Роберт Абернети. Человек против города

 

   -----------------------------------------------------------------------

   Сборник "НФ-19". Пер. - А.Григорьев.

   OCR & spellcheck by HarryFan, 24 August 2000

   -----------------------------------------------------------------------

 

 

   Человек с величайшими предосторожностями вышел из своей  полуподвальной

комнаты и тщательно запер за собой дверь. Но тут его напряженные нервы  не

выдержали, он  бросился  вверх  по  лестнице,  споткнулся  о  выщербленную

ступеньку и замер, с трудом держась на вдруг ослабевших  ногах.  Он  шумно

дышал, пытаясь справиться с охватившей его паникой.

   _Спокойно! Спешить некуда_.

   Справившись с волнением, он  вернулся  к  запертой  двери  и  проверил,

сработал ли мощный запор. Он было сунул ключ в карман, но тут же,  недобро

усмехнувшись, вынул его и бросил в  водосток.  Ключ  ударился  о  решетку,

отскочил и, поблескивая, остался лежать на бетоне.

   Лихорадочно, словно отпихивая скорпиона, человек ногой подтолкнул  ключ

к решетке. Ключ зацепился, качнулся и, тихо звякнув, провалился вниз.

   Человек, наконец, полностью совладал с  нервами.  Он,  не  оборачиваясь

назад, поднялся по лестнице и остановился  в  пустынном  переулке.  Вокруг

никого не было:  он  окинул  взглядом  знакомый,  вечно  грязный  и  узкий

переулок; дома с окнами-бельмами, замазанными белой  краской,  опрокинутый

мусорный ящик, нависший над грудами засаленной бумаги. На  противоположном

тротуаре, около кирпичной стены, стояла  пустая  бутылка  из-под  виски  -

кто-то вылил ее и заботливо поставил у стены, хотя она уже никому не  была

нужна.

   Он смотрел на эти символы уродства, которые  исподволь  опустошили  ему

душу, чуть не приведя к сумасшествию, как-то по-новому, с  иронией,  зная,

что все в мире бессмысленно и временно.

   Чистое послеполуденное небо  шатром  раскинулось  над  городом.  Позади

приземистых задымленных бараков торчали громадные  здания,  сверкая  всеми

своими стеклами. В стоящем жарком воздухе лениво плавали частички сажи. По

улицам с грохотом неслись автомобили, оставляя за собой бензиновую вонь, к

которой примешивался запах раскаленного асфальта. Воняло все  -  переулок,

город и даже быстрая река.

   Он откинул голову назад, зажмурился от нестерпимого блеска и  втянул  в

себя этот воздух, и горькие воспоминания нахлынули на него, словно  воздух

был пропитан ими.

   Зловоние бесконечных летних месяцев... _Встань, пахнет  газом.  Да  нет

же, это дует с того  берега  ветер.  Малышу  трудно  дышать.  Сделай  хоть

что-нибудь_!  Вечный  сиплый  вой  -  глас  большого  города...    боже,

проклятые грузовики! Они ревут и по ночам. Я не могу заснуть.  Отоспаться.

Хотя бы неделю_... Хриплые голоса, вопли, удары, жестокая жизнь для людей,

попавших в плен к этим бетонно-стальным джунглям... _Врежь ему! Чтоб  ноги

его больше не было в нашем квартале! Бей  его!_  Грязный  ниггер,  поганый

итальяшка, вонючий еврей... Тротуар жжет ноги даже сквозь подошвы ботинок,

истрепавшихся от бесконечной  ходьбы...  _Вы  пришли  слишком  поздно,  мы

больше не берем. Убирайтесь отсюда. Нет, вам говорят - нет,  нет  и  нет_.

Так потихоньку разрастается ненависть...

   Он плюнул на кирпичную стену и вполголоса сказал:

   - Ты хотел этого. А когда это случится, ты, может быть, и поймешь,  что

это сделал я. Да, я!

   И ему почудилось, что город услышал его и сжался  от  страха.  Судорога

сотрясла весь город, напряглись его медные и стальные нервы, пронизывающие

город от вершин затерявшихся  в  небе  громад  до  чрева,  запрятанного  а

глубинах земли, от вилл богачей, выстроенных не холмах, до  отвратительных

лачуг и замызганных набережных.

   _Спешить некуда_. Еще целых три часа. Он  уйдет  далеко  и,  когда  это

случится, будет наблюдать  за  агонией  города.  Кажется,  так  сказано  в

Библии: "Они будут издали созерцать дым его пожарищ, и  дым  этих  пожарищ

будет вечно подыматься к небесам".

   Он почти на ощупь выбрался из переулка  и  стал  протискиваться  сквозь

толпу пешеходов, запрудивших тротуар. Шаг, еще один... И каждый шаг уводил

его от полуподвальной комнаты с надежно запертой дверью.

   Шаг вперед... сколько раз он, отчаявшийся  и  ненавидящий  всех  и  вся

человек, устало тащился по этим улицам. Но сегодня ему казалось, что город

дрожит под его каблуками, что шатаются высоченные небоскребы, предчувствуя

свою гибель, - весь город трепетал от страха.

   Прохожие, словно ожившие мертвецы, шли, ничего не замечая  вокруг.  Они

смотрели на него, но не видели, что он - хлипкий и отверженный  человек  -

вырос выше небоскребов, превратившись в богатыря-мстителя...

   Завизжали тормоза. Он растерянно отскочил назад. Секундой раньше, в тот

момент, когда он вступил на проезжую часть, свет  был  зеленым  -  он  мог

поклясться в этом.

   Злобно ревели моторы, громадные колеса терзали  разъезженную  мостовую.

Улица вдруг стала громадной и  наполнилась  опасностями.  Он  вернулся  на

тротуар, прислонился к угловой витрине магазина, уставился на багровое око

светофора и, борясь с дрожью в пальцах, стал рыскать по карманам в поисках

сигарет.

   Его могли задавить. "Только не  теперь,  -  подумал  он,  -  несчастный

случай, это было бы  глупо".  А  могло  произойти  и  худшее.  Его  сердце

сжалось, когда он представил, как его раненого, но в полном сознании везут

в больницу; и он  знает,  что  далеко-далеко,  за  запертой  дверью,  один

элемент с неизменной скоростью  обращается  в  другой  и  что  близок  час

расплаты.

   Он нервно щелкнул зажигалкой, но пламя не  вспыхнуло.  Он  выругался  и

весь покрылся холодным потом. И тут же услышал пронзительный звук,  словно

лопнула туго натянутая веревка. Непонятно откуда долетевший шум ударил  по

его напряженным нервам.

   Он с тревогой глянул направо, налево... И сейчас же,  на  миг  перекрыв

шум  затихшей  улицы,  сверху  донесся  отчетливый   треск   рвущегося   и

ломающегося металла.  Он  поднял  глаза,  выронил  зажигалку,  незажженную

сигарету и отпрыгнул в сторону. Его сердце болезненно колотилось в груди.

   Прямо над  тем  местом,  где  он  только  что  стоял,  сломалась  опора

громадной рекламы, которую  поддерживал  теперь  лишь  один  кронштейн  из

уголковой стали. Рекламный щит навис над  тротуаром;  перекрученная  сталь

должна была вот-вот лопнуть.

   Он завороженно смотрел вверх, не ощущая, что по его лицу струится  пот.

Реклама качнулась, но не рухнула. И у него появилась абсурдная уверенность

в том, что стоит ему вернуться на то место, где он только что  стоял,  как

она тут же рухнет.

   Мысль была нелепой. Он хотел было засмеяться, но смех застрял в  горле.

Он осторожно отступил на шаг, повернулся и быстро пошел прочь от  опасного

перекрестка. Он шел по самой кромке тротуара и часто поглядывал вверх.

   Пройдя половину квартала, он с ужасом заметил, что возвращается к  дому

с запертой на ключ дверью.

   Он замер на месте, как вкопанный. Он знал, что  не  может  вернуться  к

тому перекрестку, где пытался перейти улицу. Он стоял на месте,  колеблясь

и пытаясь справиться с охватившей его паникой.

   На другой стороне улицы, прямо против него, зиял вход в метро. Не  будь

он так взволнован, он заметил бы его раньше.

   Конечно же... метро; всего четверть часа езды и он в  безопасности.  Он

посмотрел направо и налево, потом вверх - подозрительность уже почти вошла

в привычку - и бросился через улицу.

   На полпути он остановился так резко, что чуть не упал. Весь  дрожа,  он

отвернулся - ноги принесли его на край канализационного колодца, крышки на

месте не было, а ограждение отсутствовало.

   Его всего била нервная дрожь, но он дотащился до входа в метро. И вдруг

ему показалось, что вход  перестал  быть  привычным  -  он  стал  бетонной

бездной, ведущей  прямо  в  преисподнюю.  Снизу,  откуда-то  из-под  слабо

освещенной лестницы, из мрака, в который не  проникал  взгляд,  доносилось

громыхание и вырывался гнилой, насыщенный горячей влагой воздух.

   Опасность подстерегала повсюду - и в воздухе, и под землей.  Донесшийся

снизу рев поезда  был  торжествующим  гласом  ада,  в  который  вплеталась

какофония резких звуков - крики и  вопли  жертв,  раздавленных  в  мрачных

подземельях. Ни за какие блага в мире он бы не решился даже ступить на эту

лестницу.

   Он отошел от края бездны и остановился, собираясь с мыслями.

   Были  и  другие  средства  транспорта.  Автобусы,  такси...  Но  он  не

шелохнулся.

   В эти предвечерние часы по улице струился,  рыча  и  задыхаясь,  густой

автомобильный  поток.  Скрипели  тормоза,  визжали  шины,  злобно  рявкали

автомобильные гудки, звенел металл. Где-то на соседней улице,  всхлипывая,

завыла сирена - вестник несчастья.

   Он  подумал  о  несчастных  случаях,  столкновениях  и  тысячах  других

опасностей. Разве мог он отказаться от единственной твердой опоры для  ног

- мостовой?

   _Спешить некуда_. Он хорошо это знал  -  он  сам  выверил  механизмы  и

установил контакт. _Будь хладнокровней, ты успеешь уйти далеко и пешком_.

   У  него  мелькнула  смутная  мысль...  Они   могли   предоставить   ему

какой-нибудь быстрый транспорт для бегства, как это, неверное, сделано для

тех, кто уже выполнил задание и покинул город.  Но  он  почти  никогда  не

задумывался над _их_ действиями. Он выполнил их приказы,  послушно  заучил

их лозунги, звучные и бессмысленные, как детские считалочки, зная, что эти

люди  существовали  ради  одного  -  назначить  его  палачом,  исполняющим

смертный приговор городу. Его мало трогало, что они действовали именно так

- он руководствовался собственными мотивами.

   _Не нервничай, спокойно уходи отсюда_.

   Несчастные случаи. В  таком  городе  они  происходят  постоянно.  Нужно

избежать их и не терять контроля над собой из-за подобных пустяков. Он  не

должен привлекать к себе внимания - иначе его арестуют и бросят в  тюрьму,

в запасе еще много времени, только не надо впадать в панику.

   Тьма потихоньку окутывала улицу и, словно  предвещая  близкие  сумерки,

разноцветными огнями засверкала громадная реклама, установленная  на  доме

напротив.

   Он снова пустился в путь. Он смотрел, куда ставит ноги, и  наблюдал  за

темнеющим небом. Если его бдительность не ослабеет, то  с  ним  ничего  не

случится.  Каждая  пересеченная  улица  была   победой,   вернее,   шагом,

приближавшим его к победе.

   Зажглись и развеяли тьму  первые  фонари;  вокруг  заиграли  и  засияли

разноцветные вывески, соблазняя  и  завлекая  толпу,  густевшую  с  каждом

минутой.

   Огни кричали: "Здесь можно поесть и выпить. Здесь вы услышите музыку  и

мгновенно забудете обо всем!"

   Люди, словно мотыльки, кружились вокруг огней, слепо веря всем посулам.

Люди устали, и им хотелось верить. День был  тяжелым,  и  они  знали,  что

завтрашний день будет точной копией  сегодняшнего,  что  так  было  и  так

будет.

   И только он, с трудом пробивающийся сквозь толпу, знал, что произойдет.

Для многих  из  этих  людей  завтрашний  день  не  наступит  никогда.  Для

многих... Он уже был в  трех  километрах  от  исходной  точки  -  запертой

комнаты в центре города... Когда это случится, многие даже не поймут,  что

же собственно произошло.

   У него не было ненависти к ним; он  даже  их  чуточку  жалел.  Все  они

попели в западню, как это случилось с  ним.  Он  ненавидел  западню,  этот

город, всей своей душой, отравленной горечью долгих мучительных лет...

   Он на мгновение остановился на углу улицы. И чуть не погиб.

   В этом месте, вдали от центра, трамваи развивали огромную скорость -  и

как раз в эту минуту один из мастодонтов несся мимо, громыхая по  стальным

рельсам. Когда его дуга оказалась на пересечении проводов на  перекрестке,

она за что-то зацепилась,  провод  натянулся  и  лопнул,  вспыхнув  словно

молния. Оборванный конец, изрыгая голубое пламя  и  злобно  свистя,  змеей

метнулся в его направлении.

   Его спас инстинкт - прыжок, на который он, казалось, не  был  способен.

Он растянулся на мостовой, ободрав ладони и колени, и тут же,  вскочив  на

ноги, во весь дух помчался прочь, от ужаса позабыв обо всем.

   И только собрав всю свою волю в кулак, он перешел на шаг  и  оглянулся.

На расстоянии квартала уже начала скапливаться толпа, окружая  потерпевший

аварию трамвай - среди них, может,  были  и  те,  кто  искал  именно  его.

Раздался полицейский свисток.

   Этот свисток тревогой отозвался в каждой клеточке тела, и паника  вновь

охватила его. Он бегом, как сумасшедший,  пересек,  к  счастью,  пустынную

улицу и, не сбившись с нужного направления,  углубился  в  темную  улочку,

сжатую мрачными домами.

   Он бежал по  этой  улочке  и  вдруг  каким-то  шестым  чувством  уловил

опасность. Он бросился в сторону, как регбист, ускользающий от  защитника.

Кусок карниза, бесшумно упавший вниз, разлетелся на куски  в  каком-нибудь

метре от него. А наверху мягко хлопали крыльями потревоженные голуби.

   Он вышел на хорошо освещенную и довольно широкую улицу. Улица  казалась

безлюдной. Он на мгновение замер - у него складывалось ощущение, что более

долгие колебания окажутся роковыми, - сообразил, где он находился,  быстро

свернул налево и снова побежал.

   Тротуар был очень старым - выложен кирпичом. И  вдруг  ему  показалось,

что он вздымается у него под ногами, что выгибается  сама  земля,  пытаясь

дать ему подножку, но он прыжком пересек опасный участок и тяжело  побежал

дальше. Он поднялся на взгорок и бросился  вниз  по  склону.  Внизу  улица

пересекалась с другой;  дальше  огней  не  было,  и  где-то  во  тьме,  за

пустырем, он уже различал отблеск воды.

   Он почти добрался до нее, еще несколько шагов...

   ...Из-за  угла,  с  улицы,  усаженной  деревьями,  вылетела   громадная

цистерна. На повороте ее занесло и  подбросило;  сцепление  не  выдержало,

тягач выскочил на тротуар и,  уткнувшись  в  фонарь,  застыл,  а  цистерна

перевернулась и  перекрыла  улицу  -  тишину  разорвал  оглушительный  шум

исковерканного железа. Все огни разом погасли, но уже через секунду  улицу

осветило пламя. Гигантский костер, увенчанный черным дымом,  стеной  встал

перед ним.

   Человек  схватился  за  кирпичную  стену,  чтобы   не   упасть,   резко

повернулся, едва не вывихнув запястье, и бросился бежать обратно. Теперь у

него не было ни малейшего сомнения, что его  преследуют,  но  преследовали

его не люди, а нечто более  могущественное,  чем  любая  армия  людей.  Он

убегал, как затравленный зверь, бросаясь из стороны в  сторону  и  пытаясь

сбить со следа неумолимого врага. Город расставлял ловушки на его пути, но

их число не могло быть бесконечным...

   Он опять свернул на улицу, ведущую к реке, и во весь дух  припустил  по

ней, жадно глотая воздух. Все дальше и дальше... Вдоль газончика  по  краю

дороги торчали чадящие фонари; перед ним возник  деревянный  барьерчик,  а

позади барьерчика чернел провал.  Остановиться  он  уже  не  мог.  В  свой

отчаянный прыжок он вложил последние  силы  и  рухнул  на  землю,  которая

предательски поползла под ним... Но это была _земля_!

   Он поднялся и, ничего не соображая, прошел вперед еще несколько метров.

Наконец-то он ощущал под ногами землю и траву, а не цемент и асфальт;  над

его головой чернели ветви деревьев.

   Он упал, потеряв силы; его рука, ища опоры, наткнулась на шершавую кору

дерева. Он благодарно приник к твердому стволу и любовно  обнял  его.  Под

ним была  трава,  листья,  перегной  и  где-то  рядом  жалобно  стрекотали

насекомые.

   На некотором удалении, позади рва, через который он перескочил,  стеной

стояли фасады домов; тускло светились окна,  похожие  на  чьи-то  раскосые

глаза;  ровно  горели  фонари;  по   другому   берегу   проносились   огни

автомобилей; помигивали окна небоскребов, словно созвездия, отражающиеся в

бегущей воде. В воздухе между  небом  и  землей  висела  красная  мигалка.

Сигнал опасности для  самолетов.  Предупреждение...  Но  здесь  он  был  в

безопасности...

   Эта поросшая травой  полоска  земли  вдоль  реки  была  островком;  она

находилась в городе, но не являлась его частью, как и река,  воды  которой

серебрились метрах в двадцати, с плеском набегая на камни.  Здесь  он  мог

несколько минут отдохнуть, подумать, как скрыться.

   Хотя у него не было часов, он знал, что время было позднее. Но  еще  не

поздно было убежать. Время еще оставалось...

   Время, чтобы добраться до удаленного убежища,  если  только  с  ним  не

произойдет несчастного случая. Но он больше не верил в несчастные случаи.

   У него была твердая  уверенность  в  том,  что  за  ним  охотятся.  Его

инстинктивный страх отражал действительность. Он прижался к дереву,  глядя

на раскинувшийся город - громадный живой Левиафан.

   Три века город беспрерывно рос. Рост -  основной  закон  жизни.  Словно

раковая  опухоль,  развивающаяся  из  нескольких  больных  клеток,  город,

заложенный в устье реки, начал расти - он протянул свои щупальца вверх  по

долине на несколько километров, просочился в каждую  впадину  холмов,  все

глубже и глубже вгрызаясь в землю, на которой он стоял.

   По мере того как он рос, он тянул соки  с  сотен,  с  тысяч  квадратных

километров страны; деревня отдавала ему свои богатства, леса были скошены,

как пшеничные поля, люди и животные рождались и множились лишь ради  того,

чтобы утолить его беспрерывно растущий голод.  Его  пирсы,  словно  цепкие

пальцы, протянулись в океан, ловя  идущие  со  всех  континентов  корабли.

Город насыщался, сбрасывая отходы в море, выдыхал отраву и, обретая  мощь,

становился все более и более заразным.

   Он  нарастил  себе  нервы  из  проводов  и  подземных  кабелей,  создал

кровеносную систему из труб, насосов и резервуаров, обзавелся системой для

удаления  экскрементов.  Из   беспозвоночного   громадного   паразита   он

превратился в высшее существо, наделенное конкретными атрибутами власти  -

_волею, разумом, сознанием_...

   Человек не мог знать, какие формы приняло сознание города,  каковы  его

намерения. Но он ощущал боль плоти, раненной камнями города, и уже  понял,

сколь сильна ненависть  города  к  нему.  Это  уже  не  было  безличным  и

высокомерным   презрением,   которым   город    проникался    к    каждому

новорожденному. Город уже не мог  с  безразличием  смотреть  на  паразита,

ставшего его жертвой. Ведь впервые  за  триста  лет  своего  существования

город ощутил угрозу своей жизни.

   И в отместку решил отнять жизнь у человека.

   Человеку пока не удалось убежать. Город был силен и хитер. Он затаился,

выжидая  подходящий  момент.  Ибо  знал,  что  человек  не  сможет   долго

оставаться здесь. Огни смотрели на него со всех сторон и манили к себе.

   Мысли человека  беспорядочно  крутились  в  голове.  У  него  еще  было

время...

   Он мог отказаться от задуманного и вернуться назад. Вернуться как можно

быстрее к запертой комнате (правда, у него не было ключа и ему пришлось бы

просить о помощи, чтобы высадить дверь) - он еще мог  успеть,  и  прервать

идущую реакцию, и во всем городе это сделать мог только он. Если он  решит

так поступить, то больше никаких происшествий не будет, он  был  уверен  в

этом. То, что произошло ранее, должно было сломить его волю, вынудить  его

к отступлению.

   И вдруг он выпрямился, потрясенный сверкнувшей мыслью. И захохотал - не

радостно, а нервно и издевательски, внимательно вглядываясь  в  окружающие

его огни и покачивая головой.

   - Ты _не осмеливаешься_ убить меня! - воскликнул он. -  Только  я  могу

спасти тебя. И как, бы ты ни запугивал меня, пытаясь вернуть назад, ты  не

смеешь расправиться со мной, ибо, если я умру, то  рухнет  твоя  последняя

надежда!

   Шатаясь, он встал на ноги и оперся о ствол дерева. Он чувствовал, как к

нему возвращаются силы, силы ненависти.

   - Ну, попробуй останови меня! - проговорил он сквозь зубы. - Попробуй!

 

 

   Он то шел, то медленно  бежал,  никуда  не  сворачивая.  Он  больше  не

смотрел ни  под  ноги,  ни  вверх.  Он  расхохотался,  когда  крыло  резко

повернувшего грузовика пронеслось в нескольких сантиметрах от  него  -  он

переходил через широкую улицу, не обращая внимания на сигнал светофора. Он

знал, что крыло не заденет его.

   Он засмеялся, когда шлагбаум железнодорожного переезда опустился  прямо

перед его носом. Он подлез под него и  спокойно  пересек  пути,  не  боясь

угрожающего глаза локомотива, - он был уверен, что стоит ему  остановиться

на путях и поезд сойдет с рельсов, но ни за что не заденет его.

   Перед ним возникла табличка с надписью ОПАСНО, но он только захохотал и

как ни в чем не бывало продолжил свой путь.

   Эта находившаяся уже в предместье улица была залита светом прожекторов,

вокруг работали люди. По всей видимости, работы были срочными,  но  только

он мог оценить злую иронию судьбы. Рабочие разрушали старые замшелые дома,

расчищая место для какого-то нового здания, которое так никогда и не будет

воздвигнуто. Разрушения на таком расстоянии от эпицентра  не  будут  столь

сильными, но даже здесь  после  взрыва  и  пожаров  останется  мало  целых

домов... Он шагал вперед, не обращая внимания на прожектора и рабочих;  он

припустился бежать, когда кто-то крикнул:

   - Эй, берегись!

   Послышался громовой раскат, и он растерянно  вскинул  глаза  к  небу  -

каменная стена кренилась прямо над его  головой,  падая,  она  раскололась

надвое.  Ее  падение  было  мучительно  медленным,  но  убежать  уже  было

невозможно.

 

 

   Он не потерял сознания, но пошевелиться не мог, ощущая нестерпимую боль

во всем теле. Вряд ли у него были сломаны  кости  -  просто  тонны  камней

давили ему на ноги, а громадная плита лежала на самой груди;  выгибая  его

тело назад и прижимая спиной к гигантской балке.

   Лица и огни хаотически кружились вокруг него, отовсюду неслись  голоса.

Беспомощные руки людей пытались растащить в стороны камни и куски дерева.

   - Боже мой! Он что, не мог оглядеться?

   - Не торчи столбом, беги за домкратом!

   - Последи-ка, вдруг все обвалится...

   Он висел в ослепительных лучах  прожекторов,  словно  зажатый  пальцами

гигантской руки. Стоит этим каменным пальцам чуть-чуть  сжаться,  как  его

позвоночник хрустнет словно стеклянная трубочка.

   Когда люди попытались высвободить его с помощью рычага, он  завопил  от

боли, и они бросили свою затею.

   - Обождите!

   - Кто-нибудь вызвал спасательную бригаду?

   Взвыла и замолкла сирена. Появились новые огни. Слышался приближающийся

вой другой сирены... Он с трудом различил форму и значки людей, состоявших

на службе у города.

   Он тяжело перевел дыхание и крикнул:

   - Глупцы! Вы - только пылинки! Да, да, да, только пылинки!..

   - Бредит, бедняга.

   - Отойдите, отойдите от меня. - Он опять закричал. -  Я  знаю,  что  он

хочет узнать, но я ничего не скажу...

   - Успокойся, старина. Мы сейчас...

   - Я не скажу...

   Груда  камней  сдвинулась  на  один  или  два  сантиметра.  Его   голос

надломился. Взгляд его скользнул по лицам и огням. Он застонал:

   - Нет. Я все скажу. Все!

   - Не волнуйтесь, мы вас вытащим...

   - Дурачье! - выкрикнул он, задыхаясь. Захлебываясь от спешки  и  хрипя,

он рассказал им все - что находилось в полуподвальной комнате, запертой на

ключ, как найти ее, как обезвредить заряд, чтобы он не взорвался.

   Времени оставалось в обрез.

   Они выслушали его, не веря.

   - Может, он бредит... Но лучше не рисковать. У тебя есть адрес? Ты  все

запомнил?

   Рядом  с  ним  заговорил  отрывистый  голос,  передавая  сообщение   по

проводам. Вдали, в сердце находящегося под угрозой города, одна за  другой

взвыли сирены и машины с ревом ринулись в ночь.

   - Мы еще не закончили. Неси домкрат...

   И тут раздался отвратительный скрип. Тяжеленная  каменная  масса  стала

медленно оседать. Один  сантиметр,  два,  три...  Люди  из  последних  сил

пытались удержать плиту, но тщетно. Попавший  в  ловушку  беглец  отчаянно

вскрикнул и смолк.

   Побледневшие люди переглянулись, сознавая собственное бессилие.

   Город не ведал жалости.



Полезные ссылки:

Крупнейшая электронная библиотека Беларуси
Либмонстр - читай и публикуй!
Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)



Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я

Старая библиотека, 2009-2024. Все права защищены (с) | О проекте | Опубликовать свои стихи и прозу

Worldwide Library Network Белорусская библиотека онлайн

Новая библиотека