Степан Вартанов

РАССКАЗЫ

 

Экологический аспект

Вирус Контакта

Deeply Ipmacted (Стукнутые)

Сказка

Введение в негуманоидную логику

Подходящее оружие

Короткая дорога

Город Трора

 

 

 

ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

 

...Снится нам трава, трава у дома, Зеленая, зеленая трава...

Выведя корабль из гиперпространства, Андрей, как и полагалось по инструкции, включил приемник на свободный поиск, послушать, что делается в эфире. Эфир оказался изрядно засорен. Писки, свисты, шумы и немелодичные вопли сливались в сплошной пульсирующий гул, на фоне которого кто-то кого-то вызывал на рыбьем языке. И так было на всех частотах. Андрей недоумевающе пожал плечами, и включил локатор. Однако вместо привычной картинки, на экране возник стремительно меняющийся цветной узор.

- Надо разобраться, - пробормотал Андрей. Однако вышло так, что разбираться ему не пришлось. Подал голос компьютер, и сообщил, что, во-первых, на планете используется не менее полутора миллионов различных языков и кодов, ровно столько он насчитал в эфире, а во-вторых, неизвестный объект активно идет на сближение, и орбиты пересекутся через двадцать секунд. Андрей крякнул, и схватился за рычаги аварийного пилотажа.

Когда преследователь остался далеко позади, компьютер сообщил, что, по его рассчетам, масса объекта составляет около ста мегатонн. Гнать такую массу с таким ускорением... И Андрей решил держаться от него подальше...

... Зато посадку он совершил - любо-дорого смотреть. Снижение, зависание, выжигание зоны безопасности - все с точностью до миллиметра. Наконец рев двигателя смолк.

- Теперь и осмотреться, - произнес довольный Андрей, и небрежно коснулся клавиши внешнего обзора.

И едва не вывалился из кресла. Лишь рука, повинуясь давным-давно закрепленным навыкам, бросала в изумленно раскрытый рот космонавта таблетки из аптечки: успокаивающее, снотворное, слабительное, рвотное... Затем Андрей поперхнулся, выплюнул пригоршню таблеток, и принялся щипать подлокотник кресла.

Вокруг звездолета расстилалась унылая степь, поросшая то ли мхом, то ли травой, серой и хилой с виду. То тут то там поблескивали лужицы черной, даже на вид грязной воды, лишь усиливающие общую безысходность пейзажа.

А в степи стояли корабли. Звездолеты. Много. До самого горизонта. Всех мыслимых форм и размеров. И немыслимых - тоже.

- Внимание, гости! - произнес компьютер. И действительно, перед андреевым звездоелтом, заложив крутой вираж, опустился летательный аппарат, более всего напоминающий ступу, только вместо бабы-яги в ней сидел человечек, маленький и печальный.

- Так, - сказал Андрей. - Надо идти.

Он поспешно натянул скафандр и направился к выходу.

... Вблизи человечек оказался еще печальнее, чем на телеэкране. Без лишних церемоний он вытащил из кармана маленькую красную коробочку и прижал ее к плечу андреевого скафандра. Коробочка прилипла.

- Теперь мы сможем понимать друг друга, - грустно произнес человечек.

- Я очень рад, - с чувством произнес Андрей. - Позвольте мне, от имени человечества планеты Земля...

- Знаем, проходили! - махнул рукой человечек. Контакт? - он посмотрел Андрею в глаза сквозь пластик шлема. - Ясное дело, контакт!

- А... - произнес Андрей.

- Почему вы уклонились от орбительного посадочного модуля? - перебил его человечек совершенно безнадежным голосом.

- Посадочного чего? А, понятно... Ну, видите ли, - Андрей развел руками, - у меня все-таки ядерная ракета...

- Ядерная... - человечек всхлипнул. - Надо же, дрянь какая... - И тут, к величайшему ужасу Андрея, он заплакал.

- Ну что вы, - неуверенно забормотал космонавт, - ну не надо, ну пожалуйста... - опыта утешения плачущих инопланетян у него явно не хватало.

- Все! - всхлипывал человечек. - Все прилетают! И у всех ядерная! Пи-мезонная! Ква-а-ркова-а-я!!! - уткнувшись носом в грудь собеседника, он разрыдался.

- И все... - переводила красная коробочка бессвязные причитания, - ... Контакт!.. Их бы... контакт!.. мордой!.. С добрыми намереньями!..

Отплакавшись, и слегка успокоившись, человечек горестно повздыхал и произнес:

- Конечно, я понимаю, вы ни в чем не виноваты. Вы же не знали. Но поставьте себя на наше место!

И он поведал Андрею грустную историю Печальной планеты.

Пятьсот лет назад это был обычный и вполне благополучный мир. В меру зеленый и в меру солнечный. Со временам, конечно, местные жители и сами додумались бы до космических кораблей, однако этому помешало одно весьма существенное обстоятельство. Планета, как выяснилось, лежала на перекрестке неких гиперпространственных путей. Всех сразу.

Итак, пятьсот лет назад на Печальную опустился первый пришелец. Тогда они еще радовались Контакту.

- В общем, - резюмировал человечек, - вы и сами можете представить, что было дальше. За первым кораблем последовал второй, тысячный, миллионный... Каждая цивилизация во Вселенной считает своим долгом посетить нас минимум по разу. Сейчас ежедневно нам на голову валится до полумиллиона кораблей!!! А ведь каждый из них при посадке пробивает озоновый слой, отравляет атмосферу, жжет траву, наконец!

- И еще... - тут голос человечка вновь подозрительно задрожал, - и еще они разбиваются! Восемь раз в секунду!!!

- Но должен же быть способ, - пролепетал потрясенный Андрей. - Знак какой-нибудь, или по радио... - он осекся, сообразив с опозданием, что означала эфирная неразбериха, так поразившая его на орбите.

- Почему же, - пожал плечами человечек. - Мы пытаемся установить связь с гостями. Вот только проблема языка... Радио, говорите? А почему не лазерная связь, не тахионы, антифотоны или, скажем, почтовые драконы? Мы пробуем все. Но как угадать, что использовать на этот раз? Ты ему нейтронным пучком, а он решит, что это нападение - и ответит антиматерией.

- А недавно к нам прилетела мыслящая планета. То есть, там океан мыслящий, а планета так... Вы знаете, как вступают в контакт мыслящие планеты? Мы тоже не знали - до того момента. Ужас! - человечек содрогнулся.

- С тех пор мы построили на южном полюсе станцию для гиперпереноса планеты, на небольшие, правда, расстояния. Вот только, при этом теряется часть атмосферы, да и землетрясения... - человечек вздохнул.

- Они прилетают к нам со своим дурацким Контактом, они везут к нам свои отходы, они хотят выращивать у нас сады... А три раза в минуту они высаживают десант, и пытаются нас завоевать. Кстати, я вам рассказывал про гипертранспортер на южном полюсе?

Андрей кивнул.

- Его захватили на прошлой неделе, - сообщил человечек. - Мы их, конечно, сразу объявили верховной властью на планете, и посылаем туда всех, кто пытается нас завоевать, но пока что безуспешно. Стоят насмерть.

- Экология, - продолжал он после паузы. - Все упирается в экологию! Сначала мы просто сбивали непрошенных гостей. Жест отчаяния, знаете ли. Но, во-первых, у многих такая начинка, что костей не соберешь, если взорвется, а во-вторых, за каждым пропавшим звездолетом обычно посылают спасательную эскадру.

Тогда мы создали орбитальные перехватчики. Четыре штуки. В их задачу входило перехватить гостя, не дать ему приземлиться... Ну и... н-да... Красная коробочка покраснела еще сильнее, но ничего не перевела.

- Первый сбила метеоритная защита какого-то не в меру осторожного гостя. Второй... На него совершил посадку гость из антимира. Со всеми вытекающими... А третий украли! - человечек хихикнул, впервые за все время разговора. - Украли, как доказательство наличия разумной жизни на планете. Вот. А четвертый - все еще летает. Тот самый, с которым вы так ловко разминулись.

- Простите, - сокрушенно пробормотал Андрей, - я же не знал...

- Ничего, - утешил его собеседник, - большинство поступает так же.

- А какая была планета! - грустно сказал он. - Все испортили! Все! Даже наша техника не справляется с очисткой, а ведь у нас все самое передовое. С миру, так сказать, по нитке...

Он замолчал, и стал глядеть на одну из множества точек, движущихся по небосклону. - Антипротонный. И опять в моем квадрате. Мы пришлем вам кассету с описанием технических новинок. Только больше не прилетайте. Повернувшись, человечек направился к очередному пришельцу, благо тот опустился неподалеку. "Ступа", как привязанная, двинулась следом.

Более всего звездный гость напоминал гигантский самовар, который долго били ногами. Невидимые динамики откашлялись, и разразились серией молодецких уханий и завываний.

Замолчавшая было коробочка - переводчик щелкнула и забормотала:

- От имени великой и прекрасной планеты ЫЫЫ-АТЬ мы рады предложить вам вступить в Контака во имя...

 

ВИРУС КОНТАКТА

 

Я слишком легко принимаю чужое мнение. Это плохо само по себе, а уж для журналиста и подавно. Почему-то считается, что хороший журналист должен иметь свою точку зрения, и стоять на ней, как греки на филиппинах... Или не греки... Так или иначе, но когда я ответил категорическим отказом на предложение написать репортаж об открытии второго лунного завода, мой шеф не долго думая принялся рассказывать мне о красотах Луны, романтике и прочей чепухе. Через полчаса я сказал "да". Интересно, сколько времени пришлось бы меня уговаривать, если бы я знал, на что иду? В смысле - лечу?

До сих пор не могу понять, чем это лунный серп напоминает каплю янтаря, хотя мой первый репортаж начинался именно так. Четыре десятка лет назад, когда любой школьник знал слова Кеннеди "раз мы не можем быть первыми - то будем единственными", сказанные как раз насчет подобного путешествия, вряд ли кто мог представить себе, что на Луну будут посылать корреспондентов, да еще по таким пустякам.

Однако техника не стоит на месте. Пришедшие на смену допотопным "Шаттлам" русские "Прорывы" были вытеснены атомными "Спунами", сделавшими подобные командировки вполне возможными, и даже не очень дорогими. Тот, кто так окрестил эти крошечные ракеты, считал видимо, что они доставят груз в нужное место, как на ложечке. Лишь в последний момент я узнал, что полечу не один, а в компании пяти взрослых самок - шимпанзе. Проводивший предстартовую подготовку механик оказался словоохотливым парнем, так что к моменту старта я успел расстаться со всеми иллюзиями на свой счет.

- Репортаж? - гудел он, зарывшись по пояс в недра какого-то агрегата, о назначении которого я имел понятия не больше, чем мои спутницы. - Пустое! Нужен человек, чтобы их кормить в полете, ну и так далее.

Заметив мой ужас, он счел необходимым дополнить ожидающую бедолагу репортера "прогулку при Луне", как он выразился, двумя - тремя штрихами. Больше всего меня огорчило, что оказывается, регенераторы воздуха, установленные в ракете, поглощают углекислоту, а вовсе не запах.

- Там в клетках, - пояснил он, - подстилка специальная, она все впитывает. Ну да вы почувствуете... - Он был абсолютно уверен, что наука тут не при чем, а обезьян на Луну посывают, потому, что в штате станции слишком мало женщин...

Старт я перенес неважно, видимо сказалось нервное потрясение от общения с механиком. Ракета, более всего похожая на керамическую иглу, с оглушительным визгом взмыла ввысь. Двигатель при этом работал почти бесшумно, визжали же обезьяны. Затем наступила невесомость, мы сделали пол-витка вокруг Земли, и двигатель заработал вновь, унося меня к Луне.

Чтобы хоть как-то себя занять, я стал разглядывать обезьян, но их поведение в тесных клетках было столь омерзительным, что я вынужден был отвернуться. Может быть, механик и прав... Зачем на Луне столько обезьян?

Я бегло проглядел библиотеку, находящуюся в памяти корабельного компьютера, но нашел там лишь техническую литературу, главным образом, по космическим устройствам. Меня привлекло необычное название "дразнилка", и я на свою беду решил узнать, что это такое. Дразнилка оказалась ничем иным, как двигателем моей ракеты, сама идея которого должна бы вызвать невроз у нормального человека, даже если отвлечься от того, что эта конструкция находилась в трех метрах под моей задницей. Представьте себе атомный заряд в двадцать килотонн, распиленный пополам. Если половинки совместить произойдет взрыв, а если растащить - взрыва не будет. И вот, оказывается, ракета получает энергию за счет того, что специальное устройство сближает и растаскивает эти самые половинки раз за разом. То есть взрыв каждый раз начинается, но не успевает произойти.

Я попытался заснуть, и во сне мне приснился жизнерадостный механик-шимпанзе, который больно щелкал меня по голове кувалдой из обогащенного урана.

Посадка на Луну сильно отличалась от взлета, причем в худшую сторону. Прибывшая партия астрономического оборудования, разумеется, шла с нулевым приоритетом, а я - лишь с третьим. Позже, между прочим, оказалось, что и этой высокой чести удостоили не меня, а обезьян. Лети я один, приоритет, скорее всего, был бы пятым.

После получаса поисков, мне удалось извлечь из памяти компьютера инструкцию, и включить передатчик. К этому времени я уже был достаточно взвинчен, и высказал появившемуся на экране бородачу все, что я думаю о нем, а так же об организации лунного сервиса.

- Позвольте, - удивился бородач. - Вам, собственно, что нужно?

- Посадят меня наконец?!

В наушниках раздался дружный хохот, видимо, наш разговор слушало несколько человек, из которых в кадр попал лишь один.

- Обратитесь в полицию, - посоветовал этот остряк. Прошло не менее пятнадцати минут взаимных упреков и оскорблений, прежде, чем я узнал, что связался вовсе не с Луной, а с птицефабрикой где-то в Колорадо, то ли в Аризоне. Я понятия не имел, зачем птецефабрике устройство для космической связи, так что бородач любезно объяснил, что антенны у них самые обычные, а вот я вещаю на пол-Америки через какой-то там спутник-ретранслятор.

- Привет колорадским жукам, - грустно резюмировал я, и в этот момент новый голос велел катеру СПУН-12-23-а заткнуться, освободить частоту и не мешать работе ЛРТ. ЛРТ означало - Лунный Радио Телескоп. Не успел я раскрыть рта, как на экране компьютера возникли строчки:

отключение передатчика

команда к исполнению

Передатчик выключился, а я остался ни с чем.

Посадку я совершил через шесть часов. Капсула опустилась в глубокий черный колодец шахты. Затем автоматы закрыли люк, откачали из шахты выхлопные газы, и подали взамен воздух.

Через десять минут я почувствовал беспокойство. Обезьяны тоже, но меня это даже радовало. И все же... Никого и ничего.

Я подошел к люку и без труда его открыл. Воздух снаружи был свеж и прохладен. Нелепо подпрыгивая при ходьбе, я вышел в коридор через боковую дверь.

В свое время о Лунной Станции столько писали, что не знать, как они устроена внутри нормальный человек был просто не в состоянии. Я прошел по короткому переходу, и оказался в помещении диспечерской, вырубленной в скале на 20-метровой глубине. После нескольких аварий почти все постройки не Луне делали подземными, для защиты от микрометеоритов.

Диспечерская была пуста. На большом экране под потолком вращалась Луна, со всеми ее искусственными спутниками, а по малому экрану неторопливо плыли строчки. Как я понял, компьютеры Лунной в автоматическом режиме принимали очередных гостей - большой грузовой планетолет.

Я почувствовал, что начинаю закипать. Не встретить корреспондента! Покинуть диспетчерскую! О халатности здешнего персонала ходили легенды, особенно с тех пор, как запрограммированный ими рудовоз опустился вместо невадского космодрома на Пятой авенью. Но одно дело - знать понаслышке, а совсем другое - быть непосредственным участнником событий, да еще и в роли пострадавшего. Заранее сделав свирепую физиономию, я отправился искать кого-нибудь, на ком было бы сорвать злость.

И никого не нашел.

База была пуста. Ровно гудели вентиляторы, подмигивали друг другу экраны дисплеев, реактор превращал дейтерий в гелий, а 1-й лунный завод исправно перерабатывал "Луну в Землю", как не раз писали (и я писал) в газетах. Людей не было.

Больше того, через некоторое время я понял, что персонал не просто покинул Базу, а покинул ее поспешно. Недописаное письмо, недоеденный бутерброд, ванна, из которой забыли выпустить воду... Особенно меня потрясла ванна, рядом с которой, нетронутая, лежала смена белья. Похоже было, что хозяин выскочил из воды в чем мать родила, и устремился к выходу, оставив за собой влажную дорожку, и уронив по пути кресло.

Я так подробно рассказываю обо всем, что предшествовало Великим Событиям, по двум причинам. Во-первых, все, что было потом, описали - и я первый - с точностью до последней детали, а вот что было до - об этом наш брат журналист пока помалкивает. Но теперь "Спейс ньюс" заказал мне статью, и я смогу наконец высказаться, не опасаясь обвинений в непатриотичности. Сейчас, после того, как "Гость", вопреки ожиданиям, заработал, и, опять же вопреки ожиданиям, не так, как мы ожидали, на смену нашему оптимизму приходит постепенно ощущение, что нас надули, вот только непонятно как.

Вторая же причина заключается в том, что не почувствовав, каково мне было одному на пустой Луне - на целой Луне! Представьте! - шарахающемуся от каждого щелчка реле, растерянному и испуганному, читателю трудно будет понять то, что впоследствии окрестили "феноменом неприятия Контакта", а меня - безо всяких на то оснований причислили к "инопланетяноненавистникам".

Когда я, после двух часов поиска, обнаружил, наконец, где находится персонал, я просто озверел. Забравшись в луноход, игнорируя трещины и совершая двадцатиметровые прыжки на каждом ухабе, понесся в лунный ВЦ, расположенный в 5 км от Базы. Сказать, что я был зол - значило ничего не сказать. Да, я схватил Клера, директора Базы, за грудки, и тряс его, пока у бедняги не выпала вставная челюсть. Да, я учинил такой дебош, которого Луна не видала со дня своего возникновения. Да, я пытался связаться с ООН. Но к инопланетянам это не имеет никакого отношения. В доказательство могу привести тот факт, что, осознав наконец, после сотого повторения, что Лунный Радио Телескоп принял сигнал от внеземного разума, а Лунный ВЦ его почти расшифровал, я немедленно успокоился, потребовал, чтобы меня отвязали от кресла, и приступил к своим репортерским обязанностям.

 

... Конференц-зал постепенно наполняется. Скоро, видимо, начнут. Хотя я, признаться, совершенно не представляю, что нового нам тут могут сообщить. Похоже, оправдывается афоризм академика Перкиса: "Человечество так долго готовилось к Контакту, что оказалось совершенно к нему не готово..."

 

После того, как я принес бедняге Клеру все возможные извинения, он смягчился и даже согласился дать мне интервью. Суть дела, по его словам, сводилась к следующему. Пять часов назад ЛРТ принял сигналы от внеземной цивилизации. То есть, тогда еще не было известно, что от внеземной, но, во-первых, импульсы были прямоугольными, чистая морзянка, а во-вторых, в том направлении, откуда они пришли - а пришли они из созвездия Девы - ни бакенов, ни кораблей Космофлота не было.

Сигнал расшифровали с поразительной быстротой. Ко словам Клера, он был устроен так, чтобы любой дурак сразу все понял. И вот что оказалось. Сигнал нес описание некоего устройства.

- Понимаете, - горячился Клер. - С точки зрения техники здесь все ясно. Это спутник, несущий огромной мощности радиопередатчик, компьютер, который им управляет, и ядерный реактор, подающий туда энергию. Все очень просто. Но вот с точки зрения морали...

- При чем тут мораль? - не понял я.

- Как при чем? - Клер в запале хлопнул ладонью по столу, и - в силу слабого притяжения - слегка оторвался от кресла. - Ведь совершенно ясно, что нам предлагают собрать эту штуку! Кот в мешке! Что будет потом?!

 

Дальнейшие события известны в общем-то хорошо, так что я буду краток при их описании. Хотя я мог бы рассказать много интересного - ведь меня, как "инопланетяноненавистника" приглашали на все мало-мальски важные мероприятия и сторонники и противники Контакта. Оба, так сказать, лагеря.

Ибо мир раскололся. Одни считали, что нам честно предложена рука дружбы, и игнорировать ее глупо, да и невежливо. А другие столь же убежденно утверждали, что это ловушка, и по Сигралу передатчика, как по пеленгу, устремятся на Землю... Кто именно устремится - неизвестно, но в вариантах недостатка не было.

Очень скоро я осознал, что речь идет о "прокручивании" в масштабах всей планеты старой русской поговорки "и хочется, и колется". Самое обидное, что кроме этих двух аргументов - насчет "хочется" и "колется" я за все три года так ничего и не услышал.

 

Дискуссия, развернувшаяся вокруг того, запускать или не запускать спутник, начавшись в тиши ученых кабинетов, мигом выплеснулась на страницы газет, проникла на кухни и в офисы, экраны кино и в армию.

Пока ученые и политики просчитывали варианты, пока военные эксперты анализировали технологию, которую нам предлагали использовать при создании спутника - его очень скоро окрестили "Гостем", страсти вокруг проблемы накалились настолько, что несколько кабинетов правительств вынуждены были уйти в отставку. Еще несколько правительств ввели в своих странах военное положение, чем достигли того же эффекта.

Хорошо помню это время, особенно тот день, когда газеты огласили особое мнение марсианской колонии. Я пытался добраться до конференц-зала в Лондоне, однако, похоже, терпел неудачу. Движение было парализовано, по улице мне навстречу двигалась колонна, состоящая из молодых людей, одетых в кожаные штаны и кожаные же майки. На груди у каждого была намалевана ярко-зеленой краской одна и та же надпись: "Вступим в Контакт". Все это было весьма забавно, но, во-первых, я опаздывал, а во-вторых, прекрасно помнил, чем закончилось подобное шествие в Амстердаме, когда лига "безконтактников" вмешалась в такую демонстрацию в лучших традициях контактного каратэ.

Кое-как выбравшись из пробки, я направил машину в объезд, но дорога и здесь оказалась перекрыта. Пользуясь удостоверением журналиста, я пробрался через полицейский кордон, и подошел к самому краю огромной воронки, разрушившей шоссе практически на всю его ширину. Как объяснил мне дежурный офицер, здесь произошло столкновение грузовика компании "Сухофрукты", набитого тонной, а то и больше, аммонала, и лимузина, начиненного более традиционным динамитом. По предварительным данным, грузовик направлялся к посольству одной "проконтактной" страны, видимо, чтобы его таранить. Однако, не привыкший к левостороннему движению водитель выехал на встречную полосу и столкнулся с лимузином. Последним управляла активистка лиги "Проститутки за контакт" и направлялась она, судя по всему, к штаб-квартире организации, пославшей грузовик. Я удивился тому, как быстро следствие получило эту информацию, однако оказалось, что члены обеих организаций уже успели позвонить в полицию, и взять на себя ответственность за террористические акты, которые, как они полагали, были совершены. Поспешность их действий объяснялась видимо, тем, что в течении последних лет в ряде государств появились филиалы "лиги восемь". Деятельность ее сводилась к тому, что прочитав в газетах об очередном взрыве, поджоге и т.п., члены Лиги немедленно звонили в полицию и брали ответственность на себя. Мотив они называли один и тот же - "из хулиганских побуждений", чем, по их мнению, обесценивался данный террористический акт. Отчасти это было справедливо, отчасти же привело к некоторой торопливости террористов, что также облегчало борьбу с ними.

На конференцию я слегка опоздал, однако, похоже, что в подобном положении оказался не я один. В сущности, они еще и не думали начинать. Пока суд да дело, третьи страны выступали с совместным докладом, в котором указывали на важность "Гостя" для человечества, и просили помощи в решении проблемы долгов.

Я хорошо запомнил дату этой конференции еще и потому, что "Гость" был запущен ровно два месяца назад, и сейчас, наконец, стали известны результаты его работы. Само по себе решение о запуске мгновенно накалило атмосферу в странах ближнего востока, выступавших категорически против такого выбора, однако дальнейшее развитие событий привело к тому, что конфликт утих сам собой.

Километровая чаша передающей антенны развернулась прочь от созвездия Девы, и послала радиолуч к неприметной звездочке в Лебеде. Затем в Весах. Затем в Кассиопее. И вновь в Лебеде... Земля была изумлена. Даже щедрые на гипотезы журналисты не смогли предложить ни одного мало-мальски приемлемого объяснения "ухода Гостя".

Похоже было, что конференция начнется не просто с опозданием, а с большим опозданием. Чтобы размяться, я вышел в холл и решил перекусить. Буфет здесь располагался почему-то на 5-м этаже, и я встал в очередь к лифту, за какой-то делегацией, суде по всему, из центральной Африки. Открылись двери, и из лифта неторопливо вышел джентльмен в старомодных очках и с тросточкой. Я сразу узнал его - это был доктор Гиндилис, один из величайших умов нашей эпохи, автор теории биочувствительности (не спрашивайте меня, что это такое). Стоявшие передо мной делегаты дружно устремились в лифт, и оказавшегося у них на пути гения завертело, как щепку в водовороте. Двери закрылись, и лифт пошел вверх.

Я деликатно помог ученому подняться с пола, и будучи прежде всего журналистом, попытался его разговорить. Это оказалось несложно. Рассказ о моем полете на Луну вызвал у Гиндилиса взрыв жизнерадосьного смеха, я уже прикидывал, как озаглавить интервью, как вдруг двери лифта раскрылись, и мы увидели в нем все тех же африканцев, изумленно на нас глядевших. Затем двери закрылись, и кабина вновь ушла.

Я рассказал доктору о своих наблюдениях по поводу русской поговорки, и наконец решился на прямой вопрос.

- Ну а ваше мнение, доктор? Что есть Сигнал? И что будет на конференции?

Мой собеседник усмехнулся.

- На конференции не будет ничего интересного, можете мне поверить. Что же касается моего мнения... Вы ведь журналист? - спросил он, указывая на мой значок. Я кивнул.

- Могу лишь обещать, что вы напечатаете это первым, - загадочно произнес он. - Но вот когда... право, я еще не решил...

Тут глаза его изумленно расширились, и он уставился на что-то за моей спиной. Я обернулся.

Створки дверей лифта опять разошлись, явив миру все тех же африканцев. Затем двери захлопнулись вновь.

- Почему они ездят туда-сюда?! - озадаченно произнес Гиндилис. Я улыбнулся.

- Предлагаю обмен, доктор. Я отвечаю на ваш вопрос, а вы - на мой. Согласны?

Ученые - в чем-то дети. Ответ последовал немедленно.

- Согласен, - сказал мой собеседник. - Итак?

- Все очень просто, доктор. В этом лифте слабое освещение.

- Я заметил.

- Кнопки белые, и цифры на них - тоже белые...

- Вы хотите сказать?..

- Далее. Не знаю, кто проектировал этот лифт, но панель с кнопками он разместил с явным чувством юмора.

- Выходите, друзья! - приветствовал я бессменных пассажиров. Ответом было гробовое молчание, затем двери захлопнулись в третий раз.

- Так вот, насчет кнопок, - продолжал я. - Где ищет их нормальный человек, войдя в лифт? На уровне своих глаз. Здесь же они почему-то находятся на уровне бедра.

- Забавно, - протянул мой собеседник, сдерживая смех.

- И это еще не все. Нумерация кнопок здесь - п, м, и лишь потом - 1, 2, 3... а наши бедолаги, пожоже этого не знают, не видя белых цифр на белом фоне...

- Они путают этажи!

- Они не успевают нажать на кнопку! - мягко поправил я. - И тут вступает в действие последняя особенность этого лифта. Не получив в течение какого-то времени команды, он закрывает двери, и едет сам, делая остановки на каждом этаже.

- Прелестно! - расхохотался Гиндилис. - А почему они не вышли?

- Потому, - пояснив я, - что в этом заведении лифтовые холлы всех этажей похожи как две капли води. Они просто не знают, где находятся.

- Да... - покачал головой ученый, - и вы все это заметили?!

- Я же журналист! - гордо произнес я. На самом деле я был в этом отеле неделю назад, и "заметил" все эти особенности на собственной шкуре, но что-то удержало меня от того, чтобы в этом признаться. - Однако, - произнес я вслух, - теперь ваша очередь меня просвещать.

- Ну что же, - улыбнулся Гиндилис. - Нам предложили создать спутник "Гость", и мы его создали. Однако, вместо того, чтобы информировать об этом событии своих хозяев, он ... э ... проигнорировал наши ожидания.

- НАСА считает, что в программу компьютера вкралась ошибка, - робко вставил я.

- Чепуха, - усмехнулся доктор Гиндилис. - Там нет никаких ошибок, я убежден в этом. Ваша задача имеет очень простое решение, больше того, она имеет прототип на Земле.

- Прототип?

- Представьте себе вирус. Сам по себе, он абсолютно нежизнеспособен, но попав в клетку определенного вида, воспроизводится в ней за счет ее ресурсов. - Он проводил задумчивым взглядом кабину лифта, и продолжал:

- Где-то и когда-то во Вселенной родился Сигнал. Мы не знаем, кто и зачем его послал. Это и не важно. А важно то, что встречая на своем пути цивилизацию определенного типа, достаточно романтичного, точнее, и доверчивого, этот сигнал выступает в качестве вируса, заставляя ее строить спутник типа "Гость". Вот и все. Все! Мы стали жертвой паразита!

- А-а! - я вцепился пятерней себе в шевелюру. - Купили! Господи, как же нас купили!

- Почему - купили? - спросил Гиндилис, - ведь мы знаем теперь: первое, там, откуда пришел сигнал, есть цивилизация, похожая на нашу, второе, там, куда он ушел, воз, тоже. И кроме того, третье, мы знаем язык Сигнала, который отныне наш с ними общий.

- Но мне пора, - произнес он, взглянув на часы, - до свидания и удачной статьи.

- Спасибо, - задумчиво произнес я. - Космический грипп, надо же... А ведь, знаете, вашу аналогию с вирусом продолжить.

- Да? - вежливо осведомился ученый, - и как же?

- Мы переболели, - выпалил я, - и у нас выработался иммунитет.

- Иммунитет к гриппу?

- Ну да!

- А как насчет кори, ветрянки и этой, как его... гепатита-Б? - улыбнулся мой собеседник.

 

* * *

 

Через две недели ЛРТ принял первое "святое письмо"...

 

DEEPLY IPMACTED

(Стукнутые)

 

План сценария

Настоятельно рекомендуется предварительный просмотр фильмов Deep Impact и Армагедон.

 

1. Предыстория. Крупные планы Земли из космоса и Космоса с земли.

2. Завязка. Фрагмент сценария.

Эта история началась в ясную безлунную ночь в июне, в одной из обсерваторий в Скалистых горах. Именно там совершенно было открытие тысячелетия, хотя к сожалению, имя героя так и осталось при его жизни неизвестным. Это потом он стал героем. Началось же дежурство так же, как и все прочие. Сначала - рутина. Чудеса - потом. Джон Смит потянулся за пиццей. Одновременно его левая рука продолжала порхать над клавиатурой управляющего аггрегатом компьютера. Глухо заурчали моторы и труба телескопа повернулась в сторону созвездия Водолея. Ученый не знал, что это - исторический момент, поэтому он оторвал взгляд от экрана, и даже прекратил на время печатать, для того, чтобы подобрать упавший на клавиатуру кусочек пиццы - справедливости ради заметим - хорошей пиццы, и даже еще теплой.

Затем Джон снова посмотрел на экран, замер, пытаясь осознать, что же он такое видит, и - поняв - судорожно сглотнул. Это было ошибкой.

Оливка, обыкновенная оливка с косточкой, неведомо как оказавшаяся на пицце, попала ему в дыхательное горло, и мир перед глазами ученого потемнел. Цепенеющими пальцами Джон Смит потянулся к клавиатуре, чтобы предупредить человечество о грозящей ему опасности, но было поздно. 3. Объяснение сути дела и формулировка позиции действующих лиц.

Терпеливый исследователь мог бы проследить продолжение этой истории в корридорах Белого Дома, не того, что в России, а его менее известного тезки в США. Однако для среднего обывателя след сенсации тысячелетия прерывается с трагической смертью астрономического гения, и всплывает вновь два года спустя, на пресс-конференции Президента Соединенных Штатов Америки.

Камера повернулась к двери, когда на сцену выкатилось Самое Известное Инвалидное Кресло. Стоящий за камерой оператор показал Президенту четыре пальца, три, два, и наконец - один (прим. Редактора: указательный!). На счет ноль начинался прямой эфир. Наблюдающая за выступлением Америка дружно вглядывалась в экраны и шевелила губами - будучи глухонемой от рождения, Президент обращалась к американскому народу на языке жестов.

- Сограждане! - говорила Президент...

...два года назад благодаря самоотверженным усилиям одного из ведущих астрономов нации были полученны уникальные данные о необычном поведении приближающейся к Земле кометы Галея. Как видеть на фотографиях, впоследствии подтвержденных всеми ведущими обсерваториями мира, комета имеет не один хвост, как полагается обычной комете, а три. Факт этот имеет колоссальное значение для безопасности нашей планеты. К сожалению, совершивший открытие ученый трагически погиб в автомобильной катастрофе до того, как он успел сообщить миру о своем открытии, и драгоценное время было упущено. Чтобы вы поняли, о чем пойдет речь дальше - небольшое отступление. Принцип работы газового лазера. 3. Теоретическое отступление - принцип работы газового лазера.

Принцип работы газового лазера заключается в следующем. Газовая смесь, например всем известный углекислый газ, в смеси с азотом, под низким давлением помещается между двух зеркал - эта конструкция называется резонатором. Далее газ освещается достаточно коротковолновым излучением или подвергается действию электрического разряда. Так в газовой смеси создается феномен, известный как инверсная заселенность уровней, сам же процесс носит название накачки. После этого свет, излучаемый возбужденными атомами газа, отражается многократно от зеркал резонатора, формируя лазерный луч. 4. Истоки конфликта.

Нам стало известно, что группа безответственных граждан Канады, носящая название "Imagineers" успешно воплотила данный проект в жизнь. Да-да, речь идет о приближающейся к Земле комете Галея, этой самой природой созданной заготовке для лазера, в которой роль газовой смеси играет хвост кометы, а энергию для накачки поставляет Солнце. Причина же раздвоения кометного хвоста проста - как известно, хвост кометы является не газовым, а газопылевым шлейфом. Насколько нам известно, террористы использовали электромагнитное поле Солнца для отделения мешающей работе лазера пыли. Нечто подобное происходит в телевизоре, добавила Президент, показав аудитории свое глубокое знакомство с технологией 50-летней давности.

Почему Президент упорно называла создателей лазера террористами? Увы для этого были весткие основания. Месяц назад они послали ООН ультиматум с требованиями несовместимыми с высокими стандартами демократии, по которым живет наше общество, если не сказать - оскорбительными требованиями. В случае отказа террористы угрожали направить лазер на Землю. Это может, говорила Президент, вызвать резкие и необратимые изменения американского образа жизни, в частности, средней температуры на планете. Это не что иное, как E. L. E - Erection Level Event (прим. Редактора: Степан, я бы посоветовал не сужать читательскую аудиторию - пусть будет Election Level Event - для Президента это даже важнее). Мы не сдадимся, сказала Президент. Нет, и еще раз - нет! В течение этих двух лет США совместно с Россией строили самый крупный из когда-либо существовавших космических кораблей, названный "Bloodynose". Он стартует через неделю, и задачей его будет взорвать созданный террористами лазер. Россия любезно предоставила для этой цели ядерные боеголовки, уничтоженные ею три года назад в Сибири.

Одновременно, на случай, если все эти крайние меры окажутся неэффективными, нами был создан подземный город в центре Гренландского ледового щита. В ближайшие двадцать минут компьютер Сексиум-ХХХ отберет случайным образом два миллиона американцев, остальные же переселятся под защиту ледника дабы пережить глобальное потепление. 5. Период формирования общественного мнения. В этой части сценария не происходит принципиально важных событий, в то время, как зрителю предоставляется возсть познакомиться с действующими лицами. Америка перед лицом катастрофы.

Второе выступление Президента состоялось два месяца спустя, и было значительно менее торжественным. "Как же она постарела", думали миллионы американцев, глядя на усталое лицо негритянки на экранах.

- Космический корабль "Bloodynose" потерпел неудачу, - просто сказала Президент.

...корабль потерпел неудачу. Установленная на борту навигационная система дала сбой, несмотря на все уверения ее разработчика - компании Майкрософт что это невоз в принципе. Вместо кометы Галлея, космический корабль полетел к Марсу, где успешно заминировал и взорвал его спутник - Фобос. Попытавшись, по просьбе службы технической поддержки компании, воспроизвести проблему, корабль взорвал оставшиеся бомбы - так был уничтожен Деймос. В ответ лазер нанес первый - демонстрационный - удар по Земле... 6. Личные проблемы простого американца перед лицом глобальной катастрофы.

... - Я не поеду без тебя, - сказал Джонни. Они сидели в старом заброшенном парке, под деревьями. Несмотря на позднюю ночь, небо пылало угрозы террористов оказались отнюдь не пустым звуком. Джонни был выбран компьютером в число тех, кто должен был эвакуироваться в подземный город-убежище, а вот его самый близкий человек - нет.

- Ты должен ехать! - последовало горячее возражение.

- Нет! - Джонни вдруг замолчал и широко раскрытыми глазами уставился на сверкающий небосвод, словно увидел его впервые. - Ну конечно! - воскликнул он. - Как это мне раньше в голову не пришло! - Что - не пришло? - удивился Билли.

Вместо ответа Джонии вскочил со скамейки, и опустился на одно колено перед своим другом.

- Выходи за меня замуж! - сказал он. Его глаза сияли.

- Ты что - обалдел?

- Пойми, чудак - как член моей семьи ты имеешь право отправиться в убежище вместе со мной.

- Джонни!

- Билли!

Мальчики обнялись и долгий страстный... (прим. Редактора: Степан, я бы посоветовал - пусть это будет рукопожатие, хотя это и сузит читательскую аудиторию). (Зачеркнуто). Мальчики обнялись и обменялись рукопожатием. 7. Великая нация в период лишений.

Требования террористов общеизвестны, так что мы ограничимся лишь кратким перечислением той боли, позора и унижения, через которые вынужденно было пройти человечество. Не будет преувеличением сказать, что весь мир с нетерпением ждал, когда же завершится проход кометы Галея ... 7-1. Статуя Свободы получает полувоенный китель и усы. Неизвестно, имели ли террористы в виду Саддама Хусейна или кого-то другого, по крайней мере, официального заявления сделано не было. 7-2. Снятие всех и всяческих запретов с исследований в области клонирования. Странам - членам мирового сообщества предписывалось производить минимум тысячу клонов ОДНОГО И ТОГО ЖЕ ЛИЦА ежегодно. Личность оригинала не уточнялась, что привело к ряду существенных разногласий в ООН и едва не вызвало вооруженные столкновения. Арабские страны предлагали уже упоминавшегося Саддама Хусейна, в то время, как Запад склонялся к тому, чтобы клонировать Билла Клинтона. Однако после того, как кто-то задал резонный вопрос - а зачем нам столько Биллов Клинтонов? - было решено остановиться на кандидатуре его тезки - Билла Гейтса, что в свою очередь, едва не привело к серии гражданских войн. Впрочем, запад и восток сумели в конце концов придти к разумному компромиссу - клонировать тешили Теодора Козински. 7-3. Переименование созвездия Большой Медведицы в созвездие им. Ленина особых возражений не вызвало, равно как и Млечного пути в Путь Коммунизма. 7-4. Поскольку группа террористов была ранее известна как клуб любителей фантастики, ни для кого не явилось сюрьпризом, что она вела черный список издательств, отказавшихся публиковать произведения членов банды. Тело российского лидера В.И.Ленина из мавзолея вынесено не было, однако ему пришлось потесниться - рядом с ним, в том же, образно выражаясь, гробу, с восьми до пяти каждый день должны были лежать вповалку опальные издатели. Прочие аттрибуты шоу были сохранены, включая смену караула и "доступ к телу", причем очередь в мавзолей отнюдь не уменьшилась. 7-5. Столь же объяснимо и второе связанное с литературой условие злополучного ультиматума, хотя оно нашло значительно меньше поддержки в широких массах. Ежемесячно издаваемое, полное собрание сочинений членов преступной группы стало частью обязательной программы подготовки школьников во всем мире. Некоторым странам, например России, пришлось применять вооруженную силу для контроля за соблюдением этого пункта ультиматума... Любопытно, что новшество было с энтузиазмом встречено учителями литературы, немедленно обрушивших на детей поток заданий типа: сочинение на тему "роль марсиан в развитии социально - экономических отношений между Галактической Империей и Союзом Тысячи Планет", или "Тема Родины в романе Конан-созидатель". 7-6. Прогрессивная общественность с воодушевлением встретила предложенный террористами пакет законопроектов об обустройстве семейной жизни американцев, в частности, о разрешении браков между человеком и компьютером. Значительно больше вопросов возникло всвязи с их идеями об иммиграционном законодательстве, в частности о предоставлении китайцам канадского гражданства. Все китайцы автоматически становились гражданами Канады. В порядке утешения все канадцы становились по совместительству гражданами Нигерии. 8. Эпилог.

Комета покинула околосолнечное пространство. Наконец-то человечество могло вздохнуть спокойно. Ликвидированы тысячи тонн книг, выпущены из Мавзолея изможденные редакторы "Tor Books", "Amazon", АСТ и прочих издательств. Лишь возросший процент китайцев в государстве Канада указывал на то, что все забыть, пожалуй, не удастся, да Статуя Свободы...

Президент откинулась на спинку кресла и устало закрыла глаза. Наконец-то отдохнуть. Словно в насмешку, в дверь постучали. Разумеется, стук был пустой формальностью, но все же референт всегда стучался, прежде, чем войти. Он положил на стол листок бумаги и бесшумно выскользнул прочь.

Президент вяло пробежала текст глазами, затем вздрогнула, и прочла еще раз, на сей раз внимательно. Она изменилась в лице. Прощай американская демократия, прощай заслуженный отдых, и главное - прощай выборы.

Террористы захватили Солнце.

 

ЛЕГЕНДА

 

Ночь. Нет ни звезд, ни луны, и ничего не видно за пределами круга света от костра. Ветер шумит в кронах невидимых деревьев, да тонко кричит за рекой какая-то пичуга.

- Расскажи мне сказку, - просит Жанна.

- Ты же не любишь тимманские сказки.

- А ты нетимманскую расскажи.

- Ладно, - вздыхаю я, - попробую. Хотя рассказчик из меня... ...Значит так, все это случилось давным - давно, еще до Освобождения, и до первой из Великих Битв, кажется, тоже. Не точно. Но уже тогда были орки и были эльфы, и не было в Кристалле двух рас, которые ненавидели бы друг друга сильнее. И вот однажды орк шел по лесу один.

Жанна слушает полу-прикрыв глаза, и вид у нее от этого какой-то обиженный.

- Не знаю, искал ли орк приключений, отбился ли от своей десятки, или просто хотел кого-нибудь убить. Впрочем, кажется, тогда у них не было десяток. Так или иначе, он услышал эльфийское пение. Он пошел на звук, и вышел на поляну, где сидела эльфийка. Просто - сидела и пела - они часто делают подобные глупости... ну, да ты знаешь. Что обычно делает орк, когда видит эльфа? Поднимает лук, и пускает стрелу. Но в этот раз вышло иначе.

Эльфийское пение очаровало орка, хоть считается, что они полностью стоят на стороне Зла, а значит, для Добра недостижимы. Но он не выстрелил. Вместо этого он затаился и стал слушать, а потом... В общем, если ты не возражаешь, я пропущу всю романтику. Они полюбили друг друга. Ты еще не спишь, заморыш?

- Не дразнись, - отвечает Жанна. - Не сплю.

- Жаль. Ну так вот. Когда об этом узнали в Великом Лесу, они очень рассердились. Шутка ли - эльф и орк. Нашего вот Локара за орковский меч едва не прикончили, а тут такое... Они усыпили эльфийку...

- А как ее звали?

- Ну откуда же мне знать. Мне лет было меньше, чем тебе, когда я эту сказку слышала.

- А дальше?

- Усыпили и засунули ее в один из этих их целебных цветов, чтобы она забыла о своей любви. Но цветок отказался ее лечить, так-то вот. И когда она проснулась, она объявила эльфам, что уйдет из Великого Леса, если так надо.

- Трудно любить того, кого ... - начинает Жанна, затем резко замолкает, и осторожно косится на меня - не обидела ли. Я решаю ничего не замечать.

- Тогда эльфы послали стрелка, чтобы он убил орка. Должна тебе сказать, они, конечно, добрый народ, но иногда здорово перегибают палку. Причем не только в борьбе со Злом... Ну так вот. Когда эльфийка пошла на очередное свидание со своим возлюбленным, ну с орком, стрелок должен был пройти следом, и выстрелить. Но оказалось, что и орк побеседовал со своими, и те тоже оказались недовольны. Я не знаю, как орки лечат своих сумашедших, не удивлюсь, если пытками. Только орк тоже не вылечился, так как настоящая любовь... Ерунда все это, малыш. Если пытают орки, про настоящую любовь забываешь в первые несколько секунд.

- Это же сказка! - с укором говорит Жанна.

- Ну тогда конечно. Тогда слушай дальше. Орки тоже решили послать стрелка. И послали. Так что когда эльфийка и орк встретились и поцеловались, их одновременно поразили две стрелы - светлая и черная. И тогда эльфийка превратилась в цветущую яблоню, а туда, где стоял орк ударила молния, и сожгла яблоню наполовину. Так оно и осталось с тех пор, я бы сказала - как символ дурацкого упрямства двух народов, но ты знаешь, малыш, самое удивительное, кое-кто из этих народов, кажется, гордится такими сказками. *** Ночь. Небо затянуто белесой облачной пеленой. Окружающие поляну кусты слабо светятся, по ним пробегают ленивые волны малинового и золотые нити плюща вплетаются в эти волны. Лес - прекрасен. За рекой поет ночная синица, а у самой реки в кустах затаился олень - смотрит на наш костер.

- Расскажи мне сказку, - просит Жанна.

- Сказку - а о чем?

- Расскажи мне о черной яблоне.

Я осуждающе смотрю на Уну, но та делает вид, что дремлет.

- Так случилось, - говорю я, вспоминая легенду, - что на заре времен орк - кажется, его звали Аратага, и эльфийка Аоминель...

- Таких имен не бывает!

- Да, наверное. Что-то я путаю. Ну неважно. Скажем так - на заре времен орк полюбил эльфийку, а она ответила ему взаимностью. И это была Истинная Любовь, так что орку открылись пути Добра, а эльфийка увидела Тьму, так, как ее видят орки. И они были счастливы какое-то время, но долго это продолжаться не могло. Стоило эльфийке войти в Великий Лес, как в наполняющее Лес Добро вплеталась черная нить, а стоило орку подойти к Крепости Обелиска, как орковские Черные Глаза поднимали тревогу.

- Черных Глаз тогда не было!

- Ну... ладно. Пусть. И тогда орки пошли к оракулу и эльфы созвали Совет. И потерпели неудачу - те и другие. Совет не смог ничего решить, ибо в Великом Лесу появилась Тьма, а оракул прогнал орков - ну и естественно, орки убили оракула.

Тогда эльфийку вызвали на Совет, и объявили, что она должна покинуть Великий Лес, либо расстаться с орком.

- Так ее не пытались лечить? - спрашивает Жанна.

- Не думаю. Я никогда не слышала такого варианта легенды. Хотя... не знаю. Когда я решила уйти с вами, меня спросили, не предпочту ли я все забыть, но выбор оставался за мной.

- Хорошо, что ты пошла с нами, - серьезно говорит Жанна. - Я бы без тебя пропала.

Я хочу ее погладить по голове, но знаю, что девочка этого не любит. Трудно, когда каждый встречный гладит тебя по голове, а тебе уже почти десять.

- Я продолжаю? Ну так вот. Эльфийка не могла ни уйти ни остаться, так как в любом случае сердце ее было бы разбито. Поэтому она вышла на границу владений эльфов и орков, и осталась там.

- Умерла? - иногда глаза у этого ребенка становятся такими же большими, как у эльфа.

- Осталась. Она превратилась в яблоню.

- А орк - в молнию.

- Орк убил себя под этой яблоней, и тогда в нее ударила молния, и сожгла ту сторону дерева, которая была обращена к Великому Лесу. И теперь из Великого Леса видеть лишь головешки, а из темных земель - цветы. Наверное в этом есть смысл, вот только трудно сказать, какой.

- Напоминание, - говорит Жанна, затем, подумав, встает и направляется в дальний конец поляны. ***

Ночь. За рекой орет потерявшая всякую совесть крылатая тварь. Я уже подумывал о том, чтобы заткнуть ей глотку, но Тиал болезненно относится к такого рода вещам... пусть. Багровые тучи скользят над землей на восток, где ни на миг не гаснет магическое сияние Крепости Пяти Народов. На юге тоже сияние - там, где стояла Крепость Обелиска, а теперь, кажется, будет озеро. Это сияние умирает. Кроме того, светятся зеленым кусты, а у реки на костер пялится олень - полагая, вероятно, что его никто не видит. Впрочем, у отряда довольно еды. В воздухе остро пахнет цветами, костром и сырой древесной трухой.

- Расскажи мне сказку, - просит Жанна.

- Сказку... Расскажу-ка я тебе... Да вот хоть про черную яблоню, задумчиво тяну я в ответ. Кто говорил, что самые круглые глаза у удивленных эльфов? Эта девочка невероятно талантлива, мне даже представить страшно, как сильна она будет в магии лет через десять, но ребенок есть ребенок, и его очень легко озадачить. Я протягиваю руку, чтобы погладить ее по голове, она уворачивается - игра, в которую мы играем с первого дня нашего знакомства.

- Откуда ты знаешь? - тон полу-вопросительный, полу-возмущенный, словно она подозревает, что я сжульничал. В целом, так оно и есть. Слух у моего народа куда острее человеческого, так что я слышал ее беседы с Тиал и с Уной. Вместо ответа я улыбаюсь, но Жанну этим не проймешь. Она вообще ничего не боится.

- Однажды орк услышал, как поет эльфийка, - говорю я. - Имена их история не сохранила, ни человеческая, ни даже эльфийская, но мы-то знаем, что звали их Арага и Мита. - Я кошусь на сидящего неподалеку Мастера, и он чуть заметно кивает. Впрочем, внимание Мастера далеко от моей истории - он смотрит на тимманку, и в его глазах тоска. И всегда будет тоска, ибо я знаю, что он обречен на одиночество. Не спрашивайте, как. Знаю. Дело не в Уне, она - лишь напоминание, что счастье существует в этом мире - для других. Истинная любовь.

- Истинная любовь, - говорю я Жанне, - это редкая штука. И она поразила этих двоих. Самое неудачное из всех возможных сочетаний. Эльф не полюбит гоблина - мы слишком разные. Но эльфы и орки происходят из единых корней, и в то же время - это-то их и разобщает.

- Но они же родственники.

- Эльф пустит в свой лес собаку, но не пустит орка, подумай об этом. А орки вообще ненавидят все на свете, ну да ты сама все видела, - я киваю в ту сторону, откуда мы так во-время выбрались.

- И еще - когда ты живешь очень долго, как живут эльфы, особенно эльфы из Совета, ты перестаешь думать о любви, ты просто забываешь об этом. Совет мыслит категориями - "так надо" и "так не надо".

- Так вот, они полюбили друг друга, но эльфы были против, и орки были против. Да. Иное дело - гоблины. Для гоблина честь - это главным образом чувство собственного достоинства, понимаешь ли. Если я вдруг захочу жениться на эльфийке, то я женюсь, и мой род это примет. Если, конечно, эльфийка не станет нам вредить. И дети такого брака - скорее всего их постараются держать подальше от войны, чтобы им не пришлось делать выбор. Мало ли ремесел на земле и под землей. Хотя, конечно, сомневаюсь, чтобы у гоблина и эльфийки могли быть дети. - Я снова смотрю на Мастера, но он уже спит.

- Другое дело - эльфы, и другое дело - орки. Для орка честь - это кодекс Песни, и слово эльф там - ругательное слово. А позор смывается очень просто - самоубийством. Ритуальным, разумеется. А если нет - тебя казнят. А если ты сбежал - твой род должен покончить с собой, а если нет - ты еще не устала? - род будет казнен. Ну наш орк и выбрал - самоубийство.

- Что касается эльфийки - полагаю, на нее тоже сильно давили. Знаешь, Жанна, ваше так называемое Добро, когда дело доходит до отстаивания жизненных интересов, гораздо хуже Зла. По крайней мере, лучше, когда тебя убивают просто, чем когда тебя убивают со слезами жалости на глазах, как ты полагаешь?

- А яблоня? - спрашивает Жанна.

- Легенда, не более. Яблоня росла там всегда. Ты подумай - куда пойдет эльфийка умирать? Под цветущую яблоню, конечно. У них совершенно дикие представления о красоте.

Жанна вздыхает.

- Извини, - говорю я, и глажу ее по голове. На этот раз она не уворачивается. - Древние легенды всегда жестоки. Не расстраивайся.

- Жаль, - говорит Жанна. - Я так надеялась, что они сумеют договориться по-хорошему.

 

ВВЕДЕНИЕ В НЕГУМАНОИДНУЮ ЛОГИКУ

 

Довольно давно, в середине восьмидесятых годов двадцатого века, было опубликовано блестящее исследование посвященное негуманоидному разуму, и понятию негуманоидности вообще. Называлось оно "Введение в негуманоидную логику". Исследование имело большой успех. Готовилась к выходу вторая монография, озаглавленная "Введение в негуманоидную этику". К сожалению, под действием нового взгляда на жизнь, сформированного этой работой, автор повредился рассудком, а после и вовсе исчез с научного небосклона.

Что есть негуманоидный разум? Это, в очень упрощенном изложении, разум, который из данных предпосылок сделает иные выводы, нежели человек. Давайте остановимся, и зададим себе вопрос, настолько простой, что за всю историю человечества он был в первый (и последний) раз задан лишь в середине вышеупомянутых восьмидесятых годов двадцатого века. "Так ли это?" А в самом деле... Вы можете никогда не придти к одним и тем же выводам с вашей собственной тещей - значит ли это, что она - негуманоид ? (так мы будем в дальнейшем называть негуманоидный разум - исключительно для краткости. Вопросы анатомических различий мы рассмотрим несколько ниже). Напрашивающийся ответ способен лишь окончательно запутать дело. Может быть, следует сказать, что негуманоидным является разум, мотивация поведения которого отлична от человеческой? Но ведь мотивация - это главным образом эмоции, разум же традиционно эмоциям противопоставлялся. Вообще, с открытием химических соединений, влияющих на эмоции, позиции сторонников "мотивационного" подхода сильно пошатнулись. Кто кому негуманоид в паре Джейкиль и Хайд? Негуманоидность, утверждает "Введение", и оно, безусловно, право, является частным случаем взаимоотношений двух различных разумов, и только присущий человеку антропоцентризм мешает ему разглядеть сей очевидный факт. Факты же таковы...

Человек - это гуманоидный разум (не вздрагивайте - чуть ниже мы это обсудим). С этим тезисом почти никто не спорит. Попугай, с другой стороны, хотя и способен на некоторые рудиментарные проявления разума, гуманоидом не является. Также не является гуманоидом крокодил, и примерно по тем же причинам - он "мыслит" совершенно иначе, даже когда он сыт (это мы тоже обсудим ниже).

Получается - вот он, антропоцентризм в чистом виде - что попугай и крокодил попали, в результате наших ученых доводов, в одну и ту же категорию разумных существ. Налицо противоречие. "Введение" поступает с подобными противоречиями следующим образом. Попугай, утверждает оно, является негуманоидом только по отношению к человеку. По отношению же к крокодилу термин "негуманоид" не имеет ни малейшего смысла. Для того, чтобы описать отношение попугая к крокодилу, вводится термин "некрокодилоид" - и все сразу становится на места - задача получает общее решение, а человек исключается из рассмотрения вообще.

Неумолимая логика автора книги идет дальше. Человек, утверждает книга, по отношению к попугаю является непопугаеоидом, что означает несовместимость суждений и общей шкалы ценностей. Таким образом мир становится проще и логичнее, а отношения между любыми разумными - и неразумными - существами могут быть описаны в терминах новой теории.

Однако, как заметил кто-то из великих, логика никогда не останавливается на полпути. В наших рассуждениях помимо крокодила и попугая уже упоминался еще один объект исследования - теща. Являясь человеком с точки зрения анатомии, этот объект с точки зрения многих исследователей находится ближе к крокодилу или на худой конец - попугаю, нежели к хомо сапиенс. Однако все-таки, она традиционно причисляется к разряду гуманоидных существ, например, с точки зрения юридической...

Для того, чтобы включить в теорию подобные - и множество других парадоксальные на первый взгляд вещи, "Введение" переходит от жестко заданной дискретной шкалы "гуманоид" - "негуманоид" к шкале гибкой, в традициях теории нечетких множеств. Негуманоидность одного человека (теща) по отношению к другому может выражаться в процентах, и равняться, например, сорока двум. Такой подход дает окончательный ответ на вопрос о разумной жизни! Действительно, если степень "чужеродности" крокодила по отношению к попугаю близка к ста процентам (или, что то же самое, степень "подобия" близка к нулю), то между людьми подобие возрастает, приближаясь к ста процентам в случае близнецов...

Именно исследование близнецов и подтолкнуло естествоиспытателей на следующее обобщение. Что, спросили они себя, если близнецы находятся в разных условиях? Их реакции, мысли, а то и жизненные приоритеты будут тогда различаться, и пропасть между человеком и его генетическим двойником (помните, что в восьмидесятые годы двадцатого века еще не было скандала связанного с подпольным клонированием тысяч копий Билла Клинтона, так что близнецы были единственным инструментом исследователей. Тем более примечательны полученные результаты) может оказаться больше, чем между человеком и крокодилом.

Конечным итогом рассуждений ученых явилось утверждение, что человек является негуманоидом по отношению к самому себе. В самом деле, достаточно рассмотреть поведение человека в детстве, юности и зрелом возрасте, чтобы заметить существенные различия. Человек трезвый отличается от человека пьянного настолько, что ни у кого, казалось бы не может возникнуть и тени сомнения о не-вполне-гуманоидности этих созданий.

Нельзя не отметить изящество и наглядность проведенных экспериментов по установлению контактов с существами, обладающими сходным разумом но отличной от человеческой физиологией. К сожалению, чистых экспериментов поставить в то время не удалось, что впрочем и не удивительно. Представьте себе, что вы изучаете реакцию жителя Марса на удар молотком по пальцу. Сравнивая его поведение с поведением среднестатистического человека, придти к ошибочному выводу о негуманоидности жителей Марса, в то время, как проблема заключается, всего лишь, в отсутствии в их языке некоторых болеутоляющих выражений. Интересен подход, который был разработан для решения этой проблемы, и получил впоследствии название "контакта методом погружения", эти работы до сих пор являются основополагающими в области. Что же касается методов так называемого "силового" контакта, перечислим лишь несколько общеизвестных, таких, как "sonic boom" и "water shock"... Сообщалось даже, что с их помощью удалось вступить в диалог со стопроцентно негуманоидным существом, человеком, у которого в ходе эксперимента были отрезаны руки, ноги и голова...

Приведем в заключение простой и эффективный способ, с помощью которого каждый человек может на короткое время превратить себя в негуманоида. Перестаньте дышать. Не пройдет и минуты, как вы обнаружите, что ваша система жизненных ценностей претерпела серьезнейшие изменения. Будьте осторожны, однако - в нескольких случаях исследователи показали необратимость подобных изменений...

 

ПОДХОДЯЩЕЕ ОРУЖИЕ

 

- Все? - поинтересовался Майк.

- Еще пару кружочков. - Андрей нажал на пульте управления кнопку, и несущий кинокамеру мини-планер послушно заложил в небе очередной вираж.

- Эй! - возмутился Майк. - Ты ввел пять кругов вместо двух! Это нечестно!

- Не будь занудой, - флегматично посоветовал Андрей. - Минутное дело!

Майк скорчил недовольную мину:

- Минутное дело! Мы торчим тут две недели из-за этих несуществующих зверей! Я просто чувствую, как обрастаю жиром.

Друзья прибыли сюда десять дней назад, фотографировать сапфировых панд. Кто-то якобы видел здесь панд, а раз так, то перенести их за сотню световых лет могли только инопланетяне. Старая сказка, и, естественно, никаких панд здесь не было. Да и не могло быть - местные хищники в два счета уничтожили бы беззащитных зверьков. Однако журнал заказал снимки и неплохо, кстати, заплатил.

- Не будь занудой, - повторил Андрей и, протянув руку, потрепал по загривку Дейка, который довольно заворчал и перевернулся на спину, подставляя брюхо.

- А Дейк? - не унимался Майк. - Когда мы прилетели сюда, это был воспитанный пес, он знал, что такое фас и что такое фу!

Услышав знакомые слова, Дейк вскочил на ноги и вопросительно посмотрел на хозяина. Поняв, что тревога была ложной, он зевнул, потянулся и улегся вновь. Майк горестно вздохнул.

И в этот самый миг пульт управления издал тихий писк - почти неслышно, ничего особенного. Но - по счастливому совпадению, друзья служили в десанте два года назад, еще до того, как это слово в один день и навсегда стало анахронизмом. Точно такой писк издавали дешифраторы пультов "летающих шпионов", когда на них по пеленгу шла боевая ракета.

Все дальнейшие действия Андрей с Майкам проделали без участия рассудка - вскочили, опрокинув пульт, и бросились прочь. Майк при этом рванул Дейка за ошейник и скомандовал "вперед", а Андрей подхватил с земли "рюкзак первопроходца", служивший обеденным столом.

Рассудок включился лишь после того, как они, закрывая головы руками, плюхнулись на дно небольшой ложбинки далеко за пределами лагеря. Дейк улегся рядом, показывая, что не забыл выучку за две недели безделья.

- Может мы зря... того? - произнес Андрей почему-то шепотом. - Здесь ведь не армия...

- Да и пульты другой конструкции, - также шепотом отозвался его компаньон. - И... Стоп! - заорал он во все горло. - Здесь же нет людей!

Лишь тут друзья осознали весь комизм ситуации. Здесь нет людей! На целой планете лишь они с Lейком!

Они уже почти собрались встать на ноги, когда ракета поразила цель...

Земля содрогнулась, и на месте лагеря распустился огненный цветок горели палатка, вездеход, припасы. Через пару секунд рвануло еще раз видимо, какой-то из осколков пробил бак на звездолете. Подождав, пока с неба не перестали валиться сучья, комья земли и прочий мусор, Дейк вскочил и принялся энергично отряхиваться.

- Ну и?.. - поинтересовался Майк.

Вместо ответа Андрей выразительно похлопал по "рюкзаку первопроходца".

- Ага! - довольно сказал его компаньон. - Соображаешь. Хвалю. Будем уходить?

В рюкзаке, помимо всего прочего, находился гиперджампер транспортное средство, далеко не столь удобное, как звездолет, но почти не уступающее ему по радиусу действия.

Андрей отрицательно покачал головой.

- Во-первых, - назидательно произнес он, - предстартовая подготовка длится двенадцать часов, за это время на нас сто раз успеют напасть. Если уж взялись. Во-вторых, ты сам намерен платить за новый звездолет?

Майк отрицательно затряс головой.

- Вот. А чтобы приставать к властям с жалобами, надо поближе познакомиться с обидчиком. Так?

- И в-третьих, - восторженно подхватил Майк, - ты десантник, я десантник. Хоть и бывший. Давно мечтал посмотреть на тебя в деле.

Он встал по стойке смирно, и отчеканил:

- Рядовой Томпсон!

- Рядовой Ждахин! И тебе не надоело воевать?

- Надоело, - признался Майк, - еще как надоело... Но поскольку нас провоцируют... О! Это совсем другое дело.

Наблюдавший за церемонией Дейк громко фыркнул.

- Рядовой Дейк! - прокомментировал Майк. - Ну-ка, что у нас есть?

Он открыл рюкзак.

- Так, джампер, парашют, фильтры... Та-ак! - Он извлек на свет божий "дром" - десятизарядное чудовище из вороненой стали.

- Я читал, что выстрелом из этой штуки обратить в бегство слона.

- Угу, - скептически протянул Андрей. - А ты пробовал подстрелить из него куропатку на ужин?

- Н-нет...

- Ты получишь голову, хвост и, если повезет, немного перьев. Впрочем, далеко его не прячь. Пошли?

Друзья зашагали в ту сторону, откуда прилетела ракета.

Через шесть часов они сделали привал на маленькой полянке в чаще леса.

- Да... - произнес Андрей, не имея в виду ничего конкретного.

Майк немедленно развил эту мысль.

- Мы оказались на этой планете, имея при себе стандартный набор для кислородных миров - звездолет, лагерь и все такое. Через две недели мы лишились лагеря, звездолета и едва не погибли сами. Что отсюда следует?

- Что охота на сапфировых панд очень опасное занятие, - усмехнулся Андрей. - Что там, Дейк?

Вскоре и люди услышали - треск, тяжелое сопение, глухие булькающие звуки.

- Зверь какой-то...

Дейк глухо зарычал и двинулся вперед. Андрей поймал его за ошейник. Чистопородная немецкая овчарка, Дейк тем не менее не отличался особым умом и к тому же был начисто лишен чувства страха.

Затем на собачьей морде появилось недоумевающее выражение. Он завертел головой. Похоже было, что непрошеные гости надвигались с двух сторон.

- Лежать! - велел Андрей и сам показал пример. Майк, заняв позицию за стволом дерева, нервно водил из стороны в сторону стволом пистолета.

Они появились почти одновременно - легкий армейский вездеход и покрытый густой свалявшейся шерстью носорог-гигант, на Земле такие давным-давно вымерли. В вездеходе, считая водителя, находилось шестеро солдат, все вооружение которых, похоже, состояло из мини-автоматов "кобра". Стреляли "кобры" пистолетными пулями и вряд ли могли представлять опасность для чудовищного зверя, рядом с которым вездеход казался игрушечным.

Обе стороны были лишены свободы маневра - справа и слева деревья стояли слишком густо. В десяти шагах от вездехода носорог остановился, неуверенно переминаясь и громко сопя.

Андрей поглядел на Майка и чуть заметно пожал плечами. Майк повторил его жест. Он тоже не видел способа с одним стволом напасть на шестерых автоматчиков.

Устав, видимо, ждать, носорог опустил голову к самой земле и издал низкий хриплый рев, перешедший в гортанное урчание. В ответ водитель нажал на клаксон. При звуке сигнала гигант вздрогнул и отреагировал самым неожиданным образом - на землю с глухим звуком шлепнулась внушительных размеров куча.

Солдаты встретили это дружным взрывом хохота. Похоже, они считали, что находятся в безопасности. И тут вмешался невоспитанный Дейк. Черно-серой молнией он метнулся вперед - Андрей и охнуть не успел - и вцепился гиганту в заднюю ногу, похожую на мохнатый телеграфный столб. Носорог же, подвергшись нападению, издал новый рев, на октаву выше прежнего, и ринулся в атаку. Шесть автоматных очередей ни на миг его не задержали.

Поддетый за бампер могучим рогом, вездеход с жалобным скрипом оторвал от земли передние колеса. Солдаты горохом посыпались через борт. Носорог тряхнул головой, оторвав бампер, и повел вокруг мутным взором. Обнаружив удирающих обидчиков, он лихо взбрыкнул и ринулся в погоню.

- Быстро! - крикнул Андрей. Друзья бегом устремились к вездеходу.

- Давай!

Машина, вышедшая из передряги относительно целой - если не считать потерянного бампера и нескольких вмятин на кузове, заурчала и начала разворачиваться.

- Не двигаться!

Он стоял в пяти шагах от вездехода, направив на незадачливых угонщиков игрушечный свой автоматик. На губах у Майка появилась ироническая усмешка.

- Не стреляй! - прошептал Андрей, энергично работая правой, скрытой от противника, кистью.

- Выходите из машины! Ну!!! - Больше ничего он сказать не успел отвинченная Андреем рукоятка рычага переключения скоростей угодила ему точно между глаз.

- Грузим и поехали. - Через минуту вездеход несся прочь, весело подпрыгивая на ухабах. Майк на заднем сиденье приводил пленника в чувство. Наконец солдатик застонал и открыл глаза. Рыжие, коротко остриженные волосы, оттопыренные уши, рельефная, но слишком "круглая" мускулатура. Культурист.

- Так, - ласково произнес Майк.

- Пожестче, костоправ, пожестче! - прорычал Андрей, наблюдая за сценой в зеркало заднего вида. - Сломай ему для начала пару пальцев. Выбрав подходящее место, он резко свернул в кусты и затормозил. - Ну?!

- Во! - Майк показал большой палец. - Ты прирожденный... э... допрашиватель. Нет, допросчик. - Друзья расхохотались.

Поняв, наконец, что над ним издеваются, пленник перевел дух и вдруг "рыбкой" перелетел через борт, кувыркнулся, вскочил на ноги и бросился к кустам.

- Изящно... - признал Андрей.

- Угу, - Майк пожал плечами. - Но совершенно не по-джентльменски. Давай его сюда, Дейк!

Пленник, поминутно спотыкаясь, задом выбрался из кустов, конвоируемый овчаркой.

- Садитесь, почтеннейший, - Андрей приглашающе похлопал по сиденью. Ты что, парень, действительно собирался в этих кустиках бегать наперегонки с вездеходом? Ну и что нам с тобой делать?

- Ваша песенка спета, - огрызнулся парень. - Лучше сдавайтесь.

- Да? - вежливо удивился Майк. - Не согласен. Андрей, , я с ним не соглашусь? Час назад у нас не было ничего. Почти. Теперь у нас есть вездеход. А через сутки-двое мы захватим всю планету. Да, Андрей?

- А то!

Пленник презрительно усмехнулся:

- Через двое суток МЫ, - он сделал ударение, - МЫ захватим всю Вселенную.

- Как? - переспросил Майк. - Вселенную? Андрей, он, по-моему, еще не в себе.

- Больно? - жалостливо поинтересовался Андрей, прикоснувшись кончиками пальцев к великолепной шишке, украшающей лоб солдатика.

- Вы!.. Вы!.. Вам!.. - Солдатик подскочил на месте.

- Спокойно, Дейк, - скомандовал Андрей, - у человека приступ.

- Приступ?!!! - совершенно потеряв контроль над собой, солдатик, захлебываясь словами, ринулся в бой: - Да, Вселенная подчинится нам. Всего лишь десяток объединивших усилия фирм, и три тысячи штурмовиков - нео. Больше не надо, нет! И завод. Завод в кратере потухшего вулкана. Там, внутри, пещера. Огромная, да! И завод почти заполнил ее ипритом. Да! Да! Сотни тысяч тонн!!! И гипертранспортеры. Там же, в кратере. Они уже прогреты! И через - сколько сейчас? - через семь часов будет демонстрационный удар по столицам крупнейших стран! А потом ультиматум! Да!

- Ты хочешь сказать, - уточнил Майк совершенно спокойным, бесцветным голосом, без обычных своих украшений, - ты, подонок, хочешь сказать, что через семь часов по живым людям будет нанесен химический удар?!

- Поняли, наконец, - отдуваясь произнес солдатик. - Сдавайтесь.

В следующий миг он полетел на пол от могучей затрещины.

- Там и сиди. - Майк вопросительно посмотрел на Андрея. - Что делать? Может, джампер? На Землю и обратно, с подмогой, а?

- Транспортеры прогреты, - усмехнулся пленник, не вставая, однако, с пола. - Как вы появитесь, они и сработают. Не дождавшись ответа, он продолжал: - Смотрите. Вы включаете джампер, вводите координаты цели - и с этого момента до старта должно пройти...

- 12 часов, - вздохнул Майк.

- Вы прибываете на Землю, и даете им наши координаты. Они вводят их в свои гипердвигатели, и ждут еще 12 часов. Ясно? У вас остается три часа. А теперь подумайте, за три часа добраться до правительства, убедить его и подготовить десант? Армию, армию вы зря распустили, господа либералы! - Солдатик вновь заполз на кресло и развалился, положив ногу на ногу. - Вы могли бы атаковать нас только атомным оружием - оно действует мгновенно. - Солдатик хихикнул. - Разобрали вы атомные бомбы! Ой!

- Тебе где сказали сидеть? - спросил Андрей. - Ладно. Поднимайся и вылезай.

- Что?! - Солдатик побледнел как полотно. - Здесь?! Нет! Вы меня не убьете!!!

Майк схватил пленника за ремень и за шиворот и, ухнув, выкинул из машины.

- Едем, - сказал Андрей, заводя мотор. - На месте разберемся. Вездеход прыгнул вперед, сминая стену кустарника.

- Разберемся, - упрямо повторил Андрей. - Должен быть выход, у нас еще три часа.

- Ты собираешься за три часа создать оружие массового поражения?

- Должен быть выход.

Еще через час они достигли цели. Вулкан представлял собой невысокую гору, поросшую густым лесом и увенчанную пятикилометровым кратером. Он давно потух.

Вездеход друзья утопили в озерце, образовавшемся на месте одного из побочных кратеров, и теперь лежали в густой траве на склоне, наблюдая за расположенным внизу городком. Солдатик сказал правду. Внизу действительно стоял химический завод, окруженный шестью ребристыми, похожими на увеличенные шарики скомканной фольги, гипертранспортерами.

- Что будем делать? - спросил Майк.

- Подойдем поближе. - Андрей задумался. - Вон туда, видишь - полоса препятствий...

- Ты думаешь...

- Они туда не полезут - за сутки до операции тренироваться поздно.

Посты часовых удалось миновать без особого труда. Разместились в макете двухэтажного дома - лучшего наблюдательного пункта нельзя было придумать.

- Ну и что теперь?

- Может, попробовать захватить транспортеры? - неуверенно предположил Майк.

- Шесть сразу?

- Заминируем... - Майк вздохнул, и почесав в затылке, признался: Ерунда все это.

Тут за окном раздался дробный грохот и топот множества ног. На плац, расположенный вблизи завода, под барабанный бой вышли ровные шеренги солдат.

- Так, - после паузы мрачно произнес Андрей. - Их действительно три тысячи.

- Взорвать склад иприта? - не обращая внимания на его реплику, сказал Майк.

- Что ты зациклился - взорвать, взорвать? Чем взорвать? И как? Так тебя туда и пустили.

Барабаны смолкли. На плацу стоял ровный прямоугольник. Вечернее солнце играло на пластике шлемов.

Затем на трибуну перед строем поднялся человек. Расстояние не позволяло ни разглядеть его, ни услышать, что он говорит. Каждый раз, когда он переставал жестикулировать, плац словно взрывался приветственным ревом.

- Слишком знакомо, - процедил Андрей сквозь зубы.

Майк горестно кивнул.

- Думай, Майк, думай. Что мы можем?

- Привести десант.

- Раз. Но первый удар будет за ними.

- Пожалуй... Привести звездолет и таранить транспортеры. Вместо атомной бомбы...

- Сшибут. - Андрей взял друга за плечо и повернул к окну: - Вон туда смотри. Что видишь?

- Мангуста, - вздохнул Майк. - Проглядел я ее. Значит, что? Наверное, есть еще ракеты?

- Отменяется, - резюмировал Андрей.

Майк с ненавистью поглядел в окно.

- Сволочи, - произнес он. - Просто сволочи. Соскучились по твердой руке... Гады... Раздавить... Утопить в дерьме...

- Стоп! - Андрей резко вскинул голову. - Как ты сказал? Ага... Это идея. Отбываем.

Он вытащил из рюкзака джампер и лихо пробежался пальцами по клавишам программатора. Вот. Готово.

Майк подошел к нему и заглянул ему через плечо.

- Планета Метан? - Он с изумлением поглядел на Андрея. - Эй, ты часом не того?!

- Нет, не того, - Андрей улыбался с видом совершенно счастливого человека. - И не Метан, а Метан-прим. Перевалочный пункт.

Несколько секунд Майк недоумевающе таращился на Андрея, затем до него дошло.

- Метан! - выдохнул он. - Ух ты! Андрюша, ты гений!

Он метнулся к рюкзаку, вытащил из него какой-то продолговатый предмет с ладонь длиной, и, подбежав к окну, по пояс высунулся наружу. Вернулся он уже без предмета. Вид у него был донельзя довольный.

- Поехали! Дейк!

Привыкший к подобным процедурам Дейк подошел и улегся рядом, не делая никаких попыток выйти из трехметрового круга - радиуса действия джампера.

Андрей набрал на клавиатуре команду на исполнение, и на миниатюрном экранчике зажглась колонка нулей. Через 12 часов все нули превратятся в единицы и джампер с экипажем возникнет в зале диспетчерской на станции Метан-прим.

В конце прошлого века традиционное сельское хозяйство было практически полностью вытеснено гидропонной технологией, не использующей органических удобрений, и перед человечеством встал вопрос утилизации канализационных стоков. Проблема была решена весьма оригинальным способом - все стоки и органические отбросы перебрасывались на космическую станцию Метан-прим, а оттуда - на крошечную планетку - Метан. На планетке отходы бродили, выделяя в атмосферу большое количество метана, а метан этот перебрасывался обратно - к потребителю.

- Мы врываемся туда, - возбужденно сказал Андрей, - вяжем рабочую смену...

- И меняем программу гипертранспортеров! - подхватил Майк.

- И на головы этих идиотов обрушивается водопад дерьма!!!

- Они не успеют нажать на пуск? - озабоченно спросил Майк.

- Вряд ли. Транспортеры сразу закоротит. Да и... Им будет не до того...

- Ничего, - улыбнулся Майк, - они это заслужили.

- Жаль, мы этого не увидим, - вздохнул Андрей. - Как они стоят на плацу, и вдруг, с неба...

- Почему не увидим, - Майк хитро подмигнул, - я укрепил за окном видеокамеру.

- Что?!!!

- Это возместит нам убытки за сожженный корабль. Тебя что-то еще беспокоит?

- Видишь ли, - задумчиво сказал Андрей, - на Земле ведь нет оружия массового поражения...

- Ну так что? - не понял Майк.

- Я боюсь, что мы создаем прецедент, - признался его товарищ.

 

КОРОТКАЯ ДОРОГА

 

Старик опустил связку хвороста на заросшую сухой колкой травой обочину дороги и осторожно разогнул спину. Предстояло пройти еще не меньше лиги, но это его не пугало. Стояла та золотая пора осени, когда от прогулки в горах у человека лишь прибавится сил, даже если ему уже за шестьдесят.

От размышлений Старика отвлек стук копыт. Из-за поворота, откуда только что вышел он сам, вылетел всадник на черном как смоль коне. Облачен он был не в дорожный костюм, а в стальные латы, и даже в шлем с султаном синих перьев, хотя в данный момент на него никто не собирался нападать. Копыта коня выбивали искры из каменистого грунта.

Старик неодобрительно покачал головой, провожая всадника.

- Может быть, он едет не ко мне, - произнес он медленно. - Может быть, он едет к Мельнику на запруду... Хотя что ему может понадобиться от Мельника? То же, что и от меня... Это же Воин... Я их за версту чую, Воинов.

Подобрав хворост, Старик со всей возй скоростью зашагал по тропинке.

Воин ехал к нему. Под навесом во дворе стоял, перебирая точеными ногами, конь, уже без седла и сбруи.

- Посмотрим, посмотрим, - пробормотал Старик, направляясь к дому. Он толкнул тяжелую, сбитую из потемневших дубовых досок дверь, и вошел в сени.

Воин сидел за низким столом перед кувшином вина и хлебным караваем. Когда скрипнула дверь, рука его стремительным, практически неуловимым движением метнулась к рукояти меча. Затем он разглядел вошедшего и удивленно поднял брови.

- Это он? - спросил Воин тихо.

- А то кто же! - усмехнулась Лита, жена Старика. Голос ее звучал весело, но слышавший его много лет Старик услышал в нем страх.

- Все правильно, - подумал он, - я бы тоже боялся.

- Гостю - рад, - сказал он вслух, усаживаясь за стол.

- Ты - Маграв? - недоверчиво спросил Воин. - Тот самый проводник Март?

Старик кивнул.

- Что же - лгут легенды? Ты же должен быть...

- Легенды говорили правду, - усмехнулся Старик. - Сорок лет назад они говорили правду... И тридцать лет назад... Время...

- Ну хорошо. - Гость отодвинул в сторону кувшин, и в упор посмотрел на хозяина. - тогда ты знаешь, зачем я пришел. И ты дашь мне то, чего я хочу, или... - Оглянувшись на Литу, и усмехаясь, он прочел нараспев:

- "Проводник Маграв и его красавица жена." Лгут легенды. Когда я шел сюда, я думал пригрозить этим, но сейчас...

- Хорошо, что дочь живет не здесь, - подумал Старик.

- Я понял, Воин, - он бросил в камин небольшую щепку горного дерева, и через мгновение там уже ревело и билось пламя. Горное дерево тысячи лет копило жар солнца, и не было лучшего топлива ни в горах, ни в долине, ни за горами.

- Зачем тебе Меч? - угрюмо спросил Старик. - ЧТО ты будешь с ним делать?

- Что?! - Воин, захохотав, с громом обрушил на стол бронированный кулак. - Вот что!!! Я мирный человек, Старик. Мирный - и не хочу, чтобы у меня были враги. И их у меня не будет! - Новый взрыв хохота потряс комнату. - Не останется!!

Резко оборвав смех, он наклонился вперед, почти к самому лицу Старика.

- Так ты проведешь меня, Маграв? Или...

- Проведу.

Кривя рот в усмешке, Воин откинулся назад, не торопясь нацедил себе кубок вина, и также не торопясь выпил.

- Правда ли, - снова заговорил он, - что и ты шел к мечу в свое время?

Старик кивнул.

- И что любовь к этой женщине остановила тебя на пути к власти над миром?

- И заставила до конца дней поселиться здесь, - закончил Старик. Вновь не лгут легенды.

- Что же... Ты сделал выбор, а я делаю свой. Мы выйдем на рассвете.

- Пусть так.

 

Они вышли на рассвете - всадник со Стариком, и направились в обход горы. Гора называлась Аграт, но Воин этого не знал.

- Это потухший вулкан, - объяснил Старик, - и в его кратере хранится Меч. Отсюда до него - два часа пути.

Воин резко повернулся в седле.

- Два часа?!

- Если по прямой, - пояснил Старик. - Но нам придется обходить Гору с востока, и хорошо, если успеем за два дня. Да и... Дорога опасна, господин. Не думаю я, что в человеческих силах ее пройти.

- Ты-то жив, - буркнул Воин, - хотя я слышал, идешь туда не впервые.

- Но мне не нужен Меч.

 

Через шесть часов они обогнули Гору, и Воин увидел, наконец, дорогу, о которой говорил Старик. Вулканический конус был словно рассечен глубоким ущельем, наклонно поднимающимся к самой вершине. Видимо, когда-то здесь текла лава. Склоны ущелья заросли лесом, как и вся гора, а по дну его струился ручей.

- Что же, - произнес Воин, насладившись картиной, - идем.

- Коня придется оставить здесь, - быстро сказал Старик. - Он не пройдет и десятую часть пути. Привязать его лучше вон под тем уступом - и от дождя защита, и от ветра.

- Это не опасно?

- У подножья Горы нет хищников, - безмятежно отозвался Старик. - Они боятся Дракона.

- Они - животные, - презрительно бросил Воин. - А человеку свойственно побеждать страх. Тем он и отличается от хищников.

- Если бы! - подумал Старик, бредя к скале вслед за Воином. - Если бы человек отличался от животного лишь этим! Как просто все было бы! И как мерзко. К счастью, ты не прав, Воин. На беду ты не прав. На беду себе, и к счастью для людей.

Не доходя до каменной стены, Воин резко остановился, вглядываясь. Старик подошел и стал рядом.

- Что это?! Что это такое?!

Под самой скалой, скрытые между валунами, громоздились кучей седла и сбруи.

- Что это?!

- Я всегда отпускаю коней, - ответил Старик, - и всегда складываю сюда седла. Вас очень много, Воин, и все-таки, никто еще не прошел... Никто.

- Я пройду.

Вскоре над путниками нависли склоны ущелья.

Тропа теперь круто пошла вверх, и Воину часто приходилось останавливаться, поджидая своего провожатого. Тропа петляла, поминутно разделяясь, ложные ответвления уводили в нагромождение лавовых глыб или терялись в буреломе. Один - Воин это прекрасно понимал - он не осилил бы дороги и за месяц. И все же медлительность Старика раздражала его.

Вечером они подошли к старому кострищу, и Старик, повозившись немного, развел огонь.

- Воин?

- Да.

- Приготовься.

- К чему?

В ответ Старик лишь пожал плечами. Он понятия не имел, что придумает Гора на этот раз. Она никогда не повторяла своих шуток, и лишь Дракон в конце пути был одним и тем же.

 

К воротам Дракона они вышли лишь к вечеру следующего дня. Первым их увидел Воин - и остановился, поджидая Старика. Две скалы возвышались впереди, перегораживая ущелье, так, что между ними оставался лишь узкий проход. Старик тоже увидел ворота, и Воина перед ними, в измятых обгоревших латах, сжимающего в руках зазубренный боевой топор. Дорога изрядно потрепала его, то камнепадами, то невесть откуда возникающими черными волками, нападавшими всегда со спины, и всегда по трое, то сгустками огня, слетающими с краев ущелья. Но Воин прошел, и глаза его все также твердо сверкали в прорези шлема.

- Это ворота. - Сказал Старик. - Дальше ты пойдешь один. Ты не передумал... Насчет своих врагов? Ты ведь доказал, что можешь дойти до вершины Горы, и повернуть сейчас - поступок столь же смелый...

- А власть? - усмехнулся Воин.

- А нужна она тебе? Власть - доказательство твердости. Придя сюда, ты все доказал...

Воин повернулся спиной к воротам, и в упор посмотрел на Старика.

- Семейная жизнь изменила тебя, Маграв, - произнес он. - Ты забыл, что есть власть ради Власти.

- Что же, иди.

Затем была тишина, и удар в тишине - один-единственный. Медленно-медленно Старик поднялся с камня, на котором сидел, и пошел к воротам. Первое, что он увидел, миновав каменную щель, был Воин. Старик поспешно отвел взгляд и встретился глазами с драконом.

- Все растешь, - прошептал он, - ну, здравствуй...

Потрепал чудовище по броневой чешуе, терпеливо подождал, пока раздвоенный на конце язык прошелся по нему с ног до головы, а затем направился к крутой каменной лестнице в дальнем конце кратера. Ступени, выбитые в скале много веков назад, вели к полукруглой площадке, с которой открывался вид на окрестности. Здесь же, в нише, стоял меч.

Старик протянул руку и осторожно погладил голубую сталь.

- Надо же, - произнес он с горькой иронией, - сколько лет прошло, а я все так же хочу взять его в руки... И не нужна мне эта сила, и вредна даже, а - хочется...

Затем он пошел вниз, по тропинке на внешнем склоне Горы, и через два часа был у подножья. Чувствовал он себя плохо - сказывалась усталость, да и не только она.

Лита встретила его на полпути, там, где тропинка терялась, исчезая в густой траве.

- Ну как ты?

- Неважно. - Старик пожал плечами. - Завтра надо будет отпустить его коня. Как еще может быть? - Он помолчал, а затем с досадой произнес:

- Каждый следующий злее предыдущего... И никто не хочет добра.

- Добра! - усмехнулась Лита. - Разве добро делать с помощью меча? Зачем доброму - меч?

- Верно, верно, - пробормотал Старик. - Доброму он ни к чему... Только ведь злому - и подавно, разве не так? Пойдем, Лита, темнеет.

 

ГОРОД ТРОРА

 

Так получилось, что злой волшебник Трор вышел на перевал, с которого открывается вид на Зеленую долину, глубокой ночью. Выйди он днем или хотя бы вечером, наша история, воз, пошла бы совсем по другому пути, и кто знает, что бы тогда получилось?

Жизнь этого края, а то и всей Страны, наверняка изменилась бы до неузнаваемости, а ведь Страна - это не так уж мало.

Но при чем тут время суток, спросите вы? А вот при чем. Выйдя на перевал днем или вечером, Трор, конечно, увидел бы долину, однако усталость, - а шел ой несколько дней, не останавливаясь, - так вот, усталость не позволила бы ему как следует осознать увиденное. Но Трор поднялся на заснеженный перевал ночью - и не увидел ничего, так было темно. Хотя внизу стояло лето, но здесь, вблизи от вечных снегов, было холодно и голо, ветер выл, как стая голодных драконов - вы не знали, что они собираются в стаи? Собираются, но только в голодные годы. Впрочем, там, где проходил Трор, им иногда не помогала даже эта крайняя мера - нрав у Трора был крутой, и добрые дела, совершенные им за много веков, было легко пересчитать по пальцам одной руки. Обычно же оставались за ним лишь развалины.

Еще вы, конечно, можете поинтересоваться - я говорю о тех из вас, кто повнимательнее, - как это Трор ухитрился идти не останавливаясь несколько дней? Что же, вопрос резонный. было бы, разумеется, пошутить: мол, между днями бывают ночи, и ночью, дескать, Трор спал. Но нет, он шел и ночью.

Ныне, когда волшебников - настоящих, старой закваски - почти не осталось, а может быть, и не осталось вовсе, когда даже колдуны исчезли с ярмарок и не пугают больше простаков и ротозеев своими фальшивыми чудесами, когда о драконах рассказывают сказки... что объяснить?

Одним словом, Трор мог идти трое, и четверо, а то и десять суток подряд, мог он превращаться в самые неожиданные предметы и в самых страшных животных. В нестрашных он не превращался - не то, чтобы не умел, а такой уж был у него характер. Но и волшебники устают, хотя и медленнее, чем люди. К тому моменту, с которого я начал свой рассказ, Трор устал, замерз и хотел спать. Думаю, не стоит добавлять, что он был зол на весь свет.

Итак, выйдя на перевал, Трор свалился и уснул как убитый. Спал он прямо на снегу, а чтобы было не так холодно - обратился предварительно в снежный сугроб.

А проснувшись утром, Трор увидел Зеленую долину. Сейчас мало кто помнит, как она выглядела в те годы, я, по крайней мере, могу лишь догадываться об этом, что же касается вас... Но - не будем отвлекаться.

Долина была прекрасна. Бегущая с гор речка разбивалась здесь на множество ручьев и ручейков, звенели маленькие водопады, над которыми дрожали яркие радуги. Вся долина была покрыта зеленью, и острые глаза Трора позволяли ему разглядеть любую веточку там, внизу. В небе кружились птички, в траве бегали жучки, мыши и прочая мелюзга, но зверей покрупнее Трор не увидел. Тот, кто знал Трора, а знали его в те времена все - еще бы, ведь едва ли не каждая мать пугала им своих детей, - так вот, кто его знал, предпочитал не попадаться ему на глаза, справедливо считая, что лучше уж пожить немножко так, а не доживать свой век в виде трухлявой колоды или, скажем, зубочистки. Долина Трору понравилась.

- Поживу-ка я здесь немного, - решил он и, обернувшись коршуном, взмыл в небо.

Ах, небо! Даже Трору, выходит, не удалось устоять против его чар. Что случилось со злым волшебником, почему он сделал то, что сделал? Никто не смог ответить мне на этот вопрос. Но так или иначе, поднявшись в небо, Трор вдруг совершил поступок, который ни до него, ни, к счастью, после не совершал ни один волшебник. Хотя... Кто может утверждать это наверняка? Впрочем, я опять отвлекся. Итак, Трор-коршун спикировал к земле и превратился... в город.

Да-да, в город! Выросли, как из-под земли, каменные дома, выгнули спины мосты и мостики, переброшенные через речушки и ручейки, завертелось мельничное колесо. Помутнел и сбился столбами воздух, и пожалуйста - появились из воздуха фонарные столбы. Каждая вещь возникала тогда, когда о ней вспоминал Трор, и прочно занимала свое место.

Людей Трор всегда недолюбливал - может быть, потому они и возникли в последнюю очередь - граждане города в Зеленой долине.

Были они высокие и низкие, толстые и худые, молодые и старые. Никто из них, насколько мне известно, не удивился своему необыкновенному рождению - каждый точно знал, что должен делать в жизни. Пекарь месил тесто, трубочист чистил трубы, музыкант... Впрочем, о музыкантах речь пойдет особо.

Город вышел на славу. С одной стороны, конечно, был он немного мрачноват. Трор никогда не любил веселья, и во всем Городе вы бы не нашли ни легкомысленных завитушек в чугунной ограде, ни танцующих статуй. И все-таки Город был красив. А что до нехватки веселья - его с лихвой восполняла Зеленая долина, ибо что могло быть красивее Зеленой долины, какой она была в те годы?

Но что же стало с волшебником? Каково ему было - быть целым городом, видеть тысячами глаз, дымить печными трубами да еще и крутиться мельничным колесом?

По свету ходят два ответа на этот вопрос. На севере Страны считают, что волшебник рассеялся на тысячи частей, а значит, люди Городам - не люди вовсе, а все тот же волшебник, и как пальцы руки подчиняются своему хозяину, так и люди эти говорили и делали лишь то, чего хотел их создатель. Трор был злым, но зло, как считают сторонники этой точки зрения, рассеялось, перейдя по частичкам к каждому горожанину. Так и вышло, что были они злые, но не очень, хотя и не то чтобы добрые - ведь добра в Троре и вовсе не было.

Но есть и другая точка зрения - ее придерживаются в основном те, кто живет южнее Зеленой долины. Если хорошенько попросить рассказчика, он с удовольствием объяснит, что волшебник просто устал. Шутка ли проделать такую работу?! Устал и уснул, оставив Город жить так, как его жители сочтут нужным. Уснул и проспал многие сотни лет.

В то памятное утро музыкант Ван проснулся, как всегда, в семь часов. Позавтракав, тоже как всегда, овсяными хлопьями с молоком, он взял под мышку футляр с трубой и направился на площадь. Надо сказать, что за долгие годы, прошедшие со дня возникновения. Город сильно изменился. Так, площади этой раньше не было.

На площади ровно в девять, как и каждый день, играл оркестр. Ван подошел, когда почти все были уже в сборе. Еще немного, и оркестр исполнил марш под названием "Гимн Города Трора", а затем музыканты разошлись - каждый по своим делам.

Вообще-то, когда Трор превращался в Город, он заодно превратился и в нескольких музыкантов. Но вот ведь в чем загвоздка... Трор совершенно не знал нотной грамоты, был начисто лишен музыкального слуха и из всех мелодий знал лишь похоронную да несколько боевых маршей. Вот так и получилось: хоть и были Трором созданы музыканты, но что и как играть - они не знали. Правда, надо отдать Трору должное, он сумел наколдовать им хороший слух. А уж они сочинили десятки маршей кроме маршей они ничего не играли.

Теперь, пожалуй, пора рассказать о Городе - каким он стал к, моменту пробуждения Трора. Ибо Трор проснулся. Да-да! Проснулся - и тут же, по старой памяти, вызвал грозу. Небо, и без того черное, - а не было и четырех часов, - потемнело еще сильнее; сверкнула молния - и все потонуло в потоках воды и свисте ветра. Ветер этот прилетел из заморских стран и принес с собой оттуда массу всяческого мусора, в том числе и один листок... Но об этом после.

Как ни странно, гроза не порадовала Трора. Может быть, за века сна он стал добрее? Кто знает... Тогда Трор превратился в самого себя, то есть в невысокого мрачного человека, сунул руки в карманы и побрел осматривать городские достопримечательности. Через полчаса он заподозрил неладное. Через час он просто не знал, что и думать.

Стоя на высокой городской стене, Трор еще раз посмотрел на Город.

- Что они наделали?! Так испортить мой замысел! А долина? Они вырубили весь лес! А архитектура? Что они понастроили?!

Между тем из-за гор выглянуло солнце, и стрелки городских часов показали девять. В тот же миг на городской площади взревели трубы, грохнули барабаны и зазвенели литавры. Трор схватился за голову, затем поднял к небу сжатые кулаки. Еще немного, и Город, несомненно, провалился бы сквозь землю, сгорел синим пламенем или распался бы на куски. Но тут...

- Господи, - прошептал он, - ведь я был этим городом! Я отделился от него лишь час назад! Выходит, этот город - тоже я?! В этом надо разобраться, - решил он. - Но смогу ли я удержаться? - спросил он сам себя. И тут же придумал, что надо сделать.

- Приказываю, - сказал он властно. - Пусть моя волшебная сила уснет и спит ровно сутки. За это время он собирался осмотреть весь город.

Сначала Ван пошел в лавку-купить себе овсяных хлопьев на следующую неделю, а затем, подобно многим другим горожанам, направился в парк одно из главных городских развлечений. Еще из развлечений был оркестр, тот самый, в котором играл наш герой.

Больше развлечений не было, да и зачем? Спроси любого жителя, и он ответит, что вполне доволен. Правда, из-за гор проникали иногда бродячие артисты или, скажем, книжки. Но артистов встречала стража и не слишком вежливо давала им от ворот поворот. А что до книг... Нет, вы не думайте, горожан учили читать и писать, был такой закон. Но чтобы по доброй воле прочесть целую - такого с ними не случалось.

Однако вернемся к Вану. Он как раз прогуливался по аллее городского парка - от фонтана к десятиметровой бронзовой статуе Трора-основателя. Горожане, к слову, чтили Трора, но за века в историю вкралось множество досадных, а то и забавных ошибок. Так, считалось, что Трор был волшебником очень добрым. Рассказывали, что, где бы он ни появился, за ним толпой бежали дети, смеясь и крича: "Дяденька Трор приехал!".

Так что на пьедестале памятника было выбито; "Доброму Трору от благодарных горожан".

Ван задумчиво поглядел на памятник и прошел себе дальше, не обратив ни малейшего внимания на невысокого человечка, что стоял, открыв рот и уставясь на монумент, Вану и в голову придти не могло, что этот замухрышка и гигант, отлитый в бронзе и простирающий над Городом увитый бронзовыми цветами меч, - одно и то же лицо.

Пройдя пруд с лебедями и маленький ресторанчик, Ван подошел к розовым кустам. Что поделать, он любил розы. А уж когда подошел, то не заметить застрявшую в колючих ветвях бумажку просто не мог.

"Принесло ветром", - решил Ван и взял листок. Взял, уверяю вас, только для того, чтобы очистить кусты от мусора, ибо, повторяю, он любил розы. Несомненно, листок отправился бы в ближайшую урну, но тут Ван разглядел на нем ноты...

Ноты? Все-таки Вам был музыкантом. Он развернул листок, вгляделся... Да, это были ноты. Самые настоящие, написанные от руки и, видимо, недописанные. Скорее всего, порыв ветра стащил листок прямо из-под руки неизвестного композитора.

Ван прочел ноты - и ничего не понял. Прочел еще раз... Это не было маршем! Как же так?

Бедный Ван! В руки ему попали ноты грустной песенки, сочиненной влюбленным композитором где-то в Заморской Стране.

Мелодия очаровала Вана. Он поспешно направился домой (Трор все еще разглядывал свой памятник), заперся у себя в комнате, взял трубу... Над притихшим Городом зазвучала Музыка - впервые за долгие века. Ван даже заплакал. От счастья. И тут в дверь постучали.

За дверью оказался плотник Бал, двухметровый здоровяк, который, помнится, даже выступал на празднике Города - в соревнованиях по ломанию подков. Однако сейчас Бал выглядел словно бы съежившимся и смотрел, несмотря на свой огромный рост, как-то снизу и чуть сбоку. А из-за спины у него выглядывал старичок Чох, продавец гвоздик.

- Здравствуйте, - сказал Ван. Он не заметил в своем госте никаких перемен, ведь его душа продолжала витать в облаках. - Проходите, пожалуйста.

- Нет-нет, - сдавленно ответил Бал, - мы уж тут... - Он промолчал и спросил: - А что это было?

- Музыка, - мечтательно отозвался Ван.

- Но ведь это... это же не марш?

- Нет. Это музыка.

- А... зачем?

Ван пожал плечами. Он и сам не знал - зачем. Подняв трубу, он вновь повторил начальные такты мелодии, а когда оглянулся, увидел, что гости уже ушли. Ван вздохнул и вновь поднял трубу.

Наигравшись и проголодавшись к тому же. Вам направился в парковый ресторанчик, где всегда обедал. Ресторанчик этот... Да, нелишне, пожалуй, будет сказать два слова и о ресторанчике.

Было это легкое и изящное, но очень древнее здание. Резного камня колонны поддерживали ажурный потолок, в центре зала бил фонтанчик, в общем, это было именно такое место, где приятно посидеть жарким летним днем, потягивая что-нибудь этакое из запотевшего бокала.

Но самое удивительное - при входе красовалась внушительных размеров позолоченная доска, гласившая, что в этом самом ресторанчике особенно любил обедать Трор и даже встречался здесь со своими (Трор?!) друзьями!!! Тот самый Трор, который как-то раз превратил бегемота в суслика за то, что он не спрятался при его появлении, а суслика, наоборот, в бегемота - за то, что спрятался? (К слову, злодей-Трор немало времени провел впоследствии, наблюдая в волшебное зеркало, как пытается рыть нору отощавший бегемот и как пускает в пруду пузыри бедный суслик: привычки-то у них остались прежние). Вы можете себе представить, чтобы у такого, как Трор, были друзья?

Сейчас Трор сидел в том самом ресторанчике, перед чашкой чая с перцем и бутербродом с горчицей, и с отвращением смотрел вокруг.

Вошедший в зал Ван, ничего не подозревая, двинулся к столу Трора, где было его любимое место, спросил разрешения и, не получив ответа, сел.

- А еще, - ни с того ни с сего вдруг заговорил его сосед, - они поставили мне памятника - Сосед шмыгнул носом, откусил от бутерброда, на котором Ван с изумлением заметил слой горчицы в палец толщиной, и запил чаем. В тот же миг из глаз у него брызнули слезы, лицо покраснело и задергалось. Странный человечек схватил из вазочки на столе салфетку, утер глаза и нос и бросил ее под стол, где уже лежало с десяток таких же салфеток, да и меню впридачу.

- Памятник кому? - поинтересовался Ван, приступая к обеду.

- Мне!

- Простите, а вы?..

- А я - Трор, - человечек повторил процедуру с горчицей и салфеткой. - Трор я!

- Не похоже, - усомнился Ван.

- На кого не похоже?

- На Трора - Ван вспомнил гигантский памятник.

- Я? - человечек вытаращил глаза. - Я не похож? На меня? - Он вдруг расхохотался, затем залпом дожевал свой бутерброд и заявил! - Не смешно.

- Простите, - сконфузился Ван, - я вовсе не хотел.

- А ограды, - перебил его человечек. - Что они понатыкали вместо моих оград? Зачем эти целующиеся ангелочки на каждом шагу? Эти жуткие завитушки? У меня там палец застрял, - он показал Вану палец, немытый и исцарапанный.

Ван хотел заметить, что не надо было совать палец в эту самую завитушку, но не решился - слишком расстроенным выглядел собеседник.

- А этот ужасный концерт сегодня утром?! - повысил голос Трор. Словно тысячу котов тянут за хвост, и коты, как ненормальные, вопят: "Слава Трору, Трору слава впору!"

- Ну, знаете, - возмутился Ван, который, как вы помните, играл в том самом оркестре. - Прекрасная музыка. Классика.

Трор взял чашку и стал с безразличным видом пить.

- Говорят, - продолжал горячиться Ван, - что сам Трор слушал этот марш по два-три раза в день!

Тут раздался невнятный возглас, собеседник Вана поперхнулся, закашлялся и заорал:

- Пропадите вы пропадом с вашим Трором! Он схватил со стола салатницу, довольно увесистую, кстати, и запустил ею в Вана. Впрочем, в Вана салатница не попала, а попала в лоб одному из трех господ, входивших в зал в этот момент. "Убил", - подумал Ван в ужасе. Ничего подобного! Хотя салатница и разлетелась на куски, странный господин не обратил на это никакого внимания. Он подошел к Трору, а его спутники встали по бокам.

- Именем Трора, вы арестованы, - сказал Трору перемазанный салатом господин.

Только под вечер Ван вернулся домой. Странная сцена в ресторане произвела на него очень сильное впечатление. И дело тут было даже не в аресте несчастного, называвшего себя Трором. Просто у Вана никак не шли из головы едкие слова по поводу оркестра и его музыки. Теперь, сравнивая принесенную ветром мелодию с тем, что ему приходилось играть раньше, он приходил к выводу, что грубый человечек, поедавший горчицу, не так уж и неправ.

"Господи, - вдруг содрогнулся Ван, - ведь завтра утром..."

Завтра утром ему вновь предстояло играть "Слава Трору!" И послезавтра. И всю жизнь!

Чтобы успокоиться, он взял трубу и еще немного поиграл. Вы легко догадаетесь, что играл он в этот вечер вовсе не марш.

А как же Трор? Что стало с ним? Когда к нему подошли трое служителей порядка, Трор, разумеется, устроил в ресторанчике безобразную драку. Однако - без волшебной силы - он был вскоре побежден и доставлен в тюрьму.

Заметим, кстати, что в первоначальном Городе Трора тюрьмы не было вовсе. Это здание построили после. Не то, чтобы в Городе было много преступников, нет. Горожане, спроси вы у них, зачем им тюрьма, ответили бы: "Что мы, хуже других?". Добрые эти люди стремились быть не хуже соседей - и прилагали к тому немало усилий. Это мы с вами знаем, что нельзя быть лучше всего света сразу.

Что с того? Если у жителей Города чего-то не было из того, что в изобилии водилось у соседей, они просто-напросто заявляли, что это что-то - явная глупость, владеть которою могут лишь отсталые люди... Но я опять отвлекся.

Итак, Ван сидел у окна и с грустью думал о том, что всю жизнь подумать только, всю жизнь - играл плохую музыку и даже не знал, что есть на свете хорошая.

Он вновь поднял трубу, и над ночными улицами полилась мелодия гордая и печальная.

Тут дверь без стука распахнулась, и в комнату вошли уже знакомые Вану три господина.

- Вы арестованы, - сказал ему господин со ссадиной на лбу и с распухшим носом.

- Позвольте, - начал было Ван, но его уже тащили вниз по лестнице к черной карете, стоявшей у подъезда.

Возница взмахнул кнутом, и карета понеслась по ночным улицам прямо к мрачному зданию тюрьмы.

Вана долго вели по мрачным, пахнущим сыростью коридорам, мимо угрюмых часовых, пока не подвели к окованной железом двери. Один из часовых снял со своей шеи ключ на бронзовой цепочке и открыл замок. Дверь со скрипом распахнулась, и бедного Вана втолкнули в камеру.

- С новосельицем, - прозвучал из темного угла насмешливый голос.

Да-да, разумеется, это был Трор собственной персоной!

- Здравствуйте, - робко произнес Ван.

- Ого, - удивился Трор, - старый знакомый! Ну, рассказывай.

- Что тут рассказывать, - вздохнул Ван. - Я и сам не знаю, за что я сюда попал.

- Брось, - возразил Трор, - об этом говорит весь город. Ведь ты музыкант Ван?

- Да, - удивился Ван - А как вы догадались?

 

- Так что же ты молчишь?! - взорвался Трор. - Ведь это ты задумал переименовать Город, взорвать; тюрьму и даже написал песню, призывающую к борьбе?

- Я? - Изумился Ван. - Песню я, правда, играл, но это не моя песня, ее принес ветер. А что касается бунта...

- А что за песня? - поинтересовался Трор.

- Ну вот: та-та-ра-та-ри-ти-ти...

- Ничего, - согласился с Ваном собеседник. - Все лучше, чем...

Он не договорил, но Ван понял, что имелось в мду.

- А за что арестовали вас? - поинтересовался он.

- За то, что я - Трор, - ухмыльнулся сосед.

- Но...

- Никаких но - зарычал Трор. - Хватит! Или я - Трор, или быть тебе морским ежиком. Ей-ей, превращу!

- Но если вы - Трор, - возразил Ван, - то как же вы дали себя задержать?

- Очень просто. Я проснулся тут, - Трор неопределенно помахал рукой, - а моя волшебная сила дрыхнет. Да оно и к лучшему. Знаешь, добавил он, помолчав, - я как-то изменился, пока спал. Подобрел, что ли? Шесть веков назад я злее был! А теперь вот думаю: стоит ли кого-то наказывать? Все-таки в том, что вы стали такими, есть и моя вина, а?

- Какими такими? - не понял Ван. Трор вздохнул и стал рассказывать. Сначала он рассказал, как шел по свету и что видел по дороге, каждый раз прибавляя: "Этого у вас нет... Это вам и не снилось...". Ван был поражен, он и не знал, что мир так велик. Трор утверждал, что шел годы и годы, а ведь Город, в котором Ван прожил всю жизнь, легко было пройти из конца в конец за пару часов.

Затем Трор рассказал, как, выйдя на перевал, он восхитился красотой долины и превратил себя в Город. Он рассказывал о прекрасных зеленых рощах, о водопадах, которые теперь неведомо куда делись, о том, наконец, как дом за домом придумывал он Город - чтобы жителям его было красиво и удобно.

- Разве, - говорил он, - я создал хоть одного полицейского? Разве я, один из самых мудрых волшебников, мог написать школьные учебники, в которых говорится, что Земля - плоская? Но ведь именно это там сейчас написано! И зачем? Все только для того, чтобы поместить этот ваш город в самый центр мироздания!

- А какая Земля на самом деле? - удивился Ван.

- Кру-гла-я! Понял? А? - Трор безнадежно махнул рукой, а затем, без всякой связи с предыдущим, вдруг заявил: - А до судьи я все-таки доберусь!

- До какого судьи? - не понял Ван.

- Тебя не судили еще? - обрадовался Трор. - Ну, парень, у тебя все впереди! Это такой цирк!..

- А что такое цирк?

Трор с жалостью посмотрел на Вана и отвернулся к стене, словно желая показать, что не имеет ничего общего с таким неучем. Через минуту он уже храпел.

А Вану не спалось. Сначала он долго ворочался с боку на бок, затем сел на своей койке, а потом и вовсе встал - подошел к окну. Вану было страшно. Никогда раньше он не помышлял о такой для себя участи оказаться в тюрьме, а потому был совершенно не готов к свалившемуся на него испытанию.

Стоя у окна, забранного толстой решеткой, Ван глядел на залитую лунным светом улицу. Город спал, и единственным звуком в этой тишине был богатырский храп Трора.

Суд состоялся утром.

Со скрипом распахнулась тяжелая дверь, вошли даа стражника и потащили взъерошенного и сонного Вана по коридорам, а затем вверх по лестнице - в судебный зал, находившийся тут же, в тюрьме.

Суды бывают разные. Самый торжественный и пышный суд проходил лет за сорок до описываемых событий в одном из восточных княжеств. Судили собачку кого-то из придворных, осмелившуюся погнаться за кошкой Его Величества. Суд проходил в Золотом Зале дворца и длился восемь месяцев. Кончился этот суд, как и следовало ожидать, смертным приговором, причем отрубили голову начальнику королевской охраны, с которым у короля были старые счеты.

- При чем же тут собачка? - спросите вы. Абсолютно ни при чем. (С другой стороны, как пример суда вовсе неторжественного, привести суды самого Трора. Вот у кого суд вершился без проволочек.) Стоило кому-то разозлить волшебника... В общем, понятно.

В Городе Трора суд был задуман как весьма пышное и торжественное зрелище. Но вот беда - мастеровые, что ремонтировали год назад судебный зал, схалтурили. После первого же дождя со стен облезла позолота, а надо сказать, облезшая позолотам - зрелище не очень-то красивое...

Речи судей и присяжных были написаны так, чтобы внушать почтение и страх. И действительно, что-то чувствовалось грозное, когда полицейский говорил басом: "Встать! Именем Трора!". Но у полицейского был насморк, да и судьи постоянно путали слова и несли отсебятину. Хотя нет, все-таки дело было в мастеровых.

- Встать, - пробулькал Вану в самое ухо простуженный шепот. Именем... ап-чхи-Трора!

Ван испуганно поднялся с места. В зал торжественно вошли три одетых в черное, очень похожих меж собою и очень толстых человека. Шли они медленно и величественно. Но на полпути последний из них споткнулся и выронил толстый серый том, который нес в руке. Том упал и разлетелся на листочки. Люди в черном бросились - на четвереньках эти листочки собирать.

"Трор, конечно, расхохотался бы, - подумал Ван. - А я вот не могу...". Наконец суд уселся на свои места.

- Начнем, - произнес человек в черном, что сидел в центре. При этом он посмотрел на сидящего слева. Тот поднялся.

- Именем Трора, - изрек он, - вы обвиняетесь в государственной измене. Признаетесь?

- В чем? - изумился Ван.

Тогда судья поднялся и объявил, что - именем Трора, (разумеется) двум бунтовщикам, Вану и неизвестному, отрубят головы. Процедура состоится утром.

Те, кого уже приговаривали в прошлом к смертной казни, поймут, а остальных я прошу поверить мне на слово: Ван имел полное право упасть в обморок. Очнулся он уже в камере.

- Добрый вечер, - приветствовал его Трор. - Ну как, понял, что такое цирк?

- Чему ты радуешься? - рассердился Ван. - Ведь завтра нам отрубят головы. Одновременно - тебе и мне.

- Одновременно не отрубят, - успокоил его Трор. - В городе только один палач. Кому-то придется быть первым.

- Но за что?! - Ван заплакал.

- Как за что? Тебя за песню, а меня - за нарушение спокойствия и оскорбление величия. Есть страны, где за подобные вещи и похуже наказывают.

- Но что в этом такого? Песня. Ну и что? - недоумевал Ван.

- Эта песня зовет, пойми, чудак! - Трор улегся на койку и заложил руки за голову.

- Зовет?

- Ну да! Зовет прочь из этой дыры. Есть на Юге такая сказка пришел в город крысолов , тоже , кстати с трубой, и заиграл. И все крысы ушли из города. Красивая сказка... А я вот видел, как это было на самом деле. Побили того крысолова. Люди побили, не крысы.

- За что - побили?

- Кто за что... Продавцы мышеловок боялись разориться, торговцы хлебом - что хлеба станет много, а значит, он будет дешевым... Так что бросили его, бедняжку, в море. Он, проела, выплыл, но крысами больше не занимался. Играл в кабаке. А потом сочинили сказку, что, мол, это крысы попрыгали в море. - Трор помолчал, потом добавил: - И про нас сказку сочинят, это точно.

Затем он, как и вчера, повернулся на бок и через минуту уже храпел.

И вот наступило утро. Чуть свет на городской площади застучали топоры - это плотники сколачивали эшафот. Затем стал собираться народ: послушать оркестр и заодно посмотреть на казнь.

Ван и Трор, в сопровождении четырех дюжих стражников, поднялись по деревянным ступеням туда, где палач уже готовил свой довольно-таки острый топор. Там же, на эшафоте, стоял накрытый сукном стол, за которым сидели судьи.

Стражи схватили Вана, подняли его и, как пушинку, положили головой на огромную колоду. Палач взмахнул топором...

Южнее Зеленой долины почему-то считают, что перед смертью, в самый последний момент, в голове человека с огромной скоростью проносится вся его жизнь.

Жители Севера резонно возражают-мол, какие там воспоминания, когда тебя с размаху тычут носом в занозистую колоду! Да и что было вспоминать Вану? Не хотел он ничего вспоминать.

...Топор больно ударил Вана по шее и разлетелся на куски. Как ни странно, наш музыкант все понял сразу. Он оглянулся на Трора.

О, Трора было не узнать! Теперь на нем были шитые золотом сапоги, куртка и штаны из фиолетового шелка и, главное, кроваво-красная мантия.

- Ап! - сказал Трор, и с Вана упали веревки. Стража тоже упала. Лицом вниз.

- Судью сюда! - велел Трор. Тут же из воздуха возникли два гигантских медведя и, после недолгих поисков, извлекли из-под стола господина судью.

- Скажи "ква"! - велел ему Трор.

- К-к-к-ва... - пролепетал бледный, как мел, толстяк и тут же превратился в жабу. Жаба эта стала расти и росла до тех пор, пока под нею не проломились доски эшафота. Тогда она заблестела медью.

- Ап! - снова сказал Трор, и бронзовая жаба взлетела в небо и опустилась вновь где-то за домами.

- Теперь у вас в парке новый памятник, - сказал Трор, и голос его разнесся по всей долине. - Это и есть _в_а_ш_ Трор. А настоящий Трор уходит. Живите, как хотите.

В тот же миг эшафот исчез, а Вон и Трор оказались далеко за городской стеной, на самом перевале.

- Отсюда я впервые увидел долину, - грустно сказал Трор. - Пошли, что ли? И они пошли прочь.

А через час, как только взошло солнце, оркестр на городской площади исполнил "Гимн Города Трора".