Дмитрий Биленкин. 
                           Поездка в заповедник
   -----------------------------------------------------------------------
   Сборник "НФ-11".
    & spellcheck by HarryFan, 24 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------
   Город долго держал их в переплетении улиц, кружил по виадукам,  ярусам,
мостам, тоннелям, пока, наконец, не выпустил на открытое шоссе. Низко  над
шоссе стлалось губчатое, как поролон, желто-коричневое небо.  Ржавой  была
земля с редкими пучками жухлой травы, угрюмо  сменяли  друг  друга  глухие
фасады зданий, и всюду высились мачтовые опоры, откуда то и дело  выбегали
механические пауки, чтобы вплести еще одну прядь в густую паутину  тросов,
кабелей и подвесок.
   Лив  вертела  головой,  следя  за  действиями  пауков,  но  мало-помалу
внимание ее привлекло небо,  где  обозначилась  лимонно-желтая  проталина,
которая разгоралась и вдруг брызнула ярким пучком света.
   - Ай! - вскрикнула Лив.
   - Очки, где очки? - засуетилась мама, шаря по карманам сиденья.
   - Вот же они, - сказал папа. - Ничего страшного, просто  не  надо  туда
смотреть.
   Все трое надели очки. Мир стал темнее, однако в нем появились  контраст
и объем, потому что солнце, хотя  и  слабо,  просвечивало  сквозь  пелену.
Место, где оно находилось, сияло, как выигрышный жетон.
   - А оно вправду золотое? - тоненьким голоском спросила Лив.
   - Нет, это просто очень сильная лампа, - ответил папа.
   Дорога взмыла на пригорок, и Лив,  обернувшись,  увидела  полузатянутый
дымкой город. Он возвышался точно горный хребет, Зубчатые вершины терялись
где-то там, за коричневой мглой; плоскость  металлических  скал  прорезали
ущелья, в чьей глубине мерцали тусклые огоньки; склоны сбегали уступами, и
эту мощную цепь нельзя было охватить с одного взгляда, так как  отроги  ее
были и справа, и слева, они уходили, растворяясь, куда-то за  горизонт,  в
бесконечность. Все вокруг  -  строения,  мачты,  потоки  машин,  сама  Лив
казались маленькими перед дымными хребтами металла, стекла и бетонопласта.
   - Вот, - сказал папа, накрывая ладонью  руку  девочки.  -  Смотри,  это
овеществленный труд наших отцов, дедов, прадедов, это все  мы  создали,  -
да, да, все эти горы, скалы, ущелья и пики, в каждой их клеточке  частичка
нашей жизни, и ты, когда подрастешь, прибавишь к ним свою...
   - Ты удивительно понятно умеешь  обращаться  к  ребенку,  -  недовольно
заметила мама.
   Разговор оборвался. Навстречу неслись рекламы. По обочине, не отставая,
бежал тигр с гномиком в зубах. Над  страдальческим  лицом  гномика  витала
надпись: "Страдает от болезни тот, кто диенол не  пьет".  Поперек  полотна
зажглась надпись: "Научный факт: уныние сокращает жизнь". Слова свернулись
в огненный клубочек,  он  пропорхнул  на  капот,  и  за  ветровым  стеклом
возникла очаровательная девчушка с бутылкой диенола в одной руке и лассо в
другой. Смеясь, она отхлебнула диенол, швырнула лассо,  тигр  покатился  и
выпустил гномика. Замигала надпись: "Диенол - это информация и оптимизм на
благо общества".
   Лив сидела, не шелохнувшись.
   Из-за горизонта выдвинулась горная цепь зданий, точь-в-точь такая,  как
прежде, но то был уже другой город. Дорога пошла в обход, потом нырнула  в
тоннель, который вывел ее на дно залива.  Вода  была  мутная,  как  зимний
рассвет, и Лив заскучала. Папа и  мама  молчали,  ритмично  покачиваясь  в
креслах. Лив задремала.
   Разбудило ее ощущение каких-то странных перемен. Она  открыла  глаза  и
тотчас зажмурилась: над прозрачным верхом машины висел ослепительный свод,
похожий на пустой экран информвизора, но несравненно более яркий, огромный
и пугающе голый...
   Когда Лив вновь открыла глаза,  по  куполу  проносились  черные  молнии
помех. Она осторожно скосила взгляд и асе поняла. Свод был небом,  хотя  и
необычным, а за помехи она приняла мелькавшие а нем сучья.
   - Выспалась? - заботливо спросила мама.
   Лив не ответила. Безбрежность неба все еще  пугала,  но  оттуда  лилось
какое-то необыкновенно ласковое тепло,  с  которым  машинный  климатизатор
ничего не мог поделать.
   - Скоро приедем, - сказала мама.  -  Пообедаем,  и  Лив  поспит.  Я  же
говорила, что дорога будет трудной.
   - А как же послеобеденная передача про Рыжего Квантика? - спросила Лив.
   - В Заповеднике надо смотреть зверей, - весело сказал отец. - После сна
и отдыха, разумеется.
   От огорчения Лив даже перестала смотреть по сторонам.  Некоторое  время
она сжимала и разжимала ладошку, куда падал теплый лучик. Выяснилось,  что
в кулачке его удержать невозможно.
   Машина замедлила ход. Показалась стоянка, а за ней домик, каких Лив еще
не  видывала:  он  был  сложен  из  бревен  и  покрыт  черепицей;  резные,
уставленные цветами балкончики верхнего этажа напоминали маленькие торты.
   Перед тем как выйти, все надели маски. Лив не спрашивала зачем,  потому
что ей уже объяснили, что в Заповеднике совсем-совсем  другой  воздух,  от
которого может закружиться голова.
   Из дома им навстречу шел человек в фуфайке  с  продолговатым  костлявым
лицом и растрепанной седой шевелюрой.
   - Рад вас приветствовать в  Заповеднике,  -  произнес  он  с  заученной
улыбкой. - Не требуется ли кому-нибудь врач?
   Все посмотрели на Лив, а Лив молчала, потому что когда они только вышли
из машины, ей показалось, что она оглохла, но потом она услышала  голос  и
очень удивилась  тому,  что  голос  она  слышит,  а  больше...  ну,  ровно
ни-че-го!
   -  Врач  не  помешает,  -   категорично   сказала   мама.   -   Дорога,
впечатления...
   Лив затрясла головой. Слова отдавались  в  ушах  гулко,  как  в  пустой
комнате.
   - Не спорь! - вспыхнула мама, так и не поняв, в чем дело.
   Лив уложили в постель, и вскоре пришел  врач.  Лив  привычно  протянула
руку,   чтобы   он   укрепил   электронные   присоски.   Доктор   пощелкал
переключателями диагноста, мельком взглянул на девочку и весело улыбнулся.
Папа и мама стояли у него за спиной.
   - Все нормально, абсолютно здоровая девочка, -  он  с  треском  сдернул
присоски и убрал их в ячейки диагноста.  -  Только  ей  здесь  не  следует
бегать и прыгать.
   - Она у нас никогда не бегает, - с гордостью сказала мама.
   - Вне комнат обязательна маска. Всего хорошего. Желаю повидать.
   - Что, разве бывают случаи, когда  звери  не  показываются?  -  спросил
папа.
   - Бывают, когда людей слишком много. Но сегодня посетителей маловато.
   От радости Лив запрыгала в постели.
   - Лив! - воскликнула мама. - Ты слышала, что сказал доктор?  Сейчас  же
перестань!
   Мама накормила Лив  и  велела  послать.  Ее  оставили  одну.  За  окном
шевелились ветви деревьев, они были с  листьями  и  походили  на  щупальца
Резинового Мутанта, но Лив не было страшно,  только  слегка  тревожно  при
мысли о том странном  мире,  который  лежит  за  окном.  Потом  и  тревога
исчезла. Кровать успокоительно баюкала, тоненько  шипел  климатизатор,  не
хватало лишь Монотонного Рассказчика, но на этот  раз  Лив  уснула  и  без
Рассказчика.
   Когда она  проснулась,  было  уже  время  идти.  Их  собралось  человек
двадцать. Лив очутилась в середине, лапа и  мама  крепко  держали  ее,  за
спинами почти ничего не было видно. Потом процессия  растянулась.  Вел  ее
человек а фуфайке. Он был без  маски,  тогда  как  все  остальные  были  в
масках. Лив очень хотелось чуточку приподнять свою  маску,  чтобы  узнать,
какой же тут все-таки воздух, но она боялась, да и руки ее  были  в  плену
папиных и маминых.
   Запахи пробивались сквозь фильтр, они  были  сумбурные,  и  впечатления
тоже, как это бывает, когда смотришь на ненастроенный экран.  Все  же  Лив
заметила удивившую ее несообразность: все, и она сама,  шли  нормально,  а
человек в фуфайке едва волочил ноги и все же опережал остальных.
   Ее переполняли вопросы, но она не успела ни о чем спросить, потому  что
человек в фуфайке остановился и сказал:
   - Пожалуйста, тише. Мы близко, из-за шума они могут не появиться.
   "Здесь и так тише тихого!" - удивилась Лив.
   - Верно, что они есть только в Заповеднике? - шепотом спросил кто-то.
   - Да, мы их сохранили.
   - Много ли их у вас?
   - Одиннадцать.
   - О-о!
   - Предупреждаю, они могут появиться не сразу, надо запастись терпением.
Больше вопросов нет? Тогда пошли.
   По лицам окружающих было видно, что все взволнованы. Двигались гуськом,
молча. Пластиковая дорожка кончилась.  Справа  и  слева  в  кустах  стояли
скамеечки. Человек в фуфайке показал жестами:  "Садитесь!"  Все  осторожно
расселись.
   За кустами оказалась песчаная площадка, песок золотился в  косых  лучах
солнца, но Лив этого не  видела,  потому  что  темные  очки  делали  песок
коричневым. Площадка находилась на возвышенном месте,  за  ней  открывался
вид на туманную равнину и далекие  городские  массивы.  Грязноватый  туман
делал  неразличимыми  основания  городов,  отчего  их  угловатые   вершины
тяжеловесно парили и даже как бы покачивались в  неустойчивом  равновесии.
Оттуда исходил - нет, не шум и не гул, а  шорох  едва  уловимой  вибрации,
которая освободила Лив от чувства глухоты.
   Человек  в  фуфайке  вышел  на  середину   площадки   и   стал   что-то
разбрасывать,  доставая  из  карманов.  Может  быть,   от   неестественной
обстановки Лив показалось, что фигура служителя Заповедника выросла, стала
огромной и вместе с тем невесомой. Но вот он окончил свое дело, вернулся и
снова стал обыкновенным пожилым человеком с помятым продолговатым лицом  и
встрепанными волосами.
   Люди сидели неподвижно, но площадка оставалась пустой. Все ждали, и Лив
тоже, и понемногу сердце девочки учащенно забилось, - она не могла понять,
отчего.
   Она чуть не вскрикнула, когда  в  воздухе  зашелестели  крылья,  Стайка
птичек пронеслась над людьми, рассыпалась, коснулась земли.
   Все оказалось правдой. Около  десятка  воробьев,  забавно  подпрыгивая,
клевали корм. Ножки  у  них  были  тоненькие-тоненькие  и  сами  они  были
маленькими, должно быть,  теплыми  комочками.  И  они  не  боялись  людей,
которые сидели неподвижно, с торжественными лицами.
   Это было так трогательно, что у Лив на глазах навернулись слезы. Но она
почувствовала и гордость - за родителей,  за  всех  взрослых,  которые  не
только создали прекрасные могучие города, но и  устроили  жизнь  маленьких
беззащитных птичек.
   Глядя на нее сбоку, отец подумал, что они все-таки не зря привезли свою
девочку в Заповедник.