ВЛАДИМИР ВАСИЛЬЕВ
                               ДЕТСКИЕ ШАЛОСТИ
                                  Триптих
                                 1. ИГРУШКИ
     Мама наконец-то взялась за мои игрушки.
     - Безобразие!  -  возмущалась она. - Скоро они заполонят весь дом, а ты
с ними совсем не играешь.
     Она   вытащила   из  шифоньера  громадную  картонную  коробку,  доверху
заполненную  игрушками,  и  растерянно смотрела на нее. Потому что в коробке
был    всего   лишь   резерв   главного   командования.   А   боевые   части
рассредоточились по всей квартире.
     - Ну,  и  что прикажешь со всем этим делать? - развела руками мама. Что
я  ей  мог  ответить?..  Боевая обстановка складывалась так, что резерв пока
был не нужен. Поэтому я неопределенно пожал плечами.
     - Варвар!  - продолжала мама. - Ну, почему у куклы нет ног, а у медведя
голова на ниточке болтается?
     "Война  есть  война", - подумал я, но высказываться не стал, потому что
в моих ответах никто не нуждался.
     - Если  так  будет  продолжаться, то нам скоро придется переселяться на
улицу.
     Мама    рассуждала    правильно,   ибо   разгадала   замысел   главного
командования:  на  этой территории должно было быть провозглашено суверенное
игрушечное государство.
     - Нет,  так не пойдет. Нельзя захламлять квартиру ненужными и негодными
для  дела  вещами. Хочешь обижайся, хочешь нет - я отправлю всю твою рухлядь
в  утилизатор.  В  крайнем  случае  синтезируешь  новые  игрушки.  Заодно  и
творческую  фантазию  потренируешь.  Что  за  патологическая привязанность к
старью?! С этим надо бороться.
     - Жалко, - все-таки вступился я.
     - Чего тебе жалко? - не поняла мама. - Пластмассу жалко?
     - Идею, - объяснил я, - которую она в себе несет.
     - Истинные  идеи  бессмертны,  -  резонно отрезала мама и, удалившись в
утилизаторную, включила пульт управления.
     Мои  калеки зашевелились и стали со скрежетом вылезать из коробки. Тем,
что  были  наверху, сделать это было нетрудно. Правда, приходилось падать со
внушительной  для  них  высоты,  но  они  были  неробкого десятка. А те, что
оказались  на  дне,  приложили  немало  усилий  и  изобретательности,  чтобы
выполнить   команду,   поступившую   с   пульта   управления.   Они  строили
акробатические  пирамиды,  по которым  было, как по лестнице, добраться
до  верха коробки, и оттуда прыгали на пол. Наконец, последнего космонавта с
проломленным шлемом перетянули на волю, и коробка опустела.
     "Хорошая  была  армия",  -  вздохнул я про себя. Вся беда именно в этом
слове  -  была.  Передо мной предстала очень печальная картина, и я подумал,
что  воевать  - это все-таки нехорошо. Пусть они только игрушки, а все равно
жалко.  Мама  права  -  ошибки  надо  исправлять.  Придется  отправить  их в
утилизатор,   а  потом  синтезировать  такие  игрушки,  которые  не  захотят
воевать,  а  будут  делать  что-нибудь  хорошее.  Что  именно,  мне было еще
неясно.
     Тем  временем,  мои  ветераны выстроились в боевые шеренги и зашагали в
сторону  утилизаторной.  Я  помахал  им рукой на прощанье. Я буду помнить их
долго-долго. Наверное, всю жизнь.
     Вдруг в моих руках зашевелился Мальчиш, которого я синтезировал
     по  древней  сказке.  Здорово  получилось.  Мы не расставались с ним во
всех походах. Он был моей правой рукой. Или я его?..
     - Куда ты? - спросил я. - К тебе эта команда не относится.
     Мальчиш  кивнул  -  понятливый  он  у  меня. Жаль, что разговаривать не
умеет.  Но  настоящие  друзья и без слов друг друга понимают. И я понял его:
он  хотел  проститься со своими боевыми товарищами, проводить их в последний
путь. Благородный Мальчиш. Разве смел я ему помешать?
     Я  разжал  ладони.  И  он  спрыгнул на пол. В полете он задел вытянутой
рукой  за  край  дивана  и оттого неловко приземлился. Что ж, не впервой! Он
быстро  поднялся  и, слегка прихрамывая, побежал вслед исчезающим за косяком
двери колоннам, догнал их и стал помогать совсем слабым.
     Я  гордо  улыбнулся - моя работа. Появилось было желание и самому пойти
помочь,  но  я  подумал,  что  нехорошо вмешиваться в чужую, даже игрушечную
жизнь.  На  сердце  было  как-то неспокойно, словно бы что-то мешало дышать.
Чтобы   отвлечься,  я  включил  головизор.  Вокруг  меня  запрыгали  веселые
обезьянки, заполнившие комнату диким визгом.
     - Мальчиш!  -  позвал  я. Одному ловить призрачных обезьян было скучно.
Но  Мальчиш,  всегда  незамедлительно  являвшийся  на  первый  мой  зов,  не
откликался. Я выбежал в коридор.
     - Мама, - спросил я, увидев ее на кухне, - где Мальчиш?
     - Откуда  ж  мне знать? - улыбнулась мама. - Твой Мальчиш - ты и должен
знать, где он.
     - Мальчиш! Мальчиш! - звал я и вдруг четко услышал:
     - Папа! Папа!
     Я  почему-то  ни  секунды  не сомневался, что зовут меня, хотя было мне
тогда  пять  лет.  Я  посмотрел  на маму, но она, видимо, ничего не слышала,
потому что продолжала заниматься своим делом.
     Я  открыл дверь в утилизаторную и увидел, что Мальчиш следом за другими
игрушками,  преодолев бортик ванны, падает в растворитель. Я бросился, чтобы
поймать  его,  но  не  успел.  Он  уже  лежал  на  дне, и очертания его тела
медленно расплывались.
     Я  выхватил  Мальчиша  из ванны, хотя знал, что на руках могут остаться
ожоги.  Выхватил...  и  тут  же ощутил себя тридцатилетним мужчиной, который
держит  на  руках  своего сына. Вернее, держал, потому что он растаял в моих
ладонях...
     Обратно  в  свои  пять  мне  так  и не удалось вернуться. Дальше отсчет
пошел с тридцати.
     2. ФАНТОМАТИК
     - Учись   преодолевать   трудности,   -  сказала  мама,  -  для  начала
иллюзорные.
     - Если  фантомат  хороший,  то  до  реальных  дело  может и не дойти, -
пообещал  папа,  покровительственно  похлопывая купол небольшого сооружения,
похожего  на  настольную  лампу. Только лампы там, конечно, не было. Купол -
это  чтобы  голову  туда  засовывать.  Ребята уже рассказывали мне про такую
штуку.   Правда,  поиграть  никто  не  давал.  Говорили,  если  у  тебя  нет
фантомата,  значит,  еще  мозг  не  окреп.  Иллюзии  - штука коварная. Может
показаться, что все это на самом деле, и тогда пиши пропало.
     Надо  полагать - медкибер доложил родителям, что мой мозг уже нуждается
в добротный иллюзиях. Окреп то есть.
     - Вот  коробочки  с  набором  кристаллических  фантограмм  на различные
темы,  -  продолжал  инструктаж  папа.  -  Вот  подводный  мир  -  синенькая
коробочка.  Черная  со  звездочками  -  это  космическая  тематика,  дальний
космос.  Здесь  вот,  пожалуйста,  солнечная  система  изображена - отдельно
фантограммы  по  каждой  планете  солнечной  системы,  кроме  Земли.  Земные
проблемы - вот в этой коробочке с глобусами. Видишь?
     - Да,  вижу,  -  махнул  я  рукой,  -  только  какие на Земле проблемы?
Ерунда!
     - Тебе  решать,  -  улыбнулась  мама.  -  Ладно, вникайте, мужчины. А я
пойду на кухню. Сотворю что-нибудь реальное.
     - Да,  -  сказал  папа, когда мама вышла. - Вникай. Мужчина должен быть
самостоятельным.  Тем  более, что здесь все на автомате. Полный медконтроль.
Так что смелей навстречу иллюзорным трудностям. А мне еще поработать надо.
     Самостоятельным-то  я буду. И фантомат освою. Чего уж там! Синтезатор -
машина посложнее. Только вдвоем было бы веселее.
     С  кухни  потянуло  вкуснющим запахом бифштекса. У меня потекли слюнки,
но   любопытство   было   сильнее.  Очень  уж  я  был  наслышан  про  всякие
фантоматические  приключения. Посему, выхватив первый попавшийся кристалл из
первой  попавшейся  коробочки, я всунул его в гнездо фантомата и, усевшись в
кресло под куполом, нажал на клавишу "пуск"...
     ...  Мои  любимые  книжки  стали  портиться. На экране графотона вместо
некоторых  строк,  а  иногда  и  целых  страниц  зияла пустота. Как будто их
погрыз кто-то.
     - Папа!  Папа!  -  прибежал  я  в  родительскую  каюту. - Они съели мои
книжки!
     - Кто  они?  -  улыбнулся  папа.  -  Кто  может съесть информкристаллы?
Пришлось  долго  объяснять,  в  чем  дело.  Когда  папа  проверил графотон и
информкристаллы, он очень встревожился.
     - Такого  еще  не  бывало!  - ошеломленно сказал он сам себе и убежал к
командиру  звездолета.  Оказалось,  что  с  информкристаллов  исчезла  часть
записи.
     Началась  проверка  всех  информариев  на  корабле.  И  выяснилось, что
запорчен   даже  служебный  информарий.  А  это,  как  сказал  папа,  память
звездолета!  Куда  уж хуже! Конечно, взрослые кинулись выяснять, в чем дело,
закрыли  все  информарии, и нам, детям, стало совсем скучно. Мы день за днем
сидели  в  игровом  зале  и ломали голову: кто мог съесть информацию? Откуда
взялись  эти  проклятые  информоглоты?  И  почему  они едят не все подряд? И
обижались  на  взрослых  за  то,  что они отмахиваются от нашей гипотезы, не
верят в информоглотов.
     И вдруг меня осенило!
     - Слушайте!  -  завопил  я. - Давайте что-нибудь запишем на кристаллы и
посмотрим, что ОНИ съедят из этого.
     Все  оживились,  загалдели,  начали  придумывать, что бы записать. Но я
решил держать инициативу - идея-то моя!
     - Давайте  для  начала  запишем  анекдоты,  -  предложил я. - Коротко и
разнообразно. А дальше видно будет.
     И  все разбежались по своим каютам. Анекдоты - не проблема, мы знаем их
превеликое  множество.  Поэтому  через  полчаса  все  уже  снова собрались в
игровом зале.
     - Начали!  -  скомандовал  я  и  вставил  свой  информкристалл в гнездо
графотона.  Экран  бездарно  зиял пустотой. Ребята засмеялись, мол разучился
на кристалл писать, а туда же - командует.
     - Следующий! - сказал я.
     Та же история.
     - Следующий!
     Пусто.
     - Следующий!
     Хоть бы одна буковка! Все кристаллы оказались пустыми.
     - Информоглоты  слопали наши анекдоты! - закричал я, и тут же мне опять
тумкнуло в голову: - Абстрактный анекдот! Неперевариваемая информация!
     Что   тут   поднялось!   Все  рвались  в  бой!  Каждый  предлагал  свой
абстрактный  анекдот. Но я поинтересовался, есть ли у кого совершенно свежий
анекдот про информоглотов? Ни у кого не было. А у меня был...
     И  ОНИ  его  съели!  И  выпали  в  осадок - в самом прямом смысле этого
слова:  ОНИ  сыпались  на  пол  -  этакие  разноцветные  прозрачные шарики с
маленькими  ручками  и  ножками  и  длинными  стрекозиными  крылышками  -  и
отчаянно  вибрировали,  держась ручонками за животики и бессильно распластав
крылышки по полу...
     ...  Фантомат  отключился, и я услышал, что мама зовет меня обедать. За
столом  я не столько ел, сколько взахлеб рассказывал родителям, как я поймал
информоглотов.
     - Ну, и что за анекдот ты им скормил? - поинтересовался папа.
     Меня  так  и  подмывало  начать: "Летели по вселенной два информоглота.
Один  - абсолютно розовый, другой - абсолютно зеленый...", но я-то знал, что
анекдот мой годится только для информоглотов, и уж никак не для родителей.
     - Анекдоты  дважды не повторяют! - выкрутился я и выскочил из-за стола.
Так   сказать,   отступил  на  заранее  подготовленные  позиции.  Меня  ждал
фантомат!  Стоящая  машина...  Но  теперь я решил не углубляться, а провести
разведку.  Установил  длительность  контакта  на  одну минуту и начал быстро
вникать в фантограммы из различных коробочек.
     Я  побывал и биоформом, и киборгом, и дельфином, и осьминогом, и орлом,
и  жил  в  воздушном  городе  на  далекой  планете, где хищные флора и фауна
заставили  разумных  обитателей  планеты  заселить  облака,  и  был разумным
межзвездным   существом,   питавшимся   светом   звезд.   Легче,   наверное,
перечислить,  кем  и  чем  я не был. В конце концов, мне эта скачка надоела.
Захотелось погрузиться в какой-нибудь таинственный мир всерьез и надолго.
     Коробочек  было  много,  фантограмм  в них еще больше, поэтому я, чтобы
долго  не  мучиться,  осуществил  выбор  "методом тыка" - покрутил в воздухе
пальцем,  ткнул  им наугад и попал в коробочку с глобусами. Вот уж!.. Но раз
так вышло...
     Я   вставил  кристалл  в  гнездо  и,  включив  фантомат,  погрузился  в
кресло...
     ...  Ничего  не  изменилось. Я остался в своей комнате. Только напротив
меня  в  таком же кресле сидел пацан. Странный какой-то. Вроде бы все, как у
всех,  а  в  то  же  время,  будто  и нет его вовсе. Глаза такие грустные, а
смотрит на меня и улыбается.
     - Ты кто? - спросил я.
     - Фантоматик, - встал он с кресла и поклонился.
     "Во  дает!  - подумал я. - Может, он ждет, что и я вскочу с кресла? Так
я не могу. Я под фантоматом".
     - Ты откуда взялся?
     - Из фантомата.
     - Ты записан на фантограмме?
     - Нет,  -  грустно  ответил  он, - это было бы так просто. И, наверное,
хорошо.
     - Объясни толком! - потребовал я.
     - Я  - дитя фантомата, объяснил Фантоматик. - Вообще-то, меня не должно
быть,  но  реализовался  случайный  вариант  схемы с одной миллиардной долей
вероятности.
     - Ну, и что ты делаешь?
     - Рождаюсь, когда включают фантомат, и умираю, когда его выключают.
     - Да ну! - не поверил я. - Ты просто засыпаешь.
     - Тебе  не  понять,  - серьезно сказал Фантоматик. - Ты один только раз
рождался и еще ни разу не умирал.
     - Черный  юмор?  -  засмеялся  я,  но Фантоматик удивленно посмотрел на
меня.
     - Это правда.
     - А  почему я раньше тебя не видел? - решил я поймать его. Ясно, что он
с фантограммы, только лапшу мне на уши вешает.
     - Я  не  знаю,  что  было  раньше.  У  меня  сохраняется только схемная
память.
     - Во!  -  воскликнул  я.  - Значит, все-таки не умираешь, раз память. -
Разве  в  обозначении  дело?  - пожал он плечами. - Дело в ощущении. Если ты
каждый  день,  засыпая, будешь чувствовать, что умираешь, разве ты не будешь
умирать на самом деле?
     Да  ну  тебя  к  черту с твоей смертью! - заругался я потихоньку, чтобы
мама  не  слышала.  Надоел  он мне своим сопливым гунденьем. Терпеть не могу
нытиков!
     - Слушай   сюда,  -  продолжил  я.  -  Я  включал  фантомат  на  разные
фантограммы, и тебя там не было. Откуда ты взялся теперь?
     - Я был там, потому что я - все живое, что есть в фантограмме.
     - Дух, что ли?
     - Наверное,  -  согласился Фантоматик. - А сейчас ты вставил в фантомат
кристалл  без  записи. Они есть в каждой коробке. Для дублирования. Разве ты
не  видишь,  что  сейчас  я  -  это  ты?  Потому  что  ты  сейчас управляешь
фантоматом.
     Я  внимательно  посмотрел на него. Действительно похож. Только какой-то
неживой.
     - Так откуда же мне быть живым, если я - только твоя иллюзия?
     - Совсем  ты  меня  запутал,  -  признался  я.  - То ты умираешь, то ты
неживой... Неживое не умирает.
     - Иллюзии тоже умирают, - развел он руками. И в правоте ему
     трудно было отказать.
     - А  жить-то  тебе  хочется?  Ну, чтоб, как я? - спросил я Фантоматика.
Очень мне вдруг стало его жалко.
     - Спрашиваешь,  -  вздохнул  он,  -  У  тебя мама, папа... Это же такое
счастье!
     - Правда?  -  спросил  я,  еще  плохо  понимая,  что это такое, вообще,
счастье.
     - И друзья! - мечтательно вздохнул Фантоматик.
     - Это тоже счастье? - спросил я.
     - Конечно, неужели ты не понимаешь? - удивился он.
     - Не-а,  -  покрутил  я  головой.  -  Знаешь  что! А ты встань сейчас с
кресла  и  иди в ту комнату. Ты же, как я. Вот и побудешь с папой и с мамой.
Так и быть, я еще посижу здесь, можешь и на улицу сгонять.
     Фантоматик печально улыбнулся:
     - Спасибо.  Ты  добрый.  Только  я  растаю  на  пороге этой комнаты. Не
хватит мощности фантомата.
     Меня  это  известие  разочаровало, но пыл мой не погасило. Это, вообще,
не так-то просто сделать - уж если я загорелся!..
     - Думай! - приказал я ему. - Думай, если хочешь жить!
     И мы стали думать.
     - А если усилитель поставить? - предложил я.
     - Нельзя,  покачал  головой  Фантоматик, - разрушится случайная схемная
связь, из-за которой я появился.
     - Тогда думай!
     - Есть одна возсть, - робко начал он, - только это уже слишком...
     - Ничего не слишком! - потребовал я. - А ну, говори!
     - Мы можем поменяться нашими информационными полями.
     - Как  это?  -  не понял я. Про поля эти я уже что-то слегка слышал. Но
чтобы меняться!
     - Разве   ты   не   знаешь  закона  единства  и  эквивалентности  всего
разумного? - удивился Фантоматик.
     - Первый  раз  слышу.  А тебе-то он откуда известен, если ты только что
народился?
     - Не  знаю. Просто знаю. - Он был совершенно искренен, и я ему поверил.
Мало ли что могло застрять в его схемной памяти.
     - Ладно,  говори  по  делу.  Как    поменяться?  - привычно взял я
инициативу в свои руки.
     - Если  сесть под фантомат рядом, включить на максимум режим фантазии и
очень-очень  захотеть, то я стану тобой, а ты мной, - чуть слышно проговорил
Фантоматик.
     - Не  врешь?  -  на всякий случай спросил я, хотя чувствовал, что он не
врет.
     - Нет, я не умею врать, - ответил он.
     - Так не бывает, - усмехнулся я. - А обратно как?
     - Точно так же.
     Я  задумался.  Идея-то  была  ого-го!  Такого  еще ни с кем из ребят не
происходило. Одна миллиардная доля вероятности! Неужели упускать шанс?
     - Ладно,  -  сказал  я,  -  садись  рядом,  -  и подвинувшись к пульту,
положил  руку на тумблер режима фантазии. Фантоматик сел рядом. Я обнял его,
но  моя  рука  прошла  сквозь  его  тело. Мурашки пробежали по моей коже, но
труса играть не собирался.
     - Только  уговор!  -  потребовал  я. - Через час ты возвращаещься, и мы
меняемся  обратно. Для первого раза достаточно. А если нам обоим понравится,
будем так делать каждый день. Согласен?
     - Да,  -  еле слышно выдохнул он. - А может, лучше не надо? Страшно. Я,
наверное, не смогу.
     - Надо,  Фантоматик,  надо!  -  твердо сказал я и решительно передвинул
тумблер на максимум.
     - И  не  успел  я  очень-очень захотеть, как почувствовал, что тело мое
потеряло  вес.  Да  нет  -  это я оказался в теле Фантоматика. Потому что он
встал с кресла и, радостно улыбнувшись, со смаком потянулся.
     - Как здорово! - признался он. - Спасибо тебе. Ну, я пойду?
     - Ладно,  топай,  -  разрешил  я  не  очень  уверенно.  Мне вдруг стало
грустно. - Только помни уговор.
     - Конечно, - вздохнул он и побежал к двери.
     Я  остался  один.  Причувствовался  к  себе.  Пришел  к выводу, что и в
иллюзорном  бытии  есть  свои прелести. Например, я мог свободно разгуливать
по  потолку  и  по стенам, что тут же и проделал с превеликим удовольствием.
Правда,  когда  я  слишком  отдалялся  от фантомата, в голове сразу начинало
шуметь и позванивать. Я перестал отдаляться.
     - Мама!  -  услышал  я  через приоткрытую дверь. - Здравствуй, мамочка!
Какая ты красивая...
     "Во,  шпарит!"  - усмехнулся я и уселся на люстру, чтобы не отвлекаясь,
послушать их разговор, да и чтобы меня случайно не обнаружили.
     - Спасибо,  конечно, за комплимент, - ответила мама, - но, по-моему, мы
с  тобой  сегодня  уже  виделись.  Не далее, как полчаса назад, ты соизволил
отобедать с нами.
     - Да?  -  удивился Фантоматик. - Папочка, какой ты сильный! Возьми меня
на руки, пожалуйста, - видимо, подбежал он к папе.
     - Что  за  телячьи нежности? - услышал я папин баритон. - Ну ладно, так
и быть. - Папа не умеет отказывать. Во всяком случае, мне и маме.
     - Что  с  тобой,  сынуля?  - участливо спросила мама. - Переутомился на
фантомате?
     - Нет,  нисколечко!  -  услышал я радостный голос Фантоматика, то есть,
конечно, собственный.
     - Смотри,  -  сказал  папа,  -  хорошего  для  начала  надо понемножку.
Особенно, если это иллюзии. Пойди-ка лучше на улицу поиграй.
     - Нет,  -  отказался  Фантоматик. - Это в следующий раз. Сегодня я хочу
побыть с вами.
     - Да  ты  не  болен  ли?  -  забеспокоилась мама. И не без оснований, я
такого  никогда  бы  не  сказал.  -  Дай-ка  я  твой  лоб  попробую.  - Мама
безошибочно определяла температуру губами. Точней, чем медкибер.
     -Да у тебя жар! - услышал я испуганный мамин голос.
     Этого  еще  не  хватало! Того и гляди она его сейчас в постель уложит и
медкибера приставит. Вот тебе и счастье на полную катушку.
     - Нет,  мамочка,  нет!  - воскликнул Фантоматик. - Я совершенно здоров!
Просто   мне   очень-очень  хорошо.  Не  понемножку,  как  говорит  папа,  а
очень-очень много.
     - Да  ты,  брат,  и  вправду  не  в  себе, - подал голос папа. - Что за
сантименты? А ну-ка пойдем к медкиберу.
     Началось препирательство, но я прекрасно знал, чем оно закончится.
     - У  него  что-то  с  мозгом! - услышал я испуганный мамин голос, и тут
только  обратил внимание на тревожный красный свет индикатора медконтроля на
фантомате. - Говорила я тебе, что ему еще рано давать фантомат!
     - Но медкибер подтвердил его готовность.
     - Подтвердил-подтвердил...   Теперь   сам  смотри,  что  твой  медкибер
подтверждает.
     - Мамочка,  папочка,  я совершенно здоров! - взывал к ним Фантоматик. -
Просто это... просто это адаптируется информационное поле.
     - Чего-чего?! - в один голос воскликнули мама и папа.
     - Да,  -  сказал  папа, - придется пока опечатать фантомат. Он тебе еще
не по силам.
     - Не надо! - кричал Фантоматик. - Не надо!
     Папа   зашел  в  мою  комнату  и  решительно  направился  к  фантомату.
Фантоматик  с широко раскрытыми глазами показался и застыл на пороге. За ним
выросла  мама.  Я  сидел на люстре и не мог заставить себя пошевелиться или,
хотя бы, что-нибудь крикнуть. Папа отключил фантомат...
     ...  Фантоматик,  сгорбившись,  стоял  под выключенной люстрой, и в его
протянутые  ладони  падал  невидимый  свет.  Сухими  глазами  он  глядел  на
фантомат и думал о том неизбежном моменте, когда его включат снова...
     3. ДВЕРЬ
     У  нас  была  дверь. Большая-пребольшая. Даже громадная-прегромадная. И
как  только  она  умещалась  в  моей  маленькой комнате? Я спросил об этом у
мамы.  Она  стала объяснять что-то про оптические эффекты, преломление света
на  границе  двух  миров,  но я ничего не понял. Тогда мама объяснила совсем
коротко:  "Объективная  реальность!" - и я все понял. Объективная реальность
-  это  то,  что  есть, потому что есть. Как небо, земля, я, мама, папа, мои
игрушки,  синтезатор,  утилизатор,  головизор,  фантомат и, вообще, все-все.
Больше  я  не  спрашивал.  Тем более, что мама строго-настрого запретила мне
приближаться  к  этой  двери. "Это очень-очень опасно!" - испуганно говорила
мама,  грозя  пальцем.  Мне  совсем  не  было  страшно,  но с мамой лучше не
спорить.  Уж в этом я имел случай убедиться... А что дверь? Одно слово, нет,
два   слова  -  объективная  реальность...  Дует  из  нее,  правда,  сильно.
"Сквозняк,"  -  как  всегда  коротко объяснила мама и в очередной раз грозно
потрясла  пальцем  перед  моим  носом.  Да ну ее, эту дверь! И знать я ее не
знаю,  и  знать не желаю, и близко не подойду, и не посмотрю в ее сторону! И
чего  мне  на  нее  смотреть!? Не видел я, что ли, этого ключа с кольцом, из
которого  запросто    сделать  Чертово  Колесо  в  нашем сквере? Или не
надоела  мне  эта  пустующая  замочная  скважина,  похожая  на  человечка  с
растопыренными  руками?  Да  на  фига  мне эта проклятая цепочка, которая не
дает  чуть  приоткрытой  двери открыться полностью!? Кстати, и сквозняк этот
занудный  мне  уже  во  как надоел! Хватит, накувыркался, все кости болят. С
ног  валит,  если  совсем  близко  подойдешь. Только дураков нет. Пусть туда
кто-нибудь  другой  подходит.  Все  равно ничего не видно. Думаю, если бы не
сквозняк,  то  мама  с  папой  давно бы эту дверь захлопнули. Не получается,
видать.  Хотел  бы я только знать, какой великан забыл ключ в замке и закрыл
дверь  на  цепочку? Куда он скрылся? И почему пустует замочная скважина, что
ниже  замка  с  ключом? Может быть, ключ должны вставить с другой стороны? И
тогда дверь закроется?..
     Мама только пожимает плечами и грустно смотрит на меня.
     - Так  всегда  было,  -  солидно  объясняет  папа.  Ну,  ясно  -  опять
объективная реальность. Ух, как она мне надоела!
     Ты  же  знаешь,  - вдруг разговорился папа, - такие двери есть в каждом
доме.  Без  них  нельзя.  Без них жизнь остановится. И когда-то давным-давно
все эти двери были открыты настежь.
     - - Вот здорово! - обрадовался я за предков.
     - Да  нет, сынок, - покачал головой папа, - в эту дверь приходили беды,
и пропадало много хороших людей.
     - Потому двери такие большие? - догадался я.
     - Может быть, - пожал плечами папа. - Так вот, как-то люди
     собрались  на  совет и решили закрыть двери. Они входили в каждый дом и
все разом наваливались на дверь. И закрывали ее.
     - И сквозняка не боялись?
     - Боялись.  Но  если  уж  решили... - объяснял папа. Это мне было очень
понятно.  Отступать стыдно. Даже если никто не видит. А уж если все вместе -
какой разговор.
     - И все-все двери позакрывали? - торопясь, спросил я.
     - Все, - подтвердил папа.
     - И что? Жизнь остановилась?
     - Остановилась,  - вздохнул папа. Я представил, что жизнь остановилась,
и мне стало жутко. Я тоже вздохнул.
     - Зачем  ты  рассказываешь  все  это ребенку!? - попыталась возмутиться
мама.
     - Человек должен знать все, - спокойно ответил папа.
     - Ноша   должна   быть  посильной,  -  как-то  вяло  возразила  мама  и
отвернулась.
     - Ну и что? Что потом, папа? - умирал я от нетерпения.
     - Сам  видишь,  -  показал  папа. - Их чуть-чуть приоткрыли. А чтобы не
распахивались настежь, поставили цепочки.
     - И жизнь снова задвигалась?
     - Да,  -  развел руками папа, как бы демонстрируя мне движение жизни. Я
посмотрел  вокруг. Все стояло на своих местах. Как всегда. Никакого движения
заметно  не  было. Ну и ладно. И так папа уже говорил очень долго. Обычно он
молчит.  Все  пишет  и  пишет,  и  пишет.  Но  раз  уж  папа разговорился, я
воспользовался случаем и задал еще один вопрос:
     - Пап,  мам,  а  почему  эта  дверь  в моей комнате? - До меня никак не
доходило,  почему  бы  им не поселить меня в комнате, где нет такой двери? В
своей, хотя бы. Если уж они так предостерегают меня от нее.
     - Потому что... - сказал папа.
     - Потому  что...  -  сказала  мама,  и они оба замолчали, глядя друг на
друга.  Наверное,  они  удивились, почему такая простая мысль не пришла им в
голову  раньше.  Я  уже  начал мысленно размещать свои игрушки в их комнате,
но... увы.
     - Вырастешь, сам поймешь, - нашелся папа.
     - Да-да,  -  как-то  очень  торопливо  согласилась  мама, и глаза у нее
подозрительно заблестели. Ох, уж эти женщины!
     Все  осталось  по-прежнему.  Вопросов я больше не задавал. Я думал. Две
мысли.  Первая  - как бы сделать так, чтобы двери были открыты, и беды в них
не  приходили.  И  вторая  -  как  бы  добраться  до замочной скважины. Там,
наверное,  не  сквозняк,  а  только  маленький  сквознячок.  Авось,  удастся
заглянуть  туда.  За  эту дверь. Может быть, тогда и первую мысль удалось бы
додумать?..
     Дядя  по  головизору говорил, что гениальные идеи приходят случайно, но
в  подготовленные  головы.  Точно!  Однажды  я стрелял из лука по мишени. На
концах  стрел  вместо острия были маленькие пластмассовые присоски. И вот, с
трудом  отдирая  стрелы от мишени, я придумал, как мне добраться до замочной
скважины!  Нужны четыре присоски - две для рук, с перчатками, и две для ног,
с  чем-нибудь  вроде  обуви. Сказано - сделано. Я бросил в утилизатор старые
игрушки  и  синтезировал то, что мне было нужно. Потом потихоньку заглянул в
мамину  комнату:  мама  дремала,  отложив  в сторону . У моих родителей
родственные  профессии:  папа - писатель, а мама - читатель. Не знаю, кто из
них  устает больше, но в первый же раз попав в библиотеку, я понял, что мама
всей работы все равно никогда не переделает. И мне стало ее очень жалко.
     Итак,  убедившись  в  том,  что все спокойно, я приступил к испытаниям.
Присоски  присасывались  прекрасно.  Одна  рука.  Одна  нога.  Вторая  рука.
Толчок. Вторая нога и... я с грохотом оказываюсь на полу.
     - Что случилось? - вбежала перепуганная мама.
     - Да  вот,  -  показал  я  присоски,  -  испытания. Хотел, как муха, по
потолку пройтись.
     - Этого  мне  еще  не  хватало!  Горе  ты мое. Да разве четыре присоски
выдержат  твой вес?! Прекрати сейчас же свои глупости. Включи лучше фантомат
- я новые фантограммы принесла.
     - Хорошо,  мама.  Только  порядок  наведу,  - показал я на разбросанные
игрушки.
     - Порядок?  -  удивленно  протянула  мама.  Она не верила ушам своим. А
ведь  порядок бывает разный: порядок вообще, который я не понимаю, и порядок
для  дела.  -  Ну,  наводи.  Не  смею  препятствовать,  -  разрешила  мама и
удалилась в свою комнату. А ее гениальная идея осталась со мной.
     Я  собрал  все свои игрушки и отнес их в утилизаторную. Подождав, когда
они  растворятся  в  ванне  утилизатора,  я  включил синтезатор и призвал на
помощь  всю  свою конструкторскую смекалку. Это оказалось не так-то просто -
синтезировать  присоски  целыми  связками,  чтобы   было укрепить их по
всему  телу. И вот, наконец, присоски были готовы. На цыпочках пробравшись в
свою  комнату, я старательно закрепил все присоски и стал похож на гусеницу.
Чтобы  не  создавать  шума,  я  сначала  решил потренироваться на полу. Быть
гусеницей  оказалось  очень трудно. Сначала я никак не мог сообразить, где у
меня  что,  если  я  - гусеница, и как со всем этим управляться. Но примерно
через  полчаса  усиленных  упражнений  я  еще  не  очень  уверенно,  но  уже
передвигался   по   полу.   Мне  не  терпелось  перейти  к  более  серьезным
испытаниям.  И  я  полез  на  стенку:  встал около нее и с размаху стукнулся
всеми  присосками выше пояса. Повис на них - держат. Тогда я отвел в сторону
ноги  и,  согнув  их  в  коленях,  присосался к стене. Потом стал постепенно
освобождать  верхние присоски и, разгибая ноги, присасываться выше. Да что я
объясняю  -  будто  никто  не видел, как ползают гусеницы. Правда, настоящие
гусеницы  умерли  бы  со смеху, увидев меня. Тем не менее, я полз! Медленно,
но  верно.  Полз  по  стене  со  стороны петель, на которых висела дверь, по
направлению к замочной скважине. Наискосок, значит.
     Самое  трудное  было  миновать  щель  между косяком двери и дверью. Там
тоже  дуло.  Поэтому я преодолевал это препятствие там, где нижняя петля. Но
зря  боялся.  Все  обошлось благополучно. Я закрепился нижней частью тела и,
отведя  назад  верхнюю, перекинул ее через петлю. Здесь дуло гораздо слабей.
Закрепился  и перебрался на дверь. Все остальное было делом техники, которая
оттачивалась у меня с каждым сантиметром пути.
     Не  знаю,  как долго добирался я до замочной скважины, представлявшейся
мне  окном  в  таинственный  и  зловещий  мир,  но  я ее достиг. А сначала я
услышал  свист. Негромкий, но пронзительный. "Сквозняк в замочной скважине,"
-   определил  я.  Потом  ощутилось  движение  воздуха.  "Только  бы  успеть
заглянуть,  -  твердил  я  про себя, преодолевая сантиметр за сантиметром. -
Только  бы  успеть  заглянуть!" О том, что будет, если меня сдует сквозняком
на  пол,  я  не думал. Старался не думать. "Если уж решил... Даже если никто
не  видит..."  -  уничтожал я в себе временами возникавшее постыдное желание
вернуться.
     И  вот  я  почувствовал  пальцами  край.  Я собрал свои нервы в комок -
теперь  я  понял,  что  означает это выражение. И этот комок четко руководил
моими  мышцами.  Я  должен  был  сделать  бросок,  чтобы  проникнуть  внутрь
скважины  и  успеть  увидеть  прежде,  чем  меня швырнет обратно. Мое тело -
пружина,  сжатая до отказа! Я выпрямляюсь и... мощный поток подхватывает мое
тело,  отрывая  присоски, и несет сквозь замочную скважину. НА ТУ СТОРОНУ!..
Я  ничего не успеваю заметить, только то, что скважина длинная и темная, как
туннель...
     Я  на  земле.  Всеми  своими  присосками.  Мне страшно. Что я натворил!
Сейчас  мама  обнаружит  мое  исчезновение  и...  Я  быстро  освобождаюсь от
присосок,  если  это  вообще    сделать быстро, и бегу... Бегу, и ветер
свистит  у  меня  в  ушах,  и  трава  хлещет по ногам... Теперь мама меня не
догонит.  А  потом забеспокоится, перестанет злиться и простит. Мама добрая.
Это  она  только  в  педагогических  целях  строгая.  Я представляю, как она
заходит  в  мою  комнату... и останавливаюсь. Дурак! Как же она будет бежать
за  тобой!  Ведь ты же за Дверью!.. Я оглядываюсь по сторонам. Мир, как мир.
Ничего особенного. Земля, небо, трава,
     цветы  и прочая природа. И чего боятся эти взрослые? Пустовато, правда.
Но  это,  наверное,  только  сначала,  пока  не встретишь кого-нибудь. "Надо
поскорей  возвращаться!"  -  твердо  решаю  я.  Может,  мама  еще  ничего не
заметила.  Обратно  проще. Через щель. Пусть даже собьет сквозняком. Зато он
дует домой.
     Я  бегу  назад.  У  нас  хорошая  физподготовка.  А я вообще чемпион по
выносливости.  Но  не  пробежал  ли я? Где дверь?.. Я перехожу на шаг. Делаю
упражнения  для  дыхания. Где дверь? Неужели я так далеко убежал?.. Ага, вот
они, мои присоски. А где дверь?
     И  вдруг  я  замечаю  недалеко  от  своего  гусеничного  обмундирования
маленькую-прималенькую,  совсем  крохотную  дверцу.  Как будто она закрывает
вход  в  какую-то  норку.  А  где  же  моя Дверь? С досады я хотел пнуть эту
игрушечную  дверцу  ногой,  но мне вдруг послышались голоса. Или это комарик
пропищал?..  Я  прислушался. Звуки шли снизу. Я лег на землю и прислонил ухо
к дверце.
     - Сынок! Сыночек! - услышал я мамин голос. - Где ты, малыш?
     - Сын! - донесся папин баритон. - Что за шутки?!
     - Мама, папа! - закричал я. - Я здесь! За дверью! Вы слышите меня?
     Но  они  не слышали. Они продолжали звать меня. А потом мама заплакала.
И  тогда  я  сорвал  маленький-маленький цветочек, что-то вроде незабудки, и
просунул его в замочную скважину - может быть заметят?
     - Смотри,  цветок!  Какой громадный! - воскликнула мама. - Неужели?.. -
По-моему,  она  все поняла, потому что призналась: - Я всегда этого боялась!
- и заплакала еще безутешней.
     - Это  было  неизбежно,  - папин голос подозрительно дрожал. - Идем, мы
будем приходить сюда.
     Я  представил,  как  он  обнял  маму за плечи, и услышал их удаляющиеся
шаги...
     Я  построил  дом  возле  этой дверцы. Пусть у наших домов будет хотя бы
общая ДВЕРЬ.
     Дверь, за которой остается самое дорогое.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 24.06.2003 16:14