Алена Василевич. Вернисаж


     ---------------------------------------------------------------------
     Книга: Елена Семеновна Василевич. "Я - внук капитана". Рассказы
     Перевод с белорусского Б.Бурьяна И В.Машкова
     Издательство "Мастацкая лiтаратура", Минск, 1978
     OCR & : Zmiy (zmiy@inbox.ru), 30 декабря 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------
     Для детей младшего школьного возраста.
     Целую  неделю  мы  с  сестренкой  спорили,  ссорились  и  однажды  даже
подрались.  Никак не  могли решить,  какой подарок лучше сделать маме  в  ее
день, Восьмое марта.
     Сестра сказала:
     - Я  вышью  маме  салфетку.  А  на  салфетке -  котик  лакает молоко из
тарелки.
     Вот!  Котик лакает молоко.  На салфетке!  А  потом этой салфеткой будут
накрывать хлебницу...
     - Ну,  знаешь ли,  я  с  твоим котиком есть  хлеб из  одной хлебницы не
собираюсь! - возмутился я.
     - А  я  тебе  и  не  собираюсь  его  дарить,  -  насмешливо проговорила
сестренка.
     - Ясно, не мне, а маме. Но все равно...
     - А вот и не все равно!  Маме любой мой подарок понравится. Что захочу,
то и подарю!
     Она  уперлась на  своем  -  не  помогла даже  сетка (обычная капроновая
сетка,  с которой мы ходим в магазин!).  Сетка эта не раз служила мне, когда
мама  оставляла  нас  вдвоем  с  сестренкой  и  на  меня  возлагалась задача
воспитания... А сегодня у меня не было времени заниматься ее воспитанием: до
праздника оставался всего один день, а подарка все еще не было...
     И я пустился на хитрость.  Сделал вид,  что глубоко задумался, помолчал
некоторое время, потом с самым серьезным выражением лица обратился к упрямой
сестре:
     - Котик лакает молоко из тарелки -  конечно,  это неплохо.  Но ведь и в
прошлом году ты тоже вышивала маме котика.
     - Нет, в прошлом году я вышивала зайчика!
     - Гм-м... Вот видишь. А в детском саду у тебя тоже был зайчик?
     - Нет, в детском саду, когда я была в старшей группе, я вышила для мамы
вишенки. А в младшей группе вырезала красивый зеленый кружочек и наклеила на
него  малюсенькие красные кружочки...  Не  веришь,  могу показать.  Все  мои
подарки лежат в  мамином столе.  Мама говорит,  что она их сохранит и отдаст
мне, когда я вырасту большая...
     Переспорить мою  сестренку  невоз.  Невоз ее  и  уговорить не
делать того, что никому неинтересно.
     - Ладно, ладно, - попытался я прервать Натку.
     Но разве вы ее остановите!  Я и оглянуться не успел -  сестра разложила
передо мной  папку со  своими "сокровищами",  как  она  называет собственное
рукоделие.
     Подумаешь! Тоже мне "сокровища"!
     Письмо маме,  когда мама  лежала в  больнице.  Буквы печатные -  и  все
шиворот-навыворот:


МАМА Я БЕЗ ТЕБЯ СКУЧАЮ


     Непонятно,  почему мама  не  порвала и  не  выбросила до  сих  пор  эти
каракули!
     Кроме  всяких  вышивок и  аппликаций были  среди  "сокровищ" и  рисунки
сестры.  Ваза,  похожая на ведро. Стол - все четыре ножки по одну сторону...
Ну,  а дальше пошли всякие зайчики,  вишенки,  котики...  А вот локон волос,
перевязанный шелковой ленточкой: локон остригли у Натки, когда ей исполнился
ровно год...
     Я едва сдерживался:  зачем маме понадобилось хранить этот хлам?  Да еще
прибавить  к  этому  мусору  какого-то  котика,   который  лакает  молоко...
Салфетка!  Конечно,  маме  неудобно сказать Натке,  что  ей  надоели вышитые
котики и зайчики... Бедная мама!
     Я,  например...  Я  тоже  делаю маме подарки на  праздники.  Правда,  в
прошлом году на 8  Марта я  как-то и сам не знаю почему,  но забыл про мамин
день.  А  в  день  рождения мамы  принес из  школы  записку от  учительницы.
Подумаешь,  на уроке дернул за косу Лорку-зубрилу, а учительница заметила...
Зато  уж  теперь я  решил сделать маме необыкновенный подарок!  Только нужно
придумать - какой же?..
     - Знаешь, я не буду вышивать котика, - сказала вдруг сестренка, пряча в
стол свои "сокровища". - Я передумала!
     - А что ты будешь?
     - Я подарю маме рисунок. Красивый-красивый. Как в музее, где картины.
     - Рисунок?! - Я даже подпрыгнул от неожиданности.
     И  как  это мне в  голову не  пришло!  Мама ведь очень любит,  когда мы
рисуем и играем. (Натка играет на скрипке, я тоже немножко умею на баяне, но
мама говорит, что я ленюсь.)
     В  прошлое воскресенье мы ходили с  мамой в  музей.  Сколько там картин
разных увидели! Возвращаясь домой, мама и сказала нам:
     - Видите, дети, какую радость нам сегодня доставил музей.
     Так  почему же  не  доставить маме  новую радость?  Я  ведь  тоже  могу
подарить ей рисунок. И уж наверняка не хуже, чем у Натки, выйдет...
     - Я нарисую маме птичку! - объявила сестра из другой комнаты.
     Она уже раскладывала на столе бумагу и краски. Я не выдержал и крикнул:
     - Подумаешь,   задавака!  И  отдай,  пожалуйста,  мои  краски.  Я  тоже
собираюсь рисовать...
     - Жадина!
     - Я говорю, отдай!
     - А вот и не отдам!
     Ничего  больше  не  говоря,  я  направился в  переднюю,  где  обычно на
гвоздике висит наша капроновая сетка-авоська.
     - Все равно не отдам! Все равно! - захныкала Натка.
     - Плакса-вакса-гуталин!   На  носу  горячий  блин!   -   передразнил  я
сестренку, как и всегда, когда воспитывал ее.
     - А ты... А ты!..
     Но  и  мне  и  Натке  вдруг  надоело ссориться.  Мы  вместе  засели  за
рисование.  Ладно, пусть у нее будет птичка, зато я нарисую картину - зимний
лес.
     Через пять минут Натка спросила у меня:
     - Ты скоро закончишь?
     И так потом повторялось без конца: "Ты скоро... Ты скоро..."
     Краем глаза я  видел,  что  сама  она  стирала что-то  резинкой,  потом
рисовала опять кисточкой, потом снова стирала и опять принималась рисовать.
     Натка раскраснелась так,  что  казалось,  будто она  и  щеки раскрасила
акварельными красками. И вспотела вся - так старалась.
     А у меня...
     Я  тоже старался.  Но мой зимний лес получился таким зеленым и пестрым,
каким он не бывает даже летом.  Я взял другой лист бумаги и нарисовал на нем
одну-единственную  елку.  Подумаешь!..  Вот  елка,  а  рядом  нарисую  пень,
засыпанный снегом. Пень у меня вроде получился. Мне понравилось! Я нарисовал
еще один пень и тоже присыпал снегом. А вокруг - еще и еще... Я увлекся и не
заметил, как вышел у меня не зимний, а вырубленный лес...
     - Ты скоро нарисуешь?  -  снова спросила у  меня сестренка,  размахивая
своим рисунком над головой, как флагом. - А у меня уже сушится!..
     - Скоро,  - ответил я, хотя, по правде сказать, не знал, что мне делать
со своими пнями дальше.
     - У меня ноги не получаются...  -  пожаловалась Натка.  - Может, ты мне
нарисуешь ноги, Вовочка?
     Ага, когда ей нужны ноги, так я уже и Вовочка!
     - Давай сюда! - сказал я.
     Интересно все же, что там она изобразила.
     Натка подала мне свой рисунок.
     - Вот видишь, все хорошо, только ноги у меня...
     - Ноги у тебя... А что это за птица?
     - Голубь.
     - Голубь? Какой же это голубь? Это же ворона!
     - Сам ты ворона!  -  накинулась на меня Натка,  но тотчас спохватилась:
еще одно оскорбление - и я откажусь пририсовывать ее птице лапки.
     - И вовсе не ворона! И вовсе голубь! Как у нашего дяди Коли. Серенький,
- ища примирения, заговорила Натка.
     - Серенький... А клюв?
     Клюв  у  Наткиного голубя и  в  самом деле  был  великоват -  длинный и
толстый.
     - А хвост?
     И хвост скорее смахивал на вороний.
     - Эх ты, художница! Давай покажу, как рисуют настоящие художники! - И я
взял у Натки кисточку.
     Р-раз... Д-два-а... Р-раз... Птица встала на небольшие серые лапки. Вот
сейчас она сделает несколько торопливых коротеньких шажков.
     - Ой,  какой красивенький!  Какой красивенький!  -  захлопала в  ладоши
Натка.
     Она  до  того восхищалась голубем,  что  меня злость взяла.  Нарисовала
какую-то ворону,  а форсу сколько! Да если б не мои лапки, то взглянуть было
бы противно на ее голубя...
     - Подумаешь, задавака! "Вороне где-то бог послал кусочек сыру..."
     Я  ждал,  что Натка сейчас набросится на меня,  будет сердиться и  даже
заплачет... А она вдруг как засмеется:
     - Ой,  как хорошо!  Ой,  как хорошо! А я не знала, как мне назвать свою
картину!..  Ты мне,  Вовочка,  дорисуешь елку -  елки у  тебя вон как хорошо
получаются, - сыр я уже сама нарисую!..
     И Натка взялась за "сыр"... За мой "сыр": ведь это я ей его подсказал.
     А сам я сидел над своим лесом и все подрисовывал новые пни,  засыпанные
снегом.
     "Вот тебе и зимний лес", - думал я.
     Оно,  конечно, лучше было бы взять новый лист бумаги и, как говорит наш
учитель в школе, поменять тему...
     Разделавшись быстро с  "сыром",  сестренка,  довольная своей  картиной,
обратила наконец внимание на мою вырубленную поляну...
     - Что  это у  тебя -  одни пни?  -  Глаза у  нее широко распахнулись от
удивления,  губы  вытянулись  в  трубочку.  И  вдруг,  помолчав,  она  давай
хохотать. Повалилась на диван и катается от смеха. - Ой, помру. Ой, помру!..
     - И ничего тут смешного нет,  - обиделся я, закрывая свои пеньки чистым
листом бумаги. - Думаешь, твоя ворона...
     - Знаешь,  Вовка...  Знаешь,  как нужно твою картину назвать?  - сквозь
смех проговорила Натка.
     - Ну как? - не ожидая от нее ничего хорошего, все же спросил я.
     Натка снова упала на диван, заливаясь смехом.
     - "Плакала... плакала Саша... как лес вырубали..."
     - Натка, ты - гений! - захлопал я в ладоши.
     И тут же аккуратно сделал подпись под рисунком:  "Плакала Саша, как лес
вырубали".
     На следующий день мы встретили маму с  работы еще на пороге.  Приняли у
нее из рук тяжелую сумку и даже сдержались,  не спросили, как обычно: "А что
ты нам принесла?"
     Мы  помогли маме  раздеться и  торжественно,  под  руки,  повели  ее  в
комнату. А там, на самом видном месте, висели в рамках наши рисунки.
     Наткин голубь, или "Вороне где-то бог послал кусочек сыру".
     И мои пни, или "Плакала Саша, как лес вырубали".
     - Ого!  -  От  удивления мама остановилась за  несколько шагов до наших
рисунков. - Ого! - повторила она. - Значит, я попала на вернисаж!
     Мы с Наткой такого слова еще не слыхали и не знали, что оно обозначает.
     - Поздравляю  тебя  с  праздником,   мамочка,   -   не  очень  уверенно
проговорила Натка.
     - И я тебя поздравляю, мама, - вслед за сестренкой повторил я.
     - Спасибо,  спасибо вам,  мои дорогие художники!  -  И  мама по очереди
поцеловала Натку и меня.  -  Ну,  а раз у нас нынче вернисаж... На вернисаже
обычно принято говорить художникам приятные слова,  хвалить их работу... Вот
и я сегодня...
     Мама  торопливо прошла  к  своей  тяжелой сумке  и  достала оттуда  две
коробки с конфетами. Одну мама дала Натке, другую - мне.
     Вот, оказывается, что означает это непонятное слово - вернисаж!
     Нам с сестренкой оно очень понравилось!