Рэй Брэдбери. Карлик


     © Ray Bradbury "THE DWARF"
     Рассказ взят из сборника HORROR STORIES ed. by J.A. Cuddon
     Впервые опубликован в 1956 году в сборнике The October Country
     © Перевод Сергея Трофимова (cry-on@inbox.lv)

     Эйми отрешенно смотрела на небо.
     Тихая  ночь  была такой же  жаркой,  как и  все это лето. Бетонный пирс
опустел; нити  красных,  белых  и желтых  лампочек  светились над деревянным
настилом  сотней сказочных  насекомых.  Владельцы карнавальных  аттракционов
стояли  у своих  шатров и,  словно  оплавленные восковые фигуры, безмолвно и
слепо разглядывали темноту.
     Час  назад  на  пирс  пришли  два  посетителя.  Эта  единственная  пара
развлекалась теперь на американских горках и с воплями скатывалась в сиявшую
огнями ночь, перелетая из одной бездны в другую.
     Эйми медленно зашагала к берегу, перебирая  пальцами несколько потертых
деревянных колец, болтавшихся на ее руке. Она остановилась у билетной будки,
за которой начинался Зеркальный лабиринт. В трех зеркалах, стоявших у входа,
мелькнуло ее печальное лицо. Тысячи усталых отражений зашевелились в глубине
коридора, заполняя чистый и прохладный полумрак горячими конвульсиями жизни.
     Она  вошла  внутрь  и  остановилась,  задумчиво рассматривая тощую  шею
Ральфа   Бэнгарта.  Тот  раскладывал   пасьянс,  покусывая  желтыми   зубами
незажженную сигару. Веселая пара на американских горках
     вновь завопила, скатываясь вниз в очередную пропасть, и Эйми вспомнила,
о чем хотела спросить.
     -- Интересно, что привлекает людей в этих взлетах и падениях?
     Помолчав с полминуты, Ральф Бэнгарт вытащил сигару изо рта и с усмешкой
ответил:
     --  Многим хочется  умереть. Американские горки дают  им  почувствовать
смерть.
     Он прислушался к  слабым  винтовочным выстрелам, которые  доносились из
тира.
     -- Наш бизнес создан  для идиотов  и сумасшедших. Взять хотя  бы  моего
карлика. Да ты  его видела  сотню раз.  Он приходит сюда каждую ночь, платит
десять центов, а потом тащится  через весь лабиринт в комнату Чокнутого Луи.
Если бы ты только знала, что он там вытворяет. О, боже! На это действительно
стоит посмотреть!
     --  Он  такой  несчастный,--  ответила Эйми.--  Наверное,  тяжело  быть
маленьким и некрасивым. Мне его так жалко, Ральф.
     -- Я мог бы играть на нем, как на аккордеоне.
     -- Перестань. Над этим не шутят.
     -- Ладно, не дуйся.
     Он игриво шлепнул ее ладонью по бедру.
     -- Ты готова тревожиться даже о тех парнях, которых не знаешь.
     Ральф покачал головой и тихо засмеялся.
     --  Кстати, о  его  секрете.  Он еще  не в курсе, что  я  знаю  о  нем,
понимаешь? Поэтому лучше не болтай -- иначе парень может обидеться.
     -- Какая жаркая ночь.
     Она нервно провела пальцами по деревянным кольцам на своей руке.
     -- Не меняй темы, Эйми. Он скоро придет. Ему даже дождь не помеха.
     Она отступила на шаг, но Ральф ухватил ее за локоть.
     -- Чего ты боишься, глупенькая? Неужели тебе не интересно посмотреть на
причуды карлика? Тихо, девочка! Кажется, это он.
     Ральф повернулся  к окну. Тонкая и маленькая волосатая рука положила на
билетную  полку монету в десять центов. Высокий детский голос  попросил один
билет, и Эйми, сама того не желая, пригнулась, чтобы посмотреть на странного
посетителя.
     Карлик  бросил на нее испуганный взгляд. Этот  черноглазый темноволосый
уродец  напоминал  человека, которого  сунули в  давильный пресс, отжали  до
блеклой кожуры, а  потом  набили ватой -- складку за  складкой, страдание за
страданием, пока  поруганная плоть не  превратилась  в бесформенную массу  с
распухшим лицом и широко  раскрытыми  глазами. И эти  глаза, должно быть, не
закрывались и в  два,  и в  три, и  в четыре часа ночи  несмотря  на  теплую
постель и уставшее тело.
     Ральф надорвал желтый билет и лениво кивнул головой.
     -- Проходите.
     Будто испугавшись приближавшейся бури, карлик торопливо поднял воротник
черной куртки и  вперевалку  зашагал по  коридору.  Десять  тысяч  смущенных
уродцев замелькали в зеркалах, как черные суетливые жуки.
     -- Быстрее!
     Ральф потащил Эйми в темный проход за зеркалами. Она почувствовала  его
руки  на  своей талии,  а  потом перед  ней возникла  тонкая  перегородка  с
маленьким отверстием для подглядывания.
     -- Смотри, смотри,-- хихикал он.-- Только не смейся громко.
     Она нерешительно взглянула на него и прижала лицо к стене.
     -- Ты видишь его?-- прошептал Ральф.
     Эйми кивнула, стараясь унять гулкие удары сердца. Карлик  стоял посреди
небольшой  голубой комнаты -- стоял с закрытыми  глазами,  предвкушая особый
для него момент. Он медленно приоткрыл веки и посмотрел  на большое зеркало,
ради которого приходил сюда каждую ночь. Отражение заставило его улыбнуться.
Он  подмигнул  ему  и  сделал несколько  пируэтов,  величаво  поворачиваясь,
пригибаясь и медленно пританцовывая.
     Зеркало  повторяло  его  движения, удлиняя тонкие  руки  и  делая  тело
высоким, красивым  и стройным. Оно повторяло счастливую  улыбку  и неуклюжий
танец, который позже закончился низким поклоном.
     -- Каждую ночь одно и то же!-- прошептал Ральф.-- Забавно, правда?
     Она обернулась и молча посмотрела на его тонкий, искривленный в усмешке
рот. Не в силах  противиться любопытству, Эйми тихо покачала головой и вновь
прижалась лицом к перегородке. Она затаила дыхание, взглянула в отверстие, и
на ее глазах появились слезы.
     А Ральф толкал ее в бок и шептал:
     -- Что он там делает, этот маленький урод?
     ***
     Через  полчаса они сидели в  билетной  будке и пили кофе. Перед  уходом
карлик снял шляпу и направился было  к окошку, но,  увидев  Эйми, смутился и
зашагал прочь.
     -- Он что-то хотел сказать.
     --  Да. И  я даже  знаю,  что  именно,-- лениво ответил  Ральф, затушив
сигарету.-- Парнишка застенчив, как ребенок. Однажды ночью он подошел ко мне
и пропищал своим  тонким голоском: Могу  поспорить, что  эти  зеркала  очень
дорогие. Я сразу  смекнул,  к  чему он ведет, и ответил, что зеркала безумно
дорогие. Коротышка думал, что у нас завяжется  разговор. Но  я больше ничего
не сказал, и он отправился домой. А на  следующую ночь этот придурок заявил:
Могу поспорить, что такие зеркала стоят по пятьдесят или даже по сто баксов.
Представляешь?  Я  ответил, что  так  оно и есть, и  продолжал  раскладывать
пасьянс...
     -- Ральф,-- тихо сказала Эйми.
     Он взглянул на нее и с удивлением спросил:
     -- Почему ты так на меня смотришь?
     -- Ральф, продай ему одно из своих запасных зеркал.
     --  Слушай,  девочка,  я  же  не учу  тебя,  как  вести  дела  в  твоем
аттракционе с кольцами.
     -- А сколько стоят такие зеркала?
     -- Я достаю их через посредника за тридцать пять баксов.
     --  Почему  же ты  не скажешь этому парню,  куда он может обратиться за
покупкой?
     -- Эйми, тебе просто не хватает хитрости.
     Ральф положил руку на ее колено, но она сердито отодвинулась от него.
     -- Даже если я  назову  ему адрес поставщика, он не станет покупать это
зеркало. Ни за  что  на свете!  Пойми, он  застенчив, как дитя. Если  парень
узнает, что я видел его кривляние в комнате Чокнутого Луи, он больше сюда не
придет. Ему кажется, что  он, как и все другие, бродит  по лабиринту, и  что
зеркало не имеет для  него  никакого  значения. Но  это  обычный  самообман!
Карлик появляется  здесь только по ночам, когда поток посетителей убывает, и
он остается  в комнате  один. Бог его знает, чем он тешит себя в праздничные
дни,  когда  у нас полным-полно народа. А ты подумай, как сложно ему  купить
такое зеркало.  У него нет друзей, и даже если бы  они были, он не осмелился
бы просить их  о подобной покупке. Чем меньше  рост, тем больше гордость. Он
ведь и со мной  заговорил только  потому, что я единственный,  кто смыслит в
кривых  зеркалах.  И  потом  ты  же  видела его --  он слишком беден,  чтобы
тратиться  на  такие  вещи. В  нашем чертовом  мире  работу  найти  нелегко,
особенно карлику.  Наверное, живет  на какое-то нищенское  пособие, которого
едва хватает на еду и парк аттракционов.
     -- Какая ужасная участь. Мне так его жаль.
     Эйми опустила голову, скрывая набежавшие слезы.
     -- Где он живет?
     -- На Генджес Армс, в портовом районе. Там комнаты метр  на  метр --как
раз для него. А почему ты спрашиваешь?
     -- Влюбилась. Мог бы и сам догадаться.
     Он усмехнулся, прикусив желтыми зубами незажженную сигару.
     -- Эйми, Эйми! Вечно ты со своими шуточками...
     ***
     Теплая ночь переросла в горячее утро,  а затем в пылающий полдень. Море
казалось  голубым  покрывалом, усыпанным блестками и крошевом битого стекла.
Эйми шла  по многолюдной  набережной, прижимая  к  груди пачку выгоревших на
солнце журналов.  Свернув на  пирс,  она подбежала к  павильону Бэнгарта  и,
открыв дверь, закричала в жаркую темноту:
     -- Ральф? Ты здесь?
     Ее каблучки застучали по деревянному полу позади зеркал.
     -- Ральф? Это я!
     Кто-то вяло зашевелился на раскладушке.
     -- Эйми?
     Ральф  сел  и включил  тусклую  лампу на  туалетном  столике.  Протерев
полусонные глаза, он покосился на нее и сказал:
     -- Ты выглядишь как кошка, слопавшая канарейку.
     -- Я кое-что узнала об этом маленьком человечке.
     --  О карлике, милая  Эйми,  об  уродливом карлике. Маленькие человечки
появляются из наших яичек, а карлики рождаются из гланд...
     -- Ральф! Я только что узнала о нем потрясающую вещь!
     --  О,  Боже,-- пожаловался  он  своим  рукам,  словно  призывал  их  в
свидетели.--  Что за женщина! Я бы и двух центов не дал за какого-то мелкого
гаденыша...
     -- Ральф!
     Она раскрыла журнал, и ее глаза засияли.
     -- Он писатель! Подумай только! Писатель!
     -- Слишком жаркий денек, чтобы думать.
     Он снова лег на раскладушку и с игривой улыбкой осмотрел ее фигуру.
     -- Я  прошлась сегодня утром по Ганджес Армс и встретила  мистера Грили
-- знакомого продавца. Он сказал, что мистер Биг (*Big -большой) печатает на
машинке и днем и ночью.
     -- У этого карлика такая фамилия?
     Ральф начал давиться смехом.
     -- Рассказы писателей часто связаны с  их реальной жизнью,-- продолжала
Эйми.-- Я нашла одну из его историй в прошлогоднем журнале, и знаешь, Ральф,
какая мысль пришла мне в голову?
     -- Отстань. Я хочу спать.
     -- У этого парня душа огромная как мир; в  его воображении есть то, что
нам даже и не снилось!
     -- Почему же он тогда не пишет для больших журналов?
     --  Наверное,  боится или еще не понимает, что  это ему по  силам.  Так
всегда бывает  --  люди  не верят  в  самих  себя. Но  если  он когда-нибудь
наберется храбрости, уверяю тебя, его рассказы примут где угодно.
     -- Так ты думаешь, он богат?
     -- Вряд ли.  Известность приходит медленно, и  он сейчас, скорее всего,
довольствуется жалкими  грошами.  Но кто из нас не сидел  на  мели?  Хотя бы
немного?  А как,  должно  быть, трудно  пробиться  в  люди,  если  ты  такой
маленький и живешь в дешевой однокомнатной конуре...
     -- Черт!-- прорычал Ральф.-- Ты говоришь как бабушка Флоренс Найтингел.
     Она полистала журнал и нашла нужную страницу.
     -- Я прочитаю тебе отрывок из  его детективной истории. В ней говорится
об оружии  и  крутых  парнях,  но  рассказ  идет от лица карлика.  Наверное,
издатели даже  не знали, что автор писал о  себе. Ах,  Ральф, прошу тебя, не
закрывай глаза. Послушай! Это действительно интересно.
     И она начала читать вслух.
     --  Я карлик. Карлик-убийца.  Теперь эти два  понятия  уже неразделимы.
Одно стало причиной другого.
     Я убил человека,  когда мне исполнился  двадцать один год. Он издевался
надо мной: останавливал на улице,  поднимал  на руки, чмокал в лоб и баюкал,
напевая  баюшки-баю.  Он тащил меня на рынок, бросал  на весы  и кричал: Эй,
мясник! Взвесь мне этот жирный кусочек!
     Теперь вы понимаете, почему я погубил свою жизнь и пошел на убийство? И
все из-за этого ублюдка, терзавшего мою душу и плоть!
     Мои  родители  были маленькими  людьми,  но не карликами --  вернее, не
совсем карликами. Доходы отца позволяли нам жить в собственном доме, похожем
на белое свадебное пирожное из  безе: крохотные комнаты, миниатюрные картины
и  мебель, камеи и янтарь с комарами и мухами -- все маленькое, малюсенькое,
микроскопическое! Мир гигантов оставался  вдалеке,  как шум машин за высокой
садовой  стеной. Мои несчастные  мама  и папа! Они делали все, что могли,  и
берегли  меня,  словно фарфоровую вазу  -- единственную  драгоценность в  их
муравьином мире, с домиком-ульем, дверцами  для  жуков и окнами для бабочек.
Лишь теперь я понимаю гигантские  размеры их психоза.  Им казалось, что  они
будут жить  вечно, оберегая меня,  как мотылька, под стеклянным колпаком. Но
сначала  умер  отец, а потом  сгорел наш  дом---это  маленькое  гнездышко  с
зеркалами, похожими на почтовые штампы, и шкафами, которые напоминали своими
размерами  солонку. Мама не успела выбежать при пожаре, и я остался  один на
пепелище  родного  крова,  брошенный  в  мир  чудовищ  неудержимым  оползнем
реальности. Жизнь подхватила меня и закрутила в водовороте событий, унося на
самое дно общества, в эту мрачную зиявшую пропасть.
     Мне потребовался год, чтобы  привыкнуть к миру людей: на работу меня не
принимали, и казалось, что во  всем мире не было места для такого, как  я. А
потом появился  Мучитель...  Он  нацепил  мне  на  голову детский  чепчик  и
закричал своим пьяным друзьям: Я хочу познакомить вас со своей малышкой!
     Эйми  замолчала и  смахнула слезу, бежавшую по  щеке.  Ее рука дрожала,
когда она передавала Ральфу журнал.
     -- Почитай!  Это его  жизнь! Это история убийства! Теперь ты понимаешь,
что он человек? Маленький и сильный человек!
     Ральф отбросил журнал в сторону и лениво прикурил сигарету.
     -- Мне нравятся только вестерны.
     -- Но  ты должен это  прочитать. Ему  нужен  человек,  который  мог  бы
поддержать его в такое трудное время.  Он настоящий  писатель, однако  парня
надо в этом убедить.
     Ральф с усмешкой склонил голову на бок.
     -- И кто же это сделает? Ты и я? Небесные посланники Спасителя?
     -- Не говори со мной таким тоном!
     -- А ты тогда пошевели мозгами, черт возьми!  Тебе захотелось понянчить
его на своей груди, но он уже сыт по горло этой дешевой жалостью. Как только
ты  появишься у  него со слезами и слюнями, он  выставит тебя  за  дверь,  и
правильно сделает.
     Она  задумалась  над его слова,  стараясь  рассмотреть  вопрос со  всех
сторон.
     -- Не знаю, Ральф. Возможно, ты прав. Но это не только жалость. Хотя он
действительно может понять меня как-то  неверно,  и я  должна быть предельно
осторожна.
     Он встряхнул ее и по-дружески ущипнул за щеку.
     -- Отстань от него, Эйми,  я тебя прошу.  Ты  ничего не  получишь кроме
проблем и неприятностей. Я еще  никогда не видел, чтобы  ты так  заводилась.
Давай  лучше  сделаем  себе  хороший  день:  пообедаем,  поболтаем  немного,
прокатимся по побережью до  какого-нибудь маленького  городка и  поужинаем в
ресторане  с  первоклассным шоу. Черт  с ним,  с этим  карнавалом,  а?  Один
хороший день и никаких забот! Я тут припас на такой случай небольшую сумму.
     -- Понимаешь, он другой,--  ответила Эйми, всматриваясь в темноту.-- Он
такой, какими мы уже никогда не будем -- ни ты,  ни я, ни остальные  на этом
пирсе. Как странно, правда? Судьба дала ему тело, которое годится только для
карнавальных забав, но он  сумел пробиться в люди. А мы  получили все, чтобы
не торчать в балаганах, и, тем не менее, оказались здесь,  на этом проклятом
пирсе. Иногда мне кажется, что от нас  до берега миллионы  миль. Мы  смеемся
над  его телом, но  у него есть мозги, и  он может  создавать в своих книгах
чудесные миры, которые нам даже не снились.
     --  Черт, ты даже меня  не  слушала,-- возмутился  Ральф,  вскакивая  с
раскладушки.
     Она сидела, опустив голову, и  ее руки, сложенные на коленях, сотрясала
мелкая дрожь. Голос Ральфа казался далеким, как морской прибой.
     --  Мне не нравится этот взгляд на твоем лице,-- произнес он  с тяжелым
вздохом.
     Эйми  медленно  открыла  кошелек  и,  вытащив оттуда  несколько  смятых
банкнот, начала их пересчитывать.
     --  Тридцать  пять.  Сорок  долларов.  Наверное,  хватит.  Я  собираюсь
позвонить Билли Файну и попросить его  отправить  одно  из кривых  зеркал на
Ганджес Армс для мистера Биглоу.
     -- Что!
     --  Ты только  подумай,  Ральф,  как он обрадуется,  когда получит  это
зеркало.  Он поставит его  в своей комнате  и будет  пользоваться им,  когда
захочет. Я могу позвонить по твоему телефону?
     -- Делай, что хочешь. Черт возьми, ты просто рехнулась!
     Он повернулся и зашагал по коридору. Чуть позже хлопнула дверь.
     Эйми  подождала  еще   несколько  секунд,  потом  подняла  трубку  и  с
болезненной  медлительностью  начала  накручивать   телефонный  диск.  Перед
последней  цифрой  она  затаила дыхание  и, закрыв  глаза,  представила, как
тяжело  и грустно  живется в этом мире маленьким  людям.  А  как,  наверное,
приятно получить в подарок большое зеркало -- зеркало для твоей комнаты, где
ты можешь любоваться своим большим отражением, писать рассказы и не покидать
уютных стен до тех пор,  пока тебе этого не захочется.  Но возможна ли такая
чудесная  иллюзия на нескольких квадратных метрах  жилья?  Что она  принесет
ему:  радость  или  печаль, страдание или  помощь? Она смотрела на телефон и
мечтательно   кивала   головой.   По   крайней   мере,  за   ним  перестанут
подсматривать. Ночь  за ночью,  поднимаясь в три  или четыре часа, он  будет
танцевать и  улыбаться, кланяться и махать  себе руками --  высокий-высокий,
красивый и мужественный в этом сияющем зеркале.
     Голос в трубке ответил:
     -- Билли Файн слушает.
     -- О, Билли!-- воскликнула она.
     ***
     И  снова ночь опустилась на  пирс.  Темный  океан  вздыхал и ворочался,
осыпая брызгами деревянный настил. Ральф застыл  в своей будке, как восковая
фигура.  Он навис над картами  с  приоткрытым ртом, и пирамида окурков у его
локтя становилась все больше и больше. Пройдя под паутиной голубых и красных
ламп, Эйми улыбнулась и помахала  ему  рукой. Но он, казалось, не замечал ее
приближения. Его холодный взгляд застыл на разложенных картах.
     -- Привет, Ральф,-- сказала она.
     -- Что нового в делах Амура?-- спросил он, поднося ко рту грязный бокал
с холодной водой.-- Как поживает Чарли Бойер и Гари Грант?
     -- Посмотри, я купила себе новую шляпку,-- улыбаясь,  ответила она.-- У
меня сегодня прекрасное настроение! И знаешь почему? Завтра утром Билли Файн
отправит писателю зеркало! Ты только представь лицо этого парня!
     -- Я не так силен в воображении.
     -- Ты дуешься на меня, словно я собираюсь выйти за него замуж.
     -- А  почему  бы и нет? Будешь  носить  его  с собой  в  чемодане. Тебя
спросят:  Где твой муж?, а ты откроешь  крышку  и скажешь: Вот он, голубчик!
Это  как серебряный  кларнет. В  час раздумий ты будешь  вытаскивать его  из
футляра  и, немного поиграв, укладывать  назад. Только  не забудь  поставить
туда маленькую коробочку с песком.
     -- И все равно я чувствую себя прекрасно,-- ответила Эйми.
     -- Твоя благотворительность похожа на пощечину.
     Поджав губы, Ральф мрачно посмотрел на карты.
     --  Я знаю,  с чего все началось. Ты решила наказать меня  за то, что я
подсматривал за этим карликом. Теперь  он получит свое зеркало, а я -- пинок
под зад.  Такие, как  ты, всегда перебегали  мне  дорогу,  отнимая маленькие
радости и лишая жизнь удовольствий.
     -- Тогда больше не зови меня к себе  на выпивку. Терпеть не могу жалобы
слабаков!
     Ральф тяжело вздохнул и тихо прошептал:
     -- Ах, Эйми, Эйми. Неужели ты думаешь, что чем-то поможешь этому парню?
Он проклят своей судьбой, и ты напрасно убеждаешь себя в обратном.  Я  знаю,
что у  тебя  на  уме. Пусть  меня считают дурой, но  мой подарок сделает его
счастливым. Верно?
     --  Я готова на  все,  если  моя  глупость  принесет кому-то  искреннею
радость,-- ответила она.
     -- О, Боже, избавь меня от таких благодетелей...
     -- Замолчи!-- закричала Эйми и закрыла лицо руками.-- Замолчи! Замолчи!
     После  нескольких  минут  напряженного  безмолвия,  Ральф  отодвинул  в
сторону запятнанный стакан и поднялся на ноги.
     -- Ты посидишь за меня в будке? Мне надо отлучиться по делам.
     -- Ладно, иди. Я посижу.
     Она  увидела, как тысячи холодных отражений замелькали  среди зеркал по
стеклянным коридорам---тысячи  поджатых губ и скорченных  в  гневе  пальцев.
Эйми сидела, вслушиваясь  в тиканье старых  настенных часов. Внезапно по  ее
телу пробежала дрожь.  Она попыталась успокоиться, раскладывая  пасьянс.  Но
озноб  усиливался  с каждой минутой.  В глубине лабиринта застучал  молоток,
потом раздались странные протяжные  звуки.  Она ждала, задыхаясь от страха и
наступившей тишины.  В освещенном проходе зашевелились  ряды отражений.  Они
возникали и исчезали, подпрыгивали и сгибались, пока Ральф шел среди зеркал,
разглядывая ее  напуганную фигуру.  Когда он подошел к двери,  Эйми услышала
его тихий смех.
     -- Что тебя так развеселило?-- осторожно спросила она.
     --  Слушай, милочка,-- ответил  Ральф,--  мы же  не хотим  поссориться,
правда? Значит завтра мистер Биг получит от Билли большое зеркало?
     -- Ты решил устроить какую-то пакость?
     -- О, нет! Зачем мне это?
     Забрав у нее карты, он вышел из будки. Его  лицо сияло от удовольствия;
проворные руки  быстро тасовали колоду. Остановившись у двери, Эйми смущенно
смотрела на отрешенную ухмылку Ральфа. Ее правый глаз начал подергиваться, и
она прижала пальцем  нижнее веко. Старые часы отмеряли минуты. У  стен пирса
шумели  волны,  и воздух казался густым от  влажной духоты и низких облаков.
Далеко над морем змеились вспышки молний.
     -- Ральф,-- прошептала она.
     -- Успокойся, Эйми,-- ответил он.
     -- Я о той поездке по побережью, которую ты мне предлагал...
     -- Можем  поехать хоть  завтра...или через  месяц,--  произнес  он.-Или
через год. Старина Ральф Бэнгарт терпеливый парень. Я ни о чем не тревожусь.
Вот, смотри.
     Он протянул руку к ее лицу.
     -- Я абсолютно спокоен.
     Она подождала, пока над морем не утих раскат грома.
     --  Прости,  если  я  тебя расстроила.  Только  не  надо делать  ничего
плохого. Обещай мне это, Ральф.
     В лицо пахнуло запахом  дождя. Порыв прохладного ветра закружил обрывки
карнавальных  лент. В  будке тикали  часы, и Эйми  кусала губы, наблюдая  за
картами, которые мелькали в руках Ральфа. Из тира доносились выстрелы и звон
падавших мишеней.
     А потом появился он.
     Карлик шел по безлюдной набережной, и  его маленькое тело раскачивалось
из стороны в  сторону. В свете уличных  фонарей смуглое лицо Биглоу казалось
маской боли, как будто каждое движение требовало от него неимоверных усилий.
Когда  он свернул на  пирс,  у Эйми забилось сердце. Ей хотелось подбежать к
нему  и  закричать:  Это  твоя  последняя ночь,  и  больше  никто  не  будет
подсматривать за тобой! Ей хотелось плакать и смеяться; ей хотелось  сказать
это Ральфу в лицо. Но она промолчала.
     --  О,  кого мы видим!-- воскликнул Ральф.--  Сегодня вход  бесплатный!
Специально для старых клиентов!
     Карлик взглянул на него снизу вверх, испуганно отступил на шаг, и в его
маленьких   черных   глазах   отразилось  замешательство.   Зашептав   слова
благодарности,  он  поднял  руку  и  начал натягивать  горлышко  свитера  на
дрожавший подбородок. Другая рука  сжимала  серебряную монетку. Осмотревшись
по  сторонам,  он  быстро  кивнул  и  вошел  в  зеркальный  коридор.  Тысячи
перекошенных мукой лиц замелькали на стеклянных стенах лабиринта.
     -- Ральф,-- прошептала Эйми, вцепившись в его локоть.-- Что ты задумал?
     -- Решил поиграть в благотворительность,-- с усмешкой ответил он.
     -- Ральф!
     -- Тихо! Слушай!
     Они  замерли  в теплой тишине  билетной будки,  и через  пару  минут  в
глубине лабиринта послышался крик.
     -- Ральф!
     -- Ты думаешь это все?-- ответил он.-- Послушай, что будет дальше!
     Раздался  еще  один  крик,  за  которым  последовали  горькие рыдания и
стремительный топот. Судя по  звукам,  карлик налетал на зеркала, отскакивал
от них и, истерично завывая,  метался в тупиках лабиринта. Когда он выскочил
в коридор,  Эйми  отшатнулась, увидев его  широко  открытый  рот и дрожавшие
щеки, по которым стекали слезы.  Мистер  Биглоу пронесся мимо нее в пылавшую
молниями ночь и, затравленно осмотревшись, побежал по пирсу.
     -- Что ты сделал, ублюдок?
     Ральф корчился от хохота и хлопал себя ладонями по  ляжкам. Она ударила
его по щеке.
     -- Что ты сделал?
     Он не мог перестать смеяться.
     -- Идем. Я все тебе покажу.
     Они  шли  по лабиринту  раскаленных  добела зеркал,  и тысячи пятен  ее
губной помады казались  красными огоньками, сиявшими в серебряной пещере.  С
обеих сторон  мелькали сотни истеричных женщин, за  которыми крались  хищные
фигуры мужчин с искривленными ртами.
     -- Идем, идем,-- шептал он за ее спиной.
     Они вошли в небольшую комнату, заполненную запахом пыли.
     -- О, Боже! Ральф, что ты наделал!
     Это была заветная комната, которую карлик посещал каждую ночь в течение
целого  года.  Он  входил  сюда,  как  в  святилище,  с  закрытыми  глазами,
предвкушая чудесный миг, когда его уродливое тело станет большим и красивым.
     Прижимая руки к груди, Эйми медленно подошла к зеркалу.
     Оно  было  другим.  Оно  превращало  людей  в  крохотных  и  скорченных
чудовищ---даже самых высоких, самых прекрасных людей. И  если  новое зеркало
придавало Эйми такой  жалкий и  отвратительный облик,  что же  оно сделало с
карликом -- этим напуганным маленьким существом?
     Она повернулась к Ральфу и с упреком взглянула ему в глаза.
     -- Зачем? Зачем ты так?
     -- Эйми! Вернись!
     Но она  уже  бежала мимо зеркал. Из-за жгучих слез ей было трудно найти
дорогу, и она почти  не помнила, как оказалась  на ночном пирсе. Не  зная, в
какую сторону идти, Эйми остановилась. Ральф схватил ее за плечи и развернул
к себе. Он что-то  говорил, но его слова  походили  на  бормотание за стеной
гостиничного номера. Голос казался далеким и незнакомым.
     -- Замолчи,-- прошептала она.-- Я не хочу тебя слушать.
     Из тира выбежал мистер Келли.
     --  Эй,  вы  не видели  тут  маленького  паренька? Подлец стащил у меня
заряженный пистолет. Вырвался прямо из рук! Я  вас  прошу, помогите  мне его
найти!
     Он побежал  дальше,  выискивая  воришку  между  брезентовых шатров  под
нитями синих, красных и желтых ламп. Эйми медленно пошла за ним следом.
     -- Куда ты направилась?
     Она  посмотрела  на  Ральфа,  как  на  незнакомца, с  которым  случайно
столкнулась в дверях магазина.
     -- Надо помочь Келли найти этого парня.
     -- Ты сейчас ни на что не способна.
     -- И все же я попытаюсь...  О, Господи!  Это моя вина! Зачем  я звонила
Билли  Файну?  Если  бы  не зеркало,  ты бы  так не злился,  Ральф! Зачем  я
покупала это проклятое стекло! Мне  надо найти мистера Биглоу! Найти, во что
бы то ни стало! Даже если это будет последним делом в  моей жалкой  и никому
ненужной жизни!
     Утирая  ладонями  мокрые  щеки,  Эйми  повернулась к зеркалам,  которые
стояли у входа в "лабиринт". В одном из них она увидела отражение Ральфа. Из
ее груди вырвался  крик. Но она продолжала смотреть на  зеркало, очарованная
тем, что предстало ее глазам.
     -- Эйми, что с тобой? Куда ты...
     Он понял,  куда  она смотрит,  и тоже повернулся  к  зеркалу. Его глаза
испуганно расширились. Ральф нахмурился и сделал шаг вперед.
     Из зеркала на него щурился гадкий и  противный  маленький человечек, не
больше  двух футов ростом, с бледным  и вдавленным внутрь  лицом.  Безвольно
опустив руки, Ральф с ужасом смотрел на самого себя.
     Эйми  начала медленно  отступать назад. Повернувшись  на  каблуках, она
зашагала к  набережной, потом не выдержала и перешла на бег. И казалось, что
теплый ветер нес ее на своих крыльях по пустому пирсу -- навстречу свободе и
крупным каплям дождя, которые благословляли это бегство.