Айзек Азимов. Глазам дано не только видеть


---------------------------------------------------------------
     Isaac Asimov. "Eyes do more than see", 1965
     Перевод В. Мисюченко
     OCR: Владимир Весленко
---------------------------------------------------------------
     У меня есть правило, которое я громко повторяю при каждом удобном
случае. Правило состоит в том, что я ничего не пишу, пока меня об этом
не попросят. Звучит оно весьма надменно и сурово, но на самом деле это
брехня.  На  самом-то  деле  я  ничуть  не  сомневаюсь,  что различным
журналам фантастики и некоторым  моим  издателям  постоянно  требуется
материал,  поэтому  для них я пишу свободно,  когда мне хочется.  Зато
всем остальным меня приходится просить особо.
     В 1946  году  "Плейбой"  наконец  обратился  ко  мне  с  просьбой
написать  для  них  рассказ.  Они  прислали  мне  нечеткую  фотографию
глиняной  головы  без ушей,  причем на лице вместо глаз и прочего были
присобачены заглавные буквы,  и пожелали,  чтобы я написал рассказ  на
основе  этой  фотографии.  Такое  же  задание  получили  и  два других
писателя, и все три рассказа предполагалось опубликовать одновременно.
     Вызов был интересным, я поддался искушению и написал "Глазам дано
не только видеть".
     Если вы,  прочитав предыдущие предисловия в этой книге,  пришли к
выводу,  что моя писательская карьера после "Прихода ночи" была  одним
непрерывным успехом что для меня написать - то же,  что и продать; что
если другой писатель покажет мне письмо с отказом,  то я не пойму, что
это такое - успокойтесь, это не так.
     "Глазам дано не только видеть" был  отвергнут  весьма  энергично.
Рукопись  швырнули  в  Чикаго,  она влетела мне в окно,  шарахнулась о
стенку и, дрожа, упала на пол. (Так мне, по крайней мере, показалось.)
Два  других  рассказа  "Плейбой"  принял,  а вместо меня нашли кого-то
другого, и тот быстренько написал третий, который тоже был принят.
     К счастью, я профессионал с завидной непрошибаемостью, и подобные
неудачи меня не волнуют.  Глядя на меня никто бы и не  догадался,  что
отказ меня хоть как-то задел... правда, я позволил себе испустить пару
коротких, но яростных воплей.
     Я связался   с  "Плейбоем"  и  убедился,  что  права  на  рассказ
принадлежат мне,  и я могу делать с ним что  угодно,  хоть  он  и  был
написан по присланной ими фотографии.
     Затем я послал рассказ в "Fantasy and Science  Fiction",  пояснив
(я  всегда  так  поступаю  в  подобных  случаях),  что  это  отказ,  и
пересказав всю предысторию его написания. Тем не менее его приняли.
     К счастью,  "F&SF"  работает достаточно быстро,  а "Плейбой" - до
отвращения медленно.  В результате  "Глазам  дано  не  только  видеть"
появился в "F&SF" на полтора года раньше, чем в "Плейбое" опубликовали
ту триаду рассказов.  Я долго выжидал,  надеясь,  что "Плейбой" начнет
получать  возмущенные письма читателей с жалобами на то,  что сюжеты в
триаде украдены из рассказа Азимова.  У меня даже появилось  искушение
самому  написать такое письмо и подписать его вымышленным именем (но я
передумал).
     Взамен я  утешился  мыслью  о  том,  что  за время пока "Плейбой"
раскачался на публикацию своей триады, мой рассказик не только издали,
но  и  дважды  перепечатали  в антологиях,  а теперь включили в состав
третьей.  (А этот сборник станет его четвертой публикацией.  И как вам
это нравится, мистер Хефнер?)
     После сотен  миллиардов  лет  он вдруг вообразил себя Амисом.  Не
комбинацией волн фиксированной  длины,  что  все  это  время  в  целой
Вселенной  была  эквивалентом  Амиса,  а  звучанием  имени.  В  память
осторожно,  несмело закрадывалось  воспоминание  о  колебаниях  звука,
давно им не слышанного и больше ему не слышного.
     Новое, увлечение вызволило из глубины памяти еще множество вещей,
таких  же  древних-предревних,  чей возраст измерялся эрами,  эпохами,
вечностью. Амис выровнял энерговихрь, сгусток своей индивидуальности в
безбрежной всеобщности, и его силовые линии пролегли меж звезд.
     От Брок пришел ответный сигнал.
     Конечно, решил Амис,  Брок нужно сообщить.  И почувствовал слегка
трепещущий нежный энергоимпульс Брок:
     - Амис, ты идешь?
     - Конечно, иду.
     - И в состоянии будешь участвовать?
     - Да! - Силовые линии Амиса пронизала дрожь волнения. - Абсолютно
точно.  Я придумал совершенно новый вид искусства. Что-то в самом деле
невероятное.
     - Зачем ты впустую тратишь энергию? Неужели ты думаешь, что после
двухсот миллиардов лет  изобрести нечто новое?
     На какой-то  миг  импульс  Брок  вышел из фазы,  и связь пропала:
Амису пришлось спешно корректировать свои силовые  линии.  Он  отдался
течению  других  мыслей,  созерцая  стремительное  движение  опушенных
звездами  галактик  по   бархату   небытия,   и,   охватив   сознанием
межгалактическое   пространство,   ощущал   биение   силовых  линий  в
бесконечном множестве проявлений энергожизни.
     Амис воззвал:
     - Брок,  прошу,  впитай  мои  мысли.  Не  экранируйся.   Я   хочу
использовать  Материю.  Представляешь:  Симфония  Материи!  Что  толку
биться над Энергией?  Согласен, в Энергии нет ничего нового - откуда в
ней новому быть?! Но разве это не указывает на то, что следует взяться
за Материю?
     - Материя! - В энергоколебаниях Брок возникли волны отвращения.
     - Почему бы и нет?  -  возразил  он.  -  Мы  сами  когда-то  были
материей...   Кажется,   триллион   лет  тому  назад!  Так  почему  бы
посредством Материи не создавать фигуры, или абстрактные формы, или...
слушай,  Брок...  почему  бы  не  воплотить  в  Материи - имитационно,
конечно - нас самих, какими мы были когда-то?
     - Не помню я, как это было. И никто не помнит, - отвечала Брок.
     - Я помню! - горячо возразил Амис. - Я думаю только об этом, ни о
чем кроме,  и уже начинаю припоминать.  Брок,  позволь, я тебе покажу.
Если я прав, если так и было - скажи. Прошу тебя, скажи!
     - Нет. Все это мерзко и глупо.
     - Брок,  прошу,  позволь мне попробовать.  Мы же старые друзья, с
самого начала...  мы же вместе стали излучать энергию... с того самого
мгновения, как сделались теми, кто мы есть. Брок, пожалуйста!
     - Хорошо. Только быстро.
     Такого возбуждения в собственных силовых линиях  Амис  не  ощущал
уже...  сколько?  Если  его  попытка  удастся,  у  него  достанет  сил
использовать Материю перед  ассамблеей  энергосущностей,  уже  который
век, которую эпоху столь безотрадно ждущих чего-либо нового.
     Материю разметало меж галактик,  но  Амис,  отбирая  все  атомные
крохи  с  каждого  кубического светового года,  собрал ее,  сбил ком в
пластичную массу и придал ему форму сужающегося книзу яйца-овоида.
     - Брок,  неужели ты не помнишь?  - осторожно спросил он.  - Разве
это ни на что не похоже?
     Вихрь Брок судорожно вибрировал в фазе.
     - Не заставляй меня вспоминать. Я не хочу.
     - Это  было  головой.  Ее  называли:  голова.  Мне  это  помнится
настолько отчетливо,  что так и подмывает произнести.  Я имею в виду -
звуками. - Амис подождал, потом попросил: - Взгляни.
     У овоида в верхней части появилось: "ГОЛОВА".
     - Что это? - У Брок, казалось, затеплился интерес.
     - Слово,  обозначающее голову.  Символ звукового выражения слова.
Брок, ну скажи, что ты вспомнила!
     - Вот  тут,  посредине,  кажется,  что-то   было,   -   донеслись
неуверенные мысли Брок.
     Образовалась вертикальная выпуклость.
     Амис воскликнул:
     - Да!  Нос - вот что это такое!  - Появилась надпись:  "НОС". - А
это, с каждой стороны, глаза. - "ЛЕВЫЙ ГЛАЗ - ПРАВЫЙ ГЛАЗ".
     Амис любовался своим творением,  пульс его  силовых  линий  обрел
торжественность.  Но   ли с уверенностью сказать,  что ему самому
это нравится?
     - Смотри,  -  называл  он,  дрожа  от  нетерпения,  - подбородок,
адамово яблоко,  ключицы.  Слова возвращаются ко мне.  - И  все  слова
обозначились на его создании.
     - А у меня уже сотни миллиардов лет их и  в  мыслях  не  было,  -
упрекнула Брок. - Зачем ты напомнил? Зачем?
     На какой-то миг Амис сбился:
     - Что-то  еще.  Органы  слуха...  нечто для приема звуковых волн.
Уши! Но куда их притиснуть? Не помню, где они были?
     От Брок уже исходило неистовство:
     - Оставь это!  Брось!  И уши свои дурацкие,  и все остальное!  Не
помню!
     Амис, слегка озадаченный, спросил:
     - Что плохого в том, чтобы помнить?
     - Что?!  Да разве тогда все это было таким вот грубым и холодным?
Куда  подевались  упругость  и  теплота?  Да  разве такими были глаза,
которые жили,  источая нежность?  А губы?  Разве сравнить те,  что  ты
сделал,  и  те,  что дрожали,  когда,  мягкие,  прижимались к моим?  -
Силовые линии Брок бились и вибрировали.
     Амис взмолился:
     - Прости! Прости меня!
     - Ты  хочешь  напомнить,  что  когда-то  я  была женщиной и знала
любовь,  что глазам дано не только видеть и что не стало  никого,  кто
дал  бы  мне  испытать  это,  кто  заставил бы мои глаза излить печаль
сердца.
     Резко, будто наотмашь,  плеснула она материей на грубо слепленную
голову и бросила:
     - Пусть вот у этих - получится, пусть они - испытают, - и, сменив
полярность, улетучилась.
     Некоторое время Амис всматривался,  вспоминая,  что когда-то и он
был мужчиной.  Но вот энергия его  вихря  надвое  рассекла  яйцевидную
голову,  и  он  помчался обратно сквозь галактики по энергоследу Брок,
снова туда, к нескончаемому страшному суду бессмертия.
     А глаза  на  рассеченной  голове  Материи так и остались блестеть
влагой,  которой брызнула Брок,  изображая слезы.  Голова  из  Материи
творила то,  что было уже недоступно энергосущностям:  она лила слезы,
оплакивая все человеческое, нежную красоту тел, от которых они некогда
отреклись... Давно - триллион лет тому назад.