АЛЕКС БОР
 
 
                                УТРО
 
                                Этюд 
 
 
   Нежно-золотистый лучик мягкого утреннего солнца неслышно прокрался в
комнату через узкую щель в неплотно сдвинутых занавесках, придирчиво
оглядел свое косматое отражение в круглом зеркале, висевшем напротив окна
в старинной желтой раме, и, видимо, удовлетворенный скорым осмотром,
стремительно метнулся навстречу самому себе. Беззвучно ударившись о
прозрачное зеркальное стекло, он раскололся, разлетелся на части, распался
на мириады стрел-лучиков, и они озорными солнечными зайчиками - мягкими,
бархатистыми, шелковистыми - бросились врассыпную, как непоседливая стайка
шустрых мальчишек после окончания длинных уроков... И в этот неуловимо
короткий миг небольшое пространство комнаты наполнило то светлое и чистое,
почти прозрачное дыхание первородной утренней свежести, которое можно
почувствовать, только проснувшись вместе с восходом солнца, чтобы увидеть
утреннее пробуждение жизни, когда вот такие маленькие озорные лучики
ласкового утреннего солнца пронзаю уже размытые, потерявшие ночую густоту
и телесную плотность, рваные клочья бесцветной предрассветной полутьмы, и
она трусливо прячется в тесные неуютные щели...
   Один солнечный зайчик, более шустрый и непоседливый, чем его товарищи,
стремительно промчался по высокому потолку, изрезанному густой сетью
черных старческих морщин, и, усевшись на игравшем разноцветьем радуги под
отраженными от зеркала солнечными бликами светло-зеленом плафоне, бросил
вниз искрящийся озорной взгляд.
   Маленькая, но уютная комната уже дышала ласковым и нежным дыханием
наступающего утра. По гладко отполированному письменному столу,
беспорядочно заваленному раскрытыми книгами и тетрадями, носились
наперегонки, играя в невидимые салки, десятки золотистых солнечных
зайчиков. Вылинявшие на солнце голубоватые обои искрились неистовым
разноцветьем радужных бликов.
   А на другом конце комнаты, куда пока еще не доставали
розовато-шелковистые лучи проснувшегося солнца, на высокой кровати, угрюмо
покоящейся на высоких резных ножках, спала девушка. Спала крепко и
безмятежно, по-детски свернувшись калачиков, крепко прижавшись щекой к
теплой подушке. Растрепанные густые волосы черными кудрявыми волнами
стекали по разрумяненному смугловатому лицу, сомкнутые в дреме
иссиня-черные ресницы слегка вздрагивали, пухловатые губы чуть
приоткрылись и застыли в сладкой улыбке. Сбившееся одеяло слегка открывало
стройную загорелую ножку, на которую бледно-розовыми пятнами падали
игривые отсветы любопытного солнца.
   Солнечный зайчик, не в силах более без движения сидеть на потолке,
проворно сиганул вниз, упав на грациозно изогнутую бронзовую ногу девушки,
нежно коснувшись невидимыми человеческому глазу пушистыми лапками гладкой
шелковистой кожи, - и тут же проворно полез вверх по одеялу. Бесшумно
добравшись до примятой подушки, согретой чистым дыханием, он острым
лучиком неуверенно коснулся слегка припухшего в девственном сне розового
носика девушки. Почувствовав незримое прикосновение - мягкое, легкое и
теплое, как чистая шерстка маленького игривого котенка, и чувствуя
неизбежную близость пробуждения, но еще не желая расставаться со сказочным
миром, рожденным сладким утренним сном, она недовольно сморщила маленький
курносый носик, весь в золотистых крапинках желтовато- коричневых
веснушек, придававших её полудетскому личику лукавое очарование, и, сладко
улыбнувшись, перевернулась на спину, прикрыв глаза загорелой рукой. Другая
рука, такая же тонкая и загорелая, безмятежно отброшенная, легла на
пригретую солнцем нежно-розовую подушку. Маленькая кисть с красивыми
длинными пальцами, увенчанными аккуратно подрезанными ненакрашенными
ноготками, отрешенно свесилась с никелированной спинки колченогой кровати.
   Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, а девушка по-прежнему
крепко спала. Её умиротворенный, никем не тревожимый сладкий утренний сон
был безмятежно крепок, и если бы в этот звеняще тихий, озаренный лучистым
дыханием солнца утренний миг случилось чудо, и начали бы сбываться все
волшебно-сказочные сны, и эту девушку увидел бы один высокий, о очень
стеснительный черноволосый паренек со светло-шершавым пушком у верхней
губы, по детски оттопыренной, слово в смертельной обиде, - то он, этот
паренек, возникший из фантастических снов, наверняка поразился бы тому
счастливому и безмятежному умиротворению, которое блаженно застыло на этом
обласканном сочными лучами ярко-желтого южного солнца чуть смугловатом
лице. И понял бы - возможно, не сразу, а какое-то время спустя, - что он
видит самую счастливую девушку во всех бесконечно раскинувшихся над
утренней Землей мирах Вселенной, раз у неё такой крепкий и ровный сон,
прервать который не может ни пронзительное южное солнце, ни нескончаемый
гул недалекого отсюда моря, ни радостно-переливчатые соловьиные трели, ни
грустные крики чаек, ни деловитое громыхание кастрюлями за окном, ни
звонкие голоса розовощекой ребятни, затеявшей с раннего утра игру в
морских пиратов на изрезанном извилистыми бухтами песчаном брегу по дороге
в школу...
   Понял и позавидовал бы этому уверенному в себе счастью...
 
   © Алекс Бор, 1994, 1996.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 09.07.2002 17:49