Библиотека художественной литературы

Старая библиотека художественной литературы

Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я


Читальный зал:

    Рэй Брэдбери. Большой пожар

--------------------------------------------------------------- Б. Клюева, перевод Текст из 1999 Электронной библиотеки Алексея Снежинского --------------------------------------------------------------- В то утро, когда разразился этот большой пожар, никто из домашних не смог потушить его. Вся в огне ока­залась Марианна, мамина племянница, оставленная на житье у нас на время, пока ее родители были в Европе. Так что никому не удалось разбить маленькое окошко в красном ящике в углу, повернуть задвижку, чтобы вытащить шланг и вызвать пожарных в касках. Горя ярким пламенем, словно воспламенившийся целлофан, Марианна спустилась к завт­раку, с громким рыданием или стоном плюхнулась за стол и едва ли проглотила хотя бы крошку. В комнате стало слишком жарко, и отец с матерью вышли из-за стола. -- Доброе утро, Марианна. -- Что? -- недоуменно посмотрела на всех присутство­вавших Марианна и пробормотала: -- О, доброе утро. -- Хорошо ли ты спала сегодня, Марианна? Но им было известно, что она не спала совсем. Мама передала стакан воды Марианне, чтобы она выпила, но все боялись, что вода испарится в ее руке. Со своего председа­тельского места за столом бабушка вглядывалась в воспа­ленные глаза Марианны. -- Ты больна, но это не инфекция, -- сказала она. -- Ни в какой микроскоп никто не обнаружит никаких микробов у тебя. -- Что? -- отозвалась Марианна. -- Любовь -- крестная мать глупости, -- беспристрастно заявил отец. -- Она еще придет в себя, -- сказала мама. -- Девушки, когда они влюблены, только кажутся глупыми, потому что они ничего в это время не слышат. -- Нарушаются окружные каналы в среднем ухе, -- ска­зал отец. -- От этого многие девушки падают в объятия парней. Уж я-то знаю. Меня однажды чуть не до смерти придавила одна такая падающая женщина, и позвольте мне сказать... -- Помолчи, -- нахмурилась мама, глядя на Марианну. -- Да она не слышит, о чем мы тут говорим, она сейчас в столбняке. -- Сегодня утром он заедет за ней и заберет с собой, -- прошептала мать отцу, будто Марианны и не было вовсе в комнате. -- Они собираются покататься на его развалюхе. Отец вытер салфеткой рот. -- А наша дочь была такой же, мама? -- поинтересовался он. -- Она вышла замуж и уехала так давно, что я все забыл уже. Но насколько помню, она не была такой дурой. Никогда не узнаешь, как это девчонка в какой-то миг стано­вится вдруг рысью. На этом мужчина и попадается. Он говорит себе: "О, какая прелестная глупышка, она любит меня, женюсь-ка я на ней". И он женится на ней, но однажды утром просыпается и -- куда девалась ее мечтательность, а умишко вернулось к ней, голенькое, и уже развесило свое нижнее белье по всему дому. Мужчина то и дело попадает в их тенета. Он начинает чувствовать себя будто на неболь­шом, пустынном острове, один в своей небольшой комнате, в центре Вселенной, где медовые соты неожиданно превра­тились в медвежью западню, где вместо бывшей бабочки поселилась оса. У него мгновенно появляется хобби -- кол­лекционирование марок, встречи с друзьями или... -- Ты все говоришь и говоришь, -- закричала на него мать. -- Марианна, расскажи нам об этом молодом чело­веке. Как его зовут, например? Это был Исак Ван Пелт? -- Что? О... да, Исак. Марианна всю ночь ворочалась с боку на бок в своей постели, то хватаясь за томик стихов и прочитывая безум­ные строки, то лежа пластом на спине, то переворачиваясь на живот и любуясь дремлющим в лунном свете ланд­шафтом. Всю ночь аромат жасмина наполнял комнату, и необычная для ранней весны жара (термометр показывал пятьдесят пять градусов по Фаренгейту) не давала ей уснуть. Если бы кто-нибудь заглянул к ней сквозь замочную сква­жину, то решил бы, что она похожа на умирающего мо­тылька. В то утро перед зеркалом она кое-как пригладила волосы и спустилась к завтраку, не забыв, как ни странно, надеть на себя платье. Бабушка в течение всего завтрака тихо посмеивалась про себя. В конце концов она сказала: -- Дитя мое, ты должна поесть, слышишь? Марианна побаловалась с тостом и отложила в сторону половину его. Именно в это время на улице раздался длин­ный гудок клаксона. Это был Исак! На его развалюхе! -- Ура! -- закричала Марианна и быстро устремилась наверх. Юного Исака Ван Пелта ввели в дом и представили всем присутствовавшим. Когда Марианна наконец уехала, отец сел и вытер лоб. -- Не знаю... Но по мне, это уж чересчур. -- Так ты же первый предложил ей начать выезжать, -- сказала мать. -- И очень сожалею, что предложил это, -- ответил он. -- Но она гостит у нас уже шесть месяцев и еще шесть месяцев пробудет у нас. Я думал, что если ей встретится приличный молодой человек... -- Они поженятся, -- тихо прошелестел голос бабушки, -- и Марианна тут же съедет от нас -- так что ли? -- Ну... -- сказал отец. -- Ну, -- сказала бабушка. -- Но ведь теперь стало хуже, чем было прежде, -- сказал отец. -- Она порхает вокруг, распевая без конца с закры­тыми глазами, проигрывая эти адские любовные пластинки и разговаривая сама с собой. Кому по силам выдержать такое! К тому же она без конца смеется. Мало ли восемна­дцатилетних девиц попадались в дурацкие сети? -- Он мне кажется вполне приличным молодым челове­ком, -- сказала мать. -- Да, нам остается только постоянно молить Бога об этом, -- сказал отец, выпивая небольшой бокал вина. -- За ранние браки! На следующее утро, первой заслышав гудок рожка авто­мобиля, Марианна, подобно метеору, выскочила из дома. У молодого человека не осталось времени даже на то, чтобы дойти до двери дома. Только бабушка из окна гостиной видела, как они вместе укатили вдаль. -- Она чуть не сбила меня с ног, -- пожаловался отец, приглаживая усы. -- А этот что? Болван неотесанный? Ладно. В тот же день, вернувшись домой, Марианна прямо про­следовала к своим граммофонным пластинкам. Шипение патефонной иглы наполнило дом. Она поставила "Древнюю черную магию" двадцать один раз и, плавая по комнате с закрытыми глазами, подпевала: "Ля-ля-ля". -- Я боюсь войти в свою собственную гостиную, -- за­явил отец. -- Я ушел с работы ради того, чтобы наслаж­даться сигарами и жизнью, а вовсе не для того, чтобы в моей гостиной, под моей люстрой, вокруг меня жужжала эта вертихвостка-родственница. -- Тише, -- сказала мать. -- В моей жизни наступил кризис, -- заявил отец. -- В конце концов, она всего лишь гостья... -- Ты знаешь ведь, как чувствуют себя гостящие девицы. Уехав из дома, они считают, что оказались в Париже, во Франции. Она покинет нас в октябре. И это не так уж плохо. -- А ну, посмотрим, -- медленно принялся считать отец. -- Как раз к тому времени, примерно через сто тридцать дней, меня похоронят на кладбище Грин Лоун. -- Он встал, бро­сил свою газету на пол. -- Ей-Богу, я сейчас же поговорю с ней. Он подошел и встал в дверях в гостиную, вперив взгляд в вальсирующую Марианну. "Ля", -- подпевала она звуча­щей мелодии. Откашлявшись, он вошел в комнату. -- Марианна, -- сказал он. -- "Эта древняя черная магия..." -- напевала Мариан­на. -- Да? Он смотрел, как извиваются в воздухе ее руки. Танцуя, она вдруг бросила на него горящий взгляд. -- Мне надо поговорить с тобой. Он подтянул галстук на шее. -- Да-ди-дум-дум-да-ди-дум-дум-дум, -- напевала она. -- Ты слышишь меня? -- вскричал он. -- Он такой симпатичный, -- сказала она. -- Вероятно. -- Знаете, он кланяется и открывает передо мной двери, как настоящий дворецкий, и играет на трубе, как Гарри Джеймс, и сегодня утром он принес мне маргаритки. -- Не сомневаюсь. -- У него такие голубые глаза! -- и она возвела очи к потолку. Ничего достойного внимания он не смог узреть на по­толке. Продолжая танцевать, она не спускала глаз с потолка, он подошел, встал рядом с ней и тоже стал глядеть на потолок, но на нем не было ни пятен от дождя, ни трещины, и он вздохнул: -- Марианна. -- И мы ели омаров в кафе на реке. -- Омаров... Понятно, но все-таки нам не хотелось бы, чтобы ты ослабла, свалилась. Завтра, хотя бы на один день, ты останешься дома и поможешь своей тете Мэт вырезать салфетки... -- Да, сэр. И, распустив крылышки, она закружилась по комнате. -- Ты слышала, что я тебе сказал? -- спросил он. -- Да, -- прошептала она. -- Да. -- Глаза у нее были за­крыты. -- О да, да, да. -- Юбка взметнулась вокруг ее ног. -- Дядя... -- сказала она, склонив голову, покачиваясь. -- Так ты поможешь своей тете с салфетками? -- вскри­чал он. -- Ее салфетками... -- пробормотала она. -- Ну вот! -- сказал он, усаживаясь на кухне с газетой в руках. -- Вот я и поговорил с нею! Но на следующее утро он, едва поднявшись с постели, услышал рык глушителя гоночного автомобиля и шаги сбе­гавшей по лестнице Марианны; на несколько секунд она задержалась в столовой, чтобы перехватить что-то вместо завтрака, затем остановилась перед зеркалом в ванной только для того, чтобы убедиться, что не бледна, и тут же внизу хлопнула входная дверь, послышался грохот удаляющейся машины и голоса громко распевающей парочки. Отец схватился обеими руками за голову. -- Салфетки!.. -- простонал он. -- Что? -- спросила мать. -- Сальери, -- сказал отец. -- Сегодня утром мы посе­тим Сальери. -- Но Сальери открываются лишь после десяти. -- Я подожду, -- решительно заявил отец, закрыв глаза. В течение той ночи и еще семи безумных ночей качели у веранды, мерно поскрипывая, напевали: "назад-вперед, назад-вперед". Отец, притаившийся в гостиной, явно ис­пытывал необыкновенное облегчение, когда потягивал свою десятицентовую сигару и черри, хотя свет от сигары осве­щал скорее трагическую маску, нежели лицо. Скрипнули качели. Он замер в ожидании следующего раза. До него доносились мягкие, как крылья бабочки, звуки, легкий смех и что-то очень нежное для маленьких девичьих ушек. -- Моя веранда, -- шептал отец. -- Мои качели, -- жа­лобно обращался он к своей сигаре, глядя на нее. -- Мой дом. -- И он снова прислушивался в ожидании того, что опять раздастся скрип. -- О Боже! -- заключал он. Он направился к своему рабочему столу и появился на веранде с масленкой в руках. -- Нет-нет, не вставайте. Не беспокойтесь. Я смажу вот здесь и тут. И он смазал машинным маслом соединения в качелях. Было темно, и он не мог разглядеть Марианну, он ощущал только ее аромат. От запаха ее духов он чуть не свалился в розовый куст. Не видел он и ее дружка. -- Спокойной ночи, -- пожелал он. Он вернулся в дом, сел и уже больше не слышал скрипа качелей. Теперь до его слуха доносилось лишь легкое, как порхание мотылька, биение сердца Марианны. -- Он, должно быть, очень славный, -- предположила, стоя в проеме кухонной двери, мама, вытиравшая обеден­ную посуду. -- Надеюсь, -- буркнул отец. -- Только благодаря этому я позволяю им каждую ночь качаться у нас на качелях! -- Уже столько дней они вместе, -- заметила мама. -- Если бы у этого молодого человека не было серьезных намерений, юная девушка не встречалась бы с ним так часто. -- Может, он сегодня вечером сделает ей предложение! -- радостно предположил отец. -- Едва ли так скоро. Да и она еще слишком молода. -- Однако, -- раздумывал он вслух, -- все может случить­ся... Нет, это должно, черт его подери, случиться! Бабушка хихикнула, тихо сидя в своем кресле в углу комнаты. По звучанию это похоже было на то, как если бы кто-то перевернул страницу в очень древней книге. -- Что тут смешного? -- спросил отец. -- Подожди и увидишь, -- ответила бабушка. -- Завтра. Отец уставился на нее, но она не произнесла больше ни слова. -- Так, так, -- сказал за завтраком отец, внимательно, отечески разглядывая яйца. -- Да, черт возьми, вчера вечером на веранде шепоту было еще больше. Как его зовут? Исак? Ну что ж, если я хоть немного смыслю в людях, по-моему, он вчера вечером сделал Марианне предложение -- я даже уверен в этом! -- Это было бы прекрасно, -- вздохнула мама. -- Свадьба весной! Но так скоропалительно... -- Однако, -- напыщенно заявил отец, -- Марианна из тех девушек, которые выходят замуж молодыми и быстро. Не станем же мы мешать ей, а? -- На этот раз ты, пожалуй, прав, -- согласилась мать. -- Свадьба будет на славу. Будут весенние цветы, а Марианна в свадебном наряде, который я присмотрела у Хейдекеров на прошлой неделе, будет прекрасна. И они в нетерпении стали глядеть на лестницу, ожидая появления Марианны. -- Простите, -- проскрипела со своего места бабушка, разглядывая лежавший перед нею тост, -- но я на вашем месте не торопилась бы таким образом избавиться от Мари­анны. -- Это почему же? -- Потому. -- Почему -- потому? -- Я не люблю разрушать ваши планы, -- прошелестела, посмеиваясь и покачивая своей крошечной головкой, ба­бушка. -- Пока вы, драгоценные мои, беспокоились о том, как бы выдать Марианну замуж, я следила за ней. Вот уже семь дней я наблюдала, как ежедневно этот молодой человек подъезжал на своей машине и гудел в клаксон. Он скорее всего артист, или артист, умеющий мгновенно менять свою внешность, или что-то в этом роде. -- Что? -- воскликнул отец. -- Вот именно, -- сказала бабушка. -- Потому что сна­чала он был юным блондином, а на следующий день -- высоким брюнетом, во вторник это был парень с кашта­новыми усами, а в среду -- рыжий красавчик, в пятницу он стал ниже ростом и вместо "форда" остановился под окном в "шевролете". Мать и отец сидели какое-то время, будто кто-то ударил их молотком по левому уху. В конце концов отец, весь вспыхнув, закричал: -- Ты соображаешь, что говоришь? Ты говоришь, что все эти парни и ты... -- Ты всегда прятался, -- обрезала его бабушка. -- Чтобы никому не помешать. Стоило тебе выйти в открытую, и ты увидел бы то же, что видела я. Я помалкивала. Она остынет. Это ее время, время жить. У каждой женщины наступает такая пора. Это тяжело, но пережить можно. Каждый новый мужчина ежедневно творит чудеса в девичьей душе. -- Ты, ты, ты, ты! -- и отец едва не задохнулся, с вы­пученными глазами, хватаясь за горло, которому узок стал воротничок. Он в изнеможении откинулся на спинку стула. Мать сидела оглушенная. -- Доброе утро всем! Марианна сбежала по ступенькам вниз. Отец воззрился на нее. -- Это все ты, ты, ты! -- продолжал он обвинять во всем бабушку. "Сейчас я с криками выбегу на улицу, -- думал отец, -- и разобью стекло на сигнале пожарной тревоги, и нажму на кнопку, и вызову пожарные машины с брандспойтами. А может, разразится поздняя снежная буря, и я выставлю на улицу, на мороз Марианну..." Он не предпринял ничего. Поскольку в комнате для такого времени года было слишком жарко, все вышли на прохладную веранду, а Марианна, уставившись на стакан с апельсиновым соком, осталась одна за столом. 2001 Электронная библиотека Алексея Снежинского
Last-modified: Sun, 16 Sep 2001 15:03:43 GMT INOFANT/BRADBURY/bol_shoj_pozhar.txt

Полезные ссылки:

Крупнейшая электронная библиотека Беларуси
Либмонстр - читай и публикуй!
Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)



Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я

Старая библиотека, 2009-2024. Все права защищены (с) | О проекте | Опубликовать свои стихи и прозу

Worldwide Library Network Белорусская библиотека онлайн

Новая библиотека