Владислав Анатольевич Бахревский. Дом с жабой


     ---------------------------------------------------------------------
     Бахревский В.А. Дядюшка Шорох и шуршавы: Рассказы и сказка
     М.: Дет. лит., 1982
      & : Zmiy (zmiy@inbox.ru), 23 февраля 2003 года
     ---------------------------------------------------------------------
     Волшебная сказка,  которая дала название книге, раскрывает таинственный
и поэтичный мир детской фантазии. В книгу вошли также современные рассказы о
деревенских ребятах, самостоятельных и надежных в дружбе, о ребятах, которые
любят и охраняют природу.
     Для младшего школьного возраста.
     Пришло время рассказать вам об этом доме, о доме с жабой.
     Когда-то стоял он на окраине города,  деревянный,  с тесовыми воротами.
Но прошли годы,  город все рос да рос, заехал на картофельные огороды, потом
на  болото,  забрался в  лес,  прибрал деревеньки,  и  старый деревянный дом
очутился себе на горе чуть ли не в  центре.  Тут его все и  разглядели:  кто
жалеючи -  ишь какой махонький, какой не каменный; кто сердито - вид портит,
когда же, наконец, бульдозером этакую древность переедут. Были и такие люди:
увидят - остановятся, задумаются, вздохнут. А про то, что в доме живет жаба,
никто, конечно, не знал. До поры.
     Хозяйками были две Мани:  бабушка Маня и девочка Маня. Жила у них кошка
трехцветная, на счастье. Кошка Мурка. Жила курица Ряба во дворе под яблоней.
Когда-то дом стоял в саду,  но место понадобилось для нового здания,  яблони
вырубили,  землю упрятали под  бетон,  под  асфальт,  чтоб люди в  дождик не
пачкали ноги,  и  осталась возле деревянного дома  одна яблоня.  Под  ней  в
дощатом шалаше и жила курица Ряба.
     Водилась у  них мышка Безымянка.  Когда кошка уходила гулять по крышам,
девочка  Маня  оставляла  на  подоконнике сухарик,  и  Безымянка приходила в
гости.  Прятался в  доме сверчок Полуночник.  Он  жил  и  был,  но  людям не
показывался.  А про то, что у них есть своя домашняя жаба, ни одна из хозяек
не знала. До поры.
     В  ту  зиму мороз лютовал.  Дни  и  ночи были ясные,  а  солнце и  луна
косматились.  Иней садился на стены,  на провода, лез людям в брови, ресницы
белыми звездами оклеивал.
     В такую зиму дома бы сидеть,  но девочка Маня училась,  в школу ходила,
во второй класс. А бабушка Маня ходила в магазин и письма на почту носила.
     Сделают они свои дела и сядут у печи на огонь глядеть.
     Кошка Мурка у ног ляжет.  В груди у нее будет петь Мурлыка, и будет она
открывать и щурить зеленые глаза.
     Выйдет из-за  печи  курица Ряба.  Она  в  такие морозы за  печкой жила.
Выйдет, постоит на одной ноге, скажет: "Куррр-квох".
     Бывало,  мышка выбегала на  подоконник поглядеть на них.  Глаза черные,
блестящие. Тут и сверчок не утерпит, голос подает: я, мол, тоже неподалеку.
     Сидели они  вот так однажды,  вдруг слышит девочка Маня,  будто кто под
ванной тряпкой мокрой шлепает.  Пошла поглядеть.  А на полу - жаба. Большая,
грустная жаба.
     - Откуда ты  взялась?  -  спросила девочка Маня.  -  И  что  же  ты  не
приходила к нам раньше? Одной жить плохо. Пойдем, погреешься.
     - С кем ты разговариваешь? - удивилась бабушка Маня.
     - К нам в гости пришла Шлепа.
     И девочка Маня положила на пол возле печки грустную, тихую жабу. В печи
гудел огонь,  красные отсветы бежали по стенам, и на полу было теплое пятно.
Девочка Маня положила Шлепу на это пятно,  чтоб погрелась,  бедная,  но жаба
уползла под стул и устроилась между войлочными бабушкиными туфлями.
     Так они еще пожили все вместе,  без приключений.  И  пришло полнолуние.
Голубень.  Небо  голубело среди  ночи,  снег  голубел,  голубые крыши ловили
лунный свет и напускали на деревянный дом лунных зайчиков.
     Но что поделаешь,  ночью нужно спать,  и  девочка Маня улеглась в  свою
постель,  а бабушка Маня - в свою. Кошка Мурка устроилась возле печи, курица
давно уже за печью во сне квохтала потихонечку.  Ну,  а сверчок, конечно, не
спал.  Он свистел в свою дудочку,  и, может быть, в другом доме ему пришлось
бы  худо.  Его  бы  кинулись искать -  нарушителя покоя.  А  девочке Мане со
сверчком было лучше.  Она  вытянула губы,  словно хотела подсвистнуть своему
невидимому любимцу, и заснула.
     Приснился ей пруд. Сидит в осоке зеленая-презеленая лягушка.
     "Наконец-то я тебя отыскала,  сестрица,  -  говорит ей Маня.  -  Я знаю
заказанное слово".
     И  только она  это  слово  свое  сказала,  зеленая лягушка поднялась на
задние  лапки,   потянулась,   скинула  шкурку  и  превратилась  в  Василису
Прекрасную.
     "Спасибо тебе,  сестричка!  Нелегко тебе досталось заказанное слово,  я
тоже тебя порадую".
     И  пошла через пруд,  прямо по  воде,  не замочив башмачков.  На другом
берегу махнула обеими руками, и запели тут лягушки, зазвенели, затрубили.
     Проснулась девочка Маня, сразу все вспомнила, а вот слова заказанного -
ни в голове, ни на кончике языка. Забыла.
     И тут слышит: "Тррр-уу! Tpppyy!"
     Тихонько - "тррру-у!".
     Смотрит девочка Маня:  посреди комнаты в  лунном озерце -  жаба  Шлепа.
Сидит и поет.
     А утром на дворе началась весна. Февраль еще был на середине, еще ждали
морозов, но над землей трубил влажный ветер. Падали с крыш тяжелые сосульки,
сугробы оседали.  Зацвела верба!  На  желтых прутиках вспыхнули мохнатенькие
жемчужины.  Люди ходили повеселевшие, потому что хоть и хороша зима, а весну
все ждут.
     Своему  соседу  по  парте  Сережке девочка Маня  призналась,  показывая
пальцем на серебряный дождик с сосулек:
     - Это все Шлепа наколдовала!
     - Какая Шлепа?
     - Моя жаба.
     - У тебя голова не болит?
     - Нет, не болит. Я точно знаю, что это все Шлепа устроила. Она вышла из
своего жилья и пела ночью песни.
     Аллочка Фыркина,  четверочница,  что сидела впереди Мани,  обернулась и
спросила, покачивая белым бантом:
     - А ты показать свою жабу - бррр - можешь?
     - Могу,  -  сказала Маня. - И мышку Безымянку, и кошку Мурку, и курочку
Рябу,  а вот сверчка Полуночника показать не могу.  Я его сама не видела.  И
послушать его можно только ночью.
     - Все ты выдумываешь,  -  сказала Аллочка Фыркина,  - все знают, что ты
придумщица. И в детском саду всегда всякое придумывала.
     - Ничего я не придумываю!  -  обиделась Маня.  - Просто у меня глаза на
месте сидят.
     - А у меня не на месте?! - страшно рассердилась Аллочка Фыркина. - Моим
глазкам цены нет, спроси у моей бабушки. Они - изумрудного оттенка.
     - Что за шум? - удивилась учительница. - Звонок давно прозвенел.
     - Она обзывается, - пожаловалась Аллочка.
     - А я говорю правду! - тоже рассердилась Маня. - Весну устроила Шлепа!
     - Какая Шлепа?  -  всплеснула руками учительница, но, когда разобралась
во всем,  подумала и решила:  - Ребята, мы попросим бабушку Маню пустить нас
всех к себе на вечерний огонек. Я сама еще ни разу не слыхала сверчка.
     Гости бабушки Мани сидели у  стены на  старых,  чистых,  на  домотканых
половиках. Шушукались. Но девочка Маня сказала:
     - Ребята, уже луна засветилась, помолчите, потерпите.
     Поленья потрескивали,  летали в печи золотые искры.  Во сне, за печкой,
курице приснились цыплята, иона им сказала:
     "Ток-ток-ток! Сюда-сюда!"
     Кошка Мурка ушла гулять по крышам,  но мышь Безымянка не вышла из норы,
зато - шлеп-шлеп - пошла искать лунную лужицу жаба Шлепа.
     - Шлепа!  Шлепа!  -  зашушукались ребята,  но в  этот миг дунул в  свою
дудочку сверчок.
     Жаба замерла и тоже вдруг сказала свое "трррру".
     Сверчок развеселился, распелся, искры в печи защелкали.
     "Трррууи!" - запела жаба.
     Она все перепутала, живя в доме. Она думала - уже весна.
     - Какая же  она  счастливая,  Маня-Маняша!  -  сказала Аллочка Фыркина,
когда ребята шли по хрустящему лунному снегу домой.
     А Сережка стал считать:
     - И  сверчок у  нее,  и  Шлепа,  и курица,  и кошка,  и мышка.  Столько
богатства - одной.