая организация противопожарной защиты на кораблях; нанесение одновременного удара самолетами всех четырех авианосцев (поэтому приходилось принимать и перевооружать самолеты в одно и то же время, и был период, когда японское авианосное соединение было лишено ударной силы). Японские корабли -- продолжали двигаться навстречу противнику, когда происходило перевооружение их самолетов. Это позволило американской авиации, обнаружившей силы Нагумо, нанести японцам удар прежде, чем они смогли нанести ответный удар или хотя бы защититься. Большинство этих недостатков объясняется чрезмерной самоуверенностью японских военных руководителей. Потеряв четыре тяжелых авианосца и хорошо обученные экипажи самолетов, японцы сохранили превосходство в линкорах и крейсерах, но оно уже не имело большого значения. Эти корабли могли действовать только в тех районах, которые прикрывала авиация наземного базирования, и поражение японцев в длительной борьбе за Гуадалканал объясняется главным образом отсутствием господства в воздухе. Сражение у атолла Мидуэй дало американцам бесценную передышку, так как в конце года стали поступать новые тяжелые авианосцы класса "Эссекс". Таким образом, можно с полным основанием сказать, что сражение у атолла Мидуэй явилось поворотным пунктом, предопределившим конечное поражение Японии. Обстановка в юго-западной части Тихого океана после сражения у атолла Мидуэй. Хотя исход сражения у атолла Мидуэй серьезно помешал продвижению японцев в юго-восточной части Тихого океана, они все же не были остановлены окончательно. Японцы не могли больше использовать свой флот для ведения наступательных операций и предпочли продолжать наступление в двух направлениях: на Новой Гвинее -- наземными действиями через полуостров Папуан и на Соломоновых островах -- скачками с острова на остров, оборудуя аэродромы вдоль цепи островов для прикрытия последующего короткого скачка. Новая Гвинея и Папуа. Когда Япония в декабре 1941 года вступила в войну, большая часть боевых частей Австралии находилась в составе английской 8-й армии в Северной Африке, хотя в случае необходимости они могли быть отозваны. На Новой Гвинее, в столь угрожающей близости от Австралии, единственные значительные силы, численностью до бригады, находились в Порт-Морсби, столице Папуа, на южном побережье. Малочисленные австралийские гарнизоны на северном побережье, а также на архипелаге Бисмарка и Соломоновых островах были выведены при первой же угрозе захвата этих территорий японцами. Однако было признано необходимым удержать Порт-Морсби, так как оттуда японская авиация могла бы достигнуть Квинсленда на Австралийском материке. Австралийский народ, естественно, чувствительно реагировал на такую угрозу. В начале марта 1942 года японцы высадились в Лаэ, на северном берегу Новой Гвинеи, вблизи полуострова Папуан. Однако, как уже было сказано, их десант, предназначенный для захвата Порт-Морсби, не был высажен из-за неудачи в сражении в Коралловом море. В это время командующим союзными войсками в юго-западной части Тихого океана был назначен генерал Макартур. После сражения у атолла Мидуэй в начале июня положение союзников значительно упрочилось, так как многие австралийские части к этому времени вернулись на родину и формировались новые дивизии, а Соединенные Штаты разместили в Австралии две дивизии и восемь авиагрупп. В Папуа силы Австралии тоже увеличились до дивизии. Две бригады дислоцировались в Порт-Морсби, третья -- в заливе Милн, а два батальона двигались по Кокодской дороге к Буне, на северном побережье, чтобы создать там авиационную базу для обеспечения прикрытия планируемого наступления десантных войск союзников в западном направлении вдоль побережья Новой Гвинеи. Однако 21 июля японцы предвосхитили этот шаг. Они высадили примерно 2 тыс. человек около Буны, возобновив попытку захватить Порт-Морсби на этот раз с суши. Еще один удар был нанесен союзникам 29 июля, когда японцы заняли Кокоду, расположенную почти в центре полуострова. К середине августа, сосредоточив силы до 13 тыс. человек, японцы стали теснить австралийцев по дороге через джунгли. Полуостров в этом месте имеет немногим более 100 миль в ширину. Японцам пришлось пересечь хребет Оуэн-Стэнли на высоте 8500 футов. Растущие затруднения со снабжением в такой местности, естественно большие для наступающей стороны, усугублялись ударами авиации союзников. Через месяц наступление японцев приостановилось примерно в 30 милях от цели. Тем временем 25 августа небольшие силы японцев высадились в заливе Милн и после пятидневных ожесточенных боев вышли к аэродрому, однако австралийцы контратаковали их и заставили вновь погрузиться на корабли. К середине сентября Макартур сосредоточил в Папуа главные силы австралийских 6-й и 7-й дивизий, а также американский полк в готовности начать наступление. 23 сентября в Порт-Морсби пробыл командующий сухопутными силами союзников в юго-западной части Тихого океана австралийский генерал Блейми для руководства боевыми действиями. Его войска, стремясь пробиться обратно к Кокоде, а затем к Буне, встретили ожесточенное сопротивление. Для снабжения этих войск широко использовался воздушный транспорт, и к концу октября японцы были выбиты с трех последовательно расположенных позиций, которые они оборудовали на Темплтонском перевале на вершине хребта, а 2 ноября австралийцы заняли Кокоду и вновь открыли там аэродром. Японцы пытались закрепиться на р. Кумуси, но их оборону удалось преодолеть с помощью переправочно-мостового имущества, сброшенного с воздуха, и путем создания фланговой угрозы силами свежих австралийских и американских войск, переправленных по воздуху на северный берег реки. Тем не менее японцам удалось долгое время, в течение всего декабря, удерживать свою последнюю позицию в районе Буны, и только 21 января 1943 года, после прибытия по морю и воздуху новых подкреплений, был ликвидирован последний очаг японского сопротивления. За шесть месяцев кампании японцы потеряли свыше 12 тыс. человек. Боевые потери австралийцев составили 5700 человек, американцев -- 8500 человек; потери же от тропических болезней в малярийных джунглях оказались в три раза большими. Эта кампания доказала, что союзные войска могут успешно бороться с японцами даже в таких ужасных условиях и что превосходство в воздухе во всех его проявлениях играет решающую роль. Гуадалканал . Планируя операции на этом острове, генерал Макартур и адмирал Нимиц стремились использовать победу у атолла Мидуэй, чтобы скорее перейти от обороны к контрнаступлению на Тихом океане. В этом их поддерживали в Вашингтоне генерал Маршалл и адмирал Кинг. Все соглашались на том, что единственным районом, где можно в скором времени предпринять контрнаступление, является юго-западная часть Тихого океана. Разногласия возникли относительно того, кто должен руководить и командовать контрнаступлением. Теперь, когда нажим противника на Гавайские острова был не только ослаблен, но и устранен, военно-морские силы жаждали полностью сыграть свою роль в операции на Гуадалканале, задуманной в основном как десантная операция. Адмирал Книг неохотно соглашался со стратегическим курсом первоначально разгромить Германию и сосредоточить с этой целью американские вооруженные силы в Англии. Возражения англичан против скорейшего вторжения через Ла-Манш в 1942 году заставили Маршалла изменить свое мнение в пользу идеи предоставления приоритета Тихому океану. Кинг с радостью приветствовал этот курс, хотя он мог быть временным и вряд ли получил одобрение президента Рузвельта как решительное изменение политики. После того как было достигнуто соглашение о переходе в наступление в юго-западной части Тихого океана, в конце июня развернулись бурные дебаты о том, кто должен его возглавить. Спор закончился компромиссом, который нашел выражение в директиве комитета начальников штаба от 2 июля, принятой под влиянием Маршалла. Наступление намечалось провести в три этапа. На первом этапе планировалось захватить острова Санта-Крус и восточные Соломоновы острова, особенно Тулаги и Гуадалканал. С этой целью была смещена граница между зонами, и этот район отходил к Нимицу, на которого и возлагалась задача первого этапа наступления. На втором этапе предусматривалось захватить остальные Соломоновы острова и побережье Новой Гвинеи до полуострова Хуон, сразу за Лаэ. На третьем этапе намечалось захватить Рабаул, главную японскую базу в юго-западной части Тихого океана, и остальную часть архипелага Бисмарка. На этих двух этапах руководство должен был осуществлять Макартур. Этот компромиссный план не нравился Макартуру. Сразу же после победы у атолла Мидуэй он настаивал на скорейшем проведении крупного наступления на Рабаул, заверяя, что может быстро захватить его вместе с остальной частью архипелага Бисмарка и оттеснить японцев к Труку (на Каролинских островах, отдаленных на 700 миль). Однако Макартуру дали понять, что он не может рассчитывать на получение необходимых, по его мнению, сил: дивизии морской пехоты и двух авианосцев в дополнение к уже имевшимся трем пехотным дивизиям. Таким образом, был принят компромиссный трехэтапный план, выполнение которого потребовало гораздо больше времени, чем рассчитывали Макартур и Нимиц. План союзников по захвату восточных Соломоновых островов, как и в Папуа, предвосхитили японцы. 5 июля разведывательные самолеты донесли, что японцы перебросили часть сил из Тулаги на соседний, более крупный остров Гуадалканал (90 миль в длину и 25 миль в ширину) и строят взлетно-посадочную полосу в Лунга-Пойнте. Явная угроза действий японских бомбардировщиков с этого аэродрома заставила союзников срочно пересмотреть свою стратегию. Так Гуадалканал стал главным объектом. Покрытые лесом горные хребты, проливные дожди и нездоровый климат создавали неблагоприятные условия для военных действий. Общее руководство операцией было поручено командующему силами на этом участке вице-адмиралу Гормли, а непосредственное командование -- контр-адмиралу Флетчеру, которому также подчинялись три группы прикрытия авианосцев "Энтерпрайз", "Саратога" и "Уосп". Авиация берегового базирования осуществляла поддержку из Порт-Морсби, Квинсленда и с других островных взлетно-посадочных полос. Десантные войска под командованием генерал-майора Вандергрифта состояли из 1-й дивизии морской пехоты и одного полка 2-й дивизии (19 тыс. моряков-пехотинцев были погружены на 19 транспортов). При приближении этой армады никаких признаков противника обнаружено не было, и рано утром 7 августа союзники начали бомбардировку с воздуха и артиллерийский обстрел острова, а в 9.00 приступили к высадке. К вечеру на берег высадилось 11 тыс. морских пехотинцев. На следующее утро они заняли аэродром. Большая часть из 2200 японцев, находившихся на острове Гуадалканал, главным образом строительные рабочие, бежали в джунгли. Японский гарнизон острова Тулаги, насчитывавший 1500 человек, оказал упорное сопротивление, и только к концу следующего дня 6 тыс. морских пехотинцев, высадившихся на остров, преодолели сопротивление японцев. Японцы, полагая, что численность американского десанта невелика, не стали тратить время на подготовку к соответствующему отпору, а посылали подкрепления мелкими, но все увеличивающимися группами. В результате то, что стороны замышляли как стремительный удар и контрудар, вылилось в затяжную кампанию. Появление японских кораблей, обеспечивавших доставку подкреплений, вызвало ряд серьезных столкновений на месте. Первым, и самым худшим для американцев, был бой у острова Саво, недалеко от северо-западного берега острова Гуадалканал. Вечером 7 августа вице-адмирал Микава, японский командующий в Рабауле, во главе соединения из пяти тяжелых крейсеров с двумя легкими крейсерами направился к Гуадалканалу. На следующий день, проскользнув незамеченным через так называемую "щель" -- узкий проход между двумя грядами Соломоновых островов, он подошел к острову Саво в тот момент, когда Флетчер отвел американские авианосцы из-за недостатка топлива и истребительного прикрытия. Хотя крейсеры и эскадренные миноносцы союзников и приняли меры предосторожности, располагаясь на ночь, однако несение вахты и взаимодействие были организованы плохо. На рассвете Микава захватил врасплох поочередно южную и северную группы и через час уже направился обратно через "щель". Японцы потопили четыре тяжелых крейсера союзников и один серьезно повредили. Японские же корабли почти не получили повреждений. Японцы превосходили противника в умении вести ночной бой, чему способствовали лучшие оптические приборы и особенно 24-дюймовые, "длинноносые", торпеды. Это было одно из самых тяжелых поражений, которые испытал американский флот в войне на море. К счастью для союзников, Микава не уничтожил массу транспортов и судов снабжения, стоявших беззащитными в Лунга-Роудсе. Он не знал, что союзники отвели свои авианосцы, и опасался контратаки с воздуха, пока он успеет вновь найти относительное укрытие в "щели". Кроме того, Микава не знал, что американцы высадили так много войск на Гуадалканале. Но ведь командира нужно судить в свете тех сведений, которыми он располагал в момент принятия решения. В тот день, во избежание новой атаки, союзники отвели все, что осталось от их военно-морских сил, к югу, хотя успели выгрузить меньше половины продовольствия и боеприпасов, предназначавшихся для морской пехоты. В результате войскам пришлось перейти на двухразовое питание, и в течение последующих двух недель морская пехота оставалась изолированной -- без поддержки флота и авиационного прикрытия. 20 июня был введен в эксплуатацию аэродром Хендерсон-Филд, но и после этого авиационная поддержка продолжала быть крайне ограниченной. Японцы упустили возможность разгромить десант главным образом потому, что намного недооценили силы морской пехоты, высадившиеся на Гуадалканале. Японцы считали, что десант составляет 2 тыс. человек, а потому полагали, что для его разгрома и захвата острова будет достаточно 6 тыс. человек. Они выслали на эсминцах два передовых отряда численностью в 1500 человек, которые 18 августа высадились восточнее и западное Лунга-Пойнта и атаковали, не дожидаясь следующего конвоя. Японский десант был быстро уничтожен морской пехотой. Следующий конвой в 2 тыс. человек вышел из Рабаула 19 июня. Немногочисленный сам по себе, он получил мощную поддержку флота, участие которого должно было послужить приманкой для американского флота, чтобы завлечь его в ловушку, как предполагалось и в бою у Мидуэя. Возглавлял движение легкий крейсер "Рюдзо", за ним следовали два линкора и три крейсера под командованием адмирала Кондо, а далее -- тяжелые авианосцы "Дзуйкаку" и "Секаку" под командованием адмирала Нагумо. Сражение разыгралось у восточных Соломоновых островов, но ловушка, которую замышляли японцы, не удалась. Адмирала Гормли своевременно, предупредила о приближении японских кораблей береговая охрана -- организация, где служили преимущественно офицеры разведки австралийского флота и местные поселенцы. Гормли сосредоточил юго-восточнее Гуадалканала три оперативные группы, основу которых составляли авианосцы "Энтерпрайз", "Саратога" и "Уосп". Утром 24 июня "Рюдзо" был обнаружен и потоплен самолетами с американских авианосцев. Тем временем были обнаружены также два японских тяжелых авианосца. Прежде чем начался налет японской авиации, американские авианосцы уже подняли в воздух все свои истребители, которые нанесли японским бомбардировщикам тяжелые потери, сбив свыше 70 самолетов из 80. Потери союзников составили 17 самолетов. "Энтерпрайз" получил серьезные повреждения. После окончания этого боя, не имевшего решающего значения японский и американский флоты отошли под покровом ночи. Затем в боевых действиях наступило затишье, хотя бои на суше продолжались. Малочисленные японские силы пытались овладеть Хендерсон-Филдом, но их атаки отбивали морские пехотинцы. Японцы сражались насмерть, почти все гибли, но на их место в регулярной последовательности прибывали на эсминцах новые небольшие отряды. Этот процесс морские пехотинцы прозвали "токийским экспрессом". Численность японских сухопутных войск на Гуадалканале постепенно увеличивалась. К началу сентября было переброшено еще 6 тыс. человек. В ночь на 14 сентября японцы яростно атаковали позицию морской пехоты, получившую название "Кровавый кряж", однако все их атаки были отбиты, и при этом они потеряли свыше 1200 человек. В это же время американский флот понес тяжелые потери: японские подводные лодки серьезно повредили авианосец "Саратога" и потопили "Уосп". Поскольку "Энтерпрайз" еще не вышел из ремонта, для обеспечения воздушного прикрытия остался один лишь "Хорнет". После неудачных попыток вновь захватить Гуадалканал японский имперский генеральный штаб издал 18 сентября директиву, согласно которой приоритет в этой кампании отдавался Новой Гвинее. Японцы по-прежнему недооценивали силы находившейся там морской пехоты, полагая, что они не превышают 7500 человек. Исходя из этого, японцы решили, что достаточно направить туда одну дивизию и поддержать ее действиями объединенного флота. При перевозке по морю первого контингента подкреплении у берегов Гуадалканала 11--12 октября разгорелся еще один морской бой. В этом бою, получившем название "бой у мыса Эсперанс", потери сторон были небольшими, но итог оказался более благоприятным для американцев. Во время боя японцам удалось высадить подкрепления и довести общую численность своих войск до 22 тыс. человек. В то же время американцы довели численность своих войск до 23 тыс. человек, не считая 4500 человек на острове Тулаги. Середина октября была самым критическим периодом кампании. В этот период артиллерия двух японских линкоров нанесла огромный ущерб аэродрому Хендерсон-Филд. Пожар уничтожил запасы горючего и около 50 самолетов. Армейские тяжелые бомбардировщики были вынуждены перебазироваться на Новые Гебриды. Постоянные налеты японских бомбардировщиков держали войска союзников в напряжении, а влажный жаркий климат и недостаточное питание также вели к тяжелым последствиям. 24 октября японцы начали наступление на суше, однако ливневые дожди и непроходимые джунгли мешали его развитию. Японцы нанесли главный удар с юга, но морская пехота, укрепившись на своих оборонительных позициях, умело использовала артиллерийский огонь. Наступление японских войск было приостановлено. Их потери исчислялись тысячами. Американцы потеряли всего несколько сотен человек. К 26 октября японцы вынуждены были отступить, оставив на поле боя около 2 тыс. убитых. Тем временем объединенный флот под командованием Ямамото в составе двух тяжелых авианосцев, двух легких авианосцев, четырех линейных кораблей, 14 крейсеров и 44 эсминцев крейсировал северо-восточнее Соломоновых островов в ожидании сообщения о захвате сухопутными войсками аэродрома Хендерсон-Филд. Американский флот был слабее чуть ли не вдвое, несмотря на прибытие нового линкора "Южная Дакота" и нескольких крейсеров. В линейных кораблях соотношение было 1:4. Зато помимо авианосца "Хорнет" теперь вступил в строй отремонтированный "Энтерпрайз". С точки зрения ведения современных военно-морских операций это было немаловажно. Свежую струю внесло также назначение адмирала Хэлси вместо переутомившегося Гормли. 26 октября американский и японский флоты столкнулись в так называемом "бою" у островов Санта-Крус, в котором опять главную роль играла авиация. В итоге боя, закончившегося 27 октября, "Хорнет" затонул, "Энтерпрайз" получил повреждения. У японцев получили серьезные повреждения "Секаку" и легкий крейсер "Дзуйхо". В самолетах японцы понесли гораздо большие потери: 70 их самолетов не вернулись на базы, а за десять дней, закончившихся этим боем, потери японской авиации составили 200 самолетов (300 самолетов они потеряли еще раньше, начиная с последней недели августа). Американцы вскоре получили подкрепления: свыше 200 самолетов, а также части 2-й дивизии морской пехоты и так называемой Американской дивизии. Впрочем, японцы тоже получили достаточные подкрепления. Побуждаемые гордостью и обманутые абсурдно оптимистическими донесениями о причиненном противнику ущербе, они решили возобновить свои усилия. Это привело к двум столкновениям, получившим название "морское сражение у Гуадалканала". Первое произошло рано утром в пятницу 13 ноября и продолжалось всего каких-нибудь полчаса. Американцы потеряли два крейсера, а японский линкор "Хией" получил такие повреждения, что на следующий день его пришлось затопить. Это был первый линкор, который японцы потеряли в войне. Вторая часть этого морского сражения разыгралась в ночь на 15 ноября, причем роли поменялись. Японцы попытались доставить подкрепление (11 тыс. человек) на транспортах под непосредственным охранением эсминцев, которыми командовал контр-адмирал Танака. Силами прикрытия, в состав которых входили более тяжелые корабли, командовал адмирал Кондо. Семь транспортов были потоплены. Остальные четыре достигли Гуадалканала, но утром подверглись атакам авиации. Японцам удалось высадить всего 4 тыс. человек и выгрузить только остро необходимые запасы. В морском бою жестоко пострадали американские эсминцы, но в полночь японский линкор "Кирисима" подвергся обстрелу корабельной артиллерии американского линкора "Вашингтон". За семь минут "Кирисима" был выведен из строя, и вскоре его пришлось затопить. Тем временем на суше морская пехота и другие американские части перешли в наступление, стремясь расширить границы захваченного плацдарма. К концу месяца численность американской авиации на острове достигла 188 самолетов, и японцы больше не осмеливались доставлять пополнения и запасы конвоями тихоходных транспортов. В течение декабря они смогли переправлять лишь мелкие партии на подводных лодках. Японский флот понес такие тяжелые потери, что военно-морское командование потребовало отказаться от захвата Гуадалканала, однако командование сухопутных войск, сосредоточив к тому времени в Рабауле 50 тыс. человек, все еще надеялось послать их на остров Гуадалканал. Американцы к 7 января 1943 года сосредоточили на Гуадалканале свыше 50 тыс. человек и хорошо организовали снабжение. Японцы же получали лишь треть нормального рациона и были так ослаблены голодом и малярией, что не могли рассчитывать на ведение наступательных действий, хотя по-прежнему упорно сражались в обороне. 4 января японский имперский генеральный штаб, учитывая создавшееся положение, отдал приказ о постепенной эвакуации войск. Не зная об этом решении, американцы продвигались вперед весьма осторожно. Это дало японцам возможность вывести все свои войска в три этапа, начиная с ночи на 1 февраля, и завершить эвакуацию к 7 февраля. При этом японцы потеряли всего лишь один эсминец. В общем итоге длительная борьба за Гуадалканал явилась очень серьезным поражением для Японии. Ее потери составили примерно 25 тыс. человек, в том числе 9 тыс. человек умерло от голода и болезней. Потери американцев были гораздо меньше. Кроме того, японцы потеряли не меньше 600 самолетов вместе с обученными экипажами. В то же время мобилизация людских ресурсов и промышленности позволила американцам непрерывно наращивать свои силы во всех областях. Бирма, май 1942 -- май 1943 года. Провал ответного удара. К маю 1942 года, после отхода англичан из Бирмы в Индию, японцы, добившись цели своей экспансии в Юго-Восточной Азии, перешли к обороне и приступили к закреплению своих завоеваний. Тем временем англичане планировали возвратиться в Бирму с наступлением очередного сухого сезона в ноябре 1942 года. Однако их планы оказались неосуществимыми из-за трудностей материально-технического обеспечения. Единственная их попытка -- весьма ограниченное наступление в провинции Аракан -- окончилась катастрофическим провалом. Для обеспечения тыла решающее значение имели Ассам и Бенгалия, хотя они никогда не рассматривались как районы для создания военных баз. А надо было строить аэродромы, склады, шоссейные и железные дороги, трубопроводы, расширять порты. Первой из главных трудностей, с какими столкнулось индийское командование, был недостаток судов, поскольку большую часть необходимых грузов приходилось доставлять из-за пределов страны. Однако приоритет отдавался всем прочим театрам военных действий, а на долю Индии, даже когда ей угрожало вторжение, оставалось очень мало судов. В первую очередь обеспечивались атлантические и арктические конвои, Средиземноморский и Тихоокеанский театры. Количество выделяемых Индии судов составляло лишь около трети того, что было необходимо для оборудования района как трамплина для наступления. Большие трудности представлял и внутренний транспорт. Система шоссейных и железных дорог в северо-восточной Индии была старой и хаотично спланированной. Требовались большие усовершенствования, прежде чем можно было обеспечить подвоз из Калькутты и других портов к линии фронта. Успешный ход работ тормозила нехватка материалов. Трудности усугублялись также муссонами, вызывавшими оползни и сносившими мосты. И самым страшным бедствием был недостаток паровозов: Уэйвелл просил по крайней мере 185, а ему дали только 4! Проблема-материально-технического обеспечения осложнилась еще больше в связи с решением превратить Индию в базу для 34 дивизий и 100 авиационных эскадрилий. Свыше миллиона человек оказались занятыми на строительстве 220 новых аэродромов. Тем самым резко сократились возможности использования рабочей силы для других нужд, самой неотложной из которых было дорожное строительство. Возникли большие трудности и со снабжением, так как необходимо было прокормить 400 тыс. гражданских беженцев из Бирмы. Хотя в состав индийского командования теперь входило много дивизий, большинство из них сформировалось в процессе расширения индийской армии в военное время. Они были плохо оснащены и подготовлены, не хватало опытных офицеров и младшего командного состава. Те немногие дивизии, которые имели какой-то боевой опыт, были истощены после бирманской кампании, чему способствовала также и свирепствовавшая в войсках малярия, и растеряли большую часть вооружения во время отступления. Только три из номинально числившихся пятнадцати дивизий были во всех отношениях готовы к боевым действиям в ближайшем будущем. Административно-хозяйственные' проблемы осложнялись проблемами командования, что было связано с присутствием китайских войск и частей американской армейской авиации. Да и генерал Стилуэлл был не лучшим партнером для организации четкого взаимодействия в управлении войсками. В целях обороны самой Индии необходимо было добиться превосходства в воздухе как одного из решающих факторов, а также обеспечить бесперебойное снабжение Китая и авиационное прикрытие войск, ведущих борьбу за освобождение Бирмы. К счастью, в мае 1942 года с началом муссонов японцы отправили значительную часть авиации для поддержки боевых действий в юго-западной части Тихого океана, а остальным силам авиации предоставили отдых. Это позволило союзникам спокойно сосредоточить свою авиацию. К сентябрю 1942 года в Индии находилась 31 английская и индийская эскадрилья. Шесть из них были не подготовлены к боевым действиям, девять прикрывали Цейлон и пять несли транспортную и разведывательную службу. Таким образом, для боевых действий в северо-восточной Индии оставалось только семь истребительных и четыре бомбардировочные эскадрильи. Правда, с каждым месяцем приток самолетов из Англии и США усиливался, и к февралю предполагалось иметь 52 эскадрильи. Кроме того, устаревшие самолеты заменялись линейными новых образцов: "митчелл", "харрикейн", "либерейтор", "бофайтер". Большую часть их можно было направлять прямо на новые аэродромы в Ассаме и Бенгалии, так как после морских сражений в Коралловом море и у атолла Мидуэй возможность вторжения японцев в Индию с моря стала маловероятной. В апреле 1942 года Уэйвелл реорганизовал индийское командование. Штаб центрального командования, находившийся в Агре, отвечал за боевую подготовку войск и организацию снабжения. Были созданы три региональных армейских командования: северо-западное, южное и восточное. План освобождения Бирмы предусматривал взаимодействие с китайскими армиями, находившимися в Ассаме и в китайской провинции Юнъань. План, составленный китайским командованием в октябре 1942 года, предусматривал наступление по сходящимся направлениям 15 китайских дивизий из Юнъани и трех из Ассама во взаимодействии примерно с 10 английскими или индийскими дивизиями. Английские и индийские дивизии должны были вторгнуться в Бирму с суши, а также путем высадки морского десанта в Рангуне. Уэйвелл в принципе согласился с этим планом, хотя и сомневался в возможности осуществить два важнейших, по его мнению, условия: добиться достаточных сил авиации для завоевания господства в воздухе над Бирмой и привлечь крупные силы английского флота (четыре-пять авианосцев) для обеспечения господства в Индийском океане и прикрытия высадки в Рангуне. Второе условие действительно нельзя было осуществить вследствие занятости военно-морских сил на других театрах войны. Чан Кай-ши счел эти важнейшие условия уверткой со стороны Уэйвелла и в конце 1942 года отказался участвовать в операции. Араканское наступление, декабрь 1942 -- май 1943 года. Уэйвелл тем не менее решил провести ограниченное наступление с целью захватить Араканский прибрежный район. План предусматривал наступление вдоль полуострова Маю на глубину в 100 миль в сочетании с высадкой морского десанта на остров Акьяб с целью захвата аэродромов, с которых японские эскадрильи могли подвергнуть бомбардировкам районы северо-восточной Индии. Если бы удалось вновь разместить там эскадрильи союзников, они смогли бы прикрывать всю Северную и Центральную Бирму. Однако от высадки десанта, важной части плана операции, пришлось отказаться из-за недостатка десантно-высадочных средств. И все же Уэйвелл настоял на проведении наступления на Аракан по суше. В декабре 1942 года индийская 14-я дивизия начала наступление, но двигалась так медленно, что командующий японской 15-й армией успел перебросить в этот район подкрепления и к концу января остановил наступление англичан. Однако Уэйвелл настаивал на продолжении наступления, невзирая на доводы и протесты командующего Восточной армией генерала Эрвина, который предупреждал, что войска измучены малярией и их моральный дух падает. Японцам удалось нанести удар в тыл 14-й дивизии, выйти к Хтизве на р. Маю и заставить индийцев отступить. Индийская 14-я дивизия была заменена 26-й дивизией. Японцы продолжали продвижение вдоль р. Маю и к началу апреля вышли на побережье у Индина. Затем они двинулись в северном направлении, чтобы к маю, к началу сезона муссонов, прорвать оборону противника на рубеже Маундо, Бутидаун и тем самым расстроить английские планы возобновления наступления на Бирму в течение следующего сухого сезона -- с ноября 1943 до мая 1944 года. 14 апреля в командование войсками в Аракане вступил командир индийского 15-го корпуса генерал-лейтенант Слим. Он был потрясен физическим и моральным состоянием войск, пораженных эпидемией малярии и понесших потери в результате фронтальных атак на японские позиции. Надеясь удержать рубеж Маундо, Бутидаун, Слим все же предполагал в случае необходимости отвести войска в глубь страны от Кокс-Базара еще на 50 миль севернее. Местность там была сравнительно открытая, что создавало лучшие условия для использования превосходства англичан в артиллерии и танках, чем в джунглях и болотах на полуострове Маю. Кроме того, коммуникации японцев вдоль побережья растянулись бы еще больше и, следовательно, стали бы более уязвимыми. Случилось совсем не так, как предполагал Слим. 6 мая с наступлением темноты японцы выбили англичан из Бутидауна, и создавшаяся фланговая угроза заставила последних оставить Маундо. Японцы решили остановиться на вновь занятом рубеже, поскольку приближался сезон муссонов. Таким образом, попытка англичан вновь занять Акьяб путем наступления по суше закончилась полной катастрофой. Японцы, искусно совершая фланговые маневры, просачивались сквозь джунгли, а кровопролитные фронтальные атаки основательно подорвали боевой дух английских войск. К маю 1943 года англичане находились на том же рубеже, который занимали осенью минувшего года. Операции "Чиндит" . Единственный луч света в этой мрачной фазе войны мелькнул в северной часть Бирманского театра при проведении первой операции "Чиндит". Инициатор операции Уингейт назвал ее именем мифического зверя Чинда -- полульва-полуорла, изображения которого часто встречаются в бирманских пагодах. Для Уингейта этот подобный грифону зверь стал символом тесного взаимодействия сухопутных и воено-воздушных сил. Этому названию помогло закрепиться то обстоятельство, что первые операции проводились с форсированием р. Чиндуин в Северной Бирме. Осенью 1938 года Уингейт, в то время капитан, прибывший в Англию в отпуск из Палестины, встретился с рядом влиятельных лиц и произвел на них сильное впечатление. Такое же впечатление он произвел раньше, в этом же году, на генерала Уэйвелла, командующего войсками в Палестине. Вернувшись в декабре в Палестину, Уингейт обнаружил, что его политическая деятельность в сионистских кругах вызвала сильное подозрение в английских официальных сферах. В результате преемник Уэйвелла генерал Хэйнинг решил назначить Уингейта на безобидную должность в своем штабе. В мае 1939 года Уингейта по требованию Хейнинга отправили в Англию и назначили на незначительную штабную должность в командовании противовоздушной обороны. Осенью 1940 года Уингейта вытащили из тихой заводи и послали в Эфиопию организовать партизанское движение против итальянского владычества в Восточной Африке. Вопрос об этом назначении был окончательно решен благодаря поддержке Уэйвелла. После успешного завершения этой восточно-африканской кампании последовал новый упадок в карьере Уингейта, и в состоянии депрессии, во время приступа малярии, он пытался покончить самоубийством. Но, пока он поправлялся дома, ему представилась новая возможность проявить себя, поскольку Англия терпела катастрофические поражения на Дальнем Востоке. Эту возможность опять предоставил ему Уэйвелл, которого после неудачного летнего наступления освободили от командования па Ближнем Востоке и послали в Индию. В конце года, когда японцы вторглись в Малайю и Бирму, Уэйвелл оказался в еще более критическом положении. В феврале 1942 года, когда даже в Бирме сложилась мрачная ситуация, Уэйвелл попросил прислать к нему Уингейта, чтобы с его помощью развернуть там партизанские действия. Прибыв на место, Уингейт решил создать так называемые "группы дальнего проникновения" для действий в бирманских джунглях и ударов по японским коммуникациям и заставам. Эти силы должны были быть достаточно крупными, чтобы наносить эффективные удары, и достаточно малыми, чтобы ускользать от противника. Наиболее подходящим соединением признали бригаду (была реорганизована индийская 77-я бригада). "Чиндитам" предстояло научиться воевать в джунглях лучше японцев. В состав этих групп включили разных специалистов, в особенности по подрывному делу и радиосвязи. Им следовало также взаимодействовать с авиацией, так как их снабжение осуществлялось по воздуху. С этой целью каждой колонне было придано небольшое подразделение английской авиации. Уингейт настаивал как можно скорее начать операции, чтобы восстановить моральный дух англичан и проверить действенность "групп дальнего проникновения". Уэйвелл предпочитал использовать их непосредственно перед началом общего наступления англичан и во время его, но, уступив желанию Уингейта, решил, что стоит рискнуть и провести такой эксперимент, который может дать опыт и важные сведения. Бригада состояла из семи колонн и для планируемой операции делилась на две группы: северную -- из пяти колонн общей численностью 2200 человек с 850 мулами и южную -- из двух колонн общей численностью 1000 человек с 250 мулами. Обе группы в ночь на 14 февраля 1943 года под прикрытием отвлекающих действий регулярных войск переправились через р. Чипдуин. Двигаясь в восточном направлении, группы, как было предусмотрено, разделились на колонны, совершили ряд нападений на японские заставы и железнодорожные линии, взрывали мосты и устраивали засады на дорогах. В середине марта колонны переправились через р. Иравади в 100 милях восточнее р. Чиндуин, однако к тому времени японцы поняли, насколько велика угроза, созданная этими группами, и направили против них большую часть сил двух дивизий из пяти, имевшихся в Бирме. Под нажимом японцев колонны были вынуждены отступить и к середине апреля вернулись в Индию, потеряв треть своего состава и большую часть снаряжения. Операция не принесла стратегических выгод, и потери японцев были невелики, однако она показала, что английские и индийские войска способны действовать в джунглях. Кроме того, операция помогла приобрести полезный опыт организации снабжения по воздуху и подчеркнула необходимость завоевания превосходства в воздухе. Эта операция вместе с тем помогла командующему японской 15-й армией генералу Мутагути понять, что нельзя считать р. Чиндуин надежным препятствием и что единственный путь к срыву контрнаступления англичан -- это продолжать наступательные действия. Эта операция повлекла за собой наступление японцев через границу Индии, а затем и решающее сражение при Импхале. Планы на будущее . Наступление англичан в период сухого сезона 1942/43 года не состоялось из-за административно-хозяйственных затруднений и недостатка средств. План операций на следующий сухой сезон 1943/44 года в соответствии с решениями Касабланской конференции предусматривал высадку морского десанта в Рангуне (операция "Анаким"), за которой должно было последовать наступление английских и китайских войск на севере Бирмы и захват ключевых пунктов на побережье. Предстояло завоевать превосходство в воздухе и сосредоточить крупные силы флота и десантно-высадочных средств, а также решить административно-хозяйственные вопросы и проблему перевозок по суше. Удовлетворить все эти требования было так трудно, что весной 1943 года Уэйвелл стал склоняться к отказу от проведения операции в Бирме и предложил план наступления на Суматру. Во время поездки в Лондон в апреле он убедил Черчилля и начальников штабов в необходимости отложить операцию "Анаким" или вовсе от нее отказаться. Вместо нее было решено провести операцию против Суматры под кодовым наименованием "Калверин". Однако от этой операции тоже пришлось отказаться по тем же причинам, что и от операции "Анаким", а также потому, что американцы настаивали на необходимости как можно скорее вновь открыть путь снабжения Китая по суше. Таким образом, проведение операций на юге было отложено в долгий ящик, хотя планирование их продолжалось. Если вообще можно было что-нибудь предпринять на этом театре военных действий, то только на севере Бирмы.
    ГЛАВА 24. БИТВА ЗА АТЛАНТИКУ
Самый критический период битвы за Атлантику приходится на вторую половину 1942 -- первую половину 1943 года, хотя в течение всех шести лет войны она велась с переменным успехом. Можно сказать, что эта битва началась еще до начала войны, когда 19 августа 1939 года первые океанские подводные лодки вышли из Германии на места стоянок военного времени в Атлантическом океане. К концу месяца, накануне вторжения Германии в Польшу, 17 подводных лодок уже находились в Атлантике, а около 40 подводных лодок прибрежного действия -- в Северном море. Несмотря на то что Германия с запозданием стала вооружать флот подводными лодками, к началу войны у немцев было 56 подводных лодок (правда, 10 из них не были полностью готовы к действиям), то есть только на одну меньше, чем в военно-морском флоте Великобритании. Однако 30 немецких подводных лодок были не пригодны для плавания в Атлантике. Первый успех немецким подводным лодкам принесло потопление лайнера "Атения" вечером 3 сентября, в тот самый день, когда Англия объявила Германии войну, и через два дня после вторжения немцев в Польшу. Лайнер был торпедирован без предупреждения. Командир подводной лодки оправдывал свои действия тем, что якобы принял лайнер за вспомогательный крейсер. В последующие дни было потоплено еще несколько судов. 17 сентября подводная лодка U-29 добилась более важного успеха, потопив авианосец "Корейджес" у западных подступов к Британским островам. За три дня до этого авианосец "Арк Ройял" едва ускользнул от подводной лодки U-39, которую сразу же контратаковали и потопили эсминцы. По этой причине тяжелые авианосцы были отстранены от выполнения задач борьбы с подводными лодками. Нападения подводных лодок на торговые суда увенчались еще большими успехами. За первый месяц войны было потоплено 41 судно общим водоизмещением до 154 тыс. т, а к концу года -- 114 судов общим водоизмещением свыше 420 тыс. т. В середине октября подводная лодка U-47 проникла на якорную стоянку флота в Скапа-Флоу и потопила линкор "Ройял Оук". Англичане были вынуждены временно отказаться от использования этой главной базы флота. Примечательно, однако, что в ноябре и декабре потери торгового судоходства были вдвое меньшими, чем в первые два месяца, причем значительное число судов пострадало не от действий подводных лодок, а подорвалось на минах. К тому же союзники потопили девять немецких подводных лодок. Налеты немецкой авиации на суда в море не причинили сколько-нибудь серьезного ущерба. В начальный период войны немецкий флот возлагал большие надежды не только на подводные лодки, но и на свои надводные корабли, однако эти надежды не оправдались. К началу войны "карманный" линкор "Адмирал граф Шпее" находился в средней части Атлантического океана, а однотипный корабль "Дейчланд" (впоследствии переименованный в "Лютцов") -- в его северной части, но Гитлер до 26 сентября не разрешал атаковать английские суда. В итоге ни один из них не добился большого успеха, а линкор "Адмирал граф Шпее", загнанный в устье Ла-Платы, в декабре пришлось затопить. <198> к западу, тогда как летом 1940 года англичане могли обеспечивать свои конвои охранением только на 15 <198> к западу, то есть примерно на 200 миль к западу от Ирландии, а дальше уходящие конвои должны были рассредоточиваться или идти без охранения. В октябре зона непосредственного охранения расширилась до 19 <198> к западу (около 400 миль к западу от Ирландии), но охранение обычно состояло всего лишь из одного вспомогательного крейсера. Только к концу года удалось увеличить среднее число кораблей охранения до двух. Более мощное охранение предоставлялось лишь конвоям, отправлявшимся на Ближний Восток. Главным конечным пунктом атлантических конвоев на западе служил Галифакс в провинции Новая Шотландия. Конвои, направлявшиеся в Англию с грузом продовольствия, горючего и военного имущества, первые 300-400 миль шли в сопровождении канадских эсминцев, а затем их передавали английским кораблям охранения, которые сопровождали конвои до западных подступов к Англии. Разрешить проблему обеспечения охранения помогли появившиеся весной 1940 года сторожевые корабли. Командам этих небольших кораблей водоизмещением всего 925 т приходилось нелегко в штормовую погоду, да и сами корабли не обладали достаточной скоростью, чтобы перегонять и даже идти наравне с подводными лодками, но тем не менее они доблестно выполняли задачу по охранению конвоев при любой погоде. В сентябре, после двухмесячных настойчивых усилий, было заключено соглашение между Черчиллем и Рузвельтом, согласно которому военно-морские силы США передавали Англии 50 старых эсминцев, оставшихся после первой мировой войны, в обмен на предоставление в аренду 8 английских баз в западных районах Атлантики сроком на 99 лет. Хотя эсминцы были устарелыми, и их прежде чем вводить в эксплуатацию, требовалось оснастить гидролокаторами для обнаружения подводных лодок, они вскоре оказали большую помощь в борьбе с подводными лодками противника. Эта сделка в свою очередь позволила Соединенным Штатам подготовить базы для защиты своего океанского и прибрежного судоходства и явилась первым шагом по вовлечению этой страны в битву за Атлантику. С наступлением зимы и плохой погоды, естественно, возросли трудности для движения конвоев и организации их охранения, и в то же время снизилась активность немецких подводных лодок. Согласно немецким данным, к июлю 1940 года число подводных лодок увеличилось на 50 %, 27 подводных лодок было уничтожено. К февралю следующего года число действующих подводных лодок сократилось до 21. С захватом французских баз немцы получили возможность держать в море больше подводных лодок, а также использовать небольшие подводные лодки прибрежного действия на океанских путях. Участие итальянских военно-морских сил в битве за Атлантику оказалось ничтожным. Хотя итальянские подводные лодки начали действовать с августа и к ноябрю из было не меньше 26, практически они ничего не добились. Активность подводных лодок зимой снизилась главным образом из-за плохой погоды, однако, в начале 1941 года их деятельность вновь развернулась благодаря тактике "волчьих стай" -- совместных действий нескольких подводных лодок вместо одиночных атак. Эту новую тактику генерал Дениц ввел в октябре 1940 года, а в последующие месяцы она получила дальнейшее развитие. "Волчьи стаи" действовали следующим образом. Получив информацию о движении конвоя, штаб командования подводным флотом предупреждал ближайшую группу подводных лодок. Сразу же высылалась одна лодка с задачей выследить конвой и по радио навести на него всю группу. Собравшись в указанном месте, подводные лодки атаковали конвой ночью из надводного положения, предпочтительнее с подветренной стороны. Атаки проводились несколько ночей. В дневное время подводные лодки уходили довольно далеко от конвоя и его охранения. Ночные атаки из надводного положения были известны и в первую мировую войну. Дениц в своей книге, вышедшей как раз накануне второй мировой войны, рассказал об этом. Эта тактика застигла англичан врасплох. Англичане строили противолодочную оборону, рассчитывая на атаки из погруженного положения. Большие надежды возлагались на гидролокаторы -- приборы для обнаружения подводных целей. Однако подводные лодки, действующие на поверхности, с помощью гидролокатора обнаружить нельзя, и ночью в таких случаях корабли охранения практически не могли получить какую-либо информацию. Таким образом. Используя преимущества ночных атак подводных лодок из надводного положения, немцы свели на нет подготовку англичан к подводной войне и выбили их из колеи. Одной из главных задач противодействия этой тактике стало заблаговременное обнаружение и уничтожение выслеживающей подводной лодки, "поддерживающей контакт" с конвоем. Если кораблям охранения удавалось заставить подводные лодки погрузиться, то, поскольку перископы ночью бесполезны, подводным лодкам становилось трудно действовать. Важной контрмерой против ночных атак явилось освещение моря. Вначале для этих целей использовались осветительные снаряды и ракеты, но потом их заменили более эффективными осветительными средствами -- светящимися авиационными бомбами, которые чуть ли не превращали ночь в день. Кроме того, устанавливались мощные прожекторы на самолетах, используемых для охраны конвоев и в противолодочных дозорах. Еще большее значение имела разработка радиолокационной аппаратуры. Наряду с внедрением новых приборов более тщательно проводилась подготовка кораблей охранения и заметно улучшилась организация разведки. Однако всякие усовершенствования требовали времени. К счастью, в распоряжении немев в то время было немного подводных лодок, и это ограничивало действия "волчьих стай", адмирал Дениц считал, что если англичане повсюду введут систему конвоев, Германии для достижения решающих результатов потребуется 300 подводных лодок, а весной 1941 года она имела в строю лишь десятую долю этого числа. В марте вновь усилились нападения кораблей и самолетов на конвои. "Карманный" линкор "Адмирал Шеер" и линейные крейсеры "Шарнхорст" и "Гнейзенау" потопили или захватили 17 судов; бомбардировщики дальнего следования потопили 41 судно, столько же было на счету подводных лодок. В общем всеми средствами было уничтожено 139 судов водоизмещением свыше 0.5 млн. т. Линейные крейсеры, 22 марта прибывшие в Брест, стояли там в бездействии, так как в апреле английская авиация нанесла серьезные повреждения порту. В начале второй половины мая новый немецкий линкор "Бисмарк" в сопровождении нового крейсера "Принц Эйген" вышел в Атлантику. Английская разведка сработала точно, и предупреждение об их появлении в Каттегате было получено в Лондоне утром 21 мая. В тот же день их обнаружили самолеты берегового командования вблизи Бергена. Из Скапа-Флоу сразу же вышли линейный крейсер "Худ" и линкор "Принс оф Уэлс" под командованием вице-адмирала Холланда с целью перехватить немецкие корабли севернее Исландии. На следующий день к вечеру, после того как воздушная разведка доложила, что кораблей в районе Бергена больше нет, из Скапа-Флоу в том же направлении вышли главные силы флота. Вечером 23 мая крейсеры "Норфолк" и "Суффолк" заметили два немецких корабля в Датском проливе, между западным берегом Исландии и краем ледяного поля восточнее Гренландии. К тому времени силы вице-адмирала Холланда подходили к южному концу пролива. Формально силы Холланда имели большое превосходство над противником, поскольку крейсер "Худ" водоизмещением 42 тыс. т номинально являлся самым крупным кораблем всех флотов и был вооружен восемью 14-дюймовыми орудиями. Однако "Худ", построенный в 1930 году, еще до Вашингтонского соглашения, не был до конца модернизирован: начавшаяся в 1939 году война помешала осуществить принятое в марте этого года решение совета адмиралтейства улучшить броневую защиту корабля. "Принс оф Уэлс" был новым кораблем, и его вооружение еще не успели полностью испытат <%10> ь <%0> <$F> . Прим. авт. . Немецкие корабли, хотя и предполагалось, что они соответствуют ограничениям Вашингтонского соглашения (35 тыс. т для линкоров и 10 тыс. т для тяжелых крейсеров), фактически имели водоизмещение соответственно 42 тыс. т и 15 тыс. т, а это позволило снабдить их более тяжелой броневой защитой. Кроме того, хотя они и уступали в артиллерии главного калибра (восемь 15-ти дюймовых орудий у "Бисмарка" и восемь 8-дюймовых орудий у "Принца Эйгена"), это компенсировалось дефектами орудий "Принс оф Уэлса" и превосходством дальномерных приборов немецких кораблей. Немецкие корабли были обнаружены в 5.35, за час до восхода солнца, а в 5.52 все четыре корабля завязали огневой бой "Худ", и оба немецких корабля сосредоточили огонь на нем. "Худ" был не только флагманским кораблем, но и самым уязвимым, особенно для навесного огня, поэтому он поспешил как можно скорее сократить дистанцию. Сближение происходило на встречных курсах, и англичане не могли вести огонь орудиями кормовых башен. Немцы же имели возможность использовать всю артиллерию одного борта. После второго или третьего залпа в 6.00 "Худ" взорвался и в течение нескольких минут затонул. Спаслось только трое из экипажа более чем в 1400 человек. Это вызывало самые мрачные воспоминания о судьбе английских линейных крейсеров во время Ютландского сражения четверть века назад <$FЮтландское> . -- Прим. авт. "Принс оф Уэлс", на котором теперь сосредоточили огонь оба немецких корабля, сильно пострадал от разрушительных попаданий с "Бисмарка" и "Принца Эйгена". В 16.30 командир "Принс оф Уэлса" принял решение выйти из боя и стал уходить под прикрытием дымовой завесы. Контр-адмирал Уэйк-Уокер, командующий двумя крейсерами, а теперь после гибели Холланда, и всем соединением, одобрил это решение, но приказал не терять соприкосновения с противником до подхода главных сил флота. Они находились теперь на расстоянии около 300 миль, но было мало надежды, что удастся подойти вовремя, так как утром видимость ухудшилась. После полудня командующий английским флотом адмирал Тоуви с облегчением узнал, что "Бисмарк" изменил курс и сбавил ход примерно до 24 узлов. Оказалось, что в короткой утренней схватке "Бисмарк" получил два прямых попадания с "Принс оф Уэлса" и одно из них вызвало утечку топлива. Это снизило запас хода корабля. Немецкий адмирал Лютьенс вынужден был направиться в один из портов западной Франции, отказавшись от рейда в Атлантику или возвращения в Германию из опасения быть перехваченным английскими соединениями, действовавшими в этом районе. Днем Тоуви приказал 2-й эскадре крейсеров под командованием адмирала Кертейса и авианосцу "Виктрориес", который готовился к отправке в Средиземное море, следовать на позицию, а 100 милях от "Бисмарка" -- достаточно близко, что "Викториес" мог поднять в воздух своих девять бомбардировщиков-торпедоносцев. После 22.00 в очень плохую погоду корабли отправились к указанному месту, с трудом отыскали "Бисмарк" и после полуночи успешно его атаковали. "Бисмарк" получил одно прямое попадание, которое не причинило серьезного ущерба линкору, защищенному тяжелой броней. Рано утром 25 марта ему удалось ускользнуть от своих преследователей, и остальная часть дня прошла в бесплодных попытках вновь его обнаружить. Только 26 марта в 10.30 его обнаружил в 700 милях от Бреста патрулирующий самолет "Каталина" берегового командования. Широко рассредоточенный флот Тоуви не смог бы успеть перехватить "Бисмарк". Зато соединение "Н" адмирала Сомервила, возвращавшееся из Гибралтара, находилось теперь достаточно близко, чтобы перехватить "Бисмарк". К тому же в это соединение входил большой авианосец "Арк Ройял". Первый удар был неудачным. Второй удар, нанесенный около 21.00, оказался более успешным. Две из тринадцати выпущенных торпед достигли цели. Одно попадание пришлось в броневой пояс "Бисмарка" и было малоэффективным. Второе попадание, прямо по корме, повредило винт, разрушило рулевое устройство и заклинило рули. Это попадание оказалось решающим. В то время как эсминцы капитана 1 ранга Вайана держали "Бисмарка" в кольце и всю ночь продолжали его торпедировать, на поле боя появились линкоры "Кинг Джордж V" и "Родней", которые в течение полутора часов вели огонь бронебойными снарядами из тяжелых орудий. К 10.15 "Бисмарк" представлял собой охваченную пламенем развалину. По приказу Тоуви английские линкоры ушли, а крейсер "Дорсетшир" тремя торпедами прикончил тонущий корабль. В 10.30 "Бисмарк" исчез под волнами. Для потопления "Бисмарка" потребовалось, по крайней мере, восемь, а то и все двенадцать попаданий торпед и гораздо больше попаданий тяжелых снарядов. Это делает честь конструкторам корабля. "Принц Эйген" расстался с "Бисмарком" 24 мая и направился для дозаправки в среднюю часть Атлантики. Однако вскоре обнаружились дефекты в машине, и командир взял курс на Брест. "Принц Эйген" был обнаружен на подступах к порту, но благополучно достиг его 1 июня. В конечном счете, эти драматические события мая 1941 года были наивысшей точкой усилий немцев и свидетельствовали об окончательном крушении их планов выиграть битву за Атлантику с помощью наводных кораблей. Операции немецких подводных лодок продолжались гораздо дольше. Они создали серьезную угрозу. В мае число потопленных лодками судов резко возросло, в июне тоже достигло высокой цифры -- 61 судно водоизмещением 310 тыс. т. Столько судов обычно входило в отдельный большой конвой. Примечательно, что эта опасность никогда не создавала трудностей по укомплектованию команд. 11 марта в Соединенных Штатах был принят закон о лендлизе <%0> существовавшая во время второй мировой войны система передачи Соединнеными Штатами союзным странам взаймы или в аренду вооружений, военных и других, необходимых для ведения войны материалов. Ленд-лиз был неизбежной и выгодной для США формой помощи Англии, а затем и участия в антигитлеровской коалиции. -- Прим. ред. <198> до 26 <198> западной долготы. В марте начали действовать американские авиационные базы на восточном побережье Гренландии и на Бермудских островах, а в мае военно-морские силы США приняли арендованную базу в Ардженшии, в юго-восточной части Ньюфаунленда. В начале июня американская морская пехота сменила английский гарнизон в Рейкявике, в Исландии, и с тех пор военно-морские силы США охраняли американские суда, следующие в Исландию и обратно. Американский "нейтралитет" в Атлантике становился все более однобоким. В апреле была достигнута договоренность о ремонте английских судов на американских верфях, и началось строительство военных кораблей и торговых судов на основе ленд-лиза. Все большую помощь Англии в борьбе за Атлантику стала оказывать Канада. В июне было создано канадское соединение кораблей охранения, базирующееся на Сент-Джонс, на Ньюфундленде. Военно-морские силы Канады взяли на себя ответственность за охрану судов от нападения подводных лодок на всем пути следования конвоев до района их встречи южнее Исландии. Таким образом, английское адмиралтейство могло теперь осуществить планы относительно обеспечения непрерывного охранения. Летом 1941 года канадские и английские корабли охранения встречались в океане в пункте около 35 <198> западной долготы и передали друг другу свои конвои. Исландские корабли и корабли английского Западного военно-морского округа обменялись конвоями в восточной части океана в пункте около 18 <198> западной долготы. Начиная с июля, группа непосредственного охранения на всем пути сопровождала гибралтарские конвои. Конвоям, следовавшим вдоль западно-африканского побережья в Сьерра-Леоне, тоже предоставлялось постоянное охранение. Охранение конвоев осуществлялось в среднем пятью кораблями. Периметр зоны охранения из 45 судов составлял свыше 30 миль. Тем не менее, гидролокатор каждого корабля охватывал дугу радиусом всего одну милю, поэтому еще оставались широкие интервалы, через которые незамеченными могли проникнуть подводные лодки. Что касается авиационного прикрытия, то, начиная с весны, с получением по ленд-лизу летающих лодок "Каталина", зона прикрытия расширилась примерно до 700 миль от Британских островов. Это вынудило немецкие подводные лодки покинуть районы на удаление 600 миль от Канады и 400 миль от Исландии. В середине Атлантического океана еще оставался разрыв около 300 миль шириной, а американские самолеты "либерейтор", которые могли бы его прикрыть, предоставлялись вплоть до конца марта 1943 года нерегулярно, да и к середине апреля в строю находился только 41 такой самолет. В то же время число немецких подводных лодок росло. К июлю 1941 года действовало 65 лодок, а в октябре -- уже 80. На 1 сентября общее число подводных лодок составляло 198, хотя к этому времени 47 лодок было потоплено. Темпы пополнения подводного флота намного превышали размеры потерь. Немецкая промышленность стала выпускать подводные лодки со сварными прочными корпусами. Для потопления такой подводной лодки требовалось более точное бомбометание. В сентябре из-за недостаточного авиационного прикрытия тяжелые потери понесли четыре конвоя. Однако, в этом же месяце. После августовской встречи Рузвельта с Черчиллем, взаимодействие флотов двух стран значительно улучшилось благодаря утвержденному президентом хорошо продуманному "американскому плану обороны западного полушария <186> 4". Согласно этому плану, американские военно-морские силы получили разрешение сопровождать конвои неамериканских судов и начали обеспечивать охранение некоторых атлантических конвоев до пункта встречи, который был отодвинут на восток примерно до 22 <198> западной долготы. Это облегчило англичанам задачу организации охранения конвоев на участке пути между Британскими островами и океанским пунктом встречи. К концу года число групп охранения увеличилось до восьми (по три эсминца и около шести сторожевых кораблей в каждой). Еще одиннадцать групп по пяти эсминцев номинально числилось в резерве для усиления охранения любого конвоя, который окажется в трудном положении, или для борьбы с сосредоточениями подводных лодок, но фактически выполняли второстепенные текущие задачи. В октябре число потопленных подводными лодками судов сократилось до 32 общим водоизмещением 156 тыс. т. Примечательно, что ни одно судно не было потоплено в пределах 400 миль от базы берегового командования. Этот факт свидетельствовал о том, что подводные лодки стали избегать зон, прикрываемых разведывательной и бомбардировочной авиацией дальнего действия. Правда, этот факт отчасти для поддержки боевых действий Роммеля в Северной Африке. В ноябре количество потоплений подводными лодками вновь упало и составляло не более трети октябрьского тоннажа. В декабре в северной Атлантике было потоплено еще меньше судов. Однако, тяжелые потери на Дальнем Востоке после вступления в войну Японии увеличили число потоплений от всех видов оружия (около 282 судов водоизмещением почти 600 тыс. т.). На западе во второй половине 1941 года немецкие бомбардировщики дальнего действия создали угрозу гораздо большую, чем подводные лодки. Особенно для гибралтарских конвоев. Так встал вопрос о необходимости использовать истребители для непосредственной поддержки операций по проводке конвоев. В июне был введен в строй первый конвойный авианосец "Одэсити" с катапультируемыми истребителями. В декабре он сыграл главную роль при сопровождении возвращавшегося в Англию гибралтарского конвоя, хотя сам был потоплен в бою. В конце 1941 года общее число действующих немецких подводных лодок составляло 86. Но, поскольку 50 лодок направилось в Средиземное море, в северной части Атлантического океана осталось только 36. В июне 9 подводных лодок было потоплено кораблями охранения конвоев, и немецкому подводному флоту пришлось уйти из южной Атлантики. За 9 месяцев, с апреля по декабрь 1941 года, немецкие и итальянские подводные лодки потопили 328 судов водоизмещением 1 576 тыс. т, но лишь третья часть этих судов входила в состав конвоев. Вместе с тем корабли охранения потопили 20 немецких подводных лодок. Таким образом, усиление охранения и выбор более безопасных маршрутов принесли успех в борьбе с немецкими подводными лодками. Кратко подведем итог мерам по организации охранения конвоев в начале 1942 года. Три крупные операционные базы Западного военно-морского округа (Ливерпуль, Гринок, Лондондерри), которые командовал адмирал Ноубл, руководили 25 группами охранения, насчитывающими 70 эсминцев и 95 других кораблей. Корабли делились на четыре категории: 1) эсминцы с малым запасом хода для ближневосточных и арктических конвоев на первую часть их пути и для лайнеров, которые начали доставлять американские войска через океан; 2) эсминцы и сторожевые корабли дальнего плавания для североатлантических конвоев от западного океанского пункта встречи до Англии и для гибралтарских конвоев; 3) сторожевые корабли, эсминцы и катера с большой дальностью плавания для конвоев, следующих в Сьерра-Леоне, на главной части их пути; 4) корабли ПВО для поддержки кораблей охранения конвоев в районах действия немецких бомбардировщиков, а также для арктических и гибралтарских конвоев. Имелись также две группы охранения в Гибралтаре и фритаунское соединение, состоящее из одной флотилии эсминцев и двух десятков сторожевых кораблей. В ньюфандлендское соединение охранения входили преимущественно корабли военно-морских сил Канады (14 эсминцев и около 40 сторожевых кораблей). В начале 1942 года перспективы благоприятного исхода битвы за Атлантику серьезно ухудшились. Одной из причин был недостаток в самолетах. Де Ла Ферте, возглавлявший предыдущим летом береговое командование, оценивал потребности примерно в 800 самолетов всех типов и особенно подчеркивал значение бомбардировщиков дальнего действия. Однако, в следующем году бомбардировщики берегового командования, как и все новые бомбардировщики были переданы бомбардировочному авиационному командованию для использования в авиационном наступлении на Германию. Вокруг приоритета тех или иных боевых действий разгорелся спор. Авиация военно-морских сил также испытывала затруднения в получении истребителей для обеспечения действий новых конвойных авианосцев, заказ на которые был уже размещен. Другая причина состояла в следующем. Новые фрегаты, которые строились в Америке для Англии, вступали в строй не так быстро, как планировалось, и главным образом потому, что приоритет отдавался десантно-высадочным средствам, необходимым для вторжения в Европу через Ла-Манш, которое американцы все еще надеялись осуществить если не 1942, то в 1943 году. Это обстоятельство в значительной степени обусловило как ослабление Англии в Атлантике, так и дальнейшие тяжелые потери в судоходстве. Третья причина возникла в первые месяцы 1942 года. Когда Америка испытывала затруднения не только на Тихом океане после катастрофы в Пирл-Харборе, но и на Атлантическом океане, где активизировали свои действия немецкие подводные лодки и возросли потери Америки в судоходстве. Адмирал Дениц и его штаб в мае 1942 года считали, что Англии можно нанести поражение, если в месяц топить в среднем суда общим водоизмещением 700 тыс. т. Им было известно, что в 1941 году не удалось достичь это средней цифры, но они не знали, что среднемесячная цифра не превышала и 180 тыс. т. Дейниц и его штаб считали, что вступление Америки в войну даст германии большую свободу в западной Атлантике и больший выбор объектов для нанесения ударов. Немцы смогли направить к берегам Америки лишь небольшое число подводных лодок, но и они добились непропорционально больших результатов, поскольку американские адмиралы, подобно английским во время первой мировой войны, не торопились формировать конвои. Американцы также не спешили принять другие меры предосторожности. Так, продолжали освещаться фарватерные буи, неограниченно использовалось радио на судах. В приморских курортах вроде Майами на протяжении многих миль берег[ac]а по-прежнему освещались неоновыми фонарями, и на этом фоне отчетливо вырисовывались силуэты судов. Днем, подводные лодки погружались на некотором расстоянии от берега, а ночью всплывали и атаковали суда орудиями или торпедами. И хотя число подводных лодок. Действующих у берегов Америки, никогда не превышало дюжины, к началу апреля они потопили судов водоизмещением почти в полмиллиона тонн, причем 57 % из них были танкеры. Это серьезно отразилось на положении Англии. Военно-морским силам Соединенных Штатов пришлось отвести корабли охранения в прибрежные воды, и английские торговые суда, уцелевшие при переходе через Атлантический океан, становились легкой добычей немцев в американских водах. Достигнутые результаты так ободрили адмирала Дейница, что он намеревался направить к берегам Америки как можно больше подводных лодок. К счастью для союзников, в этот критический момент им на помощь пришла "интуиция" Гитлера. На совещании 22 января он высказал убеждение, что Норвегия является "зоной, где решатся судьба", и потребовал все имеющиеся надводные корабли и подводные лодки направить в этот район для отражения вторжения союзников. Через три дня Дейниц получил неожиданный приказ отправить первую группу из восьми подводных лодок для прикрытия морских подступов к Норвегии. В январе в Норвегию отправили также линкор "Тирпиц", а за ним последовали "Адмирал Шеер", "Принц Эйген", "Адмирал Хиппер" и "Лютцов". Опасения Гитлера в какой-то степени были обоснованы, так как Черчилль действительно предлагал английским начальникам штабов рассмотреть возможность высадки в Норвегии с целью ослабить нажим немцев на арктические конвои, однако американцы не поддержали этого предложения, и оно не было осуществлено. Еще одной удачей для союзников была суровая зима 1941/42 года, которая задержали боевую подготовку команд подводных лодок в балтийском море, в результате чего в первой половине 1942 года оказались готовы к боевым действиям всего лишь 69 подводных лодок. Впоследствии 26 из них было отправлено в северную Норвегию, 2 -- на Средиземное море и 12 восполнили потери, так что чистый прирост в Атлантике составил только 29 лодок. Как бы то ни было, тоннаж потопленных немецкими подводными лодками судов возрастал с каждым месяцем: в феврале -- почти до 500 тыс. т, в марте -- свыше 500 тыс. т, в апреле упал до 430 тыс. т, зато в мае возрос до 600 тыс. т, а в июне достиг зловещей цифры -- 700 тыс. т. К концу июня полугодовой итог составил свыше 3 млн. т из 4 147 406 т всех потопленных судов, причем около 90 % приходилось на суда, потопленные в Атлантике и Арктике. Только с июня. Благодаря усовершенствованию методов противолодочной борьбы и принятию американцами системы конвоев ежемесячные потери от подводных лодок сократились до 500 тыс. т. @BL = Улучшение обстановки летом 1942 года оказалось иллюзорным. К августу, с появлением вновь построенных подводных лодок, их общее число превысило 300. Около половины из находилось в действии. Их группы действовали у Гренландии, у побережья Канады, у Азорских островов, в Карибском море (или поблизости от него) и у берегов Бразилии. В Августе тоннаж потопленных подводными лодками судов вновь превысил 500 тыс. т. В последующие месяцы им досталась особенно большая добыча в районе острова Тринидад, где многие суда еще плавали без охранения. Сомнительной акцией немцев в политическом отношении и с точки зрения большой стратегии было потопление пяти бразильских судов в середине августа, что привело к немедленному объятию Бразилией войны. Использование бразильских баз позволило союзникам значительно усилить контроль над всей южной Атлантикой и изгнать оттуда надводные рейдеры. Теперь это однако, не имело такого значения, как раньше, поскольку вместо немецких вспомогательных крейсеров, используемых для нарушения морских коммуникаций, появились новые, более крупные подводные лодки, так называемые "подводные крейсеры", водоизмещением 1600 т и с радиусом действия 30 тыс. миль. Подводные лодки теперь могли погружаться на гораздо большую глубину, до 600 футов, а в случае острой необходимости даже глубже. Впрочем, это преимущество вскоре было сведено к минимуму, поскольку в большем количестве стали выпускаться глубинные бомбы с установкой взрывателей на больш[ас]ую глубину. Действия подводных лодок, однако, тоже облегчилось, так как с появлением новых подводных танкеров стало возможно дозаправлять подводные лодки в океане. Кроме того, повысилась эффективность радиоразведки. Немцы вновь получили возможность, как и до августа 1940 года, читать многие английские сигналы управления конвоями. В это же время английские ученые создали новый 10-сантиметорвый радиолокатор. Его широкое использование в начале 1943 года на самолетах в сочетании с прожектором Ли позволило союзникам вновь захватить инициативу в ведении боевых действий ночью и при плохой видимости. Поисковые приемники радиолокатор немецких подводных лодок, работающие на волне 1,5 метра, оказались бессильными. Военный дневник Деница ярко свидетельствует о том, как обеспокоили немецкого адмирала эффективность нового английского средства обнаружения и возросшее число английских самолетов в восточной части Атлантического океана. В течение всей компании Дениц проявил себя весьма способным стратегом. Он умел нащупывать слабые места противника и сосредоточивать силу удара там, где была слаба оборона. Он надежно удерживал инициативу, а подводные силы союзников неизменно отступали. Во второй половине 1942 года Дениц сосредоточил усилия подводных лодок в районах между зонами авиационного прикрытия к югу от Гренландии. Тактика немцев состояла в том, чтобы обнаруживать конвои союзников прежде, чем они достигнут этих районов, а затем, нанеся им сосредоточенный удар, отводить подводные лодки сразу же после появления английской авиации. К осени у Деница было достаточно подводных лодок, чтобы позволять "стаям" атаковать по своей инициативе, когда предоставлялась возможность. Начиная с июля активность подводных лодок возросла, в ноябре они потопили 119 судов водоизмещением 729 тыс. т. впрочем, большую часть этих судов, плавающих без охранения, подводные лодки перехватили у берегов Южной Африки или Южной Америки. Потребность в охранении особенно возросла при подготовке и проведении операции "Торч" -- высадки англо-американских войск в северо-западной Африке. Операция проводилась осенью. Пришлось временно приостановить отправку конвоев в Гибралтар, Сьерре-Леоне и Арктику. Новые силы охранения понадобились тоже для сопровождения конвоев из войсковых транспортов, на которых перевозились американские войска из Исландии в Англию. Для охранения этих быстроходных конвоев на каждые три восковых транспорта придавалось, по крайней мере, по четыре эсминца. Исключение составляли два гигантских (водоизмещением 80 тыс. т0 лайнера "Куин Мэри" и "Куин Элизабет", переоборудованных в войсковые транспорты, чтобы перевозить по 15 тыс. человек и более. Их скорость, свыше 25 узлов, была слишком велика для эсминцев, которые сопровождали их лишь в начале и конце пути. Такие гигантские лайнеры могли обеспечить свою безопасность только благодаря скорости хода, умелому маневрированию и правильному выбору маршрутов. Эта рискованная политика оказалось настолько успешно, что ни одной подводной лодке так и не удалось перехватить лайнеры во время многочисленных трансатлантических переходов, начавшихся с августа. Вообще говоря, масштабы охранения силами флота и авиационного прикрытия ни в какое сравнение не шли с темпами роста производства подводных лодок. Каждый месяц вступало в строй в среднем около 17 подводных лодок, и к концу 1942 года действовало около 212 лодок из 393 (в начале войны действовала 91 подводная лодка из 249). За это время было уничтожено 87 немецких и 22 итальянских подводных лодки. Темпы же ввода в строй новых подводных лодок были гораздо выше. В течение года подводные лодки стран оси потопили во всех водах 1160 судов общим водоизмещением 6266 тыс. т, а общие потери составили 1664 судна водоизмещением свыше 7790 тыс. т. Хотя тоннаж судов, введенных в строй союзниками, составил около 7 млн. т, все равно дефицит увеличился почти на 1 млн. т. Импорт Англии за этот год упал ниже 34 млн. т. Особенно угрожающе снизились, в частности, запасы топлива для торговых судов -- до 300 тыс. т, тогда как месячная потребность составляла 130 тыс. т. Недостаток можно было восполнить из резервных запасов военно-морских сил, но к этому следовало прибегнуть лишь в случае крайней необходимости. Когда в январе 1943 года в Касабланке, на побережье Марокко, собралась конференция союзников для определения дальнейшей стратеги, ее участников весьма серьезно встревожила проблема тоннажа торгового флота. Вторжение в Европу обещало эффект лишь в том случае, если будет ликвидирована угроза со стороны подводных лодок и выиграна битва за Атлантику <$FСледуя> . -- Прим. авт. Битва за Атлантику приобрела такое же решающее значение, как и битва за Англию в 1940 году. Исход зависел прежде всего от того, какая из сторон сможет дольше выдержать в материальном и психологическом отношении. На ход борьбы повлияли и перемены в командовании. В ноябре адмирал Ноубл был назначен главой английской военно-морской миссии в Вашингтоне и стал английским представителем в объединенном англо-американском штабе. За двадцать месяцев пребывания в должности командующего западным военно-морским округом он многое сделал для усовершенствования мер противолодочной борьбы и для поддержания боевого духа команд охранения и экипажей самолетов, постоянно проявляя понимание их проблем и установив с ними тесный личный контакт. Его преемника подобрали удачно. Им стал адмирал Хортон. С начало 1940 года он командовал базировавшимися в Англии подводными лодками, отлично знал как подводные лодки, так и подводников, был человеком энергичным, обладал творческим воображением. Такое сочетание качеств делало его достойным командиром, под стать Деницу. Хортон разработал методы более мощных и сосредоточенных контратак против подводных лодок. Сторожевые и другие малые корабли, не обладающие достаточной скоростью, не могли довести до конца бой с подводными лодками, поскольку, если бы им пришлось далеко преследовать противника, потом они не сумели бы догнать охраняемые ими конвои. Требовалось больше эсминцев и фрегатов, которые могли бы прийти на помощь охранению конвоев, а при встрече с подводными лодками преследовать их до конца. Для этой цели еще в сентябре начали формироваться группы поддержки. Хортон сразу же ускорил этот процесс, сократив состав групп непосредственного охранения. Хортон поставил цель -- застигнуть противника врасплох в средней части Атлантического океана координированными контратаками нескольких новых групп поддержки и авианосной авиации во взаимодействии с охранением и самолетами сверхдальнего действия. Хортон подчеркивал, что группы поддержки не должны тесно взаимодействовать с группами охранения конвоев. При прохождении зоны разрыва в авиационном прикрытии каждый конвой должен усиливаться группой поддержки и по возможности самолетами. Хортон предусмотрел. Что подводные лодки, привыкшие к атакам кораблей охранения конвоя, будут выбиты из колеи, когда группы поддержки атакуют их со всех сторон. Гитлер был взбешен неэффективными результатами предновогоднего нападения "Хиппера", "Лютцова" и шести эсминцев, вышедших из Альта Фьорда, на арктический конвой. Раздраженный Гитлер высказал "твердое и неизменное решение" рассчитаться с виновниками. В итоге гроссадмирал Редер через месяц ушел в отставку. На посту главнокомандующего военно-морскими силами его заменил Дениц, который одновременно сохранил пост командующего подводными силами. Дениц лучше умел ладить с Гитлером и, в конце концов, получил согласие фюрера оставить "Тирпиц", "Лютцов" и "Шарнхорст" в Норвегии как "довольно мощное оперативное соединение". В декабре и январе в Атлантике наступило затишье. Тоннаж потопленных подводными лодками судов едва достиг 200 тыс. т. Затишье объяснялось главным образом штормовой погодой. Однако за этой передышкой последовали новые сокрушительные удары по судам, следовавшим в составе конвоев. В феврале тоннаж потопленных подводными лодками судов почти удвоился, а в марте цифра достигла 108 судов водоизмещением 627 тыс. т, что граничило с рекордными цифрами июля и ноября 1942 года. Особенную тревогу вызвало то, что около двух третей судов было потоплено при следовании в составе конвоев. В середине марта 38 подводных лодок атаковали два направлявшихся в Англию конвоя, которые оказались поблизости друг от друга. В итоге было потоплено 21 судно водоизмещением 141 тыс. т, а немцы потеряли лишь одну подводную лодку. Впоследствии адмиралтейство отмечало, что "немцы никогда не были так близки к нарушению коммуникаций между Новым и Старым Светом, как в первые двадцать дней марта 1943 года". Более того, морской штаб даже стал сомневаться, можно ли по-прежнему использовать конвои. Однако в последние одиннадцать дней этого рокового месяца положение резко изменилось. В северной Атлантике было потоплено только 15 судов против 107 за первые две трети месяца. В апреле потери снизились вдвое, а в мае оказались еще меньше. Контрнаступление, организованное Хортоном, принесло желаемые результаты в удивительно короткий срок. В самые критические мартовские дни американцы попросили освободить их от участия в проводке североатлантических конвоев и взяли на себя ответственность за южноатлантические пути, в особенности ведущие в Средиземное море. Они, конечно, имели в виду также и Тихий океан. Практический результат был невелик. Правительство США подчинило английскому командованию авианосец первой группы поддержки и поставило самолеты "либерейтор". Таким образом, с 1 апреля Англия м Канада приняли на себя полную ответственность за проводку всех конвоев между Американским континентом и Англией. Весной 1943 года немецкие подводные лодки в ряде сражений потерпели поражение и понесли тяжелые потери. В середине мая проницательный Дениц докладывал Гитлеру: "Мы стоим перед лицом величайшего кризиса в подводной войне, так как противник, применяя новые средства обнаружения, наносит нам тяжелые потери". Потери подводных лодок в мае больше чем удвоились и составляли около 30 % всех находившихся в море лодок. Такие потери вынудили Деница 23 мая отозвать подводные лодки из северной Атлантики. К июлю союзники строили судов больше, чем теряли от действий противника. Это был переломный момент в борьбе с подводными лодками. Теперь ясно, что в марте Англия едва избежала поражения. Столь же очевидно, что главной причиной создавшейся опасности был недостаток самолетов дальнего действия для защиты конвоев. С января по май в Атлантическом океане в тех случаях, когда конвои прикрывались с воздуха, было потоплено всего только два судна. Когда конвои получили достаточное воздушное прикрытие (в особенности самолеты "либерейтор"), подводным лодкам стало все труднее действовать "волчьими стаями". Теперь их могли в любой момент внезапно обнаружить с самолета, который навел бы их корабли группы поддержки на их позиции. Важную роль, бесспорно сыграло создание новой радиолокационной станции, работающей в 10-сантиметровом диапазоне. Внесли свой вклад и такие новые боевые средства, как многоствольный самолет "Хетшгог", противолодочная ракетная установка и более мощные глубинные бомбы. Большое значение имела и аналитическая деятельность нового управления штаба западного военно-морского округа. Оно было создано в начале 1942 года для разработки методов борьбы с подводными лодками. Кроме того, для управления судами в составе конвоев в конце мая 1943 года был введен новый шифр, что лишило немцев самого ценного источника информации. Однако наибольшее значение имело, пожалуй, повышение уровня подготовки команд кораблей охранения и экипажей самолетов, а также улучшение взаимодействия между моряками и летчиками. Выдающуюся роль в отражении угрозы со стороны немецких подводных сил, как уже указывалось, сыграл адмирал Хортон. Немалый вклад внес также маршал авиации Слессор, назначенный командующим береговым командованием в феврале 1943 года, в решающий период битвы. Среди славных командиров групп охранения и поддержки заслуживают особого упоминания за свои подвиги капитан 1 ранга Уокер и капитан 2 ранга Греттон. В июне 1943 года в северной Атлантике не было ни одного нападения на конвои. В июле подводные лодки понесли большие потери, особенно в Бискайском заливе, где патрули Берегового командования ВВС собрали богатый урожай: из 86 подводных лодок, пытавшихся пересечь залив, 55 было обнаружено, 17 потоплено (все, кроме одной, самолетами) м 6 было вынуждено повернуть обратно. Дениц доказывал Гитлеру. Что единственным выходом в Атлантику стала узкая полоса Бискайского залива, примыкающая к испанскому берегу. Успехи противолодочных патрулей стоили англичанам только 14 самолетов. В течение трех месяцев, с июня по август 1943 года, немецкие подводные лодки потопили не больше 57 торговых судов союзников во всех водах, кроме Средиземного моря, причем половина из них была потоплена у берегов Южной Америки и в Индийском океане. Этих весьма скромных результатов они добились ценой потери 79 подводных лодок; не меньше 58 из них были потоплены самолетами. В надежде вновь завоевать господство на море Дениц потребовал от Гитлера увеличить численность дальней разведывательной авиации в Атлантическом океане и усилить авиационное прикрытие на транзитных путях. Дениц встретил более сочувственное отношение, чем Редер, который в свое время пытался преодолеть нежелание Геринга обеспечивать взаимодействие флота и авиации. Дениц также добился разрешение увеличить производство подводных лодок с 30 до 40 в месяц, и предоставить приоритет новым типам подводных лодок, способным развивать большую скорость в подводном положении. Однако, многообещающая подводная лодка типа "Вальтер" с двигателем, работающим на смеси дизельного топлива и перекиси водорода, испытала столько родовых мук. Что ни одна из них так и не была подготовлена к эксплуатации даже к концу войны. Новым важным усовершенствованием было внедрение шноркеля. Это устройство состояло из выдвижной трубы, по каналам которой засасывался воздух и отводились отработанные газы. Шноркель, изобретенный в Голландии еще до 1940 года, позволял подводным лодкам заряжать аккумуляторные батареи, оставаясь на перископной глубине. К середине 1944 года было установлено тридцать таких устройств. В середине 1943 года у немцев появилось еще два новшества -- самонаводящаяся торпеда, акустически направляемая на шум винтов судна, и планирующая бомба. Однако, в сентябре и октябре, в первые два месяца после активизации действий подводных лодок, союзники потеряли только 9 торговых судов из 2468, входивших в состав 64 североатлантических конвоев. За от же период было потоплено 25 немецких подводных лодок. После этого нового тяжелого поражения Дениц отказался от объединения подводных лодок в большие мобильные группы. 8 октября Англия по соглашению с Португалией приняла две авиационные базы на Азорских островах и с этого момента получила возможность обеспечивать авиационное прикрытие во всей северной Атлантике. @BL = В первые три месяца 1944 года Дениц получил приказ сформировать группу из 40 подводных лодок для отражения угрозы высадки союзников в Западной Европе. К концу мая Дениц сосредоточил 70 подводных лодок в бискайских портах, а в северной Атлантике осталось только три подводные лодки. Отказ Германии от ведения войны в северной Атлантике принес облегчение английскому Береговому командованию. 19-я авиационная группа к маю 1944 года потопила 50 и повредила 56 подводных лодок. За этот же период группа потеряла в Бискайском заливе 350 самолетов. Ее потери, вероятно, были бы меньшими, а эффективность действий еще большей, если бы в соответствии с исключительной важностью своей задачи Береговое командование имело больше самолетов. Среди других событий этого периода следует отметить две успешные атаки на "Тирпиц", находившийся на якорной стоянке в северной Норвегии. Его атаковали три сверхмалые подводные лодки в сентябре 1943 года и самолеты военно-морской авиации в марте 1944 года. До того как тяжелые бомбардировщики английских ВВС в ноябре 1944 года потопили линкор, "Тирпицу" пришлось лишь однажды вести огонь главным калибром (во время рейда на остров Шпицберген). Количество повреждений, которые он выдержал, свидетельствует о высоком качестве конструкции и прочности немецких кораблей. Само его существование как корабля, представляющего потенциальную угрозу, оказало большое влияние на морскую стратегию Англии и отвлекло значительную часть сил флоты. Угроза со стороны "Шарнхорста" отпала в декабре предыдущего года. Этот немецкий корабль, направляясь на перехват арктического конвоя, был сам перехвачен сильным соединением метрополии. В первой половине 1944 года главное внимание Англии в водах метрополии уделялось небольшим немецким торпедным кораблям. Хотя число этих катеров никогда не превышало трех дюжин, они быстро перенацеливались с одного маршрута конвоев на другой и, улучая выгодный момент, доставляли большие неприятности. Подводные лодки, сосредоточенные в западных портах Франции с целью противодействия высадке союзников через Ла-Манш, оказались малоэффективными, хотя ко времени вторжения в Нормандию в июне 1944 года эти лодки оснастили шноркелями, что делало их менее уязвимыми от нападения с воздуха. Когда американская 3-я армия в середине августа приблизилась к западным портам Брест и Сен-Назер, большинство подводных лодок передислоцировалось в Норвегию. Суда, следующие в Англию и из Англии, вновь получили возможность пользоваться старым привычным путем -- в обход Ирландии с юга и севера. В конце августа из Норвегии и Германии двинулся поток подводных лодок. Огибая с севера Шотландию и Ирландию, они занимали позиции вблизи берега на всем протяжении до мыса Портленд-Билл на юге Англии. Однако в этой "прибрежной" кампании они достигли немногого, хотя благодаря использованию шноркелей несли меньшие потери, чем прежде. За четыре месяца, с сентября по декабрь 1944 года, подводные лодки потопили в прибрежных водах Англии только 14 судов. Арктические конвои. Английские конвои начали направляться в северную Россию в конце сентября 1941 года. Зимой Архангельск был закрыт льдами. Пользовались единственным незамерзающим портом России Мурманском. Немцы допустили странную стратегическую ошибку: пытаясь захватить этот порт мощным ударом с суши, они тем самым утратили возможность перерезать этот северный путь снабжения в момент наибольшей уязвимости <$Fнемецко-фашистское> -- Прим. авт. Когда же немцы осознали, насколько значительны масштабы помощи, оказываемой России этим путем, они поспешили пополнить свои морские и воздушные силы в Норвегии и в марте, марте, апреле и мае 1942 года нанесли ряд мощных ударов по арктическим конвоям союзников. Самый тяжелый удар принял конвой Р-17, отправившийся на восток в конце июня 1942 года. Адмиралтейство, опасаясь, что конвой и его охранение могут быть разгромлены немецкими военными кораблями, 4 юля приказало ему рассредоточиться в Баренцевом море. Беспомощные торговые суда подверглись нападению самолетов и подводных лодок. Уцелело лишь 13 из 36 судов. Конвой доставил 87 самолетов и потерял 210; доставил 164 танка и потерял 430; доставил 896 небоевых машин и потерял 3350. Были потеряны и другие грузы весом в 99316 т <$Fодной> . Прим. авт. После этой катастрофы следующий конвой отправили в Россию лишь в сентябре. Его охранение было значительно усилено, а адмирал Редер, предупрежденный радиоразведкой, из осторожности задержал большие военные корабли, которые могли бы разгромить охранение. В результате 27 из 40 торговых судов, входивших в конвой PQ-18, благополучно прибыло в Архангельск, а немецкие самолеты и подводные лодки понесли тяжелые потери. Немцы никогда больше не сосредотачивали таких крупных сил авиации на дальнем Севере. С марта 1943 года, с увеличением продолжительности светлого времени, командующий флотом адмирал Тоуви не захотел рисковать новыми конвоями. В это время создалось критическое положение в Атлантическом океане, и корабли охранения м арктических маршрутов были переброшены в Атлантику, где они сыграли большую роль в разгроме немецких подводных сил. К ноябрю движение арктических конвоев возобновилось. Теперь их сопровождали более значительные силы охранения, в состав которых входили новые конвойные авианосцы. Они наносили тяжелые потери военно-воздушным и подводным силам Германии и обеспечивали благополучную доставку грузов в Россию. 40 атлантических конвоев, отправленных с 1941 года, включали 811 судов, из них 58 было потоплено, а 33 по тем или иным причинам повернули обратно, 720 судов благополучно дошли до места назначения и доставили в Россию около 4 млн. т грузов. Поставки включали 5 тыс. танков и свыше 7 тыс. самолетов. Союзники при этом потеряли 80 боевых кораблей и 98 торговых судов. Немцы при попытках остановить движение конвоев потеряли линейный крейсер "Шарнхорст", три эсминца и 28 подводных лодок. Последний этап . В первые месяцы 1945 года численность немецкого подводного флота продолжала расти как за счет строительства новых лодок, так и за счет уменьшения потерь благодаря внедрению шноркелей и прекращению дальних операций в Атлантическом океане. В январе были введены в строй 30 новых подводных лодок (в последние месяцы 1944 года строились в среднем 18 подводных лодок). Некоторые из них были нового, усовершенствованного образца с большей дальностью плавания на XXI водоизмещением 1600 т и прибрежного действия типа XXXIII водоизмещением 230 т. В марте подводный флот достиг максимальной численности -- 463 единицы. С марта 1945 года серьезное влияние на темпы кораблестроения стали оказывать бомбардировки. К счастью для союзников, остановка мин с воздуха в Балтийском море хотя и причиняла небольшой по сравнению с затрачиваемыми усилиями материальный ущерб, но имела важные последствия, б[ac]ольшие, чем предполагали их военно-морские начальники: препятствуя проведению испытаний и подготовке команд, она, следовательно, мешала вводить в строй новые типы подводных лодок в большом количестве. Если бы лодки новых типов могли выйти в море в большом количестве, возникла бы такая же опасная угроза, как в 1943 году. В последние недели войны подводные лодки действовали преимущественно у восточных и северо-восточных берегов Англии. Они добились немногого. Примечательно, что в этих водах так и не была потоплена ни одна подводная лодка нового типа. После капитуляции Германии 159 подводных лодок сдалось в плен. Остальные 203 были потоплены их командами. За пять с половиной лет войны Германия построила 1157 подводных лодок и захватила 15 иностранных. Немцы потеряли 789 подводных лодок (в том числе три бывшие иностранные). 500 из 632 подводных лодок, потопленных в море, было уничтожено английскими кораблями и авиацией. С другой стороны немецкие, итальянские и японские подводные лодки потопили 175 военных кораблей (преимущественно английских) и 2828 судов общим водоизмещением почти 15 млн. т. Подавляющее большинство судов было потоплено немецкими кораблями и самолетами. Из общей суммы потерь союзников от подводных лодок 61 % составляют суда, шедшие вне конвоев; 9 % -- отставшие от конвоев и только 30 % -- шедшие в составе конвоев. Потери в конвоях, прикрываемых авиацией, оказались весьма незначительны. Потери союзников в Атлантическом океане были бы гораздо меньшими, если бы немцы в течение четырех лет не владели французскими военными базами в Бискайском заливе, а также если бы не отказ Эйре в использовании союзниками ее западных и южных портов. Единственный путь в Англию оставался открытым главным образом благодаря тому, что союзники удерживали Северную Ирландию и Исландию.
    * Часть VI *
@CS1 = ПЕРЕЛОМ В ХОДЕ ВОЙНЫ. 1943 ГОД
    Глава 25. РАЗГРОМ НЕМЕЦКО-ИТАЛЬЯНСКИХ ВОЙСК В АФРИКЕ
Вследствие неудачной попытки союзников захватить Тунис в декабре 1942 года им пришлось отказаться от первоначальной идеи зажать Роммеля в клещи между преследующей их английской 8-й армией и вновь сформированной 1-й армией, наступавшей в восточном направлении, навстречу 8-й армии. Теперь этим двум армиям какое-то время предстояло действовать раздельно против соответствующих сил Роммеля в Триполитании и войск Арнима в Тунисе. По мере сближения войск Роммеля и Арнима у них появилось стратегическое преимущество: они могли действовать совместно против любой из наступавших группировок союзников. Когда в рождественские дни 1942 года противнику удалось остановить наступление под Тунисом и возникли затруднения в передвижении войск до окончания сезона дождей, Эйзенхауэр попытался нанести удар, стремясь выйти к побережью у Сфанкса и тем самым блокировать пути снабжения и отхода войск Роммеля. В операции "Сэтин" Эйзенхауэр планировал использовать главным образом американские войска (американский 2-й корпус под командованием генерал-майора Фридендолла). Свой план Эйзенхауэр доложил объединенному англо-американскому штабу, члены которого вместе с Рузвельтом и Черчиллем в середине января прибыли в Африку на конференцию в Касабланке для обсуждения дальнейших планов ведения войны. Рассмотрев новый план Эйзенхауэра, они признали рискованным использовать не имеющие боевого опыта войска против опытных сил Роммеля. Особенно горячо возражал генерал Брук. В результате Эйзенхауэру было предложено воздержаться от проведения операции "Сэтин". Этим решением инициатива действий передавалась Монтгомери, войска которого в середине ноября остановились в Нофилии и готовились к наступлению на позицию Буэрат, где Роммель сосредоточил остатки своей армии после длительного отступления из Египта. Монтгомери начал наступление в середине января. Замысел был обычным -- фронтальным ударом сковать силы противника и одновременно совершить обходной маневр, чтобы отрезать пути отступления врагу. Монтгомери постарался тщательно скрыть от противника свои намерения и не позволить ему своевременно отвести войска с занимаемых позиций. До начала операции наблюдение за противником вели только моторизованные подразделения охранения, а главные силы располагались в глубине. Утром 15 января они совершили длительный марш-подход и сразу же были введены в бой. 51-я дивизия при поддержке танков наступала вдоль побережья, а 7-я бронетанковая и новозеландская дивизия осуществляли намеченный обходной маневр. Сначала противник не оказал организованного сопротивления, а западнее позиции Буэрат войска союзников встретились лишь с арьергардами врага. Роммель отошел с позиции Буэрат и вновь избежал ловушки. Впрочем, все это было к лучшему, ибо, как с упреком отмечал генерал Александер в своем донесении, "новозеландцы и 7-я бронетанковая дивизия действовали нерешительно на южном фланге полосы противотанкового заслона противника". Главный бой Роммелю пришлось опять выдержать с верховным командованием стран оси. Пребывая в полной безопасности в Риме, Муссолини в который раз потерял чувство реальности и за неделю до рождества издал приказ "оборонять позицию Буэрат до последней возможности". Роммель по радио запросил начальника итальянского генерального штаба маршала Кавальеро о том, что следует предпринять в случае обхода позиции Буэрат английскими войсками и их продвижения на запад. Кавальеро не ответил на этот вопрос, но подчеркнул, что итальянские войска ни в коем случае не должны оказаться в окружении, как это случилось у Эль-Аламейна. Роммель обратил внимание Бастико на очередное противоречие между приказом Муссолини и ответом Кавальеро. Прислужник авторитарного режима, Бастико попытался избежать твердого выбора и ответственности за проведение мероприятий, не отвечающих замыслам своего вождя. Роммель, однако, настоял на своем и все же заставил Бастико согласиться на отход пеших подразделений итальянских войск на рубеж Тархуна, Хомс, на 130 миль ближе к Триполи. В начале января Кавальеро попросил перебросить одну из немецких дивизий в дефиле Габес для отражения возможного удара американских войск, который, как мы уже знаем, не состоялся. Роммель, естественно, не противился этой просьбе. Поскольку она полностью отвечала его собственному замыслу, и перебросил в указанный район 21-ю танковую дивизию. Таким образом, у Роммеля осталось только 36 танков 15-й танковой дивизии и 57 устаревших танков итальянской дивизии "Центавр" протв 450 танков, которые Монтгомери сосредоточил для проведения намеченной им операции. Роммель не намеревался вступать в безнадежный бой с численно превосходящими силами противника и отвел свои войска с позиции Буэрат, как только из сообщений радиоразведки стало известно, что англичане 15 января готовятся перейти в наступление. В течение двух дней Роммель сдерживал наступление войск Монтгомери, продвижение которых по умело заминированным полям шло медленно. Только в боях с арьергардами они потеряли около 50 танков. 17 января Роммель отвел свои моторизованные силы на рубеж Тархуна, Хомс, приказав находившейся там итальянской пехоте отойти в Триполи. Рубеж Тархуна, Хомс был более удобен для обороны, чем позиция Буэрат. Однако Монтгомери сосредоточил мощный танковый кулак на правом фланге итало-немецких войск, и это убедило Роммеля в невозможности удержать этот рубеж, поскольку противник мог перерезать пути отхода. Он приказал отвести войска и взорвать портовые сооружения в Триполи. Рано утром 20 января Роммель получил телеграмму от Кавальеро, который сообщал, что Муссолини крайне недоволен отходом войск Роммеля и настоятельно требует удерживать занимаемые позиции по крайней мере в течение трех недель. К исходу дня Кавальеро лично прибыл в штаб Роммеля и подтвердил требование Муссолини. Роммель осторожно заметил, что сроки удержания позиций будут зависеть от действия противника, так как нет резервов, необходимых для отражения его натиска. Свой доклад Роммель закончил аналогичным аргументом, что и в беседе с Бастико, когда тот в ноябре минувшего года требовал удержать позиции у Мерса-Бреги: "Вы можете либо удерживать район Триполи еще несколько дней и потерять армию, либо оставить Триполи не несколько дней раньше и сохранить армию для Туниса. Решайте, что делать". Кавальеро уклонился от определенного решения, но косвенно признал правоту суждений Роммеля, заявив, что армию, безусловно, необходимо сохранить, однако, столь же важно как можно дольше удержать Триполи. Роммель сразу же начал отвод итальянских немоторизованных войск, а также большинства тыловых подразделений обслуживания. В ночь на 23 января он отвел остальные войска с рубежа Тархуна, Хомс к Тунисской границе (100 миль западнее Триполи), а затем на позицию Марет (еще 80 миль западнее). Продвижение английских войск за позицию Буэрат развивалось, по признанию Монтгомери, весьма медленными темпами. Это объяснялось не только минными полями и дорожными заграждениями, но и исключительной осторожностью англичан в борьбе с арьергардами противника. В своих мемуарах Монтгомери подчеркивает, что наступление на прибрежном участке "характеризовалось отсутствием инициативы и темпа". Эта же мысль сквозит в дневниковой записи Монтгомери от 20 января: "Вызвал с себе командира 51-й дивизии и дал ему королевскую взбучку. Это сразу произвело эффект". Однако к этому времени Роммель уже успел отойти на рубеж Тархуна, Хомс. Не натиск англичан на прибрежном участке, а сосредоточение мощных танковых сил противника на левом фланге вынудило Роммеля оставить этот рубеж и отойти к тунисской границе. Когда английская 51-я подошла ночью к рубежу Тархуна, Хомс, выяснилось, что противник исчез. Утром 23 января подразделения английских войск, не встретив сопротивления противника, вступили в Триполи. Этот город был целью нескольких наступательных операций англичан с 1941 года. Преследуя войска Роммеля английским войскам пришлось пройти 1400 миль. Триполи был занят ровно через три месяца после начала наступления. Для Монтгомери и его войск это было радостное событие, которое принесло самому Монтгомери известное моральное удовлетворение. Он писал: "Я впервые с тех пор, как принял командование 8-й армией, испытал подлинную радость". Шторм, разразившись в первую неделю января нанес серьезные разрушения в порту Бенгази, и объем сократился с 3 тыс. т в день до менее 1 тыс. т. пришлось полагать на использование порта Тобрук, который находился примерно на 800 милях от Триполи. Это значительно удлинило и без того растянутые коммуникации и линии снабжения. Чтобы изыскать необходимые транспортные средства, Монтгомери пришлось "спешить" свой 10-й корпус, хотя он очень опасался, что придется замедлить темпы наступления, если не удастся занять Триполи за десять дней до начала нового наступления. К счастью для Монтгомери, противнику не было известно о тех трудностях, которые испытывал английский генерал. Роммель знал лишь одно: противник имел в 14 раз больше танков, чем из было в 15-й танковой дивизии (итальянские танки Роммель не принимал в расчет). Если бы 21-ю танковую дивизию не перебросили в район дефиле Габес для отражения возможного удара американских войск (этот удар отменили через два дня после того, как 21-я дивизия заняла позиции у дефиле), то можно было бы рассчитывать на удержание рубежа Тархуна, Хомс. В этом случае, как признал сам Монтгомери, англичанам пришлось бы прекратить продвижение и отойти к позиции Буэрат: ведь войска Монтгомери вступили в Триполи всего за два дня до истечения десятидневного срока, предусмотренного планом операции. В Триполи Монтгомери остановился на несколько недель в связи с необходимостью пополнить запасы и восстановить разрушенные портовые сооружения. Порт принял первый транспорт только 3 февраля, а 9 февраля в Триполи прибыл конвой транспортов. Преследование отходящего противника вели лишь разведывательные подразделения, а головная дивизия войск Монтгомери перешла тунисскую границу только 16 февраля. Арьергарды Роммеля отошли на позицию Марет, построенную французами для отражения вторжения в Тунис итальянских войск из Триполитании. Эти укрепления состояли из устаревших блиндажей, и Роммель предпочел использовать траншеи, заново отрытые в промежутках между блиндажами. После инспекционной поездки на позицию Марет Роммель пришел к убеждению, что целесообразнее было бы организовать оборону подступов к Тунису у Вади-Акарита, в 15 милях западнее Габеса, поскольку тогда правый фланг позиции опирался бы на район непроходимых для танков солончаковых болот у Чот-эль-Жерида. Его предложение, однако. Не устраивало находившихся вдали от событий диктаторов, которые все еще жили радужными надеждами и продолжали строить воздушные замки. Мнение Роммеля из не интересовало. Муссолини, разгневанный потерей Триполи, отозвал Бастико и сместил Кавальеро, которого заменил генерал Амброзио. 26 января Роммель получил телеграмму, в которой его извещали, что в связи с ухудшением здоровья он будет освобожден от командования войсками, как только они закрепятся на позиции Марет. Армия, которой командовал Роммель, переименовывалась в итальянскую 1-ю армию, а ее командующим назначался генерал Мессе. За Роммелем оставили право определить день передачи командования и отъезда их Африки. Роммель не преминул воспользоваться этим правом. Он был больным человеком и напряжение последних трех месяцев только ухудшило состояние его здоровья. Однако, в феврале он сумел показать, что у него есть еще порох в пороховницах. Не смутившись приближением американских войск к путям отхода его сил через южные районы Туниса, Роммель воспользовался предоставившейся возможностью нанести удар по американцам, прежде чем Монтгомери совершит новый бросок. Хотя возможности позиции Марет были ограничены, она обеспечивала отражение танковых атак и могла задержать продвижение войск Монтгомери. В то время силы Роммеля возросли. Отступая на запад, он приблизился к портам снабжения и выиграл гораздо больше, чем потерял за время отступления. Численность его войск в настоящий момент была примерно такой же, как и к началу битвы за Эль-Аламейн осенью минувшего года. Когда Роммель прибыл в Тунис, его армия насчитывала 30 тыс. немцев <%0> <$F> Прим. авт. Считая, что фронт чрезмерно растянут, Роммель предложил сократить его до 50 миль, от Туниса до Бизерты. Он докладывал, что этот фронт можно удерживать только при условии, если ежемесячно в войска будет доставляться 140 тыс. грузов. Кроме того, он просил Кессельринга информировать его о планах высшего командования по дальнейшему ведению боевых действий в Тунисе. В полученном после нескольких настойчивых напоминаний ответе сообщалось, что фюрер не согласен с оценкой обстановки, которую дал Роммель. К ответу прилагалась таблица, где перечислялись соединения, находящиеся в распоряжении сторон, без какого-либо учета численности войск и вооружения. Это был тот самый ошибочный метод сравнения, которым пользовались и союзные военачальники, оценивая достигнутые ими успехи. После неудачи у Мединика Роммель пришел к выводу, что дальнейшее пребывание немецко-итальянских войск в Африке равносильно "самоубийству". 9 марта, сославшись на нездоровье, он передал командование группой армий Арниму и вылетел на самолете в Европу, рассчитывая лично убедить своих хозяев в правильности сделанной им оценки обстановки. Фактическим же итогом этой попытки явилось отстранение Роммеля от дальнейшего участия в африканской компании. Прибыв в Рим, Роммель встретился с Муссолини, который "казалось, утратив всякое чувство реальности и все время старался найти аргументы, подтверждавшие его точку зрения". Затем Роммель был принят Гитлером. Фюрер не стал слушать доводы генерала и дал ясно понять, что считает его пессимистом. Гитлер не разрешил Роммелю вернуться в Африку и высказал надежду, что когда тот поправится, то примет "командование в операции против Касабланки". Этот город находился далеко на Атлантическом побережье, но Гитлер, видимо, все еще надеялся полностью изгнать союзников из Африки. Это было явное заблуждение. Тем временем союзники готовили сосредоточенный удар превосходящими силами, ставя целью захватить подступы к Тунису с юга, обеспечить соединение войск 8-й и 1-й армий и разгромить итальянскую 1-ю армию под командованием Мессе, которая раньше называлась Африканской танковой армией Роммеля (Бейерлейн, номинально являясь начальником штаба Мессе, полностью контролировал использование немецких частей и подразделений, входивших в состав армии). Успешно отразив контрудар немецких войск у Мединина, Монтгомери не попытался развить успех оборонительных действий и, воспользовавшись растерянностью противника, организовать его преследование. Вместо этого Монтгомери продолжал сосредоточивать силы и средства для планомерного наступления на позицию Марет. Это наступление намечалось начать 20 марта. То есть через две недели после завершения боев у Мединина. Чтобы обеспечить успех путем нанесения удара в тыл обороняющимся войскам противника. американский 2-й армейский корпус 17 марта перешел в наступление на юге Туниса. По замыслу Андерсона, утвержденному Александером, этот удар ставил три цели: сковать резервы противника, которые могли бы помешать успешному наступлению Монтгомери; захватить передовые аэродромы у Телепты и обеспечить с них поддержку действий войск Монтгомери; создать базу снабжения в районе Гафсы для обеспечения наступающих войск Монтгомери. Перед 2-м армейским корпусом, однако, не ставилась задача перерезать пути отхода противника, прорвавшись к побережью. Такое ограничение цели удара объяснялось сомнением относительно способности американских войск решить наступательную задачу на огромную глубину -- 160 миль от исходной позиции до побережья, а также стремлением избежать нового контрудара немцев, подобно тому, который они нанесли в феврале. Эти опасения вызвали бурное недовольство у Паттона, который сменил Фридендолла на посту командира корпуса. В этот момент корпус имел в своем составе четыре дивизии общей численностью войск до 88 тыс. человек. То есть в четыре раза больше, чем у противостоящих сил оси. Кроме того, в полосе наступления корпуса, немецкие войска насчитывали только 800 человек, а итальянские (преимущественно в составе частей дивизии "Центавр" в районе Гафсы) -- 7850 человек <$Fэти> . -- Прим. авт. Наступление корпуса началось успешно. 17 марта первая пехотная дивизия под командованием Аллена без боя завладела Гафсой. Итальянцы отошли на 20 миль к позициям восточнее Эль-Геттара, к перекрестку дорог, ведущих к прибрежным городам Габес и Махарес. 20 марта 1-я бронетанковая дивизия вышла из района Кассерии к дороге от Гафсы к побережью и, заняв на следующее утро Стасьон де Сенед, продолжила движение в восточном направлении через Макнаси к перевалу. В этот день Александер разрешил Паттону подготовить удар танковых подразделений c задачей перерезать дорогу, идущую вдоль побережья, и тем самым помочь войскам Монтгомери, только что начавшим наступление против позиции Марет. Однако Паттон встретил упорное сопротивление противника у перевала и на прилегающих высотах. Здесь действовал небольшой немецкий отряд под командованием полковника Ланга. 23 марта атаки с целью захвата господствующей над местностью высоты 322 были отбиты, хотя высоту оборонял отряд всего из 80 человек, ранее состоявших в личной охране Роммеля. На следующий день численность обороняющихся возросла до 350 человек. Они отбили новую атаку американских подразделений, включавших три пехотных батальона, четыре артиллерийских дивизиона и две танковые роты. 25 марта была предпринята новая атака. Ею лично руководил Уорд, получивший от Паттона по телефону приказ во что бы то не стало захватить высоту. Однако и эта атака не увенчалась успехом. От захвата высоты пришлось отказаться, поскольку противник получил значительные резервы. Паттон и раньше считал, что дивизия не справляется с поставленной задачей, и поэтому снял Уорда с поста командира 1-й бронетанковой дивизии. Паттон настолько увлекся наступательными действиями, что недооценил преимущества обороны (даже в условиях численного превосходства наступающих), особенно если ее ведут закаленные в боях войска против не имеющих боевого опыта атакующих войск. Преимущества обороны, правда в несколько иной форме, продемонстрировали в районе Эль-Геттара хорошо обученные войска, хотя и не имевшие боевого опыта. Речь идет о подразделениях и частях 1-й пехотной дивизии. Эта дивизия 21 марта прорвала позиции итальянских войск и весь следующий день успешно продвигалась вперед. 23 марта ее контратаковали немцы. В контратаке участвовали подразделения 10й танковой дивизии, которая составляла резерв группы армий "Африка" и была переброшена в район Эль-Геттара с побережья. В составе дивизии были два танковых, два пехотных, один мотоциклетный батальоны и артиллерийский дивизион. Контратакующие прорвали передовые позиции американских войск, но дальнейшее их продвижение было задержано минными полями, и немцы понесли большие потери под огнем полевой и противотанковой артиллерии Аллена. Контратака была сорвана, и попытка возобновить ее на следующее утро не имела успеха. В донесении Аллена указывалось: "Наша артиллерия обрушила на танки противника всю мощь своего огня и била их, как мух". Правда, потери немцев на второй день контратаки не были столь значительны, как может показаться из этого донесения, но все же в ходе боя 40 танков были подбиты огнем артиллерии или подорвались на минах. Втянув танковый резерв противника в губительную контратаку, американцы как бы взяли реванш за собственную неудачу в районе Макнаси. В результате им удалось не только отвлечь часть сил противника из района действий Монтгомери, но и нанести противнику значительный урон в танках. В своей победе союзники оказались гораздо больше обязаны успешному отражению трех контратак противника, чем своим собственным наступательным действиям. Успех стал возможен только после того, как противник истощил свои силы. Немецко-итальянские войска могли бы продолжать борьбу, но это лишь растратило их силы в бесплодных действиях. Монтгомери начал наступление в ночь на 20 марта. Для этого он ввел в бой 10-й и 20-й корпуса, имевшие в своем составе 160 тыс. человек, 610 танков и 1410 орудий. Хотя у Мессе номинально было 0 дивизий (против 6 у Монтгомери), в их составе насчитывалось менее 80 тыс. человек, 150 танков (включая танки 10-й танковой дивизии, действовавшей в районе Гафсы) и 680 орудий. Таким образом, наступающие имели превосходство в живой силе, артиллерии и авиации в соотношении 2:1, а в танках 4:1. Позиция Марет протянулась на 22 мили от моря до высот Матмата Хилс, за которыми находился открытый фланг на пустынной местности. В этих условиях войсками стран оси, уступающим войскам союзников в численности, целесообразнее было попытаться вести лишь сдерживающие действия на позиции Марет силами подвижных частей, а главными силами удерживать позицию Вади-Акарит севернее Габеса. Эта позиция представляла собой узкую полосу шириной в 14 миль между побережьем и соляными болотами. Именно этот вариант действий отстаивал Роммель, и именно здесь он предлагал организовать оборону после отхода из Эль-Аламейна в ноябре 1942 года. В беседе с Гитлером 10 марта Роммель сумел убедить фюрера в целесообразности этого плана, и Гитлер приказал Кессельрингу отвести малоподвижные итальянские дивизии с позиции Марет к Вади-Акариту для организации обороны на этом рубеже. одНако итальянские руководители предпочитали удерживать позицию Марет, и Кессельринг, разделявший их взгляды, уговорил Гитлера отменить свое распоряжение. Первоначальный план, разработанный Монтгомери, имел кодовое наименование "Боксерский галоп". Согласно этому плану, главный удар наносился с фронта тремя дивизиями 30-го корпуса (командир Лис) с задачей прорвать оборону противника у побережья и обеспечить ввод в прорыв танковых частей 10-го корпуса (капитан Хоррокс) с целью развить успех наступления. Одновременно Новозеландский корпус (временное соединение) под командованием Фрейберга должен был осуществить широкий охватывающий маневр в направлении Эль-Хамы (25 миль от Габеса) с задачей создать угрозу тылам противника и сковать его резервы. Фронтальный удар не принес успеха. Он был нанесен на узком участке фронта у побережья силами одной пехотной бригады и танкового полка (50 танков). Вклинение в позиции противника оказалось неглубоким, поскольку их прикрывали участок болот Вади-Зигзау (ширина участка 200 футов, глубина 20 футов) и противотанковый ров, открытый за этим участком. Вязкий грунт и минные поля затруднили продвижение танков и поддерживающей артиллерии, а пехота вклинившаяся в позицию противника, подверглась сосредоточенному фланговому огню. После ввода в бой резервов ночью была предпринята новая атака, в результате которой участок вклинения немного расширился. Большинство итальянцев, как только английские подразделения заняли их позиции, сразу же сдались в плен. Однако болотистый участок основательно задерживал прибытие противотанковых пушек, и во второй половине дня передовые пехотные подразделения англичан были смяты контратакой немцев <$F> . -- Прим. авт. Не имея достаточной огневой поддержки, англичане под покровом ночи отошли за болотистый участок. Таким образом, войска, наступавшие с фронта, к ночи 22 марта не только не сумели прорвать оборону противника, но и не удержали позиций, занятых ими при вклинении. Охватывающий маневр также начался успешно, но затем темпы его замедлились. После долгого марш-подхода из тылового района 8-й армии по трудной пустынной местности Новозеландский корпус в составе 27 тыс. человек и 200 танков ночью 20 марта, когда фронтальное наступление уже началось, подошел к перевалу под названием "Плам" в 30 милях западнее Габеса и в 15 милях юго-западнее Эль-Хамы. Здесь продвижение корпуса остановили итальянские войска, действовавшие при поддержке 21-й танковой дивизии из резерва немцев и четырех батальонов 164-йлегкой африканской дивизии, переброшенной с правого фланга позиции Марет. Утром 23 марта, когда стало очевидно, что возобновлять наступательные действия на побережье бессмысленно, Монтгомери внес изменения в свой первоначальный план и сосредоточил все силы и средства на левом фланге. Он полагал, что здесь обстановка более благоприятствует возобновлению наступления крупными силами к прорыву к Эль-Хаме. Монтгомери приказал Хорроксу со штабом 10-го корпуса и 1-й бронетанковой дивизией под командованием генерал-майора Бригса (160 танков) ночью совершить марш через марш через пустыню для усиления Новозеландского корпуса. В то же время индийская 4-я дивизия (командир генерал-майор Такер) должна была выступить из Мединина и занять перевал Холлуф в высотах Матмата Хилс, возможность использования которого на 100 миль сократила бы путь снабжения главных сил, совершавших обходной маневр через пустыню. Заняв перевал, Такер должен был продвигаться в северном направлении, в обход позиции Марет, создав таким образом угрозу выхода в тыл противника и обеспечив возможность развития успеха обходного маневра на тот случай, если маневр у перевала "Плам" будет сорван противником. Новый план был отличным по замыслу. Он показал умение Монгтомери менять направление удара в зависимости от обстановки. Здесь это умение проявилось даже в большей степени, чем у Эль-Аламейна, хотя, как обычно, сам Монтгомери скромно умалчивал о своих талантах, заявляя, что события развивались с самого начала строго по плану. Во многих отношениях действия Монтгомери явились образцом полководческого мастерства, хотя были тут и неудачи. Так, неудачным оказалось первоначальное намерение прорвать оборону противника на узком заболоченном участке вблизи побережья, а также то, что противнику удалось раскрыть угрозу маневра через пустыню, поскольку не были приняты достаточные меры по обеспечению быстроты этого маневра. Именно преждевременное раскрытие этого маневра создало основные трудности осуществления нового плана Монтгомери, получившего кодовое название "Суперчардж II" в память об успешном плане операции у Эль-Аламейна. Появление новозеландцев у перевала "Плам" встревожило командование войск стран оси, которое сразу поняло, что Монтгомери изменил план действий и перенес главный удар на свой левый фланг. Эти выводы подтвердились донесениями разведки, обнаружившей 23 и 24 марта подход новых сил союзников в этот район. В связи с этим 15-я танковая дивизия была переброшена обратно в район Эль-Хамы и еще за два дня до прибытия английских подкреплений в этот район уже находилась в готовности поддержать 21-ю танковую и 164 легкую африканскую дивизии при отражении наступления союзников, назначенного на 26 марта. Как только была утрачена внезапность, вероятность успеха роперации "Суперчардж II" сразу же уменьшилась. Однако союзникам благоприятствовали некоторые другие факторы. Во-первых, 24 мая Арним, вопреки желанию итальянского генерала удерживать позицию Марет, решил отвести армию Мессе на позицию Вади-Акарит во избежание ее окружения. Перед немецкими войсками, оборонявшими перевал, стояла задача задержать наступление противника лишь на время, необходимое доя отвода малоподвижных войск с позиции Марет. Во вторых, перед началом наступления немецкие позиции подверглись обработке с воздуха: 16 эскадрилий истребителей-бомбардировщиков, совершая штурмовые налеты (в каждом участвовало по две эскадрильи), в течение 15 минут обстреливали и подвергали бомбардировке с малых высот позиции противника. эти действия авиации, организованные командующим авиацией пустыни вице-маршалом авиации Бродхерстом, дали огромный эффект, однако штаб ВВС Великобритании не одобрил их, считая, что Бродхерст нарушил принятые принципы использования авиации. В третьих, успеху способствовало смелое решение совершить марш-подход ночью. Немцы не раз прибегали к подобному маневру, англичане же до сих пор избегали ночных маршей. В четвертых, к счастью для союзников, разразилась песчаная буря, скрывшая от противника сосредоточение английских танков и их движение через перевал, по обе стороны которого немцы организовали противотанковую оборону. Наступление союзных войск началось 26 марта в 16.00, когда лучи заходящего солнца затрудняли наблюдение для обороняющихся немецких войск. В первом эшелоне действовали 8-я танковая бригада и новозеландская пехота. Примерно в 18.00 через их боевые порядки прошла 1-я бронетанковая дивизия генерала Бриггса. Облака пыли и спускавшиеся вечерние сумерки помогли ей скрытно преодолеть пять миль. С 19.30 до полуночи, когда взошла луна, дивизия перегруппировалась, а затем вновь двинулась в путь. К рассвету 27 марта благополучно миновав горловину перевала, она вышла к окраинам Эль-Хамы. Здесь продвижение англичан на два дня задержали немецкие противотанковые подразделения и контратака, которую предприняли во фланг англичанам примерно 30 танков 15-й танковой дивизии. Это позволило большей части стран оси, занимавших позицию Марет, избежать окружения и отойти на позицию Вади-Акарит. Англичане захватили в плен около 5 тыс. итальянцев и 100 немцев, однако благодаря отчаянному сопротивлению итало-немецких войск на дороге к побережью главные силы войск стран оси благополучно вышли из боя без существенных потерь. Стремительный выход англичан к морю мог бы лишить их этой возможности, но время было упущено. Прошло больше недели, прежде чем Монтгомери сумел начать боевые действия против немецко-итальянских войск, занявших новые оборонительные позиции. Тем временем Паттон возобновил наступление к побережью, в тыл противника. Его корпус был усилен американским 9-й и 34-й пехотными дивизиями. Главный удар наносился из района Эль-Геттара в направлении на Габес силами 1-й и 9-й пехотных дивизий, через боевые порядки которых должна была пройти 1-я бронетанковая дивизия. 34-я пехотная дивизия получила задачу захватить перевал Фондук, в 100 милях севернее исходного района, и открыть путь к прибрежной равнине. Однако, встретив упорное сопротивление, 34-я дивизия задачу не выполнила и была вынуждена отойти на исходные позиции для перегруппировки сил. В донесении одного из немецких офицеров по этому поводу говорилось: "Американцы выходят из боя, как только подвергнуться атаке". Наступление главных сил на Эль-Геттара, начатое 28 марта было также приостановлено противником. Тяжелые бои не позволили наступающим войскам намного продвинуться. К этому времени Монтгомери прорвался у Эль-Хамы и вышел к Габесу. В связи с этим Александер приказал танкам Паттона начать движение к побережью, не дожидаясь, пока пехота расчистит им путь. Эта попытка не удалась, поскольку противник хорошо организовал противотанковую оборону, и по истечении трех дней в бой была введена пехота, чтобы расчистить путь танкам. Несмотря на гневные указания Паттона, пехота также ничего практически не добилась. Тем не менее в виду угрозы прорыва противника немецкое командование перебросило в этот район 21-ю танковую дивизию с задачей поддержать боевые действия 10-й дивизии. Это новое ослабление немецкого танкового резерва создало благоприятные условия для фронтального наступления на позицию Вади-Акарит войск Монтгомери, располагавших 570 танками и 1470 орудиями. Местность в районе позиции Вади-Акарит благоприятствовала ведению обороны. Она представляла собой равнинную прибрежную полосу, шириной около четырех миль, которую прикрывали непроходимые болота и скалистые холмы с крутыми склонами, спускающимися к полосе соляных болот. Однако немецко-итальянское командование слишком поздно решило оставить позицию Марет, так что осталось очень мало времени для усовершенствования и создания необходимой глубины обороны позиции Вади-Акарит. Кроме того, обороняющиеся войска испытывали недостаток в боеприпасах, поскольку израсходовали значительные средства в предшествующих боях на невыгодных для них рубежах. Первоначально Монтгомери, как и у позиции Марет, намеревался прорвать оборону противника на узком участке у побережья и затем для развития успеха ввести в прорыв танки. 51-я дивизия должна была прорвать оборону, а индейской 4-й дивизии под командованием Такера ставилась задача овладеть восточной оконечностью гряды холмов и прикрыть фланг 51-й дивизии. Однако Такер настаивал на расширении участка прорыва и требовал включить в план действий овладение господствующими высотами в центре полосы наступления. Свои доводы Такер обосновывал тем, что при ведении боевых действий в горной местности можно обеспечить успех, только овладев господствующими высотами. Такер верил, что его войска, накопившие опыт действий в горах, сумеют справиться с такой задачей. Монтгомери принял предложение Такера и расширил участок прорыва. Для действий в первом эшелоне предназначались три пехотные дивизии 30-го корпуса. Более того, Монтгомери принял смелое решение не дожидаться нового периода полнолуния и начать наступление ночью, несмотря на дополнительные трудности управления войсками. 5 апреля с наступлением темноты части индийской 4-й дивизии перешли в наступление и задолго до рассвета 6 апреля глубоко прорвались в расположение позиций противника, захватив около 4 тыс. пленных, преимущественно итальянцев. В 4.30 в наступление перешли 50-я и 51-я дивизия при поддержке 400 орудий. Части 50-й дивизии были остановлены у противотанкового рва, а 51-я дивизия прорвала оборону противника, хотя и на меньшую глубину, чем индийская 4-я дивизия. Прорыв обороны противника на двух участках создал благоприятные условия для ввода в бой танковых частей 10-го корпуса под командованием Хоррокса с задачей развить успех наступления. 10-й корпус располагался во втором эшелоне именно с этой задачей. В 8.45 Хоррокс прибыл в штаб Такера. В журнале боевых действий имеется следующая запись: "Командир индийской 4-й дивизии доложил командиру 10-го корпуса, что оборона противника прорвана и что путь свободен для ввода в бой сил 10-го корпуса, а это дало бы возможность завершить компанию в Северной Африке. Настало время нанести решающий удар, для которого нельзя жалеть ни сил, ни средств. Командир 10-го корпуса запросил по телефону разрешение командующего армией ввести в бой соединения 10-го корпуса, чтобы развить успех наступления". Однако произошла задержка с выдвижением частей и соединений корпуса на исходные позиции и вводом их в бой. В донесении Александера говорится: "В 12.00 Монтгомери ввел в бой 10-й корпус". К этому времени немецкая 90-я дивизия контратаковала части английской 51-й дивизии и потеснила их с занятых позиций. Во второй половине дня, когда головные подразделения 10-го корпуса прошли через боевые порядки 51-й дивизии, противник контратаковал их силами 15-й танковой дивизии, последнего своего резерва. В то же время в этот день ничего не было предпринято, чтобы использовать силы 10-го корпуса для развития успеха в полосе действий индийской 4-й дивизии. Монтгомери тщательно подготовился к развитию успеха наступления на следующий день. Началу наступления должны были предшествовать мощная артиллерийская подготовка и удары бомбардировочной операции. Однако утром обнаружилось, что противник покинул позиции, и вместо запланированного сокрушительного удара пришлось преследовать главные силы противника, которым вновь удалось улизнуть. Хотя Монтгомери упустил шанс добиться решающей победы, но и противник лишился возможности ликвидировать прорыв позиции Вади-Акарит, поскольку ему пришлось перебросить две свои танковые дивизии (10-ю и 21-ю) для отражения угрозы, которую создали его тылу американские войска. Мессе донес Арниму, что ввиду отсутствия резервов удерживать позицию Вади-Акарит больше невозможно, и получил согласие отойти к позиции Анфидавиль, в 150 милях севернее. Это был следующий рубеж, на котором узкую прибрежную равнинную полосу прикрывала гряда холмов. Немецко-итальянские войска начали отход сразу же с наступлением темноты. 11 апреля они уже заняли позицию Анфидавиль, хотя большинству подразделений и частей пришлось пройти весь путь в пешем строю. Головные подразделения и части 8-й армии, имевшей в первом эшелоне два корпуса, восстановили соприкосновение с противником лишь два дня спустя, хотя были полностью моторизованы и значительно превосходили немецкие арьергарды, которые периодически завязывали бои, чтобы задержать продвижение преследующих английских войск. Стремясь перехватить отступающие силы противника, Александер бросил в наступление 9-й корпус 1-й армии с задачей овладеть перевалом Фондук и затем, двигаясь в восточном направлении через Кайруан, выйти на побережье к Сусу, в 20 милях южнее Анфидавиля. В состав этого недавно сформированного корпуса вошли английская 6-я бронетанковая дивизия, одна из пехотных бригад 46-дивизии и 34-я американская пехотная дивизия. Командовал корпусом Крокер. Задача пехоты состояла в том, чтобы захватить господствующие высоты по обе стороны перевала Фондук и обеспечить ввод в бой танковых частей. Спешно подготовленное наступление предполагалось начать в ночь на 8 апреля. Однако части 34-й дивизии начали наступление на 3 часа позже срока, когда уже рассвело, и были остановлены огнем противника. Продвигаться вперед они не решились, видимо находясь под впечатлением неудачного наступления, в котором им пришлось участвовать десять дней назад. Переход этой дивизии к обороне позволил немцам перенести огонь в полосу наступления 46-дивизии и остановить ее успешно развивающееся продвижение с целью захвата высот севернее перевала. Крокер решил ввести в бой танки и прорваться через перевал, не дожидаясь, пока пехота проложит путь. Ведь весь смысл операции состоял в том, чтобы быстро выйти через перевал на прибрежную равнину. 9 апреля 6-я бронетанковая дивизия под командованием генерал-майора Кейтли, потеряв 34 танка, выполнила задачу (эти потери можно считать не слишком тяжелыми, если учесть трудности передвижения по минным полям, под огнем противотанковых орудий, прикрывавших перевал). Танки противника прорвались через перевал только к исходу дня, и Крокер решил отложить развитие успеха до утра. Танковые подразделения были отведены за перевал. Эта осторожность резко контрастировала со смелыми, решительными действиями накануне. Для колесных машин еще предстоял расширить проход в минном поле, а, по данным разведки, немецкие танковые подразделения, отходившие с юга, уже приближались к Кайруану. На рассвете 10 апреля 6-я бронетанковая дивизия возобновила движение в восточном направлении, но, когда она достигла Кайруана, отступающие колонны немецких войск уже благополучно миновали этот узел дорог. Небольшой немецкий отряд (два пехотных батальона и противотанковая рота), удерживающий сектор Фондука, также отошел, выполнив приказ Байерлейна не допустить продвижения частей 9-го корпуса до утра 10 апреля и прикрыть отход армии Мессе вдоль прибрежной полосы. Успешный вывод из боя этого отряда, к которому с фронта и тыла угрожали превосходящие силы, -- замечательное достижение немецкого командования. Таким образом. две армии немецко-итальянских войск соединились для ведения обороны дугообразного участка протяженностью около 100 миль -- от побережья на севере Анфидавиля на юге. Это обстоятельство временно несколько улучшило положение немецко-итальянских войск. Правда, этот выигрыш стоил им огромных потерь в предшествующих боях, особенно в боевой технике и оружии. Даже сократившаяся протяженность фронта обороны оказалась слишком велика для уцелевших войск в условиях все возрастающего превосходства союзников в живой силе и технике накануне решающего штурма. Более того, войскам Арнима пришлось оставить позиции у Меджез-эль-Баба, которые они заняли в результате контрнаступления в феврале. В марте и в первые дни апреля части и соединения английского 5-го корпуса под командованием генерал-лейтенанта Олфри потеснили немецкие войска, и теперь союзники имели хорошие возможности для развития наступления в восточном направлении на Тунис и Бизерту. Огромное влияние на выбор района. где бы союзники могли нанести решающий удар с целью завершения всей компании, имели политические и психологические соображения. В письме от 23 марта и в других письмах Александеру Эйзенхауэер требовал сосредоточить главные силы на севере, в полосе действий войск 1-й армии, и перебросить в этот район корпус Паттона. Эйзенхауэр считал, что это необходимо для поддержания морального духа американских войск. Разрабатывая план операции, Александер учел пожелания Эйзенхауэра и 10 апреля приказал Андерсону подготовиться к нанесению главного удара примерно 22 апреля. Александер учел также постоянные жалобы Паттона на то, что его 2-му корпусу приходится выполнять волю командования 1-й армии, и предоставил честолюбивому американцу полную самостоятельность. В то же время Александер отклонил просьбу Монтгомери о подчинении ему 6-й бронетанковой дивизии, которая только что соединилась с войсками 8-й армии. Более того, Монтгомери было приказано передать в распоряжение 1-й армии одну из своих бронетанковых дивизий, поскольку войскам 8-й армии предстояло выполнять вспомогательную задачу. В данном случае полностью совпали интересы политики и стратегии. Северный участок фронта обеспечивал лучшие условия для использования превосходящих сил союзников, поскольку здесь создавался большой оперативный простор и имелись короткие пути подвоза, в то время как на южном участке фронта, в районе Анфидавиля, условия были гораздо сложнее, главным образом для действий танков. Войска американского 2-го корпуса начали перебазироваться с южного участка фронта на северный. Для этого был разработан тщательный график, предусматривающий передвижение около 2400 машин в день по тылам английских войск. Это потребовало огромных усилий со стороны офицеров штаба корпуса (командиром корпуса стал Брэдли, а Паттон вернулся в штаб главнокомандующего союзными войсками и принял участие в разработке операции по вторжению американских войск на Сицилию). Английский 9-й корпус был также переброшен на северный участок фронта и занял позиции между английским 5-м и французским 19-м корпусами. Французские части стали соседями 8-й армии на правом крыле союзных войск. Согласно последнему варианту плана, утвержденному Александером 16 апреля, предусматривалось начать наступление по четырем сходящимся направлениям. 8-я армия должна была нанести удар в ночь на 19 апреля силами 10-го корпуса под командованием Хоррокса через Анфидавиль и далее на север к Хаммамету и Тунису с целью перерезать полуостров Кап-Бон и не допустить, чтобы отступающие войска стран оси организовали длительную оборону в этом районе. Выполнение этой задачи требовало продвижения на глубину около 50 миль на очень узком участке. Войска французского 19-го корпуса должны были оказывать постоянное давление на противника и быть в готовности развить успех наступления своих соседей. Английский 9-й корпус, имевший в своем составе одну пехотную и две бронетанковые дивизии переходил в наступление 22 апреля в районе Пон-дю-Фахс и Губеллат, чтобы обеспечить ввод в прорыв бронетанковых войск. Английский 5-й корпус, являясь соседом 9-го корпуса слева, имел в своем составе три пехотных дивизии и танковую бригаду. Он наносил главный удар на этом участке и должен был перейти в наступление также 22 апреля в районе Меджес-эль-Баба в полосе до 15 миль, которую обороняло два полка немецкой 334-дивизии. Американский 2-й корпус должен был перейти в наступление на северном участке фронта 23 апреля. Ему предстояло действовать в полосе шириной до 40 миль, которую обороняли три полка дивизии Мантейфеля и один полк 334-й дивизии. Здесь численность немецких войск составляла 8 тыс. человек, в то время как войска американского 2-го корпуса насчитывали 95 тыс. человек. Перспективы этого общего наступления, осуществляемого почти одновременно на обоих участках, казались благоприятными. У союзников теперь было 20 дивизий, в боевых подразделениях которых насчитывалось 300 тыс. человек и 1400 танков. Общая численность личного состава девяти немецких дивизий, являвшихся главными силами в обороне фронта протяженностью 100 миль, составляла, по данным разведки союзников, не более 60 тыс. человек. В их распоряжении было меньше 100 танков. В одном из немецких документов говорится, что из этих 100 танков только 55 считались боеготовными. Более того, контратаку, предпринятую Арнимом в ночь на 20 апреля в районе Меджес-эль-Баба, союзные войска отразили, хотя немцам и удалось под покровом темноты продвинуться на пять миль. Арним не сумел помешать подготовке и проведению наступления американских войск в этом районе. Тем не менее наступление союзных войск, начатое точно по плану, развивалось не так, как было намечено. Немцы оборонялись упорно и сумели использовать благоприятные условия местности, чтобы сдержать натиск превосходящих сил противника. Таким образом, "последний" вариант плана Александера не удался и ему пришлось стать "предпоследним". Наступление войск 8-й армии у Анфидавиля силами трех пехотных дивизий встретило упорное сопротивление противника в горном районе, на границе с прибрежной полосой. Английские войска понеся значительные потери, вынуждены были остановиться. Утверждения Монтгомери и Хоррокса о том, будто противника в этом районе можно легко отбросить, оказались несостоятельными. Итальянцы здесь сражались так же упорно, как и немцы. Танкам 9-го корпуса удалось прорвать оборону противника на глубину до восьми миль в районе Курзии, северо-западнее Пондю-Фахса, но после контратаки единственного значительного подвижного резерва, которым располагал Арним, им пришлось остановиться. Введенная Арнимом в бой 10-я танковая дивизия имела всего одну десятую штатной численности танков (полагалось иметь 360 танков). На направлении главного удара, где действовал английский 5-й корпус, наступление развивалось медленнее, поскольку оборонявшиеся в этом районе две немецкие пехотные дивизии оказали упорное сопротивление. После четырех дней ожесточенных боев англичане продвинулись на шесть-семь миль к Меджес-эль-Бабу. Затем им пришлось перейти к обороне и отражать контратаку немецкой танковой бригады, сформированной из уцелевших танковых подразделений бывшей группы армий "Африка". На северном участке фронта американский 2-й корпус в течении первых двух дней наступления добился незначительных успехов, продвигаясь по резко пересеченной местности. 25 апреля обнаружилось, что противник незаметно отвел свои войска на новую оборонительную позицию. В целом наступление союзных войск захлебнулось на всех участках, не принеся где-либо решительных результатов. Однако войска стран оси значительно истощили в этих боях свои силы и средства. К 25 апреля в обеих армиях имелась только четвертая часть необходимых запасов горючего (примерно на 25 км хода каждой машины). Оставшихся боеприпасов едва хватило бы на три дня боев. Подвоз боеприпасов и горючего почти прекратился. Быстро таяли и запасы продовольствия. Это оказало решающее влияние на исход следующего наступления союзников. Позже Арним заявил, что "даже если бы союзники и не начали наступления, пришлось бы капитулировать не позже 1 июня ввиду отсутствия продкутов питания". В конце февраля Роммель и Арним доносили верховному командованию, что, если будет принято решение удерживать Тунис, необходимо подвозить по крайней мере 140 тыс. т предметов снабжения в месяц, чтобы поддерживать боеспособность войск стран оси. Итальянское командование, отлично сознавая трудности доставки грузов, считало, что будет достаточно 120 тыс. т предметов снабжения в месяц. При этом отмечалось, что примерно треть грузов может быть потеряна в ходе транспортировки. В марте войска стран оси получили только 29 тыс. т грузов, причем почти четвертую часть всех грузов доставили по воздуху. Резким контрастом являются данные о том, что только американцы доставили в марте 400 тыс. т грузов в порты Северной Африки. В апреле объем перевозок грузов для войск стран оси сократился до 23 тыс. т, а в первую неделю мая составил мизерную цифру -- 2 тыс. т. Таков был того действий союзной авиации и военно-морских сил (главным образом английских кораблей), а также разведки союзников, вскрывавшей переброску грузов противника по Средиземноморскому бассейну. Приведенные выше цифры убедительно раскрывают причины неожиданного ослабления того противодействия, которое оказывали войска стран оси союзным армиям. Они объясняют положение дел куда лучше и понятнее, чем воспоминания любого из союзных руководителей. Новый план Александера оформился в связи с развитием событий в районе Анфидавиля. 21 апреля, когда стала очевидной неудача наступления силами трех пехотных дивизий, Монтгомери приказал войскам остановиться ввиду возросших потерь. Это позволило Арниму перебросить все оставшиеся танковые подразделения на север для отражения попыток английских войск прорваться в район восточнее Меджес-эль-Баба. Монтгомери намеревался возобновить наступление 29 апреля, сосредоточив свои усилия на узкой прибрежной полосе и не пытаясь овладеть высотами вдали от побережья. Хоррокс согласился с этим приказом Монтгомери, но у командиров дивизий первого эшелона Такера и Фрейберга это вызвало горячий протест. Их возражения не были лишены оснований, так как возобновившееся наступление быстро сорвалось. На следующий день, 30 апреля, Александер прибыл в штаб Монтгомери, чтобы обсудить обстановку. Здесь он отдал приказ передать в состав 1-й армии две наиболее боеспособные дивизии 8-й армии, для нового и решительного удара в районе Меджес-эль-Баба. Именно этот вариант предлагал Такер еще до начала неудачного наступления у Анфидавиля, и его следовало бы принять раньше, ибо наступление у Анфидавиля не достигло даже ограниченной цели -- сковать силы противника и не дать ему перебросить подкрепления на центральный участок фронта. Войска немедленно приступили к выполнению нового замысла командующего. Индийская 4-я и 7-я бронетанковая дивизии 8-й армии 30 апреля с наступлением темноты двинулись в северо-западном направлении. 7-й бронетанковой дивизии, находившейся во втором эшелоне армии, предстояло пройти почти 300 миль по пересеченной местности. Она совершила марш за двое суток, причем танки перевозились на транспортерах. Обе дивизии вошли в состав 9-го корпуса, которому предназначалось нанести главный удар. В связи с этим корпус был отведен в район сосредоточения за позиции 5-го корпуса. Командиром 9-го корпуса был назначен Хоррокс, поскольку Крокер получил ранение во время испытаний нового миномета. Ему, конечно, не повезло, ибо сложившаяся обстановка предоставляла хорошие возможности показать себя. В ночь на 26 апреля на севером участке фронта в наступление перешел американский 2-й корпус под командованием Брэдли. В течении четырех дней ожесточенных боев его попытки продвинуться вперед в горном районе не имели успеха вследствие упорного сопротивления противника. Однако настойчивые действия американских войск настолько истощили силы противника и его боеприпасы, что он вынужден был отойти на новые, менее выгодные оборонительные позиции восточнее Матера. Отход был искусно осуществлен по ночам 1 и 2 мая. Новые оборонительные позиции находились всего в 15 милях от Бизерты, а это значило, что глубина обороны оказалась явно недостаточной. Впрочем, она была не больше и в районе Меджес-эль-Баба на тунисском направлении. При такой малой глубине обороны весьма ощутимо сказывался недостаток а предметах снабжения. Это обстоятельство во многом предопределило успех нового наступления союзников, которое они готовились начать 6 мая. После прорыва главной полосы обороны уже невозможно было вести подвижную оборону, в которой бы сочетались удержание отдельных позиций и проведение отхода. Если войскам стран оси раньше удавалось отразить удары союзников, то это достигалось путем почти полного истощения запасов материальных средств. Оставшиеся боеприпасы позволяли теперь лишь отвечать короткими огневыми налетами на подавляющий огонь наступающих союзных войск. Что касается горючего, то его ничтожные запасы практически лишили войска стран оси возможность маневрировать. Более того, они лишились и прикрытия с воздуха, так как аэродромы в Тунисе нельзя было больше использовать и почти все уцелевшие самолеты пришлось перебросить в Сицилию. Новый удар союзников не был неожиданным для командования войск стран оси, поскольку из перехваченных радиограмм стало известно о переподчинении крупных сил из состава 8-й армии командованию 1-й армии. Однако такая осведомленность нисколько не помогла, ибо в распоряжении войск стран оси не оставалось сил для отражения угрозы. Согласно новому плану Александера, получившему кодовое название "Вулкан", главный удар наносил 9-й корпус. Он должен был пройти через боевые порядки 5-го корпуса и наступать в очень узкой полосе (менее двух миль шириной) в долине южнее Меджерды. В первом эшелоне должны были наступать английская 4-я и индийская 4-я дивизии при поддержке четырех батальонов легких танков. Второй эшелон составляли 6-я и 7-я бронетанковые дивизии. Общее число танков превышало 470. После прорыва обороны двумя пехотными дивизиями на глубину до трех миль две бронетанковые дивизии должны были выдвинуться через боевые порядки и в течение дня выйти в район Сент-Сипрена, в 20 милях от исходного рубежа и на полпути к Тунису. В своей директиве Александр подчеркивал, что важнейшей задачей является захват Туниса и что при любых обстоятельствах войска не должны терять время на уничтожение отдельных очагов сопротивления, оказавших в тылу наступающих войск. Для обеспечения успеха наступления 9-го корпуса Александер приказал 5-му корпусу вечером 5 мая овладеть высотами в районе Джебель-Бу-Ауказа. Завязав ожесточенный бой с противником, эту задачу корпус выполнил. В дальнейшем 5-му корпусу предстояло прикрыть с фланга наступательные действия 9-го корпуса. Это сделать было нетрудно, поскольку у противника уже не оставалось сил для контратак. Однако прорвать оборону противника днем оказалось бы не так легко. А ведь первоначально из-за недостатка опыта в ведении ночного боя наступления 9-го корпуса планировались днем. По настоянию Такера время начала наступления было перенесено на 3.00. По его же настоянию обычную артиллерийскую подготовку заменили последовательными огневыми налетами на выявленные опорные пункты обороны противника. Норму расхода снарядов увеличили вдвое, и она возросла до 1 тыс. комплектов выстрела на орудие. Плотность огня в огневых налетах составила один снаряд на каждые два ярда фронта и в пять раз превысила мощь артиллерийской подготовки в сражении под Эль-Аламейном осенью минувшего года. Парализующий эффект таких огневых атак 400 орудий, которые непосредственно поддерживали подразделения первого эшелона, усилился мощными ударами авиации на рассвете. Всего было совершено 200 самолето-вылетов. К 9.30 индийская 4-я дивизия глубоко вклинилась в оборону противника, потеряв в бою немногим больше 100 человек. Командир дивизии доложил, что никаких признаков возможного усиления сопротивления противника не наблюдается. В радиограмме штабу корпуса он сообщил, что танки могут теперь "двигаться c любой скоростью и на любую глубину". Еще до 10.00 головные подразделения 7-й бронетанковой дивизии стали выдвигаться через боевые порядки пехоты. Английская 4-я пехотная дивизия начала наступать с некоторым опозданием и продвигаться медленнее, чем индийская 4-я дивизия, однако успех индийцев позволил английской пехоте выполнить свою ближайшую задачу еще до 12.00. После этого бронетанковым дивизиям было разрешено развить успех наступления пехоты, однако через несколько часов они остановились вблизи Массиколта, то есть всего в шести милях от исходного рубежа и в трех милях от позиций, занятых пехотой. До Туниса была пройдена всего четвертая часть расстояния. В журнале боевых действий 7-й бронетанковой дивизии эта чрезмерная осторожность объясняется так: "Командир считал целесообразным, чтобы каждая из бригад была в состоянии оказать помощь другой, занимая прочную позицию". Такое объяснение свидетельствует о полном непонимании задачи войск в развитии успеха наступления. Как и во время боев у Вади-Акарита, Хоррокс и командиры бронетанковых дивизий промедлили, продолжая действовать темпами, свойственными больше пехоте, хотя условия требовали полного использования потенциальных возможностей подвижных войск. Никакой необходимости в подобной осторожности не было. Участок южнее р. Меджерда протяженностью восемь миль (главный удар наносился в этом районе в полосе шириной около двух миль) обороняли два пехотных батальона и противотанковый дивизион 15-й танковой дивизии при поддержке менее 60 танков, то есть почти всех танков, которые остались в распоряжении немецко-итальянского командования. Немногочисленные силы противника перед атакой подверглись мощному удару артиллерии и авиации союзников. Кроме того, нехватка горючего лишила Арнима возможности перебросить на север пехотные подразделения 10-й и 21-й танковых дивизий, как он планировал. Нехватка горючего сковал подвижность немецко-итальянских войск в большей степени. чем хитроумный план оперативной маскировки, задуманный английским командованием, чтобы заставить противника предположить, будто удар вновь будет нанесен в районе Курзии. 6-я и 7-я бронетанковые дивизии возобновили наступление на рассвете 7 мая. Однако они опять действовали излишне осторожно, и небольшой немецкий отряд при поддержке десяти танков и нескольких орудий на полдня остановил их передвижение в Сент-Сипрена. Только в 15.15 был отдан приказ наступать на Тунис. Полчаса спустя бронеавтомобили 11-го полка вступили в город. Почти одновременно в Тунис вошли подразделения бронеавтомобилей 6-й бронетанковой дивизии. За ними последовали танки и мотопехота. Восторженные толпы населения задерживали наступавшие войска больше, чем сопротивление охваченных паникой немецких войск. В тот же вечер и на следующее утро было захвачено значительное число пленных. Основные силы противника отошли от города к северу и югу. Американский 2-й корпус возобновил наступление на северном участке одновременно с ударом англичан по Тунису. 6 мая продвижение наступающих войск шло медленно, так как противник оказывал упорное сопротивление. Утром 7 мая разведывательные подразделения 9-й пехотной дивизии установили, что путь свободен, и в 16.15 вступили в Бизерту. Противник оставил город и отошел в юго-восточном направлении. Честь официально вступить в город была предоставлена французскому Африканскому корпусу, прибывшему сюда 8 мая. 1-я бронетанковая дивизия наступавшая из Матера, в течении первых двух дней встречала упорное сопротивление, как и 1-я и 34-я пехотные дивизии, действовавшие южнее этого района. Однако 8 мая в полосе 1-й бронетанковой дивизии противник почти прекратил борьбу, поскольку испытывал нехватку горючего и опасался выхода в тыл английской 7-й бронетанковой дивизии, продвигавшейся по побережью от Туниса в северном направлении. Зажатые между английскими и американскими передовыми частями и не имея средств для сопротивления, немецко-итальянские войска начали сдаваться в плен. К исходу дня 8 мая головные подразделения 11-го гусарского полка захватили около 10 тыс. пленных. Утром 9 мая другое подразделение этого же полка вступило в Порто-Фарину, в 20 милях восточнее Бизерты, и приняло капитуляцию еще 9 тыс. немецких солдат и офицеров. Пленные были переданы американским бронетанковым подразделениям, прибывшим в город. В 9.00 командующий 5-й танковой армией генерал фон Верст направил Арниму следующую радиограмму: "Наши танки и подразделения уничтожены. Нет боеприпасов и горючего. Мы будем сражаться до последней возможности". Последняя фраза в радиограмме прозвучала абсурдно, ибо вести бой без боеприпасов невозможно. Вскоре Верст узнал, что подчиненные ему войска, осознав бессмысленность его приказов о сопротивлении, начали сдаваться в плен. В полдень Верст согласился на капитуляцию. Таким образом, общее число пленных в этом районе достигло 40 тыс. человек. К моменту захвата Туниса южнее города находились значительные силы стран оси. Здесь были более благоприятные условия местности для организации обороны, и командование союзных войск предполагало, что противник окажет длительное сопротивление. Однако и в этом районе истощение запасов горючего и боеприпасов вынудило противника прекратить сопротивление. Кроме того, противника охватило чувство полной безнадежности, поскольку не приходилось рассчитывать на пополнение необходимых запасов, а следовательно, и на возможность вырваться из кольца окружения. Это лишь ускорило окончательный разгром. Александер теперь поставил цель -- не позволить войскам Мессе отойти на полуостров Кап-Бон и создать там "последний рубеж" обороны. Поэтому сразу же после захвата Туниса 6-я бронетанковая дивизия получила приказ повернуть на юго-восток и наступать в направлении Хамман-Лифа. В это же время 1-я бронетанковая дивизия должна была наступать к этому пункту с севера. У Хаммана-Лифа горы настолько близко подступают к морю, что ширина равнинной прибрежной полосы не превышает 300 ярдов. Немецкий отряд, имевший в своем распоряжении 88-мм зенитные пушки, удерживал это узкое дефиле в течение двух дней, несмотря на превосходство наступавших союзных войск. Все господствующие над городом высоты захватили пехотные подразделения 6-й бронетанковой дивизии. После мощного артиллерийского налета вдоль берега двинулась колонна танков. Уцелевшие орудия противника уже не могли их поразить. К ночи наступающие войска достигли Хаммамета, закрыв противнику доступ на полуостров. Испытывая недостаток горючего немецкие войска не сумели отойти вглубь полуострова. На следующий день 6-я бронетанковая дивизия двинулась на юг, в тыл немецко-итальянским войскам, задерживавшим продвижение соединений английской 8-й армии у Анфидавиля. Хотя в этом районе противник все еще располагал боеприпасами, угроза полного окружения и отсутствие всякой надежды на спасения вынудили его к капитуляции. К 13 мая все немецко-итальянские войска сложили оружие. Только немногим удалось переправиться морем и по воздуху в Сицилию. Туда же в течение апреля было доставлено 9 тыс. раненых и больных. Относительно общего числа пленных нет единого мнения. 12 мая штаб Александера в донесении Эйзенхауэра сообщал, что число пленных с 5 мая достигло 100 тыс, человек. Предполагалось, что к концу боев эта цифра возрастет до 130 тыс. человек. В более позднем донесении говорилось, что общее число пленных составило 150 тыс. человек. В своих мемуарах Александер назвал цифру в четверть миллиона. Такую же цифру мы находим в мемуарах Черчиля, только с оговоркой "почти". Эйзенхауэр писал, что было захвачено "240 тыс. пленных, в том числе 125 тыс. немецких солдат и офицеров". Однако штаб группы армий "Африка" в своем донесении в Рим 2 мая указывал, что в апреле общая численность немецко-итальянских войск составляла 170--180 тыс. человек. А ведь это было до начала тяжелых боев в последнюю неделю компании! Таким образом, трудно понять, почему число пленных почти в полтора раза превышает указанную выше численность немецко-итальянских войск. Стоит заметить, что еще большие расхождения в цифрах относительно численности немецких войск и захваченных союзниками пленных наблюдались на заключительном этапе войны.
    ГЛАВА 26. ВТОРЖЕНИЕ НА ЕВРОПЕЙСКИЙ КОНТИНЕНТ ЧЕРЕЗ СИЦИЛИЮ
В ретроспективе захват Сицилии в 1943 году кажется простым делом, однако в действительности этот первый шаг на Европейский континент был трудным, сопряженным со многими испытаниями. Успешный исход во многом предопределили долгое время неизвестные факты: во-первых, слепое упорство Гитлера и Муссолини в стремлении "спасти свое лицо" в Африке; во-вторых, @Сх.16 = ревнивый страх Муссолини перед своим немецким союзником и нежелание позволить немцам играть ведущую роль в обороне итальянской территории; в-третьих, убежденность Гитлера (в противоположность мнению Муссолини) в том, что союзники не намереваются захватывать Сицилию. Эта убежденность частично явилась следствием осуществленного англичанами плана оперативной маскировки. Важнейшую роль сыграл первый из этих факторов. <$FАвтор> Одной из величайших ироний войны в целом было то, что Гитлер и немецкий генеральный штаб (всегда опасавшийся предпринимать морские десантные операции в зоне действий английского флота) неизменно воздерживались от отправки Роммелю достаточного количества войск, когда он одерживал победы, а в последний момент направили в Африку столько сил, что значительно ослабили свои возможности по обороне Европейского континента. Иронией судьбы можно считать и то, что эту фатальную ошибку они совершили после неожиданного успеха в отражении первого наступления Эйзенхауэра на Тунис, хотя англо-американское вторжение во Французскую Северную Африку в ноябре 1942 года застигло немцев врасплох. Несмотря на что союзные войска наступали из Алжира на восток весьма осторожно, немецкое командование спешно стало перебрасывать войска через Средиземное море, стремясь не допустить захвата союзниками портов Туниса и Бизерты. Немцам удалось удержать горные перевалы и добиться длительной передышки. Однако этот успех дал повод Гитлеру и Муссолини предположить, что они могут безгранично долго удерживать Тунис. Уверовав в это, он решили перебросить в Африку столько резервов, чтобы противостоять войскам Эйзенхауэра, численность которых все возрастала. Однако по мере роста численности немецко-итальянских войск в Африке становилось все сильнее убеждение Гитлера и Муссолини в том, что они не могут отказаться по своей идеи, не потеряв престижа. В то же время задача отвода войск или удержание занимаемых позиций в равной степени усложнилась по мере того, как превосходящие силы флота и авиации союзников завоевывали господство над проливами между Сицилией и Тунисом. Немецко-итальянский плацдарм, созданный в Тунисе, задерживал продвижение союзников в течение зимы и прикрывал остатки армии Роммеля на позициях, занятых после отступления от Эль-Аламейна. Тем не менее неудачная попытка союзников сразу же овладеть Тунисом в конечном итоге обернулась выгодой для них: Гитлер и Муссолини отвергали любые доводы о необходимости эвакуировать немецко-итальянские войска, пока сохранялось затишье и была возможность это сделать. Стремясь убедить Гитлера в такой возможности, Роммель 10 марта 1943 года отправился в ставку фюрера в Восточной Пруссии. В его дневнике есть запись, свидетельствующая о том, насколько безнадежной оказалась эта попытка: "Я изо всех сил настаивал на том, что африканские войска должны быть перегруппированы в Италии для обороны южноевропейского фланга. Я даже пошел на то, чтобы дать Гитлеру гарантию (обычно я избегаю давать какие-либо гарантии), что с этими войсками сумею отразить любое вторжение союзников на юге Европы. Но все было напрасно". <$FThe> По мере того как союзные силы сосредотачивались для решающего удара по плацдарму, немецко-итальянские войска вынуждены были пассивно ждать этого удара и упустили предоставившуюся им возможность погрузиться на транспорты и эвакуироваться в Италию под прикрытием неблагоприятных для союзников метеорологических условий в апреле 1943 года. Приказа об эвакуации так и не последовало. Немецко-итальянским войскам удалось отразить первую попытку союзников прорвать их оборону (20--22 апреля), однако они фактически прекратили организованное сопротивление, как только в следующей крупной наступательной операции 6 мая союзники прорвали фронт. Недостаточная глубина плацдарма и тот факт, что обороняющиеся войска остро ощущали близость моря, где господствовали союзники, обусловили полный развал обороны. После того как в плен попало восемь дивизий в Тунисе (в их составе находились большинство ветеранов армии Роммеля и лучшие части и подразделения итальянской армии), Италия и ее острова оказались почти без защиты. Эти силы могли бы обеспечить прочную оборону подступов к Европе со стороны Италии, и тогда шансы союзников на успешное вторжение были бы весьма проблематичными. Однако союзники, со своей стороны, не были готовы сразу же воспользоваться предоставившейся благоприятной возможностью, хотя еще в январе союзное командование решило, что следующим шагом будет вторжение на Сицилию, и хотя Тунис был захвачен почти точно в срок по плану. К счастью, такая возможность сохранилась из-за разногласий в военном руководстве стран оси. Вот что утверждает по этому поводу генерал Вестфаль, начальник штаба фельдмаршала Кессельринга, главнокомандующего войсками в Южной Италии. Поскольку Италия больше не располагала подвижными силами, итальянские военные руководители добивались от немецкого командования отправки в Италию танковых дивизий. Гитлер решил удовлетворить эти настоятельные просьбы и направил Муссолини личное послание, предлагая ему пять дивизий. Дуче, ничего не сказав Кессельрингу, сообщил Гитлеру, что достаточно трех дивизий. Это фактически означало переброску одной дивизии, поскольку две были сформированы из подразделений, направлявшихся в Африку. Муссолини даже выразил пожелание, чтобы в Италию вообще больше не направлялось немецких войск. Нежелание дуче воспользоваться предложением Гитлера объяснялось смешанным чувством страха и ущемленного самолюбия. Муссолини не хотел зависеть от помощи немцев. Как заметил Вестфаль, "он хотел, чтобы Италию обороняли итальянцы, и закрывал глаза на то, что состояние итальянских войск исключало такую возможность". Более того, Муссолини не хотел позволить немцам занять доминирующее положение в Италии. Как бы ни велико было его желание не допустить вторжения союзников, почти так же сильно он стремился не допустить в Италию и немцев. Новый начальник штаба итальянской армии генерал Роатта (раньше он командовал войсками на Сицилии) в конце концов убедил Муссолини в необходимости более крупных немецких подкреплений для успешной обороны Италии и островов. Муссолини согласился на прибытие в страну новых немецких дивизий при условии, что они в оперативном отношении будут подчинены итальянскому командованию. Итальянский гарнизон на Сицилии состоял из четырех полевых дивизий и шести дивизий береговой обороны. Они были плохо вооружены и малобоеспособны. Немецкие подразделения направлявшиеся в Африку после поражения в Тунисе, были сведены в дивизию, получившую наименование 15-й моторизованной дивизии. В ее составе находилось всего одно танковое подразделение. Подобным же образом переформированная танковая дивизия "Герман Геринг" в конце июня тоже была переброшена на Сицилию. Муссолини воспротивился объединению этих двух дивизий в корпус под единым командованием немецкого генерала, и они были подчинены непосредственно командующему итальянской армией генералу Гудзони. Их силы дислоцировались в пяти пунктах по побережью острова, составив подвижный резерв. В распоряжение старшего офицера связи от немецкого командования генерал-лейтенанта Зенгера была предоставлена небольшая группа штабных офицеров и рота связи, чтобы в случае необходимости контролировать действия немецких частей. Однако к тому времени, когда Муссолини наконец согласился принять более значительную помощь от немцев, у Гитлера все чаще стали возникать сомнения относительно ее предоставления. С одной стороны он подозревал, что итальянцы могут свергнуть Муссолини и подписать перемирие (это подозрение вскоре оправдалось), и потому не спешил перебрасывать новые немецкие дивизии туда, где они могли оказаться отрезанными от Германии в случае капитуляции или перехода Италии на сторону союзников. С другой стороны, Гитлер пришел к выводу, что Муссолини, итальянское верховное командование и Кессельринг ошибаются, предсказывая, будто следующим шагом союзников явится вторжение на Сицилию из Африки. В этом вопросе Гитлер, как оказалось, допустил просчет. Самым большим стратегическим минусом в положении гитлеровских войск с точки зрения возможности отразить высадку союзников на Европейский континент была огромная протяженность границ территорий, занятых немецкими войсками, -- от западного побережья Франции по Атлантики в берегам Греции. Гитлеру трудно было определить, где союзники нанесут удар. Союзники обладали преимуществом широкого выбора направлений и маневра благодаря превосходству на море. Гитлер, вынужденный постоянно остерегаться удара из Англии через Ла-Манш, имел основание опасаться, что англо-американские армии из Северной Африки могут высадиться где угодно на юге от Испании до Греции. Гитлер полагал, что более вероятна высадка союзников в Сардинии, а не в Сицилии: с Сардинии легко добраться до Корсики, а она могла послужить плацдармом для вторжения во Францию или Италию. В то же время была возможна высадка союзников в Греции, и Гитлеру хотелось иметь резервы на этот случай. "Правоту" этой точки зрения подтвердили полученные от нацистских агентов в Испании документы, найденные в одежде "английского офицера", труп которого волной прибило к испанскому берегу. Среди этих документов оказалось письмо заместителя начальника имперского генерального штаба генерал-лейтенанта Ная генералу Александеру. Погибший "офицер", видимо, должен был передать его адресату. В письме упоминалось о недавних официальных телеграммах, касающихся предстоящих операций. Комментарии автора письма свидетельствовали о том, что союзники намереваются высадиться в Сардинии и Греции, хотя пытаются заставить немецкое командование предположить будто целью их является Сицилия. И труп и письмо были частью хитроумного плана, разработанного английской разведкой с целью ввести противника в заблуждение. План был так хорошо осуществлен, что у руководителей немецкой разведки не родилось и сомнений относительно подлинности документов. Правда, эти документы не изменили точку зрения итальянских военных руководителей и Кессельринга, считавших, что следующим объектом действий союзников явится Сицилия, однако на Гитлера эти сведения произвели большое впечатление. По приказу Гитлера 1-ю танковую дивизию перебросили из Франции в Грецию, где уже находились три немецкие пехотные дивизии и итальянская 11-я армия. В то же время недавно сформированная 90-я моторизованная дивизия отправилась на Сардинию, где уже дислоцировались четыре итальянские дивизии. Б[ac]ольшие подкрепления отправить на Сардинию было трудно из-за невозможности обеспечить их снабжение, поскольку большинство причалов и портовых сооружений уничтожила в результате налетов авиацию союзников. Гитлер приказал перебросить 11-й воздушно-десантный корпус (в составе двух парашютных дивизий) под командованием генерала Штудента на юг Франции, чтобы в случае высадки союзников в Сардинии использовать воздушно-десантные войска для нанесения контрудара. Союзники долго разрабатывали свой план. Решение о высадке на Сицилию было компромиссным и не преследовало каких-либо далеко идущих целей. Когда начальники штабов США и Великобритании встретились на конференции в Касабланке в январе 1943 года, их мнения разошлись. Правда, уже тогда был сформирован объединенный англо-американский штаб. Представители американского командования (адмирал Кинг, генералы Маршалл и Арнольд) считали, что действия на средиземноморском направлении следует завершить захватом Северной Африки и потом предпринять действия непосредственно против Германии. Представители английского командования (генерал Брук, адмирал Паунд, и главный маршал авиации Портал) считали, что условия вторжения на европейский континент через Ла-Манш еще не созрели и что попытка в 1943 году может окончиться катастрофой или окажется бесплодной <169> (высадка во Франции) окажется в 1943 году невозможным". Осенью 1942 года было решено отложить высадку во Франции до весны 1944 года. -- Прим. ред.
    ГЛАВА 27. ВТОРЖЕНИЕ В ИТАЛИЮ И ЕЕ КАПИТУЛЯЦИЯ. НАСТУПЛЕНИЕ ОСТАНОВЛЕНО
"Ничто не принесет большего успеха, чем сам успех" -- так гласит известный афоризм, основанный на французской поговорке. Однако на практике часто оказывается, что "ничто не приносит большего успеха, чем неудача". Именно так дважды случилось на Средиземноморском театре военных действий во время второй мировой войны. Неудачный исход наступления союзных войск на Тунис из Алжира в ноябре 1942 года послужил для Гитлера и Муссолини поводом, чтобы отправить морем подкрепления в Тунис, Через шесть месяцев союзники разгромили в Тунисе две армии противника и таким образом создали благоприятные условия для вторжения из Африки на юг Европы. Еще одним примером того, как неудача превратилась в успех, является вторжение в Италию. После быстрого захвата Сицилии и падения режима Муссолини вторжение в Италию казалось сравнительно легким делом. Перспективы стали еще благоприятнее в связи с тем, что в тайне от немцев была достигнута договоренность о капитуляции Италии, о которой предполагалось объявить одновременно с высадкой союзных войск на территории @Сх.17 = @Врезка к сх. 17. = этой страны. <192> Итальянские моряки победят или погибнут <169> , -- сказал адмирал, вытирая слезы на глазах. Затем он изложил план сражения". Эти торжественные заверения произвели необходимое впечатление. На следующий день Вестфаль и генерал Туссент выехали в штаб итальянской армии в Монтеротондо (в 16 милях северо-восточнее Рима). Генерал Роатта оказал нам теплый прием. Мы обсуждали подробности плана совместных действий итальянской 7-й и немецкой 10-й армии на юге Италии. Во время нашей беседы позвонил полковник Вальденбург и сообщил о переданном по радио заявлении относительно капитуляции Италии... Генерал Роатта утверждал, будто это -- пропагандистский маневр. "Совместная борьба, -- сказал он, -- будет продолжаться, как и было условлено". Вестфаля не убедили эти заверения, а вернувшись в свой штаб в Фраскати, он узнал, что Кессельринг уже известил командиров подчиненных подразделений о капитуляции Италии и отдал приказ немедленно разоружить итальянские части. Выполняя приказ Кессельринга, представители немецкого командования на местах прибегли к разным тактическим приемам. Они действовали в зависимости от конкретных условий обстановки и сообразно личным качествам. В районе Рима, где сложилась особенно трудная обстановка, генерал Штудент прибегнул к насильственным мерам. Он рассказывает: "Я предпринял попытку захватить итальянский генеральный штаб, высадив воздушный десант. Успех был неполный. Нам удалось захватить 30 генералов и 150 офицеров. Начальник генерального штаба бежал из Рима вместе с Бадольо и королем еще прошлой ночью". Вместо того чтобы попытаться справиться с двумя дивизиями Штудента, итальянские руководители поспешили отвести подчиненные им войска к Тиволи и оставили столицу в руках немцев. Это открыло путь к переговорам, в ходе которых Кессельринг решил использовать более мягкую форму убеждения пообещав немедленно распустить итальянских солдат по домам, если они сложат оружие. Это предложение Кессельринга противоречило приказу Гитлера арестовать итальянских солдат после разоружения. Предложение Кессельринга оказалось эффективной мерой. Вот как пишет об этом Вестфаль в своих мемуарах: "Напряжение в районе Рима сразу спало, когда итальянское командование приняло предложение об условиях разоружения. Таким образом была устранена угроза коммуникациям 10-й армии. Значительным облегчением для нас явился и тот факт, что отпала необходимость боев в Риме. В соглашении, предложенном фельдмаршалом Кессельрингом, Рим объявлялся открытым городом. В Риме должны были находиться только полицейские подразделения (две роты) для охраны телефонных линий и т.п. Это обязательство мы выполняли до конца. После объявления Рима открытым городом мы могли возобновить телеграфную и радиосвязь с верховным командованием, которая была прервана с 8 сентября. Бескровное разоружение итальянской армии дало нам возможность перебросить из района Рима подкрепления войскам 10-й армии, действовавшим на юге... Таким образом, проблема, которая первоначальна вызывала лишь беспокойство, была решена успешно". До этого момента Гитлер и его военные советники уже считали армию Кессельринга обреченной. Об этом убедительно свидетельствует Вестфаль в своих мемуарах: "С августа мы совершенно не получали никаких подкреплений в живой силе, технике и предметах снабжения. Все наши требования верховное командование отклоняло. Это пессимистическое отношение, очевидно, сказалось и на использовании сил группы армий <192> Б <169> под командованием Роммеля, находившихся в Северной Италии. Роммелю было приказано принять под свое командование те наши части, которым удастся избежать совместных ударов союзников и итальянских войск. Фельдмаршал Кессельринг также считал обстановку тяжелой. Однако он полагал, что при определенных условиях можно поправить дело: чем южнее высадились бы союзники, тем больше шансов было бы отразить их натиск. Но если противник высадится с моря и воздуха в районе Рима, и то трудно будет рассчитывать на возможность спасти войска 10-й армии. Двух дивизий, которыми мы располагали в районе Рима, вряд ли будет достаточно для уничтожения итальянских войск и отражения десантов союзников, а также для охраны коммуникаций 10-й армии. Еще 9 сентября стало ясно, что итальянские войска блокируют дорогу к Неаполю и отрезают пути снабжения 10-й армии. В таких условиях эта армия не могла бы оказать длительного сопротивления. Фельдмаршал Кессельринг облегченно вздохнул, когда ни 9, ни 10 сентября союзники не высадили воздушных десантов в Риме. В течение этих двух дней мы каждый час ждали высадки таких десантов при содействии итальянцев. Высадка воздушных десантов, несомненно, подняла бы дух итальянских войск и гражданского населения, большей частью враждебно настроенного по отношению к нам". Кессельринг выразил такую же точку зрения, заявив, что "высадка воздушного десанта в Риме и морского десанта в этом же районе, а не в Салерно, наверняка вынудила бы нас вывести все войска из южной части Италии". Впрочем, и после высадки союзных войск у Салерно положение немцев в первые дни оказалось тяжелым, тем более что они не имели достаточной информации о происходящих на юге Италии событиях; Никогда еще "туман войны" не был столь густ, потому что немцам пришлось воевать на территории союзника, который неожиданно предал их. Еще раз обратимся к мемуарам Вестфаля: "Фельдмаршал Кессельринг сначала почти не имел сведений о положении в Салерно. Телефонная связь оказалась нарушенной, и восстановить ее было нелегко, так как раньше нам не разрешалось ознакомится с существующей в Италии системой телефонной связи. Радиосвязь вначале также бездействовала, поскольку личный состав подразделений связи 10-й армии не был знаком с особенностями метеорологических условий на юге Италии". К счастью для немцев, главные силы союзников высадились в районе, где и ожидалась их высадка и где Кессельрингу было удобно сосредоточить силы для отражения удара союзников. Наступление высадившихся войск 8-й английской армии развивалось, как и предполагало немецкое командование, и не создавало прямой угрозы войскам Кессельринга, который во многом выиграл из-за нежелания командиров соединений союзных войск продвигаться дальше рубежа авиационного прикрытия. Именно на этом Кессельринг и построил свои расчеты. Продвижение союзных войск, высадившихся в Салерно (эта операция под влиянием оптимистических прогнозов получила наименование "Эвеланш", задержалось, что опять было на руку противнику. Сам Кларк называл итог операции "равным провалу" <$FM.> Высадившиеся войска едва сумели отразить контрудар немцев и удержаться на занятом плацдарме. Еще в период планирования операции Кларк предлагал осуществить высадку в заливе Гаэта, севернее Неаполя, где местность была более открытой и не было таких горных массивов, как у Салерно, которые мешали расширить захваченный плацдарм. Однако главнокомандующий союзными ВВС Теддер завил, что трудно будет осуществлять авиационное прикрытие войск, высадившихся в заливе Гаэта, и Кларку пришлось согласиться на высадку в районе Салерно. В некоторых союзнических кругах высказывалось мнение, что наверняка неожиданной для немцев была бы высадка в районе Таранто или Бриндизи. Эти пункты находились за линией "максимальной вероятности высадки", и, следовательно, риск проведения десантной операции в этом районе был невелик, а в случае успеха появлялась возможность быстро овладеть двумя портами. В последний момент в план действия союзников все же включили и высадку в районе Таранто. В ней участвовала только английская 1-я воздушно-десантная дивизия, наскоро сформированная в Тунисе и спешно переброшенная на кораблях морем. Дивизия не встретила сопротивления, но у нее совсем не было танков, она имела очень мало артиллерии и транспортных средств, чтобы развить свой успех. @BL = От общего изложения событий, связанных с вторжением союзников в Италию, перейдем к подробному анализу операций, начавшихся 3 сентября высадкой английской 8-й армии под командованием Монтгомери. Приказ о проведении операции "Бейтаун", по плану которой предусматривалась высадка в Калабрии, был отдан лишь 16 августа, когда последние арьергарды немецких войск покидали Сицилию. В приказе задача десанта не определялась. Об этом с присущим ему сарказмом писал Монтгомери в телеграмме на имя Александера 19 августа. В ответной телеграмме задачу определили следующим образом: "Ваша задача -- овладеть плацдармом и тем самым обеспечить для сил флота возможность действовать в Мессинском проливе. В случае отхода противника организуйте преследование всеми имеющимися силами, памятуя, что чем больше сил противника вы сумеете сковать, тем больше поможете проведению операции <192> Эвеланш <169> ". В этой задаче возможности испытанной в боях 8-й армии явно недооценивались. В своих мемуарах Монтгомери по этому поводу пишет: "Никакой попытки согласовать действия войск моей армии с войсками 5-й армии, высаживавшимися в Салерно, не было предпринято". Для выполнения второстепенной задачи -- поддержки действий 5-й армии -- высадку войск 8-й армии армии осуществили в самом невыгодном районе -- более 300 миль от Салерно, на узком гористом участке, идеальном по условиям местности для организации обороны. На север вели только две дороги: одна -- по западному, а другая -- по восточному побережью. Таким образом, можно было использовать только две дивизии и иметь в первом эшелоне каждой из них не больше одной бригады. На каждом направлении наступления было трудно развернуть больше одного батальона. Для противника не было необходимости держать крупные силы в этом районе. Кроме того, немецкое командование было уверено, что главные силы союзных войск высадятся где-то еще. Как только высадилась 8-я армия, шансы на внезапность действий для 5-й армии резко упали, поскольку у союзников почти не осталось выбора. Район Калабрии был самым невыгодным участком для проведения отвлекающей операции. Противник имел возможность вывести необходимые силы из этого района и попытаться сорвать высадку главных сил союзников. Несмотря на маловероятность сильного сопротивления, высадку первого эшелона войск Монтгомери осуществил с привычной для него тщательностью. Для прикрытия переброски войск через Мессинский пролив и высадки 13-го корпуса под командованием генерала Демпси в районе Реджо было сосредоточено около 600 орудий. Процесс сосредоточения артиллерии задержал высадку десанта на несколько дней. Огневую поддержку высаживающихся сил осуществляли также 120 орудий корабельной артиллерии. В предшествующие дни разведка установила, что "немцы оставили в этом районе не более двух пехотных батальонов", которые разместились в 10 милях от побережья, прикрывая дороги на север страны. Эта информация об отводе сил противника послужила для некоторых обозревателей поводом, чтобы заявить, что грандиозная артиллерийская подготовка высадки в Калабрии была по сути дела, "выстрелом из пушки по воробьям". Это весьма красноречивое высказывание неточно, ибо даже воробьев не оказалось на месте. Артиллерийская подготовка в данном случае была напрасной тратой боеприпасов. 3 сентября в 4.30 английская 5-я и канадская 3-я дивизии, действовавшие в первом эшелоне десанта, высадились на побережье Италии, не встретив даже минных полей и проволочных заграждений. В одном из канадских документов шутливо замечено, что "самое сильное сопротивление в течение дня оказала пума, сбежавшая из зоопарка в Реджо и почему-то не испугавшаяся пехотинцев канадской бригады". Войска первого эшелона не понеся никаких потерь при высадке, к исходу дня заняли плацдарм глубиной до 5 миль. В плен попали три немецких солдата-дезертира и три тысячи итальянцев. Местное население тепло встретило союзников и помогало разгружать десантные баржи. В последующие дни противник также не оказал серьезного сопротивления продвижению англичан на север. Отмечались лишь редкие стычки с арьергардами противника. Однако многочисленные разрушения, произведенные немцами при отходе, не раз вызывали задержки в продвижении английских войск. На четвертый день операции (6 сентября) они продвинулись только на 30 миль от места высадки и вышли к перешейку полуострова лишь 10 сентября. Таким образом, они прошли лишь треть расстояния до Салерно. И все же, как указывает Монтгомери, "Александр был настроен оптимистически". 5 сентября он побывал в войсках 8-й армии и сообщил Монтгогмери, что Италия тайно подписала перемирие с союзниками. Монтгомери отмечает в своих мемуарах, что Александер "был готов строить планы на том, что итальянцы выполнят все свои обещания". С этим мнением Александера Монтгомери не соглашался и позже писал по этому поводу: "Я заявил ему, что немцы немедленно разоружат итальянцев, как только узнают о случившемся". Ход событий показал, что Монтгомери был прав. Уверенность Александера в успешном исходе операции "Эвеланш" вызывает удивление еще и потому, что за две недели до ее начала немецкий военный обозреватель в радиопередаче предсказал, что главные силы союзников высадятся в районе Неаполь, Салерно, а высадка в Калабрии будет играть вспомогательную роль. Еще неделей раньше 18 августа, Гитлер отдал приказ об отражении угрозы высадки союзников в Италии. В этом приказе между прочим говорилось: "1. Следует ожидать, что рано или поздно Италия капитулирует под натиском союзников. 2. По этой причине 10-я армия должна обеспечить себе возможность отхода. Центральную Италию, особенно район Рима, до отхода 10-й армии надлежит непременно удерживать. 3. В прибрежном районе Неаполь, Салерно, где наиболее вероятна высадка союзников, необходимо создать сильную группировку, имеющую в своем составе по крайней мере три подвижных соединения 10-й армии. Все пехотные части и соединения 10-й армии должны быть отведены в этот район. Первоначально передвижные части и соединения могут располагаться между Катанзаро и Кастровиллари и вести мобильные операции. Для обороны Фоджи может быть использована 1-я парашютная дивизия. В случае высадки десанта противника район Неаполь, Салерно необходимо удерживать. Южнее кастровилларского дефиле следует вести только сдерживающие действия..." Кессельринг передал шесть из восьми дивизий, находившихся на юге Италии, в подчинение командующего вновь сформированной 10-й армией генерала Витинггофа. Штаб этой армии разместился в небольшом городке Полла юго-восточнее Салерно, 22 августа Гитлер в беседе с Витинггофом сказал, что Салерно следует рассматривать "как центр тяжести". Об этом есть соответствующая запись в журнале боевых действий 10-й армии. Две дивизии Кессельринга находились в резерве и размещались вблизи Рима в готовности захватить столицу Италии и обеспечить пути отхода войск 10-й армии "в случае предательства со стороны итальянцев". Из шести дивизий, находившихся на юге, две дивизии недавно прибыли в Италию из Германии (16-я и 26-я танковые) и четыре дивизии были эвакуированы из Сицилии. Из этих четырех дивизий две дивизии (дивизия "Герман Геринг" и 15-я моторизованная дивизия) понесли тяжелые потери в боях на Сицилии и были размещены в районе Неаполя для доукомплектования и отдыха. 1-я парашютная дивизия находилась в Апулии, а 29-я моторизованная дивизия осталась на южной оконечности Италии для действия против войск Монтгомери. На помощь ей в Калабрию временно перебросили 26-ю танковую дивизию, правда не имевшую танков. <186> 6, по дефиле Миньяно к верховьям р. Гарильяно и долинам у ее притоков -- рек Рапидо и Лири. Кессельринг рассчитывал удержать это передовой рубеж, пока не будет подготовлена к длительной обороне новая позиция рек вдоль Гарильяно и Рапидо, опирающаяся на дефиле Кассино. Эта позиция получила название "линия Густава", или "Зимняя линия". Погодные условия и необходимость преодолевать множество дорожных препятствий задержали начало наступления войск 5-й армии на первый рубеж обороны противника на три недели, то есть до 5 ноября. Сопротивление противника оказалось столь ожесточенным, что после десяти дней кровопролитных боев Кларк, добившись незначительных успехов у побережья, был вынужден отвести войска для перегруппировки сил и подготовки нового наступления, которое началось лишь в первую неделю декабря. Потери 5-й армии к середине ноября составили 22 тыс. человек, в том числе 12 тыс. американцев. За истекший длительный период взгляды Гитлера претерпели изменения, которые сыграли немаловажную роль. Поскольку союзники затратили много времени на продвижение от Салерно к Бари, это воодушевило Гитлера, и он пришел к выводу, что отводить войска в Северную Италию нет необходимости. 4 октября Гитлер отдал приказ "об удержании рубежа Гаэта, Ортона" и, чтобы как можно дольше обороняться южнее Рима, пообещал Кессельрингу передать три дивизии из состава войск группы армий "B", которой командовал Роммель. Гитлер все больше склонялся к тому, чтобы поддержать мнение Кессельринга о целесообразности упорной обороны. 21 ноября Гитлер принял окончательное решение по этому вопросу, подчинив все немецкие войска в Италии Кессельрингу. Группа армий под командованием Роммеля была расформирована, а входящие в ее состав войска подчинены Кессельрингу. Часть этих сил Кессельрингу пришлось держать на севере страны. Кроме того, четыре лучшие дивизии, в том числе три танковые, были отправлены в Россию, а их заменили три дивизии неполного состава, личный состав которых нуждался в отдыхе. Ценным подкреплением явилась 90-я моторизованная дивизия, которая в момент подписания Италией перемирия находилась на Сардинии, а затем была переброшена на Корсику и оттуда по воздуху и морем в Ливорно. На это ушло две недели, но зато удалось успешно избежать ударов авиации и флота союзников, которые, кстати, действовали недостаточно решительно и малыми силами. В распоряжение Кессельринга дивизию передали лишь шесть недель спустя, но он все же сумел своевременно перебросить ее на юг для отражения наступления английской 8-й армии вдоль восточного побережья Италии. Решение Гитлера подчинить немецкие войска в Италии Кессельрингу, ставшему командующим группой армий "C", почти совпало с началом наступления войск Монтгомери против немецких позиций на р. Сангро, прикрывавших Ортону и позиции на линии Густава. Встретив упорное сопротивление при форсировании р. Биферно в первую неделю октября, Монтгомери перебросил 5-й корпус на прибрежный участок фронта, а 13-й корпус -- на участок холмистой местности, где продвижению канадских частей препятствовали немецкие арьергарды. После перегруппировки 5-й корпус продвинулся к Триньо (20 миль за р. Биферно) и в ночь на 22 октября захватил небольшой плацдарм за р. Триньо. Ночью 27 октября этот плацдарм был расширен, однако в дальнейшем успех развить не удалось из-за бездорожья и сильного огня противника. Прорвать оборону наступающие войска сумели только в ночь на 3 ноября. Немцы отошли к Сангро, в 17 милях севернее. Последовала еще одна длительная пауза, так как Монтгомери, готовя наступление, подтягивал к району боев вновь прибывшую новозеландскую дивизию. Таким образом, в распоряжении Монтгомери для наступления на Сангро находилось пять дивизий и две танковые бригады. Противостоявший 8-й армии немецкий 76-й танковый корпус был усилен 65-й пехотной дивизией, которая сменила 16-ю танковую дивизию, направлявшуюся в Россию. Помимо этой пехотной дивизии в состав корпуса входили остатки 1-й парашютной дивизии и боевая группа 26-й танковой дивизии, которую теперь по частям перебрасывали к Адриатическому побережью по мере ослабления давления на немецкие войска со стороны 5-й армии союзников. Наступлением на Сангро Монтгомери намеревался прорвать немецкую оборону, продвинуться к Пескаре, оседлать шоссейную дорогу от этого города к Риму и создать угрозу тылу немецких войск, сдерживавших продвижение 5-й армии. Александер все еще надеялся на успешное выполнение его директивы от 21 сентября, в которой были определены задачи союзных армий на четыре последовательных этапа операций: первый этап -- закрепление на рубеже Салерно, Бари; второй этап -- захват Неаполя и аэродромов в Фодже; третий этап -- захват Рима и его аэродромов, а также важного узла дорог Терни; четвертый этап -- захват порта Ливорно и узлов коммуникаций Флоренция и Арецца, в 150 милях севернее Рима. Необходимость быстрого захвата Рима была вновь подчеркнута в директиве, которую Александер издал 8 ноября после получения соответствующего указания от Эйзенхауэра. Начало наступления Монтгомери планировалось на 20 ноября, однако ухудшившаяся погода и разлив реки вынудили Монтгомери ограничиться действиями небольших сил, которые после нескольких дней боев овладели плацдармом шириной в шесть миль и глубиной около мили. Пришлось затратить немало усилий, чтобы удержать этот плацдарм до начала наступления главных сил. Этот произошло в ночь на 28 ноября, то есть на неделю позже, чем планировалось. И все же Монтгомери продолжал надеяться на успех. В своем обращении к войскам 25 ноября он заявил: "Пришло время отогнать противника за Рим... Состояние немецких войск позволяет нам рассчитывать на успех. Мы нанесем им сокрушительный удар". Примечательно, что это заявление Монтгомери сделал, стоя с зонтом под проливным дождем. Наступление началось после мощной авиационной и артиллерийской подготовки при соотношении сил 5:1, 65-я дивизия противника не имевшая опыта, слабо вооруженная и сформированная из граждан различных стран, не выдержала натиска и к 30 ноября оставила горный район за Сангро. Немцы организованно отошли на следующий рубеж обороны и немало выиграли от того, что преследовавшие их войска придерживались традиционного требования Монтгомери "о необходимости закрепляться на каждом занятом рубеже". Особенно хороший шанс развить успех англичане упустили 2 и 3 декабря у Орсоньи. В результате немцы успели подтянуть главные силы 26-й танковой дивизии и 90-ю моторизованную дивизию, переброшенную Кессельрингом с севера. Союзники все время оказывались перед необходимостью форсировать "еще одну и еще одну реку". Только 10 декабря 8-я армия переправилась через р. Моро (восемь миль севернее Сангро) и лишь 28 декабря овладела Ортоной (две мили севернее р. Моро). Дальнейшее продвижение армии было задержано у Риццио, на полпути к Пескаре (на р. Пескаре и шоссейной дороге к Риму). Такова была обстановка к концу года, когда Монтгомери передал командование армией Лису и возвратился в Англию, чтобы принять командование 21-й группой армий, готовившейся к вторжению в Нормандию через Ла-Манш. 2 декабря Кларк возобновил наступление в районах западнее Апенин. К этому времени в составе 5-й армии насчитывалось до десяти дивизий, но двум из них (английской 7-й бронетанковой и американской 82-й воздушно-десантной) предписывалось отправиться в Англию для участия в предстоящем вторжении через Ла-Манш. Численность войск Кессельринга тоже возросла. Теперь он имел четыре дивизии в первом эшелоне и одну дивизию в резерве. В ходе первого этапа нового наступления планировалось овладеть высотами на шоссе <186> 6 и дефиле Миньяно. Английский 10-й корпус и недавно прибывший американский 2-й корпус под командованием генерал-майора Кейса начали наступление при поддержке 900 орудий, обрушивших в течение двух дней 4 тыс. снарядов на немецкие позиции. 3 декабря англичане чуть было не захватили вершину горы Монте-Камино, но в результате контратаки противника вынуждены были обойти ее. Англичане овладели этой вершиной 6 декабря и вышли к позициям противника на р. Гарильяно. Тем временем американские войска овладели вершинами Монте-ла-Дифенса и Монте-Маджоре, вблизи шоссейной дороги через перевал. На втором этапе операции, начавшимся 7 декабря, американские 2-й и 6-й корпуса провели наступление на широком фронте в направлении р. Рапидо, стремясь очистить от противника горный район восточнее шоссе <186> 6 путем двустороннего охвата. Однако они встретили упорное сопротивление и в последующие несколько недель продвинулись на небольшую глубину. К исходу первой недели января это наступление было остановлено, хотя наступающие войска так и не достигли р. Рапидо и позиций противника на линии Густава. Потери 5-й армии в боях составили почти 400 тыс. человек, значительно превысив потери противника. Кроме того, только у американцев оказалось 50 тыс. больных в результате двухмесячных боев зимой в горных условиях. Результаты вторжения в Италию были весьма плачевными. За четыре месяца союзные войска продвинулись только на 70 миль от Салерно (в основном в первые несколько недель) и все еще находились в 80 милях от Рима. Сам Александер назвал боевые действия в Италии "каторжным трудом". В описании этих действий с осени 1943 года все чаще употребляется слово "медлительность". При изучении Итальянской компании, даже если сделать скидку на трудности, обусловленные характером местности и погодой, становится очевидным, что союзники не раз упускали благоприятные возможности добиться более серьезных успехов. Дело в том, что военноначальники союзных войск слишком увлекались "закреплением на заданных рубежах", прежде чем сделать следующий шаг вперед. Они проявляли излишнюю озабоченность о накоплении достаточных сил и средств к началу наступления. Из-за опасения, что не хватит имеющихся сил и средств, не раз активные действия предпринимались с опозданием. Комментируя ход боевых действий в Италии, Кессельринг писал: "Планы союзников неизменно свидетельствовали, что союзное командование стремилось гарантировать успех, хотя это нередко вело к шаблонным решениям. Благодаря этому я всегда имел возможность (несмотря на слабо организованную разведку) предвидеть следующий стратегический или тактический шаг противника и принять такие контрмеры, которые обеспечивались имеющимися в моем распоряжении ресурсами". Однако причиной всех бед союзников был выбор Салерно и южной оконечности Италии для высадки своих войск. Этот выбор точно совпал с предположениями противника. Кессельринг и начальник его штаба Вестфаль отмечали, что союзники в стратегическом отношении заплатили слишком большую цену за свое желание обеспечить авиационное прикрытие высадки. Это была явно излишняя забота, если учесть слабость немецкой авиации в Италии. Кессельринг и Вестфаль признавали, что им только на руку была практика союзного командования ограничивать масштабы операций в свете возможностей обеспечить прикрытие действий войск с воздуха. Это позволяло обороняющимся решать многочисленные проблемы. Что касается плана действий, который следовало бы принять союзникам, Вестфаль выразил следующее мнение: "Если бы силы, использованные для высадки в Салерно, использовали в районе Чивитавеккья (в 30 милях от Рима), результаты оказался бы гораздо существеннее. В Риме находилось только две дивизии и для обороны города нельзя было быстро перебросить какие-либо резервы. Вместе с пятью итальянскими дивизиями, дислоцировавшимися в Риме, силы морского и воздушного десанта овладели бы итальянской столицей за трое суток. Нечего и говорить, каким политическим потрясением явился бы для Германии этот успех союзников. Последние могли бы одним ударом отсечь пути снабжения пяти немецких дивизий, отступавших из Калабрии. Вся Италия южнее линии Рим, Пескара оказалась бы в руках союзников". По мнению Вестфаля, ошибочным было также решение высадить 8-ю армию Монтгомери на юго-западной оконечности Италии. Гораздо большие возможности предоставила бы высадка на незащищенной юго-восточной оконечности полуострова, на Адриатическом побережье. "Английскую 8-ю армию нужно было высадить в полном составе в районе Таранто, где оборонялась только одна парашютная дивизия, имевшая всего три артиллерийские батареи. Еще лучше было бы провести высадку на участке Пескара, Анкона... В таком случае нельзя было бы воспрепятствовать высадке силами войск, находившихся в Риме, поскольку мы испытывали нехватку в резервах. По этой же причине нельзя было перебросить значительные силы и из Северной Италии (из долины р. По)". Если бы высадка главных сил 5-й армии была произведена в Таранто, а не у Салерно, то Кессельринг не смог бы быстро перебросить свои силы с западного побережья на юго-восток. Короче говоря, союзники не сумели воспользоваться своим величайшем преимуществом -- наличием сил и средств для проведения крупных морских десантных операций, и это упущение сыграло роковую роль. Заявление Кессельринга и Вестфаля в целом подтверждают справедливость вывода, сделанного Черчиллем в телеграмме комитету начальников штабов Великобритании от 19 декабря: "Застой боевых действий в Италии приобретает скандальный характер... Пренебрежение возможностью высадки морского десанта на Адриатическом побережье и отказ от нанесения подобного удара на западном побережье привели к катастрофе. Десантно-высадочные средства, которыми мы располагаем на Средиземном море, в течение трех месяцев по прямому назначению не использовались. Даже в ходе этой войны редко приходилось встречаться с примерами столь полного расточительства ценных сил и средств" <$FW.> . Черчилль тогда не видел, что главная причина заключалась в порочности самой доктрины ведения войны, в которой господствовал принцип, характерный для осторожного банкира: "Ни шагу вперед без гарантии успеха".
    ГЛАВА 28. ОТСТУПЛЕНИЕ НЕМЦЕВ В РОССИИ
В первую неделю января 1943 года наибольшая угроза создалась для войск, занимавших позиции у предгорья Кавказа. Первый удар русские нанесли по левому флангу у Моздока, а затем -- по правому флангу у Нальчика и овладели обоими городами. Одновременно с этим русские нанесли стремительный удар через калмыцкие степи в тыл левого фланга немецких войск на стыке группы армий "A" и группы армий "Дон". Овладев Элистой, русские продвинулись мимо северной оконечности озера Маныч к Армавиру, через который проходили коммуникации, связывающие Клейста с Ростовом. Серьезную угрозу создал и неожиданный удар русских из района Сталинграда непосредственно в направлении на Ростов. Одна из ударных группировок русских достигла района в 50 милях от Ростова. Это тревожное сообщение Клейст получил в тот самый день, когда поступил приказ Гитлера при любых обстоятельствах удерживать занимаемые позиции. В этот момент 1-я танковая армия оборонялась в 400 милях восточнее Ростова. На следующий день Клейст получил приказ отвести войска с Кавказа. Эвакуировать войска и боевую технику на такое значительное расстояние было трудно, и это требовало много времени. Чтобы освободить дороги к Ростову для 1-й танковой армии, 17-я полевая армия получила приказ отходить на запад вдоль р. Кубань к Таманскому полуострову, в случае необходимости ее можно было бы перебросить в Крым через Керченский пролив. 17-й полевой армии предстояло пройти небольшое расстояние. Отступление 1-й танковой армии, наоборот, было связано со множеством опасностей, как косвенных, так и прямых. Наибольшая опасность грозила армии в период с 15 января по 1 февраля, когда ее главные силы уже достигли Ростова. На дальнейшем пути отступления, хотя уже не было недостатка в дорогах, русские создали несколько опасных угроз, нанеся удары на глубину до 200 миль и более. 10 января, после того как немецкое командование отклонило ультиматум о капитуляции, генерал Рокоссовский приступил к ликвидации немецкой группировки, окруженной под Сталинградом. По мере того как кольцо окружения под Сталинградом сжималось, все больше сил высвобождалось для ударов в южном направлении. К моменту завершения драмы под Сталинградом войска Клейста, отведенные с выступа на Кавказе, занимали позиции по р. Кума между Пятигорском и Буденновской. Через десять дней, нанеся удар от Элисты в южном направлении, русские достигли района в 100 миль за р. Кума. К этому времени отступающие войска Клейста приблизились к Армавиру и таким образом избежали наибольшей опасности. @Сх.18. = Однако новая серьезная угроза немецким войскам возникла из-за стремительного наступления русских вдоль обоих берегов Дона в направлении на Ростов. На восточном берегу русские приближались к р. Маныч и железнодорожному узлу Сальск. На западном берегу они вышли к Донцу, неподалеку от места его впадения в Дон. Уставшие войска Манштейна пытались прикрыть с фланга пути отхода войск Клейста, но испытывали такое сильное давление со стороны противника, что вот-вот были готовы прекратить сопротивление. Через десять дней арьергарды Клейста подошли к Ростову. К счастью для немцев, заснеженные равнины ограничили темпы продвижения русских в сторону от железнодорожных узлов, в результате русские не смогли подтянуть достаточные силы для того, чтобы вовремя замкнуть кольцо окружения . Сталинградская битва. М., 1963; Колл. авт. Великая победа на Волге. Под редакцией Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского. М., 1965; В. Морозов. Исторический подвиг Сталинграда. М., 1974 и др. -- Прим. ред.
    ГЛАВА 29. ОТСТУПЛЕНИЕ ЯПОНИИ НА ТИХОМ ОКЕАНЕ
На первом этапе военных действий на Тихом океане мир стал свидетелем захвата Японией всей западной и юго-западной части Тихого океана и территорий стран Юго-Восточной Азии. На втором этапе Япония пыталась овладеть американскими и английскими базами на Гавайских островах и в Австралии. В битве за атолл Мидуэй и и остров Гуадалканал в группе Соломоновых островов, являющихся подступами к Австралии, Япония потерпела крупное поражение Бои за остров Бугенвиль. Это самый западный и один из самых крупных островов в группе Соломоновых островов. Японский гарнизон острова составлял примерно 40 тыс. человек, не считая 20 тыс. моряков. Эти силы в основном находились в южной части острова. Транспорты и десантные средства, которым располагал Хэлси, позволили ему сначала высадить на острове только одну дивизию о средствами усиления. Дивизия высадилась в бухте Императрицы Августы на слабо обороняемом западном побережье. Местность позволяла быстро построить здесь аэродромы. После мощной бомбардировки с воздуха японских авиационных баз на острове Бугенвиль и захвата островов на подступах к нему 1 ноября была осуществлена высадка десанта. Японцы не ожидали этого, так как полагали, что американцы попытаются высадиться в южной части острова, где не такой сильный прибой. Американцы отразили контратаки японских авиации и кораблей, нанеся им большие потери. Налеты авианосной авиации на Рабаул и Новую Гвинею имели также значительный успех. Была подавлена японская авиация в Рабауле, недавно пополнившаяся дополнительным количеством самолетов. Быстроходные авианосцы сумели эффективно действовать в районах, которые, казалось бы надежно прикрывались японской авиацией берегового базирования. Это был важный урок на будущее. На суше американские войска, усиленные еще одной дивизий, постепенно расширяли плацдарм. Его ширина по фронту вскоре составила 10 миль. К середине декабря американцы имели на острове войска численностью 44 тыс. человек. Японцы почти не предпринимали контрмер, по-прежнему полагая, что главный удар американцы нанесут где-то еще. Когда же японцы осознали. что главную угрозу составляет десант, высаженный в бухте Императрицы Августы, они не сумели быстро организовать противодействие, ибо им пришлось весьма долго перебрасывать силы через джунгли с позиции в южной части острова. Фактически японцы ничего не предпринимали до конца февраля, и на острове длительное время царило затишье.. Захват архипелага Бисмарка и островов Адмиралтейства . Тем временем на Новой Гвинее продолжалось наступление союзников. 2 января 1944 года Макартур высадил отряд численность около 7 тысяч человек в Сайдоре, между полуостровами Хуон и Мадангон, а вскоре численность этих войск удвоилась. Таким образом пути отхода по побережью для японских сил (примерно такой же численности), пытавшихся удержать Сио, западнее полуострова Хуон, были отрезаны. Японцы сумели избежать ловушки, проделав изнурительный марш через гористые джунгли, в ходе которого они потеряли несколько тысяч человек. В это же время австралийские войска вели наступление из Дампу в долине р. Маркхам в сторону побережья и 13 апреля вышли к морю. 24 апреля войска Макартура, не встретив серьезного сопротивления противника, заняли Маданг. Японский имперский генеральный штаб был вынужден ускорить отвод войск и отдать приказ войскам на Новой Гвинее отойти в Веваку, примерно в 200 милях западнее Дампу. Следующий удар Макартур нанес раньше, чем полуостров Хуон был очищен от противника. 15 декабря отряд "Аламо" начал высадку на юго-западном побережье острова Новая Британия у Аро. Сразу же после рождественских праздников две дивизии высадились на западной оконечности острова у мыса Глостер и захватили там аэродром. Отказавшись от идеи захвата Рабаула, Макартур все же стремился установить полный контроль над проливами, чтобы прикрыть с фланга действия своих войск, наступавших на Новой Гвинее в западном направлении. Западную оконечность острова Новая Британия, где высадились американцы, удерживал переброшенный из Китая японский отряд численностью около 8 тыс. человек. От Рабаула отряд отделяло расстояние в 300 миль, покрытых непроходимыми джунглями. Отряд почти не имел поддержки с воздуха, поскольку 7-я авиационная дивизия недавно была перебазирована в район Целебеса. В результате японские силы в районе мыса Глостер почти не оказали сопротивления и вскоре начали отходить в Рабаулу. В конце февраля на островах Адмиралтейства (в 250 милях от мыса Глостер) высадился разведывательный отряд 1-й кавалерийской дивизии. Здесь находилось несколько действующих аэродромов и была возможность построить новые. В то же время у острова были прекрасные якорные стоянки. Японский гарнизон, насчитывавший около 4 тыс. человек, оказал более сильное сопротивление, чем предполагалось, однако после высадки главных сил американских войск 9 марта был разгромлен. К концу марта американцы овладели всеми намеченными объектамии приступили к оборудованию базы на островах Адмиралтейства. Остатки японских войск продолжали сопротивление до мая. Таким образом, Рабаул, гарнизон которого насчитывал более 100 тыс. человек, оказался изолированным. Барьер в виде архипелага Бисмарка был прорван, причем с меньшими потерями, чем могло бы случиться при прямой атаке, Прошло почти четыре месяца после высадки союзников на острове Бугенвиль, когда японское командование наконец осознало, что десанты американцев на западном берегу представляют главную опасность. В марте 1944 года японское командование предприняло контрнаступление против высадившихся американских войск. В нем участвовало около 15 тыс. человек. Американские войска на плацдарме насчитывали 60 тыс. человек. По оценке японского командования, американцы имели 20 тыс. человек в сухопутных войсках и 10 тыс. в авиации. Даже эти ошибочные цифры должны были убедить японское командование, что предпринимаемое с опозданием контрнаступление не принесет желаемых результатов. И все же японцы 8 марта начали наступление. Оно продолжалось две недели при соотношении 1:4. Потери японцев составили более 8 тыс, человек, в то время как американцы потеряли только 300 человек. После отражения контрнаступления уцелевшие японские войска не предпринимали активных действий. Американцы же удовлетворились полной изоляцией противника. Наступление в центральной части Тихого океана . На этом направлении, так же как и в юго-западной части Тихого океана, конечной целью удара были Филиппины и восстановление американских позиций на этих островах, а не собственно Япония. На этом этапе войны объединенный англо-американский штаб планировал после захвата Филиппинских островов вторгнуться в Китай. Предполагалось создать в Китае крупные авиационные базы, опираясь на которые американская авиация завоевала бы господство в воздухе над Японией, подорвала бы способность противника к сопротивлению и отрезала бы метрополию от баз снабжения. В исполнение этого стратегического плана американцы стали оказывать помощь китайским националистам во главе с Чан Кай-ши и поддерживать их сопротивление японцам. Американцы также стояли за то, чтобы англичане возобновили наступление в Бирме и овладели Бирманской дорогой в Южный Китай, по которой можно было бы снабжать армию Чан Кай-ши и оказывать ей другую военную помощь. Наступление в центральной части Тихого океана развивалось так стремительно, что адмирал Нимиц перенес свои усилия на север. Были захвачены Марианские острова. Появление на вооружении американской авиации бомбардировщиков дальнего действия В-29 позволило нанести удар по собственно Японии (ведь от Марианских островов до островов Японии было меньше 1400 миль). Более того, ко времени захвата Марианских островов в октябре 1944 года американскому комитету начальников штабов стало ясно, что нельзя рассчитывать на какую-либо помощь китайских националистов и что англичане в ближайшее время вряд ли выйдут к южным границам Китая. Планируя операции в центральной части Тихого океана, адмирал Кинг намеревался сначала нанести удар по Маршалловым островам, но от этой идее ему пришлось отказаться из-за недостатка транспортов и обученных войск, без которых нельзя было рассчитывать на успех. Решено было нанести удар по островам Гилберта, хотя они и находились несколько дальше от американской базы на Гавайях. Предполагалось, что захват этих островов потребует меньше усилий и позволит накопить опыт в проведении морских десантных операций и овладеть базами для бомбардировочной авиации в ее последующих операциях против Маршалловых островов. Главными объектами должны были стать атоллы Макин и Тарава, два самых западных атолла в этой группе. Нимиц, как главнокомандующий, поручил руководство этой операцией вице-адмиралу Спрюэнсу. Войсками десанта, получившими наименование 5-го десантного корпуса, командовал генерал-майор Смит, а кораблями, обеспечивающими высадку -- контр-адмирал Тэрнер, уже имевший опыт подобных операций на Соломоновых островах. Все силы десанта были разделены на две группы: одна должна была высадиться на атолле Макин, другая -- на атолле Тарава. В первой группе было шесть транспортов с 27-й дивизией (7 тыс. человек), во второй -- 16 транспортеров со 2-й дивизией морской пехоты (более 18 тыс. человек). Помимо вспомогательных авианосцев высадку десанта прикрывал оперативный авианосный отряд контр-адмирала Паунолла, состоявший из шести тяжелых авианосцев, пяти легких крейсеров и шести новых линейных кораблей, а также нескольких других мелких кораблей. Кроме 850 самолетов, имевшихся на авианосцах, в операции участвовало 150 бомбардировщиков берегового базирования. Примечательно, что в этой операции использовались подвижная группа снабжения, которая обеспечивала действия кораблей флота и была готова решать все задачи материально-технического обслуживания, кроме капитального ремонта крупных боевых кораблей. В составе группы были танкера, буксиры, тральщики, лихтеры, база снабжения боеприпасами. Позже в группу включили также госпитальные суда, плавучий док, плавучие краны, гидрографические суда, суда для сборки понтонных мостов и другие вспомогательные суда. Этот плавучий тыл значительно увеличил возможность проведения морских десантных операций. 20 ноября 1943 года после бомбового удара авиации началось наступление на острова Гилберта, получившее кодовое название "операции Галваник". Японцы имели на островах Гилберта небольшие силы, поскольку подкрепления, которые в сентябре согласно "новой оперативной политике" планировалось отправить сюда еще не прибыли. На атолле Макин гарнизон насчитывал около 800 человек, а на атолле Апамама -- всего 25 человек. Однако на атолле Тарава находилось более 3 тыс. японских солдат и офицеров, и этот атолл был сильно укреплен. На атолле Макин небольшой японский гарнизон в течение четырех дней оказывал сопротивление американской дивизии, которая, правда, не имела боевого опыта. Очень эффективным оказалось использование десантных гусеничных машин, однако в распоряжении десанта таких машин было очень мало. Атолл Тарава, где находились самые крупные силы японцев, сначала был подвергнут мощному обстрелу корабельной артиллерии (за два с половиной часа было выпущено 3 тыс. т. снарядов), а также сильной бомбардировке с воздуха. Затем началась высадка частей 2-й дивизии морской пехоты, которая раньше отличалась на острове Гуадалканал. И тем не менее почти треть из 5 тыс. человек, высадившихся на острове в первый день, при преодолении пространства шириной около 600 ярдов между коралловыми рифами и берегом была уничтожена противником. Десанту все же удалось оттеснить японцев вглубь острова к двум опорным пунктам, которые в дальнейшем были полностью изолированы занявшими остров подразделениями американской морской пехоты. 22 ноября японцы предприняли несколько контратак, но потерпели сокрушительное поражение. Вскоре после этого американские войска заняли и другие атоллы из группы островов Гилберта. Американский флот потерял один вспомогательный авианосец, но в целом авианосцы оказались способны отражать любые налеты японской авиации. Японские надводные корабли не осмеливались вступать в бой с крупными силами американского флота, которым командовал адмирал Спрюэнс. Потери в боях за остров Гилберта глубоко взволновали американскую общественность, и эта операция еще долго служила предметом горячих споров. Опыт, приобретенный в этих боях, позволил улучшить методику проведения морских десантных операций. Американский военный историк контр-адмирал Морисон даже назвал бои за острова Гилберта "фундаментом победы в 1945 году" Бирма, 1943--1944. Компания в Бирме развивалась совсем не так, как ожидалось, и по своим итогам резко контрастировала с быстрым продвижением союзников на Тихом океане, особенно в центральной его части. Основным событием на фронте в Бирме стало новое наступление японцев, которым удалось пересечь индийскую границу. Англичане тоже рассчитывали провести наступательные операции с целью очистить от противника северные районы Бирмы и открыть себе путь в Китай. Наличие хороших коммуникаций из Индии и возросшая численность английских войск, казалось обещали неплохие перспективы. Наступление японцев имело целью сорвать планируемое англичанами наступление. Несмотря на численное превосходство англичан, японцам чуть не удалось добиться тактического успеха и вынудить англичан отложить наступательные действия до 1945 года. Однако наступление японцев было приостановлено весной 1944 года благодаря упорной обороне Импхалы и Кохимы. Вскоре стало очевидно, что японцы в наступательных действиях настолько истощили свои силы, что не смогли оказать противодействия ни частному контрудару, ни общему контрнаступлению, которые англичане предприняли в 1945 году. @Сх. 19. = В ходе подготовки к началу компании, союзники договорились, что важнейшей целью наступления будет захват северных районов Бирмы -- кратчайшего пути в Китай, военная помощь которому могла бы осуществляться по Бирманской дороге, идущей через горные массивы. После долгих споров все другие варианты действий, например высадка морского десанта в Акьябе, Рангуне или на Суматре, были отклонены. Наступлению англичан в северных районах Бирмы должны были предшествовать наступления в Аракане и отвлекающие действия в других районах. В конце августа 1943 года было создано так называемое объединенное командование вооруженными силами в Юго-Восточной Азии во главе с адмиралом лордом Маунтбэттеном, ранее занимавшем пост начальника управлений совместных операций. Командующими видами вооруженных сил в этом объединении были назначены адмирал Сомервил, генерал Джиффард и главный маршал авиации Пирс. Генерал Стилуэлл назначался заместителем Маунтбэттена. Командование вооруженными силами в Индии стало самостоятельным объединением и имело задачу подготовки личного состава. Уэйвелл получил повышение и стал вице-королем Индии; вместо него на пост главнокомандующего вооруженными силами в Индии был назначен Окинлек. Основные силы сухопутных войск, которыми командовал генерал Джиффард (11-я группа армий), составляли соединения недавно сформированной 14-й армии под командованием генерала Слима. В состав армии входили 15-й корпус Христисона, дислоцировавшийся в Аракане и 4-й корпус Скунса, находившийся в северной Бирме. В оперативном подчинении командования армии находились также китайские дивизии, действовавшие на этом театре. Силы флота оставались небольшими, в то время, как состав ВВС был увеличен до 67 эскадрилий (19 американских), насчитывавших около 850 самолетов. Увеличение сил союзников и очевидность их подготовки к наступательным действиям послужили для японцев поводом начать превентивное наступление в Ассам, хотя в другой обстановке они удовлетворились бы оборонительными действиями в этом районе Бирмы, который был захвачен ими в начале 1942 года. Своим наступлением японцы ставили цель: овладеть равниной у Импхала и установить контроль над перевалами, ведущими из Ассама, сорвать наступление союзников в течение сухого сезона 1944 года. Японцы не пытались глубоко вторгаться на территорию Индии или "совершать марш на Дели". В подготовительный период японцы реорганизовали схему управления своими силами. В подчинении командующего силами в Бирме генерала Кавадэ находилось три так называемые армии (по составу их можно было едва приравнять к армейскому корпусу): 33-я (в составе двух дивизий) под командованием генерала Хонда в северо-восточной части фронта, 28-я армия (в составе трех дивизий) под командованием генерала Сакураи в Аракане и 15-я армия под командованием генерала Мутагути на центральном участке фронта. Эта армия состояла из трех дивизий и индийской национальной дивизии, насчитывавшей только 9 тыс. человек, то есть примерно половину того, что имела обычная японская дивизия. Армия Мутагути получила задачу -- вести наступательные действия у Импхала после подготовительных ударов японских войск в Аракане и Юньнани. Обе стороны до нанесения удара более крупными силами на центральном участке фронта планировали ограниченные наступательные действия в Аракане. У англичан эти действия представляли возможность генералу Слиму испытать новую тактику ведения боя в джунглях. Эта тактика предусматривала создание опорных пунктов, из которых можно было бы легко отвести войска и снабжение которых осуществлялось бы по воздуху. Для отражения действия японцев в промежутках между опорными пунктами намечалось использовать резервы. Эта тактика по сравнению с прежней больше способствовала тому, чтобы удерживать опорные пункты, а не отводить войска в случае угрозы обхода. К началу 1944 года 15-й корпус Христисона постепенно продвигался тремя колоннами в южном направлении в Акьябу. В феврале, однако, темпы продвижения англичан замедлились в связи с началом японского наступления, хотя японцы использовали для этой цели только одну из трех дивизий, находившихся в Аракане. Из-за оплошности англичан японцам удалось захватить Таунбазар. Затем японцы, повернув на юг, поставили в трудное положение продвигающиеся колонны английских войск. Англичанам удалось поправить свои дела лишь после того, как они перебросили по воздуху дополнительные силы в этот район. И все же, несмотря на отдельные ошибки, новая тактика англичан оправдала себя. Японцы из-за недостатка в продовольствии и боеприпасов были вынуждены приостановить свое контрнаступление еще до начала дождей в июне. Силы Уингейта не предпринимали активных действий с тех пор, как в мае 1943 года они вынуждены были отойти под давлением противника. Однако за минувший отрезок времени силы Уингейта возросли с двух бригад до шести. Это произошло благодаря тому, что Уингейту удалось убедить в правоте своих взглядов самого Черчилля. Комитет начальников штабов, который с большим скептицизмом отнесся к предложениям Уингейта в августе 1943 года, теперь тоже изменил свою позицию. Уингейту присвоили звание генерал-майора. В его распоряжение выделили 1-й авиационный отряд, насчитывающий примерно 11 эскадрилий. В обиходе этот отряд стали называть"цирком Кохрана" (по имени его командира -- молодого американского офицера Кохрана). В конце 1943 -- начале 1944 года бригады, вновь включенные в состав сил Уингейта, проходили специальную подготовку. Соединение по-прежнему именовалось индийской 3-й дивизией, хотя в его составе не было индийских войск и по своей численности оно было эквивалентно двум дивизиям. Основным пополнением сил Уингейта стала английская 70-я дивизия. Взгляды Уингейта за минувший отрезок времени также изменились: от партизанской тактики он перешел к нанесению ударов на значительную глубину. Группам дальнего проникновения он поставил задачу занять Индо и район вокруг этого пункта на р. Иравади, в 150 милях севернее Мандалая (пространство между полосами действия 4-го корпуса и китайских соединений, то есть двух дивизий, находившихся в составе войск Стилуэлла), а также нарушить коммуникации японцев, создав ряд опорных пунктов, материально-техническое обеспечение которых осуществлялось бы по воздуху. Этим группам предстояло не отсиживаться в опорных пунктах, а вести активные действия против японских войск. Впереди должны были действовать "чиндитские" подразделения, а войскам 4-го корпуса отводилась роль поддерживающих сил армии. Начало боевых действий вечером 5 марта было неудачным. Многие из 62 планеров, которые доставляли первые подразделения групп дальнего проникновения, не сумели совершить посадку в назначенном пункте "Бродвей" (50 миль северо-восточнее Индо) или разбились при посадке. Посадке во втором из намеченных пунктов помешал завал деревьев, а третий пункт и вовсе оказался непригодным. На "Бродвее", однако началось строительство посадочной полосы, и в последующие несколько ночей сюда были успешно доставлены основные силы 77-й бригады дальнего проникновения под командованием Калверта, а затем 111-я бригада Лентейна. К 13 марта в глубоком тылу противника были высажены войска общей численностью около 9 тыс. человек. Кроме того, 16-я бригада дальнего проникновения под командованием Фергюссона в начале февраля выступила из Ассама и к середине марта, несмотря на тяжелые условия местности, вышла на подступы в Индо. Хотя эти действия англичан оказались для японцев неожиданными, они все же сумели собрать импровизированный отряд (около дивизии) под командованием генерала Хаяси для борьбы с посадочным десантом англичан. Часть этих японских сил прибыла в Индо 18 марта, а другие -- в конце месяца. 17 марта японская авиация нанесла удар по аэродрому на "Бродвее", уничтожив большинство базировавшихся там английских истребителей "спитфайер". С этого момента противовоздушную оборону английских войск обеспечивали патрульные истребители с аэродрома в районе Импхала. 24 марта в авиационной катастрофе погиб Уингейт. Однако еще до его трагической гибели слишком сложный и недостаточно продуманный план действий, выдвинутый Уингейтом, начал рушиться. 26 марта прямая атака на Индо, предпринятая по приказу Уингейта 16-й бригадой была отражена японцами. Были отражены и удары других бригад дальнего проникновения. Мысль Уингейта о переходе от партизанских действий к глубокому проникновению в тыл оказалась ошибочной, хотя справедливости ради следует отметить, что Уингейт не получил всех тех сил и средств, на которые рассчитывал. Вместо погибшего Уингейта назначили Лентейна. В начале апреля после беседы со Слимом и Маунтбэттеном он решил перебросить "чиндитские" подразделения на север, чтобы помочь войскам Стилуэлла. Это не обрадовало Стилуэлла, так как он полагал, что японцы и сюда подтянут дополнительные силы. Однако "чиндитские" помогли его войскам, захватить Могаун. И все же китайские части из состава войск Стилуэлла не сумели выйти к ключевой позиции японцев у Мьичины. "Чиндитским" подразделениям удалось продвинуться в северном направлении, прежде чем в этот район прибыла новая японская дивизия. Превентивное наступление в Ассам с целью захвата Импхала и Кохимы японцы начали в середине марта силами трех дивизий. Вопреки ожиданиям, на сроки этого наступления и его ход появление "чиндитских" подразделений в долине р. Иравади никакого влияния не оказало. В конце января Скунс остановил продвижение войск 4-го корпуса из Импхала в южном направлении и перешел к обороне, поскольку поступившие сведения предупреждали, что японцы проводят перегруппировку и сосредоточение сил для наступления на Импхал. Три дивизии, входившие в состав 4-го корпуса, были разобщены, а одна из них (17-я) оказалась отрезанной от остальных сил корпуса в районе Тиддима и не могла вернуться в Импхал. Обстановка была столь тревожной, что еще одну английскую дивизию, только что прибывшую из Аракана, а также некоторые другие части пришлось срочно подготовить к переброске по воздуху в Импхал. Наступление японцев от р. Чиндуин развивалось также успешно, и это вынудило англичан ускорить отвод 20-й дивизии. Затем 19 марта нападению подверглась позиция англичан около Укхрула, примерно в 30 милях северо-восточнее Импхала. Стало очевидным, что целью наступления японцев является Кохима, в 60 милях севернее Импхала. Это был путь, ведущий через горы в Индию. 29 марта японцы перерезали дорогу Импхал -- Кохима. Чтобы задержать продвижение противника англичане были вынуждены бросить в бой еще две дивизии. Короче говоря, японцам вновь удалось сорвать планы англичан, имевших численное превосходство, и поставить их в опасное положение. Хотя англичане сумели отвести войска на равнинную местность у Импхала и для ведения оборонительных действий сосредоточили здесь четыре дивизии, Кохиму обороняли только 1500 человек. К счастью для англичан, генерал Кавадэ не разрешил генералу Мутагути атаковать Димапур, находящийся в 30 милях от Кохимы при выходе с горного перевала. Этот удар лишил бы англичан всякой возможности контратаковать, чтобы снять блокаду Импхала. Наступившая пауза позволила перебросить из Индии части и соединения 33-го корпуса по командованием генерал-лейтенанта Стопфорда. 2 апреля Стопфорда назначили командующим войсками в районе Димапур-Кохима. Наступление японцев на Кохиму (силами 31-й дивизии) началось в ночь на 4 апреля. Японцам удалось быстро захватить господствующие высоты, и к 6 апрелю небольшой гарнизон города оказался отрезанным от бригады, которую направили ему в помощь. Японцы устроили завалы на дороге у Забзы, и бригада в свою очередь, оказалась отрезанной от Димапура. 10 апреля генерал Слим отдал приказ о переходе в контрнаступление. 14 апреля бригада, высланная Стопфордом, расчистила завалы у Забзы. 18 апреля две другие бригады прорвались к окруженной Кохиме, гарнизон которой к этому времени уже почти не имел сил для сопротивления. В дальнейшем англичанам удалось оттеснить японские войска с окрестных высот. Тяжелые бои развернулись и в районе Импхала. Две английские дивизии контратаковали противника в северном направлении, стремясь очистить от японцев дорогу на Кохиму, и в северо-восточном направлении, чтобы овладеть Укхрулом и создать угрозу тылу японской дивизии, атаковавшей Кохиму. Две другие английские дивизии наступали от Импхала на юг. К счастью для англичан, они располагали почти полным господством в воздухе (японцы имели в Бирме менее 200 самолетов) и снабжали свои войска в Импхале по воздуху в течение всего времени пока в этом районе сохранялось напряженное положение (в Импхале находилось около 120 тыс. английских солдат и офицеров даже после того, как 35 тыс. раненых и больных было эвакуировано из города по воздуху). В мае получив подкрепление, войска Стопфорда очистили от противника дорогу к Импхалу, предварительно оттеснив японцев, упорно удерживавших свои позиции вокруг Кохимы. Войскам Скунса едва не удалось окружить японцев южнее Импхала. Японцы сумели бы спокойно и без потерь уйти из ловушки, однако, несмотря на протесты подчиненных командиров, Мутагути настаивал на продолжении наступательных действий даже тогда, когда не осталось никаких шансов на успех. В течение июля английская 14 армия под командованием Слима продолжала вести наступательные действия и вышла к Чиндуину. Дальнейшее продвижение англичан приостановилось скорее из-за начавшихся дождей, чем из-за сопротивления японцев, силы которых были истощены. За время чрезмерно длительного по срокам наступления потери японцев составили 54 тыс. из 84 тыс. человек, участвовавших в этих боях. Англичане действовавшие более разумно, потеряли менее 17 тыс. человек. Правда они располагали значительным численным превосходством к началу боев, а к моменту завершения кампании это превосходство возросло. Всего в боях участвовало шесть английских дивизий и несколько отдельных частей и подразделений. Англичане обладали полным превосходством в воздухе. Японцы использовали только три дивизии. Своим превосходством в тактическом мастерстве японцы не воспользовались, поскольку слепо придерживались устаревших военных традиций. За это им еще в большей степени пришлось поплатиться в последующие этапы войны. @CT = <%20> ЧАСТЬ VII <%0> @CS1 = ПОЛНЫЙ КРАХ. 1944 ГОД
    ГЛАВА 30. ЗАХВАТ РИМА И НОВАЯ ЗАМИНКА В ИТАЛИИ
Положение союзников в Италии в начале 1944 года оказалось гораздо хуже, чем можно было рассчитывать после высадки союзных войск на территории этой страны в сентябре 1943 года. Обе высадившиеся армии (американская 5-я и английская 8-я) понесли большие потери и были измотаны в непрерывных фронтальных ударах по обе стороны Апеннин. Медленное продвижение на север стало печальной копией действий союзных армий на Западном фронте в годы первой мировой войны. В сентябре в результате капитуляции Италии и одновременной высадки англо-американских войск в трех пунктах Италии (в Реджо, Таранто и Салерно) немцы оказались в трудном положении, из которого им удалось выйти только благодаря решительным контрмерам. Растерявшиеся вначале войска Кессильринга в сложной обстановке действовали так успешно, что Гитлер отказался от первоначального плана, согласно которому намечалось отвести войска в северные районы Италии, и предпочел длительную оборону полуострова. С осени 1943 года союзники могли рассчитывать только на одно -- как можно больше сковать немецких дивизий в Италии и не позволить им перебросить отсюда силы для отражения вторжения в Нормандии, которое намечалось на середину лета 1944 года. На Тегеранской конференции трех великих держав в ноябре 1943 года и созванной до этого англо-американской конференции в Каире эту идею одобрили. Было принято решение о первостепенном значении операции "Оверлод" (высадка в Нормандии) и операции "Энвил" (вспомогательный удар на юге Франции). Что касается боевых действий в Италии, то было решено ограничиться захватом Рима и последующем продвижением к рубежу Пиза, Римини. Наступление в северо-восточном направлении на Балканы развивать не предполагалось <186> 6 и 7 и таким образом изолировать войска немецкой 10-й армии на линии Густава. Англичане высадились севернее Анцио, американцы -- южнее. Ни те ни другие не встретили почти никакого сопротивления. Однако немцы быстро и решительно приняли контрмеры. Их войска на линии Густава получили приказ упорно обороняться. Дивизия "Герман Геринг" была переброшена на север, а другие части срочно подтянуты на юг из Рима. Верховное главнокомандование обещало Кессельрингу предоставить любые дивизии, находившиеся в северной части Италии. Кроме того, в его распоряжение направили две дивизии, три отдельных полка и два батальона тяжелых танков. Гитлер горел желанием нанести по десанту такой удар, чтобы союзники воздержались от дальнейших попыток высадиться в Италии или на побережье Франции. Кессельринг произвел группировку сил. В первые восемь дней в район Анцио были подтянуты подразделения и части восьми немецких дивизий. Было реорганизовано и управление войсками. На участке Анцио действовала 14-я армия Макензена, имеющая в своем подчинении 1-й парашютный и 76-й танковый корпуса, которые находились соответственно севернее и южнее района высадки союзников. 10-я армия Витинггофа осталась на позициях линии Густава; в ее состав входили 14-й танковый и 10-й горнострелковый корпуса. Всего вокруг плацдарма в Анцио было сосредоточено восемь дивизий. Семь дивизий, входивших в состав 14-го танкового корпуса под командованием генерала Зенгера, действовали против 5-й армии Кларка. Только три дивизии входили в состав 51-го горнострелкового корпуса для противодействия английской 8-й армии на Адриатическом побережье Италии. Шесть дивизий под командованием генерала Цангера оставались в северной Италии. (После отъезда Монтгомери в Англию для руководства работой по планированию и подготовке предстоящего вторжения в Нормандию командующим английской 8-й армией стал Лис.) Надежды Черчилля на быстрое продвижение от Анцио к Альбанским высотам не оправдалось из-за упорного стремления Лукаса (его поддерживал Кларк) закрепиться на плацдарме до начала развития успеха. Однако, если учесть быструю реакцию немцев и их превосходящее тактическое мастерство, а также неопытность большинства американских командиров и их войск, чрезмерная осторожность Лукаса, возможно, сыграла и положительную роль: при таких обстоятельствах продвижение войск с плацдарма могло создать угрозу фланговых ударов и привести в катастрофическим последствиям. Намеченный плацдарм был захвачен к исходу второго дня. И хотя теперь облегчалась организация снабжения десанта, первую попытку начать наступление с плацдарма предприняли лишь 30 января, то есть больше чем через неделю после высадки. Продвижение союзных войск вскоре приостановили прибывшие в этот район силы немцев. Более того весь плацдарм теперь подвергался артиллерийскому обстрелу. Авиация союзников действовавшая из района Неаполя, не могла помешать немецкой артиллерии наносить удары по скоплениям транспортов у Анцио. Таким образом силы Кларка против линии Густава не только не получили помощь от десанта, но были вынуждены сами начать прямые атаки на позиции немцев, чтобы выручить морской десант, высадившийся у Анцио. Американский 2-й корпус попытался прорвать линию Густава ударом на Кассино с севера. 24 января в наступление перешла американская 34-я дивизия, на фланге которой действовали французские части. Только после тяжелых боев, длившихся почти неделю, американцы овладели небольшим плацдармом. Однако еще раньше Зенгеру удалось подтянуть резервы на этот участок фронта и укрепить свои позиции. Ввиду больших потерь 11 февраля американцы оставили захваченный плацдарм. После этой неудачи в бой был введен Новозеландский корпус генерал-лейтенанта Фрейберга. В состав корпуса входили новозеландская 2-я и индийская 4-я дивизии, отлично показавшие себя в североафриканской компании. Индийская 4-я дивизия, состоявшая из английских и индийских подразделений, считалась по мнению немецкого командования одним из лучших соединений союзников в Италии. План действий, предложенный Фрейбергом, предусматривал охватывающий маневр в районе Кассино и мало чем отличался от прежних планов, когда наносились фронтальные удары по отлично оборудованным, умело выбранным и упорно обороняемым позициям немцев. В ходе таких фронтальных атак союзники несли большие потери. Командир индийской 4-й дивизии Такер предлагал провести более широкий маневр и продвинуться через горные районы. Предложение Такера поддерживало и французское командование. Однако Такер заболел, и поэтому с его мнением перестали считаться. Его дивизии поставили задачу атаковать позиции немцев на горе Монте-Кассино. Тогда Такер попросил подавить с помощью авиации огневые средства немцев, расположенные в монастыре, который венчал вершину горы Монте-Кассино. Каких-либо доказательств того, что немецкие войска занимают этот монастырь, не было (позже точно установили, что немцы тогда еще не вступили на территорию монастыря). Величественное здание монастыря, господствующее над местностью, одним своим грозным видом оказывало подавляющее действие на войска, атакующие позиции врага на горе Фрейберг и Александер удовлетворили просьбу Такера, и 15 февраля был произведен мощный налет. Когда же монастырские здания были разрушены, немцы заняли территорию монастыря и закрепились в развалинах. Их оборона стала еще сильнее. Неоднократные атаки, предпринятые частями индийской 4-й дивизии ночью 15 и 16 февраля, успеха не принесли, поэтому в ночь на 18 февраля войска Новозеландского корпуса стали действовать по первоначальному плану. Индийской 4-й дивизии удалось захватить высоту 593, не раз переходившую из рук в руки, но в результате контратаки немецких парашютистов высоту пришлось оставить. На следующий день немецкие танки контратаковали новозеландскую 2-ю дивизию, которая вынуждена была отойти с плацдарма, захваченного за р. Рапидо. До прибытия крупных подразделений, обещанных верховным главнокомандующим для уничтожения десанта союзников, Макензен провел серию контратак с целью воспрепятствовать расширению плацдарма противником. Первую из этих контратак предприняли в ночь на 3 февраля против позиций английской 1-й дивизии, которая 30 января неудачно пыталась продвинуться в направлении на Кампалеоне. К счастью, в это время высадилась одна из бригад английской 56-й дивизии, и контратака немцев была отбита. Еще одну, более сильную контратаку немцы предприняли 7 февраля, и, хотя англичанам удалось ее отбить, потери оказались настолько большими, что 1-ю дивизию пришлось заменить американской 45-й дивизией, только что высадившейся на плацдарме. К середине февраля Макензен был готов нанести контрудар. Он имел 10 дивизий против 5 дивизий, которыми располагали союзники на плацдарме. Получив значительные подкрепления, немецкая авиация оказывала существенную поддержку наземным войскам. Новые миниатюрные танки "голиаф", управляемые по радио и снаряженные взрывчатыми веществами, немцы предполагали использовать для того, чтобы вызвать замешательство и панику среди обороняющихся союзных войск. Подготовке контрудара не помешали действия союзных войск у Кассиано и действия союзной авиации. Наступление немцев на плацдарм началось 16 февраля. Ему предшествовали разведывательные действия по всему фронту и налеты авиации. К вечеру немцам удалось прорваться в полосе обороны американской 45-й дивизии. Этой возможности давно добивалось немецкое командование. 17 февраля оно бросило в прорыв 17 батальонов при поддержке танков. Перед ними поставили задачу -- расширить участок прорыва и продвигаться вдоль дороги Альбано -- Анцио. Победа казалась совсем близкой. Однако скопление войск на этой единственной дороге создало непредвиденные трудности. Наступающие немецкие войска стали объектом наземной артиллерии, авиации и корабельной артиллерии союзников. Не дали ожидаемого эффекта и танки "голиаф". И все же, несмотря на тяжелые потери, немцам удалось потеснить войска союзников. Предпринятая 18 февраля новая атака с участием 26-й танковой дивизии позволила им продвинуться к побережью. Однако английские 56-я и 1-я, а также американская 45-я дивизии упорно оборонялись и успешно удерживали последний рубеж обороны плацдарма. Продвижение немцев было задержано у ручья Каррочето. Моторизованные дивизии 20 февраля предприняли последнюю попытку наступать, но и они вскоре были остановлены. Большая заслуга в успешном ведении оборонительных действий принадлежала генералу Траскотту, сменившему Лукаса. Раненого командира 1-й дивизии генерал-майор Пенни сменил генерал-майор Темплер, который наладил успешное взаимодействие с 56-й дивизией. Узнав, что попытка уничтожить десант не принесла успеха Гитлер приказал 28 февраля вновь начать наступление силами четырех дивизий вдоль Чистернской дороги. Однако американская 3-я дивизия без труда остановила продвижение немцев, а три дня спустя, когда установилась ясная погода, союзная авиация нанесла сокрушительные удары по наступающим немецким войскам. 4 марта ввиду огромных потерь Макензен был вынужден отдать приказ о переходе к обороне. Вокруг плацдарма осталось пять немецких дивизий, а остальные были отведены на отдых. Союзники предприняли еще одно наступление на Кассино, чтобы расчистить себе путь для наступательных действий весной. На этот раз удар вновь наносился в лоб. Новозеландской дивизии было приказано овладеть городом, после чего индийской 4-й дивизии предписывалось атаковать высоту, где размещался монастырь. Для подавления немецких войск в городе был предпринят мощный артиллерийский и воздушный налет (было израсходовано 190 тыс. снарядов и 1 тыс. т. бомб). Это произошло 15 марта, когда еще стояла ясная погода. Однако обороняющиеся немецкие войска на этом участке (полк 1-й парашютной дивизии) на только выдержали налет, но и сумели отразить атаку пехоты союзников. Этому в немалой степени способствовали завалы, которые образовались в результате бомбардировки и артиллерийского обстрела и затруднили действия танков союзных войск. После овладения высотой Кастл дальнейшее продвижение 4-й дивизии приостановилось. К счастью для обороняющихся, начался проливной дождь. Только одна из рот достигла высоты за монастырем, но попала в окружение. Тем временем в городе продолжались ожесточенные бои. К 19 февраля ни одной из сторон не удалось добиться успеха. На следующий день Александер решил, что, если в ближайшие трое чуток не удастся ничего добиться, придется отказаться от продолжения операции из-за больших потерь. 23 февраля с согласия Фрейберга наступление было прекращено. Таким образом, неудачей закончилась и третья битва у Кассино. После этого Новозеландский корпус расформировали, а войска были отправлены на отдых и переподчинены другим соединениям. У Кассино остались 78-я дивизия и 1-я бригада 6-й бронетанковой дивизии. 22 февраля Александер предложил провести операцию "Диадем" в долине р. Лири и одновременно нанести удар силами десанта с плацдарма в Анцио. По замыслу эта операция напоминала январское наступление, но была лучше спланирована и согласована. Ее предполагалось начать примерно за три недели до начала операции "Оверлорд", чтобы оттянуть часть немецких дивизий из Франции. План, разработанный начальником штаба Александера Хардингом, предусматривал увеличить мощь удара, сняв с Адриатического побережья оставшийся там один корпус. Другие соединения 8-й армии смещались в западном направлении и должны были действовать на участке Кассино, долина р. Лири. 5-й армии, в том числе и французским войскам, предписывалось действовать не только на участке р. Гарильяно на левом фланге, но и на плацдарме в Анцио, Одновременно было выдвинуто предложение не проводить операцию "Энвил" на юге Франции. Английский комитет начальников штабов, естественно. одобрил это план. Американский же комитет выступил против, мотивируя свои возражения тем, что высадка десанта на юге Франции в большей степени отвлечет силы противника от побережья Нормандии, чем операция "Диадем". Эйзенхауэр выступил с компромиссным предложением: отдать приоритет наступления в Италии, но продолжать планирование операции "Энвил". Если к 20 марта станет ясно, что крупную десантную операцию подготовить не удается. то б[ас]ольшую часть транспортных средств, находившихся в итальянских водах, передать для нужд операции "Оверлорд". Объединенный англо-американский штаб 25 февраля утвердил это компромиссное решение. В эти дни генерал Уилсон <186> 6. В Анцио находилось шесть дивизий союзников против пяти немецких дивизий (еще четыре немецкие дивизии стояли в резерве в районе Рима). У линии Густава было сосредоточено 16 дивизий союзников (из них четыре дивизии находились в резерве). С целью прорыва союзники большую часть сил на этом фронте сосредоточили на участке от Кассино до устья р. Гарильяно -- всего 12 дивизий (две американские, четыре французские, четыре английские и две польские). Еще четырем дивизиям предстояло развить успех, нанеся удар в долине р. Лири и прорвав позиции немцев (в шести милях севернее), раньше чем они сумеют организовать оборону на этом рубеже. Наступление десяти дивизий 8-й армии поддерживалось огнем 1 тыс, орудий. Стояла сухая погода, позволявшая широко использовать танки и автотранспорт. Эти условия резко контрастировали с бездорожьем в период зимнего наступления. Для трех бронетанковых дивизий (английской 6-й, канадской 5-й и южноафриканской 6-й) открывались благоприятные возможности. Польскому корпусу (две дивизии) поставили задачу овладеть Кассино, а английскому 13-му корпусу, действовавшему слева от поляков -- наступать в направлении Сент-Анджело. Наступательные действия союзных войск на всем фронте намечалось поддержать огнем более 2 тыс. орудий. Авиация союзников должна была сначала нанести мощные бомбовые удары по узлам железных и шоссейных дорог, а затем по объектам противника на поле боя. (Операция "Стренгл", однако, не оказала такого воздействия на коммуникации и тылы немецких войск, как планировалось.) Было подготовлено несколько диверсионных операция, но и они не принесли успеха. Стремясь ввести противника в заблуждение, союзники открыто репетировали морские десантные операции в надежде заставит Кессельринга поверить, что именно таковы их намерения, в частности, в районе Чивитавеккьи, неподалеку от Рима. Однако Кессельринг был настолько убежден, что союзники не преминут воспользоваться своими возможностями в высадке морских десантов, что эти меры оперативной маскировки оказались излишними. Наступление началось 11 мая в 23.00 мощной артиллерийской подготовкой, вслед за которой в атаку пошла пехота. В течение первых трех дней союзники, встретив упорное сопротивление противника, не добились существенных результатов на большинстве участков фронта. Польский корпус генерала Андерса понес большие потери в атаке на Кассино, хотя войска действовали решительно и умело обходили опорные пункты противника. Английский 13-й корпус также продвигался медленно и неизбежно понес бы большие потери, если бы внимание противника не приковали к себе поляки. Американский 2-й корпус на прибрежном участке фронта продвинулся на небольшую глубину. Перед фронтом французского корпуса под командованием Жуэна оказалась только одна немецкая дивизия против четырех французских. Французы быстро продвинулись по горной местности за р. Гарильяно, где немцы не ожидали удара. 14 мая французские войска вышли в долину р. Аусенте, тесня немецкую 71-ю дивизию. Благодаря этому успеху американский 2-й корпус получил возможность быстрее продвигаться вдоль побережья и вынудил немецкую 94-ю дивизию отступить. Более того, пути отхода немецких 71-й и 94-й дивизий перерезали горы Аурунчи, преодолеть которые было очень трудно. Воспользовавшись этим, Жуэн выслал вперед марокканские горные части под командованием Жильома с задачей прорвать позиции немцев на линии Гитлера в долине р. Лири, прежде чем противник сумеет организовать здесь оборону. Оборона немцев на правом фланге стала рушиться. Положение немцев осложнилось еще и тем, что одного из самых способных немецких генералов -- Зенгера к моменту начала наступления союзников вызвали в ставку. Кессельринг на этот раз тоже не проявил решительности и не сумел быстро перебросить резервы на юг. Изучив ход событий на севере, он только 13 мая направил в долину р. Лири одну из резервных дивизий. Вскоре сюда прибыли еще три дивизии. Они сразу же оказались втянутыми в тяжелые бои, но так и не смогли стабилизировать положение на фронте. На участке Кассино немцы продолжали удерживать свои позиции еще несколько дней, хотя 15 мая союзное командование ввело в бой канадский корпус. Только в ночь на 17 мая немецкие парашютные части наконец отошли. Утром 18 мая польские войска вступили на территорию разрушенного монастыря. В этих боях поляки потеряли 4 тыс. человек. Когда немецкие резервы были переброшены на юг, настал момент начать наступление в плацдарма в Анцио, куда только что прибыла еще одна американская дивизия (36-я). Приказав начать наступление 23 мая, Александер рассчитывал быстро выйти к Вальмонтоне и таким образом отрезать пути отхода главным силам немецкой 10-й армии, оборонявшей линию Густава. Если бы это удалось, можно было бы надеяться на быстрый захват Рима. Однако, все возможности были упущены из-за Кларка, который считал, что первыми в Рим должны войти войска 5-й армии. 1-я танковая и 3-я пехотная дивизии 25 мая вышли к Кори вблизи шоссе <186> 6, преодолев 25 миль. Они соединились с войсками 2-го корпуса, наступавшими на север по шоссе <186> 7. Дивизия "Герман Геринг" (единственная танковая дивизия имевшаяся в резерве Кессельринга) была переброшена в этот район чтобы задержать продвижение союзников, но попала под удары союзной авиации. В этот момент Кларк приказал четырем своим дивизиям повернуть на Рим, оставив лишь одну дивизию для продолжения наступления к Вальмонтоне. Эту дивизию остановили в трех милях от шоссе <186> 6 три немецкие дивизии. Александеру, хотя они обратился к Черчиллю, не удалось изменит направление действий войск Кларка, продвижение которых приостановило сопротивлением немцев на оборонительных позициях линии Цезаря южнее Рима. Более того, бронетанковые дивизии 8-й армии встретили гораздо большие трудности, чем предполагалось, и не сумели прижать отступающие войска немецкой дивизии 10-й армии к горным хребтам Апеннин. Немцам удалось ускользнуть через горные перевалы, хотя этому их успеху немало способствовало бездействие союзных войск в Анцио. В течение нескольких дней казалось, что на линии Цезаря немцам удастся стабилизировать фронт, так как союзники встретили упорное сопротивление, оказанное под руководством Зенгера на участке Арк, Чепрано на шоссе <186> 6, а союзные бронетанковые дивизии их громоздкими обозами продвигались слишком медленно по узкой, запруженной войсками дороге. Однако печальную перспективу новой заминки устранил успех американской 76-й дивизии, которая 30 мая заняла Веллетри на шоссе <186> 7 в Альбанских высотах и прорвала позиции немцев на линии Цезаря. Развивая этот успех, Кларк начал общее наступление, в ходе которого 2-й корпус занял Вальмонтоне и по шоссе <186> 6 устремился к Риму. В это время 6 корпус поддерживал наступление по шоссе <186> 7. Под давлением одиннадцати дивизий сравнительно малочисленные немецкие войска, удерживающие подступы к Риму, отошли. 4 июня американские войска вступили в Рим. Два дня спустя 6 июня, союзники начали наступление в Нормандии. Боевые действия в Италии отошли на второй план. Весеннее наступление (операция "Диадем") к моменту овладения Римом обошлась американцам в 18 тыс. человек, англичанам -- в 14 тысяч человек и французам в -- 10 тыс. человек. Потери немцев составили 10 тыс. человек убитыми и ранеными и примерно 20 тыс. человек пленными. Если учитывать соотношение сил сторон (30 дивизий союзных войск против 22 немецких дивизий, а фактически 2:1 в боевых частях), то второе наступление в Италии нельзя назвать значительным вкладом со стратегической точки зрения. Не способствовало оно и вторжению в Нормандию путем отвлечения немецких дивизий из Франции. Не удалось помешать немцам укрепить свои позиции в северо-западной Европе. Численность немецких войск в северной Франции и Нидерландах увеличилась с 35 дивизий в начале 1944 года до 41 дивизии к моменту начала вторжения союзников через Ла-Манш в июне. Справедливости ради следует отметить, что стратегическое значение компании в Италии для Нормандской операции состоит только в одном: не будь итальянского фронта, силы немцев в Нормандии оказались бы еще значительнее. Кроме того масштабы вторжения были ограничены имеющимися десантно-высадочными средствами. Значит союзные войска в Италии все равно не могли быть использованы в Нормандии на самом ответственном этапе операции. С другой стороны, использование в Нормандии тех сил, которые немцы были вынуждены держать в Италии, обрекало бы на неудачу высадку союзных войск во Франции. Эти аргументы справедливы, но, к сожалению, многие из английских руководителей, отстаивая значение компании в Италии, почему-то ни словом по этому поводу больше не обмолвились. Вместе с тем вряд ли были возможны переброски крупных немецких сил в Нормандию из-за активной боевой деятельности бомбардировочной авиации союзников, наносивших удары по узлам железных дорог. В политическом отношении самым заметным событием этого периода было отречение короля Виктора Эммануила в пользу своего сына и замена маршала Бадольо на посту премьер-министра Италии антифашистом Бономи <186> 3 и 4, но встретив упорное сопротивление, остановился на рубеже Тразимене. На других участках фронта продвижение союзных войск также было приостановлено. Таким образом, немногим больше, чем через две недели после отступления из Рима Кессельрингу удалось стабилизировать положение на фронте. Более того, ему сообщили, что верховное главнокомандование направляет ему еще четыре дивизии (находившиеся на Восточном фронте в России или предназначавшиеся для отправки туда) Прим. ред. <186> 9, проходящему от Рима к Больньи). Кроме того, план англичан строился на том, что сохранится сухая погода. Это был чрезвычайно оптимистический расчет. Помимо этого, к северу от Римини состояние местности не благоприятствовала быстрому продвижению бронетанковых войск. Александер начал наступление 25 августа, на десять дней позже намеченного срока. Для немцев оно явилось неожиданностью. Они не заметили выдвижения на исходные позиции английского 5-го корпуса (пять дивизий) и канадского 1-го корпуса (две дивизии) за боевыми порядками польского 2-го корпуса. (Английский 10-й корпус по-прежнему занимал позиции на горном участке фронта, а 13-й корпус был переброшен на запад с задачей поддержать наступления войск 5-й армии). На Адриатическом побережье оборонялись только две ослабленные немецкие дивизии, действия которых поддерживала 1-я парашютная дивизия. В то время переброска немецких войск в основном шла в направлении с востока на запад. Наступление польских войск на Адриатическом побережье не привлекло внимания немецкого командования, и только 29 августа, после того, как в течение четырех дней три корпуса союзных войск развернули наступление на широком фронте и продвинулись на 10 миль от р. Метауро к Фолье, немцы забеспокоились. На следующий день в этот район прибыли еще две дивизии с задачей задержать наступления союзников, но было уже слишком поздно. 2 сентября союзники вышли к р. Конка. Темпы продвижения войск 8-й армии не были высокими. 4 сентября разгорелись бои в районе горного хребта Корьяно за Аусой. Здесь англичане вынуждены были остановиться, ибо немцы получили некоторые подкрепления и к тому же 6 сентября начались проливные дожди. Кессельринг отдал приказ отвести войска к Готической линии. Благодаря этому сократилась протяженность фронта обороны, а также высвободились войска для действия на Адриатическом побережье. Этот частичный отход открыл переправы у Арно, где войска 5-й армии изготовились к удару. С 10 сентября американский 2-й и английский 13-й корпуса вели наступление на немецкие позиции, упорно обороняемые небольшими силами. Неделю спустя союзникам удалось прорваться через перевал Иль Джиога севернее Флоренции. Кессельринг вновь был захвачен врасплох, ибо только 20 сентября он понял, что это -- главное направление наступления союзников, и перебросил сюда еще две дивизии. К этому времени введенная в бой из резерва американская 88-я дивизия уже устремилась к Болонье. Однако немцы, даже потеряв позиции на Готической линии и их главный опорный пункт на горе Батталья, сумели задержать продвижение союзников. В конце сентября Кларк вернулся к идее нанести удар непосредственно на Болонью. Тем временем 8-я армия, действовавшая на Адриатическом побережье, все еще испытывала трудности. К 17 сентября в полосе действий армии находилось уже около десяти немецких дивизий, сдерживавших натиск англичан. Хотя канадцам к 21 августа удалось выйти к Римини и к дельте р. По, немцы успели отойти к следующему рубежу по р. Уза. Союзникам на этой равнине предстояло форсировать тринадцать рек, не считая р. По. В этих боях союзники потеряли около 500 танков; многие пехотные дивизии также понесли большие потери. Немцы получили возможность перебросить значительную часть своих сил для противодействия наступлению войск 5-й армии. 2 октября войска Кларка возобновили наступление на Болонью, на этот раз вдоль шоссе <186> 65. В бой были брошены все четыре дивизии 2-го корпуса, однако немцы оборонялись так упорно, что в течение трех недель американцы продвигались не больше чем на милю в сутки. 27 октября наступление было приостановлено. К концу октября наступление 8-й армии также заглохло. Было форсировано только пять рек, а до р. По все еще оставалось 50 миль. Важные изменения в этот период произошли в командовании. Кессельринг получил серьезную травму в автомобильной катастрофе и был заменен Витинггофом. Маккрири сменил на посту командующего 8-й армии Лиса, получившего назначение в Бирму. В конце ноября Уилсона вызвали в Вашингтон, и его место занял Александер. Кларк стал командующим группой армий союзных войск в Италии. К концу 1944 года положение союзников было разочаровывающим по сравнению с теми перспективами, которые представлялись весной и летом. Хотя Александер по-прежнему оптимистически относился к возможности прорыва в Австрию, однако медленное продвижение в Италии фактически исключало эту возможность. Уилсон признавал это в своем докладе английскому комитету начальников штабов 22 ноября. Об упадке боевого духа союзных войск свидетельствовали участившиеся случаи дезертирства. Наступление, предпринятое в конце 1944 года, имело целью овладеть Болоньей и Равенной. 4 декабря канадским войскам из состава 8-й армии удалось захватить Равенну. Это вынудило немцев перебросить в этот район три дивизии, чтобы задержать продвижение англичан. Таким образом, открылись неплохие перспективы для действия 5-й армии. Однако 26 декабря противник нанес контрудар в долине р. Сенио. Муссолини был вдохновлен идеей оказать помощь наступлению немцев в Арденнах, и в контрударе участвовали в основном итальянские войска, оставшиеся верными дуче. Очень скоро контрнаступление выдохлось и его легко остановили союзники. Однако силы 8-й армии были измотаны, войска испытывали нехватку боеприпасов, в то время как немцы имели в районе Болоньи сильные резервы. Александер решил поэтому перейти в обороне и подготовиться к мощному наступлению весной. Новым ударом по надеждам, возлагаемым на компанию в Италии, явилось решение объединенного англо-американского штаба перебросить из Италии на Западный фронт еще пять дивизий для участия в весеннем наступлении на территории Германии. Фактически во Францию был переброшен только канадский корпус, имевший в своем составе две дивизии.
    ГЛАВА 31. ОСВОБОЖДЕНИЕ ФРАНЦИИ
До начала вторжения в Нормандию эта операция представлялась весьма опасным предприятием. Союзным войскам предстояло высадиться на побережье, которое противник занимал в течение четырех лет. У немцев было достаточно времени, чтобы укрепить здесь свои позиции и прикрыть их заграждениями. Немцы имели на западном фронте 58 дивизий, в том числе 10 танковых дивизий, способных нанести стремительный контрудар. Возможности союзников создать превосходство в силах ограничивались тем, что им предстояло совершить переход морем, а также недостаточным количеством десантно-высадочных средств. В первом эшелоне десанта они могли высадить только шесть дивизий с моря и три воздушно-десантные дивизии. Потребовалась бы неделя, чтобы число дивизий возросло вдвое. Таким образом, у союзников были основания опасаться за успех удара по Атлантическому валу (так назвал эти позиции немцев Гитлер). Вполне возможно, что немцы сумели бы сбросить десант союзников в море. Однако в действительности вскоре после высадки союзникам удалось создать плацдарм шириной около 80 миль. Противник не попытался серьезно контратаковать, пока союзные войска не начали наступление с плацдарма. Это наступление осуществлялось по плану, разработанному Монтгомери. Фронт немцев во Франции стал быстро рушиться. @Сх.20. = Если оглянуться назад, может показаться, что вторжение произошло легко и без срывов, однако это неверно. Это была операция, которая "развивалась по плану", но совсем не по расчету времени. Вначале шансы на успех были невелики. Конечный успех операции позволил как бы закрыть глаза на тот факт, что вначале союзники находились в опасном положении. Распространенное мнение о том, будто вторжение развивалось гладко и уверенно, -- следствие утверждений Монтгомери, что "бои шли точно так, как планировалось перед вторжением". Так, он писал, что "союзные армии вышли к Сене через 90 дней". Согласно приложенной к плану карте, подготовленной в апреле войска должны были выйти на этот рубеж к Д+90. Монтгомери любил утверждать, что любая проведенная им операция развивалась в точном соответствии с его намерениями. Эта черта часто скрывала другую черту Монтгомери -- умение приспособиться к обстоятельствам. Он умел сочетать гибкость с решительностью. План предусматривал захватить Кан в первый же день, 6 июня. Береговые оборонительные позиции немцев были заняты к 9.00. Однако в мемуарах Монтгомери ничего не говорилось о том, что наступление на Кан началось лишь во второй половине дня. Это объяснялось не только образовавшейся пробкой на участках высадки, но и чрезмерной осторожностью командиров на местах, хотя им в то время ничто не мешало начать наступление с плацдарма. Когда же войска наконец двинулись к Кану -- ключевому пункту в районе вторжения, -- сюда уже прибыла немецкая танковая дивизия (единственная в Нормандии) и задержала продвижение союзников. Прошло больше месяца, пока Кан наконец после тяжелых боев был занят и очищен от противника. Так, первоначально Монтгомери рассчитывал, что действовавшие на правом фланге бронетанковые части сумеют выдвинуться в Виллер-Бокажу, в 20милях от берега, и перерезать дороги, ведущие на запад и юг от Кана. Об этом тоже ничего не говорится в мемуарах Монтгомери. В действительности же бронетанковые части продвигались медленно, хотя сопротивление противника западнее Кана после прорыва береговой обороны было незначительным. Впоследствии пленные показали, что до третьего дня операции участок фронта шириной в 10 миль прикрывался только одним немецким разведывательным батальоном. К исходу третьего дня в этот район прибыла третья по счету немецкая танковая дивизия. В результате англичане, вступившие 13 июня в Виллер-Бокаж, вскоре были выбиты из этого города. Немцы получили в подкрепление еще одну танковую дивизию. В итоге Виллер-Бокаж союзники заняли только через два месяца после высадки. По первоначальному плану весь полуостров Котантен с портом Шербур намечалось занять через две недели после высадки, а через 20 дней (Д+20) начать наступление на западном участке фронта. Однако темпы продвижения американских войск на этом участке оказались ниже, чем предполагалось, хотя значительная часть немецких сил, в том числе и прибывшие подкрепления, были брошены на противодействие англичанам, наступавшим в районе Кана, как и рассчитывал Монтгомери. Наступление с плацдарма началось на западном участке, как и планировал Монтгомери, но это произошло в конце июля с опозданием на 36 дней (Д+56). Было совершенно очевидно, что если союзникам удастся захватить достаточно большой по глубине и ширине плацдарм, то их общее численное превосходство рано, или поздно обеспечит возможность начать наступление с плацдарма. Ничего не могло бы задержать наступление вторгнувшихся войск, если бы союзникам удалось захватить достаточное пространство для накопления необходимых сил. На практике удлинение боя за плацдарм пошло только на пользу союзникам. Хотя большая часть немецких сил на Западе находилась здесь, они прибывали очень медленно. Сказывались разногласия в кругах высшего немецкого командования и активные действия многочисленной авиации союзников, господствующей в воздухе. Первыми прибыли танковые дивизии. Их использовали для задержки продвижения союзных войск. Таким образом танковые дивизии были вынуждены фактически действовать как пехотные. В результате немцы потеряли подвижные войска, которые им были столь необходимы для ведения боевых действий на открытой местности. Упорное сопротивление противника, замедлившее вначале наступление союзников с плацдарма, в дальнейшем обеспечило англо-американским войскам свободный путь через Францию, как только они вышли с плацдарма. Союзники не имели никаких шансов захватить и удержать плацдарм, если бы не их полное господство в воздухе. Авиацией командовал главный маршал авиации Теддер, заместитель верховного главнокомандующего Эйзенхауэра. Авиация оказала большую поддержку при высадке с моря. Решающую роль сыграли и парализующие действия авиации. Уничтожив большинство мостов через Сену на востоке и через Луару на юге, авиация союзников изолировала в стратегическом отношении район боев в Нормандии. Немецким резервам пришлось двигаться в обход и такими темпами, что они либо запаздывали, либо прибывали в недееспособном состоянии. Отрицательно сказались также противоречия в немецком руководстве -- между Гитлером и его генералами, а также между самими генералами. Первоначально главная трудность для немцев заключалась в том, что им пришлось оборонять побережье протяженностью 3 тыс. миль -- от Голландии до Италии. Из 58 дивизий половину составляли дивизии, которые были привязаны к назначенным им полосам обороны на побережье. Другую половину составляли дивизии, в том числе десять танковых, которые отличались высокой мобильностью. Это позволяло немцам сосредоточить превосходящие силы, способные сбросить десант союзников в море прежде, чем он закрепится на берегу. В момент вторжения союзников единственная находившаяся в Нормандии вблизи района высадки десанта танковая дивизия сумела не допустить захвата Кана войсками Монтгомери. Одной из частей дивизии даже удалось выйти к берегу в районе высадки английских войск, но удар немцев был слишком слаб и никакого значения не имел. Если бы даже три танковые дивизии из десяти, находившиеся в районе высадки десанта к четвертому дню, смогли бы вступить в бой в первый день, то союзники были бы сброшены в море не успев закрепиться на берегу. Однако такой решительный и мощный контрудар не был нанесен из-за несогласия в немецком руководстве по вопросу о том, где произойдет вторжение и как следует действовать в этом случае. В оценки места высадки предчувствия Гитлера оказались вернее расчетов его генералов. Однако в последующем постоянные вмешательства фюрера и строгий контроль с его стороны лишили военное командование возможности выправить положение, что в итоге привело к катастрофе. Командующий войсками на Западном фронте генерал-фельдмаршал Рундштедт считал, что союзники высадятся в самой узкой части Ла-Манша -- между Кале и Дьеппом. Он исходил из того, что со стратегической точки зрения это самый правильный для союзников выбор. Однако этот вывод основывался на недостаточной информации. Немецкой разведке так и не удалось узнать что-либо существенное о подготовке войск к его вторжению. Начальник штаба Рундштедта генерал Блюментрит позже на допросе показал, насколько слабо действовала немецкая разведка: "Из Англии поступало очень мало достоверной информации. Разведка давала нам общие сведения о районах сосредоточения войск в южной Англии, где действовало несколько наших агентов, которые с помощью радио сообщали все, что видели своими глазами. Но этим агентам удалось узнать мало... Мы не могли определить, где намерены высадиться союзники". Гитлер, однако, был убежден, что высадка будет произведена в Нормандии. Начиная с марта он не раз направлял генералам предупреждения о возможной высадке союзников между Каном и Шербуром. На основе чего Гитлер пришел к такому выводу, оказавшимся правильным? Генерал Варлимонт, работавший в его ставке, утверждает, что на эту мысль Гитлера навели сведения о расположении войск в Англии, а также убеждения, что союзники сразу попытаются захватить один из крупных портов. Таким наиболее вероятным портом мог стать Шербур. Вывод Гитлера был подкреплен сообщениями агентов о крупной учебной высадке, проведенной в Девоне, где войска высаживались на равнинном открытом побережье, аналогичным по условиям намеченному району высадки в Нормандии. Роммель, командовавший войсками на побережье Ла-Манша, придерживался такой же точки зрения, что и Гитлер. Незадолго до вторжения союзников Роммель попытался ускорить строительство подводных препятствий и блиндажей, а также постановку минных полей. К июню оборонительные сооружения имели гораздо большую плотность, чем весной. Однако, к счастью для союзников, у Роммеля не было ни времени, ни возможности довести оборону в Нормандии до желаемого состояния или хотя бы до состояния обороны на рубеже восточнее р. Сена. Рундштедт не разделял мнение Роммеля о методах отражения высадки десанта. Рундштедт считал необходимым нанести контрудар после высадки, а Роммель полагал, что такой удар после высадки будет запоздалой мерой ввиду господства союзников в воздухе. Роммель считал, что проще всего разгромить десант на берегу, пока он еще там не закрепился. По словам офицеров штаба Роммеля, "на фельдмаршала оказывали сильное влияние воспоминания о том, как его войскам в Африке приходилось по нескольку дней оставаться в укрытиях из-за налетов авиации, силы которой были тогда несравненно слабее тех, которые действовали против него сейчас". Принятый план действий был компромиссным и провалился. Хуже всего было то, что Гитлер упорно стремился управлять боевыми действиями, находясь в Берхтесгадене, и жестоко контролировал использование резервов. В Нормандии у Роммеля была всего одна танковая дивизия. Он подтянул ее к Кану. Это дало возможность в день высадки десанта задержать продвижение англичан. Напрасными оказались просьбы Роммеля дать ему еще одну дивизию для размещения на позициях в Сен-Ло, то есть поблизости от участка высадки американских войск. В день высадки десанта много времени ушло на споры между немецкими руководителями. Ближе всего к району вторжения находился 1-й танковый корпус СС, но Рундштедт не мог использовать его без разрешения ставки Гитлера, Блюментрит писал: "В 4.00 по поручению фельдмаршала Рундштедта я позвонил по телефону в ставку, чтобы получить разрешение использовать корпус для поддержки контрудара Роммеля. Однако Йодль от имени Гитлера ответил мне отказом. По его мнению, высадку в Нормандии следовало рассматривать как попытку отвлечь внимание от главного удара, который будет нанесен в другом районе, где-то восточнее Сены. Наш спор продолжался до 16.00, когда наконец было получено разрешение использовать корпус". Поразительно, что Гитлер не знал о вторжении союзников почти до полудня, а Роммель отсутствовал в штабе. Не случись этого, немцы вероятно, смогли бы быстрее принять решительные контрмеры. Гитлер, как и Черчилль, любил бодрствовать далеко за полночь. Эта привычка была изнурительной для работников их штабов, которые допоздна задерживались на службе, и часто им приходилось заниматься на следующее утро важными делами, не отдохнув. Йодль, не желая беспокоить Гитлера рано утром, взял на себя ответственность отказать Рундштедту в просьбе о резервах. Разрешение использовать резервы могло бы быть получено раньше, если бы Роммель находился в Нормандии. Не в пример Рундштедту Роммель часто разговаривал с Гитлером по телефону и имел на него большое влияние, чем кто-либо еще из генералов. Однако Роммель за день до вторжения союзников уехал в Германию. Поскольку сильный ветер и бурное состояние моря делали маловероятной высадку десанта. Роммель решил поговорить с Гитлером, чтобы убедить его в необходимости увеличить число танковых дивизий в Нормандии, а заодно и побывать дома в Ульме на семейном торжестве по случаю дня рождения жены. Рано утром, когда Роммель собирался с визитом к Гитлеру, по телефону ему сообщили, что началось вторжение. В свой штаб Роммель вернулся лишь к вечеру, а к этому времени десант уже прочно закрепился на берегу. Командующий армией в этом районе Нормандии был также в отъезде. Он руководил учениями в Бретани. Командир танкового корпуса, составлявшего резерв армии, уехал с визитом в Бельгию. Командира еще одного из соединений не оказалось на службе. Таким образом, благодаря решению Эйзенхауэра осуществить высадку, несмотря на бурное состояние моря, союзники оказались в очень выгодном положении. Как ни странно, но Гитлер, угадавший место вторжения, после его начала вдруг решил, что это лишь демонстрация, за которой последует высадка более крупных сил восточнее Сены. Поэтому он и не хотел перебрасывать резервы их этого района в Нормандию, Такая убежденность явилась следствием того, что разведка переоценила число союзных дивизий в Англии. Частично в этом "повинны" меры оперативной маскировки, принятые союзниками, а частично -- меры по борьбе с немецким шпионажем. Когда первые контратаки не принесли успеха и когда стало ясно, что помешать союзникам наращивать силы на плацдарме не удастся, Рундштедт и Роммель поняли бесполезность сопротивления на западных рубежах. Блюментрит писал: "В отчаянии фельдмаршал Рундштедт обратился к Гитлеру с просьбой приехать во Францию для беседы. Он и Роммель отправились встречать Гитлера в Суассон 17 июня и попытались разъяснить ему сложившуюся обстановку... Но Гитлер настаивал на том, чтобы ни в коем случае не отступать. <192> Держитесь на своих позициях! <169> -- заявил фюрер. Он даже не разрешил нам производить перегруппировку войск по собственному усмотрению. Поскольку Гитлер не хотел изменить своего распоряжения, войска должны были вести бои на невыгодных рубежах. Какого-либо плана действий больше не существовало. Мы просто пытались выполнить приказ Гитлера -- любой ценой удерживать рубеж Кан, Авранш". Гитлер отмахнулся от предупреждений фельдмаршалов, заверив их, что новое оружие (летающий бомбы "фау") скоро окажет решающее действие на ход войны. Тогда фельдмаршалы потребовали применить это оружие (если оно столь эффективно) против десанта или (если первое технически трудно сделать) против портов южной Англии. Но Гитлер настаивал, что бомбовые удары нужно направить против Лондона, чтобы "склонить Англию к миру". Однако летающие бомбы не дали того эффекта, на который рассчитывал Гитлер, а давление союзников в Нормандии усилилось, Гитлер решил отстранить Рундштедта и заменить его Клюге, находившемся на Восточном фронте. "Фельдмаршал фон Клюге -- энергичный, решительный военачальник, -- писал Блюментрит. -- Сначала у него было радостное настроение и уверенность в себе, как и у каждого только что назначенного командующего... Несколько дней спустя он помрачнел и больше не делал оптимистических заявлений. Гитлеру не нравился изменившийся тон его донесений". 17 июля Роммель получил тяжелые ранения: его автомобиль подвергся обстрелу союзных самолетов и потерпел аварию. Три дня спустя была предпринята попытка убить Гитлера в его ставке в Восточной Пруссии. Разорвавшаяся бомба не поразила главный объект заговорщиков, но "ударная волна" этого взрыва оказала огромное влияние на ход боевых действий на Западе в этот решающий момент. Блюментрит писал: "В результате проведенного расследования гестапо обнаружило документы, в которых упоминалась фамилия фельдмаршала Клюге, и последний оказался под подозрением. Еще один инцидент усложнил дело. Вскоре после начала наступления войск Брэдли с плацдарма в Нормандии, когда разгорелись бои в районе Авранша, фельдмаршал Клюге больше двенадцати часов не имел связи со своим штабом. Это произошло потому, что во время поездки на фронт он попал под сильный артиллерийский налет... Тем временем мы страдали от <192> бомбардировки <169> с тыла. Долгое отсутствие фельдмаршала в штабе сразу же вызвало подозрение у Гитлера, особенно в связи с найденными гестапо документами. Гитлер подозревал, что фельдмаршал предпринял поездку на фронт, чтобы установить контакт с союзниками и подготовить капитуляцию. Тот факт, что фельдмаршал все же вернулся в штаб, не принес Гитлеру успокоения. C этого дня все приказы Гитлера фельдмаршалу Клюге формулировались в резких, оскорбительных выражениях. Фельдмаршала это беспокоило. Он опасался, что в любой момент его могут арестовать. Ему все больше становилось ясно, что он не сможет доказать свою лояльность каким-либо успехом в боевых действиях. Все это значительно снизило оставшиеся шансы не допустить прорыва союзников с плацдарма. В эти критические дни фельдмаршал Клюге не уделял должного внимания тому, что происходило на фронте. Он все время был настороже, ожидая репрессий со стороны ставки Гитлера. Фон Клюге не был единственным генералом, встревоженным возможными последствиями заговора против Гитлера. Страх сковал многих генералов и офицеров верховного командования на несколько недель и даже месяцев после покушения на фюрера". 25 июля американская 1-я армия начала наступательную операцию под кодовым наименованием "Кобра". Развить успех предстояло только что высадившейся 3-й армии Паттона. Немцы бросили в бой последние свои резервы, стремясь остановить продвижение английских войск. 31 июля американские войска прорвали оборону противника у Авранша. Введенные в прорыв танки Паттона устремились на открытую местность за этим рубежом. Гитлер приказал собрать остатки танковых подразделение в ударный кулак и попытаться остановить прорвавшиеся у Авранша американские войска. Эта попытка не удалась. Гитлер тогда заявил: "Наша попытка не удалась потому, что Клюге не хотел добиться успеха". Уцелевшие немецкие армии стремились вырваться из ловушки, в которой они оказались вследствие запрета Гитлера отходить от занимаемых позиций. Значительная часть немецких войск оказалась в так называемом фалезском мешке. Те части, которым удалось вырваться из окружения и переправиться через Сену, вынуждены были оставить все тяжелое оружие и боевую технику Прим. авт.
    ГЛАВА 32. ОСВОБОЖДЕНИЕ РОССИИ
Ход кампании на Восточном фронте в 1944 году определялся тем фактом, что по мере продвижения русских ширина фронта оставалась прежней, а силы немцев сокращались. Поэтому естественно, что продвижение русских продолжалось без помех и задержки вызывались только трудностями снабжения. Ход событий явился прекрасным доказательством решающего значения соотношения пространства и сил. Более того, паузы в продвижении были мерой пространства, через которое русские осуществляли снабжение своих войск <%0> . Генеральный штаб в годы войны. Книга вторая. М., 1973, стр. 78--105). -- Прим. ред.
    ГЛАВА 33. СТРАТЕГИЧЕСКОЕ АВИАЦИОННОЕ НАСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ГЕРМАНИИ
Учитывая постоянство и последовательность, с какими в довоенные годы провозглашалась идея стратегических бомбардировок, будущие историки поразятся, обнаружив, что в 1939 году, когда началась война, английские ВВС не обладали сколько-нибудь достаточными силами для стратегических бомбардировок. Это объяснялось не только финансовыми затруднениями и режимом экономии, господствовавшим в 20-х -- начале 30-х годов, но и ошибочным представлением командования ВВС относительно того, какого рода силы и самолеты требуются для этой цели. После 1933 года начали заменять устаревшие бипланы, однако еще очень много оставалось легких бомбардировщиков, не пригодных для стратегических бомбардировок, а большинство новых типов -- "уитли", "хэмпдены", "веллингтоны" -- не отвечали требованиям и даже нормам того времени. Из семнадцати тяжелобомбардировочных эскадрилий, имевшихся в 1939 году, только шесть, вооруженных "веллингтонами", были сколько-нибудь эффективными. Кроме того, бомбардировочная авиация испытывала недостаток в подготовленных экипажах (главным образом из-за того, что долгое время все внимание уделялось легким двухместным машинам), а также в навигационных и бомбардировочных приборах. Тренчард, который в конце 1929 года оставил пост начальника штаба ВВС, в течение следующего десятилетия продолжал оказывать большое влияние на ВВС через своих приверженцев. Как и Тренчард, они еще долгое время отдавали приоритет бомбардировщикам, даже после того как стало известно, что ВВС Германии добились большого превосходства. "План Л", составленный штабом ВВС в начале 1938 года, предусматривал к весне 1940 года иметь 73 бомбардировочные и 38 истребительных эскадрилий (соотношение примерно 2:1, а по числу самолетов фактически -- еще больше). После мюнхенского кризиса в сентябре 1938 года штаб ВВС в пересмотренном "плане М" увеличил число бомбардировочных эскадрилий до 85, а истребительных эскадрилий -- до 50; тем самым соотношение между этими родами авиации составило 5:3. Тренчард выразил сожаление по поводу этого изменения, хотя оно было совсем незначительным, и уже следующей весной доказывал в палате лордов, что следует сохранить соотношение бомбардировщиков и истребителей 2:1, как лучшее средство сдерживания немецких ВВС. Однако это была явная химера, поскольку немецкие бомбардировочные силы уже почти вдвое превышали английские, а для увеличения численности бомбардировочной авиации требовалось гораздо больше времени, чем для истребительной. К счастью, в штабе ВВС начали преобладать более реалистические взгляды. Еще в 1937 году министр координации обороны Инскип высказал свои сомнения, заявив, что лучше уничтожать немецкие бомбардировочные силы над Англией, чем бомбить аэродромы и авиационные заводы. В начале 1939 года вице-маршала авиации Пека вызвали из Индии, где он в течение трех лет возглавлял штаб ВВС, и назначили начальником оперативного управления. В двадцатых годах, будучи еще молодым человеком, Пек возглавлял плановый отдел штаба ВВС и сформулировал многие из тех доводов, которые Тренчард в докладе кабинету приводил в пользу бомбардировочной авиации. Подобно многим офицерам, Пек пересмотрел свои взгляды в свете реальной обстановки и вскоре после начала войны убедил начальника штаба ВВС Ньюуолла в необходимости увеличить численность истребительной авиации. Аргументом в пользу его доводов послужило то обстоятельство, что теперь улучшились перспективы эффективной противовоздушной обороны благодаря созданию радиолокационных станций дальнего обнаружения и появлению новых скоростных истребителей типа "харрикейн" и "спитфайер". В октябре был отдан приказ о формировании еще 18 истребительных эскадрилий для обороны Англии. Это решение, спешно проведенное в жизнь, сыграло важнейшую роль в переломе, который был достигнут в битве за Англию год спустя, в июле -- сентябре 1940 года. В противном случае противовоздушная оборона Англии вряд ли смогла бы выдержать мощные и длительные атаки немецкой авиации. Под влиянием более реалистических взглядов кабинет и штаб ВВС согласились, что в условиях 1939 года Англии разумнее не начинать стратегических бомбардировок, если от них воздержатся и немцы; во всяком случае, до тех пор пока английская бомбардировочная авиация не будет значительно усилена и не будет достигнуто лучшее соотношение с истребительной авиацией. Несоответствие оценки обстановки и планов штаба ВВС резюмировано в официальной истории: "С 199918 года стратегия ВВС основывалась на том, что следующую войну нельзя будет выиграть без стратегических бомбардировок, но, когда началась война, бомбардировочное авиационное командование было способно нанести противнику лишь незначительный ущерб". По вышеизложенным причинам английские ВВС во время польской кампании и так называемой "странной войны" ограничивались весьма скромными действиями: сбрасывали пропагандистские листовки над Германией и совершали редкие налеты на военно-морские объекты. Более того, французы, которые еще больше боялись ответных бомбардировок немцев, возражали против использования бомбардировочным командованием французских баз, а сами, как и немцы, придавали бомбардировщикам только тактическое значение, хотели использовать их во взаимодействии с сухопутными войсками. Немцы в противоположность англичанам считали, что варварские налеты первой мировой войны во всех отношениях не оправдали себя, поэтому практически исключили идею стратегических бомбардировок из своих планов -- день высадки десанта, начала операции, боевых военных действий. В данном случае -- день начала высадки в Нормандии. -- Прим. ред. <%20> Удары по предприятиям нефтеперерабатывающей промышленности <%0> . Вследствие длительной неприкосновенности отдаленных нефтепромыслов Румынии и роста заводов по производству синтетического горючего в мае 1944 года запасы Германии достигли максимума и лишь в последующие месяцы начали снижаться. Более двух третей гидрогенезированной нефти производилось на семи легкоуязвимых заводах, Уязвимость нефтеочистительных заводов тоже была очевидной, и поэтому концентрированные бомбовые удары по эти предприятиям летом 1944 года быстро начали приносить результаты. Апрельский выпуск топлива для двигателей внутреннего сгорания к июню снизился наполовину, а к сентябрю -- в четыре раза. Производство авиационного бензина в сентябре упало до 10 тыс. т при плановом задании всего в 30 тыс. т, тогда как минимальная месячная потребность немецких ВВС составляла 160 тыс. т. Около90% самого необходимого авиационного бензина поступало с завода Бергиуса. В связи с высадкой западных союзников в Нормандии и наступлением русских потребность в горючем сильно возросла. Положение сложилось весьма серьезное: начиная с мая потребление превышало производство. Благодаря отчаянным мерам Шпеера удалось добиться некоторого увеличения запасов горючего накануне контрнаступления в Арденнах в середине декабря, но их оказалось недостаточно. Затянувшееся сражение и налеты союзнической авиации на нефтеперерабатывающие заводы в декабре и январе исчерпали все запасы. Особенно эффективными оказались ночные налеты английской бомбардировочной авиации: "ланкастеры" могли теперь нести гораздо более крупные бомбы и значительно повысили точность ночного бомбометания. Удары по объектам нефтеперерабатывающей промышленности в Германии значительно снизили также производство взрывчатых веществ и синтетического каучука, а из-за нехватки авиационного бензина почти полностью прекратились учебные полеты и резко сократились боевые вылеты ВВС. Например, в конце 1944 года немцы уже не могли использовать больше пятидесяти ночных истребителей одновременно. Нехватка горючего в значительной степени сводила на нет потенциальное значение новых реактивных истребителей, поступивших на вооружение немецких ВВС. <%20> Удары по коммуникациям <%0> . Эта задача носила смешанный тактико-стратегический характер и, несомненно, имела большое значение для успеха вторжения в Нормандию. Однако по мере приближения союзных армий к Рейну становилось все труднее определить, насколько эффективны действия союзной авиации. В ноябрьском плане главное внимание уделялось железным дорогам и каналам вокруг Рур, так как нарушение снабжения углем парализовало бы б[ac]ольшую часть немецкой промышленности. В результате осуществления этого плана был причинен большой ущерб немецким коммуникациям, что сильно встревожило Шпеера. Однако военачальники союзников недооценивали успех бомбардировок. Расхождения во взглядах задерживали и ограничивали ход боевых действий. И все-таки в феврале 1945 года в ударах по транспортной системе Германии участвовало 8--9 тыс. самолетов; к марту она была разрушена, и промышленность страдала от недостатка топлива. Утратив Верхнюю Силезию в результате февральского наступления русских, Германия лишилась важных источников снабжения углем. Производство стали, несмотря на наличие достаточных запасов железной руды, не могло удовлетворить минимальную потребность в боеприпасах. <%20> Удары по городам <%0> . Результаты таких ударов становились все очевиднее. Город за городом подвергался разрушению. С июля 1944 года промышленной производство Германии неуклонно сокращалось. И чаще всего главной причиной сокращения производства было разрушение систем снабжения электроэнергией, газом и водой. За пределами Рура главным фактором, обусловившим окончательный крах немецкой промышленности в 1945 году, стал недостаток сырья, вызванный нарушением транспортной системы. <%20> Выводы <%0> . Союзное командование возлагало большие надежды на стратегическое бомбардировочное наступление против Германии, однако вначале это наступление дало весьма незначительный эффект, и главным образом по причине излишней самоуверенности союзников. Осознав ошибку, они постепенно перешли от дневных бомбардировок к ночным, а затем взяли курс на ведение бомбардировок по площадям. До 1942 года бомбардировки фактически являлись лишь булавочными уколами для Германии. Возможно, их проведение повысило моральный дух английского народа, хотя и это утверждение сомнительно. В 1943 году в результате все возрастающей помощи американцев ущерб, причиненный Германии бомбардировочными силами обеих союзных стран, увеличился, но это практически не оказало большого влияния на уровень промышленного производства и моральный дух немецкого народа. Решающая перемена произошла лишь весной 1944 года, главным образом в результате принятия на вооружение американских истребителей с достаточно большим радиусом действия для сопровождения бомбардировщиков. Оказав большую помощь при проведении операции "Оверлорд", бомбардировочная авиация союзников возобновила удары по немецкой промышленности и добилась значительных успехов. В последние девять месяцев войны бомбардировочная авиация своими успехами обязана новой навигационной технике и тактике действий, а также ослаблению сопротивления немецкой авиации. Однако нерешительность союзного командования и постоянные разногласия помешали сосредоточить б[ac]ольшие усилия, чтобы добиться более крупных успехов. Потенциальные возможности военно-воздушных сил союзников были гораздо большими, чем их практические достижения. В частности, англичане еще долго проводили бомбардировки по площадям, хотя такие действия утратили всякий смысл.
    ГЛАВА 34. ОСВОБОЖДЕНИЕ ЮГО-ЗАПАДНОЙ ЧАСТИ ТИХОГО ОКЕАНА И БИРМЫ
Весной 1944 год на Тихом океане сложилась следующая обстановка. В центральной части Тихого океана силы под командованием адмирала Спрюэнса под общим руководством адмирала Нимица овладели островами Гилберта и Маршалловыми островами, разрушили ударами с воздуха японскую базу Трук на Каролинских островах и тем самым глубоко вклинились в важную "тыловую зону обороны", как называли ее японцы. Одновременно силы генерала Макартура в юго-западной части Тихого океана, прорвав оборонительную зону, захватили большую часть архипелага Бисмарка и острова Адмиралтейства и надежно нейтрализовали передовую японскую базу в Рабауле. В то же время войска Макартура значительно продвинулись к западу в Новой Гвинее и готовились к очередному большому скачку на Филиппины. Освобождение Новой Гвинеи. Продолжение кампании в Новой Гвинее характеризовалось дальнейшим развитием "метода скачков", ранее испытанного на Соломоновых островах. За четыре месяца войска Макартура, используя такие "скачки", продвинулось на 1000 миль -- от района Маданга до полуострова Фогелькоп на западной оконечности Новой Гвинеи. Японцы рассчитывали закрепиться в нескольких удобных прибрежных пунктах, где можно было бы построить аэродромы, но союзники, не имея возможности обойти эти позиции из глубины, использовали свое превосходство в воздухе и на море для обходного движения вдоль побережья. Оперативная обстановка сложилась не в пользу японцев, так как их главные силы авиации и флота сосредоточились севернее этого района для отражения очередного наступления адмирала Спрюэнса в центральной части Тихого океана. Сухопутные силы японцев тоже были рассеяны и не имели поддержки. Так называемый 8-й фронт оборонялся в Рабауле, а на северном побережье Новой Гвинеи остатки так называемой 18-й армии Адати в Веваке были подчинены 2-му фронту Анами. Всего здесь находилось шесть слабых дивизий против пятнадцати дивизий союзников (восьми американских и семи австралийских), пользовавшихся поддержкой значительно превосходящих сил авиации и флота. В течение апреля австралийская 7-я дивизия, а затем и 11-я наступали на запад от Маданга вдоль побережья, Макартур же предпринял новый, самый большой по тому времени "скачок" с целью захвата ключевой базы Холландия в заливе Гумбольдта, более чем в 200 милях западнее Вевака. Высадке предшествовали мощные налеты бомбардировочной авиации. В результате на земле было уничтожено большинство из 350 самолетов, которые японцы наскребли для обороны этого района. 22 апреля две десантные группы высадились по обе стороны Холландии, а еще одна группа -- в Аитапе (около трети расстояния от Вевака) для захвата аэродромов. Разведка союзников оценивала численность японских войск в Холландии в 14 тыс. человек, а в Аитапе -- в 3500 человек. Чтобы гарантировать успех, Макартур привлек для участия в этой операции около 50 тыс. солдат, главным образом из американского 1-го корпуса Эйхельбергера. На самом же деле обороняющихся оказалось намного меньше, чем предполагалось. Их силы состояли главным образом из тыловых частей, которые после первой же бомбардировки поспешно отошли в глубь страны. В результате три слабые дивизии Адати в Веваке были отрезаны. Вместо изнурительного отступления окружным путем, вдали от берега, Адати решил попытаться совершить прорыв вдоль побережья. Однако в июле Макартур успел перебросить на американский плацдарм в Аитапе три сильные дивизии, и попытка прорыва была отражена с большими потерями для японцев. Задолго до этой неудачной контратаки японцев американцы продвинулись на 120 миль к западу, к своей следующей цели -- прибрежному острову Вакде, где японцы построили аэродром. В середине мая американцы высадились в Тоэме, на побережье Новой Гвинеи, а затем пересекли узкий пролив, отделяющий остров Вакде. Упорное сопротивление небольшого гарнизона острова было быстро сломлено, однако при продвижении вдоль побережья на Сарми американцы встретили более продолжительное сопротивление. И все же японская оборона на Новой Гвинее приняла теперь характер спорадический и хаотичный. Американские подводные лодки наносили тяжелые потери конвоям войсковых транспортов, следовавших из Китая, а угроза Марианским островам в центральной части Тихого океана лишила японцев всякой надежды на отправку дополнительных подкреплений на Новую Гвинею. Очередной "скачок" войска Макартура совершили через месяц после захвата Холландии и через десять дней после высадки в Тоэме и на острове Вакде. Перед американцами стояла задача -- захватить остров Биак с его аэродромами, расположенный в 350 милях к западу от Холландии (и в 220 милях от Вакде). Операция протекала не совсем гладко. В отличие от операции по захвату Холландии американцы сильно недооценили здесь численность гарнизона (больше 11 тыс. человек), и хотя первоначальная высадка 27 мая встретила незначительное сопротивление, при продвижении в глубину с целью захвата аэродромов положение изменилось. Японцы стали пытаться удерживать побережье, где им угрожали корабельная артиллерия и бомбардировочная авиация союзников, а разместили главные силы своего гарнизона в пещерах и на укрепленных позициях на высотах, господствующих над аэродромами. Японские танки отрезали на некоторое время часть американской пехоты. Макартур щедро посылал подкрепления, но все равно захват острова превратился в медленный, мучительный процесс и закончился лишь в августе. Потери американских сухопутных войск составили около 10 тыс. человек, причем большинство умерло от болезней, так как в бою погибло только около 400 человек. Все это явилось предзнаменованием тех трудностей и неприятностей, с которыми американцам предстояло встретиться при высадке на острове Иводзима через девять месяцев, в феврале 1945 года. Упорное сопротивление японцев на Биаке могло бы дать еще большие результаты, если бы верховное командование Японии настойчиво проводило в жизнь свое запоздалое решение об отправке подкреплений на Биак. Изменив прежнее решение о сосредоточении усилий на обороне Марианских островов, японское верховное командование в начале июня отправило с Марианских островов на Биак конвой войсковых транспортов под прикрытием крупного соединения кораблей и авиации. Однако отправку задержали на пять дней из-за ошибочного донесения, будто у Биака находится американское авианосное соединение. При второй попытке японцы действительно встретились с группой американских крейсеров и эсминцев и поспешно отступили. Японское верховное командование отправило мощные силы прикрытия, включавшие линкоры "Ямато" и "Мусаси". В тот день, когда они подошли к Новой Гвинее, группы американских авианосцев в центральной части Тихого океана начали наступление на Марианские острова, и японским военно-морским силам пришлось поспешно направиться обратно на север, чтобы отразить эту более серьезную угрозу. Наступление американцев в двух направлениях на Тихом океане вновь сыграло важную роль в срыве планов противника. Когда наступление на аэродромы Биака приостановилось, Макартур, не теряя времени, предпринял наступление на близлежащий остров Ноэмфор. Высадка состоялась 2 июля после мощной бомбардировки и артиллерийского обстрела с кораблей, а к 6 июля были захвачены все три аэродрома острова. Лишившись авиации, японцы начали отступать к самой западной оконечности Новой Гвинеи, на полуостров Фогелькоп. 30 июля около мыса Сансапор Макартур без авиационной и артиллерийской подготовки высадил дивизию. На этом отдаленном участке полуострова японских войск не было. Американцы быстро построили полосу обороны и приступили к строительству новых аэродромов. Теперь, опираясь на три группы аэродромов на западной оконечности Новой Гвинеи, можно было совершить скачок на Филиппины. Задачу по ликвидации остатков пяти японских дивизий на Новой Гвинее поручили австралийцам. Захват Марианских островов и сражение на Филиппинском море . Наступление на Марианские острова силами адмирала Спрюэнса в центральной части Тихого океана ознаменовало прорыв американцами внутреннего кольца обороны Японии. Отсюда американские бомбардировочные силы могли наносить удары по самой Японии, а также по Филиппинам, Формозе и Китаю. Вместе с тем захват Марианских островов создавал сильнейшую угрозу коммуникациям Японии с недавно приобретенной южной империей. На Марианских островах, как и повсюду, жизненно важное значение имели острова, где находились Аэродромы: Сайнап, Тиниан и Гуам. Их обороняли гарнизоны численностью соответственно 32 тыс., 9 тыс. и 18 тыс. человек. Численность японской авиации номинально составляла 1400 самолетов, но фактически их было гораздо меньше, так как многие были отправлены на Новую Гвинею и уничтожены соединением быстроходных авианосцев адмирала Митшера, которое с февраля наносило удары по японским базам. Тем не менее японцы рассчитывали сосредоточить до 500 самолетов, если удастся получить подкрепления из других районов. Японские военно-морские силы в этом районе под командованием адмирала Озавы состояли из трех групп: главный линейный флот под командованием адмирала Куриты в составе четырех линкоров, трех легких авианосцев, крейсеров и эсминцев; главное авианосное соединение под командованием самого Озавы в составе трех тяжелых авианосцев, крейсеров и эсминцев; резервное авианосное соединение под командованием адмирала Дейсимы в составе двух тяжелых и одного легкого авианосцев, линкора, а также крейсеров и эсминцев. Японцы заранее подготовили контрудар и надеялись, заманив силы Спрюэнса в западню, уничтожить его авианосцы. Этот план составил командующий военно-морскими силами адмирал Кога, но в конце марта 1944 года он погиб в авиационной катастрофе. Его преемник адмирал Тоеда принял план контрудара с некоторыми изменениями. Тоеда ставил целью заманить американские авианосные силы в воды восточнее Филиппин и там взять их в клещи между мощным авианосным соединением Озавы и авиацией, действующей с баз на подмандатных островах. Американская армада, предназначенная для вторжения на Марианские острова, вышла с Маршалловых островов 9 июня; высадка на Сайпан намечалась на 15 июня. Два дня спустя авианосцы Митшера начали интенсивную бомбардировку намеченных для высадки островов, а к 13 июня американские линкоры вели сильный огонь по Сайнапу и Тиниану. В то же время адмирал Тоеда приказал начать операцию "А-Го" -- давно запланированный японский контрудар. Из-за этого, как уже упоминалось, пришлось отказаться от попыток усилить войска на острове Биак и удержать Новую Гвинею. Американские десантные силы включали три дивизии морской пехоты в первом эшелоне и пехотную дивизию в резерве при непосредственной поддержке соединения кораблей в составе 12 авианосцев, 5 линкоров и 11 крейсеров. Проведение операции обеспечивали силы 5-го флота адмирала Спрюэнса в составе 7 линкоров, 21 крейсера и 69 эсминцев, а также 4 группы авианосцев адмирала Митшера (15 авианосцев и 956 самолетов). Переброска морем около 130 тыс. солдат на Марианские острова с Гавайев и Гуадалканал была хорошо организована и прошла успешно. Утром 15 июня первая волна морских пехотинцев высадилась на острове Сайпан под прикрытием мощного огня корабельной артиллерии, кораблей артиллерийской поддержки десанта и ракетоносных самолетов. 8 тыс. морских пехотинцев высадились за 20 минут, что свидетельствовало о высоком уровне подготовки. С наступлением темноты общее число войск на берегу достигло 20 тыс. человек, однако они смогли продвинуться лишь на незначительную глубину, поскольку японцы удерживали командные высоты и ожесточенно контратаковали. Более отдаленную, но весьма серьезную угрозу десанту создавал японский флот, линкоры и авианосцы которого направлялись в Филиппинское море. Получив донесение о передвижении этого флота, Спрюэнс отменил намечавшуюся высадку на Гуам и высадил на остров Сайпан свою резервную 27-ю дивизию, чтобы ускорить захват этого ключевого острова. Транспорты он приказал отвести в безопасные воды. 5-й флот сосредоточился примерно в 180 милях от острова Тиниан. Такая оборонительная позиция оказалась разумной. До этого момента план, который наметил адмирал Тоеда, казалось, осуществляется успешно, хотя авианосная авиация Митшера уничтожила японские военно-воздушные силы на Марианских островах. 19 июня с 8.30 с авианосцев Озавы четыре раза подряд поднимались в воздух самолеты, но их вовремя обнаруживали американские радиолокационные станции. и сотни истребителей поднимались им навстречу. Одновременно бомбардировщики с авианосцев Митшера атаковали японские авиационные базы на островах. Эта битва в воздухе фактически вылилась в массовое избиение японской авиации и получила название "великий марианский разгором". Американские летчики имели подавляющее превосходство над менее опытными японцами, которые потеряли 218 самолетов, а сбили только 29 американских самолетов. В это же время американские подводные лодки торпедировали и потопили два японских тяжелых авианосца "Секаку" и "Тайхо", на которых базировалось много самолетов. Озава, полагая, что его самолеты приземлились на Гуаме, остался в районе боевых действий; на следующий день его корабли были обнаружены американскими разведывательными самолетами. Адмирал Митшер нанес удар силами 216 самолетов, которые потопили один тяжелый авианосец (повреждения были нанесены еще двум авианосцам, а также двум легким крейсерам, линкору и тяжелому крейсеру) и уничтожили 65 японских самолетов. Американцы потеряли в бою только 20 самолетов. Еще 80 самолетов погибло или потерпело аварию во время длительного ночного полета на обратном пути к авианосцам. Правда, многие экипажи были спасены, когда корабли Озавы покинули поле боя и направились к острову Окинава, из группы островов Рюкю, к югу от Японии. К тому времени боевые потери японской армии составили около 480 самолетов -- свыше трех четвертей их общего количества, причем большинство экиепжей погибло. Потеря такого большого числа самолетов и авианосцев причинила серьезный ущерб. Правда, к осени эти потери были в основном возмещены. Гораздо хуже обстояло дело с потерями в летном составе, которые нельзя было возместить. Это означало, что в ближайшее время японский флот будет испытывать серьезные затруднения и ему придется рассчитывать главным образом на свое более традиционное вооружение. Таким образом, сражение на Филиппинском море обернулось серьезным поражением для японцев. Американский военно-морской историк адмирал Морисон считает его даже более важным, чем последующее сражение в заливе Лейте в октябре. Теперь путь на Филиппины был открыт и успех боев на Марианских островах обеспечен. После боев на море и в воздухе исход боев на Марианских островах не вызывал сомнений, хотя японцы продолжали оказывать упорное сопротивление на суше. Три американские дивизии, высаженные в южной части Сайпана, неуклонно продвигались на север при мощной поддержке авиации и флота. К 25 июня они захватили командную высоту -- гору Типотчау. 6 июля два высших японских командира на Сайнапе -- адмирал Нагумо (бывший командующий авианосными силами) и генерал Сайто совершили самоубийство, "чтобы вдохновить войска в последнем бою". На следующий день 3 тыс. оставшихся в живых солдат и офицеров совершили фактическо то же самое, предприняв убийственную атаку на позиции американцев. В боях за Марианские острова японцы потеряли свыше 26 тыс. человек, тогда как потери американцев составили 3500 убитыми и 13 тыс. ранеными и больными. 23 июля две дивизии морской пехоты были переброшены с острова Сайпан на остров Тиниан и овладели им в течение недели, но для окончательной очистки территории от противника потребовалось времени больше. За три дня до высадки на остров Тиниан силы, предназначавшиеся для вторжения на Гуам и отозванные после того, как возникла угроза вмешательства флота Озавы, вернулись для выполнения своей задачи и были усилены еще одной дивизией. Японцы оказывали упорное сопротивление, которому способствовала сложная система оборонительных сооружений в пещерах, но к 12 августа остров все-таки был полностью занят американскими войсками. Потеря Марианских островов и предшествовавшее этому тяжелое поражение на море значительно ухудшили положение Японии, хотя гордость японцев все еще мешала им взглянуть в лицо фактам. Весьма примечательно, впрочем, что за этими драматическими событиями 18 июля последовала отставка генерала Тодзио. Через четыре дня был сформирован кабинет генерала Койсо, который поставил себе задачу создать лучшую систему обороны. Хотя кампания в Китае все еще продолжалась, главной заботой стала оборона Филиппин: японцы понимали, что сокращение объема поставок нефтепродуктов из Ост-Индии ухудшит положение вооруженных сил Японии в целом. Даже при настоящем положении Япония испытывала огромные трудности из-за нехватки нефти. Важнейшим стратегическим фактором, создавшим такое положение, были действия американских подводных лодок, которые топили японские танкеры. Значительное уменьшение запасов нефти вызвало сокращение программы подготовки летного состава авиации. Это привело также к необходимости держать японский флот в Сингапуре, ближе к источника снабжения, и, когда он вышел для выполнения боевой задачи, у него не было достаточных запасов топлива, чтобы вернуться назад. На этом этапе войны вооруженные силы Соединенных Штатов вполне могли обойти Филиппины и сделать следующий "скачок" на Формозу или на острова Иводзима и Окинава. Именно на этом настаивали адмирал флота Кинг и некоторые другие военно-морские начальники. Однако политические соображения и стремление Макартура с триумфом вернуться на Филиппины взяли верх над доводами в пользу обхода этих больших островов <%0> . Япония в войне 1941--1945 гг. М., Воениздат, 1973, гл. IV-V.) -- Прим. ред. Наступление на Иводзиму. Захватив ключевые пункты на Филиппинах, американцы начали изыскивать возможности нанести удар по собственно Японии. Отказавшись от прежней идеи захватить войсками Макартура Формозу или часть побережья Китая в качестве авиационных баз для ударов по Японии, комитет начальников штабов счел необходимым овладеть островом Иводзима из группы островов Бонин (на полпути между островом Сайпан и Токио) и островом Окинава из группы островов Рюкю (на полпути между юго-западной оконечностью Японии и Формозой) в качестве стратегических промежуточных опорных пунктов. Вначале планировалось захватить остров Иводзима, так как эта операция казалась более легкой. Американцы рассчитывали использовать этот остров для вынужденных посадок "летающих крепостей" В-29, которые с конца ноября бомбили Токио с Марианских островов, и как базу для сопровождающих их истребителей, поскольку ни один истребитель не мог пролететь все это расстояние без посадки. На Иводзиме, вулканическом острове всего в четыре мили длиной, гражданского населения не было. До сентября здесь находился небольшой гарнизон, который не мог оказать серьезного сопротивления, однако теперь он был увеличен примерно до 25 тыс. человек. Генерал Курибаяси создал систему обороны в скальных пещерах, хорошо замаскированных и соединенных глубокими подземными ходами. Курибаяси намеревался вести длительную оборону и из-за огромного превосходства американцев на море и в воздухе не рассчитывал на получение подкреплений. Нимиц поручил руководство операцией по захвату Иводзимы адмиралу Спрюэнсу, который в конце января 1945 года принял командование 5-м флотом (раньше, когда им командовал Хэлси, он назывался 30м флотом). Для захвата острова предполагалось использовать три дивизии морской пехоты. Перед началом операции была проведена самая продолжительная за все время войны на Тихом океане авиационная и артиллерийская подготовка. С 8 декабря авиация ежедневно совершала налеты на остров, а с 3 января бомбила его и днем и ночью. За три дня до высадки интенсивный огонь вела корабельная артиллерия. Однако все это оказало удивительно слабое воздействие на сильно укрепленную японскую оборону. Когда морская пехота утром 19 февраля высадилась на остров, ее встретил сильный минометный и артиллерийский огонь, и долгое время десант был прикован к берегу, потеряв в первый день 2500 человек из 30 тыс. высадившихся. Морская пехота при мощной огневой поддержке с воздуха и моря медленно, чуть ли не ярд за ярдом, продвигалась вперед. Захватить этот остров удалось только 26 марта после пяти с лишним недель ожесточенных боев. К тому времени боевые потери морской пехоты достигли почти 26 тыс. человек -- 30% всех высадившихся войск. Японцы упорно сражались. Они потеряли убитыми 21 тыс. человек, и только 200 человек было взято в плен. Для ликвидации отдельных очагов сопротивления потребовалось еще больше двух месяцев, при этом общее число убитых японцев превысило 25 тыс. человек, 1000 человек было взято в плен. К концу марта три аэродрома были готовы к приему американских самолетов, и до конца войны на острове совершили посадку 2400 бомбардировщиков В-29. Бирманская кампания -- от Импхала до освобождения Рангуна в мае 1945 года. Срыв наступления японцев у Импхала весной 1944 года был для них жестоким ударом, но не таким сокрушительным, чтобы сломить их позиции в Бирме. Успех теперь зависел от того, насколько эффективными будут последующие действия, а для этого англичанам предстояло организовать надежную систему снабжения. Объединенный англо-американский штаб в директиве от 3 июня поставил Маунтбэттену задачу расширить воздушный мост в Китай и имеющимися в его распоряжении силами расчистить наземный путь. Ожидалось, что при этом будет освобождена Бирма, хотя конкретных указаний на этот счет не поступало. Рассматривались два главных плана: план "Кэпитал" -- наступление по суше с целью освобождения северной и центральной Бирмы и план "Дракула" -- десантная операция с целью захвата южной Бирмы. При сложившихся обстоятельствах генерал Слим и американцы предпочитали план "Кэпитал", и хотя было приказано вести подготовку к осуществлению обоих планов, главное внимание уделялось плану "Кэпитал". Несмотря на значительное улучшение коммуникаций из Индии и превращение Индии в главную базу, становилось все очевиднее, что еще предстоит сделать гораздо больше, чтобы вторжение в Бирму быстрее принесло реальные плоды. Главную трудность представляли не столько оперативно-тактические проблемы, сколько проблемы материально-технического обеспечения. Несмотря на усовершенствование наземных коммуникаций и внутреннего водного транспорта, 14-я армия Слима продолжала зависеть от снабжения по воздуху, а оно, в свою очередь, зависело от помощи американской транспортной авиации. В результате во второй половине 1944 года главным образом решали эти вопросы, а также провели реорганизацию системы командования. Наиболее важными мероприятиями были передача руководства снабжением по воздуху объединенному штабу под названием "оперативная группа транспортной авиации", согласование действий разведывательных служб и ликвидации частей специального назначения. Проведению реорганизации способствовало то, что в октябре из Китая был отозван Стилуэлл. Вместо него начальником штаба Чан Кай-ши и китайских войск назначили генерала Ведемейера. В ноябре генерал Лис, командовавший 8-й армией в Италии, был назначен командующим союзными сухопутными силами в Юго-Восточной Азии с подчинением Маунтбэттену. В середине октября, когда прекратились муссонные дожди и высохла земля, Слим приступил к выполнению плана "Кэпитал". Начав наступление на Центральном фронте, он сосредоточил 33-й корпус Стопфорда в южной части долины Кабо с задачей овладеть Калемьо и Калевой (130 миль южнее Импхала), форсировать р. Чиндуин в районе Калевы к середине декабря, а затем вместе с 4-м корпусом (которым теперь командовал генерал Мессерви) развить успех в юго-восточном направлении на Моунъюа и Мандалай (в 160 милях от Калевы). Японское верховное командование, учитывая все возрастающую угрозу наступления американцев с моря на Филиппины, не могло выделить подкрепления бирманскому флоту генерала Кимуры и приказало ему удерживать свои позиции, чтобы не дать возможности союзникам выйти на Бирманскую дорогу или двинуться на Малайю. Японцам не приходилось особенно надеяться на выполнение этих оборонительных задач, поскольку их силы резко сократились в результате затяжного наступления на Импхал. На Центральном фронте четырем неукомплектованным дивизиям японской 15-й армии общей численностью всего 21 тыс. человек противостояли восемь-девять сильных дивизий. Помимо четырех дивизий японцы могли рассчитывать только на подразделения и части дивизии, расположенной в южной Бирме, но использовать ее означало бы оголить Рангун. Хотя часть сил Слима оставалась в резерве на случай возможного осуществления плана "Дракула", он имел больше дивизий и обладал значительным превосходством в танках и самолетах. Принимая во внимание эти упрямые факты, японцы признавали, что им, возможно придется оставить северную Бирму, но все еще надеялись удержать рубеж, включающий Мандалай и нефтяные промыслы Енанджуана (в 140 милях к югу по р. Иравади). Пока развивалось наступление англичан на центральном фронте, успешно завершились две вспомогательные операции -- в Ракхайне (Аракан) и в северной Бирме. Задача 15-го корпуса Кристисона заключалась в том, чтобы с прекращением муссонов очистить от японцев провинцию Ракхайн, захватить остров Акьяб с его авиационными базами, а потом высвободить войска для решения основной задачи. Кристисон располагал тремя сильными дивизиями против двух слабых дивизий так называемой 28-й армии Сакураи. Наступление англичан началось 11 декабря. 23 декабря они заняли Донбайк на оконечности полуострова, а через неделю -- Ратедаун, на восточном берегу р. Маю. В это же время одна из дивизий корпуса Кристисона очищала от японцев долину Каладан в глубине. Японцы оказали слабое сопротивление, так как уже выводили войска из Ракхайна. Это ускорило захват Акьяба: когда англичане 4 января вошли в город, японцы уже оставили его. Потребность в новых авиационных базах заставила Кристисона осуществить захват острова Рамри. 21 января англичане заняли этот остров, почти не встретив сопротивления, так как японцы теперь стремились главным образом удержать горные проходы, ведущие к низовьям Иравади, и не допустить прорыва англичан в центральную Бирму. Небольшие японские арьергарды удерживали проходы до конца апреля и тем самым дали возможность истощенной армии Сакураи уйти из Аракана. Впрочем, их упорной обороне способствовало то обстоятельство, что корпус Кристисона теперь уделял больше внимания подготовке плана "Дракула". В Китае в течение 1944 года боевые действия складывались неудачно для войск Чан Кай-ши
    КОНТРУДАР ГИТЛЕРОВСКИХ ВОЙСК В АРДЕННАХ
15 декабря 1944 года Монтгомери направил Эйзенхауэру письмо, где напоминал, что ему хотелось бы до начала следующего крупного наступления на Рейне провести рождество дома. Монтгомери вложил в письмо счет на пять фунтов для уплаты за пари, которое он заключил с Эйзенхауэром год назад. Это шуточное напоминание было не очень тактичным, так как всего лишь две недели назад в письме, которое "вывело из себя Айка", Монтгомери едко критиковал стратегию Эйзенхауэра, его неспособность покончить с немцами и предлагал Эйзенхауэру передать командование другому. Проявляя примерное терпение, Эйзенхауэр предпочел принять второе письмо Монтгомери как шутку, а не как колкость. В своем ответе от 16 декабря Эйзенхауэр писал: "В моем распоряжении еще девять дней, и, хотя прелставляется, что вы почти наверняка будете иметь к рождеству лишние пять фунтов, вы их не получите до этого дня". Ни Эйзенхауэр, ни Монтгомери и никто из подчиненных им командиров не предполагал, что противник помешает осуществить их наступательные планы. В последней оценке обстановки, разосланной в этот день войскам 21-й группы армий, Монтгомери с уверенностью заявлял: "В настоящее время противник ведет оборонительные бои на всех фронтах; его положение таково, что он не в состоянии предпринять крупные наступательные операции". Брэдли, командующий американскими войсками 12-й группы армий, придерживался такого же мнения. Однако как раз в это утро 16 декабря противник предпринял широкое наступление, которое опрокинуло планы союзного командования. Немцы нанесли удар в полосе действий американской 1-й армии в Арденнах, на холмистой, поросшей лесом местности. Войска действовали здесь на широком фронте, стремясь сосредоточить максимум сил на более легких подступах к Германии. Считая Арденны неподходящим направлением для наступления, союзники почти игнорировали их как вероятное направление наступления противника, хотя ведь именно здесь немцы предпочли начать свой блицкриг четыре года назад, который привел к разгрому союзников в 1940 году и к краху Запада. Странно, что союзное командование в 1944 году оказалось настолько слепым и не учло, что Гитлер может попытаться повторить свой удар и вновь добиться успеха в том же месте. Сведения о наступлении немцев дошли до высших штабов не скоро. В Версале об этом стало известно вечером. Эйзенхауэр и Брэдли обсуждали здесь перспективы наступления американских войск. Брэдли считал начатое немцами наступление просто попыткой сорвать наступление американских войск. По утверждению Эйзенхауэра, он "сразу понял, что действия немцев выходят за рамки частной операции". Примечательно, однако, что обе дивизии, которые Эйзенхауэр держал в резерве, были подняты по тревоге для переброски к месту действий только вечером следующего дня, 17 декабря. К этому времени фронт союзных войск в Арденнах, где четыре дивизии 8-го корпуса генерала Мидлтона обороняли полосу шириной 50 миль, был прорван в результате наступления 20 немецких дивизий, в том числе 7 танковых (около 1000 танков и самоходных орудий) <%0> . Записки солдата. Пер. с англ. М., Издательство иностранной литературы, 1957, стр. 442.) -- Прим. ред. <192> Вы лучше договоритесь об этом с фюрером <169> . Я ответил: <192> Хорошо, я так и сделаю, если вы поедете со мной <169> . И вот 2 декабря мы оба отправились к Гитлеру в Берлин. Я начал словами: <192> Никто из нас не знает, какая будет погода в день атаки. Уверены ли вы, что авиация сможет выполнить свою задачу, учитывая превосходство союзников в воздухе? <169> Я напомнил Гитлеру два прежних случая в Вогезах, где танковые дивизии совершенно не могли двигаться днем. Затем я продолжал: <192> Все, чего добьется наша артиллерия в 7.30, -- это разбудит американцев, и у них будет три с половиной часа, чтобы принять контрмеры до начала нашей атаки <169> . Я также указал, что немецкая пехота в своей массе не так хороша, как прежде, и вряд ли способна вклиниться так глубоко, как требуется, особенно на такой трудной местности. Ведь американская система обороны состояла из цепи передовых опорных пунктов, а главная полоса обороны проходила далеко позади, и прорвать ее гораздо труднее. Я предложил Гитлеру внести ряд изменений. Во-первых, начать наступление в 5.30, под покровом темноты. Правда, это ограничило бы количество целей для артиллерии, но позволило бы сосредоточить огонь на важнейших объектах -- батареях, складах боеприпасов и штабах, места расположения которых точно определены. Во-вторых, я предложил в каждой пехотной дивизии сформировать по одному штурмовому батальону из самых опытных солдат и офицеров. Эти штурмовые батальоны должны были начать атаку в 5.30 без артиллерийской поддержки и пройти в промежутки между американскими передовыми опорными пунктами. Им следовало по возможности уклоняться от боя, пока они не вклинятся достаточно глубоко. Прожекторы, выделенные зенитным частям, должны освещать путь штурмовым батальонам. Незадолго до этого на меня произвела большое впечатление демонстрация этого метода, и я считал это решающим фактором для быстрого вклинения до наступления рассвета. Изложив свои альтернативные предложения Гитлеру, я стал доказывать, что нельзя вести наступление иным способом. Я утверждал: <192> В 16.00 уже стемнеет. Следовательно, если наступление начнется в 11.00, у нас останется только пять часов светлого времени для осуществления прорыва. Весьма сомнительно, что этого удастся достичь вовремя. Если вы примете мои предложения, у нас будет лишних пять с половиной часов для достижения этой цели. Потом, с наступлением темноты, я могу двинуть танки. Они будут наступать в течение ночи, пройдут через боевые порядки нашей пехоты и к рассвету следующего дня смогут самостоятельно атаковать главную полосу обороны <169> ". По словам Мантейфеля, Гитлер без звука принял эти предложения. Это было важно. По-видимому, он был готов выслушать предложения генералов, в которых верил (в их число входил и Модель), хотя испытывал инстинктивное недоверие к большинству высших генералов. Опираясь на собственный штаб, Гитлер понимал, что его генералам не хватало опыта в боевых условиях. Однако улучшение перспектив наступления в результате этих тактических изменений сводилось на нет из-за сокращения предназначенных для участия в нем сил. Командиры, которым было поручено вести наступление, вскоре, к своему разочарованию, узнали, что они не получат части обещанных сил вследствие угрожающих ударов русских на Востоке. В результате концентрический удар 15-й армии, которой теперь командовал Блюментрит, на Маастрихт пришлось отменить, и тем самым союзники получили возможность беспрепятственно подтягивать резервы с севера. К тому же 7-й армии, которая должна была прикрывать фланг южного крыла наступающих войск, оставили лишь несколько дивизий, но ни одной танковой. С точки зрения планирования заслуживает внимания ряд ключевых вопросов, которые следует иметь в виду при описании хода боевых действий во время арденнского наступления немецких войск. Первым фактором было то, что немцы, что немцы придавали большое значение проведению наступления при облачной погоде. Немецкие руководители отлично знали, что союзники, если потребуется, могут бросить в бой свыше 5 тыс. бомбардировщиков, тогда как Геринг для авиационной поддержки мог обещать только 1000 самолетов всех видов. Гитлер, который теперь стал осторожнее относиться к обещаниям командования ВВС, снизил цифру до 800--900. В действительности его расчет оказался реальным лишь в течение дня. Вторым фактором было то обстоятельство, что после июльского заговора ни один генерал не мог и не стал бы категорически возражать против плана Гитлера, какими бы безрассудными они ни были. Самое большее, что они могли сделать, это убедить его принять технические и тактические изменения, однако и в этом случае он прислушивался к предложениям только тех генералов, которые пользовались его особым доверием. Другими важными факторами были: сокращение первоначально обещанных сил; пассивная роль, отводившаяся фланговым армиям; решительные действия американских войск в районе Ахена, которые сковали немецкие дивизии, первоначально предназначавшиеся для использования в нанесении контрудара; перенос начала наступления немецких войск с ноября на декабрь, когда условия были менее благоприятными. Многое зависело от быстроты наступления 6-й танковой армии СС Дитриха, которая находилась ближе всех к р. Маас на главном направлении. Для расчистки пути здесь могли бы очень пригодиться парашютно-десантные войска, но их в распоряжении немецкого командования уже не было. Лишь за неделю до наступления удалось наскрести тысячу парашютистов и сформировать из них батальон под командованием полковника Хайдте. Связавшись с командованием ВВС, Хайдте узнал, что больше половины экипажей выделенных ему самолетов не имеют опыта парашютно-десантных операция и что не хватает необходимого снаряжения. Задача, поставленная парашютно-десантным войскам, в конечном счете предусматривала не захват одного из труднопреодолимых дефиле на пути наступления танков, а высадку на Мон-Рижи, вблизи перекрестка дорог из Мальмеди, Эйпен и Вервье, с целью задержать подход подкреплений союзников с севера. Однако вечером накануне наступления обещанный транспорт для переброски рот на аэродромы не прибыл, и высадку отложили до следующей ночи, когда наступление сухопутных войск уже началось. В дальнейшем только треть самолетов смогла достичь намеченной зоны выброски десанта, а так как Хайдте удалось собрать лишь две сотни человек, он не смог выполнить задачу. В течение нескольких дней парашютисты вели беспокоящие действия на дорогах, а затем, поскольку войска Дитриха так и не пришли им на выручку, попытались пробиться на восток, им навстречу, но попали в плен. Удар войск Дитриха на правом фланге быстро отразили упорно оборонявшиеся американцы у Монжуа. На левом фланге немцы прорвали оборону и, обойдя Мальмеди, 18 декабря переправились через р. Амблев, пройдя 30 миль от исходного рубежа. В этом узком дефиле их остановили контрманевром американцы. Новые попытки немцев продвинуться вперед не увенчались успехом, так как силы американцев росли по мере подхода подкреплений. Наступление 6-й танковой армии захлебнулось. Армия Мантейфеля наступление начала успешно. Вот что говорит он сам: "Мои штурмовые батальоны, подобно дождевым каплям, быстро просочились через американские позиции. В 16.00 двинулись танки и продолжали наступать в темноте при помощи <192> искусственного лунного света <169> ". Однако после переправы через р. Ур войскам Мантейфеля пришлось преодолеть еще одно трудное дефиле у Клерво на р. Клерф. В зимних условиях это вызвало задержку наступления. "Везде, где появлялись крупные танковые силы, сопротивление таяло, но на этой ранней стадии слабость сопротивления сводилась на нет трудностями движения", -- писал Мантейфель. 18 декабря немцы, пройдя около 30 миль, вплотную подошли к Бастони, но их попытка штурмом овладеть этим важным узлом дорог была отбита <192> ни шагу назад <169> . Это грозило банкротством, так как мы не могли себе позволить такие потери". Рундштедт согласился с этим мнением: "Я хотел прекратить наступление на ранней стадии, когда стало ясно, что мы не можем достичь своей цели, но Гитлер яростно настаивал на его продолжении. Это был Сталинград номер два". В начале Арденнского сражения союзники оказались на грани катастрофы из-за пренебрежения к действиям противника. Однако в конце концов именно Гитлер довел до крайности военный девиз: "Лучший вид обороны -- наступление". Оказалось, что это -- худший вид обороны: Германия потеряла способность к дальнейшему сопротивлению
    * ЧАСТЬ VIII *
@CS1 = ФИНАЛ. 1945 год
    ГЛАВА 36. НАСТУПЛЕНИЕ ОТ ВИСЛЫ ДО ОДЕРА
Сталин сообщил западным союзникам, что начнет новое наступление с рубежа Вислы примерно в середине января, в одно время с планировавшимся ударом союзников по рубежу обороны немцев на Рейне. Однако удар союзников теперь откладывался, поскольку контрнаступление немцев в Арденнах расстроило союзную группировку войск. В конце декабря Гудериан, которого на этом безнадежно позднем этапе войны назначили начальником генерального штаба сухопутных войск, начал получать зловещие донесения. Начальник отдела "Иностранные армии -- Восток" разведывательного управления штаба сухопутных войск Гелен сообщал, что на фронте между Балтийским морем и Карпатами выявлено 225 русских стрелковых дивизий и 22 танковых корпуса, готовых к наступлению. Когда же Гудериан доложил это зловещее сообщение о крупных приготовлениях русских Гитлеру, тот отказался поверить ему и воскликнул: "Это самый большой обман со времен Чингисхана! Кто подготовил всю эту чепуху?" Гитлер предпочитал полагаться на доклады Гиммлера и разведывательной службы СС. Верховное Главнокомандование русских тщательно подготовилось, чтобы воспользоваться слабостью положения немецких войск. Хорошо понимая решающую роль темпов наступления и отрицательное значение растянутости коммуникаций, русские выжидали, пока в тылу нового фронта будут отремонтированы железные дороги, а железнодорожное полотно перешито с центральноевропейской колеи на широкую русскую колею. На конечно-выгрузочных станциях были созданы крупные запасы материальных средств. Ближайшей задачей был захват Верхней Силезии, одного из важных промышленных районов Германии, который остался в неприкосновенности и не подвергался бомбардировкам союзной авиации. Для достижения этой уели предстояло продвинуться в глубину более 100 миль с баранувского плацдарма на р. Висла в южной Польше. Однако Сталин и Василевский ставили более широкие цели в соответствии с разработанным ими грандиозным замыслом. Основное внимание они сосредоточили на том, чтобы форсировать Одер и захватить Берлин, находившийся почти в 300 милях от исходных рубежей русских в районе Варшавы. Расширяя масштабы наступления, русские получали возможность воспользоваться обширным пространством для маневра. Растущий приток американских грузовых автомобилей позволял теперь русским моторизовать гораздо большую часть стрелковых бригад, а за счет возросшего производства своих собственных танков -- увеличить число бронетанковых и механизированных корпусов для развития успеха. В то же время возросшее число танков "Иосиф Сталин" увеличивало ударную мощь советских войск. На этих танках были установлены 122-мм пушки (на танках "тигр" были 88-мм пушки), и они обладали более толстой броней, чем "тигры". Перед началом новой кампании русские реорганизовали управление войсками и главных направлениях. Командование фронтами было поручено трем выдающимся военачальникам России. Конев остался командующим 1-м Украинским фронтом. На центральном направлении Жуков принял 1-й Белорусский фронт от Рокоссовского, который был назначен командующим 2-м Белорусским фронтом, стоявшим на Нереве к северу от Варшавы. Русские нанесли первый удар 12 января 1945 года в 10.00. В наступление перешли войска по командованием Конева с баранувского плацдарма (около 30 миль в ширину и столько же в глубину). Вначале темп наступления был невысоким: над полем боя висел туман, мешавший действиям авиации. Однако туман маскировал наступавшие войска, а умело используемая артиллерия постепенно уничтожала оборонительные сооружения противника. На третий день наступавшие прорвались к Пинчову (в 20 милях от исходного рубежа) и форсировали Ниду на широком фронте. Началась фаза развития успеха. Втянувшись в прорыв, танковые корпуса шли по польской равнине все расширяющимся потоком. В этот момент расширение участка прорыва имело более важное значение, чем увеличение его глубины. 15 января колонна, наступавшая в северо-западном направлении и угрожавшая таким образом тылу немецких войск перед фронтом Жукова, заняла Кельце. 14 января Жуков начал наступление с плацдарма у Магнушева и Пулав. Войска, действовавшие на его правом крыле, повернули на север и вышли в тыл Варшавы, а войска левого крыла 16 января взяли Радом. В этот же день ударные силы Конева форсировали р, Пилица (всего лишь в 30 милях от границы Силезии). Между тем войска Рокоссовского 14 января нанесли удар с двух плацдармов на Нереве и прорвали оборонительные позиции, прикрывавшие подходы к Восточной Пруссии с юга. Ширина участка прорыва превышала 200 миль. Теперь на запад катилась лавина почти из 20 дивизий (включая резервы). 17 января войска Жукова охватывающим маневром овладели Варшавой, а передовые танковые отряды продвинулись на запад почти до Лодзи. Войска Конева захватили город Ченстохова, у силезской границы, а несколько южнее продвинулись за Краков, оставшийся у них на фланге. 19 января правое крыло войск Конева достигло границы Силезии, а войска левого крыла, совершив охватывающий маневр, овладели Краковом. Войска Жукова захватили Лодзь; армии Рокоссовского вышли к южным воротам Восточной Силезии у Млавы. Войска Черняховского и Петрова продвигались вперед на флангах. Таким образом, к концу первой недели наступавшие войска продвинулись на 100 миль. Ширина фронта возросла почти до 400 миль. Немцы предприняли запоздалую попытку прикрыть подходы к Силезии и срочно перебросили на север семь дивизий из Словакии. Хейнрици, командовавший находившимися там немецкими войсками, еще до начала наступления русских предлагал выделить часть своих сил в качестве резерва для обеспечения обороны на р. Висла, однако такое перераспределение сил противоречило принципу Гитлера -- "каждый солдат должен сражаться там, где находится", -- а также не соответствовало его привычке проводить кампании в отдельных, изолированный районах. Когда фронт в Словакии был почти полностью оголен, немцы продержались еще несколько недель, и это свидетельствовало о том, что находившиеся здесь первоначально силы намного превышали потребность в них. Семь дополнительных дивизий, прибывших на участок севернее Карпат, теперь значили меньше, чем значила бы пара дивизий, переброшенных сюда до начала наступления русских. Фронт прорыва оказался слишком широк, чтобы можно было закрыть брешь. Спешная эвакуация гражданского населения из городов на территории самой Германии свидетельствовала о том, что темп наступления русских войск расстроил все расчеты немцев и что русские вытеснили немецкие войска с промежуточных позиций, на которых они надеялись закрепиться. 20 января войска Конева перешли границу Силезии и вступили на территорию Германии. Еще большую угрозу создал выход войск Рокоссовского к узловой станции Алленштейн. Русские перерезали здесь основную железнодорожную артерию Восточной Пруссии. В это время войска Черняховского, наступавшие с востока, овладели Инстербургом. Продолжая развивать наступление, Рокоссовский вышел 26 января к Данцигскому заливу у Эльбинга, отрезав тем самым все немецкие войска, находившиеся в Восточной Пруссии. Немцы отошли в Кенигсберг и оказались в окружении. За четыре дня до этого войска Конева вышли на Одер на фронте шириной 40 миль к северу от промышленного района Верхняя Силезия. К концу второй недели наступления войска Конева на правом фланге форсировали Одер в целом ряде пунктов на участке к югу от Бреслау, находившегося в 180 милях от исходного рубежа наступления. Другие колонны наступавших охватили столицу Силезии с севера. Обойдя Бреслау, русские устремились на юг с целью захватить железнодорожный узел Глейвиц и изолировать Верхнесилезский промышленный район. Весь этот район в различных направлениях пересекали окопы, проволочные заграждения и противотанковые рвы; он был усеян дотами, однако войск, которые могли бы удерживать его, не хватало. Кроме того, действиям оборонявшихся мешал поток беженцев. Дороги были забиты вышедшими из строя автомашинами и брошенным беженцами имуществом. По донесениям немецких летчиков, наступавшие русские войска походили на гигантского осьминога, протянувшего свои щупальца между городами Силезии. Как сообщали немецкие летчики, колонны грузовиков с запасами снабжения и подкрепления казались бесконечными и растянулись далеко на восток. Еще более внушительным по масштабам и грозным по своим последствиям было стремительное продвижение Жукова на центральном участке. Основную массу танков Жуков сосредоточил на правом крыле. Они устремились вперед по коридору между Вислой и Вартой и, до того как немцы организовали оборону между озерами, сумели прорваться через цепь озер к востоку от Гнезно, в самом узком месте коридора. В результате этого маневра войска Жукова вышли в тыл Торуни, знаменитой крепости на Висле, и 23 января заняли Быдгощ. Другие силы фронта наступали на еще более крупный узел дорог Познань, но встретили более упорное сопротивление. Обойдя крепость, они устремились на запад и северо-запад и вышли к границам Бранденбурга и Померании (в 220 милях от Варшавы и всего лишь в 100 милях от Берлина). Войска Жукова на левом крыле фронта, форсировав Варту и овладев Калишем, вышли на одну линию с правым крылом войск Конева. В начале третей недели наступления войска левого крыла фронта Конева захватили Катовице и другие крупные промышленные города Верхней Силезии. В это время на левом крыле был занят новый плацдарм на Одере в районе Штейнау, в 40 милях к северо-западу от Бреслау. Продвигаясь вперед, войска Жукова 30 января пересекли границы Бранденбурга и Померании, а затем сломили сопротивление немцев на Одере. Одновременно ударные танковые соединения Жукова вышли к низовьям Одера у Кюстрина (в 40 милях от окраин Берлина). Теперь всего лишь 380 миль отделяло русских от передовых позиций их западных союзников. Однако закон о чрезмерной растянутости коммуникаций стал в конце концов действовать в пользу немцев, уменьшая давление русских на Одере и увеличивая, таким образом, сопротивление смешанных сил, состоявших из регулярных войск и частей "фольксштурма", которые немецкое командование направило для удержание этого рубежа. Упорная оборона Познани блокировала пути, по которым русские могли бы доставлять запасы снабжения и подкрепления своим передовым частям. Оттепель в первую неделю февраля также тормозила наступление, превратив дороги в трясину. Кроме того, лед на Одере растаял, что повысило значение этой реки как естественной преграды. Хотя войска Жукова к концу первой недели февраля вышли на Одер на широком фронте и захватили переправы у Кюстрина и Франкфурта-на-Одере, у них не хватило сил развить достигнутый успех. Конев попытался развить успех на правом фланге и прорваться к Берлину. Его войска, расширив плацдарм к северу от Бреслау, 9 февраля прорвались в западном направлении, а затем повернули на северо-запад, наступая широким фронтом вдоль левого берега Одера. 13 февраля они вышли к Зоммерфельду, в 80 милях от Берлина (в тот же день пал Будапешт, где общая численность пленных достигла 110 тыс. человек). Через два дня, пройдя еще 20 миль, войска Конева достигли р. Нейсе у ее слияния с Одером и, таким образом, вышли на одну линию с передовыми отрядами войск Жукова. К третьей неделе февраля фронт на Востоке стабилизировался с помощью подкреплений, переброшенных немцами с Запада и из внутренних районов страны. Русские задержались на этом рубеже до тех пор, пока не рухнула окончательно немецкая оборона на Рейне. Тем не менее именно кризис, вызванный угрозой со стороны русских, заставил немцев принять роковое решение пожертвовать обороной Рейна ради обороны Одера с тем, чтобы задержать русских. Переброска на Восток основной массы подкреплений, которые смогли наскрести немцы для пополнения поредевших рядов, имела большее значение, чем фактическое число дивизий, переброшенных с Запада на Восточный фронт. Таким образом, наступавшим англо-американским войскам был облегчен не только выход к Рейну, но и его форсирование.
    ГЛАВА 37. РАЗГРОМ ГИТЛЕРОВСКИХ ВОЙСК В ИТАЛИИ
Положение немецких войск в Италии зимой 1944/45 года выглядело на карте до неприятности похожим на их положение за год до этого и казалось почти столь же прочным, хотя их и оттеснили на 200 миль к северу. Однако в пользу союзников действовали многие факторы. К концу 1944 года их войска находились уже за Готической линией, перед ними не было больше хорошо оборудованных немецких оборонительных позиций, и они сами занимали гораздо более выгодные исходные рубежи для наступления. Кроме того, были и другие важные факторы, усиливавшие сравнительную мощь союзных армий. В марте 1945 года, накануне весеннего наступления. силы союзников, состоявшие из 17 дивизий, включали также 6 итальянских боевых групп. У немцев было 23 дивизии и 4 так называемые "итальянские дивизии", которые Муссолини удалось сколотить в северной Италии после того, как его самого спасли немцы (эти дивизии в действительности были немногим больше боевых групп). И все же любое подобное сравнение по числу дивизий дает, в сущности, искаженную картину действительного соотношения сил. Боевые силы союзников включали также шесть отдельных бронетанковых бригад и четыре отдельные пехотные бригады, что соответствовало примерно трем или четырем дивизиям. Подсчет численности личного состава дает возможность ближе подойти к истине. Общая численность 5-й и 8-й армии составляла примерно 536 тыс. человек, не считая 70 тыс итальянцев. У противника было 491 тыс. немецких и 108 тыс. итальянских войск, однако 45 тыс, немецких солдат составляли полевую жандармерию и войска ПВО. Еще более точную картину дает сравнение численности боевых войск и количества вооружения. Например, когда 8-я армия перешла в наступление в апреле, она имела примерно двукратное превосходство в численности боевых войск (57 тыс. человек против 29 тыс. человек) двукратное превосходство в артиллерии (1220 орудий против 665) и более чем трехкратное превосходство в боевых бронированных машинах (1320 против 400). Кроме того, союзникам оказывали помощь примерно 60 тыс. партизан, действия которых вызывали замешательство в тылу у немцев и вынуждали их отвлекать войска с фронта <%0> . История итальянского движения Сопротивления. М., 1953.) -- Прим. ред. <186> 9. 56-я дивизия 5-го корпуса получила задачу овладеть "арджентской брешью", сочетая прямую атаку с фланговым маневром на гусеничных десантных транспортерах через озеро Комаккьо. Левофланговые соединения 8-й армии, где действовали не полностью укомплектованные 10-й и 13-й корпуса, должны были наступать в северном направлении мимо Монте-Батталья до встречи с польскими и американскими войсками. После этого 13-му корпусу предстояло совместно с 6-й бронетанковой дивизией развить успех наступления. Во второй половине дня 9 апреля около 800 американских и английских тяжелых бомбардировщиков и 1000 средних бомбардировщиков и истребителей-бомбардировщиков нанесли мощные удары по позициям противника, а 1500 орудий произвели пять сосредоточенных артиллерийских налетов продолжительностью 42 мин. каждый (с десятиминутными интервалами между налетами). Затем, с наступлением сумерек, вперед пошла пехота при поддержке тактической авиации, прижимавшей немцев к земле. Оборонявшиеся были ошеломлены этим градом бомб и снарядов, а сопровождавшие пехоту огнеметные танки усилили ужас и смятение в рядах немцев. К 12 апреля 5-й корпус под командованием Кейтли форсировал р. Сантерно и двинулся дальше. По мере того как немцы приходили в себя после первоначального шока, их сопротивление становилось все упорнее. И все же мост у Бастии союзники захватили 14 апреля в полной исправности. (Действия гусеничных десантных бронетранспортеров на озере Комаккьо принесли разочарование, но в затопленном районе у "арджентской бреши" они оказались намного эффективнее.) Англичане прорвались сквозь "арджентскую брешь" лишь 18 апреля. Поляки встретили еще более упорное сопротивление со стороны немецкой 1-й парашютно-десантной дивизии, но в конце концов им удалось разгромить ее. Начало наступления американской 5-й армии задержалось до 14 апреля: плохая погода мешала действиям поддерживающей авиации. Кроме того войскам армии, чтобы вырваться на равнину и выйти к Болонье, пришлось преодолеть несколько горных хребтов. 15 апреля поддерживающая авиация сбросила 2300 т. бомб на позиции противника. Это была рекордная цифра для всей кампании. Однако соединения немецкой 14 армии еще два дня оказывали упорное сопротивление, и лишь 17 апреля 1-й горнопехотной дивизии американского 4-го корпуса удалось прорвать оборону и продвинуться к важной рокадной дороге <186> 9. В следующие два дня весь фронт немецких войск начал рушиться. Американцы вышли на окраины Болоньи и устремились к р. По. Большая часть войск, находившихся в распоряжении Виттингофа, оказалась скованной на фронте, а у него было слишком мало резервов и еще меньше горючего, чтобы закрыть брешь, пробитую союзниками. У Виттингофа больше не осталось возможности стабилизировать фронт или оторваться от противника. Единственная надежда спасти войска заключалась в отступлении -- длительном отступлении. Гитлер отверг предложение генерала Герра применить "эластичную оборону", совершая тактические отходы от одного водного рубежа к другому, что могло свести на нет успех наступления английской 8-й армии. 14 апреля, накануне наступления американских войск, Виттингоф попросил разрешения отойти на рубеж р. По, пока не было слишком поздно. Однако его просьбу отклонили, и 20 апреля он под свою ответственность приказал немецким войскам начать отход. Но было действительно слишком поздно. Три бронетанковые дивизии союзников двумя энергичными маневрами отрезали и окружили большую часть противостоящих войск противника. Хотя многим немцам удалось избежать плена, переправившись вплавь через широкую р. По, они уже не были в состоянии создать новый оборонительный рубеж. 27 апреля англичане форсировали Адидже и прорвали Венецианскую линию, прикрывавшую Венецию и Падую. Американцы, продвигавшиеся еще быстрее, 26 апреля заняли Верону. За день до этого, 25 апреля, началось всеобщее восстание, и немцы повсюду попадали под удары повстанцев-партизан. Все перевалы в Альпах были блокированы к 28 апреля. В этот день Муссолини и его любовница Кларетта Петаччи были схвачены и расстреляны отрядом партизан вблизи озера Комо. Немецкие войска не встречали нигде серьезного сопротивления. К 29 апреляя новозеландцы вошли в Венецию, а ко 2 мая -- в Триест. Тайные переговоры о капитуляции немецких войск в Италии начались еще в феврале по инициативе генерала Вольфа, командовавшего войсками СС в Италии. Со стороны союзников переговоры вел Даллес, возглавлявший американскую разведывательную службу в Швейцарии. Первоначально в качестве посредников использовались итальянцы и швейцарцы, а затем Вольф и Даллес перешли к личным переговорам. Вступить в переговоры Вольфа побудило, по-видимому, желание избежать дальнейших бессмысленных потерь в Италии и стремление преградить путь коммунизму, использовав союз с западными державами. Помимо того что Вольф контролировал войска СС, он нес ответственность и за районы, лежащие за линией фронта. Таким образом, Вольф играл важную роль и мог свести на нет замысел Гитлера создать в Альпах укрепленный район для решительной обороны
    ГЛАВА 38. КРАХ ГЕРМАНИИ
Гитлер все больше оголял Западный фронт и направлял все новые и новые резервы, чтобы удержать оборону на Одере. Он считал, что западные союзники уже не способны возобновить наступление после сокрушительного, по его мнению, поражения, которое они потерпели в результате контрнаступления немцев в Арденнах <%0> Последний штурм. М., Воениздат, 1970. -- прим. ред.
    ГЛАВА 39. КРАХ ЯПОНИИ
Япония была в основном морской державой и зависела от снабжения из морских стран даже в большей мере, чем Британская империя. Ее военный потенциал зависел от ввоза морским путем крупных количеств нефти, железной руды, бокситов, коксующегося угля, никеля, марганца, алюминия, олова, кобальта, свинца, фосфатов, графита, а также поташа, хлопка, соли и каучука. Кроме того, чтобы обеспечить питание населения, она должна была ввозить большую часть потребляемого сахара и соевых бобов, а также 20% потребляемой пшеницы и 17% потребляемого риса. И тем не менее Япония вступила в войну, имея торговый флот, общий тоннаж которого составлял всего 6 млн. регистровых т, было значительно меньше одной трети общего тоннажа торгового флота Англии в 1939 году (примерно 9500 судов общим тоннажем свыше 21 млн. регистровых т). Более того, Япония пренебрегла опытом боевых действий на море в 1939--1941 годах и строила свои экспансионистские планы, не принимая мер по защите судоходства (не используя систему конвоев и не имея конвойных авианосцев). Япония предприняла серьезные усилия по исправлению этих упущений лишь после того, как потеряла значительное количество своих торговых судов. В результате японские транспортные суда стали легкой добычей для американских подводных лодок. В начальный период войны на Тихом океане конструктивные недостатки американских торпед снижали эффективность действий подводных лодок. Когда же эти недостатки были устранены, атаки подводных лодок стали исключительно действенными. Японские подводные лодки сосредоточивали свои усилия на действиях против боевых кораблей, а позже использовались для подвоза предметов снабжения изолированным гарнизонам на островах. Американские же подводные лодки действовали в основном против торговых судов. В 1943 году они потопили 296 судов общим тоннажем 1 млн. 355 тыс регистровых т, а в 1944 году они нанесли еще больший урон: общий тоннаж потопленных ими только в октябре судов составил 321 тыс. т. Кроме того, их воздействие усиливалось благодаря тому, что в первую очередь они нападали на японские танкеры. В результате японцы были вынуждены держать свои основные военно-морские силы в Сингапуре, чтобы быть поближе к нефтепроизводящим районам. В самой же метрополии летчики не могли получить соответствующую подготовку из-за нехватки горючего для тренировочных полетов. Американские подводные лодки нанесли большие потери и японским военно-морским силам: на их долю приходилась почти треть всех потопленных японских боевых кораблей. В ходе сражения в Филиппинском море американцы потопили два японских эсминца -- "Тайхо" и "Секаку", а в последние месяцы 1944 года потопили или вывели из строя на длительное время еще три авианосца и почти сорок эсминцев. К тому времени, когда американские подводные лодки начали действовать из бухты Субик на Лусоне, большая часть торгового флота Японии уже была уничтожена. Выгодные цели стали настолько редкими, что появилась возможность использовать часть подводных сил для спасения экипажей бомбардировщиков, совершавших вынужденную посадку на море после налетов на Японию. В целом вклад американских подводных сил в войну был огромным, причем не последнюю роль они сыграли и в пресечении попыток японцев перебрасывать подкрепления и запасы снабжения изолированным гарнизонам на островах. Однако наибольшая их заслуга состоит в том, что на их долю приходилось 60% от общего тоннажа потопленных в годы войны японских судов, достигавшего 8 млн. регистровых т. Это был наиболее важный фактор в окончательном крахе Японии. Он был решающим в том отношении, что американские подводные силы использовали экономическую слабость Японии и ее зависимость от снабжения из заморских районов. Окинава . Последние приготовления к высадке десанта на Окинаву, получившей название "операции <192> Айсберг <169> " шли полным ходом еще до того как был завершен захват острова Иводзима. Начало операции планировалось на 1 апреля, всего лишь через шесть недель после высадки десанта на Иводзиме. Это самый крупный в архипелаге РЮКЮ остров -- 60 миль в длину и около 20 миль в ширину. Он был достаточно крупным, чтобы служить базой для сухопутных войск и флота при организации вторжения в Японию, и к тому же лежит точно посередине между Формозой и Японией и в 360 милях от берегов Китая. Размещенные на Окинаве силы могли угрожать всем этим трем целям, а базирующаяся на нем авиация могла контролировать подходы к ним. Рельеф острова, поросшего лесом, был сильно пересечен, за исключением отдельных участков в южной части, где находились аэродромы. Здесь известняковые породы легко позволяли вести землеройные работы. Таким образом, остров в силу естественных условий был хорошо приспособлен к обороне. Его оборонительные возможности намного возросли с увеличением численности гарнизона (32-я армия под командованием Усидзимы -- примерно до 77 тыс. боевых войск и 20 тыс. войск обслуживания, то есть в общей сложности почти 100 тыс. человек). Кроме того, японцы имели здесь в изобилии легкую и тяжелую артиллерию, хорошо размещенную в укрепленных пещерах. Японское верховное командование было полно решимости всеми силами защищать Окинаву, а принятая японцами тактика предусматривала упорную эшелонированную оборону внутренних районов, как и на Иводзиме, без траты сил на бои за участки высадки, где американские боевые корабли могли обстреливать японские войска. Для нанесения контрудара имперский генеральный штаб сосредоточил на аэродромах в Японии и на Формозе свыше 2 тыс. самолетов. Кроме того, он планировал расширить масштабы использования "камикадзе". Американское верховное командование понимало, что Окинавы будет твердым орешком и что для ее захвата потребуется большое превосходство в силах, в связи с чем встанут сложнейшие проблемы по материально-техническому обеспечению. Оно планировало высадить на остров вновь сформированную 10-ю армию под командованием генерал-лейтенанта Бакнера, которая должна была иметь пять дивизий (в общей сложности около 116 тыс. человек) в первом эшелоне, две дивизии во втором эшелоне и еще одну дивизию в резерве. Общая численность десантных сил (их трех дивизий морской пехоты и четырех армейских дивизий) составляла примерно 170 тыс. боевых и 115 тыс. войск обслуживания. Помимо разгрома мощного японского гарнизона в их задачу входило осуществление контроля над гражданским населением острова, достигавшим почти полмиллиона человек. Пытаясь уменьшить угрозу контрудара со стороны японской авиации, быстроходная авиационная группа адмирала Митшера провела серию вылетов на Японию за неделю до высадки, сбив около 160 японских самолетов в воздушных боях и уничтожив много самолетов на аэродромах. Однако этот успех достался ей дорогой ценой, так как в результате налетов "камикадзе" были серьезно повреждены три авианосца ("Уосп", "Йорктаун" и "Франклин"). Неделю спустя базировавшиеся на Гуам самолеты "летающая сверхкрепость", совершавшие массированные налеты на японские города, были перенацелены на уничтожение аэродромов на Кюсю (самом южном из крупных островов Японского архипелага). Другой важной предварительной мерой явился захват группы островов Керама, лежащей в 15 милях к западу от Окинавы. Их планировалось использовать в качестве передовой базы флота и якорной стоянки. На этой идее настаивал адмирал Тэрнер. 27 марта, преодолев слабое сопротивление, эту группу островов заняла американская дивизия. На следующий же день туда прибыли танкеры, чтобы организовать рейдовую службу. Английский Тихоокеанский флот (два линейных корабля, четыре авианосца, шесть крейсеров и пятнадцать эскадренных миноносцев) под командованием адмирала Фрейзера, прибывший к месту действий в середине марта, начал контролировать район к юго-западу от Окинавы. В 8 час. 30 мин. 1 апреля (это было пасхальное воскресенье) после интенсивной трехчасовой артиллерийской и авиационной подготовки началась высадка главных сил десанта. В тот же день адмирал Тэрнер принял командование всеми силами в водах Окинавы навы. Десант высаживался на западном берегу южной половины острова, где можно было, продвинувшись на небольшое расстояние, отрезать всю южную оконечность. Высадившиеся войска не встретили никакого сопротивления и к 11 часам захватили два аэродрома на участке высадки шириной пять миль. Противник даже не показывался. К вечеру американский плацдарм был расширен до девяти миль. На берег благополучно высадилось свыше 60 тыс. войск. К 3 апреля они перерезали остров, а на следующий день расширили плацдарм до 15 миль. И лишь после 4 апреля, когда американцы начали продвигаться в южном направлении, они стали встречать все возрастающее сопротивление со стороны японских войск, находившихся в южной части острова. Однако в воздухе японцы действовали активно с самого начала. После 6 апреля атаки "камикадзе" усилились, 6 и 7 апреля на Окинаву было послано около 700 самолетов, из них почти половину составляли "камикадзе". Большинство этих самолетов американцы сбили, но 13 американских эсминцев оказались потопленными или получили серьезные повреждения. 6 апреля ознаменовалось самоубийственной акцией японского флота. Гигантский линейный корабль "Ямато" был направлен к Окинаве с небольшим охранением из надводных кораблей, но без всякого авиационного прикрытия и с запасом топлива лишь для перехода в один конец. Авианосцы Митшера готовились нанести удар 280 самолетами. В 12 час. 30 мин. 7 апреля "Ямато" подвергся мощной атаке бомбами и торпедами и после непрерывных налетов в течение двух часов затонул, увлекая в пучину огромное количество моряков. Как и "Тирпицу", ему так и не удалось ни разу использовать свою артиллерию главного калибра против линейных кораблей противника. Его участь была еще одним подтверждением того, что эра линейных кораблей миновала. Боевые действия на острове продолжались несколько дольше, чем борьба на море. 13 апреля японцы на юге острова попытались нанести контрудар, но он был легко отражен. Между тем 6-я дивизия морской пехоты, не встречая сопротивления, продвигалась в северном направлении. Когда она вышла к скалистому, поросшему лесов полуострову Мотобу, то была временно остановлена. Японские силы состояли здесь всего лишь из двух батальонов. Их хорошо укрепленные позиции были взяты 17 апреля с помощью военной хитрости. Разрозненные группы японцев продолжали сопротивление до 6 мая. Американцы имели огромный численный перевес. В ходе этой операции было убито 2500 японцев, в то время как потери морских пехотинцев составили меньше одной десятой части этого числа. 13 апреля один из отрядов морской пехоты, не встретив сопротивления, вышел на северную оконечность Окинавы. 19 апреля 24-й корпус генерала Ходжеса начал наступление силами двух дивизий на позиции японцев в южной части Окинавы. Мощная артиллерийская и авиационная подготовка (с моря, воздуха и суши) оказала незначительное воздействие на японские оборонительные сооружения в пещерах. Продвижение было незначительным, а потери -- крупными, даже после того как в бой ввели 1-ю и 6-ю дивизии морской пехоты. В начале мая, однако, японское командование в этом районе, проявляя характерную неприязнь к оборонительным действиям, хотя они и были выгодными для японской стороны, решило нанести контрудар одновременной с новой волной налетов "камикадзе". Японцам удалось осуществить прорыв лишь на одном участке. Их отбросили с очень тяжелыми потерями (они потеряли убитыми около 5 тыс. человек). Благодаря этой победе американцы возобновили наступление 10 мая, но на следующей неделе их продвижение приостановили длительные проливные дожди. Воспользовавшись передышкой, японцы отошли из района Сури, прикрывавшего столицу Окинавы Наху, на позиции южнее города. В начале июня американцы продолжили наступление и к середине месяца оттеснили японцев к южной оконечности острова. 17 июня были прорваны сильно укрепленные позиции японцев вдоль обрыва Йен-Даке, в основном с помощью огнеметов. Усидзима и офицеры его штаба, как и многие другие японцы, покончили жизнь самоубийством. Почти 7400 человек сдались в плен последовавшей за этим фазы очистки острова от противника. Общие потери японцев составляли 110 тыс. человек, включая жителей Окинавы, мобилизованных в японскую армию. Американцы потеряли 49 тыс. человек (из них 12 500 убитыми). Это были их самые крупные потери в ходе одной кампании за всю войну на Тихом океане. В ходе трехмесячной кампании на Окинаве японская авиация совершила десять массированных налетов "камикадзе", которые японцы назвали "Кикусуй" ("хризантема, плавающая на воде"). Они включали свыше 1500 отдельных атак "камикадзе" и почти столько же аналогичных самоубийственных атак других самолетов. В общей сложности было потоплено 34 американских боевых кораблей, а 368 кораблей получили повреждения (преимущественно в результате действий "камикадзе"). Эти тяжелые потери способствовали принятию в июле решения применить атомную бомбу. Очистка от противника районов Тихого океана и Бирмы. Темпы наступления американцев по двум направлениям значительно увеличились после перехода к стратегии "обходов" -- штурму и захвату только тех пунктов на каждом из двух направлений, которые были необходимы либо как стратегические промежуточные базы на пути к Японии, либо для установления стратегического контроля над районом Тихого океана. Когда же американские силы приблизились к Японии и стали готовиться к последнему прыжку, комитет начальников штабов счел целесообразным очистить их тыл, уничтожив изолированные гарнизоны противника на крупных островах, которые были обойдены в ходе наступления. В результате на предпоследней стадии войны проводились многочисленные операции по очистке от противника различных районов. Особенно необходимо было очистить южную часть центральной Бирмы после быстрого выхода Слима к Рангуну и до начала намечавшейся десантной операции командования Юго-Восточной Азии по освобождению Сингапура и Голландской Восточной Индии. @BL = Бирма. Когда Слим взял Рангун в начале мая 1945 года, у него в тылу, к западу от р. Салуин, осталось около 60 тыс. японских войск. Важно было не дать им уйти на восток, в Таиланд, а также положить конец осложнениям, вызываемым ими в районе, через который прошли войска Слима, наступая на Рангун. Часть сил 4-го корпуса под командованием генерала Мессерви направили для удержания переправ на р. Ситаун, а другую часть выслали навстречу 33-му корпусу Стопфорда, наступавшему по долине р. Иравади. В течение мая Стопфорду удалось сорвать обе попытки остатков 28-й армии Сакураи прорваться из Аракана на восток, но многие мелкие японские подразделения сумели переправиться через р. Иравади, и примерно 17 тыс. японских войск вышли в район Пегу, Йомас между Иравади и Ситауном. Отвлекающий удар для оказания им помощи пытались, правда не удачно, нанести остатки 33-й армии Хонды. В конце июля войска Сакураи, разделившись на многочисленные мелкие группы по нескольку сот человек в каждой, решили проскользнуть сквозь заслон Мессерви. Однако большинство этих мелких групп было перехвачено и разгромлено. На восточный берег р. Ситаун, которая в это время широко разлилась, удалось переправиться лишь около 6 тыс. японцев, но они уже были не способны продолжать борьбу. @BL = Новая Гвинея -- Новая Британия -- Бугенвиль. Продвигаясь скачками вдоль северного побережья Новой Гвинеи в течение первой половины 1944 года, войска Макартура обошли несколько японских гарнизонов, и когда американцы перешли на Филиппины, у них в тылу оставались остатки пяти дивизий противника. Большое число японских войск оказалось изолировано также на островах Новая Британия и Бугенвиль. В директиве от 12 июля командующему австралийскими войсками генерала Блейми Макартур возлагал на него обязанность "непрерывно подавлять", начиная с осени, японские войска, остававшиеся в этих районах. Блейми решил истолковать эту директиву в более наступательном духе, хотя в его распоряжении, после того как две австралийские дивизии были выделены для участия в кампании на Филиппинах, находилось только четыре дивизии (три из низ были дивизии ополчения). Австралийская 6-я дивизия была направлена в Аитапе, откуда должна была начать наступление в восточном направлении с целью уничтожить в районе Вевака три слабые дивизии Адати (насчитывавшие в общей сложности около 35 тыс. человек). Переход по труднодоступной местности явился тяжелым испытанием для транспортной системы австралийцев, а боевой дух войск подрывали болезни и сознание того, что в этой операции не было действительной стратегической необходимости. Продвижение шло медленными темпами, и Вевка был взят лишь в мае. Остатки японских войск держались во внутренних районах вплоть до окончания войны в августе 1945 года. За это время численность японских войск уменьшилась на одну пятую. Австралийцы потеряли в боях меньше 1500 человек, однако их потери от болезней превысили 16 тыс. человек. На Новую Британию направили австралийскую 5-ю дивизию. Ее командир генерал-майор Рамсей проявил здесь больше здравого смысла. Когда дивизия в ноябре прибыла на остров, американцы контролировали пять шестых территории этого крупного острова. Остальную часть удерживали почти 70 тыс. японских войск, сосредоточившихся главным образом в Рабауле. После непродолжительного перехода к перешейку острова австралийцы стали вести лишь патрулирование этого короткого рубежа, предоставив крупному японскому гарнизону "засыхать на корню". Тем самым противник был нейтрализован минимальной ценой и капитулировал с окончанием войны. Бугенвиль, лежавший на западном конце Соломоновых островов, считался самым крупным островом этого архипелага. Сюда направили 2-й корпус генерала Сэвиджа в составе австралийской 3-й дивизии и двух отдельных бригад. Здесь также не было необходимости в наступательных действиях, так как японцы, сосредоточившись в основном в районе Буина на юге острова, вовсю занимались выращиванием овощей и ловлей рыбы, чтобы как-то пополнить свои скудные запасы продовольствия. Сэвидж предпринял наступление в начале 1945 года. Оно развивалось очень медленно: японцы упорно обороняли район, обеспечивавший их продовольствием. Через шесть месяцев наступление прекратилось из-за сильных паводков. Австралийские войска здесь, как и на Новой Гвинее, не проявляли особого энтузиазма, так ка вполне справедливо считали это бесцельным. @BL = Борнео. Инициатива по захвату Борнео исходила главным образом от американцев, которые хотели перерезать пути снабжения Японии нефтью и каучуком, а также обеспечить для англичан передовую базу флота в заливе Бруней. Комитет начальников штабов не поддерживал эту идею: англичане стремились получить базу на Филиппинах, поскольку их Тихоокеанский флот уже действовал в районе Окинавы и они не хотели возвращать его на юг. Операция осуществлялась австралийским 1-м корпусом (в составе двух дивизий) под командованием генерал-лейтенанта Морсхеда при взаимодействии американского 7-го флота. 1 мая 1945 года они заняли остров Таракан, лежащий у северо-восточного побережья Борнео, а 10 июня захватили без серьезного сопротивления район залива Бруней на западном побережье. Оттуда австралийские войска продвинулись вдоль побережья на юг, в Саравак. В начале июля после продолжительной бомбардировки, преодолев короткое, но упорное сопротивление, они захватили центр нефтедобычи Баликпапан на юго-восточном побережьи. Это была последняя крупная десантная операция второй мировой войны. К этому времени шли полным ходом приготовления англичан к освобождению Сингапура, однако эти усилия свела на нет капитуляция Японии в августе. Когда 12 сентября Маунтбэттен прибыл в Сингапур, ему оставалось лишь принять общую капитуляцию японских вооруженных сил в Юго-Восточной Азии, предварительное соглашение о которой было уже подписано в Рангуне 27 августа. По этому соглашению капитулировало три четверти миллиона японцев. @BL = Филиппины. Хотя американцы установили стратегический контроль над Филиппинами через пять месяцев после высадки первого десанта на Лейте в октябре 1944 года, в марте 1945 года на Филиппинах все еще находились крупные японские силы. На одном только Лусоне их численность, как стало известно позже, составляла около 170 тыс. человек, намного больше, чем считали американцы в то время. Наиболее крупные группировки, которыми командовал сам Ямасита, были сосредоточены на севере Лусона, но примерно 50 тыс. японских войск под командованием генерала Йокоямы находились в горах, неподалеку от столицы Филиппин Манилы, и контролировали водоснабжение города. Первые попытки отбросить их не увенчались успехом. Японцы даже предприняли наступление против 14-го корпуса генерала Грисуолда. В середине марта в боевые действия включился 11-й корпус под командованием генерала Холла. Он предпринял наступление и захватил к концу мая две основные плотины у Авы и Ипо. К этому времени силы Йокоямы сократились наполовину, главным образом в результате голода и болезней. На каждого японца, убитого в бою, приходилось десять погибших от голода и болезней. До капитуляции дожило всего лишь 7 тыс. человек. Между тем войска генерала Крюгера расчистили проходы в море Висаян, сократив, таким образом, путь для транспортных судов от Лейте к Лусону, а затем начали операцию по очистке от противника южной части Лусона. Другие силы очистили от противника острова, расположенные к югу от Лейте, и захватили плацдарм на Минданао, где было сосредоточено свыше 40 тыс. японских войск (японский генеральный штаб считал, что остров будет первоочередной целью вторжения американских войск). К лету японские войска во всех этих районах отошли в горы, неся большие потери от голода и болезней. Последним этапом этого процесса явилось наступление американцев против войск Ямаситы в северной части Лусона. Его начали 27 апреля три американские дивизии, которые вскоре были усилены еще одной дивизией. По мере продвижения в горы американцы встречали все большие трудности. Ямасита сосредоточил там свыше 50 тыс. войск (в два с лишним раза больше, чем предполагали американцы). Он удерживал здесь позиции до окончания войны. Стратегическая необходимость этой дорого обошедшейся кампании по очистке острова от противника весьма сомнительна. @BL = Американское стратегическое авиационное наступление. Авиационное наступление против Японии стало действительно эффективным, когда его начали вести с Марианских островов, захваченных главным образом именно с этой целью летом 1944 года. Основным средством этого наступления был самолет "летающая сверхкрепость" -- "боинг" В-29 -- самый крупный бомбардировщик времен второй мировой войны, способный нести бомбовую нагрузку более 7,5 т и летать со скоростью до 350 миль в час на высотах свыше 35 тыс. футов. Его дальность действия превышала 4 тыс. миль, он был хорошо бронирован и вооружен 13 крупнокалиберными пулеметами. В середине июня 1944 года около 50 самолетов В-29, базировавшихся в Китае и Индии, нанесли бомбовый удар по центру сталелитейной промышленности Явата на острове Кюсю, но этот и последующие налеты причинили небольшой ущерб. За всю вторую половину 1944 года с этого направления на Японию было сброшено всего около 800 т бомб. Обслуживание самолетов В-29 из состава 20-го бомбардировочного командования на аэродромах в Китае требовало переброски по воздуху через Гималаи большого количества предметов снабжения, а столь скромные результаты налетов привели к тому, что в начале 1945 года В-29 перебросили в другие районы. Первый аэродром на Марианских островах, на Сайпане, был готов принять самолеты к концу октября 1944 года, и сразу же на него перебазировалось первое авиационное крыло (112 самолетов) 21-го бомбардировочного командования. Месяцем позже, 24 ноября, с этого аэродрома поднялись в воздух 111 самолетов В-29, чтобы нанести удар по авиационному заводу в Токио. Это был первый налет на Токио после рейда полковника Дулиттла в апреле 1942 года. Он ознаменовал начало нового наступления. И хотя к цели вышло меньше четверти всех бомбардировщиков, потери составили всего два самолета, несмотря на то что для перехвата поднялись в воздух 125 японских истребителей. В течение последующих трех месяцев экипажи самолетов В-29 продолжали применять дневное прицельное бомбометание, основываясь на опыте, полученном ими в Европе. Результаты оказались разочаровывающими. Правда, эти бомбардировки заставили японцев рассредоточить авиационные заводы и другие промышленные предприятия. К марту 1945 года число В-29 на Марианских островах утроилось, и генерал Лимэй, принявший командование, решил переключить их на ночное бомбометание по площадям с малых высот, воспользовавшись слабой подготовленностью японской ПВО к действиям ночью. Лимэй решил также увеличить бомбовую нагрузку, уменьшить нагрузку на двигатели и таким образом повысить эффективность ударов по многочисленным мелким промышленным объектам. Еще более важным явилось решение Лимэя вооружать самолеты В-29 не фугасными, а зажигательными бомбами. Каждый самолет мог взять на борт 40 кассет с 38 зажигательными бомбами в каждой. Они могли выжечь район площадью примерно 6,5 га. Результаты были ужасающе эффективными. 9 марта 279 самолетов В-29, каждый из которых нес на борту 6--8 т зажигательных бомб, нанесли опустошительный урон Токио. Пожары выжгли площадь около 40 кв. км, что составляло одну четверть общей площади города, при этом было уничтожено свыше 267 тыс. домов. Потери среди гражданского населения составили примерно 185 тыс. человек. Американцы потеряли 14 самолетов. В последующие 9 дней подобным же образом были разрушены города Осака, Кобе и Нагоя. К 19 марта эти налеты прекратились, потому что у американцев истощился запас зажигательных бомб: за 10 дней они сбросили почти 10 тыс. т зажигательных бомб. Вскоре опустошительные налеты возобновились, причем в увеличенных масштабах (в июле было сброшено в три раза больше бомб, чем в марте). Кроме того, самолеты сбросили тысячи авиационных мин, чтобы блокировать японское каботажное судоходство. Тоннаж потопленных судов превысил 1,25 млн. т, и каботажное судоходство почти прекратилось. Противодействие со стороны японской авиации было незначительным. Последствия оказались потрясающими. Моральный дух гражданского населения резко упал после налета на Токио, где возникли огромные пожары, и снизился еще больше, когда американские самолеты стали сбрасывать листовки, в которых заранее указывались цели новых налетов. Из городов бежало свыше 8,5 млн. жителей. В результате резко сократилось военное производство, и это произошло в тот момент, когда военная экономика Японии находилась почти на пределе своих возможностей. Производство нефтепродуктов сократилось на 83%, авиационных двигателей -- на 75%, фюзеляжей самолетов -- на 60%, радиоэлектронного оборудования -- на 70%. В результате бомбардировок было уничтожено или серьезно повреждено свыше 600 крупных предприятий военной промышленности <%0> . Япония в войне 1941--1945 гг., стр. 552.) -- Прим. ред. Атомная бомба и капитуляция Японии. В последнем томе своих военных мемуаров Черчилль рассказывает, как 14 июля 1945 года, когда он находился на Потсдамской конференции вместе с президентом Трумэном и Сталиным, ему вручили листок бумаги с загадочным сообщением: "Дети родились благополучно". Военный министр США Стимсон объяснил его значение. Речь шла о том, что проведенное накануне испытание атомной бомбы прошло успешно. "Президент пригласил меня переговорить с ним немедленно. Вместе с ним были генерал Макартур и адмирал Леги". Рассказ Черчилля о том, что произошло дальше, имеет настолько важное значение, что его основная часть заслуживает дословного цитирования: "Внезапно перед нами открылись возможность милосердного прекращения войны на Востоке и гораздо более отрадные перспективы в Европе. Я не сомневался, что такие же мысли рождались и в голове у моих американских друзей. Во всяком случае, не возникало даже вопроса о том, следует ли применить атомную бомбу. Возможность предотвратить гигантскую затяжную бойню, закончить войну, даровать всем мир, залечить раны измученных народов, продемонстрировав подавляющую мощь ценой нескольких взрывов, -- все это после наших трудов и опасностей казалось чудом избавления. Принципиальное согласие англичан использовать это оружие было дано 4 июля, до того как состоялось испытание. Окончательное решение теперь должен был принять президент Трумэн, в руках которого находилось это оружие. Но я ни минуты не сомневался, каким будет это решение, и с тех пор я никогда не сомневался, что он был прав. Исторический факт таков -- и о нем следует судить в исторической перспективе, -- что решение об использовании атомной бомбы для того, чтобы вынудить Японию капитулировать, никогда даже не ставилось под сомнение. Между нами было единодушие, автоматическое, безусловное согласие, и я также никогда не слыхал ни малейшего возражения, что нам следовало бы поступить иначе" <%0> <%0> <192> Совершенно ясно, что Соединенные Штаты в настоящее время не желают участия русских в войне против Японии <169> " <~> <~> <~> <~> <~> В США и Англии считали, что если СССР не выступит против Японии, то для вторжения на Японские острова потребуется армия в 7 млн. человек и война с Японией затянется еще на полтора года. -- Прим. ред. <192> Манхэттена <169> генерала Гроувза выйти их игры, пока не поздно, потому что, если нас постигнет неудача, на него посыплются все шишки. Чувство облегчения, которое испытал каждый, связанный с созданием бомбы, после того как ее изготовили и сбросили, было огромным". Однако теперь, поколение спустя, слишком ясно, что поспешное применение атомной бомбы не принесло чувства облегчения остальной части человечества. 2 сентября 1945 года представители Японии подписали акт о капитуляции на борту американского линкора "Миссури" в Токийском заливе. Так закончилась вторая мировая война, через шесть лет и один день после того, как Гитлер начал ее нападением на Польшу, и через четыре месяца после капитуляции Германии. В Токийском заливе состоялась официальная церемония, которая документально закрепило торжество победителей. Действительный конец войны наступил 14 августа, когда император объявил о капитуляции Японии на условиях союзников. Боевые действия прекратились через неделю после того, как была сброшена первая атомная бомба. Однако даже этот ужасный удар, в результате которого город Хиросима был стерт с лица земли и была продемонстрирована непреодолимая мощь нового оружия, только лишь ускорил момент капитуляции. Капитуляция уже стала неизбежной, и не было никакой действительной необходимости применять такое оружие, под мрачной тенью которого мир продолжает жить до сих пор.
    * ЭПИЛОГ *
Важнейшие факторы и поворотные моменты. Катастрофический конфликт, закончившийся тем, что для России открылся путь в сердце Европы, Черчилль совершенно справедливо назвал "ненужной войной". Стремясь избежать этого конфликта и в то же время обуздать Гитлера, Англия и Франция, однако, проводили политику, свидетельствующие о непонимании ими стратегических факторов. Вступив в войну в самый неблагоприятный для них момент и постепенно ускоряя приближение катастрофы, имеющей далеко идущие последствия, Англия и Франция уцелели лишь чудом, а в действительности только потому, что Гитлер допустил такие же ошибки, какие уже не раз допускались агрессивными диктаторскими режимами. Важная предвоенная фаза. В ретроспективе совершенно очевидно, что первым, фатальным для обеих сторон шагом явилось вторжение Германии в Рейнскую область в 1936 году. Гитлеру этот шаг дал двойное стратегическое преимущество: ему удалось прикрыть важный промышленный район в Руре и создать плацдарм для вторжения во Францию. Почему же этому никто не помешал? Прежде всего потому, что Франция и Англия стремились избежать вооруженного конфликта, который мог бы перерасти в войну. Отказ от решительных действий объяснялся также и тем, что захват Германией Рейнской области оказался лишь мерой, пусть и незаконной, направленной на устранение несправедливости. В Англии, в частности, этот шаг рассматривали в большей степени как политическую, а не как военную акцию. Такая оценка свидетельствовала о непонимании стратегических последствий шага, предпринятого Германией. Своими действиями в 1938 году Гитлер извлек новое стратегическое преимущество из политических факторов, использовав стремление народов Германии и Австрии к объединению, возмущение, охватившее Германию в связи с притеснениями судетских немцев в Чехословакии, и широко распространенное в странах Запада мнение о том, что Германия в какой-то мере справедливо поступила в обоих случаях (и в отношении Австрии, и в отношении Чехословакии). Однако вторжение Гитлера в Австрию оставило безо всякой защиты южный фланг Чехословакии, служившей препятствием для Гитлера в осуществлении планов экспансии на Восток. Угрожая войной (результатом этих угроз явилось Мюнхенское соглашение), Гитлер добился не только возвращения Судетской области, но и стратегической изоляции Чехословакии. В марте 1939 года Германия оккупировала остаток территории Чехословакии и, таким образом, вышла во фланг Польше. Это был последний "бескровный" маневр. За этим последовал катастрофически поспешный шаг со стороны англичан -- неожиданное предоставление гарантий Польше и Румынии, находившихся в стратегической изоляции. Это произошло без предварительного одобрения со стороны России -- единственной державы, которая могла эффективно поддержать их. Если учесть время предоставления этих гарантий, становится ясно, что они наверняка сыграли провоцирующую роль. Мы теперь знаем, что, до тех пор ему не был брошен вызов, Гитлер не намеревался нападать на Польшу. Поскольку гарантии касались стран, к которым вооруженные силы Англии и Франции не имели прямого доступа, это послужило лишь стимулом для агрессора. Таким образом, когда они уступали по силам своему потенциальному противнику, западные державы в корне подорвали единственно возможную для них стратегию. Вместо того чтобы пресечь агрессию путем создания обороны против любого нападения на Западе, они предоставили Гитлеру возможность прорвать фронт в слабом звене и тем самым добиться триумфального успеха в самом начале конфликта. Единственный шанс избежать войны теперь заключался в том, чтобы заручиться поддержкой России -- единственной страны, которая могла оказать Польше непосредственную помощь и служить сдерживающей силой для Гитлера. Однако, несмотря на тревожность обстановки, английское правительство проявило уклончивость и неискренность. Помимо колебаний англичан пагубную роль сыграли также возражения правительств Польши и других малых стран против помощи со стороны России из-за опасений, что ввод русских войск будет означать фактически вторжение на их территории. Совсем по-иному в новой обстановке, сложившейся в результате предоставления Англией гарантий Польше, действовал Гитлер. Решительное заявление англичан и принятые ими меры по ускоренному вооружению потрясли Гитлера, но дали совершенно неожиданный для западных держав эффект. Решение, принятое Гитлером, основывалось на анализе исторически сложившихся национальных черт характера англичан. Считая их людьми хладнокровными и рационально мыслящими, умеющими контролировать свои чувства, Гитлер пришел к выводу, что англичане не вступят в войну на стороне Польши, не заручившись поддержкой России. Англичане, взяв обязательство поддержать Польшу, посчитали, что не смогут остаться в стороне без ущерба для своей чести и не рискуя открыть Гитлеру путь к более широкой экспансии. Гитлер же не захотел отступиться от своих притязаний на Польшу, даже осознав, что вторжение в эту страну будет означать начало войны. Таким образом, европейская цивилизация вступила в мрачный период истории, длившийся шесть изнуряющих лет. И даже светлый луч победы оказался иллюзорным. Первая фаза войны. В пятницу 1 сентября 1939 года немецкие войска вторглись в Польшу. В воскресенье 3 сентября английское правительство, выполняя ранее данные Польши гарантии, объявило войну Германии. Шесть часов спустя его примеру, правда не так охотно, последовало правительство Франции. Меньше чем через месяц Польша оказалась поверженной. За девять месяцев война охватила б[ac]ольшую часть территории Западной Европы. Могла ли Польша продержаться дольше? Могли ли Англия и Франция сделать больше, чем сделали, чтобы ослабить давление Германии на Польшу? Если исходить из соотношения сил сторон, то ответ на оба вопроса, на первый взгляд, следовало бы дать положительный. В 1939 году немецкая армия была далеко не готова к войне. Поляки и французы вместе имели около 150 дивизий, в том числе 35 резервных (из этого числа французы вынуждены были держать часть сил на своих заморских территориях). Германия имела 98 дивизий, в том числе 36 слабо обученных. Из 40 дивизий, оставленных для обороны западных границ, только 4 были полностью укомплектованы, обучены и оснащены. Франция могла оказать помощь Польше только активными наступательными действиями, но к этому французская армия не была готова. Устаревший мобилизационный план Франции не позволял быстро развернуть силы страны. Возможность ведения наступательных действий зависела от наличия тяжелой артиллерии, которую сформировали в достаточном для этого количестве лишь на шестнадцатый день войны. К этому времени сопротивление польской армии уже почти было сломлено. Польша испытывала огромные трудности из-за своего стратегического положения. Страна оказалась как бы языком, зажатым между челюстями Германии. Стратегия польского военного командования лишь усугубило дело, поскольку основные силы поляков были расположены на самом кончике этого языка. Кроме того, вооружение армии и военно-теоретические взгляды, отводившие главную роль совершенно беспомощной перед лицом немецких танков кавалерии, явно устарели. Немцы в то время имели только готовых к бою танковых и механизированных дивизий. Однако благодаря энтузиазму Гудериана, пользовавшегося поддержкой Гитлера. Германия по сравнению с другими странами ушла далеко вперед в разработке принципов ведения маневренной войны, родоначальниками которых в 20-е годы явились англичане. К тому же Германия обладал самой сильной военной авиацией по сравнению со всеми другими странами, в то время как Польша да и Франция испытывали недостаток в самолетах даже для поддержки действий сухопутных войск. Таким образом, на примере Польши мир стал свидетелем первой триумфальной демонстрации блицкрига. А в это время западные союзники Польши готовились вести войну по устаревшим канонам. После быстрого захвата Германией Польши наступило затишье, длившееся шесть месяцев. Те, кого ввело в заблуждение поверхностное впечатление от событий этого времени, назвали этот период "странная война", хотя правильнее было бы назвать его"зима иллюзий". Ведь руководители и общественность западных держав без устали строили радужные планы нанесения ударов по флангам Германии и... слишком открыто говорили об этом. В действительности же у Франции и Англии не было шансов развернуть силы, необходимые для победы над Германией. Теперь, когда между Германией и Россией пролегла общая граница, Англия и Франция видели единственную надежду в возникновении трений между этими государствами, не доверявшими друг другу, и в том, что Гитлер направит свои агрессивные усилия на Восток, а не на Запад. Это и произошло год спустя и могло бы произойти раньше, не прояви западные союзники нетерпения. Громогласные и угрожающие разглагольствования в лагере союзников о нанесении ударов по флангам Германии вынудили Гитлера принять упреждающие меры. Первым его ударом явилась оккупация Норвегии. Захваченные немецкие документы свидетельствуют, что до начала 1940 года Гитлер считал "сохранение нейтралитета Норвегии наилучшим вариантов" для Германии, однако в феврале пришел к выводу, что "англичане намерены высадиться в этой стране и необходимо упредить их". Небольшие немецкие силы вторжения высадились в Норвегии 9 апреля, опрокинув планы англичан установить контроль над этим нейтральным районом. Пока внимание норвежцев было приковано к английским кораблям, вошедшим в норвежские воды, немцы захватили основные порты страны. Следующий удар Гитлер нанес 10 мая против Франции, Бельгии и Голландии. Подготовка к нанесению этого удара началась еще осенью предшествующего года, когда союзники отвергли мирное предложение Германии после разгрома Польши. Гитлер считал, что сокрушительный удар по Франции даст лучшие шансы склонить англичан к миру. Из-за неблагоприятных метеорологических условий и возражений командования вермахта Гитлеру начиная с ноября приходилось несколько раз откладывать начало наступательных операций. 10 января самолет, на борту которого находился немецкий штабной офицер с документами, касавшимися плана наступления, вместо Бонна приземлился в Бельгии. Инцидент привел к отсрочке наступления на Западе до мая и коренной переработке плана. Такое развитие событий оказалось весьма неблагоприятным для союзников и принесло временную удачу Гитлеру. Результатом явилось резкое изменение хода войны. Первоначальный план, предусматривавший нанесение главного удара через центральные районы Бельгии, неизбежно привел бы к столкновению немецких войск с лучшими англо-французскими силами и, вероятно, закончился бы провалом для немцев. Новый план, предложенный Мантейфелем, оказался полной неожиданностью для союзников, и они сразу попали в тяжелое положение. Пока союзники сосредоточивали силы для отражения удара в Бельгии и Голландии, семь немецких танковых дивизий стремительно прорвались через Арденны, где союзное командование считало невозможным использование танков. Не встретив сопротивления, немцы переправились через Маас и двинулись на запад, к побережью Ла-Манша, по тылам союзных армий в Бельгии. Это решило исход сражения даже раньше, чем в бой были введены основные силы немецкой пехоты. Английской армии едва-едва удалось эвакуироваться из Дюнкерка. Бельгийская армия и большая часть французских войск вынуждены были капитулировать. Когда неделю спустя после эвакуации англичан из Дюнкерка немцы нанесли удар в южном направлении, французские войска оказались неспособными оказать им сопротивление. А ведь можно было легко избежать катастрофы, потрясшей весь мир! Немецкие танки задолго до того, как они вышли к Ла-Маншу, можно было остановить путем нанесения контрудара силами бронетанковых соединений. Однако французы, располагая б[ac]ольшим количеством танков, чем противник (да и качество их танков было выше), придерживались устаревших взглядов на использование этих грозных боевых машин. Продвижение немецких войск можно было остановить на рубеже р. Маас, если бы французы не направили свои силы в Бельгию или сумели быстрее перебросить резервы для обороны своих границ. Французское командование, считая Арденны непроходимым для танков участком местности, полагало также, что для подготовки форсирования р. Маас немцам потребуется по меньшей мере неделя, в течение которой можно будет подтянуть резервы французской армии в этот район. Немецкие же танки, выйдя к р. Маас утром 13 мая, во второй половине дня форсировали реку. Новые военно-теоретические взгляды одержали верх над устаревшими представлениями о характере боевых действий. И все же блицкриг оказался возможным не только потому, что командование армий союзников не осознало значения этого нового способа ведения боевых действий и не приняло надлежащих контрмер. Продвижение немецких войск могло быть остановлено до их выхода к р. Маас, если бы подступы к этой реке прикрывались минными полями. А если бы не хватило мин, немецкие танки можно было остановить, создав завалы на лесных дорогах, ведущих к р. Маас. Потеря времени на расчистку таких завалов могла бы оказаться пагубной для немцев. После падения Франции широко распространилось мнение, будто поражение французских войск произошло вследствие их низкого морального духа. Это неправильное утверждение, попытка поставить повозку впереди лошади. Моральный дух французских войск упал после поражения, которого можно было избежать. К 1942 году все союзные армии научились противодействовать молниеносным ударам, но можно было избежать многих потерь, если бы союзные армии научились этому до войны. Вторая фаза войны. Англия теперь осталась естественным активным противником нацистской Германии. Однако дело было не только в этом. Положение Англии становилось крайне опасным, так как ее территорию угрожающе охватывала растянувшаяся на 2 тыс. миль территория, контролируемая противником. Английская армия сумела избежать уничтожение и эвакуироваться из Дюнкерка лишь благодаря странному приказу Гитлера, который остановил на два дня продвижение танковых соединений в тот момент, когда они находились всего в 10 милях от единственного оставшегося в распоряжении англичан порта, практически беззащитного. Приказ Гитлера был вызван целым рядом соображений, и в том числе стремлением Геринга предоставить право последнего сокрушительного удара немецкой авиации. Хотя большей части английской армии удалось эвакуироваться, все вооружение практически пришлось бросить, 16 эвакуированных дивизий переукомплектовывались, и для обороны страны осталась всего одна бронетанковая дивизия, а флот находился в северных базах -- подальше от района действий авиации. Если бы немцы высадились в Англии в течение месяца после падения Франции, то англичане вряд ли могли бы серьезно воспрепятствовать им в этом. Однако Гитлер и командующие видами вооруженных сил не вели никакой подготовки к вторжению в Англию и не разработали даже планов развития успеха действий во Франции. Гитлер надеялся, что Англия согласится заключить мир. Даже когда стала очевидной беспочвенность этих надежд, немецкие приготовления в этом направлении развивались очень слабо. Когда же немецкой авиации не удалось одержать верх над английскими ВВС в битве за Лондон, командование сухопутных войск и командование ВМС Германии были даже рады поводу отложить вторжение. Особенно примечательно, что Гитлер с готовностью выслушивал и принимал аргументы в пользу отсрочки вторжения. Записи личных бесед фюрера свидетельствует, что это частично объяснялось нежеланием Гитлера довести дело до уничтожения Англии и Британской империи, которую он считал стабилизирующей силой в мире и надеялся заполучить ее в качестве партнера. Однако важнее другое обстоятельство. В своих мыслях Гитлер вновь и вновь обращался на Восток, и это сыграло решающую роль в сохранении Англии. Разработка соответствующих планов велась давно, хотя определенное решение Гитлер принял лишь в начале 1941 года. Немецкие армии вторглись в Россию 22 июня (напомим, что Наполеон начал свое нашествие 23 июня), однако советской столицы они так никогда и не достигли. Зима в России создала огромное напряжение для немецких войск и истощила их силы настолько, что они так больше и не оправились. И все же в 1942 году у Гитлера еще были значительные шансы на победу. Новое наступление позволило немцам выйти к кавказским нефтеносным районам, от возможности использования которых зависела вся военная машина России. Гитлер, однако, поставил перед войсками сразу две цели -- Кавказ и Сталинград. Когда продвижение на Кавказе было остановлено, фюрер измотал свои войска в упорных атаках по овладению "городом Сталина", в атаках, проводившихся из чистого самолюбия. Зимой Гитлер объявил приказ, запрещавший отводить войска с занимаемых позиций. Этот приказ обрек армии, наступавшие на Сталинград, на окружение и разгром свежими силами русских, которые были подтянуты сюда в конце года. Катастрофа под Сталинградом вынудила немцев вести боевые действия на таком широком фронте, который им уже оказался не под силу. Спасти положение мог лишь отвод войск. Этого требовали командующие на местах, однако Гитлер упорно отказывался разрешить отход. "Никакого отхода!" -- твердил он как попугай, но эти заклинания не могли остановить натиск русских. В результете отход стал неизбежным вследствие поражений на фронтах, но он стоил теперь гораздо больших потерь, поскольку предпринимался с опозданием. Гитлеровские войска все больше страдали от последствий стратегического перенапряжения, которое, как известно, привело к поражению и Наполеона. Это перенапряжение ощущалось все сильнее еще и потому, что в 1940 году начались боевые действия в Средиземноморье. Стремясь воспользоваться падением Франции и слабостью Англии, в войну вступила Италия. У англичан появилась возможность нанести контрудар в районе, где можно было максимально использовать силы флота. Черчилль не премину воспользоваться этой возможностью, но в какой-то мере поторопился. Английские механизированные силы, хотя и небольшие по численности, быстро разгромили итальянские армии и Северной Африки и даже захватили итальянские владения в Восточной Африке. Англичане могли бы выйти к Триполи, но наступление было приостановлено, чтобы использовать эти силы для вторжения в Грецию. Это был поспешный и плохо подготовленный шаг, и немцы легко парировали удар. Однако поражение итальянских войск в Северной Африке вынудило Гитлера направить туда немецкие войска под командованием Роммеля. Имея в виду планируемое вторжение в Россию, фюрер направил в Африку силы, способные лишь поддержать итальянцев, но не ставил задачи овладеть Суэцем, островом Мальта и Гибралтаром. Отправка войск в Африку явилась лишь новым отвлечением сил, которое не компенсировалось успехом контрнаступления войск Роммеля, затянувшим освобождение Северной Африки союзными войсками на два года. Теперь немцам нужно было прикрывать все побережье Западной Европы и, кроме того, пытаться удержать огромный фронт в глубинах России. Естественные последствия такого перенапряжения сил Германии сказались не сразу. Война продолжалась. В декабре 1941 года военные действия начала Япония, нанеся внезапный удар по Пирл-Харбору. Американскому Тихоокеанскому Флоту был приченен тяжелый урон, что позволило японцам захватить позиции союзников в юго-западной части тихого океана -- Малайю, Бирму, Филиппины и Голландскую Восточную Индию. Однако в своем стремительном наступлении японцы перенапрягли силы и оказались неспособными удержать захваченные территории, так как Япония была небольшим островным государством с ограниченным промышленным потенциалом. Третья фаза войны. Когда развернула всю свою мощь Америка, а Россия выстояла и тоже развернула свои силы, поражение Германии, Италии и Японии стало неизбежным, так как военный потенциал стран оси был значительно выше военного потенциала союзников. Неизвестно лишь было, как скоро наступит это поражение и насколько полным окажется. Агрессорам, уже перешедшим к обороне, оставалось лишь надеяться на менее жесткие условия мира и стараться затянуть войну в расчете, что союзники устанут воевать или начнут ссориться между собой. Однако, чтобы удлинить сроки войны, предстояло сократить протяженность фронтов. Ни один из руководителей стран оси не хотел подорвать свой авторитет, отдав приказ об отводе войск, и поэтому позиции удерживались до полного разгрома. На третьем этапе войны не было настоящего поворотного момента. Он характеризуется безостановочным наступлением союзников. Это наступление наиболее стремительно развивалось в России и на Тихом океане. В этих районах возрастающее превосходство в силах сочеталось с достаточным пространством для маневра. В южных и западных районах Европы союзники встречали более сильное сопротивление, поскольку пространство для маневра здесь было ограничено. Первый шаг англо-американских войск по возвращении на Европейский континент в июле 1943 года оказался легким, поскольку Гитлер и Муссолини перебросили значительные силы в Тунис в надежде удержать там плацдармы и отразить одновременное наступление союзных армий из Египта и Алжира. Тунис оказался ловушкой. Уничтожение немецко-итальянских армий привело к тому, что Сицилия осталась практически беззащитной. Когда же союзники вторглись в Италию из Сицилии, их продвижение на север по этому гористому и узкому полуострову не отличалось высокими темпами. 6 июня главные силы союзных армий, сосредоточенные в Англии для проведения морской десантной операции через Ла-Манш, высадились в Нормандии. Успех зависел от того, сумеют ли высадившиеся войска закрепиться и создать достаточный плацдарм для наращивания сил, чтобы прорвать оборону противника. После выхода с плацдарма перед союзниками открылась вся территория Франции. Их механизированным соединениям противостояла фактически только немецкая пехота. Таким образом, оборона немецких войск была обречена. Оставалась надежда -- в первые же дни сбросить союзников в море, однако танковые соединения из резерва немецкого верховного командования прибыли слишком поздно. Заслуга в этом принадлежит и союзной авиации, обладавшей на этом театре войны тридцатикратным превосходством в силах над немецкой авиацией. Даже если бы немцам удалось отразить вторжение, превосходство союзников в воздухе было настолько велико, что Германия не выдержала бы ударов союзной авиации. До 1944 года стратегическое авиационное наступление не давало ожидаемых результатов как альтернатива действиям сухопутных войск, да и успехи авиации сильно преувеличивались. Безрассудные бомбардировки городов не сократили существенно уровень промышленного производства Германии и не подорвали, как ожидалось, воли народа к сопротивлению. В Германии и Италии господствовали тоталитарные режимы, и народы этих стран не сложили бы оружие перед самолетами, кружившими в небе. Однако в 1944--1945 годах военно-воздушные силы союзников использовались гораздо эффективнее нанося сокрушительные удары пожизненно важным центрам немецкой военной промышленности и тем самым подрывая способность противника к сопротивлению. На Дальнем Востоке превосходство союзников в воздухе также обрекло Японию на поражение, которое стало неизбежным, даже если бы не была применена атомная бомба. Главным препятствием на пути союзников, после того как произошел коренной перелом в ходе войны, была недальновидность их руководителей, выдвинувших требование о безоговорочной капитуляции. Это позволило Гитлеру и военным руководителям Японии удержать контроль над народами своих стран. Если бы руководители союзных стран выдвинули разумные требования, то конец власти Гитлера над народом Германии наступил бы гораздо раньше, чем в 1945 году. Таким образом, "ненужная война" была без всякой необходимости затянута, были принесены в жертву дополнительно многие миллионы жителей, а достигнутый мир лишь породил новую опасность, угрозу новой войны
    * УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ HАЗВАHИЙ *
Аа, p. Абвиль Абиссиния Абуйог Ава Авpанш Австpалия Австpия Агоpодат Агpа Адак, о. Аддис-Абеба Адду, ат. Аден Аденский зал. Аджедабья Адидже, p. Адмиpалтейства, о-ва Адpиатическое моpе Азия По всей книге Азовское моpе Азоpские о-ва Аитапе Акpома Акьяб Алагиp Алам-Hайиль, кpяж Алам-Хальфа Албания Александpия Александpуполис Алеутские о-ва Алжесиpас Алжиp Алленштейн Альбано Альбеpт, кан. Альбоpг Альпы, гоpы Альта-фьоpд, ф-p Аляска Амба-Алаги Амблев, p. Амеpика Повсей книге Амой Амчитка, о. Амьен Англия, Великобpитания, Бpитанский о-ва По всей книге Анжеp Анкона Антвеpпен Антелат Анфидавиль Анцио Апамама, ат. Апаppи Апеннины, гоpы Апулия Аpад Аpакан Аpденны, гоpы Аpджента Аpдженшия Аpеццо Аpжантон Аpзев, зал. Аpк Аpктика Аpмавиp Аpне Аpнем Аpно Аpо Аppас Аpхангельск Асмаpа Ассам Астpахань Атбаpа Атлантический океан, Атлантика Атту, о. Ауpунчи, гоpы Ауса Аусенте Афpика По всей книге Ахен Баб-эль-Каттаpа Бад-Hаугейм Баккуш Баку Балаклава Балатон, оз. Балканский п-ов Баликпапан Балканы Балтийское моpе, Балтика Банмау Баpановичи Баpаново Баpдия Баpенту Баpенцево моpе Баpи Баpлетта Баpмен-Вуппеpталь Бастия Бастонь Батаан, п-ов Бата, о-ва Батталья, гоpа Баттипалья Батуми Беда-Фомма Бежа Безансон Белая Цеpковь Белгоpод Белгpад Беллоуз-Филд Белль-эль-Эйса, кpяж Белоpуссия Белосток Бельгия Бельхамед Бенгази Бенгалия Бенгальский зал. Беневенто Беpбеpа Беpг Беpген Беpдичев Беpезина, p. Беpлин Беpмудские о-ва Беpхтесгаден Бессаpабия Бзуpа, p. Биак, о. Биггин-Хилл Бизеpта Бийянкуp Билин, p. Биp-Беppанебу Биp-Гибни Биpма Биpмингем Биp-Хашейм Биp-Шефеpзен Биp-эль-Гоби Бискайский зал. Бисмаpка, моpе Бисмаpка, аpх. Битбуpг Бифеpно, p. Бобpуйск Богемия Бодси Болгаpия Болонья Бомбей Бон Бонин, о-ва Бонн Боpдо Боpнео, о. Бохум Бpазилия Бpайтон Бpемен Бpанденбуpг Бpеслау Бpест (СССР) Бpест (Фp.) Бpетань Бpиндози Бpистоль Бpитанское Сомали Бpоды Бpоло Бpуж Бpукленд Бpуней, зал. Бpюссель Бpянск Буа-де-Маpфе Буг, p. Бугенвиль, о. Будапешт Буденновская Бужи Бузак Буин Бук-Бук Булонь Буна Бутидаун Бухаpест Буэpат Быдгощ Бютгенбах Бяла, p. Вади-Зингау Вакде, о. Валхеpен, о. Вальмонтоне Ваpдаp, p. Ваpта, p. Ваpшава Ватикан Вау Вашингтон Вевак Везель Везеp Веймут Великие Луки Веллентpи Велья-Лавелья, о. Вена Венгpия Венесуэла Венеция Вентноp Веpвье Веpден Веpона Веpсаль Виган Виетpи Виллеp-Бокаж Вильнюс Вильц Винница Висаян, моpе Висла, p. Вислок, p. Вислока, p. Виссан Витебск Виши Вогезы, гоpы Волга, p. Волхов, p. Волчанск Вольтуpно, p. Воpонеж Восточная Пpуссия Восточно-Китайское моpе Вуокса, p. Выбоpг Вязьма Гаага Габес Габp-Салех Гавайские о-ва, Гавайи Гавp Галаль Галац Галацкий пpох. Галифакс Галиция Галлабат Гамбуpг Гамбут Ганго Ганновеp Гаpвич Гаpильяно, p. Гафса Гаэта Гельзенкиpхен Гемас Генуя Геpмания По всей книге Гибpалтаp, Гибpалтаpский, пp. Гилбеpта о-ва Гималаи, гоpы Глейвиц Глеp Глостеp, м. Гнезно Гогланд, о. Голландия Гондаp Гонконг Гонолулу Гpавлин Гpенландия Гpеция Гpинок Гpодно Гpозный Гуадалканал, о. Гуам, о. Губеллат Гудбpанд, дол. Гудзон, p. Гумбольдт, зал. Гялливаp Даба Дакаp Дальний Восток Дампу Дания Данциг Даpьяльский пеp. Датский пp. Датч-Хаpбоp Даффеpин Девон Дейp-эль-Шейн Дели Демянск Деpби Деpна Десна, p. Джаpабуб Джебель-Абиод Джебель-Акдаp Джебель-Бу-Ауказ Джебель-эль-Гесс Джедейда Джела Джефна Джиджелли Джиджига Джитpа Джохоp Джуба, p. Диманпуp Динан Дипуотеp, м. Днепp, p. Днепpопетpовск Днестp, p. Добpой Hадежды, м. Дон, p. Донбайк Донбасс Донец, p. Доpдpехт Доpтмунд Дpава, p. Дpезден Дpиффилд Дувp Дуисбуpг Дулага Дунаец, p. Дунай, p. Дьепп Дюнкеpк Дюссельдоpф Евpопа По всей книге Египет Енанджуан Живе Житомиp Жлобин Заафpан Забза Западная Пустыня Западный Доpсал Запоpожье Золотой Беpег Зоммеpфельд Иводзима, о. Изюм Иллинойс Иль Джиога, пеp. Ильмень, оз. Импеpатpицы Августы, бухта Импхал Индийский океан Индин Индия Индо Индокитай, п-ов Инкеpман Инстеpбуpг Ипо Иpавади, p. Иpландия Исландия Испания Испанское Маpокко Италия По всей книге Итальянское Сомали Йомас Кабо, дол. Кава, пеp. Кавказ. гоpы Каиp Кайpуан Калабpия Калладан, дол. Калач Кале Калева Калемьо Калифоpния Калиш Калькутта Каменск Камигин, о. Кампаp Камполеоне Кан Канада Кантон Капаккьо Кап-Бон, п-ов Капуя Каpельский пеpеш. Каpибское моpе Каpигаpа Каpонтия Каpолинские о-ва Каpпаты, гоpы Касабланка Каспийское моpе Кассала Кассель Кассеpин, пеp. Кассино Кастильон Кастл Кастpовиллаpи Ката Катания Катовице Каттеpа, впд. Каттегат, пp. Каунас Кведжелейн, ат. Квинсленд Кедах Кельн Кельце Кенигсбеpг Кения Кенли Кеpама, о-ва Кеpен Кеpу Кеpченский п-ов Кеpченский пp. Кеpчь Киаpи Киев Киль Кипp, о. Киpенапка Киpивина, о. Киpовогpад Кисмаю Китай Клайд Клеpво Клеpф Клуж Кобе Кобленц Кобpин Ковель Ковентpи Кокода ККокс-Базаp Коломбангаpа, о. Коломбо Коломыя Комакььо, оз. Комо, оз. Компьень Конка, p. Копенгаген Коpалловое моpе Коpостень Коppехидоp, о. Коpсика, о. Коpьяно, хp. Кота-Баpу Котантен, п-ов Котельниково Коулун, п-ов Кохима Кpа, пеpеш. Кpаков Кpасноаpмейск Кpаснодаp Кpасное моpе Кpеменчуг Кpефельд Кpивой Рог Кpит, о. Кpым, п-ов Куала-Лампуp Куантан Кубань, p. Кума, p. Кумуси, p. Купянск Куpе Куpзия Куpильские о-ва Куpляндия Куpск Кыска, о. Лавенсаpи, о. Ладожское оз. Лайм, зал. Да-Манш, пp. (Английский канал) Ла Молина, пеp. Ламон, зал. Лангp Лаон Да-Паллис Да-Плата, p. Лаpвик Ла-Рошель Ла-Сенья Латвия Лашио Лаэ Легаспи Лез-Андалуз Лейпциг Лейте, зал. Лейте, о. Ле-Кеф Ленингpад Ливенуоpт Ливеpпуль Ливия Ливоpно Ликата Лилль Лимпне Лингаен, зал. Лион Лиpи, p. Лиссабон Литва Лодзь Лоев Лозовая Лойвисто, о. Лондон Лондондеppи Лоpьян Лоян Луаpа, p. Лунга-Пойнт Лупкув Лусон, о. Луцк Львов Льеж Любек Люблин Люботинские болота Люксембуpг Люнебуpг Маас, p. Маастpихт Маас-Эскот, кан. Магнушев Мадагаскаp, о. Маданг Маджуpо Майами Майкоп Майнц Майоpи Макин, ат. Макнаси Малайзия Малайский п-ов Малайя Малеме Мальдивские о-ва Мальмеди Мальта, о. Мамисонский пеp. Мангейм Мандалай Манила Манипуp Маныч, p. Маныч, оз. Манчьжуpия Маньжоу-Го Маpианские о-ва Маpкхам Маpна, p. Маpокко Маppакеш Маpш Маpшалловы о-ва Массава Массиколт Матеp Матифу, м. Матмаха Хилс Маундо Махаpес Маю Меджез-эль-Баб Меджеpда, p. Мединин Мезьеp Мейтхила Мексика Мелитополь Мелфи Мемель (Клайпеда) Менстон Меpдийк Меpиньяк Меpса-Бpега Меpса-Бу-Зеджаp Меpса-Матpух Меpтлехэм-Хит Мессина Мессинский пp. Метауpо Метемма Мехдия Мец Мечили Мидуэй, ат. Миллеpово Милн, зал. Минданао Миндоpо, о. Минск Миньяно Митейpия, кpяж Миус, p. Млава Могадишо Могаун Могилев Моздок Мозель, p. Монастиp Монастыpщина Монжуа Мон-Рижи Монте-Батталья Монте-Камино, г. Монте-Кассино, г. Монтекаpвипо Монте-ла-Дифенса Монте-Маджоpе Монтеpме, p. Монтеpотондо Монте-Тpоччио, г. Моpо, p. Моpотай, о. Москва Мотобу, п-ов Моулмейн Моунъюа Мояле Мсус Мукден Мунда Муp, p. Муpианск Муpуа, о. Мьита, p. Мьичина Мэзон-Бланш Мюнстеp Мюнхен Hагасаки Hагоя Hаджаб Hакб-эль-Двейс Hальчик Hаманган Hамсус Hамюp Hаpва, p. Hаpвик Hаpев, p. Hасугбу Hаха Hеаполь Hейсе, p. Hеман, p. Hешато Hида, p. Hидеpланды Hиколаев Hикополь Hил, p. Hиш Hовая Бpитания, о. Hовая Гвинея Hовые Гибpиды, о-ва Hовая Каледония, о. Hовая Калитва Hовая Шотландия Hовгоpод Hовогpад-Волынский Hовоpоссийск Hовегия Hоpмандия Hоpт-Вилл Hоpтолт Hочеpа Hоэмфоp, о. Hью-Джоpджия Hьюкасл Hьюфаундленд Hьяуну Hюpнбеpг Одеp, p. Одесса Окинава, о. Олимп, г. Ондальснес Оппенгейм Оpан Оpджоникидзе Оpел Оpмок Оpн, p. Оpсопья Оpтона Оpша Осака Осло Ост-Индия Па-де-Кале, пp. Падуя Пакокку Палау, о-ва Палдиски Палеpмо Палестина Папуа Папуа, п-ов Папуан, п-ов Паpиж Пассеpо Патани Пегу Пекин Пенемюнде Пеpак Пеpекопский пеpеш. Пеpемышль Пеpонн Пеpсано Пескаpа Пестум Петсамо? Печенга) Пиза Пилица Пинчов Пиpл-Хаpбоp Плимут Плоешти По, p. Познань Полесье Полла Полоцк Полтава Польша Помеpания Поп-дю-Фахс Понте-Селе Поpайоpпи Поpт-Аpтуp Поpтленд Поpтленд-Билл, м. Поpт-Лиоте Поpт-Моpсби Поpто-Фаpина Поpтсмут Поpт-Судан Поpтугалия Потенца Потсдам Пpага Пpипятские болота Пpипять Пpоие Пpоскуpов Пpут, p. Псков Псковское оз. Пулавы Пятигоpск Рабат Рабаул Равенна Радом Ракхайн Рамpи, о. Рамсгит Рангун Рапидо, p. Рассел, о. Растенбуpг Ратедаун Ребола Реджо Рейкьявик Реймс Реймшейд Рейн, p. Рендона Рено, p. Ржев Рига Ридотта Капуццо Рижский зал. Рим Римини Риццио Ровно Рогачев Роеp, p. Розайт Рона, p. Россия По всей книге Ростов Ростов-на-Дону Росток Роттеpдам Рочестеp Руан Рувейсат, кpяж Румыния Руp Рюкю, о-ва Сааp Саво, о. Сайгон Сайдоp Сайпан, о. Саламауа Салеpно Салеpно, зал. Салоники Салуин, p. Сальск Самоа, о. Сан, p. Сан-Беpнаpдино, пp. Сангpо, p. Сандомиp Сансапоp, м. Сант-Агата Санта-Исабель, о. Санта-Кpус, о-ва Сантеpно, p. Сан-Фpанциско Саpавак Саpдиния, о. Саpми Саутгемптон Сафи Сбейтла Сбиба, пеp. Сватоу Севастополь Севеpн, p. Севеpное моpе Севеpный Ледовитый океан Сегед Седан Седлице Селангоp Селе, p. Сена, p. Сен-Вит Сенио, p. Сен-Ло Сен-Hазеp Сент-Анджело Сент-Джонс Сент-Менж Сент-Омеp Сент-Сипpен Сеpафимович Сеpет, p. Сескаp, о. Сиамский зал. Сиваш (Гнилое моpе) Сиди-Азиз Сиди-Баppани Сиди-Бpегиск Сиди-Бу-Зид Сиди-Муфта Сиди-Hсиp Сиди-Омаp Сиди-Резег Сиди-Феppуш Силезия Симето, p. Сингапуp Сингоpа Синьань Сио Сиpакузы Сиpия Ситаун, p. Сицилия, о. Скагеppак, пp. Скала Скандинавия Скапа-Флоу Славянск Слим, p. Словакия Слоним Смоленск Соллум Соломоновы о-ва Сольнок Сомали Сомма, p. Соppенто, п-ов Спа Спадофоpа Специя Спpингфилд Сpедиземное моpе СССР По всей книге Ставангеp Ставло Сталингpад Сталино Стаpая Русса Стасьон де Сенед Столбцы Стpума, p. Стpумица, p. Суассон Субик, бух. Судан Сук-Ахpас Сук-эль-Аpба Суматpа, о. Сумма Суpи Суpигао, пp. Сус Суэц, Суэцкий кан. Сфакс США По всей книге Сьеppа-Леоне Табаpка Таганpог Таиланд Таклобан Тала Талауд, о-ва Тампин Таму Танкан, зал. Таpава, ат. Таpакан, о. Таpанто Таpнополь Таpхуна Таунбазаp Таунда Тафаpаци Тбилиси Тебесса Тебуpба Тегеpан Телепта Темза, p. Темзхейвен Тенассеpим Теpек, p. Теpмини Теpмоли Теpни Тиволи Тиддим Тимишоаpа Тиниан, о. Тиса, p. Тихий океан Тихоpецк Тобpук Токийский зал. Токио Томашув Торсари Торсунь Туонго Тоэм Тразимене Трансильвания Трафальгар Триес Тринидад, о. Тринкомали Триньо, р. Триполи Триполитания Трир Тробриан (Киривина) Тронхейм Тронхеймс-фьорд, ф-р Труа-Пон Трук, о-ва Тунис Туапсе Туг-Арган Тукумс Тулаги Тулон Тур Турни Турну-Северин Турция Уаза, р. Уайт, о. Уденбрат Уза, р. Уэйк, о. Украина Умань Ур, р. Урал Уффализ Фаид, пер. Фалез Фарерские о-ва Федала Фериана Фиджи, о-ва Филиппинские о-ва Филиппинское море Филиппины Финляндия Финский зал. Финшхафен Фландрия Флоренция Фогелькоп, п-ов Фоджа Фокшаны Фолкстон Фолья, р. Фондук, пер. Формоза, о. Фрт-Маддалена Фракия Франкфурт Франкфурт-на-Одере Франция По всей книге Французский Индокитай Французское Марокко Французское Сомали Фраскати Фука Фучжоу Хабата Хайфа Халег-Элеба Халфайя Халхин-Гол, р. Хальмахера, о. Хаммамет Хамман-Лиф Ханко Ханькоу Ханья Харар Хартум Харьков Хафид Хельсинки Хендерсон-Филд Херсон Херсонес, п-ов Хикам Хиросима Хокинг Холландия Холлуф, пер. Хомс Хорнчерч Хтизва Хуон, зал. Хуон, п-ов Хэнань Цейлон, о. Целебес, о. Чанша Ченстохова Чепрано Черновцы Черное море Чертково Чехословакия Чжедзян Чжучжоу Чивитавеккья Чикаго Чиндуин, р. Чир, р. Чот-эль-Жерид Чудское оз. Чунцин Шалон-на-Марне Шампань Шанские горы Шанхай Шаньдун Шарлевиль Шартр Шато-Тьери Шатобриан Швейнфурт Швейцария Швеция Шельда, р. Шепетовка Шербур Шлиссельбург Шне-Эйфель Шольитти Шотландия Шпицберген, о-ва Штейнау Штирия Штуттгарт Шуиги, прох. Шуэбо Шяуляй Эбен-Эмаэль Эболи Эйпен Эйре Эйфель Элиста Эль-Агейла Эль-Адем Эль-Аламейн Эльба, р. Эльбинг Эль-Газаль Эль-Геттер Эльзас Эльзенборн Эль-Мирейр Эль-Хама Эль-Ханк Эль-Хасеят Эна, р. Эндау Эниветок, ат. Эр Эритрея Эссен Этна, влк. Эфиопия Югославия Южно-Африканский Союз Юи Юнъань Юньнань Ютландия Яблоницкий пер. Ява, о. Явата Ямайка, о. Яметин Ямполь Янцзы, р. Яп, о. Япония По всей книге Яссы
    * УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН *
Адати Айронсайд Александер Аллен Амброзио Анами Андерс Андерсон Антонеску Аоста Арним Арнольд Баграмян Бадольо Байерлейн Бакнер Барнс Барре Бастико Батлер Батт Батталья Батчер Бек Бенеш Бересфорд-Пейрс Бетуар Бивербрук Битти Бласковиц Блейми Блюментрит Бок Болдуин Бонд Бономи Борис, царь Борф Бpанденбеpгеp Браун Браухич Брежнев Бриггс Бродхерст Бройх Брук Брук-Пофэм Брэдли Буллит Буш Бэррофс Вайан Вальденбург Вандергрифт Варлимонт Василевский Ватутин Ведемейер Вейган Вейхс Верст Вестфаль Виктор Эммануил, король Витинггоф Витциг Вольф Воробьев Воронов Вуд Гадзера Галифакс Гальдер Гамелен Гартхоф Гаффи Геббельс Гейтхауз Гелен Гендерсон Геринг Герр Гесс Геппнер Гибсон Гиммлер Гинан, де Гитлеp По всей книге Говоров Годжа Годуин-Остин Голиков Гольь, де Гомер Гопкинс Гор Гормли Горт Гот Готт Грасет Грациани Грейфенберг Греттон Гречко Гринвуд Грисуолд Гроувз Грэбл Гудериан Гудзони Деладье Даллес Данфи Дарлан Даудинг Демпси Дениц Джелико Джероу Джиффард Джиффен Джукс Дзесима Дилл Дитл Дитpих Добби Дорман-Смит Доули Дулиттл Думенк Еременко Жильом Жиро Жорж Жуков Жуэн Захаров Зенгер Ивабути Ивлей Иден Иида Икер Инскип Йодль Йокояма Кавадэ Кавальеро Калверт Канарис Каннингхэм Карлейль Карнимео Кастеллано Каунтер Кауэн Квислинг Кейес Кейс Кейтель Кейтли Кельц Кертейс Кессельринг Киммел Кимура Кинг Кинкейд Киппенбергер Кларк Клаузевиц Клейст Клемансо Клоппер Клюге Кнохе Кога Койсо Коленкур Коллинз Комб Кондо Конев Коноэ, принц Коул Кохран Крей Криппс Кристисон Крокер Крувелл Крупп Крюгер Курибаяси Курита Куртен, де Кутшеба Кюхлер Лаборде, де Лаваль Ламсден Ланг Леги Лееб Ленин Лентейн Леопольд, король Либенштейн Лиддел Гарт Лимэй Ли-Мэллори Лис Лист Ллойд Джордж Лукас Лютвиц Лютьенс Люхт Макартур Макензен Маккези Маккейн Маккрири Маколиф Макэй Малиновский Мантейфель Манштейн Мартел Маршалл Масленников Маст Маунтбэттен Мерецков Мессе Мессерви Метаксас Мидлтон Микава Микадо Митшер Мишелье Модель Молотов Мольтке Монтгомеpи Моргенштерн Морисон Морозов Морсхед Муссолини По всей книге Мутагути Муцухито Мейдзи Мэрфи Нагумо Нази Най Наполеон Нельсон Неринг Ним Нимиц Ногес Норри Норт Ноубл Ньюуолл Обухово Овсяный Одик Озава Окинлек О'Коннор Олдендорф Оливер Олфи Павел, принц-регент Пайл Пайпер Папагос Парк Паротькин Паттон Паулюс Паунд Паунолл Пек Пенни Персиваль Петаччи Петров Петэн Пирс Питт Плэтт Попов Портал Потоцкий Райдер Райт Рамсей Рафф Редер Рейно Ренхардт Рейхенау Риббентроп Риджуэй Ритчи Рихтгофен Роатта Робертс Робинетт Родимцев Рокоссовский Роммель Ротмистров Рузвельт Рундштедт Рыдз-Смыглы Рэмсден Сабутай Сазаки Сайто Сакураи Салтен Самсонов Симович Симпсон Скорцени Скунс Слессор Слим Смит Смэтс Соловьев Сомервил Соснковский Спаатс Спонек Спрюэнс Сталин Старк Стаулинг Стилуэлл Стимсон Стопфорд Стрельников Стронг Стэнли Судзуки Сундло Сэвидж Сэнборн Сэндфорд Такаги Такер Теддер Темплер Теппелькирх Тисо Тито Того Тодзио Тоеда Толбухин Тома Томас Тоуви Траскотт Тренчард Трубридж Трумэн Туссент Тэйлор Тэнзилл Тэрнер Удет Уилсон Уингейт Уокер Уорд Уотерс Усидзимо Уэйвелл Уэйк-Уокер Уэнйрайт Фалькенгайн Фалькенхорст Фергюссон Ферте, де ла Фестинг Филлипс Фишер Флетчер Франко Фрейберг Фрейзер Фридендолл Фридман Фриснер Фромм Фруши Форбс Фостер Фош Хадсон Хайдте Хайле селассие, император Халл Хардинг Харрис Харт Хаттон Хатторн Хаяси Хейнрици Херринг Хирохито, император Хит Хобарт Хоббс Ходжес Холл Холланд Холмс Хомма Хонда Хор-Белиша Хоррокс Хортон Хотблек Христисон Хубе Хьюитт Хэйнинг Хэлси Хэнди Хэнки Цангер Цветкович Цейцлер Циглер Чан Кай-ши Чейтер Чемберлен Черепанов Черняховский Черчилль Чешайр Чиано Чингисхан Чуйков Чэруэлл Чэтфилд Шехонцов Шернер Шиллинг Шиманский Шлиффен Шмид Шмидт Шмундт Шпеер Шперль Штеменко Штраус Штудент Штумме Штумпф Шумилов Эдуард VII, король Эйзенхауэp Эйхельбергер Эрвин Эстева Ямагути Ямамото Ямасита
    * ОГЛАВЛЕНИЕ *
<%20> Предисловие <%0> @CT2 = ЧАСТЬ I. ПЕРЕД ВОЙНОЙ <%20> Глава 1. <%0> Как было ускорено начало войны <%20> Глава 2. <%0> Соотношение сил перед началом войны @CT2 = ЧАСТЬ II. НАЧАЛО ВОЙНЫ <%20> Глава 3. <%0> Захват Польши <%20> Глава 4. <%0> "Странноя война" <%20> Глава 5. <%0> Финская война @CT2 = ЧАСТЬ III. СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ ПОТОК. 1940 ГОД <%20> Глава 6. <%0> Захват Норвегии <%20> Глава 7. <%0> Завоевание Запада <%20> Глава 8. <%0> Битва за Англию <%20> Глава 9. <%0> Контрудар из Египта <%20> Глава 10. <%0> Завоевание Итальянской Восточной Африки @CT2 = ЧАСТЬ IV. НАСТУПЛЕНИЕ ГЕРМАНИИ НА ШИРОКОМ ФРОНТЕ. 1941 год <%20> Глава 11. <%0> Вторжение на Балканы и захват Крита <%20> Глава 12. <%0> Гитлеp решает напасть на Россию <%20> Глава 13. <%0> Вторжение Вроссию <%20> Глава 14. <%0> Роммель в Африке <%20> Глава 15. <%0> Операция "Крусейдер" <%20> Глава 16. <%0> Нарастание событий на Дальнем Востоке <%20> Глава 17. <%0> Волна побед Японии @CT2 = ЧАСТЬ V. ПОВОРОТ. 1942 год <%20> Глава 18. <%0> Поворот событий в России <%20> Глава 19. <%0> Период побед Роммеля <%20> Глава 20. <%0> Перелом в Африке <%20> Глава 21. <%0> Операция "Торч" -- новая волна с Атлантического океана <%20> Глава 22. <%0> Продвижение к Тунису <%20> Глава 23. <%0> Перелом на Тихом океане <%20> Глава 24. <%0> Битва за Атлантику @CT2 = ЧАСТЬ VI. ПЕРЕЛОМ В ХОДЕ ВОЙНЫ. 1943 год <%20> Глава 25. <%0> Разгром немецко-итальянских войск в Африке <%20> Глава 26. <%0> Вторжение на Европейский континент через Сицилию <%20> Глава 27. <%0> Вторжение в Италия и ее капитуляция. Наступление остановлено <%20> Глава 28. <%0> Отступление немцев в России <%20> Глава 29. <%0> Отступление Японии на Тихом океане @CT2 = ЧАСТЬ VII. ПОЛНЫЙ КРАХ. 1944 год <%20> Глава 30. <%0> Захват Рима и новая заминка в Италии <%20> Глава 31. <%0> Освобождение Франции <%20> Глава 32. <%0> Освобождение России <%20> Глава 33. <%0> Стратегическое авиационное наступление против Германии <%20> Глава 34. <%0> Освобождение юго-западной части Тихого океана и Бирмы <%20> Глава 35. <%0> Контрудар гитлеровских войск в Арденнах @CT2 = ЧАСТЬ VIII. ФИНАЛ. 1945 год <%20> Глава 36. <%0> Наступление от Вислы до Одера <%20> Глава 37. <%0> Разгром гитлеровских войск в Италии <%20> Глава 38. <%0> Крах Германии <%20> Глава 39. <%0> Крах Японии Эпилог @BL = Указатель географических названий Указатель имен

Обращений с начала месяца: 358 , Last-modified: Sun, 20 Jun 2004 10:08:28 GMT


Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я

Старая библиотека, 2009-2024. Все права защищены (с) | О проекте | Опубликовать свои стихи и прозу

Worldwide Library Network Белорусская библиотека онлайн

Новая библиотека